бабку ограбил. Кошелек с деньгами стянул. Понимаешь? У старушки!
— Причем тут старушка…
— Неужто он, такой здоровенный детина, не в состоянии заработать? Ну, как ты это объяснишь?
— Просто паразит. Накипь жизни.
— Неужто у этого парня нет вот даже на столечко совести? Ведь он наш, советский человек, такой же, как ты, как я…
— Ну уж извини, коли в чужой карман залез, он — не как мы. Такого я товарищем не назову. Да и ты не назовешь. А есть у него совесть или нет, это ты лучше меня должна знать. Своими глазами видишь. Только ты, сестренка, наглядевшись на такого сорта людишек, в крайность не ударься, мол, преступников много, а хороших людей мало. Если послушать бабку Марпу, честных — то людей вообще нет. Каждый ловчит по-своему, как курица, гребет под себя.
БАБКА МАРПА
Вечером семья Яшмолкиных сидела за праздничным столом…
Дети набегались, наигрались и теперь сладко посапывали в своих кроватках, крепко обхватив ручонками подаренные тетей игрушки.
— Знаю, водку не пьешь. Красненького налью. Кагор, — уговаривает Микале сестру.
— Ты же знаешь, я вообще не пью.
— Ради встречи можно, — поддерживает мужа Майра. — Я тоже не пью. Нам, спортсменам, не положено. Но ради такого случая рюмочку кагора можно.
— Какой из тебя спортсмен! — подзадоривает Микале. — Вот Костя — да! Боксер! Футболист! Шахматист! Кстати, он сегодня заходил, больше часа тебя ждал.
— Отчего же не дождался?
— Катя спугнула. Сидели, играли в шахматы, все шло чин-чинарем. Чуть Катя на порог — парня как ветром сдуло.
Качырий нахмурилась. Микале виновато глянул на сестру.
— Извини, сестренка, я пошутил. Костя в МТС побежал, дело у него там.
— Жаль, — огорчилась Майра.
— Не тужи, увидишь, завтра снова прибежит.
После рюмки вина женщины разрумянились, повеселели. У каждой нашлось что-то такое, о чем надо непременно теперь же поделиться с другой…
Дверь тихонько приоткрылась — показалась голова соседки.
— Ой, накас
[1], Качырий приехала! Больно хорошо. А я на кухню шла, слышу, гомонят. Дай, думаю, загляну, уж не беда ли какая приключилась? А они, ишь ты, выпивают. Кабы знала…
— Заходи, тетка Марпа, садись за стол. Товарищем мне будешь, — пригласил Микале. — А то кругом одни трезвенники, даже почеканиться не с кем.
Марпа не из тех, кого надо упрашивать.
— Ладно, ладно, сяду, — затараторила она, подошла к гостье, похлопала её по спине, зачем-то потрогала свисающие почти до талии упругие косы и, наконец, принялась гладить по голове, приговаривая: — Ой-й, такая же пригожая, такая же молодая, ни капельки не постарела… И не старей, все такая же красавица будь. Дай бог тебе доброго здоровья! Я тоже, когда девкой была…
— Кувай
[2] тебе водки или кагорчику? — перебил Микале.
Забыв о Качырий и о том времени, когда она тоже девкой была. Марпа проворно уселась за стол, поближе к радушному хозяину.
— Ай, мне хоть что ладно. Налей уж тогда водочки, она кровь разгоняет, душу веселит. Э-э, накас, а вы то зачем рюмки отставляете? Выпей за компанию, Качырий! И ты, Майра, выпей!
— Я больше не буду.
— С меня тоже хватит.
— Водку пить — не снопы вязать, — глубокомысленно изрекла Марпа, лихо опрокинула содержимое рюмки в рот. Потом, смачно прожевав ломтик соленого огурца, тоном заговорщика зашептала хозяину: — Давеча виде — на, механик эмтээсовский от вас выскочил. Ровно ошалел, того и гляди с ног сшибет. Ладно успела отскочить. Ну чисто ослеп парень. С чего бы это, а?
Марпе нет еще и пятидесяти, но выглядит она намного старше. Небольшого роста, вся какая-то высохшая, с лицом, похожим на испеченное яблоко, ходит она, ссутулясь, мелкими, неслышными шажками, цепко подмечая все своими острыми, как буравчики, черными глазами. Свалявшиеся пряди полуседых волос вечно торчат из-под выгоревшего платка, свидетельствуя о том, что Марпа редко берется за гребень. На крошечном личике смешно топорщится тонкий, с горбинкой, нос, чуть нависая над верхней губой. Крылья носа и щеки испещрены багрово-красными прожилками — признак того, что владелица их питает повышенное пристрастие к спиртному.
— Уж не женишок ли сестрицын? — щуря свои глазки-буравчики, продолжает допытываться она.
— Кувай, выпей еще одну, — морщится Микале.
— А сам-то, сам-то? Э, накас, мужику мужика в компанию надо. Я что, старая баба… Чу, Миклая позову. Как это мне в голову не пришло.
— Какого Миклая?
— У меня на квартире офицер стоит, аль не видал?
— А
-а…
— Сейчас я тебе дружка хорошего приведу. А там, коли прикажешь, и за бутылочкой сбегаю. Глядишь, и её развеселим, — стрельнув своими буравчиками на Качырий, добавила Марна. — Как-никак офицер. А уж красавец! Я мигом…
Она снова осушила рюмку и, не закусив, метнулась к двери.
— Погоди, — остановил Микале. — Для хорошего друга и угощение надо хорошее. А у нас… Лучше в. другой раз пригласим
Последние комментарии
10 часов 19 минут назад
11 часов 52 минут назад
15 часов 46 минут назад
15 часов 50 минут назад
21 часов 11 минут назад
2 дней 8 часов назад