Записки ритуального агента и другие истории [Игорь Алексеевич Ковриков] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]
Записки ритуального агента
(Основано на реальных событиях. Имена изменены.)Часть первая. Ульяна Синицына
Звонок от диспетчера раздался в два часа ночи. Едва раскрыв глаза, хватаю трубку и подношу её к уху. – Алло. – Мичуринский проспект, дом номер …, квартира …. Бабушка девяносто два года. – Поняла. – Подъедешь к адресу – перезвони. В трубке раздались короткие гудки, а я вскочила с кровати и начала собираться. Сумка со всем необходимым стоит в коридоре. В ней лежат документы, нашатырный спирт, бахилы, медицинские маска и перчатки, ментоловая мазь, которую мажу себе у носа в случаи трупного запаха, и многое другое. На самом дне лежит фляжка коньяку, чтобы в случае чего успокоить родственников. Быстро одевшись и схватив сумку, выбегаю на улицу и прыгаю в свою старенькую машину. Автомобиль завёлся с третьего раза. И это летом. Аккумулятор слабый, и к зиме надо будет его поменять. Вообще-то поменять надо его уже сейчас, но денег нет, поэтому я всё время откладываю это мероприятие. Но до бесконечности переносить на потом это нельзя, и я морщусь, представляя, сколько он может стоить. Я доехала до адреса за двадцать минут и сразу перезвонила девочкам. – Тебя ждут, Ульяна, – прозвучало в трубке. – Ты сотрудница социальной службы. Приехала, чтобы оказать бесплатную помощь в оформлении документов. Милиции и трупоперевозки на адресе ещё нет. – Ясно, – говорю я, глядя на машину скорой помощи, стоящую у подъезда. – Я на адресе. Захожу в подъезд и поднимаюсь на лифте на девятый этаж. Дверь открыла женщина лет шестидесяти в синем платье и с заплаканным лицом. – Здравствуйте, – говорю я. – Меня зовут Ульяна Синицына. Я бесплатный сотрудник социальной службы. Вот мои документы. Я приехала по вызову диспетчера специально, чтобы оградить вас от мошенников и минимизировать ваши расходы. Женщина смотрит на меня непонимающим взглядом. Я специально не произнесла слово «агент», поскольку, услышав его, люди в девяноста процентов случаев закрывают дверь прямо перед носом. – Могу я пройти? – спрашиваю я. – Да, пожалуйста, – говорит женщина и отходит назад, пропуская меня в квартиру. Я захожу в полутёмную прихожую и одеваю заранее приготовленные бахилы. – Как вас зовут? – спрашиваю я женщину. – Раиса Георгиевна, – ответила она. – Что у вас случилось, Раиса Георгиевна? – Умерла моя мама, – сквозь слёзы отвечает она. – Примите мои соболезнования, – говорю я. – Где мы с вами можем поговорить? – Проходите в комнату. – Прежде чем пройти, хочу вас предупредить, что сейчас вам могут начать звонить по телефону, чтобы предложить свои услуги в деле организации похорон, – мягко говорю я. – Это могут быть мошенники, так что на звонки не отвечайте. Только я это сказала, как сразу же зазвонил телефон, стоящий рядом на маленьком столике. Раиса Георгиевна посмотрела на него и сразу подняла глаза на меня. – Я поняла, – кивнула она и открыла дверь в комнату. Мы заходим в гостиную. За столом сидит женщина врач скорой помощи и что-то торопливо пишет. – Здравствуйте, – поздоровалась я. Доктор отрывается от бумаг и смотрит на меня, как бык на красную тряпку. – А это ещё кто? – спрашивает она. – Это из социальной службы, – ответила Раиса Георгиевна. – Эти агенты – как вороньё, – говорит врачиха, ничего не стесняясь. К чему такая агрессия!? Сколько работаю – никак не могу к этому привыкнуть. Я действительно пришла помочь людям и проконсультирую их совершенно бесплатно. В других местах вызов агента стоит десять тысяч. – Могу я посмотреть на усопшую? – спрашиваю я хозяйку, повернувшись к докторше спиной. – Да, конечно, – говорит Раиса Георгиевна и ведёт меня в соседнюю комнату. На узкой кровати лежит тело маленькой старушки. Посмотрев на неё, сразу прикидываю приблизительные размеры гроба. – Надо закрыть окна и задвинуть шторы, – говорю я. – При доступе свежего воздуха тело начинает разлагаться быстрее. Раиса Георгиевна подходит к окну и закрывает его. – Я вижу у неё на пальце кольцо, – продолжаю я. – Надо снять все украшения до приезда полиции. – Ишь, раскомандовалась! – слышу из соседней комнаты рассерженный голос врачихи. – Ничего не трогать до прихода участкового! – Занимайтесь своим делом, доктор, – спокойно отвечаю я. – А мне позвольте заниматься своим. После этого врачиха издаёт звук, похожий на собачее рычание. – А зачем снимать с неё кольца? – спрашивает хозяйка. – На тот случай, если вы доверите мне поехать в морг вместо вас, – отвечаю я. – Участковый сделает опись, после чего драгоценности из морга выдадут только ближайшим родственникам, и вам придётся ехать в морг самой. – А вы и в морг за меня сможете съездить? – удивляется Раиса Георгиевна. – Я могу сделать за вас всё. – Господи! – женщина вдруг хватается за голову. – Сколько же всё это будет стоить? – Не волнуйтесь, Раиса Георгиевна, – отвечаю я. – Мы сделаем всё очень дёшево и достойно похороним вашу маму. Только зайдя на адрес, я сразу же поняла по убогой обстановке, что денег здесь не заработаешь. Что ж, такое бывает, но не могу же я бросить несчастную женщину наедине с её горем. Раиса Георгиевна подошла к усопшей, но сразу же отшатнулась. – Я не могу… – Я вам помогу, – говорю я и открываю свою сумку. Одеваю перчатки и маску. Трупного запаха пока нет, значит, обойдусь без ментоловой мази. Подхожу к умершей и снимаю с пальца обручальное золотое кольцо. Потом расстёгиваю ворот сорочки и снимаю с шеи золотую цепочку с маленьким кулончиком. Всё это кладу на письменный стол, стоящий рядом. В это время Раиса Георгиевна опять начинает плакать. Я снимаю маску и перчатки и подхожу к ней. – Успокойтесь, – говорю я ей. – Я буду с вами от начала и до конца. Помогу вам пережить эти тяжёлые первые дни. Женщина рассеянно кивает и вытирает слёзы носовым платком. В это время в прихожей раздаётся звонок. – Я открою, если вы не против, – говорю я и иду к входной двери. На пороге стоит капитан полиции. Участковый, поняла я. Сейчас наступает самый ответственный момент. Сейчас мне надо удержаться на адресе, потому что полицейский всеми правдами и неправдами попытается меня отсюда выгнать. Он наверняка привёл с собой своего агента, который, наверное, уже стоит на лестнице. Такие агенты платят участковым откаты, поэтому их услуги стоят намного дороже моих, ведь эти откаты они включают в оплату своих услуг. Но люди, конечно, этого не знают и к тому же до сих пор верят полиции. – Здравствуйте, – говорит полицейский, ещё не зная, кто я такая. – Можно пройти? – Проходите. Участковый заходит в квартиру и сразу проходит в комнату. Врачиха при его появлении поднимает голову. – Я почти закончила, – говорит она. Участковый садится за стол и открывает свой портфель, даже не посмотрев на тело. – Кто родственник? – спрашивает он. – Я, – Раиса Георгиевна подходит к столу. – А вы кто? – полицейский смотрит на меня. – Я бесплатный сотрудник социальной службы от города, – отвечаю я. – Вот мои документы. – От какого города? – морщится он. – От города Москва! У полицейского глаза лезут на лоб. – Сейчас же покиньте квартиру! – восклицает он. – Я здесь нахожусь с разрешения хозяйки квартиры, – парирую я. – Это место происшествия, а не преступления, так что имею право. – Паспорт умершей ей не отдавайте, – говорит участковый, повернувшись к Раисе Георгиевне. – А то потом не найдёте ни её ни паспорта. А могут ещё и вещи какие-нибудь пропасть. Красавец, думаю я. Только вошёл и даже не спросил имя хозяйки, а уже сделал из меня мошенницу. Полицейский тем временем разложил на столе свои бумаги. – Как вас зовут? – спросил он. – Раиса Георгиевна, – ответила женщина. Гениально, опять думаю я. Вообще-то спросить имя надо было сразу. – От чего наступила смерть? – обратился он к врачу. – Предварительно – от сердечного приступа, – отвечает докторша. – Мне нужно двое понятых, – опять говорит участковый. – Я могу быть понятой, – говорю я. – Второго сейчас найду. – Посмотрите на лестнице, – произносит он. Я отворачиваюсь и иду к двери. В этот момент я уже знаю, кто стоит в коридоре.Выхожу из квартиры и вижу, что у лифта стоит высокий парень. Конечно, это ритуальный агент, которого привёл с собой полицейский и, конечно, он хочет сейчас зайти в квартиру. – Что там случилось? – спрашивает он. – Бабушка умерла, – отвечаю я с невозмутимым лицом и, пройдя мимо него, звоню в квартиру напротив. – А вы кто? – не отстаёт он. – Родственница, – отрезала я, и дверь открывается. На пороге стоит полный мужчина в бордовом спортивном костюме. – Простите, – говорю я. – Вы не согласитесь быть понятым? Умерла ваша соседка. – Конечно, – кивает он, немного подумав. – Только захватите свой паспорт. Мужчина ненадолго скрывается в квартире и выходит уже с паспортом в руке. Мы с ним идем мимо агента, провожаемые его злым взглядом. Наверное, он уже понял, кто я такая. Заходим в квартиру и сразу проходим в комнату. Полицейский бросает на нас косой взгляд и встаёт из-за стола. – Вы здесь живёте? – спрашивает он мужчину. – Да, – отвечает тот. – Я сосед. – Вы согласны быть понятым при осмотре тела? – опять говорит представитель власти. – Да, конечно. Полицейский кивает и проходит в соседнюю комнату. Мы проходим за ним, и начинается осмотр. Участковый смотрит, нет ли каких повреждений на теле, и начинает писать протокол. – Скажите, Раиса Георгиевна, ваша мама болела? – задаёт он вопрос. – Сердце… И давление повышалось. – А лекарства какие принимала? – Сердечные капли. И вот ещё таблетки на тумбочке. Полицейский оборачивается и наклоняется над маленькой тумбочкой, стоящей возле кровати. Он раскладывает коробочки из-под препаратов, лежащие на ней, и старательно переписывает названия в протокол. – Всё ясно, – наконец говорит он. – Криминала нет. Вызываем трупоперевозку из городского морга. – Я тоже так думаю, – кивает врач и встаёт со стула. – Мы закончили.
