Шерлок Холмс: Свободные продолжения. Книга 1 [Вячеслав Саввов] (fb2) читать постранично, страница - 4

узнать, что этот мистер Калигари — сотрудник фон Ноймана. Впрочем, возможно, не сотрудник, а пациент — или, скажем так, объект исследований. Почему бы и нет? Гипноз и всякое такое — разве это не входит в сферу интересов психиатра? Чезаре очень высокого мнения о своем хозяине, утверждая, что тот, — патер неодобрительно покачал головой, — вселяет в него беса. Под воздействием чар гипнотизера тщедушный Чезаре рвет цепи и гнет стальные трубы, чувствуя себя в такие минуты наверху блаженства. У Чезаре в Лондоне нет никого, кроме дядюшки Чарли, заслуженно пользующегося репутацией мастера золотые руки. Знакомые зовут его папаша Чарли. Безбедное существование он обеспечивает себе, мастерским изготовлением кукол для театров, музеев и для коллекционеров, которые приходят в восторг от его электрических и механических игрушек — танцующих, играющих в шахматы и даже, если не лгут, говорящих. Но, кроме того, он выполняет заказы на изготовление особо сложных инструментов и приборов для ученых и практикующих врачей. Недавно он намекнул Чезаре, что сделал для клиники фон Ноймана такой прибор, который принесет кучу денег и позволит им, папаше Чарли и Чезаре, уехать в Америку, страну обетованную для итальянцев.

— Вот и все, что удалось узнать. — Круглые выцветшие глазки патера простодушно смотрели на Холмса. — Вряд ли это существенно продвинет ваше расследование, но, быть может, позволит ощутить странную атмосферу, окутывающую действующих лиц…

— Хотел бы я знать, что за зверь притаился там, в глубине, — пробормотал Холмс. — Впрочем, у меня до сих пор нет уверенности в том, что этот зверь действительно существует…

Помедлив, патер накрыл своей ладошкой мощную костистую лапу Холмса.

— Позвольте, джентльмены, высказать два соображения, пришедшие в голову старому священнику. Весь мой жизненный опыт подсказывает мне, что чудовище, которое мы где-то ищем, обычно находится близко, нередко сидит в нас самих, в глубинах нашей души, этого извечного поля битвы Бога с Дьяволом. Второе соображение парадоксальным образом вытекает из первого. Чаще всего мы обманываемся, когда упорно ищем суть вещей в их глубине, не обращая внимания на их внешнюю сторону. — Маленькие глазки его лукаво блеснули. — Я не утомил вас своим резонерством?

Тепло простившись с чудесным стариком, Холмс после продолжительного молчания признался:

— Что-то ускользает от меня, Уотсон. Быть может, это от избытка фактов, которые на поверку оказываются со вторым, третьим дном… пока не лопаются, как мыльные пузыри… Кстати, о клинике фон Ноймана. Мне удалось выяснить, что мало кто из персонала знает своего шефа в лицо. Платит же он более чем щедро. Наконец, едва ли не главным профессиональным качеством приглашаемых врачей считается умение держать язык за зубами…

— Холмс, но, вообще говоря, последнее обстоятельство не вызывает у меня подозрения… недоумения… Врачебная тайна, в особенности для психиатра, — помилуйте, что тут странного?

— В клинике существует некая запретная зона, обозначенная литерой Зет. Вход только для строго ограниченного круга людей. Что там творится — тайна. — Холмс наморщил лоб. — Вы полагаете это естественным?

Я позволил себе улыбнуться.

— Дорогой друг, чаще всего мы обманываемся, когда ищем суть вещей в глубине, не обращая внимания на их внешнюю сторону… или как там сказал наш дорогой патер Браун?

— Хотел бы я увидеть внешность этого фон Ноймана, — процедил сквозь зубы сыщик. — Почему-то мне кажется, уж простите за сравнение, что он играет в этой истории роль Того, Кто мешает. Во всяком случае — мне.

Разумеется, все эти дни мы не сидели сложа руки. Холмс углубился в труды по психиатрии, в чем я пытался оказывать ему посильную — признаться, довольно незначительную —.помощь. Несколько раз он встречался с Лестрейдом, интересуясь ходом расследования убийства Розы Д. Увы, оно зашло в тупик.

Под благовидным предлогом мы побывали в мастерской папаши Чарли, в этом чудесном кукольном царстве, где внимание Холмса привлекла точная копия Чезаре. Это был довольно смешной манекен с нафабренными усами и громовым скрежещущим голосом. Оригинал мы наблюдали в деле — в балаганчике мистера Калигари.

Там, в Холлстенволлском парке, на ярмарке, мы нечаянно встретились с мистером Фрэнсисом — в одном крохотном кукольном театрике, который давал странные, на мой вкус, представления. В них на равных участвовали куклы и кукловоды, разыгрывавшие каждый свою историю, зловеще — но неявно — параллельные одна другой, как пояснил либреттист мистер Фрэнсис с присущей ему снисходительностью. Люди вели какой-то странный диалог без начала и конца, куклы — свой, но на совершенно непонятном языке, ничего общего не имеющем с прекрасным и могучим английским. Куклам что-то — или кто-то — угрожал. Люди боялись о чем-то говорить и лишь намекали на события, могущие повлечь за собой смерть друзей. Куклы от кого-то прятались, взывая о помощи к людям и все