Лесник (СИ) [Юрий Мори] (fb2) читать онлайн

Да где здесь заблудиться?! Одна ведь дорога, одна: узкий асфальтовый шрам на теле леса, извилистый, весь в ямах. Давно не ремонтировали, возможно - и вообще никогда с семидесятых.

  С одной стороны от дороги деревья гуще, через них можно идти весь день, но непременно выберешься к пригороду. Возможно. Если раньше не упрёшься в Кожевенный кордон. С другой - лес более редкий, сырой, вскоре приводящий к реке. В эту сторону и малочисленные дорожки, где к турбазам - здесь их три подряд, с одной из них они и вышли, - а где просто повороты к воде: порыбачить, искупаться.

  Негде здесь потеряться, однако умудрились. Алексей огляделся ещё раз, сплюнул в кусты: чёрт знает, куда их занесло. На тёмно-зелёных, будто лакированных ветках, усыпанных шипами, синели россыпи ягод - ядовитые они, нет - кто его знает. Лучше не проверять.

  Можжевельник? Хрен поймёшь. На вид не определить, только по похмельному вкусу во рту после литра Gordon's, но это сейчас не метод.

  - Лёш, я устала... - сказала Ника. Четыре часа ни одной жалобы, молодец. Да и сейчас не стенает, просто... сообщила.

  Никаких истерик, это хорошо.

  - За каким мы сюда... - буркнул Витёк. Вот он успел и пожаловаться, и поругаться, и натереть ноги в пижонских, но неудобных кроссовках. - Говорил же - к реке пойдём!

  Может, он и прав, но что уж теперь. Сперва Ника решила пройти не по дороге, слишком уж длинной, а напрямик, через казавшийся редким лес. Потом начались эти кусты, пришлось забирать влево, обходить. Потом... А потом Алексей понял, что они заблудились. Начисто.

  Но ведь не тайга, где безлюдье сотнями вёрст меряют, обычный лес средней полосы, где до областного центра максимум день ходьбы.

  - Отдыхаем, - решил он. - Полчаса. Потом дальше надо идти. Не ночевать же здесь.

  - Куда идти? - спросил Витёк. Вид у него был недовольный, что и неудивительно: часовая прогулка до памятника военным лётчикам, упавшему в лесу самолёту превратилась в блуждание по каким-то дебрям.

  - Вперёд, - нехотя ответил Алексей. Сам подбил их прогуляться, самому и выводить. Не Нику же обвинять.

  - Не удаётся построить маршрут, проверьте подключение к сети, - мелодично сообщил навигатор в телефоне. Даже в синтетическом женском голосе сквозило некое раздражение: ну не знаю я, где вы есть. Не знаю! И как выбраться - ни малейшего представления.

  Витёк едва не зашвырнул трубку в кусты, который раз безуспешно попытавшись использовать телефон:

  - И сети нет. Как в пустыне.

  - В пустыне мы бы уже ласты склеили. От жары.

  - Тоже верно...

  Разговор не задался, но оно и к лучшему - Алексею и без лишних слов было ясно, что надо выбираться к людям. Воды взяли полтора литра, осталось уже на донышке. Еды нет. Так и до ягод дело дойдёт, а это чревато. Ну и телефоны разрядятся скоро. И будут они дружно втроём ночевать в кустах - ясен пень, ни палатки, ни чего другого подходящего тоже нет.

  Полянка, на которой они остановились - Витёк сразу завалился на спину, раскинув руки-ноги на манер морской звезды, Ника присела на тощий рюкзачок, - чем-то притягивала взгляд. Какая-то она ухоженная, словно с картинки: трава ровная как английский газон, деревья частоколом. Того и гляди - выйдет кто из зарослей и скажет...

  - И пожрать нечего? - открыл глаза Витёк. Глянул на Алексея, молча стащил с ног кроссовки, вздохнул и снова лёг.

  Нечего. И солнце, насколько видно, к закату сваливается. Часов шесть уже? Судя по телефону, полпятого, странно. Для конца июня день в самом разгаре, но и с солнцем поспорить сложно: оно большое, убедительное.

  Хоть и далеко отсюда.