Раиса Георгиевна, услышав слово «трупоперевозка», опять начинает плакать. Вряд ли она в этот момент хорошо соображает, но мне надо именно сейчас ей всё объяснить, чтобы сохранить её деньги. Есть городские морги и есть судебные. В судебные морги отправляют тогда, когда есть признаки насильственной смерти, либо, когда человек умер вне своего дома или в состоянии алкогольного опьянения, и во всех этих случаях производится вскрытие. В остальных случаях отправляют в обычный морг. Но есть ещё новые морги, работающие на коммерческой основе, про которые люди ничего не знают. Их услуги стоят почти в два раза, меньше чем в городском, и моя задача тактично убедить Раису Георгиевну отправить тело именно в этот морг, чтобы похороны обошлись ей дешевле. – Раиса Георгиевна, я вам не советую отправлять тело в городской морг, – вкрадчиво говорю я. – Это что ещё за новости, – взвилась врачиха. – Я уже вызвала перевозку из городского морга. – Я вам советую отправить тело в новый морг, – продолжаю я, не обращая внимания на её замечание. – Условия хранения там лучше, и к тому же стоить это будет гораздо дешевле. Врачиха многозначительно вздыхает. Не понимаю, какое ей до этого дело. Всё время врачи пытаются склонить родственников умерших воспользоваться услугами городского морга, хотя знают, что он намного хуже, чем новые морги. Может быть, они имеют в этом какой-то свой интерес? – Но ведь врач уже вызвала перевозку, – говорит Раиса Георгиевна. – Заказ я отменю, это не проблема, – говорю ей. – И, если вы согласны, я вызову перевозку из другого морга. – А это правда будет дешевле? – Посудите сами: городской морг вам обойдётся от двадцати тысяч, а я вам найду морг услуги которого вам будут стоить не больше тринадцати. – Хорошо, – кивает женщина. – Я согласна. Докторша проходит мимо меня к двери, громко стуча каблуками. Всем своим видом она показывает своё недовольство. Наверное, ей надо вести себя потактичнее и не устраивать этот спектакль перед родственником только что умершего человека. Но не могу же я сейчас начать ей это объяснять. Я набираю номер городского морга и отменяю заказ. Потом вызываю перевозку из другого морга, и в это время участковый встаёт со стула. – Я всё написал, – говорит он. – Предупреждаю вас, Раиса Георгиевна, паспорт умершей никому не отдавайте. Понятые, распишитесь. Мы с мужчиной в бордовом спортивном костюме подходим к столу и расписываемся. – Эту бумажку отдадите санитарам, которые приедут за телом, – говорит полицейский. – До свидания. Он и сосед уходят, а я закрываю за ними дверь и возвращаюсь в комнату. Раиса Георгиевна сидит на стуле и смотрит в одну точку, а я капаю в стакан валокордина и даю ей. После того, как она выпила, пытаюсь её успокоить, но у меня плохо получается. И в самом деле, какие тут можно найти слова? Когда меня инструктировал психолог, он мне говорил, что нельзя принимать горе других людей близко к сердцу. Это всего лишь твоя работа, и перед тобой чужие люди, которых ты видишь в первый и наверняка в последний раз. Если постоянно переживать вместе с ними, то можно быстро слететь с катушек, но у меня так не получается. Я вижу полные горя глаза родственников усопшего и не могу относиться равнодушно к их несчастью. И я считаю, что это правильно, несмотря на слова психолога. Я замечаю, что женщина немножко успокоилась. Наверное, уже сейчас она может разговаривать. – Раиса Георгиевна, я очень сочувствую вашему горю, – говорю я. – Но нам надо с вами поговорить. – Я вас слушаю. – Если вы хотите, то завтра я схожу вместо вас в поликлинику, чтобы получить документы, и съезжу в морг. – Хорошо. Я согласна, – кивает она. – Тогда мне нужен паспорт умершей. – Но участковый говорил мне, что паспорт отдавать никому нельзя. – Я выдам вам расписку, – успокаиваю её. – Так же мне нужны деньги на морг. Это шестнадцать тысяч рублей, при условии, что врач назначит вскрытие. Если вскрытия не будет, то морг вам обойдётся тринадцать тысяч, и три тысячи я верну вам обратно. Она встала и подошла к шкафу. Вынув из выдвижного ящика деньги, Раиса Георгиевна молча кладёт их на стол передо мной. Я достаю из своей сумки бланки и быстро пишу расписки на деньги и паспорт. Через пятнадцать минут приезжает трупоперевозка. Два рослых санитара вошли в квартиру и, сказав какие-то дежурные слова соболезнования, принимаются за свою работу. Они быстро упаковывают тело в целлофановый мешок и выносят его из квартиры. В это время женщина опять начинает плакать. Я подхожу к ней и беру её за руку. – Успокойтесь, пожалуйста. Вашу маму уже не вернуть, но жизнь есть жизнь. Сейчас я вас оставлю, а завтра позвоню сразу же, как только побываю в морге и получу все документы. – Спасибо вам, – отвечает она. – До свидания, – отвечаю я и выхожу из квартиры. Я выхожу из дома и останавливаюсь около лавочки, стоящей возле подъезда. Я кладу на неё свою сумку и с наслаждением вдыхаю свежий воздух, пытаясь успокоиться. Всегда происходит одно и то же. Когда идёшь на адрес, повторяешь себе, что надо воспринимать спокойно переживания чужих людей, как учил меня психолог. Но как только оказываешься в квартире, всё переворачивается с ног на голову, и ты уже перестаёшь контролировать свои чувства. Чужие переживания входят в тебя, как сильная энергетика, и ты начинаешь чувствовать горе людей, только что потерявших близкого человека, как своё собственное. Но бывает и по-другому. Перед тобой захлопывают дверь или грубо отталкивают в коридор, думая, что ты мошенница. Один раз на меня натравили огромного пса, и я еле увернулась от его острых зубов. Хорошо, что дело происходило на первом этаже, и я успела выскочить на улицу, захлопнув за собой дверь парадной. Я постояла ещё минуты две, приходя в себя. Пора было ехать, и я беру в руку свою сумку и иду к своей машине, но тут на моём пути появляется какая-то тень. Несмотря на темноту, я сразу узнала похоронного агента, стоявшего на лестнице, возле квартиры Раисы Георгиевны. – Ты чего такая борзая? – подойдя ко мне вплотную, шипит он. – Не понимаю вас, гражданин, – как ни в чём не бывало отвечаю я. – Дайте пройти. Делаю шаг влево, пытаясь его обойти, но он опять преграждает мне дорогу. – Это моя земля, и я на ней работаю, – опять хрипит он в самое лицо, но меня этим не напугаешь. – Твоя земля может быть только на кладбище, – спокойно отвечаю я. – Могу показать дорогу. А если ещё раз тебя увижу – напишу заявление в полицию о том, что ты мне угрожал. Даже в темноте я вижу, как его лицо искажается злобой. – Ладно, посмотрим, – ухмыляется он. – Всего хорошего. Агент разворачивается и вразвалку уходит. Я стою и жду, пока он скроется из вида, чтобы он не запомнил машину, в которой я приехала. Бывали случаи, когда конкуренты резали шины или разбивали стёкла. Правда, со мной пока такого не было, но надо соблюдать осторожность. Я сажусь за руль и включаю зажигание. В этот раз двигатель завёлся с первого раза.
