Лунная песнь [Елена Шелинс] (fb2) читать онлайн

Шелинс Елена. Лунная песнь

Глава 1. На Север

Треклятые бабочки.

Эти трепещущие, обманчиво безобидные духи с прозрачными голубыми крылышками на протяжении всего детства порхали где-то рядом. Тогда они казались частью обыденной жизни, неотделимой составляющей, как прохлада в осенний вечер или лунный свет в безоблачную ночь.

Бабочки садились на шерстяное платье хлопотавшей по дому матери, касались крылышками мозолистой руки вернувшегося из Шепчущего леса отца, ползали по школьной сумке брата. Мелких мотыльков непреодолимо влекли крохи духовной энергии, прочно пропитавшей воздух в родном поселении.

Настырные создания опускались и на огромный деревянный стол, где родители, полностью увлеченные своим делом, обращались к духам прямо из кухни нашего небольшого уютного жилища. Наплывший воск ритуальных свечей крепко прикипал к столешнице, и мать никогда не могла до конца от него избавиться.

Уже несколько лет я не смахивала ни одной призрачной светящейся крохи с плеча, не видела их мимолетные стайки над головой. Чему была несказанно рада.

В городе духам не место.

Как и людям не место среди духов. Жаль, что мои родители считали иначе.

Поэтому, когда я увидела маленькую бабочку, вьющуюся над письмом, на мгновение ощутила предательскую дрожь.

… Четыре прошедших года так и не изгладили из памяти картину: тела родителей, погибших в ту роковую ночь, полностью облепленные этими мелкими отвратительными тварями.

Бабочек набралось больше сотни. Всех их привлек огромный выброс так лакомой для них духовной энергии. К сожалению, этой силы оказалось недостаточно, чтобы мама и папа смогли выжить после столкновения с могущественным темным духом, хейви.

Терпеть не могу духов-бабочек. Чертовы паразиты.

Я щелчком смахнула ненавистного мотылька, которого мои действия совершенно не смутили.

Аннерит, прелестная миловидная шатенка, с недоумением уставилась на меня. И немудрено: она не видела эту мелкую голубую тварь, которая присосалась к письму. С точки зрения соседки по комнате я непонятно зачем лихорадочно разгоняла ладонями пустой воздух.

В Военной академии ВС (её же Академии Внутренних сил) на меня смотрели, как на чудо чудное. Подумать только, в офицеры пошла девчонка с Севера, да ещё и из семьи говорящих с духами. Свою татуировку на предплечье в виде опрокинутого полумесяца и рунных завитков я предпочитала скрывать, но моя внешность всё равно говорила сама за себя.

Светлые, непривычные для столицы пепельно-серебристые волосы, чуть смуглая кожа и глаза цвета талого льда. Больше внимания привлекали только темнокожие с Юга, но тех хотя бы не доставали просьбами поговорить с призраком покойной бабушки или показать эффектные магические штучки. Не понимая, что ни к первому, ни ко второму я не имею никакого отношения.

Парочка неприметных последователей магии вэйду, так же известной как магия мертвых, с острова Эдси, были мне благодарны за то, что я отвела от них беду и отдувалась за всех вместе взятых, отвечая на нелепые вопросы и краснея от пристальных взглядов. Большая часть преподавателей в начале первого курса откровенно сомневались даже в моём умении писать, считая, что мы на Севере только с духами общаться и горазды, и занимаемся, сидя по лесам, исключительно всяческими непотребностями, о которых приличным людям и подумать стыдно.

Единственное, за что я, пожалуй, была благодарна Северу, так это за своё превосходное здоровье и удивительную выносливость. Несмотря на обманчивую худобу, во мне всегда хватало прыткости и физических сил, а под кожей перекатывались пусть и не раскачанные, но развитые мышцы. Выносливость и сила стали моими главными аргументами при поступлении в Академию, и мне простили даже окончание какой-то неприметной школы на окраине Севера. В итоге, все тренировки я проходила куда лучше большинства девушек на потоке.

Не могу сказать, что я так стремилась служить короне.

Моей родиной был Север, который я возненавидела до самых кончиков пальцев, а на корону мне было по большому счету наплевать, как и большинству северян. После присоединения к объединённым под знаменем Ференгтона Длиннорукова пяти королевствам пару столетий назад, наши кланы ещё несколько десятков лет даже не знали, что теперь мы относимся к какому-то там огромному государству.

Моих соплеменников волновали лишь духи, вникать в человеческую политику мы всегда считали ниже своего достоинства.

Защищать интересы короны я не сильно хотела, но после Военной Академии выпускникам давали бесплатное жилье при несении дальнейшей службы, а у меня же за душой ничего не было.

Так что выбор был невелик.

Я медленно подняла вытянутый конверт с цветастыми марками, уже заранее зная, откуда он и кто его послал. Мой брат Лэнс, оставшийся на Севере, не признавал других способов общения и упорно игнорировал прогресс. К телефонам, которых пусть и не было в нашем поселении, но которые были доступны из ближайшего города, он относился с пренебрежением.

Правда, ко всем предыдущим его письмам бабочки духовной силы не прилипали. Вероятно, перед отправкой послания Лэнс действительно изрядно поколдовал, раз письмо смогло так надолго привлечь раздражающего меня мотылька.

Наши родители погибли на задании, когда брату было уже двадцать. Лэнс успел к тому времени дать все положенные клану клятвы и выбрал этим свою судьбу, продолжив дело родителей. До моей же клятвы, обычно приносимой в полные восемнадцать лет, тогда оставалось всего полтора года.

Кто-то потом говорил, что я струсила. Но это было далеко не так.

Я совсем не боялась стать полноценной говорящей с духами, — но именно в этом ремесле я и усматривала главную причину нашей семейной трагедии.

Если бы родители выбрали другой удел, никак не связанный с опасным тонким миром… Я не хотела посвящать свою жизнь тому, что забрало у меня самое дорогое.

И после похорон, собрав свои более чем скромные пожитки, я уехала в столицу, славный город Галентен, где после захода солнца любой добропорядочный гражданин рискует в ближайшем переулке остаться без денег, штанов, и, если сильно не повезёт, жизни.

До поступления в Академию ещё полгода я снимала койко-место на переполненной мигрантами съёмной квартире, и мне приходилось подрабатывать то официанткой, то уборщицей, то продавщицей.

После зачисления я получила комнату в общежитии, разделив её с одной лишь Аннерит. Кроме удобной кровати, своего шкафа и совмещенного санузла на нас двоих, у меня теперь было регулярное бесплатное и вполне сносное питание.

О большем я даже мечтать не смела.

Ну а затем четыре года обучения пролетели одним смазанным и быстрым мгновением. Регулярные физические тренировки, после которых сил оставалось только чтобы доползти до кровати, делали своё дело, и горечь утраты быстро притупилась. Кроме этого, несмотря на первые трудности в общении, я смогла со многими подружиться.

Даже порой до безобразия противная Аннерит, дочь известного генерала, и та в итоге сильно ко мне потеплела и больше не морщила нос на мой северный акцент, который, впрочем, действительно успел практически полностью исчезнуть.

И даже не верилось, но всего лишь через два дня нам должны были выдать дипломы. Лэнса на это очень важное и торжественное событие я пригласила ещё месяц назад, и он успел дать положительный ответ. Как же я ждала этой даты…

Однако судя по письму в моих руках, что-то всё-таки изменило планы Лэнса.

Я с сожалением вздохнула и не спеша, словно оттягивая неизбежное, порвала по краю конверт. Ещё раз щёлкнула пальцами в воздухе рядом с резвящейся бабочкой, с брезгливостью отгоняя её от себя.

Знакомые чуть обрывчатые строки запрыгали перед глазами, — почерк у Лэнса был без преувеличения просто отвратителен. Я несколько минут разбирала всего несколько предложений, и когда закончила, покачнулась и едва смогла вовремя сесть на свою кровать, а не рухнуть там же, где и стояла.

Видимо, наша семья когда-то была проклята, и жадность духов до наших бед оказалась безграничной, словно потери родителей могло быть мало…

— Лия?.. — недоуменно подняла на меня свои большие глаза Аннерит. — Лия, что-то случилось?

Я приподняла ладонь, как бы призывая её ничего мне не говорить. Грудь уже терзали первые беззвучные слёзы. Я была не готова что-то сказать вслух.

Боялась даже прокручивать в голове то, что только что прочитала.

Аннерит, обычно бесчувственный кусок самолюбия и эгоизма, неуверенно встала и подошла ко мне. Когда она меня неловко приобняла, успокаивая, я не выдержала и громко разрыдалась ей в плечо, заливая тушью её идеально выглаженную белую рубашку.

* * *

Я так и не смогла сказать никому в Академии истинную причину того, почему я возвращаюсь на родину за день до вручения диплома. В деканат со мной пошла Аннерит, которая сама знала всего ничего, и она же затем договаривалась с ректором, применив все свои родственные связи, чтобы меня отпустили с миром.

Диплом обещали выслать по почте в течение месяца, но мне было всё равно. Вещи, казавшиеся ещё вчера очень важными, потеряли всякий смысл.

Милый мой братец, Лэнс… как же ты умудрился подцепить изумрудную гнильянку?

Редчайшую болезнь, которой обычно пугают глупых детишек, чтобы они не убегали в леса к духам. Хворь, которую я всегда считала скорее мифом, нелепой страшилкой, не способной воплотиться в жизнь. Та самая дрянь, которая постепенно уродует тело, шаг за шагом трансформируя больного в чудище, находящееся на грани мира нашего и мира тонкого. Недуг, разъедающий не только тело, но и душу, постепенно сводя человека с ума и лишая его законной вечности среди предков, перерождая заболевшего в злого духа и уничтожая его личность.

Болезнь, которая хуже смерти, ведь после смерти всегда есть жизнь.

В поезд я садилась в полной прострации, едва воспринимая окружающую меня действительность. В руках была небольшая сумка с вещами — всё, что я успела нажить за четыре года в Академии, — да пакет с продуктами, который собрала мне Аннерит и несколько моих одногруппников.

Поезд отъезжал от станции одного из двух вокзалов столицы в пять утра, и на платформе было слишком прохладно для моей тонкой курточки с искусственным мехом на воротнике.

Но даже холод меня нисколько не бодрил.

Большая часть слёз была уже выплакана, остальная словно образовала ледяной камень в груди, который запечатал мои чувства, чтобы я прямо сейчас не сошла с ума. Побочным эффектом стало полное равнодушие к происходящему вокруг, и когда одна дородная женщина, спеша, толкнула меня и тут же сама и обругала, я даже не взглянула в её сторону.

В начале лета желающих отправиться на север было немного, и я оказалась в своём купе совсем одна. Впрочем, я не сильно тешила себя надеждой доехать до места назначения всё так же в полном одиночестве. На полпути к моей цели, в городе Цэвинг, втором по размеру городе страны после самой столицы, в поезд сядет примерно столько же людей, сколько село сейчас.

Я закинула сумку в отделение для багажа, стянула куртку, свернула её, заложила под спину и, забившись в угол нижней полки, попыталась поскорее забыться в спасительной полудреме.

Поезд медленно тронулся, и его движение подействовало на меня убаюкивающе. Сознание с готовностью меркло, желая хотя бы на время полностью забыться.

В тот момент, когда я почти перешла за грань дремы к полноценному сну, грохот отодвигающейся двери заставил меня вздрогнуть, а увиденное после — несколько раз моргнуть и едва не щипнуть себя за руку.

В купе, занося большую набитую сумку, зашёл северянин.

Самый настоящий, с длинными, почти белыми волосами до середины лопаток, забранными в хвост, оплетенный тонкой косой. С кожей, ещё более смуглой, чем у меня самой, и с пронзительными сине-голубыми глазами.

Я не видела северян все четыре года Академии. И судя по взгляду молодого человека, он испытывал примерно те же чувства, что и я.

Мы синхронно поздоровались и тут же стали смотреть в разные стороны, несколько смущенные собственными ощущениями.

Впрочем, тут я могу говорить больше за себя, потому что молодой человек достаточно быстро перестал тушеваться, отогнав от себя всякую неловкость, которая, видимо, была ему непривычна.

— Приятно увидеть своего собрата так далеко от родины, — дружелюбно произнес он, убирая свой багаж, который с трудом влез в предназначенное для него отделение под нижней полкой.

Я едва сдержалась, чтобы не выдать вздох разочарования. В таком подавленном состоянии мне больше всего хотелось проехать в одиночестве до самого Цэвинга, а тут сосед, да ещё с Севера. Если сейчас выяснится, что он живет где-то неподалеку от моего старого дома, начнутся пустые разговоры, поиски общих знакомых, воспоминания о каких-то дурацких местах…

— Да. И очень неожиданно, — сдержанно ответила ему я.

Несколько демонстративно зевнула, закрыла глаза и отвернулась. Пусть думает, что хочет, мне нет до этого дела. Лучше сразу выставить себя грубиянкой, чем несколько дней пытаться выдавливать из себя дружелюбие, когда внутри гнездится сосущая пустота.

Некоторое время я с отстранением слушала, как устраивается на своем месте мой сосед, затем, под монотонный стук колес поезда, наконец, отключилась.

* * *

Мне снился родной дом, каким он был до того, как горе с родителями навсегда изменило нашу жизнь.

Нагретое на солнце и чуть потрескавшееся теплое дерево крыльца, простая банка с охапкой пушистых цветов, которые наполняли наши небольшие, но очень уютные комнаты медовым запахом луга.

Глиняная посуда, с любовью расписанная самой мамой, колющийся шерстяной плед для прохладных ночей, коих на севере немало. Раскиданные по дому удочки отца, который вечно собирался на рыбалку, но в итоге в самый последний момент вновь уходил в Шепчущий лес. Незатейливая мамина стряпня, сделанная на скорую руку после очередного спиритического сеанса прямо на кухне.

Это было то место, куда бы я действительно хотела вернуться. Место, которого, увы, больше не существует.

Из теплого сновиденья меня вырвал противный голос проводницы, предлагающей чай.

Я спросонья и по привычке хотела было послать её к предкам, куда обычно я отправляла каждое утро Аннерит, которая вставала на полчаса пораньше, чтобы успеть навести марафет, и в итоге шумела, как целая рота солдат. Но потом ощутила, что пока спала, сильно подмерзла и в действительности была бы и не против чего-то горячего.

Получив свою заветную порцию чая, в который я тут же добавила четыре пакетика сахара, я скосила глаза на своего соседа.

Тот, словно уже чувствуя себя в купе как дома, скрестил ноги и, подперев рукой подборок, читал какую-то толстенную книгу, бывшую, судя по мелкому шрифту и расположению абзацев, скорее всего каким-то справочником, а не художественной литературой.

Всё же я не могла не признать, что северянин мне попался весьма симпатичный, таких в моем поселке не водилось.

Хотя он и показался мне несколько худосочным, но я отдавала себе отчет, что мои предпочтения были сильно скорректированы обучением в Академии ВС, где в основном встречаются мужчины самых внушительных комплекций. Этот же был больше изящен, хотя и с хорошей шириной плеч, а под длинным рукавом у него явственно вырисовывались пусть и не самые накаченные, но рельефные мышцы. Такие молодые люди нравятся девушкам подчас чаще, чем те, кто посвящает всё своё свободное время спортзалу и белковым коктейлям.

При всем при этом природа одарила его правильными чертами лица, высокими скулами и красивыми густыми, почти белыми волосами.

Да, с таким милым личиком и длиннющей гривой его, небось, и за девушку не раз принимали. А за своими волосами он, по всей видимости, ухаживал не хуже Аннерит, цветные баночки и тюбики которой заполонили всю нашу ванную.

Я чуть слышно хмыкнула и отхлебнула обжигающий сладкий чай.

Молодой человек, к моему недовольству, услышал моё хмыканье, поднял глаза и захлопнул книгу, которая оказалась медицинским справочником.

Медик? Ничего себе. А в нашем поселке признавалось лишь целительство наложением рук, всякие нашёптывания и лекарственные травы. На врачей официальной медицины всегда смотрели недоверчиво, как будто они все поголовно были неучами и шарлатанами.

Мой попутчик вздохнул, отложил справочник и миролюбиво проговорил:

— Если ты, как и я, направляешься к родным краям, то вместе нам ехать ещё трое суток. Поэтому, предлагаю познакомиться.

И улыбнулся, блеснув белоснежными зубами. Отбелил он их, что ли?

— Лия, — сухо представилась я, делая ещё один глоток обжигающего чая.

— Я Иллион.

Это имя ему определенно подходило. С древнего наречия оно переводилось как «ледяной поток». Как известно, водная стихия несёт в себе женское начало, что вполне вязалось с обликом моего попутчика.

Впрочем, вода также была отличным проводником для духовной энергии, и не иначе, как его родители, как и мои, были говорящими с духами. Хотели, небось, чтобы он продолжил их дело. Интересно, как они отнеслись к тому, что их сын выбрал совершенно иной путь?

Я по почти забытой привычке метнула взгляд на его предплечье с целью рассмотреть родовую татуировку, но его руки скрывали длинные рукава.

Что ж, моё имя тоже было говорящим, если, конечно, это можно так назвать. Отец и мать следовали традициям и соблюдали древние календари. Они выбрали для дочки имя, рекомендуемое ко дню рожденья, — сейчас мало кто придерживается этого практически полностью изжившего себя правила. Теперь та горстка северян, кто ещё помнил старинные обозначения, могли сделать для себя невероятно полезный вывод, что я родилась в начале апреля в ночь полнолуния.

В переводе, конечно, звучит красиво. «Лунная песнь». Родилась бы в том же феврале, стала бы «мхом зелёным», а так, считай, очень даже повезло.

— Едешь к родным с учебы? — предположил Иллион в надежде завязать разговор.

— Что-то вроде этого, — кивнула я.

Моё внимание к этому времени уже привлекла голубоватая полупрозрачная бабочка, выпорхнувшая у меня из-под сиденья.

Вот же мелкая гадина, всё никак от письма брата отцепиться не может!

Дух, мельтеша, пропорхал пару кругов по купе и приземлился прямо у меня на коленке. И судя по направлению взгляда Иллиона, он также её прекрасно видел.

Точно из семьи говорящих с духами, да ещё и с передавшимся даром.

Я прогнала раздражающего меня духовного паразита, брезгливо дернув ногой.

— Не любишь голубянок? — с любопытством поднял бровь Иллион, удивившейся моей реакции на безобидное бестелесное чешуйчатокрылое.

— Любить их всё равно, что любить комаров, — нехотя откликнулась я.

Теперь желание болтать с моим случайным попутчиком у меня полностью пропало, едва появившись.

От продолжения беседы меня спасла проводница. Она, кряхтя и извиняясь, наконец-то притащила полагающееся нам постельное белье, которое должны были выдать ещё в самом начале поездки.

Обрадованная таким поворотом, я тут же засуетилась и начала стелиться, и Иллион, посмотрев на меня, тоже занялся своим местом и вещами. К тому моменту, когда он закончил, я уже с преувеличенно увлеченным видом уткнулась в книгу, которую мне в дорогу сунула Аннерит.

* * *

К вечеру мой попутчик, наконец, понял, что я не сильно настроена на общение.

Я отдавала себе отчет в том, что порой вела себя более чем невежливо, но любую мою вежливость Иллион отчего-то трактовал, как возникшее у меня расположение завязать с ним полноценное знакомство.

Кусок льда внутри, который заключил моё сердце в холодную тюрьму, требовал тишины и возможности побыть наедине с собой. И я вновь и вновь отворачивалась, прикрываясь сном или книгой.

Мне безумно хотелось зарыться, закопаться подальше, что бы никто и никогда не мог меня видеть, не желал со мной больше говорить. Радовало лишь то, что все слезы я уже выплакала в подушку кровати общежития, и сейчас не приходилось, уткнувшись в стенку, проглатывать прорывающиеся всхлипывания.

В обед следующего дня, в Цэвинге, к нам в купе подсела молодая мама с трехлетней девочкой, которым Иллион галантно уступил своё место на нижней полке. Молодой человек тут же переключил всё своё внимание на них, окончательно оставляя меня в покое.

Северянин мило проболтал остаток дня с девушкой. Он достаточно искренне умилялся её ребёнку, а она поглядывала на его широкий плечи и кокетливо крутила прядку вьющихся темных волос на пальчик, на котором не было брачного узора или обручального кольца. Под их смешки расслабиться оказалось куда сложнее, чем я предполагала.

На третий день я, отложив книгу в сторону, всё больше смотрела в окно, с неоднозначным чувством отмечая, как пейзаж становится таким знакомым и родным.

Поля, поросшие молодой редкой травкой, сменили лиственные леса. Сначала редкие, они постепенно набирали силу, уходя в густоту, и чем дальше мы продвигались на север, тем разлапистей шли деревья, становясь всё толще и старше.

Изредка мы проезжали мимо огромных громоздких валунов, поросших изумрудным мхом, и пересекали небольшие мелководные речки со множеством низких пенистых порогов.

Иллион тоже впал в какую-то ностальгию и молча со своей полки разглядывал проносившиеся мимо леса вместе со мной.

Он наверняка испытывал то же пронзительное чувство, что и я.

Ощущение плескавшейся в воздухе силы. Силы, обычному человеку неизвестной, но до боли знакомой тому, кто хоть раз осознанно прикасался к миру духов.

Мы въезжали в их владения.

Признаться, это напоминало глоток свежего воздуха. Нечто, что кружило голову, и чем хотелось скорее надышаться полной грудью. Кожу с непривычки слегка защекотало, и я едва не рассмеялась, забывая про все тревоги и от чего-то на мгновение чувствуя себя невероятно счастливой.

В городе подобное даже представить сложно. Там духовная энергия течет как пересыхающий ручеек, и направлять силу говорящим с духами в местах, где тонкий мир так далек, почти невозможно, а здесь для этого достаточно лишь небольшого мысленного усилия. Сила сама течет в тебя и заполняет, как пролившаяся вода стремиться наполнить собой низины.

Здесь ты чувствуешь себя частью нечто непостижимо большего. Если в столице я воображала себя членом огромного каменного муравейника, то здесь я становилась едина с чем-то невероятно грандиозным, что было много выше людских сует, метаний и тревог.

Внизу, выводя меня из состояния транса, громко застучала металлическими кружками молодая мамочка, чему-то наставляющая свою большеглазую малышку. Девушка определенно не ощущала того, что ощущали мы с Иллионом, и я на мгновение посочувствовала ей, от нахлынувших эмоций забывая оборотную сторону данного нам предками дара.

Ту самую сторону, из-за которой я сирота, а мой брат сейчас разлагается и телом, и душой.

Мысли об этом окончательно привели меня в чувство. Я помрачнела, вспомнив, наконец, о причинах своей поездки. Отвернулась от окна и уставилась в гладкую бежевую поверхность стенки. Я бы, не раздумывая ни на секунду, променяла бы и свой дар, и свои корни на то, чтобы моя семья была откуда угодно, только никогда не имела никакого отношения к северу и его духам.

А поезд уносил нас всё дальше и дальше вглубь мест, где грань между тонким миром и нашим в какой-то момент просто переставала существовать…

Когда за окном начало темнеть, я поняла, что этой ночью не смогу уснуть. Кроме всего прочего, сказывалось и то, что большую часть пути я дремала, и теперь мой организм требовал хоть какой-то активности.

В Академии ВС я ходила на тренировки почти каждый день, и сейчас мои мышцы просили о нагрузке. Я бы с удовольствием пробежалась или быстро размялась, но первое в вагоне поезда было невозможно, а второе явно стоило делать не в самом купе. Наконец, я пришла к выводу, что лучшим выходом для меня будет, когда все уже улягутся, и поезд встанет на очередной остановке, немного размять мышцы в пустом коридоре.

Я, растягивая едва плетущееся время, перебрала вещи в сумке, положила в неё книгу Аннерит и оставшиеся продукты: пару яблок и растворимую лапшу в пакете. Мы должны были прибыть на место уже к шести утра, и завтракать я буду, скорее всего, в привокзальном кафе, ожидая свой автобус.

Если конечно, смогу что-нибудь запихнуть в себя, ведь чем ближе мы были к моему поселению, тем сильнее натягивались мои нервы.

Иллион тоже как-то несколько напрягся. Теперь его собеседница вытягивала из него слова, как он ранее вытягивал их из меня. Когда она уже, оставив всякое кокетство, прямо спрашивала, куда именно он держит свой путь, молодой человек отчего-то отвечал ей крайне уклончиво. А я-то боялась, что мне придётся выслушивать излияния о множестве его родни и знакомых местах…

В коридоре, наконец, приглушили свет. Иллион перестал ерзать на своей полке, а девушка с ребёнком, накрывшись почти с головой, мирно засопели. Стук колес постепенно замедлялся, говоря о близящейся остановке.

Небольшой толчок, и поезд встал.

Я тихонько поднялась, переобулась в кроссовки из простых шлепок, а последние обернула в чуть шуршащий пакет и быстро, чтобы никого не разбудить, запихнула его в сумку.

Я уже задвигала за собой дверь купе, когда ощутила странный отзвук энергии, прокатившейся от самого начала вагона. Нет, теперь я чувствовала далёкое присутствие духов постоянно, и в этом не было ничего удивительного, но сейчас посетившее меня ощущение мне очень не понравилось.

Я мотнула головой в сторону его источника, и замерла как вкопанная.

Нечто текучее, полупрозрачное, с небольшими шевелящимися отростками и сетью причудливых узоров на поверхности, медленно втягивалось внутрь вагона. Его голубоватое нутро раздраженно пульсировало бордовым цветом, и то, что я ощутила, говорило лишь об одном, — дух был в невероятной ярости.

Страх сковал нутро, и я сделала шаг назад.

Ещё до того, как тело духа до конца втянулось внутрь, я уже узнавала его.

Мы называли этот вид вальяжным слизнем. Обычно это были такие милые безобидные увальни, которые, не смотря на свой размер, сами славились пугливостью и стеснительностью при любых попытках контакта.

Что могло разозлить это создание до такой степени, чтобы оно само кинулось к большому скоплению людей и их машинам, ведь подобное было мало свойственно духам, я себе и представить не могла. Происходящее сейчас казалось нереальным, каким-то дурным сном, от которого мне было необходимо проснуться.

И в этом кошмаре призрачный слизень не выглядел таким уж безобидным. Заметив меня, он двинулся быстрее, а его отростки удлинились и ощутимо заострились, наливаясь белым светом и становясь похожими на щупальца медузы.

Дух пылал желанием убивать.

Ток силы промчался по позвоночнику и устремился к кончикам пальцев. Я сорвалась с места и кинулась к слизню.

Навстречу мне тут же полетели взвившиеся отростки, и я едва от них увернулась, ощутив электрическое напряжение в воздухе. Так он способен ударять разрядом? Ещё не легче…

Уклоняясь от ловких щупальцев, я ушла кувырком вперёд, и оказалась лицом к лицу с духом. Вместо глаз у него были чуть светящиеся в полумраке щели, которые за мной неотрывно следили. Я каким-то краешком подсознания считывала его бесконтрольное желание скорее поглотить, пожрать меня.

Призрачная плоть призрака распахнулась, обозначая огромный обесформленный рот, и на меня пахнуло гнилью.

Мои пальцы словно сами вырисовали давно позабытую мной печать, и ладонь ударила по желейной субстанции, которой стал слизень, уже далеко переползший за грань тонкого мира в наш физический.

Секунда, и напряженные щупальца так стремительно упали тяжелой однородной массой, что я едва успела отпрыгнуть.

Ярость ещё клокотала, придавая духу агрессивный бордовый оттенок. Но он, всё же, покоряясь моей воли, медленно схлопнулся обратно и послушно двинулся туда, откуда пришёл, постепенно втягивая в себя то, что осталось от его потерявших форму отростков.

Я отрывисто выдохнула, чувствуя, как дрожат мои руки.

Вот это везение. Если бы я вовремя не заметила обозленного духа, случилось бы непоправимое. Удивительно, что он ещё ни на кого не напоролся и не успел попробовать крови, что многократно бы усилило его. Не будь я здесь, многие пассажиры поплатились бы своими жизнями.

Но как вообще до этого дошло?.. И откуда взялся тот гнилостный запашок, который я уловила из его пасти?

Я сделала решительный шаг, чтобы догнать почти уползшего духа и попытаться всё-таки разобраться, что именно с ним было не так. Если имело место быть воздействию, с определённой долей вероятности я смогу найти остаточные следы, которые, возможно, приведут меня к разгадке этого странного происшествия…

Меня внезапно грубо потянули за плечо, хватая, и я, окончательно паникуя и уже не размышляя, начала судорожно вырываться.

Мои пальцы тут же впились в чей-то джемпер, и раздался характерный звук рвущейся ткани. Нападающий оказался достаточно силен, и не собирался выпускать меня из хватки, но, изловчившись, я, наконец, гибко извернулась и нанесла удар.

Охнув, меня отпустили. Я отскочила, взявшись на свои чуть занывшие костяшки, с изумлением видя перед собой Иллиона, который держался за нос.

Кровь быстро залила его светлые джинсы и белые волосы, и я, отойдя от ступора, хотела было что-то сказать, но затем увидела оголившееся из-за порванного джемпера предплечье и татуировку, выбитую на нем.

И поняла, что мне конец.

Как в тумане, я проскочила мимо северянина, мельком расслышав звук вправляемой кости, и понеслась в наше купе. Схватила свою собранную сумку, выбежала, и стрелой помчалась через тамбур в соседний вагон, чтобы вновь не столкнуться с Иллионом, которому сейчас, правда, было совсем не до меня.

Я успела выскочить из вагона в самый последний момент, когда поезд уже тронулся. Вслед я услышала ругань заметившей это проводницы, но ноги уносили меня по бетонной площадке прочь от этого места.

Я остановилась только тогда, когда покинула перрон и уже достигла центра небольшой площади около станции, окруженной закрытыми в этот час ларьками. На ней рядком стояли пара маршруток и пожелтевший от времени автобус без пассажиров и водителя. На дальних разбитых скамейках возле остановки сидело несколько уставших людей с баулами, покосившихся на меня с большим подозрением.

Да, предки, не иначе, как окончательно оставили меня.

Или как так вышло, что я только что сломала нос наследнику и, вероятно, будущему главе клана говорящих с духами Нэндос, с которым мой клан, по факту, конфликтует уже пару столетий?..

Я покрепче сжала дрожащими пальцами сумку и на ватных ногах двинулась на символически обозначенную автобусную остановку.

Если клан Нэндос до меня доберётся, то в самом лучшем случае мне отрубят кисть. Их порядки всегда были более чем жестоки, и особенно карались любые поползновения в сторону правящей семьи, которую у них едва ли не боготворили, считая, что у них есть в роды высшие духи, решившие смешать кровь с людьми.

Как же мне повезло, что Иллион не видел мою родовую татуировку и не знает, кто я, и к какому клану отношусь.

Я рухнула на лавку под расписанием и вдруг громко расхохоталась. Какой-то молодой парнишка тут же отодвинулся от меня подальше, посмотрев, как на опасную сумасшедшую.

Я же ехала с Иллионом в одном купе. Моё место было оформлено на моё имя и документы, и при большом желании и наличии денег можно выведать даже подробные паспортные данные.

У них в руках будет мой адрес в родном поселке, точное указание на родительский дом, где сейчас живет мой брат.

И ведь, зараза, мой же клан выдаст меня, и глазом при этом не моргнет.

Мой дядюшка Маркений, который сейчас возглавляет наш клан, являясь духовным вождем, к своему брату и по совместительству моему отцу, да и в общем-то, ко всей нашей семье особой любви никогда не питал. Маркений трясётся за подобие мира на севере, и сделает всё, чтобы умаслить Нэндос. И разве что ленточкой меня не обвяжет, когда будет торжественно вручать разгневанным родителям Иллиона.

Только вот что сам Иллион делал в этом поезде? Дом клана Нэндос располагается совсем в другой части севера, и молодому человеку куда удобнее было бы сесть в столице на направление не через Цэвинг, а через соленые озера Бердерии. Ничего не понимаю…

Адреналин окончательно спал, и я вдруг поняла, что замерзаю. В столице сейчас тоже было не жарко, но это не шло ни в какое сравнение с холодными весенними вечерами севера. Я раскрыла сумку и поняла, что моя куртка осталась висеть на крючке в поезде.

Вместе с моим паспортом и офицерским удостоверением.

Отлично, теперь Нэндос даже напрягаться не придётся, чтобы найти меня.

Глава 2. Дела семейные

Дребезжащий автобус, в котором у меня успели затечь все конечности и разболеться от бесконечной тряски голова, подошёл к городку Нижние Вестцы в десять утра, на четыре часа позже того момента, когда здесь остановился мой поезд. Я потеряла это время вместе с несколькими сотнями деренгов, — местные цены отчего-то ощутимо взлетели за последние четыре года моего отсутствия.

Полупустой кошелек вывел меня из бездны моего уже зашкалившего отчаяния и заставил задуматься о вещах, куда более приземленных и насущных прямо сейчас.

Я приехала к брату не для того, чтобы проститься, а затем сложить ручки и вернуться обратно в столицу, принимая назначенному предками судьбу. Изумрудная гнильянка была поистине ужасающей вещью, но это не значило, что никакого лекарства нет и быть не может. Я вызнаю у местных целительниц всё что смогу, и если способ есть, мы им воспользуемся, чего бы мне это не стоило.

И раз я останусь здесь на неопределенный срок, мне следует найти сносную работу. Правда, в своем родном поселке вряд ли я найду что-то, кроме свободной копеечной должности продавщицы в местном захудалом магазинчике… Брат, думаю, уже успел привыкнуть к другому, он, как говорящий с духами, по местным меркам не должен был быть сильно обижен по достатку.

На севере жить подчас крайне непросто, тонкий мир в этих краях постоянно вмешивается в естественный ход вещей в мире человеческом. До сих пор не могу понять, зачем на рассвете времен люди вообще пришли сюда, в места, куда их живущая тут сила не звала и где видеть не желала. Добыча ископаемых и минералов стала вестись здесь много позже, и лишь усугубила существующую на севере обстановку, когда сюда стали стекаться в большом количестве геологические экспедиции, вахтовики на разработанные месторождения, да и просто авантюристы, желающих найти алмазы или новую золотую жилу.

Рассерженные духи могут повредить электрические провода, лишая, подчас, целые города света, вызвать непогоду, портить самыми разными мелкими и немелкими пакостями жизнь отдельным семьям или целым деревням. А духи задобренные, наоборот, в силах поспособствовать дождю и солнцу в самый подходящий час, дать хорошо взойти урожаю, гарантировать успех на охоте и, что крайне важно, обеспечить безопасность шахт. За последнее платили особенно щедро.

И это без учета того, что порой в размеренную жизнь северян вмешивались хэйви, злобные по своей сущности создания, и вот тогда без говорящего с духами было просто невозможно обойтись.

Я сошла со скрипучих автобусных ступенек и растерянно огляделась.

В отличии от цен, Нижние Вестцы выглядели точно такими же, какими я их запомнила в юности, ни капельки не изменившись. Не считая парочки нарядных улиц в середине, где располагалась администрация города, и где рядом был небольшой парк со святилищем предков и заболоченным прудом, Вестцы состояли из серых и пыльных пятиэтажек, которые к окраинам сменялись добротными ладными частными домиками с резными ставнями и плавно изгибающимися крышами. Эти дома были расположены по наклону по отношению к самому центру, и даже отсюда, с остановки, я видела, как солнце играло на расписанных традиционными узорами стеклах окон, которые были призваны хранить покой хозяев дома от воздействия духов. Узоры не то чтобы действительно работали, но определенно радовали глаз случайных прохожих.

Вспомнилось, каким большим когда-то мне казался этот городок. Мы всей семьей нередко приезжали сюда за покупками, гуляли, а потом долго сидели в местной забегаловке, в которой продавали превосходное тушеное мясо косули и сладкие медовые настои. Тогда я и подумать не могла, что зачем-то уеду отсюда в чужой далекий Галентен.

Я закинула сумку на плечо поудобнее и поплелась по знакомым улицам, на которых разместились небольшие магазинчики и лавки с со всякой свежеприготовленной снедью. Маршрутка в мой поселок останавливалась чуть дальше, но глядя на запеченные в травах куриные ножки и уже раззадоренная воспоминаниями о вкусностях родного края, я поняла, что мне нужно хотя бы немного перекусить.

Я остановилась у ближайшего прилавка, разглядывая меню, выписанное черным маркером на бежевом картоне, куда так же для пущего антуража продавец пририсовал синей краской два кривых рунных знака, которые ничего толком и не обозначали, будучи грубо выдернутыми из контекста.

Сзади меня несильно толкнули, и я чуть шагнула вбок, давая подойти ближе к продавцу нетерпеливому высокому мужчине, который тут же начал перечислять свой заказ.

Его предплечье, оголенное безрукавкой, как-то само собой оказалось у меня перед глазами, и я приложила не мало усилий, чтобы не развернуться и тут же не дать деру.

Середину клановой татуировки незнакомца украшали слившиеся в едином узорном круге рыбы, посередине которых была звезда, — символ клана Нэндос.

Я быстро оглядела северянина. Беловолосый, коротко стриженный, лет тридцати пяти. Одет достаточно легко для стоящий на дворе погоды, просто. На посла своего клана не похож, как и на человека из охраны, — оружия при нём я так и не рассмотрела.

Если верить обозначениям на татуировке вокруг символа клана, мужчина уже занимал руководящую должность, был единожды выделен старостами за старания, имел одну жену и несколько детей.

Конечно, никто не запрещал членам одного клана входить во владения, которые традиционно были за другим кланом, однако в большинстве случаев мы и Нэндос пересекались на более нейтральных территориях. Чаще всего на шахтах, и чаще всего эти встречи, увы, кончались конфликтом.

Неужели кого-то уже успели отправить по мою душу? Не слишком ли для этого рано?

Я развернулась и спокойным шагом пошла по улице дальше, делая вид, что разглядываю мостовую, и позволяя прядям распущенных волос ниспадать на большую часть лица. Есть как-то само собой расхотелось.

Через пару домов я вновь увидела клановый символ Нэндос.

На это раз это были двое молодых симпатичных парней, которые не спеша прогуливались, переговариваясь и разглядывая сувениры. На солнце переливались отполированные и окантованные полосками кожи камушки амулетов, которые здесь сбывали туристам.

И это только те выходцы из Нэндос, которые не прятали татуировку под одеждой, вдруг подумалось мне, ведь было ещё достаточно прохладно, чтобы сильно раздеваться. Уже трое за такой короткий промежуток времени и так слишком много, чтобы быть простым совпадением, и при этом эти трое уж точно не скрывали, кто они такие.

Всё это порядком сбивало с толку, и я не могла придумать ни одного нормального логического объяснения.

Или встреча с Иллионом просто превратила меня в параноика? Может все эти трое просто приехали сюда по какому-то личному делу. И по чистой случайности наследник клана ехал из столицы в этом же направлении, игнорируя тот факт, что его родные живут в другой части Севера…

Нехорошее предчувствие вдруг сжало меня где-то под ребрами.

Надеюсь, в нашем поселении всё хорошо. Будь это не так, не удивлюсь, что брат об этом ранее не упоминал, — он никогда не хотел меня тревожить. Небось и с гнильянкой тянул, как мог, прежде чем послать весточку о собственном страшном недуге.

Свою маршрутку, куда уже столпилась небольшая очередь, я увидела издалека, и в нетерпении перешла на бег.

И почти не удивилась, когда рядом со мной на протертое узкое сиденье опустился ещё один мужчина из Нэндос.

Уже в годах и с большими залысинами, четвертый из увиденных здесь мной. Он мельком взглянул на меня, вытащил помятые деньги, и протянул их, чтобы я отдала оплату водителю, к которому я сидела ближе всех остальных пассажиров.

Я вежливо улыбнулась, и передала за проезд.

* * *

Моё родное поселение Обу располагалось в низине двух невысоких горных хребтов и упиралось в темно-зелёную стену Шепчущего леса. Чтобы добраться до места, мы пересекли пару десятков километров по серпантину, на крутых поворотах которого маршрутку нещадно заносило.

От подобного быстро отвыкаешь, и половину дороги я проехала, с замиранием сердца поглядывая на обрывы, которые в очередной раз проносились чересчур близко от переполненной людьми машины. Остальные пассажиры чувствовали себя вполне вольготно, кто-то даже умудрялся читать, и только рядом сидящий выходец из клана Нэндос, казалось, частично разделял моё напряженное состояние.

Наше поселение для Севера было большим среди прочих, — жителями здесь насчитывалось около полутора тысячи человек, большая часть из которых так или иначе принадлежала к нашему клану.

Совершив очередной крутой разворот, мы выехали прямо к низине, и перед нами, наконец, открылся вид на Оби.

Дом Двух святил, он же святилище предков, место для медитаций и обитель лекарей поселения, сразу выделялся среди прочих невысоких деревянных построек. Он находился в самом центре низины, и был больше и выше любого другого строения, изящно поднимаясь над искусственным ухоженным прудом, который его окружал. Каждый этаж был опоясан балконами с искусно вырезанными перилами и изогнутыми скатами, венчал же Дом Двух светил металлический шпиль с эмблемой луны и солнца. С поручней свисали полотна ткани, и пусть отсюда и нельзя было рассмотреть, что на них изображено, но я точно знала, что там вышита священная эмблема нашего клана — опрокинутый полумесяц.

Вторым по величине строением здесь был длинный громоздкий одноэтажный дом с двухскатной крышей, нарекаемый Палатой Единств, где за длинным каменным столом с очагом посередине наши старосты и мой дядюшка вели дискуссии и вершили правосудие. Крайне редко какое местное преступление выходило за рамки этого суда и достигало королевской судебной системы.

Власти в наши дела, как правило, старались не лезть. Для большинства столичных жителей мы были странной диковинкой, которойкорона милостиво позволяет существовать в своей самобытности на самой окраине. Но все местные твердо знали, — нас не трогали, потому что наше присутствие здесь действительно являлось необходимым.

Только кланы говорящих с духами, подобные нашему, были способны поддерживать мир между человеком и существами иного толка на этих землях. И мы воспринимали нашу относительную независимость как само собой разумеющуюся вещь, ведь мы платили за неё порой даже слишком высокую плату.

Маршрутка чуть ускорилась, всё сильнее дребезжа, когда дорога пошла по наклону вниз. Нас резко тряхнуло, и я лихорадочно вцепилась одной рукой в ручку на головой, а другой в свою сумку, которая всё пыталась соскользнуть с колен и улететь в угол.

Сильный рывок, и, наконец, мы встали. Без тарахтения мотора и скрежета кузова показалось, что на краткие мгновения повисла невероятная тишина, которую, впрочем, тут же заполнил легкий гул, где сливались в одно целое множество звуков, будь то голоса, скрипы или хлопанье стиранного белья на ветру.

Я вышла из машины самой последней, пропустив перед собой всех остальных пассажиров. Треснувшая подножка жалобно скрипнула у меня под ногой, когда я на неё ступила. Дух отчего-то резко перехватило, словно я окунулась в холодную воду.

Здесь всё было так же, как и четыре года назад, как будто я уехала только вчера.

Сохнувшие рыбацкие сети висели на низкой изгороди, большие плетёные корзинки с бельём несли в руках переговаривающиеся женщины. На их шеях висели красивые бирюзовые бусы с искусно вырезанными на них защитными рунами от мелкого зловредного духа. Двое детишек беспардонно таскали за уши огромного серого волкособа с массивным кожаным ошейником, который только недовольно фыркал и водил мордой.

В селении кипела своя, особая жизнь, которая после нескольких лет в столице теперь казалась совершенно иным миром, словно я, наконец, очнулась от какого-то чуждого мне сна.

Я с наслаждением глубоко втянула воздух и почувствовала чуть пряный запах вкуснейшей мясной похлёбки, вроде той, которую когда-то готовила моя мама. Затем сделала несколько шагов, уже издалека видя хорошо знакомых мне, пока не замечавших меня. Почти всех здесь я если и не знала по имени, то видела в лицо.

И всё же…

Мой взгляд, бесцельно перемещаемый по ладным одноэтажным и двхэтажным домикам, по занятыми своими привычными делами людьми, напоролся, как на стену, на то, что определенно было здесь инородным.

Неподалеку обособленной группой стояло несколько молчаливых мужчин при оружии. На ножнах их мечей, которых кто носил на поясе, а кто за спиной, вилась тонкая сложная рунная вязь, что говорило об особых свойствах клинков, — они могли использоваться не только против людей, но и против духов. Но зачем в безопасной деревне гулять с подобным? Да и лица этих людей мне были как-то незнакомы…

Я перевела взгляд на оголенное предплечье одного из них и увидела клановую татуировку со сплетенными рыбами и звездой.

Нэндос.

Я на мгновение ощутила себя беспомощной мелкой рыбёшкой, которую выловили из воды и, признав непригодной в пищу, по дурной шутке швырнули на землю.

Как такое вообще возможно? Что они все здесь забыли?..

— Лия, детка! Ты ли это?

Чуть дребезжащий голос вывел меня из болезненного оцепенения.

Щурясь на солнце подслеповатыми глазами, старушка Агайна, которая когда-то частенько таскала матери всякие варенья и соленья, сейчас стояла рядом и внимательно разглядывала меня. Её лицо, ещё тогда полное множества мелких морщинок, теперь напоминало старую изломанную пергаментную бумагу. Голову женщины покрывал чистенький платок, завязанный под волосами, и из-под него выбилось несколько тонких седых разлохмаченных косичек с вплетённым бисером.

— Бабушка Агайна, — пробормотала я, почувствовав, как внутри стремительно потеплело, — Как же… как же я рада вас видеть…

Мы крепко обнялись, и я с дрогнувшим сердцем почувствовала почти забытый аромат смеси пряных трав и острых специй.

— Милая, да ты совсем расцвела, хотя завтра тебя замуж выдавай, — старушка ласково улыбнулась, показывая чуть желтоватые мелкие зубы, — Несколько зим минуло, и я уж думала, что не успею тебя вновь свидеть….

— Как Марта, Энси?.. Малышка Мила? — перед внутренним взором яркими воспоминаниями вспыхнули родные Агайны: дочь, зять и маленькая внучка.

— Хорошо, все живы и здоровы, да хранят нас наши предки.

— А что же… что с моим Лэнсом, бабушка Агайна? — я не хотела подавать виду, но мой голос дрогнул, — Как так вышло, скажи, что именно произошло?.. Он, что, действительно…

Я не смогла договорить фразы, чувствуя, что даже не в силах глубоко вздохнуть, словно комок встал где-то поперёк горла.

Агайна помрачнела, отвела в сторону глаза:

— Как жаль, что мы увиделись в столь недобрый час, милая. Лия, тут такое твориться… в двух словах не рассказать. Беда одна за другой идёт и бедой погоняет. Словно предки нас заставили за грехи сразу многих лет ответ держать.

— Но, бабушка Агайна, чтобы изумрудная гнильянка… да отчего такое вообще возможно?!

— Тебе лучше поговорить с лекарями, моя дорогая… Боюсь, я не смогу тебе ничего толком рассказать, селение полнится слухами, но что из этого истина, а что пустая брехня, никто не разберет… Ясно, что эта хворь — происки хэйви, ведь только особо злостные духи в силах породить нечто подобное, но отчего это происходит сейчас с нами, и как именно Лэнс оказался заражен вместе с другими несчастными, мне неведомо.

— А есть другие?..

Старушка горестно кивнула:

— Уже семеро за последние две недели, Лия, и все зараженные — говорящие с духами. Лекари сделали всё, чтобы бедолаги были незаразны, но истинный источник хвори нам до сих пор неведом. Ныне под запретом даже посещать Шепчущий лес, а это дело просто неслыханное…

Я ошеломленно покачала головой:

— Невероятно…

Повисло гнетущее молчание. Бабушка Агайна перебирала тонкими пальцами передник, тяжело вздыхая.

Я кинула мрачный взгляд на группку людей из Нэндоса:

— А эти то что тут забыли?..

— Тише, — вздрогнула Агайна, оглядываясь, — Не надо так громко, дорогая. Нэндос здесь по указанию короны, и лишь недавно мы более-менее смогли спокойно вздохнуть после долгих раздоров, вызванных этим решением сверху…

— С чего это короне вдруг принимать подобные решения? — удивленно выдохнула я.

— Видимо, слух о гнильянке просочился и в ухо королевского величества… Нэндос считают, что пришли сюда, чтобы помочь с недугом, с которым когда-то уже имели дело.

— Как же, интересно, можно помочь с недугом оружием?!

— Я не знаю, Лия, не знаю, родная. Твой дядя позволил, чтобы эти люди топтали нашу землю по своим рассуждениям. Не мне ругать его решения, не приведите предки…

Вождь Маркений частенько демонстративно прогибался под соседей, что, впрочем, ничуть не предотвращало возникновений новых конфликтов. В его духе было приносить бесконечные извинения уже после того, как наши люди успели вдоволь наломать дров. Эта политика казалось мне не самой достойной, но чтобы дядюшка вот так просто позволил вломиться в наш дом Нэндосу и спокойно разгуливать по улицам с оружием?.. Даже для него это был какой-то перебор!

— Рада была увидеть тебя снова, бабушка Агайна, — проговорила я, кладя ладонь на её покатое плечо, — Я здесь останусь надолго, и обязательно к тебе загляну. Передавай всем своим от меня привет. А сейчас… мне нужно как можно скорее увидеться с Лэнсом.

Агайна понимающе кивнула, и в её глазах мелькнула жалость:

— Крепись, деточка. Помни, на всё воля предков…

Я стиснула зубы, с трудом скрывая нахлынувшие эмоции. Нашу семью отчего-то оставили высшие силы, в этом у меня уже не было сомнений. Теперь наша судьба была только в наших руках, и надеяться на чью-то милость не имело никакого смысла.

Я быстрым шагом устремилась по знакомой улице, затем, всё-таки не выдержав, перешла на бег. Дальше я мчалась, не обращая ни малейшего внимания на оклики знакомых, и даже едва не сбивая попадавшихся прохожих. Позади оставались мужские крики, чья-то ругань, но мне стало вдруг абсолютно всё равно.

По щекам заскользили влажные и злые дорожки слёз, и чем ближе я подбиралась к своему старому дому, тем больше холодный кусок льда внутри таял, обнажая трепещущее, ноющее от боли нутро.

Ничего не различая вокруг себя, я пробежала насквозь всё поселение, выйдя к самой окраине, к кромке Шепчущего леса. Здесь дома были построены пошире, подальше друг от друга, и какие-то из них уже ютились под первыми высокими деревьями с разлапистыми ветвями. Почти у каждого дома сидел или лежал, задремав, большой серый волкособ, по изгородям шли вырезанные рунные знаки, отводящие беду.

Я влетела на наш участок, громко хлопнув калиткой и едва не сбив высокого молодого мужчину, вдруг оказавшимся за моим высоким забором. Я остановилась от его груди всего в какой-то паре сантиметров, тяжело дыша и чувствуя, как быстро в груди скачет сердце.

— Эй, ты, потише, нельзя же так на людей бросаться — проговорил мужчина, поспешно отстраняясь.

Я вперила в него взгляд, некоторое время прямо рассматривая незнакомца. Белые волосы в коротком хвосте, выбритые виски, на которых вытатуирован замысловатый узор, простая льняная рубашка с длинным рукавом, а из-за плеча видна серебристая рукоять оружия.

Ясно, ещё один выходец из Нэндос прямо у порога моего родного дома.

— Тебе лучше уйти, — сказал он, так не дожидавшись каких-либо слов от меня. — Нечего здесь праздно шататься. Посторонним запрещено…

— Это мой дом, — тихо и зло проговорила я, сузив глаза. — Не вам, пришлым, указывать мне из него дорогу!

Он только недоверчиво ухмыльнулся, не восприняв всерьёз ни меня, ни мои слова:

— Ну да, ну да. Если бы не мы, пришлые, заражённых бы уже радостно сожгли и закопали как можно дальше от вашего поселения, это тебе ясно?.. Иди отсюда, девочка, подобру-поздорову, не доводи до греха.

Моя губа дрогнула от ярости, когда я услышала подобное смехотворное предположение.

Мы же не дикари, чтобы опуститься до подобного! Но, кратковременно выплеснув чувства, я смогла всё же прийти в себя, и мне стало совершенно ясно, что этот чурбан стоит здесь не по своей прихоти, а скорее всего, приставлен к Лэнсу

— Там мой брат, — сказала я более сдержанным тоном. — Я приехала сюда из столицы, что увидеть его, едва узнала, что случилось. Не знаю, зачем ты здесь, но тебе лучше меня пропустить.

В голове уже прокручивался примерный план действий, как лучше избавиться от возникшего препятствия: как и куда ударить, чтобы временно вывести незнакомца из строя. Главное, первой завладеть мечом, прежде чем воин решит им воспользоваться. В честном бою то и без оружия в его руках я вряд ли смогу что-либо с ним поделать, всё-таки, мужчина был выше меня на полторы головы и куда шире в плечах, а пользоваться духовной силой, наверняка, мог даже лучше меня. Но, скорее всего, его глаза окажутся так же уязвимы перед песком, как и любые другие. Да, горсть песка в глаза, затем удар в пах, и выхвачу у него меч, когда он согнется. А там уж накрепко закрою за собой дверь на засов, едва попаду в дом, и будь что будет.

Но, вопреки всем моим опасениям, прибегать к подобным действиям мне не пришлось.

— Я слышал, что у него есть сестра. — Кивнул словно сам себе воин. — Сразу бы так и сказала, а не хамила незнакомым людям. Пошли, пусть парень сам на тебя взглянет. Только… без глупостей, — он с подозрением перехватил направленный на него кровожадный взгляд, и я поспешно опустила глаза.

Заросший кустарником дворик от изгороди до крыльца был всего два на два метра, дальше начинался наш приземистый небольшой дом, состоящий всего из трёх комнаток. За ним уже не было никакой изгороди или забора — только поляна, а потом сразу Шепчущий лес.

Я преодолела две ступеньки крыльца и с оторопью наблюдала, как мужчина достаёт связку ключей и открывает дверь. Они, что, держат Лэнса взаперти?..

Я влетела внутрь, едва не задевая плечом охранника брата, попала на скромную кухню с большим старым столом, совмещенную с гостиной, о чем тут говорили разве накиданные на полу подушки для гостей, и устремилась к родительской спальне, которую перед моим уходом занял Лэнс.

Особый запах нашего дома тут же забередил душу. Нагретое дерево, подсыхающие полевые цветы, остывшие угли из очага — всё сплеталось в одно, такое близкое, такое родное. Но к этому примешивалось что-то инородное. Затхлое, больное.

Уже глотая подступавшие слёзы, я распахнула дверь.

Брат с прикрытыми глазами лежал на родительском широком ложе, размещенном на небольшой возвышенности над полом. Не смотря на распахнутое окно, здесь было очень душно, на бледном лбу Лэнса лежала испарина.

Я положила сумку, и решительно шагнула к брату, но мужчина из Нэндос, который не отставал от меня ни на шаг, удержал, схватив за руку:

— Так-то здесь можно находиться, но близко подходить всё равно лишний раз не стоит. Если у тебя слишком низкий иммунитет…

Я молча вырвала руку, бросив на воина сердитый взгляд, и быстрым шагом прошла вперёд, надеясь, что выходец из Нэндси всё же оставит меня в покое, в ином случае я бы за себя уже не ручалась.

Брат крепко спал, накрывшись тонким летним одеялом. Его почти полностью прикрытая грудь мерно вздымалась вверх, а затем так же медленно опускалась вниз, и небольшая капелька пота соскользнула по шее вниз и замерла в районе яремной ямки.

Я села возле Лэнса на колени прямо на дощатый пол, и внимательно, едва унимая рвущую меня изнутри острую душевную боль, всмотрелась в его лицо.

В последний раз я видела Лэнса почти год назад, когда он приезжал в столицу во время моих летних каникул.

Мои занятия и практика кончались с первым месяцем лета, а затем ещё два месяца, сухостенник и спелник, Академия оставляла нам на свое усмотрение. Большинство моих одногруппников тогда радостно разъезжались по домам к своим семьям, и в общежитии становилось необычайно пусто и тихо, так тихо, что было слышно каждый шаг, гулко разносившийся по широким казенным коридорам с безликими стенами, покрашенными желтой краской.

И я так ни разу за всё свой обучение и до самых последних событий не уезжала из общежития с целью вновь посетить родные места.

Первое время, чувствуя мучительные угрызения совести, я позорно прикрывалась перед братом выдуманной необходимостью подработок, хотя мне вполне хватало и моей стипендии, и даже мнимым плохим самочувствием, а потом уже начала писать ему прямо, что не могу так просто взять и вернуться, переступив через саму себя.

Внутри меня словно стояла некая преграда, которая выросла между мной и моим прошлым. Которая защищала от обвинительных мыслей в сторону нашего клана, от обилия воспоминаний о тех светлых днях, когда родители были живы, ведь именно эти воспоминания приносили наибольшую боль, оттеняя собой тот мрак, который вошёл в меня, когда их не стало.

И брат, в конце концов, принял это.

Он в последний месяц лета брал отпуск на неделю или на две, и приезжал в столицу. Мне было совестно, что он спускал по меркам нашего поселения такое огромное количество денег на проживание в Галентене, но Лэнс всё равно приезжал, и в итоге мы много времени проводили вместе, гуляя по центральному парку, сидя в недорогих кафешках или выбираясь на какие-нибудь культурные мероприятия. Столица в принципе нравилась Лэнсу, но он тяготился такого большого города, который был невероятно далеко для него от Севера, и где, как он утверждал, ему совершенно не дышалось, и я прекрасно знала, что он имел в виду совсем не воздух.

Тогда, на широких проспектах, молодые девушки во всю заглядывались на высокого широкоплечего красавца с вечной полуулыбкой на припухлых губах. Его экзотическая внешность всегда выделяла Лэнса из толпы, и я уже потеряла счет, сколько молоденьких девушек, как и женщин постарше, хотели при мне с ним познакомится, совершенно четко по нашей внешности определяя, что мы брат и сестра, а не кто-либо друг другу ещё. Очень веселый, с голубыми глазами, полными смешинок, от чего на его лице расходились небольшие лучики первых мимических морщинок, он источал из себя такую энергию, которую могут источать только молодые очень здоровые, и физически сильные люди.

И сейчас я видела перед собой всего лишь бледную копию того Лэнса.

Его обычно темно-смуглая кожа словно посерела, приобретя чуть уловимый, ужасающий сейчас меня светло-зелёный подтон, который обычно не может быть свойственен людям. Глаза словно ввалились и под ними пролегли большие темные болезненные синяки, скулы были неестественно заострены на исхудавшем лице, что прибавляло моему брату, наверное, целый десяток лет. Шея стала тоньше, ещё больше вызывая мой внутренний диссонанс между привычным мне Лэнсом и тем человеком, который лежал передо мной.

Я опустила чуть ниже глаза и с дрогнувшим сердцем натолкнулась взглядом на кусочек желтоватого бинта, который выглядывал из-под одеяла в том месте, где лежала правая рука моего брата.

Значит, там?..

— Как это произошло? — спросила я, отстранённо понимая, что не узнаю собственный голос.

Слишком тихий и блеклый.

— Судя по тому, что этихили пошли по правой руке от ладони, он к чему-то прикоснулся, — безымянный для меня выходец из Нэндос на мгновение посмотрел в мою сторону и тут же опустил глаза, словно застал сцену, для него совсем не предназначенную. — Но что конкретно послужило для него источником заразы, мы так не выяснили. Твой брат говорит, что в тот день не заходил в Шепчущий лес и ничего подозрительного не трогал… но практически все так говорят. Даже если и посещали, вопреки запрету, перед самым началом своей болезни лес.

