Песочница [Екатерина Миронова] (fb2) читать онлайн

Очередь

Такой прекрасный день! Лучи солнца сегодня с какой-то особой настырностью пробиваются сквозь облака, нежно лаская прохожих на улице и неустанно заглядывая в окна хмурых зданий. Так хочется отложить все дела и насладиться мелкими проказами этих игривых посланников солнца. Но мне нельзя. Я вынужден пребывать в душном помещении конторы, чтобы получить необходимые документы для трудоустройства на работу.

Уже несколько часов я томлюсь в ожидании своей очереди, но количество людей не уменьшается. Наконец, по прошествии ещё получаса я начинаю потихоньку продвигаться вперёд, вплотную приблизившись к окну. К слову, единственному в этой тесной коморке. От окна исходят потоки свежего воздуха, и открывается вид на уютный внутренний дворик. На подоконнике стоят горшки с цветами. А рядом с ними стройным рядком лежат окостенелые насекомые, перевёрнутые вверх брюхом. Такое зрелище не вызывает во мне чувство брезгливости. Напротив, я испытываю изрядную долю сострадания к ним.

А ведь в детстве я всегда помогал братьям нашим меньшим. Всех мух и оводов, которые залетали в наш деревенский дом, я старался аккуратно отлавливать с помощью газет и выпускать на волю. Некоторые насекомые, особенно те, что посмелее и посообразительнее, сами вылетали в открытую форточку. А более стеснительным я помогал найти обратный путь домой. Бывало, что какая-то муха путалась в паутине и жалобно жужжала, тщетно пытаясь выбраться из смертельной ловушки. Если паука поблизости не было, я старался легонько оборвать паутинки, чтобы выпустить несчастную на волю.

Но так было не всегда. Иногда во мне просыпалась страсть охотника, и я мог часами гоняться за беззащитными мухами с хлопушками и газетами. Я убивал ни в чём неповинных насекомых с завидной кровожадностью. Однако потом приходили минуты раскаяния, и я сильно жалел о содеянном. Да и, пожалуй, до сих пор жалею.

Засохшие останки на подоконнике напомнили мне об ещё одном детском увлечении. Я очень любил устраивать маленькие экосистемы в пластмассовых бутылках. Я отлавливал кузнечиков, а затем помещал их в бутылки, предварительно заполненные листьями и зелёной травой. По периметру бутылки я старательно проделывал круглые отверстия для доступа воздуха. Несмотря на это, первые мои эксперименты заканчивались неудачами. Кузнечики умирали. То ли от недостатка воздуха, то ли от повышенной влажности. Но мои подопытные не выживали. Затем, я начал оставлять для воздуха более крупные отверстия. Тогда смекалистые насекомые быстро находили лазейку и вырывались на волю. Я пытался всячески усовершенствовать свой искусственный мир, но каждый раз терпел досадные поражения. Сейчас это кажется забавным. Зачем было создавать пародии на мир природы, когда она итак была повсюду? Необъяснимо.

В конторе объявляют технический перерыв. Предупредив своих соседей по очереди, я решаюсь ненадолго отлучиться на перекур. Моя голова переполняется мыслями.

Время от времени, мне кажется, будто часовой механизм жизни останавливается. В такие моменты я возвращаюсь к истокам. Мне часто снятся безмятежные сны о детстве. Наш цветной палисадник, посадки за домом, бесконечные дали огородов и душистые луга, кишащие насекомыми. Всё это – я. Мой душевный сосуд хранит каждое воспоминание. Я берегу эти прекрасные моменты с каким-то особенным трепетом.

Иногда я просыпаюсь со слезами на глазах. Солёные капли стекают на подушку и подпитывают сердце. В такие минуты хочется всё бросить и уехать туда, где ты навсегда оставил частичку своей души. Но ты остаёшься. Свято храня сокровища прошлого, ты жаждешь новых открытий. Ты свободен, и весь мир подвластен тебе. Это прельщает. Ты давно уже нашёл ответ на вопрос о том, где твоё место и твой дом. Да, вся вселенная твой дом. Но согласно ли с этим твоё сердце? О чём так жалобно просит оно, и почему нет мира и спокойствия у тебя на душе? Не знаю сколько времени должно пройти, чтобы я смог отыскать верный ответ.