Часть вторая. Афганец
Приезжаю на адрес и как всегда, прежде чем войти в подъезд звоню диспетчеру. – Умерла женщина семидесяти пяти лет, – говорит мне диспетчер. – В квартире её сын. Зовут Алексей. По-моему, он не очень вменяем, но ты попробуй с ним поговорить.Сколько раз я слышала такие слова. Диспетчеры должны постоянно быть на телефоне и общаться с родственниками умершего, но у них не всегда это получается. И тогда они говорят агенту: «Ты попробуй…». Эти слова означают, что почти наверняка тебя не пустят в квартиру, но я уже приехала. Не поворачивать же назад. Я поднимаюсь на пятый этаж и нахожу нужную квартиру. Звоню в дверь, но мне никто не открывает. Звоню ещё, с тем же успехом. Тогда берусь за ручку, нажимаю её вниз и понимаю, что дверь оказалась открытой. – Можно войти?! – громко говорю я, но в ответ слышу лишь тишину. – Кто-нибудь есть?! – опять спрашиваю я и вхожу в прихожую. В коридоре на стене горит яркая неоновая лампа. Бежевые обои аккуратно поклеены, а потолок безупречно белый, как будто только что сделали ремонт. Замечаю, как на кухне блестит белый кафель, а на полу лежит совершенно новый линолеум. Обе полированные двери в комнаты закрыты, и я берусь за ручку одной из них, той что справа от меня. Я приоткрываю её и заглядываю в комнату. – Можно войти?! Посреди комнаты стоит огромное кресло, в котором неподвижно сидит мужчина лет пятидесяти в зелёной майке и смотрит прямо перед собой. Перед ним стоит журнальный столик, на котором стоит почти пустая бутылка водки и стакан, а сбоку от него, прислонённое к креслу прикладом вниз, стоит двуствольное охотничье ружьё. Я успеваю заметить на плече татуировку, «ВДВ, Афганистан 1984-1986» и вижу, как мужчина начинает медленно поворачивать голову в мою сторону. Но меня уже нет в квартире. Я сбегаю вниз, перепрыгивая через две ступеньки, начисто забыв про лифт. Кто знает, что на уме у этого убитого горем человека и что он сейчас может сделать. Я конечно хочу помочь каждому, но в данном случае рисковать жизнью не готова. Я выскакиваю из подъезда и нос к носу сталкиваюсь с капитаном полиции. Я резко останавливаюсь, пытаясь отдышаться, а он удивлённо смотрит на меня. – Вы в девятнадцатую квартиру идёте? – спрашиваю я, переведя дух. – Да, – отвечает он. – А вы кто? Родственница? – Нет. Я сотрудник социальной службы. – Понятно, – сразу говорит он. – Ну, пойдёмте. Он хочет пройти к подъезду мимо меня, но я хватаю его за рукав. – Подождите. Там в квартире человек, наверное, сын умершей. Он пьяный и у него ружьё! Он опять посмотрел на меня, а я на него. Я вижу, что участковый – человек уже в возрасте, и ему, наверное, около пятидесяти лет. В это время от полицейской машины, стоящей возле подъезда, подходит совсем молодой сержант. – Какие проблемы, дамочка? – спрашивает он. – Никаких проблем, Коля, – отвечает капитан. – По крайней мере, пока. Он снимает фуражку и вытирает внутри неё носовым платком. Потом одевает фуражку на голову и кивает мне. – Пойдёмте, посмотрим. Мы заходим в подъезд и вызываем лифт, а сержант неуверенно идёт за нами. – Так что случилось? – спрашивает он, как видно чувствуя недоброе. – У него ружьё, Коля, – говорит участковый. – Так давай ОМОН вызовем! – воскликнул сержант. – У человека горе, – отвечает капитан. – Потом одумается – жалеть будет. Да и вообще… Ещё ничего не произошло. – Ну ты даёшь, Михалыч! – опять восклицает сержант. – А если стрельнёт! – Говори тише, Коля, – поморщился участковый. – И, наверное, пойдёмте-ка пешком. Мы поднимаемся по заплёванной лестнице и останавливаемся перед последним пролётом возле пятого этажа. – Значит так, – говорит капитан. – Я пойду один, а вы пока здесь подождите. Он поднимается и заходит в квартиру, а мы с сержантом остаёмся вдвоём. Коля заметно нервничает. Он вдруг расстегнул кобуру и вытащил пистолет, но, посмотрев на меня, убирает оружие обратно. Мы молчим, но я скоро не выдерживаю и поднимаюсь на несколько ступенек наверх. Я пытаюсь услышать, что происходит в квартире, но оттуда доносится только голос участкового. Слов не разобрать, но по интонации понятно, что он кого-то уговаривает. Так проходит несколько минут, которые кажутся такими долгими.
Наконец капитан выходит из квартиры и спускается к нам. – Ружьё он на коленях держит, – тихо произносит он. – Не хочет отдавать. – Хватит дурить, Михалыч, – так же тихо говорит сержант. – Вызовем ОМОН – и дело с концом. – Разговорчики! – вдруг повысил голос участковый. – Забыл с кем разговариваешь!? – Виноват, товарищ капитан, – сразу успокоился Коля. – Вы, конечно старший и вам решать, но всё равно подумайте. – Если ОМОН приедет – разбираться не будет, – проговорил участковый. – Произведут захват, и парень сядет надолго. Он смотрит на меня и видит в моих глазах немой вопрос. – Я этого парня знаю, – говорит он мне. – Лёшкой зовут. Мы в школе вместе учились, и родителей я его знал. Он сейчас в подавленном состоянии, и я дал ему пять минут, чтобы успокоиться. После этого попытаюсь опять с ним поговорить. Капитан опять снимает фуражку и протирает её носовым платком. Внешне он выглядит спокойным, но я вижу, как дрожат его пальцы. – Он правда служил в Афганистане? – спрашиваю я. – Правда, – кивает участковый. – Инвалидом оттуда вернулся. Жалко если в тюрьму попадёт. – Может быть я с ним поговорю? – опять спрашиваю его. – Нет, милая. Ты подождёшь здесь. – Сейчас уже скорая должна приехать, – говорю ему. – Я знаю, – вздыхает капитан. – Ничего, разберёмся. Проходит ещё немного времени и участковый смотрит на свои часы. – Пора, – говорит он и идёт к двери квартиры. В это время я понимаю, что читаю про себя молитву. Капитан заходит в квартиру, и мы с сержантом смотрим на закрывшуюся дверь. Я уже не могу этого терпеть и подхожу прямо к ней. За дверью ничего не слышно, я наклоняюсь вперёд и замираю. Сержант Коля тоже не шевелится, чтобы не шуметь, и на лестнице стоит такая тишина, что слышно, как у кого-то в квартире сверху в ванной журчит вода. – Ну что там? – вдруг спрашивает Коля. Но я поднимаю вверх палец, призывая к тишине. Каждую секунду я ожидаю выстрела, но его всё нет, и нервы мои натянулись до предела. И тут неожиданно раздаётся резкий звук. Мы с сержантом вздрагиваем, но в следующий момент понимаем, что это кто-то вызвал лифт. Мы с облегчением переглянулись, и я отхожу от двери, потому что из-за лифта всё равно ничего не слышно. Проходит ещё несколько секунд, и я думаю, что участковому пора уже появиться. И тут лифт останавливается на нашем этаже. Открывается дверь и из него выходят женщина врач скорой помощи и медсестра. Они с удивлением смотрят на нас, не понимая в чём дело. – Подождите минутку, доктор, – говорит сержант. – Туда пока нельзя. – Что здесь происходит? – спрашивает врач. И в это время открывается дверь квартиры и на площадке появляется участковый, который держит за ствол охотничье ружьё. Я сразу чувствую, как стало легче на сердце и вижу, что Коля тоже вздыхает с облегчением. Врач и медсестра изумлённо смотрят на ружьё. – Всё в порядке, доктор, – говорит капитан, посторонившись. – Проходите, а я сейчас подойду. Бригада скорой помощи проходит в квартиру, а участковый подходит к сержанту и отдаёт ему ружьё. – Оно не заряжено, – говорит участковый. – Отнеси в машину. – Изъятие будем оформлять? – спрашивает Коля. – Никаких протоколов, – машет головой капитан. – Полежит пока у меня, а завтра я ещё приду сюда. Поговорю с Алексеем, когда он успокоится и потом решу, что делать. – Понял тебя, Михалыч, – кивает сержант и уходит вниз по лестнице. – Как вас зовут, – неожиданно для себя вдруг спрашиваю я. – Николай Михайлович. – Николай Михайлович, так ружьё правда было не заряжено? Он молчит и смотрит на меня грустными глазами. Потом снимает фуражку и достаёт из кармана носовой платок. И в этот момент из того же кармана на пол с тихим звуком падают два охотничьих патрона.
