Последний барсук (СИ) [Владимир Абрамов noslnosl] (fb2) читать постранично

<p>

 </p>

Annotation

     Главный герой, обычный автослесарь, обнаруживает невероятную способность. Каждый раз, когда он умирает, его душа и разум возвращаются обратно во времени в третье июня двухтысячного года - на следующий день после того, как ему исполнилось двадцать лет. Он раз за разом проживает жизнь заново.

<p>

 </p>

Последний барсук

<p>

<a name="TOC_id20224264"></a></p>

<a name="TOC_id20224267"></a>Глава 1

     Проснувшись, Иван вначале не мог сообразить, где находится. Слишком свежо, ветерком обдувает, при этом не холодно. До ушей доносится звук проезжающих автомобилей, нос ощущал запах выхлопных газов, а спина слегка ныла от чрезмерно жесткой и неудобной поверхности.

     Открыв глаза, Ваня обалдел пуще прежнего. В первую очередь он отметил, что спал на улице! Это был какой-то парк. Ему казалось, что он уже видел этот парк, но он расположен явно не в Челябинске. Во-вторых, на нём была надета армейская форма старого образца, ещё та старая пятнистая зелёнка тех времён, когда ему довелось отдавать долг родине.

     В последний раз такое приключение случилось с Ваней далёкие тридцать пять лет назад, когда он после демобилизации добирался из воинской части, расположенной в Волгограде, в которой проходила его служба, в деревню под Челябинском. Тогда он загулял, из-за чего опоздал на поезд. Приключение было настолько ярким, что запомнилось на всю жизнь. Он помнил, что собирался спать на вокзале, но там до него докопался какой-то бомж, предлагающий вместе пожрать и выпить. Естественно, за счёт солдатика. Деньги у Вани были, пусть и не космическая сумма, но кое-что ему накопить удалось. Но светить наличными перед мутным бродягой он не рискнул. Выгреб из кармана мелочь и купил сосиску в тесте, которую разделил напополам с бомжом.

     Тогда Иван не умел резко отшивать людей. Оно и понятно, ему было-то всего двадцать лет. Молодой наивный парень, жизни особо не видевший. На тот момент он почти треть жизни провёл в детском доме, ещё двенадцать лет прожил в глухой деревне с приёмными родителями и два года в закрытом мужском коллективе нёс службу в автороте. Не то чтобы ему повезло с местом службы, просто он один из немногих парней, согласившихся пройти обучение в ДОСААФ. О чём он ни разу в жизни не пожалел, ибо в армии получил опыт вождения и ремонта автомобилей и дембельнулся с водительским удостоверением на управление легковыми и грузовыми автомобилями.

     Именно тогда он первый и последний раз ночевал в парке на лавочке. Хотел поскорее отделаться от бомжа, а тот увязался за ним и не отставал. Ваня потом с улыбкой вспоминал, как в какой-то момент отлучился якобы справить нужду, а когда скрылся с глаз мутного типа, то быстро сбежал. Но после этого возвращаться на вокзал раньше времени у него не было никакого желания. Его поезд должен отправиться лишь в три часа дня. Тратиться на гостиницу парень не хотел, думал сэкономить денег на что-то более полезное. Поэтому он лёг спать прямо на лавку в ближайшем парке прямо в центре города. Тогда ночью к нему ещё подходили патрульные милиционеры, с которыми состоялся довольно неприятный диалог, чуть не закончившийся поездкой в КПЗ (камеру предварительного заключения). Но обошлось. Стражи порядка вошли в положение солдатика, сами недавно были такими, так что они оставили его в покое.

     Чем ещё сильнее запомнился этот день, так это своей ироничностью. В то утро, когда он проснулся на лавке, у него был день рождения - третье июня двухтысячного года - тогда ему исполнилось ровно двадцать лет. Такой день рождения сложно забыть.

     И вот всё повторяется заново.

     Очередным фактом, который вверг Ивана в ступор, оказалась худоба. Не то чтобы он совсем уж раскабанел, но лет с тридцати его фигура заплыла жирком и была довольно плотной. Сейчас же он был худой и мускулистый, как в молодости, при этом чувствовал себя так, словно заново родился, а не провёл ночь на деревянной лавочке. В его пятьдесят пять лет после такого встать было бы проблематично, если бы вообще получилось из-за заклинившей спины.

     Тщательно изучив свой гардероб, Ваня впал в ступор: это была его дембельская форма! Его, мать его, дембельский наряд! Он помнил, как полгода потратил на вышивку, плетение аксельбантов, словно не в автороте служил, а в швейных войсках. Тогда ему казалось, что он выглядит щегольски - этакий мачо российского разлива, к ногам