Школьные времена [Антон Гапон] (fb2) читать онлайн

Антон Гапон Школьные времена

Сборник рассказов

Предисловие.

Для некоторых, времена, когда они ходили в школу со временем становятся невозвратно-потерянным раем. Для кого-то, наоборот, школа становится неприятным воспоминанием длиной в десятилетие. Все относятся к школе по-разному. Но есть то, с чем трудно поспорить. В школе часто приключаются смешные, жизненные, необыкновенные истории. Такие истории я рассказал в своем сборнике.

Читайте с удовольствием.

Кидалово I

Начало прекрасной поры. Осенняя погодка замерла в мимолетном мгновении, когда летнее тепло солнышка еще согревает тебя, но желтизна листвы и бодрая свежесть говорит о приближающихся морозах. Где-то в этом прекрасном промежутке происходило следующее. Я, как и полагается школьнику, находился в своей МБОУСОШ (прошу винить Министерство образования за такие аббревиатуры) и, как и большинство, пинал балду.

Идет перемена, урок обществознания еще не начался. Мы с пацанами негодуем. И причина, по которой мы ворчим, общественно значимая. Высшее общество, то есть нашу компанию, прессуют. Местные малолетки стали вести себя вызывающе. Они лишь на год младше, но на порядок борзее. Толкаются, хамят, пытаются наезжать. В общем, берега попутали. Нашей компанией на обсуждение вынесен извечный русский вопрос: Что делать?

Вариантов было много. И в каждом была своя полоса препятствий. Мы, как люди с претензией на сознательность (хотя какая там сознательность, когда ты семиклассник) решили искать пути наименьшего сопротивления, с самыми благоприятными последствиями. Но, для чистоты дела, обговаривали все, всплывавшие в ходе обсуждения варианты.

Мелкие или малолетки только номинально так назывались. Выглядели они также как мы, только по дате рождения были на год-другой помладше. А вот пропасть во взглядах между нами была существенной. Это нас и пугало. Наша компания – нормисы. То есть обычные ребята. В нас мало примечательного и занимательного. Но наш враг куда заурядней.

Звезды так сошлись или это историческая закономерность мне неизвестно, но факт был таков: Часть контингента, так называемого поколения «Z», явившегося на свет на год-два позже нас исповедовали веяния популярной в то время криминальной субкультуры АУЕ. Моих ровесников и меня это, к счастью, не зацепило.

АУЕ в те годы было ужасно популярно и заимствовало тюремные принципы, понятия чести, достоинства и братства. Все потуги ауешников гнуть пальцы и казаться крутой бандой выглядели смешно. На фоне реальных воров в законе они были самозванцы. Но все-таки опасные самозванцы, хоть и комичные. Если вы не сталкивались с настоящими ауешниками, то процитирую моего школьного друга: «Ауешники не рассказывают сказки». Стачки с ними едва ли заканчиваются обычным мордобоем. Отвесишь одному, подтянутся братки. Будет стрела, будешь вывозить за базар. Не вывезешь – отмудохают. И главное – толпой. Потому что брат за брата, за основу взято.

Для выхода из заварушки, мы начали разрабатывать план действий. Самые отчаянные и дерзкие хотели поступить по принципу Наполеона. Сначала ввязаться в бой, а дальше будет видно. Но все-таки школа это уже не детский сад и проблески здравого смысла в наших физиономиях отвергли эту идею.

Другие предлагали так называемый «терпильный» исход событий. То есть минимизировать контакты с малолетками-аушниками и ждать, пока нарастающий конфликт пойдет на спад и рассосется сам собой. Такой вариант сразу же раскритиковали. Пугаться каких-то наглых сопляков казалось трусостью и, несмотря на безопасность терпильной стратегии, наше чувство собственного достоинства отвергло и эту идею.

