История одной любви на другой планете [Надежда Александровна Сидорина] (fb2) читать онлайн

Надежда Сидорина История одной любви на другой планете

Часть I. Яркое утро

Алекс Флинн проснулся и сладко потянулся в постели. Ферта ещё спала. Он наслаждался утренней тишиной и тем особым свежим образом мыслей, который бывает после безмятежно крепкого ночного сна. Свет играл на её блестящей коже и притягивал взгляд, как магнит. Иногда Алексу казалось, что так было всегда, что они настолько близки с Фертой, что ни один день он не смог бы прожить счастливо без этого сладостного единения, без её присутствия.

Он поймал себя на размышлениях о том, что уже наверняка и не помнил, когда и как возник их союз, зачем именно он женился на Ферте и героически, втайне испытывая гордость за то, что терпит суровый нрав жены, продолжает жить на этой далёкой планете, – в родных пенатах своей супруги. Ощутив в себе шорох этих недостойных мыслей, Алекс почти вздрогнул, опасаясь, что Ферта услышит его размышления и набросится на него с недовольным ворчанием. Однако вздрагивать было ещё более рискованно – и он вовремя сумел подавить это движение и остаться неподвижным.

«В самом деле, и чего это я так переживаю в это чудесное утро? Арктур ярко светит, небо нежно зеленеет, а гворки уже вовсю пыхтят и квокхают свои утренние песни». Алекс осторожно повернулся в постели, чтобы удобнее было смотреть на приподнятую оконную ширму. «Подумать только! – с восхищением вспомнил он, – А ведь Ферта сплела эту ширму из местных трав и лиан! Я раньше и не думал, что столько занятных вещей можно сделать щупальцами, не имея пальцев…». Он улыбнулся и взглянул на жену с нежностью и любовью.

Арктур светил в это утро действительно ярко, весело запуская свои лучи в оконный проём, по нижней кромке которого ползли и извивались яркие травы и вьюны. Флинн неодобрительно покачал головой, думая о тех опасностях, которые могут таить эти заросли, и стал осторожно выбираться из постели. Ферта всхрюкнула во сне и он замер, решив немного подождать, пока она уснёт чуть крепче. Ферта не переносила, когда ей мешают спать, особенно во время сладкой послеобеденной дрёмы, когда шнорки и гларины ещё подёргивались и ползали в трёх отсеках её желудка, способного справиться даже с самыми крепкими панцирями и клешнями. Однажды она стегнула Алекса своим увесистым хвостом поперёк спины, когда он, умилившись при взгляде на спящую жену, свернувшую свои щупальца колечками, решил её пощекотать. Алекс улыбнулся: теперь это было такое трогательное и забавное воспоминание! Хотя после того удара его спина и болела так, словно он упал с лестницы.

Бесшумно выбравшись из спальни, Алекс прошёл в кухню и с удовольствием выпил чашечку кофе. Это было непросто организовать, но благодаря усилиям Ферты и дипломатическим талантам Алекса на их кухне была обустроена настоящая кофемашина, – в точности такая же, как на их корабле, – которая могла варить настоящий кофе. Зёрна и воду приходилось завозить с Земли, с редкими оказиями: несмотря на всё богатство флоры и фауны этой небольшой планеты, кофейных зёрен в кладовой местной природы не обнаружилось. А вода, хотя и не очень сильно отличалась по составу от земной, безнадёжно меняла вкус любимого напитка Алекса.

Иногда он добавлял молотые имбирь и корицу – это придавало особый вкус досугу с чашечкой кофе – было ощущение, что вот она, настоящая жизнь, отвоёванная у всех невзгод, взлётов и падений, приобретённая в борьбе за свободу выбора и за право прервать череду обыденности и пожить для себя… И, возможно, для кого-то ещё.

Ему всегда нравилось пить кофе неспеша, глядя в окно и наслаждаясь видом. Из окна его небольшой квартирки на Земле был виден неровный строй домов из стекла и стали. А здесь бурно извивались разноцветные джунгли, живя какой-то своей, самостоятельной жизнью. Алексу были очень интересны местные виды – и Ферта обычно охотно отвечала на его вопросы. Одним из самых любопытных существ был занятный цветок сферической формы на длинном толстом стебле разных оттенков фиолетового цвета, испещрённый броскими жёлтыми пятнами. Сам цветок был ярко-красного цвета и в раскрытом виде несколько напоминал ирис с расходящимися дорожками более светлого оттенка, ведущими в глотку цветка и увенчанными клыкасто-шипастой бахромой по краям.

