Жизнь как она есть [Борис Александрович Костюковский] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (86) »
Борис Александрович Костюковский Жизнь как она есть
ОТ РЕДАКЦИИ Эта повесть была опубликована в журнале "Звезда" №№ 6, 7 за 1971 год под названием "Нить Ариадны". Для юного читателя повесть переработана.ОТ АВТОРА
Наша первая встреча произошла тридцать лет тому назад в госпитале. Белокурую, остриженную под мальчишку, очень хрупкую девушку звали Адой Казей. Она рассказывала о себе очень мало и неохотно. Была в партизанском отряде… Попала в беду… Друзья не оставили, спасли. Меня заинтересовала ее судьба. Я о ней написал. А спустя несколько месяцев я был откомандирован во фронтовую газету, и мы расстались с Адой на многие годы. Мы встретились вновь через двадцать пять лет, и оказалось, что я почти ничего не знал о жизни Ады. Из всего, что Ариадна Ивановна Казей рассказала мне теперь, из ее писем ко мне, из того, что я видел в Минске, в Станькове — на родине Ады, в местах партизанских стоянок, из общения с людьми, близко знающими Ариадну Ивановну, ее мать и отца, ее брата, и складывалась эта книга. Сюжет ее — сама жизнь. Очень хорошо об этом написала мне сама Ариадна Ивановна. Я никогда не думаю о своем минувшем как о чем-то исключительном. Кое в чем мне и "повезло": я осталась жить. А ведь многих, многих из моего поколения унесла война. Да и после войны… Помните, как сказал поэт: "Я не от старости умру — от старых ран умру". Старые раны за все эти годы унесли немало моих близких друзей. Очень прошу вас, не слагайте оды в мою честь. Ведь жизнь каждого — неповторимая история, только она неизвестна другим. Все так. Я с этим согласен. Но мне непреодолимо захотелось рассказать именно об Ариадне Ивановне. Ничего не приукрашивая, она невольно помогла мне войти в свою жизнь, где были и радость, и слезы, и трагедии, и непоправимые ошибки, и поражения, и торжество добра. Нет, она не старалась показать себя с лучшей стороны. В большинстве своем здесь сохранены и подлинные фамилии, и подлинные события. Думается, что никакая, даже самая пышная фантазия не может соперничать с правдой жизни, с правдой характеров и событий. Впрочем, предоставляю право об этом судить читателям. Вот что рассказала Ариадна Ивановна Казей.МАМА
Деревня наша Станьково с давних пор знаменита тем, что неподалеку от нее богатый и знатный польский граф Чапский основал свое имение, построил экзотический замок, разбил парк на английский манер, загородил речку Усу плотиной и поставил на искусственных островах готические беседки. Станьковская усадьба была центром обширных владении графа, раскинувшихся вокруг на многие километры, с десятками деревень и тысячами холопов. Все мои предки были крепостными и как с материнской, так и с отцовской стороны носили фамилию Казей. Различали их только по уличным кличкам и именам, которые знали, пожалуй, лучше, чем настоящие фамилии. Моя бабка по матери — баба Мариля, полька по происхождению, — всю свою юность то батрачила в графской усадьбе, то работала поденно у аптекаря и у корчмаря. Тем не менее даже мало-мальского достатка в доме никогда не бывало. Дед Алесь всю жизнь тачал сапоги, не уступал Мариле в трудолюбии; вопреки установившемуся мнению о сапожниках, был трезвенником, но из нужды выбраться они так и не могли. Единственной из всей многодетной семьи, маме все же удалось окончить церковноприходскую школу в Станькове, а потом в Кайданове (нынешнем Дзержинске) — двухклассное городское училище. После вечернего рабфака она поступила на заочное отделение Московского педагогического института. Как я помню ее, она всегда училась и почти никогда не расставалась с книгами. Книги эти я пыталась читать, как только одолела грамоту. Если их читают отец и мать, думала я, значит, они интересные и нужные. Я брала в руки тома сочинений Ленина, книги Маркса, Энгельса, но что я там могла понять? На стене в нашей комнате всегда висела фотография Ленина, а на этажерке стояла статуэтка трехлетнего Володи Ульянова. Но сколько я ни смотрела на маленького, в локонах по плечи, мальчика, никак не могла представить его взрослым: дедушкой Ильичей, большим другом рабочих и крестьян, вождем. Так и представляла его ведущим: он впереди, а за ним — рабочие и крестьяне всего мира. Карл Маркс в моем воображении походил на доброго бородатого дедушку Юру — отца папки. В то время у меня появлялись какие-то склонности к рисованию. И вот я решила нарисовать портрет Маркса. С каким же старанием я работала! Сколько бумаги, карандашей, красок, энергии и сердечного трепета я вложила в этот портрет! И как ждала оценки родителей! Папка сказал: "Молодец, раз начинаешь с великих людей". И Маркс в моем воображении сразу вырос в гиганта: по-белорусски "вялш"- большой. Мама тоже сказала что-то лестное, но непонятное: "Oro-го! У тебя, дочурка, есть эстетический вкус и чутье живописца". "Эстетический"- темная ночь, "вкус" — сладкое, горькое, что-то- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (86) »
Последние комментарии
5 минут 17 секунд назад
10 минут 36 секунд назад
1 час 39 минут назад
1 час 42 минут назад
1 час 49 минут назад
2 часов 48 секунд назад