Вопрос каллиграфа [Алёна Левашова-Черникова] (fb2) читать постранично, страница - 3

class="book">Баязид показывал мне свою мастерскую. Чистую и аккуратную. В ней хранились оригиналы многих каллиграфий, репродукции которых висели в моей комнате. На одной из полок покоился каллиграфический дервиш в бордовом паспарту. Баязид заметил, что я остановила взгляд на этой работе, и повлек к заветной полке.

– Знаете, что здесь написано?

– «Будь тем, кем ты кажешься или кажись тем, кто ты есть» Джалал-ад-Дин Руми ⁷…

– Верно…

В тот момент я не знала, что этот «танцующий дервиш» уже принадлежит мне.

– Все это время я думал над вашим письмом и над тем, что отвечу, когда вы приедете. Но так и не придумал ничего, что соответствовало бы вашим ожиданиям – а именно мудрости старца-каллиграфа, – Баязид смущенно и немного грустно улыбнулся, не зная того, что я уже давно простила его за обманутые ожидания. – Но, знаете, когда я был совсем маленьким, мама отвезла меня на отдых в Гиресун – город на побережье Черного моря. В один из дней туда приехал бродячий театр. Мама купила билеты, и мы пошли на представление. Там было много детей с родителями, все они заворожено  смотрели на диковинные вещи, которые творили на сцене актеры театра. Но вдруг один из артистов обратился к детям в зале.

– Дети, скажите, как мне нарисовать круг вокруг себя так, чтобы куда бы я ни шел, не мог из него выйти?

В зале зависла тишина – дети и их родители пытались решить эту, на первый взгляд, неразрешимую задачу.

– Может так? – спросил актер и нарисовал мелком на полу вокруг себя круг, но стоило ему сделать шаг – и вот он уже за пределами кругами. Шли минуты – а ответа все не было. Тогда актер взял мел и провел непрерывную линию прямо на своем пиджаке, таким образом поместив себя в круг – куда бы он теперь ни шел,  но пределы круга он покинуть так и не смог.

– Вот этот круг это семья, наши предки. Он нарисован на нас самих. Хотим мы из него выйти или нет – это невозможно. Наши корни – земля под ногами, наше прошлое. И все это не найти и не потерять – это часть нас. Моими руками не ведут умершие предки, они не являются мне – я, как и все люди, скучаю по ним, изо всех сил стараюсь удержать их в памяти.  Белоснежный лист бумаги напоминает мне кожу моей мамы, ее шелест – шелест страниц книги, которую читал отец. Но это все. Ни Аллах, ни мои предки не разговаривают со мной. Но я разговариваю с ними. Подойди сюда, – Баязид жестом подозвал меня к себе и пододвинул белый лист, – ты ведь мечтаешь заниматься исламской каллиграфией?

– Да. Но это просто мечта. Я ни арабского, ни персидского  не знаю в достаточной мере.

Баязид молча взял чернильницу и калам:

– Позволишь взять твою руку?

Я протянула дрожащую руку, Баязид положил в нее калам, потом мягко зажал в свою:

– Закрой глаза и слушай.

Баязид вел мою руку плавно, вырисовывая витиеватые арабские слова. В скольжении калама я слышала шорох дедушкиной ручки по бумаге, когда он работал поздними вечерами, а на стопке бумаг мерно дышал дремлющий черный кот с желтыми глазами. Все  это я видела так четко, словно сейчас стояла перед ними – как тогда, много лет назад.

Когда Баязид перестал вести мою руку, я открыла глаза : «Успех принадлежит лишь Аллаху». В каком-то смысле это была первая, созданная мной исламская каллиграфия.

Приехав сюда, я за несколько часов потеряла кумира и приобрела его вновь.  Я получила ответ на вопрос – и заключался он не в рассказе Баязида о бродячем театре, а в самом Баязиде – мужчине, который, не смотря на исключительный талант в самом близком к Аллаху искусстве, был одиноким человеком без ответов на многие вопросы и тоской по близким. Никакие мертвые предки не нашептывали  ему гениальные каллиграфические мотивы, и он не был призраком Османских времен.

Да, теперь все выглядело для меня иначе. Мой мир изменился. Из него ушел недосягаемый, мудрый старец с ответами на все вопросы, но в него пришел реальный человек, который вот так взял мою руку в свою и исполнил мечту. Смог бы это сделать тот самый ворчливый мастер?

Я все еще чувствовала робкое дыхание Баязида в своих волосах, как он вдруг прервав мои размышления, спросил:

– Может еще чаю?

Примечания

1

Калам – письменная принадлежность, остро отточенная тростинка, применяется для арабской каллиграфии;

(обратно)

2

Устаз – старец, учитель;

(обратно)

3

Леттеринг – это креативно начертанное слово, сочетание слов или целая фраз;

(обратно)

4

Симит – турецкий бублик;

(обратно)

5

Орхан Памук – современный турецкий писатель, Нобелевский лауреат;

(обратно)

6

Лахмаджун – популярное восточное блюдо. Основу