Живи, Алонзо [Михаил Игоревич Бушай] (fb2) читать постранично, страница - 24

то, что Норетта не единственная в своём роде, и одновременно укоры в свою же сторону. Если бы Алонзо знал, что они не будут вместе, если бы она сообщила ему раньше…

Война закончилась на фронте, но внутри всё продолжалось уже в иной форме. Грусть и печаль стали единственной эмоциональной составляющей во время пребывания наедине с собой.

Однажды, после трудового дня Алонзо напился с коллегами по работе и, оставшись вдвоём с малознакомым ему товарищем, рассказал обо всём.

– Она тебя не заслуживает, – пьяным голосом сказал Феничио, – и вообще, зачем тебе такая девушка, жена в будущем? Ты же… Ты же не можешь быть уверен… Она мегера.

– Ты прав. Мне просто жаль – всю войну прошёл, словно ради неё. Я должен был жениться на ней, а не тот урод… Просто, почему?

– Почему что?

– Почему она, – Алонзо начал икать, – Не. Написала?

– Женщины, такие… Им нельзя доверять, – с поднятым вверх указательным пальцем, пытался внятно говорить Феничио.

– Возможно, не все такие.

– Все. Никому нельзя доверять. Норберта теперь счастлива, а ты… Страдаешь.

– Норетта.

– Sie, Noretta.

Алонзо и Феничио чокнулись и выпили. Внезапно, в разговор вступил мужчина лет пятидесяти, который сидел за соседним столиком.

– Я слушал твою историю от самого начала. Алонзо, верно?

– Sie. А вас как зовут?

– Райнардо.

– И что же ты… Хочешь сказать Райнардо? – спросил Феничио.

– А думал ли ты Алонзо, что почувствовала Норетта, когда увидела тебя?

Алонзо, ничего не ответив, вновь икнул.

– Она выглядела счастливой, когда ты её встретил?

– Вроде бы нет.

– А какой у неё был взгляд?

– Ты думаешь… Ей было… Не всё равно? – вновь, задал вопрос Феничио.

– Думаю, нет, – ответил мужчина.

– Sie. Взгляд был немного грустным и … – Алонзо тяжело вздохнул.

– Ты же не знаешь, что на самом деле произошло. Наверняка вы слышали про бомбардировку Неаполя немецким дирижаблем. Вдруг, у неё погибла целая семья в тот день? Вдруг случилось какое-то происшествие, горе?

– Почему, тогда она не написала ему?

– Вдруг писала, а письмо не дошло?

– Я… Я не думал, что такое могло быть, – удивлённо сказал Алонзо.

– Прежде чем делать какие-то выводы, необходимо обдумать все возможные варианты, а их может быть десяток другой. Наверное, лучше задуматься, стоит ли тратить время на мысли об этом?

– Или… Ты можешь опять… Найти её и спросить, как всё было на самом деле, – предложил Феничио.

– Мой тебе совет Алонзо, оставь эту девушку и мысли о ней в покое. Ты же не знаешь, что она почувствовала, когда увидела тебя. Не знаешь, почему она перестала писать. Вдруг, после встречи, она тоже очень переживала?

Алонзо, c задумчиво-пьяным взглядом, начал кивать головой в знак согласия.

– Просто живи дальше и помни – на жалости к себе далеко не уедешь. Поверь, ты ещё встретишь свою любовь.

Парень медленно поднялся и, посмотрев на Райнардо, сказал:

– Grazie, – а затем, взглянув на Феничио, добавил, – arrivederci.

На утро очень болела голова, но припоминая и понемногу осмысливая тот разговор, впервые за долгое время, Алонзо почувствовал некое облегчение. Парень ещё долго продолжал думать о всём произошедшем, но однажды, в выходной день…

Он сидел на краю набережной и смотрел перед собой вдаль. Внезапно Алонзо вспомнил о своей детской мечте, а затем, об обещании Норетте спеть ей. В груди по-прежнему чувствовалась какая-то тяжесть. Но стиснув зубы и через силу улыбнувшись, парень, глядя на море, освещаемое солнечными лучами, тихо промолвил про себя: “Будь счастлива, Норетта.”

Затем, посмотрев на изувеченную левую руку, вспомнил фразу Маурицио: “Инструмент для пения всегда с тобой”.

Алонзо поднялся на ноги и тотчас запел во весь голос:

– Солнце всходит и заходит,

А я всё жду, тебя одну,

И сколько лет пройдёт, не знаю,

Дождусь тебя или умру…