Третий вариант решения насущной проблемы был предложен лично мной и был скорее шуточным и несбыточным. Я вспомнил старого знакомого (по меркам моего возраста длиной в 14 лет). Звали его Саня. Но Александр имя популярное и невзрачное, а он личность яркая и запоминающаяся. И не мог по жизни остаться без прозвища. Поэтому, среди нас Саня носил кликуху Зверь.

Саня Зверь человек импульсивный, агрессивный и безбашенный. Будучи ребенком, он избивал ровесников, чаще – тех, кто помладше. Саня, казалось, мог навтыкать самому Кличко. Чувство меры у него было развито плохо и периодически Саню приходилось оттаскивать от своих жертв. Глядя на средневековые зверства, мы боялись, что он заколбасит кого-нибудь до инвалидности или смерти. Я невзначай предположил, что было бы, учись он с нами в одной школе. Все, кто знали Саню, пустились фантазировать о том, как круто было бы заиметь его в нашу школьную свиту и использовать его для устранения дерзких пиздюков. Они так и напрашивались на его кулак.

Идея была выдающейся, но неосуществимой. Переход Сани в нашу школу не представлялся возможным, и мы лишь помышляли о протекции такого человека как он. Все это, так бы и осталось полетом мечтательной мысли, не случись самое невообразимое и нежданное в этот осенний денек. Раздался звонок. Мой братуха достал телефон, его лицо замерло в удивлении. Он повернул мобилу экраном на нас. Звонил Саня Зверь.

II

Все были ошарашены. Неужто я Ванга? Такие совпадения случаются пару-тройку раз в жизни. И тут бац! Это был тот самый редкий случай! Шок перемешался с радостью и рождением большой надежды на будущее. Мы все нутром чуяли. Саня звонил, чтобы переводится к нам. Так оно и оказалось. Радость и веселье прервались замечанием учительницы. Начался скучный этап – учеба.

Уже через неделю Саня Зверь собственной персоной ходил с нами на занятия и травил байки. Саню выгнали из предыдущей школы, за неуспеваемость. Мы надеялись, что в нашей школе Саня не напортачит. Он был хвастуном и пытался создать образ отвязного тусовщика, альфача с гаремом баб и человека с деньгами. Он действительно являлся всем вышеперечисленным, но все-таки утрировал, привирал и перегибал палку понтов. Поэтому начал казаться недалеким. Каким и оказался впоследствии

Когда до нас дошло, что Саня Зверь птица не нашего полета, мы решили контачить с ним лишь из-за его профпригодности в рабочих моментах. Но и тут получилось как всегда. Оказалось, наш Саня превратился из медведя гризли в хитрого лиса. Отныне он увиливал от назревавших конфликтов путем дипломатии или магического исчезновения, как фокусник. Если Сани назначали стрелу, он проворачивал трюк Копперфильда – не являлся на место встречи. Да, это выдавало в нем трусость, но своим уверенным голосом и выражением лица он как бы парировал: Я не отступаю, я наступаю в противоположном направлении.

Спустя некоторое время мы начали догонять и это. Постепенно истекал испытательный срок Сани, и мы поняли, что он не полезней чем использованный презерватив и неинтересен нам в кенты, также как Ксения Собчак. Так произошло переключение Сани Зверя с положительного персонажа, на нейтрального с некоторыми оговорками. Это еще ничего. Дальше Саня Зверь стал катиться по наклонной.

III

Со временем Саня совсем отбился от рук. Мы не горели желанием с ним общаться, он отвечал взаимностью. Начал знакомится с параллельным классом – с «ашками». Мы были из «Б» класса. Как известно, ашки и бэшки – заклятые враги. Его знакомства мы не одобряли и считали его мутки с «ашками» предательством. Когда то, мы обеспечили ему теплый прием и любезно пустили его крутиться в нашем обществе. А он, брезгуя нами, корешился с кем-попало. Настоящий сукин сын!

Разлад отношений был существенный, но не критичный. Мы постепенно отдалились друг от друга, но не вошли в контры. Именно поэтому, возможно, случилось следующее.