Мужчина немного промолчал, и затем добавил:

— Конечно, он просто мог и не вспомнить чего-то конкретного. Но для заражения гнильянкой абсолютно здоровому человеку, каким являлся твой брат, определенно нужен физический контакт с тем, на чем есть эта болезнь.

Я поморщилась так, словно у меня разом свело все зубы. Если бы не осунувшийся болезненный Лэнс передо мной, я бы не смогла до конца поверить в то, что мы говорим об изумрудной гнильянке как о конкретном, вполне себе существующем здесь и сейчас заболевании, а не как о каком-то элементе из старинных страшилок.

— Откуда Нэндос вообще знает так много о нечто подобном? — меня вновь тугой волной захлестнул бессильный гнев, сквозь который теперь прорывались дрожащие нотки отчаяния.

Отсутствие знаний о конкретных и понятных мне причинах подобной болезни пугало сейчас отчего-то даже больше, чем сама возможность ею заразиться.

— Мы близко с ним столкнулись, о-терис, — Когда воин назвал меня уже подзабытым мной словом, которым на Севере часто нарекали молодых незамужних девушек, меня снова передёрнуло, но на этот раз от нахлынувших воспоминаний о собственном поселении. — Тридцать лет назад несколько сотен наших людей погибло во время эпидемии.

— Никогда не слышала о подобном, — с нескрываемым недоверием пробормотала я.

— И не должна была бы это услышать, если бы эта зараза не всплыла бы вновь, но уже на вашей земле.

— Так… так возможно ли это вылечить?.. — мой голос практически сорвался на шёпот, словно задав этот вопрос, я подступила к какой-то очень тонкой, почти прозрачной грани.

За которой только тьма и смерть.

— Да, возможно.

Я облегченно выдохнула, прижимая ладонь к груди, чтобы унять заболевшее от напряжение сердце.

— Но для этого… нужно разобраться в цепочке заражений. — Воин поймал мой взгляд, в котором, вероятно, читалась целая бездна вопросов. — А теперь хватит разговоров, о-терис, я и так сказал тебе немало и больше сказать не могу.

Я набрала воздух в легкие, чтобы, приложив всё своё имеющееся обаяние, выбить ещё хотя бы что-то из молодого заупрямившегося мужчины, но тут Лэнс шевельнулся, и все слова, уже почти сформировавшиеся в моей голове, исчезли.

Глаза брата распахнулись и я, не сдержавшись, прижала ладонь ко рту, увидев, что белки его глаз имели тот же зеленоватый подтон, что и вся его кожа. Когда-то голубая радужка ощутимо потемнела, и сейчас черные зрачки практически сливались с этим неестественным сине-зелёным оттенком.

— Лия… — на исхудалом лице мелькнуло изумление. — Сестренка…

Едва различимые шаги за спиной и скрип двери оповестили меня о том, что свидетель нашей встречи с братом поспешил покинуть помещения, оставляя нас наедине.

Я, не зная, как выразить всю свою остро вспыхнувшую нежность и радость от встречи, поднесла пальцы к щеке брата, но Лэнс дернулся, и я увидела, как его лицо исказила паника:

— Не смей! Ты что удумала?!. Не трогай, не рискуй!.. Ты меня слышишь, Лия?..

Моя ладонь остановилась в паре сантиметров от его кожи, пальцы дрогнули, и я, пересиливая себя, покорно убрала руку. Складки на лбу брата с облегчением разгладились, и он выдохнул.

— Да, пусть лекари и сделали всё, чтобы я не был опасен для окружающих, но лишний раз касаться ни к чему…

Он вдруг как-то извиняющееся улыбнулся и присел, придерживая левой рукой одеяло, и продолжая скрывать под ним правую.

— Прости, что не приехал на твой выпуск, сама видишь… Что со мной стало, — уголок его губ дернулся, но Лэнс продолжил улыбаться. — Как всё прошло?

— Я туда не попала, — нехотя откликнулась я. — Забудь, это ничего не…

— Я думал, письмо придёт уже позже того, как ты получишь диплом, — помрачнел брат.

Я ощутила острый порыв обнять его, но снова себя остановила, натолкнувшись на его озабоченный взгляд.

— Тот парень, ну что тебя стережет, он говорит, что всё поправимо, — скороговоркой проговорила я. — Тебя обязательно вылечат, не сомневайся!

— Конечно, — кивнул Лэнс.

На мгновение его лицо напомнило застывшую маску, и я вдруг поняла, что он абсолютно не верит в собственное выздоровление, хотя и не желает это показывать. Я поняла, что в чувствах сжала ладони только тогда, когда ногти пребольно впились в кожу.

— Лия, ещё раз прости, что так вышло. Но я очень хотел тебя увидеть до… — он запнулся, резко начав смотреть куда-то вбок. — В общем, очень хотел увидеть. Меня уверили, что это возможно, и я написал письмо. Стоило выждать ещё несколько дней, зря я поспешил.

— Ничего страшного. И теперь, обещаю, ты будешь видеть меня постоянно. Пока ты болен я останусь здесь, наверняка, тебе нужна постоянная помощь…

— Нет-нет, не стоит, — поспешно перебил меня Лэнс, — даже думать про это не смей, слышишь?.. Всё будет хорошо. Спокойно возвращайся в столицу, у тебя должно быть много дел, ты же нашла себе хорошее местечко, если ты вот так возьмёшь и всё бросишь…

— У меня сейчас нет дел, не волнуйся. Всё улажено.

Сейчас мысли о том самом хорошем местечке, куда попала только благодаря долгому и упорному труду, вызывали лишь раздражение.

Меня ждали в одном из подразделений специального назначения, но только через два месяца, и все документы и бюрократические мелочи с моей стороны давно были подготовлены. Мне было всё равно, где конкретно нести службу короне, но попав именно в это подразделение, в основном занимающееся предотвращением террористических актов и поимкой террористов всех мастей, я могла и дальше оставаться в столице, к которой, как не крути, я уже успела привыкнуть.

Возможно, мой резкий отъезд из города и аукнется мне, но пока я не могла об этом судить с полной уверенностью. Даже если мне придётся остаться здесь и на куда больший срок, чем два месяца, тем самым зачеркнув свою едва начавшуюся карьеру во внутренних войсках, я не буду сильно горевать, ведь сейчас речь идёт о самом близком и дорогом мне человеке.

— Лия, послушай, то что здесь происходит… это опасно. Оставаться здесь надолго, значит подвергнуться риску заражения. Если с тобой что-то случится, я просто не смогу себе этого простить…

— Лэнс, — в моем голосе зазвенела сталь, за которую мне уже заранее было стыдно перед братом. — После смерти родителей… только мы остались друг у друга. Поэтому не требуй от меня бросить тебя в таком положении. Ты бы смог уехать на моём месте, скажи?..

Брат некоторое время молча смотрел на меня, затем со вздохом покачал головой.

— Не смог бы. Но ведь я — это совсем другое дело, я тебе брат, и это я должен тебя оберегать, а не наоборот.

— Глупости. — Я мотнула головой и быстро смахнула из уголка глаза назойливую слезу, пока Лэнс её не заметил. — И я сильная, правда, со мной ничего не случится, если я останусь здесь жить с тобой. Обещаю, я буду максимально аккуратна.

Лэнс протестующе закачал головой.

Я встала, вдруг почувствовав, что если сейчас не выйду, тот тут же разрыдаюсь прямо здесь, как будто брату и без этого легко переживать своё страшное положение.

— Ты так просто не сможешь здесь остаться, — сказал, наконец, брат. — И уж тем более в доме со мной. С недавнего времени у нас установлены по этому поводу правила, и…

— Я разберусь. Всё равно я планировала проведать нашего дядюшку, — я невесело усмехнулась.

* * *

Я оставила свои вещи в нашей бывшей детской комнате, где стояли две узкие кровати, на которых мы с Лэнсом когда-то спали. Моис, так звали того воина, который был зачем-то приставлен к моему брату, оказался категорически против такого поворота событий.

Настолько против, что в какой-то момент возвращать себе собственную сумку, которую он вознамерился вынести из дома, мне пришлось едва ли не с боем.

— Запрещено, — всё повторял он, и только после короткой перепалки и даже легкого пинка в живот мужчине, не ожидавшему от девчонки такой прыти, я всё-таки отобрала свои вещи, которые тут же закрыла в комнате на сохранившейся у меня ключ.

— Это абсолютно бесполезно, — усмехнулся и тряхнул своей связкой ключей Моис, скорее демонстративно потирая рукой живот.

Однако я прекрасно понимала, что слой мышц его пресса, с которым успела познакомится моя коленка, явно должен был избавить молодого мужчину от любых неприятных ощущений из-за подобного несильного толчка. Видимо, заскучавшему нэндэсийцу было в развлечение тут со мной возиться, хотя он мог и вполне всерьёз попытаться выставить меня за дверь.

— У меня будет разрешение, даже не сомневайся, — твердо сказала ему я. — Я скоро вернусь и уже с концами останусь здесь.

— Ну попробуй, раз тебе нечего делать, — пожал плечами воин. — Но это будет нарушением установленного здесь Нэндос режима. Знаешь, ведь ты должна была бы быть благодарна хотя бы за то, что у тебя была возможность увидеться со своим братом…

Я вышла из дома, уже не слушая его. Теперь мой путь лежал к Палате Единств, и, вероятно, сейчас только мой дядюшка мог разрешить вставшую на моем пути проблему.

Я приостановилась, захлопнув за собой скрипучую калитку с до сих пор ворчащем за ней Моисом, и неожиданно для самой же себя, повинуясь какой-то очень старой привычке, прислушалась к своим ощущениям, окунаясь с головой в приятное чуть покалывающее чувство, когда каждая клеточка твоего тела ощущает даже малейшую кроху окружающей тебя силы.

Шепчущий лес, который начинался так близко, что хоть дотронься рукой, лениво дремал. Я медленно и с опаской мысленно нащупала толстую нить его пульса — каждый удар был мерный, умиротворенно спокойный, не тронутый волнениями или страхом. Что бы там сейчас не скрывалось такого, что несло бы человеку или обычным духам опасность, сейчас оно глубоко затаилось, уползло под толстые узловатые корни многовековых деревьев, прячась от лучей солнца.

Как это и должны делать все хэйви.

Вспомнился разъяренный дух из поезда, и я, хмурясь, оперлась о теплый шершавый ствол растущего неподалеку тополя. Я никогда не была склонна верить в пустые совпадения и точно знала, как не должны вести себя духи. И в совокупности с появлением гнильянки это могло говорить только об одном, — что-то сверхординарное и действительно жуткое происходит в наших местах.

Сердце вновь сжалось, едва я подумала о выпавшем испытании для Лэнса.

Что бы там не стояло за всем этим, я разберусь и вытащу брата из когтей проказы тонкого мира.

Вдыхая аромат чуть влажной весенней земли и молодой, уже густой травы, я, продолжая чутко прислушиваться к лесу, выдвинулась в строну центра нашего поселения.

Пока я добиралась до Палаты Единств, пришлось неоднократно останавливаться, приветствуя всех своих знакомых и друзей семьи, которые меня окликали. Меня обнимали, тискали, бухали широкую ладонь на голову, чтобы взлохматить и так растрепавшиеся волосы, целовали в обще щеки, и даже один раз пытались вручить увесистую связку свежепойманной рыбы. Я улыбалась, с какой-то теплотой осознавая, что для этих людей словно бы и не прошло тех четырёх лет, которые я здесь отсутствовала.

Наконец, ноги ступили на обложенный по краям невысоким камнем короткий и широкий мостик над декоративным рвом, сейчас до краев заполненным накопившейся дождевой водой. У входа стояли стражи, и я с легким облечением увидела наши символы на предплечьях двух широкоплечих мужчин, которых я пока не узнавала.

На каждой их щеке было по одной длинной и красной полоске, начинающейся широко и заостряющейся к низу, на головах были соответствующие их роли головные уборы из кожи, окрашенной синей краской, чуть приподнятые к затылку и с голубыми лентами возле ушей.

Впрочем, стража не страдала забывчивостью и меня прекрасно помнила. И синхронно поздоровавшись, без малейших вопросов пропустила внутрь, широко отворяя двухстворчатые двери, украшенные вырезанными изображениями летучих рыб с большими вуалевыми плавниками, которые в избытке водились в наших реках.

Меня встретило длинное, хорошо освещенное потоками света, льющегося через окна на скатах крыши помещение, которое было абсолютно безлюдным, — старейшины пока ещё не успели приступить к своим делам в это время. Ближе к противоположному от меня концу огромной комнаты стоял внушительный темный гранитный стол с закоптившемся небольшим очагом посередине, за которым заседал совет во главе с моим дядей. Среди золы угадывались недогоревшие перья, остатки какие-то растрескавшихся мелких костей.

Сам дядя вне дел совета обычно принимал к себе в комнате, расположенной за залом, и раз я спокойно сюда прошла, то Маркений должен был сейчас находиться именно там.

В подтверждении моих размышлений, за широкой занавесей из синей ткани с белым узором в конце зала оказались ещё два стража. Увидев меня, один из них тут же скользнул за дверь доложить дяде о посетителе.

Через несколько секунд он вернулся и кивнул мне, что значило, что я могу проходить.

Дядя Маркений сидел за столом, когда я вошла, но сразу же встал. На нем были длинные фиолетовые одеяния с серебристой вышивкой, каждый узор которой имел свой совершенно чёткий смысл.

Я, как того и требовали наши правила и обычаи, почтительно наклонила голову, крепко сцепив ладони под грудью. Через мгновение на мои плечи опустились руки дядюшки, и я ощутила легкое прикосновение его холодных губ к своему лбу.

— Рад тебя видеть, Лия. Пусть свет всеведущих предков освещает твою дорогу.

— Да не пересекут ваш путь злонравный хэйви, — как полагалось, ответила я на традиционное приветствие.

Я подняла голову, с откуда-то взявшимся волнением разглядывая дядю. Не смотря на видимое радушие, его светлые, цвета талого льда глаза смотрели на меня пристально и без признаков сильной радости.

Когда его руки покинули мои плечи, мне резко стало легче дышать.

Маркений был старше моего покойного отца на несколько лет, и сейчас его возраст перевалил за пятый десяток, но выглядел он куда моложе. Свежее, чуть вытянутое и достаточно красивое лицо всего с парой морщинок, поджарая фигура, длинные волосы, которых, впрочем, уже коснулась мало заметная седина, что лишь слегка высеребривала белые волосы северян. Как и мой отец, дядя чаще всего предпочитал заплетать волосы в сложную косу, что усиливало их сходство, и сейчас глаз вне моего желания вычленял из облика Маркений черты отца, что вызывало во мне глухое чувство тоски.

Но любое сходство здесь было только внешне.

Если верить рассказам моего папы, с самого детства дядя думал лишь о том, как возглавит наш клан. Он с самых ранних лет был дальновиден, сух на эмоции, и всегда поступал только так, как следовало. Мой отец же выглядел на его фоне излишне взбалмошным, своенравным и даже легкомысленным, что часто искренне раздражало его родителей. Между братьями как-то не заладилось с самого детства, возможно, сказывалось различие темпераментов. Да и Маркений в уже более сознательном возрасте считал, что равнодушие моего отца к власти что-то напускное, и постоянно подозревал его в интригах, особенно, когда общительный отец слишком близко сходился людьми, имеющих вес в нашем клане и способных своими предпочтениями сменить имеющееся положение сил. Подобные подозрения утихли лишь после того, как отец выбрал в жены мою мать, девушку из самой простой семьи, пусть и с даром, но без правильной с точки зрения родителей отца родословной. Этим поступком он полностью перечеркнул себе дорогу к соперничеству с братом за наследования места вождя, и окончательно отдалил от себя родителей, впав в немилость.

Тем не менее, отец был счастлив с нами, хотя все возникшие из-за его выбора конфликты с родными и огорчали папу в течение всей оставшейся жизни. Во всяком случае, когда мои родители были вместе, отец выглядел куда счастливее, чем дядюшка, когда тот находился в окружении своей семьи. Он чаще всего предпочитал в упор не замечать свою блеклую молчаливую жену, подобранную ему когда-то со всевозможной тщательностью и аккуратностью.

Что, впрочем, совсем не помешало ему завести с ней четверо детей: старшего мальчика-наследника, который был на пару лет старше меня, и три симпатичных погодки девочки.

Дядя некоторое время молча рассматривал меня, о чем-то сосредоточенно размышляя, а затем вздохнул:

— Что ж, прими мои соболезнования по поводу болезни твоего брата, Лия. Ты ведь из-за этого вернулась, не так ли?

Я кивнула и решила перейти сразу к делу:

— И мне сейчас очень нужна ваша помощь. Человек, который сейчас приставлен к Лэнсу, утверждает, что я не могу жить в собственном доме рядом с братом, даже несмотря на то, что Лэнс сейчас не заразен.

Маркений поморщился, как от слегка занывшего зуба:

— Эти Нэндос… покоя нам не будет, пока они будут здесь.

— Так как же так вышло, что они разгуливают по нашим улицам с оружием напоказ?.. — не сдержавшись, спросила я.

Дядя на этот прямой вопрос чуть покривил уголком губ, но решил сполна удовлетворить моё любопытство:

— Наверняка ты уже и так знаешь. Эпидемия гнильянки — отличный повод приехать сюда и сесть нам на шею. Стоит ли мне говорить, что большинство важнейших объектов, на которых раньше наши услуги исправно приносили доход нашему клану, теперь занимают сами Нэндос? Все наши говорящие с духами согнаны домой на карантин, улицы теперь патрулируют под предлогом того, что народ решит что-то сделать с больными или поднимет бучу, — но скорее они боятся, что мы решим избавиться от их навязанной «помощи». Они убеждают в своем умении лечить гнильянку, однако пока не было не одного выздоровевшего, что наводит на определенные размышления…. Король сделал большую ошибку, что доверился Нэндос со всеми их россказнями.

Я едва сдерживала удивление, глядя на излишне разоткровенничавшегося дядюшку, что было на него так не похоже.

И ещё мне очень захотелось прямо спросить, есть ли хоть крупица правды в том, что с заболевшими действительно могли бы жестоко расправиться, как на это намекал Моис, но вовремя прикусила себе язык. После таких вопросов мне не то что не помогут остаться в одном доме с Лэнсом, меня просто с позором вышвырнут из селения.

— Кроме того, — продолжил дядя, — Думаю, на правах близкой родственницы, ты должна об этом узнать раньше остальных членов клана, не относящихся к нашему роду. Корона вынесла… морально тяжелое для нас условие. Наш клан Мэносис и клан Нэндос должны породниться, и скоро к нам собственной персоной приедет сын главы Нэндос, который должен взять замуж одну из моих дочерей. Никогда прежде короли не позволяли себе такого вмешательства в дела Севера, чтобы мы по чужой указке заключали подобные брачные узы… Что ждать от короны дальше? Приказ переделить наши земли?

Маркений выдохнул, почти мгновенно успокаиваясь и беря себя в руки, не замечая, как я с трудом перебарываю себя, пытаясь скрыть свои истинные эмоции по поводу услышанного.

— В любом случае, Лия, тебе стоит быть аккуратнее с этими чужаками. — Уже более спокойным и деловым тоном продолжил дядя. — Насколько я помню, кровь твоего отца в тебе играет временами чрезвычайно сильно, и настоятельно советую тебе не показывать свой нрав и не проявлять видимого недовольства, которое может привести к лишним сейчас конфликтам. Как моя племянница, ты несешь определенную ответственность. Мы обязательно решим все эти проблемы, но пока не стоит давать поводов для выставления себя в дурном свете перед короной.

Я почувствовала, как из меня пытается прорваться нервный смешок. Предки, да что же теперь будет, когда всплывет история с разбитым носом наследника Нэндос? Боюсь, показательным наказанием дело может не ограничиться, и отдуваться за мою глупость придётся и многим другим людям.

— И по этой же причине постарайся не пропустить торжественный прием в честь приезда наследника Нэндос. Мы должны… проявить гостеприимство и радушие, как бы нам этого в действительности не хотелось.

Дядюшка, определенно, не желал показывать перед гостями разлад внутри семьи, по-другому объяснить подобное я просто не могла. Ведь пока был жив отец, вся общественная жизнь нашего рода протекала в основном без нас, не считая тех основных мероприятий, на которых присутствовал практически весь клан, а торжественный прием к ним вряд ли относился.

И всё же, напускное радушие, такая откровенность по щекотливым вопросам и желание дядюшки, чтобы я присутствовала на приеме, не могли не показаться мне подозрительными.

Впрочем, сейчас для меня разобраться в мотивации дядюшки не было основной задачей. Все эти странности были ничем по сравнению с нанесением наследнику Нэндос как телесной травмы, так и морального вреда. Надеяться на то, что меня каким-то волшебным образом отведёт от надвинувшейся беды, было бы глупо, но ещё глупее соглашаться присутствовать на мероприятии, где будет чествовать Иллиона. Это всё равно, что подкинуть в ярко полыхающий костёр ещё и бутылку с керосином, — пламя обожжет не только меня, но и знатно подпортит лица всем присутствующим.

— Приём — это обязательно? — тихо спросила я. — Прошу меня понять, за годы моего отсутствия я могла подзабыть много важный вещей, и из-за этого я вполне могу случайно совершить какую-нибудь глупость…

— Твоё дело будет сидеть, улыбаться гостям и молчать, если не сможешь найти умного слова, — холодно отрезал Маркений. Затем, поджав губы, добавил более мягко. — Наследник Нэндос тоже долго жил в столице, поэтому, возможно, он и не заметит глупых оплошностей. Как знать, может вам и будет о чем поговорить?.. Надо же как-то нам налаживать с ним отношения.

Себя в роли дипломата я представляла крайне смутно, даже если не брать всю эту отдельную историю, в которой мне бы снести головы и не лишиться рук. Может, всё-таки стоит честно поведать о том, что между мной и Иллионом произошло?..

Я в нерешительности посмотрела в холодные прозрачные глаза своего дяди и поняла, что даже под угрозой пыток не стану сама рассказывать ему о случившемся в поезде. В конце концов, я ещё надеюсь успеть провести некоторое время рядом со своим братом, а дальше будь что будет. А перед самим приемом я уж что-нибудь придумаю, чтобы на него так и не попасть.

— Хорошо, я приду. А так же прослежу за каждый своим дальнейшим жестом и словом в адрес Нэндос, — обреченно пообещала я, поймав ожидающий взгляд замолчавшего Маркения. — А что же с разрешением остаться в своем родном доме?

— Не думаю, что это действительно хорошая идея, Лия. Это небезопасно.

Я едва не скривила губы, уж больно дядюшка в своей мнимой заботе начинал перегибать.

— Он не заразен, вы же сами знаете.

— Так говорят лекари Нэндос. Но они не рассказывают нам о том, чем именно пичкают больных, чтобы замедлить развитие болезни и сделать носителя гнильянки незаразным. Как можно им верить?..

— Я приехала сюда к Лэнсу, — Помрачнела я, — Но какой будет толк в моём присутствии, если я не буду рядом с ним? И как же здесь наверняка скрыться от болезни, которая косит случайных говорящих с духами, с учетом того факта, что источник хвори так и не найден? Может, мне тогда просто сразу взять и уехать, раз здесь настолько опасно?..

За такие слова меня легко могли бы и высечь, но речь шла о моем брате, а сил хладнокровно держаться у меня уже практически не оставалось. Слишком уж много на нас свалилось, и отобрать у меня толику оставшегося время, которое я могла бы провести рядом с Лэнсом, было бы просто бесчеловечно…

Дядюшка, к моему удивлению, отреагировал достаточно спокойно. Он едва заметно вздохнул, словно сдерживаясь, и вполне миролюбиво проговорил:

— Никуда уезжать не надо, Лия. Если тебе так хочется, живи в своём родном доме, но, естественно, будь максимально осторожна. Признаться, у нас пока нет случаев заражения от больных, которых взял под опеку Нэндос, как не было заражений и у тех, кто круглосуточно их охраняет…. Придерживайся всех мер безопасности. И знай, что если что-то в твоем решении изменится, ты всегда можешь остановиться в моём доме. У нас куда удобнее и просторнее, чем в старом ветхом жилище твоих родителей.

Я, кажется, уже физически устала изумляться всем метаморфозам, произошедшей с Маркением по отношению ко мне. Меня хватило лишь на искренние слова благодарности, когда дядя вычертил на желтоватой тонкой бумаге пару строк и закрепил их своей печатью. Большего сейчас я и желать не смела.

Я сжала в пальцах отданное мне официальное разрешение на пребывание в собственном доме рядом с больным братом, попрощалась с дядей, выглядевшим вполне довольным нашей беседой, и вышла.

С сердца словно свалился огромный валун, и я испытывала лишь глубочайшее чувство облегчение.

Однако продлилось это очень недолго.

Стоило мне сделать несколько шагов по пустующему залу, где обычно заседают старейшины, как входная дверь распахнулась, и внутрь зашло сразу несколько людей.

Почти все они были в длинных, расшитых рунами синих одеяниях с шелковыми вставками и серебристым теснением, и такая одежда говорила об определенно высоком статусе вошедших. Замыкали процессию несколько воинов, которые, впрочем, уже сдали своёоружие на входе, а во главе же, рядом с одним из очень важного вида мужчин, шёл Иллион.

Его я узнала даже с учетом того, что треть лица молодого человека скрывала теперь эластичная бинтовая повязка, наложенная на нос и оставляющая открытыми губы. Под глазами, ближе к их внутренним уголкам отдавали в лиловый небольшие пятна, — или я так сильно приложила наследника, или эти гематомы были уже результатом его личных действий по вправлению носа.

Я несколько мгновений, показавшихся мне целой вечностью, рассматривала приближающегося Иллиона, теперь одетого в дорогие длинные традиционные одежды, не в силах отвести взгляд.

Когда же он поднял голову и увидел меня, внутри от макушки до самых кончиков пальцев словно пробежал острый разряд тока. Сине-голубые глаза сына вождя Нэндос сузились, брови жестко сдвинулись, словно он рассчитывал тут же, на месте, уничтожить меня взглядом.

Я, будто обжёгшись, тут же стала пристально буравить взглядом пол, раздираемая паническим страхом, и странно сочетающимися с ним мучительными угрызениями совести.

В том, что Иллион узнал свою обидчицу, у меня не оставалось никаких сомнений.

Вся процессия уже оказалась чересчур близко, чтобы никак на неё не реагировать. Я, итак излишне замешкавшись, наконец отступила в сторону, чтобы пропустить членов клана Нэндос мимо себя, и наклонила голову в уважительном поклоне, сцепляя непослушные пальцы под грудью.

Кажется, из их охраны кто-то в неодобрении зацокал языком, принимая меня за какую-то не очень смышлёную девушку, напрочь лишенную всякого уважения и манер.

Мне было всё равно на подобные выпады в свою сторону. Я, чувствуя, как из-за вспышки адреналина напряжено всё моё тело, приготовилась к тому, что Иллион остановится и отдаст вполне предсказуемый приказ. И теперь самое правильное, что мне останется сделать, — это покориться.

Пока судьба Лэнса в руках клана Нэндос, я приму любое решение, к которому придёт Нэндос по моему поводу.

Ткань одеяний Иллиона прошуршала совсем близко, но… молодой человек двинулся дальше, даже не замедлив шаг.

Я, мало не веря в происходящее, с каким-то резким отупением пронаблюдала за тем, как мимо проходят выходцы из Нэндос. В одно пятно смешались синие, фиолетовые и серые цвета тканей.

Но почему?.. Это милосердие, или же Иллион собирается дать ход делу непосредственно через моего дядюшку? Я ещё некоторое время простояла, вслушиваясь в стоявшую в зале тишину, словно сюда могут проникнуть разговоры Маркения и послов Нэндос.

Затем, поняла, что если я буду и дальше так просто стоять здесь, то привлеку избыточное внимание стражи, и на негнущихся ногах пошла к выходу.

Пожалуй, неопределенность сейчас была куда большей мукой, чем если бы решение о наказании мне вынесли прямо сейчас.

* * *

Идти сразу к брату я не смогла. Ему и так было нелегко, а если я начну приносить в дом и тяжесть своих проблем, то он обязательно почувствует это. Нужно было пройтись, немного развеяться, отпустить случившееся хотя бы на короткое время.

И я, убедившись, что кошелек остался со мной, а не в сумке в доме, неровным шагом пошла к единственному магазинчику в нашем поселке.

В небольшом здании, мало чем снаружи отличавшемся от обычного дома, завозили как товары из ближайшего города, так и отдавали за вознаграждение свежую рыбу, мясо, грибы и ягоды местные жители. Вообще на Севере торговать считается делом неприятным, даже чем-то низким, и существование такого вот магазинчика существенно облегчало пропитание многих семей в поселке Обу, у которых не было своих говорящих с духами, что, впрочем, было больше редкостью, чем правилом.

В Академии я почти не готовила, да и как-то было незачем. В столовой предоставлялось трехразовое плотное питание, с которого наедались даже самые крупные студенты, не то что худенькая невысокая девушка, даже с учетом всех физических нагрузок. Но когда-то мама учила меня готовить, немного, но кое-что я знала, и мне сейчас подумалось, что если я сделаю какое-нибудь домашнее блюдо, которое мы ели в детстве, то это поднимет настроение Лэнсу.

К тому же, готовка с её монотонностью, должна была меня немного успокоить. Ещё будут домашние хлопоты. В доме пусть и казалось, что было чисто, видимо, кто-то всё же там изредка прибирался, но при более тщательном рассмотрении становилось очевидно, что по углам были крошки и пыль, что ковры уже давно пора бы выбить, как и подушки, да в общем, много всяких дел, способных вовлечь в процесс и перевести мысли в иное русло.

И, ещё, нужно найти работу. Теперь уж даже и не знаю, будет ли у меня возможность на ней поработать, но сам поиск необходим, — вдруг, всё ещё обойдётся?.. Мои запасы денег скоро иссякнут, а я должна стать опорой, а не обузой.

Поэтому, зайдя в магазин, первым делом я спросила, нужны ли здесь ещё работники.

Продавцом оказался темноволосый очень дородный мужчина с бледной веснушчатой кожей, видно, что приезжий. Он задумчиво и с чувством ковырял зубочисткой в зубах, словно собирался проковырять там огромную дырку, и при моем вопросе, не прекращая своего занятия, медленно покачал головой.

Я вздохнула и начала перечислять, чего и по скольку мне нужно: хороший кусок мяса, несколько картофелин, грамм четыреста всяких овощей, пару пакетиков свежих специй. Набрав не так уж и много, я с тоской услышала итоговую сумму и отдала требуемое количество денег, в очередной раз весомо облегчая свой кошелек.

Завтра утром придётся ехать в город и искать работу там.

Конечно, я могла бы попытаться найти что-то, связанное со своими способностями по общению с духами, но кроме своего собственного абсолютного нежелания заниматься этим, к этому прилагалось отсутствие инициации. К тому же, такая работа обычно требовала длительного отсутствия дома, по нескольку дней или недель, а я приехала сюда, чтобы быть с братом.

Когда я сложила все покупки в полиэтиленовый пакет и уже собралась уходить, небольшой звон колокольчиков на двери оповестил о том, что в магазин зашёл новый покупатель.

Я обернулась и наткнулась на знакомые темно-синие глаза, короткую стрижку густых белых волос, топорщащихся агрессивным ёжиком, и едва различимый шрам, наискосок пересекающий губы, изо чего те выглядели навсегда застывшими в едва различимой усмешке.

— Малышка Ли!..

Меня сгребли в объятья, с лёгкостью поднимая над землей со всеми моими скудными покупками.

— Сэндом, сколько вёсен!..

Я с радостью вцепилась в крепкую шею высокого молодого человека, ощутив волну забытого, почти детского восторга. На мгновение стало тяжело дышать, так крепко меня стиснул мой друг детства.

Наконец, я вновь почувствовала под ногами пол, и принялась разглядывать Сэндома, которого, казалось, не видела целую вечность.

Этот всегда веселый и порой слишком изобретательный молодой человек был старше моего брата на четыре года, но они с Лэнсом, будучи подростками, отчего-то очень быстро сошлись и стали друзьями. Как более старший, Сэндом тогда, конечно, частенько вел себя скорее покровительски, но друга вернее и надёжнее Лэнс никогда не знал.

Со счету можно сбиться, из скольких только передряг Сэндом его не вытаскивал, как, впрочем, было велико множество и тех переделок, которыми Сэндом руководил лично, и за которые Лэнсу от отца сильно влетало. Свой шрам на губе Сэндом заработал в одной из них, когда они с компанией ребят решили соорудить из подручных средств фейерверк, умыкнув у кого-то селитру. Ему сильно повезло, что тот попавший в пластиковую бутылку с зарядом металлический стержень лишь мазнул его по лицу, а не вошёл в голову….

Меня, ещё ребёнка, причем ребенка-липучку, мальчишки всерьёз не воспринимали. Прозвище «малышка Ли» мне дал Сэндом, зараза, скорее в насмешку, стараясь мне напомнить, что я ещё слишком мала, чтобы они везде и всегда брали меня с собой. Как я ревновала к нему Лэнса, на какие только хитрости не шла, чтобы мой брат проводил больше времени со мной, да и отец частенько ругался, что этот неусидчивый на месте парень дурно влияет на брата… но Сэндом, в конце концов, со своим чувством юмора и внимательностью околдовал нас всех, и стал самым желанным гостем на наших семейных ужинах.

— Малышка Ли, да тебе в волосы уже давным-давно пора вплетать красные ленты, — проговорил Сэндом, намекая на известный свадебный обряд северян.

— Да брось, какие ещё мне ленты… — хмыкнула я, но всё же чувствуя, что слегка краснею. — Как ты? Как… Мирра?

Произнести вслух имя своей старой закадычной подруги и сестры Сэндома мне оказалось куда тяжелее, чем я рассчитывала.

— Я хорошо, а вот Мирра…. После того, как ты уехала, и так и не разу не написала и не ответила на её письма, она всего лишь год пылала желанием тебя убить. Сейчас, думаю, она окончательно успокоилась, — в голосе молодого человека отчетливо прозвучала укоризна. — Всё-таки, зря ты так с ней, Лия…

Видимо, что-то такое мелькнуло на моём лице, что Сэндом поспешно добавил:

— Ну, а как ты сама-то? Лэнс говорил, что ты уже выпускаешься. Диплом получила? Ты же уже офицер, верно? Выбрала место, куда пойдёшь после Академии? Или хочешь здесь осесть?

Я толком и не заметила момента, когда Сэндом уже взял у меня сумку с продуктами, и мы вместе пошли по улице по направлению к моему дому.

— Пока Лэнс не поправится, я никуда от сюда не уеду, — ответила я, опуская глаза.

— Лэнс… — вздохнул Сэндом. — Знаешь, до сих пор поверить не могу. Мы ведь всё время вместе были, в одной группе по шахтам, по деревушкам таскались. Нас специально вместе отправляли, знали, что мы уже отлично чувствуем друг друга, так уже сработались. И теперь… словно твой кусок кто-то отрезал. Ещё и Нэндос эти, ублюдочные, случаем воспользовались. Хорошо, у Лэнса дядя — сам вождь, и ему из уважения позволили остаться дома, пусть и под надзором. Остальных согнали в свежесрубленный дом, этакий лазарет, почти никому видеться с ними не дают. Только предкам ведомо, что они там с ними делают.

— Думаешь, они их не лечат?..

— Лия, послушай, — в голосе Сэндома заскользила едкая неприязнь. — Я этих гнид прекрасно знаю, сколько раз нас с ними судьба сводила. Вообще ни единому слову их верить нельзя, запомни. И пока хоть один из них топчется на нашей земле, житья нам не будет. Знаешь, даже думается мне, они и принесли нам эту проклятую гнильянку…

Такая резкая категоричность в суждениях мне, всё же, претила, при всей моей подозрительности и при всем недоверии к Нэндос, но говорить что-то вопреки я не стала, даже из вежливости кивнула, будто соглашаясь с подобным ходом мыслей.

Когда мы подошли к моей калитке, Сэндом вручил мне пакет с продуктами и проговорил:

— Лия, я знаю, девушка ты толковая и, сколько тебя помню, способная. Втягивать тебя ни во что так не стану, но знай — тут много кто Нэндос не доволен. И если ты хочешь за Лэнса им отомстить, то… приходи к нам с Миррой домой, а там и обсудим все. Старые же обиды с моей сестрой забудь, теперь нужно думать о будущем… иначе не будет у нас этого самого будущего.

Сэндом выразительно кинул взгляд на калитку, за которой, возможно, стоял на своем посту Моис, один из ненавистных нэндосийцев

— Вы что это, что-то задумали? — холодея, уточнила я шепотом.

— А ты приходи, тогда и поговорим, — ответил Сэндом.

То ли это опять была зрительная иллюзия, созданная расположением его шрама, или же молодой человек действительно мне ухмыльнулся.

Мне оставалось лишь покачать головой, глядя ему вслед.

* * *

Моис смирился с моим присутствием в моём же доме только после того, как дважды съел по огромной порции пряно пахнущего жаркого.

— Ладно, о-терис … ты с виду вроде сильная, не болезная, да и… готовишь вкусно. Но учти, — добавил он строго, — если какая простуда, то будешь искать ночлег в другом месте. А то потом ещё головы меня же, как самого крайнего, лишат за то, что племянница вождя заразилась гнильянкой.

Мы расположились на кухне, которую я успела хорошенько вымыть и украсить пышным букетом самых ранних весенних цветов, которые насобирала у опушки Шепчущего леса. Фиолетовыми мотыльками выглядели изящные бутоны соловьиных глазок, душистый аромат испускали нежные чашечки розовых колокольчиков, сладко и терпко пахли вытянутые желтые кисточки зарастрелов, пышная пыльца с которых уже успела окрасить стол. Точно такой же букет теперь стоял и в комнате брата, который, поев моей нехитрой стряпни, сейчас крепко спал.

Я чуть слышно и невесело хмыкнула, зачерпывая последний кусочек картофеля в мясном соусе из своей тарелки.

— Ну, а ты то сам… не боишься заразиться?

— А я и не заражусь, — беспечно проговорил Моис, смахивая тыльной стороной руки остатки соуса со своей щеки.

— Но откуда такая уверенность?..

Молодой мужчина придвинул к себе большую глиняную кружку крепко заваренного душистого травяного чая, где плавало несколько распаренных красных ягод и ответил:

— Моя мать ею переболела и выжила, а иммунитет против гнильянки передаётся по женской линии целых пять поколений. И почти все из Нэндос здесь такие, ну, кроме десятка само вызвавшихся воинов и пары послов, вот они, конечно, сильно рискуют, — Моис с огромным удовольствием сделал большой глоток чая и, чуть фыркнув, вытер со лба резко проступивший пот.

Я вскинула голову.

Если это было враньем, то слишком уж продуманным, так невзначай оно проскользнуло в нашем разговоре. Им что, всем выдали какие-то инструкции?.. Но эти подробности… Я могла и ошибаться, ведь знала Моиса всего ничего, но пока он производил впечатление простодушного парня-рубахи, который просто выполняет порученною ему работу, не имея за душой никакого двойного дна.

Значит ли это, что Нэндос действительно когда-то сталкивались с гнильянкой?

— Это поэтому наследник вашего вождя тоже приехал в Оби в такой недобрый час? — Как бы невзначай уточнила я. — У него тоже мать переболела?

Мужчина вдруг раскатисто рассмеялся, едва не расплескав чай из кружки, словно я рассказала ему забавную шутку:

— Нет, никто из его рода никогда не заболеет духовной болезнью. В его жилах течет кровь высших духов… что им гниль хейви?

Удрученно вздохнув, я покачала головой. Я не могла воспринимать всерьёз подобные заявления.

Никогда не сталкивалась с высшими духами, как, впрочем, и большинство ныне живущих, но действительно некоторые существа из тонкого мира могут испытывать самый разный интерес к случайно подвернувшимся человеческим мужчинам и женщинам, особенно в разгар своего брачного периода. Но как можно обойти природу, которая просто не предусматривает подобное зачатие? К тому же, духи редко бывают даже относительно человекоподобны, и воображать себе какие-то конкретные подробности такой связи я не желала из-за вполне закономерно возникающего омерзения.

И из-за надуманных неправдоподобных суеверий Иллиан поставил себя под угрозу заражения? Он же медик, как он может верить в такую нелепость, с его-то багажом знаний? Или его вынудили сюда приехать родные, искренне уповающих на собственную исключительность?

Впрочем, иногда образование у иного человека идет словно вразрез с окружающей его действительностью, и он никак не проецирует мир, о котором шла речь на занятиях, на мир его окружающий.

И если Иллиан приехал сюда в полной уверенности, что он защищен перед лицом страшной болезни благодаря некой выдуманной крови высших духов, — значит, он дурак. А какой мне вообще смысл переживать о дураках?.. Тем более о том, кто вполне может стать инициатором моей казни.

Глава 3. Зачарованный лес

— Выучи это, а потом приходи, — на деревянный столик плюхнулась тонкая книжечка меню.

— Точно не хотите взять меня в охрану? — в который раз в надежде спросила я. — Если найдётся доброволец, я могу продемонстрировать, что умею, если не верите в мою компетентность.

Владелец небольшой забегаловки Нижних Вестцов ухмыльнулся, показывая миру гнилые передние зубы и едва не сплюнул, вовремя вспомнив, что находится в собственном заведении.

— Чего бы ты там не умела, видок у тебя далек от устрашающего, как бы тебе самой здесь охрана по вечерам не понадобилась. Свои умения, если будет случай, попрактикуешь уже по ходу дела, но никем, кроме как официанткой, я тебя не возьму. Нам как раз нужна сейчас симпатичная мордашка с хорошей фигурой.

Я скривилась, складывая руки на груди.

За четыре года отсутствия я совсем забыла о некоторых особенностях местного колорита, и сейчас, чтобы сцепить зубы и кивать, приходилось прикладывать немалые усилия.

— Ладно, я вас поняла, — со вздохом я взяла со стола потрепанное меню.

К подобной работе мне было не привыкать, — некоторое время кем только не приходилось зарабатывать на жизнь до поступления в Академию ВС, а быть официанткой всё же проще, чем драить зал и сортиры. Другого места я, увы, не нашла. Здесь и на своё население работы не хватало, жители Вестцов в большинстве своём каждое утро уезжали в другой город, который был больше, но до которого добираться мне было уже неудобно.

— То-то же. Приходи дней через пять, как раз окно выпадает. Форму тогда и выдадим.

Я ещё раз окинула взглядом забегаловку с говорящим названием «Дырень», что открывало в хозяине такое неожиданное качество, как самоирония. Несмотря на то, что на дворе стоял день, здесь царил полумрак, усугубляемый застоявшимся сигаретным дымом. По углам за обшарпанными столами жались посетители, лениво поедая свои скудные обеды и уже потягивая спиртное. Помещение с облупленной краской на стенах нуждалось в ремонте, мебель — в замене, и только стеклянные бокалы и стопки были с любовью начищены и сияли над барной стойкой среди всей этой разрухи.

Это место держалось на плаву исключительно из-за лучшей медовухи и ягодной настойки в городе, которые хозяин делал лично. По вечерам здесь бывал аншлаг, наверняка, у меня даже будут неплохие чаевые, если я, конечно, не поведусь на провокации и не нарвусь на проблемы. Что было вполне вероятно, — нервы у меня после последний событий были раскачены до предела… чернушной травки, что ли, себе начать заваривать, чтобы ни на кого не кидаться?

Я вышла на улицу и втянула свежий воздух, только сейчас до конца осознавая, как же душно и прокурено было внутри.

Теперь, когда я решила одну из важных насущных проблем, можно было возвращаться. Пройдя до конца улицы и увидев свою маршрутку ещё издалека, я ускорила шаг, и успела запрыгнуть внутрь уже самым последним пассажиров.

Заняв вакантное пустое место и передав за проезд, я зевнула, рассеянно прикрывая ладонью рот. Тело просило сна.

Заснуть на старом новом месте прошедшей ночью оказалось трудной задачей, и виной тому был не только дико храпящий за дверью Моис, который спал прямо на полу в гостиной. Переживания за Лэнса, страх, что за мной нагрянут люди Иллиона имели место быть, и этого вполне могло бы хватить для бессонницы…

Но ещё был лес.

Я всю ночь чувствовала его пульсирующее дыхание, кожей ощущала пристальный интерес, который может быть знаком только говорящим с духами.

Лес словно заново изучал меня, прикасался тягучими неосязаемыми щупальцами, узнавая и одновременно не узнавая. Энергия местных жителей тесно переплеталась с энергией Шепчущего леса, даже аура того же Моиса вдоволь напиталась этим духом. Но я пока была инородным, непризнанным элементом.

Только кто кого не пускал: лес или я сама?..

Нужно туда сходить, — вот что решила я, несмотря на существующий запрет. Если причина болезни брата может быть спрятана в тех местах, то я просто обязана всё разведать. Да и кто такие Нэндос, чтобы указывать мне, что делать, а что нет?

Никогда бы не подумала, что после смерти родителей мне вообще придёт в голову идея вновь зайти под кроны деревьев Шепчущего леса…

Сердце отбило несколько ускоренных ударов, а затем я быстро схватилась за поручень — нас слегка занесло по серпантину. Остальные пассажиры, привычные к таким заворотам, даже не дернулись.

Отец говорил когда-то, что у меня хорошие способности, даже лучше, чем у Лэнса. Что из меня выйдет прекрасная говорящая с духами, особенно, если я научусь сдерживать свои порывы и смогу действовать, руководствуясь, прежде всего, холодной головой. Он хорошо знал, о чем говорил, ведь все эти проблемы перешли ко мне именно от него.

Отец бы смог разобраться в происходящем. Он точно бы понял, что задумали Нэндос, успокоил бы соклановцев и нашёл способ спасти Лэнса и всех остальных заболевших, будь на это хотя бы малейший шанс.

Но отца больше нет. И я не могу оставаться в стороне.

Погруженная в подобные размышления я не заметила, как мы уже приехали в Оби. Я с задержкой и под недоуменный взгляд водителя вышла самой последней. Едва дверца машины захлопнулась, маршрутка стартовала, обдав меня облаком выхлопных газов, и тут же пошла на резкий разворот.

Да, манера езды на Севере была более чем дикарской практически для любого приезжего.

Ноги сами понесли меня по направлению к дому. Едва я увидела издалека родную крышу, то затормозила и, быстро оглянувшись и убедившись, что рядом нет любопытных глаз, скользнула в небольшой проход между высокими заборами двух участков.

Пахнуло кошками и сгнившим деревом. Под ноги лезли какие-то заржавевшие консервные банки, пружины и болты. Через пару минут, пробравшись по узкому частично перекрытому всяким хламом проходу до самого конца, я уперлась прямо в начало Шепчущего леса.

Деревья у края деревни не росли стеной, а шли с большим расстоянием друг от друга, но уже здесь в воздухе звенела та тонкая едва ощутимая грань, которая отделяла владения человеческого поселения от территории, где имели абсолютную власть обитатели тонкого мира.

В такие леса простым людям дороги нет. Сама земля своей силой жизни питает огромное количество духов, слившихся в одно целое с этими местом, своим домом. Животных, более чуткие к подобным материям, научились уживаться вместе с ними. Но если ты не способен установить контакт с тонким миром и взаимодействовать с ним через энергии, как и большинство людей, то ты здесь не жилец, — хозяева могут мимоходом тебя затоптать, от скуки разорвать, а с голодухи и поглотить, оставив лишь бренную физическую оболочку. И это — самые обычные, низшие духи, по природе своей не несущие злобы, а не хейви.

Вот последние действительно опасны и для говорящих с духами. Они — древние дети Хаоса, предтече Света, и питаются только темными энергиями.

Которые в том числе порождает и человек своими эмоциями с низкими вибрациями: ненавистью, страхом, болью, отчаяньем, и уж хейви то знают толк в том, как заставить людей испытать все эти чувства. Хвала предкам, что они не переносят солнечного света и в большинстве своем чураются городов и крупных поселений, имея сильное отвращение к концентрированному человеческому запаху.

Я с удовольствием втянула сладкий чистый лесной воздух. Где-то неподалеку звонко и беззаботно щебетали птицы, ветер неторопливо трепал тонкие ветви с молодыми сочными зелёными листьями.

Я почти сделала шаг вперёд, но тут же замерла, вдруг ощутив что-то неладное, лишнее в воздухе. Медленно провела ладонью перед собой, и почувствовала лёгкое и странное колыханье под пальцами. Словно касаешься тонкой натянутой пищевой пленки, которая слегка проминается под нажимом.

Интересно. Нэндос, значит, натянули покров, пройти сквозь который незамеченным становится не самой простой задачей.

Что ж, папа делал что-то подобное с той частью леса, которая граничила с нашим участком земли, чтобы мы с Лэнсом, когда были детьми, не уходили в лес одни, — едва преграда рвалась, мать или отец тут же прибегали во двор, чтобы вернуть нас в дом и провести очередную воспитательную беседу. Однако, ещё будучи упрямыми детьми, мы сообразили, как можно обойти такую завесу. В тот день, после несколько часовых поисков в Шепчущем лесу, нас хорошенько выпороли, а уже затем, отойдя от гнева, отец признался, что сам даже не подозревал о существовании подобного способа не повредить покров.

Я сложила указательный и средний палец правой руки, кончики которых вспыхнули бледно-голубым. Коснулась лба, и по коже, волосам и одежде рябью пробежали радужные всполохи. Немного поколебалась, отмеряя нужную вибрацию, чтобы достичь той, что заложили в свой покров Нэндос и, наконец, двинулась вперёд.

Преграда слилась с созданной на мне оболочкой, слегка покрылась едва различимой глазу рябью, но не порвалась, словно два мыльных пузыря прошли сквозь друг друга. На какую-то долю мгновения я почувствовала странное острое натяжение, которое возникло и тут же пропало, но завеса осталась на месте, а значит, всё должно было быть в порядке.

Покров за мной сомкнулся, и я отняла пальцы ото лба. Чуть видимые радужные всполохи оболочки рассеялись.

Вот и все. Нэндос не будут знать, что кто-то зашел на территорию леса. Таким образом о моём присутствии здесь не будет известно ни одной душе.

Легкие иголочки беспокойства прошлись по спине. Уходить вот так, вообще никого не предупредив, всегда считалось небезопасным. Никогда не знаешь, чем вдруг может обернуться даже самая обычная прогулка по знакомым с детства тропам.

Усилием воли я отогнала мешающее неприятные мысли. Если сейчас думать об этом, тогда точно ничего не выйдет. В конце концов, в Шепчущий лес я уходила без спроса и пятилетним ребёнком.

Слой прошлогодних перегнивших листьев, сквозь которые уже пробивалась молодая трава, с каждым моим шагом мягко пружинил под ногами.

Несмотря на самое начало весны в этих краях, лес изнутри словно светился зеленоватой дымкой. Изумрудный мох покрывал большую часть попадающихся тут и там серых валунов, то скрывающихся между выступающими из земли корнями, то лезущие прямо под ноги. Он же стелился по коре толстых в обхвате деревьев, порой захватывая их полностью, закрывал полусгнившие поваленные стволы. Кое-где попадались робкие полуденные звезды — лиловые цветы с острыми длинными лепестками.

Чем дальше я продвигалась вглубь, тем крупнее и зеленее была листва, уже никак не похожая на ранние весенние листики, тем разнообразней цветы мне попадались, тем шире становились в обхвате стволы и выше сами деревья.

В самой сердцевине Шепчущего леса даже в лютые морозы не прекращались буйные цветения. Были ли тому причиной духи, или же они выбрали это место именно из-за бьющей из-под земли жизненной силы, было никому не известно.

Наконец, я увидела первый тэнталь — с виду необычный и красивый большой голубой камень, который словно прорастал в стволе огромного бука. От него тонкими нитями уходили пульсирующие аквамарином вены, по которым тэнталь питался соками дерева. Его сложно было назвать духом — скорее чем-то очень промежуточным между порождением мира физического и тонкого. Он перерабатывал кровь дерева в чистую духовную силу, которой питались духи уже более развитых видов, как те же ненавистные мне голубянки.

Тэнталей становилось всё больше, они сами попадались всё крупнее и ярче, из-за чего зеленоватая дымка вокруг окрашивалась бирюзой с мерцающими вкраплениями голубого.

Озираясь, я продолжала продвигаться вперёд, уже слегка недоумевая, почему мне до сих пор не встретился ни один даже самый простейший дух.

Я остановилась на месте только тогда, когда вдруг поняла, что в воздухе уже давно висит отягощающая тишина.

Тэнтали моргнули и резко потускли, словно их разом выпили.

Успела лишь отшатнуться, — а затем раздался противный рокот и практически перед моим носом на умопомрачительной скорости пронеслось нечто полупрозрачное и бесконечно длинное в серую вертикальную полоску. Я несколько секунд с ошеломлением наблюдала за перекатывающимся туловищем духа, которое в высоту было лишь немногим ниже моего роста. Перед глазами мелькнул кончик с несколькими острыми синими зубчиками, и рокот начал быстро отдаляться.

Я повернула голову и увидела зияющий чернотой лаз. Точно, сейчас же начало весны. В это время обычно спокойные полосатые кассавы, огромные змеи, ведут себя очень активно.

Как я могла так поздно спохватиться? Да, в этом месте всё словно намешано в кучу, и такое обилие энергий сбивает, но раньше я бы никогда не подошла к логову кассава так близко, тем более весной.

Из черный дыры сияющий волной взлетела сотня голубянок, и хлопая крылышками, пронеслось мимо, по следу прозрачного змея. Я в ужасе отступила сразу на несколько шагов, прижимая руку к вновь дернувшемуся сердцу.

Треклятые голубянки в таком количестве пугали меня куда больше огромного кассава.

Едва змей оказался достаточно далеко, тэнтали разгорелись с новой силой, а лес вновь наполнялся щекотавшими слух шорохами. Из-за стволов медленно, подрагивая как желе, выползло несколько слизнячков, — копии вальяжного слизня, но в разы меньше. Они забавно пошевелили маленькими отростками на голове в мою сторону, изучая человеческую ауру, а затем поползли дальше по своим делам. Из-за кустов приподнялись острые лисичьи любопытные ушки, сквозь которых просвечивала листва, но они исчезли до того, как я успела их хорошенько рассмотреть.

Я резко почувствовала кожей пристальный взгляд множества глаз. В шорохах вокруг послышался пугающий свистящий шёпот, который, казалось, то вопрошал, то о чем-то молил, то протяжно стонал.

Я настойчиво напомнила себе о том, что это просто набор звуков, в которых я подсознательно пытаюсь отловить смысл. Слуховая иллюзия. Низшие духи не имеют своего языка, они общаются исключительно через потоки энергий, но при излишнем волнении этих существ в воздухе создаются такие вот пугающие звуки, напоминающие человеческие голоса, которые как будто говорили слишком тихо, чтобы можно было хоть что-то разобрать.

Но шаг я всё же ускорила. Присутствие такого количества духов вокруг неожиданно сильно нервировало меня и вызывало опаску куда больше, чем я могла бы предположить. Как странно чувствовать это для человека, ребёнком привыкшему к тонкому миру…

Наконец, не выдержав, я перешла на быстрый бег, проносясь мимо уже невероятно огромных корней, вылезающих из-под земли выше моей головы и создающих причудливые арки, обвитые дикой лозой. Прямо на этих же корнях и под ними росли пышные цветы всевозможных ярких окрасок, мешающиеся с зарослями папоротника. Здесь деревья достигали уже грандиозной высоты, и были куда выше, чем любое людское строение в современных мегаполисах.

Над головой, не колыхнув воздух, стремительно проскользнула целая стая тонких, едва различимые глазу бесцветных созданий, похожих на скатов, которые пронзали своими телами ветви, так в полной мере и не воплощаясь в физическую форму. С непривычки я вздрогнула, ненадолго остановилась и оглянулась, провожая их взглядом.

От влаги и насыщенных ароматов дышалось всё тяжелее. Под ногами захлюпало — я была уже близка к своей цели.

Соваться сейчас в самое сердце Шепчущего леса я намерена не была — в конце концов, я не самоубийца. Слишком много времени прошло, очевидно, лес уже не признавал меня как прежде, да и я многое забыла. Но не обязательно побывать в каждом уголке этого места, чтобы найти признаки болезни, был и иной способ.

Я преодолела ещё с десяток деревьев и вышла на узкую поляну, серпом окаймляющую округлое озеро. Огромная плоская глыба уходила в воду и резко обрывалась. Я оглянулась и увидела полупрозрачные любопытные тени, наблюдающие за мной издалека и оставшиеся под сенью зеленых крон.

Голубоватая из-за минеральных отложений вода в озере всегда была тёплой, как во второй половине лета. Здесь брало начало несколько ручьев, которые растекались по всему Шепчущему лесу, а само озеро питали термальные источники.

Я подошла к глыбе и быстро разделась, аккуратной стопкой сложив свои вещи: вязаный свитер, потертые джинсы, простое, без всяких кружев, бельё. Когда сняла кроссовки, с сожалением убедилась, что они промокли, поэтому тут же вытащила из них стельки и расшнуровала в надежде, что обувь каким-то чудом успеет просохнуть.

Купаться нагишом не то чтобы сильно меня прельщало, но возвращаться домой в мокрой одежде было чревато, — ближе к границе леса вновь станет холодно. Я не сомневалась, что стоит мне подхватить даже самый обычный насморк, Моис тут же прогонит меня из собственного дома. А если я не намочу одежду, то потом смогу сносно обсохнуть на солнце.

Я оправила назад волосы и взошла на валун. За сегодня он уже успел вдоволь нагреться солнечными лучами и даже немного жег кожу босых стоп.

Пару секунд я бездумно созерцала зеркальную недвижную гладь воды, а затем, ведомая непонятным порывом, быстро пересекла пару метров, отделявших меня от края, и, оттолкнувшись, нырнула красивой ласточкой, глубоко уходя в воду.

Уши тотчас заложило, тело обволокло ласкающим теплом.

Я сделала несколько сильных гребков и распахнула глаза, рассматривая, как сквозь водную толщу пробивался золотистый солнечный свет, рассеиваясь задолго до того, как он смог бы коснуться дна где-то глубоко внизу. Несколько мгновений полюбовавшись, я устремилась на поверхность, вынырнула и тут же зафыркала от попавшей в нос воды.

Перевернулась на спину, чувствуя, как лениво колышутся распущенные волосы, и закрыла глаза.

Теплые воды озера приятно расслабляли напряженные мышцы лучше любой горячей ванны. Сосредоточиться было непросто, но я упрямо концентрировалась, ощущая, как внутри медленно разгорается сила.

Едва её стало достаточно, я мысленно потянулась к водам, что выливались из озера и текли дальше, по руслам ручьев, по венам деревьев, поднимаясь до самых крон, обласканных солнечным светом.

Из кончиков пальцев рук и ног выплеснулась энергия, мгновенно сливаясь с водой и одновременно с огромной скоростью пересекая её.

На мгновение меня стало так много, что я выдохнула от восхищения. Преграда, на миг вновь вставшая между мной и лесом, легко прогнулась, и светлая белая вспышка поразила внутренний взор.

Я, забываясь, от переполнявших меня чувств распахнула глаза, погружаясь в синеву неба.

И вдруг поняла, что на моём лице сидит несколько голубянок.

Многочисленные нити, связавшие меня с лесом, оборвались с почти слышимым треском. Я громко вскрикнула, взмахнула руками, и ушла под воду с головой.

Проклятье!

Я встрепенулась и вынырнула. Вновь попыталась дотянуться через воду до леса, но моя сила уже абсолютно иссякла, и там где тек поток, вновь высилась стена, которую, как я четко ощущала, теперь не пробить, хоть купайся здесь до самого вечера.

Я заметила рядом с собой ещё парочку бабочек, и с едкой злостью плеснула на них водой, отгоняя прочь.

— О-терис!

