Ни слова о войне (СИ) [Ирина Игоревна Ильина] (fb2) читать онлайн

От стены в галерее отделилась тёмная тень, и Гарри с каким-то облегчением узнал в ней Драко Малфоя. Тот выглядел задумчивым и осторожным, и Гарри подумал, что он, наверное, здесь прятался.

— Привет, — сказал он, остановившись в нескольких шагах, и неуверенно улыбнулся, получив в ответ кривоватую усмешку. — Не думал, что ты здесь.

— Поговорил с Грейнджер? — как бы невзначай спросил Драко, и Гарри поежился.

— Да, но… ничего не вышло, — признался он упавшим голосом.

— Жаль, — только и ответил Драко, хотя вряд ли искренне. Гарри посмотрел на него, вспомнил гермионины вчерашние слова и встряхнул головой: не хотелось думать, что это правда, что Драко с ним такой только затем, чтобы получить немного защиты. — Сегодня все свалят в Хогсмид праздновать день розовых соплей.

Гарри нервно хихикнул, опустив голову. Он снова почувствовал себя неуклюжим наедине с парнем, при взгляде на которого пересыхало в горле и становилось неловко даже дышать.

— А ты?

Драко пожал плечами. Гарри сделал ещё несколько шагов и оказался рядом с ним.

— Хочешь, мы, м-м-м… — выпалил он прежде, чем успел подумать, и увидел, как на щеках Драко вспыхнули розовые пятна.

— Ты хочешь меня пригласить?

— Хочу, — ответил Гарри, понимая, что деваться некуда. Он преодолел жуткое желание зажмуриться в ожидании отказа, но Драко лишь кивнул и сказал:

— Тогда лучше пойти сейчас. Ты же не хочешь, чтобы толпа твоих фанаток снесла нас на въезде в Хогсмид?

***

Покачиваясь рядом с Драко в небольшом чёрном экипаже, который тащила за собой двойка запряженных тощих фестралов, Гарри подумал, что, несмотря на все поцелуи и взгляды, которыми они обменивались, он все ещё ждет, что Драко его оттолкнет. Сейчас он даже голову повернуть в его сторону боялся, таращился в окно, за которым проплывали сонные пейзажи. Как назло, из-за отсутствия завтрака ещё и в животе бурчало, а близость Драко ощущалась так остро, что горело плечо от желания придвинуться немного и почувствовать его.

— Поттер?

— А?

Гарри чуть не вздрогнул, прежде чем обернуться. Рука Драко лежала на сиденье, ослепительно бледная на чёрном фоне.

— Хватит трястись, — сказал он и перебрал по вытертой сотнями учеников материи длинными пальцами.

Он хочет, чтобы я взял его за руку? Гарри был в шаге от того, чтобы запаниковать. Не то чтобы он никогда никого не держал за руку, да и — Мерлин — они ведь уже целовались! Но это Малфой, блядь, Малфой, с которым он понятия не имеет, как себя вести. Когда-то он думал, что сложно с девчонками? Ха! Вероятно, он просто не догадывался, что когда-нибудь будет иметь дело с парнем в этом смысле. То есть, Седрик был привлекательным, но он был ловцом, любимцем школы и, конечно, Гарри был уверен, что хочет быть похожим на него…

Самым лучшим вариантом показалось просто уронить руку, изображая случайность, и тогда Драко тихо рассмеялся и подсунул ладонь под его. Прохладный металл кольца обжёг кожу, и Гарри понадеялся, что его рука не мокрая, не трясущаяся, не уродливая из-за оставленного Амбридж шрама, не какая-нибудь, какую Драко мог бы отвергнуть.

Но Драко не отверг. Гарри почувствовал, как он пробрался пальцами меж его, и, возможно, его ладонь тоже немного подрагивала, но лицо оставалось невозмутимым.

— Извини, — зачем-то сказал Гарри и тут же прикусил язык. Драко серебристо рассмеялся:

— Извиняю.

Гарри таращился в окно всю дорогу до станции, только теперь все мысли сосредоточились на ощущении мягкой ладони под его. Карета подрагивала, Драко — Гарри проверил украдкой, — тоже смотрел в окно, но его пальцы сплетались с пальцами Гарри, и от этого разрывало искристым восторгом и абсолютным ужасом изнутри.

Наконец, карета дрогнула в последний раз и встала возле станции «Хогсмид». Отсюда можно было спокойно добраться до деревни пешком, но Гарри, придержав для Драко дверь, вдруг понял, что им некуда там пойти. Учитывая совершеннолетие, Филч, ворча под нос, выпустил их из школы раньше, чем остальных, но очень скоро сюда нахлынут студенты разных возрастов, и от взглядов невозможно будет спрятаться.

— Мы можем трансгрессировать в Лондон, — сказал Гарри, когда Драко спрыгнул с последней ступеньки на мостовую.

— Ты думаешь, в Косом переулке никто тебя не узнает? — проницательно хмыкнул Драко, но Гарри покачал головой.

— Мы можем трансгрессировать в маггловский Лондон. Там всем плевать, кто я такой.

Драко нахмурился, услышав «маггловский», затем посмотрел куда-то в сторону деревеньки. Со стороны домов звучала музыка, что-то похожее на флейту, а над «Сладким королевством» поднимался приторно розовый дым. Наконец, сдавшись, Драко протянул Гарри руку, и тот крепко сжал его ладонь.

Они трансгрессировали в маленький переулок неподалеку от кафе, где Дадли когда-то праздновал свой восьмой день рождения. Это был один из немногих дней, когда Дурсли не смогли оставить Гарри с миссис Фигг, и им пришлось взять его с собой. Конечно, большую часть празднества он просидел у двери, и какой-то мужчина даже пытался сунуть ему денег, приняв за бездомного, но зато в кафе вкусно пахло, а милая официантка вынесла Гарри кусочек пирога и сочувственно потрепала по голове. В то время Гарри редко перепадала ласка, никто не держал его за руку, не обнимал, а в школе его только обзывали и лупили, но сейчас его ладонь всё ещё крепко сжимали пальцы Драко, и сердце превратилось в неровно барахлящий моторчик.

— Куда мы идём? — спросил Драко, оглядываясь. Гарри подумал и стащил мантию (для этого ему пришлось выпустить ладонь Драко), а потом вопросительно посмотрел на своего спутника.

— Так мы не будем привлекать внимание, — пояснил он. Драко пожал плечами, но мантию снял, и Гарри, убедившись, что их никто не видит, волшебной палочкой трансфигурировал обе в некое подобие курток, одну из которых Драко, наморщив нос, надел. Теперь они походили на простых офисных клерков. — Мы можем… здесь рядом кафе…

— А маггловские деньги у тебя есть? — поинтересовался Драко с оттенком насмешки. Гарри почесал затылок.

— Может, трансфигурируем несколько сиклей? По идее, их ведь можно обменять, так что это даже не совсем мошенничество…

— Занятная идея, но трансфигурировать деньги нельзя, — оборвал его Драко. — Они не поддаются никакой магии, иначе любой идиот смог бы наделать себе сколько угодно золота.

Гарри поник. Наконец, видимо, сжалившись над ним, Драко сообщил, что в Лондоне есть несколько небольших обменных пунктов, так что всё, что им остается — найти такой и вернуться в кафе. Казалось, несмотря на неприязнь к магглам, вылазка развлекает его. Взять его за руку снова Гарри так и не решился, но зато сполна наслаждался тем, что они могут идти рядом, задевая друг друга плечами, и ещё (немного, честное слово!) тем, как Драко выглядит в куртке, рубашке и брюках.

Они почти не говорили, пока шли по утренним пустым улицам, и Гарри начало казаться, что всё, что между ними было — просто случайный сон. И он ловил моменты украдкой — то, как скупое зимнее солнце поблескивало в изгибах змейки на серебряном кольце Драко, или как оно путалось в его светлых волосах, или как подсвечивало ресницы. Иногда он ловил ответный изучающий взгляд и думал, как бы не споткнуться, будто застенчивый первокурсник.

— Здесь, — наконец изрёк Драко и кивнул в сторону крошечной двери, ведущей в подвал. На ней красовалось изображение двух золотых галеонов, переливавшихся огоньками, а случайный маггл, обогнавший Гарри и Драко, на неё даже не посмотрел, ускорившись в сторону супермаркета чуть дальше по улице.

Внутри оказалось небольшое невзрачное, но чистое помещение, большую часть которого занимала деревянная стойка. За ней сидел сухопарый гоблин неопределенного возраста, при виде посетителей он нахмурился.

— Мы хотим обменять деньги, — заявил Драко вместо приветствия. Гоблин постучал длинными пальцами по столу, и Гарри торопливо достал из кармана пригоршню монет — галеоны и сикли вперемешку.

— Драготы, безанты? — раздраженно проскрипел гоблин.

— На фунты, пожалуйста, — ответил Гарри вежливо.

Все так же, не говоря ни слова, гоблин по очереди проверил каждую монетку на зуб, а затем ссыпал их все куда-то под стойку и невыносимо медленно принялся отсчитывать фунты из замусоленной пачки. Драко брезгливо поморщился, и Гарри был с ним согласен — он вообще себя тут чувствовал неуютно.

— Сто восемьдесят фунтов, — изрек гоблин, наконец, выложив стопку банкнот на стол. — Комиссия — один сикль.

Гарри поспешил сгрести всё к себе в карман и, поблагодарив гоблина, вместе с Драко вышел наружу.

— Вонючий гоблин, — буркнул тот, когда за ними закрылась дверь.

— Эй, — Гарри легонько толкнул его в плечо. — Он выполняет свою работу.

Драко лишь глаза закатил и кивнул в сторону небольшого парка. Решив, что не будет ничего плохого, если они посидят на лавке в тишине, Гарри пошел за ним.

Крашеные в белый цвет аккуратные скамейки пустовали, только на одной из них дремала, опустив голову, очень древняя на вид старушка с клюкой. Впрочем, она не проснулась, даже когда Гарри и Драко прошли мимо в противоположную сторону, выбрав самое дальнее место под большим раскидистым деревом. Наверное, летом оно отбрасывало приятную прохладную тень, но сейчас ветки были черными и голыми, кое-где на них остались ещё не растаявшие снежные шапки.

Драко аккуратно опустился на край скамейки и, наморщив нос, потрогал рукав своей куртки. Впрочем, когда Гарри сел рядом, он тут же, казалось, забыл о ней и уставился на него любопытным взглядом.

— Я никогда не был на свидании, — признался Гарри.

— Даже с Уизлеттой? — поинтересовался Драко с оттенком иронии. Вспомнив о Джинни впервые за последние пару часов, Гарри открыл было рот, чтобы поделиться своими догадками, но Драко опередил его. И — это всегда должно было происходить так внезапно? Он наклонился ближе, и Гарри почувствовал запах весенней травы и мёда и подставил лицо длинным пальцам, невесомо и почти робко коснувшимся щеки.

Гарри никогда ещё не целовался на улице немагического Лондона. Наверное, если та старушка проснется, ей не понравился видеть нечто подобное.

— Прекрати думать, — пробормотал Драко, и его губы задевали губы Гарри, вкладывая в них каждое слово коротким выдохом. Возможно, как раз здесь, в мире магглов, он чувствовал себя свободнее, чем среди волшебников — вряд ли бы ему пришло в голову поцеловать Гарри посреди школы.

— Это сложно, — прошептал Гарри в ответ, прикрывая глаза и остро ощущая каждое, самое короткое прикосновение. Он забрался в белокурые волосы озябшими пальцами и почувствовал, что его обнимают за шею.

— Новость, — ухмыльнулся Драко. Гарри фыркнул и укусил его за нижнюю губу.

— Я не думаю, что это можно делать на улице. Дядя Вернон всегда говорил…

— Тебя волнует, что могут сказать магглы, Поттер?

Нет, подумал Гарри, на самом деле — ничуть. Он пропустил невесомые пряди волос Драко сквозь растопыренные пальцы и ощутил уже знакомое громадное облегчение. Значит, это всё-таки правда. Они… между ними…

Спустя пять минут Драко устроился в его объятиях, его губы были припухшими и маняще розовыми; Гарри обхватил его одной рукой, уставился на аккуратное небольшое ухо и принялся лениво размышлять о том, как так вообще может внезапно случиться: в человеке, знакомом семь лет, абсолютно всё — гребаное совершенство, раньше несправедливо незамеченное.

— Драко? — тихо позвал Гарри, робея. Тот вопросительно хмыкнул, зябко скрестив на груди руки. Ты бы хотел со мной встречаться? — мысленно попробовал Гарри, но сказать вслух так и не решился, вместо этого ляпнув: — С днем Святого Валентина.

— Ага, — лениво протянул Драко и рассмеялся. — И тебя. Так что там с Уизлеттой?

Что ж, он определенно не собирался помогать Гарри, что бы там ни говорил Невилл.

— Есть кое-что, что ты должен знать. Не про наши отношения, но я всё равно не знаю, стоит ли обсуждать это сейчас. Это же свидание. Но, — Гарри глубоко вздохнул. — Я почти уверен, что это была она. Она залезла к тебе в спальню.

В отличие от Рона и Гермионы, Драко посмотрел на Гарри очень внимательно.

— Почему ты так решил?

Вздохнув, Гарри пересказал ему всё с самого начала. Когда он дошел до исчезновения посылки миссис Малфой, Драко нахмурился, но ничего не сказал. Он вообще не перебивал до самого конца и, похоже, отнесся к рассказу куда серьезнее, чем друзья.

— Это звучит логично, — наконец сказал он.

— Правда? — выдохнул Гарри с недоверием. — Я хочу сказать, она наверняка думала, что у неё есть причины так делать. Она сказала это прямо: слизеринцы лишили её чего-то важного. Может, она хотела что-то у тебя найти? Доказательства твоей вины?

Драко хмыкнул.

— Нет никакой вины, — спокойно сказал он. — Больше нет. — И улегся обратно Гарри на плечо так, будто там ему было самое место, добавив: — Может, она просто хотела, чтобы я убрался из школы. Многие хотели. Так и говорили: «Малфой, тебе лучше вернуться туда, откуда ты вылез».

— Драко… — Гарри прикусил губу и уставился в сторону его блестящих ботинок.

— Меня много оскорбляли, — спокойно сообщил тот. — Я начал привыкать. Хотя сначала было трудно. Знаешь, когда родители каждое своё письмо заканчивают просьбой не высовываться и быть со всеми дружелюбным, а в школе, тем временем, тебя дразнят хорьком и кричат, что ты должен свалить или умереть, потому что ты садист и грёбаный Пожиратель Смерти. И в чем-то они правы. — Гарри увидел, как Драко машинально накрыл правой рукой предплечье левой.

— Они не должны были заставлять тебя вернуться, — тихо сказал Гарри.

— Я не жалею, — пожал плечами Драко и качнул носком ботинка. — Уже нет.

Гарри охватило неодолимое желание поцеловать его запястье. Неловкими от волнения пальцами он взял руку Драко за запястье, отодвинул рукав и погладил синеватые вены под прозрачной кожей. Сам Драко молчал, будто даже затаил дыхание, и Гарри коснулся губами над белой тканью рубашки.

— Поттер, — выдохнул Драко слабым голосом. — Ты чего…

— Я тоже не жалею, — храбро выдохнул Гарри. Драко неловко, почти смущённо улыбнулся в ответ.

***

В кафе больше разговаривал Гарри: Драко старался молчать и не вертеть головой, хотя его определённо поразила кофемашина за стойкой и то, что маггловские официанты разносят еду в руках, водрузив на них лесенкой немыслимое количество подносов. В любое другое время Гарри бы воспользовался внезапной возможностью и заказал столько некогда недозволительной еды, сколько мог в себя запихнуть, но сейчас, рядом с Драко, в горло кусок не лез, а чувство голода исчезло вовсе.

Они заняли симпатичный столик у окна, над которым гроздью висели фонарики, и Драко внезапно принялся вертеть в руках салфетку, будто нервничал. Он успел сложить из неё целого журавлика прежде, чем официантка принесла заказ, и, получив пожелание приятного аппетита, даже удосужился сказать спасибо.

— Иногда мне кажется, — сказал Гарри, вороша ложкой своё мороженое в вазочке, — что я запутался где-то между миром магглов и волшебников. Я не знаю простейших вещей. Вот, к примеру, что деньги нельзя зачаровать. Или про твою Колыбельную. Но и в мире магглов целая куча всего, что я не знаю.

— Разве ты с ними не рос? — поднял брови Драко, сжимая в руке маленькую ложечку и осторожно отламывая край от своей порции.

— Да, но меня, знаешь, не водили по кафе. Они меня ненавидели, и я не понимал, почему, да и сейчас не очень-то понимаю. То есть, они боялись волшебства, но…

— Идиоты, — припечатал Драко и посмотрел на Гарри из-под чёлки. — Если они боялись твоей магии, им, наоборот, стоило вести себя с тобой осторожно.

— Наверное, они не хотели, чтобы я почувствовал себя особенным, — Гарри рассмеялся.

— А ты чувствуешь?

— На самом деле… нет, не думаю.

Драко фыркнул.

— Это всегда меня удивляло.

За стойкой запустили кофемашину, и он вздрогнул, прервавшись почти на полуслове. Глядя, как он ёрзает, Гарри не нашел ничего лучше, чем протянуть под столом ногу и коснуться его щиколотки. Драко замер, ощутив прикосновение, и его взгляд немного изменился, стал более внимательным.

— Ты знаешь, что делаешь, Поттер? — спросил он.

— Нет, — честно признался Гарри и погладил его ещё раз. — И у меня, вообще-то, имя есть.

— Поттер.

— Гарри.

Драко закатил глаза и отломил ещё немного мороженого, но ногу не убрал. Даже наоборот — глупая ласка стала ощутимей, и Гарри почувствовал приливший к щекам жар. Они были среди людей, пусть даже ничего о них не знающих, и Гарри начало казаться, что никогда прежде ему не доводилось испытать нечто подобное. Воспоминания о Джинни давно поблёкли, а сейчас все было реально, и Гарри мог видеть подрагивающие ресницы, крохотные тени у крыльев острого носа и едва заметную улыбку на розовых губах.

— Я хочу остаться с тобой сегодня, — выпалил Гарри, глядя прямо в серые глаза.

— У меня как раз никого нет, — шутливо отозвался Драко так, будто Гарри этого не знал.

Они доели свои порции, допили кофе так, словно никуда не собирались, но Гарри чувствовал нетерпение пополам со сковывающим колени волнением. Время шло слишком медленно и одновременно невозможно быстро, и разговоры, касающиеся преимущественно школьных занятий — такие, будто с ними все в порядке, будто ничего не происходит — вообще не оседали в памяти.

Когда они возвращались в замок, было ещё слишком рано; Хогсмид звенел от музыки и смеха, на станции гуляли люди. В другой раз Гарри бы забеспокоился о том, чтобы никто их не видел, но сейчас внутри него всё сжималось в волнительный комок. Они с Драко не держались за руки, но Гарри чувствовал его присутствие острее, чем когда-либо. Уже на пороге школы, кутаясь в форму, которой Драко вернул первоначальный вид он вспомнил, что нужна мантия-невидимка, и всю дорогу до гриффиндорской башни буквально паниковал из-за того, что Драко передумает, не дождётся его, или, может, случится что-то ещё, что-то плохое.

В гостиной Гарри увидел Джинни, она сидела у камина одна, держа на коленях книгу, и вяло отбивалась от попыток смутно знакомого пятикурсника заговорить с ней. Это мог быть идеальный момент, чтобы поговорить с ней, когда рядом нет ни Дина, ни Рона с Гермионой, но Гарри, запнувшись на несколько секунд, всё-таки не смог. Его тянуло в другое место, и рисковать встречей с Драко ради затянувшегося разговора было… ужасно.

Не сегодня, сказал он себе. Будет ещё момент, но не сегодня.

Возможно, это было просто оправдание, но Драко, который ждал его в подземельях, сейчас оставался важнее. Гарри бежал обратно к нему, будто на пожар, по дороге он наткнулся на Кэролайн и едва не сбил её с ног, но остановился только тогда, когда остался последний поворот перед слизеринской гостиной.

— Ты слишком громко пыхтишь, — заметил Драко, открывая перед ним дверь. Он выглядел спокойным, но Гарри заметил, как машинально он заломил пальцы, шагая в проём.

Общая комната Слизерина почти пустовала, только несколько первокурсников сгрудились у камина, обмениваясь карточками от шоколадных лягушек. Драко прошёл мимо них, гордо подняв голову, а Гарри семенил следом, стараясь в этот раз ничего не уронить. Он стянул мантию, только когда Драко закрыл за ними дверь спальни и запечатал её заклинанием, и неловко отложил её в сторону, на большой комод, который когда-то был общим, но сейчас безраздельно принадлежал единственному жителю.

— Привет, — сказал Гарри, уставившись на Драко, который убрал палочку и прислонился спиной к двери.

— Привет, — эхом откликнулся Драко. Гарри неловко переступил ногами и сделал к нему шаг, второй, а потом третий маленький шажок. Между ними оставалось ещё несколько дюймов свободного пространства и неловкости, и Гарри уставился куда-то в район зелёного галстучного узла под безупречным воротником. Сглотнул.

— Драко, я…

— Никогда ни с кем?

— Нет! — Гарри испуганно уставился в серые глаза и скорее увидел, чем услышал, крохотный смешок. — Я был с… В общем, был, — имя Джинни называть не хотелось, не сейчас. — Просто не с парнем.

— Это не имеет значения, — светски откликнулся Драко, а затем обхватил пальцами галстук Гарри и дернул на себя.

Вау.

Это оказалось проще, чем Гарри думал, главное — начать, он машинально обхватил Драко за талию и прильнул к нему всем телом, чувствуя жар, много, много жара, и сладкую слабость, обрушившуюся тысячетонной волной. Он неуклюже поцеловал Драко в уголок рта, потом прижался к пухлым губам. Галстук, который Драко так и не отпустил, тянул вниз, и Гарри настойчиво сжал свободной ладонью белокурый затылок, показывая, что так просто не поддастся. Поцелуй на несколько мгновений превратился в крохотную войну, а потом Гарри понял, что от касаний влажного языка все сладко сводит в животе, и ему стало неважно, кто в ней победит. Драко целовал его, иногда коротко вдыхая носом, а потом отстранился, неловко стукнулся затылком о дверь и засмеялся.

— Погоди, Поттер, стой… давай, иди, — он толкнул Гарри раскрытыми ладонями в грудь, вынуждая сделать несколько шагов по направлению к кровати.

— Так стой или иди? — подначил Гарри, чей взгляд метался по лицу Драко, не зная, на чем остановиться.

— Иди. И ложись, — скомандовал тот. Гарри фыркнул, но сел на край кровати и стянул школьную мантию. Драко поступил так же: свою он всегда застегивал на груди, и пока его пальцы вынимали пуговицу из петли, Гарри заметил:

— Меня, наверное, потеряют на Гриффиндоре.

— Ты совершеннолетний. И для тебя не впервой шляться где-то по ночам, — без доли сочувствия ответил Драко и стащил мантию. Она упала на зелёный ковер, которым был обложен каменный пол. — Погаси свет.

Гарри кивнул и быстро взмахнул палочкой, отчего тёплые светильники померкли. Впрочем, комната не погрузилась в абсолютный мрак: оказалось, что бледные водоросли, замеченные Гарри в прошлый раз через окно слизеринской гостиной, светятся куда ярче в темноте. Зелёные отсветы проходили глубокую воду и бросали на лицо, волосы и белую рубашку Драко танцующие тени и блики.

— Ляг, — повторил Драко. Гарри издал тихий смешок и забрался в кровать с ногами, пинками неловко сбросив кроссовки. Драко опустился напротив, покусывая нижнюю губу, а потом лег на бок, и Гарри устроился нос к носу с ним и потянулся к зелёному галстуку. Драко, впрочем, тут же остановил его руку.

— Поттер, если ты хочешь просто посмотреть…

— Драко! — рассвирепел Гарри и, перехватив его запястье, опустил его ладонь себе между ног. — Похоже, что я хочу просто посмотреть?

Пальцы Драко сжались, сквозь ткань школьных брюк ощупывая пах. Может, всё дело было в неверной игре света, но показалось, что зрачки серых глаз стали вдруг совершенно бездонными.

— Вот как, — выдохнул Драко и провел ладонью вверх и вниз. Гарри едва не подбросило на кровати — до этой минуты он, кажется, и сам до конца не подозревал, как сильно возбуждён. В животе сладко свело, он чуть не всхлипнул, но в последний момент задержал дыхание на вдохе. Настойчивая ладонь огладила его снова, и настала очередь Гарри прикусывать губу. — Поттер…

— Гарри, — машинально поправил тот, и уголки губ Драко вздрогнули.

— Гарри, — мягко повторил он, и с этой его манерой растягивать гласные привычное имя зазвучало по-новому. Рвано выдохнув, Гарри снова потянулся к галстуку, и в этот раз Драко его не оттолкнул.

Шёлковая лента распустилась легко, а вот мелкие пуговицы отказывались поддаваться, Гарри скользил по ним пальцами, путаясь, и тихо ругался сквозь зубы, слушая серебристые смешки. В полумраке было почти не видно длинный белый шрам, но Гарри проследил его пальцами на ощупь, а потом потянулся, как во сне, потрогать губами. Прости, прости, прости, повторял он мысленно, и в этот миг ему казалось, что Драко может слышать беззвучную мольбу. Последующие пуговицы пошли легче, грубоватыми подушечками пальцев Гарри оглаживал каждую тонкую полосу, которую видел. Он слишком хорошо помнил Драко на полу, помнил яркие алые пятна на его рубашке, но сейчас Драко был живой, тёплый и рядом с ним.

— Все нормально, — прошептал он, накрыв ладонь Гарри своей где-то напротив сердца, и Гарри сглотнул и свободной рукой распахнул белую ткань.

— Ты красивый.

— Я знаю.

Шепот звучал в тишине так отчётливо, что казался громким.

— Снимешь ее? Рубашку?

Драко приподнялся, стаскивая рубашку с правого плеча, затем с левого, и Гарри потянул за рукав, ускоряя процесс, и почувствовал, как Драко напрягся, когда рукав соскользнул с левой руки.

Увидев Чёрную Метку, Гарри не почувствовал ничего. Татуировка побледнела, хотя не сошла совсем, края казались расплывчатыми, но контур хорошо угадывался. Драко весь зажался, когда Гарри обхватил его предплечье и погладил рисунок змеи большим пальцем.

— У меня тоже есть следы, — сказал он настойчиво. — Я покажу. — Торопливо сев, Гарри стянул галстук через голову и принялся расстёгивать свою рубашку. Драко приподнялся на локте, как бы невзначай прикрывая метку, его взгляд был вопросительным, и тогда Гарри распахнул рубашку на груди и в упор посмотрел на него. — Вот, видишь?

Глаза Драко широко раскрылись. Он как зачарованный уставился на большой ветвистый шрам, расплывшийся в самом центре груди Гарри, там, куда угодила вторая Авада. Если первый походил на маленькую молнию, этот, второй, был больше, он змеился во все стороны тонкими белыми ветвями, исчезая под кожей. Забыв о метке, Драко потянулся коснуться его, обвел кончиками пальцев, прослеживая изгибы молний.

— Больно было? — спросил он неловко. Гарри покачал головой.

— Нет. Когда я смог оценить повреждения, он уже был. Немного красный, но все быстро сошло.

Драко вздохнул и, подавшись вперед, ткнулся в грудь Гарри носом. Тихо хмыкнув, Гарри взъерошил его всегда безупречно уложенные волосы, но никаких возмущений не последовало.

— Я не так себе это представлял, — пробубнил Драко, и его дыхание чувствовалось на коже. — Нас с тобой.

— Главное, что ты нас представлял, — отозвался Гарри и пропустил его волосы сквозь пальцы. Драко фыркнул и внезапно толкнул его, роняя на лопатки. Гарри и охнуть не успел, почувствовав, как настойчивые руки расстегивают его брюки, а затем немного неуклюже тянут вниз. Он попытался окликнуть Драко, но тот только глазами сверкнул и прижался губами к ветвистому шраму, затем к животу, потёрся носом там, где начинали расти тёмные волосы. Гарри забыл, как дышать, потому что чувствовал, как его чёлка щекочет кожу, член напрягся сильнее, и с головки соскользнуло немного смазки.

— Драко, — прохрипел Гарри, но тот приподнял голову и обхватил его за бедра.

— Лежать, — велел он, и кончик розового языка скользнул по мягким губам.

Пожалуй, если бы Гарри и собирался вскочить, после такого он бы точно не смог. Драко склонился над ним, обхватив пальцами член и оттянув с головки кожу, а потом дотронулся языком, и перед Гарри померк свет. Это был не первый подобный опыт в его жизни, но, чёрт возьми, Драко Малфой собирается ему отсосать.

Издав беспомощный звук, Гарри рухнул на подушку и сжал пальцами покрывало, остро ощущая, как кончик влажного языка обводит чувствительную кожу, как дразнит уретру, и, наконец, как Драко сжимает его губами под головкой, забирая её во влажный, ослепительный жар рта. Рваные выдохи вырывались из его груди, короткие и бестолковые, пока Драко посасывал его член так, словно это было обычным делом, пока забирал глубже, оглаживая языком, пока двигал головой, дразня. Гарри мог только повторять его имя, рука сама собой нырнула в растрепавшиеся мягкие волосы, но Драко — удивительно! — никак на это не отреагировал, будто бы ему нравилось чувствовать давление на затылок. Решившись опустить взгляд, Гарри как раз увидел, как Драко спускается глубже, судорожно сглатывая, как почти утыкается носом в волосы у Гарри на лобке. Его горло сжималось, и, коснувшись другой рукой его лица, Гарри почувствовал влагу слюны на подбородке. Не удержавшись, он размазал её большим пальцем по бледной щеке.

Драко дернулся и приподнял голову.

— Это не так просто, — признался он хрипло и шлепнул Гарри по наглой руке с укоризненным: — Поттер.

— Прости, — выдохнул Гарри. — Просто ты такой… такой…

Драко закатил глаза — даже в такой ситуации он оставался самим собой — и снова наклонился, на этот раз беря не так глубоко. Но зато быстрее задвигал головой, и Гарри почувствовал, как стыдно стремительно приближается оргазм, как сжимается в тесный узел снизу живота. В последний момент он потянул Драко за волосы, и тот отстранился, но немного спермы все равно попало ему на подбородок. Гарри глухо застонал, чувствуя, как сладко пульсирует в паху, и снова бессильно уронил голову на подушку.

Выпутавшись из его хватки, Драко растянулся рядом с абсолютно самодовольным видом и беззастенчиво вытер белёсые капли с лица.

— Это было быстро, — ухмыльнулся он, но его голос предательски засипел.

— Иди ты, — беззлобно откликнулся Гарри и перевернулся на бок, с трудом фокусируя взгляд. Перед его глазами все приятно плыло, но он хотел прикоснуться к Драко, хотел увидеть его таким же, хотел знать, какое у него будет лицо, когда он кончит. — Только я не уверен, что смогу сделать тебе… то же самое.

Драко подпер лицо ладонью.

— А я-то думал, что великолепный Поттер великолепен во всем…

Гарри, который уже сполз по кровати и расстегивал его брюки, вместо ответа дернул их вместе с бельем вниз, оставляя где-то в районе колен, там же, где болтались его собственные. Драко, казалось, подавился воздухом, и Гарри навис над ним, в свою очередь роняя на спину.

— Заткнись, Малфой, — сказал он. Глаза Драко сверкнули:

— Заставь меня.

Что ж, Гарри никогда не отрицал, что его можно взять на слабо. У него было достаточно сил, чтобы нависать над Драко на одной руке, пока вторая обхватила его член, твердый и шелковый в ладони, такой восхитительно горячий. Это оказалось совсем не то же самое, что дрочить самому себе, особенно когда Драко под ним медленно, размеренно выдохнул и изогнулся, толкаясь в ладонь. Гарри на пробу двинул рукой вверх и вниз, собирая смазку, по ходу не удержался и с любопытством пригладил волосы в паху — они были короткие, мягкие и очень светлые, почти сливались с кожей.

— Ты красивый, — осмелев, прошептал Гарри, наклонившись к уху Драко и почувствовал, как пылают у того щеки — то ли от смущения, то ли от возбуждения. И словно в ответ на это Драко приподнял руку и прикрыл глаза тыльной стороной ладони.

— Хватит, Поттер, — пробормотал он и двинул бёдрами. — Ну же.

Гарри огладил его как себя, оттянув большим пальцем тонкую кожу, подразнив головку, а затем двинув крепко сжатым кулаком вверх и вниз. Драко издал тихий, едва слышный стон, и, ободренный этим звуком, Гарри проделал то же самое снова, только немного быстрее.

— Посмотри на меня, — попросил он. Драко мотнул головой.

— Не хочу, чтобы ты видел, — пробормотал он, изгибаясь под Гарри. Тот снова огладил открытую головку, потёр большим пальцем, и Драко задышал совсем судорожно. Тогда Гарри перехватил его ладонь опорной рукой — если бы Драко сопротивлялся, ничего бы не вышло, но тот не стал — и переплел с ним пальцы.

— Но я хочу видеть тебя, — прошептал Гарри ему в губы. Драко, чьи глаза были прикрыты, шумно и рвано выдохнул. — Прошу.

Он стал водить кулаком по его члену быстрее, и Драко, который мог бы прикрыться второй рукой, не стал этого делать. Его губы беспомощно дрожали, а ноздри раздувались от тяжёлого дыхания, наконец, вскрикнув, он приподнялся над постелью на лопатках, толкаясь членом в ладонь Гарри. Его пальцы судорожно сжались так, что руке стало больно.

— Гарри, — простонал он умоляюще, — не останавливайся.

Гарри и не думал. Он продолжал до тех пор, пока Драко не забился в его руках, вцепившись свободной рукой в подушку над своей головой и бесстыже, совершенно восхитительно постанывая. Ладонь Гарри стала мокрой, и он продолжал водить ею по члену Драко, пока тот не перестал быть твёрдым, а сам Драко не распахнул глаза, толкнув Гарри в грудь.

— Прекрати, — выдохнул он. — Хватит.

Гарри лёг на спину и, не найдя ничего лучше, вытер ладонь о покрывало. Он слышал тяжелое, хрипловатое дыхание и вся смелость, которую он ощущал только что, будто шелуха слетела с него. Было хорошо, но тревожно, будто Драко мог прямо сейчас потребовать у Гарри убираться прочь.

— Останься со мной, — ворвался в мысли тихий, непривычно застенчивый голос. Гарри повернулся и увидел, как Драко стаскивает одежду окончательно и пытается забраться под одеяло. Торопливо приподнявшись, Гарри снял очки, которые запотели по краям, и сунул на тумбочку.

— Я останусь, — с облегчением пообещал он. Драко сверкнул глазами в его сторону и набросил своё одеяло на него тоже. Правда, пришлось повозиться, чтобы избавиться от штанов, но зато, когда Драко, наконец, улёгся, Гарри протянул руки и обнял его, утыкаясь носом в спину.

И несмотря на все сомнения, не получил никакого отказа.

Он никогда раньше никого ещё так не обнимал.

========== XVII. Ридикулус ==========

Это была одна из тех немногих ночей, когда Гарри спал спокойно. Он не помнил, когда и как уснул, и, проснувшись, не сразу сообразил, где вообще находится. Его нос утыкался во что-то тёплое, и потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что это макушка Драко.

Это было так странно. Совершенно голый, жаркий во сне Драко спал рядом с ним, обхватив подушку длинными руками; сердце Гарри зашлось лихорадочным бегом, было страшно даже пошевелиться, чтобы не разбудить его. Любой шорох постели казался слишком громким, и Гарри притаился, позволяя себе только медленные, мерные вдохи и выдохи. Вокруг уже давно рассвело: роль солнца выполняли светильники, вместо зеленоватых ставшие бледно-желтыми.Никакой разницы с утром в башне Гриффиндора не ощущалось.

Но сонная идиллия не могла длиться вечно. Раздался громкий, настойчивый стук в дверь, и Гарри вздрогнул, а Драко зашевелился в его руках и недовольно наморщился, прикрыв лицо. Стук повторился, а следом раздался смутно знакомый девчачий голос:

— Драко? Драко, ты не мог бы выйти?

— Кого там принесло? — сонно прохрипел Драко и приподнялся на локте. Гарри представилась удивительная возможность полюбоваться на его вставшие дыбом на затылке волосы и острые белые плечи, а ещё — там, где не прикрывало одеяло — белёсые тонкие шрамы.

— Я не знаю, — прошептал Гарри. Драко посмотрел на него странно, будто размышлял, как именно должен реагировать на совместное пробуждение, и тогда, охваченный приливом глупой храбрости, Гарри потянулся и поцеловал его в плечо.

— Дурак, — пробормотал Драко, но его голос потеплел. — Надо открыть. Сколько мы спали?

— Не знаю, много, — Гарри с неохотой отпустил его.

Конечно, Драко был прав: утро, понедельник, и у них были все шансы проспать. К тому же — кто-то явно очень ждал за дверью. Глядя, как Драко торопливо одевается, пытаясь на ходу пригладить волосы, он тоже сполз с кровати и стал собирать свои вещи. Едва не прихватил зелёный галстук — ладно, Драко вовремя заметил.

Стук раздался снова, и Драко, убедившись, что Гарри натянул мантию-невидимку, распахнул дверь и уставился наружу с негодованием.

— Что? — едко спросил он.

В коридоре оказалась Астория, она наморщила носик и кивнула в сторону гостиной.

— Во-первых, завтрак уже начался. А во-вторых, я хотела попросить тебя поговорить с Уэстоном. Меня он игнорирует, а старосту послал копаться в дерьме гиппогрифа, если ему так нравится лезть в чужие дела, но вид у него… — Гарри под мантией едва не прыснул. Астория с любопытством заглянула в спальню, а потом снова посмотрела на Драко, сощурив проницательные голубые глаза. — Ты выглядишь как-то иначе.

— Я не успел умыться, — буркнул Драко и на всякий случай тоже посмотрел себе за спину, наверное, чтобы убедиться, что Астория ничего не увидела. Ничего такого.

— Ну ладно, я тут подожду, — беспечно заявила она и прошла в спальню, не дожидаясь разрешения. — Надеюсь, ты будешь не слишком долго? У нас трансфигурация первая, старая кошка убьет меня, если я опоздаю.

Драко ничего не оставалось, кроме как нырнуть в ванную, а Астория, устроившись в изножье одной из застеленных кроватей, кашлянула.

— Поттер, можешь не прятаться, — сказала она. Остолбенев от неожиданности, Гарри затаил дыхание. Взгляд Астории был направлен в сторону от него, но затем она повернулась, будто могла его разглядеть, если очень сильно постарается. — Я знаю, что ты тут. Ты очень громко пыхтишь. — Гарри не откликался, и Астория закатила глаза. — Вы вчера ушли вместе, Филч мне сказал. Но в Хогсмиде вас не было. К тому же, я уже была в Большом зале, Грейнджер с ног сбилась в поисках тебя, а Уизли твердит что-то насчёт того, что не должен был быть таким резким. Это я молчу уже о том, что у Драко слишком довольное лицо. Давай, выходи.

Вздохнув, Гарри стянул с головы мантию. Очки, которые он надел в последний момент, сползли на самый кончик носа. Астория посмотрела на это и хмыкнула.

— Что ж, не то чтобы я раньше не подозревала, что у меня нет никаких шансов, — заметила она без какого-либо сожаления. Гарри, впрочем, её не совсем понял. — Это хорошо, что ты тут.

— Гермиона и Рон правда меня ищут? — упавшим голосом спросил Гарри. Астория пожала плечами.

— Разумеется, разве они не твои друзья?

Гарри не нашелся с ответом. Совсем снимать мантию он не стал, всё равно идти через гостиную. Куда больше его занимали две мысли: как объясниться с Роном и Гермионой и как теперь быть с тем, что Астория всё поняла. Может ли она кому-нибудь рассказать? Сейчас это оказалось бы совсем некстати.

Шум воды в ванной прекратился, и Астория приложила палец к губам.

— Лучше спрячься, у Драко будет истерика, если он поймет, что я догадалась, — посоветовала она, и Гарри торопливо набросил мантию себе на голову, решив, что она права. Как раз вовремя — Драко вышел из ванной и посмотрел на Асторию с подозрением, но ответом ему была невинная улыбка.

— Пойдем, разберемся с твоим приятелем, — фыркнул он. Астория кивнула и поднялась, но в этот самый момент в дверь снова постучали, и на пороге оказалась Софи.

— Он признался, как только ты ушла, — сообщила она, робко кивнув Драко и обратившись в основном к Астории. — На него напал боггарт в совятне.

— Дело закрыто, — буркнул Драко и оправил и без того безупречно уложенную челку. — Я могу вам ещё как-то помочь?

— Нужно избавиться от него, — Астория упрямо уперла руки в бока. — После завтрака в совятню нахлынут студенты. Грейнджер просила нас защищать первокурсников, разве не так?

Гарри почувствовал себя неуютно. Ему хотелось убраться подальше, но не хотелось оставлять Драко, не попрощавшись, может, даже поцеловать его перед уходом.

— Избавься, — тем временем нетерпеливо бросил Драко.

— Нам нужна помощь!

— Вы на пятом курсе! Заклинание Ридикулус изучают на третьем! — Гарри очень захотелось скинуть мантию и вмешаться, но Драко махнул рукой и направился к двери. — Ладно. Ладно, довольны? Я пойду. Вы со мной. Все вы.

Повторять дважды не пришлось— Гарри с облегчением последовал за слизеринцами, надеясь, что сможет отделиться от них где-нибудь по дороге, желательно, подав Драко знак. В совятню идти не хотелось, да и объяснить собственное появление было бы сложно.

Уэстон сидел внизу, в кресле, скрестив на груди руки, и, увидев вышедшую из спальни процессию, только задрал нос. Похоже, он и правда до сих пор не разговаривал с Асторией.

— Что, уже все обсудили? — грубо поинтересовался он. Драко без церемоний схватил его за плечо и потянул за собой.

— Пойдем. Не хочу слышать, что студенты Слизерина не могут противостоять какому-то боггарту.

— Что насчет тебя? — огрызнулся Уэстон. — Вся школа в курсе, что ты чуть не упал в обморок, когда увидел боггарта где-то возле кабинета Слизнорта.

Драко побледнел, и его пальцы крепче сжались на чужой мантии.

— Больше ни слова об этом.

— А то что? Бросишь в меня одним из тех пожирательских заклинаний?

Ноздри Драко раздулись, Софи ахнула и вцепилась в Уэстона с другой стороны, пытаясь заставить умолкнуть. Гарри заметил, что несколько других студентов наблюдали за этой сценой с любопытством. С трудом держа себя в руках — на его щеках вспыхнули розовые пятна, Гарри отчетливо это видел — Драко процедил:

— Зачем же? Просто расскажу всем, что ты, вероятно, оказался там потому, что опять пытался подкатить к Гринграсс. Сколько анонимных писем тыуже ей отправил, пятнадцать? Думаешь, она обратит внимание на труса, который даже не может сказать все в лицо?

— Это неправда! — перебил Уэстон, и его глаза расширились от ужаса, но смотрел он не на Драко, а на Асторию. — Это был кто-то другой!

Неожиданно Астория хихикнула. Наверное, никто не ожидал от неё, потому что на лицах всех слизеринцев отразилось дружное недоумение, и только Уэстон выглядел так, будто только что получил пощечину.

— Шестнадцать, — сказала Астория. — В них были очень милые стихи. И я догадалась, от кого они, но знаешь, тяжело ответить тому, кто с тобой демонстративно не разговаривает.

Теперь настала очередь Уэстона краснеть.

— Извини, — буркнул он в сторону Драко и поспешил к двери. Тот раздраженно хмыкнул, и вся процессия отправилась дальше, к выходу из гостиной.

***

С одной стороны, Гарри не очень хотел оставлять Драко с боггартом наедине, но с другой были его друзья, которые волновались о нём, и было бы полным свинством не предупредить их. Так что Гарри отделился от компании у лестницы и, сняв мантию-невидимку за статуей в холле, поспешил в Большой зал.

Завтрак подходил к концу, но Рон и Гермиона ещё были там. Они, похоже, уже доели, Рон беспрестанно вертел головой, а Гермиона что-то писала в своем свитке, но, когда Гарри подошел, оба вздохнули с облегчением.

— Дружище, ты где был! — завопил Рон и подскочил. — Мы тут с ума сходили! Весь Хогсмид вчера обошли, и в спальне тебя не было, и в гостиной…

Гарри почувствовал вину за то, что заставил их так волноваться, но рассказать о том, что провел ночь в объятиях Драко, просто не мог, поэтому только пожал плечами.

— Мне надо было побыть одному… — пробормотал он, и увидел, как Рон поник.

— Слушай, я не должен был так с тобой говорить, — смущенно пробурчал он. — Нам стоило во всем разобраться. Я не думаю, что, — он покосился в сторону сидящих рядом гриффиндорцев и продолжил шепотом, — что это была Джинни, но хочешь, мы поговорим с ней все вместе?

Гарри оттаял. Для него это много значило, и облегчение разлилось в груди приятной волной.

— Да, —он кивнул. — Конечно.

— Мальчики, — шмыгнула носом Гермиона и посмотрела на них двоих с неописуемой нежностью, торопливо запихивая свои вещи в сумку. — Не делай так больше, Гарри. Предупреждай нас, ладно? Я уже даже у Гринграсс спрашивала…

— Она сказала, — брякнул Гарри и прикусил язык, а потом быстро добавил: — Я встретил её по дороге.

— Правда? — удивилась Гермиона.

— Ну да, они… всей толпой пошли выгонять боггарта.

Глаза Гермионы расширились.

— Наверняка это тот самый боггарт, который сбежал у профессора Баркер! Его давно ищут, надо отнести его обратно профессору!

— Но это уже вроде не наше дело, нет? — попытался увильнуть Рон, но Гермиона посмотрела на него строго.

— Мы с тобой старосты, забыл? Нужно проконтролировать это. — Если уж Гермиона чем-то загоралась, отговорить её было решительно невозможно. Покопавшись в сумке, она извлекла маленькую шкатулку с перьями и вытряхнула её содержимое к учебникам. — Вот сюда мы сможем его посадить. Пойдём, у нас ещё есть время до занятий.

Рон посмотрел на Гарри, словно надеялся на его помощь, но тот только пожал плечами. На самом деле, ему хотелось вернуться, чтобы ещё раз увидеть Драко до урока. Если он правильно помнил — именно сегодня им представило продемонстрировать Баркер Патронуса.

Так что троица, собравшись (Гарри прихватил с собой бутерброд, который жевал на ходу), двинулась к выходу. И только обходя холм, чтобы подняться к совятне, Гарри вспомнил, что не ходил туда с начала года.

Его шаг замедлялся сам собой тем больше, чем ближе была круглая башенка. Снаружи никого не было видно, только над крышей кружили несколько сов, явно чем-то растревоженных. Гарри постарался не искать среди них белое пятно, при мысли о Букле ему становилось горько — всё ещё так сильно не хватало верной подруги и почтальона.

— Все будет хорошо, — по-своему истолковала его промедление Гермиона и взяла под руку. Гарри прикусил губу и кивнул.

— Да… да, конечно.

Рон первым толкнул дверь и вошел внутрь: башенка была полутемной, внутри пахло сеном и совиным пометом. Откуда-то сверху тут же спорхнул Сычик и вцепился коготками Рону в плечо, яростно вереща. Со второго этажа слышались голоса и звуки шагов.