Ни с того, ни с сего, Саня Зверь позвал меня и моего лучшего друга Славу на новогоднюю вписку. Вписку Саня намеревался устроить прямо у себя на квартире в новогоднюю ночь. Самим Саней мы не интересовались, но догадывались, что он располагает знакомствами. Мало ли, кого зацепишь на вписке. Мы со Славой замечтались о девчонках, выпивке и обретении новых знакомств. Естественно, мы согласились. Оставался один нюанс – за все надо было платить.

Нам, школьникам, которым приходилось экономить на обедах, Саня озвучил цифру в 350 рублей. Для нас это были серьезные деньги. Почему-то в Сане мы не сомневались и, чуток помявшись, отстегнули ему плату за проход на мероприятие. Деньги мы взяли из копилок, а в копилках лежал весь капитал, который получилось настрелять у родителей. А после – опять размечтались. В то время я все гонял в плеере одну песню. В ней пелось, а верней читался рэп: «Девки, допинг, туса, как козы, волк и капуста». Тогда я не понимал смысла строк, но они максимально точно описывали наше предвкушение от движухи. Действительно, мы рассчитывали на девок, на допинг и на клевую тусу.

За неделю до вечеринки мы начали расспрашивать Саню о публике, с которой планируется отмечать новый год. Он пространно ответил, уверенно заявив, что будет весело, кайфово, бесподобно – нам все понравится. Мы опять помялись, призадумались и продолжили ждать. Дождавшись 31 числа, мы написали Сане в интернете. Тут-то все и начало постепенно накрываться медным тазом. Саня был в сети, но сообщение «во сколько собираемся?» не прочел. Нахлынула первая волна подозрений. Ответ пришел лишь спустя некоторое время.

– Чуваки, – отписался Саня, – Подваливайте к одиннадцати. Но! Держу в курсе, на движе будет много ауешников. Почти все, – в этот момент, я и Слава были резонно ошарашены. Этот умник решил предупредить нас только сейчас? Он ведь знал, как мы их ненавидим. Отмечать новый год в такой компании было ужасной перспективой. Ужасней было лишь то, что мы ему поверили.

Понервничав, мы решили звонить Сане. На пятый вызов Саня удосужился ответить. Он продублировал свои слова и сказал:

– Не хотите идти? Оставлю ваш алкоголь у подъезда, – он имел ввиду алкоголь на который мы скидывали свои кровные. Но мы не никуда не поперлись. Саня откровенно сливался. Мы знали, что он не дружит с ауешниками, и тем более не справляет с ними новый год. До нас дошло самое главное знание уходящего года. Перед нами типичный пиздабол. Пиздабол бессовестный и недалекий, но очень самонадеянный и наивный.

В ту ночь, как потом выяснилось, Саня уехал пить в клуб. Никакой вписки не было. Когда наши деньги вернутся, было неизвестно. Точно не в этом году.

Мы со Славой решили, что отметить, все-таки необходимо вместе. Купили вина и распивали в моей комнате. Толкуя о том, о сем, рассуждая о всяком вздоре, а чего еще можно было ждать от школьников? Ученая беседа рассеяла негодование по разбитым надеждам. Выводы были сделаны. Саня Зверь – кидалово.

Под утро, Слава ушел домой отсыпаться. Я сидел за компьютером и листал топы лучших песен за уже прошедший год. Это был сайт про хип-хоп (в моем возрасте все начинали слушать хип-хоп) на первом месте в топе была песня «Ролинг Стонер» русского рэпера. В ней пелось, что герой никак не может удержаться на месте, его тянет путешествовать. Он словно перекати-поле. Вот и я, глядя на первое утреннее зарево нового года, размышлял о своей неустойчивости в этом мире. Правильно поет, думал я. Под лежачий камень вода не течет. Мелкие невзгоды можно пережить. Кидалово Сани мне показалось не более чем маленькой остановкой на предательски зыбкой обочине. Впереди целое шоссе. Мне вдруг захотелось укатиться – неважно куда, только бы катиться и катиться, пока не зацепишься.