Громкий окрик заставил меня вздрогнуть и похолодеть. Я рывком развернулась к берегу и увидела трое хмурых мужчин, замерших около валуна.

— Вы выбрали не лучшее время для водных процедур, о-терис…

Я мысленно выругалась самым витиеватым из известных мне ругательств, одним из тех, которых я нахваталась в академии.

Как Нэндос, а это могли быть только они, вообще узнали, что я здесь? Я смутно вспомнила странное дополнительное натяжение, которое сразу пропало, когда я перешла преграду. Оно было таким легким, что его запросто можно было не ощутить вовсе или списать на побочные вибрации. Впрочем, в глубине души я предполагала, что моя вылазка эти и закончиться, всё же, у Нэндос есть очень искусные говорящие с духами. Но я была бы не я, если хотя бы не попыталась.

Ближайший к краю валуна мужчина жестом указал мне приблизиться.

Я покорно подплыла к берегу, и двое из троих пришедших, наиболее молодые, тут же отвели глаза в сторону. Третий, лет тридцати пяти продолжал на меня смотреть прямо, словно собирался мысленно что-то высечь на моём лбу.

На мужчинах были легкие кожаные доспехи, такие носят все говорящие с духами, которые уходят на задания. За плечами красноречиво возвышались рукояти мечей. Уж патруль так патруль, как будто какой-то дурак решит всерьёз драться здесь, в Шепчущем лесу, чтобы спровоцировать духов.

Я прямо посмотрела в глаза нэндосийцу, едва сдерживая ухмылку, и рывком подтянулась на руках из воды. Мужчина, наконец, отвернулся, резко складывая руки на груди и делая вид, что его что-то очень сильно заинтересовало в лесу.

В моём клане, как и в этой части севера, к наготе относятся куда более проще, чем в остальной части королевств. Как-никак, здесь до сих пор оставались общественные бани, где парятся вместе как мужчины, так и женщины, за исключением малолетних детей. Из-за этого я успела столкнуться с некоторым непониманием в столице: поселившись в общежитии, я ещё долго не могла понять щепетильность Аннерит, которая отчего-то убегала переодеваться в ванную, и шипела на меня, когда я снимала при ней полотенце.

— Одевайся быстрее, — проговорил старший как по возрасту, так, видимо, и по должности. — Находиться в лесу строжайше запрещено, и как нарушитель, ты пойдёшь с нами.

Я с силой отжала волосы, окропляя камень водой и с сожалением думая, что избежать мокрой одежды мне уже не удастся. Лишь бы не простудиться… Я оглянулась на нэндесийцев. Интересно, какая сейчас кара полагается за нарушения запрета?..

Я не хотела злить поймавших меня, но быстро облачиться не получилось. На влажную кожу одежда налезала с большим трудом, особенно долго пришлось повозиться с джинсами.

Отвернувшиеся и слегка расслабившие внимание выходцы из Нэндос так и подначивали схватить в руки оставшиеся вещи и стремглав броситься в лес в попытке сбежать.

Возможно, мне даже удалось бы уйти, что от них, что от их арканов, которыми обычно ловят духов, но которые прекрасно подходят и для ловли полуголых нарушительниц порядка. Так же у меня было некоторое весомое преимущество, — лес я, даже по прошествии четырёх лет, знала значительно лучше, чем они.

Но разве возможно затеряться в моем поселении? Рано или поздно меня найдут, и наказание в итоге окажется куда более жестким, чем оно будет сейчас.

Когда я полностью оделась, лица у присутствующих сразу стали несколько проще.

— И что теперь со мной будет? — прямо уточнила у старшего, чтобы успеть морально подготовиться.

Домашний арест? Час разъяснительных бесед? Может, денёк какой грязной работы?

— Пятнадцать суток посидишь в Яме, размышляя о том, стоило ли того твоё купание.

— Что?..

Я не поверила своим ушам. За такой небольшой проступок сидеть в одиночке больше двух недель?!

Мужчина поймал мой ошарашенный взгляд и с едва уловимым злорадством уточнил:

— Наказание недавно ужесточили. Вы, местные, как будто не понимаете всю серьёзность ситуации…. Отлавливать вас по здешним лесам то ещё развлечение.

Я сжала зубы. Знала бы заранее — воспользовалась бы удобным моментом и сбежала.

Теперь же дядя абсолютно точно будет в ярости, даже если инцидент с Иллианом останется тайной. Пятнадцать суток в Яме! Хороша племянница, ничего не скажешь.

Патруль Нэндос споро переквалифицировался в конвой, старший мужчина повел нас вперёд, остальные пошли по бокам. Не думаю, что они воспринимали меня всерьёз как угрозу, но вполне были готовы к тому, что я могу что-нибудь выкинуть, и зорко наблюдали краем глаза за каждым моим движением.

Выходцы из Нэндос передвигались по Шепчущему лесу максимально осторожно, и от того очень медленно. Мы шли по одной из знакомых мне троп, которой я могла бы добраться до дома быстрым шагом всего за сорок минут, сейчас же наш путь растянулся на полтора часа. Тепло в воздухе постепенно иссякало, и я обреченно почувствовала, как мокрая одежда остыла и стала сильно холодить тело.

Наконец, мы вышли к селению, и, обойдя кругом несколько земельных участков, ступили на дорогу, вдоль которой стоял и мой дом. Я вновь почувствовала порыв сбежать, но сейчас это было бы уже совсем невероятной глупостью.

В тот момент, когда я раздумывала, могу ли я вообще попросить остановиться у своего дома, чтобы сразу предупредить Моиса, о том, что со мной случилось, а также захватить теплые сменные вещи, калитка скрипнула и широко распахнулась.

Но вместо ожидаемого Моиса вышла худенькая серебристоволосая девушка в синем платье, перехваченном тонким кожаным поясом. Сзади за ней семенила другая, в простом сером наряде, ничем не цепляющим глаз.

— Лия! Вот ты где! — первая девушка вскинула голову, заметив меня.

Я дрогнула и вдруг поняла, что не узнала свою собственную двоюродную сестру, старшую и любимую дочь Маркения, Марику. Кажется, за годы моего отсутствия, у неё прибавилось серебристых серёжек в левом ухе, а талия стала ещё тоньше, если это вообще было возможно.

Марика слыла в Оби редкой красавицей. Острые скулы сестры на необычно светлом для наших краев лице всегда выгодно подчеркивали румяна, а чуть припухлые губы девушки имели от природы красивый, темно-ягодный оттенок. Глаза цвета зелёного винограда, просвеченного солнцем, на любом другом лице казавшиеся бы бесцветными, а Марике с её общей яркостью очень шли.

И сейчас она, кривя своим красивым ртом, встала прямо посередине дороги, преграждая нам путь. Сложила точеные руки на груди и с недоумением уставилась на вооружённых выходцев из Нэндос.

— Только не говори, что стоило тебе приехать, так ты сразу что-то натворила, — потянула она, верно распознав, что наша с Нэндос прогулка не носит развлекательный характер.

Уголок моих губ дернулся в нервной улыбке.

Старший из патруля узнал мою двоюродную сестру и на пару мгновений наклонил голову, приветствуя члена семьи местного вождя.

— Что сделала моя сестра? — строго спросила Марика.

— Сестра?.. — мужчины с беспокойством переглянулись.

Одно дело схватить и запихнуть в Яму обычную жительницу поселка, решившую искупаться в живописном месте, а заодно и позаниматься духовными практиками, совсем другое — родственницу вождя говорящих с духами.

— Именно. Я разыскивала её, чтобы забрать. Скоро состоится приём в честь наследника вашего клана. Не думаю, что отец будет рад, если Лия не сможет на нем присутствовать.

— Но ваша сестра пошла в Шепчущий лес…

— Она недавно приехала из столицы и здесь всего пару дней, видимо, никто не догадался рассказать ей о запрете, — холодно глядя на собеседника, заявила Марика голосом человека, который давно привык к беспрекословному подчинению окружающих.

На лице охранника порядка легко считывались сильные сомнения. Не знай я о запрете, то явно бы обратила внимание на покров, накинутый на границу с лесом, и уж точно бы не стала его пересекать.

Но это уже было не существенно. Нэндос прекрасно видели грань, которую им нельзя было переступать.

— Думаю, вы правы. Надеюсь, больше подобного не повториться, — мужчина кивнул своим подчинённым, а затем повернулся ко мне. — Доброгодня, о-терис.

Едва Нендос отдалились, Марика сменила позу на более расслабленную, тряхнула густыми вьющимися волосами и проговорила:

— Как удачно, что мы пересеклись, Лия, едва избежали большого конфуза. Не представляю, что случилось бы с отцем, если бы он прямо перед приёмом отправился бы вызволять тебя из Ямы…

— Спасибо тебе за помощь.

В отличие от Марики, я сомневалась в альтруизме дядюшки. Скорее, в его характере было бы заставить меня до конца понести полагающееся наказание, чтобы потом было неповадно заниматься самодеятельностью. Я, как и Лэнс, никогда не были на каком-то особом счету.

— Даже не благодари. — Девушка махнула рукой, словно речь шла о безделице, — Но больше ходить в лес не советую, Нэндос и так взвинчены. Один неверный шаг, и жди беды. Поэтому сейчас так важно с самого начала наладить отношения с сыном их вождя… Что ж, пойдём, нас уже заждались. До приема нужно успеть привести себя в порядок.

Прием… Судьба отвела от меня одну беду, только чтобы навлечь другую, куда более серьёзную.

— Предупредили бы слегка раньше, я могла же и уехать…

А ещё у меня могло что-то совершенно неожиданно случиться, и я бы, к величайшему сожалению, никак не смогла бы освободиться этим вечером.

— Лия, включи голову, наследник приехал вчера. — Беззлобно сказала Марика, — Естественно, что прием должен был или состояться тогда же, когда он приехал, или уже сегодня, после того, как он достаточно отдохнет после долгой дороги.

Я изо всех сил постаралась хотя бы немного улыбнуться, делая вид, что всем довольна и не вижу в предстоящем событии ничего плохого:

— Хорошо, я только предупрежу брата…

— Я уже передала ему через того воина, что у вас сидит, что ты вернёшься поздно или останешься ночевать у нас.

— Но мне ещё нужно взять что-нибудь из вещей, не могу же я пойти прямо так…

— Из вещей? Не смеши. Вряд ли у тебя есть что-то подходящее, без обид.

Я глубоко вздохнула, стараясь не вспылить. Марика нетерпеливо дернула плечом:

— Пойдём же, Лия, баню уже растопили…

Она развернулась и пошла, и мне с её служанкой, всё это время молча простоявшей поодаль, ничего не оставалось, как последовать за девушкой.

Та взяла курс на ту часть поселения, где находился дом её семьи, и других семей, имеющих значимый вес в нашем клане. Когда-то, до ссоры со своими родителями мой отец тоже там жил.

— Не подумай, я не прочь сходить в баню, тем более, я порядком подмерзла, — через некоторое время с легким недоумением сказала я. — Но зачем же именно в баню? Разве у вас в доме нет водопровода? Мне будет достаточно сходить в душ, париться перед приемом мне кажется лишним…

— Нет уж, ты сядешь за общий стол только после бани. Ты живешь с больным гнильянкой, Лия! Я едва зашла на ваш участок, и мне уже нехорошо.

— Разве высокие температуры влияют на гнильянку?…

— Я заказала в Доме Двух светил пару бочек освящённой воды, думаю, на нас троих хватит, — Марика обернулась на служанку, — А ты ничего не смей трогай в доме, пока не помоешься, поняла?..

Сестра нервно выдохнула, на мгновение закусила губу, а затем вновь успокоилась и улыбнулась, как ни в чем не бывало.

— Волнуешься?.. — тихо спросила я.

Мы никогда не дружили, хотя с ней у меня были самые хорошие отношения из всех детей её семьи. Сестры девушки с определенного момента просто игнорировали наше с Лэнсом существование, а брат Марики свою неприязнь ко мне даже не пытался скрыть, порой изрядно отравляя моё существование. Сама же девушка была с нами нейтрально дружелюбна. Впрочем, я никогда особо не верила в её искренность. Зная Марику, скорее всего, она действовала из каких-то своих дальновидных соображений. И я никогда не делала лишних шагов навстречу, чувствуя, что нарвусь на невидимую стену её нежелания близко сближаться.

Но сейчас во мне остро проснулось сочувствие.

— С чего бы это мне волноваться?.. — нарочито удивленным тоном спросила моя двоюродная сестра, — Всего лишь очередной скучный прием.

Я вовремя прикусила язык, так и не озвучив свои мысли.

Я прекрасно знала, что Марика была единственной среди трёх сестёр, кто обладал талантом говорящих с духами. Наверняка, именно её кандидатура на обручение с наследником Нэндос будет рассматриваться в самую первую очередь. Брак по расчету — логичный жизненный шаг для отпрысков глав кланов, вряд ли Марика рассчитывала на что-то другое. Но сейчас речь шла не о воле вождей, а о воле короля, а Иллиан был сыном человека, которого отец Марики категорически не любил вместе со всеми Нэндос вместе взятыми. И думаю, ему отвечали взаимностью.

Вряд ли той из сестер, что свяжет себя узами брака с Иллианом, будет на его родине сладко.

Глава 4. Дядюшкино гостеприимство

Семья Маркения проживала в большом трехэтажном светлом доме со всеми удобствами и полагающимися по статусу предметами роскоши. Прямо напротив ворот был декоративный прудик с бело-фиолетовыми рыбками и желтоватыми чашечками кувшинок, через который вел широкий, плавно изгибающийся мостик. Сбоку виднелся край дома для прислуги, которой у семьи Маркения было более, чем достаточно.

Дядюшка в принципе не любил себе в чем-либо отказывать. Все деньги, поступающие на оплату услуг наших говорящих с духами, текли через него, и он забирал свою полагающуюся львиную долю этого заработка, которую мог использовать как на нужды поселения, так и на себя. Не то чтобы я хотела кого-то обвинять, да и что я смыслю в финансах, но если с момента моего отъезда в Оби ничего не изменилось, то личные владения Маркения стали выглядеть ещё лучше, чем были до этого, что стоит один этот пруд с рыбками, на месте которого раньше была обычная лужайка.

По ступенькам мы зашли в дом, прошли через длинный светлый коридор, отделенный деревянными перегородками от комнат, и попали во двор, где был разбит большой ухоженный сад с внушительным святилищем предков в центре.

Завидев вернувшуюся Марику, вся прислуга, одетая в серое или коричневое, подобострастно кланялась в пояс, пытаясь рассмотреть меня исподтишка. Под их взглядами я чувствовала себя неловко и едва сдерживалась, чтобы не оттягивать мокрую одежду, которая пренеприятно липла к телу.

Баня стояла совсем неподалеку. В круглой уличной купели, выложенной синей глянцевой плиткой, блестела на солнце вода.

— Пойдёшь, как мы закончим, — мимоходом велела Марика своей личной служанке.

Та кивнула и покорно осталась на крыльце.

В просторном помещении из светлого дерева витали терпкие запахи смолы и веников. Темным стеклом была отделена душевая, посередине стоял низкий широкий стол с прозрачным чайником, наполненным раскрывшимися в зеленоватой воде распаренными листьями и ягодами, около стола было уложено множество подушек для сиденья, на которых могла бы разместиться большая компания. Сверху с потолка свисали заплетённые в причудливый узор из тонких кожаных веревок талисманы: разноцветные плоские камушки, перья, белые очищенные кости.

Мне бы здесь нравилось, если бы не было так жарко даже по мерам бани. Оценив температуру, которая установилась ещё только здесь, до парной, меня охватили дурные предчувствия…

Около стола, застыв двумя статуэтками, нас ждали две миловидные девушки, которые, судя по всему, должны были нам прислуживать.

Стоило мне и Марике раздеться, как одна из служанок тут же подхватила и унесла прочь нашу одежду. И я очень надеялась, что по заранее отданному наказу моей сестры, так боявшейся гнильянки, никто не собирался сжигать мои вещи, — джинсов у меня было всего две пары, и лишаться одной из них мне бы не хотелось.

Интересно, почему Марика вообще пришла в мой дом лично? Она могла бы послать кого угодно, но явилась сама, и теперь тоже собиралась пройти через все эти условно очищающие процедуры. Или она решилась на всё это, чтобы я не восприняла происходящее сейчас как оскорбление?.. С чего бы такой ценой заботиться о моем душевном равновесии?

Пока я размышляла, оставшаяся прислужница мягко подтолкнула меня в душевую.

Через пару секунд я едва не взвыла, — сверху с силой полилась невероятно ледяная вода, в которой я, с трудом дыша от резкого спазма, уловила мерцающие голубые искорки чистой духовной силы. Они покалывали кожу, уничтожая остатки энергии из Шепчущего леса на моем теле.

После такого бодрящего обливания я дрожащими пальцами отжала волосы, переводя сбившиеся дыхание, и медленно промокнулась пушистым полотенцем.

Но это было лишь началом предстоящих мне испытаний.

Марика, стойко прошедшая через такое же омовение ледяной освященной водой, решительно потянула меня в сторону парной. По её оголенной спине с острыми лопатками и четко обозначившимися через тонкую кожу ребрами вились рунные узоры татуировок-оберегов.

Когда открылась дверь в комнату с двумя уровнями деревянных скамеек, расположенными полукругом вокруг раскаленных камней, нас обдало нестерпимым жаром. Я едва не зажмурилась и обреченно позволила себя втащить внутрь.

Через полчаса мне уже всерьез начинало казаться, что у Марики есть только одно намерение по отношению ко мне — изощренно убить под видом заботы, а заодно совершить самоубийство перед знакомством с заранее ненавистным женихом.

После того, как я и сестра хорошенько распарились, едва не растекшись на верхних полках, где гулял самый жар, нас, не жалея, отхлестали можжевеловыми вениками, ветки из которого, небось, были собраны в самой непосредственной близости от святилища предков. На прокаленные камни тем временен несколько раз щедро плеснули водой с чесноком, и от ядреного запаха зажгло глаза и носоглотку. В уже полубессознательном состоянии нас вытащили, и вновь облили ледяной освященной водой.

Сильно раскрасневшаяся Марика упрямо кивнула на парную, и всё повторилось.

После третьего раза я не выдержала и потребовала остановить эту пытку, которая с привычной мне баней имела уже мало общего. Сестра кивнула:

— Да, хватит. Иначе к ужину мы в себя не придём.

Мы, с помощью прислужниц закутавшись в халаты на голое тело, осели на подушки. Служанки распахнули дверь, чтобы охладить комнату, и сквозняк постепенно уносил жар и дарил приятную прохладу.

Сестра сделала жест рукой, и одна из девушек тут же взялась за чайник, чтобы разлить нам травяного чая по блестящим зеленым пиалкам.

— Лия, почему ты не захотела пожить у нас, раз твой брат болен? — прервала повисшее молчание разморенным тоном Марика. — Отец сказал, что он уже тебе это предлагал. Что за безрассудство? Ты могла бы навещать Лэнса хоть каждый день. Но жить с зараженным в одном доме…

Я с сомнением покосилась на парную. Хоть каждый день? Конечно. Да у меня сосуды не выдержат такую пытку, если после каждого визита к Лэнсу меня будут подобным образом очищать.

— Что вам от меня нужно, Марика?..

Чайник встал на поверхность с легким стуком, и служанка заняла своё место подле стола.

— А что такого, Лия?.. — глаза сестры выглядели кристально честными, — Ты ведь молча уехала сразу после похорон своих родителей. Останься ты здесь, мой отец получил бы над тобой опеку до твоих двадцати лет. Так что, считай, он наверстывает упущенное.

— Марика… ты сама-то веришь в то, что сейчас говоришь?

Сестра с едва скрываемым раздражением фыркнула и отбросила мешающуюся мокрую прядь волос:

— Как бы то ни было, сейчас в Оби Нэндос, и нам стоит изобразить любящую семью. К чему выносить сор из дома перед такими гостями? К тому же, что плохого в том, чтобы, наконец, сблизиться? Лэнс болен, Лия, твоих родителей больше нет. У тебя сейчас есть только мы, и мы действительно готовы тебе оказать помощь, в чем бы она тебе не понадобилась.

Марика обворожительно улыбнулась и взяла пиалу в руки. Я с огромным трудом выдавила из себя доброжелательное выражение лица.

Предки, помогите мне пережить это вечер.

* * *

— Тебе идёт, — заверила меня двоюродная сестра.

Она была права, но подобные шелковые одеяния просто не могли кому-то не пойти. Платье голубого цвета с серебристыми узорами длиной в пол, широкий синий пояс, под которой прислужницы зачем-то затянули меня в корсет. На шее лента, вытканная рунами и украшенная голубым флюоритом.

Волосы прислужница уложила в какую-то невероятную прическу, высокую, но с выпущенными прядями волос, в которые вплели серебряные нити. В ушах висели серьги на длинной цепочке, кончающиеся маленькими блестящими сферами. Мастерский макияж вернул моему лицу свежесть, скрывая легкие синяки и другие следы усталости. Губы окрасили в лилово-розовый, глаза теперь пушились иссини-черными густыми ресницами.

Я смотрела в зеркало и видела перед собой не себя, а какую-то иную девушку. Совсем чужую.

Аннерит бы, вероятно, меня сначала не узнала, а потом долго бы смеялась, припоминая мне, как я ненавижу себя впихивать в платья, туфли и прочие вещи, которые пусть были и красивы, но не несли с собой никакой особой функциональности.

— У тебя превосходные внешние данные, просто иногда нужно выбрать подходящую… обертку, — Марика деловито оправила складки на моем платье и пригладила чуть распушившуюся прядь волос. — Впрочем, ты и без этой мишуры весьма симпатична. Кстати, у тебя есть сейчас кто-то? Какой-нибудь молодой человек из столицы…

Я вздрогнула, застигнутая врасплох подобным вопросом.

Никакого молодого человека у меня не было. Конечно, изредка на горизонте появлялись различные личности, заинтересованный в моей персоне, в конце концов, в моей академии девушки были редкостью, а моя внешность кого-то даже привлекала своей экзотикой.

Но всё это было не то. Различия, которые не были очевидны при дружеских или приятельских отношениях, стоило лишь перейти определенную черту, становились слишком критичны. Нравы северян и нашего клана в частности сильно отличались от столичных. Мы не стеснялись своего тела, иногда были слишком прямолинейны, с непониманием относились к завуалированному флирту и проще воспринимали многие вещи, кажущиеся дикостью для других народов, но сама телесная близость для любого из говорящих с духами значила уже совсем иное.

Не только сближение физического, но и смешение энергий, взаимопроникновение в саму суть. Мысли об этом быстро отрезвляли.

На Севере, в отличие от других окраин королевств, крайне терпимо относились к связям до брака, но на деле на них мало кто шёл. Единожды установленная связь прерывается со слишком большим усилием для обоих участвующих в ней.

Да и отец, будь он жив, никогда бы не одобрил, чтобы я сошлась с не северянином…

Но всё это я совершенно не собиралась обсуждать со своей двоюродной сестрой, испытывающей неуместное праздное любопытство.

Поймав мой недоуменный и даже возмущенный взгляд, Марика вновь улыбнулась.

— Да что с тобой, Лия?.. Это просто вопрос. Расслабься.

Она сама была одета в фиолетовый наряд с белым поясом, отороченным золотой нитью. Выглядела она, впрочем, как и всегда, прекрасно. Прическа её, правда, была куда строже моей, — просто высокий пучок со шпилькой с навершием из аметиса, да и лаконичный макияж смотрелся так, словно она не нанесла на кожу ни грамма косметики, только свежесть лица и взгляда.

Мне кажется, или сейчас рядом со мной Марика смотрелась… скромно? Я нахмурилась, терзаемая смутными, не нравящимися мне догадками.

— Пойдём, не стоит опаздывать.

Сестра изящно приподняла подол платья и мелким быстрым шажком направилась к выходу из комнаты, где нас готовили к грядущему мероприятию. Я кинула последний взгляд на ряды вешалок с множеством чудесных дорогих нарядов, на полки с разноцветными пузырьками со всякими кремами и маслами, и пошла вслед за Марикой.

Несколько шагов, и я, сама того не замечая, остановилась, увидев высокую фигуру за дверью.

Взгляд сине-зелёных глаз чуть исподлобья, волевой подбородок, легкая щетина и достаточно развитая мускулатура, чтобы быть не просто крепким, а, скорее, здоровым. Волосы забраны в короткий чуть растрепанный хвост, дорогое длинное официальное одеяние, подогнанное по фигуре, выглядело неуместным. Внешне этот молодой человек куда лучше бы вписался в вечерние улицы Галентеона в роли того, кто не прилагая особых усилий, способен разжиться чужим кошельком.

Да, Мохак был крайне мало похож на своего отца, Маркения.

Мой двоюродный брат, который был старше меня лет на пять, тоже меня заметил.

Обежал тяжелым долгим взглядом с головы до ног, как будто припечатал. Вздохнул, и в его вздохе я прочитала смесь неприязни и неодобрения.

Прошло четыре года, а ничего так и не изменилось.

— Мохак, мы уже всё обсудили, — вкрадчиво проговорила Марика, заметив возникшее напряжение в воздухе, и положила узкую ладонь на грудь Мохака. — Будь паинькой.

— Нам всем станет куда легче, когда этот идиотский вечер закончится. — Проговорил молодой человек, и я вновь поймала на себе его пристальный взгляд.

Как будто я лично виновата, что им приходится терпеть присутствие Нэндос и их наследника.

Вспомнив об Иллионе, я почувствовала, как в очередной раз за день внутри всё похолодело.

— Все собрались внизу, ждём только вас. Наследник Нэндос с сопровождающим его послом прибудут с минуты на минуту, — отчеканил Мохак. — Ваше опоздание будет оскорбительным.

— Мы уже закончили, — Марика повернулась ко мне и быстро обежала меня взглядом. — По-моему, мы обе чудесно выглядим, не правда ли, братишка?

Если бы Мохак мог убить взглядом, от Марики осталась бы маленькая дымящаяся лужица.

Похоже, наследник нашего клана был не в духе. Что ж, в этом я могла его понять.

Все втроем уже в полном молчании мы спустились по лестнице вниз на первый этаж. Прошли по главному коридору, куда-то резко завернули (я так и не научилась ориентироваться в этом огромном доме) и оказались перед распахнутыми дверями в большой зал.

За длинным гранитным столом уже восседала семья Маркения.

Вождь, как и положено, сидел за одним концом стола, по его правую руку было приготовлено место для Мохака. По левую находилась его жена Ирия, бесцветность которой не помог исправить ни яркий наряд, ни дорогие украшения. Возле Ирии за столом тихо переговаривались две дочери Маркения, похожие друг на друга как близнецы, Нетта и Виетта. По возрасту чуть младше меня, породой они пошли в отца — красивые, но холодные, как льдышки.

После приветствий, Марика подвинула сестер, и села ближе к матери, как наиболее старшая, а меня же усадили рядом с Мохаком. Пожалуй, это был самый неудачный вариант для соседства, — слева был никогда не любивший меня брат, а справа ничего не отделяло от пока пустующих мест сегодняшних гостей.

Я едва сдержалась, чтобы не вытереть о платье вмиг вспотевшие ладони.

— Лия, мой тебе совет, — вдруг сказал чуть наклонившийся ко мне Мохак, так тихо, что только я могла его услышать. — Закоси под полную непробиваемую идиотку. Умалишенную, роняющую на себя тарелки и использующую рукав вместо салфеток.

— Ты хочешь, чтобы я послужила ещё одной причиной, почему Нэндос могут оскорбиться? — с удивлением приподняла бровь я, искренне не понимая, что от меня желает мой двоюродный братец.

— Похоже, изображать ничего не придётся, — со странной усмешкой проговорил Мохак. — Ты и правда полная идиотка, раз не догоняешь того, что здесь происходит.

Я сжала зубы, пытаясь сохранить непринужденное выражение лица.

Нет, я не была идиоткой. Просто до последнего отказывалась верить, что дядя сможет пойти настолько далеко, чтобы сделать меня жертвой собственных игр, не смотря на то, что я, по сути, уже служу короне, а не напрямую ему, и к его семье имею весьма посредственное отношение.

Подсунуть меня вместо Марики… И это при том, что Лэнс болен изумрудной гнильянкой, и моей семье и так пришлось столько пережить! Какое скотство!

Я вспомнила настрой Иллиана во время нашей последний встречи. Что ж, дядя, сам того не зная, себе же и вырыл яму. И отчего-то мне уже совсем не стыдно за последующий скандал, который непременно разразиться, едва наследник Нэндос поймёт, что ему нагло подсовывают ту, что подпортила его прекрасное личико.

— Иллиан Тендерин, сын Мирихма Тендерина и наследник клана Нэндос, а так же Андриан Элоусс, посол клана Нэндос.

Громкий голос слуги, так официально представляющего долгожданных гостей, едва не заставил меня подпрыгнуть.

Все встали, и я тоже поспешила подняться, опустив голову вниз и усердно разглядывая собственную тарелку.

Мой дядюшка что-то торжественно проговорил, вновь надрывно заскрипели стулья. Как в тумане я села обратно на своё место, мечтая лишь о том, чтобы провалиться сквозь пол и многокилометровый слой земли прямо к самой глубочайшей обители хэйви.

Слуги засуетились вокруг стола. В мой бокал услужливая девушка щедро плеснула медовой настойки, которую я бы с удовольствием опрокинула в себя разом. Принесли запеченные овощи, облитые жгучим острым соусом, кус-кус, маленького целиком зажаренного поросенка и особый деликатес — тушеные улитки по местному рецепту, который принимали в пищу до основных блюд для затравки аппетита.

Я, наконец, собравшись, подняла глаза на пришедших.

Иллиан смотрел прямо на меня.

Я замерла, как кролик, загипнотизированный удавом. Пронзительные, сине-голубые глаза с деланно умеренным интересом, медленно скользили по моему лицу, спускаясь к серебристым узорам на платье и возвращаясь выше. С виду Иллион, вполне оставаясь в рамках всех приличий, просто разглядывал одну из присутствующих здесь персон.

Неужели не узнал?.. Вряд ли. Меня после случившегося он теперь будет способен узнать из тысячи.

Повязка с лица молодого человека исчезла, а о происшедшем с нами недоразумении напоминали лишь два небольших симметричных синяка, расположенных ниже глаз. Как он смог так быстро снять отек?..

Если бы не синяки, то кожа наследника казалась бы идеальной — смуглая, плотная, ровного тона, без единого изъяна. Длинные волосы, блестящие и ухоженные, были забраны в высокий хвост, волосок к волоску. Иллиан предстал перед нами в синем традиционном мужское платье с запахом и поясом, отороченном по краям белом мехом песца.

Сейчас наследник уже мало чем напоминал того простого мальчишку, который пытался разговорить меня в поезде, и легко нашёл общий язык с трехлетней дочерью нашей попутчицы.

Чем-то притягательно нечеловеческим веяло от правильных черт молодого человека, его скользящего взгляда, несколько отстраненного выражения лица. В этом образе Иллиан выглядел недоступно прекрасным и от того… нереальным? Я опустила взгляд, вдруг чувствуя, что мучительно краснею, и едва сдержала нервную глупую улыбку, подумав, что, вероятно, в слухах о его родстве с высшими духами всё же есть какие-то крохи правды.

Я взглянула на двоюродных сестер и поняла, что впечатлена не только я. Лицо Марики, к тому же, выглядело обескураженным. Не думаю, что её нежелание идти на брак с сыном вождя Нэндос действительно сильно пошатнулось, однако по этому монолиту явно проступило несколько трещинок сомнения.

Прислужница, пока я пребывала в легком ошеломлении, выложила на мою тарелку порцию улиток, которых я терпеть не могла ещё с глубокого детства.

— Тэр Иллиан, как добрались из столицы? — спросил Маркений, воплощающий сейчас саму дружелюбность и участие.

Я вновь резко уставилась вниз, теперь уже рассматривая чуть треснувшие панцири несчастных улиток на своей тарелке.

— Для длительной поездки — отлично, — с легкой задержкой ответил Иллиан.

Я незаметно выдохнула, — значит, сообщать сейчас о том, что случилось, Иллиан не намерен. От волнения слишком сильно пересохло горло, и рука сама потянулась к бокалу.

— Моя племянница вернулась из Галентена на Север в то же самое время, что и вы, — Маркений кивнул на меня, и я едва не подавилась, ошпарив горло настойкой. — Возможно, вы даже, не зная того сами, добирались сюда на одном поезде.

Мотивы дядюшки были ясны, а тем для светских бесед всегда было немного, но хуже провокации сейчас было просто не придумать.

— О-терис, так вы были в столице?.. — раздался незнакомый мне голос.

Я повернула голову и только сейчас удосужилась рассмотреть посла, кажется, Андриана, с которым явился Иллион. Это был сухой, уже седой, но моложавый мужчина с цепким взглядом серых глаз и тонкими жилистыми пальцами, на которые было нанизано множество колец.

— Да, — кивнула.

— Лия только что закончила обучение в столичном вузе, — в голосе дядюшки послышались медовые нотки торговца, решившего сбыть племенную лошадку и нахваливающего свой товар.

— И где вы учились? — тут же вежливо подхватил тему посол Нэндос, рассматривающий меня.

— В Академии внутренних сил, — сдержанно ответила, вновь желая провалиться сквозь землю от столько повышенного внимания.

Брови посла живо сошлись в одной точки на лбу:

— Какой интересный выбор для девушки из такого семейства…

Лицо Маркений резко скисло, и я вдруг поняла, что он понятия не имел, куда именно я поступила после отъезда из Оби, и с какой профессией вообще решила связать свою жизнь.

— Вероятно, вы окончили специальность по международным отношениям? — медленно предположил заранее восхитившейся продуманностью дядюшки Андриан.

Я едва не фыркнула. Целенаправленно обучить свою племянницу на посла? Нэндесиец слишком хорошо подумал о Маркении…. Прежде чем дядя среагировал, я быстро заговорила, решив всё сразу расставить по своим местам:

— Нет. Моя специальность была связана с оперативно-тактической подготовкой внутренних войск. И когда мой брат поправится, я вернусь обратно в Галентен и продолжу службу короне. Меня ждут в подразделении по борьбе с терроризмом и экстремизмом, где я получила место перед отъездом из столицы.

Повисла тишина. Посол был впечатлен и переваривал полученную информацию, дядюшка пытался умертвить меня одним пронзительным взглядом, не стирая с губ улыбки. Марика с сестрами побледнели, а Мохак вдруг чуть слышно хмыкнул, видимо, искренне забавляясь неловкостью возникшей ситуации.

Один Иллиан сохранил прежнее невозмутимое выражение лица. Впрочем, если у него было моё удостоверение, он как минимум был в курсе, что я пусть и младший, но офицер, должностное лицо, и в каком-то смысле под протекцией короны. Что ж, теперь он также знает, что у меня есть далеко идущие планы на саму себя. И что я не намерена соглашаться по чужой указке выходить замуж и рожать как можно больше наследничков, как это положено женщине будущего вождя. Сам Иллиан должен был сейчас только радоваться, что ему, скорее всего, не придётся иметь дело с моей ненормальной персоной.

— Как видите, Лия всей душой стремиться служить короне, — наконец, подал голос, решивший спасти положение Маркений. — Поэтому, она с особой ответственностью отнесется к любым её пожеланиям.

От подобной наглости я едва не подпрыгнула на стуле. За кого он меня вообще принимает?!

— У меня достаточно ограниченный круг обязанностей… — чувствуя подступающую злость, крайне резко проговорила я. — Личное с работой я не мешаю, и мешать не намерена.

Договорив, я сделала вид, что очень увлечена извлечением запеченного тельца улитки из раковины, в глубине души ликуя.

Огрызнувшись подобным образом по отношению к дяде, вождю собственного клана, я полностью уничтожила себя, как подходящую кандидатуру на ту, кого можно подложить под наследника Нэндос. У всего есть свои границы, кому охота принимать в семью невоспитанную взбалмошную девицу? Такую и на сто шагов нельзя подпускать к детям вождя, и уж тем более не приведите предки сделать её их матерью.

— Прошу простить мою двоюродную сестру, — подала непривычно слабый голос Марика. — После того, как её брат, Лэнс, заболел изумрудной гнильянкой, она сама не своя.

Чтобы ни думал Андриан по поводу моего выступления, он не позволил себе показать ни одной неуместной эмоции.

— Ещё раз примите от лица всего нашего клана искренние соболезнования, — требуемым от ситуации тоном проговорил посол.

Моя вилка скрипнула по коричневому панцирю. Соболезнования? Да к хэйви все эти ваши соболезнования! Пока мы здесь едим и чинно ведём пустые разговоры, мой брат, как и пара десятков наших соклановцев, буквально гниёт заживо!..

Я сцепила зубы, сдерживаясь. Хватит и того, что я здесь успела наговорить.

— Не могу не заметить, что если лечение изумрудной гнильянки сдвинется с мертвой точки, это будет лучше любых соболезнований, — вдруг сказал, словно прочтя мои мысли Мохак. — Отец не даст солгать, что наши люди… они волнуются. Новые порядки в поселении уже изменили их привычную жизнь, и пока самим жителям Оби абсолютно неясно, во имя чего. Больные так и не излечились, продолжают происходить новые заражения…

Я с удивлением уставилась на Мохака, которого всегда воспринимала исключительно как избалованного и напыщенного ребенка. Этот невыносимый парень, который в глубоком детстве пребольно дергал меня за косы, ставил подножки и с которым мы даже несколько раз сцеплялись, от души ставя друг другу тумаки, он… вырос?

Посол почти начал говорить, но Иллиан одним жестом остановил его.

— Как вам всем известно, изумрудная гнильянка — крайне коварная духовная болезнь, — медленно, словно смакуя каждое слово, проговорил наследник Нэндос. — И её невозможно излечить тривиальным образом, используя северные снадобья или антибиотики. Чего же вы хотите? Больные не выздоровеют, люди не перестанут заражаться до тех пор, пока не будет найден первоисточник гнили. Только уничтожив его, мы спасем заразившихся. Точнее, тех из них, кто к тому моменту будет жив. Поэтому, пока мы можем лишь затруднять распространение гнильянки, замедлять её течение у заболевших и предотвращать потенциальные беспорядки. Волнения местных жителей понятны, но принятые меры и так крайне мягки. Более того, запрета на посещение Шепчущего леса недостаточно. Людей нельзя как выпускать из Оби, так и впускать. До сих пор сохраняется риск, что гнильянка перекинется на другие населенные пункты, пока люди так свободно ездят в Нижние Вестцы. Если это случится, сил Нэндос для сдерживания может уже не хватить, и заболевшие люди начнут перерождаться… всё выйдет из-под контроля. Вы представляете себе, к чему подобное может привести? Мы сдерживаем угрозу, которая способна прикончить не только весь Север, но и всё наше объединенное королевство. Ответственность слишком велика, мы не можем ослаблять контроль из-за недовольных. Увы, единственное, чем мы можем успокоить сейчас волнения народа — это слова убеждения.

— А доказательства вашей помощи, которые можно увидеть и потрогать, можете ли вы их привести? — поднял бровь Мохак.

Я перевела глаза на дядюшку, который, сцепив пальцы, цепко наблюдал из-за них за разговоров двух наследников. Судя по всему, мешать сыну он не собирался, как и одобрять или, напротив, не одобрять его, словно занимая нейтралитет. Как удобно.

— Нам выбрать несчастного заболевшего и перестать проводить все требуемые процедуры? Хотите воочию увидеть, как происходит перерождение, как разрушаются людские души? — едва заметно скривился Иллион.

Все требуемые процедуры, — это снадобья и специальный обряд, который ежедневно совершала над Лэнсом, как, вероятно, и над другими больными, целительница Нэндос. Меня при этом из комнаты выгоняли, но когда я возвращалась, около одеяла брата всегда порхало несколько голубянок. Что бы целители не делали с зараженными, это требовало приличного выброса духовной силы.

Желающих лицезреть разрушения людских душ так и не нашлось, и вновь за столом воцарилось гнетущее молчание.

Андриан почти незаметным движением смахнул со лба проступившие бисеринки пота. Тяжёлая у послов, всё-таки, работа, постоянно смазывать не подходящие друг к другу детали механизма, чтобы они, дернув острыми краями, окончательно не разрушили установившийся шаткий баланс всей системы. Наследники обоих кланов оказались с тем ещё характером. Как бы самого… не перемололо.

— Если не возражайте, — сказала Марика, заполняя своим голосом уже звенящую от напряжения тишину. — Я бы хотела предложить послушать наших чудесных девушек, превосходно играющих на думузах.

Никто не возражал, и Марика подала сигнал рукой одному из слуг, который тут же отправился за музыкантами.

Думузы, наши народные струнные инструменты, обычно издавали исключительно противные и унылые звяканья. Мохак хмурился, лицо Иллиана вновь приняло безмятежное выражение. Нам предстоял ещё очень долгий неприятный вечер…

* * *

— Напыщенный сукин сын, — процедил Мохак, когда важные гости удалились.

Я окинула взглядом его надменное выражение лица, и вздохнула. Отчего так часто людей сильнее всего раздражает в других именно то, что присуще им самим, и что они в упор не замечают?

— Следи за словами, братишка, — недовольно сказала Марика, — Между вами только молнии не сверкали. Мы хотим мира, или резни в поселке? Судя по всему, клан Нэндос воспринимает любого члена их правящей семьи за существо высшего порядка. Если кто-то из них услышит ругательства в его сторону, это может плохо кончиться. Всё и так не радужно, найти согласия по наиболее важным вопросам нам не удалось.

Маркений с женой уже удалился, сестрёнки Марики неторопливо доедали десерт, флегматично игнорируя её разговор с братом. На протяжении всего приема они играли роль не важнее, чем цветы в вазах.

Мохак вздохнул и повернулся ко мне:

— А ты молодец. Как запахло жаренным, быстро нашла выход.

Марика резко покраснела некрасивыми пятнами по своему холеному лицу:

— Мохак!!!

Странное чувство — тебя вроде бы хвалят, а тяжелый взгляд словно говорит о чем-то противоположном. Я выдавила кривую улыбку, неосознанно делая небольшой шажок назад.

— Я, кажется, уже ранее обозначил свою позицию по данному вопросу. — Наследник вновь на мгновение скользнул по мне взглядом, — У всех нас есть своё предназначение, и уклоняться от него недостойно. Союз с Нэндос уже давно был важен для нашего клана, мы лишь оттягивали неизбежное.

— Это поэтому ты так себя вел, словно следующим твоим шагом должна была быть драка? — язвительно спросила Марика.

— Ты… преувеличиваешь. Или мне следовало мямлить? О, дорогие достопочтенные гости, не желаете послушать жалобное бренчание расстроенной думузы? — В последнем предложении Мохак передразнил интонации своей сестры.

— Ну извини меня за то, что я родилась в этой семье женщиной! — вспылила Марика.

— Ну и не лезь тогда в дела мужчин! Хотела бы право голоса в этой семье — стала настоящей говорящей с духами. Но твоя роль до последних событий тебя максимально устраивала. Хотела лежать на подушках, ничего не делая, и при этом влезать в то, что тебя не должно волновать? Тебе определенно нужен муж, Марика! Когда появятся дети, у тебя будет куда приложить свою неуемную энергию. Хотя мне уже заранее жаль того бедолагу, которому не повезёт получить тебя в жены.

Красных пятен на щеках сестры стало ещё больше. Она, сжимая кулаки, яростно уставилась на брата, словно вот-вот кинется на него и вцепится ему в волосы. Мохак лишь слабо улыбался, явно не боясь её гнева.

— Всем доброй ночи, — наконец, зло выдавила Марика, и резко развернувшись, устремилась к выходу.

— А как же моя одежда?.. — запоздало спросила я, но девушка уже громко хлопнула дверью.

Прощайте, старые добрые джинсы. Моя «новая» семья с самого начала нашего воссоединения решила оставить меня без штанов.

— … Кто-нибудь из слуг завтра её принесет, — после вздоха, подал голос брат. — Иди домой, Лия. Уже поздно, и тебя сопроводят, провожатый уже ждёт у выхода.

Мне оставалось только попрощаться и с облегчением покинуть залу, в которой я провела несколько не самых приятных часов своей жизни. Как же всё-таки прекрасно, что конфликт моего отца и Маркения избавил нас в своё время от общества семьи дяди.

Не с первой попытки я нашла главный выход, жалея, что сразу не попросила меня проводить кого-то из слуг.

У ступеней при свете фонарей меня ожидал хмурый отлично вооруженный мужчина. И от кого меня так защищать?..

Я почувствовала, как лопатки прожег чей-то взгляд. Растерянно подняла голову и заметила в окне очертания темной мужской фигуры на втором этаже, которую подсвечивал слабый свет в комнате.

Стало как-то не по себе.

…Поселение давно спало, и дорогу освещали лишь редкие фонари, пространство между которыми изредка утопало в полной темноте. Погружаясь в неё, я начинала радоваться тому, что со мной отправили охрану, хотя умом и понимала, что вряд ли кто-то здесь вздумает на меня напасть.

Я ощущала какое-то внутренне опустошение. И дело было не только в усталости. Не каждый день тебя пытаются использовать в своих целях, словно ты какой-то предмет или вещь, а не близкая кровь. Что ж, хотя бы Мохак, каким бы он не был человеком и какие бы цели не преследовал, на моей стороне. Раз он так хочет пристроить надоевшую ему сестру за наследника Нэндос, значит, у меня большой шанс избежать неприятностей.

Буквально силой меня никто не заставит выйти замуж, но и играть на моих чувства, чтобы я пожертвовала собой, у них не получится. Будь я действительно зависимой от Маркения, не имей я путей отступления, у меня не было бы возможности сказать «нет», но, хвала предкам, жизнь распорядилась иначе. На меня можно надавить только через Лэнса, однако сейчас жизнь брата зависит от Нэндос, а сам Иллиан после всего случившегося явно будет против моей кандидатуры. Маркений может разве что изменить своё решение по поводу разрешения жить мне в собственном доме с больным братом — это максимум того, что вождь сейчас способен мне сделать, не вызывая лишних вопросов у соклановцев и Нэндос.

Так что по поводу затеи дядюшки я могла так сильно не переживать, были заботы и поважнее.

Моис уже дремал, но сразу подорвался, когда я вошла в дом. Я шикнула, чтобы он ложился, и молодой человек, недоуменно кося глазом на мой торжественный наряд и подтягивая сползавшие домашние штаны, вновь провалился в сон.

Я подошла к комнате брата и приоткрыла дверь. С тревогой вслушалась и различила ровное дыханье.

Всё хорошо. Теперь можно ложиться спать.

Глава 5. Сын духов

— А вот твоя форма, — на стол рухнула оранжево-коричневое мятое нечто. — В подсобке гладильная доска и утюг. Сменка с собой есть?

Я опустила глаза на свои кроссовки и покачала головой. Мысли о неподходящей обуви меня отчего-то ранее не посещали. Глядя на данное заведение, мне казалось, что я могу явиться сюда работать практически в чем угодно, лишь бы протертые дырки не сильно бросались в глаза.

— Посмотри, в шкафу подсобки валяется что-то из вещей прошлых официанток, что не забрали. Туфли там какие найди, что ли.

Хозяин заведенья, массивный мужчина средних лет по имени Кэнгереми Рэмор, или просто, как его все здесь называли, Кэнг, словно уже чем-то был недоволен, хотя вечер только начался.

Я взяла тряпки и украдкой поднесла к носу. Форма пахла свежестью и ромашкой. Ну что ж, хотя бы стиранная.

Прошло несколько дней с состоявшегося приема. Пока никто так и не ворвался в мой дом, чтобы повязать и обвинить в нанесении телесных наследнику Нэндос.

Я полностью привела в порядок дом, вымела мусор и пыль из самых дальних углов, перетрясла чердак. Собрала в кулак всё своё кулинарное мастерство и регулярно готовила еду, которую когда-то делала нам мама, чтобы лишний раз порадовать Лэнса. Болтала с братом, читала ему найденные в доме книги. Несколько раз переговаривала с целительницей, которая ежедневно навещала нас, но никаких принципиально новых деталей о болезни выведать не удалось.

Моис уже окончательно перестал ворчать на моё присутствие. Всё же, до моего приезда ему было здесь одиноко, — Лэнс большую часть суток крепко спал, и редко вставал с постели, и то лишь для того, чтобы посидеть на крыльце у входа или на скамейке у начала леса. Нэндесиец обрел во мне так необходимого ему сейчас собеседника, а я удачно приспособила воина для выбивания ковров и таскания тяжестей.

Среди приятных хлопот я не забывала о необходимости как можно скорее вернуться в Шепчущий лес, чтобы до конца разобраться самой, действительно ли там есть что-то, что могло было быть связанно с гнильянкой. Следовало хорошенько подумать, как незаметно обойти все установленные защиты, и по вечерам, когда Лэнс ложился после совместного ужина спать, я листала сохранившиеся записи отца, скользя пальцем по пожелтевшим страницам.

Так и подошёл мой первый рабочий день. Я бегло просмотрела меню, которое мне вручил хозяин «Дырени», и в обговоренное время явилась на глаза Кэнгу, своему новому начальству.

Подсобка была малюсенькой комнатушкой, где с большим трудом удалось разложить гладильную доску, ставя её край на шаткий столик, за которым, вероятно, работники этого заведения проводили обеденные перерывы. Большую часть помещения занимали захламленные полки и чуть покосившийся шкаф.

Форма оказалась коричневой рубашкой и занятной оранжевой коротковатой юбкой со сложными завязками, которые, я, недолго думая, повязала в подобие банта сбоку.

В шкафчике нашлось множество добра, большая часть из которого давно должна была отправиться на помойку. Какие-то дешевые духи, дырявая вязанная кофта на пуговичках, просроченная косметика, и огромное множество убитой обуви, что было не жалко оставить. Борясь со всколыхнувшейся брезгливостью, я перебрала десяток пар, и выудила туфли на высокой танкетке. Их кожа давно облупилась и потеряла вид, но каблук не качался, а размер был мой.

Оставалась надеяться, что предыдущая хозяйка обуви не болела грибком стопы или ещё чем, что я могла бы подхватить через эти туфли.

Когда я закончила возню с кожаными ремешками своей «обновки», дверь распахнулась, и в подсобку влетела милая худенькая девушка с копной густых пшеничных волос.

Увидев меня, она вздрогнула и после паузы поспешно поздоровалась, накручивая на пальчик растрепанные локоны.

— Так это ты новенькая? — голосок у девушки был тонкий, как у ребёнка. — Как хорошо, что ты уже вышла! Одной здесь так тяжко… Я Агнесса!

Она протянула худенькую ручку, и мне ничего не оставалось, как пожать хрупкую ладонь.

— Лия, — представилась я.

Моя коллега быстро извлекла из шкафчика свою форму, которая аккуратно висела в самом дальнем углу на кривоватой металлической вешалке, и потянулась к утюгу.

— И давно ты здесь уже работаешь?.. — Спросила я в надежде завязать разговор и выведать что-то по обстановке в этом заведении.

— Сегодня уже второй день! — радостно известила меня Агнесса. И это я ещё новенькая?.. — Вот решила подработать, покаканикулы. Ты ведь тоже студентка?..

Помедлив, я кивнула, чтобы избежать нежелательных вопросов. Агнесса споро отгладила форму и, мучительно краснея, скрылась от меня за приоткрытой дверцей шкафчика, чтобы переодеться. Пока я размышляла, как вообще эта девчушка умудрилась выбрать подобное место для работы, и чем думал Кэнг, когда её брал, Агнесса болтала без умолку:

— Мы не так давно сюда переехали… Мама только этой зимой вышла замуж за местного, пришлось мне после экзаменов сразу ехать в эти Нижние Вестцы… Мой отчим — инженер, он работает при шахте не так далеко отсюда. А ты же родом с Севера, верно?.. Как же здесь красиво!.. А правда, что совсем рядом есть лес, насквозь кишащий духами?..

Агнесса вышла из-за дверцы шкафа. С завязками юбки она явно справилась лучше меня, и облегая талию, они перекидывались через плечи, по пути подчеркивая грудь.

— Помочь? — Агнесса заметила мой кривоватый импровизированный бант и я, подавляя вздох, согласилась.

В зале за барной стойкой нас нетерпеливо ожидал Кэнг. Он с предельной простотой поделил между мной и Агнессой столы (мои слева, её — справа), вручил по огрызку карандаша и потрёпанному блокноту, пожелал в напутствие усерднее шевелить сегодня ногами, так как ожидается наплыв посетителей, и отправил к гостям.

Агнесса пропорхала к двум подозрительного вида парням, щерившимися не по возрасту беззубыми улыбками, и я перевела взгляд на одинокого охранника, откровенно дремавшего на стуле у входа. Да, за моей напарницей, по ходу, придётся присматривать лично мне.

На деле всё оказалось проще, чем я себе представляла. В основном сюда приходили просто выпить, и брали пиво, настойки и какую-нибудь закуску. Блокнот я быстро отложила, так как запомнить нехитрые списки не составило большого труда, как и таскать подносы со стеклянными кружками мне было не тяжело.

Нарваться на кого-то из своего клана я не боялась. Подумаешь, подработка, все прекрасно знают, что сейчас моя семья не в самом лучшем финансовом положении, а во внезапно проснувшуюся любовь дядюшки из нашего клана вряд ли кто-то поверит. Большинство выходцев из Нэндос не знают меня в лицо, за то короткое время, которое я здесь провела, я мало выходила из дома. С уверенностью распознать меня в официантке сможет разве что посол или Иллиан, но не притащатся же они сюда отобедать?..

Зал постепенно наполнялся людьми, вечер последнего рабочего дня недели немало людей предпочитали провести не дома в семейном кругу, а в пьяном угаре среди собутыльников. Запыхавшаяся Агнесса загнанной птичкой металась с пустыми пивными кружками, я, вооружившись нагроможденным подносом, вспарывала собравшуюся толпу, подобно горячему ножу, режущему сливочное масло, не стесняясь лишний раз наступить на неудачно поставленную посреди прохода ногу, всегда, впрочем, сердечно после этого извиняясь.

Перевалило за полночь, когда я, в глубине души приготовившаяся едва ли не к какой-нибудь поножовщине или чернухе, окончательно расслабилась. Народ спокойно выпивал, слышался громогласный гогот, весьма вульгарные разговоры, но публика вела себя прилично, насколько это возможно в данном заведении.

Кэнт, налив себе свою порцию пива, удалился на короткий перерыв, поставив вместо себя поварёнка с кухни. Я, облокотившись на барную стойку и чувствуя ломоту в ступнях от неудобных танкеток, наслаждалась моментом отдыха.

Все столы в зале уже были заняты, на последний в дальнем углу сели трое, не удосужившись в помещении стянуть с головы капюшоны. Их заказ уже приняла Агнесса, и когда она, оправляя длинные волосы, спешила отдать заказ на бар, я поймала мутные взгляды нескольких достаточно выпивших мужчин, сидящих большой компанией. Судя по внешности, часть из них была коренными северянами, а другая — приезжими, наверняка, работающими на шахтах или разработках месторождений.

Ко мне и к моей милой напарнице никто всерьёз не лез, — то ли Кэнг уже установил свои порядки, когда после приставаний к персоналу особо наглые персоны отправлялись за порог, то ли мы с Агнессой с её восторженным детским выражением лица и моими тяжелыми танкетками так и не вызвали особых желаний познакомиться с нами поближе у местной публики, главной целью которой было скорее напиться, чем что-либо другое.

Однако почему-то именно эти наглые морды, которые взглянули на проходящую мимо Агнессу, меня особенно напрягли.

Пока я размышляла, стоит ли что-либо предпринимать, меня отвлек оставленный на баре поварёнок, молодой парнишка младше меня на пару лет.

— Лия… Ты же Лия, да?.. Пока Кэнга нет, давай того… ну чтобы веселее было? Кэнг не заметит, у него давно нюх отбит…

Он заговорщицки подмигнул зелёным глазом и украдкой показал стопку с чем-то ядрёно-синим, вызывающим у меня ассоциацию скорее с моющим средством, а не настойкой.

Я замотала головой, шепотом рассыпаясь в заверениях, что на работе не буду пить ни под каким предлогом. Молодой человек некоторое время пытался меня уломать, затем вздохнул, быстро оглянулся, и опрокинул в себя предложенную мне стопку.

Я фыркнула и повернулась к залу. Агнесса тем временем уже расставляла тарелки с ужином на столе непонравившееся мне компании. Она почти закончила, когда на её спину легла рука худощавого мужика, который что-то жарко шепнул ей в ухо, стискивая пальцы на рубашке девушки.

Та, как ужаленная, резко отскочила, сбрасывая ладонь мужчины и лихорадочно улыбаясь. Развернулась, и почти бегом кинулась к бару, едва не сбивая шатающегося бедолагу, бредущего к туалету. Я кинула рассерженный взгляд на охранника, но тот с видом не сильно одаренного ковырял мизинцем в ухе.

— Агнесса, — я поймала девушку за рукав, и она испуганно дернулась, словно не понимая, что перед ней всего лишь я. — Не подходи к тому столу больше, поняла?

— Как же мне тогда…

— Возьму его на себя. За меня не волнуйся.

«И найди себе другую работу, твою ж мать». Этого я так и не решилась сказать вслух, делая в голове заметку, что ещё обязательно переговорю с девушкой по этому поводу. Вот же дурёха-то, а…

Не знаю, что было написано у меня на лице, но явно хотящая возразить Агнесса медленно кивнула, бросив на меня странный взгляд.

Поварёнок, который слышал наш разговор, разлил несколько бокалов пенного и кивнул на нехороший стол.

— Ну что ж, тогда тебе туда. Ты сама особо не боись, если что, Кэнг мигом выкинет всю эту компашку, даже не сомневайся.

Я улыбнулась, и подхватила бокалы. Их было всего четыре, видимо, большая часть этих выпивох решила сразу начать с настоек, поэтому я взяла по две кружки в руки, обойдясь без подноса, и направилась к веселящимся.

На смену официантки они отреагировали бурно.

— Эй, а куда это вы ту девчулечку-то дели, а?.. — Тот худой тип, что пристал ранее к Агнессе, казалось, искренне негодовал. — А мы тут ей уже тепленькое местечко нашли.

Он похлопал по своим острым коленкам.

— Девчулечки больше не будет, — медленно проговорила я, ставя бокалы на стол.

Может, всё и обойдётся?..

— Да и хрен бы с ней, зато вот какое нам тут добро подвалило! — громогласно заявил оплывший товарищ худого, сидевшего слева от меня.

Звучный шлепок обжёг мою ягодицу и зазвенел в ушах. Я неудачно дернулась, обливаясь пивом, и от того мешкая.

Дальнейшее произошло слишком быстро.

Первый лицом тарелку поприветствовал мой обидчик, забулькавший в домашнем грибном супе из шампиньонов. Следующими были те его друзья, которые неразумно попытались подорваться и отомстить за товарища, в итоге валясь на стол, после того, как отхватили по меткому удару в голову.

Остальные члены веселой компании застыли в оцепенении по своим местам, полностью ошарашенные происходящим.

Да, те трое, что сидели за дальним столом и что совершенно неожиданно пришли мне на помощь, явно были не простыми выпивохами.

Человек, лицо которого скрывал капюшон, поглубже окунул моего мерзкого обидчика в бульон и в одно движение вывернул ему руку, отводя под неестественным углом. Безмолвный крик мужчины полностью ушел пузырями в суп.

Худой, что приставал к Анессе, не выдержал подобного зрелища. Он резко встал, но моя танкетка, вонзившаяся ему в солнечное сплетение, заставила храбреца осесть обратно.

Я искренне ликовала, пока тусклый свет ламп неожиданно не скользнул по обнажившемуся мечу незнакомца, макающего любителя домогательств в суп.

