Тридцать три несчастья [Ольга Грон] (fb2) читать постранично, страница - 2

короткостриженую голову, мутными глазами разглядывая лес.

— А где речка-то? Не понял… Где мы, Ильюха? Мы ж рыбу ехали ловить?..

— Нечего было вчера так нажираться. Хоть чё-нить помнишь? — принялся отряхивать грязные джинсы Илья.

— Не-а… А есть, что вспомнить? Помню магаз в этих… Сёлках… Новосёлках… или как там? — Костя потёр лоб, пытаясь прогнать остатки сна. — Ага, водку вроде брали, — неуверенно произнёс Илья и прищурил серые глаза, — или нет?

— Было дело. В багажнике гляну, — с этими словами он открыл багажник и присвистнул:

— Твою ж… дивизию! Нафига столько водки брал?

— Сам же сказал, берём всё, что есть. Я и взял.

— Так не три же ящика, придурок! Хорошо, хоть сигарет взять додумался. А про закуску не подумал? Жрать что будем?

— Костян, вот нельзя быть таким писси… мисси… пессимистом. Мы ж на неделю вроде как. Я продавщице в магазе так и сказал: «Давай на все». Она и дала… Рыбы наловим.

— Лучше бы она чего другого дала. А сюда как занесло? — Костя глотнул водки и поморщился, занюхав рукавом.

— Тёплая, блин. Гадость редкостная.

— Так ты ж кричал: поехали через лес, поехали через лес! Здесь речка есть, я знаю! И где твоя речка? Будем в лесу рыбу ловить?

— Ладно, Зуев, не бухти. Без тебя хреново. Дай сигарету, сейчас решим. Главное, выяснить, где мы. Держи, — он протянул стаканчик другу.

— Не, ты не прав. Главное — не нажраться, как вчера. А то опять до речки не доберёмся. Хорошо, хоть гаёвых в этих дебрях нет.

— Зато машина вся поцарапана. Ты чё, через кусты напролом ехал?

— Костя недовольно вздохнул, прикидывая, во что обойдётся полировка.

— Так застрял же… А там кругом лозняк. Пришлось на двух мостах напролом. Да чего привязался? Сам бы ехал! Так нет же, меня за руль усадил, а сам рядом квасил, алкаш! Странно, как это ящики целы остались…

— Сам ты алкаш!

— А иди ты, Воропаев… На этом бесполезный спор прекратился. Головы понемногу возвращались к жизни и настроение друзей тоже улучшалось. Солнце уже взошло довольно высоко. Забросив пустую бутылку за ближайший куст, они все же собрали разбросанные вокруг машины вещи и сгрузили всё в безразмерный багажник джипа.

— Куда едем-то? — Илья набросил камуфляжную куртку и поёжился.

— Я бы по бабам поехал. Эх, лучше бы мы вчера с теми доярками остались…

— А говоришь, не помнишь ничего… Раз решили на рыбалку, то поедем на рыбалку. Зря, что ль, снастей на двадцать штук набрали?

— Это да… Бабы, они такие. До добра не доведут, попомнишь мои слова.

— Ой, да хорош уже заливать. Философ, блин. Куда ехать-то?

— Да хоть куда, — пожал плечами Костя.

— Только не на трассу. Полем-лесом, полем-лесом, да и к реке выедем. Так побезопасней будет.

— Точняк. Хлопнут гаёвые, как пить дать. Будем потом на работу пешкарусом гонять, — согласился Илья.

— Атлас с бардачка достань…

— Нафига? Там таких канав не нарисовано. Вали за руль, я ещё потяну сотку. Чё-то башка не проходит…

— Подвязывай, — Илья прыгнул за руль, предварительно забрав из рук приятеля стаканчик и швырнув его в близлежащие кусты.

— На место приедем, тогда и хлопнешь.

— Не умеешь ты пить, Ильюха. Совсем тебя жена испортила. — Зато тебя уже давно никто не портит. Как развёлся — ни выходных без водки. — Я не испорченный, а выдержанный, как пятилетний коньяк, — гордо ответил Костя и едва не стукнул кулаком в грудь, заползая на пассажирское сиденье. — Зато человек свободный. Хочу — конфеты ем, хочу — пряники, хочу — бухаю, хочу на рыбалку еду. Не подкаблучник, как некоторые…

— Это я-то? — возмутился Илья.

— Не зря тебя Катюха бросила, — он повернул ключ, басисто заревел двигатель.

— Да пошла она… к чёрту,

— Костя запнулся и принялся рассматривать мелькающий за окном малинник. Взыграла гордость и уязвлённое самолюбие. «Это кто ещё кого бросил?» — хотелось сказать. Но не сказалось. Вот такие они, жёны. Как Египет, Турция и шубы — так любовь. А как нету работы и бабок — так и любовь куда-то испаряется. Как тут не забухать? Теперь у него есть всё: и работа, и крузач, и бабки… А Катюхи нету. Зато у неё есть какой-то хахаль не первой молодости. И сын Никитка, которого Костя далеко не каждые выходные видит, совсем большой — в сентябре уже в школу пойдёт…

— Эй, алё! Я с кем разговариваю? — вырвал его из раздумий Ильюхин голос.

— У тебя мобильник ещё работает?

— А я почём знаю… Сел, вроде. От прикуривателя заряди…

— Не дурак. Зарядил бы, если б зарядку нашёл, — пробурчал Илья. Ехали молча. Быстро оклемавшийся Илья держался бодрячком и сосредоточенно вглядывался в тенистую лесную тропку, стараясь не поцеловать бампером хаотично выпрыгивающие стволы старых сосен. Рядом подпрыгивал на ямках и ухабах Костя, раскрасневшийся и изрядно подобревший после утреннего «лечения».

— А знаешь, чего я вспомнил? — обернулся он к приятелю, расплываясь в довольной улыбке.

— Тётка моя, Михайловна, ну, эта, которой ты пылесос втюхал, она же сумку