Это казалось парадоксальным, но на фоне прочих невероятно ярких растений этот цветок было достаточно сложно заметить: его кричащая расцветка обеспечивала неплохую маскировку. Он охотился преимущественно на движущиеся объекты. Хотя, насколько понял Алекс, это было элементом личного пристрастия конкретно их питомца: представители его вида чувствовали любое биологически активное существо. А Лоуэн (такое имя дала питомцу Ферта) предпочитал тех, что могут шевелиться особенно резво, потому что предпочитал поглощать развитые мышечные волокна. Впрочем, Лоуэн понимал, что дом нужно охранять от чужаков и отлично справлялся, как бы осторожно они ни пытались прокрасться за добычей.

Вот и в это утро Алекс различил у Лоуэна на стебле пару утолщений – одно крупное (видимо, попалось небольшое животное) и одно совсем мелкое, размером с банан, может лишь немного длиннее. Оно было заметно лишь потому, что попалось недавно и не успело продвинуться из ближайшего к пасти, наиболее узкого участка глотки Лоуэна.

Алекс похолодел. Он знал, что это. Ему стало неуютно и страх за Ферту, которую он так неистово любил, заставил мирно дремавшего Лоуэна встрепенуться и насторожённо поднять свой красный шар с сомкнутой пастью. Однако, узнав Алекса, он успокоился и потянулся к нему для приветствия. Алекс потрепал его по огромной красной голове и толстому стеблю. Мягкие короткие отростки на нём напоминали нечто среднее между массажной щёткой и шерстью – они помогали стать совсем неприметным в зарослях за счёт игры света и тени. Длинный стебель, похожий на тело взрослого питона, позволял ему обойти дом почти полностью, – и он явно охотно пользовался этим преимуществом, постепенно увеличивающимся за счёт естественного прироста.

– Отличная работа, малыш! – похвалил его Алекс. Лоуэн был ещё очень молодым питомцем и Ферта постепенно воспитывала его, тренируя для охраны и сортировки биологически активных особей на «своих» и «чужих». Алекс не сразу разобрался в тонкостях той ментально-эмоциональной связи, в которой могут находиться живые существа этой планеты. И чем больше узнавал, тем более глубокое восхищение он испытывал. Впрочем, не от всего.

Тот продолговатый объект, который попал в пасть к Лоуэну ранним утром, своим видом отдалённо напоминал морской огурец и, несмотря на полную слепоту в человеческом смысле этого слова, обладал фантастическим чутьём. Он мог учуять ментальные следы самки того биологического вида, к которому относилась Ферта, за сотни километров. Сам этот «огурец» был щупальцем, примерно таким, как щупальца Ферты, но совсем небольшим и коротким. Эти щупальца отрастают у самцов и по достижении определённого возраста отделяются, чтобы найти самку и вползти в её репродуктивное отверстие. Вскоре после оплодотворения пищеварительная система самки перестаёт работать, а она сама, подчиняясь инстинкту, ищет укромное место, закрепляется там и окукливается¹. Когда зародыши подрастают, питаясь телом матери, они выбираются наружу и начинают свою жизнь.

Алекс узнал про это не сразу после того, как сошёлся с Фертой. Но теперь жуткий образ любимой, повисшей где-нибудь под потолком в чулане и превращающейся в безжизненный кокон, преследовал его при любом упоминании об этих сепарированных репродуктивных органах. Со временем это знание перестало мучать его, но вот неприятная картинка всё же мелькала периодически перед мысленным взором, – и Алекс старался делать всё ради безопасности той, которую любил.

Часть II. Десерт для любимой

Он уже не помнил точно, чем он занимался на Земле и как оказался на этой удивительной планете. Кажется, он был инженером, – поэтому с особенным удовольствием делал усовершенствованные заглушки и запоры против «морских огурцов» и прочих непрошенных гостей.

Отогнав неприятные мысли и видения, Алекс вернулся к тому делу, которому он хотел посвятить немного сил и времени этим утром. Он посмотрел вокруг в поисках кромхов. Они были яркие, радужные и часто меняли цвет. Круглые, с несколькими небольшими отростками, размером кромхи походили на крупную сливу. Ферта очень любила есть их на десерт.