Погодите-ка, он что это, собрался отрубить пьянчуге кисть?!…

— Стой! — испуганно завопила я, вцепляясь в руку незнакомца, заодно пачкая его пролитым на свои пальцы пивом.

Двое его приятелей ощутимо дернулись, когда я схватила своего спасителя, не давая совершить задуманное, но остались на своих местах.

Оказавшись так близко, я вдруг натолкнулась на взгляд знакомых синих глаз в глубине капюшона, и абсолютно оцепенела, чувствуя, как от щёк отхлынула кровь.

— Ты… — выдавила я, вмиг лишаясь связно выражать свои мысли.

— Что вы мне здесь, сукины дети, устроили?! — голос Кэнга едва не порвал барабанные перепонки.

Я оглянулась и поняла, что на нас уставились все посетители «Дырени», с интересом ожидая, чем закончится бесплатное шоу. Оценив силы троицы, хвала предкам, никто ещё ввязываться в увеселительную драку благоразумно не стал.

Кэнг, вернувшийся с перерыва, побагровел до опасного оттенка красного, и судя по выражению лица, готов был лично придушить каждого нарушителя порядка.

— Лия, что за херню ты творишь?!

Я вдруг поняла, что до сих пор сжимаю пальцы своего спасителя, в которых был зажат одноручный меч, и что вдвоем мы застыли в весьма странной позе. Со стороны мы смотрелись словно скульптура эмансипированной работницы и кузнеца, которая была возведена в столице, только вместо молота был меч, а вместо потенциальной наковальни — рука несчастного мужчины.

Я отшатнулась, отпуская спасителя, и попыталась хоть что-нибудь сказать в свое оправдание, но дыханье сперло, и я не выдавила ни звука. Меч, который едва не искалечил грубияна, скрылся в ножнах.

Охранник, трусливо притворявшийся мебелью, под взглядом Кэнга попытался изобразить какое-то подобие храбрости на блеклом лице и нерешительно двинулся к нам. Сам Кэнг кивнул поварёнку, и на свет из-под барной стойки вдруг показалась внушительная черная двустволка, которую мрачно принял хозяин заведения.

Дело принимало крайне нехороший поворот.

Один из неизвестных мне, стоящий напротив через стол, поспешно скинул капюшон. Под ним оказался симпатичный молодой человек, незнакомый мне северянин с короткими взъерошенными волосами.

— Примите наши извинения за суматоху, — сказал он приятным баритоном и положил увесистый кошель на стол. — Кое-кто здесь повел себя неподобающе, и нам пришлось вмешаться. Но мы уже уходим.

Вид кошеля мигом остудил гнев Кэнга. Он шумно выдохнул и отставил ружье.

— Тогда, хорошего вечера, господа. Искренне надеюсь больше вас здесь никогда не увидеть.

Он повернул голову ко мне:

— И тебя, Лия, это тоже касается. Я тебя нанял, чтобы ты бухло гостям разносила, а не принимала участие в избиении моих посетителей.

Я опешила от такой несправедливости. Да я же спасла целостность грубияна, который, между прочим, меня по заднице ударил!

Почти утопленный в супе мужчина, которого, наконец, выпустили из хватки, начал громко откашливаться и причитать, нянча дрожащую руку с вывернутым суставом. Троица моих спасителей, пока я стояла и рефлексировала, двинулась к выходу. Секунда размышлений, — и я бросилась за ними.

— Форму, твою мать, верни!.. — прилетело в спину от Кэнга, но сейчас возвращение формы меня беспокоило меньше всего.

Холодный воздух улицы охладил мои разгоряченные щеки. Крыльцо и ступеньки освещал изредка мигающий фонарь, доски покрывали разводы от плевков и мелкий мусор.

Из троицы у ступенек меня ждал лишь один, но я уже знала, кто именно.

Иллиан откинул капюшон и провел рукой по слегка растрепавшимся волосам, их приглаживая. Синяки под его глазами уже совершенно исчезли, и ничего более не напоминало о том неприятном происшествии.

— Что ты здесь делаешь? — потрясенно выдавила я.

Послы Нэндос вообще в курсе, по каким местам шляется их драгоценный наследник? Он, судя по увиденному ранее, конечно, способен за себя постоять, но словить бутылку в голову или лишиться пары зубов с той легкостью, с которой он вмешался, проще простого!

— Я могу задать аналогичный вопрос, — едва заметно улыбнулся Иллиан. — Офицер, отлично подготовленный боец, имеющий дар говорящего с духами и неплохо его использующий, к тому же, племянница вождя клана Мэносис решила подработать… в этой забегаловке. Когда я узнал об этом, я подумал, что надо мной издеваются.

— Узнал?.. — Встрепенулась я, изначально несколько растерявшись от столь лестной характеристики.

А я уж решила, что на меня махнули рукой. Нужно было самой искать встречи с наследником Нэндос, чтобы как можно скорее извиниться, а не молить предков о том, чтобы он попросту забыл о моем существовании.

— Я искал возможность спокойно переговорить. На неофициальной встрече и так, чтобы об этом никому не было известно. А после того, как мой человек рассказал, на какую работу ты устроилась, я решил убить двух хейви разом — переговорить и лично убедиться в том, что информатор не бредит. Особенно, после услышанных мной сладкоголосых речений твоего дядюшки, как он трепетно заботится о дочери своего погибшего брата.

— Скажу сразу, — в горле вмиг пересохло. — Я приношу свои глубочайшие извинения по поводу происшествия в поезде…

Иллиан резко нахмурился, складывая руки на груди. Казалось, даже в его глазах заиграли ледяные крошки:

— Ты же никому не рассказала о том, что между нами произошло?..

— Нет…

Черты молодого человека едва заметно смягчились:

— Это хорошо. Даже малейших слух о чем-то подобном привел бы к лавине последствий.

Я подобралась. Этот отстранённо-надменный взгляд…

Он хотел поговорить со мной об этом? Просто все расставить по своим местам? Или же наследник пришёл, движимый желанием восстановить справедливость в духе выражения «глаз за глаз», при этом не вмешивая в это наши кланы?.. А помощь мне оказал лишь для того, чтобы получить меня к этому моменту целой и невредимой?

Что ж, тогда ему не стоило далеко отсылать своих подручных. В одиночку, что бы он о себе не думал, ему будет со мной не так уж и легко справиться.

Внезапно наследник фыркнул, стирая с лица свою холодную маску:

— Честно говоря, первое время… я был крайне на тебя зол. Моя миссия началась с того, что я приехал в Оби с разбитым носом. Но… признаю, что мне не стоило так беспардонно хватать того, о ком я ничего не знал. Я слышал, как готовят в Академии ВС, и на что её студенты способны, и понимаю, что ещё отделался малым злом. Поэтому, когда Андриан рвал и метал, увидев меня по перроне в таком состоянии, пришлось придумывать абсолютно идиотскую историю с темнотой и дверью, выставляя себя дураком… Хорошо, что я скрыл правду, ведь на тот момент я и предполагать не мог, что ты кровно связана с семьёй вождя.

Я облегченно вздохнула. О таком повороте дел я могла только мечтать. Иллиан не только умолчал о пренеприятном инциденте, но и, кажется, не видел причин и в дальнейшем меня сдавать.

Впрочем, он же несколько лет провел в столице, получил, наверняка, весьма неплохое образование, это же не могло на нём не сказаться?.. Должен же он видеть дикость в том, чтобы покалечить или лишить жизни кого-то за случайную ошибку?..

— А зачем ты вообще меня схватил?..

— Тот дух был сильно болен, а ты в одиночку зачем-то пошла за ним. Это… было безрассудно. И с твоей стороны, и с моей.

— Это… могла быть гнильянка?.. — Этот вопрос постоянно меня посещал, когда я прокручивала в голове свой бой с духом в поезде, и, наконец, я смогла задать его вслух.

— Гнильянка?.. Нет. Скорее всего, это была порча, вызванная очередным всплеском активности хэйви. К сожалению, те, кого мы позже послали по следу духа, так его и не нашли. Впрочем, как и других зараженных существ тонкого мира. В тех местах уже было несколько нападений на деревни, но после того дня, когда на наш поезд напал слизень, они прекратились. Возможно, встретив отпор, дух куда-то забился, а затем завершил своё существование. Пораженные порчей духи крайне мало живут. — Иллиар на мгновение нахмурился, о чем-то размышляя.

Я знала о существовании подобной порчи, отец многое нам успел рассказать, правда, до последних событий я ни разу не сталкивалась лицом к лицу с порченным существом тонкого мира.

Духи, как и живые, способны заболеть, и болезни у них весьма специфичны. Порча, как и большинство таких хворей, не заразна для человека, опасен лишь сам обезумевший дух. Однако сама по себе порча — дурной знак того, что хэйви в этом месте становится слишком много.

Есть над чем подумать.

— Но сейчас я хотел бы поговорить с тобой не об этом. Про то, что случилось между нами в поезде — молчи. Навсегда забудь, выкинь из головы. Если правда каким-то образом всплывет на поверхность, ничем хорошим ни для тебя, ни для кланов это не кончится. Идти против некоторых наших законов не могут даже члены правящей семьи…

Я с готовностью кивнула. Естественно, я была только всеми руками и ногами за, чтобы стереть всё это недоразумение из своей памяти.

— А ещё… — Странный взгляд льдистых глаз, — я хотел предложить… сотрудничество.

Я удивленно моргнула:

— Сотрудничество?.. Что ты имеешь в виду?

— Твой брат болен. И ты, определённо, хочешь ему помочь. Ты же с этой целью отправилась, несмотря на четкий запрет, в Шепчущий лес? Хотела поискать следы болезни среди местных духов?

Я медленно кивнула, отмечая, что Иллиан, кажется, прекрасно осведомлен практически обо всём, что происходит в Оби.

— Только я ничего не нашла. Меня прервали ваши люди.

— Я знаю. И было бы странно, если бы нашла, ведь там ничего и нет. Кроме, конечно, стандартного набора хэйви, который присутствует в любом другом подобном месте. Можешь потом проверить сама, если не веришь, я дам тебе разрешение, но мы тщательно обследовали Шепчущий лес, в том числе и используя путь духовного слияния, к которому ты прибегла.

— Но если вы точно знаете, что лес чист, с чего бы устанавливать этот запрет? — искренне возмутилась я.

— Чтобы никто из пока не выявленных зараженных не принес эту гниль в лес. Это и есть главная причина. Запрет связан с попыткой защитить местных духов от того, что притащили в Оби, а не наоборот.

Я почувствовала себя… обведенной вокруг пальца? Понятно, хотели сделать причину для местных жителей как можно более весомой. О действительном положении вещей, по ходу, знает лишь ограниченная группка людей, и не факт, что в эту группку входит кто-то из моих соклановцев.

— В целом, причин для секретности более, чем достаточно. К тому же, учитывая все сложившиеся обстоятельства, местному… серпентарию довольно-таки сложно доверять. Ты и сама недавно столкнулась с этим. Едва ты приехала, как тебя захотели превратить в разменную монету политических игр. Эта же политика невероятно сильно затрудняет всё наше расследование. Нам лгут, нас подозревают. Мне бы хотелось, чтобы рядом был человек из местных, который действительно был бы лично заинтересован в том, чтобы как можно скорее избавиться от изумрудной гнильянки. Тот, кто хорошо знает местность, здешних духов, население… Тот, кто при этом способен на высоком уровне взаимодействовать с тонким миром.

— Ты что это, хочешь меня завербовать? — я сложила руки на груди, сощуриваясь.

Значит, им, бедняжкам, лгут? Но ведь они и сами хороши. Хотя, мне ли не знать, какие методы используются для успокоения населения… Ложь во благо стоит, по-моему, в самой основе основ.

Но к этому относишься куда проще, пока дело не касается твоего родного клана.

— Это слово не очень… уместно. Я хочу тебя нанять. Как говорящую с духами. — Дипломатично заявил Иллиан.

— Но ведь я даже не говорящая с духами, — позволила себе ухмылку. — Я не прошла посвящение.

— Посвящение — это всего лишь присяга клану и его главе. Если ты поняла, как пройти сквозь преграду и способна слиться с духом леса, ты уже ни в чем не уступаешь своим посвященным собратьям. А так как ты не приносила клятв, то можешь работать на кого захочешь. Тем более, ты только что потеряла свою… подработку. У дяди брать деньги, как я понимаю, ты не собираешься.

— Предлагаешь выдавать тебе наши тайны на постоянном окладе?..

Кажется, Иллиан не в себе. Или это я схожу с ума?..

— Ты меня не поняла. Ты будешь способствовать расследованию, участвовать в нем. Ты сможешь лично попытаться спасти своего брата.

Я вдруг оцепенела. А Иллиан ведь точно знал, что мне сейчас нужно больше всего…

— Никакого… предательства от тебя не требуется. То, что я говорил про гнильянку и её опасность на приеме — это правда. Здесь нет интересов одного клана, только интересы королевства.

Предки, голова просто кругом. Иллиан точно на врача учился, а не на одном из факультетов моей Академии, связанном с разведкой, где в том числе учат и промывать мозги? В любом случае, у него определенно есть талант.

Молодой человек заметил мой состояние и добавил:

— Решать прямо сейчас тебе не обязательно. Подумай, и тогда приходи. Прятаться по углам не будем, — скажешь при свидетелях, что хочешь помочь. Твой брат болен, и это желание будет вполне естественно.

Я ещё не сделала это только лишь потому, что боялась привлекать к себе внимание Иллиана. А теперь, когда мне прямо предлагают примерно то же самое, я даже не знала, что мне сказать.

По сути, я была опальной племянницей Маркения. Только ли помощь по гнильянке от меня нужна? Или по ходу дела Нэндос планируют устроить у нас небольшой переворот, для которого нужно хорошенько подготовить почву?..

В таком случае, для власти надо мной у них все козыри. Достаточно пригрозить тем, что правда о рукоприкладстве всплывет на поверхность, и я уже стану шелковой девочкой. А сейчас меня прямо не шантажируют лишь потому, что я сама могу согласить на такое сотрудничество.

Мне нужно спасти Лэнса. Любой ценой.

Я тряхнула головой. Пока это были лишь мои домыслы. Домысли, которые грозились взорвать мой мозг…

— Кстати, маршрутки уже не ходят. Мы можем тебя подвезти, — Наследник Нэндос кивнул куда-то вбок, и я различила силуэт автомобиля.

Я с огромным трудом скинула груз ходящих по кругу размышлений. Зябко повела плечами. И неуверенно кивнула, вдруг нервно и хрипло рассмеявшись.

Хэйви раздери, особого выбора-то у меня и не было. Пешком идти до Оби около часа, а по темноте — затея эта, как минимум, опасна. Даже со всеми моими навыками говорящей с духами.

— Я только переоденусь, иначе Кэнг лишиться комплекта формы. И… — Я хорошо понимала, что должна это сказать, с какой бы целью Иллиан не искал со мной встречи, — спасибо большое, что заступились.

— Могло быть иначе? Надеюсь, у тебя больше не будет дурацких идей работать в подобных местах. — Пожал плечами наследник и после паузы добавил, — И ты зря не дала довести начатое до конца. Ему следовало отрубить руку за то, что он сделал. Ты — член правящей семьи. Его незнание не снимает ответственности.

Я вздрогнула, ловя вновь вмиг похолодевший взгляд синих глаз, и внезапно поняла одну простую вещь.

Никакая столица, никакое образование с его юриспруденцией и понятиях о правах человека никогда не выведет корни родного клана для кого-то вроде Иллиана. Сколько бы он не знал, как бы не пытался следовать интересам короны, закон на Севере для него — это прежде всего он сам.

Тот, в чьих жилах, как он считает, течет кровь высших духов.

И лично мне Иллиан просто оказал великодушие, исходя из своих личных размышлений, что совершенно не помешает ему последовать принятому у Нэндос обычаю в ином случае.

* * *

Кэнг после моего недолгого отсутствия заметно поостыл и, кажется, уже начал сожалеть о своём поспешном решении по моему поводу. Да и паренёк на баре наверняка более подробно разъяснил ему, что именно здесь произошло. И когда я отдавала форму, мужчина долго и задумчиво жевал полными губами, словно собираясь что-то мне сказать, но в итоге гордыня одержала верх, и Кэнг лишь сухо со мной попрощался.

Агнесса расстроено помахала мне рукой, стоя с растерянным выражением лица у дальнего столика, где принимала новый заказ. Я махнула ей в ответ, мысленно и вполне искренне желая ей удачи. Надеюсь, этой ночью у неё больше не будет неприятностей. Всё же, Кэнг со своей двустволкой сумел произвести неизгладимое впечатление на всё местное сборище.

Когда я вышла из «Дырени», неподалеку от крыльца, в блеклом кругу света, отбрасываемого фонарём, Иллиан тихо разговаривал с одним из тех двоих, что тогда подложил на стол кошель.

Кудрявый нэндесиец курил сигаретку и неожиданно эмоционально жестикулировал, что-то тихо рассказывая и сбиваясь на хрипловатый смешок. Если бы я увидела этих двоих мельком со стороны, то решила бы, что два приятеля просто вышли подышать воздухом.

Мне было сложно представить Мохака, так по-простому разговаривающего со своим телохранителем. Достаточно странные отношения для начальства такого уровня и его подчинённого.

Снова нахлынули воспоминания о том, как непринужденно вел себя Иллиан в поезде, ничем не выдавая своё положение. Он же даже ехал с простым людом, хотя его родители явно могли позволить доставить его на место и в куда более достойных для подобной персоны условиях — в том же вип-купе без посторонних, где не надо думать о постельном белье и слушать плачущего ребенка соседки.

В моей голове это с трудом вязалось с человеком, которого свой народ едва ли не обожествляет, когда приписывает ему кровь от высших духов.

Моё присутствие заметили почти сразу. Кудрявый посмеивающийся нэндесиец тут же нацепил равнодушное выражение лица и быстро выкинул алевший в полутьме окурок.

Какая, всё-таки, дурная привычка для говорящего с духами. В охране наследника не говорящих с духами быть не могло, а для исполнения духовных техник нужно глубокое проработанное дыхание.

Машина стояла в метрах двухста от забегаловки. Серого цвета, она была приметна лишь своей новизной, что выгодно выделяло её на фоне большинства развалин, на которых ездили местные.

Едва мы приблизились, автомобиль с тихим рыком завелся, а залитый темнотой салон вспыхнул тусклым желтоватым светом. Я вздрогнула, разглядывая лицо сидевшего за рулем, оказавшегося вторым напарником Иллиана.

Когда я стояла так близко к машине, садиться в неё мне вдруг резко расхотелось.

Если так подумать, в одиночку встретить хэйви по дороги домой, конечно, было бы крайне опасно, но если с хэйви я скорее всего справлюсь, то с тремя натренированными мужчинами — уже далеко не факт.

Иллиан, молча распахнул передо мной дверцу. Я помедлила, судорожно размышляя, потом, вздохнув, всё-таки наступила на горло своим опасениями и решительно втиснулась внутрь узкого салона, пахнувшего резиной и бензином. Уголок губ наследника, который правильно понял причину моей заминки, едва дернулся в легкой усмешке, от которой мне захотелось как можно скорее от сюда выйти.

Я вспомнила предложение Иллиана о присоединении к расследования, и вновь пересилила собственный порыв. Как, всё-таки, легко мной манипулировать, имея в своих руках ниточку, которая связывает Лэнса с его выздоровлением.

Иллиан сел со мной на заднее сиденье, его ранее куривший собрат — на переднее.

Толчок, и мы тронулись. Пока я предавалась фантазиям, чем мне может грозить вся собравшаяся компания, наследник достал пакет, лежащий в салоне где-то сзади на багажнике, и сунул его мне в руки.

— Из головы вылетело взять это с собой в ту дыру… Забирай, твоё.

Я растерянно развязала ручки белого полиэтиленового пакета и увидела собственную аккуратно сложенную куртку, которую тогда забыла в поезде, и лежащую на ней красную прямоугольную обложку.

— Большое спасибо! — сказала я, касаясь пальцами шероховатой поверхности корочки. — Восстанавливать удостоверение было бы целым делом, да и по голове за его утерю у нас не погладят…

— Не за что.

Я тут же сунула удостоверение в карман, радуясь, что Иллиан на всякий случай не решил оставить его себе как лишнее доказательство нашей первой встречи.

Машина тем временем уже разогналась и летела по дороге, выхватывая светом фар края огороженного обрыва…

Доехали мы быстро. Водитель, к моему удивлению, полностью игнорируя всю ценность своих пассажиров, показывал чудеса экстремального вождения и почти не тормозил перед поворотами, казалось, лишь чудом в них вписываясь, но сил возмущаться подобным стилем езды у меня уже не оставалось. Дыханье спирало каждый раз, когда обрыв за окном проносился слишком быстро, но я усиленно делала вид, что подобные мелочи меня мало волнуют.

За всю поездку никто больше не проронил ни слова, чему я скорее была рада. Едва машина затормозила перед калиткой моего дома, я, сжимая пакет, с радостью вывалилась наружу, чувствуя под ногами долгожданную твердую землю.

Иллиан зачем-то вышел со мной, негромко хлопнув дверью. Я повела плечами, недовольно подумав, что это с его стороны уже лишнее. Заметила долгий взгляд вставшего на месте наследника, уставившегося куда-то за ограду, повернулась и вдруг поняла, что он безошибочно смотрит туда, где приблизительно находится спальня Лэнса.

Странно. Что он мог увидеть с такого расстояния и через стены?.. Совпадение, наверное.

— Спасибо, что докинули, — как можно более непринужденным тоном сказала я. — Я обязательно подумаю над всем тем, что ты мне сказал.

Иллиан кивнул с таким лицом, словно даже не расслышав того, что я только что ему сказала.

— Что ж… Хорошего вечера, — я неловко махнула рукой, мало представляя, каких сейчас жестов от меня требуют приличия.

Не кланяться же ему после всего случившегося за этот вечер, прямо как на официальном приеме?..

Наследник вдруг встрепенулся, отводя взгляд от одному ему ведомой точки:

— Лия… Подожди. Ты не против, если я провожу тебя?

Я выдавила из себя доброжелательную улыбку и кивнула. Видимо, разговор с наследником на сегодня не закончен.

Мы прошли во дворик вместе, но Иллиан, против моих ожиданий, казалось, больше не обращает на меня внимания. Я почувствовала кожей, как словно бы слегка загустел воздух. Молодой человек вновь буравил остекленевшим взглядом направление, в котором должен был быть Лэнс.

— Что ты, хэйви раздери, вообще делаешь? — прямо спросила я, разворачиваясь к наследнику.

Всё это мне уже категорически не нравилось. Кроме самого факта внимания Иллиана к тому месту, меня напрягало и то, что я не вижу ничего, что говорило бы о том, что он применяет духовную силу, во всяком случае, на привычном мне уровне.

— Твой брат же заразился совсем недавно? — вопросом на вопрос ответил мне Иллиан. — Кажется… недели три назад?.. Я читал отчеты, но сейчас уже начинаю сомневаться…

— Да, прошло примерно три недели, — ответила я. — А что такое?

— Я могу на него взглянуть ближе?..

Ощущая самые противоречивые чувства, я кивнула:

— Если это как-то поможет делу… конечно.

Непослушными руками нашла в кармане ключи, и дверь, слегка сопротивляясь из-за уже начавшей чуть подкашиваться рамы, распахнулась, обдавая нас теплом недавно разжигаемого очаг.

Моис тихо похрапывал, зарывшись с головой в подушки на своей импровизированной кровати. Моя рука потянулась к выключателю света, но Иллиан жестом остановил меня, качнул головой в сторону нэндесийца и прижал палец к губам.

Я пожала плечами, аккуратно положила пакет на столик и мягко ступая по деревянному полу, повела наследника к комнате моих родителей, которую сейчас занимал Лэнс.

Брат спал. Его лицо мягко подсвечивала заглянувшая луна, проникающая в дом сквозь незанавешенной окно. Моё сердце на мгновение болезненно сжалось. В полумраке и лучах лунного света Лэнс казался здоровее, чем был на самом деле. Как будто бы он просто подустал. Братишка.

Иллиан некоторое время рассматривал его издалека, но эмоции и реакцию наследника мне распознать при таком освещении так и не удалось. Молодой человек вдруг сделал шаг вперед, вызвав у меня резкое желание остановить его, но затем застыл на месте, словно передумав подходить.

Только когда мы покинули спальню, я поняла, насколько сильно была всё это время напряжена.

Мы вышли на крыльце, плотно прикрыв за собой дверь. Иллиан присел на скамью, проводя длинными тонкими пальцами по подбородку, и о чем-то глубоко задумался. Несколько минут я отчего-то не решалась его побеспокоить, меряя короткими шажками небольшое пространство перед своим домом.

Когда я уже собиралась прервать затянувшееся молчание, Иллиан вздохнул и произнес:

— Твой брат — очень сильный человек с хорошим запасом здоровья.

Я выдавила нервный смешок:

— Ты… О чем ты вообще?..

— Судя по ореолу, он близко контактировал с активной гнильянкой куда больше, чем три недели. Я бы сказал, месяца два. Очень много тьмы хейви, удивительно, что твой брат вообще так долго продержался…

— Ореол? Активная гнильянка? — Я покачала головой, понимая, что с трудом улавливаю смысл всех этих слов.

— Активной является гнильянка, которая не подавляется лекарствами. Это то состояние, которое наиболее заразно.

— Как ты вообще это понял?..

— Я вижу… слегка иначе, чем ты и другие люди, — уклончиво объявил мне Иллиан. — Ореол, это что-то вроде ауры, но не она… как сухой остаток, который оставляет тьма или свет… Его могут видеть только духи или люди, среди предков которых есть духи… Ладно, неважно.

Я открывала и закрывала рот, как выброшенная из воды рыба. Я всегда считала, что мои познания о тонком мире достаточно обширны, но об ореоле слышала впервые. Подобные заявления для меня вообще были более чем сомнительны, но я отлично помнила, что Иллиан сразу же определил место, где был Лэнс.

— Если ты видишь что-то подобное, то что тебе мешает просто пойти по деревне и найти главный источник этой заразы? — разумно спросила я, силясь понять, как такое вообще может работать.

— Ореол — это следствие глубокого касания тонкого мира. Пока человек полностью на этой стороне, даже если он соприкасается с гнильянкой, увидеть это невозможно. Тьма становится видима только тогда, когда болезнь проникает в тело и душу. Я могу определить уже заболевшего, сказать, как давно он болен, как давно на него действует гниль. Но… в вашем поселении все больные уже известны. А источник гнильянки до сих пор не найден.

— Подожди. Значит источник — это нечто неживое, правильно? Предмет, не дух?.. Или…

— Нет. Это невозможно. Источником может быть или дух, или даже человек, которому… очень не повезло. Третьего не дано.

Я с удивление вскинула глаза на Иллиана. Так что же всё это значит? Заразу нам приносит какой-то приезжий человек или изредка приходящий в селение дух? И если в Шепчущем лесу действительно все духи чисты, то это ещё более усложняет всё наше дело.

— И кроме того, твой брат теснее и дольше всех из заболевших контактировал с источником гнили до наступления окончательного заражения, — медленно проговорил Иллиан. — Остальных я уже смотрел, Лэнс последний. Визит к нему я намеренно оттягивал, решив до этого переговорить с тобой.

— Не понимаю… — Прошептала я, опускаясь рядом с наследником. — Как Лэнс умудрился так долго контактировать с чем-то подобным…

— Нужно будет подробно выяснить, с кем он все это время регулярно общался, куда ходил, что делал. Но главное — мы хотя бы сдвинулись с мертвой точки. Это, пожалуй, не может не радовать.

Мне было сложно разделить весь энтузиазм Иллиана, ведь речь шла о моём родном брате, который каким-то чудом, сам того не ведая, продержался два месяца бок о бок с чем-то гниющим заживо. Но… наследник был прав. С этой информацией уже можно что-то делать.

Иллиан встал, плотнее запахнувшись в плащ.

— Да, и кстати, — повернулся он ко мне. — По поводу далеко идущих планов твоего заботливого дядюшки… Можешь даже не беспокоиться. В крови моего рода есть кровь высших духов. И никто из ныне живущих, какие бы места они не занимали в этом бренном мире, не в праве указывать нам, с кем её мешать. Желания короля — лишь фантазии.

Я замерла под взглядом Иллиана. Тот, словно не замечая моего ступора, попрощался и, скрипнув несмазанной калиткой, вышел.

Через несколько секунд утробно заурчала машина, свет фар вспыхнул, и начал стремительно отдаляться.

Глава 6. Порча

Остаток ночи я так и не сомкнула глаз. Мысли ходили по мучительному кругу, тело желало действовать, всякий раз противясь подступавшей дреме. В результате к начавшемуся восходу солнца, окрасившего словно выцветшее небо в блекло розовый цвет, я почувствовала себя полностью разбитой.

За окном оттарабанил шумный проливной дождь. Приоткрыв занавеску и убедившись, что он закончился, я решила, что раз уснуть не выйдет, то стоит взбодриться. Нашла в шкафу гантели отца, мышкой проскочила на улицу и через силу немного размялась на заднем дворе, потянулась. Затем обдала разгоряченное лицо ледяной водой.

Земля под ногами была черной, набухшей от влаги. Над железным умывальником, прибитым прямо к дереву, крутились полупрозрачные зеленоватые мелкие духи, похожие на медуз с длинными распушенными щупальцами.

Отстраненно разглядывая гостей из тонкого мира, забредших за границу Шепчущего леса, я думала о том, что откладывать уже бессмысленно. И что я приду к Иллиану едва поселение проснётся. После всего что я узнала, сидеть на месте и ничего не делать я не могла физически.

Полотенце у умывальника оказалось насквозь мокрым от дождя, и я утерлась рукавом водолазки, чувствуя, как гудит от бессонной ночи голова. Где-то на кухне должен был быть молотый кофе, но будить Моиса раньше времени не хотелось, и от того я почувствовала себя особенно неприкаянной в собственном же доме.

Я с легким раздражением протянула руку к резвящимся медузам, делая вид, что пытаюсь схватить одну из них за длинное щупальце, и духи, дернувшись, рванули от меня прочь.

Рванули точно так же, как прошедшей ночью и одна моя назойливая мысль, красной нитью идущая рядом со всеми моими волнениями на счет брата. Которая, едва я к ней обращалась, утекала как сквозь дырявое сито.

Всё-таки, Иллиан удивительно самоуверен. Сколько же самолюбования в словах молодого человека, когда заходит речь о его мнимой принадлежности к духам… С чего он вообще взял, что ему и его клану допустимо игнорировать желания короны? А ведь Иллиан, судя по его речам, далеко не глуп.

И не то чтобы я даже допускала мысли о том, что задуманное моим дядюшкой по поводу политического брака способно осуществиться непосредственно с моей помощью, но отчего-то мне было даже… обидно? В его завуалированно нейтральных словах мне отчего-то настойчиво мерещилась шпилька в свою сторону. Мешать он не пойми с кем кровь не хочет, видите ли?.. Я нервно хмыкнула, кусая продрогшие губы.

Новая порция ледяной воды в лицо. Хейви, вот же нашла, о чем сейчас думать.

Но фигура наследника клана Нэндос определенно вызывала внутри странный диссонанс. Его сбивающее с толку поведение, череда масок, которые он носит, всё это не давало сосредоточиться и постоянно лезло в мысли. Враг он мне или потенциальный соратник? Можно ли ему вообще хоть сколько-нибудь верить?

Как и ожидалось, Север способен принести лишь смерти, зло и интриги. Вылечить брата и забрать его от сюда в столицу, забыв, как страшный сон что родной Оби, что весь клан Нэндос вместе взятых…

Невыносимо захотелось пробежаться, до боли в ногах, до металлического привкуса на языке. Я плюнула на налипающую на кроссовки влажную грязь, вышла с участка и рванула по пока пустующим улицам, тревожа лишь бдящих собак.

Холодный ветер забил по лицу, ноги увязали на размокшей дороги, дыханье сбилось, перед глазами на мгновенье заплясали темные мошки, — последствия отсутствия полноценного сна.

Но легкие и сердце ровно и исправно гоняли кислород. Тело, поначалу устремившееся вперёд резким рывком, постепенно вернулось к привычному ритму, воспринимая происходящее как тренировку. На смену нервному напряжению пришла отрешенность, где оставалось лишь движение, сам бег, несший своё особое удовольствие.

Резкий поворот, и я едва успела затормозить. Мимо меня прямо на дорогу выплеснулся поток грязной мыльной воды. Запахло порошком.

Кто-то выругался знакомым голосом, и я с удивлением увидела Сэндома, стоящего совсем рядом с пустым корытом в руках. Из уголка его чуть изгибающегося из-за шрама рта торчала сочная травинка, белый стебель которой Сэндом мусолил, а сверху на куртку зачем-то был нацеплен женский застиранный передник, завязанный на широкой спине кокетливым бантиком.

— Лия, ну ты даешь, кто так резко из-за угла вылетает, — фыркнул растерявшейся Сэндом.

Я опустила глаза и поняла, что стою прямо на краю рва, вырытого вдоль дороги для стока дождевой воды. Видимо, мой старинный приятель просто не рассчитал силу, когда опорожнял корыто.

— Вот уж бы не подумала, что ты сам стираешь, — улыбнулась я, переводя дыхание после импровизированной пробежки.

— Да сестренка приболела, — Сэндом поймал мой взгляд и поспешно добавил. — Ничего серьёзного, не подумай. Траванулась чем-то, уже с неделю влёжку, так что всё наше нехитрое хозяйство сейчас полностью на мне. А ты чего в такую рань поднялась?..

— Не спалось, — честно ответила я. — А ты?

— Тоже со сном как-то не заладилось. Решил зря времени не терять и занялся хозяйством. Может, чаю?..

Я кинула взгляд на двухэтажный небольшой ладный дом с резными ставнями, помедлила, старательно отмахиваясь от нахлынувших детских воспоминаний об этом месте, и кивнула.

Сэндом и Мирра осиротели, когда молодому человеку было лет шестнадцать, а его сестре около одиннадцати. Хэйви растерзали отца на шахтах, мать же погибла чуть позже после несчастного случая на дороге, когда автобус занесло, и он рухнул в ущелье. Их обоих я запомнила смутно, невнятными образами высокого огромного мужчины и низкой кудрявой женщины, всегда носящей светлые длинные платья с синими узорами по подолу. Рядом с домом брата и сестры жила семья их тетки, некоторое время присматривавшей после трагедии за племянниками, которые, впрочем, остались больше предоставлены сами себе. Результатом этого в том числе стал и шрам, пересекающий сейчас губы молодого человека.

И Сэндом, и Мирра унаследовали дар говорящего с духами от своего отца. С самого детства было очевидно, что Сэндом обладает огромным потенциалом, и в итоге он рано вступил в ряду говорящих с духами. Когда мой брат только приносилсвои клятвы, его друг уже брался за непростые для его юного возраста задания.

Мирра… Мирра же всегда была особенной. Одаренной предками. Жемчужиной клана Мэносис.

Таких как она на Севере называют ловцами. По мельчайшим остаткам ауры Мирра может найти духа хоть на другом конце континента, нащупывая его жизненную нить, что связывает каждого с тем источником, из которого вышли все живые существа этого мира и мира тонкого. Редкий талант, который способен существенно облегчить жизнь при выслеживании хэйви или оскверненного духа. Поэтому отец Мирры рвал и метал, когда она по детской наивности прямо сообщала ему, что не хочет становиться говорящей с духами.

Кухня располагалась на небольшой утепленной веранде.

Сэндом поставил на газовую плиту чайник рядом с уже закипающей кастрюлькой с водой, и чиркнул спичками.

Во всей обстановке комнаты чувствовалось пусть и временное, но отсутствие женской руки: по углам подсобрался всякий хлам, в раковине громоздилась пирамида из грязных чашек и тарелок, полотенца давно пора было бросить в стирку.

На кухонном столе были разложены тщательно промытые, обрезанные по краям небольшие грибочки. Таких я ещё не видела — розоватого отлива, с синими вкраплениями на шляпке. Заметив мой взгляд, Сэндом одним движением смахнул их со стола в широкую ладонь, заглянул в кастрюлю, от которой уже валил пар, и высыпал всё туда.

— Это для Мирры, — пояснил он. — По матушкиному рецепту.

Следом за грибами в кастрюльку отправились сушеные веточки приправ и горсть какого-то порошка, который молодой человек высыпал из неподписанного бумажного пакетика.

Вспомнив про отравление Мирры, я хотела было возразить, что есть грибы в любом виде при пищевых расстройствах далеко не лучшая затея, но затем прикусила язык. Какое вообще мой дело? И без меня прекрасно разберутся, к тому же, советчиком в таких делах я была плохим. Травничество, которым занималась моя мать, никогда меня особо не влекло, и все знания, которые в меня пытались долбить в детстве про отвары и лекарственные травы, отчего-то не желали задерживаться в моей голове.

Находится на этой узкой затемнённой кухоньке, где я бывала огромное количество раз, сейчас мне было странно и неуютно. Сам факт присутствия Мирры где-то неподалеку, хотя Сэндом уже упоминал, что она спит и мало встаёт с кровати, напрягал.

— Как Лэнс? — голос Сэндома вырвал меня из потока мыслей.

— Также. Не лучше, но и не хуже.

— Слышал, ты была на приеме, — молодой человек извлек из шкафа пару кружек, придирчиво их изучил, подул на них, сбивая какую-то грязь, и поставил на стол.

— Было дело, — кивнула я, с тревогой вспоминая наш последний с Сэндомом разговор.

После предложенного сотрудничества с Нэндос, откровенничать с столь радикально настроенным другом мне хотелось меньше всего.

— Ну и как этот тебе? Как его… Иллиан?

— Ведет себя так, как и положено по его статусу, — я передернула плечами. — Сын вождя, достаточно самодоволен, но с виду и умен. Говорит он … убедительно.

— Языком молоть мы все горазды, — скривился Сэндом, высыпая щепотку травяного чая в чашку. — Но знаешь, я рад, что твой дядя решил изобразить любящее семейство. Так ты будешь ближе к нашему врагу и сможешь держать руку на пульсе.

Я взглянула Сэндому прямо в глаза. Он смотрел на меня, словно что-то тщательно взвешивал. Недобро так смотрел. В воздухе едва уловимой пеленой повисло напряжение.

— Конечно. Как говорили наши предки, друзей держи близко, а врагов — ещё ближе, — сказала я.

Молодой человек кивнул, явно оставшись довольным таким ответом:

— Я рад, что ты разделяешь наши взгляды.

— Ваши?..

— Как я уже тебе говорил, среди клана есть множество недовольных. Здорово, что кто-то из нас может быть ближе к центру происходящего и видеть больше, чем видим мы.

— И у вас есть идеи, что нужно делать?

— Если ничего невозможно исправить переговорами, которых придерживается твой дядя, то остаются только силовые методы, — уголок губ Сэндома хищно изогнулся. — Наследник приехал крайне вовремя.

Внутри как-то похолодело.

— Вы же не собираетесь ничего делать с Иллианом? — улыбнулась я, словно шутя, но моя улыбка быстро сползла с лица, когда как ухмылка на лице моего приятеля стала шире.

Неужели?.. Я сглотнула и перешла на вкрадчивый тон:

— Я понимаю и разделяю твои чувства по поводу происходящего в деревне. Но… чего мы сможем этим добиться?.. Разве больные выздоровеют от нападения на Иллиана? Это может привести лишь к войне с Нэндос, и начнется она прямо в нашей деревне.

— Ты совсем ничего не знаешь ни о Нэндос, ни об этом отродье. Это борьба со злом, Лия. С чистым первородным злом.

В комнате повисла тишина, прерываемая лишь скрипом дверной створки, которую покачивали редкие порывы ветра.

— Первородным злом?.. — разомкнула вмиг пересохшие губы я.

— Звучит безумно, да?.. — хмыкнул молодой человек. — Но разве не безумие то, что здесь происходит? Изумрудная гнильянка лишь симптом… были выпущены древние силы, Лия. И сделали это сами Нэндос. Первый раз, тридцать с чем-то лет назад, они по незнанию заразили свой собственный народ, но теперь это уже не ошибка…

— Что ты такое вообще говоришь…

— Лия, а что ты вообще знаешь об изумрудной гнильянке?

Смысл вопроса, заданного Сэндомом, долго не доходил до меня, в голове крутились лишь мысли про вероломность Нэндос. Когда я заговорила, слова словно полились сами собой, откуда-то из самых глубин моего я, до сих пор ошарашенного услышанным:

— Не больше, чем остальные. Болезнь из страшных сказок про заблудившихся детей, нашедших спавшего старого хейви. Сказок, в которых, как известно, нет хорошего конца. Этим наши предки словно говорят нам, что… последствия некоторых поступков невозможно избежать. В более взрослом возрасте это казалось лишь… метафорой. Символом рока. Сложно было всерьёз верить в то, что существует заболевание, способное уничтожить твою бессмертную душу.

— Кем в итоге становится человек пораженный изумрудной гнильянкой?

— Монстром.

— А именно?

— Телесным воплощением злого духа. Хейви.

Распалившийся Сэндом встал и заходил кругами:

— Верно. Хэйви. Как думаешь, зачем плодить подобных чудовищ?.. Для чего это может быть нужно?

— Не понимаю… Просто незачем. Это лишь приумножение зла в этом мире.

— Так кажется, пока не увидишь правды. Лия, ты знаешь откуда люди Севера имеют свои способности?

— По легендам мы получили их от высших духов.

— Можешь сказать, как?

— Я… не знаю. Мне не рассказывали об этом.

— Да, ведь ты не прошла посвящение. Высшие духи… они когда-то породнились с людьми. Северянки родили детей от этих союзов. Все мы несем крупицы той силы, которая проникла в нас через кровь, и которая дает нам некую власть над существами тонкого мира. Мы можем повелевать низшими духами, и изгонять хейви благодаря этому дару.

— Но… разве вообще возможно совокупится с существом тонкого мира?.. И правящая семья Нэндос говорит о том, что…

— Что в них кровь высших духов? Лия, это кровь есть во всех нас. Правящая семья Нэндос должна была каким-то образом сохранять пропорцию этой силы, то есть, продолжать вступать в союзы с высшими духами, чтобы поддерживать её. Я слышал, они говорят, что их союз изначально был особенный, что это — нечто иное, что их посетили высшие уже тогда, когда на Севере существовали говорящие с духами.

— И к чему ты ведешь?..

— Я знаю другую версию. Менее приятную для клана Нэндос.

Сэндом замер, взглянув мне в глаза:

— В них течет особенная кровь не высших духов, нет, Лия. Их посетили древние хейви.

Повисла тишина. Я с открытым ртом замерла, смотря на друга и не веря своим ушам.

Тот продолжил:

— Кровь людей от союза со злыми духами даёт особые способности. Способности управлять хейви. Не могущественными, а такими, как, например, становятся жертвы гнильянки. Просто представь. Огромная, постоянно возрастающая армия, которая способна захватить весь Север. Поставить всех на колени. Возвеличить клан Нэндос. И они решили начать с нас, как со своих давних врагов.

Шок уже начал проходить. Я слушала Сэндома, не стирая прежнего, ошарашенного выражения лица, а тем временем напряженно размышляла.

Сэндома я знала с детства, и пусть и не могла назвать все его поступки адекватными и достаточно рассудительными, напротив, но на психа он никогда не походил, лишь на отчаянную сорвиголову. Да, появление гнильянки в нашем поселении могло его подкосить. Заболел не только его лучший друг, он же мой брат, но и многие его близкие товарищи, с которыми Сэндом, наверняка, не единожды бывал на заданиях. К тому же, он мог часто участвовать в стычках с Нэндос, что изначально, думаю, и распалило его ненависть к этому клану.

Но чтобы выдумать такое?..

— Откуда ты всё это знаешь? — спросила я.

— Слухи о грязной крови правящей семьи Нэндос ходят достаточно давно, — пожал плечами Сэндом. — Это нередкая тема за костром, когда сидишь возле шахт, и когда где-то неподалеку шастают нэндесийцы, которые считают, что местный хейви — их работа, а не наш заказ. Раньше я считал это байками, злым анекдотом, пока к нам не пришла гнильянка, а следом за ней и эти уроды, которые всегда мечтали избавиться от нас. Таких совпадений не бывает, Лия. Нас всех хотят уничтожить.

— Но никаких доказательств, как я понимаю, у тебя нет?..

— Когда они будут у нас на руках, будет уже поздно, Нэндос достаточно наделают дел, чтобы их было уже не остановить. Иллиан не зря сюда приехал, Лия. Думаешь к очагу болезни кто-то в здравом уме отправил бы столь важного для клана человека? Но это отродье не может заразиться гнилью хейви, потому что она и так есть в нём. И здесь отличие Иллиана от изумрудных прокаженных лишь в том, что тело не гниет, разум сохраняет иллюзию ясности. А сам Иллиан пришёл, чтобы проследить за исполнением их плана и взять под контроль своих первых переродившихся воинов.

— Но пойми, раз пока нет доказательств, и это лишь догадка, мы не можем быть уверенны, что Нэндос…

Кулак Сэндома с яростью опустился на стол, заставив подпрыгнуть чашки. На деревянную поверхность плеснуло травяного чая, на мои пальцы упали горячие капли.

Я, не отдавая себя отчета в том, что делаю, вскочила на ноги, будучи готовой привести своего старинного друга в чувства.

Заметив мою позу, Сэндом убрал руку со стола и горько ухмыльнулся:

— Спокойно, малышка Ли. Я держу себя в руках, хотя нервов у меня уже начинает и не хватать. Тебе нужны железные доказательства? Так и найди их сама, сейчас ты ближе всего к Иллиану и тому, что происходит наверху. А пока мы будем готовится. Мы не дадим себя уничтожить.

Из-за стены вдруг раздался грохот, словно что-то рухнуло на пол. Сэндом встрепенулся, и я поспешно сказала:

— Я, пожалуй, пойду. Но… обещаю, я разберусь. Узнаю правду. А пока не спешите… с реализацией своих планов.

Молодой человек растерянно кивнул, словно его мысли занимало уже нечто совершенно другое. Затем вздрогнул, что-то вспомнив:

— Подожди… перед уходом прими это, — Сэндом выключил конфорку и снял кастрюльку с грибным отваром.

— Зачем?..

— Мне кажется, Мирра подхватила то, что врачи называют ротавирусом. Кишечный грипп. Для профилактики лучше выпить, это помогает.

Он влил небольшую часть отвара в одну из пустых чашек и вручил её мне. Затем махнул рукой и быстрым шагом скрылся в глубине дома.

Жидкость на вкус оказалась невыносимо горькой. Я сделала пару глотков, отставила ещё почти полную чашку и направилась к выходу.

Деревня уже просыпалась. Захлопали ставни, зазвенели распахиваемые калитки. Первые сонные прохожие, слегка зевая, направлялись по своим будничным делам. Под ногами чуть заметно зазмеилась и пропала дымка, — низшие духи предпочитали прокрадываться на территорию поселения по ночам, когда большая часть людей спала, а утром спешила вернуться обратно, в Шепчущий лес.

Раскинуть на всю границу некую преграду, которую не сможет пересечь ни один пронырливый дух, было невозможно. А значит, если источник заразы здесь, остается вероятность заражения леса. Возможно ли перерождение низшего духа в хейви из-за гнильянки, я не знала. Но было очевидно, что ничего хорошего с порождением тонкого мира после инфицирования не случится, и в любом случае он сам станет разносить смертельно опасную заразу.

Подгоняемая такими невеселыми мыслями, я поспешила к Дому старейшин, где охрана подсказала мне, в каком именно доме сейчас расположилось представительство Нэндос.

Как я и думала, дядюшка отвел им одно из лучших строений, которое принадлежало его семье.

Три этажа с длинными балконами по всему периметру, голубые изящные витражи, множество декоративной мишуры, в которой я так мало понимала. Обложенный белым камнем прудик с проточной журчащей водой, где высунули головки фиолетовые лилии, шёл перед зданием полукругом. Под ногами слегка скрипнули доски, когда я ступила на широкий деревянный мостик, ведущий к входу.

Охрана, несколько крепких нэндесийцев, видимо, уже успели запомнить меня в лицо и были предупреждены о моем возможном появлении. Они без всяких вопросов пропустили меня внутрь, достаточно низко поклонившись мне как члену семьи вождя. Подобные почести были непривычны, но я неосознанно распрямила плечи, как бы подыгрывая, и уверенной походкой прошла в зал.

Теперь на первом этаже этого дома, который задумывался как дом для важных гостей, располагалось подобие представительства. Миловидная служанка с татуировкой в виде рыбы на руке жестом указала мне на комнату с двухстворчатыми дверьми, но едва я сделала шаг, те распахнулись, и мне на встречу стремительным шагом вышел Иллиан собственной персоной с уже знакомым мне послом.

Если посол сегодня был в длинных расшитых одеждах, то наследник Нэндос мало чем отличался от обычного говорящего с духами. На нем была удобная, не стесняющая движения одежда с темными кожаными накладками, которые были расписаны рунами, оберегающими важные жизненные точки от прикосновений духовных сущностей тонкого мира.

Прежде чем я раскрыла рот, молодой человек широко улыбнулся, блеснув полоской белых зубов, и быстрым движением что-то мне бросил.

На автомате я перехватила предмет, и с легким удивлением уставилась на свернутую кольцом плеть, перехваченную кожаным тонким ремнём.

Искусное знакомое плетение, легкая толика духовной силы. Таким на Севере ловят духов.

— Ты вовремя, — сообщил мне Иллиан. — Мы как раз собрались поехать на место. В такие времена не стоит тратить время на ожидание.

Ему вручили точно такую же плеть, какую наследник отдал мне, и подали куртку. Под пристальным взглядом посла Нэндос, с которым мы обменялись растерянными кивками, я сжала в руке кожаную рукоять сложенного в тугие кольца оружия, и почувствовала, как покалывает энергия под кончиками пальцев.

А ведь Иллиан совсем не сомневался в том, что я приду.

* * *

Машина резко повернула, и в стекло стукнулись пара мелких камушков, вылетевших из-под колес.

Мы заезжали все дальше и дальше в горы, отдаляясь от Оби. Склоны становились все отвеснее, ущелье вдоль дороги — всё глубже.

В машине мы ехали всё той же компанией, что и прошедшей ночью: я, Иллиан и его двое подручных, которые расположились на переднем сиденье. Сзади за нами следовала ещё одна машина с говорящими с духами.

Небольшое сопровождение для наследника клана.

Едва я села на своё место, Иллиан тут же развернул огромную карту местности, край которой лег на мои колени, и с увлечением уткнулся в вырисованные маркером голубые линии. Я узнала неровный кружок Оби, зеленое большое пятно Шепчущего леса, который попал сюда лишь небольшим куском. Назначение линий первые мгновение мне было неведомо, пока я вдруг не поняла, что это — энергетические каналы пробивающейся сквозь толщу земли духовной силы, которые образовывали в земле что-то вроде пересекающихся трещин, рек, по которым текла энергия.

Линий было немного, куда меньше, чем в действительности. Наследник поймал мой заинтересованный взгляд и пояснил:

— Твой клан помог нанести направление потоков духовной силы на карту, но, как видишь, лишь основных. Этого недостаточно для нашей работы, но предоставлять нам ещё информации по поводу этого никто не пожелал.

Я вежливо улыбнулась. По-другому и быть не могло. Зная где находятся потоки, откуда любой говорящий с духами может черпать дополнительные силы, можно не только эффективнее управляться с духами, но и предугадывать действия противников, если между кланами случится вооруженный конфликт. Никто и никогда из нашего клана не станет давать такие козыри потенциальному противнику.

— Зачем же вам это? — задала я логичный вопрос, стараясь сбавить пробивающийся металл в голосе.

— Ты знаешь, рядом с потоками всегда скапливаются духи. Энергетические каналы влекут их, как животных влечет водопой. А духи, пораженные болезнью, всегда следуют исключительно вдоль потоков.

— Болезнью?.. Это как-то связано с тем, куда мы направляемся?..

Никто так и не ввел меня в курс дела. Иллиан был занят картой, нэндесиец за рулем молчал, а второй напарник наследника увлеченно смолил уже третью сигаретку в открытое окно.

Наследник на мгновение оторвался от рисунка голубых линий и кивнул.

— Помнишь порченного духа, который попал в поезд? — Наследник в задумчивости загнул кончик карты, несколько раз проведя пальцами по получившемуся сгибу, а затем расправил его. — Таких сейчас появляется всё больше и больше. Мы думаем, что они как-то связаны между собой. Во всяком случае, их объединяет одно.

— И что же?

— Все они стремятся к Оби.

Я вздрогнула. Дурные вести.

— В километрах десяти от твоего поселения была замечена целая группа порченных духов.

Нет сомнений, что они тоже направляется к Оби, и идут зигзагами, держа свой путь вдоль потоков. К сожалению, из-за недостатка информации мы не можем полностью предугадать их маршрут.

Тем временем у меня в голове никак не желало укладываться только что услышанное.

— Не понимаю… группа духов, пораженных порчей? Разве они не становятся агрессивными даже по отношению друг к другу?..

— Верно. Становятся. Здесь много странностей, Лия.

— Это как-то может быть связано с гнильянкой? — прямо спросила я.

— Не знаю, — Мотнул головой Иллиан. — С тех времен, когда в наших краях прошла эпидемия гнильянки, не сохранилось никаких записей о чем-то подобном, никто из старшего поколения не помнит таких случаев… Так ты сможешь помочь с потоками?

— Только если в каком-то конкретном месте… если правильно вспомню, — ответила я, чувствуя, как резко пересохло в горле.

Всё это мне очень не нравилось, но я взяла протянутый мне Иллианом маркер и подвинула карту к себе.

Надеюсь, я смогу воочию убедится в том, что наследник мне не солгал по поводу пораженных порчей духов, и мои подозрения развеются.

Если, конечно, Иллиан сам не способен ими управлять, как отмеченными одной из хворей хейви. Это бы объяснило непонятное поведение духов.

А что, хороший предлог, чтобы выведать местные тайны у наивной племянницы вождя.

Расположение потоков я знала, не могла не знать. Отец, как это принято, часто брал меня и Лэнса на обход окрестностей. Он считал важным дотошно изучить место, в котором ты живешь, для подобных нам подчас это могло стать единственным шансом выжить. Поселения кланов всегда окружали духи, близость Шепчущего леса была и благом, и проклятьем. Сколько наших пало от столкновений с хейви прямо под Оби…

Когда у тебя могущественный противник, надо точно знать, где есть возможность увеличить свои силы. Главное, успеть это сделать быстрее самих хейви, которые так же питались от потоков духовной энергии.

Иллиан очертил пальцами небольшой кусок карты, и я, старательно вспоминая, с заминкой нарисовала на бумаге несколько кривых пересекающихся линий. Наследник взглянул и довольно хмыкнул, что-то прикидывая.

— Отлично. Теперь мы сможем с большей точностью предугадать, куда ринуться духи, когда мы начнём загон. Лия, ты же умеешь пользоваться этим?

Он показал глазами на сложенную плеть, которую я положила прямо на сиденье рядом с собой, не имея никакой возможности закрепить её на поясе.

В отличии от всех собравшихся, я отправилась в повседневной одежде, в чем пришла к Нэндос: джинсы, свитер да кроссовки. Не так удобно, как облачение говорящих с духами, абсолютно не сковывающее движений.

— На меня не стоит сильно рассчитывать, — честно призналась я. — С северным оружием я не то чтобы в ладах.

— Тогда просто держись за нашими спинами и будь готова отреагировать, если вдруг что, — покровительским тоном дал мне пространственный совет наследник.

Прятаться за чужими спинами я очень не любила, но в данном случае возражать не имело смысла.

Машина затормозила резко, заставив стукнуться головой о спинку переднего сиденья. Все мои попутчики разом вышли из машины, и мне не оставалось ничего, как схватить свалившуюся под ноги плеть и спешно последовать за ними, остро почувствовав себя здесь лишней.

Во второй машине ехало пятеро, трое мужчин и две молодых женщины. Если моё присутствие и вызвало у кого-то вопросы, никто не дал знать об этом ни взглядом, ни жестом. Что ж, даже странные пожелания наследника закон, особенно для клана Нэндос.

Карту развернули на капоте. Пока Иллиан тихо совещался с одним из соклановцев, судя по вышивке на одежде, фернери, старшего говорящего с духами, я осмотрелась.

Да, всё верно, это было то место, духовные потоки которого были так интересны наследнику. Широкое ущелье, края которого уходили далеко наверх. Где-то вдалеке, за редкими деревьями, журчал ручеек, который ниже должен был перейти в речку Болтушку, названную так за множество мелких пенных порогов.

Когда я повернулась к нэндесийцам, Иллиан, как старший по положению, под молчаливое согласие опытного фернери уже заканчивал раздавать указания. У наследника Нэндос это получалось на удивление естественно, словно он руководил на миссиях говорящими с духами всю жизнь, вовсе не отлучаясь на несколько лет в столицу.

— Лия, держись позади, — в самом конце обратился ко мне Иллиан. — Если ситуация позволит, используешь плеть как аркан для сдерживания, но не в одиночку, только кому-то в помощь. Инициатива здесь будет наказуема. Ясно?

Я по привычке коротко и быстро кивнула, в это время смутно размышляя о том, что если мои знания о местных духовных потоках действительно могут пригодиться Нэндос, то было неясно, зачем мне лично участвовать в предстоящей миссии. Мало Иллиану профессиональных говорящих с духами? Или решил оригинальным способом отделаться от возможной невесты?

Но задавать подобные деликатные вопросы было поздно. Следовало подумать об этом раньше, ещё сидя в машине.

Как и поинтересоваться, какого хейви Иллиан делает здесь, а не находится в безопасности где-то далеко от сюда, как это и положено единственному драгоценному отпрыску вождя. Мало ему было приехать в родное поселение враждебно настроенного клана… К чему так рисковать? Даже если Иллиан действительно хорош, годы отсутствия на Севере не могли не сделать своё дело. Чем меньше занимаешься с духовной энергией, тем хуже с ней взаимодействуешь, это я уже ощутила на своей шкуре.

Фернери связался с кем-то по небольшой компактной рации и наотмашь махнул, говоря этим, что можно начинать.

Говорящие с духами рванули с дороги в ущелье так неожиданно и быстро, что первую долю секунды я растерялась, но затем, сжимая напряженными пальцами свернутую плеть, устремилась следом.

Начало ущелья напоминало горлышко бутылки, оно было вытянутым и узким, всего-то пятьдесят метров в ширину. Однако, потом высокие скалы резко раздвигались, умещая в себя долину, где, кроме извилистой Болтушки, текло ещё несколько рек, среди которых раскинулась небольшая труднопроходимая чаща.

Стоило мне сойти с обочины дороги и ступить на каменистую почву, как я вдруг поняла, что отлично помню в этом месте едва ли не каждое дерево и валун, каждую расщелину в скалах, которых здесь было великое множество. Часть из них были проходами в сеть пещер, часть — образовывали в толще камня карманы.

— Эндра, Ои, сеть! — услышала я голос Иллиана, и краем глаза заметила, как двое из группы ушли вбок и тут же затерялись между деревьями.

Мы же повернули вправо, к знакомому мне изгибу пенистой Болтушки, которая от стаявшего снега изрядно разлилась вширь. Русло мелкой реки было усыпано плоскими, обкатанными водой камнями.

Сердце на мгновение сжалось в дурном предчувствии.

Началось.

…Они ворвались в долину из одного из темных ходов, которые прорезали склоны ущелья. Ворвались полупрозрачным потоком пульсирующей ярости, которая, питаемая порчей, наливала красным их нутро. Около полусотни духов, словно слившихся в одно целое, имеющее свой разум, и это существо, состоящее из множества, заметило нас. И чуть затормозив поначалу, оно с удвоенной силой устремилось вперёд, чтобы разорвать, поглотить, уничтожить.