— И где он теперь, по-твоему?

— Может, ушёл?

— Где он прятался, Уэст?

— Ребята! — окликнула Гермиона. — Погодите нас!

Сверху затихли, а потом над лестницей показалось недовольное лицо Уэстона, а рядом с ним — Софи.

— Ого, вот это кстати, — сказала она и расплылась в улыбке. — А мы тут боггарта ловим.

Рон с топотом поднялся по ступенькам и фыркнул, увидев Драко. Гермиона тут же принялась шарить по углам, подсвечивая волшебной палочкой, а Гарри, который так и плелся сзади, поймал взгляд напряженного Драко и попытался ему ободряюще улыбнуться.

— А я думал, ты не ходишь в совятню, — заметил тот вполголоса, и Гарри пожал плечами.

— Может… у меня были причины прийти.

Гермиона, которая открывала по очереди все сундуки с совиным кормом, стоящие полкругом, вскрикнула и отскочила назад. Похоже, слизеринцы больше имитировали деятельность, чем на самом деле искали боггарта, потому что не найти его было затруднительно. Бесформенная тень быстро выплыла наружу и, приблизившись к Гермионе, внезапно обернулась женщиной. Она была знакома Гарри очень смутно, но судя по реакции Рона, который бросился боггарту наперерез, тот хорошо её знал. Взгляд пустых глаз уставился куда-то в толпу, рот женщины приоткрылся, но она не сказала ни слова, только рассеянно взмахнула руками. Губы её скривились капризно, как у ребёнка. Она немного напоминала Алису Долгопупс, едва ли осознающую, кто и что находится вокруг неё, только глаза у этой женщины были такие же карие, как у Гермионы, а волосы — такие же каштановые и непослушные.

— Брысь! — рявкнул Рон, отталкивая существо, и Гарри вдруг вспомнил: он видел её в магазине «Флориш и Блоттс» когда-то перед вторым курсом, вместе с её мужем. Боггарт обернулся миссис Грейнджер, матерью Гермионы. Правда, увидев Рона, он тут же переменился, волосы порыжели, щеки покрылись веснушками, удлинился нос. Теперь перед ними стоял Фред, неподвижный, с затянутыми бельмом глазами.

Софи вскрикнула и спряталась за Драко, очевидно, совсем не желая сталкиваться со своими страхами.

— Ридикулус! — взревел Рон. Боггарт покачнулся, но продолжал стоять на месте. — Ридикулус, Ридикулус!

Наконец, Фред обернулся Джорджем: в целом, ничего почти не изменилось, только исчезло одно ухо. Джордж засмеялся и достал из кармана карликового пушистика.

— Помните, что говорил Люпин? — обернулся Рон. — Чем нас больше, чем проще его одолеть!

Астория выскочила вперед незамедлительно, казалось, происходящее её даже развлекало. При виде неё Джордж снова расплылся и превратился внезапно в портрет высокого, худощавого старикашки. Цвета на портрете поблекли, но было отчётливо видно, как нарисованный волшебник тычет в Асторию пальцем и беззвучно бормочет нечто, судя по его виду, ужасно гадкое. На мгновение Гарри задумался о том, что это может значить, но не успел развить свою мысль: Астория взмахнула палочкой, и на лице у волшебника оказались уродливые усы и борода, кривые, грубо нарисованные, будто нерадивый ученик со злости ляпнул их чернилами.

— Всегда мечтала это сделать, — заявила Астория с едковатой ухмылкой. К ней подобралась Софи и встала рядом, взяв за руку. В отличие от своей подруги, она явно боялась.

— Ридикулус! — завопила она сразу же, как боггарт превратился в яркие вспышки (вероятно — заклинаний). Вспышки сменились фейерверками, а следующим пошёл Уэстон. Он выглядел угрюмым; когда боггарт, уже начавший уставать, превратился в очень похожего на самого Уэстона черноволосого мужчину, который принялся орать так, что закладывало уши, слизеринец бесстрастно ткнул в него палочкой, и мужчина стал крошечной тявкающей собачкой.

— Может, Гарри не стоит… — начала было Гермиона, но тот мотнул головой и вышел к боггарту, а вместе с ним почему-то вышел и Драко. Дезориентированное существо ещё некоторое время побегало перед ними кругами, оглашая совятню лаем и пугая и без того паникующих сов, а потом вытянулось, приобретая новые очертания.

Гарри уставился на самого себя, как во сне. Другой Гарри Поттер, весь покрытый грязью, кровью и болотной тиной, смотрел ему в глаза и ухмылялся, а потом медленно перевел взгляд на Драко и вытянул руку, ткнув в него Бузинной палочкой.

— Какинтересно, — сказал он. — Вы оба здесь. — Его голос походил на змеиное шипение, и Гарри запоздало понял, что его двойник говорит на парселтанге. — Я говорил тебе, что из леса может выйти только один. Тебе стоило оставить Старшую палочку, Гарри.

Драко рядом с ним окаменел, немигающим взглядом таращась на этого другого Гарри Поттера, а потом вдруг выставил палочку перед собой.

— Остолбеней! — взвизгнул он. Заклинание прошло через боггарта, не причинив ему вреда, и разбилось о стену совятни, оставаясь чёрной кляксой. Совы напуганно зашумели, захлопали крыльями сверху.

— Вы жалкие, — продолжал лже-Гарри. — Слабые. Из-за вас они все погибли. Из-за вас всё это началось. Стоите друг друга. Убийцы. СЛЕПЦЫ И УБИЙЦЫ!

— Ридикулус! — заорал Гарри, но его голова походила на чистый лист, измазанный чернилами вины и страха. Ничего даже отдаленно смешного не приходило ему на ум, но Гермиона, опомнившись первой, оттолкнула его. Лже-Гарри широко ухмыльнулся, его черты расплавились, но прежде, чем он снова превратился в мать Гермионы, та ткнула в него волшебной палочкой. Вместо женской фигуры на полу появился Живоглот, он резвился, бегая за собственным хвостом, и Астория хихикнула.

— Спасибо, — пробормотал Гарри. — С боггартами у меня не складывается.

Он поглядел набелого как мел Драко и захотел обнять его, но тот быстро пришел в себя — сказалось, наверное, чужое присутствие — и отступил на несколько шагов, делая вид, будто ничего не случилось. Только пальцы его, Гарри заметил, дрожали.

Гермиона подставила боггарту-Живоглоту шкатулку из-под перьев, и тот, превратившись в струйку серого дыма, просочился в нее, тут же оказавшись запечатанным чарами.

— Я ещё никогда не видела, чтобы боггарт показывал одно и то же двум разным людям, — сказала Гермиона. Гарри поморщился: ему не хотелось, чтобы кто-то комментировал его страхи. — Хочу почитать об этом, когда… — её прервал звук колокола, извещающий о начале занятий и, охнув, она скорее запихнула шкатулку с боггартом в сумку. — Боже мой! Мы опаздываем на урок! Бежим!

— Вот этотвой настоящий боггарт, — нелепо попытался разрядить обстановку Рон. Гарри ухмыльнулся, хотя не чувствовал особенного веселья.

Сейчас, когда все кончилось, ему очень захотелось узнать, что не так с мамой Гермионы.

***

Они вчетвером влетели в класс под недовольный взгляд профессора Баркер, и пока Гермиона, запыхавшись, объясняла, что они добывали боггарта, Гарри поспешил шмыгнуть на свое место вместе с Драко. Вчера они оба совершенно забыли о Патронусе, но сейчас чувствовали общую нервозность — Гарри понял это по все ещё дрожащим кончикам пальцев Драко, которые так захотелось сжать. В начале года Драко был уверен в своих силах, но теперь, после боггарта, было не так легко перестать беспокоиться и просто подумать о чем-то счастливом.

Когда Гермиона, наконец, вручила профессору шкатулку и села на свое место с довольной улыбкой, Баркер сверкнула глазами сначала в сторону Гарри, затем — Драко.

— Если не ошибаюсь, сегодня ваша очередь сдавать Патронуса, — заметила она. — Мистер Поттер, мистер Малфой — прошу выйти сюда.

Пока они шли к доске, где-то на заднем ряду хмыкнул Симус, и Гарри передёрнуло. Он точно знал: однокурсник надеется, что Драко облажается, что они облажаются. Поэтому, остановившись напротив Драко, он посмотрел ему прямо в глаза и улыбнулся.

Взгляд Драко немного оттаял. Ответной улыбки Гарри не досталось, но она и не требовалась: достаточно было видеть, как Драко достал палочку из рукава и деликатно кашлянул в кулак. Наблюдая за студентами ястребиным взором, Баркер отошла в сторону, и Драко, грациозно взмахнув палочкой, продекламировал:

— ЭкспектоПатронум!

Казалось, весь класс затаил дыхание, кто-то на заднем ряду издал было свист, быстро увядший, когда с кончика палочки Драко посыпались серебристые искры, а следом сорвалось облачко неоформленного тумана. На мгновение Гарри вновь показалось, что он видит в тумане какого-то довольно крупного зверя, но тот вскоре растворился в блестящей субстанции, повисшей между ними. Сквозь туман Гарри почти не видел Драко, но зато ощутил некоторое злорадство, услышав со стороны задних парт разочарованное хмыканье. Рон показал Гарри два больших пальца и прошептал одними губами «молодец».

Драко опустил палочку, и серебристое облачко рассеялось.

— Замечательно, — ровно заметила профессор Баркер, не обращая внимания на повисшую тишину. — Зачёт. Можете садиться на своё место.

Вернувшись за парту, Гарри почувствовал облегчение. Рон потянулся хлопнуть его по спине; Драко он, конечно, ничего не сказал, но Гарри все равно воспрял духом, почувствовав поддержку. Теперь, когда этот зачёт был позади, у него появилась возможность подумать о чём-то ещё, и, развернув пергамент, чтобы записать тему урока, Гарри уставился на Баркер. Он думал о том, что сказал Драко вчера: она здесь, чтобы присматривать за ним. Вряд ли речь шла о защите, скорее, Министерство могло пожелать убедиться, что бывший Пожиратель Смерти не опасен, и все-таки Гарри взглянул на неё как-то иначе, с любопытством. Она была настоящим мракоборцем…

Когда-то он мечтал стать таким же, как она.

***

Когда урок уже подошел к концу, в класс постучали. Гарри, который собирал вещи, поднял голову и увидел Кэролайн: теребя в пальцах лисий воротник, она вошла и, не обратив, вопреки обыкновению, внимания на учеников, направилась прямиком к Баркер. Вид у неё был какой-то растрёпанный, а профессорвстретился её с раздражением. Они о чем-то быстро и тихо заговорили, и Гарри замер с учебником в руках, стараясь разобрать хоть словов гомоне собирающихся однокурсников. Рядом так же остановилась Гермиона, её пальцы машинально перекладывали перья в освободившейся от боггарта шкатулке, но сама она полностью обратилась в слух.

— Вы идёте? — громко спросил Рон, и Гарри шикнул на него.

— Погоди…

— Идите, — быстро перебила Гермиона, — я догоню.

Она посмотрела на Гарри так, что тот понял: он будет только мешать. Кивком предложив Рону последовать её просьбе, он направился к двери, не забывая, впрочем, прислушиваться, но кроме «зачем», «зря» и «Кингсли» ничего не разобрал.

Вместе с ними наружу вышел и Драко. Судя по тому, как он оглядывался, его тоже снедало любопытство и, не сговариваясь, все трое остановились у окна, напряженно созерцая дверь, которую Драко оставил неплотно прикрытой.

Гермиона вышла минут через пять. Её щеки полыхали, но взгляд выражал воинственность. Следом за ней буквально вылетела Кэролайн; цокая каблучками, она удалилась в сторону холла, а Гермиона, дождавшись, пока она скроется, махнула рукой, приглашая следовать за ней.

— Это просто кошмар, — заговорила она, когда все четверо отошли достаточно далеко от кабинета, чтобы профессор Баркер не могла их услышать. — Я отошла подальше и сделала вид, что жду, чтобы взять дополнительное задание, но когда они заметили меня, профессор даже слушать не стала, сказала, по мне видно, что я собираюсь подслушать, так неловко вышло…

— Гермиона! — воскликнул Рон.

— Что если у меня будут проблемы?..

— Грейнджер!

Та замолчала и удивлённо распахнула глаза. Очевидно, её совершенно поразило то, что Драко все ещё шагает рядом с Гарри, не собираясь уходить без новостей. Глубоко вздохнув, Гермиона крепче прижала к себе сумку и сказала:

— Никто не присылал Кэролайн. Она подделала письмо от Кингсли, чтобы попасть в Хогвартс со своими целями. Какая же я глупая, что не спросила про неё, всё могло бы выясниться гораздо раньше!

— Стой, — вмешался Гарри, — подделала? Начни, пожалуйста, с самого начала.

Гермиона снова глубоко вздохнула и указала пальцем на каменную скамейку.

— Давайте присядем, — сказала она и, дождавшись, пока все устроятся, начала свой рассказ.

***

Кэролайн Ли занимала невысокую должность в Министерстве. Она всегда стремилась к большему, но вершиной её карьеры было поприсутствовать на суде Визенгамота в качестве секретаря — у неё было не так много талантов и не так много ответственности, чтобы поручить ей нечто достаточно серьезное. Одно время она даже пыталась попасть в Хогвартс на должность преподавателя, но тогда ещё профессор Дамблдор отказал ей в виду молодости и некомпетентности. Однако во время войны ей довелось познакомиться с Ритой Скитер, которой просто необходим был свой человек в Министерстве. Встречаясь за чашечкой вечернего чая, они обсуждали свежие сплетни и делали самые неожиданные выводы. Кэролайн перенимала у неё худшие — то есть, по её мнению, лучшие черты. Вплоть до внешнего вида, если говорить точно.

— То есть, — добавила Гермиона, смущенно заведя локон за ухо, — я так думаю. Но они точно общались. И мне сказали, что раньше Кэролайн выглядела иначе.

— Откуда тебе известно? — прищурился Рон.

— Сейчас расскажу, — ответила Гермиона.

Узнав, что Рита собирается издать биографию Гарри («Конечно же, такую же лживую и ужасную, как её опус про профессора Дамблдора»), Кэролайн снова вызвалась ей помочь. Воспользовавшись тем, что Министерство сейчас в полномраздрае после войны, она пробралась в кабинет Кингсли и написала письмо его зачарованным пером, которое тут же отправила в Хогвартс. Профессору Макгонагалл ничего не оставалось, кроме как принять её.

— Когда она появилась в первый раз, она так толком и не объяснила, зачем здесь, — сказала Гермиона. — Все её выступление было — сплошная вода. Я подумала, что она просто глупая, но…

— Она глупая, если попыталась пробраться в школу вот так! — воскликнул Рон.

— Напротив, — мрачно заметил Драко, — она очень умна. Зря её недооценили в Министерстве.

Гарри глянул на него и прикусил щеку изнутри. Вид у Драко был самый что ни на есть встревоженный.

— Макгонагалл говорила, — вдруг вспомнил Гарри, — что письмо от Кингсли было для неё неожиданностью. Я тогда провожал Драко в кабинет директора, в тот день, когда перевернули его вещи.

Гермиона кивнула.

— Да. Но раз оно было написано его пером — я имею в виду, перо Министра специально зачаровано, чтобы никто не мог подделать документы — у неё не было причин не верить в него. Думаю, она оглушила перо заклинанием «Конфундус» — после того, как то же самое проделали с Кубком Огня, это было легко…

Оказавшись в школе, Кэролайн поначалу попыталась втереться в доверие к самому Гарри, но поняв, что это совершенно бесполезно, бросила это бесперспективное занятие и переключилась на тех, кто был больше готов говорить. В Министерстве уже некоторое время бродила идея заставить школу закрыть факультет Слизерин, и Кэролайн вцепилась в тех студентов, кто эту идею разделял.

— Я совершенно уверена, что она пропадала в Хогсмиде, помогая Скитер писать её гадости, — добавила Гермиона мрачно. — И водила туда ребят из Отряда Дамблдора давать интервью. У меня нет доказательств, кроме слов Невилла, но я готова спорить на «превосходно» по всем ЖАБА, что я права.

— Так о чем она говорила с Баркер? — хмуро спросил Гарри.

— Мое письмо всё-таки добралось до Кингсли, пусть и с большой задержкой, — вздохнула Гермиона. — И он поручил профессору разобраться с этим. Она требовала, чтобы Кэролайн убиралась из школы, потому что её деятельность подрывает отношения между студентами. Она не так уж равнодушна, как казалась раньше.

— Ты не сказала, откуда вообще узнала про Кэролайн и Скитер, — нетерпеливо уставился на Гермиону Рон.

— Помните того журналиста, которого Слизнорт позвал к себе на вечеринку? Ты тыкал в него пальцем и говорил, что этот старый, кхм, хмырь, пишет биографию Гарри без его согласия, а сам не может отличить меня от Астории.

Нахмурившись, Гарри попытался вспомнить. Всё, что было в начале года, казалось ему покрытым паутиной и пылью, и смутные образы нехотя всплывали в голове.

— Вандроуз? — наконец неуверенно пробормотал он.

— Да! Дуглас Вандроуз! Я обратилась к нему, чтобы посоветоваться насчет статьи в «Пророк», но благодаря вам всем я набрала столько информации, что мы с ним издадим книгу. Настоящую книгу, не про тебя лично, Гарри, а про войну, и как она повлияла на всех нас.

Повисла пауза. Рон присвистнул — Гарри подумал, что он, похоже, тоже не всё знал о том, насколько грандиозны планы Гермионы. Драко посмотрел на неё с некоторым уважением.

— Это смело, Грейнджер.

— Спасибо, — Гермиона слегка зарделась. — В общем, у них с Ритой старые разногласия, и он все мне рассказал. Поделился подозрениями. Я с ним много переписывалась, если честно. Очень умный волшебник, он столько знает о… — поймав ревнивый взгляд Рона, Гермиона запнулась и махнула рукой. — Ерунда. В общем, подслушав разговор Кэролайн с профессором Баркер, я получила недостающие детали в эту мозаику. И всё сложилось!

— Осталось только поговорить с Джинни… — протянул Рон упавшим голосом.

Гермиона вздохнула и осторожно посмотрела на Гарри. Тот хотел было сказать, что не собирается действовать сгоряча, и что уже согласился на разговор при участии своих друзей, но, оказалось, Гермиона собиралась сообщить совсем другое.

— Есть и совсем плохая новость. Профессор упомянула в разговоре… Скитер, кажется, выпускает свою книгу сегодня.

Забавно, но первой мыслью Гарри после этого стало: если бы я услышал это утром, мой боггарт стал бы долбаной писаниной Риты Скитер. Рон непечатно выругался, а Гермиона вся сжалась, будто это было её виной.

— Ну, что ж, — попытался ободрить её Гарри, — зато мы знаем, что происходит.

— Да уж, — хмыкнул Драко. — И как сильно тебе это поможет?

Ответа на этот вопрос у Гарри не было.

***

Целый день Гарри делал вид, что ничего не случилось. Когда Гермиона или Рон пытались осторожно выспросить, как он себя чувствует, он только улыбался, но воображаемая струна, натянутая внутри, звенела от напряжения. Утро, когда он проснулся рядом с Драко и мог сколько угодно рассматривать его красивое умиротворённое лицо, казалось безнадёжно далёким, а неприятное тянущее чувство в желудке, напротив, слишком реальным.

Оно достигло апогея к ужину, когда Гарри, не в силах кусок в горло протолкнуть, то и дело поднимал голову, чтобы найти взглядом Драко, а Гермиона, которая рассматривала стол преподавателей, вдруг заметила:

— Её нет. Она уехала.

Не требовалось уточнений, чтобы понять, о ком она говорит. Гарри предпочёл не проверять, вместо этого снова уставившись в свою тарелку.

— Вот же сука, — выругался Рон и попытался похлопать его по плечу. — Слушай, мы что-нибудь придумаем, как-нибудь разрулим…

Договорить он не успел: в окно неожиданно для всех влетела большая пёстрая сова. Ученики, не привыкшие к вечерней почте, почти дружно подняли головы, чтобы проводить её взглядами, и Гарри, утратив последнюю надежду, мрачно проследил, как она подлетает именно к нему и роняет на колени увесистый запечатанный бумажный пакет. Схватив со стола хлебец, сова так же быстро упорхнула прочь, а Гарри медленно опустил взгляд и увидел на пакете надпись:

«Мистеру Гарри Поттеру с наилучшими пожеланиями. Эксклюзивный экземпляр».

— Что это, Гарри? — тревожно спросил Невилл с другой стороны стола, и тот, уже зная, что внутри, непослушными руками молча разорвал упаковку.

Из неё выпала книга, с обложки которой на Гарри смотрело собственное растерянное лицо. Он чем-то напоминал боггарта, измазанный в крови и земле, а в руках у него была злосчастная Бузинная палочка, которую он подобрал сразу после боя с мыслью вернуть профессору Дамблдору. Гарри не помнил, кто и когда именно сделал это фото, но теперь это не имело значения. Из рамки сверху ухмылялась золотыми зубами Рита Скитер, а поперёк обложки шла витиеватая надпись:

«МАЛЬЧИК-КОТОРЫЙ-ВЫЖИЛ. ПОЛНАЯ БИОГРАФИЯ».

Гарри таращился на обложку целую вечность, не понимая, слабеет внутри него адский узел напряжения или наоборот вот-вот грозит разорваться.

— Что ж, — сказал он неожиданно спокойно, — теперь у всех снова будут темы для разговоров.

Он поднял голову и неожиданно выхватил глазами из толпы лицо Симуса. Тот таращился на него напряжённо, а встретив взгляд, отвернулся, только уши запылали так ярко, что ими легко можно было бы осветить Большой зал.

— Сколько раз ты назвал меня сумасшедшим, пока давал ей интервью? — громко поинтересовался Гарри, полностью игнорируя то, что Гермиона попыталась схватить его под руку. — Сколько? Ради этого я должен был убить его? Чтобы меня в очередной раз назвали чокнутым?

Симус упрямо смотрел в сторону, продолжая заливаться краской, и Гарри перевёл пылающий взгляд на Джинни, которая сидела рядом с ним вместе с Дином и старательно делала вид, что ест, но лицо у неё было белое, как полотно.

— Она обещала, что не напишет ни слова неправды, — подала голос Парвати, и Гарри почувствовал, что его прорывает. Как тогда, у Выручай-Комнаты, когда он бил стену, или тогда, когда ударил по столу, только теперь его ярости было куда больше.

Он хотел, чтобы все кончилось, чтобы, чёрт возьми, все просто оставили его в покое.

Стол задрожал, задребезжали кубки, расплескивая вокруг себя тыквенный сок, Гермиона ахнула и крикнула:

— Гарри! Гарри, перестань!

— ЧТО-ВЫ-ЕЙ-НАГОВОРИЛИ? — зарычал тот, игнорируя слабые попытки друзей ухватить его за плечи. — ПОЧЕМУ БЫ ВАМ ПРОСТО ВСЕМ НЕ ОТЪЕБА…

— Мистер Поттер!

Гарри обнаружил, что стоит на ногах, сжимая и разжимая кулаки, только когда услышал строгий окрик профессора Макгонагалл. Тишина вокруг звенела, студенты смотрели на него во все глаза, и Гарри вдруг остро почувствовал, что они скажут о нем в следующем письме своим родителям: неуравновешенный. Скитер была права. Боюсь с ним вообще связываться.

— Вы не могли бы пройти со мной? — вежливо поинтересовалась профессор Макгонагалл, но её тон не позволял обмануться: если Гарри откажется, она просто обездвижит его и левитирует с собой. Впрочем, он не собирался отказываться и привлекать к себе ещё больше внимания, чем уже привлёк, поэтому, не глядя на Рона и Гермиону, просто последовал за директором прочь из Большого зала.

========== XVIII. Затишье ==========

Гарри плелся за профессором Макгонагалл в полной тишине и, пожалуй, был рад, что все студенты Хогвартса вместе с учителями остались в Большом зале. Конечно, они теперь обсуждают, что случилось, а Гермиона, наверное, листает книгу, которую незаметно подхватила у Гарри, пока тот исходился гневом, но по крайней мере Гарри больше не чувствует на себе эти болезненно любопытные взгляды.

По дороге встретился только Пивз, завидев волшебников, он надул губы и издал неприличный звук, но директор бросила в его сторону строгий взгляд, и без того весьма присмиревший в последнее время полтергейст тут же куда-то испарился.

— «Пушистая шёрстка», — объявила Макгонагалл, когда, наконец, перед ними показалась горгулья, охраняющая вход в кабинет. Горгулья отряхнулась, как после долгого сна, и отъехала в сторону, открывая длинную винтовую лестницу. — После вас, мистер Поттер.

Ничего не оставалось, кроме как послушаться. Гарри медленно поднялся по каменным ступеням, размышляя, о чем именно профессор будет с ним говорить. Объявит выговор за крики в Большом зале? Нет, вряд ли, тогда она сняла бы с него баллы прямо там. С другой стороны, она могла не захотеть провоцировать скандал. С третьей — она вообще вряд ли знала об очередном шедевре Скитер, ведь для широкой публики он ещё не вышел. С четвертой…

— Подождите меня в кабинете несколько минут, пожалуйста, — перебила его мысли профессор Макгонагалл, и, стоило Гарри шагнуть в кабинет, улыбнулась ему уголками губ и закрыла дверь.

Ошеломлённый Гарри так и остался стоять, разглядывая деревянную поверхность, а потом всё-таки развернулся, не очень понимая, что происходит, и зачем его заперли в директорском кабинете.

Здесь всё полностью изменилось со времен профессора Дамблдора. Исчезли тихо позвякивающие причудливые приборы всех форм и размеров, не было жёрдочки, на которой обыкновенно чистил перья феникс Фоукс, стало чище и как-то тоскливее. Омут Памяти также исчез без следа. Остались только книги — огромная библиотека прямо за директорским столом — да портреты прежних директоров Хогвартса, молчаливо созерцающих Гарри. Тот подумал, что профессор Макгонагалл, наверное, не очень любит проводить время в этом кабинете. Слишком стерильно он выглядит.

— Здравствуйте, — неловко поздоровался с портретами Гарри, сделав несколько шагов вперед и потирая одной рукой предплечье другой.

— Поттер, — процедил Снейп. Его портрет висел прямо над директорским креслом. Вид у бывшего зельевара был привычно недовольный, Гарри уставился на крючковатый нос и выдавил из себя неловкую ухмылку. — Что же вы учинили на этот раз?

— Вы очень строги к мальчику, Северус, — отозвался со своего портрета Дамблдор, Гарри поднял на него взгляд и улыбнулся уже смелее. — У тебя взволнованный вид, Гарри.

Под взглядом проницательных голубых глаз гнев Гарри немного улёгся, и стало стыдно. Помявшись, Гарри сел на край одного из гостевых кресел и пробормотал:

— Скитер прислала мне экземпляр моей биографии.

— Вас огорчает популярность? — скептически поинтересовался Снейп со своего портрета.

— Едва ли в этой книге можно найти хоть слово правды, — заметил Дамблдор. — Но дело ведь не в этом, не так ли?

— Я привык к небылицам, — Гарри потёр ладонь, на которой розовели шрамы, складывающиеся в «я не должен лгать». — Хуже всего, что люди, с которыми я сражался плечом к плечу, давали ей интервью. Может, им не нравится, что я начал общаться с… со слизеринцами. Я не знаю, просто не могу понять, почему они это сделали.

— Почему бы тебе не поговорить с ними, Гарри? — мягко спросил Дамблдор. Гарри посмотрел в его глаза, сверкающие над очками-половинками, и пожал плечами.

— Я не знаю, как. Я… так устал, профессор.

Снейп фыркнул. Гарри подумал, что тот, наверное, устал гораздо больше, вынужденный вечность метаться между двумя сторонами в качестве шпиона, но не стал ничего говорить вслух.

— Гарри, — Дамблдор опустил голову и внимательно посмотрел на него исподлобья, — тебе не стоит брать всё на себя, разве не этому учила вся твоя история? Позволь твоим друзьям помочь тебе.

— Они не могут мне помочь! — возразил тот и крепче сцепил ладони перед собой. — Я даже не знаю, как им рассказать о… — Гарри осёкся, а откуда-то сверху раздался тяжелый, отчётливо театральный вздох. Подняв глаза, Гарри наткнулся на портрет скучающего Финеаса Найджелуса, который брюзгливо покачивал головой. Заметив, что Гарри на него смотрит, Финеас ехидно поинтересовался:

— Раз уж вы об этом заговорили, как поживает молодой Малфой?

Гарри покраснел до ушей. В Рождество он вспомнил было о Финеасе, но тот где-то отсутствовал, а уже потом, глубоко ночью, Гарри и думать забыл о том, что прежний директор Хогвартса мог за ними подглядывать.

Снейп в ответ на это закатил глаза и буркнул:

— Кто бы мог подумать…

Гарри оглянулся, думая о том, насколько сильно может рассердиться профессор Макгонагалл, если он её не дождется. Ещё не хватало, чтобы портреты директоров обсуждали его личную жизнь!

Словно в ответ на его мысль дверь скрипнула, и профессор появилась в дверях.

— Простите, мистер Поттер, — сказала она. — Пока мы с вами шли в кабинет, миссис Норрис догнала меня и дала понять, что у мистера Филча возникли некоторые… затруднения.

Когда Макгонагалл вошла, Гарри понял, что она не одна: за её спиной стояла Кэролайн, и вид у неё был пришибленный. Портреты тут же притихли. Увидев Гарри, Кэролайн выдавила насквозь фальшивую, жалкую улыбку.

— О, мистер Поттер, не ожидала…

— Я думаю, вам следует сказать мистеру Поттеру несколько важных слов, прежде чем сотрудники Министерства прибудут сюда, — перебила профессор Макгонагалл. Кэролайн побледнела пуще прежнего, мусоля в руках хвостик своего лисьего воротника.

— А в чем дело? — подал голос Гарри и, опомнившись, встал.

— Мисс Ли подделала письмо Министра Магии, чтобы попасть в школу и оказать небезызвестной, прошу прощения, писательнице помощь в создании вашей биографии, — голос профессора Макгонагалл оставался спокойным, но её ноздри раздувались от гнева. — Когда мне об этом сообщили, она уже собирала вещи, чтобы уехать из Хогвартса. К её большой неудаче, без разрешения от мистера Филча нельзя воспользоваться каретой.

Гарри оглядел Кэролайн с ног до головы и заметил грязь на подоле её мантии и маленькую сухую ветку, застрявшую в пышной причёске.

— Вы, — не сдержал злорадной ухмылки он, — пытались сбежать из школы через Запретный лес?

Кэролайн сжала губы.

— Я просто… заблудилась. Разумеется, я не пыталась бежать.

Гарри почувствовал, как из горла рвётся истерический смешок.

— Вы плохо выглядите, Кэролайн. Присядьте, — вежливо предложил он, кивнув на кресло.

Она помялась, но не нашла ничего лучше, чем сесть. Её руки подрагивали, и Гарри мог бы пожалеть её, но почему-то не нашел в себе даже капли сочувствия.

— Итак, что вы хотели мне сказать? — поинтересовался Гарри, не уточняя, что это была не инициатива Кэролайн. Профессор Макгонагалл тем временем отошла к стеллажам и занялась чем-то настолько важным и не требующим отлагательств, что Гарри ни на миг не усомнился: она внимательно прислушивается к происходящему.

Кэролайн замялась, посмотрела на Гарри почти умоляюще, а потом пробормотала:

— Ничего особенного, просто я подумала, что, возможно, мы с Ритой поспешили… Она была моей подругой, понимаете? Единственной подругой, которая верила в меня… Мы подумали… Мы ведь говорили с вашими друзьями, которые не сказали ни слова неправды о…

— О профессоре Дамблдоре Скитер тоже говорила с его друзьями, — перебил Гарри холодно. — Вы читали результат? «Жизнь и обманы Альбуса Дамблдора»? Вы видели, что она написала?

— Там не было ни слова лжи! — возмутилась Кэролайн, но,быстро глянув в сторону портрета Дамблдора, стушевалась опять. — Может быть только особый взгляд… авторский, я имею в виду… поговорите с любым писателем, он вам объяснит…

Гарри фыркнул и скрестил руки на груди.

— Что вы пообещали моим однокурсникам за сотрудничество?

— Правду! Ничего, кроме правды! Никто не говорит о павших и пострадавших, никто не вспоминает их, как следует! Вы видели некрологи, Гарри? Это же чушь, сборник пафоса! Я… то есть, мы с ней хотели рассказать о них, как о живых людях. Вы понимаете, у людей есть сомнения… насчет вас… Многие пострадали, чтобы дать вам возможность найти какую-то вещь в школе… Но никто так и не объяснил, ради чего они погибли! Я пыталась найти с вами общий язык, давала вам шанс, и если бы только вы выразили готовность сотрудничать…

Сжав кулаки, Гарри выплюнул:

— Я объясню, ради чего они погибли! Ради того, чтобы такие, как вы, могли жить!

Кэролайн пришибленно замолчала и снова принялась теребить свой воротник. Гарри раздражённо посмотрел ей в лицо, ставшее совсем непривлекательным без алой помады, и отвернулся. Он больше не хотел разговаривать с ней, но Кэролайн заговорила сама, и её голос, только что бывший таким пылким, зазвучал плаксиво:

— Гарри, пожалуйста… я нарушила правила, чтобы попасть в школу. Меня серьезно накажут, лишат работы, скорее всего…

— И что вы от меня хотите? — выплюнул Гарри, не поврачиваясь. Впрочем, он уже знал, что она скажет:

— Вы так добры, вы защищали даже Малфоев…

— Нет, — отрубил Гарри. — Я не стану за вас ходатайствовать. Профессор Макгонагалл, я могу пойти? Мне кажется, лучше будет, если я приду к вам в другой раз…

Директриса обернулась, держа в руках какую-то книгу в зелёном переплете, в её глазах Гарри заметил мимолётную тёплую искорку.

— Да, мистер Поттер. Вы можете пока идти. Мы с вами поговорим позже.

Когда Гарри уходил, так и не взглянув на Кэролайн, ему послышался тонкий всхлип, но он предпочёл не заметить. Куда больше ему было интересно, зачем всё-таки профессор Макгонагалл привела его сюда.

Обернувшись у самой двери и посмотрев наверх, он встретил лукавый взгляд Дамблдора с портрета и решил, что, впрочем,одно правдоподобное объяснение у него уже есть.

***

Обнаружив, что Драко ждет его внизу, Гарри не слишком удивился. Тот стоял у стенки и нервно притоптывал ногой, а когда Гарри вышел, раздражённо вздохнул, будто хотел сказать: «Ты заставил меня нервничать, Поттер». Никогда ещё это его выражение лица так не отдавалось внутри таким сладким теплом.

Гарри подошёл к нему молча и взял за руку, переплетая пальцы; ладонь Драко была очень теплой и какой-то знакомой.

— Так много всего произошло, я даже не успел испугаться, что после сегодняшней ночи ты со мной больше не заговоришь, — неожиданно признался Гарри, когда они отошли достаточно далеко от кабинета директора. Драко фыркнул.

— Ты мог не заговорить со мной после Рождества.

— Не мог! — возмутился Гарри, но Драко ухмыльнулся:

— Мог. Ты бы видел свое лицо.

Гарри вздохнул, но спорить не стал. Как не стал и выпускать руку Драко, даже заслышав чьи-то шаги в соседнем коридоре — к счастью, кто бы там ни был, он прошёл мимо.

Было так странно, что во всём огромном замке нет места для них двоих: конечно, можно было опять пойти в спальню Драко, но Гарри бы понадобилась его мантия-невидимка. Думая об этом, он снова вспомнил о Джинни, о друзьях, и тут же — подумал, что Драко почему-то не спрашивает его, что произошло. Будто он стоял под кабинетом директора не затем, чтобы узнать последние новости.

Не сговариваясь и не расцепляя пальцы, они свернули в сторону Выручай-комнаты и так же, не сговариваясь, остановились перед самым поворотом, поблескивающим золотыми лентами.

— Глупо, — высказал Драко общую мысль и кивком предложил Гарри зайти в ближайший класс.

Гарри никогда тут не был, но, очевидно, класс был действующий: на доске остались не стёртые, похожие на руны надписи мелом. То ли скандинавские, то ли египетские — Гарри вовсе в этом не разбирался. На стенах висели портреты незнакомых волшебников и рисунки, изображающие человеческие тела, расположение внутренних органов в них и структуры различных камней.

— Где мы? — спросил Гарри, и Драко усмехнулся, запирая за ними дверь:

— Класс алхимии.

Так вот, почему все эти вещи показались Гарри непонятными: он никогда не изучал алхимию. Она была факультативным предметом и, возможно, Гермиона что-то о ней знала, но Гарри был не таким увлеченным студентом.

— Ты… ходишь на эти уроки, да? — с трудом вспомнил Гарри, и Драко неожиданно рассмеялся.

— Приятно, что ты помнишь.

Гарри неуклюже потянулся к нему и с облегчением ощутил ответные объятия: не слишком крепкие, скорее, осторожные, и все же очень отчётливые. Так Гарри мог чувствовать приятный, чуть терпкий запах парфюма, особенно яркий у шеи, там, где Драко его наносил.

— Я видел Снейпа, — вдруг сказал Гарри и почувствовал, как Драко шевельнулся, но не отодвинулся. — Его портрет висит в кабинете директора вместе с остальными.

— Оу, — ответил Драко. — Вероятно, это теперь единственное место, где его можно увидеть. — Гарри поднял голову и посмотрел вопросительно, на что Драко пояснил: — Он никогда не любил фотографироваться и уж, разумеется, никому не позволил бы написать свой портрет при жизни.

— Он как настоящий. Удивился, что меня огорчает популярность.

— Ну, — губы Драко дрогнули в улыбке, — я тоже удивлен.

Он отстранился, но лишь затем, чтобы извлечь из рукава волшебную палочку и превратить ближайший стол в диван, а потом разжечь угли в камине. Стылый холод, который потихоньку расходился от каменных стен, боязливо рассеялся, и там, куда попадал рыжий каминный свет, Гарри ощутил мурашки и приятное тепло под одеждой. Диван выглядел довольно мягким, и Гарри забрался на него с ногами, издав тихий стон удовольствия.

— Мы собираемсяночевать тут? — спросил он беспечно, и Драко кивнул, набрасывая на дверь несколько видов запирающих чар, а затем сотворил что-то вроде портьер для висящих на стене портретов. Изнутри послышалось сонное ворчание, впрочем, быстро утихшее. — Хм. Знаешь, я никогда не задумывался, откуда учителя так быстро узнают, если кто-то бродит по школе…

— Мерлин, Поттер, — Драко рухнул на диван рядом с ним и посмотрел искоса, — я даже не сомневался, что ты не умеешь думать.

Гарри не обиделся — ему куда больше хотелось протянуть руку и коснуться волос Драко.

Гладкие… будто тонкий шёлк, слишком нежный для грубых подушечек пальцев. Драко прикрыл глаза и слегка запрокинул голову, и Гарри глубже и наглее зарылся пальцами в его волосы, не давая себе думать ни о чем другом. Ни о друзьях, ни о Скитер, ни даже о том, что его опять будут искать.

— Ты скучаешь по нему? — спросил он неожиданно для себя самого. — По Снейпу?

Драко не отвечал очень долго, и Гарри решил уже, будто зря задал этот вопрос. Тем внезапнее было для него услышать тихий, невесёлый смешок:

— Да. Конечно, да. — Его глаза так и не открылись, и Гарри видел, как подрагивают пушистые ресницы и как дергаются уголки рта. Хотелось спросить, почему, но это было глупо — для слизеринцев, в отличие от всех остальных, Снейп, наверное, был любимым учителем. И, естественно, для Драко, которому он благоволил по непонятной причине.

— Они с твоим отцом дружили? — выудил Гарри из головы смутное воспоминание, и Драко рассмеялся и повернул голову, легко прищурив глаза.

— Я обязан ему своим появлением на свет. У чистокровных семей бывают проблемы с рождением детей, Поттер, это не секрет ни для кого, кроме, может быть, тебя, — Гарри фыркнул, но проглотил эту шпильку. — Когда мать носила меня, ей приходилось нелегко. Может, следствие какого-нибудь родового проклятия. Профессор Снейп помогал поддерживать жизнь в нас обоих. Когда я родился, он… — Драко помедлил, будто ему вдруг стало трудно говорить, — он стал моим крёстным отцом.

Ох, подумал Гарри. Вот, каково это — слышать такое со стороны.

— Мне очень жаль, — шепнул он. — Но теперь в мире стало больше на одну вещь, которой я обязан твоему крёстному.

Драко не стал спрашивать, о чем Гарри говорит, не стал уточнять, чем он ещё обязан бывшему профессору зельеварения. Вообще-то Гарри подозревал, что Драко до сих пор не в курсе, что он не знает ни о двойной игре, ни о Лили Эванс и всей связанной с ней истории. Но тем лучше было, что он молчал – Гарри не был готов рассказать ему. Может быть, потом.

Они молчали довольно долго, и Гарри решил, что ему так даже нравится: Драко не пытался вытянуть из него ничего не значащие слова, не пытался выяснить, что он чувствует или что собирается делать дальше. Он просто был, молчаливый и тёплый, и Гарри несколько бесконечных мгновений думал, может ли ткнуться лицом в белокурую макушку, а потом решился — и ткнулся.

Никто его не оттолкнул.

Когда за окнами совсем стемнело, они наколдовали себе одеяло, чтобы устроиться на диване, и Гарри подумал, что, пожалуй, вполне можно привыкнуть засыпать не в одиночестве.

***

— У тебя кто-то есть, — заявил Рон за завтраком, когда Гарри, помятый и сонный, сел рядом с ним. К счастью, у Драко хватило ума не являться с ним в Большой зал одновременно — более подозрительными выглядеть они уже не могли. Не дождавшись ответа, Рон вздохнул как-то очень тяжело и добавил: — По правилам я должен снять с тебя баллы за то, что ты не был в спальне в ночное…

— Снимай, — пробормотал Гарри. Он покосился на учебник в руке сидящего напротив Невилла и подумал, что не сделал домашнее задание, но почему-то эта мысль вызвала полный ноль эмоций.

Рон снова очень тяжело вздохнул и поковырял вилкой свой омлет.

— Мы поговорили с Джинни вчера, — признался он. Гарри посмотрел на него вопросительно, но отметил, что и эта новость также не вызвала у него особого любопытства. — Точнее, мы попытались.

Возможно, Рон ожидал большего участия, но, проснувшись сегодня утром рядом с Драко, Гарри вдруг подумал, что с него хватит. Пока он сумеет, он просто не станет обращать внимания на то, что происходит. Это не в первый раз, в конце концов. Ему начинало казаться, что если думать об этом слишком много, можно сойти с ума.

Знаешь, — сказал он Драко, — пожалуй, я просто не позволю Скитер упиваться своей победой надо мной. Драко фыркнул, поправляя примятую за ночь рубашку, но в его глазах отчетливо читалось что-то вроде одобрения.

— В общем, — продолжил Рон, так и не дождавшись вопроса, — я получил от неё выговор за то, что мешаю скорбеть.

— Что? — все-таки поднял брови Гарри.

— Что слышал, — мрачно подтвердил Рон. — Она так и сказала: ты можешь не говорить о Фреде, но не можешь запрещать всем вокруг обсуждать его подвиг. Жду утреннюю почту, мама, наверное, там в ужасе. Она когда-то любила эту Скитер, но…

Гарри кивнул. Четвёртый курс, конечно. Миссис Уизли тогда была ужасно зла на Гермиону, ведь Рита написала в своей статье, что «очаровательная маггла» разбила сердце Гарри или что-то вроде того.

— Вы спрашивали про мантию? — он не стал упоминать имя Драко лишний раз, чтобы не расстраивать Рона ещё больше, но тот, кажется, о нем и не вспомнил.

— Нет. Скандал был на всю гостиную, так что… Потом ещё Макгонагалл пришла. Заявила, что любая литература авторства Скитер отныне запрещена в стенах школы. Ну и толкнула речь про уважение. Только я теперь уверен, вскоре не останется ни одного человека, который бы не чита…

Договорить Рон не успел: его, как и половину стола, отвлекли неожиданные звуки громкой ссоры. Поверх голов немногочисленных в такое ранее время товарищей Гарри увидел Демельзу и Джинни; обе они походили на разъяренных фурий, и Гарри с удивлением понял: он никогда раньше не видел, чтобы Демельза на кого-то орала. Заметив их с Роном, Демельза внезапно оборвала свою гневную тираду прямо посередине и направилась напрямую к ним.Положив руку Гарри на плечо, она громко сказала:

— Я просто хочу, чтобы ты знал, что не весь наш факультет состоит из неблагодарных свиней, Гарри. Я книгу не читала и даже прикасаться к ней не буду, и уже отправила письмо родителям с просьбой тоже никогда её не покупать.

Почувствовав на себе чужие взгляды, Гарри неловко хмыкнул и попытался улыбнуться раскрасневшейся от праведной ярости Демельзе.

— Эм, ну… спасибо?

— И, конечно, я не стану осуждать тебя, если ты вдруг захочешь покинуть квиддичную команду…

— Я не думал об этом, — поспешил урезонить её Гарри. С чувством выполненного долга Демельза пару раз сжала его плечо и удалилась к своим друзьям, которые поддержали её одобрительным гулом. Джинни немного враждебно уставилась на Гарри, но ему почему-то показалось, что она в шаге от того, чтобы заплакать.

— Если хочешь тоже назвать меня неблагодарной свиньей, начинай сейчас, — с вызовом бросила она.

— Не хочу, — ответил Гарри спокойно. Джинни немного сдулась и, больше ни на кого не глядя, села за стол.

Гарри посмотрел на Рона, который выглядел подавленным.

— Не знаю, как на это реагировать, — признался он. — Наверное, Гермиона бы как-то уладила, но она с твоей Картой пошла с утра пораньше отлавливать Малфоя, чтобы уточнить какие-то детали…

— Она пошла — с чем?..

— Ей просто надо срочно было, понимаешь, мы хотели спросить, но тебя не было, — зачастил Рон, но Гарри, проглотив комок в горле, покачал головой. Он вовсе не злился на друзей за то, что те взяли его карту, просто это означало, что Гермиона могла увидеть, как они с Драко с утра выходят из одного класса, и даже что спали рядом, если взяла её достаточно рано.

— Ничего, — наконец выдавил Гарри, — ничего страшного.

***

Из команды Гарри не ушел.

Во-первых, не хотел подводить Рона, который и без того постоянно ходил мрачный и понурый — особенно, как получил письмо от миссис Уизли. Гарри она тоже написала, попросила не волноваться и прислала ему коробку домашнего печенья, но тот всё равно чувствовал какую-то иррациональную вину в семейном расколе, даже если её там не было.

Во-вторых, неожиданно много знакомых и незнакомых студентов встали на его защиту. Это было не так, как в начале года, когда ему не давали прохода и просили автографы, просто нет-нет да подходил кто-нибудь, важно кивал, улыбался или мимоходом бросал: «Не волнуйся, Гарри. Мало ли, что написала эта Скитер».