Часть третья. Похороны
С утра приезжаю к моргу и около него встречаюсь с клиенткой. Это совсем молодая девушка, младшая сестра умершей. Светлые волосы и печальный взгляд чёрных глаз. Я уже очень долго в этом бизнесе, но её взгляд столь пронзителен, и в нём столько горя, что мне становится не по себе. Её зовут Наташа, и я знаю о ней только то, что она недавно окончила университет. – Что будем делать? – спрашивает она. – Сейчас дождёмся директора морга и оформим документы, – отвечаю я. Катафалк, заказанный мной, уже подъехал, но директора ещё нет. Подъехало ещё два катафалка, которые были за нами, и только после этого наконец во двор въезжает новенькая иномарка, из которой вылезла женщина средних лет в строгом брючном костюме. Это и есть директор морга. Фамилия у неё – Перова. Почему-то я не запомнила, как её зовут, запомнила только, что сотрудники морга называли её «Госпожа Перова».Она прошла внутрь здания, и мы пошли за ней. – Здравствуйте. Можно войти? – спрашиваю я, приоткрыв дверь в кабинет. – Здравствуйте. Заходите, – отвечает директор. Мы заходим в кабинет и садимся в кресла, стоящие перед столом директора. Я осмотрелась. В комнате ничего лишнего, кроме нескольких траурных венков, стоящих вдоль стены. После нескольких дежурных вопросов Перова подвигает к себе толстую книгу, лежавшую на столе. Это прайс похоронных принадлежностей, и директор, открыв его, разворачивает к нам. – Посмотрите, что мы можем вам предложить, – начинает она. Но Наташа решительно отодвигает книгу от себя. – Спасибо, у нас всё есть. – Вы, пожалуйста, взгляните, – настаивает Перова. – Возможно, это обойдётся вам дешевле. – Не надо, – сухо отвечает Наташа. – Мы всё привезли с собой. Давайте быстрее закончим с этим, а то мы очень торопимся. Госпожа Перова при этих словах подозрительно косится на меня. Она конечно подозревает, что я ритуальный агент, хотя я сказала, что являюсь двоюродной сестрой умершей. Так получилось, что в этом морге я первый раз, и Перова до этого меня никогда не видела. – Ну, хорошо, – пожимает плечами директриса и отодвигает книгу на край стола. Она заполняет документы, что-то считает на калькуляторе и подвигает документы к нам. Наташа смотрит на сумму оплаты и достаёт деньги. – Вы знаете, тело умершей было скрючено, и санитарам пришлось его распрямлять, – произносит в этот момент Перова. – Это стоит ещё три тысячи. Но это деньги надо оплатить без квитанции. Что за бред! Какое скрюченное тело? Директор в открытую вымогает деньги. Она, видя, что клиент не хочет пользоваться дополнительными услугами морга, решила получить с Наташи хоть что-нибудь. Удивительная наглость! Но моя клиентка невозмутимо пересчитывает купюры и кладёт их на стол. Наташа, конечно, всё понимает, но не хочет скандалить, как и все нормальные люди в такой ситуации, а сотрудники моргов постоянно этим пользуются. Наташа расписывается в бумагах, мы встаём и молча выходим из кабинета. *** На кладбище моросил мелкий противный дождь, как будто плача по умершему человеку. Сейчас хоронили молодую женщину, и мне было её особенно жалко. Даже сейчас, лёжа в гробу, она была очень красива, и я пытаюсь представить, какой же красивой она была при жизни. Родственники стояли под зонтами тесной группой. У всех были скорбные лица, и все они молча смотрели, как рабочие зарывали гроб в землю. Потом все положили цветы на свежий холмик и начали расходиться. Последними от могилы отошли мама и муж покойной. Я уже получила деньги и могла бы давно уехать, но я всегда дожидаюсь конца похорон. Что поделаешь – работа есть работа. Мама и муж усопшей подошли ко мне и ещё раз поблагодарили за организацию похорон, а я ещё раз выразила им свои соболезнования. Они пригласили меня на поминки, но я вежливо отказалась. Когда тебя просят поехать на поминки, это означает, что люди остались довольны твоей работой и у них нет к тебе никаких претензий. Я иногда остаюсь, но сегодня у меня ещё были дела. Потом подошла Наташа, и мы немножко поговорили. Она меня поблагодарила и тоже направилась к выходу с кладбища. Все разошлись, и я осталась одна возле свежей могилы. Что-то задержало меня здесь, не давая уйти, и я подошла поближе, чтобы ещё раз посмотреть на фотографию. Доброе красивое лицо, длинные чёрные волосы, спадающие на плечи, и задумчивая улыбка. Ещё бы жить и жить, но судьба распорядилась иначе. Тяжёлая болезнь сожгла её за несколько месяцев, и у друзей, родственников и знакомых остались о ней только воспоминания. И ещё этот могильный холмик. И вдруг я вижу, как передо мной на дорожке останавливается шикарный лимузин. Водитель вышел из машины, раскрыл зонт и открыл заднюю дверцу, из которой вылез мужчина в строгом чёрном костюме с огромным букетом роз и пошёл в мою сторону. Он остановился прямо около меня и положил букет на могилу. – Иди, Коля, – сказал он шофёру, который держал над ним зонт. – Я немного здесь постою. – Так ведь дождь, Фёдор Валентинович…, – растерянно проговорил тот. – Ничего, Коля, – сказал мужчина. – Иди, посиди в машине. Водитель сложил зонт и пошёл назад к лимузину, а Фёдор Валентинович замер, глядя на фотографию на деревянном кресте. – Вы её родственница? – спросил он, глядя на могилу. – Нет, – ответила я. – Я ритуальный агент. – Значит, это вы занимались её похоронами? – Да. – Елена при жизни была очень добрым человеком, – продолжал он, не глядя на меня. – Жаль, что вы её не знали. – Жаль, – соглашаюсь я. – Я уговаривал её бросить мужа и выйти за меня, но она долго не хотела этого делать. Жалела его, – Фёдор Валентинович наконец-то повернул голову и посмотрел на меня. – Жалкий ничтожный человек, живущий за её счёт! Он всегда был рядом с ней и даже не замечал, как она страдает. Он замолчал. Молчала и я, не зная, что ему ответить. – Недавно она всё-таки согласилась развестись, – опять заговорил он. – Но в тот же день сказала мне, что неизлечимо больна. Я нашёл хороших врачей, устроил её в клинику, но было уже поздно. Все врачи в один голос сказали, что время упущено. Почему она не сказала мне раньше!? Мужчина вдруг схватился руками за лицо и горько заплакал. Я изумлённо смотрю на то, как как он рыдает, и не могу произнести ни слова. Через минуту он успокаивается и вытирает носовым платком слёзы с лица. – Извините, – произносит он. – Минутная слабость. – Я понимаю. Он лезет в карман. – Вот, возьмите, – Фёдор Валентинович суёт мне в руки пухлый пакет. – Закажите ей ограду и памятник. Остальные возьмёте себе. – Может быть, вы сами выберете памятник, – говорю я, беря пакет. – Я не сторонник огромных монументов, – отвечает он. – Поставьте скромный обелиск на ваш вкус и маленький столик со скамейкой. Когда я буду сюда приезжать, то хотел бы посидеть и побыть с ней наедине. – Я вас поняла, – киваю я. – И спасибо вам большое, – произносит он, достаёт из кармана визитку и даёт мне. – Позвоните, когда всё будет готово. Он поворачивается и направляется к своей машине, и я опять остаюсь одна. Когда машина уехала, я открываю пакет и вижу, что там лежат пачки денег. Даже с первого взгляда видно, что после заказа памятника, столика и ограды останется большая сумма. И это будет моё вознаграждение. Как относиться к этим деньгам? Может быть, кто-то скажет, что я наживаюсь на людском горе, но я так не думаю. Это моя работа, и эти деньги я отработала полностью. Тем более, что перед этим я целый месяц не имела ни копейки, а мне же надо на что-то жить. Я кладу пакет с деньгами в сумочку, ещё раз оборачиваюсь на могилу, вздыхаю и иду к выходу с кладбища.