Материнское растение кромхов обычно прилегало к почве и его трепещущие листья –водоросли лишь немного вздымались над её поверхностью. Зато плоды – кромхи – парили достаточно высоко, бодро прыгая вверх и вниз, как мячики. Они могли подняться на пару метров вверх и стремительно опуститься обратно к материнскому растению. Лоуэн считал их слишком мелкими, поэтому не ел. А может быть, они были для него недостаточно активными, – Алекс точно не знал. Только Ферта имела достаточно сильные ментальные импульсы, чтобы общаться с Лоуэном.

Насколько Алекс понял из объяснения Ферты, кромхи тоже обладали ментально-эмоциональными импульсами и обменивались ими с материнским растением, – поэтому не могли улетать от него далеко. А через свои отростки, в которых находились отверстия, зрелые кромхи рассеивали семена, распространяясь таким образом на новые территории.

Для сбора кромхов Алекс использовал специальную поясную сумку, которая реагировала на его слабые ментальные волны и впускала в своё лоно его руку с зажатым в ней кромхом, а когда Алекс отпускал кромха и вынимал руку, отверстие исчезало, – иначе кромх мог бы найти щель и выскользнуть обратно. Они всегда чрезвычайно сильно стремились вернуться к материнскому растению.

– Слушай, а им… Не больно? – спросил однажды Алекс Ферту, с аппетитом закусывающую кромхами. Он размышлял о всех этих ментально-эмоциональных связях, природа которых так и не стала для него совершенно понятной.

– Больно?! – Ферта от души рассмеялась. – Ну, ты же ешь на своей планете какую-нибудь… Клубнику? Вот и кромхи тоже…

Она ненадолго задумалась, подбирая такое объяснение, которое было бы наиболее близко земному сознанию Алекса.

– В этом нет ничего плохого. Они просто переходят из одного состояния в другое.

Часть III. Неожиданный визит

Этой ночью им было особенно хорошо и Алекс крепко уснул. Утром его разбудил неистовый рык, переходящий в визг, пронзающий так, что Алекс почувствовал подступающую тошноту. Ферты в кровати не было.

Алекс вскочил на ноги, – видимо, слишком резко, – он покачнулся и остановился на краткий миг, чтобы темнота перед глазами рассеялась.

Тем временем жуткий звук оборвался, а Алекс наконец пришёл в себя и выбежал в коридор. Он видел в проёме двери, как Ферта шарит по шкафчикам на кухне, обеспокоенно оглядываясь. Проследив за её взглядом, Алекс увидел щупальце, лежащее на полу, – чужое щупальце!

Схватив что-то, что подвернулось под руку, Алекс ворвался на кухню и замер с высоко поднятой кочергой в руке: щупальце принадлежало существу, отдалённо похожему на Ферту, это вовсе не был «морской огурец».

– А, ты встал, – улыбнулась ему Ферта.

– Да…

– Знакомься, это моя мама.

Алекс замер в изумлении и на какое-то время мысли совершенно перепутались в его голове. Пока он пытался ухватить ускользающую мысль, Ферта продолжала:

– Лоуэн ещё очень молод, я не успела настроить его воспринимать мою маму как члена семьи, – мать при этом недружелюбно фыркнула.

Алекс заметил, что от того щупальца, что лежало на полу, расползается голубоватая лужица, ртутно поблёскивающая в утренних лучах Арктура.

– Мне очень жаль, – пробормотал Алекс, отчаявшись нащупать ту мысль, что нестерпимо металась и билась в голове, словно кромх во чреве непроницаемой сумки.

Ферта наконец нашла заживляющий спрей и обработала раны на щупальце своей матери.

Алекс постепенно и неуловимо терял ощущение реальности происходящего. С огромным трудом, преодолевая навалившуюся слабость, он вытер пятно на полу, чтобы помочь Ферте, и, помыв руки, извинился перед дамами:

– Мне слегка… Нездоровится. Прилягу ненадолго. Простите, что… – Алексу становилось всё сложнее подбирать слова. Не в силах окончить фразу, Алекс направился в спальню так быстро, как только позволяло ему слабеющее тело. В вожделенной комнате он всё же рухнул, не добравшись до кровати.

«Чёрт возьми, да что же такое со мной творится?!» – Алекс, напрягая своё стремительно блекнущее сознание, попытался вспомнить, не ел ли он накануне чего-нибудь необычного.