— К чаще, быстрее!

Мы, развернувшись к потоку духов спиной, помчались прямо через реку, касаясь сапогами лишь выступающих над водой валунов.

— Это безумие, — вырвалось у меня. — Их слишком много, слишком!..

Бежавший рядом со мной один из тех двоих спутников Иллиана, тот, что даже сейчас зачем-то продолжал смолить во рту фильтр потухшей сигареты, вдруг задорно и по-хищному мне улыбнулся.

На всех порах мы влетели в начало чащи, прочувствовав лёгкий ток духовной силы, пронзающей первые ряды деревьев. Я быстро оглянулась и с трудом расмотрела огромное количество тонких нитей, паутиной раскинувшиеся меж ветвей и толстых стволов, покрытых слоем изумрудного мха. Эта была сеть, что пропускает людей, и удерживает сущностей тонкого мира.

Преодолев пару десятков метров, мы остановились. С щелчком развернулись плети.

Я нашла глазами Иллиана, ожидая, что он сильно запыхался и едва ли не выдохся после такой пробежки, но тот, так же часто дыша, как и остальные, не подавал никаких других признаков усталости. Хорошая форма для человека, который посвятил себя медицинским книгам, а не тренировочному залу, не я одна унаследовала от предков отличную выносливость истинных сынов и дочерей Севера.

Первые духи врезались в расставленные сети с диким стоном, срывающимся на звериный рык. Дрогнули и затрепыхались, замерцав радужным цветом, нити.

Пойманные в ловушки порченные создания яростно метались, с диким тупым упрямством рвясь вперёд, ослепленные желанием убивать. Глухой треск, и часть духовной паутины порвалась, затем ещё раз и ещё, охотно пропуская в новые сплетения сети дальше, где призрачные монстры запутывались всё больше и больше.

Теперь я смогла рассмотреть, что из себя представляли порченные духи. Все они были самых разных видов, — я увидела даже вальяжного слизня, вроде того, который напал на меня в поезде. Кроме него, здесь можно было отыскать и паукоподобных, и спрутообразных духов, а также тех, чья причудливая форма не поддавалась никаким сравнениям с обычным животным миром. Сотни глаз, жвал, мелких тонких лапок и толстых прозрачных щупалец двигались, дрыгались, дрожали.

Новый треск очередных прорвавшихся нитей. Очевидно, бесконечно сдерживать напор порченных духов они были не в состоянии, задача паутины состояла лишь в том, чтобы достаточно замедлить противника. Пара духов с внушительными жвалами почти вырвались из плена, их удерживали лишь на глазах истончающиеся нити.

Щелкнули кнуты, которые нэндэсийы использовали на манер арканов. Блеснула сталь мечей, испещренных рунами, и к ближайшему духу метнулся, смоля сигаретку, подручный Иллиана. Взмах — и длинный извивающийся дух был рассечен надвое зачарованной сталью. Едва его тело коснулось земли, то оно тут же разложилось на подрагивающее, на глазах исчезающее желе. Его цвет с красноватого быстро сменялся на голубой.

Говорящие с духами кинулись вперед. Я устремилась позади них, сжимая вмиг вспотевшей ладонью плеть.

Нити рвались быстрее, чем нэндэсийцы успевали уничтожать духов. Я взмахнула плетью и к облегчению попала, удержав за шею очередного монстра, вырвавшегося из плена. К моей плети присоединилась ещё несколько, заговорённая кожа ослабила, замедлила духа, и одна из говорящих легким росчерком меча снесла ему голову. Воодушевленная, я замахнулась и заарканила следующего духа, но в ту же секунду мне пришлось уклоняться от взвившегося вверх щупальца. В воздухе заискрилось электричество, но подоспевший на помощь говорящий с духами вовремя отсёк опасную конечность. Она упала на землю и свернулась в извивающийся клубок.

Я обернулась и с удивлением увидела, что Иллиан не участвует в бою. Пока его целость оберегал сам фернери, не дающий никому из духов достаточно близко подобраться к наследнику, тот сосредоточенно водил пальцами в воздухе, высекая голубоватые искры духовной силы.

Я понятия не имела, что именно делал Иллиан, но было очевидно, что духи рвут нити куда быстрее, чем мы успеваем покончить с этими порченными созданиями. Одна женщина, замахнувшись плетью, не заметила только что высвободившегося из пут призрачного паука. Прежде чем кто-то успел среагировать, он прыгнул.

Острые челюсти глубоко впились в плечо говорящей с духами, и та истошно закричала.

Выругнувшись, и, наконец, выплюнув замусоленную сигаретку, личный подручный Иллиана бросился вперед и несколькими точными ударами разрубил увлеченного своей жертвой духа на части. Тот дернулся, запаздало вскидывая передние лапы с внушительными когтями, и опал в желе, обрушившееся прямо на несчастную. Перепачканная, дезориентированная нэндесийка медленно присела, дрожащей рукой зажимая рану на плече. Её правая рука теперь безвольно висела.

К сидевшей женщиной направился вальяжный слизень, но я со всей силы хлестнула его плетью, отвлекая внимание духа на себя. Через пару секунд и он стал лишь полупрозрачной дрожащей субстанцией, пав от меча.

Уклоняться от взбешенных духов стало сложнее. Я помогла разобраться с ещё несколькими призрачными противниками, чувствуя, что скоро выдохнусь. Трещали последние нити, а духов, казалось, убавилось не более, чем на четверть.

Внезапно сверкнула слепящая вспышка. Упругая волна теплой энергии прошла сквозь тело и покатилась дальше. Меня качнуло, и я оперлась о вовремя подвернувшийся ствол, почувствовав приятную расслабленность и ломоту во всем теле.

Духи замерли. Вокруг них танцевали голубоватые искры, медленно таявшие в воздухе. Красноватое свечение внутри призрачных тел пульсировало, постепенно сходя на нет. Ближайшие к нам духи умиротворенно заурчали, безобидно раскачиваясь, словно не понимая, что здесь делают.

Массовое снятие порчи? Такое вообще бывает?..

Я потрясенно уставилась на Иллиана, протянувшего руки к духам.

Снять порчу с духа — нелегкое дело, иногда требующее до получаса концентрации. Здесь же хватило несколько минут, которые мы выиграли, уничтожив с полтора десятка духов. Очистить каждого отдельно было абсолютно невыполнимой в нашем случае задачей.

Я усилием воли закрыла рот, наблюдая, как уцелевшие и очищенные духи поочередно разворачиваются и расползаются прочь.

Невероятно.

Перед глазами мелькнуло что-то алое, меня дернуло назад, и практически перед лицом раздался щелчок нескольких плетей.

В нос ударило зловоние, я дернулась и уткнулась в чьё-то плечо.

— Одного не достало, зараза, — услышала я раздраженный голос Иллиана над ухом. — Эвок, кончай его.

Лишившийся своей сигаретки, и словно от того хмурый, подручный Иллиана кивнул, вновь доставая уже убранный меч.

Я с отстранением, словно всё это происходит не со мной, наблюдала, как дух, попытавшийся наброситься на меня, сейчас захваченный плетями, изгибается, стараясь избежать своей участи. Как ярко вспыхивают руны на мече, когда сталь касается призрачной плоти.

Только когда останки духа стекли на землю, я поняла, что всё это время стою, придерживаемая Иллианом, а его рука покоится на моей талии.

Я нарочито неспешно отстранилась, делая вид, что не придала значение такому пустяку. На меня вдруг нахлынуло мучительное неуместное смущение, и я постаралась придать своему лицу как можно более равнодушной выражение.

Мой взгляд упал вниз. То, что осталось от духов стремительно впитывалось землей без остатка.

* * *

— Так и зачем же тебе понадобилась схема энергетических потоков?

Мой голос заглушался оживленным разговором расслабившихся после боя нэндесийцев на переднем сидении, а также шумом дороги из-за приоткрытого окна. Поэтому я была уверена, что меня может слышать только Иллиан.

Тот встрепенулся, недоуменно изогнув бровь:

— Именно для того, для чего я её у тебя и попросил. Нужно было предсказать движение духов.

— Я видела своими глазами, что им было достаточно заметить нас, чтобы они устремились туда, куда было задумано.

— Они могли бы и не среагировать на нас. А западня в чаще была сделана с учетом всех тех потоков, которые ты указала.

— Порченные духи слишком агрессивны, чтобы пройти мимо людей, не решив ими перекусить.

— А также слишком агрессивны, чтобы сбиваться в группу, — пожал плечами Иллиан. — Однако же все мы наблюдали, что они не просто действовали вместе, чего никогда не было, но и действовали слаженно.

Я раздраженно хмыкнула, но отрицать правоту наследника Нэндос не могла. Он был прав. Эти порченные духи были слишком непредсказуемы, и требовалось продумать все возможные варианты наперед. Только вот что бы делали Нэндос, если бы ни мы, ни потоки никак бы не повлияли на движение порченных?..

— К тому же, часть духов могла бы попытаться уйти от нас, когда первые из их колонны врезались в сеть. Для такого случая было подготовлено ещё несколько ловушек, и все благодаря сведеньям, которые ты предоставила.

— Всё же порченные духи стали вести себя куда более… разумно, чем это должно быть. Если они сами бы ещё решили отступить от добычи прямо перед своим носом из-за сети, это было бы… пугающе, — задумчиво проговорила я.

Иллиан мрачно кивнул. Провел пальцем по подбородку и проговорил:

— Знаешь какое у меня было чувство, когда я видел, как они двигались?

Я с интересом подняла голову.

— Что ими кто-то управляет.

По коже прошёл озноб. Я сглотнула.

— Но в итоге они всё равно повели себя согласно своей природе, — широко улыбнулся Иллиан. — Не ушли от нас тогда, когда могли хотя бы попытаться это сделать. Поэтому не стоит воспринимать эту теорию всерьёз.

В смятении, я не нашлась что сказать, и уставилась в окно. Мы только что въехали в Оби. Вид родного поселения подействовал на меня успокаивающе.

Машина проехали мимо простого деревянного строения, где на входе стояла группа нендэсийцев. Я моргнула, оглядываясь и медленно понимая, что, кажется, именно здесь и содержат тех несчастных, которые заболели гнильянкой.

— Иллиан, — медленно сказала я. — Мне бы хотелось узнать подробности про то, как гнильянка пришла в ваш дом тридцать лет назад.

Наследник кинул быстрый взгляд на своих подчиненных. Те над чем-то смеялись, не обращая на нас никакого внимания.

— Хорошо. Как приедем, я тебе всё расскажу. Кстати, ты завтракала? Я бы не отказался от хорошей порции бекона…

Наследник вдруг резко смолк, с интересом на что-то засмотревшись.

Мы въехали на небольшую утоптанную площадку перед домом, занимаемым сейчас Нэндос. У крыльца изящной красивой статуэткой застыла Марика, с каменным лицом слушавшая речи посла Андриана. На ней было персиковое платье с широким поясом и длинными рукавами, в волосах, убранных наверх, блестели на солнце золотистые нити с нанизанными небольшими отполированными аметистами.

Едва машина встала, губы сестры, накрашенные темно-вишневой помадой, растянулись в улыбке. Которая резко растаяла, когда Марика перевела взгляд на меня.

Мы вышли, и девушка, удостоив Иллиана долгим поклоном головы, повернулась ко мне:

— Мохак ждёт тебя у себя, Лия.

— Мохак? — растерянно переспросила я. — Что такое? Что-то случилось?..

— Что это ещё за вопросы? Разве нужен повод, чтобы он мог пожелать увидеть свою двоюродную сестренку? — недоуменно взмахнула густыми ресницами Марика.

— Хорошо. Я пойду к нему, как только освобожусь…

— И заставишь ждать наследника Мэносис? Ты расстраиваешь меня. Иди к нему прямо сейчас, немедленно, — в голове сестры проскользнули стальные нотки.

Это было грубо, но в присутствии нэндесийцев я не могла себе позволить сказать что-либо против.

Я с досадой оглянулась на Иллиана, который должен был посвятить меня в подробности о гнильянке в их поселении. Как не вовремя Мохак обо мне вспомнил… но что ему могло понадобится?

— Ну, раз брат так хочет меня видеть, то я иду.

— Возвращайся, как освободишься, — кивнул Иллиан. — Мы на сегодня не закончили.

Глаза Марики на мгновение зажглись недобрым огнем, но она тут же натянула на себя маску дружелюбия.

— Иллиан, вы же сможете сейчас уделить мне немного своего свободного времени? — ставший сладким голос старшей дочери Маркения заиграл перезвоном колокольчиков.

— Конечно, — широко улыбнулся ей наследник Нэндос. — С радостью. Пройдемте внутрь…

Я развернулась и направилась к дороге. Сзади раздался мелодичный смех Марики, который вдруг ожёг меня странным чувством.

Ревность? Только этого не хватало. Я ускорила шаг, словно это как-то бы помогло мне избавиться от неприятного сдавливающего ощущения где-то в районе груди.

Надо мыслить трезво. Марика не хотела грозящего ей замужества. Она достаточно дальновидна и рациональна, и будет дальше делать всё, чтобы в конце концов не уехать из отчего дома в Нэндос. Она так мила с Иллианом лишь потому, что ей требуется поддерживать хотя бы иллюзию гостеприимства, и делает это таким образом, каким умеет. Мало ли зачем ей понадобилось с ним поговорить.

Вспоминая её реакцию на наследника, я, конечно, могу предположить, что он произвел на неё впечатление, но вряд ли это действительно способно повлиять хотя бы на что-то.

Захотелось хорошенько, со всех сил врезать по боксерской груше.

Не доведёт меня до добра эта внезапная симпатия к наследнику Нэндос, видят предки, не доведет…

* * *

Кабинет Мохака отличался лаконичностью.

Единственным его украшением было чучело большой летучей рыбы, установленное на столе. Неповрежденные вуалевые плавники волнами топорщились в стороны, перетянутые тонкой сиреневой кожицей. Вставленные стеклянные глаза смотрели на мир с холодным безразличием.

Когда я вошла, мой двоюродный брат читал стопку каких-то бумаг, видимо, недавних отчетов.

— Я думал, ты явишься только через пару дней, натворив ещё чего, — сообщил он мне вместо приветствия.

— И чего же я такого натворила? — в тон ему ответила я, присаживаясь на стул напротив.

Игры в примерную покорную девочку из правящей семьи мне порядком поднадоели ещё с приема в честь Иллиана, да и, если честно, не то чтобы они хорошо у меня выходили. Пока мы наедине, дотошно следовать порядкам и склоняться перед братом лишь из-за того, что его ждёт некое большое будущее, я не собиралась. Мысленно я давно уже не относила себя к этому обособленному миру, оторванного от остальной части нашего королевства.

Впрочем, та же Марика, которая не собиралась покидать Север, достаточно вольно вела себя с Мохаком. Так чем же я хуже? Если не брать в расчет, конечно, что я дочь опального брата вождя, но ведь нужно делать вид, что мы все дружная семья, не так ли?..

— Наверное, ты забыла, что давно уже не в столице, — Мохак отложил ручку, которой делала какие-то отметки на полях бумаг. — Хотелось бы тебе напомнить, что у нас небольшое поселение. И даже маленькие секреты не могут долго оставаться таковыми, не говоря уж о чем-то более крупном.

— Секреты?..

— Что ты забыла в компании Иллиана, Лия?..

Я на мгновение опешила, потом выдохнула:

— Так вот в чем дело… Я лишь пытаюсь разобраться в чем причина болезни Лэнса и как его вылечить, а Иллиан способен в этом помочь.

— И какова была цена этой помощи?..

— Цена? — я скривилась. — Мохак, что ты имеешь в виду?.. Я захотела вникнуть в расследование, и мне дали это сделать. Ничего сверх этого.

Мохак сложил руки на груди, смотря на меня своим тяжелым пронизывающим взглядом.

— Ты что, забыла, что из тебя хотят сделать жертвенного козлёнка? Не терпится вплести красные ленты в волосы и отправится на родину тех, кто третировал наш клан не одно столетие?

Я вспыхнула, сбитая с толку подобным заявлением:

— Откуда такие мысли?.. К тому же, Иллиан обещал, что этому не бывать.

— Да ну?.. Прям-таки не бывать? Или он уже положил глаз на Марику, не подозревая, что она настоящая змея, замотанная в милую подарочную упаковку?..

Я в раздражении встала:

— Что за разговоры ты со мной ведешь? К чему всё это?..

— Ты начала водить дружбу с тем, кого должна сторониться, как огня. Не лезь в дела кланов, Лия. И помни, что Север привык платить сполна за предательство. Ты же не хочешь встретится с предками раньше отмеренного тебе срока?..

— Это что, угроза?

Видимо, на моем лице промелькнуло что-то такое, что слегка сбавило пыл моего братца. Он вдруг моргнул, прочистил горло и сказал:

— Нет. Ни в коем случае. Ты давно не была здесь, и сейчас ты не способна прочувствовать некоторые грани дозволенного и недозволенного. Я лишь хочу, чтобы твои действия не навредили клану и самой тебе. Я знаю тебя с детства. И ты не предательница, Лия, это совсем не твоем характере. Но народ… если мысли о нечто таком поползут по селению… Это может плохо для тебя кончится. Все и так на взводе. Поэтому настоятельно прошу тебя быть благоразумной и не творить глупостей. Тебе следует думать, прежде всего, о самой себе. Не лезть в историю с гнильянкой, не нарушай того тонкого баланса, который сейчас установился.

— Мой брат болен, — отчеканивая каждое слово, процедила я. — Я не буду сидеть на месте и смотреть, как он умирает. Мне плевать на дела кланов. Плевать на то, что кто здесь подумает. Я вылечу брата, и сразу же уеду с ним отсюда в столицу. И никогда больше не вернусь. Я сыта по горло этим проклятым местом, я сыта от всех этих бесконечных предупреждений и наказов сидеть в уголке и ничего не предпринимать! И… не надо делать вид, что тебе на меня не все равно.

— Так ты твердо намерена уехать? — уточнил Мохак, задумчиво посмотрев на чучело нечастной летучей рыбы и проигнорировав мои последние слова.

Как же меня раздражал этот странный необоснованный интерес к моей жизни!

— Естественно, — пожала плечами я. — Развемогло быть иначе? Единственная причина, по которой я здесь сижу — это мой брат.

Повисло молчание.

— Это всё, о чем ты хотел со мной поговорить?.. — наконец, спросила я.

— Нет. Не всё, — Мохак поднял на меня глаза. — Если ты не забыла, завтра первый день недели предков, день Возложения. Утром с рассветом в Доме двух светил начнется служба, на которой должна присутствовать вся наша семья. В том числе, и ты.

— Хорошо. Раз так надо, то я буду там.

Ещё одна раздражающая формальность, которую мне придется пережить. А я планировала провести завтрашнее утро с братом, вместе с ним в честь предков зажечь свечи дома.

— Чудно, — сдержанно кивнул Мохак. — Тогда можешь идти.

Из кабинета я вышла в смешанных чувствах.

Вся семейка дяди старается делать вид, что обеспокоены моим благом, но почему-то именно слова Мохака, вот парадокс, меньше всего отдавали фальшью. Мир сошёл с ума, ведь именно мой двоюродный брат никогда не скрывал, что терпеть меня не может. Все эти толчки, щепки, дурацкие детские измывательства, более весомые пакости, когда мы подросли. Ну а я, как дура, велась на провокации, и несколько раз всё-таки смогла наградить братца синяками и фингалом под глазом, за что мне знатно влетело. Хорошо хоть, что к подобным детским стычкам между роднёй, пусть и с участием наследника, у нас смотрели сквозь пальцы.

Казалось, чем старше я становилась, тем невыносимее Мохаку было терпеть меня рядом, в одном поселении, где хочешь не хочешь, а всегда пересечешься. Повзрослев, я научилась избегать его и неприятностей, с ним связанных, а затем уже на четыре года покинула Север. Может, четырех лет оказалось достаточно, чтобы изжить старую вражду?..

Я вернулась во временную резиденцию Нэндос, но оказалось, что Иллион и Марика покинули дом. Вместе.

— Наследник просил передать вам, что сегодня будет занят до конца дня, и что он ждет вас у себя после завтрашней службы в честь дня Возложения, — сообщил мне посол, которого я застала в приемной.

Улыбку пришлось выдавливать через силу.

Теперь мне точно ничего не оставалось, как отправиться домой, несолено хлебавши. Лэнс медленно умирает от гнильянки, а Марика тем временем ведет свою игру с наследником Нэндонс… Пусть к хэйви катится вся эта политика!

Но прогулка в одиночестве имела свои преимущества и располагала к размышлениям о наиболее мучавшем меня вопросе.

Итак, что же мне известно о хворе Лэнса?

Что единственный способ её вылечить, найти источник гнильянки и, скорее всего, уничтожить его. Что это нечто, скорее всего, находится в поселении. Или большинство зараженных переняли гнильянку друг от друга?.. У меня вдруг заболела голова.

Не хватает информации. Я знаю о природе болезни слишком мало, как и о способах её передачи.

Хорошо, попробуем иначе, пойдем от того, что уже есть. Иллион сказал, брат контактировал с тем, что разносит духовную проказу около трех недель до того, как заболел. Что делал мой брат, и где был в те дни, когда соприкасался с источником болезни?..

Сэндом. Он точно должен знать ответ на этот вопрос. И как я раньше не подумала об этом? Мы только и делали, что говорили о страшилках о клане Нэндос, в которые я всё меньше верила после показательного массового очищения духов от порчи.

То очищение… Вот же действительно, странная способность для потенциального носителя крови хэйви. Легенды про связь с высшими духами теперь виделись более возможными, чем грязные слухи о нечестивой силе зла в их крови.

А ведь в Оби что-то назревает. Нужно срочно рассказать Сэндому всё, что я видела сегодня. Возможно, это заставит его посмотреть на Иллиона несколько иначе, и он сможет убедить товарищей ничего не предпринимать. Я ускорила шаг.

Но, увы, меня ждало разочарование. Дом друга Лэнса был заперт, и после многократного стука мне так никто и не открыл.

Сегодня был не мой день. Впрочем, решила я, все эти дела могли подождать и до завтра…

Никогда я так сильно не ошибалась.

* * *

Дом двух святил пропитал густой запах благовоний. Под потолком стояла пахучая дымовая завеса, голова туманилась, а дрожание пламени свечей и распев жрицы предков вводило в транс, сходный с тем, когда ты устанавливаешь незримую связь с тонким миром.

Неделя предков — священное время. Все междуусобицы между кланами вне зависимости от накала страстей неукоснительно прерывались, чтобы каждая семья могла вознести молитвы о заступничестве и сказать самое важное тем, кто уже покинул нас.

В отличии от духов, порождений тонкого мира, души людей почти никогда не воплощались в мире земном. Но в это время все мы чувствовали едва уловимый отклик от предков, дающий силы и надежду, что где-то там, из незримых садов и лесов, они наблюдают за нами и оберегают нас.

Вся верхушка клана собралась в глубине храма, и мне в связи с последними событиями, тоже отвели здесь место. Я стояла рядом с Мохаком, сбоку от всей семьи Маркения. Справа был Иллион и послы Нэндос.

Алтарь высился прямо перед нами, и ветерок, создаваемый одеяниями жрицы, касался моего лица, когда она, пребывая в трансе, кружилась и пела. Пышные юбки поднимались тугим венчиком белого цветка, мелькали серебряные подвески.

В одной руке жрицы позвякивал колокольчик, в другой дымилась сухая ветвь древа со священной храмовой земли. Над алтарем висел металлический круг с выгравированным полумесяцем, знак луны и солнца, смены дня и ночь, вечной жизни после смерти.

Было жаль, что Лэнс никак не мог присутствовать здесь, что его не было рядом. Я изо всех сил молилась за нас двоих, просила мать и отца помочь мне, защитить жизнь и душу брата.

В моих руках теплилась тонкая свеча, плачущая воском. Он стекал на тонкий кусочек бумаги, отделяющий его от пальцев.

Я бросила взгляд на Иллиона. Тот, чуть склонившись перед алтарем и жрицей, с закрытыми глазами беззвучно вторил её молитвенному напеву.

Мне вдруг стало так спокойно, словно за стенами храма другого мира не существует. Ни вражды с Нэндос, ни гнильянки, ни порченных духов, зачем-то стремящихся к Оби. Только аромат благовоний, тягучая песнь и звон колокольчиков…

Сзади нас из толпы раздался невнятный шум и ропот, но я не обратила на него никакого внимания. Да и все присутствующие, казалось, полностью разделяли моё состояние. О чем волноваться в святых стенах храма в столь светлый день?..

Жрица, мимолетом взглянувшая в сторону прихожан, вдруг запнулась и испуганно вскрикнула, обрывая напев. Присутствующие недоуменно повели головами, не понимая, что могло стать причиной столь резкого отклонения от канонов службы, когда меня резко схватили сзади, заламывая руки.

Свеча, брызнув воском, упала на пол. Протестующий рык Мохака и звук тяжелого удара. Людские крики, отдавшие гулом в ушах.

Усилие воли, и я пришла в себя. Чудом вывернулась, и мой кулак настиг переносицу напавшего. Кровь кощунственно окрасила пол храма алыми пятнами.

Передо мной, зажимая нос, нагнулся один из моих соклановцев. Рядом кипела суматоха, где слились напавшие и пытающиеся отбиться. Пронзительно кричали женщины, которые, подхватив за руки детей, пытались выбраться из храма, но этим лишь усугубляли толкотню. Небольшой охраны, что была лишь снаружи храма, но которая не могла не услышать всего этого, нигде не было.

Потасовка в Доме двух святил, что, хэйви побери, здесь вообще происходит?!

Ничего не понимая, я повернулась к Иллиону и увидела, что на него насело трое говорящих с духами из моего родного Мэносис. Обескураженного и пытающегося вырваться наследника цепко держали, не давая возможности нанести и удара.

— Что вы творите?! — заорала я, но мой крик поглотила всеобщая какофония. — Вы с ума сошли?!

Я быстро огляделась, пытаясь понять, чем вооружены те безумцы, которые решились на нападение в святая святых, но, казалось, никто из них так не принес собой ни меча, ни ножа, ни чего-либо ещё.

Маркения с семейством оттеснили, рядом остался лишь Мохак, пытавшейся навести какое-то подобие порядка и прекратить происходящее. Широкоплечий и высокий, он вырубил нескольких, прежде чем на нем повисло сразу двое человек.

— Предатели! — орал Мохак.

Первыми на помощь Иллиону пришли его телохранители, те двое, что везде его сопровождали, но которые не могли быть рядом на службе, не принадлежа к клановой элите. Они прорвались через толпу, и попытались вырвать Иллиона из хватки напавших. Завязалась потасовка.

Я сделала шаг, намереваясь остудить пыл одного из нападавших, и вдруг увидела Сэндома.

В его руке был расписанный рунами длинный клинок, и он направлялся прямиком к наследнику Нэндос. Все были так поглощены друг другом, что, казалось, спокойно вышагивающего вооруженного Сэндома никто не замечал.

Телохранителей Иллиона оттеснили, а самого наследника силой поставили на колени. Что должно случиться дальше, было не сложно догадаться.

Сэндом замахнулся

Я рванула вперёд, проскальзывая между спинами борющихся, и с силой оттолкнулась ногами от пола.

И всем весом рухнула на Сэндома, намертво вцепляясь в его запястье.

По инерции, мы кубарем полетели вперёд, к алтарю. Сэндом ударился спиной об алтарный камень, и пронзительный грохот упавших чаш и сосудов с подношениями, привлек внимание всех присутствующих, как кульминация свершающегося богохульства и осквернения святого места.

Сэндом с выдохом сжал мою руку чуть ниже запястья, отдирая от своей. Я уже не сопротивлялась, его меч выпал ещё когда мы катились по полу.

Морщась от боли, я с трудом привстала, пытаясь отстраниться, но Сэндом не дал мне этого сделать до конца, до сих пор сжимая мою руку.

— Какого хэйви?!… — воскликнула я в стоявшей в храме тишине.

А затем онемела, не в силах пошевелиться.

На моих глазах кожа криво улыбающегося Сэндома наливалась толстыми узлами вен и приобретала зеленоватый оттенок. Белки глаз темнели, уходя в болотный цвет, губы приоткрывали короткие пеньки желтоватых крошащихся зубов. Тело моего друга детства крупно дрожало, будто толчками деформируемое изнутри, слюна запенилась и струйкой потекла по подбородку.

Изумрудные и блестящие, похожие на отполированные драгоценные камни, этихилии крупными гроздями расцветали по лицу и телу Сэндома, выпячиваясь светящимися буграми сквозь одежду.

— Пррроссти, малышшка Ли, — с трудом расслышала в утробном урчании.

Я закричала. С трудом вырвалась и отшатнулась, покачиваясь. Место на руке, где ранее удерживал меня Сэндом, нестерпимо жгло.

Я поднесла руку к глазам и рухнула на колени.

На коже ярким камнем проступил крупный этихелий.

* * *

Мир вне затянуло мутной пеленой, отделяющей меня от реальности. Крики, паника выбегающих из храма, короткие приказы Мохака, — все слилось в ничего не значащее ничто.

Я попыталась повернуть голову. Перекошенные ужасом лица людей смешались в одно целое.

Прокаженная. К ней нельзя прикасаться. Прочь. Скорее прочь. Волна боли, которая была сильнее физической, захлестнула сознание, наполнила его, как пустой сосуд.

Пол стал куском льда. Слишком холодно, но никто не спешил помочь. Я словно пропала, исчезла из этого мира. Сжалась в одну исчезающую точку. Стала ничем.

Закрыла глаза, чувствуя дурноту, туманяющую рассудок. Яд хейви просачивался в тело сквозь пульсирующий этихелий. Пронизывающий холод сменился невыносимым жаром.

Меня, распластавшуюся на полу, наконец, подхватили на руки. На грудь упали длинные белые пряди чьих-то волос, и где-то сверху я услышала голос Иллиана, но не поняла ни слова из того, что он говорил.

Понесли. Шея потеряла всякую силу, и непослушная голова скользнула вниз. Руку терзал чужой пульс, словно этихелий, сплетаясь с моей кровеносной системой, желал задать собственный ритм моему сердцу.

Стены храма сменились на голубое небо, пронизанное прозрачными перистыми облаками. Затем на незнакомый дощатый потолок. Какой-то новый сруб близи храма?..

Мелькнул деревянный край, и я почувствовала под собой твердую плоскость стола.

Сознание почти погасло, но с большим трудом выбралась из затягивающей забытья. Нельзя! Я не проиграю. Справлюсь.

Если это возможно. Гнильянка уже попала в мои вены, и с каждой секундой проникала всё глубже. Я чувствовала её скверну.

— … У вас в запасе несколько минут, — голос Иллиана на этот раз я слышала четко.

Пожилая женщина со знаком Нэндос на предплечье, чье лицо плыло, не давая на нем сосредоточится, подала знак рукой, и где-то за краем моего зрения захлопали двери, застучали металлические миски, полилась вода.

— Иллиан, ты должен уйти… — Холодное прикосновение ножниц к коже. Кажется, одежду на мне просто разрезали.

— Микелла, я…

— Уходи. Мы сделаем всё, что в наших силах.

Голову начало кружить. Я моргнула, силясь остановить эту пляску, а потом зажмурилась. Не было сил даже мысленно обратиться за помощью к предкам.

Треск дорываемой в спешке ткани, зябкость обнаженного тела. Едкий запах незнакомых трав. Бесконечной темный водоворот мути.

Волна ледяной священной воды, которой меня окатили, сперла дыханье, но не дала так желаемого мной освобождения от тошнотворной лихорадки.

Грохот выдвигаемых ящиков стола, смазанные тени людей, копошащихся рядом. На запястье здоровой руки и на щиколотки легли вдруг петли веревки, крепко фиксируя меня к столу. В рот, не церемонясь, сунули тряпку. В воздухе повисла гарь и специфический запах раскаленного металла.

Я вдруг поняла, что сейчас будет и протестующе замычала, чувствуя промчавшийся по телу адреналин.

Мгновенье, руку, там где рос и наливался этихелий, пронзила жгучая, самая невыносимая боль в моей жизни. Тело выгнуло дугой. Вспыхнули черные мушки.

И мир погрузился во тьму.

* * *

Я — лишь призрак, невоплощенный в физический мир дух. Сгусток энергии, метающийся в фиолетовом тумане тонкого мира, клубящимся тёмными ужасающими тенями.

Они сновали вокруг, тянулись ко мне, движимые желанием как можно скорее поглотить, сделать своей частью. Сущности терзал ненасытный первобытный голод хейви. Вечное проклятье, оно же суть природы злобных духов, порождений недр земли.

Во мне теплилась духовная сила, мерцающая среди сгущающейся темноты. Она влекла тени, как влечет ночных существ огонёк, но она же и обжигала, не давала пожрать мою суть, пока та светила достаточно ярко. И чем дольше длилась гонка, тем слабее я становилась, тем ближе подбиралось зло.

Я не помнила своего имени. Где и кем была до того момента, когда оказалась втянута в гонку, где имею лишь роль добычи для вечно голодных сущностей, устроивших охоту. Я знала лишь то, что едва я сдамся, наступит конец моему бытию. Наступит ничто.

Изредка, словно в насмешку, рядом разливался мягкий белый свет. Он то приближался, обдавая приятным теплом, то отодвигался и угасал. Тени расступались, боясь к нему прикоснуться, и в их движении виделся панический страх.

Я с надеждой тянулась к этому свечению, но призрачная рука находила лишь пустоту. А свет приходил и исчезал, принося мимолетное облегчение в жуткой гонке за мою душу…

— Не бросай меня! — новая попытка поймать бестелесное. Тьма плотоядно ждала, когда свечение уйдет, чтобы продолжить занятную игру.

Но свет, начавший было меркнуть, вдруг двинулся ко мне. Его тепло обволокло, согрело.

И постепенно зажгло меня саму, давая силы ярче гореть. Сущности со злобой отшатнулись, взвились, но их гнев ничего более не значил.

Только тепло и свет. Свет и тепло.

Запах спирта и медикаментов, напоминающие о больничном блоке общежития. Так я в Галентене? Мне всё это приснилось?…

Распахнула глаза, и тут же наткнулась взглядом на стол. Вскрытая упаковка шприцов, стеклянные коричневые ампулы. Охапка лекарственных трав, стоящих в воде и россыпь костяных амулетов с рунами. Сквозь витражи окна по мебели и светлым деревянным стенам танцевали цветные блики.

Я не заметила ничего лишнего, — никаких украшений, личных вещей. Комната была абсолютно безлика.

Но я уж точно не в больничном блоке.

В теле присутствовала слабость, как после гриппа, но в целом, я чувствовала хорошо. Сделала пару вдохов и скривилась, поняв, что насквозь пропахла потом. НЕ помешало бы принять душ или сходить в баню.

Захотела подняться, но что-то мешало. Я завертелась, пытаясь скинуть мешающее мне вместе с одеялом, повернулась на другой бок и… лицом к лицу оказалась с Иллианом.

Он спокойно спал. Прямо рядом со мной, правда, не под самим одеялом, а на нём, но при этом закинув на меня руку.

Я несколько секунд оторопела пялилась на лицо наследника Нэндос, который одни предки знают что забыл со мной в одной кровати, а затем неуверенно потрясла его за плечо.

После короткого промедления, он распахнул сонные глаза, моргнул, а затем тепло улыбнулся:

— Пришла в себя?…

Отодвинулась, чувствуя, как загорелись мои щеки.

— Что ты тут делаешь?..

— Так ты сама попросила меня остаться, — сообщил Иллиан.

— В каком это смысле?…

Наследник без сильной спешки убрал руку, присел и потянулся. Он был в простой домашней одежде, свободных штанах и льняной рубашке. Взлохмаченные волосы требовали расчески.

— Ты бредила два дня, — наконец, заговорил наследник. — После удаления этихелия твоя душа боролась с успевшей проникнуть в тело энергией хейви. И еще, кстати, у тебя подскочила температура. Ослабший организм не справился с нагрузкой, и рана после удаления этихелия воспалилась… Не буду пугать подробностями, сейчас все хорошо. Я начал колоть курс антибиотиков.

— Колоть? Мне? То есть, сам?…

— Понимаю твое недоумение, но на данный момент я единственный дипломированный медик на все Оби. Оставлять сепсис на знахарей — плохая идея, благо, я благоразумно привез с собой немало лекарств и антисептика.

— А зачем было… вот это вот все? — я красноречиво показала на его персону на своей кровати. Почему-то сейчас я могла думать только об этом, словно присутствие Иллиана так близко напрочь лишило меня способности рационально мыслить.

— Повторяю, ты сама просила. Каждый раз, когда я приходил к тебе перевязать рану или сделать укол. Сначала я подумал что это бред, но… думаю, дело в крови высших духов, которых хэйви не могут переносить. Моё присутствие явно благотворно сказывалось на твоем состоянии. Когда я понял это, я решил попробовать остаться с тобой ночь. И как видишь, ты, наконец, пришла в себя, критический момент остался позади. Ты поборола болезнь, Лия.

Первые мгновения я не понимала о чем он, потом медленно подняла правую руку и уставилась на свежую бинтовую повязку.

— Гнильянка… — пробормотала я. — Гнильянка… а что там с Сэндомом?.. Вы помогли ему?..

— Ты о том молодом мужчине из твоего клана, что хотел меня убить? Он мертв, Лия. Болезнь убила его. Точнее, его целенаправленно убито то, что всё это время им руководило.

Услышанное ударило по вискам тяжёлым мешком. Я оцепенела, прокручивая в голове фразы Иллиана.

Ложь. Это не может быть правдой…

— Значит, ты действительно его хорошо знала?

— Он был моим другом, — скупо ответила я.

Проклятый Север. Он никогда не перестанет забирать близких мне людей.

— Соболезную, Лия… но я должен тебе сказать кое-что ещё. Сэндом — не простой заражённый. Он тот, кого коснулся могущественный хейви. Это твой друг принёс болезнь в поселение. Его разум не принадлежал ему. После заражения он превратился в марионетку темных сил, выполняя их желания. Поэтому он и хотел меня убить даже под угрозой разоблачения. Хейви ненавидят высших духов и тех, в чьих жилах течет их первозданная сила.

Марионетка?.. Такое возможно? Холод скользнул по позвоночнику.

— Значит, Сэндом и был тем самым разыскиваемым нами источником?…

— В каком-то смысле да. Первозараженным. Ключом, который поможет понять, где находится хейви, которого необходимо уничтожить для выздоровления уже заболевших.

— Но я же смогла выздороветь…

— Гниль хейви не успела проникнуть в твою душу. Но для спасения остальных нужно уничтожить темного духа, иначе…

Иначе смерть, прочитала я по губам наследника Нэндос, который не стал произносить это вслух.

— Сэндом был хорошим человеком… — тихо сказала я. — Он не заслужил такой участи… Никто не заслужил.

— Да, человеком он был действительно хорошим…

Я подняла бровь, смутно читая между строк какой-то непонятны пока мне намек.

— Ты должна знать его сестру.

— Мирра… Мирра, а что же с ней?! Сэндом говорил, что она отравилась, но если в действительности он был зараженным под действием дурманящего воздействия, то Мирра, должно быть…

— Она здорова. Благодаря действиям твоего друга. Он скрывал от окружающих признаки болезни при помощи грибов-ползунков. Они же являются хорошим средством, чтобы не заразиться от больного. Из-за побочных действия для здорового человека при регулярном употреблении этого гриба, мы не могли его использовать, но Сэндом накачивал свою сестру их отваром. Мы нашли её в очень плачевном состоянии, но у бедняжки нет гнильянки, и она должна поправиться.

Я вспомнила, как Сэндом дал мне выпить странной грибной бурды. Глаза предательски защипало.

— Он боролся с воздействием темного духа. Но эту битву невозможно выиграть.

Закрыла лицо одеялом. Только бы не разрыдаться на глазах наследника Нэндос. Не сейчас.

На плечи легли руки. Несмело двинулись, и взяли в кольцо. Я вздрогнула, но не отстранилась. Хотела быть сильной, но не смогла.

Не было произнесено слов соболезнований, да и меньше всего я нуждалась в пустых речах. Иллиан наклонился ко мне так близко, слишком близко, но после борьбы с тьмой хейви, где Иллиан и стал моим теплом, моим светом и оберегом, тело не противилось этой близости.

Одно лишь его присутствие рядом дарило душевный покой. Казалось, я могу просидеть так целую вечность. Что-то теперь связывало нас, какая-то незримая, но крепкая нить на самом тонком из возможных планов. Я оказалась обязана сохранению своей души наследнику враждебного клана… Как бывает превратна судьба, какие странные пути выбирают нам наши предки.

— Тебе надо что-нибудь поесть… Я прикажу подать завтрак.

— Завтрак? — я выпустила одеяло из рук и подняла лицо.

— Тебе, правда, нельзя ничего существеннее бульона, — Иллион мягко улыбнулся. — И никакого кофе. Разве что, сладкий некрепкий чай. С четырьмя пакетиками сахара.

Я с легким удивлением фыркнула. Запомнил, надо же. Тогда в поезде он был куда более внимателен ко мне, чем я могла бы подумать.

— Душ за той дверью. В шкафчике есть домашние халаты. Тебе прислать в помощь служанку? Ты пока ещё очень слаба…

— Спасибо, — мотнула головой. — Хотелось бы справиться самой. Нужно приходить в норму.

Забота Иллина отчего-то смущала, а моя реакция на неё смущала меня ещё больше.

Наследник выпустил меня из рук и встал. Я вдруг вспомнила, как сильно пропахла потом, и что волосы, наверняка, давно требуют шампуня.

Иллиан ушел раздавать указания, а я, чуть покачиваясь, разведала шкафчики, где действительно висела домашняя не ношенная одежда, в том числе и халаты, прихватила один из них и отправилась в ванную комнату.

Простая душевая кабинка с пластиковыми дверками для Оби — уже целая роскошь. А здесь стекло, блестящий металл, красивый лаконичный дизайн… Маркений определенно решил произвести впечатление на Нэндос всеми возможными способами.

Замотала бинт на правой руке найденным целлофановым пакетом, сгребла несколько цветных нераспечатанных бутыльков, не разбирая, что шампунь, а что гель для душа. Постаралась не пускать в голову не единой мысли, и направила на себя тугие струи тёплой воды.

Пока смывала пот и приводила в порядок волосы, стараясь не упасть от слабости, служанки Иллиана приготовили завтрак.

Когда я вышла из ванной, в комнате уже расставили еду на низком столе, обложенным подушками, а Иллиан сидел и вдумчиво цедил черный кофе без молока. Перед ним дымились обжаренные ломтики бекона и яичница-глазунья.

— Ты так и не рассказал, как тридцать лет назад гнильянка пришла к Нэндос, — проговорила я, растирая влажные волосы полотенцем.

— Да, это… — наследник отставил кружку.

Села напротив. Бульон подали в железной кастрюле с оставленным черпаком. Пиалу передо мной уже наполнили бульоном, и я по-простому взяла её и отпила прямо с края.

— Ты должна знать о Великой тряске. Я о том землетрясении, что произошло на Севере три десятка лет назад.

— Да, конечно, я слышала об этом, — бульон оказался так вкусен, что я допила его без остатка в несколько глотков. — Так появление гнильянки было связано с Великой тряской?..

Мне и в голову не приходило сопоставить два эти события.

— Около Хоу, нашего поселения, в горе есть сеть пещер. Там, в одной из каменных зал, Нэндос когда-то устроили святилище… Особое место, куда ходили лишь по великим дням. Землетрясение унесло пару десятков жизней, и жрецы спустились туда, чтобы попросить предков о помощи. Но выяснилось, что подземный храм обрушился, открывая проход вглубь земли. Под Севером множество пустот…

— Эти пустоты не что иное, как обитель хейви… — тихо ответила я.

— Верно, так говорят. Но любопытных этот факт сдержать не смог. И вместо того, чтобы сразу же завалить вход в обнаруженные ниже пещеры, несколько смельчаков в них спустилось. Вернулся только один. Он и принёс гнильянку в Хоу, но тогда даже предположить подобное никто не мог.

— Так значит, этот человек… он был ведом темным духом? Как Сэндом?

— И как и Сэндома, его коснулся хейви, который никогда не бывал на поверхности земли, и вряд ли сможет подняться, слишком уж велика его чернота. Могущественная тварь, один из сильнейших видов. Тиррекус.

— Что?.. Хейви из сказок?

Повелитель темных духов. Первородный хейви. Слишком великое зло в глазах народов Севера, чтобы быть правдой.

— Сказки… Гнильянка тоже когда-то казалась глупой страшилкой, чем-то невозможным, но реальность оказалась куда более ужасающей, чем всем нам бы хотелось…

Повисло молчание. Я обхватила себя руками, надеясь, что это дурная шутка, но Иллиан не мог так глупо и странно шутить.

— Да, — продолжил наследник. — Тот первый зараженный… он изначально подчинялся воле темного духа. Был марионеткой с редкими проблесками разума, но люди часто так слабы… Несчастный молчал о заражении почти до самой смерти, а после неё его душа стала настолько заражена, что он сам… в каком-то смысле стал хейви. Мой народ с трудом смог его уничтожить.

— Так значит, и с Сэндомом тоже?…

— Ему, если так можно сказать, повезло. Темный дух не успел полностью поглотить его. Сэндом не стал хейви. Но его душа… не могла остаться целостной. Мы сами пока не слишком хорошо понимаем этот процесс, не имеем представления, как в этом случае помочь… Но мы точно знаем, что то, во что превращаются некоторые несчастные зараженные, порой может стать не менее опаснее хейви. Тело может не умереть в полном смысле этого слова. А значит, на земле появляется существо, которое является полностью физическим воплощением темного могущественного духа, который сам не выживет на поверхности. Воля тиррекуса рано или поздно дотягивается до каждого человека, в ком есть гнильянка, если её не лечить, а способы лечения были не отточены, клан действовал наугад. Более сотни человек из клана Нэндос обратились в то, что можно назвать лишь чудовищами. Людям пришлось убить тех, кто раньше был их братьями и сестрами, сынами и дочерьми…

Иллиан повел пальцем по ободку кружки. Его лицо казалось беспристрастным, но то было лишь маской.

— Так, значит, заразится можно лишь от того, кого коснулся темный дух? — тихо спросила я.

— Нет, но от него — быстрее всего. Тиррекус разумен, он знает, как скрыть внешние признаки болезни, и заставляет подвластных ему это делать.

— Но почему ты сразу не сказал мне, что источник заразы — человек?..

— Потому что всё куда сложнее. Источником мог быть и дух. Они тоже чувствительны к гнильянке, хотя заболеть ей могут лишь порченные духи. Скажем так, гнильянка — это эпогей порчи, то, во что она должна развиться и сама собой, но дух прежде умирает, если не соприкасается с гнильянка раньше, и тогда… Мы видим рождение хейви. Более того, у нас появились подозрения, что тиррекус действительно обладает способностью повелевать темными и порченными духами. После того как мы столкнулись с волной духов, целенаправленно стремящихся в Оби…

— Так вот значит как… А в Хоу такого не было?

— Нет. Это… пугает. Мне кажется что тот тиррекус, с которым мы столкнулись здесь, могущественнее устроившего эпидемию в клане Нэндос.

— И что же нам тогда делать?..

— Понять, что было источником, нужно было лишь для того, чтобы вычислить, где может оказаться очередной разлом, дорожка, которая привела в свое время будущий источник к тиррекусу. Мы смогли победить гнильянку, только когда мой дед с его братьями спустились в те проклятые пещеры. И ценой своей жизни убили повелителя хейви. Едва тиррекуса, ставшей причиной заражения, не стало, больные пошли на поправку. Пока он жив, всё остальное — лишь временные меры.

Чашка с горячим чаем в руках дрожала, я поставила её, чтобы не ошпарить пальцы.

— Значит, нужен разлом, — сказала, стараясь думать головой, а не поддаться эмоциям. — Вокруг Оби множество пещер. В Шепчущем лесу есть широкие глубокие ходы, уходящие одни хейви ведают куда, в горной гряде немало шкурников, куда местные обычно не спешат спускаться…

— Знаю, — кивнул Иллиан. — Предстоит много работы. Остается лишь просить о помощи предков, чтобы на это хватило…

Стук в дверь прервал мысль наследника. Громкий, настырный. Послышались протестующие голоса служанок.

— Это ещё что за… — пробормотала я.

Дверь распахнулся, и в комнату шагнул Мохак.

Короткий хвост белых волос жестко топорщится, челюсть выпячена. Вся фигура напряжена, а кулаки так крепко сжаты, словно брат собирался вот-вот устроить драку.

Разозленный яростный взгляд прожег комнату и натолкнулся на меня. Как вкопанный, Мохак застыл на месте.

Я не нашлась сделать ничего лучше, как натянуто помахать ладонью в знак приветствия, надеясь, что двоюродный брат примчался не для того, чтобы добить меня после заражения гнильянкой.

— Лия… С тобой всё хорошо?.. — пробормотал он.

Натянутые мышцы подрасслабились, лицо разгладилось.

— Мохак, я же говорил, что она должна прийти в себя, — несколько устало проговорил Иллиан. — Нужно было просто подождать.

Появление Мохака его отчего-то не сильно удивило.

— А что с гнильянкой? — сухо спросил Мохак, всё также глядя на меня.

Не по себе от этого прямого взгляда.

— У Лии её нет. Мы успели убрать этихелий, а тело и душа побороли остаток скверны. — Ровно сказал Иллиан, медленно пригубляя кофе из кружки и не глядя на моего брата.

Мохак подобрался. Ещё раз посмотрел на меня, явно не веря словам нэндесийца. Затем странно ухмыльнулся, определенно беря себя в руки:

— Так значит, ваши методы хоть в чем-то работают. Удивительно.

— Не очень то вежливо, — вырвалось у меня. — Иллиан вообще-то спас мне жизнь.

— Конечно, — после небольшой паузы ответил Мохак.

Замер, а затем вдруг сдержанно поклонился:

— От лица клана выражаю благодарность за спасение члена правящего рода.

Повернулся и быстрым шагом вышел, не закрыв за собой дверь и оставляя в комнате звенящую тишину.

— Что это вообще было?.. Как его сюда пустили?.. — протянула я, когда одна из служанок поспешно закрыла распахнутую дверь.

Так неловко, словно я увидела что-то, что не предназначалось для моих глаз.

— Попробуй его не пусти. Мохак устроил скандал, грозивший перечеркнуть установившиеся дипломатические отношения между кланами. Удалось отстоять лишь эту комнату, в конце концов, пока ты боролась с гнильянкой, любой вошедший сюда, кроме меня, мог заразиться.

— Никакого стыда… Воспользоваться моей болезнью, чтобы иметь повод бросить камень в сторону Нэндос, — сказала с легким отвращением. — Зачем строить из себя несдержанного подростка? Я же прекрасно знаю, что не будь здесь Нэндос и случись со мной что, семейство Маркения и бровью бы не повело. Но Мохак… такого шутовства я от него не ожидала. Пришёл, чтобы драку устроить прямо около больного человека?…

— Лия, без обид, — вдруг ухмыльнулся Иллиан, зачем-то бурявящий взглядом стену. — Твое ремесло — сила и оперативная тактика, тебя затачивали под это. Дипломатия тебе не близка, ты не обязана улавливать тонких граней мотивации людей, но здесь всё так очевидно, разве не находишь? Ведь ты знаешь Мохака куда дольше меня.

— К чему это ты клонишь?

Слова наследника про мои способности вызвали легкую обиду, впрочем, действительно обижаться на констатацию фактов смысла не имело.

— Если бы Маркений усиленно не подводил к тому, что лучшая партия для объединения кланов — это ты, я бы подумал, что Мохаку обещаны… твои красные ленты.

— Что Мохак — мой жених?.. — Я нервно расхохоталась. — Что за глупости… Он всегда меня недолюбливал, грубил, мы даже дрались в детстве…

Браки между двоюродными сестрами и братьями на Севере — старая традиция чистоты рода, часто практикуемая среди семей вождей, но мой отец и Маркений столь сильно не ладили, что об этом никогда не было и речи. К тому же, из-за неравного брака отца, для Мохака я являлась не лучшей невестой. Куда логичнее заключить брак с дочерью одного из приближенных к вождю фернери.

— Такие как Мохак не умеют показывать симпатии. Для них и грубость — проявление интереса.

— Скорее луна и солнце поменяются местами, чем станет возможно то, о чем ты говоришь, — уверенно ответила я. — Ты ошибаешься, Иллиан. Иногда люди дурно ведут себя по отношению к другим просто потому что могут, потому что хотят, без скрытых мотивов. Мохак вырос, но в глубине души остался тем же злобным мальчишкой, который при возможности скорее пнет твою сумку, стоящую на земле, чем из вежливости предложит её донести…

— Лия, — вдруг резко поднял на меня глаза Иллиан. — Чем дольше ты находишься на Севере, тем меньше шансов, что Север тебя отпустит. Если ты еще хочешь вернуться к жизни в столице и службе короны, — сразу уезжай, едва поправишься до конца.

Я ошарашенно замерла. Затем хотела выразить полное несогласие со странной мыслью наследника, но слова застряли в горле.

Взгляд Иллиана был тверд и при этом в нем тонкой поволокой плескалось нечто, что я не могла распознать.

Но наследник определенно знал, о чем говорит.

Как и я знала, что никуда отсюда не уеду, пока гнильянка еще течет в венах моего брата…

* * *

Иллиан на правах врача не отпустил меня домой, а оставил в резиденции Нэндонс еще на несколько дней. Мне требовались ежедневные перевязки раны на руке и уколы антибиотиков, впрочем, и то и другое я могла бы делать сама, но наследник не разделял моих взглядов.

— Ты ведёшь себя так, будто лёгкой простудой переболела, а не заразилась гнильянкой, — насмешливо заявлял он. — Здесь тебя и лечат, и кормят, и всегда есть кому помочь.

— Дома у меня есть Моис…

— С каких это пор наш воин превратился в твою горничную?

Я смеялась. Учитывая, что уборка дома, как и приготовление еды, пока я не оказалась тут, полностью ложились на мои плечи, кто здесь чья прислуга можно было ещё поспорить.

Моис меня навещал. Отчитывался по поводу самочувствия брата, передавал гостинцы от односельчан, которых по соображениям карантина ко мне не пускали. Кроме Моиса, Иллиан, скрепя сердцем, позволил совершить визит вежливости Марике.

Та просидела всего пару минут. Тщательно дыша через платочек, она скороговоркой передала пожелания скорейшего выздоровления от всей семьи, и поспешила удалиться.

Я вспомнила банные пытки, и от всей души заранее пожалела Марику.

Мохак более о себе знать не давал. После той некрасивой сцены, он и шага не ступил на территорию резиденции, что укрепило меня в мысли о собственной правоте по его поводу. В конце концов, я действительно знаю его куда дольше, чем Иллиан. И как ему в голову пришло настолько несуразное предположение…

Я спала до полудня, днем читала принесенные Моисом книги, стараясь отвлечься. Ближе к вечеру приходил Иллиан. Мы ужинали вместе, затем расстилали карты Севера и обводили красным маркером места, где могли оказаться разломы.

Мы рассматривали все варианты около Оби, а также изучали маршруты Сэндома за последние три месяца. Пять шахт. Несколько поселений. У команды, в которую входил Сэндом и мой брат, выдалось много заданий перед началом эпидемии гнильянки, и где именно они могли пересечься с повелителем хейви, оставалось лишь гадать.

А время утекало сквозь пальцы…

Моя слабость раздражала. Как мне казалось, тело слишком медленно набирало силы, а единственный маршрут — от постели до ванной и туалета, давался с большим трудом. Слишком много ресурсов забрала гнильянка, а моральное опустошение лишь усугубляло физическую немощь.

Я хотела как можно скорее прийти к себя и вернуться к Лэнсу. Мысли о брате почти никогда не покидали меня, и в пребывании в резиденции Нэндос я ощущала лишь один плюс.

Иллиан был рядом.

Я не желала разбираться в чувствах, что вызывал во мне наследник вражеского клана. Груз, лёгший на мои плечи, и без того тяжёл.

Но несмотря на избавление от хвори хейви, едва Иллиан входил в комнату, мне становилось легче. Не было того особого тепла, что спасало от нападок темных сущностей в бреду, но рядом с ним я чувствовала себя… защищенной?

Когда он желал спокойной ночи, я едва сдерживалась, чтобы не попросить его остаться, просто остаться, без всякого подтекста, но слишком хорошо понимала, как бы это могло выглядеть со стороны. Образовавшаяся между нами связь бередила душу, и мне навязчиво казалось, что Иллиан и сам не хотел уходить… но после полуночи дверь за ним неукоснительно закрывалась.

Сердце сжималось, а внутри червячком грызла мысль, что так оно и лучше. Нить, связующая нас, наверняка, скоро исчезнет, не стоит её подкреплять. К чему бы привело потакание этой слабости?.. Зачем шутить с духовными узами?..

Наконец, рана на руке достаточно затянулась, и последний укол антибиотика был сделан. Я в легком нетерпении переоделась в свои вещи, которые ранее передал мне Моис, и попращалась с нэндесийцами до завтра. Иллиан решил лично объехать отмеченными красным на карте места, и я, конечно же, напросилась вместе с ним, обязуясь прийти рано утром обратно к их временной резиденции.

Ещё несколько дней вдали от Лэнса после продолжительной разлуки, но только так я смогу действительно что-то сделать ради его спасения.

Вышла на крыльцо и втянула свежий воздух. Аромат зелени кружил голову после вынужденного заточения. Ноги просились размяться, а значит, силы постепенно возвращались.

Поселок пытался жить своей жизнью, но людей на улицах стало в разы меньше. Детей не было видно, женщины быстро выходили вынести мусор или снять высохшее белье, и, едва не выскальзывая из домашних шлепанцев, спешили обратно. Даже волкособы и те сидели по будкам, не издавая ни звука при моём приближении.

Животные, как и люди, ощущали выпустившую щупальца угрозу, что все сильнее сдавливали Оби. Только мелкие духи, планктон тонкого мира, беззаботно раздували бока, таращились на пустые улицы и искренне наслаждались самим фактом бытия. Примитивные создания жили подобно мотылькам-однодневкам, им не к чему тратить драгоценные часы на страх и попытки даже простейшей рефлексии.

Я ощутила укол зависти. Много бы отдала, чтобы хотя бы минуту не испытывать тревогу о будущем.

Калитка дома оказалась не заперта. Ещё на ступенях я услышала перепалку, доносившуюся из гостиной.

Войдя, я застыла.

Перед Моисом, уперев руки в бока, стояла Мирра.

Невысокая, крутобедрая, она высоко задирала остренький подбородок, и вопреки разницы в росте, взирала на нэндесийца свысока.

— Во мне до сих пор полно дряни, которой лечил меня мой бедный брат. Лекари подтвердили, что пока я не могу заразиться гнильянкой, — голос Мирры едва различимо грассировал, смягчая твердую “р”. — Вы не имеете права не пускать меня к Лэнсу!

— Мне необходимо распоряжение от вождя, — Моис держал на лице маску уверенности, но я видела, что воин отчего-то тушевался перед оппоненткой. — Поймите уже, наконец, я исполняю приказ, я не могу…

Мирра дернула пухлой губой, с раздражением перевела взгляд и наткнулась на меня.

— Лия… — уверенность слетела с её лица, и кожи цвета крепкого кофе с молоком коснулись серые тона.

Я стояла, не в силах шелохнуться.

Словно и не было четырех лет разлуки. Да, на широком лице Мирры четче выступили скулы, под большими карими глазами пролегли глубокие тени. Талия стала еще тоньше, руки худее, но при этом пышная грудь и бедра пережили несколько недель отравления лекарством Сэндома, а от природы почти детские, наивные черты лица время не коснулось…

— Лия… — повторила с дрожью в голове Мирра, и шагнула навстречу.