Выкурив сигарету, я возвращаюсь в душное помещение, в котором мне предстоит провести ещё два часа. Я знаю это, потому что уже бывал тут. В прошлый раз документы для трудоустройства оказались ещё не готовы, и мне сказали подойти через неделю. Поэтому я здесь. Стою и жду своей очереди.

Яркий мир

Ночная тьма окутывает. Теряется грань между жизнью и смертью. Каждое мгновение пропитывается ароматом трепетного ожидания. В эту секунду мы по-настоящему ощущаем себя. Такие беззащитные и обнажённые. Без всякой возможности скрыться.

Одна из таких ночей помогла мне заглянуть внутрь себя, и я обнаружил пугающую и холодную пустоту. В ту же секунду, не особо раздумывая, я принял единственно правильное решение. Необходимо было как можно быстрее заполнить свой бесполезный сосуд. Но я не знал чем. Мне пришлось серьёзно подумать и проанализировать. В моей голове проносились тысячи вариантов: мир, благодетель, любовь… Но это были не более, чем красивые и громкие слова. В конце концов, это всё равно было бы самообманом.

Я почти отчаялся в тщетных попытках поиска истины, как вдруг случайно поднял глаза наверх. Моему взору открылась удивительная картина: я увидел вселенную. Вероятно, при ином раскладе я не придал бы этому такое значение. Но в тот момент небо стало для меня всем.

Белый свет далёких светил исходил из самых глубин мироздания. Удивительная и неповторимая красота проникала прямиком в моё сердце. Кто бы мог подумать, что это произведёт на меня такое сильное и неизгладимое впечатление. Я смотрел и не мог оторваться. Еле заметное отражение древнейших галактик, которое только способен уловить человеческий глаз, я проглатывал на лету. Я осознавал, насколько абсурдна была эта ситуация, но мне было всё равно. Звёзды нещадно манили меня, указывали мне путь и наполняли мою жизнь смыслом.

До сих пор ещё никому не удалось разгадать величайшую загадку жизни. Каждый человек сам выбирает, чем заполнить сосуд внутри себя. Для меня это оказались звёзды. Каждый раз, когда мне становилось грустно и одиноко, я смотрел на небо. Каждый раз, когда мне было радостно и беззаботно, я смотрел на небо. Вполне возможно, что за свой выбор мне ещё придётся поплатиться.

Помню как-то раз, после очередного шумного летнего вечера, наполненного весельем беспечной юности, я лежал на чьих-то тёплых коленях и смотрел на небо. Я думал, что мы смотрели на звёздное небо вместе, но я смотрел на него один. В тот момент в этом мире для меня ничего не существовало: ни ненависти, ни любви, ни привязанности, ни дружбы. Тогда были только мы: я и звёзды.

Впоследствии, с другими людьми я всегда проводил этот эксперимент. И звёзды всегда оказывались для меня важнее. Один раз заполнив пустоту ярким светом, я никогда более не мог избавиться от этого. Сколько бы лет ни прошло.

А звёзды? Они такие далёкие и холодные. Полные тайн и загадок. Иногда мне кажется, что сквозь бесконечное безмолвие они разговаривают со мной, ведут меня по какому-то неведомому мне пути. Но это лишь игра. Обыкновенные чары.

Однако я не привык сдаваться и продолжаю свой диалог длиною в жизнь, в надежде, что меня слышат мои мерцающие собеседники.

Песочница

В лесистой местности неподалёку от реки проходила дорога. Сейчас она, наверное, заросла травой. Но в те времена всё было по-другому. На дороге всегда кипела жизнь. Оживлённые голоса то и дело доносились с разных сторон. Толпы людей гордо вышагивали по ней, оставляя за собой многочисленные следы, которые растворялись в бесконечном потоке дней.

Я тоже шёл по ней. По её пыльному очертанию, по ямам, заботливо засыпанным камнями, по траве, несмело пробивающейся из расщелин. Я наслаждался каждым шагом, как младенец, первый раз устоявший на двух ногах.

