Условие Сатаны (СИ) [Joanne X] (fb2) читать постранично, страница - 17

Немного морщусь от боли все ещё, вглядываясь в его суровое обычно лицо с разводом скупой слезы.

— Разве так учила… будь сильным, мой мальчик, — говорю уже более уверенно, ощущая только слабость, боли нет.

— Спасибо, — уже обращаясь к Геральду.

— Напугала, признаюсь сразу, — проговорил тот и я увидела мигом проступившую от волнения испарину на лбу и около носа, — яд был силен.

Улыбнулась и пожала его ладонь.

— Знаю, что это мать, — с гневом проговорил молодой демон, его зубы скрипнули от злости, — Убью её.

Я вцепилась в его руку и заставила посмотреть мне в глаза.

— Нельзя ненавидеть свою мать…

— Но она… ты же… — он пробовал оправдать свои слова и ему было больно за меня, хотелось наказать обидчика, вот только мне не нужно было этого.

— Она твоя мать, чтобы не было, как бы не было, помнишь я тебе говорила про обстоятельства, вот они, ей больно, оттого она и «кусается», причиняет вред и боль другим, не будь таким, ты — будущий правитель ада, ты — будущий король, в твоих руках всё, будь выше своей боли, но не смей не реагировать на чужую, — быстро говорю я, пытаясь не впасть в бессознательное.

— Евангельская проповедь в аду, — спешит съязвить Геральд.

Я улыбаюсь и быстро проговариваю:

— Сидят здесь два здоровых лба, расквасились, не дождетесь, не избавитесь от меня, — говорю так, что оба облегченно вздыхают.

Я вновь обращаюсь к Люциферу:

— Но когда-нибудь я уйду… сама, и вот тогда ты должен быть сильным.

Его челюсть поджимается, скулы очерчены предельно остро.

— Я не отпущу.

— Отпустишь, если я захочу, и ад не остановит меня.

Переплетение взглядов. Он упрям, но соглашается со мной, ибо наша привязанность хрупче чем горный хрусталь и крепче чем дамасская сталь одновременно. Я научила его самому главному — всегда быть честным с самим собой, мне больше нечего ему дать. Осталось только инициировать.

— Отдыхай, Виктория, — холодные пальцы друга скользят по сомкнутым векам и я вновь проваливаюсь в уютную тьму.

Ослепительно прекрасная, сотни звезд на её золотом платье. Я улыбаюсь про себя, только распорядительница Вакханалий, главная дьяволица в аду, хранительница моего сына может одеться словно ангел, пребывая среди демонов. Непререкаемый, честно заслуженный авторитет, держащийся не на страхе, но на… любви и обожании. Знал бы Шепфа! Она подходит всё ближе, а моё сердце почему-то замирает от того сколько в этих шагах, в манере обращения, улыбке, взгляде, даже в том, как одето платье, заботы обо мне.

Я принимаю как должное, это всё моё по праву, потому что есть я, а есть те, кто мне приносит то, что я хочу. Виктория… Моя победа, источник моего счастья. Для меня. И я беру то, что она мне предлагает, всё без остатка, доверяя, зная, что это будет самым лучшим. Без истерик, без сцен, без пресловутой ревности… Её под руку ведет мой сын, ту, которая его сегодня инициирует. Главная дьяволица, дьяволица без права обладания, не ставшая таковой по праву рождения, но заслужившая своим трудом.

Оба становятся в круг света среди темноты, окруженные демонами…

Я улыбаюсь, улавливая волнение моего мальчика. Уже не мальчика, молодого мужчины. Глазами успокаиваю, слышу тяжелый выдох облегчения. Сильное обнаженное тело. Все видят красоту будущего правителя. Все ждут, а я медлю и всматриваюсь во тьму, которая ткет для меня тело Лилит. Проявившись женщина смотрит на меня непонимающе, ненавидяще. А мою спину прожигает взгляд недовольных глаз правителя ада. Однако он молчит, я в который раз поражаю его, и он, как римский император, ждет продолжения. Лицо Люцифера гневное вначале, смягчается моими стараниями.

Я мягко разворачиваю Лилит за плечи и поднимаю свою руку вместе с её.

— Ты мать, делай то, что должна, — прошептала я ей на ухо.

Ощущение мелкой дрожи её тела на моей коже, взгляд полный слез благодарности и желание упасть на колени склонившись и полностью принять меня. Мотаю отрицательно головой. Мне это не надо, я не для этого пригласила её сюда. Она нужна сыну, а сын нужен ей. Слишком поздно пошла на сближение — её мысли и как ответ мои — никогда не поздно любить…

Рука Лилит уверенно поднялась чертя в воздухе пентакли благословения сына. Только мать может, только ей дано… Здоровье, вечность, счастье, благополучие, любовь… Её благословения оседают на теле Люцифера чернильными разводами татуировок, закрывая его энергию, защищая, оберегая от всего плохого, надежнее и сильнее не будет защиты, ничего нет сильнее материнской любви… И моё добавление штриха на его коже — пентакль от хранительницы, что не даст ни мать, ни отец — человеческая преданность…

Сильна! Оспорила моё решение, но не нарушила закон.