Были, конечно, и другие. Расстроенная Гермиона как-то сообщила, что конфисковала уже пятую биографию Гарри на этой неделе: ушлый издатель, прослышав о наложенном Макгонагалл запрете, просто завернул книги в магическую обложку с изображением симпатичного нюхлера и невинной надписью «Энциклопедия Сладких Пушистиков». Пару дней Гарри беспокоился, что Гермиона всё знает. Но она вела себя как обычно: не расставалась с книгами, тянула руку на всех уроках, ободряюще улыбалась Гарри и даже перестала расспрашивать, где он пропадает в свободное время, заявив, что ему определенно требуется немного покоя.

И в-третьих — у Гарри просто не оставалось времени слишком сильно беспокоиться. Перерывы между занятиями, подготовкой к ЖАБА, квиддичными тренировками и варкой Феликс Фелицис он проводил с Драко. Порой Гарри срывался с места посреди написания какого-нибудь эссе у себя в гостиной, или чтения очередного фолианта в библиотеке. Почти всегда он носил при себе Карту и беззастенчиво пользовался ей, если ему хотелось найти Драко.

Какой-то особенной проблемой это не было: большую часть времени тот проводил в укромных уголках замка, а не в своей гостиной, и Гарри хотелось думать, что всё это ради них.

Их встречи были неловкими, смешными, дурацкими и полными обжигающего огня. Они прятались за гобеленами, как пара придурков, и целовались, или Гарри наглел и утыкался Драко в макушку носом, подкравшись в библиотеке в тихое время, или на уроке под партой Драко бесшумно находил его руку и незаметно скользил тонкими пальцами вдоль костяшек. Гарри тогда неизменно краснел, как первокурсник, и надеялся, что никто этого не видит.

Ему было плевать, видит ли это кто-то.

Лежа субботним утром в своей кровати, Гарри машинально поднял с тумбочки уже немного покрытую пылью карточку из шоколадной лягушки с изображением Дамблдора. Бывшего директора могло там и не быть, но Гарри повезло — завидев его, профессор лукаво улыбнулся и лучики-морщинки расцвели вокруг его глаз.

— Знаете, сэр, — подумав, сказал Гарри, — всё, что я там наговорил, в кабинете… Я тогда так злился, а сейчас мне как будто всё равно. Всё уже случилось, да и я чувствую себя слишком счастливым… — Гарри запнулся. Он так давно не использовал слово «счастье», говоря о себе, что оно заставило сердце гулко удариться о грудную клетку. — Да. Да, так и есть. Слишком счастливым, чтобы думать, что скажут другие. Понимаете?

Дамблдор пригладил седую бороду и как-то таинственно сощурился.

— Думаю да, мой мальчик, — ответил он. — Думаю, я понимаю.

Гарри постеснялся спросить, что именно он имел в виду.

***

— На сегодня все, — объявила Джинни, перекрикивая ветер, и Гарри увидел, как её фигурка, небольшая с такого расстояния, устремилась к земле. Он спустился следом, сжимая в левой руке снитч с трепыхающимися крылышками, и приземлился прямо рядом с Демельзой. Несмотря на неизменную пылкую отдачу игре, она до сих пор демонстративно не разговаривала с Джинни, и Гарри начинал чувствовать себя неуютно. Как-то он даже пытался неловко намекнуть охотнице, что ему всё равно, что написала Скитер, но Демельза гордо сообщила, что для неё это дело принципа.

Джинни было даже жалко. Ей досталось больше всех остальных замешанных в этом членов ОД: Рон избегал её общества, потому что, как понял Гарри, про него и Гермиону в книге тоже было написано немало слухов; миссис Уизли прислала письмо, в котором сообщила, что глубоко разочарована её поступком; а факт, что раньше они с Гарри встречались, делали её в глазах поддерживающих Гарри студентов просто злобной бывшей. Но, как и всегда, держалась она достойно, правда больше особняком, и Гарри всё реже замечал её с Дином.

— Ты видел Малфоя на трибуне? — тихо поинтересовался Рон, догнав Гарри на пути к раздевалке. Не заметив, видимо, в ответ никакого удивления, он фыркнул: — Ну, ясно. Я думал, хоть после интервью не придется терпеть его общество.

— Я спрошу, что ему нужно, — неубедительно соврал Гарри и остановился, пропуская оставшихся игроков в раздевалку. Рон махнул на него рукой и зашёл вместе со всеми, а Гарри, торопливо сунув загонщику свою метлу с просьбой поставить в кладовку, помчался к трибуне Слизерина.

Когда он поднялся, Драко всё ещё сидел в гордом одиночестве на одной из скамеек, обмотавшись зелёным шарфом. В одной руке он сжимал книгу, а во второй — крупное зелёное яблоко.

— Привет, — ухмыльнулся Гарри и плюхнулся на скамейку рядом с ним. Драко только выставил указательный палец, демонстративно пробежал глазами до конца страницы и лишь после этого повернул голову. — Ой, да брось делать вид, что ты тут случайно!

— Я тут случайно, — возразил Драко и потянулся за коротким поцелуем. Гарри каждый раз испытывал волну облегчения, когда видел этот жест — потому что, если он долго не видел Драко, начинало казаться, что всё это просто какой-то сон. Впрочем, как выяснилось, Драко обожал целоваться. Вероятно, его губы были созданы только для этого, всегда такие очаровательно розовые и мягкие. И Гарри пользовался каждой предоставленной ему возможностью, чтобы снова и снова в этом убедиться, как, например, сейчас.

Он не понял, когда Драко отложил книгу, но зато хорошо почувствовал, как на шею легла ледяная ладонь.

— Ай!

— Кошмар, Поттер, ты даже в душе не был, — ухмыльнулся Драко, и Гарри увидел, как он демонстративно втягивает носом воздух у его лица. Очень сомнительно, что от него в самом деле хоть сколько-нибудь несло, но Гарри слишком хорошо знал, что Драко просто любит поёрничать.

— Ну, прости. Боялся, что если пойду в душ, ты можешь меня и не дождаться.

Гарри нагло потянулся отхватить от яблока Драко небольшой кусочек, и тот закатил глаза.

— Теперь только выбросить.

— Фигня. Ты же не брезгуешь мной.

Драко издал какое-то неясное хмыканье, но спорить не стал. И правда — поздно уже как-то было брезговать. Он расправил на коленях свою книжку — заглянув в неё мельком, Гарри понял, что это учебник по зельеварению — и с хрустом надкусил яблоко с другой стороны.

— Мне понравилось, как ты летал, — сказал он, не поднимая головы от текста. — Это… красиво.

— Раньше тебе не нравилось, — заметил Гарри и подставил руки под голову. Небо над ними было бледноватым, но довольно ясным. Официально уже началась весна, но погода пока не баловала. Над Чёрным озером клубился вечный туман, из которого изредка показывались щупальца гигантского кальмара, а лес казался темно-сизым.

— Раньше я с тобой соперничал, — сказал Драко. Очень захотелось спросить: а теперь? — но Гарри не стал.

Они все ещё не говорили о том, что между ними происходит, не давали этому никаких имён, хотя Гарри продолжал порой крутить в голове жуткий вопрос о том, хочет ли Драко встречаться с ним. Но с каждым новым днём вопрос звучал все глупее, ведь они и так проводили время вместе, улыбались друг другу украдкой за завтраком, а после совместных уроков Гарри незаметно уводил Драко куда-нибудь в тихий уголок и воровал у него поцелуй, или несколько, или несколько десятков поцелуев.

Они были вместе всё это время. Вроде как. Гарри на это надеялся. Разговоры об отношениях никогда не были его сильной стороной.

Просидев на трибуне добрых полтора часа и внезапно обнаружив, что стало очень холодно, Гарри и Драко, наконец, собрались. К тому моменту тонкие руки Драко стали бледными до синевы, и, спускаясь с ним с трибуны, Гарри сжимал его пальцы в своих; ему казалось, что весь вид Драко выражает восхитительную хрупкость.

В раздевалке уже никого не было, и после короткого и не совсем искреннего сопротивления, Гарри удалось уговорить Драко пойти с ним в душ. Согреться, как он сказал, хотя оба понимали, что это далеко не главная причина.

И Гарри непослушными пальцами расстёгивал пуговицы на рубашке Драко, пока тот распутывал ремешки его защитной экипировки под шум воды. Бледные щёки Драко быстро покрылись румянцем, и Гарри, теряя терпение, которого у него и так всегда было мало, потянул его за собой в душевую, торопливо переступая по холодным каменным плитам.

Горячая вода текла на них сверху, и под ней кожа Драко быстро становилась розовой; Гарри целовал её торопливо, трогал губами острые линии ключиц, яркие родинки на груди, а Драко, упрямый и заботливый, намыливал ему голову пахнущим травами волшебным шампунем и лишь раз проворчал, что не простит, если кто-нибудь зайдет сюда и увидит их.

Когда Гарри, задыхаясь, второй раз кончил ему в руку и бессильно уткнулся в горячее плечо, снаружи уже совсем стемнело. Они долго ещё стояли под водой, пытаясь отдышаться, а потом Гарри поцеловал Драко в мокрые губы и выключил воду, понимая, что действительно пора собираться.

Одевался он, забавляясь тем, как деликатно Драко отворачивается, чтобы дать им обоим личное пространство. Правда, всё впечатление от его безупречных манер развалилось, когда Драко неожиданно обнял Гарри сзади и сунул обе руки ему под футболку и толстовку, оправдавшись тем, что холодно. Врал — ладони у него после душа так и оставались горячими.

— Я получил от отца письмо, — сообщил Драко невпопад, пока они с Гарри шли по территории школы в сгущающихся сумерках. До этого речь шла об экзамене по ЗОТИ, поэтому до Гарри сразу дошло: Драко вынашивал эту фразу очень долго, но так и не смог выбрать правильный момент.

— В чём дело? — спросил он осторожно. Драко отвел глаза и спрятал руки под мантию.

— Ну, он прочитал эту… книгу, — в слове звучало столько презрения, что Гарри был готов поклясться: будь у Драко яд — он зашипел бы на языке. — Думаю, раньше у него не было возможности, сейчас он много времени проводит в Мунго… В общем, он недоволен.

А когда Люциус вообще был чем-то доволен, — подумал Гарри, но не стал говорить это вслух, решив, что будет слишком. Вместо этого он спросил:

— Чем?

Драко глубоко вздохнул. Они неделями делали вид, что никакой книги нет, и Гарри старался по возможности пропускать мимо ушей всё, что было с ней связано. Но сейчас Драко заговорил об этом сам, и его лицо, на первый взгляд спокойное, выражало куда больше тревоги, если приглядеться внимательнее.

— Оказывается, там целая глава посвящена мне, — нарочито насмешливо сообщил Драко. — Тому, что я убийца, садист и так далее. И ещё… — он замолчал, будто не знал, как объяснить. — Еще там написано о нас. Что мы, возможно, не всегда были врагами. То есть, что мы вообще не были врагами. Иначе, почему это ты сейчас проводишь со мной столько времени?

Гарри невольно открыл рот. Ему показалось, что в голове, в попытке составить из небрежных слов Драко целую картину, со скрипом задвигались шестерёнки.

— Она намекает, что мы…

— Что мы друзья. Но отец считает, что она готовит почву для других слухов.

Гарри остановился посреди лестницы и растерянно потёр затылок.

— Я даже не знаю, должно ли это меня волновать. Иногда мне кажется, что если я буду волноваться ещё больше, то взорвусь.

Драко, который тоже остановился рядом с ним, издал нервный смешок.

— Может, идея игнорировать всё, что говорят, не так уж плоха.

Но даже если это было и так, они всё равно разошлись у порога замка — как делали всегда, стоило им оказаться в потенциальной близости от других студентов. И в этот раз, делая вид, что не хочет снова догнать Драко и пойти с ним рядом — куда бы тот ни шел — Гарри почувствовал большее сожаление, чем обычно.

========== XIX. Личная весна ==========

Самым любимым местом для разговоров у Гарри и Драко очень быстро стала библиотека. Они приходили туда с самого утра в выходные и просиживали долгие часы, делая вид, будто готовятся к занятиям, но на самом деле обсуждая все на свете. Никогда прежде у Гарри не было столько желания снова оказаться в царстве знаний, даже Рон как-то буркнул, что от его слов «я в библиотеку» начинает отдавать помешательством.

Несколько раз Гарри замечал, что за ними наблюдают студенты, подглядывают через стеллажи, но, пользуясь своим положением будущего выпускника, он ставил заглушающие чары. Это было вполне законно — мадам Пинс делала послабления для тех, кому скоро сдавать экзамены, и разрешала колдовать над её драгоценными столами.

— Ладно, хм-м-м, сегодня твоя очередь, — сказал Гарри, обмакнув перо в чернила. За окном стояла прекрасная погода, которая так и манила прогуляться, большинство обитателей замка пользовались первыми весенними солнечными лучами — и это давало Гарри и Драко редкую возможность провести время совсем наедине. — Расскажи мне какую-нибудь глупую историю.

Эта традиция сложилась у них незаметно сама собой, родившись из не очень дружелюбного разговора о том, кто кого поставил в большее количество неловких ситуаций. Обычно они старались эту тему не затрагивать, но в тот раз Гарри рявкнул, что никто, кроме Драко, его так сильно не доводил — а потом вспомнил Дадли и вдруг начал смеяться. В ответ на вскинутые брови он пояснил, что вообще-то пальму первенства стоит отдать Дурслям, и рассказал про свою жизнь в чулане под лестницей. Драко выглядел так, словно его ударили по голове, и брякнул только что-то вроде: «Это ненормально. Ты ненормальный», — чем вызвал у Гарри ещё больше смеха.

На данный момент Гарри успел поведать о случае с отросшими за ночь волосами, попытаться объяснить Драко устройство компьютера, которое сам не очень хорошо понимал, и вспомнил несколько дурацких случаев со стихийным проявлением магии, которое спасало от приставаний Дадли и его друзей. Драко больше не называл его ненормальным, но, в основном, не до конца понимал, как реагировать: похоже, жизнь Гарри до Хогвартса казалась ему откровенно кошмарной, и он не находил её такой уж достойной смеха.

Детство Драко, напротив, выглядело почти райским. Он никогда ни в чем не нуждался, кроме отцовского внимания, которого ему, кажется, недоставало — Драко не говорил об этом прямо, но порой у Гарри складывалось именно такое впечатление. Его окружали учителя и няньки, десятки совершенно безумных магических артефактов и тысячи книг, у него была любящая ласковая мать и собственная метла к шести годам. Некоторые его истории примерно повторяли те, что он во всеуслышание рассказывал на первом курсе (Гарри как-то признался ему, что эти рассказы чуть не ввергли его в отчаяние перед первым уроком полетов, на что Драко только широко ухмыльнулся и сказал, что именно этого эффекта и пытался достичь).

— Давай только по-настоящему глупую, — уточнил Гарри, вспомнив об этом случае, и посмотрел на Драко из-под очков. Тот деловито перевернул страницу своей книги и сощурился, будто бы размышлял. Впрочем, Гарри был уверен, что он уже знает, о чем рассказывать, и нарочно держит какую-то интригу.

— Ладно, — наконец протянул Драко. — Когда я был ребёнком, в саду Малфой-Мэнор поселились павлины.

Он выдержал драматическую паузу, и Гарри поднял брови:

— Павлины.

— Именно. Белые павлины. Отец завез их откуда-то из-за границы, потому что в то время была мода держать всякую живность в своем саду, — Драко сделал пометку в своем пергаменте и продолжил, как ни в чем не бывало: — Их было двенадцать. Глупые птицы. Ты бы слышал, как мерзко они орут.

Гарри вздохнул. Драко любил затягивать истории, делая какие-то небольшие ремарки и очевидно считая, что таким образом он подогревает интерес. И что хуже всего — это работало, чёрт возьми.

— Это был конец мая, у меня вскоре должен был быть день рождения. И когда родители спросили у меня, что я хочу в подарок, я закатил истерику, что хочу павлина, — Драко тихо рассмеялся, глядя куда-то в свой свиток. — Тринадцатого. Отец пытался добиться от меня хоть какого-то объяснения, к чему мне тринадцатый павлин. Я мог взять себе любого из двенадцати, но хотел ещё одного.

— А, — протянул Гарри непонимающе, — зачем тебе нужен был тринадцатый?

— Не знаю, может, я хотел, чтобы отец ко мне прислушался, — пожал плечами Драко и поднял взгляд. — Его подарки всегда были сделаны с какой-то целью. Он говорил, что я должен играть в квиддич лучше всех, или варить зелья не хуже Северуса, и дарил мне мётлы и котлы.

— Я думал, у тебя было всё, что ты мог пожелать.

— Конечно, — Драко усмехнулся. — От матери. Но не тринадцатый павлин от отца. Хм… не очень-то веселая история получилась.

Гарри отложил перо и улыбнулся уголками рта.

— Может, и не очень. Но мне нравится знать тебя с этой стороны. — Драко вопросительно хмыкнул, и Гарри пояснил: — Мне хорошо молчать с тобой, но я хочу знать, какой ты.

— Очень занятой, — фыркнул в ответ Драко и показал на свой свиток. — Мне нужно написать ещё пятнадцать дюймов до завтра.

В его словах, в позе, в которой он сидел, пряталась какая-то хитрость, но Гарри решил не задумываться. Драко бывал скрытен, и лучшим способом узнать его неожиданно оказалось — не настаивать. Тогда он раз за разом выдавал что-то о себе, песчинка за песчинкой, слово за словом, и Гарри бережно собирал фрагменты, пытаясь вписать их в образ Драко Малфоя, которого он знал годы до этого.

Так что настаивать он и в этот раз не стал, хотя что-то внутри него неприятно ныло от этого. Он так хотел знать. Если бы был способ забраться Драко в голову и узнать правду без последствий, он бы сделал это прямо сейчас. Гарри никогда не умел идти долгим путём.

***

И хотя Гарри жил от встречи до встречи с Драко, не всё было так радужно, как ему бы хотелось. Студенты снова, как несколько лет назад, перешёптывались у него за спиной, Падма Патил демонстративно притащила в большой зал замаскированную книгу Скитер и зачитывала из неё отрывки всем желающим, а третьекурсник из Пуффендуя во дворе, завидев его, громко спросил своего друга, правда ли, что боггарт некоторых студентов превращается в Гарри Поттера.

— Не обращай внимания, Гарри, — посоветовала Гермиона, увидев его выражение лица, но тот только плечами пожал. С Драко он почти забывал обо всем, кроме его улыбки и мягкого протяжного голоса, но стоило остаться одному, как мир приобретал уже знакомые серые краски. — Людям всегда нужны темы для обсуждения.

— Вот именно, — поддакнул Рон, который тащил с собой целую кипу учебников и пыхтел от натуги. — Хочешь, я сниму с него баллов двадцать?

— Нет, — Гарри попытался благодарно ему улыбнуться, но улыбка вышла вялая. Впрочем, Рон не заметил, потому что чуть не споткнулся на влажном после утреннего дождя камне, и едва удержал равновесие, балансируя своей стопкой книг. Скорее всего, кроме его собственных учебников там были и учебники Гермионы — по крайней мере, Гарри никогда раньше не видел, чтобы ему нужно было столько книг.

Сейчас, когда, наконец-то, воцарились ясные дни, стало не так просто найти место для занятий. Конечно, можно было учиться в библиотеке, но Рон постоянно жаловался, что от сухого воздуха и пыли у него болит голова, а Гарри наоборот привык делить место в библиотеке с Драко, а не с друзьями. Поэтому в солнечную погоду сходились на том, чтобы заниматься у озера. Гермиона всегда брала с собой сэндвичи и горячий чай, и Гарри, который каждый раз обещал себе в следующий раз сделать так же, всё равно испытывал приятное тёплое чувство, когда она протягивала ему завернутое в пергамент нехитрое угощение.

Иногда к ним присоединялись неразлучные Невилл и Ханна, и тогда Гарри так и подмывало спросить у них, где они находят места для уединения. Впрочем, это означало выдать себя, а говорить о своих чувствах к Драко он был пока не готов. В иные дни приходила Луна: она снимала носки, опускала ноги в зубодробительно ледяную воду (Гарри проверял), и уверенно заявляла, что русалки помогают ей делать домашнюю работу.

Впрочем, несмотря на присутствие друзей, часть Гарри мечтала только об одном: взять Драко в охапку, скрыться с ним в самой дальней и темной комнате Хогвартса, не отпускать его, смотреть только на него, говорить только с ним. Его одержимость становилась всё больше с каждым днем, особенно когда он вспоминал, что до конца года осталось не так уж много, и что они двое даже не пытались обсуждать, есть ли у них какое-то будущее. Гарри безумно хотел, чтобы оно было, но он понятия не имел, как это работает.

То есть, должен ли он подойти к Драко и сказать об этом сам?

Или дождаться, пока тот скажет?

Пару раз Рон замечал, что Гарри стал каким-то отстраненным, но ему удавалось оправдаться потоком домашних заданий. Впрочем, он не скрывал, что частенько ходит учиться время с Драко; к счастью, Рон предпочитал не задавать вопросов, и объяснение, что Драко помогает Гарри с дипломным проектом по «Феликс Фелицис» вполне его удовлетворило.

— Между прочим, — сказала Гермиона, когда спустя полтора часа занятий они трое единогласно решили сделать перерыв, — у меня для вас двоих отличные новости.

— Это какие же? — поинтересовался Рон, жадно уминая сэндвич.

Гермиона покопалась в своей бездонной сумке и извлекла оттуда толстенную пачку листов, аккуратно скрепленных между собой туго скрученными нитями. Показав пачку друзьям и встретив взгляды, полные непонимания, она закатила глаза и пояснила:

— Это моя книга. Я уже отправила копию мистеру Вандроузу, а это мой личный экземпляр, на всякий случай.

— Ты серьёзно написала две такие книги? — прохрипел Рон, подавившись бутербродом. — Две? Гермиона, да ты просто монстр! В хорошем, конечно, смысле…

Гермиона лишь зарделась и аккуратно разгладила титульную страницу.

— Когда её выпустят, у волшебников появится другая точка зрения, не та, что предлагает эта Скитер. Профессор Макгонагалл разрешила мне презентовать мою книгу второго мая в Хогвартсе, — со сдержанной гордостью сказала она, а потом посмотрела на Гарри, будто хотела убедиться, что его это обрадует. Гарри в ответ неловко усмехнулся.

— Если после этого от меня отстанут — то идея просто выше всяких похвал.

Наверное, Гермиона ожидала чего-то другого, но ответом удовлетворилась и бережно убрала рукопись обратно в сумку. Гарри, сощурившись, посмотрел поверх её плеча куда-то в сторону Запретного леса. Ему было всё равно, получится у Гермионы или нет. Даже экзамены, до которых оставалось не так много времени, казались какими-то далекими и нереальными. У Гарри были дела важнее, здесь и сейчас, и внутренние часы подсказывали ему, что уже пора.

— Мне надо идти, — сказал он, и Рон посмотрел непонимающе:

— В смысле? А как же домашка?

Гарри дёрнул плечом и выдавил неловкую улыбку.

— Мне нужно закончить «Феликса» для Слизнорта, так что…

— Давай, — неожиданно согласилась Гермиона и протянула Рону ещё один бутерброд. Это выглядело, как очень ловкая попытка отвлечь его, и Гарри почувствовал благодарность. Гермиона всегда была понимающей, и даже если она решила, что Гарри действительно надо догнать сроки по проекту, это было кстати с её стороны. — Но у тебя ещё не сделана трансфигурация…

— Да помню, помню, — отмахнулся Гарри и схватил сумку раньше, чем Рон очухался. — До вечера!

Мантия-невидимка заманчиво шуршала на самом дне, под пергаментами и перьями. Найдя укромное место за камнями, Гарри торопливо натянул её и пошел дальше, чувствуя невероятное облегчение от того, что никто на него не пялится и не задает дурацкие вопросы.

Весна мягко, исподволь повлияла на всех обитателей замка: вот третьекурсники играют в кусачую фрисби на поляне, вот когтевранка и пуффендуец целуются за деревьями, думая, что никто их не видит, вот парочка студентов устроили молчаливую яростную дуэль у каменной галереи — впрочем, им недолго осталось развлекаться, к ним уже спешит, задрав трубой хвост, миссис Норрис. Насладившись этой картиной, Гарри поднялся во двор и остановился, несколько долгих мгновений позволяя себе просто наблюдать.

Драко сидел у фонтана, держа перед собой в воздухе книгу, и страницы переворачивались каждый раз, когда он небрежно шевелил указательным пальцем. Рядом с ним расположились Астория и Софи, но Гарри почти не заметил их; его сердце зашлось непослушным боем, когда Драко деловито оправил рукава и поднял волшебную палочку, отрабатывая взмах. Судя по всему, для трансфигурации.

Впрочем, идиллия длилась недолго: мимо невидимого Гарри пробежал какой-то смутно знакомый гриффиндорец, затормозил напротив Драко и его спутниц и громко крикнул:

— Эй, вы! Уже готовитесь менять школу? Если вас расформируют, на Гриффиндоре вам полный пиздец.

Драко поднял голову и окинул гриффиндорца бесцветным взглядом.

— Я что-то не слышал, чтобы тебе лично поручили решать судьбу факультета, Шерман.

Тот покраснел и ухмыльнулся, доставая палочку. Очевидно, он только и ждал повода, чтобы завязать драку.

— А к тебе у меня отдельный разговор, Малфой. Как видишь, Поттера здесь нет, так что давай побеседуем, как добропорядочный волшебник с мерзким Пожира…

Договорить Шерман не успел: Гарри из-под мантии бросил в него чарами обезноживания, и гриффиндорец рухнул на землю, извиваясь как флоббер-червь и пытаясь понять, откуда ему прилетело.

— Козёл, —фыркнула Софи и быстро поднялась. Вокруг них уже начали собираться любопытствующие; Драко похлопал Асторию по плечу, жестом прося их с Софи уйти. Гарри воспользовался тем, что они покорно заспешили в замок, чтобы подобраться ближе и незаметно схватить Драко за рукав.

— Это я, — шепнул он. — Пойдём.

— Ты вовремя, — хмыкнул Драко без капли удивления и поспешил туда, куда тянул Гарри, осторожно перешагнув через лежащего на каменной мостовой Шермана. К нему уже кто-то спешил, чтобы помочь; из толпы окрикнули: «Малфой!» — но Драко не оглянулся, продолжая быстро идти за Гарри. Он мог постоять за себя, но это обернулось бы проблемами, и они оба всё понимали. Но пока никто не видел, что именно Драко заколдовал обидчика, всё было относительно в порядке.

Мимо промчалась услышавшая шум староста девочек с Пуффендуя, и Гарри поспешил оттащить Драко дальше, пока ей не пришло в голову спросить у него, что там произошло. Они свернули в маленький коридор и забежали в туалет для мальчиков —его дверь оказалась самой первой. Драко заскочил в кабинку, Гарри — следом, а потом закрыл дверь и стянул капюшон.

— Это ты с ним сделал? — выдохнул Драко, рассмеявшись, и огляделся, будто только что сообразил, куда они попали. — Здесь не самое романтичное…

Договорить он не успел, потому что Гарри, чувствуя, что сердце в груди так и не успокоилось, обхватил его щеки ладонями и прижался губами к губам. Слова перемешивались у него в голове в один сплошной комок, а Драко был так близко, и такой желанный, что Гарри смог выпалить только незатейливое:

— Я скучал, — и шумно выдохнуть, когда Драко на ощупь поймал края мантии-невидимки и стащил её с него. — Не подумал… прости, я…

— Ну, довольно уже извиняться, — отозвался Драко и прикусил губу. В кабинке было тесно, снаружи слышался топот учеников, которые спешили куда-то в свое свободное время, в трубах журчала вода. Вот кто-то, кажется, заглянул в туалет, Гарри затаил дыхание, но затем человек почему-то передумал и ушел.

— Ну, правда, я скучал, — торопливо зашептал Гарри, пока никто снова не прервал их, а потом погладил большим пальцем щеку Драко, и тот в ответ накрыл ладонью вырезанную пером Амбридж надпись на его коже. — Целый день только о тебе думал, знаешь? С утра как проснулся, Слизнорт этот долбаный, потом потащили уроки делать, а я хотел к тебе. Еле дождался.

— Ты пришел на двадцать минут раньше, чем мы договаривались, — ответил Драко веселым шепотом, но Гарри только фыркнул.

— Зато я тебя спас, видишь? Часто они к тебе пристают?

— Иногда, — Драко немного отодвинулся и прижался спиной к деревянной двери, крашеной в тёмно-зелёный цвет. Дверь немного заскрипела; Гарри открыл сумку и затолкал туда мантию-невидимку — больше он сегодня скрываться не собирался, Драко обещал помочь ему с зельями, и в кабинет они пойдут вместе. Но недавняя сцена, которую он наблюдал во дворе, всё ещё задевала его, цепляла, ему хотелось что-то сделать для Драко, что-то безумное, может, глупое.

— Поттер, ты чего… — испугался Драко, когда тот внезапно упал перед ним на колени, прямо на холодный кафель. Это было самое неподходящее место для исполнения его плана, но Гарри боялся, что порыв пройдёт, или что сегодня они больше не смогут остаться наедине, или что Драко откажет, если не застать его врасплох.

— Ты мне просто позволь, ладно? — заполошно зашептал Гарри, глядя на него снизу вверх, и сунул очки в карман, чтобы не мешали. — Я хочу. Я много об этом думал. У нас и так не слишком много времени быть вдвоём, поэтому…

Он не мог видеть, как смотрит на него Драко, какое у него лицо — тот превратился, в основном, просто в светлое пятно на зелёном фоне. Но затем пальцы мягко скользнули в волосы, и над головой раздался тихий смешок.

— Мерлин, Поттер, ты в своем репертуаре.

Но он не оттолкнул, и Гарри почти ощупью нашел пуговицу на его брюках и расстегнул ее, а потом стянул брюки немного вниз и ткнулся носом в белую ткань белья, чувствуя, как пальцы Драко все ещё перебирают волосы.

У них ничего подобного не было после той, первой ночи, так, пару раз дрочили друг другу, пару раз целовались до исступления, и Гарри тогда задыхался, мелко двигая бедрами, а потом приходилось чарами чистить грёбаную мокрую школьную форму. Да и где им было этим заниматься? Пусть Гарри и хотел, пусть его сны и стали представлять фантасмагорическую череду кошмаров и эротики, но они все ещё были в огромном замке, где, кроме навсегда закрытой Выручай-комнаты, нельзя было укрыться от всех студентов, преподавателей и призраков.

Но сейчас у них было немного времени, возможно, всего несколько минут, и Гарри их не собирался упускать. Он горячо выдохнул, почувствовал, как Драко сверху издал ответный короткий вздох, и тогда Гарри оттянул его белье вниз и обхватил пальцами уже почти твёрдый член.

— Тебе хватило только осознания того, что я собираюсь… — заметил Гарри с невольной усмешкой, но Драко в ответ мстительно потянул его за волосы.

— Ты собирался занять рот кое-чем другим, так давай уже!

Возможно, он тоже волновался, может, даже больше, чем сам Гарри. Тот не знал, как правильно, оставив все на откуп своему вечному «в процессе разберёмся». И сейчас, поглаживая член Драко, он сглотнул, а затем оттянул большим пальцем нежную кожицу и попробовал языком только самую головку.

Она была солоноватая, гладкая и очень горячая. Рука Драко взметнулась верх, и Гарри решил, что он зажал себе рот, потому что тихий звук, что он издал, прозвучал слабым и глухим. Низ живота налился приятным теплом, когда Гарри лизнул потемневшую от прилива крови кожу снова и снова; головка приятно и тяжело скользнула по его нижней губе, член стал крепче и таким приятно упругим на ощупь. Драко рвано дышал, и Гарри думал, что он смотрит на него сверху вниз, Гарри хотел, чтобы он смотрел.

Он попытался взять член в рот, придержав у основания, и внезапно столкнулся с тем, что это тяжелее, чем кажется — уже одна головка с непривычки заняла во рту слишком много места, и Гарри несколько мгновений только гладил её языком.

Внезапно откуда-то снаружи раздался звук открывающейся двери, затем шаги, затем кто-то открыл кран умывальника. Гарри замер и посмотрел на Драко снизу вверх: тот не дышал и не шевелился, и его рука белым пятном зажимала рот. Преисполнившись глупой храбрости и пользуясь шумом воды, Гарри попытался взял член глубже, прижал его языком к небу, сглотнул и, руководствуясь смутными воспоминаниями, стал двигать головой. Драко отчетливо ахнул; вода затихла, но кто бы ни зашел сюда, он не спешил уходить. Пальцы Драко снова вцепились в волосы, оттягивая голову, и тогда Гарри снова скользнул по влажной от смазки головке губами, надеясь, что выглядит возбуждающе, а не глупо. Корень языка с непривычки странно саднило, но почему-то Гарри хотел ещё; его колени разъехались по кафелю, когда он запустил руку в собственные брюки. Так было ещё лучше, и, не слушаясь руки Драко, Гарри снова обхватил губами его член и принялся самозабвенно, пусть и неловко вылизывать, двигая головой и оглаживая по всей длине тесно сжатыми пальцами. Он не слышал, когда ушел незваный гость, он вообще об этом забыл, толкаясь себе в руку и чувствуя, как член Драко пульсирует, такой обжигающе горячий.

Тот кончил неожиданно, резко двинув бедрами назад, и липкие капли спермы забрызгали Гарри лицо и шею. Драко, не сдержавший глухой стон, тут же накрыл ладонью его щеку, размазывая по губам солоноватую влагу, а Гарри только прикрыл глаза, быстрее двигая кулаком.

— Покажи мне, — потребовал Драко каким-то незнакомым, властным голосом, итогда Гарри немного отодвинулся, стаскивая брюки и белье на бёдра. Он чувствовал взгляд Драко кожей, и ему нравилось осознавать, что тот смотрит, как он дрочит; проклятье, Гарри никогда даже в голову не приходило, что это может быть так горячо.

Он грубо обвел головку большим пальцем, потом ещё раз, и ещё, и запрокинул голову, проваливаясь в недолгий, но такой жаркий оргазм, а когда, наконец, смог соображать, ему показалось, что все было таким влажным и липким из-за него: пальцы, бёдра, одежда.

— Поттер, — выдохнул Драко где-то над головой. Гарри попытался нашарить в кармане очки непослушной рукой, и, надев их на нос, увидел, что Драко держит в руках волшебную палочку. — Мне даже жаль стирать всё это.

Гарри покраснел. Он не стеснялся того, что произошло, но испытал легкое неудобство при мысли о том, что Драко просто кончил ему на лицо.

Впрочем, оно мгновенно испарилось, когда Драко вдруг наклонился и поцеловал его, не заботясь ни о чём, и этот солоноватый вкус остался на их губах, разделился на кончиках языков.

— Я хочу больше, — прохрипел Гарри и прочистил горло. — Блядь. Я хочу… я знаю, что можно ещё… — он запнулся, но Драко понял его, поднял брови и хмыкнул.

— Неужели? Ты хотел бы даже так?

— С тобой. Да.

Гарри неловко поднялся на негнущихся ногах и подтянул штаны на место, а Драко, взмахнув палочкой, очистил его — сам он, оказывается, уже успел надеть брюки и выглядел бы так, будто ничего не произошло, если бы не трогательный румянец на скулах.

— Тогда приходи ко мне в спальню в среду, после тренировки, — сказал Драко и посмотрел на Гарри в упор, словно рассчитывал, что тот передумает. Но тот только усмехнулся и кивнул.

— Идёт.

***

Несмотря на то, что Гарри хотел этого, до вечера среды он просто места себе не находил. Он не смог выполнить задание профессора Макгонагалл на трансфигурации, чуть не взорвал котел на зельях и умудрился трижды назвать Рона чужим именем. Пару раз его отчаяние достигало таких высот, что он всерьёз собирался пойти к Драко и сказать: я не готов, я не знаю, что делать, и я лучше умру, чем опозорюсь перед тобой, поэтому давай, пожалуйста, все отменим.

С другой стороны, для самого Драко его метания и так были как на ладони. Иначе чем можно было ещё объяснить этот прекрасный и одновременно ужасный понимающий взгляд? По крайней мере, именно таким он казался Гарри, когда тот ловил его поверх чужих голов в Большом зале.

— Меня серьезно беспокоит твое состояние, — заявил Рон, пока они переодевались перед тренировкой. Он немного понизил голос, чтобы остальные его не слышали, но Гарри всё равно хмуро зыркнул на него из-под бровей. — Да я серьезно! — не внял предостережению Рон. — Нам точно нужно поговорить о Малфое. Ты в последнее время сам не свой, он точно ничего с тобой не делает?

Сводит меня с ума, чуть не брякнул Гарри, но сдержался и только головой покачал:

— Он помогает мне с зельями, вот и всё.

— Гермиона могла бы…

— Рон! Ты вообще видел, сколько вещей она делает одновременно? Вспомни, как было на третьем курсе, когда она от усталости всё время плакала! — вполне справедливо возмутился Гарри, и Рон поник. Ему ничего не оставалось, кроме как согласиться, ведь душевное состояние Гермионы было для него превыше всего. По крайней мере, теперь. Гарри думал, что он пытается возместить все те годы, когда был с ней ненамеренно чёрствым; хотя судить о том, что будет дальше, он не мог.

От продолжения разговора спасло начало тренировки: все уже переоделись, так что Джинни скомандовала выходить на поле, и Демельза, которая проходила мимо Гарри и Рона, поторопила их.

Наверное, не будь Гарри так сильно увлечен мыслью о Драко Малфое, он обратил бы больше внимания на то, что это была, пожалуй, худшая тренировка гриффиндорской команды по квиддичу за последние десять лет. Джинни была словно сама не своя, Демельза открыто отказывалась передавать ей пас, Рон, которого это явно расстраивало, раз за разом пропускал мячи, а сам Гарри в первый и единственный увидел снитч уже ближе к концу отведённого им часа. Он очень надеялся, что Драко не смотрел на них с трибуны, или кто-нибудь другой не появился, чтобы поглазеть. Это было бы ужасно стыдно, особенно учитывая, что последней в сезоне, уже по традиции, планировалась игра Гриффиндора со Слизерином, и даже если Асторию нельзя было назвать лучшим ловцом тысячелетия, у Гриффиндора не оставалось никаких шансов с такими игроками.

— В следующий раз постараемся лучше, — попробовала ободрить команду Джинни, но голос у неё был похоронный. Гарри собрался с силами и постарался ей улыбнуться, и, впервые за много месяцев, она действительно посмотрела на него в ответ.

Впрочем, сейчас Гарри было совсем не до этого. Он и про тренировку-то мгновенно забыл, стоило скинуть квиддичную форму и взять свою сумку, на дне которой привычно шуршала мантия-невидимка.

— Я так понимаю, в гостиную ты не собираешься, — проницательно заметил Рон, когда Гарри попытался отделиться от него в Часовой башне, неловко пролепетав что-то про желание прогуляться. — Тебя не ждать до утра?

Гарри почувствовал, что густо краснеет — чего с ним не случалось уже довольно давно.

— Я думаю… думаю, да.

Глубоко вздохнув, Рон хлопнул его по плечу.

— Надеюсь, однажды ты расскажешь, — сказал он и продолжил подниматься по лестнице, оставляя Гарри возможность одному пойти туда, куда ему нужно. В другой день Гарри бы больше удивился чуткости лучшего друга, но сейчас, стоило вспомнить, куда он собирается, у него желудок прилипал к позвоночнику, а ноги становились ватными.

Никто, никто, чёрт возьми, в этой жизни не заставлял его так нервничать, кроме долбаного Драко Малфоя. С которым он идёт заниматься сексом. Прямо сейчас. Если не споткнется о ступеньку и не разобьет себе нос.

***

Нос Гарри, к счастью, уцелел, и ему даже удалось без проблем проскользнуть в слизеринскую гостиную следом за Асторией, которая, видимо, уже возвращалась с ужина. Он старался не шуметь, поднимаясь по лестнице, и дверь к Драко приоткрыл тихо-тихо.

Тот оказался на своей кровати, вытянув длинные ноги, он смотрел куда-то вверх, в темно-зеленый полог. На его животе лежала раскрытая книга обложкой вверх, а бледные пальцы сплелись поверх, крест-накрест. Гарри сглотнул, приоткрыл дверь шире, стараясь не потревожить, не спугнуть, но Драко вдруг, не опуская взгляда, фыркнул и сказал:

— Я знаю, что ты здесь. Проходи и закрой дверь.

Гарри густо покраснел, но сделал, как велели, и только после этого стащил мантию-невидимку.

— Откуда ты знал, что это я?

— А кто ещё ко мне может ломиться без стука?

Драко сел, отложил книгу, и Гарри увидел лёгкую улыбку на его губах. Нечестно, подумал он, Драко, похоже, вообще не нервничает, ни капельки! А у Гарри лицо горело так, что на нем можно было жарить яичницу.

— Я просто не хотел напугать, — нашелся он с трудом и помялся, прежде чем сесть к Драко на кровать. Смотреть на него было невыносимо, и Гарри делал вид, что очень заинтересован убранством спальни. Это всегда должно быть так? Гарри не помнил, чтобы так было с Джинни. К тому же, они ведь с Драко уже делали что-то подобное, просто не заходили настолько далеко.

Он глубоко вздохнул. Нельзя же быть таким трусом! Гарри уже собирался обернуться, как вдруг Драко сам прильнул к нему со спины и обвил обеими руками. Его дыхание обожгло шею, и Гарри покрылся мурашками.

— Что с тобой, мой герой? — проворковал Драко с потрясающим сочетанием насмешки и нежности. Гарри сглотнул. — Ты так боишься сделать мне больно?

— Тебе? — повторил Гарри недоуменно. Он даже нервничать на мгновение перестал. — В смысле — тебе?

Потребовалось несколько секунд, чтобы до него дошло. Резко развернувшись, он уставился на Драко, как на привидение.

— То есть, ты думал, что я… что ты будешь… как бы, ну снизу?

Драко поднял тёмные брови, и Гарри вдруг разглядел бледный румянец на его щеках, который совсем не вязался с наглым выражением лица и насмешливым тоном. Почудилось, что Драко на самом деле вовсе не такой уверенный, каким хочет казаться. Что ему, в принципе, всегда было свойственно, сообразил Гарри. И от этой мысли стало немного спокойнее.

— Ты когда-нибудь уже делал такое? — спросил Гарри; Драко на одно короткое мгновение отвел глаза.

— Да.

— Значит, ты знаешь, как, — заявил Гарри. — Я тебе доверяю.

— О.

Драко притих, его руки, теперь лежащие у Гарри на бёдрах, дрогнули. Гарри так и не понял, что именно выражает его взгляд; а потом ему стало все равно, потому что Драко подался к нему и упруго прижался губами к губам. Это никогда не надоедало: пусть Драко ничего не говорил вслух, но зато целовался так, что Гарри чувствовал себя восхитительно и отказывался думать, что ему чего-то не хватает. Разве может так целовать кто-то, кому на него совершенно плевать?

Гарри и не заметил, как оказался поперек пружинящей кровати, а Драко — нависал сверху, и пришлось немного отпихнуть его, чтобы судорожно стянуть дурацкую безразмерную футболку, а потом Гарри обхватил его за шею обеими руками и уставился в блестящие полуприкрытые глаза, выдыхая:

— Ты такой красивый, даже не представляешь.

А Драко в ответ только рассмеялся и большим пальцем погладил шею Гарри, что тот предпочел расценить как ответное признание.

Кровать приятно пружинила под ними, простыни были гладкие и прохладные, а Драко — тёплый и тяжелый. Гарри попеременно испытывал с ума сводящий восторг и почти первобытный ужас, когда думал о том, что будет дальше. Может быть, через десять, через двадцать минут. Можно было бы предложить Драко сделать так, как тот хотел. Но Гарри не стал. Он не знал, как, и ему даже не с кем было посоветоваться заранее.

Всё или ничего, в конце концов, он всегда так делал.

Драко прижался губами к шее, оставляя влажный след, а потом сел, сжав коленями его бёдра, и коснулся пальцами верхней пуговицы своей рубашки. Гарри сглотнул: это зрелище всегда заставляло его сердце забывать свое место и падать куда-то в желудок. Тонкие шрамы, следы Метки на коже… То, каким Драко был, и к чему это привело.

— Тебе может быть больно, — предупредил Драко, и его голос прозвучал мягче, чем когда-либо, так что Гарри вдруг ощутил мимолетную ревность к тому или к тем, с кем Драко был прежде. — Ты всё ещё можешь передумать, или…

— Нет, — твердо сказал Гарри и приподнялся на локтях. — Я уверен.

— Ну конечно, настоящий гриффиндорец, — рассмеялся Драко серебристо, а затем очень ловко расстегнул все пуговицы. Гарри сел, чтобы коснуться его кожи ладонью, потрогать по очереди все тёмные родинки, что рассыпались по его груди.

Красивый, хотелось снова сказать ему, ты такой красивый. Но он промолчал, только губами прильнул к острой ключице, гладкой на ощупь, а вторую погладил большим пальцем.

Драко шумно выдохнул над ухом, а потом опустил руки куда-то вниз, и Гарри скорее почувствовал, чем увидел, что он расстегнул брюки. Внизу живота полыхнуло огнем, Гарри сглотнул, прижался губами к горячей бледной шее, глубоко вдыхая запах весны и почти выветрившегося горьковатого парфюма.

Драко обхватил его лицо ладонями, заставляя взглянуть на себя, примял большим пальцем нижнюю губу, выдохнул — взгляд так и метался по лицу Гарри.

— Тебе надо будет лечь на живот, — сказал он всё тем же мягким голосом и приподнялся, так что Гарри ничего не оставалось, кроме как послушаться. Он ткнулся лицом в подушку и нервно хихикнул, когда пальцы Драко скользнули по бокам, а брюки поползли вниз за ними следом. Подушка прижимала нос, сердце билось как колокол, Гарри неловко потёрся пахом об одеяло, не понимая, чего там Драко медлит, и вздрогнул, когда ощутил, как пробежались вдоль позвоночника тёплые пальцы.

— Так у нас дело не пойдет, — выдохнул Драко откуда-то сверху, и Гарри показалось, что он ощутил поцелуй в затылок. А потом ещё один, отчётливей, и ещё; потом Драко коснулся губами местечка на шее под самой линией роста волос, и Гарри охнул, почувствовав зубы, и повернул голову. Очки неудобно впились в переносицу.

— Может, мне стоит…

— Оставь, — велел Драко, и Гарри почувствовал, как колени превращаются в желе от его тона. — Мне нравится, как ты выглядишь — без белья, но в очках.

— Малфой!

Вместо ответа Драко царапнул где-то между лопаток короткими ногтями, потрогал под ребрами, будто пытался пощекотать (Гарри зашипел и поерзал), а потом погладил над самым копчиком, и Гарри почти подбросило на кровати. Несколько мгновений спустя тёплая рука нырнула ему под живот и обхватила член, Гарри прикусил губу и рвано выдохнул в подушку, чувствуя себя непривычно беспомощным. Он знал, что в любое время может прекратить, вернуть все в знакомое русло, но ему хотелось пойти до конца.

— Всё будет хорошо, — покровительственно пообещал Драко, и как-то особенно чувствительно потер подушечкой большого пальца уретру — и одновременно Гарри вдруг ощутил, как что-то прохладное и скользкое толкается внутрь сзади.

Это было странно — не неприятно, просто странно, и Гарри сглотнул и закрыл глаза, стараясь просто думать о том, что это Драко. Так близко. Его горячее дыхание обдает шею, его длинный палец внутри… Он скользнул глубже, немного надавил, одновременно с этим вторая рука ласково огладила член.