Для меня было удивительно то, как быстро люди забывают родные места, с каким усердием и воодушевлением бросают самое дорогое, что когда-то заставляло их сердце биться чаще. Это странно и необъяснимо. Что пытается человек отыскать вдали от дома? Своё призвание, место, другую жизнь. Это, несомненно, сложный и достойный путь. Но путь каждого человека это выбор. И зачастую, он оказывается глупым и нелепым.

А ведь мне и самому довелось пройти через это.

Июль, день первый

Ранним субботним утром зазвонил мой телефон. Это была мама. Она говорила сухо и отрывисто. Когда она закончила свой доклад, я не нашёлся, что ей ответить. Я пробормотал что-то невнятное в ответ и положил трубку. Жизнь замедлила свой ход, но не остановилась. Наверное, я слишком часто представлял себе эту ситуацию в голове, и поэтому мне было уже не так страшно.

Я неторопливо помылся, положил необходимые вещи в дорожную сумку и поехал на вокзал. Мама мудрая женщина. Она не стала будить меня ночью, понимая, что поезд всё равно не уедет раньше трёх часов. Она дала мне возможность поспать.

Билеты в кассе не закончились, минеральная вода в привокзальном магазинчике была не из холодильника, а здоровенный мужчина, толкнувший меня плечом, даже извинился.

В поезде я пытался заставить себя почитать, но вереница мыслей стала одолевать моё сознание. За окном тянулся густой лес, изредка прерывавшийся небольшими поселениями. Кое-где мелькали поля и мелководные речушки. Я жадно смотрел на всякий пейзаж, открывавшийся моему взору. Мне хотелось ухватить каждый момент, неминуемо превращающийся в бесконечность. Если бы я только мог остановить поезд, сойти с него, подойти к этому ветхому дому с деревянной оградой и постоять рядом.. Хотя бы немного. Может тогда я нашёл бы то, что искал всю свою жизнь.

Вместо этого я расстелил постельное бельё, закрыв неприятную моему глазу бордовую обивку койки. С появлением спального места меня начало сильно клонить в сон, и, в конце концов, сморило окончательно.

День второй

Меня разбудил пронзительный детский крик, доносящийся из соседнего купе. Я посмотрел на часы и понял, что пора бы готовиться к прибытию. Взглянув на себя в зеркало, я был несколько удивлён. На меня смотрел бледный и мятый человек с круглым лицом и грязными волосами. Одежда моя была покрыта белыми катышками от постельного белья. Затхлый запах тела вынудил меня проделать некоторые лишние манипуляции, будучи в уборной. Буквально зажатый в тиски, я силился нанести как можно больше воды на своё вспотевшее тело. Сильного эффекта это не дало, зато всё вокруг было забрызгано водой. И пол, и зеркало, и даже бумажные салфетки. Но это было неважно, потому что ехать мне оставалось всего полчаса. Я томился в сладостном ожидании, предвкушая приятные сердцу сюжеты.

На вокзале меня никто не встречал. До дома я добрался на рейсовом автобусе. На одном из тех, которые имеют обыкновение ломаться в середине пути. В автобусе было жарко и пахло бензином. Меня укачало в первые пять минут езды. Весь оставшийся путь я мечтал только об одном – выйти на свежий воздух.

Чем тяжелее дорога, тем ярче впечатления по прибытию. Я ступил на родную землю, я вздохнул аромат своего дома полной грудью, я смотрел и не мог насмотреться.

Мне знакомо в этом месте всё, и я здесь не чужой. Вот то дерево, что раскинуло свои ветви у реки, я знаю, оно исправно хранит воспоминания обо мне. Нам с ним не нужно условностей. Не нужно столов, подарков и вычурных традиций. Оно видит меня и всё понимает. Мне не обмануть его, потому что оно видит моё сердце.

– А люди? – спрашиваю я сам себя.

– Да, люди здесь тоже знали меня. Они знали меня ребёнком. Я частенько пропадал беспечными летними днями за играми со своими друзьями.

– А что же стало с ними сейчас?

– Они разлетелись по свету. Им всегда было тесно здесь, они ринулись на поиски свободы.

– А кто-то остался?