«Так и знал, что когда-нибудь… Отравлюсь! Но чем же я мог…» – мысль из обычно бурлящего потока превратилась в теряющийся ручеёк и её пунктир уже не складывался в стройные фразы.

Часть IV. О таком не пишут в туристических проспектах

Где-то рядом раздался тихий влажный шелест, будто огромная улитка ползла, передвигая свою подошву по ровной поверхности пола.

Алекс почувствовал, как что-то сильное обхватило его тело в нескольких местах и аккуратно положило на постель. Приоткрыв глаза, он увидел край знакомого щупальца, соскользнувшего с кровати обратно на пол.

– Фер… – Алекс попытался поблагодарить жену за заботу, но он уже не мог говорить. Он так ослаб, что уже не было сил даже беспокоиться за своё состояние.

Внезапно голова прояснилась и Алекс смог ухватить ту самую мысль, гулко ухавшую в голове и требующую его внимания: «Её мать… Как такое возможно?!».

– Я ненадолго остановлю процесс отключения твоего самоосознания, – сказала Ферта, устраиваясь рядом с постелью. – Твои двигательные функции уже почти полностью утрачены, да это тебе больше и не нужно.

«Как это не нужно?» – Алекс испытал смутное беспокойство, которое ещё даже не успело выразиться в оформленной мысли, но Ферта ответила ему:

– Поверь мне, я знаю, о чём говорю. И не переживай: сейчас ты получишь объяснение, которое заслуживает существо твоего уровня интеллекта. На некоторое время я даже усилю твои способности восприятия – чтобы ты имел возможность принимать мои телепатические сигналы. Мы обычно вместо слов обмениваемся готовыми образами, не тратя времени на громоздкие фразы, которые могли бы быть истолкованы превратно. И ты верно догадывался: я вполне могу читать твои мысли.

– Ферта, как ты там, всё хорошо? – позвала её мать с кухни.

– Да, мама, минутку!

– Ну что ты с ним возишься… И надо же, какого выбрала! У него, наверное, не более десяти процентов жира. Нельзя было побольше?!

– Подожди немного, мама! – громко отозвалась Ферта и добавила чуть тише, – он мне нравился именно таким.

Она придвинулась к Алексу вплотную и отправила ему в сознание едва заметную мысль («Чтобы мать не учуяла!» – догадался Алекс): «А диаметр твоего неотделяемого отростка мне очень подходил!» – и Ферта, игриво улыбнувшись, отодвинулась, устраиваясь поудобнее.

– Итак, ты хотел узнать, каким образом у меня может быть мать… – начала Ферта с таким умиротворённым выражением, как будто рассказывала ребёнку сказку на ночь.

– Однако сперва взгляни на это, – и Ферта отправила Алексу яркий образ, – настолько живой, что Алекс перестал пытаться дёрнуть ногой или рукой и добиться хоть какой-то реакции от своего тела, которое, казалось, потеряло какую-либо связь с его мыслительным центром.

«Мозг! Это называется мозг…», – припомнил Алекс за несколько мгновений до того, как поглощающая сила картины, отправленной Фертой, поразила его и вытеснила всё прочее из его сознания.

Алекс увидел волнующийся живой ковёр планеты, которая стала ему настолько близка и дорога за время пребывания на ней. Огромный серебристый цилиндр опускался на этот ковёр, играющий сверхъестественными контрастами расцветок, прижимая сильными струями воздуха те растения, которые находились под ним («стабилизация положения при посадке» – вспомнил Алекс). Когда цилиндр прочно обосновался меж разноцветных кустов, из боковой поверхности выдвинулся трап и через некоторое время раскрылась чёрная пасть корабля («Это же наш корабль!» – вдруг узнал его Алекс). За отъехавшей вверх дверью показались люди в скафандрах, с оружием в руках, не обещавшим ничего хорошего.

Алекс то ли почувствовал, то ли услышал, как они переговариваются между собой:

– Предыдущая группа приземлилась здесь. Местность проверена тепловизорами и визуально, опасностей не обнаружено. Действуем в режиме повышенной готовности. Быть начеку!

– Понял.

– Вас понял.

– Начинаю движение на восток. Джеф – на запад, Рони – на север. Не выпускать друг друга из виду.

