Очень! очень приличная "боярка"! Прочёл все семь книг "запоем". Не уступает качеством сюжета ни Демченко Антону, ни Плотников Сергею, ни Ильину Владимиру. Lena Stol - респект за "открытие" талантливого автора!!!
Написано на уровне детсада. Великий перерожденец и врун. По мановению руки сотня людей поднимается в воздух, а может и тысячи. В кучу собран казачий уклад вольных и реестровых казаков, княжества и рабы. 16 летний князь командует атаманами казачьего войска. Отпускает за откуп врагов, убивших его родителей. ГГ у меня вызывает чувство гадливости. Автор с ГГ развлекает нас текстами казачьих песен. Одновременно обвиняя казаков
подробнее ...
обворовывание своего князя. Читать о всемогущем колдуне и его глупых выходках и рассуждениях просто не интересно.
лестнице. Навстречу кто-то шел.
— Виктор! Не узнаешь?
Только теперь Виктор разглядел свою соседку — Олю Николаеву. В ладно подогнанной гимнастерке, маленьких сапожках, в пилотке на стриженой голове — раньше у нее была пышная темная коса — трудно было узнать ту Ольку, которую всего несколько лет назад Виктор поддразнивал, любил дернуть за косу, а однажды даже подрался с ней.
— Оля! А где коса?
— Вот она. — И Оля развернула сверток, который держала в руке. В газете лежала длинная чудесная коса — предмет гордости Оли и зависти всех соседских девчонок.
— Не жалко?
— Очень жалко. Ты даже не представляешь, как жалко. — Голос Оли дрогнул. — Но что поделаешь — иначе не берут в армию.
— Ты куда попала?
— В зенитную артиллерию. Буду здесь, под Москвой. А у тебя как?
— Пока никак. Работаю.
— Я сегодня последний день. Хочешь, вечером пойдем в кино?
— Идем.
— А я не буду тебя смущать военной формой?
— Будешь, конечно. Мне уже сейчас неловко, что ты, девчонка, в форме, а я, парень, до сих пор в гражданском.
— Это дело поправимое — иди в военкомат, в райком комсомола, добивайся.
— Да уж пробовал. Черт меня дернул пойти работать на этот завод. Не берут.
Но дело было не только в заводе. Виктор уже ходил в военкомат и в райком комсомола. И везде получил отказ. В военкомате Виктор простоял несколько часов, а когда подошла его очередь и он наконец попал к военкому, тот спросил:
— Заявление, паспорт. Военная специальность?
— Военной специальности не имею, — пробормотал Виктор, — но вот удостоверение «Ворошиловского стрелка», справка, что я занимался боксом у Градополова.
— Тебе еще нет восемнадцати лет, — открыв паспорт, устало проговорил военком, — и ты работаешь на заводе. Нет. Справки твои мне не нужны. Мы не можем всех отправлять на фронт. На заводах тоже должен кто-то работать.
— Но в порядке исключения?
— В порядке исключения мы берем с заводов только тех, кто имеет военную специальность.
Ни с чем ушел Виктор и из райкома комсомола: «Ты работаешь на фронт. Мы не можем взять тебя даже на трудовой фронт. Иди и работай».
Виктор понимал важность и нужность той работы, которую выполнял на заводе, но примириться с тем, что его не берут на фронт, не мог.
Старшие товарищи, работавшие вместе с ним в цехе, уходили. На их место приходила совсем зеленая молодежь, женщины, девочки.
Ушел на фронт и Михаил. Теперь сменщиком Виктора была совсем еще девчушка Маша Зайцева. Ей было трудно управляться со станком, она едва дотягивалась до обрабатываемой детали.
Виктор пошел в столярный цех и сделал для Маши специальную подставку под ноги, чтобы удобнее было работать.
Маша только что окончила ремесленное училище, работа у нее не клеилась, и Виктору часто приходилось оставаться на вторую смену, помогать.
— Ты не спеши, — уговаривал он Машу, — скорость потом сама придет. Главное, не делай брака. Давай пока штук двадцать, тридцать корпусов. Я буду с тобой оставаться каждый день и помогать. Главное, старайся делать деталь точно по чертежу.
— Ну да… — тянула Маша, заливаясь слезами, — так ты и будешь за меня работать, а я только брак давать… Сам-то, наверное, скоро на фронт уйдешь. Я так и не научусь ничему…
Виктор теперь точно знал, что ему делать. Он уже учился в школе радистов. Ему сказали в военкомате, что радист — специальность дефицитная, и он часами сидел за телеграфным ключом, выстукивая точки и тире.
Фронт все ближе подходил к Москве. Город преобразился до неузнаваемости. Камуфляжные рисунки прямо на асфальте площадей, укрытые мешками с песком витрины магазинов, противотанковые ежи и баррикады на главных магистралях у въезда в город, заклеенные крест-накрест окна квартир. К вечеру Москва погружалась в темноту, в небо поднимались аэростаты воздушного заграждения, на бульварах и площадях, на больших домах снимались чехлы с пулеметных и артиллерийских зенитных установок. Город бомбили почти каждый вечер. Ровно в десять часов вечера, словно по расписанию, прилетали немецкие самолеты, кидали фугасы, посыпали крыши жилых домов зажигательными бомбами.
Вот и сегодня. Виктор задержался после смены — помогая своей маленькой сменщице выполнить норму, и вдруг в цехе заговорили динамики: «Граждане, воздушная тревога! Граждане, воздушная тревога!» Противно завыла сирена. Выключив станок и схватив висевший у тумбочки противогаз, Виктор вместе с другими дружинниками побежал на чердак.
Взбегая наверх, он услышал за собой чье-то прерывистое дыхание. Оглянулся — Маша.
— А ты куда?
— И я с вами на крышу.
— Нечего тебе там делать. А ну, бегом обратно.
— Но я же без вас всегда…
— Кому сказал, назад! Быстро!
Обиженная девушка, опустив голову, послушно пошла обратно. А Виктор полез на крышу. Он нечасто задерживался так поздно на заводе и не знал, что его сменщица, эта маленькая девушка, вот уже который день во время тревог выходила вместе со всеми дежурить на
Последние комментарии
4 часов 56 минут назад
4 часов 57 минут назад
6 часов 59 минут назад
7 часов 1 минута назад
2 дней 5 часов назад
2 дней 5 часов назад