– Да. Мой лучший друг. Он остался и теперь останется здесь навсегда, ведь я приехал, чтобы проводить его в последний путь.

Это так странно. Я не испытываю ничего. Больше всего я боялся, что все мои чувства замёрзнут, я буду холодным, как лёд. Так и случилось. А ведь мы так много общались. И после моего отъезда отсюда и даже после его развода с этой мерзкой женщиной… Он всегда был таким живым. Даже когда начал пить.

Придавшись размышлениям, я не заметил, как дошёл до дома. Перед самым входом я взял паузу в несколько секунд. На мгновение мне захотелось развернуться и уехать обратно, но я прогнал эти мысли. Я прошёл через ограду и зашёл во двор. Из летней кухни выбежала мама. Распахнув свои руки, она крепко обняла меня. На её глазах искрились слезинки. Я был под впечатлением и несуразно жестикулировал руками. Мы оба искренне радовались нашему воссоединению.

Мама расспрашивала меня обо всём, что происходит в моей жизни. Я с удовольствием делился с ней своими успехами, планами на будущее, сам не замечая, как сильно я оторвался от родного дома. Я проговаривал какую-то заученную, совершенно не свою жизнь, пытаясь оправдать её ожидания. Мама с трепетом и содроганием слушала каждое моё слово. Я был для неё всем. И она была для меня всем. И ничего другого в эту минуту не существовало.

Наступил полдень. Наговорившись со мной вдоволь, мама послала меня к нашей родственнице, что жила на другом конце посёлка. Я должен был оправдать образ инициативного и хозяйственного сына, поэтому покорно двинулся в путь.

Я шёл по главной дороге, любуясь открывающимися пейзажами. Солнце в этот день светило особенно ярко. А путь предстоял мне долгий. Я пытался сопротивляться своему немощному телу. Не хотел признавать своё бессилие. Но в конечном счёте сдался и решил присесть на берегу реки, чтобы восстановить силы. Я бездвижно просидел несколько минут, как вдруг ко мне обратился тоненький голос.

– Дайте, пожалуйста, денег, – сказал он.

Я решил не отвечать, подумав, что это не мне, но голос всё не унимался.

– У вас не найдётся немного монет? Мне на еду…

Во мне начало просыпаться раздражение. Попрошайки на дорогах часто одолевали меня, и я привык не реагировать на них. Но этот отчаянный явно напрашивался на диалог и я не сдержался.

– Отстаньте от меня! У меня нет денег, – вспылил я.

Голос затих. Я зачерпнул ладошкой мягкий прибрежный песок. Горячие песчинки так приятно просочились сквозь пальцы. Ещё через мгновение подул прохладный ветер, поигрывая с листьями деревьев, аккуратно обрамлявшими крону.

– Я извиняюсь, мне не подойти ближе, – снова обратился голос.

Я обернулся. Передо мной стоял подросток. Двумя руками он опирался на костыли. Он был грязным и пыльным.

– Встряхнуть бы его посильнее, – пронеслось в моей голове. – Да только рассыпется ведь.

Я взглянул на него своими мутными глазами ещё раз. Парень был невысокого роста, но с длинными и худыми руками. Жирные волосы, растянутая кофта, поверх которой была накинута джинсовая безрукавка. И глаза. У него были достаточно выразительные серые глаза.

– Сколько тебе нужно? – спросил я, немного смягчившись.

– Чтобы хватило на … еду и на автобус до города. И у меня есть ещё одна просьба.

Меня позабавил такой искренний ответ.

– О чём же ты хочешь ещё попросить меня?

– Дело в том, что я не хожу дальше этого посёлка. Мне понадобится целая вечность, чтобы дойти даже до ближайшего лесхоза. А мне нужно в город. Сам я не смогу даже зайти в автобус.

– Разве у тебя нет родителей? – перебил я его.

Мальчик задумчиво взглянул на реку, потом перевёл взгляд на меня. Солнце иссушило его волосы и кожу. Ноги его были покрыты ссадинами, как у любого другого уличного мальчишки. Но он не был любым, он был неполноценным и еле передвигался.

– Нет, я живу с бабулей.