— Ещё, — выдохнул Гарри неожиданно для самого себя. Слово сорвалось с губ, минуя голову, Гарри не знал, почему — сзади он ничего не ощущал, кроме легкого неудобства, но Драко горячо выдохнул ему в шею и медленно вытянул палец, вместо него втолкнув два. Он был осторожен, никуда не спешил, хотя по участившемуся дыханию казалось, что ему хочется. Отвлекая от любых неприятных ощущений, Драко прижался губами к его шее и снова принялся поглаживать и дразнить чувствительную головку, а затем вдруг подхватил под бедра и потянул на себя, заставляя подняться на колени. Гарри обдало жаром, он почувствовал себя беззащитным и раскрытым, но его член окреп и тяжело покачивался между ног, а Драко шумно выдохнул — почти застонал.

— Видел бы ты себя, — зашептал он, и Гарри вспыхнул ещё ярче, алые пятна расползлись по его груди и плечам. — Поттер, ты просто невозможный, ты…

Движения его руки немного ускорились, и в этой позе Гарри почувствовал странное — будто искры рассыпались внизу живота, едва ощутимые, но приятные. Он крепче зажмурился, прижимаясь щекой к подушке, и стиснул пальцы на мягкой наволочке, чувствуя, как от каждого прикосновения пальцев Драко к какому-то месту внутри с головки члена капля за каплей сочится смазка в ласкающую ладонь.

— Драко, — выдохнул он и попытался вскинуть бедра, получив в ответ довольный вздох. На очередном движении Гарри вдруг понял, что в него протискиваются уже три пальца, и закусил губу от страха, но больно не было, вернулось это странное чувство, что было в самом начале, и тут же пропало. — Драко, Драко, Драко…

Гарри никогда не испытывал ничего, похожего на это, он начисто забыл о стыде, неловкости и сомнениях, и ему дико, всепоглощающе хотелось ещё, хотелось подмахивать в такт, хотелось видеть лицо Драко и впиться в его губы.

— Я готов, я хочу, в-всунь в меня, — запинаясь, забормотал он, резко двигаясь взад и вперед, и Драко огладил в последний раз его член по всей длине, а затем Гарри ощутил его пальцы на своих губах, влажные и солоноватые.

— Ты весь мокрый, — требовательно хмыкнул Драко ему на ухо; он все ещё был глубоко внутри, но движения прекратились. — Оближи.

В животе у Гарри сладко поджалось, будто он пропустил ступеньку. Драко делал с ним что-то, и Гарри обхватил его указательный и средний пальцы губами, втянул в рот, чувствуя себя открытым и каким-то сумасшедшим. Они были солоноватые и влажные, Гарри провел языком между них, а потом втянул глубже, как его член несколько дней назад. И тут же задрожал, потому что Драко медленно вышел из него, а затем к пульсирующему от возбуждения входу прижался его горячий член, такой же влажный, как пальцы.

Мокрая от слюны ладонь скользнула по щеке, шее, сжала плечо. Зашипев сквозь зубы, Драко медленно толкнулся в Гарри; головка его члена показалась огромной, она растянула больше, чем пальцы, и Гарри застонал.

— Тише, тише, — зашептал Драко судорожно, его ласковый голос чуть срывался, и Гарри до треска стиснул наволочку в пальцах. — Сейчас пройдет, Гарри, сейчас будет хорошо, обещаю, какой же ты тесный…

Внизу немного жгло и тянуло, и Гарри опрометчиво подался назад, надеясь, что так боль пройдет быстрее. Драко ахнул, со шлепком кожи о кожу въехав в него до самого конца, а Гарри почувствовал, какую ошибку совершил.

— Чёрт, — прохрипел он, а Драко обхватил его за бёдра и крепко сжал пальцы, не давая шевелиться.

— Сначала делаешь, потом думаешь, — выдохнул он, Гарри почувствовал короткие ногти, впивающиеся в кожу: очевидно, Драко было тяжело сдерживать себя. — Дай себе привыкнуть, Поттер.

Неожиданно для самого себя Гарри издал глупый смешок. Член Драко буквально у него в заднице, а тот все ещё зовет его «Поттер». Пальцы Драко только сильнее впились в его бёдра, и Гарри фыркнул:

— Эй, мне и так больно вообще-то!

— А чего ты ржёшь? — огрызнулся Драко. Гарри не мог его видеть, только размытый силуэт над собой, но почувствовал хорошо — когда он медленно вышел до половины и снова толкнулся, скользко и легко по смазке.

И тогда Гарри застонал, потому что ощущение, что он испытал от пальцев, усилилось стократ, и он жадно выдохнул: «ещё», — забыв смеяться. Это чувство заставляло хотеть больше, и очень скоро он уже подмахивал Драко бёдрами, чувствуя, как колени разъезжаются по одеялу. Мышцы немного саднило, но Гарри просто не желал этого замечать, когда было столько других ощущений. Смазка текла с его члена пульсирующими толчками, тянулась тонкой нитью к одеялу. Даже тяжелая дубовая кровать поскрипывала под ними.

— Я хочу видеть тебя, — сбивчиво прохрипел Гарри, когда почувствовал, как дужка очков впивается в висок. Драко без слов вышел из него, оставляя после себя ощущение пустоты, и Гарри торопливо перевернулся — и забыл, как дышать.

Плечи и бедра Драко были розовыми от возбуждения, глаза — почти чёрными, а грудь тяжело вздымалась от быстрого дыхания. Прядки белокурых волос прилипли ко лбу, к влажной от пота коже. И его член, мокрый от смазки, возбужденный, с темно-красной головкой.

Гарри сглотнул и, действуя интуитивно, развёл ноги, подобрав колени выше. Драко навис над ним, опираясь на одну руку, а второй обхватил себя там, внизу, легко вталкиваясь в растянутую задницу.

— Ты не представляешь, сколько я этого хотел, — выдохнул он, не отводя жадного взгляда от лица Гарри. Глупые очки немного запотели, но Гарри все равно видел. — Быть в тебе, или тебя в себе — неважно. С того херова Рождества, Поттер.

— Драко, — беспомощно выдохнул тот, но Драко снова вошел в него на всю длину и наклонился вперёд, грубо целуя, его язык скользнул в приоткрытый рот Гарри нагло и собственнически.

— Ты был так пьян, что позвал меня к себе в кровать, — продолжил он, мокрые губы скользили по губам Гарри. — Может, ты не понимал, кто перед тобой. Но ты так терся о меня, что я просто не мог не захотеть.

— Ты спал в моей кровати, — с трудом вытолкнул Гарри сквозь пересохшее от тяжёлого дыхания горло. — Но Кикимер сказал…

— Я попросил его не говорить тебе. Думал, ты снова возненавидишь меня после этого.

Гарри прогнулся в спине и опять застонал. Ему было так горячо внутри, казалось, он вот-вот кончит, но оргазм все не наступал, а Драко двигался в нем так резко и сильно, что хотелось закричать в голос.

— Мы с тобой… мы…

— Нет, — Драко фыркнул, и Гарри, который вновь закрыл глаза, почувствовал, как тот целует его в шею. Его голос был задыхающимся, и от того ещё более соблазнительным. — Ты вырубился в тот раз.

— Я бы все равно ничего не вспомнил, — пробормотал Гарри и упёрся пятками в матрас, приподнимаясь, так, чтобы Драко ещё глубже вошел в него. — Ну, давай же, давай, Драко, ах, ну пожалуйста…

С каждым толчком он терся о то странное место внутри, и Гарри все-таки застонал, а потом ладонь Драко накрыла его губы, превращая стон в мычание. Он двигался так быстро, и так хрипло дышал, Гарри весь изогнулся, приподнимаясь над кроватью, упираясь лишь пятками и затылком, а потом его встряхнуло таким удовольствием, что он забыл, на каком он свете. Он чувствовал в себе каждое движение Драко, его мышцы сжимались, и сам Драко долго не выдержал — Гарри почувствовал, как что-то горячее выплескивается внутри него толчками.

Они оба рухнули на постель, разгоряченные и мокрые от пота. Гарри попытался поднять руку, чтобы коснуться спины, волос Драко, сделать хоть что-нибудь, но не смог; его все ещё трясло восхитительной дрожью, которую он никогда прежде не испытывал, кончая.

— Мерлин, Драко… — прохрипел он. На большее его не хватило, только тихо застонать, когда тот медленно вытащил из него член.

Матрас рядом немного прогнулся под тяжестью его тела, Драко отложил в сторону какой-то флакон, и среди вяло ворочающихся мыслей Гарри вспыхнуло осознание, откуда смазка. Он посмотрел на Драко вопросительно, и тот усмехнулся. Его пальцы скользнули ниже по животу, обхватили ещё твердый член, и Гарри застонал, понимая, что сейчас кончит ещё раз. Ему хватило всего пары движений горячей руки, чтобы забрызгать спермой их обоих.

— Раньше в этом флаконе было снотворное, — хмыкнул Драко; его пальцы все ещё поглаживали Гарри, сводя с ума. — Смазку легко сделать, если разбираешься в зельях.

— Господи, — пробормотал Гарри. У него даже удивляться или смеяться не осталось сил. Поэтому он только повернул голову и уткнулся лицом Драко в плечо, прежде чем провалиться в сон.

========== XX. Тринадцатый павлин ==========

Легко можно было привыкнуть просыпаться с Драко. Даже несмотря на то, что всё тело ныло, и задницу слегка саднило, Гарри чувствовал лёгкость, которой не испытывал, кажется, уже тысячу лет. Он перевернулся и уставился в белокурую макушку, не в силах согнать с лица улыбку.

Они были так близки вчера, и ещё эта история про Рождество… Что там сказал Кикимер? Что приготовил Драко комнату, кажется? Приготовил, а не… Старый хитрец.

Впрочем, Гарри на него не злился. Он попытался нашарить рядом с кроватью в куче одежды волшебную палочку, чтобы проверить время, но тут Драко зашевелился, перевернулся с боку на бок, прищурил один глаз и хрипло спросил:

— Что ты тут возишься?

— Время хочу посмотреть, — признался Гарри. Драко хмыкнул и уткнулся в подушку, даже своим дыханием выказывая полное презрение к этой идее. Поэтому, плюнув на всё, Гарри прильнул к нему и нагло забрался в горячие объятия, чувствуя по всему телу сладкую дрожь волнения. Обниматься было хорошо, к этому тоже можно было привыкнуть. Он ткнулся носом Драко в грудь, чувствуя теплый запах его кожи.

Впрочем, ему не судьба была насладиться хотя бы одним утром рядом с Драко: не прошло и пяти минут, как раздался громкий стук в дверь, а затем знакомый голос Слизнорта:

— Мистер Малфой, нам нужно с вами поговорить!

Гарри не успел ничего сделать, сказать или даже сообразить — дверь приоткрылась, и зельевар показался на пороге. В первое мгновение он, казалось, ничего не понял, потом его глаза вдруг комично расширились, и он стал напоминать большую удивленную лягушку.

— Гарри!

— Сэ-э-р! — выдал тот первое, что пришло на ум, и натянул одеяло на себя повыше. Слизнорт продолжал сверлить его взглядом, как будто надеялся, что от этого Гарри исчезнет, а за его спиной уже замаячила профессор Баркер собственной персоной.

— Гораций, в чем дело? — спросила она недовольно, и тогда Слизнорт, наконец, сдвинулся с места, шире распахивая дверь. Гарри не посмел обернуться в сторону Драко но почему-то и без того легко смог представить его побледневшее, каменное лицо. — Мистер Поттер! Почему вы не в своей спальне?

— Вы правда хотите это знать, профессор? — брякнул Гарри, высоко подняв брови, и услышал за спиной сдавленный звук. Баркер немного скривилась, и Гарри подумал, что она явно не на такое рассчитывала, когда ставила их в пару на своём предмете.

— Вы не могли бы выйти и дать нам одеться? — подал, наконец, голос Драко: он прозвучал совсем как у Люциуса, холодный и требовательный. Слизнорт засуетился, кашлянул и попытался попятиться — ему, очевидно, и самому расхотелось тут находиться. Баркер же смерила Драко сухим взглядом и предупредила:

— У вас десять минут. И минус двадцать очков с Гриффиндора, мистер Поттер. Ваше поведение просто возмутительно!

Дверь захлопнулась, и Гарри, сглотнув, все же рискнул повернуться к Драко. Тот так сильно сжимал в руках одеяло, что ладони подрагивали.

— Замечательно, — бесцветно произнес он. — Теперь вся школа будет знать о нас.

— Драко, — попытался возразить Гарри, — но я не думаю, что они скажут…

Но Драко выглядел так, будто его очень яркая иллюзия ни с того ни с сего разбилась, и Гарри понимал, почему. Он и сам вдруг почувствовал себя беззащитным под взглядами преподавателей, и вовсе не из-за потери каких-то двадцати дурацких очков.

— Я буду с тобой, — единственное, что смог сказать Гарри, но Драко взглянул на него так, словно именно этого говорить не следовало. Впрочем, отвечать он ничего не стал, поднялся и принялся быстро собирать с пола лежащие вперемешку вещи.

Гарри ничего не оставалось, кроме как последовать его примеру. Он подумал, что совместные утра, кажется, прокляты: иначе с чего бы их уже второй раз прерывают вот так? Лучше бы это опять была Астория, по крайней мере, она совершенно безобидна и до сих пор никому ничего не сказала, за что Гарри был ей действительно благодарен.

Пока Слизнорт и Баркер не вернулись, они так и не сказали друг другу ни слова, Гарри чуть не порвал шнурок на левом кроссовке, а Драко особенно старательно натянул до запястий рукава.

На Гарри он не смотрел.

— Мистер Поттер, вам здесь больше нечего делать, — сказала Баркер, повторно переступив порог, но Драко неожиданно перебил ее:

— Пусть останется, профессор.

Эти слова могли бы обрадовать Гарри, но оставили внутри какое-то медное послевкусие. Ему очень захотелось Маховик Времени, чтобы повернуть время вспять и избежать этого дурацкого утра любыми способами, но все Маховики в Министерстве Магии когда-то разбили он и члены ОД.

— Ладно, мистер Малфой, — засуетился Слизнорт, на Гарри он почему-то старался не смотреть. — Видите ли… Кхм… Поступил срочный запрос от вашего отца, он желает видеть вас в Малфой Мэнор, в связи с какими-то делами Министерства…

— Моего отца, профессор? — губы Драко искривились.

— В чем дело? — с вызовом спросил Гарри, поднимаясь с сундука, на который было сел. — Его семья оправдана, не так ли?

— Похвальное рвение, мистер Поттер, — осадила его профессор Баркер, — но книга, которую по недоразумению назвали вашей биографией, вызвала немало споров. Свидетельства о том, что мистер Малфой якобы пытал студентов, не оставляют магическое сообщество в покое, так что…

— Но он не делал этого! — не желал угомониться Гарри. — Вы были на том суде, я там был, и я спрашивал у тех, кого — как высказали, якобы — пытали! Это была ложь, чтобы обмануть Пожирателей Смерти!

— Я знаю, Поттер. И ваши крики здесь не помогут. Люциус Малфой желает видеть вашего, — Баркер кашлянула, — друга в Малфой-Мэнор для решения некоторых вопросов, а затем он вернется в школу.

— Я поеду с ним.

— Не поедете.

— Я сказал, я поеду.

Гарри посмотрел на Драко, ожидая от него чего угодно, от возмущения, до пылкого согласия, но тот лишь молчал. Неожиданно до Гарри дошло, что у Драко нет больше возможности бравировать тем, что его отец вступится за него, или собственным происхождением, и он, похоже, просто не знает, что с этим делать. И, каким-то чудом перехватив растерянный взгляд, Гарри снова почувствовал неловкость, ту самую, которую, казалось, они перешагнули ещё до Рождества.

— Я поеду, — повторил он. Слизнорт вздохнул и сложил руки на своем круглом животе.

— Мой мальчик, но занятия…

— Я совершеннолетний, так? Так что, думаю, я могу принять решение о пропуске нескольких занятий. По уважительной причине, потому что эти события касаются меня лично. Я многое знаю о том, что было в прошлом году, и мои свидетельства могут быть не лишними, к тому же, я тот самый человек, который избавил мир от Волдеморта…

Гарри плёл первое, что приходило ему на ум, впервые действительно пользуясь своим уникальным положением, и ему казалось, что всё это звучит как полный бред, но Баркер сухо кивнула.

— Хорошо. Вы можете сопровождать мистера Малфоя в Малфой Мэнор. Я буду ждать вас двоих в своем кабинете. Я должна проконтролировать ваше отправление.

Она ушла первой; Слизнорт некоторое время ещё потоптался, будто бы надеялся, что Гарри объяснит ему увиденное, но тот и не думал.

— Кто бы мог подумать… — пробормотал Слизнорт наконец. — Гарри, мой мальчик… Это так неожиданно, если честно…

Гарри пожал плечами. Наконец, поняв, что объяснений сегодня не дождется, Слизнорт тоже удалился, очень тихо закрыв за собой дверь и не переставая что-то бормотать себе под нос.

***

Гарри не знал, была ли Баркер в курсе о существовании мантии-невидимки или просто не хотела видеть его позор, но выйти из гостиной Слизерина получилось без приключений. К большой удаче, потому что бледный до синевы Драко выглядел так, словно грохнется в обморок, если ещё что-нибудь пойдёт наперекосяк.

Уже на середине пути Гарри подумал, что ничего не сказал Рону и Гермионе — опять, — и что не знает, сколько времени займет его пребывание в Малфой Мэнор. Но оставить Драко одного было выше его сил, так что, улучив минутку, чтобы незаметно стянуть мантию, Гарри снова догнал его.

Так, в полном молчании они подошли к классу защиты от тёмных искусств. Каждый преподаватель привносил в эту аудиторию что-то новое, но сейчас она больше всего походила на себя времен лже-Грюма. Здесь стало не так мрачно, а на стенах были фото каких-то людей в мракоборческой форме, но в остальном — почти полное совпадение. Даже некоторые приборы, казалось, выглядели знакомо. Гарри не рассматривал их во время уроков, но сейчас почему-то обратил внимание и сглотнул. Все напоминало не только о Крауче, но и об Отделе Тайн в Министерстве.

— Прошу поторопиться, — сухо сказала Баркер, стоящая у камина с плошкой в руках. — Мистер Малфой, пойдете первым.

Гарри с тревогой смотрел, как Драко молча берёт из плошки горсть Летучего пороха и со вспышкой зелёного пламени исчезает в камине. Когда он ушел, Баркер взглянула на Гарри с некоторым сомнением.

— Уверены, что хотите идти, Поттер? Мой камин будет открыт для вас, если вам потребуется вдруг вернуться, но…

— Да, я… — он запнулся, а потом спросил: — Вы могли бы сказать Рону или Гермионе, что я в порядке, профессор?

— Может быть.

Что ж, не то чтобы Гарри ожидал какой-то другой ответ. Он сгрёб из плошки в ладонь немного сыпучего поблёскивающего Пороха, поглядел в камин, потом опять на Баркер, которая вопросительно нахмурила лоб.

— Вы не знаете, хоть какие-нибудь Маховики Времени ещё сохранились?

Гарри не сразу понял, что впервые видит на её лице улыбку. Едва заметную, сдержанную, но всё-таки улыбку.

— Увы, — сказала она без какого-либо сожаления. — Благодаря вам и вашим друзьям, мы лишились всех достижений в этой области магии на долгие годы.

Выдавив неловкую ухмылку в ответ в качестве извинения, Гарри бросил щепотку пороха в камин и шагнул в зелёный огонь, стараясь очень-очень чётко произнести:

— Малфой Мэнор!

***

В любых других обстоятельствах Гарри никогда бы не вернулся в это поместье: слишком страшные события произошли здесь всего год назад. Пусть в прошлый раз у них не было времени разглядывать убранство, и все-таки Гарри узнал его: узнал фиолетовые обои, портреты, бесстрастно созерцающие происходящее со стен. Шагнув из камина, первым делом он снова увидел Драко, затем — Нарциссу, что стояла у него за спиной, и последним — Люциуса; лицо Малфоя-старшего скривилось, но он промолчал. Он был весь в черном, будто вдовец при живой жене, высокий, как у Драко, под горло, воротник, скрывал татуировку с тюремным номером.

— Мистер Поттер, — сказала Нарцисса с легкой улыбкой. Её тонкая рука лежала у Драко на плече.

Гарри кашлянул.

— Просто Гарри, пожалуйста, — пробормотал он.

Нарцисса кивнула. Гарри хотел что-то ей сказать, но во рту пересохло, руки похолодели, он растерялся, почувствовал, как что-то неприятно сжимается внутри. Люди с портретов смотрели на него так же презрительно, как Люциус, и, казалось, шептались. К горлу подкатила паника.

— Пошли, — резко сказал Драко, и в следующий миг Гарри почувствовал, как его куда-то тащат за рукав. Оказавшись в коридоре, он смог, наконец, вдохнуть спокойно, но тут же едва не споткнулся о ковер.

Десятки свечей в настенных лампах ярко озаряли путь. Вдоль коридора также висели портреты бесконечных Малфоев; все, как на подбор, были бледны и светловолосы, глядели презрительно поверх голов, и лишь одна удивительной красоты женщина проводила Гарри и Драко взглядом и улыбнулась так, что опять на секунду перехватило дыхание.

— Она что, в-вейла? Драко, куда мы идем?

— Она моя пра-пра-бабка, — перебил Драко и, наконец, остановился у двух полукруглых лестниц, которые этажом выше объединялись в одну. — Ты хотел грохнуться в обморок на глазах у моего отца?

Вопрос прозвучал справедливо. Гарри перевел дух, стараясь больше не смотреть в сторону завораживающего портрета.

— Я не подумал узнать у Баркер, что именно нас тут ждёт, и…

— Ты вообще редко думаешь, — буркнул Драко. Гарри ощутил неприятный укол где-то в груди.

— Я стараюсь помочь, знаешь ли!

— Да… да, — Драко нетерпеливо повел плечами и принялся подниматься по лестнице. Гарри ничего не оставалось, кроме как, кипя, последовать за ним. Ему хотелось высказаться, хотелось сказать, что Драко не прав, что не нужно так говорить, что он, в конце концов, хотел помочь, и не виноват в том, что Слизнорт и Баркер вломились к ним; слова ворочались внутри, неловкие и тяжёлые, никак не желая складываться в предложения. Гарри прикусил нижнюю губу, но так и не проронил ни звука до тех пор, пока Драко не открыл перед ним какую-то дверь на втором этаже.

Они оказались в небольшой круглой гостиной. Она была так же роскошна как та, внизу, но куда меньше и немного уютнее. Гарри почему-то показалось, что её обставляла Нарцисса: везде в вазах и горшках стояли неувядающие букеты цветов, названий которых не угадала бы, наверное, даже увлеченная своим садом тетя Петунья.

— Сядь, — сказал Драко отрывисто. Гарри нахмурился, раненый таким приказным тоном:

— Ты объяснишь мне, почему бесишься?

— Я не бешусь, просто… — Драко запнулся, потер виски кончиками пальцев, вздохнул. — Я бы разобрался с этим сам.

Гарри взглянул на яркие алые пятна на его скулах и подумал, что Драко чего-то не договаривает, но выпытывать не стал — не сейчас, когда вот-вот нагрянут Мракоборцы.

— Тебе понадобится моя помощь, — он постарался говорить рассудительно, как Гермиона, но Драко только фыркнул:

— Я знаю.

Гарри так и не нашелся, что возразить, ведь формально все было в порядке, так что просто сел в кресло и принялся рассматривать тонкие голубоватые листья какого-то растения, обвившего каминную решетку. Может, оно не боялось огня, а может, этот камин просто никогда не зажигали.

Дверь бесшумно отворилась, и в гостиную вошла Нарцисса. Она выглядела спокойной, но уставшей, увидев Гарри, она кивнула и опустилась в кресло напротив него.

— Драко, сядь, — сказала она. Тот повиновался, хотя и с видимой неохотой. — Раз ты и мистер… то есть, Гарри здесь, я хочу поговорить с вами обоими.

Драко молчал, Гарри тоже решил пока не вмешиваться. Когда Слизнорт и Баркер явились к Драко в спальню, он мгновенно преисполнился решимости помочь, но сейчас вдруг понял, что не знает, чем именно нужно помогать.

— Тейпи, принеси нам чай.

С громким хлопком посреди гостиной мгновенно возник домовик в такой же наволочке, как та, что когда-то носил Добби. В руках у него уже был серебряный поднос с чайником, из носика которого валил пар, и тремя фарфоровыми чашечками.

— Спасибо, Тейпи, — пробормотал Гарри, когда домовик поставил перед ним чашку. Ответом ему послужили недоуменный взгляд гигантских синих глаз и поднятые брови Нарциссы. Впрочем, акцентировать внимание на произошедшем она не стала; стоило слуге исчезнуть, она продолжила, как ни в чём не бывало:

— Мы с Люциусом прочли то, что мисс Скитер называет вашей биографией, Гарри. Нас, разумеется, заинтересовало то, что она пишет о нашей семье и нашем сыне. Люциус желает поговорить с ним, и, раз уж вы здесь, я хотела бы выразить надежду, что вы поддержите наш иск.

— Ваш… иск? — повторил Гарри и увидел, как Драко закатил глаза. Краска залила щеки, но Гарри посмотрел прямо на Нарциссу и честно признался: — Я был уверен, что Драко ждёт какой-то допрос. Слизнорт, то есть, профессор Слизнорт, сказал, что это связано с Министерством.

— Суд является частью Министерства, Поттер, — сухо напомнил Драко, и Гарри ощутил себя полным идиотом. Выходит, он примчался спасать Драко от опасности, которой даже не существует, чуть не выставил себя слабаком перед Люциусом, а теперь и дураком перед миссис Малфой. Впрочем, Нарцисса казалась впечатлённой, её глаза потеплели, и она посмотрела на Гарри с какой-то неожиданной симпатией.

— Я тронута тем, что вы вернулись сюда ради моего сына после всего, что произошло, — сказала она.

Гарри почувствовал, как вспыхнул ещё сильнее, и уставился на свои руки. Нарцисса, тем временем, обратилась к Драко:

— Адвокат прибудет к полудню. Они с твоим отцом уже обсудили все нюансы, ему потребуется лишь согласовать некоторые детали. Мы и не знали об этих ужасных слухах, дорогой…

— Это не важно, — голос Драко был все таким же сухим. — Предполагалось, что я сам с этим справлюсь. Я не собирался говорить.

— Но тебе не нужно встречаться с этим в одиночестве. Теперь, когда всё позади…

— Отец хотел, чтобы я показал себя достойно! — воскликнул Драко, и Гарри вскинул голову. На скулах Драко тоже пылал румянец, но не смущённый, скорее, злой. — Он настоял, чтобы я вернулся в Хогвартс, потому что я невиновен! Чтобы все видели! Он даже не представляет, через что мне пришлось пройти! — Нарцисса попыталась накрыть его ладонь своей, но Драко вскочил и принялся в ярости расхаживать по комнате. — А теперь, оказывается, все это можно решить одним иском в суд! Прекрасно, вот только я весь-грёбаный-год был мальчиком для битья!

Он выскочил из гостиной, хлопнув дверью, прежде чем Нарцисса успела что-то сказать. Она казалась обескураженной, и Гарри попытался улыбнуться ей, совершенно не понимая, что делать:

— Драко было нелегко, и…

— Я понимаю, — Нарцисса вздохнула и взяла в руки чашку с чаем. Она явно расстроилась. — У них с моим супругом непростые отношения с тех пор, как Драко вырос… Но он хочет лучшего для нашего сына, Гарри, даже если иногда ошибается.

Гарри в этом сомневался, но спорить не стал. Часть его хотела метнуться за Драко, но оставлять Нарциссу одну тоже было как-то невежливо, и он растерянно сжал в руках фарфоровую чашечку, отчего та негодующе зазвенела.

— Вы можете остаться до завтра и вместе вернуться в школу, — сказала Нарцисса как ни в чём не бывало пару неловких минут спустя. — Я полагаю, раз вы здесь, разрешение у школьного руководства вы получили.

Гарри предпочёл просто кивнуть, не объяснять же ему что у руководства школы, скорее, не было выбора.

***

Впрочем, когда он улучил момент, чтобы спросить Нарциссу о том, как найти Драко, и та предложила поискать вместе, оказалось, что разговор придется отложить. Драко вместе с Люциусом уже беседовали с низеньким суетливым адвокатом в холле; точнее, в основном, говорил Люциус, а Драко стоял рядом, спиной к спускавшемуся с лестницы Гарри, и тот не увидел выражения его лица. Услышав шаги, адвокат поднял голову и к огромному неудовольствию Люциуса оборвал свою быструю речь и расплылся в улыбке.

— Мистер Поттер! Не может быть, вот это встреча!

— Простите, я не помню, как вас зовут, — честно сказал Гарри и посмотрел на Нарциссу, что остановилась рядом с ним. Адвокат, впрочем, ничуть не обиделся:

— Фостус Блетчли, к вашим услугам! Мистер Малфой, с вашей стороны было жестоко не сообщить мне о том, что вы заручились поддержкой мистера Поттера. Это все меняет, знаете ли…

— Он пришел по своей инициативе, — процедил Люциус. — Полчаса назад я сам понятия неимел.

Драко, наконец, обернулся; Гарри показалось, что его взгляд выражал бесконечную усталость. Гарри уже открыл было рот, чтобы сказать, что собирается предоставить любые сведения, которые помогут доказать невиновность Драко, но Нарцисса вдруг крепко подхватила его под руку и куда-то потянула.

— Гарри, вы не могли бы составить мне компанию в саду?

Ничего не понимающий, он уставился на миссис Малфой, но её лицо выражало чистую благожелательность, такую же неискреннюю, как и очевидную. Ему хватило благоразумия не спорить, и он пошёл, надеясь, что Нарцисса всё объяснит по дороге. Может, ей нужно что-нибудь узнать? Или она хочет о чём-то предупредить?

— Да, конечно… — пробормотал Гарри запоздало, прокрутив в голове все свои догадки. Мистер Блетчли покачал головой, демонстрируя огорчение, но стоило Гарри и Нарциссе приблизиться, ловким отработанным жестом сунул Гарри в руку нечто, оказавшееся маленькой визиткой. На желтоватой бумаге ярким золотом переливались буквы:

«Фостус Блетчли. Ваша невиновность — дело времени!»

— Уверен, у вас также много претензий к Рите Скитер, — заговорщицки произнес он и шмыгнул обратно к Люциусу, который начинал нетерпеливо постукивать носком сапога по полу. Не зная, что ещё делать, Гарри сунул визитку в карман и попытался поймать взгляд Драко, но не смог, а Нарцисса уже повела его к выходу, будто желала поскорее оказаться подальше.

Погода снаружи стояла по-настоящему весенняя, солнце было лишь слегка подёрнуто туманной дымкой, окутавшей далекие холмы. Гарри глубоко вдохнул влажный воздух, рассматривая ровные дорожки и слишком сочную для этого времени года траву; впрочем, он подозревал, что тут не обошлось без магии. Сейчас особняк и его территория не казались устрашающими, они были просто чопорными и вылизанными. Ровные дорожки, присыпанные мелким гравием, змеились среди низких кустов, и ровно посередине между железными воротами и входом в особняк располагался фонтан, раз в несколько секунд извергающий из себя переливающиеся струи воды.

Все это напоминало единственный музей, в который Гарри, тогда ещё ученику младшей школы, удалось попасть на экскурсию по чистой случайности вместо заболевшего Дадли. Сопровождай его тогда кто-то вроде благоухающей цветами великолепной миссис Малфой, и Дурсли бы лопнули от злости и зависти.

— Вы очень храбрый человек, Гарри, — сказала Нарцисса, выдергивая его из не самых приятных воспоминаний. Заметив недоумение, она пояснила: — Нет смысла делать вид, что ничего не произошло. Вам тяжело было вернуться в наш дом, я это понимаю.

— Я думал, что Драко в опасности, — пробормотал Гарри и тут же захлопнул рот, не зная, стоит ли говорить об этом с его матерью. Вероятно, Драко — тот, от кого она должна узнать правду. Или не узнать.

— Не стану отрицать, что я поражена вашей дружбой, — заметила Нарцисса.

Гарри криво усмехнулся, слыша, как под его кроссовками громко шуршат мелкие камешки. Где-то вдалеке раздался резкий, пронзительный птичий вопль, потом ещё один; повернувшись туда, Гарри увидел между фигурно стриженых кустов несколько белых теней с огромными веерами хвостов.

Павлины. Наверное, не те же самые, что были в детстве Драко, хотя откуда Гарри знать, сколько вообще они живут?

— Я тоже, — пробормотал он. — То есть, мы вместе делали проект, и как-то…

— Вы пригласили Драко на Рождество.

— У нас оказалось больше общего, чем я раньше думал.

Нарцисса замедлила шаги, и Гарри тоже пришлось остановиться. Малфой-Мэнор стоял среди пустынных холмов, и хотя к поместью и вела какая-то дорога, Гарри подозревал, что на самом деле ей нечасто пользовались.

— О, Драко всегда много говорил о вас, — Нарцисса прищурилась, и уголки её губ приподнялись; Гарри увидел что-то очень знакомое в этом жесте и почувствовал прилив тепла. Как-то мгновенно вспомнилось, что Нарцисса — тоже родственница Сириуса. И, может быть, они не были похожи, но глаза у них точно были одинаковые. — Конечно, его слова нельзя было назвать добрыми. И все же ваше имя звучало в доме едва ли не чаще, чем любое другое.

Гарри не был уверен, хотел ли Драко, чтобы его мама рассказывала нечто подобное, и на всякий случай решил, что никогда ему об этом не скажет.

— Иногда нам все ещё бывает трудно, — признался он. Было странно и так приятно говорить с кем-то о Драко. С кем-то, что не станет злиться на Гарри за то, что он испытывает тепло, а не неприязнь, как раньше. — Я не понимаю, почему он раздражается, или почему не говорит о чём-то. Хотя я не очень хорош, ну, знаете, в понимании.

Он покраснел, а Нарцисса засмеялась. У неё был приятный смех, и Гарри вдруг понял, что никогда раньше его не слышал.

— Зачем вы увели меня? Вы ведь хотели, чтобы я помог, — спросил он, осмелев. Нарцисса посмотрела на него со странной смесью тепла и покровительства, Гарри не совсем понял её взгляд, но почему-то ему показалось, что в нём есть нечто материнское.

—Люциус справится, — сказала она. — Я увидела, как этот адвокат набросился на вас, и подумала, что с вас уже довольно чужих судов. Позаботьтесь о себе, Гарри.

— О чём вы? — не понял тот, и Нарцисса посмотрела куда-то мимо него и покачала головой.

— Вот именно.

Второй раз Гарри решил не спрашивать, чтобы не выставить себя идиотом.

***

Почти до самого вечера Гарри проводил время с Нарциссой или ненадолго оставался предоставлен самому себе, если ей нужно было отойти. Ни Драко, ни Люциуса не было видно, но миссис Малфой заверила Гарри, что они оба до сих пор находятся в кабинете. Гарри не жалел, что пришел сюда, но всё равно чувствовал себя неуютно без Драко.

Впрочем, Нарцисса была с ним мила. Она провела небольшую экскурсию по дому — больше всего Гарри поразил бальный зал с окнами от пола до потолка, и он неожиданно вспомнил, что на Святочном балу Драко был очень и очень хорош в танцах. Неудивительно, что Астория и другие девчонки по нему сохли. Когда он сказал об этом вслух, Нарцисса заявила, что Астория — очень милая девушка, но её слова прозвучали довольно отстранённо. Вероятно, если она когда-то и рассматривала её в качестве будущей жены своего сына, сейчас личность младшей Гринграсс перестала её интересовать.

Гарри же, в свою очередь, безумно хотел расспросить Нарциссу о Сириусе, но не знал, как к этому подойти. Вряд ли они были близки, Сириус всегда отзывался о своих родственниках с холодным гневом, но, с другой стороны, они могли быть дружны в детстве, когда принципы ещё не имеют значения. Так ни к чему и не придя, Гарри решил, что спросит позже, если будет возможность.

Но каким бы долгим ни был этот день, он, как и любой другой, подошел к концу. Обед и вечерний чай Нарцисса организовала для Гарри в той самой маленькой гостиной, сообщив о том, что Драко и Люциус все ещё не закончили свои дела; ужин она пообещала «как полагается», хотя Гарри и попытался сказать, что формат обеда его более чем устраивает. Но намёк оказался проигнорирован, и к семи тридцати пришлось спуститься в столовую.

Стол уже был накрыт, блестели в свете магических свечей фарфор и серебро, но Люциус ещё сидел у камина в удобном кресле. Он сменил свой траурный наряд на тёмно-синюю мантию и покачивал рукой, в которой была зажата волшебная палочка.

Драко же устроился в кресле напротив, он был бледен, мрачен, нижняя губа — закушена. Люциус что-то говорил ему менторским тоном, но Гарри успел расслышать только «в нынешних обстоятельствах ты сделаешь все правильно», а при звуке шагов разговор быстро затих.

— Прошу за стол, — пригласила Нарцисса как ни в чём не бывало.

Гарри испытал некоторое облегчение, когда ему досталось место рядом с Драко. Впрочем, ничего страшного за ужином не произошло, даже Люциус, который посматривал на гостя с неодобрением, успокоился и больше беседовал с Нарциссой на какие-то отвлечённые, совершенно не интересные темы вроде акций или последних новостей из Министерства.

Еда здесь, как и в Хогвартсе, сама появлялась на столе (конечно, теперь Гарри знал, что причиной этому домовые эльфы, и всё же это не переставало его поражать). Сначала подали вино, которое он благоразумно попробовал на кончике языка, но выпивать не стал. Потом — дышащее паром жаркое и рагу из овощей.

Иногда Гарри посматривал на Драко, но тот не спешил заводить с ним разговор. Он выглядел ещё более бледным и изнуренным, чем утром, и Гарри очень хотелось узнать, в чем дело, помочь, решить все проблемы за него. Только вот Драко, видимо, не очень хотел, чтобы ему помогали, он даже не смотрел в сторону Гарри, а если и смотрел, то взгляд его казался стеклянным.

Это тревожило.

— Мистер Поттер, — обратился Люциус неожиданно, и тот едва не уронил вилку — ту, которую Драко ему незаметно подсунул, когда понял, что Гарри запутался в обилии столовых приборов.

— Да? — откликнулся Гарри, крепко сжимая вилку в руке, а потом, подумав, что он тут все же гость, добавил: — Сэр?

Выражение лица Люциуса Малфоя понять было решительно невозможно. Оно не было враждебным, настороженным или самодовольным, скорее, мистер Малфой имел вид опытного игрока в покер, который только что сделал приличную ставку. Гарри вспомнил, как дядя Вернон, краснея и брызжа слюной, жаловался на своего делового партнера, который то и дело обыгрывал его на дружеских встречах. Дядя Вернон называл этого человека настоящим мошенником, но Люциус, без сомнений, дал бы фору даже ему.

С другой стороны Гарри и сам не очень-то доверял мистеру Малфою и не знал, как с ним общаться. Даже учитывая, что всего год назад этот человек был на стороне его злейшего врага, а теперь Гарри сидит в его столовой и ест стейк.

— Я слышал, что вы собираетесь поступать на работу в Министерство Магии, не так ли?

Ну, конечно, подумал Гарри, о чем ещё он мог спросить? Ему ничего не оставалось, кроме как кивнуть. Краем глаза он заметил, что Драко перестал монотонно жевать и навострил уши.

— Полагаю, вы метите в мракоборцы.

— Да, — опять кивнул Гарри. Он не собирался делиться с Люциусом своими сомнениями.

— С вашим опытом, — мистер Малфой позволил себе короткую улыбку, — вас должны принять без экзаменов.

— Может и так, — Гарри старался говорить вежливо, но выходило почему-то все равно с вызовом, — но я предпочел бы пройти дополнительное обучение. Чтобы, знаете… быть готовым, если Волдеморт снова вернётся и решит собирать армию.

Если Люциус и почувствовал себя уязвленным, он не подал виду. Гарри вспомнил, как ещё в прошлой жизни, кто-то, может, Рон, говорил ему: Малфой притворяется, что всё время служил ему под заклятием Империус и не понимал, что именно делает. Интересно, сейчас он оправдывается тем же самым?

Нарцисса кашлянула.

— Вы не находите тему профессий банальной? — безмятежно поинтересовалась она. — Я бы предпочла обсудить квиддич или что-то в этом роде.

Остаток ужина прошел за неловким обсуждением игры; Нарцисса зачем-то спросила у Гарри о правилах, которые наверняка знала, и сообщила, что наслышана о великолепной игре Джеймса Поттера. Она старалась быть милой, и Гарри был ей за это благодарен, но ему было тяжело сосредоточиться. Не только из-за Люциуса, но ещё из-за того, каким тихим и бледным был Драко. В груди что-то предвещало бурю, и Гарри не чувствовал вкуса наверняка великолепной еды, механически глотая порцию за порцией.

Но напряжение только усилилось, когда ужин, наконец, окончился, и Тейпи по приказу Нарциссы повел Гарри на второй этаж, чтобы показать подготовленную для него спальню. Драко пошёл с ними, он молчал всю дорогу, даже тогда, когда Тейпи испарился, а они двое оказались наедине в роскошной комнате, где всё так и кричало о богатстве владельцев дома.

Гарри прошелся до окна, зачем-то потрогал бархатную синюю штору, затем обернулся к Драко. Тот уже сел на край кровати и как-то неестественно сложил перед собой руки.

— Тебе лучше уйти, — отрешённо сказал он. Гарри вздрогнул от неожиданности. В глубине души он ждал чего-то подобного весь вечер, и все же слова, произнесённые вслух, оказались больнее удара под дых. Он открыл рот, пытаясь возразить:

— Что? Но почему? Твои родители, кажется, не против моего…

— И всё же тебе лучше уйти, — повторил Драко.

Повисла пауза. Гарри показалось, что внутри него что-то оборвалось. Или это издала жалобный звон тонкая струна, что протянулась между ними в последние месяцы, и за которую Гарри держался, будто за спасательный трос. Этот голос никак не мог принадлежать Драко, то есть, тому Драко, который сводил Гарри с ума.

Он сделал несколько шагов, желая прикоснуться, обнять, как-то сомкнуть эту бездну, которая вдруг между ними разверзлась, но неожиданно напоролся на такой взгляд, что остановился как вкопанный.

— Но я… хочу помочь, — попытался объяснить он. Прозвучало жалко, словно Гарри оправдывался. — И миссис Малфой сказала, что я могу остаться до завтра.

— Мне не нужна помощь, — ответил Драко. Он смотрел на Гарри, почти не мигая, и его глаза казались блёклыми. Гарри не понимал, что случилось, у него не было никаких идей, и он попытался снова:

— Мы ведь… — но Драко вдруг фыркнул, и ноздри его презрительно дёрнулись.

— Хочешь сказать, мы вместе? Мы встречаемся? — ухмыльнулся он. — Опять твои бредни про любовь, Поттер?

Гарри ощутил себя так, будто его с размаху ударили о стену, и внутри что-то разорвалось. О, перед ним определенно был Драко Малфой, пятнадцатилетний, может, шестнадцати—, Драко Малфой, который ненавидел его, презирал, издевался над его друзьями, родителями, мечтами и страхами, который сделал бы всё что угодно, чтобы уничтожить его, растоптать и показать друзьям: смотрите, он унижен, и больше никогда не поднимется. Гарри не знал, кто целовал его вчера, кому он доверился, но это был не тот человек, который сейчас с точностью хирурга вспарывал словами грудь Гарри, чтобы добраться до сердца.

— Я тебя предупреждал, — продолжал Драко тем временем, его верхняя губа подёргивалась, — что всех этих глупостей для меня не существует. И про отца я тебе тоже говорил. Но ты как всегда два и два сложить не можешь, тупица Поттер.

— Что про отца? — спросил Гарри, сухо сглотнув. В горле встрял ком, лицо пылало, а ногам было холодно. — О чем ты?

— Ты ещё не понял? — Драко поднял брови и безразлично рассмеялся. — Я был с тобой, потому что он так захотел. Ему нравилось, что мы теперь… друзья. Но ты захотел спать со мной, Поттер, а я этого больше не хочу. Я бы с тобой не связался, если бы заранее знал, что ты из этих.

Гарри показалось, что у него кружится голова. Может, это один из его кошмаров? — мелькнула дурацкая мысль. Вот сейчас он проснется, задыхаясь, в своей постели в Хогвартсе, а Рон отдернет полог и спросит его, как он себя чувствует.

— Ты можешь остаться до утра, раз мама тебя пригласила, — сказал Драко. Помедлил, а потом: — Но я хочу, чтобы ты ушёл сейчас.

— Драко… — голос Гарри некрасиво сорвался. — Скажи, что это неправда.

Он знал, что подставляет себя, что выставляет себя жалким, но он готов был на всё, на что никогда не был готов прежде; он упал бы перед Драко на колени, если бы тот потребовал, лишь бы всё стало, как вчера, но по одному лицу его понял, что это не поможет.

Ничто не поможет.

Поэтому, собрав последние ошметки собственной гордости, он прохрипел:

— Ладно. Я ухожу, — а затем развернулся и вышел из комнаты.

========== XXI. Темнота ==========

В гостиной Нарцисса попыталась выяснить у Гарри, куда он собрался на ночь глядя, но кажется, он сумел достаточно убедительно солгать о том, что забыл доделать домашнюю работу. По крайней мере, миссис Малфой не стала ему препятствовать или пытаться затянуть прощание, и хорошо, потому что смотреть на неё было больно.

Уже выходя из камина к вящему удивлению сидящей за рабочим столом Баркер, Гарри подумал, что это какая-то ошибка. Может, он не понял Драко? Может, он что-то другое имел в виду? Нужно было поговорить с ним, спросить его, наверняка причина его злости была в чём-то другом. Может, он просто вспылил, а Гарри, дурак, послушал, сбежал как трус, вместо того, чтобы выяснить правду. Наверняка Драко там сидит и дуется, или ругает себя, что не смог выбрать другие слова.

— Поттер, вы плохо выглядите, — заметила Баркер обеспокоенно, и тот заторможено посмотрел на нее. — Вам нужно вернуться в спальню. Погодите, отбой был уже минут пять назад, я выпишу вам пропуск на случай, если вы встретите мистера Филча.

Гарри кивнул.

— Я… извините, если помешал, — сказал он. — Я планировал вернуться завтра. Так вышло.

— Ясно, — ответила Баркер, быстро нацарапала что-то на листе пергамента и протянула Гарри. Тот взял лист и медленно зашагал к двери, хотя какая-то его часть рвалась обратно к камину. Ну и что, что Малфои сочтут его идиотом! Он ведь должен поговорить с Драко, должен!

Но ноги сами несли его по тёмным коридорам, расчерченным пятнами лунного света из окон, потом по тихим каменным лестницам, потом снова по коридорам. Полная Дама дремала, прислонившись к раме своего портрета, и Гарри несколько долгих секунд тупо пялился на неё, прежде чем назвать пароль.

В гостиной устроилась в уголке дивана у камина Гермиона, услышав, как открывается проход, она подняла голову и ахнула. Один из свитков упал с её колен, она потянулась подхватить его, но глаз не отводила от Гарри, который неуклюже в несколько шагов приблизился к ней.

— Профессор Баркер сказала, что тебя не будет до завтра, мы не ждали…

— Так и должно было быть, — с трудом выдавил Гарри. Ему почему-то было трудно говорить, тело ощущалось как чужое. — Просто кое-что произошло, и я… ты не возражаешь, если я пойду спать?