  Главная проблема не в этом: может, кажется из-за деревьев, что дело к вечеру - тропинок нет. Совсем. Даже звериных следов не попадалось, хотя... Какие тут звери? Кабаны по одному на сто гектаров, да косули какие-нибудь. Нет, косули в заповеднике, до него далеко. Значит, кабаны. И зайцы, серенькие, пугливые.

  - Лёш, а правда, куда пойдём потом? - потянулась Ника. Устала, детка, устала.

  - Давай по карте прикинем. Левый берег у нас правее водохранилища, стало быть на востоке, мы правее и выше левого берега. Северо-восток. Где турбаза осталась, я и сам не знаю, но, если в город, - надо на юго-запад идти. Солнце садится...

  Алексей прикинул в уме, ткнул пальцем в предполагаемом направлении:

  - Туда, я думаю. Или чуток левее. К окружной должны выйти.

  - А потом?

  - Тормознем тачку, пусть отвезёт на турбазу. Деньги я с собой взял, как знал.

  - Молодец, Лёшка! А у меня одни карточки... И телефон сел, похоже.

  В лесу что-то зашуршало, потом раздался пронзительный крик - как железом по стеклу - и жутковатое уханье. Витёк аж подскочил от такого концерта, нащупывая рукой отброшенные в сторону кроссовки:

  - Что за хрень?!

  - Птицы какие-то, - стараясь держаться спокойно, ответил Алексей. По спине предательски пробежали мурашки, очень уж неожиданно всё. - Сова, наверное.

  - Какая сова, чувак? Сова - ночная птица. Скорее, попугай. Жако, например. Ты не в теме, здесь жако водятся?

  - Вить, откуда здесь попугаи, ты сбрендил? - спросила Ника.

  Она побледнела, но говорила размеренно, тихо. Алексей подумал, что она на самом деле на взводе, куда больше Витька, просто не показывает.

  Пока. До поры до времени. Потом обязательно рванёт: уж он её хорошо знает.

  Было им на троих ровно девяносто лет, причём аккуратно поделенных поровну. Алексей и Ника встречались больше года, Витёк - Лехин приятель - приехал на базу отдыха в гости, водку пьянствовать и нервы успокоить после бурного развода. Успокоил, называется... Сидит вон, глазами хлопает, один ботинок натянул, а второй как закинул под кусты, так там и лежит.

  Дикий вопль, уханье и громкие хлопки крыльями повторились, но чуть глубже в лесу: не так жутко, как в первый раз, да и удалялось невесть что. А это приятно, что удалялось - в сову средь бела дня Алексей и сам не верил. Оставался наспех придуманный Витьком жако. Или ара. Не волнистые же попугайчики, право слово!

  В кустах снова зашумело, но совсем не так: хруст веток, понизу, словно кто-то крупный продирался через заросли.

  - А если медведь? - побледнела Ника. - Лёшик, пошли отсюда, а?

  Делать нечего, рванули в другую от шума сторону, как-то не сговариваясь и плюнув на все раскладки по сторонам света: смыться бы подальше, а там разберёмся.

  Тропинка попалась минут через пятнадцать преодоления препятствий, когда неудачник Витёк, едва не выколов себе глаз, обзавёлся живописной царапиной через всё лицо из-за одного шипастого куста, Ника слегка подвернула ногу на неведомо откуда взявшейся кочке муравейника, а сам Алексей успел обругать самого себя не только матерно, но и на удивление зло. За спиной у них что-то шумело, хрустело и ухало, но теперь уже совсем далеко.

  - Люди ходили! - заорал приятель, хлопнув Лёху по плечу. - Люди! Вон, видишь - зарубки на стволе, свежие!

  На зарубки, как это обозвал Витёк, след на коре на удивление тёмной, почти чёрной сосны походил мало. Запёкшийся янтарной смолой знак скорее напоминал сложную руну. Или вензель королевы Виктории, который на стене любил выбивать пулями Шерлок Холмс. Но одно очевидно - зверь такую штуковину не изобразил бы. Что-то среднее между звездой, крестом и чьим-то суровым профилем.