Я не ответил. Возможно, все его слова были ложью. В тот момент мне было всё равно. Наверняка я знал только одно: парень манипулирует мной. Он целенаправленно напал на меня, застав врасплох. И не ошибся. Между нами не было пропасти. Я отчётливо чувствовал это. Сердце моё ещё не зачерствело настолько, чтобы я не смог принять просьбу такого, как он. Мне хотелось помочь ему и разделить мучительную боль, что сковала его. Но я знал, что это ловушка. И мне очень не хотелось попадать в неё, но, кажется, я уже попал.

– Я приехал сюда на пару дней и скоро уезжаю. Но думаю, я смогу посадить тебя в автобус и довезти до ближайшего населённого пункта, поводив немного по нему, чтобы ты не потерялся. Идёт? Только обратно тебе придётся добираться самостоятельно! – с напускной грустью произнёс я.

Глаза сорванца загорелись. То и дело всхлипывая, он пытался произнести слова благодарности. Всё его тело судорожно потрясывало. Вероятно, такой ответ стал для него неожиданностью.

Я попрощался с парнем, условившись встретиться завтра днём на этом же месте. А сам направился вглубь посёлка разыскивать дом родственницы. Признаться, задача эта была не из простых.

По своим размерам посёлок был сравнительно небольшой и располагался преимущественно вдоль главной дороги. Довольно крупные домики с разноцветными крышами были окружены со всех сторон заборами. В палисадниках росли раскидистые яблони, стройные сливы и вишни. Кто-то засаживал всё пространство в саду цветами. Лилии, розы, гладиолусы и пионы создавали пёстрое разноцветие и оживляли обстановку.

Я стеснялся заходить в чужие дома и просить о чём-то. От одной мысли об этом у меня начинались судороги по всему телу. Мне было тошно и мерзко. Но, кажется, я справился.

– Ой как возмужал, тебе и не узнать! Красивый стал, нарядный какой… А у нас тут давече дождик поливал, – сбивчиво прошептала старушка. – Вона как огурцы в палисаднике попёрли. Страстя как… А соседка моя, что думаешь? Каждый день в лес и катить, и катить. Сегодня снова две корзины припёрла. Я прям позавидовала на грибочки-то. Я б это…сама. Но ноги мои, гляди. Не ходють уж! Мне и тачанка-то эта ни к чему, забирай её. Тока до кладбища ехать, на тачанке-то этой! – и она сухо засмеялась, давясь от каждого глотка воздуха.

Пожилая женщина отвела меня на задний двор, где, среди кучи ненужного хлама, я обнаружил искомый предмет. К слову, такой же древний, как и всё остальное. По настоянию хозяйки, я попутно прихватил алюминиевый чугунок и молоточек с гвоздями.

Поблагодарив за щедрость, я быстрыми шагами направился к выходу. Время смелости и отваги истекало. Тревога и страх снова сковали меня. Мне стало так неудобно за свой визит. Я ощутил давящий ком в горле и вышел прочь, волоча за собой скрипящую тачанку.

День третий

Священное солнце! Зачем ты тянешься к земле? Лукаво манишь и ласкаешь своими лучами. Разве тебе мало неба? Однажды ты яростно подчинило себе всё живое. И с тех самых пор мы беспрекословно выполняем твои указания. Ты жестокий хозяин и не прощаешь ошибок. А мы – твои рабы, воспевающие и восхваляющие твою неограниченную силу. Когда я был ребёнком, мама часто рассказывала мне об устройстве Вселенной. Так что я кое-что знаю о тебе, солнце! Я уже давно разгадал твой секрет.

Похороны моего друга прошли быстро. Никто не суетился и не создавал лишнего шума. Вся процессия двигалась спокойными и уверенными шагами. Каждый человек знал своё место. Смерть, как любила говорить моя мама, это дело обычное. И в посёлке это было особенно заметно.

Проводив старого друга, я направился к новому.

Я пришёл на место первым и уже начал волноваться: не перепутал ли я время или место? Но нет. Спустя пару минут, я сумел разглядеть вдалеке размытый силуэт подростка, который двигался мне навстречу. По сбивчивой походке я узнал своего нового знакомого. Когда мы наконец-то поравнялись, я увидел едва заметную улыбку на его лице.