Не смогла ответить, пересилить застывший комок в горле.

Увитые татуировками тонкие руки сомкнулись в объятьях.

— Прости меня, Лия… если можешь, прости…

Она вжалась в моё плечо, и сквозь ткань футболки кожу я вдруг ощутила жгучие слезы. Мирра беззвучно рыдала. Длинные пышные кудри дрожали.

Моис с секунду уставился на нас. Затем смущенно отвернулся и вышел. Я с трудом подняла онемевшие руки и обняла подругу в ответ.

Мирра… сколько всего невысказанного легко между нами четыре года назад. И почти все оно, казалось, лишилось всякого смысла перед настоящим.

Девушка села на софу, украдкой вытирая слезы. Я поставила чайник, больше чтобы не сидеть на месте. Не думать.

— Я так виновата… твои родители… Лэнс, теперь Сэндом. Сможешь ли ты когда-нибудь меня простить? Проклятый дар. Что бы я не делала, я никогда не могла никого спасти… — тихо сказала Мирра.

— Ты знала, что Сэндом?.. — спросила, не поворачиваясь к ней.

— Едва он тогда вернулся домой, я поняла, что что-то не так. От него несло злом. Не таким злом, которое чувствуешь от человека, столкнувшегося с хейви, нет. Злом, которое источают сами темные духи. — девушка с трудом выговаривала каждое слово. — Нужно было бежать к лекарям, к Совету. Молить, чтобы они связали его, изолировали, придумали, чем лечить. Но я… я не сделала этого. Решила во всем разобраться сама. Не понимала, что все настолько плохо. Тем более… я до сих пор помню, чем может обернуться… спешка.

Я вздрогнула, крепко сжав упаковку чая. Бумага надорвалась под напором пальцев.

Четыре года назад Мирра, которая так и не стала говорящей с духами, ощутила нечто не так далеко от нашего поселения.

В тот роковой момент мы сидели у меня. Лэнс вместе с Сэндомом у них дома готовили какую-то очереднуювзрывоопасную смесь, а я и Мирра хотели спокойно подготовиться к выпускным экзаменам. Помню, как она замерла с широко распахнутыми глазами, судорожно зажав в пальцах ручку. Мама, которая принесла нам еды, спросила, что случилось, и Мирра сказала.

Как ловец, она слишком многое способна ощутить. Некоторые опасности ежедневно проходят мимо нас, мы живем на грани тонкого и нашего мира. О чем-то лучше не знать, но Мирра, увы, знала.

Она прямо рассказала, что в Шепчущем лесе показал голову древний могущественный хейви. Уже вечерело, и пугающие его солнечные лучи шли на убыль. Можно было закрыть на это глаза. Выждать, ведь истинная тьма не может находится долго на поверхности.

Но мои родители не хотели ждать. Они самонадеянно ушли вдвоем, оставив нам остывающий ужин.

Больше живыми я их не видела.

— Этот дар — насмешка, — голос Мирры пропитала едкая горечь. — Я так и не смогла научиться применять его во благо.

Я молчала. Отсыпала равные порции чая в чашки и убрала упаковку, игнорирую просыпающиеся высушенные чаинки.

Затем повернулась к Мирре, оперевшись на кухонную столешницу.

— Что было — не воротишь. Я достаточно оплакала родителей. Сэндома уже не спасти, а Лэнс… Его жизнь в наших руках.

— Я хочу… помочь, — сбивчиво проговорила девушка. — Это возможно?..

Я кивнула:

— Ты же запомнила те энергии, что шли от Сэндома?

— На всю жизнь, — дрогнув, ответила Мирра.

— Сможешь найти духа, что сотворил с ним это?..

Девушка обняла себя руками.

— Если бы я всё это время развивала бы свой дар, то смогла бы хоть сейчас указать направление… Но он, судя по всему, где-то глубоко под землей. Мне нужно подобраться ближе. И тогда я покажу путь… Я знаю, Лия, что это сейчас вряд ли поможет. Если вы не знаете даже примерно, где искать, то всё это бесполезно…

— Мы найдем, где искать. Обязательно найдем, — решительно сказала я. — По-другому и быть не может.

— Но если найдем, как это поможет Лэнсу?..

— Иллиан говорит, что если этот хейви будет уничтожен, болезнь отступит.

— Иллиан?.. Это тот сын вождя клана Нэндос, что приехал сюда? Вы знакомы?..

— Я всё тебе расскажу, — я впервые за весь разговор слабо улыбнулась. — К тому же, думаю, вам скоро предстоит познакомиться.

— Никогда бы не подумала, что придется иметь близкое дело с этими… с этим кланом, — пробормотала Мирра с неприязнью. — Но если это единственный выход…

Чайник вскипел, и я разлила чай по кружкам. Прежде чем поставить их на поднос, я, стараясь не шуметь, аккуратно приоткрыла дверь спальни Лэнса.

Он, как и обычно в это время, ещё дремал. Но когда я заглянула внутрь, брат заворочался, чуть привстал и распахнул глаза.

Рассеянный слабый свет подсветил худое лицо.

— Лия… сестренка… это ты?..

Несколько быстрых шагов, и несмотря на протест, я сжала брата в объятиях.

— Всё хорошо, всё хорошо, я больше не могу заболеть… — только мой сбивчивый шепот остановил чертыхания и заставил его замереть. — Я победила гнильянку…

— Какое счастье… — только и смог выдавить он, неуверенно обхватив мои плечи.

От него шел запах болезни и веяло хейви. Я различала темные волны, схожие с теми, что накатывали на меня, когда я лежала в бреду. Раньше едва различимые, сейчас они давили своей тяжестью. Я отстранилась.

Кожа брата стала ещё более землисто-зеленого оттенка. В желтоватых белках зеленели глубокие прожилки.

— Как ты?..

— Не волнуйся, все хорошо, — поспешно откликнулся он, инстинктивно натягивая одеяло выше, но я успела различить узор темных пятен на его груди. — Лекари делают все возможное…

— Конечно. Ты обязательно выздоровеешь, — уверенным тоном перебила его я. — Тем более, мы уже выработали план действий. Дело за малым…

Всего лишь победить одного из древнейших темных духов, но я оставила эту мысль при себе и постаралась не выдать истинных эмоций.

— Главное, что с тобой всё хорошо. Когда я узнал… — лицо Лэнса исказила боль.

— Иллиан и его люди успели мне помочь. Они действительно знают, что делать, и я этому подтверждение. Скоро и ты поправишься, вот увидишь…

Лэнс счастливо рассмеялся. Кажется, он впервые поверил в мои слова. Верила бы в них до конца и я…

Вдоволь наговорившись с Лэнсом и окончательно его успокоив, я пошла за Миррой. Она тут же вскочила, когда я вернулась в гостиную и, не говоря ни слова, неровным шагом поспешила в спальню брата.

Я достала сахарницу, положила на тарелку любимое печенье Лэнса. Когда я уже расставила посуду на подносе, легкий скрип входной двери оповестил о том, что Моис вернулся в дом.

— Ему хуже, — глухо сказала, не оборачиваясь.

— Время идет, о-терис, — негромко ответил он. — Болезнь прогрессирует, как бы мы не старались ее затормозить.

— Известно, сколько ещё у нас в запасе?

Повисло тягостное молчание. Я повернулась, впериваясь в нэндесийца взглядом.

— Недели две. Не больше, — наконец, ответил он.

Глаза защипало как от брошенной пригоршни соли, но мысль о том, что я сейчас вернусь к брату, отрезвила.

— Ясно, — кивнула, окончательно беря себя в руки.

Посуда на подносе закачалась, когда я перехватила его поудобнее. Моис с готовностью пошел вперед и бесшумно приоткрыл дверь, чтобы я смогла пройти.

В этот раз моё появление осталось незамеченным. Мягкий свет из-за занавешенных окон выхватывал Мирру, присевшую возле кровати. Девушка крепко сжимала ладонь Лэнса и что-то тихо говорила, глядя ему в глаза.

Она мягко погладила пальцы брата, а затем наклонилась и с нежностью легко коснулась их губами.

Я сделала шаг назад, стараясь не издать ни звука. Аккуратно перенесла вес подноса на левую руку и закрыла дверь снаружи, оставляя Мирру и Лэнса наедине.

* * *

Солнце играло на влажных от мимолетного ливня крышах, бросало блики на цветные витражи, от воды ставших ярче. Они смотрелись игрушками, дорисованной чудесной иллюстрацией на фоне тусклых однотипных многоэтажек, которые в Нижних Вестцах построили под напором прибывающих переселенцев с юга. Пришельцев, готовых жить в тесных безликих коробках.

Платье Мирры было всего на ладонь выше колен, но взгляды прохожих, безразлично скользивших по мне, останавливались на фигуре подруги моего детства, пялясь на ноги и угадывая в складках ткани женственные изгибы.

Походка Мирры, мягкая, дразнящая, заставляла некоторых пришлых, простых работяг, сбивать шаг и глупо смотреть ей вслед, с трудом проглатывая сальные шуточки под мрачный взгляд стоящих рядом северян.

Мы поехали за товарами для хозяйства, список которых набросал Моис, а также хотели купить мне одежду взамен испорченной в первый день Недели предков. Вынужденные, но необходимые покупки, на которые приходилось тратить драгоценное время.

Перед тем как уехать из Оби, я вернулась в резиденцию Нэндос, но Иллиан до сих пор отсутствовал. Поэтому я оставила записку, в которой описала возможности Мирры и ее желание нам помочь. Редкий дар девушки сулил высокий шанс на успех в поисках проклятого террикуса, и мы были обязаны взять ее с собой.

Вряд ли кто-то из нашего клана до этого даже словом обмолвился о способностях Мирры перед нэндесийцами. У Мэносис всегда уважали решение не развивать дар говорящего с духами, зная, что может принести с собой общение с Тонким миром, да и посвящать чужаков в свои тайны никто не спешил.

Впрочем, Нэндос до последнего умалчивали об истоках заразы и о том, что понадобится делать дальше, поэтому, кланы были квиты.

Мы вышли с Миррой из небольшого магазинчика, где я купила удобные штаны и простую льняную рубашку с синей вышивкой, когда кто-то громко крикнул:

— Лия!.. Лия, привет!

Невысокая худенькая девушка активно махала нам с другого конца улицы. Я пригляделась и узнала Агнессу, официантку из «Дырени».

На этот раз вместо коричневой формы с передником, девушка оказалась наряжена в традиционной северное платье, а свои волосы она забрала в тугой пучок, пронзенный несколькими шпильками с голубыми бусинами.

Я с удивлением моргнула, не понимая, что это она так вырядилась, пока не увидела вывеску лавочки, у которой она стояла.

Ясно. Значит, теперь Агнесса подрабатывает продавщицей оберегов, амулетов и, кажется, магнитиков для забредших на Север туристов.

— Лия, давно не виделись, — Агнесса повисла на моей шее, едва мы достаточно приблизились. — До сих пор вспоминаю, как ты с какими-то парнями отделала тех придурков!

Мирра чуть приподняла бровь, мягко улыбаясь:

— Если пройдут годы, и меня спросят, что делает Лия, то я не ошибусь, если отвечу, что она опять зачем-то ввязывается в драки.

— Они повели себя… некорректно… — пробормотала я, краснея.

— Спасибо Лии, несколько вечеров в «Дырени» была полнейшая тишина, никто даже не пытался мне грубить… Правда, потом опять случился неприятный инцидент, и Кинга едва не прострелил ногу одному из посетителей… В общем, я решила завязать со сферой ресторанного бизнеса и подалась в торговлю, — Агнесса с важностью шутливо подняла пальчик, кивая на прилавок. — Надо же как-то подрабатывать, пока есть такая возможность.

— И как, много покупателей? — полюбопытствовала Мирра.

Агнесса смутилась:

— Вообще, сейчас не сезон. Чаевые в кафе были куда больше, чем мой процент от продаж лавки… Но спокойствие того стоит. Вы приехали в город за покупками? — Она скосила глаза на пакеты. — Может, пообедаем вместе, если вы уже освободились? У меня начало обеденного перерыва, а неподалеку есть кофейня.

Предложение девушки пришлось весьма кстати. Мы с Миррой не планировали задерживаться, но другой возможности перекусить в ближайшее время могло и не быть, и я кивнула.

Кофейня располагалась всего в паре десятке шагов от лавки, где работала Агнесса. Заведение всего на пять столиков, за стеклом прилавка десерты и картонные коробки с заготовленной заранее едой. Полусонный бариста встрепенулся, застатый нами врасплох. Заказанный обед он бросил в микроволновку, а кофемашина под его пальцами тяжело загудела, перемалывая кофейные зерна и наполняя небольшое пространство заведения приятным ароматом.

— Полжизни за нормальный кофе, — потянулась Агнесса, когда мы сели за столик у окна. — Никак не могу привыкнуть, что почти везде здесь подают растворимую бурду из пакетиков три в одном, только в этом местечке можно отвести душу.

— Так ты учишься в столице? — спросила я.

— Ага. А родилась и выросла в Приморье. Снег впервые увидела в Галентене, когда приехала поступать. Кто же знал, что мама выйдет замуж за северянина, и каникулы я буду проводить не у теплого моря, а на противоположном конце страны… Но мне здесь нравится. Хотя, если честно, порой страшновато, когда двери открываются без сквозняка, а твоей ноги касается нечто, чего ты даже не можешь увидеть…

— Духи, — понимающе кивнула Мирра. — Но в городе тебе нечего бояться. Те из них, кто способен причинить вред людям, сюда не приходят. Не без помощи говорящих с духами, конечно.

Нам принесли разогретые ланчи и стаканчики с кофе. Вкус свежевзбитого капуччино приятно защекотал язык.

— А что за духи вызывают острое чувство страха и параноидальные мысли? — буднично спросила Агнесса, вскрывая упаковку с куском мясного пирога.

— Прости, — вздрогнула Мирра, и на её платье упало несколько кофейных капель.

— Очень скверные духи, Агнесса, — вырвалось у меня. — Скверные даже для хейви. Откуда эти вопросы, наслушалась баек местных?

— Да отчим… он уже как с месяц дома. Шахту, которую он курировал, временно закрыли. Рабочие там едва с ума не сошли, люди отказываются работать, а пара ребят до сих в стационаре лежат, какие-то голоса в голове… жуть. Вот вам и духи, романтика Севера…

Она с жадностью впилась в пирог, откусывая тонкое тесто и перемолотый со специями фарш.

— Ничего не слышала об этом, — пробормотала Мирра.

— Ой, наверное, мне не стоило говорить. — Смущенно пробормотала жующая Агнесса. — Корпоративная тайна… все дела.

— А где именно эта шахта? — Я с трудом уняло бешено заколотившееся сердце.

— В полутора часах езды отсюда, неподалеку от Розовых родников. Что-то не так? Вы обе как-то странно выглядите… Я сказала что-то не то?

— Всё хорошо, — поспешно ответила я. — Не бери в голову.

Теперь всё действительно хорошо. Мы с Миррой переглянулись, понимая, что всё это значит.

* * *

Солнце едва окрасило посветлевшее небо розовой краской, утренняя прохлада щекотала щеки. На площадке перед резиденцией Нэндос стояло несколько машин в окружении говорящих с духами, и их заведенные моторы тихо урчали, а воздух горчил от выхлопных газов.

Я и Мирра с двумя небольшими рюкзаками подошли ближе. Один из мужчин в простой форме говорящих с духами обернулся, и я с удивлением узнала двоюродного брата. За поясом у него было два одноручных меча с зигзагами рун.

Такое оружие не носят только для статуса или красоты.

— Сам сын вождя решил прийти, чтобы пожелать нам легкой дороги? — не замечая оружия, с усмешкой потянула Мирра и изящно отбросила вьющиеся пряди густых волос.

Она знала его с детства и по дурной привычке лезла на рожон, впрочем, дальновидно приглушая голос, чтобы ненэсийцы не могли её расслышать.

— Мирра… так ты действительно едешь с Нэндос, — проговорил Мохак, кладя руку на пояс прямо у рукояти одного меча. — Ты даже не согласовала свое решение с моей семьей. Тебе есть что сказать по этому поводу?

Девушка закусила пухлые губы, разом теряя всю спесь.

— Но будем считать, что мы с тобой договорились. Не время выяснять причины твоего поведения, сейчас нам нужны способности ищейки, — продолжил Мохак.

В его лице с легкостью читалось нескрываемое удовольствие от хода беседы.

— Ищейки… — пробормотала Мирра, цепляясь за возможность сохранить лицо. — Звучит не слишком вежливо…

— А вежливость и не конёк Мохака, благо, сейчас она не к чему. — насмешливыми колокольчиками зазвенел голос Марики. — Но цени наше великодушие, Мирра, в иной ситуации тебе бы пришлось подумать над своими поступками в Яме. Отвратительное место, тем более, для девушки.

Марика в нежно лавандовом платье подошла к нам и скрестила тонкие руки. На её запястьях глухо звякнули браслеты, а на темно-вишневых губах играла обманчивая улыбка.

— Что вы здесь оба делаете? — тихо спросила я, оглядываясь.

Иллиана пока нигде не было видно.

— Мохак едет с вами, — нехотя пояснила Марика, и заметив мой удивленный взгляд, едко добавила. — А что такое Лия, ты против? Дела поселения прежде всего забота правящей семьи, и присутствие Мохака в таком деле обязательно.

— Это опасно, — выдавила я. — Все собравшиеся здесь так или иначе имеют иммунитет к гнильянке, и это неразумно так…

— Ты сама едва отошла от болезни и уже лезешь на рожон, — с раздражением перебил меня Мохак. — Кто вообще тебе дал право оценивать мои действия? Нэндос и так слишком долго шлялись по нашим землям, отказываясь объяснять, в чем состоит все дело. А я не люблю сюрпризы.

Прежде чем я ответила, Марика вздрогнула и пригладила прядь выбившихся волос, чуть кусая губу. Я резко повернулась, и едва не наткнулась на Иллиана.

— Доброго утра, — склонил голову он, чуть отступая. — Вижу, все уже в сборе, и уже можно выдвигаться. Прошу прощение за ожидание.

Мохак сдержанно кивнул, на мгновение взглянув на меня, а затем вновь переведя взгляд на наследника Нэндос. Его лицо оставалось беспристрастным, от отчего-то внутри всё тревожно сжалось.

— Прошу вас, берегите себя, — проговорила Марика, обращаясь больше к Иллиану, чем к кому-либо другому. — Эта вылазка может быть опасной, а в ваших руках будущее Оби.

По лицу Мохака скользнула едва уловимая дрожь, словно он собирался ухмыльнуться, но сдержал порыв.

— Моя сестра в такой заботе о всех нас, что едва сама не решилась ехать с нами, — по тону двоюродного брата невозможно было понять, то ли он шутит, то ли говорит серьезно.

И так бледное лицо Марики побелело.

— Если бы от меня могла быть польза в таком деле, я бы, конечно, так и поступила. — Медленно сказала она. — На кону судьба клана и всего поселения.

Её голос прозвучал на удивление честно.

Приготовления быстро подошли к концу, и пришло время рассаживаться по машинам. Водитель Иллиана, Эвок, остался неизменен, сам наследник Нэндом сел рядом с ним, впереди. Помедлив, я потянулась к месту за Иллианом, отстраненно отмечая, что Мохак уже внутри, а значит, нам придется терпеть тесное общество друг друга как минимум до ближайшей остановки.

— Куда мы направимся в первую очередь? — спросила я, проверяя, что плотно прикрыла за собой дверь.

Близкое присутствие двоюродного брата тяготило и добавляла движениям неловкости. Пришлось дважды хлопнуть дверцей, прежде чем она действительно закрылась. Мохак неотрывно наблюдал за моими действиями, и больше всего на свете хотелось выругаться и попросить его перестать пялиться.

— Сначала мы проверим Элобиновую пещеру, потом скалы около деревушки Энеки… — проговорил Иллиан, когда, наконец, образовалась тишина.

— Розовые родники, — сказала я. — Думаю, нам стоит посетить это место в первую очередь.

Мохак фыркнул:

— Родники?.. С чего бы? Они намного дальше по предложенному маршруту, а прямую к ним дорогу недавно размыло. Мы убьем день, к тому же, если там ничего не найдем, намотаем круг. За четыре года ты совсем забыла географию Севера?..

Я, глубоко вздохнув, проигнорировала колкость и сразу перешла к делу:

— Вчера я узнала, что шахты на Розовых родниках закрыты из-за странных обстоятельств, напоминающих влияние хейви… и не самых обычных хейви.

— И почему мы только сейчас об этом узнаем? — едва наследник Нэндос открыл рот, выпалил мой двоюродный брат.

— Иллиана не было в резиденции, а я хотела сообщить лично…

— Теперь Нэндос — единственная инстанция, ответственная за происходящее в Оби?..

Мне стало жарко под его взглядом.

— Значит, Розовые родники. Хорошо. Сначала туда. — Хладнокровно кивнул Иллиан.

Бровь Мохака недоуменно дернулась, он явно не понимал, почему наследник так быстро согласился, не задав никаких уточняющих вопросов.

Мой двоюродный брат не знал одной детали.

Розовые родники были недалеко от той остановки поезда, где на нас с Иллианом напал порченный дух. Уже два совпадения. Слишком много, чтобы их проигнорировать.

Наша машина тронулась первой, и сквозь приоткрытое окно в нос ударил запах бензина. Брат раздраженно дернулся и крутанул ручку, закрывая зазор. Затем повернулся ко мне и требовательно потянул:

— Рассказывай, каким образом ты узнала про Розовые родники, и что именно тебе известно.

Эвок резко вошел в поворот, и меня едва не швырнуло на Мохака. Тесное соприкосновение плечами, казалось, ещё больше его рассердило.

Призвав все свое терпение, я покорно, не вдаваясь в подробности знакомства с Агнессой, пересказала суть разговора в кофейной.

Утреннее небо, уже подзолотившееся с краю, стремительно темнело от наползших облаков. Через полчаса на лобовое стекло вбилось пара крупных капель, и вскоре упругие струи дождя изо всех сил били машину, дворники елозили туда-сюда, а Эвок скинул набранную скорость.

—…Так значит, ты поверила какой-то пришлой девчонке со странной историей о работе отца. Мы сменили курс, а этот ливень только увеличит потраченное на дорогу время. Тебе, Лия, остается лишь просить предков, чтобы эти россказни оказались правдой.

Мохак, как мужчина моего рода, тем более сын вождя, имел право так со мной говорить, и в присутствии посторонних я не должна оборвать его. Стань я говорящей с духами, что дало бы куда больше веса любому моему слову, он всё равно имел бы право и дальше общаться со мной все в том же высокомерном тоне.

Даже в детстве у меня было больше возможностей, чтобы поставить его на место. Чтобы поездка прошла гладко, требовалось держать себя в руках. Ради Лэнса…

Я с раздражением закусила губу и уставилась на пейзаж за окном. Лишь слой железа отделял меня от зияющей пропасти обрыва, вдоль которого мы мчались.

* * *

Ливень и не думал стихать. Короткая остановка для обеда, и вновь горная извилистая дорога и тяготящее молчание, вызванное одним лишь присутствием Мохака. Несколько раз я проваливалась в спасительную дрему, выныривая на глухих далеких раскатах грома. Гроза шла близко, но боком, лишь пугая тусклыми и вспышками и ворчливым рокотом.

— У Розовых родников есть рабочий поселок. Остановимся там и узнаем что к чему, — впервые за долгое время подал голос Иллиан.

Он посмотрел на Мохака через зеркало заднего вида. Голубая радужка отливала льдом, за которым скрывалась неприязнь, но мой двоюродный брат равнодушно рассматривал хлещущие струи дождя. Те упругими змеями извивались согласно потокам ветра.

— А что, если все дело в просочившихся из-под земли газах? — выдержав достаточно долгую паузу, спросил Мохак.

— Значит, обдумаем, куда лучше двинутся дальше, — безмятежно ответил Иллиан. — Мы все равно едем наугад. Вся надежда на удачу и девушку, что способна чуять духов.

К поселку мы подъехали уже далеко за вторую половину дня. Дождь, словно в издевку, тут же начал стихать, переходя на тихое покрапывание. Мы остановились, не доезжая до первых домов.

Едва машина встала и мотор стих, Эвок, громко хлопнув дверью, резко вышел и поспешно чиркнул колесиком зажигалки, поджигая сигарету. Глядя на него тоже захотелось затянуться, хотя никогда прежде меня на это не тянуло.

Изначально я думала, что мы поедем большой группой, но вместе с нашей машиной было ещё всего две, и будь нас больше, мы бы передвигались медленнее.

Из остальных нэндесийцев я узнала только пару мужчин, что были с нами на той вылазке, где мы покончили со множеством порченых духов, и второго телохранителя Иллиана

С ним к нам и подошла Мирра, и её тихий смешок над не услышанной мной шуткой говорил о том, что в отличии от меня, она хорошо провела время в пути.

— Хэрг, — требовательно сказал Иллиан, привлекая внимание увлекшегося молодого мужчины. — Ты и Эвок, узнайте, сможем ли мы здесь где-нибудь разместиться, если придется задержаться на ночь.

Нэндесийцы коротко кивнули.

— Если шахты закрыты, — тише продолжил Иллиан. — Никто не захочет нас к ним подпускать. Нужно следить за своими словами, и аккуратно говорить с местными, но выудить из них как можно больше информации о происходящем. Как выясним подробности, небольшим развед-отрядом отправимся к шахтам. Нужно успеть сделать это до темноты. Даже подземные хейви становятся сильнее ночью…

По позвонкам пробежался легкий озноб.

Рабочее поселение выглядело едва ли меньшем по размеру, чем Оби. Однотипные невысокие домики, возведенные на скорую руку, но достаточно основательные, чтобы переживать северные зимы. Здесь вахтами жили рабочие и их жены с маленькими детьми, для которых владельцы добывающего предприятия организовали небольшой детский сад.

Меня ещё и на свете не было, когда королевские компании поделили между собой Север и начать бурить нашу землю. Когда-то острое недовольство северян сменилось на усталое терпение, а от пришлых регулярно приходили запросы на помощь с сущностями тонкого мира, за которые говорящим с духами щедро платили.

Отец и мать скупо отвечали на вопросы об этом. Они терпеть не могли грубых простых работяг, приезжавших сюда со всех концов королевств в надежде хорошо заработать. Чужаки привозили с собой дурные привычки и подчас забывали о необходимости вникать в наши порядки. Для них открывались азартные дома и бордели, вызывающие отвращение и недоумение у любого рожденного на Севере, они оставляли за собой лишь шлак пустых горных пород и мусор.

И в таком месте я оказалась впервые. Эти дома, чем-то напоминающие безликие многоэтажки в Нижних Вестцах, они также казались отрезанным куском иного мира, тусклого и равнодушного к той природной красоте, в которую его волей судьбы забросило.

— Если бы я не был в столице и не видел своими глазами их древние коллизии и дворцы, музеи, центральную площадь и главную библиотеку, я бы подумал, что эти люди с южных краев вообще не способны на что-то стоящее, — тихо проговорил Иллиан, словно прочитав мои мысли.

Я не заметила, как он оказался так близко. Мы шли по дороге, озираясь по сторонам. Из местных на улице почти никого не было, а те что были, полностью игнорировали наше появление. К говорящим с духами они более чем привыкли.

К одном из мужчин, сидящих за рассыхающимся столом и флегматично смолившем трубку, подошел Эвок. Отсюда совсем не было слышно, о чем они говорят.

— В столице пришлые уже мы, — негромко ответила я. — Пришлые и дикари. Едва ли лучше темнокожих с острова Вэйду.

Иллиан рассмеялся.

Вторя ему, недалеко вдруг оглушительно загрохотало. Небо оставалось тяжелым, свинцовым. Одна гроза прошла мимо, но ей на смену спешила другая.

— Здесь есть небольшая гостиница, — сказал подошедший Эвок, уже закончивший расспросы местного. — Для командировочных. Сейчас она почти пуста, но нас могут принять.

— В любом случае, придется заночевать в этом месте, — проговорил Иллиан, — Слишком плохая погода для пересечения горных дорог.

Когда мы вошли под укрытием стен двухэтажного длинного здания, ливень разразился с новой силой, отчаянно тарабаня по стеклам.

Администратор гостиницы, узловатыми пальцами поправляя редкие волосы, зачесанные на залысину, некоторое время дотошно выпытывал откуда мы и куда держим путь. Получив заготовленный ответ о неком задании в соседнем селении, куда мы и отправимся утром, он кивнул, зачем-то делая отметку в своей потрепанной тетради.

— Всё равно комнаты пустуют, шахты временно закрыты… За отдельную плату можем предложить ужин в полседьмого, пойдет?..

Его губы растягивались в улыбке мягким пластилином, а глаза суетливо скользили по фигурам нэндесийцев. Поверил ли он нам, понять было невозможно.

Несмотря на отсутствие постояльцев, отчего-то всей нашей компании предоставили комнаты, расположеные вразброс друг от друга, и на первом, и на втором этаже. Мохак раздраженно дернул уголком губ, когда сгреб несколько связок ключей. Наши с Миррой он вручил мне лично в руки.

Едва я переступила порог номера, то кинула сумку на пол и тихо спросила у подруги:

— Чувствуешь что?

— Нет, — качнула та головой. — Но мне здесь… не нравится.

— Неудивительно… — протянула я.

Прямо над моей головой болтался конец паутины, на которую махнули рукой при уборке комнаты проигнорировали. В узком пространстве с трудом вмешалось две кровати с затертыми покрывалами.

— Я не об этом, — пространственно ответила девушка, проведя по воздуху рукой. — Не знаю, как люди умудряются тут долго жить. Воздух пропитан… угрозой.

Прислушалась к своим ощущениям. Что-то смутное, на самой грани восприятия, скользнуло рядом и пропало.

— Тут ли то, что мы ищем, я пока не знаю, но рядом с нами нечто, в чем нет света, — пробормотала Мирра.

Я поежилась, поведя вмиг замерзшими плечами. В комнате стало еще теснее.

— Пока осмотрюсь, — сказала, желая как можно скорее покинуть неуютный номер.

Мирра, словно не слыша, кивнула и потянулась к застежке рюкзака.

За дверью в коридоре я едва не налетела на Мохака и Иллиана. Оба в этот момент ожесточенно переговаривались и на мгновение смолкли, не ожидая чего-либо появления, но тут же, проигнорировав меня, вернулись к прерванному разговору.

— Необходимо идти прямо сейчас, как мы и планировали. Ты видел выражение лица этого мужчины за стойкой?… Наше появление здесь некстати, — сложив руки на груди, процедил Мохак.

— Из-за отвратительной погоды совсем нет солнца. Хейви чувствительны к нему даже под землей, в его отсутствие их силы растут. Пойдем перед самым рассветом, в пять утра. Шахты закрыты, все будут спать, мы сможем пройти незаметно.

— Я не доверяю местным. Та же компания содержит ещё несколько шахт у нашей земли, и каждый раз, когда мы работали с их представителями в местных администрациях, нам постоянно норовят поставить палки в колеса… В случае спорной ситуации, они не станут нас слушать. Особенно, если застанут за попыткой незаконно проникнуть за заграждения….

— Я не буду лишний раз рисковать своими людьми.

— А разве ты уже не рискуешь ими, беря их с собой?..

Иллиан сдержанно выдохнул:

— И всё же, это мои люди. Мы идем перед рассветом.

Мохак сдвинул брови и покосился на меня. Уж не решил ли он назло Иллиану взять с собой меня и Мирру, и самому все выведать прямо сейчас?..

— Хейви с тобой… — чуть слышно проговорил он. — На рассвете, значит, на рассвете, как скажешь, люди, действительно, твои. Только если что, приготовь как можно более правдоподобное объяснения для местных, какого мы пытаемся прорваться в закрытую шахту. Где, кстати, возможно, разлом ведущий к газу, а не к темным хейви…

На последней фразе он прожег меня взглядом.

— Удивляюсь твоей легкомысленности, Лия, — вкрадчиво продолжил он.

Мне показалось, или он имел в виду не только мою веру на слово Агнессе о странности происходящего здесь?.. Да что же он на меня так сильно взъелся?…

— Но пока её слова только подтвердились, — вступился за меня Иллиан.

— Послушай. — Тяжело проговорил Мохак. — Пока ты был в своей столице, я жил на Севере, сам ходил с говорящими с духами. И то что мы делаем — верх легкомысленности.

— А что предлагаешь ты? Прийти к администрацию и сказать, что мы ищем источник опаснейшей болезни? Запросить документы, пробы воздуха? Если в этих туннелях затаилось такое, то знаешь, что грозит владельцам шахт и какие их могут ждать убытки?.. Они никогда нас не пустят туда по своей воле. Твои односельчане и двоюродный брат умрут до того, как вмешается корона.

— Или, если мы пойдем туда вот так, в шахте от газа или обвала умрут твои люди… и моя двоюродная сестра. — Оскалился Мохак.

— Хватит! — не выдержала я

От повисшего молчания бросило в пот.

— … совсем рядом может быть разлом, где обитает древний хейви. Если мы продолжим в том же духе, то наши дрязги станут для него пищей. — Сказала как можно спокойнее.

Как бы Мохак не выкинул нечто, что полностью сорвёт предстоящую вылазку. Весь день он вёл себя не лучше упрямого подростка, затаившего глубокую обиду. Отчасти я могла понять все его доводы, но было одно весомое «но». Действовать менее «легкомысленно» нам не давало отсутствие времени.

— Ты права, — с удивительной безмятежностью вдруг проговорил Мохак. — Если мы окончательно разобщимся, у нас не будет шансов пережить встречи с тем, что с некоторой долей вероятности скрывается в этой земле.

С трудом удержалась чтобы не выдать изумления от той легкости, с которой он со мной согласился.

Мохак, решив, что разговор окончен, коротко кивнул Иллиану, и, не взглянув на меня, прошёл мимо. Ступеньки хлипкой лестницы, ведущей на первый этаж, заскрипели под его ногами.

— Не следовало говорить что-либо наперекор более старшему в своей семье при посторонних, — негромко сказал Иллиан, когда двоюродный брат скрылся. — Пусть в Мэносис и несколько иначе относятся к традициям, сам Мохак запомнит любую дерзость в его сторону. Знаешь, он чем-то напоминает мне красного медведя. Когда столь мощное и огромное создание ревет, это страшно, но так красные медведи хотят напугать противника пока есть шанс избежать драки. Действительно их стоит бояться, когда они ведут себя тихо.

— Если ты решил так меня ободрить, то получилось неважно, — криво улыбнулась, прогоняя навязчивые образы, вызванные сравнением моего брата с диким зверем. — Мохак для меня и так слишком непредсказуем, а такими разговорами легко раздуть эту тревогу до паранойи…

Так или иначе, пока мои волнения оставались напрасны. Несмотря на очевидные разногласия с Иллианом, Мохак больше не собирался с ним спорить. Нэндесийцы непринужденно беседовали с местными, изображая легкую скуку и вполне объяснимое любопытство по поводу шахт, мы с Миррой пытались занять свободное время, прислушиваясь к внутренним ощущениям, а двоюродный брат до самого вечера закрылся в номере.

Ближе к семи в небольшой столовой накрыли скудный ужин, состоящий из отварной рыбы и картошки.

За окном стемнело, дождь все так же с силой барабанил по стёклам, и постепенно между нами разливалось уныние, каплей за каплей высасывающее остатки сил. Оно чувствовалось в стоящей за ужином тишине, прерываемой редким постукиванием вилок о тарелки, в голых желтоватых стенах, в жухлом букете, зачем-то поставленным за нашим столом. Мы успели узнать достаточно, чтобы утвердиться в мысли, что здесь имеет место влияние темных духов на несчастных людей, которым не повезло работать в местных шахтах, но отчего-то эти рассказы о непонятных помешательствах и голосах в голове не внушали надежду. Необъяснимая безысходность воцарилась с приходом темноты, и ее так тянуло заполнить чем-либо, прервать гнетущую тишину, но любые фразы, которые рождались на языке, не хотелось даже проговаривать вслух.

— Как бы эта дурная слабость не была проделками мерзкой темной дряни, — негромко сказал Мохак, первым прерывая бесконечное молчание.

Мы уже доедали ужин. Большинство нэндесийцев давно закончили и отправились в номера. За столом остался двоюродный брат, Мирра, Иллиан и его ближайшие подручные, Эвок и Хэрг. Эти двое сидели перед пустыми тарелками и тянули терпкий морс, видимо, не желая оставлять наследника.

— Присутствие зла неоспоримо, — кивнул Иллиан. — Здесь словно темная воронка, которая высасывает силы, и с приходом темноты это ощущается ещё сильнее, чем днем. Даже мелкие духи и те покинули это место.

Я вздрогнула. Ведь и правда. Мы не видели ни одного низшего примитивного духа, которые на Севере не чураются даже крупных поселений…

— А ты всё так же боишься голубянок, Лия? Или столица выбила из тебя эту дурость? Прошло уже года четыре… — буднично спросил Мохак, неспешно нанизывая кусок отварной рыбы на вилку.

Иллиан посмотрел на меня удивленно и озадаченно, Мирра резко побледнела, и едкая злоба вдруг окатила с ног до головы.

— Что-то в этом мире должно оставаться незыблемым. Например, твоё отсутствующее чувство меры.

Раздался легкий стук кинутой на тарелку вилки, и Мирра отодвинула стул, вставая.

— Я пойду, уже пора готовится ко сну. Спасибо за честь находится в вашей компании, — она наклонила голову, старательно натягивая улыбку.

Мохак резко отмахнулся ладонью, как отпуская надоедливую слугу. Уголок его губы на секунду зло дернулся вбок, обнажая зубы.

— Даже твоя дорогая подруга, игнорирующая милость предков, что одарили её редкой способностью, и та знает свое место и чтит порядки Севера и Мэносис, — когда дверь за девушкой захлопнулась, проговорил брат, смакуя каждое слово. — Только ты постоянно заставляешь краснеть своих родственников.

— Зачем ты говоришь всё это? — тихо спросила я. — Зачем заводишь эти темы?

Мохак кивнул косой взгляд на Иллиана. Тот, в отличие от Мирры, не собирался никуда уходить. В позах его телохранителей, которые, казалось, вообще не вслушивались в разговор, закралась напряженность.

— Я должен спускать тебе с рук явное неуважение к себе и традициям предков? Или после твоей учебы ты перестала считать себя северянкой?

— А что если и так? — процедила, более не сдерживаясь. — Кажется, ты был совсем не против, когда я сказала, что уеду с Севера, забрав Лэнса, едва смогу это сделать?..

— Тебе нужно было покинуть нас сразу же, как только ты увиделась с братом. Твое присутствие в Оби необязательно… — он шумно выдохнул. — А ты осталась. И… бесишь, невероятно бесишь! Твои родители… видели бы они этот позор! Как ты всем своим видом показываешь, что уже не одна из нас, что тебе плевать на наш клан, на все наши ценности! Они умерли во благо Оби, а ты вынесла из их смерти не только ненормальный жалкий страх перед голубянками, но и ненависть к всему Северу!

Я встала так резко, что с громким скрежетом сдвинула ногами стул. Дыханье перехватило, воздуха стало стремительно не хватать, а перед глазами потемнело так, что я на мгновение решила, что потеряю сознание от отупляющей боли, разлившейся по груди.

На мгновение застыла, желая осадить, поставить на место зарвавшегося Мохака, но из горла не вырвалось ни звука. Затем развернулась, и, не чувствуя под собой ног, почти бегом бросилась вон, прочь из этой затхлой столовой, подальше от ненавистного двоюродного брата.

Меня окликнули, но звуки притупились, как если бы я уже была далеко отсюда.

Двери под рукой открывались туго, нехотя, или же у меня просто не оставалось сил, но я упрямо стремилась выйти наружу.

В темноту. В спасительный холод дождя.

Снаружи слабо выбеливала воздух крыльца тускло мигающая лампочка. Я нырнула в темноту внутреннего двора, ориентируясь лишь на блеклые редкие фонари в отдалении. Все звуки слились в шум ливня, отдающего в уши, одежда быстро промокла как если бы я встала под холодный душ.

В ноги ударило ребро сиденья неразличимой лавочки, бок зацепил деревянный забор. Слепым котенком я прокладывала путь, пытаясь воскресить в памяти слабо отложившееся в ней расположение предметов недалеко от входа в гостиницу.

Поступок глупый, нет, постыдный, попытаться убежать в такой дождь из гостиницы, но мысль застать в фойе Мохака, снова увидеть его ухмылку, упрямо толкала вперед.

Руки нащупали дерево, струи дождя перестали бить по голове и плечам, и я поняла, что наткнулась на навес, под которым был стол и пара скамей. Временное убежище, чтобы прийти в себя, собрать всё мужество в кулак и…

Я рухнула на шершавую доску скамьи и разрыдалась. Горячие слезы обжигали холодные щеки, я стирала их с лица вновь и вновь, но те не кончались. Хотелось кричать маленьким ребенком, бить руками предметы, пытаясь вытолкнуть из себя всю накопившуюся боль.

Эта боль, утихшая за последние четыре года, не ушла, а лишь притаилась и выжидала подходящего момента, чтобы вновь овладеть мной, обжигать внутренности, сжирать изнутри.

Мохак едкими злыми словами лишь надломил хрупкую защиту, возведенную преграду, помогавшую игнорировать наличие этой ноши, этого невыстраданного бремени. Я возвела её не сколько из-за потребности оставаться сильной, сколько из-за собственной слабости.

Как же больно. Невыносимо.

Сжалась на скамье и как в детстве обхватила колени руками, пачкая грязными подошвами скамью.

Перед глазами вновь и вновь воскресало покрывало, откинув край которого пускаешь в воздух сотни голубых прозрачных бабочек, сорвавшихся с недвижных тел отца и матери.

Я упустила момент, когда уже была не одна и не могла знать, сколько стоял пришедший. Подняла голову и смогла рассмотреть лишь блеклый силуэт длинных белых волос, забранных в хвост.

Иллиан.

Опустила со скамьи ноги и подобралась. Меня застали врасплох, но Иллиан, пожалуй, был единственным человеком, чье присутствие сейчас могло не злить.

Слезы не собирались кончаться, они все так же текли из глаз, опаляя раздраженную кожу. Иллиан сделал шаг, и его руки опустились на мои плечи. От них тянуло спокойствием и в то же время чем-то щемящим, заставившим судорожно выдохнуть, встать и прижаться к его груди.

Пальцы стиснули кожу куртки, и я, всхлипывая, чувствовала, как боль по капле уходит. От наследника Нэндос шло колющее тепло, сила, неведомая простому человеку. Никогда так остро я не ощущала всем своим существом, как Иллиан близок и одновременно представляет из себя нечто совершенно иного рода, бесконечно отличное от меня.

— Мохак несдержан и мало что понимает в простых человеческих отношениях, но он сказал это под влиянием тьмы, Лия.

Его щека прижалась к моей, и кожу щекотали пряди его волос.

— Я знаю, Иллиан… — тихо ответила я. — Но от этого не легче. То что он сказал… самое ужасное во всем этом то, что в каждом слове Мохака была правда. Я действительно… действительно… проклятый Север.

— Не надо, Лия…

Он чуть отстранился, и сквозь темноту на радужке его глаз мерцали едва различимые голубоватые огоньки.

Незримая нить, что все это время связывала нас, зазвенела от избытка хлынувшей с двух сторон энергии. Это не было просто силой тонкого мира, той, что я знала с самого детства и чем умела управлять до того, как осмыслила её суть.

Нечто более глубокое и в то же время более простое и понятное, чем все эти высшие вибрации призрачной материи.

Иллиан наклонился, и его губы коснулись моих.

Пронзительный ток, пробежавший от головы до кончиков пальцев ног, легкие голубые всполохи, просачивающиеся сквозь тонкую кожу закрытых век. Близость, которую я так желала и которой так страшилась.

Размывающее все границы единство в движениях языка и губ.

… Поцелуй закончился, и я всё стояла полностью оглушенная, почти не чувствуя, как Иллина прижимает меня к себе и гладит мои волосы.

А на крыльце ярко горел огонёк сигареты отвернувшегося в сторону Эвока, бдящего нас покой.

* * *

Утром меня разбудила Мирра. Солнце ещё не взошло, но небо начинало светлеть. Стрелки часов на стене безразлично остановились на цифре четыре.

Тело не слушалось. В полусне я натягивала одежду, застегивала ремешки, шнуровала сапоги. В голове стояла пустота, ни одной мысли или образа, и я бездумно наблюдала за тем, как Мирра завершает приготовления, заплетая густые вьющиеся волосы в тугую толстую косу.

Внизу нас ждали. Молчаливые нендесийцы, сам Иллиан, бледный и сосредоточенный, угрюмый Мохак. Мы с Миррой оказались последними.

Брат задержал на мне взгляд дольше, чем того требовало короткое утреннее приветствие, произнесенное одними губами, и я отвернулась. Не демонстративно, а как отворачиваются люди, которым не к чему пялится друг на друга.

Не было злобы, желания сделать побольнее или, напротив, встать в позу, в глубине души желая услышать хоть какое-то подобие извинений.

Нет, мой двоюродный брат мог просто катиться ко всем хейви вместе взятым.

Впрочем, мы и так скоро встретимся лицом к лицу со злом, что мучило нас прошлым вечером.

Иллиан пошел первым, позади сопровождаемый верными телохранителями. Его и меня отделяло несколько людей, но после случившегося между нами, мне необязательно было быть рядом, чтобы постоянно чувствовать его близкое присутствие. Связь, ведомая только говорящим с духами.

Это дарило спокойствие ровно в той же степени, сколь и пугало. Я чувствовала себя совестливой воровкой, которая умыкнула то, что никак не должно было принадлежать именно ей.

Всё это неправильно. Настолько неправильно, что хотелось провалиться сквозь землю.

Администратор гостиницы ещё не встал, как и остальной персонал. Мы незамеченными покинули здание, и быстрым шагомпересекали пустынные улицы. Я едва поспевала за остальными, пытаясь расшевелить сонное тело и привести в порядок разум.

Смешно признаться самой себе, но поцелуй с Иллианом куда больше выбил меня из колеи, чем предстоящая встреча с темными духами. Если бы не возросшая между нами духовная связь я бы решила, что случившееся — фантазия, порожденная замороченным хейви мозгом.

Рабочее поселение кончилось, и мы ступили на асфальтированную дорогу, ведущую к шахтам. Горная гряда возвышалась совсем близко, на расстоянии вытянутой руки, и именно под её основание и должны простираться ходы, ведущие к руде.

Ведь железную руду добывали в этом поселке, нет? Или что там ещё можно выкопать в этой местности? Что нужно пришлым чужакам?

Деревья, что росли вдоль дороги, выглядели больными. Их высушенные ветви и убогие жухлые листья производили удручающее впечатление, и я старалась смотреть под ноги.

Первое заграждение, невысокое, наспех сколоченное из того, что было под рукой, мы перескочили, не потратив и пары минут драгоценного времени, лишь Мирра с непривычки зацепилась рукавом за гвоздь, порвав тонкую ткань рубашки.

Следующее, вдвое выше предыдущего, пришлось перелезать. Я вскарабкалась, пользуясь нащупанными зазорами, и подо мной скрипнули ржавые железные прутья. Впереди ждала скала, и её пробуренное нутро надёжно скрывали прибитые доски.

Что-то заставило замереть прямо наверху. То же чувство, когда задумавшись в Галентене, хочешь ступить на дорогу, лишь уголком сознания отмечая, что уже давно горит красный свет, и нужно сейчас же остановиться.

Вот же наваждение. Я дернула плечом, быстро перекинула ноги, и прыгнула вперед, почти не замечая, как пружинно отозвалось приземление в коленях.

Иллиан и его телохранители уже стояли у заколоченного входа. На лицах Эвока и Хэрга читалась странная нерешимость, сродни той, что посетила и меня.

— Ломайте, — коротко приказал наследник.

Его лоб покрыла легкую испарина, темная кожа блестела. Глубоко под толстые доски сунули лом, и дерево затрещало.

Я отвернулась, давя желание остановить нэндесийев.

Тем временем Мирре помогал Мохак. Он, поняв, что та не справиться с преградой сама, легко залез следом, как если бы поднялся по обычной лестнице. Заграждение опасно скрипнуло, и Мохак без лишнего стеснения дернул девушку к себе, привлекая за талию. Сопротивления и реакции в ней было едва ли больше, чем в тряпичной кукле.

Когда Мохак отпустил Мирру, она растерянно повернулась ко входу в шахту, и её голубые глаза широко и непонимающе распахнулись, словно она понятия не имела, как оказалась на земле по другую сторону.

Она даже не поблагодарила сына вождя клана за оказанную помощь, не обратила внимание, что тот потянул её вбок, чтобы девушка не мешала спускаться другим.

— Здесь то, что мы ищем? — с надеждой тихо спросила я.

Мирра покачала головой:

— Пока не знаю.

— Вся надежда на тебя, — повернулся к ней Иллиан. — Я смогу привести нас прямо к хейви, но лишь ты способна ощутить, там ли то, что заразило твоего брата. Поэтому соберись. Пусть это будет и не так просто…

Его пальцы едва заметно дернулись и он сжал ладонь в кулак, как бы невзначай убирая руку за спину. Я вспомнила, как он безошибочно определил, где в доме находится мой больной брат, даже не заходя внутрь.

Хейви — не оскверненные порчей духи, с которыми мы справились без ощутимых потерь. Это нечто намного хуже. И Иллиан — не опытный говорящий с духами, а вчерашний выпускник вуза столицы, пусть и одаренный, знающий, но едва ли действительно полностью готовый встретиться лицом к лицу с подобным злом.

Во всяком случае, так виделось мне за всеми масками, что наследник примерял на себя в зависимости от того, с кем имел дело. Так хотелось думать, вместо того, чтобы окончательно расчеловечивать его, ссылаясь на родство с высшими духами.

Ведь мне проще любить такого же человека из плоти и крови.

Взломав несколько досок, нэндесийы открыли путь внутрь. Пахнуло затхлостью и окислившимся железом.

Иллиан вступил в проход первым, и над его ладонью вспыхнул голубоватый огонёк. Он пользовался духовной энергией так же естественно и просто, как дышал.

Закрытую шахту обесточили, перед нами расстилалась абсолютная тьма. Неяркий свет выхватывал редкие балки, и канву рельсов под ногами, уходящих далеко вперед. Над головой вились побеги толстых кабелей, серый камень сводов перемежался с желтоватыми вкраплениями, напоминающих не минералы, а гадкую плесень.

Мирра взяла меня под руку, и я почувствовала, что подругу бьет крупная дрожь.

— Холодно, — глухо сказала она. — Здесь так холодно…

Я кивнула. И дело было далеко не в температуре воздуха шахт. Мы не успели спуститься так глубоко, чтобы ощутить разницу между прохладой раннего утра и зябкостью подземелья. Холод темной энергии и высасывающая силы пустота, — вот спутники говорящих с духами в этом проклятом месте.

Мы медленно с опаской продвигались вглубь, спускаясь все ниже.

Темнота не только скрадывала пространство, но и превращала время, проведенное здесь, в монотонную бесконечность. За одной развилкой шла другая, мало чем отличимая от предыдущей.

Иногда особой отметкой на однообразном пути попадалась брошенная каска, ящик инструментов или катушки кабеля, но все они растворялись за нашими спинами, уходили во тьму. Иллиан вел нас уверенно, в его походке прослеживалась устремленность, и это единственное заставляло верить в то, что мы действительно движемся к цели, а не давно заблудились в лабиринте каменных кишок.

Единственным звуком здесь был звук наших шагов.

— Значит, они добывали железную руду, — вслух сказала я только чтобы услышать свой голос.

— Верно, — кивнул Иллиан.

Его профиль подсвечивал огонёк духовной силы, заостряя черты.

— Есть ли разница, что, когда так стремишься пробуриться к хейви, — негромко прокомментировал Мохак.

— И все же пустоты, где обитают темные духи, обычно находятся слишком глубоко под землей, чтобы человек так просто смог туда проникнуть. Иначе нечто подобное случилось бы намного раньше… — Иллиан прервался на полуфразе, резко сбавил шаг и жестом руки призвал всех остановиться.

Огонёк в его руке увеличился, выхватывая больше пространство перед наследником.

Ничего не изменилось, те же стены, балки. Ничего, но жуть захлестнула с ног до головы. Колени задрожали, и потребовалось сосчитать до десяти, что успокоить непослушное тело.

— Неужели… — тихо пробормотал Иллиан.

Он сделал неуверенный шаг и остановился. На мгновение впереди померещились зеленые искры.

— Я погашу свет. Всего на несколько секунд, всем оставаться на своих местах.

Мохак явно собирался возразить, но огонёк у руках наследника жалобно дрогнул и исчез. Чернота затопила, лишила зрения. Рука Мирры под моим локтем дернулась от испуга.

Я моргнула, словно это дало бы мне возможность что-то увидеть. Но впереди, в десятке метрах от нас из мрака отчетливо проступил ровный темно-зеленый свет. Он напомнил мне что-то до боли знакомое, что-то, что я многократно видела, но в другом оттенке. То же льющееся сияние нечта живого и одновременно никогда им не являющегося.

Тэнтали.

Предки, неужели это тэнтали?.. Ноги сами пошли вперед, и движение в воздухе говорило о том, что все мои спутники поддались тому же порыву, забывая о словах Иллиан.

Впрочем, и он сам.

Камни тэнталей, не больше ладоней, теперь были на расстоянии вытянутой руки. Их свет светил, но не освещал, и от него тянуло многократно усиленным жутким холодом, что мы все здесь давно ощущали.

Тэнтали усыпали стены, впиваясь в мертвый камень. Как странно, как разнится с тем, что мы о них знаем… И почему свечение такого цвета?..

Я протянула ладонь, чтобы коснуться граненой зеленоватой поверхности, но тут же отдернула пальцы. В глазах на мгновенье потемнело, я с трудом удержалась на ногах. Казалось, эта дрянь едва не выпила все мои силы.

Вспыхнул голубой огонек Иллиана. Его глаза потемнели, уголок губ предательски дрожал.

— Что за мерзость, — процедил он. — Что за поганая отвратительная мерзость…

— Они напитаны темной силой, — медленно проговорила Мохак. — Она настолько сильно их отравила, что они преобразовали её в свет… Похоже на то, что вырастает на зараженных гнильянкой.

— Да, но я не чувствую от них заразы, — после короткой паузы сказал Иллиан, словно пребывая мыслями где-то далеко от сюда.

— Но откуда здесь тэнтали? — резонно спросила я. — Они выросли в туннеле, вырытом человеческими руками… Не могли же они появиться здесь сами собой?

— Значит, они как-то сюда проникли… — Иллиан уставился в проход впереди, словно усыпанном зелеными звездами.

Я взглянула на Мирру. Она отпустила мою руку ещё тогда, когда мы шли через темноту к свечению. Её лицо напоминало гипсовую маску.

— Мирра… Мирра, ты чувствуешь что-то?..

Она молчала, словно не слыша меня. В зрачках девушки плескался изумрудный отсвет нечестивых тэнталей. Я подошла к ней и тронула за плечо, и, не увидев никакой реакции, обняла, надеясь этим привести в себя. За спиной послышались шаги, — видимо, Иллиан и несколько нэндесийцев двинулись дальше.

Мохак раздраженно взглянул им вслед и повернулся к Мирре:

— Так что ты можешь сказать, здесь источник всех наших бед?..

Девушка неопределенно качнула головой и двинула губами, но с них не слетело ни звука.

—…Проход дальше завален! — раздался издалека голос Эвока. — Тут щели всего в пару сантиметров, протиснуться не выйдет!

— Мирра… ну скажи хоть что-нибудь… — умоляюще прошептала я, гладя вьющиеся волосы подруги. — Дорогая, скажи…

Я крепче сжала её в своих объятьях. Страх, всё это время сдерживаемый глубоко внутри, от молчания подруги ширился, затапливал разум.

— Если мы пойдем туда, то все до единого умрем, — вдруг твердо изрекла Мирра.

Моё плечо что-то тронула и я вздрогнула.

Сзади стоял Иллиан. Он смотрел на Мирру, и в его глазах я читала мрачное согласие.

— То существо… что заразило брата. Оно там, далеко, в самой глубине. Так же, как и несколько таких же древних и могущественных тварей, нисколько не уступающих ему по силе.

— Несколько тиррекусов? — тихо спросил Мохак, и на лицах присутствующих отразился искренний ужас.

— Их трое, — коротко кивнул Иллиан. — И там есть и другие, мелкие хэйви… К тому же, чтобы расчистить завал дальше, нам понадобится много времени и сил. Это чистое самоубийство попробовать сейчас попасть туда. Мне жаль.

Я с отупением уставилась на него. Его слова текли сквозь меня, и медленно, каплей за каплей, приходило понимание.

Руки задрожали и я ткнулась лицом в волосы Мирры, с трудом сдерживая слезы.

Глава 9. Долг

— Мы вернёмся, когда соберем достаточно людей. Я могу взять только добровольцев… только нэндесийцы, в чей крови есть устойчивость к заразе.

Уверенный тон Иллиана не мог меня обмануть, я читала его, в глубине души действительно потрясенного, как открытую книгу.

Чистое самоубийство идти туда как сейчас, так и потом. Сколько нужно опытных говорящих с духами, чтобы покрыть перевес сил? Как отнесутся сами нэндесийцы к тому, что их драгоценный наследник станет рисковать собой, чтобы противостоять столь могущественной силе? Трое… трое проклятых, невероятно сильных хэйви… Клан может воспротивиться этому. Это — уже слишком.

Мы шли по тоннелям, и одни предки знают, как Иллиан находил путь обратно.

Мирра куталась в куртку Эвока, не в силах согреться. Её глаза покраснели от слез. Она держала меня за локоть, и если бы не девушка, сломленная и раздавленная тем, что смогла ощутить, я не заставила бы себя держаться, идти ровным шагом вперед.

— Все будет хорошо, — повторяла я, как молитву.

— Я слышала их голоса… их шепот… — бормотала она.

— Они не могут говорить, милая, это иллюзия, бессмысленный шум духов.

— Они знали, что мы здесь, они хотели нас. Но им нужна глубина, они не в состоянии высоко подняться… Они заманили Сэндома к себе, он единственный из говорящих с духами ходил сюда, он им подходил, в нем могло прорасти семя гнильянки… Завал оставили люди, хэйви сводили всех с ума. Полная шахта безумцев. Как больно, — Мирра выдохнула, и на её глазах вновь проступили слезы.

— Ты тонко чувствуешь, слишком тонко, это опасная способность в неумелых руках, — негромко сказал Иллиан. — Мне искренне жаль, что ты пришла сюда, но без тебя мы бы не смогли узнать точно…

Мирра всхлипнула.

— Ничего, сейчас, как выйдем, на солнце тебе должно стать лучше, — успокаивающе заверила её я. — Вот увидишь…

— Мне все равно, что со мной. Если мы не уничтожим террикуса, Лэнс умрет…

— Проклятье… — едва слышно процедил Мохак. — Зараженные Оби, все клановые междоусобицы — незначительно в сравнению с тем, чему пришлые дали возможность явить себя на нашей земле. Вдумайтесь, сколько шахт раскидано по Северу. Всё это время мы позволяли выкачивать ресурсы из нашей земли, но никто и подозревать не мог, что это может привести к чему-то подобному… Чем думали наши предки, когда дозволили это?

— Если бы предки противились алчности короне, пролилось бы море крови северян.

— Лучше умереть, чем отдать душу гнилой проказе, — зло парировал мой двоюродный брат.

Выход был уже совсем рядом. Первым, отчего-то насторожившись, скользнул наружу Иллиан, затем его телохранители, а потом я, желая как можно скорее вытащить Мирру на солнечный свет.