Часть четвёртая. Старушка
С утра было два вызова, но оба впустую. Я опоздала, и на адресах уже ждали конкуренты. Что-то мне подсказывает, что день пройдёт напрасно и заказов сегодня больше не будет. Но я не расстраивалась, поскольку всегда знала, что если сегодня работы нет, то завтра её будет в два раза больше. Все люди когда-нибудь заканчивают свой жизненный путь, как это ни прискорбно. Это неизбежная реальность, и поэтому без работы я не останусь. Время близилось к полудню, и я решила пообедать. Остановив машину около небольшого кафе, я вошла внутрь заведения. Окинув небольшой зал взглядом, чтобы решить, куда мне присесть, я вдруг увидела за крайним столиком около окна старейшего агента из нашей конторы дядю Мишу, который в этот момент, не обращая ни на что внимания, с аппетитом поглощал макароны. Конечно, я тут-же подошла к нему. – Здравствуйте, дядя Миша, – поздоровалась я. – Можно присесть? – А, Ульяночка! – воскликнул он, посмотрев на меня и отодвинув от себя уже пустую тарелку. – Конечно, садись скорее. Я устроилась на соседнем стуле, и ко мне сразу подошёл официант. Он принял заказ и отошёл, а дядя Миша, взяв в руку чашку кофе, повернулся в мою сторону. – Ну? – спросил он. – Как у тебя дела? – Было сегодня два адреса, но я не успела. – Кто? Полиция? – Городская служба. – Понятно, – дядя Миша кивнул. – Гребут всё под себя, давят мелкий бизнес. Реклама по телевизору и в интернете. Напирают на то, что они якобы государственное предприятие, а цены дороже, чем у нас, в полтора раза. – Это людям сразу не объяснишь, – я вздохнула. – Никто же не знает, что государственного у нас давно уже ничего нет. – Да, – он опять кивнул головой. – Времена пошли тяжёлые. Раньше, помню, по два, по три заказа в день принимал. А то и больше! И все до конца доводил. И всегда мне люди потом «спасибо» говорили. У дяди Миши были особые методы работы. Небольшого роста, в поношенном костюме и с седыми всклокоченными волосами, он никогда не имел своей машины и всегда передвигался только на общественном транспорте. Поэтому, когда дядя Миша приезжал на вызов, то почти всегда там уже был агент из другого похоронного бюро. Но дядя Миша не торопился сразу уезжать. Он узнавал, на какой машине приехал конкурент, и чем она была дороже, тем для него было лучше. Потом дядя Миша подсаживался к каким-нибудь бабушкам на скамейке и заводил с ними беседу. Он жаловался им на тяжёлую жизнь, выслушивал их жалобы и в какой-то момент ненавязчиво переходил к цели своего визита. – О, Господи! – сразу восклицала одна бабушка. – Это из двенадцатой квартиры женщина! Так я её знаю! – Я приехал по вызову, но там уже другой агент, – с сожалением говорил дядя Миша. – Вон его машина стоит. Дорогая. И цены у него, наверное, тоже дорогие. – Это точно, – кивала бабушка. – Похоронить человека сейчас очень дорого. Лучше вообще не умирать. – Вот и я говорю, – поддакивал дядя Миша. – Только у меня цены дешёвые остались, а остальные дерут безбожно. – Подожди-ка, касатик. Посиди-ка здесь. С этими словами бабушка срывалась с места и скрывалась в подъезде. Через пять минут оттуда выходил ритуальный агент с опущенной головой и, сев в свой роскошный джип, уезжал со двора. Потом из подъезда появлялась бабушка и махала дяде Мише рукой. – Давай, касатик! – звала она. – Поднимайся! Тебя ждут. Это срабатывало больше, чем в половине случаев. Правда, справедливости ради надо отметить, что цены у дяди Миши были действительно минимальные. У него существовала твёрдая такса, и он никогда не брал сверх того, что ему положено. – Ладно, Ульяночка, – произнёс дядя Миша. – Не переживай. Умрёт когда-нибудь и на нашей улице банкир. Я чуть не поперхнулась кофе от этой шутки. Все в агентстве знали, что у дяди Миши своеобразный юмор. – Мне пора, – сказал он, отставив от себя чашку. – Ещё в морг надо успеть, а это на другом конце города. – До свидания, – произнесла я. Дядя Миша вышел из кафе, и в это время принесли мой заказ. Я быстро поела и вышла на улицу. И в это время зазвонил мобильный телефон. – Записывай адрес, – раздался в трубке голос диспетчера. – Я запомню, – ответила я. Диспетчер быстро продиктовал мне координаты, после чего я села в машину и поехала на адрес. Я приехала к обычной обшарпанной хрущёвской пятиэтажке. Выйдя из машины, я подошла к подъезду, и тут дверь передо мной отворилась и из неё вышел ритуальный агент из другой фирмы. Я его хорошо знала, поскольку мы с ним часто встречались. – Привет, Ульяна! – радостно воскликнул он. – Как дела? – Было хорошо, пока тебя не встретила, – ответила я. Со всеми конкурентами у меня были натянутые отношения. – Ну-ну, – усмехнулся он. – Я бы, конечно, поболтал с тобой, но надо бежать, деньги зарабатывать. А ты иди, бюджетница. С этими словами он прошмыгнул мимо меня, насвистывая весёлый мотивчик. Я посмотрела ему вслед. Намёк про бюджетницу мне не очень понравился, к тому же этот агент вряд ли сам покинул бы квартиру, если бы там можно было заработать денег. Но я никогда не останавливалась на полпути – это мой принцип. Поэтому я не задумываясь шагнула в подъезд.Поднявшись по грязной лестнице на пятый этаж (никакого лифта здесь естественно не было), я подошла к облезлой двери и нажала на кнопку звонка. – Кто!? – спросили из-за двери. – Это из социальной службы, – ответила я. – Меня зовут Ульяна Синицына. Вот мои документы. С этими словами я подняла своё удостоверение на уровне глазка. После этого зазвенели ключи, и дверь отворилась. На пороге стояла древняя бабушка в чёрном платке. Морщинистое лицо было повёрнуто ко мне, а в глазах читался немой вопрос. – Примите мои соболезнования, – произнесла я. – Я направлена от социальной службы Москвы, чтобы минимизировать ваши расходы и защитить от мошенников. – Так был же только что от вас человек, – проскрипела старушка. – Сказал, что мне положена компенсация, и сразу ушёл. – Это и был мошенник, – говорю я. – Он понял, что денег он у вас не заработает, поэтому и ушёл. Я же бесплатно расскажу, как надо действовать, помогу вам в организации похорон и помогу оформить все документы. Можно войти? – Входите, – старушка вздохнула и посторонилась, давая мне пройти. Я вошла, и сразу мне в нос ударил неприятный запах. Одев медицинскую маску и бахилы, я прошла через коридор в комнату и огляделась. Квартира была жутко захламлена. Около стен с разодранными обоями лежали кучи мусора. На окнах с грязными, почти непрозрачными стёклами, висели шторы, по которым нельзя было понять, какого они изначально были цвета. Запах был такой, что даже маска не спасала, и я намазала ноздри «звёздочкой». Ещё я заметила множество икон и крестов в разных местах и поняла, что здесь живут очень верующие люди. На кровати с давно не стиранными простынями лежал усопший. Лет восемьдесят пять – девяносто, смерть наступила недавно, сразу определила я. С первого взгляда было понятно, что денег тут нет, но как я уже говорила, я никогда не бросала заказ. Такие случаи со мной происходили раз от разу. Вот, например, за месяц до этого я занималась похоронами ветерана войны. Он жил вдвоём с внуком, наркоманом. Соседи сказали, что они не видели внука уже неделю, возможно, он даже не знал, что его дедушка умер. Дедушка как ветеран имел право на бесплатные похороны, но документов никаких не было, и я три дня ездила по всяким учреждениям, чтобы их восстановить. Не было даже орденов и медалей, наверное, внук давно отнёс их в скупку. Тогда я не заработала ни копейки, но всё равно была довольна, что мне удалось организовать этому человеку достойные похороны. – Как вас зовут? – спросила я. – Мария Степановна, – ответила старушка. – Мария Степановна, ещё раз примите мои соболезнования, – произнесла я. – Давайте присядем, и я расскажу вам, что надо делать. Мы сели за круглый деревянный стол, и я открыла свою сумку. Бабушка держалась бодро, и по ней не было видно, что она очень горевала. Может быть она давно была к этому готова и уже заранее оплакала своего мужа. По своему опыту я знала, что такое бывает. – Скажите, скорая уже была? – И скорая и участковый, – ответила она. – Они оставили какие-нибудь документы? – Да, конечно, – Мария Степановна положила передо мной исписанный розовый листок. – Мария Степановна, я за вас соберу все документы, – говорю я. – Если у вас денег нет, то вы имеете право на минимальную выплату из городского бюджета. Этого хватит на самые дешёвые похороны. – Почему это нет? – вдруг встрепенулась старушка. – Деньги у меня есть. – Да, откуда?! – вырвалось у меня. – Не сомневайся, девонька, – сказала она. – Есть деньги, есть. С этими словами она подошла к старому двустворчатому шкафу, открыла его и вытащила оттуда большой целлофановый пакет. Она передала его мне, и я его тут же открыла. В следующий момент я застыла от удивления. Пакет был до верху набит пятитысячными купюрами. Я не знаю, сколько там было денег, но весил он несколько килограмм. Этого хватит на роскошные похороны, на памятник и ещё столько же останется. – Откуда?! – в изумлении спросила я. – Это пенсия, – ответила старушка. – Мы с дедом её сюда складывали. – На что-же вы жили. – Э, девонька, – произнесла она. – Деньги – от Дьявола. Поэтому мы к ним не прикасались. А жили на то что нам добрые люди подают. Ну и на помоичке что-то найти можно. Я ошарашенно смотрела на неё и несколько секунд не могла прийти в себя. – Не смотри на меня так девонька, – усмехнулась старушка. – Бери сколько надо и похорони моего деда как положено.