– Гляди, что я раздобыл! Нравится? – с гордостью воскликнул я, указывая на тачанку.

– Это мне мать навязала, чтобы я дров ей казённых притащил. Прокатиться не желаешь?

Подросток слегка замялся и одобрительно покачал головой.

Во внешнем виде мальчика кое-что переменилось. Он надел более плотную кофту с цветочной вышивкой, обрамлявшей нижнюю часть подола. На ногах у него появились коричневые сандалии со сломанными застёжками. А на спину он взгромоздил котомку, забитую ненужным хламом.

Аккуратно переступая на костылях, он вплотную приблизился к тачанке и уставился на меня. В его серых больших глазах я уловил лёгкое порицание.

Это было объяснимо. В конце концов мне самому было мерзко. Ведь я не мог предложить мальчику ничего, кроме этой деревянной развалины.

– Подсадите меня, пожалуйста, – еле слышно прошептал подросток. Его голос дрожал.

Я обхватил его тонкую талию и поместил прямиком в центр тележки. Костыли решено было привязать верёвкой вдоль боковых стенок тачанки, из-за чего вся конструкция стала походить на лодку с вёслами.

Мы оба молчали. Я осторожно толкал повозку по бугристой земле, а мальчик тихо посапывал. Кажется, послеобеденное солнце сильно разморило его, а тут ещё я со своим идиотским предложением покататься. Зачем я это сделал? Разве не мог я просто назвать время отъезда своего автобуса и отпустить его собираться? Кому был нужен этот дружеский порыв? Я поступил глупо.

Люди, что встречались нам на пути, бросали косые взгляды. На съёженных лицах проступали гримасы отвращения и брезгливости. В пустых глазах читался немой укор. Люди оставались безучастны, но под их каменными взглядами я чувствовал себя неуютно. Мне лезли в голову странные мысли.

С одной стороны, я думал о том, чтобы всё это побыстрее закончилось. Ведь буквально вчера, здесь у реки я повстречал этого немощного подростка и мгновенно возненавидел его. Всё его высушенное тело, дрожащий голос и пронзительный взгляд. Я не терпел инвалидов. При взгляде на них в моей душе что-то переворачивалось.

С другой стороны, за долгие месяцы одиночества я почувствовал себя живым, как будто очнулся от долгого сна. Я покинул свою зону комфорта, и это было чем-то новым и неизведанным для меня. Всё вокруг меня вдруг ожило, зашумело, заиграло, закрутилось. И я нырнул в этот водоворот, забыв обо всём на свете.

Меня всего словно окутало туманом. Я всё глубже и глубже погружался в свои думы.

– Поверните здесь направо, – серьёзным тоном сказал мальчик. – Там будет сарай. Сейчас он должен быть почти пустой.

– Пустой от чего? – очнувшись от болезненных мыслей спросил я.

– Сена. В августе сарай заполняют доверху. Это на корм скоту.

– Коровкам и лошадкам?

– Именно.

– А разве там нет сторожа?

– Нет. Хотя раньше привязывали собаку, и она охраняла сарай от непрошенных гостей. Но пару лет назад её не стало.

– Как же это вы так не боитесь оставлять сено без присмотра?

Мальчик слегка нахмурился.

– А кому здесь воровать? Такому, как я, оно и даром не сдалось.

– Понятно, – рассеянно ответил я. Мысли в моей голове путались, сбивались в клубочки и переплетались друг с другом. Это мешало мне сосредоточиться на нашем разговоре. Мальчик ещё долго о чём-то увлечённо рассказывал, но я не могу припомнить о чём. Я просто делал вид, что слушаю.

Мы шли по узенькой тропинке, приминая высокую и непокорную траву. Густой и насыщенный запах леса начал наполнять остывающий от знойного дня воздух. Волоча телегу под тенью густых деревьев, я воображал, что скрываюсь от невидимого врага, пытающегося нагнать и убить меня. А в повозке у меня раненый солдат, которого я спасаю от неминуемой гибели.

– Мы на месте, – наконец, сказал подросток.

