Серебристая Чаща. 1 часть [Е. Ермак] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (21) »
1
Быть подростком сложно. Особенно, если оказаться в Серебристой Чаще, и не просто оказаться, а переехать туда, пойти учиться в новую школу к другим подросткам.
Моя семья переехала в этот поселок из города. В разгаре были девяностые годы, и взрослые заботились о том, чтобы выжить, а подростки были предоставлены сами себе. Серебристая Чаща – поэтичное название, навсегда застряла в моем сердце и разуме, до сих пор течет разбавленная по моим венам, и вшита куда-то вовнутрь меня. Так глубоко, что до сих пор воспоминания могут заставить меня, если не заплакать, то грустно вздохнуть. А ведь я уже давно взрослая тетка.
Я помню окна-глаза в серых пятиэтажных домах, устремлённые на меня. И если я приеду туда опять, мне будет сложно не вспоминать снова и снова то, что случилось со мной, что сотворила со мной эта проклятая Серебристая Чаща. Только изгой, которого все сторонятся, может понять мои чувства.
Почему я не попросила помощи? Почему я не защитила себя? Почему, почему? Мне было стыдно. Я боялась. И это длилось целую вечность, а на самом деле не больше одного хилого года.
Мне исполнилось тринадцать лет, когда моя мама получила квартиру. К моему сожалению, не в городе, а в поселке городского типа. Людей в поселке было на порядок меньше, чем в городе, и для меня тот маленький злой мирок состоял только из тех, кого я знала. Моя демократичная мама не настаивала на том, чтобы я меняла школу, и какое-то время я ездила в городскую школу на электричке. Эти три остановки были для меня целым путешествием. Но причина моего ухода из городской школы в поселковую были не три остановки на электричке каждое сонное утро, а ревность. Подружка из моей старой школы совершенно оторвалась от меня, а я больше ни с кем так близко не дружила, как с ней. Леночка Филатова в свои тринадцать лет была стройной, рослой, интересной девочкой. Она взрослела, интересовалась мальчиками, а мне хотелось продлить свое, а заодно и ее детство. Я отказывалась отдавать свою подружку дурным компаниям, к которым ее тянуло. Я ревновала и страдала. Когда я поняла, что Леночка ушла от меня безвозвратно, то попросила своих родителей перевести меня из старой школы в новую – ту, что в поселке. Школа как школа. Белая, трехэтажная, наполненная визгами, криками и знаниями. Но то касалось благополучных, любознательных деток, а я была не такой.
Сигареты и алкоголь в тринадцать лет? Мне они нравились. Они делали из меня взрослую и смелую. Так я думала. Помню я протирала лицо розовым лосьоном перед зеркалом в ванной нашей новой квартиры и внушала себе: раз я курю, то рискую состоянием кожи, а, значит, буду каждый день протирать кожу. Какие умные зрелые мысли у малолетки! В моей голове теснились советы из женских журналов, прочитанные мною в бесчисленных количествах. Зачем я дымила и пила алкоголь? В тринадцать лет. В толк сейчас не возьму. Но подростков взрослые не понимают, а я теперь взрослая. Когда меня начали унижать в Серебристой чаще, я стала бояться ходить по улицам, бояться идти в школу. Я ничего не могла противопоставить грубой физической силе и мерзким окрикам. Мне было тринадцать, и я научилась надевать на свое лицо выражение, в которое я вкладывала почти молитву: не троньте меня, не обзывайте меня, я никого не обижаю, я бесхребетная серость. Иногда это срабатывало. Меня перестали замечать к концу того ужасного года, перестали задирать и унижать. Я добилась полной бесцветности, и это стало моим спасением.
Но поначалу всё было не так. Мы переехали в Серебристую чащу ранней осенью. Осень была золотой, теплой, с яркими опадающими листьями. Я чувствовала себя красавицей в новой квартире, с ярким жёлтым паркетом на полу, с новым чайным сервизом, где на белом фоне были изображены красные большие цветы. Каждое утро я накладывала макияж из нового подаренного мне набора косметики. Я была подростком, обидчивым и своенравным. Мне нравилось красить губы тенями для глаз, которых в наборе было много. Каждый новый день я использовала новый цвет. Мой отец не умел быть деликатным, и прямо указал мне на то, что я выгляжу странно. Естественно, я обиделась, и радость от собственной изобретательности померкла. У нас была собака. Я назвала ее Рикки, по первой части имени мангуста из Рикки-Тикки-Такки Р.Киплинга. Собаку свою я стыдилась от того, что кончик ее хвоста был будто обрубленным. Если я с ней выходила гулять, то переживала мучительные моменты от возможного внимания к ее хвосту. Чем больше я думаю о своих тогдашних чувствах, тем больше я понимаю, что главным и непреходящим для меня чувством был стыд. Мне было стыдно от того, что я плохо владею своим телом и языком в состоянии опьянения. Но понять, зачем я употребляла спиртное сейчас не могу, хоть убей! Впрочем, наверное, это из-за страха. Ведь, когда выпьешь, то ничего не страшно, всё весело и все, как родные. Сложно это.
Так вот золотая осень. Беседка в санатории, который находился и находится в Серебристой
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (21) »
Последние комментарии
18 часов 18 минут назад
18 часов 35 минут назад
18 часов 47 минут назад
18 часов 53 минут назад
21 часов 24 минут назад
21 часов 28 минут назад