Вопрос каллиграфа [Алёна Левашова-Черникова] (fb2) читать постранично, страница - 2

каждый шаг дается пожилому человеку с трудом.

Наконец дверь открылась. На меня смотрел  смуглый мужчина лет тридцати пяти   с черными «улыбающимися»  усами и большими карими глазами.

– Добро пожаловать, – прозвучал мягкий голос.

– Спасибо, – сказала я, замешкавшись, – я по приглашению мастера Баязида… я разговаривала с ним в электронных письмах, – мои щеки пылали от волнения, а речь была сбивчивой и нервной.

– Я знаю,  я помню, что приглашал Вас, очень рад, что вы смогли приехать так быстро. Простите, что пришлось долго ждать – я работаю над очередным заказом, у меня руки были в чернилах. Проходите.

В этот момент земля ушла у меня из-под ног, перед глазами все поплыло. Передо мной стоял тот самый великий мастер Баязид. Не сварливый старик, не призрак. А мужчина средних лет с добрым открытым лицом и испачканным чернилами  джемпере.

– Вам нехорошо? – испуганно спросил Баязид.

– Нет-нет, просто голова немного закружилась от долгой дороги, я в порядке.

Мне казалось, что сейчас весь мой  мир если не рухнул, то перевернулся, изменился до неузнаваемости. Я была удивлена и даже немного обижена – все то, во что я верила  оказалось, в какой-то мере,  ложью – я чувствовала себя обманутой, хотя на это не было никаких серьезных оснований. Как только мы зашли в дом, Баязид предложил мне чай.

– Вам нужно поесть, вы выглядите бледной. Присядьте пока в гостиной, а я все принесу.

– Не стоит беспокоиться, я не голодна!

– Любая хорошая беседа начинается с чая. А чай без пахлавы или хотя бы свежего симита⁴ совсем не по-турецки.  Особенно, если речь идет о гостях, прибывших издалека. Отдыхайте.

Я стала осматриваться вокруг. Это была традиционная турецкая гостиная – с портретом Ататюрка, тяжелыми бархатными портьерами и серебряным кофейным набором на столе. В доме не ощущалось присутствие современности. Все было таким, как в книгах Орхана Памука⁵ – по стенам буквально стекало безвременье.

На столе передо мной возник турецкий чай в стеклянном стаканчике с тонкой талией, называемом «армуды». Этот чай выращивали в провинции Ризе и называли «заячей кровью» из-за насыщенного красного цвета. Турки всегда очень чтили этот напиток, без которого не обходилось ни одно мало-мальски значительное мероприятие.  Потом к чаю присоединился свежий лахмаджун⁶ и медовая пахлава.

Меня удивило, с какой легкостью этот турецкий мужчина орудовал на кухне, обслуживая женщину, которую видел в первый раз – эта картина совсем не совпадала с моими представлении о восточном мужчине, посвятившем свою жизнь любимому искусству Аллаха.

Скованности моей не было предела, но я все равно медленно поглощала еду. Баязид же пил чай и с улыбкой смотрел на свою растерянную гостью. Расправившись с угощением, я сжала теплый стаканчик с чаем и немного развернулась к каллиграфу, чтобы  начать разговор.

– Спасибо большое, все было очень вкусно.

– Не за что, пусть будет во благо.

– Я к вам тоже не с пустыми руками. Я привезла подарки с моей Родины, надеюсь, вам понравятся, – нащупав на полу два подарочных пакета, протянула их мастеру. А про себя корила себя  за то, что мои подарки больше подходили старику, чем молодому мужчине.

– Спасибо большое, но не стоило утруждать себя, – Баязид робко улыбнулся и как-то немного по-детски прижал к себе пакеты.  Было видно, что он не привык ни к гостям, ни, тем более,  к  подаркам.

– Нисколько не утруждалась, для меня это честь, – после этих слов в воздухе повисла неловкая пауза – щеки каллиграфа слегка подернулись румянцем смущения.

– Вы кажетесь растерянной, все в порядке?

– Хм…да. Все отлично. Я… просто… рассчитывала увидеть вас немного другим.

– А, теперь я понял! Вы ожидали увидеть старика!

– Или даже призрак. Именно так про вас говорят. Мне, правда, очень неловко это говорить.

– Пустяки. Я знаю все, что обо мне говорят. Вы не виноваты, я  веду закрытый образ жизни и почти не принимаю гостей – людям просто неоткуда узнать правду, – каллиграф говорил это со снисходительностью, ничто не выдавало в нем осуждения.

– Но вы же выходите из дома, так? Почему никто не видел вас? – спросила я, пытаясь не выдать любопытства.

– Почему же не видели? Видели и не раз. Но все ждут старика, выходящего из дома. А когда видят  меня, думают что я помощник или подмастерье.

– Все мои работы для меня как дети. Потому я не хочу видеть людей, которым отдаю их. Вдруг они мне не понравятся? Поэтому принимаю заказы по электронной почте, а отправляю обычной – так мне не придется встречаться с заказчиками лично.  В моей голове владельцы моих каллиграфий похожи на дорогих мне людей. Так мне проще  их отпускать.