Рассказы
Секс без границ
(Глава, не вошедшая в книгу «Секс без границ») Как-то раз Евгения уговорила меня пойти вместе с ней на вернисаж. Я, честно признаться, был очень удивлён этим обстоятельством, поскольку никогда не замечал за ней особой любви к искусству, да и сам был далёк от этого. Поэтому упирался как мог. Но Женя всё же меня уговорила. Она сказала, что на этом вернисажебудет выставлять свои работы её подруга, начинающая художница, и мы должны её поддержать. – Подруга-то твоя, хоть не очень страшная? – обречённо спросил я. – Да ты что?! – Евгения строго посмотрела на меня. – Она красива, как порнозвезда! – Тогда я, конечно, пойду. Но с одним условием: ты меня ей представишь. – Само собой, неугомонный. К выставочному залу мы подъехали к середине дня. Войдя в помещение, я увидел, что народу было не так много. Люди стояли небольшими группами по два-три человека перед картинами, висевшими на белых стенах и тихонько переговаривались между собой. Я, было, тоже остановился перед одной из картин, на которой были изображены обнажённые нимфы, но Евгения сразу взяла меня под руку и увлекла вглубь зала. – Дай мне насладиться высоким искусством, раз уж мы здесь, – взмолился я. – Потом насладишься, – ответила моя стремительная женщина. – Наша выставка на втором этаже! Широкая мраморная лестница ведущая на второй этаж находилась в конце огромного зала. Мы поднялись по ней, я оглянулся по сторонам, и в моих глазах тут же зарябило от разноцветных огромных пятен. – Это, что такое?! – недоуменно спросил я. – Мы попали на выставку обёрток от жевательных резинок? На стенах, где в моём понимании должны были висеть картины, висели полотна, хаотично размалёванные яркими красками. Я посмотрел на некоторые из них, но с первого раза, как не старался, так и не смог понять, что на них изображено. – Темнота! – воскликнула Женя с нотой сочувствия. – Ты что, никогда не слышал об абстракционизме? – Слышать-то я слышал, – ответил я, почесав затылок, – но ни разу не видел. Может быть, ты, если такая продвинутая, объяснишь мне, что нарисовано хотя бы на одной из них. – А, это неважно! – воскликнула моя подруга. – В отличие от традиционной классической живописи, здесь ты можешь не знать, что именно хотел изобразить художник. Здесь ты должен попытаться уловить настроение красок. – Художник?! – в свою очередь воскликнул я. – Ты сказала – художник?! Я не верю своим ушам! Я-то думал, что всё это намалевала пьяная обезьяна кончиком своего хвоста! – Я вижу, что попала в общество некультурного и неотёсанного мужлана, – с глубоким вздохом проговорила Евгения. – Но, ничего. Я займусь твоим воспитанием, как только у меня появится время. И она вдруг посмотрела мне за спину и, улыбнувшись помахала кому-то рукой. Я обернулся и увидел быстро идущую к нам по полированному паркету молодую девушку. Издалека это было похоже на чёрное пятно, и только тогда, когда она подошла поближе, я понял почему мне так показалось. Черное платье без рукавов, чёрные волосы, чёрная губная помада и подкрашенные чёрным брови и веки. Пирсинг на носу и губах, огромные серьги и густо татуированные руки дополняли картину. Всё это выглядело довольно экстравагантно и смело, а сама девушка была очень симпатичная, и сексуальная. В этот момент я мысленно поблагодарил Женю, за то, что она уговорила меня сюда прийти. – Привет, Женя, – сказала татуированная девушка, подойдя к нам. – Привет, Соня, – ответила Евгения. Они обнялись и поцеловались, после чего одновременно обернулись ко мне. – Познакомься, – произнесла моя подруга. – Это мой муж. Зовут его Евгений. – Соня, – представилась новая знакомая. – Очень приятно. Как мило, что вы тёзки. – В этом не наша вина, – ответил я с улыбкой. Соня посмотрела мне в глаза и тоже улыбнулась. В этот момент мне показалось, что в её взгляде промелькнул интерес. – Показывай скорее, где висят твои картины, дорогая! – пропела Евгения. – Мой муж очень желает поскорее их увидеть. – Ого! – удивлённо воскликнула Соня, опять посмотрев на меня. – Он, наверное, большой знаток живописи? – Ещё какой! – подтвердила её слова моя ехидная подруга. – Особенно ему нравится работы художников-абстракционистов. Соня повела нас в другой конец зала и остановилась у стены. – Вот они, – сказала она. – Я выставила только три картины, на мой взгляд самые удачные. Перед нами в красивых золочёных рамах висели три куска разноцветных обоев. Я всматривался в каждый из них, но мне так и не удавалось разглядеть в них хоть каплю смысла. – Ну, как вам? – спросила начинающая художница. – Отличный подбор красок, – сказала Женя. – Глядя на них, я ощущаю в себе сильные положительные эмоции. – А вам как, Евгений? – обратилась ко мне Соня. – Глубоко, со смыслом, – многозначительно произнёс я. – Только, мне кажется, что на средней картине чего-то не хватает. – А мне, наоборот, кажется, что мысль здесь вполне законченная, – заметила Женя. – Если что-нибудь добавить, то это будет уже явно лишним. – Ты права, – тут же ответила Соня, показав рукой в середину композиции. – Я хотела добавить звёзд на ночном небе, вот здесь, рядом с Луной, но подумала, что это уже через чур. Мы с Евгенией украдкой переглянулись, и я с трудом подавил улыбку. Какая Луна?! Какие звёзды?! Всё что можно было себе представить, глядя на это творение, это макароны по-флотски с признаками авиакатастрофы. – Здравствуй, Соня, девочка моя! – вдруг раздался сзади нас громкий мужской голос, и мы все трое сразу же оглянулись. Рядом с нами стоял высокий, худой как щепка, черноволосый парень, не старше двадцати пяти лет в изодранных чёрных джинсах. Его руки были синие от обилия татуировок, а на мятой чёрной футболке было написано «Я ненавижу систему». Радостная улыбка, горевшая на его лице, источала кипучую энергию и позитив. – Здравствуй, Портрет, – заулыбалась Соня. – Познакомься! Это мои друзья, Женя и Женя. – Близнецы?! – воскликнул парень. – Прикольно! – Почему близнецы? – удивилась Женя. – Портрет иногда путает некоторые слова, – объяснила Соня. – Он, скорее всего, хотел сказать «тёзки». – А, почему «Портрет»? – в свою очередь спросил я. – Потому, что портреты у меня получаются лучше всего, – ответил он с гордостью. – Так вы тоже художник? – произнесла Евгения, беззастенчиво рассматривая нашего нового знакомого с ног до головы. – Без всякого сомнения, – ответил Портрет. – Я – абстракционист-портретист! Кстати, тут висят несколько моих работ, и если вам интересно, то можно их разглядеть. – Он хотел сказать «посмотреть», – продолжала переводить Соня. – Я обязательно посмотрю! – сказала Женя и взглянула на меня. Сколько раз я видел этот её взгляд! В нём одновременно присутствовали немой вопрос, извинение, зарождающееся похоть и просьба не мешать. После этого взгляда я понял, что, Женя задумала поймать Портрета в свои любовные сети, и сейчас у него уже не было ни единого шанса из них выпутаться. Я еле заметно кивнул, одобряя её сумасшедшую выходку, и Евгения тут же взяла парня под руку и посмотрела ему в глаза. – Пойдёмте, мистер художник, – проговорила она, томно улыбаясь. – Покажите мне свои бессмертные творения. – Мистер?! – переспросил он. – Гм! Называйте меня лучше «товарищ». – Договорились! – согласилась плутовка. И они пошли куда-то вглубь зала. – Я так думаю, что их мы больше сегодня не увидим, – произнёс я. – И вы совсем не ревнуете? – спросила Соня. – Совсем. Она посмотрела на меня и вдруг улыбнулась. Но в её взгляде не было и тени удивления. – Женя мне рассказывала о том, как вы живёте, – произнесла художница. – Свободный секс, свободные отношения. – Каждый живёт так как ему нравится, – я пожал плечами. – По крайней мере, при таком образе жизни мы с Евгенией никогда не сможем друг другу надоесть. – Но, чтобы так жить, надо иметь определённую смелость. – Несомненно, – кивнул я и посмотрел прямо ей прямо в глаза. – Но мне кажется, что вы в этом смысле тоже довольно смелый человек. Она засмеялась. – Вы правы, – согласилась она. – У меня был опыт свободной любви. – Так, так, – заинтересовался я. – Интересно! – Да! – продолжала она. – Я жила с одним парнем, и в какое-то время мы вдруг поняли, что в наших отношениях наступает кризис. Тогда мы решили завести себе любовников. – А, кто из вас заговорил об этом первым? – Я, – Соня дернула бровями, изображая на лице недоумение. – А что, собственно? Как раз перед этим я общалась с Евгенией, и она мне всё рассказала про ваши взаимоотношения. Вот я и решила попробовать. – Ясно! Что же было потом? – Мы обо всём договорились, – рассказывала она, – он сначала, вроде бы, был не