Алекс наблюдал это со стороны и чувствовал происходящее – буквально ощущал. Восприятие было объёмно и задействовало массу таких чувств, помимо зрения и слуха, о которых он и понятия не имел. То существо, из которого он вёл наблюдение, снизило свою температуру до среднего уровня температуры окружающей среды и утихомирило те растения, которые окружали корабль и людей, чтобы никто не набросился на них. Окрас идеально подстроился под локацию, – оно ждало.

Своим телепатическим чутьём, – вернее, чутьём существа, в котором она находился своим сознанием, – Алекс чувствовал прочих существа, родственных ему, – они, тщательно замаскировавшись и притаившись, ждали.

Когда люди подошли на расстояние вытянутого щупальца, – произошёл бросок, прекрасный в своей синхронности и телепатической слаженности. Алекс бросился на командира, повалил его, удерживая оружие в безопасном положении, выдернул его из рук командира. Острый зуб воткнулся в скафандр, нарушая его герметичность. Алекс увидел совсем близко лицо, замершее в ужасе, но с огнём желания борьбы и решимостью в глазах. Это было его собственное лицо…

Алекс вынырнул в реальность, тяжело дыша и ощущая крупные капли пота, текущие по его лбу. Он понял, что тем существом, из которого он наблюдал эту стремительно развернувшуюся картину, была Ферта.

– Вы были не первой спасательной группой, которую прислали к нам после высадки людей.

Алекс был поражён. Он пока ещё был не в силах связать воедино все те события, о которых узнал.

– О таком ведь не пишут в туристических проспектах, верно? – шутливо заметила Ферта.

И бесстрастно добавила:

– И не напишут. Никогда. И мы очень ждём следующую группу.

«Но как же… Я ведь люблю тебя!» – отчаянно отправил Алекс свой мысленный возглас Ферте, – говорить он уже не мог.

– Видишь ли… Мы – неэмоциональные существа. Но мы можем питаться эмоциями других существ, – тех, которые способны их испытывать. Для нас след эмоций таких существ, – что-то вроде капли крови в стометровом бассейне для акулы из вашего мира. Только наше чутьё гораздо тоньше и многомернее, – впрочем, ты только что смог испытать это сам.

«Так вы… Можете внушать что-то и управлять ими? Как теми растениями, которым было приказано не нападать на людей?» – догадался Алекс.

– Можно и так сказать, – согласилась Ферта, – Но мы делаем нечто большее, когда дело касается гостей.

– Людей? – Алекс вполне освоился с телепатической беседой и уже мог достаточно уверенно формулировать реплики. Он снова изо всех сил рванулся, окрылённый своими успехами, – но тело оставалось лежать так, будто это была песочная скульптура, мирно отдыхающая где-то на солнечном пляже. Сердце Алекса болезненно сжалось.

– Но я всё равно люблю тебя! – в отчаянии повторил Алекс и это казалось ему куда более важным, чем то, что тело больше не подчинялось ему.

– Тот шип, который проткнул твой скафандр, помнишь? – и после утвердительного ответа Алекса Ферта продолжила, – мы некоторое время изучали ваш вид и благодаря первым гостям научились синтезировать особые феромоны (этот термин тебе понятен и будет удобнее использовать его, хотя на самом деле вещество, которое мы используем, сложнее, чем просто запах, привлекающий биологическую особь противоположного пола). Такие феромоны мы впрыскиваем сразу после захвата, – и это существенно облегчает процесс. Подавление воли биологических особей вашего уровня интеллекта на длительный период требует внимания и усилий. Место содержания приходится укреплять, возможную агрессию – подавлять. А это риск для гостей (ваш вид достаточно хрупок) и дополнительные усилия для нас.

«Разумно», – подумал Алекс.

– Кроме того, есть ещё кое-что. Счастливое существо даёт гораздо больше пищи для нас и нашего потомства. Вот почему кромхов лучше есть сразу, на месте, – не подвергая испытаниям страхом и неволей в этой нелепой сумке, которую я сделала для тебя.

– А мне она нравилась… – заметил Алекс. – И я думал, что тебе нравятся кромхи, которых я собирал для тебя.

– Конечно, они мне нравились! Ты же был особенно счастлив, собирая их и принося мне. Именно твои эмоции в этом процессе питали меня, а не жалкие крупицы, исходившие от испуганных кромхов.

– Ферта! – нетерпеливо позвала мать.

– Мама, выпей пока кофе, – это та бурая жидкость в чашке на столе.

– Вот ещё, – буркнула мать, – лучше заканчивай скорей!