  - Вижу, вижу. Не ори! Медведя подманишь. И стаю жако. Сам знаешь - воронежские попугаи настолько суровы...

  Все трое расхохотались, несмотря на усталость и недавний испуг. К людям вышли, это главное, а детали уже не важны.

  Тропинка прихотливо вильнула, спустилась в неглубокую ложбину, вывела наверх. Но, по сравнению с бегом через колючие кусты, идти было одно удовольствие. Даже Витёк перестал ныть и расчёсывать царапину - скакал как молодой, будто и не было нескольких часов блужданий. Ника слегка прихрамывала, но шла молча. Опять заросли, стволы сосен кривые, тёмные, тропка нырнула под их свод и...

  - Епишкин огнемёт! Памятник!

  Алексей остановился. Очень странно - он много раз ходил сюда ещё в детстве, с отцом, база отдыха была, считай, семейным местом отдыха. Да и потом, позже, с... Как же её звали? Ещё задолго до Ники. Света? Кажется, Света. Но не важно - памятник стоял здесь с советских времён и, если как и менялся, то только старел и ветшал: два алюминиевых крыла, стоящие вертикально рядом, звезда между ними. И лаконичное "Лётчикам - защитникам воронежского неба" - на табличке внизу.

  Память, вечная память...

  Только сейчас перед ними было совершенно не то. Усманка, которая по всем расчётам, должна была остаться совершенно в другой стороне, была на месте. Площадка на высоком берегу, где и покоились погибшие в сорок втором герои - тоже, а вот на месте крыльев почему-то возвышался здоровенный, метра четыре в высоту и немногим меньше в обхвате, замшелый камень.

  Или это не то место? Да нет, бред, нет в округе больше ничего подобного.

  Но самым странным был даже не камень - без надписей, но с тем же затейливым знаком, вырубленным глубоко, блестевшим в лучах закатного солнца, просто вывалившийся не пойми откуда осколок скалы, - нет.

  - Лёш, какой-то он стрёмный... - тихонько сказал Витёк, кивая в сторону человека в длинном зелёном плаще, стоявшего к ним спиной. - Сюда люди раз в сто лет же ходят, а тут он... И мы.

  Человек стоял лицом к камню, его диковинное одеяние, к которому больше подходило позабытое "плащ-палатка", опускалось до земли. Казалось, будто перед ними еще один памятник, поменьше и не такой каменный. Только лёгкий ветерок с реки, трепавший густые длинные волосы незнакомца, решительно спорил с этой точкой зрения.

  - Я - лесник, - не оборачиваясь, сказал человек. - Кто-то ведь должен хранить лес. Хранить память. Я. Они. Мы.

  Странно: стоял он довольно далеко от них, радостно выскочивших на опушку, говорил тихо, но все трое прекрасно его слышали.

  - От кого хранить? - не утерпела Ника.

  - От вас. От себя. От всех. Мы должны этому лесу, - вовсе уж непонятно отозвался лесник и обернулся.

  Лучше бы он этого не делал. Со спины и в плаще - человек как человек, а спереди... Вы видели когда-нибудь глубокие дупла в старых деревьях? Овальные, осыпавшиеся от времени, с нависающими посередине выростами, отчего обычная дыра в дереве кажется шлемом, даже не надетым - выросшим на голове великана. Только лица у великана нет, один провал, в котором зеленеет какая-то гниль. Просто изуродованное лицо не так страшно, как его отсутствие.

  Ника завизжала. И так зрелище крепко не для всех, но еще жутче было видеть обычные человеческие волосы поверх этого, одежду, под которой бугрилось и топорщилось нелюдское тело, сохранившие форму, но узловатые и тёмные как корни кисти рук.

   - Не бойтесь, - сказал лесник. - Я не опасен для вас. Но... Раз уж вы приняли моё приглашение и появились здесь, я дам вам семена древяники. Кто примет зерно - унаследует этот лес. Во всех мирах, куда бы ни пошёл после.

  Алексей, крепко обнимая Нику, которую колотило от жуткого зрелища, спросил:

  - Зачем?!

  - Как зачем? - удивленно переспросил лесник. Голос его шёл оттуда, из провала в голове. - Кто-то должен стать следующим лесником. Беречь это всё после... после меня. Возьми.