против, но, когда я переспала с одним мужчиной, вдруг тут же собрал свои вещи и ушёл. – Просто ушёл и всё? – удивился я. – Нет! Перед самым уходом он сказал, что никогда мне этого не простит. – Странно, – я опять пожал плечами. – Возможно, он очень тебя любил. – Ты так думаешь? – с сомнением произнесла Соня. – А мне кажется, что у него уже давно была любовница на стороне, и он ушёл к ней. Я подумал в этот момент, что к сожалению, у каждой женщины наверняка в мозгу есть какая-то змеиная жилка, которая портит всю конструкцию. Одновременно с этим я уже понимал, что очень хочу эту девушку и в её глазах видел такое же желание. Соня вздохнула и обвела взглядом почти пустой зал. – Посетители почти все ушли, – проговорила она. – Сегодня здесь делать уже нечего. – Я на машине, и если хочешь, подвезу тебя куда-нибудь. – Домой, – сразу сказала она. – Кстати, ты заметил, как непринуждённо и естественно мы перешли на «ты». – Вот именно! – поддержал я её мысль. – Да и парня у тебя сейчас постоянного нет. – Мы понимаем друг друга с полуслова, – улыбнулась Соня. – Женя думаю на меня не обидится, ведь у вас с ней свободная любовь. *** Как только мы вошли в её квартиру, и за нами закрылась дверь, Соня тут же обняла меня. Мы жарко поцеловались и начали грубо сдирать друг с друга одежду. Я сначала хотел раздеть её медленно и красиво, но это не получилось, потому что я уже не мог терпеть. Да и она тоже. Секс с Соней был замечательный. Она снова и снова бросалась на меня, как голодная тигрица на свою жертву, и было ясно, что мужчины у неё не было длительное время. Наверное, со своим парнем она рассталась довольно давно. Потом мы долго лежали в постели и смотрели в потолок, отдыхая после интима. Я, немного отдышавшись, стал смотреть по сторонам, потому что раньше этого сделать не успел. Вопреки общему мнению, что в жилищах художников и других творческих личностях царит полный бардак, у Сони в квартире был идеальный порядок. Гармонию нарушала только наша одежда, валявшееся вперемешку в середине комнаты большой кучей. А также кисточки и краски, лежавшие на полу возле мольберта, стоявшего у окна, но и они были аккуратно разложены на идеально разглаженной чёрной материи. На мольберте я увидел начатую картину, но даже не попытался понять, что там было изображено. Если я не понимал большинство законченных картин абстракционистов, то что же можно сказать о незаконченных. – Куда ты смотришь? – вдруг спросила Соня. – Просто осматриваюсь, – ответил я. – Нет, ты меня обманываешь, – произнесла она и положила голову мне на грудь. – Ты смотришь на картину и думаешь, что я там изображу. – Думай, не думай, но я этого никогда не пойму. – Я тоже, – призналась она и скосила глаза на холст, висевший на мольберте. – Нет, я конечно знаю, что в итоге должно получиться, но полного понимания композиции у меня пока нет. Хотя… Соня приподняла голову и нахмурила брови. – Что? – спросил я. – Появилась одна мысль! С этими словами она вдруг вскочила с кровати и как тайфун бросилась к мольберту, смешно шлёпая по полу босыми ногами. Она наклонилась и схватила палитру, лежащую на полу, кисть и несколько тюбиков краски. Потом она выдавила краски, быстро размешала их кистью и начала резко наносить мазки на полотно. При этом Соня была абсолютно голой, но казалось, даже не замечала этого. – Что с тобой, дорогая? – в удивлении спросил я. – Не мешай! – грубо ответила моя художница. – Надо срочно перенести мою мысль на рисунок, а то она уйдёт, и я потом ничего не вспомню. – Но… – Не отвлекай меня, я тебе сказала! – повторила она. – И вообще, будет лучше, если ты подождёшь на кухне. Соня полностью преобразилась. Я конечно знал, что художники, писатели и композиторы чуть-чуть сумасшедшие люди, но не знал, что до такой степени. Соня в настоящее время забыла обо всём на свете, и сейчас для неё существовала только её рождавшаяся картина и ничего больше. Я невольно залюбовался тем как голая девушка водит кистью по холсту, но Соня вдруг посмотрела на меня свирепым взглядом, и я понял, что лучше уйти. Я встал с кровати, завернулся в простыню и побрёл на кухню. Там я включил телевизор, стоящий на холодильнике, налил себе кофе и приготовился ждать, пока у моей сегодняшней подруги не пройдёт приступ сумасшествия. О том, чтобы уйти я даже не думал. Соня появилась на кухне не меньше чем через час. Она всё также была в чём мать родила, а её глаза сверкали радостным блеском. К этому времени я уже начал терять терпение, ведь мне очень хотелось заняться с ней сексом ещё раз. – Женя, у меня получилось, – счастливо произнесла она. – Рад за тебя, – буркнул я. – Хочешь посмотреть? – Я уже смотрю, – ответил я, глядя на её соблазнительные груди. – Пойдём скорее! – воскликнула художница, не обращая внимания на мой многозначительный взгляд. Она взяла меня за руку и повела в комнату. Мы встали напротив картины, и я посмотрел на полотно, абсолютно уверенный, что опять ничего не пойму. И вдруг, совершенно неожиданно для себя, я, глядя на разноцветную галиматью, вдруг увидел чёткую композицию. Нет, картины как таковой не было. Это как всегда была безумная мазня. Но повнимательней приглядевшись, я, сквозь хаотичное нагромождение неизвестных геометрических фигур и кривых линий вдруг разглядел природный пейзаж. Этого я никак не ожидал и стоял как вкопанный, растерянно хлопая глазами. – Ну, как тебе? – выжидательное глядя на меня, спросила Соня. – Прекрасно, – выдохнул я. – Тебе всё понятно? – Почти всё, – ответил я. – Не пойму только одного: почему лошадь зелёного цвета?Экзорцист и демон-некромант
(рассказ, не вошедший в книгу «Экзорцист и Принц Тьмы») Сергей выскочил из дверей института, в котором он учился на втором курсе, и быстро пошёл в сторону бульвара. Последнюю пару неожиданно отменили по причине болезни преподавателя, и у Сергея образовалось свободное время. Он решил сначала отправиться домой, по пути подумав, чем ему заняться. Автобуса ждать было лень, и Сергей быстрым шагом пошёл по асфальтовой дорожке в сторону дома, благо жил он совсем недалеко. Погода стояла прекрасная, и у парня было приподнятое настроение. Светило яркое солнце, было очень тепло, как будто сентябрь в этом году являлся продолжением августа. Сергей всю дорогу пробежал почти бегом и уже видел свой дом. Вдруг молодой человек обратил внимание на высокого сухощавого старика лет семидесяти в старомодной кепке и чёрном плаще, который шёл ему навстречу. Сергей наморщил лоб, вспоминая, где он его видел, и тут же вспомнил, что это был дедушка его знакомого Игоря. Месяца два назад Сергей был у него на дне рождения и там познакомился с его дедом, которого звали Иван Семёнович. Сергей решил подойти и поздороваться. Он приблизился к старику и встал перед ним. – Здравствуйте, Иван Семёнович! – весело воскликнул он. – Вы меня не узнаёте!? Я – Сергей. Мы познакомились на дне рождения вашего внука. Старик остановился и взглянул на него, при этом Сергей обратил внимания, что тот был очень бледен. – Не помню, – ответил Иван Семёнович. – Дайте пройти. Молодой человек заметил, что при разговоре у старика почти не шевелились губы. И он очень удивился, когда Иван Семёнович, больше не говоря не слова, отвернулся и прошёл мимо. Сергей изумлённо посмотрел ему вслед, пожал плечами и пошёл своей дорогой. Было очень странно, потому что на дне рождения Иван Семёнович казался очень общительным человеком, постоянно шутил и рассказывал анекдоты. Сейчас Сергею даже стало немножко обидно, но он решил сейчас об этом не задумываться и продолжил свой путь. «Странные эти старики», – лишь подумал он, поворачивая к своему дому. Сергей подошёл к подъезду и к своему удивлению вдруг увидел, что на лавочке сидит Игорь с какой-то девушкой. – Привет, Серёга, – сказал он. – Познакомься, это моя новая девушка. Зовут её Марина. – Давно не виделись, – ответил Сергей. – Только что про тебя вспоминал. – На предмет? – спросил Игорь, и они с Мариной заулыбались. – Видел сейчас твоего деда, Ивана Семёновича. У Игоря с лица тут же пропала улыбка, как и у Марины, и они как-то странно переглянулись. – Мне показалось, что он меня не узнал, – продолжал Сергей, ничего не заметив. – О чём ты говоришь, Серёга, – проговорил Игорь, выкатив глаза. – Дед месяц назад как умер. *** Матвея позвали к мужчине, в которого вселился демон, уже поздним вечером. Ему позвонил отец Сергий, и экзорцист тут же собрался и поехал на адрес. Хорошо, что это было недалеко от его дома, всего две остановки на метро. Демон был слабеньким, и Матвей управился с ним всего за сорок минут. Две молитвы и несколько капель святой