Андрейка [Павел Никифорович Ковалев] (fb2) читать постранично, страница - 3

за каждым движением Зинаиды Антоновны, нетерпеливо постучал кулаком в окно, торопя хозяйку. Стук этот болью отозвался в сердце мальчика: «Наверно, маме грозит опасность». Кое-как вытерев полотенцем лицо, он быстро подошел к столу. Мать уже поставила завтрак — отварную картошку. Она дала бы и еще что-нибудь к картошке, но вон как внимательно следит за ней худой и длинный, словно аист, фашист. Нельзя, не дадут и поесть сыну, все отберут. Андрейка тихо сказал:

— Мама...

Зинаиде Антоновне показалось, что она впервые услышала это слово. Андрейка вложил в него все: и свое проклятие ненавистным врагам, и свою тревогу, и решимость, и свою безмерную любовь к самому дорогому для него человеку.

— Не спрашивай ничего, сынок... Я пойду, а ты съешь всю картошку, и здесь, — она осторожно засунула под миску бумажку,— все сказано. Скорее отнеси это дядьке Мартыну.

Зинаида Антоновна умолкла, чтобы не вызвать подозрения у немца, стоявшего у окна.

Андрейка взял в обе руки миску с картошкой и сел за стол. Мать улыбнулась ему, дотронулась до его светлых, почти белых, и мягких, как лен, волос и, глубоко заглянув напоследок в глаза сыну, вышла из избы. Мальчик услышал, как брякнула клямка и щелкнул замок. Значит, мама заперла его и ушла. Но куда? Он уже дважды ходил в лес, к дядьке Мартыну, относил ему письма, содержание которых мама пересказывала ему на всякий случай. А сегодня все окружено тайной, и он плохо понимал, что к чему. Андрейка видел, что мама пошла по улице села, а фашисты двинулись вслед за ней. Подождав, пока они отойдут подальше, он отодвинулся в темный угол и развернул записку. Там было написано:

Дядька Мартын!

Веду к тебе одиннадцать фрицев. Они не знают дороги, а хотят как можно скорее быть в местечке Курган... Встречай на гати из Дальнего леса в Большой мох.

Зинаида.

Каждая буква этой записки, написанной крупным, отчетливым почерком, запрыгала у него перед глазами, как живая.

Андрейке сразу стало ясно, что нужно делать. Понял он и хитрость матери. Она заперла его в избе: смотрите, мол, мальчишка никуда шагу не сделает, так что нечего меня опасаться. Андрейка даже улыбнулся: ловко мама отвела от себя подозрения.

До этого Андрейка и Зинаида Антоновна не один раз ходили к партизанам, им обоим хорошо известна была и дорога, и большая часть запруды на реке Ипути, находящаяся под наблюдением партизанского дозора. По ней никто не мог пройти незамеченным.

Нельзя медлить ни минуты.

У Андрейки даже в груди похолодело, когда он подумал, какая опасность грозит сейчас маме... Вот почему так улыбнулась она на прощание, так нежно дотронулась до его волос, поцеловала в лоб...

В голове Андрейки теснились тревожные мысли. Ему страшно было даже подумать, что может случиться. И кто может предугадать, какой будет исход?.. Ведь мама пошла одна, без оружия, а по пятам за ней шагают одиннадцать вооруженных фашистов...

«Скорее, скорее,— будто нашептывал кто-то в уши Андрейке.— Чтоб не было поздно, беги к дядьке Мартыну».

Быстро одевшись и зажав в кулаке записку, Андрейка взобрался на печь, поднатужился, головой и руками отодвинул одну доску, другую и прошмыгнул на чердак.

III

День был на редкость погожий. Андрейке казалось, что кто-то огромный, страшный внимательно прислушивается к его мыслям, зорко следит за каждым его шагом, готовый с минуты на минуту схватить его, не дать отнести дядьке Мартыну записку матери... Он так спешил, что даже вспотел, взмокшие волосы прилипали ко лбу.

Чтобы сократить путь, Андрейка свернул с дороги, тянувшейся вдоль реки, и двинулся напрямик по заболоченному лугу. Шел он теперь гораздо медленнее, чем по дороге, да и начал беспокоиться, как бы не сбиться с пути. Что ж тогда с мамой будет? Мысль об этом жгла сердце, сжимала его в комочек.

Перепрыгнув через небольшую лужицу между двумя кочками, Андрейка вдруг поскользнулся и упал. В предплечье что-то хрустнуло, холодная вода сквозь одежду сразу обожгла тело. Мальчик осмотрелся вокруг и, опираясь на одну руку, торопливо поднялся. Голова кружилась, в глазах мелькали радужные пятна, в ушах слышались какие-то странные, далекие шумы.

А вокруг лежала нерушимая тишина: цветущий островок луга, заболоченный кустарник, редкий лесок, поляна. Андрейка внимательно пригляделся к незнакомой местности и похолодел:

«Заблудился! Куда идти?»

Он даже растерялся. Было такое чувство, будто он один-одинешенек на свете и нет для него ни спасения, ни хотя бы сочувствия. Несколько минут не решался тронуться с места.

«Надо держаться поближе к реке, не отрываться от кустарника»,— подумал он. На душе сразу стало спокойнее.

Миновав усеянный кочками луг, Андрейка пошел кустами, где воды оказалось гораздо больше, чем на лугу. Несмотря на это, он шел все быстрей и быстрей.

Время шло уже к полудню. Вот уже видно извилистое зеркало реки. Река обрадовала мальчика, как появление верного друга: теперь-то он знал, куда идти.

Обогнув особенно