Но едва попав наружу, я уже была тому не рада. Подруга вжалась в мой бок, и я инстинктивно прикрыла её рукой, напряженно размышляя, что же делать дальше.

Разобранное заграждение двумя грудами валялось по бокам дороги. Вход оцеплял десяток вооруженных мужчин в полной амуниции: бронежилеты, шлемы, даже щиты, словно это были стражи правопорядка на демонстрации в столице. Глаза по привычке старались найти эмблему короны, но вместо неё на форме и щитах была нанесена неизвестная мне аббревиатура.

— Доброго утречка, — дружелюбно махнул нам рукой неизвестный в костюме, как если бы встретил около офиса приятеля-коллегу.

Он стоял за спинами окруживших нас около черной блестящей машины. Её подогнали прямо к шахте, не беспокоясь о целостности подвески.

Мохак, вылезший наружу следом за мной, жестом остановил остальных. Итого, на небольшой площадке нас стояло всего шестеро, и вряд ли бы мы могли что-то противопоставить укомплектованному отряду, к тому же, Мирра не боец.

— Что же они там топчутся? — заботливо уточнил мужчина, заметив движение в проеме. — Выходите, выходите все. Свежий воздух пополезнее будет воздуха шахт.

— Вы кто? — с любопытством спросил Иллиан, словно нам и не угрожает расправа.

Похоже, он решил сыграть в ту же игру, что и неизвестный.

— Я Гэрри Джонс, хозяин всего вот этого, — мужчина с пренебрежением махнул рукой на шахты. — Знайте, как-то неспокойно, когда на мой объект без спроса вваливается группа говорящих с духами, да ещё в таком интересном составе.

— Интересном составе? — сщурился Мохак.

— Безусловно, куда уж интереснее. Двоих сыновей вождей кланов нечасто увидишь разом, и не каждый день они незаконно проникают на закрытую территорию. Я могу ошибаться в ваших северных именах, так что прошу простить… Тендерин Иллиан, если не изменяет память, и Мохак Ренези, верно?

Мохак коротко выдохнул.

— Вы правы, — сказал наследник Нэндос.

На широком одутловатом лице Гэрри Джонса заиграла улыбка.

— Славно. Значит, я принимаю у себя важных особ. Это честь, — он шутливо скопировал северный жест приветствия, сведя ладони вместе и поклонившись. — И что же вас привело сюда?

— Вы, вероятно, и сами это знаете, — в ответ недобро улыбнулся Иллиан.

— Отлично, значит, мы все здесь в курсе, что происходит… И что же мне теперь прикажете с вами делать?.. Проникновение на закрытый частный объект карается по закону короны. Впрочем, неважно, мы же никому не скажем, да?

— Что вы хотите? — прямо спросил Мохак.

— Для начала, чтобы все, наконец, вышли из этой чертовой шахты, — резко ответил мужчина, колыхнул подбородком. — А затем, затем мы поговорим. Мило поговорим, не здесь, конечно, в моем кабинете. Я нечасто бываю на Севере, и местная природа меня… тревожит.

Он бросил взгляд на вход шахты, и вытер разом взмокший лоб. Недоуменно обвел нас взглядом, словно не понимая, какого хейви мы до сих пор стоим как вкопанные, а затем раздраженно махнул рукой.

Его люди опустили оружие и попятились в стороны, снимая кольцо.

— Высокородным особам предлагаю проехать со мной в машине, — продолжил Гэрри.

— Благодарю за предложение, но мы все пойдем пешком, — миролюбиво ответил ему Иллиан.

Эвок и Хэрг за его спиной не отнимали рук от поясов, готовые в любой момент выхватить мечи. Глупая затея, пуля быстрее любого клинка, даже заговоренного на плоть духов.

В любом случае нам ничего не оставалось, кроме того как подчиниться хозяину шахт.

Гэрри залез в машину, та тронулась и медленно покатилась вперед.

Его люди напоминали конвой, впрочем, им и являясь. Нэндесийцы, и так потерявшие силу духа в шахтах, выглядели раздавленными и потерянными, лишь Иллиан с телохранителями легко шагали, как ни в чем не бывало.

Пока мы пребывали под землей, солнце успело пройти половину пути до зенита, и теперь приятно припекало. Кожа Мирры потеряла болезненный оттенок, но потрясений на сегодня оказалось слишком много, и я старательно поддерживала её, не давая упасть. Девушка была самым слабым звеном нашего отряда, и по другую руку её повел Мохак, внимательно наблюдающий за людьми Гэрри.

Рабочее поселение уже проснулось, и любопытные глаза во всю таращились на нашу процессию из окон и дверных проемов. Разделываться с нами при многочисленных свидетелях Гэрри бы не стал, и нервное напряжение спало. С нами действительно хотели переговорить, во всяком случае, бороться за жизнь не придется.

Здание администрации не сильно отличалось от гостиничного, все те же стены, простота, поэтому кабинет, куда отвел нас Гэрри, выгодно выделялся дорогим лакированным деревом мебели и блестящим паркетом.

Большая часть команды осталась в комнате перед кабинетом, хозяин шахт пригласил с собой только Мохака и Иллиана, но не стал противиться желанием Иллиана взять с собой ещё троих: Эвока, Хэрга и меня. Кроме нас в кабинет прошел один из вооруженных людей Гэрри, тут же занявшего свой наблюдательный пост у стола хозяина.

Осведомленность Гэрри удивляла, но мою личность он не знал, поэтому некоторое время разглядывал меня, вероятно, гадая, кто эта северянка и почему она должна присутствовать при предстоящем важном разговоре. Для телохранителя я выглядела хрупко, мои способности считать по внешнему виду представлялось маловероятным, да Эвок и Хэрг и без моего вмешательства прекрасно бы справились со своей задачей.

— Это моя сестра, Лия Ренези, — нехотя пояснил Мохак, опуская подробности нашего истинного родства.

— Прекрасно, — тут же расцвел Гэрри Джонс. — Безумно рад вашему обществу, Лия. Может, кто-нибудь хочет кофе? Или чего-то покрепче? Я привез с собой чудесный виски, и пусть время раннее, нам всем было бы неплохо успокоить расшатанные нервы…

Никто не пожелал ничего пить. Тогда Джонс достал единственный массивный бокал-рокс, извлек из серванта бутылку, из скрытого за дверцей шкафчика миниатюрного холодильника — пару кубиков льда, молча налил виски и сделал большой глоток янтарной жидкости.

Выдохнув, он отодвинул ящик стола и аккуратно положил на столешницу деревянную шкатулку. Что-то негромко брякнуло.

— Для начала хочу пояснить, — сказал Гэрри. — Видите ли, я — глава одной из самых крупных добывающих корпораций, которые работают на Севере, а не какой-то местный мелкий начальник. Эти шахты — не единственные в вашем регионе, которые мне принадлежат. Десяток месторождений железной руды, нескольких редких металлов, таких как иттрий, лантан, тербий и другие, единственная северная алмазная трубка также мои. И Север — лишь один из ряда других регионов, где мы ведем добычу в промышленных масштабах. Сейчас все вы можете резонно спросить меня, какого черта, Гэрри, ты лично поехал вылавливать группку северян в одной из своих шахт на краю королевств? Тебе совсем нечем заняться? Чего вообще тебе не сиделось в уютном офисе столицы и что ты здесь забыл? Но жизнь многообразней, чем можно подумать, и я здесь, в этом… прекрасном краю, да хранят его предки, или как там у вас говорят…

Мужчина сделал ещё один глубокий глоток, лишь мельком взглянув на наши вытянутые лица.

— Вещь, которая заставила меня лично приехать сюда… Она находится в этой шкатулке, — Гэрри оттарабанил пальцами по полированной деревянной поверхности. — Это то, с чем мы никогда не сталкивались, то, чья природа нам до конца неизвестна.

Замок отворился безшумно, показывая нутро шкатулки. Граненый камень тускло отливал зеленоватым в утреннем свете, льющемся сквозь незанавешенное окно.

“Тэнталь!” — едва не выдохнула я, но сдержалась.

Невозможно. Они же погибают вне опоры, вне потоков духовной силы.

— На эти странные камни мы натолкнулись в этой пещере. Новый органический минерал, до недавнего момента неизвестный науке.

— А чем он так важен для вас? — с видимым безразличием спросил Иллиан. — Важен настолько, что вы приехали сюда лично?

Гэрри вдруг рассмеялся и отставил в сторону виски.

— Вы живете так далеко от центров крупных цивилизаций, но даже до вас добралось их влияние. И вам должно быть известно, что значат слова “новый альтернативный источник энергии”. Сначала был уголь, потом нефть… и, кажется, мы стоим на пороге ключевого момента истории. В этой крошке содержится столько энергии, что она одна способна питать маленький городок королевств пару десятков лет. Приручить её оказалось непросто, казалось, этот камушек может только впитывать в себя, а не отдавать, но мы нашли способ исправить это.

Подрагивающей рукой Гэрри поправил ворот рубашки.

— Эксперименты над имеющимися образцами продолжаются, но корона уже ознакомилась с результатами наших наработок. Всё было бы чудесно… но, что-то не так с этими долбанными шахтами! Никто из шахтеров даже под угрозой увольнения не хочет тащить туда свой зад! В этом месте поселился суеверный страх. У людей случаются помутнения рассудка, они слышат голоса, хотя воздух проверяли множество раз и он чист.

— Так почему же вы просто не позвали говорящих с духами? — спросил Иллиан.

— Да, конечно, я знаю про северных духов и… местных шаманов, которые в состоянии этих духов обуздать. Даже сюда их вызывали, незадолго до закрытия шахт, какой-то стандартный случай, местные твари портили провода, и ваши люди справились со своей работой… Однако, скажу вам напрямик, у нас было четкое указание короны после получения данных о найденных образцах — отстранить местных жителей от любого ведения дел на шахте и вблизи неё. Но указание на днях было снято из-за невозможности найти способ вести добычу, пока нечто пытается разворотить психику любого, кто спускается под землю.

— С чего поставили подобный запрет? — непонимающе вскинул брови Иллиан.

— Не прикидывайтесь. Стоит увидеть, как светятся эти камушки под землей и сопоставить с тем, что мы ведем речь о Севере… Корона лишь пыталась обезопасить место добычи нового ресурса. Простые меры предосторожности произрастающие из опасений, что родится конфликт.

— Вы прямо говорите, что не стали ставить в курс местные кланы, потому что посчитали, что они встанут против добычи обнаруженного вами нового минерала? — негромко уточнил Мохак.

— Местные традиции… понять их довольно-таки сложно. Но, как можно заметить, я говорю с вами абсолютно честно, — Гэрри развел руками и широко улыбнулся. — Речь идет о невиданном преимуществе для государства и об огромных, невероятно огромных деньгах. И Северу достанется не так уж и мало, когда добыча пойдет полным ходом. Особенно тем, кто… ей поспособствует. Кто решит вставшую перед нами проблему. И кто сможет молчать, пока корона не решит объявить о находке публично. Это необходимые меры предосторожности. Мы все должны это понимать.

— Конечно, — чуть слышно хмыкнул Иллиан. — Значит, от нас требуется избавить вас от темных духов, которые сводят с ума шахтеров, и хранить молчание?

— Именно. Поверьте, корона этого не забудет. А также… — Гэрри криво ухмыльнулся. — Она не отступит от желаемого, и жестоко покарает тех, кто посмеет пойти против ней.

* * *

После тряски в машине слегка мутило, но при этом пустой желудок умудрялся требовать чего-то поосновательнее скудного обеда в придорожной забегаловке.

Я вышла на негнущихся ногах и хлопнула дверцей, прижимая к груди рюкзак. Мы вернулись к резиденции Нэндос, и так как новости о нашем возвращении не успели разойтись по поселению, встречающих не было.

В голове уже битый час крутился разговор наследников по пути домой. Каждое слово, каждое предложение мозг смаковал по множеству раз.

— Ублюдки, — едва оказавшись в машине, выплюнул Мохак. — Сраные ублюдки!

— Занимательно, что энергия хейви может быть извлечена из тэнталей, которые, видимо, напитавшись ей, не умирают после отделения от источника силы, — слабо улыбнулся Иллиан. — Возможно, их структура радикально отличается от привычных нам тэнталей в том же Шепчущем Лесе…

— Самое время обсуждать эти никчемные детали! — рыкнул двоюродный брат.

Эвок на мгновение обернулся на него, стрельнув нехорошим взглядом. Машину на короткий миг повело.

— И без обсуждения ясно, что мы в дерьме, — коротко ответил Иллиан.

Мохак то ли хохотнул, то ли оскалился.

— Корона не в курсе, что питает открытый ими минерал, — вклинилась я. — Разве не стоило просветить Гэрри?

— Ты же слышала. Огромные деньги. Там где идет вопрос о них, уже плевать на такие мелочи, — ответил Мохак.

Иллиан согласно кивнул, безотчетно для себя наматывая прядь волос на палец. Его взгляд был рассеян.

— Но действие на людей не может быть не губительно…

— Значит, они будут применять эту технологию в военных целях, только и всего. Оружие, основанное на тьме хейви, как тебе? — Мохак так веселился, что можно было подумать, что он сам обезумел.

— Без клана Нэндос, без нашей силы, полученной от высших духов, они никогда не смогут прикончить террикусов внизу. Им никто не сможет помочь… никто, кроме нас, — сказал Иллиан. — Вы же понимаете, что это значит?

— Или мы спасаем зараженных, каким-то чудом убивая террикусов, но этим даем ход исполнению планов короны, или оставляем несчастных заживо гнить и тем самым не ставим под угрозу судьбу Севера и королевств? О да, более чем понимаем, — Мохак повернулся ко мне. — А что ты скажешь, Лия? Как нам теперь быть?

— Не ставь вопрос так, Мохак, — быстро сказал Иллиан. — Корона в любом случае не оставит попыток добыть тэнтали. Если она сможет отправить туда говорящих с духами без иммунитета против гнильянки, а это случится рано или поздно, эпидемии не избежать.

Безумная улыбка Мохака сошла на нет.

В салоне ещё долго висела тишина…

Я моргнула, возвращаясь на пыльную площадку резиденции. Пока я предавалась размышлениям, передо мной уже как минут пять кланялся посол Нэндос, видимо, ранее заметивший наши машины из окна.

— Иллиан, через час жду тебя у отца. Мы соберем совет. — Проговорил Мохак.

Он мимоходом кивнул послу и поспешил покинуть площадку перед резиденцией. Я не удержалась от вздоха. Меня на обсуждение звать никто не собирался, о принятых решениях мне в лучшем случае лишь сообщат.

— Лия, иди домой, к брату, — повернулся ко мне наследник Нэндос. — Я приду к тебе после совета, хорошо?

Я с благодарностью кивнула.

Мирра уже ждала меня, и я прекрасно понимала, что меньше всего она сейчас хочет возвращаться в свой пустой дом и в одиночестве переваривать все то, через что ей пришлось пройти в шахтах.

— Пойдем, дорогая, — проговорила я, беря её под руку. — Заставим Моиса нам что-нибудь приготовить. Умираю от голода…

— О чем вы говорили в кабинете того мужчины? — тихо спросила девушка. — Ты же мне расскажешь?..

— Давай не будем сейчас об этом, всё дома, — уклончиво ответила я.

Мирра до сих пор выглядела утомленной, и меньше всего я хотела вновь её волновать.

Мы застали Моиса за чтением того самого дамского романа, который мне дала в поездку на Север Аннерит. Незаметивший нас нэндесийский воин, услышав слабый смешок Мирры, вздрогнул и стянул очки.

— Пусть свет всеведущих предков освещает ваш путь, — несколько сконфуженно пробормотал он официальное приветствие, невзначай убирая книгу поглубже в подушки. — Вы вернулись так быстро, что-то случилось?..

— Мы нашли то, что искали, — ответила я, отпуская руку Мирры.

Та безучастно села.

— Потрясающая новость! — возликовал Моис, но тут же нахмурился. — Но Лэнс все ещё болен, а значит, вы не уничтожили причину…

— Это оказалось несколько сложнее, чем мы предполагали, — слабо улыбнулась я. — Ничего, всё разрешиться, нужно лишь немного времени.

— Рад слышать… — потянул Моис.

Он не мог не заметить наше с Миррой настроение, но не стал задавать вопросы.

Первым делом я пошла к Лэнсу, но он крепко спал. Изможденное лицо во сне разгладилось, дыханье ровно поднимало грудь. Я поцеловала его лоб, совсем легко, чтобы не разбудить, и поправила одеяло.

Выйдя из комнаты брата, направилась к плите, где стояла одинокая кастрюлька. С любопытством приоткрыла крышку, и в нос ударил кисловатый запах тушеной капусты. Подцепила несколько вялых листков и отправила в рот, мгновенно поморщившись. Слишком водянисто, да и перца добавлено от души… Бедный Лэнс. Повар из Моиса никудышный.

Идея сбросить готовку на нэндесийца уже не казалась такой притягательной. Я засучила рукава, бросила несколько щепоток трав в глиняный чайник, поставила кипятиться воду и прошерстила холодильник. Негусто, но пойдет.

Через несколько минут Моис воодушевленно разделывал мясо, я нарезала морковь и лук, а Мирра, робко попросившая её занять, разламывала гороховые стручки.

На огне зашкворчала чугунная сковорода с высокими бортами, и белые полоски лука с легким шипением отправились в кипящее масло. Нож резко порхал, оставляя ровные оранжевые кружки на деревянной доске. Под нажимом пальцев Мирры стручок хрустнул, и пара горошин улетели прямо за шиворот Моису. Раздался смех и я прыснула, отправляя морковь следом за луком.

От жара огня в помещении стало теплее, а запах зажарки, смешанный с ароматом трав возвращал куда-то далеко назад, в беззаботные времена нашей юности.

Мясо положили томиться, а Моис вместе с пачкой риса извлек из столешницы бутыль вина.

— Это красное сухое. Соседка ваша подарила за помощь, я ей забор подлатать помог, — пояснил он. — И раз дело с гнильянкой продвинулось, можно за это и распить…

— У нас есть яблоки и специи… — я кинула взгляд на тарелку, где лежал десяток небольших блестящих яблочек.

— Предлагаешь сделать…. как его… пылающее вино? — оживился Моис.

— Глинтвейн. В столицы его называют глинтвейном. В академии мы его пили зимними вечерами, как единственный способ согреться. — Незаметно для самой себя, разоткровенничалась я. — Здание общежития старое, плохо протапливается. Мы втихоря собирались в одной из зал и распивали тайком приготовленный на кухне глинтвейн. Ещё играли в карты на интерес, и рассказывали всякие байки… Не раз, конечно, получали по шее, нарушение дисциплины и все такое, но это того стоило.

— Тебе было хорошо в столице, — заметила Мирра и тихо добавила. — Значит, ты совсем не скучала по Северу?

Я замешкалась с ответом.

— По Северу?… Наверное, нет, — наконец, выдавила. — Я скучала по Лэнсу. По тебе и Сэндому. По бабушке Агайне с её семьей, по Миле и Конселу, ребятам с соседней улицы…

— Но ведь, по сути, в каком-то смысле, это и есть Север, — мимоходом заметил Моис, которого сейчас больше всего волновало, в каком ящике лежит штопор.

Я вздрогнула.

— Север — это прежде всего люди, которые здесь живут, — пояснил свою мысль он, брякнув ложками. — А не некое место на карте. Другое дело, что это место на карте — их дом. Но люди здесь, определенно, самое главное.

Я медленно кивнула и потянулась за чайником. Пора было заливать сковороду кипятком.

Пока мы накрывали на стол, Лэнс уже проснулся, и мы сели обедали все вместе. С молчаливого одобрения Мирры я рассказала о происшедшем в самых общих чертах. Что мы нашли логово хейви, который является распространителем гнильянки, но нашего отряда оказалось недостаточно, чтобы вступить в бой. И что мы вернемся, когда соберем больше людей.

— Не слишком ли это опасно, сестра? — несколько раз взволнованно переспрашивал Лэнс. — Я бы не хотел, чтобы ты туда вновь поехала.

— Я неуязвима для заразы, а сейчас каждый человек на счету. Но не волнуйся. С нами будет Иллиан, а он действительно силен, — заверяла его я.

К концу обеда в дверь постучали. Сердце отбило пару сбивчивых ударов, и я первая вскочила на ноги, чтобы открыть.

Едва Иллиан, а это, конечно же, был он, вошел, Моис мгновенно поднялся и замер в низком поклоне.

— Обедаете?… Не хотел помешать, — наследник махнул рукой, и нэндесийский воин выпрямился.

— Присоединяйся, — сказала я. — Наверняка, ты не успел поесть.

— Спасибо, но все эти обсуждения в Палате Единств полностью отбили аппетит… Пойдем, Лия, прогуляемся и заодно поговорим.

Лэнс кинул на меня внимательный взгляд, но я жестом ладони показала, что всё хорошо. Мы с Иллианом вышли и, спустившись по ступеням, замерли. Наследник явно не продумал заранее, куда мы именно отправимся, однако, оглядевшись, засмотрелся на высокие кроны деревьев Шепчущего леса.

— С участка есть проход?.. — спросил он, махнув рукой в сторону леса.

— Да, калитка… Но разве прогулки по Шепчещему лесу не запрещены с твоей же подачи?

— Верно. С моей же подачи, — хмыкнул он. — И сейчас в этом запрете почти не осталось смысла.

Он уверенным шагом направился к дальнему забору, и мне оставалось лишь пойти за ним.

Казалось, с прошлой моей вылазки в лес минула целая вечность.

Незримые щупальца переплетенных в единое целое энергий вскользь коснулись моего лица. Легкий ток кольнул кожу, но… лес удивительно быстро потерял ко мне всякий интерес, принимая моё присутствие как должное.

Я медленно вдохнула прохладного воздуха. Да, лес вновь привык ко мне, как, вероятно, и я к нему.

Мы замерли у самой преграды, покрова, что тонкой незримой пленкой отделял поселение от первых деревьев. Прежде чем я предложила свой способ, Иллиан молча взял мою руку и просто шагнул вперед, потянув за собой.

Я, опешив, ощутила, как сквозь меня устремился мощный поток силы.

Мы проскользнули сквозь покров, нисколько его не задевая, как бесплотные духи. Даже тонкая нить, духовная тетива, на которую я напоролась в прошлый раз, осталась неподвижна.

Покров оказался за нашими спинами, и поток силы исчез. Я сжала и разжала пальцы, ощущая его последние искорки на кончиках пальцев.

— Лия, ты знаешь, как действительно можно сплотить разобщенный народ? — голос Иллиана отвлек меня от размышлений о том, как же он проделал этот трюк с преградой.

— Прости?.. — растерянно переспросила я, затем, осмыслив, быстро ответила. — Так ты намекаешь, что внешний враг в лице короны в состоянии сплотить Север?..

— Король, кажется, наконец-то сможет добиться того, чего так от нас хотел — получить единый Север. Но вряд ли корона рассчитывала, что кланы Севера охотнее всего объединяться против неё самой, особенно, после десятков лет терпения выкачки ресурсов из недр нашей земли. Но теперь речь идёт о возможности бесконтрольного заражения гнильянкой Севера с подачи короны, об использовании силы хэйви людьми… Всё изменится, Лия. Очень скоро.

— Это то, к чему вы пришли на совете? Что пора действительно объединяться, а не играть в подковерные игры? Не об этом ли ты, Иллиан, по сути и говорил на том ужине у дяди дома?..

Иллиан вдруг остановился, провел ладонью по лицу и, не глядя на меня, со странной полуулыбкой проговорил:

— Не стоит так уверенно рассуждать о моих мотивах. Это были просто слова. Я приехал сюда прежде всего отстаивать интересы Нэндос, куда входит и отсутствие заразы на северных землях. Кровь высших духов не наделяет меня безграничным альтруизмом, Лия.

Сказанное обожгло, хотя их смысл лежал на поверхности и лишь подтверждал очевидное. Я сделала небольшой шаг назад, отпуская руку Иллиана.

— И, если мы заговорили о словах… не ты ли так хотела уехать, чтобы в дальнейшем служить короне? — тихо спросил он. — И что ты намерена делать теперь?

— Я намерена спасти брата, — твердо ответила я. — А что будет дальше, покажет время.

Иллиан молча и изучающе смотрел на меня. Я выдохнула:

— Я далека от политики! Моя служба короне была лишь необходимостью, и эта служба навсегда закончится, едва корона встанет между мной и теми, кто мне дорог… Ты же не думал про меня иначе?..

Но мой ответ, казалось, не до конца удовлетворил наследника. Я уже не понимала, что же именно он хочет от меня услышать.

Мы не так далеко продвинулись в Шепчущий лес, голубоватое сияние тэнталей было ещё далеко впереди. Вечерело, и в воздухе постепенно сгущался клочковатый туман.

Устав от молчания, я рухнула на поваленный ствол и запустила пальцы в волосы, смутно отмечая, что им бы не помешала расческа.

— Значит, дядюшка за союз кланов, — медленно проговорила я. — Это хорошо. Но что будет с Лэнсом? Что намерены делать кланы с террикусом, что служит причиной заразы для пары десятков говорящих с духами моего клана и для моего брата?

— Маркений со своей стороны не готов принять окончательного решения, — ответил Иллиан. Он зябко повел плечами и запахнул куртку. — А мы без этого решения не в праве ничего предпринимать.

— Ну как же так…

— Мохак верно озвучил вероятные риски. Уничтожив террикусов и хэйви, мы дадим возможность добывать порченные тэнтали. Во всяком случае, пока с глубин не поднимутся другие…

— Значит, мы должны попытаться уничтожить именно того террикуса, который нам нужен!

Глаза наследника на мгновения расширились.

— Это… сделать нечто подобное — крайне непросто… — сказал он, задумавшись. — Но, может быть, мы можем попытаться преподнести это как альтернативный вариант…

— Шанс переубедить Маркения есть, я верю в это! — воскликнула я. — И мне самой нужно с ним переговорить…

— У тебя уже очень скоро будет возможность сделать это. Твой дядя передал, чтобы ты пришла к нему. Сегодня.

— Так чего же мы ждем? — непонимающе спросила я, вскакивая на ноги. — Если он ждет, то пойдем, я хочу как можно скорее увидеться с ним.

Странное выражение мелькнуло на лице наследника. Он шагнул ко мне, и отбросил с моих глаз мешающие пряди волос.

— Береги себя Лия. И будь аккуратна с дядей. Меня гложет… странное предчувствие.

Я моргнула, почувствовав странный диссонанс. Ну не может же Иллиан мне лгать. Если он знает что-то, то скажет мне, ведь так?..

Я поддалась порыву и поймала его руку, прижала к своей щеке.

Невинное прикосновение внезапно гулко отозвалось по всему телу, и я с трудом смирила нахлынувшую дрожь. Наша духовная связь… не опасно ли нам продолжать удерживать её? Голова туманилась… это так… неправильно…

Пол-вдоха, и я вдруг поняла, что вжалась спиной в древесный ствол, а Иллиан был близко, куда ближе, чем ему бы следовало.

Горячее дыхание обжигало щеку, сердце билось как заведенное. Чем больше проходит времени, тем сильнее мы увязаем в этой ловушке.

Но хочу ли я вырваться из неё?.. И что хочет сам Иллиан?

Мой рука неловко скользнула вдоль его куртки, боясь прикоснуться. От напряжения, шедшего от его тела, казалось, заискриться воздух. Его волосы падали на мой свитер, но наследник не касался меня, лишь нависал, глубоко дыша.

Эта связь одинакова тяжела для нас обоих. Никто не выйдет из этой игры победителем, даже если тешит себя надеждой на нечто подобное.

Поэтому на Севере нет борделей, поэтому северяне никогда не стерегут молодежь, которая не стремится терять головы, интуитивно ощущая, что в какой-то момент легкой дороги назад не будет. Слишком остро мы чувствуем духовные потоки, слишком быстро переплетаются человеческие энергии.

И ты будешь нести бремя связи, ощущая свою вторую половину даже на другом конце страны долгие годы. Не в силах с этим ничего поделать, не в силах начать ничего нового.

Мы не должны переступать черту. Мы даже не знаем, что нас ждет завтра.

— Лия… я… — глухо выдавил Иллиан и замолк.

Что-то мучило его. Ему было больно, так больно, что моё дыханье перехватило.

Это длилось мгновение, а затем отхлынуло, отпустило.

Наследник отстранился.

— Нам нужно идти, — тихо сказала я, не глядя в его сторону.

* * *

Я быстрым шагом пересекла главный зал Палаты Единств, лишь мельком взглянув на длинный гранитный стол. Кто-то начертил на нем неясные мне зигзаги, видимо, в помощь словам иллюстрируя некую местность… Но мне было некогда рассматривать чужие рисунки.

Удушливо пахло прогоревшими птичьими костями и перьями. Во время важных собраний всегда воздавали жертвы предкам, но в этот раз запах показался особенно тошнотворен.

Два стража за широкой занавесью из синей ткани сразу пустили меня к дяде, распахивая передо мной дверь.

Маркений стоял у окна, разглядывая зажженные у Палаты единств фонарики. Свет проходил сквозь цветную бумагу и окрашивался в лиловый и голубой.

— Вы хотели видеть меня, дядя, — сказала я, поклонившись.

Он обернулся и кивнул:

— Да. Присядь… дорогая.

Я удивленно уставилась на дядю, но покорно села.

— Иллиан и Мохак рассказали, что вы нашли источник заразы. И про планы короны. Ты была там. Что ты думаешь по всему этому поводу, Лия? — тон дяди, самый благожелательный из возможных, тем не менее меня насторожил.

— Что нельзя допустить, чтобы сила хейви использовалась человеком, — осторожно ответила я. — И что Северу… выпадут испытания на прочность в самое ближайшее время. Думаю, стоит забыть старые дрязги с Нэндос… и другими кланами.

— Верно. Объединение кланов… возможно, мы доживем и до этого. — Мерно ответил Маркений. — Мы уже разослали сообщения Крэнорс, Энаси, Мейри и другим соседям. Но ключевым союзником для нас, безусловно, является Нэндос. Интересная особенность Иллиана и его отца… Она может пригодится Северу в самом ближайшем будущем. И наши кланы необходимо породнить, нет смысла противиться этому.

Я вздрогнула. Неужели дядя собирается… Неужели он меня позвал, чтобы сообщить, что я иИллиан…

— Ты ведь знаешь, какие преимущества есть у Нэндос? — продолжил Маркений.

Дядя не заметил моего состояния, глубоко сконцентрировавшись на своих словах. Он заложил руки за спину и начал неспешно мерить комнату шагами.

— Если верить… слухам, в венах их правящей семьи течет кровь высших духов, — сглотнув, ответила я. — Я своими глазами видела, как Иллиан очищает порченных духов, как он использует свою силу…

— А ещё?.. Чем ещё могут похвастаться нендесийцы?

Этот вопрос сбил с толка. Я замешкалась с ответом, но потом нашлась:

— Многие из нэндесийцев неуязвимы для гнильянки.

— Да. В отличии от всего нашего клана, — Маркений тяжело вздохнул. Я уже не понимала, к чему именно он клонит. — Способность сопротивления к заразе передается от переболевшей матери к их детям… И это преимущество рано или поздно потребуется и нам. Нашей семье.

— Что?.. — похолодев, пробормотала я.

— Это собрание подвело черту относительно будущего моих детей и тебя. Отныне твоя служба короне должна быть забыта, а ты выполнишь свой истинный долг. В самое ближайшее время ты и Мохак поженитесь, чтобы мои внуки, те, что придут к власти после Мохака, были неуязвимы к гнильянке.

На несколько мгновений я утратила способность говорить, и из горла вырвалось лишь нечто, похожее на глухой хрип.

— Нет… ни за что… — наконец, пробормотала я. — Я никогда не соглашусь… Это просто невозможно…

— Ты забываешься, Лия! Твоего согласия не требуется. Твои родители давно отошли к предкам, я старший в нашей семье. Я твой вождь, в конце концов, я — глава твоего клана!

— А что Лэнс… — кинула на дядю лихорадочный взгляд. — Его судьбу вы тоже уже решили?..

Тот развел руками, взмахнув шелковистой тканью рукавов:

— Мы все в сложном положении. И порой, нам приходится принимать… сложные решения.

— Нет! — крикнула я, более не сдерживаясь. — Вы не посмеете так поступать со всеми нами!

— Стража! — взревел Маркений. Дверь распахнулась.

Я вскочила, не помня себя от гнева, и взбрыкнулась, когда мне стремительно заломили руки назад.

На шею лег незримый духовный аркан, тут же опасно передавивший горло. Я судорожно втянула воздух, издав новый хрип.

— Моя племянница противится моей воле. Думаю, ей помогут вернуть рассудок несколько дней в Яме, — проговорил Маркений и повернулся ко мне. — Но время на осознание у тебя не так уж и много. Церемония должна быть проведена до отъезда Марики. Её я отдаю в супруги Иллиану, тем самым гарантируя Нэндос добрые намерения и мир… Увести!

Я крупно вздрогнула, как от оплеухи. Пользуясь отсутствием сопротивления, меня вытащили в главный зал Палат и поволокли к выходу.

* * *

Я кричала. Била кулаками земляные стены, орала, требовала, молила, но добилась лишь того, что люк наверху — единственный источник света, закрыли.

Я ненавидела Маркения. Самой лютой черной ненавистью, на которую была способна. Он окончательно и бесповоротно предал Лэнса и меня, разменяв подобно пешкам в своей игре.

Ненавидела Мохака. Мысль о грозящем с ним замужестве, о том, что он может получить возможность прикоснуться ко мне, заставляла реветь волком и всаживать новые удары в стены, окончательно отбивая костяшки пальцев. Я клялась, что если Мохак и расплетет красные свадебные ленты на моих волосах, то первое что я сделаю, — его ими же и придушу.

И, сверх всего этого, я ненавидела Иллиана.

Он знал. Если не о нас с Мохаком, то о Марике, он знал, знал, но смолчал. Как он мог так со мной поступить? Как он мог?.. Злые слезы заливали и жгли глаза.

Повидавшее всякое на своём веку холодные стены оставались безразличны к моей истерике, и ярость, наконец, сменилась опустошением. Я рухнула на жалкий тюфяк, изображавшей лежанку для сна. Затхлый земельный воздух мешался с притупленным зловонием отхожего места в дальнем углу.

А Маркений знает в толк, в каких условиях содержать будущую невестку…

Я не имела ни малейшего представления, что делать дальше. Даже если я выберусь отсюда, что я смогу в одиночку изменить? Если Иллиан так легко предал меня, кто знает, действительно ли он приложит все усилия, чтобы добиться выдвижения отряда для уничтожения террикуса?

Проклятый Север. Проклятые традиции, законы, вожди…

Я сжала пальцы в кулак и вновь со всей силы саданула по стене. Короткая вспышка боли отбитых пальцев на мгновение погасила все мысли, давая кратковременное облегчение.

Я делала себе лишь хуже и знала это.

— Эй, вы там, сверху! — проорала я, задрав голову к люку. Далеко не факт, что меня слышат, но не могла больше сидеть в тишине. — Сколько Маркений собирается держать меня здесь?! Сколько ему нужно дней, чтобы потешить свое эго?!

Ответа, как и ожидалось, не последовало. Я нервно расхохоталась. Хейви подери, я всего несколько часов в Яме, а разум, казалось, уже меня покидает.

Внезапно раздался скрежет и люк распахнулся. Я с недоверием уставилась на столп тусклого света.

— О-терис, поднимайтесь!

К люку вела лестница, вбитая в стену, но я не спешила к ней подходить. Происходящее напоминало хитроумную ловушку, уловку Маркения.

— О-терис!..

Я встала, отряхнулась и медленно подошла ближе, но снизу абсолютно ничего не было видно. Не заставляя себя просить в третий раз, я полезла вверх по деревянным перекладинам. В пальцах пульсировала боль, но я старательно игнорировала её, подбадривая себя тем, что никак нельзя расслабляться.

И оказалась права.

Едва ноги ступили на поверхность, тело пронзила горячая волна ярости, и я прошипела:

— Ты…

Руки сами ушли в замах, я сделала шаг, но кулак уткнулся в широкую чертовски твердую ладонь Мохака.

— Лия… — тихо сказал он. — Лия, прекрати…

Я вырвала руку, и вновь замахнулась.

— Лия, хватит… хватит, послушай меня… — Мохак поймал мой удар в ладонь, от чего его тело лишь дернулось. — Если ты будешь шуметь, ничем хорошим это не кончится…

Я оглянулась.

На меня с ужасом уставился один единственный охранник, который явно не представлял, что ему необходимо предпринять. Он попытался сделать шаг в мою сторону, за что удостоился такого яростного взгляда брата, что, казалось, на мгновение позабыл как ходить, застыв в дурацкой позе.

Это уже напоминала дурную комедию. Пришлось остановится, предусмотрительно отойдя вбок от ещё открытого люка. Поймав мой взгляд, Мохак захлопнул его ногой и цыкнул в сторону охраны:

— Иди вон!

Охранник вздрогнул, кивнул, и почти бегом покинул жалкую комнатушку. Сквозь бревна сруба, что стоял над Ямой, жутко сквозило, и я на мгновение посочувствовала тем бедолагам, кто следил за местным заключенными.

— Значит, пришел проведать любимую невестушку? — издевательски произнесла я, когда дверь за лишним свидетелем захлопнулась. — Это так мило с твоей стороны, двоюродный братец. Ты в курсе, что во всех королевствах подобные браки давно запрещены?.. Никто никогда не поставит печати нам в паспортах. А рожу детишек, так официально пойду как мать-одиночка. Или Маркений позарился на пособия для внучат?..

— Хватит ерничать, хейви тебя раздери! — прорычал Мохак.

Загнанным зверем он бесцельно пересек комнату, теснясь под низким для него потолком.

По сравнению с могучим Мохаком я казалось пятиклассницей. От острого осознания того, что при возможном противостоянии у меня не будет ни малейшего шанса, тревога многократно возросла.

— Если тебе интересно, Лия, меня тоже поставили перед фактом. Отец принял решение самостоятельно, не считаясь с моим мнением, — проговорил Мохак, избегая моего взгляда.

— Но, тем не менее, ты согласился?

— Ты собираешься обвинить меня в том, что я не попираю авторитет отца?.. — на лице Мохака мелькнула болезненная ухмылка. — Это в твоем розовом уютном мирке достаточно закатить истерику, чтобы подобные решения тебя не коснулись.

Я проигнорировала шпильку:

— Но ты же отдаешь себе отчет, что здесь мы оба жертвы?..

— Жертвы… — с неясной для меня интонацией пробормотал Мохак. — Твои суждения…

Он вдохнул и медленно выдохнул, будто пересиливая новую порцию укоров в мою сторону.

— Так было испокон веков, а ты довела дело до поганой Ямы. Будь у тебя выбор, из-за тупорылого упрямства ты бы сидела здесь до конца времен, только бы не… — Мохак не договорил. Новая ухмылка вышла болезненнее предыдущей. — Ты всегда была упряма. Ещё с самого детства. Ты скорее удавишься, чем пойдешь против собственной воли.

— Как будто тебе нужно всё это! — в сердцах воскликнула я. — Или ты готов связать свою жизнь с человеком, который всегда тебя раздражал?.. Это в королевствах король выбирает правильную жену и при этом волен для души завести парочку любовниц, а мы, говорящие с духами, мы не можем себе такого позволить! Из-за какой-то прихоти твоего отца…

Мохак дернулся и сделал шаг ко мне. Я инстинктивно отступила, тут же вперившись спиной в стену проклятой узкой комнатушки.

— Это не прихоть моего отца, а разумный ход, — вкрадчиво сказал он. — И в тебе не просто заключено сопротивление к гнильянке, ты из нашего рода, к тому же, с превосходными способностями к духовному восприятию и манипулированием энергией…

— Но тебя это мало утешит, когда придется видеть моё ненавистное лицо по утрам, — со злобой прервала его я. — И… если ты думаешь, что я легко тебе… дамся, то глубоко ошибаешься! Или ты готов пустить в ход дурманящую настойку?!

— Лия, неужели я тебе действительно настолько противен? — после паузы негромко спросил Мохак.

Повисла тишина. Я, опешив, смутилась и отвела взгляд.

— Что за вопросы… — пробормотала я.

— Нет уж, ответь, здесь и сейчас! — его руки резко вцепились в мои плечи, а в миг исказившееся лицо оказалось слишком близко.

— Не смей меня трогать… немедленно отпусти! — я дернулась, уже было приготовившись к борьбе.

Но внезапно Мохак отшатнулся. Его глаза обожгли, но в них взметнувшуюся ярость стремительно заливала искренняя боль.

— Значит, действительно противен… — медленно проговорил он, кивая каким-то своим мыслям. — Ты — настоящее проклятье, Лия…

Вспышка осознания, и я прижала ладонь ко рту, не в силах вымолвить ни слова. Предки… так значит Иллиан был прав. Зная Мохака всего несколько недель, он понял, а я же, слепая и глупая курица…

— А ты… оказывается, совсем не знаешь, как обращаться с женщинами… — отрешенно сказала, прерывая повисшую тишину.

Губы Мохака дернулись, обнажая зубы:

— Это всё, что ты можешь мне сказать?..

— Я… — провела дрожащей рукой по лицу. стараясь прийти в себя. — Я… Я люблю другого, Мохак. Вот и все. Мне жаль…

— Это же Иллиан, верно? — с холодной ненавистью выдавил брат и в его словах засочился едкий сарказм, — Необыкновенный чудесный Иллиан. Марика тоже от него без ума, она, пожалуй, единственная, кто пребывает в восторге от происходящего. Но она ему не нужна, моя недальновидная самовлюбленная сестра, которая не видит очевидного. Бедная девочка, ей никогда и не в чем не отказывали… Пока она выбирает лучшее платье для церемонии, Иллиан рыщет по поселению в надежде найти тебя. Маркений не стал просвещать нэндесийцев, как решил укротить нрав своей племянницы…

— Он ищет меня?..

— Отрицать факты глупо. Я хотел бы думать, что это лишь совпадение, но, кажется, Иллиан знает, что с тобой произошло нечто плохое. — Губы Мохака дрогнули. — Видимо, между вами действительно что-то есть. Что-то, что уже сформировало связь.

Я вздрогнула.

— Не хочу знать подробностей, — быстро и жестко, как отрубил, проговорил брат. — Уберегите предки. Каждый волен сам решать, как превратить свою жизнь в хейвиву бездну.

Он медленно, но верно брал себя в руки. Надрыв исчез, и вспышки в голосе вполне вязались с обычным, привычным мне Мохаком. И я могла только гадать, сколько душевных сил ему пришлось для этого приложить.

— И что будет теперь? — тихо спросила я.

— А теперь вы будете сами разгребать это дерьмо, Лия. Ты знаешь правила. Наличие подобной связи в сложившейся ситуации опозорит на весь Север как наш род, так и род Иллиана.

Во рту резко пересохло и я с трудом сглотнула:

— Опозорит?..

— Воспитание в твоей семье в отдалении от нашей, видимо, дало свои плоды, — раздраженно сказал Мохак. — Чем думал сам наследник Нэндос, остается для меня загадкой… Видимо, нравы столицы окончательно помутили и его рассудок. Но ты можешь быть спокойна, я не собираюсь просвещать отца. В конце концов, не отнимать же у тебя удовольствие сообщить ему об этом самой. Но лучшим шагом станет оборвать эту связь на корню, если это вообще ещё возможно… Ради блага твоего обожаемого Иллиана.

Его губы дрогнули в жестокой ухмылке. Хейви раздери…

Я прикрыла глаза, привалившись к стене. Хорошо. Я подумаю обо всем этом после.

Подняла голову и спросила:

— А что на счет Лэнса?.. — я чувствовала, как сипнет мой голос.

— Отец непреклонен. Слишком большой риск… — Ухмылка сошла с лица Мохака, словно в него плеснули ледяной водой. — Нам его не уговорить, Лия, я слишком хорошо его знаю. Перед Мэносис и Нэндос он не скажет категоричного “нет”, боясь за репутацию, но будет тянуть с последним словом до тех пор, пока не станет слишком поздно кого-либо спасать.

— Мохак, мне нужно уйти отсюда! — взмолилась я. — Я не могу сидеть в Яме и дальше, пока уходит драгоценное время!

— А тебя тут больше никто и не держит, — с видимым безразличием пожал плечами Мохак. — Я уговорил отца выпустить тебя, всё же, он действительно погорячился и теперь не знает, как объясняться перед гостями, если о твоем заключении станет известно. Ты можешь идти. И постарайся впредь… не показываться мне на глаза.

Он сделал шаг в сторону, освобождая мне путь. Я прошла мимо на не сгибающихся ногах.

* * *

Оби крепко спало. Завершив очередной непростой день, оно копило силы для нового.

Редкие фонари выхватывали деревянные скаты крыш, тускло отсвечивали на оконных стеклах. Из очередного пятна света я каждый раз ныряла в темноту, держа ориентиром следующее. Изредка ощущалось близкое присутствие простейших безобидных духов, но они, потревоженные, стремительно расступались передо мной, испуская легкие волны тревоги.

Ночной воздух холодил разгоряченные бегом легкие. Встречный ветер лениво бросал редкие капли начинающегося дождя. Слишком дождливая для наших краев весна, но смой сейчас весь Север к хейви, это было бы лучшим исходом.

Резиденция Нэндонс выросла передо мной из темноты так резко, что я наскочила животом на забор.

Тяжело дыша, мешком повисла на железной ограде. Тело должно было оставаться в порядке, в конце концов, я не успела до конца растерять результаты изнурительных тренировок в академии, но меня колотило. Металл жег кожу холодом сквозь свитер.

Отдышавшись, я с трудом отцепилась от забора, чувствуя, как сильно вспотели ладони.

Двери дома ожидаемо оказались закрыты. Двое нэндесийцев с каменными лицами наблюдали, как я ожесточенно дергаю ручку.

— Тера Иллиана сейчас нет, — вежливо сообщил мне один из них, когда я прекратила попытки прорваться внутрь. — О-терис, думаю, вам лучше прийти утром…

— Нет уж, тогда я буду ждать здесь, — заявила я.

— Мы не знаем, как долго вам придется ждать, — попробовал призвать меня к благоразумию нэндесиец. — Возможно, всю ночь.

— Я буду ждать так долго, как это потребуется, — отчеканила я.

— В этом нет необходимости, — раздался знакомый голос сзади, и я обернулась. От голубых глаз Иллиана позвоночник пронзил ток, заставляя дрогнуть. — Я уже здесь. Пойдем, Лия.

Охрана поспешно согнулась в поклоне.

Мы прошли внутрь, и тепло приятно погладило замерзшие щеки.

В Оби почти в каждом доме было проведено электричество, но, как я уже замечала, нэндесийцы не особо любили электрический свет и предпочитали свечи. Поэтому и здесь царил полумрак, перебиваемый колыханьем язычков пламени.

Едва мы зашли, вокруг Иллиана тут же закрутился водоворот слуг: кто-то взял его куртку, кто-то отдал распоряжение готовить чай, кто-то пристал к наследнику с каким-то вопросом…

Я смотрела, как он устало отмахивается от наиболее назойливых нэндесийцев, как дает указание прислуге, не вслушиваясь в слова наследника. Холеную бледность кожи портили залегшие под глазами синяки. Обычно идеальный хвост длинных волос растрепался.

Если бы все было иначе… Если бы не было никаких раздражающих людей вокруг, никаких условностей, никаких планов Маркения на наши судьбы… я бы подошла к Иллиану, поправила эти дурацкие выбившиеся пряди волос, прижалась бы к его груди, вдыхая приятный, уже ставший родным запах… Как простая девушка сделала бы это по отношению к простому молодому человеку из того же Галентена.

Если бы…

Одна из служанок неловко наступила мне на ногу, и тут же смертельно побелела. Она, как заведенная, забормотала извинения и начала кланяться. Я едва повернула на неё голову, поначалу не понимая, что она сделала и чего от меня хочет.

— Тебя отведут, — наконец, обратился Иллиан ко мне. — Я пока отойду, но скоро к тебе присоединюсь.

Я не хотела, чтобы он уходил, оставляя меня, но лишь кивнула.

Служанка, та самая, что только что закончила бить мне поклоны, засеменила впереди и повела меня вперед, по длинному коридору.

Отчего-то мне казалось, что Иллиан захочет говорить со мной в той же комнате, где я когда-то здесь жила, за нашим маленьким столиком с горой подушек, но вместо этого меня провели в просторную гостиную с широким длинным столом, где, вероятно, принимали всех гостей резиденции.

Я рухнула на первую попавшуюся мне подушку и безразлично накинула на плечи протянутый плед.

Иллиан не заставил себя долго ждать. Он успел переодеться в длинное домашнее одеяние, волосы белой волной легли по плечам. Следом за наследником в комнату прошла служанка с подносом, и на стол опустился чайник и две пиалы.

Пока девушка разливала чай, в нос ударил знакомый запах покой-травы.

Я невесело хмыкнула. Интересно, кому из нас двоих, по мнению Иллиана, требовалось успокоительное?

Служанка наполнила пиалы и вышла. Затянувшееся молчание било по нервам. Я ухмыльнулась, чувствуя странное безумное желание рассмеяться, и потянулась к чаю.

— Значит, Яма?… — вкрадчиво уточнил Иллиан, последовав моему примеру. Длинные пальцы сомкнулись вокруг пиалы, и на мгновение мне вдруг почудилось, что по глине вот-вот поползет паутина трещин, так крепко наследник сжал ладонь.

— Это не имеет значения, — уклончиво ответила я. — Там где я была, меня уже нет.

— Не имеет значения?.. Ошибаешься. У них не было никакого права…

— Но разве мой дядя не волен делать, что пожелает?.. Если отбросить в сторону шелуху, вроде той, что я стала невесткой его сына…

Рот Иллиана скривилось:

— Маркений слишком много на себя берет.

Я расхохоталась:

— Вот как?.. Мэнесис — не твой клан, Иллиан. И кровь высших духов не дает тебе власти распоряжаться судьбами всех северян… Дядя волен выдавать Мохака за любую девушку нашего клана, если на то есть его выгода. И Марика — куда более логичный вариант для закрепления мирного договора с Нэндос, настоящего договора, а не формальности, чем девчонка из отверженной ветви семьи, которая годится только на воспроизведение устойчивых к гнильянке отпрысков.

— В тебе проснулось чувство долга, Лия? — едко перебил меня Иллиан. — Ты так просто встала на сторону тех, кто не считается с твоими желаниями? Или Мохак внезапно показался тебе самой не такой уж и дурной партией?

Я побелела:

— Мохак отказался от меня.

— Отказался? Вот как? Он тебе прямо об этом и сказал? Сказал, что вопреки воли отца разорвет помолвку?

— Нет, именно такого он не говорил…

— И не скажет. Да, он всё прекрасно видит, Лия, он не дурак, но и отказаться от тебя добровольно он не в силах, понимает ли он это сам или нет. То что он тебе наговорил, так или иначе связано лишь с его конечными целями…

— То есть он выдумал, что ты и я со своей… своей тайной связью порочим друг друга?

Сказала и тут же подумала, а не игра ли это моего разума. И связь, и моя возможность чувствовать наследника, вдруг все это существует только в моей голове?..

Мы никогда не обсуждали, кто же мы друг для друга.

— Порочим связью? — Тихо сказал Иллиан. — Всё было бы так, если бы речь шла о ком-либо другом из семей вождей.

Сладость пусть и косвенного, но признания, быстро сменилась горечью.

— А что же в нас такого особенного, Иллиан, что мы можем нарушать правила? — продолжила я. — Или всё дело в твоей крови высших духов?

— Как же я сейчас понимаю Мохака… — медленно потянул Иллиан. — Твоя прямолинейность не может не бесить людей. Да, Лия, кровь высших духов — это то, что люди из королевств назвали бы божественным. Разве я должен это пояснять?

— Звучит крайне самоуверенно…

— Ты помнишь, что я говорил тебе когда-то? Никто из ныне живущих, какие бы места они не занимали в этом бренном мире, не вправе указывать моей семье, с кем мешать нашу кровь…

— Твою… божественность, мать её, признает только твой клан! Но попробуй объяснить это моему дяде! — вскочила я. — Это всё — просто слова! Попытка создания иллюзии контроля ситуации! Но мы ничего не контролируем! Всё это время Марика пакует вещи и заказывает свадебные украшения, хочешь ты этого или нет. А мой брат… должен погибнуть из-за слабости характера Маркения.

— Да, твой дядя не пойдет на риски… это уже ясно, — кивнул мне Иллиан, хладнокровно игнорируя все выпады в свой адрес.

Я вновь расхохоталась:

— Это всё, что ты можешь мне сказать?

— А что я могу сказать, когда ты настаиваешь на том, что мы должны покориться сумасбродству Маркения? Какие выводы я должен из этого сделать?..

— Я зря пришла сюда, — пробормотала я. — Это ошибка…

Отбросила плед и повернулась к выходу.

Я должна была остановиться. Должна была, вероятно, умолять помочь мне расправиться с тиррекусом, постаратся любой ценой добиться своего ради брата, ради других зараженных…

Если Иллиан так легкомысленно относится к нашей связи, нужно было бы, наплевав на все принципы, потянуть за эту ниточку. Я вспомнила о самом верном способе перевести подобную связь на новый уровень и сделать её неразрывной, способе, который бы перечеркнул всё возможное будущее и для меня, и для самого Иллиана.

Вспомнила желание, что зажглось в его глазах в лесу, когда мы стояли так близко.

Если мы разделим постель как мужчина и женщина, то никто и никогда не разорвет эту связь. Этим мы пойдем против правил, против всех традиций предков с глубоко чтимым обрядом красных лент. И этим прямо перед угрозой Короны плюнем в лицо нашим кланам.

Нерушимый духовный брак, который никогда не благословят предки.

О недопустимости подобного между северянами я знала железно, как и о том, что такой связью можно воспользоваться в своих интересах. Свяжи мы себя навсегда друг с другом, Иллиану придется выполнить любую мою просьбу.

Ведь иначе я, существо слишком сумасбродное и отчаянное для нашего Севера, могу, вопреки всем заветам, навсегда покинуть его, сбежать, причиняя и Иллиану, и себе муки, ощутить которые способны лишь северяне с крайней чувствительностью к тонкому миру и духовным связям.

Отчаянный шантаж ради брата, голый расчет. Решение было так близко, но я не могла переступить через себя.

Иллиан не заслуживал этого. И я, наверное, уже слишком крепко его полюбила.

Я почти дошла до двери, когда меня остановили.

Тело обдало тепло, и я встала, как вкопанная.

Иллиан обнимал меня со спины, крепко прижимая к себе. От этой близости буквально свело тело, и я с трудом сдерживала дрожь. Его запах… голова закружилась, но наследник держал крепко.

— Не уходи, — дыханье Иллиана защекотало волосы. — Я не хочу, чтобы мы остались жертвами своих слабостей, своего гнева.

Он повернул меня лицом к себе. Я боялась взглянуть на него после всего, о чем успела подумать, но он мягко поднял мой подбородок, и я утонула в мерцающей радужке его глаз.

— Я никогда не думал бросать тебя с твоей бедой, Лия. Отряд из добровольцев уже сформирован, люди лишь ждут моей команды. Мне искренне плевать на согласие Маркения. Мы воспользуемся твоей идеем и попытаемся уничтожить конкретного тиррекуса, чего бы нам этого не стоило.

— Ты сам можешь пострадать… — только и смогла выдавить я.

Весь ужас этой затеи только сейчас до конца до меня дошел. Какая же я дура…

— Не отказывай мне в возможности риска собой. В возможности сделать этот выбор. — Он наклонился так низко, что я чувствовала его губы на своей щеке. — Наши судьбы только в наших руках, Лия.

— Только в наших, — завороженная, кивнула я.

И, как бывает, когда очень сильно хочется во что-то верить, начинаешь верить в это всем сердцем, игнорируя страхи и сомнения, какими бы обоснованными они не были.

Я сама потянулась вперед, требовательно впиваясь в его губы. В животе сорвался вихрь безумных бабочек, ударивший в голову. На языке загорчило от выпитой покой-травы, но тело игнорировало успокоительное, а руки Иллиана так сильно сжимали меня, что ещё немного и я не смогла бы сделать и вдох…

Отстранились. С трудом, тяжело дыша.

На этот жест ушло столько сил, что качало, как если бы мы перебрали дурмана.

— Отправляйся спать, ты едва стоишь. — Выдавил Иллиан, голубые глаза которого потемнели до синевы.

Если бы не его рука на моем плече, я давно бы рухнула, завалившись куда-то вбок.

— Да кто бы говорил. Сам выглядишь так, будто только что дрался с толпой хейви, — не удержавшись, пробормотала я.

— Ощущения сопоставимы, — коротко рассмеялся Иллиан. — Даже не знаю, с кем бы порой предпочел иметь дело — с разъяренным хейви или с собственными желаниями.

Иллиан повел меня из гостиной, мягко придерживая за спину.

Я знала, что эту ночь проведу в той, своей комнате, куда войду одна. Что медленно приму душ, растворяясь в струях воды, мысленно утекая вместе с ней куда-то вниз, а затем лягу в прохладную кровать с чистыми простынями, прокручивая в голове те моменты, когда была здесь вместе с Иллианом. Что буду чувствовать его далекое присутствие где-то в доме, а потом незаметно для самой себя провалюсь в сон под стук дождя.

Завтрашний день казался далеким и почти ненастоящим.

* * *

Мы выехали до рассвета. Нэндесийцы строго следовали заранее оговоренному интервалу, и чтобы длинная вереница не привлекала к себе излишнего внимания, каждая машина выжидала от десяти минут до получаса, прежде чем тронуться.

Ещё перед тем, как сесть в машину, на тонком уровне я ощутила порыв Иллиана уговорить меня остаться, не рисковать собой. Он замешкался, остановился, повернулся ко мне, но в итоге не сказал ни слова, за что я мысленно сказала ему спасибо. Я тоже уже сделала свой выбор.

На мне была новенькая форма говорящих с духами, мягкая прекрасная кожа, в руках я сжимая плеть, ту же, что уже использовала на порченных духах.

Я не отказалась бы и от другого оружия, но мои навыки обращения с мечом желали лучшего. Да и сама плеть, обычно используемая как аналог духовного аркана, чтобы банально экономить собственный запас энергии, не вызывала уверенности. Полностью полагаться я могла лишь на собственные рефлексы, выучку и те навыки говорящих с духами, которым успели научить меня родители.

Под тихую перебранку Хэрга и Эвока по поводу вездесущего пепла от сигарет последнего, я позволила себе задремать прямо на плече Иллиана.

Проснулась я от резкого толчка. Скрипнули тормоза, Хэрг грязно и со вкусом выругался.

Солнце уже прошло полуденный пик, и ярко светило, заставляя жмурить глаза. Спросонья я не смогла понять, в чем дело, но тут же ломанулась из машины следом за Иллианом, который поспешил наружу.

К рабочему поселку у Розовых родников из всего собранного наследником отряда мы приехали первыми. Машина встала прямо у первых домов, и пока я вылезала из машины, краем глаза заметила битые стекла. Запоздало накатило такое знакомое чувство близкой опасности… Что происходит?

— Лия!!! — крик Иллиана резанул барабанные перепонки, но тело успело отреагировать на мгновение раньше.

Узкое прозрачное щупальце пронзило воздух там, где я только что стояла. Бок отозвался глухой болью при перекате на острых камнях, но я упрямо вскочила на ноги, выхватывая плеть.

Огромный бочковидный дух, пульсирующий красным, уже стекал по земле сгустками желе, пронзенный мечем Иллиана. Эвок и Хэрг с обнаженными клинками стояли неподалеку, готовые в любой момент отразить новую опасность.

Я, наконец, огляделась. Открывающуюся перед нами улицу поселка усыпали переломанные доски заборов, скамей, стены блестели от пятен слизи и крови. С мусором перевернутых баков лениво играл ветер. Но это было меньшим из зол.