— Гарри? — Гермиона посмотрела с тревогой, отложила учебники и встала. — Гарри, что случилось?

На её вопрос обернулись несколько гриффиндорцев, засидевшихся допоздна в другом углу гостиной. Гарри почувствовал, как к горлу подкатила тошнота. Надо было остаться где-нибудь в коридорах, замаскироваться, спрятаться. Видеть друзей, говорить с ними, находиться среди людей сейчас было выше его сил.

Но он ничего не ответил и пошёл к лестнице в спальню мальчиков; поднялся, медленно переставляя ноги, открыл дверь. Сразу два голоса выкрикнули его имя: удивлённый и недовольный — Рона, приветливый — Невилла, — но Гарри не откликнулся; не снимая ботинок, он забрался в свою кровать и задернул полог.

— Что это с ним? — обеспокоенно прошептал Невилл снаружи. Полог дернулся, внутрь заглянул Рон.

— Дружище? Что с тобой, ты болен? Тебя прокляли? — затараторил он громким шепотом. Гарри не стал поворачиваться, просто не смог, и промычал что-то нечленораздельное, но Рон и не думал отвалить. — Слушай, если они тебе что-то сделали, я…

Гарри потребовалось два больших вздоха, чтобы не закричать.

— Пожалуйста, Рон. Мне нужно поспать, — сказал он очень медленно и размеренно. — Я не болен, и меня не прокляли.

Некоторое время Рон ещё нависал над ним, размышляя, но потом, неуверенно хмыкнув, согласился:

— Ладно. Но если завтра тебе не станет лучше…

Его голова исчезла, и полог закрылся, погружая пространство вокруг Гарри в глухой полумрак. Завтра… Утром Драко вернётся в Хогвартс. Эта мысль заставила встрепенуться. Можно просто перехватить Драко где-нибудь на перемене и потребовать объясниться. А может, Драко сам подойдет. Вероятно, что-то плохое случилось. Что-то, что разозлило его, заставило говорить все эти жуткие, больные, неправильные слова, сделало его опять холодным и посторонним. Может, это Люциус его заставил? Тогда они просто поговорят и решат, что делать дальше.

Сердце Гарри заколотилось. Он неловко сел, стянул кроссовки, сбросил их с края кровати. В мыслях он уже говорил с Драко, вместо бархатного полога он видел его лицо.

«Ты должен объясниться». Нет, слишком грубо. «Я хочу знать, что произошло вчера. Что я сделал не так?». Нет, это уже жалко.

«Ты в самом деле думаешь, что это все бредни?»

«Мне было так больно, Драко, мне было так больно».

«Все ведь было хорошо. Почему? По-че-му?»

Гарри судорожно потер лицо ладонями, нажимая пальцами на глаза с такой силой, что на изнанке век появились яркие разводы. Нет, он не может так сказать, это же Драко. Это всегда был Драко Малфой, даже если Гарри в какой-то миг предпочёл об этом забыть.

Глубоко вдохнув — воздуха, казалось, не хватало в груди — Гарри лег обратно на подушку и уставился в потолок. Нужно было просто уснуть, вот что. Тогда утром он сможет сделать всё, как и задумал. А уж что сказать, найдет на месте.

Да, именно так он и сделает.

Он проворочался в постели всю ночь. Уснуть ему так и не удалось.

***

Но планам Гарри так и не суждено было воплотиться в жизнь. По крайней мере, не в том виде, в каком хотелось бы.

Утром, когда уже рассвело, но гриффиндорцы ещё мирно спали, Гарри тихонько выбрался из постели и быстро натянул кроссовки. Несколько раз он замирал, услышав, как Рон ворочается в своей кровати, но, в конце концов, сумел незамеченным выйти из спальни. Спускаясь по лестнице, Гарри пообещал себе поговорить с лучшим другом немного позже, когда всё решится. Рон заслуживал знать хоть что-то, но пока Гарри просто не способен был ему объяснить.

Сейчас же он собирался явиться к кабинету Баркер и перехватить Драко там. План казался почти беспроигрышным; найдя удобное местечко прямо напротив нужной двери, Гарри прислонился к холодной каменной стене и стал ждать. Любой скрип или шорох заставляли его сердце вздрагивать, а дыхание замирать; он прислушивался изо всех сил, стараясь уловить звуки шагов или разговоры из кабинета. Но время шло, а оттуда все никак никто не выходил.

Когда утренний свет, льющийся из окон, стал ярче, а со двора послышались первые голоса, Гарри обнаружил, что уже, пожалуй, не меньше полутора часов стоит в одной и той же позе, изредка проваливаясь в болезненную дрёму с широко распахнутыми глазами. Наверняка начался завтрак. Может, Драко решил остаться поесть с родителями. Это было бы ожидаемо с его стороны, но Гарри боялся довериться этому предположению и уйти. Что если он пропустит момент?

Вот только Драко так и не появился. Зато, заставив Гарри в очередной раз дёрнуться от неожиданности, из кабинета вышла профессор Баркер, груженая стопкой каких-то книг.

— Поттер? — спросила она, нахмурившись. — Что вы тут делаете в такое время?

— Я, эм, — Гарри замялся, его сердце билось где-то между ключиц. Целый миг он был уверен, что сейчас из открытой двери покажется знакомая белокурая макушка. — Драко ещё не вернулся?

Баркер посмотрела на него с чувством, похожим на раздражение.

— Поттер, я совершенно уверена, что сейчас у вас завтрак, а затем урок травологии. Вы сможете побеседовать с мистером Малфоем позднее, в свободное время…

— Но профессор!

— Он ещё не вернулся, — перебила она. — А теперь, будьте добры, исчезните, пока я не сняла с вас ещё баллы. Скажите спасибо, что я не доложила о вашем проступке профессору Макгонагалл.

Гарри ничего не оставалось, кроме как кивнуть и пойти по коридору в сторону Большого зала. Он пытался где-нибудь задержаться, чтобы опять вернуться к кабинету, но Баркер будто нарочно преследовала его до самого холла, а там как раз появились хмурые Рон и Гермиона, так что пришлось остаться, делая вид, что все в порядке. Пока они шли к своему столу, Рон попытался снова завести вчерашний разговор, но Гермиона только шикнула на него. Впрочем, едва ли Гарри это действительно заметил, потому что все его внимание было приковано к столу Слизерина. Он судорожно искал глазами белокурую макушку, но Драко действительно не было. И до конца завтрака, за который Гарри так и не смог впихнуть в себя ничего, кроме чая, он так и не появился.

Как не было его и на первом уроке травологии, но к началу второго, после небольшого перерыва, в который Гарри был вынужден собирать с пола им же и рассыпанные плоды драконьего фрукта, дверь теплицы неожиданно открылась.

— Прошу прощения за опоздание, — раздался знакомый, растягивающий слова голос, Драко протянул какой-то пергамент профессору Стебль и остановился, не глядя по сторонам. Гарри с деревянной плошкой в руках, наполовину заполненной драконьими фруктами, замер, судорожно сглотнув.

Посмотри на меня, подумал он, посмотри же.

Мадам Стебль бегло просмотрела пергамент, кивнула и указала Драко на тележку, полную грубых перчаток.

— Возьмите это и займите свое место.

Посмотри на меня! — был готов вслух заорать Гарри, но тут миска перевесила, и драконьи фрукты снова посыпались на утоптанную землю. Мадам Стебль взмахнула руками.

— Мистер Поттер!

Тогда-то Драко все-таки поднял голову, и Гарри стало тяжело дышать. Совсем недавно он был уверен, что может распознать улыбку Драко раньше, чем она коснется губ, но теперь осознал, что и выражение брезгливости он может распознать так же. Драко смотрел на него с отвращением, его лицо скривилось, и он отвернулся так резко, будто его затошнило.

И Гарри вдруг понял, почему. Ему самому стало тошно от мысли, сколько же, выходит, Драко терпел его, его поцелуи, его близость, его дурную привязанность, и все ради того, чтобы опять получить одобрение своего отца. Наверное, Драко был замечательным актером, только вот в конце концов не выдержал. Или сам Люциус сказал ему, что он перестарался. Можно ли было винить Драко за это? Вряд ли. Может, только за то, что он попытался воспользоваться Гарри в собственных целях, но разве не чего-то подобного стоило от него ожидать после всех этих лет?

— Извините, — сказал Гарри просто потому, что все на него смотрели, и, наклонившись, снова принялся собирать фрукты. Так было удобнее украдкой вытереть грубыми перчатками глаза, перед которыми вдруг предательски помутнело.

***

В конце концов, это многое объясняло, — думал Гарри, лёжа ночью в своей постели, не в силах даже перевернуться или стащить одежду перед сном. Например, то, что когда разговор касался чего-то личного, Драко всегда отказывался продолжать его. Или то, что он вообще мало рассказывал о себе. Или то, что он никогда не обсуждал их с Гарри отношения. Или вот ещё то, как грубо он реагировал, когда речь заходила о чём-то, связанном с войной.

Они никогда по-настоящему не были близки, и всё, что происходило между ними, Гарри любовно надумал сам, а теперь воздушный замок разрушился, оставляя один гнилой остов. Каким идиотом надо быть, чтобы влюбиться в грёбаного Драко Малфоя! Он ведь даже расстаться с Гарри нормально не соизволил!

Ни на уроках, ни в Большом зале Драко больше на него не смотрел. Один раз Гарри поймал взгляд сидящей рядом с Малфоем Астории, но тогда уже сам предпочел отвернуться.

Странно, но Рон больше не задавал вопросов, а вот Гермиона поглядывала с тревогой. Иногда они о чем-то шептались, но Гарри было наплевать, о чем там шла речь.

Хуже всего пришлось на зельеварении и трансфигурации. На следующем уроке зелий Слизнорт попросил Гарри отойти в сторону под предлогом того, что не может найти его образец дипломного проекта, и, остановившись возле полок вкрадчиво спросил:

— Мой мальчик, если вы думаете, что вам причинили какой-то вред…

— О чём вы? — перебил Гарри. У него болела голова — сказывался плохой сон, полный безумных кошмаров, к тому же домашние задания никто не отменял, и Гарри делал их до глубокой ночи, просто чтобы не позволять себе думать о чем-то другом.

— Я подумал, что, возможно, вы приняли какие-то зелье… Может быть, любовное зелье…

Гарри устало привалился к стеллажу, и склянки, стоящие на полках, зазвенели.

— Я совершенно уверен, что не принимал любовное зелье, сэр.

Слизнорт нахмурился. Он явно хотел сказать что-то вроде «как же вы тогда оказались в постели Драко Малфоя», но Гарри не стал дожидаться, пока он это сформулирует, и ткнул пальцем в свой флакон, который стоял среди других на третьей полке снизу и крупно был подписан «Г. Поттер».

— Вот мой дипломный проект, сэр.

Слизнорт не только не стал его задерживать после этого, но и прекратил шнырять мимо, постоянно суя нос в котел. Что, впрочем, было только на руку, потому что, чтобы сосредоточиться на варке зелья, Гарри теперь приходилось читать рецепт как минимум дважды.

А вот на трансфигурации Гарри и Драко по-прежнему были вынуждены работать вместе. И если, впервые входя в класс, Гарри думал о том, что ему придётся как-то взаимодействовать с Драко, то стоило ему сесть на место, как выяснилось: взаимодействовать не придётся. По крайней мере, Драко это успешно проворачивал: он не говорил ни слова, даже не смотрел в сторону Гарри, а когда тот случайно сел на край его мантии, просто выдернул её и отвернулся. Пока что уроки были посвящены больше теории и отработке взмахов волшебной палочкой, так что формальных поводов общаться вроде бы и не было, но Гарри всё равно то и дело невольно поворачивался, ожидая хотя бы подколки, или взгляда, или недовольного вздоха — да хоть чего-нибудь.

Но Драко упрямо делал вид, будто Гарри для него вообще не существует. И это было хуже всего. Гарри предпочёл бы, чтобы он кричал на него или издевался — да что угодно, только не эта изматывающая, мёртвая тишина.

В первый раз, как только прозвучал колокол, извещающий об окончании урока трансфигурации, Гермиона совершенно внезапно подскочила и обняла Гарри, уводя его подальше. Он даже не понял, что произошло, но, пожалуй, был не против этой внезапной поддержки. Только дойдя до Большого зала, он обнаружил, что следом с кислым видом плетётся Рон и тащит с собой его забытый учебник по трансфигурации.

— Я в порядке, — попытался солгать Гарри, но Гермиона только крепче обхватила его плечо.

— Я знаю, — ответила она ласково.

Не поверила.

***

Дни превратились в череду смазанных клякс. По ночам Гарри либо раз за разом оказывался в Запретном лесу, спотыкаясь о корни деревьев и проваливаясь в болота, либо — неожиданно — в спальне Драко или в гостиной Слизерина. В последних снах все было хорошо, в них Драко держал его за руку, смеялся куда-то на ухо тихим, мягким смехом, а когда Гарри пытался спросить его, почему тот так с ним поступил, лишь удивленно щурился и спрашивал: «Ты дурак совсем, Поттер, ты о чем?»

Просыпаться от этих снов было тяжелее, чем от кошмаров, потому что в них хотелось остаться навечно, так что Гарри пытался не спать вообще; он до самого рассвета читал книги, в основном, учебники, под светом маленького огонька Люмоса, или отрабатывал старые и новые заклинания, или просто молча пялился в красный полог. Но рано или поздно организм брал свое, и тогда он опять держал за руку Драко или внезапно плюхался лицом в грязь в Запретном лесу.

Апогеем стала ночь, когда он, обнаружив себя на уже знакомой чёрной опушке и видя размытую фигуру Волдеморта, вдруг заорал:

— Убей меня! УБЕЙ МЕНЯ УЖЕ, ХВАТИТ МЕНЯ ПУГАТЬ!

— Гарри! — возмущенно завопил в ответ Волдеморт, и тогда тот резко вздрогнул и открыл глаза, путаясь в одеяле. Прямо над ним нависал мутный силуэт Невилла, его круглое лицо казалось очень тревожным. — Гарри, ты так кричал…

— Всё нормально, — привычно попытался увильнуть тот, но Невилл нахмурился, в поисках поддержки через плечо посмотрел на напуганного и взъерошенного Рона, который только что вскочил с кровати, и заявил:

— Ничего не нормально. Так больше нельзя. Ты должен сходить к мадам Помфри, Гарри. Мы все глубоко ценим то, что ты для нас сделал, но теперь тебе придется позаботиться о и себе тоже, или мы сделаем это за тебя.

Кто именно «мы», он уточнять не стал, но Гарри подумал, что если Невилл вдруг решит оглушить его и отнести в Больничное крыло, то в своем нынешнем состоянии вряд ли получится противостоять ему даже один на один. А уж если присоединится Рон, или, ещё хуже, Гермиона…

Да и как здорово было бы, найдись у мадам Помфри какое-нибудь зелье, которое заставит его перестать бесконечно искать глазами белокурую макушку в толпе других студентов! Но эта мысль, поначалу такая сладкая, следом неожиданно вызвала ужас. Гарри не был уверен, что готов забыть Драко, его голос, его Колыбельную, его тёплые ладони и дыхание на коже.

Твою мать.

— Невилл прав, — согласился Рон. — Может быть, зелье сна без сновидений тебе поможет.

— Ладно, — сказал Гарри и спустил ноги на пол, ощупью ища кроссовки. — Торжественно клянусь, что схожу к мадам Помфри, если вы все от меня отвалите.

Невилл кивнул, удовлетворённый таким ответом, но Гарри ещё не решил точно, обманул его или нет. Все это надо было хорошенько обдумать.

***

Очередной ужин подходил к концу, когда голос Рона вырвал Гарри из тягучей вязи собственных мыслей. Подняв голову, он увидел непривычно неуверенное лицо лучшего друга и вопросительно хмыкнул:

— М?

— Может, мы… поиграем в квиддич? — повторил тот. Звучало так, будто он и сам не очень-то хотел, просто пытался как-то разрядить обстановку. Сердце Гарри немного сжалось, но одна мысль о том, чтобы собираться, выходить на улицу и садиться на метлу вызывала приступы ненависти. Уже две тренировки Гарри прогулял, сказавшись больным, предстояла третья, которую пропустить было уже нельзя, и он не был готов идти на поле ради чего-то, что даже развлечением не мог назвать.

— Прости, мне надо сделать эссе по травологии, ну то, про драконьи…

— Гарри, ты сдал его вчера, — страдальчески пробормотал Рон. Сидящая немного дальше за столом Гермиона, которая старательно делала вид, что не подслушивает, напряглась. — Слушай, ну… так же нельзя.

Гарри вздохнул и закрыл учебник, ни единой страницы которого так и не перевернул за последние полчаса. Он мог с точностью до последнего слова предсказать, что сейчас скажет Рон. «Так нельзя, ты должен поговорить с нами, мы твои друзья». Все это было справедливо, но он до сих пор не мог. На нём футболка была недельной давности, он периодически спал в кроссовках, и разговоры вообще никогда не были его сильной стороной.

Подняв голову, он посмотрел в сторону слизеринского стола, где Драко сидел рядом с Асторией и что-то ей рассказывал, плавно жестикулируя своими прекрасными руками. Серебряный перстень поблёскивал на его пальце, отражая свет. Гарри поймал себя на том, что хочет придушить то ли счастливицу Асторию, то ли себя самого.

— Экзамены на носу, ты же в курсе, — сказал он, так и не посмотрев на Рона. — Я, пожалуй, пойду.

Рон окинул его долгим взглядом, а затем махнул рукой и отвернулся к Гермионе. Гарри показалось, будто он сказал «я пытался», но это могло быть и что-то другое, плевать вообще.

По обыкновению Гарри постарался быстрее пройти путь от Большого зала до башни Гриффиндора. Он уже давно не останавливался и не отвечал на взгляды других студентов, предпочитая делать вид, что никого из них просто не существует. Так время проходило быстрее; а может, просто так казалось.

Обнадеживала лишь мысль о том, что сейчас в спальне ещёпусто, но, преодолев последний пролёт винтовой лестницы и открыв дверь, Гарри увидел рыжую макушку.

Джинни сидела на его кровати, которую явно перестелили домовые эльфы, и сжимала в руках что-то, при более близком рассмотрении оказавшееся лоскутным одеялом. Услышав шаги и скрип двери, она вскинула голову и покраснела, но одеяло не отпустила и уходить не спешила.

— Гарри, — тихо окликнула она.

Тот подошел ближе и сел напротив, в изножье кровати.

— Что-то случилось? — спросил он глупо. Джинни вздохнула, покачала головой, потом пожала плечами. Очевидно, ей было тяжело подбирать слова, и она мучила одеяло в ладонях, кажется, тысячу лет.

— Гарри, прости меня, пожалуйста, — наконец произнесла она тихо, но очень уверенно. Гарри подумал, что ещё ни разу не слышал, чтобы кто-то так извинялся: с полной осознанностью, точно зная, что делает, не затем, чтобы просто сгладить ссору. — Я вижу, какой ты в последние дни, и мне кажется, что во многом это моя вина.

Сердце провалилось куда-то в желудок. Гарри посмотрел в серьёзное лицо Джинни, милой Джинни, которая когда-то восхищала его своими храбростью и упрямством и так сильно ему нравилась. Она казалась особенно красивой сейчас: хмурая и печальная, а веснушки на её носу ярко пылали.

Не дождавшись никакого ответа, она продолжила:

— Я хотела бы сказать, что не знала, что делаю, но я знала. Всё, что просила Кэролайн, было тем, что тебе не понравится.

— Ты на меня злилась? — наконец спросил Гарри и поковырял заусенец на мизинце. Джинни кивнула.

— Да, очень. Особенно после того, как ты выслушал меня, но потом снова ходил с Гринграсс, ещё и Рон, и Гермиона. Она стала вашей подругой, а не я. Потом появился Малфой. И та слизеринка, от которой ты взял подарок.

— Не от неё, — машинально поправил Гарри. — Просто передала в руки, чтобы я его не выбросил.

Из маленькой ранки на пальце выступила капля крови. Гарри вздохнул и растер её по коже, а потом поднял голову и увидел, как Джинни обняла лоскутное одеяло.

— Кэролайн была очень милой, когда приехала. Она поговорила со мной о Фреде. Потом посочувствовала моему разбитому сердцу. Она выслушала меня и рассказала про мальчика, в которого была влюблена в школе. Наверное, — Джинни грустно усмехнулась, — мне просто стоит опасаться тех, кто готов мне сочувствовать. Сначала — Волдеморт, — в желудке Гарри что-то опять неприятно сжалось, и он сглотнул, — а теперь вот — шпионка из Министерства.

— Честно говоря… Это неправда. Она подделала письмо Кингсли, чтобы попасть в школу и издать эту книжку.

— Вот как, — хмыкнула Джинни. — Это многое объясняет.

Гарри помолчал, слушая, как дребезжит заслонка маленькой печки.

— Это ты пробралась в спальню Драко Малфоя? — спросил он, просто чтобы знать. Сейчас это не имело никакого значения, но Гарри решил закрыть этот вопрос для себя раз и навсегда. Джинни неохотно кивнула. — Как? И зачем?

— Видела, что он берет лёгкое снотворное в Больничном крыле и подменила флаконы. Я тоже его брала, это было просто. Думала, проберусь в твоей мантии, найду там что-нибудь на него. Или просто напугаю, может. Никто и не заметит. Пожиратели ведь тоже потрошили наши вещи в прошлом году, почему не могла я? То есть, — Джинни фыркнула, — я понимаю, почему. Теперь понимаю. А потом ещё Кэролайн потом попросила украсть для неё боггарта. Сказала, что это важно — знать, чего боится оправданный Пожиратель Смерти. Оказалось — тебя.

Они так и не поговорили с Драко о том, почему у них одинаковый боггарт. Могло ли так выйти, что Драко просто боялся его, Гарри? Это объяснение казалось самым лёгким, оно буквально лежало на поверхности.

— Я была дурой, — заключила Джинни, опустив взгляд. — Я ещё тогда нашла в твоем чемодане конфеты от матери Малфоя, и выбросила их в печку. Знаю, я не могу исправить то, что сделала. Я всем говорила, что даю интервью Скитер, потому что хочу как лучше, но теперь я понимаю, что просто злилась и ревновала тебя. И из-за меня тебе стало ещё хуже. Я не достойна быть на этом покрывале.

И только когда она сказала это, Гарри по-настоящему рассмотрел, что именно она держала в руках. Покрывало, которое ему подарили Уизли на восемнадцатый день рождения. Гарри в тот вечер запихнул его подальше в чемодан, не уверенный, что сможет укрываться чем-то, на чём написаны имена его родителей, Сириуса, Римуса, Тонкс, Фреда, Добби — всех, перед кем он был так сильно виноват. А теперь Джинни, видимо, нашла его.

Заметив настороженный взгляд, она покраснела и поспешила пояснить:

— Я больше не лазила в твой чемодан! Клянусь, оно лежало на кровати. Могли положить домовики, если оно выпало из чемодана, они часто так делают…

Гарри кивнул и взялся за другой край, погладив лоскуток с именем Сириуса. Они с Джинни помолчали некоторое время. Снаружи начинался дождь, и тяжёлые капли с всё нарастающим шумом постукивали по стеклу.

— Демельза была права, — наконец грустно заключила Джинни. — Я вела себя как свинья.

— Я такой не поэтому, — возразил Гарри. Слова дались ему с трудом, будто бы он выпускал их из тесного плена, помятые и разбитые. — Не из-за тебя.

Может быть, Джинни была не той, с кем ему нужно было поговорить, но она доверилась ему, она была искренней, и когда-то любовь к ней придавала Гарри силы существовать дальше.

— Из-за… да. Я догадалась, — ответила Джинни. Гарри открыл было рот, чтобы сказать, что это не Астория, но Джинни грустно усмехнулась. — Нет, правда. Сначала я подумала, что, наверное, сошла с ума. Потом — неужели я была так плоха, что после меня ты решил переключиться на парней? На… Малфоя?

— Это не из-за тебя, — повторил Гарри.

— Ну конечно, — Джинни коснулась его плеча, ласково потрепала. Её ладонь была горячей. — Я никогда не пойму тебя, Гарри. Но если это то, чего ты хочешь, я подумала, что… должна тебе довериться. Как раньше. Как в Отряде Дамблдора.

— Это теперь неважно. Драко порвалсо мной.

— А Дин со мной, — легко сказала Джинни, и Гарри подумал: хорошо, что она не стала его утешать. — Неделю назад, честно говоря. Так что, может, спустимся в гостиную и хотя бы посмотрим, как другие радуются?

На мгновение Гарри подумал, не попытается ли она снова сойтись с ним, и уже успел почувствовать зарождающееся раздражение, но, посмотрев на Джинни, понял: нет. Нет, она точно не попытается. Это осталось там, в прошлом, среди руин войны, свою правду о которой Джинни так сильно хотела донести, и о чем теперь жалела. Так что Гарри сказал:

— Пойдём.

Они вместе спустились в гостиную Гриффиндора, и только сейчас Гарри заметил, что Симус и Дин вообще-то уже не первый день сидят отдельно от общей компании. Когда Гарри и Джинни проходили мимо, Симус посмотрел им вслед так, будто хотел что-то сказать, но потом снова уткнулся во взрыв-шашки, наверное, решив не расстраивать Дина.

А вот Рон и Гермиона очень оживились. Особенно когда Гарри сказал, что не собирается делать домашку — просто посидит с ними.

И вечер прошел вполне неплохо — Гарри в основном молчал, но оказалось довольно приятно слушать знакомые шуточные перепалки друзей. Он давно не проводил с ними время, и ещё давнее не проводил время с Джинни. Позже к ним присоединился Невилл, тут же начавший вдохновенный рассказ о своем выпускном проекте по травологии, и хотя до конца его поняла только Гермиона, Гарри даже немного посмеялся над анекдотом про старого садового гнома и Мимбулус Мимблетонию.

Ближе к ночи, когда все постепенно расходились по спальням, Гарри, думающий о необходимости ложиться с уже устоявшейся неприязнью, неожиданно для самого себя спросил у Джинни:

— Ты умеешь колдовать «Колыбельную»?

Если вопрос Джинни и удивил, то виду она не подала.

— Ну, я не специалист, — сказала она, — но заклинание, пожалуй, не сложное. — Она достала палочку и уверенно показала взмах. — Вот так, видишь? По кругу, потом вверх и влево. И постарайся хорошо представить, что именно хочешь получить. У мамы всегда выходили такие смешные квиддичные игроки, похожие на садовых гномов…

Гарри слабо рассмеялся, а потом взял палочку и несколько раз повторил взмах, пока Джинни одобрительно не закивала.

— Да, вот так. Потренируйся, и у тебя всё получится! — напутствовала она.

Это и правда не так уж сложно, подумал Гарри позднее, уже ближе к рассвету, когда ему удалось наколдовать внутри своего полога Луну, похожую на большой круглый блин, и несколько россыпей звездочек вокруг. Конечно, это мало напоминало космические пейзажи Драко Малфоя, но, как некогда мудро учил Римус, не всё дается сразу.

***

Невилл не напоминал Гарри о данном ему обещании, но его укоризненный взгляд так и преследовал целый день: с утра в спальне, потом за завтраком, потом на уроках, даже на травологии, на которой Невилл обычно не видел вообще ничего вокруг, кроме своих обожаемых растений. И, в конце концов, Гарри решил, что ничего плохого не будет, если он всё-таки сходит в Больничное крыло. К тому же, снотворное зелье ему бы и правда не помешало: близился финальный матч по квиддичу, и Джинни была настроена на победу, как никогда. Стоило ей помириться с Гарри, и в ней открылось второе дыхание. С пылом, достойным Оливера Вуда, она гоняла игроков на тренировке а Гарри, тем временем, едва не сверзился с метлы от усталости — таким играть он точно не сможет.

Так что вечером после тренировки он предупредил Рона и вместо ужина отправился в Больничное крыло.

В последний раз он был здесь с Драко, в тот день, когда догадался о Джинни и снотворном зелье. Он мог воспроизвести в своей памяти каждый шаг, который они сделали. В какой-то миг Гарри даже остановился, думая о том, чтобы подняться наверх и просто постоять за теми ящиками, где он рассказывал Драко о Карте Мародёров. Может, там ещё сохранились их следы… Но помешкав так с пару минут, он всё же решил не сворачивать и открыл дверь в Больничное крыло.

Внутри было тепло и пахло бодроперцовым зельем. Крошечный первокурсник с Пуффендуя лежал на одной из кроватей, а вокруг него сгрудились его друзья, наперебой интересующиеся, видел ли он гигантского кальмара. Похоже, мальчишка провалился в озеро, но ничуть не был расстроен. Да и с чего бы? В этом возрасте всё вокруг кажется сказочным приключением.

— Что за галдёж, а ну-ка брысь отсюда! — строго одёрнула детишек мадам Помфри, появившаяся из-за ширмы. Пуффендуйцы заныли, но целительница оставалась непреклонна: — Вы дали слово, что будете вести себя тихо, но нарушили его.

— Но Майкл видел гигантского кальмара! — заскулила девочка со смешными пшеничными косичками.

— Он расскажет вам об этом позже! Все вон, отбой на носу!

Пуффендуйцы вереницей поползли к выходу, то и дело оглядываясь на своего друга. Заметив Гарри, они переглянулись, кто-то зашептал: «Повезло Майклу», — а девочка с косичками звонко сказала: «Здравствуйте!», прежде чем убежать.

Заметив, наконец, нового посетителя, мадам Помфри взмахом руки предложила сесть и пообещала с присущим ей ворчливым теплом:

— Я сейчас подойду, Гарри. Мне нужно закончить с этим молодым человеком, который, как и вы, любит купаться в Чёрном озере.

Гарри торопливо кивнул и неловко сел на предложенное место, чувствуя, как маленький пуффендуец смотрит на него во все глаза из-за спины мадам Помфри, что пыталась напоить его очередной порцией бодроперцового. Наконец, преодолев его упрямство, мадам Помфри встала и деловито задёрнула за собой белую ширму. Честно говоря, Гарри ощутил облегчение от того, что на него больше никто не таращится.

— Что у нас здесь? — спросила мадам Помфри заботливо, но строго, и Гарри замялся, неловко почесывая шрам на ладони. — Вы приболели, молодой человек?

Она уже потянулась потрогать его голову, но Гарри качнул головой и снова почесался — на этот раз шрам на лбу.

— Нет, нет, мадам Помфри, я не болен, — сказал он. Идея просить зелье уже не казалась ему такой уж блестящей. — Просто мне всё время, — он понизил голос, — снятся кошмары, я не могу уснуть, вот я и подумал, что, может, вы… поможете…

— И уже давно, не так ли? — проницательно заметила целительница. Гарри ничего не оставалось, кроме как кивнуть. Попросив идти за ней, мадам Помфри направилась к своему личному кабинету.

Гарри никогда ещё тут не бывал; сюда обычно и вовсе никого не пускали, это была святая святых больничного крыла. Небольшая комнатка чем-то напоминала миниатюрный кабинет зелий: вдоль всех стен тянулись полки, заставленные бутылками, пробирками и пробирочками — каждая с аккуратной этикеткой — а над горелкой булькал небольшой котелок, от которого шел сильный запах перца.

— Значит, кошмары, — пробормотала мадам Помфри. Несколько раз осмотрев один из стеллажей, она сняла с полки маленький серебристый флакон и протянула его Гарри. — По три капли разводите в стакане воды за десять минут до сна. Однако я вынуждена вас предупредить, что это не панацея, Гарри. — Тот непонимающе уставился в ответ. — Во-первых, при злоупотреблении данное зелье вызывает привыкание. Оно должно лишь помочь вам восстановить нормальный сон, но не избавить вас от проблемы в целом.

— Понятно, — протянул Гарри, которому вовсе не было понятно, и взял флакончик.

— Во-вторых, я не хочу звучать как профессор Трелони, — мадам Помфри поджала губы, — но любому сну есть причина. И вашим кошмарам тоже.

Гарри издал нервный смешок:

— Хотите сказать, что я вижу будущее и вероятно скоро умру?

— Не несите чепуху! Я хочу сказать, что вы не избавитесь от своих кошмаров, пока не встретитесь с ними лицом к лицу. Я уже вижу по вам, что вы избегаете спать, и ваше поведение понятно. Но…

— Послушайте, — перебил Гарри, — я не хочу казаться невежливым, но каждое утро я просыпаюсь от того, что своими воплями опять перебудил всю спальню. Может быть, мне и стоит встретиться со своими кошмарами, но честно говоря, мне куда больше жалко своих одноклассников, так что…

Мадам Помфри не обиделась, к удивлению Гарри, на её лице наоборот появилась улыбка.

— Похвально, — сказала она. — Вот только почему же тогда вы приходите ко мне за помощью в конце года, а не в начале?

С ответом Гарри так и не нашёлся. Слова мадам Помфри заставили его стушеваться, испытав глубокий стыд. Он соврал и был пойман на вранье. Куда честнее было сказать, что ему страшно, что просыпаться после того, как Драко вновь улыбался ему, слишком больно, и легче эта боль раз от раза не становится.

— Просто подумайте над тем, что я сказала, — прервала размышления мадам Помфри и неожиданно погладила Гарри по голове. Её рука была сухой и тёплой, и Гарри залился краской стыда окончательно. — Ваш разум что-то хочет сказать вам. Было бы целесообразно хотя бы немного к нему прислушаться.

***

Тем вечером Гарри впервые за много дней пожелал Рону и Невиллу спокойной ночи, прежде чем завалиться в кровать, а потом надел пижаму и забрался под одеяло. Кубок с зельем уже ждал на тумбочке, и, перед тем, как задернуть полог, Гарри взял его.

Под подушкой у него лежала Карта Мародёров. Гарри давно в неё не заглядывал, одновременно страстно желая и боясь хотя бы примерно знать, чем занят Драко, пока сердце Гарри разрывается на ошмётки. Но сегодня, пообещав Карте, что замышляет только шалость, он развернул её в том месте, где находилась спальня Слизерина, и погладил указательным пальцем точку с именем Драко Малфоя.

— Спокойной ночи, Драко, — сказал Гарри тихо, а потом влил в себя весь кубок до дна и сполз по подушке, прижимая карту к себе.

========== XXII. Запретный лес ==========

Когда Гарри помирился с Джинни, всё стало немного проще. Конечно, нельзя было сказать, что настроение как-то особенно поднялось, но приятнее было сидеть за столом, как раньше: с Роном, Гермионой, Невиллом и Джинни. Она очень старалась подбодрить Гарри, хотя и сама выглядела неважно; тот в ответ несколько раз защитил её от нападок других студентов — а когда он спросил, давно ли это происходит, Джинни только отмахнулась. Так что Гарри просто дал себе слово быть внимательнее к ней.

Вообще компания «нового ОД» после выхода книги явно начала разваливаться. Гарри бы не заметил, если бы Рон за одним из ужинов громким шёпотом не сообщил, что Парвати теперь сидит одна, а Дин с Симусом — отдельно. Рон явно немного злорадствовал, но Гарри поймал себя на том, что ему жаль Парвати. Он тут же вспомнил о другом человеке, который вечно проводил время в одиночестве, и в груди у него в очередной раз неприятно потянуло — будто бы там была пустота, которую он никак не мог заполнить. Рон же определенно радовался семейному воссоединению и тому, что ему больше не надо выбирать между сестрой и лучшим другом (и хотя Гермиона по секрету сказала, что на следующий день после примирения с Гарри Рон и Джинни сильно ругались, видимо, ссора все же разрешилась наилучшим образом).

— Нет, погоди, я добавил три капли сока, — возмущался Рон, который был как раз где-то на середине рассказа о своем фиаско на зельеварении. — И тут это зелье как запузырилось, и я…

— Ты наверняка добавил четыре, Рон, — поправила его Гермиона.

— Да брось, я сам прекрасно знаю, что добавил три! Это просто котёл, я говорю, Слизнорт ими точно пользуется, когда нас нет!

Гарри, от которого требовалось только ухмыляться и кивать в нужном месте, давно уже утратил нить повествования. На самом деле, он то и дело возвращался взглядом к столу Слизерина, наблюдая за тем, как Драко ест свой ужин. Если в первые дни Гарри боязливо отводил взгляд, когда ему казалось, что его вот-вот поймают, теперь он осознал: этого никогда не случится. Драко искусно продолжал делать вид, будто его не существует. На самом деле, это уже начинало раздражать. Видит Мерлин, каких сил Гарри порой стоило удержаться от того, чтобы перехватить Драко где-нибудь посреди коридора и от души встряхнуть его за грудки. Вопль «ПОСМОТРИ-НА-МЕНЯ-ГРЁБАНЫЙ-ТРУС» так и просился наружу, когда Гарри думал об этом.

Сдерживало лишь то, что до окончания школы оставалось немногим больше пары месяцев. Гарри так и не решил, чем именно он займётся, но одно он знал точно: он сделает всё, чтобы никогда больше не встречать Драко. И, возможно, купит Омут Памяти, чтобы отправить в него некоторые особенные воспоминания, пока они ещё свежи.

— Вот ты где, — громко произнёс над его головой кто-то, и Гарри едва не подскочил, когда на его плечи легли смутно знакомые руки. Он неловко завертел головой и обнаружил за спиной Асторию, которая как-то странно, почти таинственно улыбалась.

— Только не говори, что не могла меня найти, — не сдержал раздражения Гарри. — Я всегда на своем месте, так что…

— Всегда на своей вахте, да, я заметила, — Астория даже не подумала отреагировать на резкость или хотя бы просто убрать руки. — Расслабься, Поттер, опусти плечи. Я не злорадствовать пришла.

Гарри увидел, как настороженно посмотрела на них Джинни, но ничего не сказала и просто отвернулась.

— И зачем тогда? — спросил он.

— Ну, я хотела пригласить тебя и твоих друзей встретиться сегодня, — Астория невозмутимо похлопала Гарри по плечу и, наконец, отпустила. Поймав взгляд Гермионы, она подмигнула ей так, будто они делили какой-то недоступный Гарри секрет. И это было странно. — Где-нибудь через сорок минут на холме над хижиной Хагрида.

— Чего?

— Мы придём, — неожиданно заявил Рон, прервавший свои теории насчет Слизнорта и котлов. Гарри показалось, что он ослышался: Рон никогда раньше не проявлял особенного желания общаться со слизеринцами, пусть даже на самом деле ему понравились кусачая фрисби или игра в снежки. — Даю слово, он не опоздает.

— Вот и славненько, — заявила Астория и быстрыми шагами удалилась — Гарри даже спросить ничего не успел. Повернувшись к Рону, он уставился в подозрительно спокойное веснушчатое лицо.

— Какого хера, Рон?

— Тебе понравится, отвечаю. Я лично проконтролировал, чтобы там не было никаких, ну, знаешь, слизеринских штучек, так что…

— Рон. Какого. Хера?

Меньше всего Гарри сейчас нужны были сюрпризы. Тем более от Астории, которая могла когда ей вздумается говорить с Драко, которой он всегда отвечал, и, кажется, даже иногда улыбался. Разворачивая время от времени Карту Мародёров, Гарри с замиранием сердца ждал, что увидит их в одной комнате, может быть, на том самом месте, где стоит кровать Драко. Гарри знал, что это глупо, и все равно ожидал этого, иногда почему-то думая, что так было бы даже легче: если бы Драко просто выбрал другую, а не порвал с Гарри, потому что ему противно.

Но Астория никогда там не бывала, и вряд ли она вообще в чём-то была виновата.

— Дружище, — сказал Рон, прервав его размышления, — это ты точно оценишь. Доверяешь ты мне, в конце концов, или нет?

***

Может быть Гарри и доверял Рону, но мысль слинять не оставляла его, пока он не понял: друзья сговорились, чтобы этого не допустить. Даже Джинни, лицо которой было не очень-то счастливым. Ссориться не было сил, так что Гарри ничего не оставалось, кроме как смириться и хотя бы попытаться узнать, что там для него приготовили.

— Ты мне потом ещё спасибо скажешь! — заявил Рон и похлопал его по плечу, пока они шли через мост.

Уже совсем стемнело, и если поднять голову, можно было увидеть яркие звезды на безоблачном небе. Было тепло, даже жарко в плотной школьной мантии — Гарри подумал, что завтра, наверное, будет отличная погода для тренировки по квиддичу.

Астория ждала их у стоячих камней. Гарри сглотнул, вспомнив о том, что когда-то именно тут Гермиона ударила Драко в нос. Казалось, тысяча лет прошла с того момента, а воспоминания были свежи, будто вчерашние. Даже такие. Особенно такие.

— Отлично, вы почти не опоздали! — оттеснив недовольно заворчавшего Рона, Астория подхватила Гарри под руку и поволокла за собой куда-то вниз по холму. У хижины Хагрида горел костёр, но ни черта не понимающий, что происходит, Гарри и подумать не мог, что Астория тащит его именно туда, пока не очутился в круге пляшущего света и не заметил, как Джинни быстро шмыгнула в хижину.

Костёр был аккуратно обложен большими круглыми камнями. Самого Хагрида не было видно, зато на вытащенных из его дома гигантских стульях, табуретках и скамейке сидели Невилл, Ханна, Софи иЛуна. Последняя что-то мастерила из круглых деревянных бусин, но, услышав шаги, подняла голову и безмятежно улыбнулась.

— Та-дам! — радостно провозгласила Астория, широко разведя руки. — Мы решили поддержать тебя, Поттер!

Ханна помахала ему рукой и застенчиво улыбнулась.

— А где Хагрид? — спросил Гарри первое, что пришло ему на ум. Он чувствовал себя странно, оглядывая по очереди всех собравшихся. На лицах Рона и Гермионы застыли одинаковые выражения: словно они одновременно ждали и опасались его реакции. Может, думали, что Гарри скорее всего уйдет, или что закатит какую-нибудь ссору. Стало стыдно — Гарри никогда не хотел казаться лучшим друзьям сумасшедшим и непредсказуемым, но когда-то такое уже случалось, а теперь повторялось снова.

Поэтому он заставил себя улыбнулся и выдавил дружелюбное:

— Я… хотел сказать, что… не ожидал такого.

— Садись, — быстро предложил Невилл и освободил ему край скамейки. — Хагрид как раз ставит чай.

Гарри сел. Рон и Гермиона нашли себе места на перевёрнутых вверх ногами деревянных ящиках, а Астория плюхнулась прямо на землю между Луной и Софи, наколдовав себе подушку.

Повисло неловкое молчание: компания собралась довольно разношёрстная, и никто никак не решался завести разговор. Гермиона попыталась заметить что-то про звезды на небе и хороший вечер, но её не особенно поддержали. Ханна ковыряла свою юбку, прижимаясь к Невиллу, и то и дело поглядывала в сторону хижины, надеясь, что Хагрид спасёт ситуацию. И вскоре он появился: он тащил здоровенный деревянный поднос (Гарри решил, что это, скорее всего, крышка от ящика), на котором стоял примятый металлический чайник и целая гора разномастных кружек. Все облегчённо зашумели, разбирая себе по одной, Хагрид ласково подмигнул Гарри и чуть не подпалил свой вязаный смешной жилет, пока пытался поскорее налить чай каждому.

Гарри взял кружку в руки и ещё немного подвинулся, чтобы пустить вернувшуюся с великаном Джинни на скамью.

От костра шло тепло, световой круг очерчивал собравшихся и создавал фантасмагорические тени. Гарри запоздало пожалел, что сел лицом к лесу и, сжимая кружку, постарался, насколько это было возможно, повернуться в сторону замка. Его окошки и бойницы сияли далеким уютным и мягким золотым светом, и внезапно Гарри осознал, что скоро его здесь не будет. Год вот-вот закончится, и куда бы Гарри ни отправился дальше, он уже не вернётся в Хогвартс.

В свой дом.

Ему больше не придётся бежать на урок мимо поблёкших от времени гобеленов, завтракать за гриффиндорским столом, садиться за парту, чтобы отработать очередной взмах волшебной палочкой, надеваьт мантию-невидимку и пробираться в гостиную Слизерина. Гарри больше не спрячется с Драко где-нибудь за доспехами, чтобы торопливо украсть его поцелуй — да он вообще ни с кем уже так не спрячется. Внутри больно сжалось, Гарри крепче стиснул кружку и прикусил щеку изнутри.

— Эй, — Джинни потрогала его колено и улыбнулась, заглядывая в лицо, — все в порядке?

Наверное, она хотела знать, не зря ли они вообще все это затеяли, но Гарри просто не нашел слов, чтобы объяснить ей, какая тоска по Хогвартсу его вдруг охватила. Да и что он мог сказать? Это звучало глупо даже в его голове, а уж произнеси он свои мысли вслух — и глупость станет реальной.

— Ага, — выдавил он.

Хагрид тяжело опустился на здоровенное перевёрнутое ведро.

— Я тут подумал, что когда мы ещё так посидим, — добродушно пробормотал он. — Вы это… угощайтесь, вот ещё печенье есть. Если костер погаснет, так ядров подброшу.

— А тут можно разводить огонь? — с сомнением спросила Гермиона. Гарри увидел, как Рон обнял её за талию, притягивая немного поближе. Почти так же сидели и Невилл с Ханной. Он мог бы, наверное, обнять Джинни, но не стал — теперь это было бы совсем некстати.

— Ну, это, все меры безопасности соблюдены, — усмехнулся Хагрид и сделал из своей кружки большой шумный глоток.

— Чёрные ши боятся огня, — мечтательно протянула Луна, глядя куда-то наверх. — А у нас у всех их так много.

Рон непонимающе воззрился на нее:

— Какие ещё черныши?

— Чёрные ши, — вмешалась Софи. — Это такие маленькие шарики, которые появляются вокруг людей, которым грустно… — Собравшиеся — кроме Луны — как один уставились на неё, и Софи порозовела. — Что? Я прочитала об этом в «Придире»!

Рон прыснул, но вслух ничего говорить не стал. Обстановка чуть-чуть разрядилась, все постепенно заговорили. Невилл опять принялся расписывать особенности своей дипломной работы, но слушала его только Гермиона, Рон пил чай, то и дело подбрасывая в костер сухие веточки и наслаждаясь тем, как они трещат, Ханна тихо рассказывала Хагриду о рецепте сливочного пива, который мечтала усовершенствовать. Близилась ночь, и Гарри больше не видел Запретного леса: всё погрузилось во мрак.

— Тут все четыре факультета, — заметила Джинни тихо. Она вытянула длинные ноги, и её волосы и веснушки на носу в свете костра казались огненными. — И почему мы раньше не думали так собраться?

Ей не нужно было говорить что-нибудь ещё, чтобы Гарри услышал: тогда мне не пришло бы в голову сделать всё это. Он думал, что всё равно пришло бы,но говорить этого вслух не стал.

Джинни, сочтя молчание согласием, осторожно взяла его за руку; её ладонь была горячей и чужой. Не неприятной, рука как рука, но Гарри закаменел, не зная, должен ли оттолкнуть её или оставить все как есть. Вздохнув и поняв в этот раз всё правильно, Джинни медленно отстранилась и прошептала:

— Извини.

Ночную тишину прорезали звуки музыки: оказалось, Хагрид достал что-то вроде флейты и принялся наигрывать тихую мелодию. Луна покачивалась в такт, странно растопырив руки. Пока Гарри наблюдал за ней, Джинни тихо поднялась и поменялась местами с Гермионой, наверное, чувствуя себя виноватой за то, что смутила Гарри. И это было неплохо, потому что Гермиона набросила на Гарри шарф и обняла его обеими руками, а в её объятии не было никакого двойного дна.