воды сделали своё дело. Обряд закончился, и мужчина, лёжа на кровати, сейчас смотрел на экзорциста осмысленным взглядом. С его лба стекали крупные капли пота, но он уже приходил в себя. – Как вы себя чувствуете? – спросил Матвей. – Бывало и лучше, – ответил мужчина. – Это пройдёт, – успокоил его экзорцист. – Сейчас вам надо поспать. Я скажу вашей жене, чтобы дала вам успокоительное. С этими словами он встал со стула. – Не пойму, как это со мной могло произойти, – произнёс лежащий на кровати мужчина. – Почти ничего не помню. – Это бывает, – промолвил Матвей. – Это цепляется, как зараза. Вы же не крещёный? Покреститесь. И всегда носите на теле серебряный крестик. – Почему серебряный? – Серебро отпугивает демонов, – произнёс экзорцист и вышел из комнаты. На кухне сидели жена мужчины из которого Матвей только что изгнал злого духа и отец Сергий. – Как всё прошло? – спросил батюшка. – Как всегда, стандартно, – ответил Матвей. – Средней силы бес со слабым магическим фоном. Я даже сопротивления не почувствовал. Матвей одел пальто, и тут женщина подошла к нему. В этот момент экзорцист вдруг понял, что даже не знает, как её зовут. – Спасибо, – сказала она. – Мы вам что-нибудь должны. – Простите, как вас зовут? – спросил её Матвей. – Ольга, – ответила она. – Так вот, Ольга, – произнёс экзорцист, – с вас я денег не возьму. – Но… – И давайте не будем спорить. Матвей иногда брал плату за свои услуги, ведь ему надо было на что-то жить. Но придя в эту квартиру и увидев здесь убогую обстановку, он понял, что люди живут здесь не богато, поэтому решил денег с них не брать. Ольга растерялась, и это было видно по её лицу. Она отвела глаза и вдруг быстро вышла с кухни. Экзорцист проводил её глазами и повернулся к отцу Сергию. – Она очень волнуется, – сказал батюшка. – Я знаю, – ответил Матвей. Он взял свой саквояж с реликвиями, с помощью которых он изгонял из людей демонов, и направился к двери. Вдруг в прихожую снова вышла Ольга. – Вы забыли, – произнесла она, протягивая небольшую бутылочку со святой водой. Экзорцист вспомнил, что оставил её на столике в комнате, и взял бутылочку в руку. – Спасибо, – сказал он. – Это вам ещё раз спасибо, – ответила женщина. Матвей повертел бутылочку в руках, но саквояж в коридоре открывать было неудобно, и он просто положил её в карман. Потом попрощался и вышел из квартиры. Метро находилось недалеко, и Матвей дошёл до него всего за пять минут. Было уже поздно и, спустившись в вестибюль, он увидел, что там практически никого нет. Рабочий день закончился несколько часов назад, и все люди уже давно были дома. Но когда подошёл поезд и экзорцист вошёл в вагон, то он с удивлением заметил, что все сидячие места были заняты. Люди сидели, согнувшись и казалось, что все они спали. Никто не копался в своих телефонах, как это обычно бывало, и даже не читали книг или газет. Это бросалось в глаза и было подозрительно, и Матвей сначала удивился, но потом решил не обращать на это внимания. Он пожал плечами и, взявшись за поручень, отвернулся к окну. Двери закрылись, и поезд мягко тронулся. – Экзорцист, я давно тебя жду, – вдруг послышался шипящий голос прямо у уха.Матвей резко оглянулся, но никого не увидел. Он только почувствовал, как ему в лицо подул холодный воздух, и послышался звук, похожий на хлопанье крыльев. – Ты кто такой? – спокойно спросил человек. – Я демон, способный оживлять умерших, – опять зашипело из ниоткуда. – Я специально пришёл в ваш Мир, чтобы посмотреть на тебя и передать приветы от твоих «друзей». – Не помню, чтобы среди нечистой силы у меня были друзья, – усмехнулся Матвей. – Ну как же, экзорцист? – удивился голос. – Многих демонов ты отправил в преисподнюю, и все они хорошо помнят тебя и хотят встречи. Они очень обрадуются, когда я заберу тебя в Ад. – А это у тебя получится? – улыбнулся человек. – Посмотри на этих людей, экзорцист, – прошипел некромант. – Это – ожившие мертвецы. Я знаю, что ты очень силён, но их слишком много, и даже ты не сможешь с ними справиться. Матвей окинул взглядом вагон и увидел, что фигуры, сидевшие на сидениях, начали шевелиться. – Тогда у меня к тебе ещё один вопрос, – произнёс экзорцист. – Твой шеф знает, что ты здесь? Я слышал, что Сатана бывает очень недоволен, когда демоны без его разрешения сбегают на Землю. – У Люцифера очень много неотложных дел, – сказал голос. – Поэтому я решил не отвлекать его такой ерундой. – А почему я тебя не вижу, некромант? Покажись, я хочу на тебя посмотреть. – Всему своё время, экзорцист. Ты увидишь меня в свою последнюю секунду. Тут свет в вагоне начал меркнуть, а зомби медленно поднялись на ноги и повернулись в сторону Матвея. – Но мы заболтались! – громко зашипел демон. – Пора в дорогу, человек! Свет почти полностью погас, а за окном начали сверкать всполохи, как будто от грозы, и в этих вспышках экзорцист увидел, что мертвецы двинулись в его сторону. Они вытянули вперёд руки, а глаза их загорелись ярким холодным светом. Матвей схватился за свой саквояж, где лежало большое серебряное распятие и томик Библии, но неведомая сила вдруг вырвала его из рук и швырнула в дальний конец вагона. – Теперь ты полностью беззащитен, экзорцист, – радостно зашипел некромант. – Добро пожаловать в преисподнюю. Мертвецы обступили Матвея. Они тянули к нему свои руки со скрюченными пальцами, и экзорцист слышал их глухое ворчание. Положение было угрожающим, но в этот момент он вдруг вспомнил о святой воде, лежащей у него в кармане. Матвей выдернул из кармана бутылочку и сорвал пробку. Он вытянул вперёд руки, и мертвецы, почувствовав святую воду, отпрянули назад. – Ты ещё сопротивляешься!? – взвыл демон. Но экзорцист его уже не слушал. Он начал читать шёпотом молитву, изгоняющую злого духа, и почувствовал внутри себя зарождающуюся святую энергию. Мертвецы опять рванулись на него, но Матвей уже вошёл в транс. Все его чувства ушли на второй план, а энергетическое поле внутри него достигло такой силы, что экзорцист еле его сдерживал. Он начал читать на арамейском языке самую сильную молитву и сразу направил энергетический поток на ближайшего к нему зомби. Несколько мертвецов, стоящих рядом, вдруг затряслись и взорвались, рассыпавшись по полу яркими искрами. – Невероятно! – вскричал некромант. – Как у тебя это получилось!? Зомби громко заревели. Они стояли вокруг, но не в силах были преодолеть защитное поле, созданное экзорцистом. Кривые когти мелькали прямо перед его лицом, но пока не могли его достать. Матвей знал, что если кто-нибудь из мертвецов дотронется до него, то он сам может превратиться в зомби. Весь его организм достиг наивысшей точки напряжения, по спине тёк холодный пот, а перед глазами поползли разноцветные круги. Бес-некромант был где-то совсем рядом, потому что экзорцист чувствовал кожей лица могильный холод, исходящий от него. Но Матвей не обращал на это внимания. Он не прекращал читать молитву, и мертвецы один за одним начали взрываться и осыпаться на пол. – Жалкий смертный!!! – в отчаянии заорал демон. Экзорцист услышал за спиной громкое хлопанье крыльев и резко обернулся. Он махнул рукой и почувствовал, что прикоснулся к чему-то холодному и скользкому. Матвей тут же сжал кулак и понял, что в его руке зажато какое-то узкое липкое тело. – Отпусти, экзорцист!!! – раздался страшный визг, от которого у Матвея заложило уши. И в этот момент он увидел, что перед ним в воздухе начало проявляться отвратительное существо. Голова была похожа на голову летучей мыши, перепончатые крылья с силой колотили воздух, а узкое чешуйчатое тело и многочисленные щупальца обвили руку Матвея. Бес извивался и бился изо всех сил, но экзорцист только сильнее сжимал свою руку. – Убирайся к себе домой в Ад, чудовище, – сказал он и, подняв бутылку со святой водой, вылил её содержимое на демона. Опять раздался истошный визг, и тело некроманта вспыхнуло ярким белым пламенем. Матвей швырнул его себе под ноги, и оно сразу развалилось на части. Ещё некоторое время щупальца в агонии извивались на полу, а потом всё исчезло. – Мы ещё встретимся, – раздался яростный шёпот, и всё наконец стихло. Тут же зажегся свет, и экзорцист оглянулся на пустой вагон. Он был абсолютно пуст, и ничего не говорило о том, что ещё минуту назад здесь находились ужасные монстры. – Станция «Войковская», – произнёс женский голос, и двери открылись. Матвей прошёл в дальний конец, поднял свой саквояж, ещё раз оглянулся и спокойно вышел из вагона.
Последние комментарии
1 день 19 минут назад
1 день 10 часов назад
1 день 23 часов назад
2 дней 6 часов назад
2 дней 7 часов назад
2 дней 8 часов назад