Я осмотрелся. Передо мной стояло небольшое деревянное сооружение из брёвен и досок. Перед самым его входом располагался навес, защищающий сарай в периоды сильных дождей. Справа от него находилась пристройка, по-видимому, выполнявшая роль дровяника. Массивные двери сарая не сразу поддались: мне пришлось приложить немало усилий, чтобы оказаться внутри этого полузаброшенного и гнилого замка.

– Как-то стало холодно, – пробормотал мальчик.

– Гляди какой ветер поднялся! Тёмные тучи заполнили всё небо. Сейчас польёт.

Мальчик с испугом посмотрел на меня.

– Не бойся, сейчас я высажу тебя.

Пока я наполнял тачанку дровами, началась гроза. Крупные капли стукались о крышу сарая, стекая ручейками на землю. Яркие вспышки молнии предвещали зловещие раскаты грома. И всё пространство заполнилось каким-то нескончаемым потоком звуков.

Спустя пару минут, я присел на деревянные доски и начал пристально наблюдать за тем, как мальчик старательно обустраивал себе место. Он сгребал остатки сена, взбивал их руками, а затем снова рассыпал, формируя что-то похожее на большое гнездо.

– Тебе помочь? – поинтересовался я.

– Если несложно, то помогите.

Я собрал остатки сена из каждого угла сарая и перетащил их поближе к мальчику. Через какое-то время у нас получилось создать мягкий настил. Мальчик прилёг на него в надежде хоть немного согреться. Я, в свою очередь, разметал своё тело на досках. Мы безмолвно слушали грозу и оба заснули.

Мальчик проснулся первым. Он долго ёрзал и ворочался, то и дело прерывая мой сон. Наконец, в тщетных попытках продлить сладкие минуты дневной неги я сдался.

Открыв глаза, я увидел яркий свет, который лёгкой струёй пробивался сквозь щели на дверях сарая. Свет этот отражал частицы пыли, поднимавшиеся в воздухе от сена, которое было разбросано по всему периметру.

Я долго лежал, упорно всматриваясь и дивясь причудливым узорам, которые образовывались в пыльном солнечном луче. Я уже был готов раствориться в нём, как меня прервали.

– Гроза закончилась. Вам нормально спалось?

Пару секунд я соображал, что это за голос. Внезапно моя голова начала наполняться мыслями.

Я повернулся лицом к источнику звука. И не ошибся. Да, несомненно, это был тот подросток. Всё верно, я обещал довезти его до города. Это был не сон. На сей раз я полностью осознал, что вляпался по-крупному.

– да… Да! Я хорошо спал. Вполне себе неплохо. А ты как? – прохрипел я сонным голосом, не подав и вида.

– Я не очень. Мне снился какой-то плохой сон.

Мальчик с грустью посмотрел на меня.

– Знаешь, как по мне, любой кошмар покажется величайшим благом по сравнению с бессонницей. Я по-хорошему завидую людям, сон которых омрачают лишь отражения их собственных переживаний.

Мы начали отряхиваться от пыли и собираться в обратный путь.

– Чем ты вообще увлекаешься? – спросил я.

– По правде сказать, – мальчик немного смутился. – Я люблю собирать грибы. Но мне не хочется быть обузой для людей. А один я не справляюсь.

– Хорошо, я тебя услышал. В следующий раз, как я приеду, я готов сходить с тобой в лес за грибами.

– Было бы здорово! – наигранно ответил подросток.

Выбравшись из этого соломенного гнезда, я поспешил выйти вон из сарая. Мне не хватало свежего воздуха. Я вывез тачанку с дровами, дождался мальчика, и мы медленно двинулись в обратный путь, наслаждаясь свежестью и волшебством мокрого леса.

Мы долго не решались заговорить, но мальчик начал первым.

– Вам противно смотреть на меня? – спросил он.

– Нет, с чего ты взял?

– Ну я же вижу, как Вы прячете глаза.

– Хорошо, раз ты спросил, я постараюсь объяснить, почему я так делаю. Не знаю, как других, но меня пугает лес ночью.

– Что?