Мелькнула мысль, что стоит рассказать ей. Про всё: про Драко, про то, как больно, про то, что он не знает, что делать дальше. Гермиона умница, она бы поняла. А там, глядишь, и Рону бы объяснила. Но Гарри молчал, только смотрел в огонь невидящим взглядом.

— Мы все здесь, чтобы поддержать тебя, — шепнула Гермиона, крепче заворачивая его в тёплый пёстрый шарф — не форменный, ручной вязки, наверняка миссис Уизли постаралась. Гарри попытался улыбнуться. — Ты очень многим пожертвовал, Гарри. Но тебе… не обязательно быть всегда одному, понимаешь?

А кому же быть со мной? — хотел спросить Гарри. Гермиона всегда с Роном, выполняет обязанности старосты или увлечена своей книгой, которую Гарри не особенно хотел. Рон вот тоже: Гермиона, квиддич, семья, обязанности старосты опять же. У всех экзамены на носу. Даже Хагрид не выглядит как кто-то, кто сможет помочь.

Гермиона ласково шлёпнула Гарри по макушке.

— Ну, вот опять ты за своё. У тебя на лице написано твоё упрямство!

— Я просто… не хочу добавлять вам проблем, — попытался выкрутиться Гарри, но Гермиона снова его шлёпнула.

— Ну-ка хватит! Хагрид был очень расстроен, что ты совсем перестал к нему приходить. Наша учёба вот-вот закончится, давай просто пользоваться моментом и стараться не упустить последнее, что у нас есть?

Гарри повернулся, чтобы через её плечо ещё раз посмотреть на далёкий замок. Большинство окошек погасли, наверное, отбой уже был, но это ничего — Хагрид же преподаватель, значит, с ним можно быть и после отбоя.

— Знаешь, иногда я просто охереваю, как ты умудряешься оставаться оптимисткой, — буркнул Гарри. Гермиона фыркнула:

— Ну, вообще-то, иногда бывает очень нелегко.

Спросить, что она имеет в виду, Гарри не успел: что-то зашуршало, а потом над ними возникла Астория. Она тоже была в шарфе, а на руки натянула смешные перчатки без пальцев — холодало.

— Извините, что врываюсь, — сказала она, — но я больше не в силах обсуждать квиддич. Ваша Уизли — просто безумная фанатка. Поттер, можно тебя на два слова?

Сбитый с толку в очередной раз, Гарри посмотрел сначала на Гермиону, потом на Асторию и кивнул. Шарф пришлось вернуть, стало зябко; Гарри плотнее завернулся в мантию и встал, вместе с Асторией отходя немного подальше от костра, над которым Хагрид, выпрямившись в полный рост, наигрывал очередную весёлую мелодию.

Здесь, чуть в стороне, были слышны звуки леса. Гарри различил крик совы, затем какой-то хруст и неуютно повел плечами. Наверное, теперь ничто не смогло бы его заставить зайти в этот проклятый лес снова.

Они в молчании преодолели уже половину пути вокруг хижины Хагрида, когда Астория наконец заговорила:

— Я хотела предложить вам всем собраться в туалете Миртл и сжечь конфискованные книжки Скитер, которые Гренйджер сдает Филчу, но твоя подружка сказала, что не может жечь бумагу. Поэтому я предложила вариант «Б».

— Так это твоя идея?

Было странно думать о том, что Астория так заморочилась. Она, получается, собрала всю компанию, да ещё и Джинни — вместо Драко. Хотя, больше вероятно, что Джинни позвали Рон и Гермиона, но всё равно. Это была забота, принимать которую Гарри не умерл.

— Моя.

— Это… вау.

За хижиной Хагрида было совсем темно. Свет от костра сюда не доходил, можно было только рассмотреть отдельные тени на стволах деревьев. Даже как-то тише стало, голоса зазвучали приглушённо и далеко.

— Ты можешь меня не слушать, но я устала смотреть, как вы двое изводите себя, — призналась Астория и пнула какой-то камешек в темноте.

— Я не изво… стой. Что значит — мы двое?

Внутри Гарри что-то в очередной раз перевернулось и загрохотало. Он не должен был надеяться, не должен был, но надежда была упряма, она прорастала даже сквозь пепел — или сквозь ту чудовищную дыру, которую Гарри ежедневно носил в собственной груди под рубашкой и футболкой.

— Ты слепой дурак, Поттер, — беспощадно отрезала Астория. — Что, думаешь, пару раз попытался поговорить, получил от ворот поворот и все, можно с чистой совестью страдать, да?

— Ну, знаешь… — Гарри испытал одновременно два чувства: усиливающуюся надежду и резкую, острую обиду. Почему, в конце концов, он должен пытаться? И о чём вообще говорит Астория? Может, он все себе надумал, а она вовсе не это имела в виду? — Объясни уже, раз начала!

Она потёрла глаза.

— Слушай, — пауза. Гарри поймал себя на том, что переминается с ноги на ногу. — Драко, он… такой же. Как ты. Торчит у Выручай-комнаты всё время. Не ест толком. Злится.

— И что с того? — Гарри хмыкнул и тоже пнул какой-то камешек, на которой случайно наступил секундой ранее. — Я-то при чем? Это было не моё решение, вообще-то.

Астория вздохнула опять.

— Драко — идиот, — сказала она искренне. — Я не знаю, какие у него были мотивы. Да и не хочу сказать, что ты обязан с ним мириться. Ты вообще никому не обязан, просто не нравится мне это всё. Не знаю, зачем я вообще завела этот разговор…

— Все-то у тебя дураки и идиоты, — буркнул Гарри.

Внутри него всё в очередной раз перевернулось. Хотелось встряхнуть Асторию, добиться ответа, что ему делать. Инструкции какой-то что ли. Все нутро дрожало от надежды и страха. И ещё немного — от злости.

— А что делать, если вы оба такие? — был ответ. — Поверить не могу, что была в него когда-то влюблена!

— А сейчас нет? — вырвалось ревнивое у Гарри. Астория вдруг рассмеялась и взяла его под локоть.

— Смысл какой? — поинтересовалась она. — У меня всё равно нет шансов. А теперь давай-ка обратно, Поттер, пока все не решили, что мы тут целуемся. Я слышала, у твоей рыжей отточен летучемышиный сглаз, так что…

Гарри хотел сказать, что Джинни не «его», но махнул рукой. Внутри все зудело. Плевать было даже, что подумает Джинни. Что если Драко и правда сожалеет? Но нет, не может такого быть, он же всё объяснил, и лицо у него было такое злое. Может, Астория тоже оказалась обманута его спектаклем. Может, она просто жалела Гарри и хотела, чтобы у него все было хорошо. Может, Драко просто не хотел казаться придурком и поэтому делал перед ней вид, что ему жаль отношений с Гарри. Столько всяких глупых «может», которые куда вероятней, чем то, что Драко на самом деле о чем-то сожалеет.

Впрочем, когда они вернулись, Джинни была занята тем, что спорила с Луной насчет черных ши. Спор не был ожесточенным или злым, ничуть, в нем звучали все больше добродушные нотки. Так что Гарри просто сел на лавку вместе с Асторией и, отсутствующим взглядом уставившись в огонь, всё гонял и гонял свои мысли и сомнения по кругу…

Когда отзвучала последняя мелодия флейты и круглая Луна поднялась совсем высоко, Хагрид намекнул, что пора бы уже и по спальням и предусмотрительно вручил всем коряво подписанные пропуска на случай встречи с Филчем. С Гарри он прощался особенно долго, всё казалось, будто он хочет что-то сказать, но, в конце концов, Хагрид просто сердечно обнял Гарри, и тот вдруг подумал, что хочет остаться тут навсегда — в этих огромных, но добрых руках, которые когда-то его маленького несли к дому Дурслей, а потом, уже взрослого, вынесли из Запретного леса.

— Ну ладно, ладно, — наконец проворчал Хагрид, будто обращаясь к самому себе, утёр глаза и зашагал к дому. А Гарри с друзьями — обратно в замок.

***

Перед сном Гарри зачем-то проверил карту, но Драко мирно спал в своей спальне, как ему и полагалось.

Слова Астории оставили в груди глубокую занозу. Сон не шёл, даже зелье не спасало. Гарри выпил уже вдвое больше, чем ему велели, и пить ещё порцию было просто глупо, если он не собирался проспать ближайшие несколько вечностей или заработать какой-нибудь жуткий побочный эффект. Глубоко вздохнув, Гарри на ощупь стянул с тумбочки волшебную палочку и уставился во тьму под пологом, воскрешая в памяти правильные движения.

Круглый взмах, вверх и влево.

Над ним слабо засеребрилось. Это было больше похоже на тусклую гирлянду, чем на космическую глубину, но Гарри повторил попытку, потом снова, и снова. Неожиданная мысль толкнула его прямо в грудь, и он глубоко задышал, пытаясь справиться с сожалением о том, почему не додумался до этого раньше. Зажмурив веки и прикусив губу, он представил нужный ему день настолько ярко, насколько сумел, и снова взмахнул палочкой — а когда распахнул глаза, чуть облегченно не рассмеялся вслух, грозя разбудить однокурсников.

Над ним под звёздным, пятнистым небом — будто краски кто-то наляпал — знакомый темный силуэт взмахивал палочкой с ловкостью дирижера. Он не был совершенен, но на несколько восхитительных мгновений Гарри вернулся в тот бесконечно далёкий день, когда забыл снять мантию-невидимку и застал Драко в классе колдующим «Колыбельную». Его сердце стучало, и небо становилось все ярче и ярче, почти звенело. Вот махнула хвостом комета, другая, третья. Драко был наследником Блэков, названным в честь звёзд, конечно, у него получалось лучше, чем у Гарри.

В груди застучало, и Гарри протянул руку, чтобы коснуться силуэта, но схватил лишь воздух, а Драко, казалось, повернулся и беззвучно шикнул на него. И Гарри покорно улегся, не мешая ему творить чудеса.

Он сам не заметил, как погрузился в сон.

***

Дом в Годриковой впадине был очень тих. Гарри бесшумно толкнул перед собой калитку, поглубже натягивая капюшон мантии, и пересёк одичавший сад. Ветки кустов цеплялись за грубую чёрную ткань, мешая идти, Гарри раздражённо оттолкнул последний гибкий стебель и ускорил шаг. Нетерпение сжигало его изнутри: то, что ждало его в доме, было так важно — оно, наконец, должно было объяснить ему суть и смысл, расставить все точки над «и».

Толкнув не запертую входную дверь, он, не оглядываясь, прошел через безликую гостиную и быстро поднялся по лестнице на второй этаж. Его внимание привлекли голоса, доносящиеся из-за одной из дверей. Узкая полоска света у самого пола переливалась всполохами синих, красных, зелёных цветов, Гарри остановился и прислушался. Женщина. Она с кем-то ласково и нежно, будто утешая, говорила, а затем раздалось её тихое пение.

Гарри стоял там довольно долго, слушая — песня казалась ему знакомой, и голос… этот голос…

— Мама?

Он толкнул легко поддавшуюся дверь и сделал шаг в ярко освещённую комнату. Она была просторной, огонь весело трещал в камине, лампы мерцали ярче Люмоса, а женщина, стоящая у детской кроватки, резко и испуганно обернулась.

Это не была мама, вовсе нет. Гарри понял это, когда только вошёл и увидел водопад светлых волос, спускающийся ей на спину. В руках женщина держала младенца с белокурым хохолком на голове.

— Кто вы? Что вам тут нужно? — воскликнула она, прижимая ребёнка к груди. — Как вы здесь оказались?

Нарцисса. Это была Нарцисса Малфой, взгляд её серых испуганных глаз Гарри помнил слишком хорошо.

— Я искал кое-кого, — попытался объясниться он, понимая, как нелепо звучат оправдания. Нарцисса отступила, столкнувшись с детской кроваткой, и её глаза, полные ужаса, уставились туда, где под капюшоном скрывалось лицо Гарри. — Я бежал из вашего дома, как трус, но сейчас мне нужен Драко, чтобы…

— Не трогайте моего сына, — зашептала она. — Убейте лучше меня, меня…

Гарри поднял волшебную палочку, и она закричала.

Зелёная вспышка разорвалась, подобно бомбе, и Гарри почувствовал, как его отбрасывает назад, спиной на мягкую траву. Одежда промокла, Гарри попытался встать, но его руки утопали во влажной земле, и чем больше он барахтался, тем глубже засасывало его болото. Он застонал, чувствуя подступающий горечью к горлу животный ужас. Из темноты, пахнущей сыростью и хвоей, к нему приближался волшебник, и Гарри хорошо знал, кто это. Он скорее почувствовал, чем увидел, как к нему протянулась бледная рука, и зажмурился, отчетливо думая: может быть, если я дам тебе убить меня снова, всё закончится.

Кто-то схватил его за рубашку, да так резко, что захватило дух, а затем Гарри почувствовал, что твёрдо стоит ногами на земле. Смятённый, он приоткрыл один глаз и увидел перед собой человека в плаще: тот медленно снял капюшон, и в нём Гарри узнал самого себя.

— Долго же ты убегал, — сказал другой Гарри на парселтанге — эти шипящие и свистящие звуки ни с чем нельзя было перепутать. Он был таким же, как боггарт: весь в крови и грязи, очки у него треснули, в руке — Бузинная палочка. Но почему-то Гарри не испытал страха в этот раз, глядя на своего двойника. Скорее, его стало жалко — таким уставшим он выглядел.

— Я думал, ты…

— Волдеморт. — Гарри содрогнулся, но его двойник, казалось, не испытывал никаких неудобств, произнося это имя. — Согласись, некоторое время назад так оно и было.

Гарри растерянно посмотрел на него, потом похлопал себя по карманам, ища палочку — она оказалась в левом. И Гарри взял её в руки на всякий случай.

— Я больше не говорю на парселтанге, — напомнил он. Двойник пожал плечами:

— Это просто сон.

— И ты был моим боггартом…

— Боггарт — порождение твоего сознания, только и всего.

— Но я не боюсь тебя! — в последний раз попытался добиться неизвестно чего Гарри, но двойник только рассмеялся:

— А вот это спорное утверждение.

И тут он был совершенно прав, потому что Гарри всё-таки боялся его: не сейчас, но раньше. Он почему-то вспомнил мадам Помфри, которая советовала пройти свои сны до конца или что-то вроде того. Обычно во сне он не вспоминал реальных людей и их реальные слова, но это видение походило на его обычный сон лишь отчасти.

— Ладно, — сказал Гарри и сжал палочку. — Чего ты хочешь?

Двойник размашисто потёр запястьем под носом, бесплодно пытаясь избавиться от грязи, и хмыкнул.

— Тут куда важнее понять, чего хочешь ты. Это же я тебе снюсь, а не наоборот.

— Знаешь, Дамблдор бы с тобой поспорил, — парировал Гарри. — Это происходит у меня в голове, но…

— …Кто сказал, что поэтому оно не должно быть правдой, — закончил вместе с ним двойник и улыбнулся. У Гарри сжалось сердце. Он уставился самому себе в лицо, исхудавшее, уставшее, заросшее небрежной щетиной лицо, которое Скитер сделала обложкой своей дурацкой книги. В этом лице тысячи волшебников видели надежду, национального героя, спасителя всего мира; а оно, тем временем, превратилось… во что оно превратилось?

— Меня всегда злит, когда кто-то произносит его имя, — неожиданно признался Гарри, потупив глаза. — Нет, не так… мне становится физически херово. Я боюсь его. Боюсь имени. Или… иногда мне кажется, что я вообще всего боюсь. Я превратился в какую-то грёбаную развалину, в труса, который забивается в пыльный угол. Когда все благодарят меня, я чувствую себя самозванцем. Знаешь, на месте Драко я бы тоже себя не полюбил, я… — он запнулся, чувствуя, что в легких закончился воздух, и уставился себе под ноги, отмечая утоптанную почву. Они больше не были в чаще, скорее, где-то на опушке. Пахло влажными листьями и озёрной водой. — Наверное, я все-таки боюсь тебя.

Двойник неловко помялся с ноги на ногу, как всегда делал сам Гарри.

— Но ведь я — это ты, — напомнил он.

— Ты — победитель Волдеморта, — возразил Гарри.

— Это ты — победитель. А я — просто твое воспоминание о том, кто ещё не вернулся с войны.

Гарри замолчал. Двойник был прав, и все же он не чувствовал с ним ничего общего. Всё это было так давно, и столько всего случилось за это время. Тот, другой Гарри шёл вперед, невзирая на потери, а Гарри нынешний может разве что жевать сопли. Он был так виноват, так виноват перед всеми, и с каждым днем эта вина становилась больше и тяжелее.

— Тебе пришлось быть сильным, — двойник заговорил, как будто прочитал его мысли, и Гарри поёжился, всё ещё не решаясь посмотреть на него. — У тебя даже не было времени, чтобы пережить свои потери. Все становится хуже, когда боль наваливается разом.

— Я никогда бы так не сказал, — невесело усмехнулся Гарри. — Это, скорее, Гермиона.

— Может быть и так, но ты даже не дал ей шанс высказаться, — безжалостно парировал двойник, и Гарри вспыхнул смущением и досадой. — Ты думаешь, что я был всем нужен, а ты — не нужен никому, но это не так — ты просто продолжаешь отталкивать от себя каждого, кто предлагает тебе дружбу.

— Брехня! — ощетинился Гарри, но двойник фыркнул.

— Сколько раз Рон предлагал тебе поговорить?

— Рон никогда не поймёт меня!

— Откуда ты знаешь, ты ведь даже не пробовал!

Гарри прикусил язык. Всё, что он только что сказал, было совершенно несправедливо к Рону, и он это знал, и двойник знал это тоже. Как знал и то, что единственным, чего Гарри теперь по-настоящему боялся, был он сам, герой, овеянный ослепительным блеском славы, говорящий на языке, на котором никто больше не говорил, тот, на чьи плечи водрузили невообразимые ожидания, а в руки дали легендарную волшебную палочку из сказки. Разве герой мог не справиться? Мог — и это было страшнее всего.

— Позволь другим говорить за себя, — предложил двойник, и Гарри почувствовал ладонь на своем плече. Посмотрел: это была его ладонь, грязная до жути, с чёрной каймой под ногтями. Под слоем грязи даже надпись «я не должен лгать» почти не была видна. — Будет легче, я обещаю.

— Мне очень жаль, что тебе столько пришлось пережить, — вырвалось у Гарри помимо воли, и его двойник опустил глаза — так же, как сам Гарри опускал их несколько минут назад. — У тебя должна была быть семья. Ты должен был быть нормальным школьником. А вместо этого…

— Волдеморт.

— Ага. Волдеморт. Знаешь, меня всё ещё тошнит от его имени…

Двойник снова потёр под носом и застенчиво признался:

— Да, меня тоже.

И Гарри, наконец, смог свободно вдохнуть.

***

Когда Гарри проснулся, уже вовсю светило солнце, пробиваясь даже сквозь тяжёлую красную ткань. В спальне кто-то тихо переговаривался, совсем вполголоса; Гарри нашарил очки и спустил ноги на пол, отмечая полную ясность сознания, чего с ним уже очень давно не случалось. Кажется, в прошлой жизни это называлось «выспаться».

Увидев его, Рон и Невилл прервали тихий разговор у соседней кровати. Невилл пожелал Гарри доброго утра и сказал, что пойдёт на завтрак, а Рон остался и сел, натягивая на босую ногу носок.

— Ты сегодня спишь дольше обычного, — заметил он. Гарри прочистил горло и потёр глаза под очками.

— Похоже на то. Мне снился такой странный сон. Там была миссис Малфой, а потом боггарт, который не боггарт, а… — Гарри запнулся, неожиданно вспомнив кое-что, о чём думал уже очень давно, и о чем каждый раз забывал спросить. Рон, натянувший носок, выжидательносмотрел на него, и его лицо становилось всё более растерянным. — Неважно, слушай. Это прозвучит глупо, но ты только не злись, ладно? — Рон кивнул, и Гарри неловко выдавил: — В тот раз, когда мы избавлялись от боггарта. Боггарт Гермионы превратился в…

Лицо Рона из растерянного стало понимающим. Он почесал свой рыжий затылок, огляделся, чтобы убедиться, что спальня пуста, и признался:

— Ну, типа… Мы не хотели тебя расстраивать. Да я и сейчас не уверен, что стоит об этом говорить, но раз ты спросил… Помнишь, в июле мы с Гермионой уезжали на несколько дней?

Гарри хотел было кивнуть, но решил не врать, и пожал плечами.

— Не уверен. Мне кажется, почти всё то время я проспал.

Рон не обиделся, наоборот, оценил честность.

— Мы ездили к её родителям. В больницу Святого Мунго.

— В Мунго… — повторил Гарри медленно.

— Гермиона ведь им память стёрла, — совсем тихо пояснил Рон— Гарри пришлось наклониться к нему, чтобы расслышать. — А обратно восстановить не так-то просто было. Вот их и поместили… Но им стало лучше, Гермиона говорит — они уже узнают её. Правда, — Рон помрачнел, — думают, что ей одиннадцать.

Сердце Гарри камнем упало в пятки. Вот, что изображал боггарт: маму Гермионы, похожую на Алису Долгопупс, впавшую в детство, и едва узнающую своего ребёнка.

— Кто ещё знает? — неловко спросил Гарри.

— Только Невилл, да и то, потому что они там периодически видятся по праздникам. Летом мы ещё встретили Ханну, в Мунго был её отец, но его быстро выписали. Она ничего не спрашивала, а Невилл, думаю, не стал бы даже ей рассказывать, не получив разрешения…

Гарри кивнул. Ему показалось, что внутри него в очередной раз что-то разбилось, разливая по венам обжигающий стыд перед невыносимо доброй и храброй Гермионой и перед Роном, который потерял брата. Двойник во сне был прав: стоило не только позволить другим говорить, но и научиться хотя бы немного их слушать. Было больно даже представить, сколько стойкости потребовалось Гермионе, чтобы переживать встречи с утратившими память родителями снова и снова, а потом возвращаться и продолжать быть старостой, лучшей ученицей и замечательным другом.

Рон протянул руку и похлопал Гарри по плечу.

— Я рад, что ты всё-таки спросил.

— Я просто идиот, — пробормотал Гарри, стыдясь даже просмотреть ему в глаза. — Я такой ужасный идиот.

— Нет! То есть, да, но ты исправился, — Рон тихо засмеялся. Его рука все ещё была у Гарри на плече. — Не знаю уж, что произошло за ночь у тебя в голове, но мне, честно говоря, было не по себе от того, что мы ни о чем не говорим. В том числе, и об этом.

— Надо извиниться перед Гермионой…

— Без вариантов, — согласился Рон.

— И ты…

— Да?

— Рон… прости меня.

— Забей, — тот хмыкнул, достал из-под кровати носок с узором из снитчей и бросил его в Гарри. — Все мы вели себя как полные ушлёпки в последнее время. Я тоже не должен был на тебя давить, честно говоря. Гермиона потом мне сказала про тебя и хорька, и я…

Гарри даже забыл бросить носок обратно Рону и воззрился на него почти затравленно.

— Ты… знаешь?

Рон поморщился так, будто у него заболел зуб.

— Приятель, я никогда этого не пойму, и, честно говоря, не очень-то хочу. Но если такой твой выбор, я не стану тебе мешать. Ну, то есть, не то чтобы я хотел что-то знать про тебя и хорь… эм, Малфоя, конечно, хотя я и не понимаю, как это вообще случилось…

— На Рождество, — сказал Гарри. Выражение лица Рона явило собой сложную смесь любопытства и отвращения. — Я позвал его на Рождество. Не знаю, почему. А он приволок с собой огневиски. И мы…

— Избавь меня от подробностей, — наконец решил Рон и снова поморщился. — Я, кажется, примерно представляю.

Гарри пожал плечами. Несмотря на то, что реакцию Рона нельзя было назвать положительной, тот не убегал от него с криками и не пытался сброситься из окна башни Гриффиндора, так что в целом все прошло неплохо.

— А Гермиона откуда знает?

— Видела вас на карте, — пояснил Рон. Гарри застонал и закрыл лицо руками. Так все-таки, Гермиона увидела их тогда. Увидела и при этом сохранила вид, будто ничего не знает. Она и правда настоящее чудо.

Впрочем…

— Мы ведь расстались, — пробормотал Гарри и отложил носок в сторону. Рон помялся.

— Мне очень жаль, — сказал он, и Гарри подумал, каких усилий ему стоила эта фраза. На самом деле веснушчатое лицо друга было совершенно искренним — даже если ему не нравился Драко, Гарри все ещё был для него семьей. И от этого стало совсем чуть-чуть — но легче.

========== XXIII. Снитч в банке ==========

В преддверии матча гудел весь Хогвартс. Гарри уже и забыл, как большинство студентов ждут финала кубка по квиддичу: в коридорах ему то и дело желали удачи, совершенно забыв о дурацких вопросах насчет писанины Скитер; профессор Макгонагалл после урока похлопала по плечу и сказала, что рассчитывает на него (шёпотом, потому что она была директором, в конце концов, и ей не пристало проявлять фаворитизм); а Гермиона за ужином накануне матча расстроенно сообщила, что поймала целую компанию ребят, которые принимали ставки на исход матча в галлеонах. Рон, правда, её негодование не поддержал, и заявил, что Фред и Джордж всегда так делали, и их дело не должно погибнуть, но его аргументы не проняли Гермиону.

Даже сам Гарри как-то заразился всеобщим настроением, и на финальной тренировке показал себя лучше, чем за всё время на седьмом курсе. Демельза от переизбытка чувств обняла его, а Джинни пожала руку — вышло немного церемонно, но вполне неплохо.

После разговора с Роном всё вообще стало неплохо; они трое больше времени проводили вместе, Гарри извинился перед Гермионой (та заявила, что это всё ерунда, и Гарри не за что извиняться, но глаза её подозрительно блестели в этот момент).

А ещё Гарри снова принялся наблюдать за Драко. Это было немного глупо, ведь он так и не решил, стоит ли верить Астории, но та была права как минимум в том, что Драко проводит большую часть своего времени у Выручай-комнаты. Сколько раз Гарри был на дюйм от решения прийти к нему и попытаться заговорить! Но духу так и не хватило, и он продолжал малодушно сверлить белокурый затылок глазами за приёмами пищи — Драко теперь будто нарочно всегда садился к нему спиной.

Он оправдывал себя тем, что если просто подойдёт — Драко тут же обольёт его презрением с ног до головы. Внутренний голос нашептывал, что Гарри стоит сделать что-нибудь громкое, что-то безумное. Ведь Драко любит красивые жесты! Вот только шанс, что он оттает, был ничтожно мал.

И все равно перед матчем Гарри, прокараулив в башне минут двадцать, сумел перехватить Асторию. Та шла в раздевалку с другими игроками, вид у неё был бледноватый, а когда Гарри, весь красный от стыда и тревоги, внезапно выскочил слизеринцам навстречу, стал и вовсе напряжённым.

— Поттер, что тебе нужно? — загородил собой ловца загонщик, которого звали то ли Гиббс, то ли Буттс, и который был слишком огромным для четверокурсника. Гарри попытался перехватить взгляд Астории, но загонщик защищал её так, будто бы Гарри вышел к ним навстречу с ножом.

— Я просто хочу поговорить с вашим ловцом!

— На поле поговоришь! — фыркнула охотница и отбросила за спину роскошный хвост чёрных волос. — Как будто мы не знаем, что вся школа желает нам просрать этот матч!

— Астория, пожалуйста.

Та вздохнула, отодвинула Гиббса-Буттса с дороги и под настороженными взглядами своей команды вышла вперёд.

— Поттер, сейчас правда не лучшее…

— Пять минут наедине, пожалуйста, — взмолился Гарри, и, бросив на своих недовольных однокашников быстрый взгляд, Астория кивнула и взяла его под руку.

— Пять минут.

Слизеринцы проводили их с мрачными лицами, и Гарри был готов поклясться, что услышал «тупой говнюк» у себя за спиной, но решил никак не реагировать. Они отошли в самый угол, к скамейке, и Астория села, снизу вверх глядя на Гарри. Запоздало тот понял, что слизеринцы решили, будто бы он собирается так или иначе вывести её из игры, вот только идея у него была прямо противоположная.

— Слушай, — сказал Гарри, и каждое слово давалось ему с трудом, но он упрямо продолжал: — Я много думал обо всём, и, честно говоря, я уже давно не получал удовольствие от квиддича, а теперь он опять начал мне нравиться, но я решил… эм… — Он запнулся, и Астория подняла брови и жестом поторопила продолжать. Гарри сглотнул укоризну и закончил: — Я решил, что солью тебе этот матч.

Астории, похоже, решила, что ослышалась, и уставилась на Гарри в упор:

— Могу я узнать, зачем?

Гарри почувствовал, как краска заливает щеки.

— Из-за… Драко. То есть, ему будет приятно увидеть, как Слизерин выиграет… я так думаю. Может, это даст ему понять, что я готов на многое, чтобы… Почему ты так смотришь?

— Готов на многое, но не заставить его выслушать тебя? — подняла брови Астория. С каждым словом, произнесенным Гарри, её лицо становилось все более сардоническим. — Если ты решил показать ему, какой ты несчастный, это не сработает.

Гарри не стал говорить, что это был, вроде как, план «б»: если Драко не поймёт, что это такой подарок ему, то хотя бы решит, что Гарри настолько погано, что он даже квиддич просрал — и это как-то подвигнет его поговорить. Возможно. Но в устах Астории идея прозвучала настолько абсурдно, что Гарри захотелось срочно провалиться под землю.

Наверное, заметив это, она сжалилась, поднялась и неожиданно заключила Гарри в объятия. Они были лёгкие, но ощутимые, Гарри почувствовал, как его добродушно хлопают по спине.

— Давай сыграем честно, — предложила Астория ему на ухо. — Я знаю, что я не лучший ловец, чем ты… но я хочу сразиться, а не пользоваться твоим состоянием.

На душе у Гарри потеплело. Он неуклюже обнял Асторию в ответ и брякнул:

— Хотел бы я иметь такого друга, как ты, — на что та только ответила:

— А мы с тобой что — не друзья?

***

По подсчётам Гарри, матч длился добрых полтора часа. Слизеринцам надо было сократить довольно приличный разрыв в счете, прежде чем Астория могла начать ловить снитч, иначе по очкам они всё равно бы остались вторыми. И их команда выложилась на все двести процентов — но в итоге снитч, всё-таки, достался Гарри.

Когда он схватил трепещущий золотой шарик, взгляд сам собой устремился к зелёным трибунам, откуда разочарованно завыли болельщики, но в этой кутерьме светловолосую макушку было не разглядеть. Следуя традиции, Гарри совершил над полем круг почёта, а гриффиндорцы выстроились вокруг него. Джинни громко вопила, потрясая в воздухе кулаками, а потом прямо в воздухе бросилась обнимать Демельзу. Рон же пристроился к Гарри сбоку, обхватив на плечо, и проревел:

— Кубок наш, дружище! Мы это сделали!

Кучей-малой они приземлились на поле, где к ним уже неслись орущие от восторга гриффиндорцы. Вместе со всеми посадившая метлу мадам Трюк, скупо, но гордо улыбаясь, вытащила прямо из воздуха начищенный золотой кубок и с торжественной речью, потонувшей в громе аплодисментов, вручила его Джинни. Гарри ничего не оставалось, кроме как принимать бесконечные объятия, похлопывания по плечу и поздравления с острой мыслью, что и это всё — в последний раз. И от этого всё было ярче, четче — и одновременно как-то быстрее. Вот они всей командой плетутся в уже оставленную слизеринцами раздевалку, а гриффиндорцы упрямо продолжают свистеть и хлопать их по плечам, вот Гарри в последний раз снимает квиддичную форму и ставит дряхлый «Чистомёт» в кладовую, вот Демельза предлагает напоследок расписаться на доске объявлений, и первая царапает там размашисто:

«ГРИФФИНДОР — ЧЕМПИОНЫ 1999».

Ниже Джинни по праву капитана первой написала свое имя, а потом всунула мелок в руки Гарри, и тот криво накарябал под её аккуратной росписью:

«Гарри Поттер, ловец».

— Говорят, эта доска запоминает всё, что на ней написано, — сказал Рон, когда, закончив оставлять свои имена, они всей гурьбой потащились в гостиную Гриффиндора — отмечать победу. Гарри подумал, что мог бы вернуться и попытаться выпросить у доски подпись своего отца, но раздевалка осталась уже далеко позади, да и команда бы вряд ли поняла, почему он опять от всех отделился, так что Гарри решил сделать это позднее — когда сможет. К тому же, Демельза по секрету сказала, что кто-то из шестикурсников притащил на случай победы сливочное пиво.

В гостиной яблоку было негде упасть, все, от мала до велика, собрались внизу, заняты были кресла, диваны, стулья и даже ковры. Такое столпотворение Гарри помнил разве что после первого испытания Турнира, когда он вернулся с золотым яйцом. Гермиона, которая не сумела пробраться через толпу на поле, тут же бросилась обнимать Рона и Гарри по очереди.

— Не могу поверить, что ты оставила учебу ради квиддича, — подтрунил Рон, но Гермиона только фыркнула и достала из сумки книжку.

— И ничего я не оставила, между прочим.

— Ты что — читала, пока мы играли?

— Совсем немного, краем глаза, и…

— И ты не видела, как я отбил гол этого говнюка Флетчера?

Оставив друзей выяснять отношения, Гарри потихоньку пробрался в угол, к Невиллу. Рядом с ним шапочно знакомый парень из-под полы разливал в кружки сливочное пиво для всех желающих, а увидев Гарри, бодро впихнул ему в руки целую бутылку.

— Потрясающая игра, — с достоинством похвалил он. — Для меня честь быть знакомым с тобой. Никогда не верил всему тому дерьму,что про тебя пишут журналисты, для моей семьи ты всегда был настоящим героем.

Гарри не стал уточнять, что знакомство, по большей части, одностороннее, и только неловко поблагодарил, тут же спрятав смущение за бутылкой. Залпом ополовинив сливочное пиво, он вытер белые усы над верхней губой кулаком и невольно встретился взглядом с Дином. Тот немного помялся, а потом отсалютовал ему своей кружкой и отвернулся.

Вечер шёл неплохо. Гарри почти не участвовал в разговорах; ему уступили кресло, и он сел, просто позволив себе наслаждаться звуками болтовни и звоном кружек. Рон сбегал в спальню и приводок оттуда целую коробку цветных огней на палочках из «Всевозможных Волшебных Вредилок» — что-то вроде маггловских бенгальских, только горели они дольше, а искры выплёвывали аж на два метра во все стороны.

И всё же Гарри чего-то не хватало. Он почти физически ощущал желание притянуть к себе кого-то, ткнуться в плечо, поделиться глупыми мыслями об игре, или просто помолчать. Пока он тут сидел, наблюдая за гриффиндорцами, где-то в замке был Драко, ходил по каменному полу, говорил с кем-то, дышал. Очень скоро они окажутся далеко друг от друга: Гарри — в Лондоне, а Драко — в Уилтшире. И сейчас, когда всё заканчивалось, Астория была права: хватит изобретать способы привлечь к себе его внимание. Гарри Поттер он или нет?

И, оставив бутылку недопитой, Гарри встал.

Ему удалось улизнуть из гостиной без особых проблем: все были заняты тем, чтобы не загореться от фейерверков Рона. Но, закрыв за собой портрет Полной Дамы и неожиданно оказавшись в тишине коридора, Гарри вдруг почувствовал робость. Неужели он правда собирается пойти туда? А что если Драко нет у Выручай-Комнаты? Уходя, Гарри не захватил ни Карту, ни мантию, и теперь понятия не имел, где на самом деле искать.

— Поздравляю с победой, дорогой, — проворковала Полная Дама. Звук её голоса заставил очнуться, и, торопливо поблагодариви не дожидаясь продолжения разговора, Гарри заспешил к лестнице.

Каменные ступеньки показались ему бесконечными. Преодолевая последние и сворачивая в коридор, Гарри уже начал малодушно надеяться, что Драко там не окажется, и говорить не придётся — это было, казалось, страшнее, чем спуститься в Тайную Комнату, пройти мимо Пушка или сразиться с треклятой Венгерской Хвосторогой!

Мерцающие волшебные ленты Флитвика уже исчезли. Завернув за угол, Гарри увидел перед собой только пустой чёрный коридор — обрывки гобеленов сняли, и на их месте зияли участки стены, которые были чуть чище, чем всё остальное.

Но всё это было совершенно неважно, потому что Драко тоже там был: как когда-то в начале года он сидел у стены, бездумно глядя перед собой в пространство, и даже не обернулся на звук шагов. Гарри замер, как вкопанный — он так давно не видел Драко близко. Только на трансфигурации, но там вокруг всегда были люди, надо было держать лицо — а здесь не было никого. Он был такой красивый, всё ещё такой красивый — бледный как первый снег, и по горло затянутый в черное.

Гарри сделал ещё несколько шагов, и только тогда Драко пошевелился.

— Почему ты не в гостиной Гриффиндора? — спросил он сухо, но голову не повернул. Гарри вздрогнул от звука его голоса и торопливо ответил:

— Тебя искал.

— Нашёл. А теперь не мог бы ты уйти?

Они будто вернулись назад во времени, туда, где Гарри как-то случайно встретил Драко у Выручай-Комнаты, и тот тогда ещё смотрел на него с яростью, презрением и отвращением. Но сейчас его лицо было равнодушным — и это хлестало куда больней презрения.

— Драко, мы можем поговорить? — выдавил из себя Гарри и прочистил горло, прежде чем повторить увереннее: — Мы должны поговорить.

Совершенно неожиданно Драко встал, и целый миг Гарри казалось, что сейчас он вытащит палочку и запустит в него какое-нибудь особенно неприятное проклятие. Но Драко и не подумал, он только посмотрел на Гарри глазами, тёмными в сиянии свечей, и неожиданно яростно выплюнул:

— Что, ты тоже пришёл мне указывать, что я должен делать?

Гарри растерялся — никогда ещё ему не приходилось видеть со стороны, как одно-единственное слово становится триггером, срывающим крышу у человека. Он попытался повторить «мы», пояснить свою мысль, но Драко, казалось, не услышал; на его щеках вспыхнули злые алые пятна, он крепко переплел перед собой пальцы, пока слова лились из его рта одним сплошным тяжелым потоком:

— Нет, ты продолжай. Я же опять что-то кому-то должен. Должен вернуться в эту поганую школу. Должен поддерживать репутацию семьи. Должен помнить о том, кто я такой. Должен закончить учёбу, как следует. Должен обыграть знаменитого Поттера в квиддич. Должен стать Пожирателем Смерти! — от его вопля, разнесшегося по коридору, Гарри остолбенел. Ему стало больно, но не за себя, а за Драко, который тяжело дышал и, кажется, был близок к истерике. Гарри попытался сделать шаг навстречу, но Драко выставил перед собой ладонь, будто бы пытался остановить его одной силой мысли, и продолжил: — Никто никогда не спрашивает, чего бы я хотел, что я думаю, о чем мечтаю. Даже в мою спальню врываются, когда хотят. Блядь, единственная, кто действительно пытался мне помочь, — он ткнул пальцем в закопчённую стену, — ЭТА ГРЁБАНАЯ КОМНАТА! Она слушала меня, когда я хотел покоя, она давала мне его. И теперь она закрылась, закрылась НАВСЕГДА!

Словно в ответ на его слова раздался треск, затем отдалённо знакомый скрежет, и Гарри с изумлением понял, что в каменной, совершенно чёрной стене вдруг появляются очертания двери. Застигнутый врасплох Драко мгновенно перестал орать и уставился туда же; на его бледном лице было написано что-то между ошеломлением и ужасом. Когда дверь отчётливо проявилась — большая, грязная, ржавая, в некоторых местах обугленная до трещин — Гарри и Драко переглянулись, а потом, не сговариваясь, медленно двинулись к ней.

Она поддалась легко, хотя и со страдальческим скрипом. Гарри преодолел порыв зажмуриться —он всерьёз ожидал, что внутри будет заперт ненасытный адский огонь, но там было пусто.

— Люмос, — прошептал Гарри, достав палочку из кармана, и огляделся.

Выручай-Комната оказалась просторной, в половину Большого зала, не меньше (Гарри решил, что это и есть настоящий её размер), и всё в ней — потолок, стены, пол, — было совершенно чёрным. В потревоженном открытой дверью воздухе парили крохотные частички пепла, едва различимые в свете заклинания. Гарри прикрыл нос рукавом, чтобы случайно ничего не вдохнуть.

Захлопнув дверь, Драко размашистыми шагами прошёл вглубь комнаты, тоже зажёг палочку и высоко поднял её над головой. Гарри смотрел, как он тщательно исследует углы, будто бы пытается найти что-то, и поежился от мысли, что где-то среди этого пепла затерялся и прах Крэбба.

— Тут пусто, — заключил Драко спустя несколько минут, когда вернулся в центр комнаты. Вид у него был растерянный и отчаявшийся. — Что за бред? Тут ничего нет!

Он уставился на Гарри, как будто именно от него ожидал каких-то объяснений, и тот, внезапно захваченный совершенно бредовой, вполне достойной профессора Дамблдора идеей, усмехнулся.

— Ты не прав. Вообще-то тут всё-таки кое-что есть. — Драко поднял одну бровь, и Гарри развел руками, показывая, что он тут не при чём: — Тут есть я. Мы с тобой, если хочешь.

Повисла тишине. Губы Драко медленно сложились в трогательную «о». Он опустил палочку, растёр подошвой ботинка немного пепла у себя под ногами, а его плечи опустились. Не чувствуя больше преграды между ними — глупой, выдуманной преграды — Гарри сделал несколько шагов и остановился, заглядывая прямо в серые глаза.

— Мы можем поговорить? — повторил он.

Драко кивнул.

***

Ещё сегодня утром Гарри и представить не мог, что ему в самом деле снова выпадет возможность идти по коридорам Хогвартса бок о бок с Драко. Молчание между ними не было уютным, но всё же не резало острыми краями и не пугало до трясущихся рук. Гарри мог бы назвать его настороженным, если бы только сейчас было подходящее время давать молчанию имена.

В одном из коридоров Пивз с улюлюканьем убегал от Кровавого Барона, и Гарри вспомнил, что так не сказал призраку спасибо за то, что тот передал его сообщение. Но Барон не обратил никакого внимания на студентов, он пролетел мимо, скрежеча цепями, так что момент опять был упущен.

— Панси сказала, что это забавно, — вдруг заметил Драко, когда всёсмолкло, а коридоры опять погрузились в тишину. — Что Кровавый Барон работает у меня посыльным. Я так и не написал ей, что это было один раз, и что это твоя идея.

Гарри сглотнул.

— Я тоже сейчас это вспомнил, — признался он.

Оба замолчали. Никто из них не знал, куда они идут, поэтому, в конце концов, Гарри предложил остановиться на шестом этаже — в тупике коридора как раз было несколько скамеек, и никто сюда, как правило, не заглядывал, потому что большая часть этажа принадлежала учителям.

Гарри поковырял выбившуюся из штанины нитку.

— Драко, — сказал он, и тот одновременно с ним выдохнул:

— Поттер…

Они уставились друг на друга, будто языки проглотили. Драко первый отвёл глаза. Посмотрев на его руки, лежащие на коленях, Гарри заметил, что они дрожат.

— Драко, — снова попытался он. — Почему? То есть, тебе было так плохо со мной… Почему ты не сказал раньше?

Тот медленно моргнул. Гарри никак не мог отвести взгляд от золотых кончиков его ресниц.

— Мне не было плохо с тобой, — с трудом выдавил из себя Драко. Так и хотелось обвинительно напомнить: но ты бросил меня! — но Гарри не спешил, и спустя тысячу лет услышал: — Я не хотел расставаться. То есть, тогда, в тот миг я хотел, но потом…

Он опять замолчал. Гарри закусил щёку изнутри и пробормотал:

— Ты сказал, что мы не… вместе.

— Да, — бесцветно согласился Драко. — Сказал.

— Почему ты не подошёл, если жалел об этом? — Гарри поднял взгляд, но в ответ получил только пожатие плечами. Отчасти, объяснений ему и не требовалось — и так ясно, что Драко не из тех, кто умеет выяснять отношения и тем более признавать свою вину. С другой стороны — в нём говорила обида и вся та боль, которую он пережил за эти недели. — Драко. Я не могу так. Я хочу знать, что между нами. Если ты не хотел расставаться со мной, тогда объясни мне, что это было?

Возможно, его голос прозвучал слишком настойчиво, потому что Драко сжал губы в тонкую полоску, но, понимая, что выбор стоит между объясниться и уйти, он все-таки сказал:

— Дело было в моем отце, Поттер. Когда адвокат убрался, он весь день расспрашивал меня, не напоил ли я тебя приворотным зельем, и если нет, почему ты так на меня смотришь.

Гарри почувствовал себя рыбой, вытащенной из воды. Сразу вспомнилось, как Слизнорт посреди урока тоже задавал ему вопросы о привороте, показавшиеся тогда глупыми, но, вероятно, именно так зельевар пытался позаботиться о любимом ученике. Наверное, ответ Гарри действительно разочаровал его.

— Так это твой отец потребовал, чтобы мы расстались?

— Если бы, — Драко едко ухмыльнулся и сцепил пальцы. – Он сказал, что раз я такой, я могу трахаться с тобой, если захочу, — Гарри услышал в его голосе ожесточённые нотки, граничащие с самобичеванием, и сильнее закусил щёку. – Но, разумеется, это должно помочь Малфоямвернуть своё положение, а мне не следует забывать, кто я такой, и каков мой долг перед семьёй.

Гарри потерял дар речи. Драко, который на Рождество спокойно рассказывал о своём вероятном будущем, утверждая, что непременно однажды женится по расчёту, теперь трясся от злости. И Гарри не знал, что ответить, и поэтому просто протянул руку и коснулся бледных, намертво стиснутых друг с другом ладоней.

— Я не хотел быть… разменной монетой, — с трудом признался Драко. – Поэтому я решил, что лучше мне вовсе с тобой порвать.

Пальцы Гарри сжались, и он придвинулся ближе, осторожно, будто боялся спугнуть.

— Тебе стоило поговорить со мной.

— И что бы я сказал? «Поттер, мне дали добро спать с тобой, если ты поможешь нам поправить репутацию»?

— Да хоть бы и так, — Драко был уже совсем близко, и Гарри избегал смотреть на него, только как придется поглаживал большим пальцем его руки. – Что угодно подойдёт.

Драко издал сухой, ни на что не похожий звук, а потом Гарри вдруг почувствовал тяжесть его головы у себя на плече. Мягкие белокурые волосы щекотали щёку, и сердце в клетке рёбер разбухло, затыкая собой зияющую дыру. Застряло в горле беспомощное «ты был мне так нужен», и вместо этого Гарри спросил:

— Значит мы, мы… снова разговариваем?

Слова, в мыслях казавшиеся совершенно кошмарными, дались неожиданно легко. Несравнимо страшней оказалась тишина, что после них повисла, и когда Драко шевельнулся, Гарри уже готов был дать себе по голове за нелепые надежды, но потом в тени коридора прозвучало тихое:

— Разговариваем.

Дни, проведенные в смятении, ночи без сна, отчаяние, ярость – все растворилось в этом одном слове, и Гарри почувствовал, как от страха у него запоздало затряслись колени. Он крепче сжал прохладные ладони, кусая губы, чтобы не допустить идиотской счастливой улыбки, но та всё равно так и норовила наползти на лицо. Ей хватало одной мысли, что Драко передумал.