Мочеиспускание

Сибирская зима в этот день была в своей самой благоприятной кондиции. Было солнечно и морозно, так, что щеки покрывал яркий румянец, а свежий воздух веселил и раззадоривал.

Мы со Славой, моим лучшим другом, отмучившись шесть уроков, неторопливо топали по домам, хрустя снегом под подошвами. Было весело. Со Славой мне всегда было весело и интересно. Он круглый отличник. Скорее хитрец и проныра, чем законопослушный ботаник, но круглый отличник. Слава действительно трудолюбив, но если бы он не пользовался своим умением втираться в доверие и подхалимствовать учителям… Кто знает? Может быть, его дневник располагал парой-другой четверок.

Я был наполовину ударник, наполовину троечник. Совсем не нянчился с учительницами, мог нагрубить и часто ленился. Мы вдвоем образовывали инь-янь. Мы чувствовали себя гармонично и в общении и в совместных шалостях. В общем, были неразлучны.

Мы были неразлучны до того момента, пока не наступала пора расходиться по домам. Дом Славы был по пути, и я провожал его вплоть до подъезда, потом мы расходились. В привычку для меня стало справлять малую нужду рядом с этим подъездом – в помещении мусоропровода. Это была малюсенькая комната. Внутри стояла кромешная темнота и мусорный бак. В этот день, мне как обычно приспичило. Мы прервали наши сплетни, я пожал Славе руку и пошел по нужде.

Мне сильно приспичило. Я зашел внутрь, встал рядом с мусорным баком, расстегнул ширинку, достал причендал и начал мочиться. Спустя пару секунд, изо рта вывалился густой пар облегчения. Эх, блаженство. Я продолжал. В этот день я долго терпел, и отходов жизнедеятельности выходило много. Меня смутила лишь одно. Струя мочи билась не о землю. Звук удара мочи об поверхность был не таким, как обычно. Я словно ссал на какую-то твердую ткань. Но я отогнал эти мысли. Чтобы там не угодило под мою струю – это уже выбросили.

– Ты че! – внезапно раздался крик негодования. Я вздрогнул и подумал, – Кто-то пришел выбрасывать мусор и увидел меня, гадящего их мусорку. – но я отбросил эту мысль, потому что вопль звучал прямиком из того места, на которое я мочился. До меня дошло. В мгновение в моей голове собрался пазл. Я испугался, резко сиганул оттуда и побежал, что есть мочи.

Пробежавши несколько метров, я тут же опомнился. Я внезапно понял, что бегу, потряхивая то влево, то вправо, торчащим из ширинки имуществом. И я машинально, чуть сбавив темп, прямо на ходу, застегнул ширинку резким движением. Хвала Господу, что я не обрезался ненарочно или, того хуже, не повредил себе свой инструмент.

Я так и бежал, без остановок, до своего дома. Подошел к подъезду, прислонился спиной к стене и начал отдыхать, размышляя над случившимся. История казалась мне таковой: Я, так уж вышло, нассал на бомжа или человека в очень трудном финансовом положении. Нассал на него, укутанного в ковер и спящего в кромешной темноте мусороприемника. Мне стало грустно. Я опи́сал человека, в жизни которого все было настолько плохо, что ему пришлось ночевать на мусорке, укрываясь ковром. Я, как и полагает, стыдился, но смеялся вдвойне больше. Потом открыл домофон и размеренными шагами стал подниматся домой.

Еще раз проигрывая все приключившееся в своей голове, я понял. Эта история, казус, происшествие, называйте, как хотите, была уморительно печальна, удивительна и несправедлива. Но мне самым несправедливым казалось другое – в это наверняка никто не поверит.

Бомж, прости меня.

Чудное воспоминание

"Узнаю коней ретивых по каким-то их таврам, юношей влюбленных узнаю по их глазам"

Лев Толстой. «Анна Каренина»

Я только выразил легкую симпатию. Оставил пару сердечек на ее фотографиях в интернете. Это был мой способ «подмигнуть». В интернете проще, расстояние цифровой паутины позволяет не смущаться. Я всегда так делал.