– Минутку! – отозвалась Ферта и вновь повернулась к Алексу.

– Кофе! – Алекс мысленно просиял. – Мне же присылали кофе с Земли! Они знают, где я, и…

– Этот кофе был на борту твоего корабля.

– Но его не хватило бы на целый земной год!

– Год? Ты думаешь, мы держим гостей так долго? – Ферта рассмеялась. – Мы внушаем вам эту мысль. И держим от силы неделю, – иначе нам не хватило бы ваших ресурсов для подкормки. Это словно разведение хомячков, которым вместо клетки помогают обустроить жилище своей мечты. Или ты и правда думал, что я стала бы жить в такой вот несуразной коробке?

Алексу стало немного грустно от сравнения с хомячком и оттого, что этот дом, в котором Алекс познал счастье семейной жизнь, Ферте даже не был по душе.

– Не переживай так, – ответила на его размышления Ферта. – Мне было важно, чтобы ты был счастлив. И это всё отчасти эффект феромона, хотя чисто технически меня даже нельзя назвать женской особью.

– Что?! – если б Алекс ещё мог, он бы выпучил глаза. Ферта откровенно веселилась.

– Хорошая эта ваша штука – чувство юмора. Мы немного модифицировали своё восприятие, – заимствовали это у вас в ограниченном объёме. Такие вещи нужно контролировать очень хорошо, чтобы не развивались побочные эффекты. Какое-нибудь неожиданно полученное в комплекте сострадание (о нём мы тоже знаем от вас) ни к чему хорошему не приведёт.

Ты замечательный парень, Алекс! Возможно, поэтому я и продержала тебя целых десять дней вместо семи и сейчас вот беседую с тобой до неприличия долго. Как видишь, ко мне даже прислали инспектора. Хотя по вашим стандартам она и приходится мне матерью (или скорее отцом). Но мы не придаём этому такого значения, как вы.

Кое-кто из руководства обеспокоен тем, что люди могут оказывать на нас избыточное эмоциональное влияние.

– Так, а эти «морские огурцы»? – спросил Алекс. Это было глупо и не к месту, но он вдруг остро пожалел о том, сколько напрасных усилий приложил, чтобы эти «агрессоры» не пробрались в дом.

– Нет, – улыбнулась Ферта, – это и правда та опасность, что подстерегает каждого из нас. Как я уже говорила, меня нельзя с полным правом назвать женщиной. Твоё восприятие было модифицировано для того, чтобы ты видел во мне идеального для тебя сожителя – любимую женщину. Для женской особи твоего вида или для существа иного вида я была бы воплощением кого-то ещё, – хотя мне даже не приходится изменять свой внешний вид или функциональные возможности для этого.

А «морские огурцы» (мне нравится название, которое ты придумал) – присущи каждому из нас. Мы отращиваем их прямо на своём теле и отпускаем на волю, а параллельно с ними имеем то отверстие, которое ты так хорошо успел изучить.

Алекс почувствовал тошноту. Не желудком, – Алекс остался одним лишь чистым сознанием, не ощущающим ни одного атома тела. Понимая, что связь с реальностью доступна ему лишь благодаря этому подарку Ферты, – её долгой беседе и, возможно, её благосклонности, – Алекс всё же не смог избавиться от мутного комка, который был вызван отвращением на уровне сознания. Он начинал понимать. Хоть ему и не хотелось. Совсем не хотелось.

– Ты, как и другие гости, будешь вместилищем наших детей. И я рада, что на этот раз со мной был именно ты.

– И тебе… Совсем не жаль?

– В этом нет ничего плохого! Ты всего лишь переходишь из одного состояния в другое.

«Жить для себя, жить для других», – мелькнуло в сознании Алекса красной искоркой, бегущей по сгоревшей бумаге.

Ферта выключила «свет» его сознания, погасив эту искорку.

Уже у самой двери она обернулась и взглянула на него.

– Я буду скучать по тебе, Алекс…

* * *

В оформлении обложки использован фрагмент картины Надежды Сидориной «Самка осьминога, любующаяся своим последним закатом» (холст 50*60 см, масло)

Примечания

1

В природе действительно существуют некоторые виды осьминогов, которые размножаются сходным образом (прим.авт.)

(обратно)

Оглавление

Часть I. Яркое утро

Часть II. Десерт для любимой

Часть III. Неожиданный визит

Часть IV. О таком не пишут в туристических проспектах

*** Примечания ***