Мерлин, какими глупыми они были.

***

Так они и проговорили полночи, сидя на деревянной скамье и не расцепляя руки. О какой-то ерунде: о квиддиче, о домашке по трансфигурации, о том, что на Гремучей Иве уже распустились свежие листья, о третьекурснике с Когтеврана, который накануне полчаса не мог перестать реветь посреди Большого зала из-за очередного предсказания смерти от Трелони. Гарри почти мгновенно забывал предыдущую тему, стоило им перейти к следующей – он упивался ощущением пробуждения от долгого, выворачивающего наизнанку кошмара. Не могло ведь быть так плохо, этого всего вообще не могло быть, когда Драко – вот он, рядом, сидит, улыбаясь почти застенчиво, говорит что-то, и даже не думает выдернуть свои руки из-под ладоней Гарри.

Он не расстроился, даже когда внезапно появилась профессор Синистра, требовательно поинтересовалась, какого Мордреда студенты не находятся в своих постелях, и сняла с них обоих по двадцать баллов. Подгоняемые преподавательницей, они с Драко шмыгнули на лестницу, и единственное, о чём Гарри пожалел, поднимаясь к башне Гриффиндора – это что не успел урвать на прощанье поцелуй.

Будто на крыльях, он пролетел мимо целующейся парочки в гостиной в окружении бутылок из-под сливочного пива, и взлетел на самый верх, в уютную спальню. Все уже спали, только за пологом Рона слышалось какое-то шуршание и тихий, едва слышный шепот. Гарри очень старался быть бесшумным, но не вышло – когда он сел на кровать и стал стаскивать кроссовок, из-за полога высунулся взъерошенный Рон. За его плечом в свете тусклых маленьких волшебных огоньков маячила Гермиона, её рубашка была явно впопыхах застегнута не на те пуговицы.

— Гарри! – громко прошептал Рон. – Ты куда пропал? И чего это ты такой счастливый?

Гарри беззаботно фыркнул и скинул второй кроссовок.

— Мы взяли Кубок по квиддичу, вечер был отличный… разве не так?

— Вы помирились, — проницательно заметила Гермиона. Гарри покраснел и плечом попытался стереть румянец, видя, как Рон морщится и не знает, как ему отреагировать. Несколько долгих секунд он молчал, а потом, наконец, переборол себя и преувеличенно весело заявил:

— Поздравляю… что ли?

— Гарри, ты уверен? – шепнула Гермиона, спустив ноги с кровати и как по волшебству сразу попадая в туфли. – Я имею в виду, расставание явно было серьёзным, ты всё обдумал?

— Я всё обдумал, — соврал Гарри. Впрочем, сам он знал, что и думать не надо – разве требуется такая ерунда, когда внутри всё цветет и пылает от счастья при одной мысли о Драко?

— Тогда мы на твоей стороне, — прошептала Гермиона.

— Но не на стороне хорь… — начал было Рон, и тут же получал от Гермионы лёгкий подзатыльник.

— Тише, Рон, мы не одни! – возмущённо прошептала она.

— Да все и так знают! Джин в курсе, Гринграсс, похоже, тоже! Мы вот с тобой! – возмутился Рон, но замолк, услышав, что на кровати Невилла что-то зашуршало. – Бля. Ладно, давайте-ка ляжем, пока всех не перебудили.

Гарри был с этим согласен, а потому, не дожидаясь прощания, забрался в свою кровать и завернулся в одеяло и лежащий поверх него плед с вышитыми именами. Уснуть он опять не мог, но в этот раз только от радости.

***

Рон, конечно, не мог просто об этом забыть, хотя его сдержанности хватило на целых несколько дней. Прорвало его на дополнительном занятии по зельям – все, кто собирался сдавать ЖАБА по этому предмету, допускались в класс в свободное время, чтобы закончить свои проекты.

Они тогда проторчали вдвоём в классе уже больше часа. Гарри повертел свой флакон в руках, покосился в сторону пустующего стола Слизнорта и вернулся к котелку. «Феликс» был почти готов, его предстояло протестировать, а потом можно было забыть о нем до экзамена. Гарри очень надеялся, что экзаменатор прямо на ЖАБА не обнаружит какую-нибудь неожиданную побочку у его творения, но Драко вчера заверил его, что зелье «очень недурно». Разумеется, если бы он сказал «превосходно», у него бы отвалились уши, но Гарри и такое устроило.

Рядом Рон возился со своим Оборотным. Насколько Гарри знал, это была уже третья версия, над которой немало корпела Гермиона: зелья Рону не особенно давались. К тому же, складывалось ощущение, что он не очень-то готовится к экзаменам в последние пару недель, но когда Гарри спросил об этом. Рон просто пожал плечами и что-то промямлил насчет того, что ему показалось. Зелье Рона лениво булькало, источая запах погреба, в котором давно никого не было, и Гарри постарался не принюхиваться.

— Слушай, приятель, — внезапно прервал тишину Рон. Гарри поднял голову и обнаружил на лице друга решительное и почти воинственное выражение. Оно немного напоминало лицо миссис Уизли, когда та была настроена позаботиться о своих детях (включая, конечно, и самого Гарри), так что тот насторожился. – Гермиона всегда говорит, чтобы я не лез в это, но я просто хотел убедиться.

Ну, конечно, на какую ещё тему Рон мог захотеть поговорить? Гарри убедился, что зелье мирно булькает, накрыл его крышкой и посмотрел на друга. Они не обсуждали это; оба, похоже, не очень хотели, но сейчас Гарри подумал, что должен хотя бы раз просто позволить Рону высказаться.

— Да? – ободряюще спросил он.

— Насчет тебя и, м-м-м, Малфоя… — Рон почесал затылок и тоже взглянул в сторону учительского стола, будто беспокоился, что Слизнорт может прятаться где-то под ним. Впрочем, это он зря – бедный профессор зельеварения, кажется, старался как можно меньше времени проводить с Гарри – то ли увиденное слишком глубоко травмировало его, то ли он все ещё размышлял, должен ли вычеркнуть национального героя из списка своих любимых учеников.

— Просто ты весь год был не в порядке, — наконец собрался с мыслями Рон. Гарри моргнул, возвращаясь в реальность. – И это понятно! Но ты не говорил с нами, а потом вдруг сошелся с Малфоем. Тем самым Малфоем, который шесть лет портил нам жизнь, который делал ужасные… вещи, который, в конце концов, просто тот ещё говнюк. Я хочу убедиться, что ты точно знаешь, что делаешь, Гарри!

— Я не знаю, что делаю, — искренне ответил Гарри. – Я понятия не имею, Рон. — Тот растерялся. Видимо, он ожидал другого ответа. – Но я действительно чувствую к нему… кое-что. Я хочу думать, что между нами многое изменилось, — выбирать слова было тяжело. Рон совсем не помогал, а Гарри казалось, что любые его слова звучали искусственно и как-то глупо. – Но ещё я подумал, что, может, я заслужил это. Ну, знаешь, не знать, что я делаю, и не заботиться об этом.

Он замолчал, а Рон, казалось, погрузился в глубокую задумчивость. Переведя взгляд в его котелок, Гарри увидел, как внутри надулся здоровенный зелёный пузырь и тут же лопнул.

— Может, ты и прав, — наконец признал Рон. – Но если Малфой ещё что-то тебе сделает, клянусь, я его урою!

========== XXIV. Второе мая ==========

Гарри ни за что бы не вспомнил, что грядёт какой-то особенный день, если бы Гермиона накануне не спросила его, может ли он прочитать речь. Она сидела в гостиной, обложенная книгами и пергаментами и ничем не выделялась среди других старшекурсников, по уши заваленных домашней работой. Иногда Гарри даже начинало казаться, что он и не мирился с Драко: у них не было ни минуты, чтобы побыть наедине, остались только обмены взглядами в Большом зале да смазанные касания поцелуев на бегу, и вся разница состояла в том, что Гарри больше не хотелось ежеминутно выблевать собственные внутренности. Поэтому, когда Гермиона задала свой вопрос, он обреченно уточнил:

— Я забыл про какой-то доклад? – и только потом до него дошло. Твою мать, нет, подумал он. Нет, нет, нет.

Было первое мая, и это значило, что завтра – годовщина со дня победы над Волдемортом, а на пергаменте у Гермионы вовсе не доклад – она строчит какую-то речь, чтобы прочесть её перед всеми.

— Я собираюсь презентовать свою книгу, помнишь?— понизив голос, сказала она. – Это непросто, но было бы здорово, если бы ты меня поддержал. Придется поднять серьёзные темы, я хочу, чтобы все задумались о последствиях, о собственных поступках, понимаешь?

Гарри откинулся на спинку дивана и издал обречённый стон. Чернильница, неосторожно поставленная на самый край, упала на пол, орошая всё вокруг зелёными кляксами. Но Гермиона, взмахом волшебной палочки прибрав беспорядок, даже и не думала отстать:

— Мы должны поговорить и о вкладе слизеринцев в том числе! Вопрос о закрытии факультета всё ещё стоит!

— А может и хер с ним, а? – предложил Рон, но тут же шикнул – похоже, Гермиона его чем-то ткнула, но Гарри не видел, взгляд его был устремлен в потолок.

— Профессор Макгонагалл запланировала день памяти, и мы должны его почтить!

— Ты не думала, что Скитер просто не даст твоей книге разойтись? – пробормотал Гарри, но Гермиона воинственно ответила:

— Пусть попробует! Вот только сейчас ей вообще не до меня и не до моей книги. Суд Визенгамота позавчера постановил ей выплатить немалые суммы в пользу семьи Малфоев. Знаешь, может, тебе тоже стоило бы… — Гарри попытался без слов продемонстрировать, насколько сильно ему неприятна эта тема, и Гермиона, к счастью, его поняла. – Ладно, хорошо! Но тебе надо присутствовать. Невилл подготовил очень трогательную речь, между прочим. Может, и Рону будет что сказать. Я уже договорилась с профессором Макгонагалл, чтобы она позволила…

Гарри закрыл глаза и попытался отрешиться от назойливой болтовни Гермионы. Стоило представить, как он встает в большом зале перед всеми и пытается толкнуть какую-то речь про единство, дружбу и ответственность за свои поступки, и его начинало тошнить. Он был готов на всё что угодно, лишь бы не быть лицом происходящего.

Судя по выражению лица, Рон молчаливо поддерживал его, но вслух ничего не сказал – не хотел влезать в ссору. От Гермионы удалось отвязаться, лишь кивнув в ответ на настойчивую просьбу «хотя бы подумать, что сказать, ведь приедут даже из Министерства». И, воспользовавшись паузой, Гарри поспешил сбежать в спальню.

Спалось из рук вон плохо, на соседней кровати полночи ворочался Рон; потом встал, кажется, Симус, пошел в ванную и минут двадцать шумел там водой. Широко раскрыв глаза и уставившись в потолок, Гарри попытался представить, что сейчас в головах у его однокурсников. Если бы он сам заранее помнил о том, какой приближается день, он бы, наверное, уже с ума сошел, но память милосердно его подвела.

Потом вскочил и Дин, зацепился за что-то по дороге, и это что-то упало, загрохотав по полу. Рон пробормотал со своей кровати нечто нецензурное, Дин буркнул с вызовом «извини!», тут же высунулся и Невилл, прошептав, что не стоит будить хотя бы Гарри. Тот подумал, что надо, может, и ему подать голос и отдёрнул полог.

— Извини, — повторил Дин уже немного искреннее. Под ногами у него была жестяная упаковка из-под печенья, в которой хранились газетные вырезки, не помещавшиеся на стене над его кроватью.

— Все хорошо, — ответил Гарри, но голос прозвучал натянуто.

Тут вернулся Симус, держа в руках кубок с водой, заметив, что никто не спит, он растерянно остановился посреди комнаты. Гарри переглянулся с Роном, который пожал плечами, но не успели друзья прийти к какому-то общему мнению, как Невилл выбрался из кровати, положил свою подушку поближе к печи и сказал:

— Раз уж никто не спит, давайте-ка поговорим.

— Чего? – не понял Рон, но Невилл одарил его суровым взглядом, ничем не хуже гермиониного:

— Того! Я же вижу, что мы тут все перессорились. Как будто не сражались на одной стороне!

— Можно подумать, мы специально весь год этим занимаемся, — фыркнул Рон с боевым видом. — Знаешь ли, просто некоторые считают, что им позволено больше, чем другим, поэтому…

— А некоторые — что они потеряли больше всех, и теперь могут вести себя, как полные кретины! — не остался в долгу Симус, его лицо вспыхнуло, и Гарри потянулся за палочкой, надеясь, что внезапная бессонная ночь не собирается перерасти в драку, но не исключая и этого. Невилл попытался что-то сказать, но Рона было уже не остановить; он вскочил на ноги, хмурый и долговязый, и обличительно ткнул пальцем в Дина:

— Это не значит, что надо было лапать мою сестру!

— Джин сама могла решать, что и с кем ей делать!

— А я вынужден был всё Рождество на это смотреть!

— Как будто вы с Грейнджер не занимались тем же самым, когда…

— Это другое!

Гарри встал и сжал плечо Рона, стараясь немного утихомирить пыл друга. Казалось, все чувства, что тот так долго сдерживал, с подачи Невилла, который всегда казался оплотом здравомыслия, выплеснулись наружу.

— Я потерял брата, между прочим! И если бы вам всем довелось пережить то, что пережили мы с Гарри…

— Я тоже был вынужден скитаться по лесам! — завопил Дин. — Или вы двое считаете, что кроме вас никто не пытался противостоять Волдеморту?

— Я этого не говорил! — Рон весь вспыхнул, а Гарри громко заметил:

— Слушайте, никто не говорит, что вы ничего не сделали, чтобы противостоять! Но почему-то именно вы додумались пойти нашептывать сенсацию Рите Скитер, как только всё закончилось.

Дин мгновенно стушевался, его плечи опустились, и Гарри подумал, что попал в цель. Симус посмотрел сначала на своего лучшего друга, потом на Гарри, вздохнул и сел прямо на пол напротив Невилла. Тот жестом попросил Гарри и Рона сделать то же самое и, переглянувшись, они послушались. Пол был прохладным, но от печки шёл жар, даже слишком сильный для начала мая. Поленья потрескивали за металлической заслонкой, и некоторое время это был единственный звук в спальне.

— Извини, Гарри, — сказал Симус. Снова повисла тишина, только пыхтел рядом все ещё злой Рон. – Мы не думали, что она напишет… такое.

— Вы вообще не думали, — зашипел Рон, но Невилл шикнул на него:

— Давайте выскажемся по очереди!

— Это всё, — Симус пожал плечами. – Она известная писательница. Мы хотели, чтобы она рассказала, как тяжело было нам тоже. Каково нам приходить на уроки и видеть, что наши национальные герои водятся с этим… отребьем Пожирателей.

Гарри почувствовал себя так, будто его наотмашь ударили по щеке. Теперь уже настала очередь Рона хватать егоза плечо: как бы тот ни относился к Драко, сейчас он был готов стоять за своего друга и его чувства насмерть, даже перед лицом однокурсников.

— Слизеринцы не плохие, — прохрипел Гарри, но Симус только хмыкнул.

— Да? Шесть лет в школе я слышал от вас с Роном только это. Что там учатся уёбки. Что мы должны надрать им задницы. Что Малфой заслужил хороших пиздюлей. Что изменилось?

— Всё, — припечатал Гарри. – Всё изменилось.

Симус пожал плечами.

— Я ошибся со Скитер и признаю это. Да и не хочу я с вами враждовать. Просто вы должны знать, что я не изменю свое мнение. Да я с Малфоем на одном поле срать не сяду, ясно?

Он скрестил руки на груди и замолчал, показывая, что больше ему сказать нечего. Дин помедлил, но кивнул.

— Да, Симус все сказал за нас. Вы двое, безусловно, настоящие герои, но нам всем было хреново, так что…

— Что насчет Джинни? – вспомнил Гарри. Встреча в библиотеке вспомнилась неожиданно ярко, добавляя керосина в и без того кипящий котел его раздражения. Сейчас было поздно, Дин и Джинни расстались, да она и сама могла за себя постоять, но Гарри запоздало понял, что должен знать. – В библиотеке.

— Что было в библиотеке? – угрожающе начал Рон, но Дин, увидев выражения их лиц, неожиданно расслабился – совсем не та реакция, которую ожидал Гарри, — и поднял вверх обе руки.

— Это было не то, о чем ты подумал! Слушай, я понимаю, как это выглядело. Но мы говорили про… — он помялся, а потом махнул рукой, мол, была, не была, — про Малфоя. Мы с ней придумали план – она сказала, что знает, как пробраться в его спальню и навести там хаос. Мы думали, может, он испугается и свалит, понимаешь? Но потом она дала заднюю, заявила, что тебе бы всё это не понравилось, вот мы и…

Гарри позволил себе несколько глубоких вздохов.

— Никто из вас больше никогда не тронет Драко Малфоя, — жестко заявил он.

Дин хмыкнул и пожал плечами. Скорее всего, он ожидал какой-то другой реакции, но сказал только:

— Ага. Круто.

— И про Фреда тоже… не надо, — вставил Рон.

— Вообще-то мы тоже любили Фреда, старик, — заметил Симус уязвленно. – Никто из нас никогда не хотел унизить его память или типа того.

***

Утренние сборы прошли в гробовой тишине. Гарри не знал, удалось ли поспать всем остальным, но сам он так и не сомкнул глаз после всех этих разговоров, и к утру чувствовал себя так, будто по нему потоптался великан. Когда все уже ушли на завтрак, Гарри ещё даже не оделся, он вяло пытался волшебной палочкой завязать свой галстук, а Рон, ждущий его всё это время, неожиданно сказал:

— Слушай, ты ведь не хочешь туда идти?

— Не хочу, — согласился Гарри, думая о том, что если палочка ещё раз выбросит искры, то прожжёт в галстуке дырку. Рон почесал затылок.

— Ну, так это… я тогда пойду к Гермионе, а ты нас потом догонишь, идёт?

Не совсем понимая, к чему это, Гарри пожал плечами. Его голова была способна, кажется, только на одну мысль за раз, и сейчас он пытался завязать галстук и не думать о том, какая гнетущая атмосфера будет внизу. В этот день погибли Люпин и Тонкс, Фред и Колин Криви.

Ушли навсегда.

Плюнув на дурацкий галстук, Гарри спустился в гостиную (она была почти пуста), толкнул перед собой портрет и начал было спускаться вниз, как вдруг кто-то схватил его за руку.

— Поттер!

— Драко?

Усталым после бессонной ночи зрением Гарри выхватил из окружающего пространства сначала белокурые волосы, потом – пятном – зелёную ткань на мантии, потом – тревожные серые глаза. Драко выглядел беспокойным, но не злым, и от одного его вида Гарри вдруг затопило таким облегчением, что он чуть не споткнулся.

— Драко! Я думал, ты не пойдёшь, — выпалил Гарри, и Драко пожал плечами, крепче сжав его руку.

— Я и не собирался. Меня остановили трижды, пока я пытался добраться до вашей тупой гостиной. Просто я подумал, что, — его голос, звучавший было с вызовом, вдруг стал мягким, почти неуверенным, — что ты не захочешь пойти один. Я могу быть с тобой, если нужно.

Гарри потребовалось несколько мгновений, чтобы осознать глубину жертвы, которую Драко принес, явившись сюда. Драко, который не забился испуганно в самый мрачный угол подземелий, чтобы пережить этот сложный для себя день; который пришёл, взял Гарри за руку и сказал, что собирается быть с ним рядом.

— Нет, — сказал Гарри, и, увидев, как вытянулось бледное лицо, поспешил добавить: — То есть, я тоже не хочу идти. Может мы, ну не знаю, не пойдём вместе?

Он сделал шаг обратно наверх, почувствовав, что лестница под ним вот-вот собирается куда-то переместиться, и оказался ближе к Драко, все ещёстоящему на площадке. От него пахло знакомым горьким парфюмом,и Гарри позволил себе лишь на одно мгновение уткнуться носом в зелёный воротник.

— Давай, — легко согласился Драко. – А куда мы пойдём?

Подумав, Гарри стащил с себя мантию и протянул ему.

— Ко мне в спальню, — заявил он. – Если нас опять там застанут – я возьму всю вину на себя.

Он подумал, что Драко откажется, но тот позволил набросить на себя гриффиндорскую мантию и даже капюшон натянул – правда, Полная Дама все равно попыталась напомнить, что правила запрещают студентам других факультетов находиться в гостиной Гриффиндора. Гарри упрямо повторил пароль («Шоколадная лягушка»), и она, недовольно ворча, открыла проход.

Гарри и Драко пробежали гостиную (Гарри тянул Драко за руку и старался ни на кого не смотреть, чтобы не привлекать лишнего внимания), и только оказавшись на винтовой лестнице, получилось слегка расслабиться.

И тогда Гарри осознал, что они с Драко оказались наедине впервые с того ужасного утра перед путешествием в Малфой-Мэнор. Конечно, они виделись, но только примирение произошло, а домашней работы меньше не стало, да и Рон с Гермионой постоянно крутились поблизости – почти ни минуты свободной. Несколько рад Драко приходил помочь Гарри варить зелье, но, увы, они на самом деле варили зелье, и большее, что Гарри сумел получить от этих встреч – короткий мягкий поцелуй в уголок рта, когда Слизнорт вышел из класса.

— Нам сюда, — сказал Гарри, толкнув маленькую деревянную дверь на самом верху. Больше всего он боялся, что внутри кто-нибудь окажется по любой причине – но там совершенно никого не было.

Драко бесшумно зашёл следом и огляделся с видимым любопытством. Он никак не комментировал цвета и бардак, который тут царил, зато зачем-то потрогал полог кровати, к которой Гарри его подвёл, а затем уставился на небрежно наброшенное сверху лоскутное одеяло.

— Это Уизли подарили, — смутился Гарри. Взглядом спросив разрешения, Драко сел на постель и взял одеяло в руки, с дотошным любопытством изучая кусок за куском. Гарри не мог видеть выражение его лица и не знал, считает ли Драко такие подарки глупой сентиментальностью или вообще забудет об увиденном пять минут спустя. Впрочем, он так ничего и не сказал, только со вздохом отложил одеяло в сторону, и тогда Гарри спихнул ботинки и забрался в кровать. Драко всё понял правильно, он стащил с себя мантии и улёгся рядом, нос к носу с Гарри; матрас мягко просел под общим весом, сдвигая их ещё ближе друг к другу. Если кто-нибудь зайдёт, подумал Гарри, они могут просто накрыться мантией невидимкой. Впрочем, он всё-таки левитировал стул к двери и на всякий случай подпер ее.

— Я написал отцу, — почему-то шёпотом сказал Драко, когда Гарри закончил свои манипуляции и убрал палочку. Взгляд серых глаз был задумчивым и немного уставшим.

Протянув руку, Гарри осторожно коснулся его щеки, чувствуя себя немного нереально. Он просто затащил Драко в спальню Гриффиндора, уложил в свою кровать и смотрит на него так близко в практически абсолютной тишине, пока все остальные обитатели замка собрались в Большом зале и отдают дань памяти прошлогодней победе.

— Что написал? – спросил Гарри так же тихо, не желая портить момент. Драко прикрыл глаза и вжался лицом в его ладонь.

— Что я не стану тебя ни о чем просить. Он не ответил. Наверное, ему не очень понравилось.

Сердце в груди Гарри пропустило удар. Значит, Драко всерьёз решил быть с ним? Это не было шуткой, оговоркой, ошибкой, минутным порывом? Паника, наверное, отразилась у него на лице, потому что Драко придвинулся ближе и неловко поцеловал его в губы, а Гарри поспешно ответил, задыхаясь, и думая о том, что сердце сейчас вырвется из грудной клетки и лопнет, как воздушный шарик, все вокруг забрызгав красным.

— Не уходи, — прошептал Гарри. – Не уходи, пожалуйста, не уходи. Я не смогу так второй раз.

Драко поцеловал его снова, его губы были мягкими и сухими, а потом шепнул что-то почти беззвучно, обдавая дыханием, Гарри не разобрал из-за шума в ушах, переспросил – и услышал, наконец:

— Прости меня, Поттер.

Гарри вцепился в него, наверное, до боли, зашептал, как в горячке:

— Ты должен был сказать мне, я бы понял тебя, ну почему ты не сказал?

— А что бы ты сделал? – фыркнул Драко, его чёлка прилипла ко лбу, и Гарри дрожащими пальцами убрал её куда-то наверх. – Что бы ты сделал, если бы узнал, что мой отец одобряет нас лишь потому, что хочет получить твою помощь?

— Я бы помог, — тут же ответил Гарри. – Не ему – тебе. И твоей матери. Кажется, я ей нравлюсь.

Драко пожал плечами.

— Да… наверное, правда нравишься.

Они помолчали, Гарри продолжал мять в руках рубашку Драко, чувствуя так много, что в голове царил полный кавардак. Солнце, высоко поднявшееся над башней, заглядывало в окно, озаряя спальню своими лучами, и на фоне алого убранства придавало ресницам Драко удивительный золотой цвет.

— Драко, — наконец прошептал Гарри и потрогал кончиками пальцев его лицо, различая в утреннем свете совсем бледные, крошечные, едва заметные веснушки. Если бы свет не упал так удачно – никогда бы вообще не догадался, что они есть.

— Ты такой гриффиндорец, — нежно выдохнул Драко, и Гарри фыркнул:

— Я просто тебя люб… — и запнулся, понимая, что именно говорит. Его горло сковало волнением, даже вдохнуть было тяжело, в уши хлынул нарастающий шум, и Гарри уставился куда-то в воротник Драко, не зная, что случится в следующую секунду. А затем почувствовал мягкое касание к своему лбу и ещё одно тихое: «Прости меня», – и его окончательно отпустило.

Он знал, что Драко сейчас не признается, знал и то, что, возможно, произносить эти слова вслух ему не легче, чем самому Гарри. Но это было неважно: Драко лежал рядом, его губы мягко касались лица, и он совсем не собирался никуда уходить.

Так что Гарри его простил, прижался ближе, задышал в грудь и опустил набрякшие от бессонной ночи веки. Только бы никто не пришёл, пронеслось в голове. Пролежать бы так ближайшие несколько вечностей, слыша, как грохочет в груди Драко быстрое сердце.

Гарри сам не понял, как уснул, буквально выключился – ему даже ничего не снилось, он как будто просто моргнул несколько раз, и в каждый обнаруживал себя крепко прижатым к чужой груди. Удостоверившись, что это Драко, он засыпал снова, а солнце поднималось всё выше, путешествуя по небу, пока, наконец, не ушло в другую часть замка.

Когда Гарри разлепил глаза в последний раз, оказалось, что Драко укрыл его тем самым пледом, и теперь разглядывает вышитые на нем имена. На несколько долгих мгновений Гарри всё-таки позволил себе просто рассматривать его глаза, прозрачные в дневном свете, и упрямые тени у носа. А потом моргнул и опустил ладонь на теплую грудь, почувствовав под рубашкой что-то маленькое и жесткое.

— Что там? – спросил он. Драко пригладил плед ладонью, совсем не удивившись тому, что Гарри проснулся.

— Посмотри.

Под его воротником Гарри обнаружил тоненький кожаный шнурок, которого раньше не было. Помедлив, он потянул его неловкими со сна пальцами, и когда шнурок выскользнул из-под рубашки полностью, вдруг увидел на нем туго вплетенную в самый центр крупную бусину. Бусина казалась странно знакомой своим серо-зеленым переливом, но прошла, казалось, целая вечность, пока до Гарри дошло.

— Это же…

— Твой рождественский подарок, верно.

— Я думал, ты его выкинул, — пробормотал Гарри и поднял взгляд, продолжая сжимать бусину в пальцах. Драко залился легким румянцем, и Гарри провел по гладкому камню большим пальцем. – А ты… сделал из него… это.

— Просто небольшое напоминание, — попытался выкрутиться Драко, но Гарри качнул головой и широко улыбнулся.

— Я тоже хочу напоминание от тебя, — заявил он и качнул головой в сторону пледа. – Твоё имя.

Судя по выражению задумчивого лица, Драко некоторое время размышлял, должен ли он действительно вписать своё имя среди имён членов семейства Уизли, родителей Гарри и его друзей, ни о ком из которых он никогда прежде не сказал ни единого доброго слова. Но, наконец, на что-то решившись, он извлёк из рукава волшебную палочку и пробормотал: «Акцио зелёные нитки!» Искомое вылетело из-под чьей-то кровати (Гарри не разглядел, услышал только, как катушка бьется о чемодан, пытаясь вырваться, а потом увидел, как Драко перехватил её в полете).

— Ты умеешь вышивать? — полюбопытствовал он.

— Мама умеет, — ответил Драко так, будто это все объясняло, и, критически осмотрев нитку, снова взмахнул палочкой.

Гарри оставалось только наблюдать, как стежок за стежком на свободном лоскуте появляется имя Драко; его тонкий, ровный почерк ничуть не походил на округлые буковки миссис Уизли. Затаив дыхание, Гарри ждал, боясь, что если он что-то скажет, Драко передумает и уничтожит собственную работу.

Но Драко не передумал. Закончив, он провёл напоследок по собственному имени ладонью, разглаживая ткань, и аккуратно поставил катушку с нитками на тумбочку.

***

Как бы Гарри ни хотел этого, вечность прятаться в спальне они не могли. Дело было даже не в голоде – они с Драко вместе нашли в чемодане Гарри пачку сладостей и разделили её – скорее, в противном голоске. Голосок сидел в голове и напоминал о том, что сейчас в Большом зале находятся студенты, многие из которых пострадали в школе в прошлом году, а Гарри прячется в тенях, как трус, которым никогда не хотел быть.

Заметив, что он волнуется и мнётся, Драко вдруг вздохнул и спустил ноги с кровати, заявив, что если они хотят успеть, то пора идти. Гарри не знал, как он понял, да и не стал спрашивать. Эта чуткость согрела его, придала немного сил, достаточных, чтобы решиться.

Прежде, чем уйти, они завернулись в мантию-невидимку – что оказалось довольно непросто, учитывая рост Драко. К счастью, в гостиной никого не оказалось, а Полная Дама оказалась слишком сильно погружена в свои переживания, чтобы гадать, кто именно отодвинул ее портрет. Она даже не заметила периодически мелькавшие в воздухе ботинки.

Замок казался совсем пустым, и, шагая по лестнице бок о бок с Драко, Гарри впервые за многие месяцы стал рассматривать его. За это время всё существенно привели в порядок; практически ничего, кроме чёрных стен на восьмом этаже, которые отчаялись очистить, не напоминало о майских событиях прошлого года. А может — Гарри просто привык, влившись в бесконечный поток учебных дней.

Остановился Гарри только у Большого зала, у самых дверей. Посмотрел на Драко под мантией, прочитал в его лице ту же самую неуверенность, которая точила его самого — и всё-таки толкнул перед собой тяжёлую створку двери, стараясь быть бесшумным, насколько это возможно.

Его встретила почти полная тишина. Места за столами были заполнены учениками в чёрных мантиях, но те были непривычно молчаливы, даже шепотка первокурсников не было слышно. Собственное дыхание вдруг показалось Гарри слишком громким, он растерялся, и Драко, сжав его ладонь, очень быстро потянул его в сторону. Гарри успел только заметить, как на руках у Филча наморщила хищную мордочку миссис Норрис, но завхоз провел сухой ладонью по полосатой спинке, и кошка тут же притихла.

Только оказавшись вместе с Драко в самом тёмном и свободному углу, где никто не мог бы ненароком с ними столкнуться, Гарри смог толком оглядеть зал. Тот казался совсем незнакомым: несмотря на яркий дневной свет, льющийся с зачарованного потолка, он выглядел блёклым, и Гарри понял, почему: цветные флаги факультетов исчезли. У учительского стола стояла Гермиона, прижимая к себе стопку листов бумаги — похоже, она только что закончила свое выступление — а рядом с ней был Невилл. Профессор Макгонагалл похлопала его по плечу, и он сделал шаг вперед.

— Я хотел бы сказать несколько слов. Это сложно для меня, я никогда не рассказывал…

Невилл помялся, Гарри увидел, что Гермиона незаметно коснулась ладонью его спины, и это как будто бы придало ему смелости, голос стал тверже; Невилл расправил плечи и окинул взглядом зал.

— Но сейчас, мне кажется, время пришло. Вы все в курсе про Беллатрису Лестрейндж,— по залу пробежал тихий шепоток, и Гарри вдруг почувствовал, как рука Драко сжала его ладонь сильнее, почти больно. — Во время первой войны с ней встретились мои родители. Она пытала их и свела с ума. Сейчас они в больнице Святого Мунго и, наверное, никогда не оправятся.

Гарри увидел, как за столом Пуффендуя девочка прижала ладонь к губам, а мальчик рядом с ней неловко опустил глаза.

— Я сейчас говорю это не затем, чтобы вы злились, — продолжал Невилл, и его голос стал ещё твёрже. — Она была ужасной, это правда. Ия мог бы сказать: она училась на Слизерине, и это сделало её такой. Но это неправда. Она сама сделала себя такой.

На Слизерине учатся замечательные ребята. Мне повезло подружиться с некоторыми из них. Они храбрые, умные и талантливые. Они готовы сопереживать и поддерживать. Они весёлые и добрые. И они тоже многое пережили, так же, как и мы. Гермиона сегодня много сказала о профессоре Снейпе, но я сейчас говорю о своих друзьях.

Невилл помахал рукой слизеринскому столу. Софи помахала в ответ, Астория бледно улыбалась, но её соседка, не знакомая Гарри, брезгливо наморщила нос и явно прошептала одними губами «придурок», прежде чем отвернуться от Невилла. Гарри почувствовал, что закипает, но Драко всё ещё до боли сжимал его руку, и это отрезвляло.

— Не все смогли спуститься сюда сегодня, — Невилл помолчал, его лицо стало немного грустным. – Но я понимаю. Это не значит, что они струсили. Я хочу сказать: мы все имеем право бояться, разве нет?

По залу пробежал тихий, едва слышный шумок, кто-то согласно кивнул, кто-то – напротив, покачал головой. Гарри повернулся и посмотрел на Драко; тот выглядел бледным, а его взгляд был направлен куда-то мимо учительского стола. Гарри хотел что-то шепнуть, но услышал голос Гермионы, и внутри него что-то сжалось.

— Я думал, что Невилл прав, но мы все смотрим на вещи по-разному… И я не обещаю, что всё, что я написала, будет и для вас правдой, — сказала она. – Я просто постаралась записать настоящие истории настоящих людей. Не меня, Рона и Гарри, а… других. Я буду рада, если каждый допишет туда что-то своё.

— Спасибо, мисс Грейнджер, мистер Лонгботтом, — поблагодарила профессор Макгонагалл, и Гарри услышал в её голосе едва ощутимые слёзы. Она несколько раз ударила сухими ладонями друг о друга, и в зале тоже начали аплодировать, сначала тихо, потом громче и громче.

Гарри переплёл пальцы с пальцами Драко и потянул его к двери, чтобы под шумок выскользнуть из Большого зала самыми первыми. Они стояли снаружи минут пятнадцать, прежде чем студенты начали выходить небольшими группками друг за другом. Гарри видел, как кто-то вытирал глаза на ходу, а кто-то, наоборот, смеялся. Соседка Астории выглядела раздраженной и брезгливой, выходя, она оттолкнула с пути пуффендуйских третьекурсников и зашагала прочь.

— Она дальняя кузина Винса, — было первое, что сказал Драко. – Он мог жениться на ней.

— Мне жаль… — начал было Гарри, но Драко его удивил:

— А мне нет. Мы были идиотами, Поттер. Мы все трое, я, Винс и Грег. Мы получили, что заслуживаем.

Гарри решил, что Драко был не совсем честен, но так и не нашёл, что ответить на это. Он даже не был уверен, рад в конце концов тому, что спустился в Большой зал, или нет. Драко вот выглядел не очень-то счастливым. Когда Гарри увидел Гермиону и Рона и изъявил желание догнать их, Драко не сдвинулся с места; покачав головой, он стянул мантию – благо, народу уже почти не было, — и улыбнулся, хотя улыбка не коснулась его глаз.

— Иди, — сказал он.

Гарри помялся, но его друзья, о чем-то беседуя (Гермиона выглядела взволнованной и почти расстроенной) уже почти скрылись из виду, так что времени на выбор было так мало… И он пошёл за ними, чтобы сказать, что всё-таки был в Большом зале.

Но часть его мыслей всё равно оставалась с Драко.

========== XXV. Экспекто Патронум ==========

Комментарий к XXV. Экспекто Патронум

Дорогие читатели! Нет… друзья! Потому что каждый ваш комментарий я читаю с замирающим сердцем, и уже узнаю вас в ники и по аватаркам как родных :) Я жутко волнуюсь сейчас, но, в общем, это последняя глава. То есть, не совсем, потом будет еще небольшой эпилог, но именно как глава - да. Последняя. Эта история, этот самый большой фанфик, который мне когда-либо доводилось писать, подходит к концу. И я здесь, чтобы поблагодарить вас за каждый комментарий, вопрос, мнение, за все, что вы писали под каждой главой. За “ждунов”, за сопереживание, за любовь к фандому и к мальчикам.

Шлю самые теплые пожелания и благодарности вам. Спасибо ♥

Чтобы Драко начал появляться рядом с Гарри не только на уроках, но ещё и на переменах, потребовалось несколько дней уговоров, две пылкие ссоры и один раз, когда Гарри обхватил ладонями лицо Драко и шептал «пожалуйста» после каждого поцелуя. Против такого Драко устоять не мог, он закатил глаза, демонстративно фыркнул и как огромное одолжение сказал «ладно», но Гарри всё равно видел, как он прячет улыбку.

В нём определенно что-то поменялось после того солнечного утра в гриффиндорской спальне. Конечно, как Гарри всегда и осознавал, Малфой оставался Малфоем: он был упрямым, наглым и порой совершенно невыносимым, но когда однажды после завтрака он позволил Гарри взять себя под руку и втянуть в компанию Рона и Гермионы, стало ясно, что времена непоправимо изменились.

О своих отношениях они, конечно, не объявляли но окружающие всё равно догадывались. На них постоянно косились, Гарри слышал за спиной шепотки, порой содержащие достаточно неприятные эпитеты. Но когда Рон внезапно крикнул в ответ одному рослому слизеринцу с пятого курса: «Слышь, сам ты пидорас», — и снял с него двадцать баллов, Гарри вдруг понял, что всё это его ни капли не беспокоит.

— Знаете, — заявил Рон позднее в библиотеке, когда они готовились к последнему уроку трансфигурации перед экзаменами, — я как-то говорил Гарри про свое ощущение, будто я жду поезд, который никогда не придёт, и всё такое. – Гарри кивнул, Драко, сидящий с ним рядом, безмолвно поднял брови. Рон наморщился. – Теперь мне кажется, что я уже на поезде, который катится в совершенные ебеня, а я ничего не могу с этим поделать!

— Рон! – возмутилась Гермиона. – Что за выражения!

— Нет, ну ты сама посмотри! Мы сидим и готовимся к экзаменам с Малфоем!

Брови Драко поползли выше. Гарри под столом накрыл ладонью его колено и слегка сжал, но никакой бури не последовало.

— Вот тебе последние новости, Уизли, — только и сказал Драко, — я сижу в том же самом поезде, раз готовлюсь к экзаменам с… вами.

Гарри почувствовал, как тёплая ладонь легла сверху, и расслабился, позволяя Драко пропустить пальцы между своих. Придвинув к Рону учебник трансфигурации, Гермиона постучала пальцем по заголовку последней главы.

— Ты уже решил, в какое животное меня превратишь?

— Может быть, в… в…

Пока Рон был занят мыслительным процессом, Гарри вдруг подумал, что сам так и не решил, в кого может превратить Драко. Кроме того, что это вообще было непросто (Гарри понятия не имел, как его отец ухитрился стать анимагом уже к пятому курсу, в то время как он сам не мог разобраться с превращением человека на седьмом), сложно было выбрать зверя, который бы вообще подошел.

— Поттер.

— А?

Драко так и не приучился звать его по имени постоянно, может, просто не хотел. Гарри перестал обращать на это внимание; было что-то завораживающее в том, чтобы слышать собственное имя задыхающимся шепотом на ухо, а не в будничном разговоре над свитком пергамента.

— Расслабься. Можешь превратить меня в хорька, если хочешь.

Уставившись на Драко, Гарри чуть не сломал перо. Произнесенное не было шуткой, но Гарри удивился бы меньше, если бы Драко вдруг вскочил на стол и станцевал канкан над головой всё ещё мучимого выбором Рона.

— Но ведь… все именно этого и хотят, — пробормотал Гарри, и Драко пожал плечами.

— Да. Но я решил, что мне плевать. Хорёк – довольно милое животное.

В его голосе было не столько смирение, сколько вызов, и Гарри, кажется, начал понимать. Драко, который почти весь год старался слиться с тенями, теперь, кажется, наоборот собирался продемонстрировать, что злые шутки его не ранят. И учитывая, каким ранимым он был на самом деле, Гарри мог бы назвать это подвигом.

— Ладно, — согласился он и постарался улыбнуться как ни в чём не бывало, словно ни о чём не догадался. – Сделаем по-твоему. Что насчёт меня?

— Собака, — незамедлительно ответил Драко.

— Сам ты собака! – беззлобно парировал с другой стороны стола Рон. Гарри фыркнул и немного крепче сжал пальцы, подумав о том, что собака – это хорошо. Собака – это как Сириус. Большой, чёрный и лохматый.

Интересно, что бы он сказал, увидев их сейчас с Драко?

***

Мысль о том, что это последний урок трансфигурации, просто не укладывалась в голове. Гарри сел на свое место, достал волшебную палочку, перо – но затем тут же убрал его, когда профессор Макгонагалл жестом попросила остановиться. Она встала у доски, как всегда прямая и строгая, но глаза её поблёскивали, пока она обводила всех своих учеников долгим взглядом.

— Я очень рада видеть, как вы все выросли, — с нежностью сказала она. Гарри услышал, что Парвати позади него на соседнем ряду шмыгнула носом. – Даже не верится, что в следующем году я никого из вас не увижу.

Гарри невольно глянул на Драко. Тот уставился куда-то в свой пергамент, и его лицо выглядело слишком равнодушным – таким, что в это спокойствие ни секунду не верилось.

— Изо всех вас получились замечательные волшебницы и волшебники, — продолжала Макгонагалл, сцепив перед собой руки. – Уверена, что у каждого очень большое будущее… Я буду с удовольствием следить за вашими успехами и дальше.

Никто не стал комментировать её слова. Гарри показалось, что все так или иначе были глубоко поражены мыслью, что, оказывается, это действительно их последнее занятие с профессором Макгонагалл. Едва заметно промокнув кончиками пальцев глаза, преподавательница выпрямилась и кашлянула, добавив уже привычным строгим тоном:

— Но пока у нас ещё есть учебное время, попрошу всех вас продемонстрировать, чему вы научились за этот год.

Студенты зашевелились, Гарри достал палочку, подтолкнул в бок Драко, который всё ещё выглядел отстранённым, и поежился.

— Давай ты первый.

В соседнем ряду Гермиона, уже закатавшая рукава и деловито размахивающая палочкой, быстро и без лишних слов превратила Рона в пушистого рыжего кота, отдалённо напоминавшего Живоглота. Рон недовольно фыркнул и растопырил хвост, а профессор Макгонагалл несколько раз хлопнула в ладоши, отмечая гермионин успех.

Гарри выдохнул и зажмурил один глаз. Не то чтобы он не доверял Драко, но будет неприятно, если у него вырастет собачий хвост или уши, от которых не так-то просто будет избавиться без посторонней помощи. Поддев рукава, совсем как Гермиона, Драко прицелился, взмахнул палочкой, и Гарри почувствовал, как мир вокруг него стремительно увеличивается; стол, у которого он стоял, вдруг показался огромным, а собственные ноги – мягкими и неуклюжими, и тут же разъехались в стороны. Издав задушенный звук, Гарри попытался встать и оглядеть себя, но это оказалось не так-то просто. Все, что было ясно – это что он куда меньше, чем Сириус, и что у него мягкая чёрная шерстка на определенно собачьих лапах.

Непривычно высокий (то есть, куда более высокий, чем обычно) Драко наклонился над ним и обхватил под живот прохладными руками. Гарри попытался фыркнуть на него, но изо рта вырвалось какое-то кряхтение.

— Мерлин! – звонче обычного прозвучал голос Гермионы где-то в стороне, а потом она засмеялась. – Он просто очаровательный!

Гарри почувствовал, как дёрнулось ухо, а потом Драко с непонятным выражением лица пригладил его пальцами. Ухо было большое и мягкое, и, судя по всему, Драко действительно превратил его в собаку, только вот в очень маленькую.

— У тебя остались очки, дружище, — сообщил Рон: видимо, его уже расколдовали. – Вероятно, профессор Макгонагалл вычтет за это баллы.

Гарри ничего не оставалось, кроме как фыркнуть. Обилие запахов вокруг кружило голову: некоторые из них были ему знакомы, другие он чувствовал впервые (и никогда больше не хотел бы ощущать). Интересно, как Сириус справлялся с этим?

— Замечательный щенок, мистер Малфой, — деловито отметила Макгонагалл откуда-то сверху; Гарри пришлось поднять голову, чтобы её увидеть. Щенок? Драко сделал из него щенка? – Посмотрим, сможете ли вы вернуть мистеру Поттеру его первоначальный вид. Разумеется, очки это недостаток, но я зачту работу… Поттер, вы хорошо себя чувствуете?

Гарри попытался пожать плечами, но не смог; впрочем, это вполне устроило Макгонагалл, и та пошла дальше – отчитывать Симуса за то, что тот превратил в павиана только верхнюю половину Дина Томаса.

Прохладная ладонь прошлась по макушке, и Гарри почувствовал, как его тельце приятно завибрировало. Оказывается, здорово, когда тебя гладят, если ты – маленький щенок. Но потом Драко поставил его на пол, и через несколько секунд Гарри почувствовал, как опять становится большим и тяжёлым.

— Так вот, каким ты меня видишь, — фыркнул он, сверкнув глазами в сторону Драко. Правда тот не поддержал шутку, и Гарри подумал, что выбор маленького животного был совсем не случайным. Гарри тут же посерьезнел: — Послушай, я могу выбрать другое…

— Все нормально, — улыбка Драко была сияющей и такой же холодной, как полированное зеркало. Гарри не понял такого упрямства, но спорить было бы глупо, так что он кашлянул и сосредоточился.

Всё вышло лучше, чем он мог ожидать от себя. Как в смутном воспоминании почти четырёхлетней давности Драко от взмаха волшебной палочки уменьшился, обернувшись мелким белым хорьком. Его усы встопорщились, и Гарри, подумав, что Драко сделал то же, а значит, и ему можно, сел на корточки и подставил руку. Хорёк-Драко, недолго думая, взобрался по рукаву и предостерегающе зашипел, но позволил себя погладить.

Дин, который к тому моменту не без помощи Макгонагалл принял свой нормальный вид, посмотрел на Гарри, и тот встретил его взгляд, приподняв брови. Помявшись, Дин только пожал плечами и отвернулся, а Симус сказал:

— Мы поняли, поняли. Шутка уже давно не смешная. Все совершают ошибки, мы можем хотя бы попытаться… забыть об этом?