С тех пор я начал замечать ее пристальный взгляд. Я заходил в столовую, общался с друзьями, обменивался приветами со знакомыми. Ее взгляд тоже пытался говорить. Первое время, так мы и общались. Я смущался, краснел, мне было неловко, но я не мог отвести глаз. Это доставляло жгучее удовольствие. Сердце колотилось чаще, вздохи становились глубже, а глаза кипели симпатией и влюбленностью. Мои друзья не были чутки в сердечных делах, наша «переписка» глазами была личным, секретным занятием. Никто не замечал ниток интереса между нами. Заходя в столовую, я намеренно искал ее. Найдя, устанавливался зрительный контакт. Так мы и поедали друг друга глазами. Ее взгляд, казалось мне, выражал испуг, страх. Про себя я называл ее испуганная лань.

Она действительно напоминала лань. Ее фигура выражалась сильной, но красивой худобой, а движения выражали неряшливое изящество. Каждое ее телодвижение умудрялось быть неуклюжим и аккуратным одновременно. В ней была застенчивость, которая смешивалась с осознанием своей привлекательности. Мне она очень понравилась. И она ловила меня на крючок, а я желал проглотить всю приманку мира, только бы быть пойманным.

Знакомство глазами было ярким и интригующим. Настоящее знакомство оказалось прозаичнее. Она не стерпела, вероятно, поняв, что я намеки не понимаю, и написала мне в интернете. Увидев ее сообщение, я внутреннее визжал от восторга, но ответил сдержанно. Так все и завязалось.

Она предложила погулять, я сперва опешил, но согласился. Общение занялось. Я провалился в яму бесконечного контакта с ней. Мы, как зомби уткнувшись в телефоны, переписывались целыми сутками, когда не гуляли, а когда гуляли, больше молчали, наслаждаясь присутствием друг друга. Я впервые настолько тесно контактировал с настоящею красавицей. Тогда я понял секрет красивых девушек. Красота, мне казалось, наделяет их силой. Девушка осознает себя, свою привлекательность. Эта привлекательность наделяет их энергией, даже властью, меняет их ментальность. Они становятся желанны. Я доверил ей все свои тайны, вывернул душу наизнанку, поделился всем, чем можно. Я думал, что тоже ее раскусил и познал целиком.

Я упивался ей. Она – лучший собеседник, лучшая девочка, лучший человек. Друзья, семья, учеба – все стало несущественным, когда я знал, что она есть в моей жизни.

Это длилось два месяца. Потом она исчезла. Разорвала общение со мной под глупым предлогом и удалилась, как удаляются от противных, навязчивых людей. Меня терзала боль. Боль, хуже любой физической, которой я испытывал, даже когда ломал руку в детстве или обжег запястье о плиту.

Я встречал ее в школе, но не ловил ее взгляд. А если ловил, он не содержал той заинтересованности, вовлеченности, как было раньше. Мне не отвечали больше взаимностью. Это был удар по самолюбию, удар стал причиной моего одиночества. Без нее жизнь потускнела. Она была превосходный наркотик. Такой наркотик, после которого тебя не торкает, ни общение с друзьями, ни с семьей, ни с другими девушками. А когда ты не под кайфом, мир кажется серым, безнадежным, мертвым.

Так закончилась превосходная сказка моей самой сильной школьной любви.

Now you’re just а stranger with all my secrets.

Проказники

Предисловие

Все события и персонажи являются вымышленными. Автор не имеет цели оскорбить чьи-либо чувства, он занимается вольным сочинительством.

***

Это произошло в морозное декабрьское утро. Наш класс освободили от занятий, чтобы мы украсили школу к Новому году. Украшательство заключалось в том, чтобы приклеивать бумажные снежинки, снегурочек и дедов морозов на окна школьного вестибюля. Коллектив работал с разной степенью усердия. Общество разделилось на тружеников, на которых тунеядцы смотрели как на рабов системы, и тунеядцев, на которых труженики смотрели как на лентяев и бездельников.

