Ловушка для снов [Ирина Горянина] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
Это такой круг диаметром сантиметров тридцать. Он обтянут не очень ровно связанной сеткой. К нитям сетки произвольно прикреплены птичьи перышки, кусочки меха, веревочки. Вещь милая. Подарили ее моей подруге с наказом повесить в изголовье кровати. Механизм действия ловушки и цель ее действия остались для меня непонятными. Но этот оригинальный дар коснулся темы, которая меня очень интересует.
Меня всегда удивлял и даже мучил вот какой вопрос: откуда в снах берется весь антураж? Откуда эти люди, растения, дома, горы, моря, дороги? Ведь иногда обстановка во снах бывает невероятно подробной и многообразной. Кто режиссер, ставящий эти странные действа? А толпы актеров и статистов – откуда они?
И вообще, откуда сны? Мне даже в голову пришла такая мысль. Люди умирают, но все виденное и пережитое ими где-то остается. Ведь сон – это маленькая смерть, уход из жизни. И когда нам снятся необычные сны с массой географических и других подробностей, мы просто попадаем в те места, где побывали до нас ушедшие в мир иной. При помощи сна мы подключаемся к этой информации и доселяем свои видения знакомыми людьми и обстоятельствами. А, может, вообще все, что мы видим, сразу откладывается в какой-то общий котел? И там смешивается, бурлит, и во время сна попадает в наши бедные головы.
Чего стоит, например, сон, в котором я брожу по восточному базару. Он расположен в котловине, вокруг вдали горы со снежными вершинами. День теплый, но солнца мало – легкие облака в виде простокваши покрывают небо, пыль, освещение желто-серое. Масса длинных прилавков под навесами – все деревянное, серое от старости. На прилавках горками лежат красно-лиловые огромные помидоры, светло-зеленые и желтые глянцевые стручки болгарского перца, фиолетовые баклажаны, горы всевозможной зелени, винограда, гранатов. Поодаль высятся пирамиды арбузов и дынь. Все это дивно пахнет. Много людей – и продавцов и покупателей, бороды, тюбетейки. Шум людских голосов, истошно вопят ослы, проскрипела проехавшая мимо телега. Это место, похоже, где-то в горах Таджикистана, где я никогда не была.
Или я лечу во сне вдоль бесконечной дороги среди степи, невысоко так лечу, метра 3-4 над землей, а на обочине время от времени вижу людей. Я встречаюсь с ними глазами, они провожают меня взглядом – полная женщина в черном, несущая тяжелые сумки; мотоциклист в кожаном костюме что-то чинит в своем сверкающем мотоцикле, он, не разгибаясь, поднял голову и взглянул на меня. Я не знаю этих людей, кто они?
Еще сон. Помню последнюю его часть – я иду по двору, сейчас понимаю, что это двор дома моего детства, на улице Первомайской в Ташкенте. Это часть двора за домом – узкая и длинная, но в конце не заканчивается воротами на улицу, как было в действительности, а видна покрытая травой земля. В конце двора стоит Дима Барщевский, я иду к нему. По пути попадаю в огромную лужу из жидкой грязи, шагаю по ней в незнакомых белых босоножках. Дима протягивает ко мне руки, делает непонятные знаки. Я подхожу к нему и он вполголоса говорит мне, что нашел выход. Во сне мне понятно, о чем идет речь. Все вокруг огорожено забором из «рабицы» – металлической сетки, мне надо выбраться наружу. Дима подходит к забору и отгибает нижнюю часть – я должна лечь на землю и выкатиться в отверстие, что и проделываю. Тут Димы уже нет, ко мне подходит мама – такая, какой была в молодости. Она держит за руку девочку лет трех. Я знаю, что это мамина дочка, рассматриваю ее – девочка милая, но лицо незнакомое, ни на кого из родных она не похожа. Я спрашиваю маму: правда, хорошо, что у нее такая дочка, она говорит, что замечательно. Я начинаю ей рассказывать про забор из сетки, и как я ловко выбралась, но она слушает вполуха, а потом говорит, что им пора, и они удаляются – высокая стройная мама в цветастом платье без рукавов и маленькая девочка, каштановые волосы забраны в хвостик, челка разлохматилась. Но мне некогда за ними наблюдать – нужно срочно подняться по лестнице. Лестница деревянная и очень узкая, но крепкая. Она прислонена к стене дома, в доме этажей пять, и доходит до самой крыши. Лето, солнце, но стена, к которой прислонена лестница – в тени огромного дерева, растущего рядом с домом. Я поднимаюсь, по пути заглядывая в окна – рядом с лестницей окна кухонь. За мной лезет куча народу – я никого не вижу, но тот, кто карабкается за мной, движется вплотную. Я уже устала подниматься и мне в голову приходит мысль, что ведь можно перелезть с лестницы в ближайшее окно, как-то объясниться с хозяевами и двигаться дальше (куда – не помню). Но я уже поднялась выше последнего окна, дальше до крыши – глухая стена. Тогда я прошу того, кто поднимается за мной, немного спуститься, чтобы я могла достать до окна. Это невозможно, лестница забита поднимающимися людьми. В этот момент я проснулась. Да, еще во сне было много вишен – их ели, угощали друг друга, вазы и миски с вишнями стояли на столах в кухнях, я их видела в окнах, пока карабкалась по лестнице. Меня не
- 1
- 2
Последние комментарии
19 часов 53 минут назад
20 часов 28 минут назад
21 часов 21 минут назад
21 часов 26 минут назад
21 часов 37 минут назад
21 часов 50 минут назад