  Неведомо как он оказался перед друзьями. Не прыгнул, даже не шагнул, просто его кряжистая фигура чуть смазалась и очутилась перед ними. Хорошо, Ника уткнулась носом в грудь Алексея и не видела это, а вот Витёк аж хрюкнул.

  На ладони лесника, которую он протянул вперёд, лежали три странных, красноватых зёрнышка. Что-то похожее на гранат из-за мягкой оболочки, но не он. Не бывает у граната таких острых граней, делавших семена похожими на драгоценные камни. Не светятся зёрнышки граната изнутри неторопливым багровым светом.

  Не бывает вообще такого, как оно есть сейчас. Бред. Сон. Напекло голову.

  Алексей протянул ладонь навстречу, лесник перевернул свою и высыпал странные семена. От них шло несильное, но заметное тепло.

  - Каждому - одно семя. Сами решайте.

  Витёк сказал что-то неразборчивое. Жалобно, словно умолял кого-то или звал на помощь. Алексей на мгновение повернул к нему голову, но...

  Пронёсся порыв ветра с реки, в густых зарослях со стороны тропинки что-то опять закричало, заухало, раздался хруст веток и всё кончилось. Ни лесника, ни странного камня - памятник лётчикам стоял на своём месте, ничего не осталось. Солнце, словно одумавшись, отпрыгнуло от горизонта вверх и светило ярко, как оно и положено по времени. И тропинки больше не было, зато вон там, левее, из леса выходила довольно широкая дорога, та самая, с которой они свернули, чтобы сократить путь целую вечность назад.

  - Лёшка, Лёш! Выкинь их! Быстрее!!! - Ника орала в голос, не обращая ни на что внимания, била снизу по ладони друга, на которой как приклеенные оставались три странных зерна.

  Алексей перевернул ладонь и два из трёх семян упали на траву. Впрочем, нет, они не долетели до травы, растворившись в воздухе. Два красноватых облачка, сразу растертых в ничто ветром.

  - А третий?! - ахнула Ника.

  Он медленно перевернул кисть ладонью вверх: на ней ничего не было. Ни следа от неведомого зерна никому не известной древяники.

  Вечером, на турбазе, когда Витёк от пережитых неясностей уже принял бутылку водки и размеренно, словно исполняя некий ритуал, раз за разом громко плюхался с понтона в теплую воду, всякий раз возвращаясь обратно, чтобы повторить падение, Ника подошла к Алексею. Он сидел на скамейке возле пляжа, задумчиво глядя на - настоящий, без дураков! - закат над неровной полосой кустов другого берега. Солнце скрылось за лесом, за загоревшимися окнами домиков базы; наступило короткое, но прекрасное время между днём и ночью, которое так любят комары и влюбленные. Быстрые июньские сумерки.

  - Поехали завтра в город, Лёш? Прямо с утра? Мне здесь страшно...

  От реки донеслось довольное марсианское уханье и всплеск - пьяный бегемот на отдыхе.

  - Не могу, солнце моё. Никак не могу.

  Ника отпрянула в сторону, удивлённо глядя на Алексея.

  - Ты поверил в... Во всё это днём?! Но это же мираж. Марево. Нам просто напекло голову на жаре, без воды. От усталости! Мы же всё обсудили...

  - Да не в этом дело.

  Он задумчиво погладил пальцами гладкое дерево скамейки, нагревшейся за день, отполированной тысячами отдыхающих за то время, пока здесь стояла. Словно следуя за его движением, под его рукой начал прорисовываться тот самый знак, как в лесу, как на камне. Выжженный горячими пальцами следующего лесника.

  - Мне и правда придётся остаться здесь. Мы все должны этому лесу, значит я должен быть здесь.

  Над ними, косо прочертив небо, беззвучно пролетел старинный самолёт, винтовой, с трудно различимыми в сумерках алыми звездами на крыльях и отчаянно дымившим двигателем. Совсем скоро он упадёт там, на берегу соседней речушки, на высоком берегу, за которым нет ничего. Только память - в любом из миров, куда бы ты ни пошёл.