Я был тунеядцем и всячески отлынивал от работы. Я, то подходил к одноклассникам в надежде развлечься беседой, то притворялся работающим, чтобы избежать претензий от учетильницы-надзирателя. Мы с Колей были творческой интеллигенцией класса. В такие минуты безделья в нас просыпались свобода мысли и юношеский энтузиазм. Наши головы искрились идеями. Чаще всего, мы подшучивали и невинно забавлялись. Однако, порой в наши сумасбродные головы приходили сумасшедшие, дурные и даже опасные идеи. Именно такими идеями мы интересовались больше всего. В этот раз автором такой идеи стал Коля. Ему не пришлось даже излагать свои мысли речью. Он молча достал из кармана черную изоленту, а потом взглянул на портрет президента, висевший на стене вестибюля. Я мгновенно уловил его замысел. Наши глаза загорелись.

Исполнение убивает задумку. Мы с колей откровенно стремались столь авантюрного предприятия и обратились к третьему проказнику. Слава был отважней, а авантюрные предприятия доставляли ему неизъяснимое удовольствие. Он любил ходить по краю и поэтому был выбран, чтобы «убить» задумку. Он тоже понял наш план, просто переглянувшись с нами. Хитро посмотрел на изоленту, на нас, на президента.

Вся наша троица стала ожидать пока класс удалиться работать в другое место и освободит вестибюль. Было необходимо провернуть все незаметно. Коля нашел стул, на который должен был встать Слава, чтобы дотянутся до портрета президента. Все было готово.

Когда класс стал перемещаться, мы нарочно задержались, под предлогом незаконченной работы. Оставшись одни, мы принялись – каждый за свое. Коля стоял на стреме, он должен был предупреждать о «палеве». Я отвлекал вахтершу, а Слава клеил на портрет президента изоленту, пошатываясь на неустойчивом стуле. Увидев, каким именно образом Слава наклеивал черную изоленту, я понял, что произошло недопонимание. Я предполагал, что Слава наделит портрет президента «усами Гитлера», но он копнул глубже. Слава налепил черную изоленту так, что она символизировала похоронную ленточку в правом нижнем углу портрета. Слава «похоронил» президента. Это было ужасно… ужасно смешно. Я даже запутался, что хуже и безнравственней: «усы Гитлера» или похоронная ленточка.

Мы торжествовали недолго. Спустя несколько уроков, учительница, проходя по вестибюлю, вдруг остановилась, словно какая-то неведомая сила ей приказала. Она как собака-ищейка стала выискивать, что не так. Что-то явно выпадало из привычной картины мира, но она не могла уловить, что именно. И вдруг! Она заметила ужасную крамолу на президента, ужаснулась и пошла докладывать директрисе.

Наша директриса была тучная женщина со снисходительным характером, очень добрая и великодушная. Однако этот случай вывел ее из себя. Она пришла в ярость.

Мы пинали балду на информатике и уже совсем позабыли об утренней шалости. Внезапно, зашел директор. У директрисы были больные суставы, и мы удивились, увидев, что она, вся разъяренная, поднялась в кабинет информатике на третьем этаже. Обычно она не забиралась дальше второго.

– Шмалиновский! – она бросила скомканную изоленту в Славу, – Ты вообще .головой думаешь? Тьфу на таких! Сволочь, – прокричала директор. Вся красная, тяжело дыша, она вышла из кабинета.

– Видимо, тебя заметили на камерах, – обратился Коля к ошарашенному Славе.

Вечером того же дня, мы выполняли общественные работы, искупая вину перед общественностью. Убирая снег в небольшой сосновой роще подле школы, мы все -таки оставались довольны нашей проделкой. Поржали на славу и с огнем поиграли.

Вот они – школьные времена.

Конец

Оглавление

Кидалово I

II

III

Мочеиспускание

Чудное воспоминание

Проказники