– Нет, ты дослушай. Я как раз отвечаю на твой вопрос. В ночное время лес обволакивает. Шагая по узенькой тропинке, ты воображаешь, что за деревьями кроется нечто. Оно следит за тобой, выжидает пока страх полностью завладеет твоим разумом. Лес перешёптывается. Остановись на мгновение и ты услышишь хриплое дыхание старых деревьев. Совсем иначе выглядит лес ранним утром. Он становится похож на дружелюбного и радушного хозяина, к которому ты заскочил на чашечку чая, а остался на целый день. Ты чувствуешь комфорт и умиротворение. Когда я вижу человека с ограниченными возможностями, в первое время я ощущаю неприязнь. Мне хочется отвернуться и побыстрее убежать, как из ночного леса. Но я понял правила в этой игре контрастов. И запомнил главный секрет: на утро всё переменится. Страх уйдёт и настанет спокойствие.

– Это был довольно честный ответ, спасибо.

– Не за что. Знаешь, я как-то размышлял над одной идеей, и она никак не даёт мне покоя. Вот скажи, ты можешь представить себе человека, который полностью утрачивает способность слышать и говорить?

– Думаю, что могу.

– Тогда идём дальше. Представь также, что этот же человек становится незрячим. Готово? Следующий шаг. Правда, немного более кощунственный и жестокий. Удаляем всё тому же несчастному руки и язык. Или, если ты не любишь причинять другим людям физическую боль, вообрази, что, ко всему прочему, у этого человека редкое генетическое нарушение и он совершенно не чувствует боли. А может он парализован? Да, это то, что надо. Так. Вышло почти идеально. Завершаем данный образ. Пускай все эти недуги у этого человека врождённые.

– Какой ужас.

– Да, не повезло парню. Но я не об этом. Мне интересно другое: о чём он думает? Что творится в его сознании? Может, он на протяжении всей жизни остаётся невинным младенцем.

– Я не думаю, что есть люди, которые совершенно ничего не чувствуют. Возможно, его спектр ощущений будет просто значительно меньше.

– Даже если и так. Он же будет ближе к первозданному сознанию.

– Думаете, что если бы у меня не было совсем ног, то я бы не захотел пнуть ногой надоедливую собаку?

– Нет, ну тут понятно. Ты видел жестокость и беспринципность с рождения. Ты перенял эту модель поведения. А если ты ничего в этой жизни не видел и не слышал? Разве тебе придёт такое в голову?

Мальчик попытался продолжить дискуссию, но мы уже пришли. Я сказал, чтобы он ждал меня у автобусной остановки завтра в двенадцать часов. Мы разошлись, так и не закончив разговор.

День четвёртый

Я сел на девятичасовой автобус. Мама проводила меня, дав с собой две больших сумки с продуктами. Все те минуты, пока мы ждали автобуса, я то и дело поглядывал по сторонам, в надежде, что этот парень не появится. Я боялся, что он выйдет из-за дерева. Его силуэт чудился мне в каждом прохожем. Я убегал, подло обманув наивного ребёнка. И мне было стыдно. Когда я ехал на вокзал, мне представлялись картины, как парень собирает вещи, как тихо улыбается в ожидании такого большого путешествия. Посматривая на часы, я хотел, чтобы полдень никогда не наступил. Но ход времени беспристрастен. Ему неинтересны людские переживания. Он не играет в эти детские игры. В конце концов ничего и не случится, всё будет, как и всегда. Завтра уже я забуду о произошедшем.

День одиннадцатый

Я продолжал изъедать себя. Голодный и расстроенный я ложился спать и просыпался. Тело моё истощилось. Мысли путались и тяжёлым грузом сваливались одна за другой. Спокойствие покинуло меня. Я стал нервным и мнительным. Меня мучали приступы паники. Как я мог? Ведь я это тот, кто первый осуждает трусов и лжецов. Я не справился с простейшей задачей! Это был даже не экзамен, так, тест проходной. Какой я после этого полноценный человек? Оболочка пустая. Меня тошнило от себя, я больше не мог находиться наедине с собой. Я собрал последние силы в кулак, взял сумку и поехал на вокзал.

– Я вернулся.

Для подготовки обложки издания использована художественная работа автора.

Оглавление

Очередь

Яркий мир

Песочница

  Июль, день первый

  День второй

  День третий

  День четвёртый

  День одиннадцатый