Это устроило Гарри, и, погладив самодовольно фыркнувшего хорька по гладкой белой шерсти, тот понес показывать его профессору Макгонагалл.

***

Следом за последней трансфигурацией прошли последняя травология (Невилл определённо выглядел расстроенным), последние заклинания, последнее зельеварение (Слизнорт очень скомкано пожелал Гарри успехов на экзаменах, а Гермиона потом заметила, что с ним всё-таки лучше не ссориться) и, наконец, последняя защита от тёмных искусств.

Профессор Баркер, в отличие от профессора Макгонагалл, не стала высказывать глубоких сентиментальных чувств к студентам, что, впрочем, было вполне объяснимо. Но и она нашла для каждого, включая Драко, несколько довольно сдержанных, и всё же добрых слов, и почему-то Гарри было приятнее слышать, как кто-то желает удачи Драко, чем принимать пожелания самому.

Посвятив урок небольшому разбору возможных экзаменационных заданий, Баркер отпустила всех на десять минут раньше колокола, но неожиданно попросила Гарри остаться. Драко, который ждал, пока он соберёт сумку, поймал его взгляд и пожал плечами:

— Я снаружи подожду.

Гарри остановился возле парты, глядя, как его однокурсники уходят; наконец, Рон, напоследок оглянувшись, закрыл за собой дверь, и они с Баркер остались одни. Профессор зачаровала губку, которая принялась стирать всё написанное с меловой доски, и присела на край стола, рассматривая Гарри с ног до головы долгим, тяжёлым взглядом.

— Мне нравится ваше упрямство, Поттер, — без обиняков сказала она. – Я слышала, вы собираетесь стать мракоборцем.

Почему-то Гарри думал, что Баркер захочет что-то узнать о Драко, и вопрос стал для него полной неожиданностью. Весь год она никак им не интересовалась, в отличие от других преподавателей и студентов, и Гарри даже не всегда бывал уверен, что она помнит, кто он вообще такой – ну, кроме того раза, когда он потребовал разрешения отправиться с Драко в Мэнор.

— Собираюсь… То есть, я в некоторых сомнениях, мэм, — признался Гарри. Баркер такой ответ, казалось, немного удивил.

— В сомнениях? Почему?

Гарри пожал плечами. Кроме Рона, он ни с кем не говорил о своих мыслях на этот счёт, да и то, только потому что Рон сам сомневался.

— В этом году я не чувствовал себя таким уж прирождённым убийцей тёмных магов.

Баркер усмехнулась и пригладила свои короткие волосы.

— Едва ли в этом десятилетии существовал убийца тёмных магов лучше, чем вы.

— Профессор Дамблдор, — тут же нашёлся Гарри, но профессор только отмахнулась.

— Не знаю, кто, но вам дали достаточно смутное представление о том, чем мы занимаемся, Поттер. Вы зря ожидаете ежедневную очередь из злодеев, которых нужно уничтожить. Наша работа – давать волшебникам спокойствие и уверенность. К сожалению, в последнее время мы выполняли её плохо, — Гарри с удивлением увидел, как Баркер опустила глаза. – Но есть шанс, что именно вы, Поттер, снова научите нас быть не только храбрыми, но и милосердными, а что ещё важнее – покажете нам, каково это: знать, когда пора остановиться.

Потерявший дар речи Гарри уставился на неё, не зная, должен ли он благодарить за такие слова или вполне искренне заявить, что не считает себя способным на подобное. В конце концов он просто решил уточнить:

— Что вы имеете в виду?

Ответ прозвучал неожиданно:

— Вас и Малфоя, разумеется. Я не сентиментальна, и представить не могла, что из давних врагов вы станете… — Баркер замялась. – Парой? Но вы ухитрились закрыть глаза на старые обиды. Видите ли, я поддерживала идею о том, что факультет Слизерин… не нужен Хогвартсу. Не потому что он выпускает злодеев, Поттер, это глупость. Но потому, что студенты других факультетов, казалось, неспособны были принять его учеников, делая это вопросом безопасности. Но вы и ваши друзья доказали обратное. Я очень рассчитываю, что другие студенты последуют вашему примеру. И если в Министерстве кто-нибудь снова поднимет вопрос о вмешательстве в дела Хогвартса, я позабочусь о том, чтобы он был закрыт надолго.

Впечатлённый её словами Гарри неловко поправил лямку школьной сумки у себя на плече. Он не знал, что ответить, буквально на глазах образ профессора Баркер в очередной раз перевернулся с ног на голову.

— Вы правда думаете, что у меня получится? Стать мракоборцем?

— Да, Поттер, я так думаю, — согласилась Баркер, и её холодные глаза немного потеплели. – И если вы всё-таки примете решение, я бы дала вам нужные рекомендации. Я собираюсь вернуться в Министерство, как только закончится период экзаменов, так что, возможно, мы с вами не прощаемся.

Гарри не смог сдержать ухмылки.

— Похоже, эта должность всё ещё проклята. Даже вы не задержались на ней больше года.

— Похоже, что так… — рассеянно хмыкнула Баркер. – Или, может, это просто совпадение? А теперь, полагаю, вам пора, — она кивнула в сторону двери и усмехнулась. – Вас там уже заждались.

***

Если Гарри и думал, что без уроков подготовка к экзаменам станет чуть проще, то реальность быстро развеяла все его фантазии. Повторение, отработка чар и зубрёжка превратились в настоящий кошмар. О том, чтобы видеться с Драко вне библиотеки, вообще не шло и речи – волшебным образом разговор с Баркер по-настоящему вдохновил Гарри на то, чтобы всё-таки попробовать поступить на мракоборца. И за всеми этими мыслями он чуть не забыл про пятое июня.

День рождения Драко.

Он опомнился только потому, что за завтраком зацепил взглядом красивую сову с увесистым свертком в лапах, которая уронила свою посылку Драко прямо в руки. Они с Асторией тут же принялись разворачивать присланное, и Гарри ярко вспомнил, как в лучшие времена Драко постоянно угощал сладостями всех своих друзей.

Впрочем, в этом смысле ничего не изменилось: вскоре вокруг именинника столпилась целая группа желающих поживиться шоколадкой, и Гарри оставалось только послать Драко улыбку. В ответ тот поднял брови и левитировал шоколадку и ему.

Стало стыдно.

Чтобы исправить ситуацию, сразу после завтрака Гарри помчался в совятню, и только поднимаясь по каменным ступеням, вспомнил, что за весь год был тут лишь раз – и тоже ради Драко. Гарри так привык думать о том, насколько ужасающи совиные насесты, на которых нет Букли, что даже не пытался приходить, но сейчас, лишь немного замедлив шаг у двери, решил, что сможет.

Внутри было тихо, пахло опилками и совиным пометом. Поморщившись, Гарри огляделся в поисках подходящей совы, и взгляд сам собой упал на симпатичную пёструю сипуху, которая ласково ухнула и с готовностью приземлилась Гарри на подставленное плечо.

— Отнеси это Драко Малфою, пожалуйста, — попросил Гарри и сунул сове в клюв маленькую записку, которую накарябал на ходу. Никакой идеи лучше ему все равно в голову не пришло, так что, отпустив сову, оставалось только ждать.

Но когда вечером, с трудом балансируя коробкой с тортом, Гарри поднялся на пятый этаж, он обнаружил, что Драко уже там. Тот стоял у двери в ванную старост, нетерпеливо постукивая носком ботинка о пол, и до Гарри неожиданно дошло, что он ведь тоже был старостой, так что сразу понял, что означает «Встретимся после ужина на пятом этаже у статуи Бориса Бестолкового».

— Привет, — только и смог выпалить Гарри. Драко оттолкнулся от стены и улыбнулся ему уголками рта.

— Привет, — ответил он.

Гарри хотел было сказать что-то ещё, но вдруг остановился, пригвождённый к полу одним единственным осознанием: какой же Драко красивый. Нет, конечно, он понимал это и раньше, и мысль была совсем не нова, но почему-то именно сейчас, глядя в лицо Драко в свете коридорных ламп, лицо, с которого почти сошли болезненные, усталые тени, Гарри полностью смог это прочувствовать. Его сердце забилось быстрее, и грохот отдавался во всем теле, как набат. Драко сощурился, посмотрел сначала на Гарри, потом на дверь.

— Ты знаешь пароль? – спросил он.

— Да, — пробормотал Гарри, который подсмотрел пароль заранее на Карте Мародёров, и все ещё пораженный своим осознанием, буркнул в сторону ванной: — «Мыльные пузыри».

Дверь открылась.

Внутри было совсем как прежде: и бассейн, и занавески, и сияющие краны, и даже портрет неизвестной русалки, которая напевала какую-то песенку, задумчиво перебирая волосы. Гарри быстро сгрузил свою коробку с тортом на скамью и потоптался на месте.

— Честно говоря, — протянул Драко, закрывая дверь на задвижку, — я не был уверен, что ты вообще вспомнишь.

— Я почти забыл, — повинился Гарри и приблизился к нему, чтобы обнять со спины. Боже, за все эти сумасшедшие дни он так безумно соскучился, что теперь единственное, чего ему хотелось — это обвить Драко руками и ногами и никогда не отпускать. Гарри только надеялся, что это желание хоть немного взаимно, и его надежды обрели плоть, когда Драко накрыл его ладони своими и издал что-то вроде ласкового смешка. — С днём рождения тебя.

— О, спасибо, Поттер. И где же мой камень? — Гарри непонимающе молчал, и Драко фыркнул. — Мой камень! В качестве подарка. Только не говори, что он в торте…

Только тогда до Гарри дошел смысл его слов, он закатил глаза и фыркнул, уткнувшись носом в теплую шею под волосами.

— Нет, он не в торте. Но если ты хочешь что-нибудь каменное, я мог бы организовать тебе…

Драко рассмеялся и шлёпнул его по руке, но Гарри и не подумал расцеплять объятия, прижимался к нему еще крепче. Внутри всё кипело и плавилось, и он скучал, так сильно скучал всё время, что просто не мог и мгновения провести в стороне от Драко…

— Если я разденусь, ты меня отпустишь? — спросил тот, и Гарри подумал, что Малфои всегда знают, на какие кнопки жать.

Драко не обманул, стоило Гарриотстраниться, он стянул мантию (и аккуратно повесил на крючок, чёртов педант), затем расстегнул крошечные пуговички на рукавах, затем — воротник. Ворчливо вздохнув, Гарри через голову стянул футболку, а потом пошёл открывать краны. Правда, не переставал поглядывать на медленно обнажающегося Драко, и это чуть не стало причиной позорнейшего падения прямо в уже начавший наполняться горячей водой бассейн.

— Знаешь, — Драко аккуратно сложил свою рубашку и выпрямился, заставив Гарри глубоко и взволнованно вздохнуть, — хоть это и мой день рождения, но я тоже хочу сделать тебе подарок.

— К-какой?

Уголки губ Драко дрогнули, и он медленным жестом сверху вниз предложил оглядеть себя.

О, в этот раз до Гарри дошло быстрее. Он зарделся, торопливо сбросил остатки всего, что было на нём надето, и, набрав воздуха в лёгкие, нырнул в бассейн. Драко к тому моменту отложил прочь брюки с бельем, и всплывший из ароматно пахнущей пены Гарри протянул ему обе руки.

— Я думал, что мы уже никогда…— выдохнул он, и в этих словах получилось больше чувств, чем он планировал. Драко элегантно спустил ноги в бассейн, и Гарри тут же поймал его в объятия.

Такой тёплый…

Он прильнул к нему, чувствуя, как обоих обволакивает горячая вода, забрался в белокурые волосы мокрыми руками, задышал шумно. Драко смотрел на него молча, но улыбался. Такой улыбки Гарри ещё никогда у него не видел; она была нежной и полной спокойствия. Как будто Драко что-то решил для себя, что-то очень важное, и вряд ли это было связано с тем, что он захотел… ну… сделать это с Гарри. Даже в мыслях назвать было страшно, как будто все эти «ну я бы с ним трахнулся» остались в разговорах с друзьями, а в настоящей жизни вдруг перестали срабатывать.

— Ты красивый, красивый, красивый, — зашептал Гарри и принялся усыпать его поцелуями, неловкими и неуклюжими, Драко наморщил нос и засмеялся, а его руки обвились вокруг Гарри так тесно и сладко. Гарри ожидал от него чего-нибудь вроде «ты тоже ничего», но Драко молчал, и так было лучше — это ведь его день рождения, и вся-вся нежность, которая была у Гарри, должна была достаться ему. — Я тебе самый лучший торт принёс. Заказал из Хогсмида.

— Я догадался.

— Он вкусный, клянусь.

— Попробуем вместе.

Драко позволил прижать себя к краю бассейна, и Гарри прильнул губами к его шее, чувствуя лёгкий привкус мыла. Он не знал, с чего начать, его пальцы скользили по гладкому бедру под водой, а вся решимость, на которой он бесконечно выезжал, куда-то делась. Странно — знали ведь с Драко друг друга так давно, и близость не первая, а всё равно сделать что-то — как с обрыва в воду. Может, конечно, дело в той идиотской ссоре…

Словно почувствовал его неуверенность, Драко ловко повернулся в объятиях, пошарил по мраморному бортику и через плечо сунул Гарри что-то. Гарри руку протянул, а потом вдруг узнал прозрачный флакон. Внутри сжалось, он покраснел, но одновременно как-то отпустило.

— Скажи, если будет не так, — шепнул он и мазнул губами между острых лопаток. Драко облокотился о мраморный край бассейна и ткнулся в руки лицом, так что Гарри получил возможность провести пальцами по отчётливым позвонкам.

Смазка была скользкой, она лилась из пузырька на пальцы и поблескивала в них; Гарри глубоко набрал воздух в лёгкие, будто сам собирался нырнуть, и опустил руку в воду, на ощупь находя нужное место. Драко, наоборот, выдохнул, поёрзал — и Гарри медленно-медленно толкнулся в него одним пальцем.

Это его вдруг ошеломило. Внутри было тесно-тесно и очень горячо, он так и замер, дыша Драко между лопаток, и опомнился, только когда тот фыркнул и нетерпеливо двинул бедрами. Их дыхания звучали в унисон, тяжёлые и взволнованные; Гарри осторожно двинул рукой туда-сюда, не зная точно, что ему делать. Всё было не так, как прежде, не походило на его предыдущий опыт. И Драко был такой тихий, покорный, только ёрзал и громко дышал.

— Так ты скажешь, если…

— Скажу, скажу, Поттер! Я ведь не хрустальный! — фыркнул Драко в ответ, и Гарри тогда укусил его за плечо.

— Эй, я волнуюсь, вообще-то!

Драко вздохнул повернулся через плечо. Его ресницы от горячего пара слиплись смешными мокрыми стрелочками и подрагивали.

— Я давно этого хотел, — сказал Драко, и Гарри показалось, будто от этих слов ему в живот упала горячая звезда. — Поэтому, пожалуйста, ты не мог бы…

Договорить он не успел, вдохновлённый Гарри для удобства обхватил его за талию и задвигал рукой, немного неловко, но Драко весь порозовел, выдохнул и уткнулся обратно в руки. Гарри сам чуть не всхлипнул от волнения и нетерпения, но он старался быть осторожным, вспоминая, как было, когда это делал Драко. Его пальцы двигались медленно, он добавил второй, терся носом о намокшие светлые волосы, и шептал:

— Ты такой красивый, такой прекрасный, само совершенство, Драко, Драко, как же я раньше не…

Драко вдруг как-то протяжно, рвано застонал, приподнялся на носочки, ткнулся в руки лбом, и в его дыхании Гарри расслышал быстрое «Ещё», а потом: «Ты можешь уже, не пальцами, ну же!» Гарри дрогнул и снова глубоко толкнулся пальцами в его тело, в последний раз. Плечи Драко задрожали, и Гарри с восторгом понял, какой же он чувствительный.

— Сейчас, сейчас, дай мне минутку, — выдохнул он и медленно отстранился, немного неловко обхватывая свой давно вставший член у основания. Пару раз провел по нему рукой, прикусил нижнюю губу. Лишь бы не сделать больно!

Драко приподнял голову, когда Гарри медленно попытался втиснуть головку; его плечи были ярко-розовыми, он повернулся, и Гарри потянулся смазано поцеловать розовые губы.

— Мне хорошо, — подбодрил Драко, — хорошо. Гарри, ну же.

И Гарри двинул бёдрами с полным осознанием того, что от тесноты, жара и жаркой покорности вот-вот сойдёт с ума. Какой там торт, подарок, что сделал ему Драко, был несравнимо более прекрасным. Гарри обвил его обеими руками, прихватил зубами розовое плечо. Сердце в груди колотилось, как безумное; Драко зашипел: на месте укуса быстро наливался красноватый след, и Гарри это понравилось. Они были близко, ближе, чем когда-либо, Гарри задвигался мягко и мелко, чувствуя, как внутри все горит, а вокруг плещет вода бассейна. Русалка на мозаике захихикала и уплыла прочь, прикрывая лицо волосами. Увидев, как Драко сжал бортик бассейна до побелевших пальцев, Гарри накрыл его ладонь и почувствовал ответную хватку.

У Гарри всё сводило в животе сладко-сладко, он двигался все быстрее, дыханием оставляя на узких плечах узоры едва слышных слов; их с Драко пальцы переплетались до боли. Драко постанывал, выгибался и ненасытно требовал ещё, Гарри показалось, что ему нравится жёстче и дольше, и в растрепанной распаленной голове мелькнула мысль о том, что они могли бы разобраться с этим на Гриммо. Попробовать по-разному. Он хотел бы изучить Драко с головы до ног, и позволить ему изучать себя, пока ничего невыясненного не останется между ними.

— Гарри, — выдохнул тот беспомощно и царапнул ногтями мрамор. Надолго их не хватало, не после такой разлуки. Гарри обхватил его член, твёрдый и шёлковый, провёл раз или два вверх-вниз, и Драко шумно застонал, ткнувшись в бортик лбом и дрожа. Он весь сжимался, крепко и горячо, и Гарри тоже больше не смог держаться – вжался в него, рвано дыша от удовольствия.

Им потребовалась тысяча лет, чтобы просто отлипнуть друг от друга. Драко развернулся в объятиях, такой довольный и умиротворенный, что просто не удержаться было: Гарри обхватил его лицо и жадно прижался губами к губам.

— Ты будешь встречаться со мной? – сорвалось с губ само, проскользнуло так легко и правильно, будто бы не было долгих месяцев сомнений, переливаний из пустого в порожнее, попыток выбрать правильное время и правильную интонацию. Гарри прошептал это едва слышно, в перерывах между поцелуями, и его сердце билось так сильно в ожидании ответа – последнего подтверждения, что у них всё хорошо.

Глаза Драко блеснули, он скользнул мокрыми руками на плечи Гарри, затем к шее, провел большими пальцами, обрисовывая линии челюсти. Гарри увидел ответ в изгибе его рта раньше, чем он прозвучал вслух, и всё равно было так волшебно и опьяняюще услышать короткое:

— Да.

***

Экзамены ЖАБА в целом очень напомнили Гарри СОВ на пятом курсе, только атмосфера стояла не такая гнетущая — вероятно, сказывалось отсутствие в школе Амбридж. Конечно, семикурсники только и разговоров вели, что об экзамене, и почти не было времени наслаждаться прекрасными летними деньками, но в какой-то момент Гарри вдруг понял, что просто устал нервничать. И когда Гермиона в очередной раз раздраженно посетовала, что ей снова приходится вытряхивать из карманов особенно предприимчивых студентов снадобья, якобы улучшающие мозговую деятельность, Гарри даже не смог ей толком посочувствовать. И уж точно не после того, как сидящий рядом с ними на берегу среди камней Драко заявил, что Гермионе следовало бы позволить студентам принимать любую дрянь, которую они захотят, если она не может их убить. Тут уж даже Рон был вынужден с ним согласиться.

Зельеварение назначали на понедельник; Драко, у которого был выходной, проводил Гарри до самых дверей Большого зала и поцеловал в висок прямо на глазах Парвати Патил, заявив, что его поцелуй лучше, чем «Феликс Фелицис». Шокированный взгляд Парвати так и сверлил Гарри между лопаток, пока его, наконец, не вызвали сдавать. Топтавшийся у дверей Слизнорт явно переживал, и Гарри даже обнаружил в себе к нему что-то вроде сочувствия.

Комиссия, которую Гарри пока видел только издалека в день приезда, состояла в основном из очень старых волшебников и волшебниц. Рон клялся, что некоторые настолько древние, что из них уже растут грибы, но на старушке, которая принимала экзамен у Гарри, никаких грибов, к счастью, не было. Мадам Брэдфорд с одобрением посмотрела на «Феликс Фелицис» в руках у Гарри и заявила, что если зелье работает, то она с удовольствием поставит «дорогому мистеру Поттеру» «Превосходно», а сам Гарри решил, что даже если нет, возможность получить поцелуй от Драко посреди заполненного людьми холла того стоила.

После долгого и довольно нудного опроса о тонкостях приготовления ему позволили выпить всего одну каплю, но и по ней стало ясно, что зелье сварено как полагается. Чувство неодолимой легкости наполнило Гарри с головы до пят; мадам Брэдфорд помахала над ним палочкой, сделала какую-то пометку у себя в пергаменте и поднялась, чтобы пожать ему руку и поздравить с успешной сдачей (даже стоя на ногах, она оказалась Гарри по пояс). Остатки зелья у Гарри отобрали, но тот и не стремился их сохранить, больше всего желая сейчас покинуть экзамен и вернуться к Драко. У них в распоряжении был как минимум час абсолютной удачи, и Гарри не собирался тратить его зря.

Следующей за зельями шла травология; Гарри на ней не блистал, но уверенно смог описать полезные свойства жгучей антенницы и обосновать применение корня базилика в своей будущей профессии. Через день, в который Драко сдавал алхимию, а Гермиона – древние руны, был назначен экзамен по заклинаниям, а сразу за ним шла трансфигурация. Экзамен у Гарри снова принимала мадам Брэдфорд; лестно прокомментировав его работу по превращению Рона в кенгуру, она заметила, что Гарри стоит подумать над обучением анимагии.

После этого перед экзаменом по ЗОТИ оставались целые выходные, и, в отличие от СОВ, с каждым часом Гарри испытывал перед ним всё большую панику. В полдень воскресенья, когда все вокруг наслаждались тёплым жарким днем и дергали за щупальца гигантского кальмара, лениво разлегшегося на мелководье, Гарри угрюмо забился между камней на берегу и даже не пытался принимать участия в общих развлечениях.

— Ну и что ты такой кислый? – поинтересовался Драко, проскользнув к нему между Роном и Гермионой и брызгая в лицо озерной водой – он только что учил Софи бросать камешки «блинчиками». – Мне казалось, ты великолепен в защите.

Драко подвигал бровями, но Гарри смог только фыркнуть. Понимая, что его шутку не оценили, Драко сел рядом и прижался боком к боку Гарри. На нём была белая рубашка с расстёгнутым воротником, и Гарри видел тонкие розовые линии шрамов и каменную бусину на шнурке. Он моргнул, на секунду даже забыв о своих переживаниях, и заметил:

— Ты… больше не прячешься.

— В смысле? – беспечно хмыкнул Драко и сделал вид, будто совершенно не понимает, о чём речь. – Так что с тобой?

— Патронус, — признался Гарри и отвернулся, надеясь, что Рон и Гермиона, увлечённые разговором, его не слышат. Гермиона как раз держала в руках свою книгу – она получилась едва ли не толще гигантской «Истории магии» — и эмоционально рассказывала Рону, с какими трудностями она и мистер Вандроуз столкнулись, издавая ее, особенно когда её отказалась принимать библиотека Трансильвании. – Если меня попросят вызвать Патронуса…

Драко сел рядом, и Гарри почувствовал, как он незаметно берет его за руку под мантией. И вот не поймешь его – то при всех целует, то простое прикосновение рук скрывает, как преступление какое-то.

— И что же ты тогда сделаешь?

Гарри сжал его пальцы и уставился в сторону озера, где Луна пела над гигантским кальмаром какие-то мантры.

— Не знаю.

— Я что, подарил тебе мало счастливых воспоминаний? – поднял брови Драко. Гарри повернулся к нему и мстительно боднул в плечо.

— Ты же знаешь, что я не об этом!

— А о чём? Патронус – это ведь счастливые воспоминания, Поттер.

Гарри поморщился, в очередной раз перекатив в голове отпечаток того дня, когда он впервые пришел в спальню Драко: серебряные искры из волшебной палочки, намерение вызвать Патронуса – просто как гонца – и ничего. Его передёрнуло от мысли, что паническая атака повторится на экзамене.

Драко провёл большим пальцем по ладони Гарри, и тот почувствовал мурашки, скользнувшие по коже.

— Я думал о тебе, когда тренировался, — сказал Драко совсем тихо, его шепот больше походил на шелест, и все же Гарри чувствовал его слишком отчетливо. — На рождественских каникулах я практиковался в вызове Патронуса и вспоминал твои поцелуи. И… то, что ты помог мне тогда со всей этой историей с вторжением в мою спальню. И просто — о тебе.

— Я делал тебя счастливым? — робко спросил Гарри, и Драко усмехнулся, но глаза его были ласковыми.

— Мерлин, Поттер, ну ты и тупица!

Но Гарри не смог на него обидеться. Во-первых, очевидно, на Слизерине просто было принято называть всех подряд тупицами (иначе он этого объяснить не мог). Во-вторых, Драко только что рассказал ему, что их первый поцелуй помог ему вызвать Патронуса, и от этого осознания внутри надулся настоящий воздушный шарик, поразить который не смогла бы и самая меткая игла. Так что хотя и нельзя сказать, что Гарри перестал нервничать, всё же ему стало легче.

Увидев Гарри, старичок-экзаменатор впал в такой восторг, что на них начали оглядываться. Он целых пять минут тряс руку Гарри в своих старческих ладонях, едва не подпрыгивая от восторга, и все повторял, как сильно надеялся, что ему выпадет принять экзамен у такого важного молодого человека. Гарри под конец красочно представил, как покатывался бы от смеха Драко, став свидетелем этой сцены, и порадовался, что тот уже сдал. Была и небольшая надежда, что восторженный волшебник просто поставит Гарри положительную отметку за его присутствие, но ожидания не оправдались: пришлось рассказывать о том, какие чары помогли Гарри выжить в финальной битве (не исключено, что это было простым любопытством, но ведь тема напрямую касалась тёмных искусств, не поспоришь), а под конец, когда Гарри уже решил, что свободен, его в самом деле попросили продемонстрировать Патронуса.

Взмахивая палочкой, он очень надеялся, что не трясутся руки, и даже прикрыл глаза, призывая самые добрые воспоминания, которые сумел найти в своей голове. Вот Рон заботливо обещает, что не даст Гарри в обиду, вот Гермиона, взволнованная и почему-то расстроенная после выступления в Большом зале, расплывается в трогательной улыбке, когда Гарри из-под мантии-невидимки тихо дергает ее за рукав. Вот Джинни сидит на кровати Гарри, сжимая плед, и все, чего она хочет – примириться с ним. Вот Астория тянет его прогуляться вокруг хижины Хагрида и заявляет, что Гарри – придурок.

И Драко… растрёпанный, мокрый, на плече у него немного пены, а на шее, под самой челюстью – яркий засос. Он только что сказал «да» на вопрос, согласен ли встречаться с Гарри, и, кажется, сам удивлен. Гарри вспомнил, как свет отражается в его серых глазах и, наконец, произнёс:

— Экспекто Патронум!

***

— А я говорил, что у тебя всё получится, — заметил Драко, спускаясь по лестнице бок о бок с Гарри. Он на ходу читал какой-то лист пергамента, в который Гарри деликатно не стал заглядывать: захочет – скажет сам. – Что именно ты представил?

Гарри, чья душа облегченно пела и рвалась ввысь, к ярко голубому небу, только нагло подмигнул ему.

— Есть у меня несколько особенных воспоминаний.

Драко едва не споткнулся о ступеньку и весь зарделся, очевидно, по-своему трактовав слово «особенные». Но даже если он и собирался высказать Гарри всё, что думает о его грязных намёках, которые совершенно не были грязными, этому не суждено было случиться, потому что у подножия лестницы уже ждали Гермиона и Рон.

— Чего там так долго! – возмутился Рон. Увидев Драко, он наморщился, и на лице Драко проступило зеркальное выражение, но оба предпочитали хранить молчаливый нейтралитет. – Мы с Невиллом уже поспорили, успел ли он взять с тебя автографы на всех своих знакомых или ограничился семьёй.

— Практически, — пошутил Гарри. – Ему нравится алфавитный порядок. Мы остановились на букве «П», когда его соседка решила, что больше не может слушать, какой я прекрасный.

— Как прошло? – очень серьезно спросила Гермиона. – Я видела, как выступал Драко – ты большой молодец, кстати – а вот Гарри не успела…

В отличие от Рона, она всеми силами старалась поддерживать дружескую атмосферу в их немного расширившейся компании, и чаще всего ей это удавалось. Например, сейчас, услышав похвалу, Драко даже улыбнулся и с удовольствием обсудил с Гермионой её экзаменационный вопрос, когда Гарри закончил делиться впечатлениями о любопытном преподавателе.

День стоял просто восхитительный, по-настоящему летний. Было жарко, и пока они шли к озеру, Гарри поспешил стянуть мантию и закатать рукава рубашки повыше. Рон же пижонски завязал галстуком обросшие волосы, чтобы не лезли в лицо, и облегченно запыхтел.

— Не могу поверить, что в следующем году мы сюда не вернёмся, — заметила Гермиона, пока устраивалась на траве в тени раскидистого дуба. Гарри сел рядом и обхватил колени руками, принявшись лениво созерцать блестящую поверхность озера. Голова отказывалась думать.

Драко элегантно опустился рядом, он все ещё сжимал в руках свой пергамент.

— Мама написала мне письмо, — сказал он, увидев, что Гарри всё же собирается спросить. – Отец так и не ответил, но, полагаю, она в курсе, что я ему написал.

— И что она пишет? – спросил Гарри, чувствуя короткое, но неприятное волнение в желудке. Драко пожал плечами.

— Что я могу делать, что мне самому захочется. И ещё что… — он ухмыльнулся, — ты кажешься ей достойным молодым человеком, и она уверена, что отец в дальнейшем также не станет препятствовать нашей тесной дружбе.

Рон громко фыркнул.

— Мерлин, а я-то всегда мечтал закончить школу, только чтобы от тебя избавиться!

— Не знал, что так много значу в твоей жизни, Уизли, — отозвался Драко. Гарри накрыл его ладонь своей и нахмурился, сначала глянув на Драко, затем на Рона. – Ладно, ладно. Вряд ли мы будем часто встречаться. То есть, ты вроде собирался стать мракоборцем, или…

Неожиданно Рон покраснел до самых ушей и как-то опасливо взглянул сначала на Гермиону, а затем на Гарри.

— Вообще-то, — протянул он, и взгляд его стал виноватым, — вообще-то я не уверен.

— В смысле? – не понял Гарри. Рон вспыхнул еще ярче.

— Я завалил зелья, — признался он. – То есть, оценки еще неизвестны, но я знаю, что завалил. Но хуже всего то, что я не жалею. Это просто не моё, вот что.

Судя по выражению лица Гермионы, для нее все это тоже было новостью, она разгладила мантию, на которой сидела, и растерянно спросила:

— А чем же ты будешь заниматься?

— Ну, Джордж спрашивал, не хочу ли я поработать на него… И после того, что говорила Софи, ну, что она счастлива получать подарки из «Вредилок», я подумал, что это так-то неплохая мысль.

— А ты что собираешься делать, Грейнджер? – поинтересовался Драко, разбавив повисшую паузу. Гарри не собирался осуждать Рона за вполне, на его взгляд, стоящее решение, но Гермиона, кажется, была поражена новостями. Хотя, может, ее больше шокировало то, что Рон завалил экзамен.

— Я? – рассеянно переспросила она. – О, я собираюсь всерьез заняться вопросами прав эльфов и других волшебных существ. Я много написала об этом в своей книге, последние события ясно показали, что им требуется защита, и что они также небезразличны к судьбе волшебного мира, как и сами волшебники…

Гарри был очень благодарен Драко за то, что тот это не комментировал, хотя его явно подмывало сказать что-нибудь ироничное. Взаимодействие Драко с его друзьями вообще было тем еще хождением по минному полю, но Гарри просто надеялся, что когда-нибудь они все смогут забыть старые обиды.

То есть, он сам же сумел?

— Что насчёт тебя? – вернула любезность Гермиона. Драко усмехнулся и почему-то посмотрел на Гарри.

— Я решил принять приглашение моей… хм, знакомой волшебницы и отправиться учиться целительству.

— Не представляю тебя целителем, — вырвалось у Гарри, но Драко лишь фыркнул.

— Абсурд! Но я хорош в зельеварении, так что… да и ядами там можно заниматься.

Он выглядел уверенным в себе, будто бы много об этом думал. Наверное, Астория бы обрадовалась, если бы слышала его сейчас, а может, она уже была в курсе. Гарри не расстроился, что не узнал об этом первым. Им с Драко предстояло еще обо многом научиться говорить друг с другом.

Вообще научиться говорить.

— Гарри?

— А? – тот повернулся к Гермионе. Отвлекшись от новостей насчёт Рона, она улыбалась.

— А ты все ещё хочешь быть мракоборцем?

Гарри почему-то представил, что мог бы попросить взять Драко на работу рядом с ним в качестве консультанта по ядам или вроде того. Идея не выглядела такой уж плохой или трудновыполнимой, по крайней мере, сейчас, когда они все вместе сидели в Хогвартсе под раскидистым дубом, обмениваясь слегка неловкими репликами, когда лето было в самом разгаре, на берегу шумели другие студенты, а до отправления Хогвартс-экспресса было еще целых два дня.

— Я хочу попробовать, — наконец согласился он. Рон хлопнул его по плечу и улыбнулся.

***

Вообще-то у Гарри была мысль перед отправлением в Лондон ещё раз уединиться с Драко в каком-нибудь чисто хогвартском месте, но неожиданно оказалось, что у него совсем нет на это времени. Собирались в панике, Невилл опять потерял жабу, и ее искали всем факультетом, потом неожиданно заявилась профессор Макгонагалл с прощальными напутствиями, а перед отъездом всю ночь играли в волшебные фанты. Дин и Симус делали вид, будто никаких конфликтов и вовсе не было, и, подогреваемый приближающейся разлукой со школой, Гарри тоже не чувствовал никакой неприязни.

На станцию Хогсмид ребят сопровождал Хагрид. Ему выделили отдельную карету, и Гарри долго наблюдал, как он пытается в неё поместиться, пока не почувствовал, как Драко берет его за руку. Его ладонь была горячей, а щёки – румяными, будто он слишком быстро бежал.

— В чём дело? – обеспокоенно спросил Гарри, не привыкший к такому публичному проявлению эмоций. Драко ухмыльнулся и показал жестом себе за спину, где галдящие шестикурсники-когтевранцы под руки тащили своего друга к карете.

— Шелтон вызвал меня на дуэль. Не мог ему отказать.

— Дуэль? – тут как тут возникла Гермиона, и Драко ухмыльнулся еще шире.

— Ага. Из-за тебя, Поттер, между прочим. Он заявил, что не может простить мне того, что слышал между нами однажды в туалете для мальчиков, и пытался защитить твою честь от злого Пожирателя смерти.

Гермиона вспыхнула.

— Мерлин, вы двое!..

— Защищал мою честь? – Гарри уставился себе за спину, где помятый на вид Шелтон с досадой смотрел на то, как Драко сжимает ладонь Гарри в своей. Неожиданно Гарри узнал в нём того самого когтевранца, который вместе с девчонками караулил его у портрета Полной Дамы, и от которого его в тот раз спас Невилл. – То есть, ты сражался с ним?

— Одного «Остолбеней» было достаточно, — легкомысленно ответил Драко. Все еще красная как рак Гермиона поджала губы и покачала головой, но тут, наконец, Хагрид сумел уместиться в карете, и пришлось скорее занимать места, потому что фестралы потихоньку двинулись вперёд.

На платформе опять прощались в спешке: Гарри крепко обнял Хагрида, который вытирал глаза гигантским носовым платком, и все несколько минут до отправления поезда пытался убедить его, что они расстаются ненадолго, да и вообще – Хагрид в любую минуту может прийти к нему на Гриммо. Когда Гарри прыгнул в поезд и высунулся в окно, паровоз уже гудел. Рон и Гермиона в последний раз исполняли обязанности старост, а Драко занял то самое последнее купе, в котором Гарри видел его в начале года, и, когда Гарри пришёл к нему, спокойно созерцал движущийся пейзаж. Гарри сел рядом с ним и прижался к острому плечу, чувствуя одновременно счастье и странную, острую горечь. Драко так ничего и не сказал, но Гарри почувствовал, как тот обнимает его за талию.

Правда, в их купе недолго было тихо: очень скоро туда набилась целая толпа. Сначала пришла Луна, затем подтянулись Астория и Софи (Астория то и дело куда-то бегала, а выйдя к тележке с едой, Гарри увидел, как она целует Уэстона в тамбуре), несколько раз заглядывали Невилл с Ханной, а потом пришли и Рон с Гермионой. Фыркнув в сторону Драко, Рон снял мантию и натянул маггловскую одежду, а Гермиона ненадолго отлучилась с той же целью. Лондон приблизился слишком быстро, неумолимо быстро, хотя часть Гарри всё ещё была в Хогвартсе, как будто незаметно сжимающий его руку Драко удерживал его там.

И когда они доставали вещи, когда выходили с чемоданами, ныряя в пёструю толпу, Гарри то и дело оборачивался к большому, укутанному белыми клубами паровозу, будто хотел запрыгнуть обратно в уютное купе и вернуться в Школу Чародейства и Волшебства.

— Мы приедем к тебе в понедельник, — сказал Рон, пока они все вместе пробирались через толпу к миссис Уизли, приехавшей их встречать. – Держи камин открытым, дружище.

Гарри кивнул, пытаясь одновременно неловко улыбаться волшебникам, наперебой прощавшимся с ним. Парвати и Падма помахали ему руками, а Симус, стоящий вместе с Дином и его родителями, громко свистнул и подмигнул. Были, правда, и те, кто провожал Гарри неприязненными взглядами, ведь Драко всё ещё шел рядом; заметив в толпе встречающих миссис Малфой, тот поспешил было отделиться, но Гарри не позволил, схватил его за рукав и притянул обратно к себе.

— Я куплю себе сову, — пообещал он, — и буду писать тебе каждый день.

Поверх чужих макушек Драко посмотрел на Нарциссу, что сдержанно, но ласково улыбалась им обоим, а потом немного помялся.

— Вообще-то мы могли бы провести лето на Гриммо, пока не начались курсы мракоборцев и целителей. Если ты… не против.

«Не против»? Да в Гарри как будто взорвались все фейерверки из «Волшебных Вредилок» одновременно! Он только и смог, что несколько раз кивнуть головой, Драко тихо рассмеялся и ловко выскользнул из его руки, продолжая путь к своей матери. Он был высокий, стройный и статный в своем чёрном костюме, и Гарри сглотнул, чувствуя, как колотится в груди сердце.

— Приятель, ну ты где там! – недовольно выкрикнул Рон. Гарри двинулся к нему, снова очутившись среди рыжих Уизли. Джинни подошла вместе с ним, на ходу прощаясь со спортивного вида темноволосым парнем, который окинул Гарри подозрительным взглядом. Джинни же, увидев, что Гарри смотрит, пожала плечами и широко улыбнулась.

— Он староста Пуффендуя, — пояснила она. – Познакомились в поезде. Попробую с ним пообщаться, не собираюсь же я провести седьмой курс в одиночестве?

Рон громко фыркнул.

— Пойдёмте скорее, я сегодня еще собиралась заглянуть к Грейнджерам, — поторопила всех миссис Уизли. Гермиона опустила глаза и порозовела, а миссис Уизли обняла ее за плечо и ласково улыбнулась. — Им уже гораздо лучше, дорогая. Мы присматривали за ними, пока ты сдавала экзамены, так что…

Гарри в последний раз обернулся на громкий гудок паровоза, но Гермиона потянула его за руку, не давая затеряться в спешащей на выход толпе. Драко и миссис Малфой было уже не видно; решив, что напишет ему сегодня же вечером, Гарри полной грудью вдохнул тяжёлый лондонский воздух и сделал первый шаг с платформы номер 9 ¾ навстречу своей новой жизни.

========== Эпилог ==========

Комментарий к Эпилог

А вот и эпилог - для тех, кто, как и автор, любит однозначные хэппи энды!

Сонный Гарри приподнялся на локте, рассматривая Драко в утреннем свете, что лился в большие окна. Конечно, это была не башня, но преподавательские покои тоже находились достаточно высоко. Профессор Макгонагалл настаивала на том, чтобы поселить их отдельно, напоминая о правилах приличия, но когда Гарри заявил, что всё равно будет каждую ночь пробираться к Драко под мантией-невидимкой, сдалась.

Драко ещё спал, его рука лежала поверх одеяла, тонкая, неизменно бледная до прозрачности. Следов Чёрной метки на ней почти не осталось, хотя сам Драко еще хранил некоторую зловещую репутацию. Впрочем, ему было плевать: на судах Люциус Малфой не только вернул все состояние семьи, но ещё и умудрился его преумножить, умело манипулируя тем фактом, что его сын состоит в отношениях с Гарри Поттером и бла-бла-бла, разве вы не доверяете национальному герою. Драко, как никогда, был на вершине своего благополучия, а темное прошлое даже придавало ему в глазах многих волшебников и волшебниц особенный флер загадочности. Гарри знал, что за всё то время, пока они вместе, издательство «Ведьмин досуг» выпустило несколько любовных романов о великом герое волшебного мира и его загадочном любовнике-чернокнижнике. Он их, конечно, не читал, но Джинни не уставала дразнить этим его на каждой семейной встрече.

Сам Гарри старался лишний раз не выделываться, хотя слава не давала ему покоя. С другой стороны, она была и полезна: он в рекордные сроки занял место старшего мракоборца, и уже ходили слухи о том, кто станет новым главой мракоборческого отдела, когда прежний уйдет в отставку. Профессор Баркер, которую Гарри теперь было дозволено дружески называть Птолемой, не упускала случая проехаться на этот счёт, но статистика говорила сама за себя: Гарри был очень, очень хорош в борьбе с тёмной магией.

Гарри тихо поскрёб щетину на щеке ногтями, не отводя взгляда от своего вот уже три года как супруга. Ему потребовалось довольно много времени, чтобы уговорить Драко на этот шаг. Во-первых, тот оставался потомственным аристократом, и если Люциус смирился с тем, что он встречается с Гарри, свадьбу он мог бы принять в штыки. Впрочем, после более близкого знакомства с миссис Малфой, у Гарри не осталось сомнений насчёт того, кто на самом деле управляет этой семьёй. Во-вторых, Драко просто был ужасно упрям.

Жизнь с ним не была идеальной и сладкой. Честно говоря, временами она была довольно трудной. Драко Малфой оставался Драко Малфоем, невыносимым, упрямым, уверенным в собственной неизменной правоте снобом, с которым бывало невозможно договориться. Но никогда, ни единого раза у Гарри не возникало желания порвать с ним, потому что, когда он спускался в гостиную, чтобы остыть, на диване его ждал уже потрепанный плед, где ярко выделялось вышитое зелеными нитками имя, а Драко даже во время самых сильных ссор не снимал с шеи бусину из камушка с берега Чёрного озера. Гарри подозревал, что он и сам, вообще-то, не подарок. Это ведь именно Драко из них двоих хотя бы понимал, что такое семья, и как нужно её беречь. Он навёл в доме на Гриммо настоящий уют (не без помощи Кикимера, правда), и Гарри уже с трудом верилось, что когда-то особняк мог быть мрачным и неприятным.

— Ты слишком громко думаешь, — пробормотал Драко, не открывая глаз. Гарри тихо фыркнул и прижался губами к его мягкой щеке.

— Я думаю о том, какой ты красивый.

— Мгм.

Драко пытался сделать вид, что собирается спать еще тысячу лет, но Гарри было не обмануть; он нырнул под одеяло и обнял его, горячо утыкаясь лбом между лопаток. Он всегда был как печка, а Драко — тот ещё мерзляк.

— Хватит спать. У тебя сегодня три лекции по расписанию.

— А у тебя четыре, — проворчал Драко. — Если боггарт опять превратится в тебя же, все будут очень смеяться…

Гарри фыркнул громче.

— Не превратится. С этим давно покончено. К тому же, я встречал боггарта в подвале у Шарпов, когда Уэстон попросил проверить, что там гремит. Он обернулся Баркер, которая лишает меня отпуска.

Из-под одеяла, которое Драко натянул себе на голову, послышался ехидный смешок.

— Что насчёт тебя? Было бы обидно, если бы твой боггарт стал мной.

Гарри почувствовал шевеление, а потом из-под одеяла показалась белокурая макушка. Драко сощурился, сонно глядя Гарри в лицо, в солнечном свете, приятно заливающем комнату, его глаза казались почти прозрачными.

— Во-первых, я вряд ли встречу боггарта в ближайшее время. Во-вторых, он бы не стал тобой.

— Ты никогда не говорил, почему, — помешкав, решился Гарри. Драко обнял его лицо ладонью и сухими со сна губами прижался к губам.

— Дело было не в тебе, — пробормотал он. — Просто я всё ждал, когда же ты поймёшь, что я и есть корень всего зла.

— Но это не так, — упрямо возразил Гарри, и Драко рассмеялся.

— О, поверь, когда вся школа повторяет…

Гарри заткнул его поцелуем, не давая слишком глубоко погрузиться в воспоминания о том времени. Не сегодня, не в этот прекрасный солнечный день. Драко всегда довольно сильно расстраивался, вспоминая смешки и ядовитые словечки, что летели ему в спину на седьмом курсе. Втайне от него Гарри рассчитывал, что возвращение в школу в качестве приглашённых преподавателей даст ему шанс реанимировать для Драко теплые воспоминания об этих классах и коридорах. Разумеется, он спросил его согласия, прежде чем ответить на письмо Макгонагалл положительно. И, разумеется, Драко сказал «да».

— Сыграем в квиддич вечером? Как в старые-добрые?

— Хм-м-м, только чур снитч ловлю я.

— Идет, — расхохотался Гарри и сел, лениво почесывая живот. — А ещё мне кто-то, вроде, Рон, говорил, что если хорошо постараться, можно попросить доску объявлений в раздевалке показать подпись моего отца…

— О, Мерлин, — фыркнул Драко. — Так вот почему мы тут.

Он взял с тумбочки волшебную палочку и быстрым взмахом привёл волосы в порядок. Гарри даже ощутил некоторое сожаление: ему нравился растрёпанный Драко. Подобравшись ближе, Гарри обвил Драко обеими руками со спины и ткнулся носом в плечо.

— Нет, — шепнул он. — Мы тут, потому что я хотел исправить собственную нерешительность.

— Что? — не понял Драко, Гарри почувствовал, как его длинные пальцы ласково ерошит растрепанные волосы.

— Я не сказал тебе тогда, в гриффиндорской башне. Знаешь, как я потом жалел? Тысячу раз говорил потом, но тот, особенный раз так и не смог вернуть!

— Что не сказал-то, Поттер? — в голосе Драко ясно звучало недоумение, и Гарри поднял голову, приблизившись к аккуратному уху. Его сердце взволнованно стукнуло о грудную клетку, как впервые, когда он шепнул:

— Я люблю тебя, —

И Драко улыбнулся в ответ.