Неподалеку от нас лежал труп человека со свернутой шеей. К горлу поднялась тошнота, я отвела взгляд и тут же напоролась на ещё несколько тел, лежащих рядом друг к другу. Кровь заливала короткое женское платье в горошек, белые футболочки двух маленьких мальчишек…

— Порченные духи, — отрывисто сказал Иллиан, прислушивавшийся к своим ощущениям. — Пара десятков, почти все — в стороне администрации поселка.

— Как думаешь, там остались выжившие? — негромко спросила я.

— А что бы иначе порченные духи могли там забыть? Наверняка… Некогда ждать остальных, нужно идти сейчас, если мы хотим узнать в чем дело у живых свидетелей, — продолжил наследник. — … Что же они такого сделали, что террикус решил избавиться от потенциальных доноров энергии совсем под боком?…

— Так всё-таки, это он ими управляет? — взметнул голову Эвок.

— А есть ещё какие-то идеи? — фыркнул Иллиан. — Быстрее, нужно как можно скорее разобраться с этим!

Мы помчались вперед. Я старалась не оглядываться по сторонам, полностью положившись на чутье говорящих с духами, чтобы не увидеть того, что может в последствии ещё долго мучать меня в кошмарах. если, конечно, я вообще переживу этот день.

Но погибших оказалось много, очень много. Переломанные, раздавленные, раздутые от отравления, люди лежали на дороге, торчали из окон. Смерть застала их в попытке убежать или хоть как-то защититься, но и то, и то было бесполезно, когда имеешь дело со стаей разъяренных духов. Если бы в поселении было хотя бы парочка говорящих с духами, часть людей имела бы шанс спастись, но без них это место стало бойней.

От увиденного, как и от огромного разлившегося по поселению сгустка ужаса и страха нутро грозило вывернуть прямо на бегу. Я едва не запнулась, а через мгновение перед нами выросло паукообразное прозрачное существо, в чью пасть с легкостью бы поместилась моя голова.

Эвок и Хэрг синхронно разделились и метнулись к духу по боками. Искривленные лапы бешено заработали, стремясь достать их жалами, проносясь слишком близко от уворачивающихся говорящих с духами. Удар, второй, — и дух подкосился, рухнул на землю, лишившись пары конечностей и вместе с ними опоры. Эвок оттолкнулся от земли и движение срубил голову твари. Подрагивающие желе волной разлилось по пыльной дороге.

— Это только разминка, не расслабляемся… Мы уже совсем близко! — крикнул Иллиан.

Сапоги отвратительно прочавкали по влажное земле, вбирающей в себя остатки физического воплощения духа.

Поворот, и мы выскочили на утрамбованную площадку перед трехэтажным зданием. Порченные духи буквально облепили его со всех сторон, источая едва уловимые вибрации, от которых гудело в голове.

Легкие белые блики на стенах, как рябь по воде, говорили о том, что когда-то на этот дом говорящие духи за отдельную недешевую плату установили защиту от вторжения сущностей, но сейчас эта защита трещала по швам, бледнея на глазах. Ещё немного, и она исчезнет, давая возможность войти внутрь прямо через окна, на которые особенно напирали мерзкие создания.

Нижние твари уже обратили на нас внимание, и с недовольством оторвались от главной цели. Они лениво поползли вниз, но с каждой секундой их движения становились заинтересованней, быстрее.

Я лихорадочно щелкнула хлыстом вбок, в воздух, чтобы унять разошедшиеся нервы, но вдруг с удивлением поняла, что на смену отвращению и панике пришла ясность. Она наступила так резко, как если бы пришла извне, но при этом с неподдельной естественностью заместила все иное, и уже казалась моей собственной.

Я поймала подбадривающую улыбку Иллиана, и с благодарностью кивнула.

Успокаивать духов не было времени, и нам оставалось лишь одно, — их умертвить. Завидев клинки, порченные духи заурчали, разъяренно разбухая или распахивая жвала.

Без меча пришлось тяжко. Плетью можно было лишь отмахнуться от особо настырных тварей, а едва у меня получалось заарканить духа, остальные пользовались заминкой, чтобы атаковать.

Впрочем, мою спину всегда прикрывали. Работа моих спутников была столь слаженной, что гипнотизировала, и я бы с удовольствием за ней пронаблюдала, если бы не попытки призрачных тварей меня убить.

Плеть хлесткой змеей плясала в воздухе, и едва не пропустив удар, я по наитию пустила по плети духовный выплеск. Щелчок, и плеть, вместо того чтобы ужалить, рассекла духа надвое. Тот, издав невнятный рык, опал и оплыл, превращаясь в желе.

— Отлично! — отвлекшись от боя, выкрикнул Иллиан. — С твоим запасом духовной мощи ты бы далеко пошла как говорящая с духами! Но расходуй силу аккуратно, иначе быстро выйдешь из строя!

Я смогла лишь фыркнуть в ответ, устало набросив аркан на его противника. Наследник закончил дело, и я отшатнулась назад, чтобы остатки духа не хлынули на одежду.

Мы прикончили почти всех, но на уровне третьего этажа оставалась ещё парочка слизнеподобных тварей, не спешивших сползать вниз. Белые блики на здании жалко задрожали и, наконец, исчезли. Брызнули стекла, и на наших глазах духи один за другим стремительно перекатились внутрь.

— Хейвины потроха, — зарычал Эвок и с яростью пнул запертую дверь.

Словно в ответ ему с третьего этажа до нас донеслись человеческие вопли.

Отстранив Эвока, Хэрг, который был куда крупнее, с размаху ударил преграду плечом, вкладывая весь вес тела.

Удар, ещё один, и дерево рамы затрещало. Дверь с размаху распахнулась под сопровождение необъяснимого грохота, а затем, раскрывшись всего на сантиметров пять, резко дернулась, заставляя Хэрга охнуть от боли. В приоткрытую щель стал виден край упавшего шкафа, которым пытались забаррикадировать вход.

— Окно, — глухо скомандовал Иллиан.

Стекло мы разбили валяющейся доской, точкой опоры для прыжка послужил край невысокого металлического забора. Движения Хэрга стали скованнее, скупее, он, морщась, придерживал судя по всему вывихнутое плечо рукой, но упрямо последовал за нами внутрь.

В холле, кроме шкафа, дверь пытались подпереть и остальной мебелью, которая была сдвинута или опрокинута в спешке, но потом, видимо, поняли, что это пустая трата времени и усилий. Перескакивая через перевернутые стулья, мы оказались на лестнице и побежали наверх, на третий этаж.

На последних ступенях нас едва не сбила перепуганная женщина. Она ошалело уставилась на нас, и не в силах вымолвить ни слова, лихорадочно замахала рукой в дальний конец коридора, где, как я помнила, был кабинет Гэрри.

Мы бросились туда. Иллиан остановился лишь на мгновение, чтобы росчерком клинка прервать жизнь слизню, что едва успел показаться в дверном проеме одной из комнат.

В кабинете Гэрри Джонса из-за двух мерзких тварей стало необычайно тесно. Владелец шахт жался в дальнем углу, прижимая к груди знакомую мне шкатулку, единственный оставшийся в живых телохранитель тряс пустым пистолетом, а солнце играло на нескольких пулях, застрявших в теле слизня, что завис над несчастными. Второй подбирался к ним с другого угла, щеря огромной зловонной пастью. Прямо под ним в луже крови распластался ещё один охранник Гэрри.

Простые люди не могли так просто увидеть духов, но в таком их физическом воплощении даже эти бедолаги угадывали дрожание воздуха и идущую от слизней волну ненависти.

Клинки Эвока и Иллиана почти одновременно поставили точку в этом противостоянии.

Слизь умерщвленного духа брызнула на белоснежную рубашку Джонса и тот медленно сполз по стенке. Его телохранитель тоже осел, отбрасывая дрожащими руками пистолет на пол. К тому что здесь произошло, он, определенно, не был готов.

— С-спасибо, — выдавил Гэрри Джонс.

— Как это случилось? — быстро спросил Иллиан.

Он не стремился убирать клинок, но и Гэрри, и второй мужчина этого не замечали, уставившись в пустоту и тяжело дыша.

— Так как это случилось? — настойчиво повторил наследник, и Джонс посмотрел на него так, как если бы только что увидел.

— Ты слепой? — беззлобно выдавил он. — На поселок напали мерзкие невидимые твари, моих людей перебили, как каких-то котят.

— В здании ещё есть люди? — продолжал допрос Иллиан.

— Моя секретарша только что была здесь, — моргнул Джонс, — и ещё человек пять-семь, они закрылись на втором этаже. Это все, кто успел сюда добежать, когда всё началось…

— Вы что-то делали в шахтах?

Джонс криво ухмыльнулся:

— А это тебя касается?…

— Это касается всех тех людей, которых убили порченные духи. Так вы что-то делали в шахтах?..

Гэрри сделал глубокий вздох и пространственно ответил:

— Если где-то и существует ад, то он на вашем гребаном Севере…

Владелец шахт встал. Его слегка покачивало, и мужчине пришлось опереться на стенку. Лицо, совершенно бескровное, белое, как мука, выражала лишь оглушенность.

— Мое… руководство решило не дожидаться ответа северян…

— Что же, корона не слишком нам доверяет? — с издевкой хмыкнул Эвок, чиркая зажигалкой.

Гэрри с недоумением остановил на нем взгляд, молча понаблюдал, как нэндесиец затягивается сигаретой и выдыхает дым в разбитое окно, и лишь затем продолжил:

— Нам прислали опытных людей, чья психическая устойчивость была тщательно проверена. Мы всего лишь хотели оценить залежи… пробиться поглубже. Но посланная нами группа вчера не вернулась. А сегодня… сегодня случилось то, что случилось.

— Хейви могут сами постоять за себя, — медленно проговорил Иллиан. — Вы можете послать сюда хоть всю свою армию, итог… будет один.

— Хейви… все эти ваши северные твари… они настоящие исчадия ада… — пробормотал Гэрри.

— Это лишь их приспешники, почти безобидные куклы, которыми руководит нечто, что ничуть не уступает вам по разуму. — Продолжил Иллиан, кивая на то, что осталось от слизней. — Так что вы не видели настоящий исчадий. Тех, кто притаился в самой глубине. И вы обязательно познакомитесь с ними поближе, если захотите добывать… свой новый редкий минерал. Тогда вас не спасут даже сильнейшие из говорящих с духами. Если они и помогут выиграть вам небольшие битвы, в этой войне вы проиграйте.

Гэрри Джонс широко распахнутыми глазами смотрел на него. Шкатулка в его руках ходила ходуном.

— Вы недооценивайте упрямство короны… — выдавил он.

— Значит, ценой упрямства станет множество жизней, — пожал плечами Иллиан. — Возможно, даже ваша.

— Лично я отсюда сваливаю, — резко проговорил Гэрри. — И, если понадобится, свалю и из Королевств. Ни одна сила этого мира больше не затащит меня на этот чокнутый Север.

Он сделал шаг и с громким стуком поставил шкатулку на стол.

— Дарю, — коротко сказал он. — Подавитесь.

— Путь из поселка очищен, — равнодушно ответил Иллиан и сделал шаг в сторону, освобождая проход.

Гэрри, а следом и его телохранитель, покинули комнату. Эвок докурил и с ожесточением затушил сигарету об оконную раму.

Помедлив, Иллиан взял в руки шкатулку и открыл её.

Тэнталь лежал на месте, его темные грани мягко мерцали. Чем дольше взгляд держался на камне, тем больше влекло к нему прикоснуться, как, будучи на высоте, тянет ступить на самый край и заглянуть вниз… Я с трудом сдержала порыв, вовремя мысленно осаждая дернувшуюся было руку.

Наследник захлопнул крышку с громким стуком и протянул шкатулку Хэргу:

— Возвращайся в Оби. С твоей рукой в шахты с нами ты не пойдешь.

— Но, Иллиан, — запротестовал тот, не спеша брать тэнталь, пусть и защищенный от прямого прикосновения деревом. — Я не могу… мой долг…

— Доставить это в Оби — не менее важная миссия, чем защищать меня. — Перебил его Иллиан. — И, поверь, кроме вас с Эвоком, я никому бы это не доверил. Чем раньше эту дрянь осмотрят наши ведающие жрецы, тем лучше.

Хэрг ожесточенно выдохнул, но, стиснув зубы, кивнул и все же взял шкатулку. По его лицу можно было подумать, что он держит в руках ядовитую змею.

Мы спустились вниз, провожаемые взглядами местных, что всё это время прятались на втором этаже. Гэрри уже успел им сообщить, что они могут уходить, но люди с опаской озирались, ожидая подвоха и, только увидев нас, они облегченно выдохнули. Если вообще можно назвать облегчением ту краткую эмоцию, которая пробежала по запыленным лицам с застывшей печатью ужаса.

С десяток нэндесийцев подходили к зданию администрации, когда мы вышли. Хэрг, с чувством попрощавшийся с нами, намеренно непринужденно стиснул шкатулку под подмышкой и отправился к машинам. Иллиан терпеливо отвечал на заданные вопросы о происшедшем, и по обрывкам разговоров я поняла, что это ещё далеко не все, что нам нужно подождать, пока подъедут остальные.

Я огляделась, особо не ожидая увидеть знакомые лица, и с удивлением напоролось на того, кого хорошо знала.

— Моис! Моис! И ты здесь!..

Я сделала несколько быстрых шагов и повисла на молодом мужчине. Тот сдавленно охнул:

— Тише, побереги мою шею, — пробормотал он и на мгновение широко улыбнулся, словно мы и не стоим где-то посередине разорванного порченными духами поселения, и не собираемся рисковать своими жизнями против могущественных хейви в самом ближайшем будущем.

— Как брат?

— Переживает, куда ты пропала, насилу успокоили, — ответил Моис. — я бы остался с ним, но здесь на счету каждый человек, да и давно пора уже… положить всему этому конец.

Он вдруг резко подобрался, как бы не желая показывать, что им руководит не только долг, но и нечто большое. Всё же он успел сильно привязаться к Лэнсу… Я, уже почти выпустив его из рук, сжала нэндесийца сильнее.

— Спасибо тебе, — тихо прошептала.

—…Там осталась Мирра, так что Лэнс не один, можешь не волноваться… И ещё. В середине ночи к нам заявился Мохак. — Голос Моиса заметно помрачнел. — Я сказал, что ты спишь, и что не стоит тебя будить, но не думаю, что он поверил. В какой-то момент я решил, что вся наша затея вскроется, но, спасибо благоволению предков, мы покинули Оби без происшествий.

— Мохак же сказал, чтобы я держалась от него подальше, — задумчиво проговорила я.

Моис покачал головой:

— Хейви сломит ногу в том,что творится в голове…

— Лия! — негромко окликнул меня Иллиан.

Я поняла, что до сих пор вишу на Моисе, и медленно отступила от нэндесийца. Иллиан окинул нас взглядом, казалось, ничего не выражающим:

— Мы будем ждать остальных у входа в шахты, поговорите по дороге.

Моис густо покраснел и опустил глаза, а мой уголок губы непроизвольно дернулся в нервной улыбке. Вот же глупость, не думает ли Иллиан ревновать меня к любому мужчине, который окажется рядом? Впрочем, впредь стоит обдуманнее вести себя с друзьями в его присутствии и уж точно не вешаться им на шею… Если, конечно, мы все переживем этот день.

Если переживем.

Вход в шахты зиял черным провалом, ранее закрывающие его доски содрали и унесли. Прямо у входа на сухой песчаной почве многозначительно алело огромное пятно крови. Если человек, оставивший его, умер, то тело успели унести его товарищи.

Говорящие с духами, пусть и держась подальше от пятна, опускались прямо на землю, не думая о том, испачкается ли их одежда. Время близилось к обеду, и в ожидании остальных было решено легко перекусить перед спуском.

Я молча приняла стаканчик термоса с горячим сладким чаем, но отказалась от еды. Я не понимала, как можно сейчас набивать животы.

Но моего мнения придерживались немногие. Люди пили и ели, правда, больше механически, не сосредотачиваясь на вкусе. Слышимые разговоры были тихими, без всякого смеха. Изредка кто-то из присутствующих поднимал голову к черной дыре в скале и прерывался на полуслове.

Оттуда несло холодом. Он выжигал любое теплое чувство, оставляя лишь глухую безнадежность. По сравнению с прошлым разом здесь стало куда хуже, и это только в самом начале пути.

— Даже рядом с порченными духами дышалось легче, — тихо проговорил Иллиан, впиваясь белыми зубами в сыр. — А ещё тянет какой-то гарью… или чем-то подобным.

Я принюхалась. Действительно, в воздухе витал едва уловимый, странный химический запах. Что-то знакомое ещё с Академии, с далекой, почти позабытой практики…

— Похоже на взрывчатку, — выдавила я.

Эвок резко перестал жевать, и Иллиан так и не сделал новый укус.

— Надеюсь, они не успели обрушить половину шахт, — пробормотал наследник.

— Но нечто подобное вполне могло спровоцировать хейви, — сказала тихо, с трудом слыша собственный голос.

Иллиан кивнул.

Пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы не растерять последний крохи надежды, которую настойчиво поглощало близкое присутствие шахт. Нет, я не готова отступить, тем более всего в шаге от возможности спасти брата, нет, только не сейчас. Странное желание подначивало вскочить на ноги и в одиночку броситься внутрь, чтобы как можно скорее проверить, завалены ли ходы… Я уже чувствовала, как напрягаются мышцы, как тело готово покориться необдуманному импульсу…

Когда ладонь Иллиана коснулась моей, я вздрогнула. Наследник мягко, почти незаметно улыбнулся, и его пальцы сжали мои. Я вспыхнула от мысли, что вокруг полно людей, пусть и преданных Иллиану, но прежде чем я попросила его остановится, перестать показывать свое расположение прямо при всех, с его руки сорвался теплый ток энергии.

Она скользнула по телу, по духовным руслам, пронизывающим каждого человека, и поддавшееся тревоге тело расслабилось под её напором. В голове посветлело, мертвенный холод, забравшийся уже очень глубоко, отступил.

— Спасибо, — только и смогла сказать я.

— Если ты потерял себя перед встречей с хейви, битву ты уже проиграл, — сказал Иллиан. — Говорящий с духами не должен кормить тьму своими чувствами, она впитывает эмоции низших вибраций как губка и становится сильнее.

— Казалось бы, ты несколько лет провел в столице… — начала я, но Иллиан опередил меня с ответом.

— Меня обучали с пяти лет, как и каждого члена моей семьи, — сказал он. — Возможно, было бы лучше для клана, если бы я не прерывал обучение, я бы и сам этого хотел, но кто-то из нас должен был узнать королевства изнутри.

Я вспомнила свои мысли тогда, в поезде, когда увидела его с медицинским справочником. Нет, в отличие от меня, Иллиан никогда не хотел оставаться в Галентене, его вело совсем не желание сбежать от Севера и стать кем-то другим. Возможно, потому за ним и продолжали идти, не задавая лишних вопросов, ведь ранее ни одно его действие не отклонялось от исполнения долга перед кланом.

Ни одно. Но как правильно с точки зрения Нэндос то, что он задумал сейчас?..

Пара нэндесийцев, что сидели дальше всего от входа в шахты, приветственно замахали руками. Иллиан выпустил мою ладонь из пальцев и встал.

К нам приближалась последняя группа нэндесийцев. В основном мужчины и всего несколько женщин, они торопливо шли вперед, но с каждым шагом все больше замедлялись, неотрывно глядя на черный провал шахт.

Новая волна холода окатила с ног до головы.

Где-то там, в самой глубине, нас ждали. В этом я могла поклясться.

Глава 10. Розовый песок

Казалось, я вот-вот выдохну облачко пара, так сильно холодил воздух. Руки я прятала в карманы, но, как назло, ладони в этой одежде помещались лишь наполовину.

Туннель хранил следы недавнего страшного происшествия. Голубой огонь на ладони Иллиана выхватывал из темноты пятна крови, они усеивали землю под ногами и стены, сильнее выделяясь на досках.

Взгляд наткнулся на подсыхающие кровавые отпечатки ладоней, оставленные на перевернутом ящике с инструментами. Красный цвет уступал бурому, влага съеживалась в корку.

На первый труп мы наткнулись метров через двести. Крепкий здоровый мужчина в самом расцвете сил остывал в темной луже. Его каска валялась поодаль, в кровавой маске лица светлыми пятнами выделялись голубая радужка и белки глаз. В руках мертвец сжимал металлический окровавленный прут.

Через несколько шагов лежал второй, с бордовым пятном на животе.

Секунда на осознание, и я с трудом не сбила шаг. То, что случилось внутри самих шахт, не относилось к порченным духом. И без их участия люди прекрасно перебили друг друга.

Внутри вскипела злость. Как там говорил Гэрри, корона прислала опытных людей, чья психическая устойчивость была тщательно проверена?.. Плевать хейви хотели на их проверки…

Так или иначе, всё что нам оставалось, это пройти мимо, и нэндесийцы позволяли себе лишь мимолетный взгляд, чтобы чрезмерным любопытством не оскорбить таинство смерти. Как и людям в поселении, им уже не помочь, как нельзя помочь и другим мертвым, которых мы нашли раскиданными вблизи от одного из изгибов тоннеля. Чтобы пройти дальше, приходилось переступать тела. Ноги предательски дрожали, на лица мертвецов я старалась больше не смотреть.

Дальше воздух дрожал зеленоватым светом тэнталей.

Уже здесь?.. Или мы так быстро дошли?

Наш отряд повернул, и Иллиан, идущий впереди, замедлил шаг.

Совершенно точно, мы даже близко не были к нашей цели. Тоннель, усыпанный кристаллами величиной с перепелиное яйцо, шел далеко вперед и разделялся на несколько ответвлений, в каждом из которых стояло зеленоватое сияние.

— Эта дрянь сильно разрослась, — пробормотал Иллиан.

— Так они действительно открыли проход, — отозвалась я в смешанных чувствах.

Надежда пройти до самого конца вновь подняла голову, но пропитанные энергией хейви кристаллы… Как далеко они могут продвинуться к выходу? Чем это грозит? Я сглотнула комок, застрявший в горле.

Говорящие с духами старались держаться подальше от тэнталей, и мы, не сговариваясь, растянулись в шеренгу по двое. Трепещущие искры пронизывали подсвеченный воздух и с каждым шагом у нас понемногу, каплей за каплей, уменьшались силы.

Но вопреки этому, отряд заметно ускорился, стремясь как можно скорее добраться до прохода к пустотам. Легкие тяжело отзывались на повисшую в воздухе влагу. Кожу странно неприятно покалывало, а пальцы окончательно заледенели.

Мы все дальше углублялись по заросшим тэнталами коридорам, и ясные и предсказуемые мысли в голове постепенно заменялись совершенно иными, отчего-то казавшимися равно как неуместными, так и предельно важными.

Они путались, цеплялись одна за другую и наугад вытягивали из памяти разрозненные фрагменты, никак не относящиеся к предстоящему делу.

…Академия, я в шеренге новобранцев в серо-зеленой форме. Косые взгляды исподволь, невнятные перешептывания и смешки. Один молодого человека совсем рядом тихо усомнился, умеют ли северяне читать и писать. С каждой минутой моя спина все прямее и прямее, наконец, громкий приказ встать смирно, почти ничего уже не изменивший в моей позе. Я с замешательством ловлю взгляд шедшего мимо нас офицера и натыкаюсь на все то же сомнение. Необъяснимый стыд затапливает все существо, и хочется провалиться сквозь землю.

Нет, хватит. Ведь было не только это.

Шумные посиделки с глинтвейном, вкус гвоздики во рту, когда случайно раскусываешь специю. С расслабленных губ слетают шутки, и комната гремит смехом, кто-то по-свойски одобрительно бьет по плечу. Я одна из них, и уже не имеет значения, кто где родился и вырос. Простые радости, скрасывающие учебные будни, именно они помогали вставать по утрам и мириться со сложностью тренировок и свирепством преподавателей…

Воспоминание потухло, его краски стерлись. Новые картинки потоком хлынули в голову.

… Я с нетерпением жду прихода брата. Он обещал, что сегодня после его школьных занятий мы вместе пойдем в Шепчущий лес, и так как пока я ещё не хожу в школу, все что остается, это сидеть и ждать.

Я который раз смотрю в окно и едва не подпрыгиваю, — вот же он, идёт! Правда, не один.

И почему он не останавливается, не заходит внутрь, а направляется с новым приятелем к дальней калитке, ведущей к лесу, и без меня? На глазах сами собой наворачиваются слезы обиды.

Поджарый парень рядом с Лэнсом оборачивается и я узнаю Сэндома, живущего по соседству. Его вечная ухмылка пока ещё не перечеркнута шрамом…

Странное неестественное возбуждение, словно я встретила хорошо знакомого человека. Почему словно, я же знала его с детства?… Он был моим, — пронеслось в голове. Первое человеческое создание, способное вынести мое присутствие, нести мою силу…

Я пошатнулась, и Иллиан резко развернулся ко мне, не давая упасть. Сияние его рук обожгло, и я тихо вскрикнула.

Что за…

Эвок, идущий следом, бешено замотал головой и ткнулся лицом в ладони, но я успела рассмотреть раскрасневшиеся глаза, устремленные в никуда. Сзади кто-то отчетливо охнул, всхлипнул. Шеренга позади нас рассыпалась, кто-то заметался, невнятно бормоча, кто-то, напротив, застыл, безмолвно борясь с чем-то, что плескалось в глазах безотчетным всепоглощающем ужасом.

— Тиррекус пытается завладеть нами, — отчетливо раздался шепот Иллиана. — Он копается в наших головах и ищет наши слабости…

Иллиан вскинул руки, и сквозь меня, Эвока, сквозь остальных нэндесийцев позади помчался ток силы. Он жег лицо, буравил мозг, и я схватилась за лоб, с трудом сдерживаясь, чтобы не царапать ногтями кожу. Ноги больше не держали, и я рухнула на землю.

От чистой духовной силы корежило, мутило… Суставы мерзко ломало, как в лихорадке, сердце отбивало бешеный ритм…

И вдруг все резко закончилось.

Боль и тошнота отступили. Теперь голова тихо загудела, как утром после хорошей попойки, и во рту точно так же сушило. Я медленно поднялась, отряхивая землю. Нэндесийцы со стороны выглядели так, словно только что очнулись от ужасного ночного кошмара.

Наследник все так же стоял рядом. Он не изменил позы, но сияние от его рук потухло. Грудь вздымалась и опадала от тяжести дыханья.

Ровно горящий голубой огонёк, что освещал наш путь, вновь зажегся рядом с Иллианом, и тот медленно принял его в свою ладонь.

— На время это убережет нас, — негромко сказал он, но его голос отчетливо слышался в туннеле. — А теперь нужно идти дальше.

Я встряхнула головой, гоня мысли о том, что если уже сейчас сопротивляться нападкам хейви так тяжело, то что же нас ждет впереди…

— Чем больше тиррекус предпримет попыток повлиять на нас, тем лучше мы сможем сопротивляться. В конце концов, мы не простые пришлые, а говорящие с духами северяне. — Вслух сказал Иллиан, отвечая на мой невысказанный вопрос. — Главное, дожить до этого и не лишиться разума.

Заявление наследника выдавило из меня кривую улыбку. Сэндом, в конце концов, тоже был северянином и говорящим с духами, но его это не спасло. Впрочем, рядом с ним не было кого-то, кто был в родстве с высшими духами… Да помогут всем нам предки.

С куда меньшей решительностью мы двинулись дальше сквозь повисшую зеленоватую дымку.

Чем дальше мы продвигались вглубь, тем крупнее становились кристаллы на стенах. Если поначалу они едва достигали размеров перепелиного яйца, то вскоре были никак меньше куриного. Новый поворот, — и кристаллы уже спорили по величине с моим кулаком.

В голове едва ли не звенело от пустоты, но она давала иллюзию спокойствия. Шаг выходил ровнее, сердце, суетливо отбивающее удары, успокоилось.

Впрочем, ненадолго. Очередной поворот, и мы уперлись в тот самый ход, который в прошлый раз рабочии предусмотрительно завалили. В нос ударил запах противный селитры, и в лицо совершенно неожиданно подул легкий ветерок.

Теперь здесь валялись крупные комки земли вперемешку с камнями, сквозь которые проростали крупные зеленые тэнтали. Теперь стало видно, что от кристаллов тонкой грибницей шли минеральные корешки, кое-где мелким зеленоватым сором усыпавшие пол.

— Проросшие тэнтали не дали вручную разобрать завал. Поэтому им пришлось устраивать контролируемый взрыв, — сказал Эвок.

Он присел и протянул пальцы к зеленым осколкам, но Иллиан предостерегающе дернул рукой.

— Ничего не трогать! Если хотим выбраться отсюда.

Перешагивать через валяющиеся тэнталями оказалось едва ли легче, чем через погибших людей Гэрри. Дыханье перехватывало, когда нога проносилась слишком быстро от очередного кристалла. Я сдавленно ругнулась, когда бедром едва не задела большой тэнталь, притаившийся за увесистым валуном.

Казалось, остатки преграды никогда не кончатся, когда я поняла, что теперь дует сильнее. Иллиан замер, и я с легкой дрожью увидела провал в стене.

— Проход в пустоты… — пробормотал наследник, не спешивший идти внутрь.

Кривой провал щерился острыми камнями, но был достаточно большим, чтобы туда протиснулся человек. Я вспомнила все предосторожности и сглотнула. Касаться телом чего бы то ни было категорически не хотелось.

Эвок сделал шаг, желая пойти первым, но Иллиан вновь остановил его.

— Я сделаю это первым. Так будет лучше.

Протест почти сорвался с губ, но я одернулась. Обернулась. Лица нэндесийцев, для которых Иллиан был больше, чем просто человек, остались беспристрастны. Они верили в него. И я должна верить.

Но когда Иллиан, оправив меч, втиснулся в разлом и исчез, нервы не выдержали. Я резко двинулась вперед и едва не воткнулась в грудь Эвока. Под ледяным взглядом на мгновение захотелось съежиться, но я встретила его яростным протестом.

— Там хейви ведает что, будешь просто стоять? — прошипела я.

— Мы должны ждать, — коротко ответил Эвок.

Некоторое время я размышляла, как лучше преодолеть препятствие в его лице, пока шорох из разлома не заставил вздрогнуть.

— Можем двигаться дальше, — голос Иллиана раздался раньше, чем из провала появилась его беловолосая, перепачканная землей голова.

Я облегченно выдохнула. Эвок осуждающе посмотрел на меня и, не дав обойти его, нырнул вглубь вслед за Иллианом. Я опередила одного из расторопных нэндесийцев и полезла третей, не желая больше портить остатки нервов ожиданием.

Проталкиваться вглубь, стоя на цыпочках, пришлось не меньше метра. В глаза сыпалась труха и мелкие комочки земли, дышалось тяжело, грудь задевали выступающие камни.

Наконец, нога нашарила пустоту, и я едва не вывалилась с другой стороны прохода, но в последний момент удержала равновесие. И оторопело уставилась на открывшийся вид.

Ни о чем подобном я никогда не слышала, ни о чем подобном не могла подумать, когда стремилась найти в пустотах ненавистного тиррекуса.

Огромное пространство, заливаемое зеленоватым свечением, расстилалось перед глазами, и его границы терялись в трепещущей дымке. Шириной в несколько обхватов колонны-сталагнаты уходили вверх, в темноту. Бугристую поверхность с подтеками минеральных отложений усыпали гроздья порченных тэнталей, в кристальном нутре пульсацией вспыхивали и гасли огоньки.

Между колоннами среди низко, не выше колена висевшего легкого тумана изгибалась узкая подземная река, которую язык не поворачивался назвать ручьем лишь из-за того, что за её черными водами терялся всякий намек на дно. Интуиция подсказывала, что ни в коем случае не стоит в них погружаться, и уж тем более — пить.

Всё это до безумия напоминало Шепчущий лес, каким я могла бы видеть его в дурных снах. Каменные колонны вместо деревьев, зеленый, какой-то гнилостный свет порченных тэнталей вместо голубого. Место-перевертыш, карикатура на леса духов на поверхности.

— Проклятое логово хейви, — пробормотал подошедший Моис. Он дыхнул на коченеющие пальцы, как если бы это могло помочь.

Мне тоже не удавалось игнорировать разлитый в воздухе холод, и я ежилась.

Нэндесицы постепенно преодолевали преграду, и все мы сосредоточились на небольшом пятачке. Никто благоразумно не решался в одиночку сделать даже лишнего шага к колоннам впереди.

Нас было ещё не больше десятка, когда краем глаза я заметила, как за одной из дальних колонн мелькнуло темное смазанное пятно. Предки, когда постоянно ощущаешь присутствие зла, уже не способен отличить одно от другого и вовремя предугадать опасность.

Пальцы сами собой нащупали рукоять хлыста. Пятно мелькнуло вновь, и я тронула Иллиана за плечо, но он уже смотрел точно по направлению приближающейся угрозе.

То что двигалось к нам, не было порченным духом, вроде тех, с которыми я имела дело раньше.

Хейви.

Мы рассыпались в стороны, когда темная сущность прыгнула прямо в центр стоявших нэндесийцев. Вытянутое темное прозрачное тело, меняющее форму на ходу, вытянуло несколько лапообразных отростков и махнула наотмашь, раскидывая замешкавшихся. Те, которых хейви задело, издали стоны нестерпимой боли.

Но говорящие с духами нэндесийцы не были так просты, чтобы стать легкой добычей. Кто-то крикнул, предостерегая оставшихся по ту сторону пролома, чтобы они оставались на месте. Вокруг твари образовался круг, защелкали хлысты, а к хейви метнулось несколько мечников.

Мне удалось несколько раз попасть, обжигая хейви духовной силой. Уходя от ударов, дух то растекался понизу, то сжимался в крупный пульсирующий дымчатый шар. Его конечности, которые резко взмывали к нэндесийам, несколько раз отрубали, но черная субстанция вновь прилеплялась к телу, а скорость и реакции темного духа от нанесенныз ему ран не замедлялись.

Я, вспомнив старый совет отца, едва страх пытался заполнить разум, сосредотачивалась на движениях и считала наносимые удары.

Нельзя бояться. Испытывать гнев, отчаяние, любую другую темную эмоцию.

Негатив лишь напитает хейви, и оно станет в разы сильнее. По лбу сползла капелька пота, руки задрожали. Каждый из нас должен держаться, и пусть говорящие с духами опытнее, натренерованее, я не сдамся…

… Резко дернуло. Перед глазами встали стены храма. Алтарный камень, грохот чаш и сосудов с подношениями, рассыпающихся по полу. Сэндом лежит подо мной, и на его лице прорастают изумрудные этихелии, так напоминающие порченные тэнтали. “Малышка Ли, — шепчет он. — Прости меня, малышка Ли”…

С губ сорвался судорожный вздох, и я сквозь проступившие слезы уставилась вперед, где несколько удачных росчерков заговоренных мечей разрубили хейви. Эвок, выскользнувший из-за спины мечников, в пару едва уловимых движений пальцев сложил незнакомую мне печать, пока темный дух опять не собрался в единое целое.

Ток духовной силы, и порубленное тело хейви замерло, обмякло и разлилось черной жижей.

Я, с трудом чувствуя тело, как бы невзначай вытерла слезы и оглянулась. Непохоже, чтобы на кого-то ещё попытался воздействовать тиррекус со своими отвратительными штучками. Все нэндесийы, не считая раненых, которые отползли в сторону, выглядели сосредоточенно. На их лицах читалась ясность.

Я одна со своими эмоциями не смогла бы переломить битву в пользу темного духа. Так почему же именно я и только я в этот раз подверглась нападению тиррекуса?..

Глаза тем временем нашли тех, кого успели ранить. Их оказалось четверо.

Прикосновение хейви в какой-то мере задерживала специально защищенная одежда, но когда один из нендесийцев стянул почерневшую на рукаве куртку, я увидела широкую бордовую полосу, пересекающую его предплечье. Нэндесиец, морщась, сжимал и разжимал пальцы, словно его рука немела.

К раненым, бросив на меня странный взгляд, поспешил Иллиан. И если он и сможет подлатать этих бедняг духовной силой, то испорченная одежда уже пропустит удары куда сильнее.

А ведь это первое нападение хейви, которых здесь множество…

Иллиан прикладывал ладонь к ранам, и беднягам становилось легче. После они уже сами чем-то быстро обрабатывали поврежденные участки кожи и одевались. К тому моменту, когда они готовы были следовать дальше, пересечь провал осталось всего нескольким нэндесицам.

— Лия, — негромко сказал мне подошедший Иллиан. — Если ты сейчас вернёшься, не пойдешь дальше, никто тебя не осудит.

Я вспыхнула и с трудом заставила себя не повышать голос при ответе:

— Обещаю, что не доставлю тебе и твоему клану много хлопот. Да, я, может, и далека от чудес самоконтроля…

— Дело не в самоконтроле, Лия. — Терпеливо проговорил Иллиан. — Ты сама знаешь, в чем именно. Мне совершенно не нравится, что происходит нечто, что я не могу объяснить, и что это нечто связано с тобой.

— Ты о тиррикусе?… — шепотом уточнила я.

— Да, и о его…. избирательности. Возможно, он чувствует нашу связь, и через тебя намерен ослабить меня. — Мрачно изрек наследник. — Напрямую он не способен проникнуть в мои мысли.

— Но в центре этого боя тебя не было, с чего ты решил… — Я опешила. Подобное просто не пришло мне в голову.

— А у тебя есть какие-то другие объяснения?..

Я замешкалась. Объяснений не нашлось. Никаких правдоподобных предположений или логических доводов. Совсем ничего, кроме странной уверенности, что, все же, дело не в том, что мы связаны с Иллианом, а в чем-то другом… Или, может, мне так и было внушено?..

Проклятье. Нельзя верить даже самой себе.

— Мы с самого начала знали, что эта дрянь способна действовать на разум людей, так почему ты взял меня с собой, раз через связь я буду тебя ослаблять?

— Вопрос не в том, выдержу ли это я, а я справлюсь, вопрос в том, что тиррекус может действовать целенаправленно именно на тебя, кидая на это все свое внимание. Подумай об этом.

— Я не хочу уходить, — упрямо и тихо сказала я. — Это могла быть случайность. Могло быть… да что угодно.

Иллиан замешкался. Очевидно, какое решение он считал самым правильным. Будь на моем месте кто-то другой, этот кто-то другой уже давно бы шел по туннелям наверх, и в глубине души я считала это правильным.

— Хорошо, — нехотя сказал он. — У нас есть всего лишь предположение. Но если подобное повторится…

— То выруби меня, — прервала его я. — Нет сознания, нечему транслировать мысли и чувства, которые скажутся на тебе.

Иллиан едва не скрипнул зубами:

— Безумие и отвага, Лия. И большая глупость.

Я не стала пререкаться, к тому же, не было смысла отрицать очевидное. Оглянулась на провал. За ним ждало спасение, конец всякой опасности, но… я не могла. Я должна была идти вперед.

Сойдя с пяточка, нэндесийцы, не сговариваясь, пошли треугольником, передний угол которого начинался с Иллиана. Я шла за его спиной, наравне со мной шагал Эвок. Мысли о собственной никчемности, пронесшиеся от осознания пропасти в уровне между мной и личным телохранителем наследника, я послала прочь.

Хватит упрощать тиррекусу задачу свести нас с ума.

Прямо на ходу Иллиана мягко повел рукой, и на пару секунд воздух замерцал голубым. Я моргнула, на секунду решив, что мне померещилось, но затем поняла, что ноги двигаются с куда большей легкостью, а спина держится ровно без всякого напряжения. Холод, источником которого возможно были порченные тэнтали, проросшие в сталагнатах, а, возможно, нечто совершенно иное, по-прежнему тянул силы, но усталость благодаря Иллиану отступила.

Туман стелился под ногами, скрадывая очертания земли. Сапоги частенько напарывались на выступы, небольшие ямки или камушки. Несколько раз нам пришлось пересекать темные воды подземной реки, но она была настолько узкой, что каждый оказывался в состоянии перепрыгнуть это препятствие.

Через некоторое время после преодоления последнего завитка подземной реки, голову что-то слегка защекотало. Мягко, почти незаметно. Я испуганно повернулась к Эвоку и тот, опережая мой вопрос, кивнул:

— Да, я тоже это чувствую. Тиррукес в этот раз сама деликатность.

Я тихо рассмеялась, но мой смех резко оборвался. Из-за природных колонн сбоку на нас вылетело новое темное пятно.

Щекотание отступило, но я не успела удивиться, вовремя уворачиваясь от протянутых лап хейви. На взмахе её кончики вытянулись, едва не касаясь моей щеки. Я судорожно кувыркнулась, царапая бок о камни.

Руны на клинках полыхали, когда заговоренное железо касалось призрачной плоти. Иллиан методично отрубал взивающиеся конечности твари, не давая ей дотянуться до соклановцев. Эвок рассек раздавшееся вширь тело, потом ещё раз и ещё, и запечатал хейви.

Черная жижа, тяжелое дыханье нэндесийцев.

Слева и справа мелькнуло ещё несколько пятен. Пять, шесть… я похолодела.

Через мгновенье я уже не задумывалась о том, что делаю. Прыжок, уворот, удар хлыста, лишь через раз достигающий свою цель. Хейви двигались слишком быстро для меня, но пока я умудрялась избегать их касаний. Мечи в руках нэндесицев яростно плясали, а их лица оставались сосредоточены и сдержаны. Редкие глухие стоны говорили о том, что кто-то, всё же, был менее удачлив, чем я.

Тело двигалось на рефлексах, а с каждым ударом становилось меньше промахов. Я все лучше и лучше чувствовала хлыст, и в какой-то момент он стал продолжением руки, сквозь которую уверенным потоком лилась духовная сила. Черная плоть стала податливей, я — ещё точнее.

Войдя в азарт, я в одиночку рассекла хейви на несколько частей, которые кто-то тут же запечатал.

Ноги скользнули на очередной темной жиже, но хейви, казалось, стало больше. Как же так… Я быстро огляделась, воспользовавшись тем, что рядом меня прикрывал Моис.

Точно не меньше десятка.

Я подняла глаза выше и с ужасом увидела, что меж колонн, описывая в воздухе круги, к нам подбирались новые хейви. Их было так много, что зеленоватая дымка стремительно чернела. Десятки… нет, сотни. Слишком много, чудовищно много, больше, чем я могла бы даже представить…

Хейви рядом со мной довольно заурчал, покрупнел и повернулся ко мне.

Прежде чем я отреагировала, его щупальца молниеносно выстрелили. Крик застрял в горле.

Рывок назад, и толстые черные нити призрачной плоти мелькнули перед глазами.

— Аккуратнее, — ухо уловило едва различимый голос Иллиана. Его руки обхватывали меня сзади.

Щупальца рухнули вниз, подрубаемые чьим-то клинком.

— Ты видишь? Видишь?! — требовательно спросила я, показывая вбок и выше и надеясь, что действительно схожу с ума.

— Вижу, — блекло сказал Иллиан. Его губы коснулись моей шеи. — Тут даже я буду бессилен.

Я повернулась к нему, не веря, что он мог такое сказать. Нет, так не должно быть, мы не можем просто взять и умереть здесь…

… Взор затуманился, хлынула чернота, из которой возник клокочущий на кухне чайник, и Сэндом, в движение убирающий странные грибы со стола.

Его губы быстро двигаются, как в ускоренной съемке, но я уже знаю, что он собирается мне сказать. Армия чудовищ, порожденных гнильянкой, и ложь, сплошная ложь про наследника Нэндонс. Я кричу и закрываю уши…

Нет, только не сейчас! С трудом расслышала собственный истерический смех. Только не сейчас!

Энергия, хлынувшая из рук наследника, обожгла незваного гостя в моей голове и раскаленным гвоздем вонзилась в затылок. Я грубым рывком вырвалась из хватки Иллиана и рухнула на колени, в которые с болью впились подвернувшиеся острые камни.

Действительность мешалась с рассыпающимися осколками видения, и мне мерещилась ухмылка Сэндома среди сражающихся говорящих с духами. Как во сне, с полным отстранением, я наблюдала за продолжающимся смертельным танцем хейви и клана Нэндос.

Мечи всё чаще встречали пустоту. Точность и уверенность покидали нэндесийцев, которые не могли не заметить надвигающееся со всех сторон шевелящееся черное облако. Один за другим вздувались хейви, впитавшиеся энергией ужаса, страха или гнева…

Сознание вновь сбилось, перед глазами помутнело. Самым мощным усилием воли, на которое была способна, я ухватилась за реальность, не поддаваясь новой галлюцинации.

— Чокнутое, проклятое существо… — простонала, не обращая внимание на попытки Иллиана меня поднять. — Чего тебе надо?…

Вопрос, заданный в отчаянии, не подразумевал ответа, но невыносимо громкий гул заставил испуганно вздрогнуть. Я зажала уши.

Раскатистый и протяжный звук шел со всех сторон и одновременно ни откуда, и на тонком уровне его пронизывала настойчивая несгибаемая воля. И тьма. Слишком много тьмы.

Нэндесийцы, не ожидавшие ничего подобного, застыли. Как и совершенно внезапно, замерли чернильные тела хейви, мгновение назад желающих нас растерзать. Приближающаяся темная пелена остановилась. Отсюда мы могли видеть, как растерянно покачиваются в воздухе отдельные черные точки.

Пульсация, терзающая нутро духов, замедлилась, их щупальца жалко обмякли и начали медленно втягиваться обратно в тела. Хейви, с которыми мы так яростно сражались, отчего-то полностью потеряли к нам интерес. А затем… затем они просто поползли прочь.

Говорящие с духами уставились на происходящее широко открытыми глазами, боясь сделать лишний вдох.

Очередная галлюцинация или, всё же, спасение?… Что-то здесь не так….

Пока хейви, находящиеся среди нас, расползались, шевелящаяся темная масса, которой ничего не стоило нас уничтожить, оставалась на месте, всё так же держа отряд в плотном кольце.

Не считая постепенно образующегося широкого просвета впереди.

Я встала, почти не чувствуя ног.

Совершенно точно, эти твари расступались, освобождая дорогу к нашей цели, и одновременно… отрезали путь назад?…

— Это ловушка, — тихо сказала я. — Это ловушка…

Один из нэндесийцев сделал шаг в сторону, противоположную от оставленного просвета, и ближайший к нему хейви остановился, нервно шевельнулся, и его тело забурлило острыми пузырями, каждый из которых грозил перейти в жалящий отросток. Говорящий с духами отшатнулся назад, и клокотание темной твари утихло. Она как ни в чем не бывало продолжила свой путь к ближайшим колоннам.

К Иллиану обратилось множество глаз. Сосредоточенных, обреченных.

— Мы пойдем вперед, — коротко и громко сказал он.

Медленные кивки. Я сжала зубы.

Как будто нам предоставили выбор. Как будто мы сами решили идти до конца, а не тиррекус любезно очистил дорогу по одним ему ведомым причинам.

Одна рука Иллиана вытащила меч, что ранее он убрал в ножны, а вторая легла на мое плечо.

— Будь рядом, — негромко сказал он.

Мы двинулись вперед, и никто не спешил убирать оружие. Последние уползающие хейви больше не реагировали на людей, но огромное множество темных, давящих взглядов из мглы жгли спины, следило за каждым нашим движением. На мгновение я пожалела, что пошла с нэндесийцами, а не вернулась к шахтам, когда ещё могла.

Ноги передвигались с большим трудом, все существо отказывалось идти туда, где поджидала проклятая тварь, поведение которой так странно и нелогично. Взмокшую от боя спину колотила дрожь. Люди незаметно друг от друга утирали со лба бисеринки пота.

Но шаг за шагом мы неосознанно ускорялись, и чем быстрее мы двигались, тем легче давался путь, и тем проще было игнорировать копощащуюся темную массу по бокам, никак не желающую кончаться.

Пристальное внимание темных духов уже воспринималось само собой, когда колонны расступились.

Мы встали у широкой темной дыры с рваными краями и с пологим спуском вниз. Два огромных тэнталя в человеческий рост, что высились по бокам от неё, пылали, заливая небольшой пятачок земли мертвенно-изумрудным светом. Воздух жжег холодом, и стоять на место оказалось почти физически невыносимо. Я уставилась на подрагивающие руку, сжала и разжала пальцы, с кривой усмешкой проверяя, не успела ли на ней вырасти корка льда.

Разглядывать местные достопримечательности желания ни у кого не возникло.

Голубой огонёк вспыхнул в руке Иллиана. Он замешкался у входа и окинул взглядом говорящих с духами.

Потрепанные битвой, с кровоподтеками, все нэндесийцы, что спустились сюда, к этому моменту, пусть скорее и чудом, но остались живы. Надолго ли?..

Взгляд Иллиана едва заметно затуманился, но длилось это не больше секунды. Он развернулся и первым шагнул в темноту хода. Следом за ним, отставая лишь на шаг, поспешила я.

Тьма вокруг имела густую, почти осязаемую консистенцию, свет огонька Иллиана выхватывал полметра впереди и сзади, и светил мутно, как если бы его погрузили в грязную воду. Кожи ничего не касалось, но с каждым шагом на тело, игнорируя одежду, оседала тонкая неприятная, невидимая глазу пленка, отдающая скверной. Захотелось хорошенько вымыться в освященной воде.

Ощущение, что за нами следят, вопреки спуску вниз, подальше от шевелящейся темной массы хейви, лишь усилилось, но тьма губкой впитывала в себя энергии, истачаемые любым живым существом и не отдавала, тем самым затрудняя любые попытки почувствовать то, что в ней скрыто.

Свет тэнталей вспыхнул так неожиданно, что ослепил.

Множество жестких щелчков, и клейкие гадкие полупрозрачные нити прошибли насквозь воздух вокруг. Мы оглушенными мухами увязли в сотворенной за мгновение паутине.

Рядом сверкнула голубоватая вспышка, пахнуло паленым. Иллиан…. Иллиан!

Я не смогла повернуться к нему и обрушила весь вес на проклятые липкие путы, но лишь потеряла равновесие и повисла. В такой позе я и замерла, уставившись вперед.

В центре необъятного зала, поросшего невероятно огромными тэнталями, на кристальной зеленой подушке лежало метровое яйцевидное тело, прозрачное и темное. Оно пульсировало в возбужденном, неровном ритме, а его чернильные отростки в разные стороны извивались подхваченными течением водорослями. Толстые клейкие нити, что полностью охватывали всю видимую часть зала и терялись за пределами зрения, шли от основания яйца.

Чуть поодаль, лежало ещё два подобных существа, но раза в два меньше. Их тонкие щупальца обвивали желеобразные тела, словно эти существа обнимали сами себя.

Чернота внутри них была насыщеннее, ярче.

Сдавленная ругань за спиной свидетельствовала о том, что порвать паутину ни у кого не получалось. Чем больше я пыталась вырваться, тем сильнее сдавливали путы.

Ни о чем подобном я не слышала, ни с чем подобным не сталкивались говорящие с духами, которым могли бы об этом рассказать.

Яйцевидное тело в центре вдруг шевельнулось, и от него отделился большой желеобразный сгусток. Он поплыл к нам, вертикально вытягиваясь и на ходу обретая форму. Человекоподобные ноги с условно обозначенными одной массой пальцами встали на поверхность, от оформившегося бесполого туловища по бокам выступили два куска, с каждой секунды становившиеся все больше похожими на руки. Последней оформилась голова с карикатурой на взлохмаченную прическу, и из темного студня попеременно выступили нос, губы, в двух небольших впадинах открылись глаза.

Сквозь сформированную человеческую фигуру просвечивало то, что было позади неё.

— Добро пожаловать, — голос зазвучал в голове, но проверяющие на прочность путы нэндесийцы замерли, а значит, услышала его не только я. Это касание к разуму было так знакомо…

Ещё раз с силой дернулась, не рассчитывая вырваться, но нити, держащие голову, в раз ослабли, и я смогла посмотреть на Иллиана. Он висел в паутине с низко опущенной головой, и вокруг него мерцала фиолетовая дымка. Внутри что-то оборвалось, я крикнула и только потом поняла, что если бы Иллиан умер, я бы обязательно это ощутила.

— Сын высших духов не знает как вести себя в гостях… — продолжил голос в голове.

— Так мы гости? — бездумно и громко спросила я, окончательно теряя от страха голову, и прежде висящая рядом липкая нить петлей затянулась на горле.

Несколько мгновений безуспешных попыток втянуть воздух, затем нить слегка ослабла, давая сделать спасительный вдох.

— Не говори вслух. Я прекрасно слышу мысли, — с терпеливостью родителя, говорящего с не очень умным ребенком, пояснил тиррекус.

Я поспешно кивнула, стараясь кашлять как можно тише.

Нас поймали с такой легкостью, что теперь вся затея разобраться с тиррекусом казалась с самого начала обреченной на провал. Никто досконально не знал способностей этой твари, кроме той, что она может туманить голову и управлять темными духами. Легкость, с которой хейви выкачал энергию из тэнталей и опустошил от неё пространство вокруг себя, а затем вернул обратно, потрясала. Если мои представления о законах энергий тонкого мира верны, он может провернуть такой фокус не только с этими огромными тэнталями, но и с нами. Только в отличие от живых минералов для людей подобное означало мгновенную смерть.

Но мы пока живы. А значит, тиррекусу это зачем-то нужно.

Фигура из упругого студня двинулась дальше, разглядывая пойманных нэндесийцев. Полупрозрачные нити, дотрагиваясь её поверхности, сливались с ней и беспрепятственно пропускали вперед, выходя с другой стороны, словно их ничего и не касалось. Я, в свою очередь, пристально наблюдала за ней, пользуясь ослабленными путами вокруг головы.

Что-то подсказывало, что вряд ли темный дух позволял мне это делать без какого-то особого умысла, но эту мысль я упрямо гнала прочь.

Иллиана существо разглядывало лишь немногим дольше, чем остальных. Тиррекус, сделал круг и вернулся на прежнее место, прямо напротив меня.

А затем… все погрузилось в темноту, где остались только я и повелитель хейви. Голову под влиянием темного духа щекотало, но наведенная галлюцинация выглядела реальнее действительности, пугая выпуклостью и яркостью. Прозрачное тело светилось медузой в толще темной воды, радужки студенистых глаз сияли тэнталями с черным провала зрачка. Тело покрыла схематичная одежда, отдаленно напоминающая форму говорящих с духами, волосы побелели, и я различала каждый призрачный волосок в небрежной прическе.

— Спасибо, — раздалось в голове так естественно, как если бы это были мои собственные мысли. — Ведь так говорят люди, выражая благодарность, верно?..

Лишь тон голоса, бесполый, с вкраплениями несвойственных человеку интонаций, помог отделить эти слова от тех, которые могли бы промелькнуть у меня самой.

— Спасибо за что? — переборола желание говорить вслух и спросила мысленно, ещё слишком хорошо помня о предыдущем уроке.

Наш разговор приватен, я чувствовала это. Только я и это существо. Только я и сосредоточие тьмы.

— Спасибо за возможность.

От странности ответа заломило виски. Что за шарады?..

— Не понимаешь, — констатировал дух.

Хитро сплетенные энергии внутри студенистого тела зашевелились. Тиррекус, оставаясь в моей голове и одновременно вне её, размышлял.

— Я знаю, эти люди пришли ко мне, потому что ты этого так хотела. Связь между тобой и отпрыском высших… ты манипулировала им, влияла на его решения. Ты, кажется, не согласна со мной? Люди могут называть одни и те же вещи разными словами, но смысл всё тот же, разницы нет… Я… знаю, помню, что твой… брат?.. Твой брат скоро станет моим. Да, поэтому ты здесь, поэтому у меня так много гостей.

— Так что тебе нужно?..

Ведь должен же быть в происходящем какой-то смысл…

Вновь шевеление энергий. Тиррекус взлохматил собственные волосы и ухмыльнулся, но его глаза не поменяли выражение, от того до испуга знакомый жест получился лишь попыткой копирования когда-то подсмотренного.

— Говорить о желаемом с человеком сложно. Я покажу.

Рывком потянуло вниз, сквозь тело, и я безжизненной куклой повисла в путах, проваливаясь в ничто, в звенящую пустоту.

Пустоту, через которую потекли образы, смазанные картинки. В них я оставалась собой, но одновременно собой не была.

…Без легких я не нуждалась в воздухе. Вместо него тело, непривычно подвижное и тягучее, толчками прогоняло потоки энергии. Сладкой, невыносимо прекрасной энергии, что неизменно отдавали хейви, темные слуги. Если можно назвать слугами того, кто одновременно живет отдельной хаотичной жизнью, направляемой первобытными инстинктами, и при этом — часть самого тебя, как воплощенные самых глубинных и примитивных аспектов одной личности.

С заходом солнца хейви становились моими глазами и ушами в мире, что жил надо мной и пребывание где грозило бы мне жизнью, и каждый раз я с любопытством наблюдала за разнообразием существ на поверхности. Они несли в себе крупицы притягательной силы, столь близкой к моей. В их телах она мешалась с иной, чуждой и обжигающей, и сам факт такого слияния будоражил и возмущал. Но я научилась поглощать и эту смесь, избегая лишь самых чистых энергий.

Я всегда вбирала всё что могла, и моя сила росла, как рос и мой разум. В этом был, и есть, и будет единственный смысл. Расти, усложняться. Увеличивать собственный перевес в вечной борьбе высших и низших вибраций самой природы.

Желание вобрать как можно больше горело внутри ровным огнем, в то время как хейви свирепствовали наверху и несли мою волю так, как были способны. Но этого было недостаточно. Всегда было мало.

Пусть собранной энергии и хватило, чтобы размножиться, взрастить из своей ветви двух подобных себе тиррекусов, которых, впрочем, я быстро и жестко подавила, не желая делиться накопленным, простое копирование не виделось целью, в нём отсутствовало то, что вывело бы меня на новый уровень развития.

Поэтому особое удовольствие мне доставляли духи, приманенные через узкие ходы наверху. Поначалу я лишь бездумно выпивала их, а затем научилась касаться, даря кусочек своей силы и взамен встраивая духов в огромную раскинутую сеть точек своего разрозненного я.

Они становились прекраснее, но, к глубочайшему разочарованию, слишком быстро умирали. Мойдрагоценный дар не мог прижиться в их хрупкой оболочке природы иного сорта.

Но больше прочего меня манили двуногие существа наверху, которые действительно имели полноценный разум. Влиять на них на расстоянии оказалось куда сложнее, чем на обычных духов, но однажды я стала чувствовать, как они сами идут ко мне навстречу, упрямо копая твердую землю.

Энергии этих людей были слишком скудны, далеки от тонкого мира, и я, больше забавляясь, перебирала мысли в их головах, пока не появился один человек, которого я могла бы коснуться.

Сэндом.

Внутри забурлил возбужденный вихрь, и на несколько мгновений я стала подобна слабому слепому котенку, которого трепала буря.

Сэндом, человек, в котором смогло прорасти зароненное зерно силы. Человек, ставший частью меня…

Подчерпнутое из его головы, подсмотренное в его снах, сознательном и бессознательном потрясало. Идеи, которые никогда не приходили и не могли бы ко мне прийти, обрушивались потоком. Новые понятия, новые чувства, часть из которых я так и не смогла понять, но впитала как губка.

Я ликовала, когда зерно, посеянное в одном человеке, постепенно проросло в других, но к собственному ужасу вдруг поняла, — и их тела не готовы, как не были готовы духовные тела заманенных под землю духов.

Низшее, что шло от хейви, медленно овладевало не только душой этих людей, но и разумом, и рано или поздно оно должно было разрушить самое ценное, что я видела в двуногих существах из плоти и крови.

Мне не были нужны недолговечные хейвиобразные твари, они не могли стать переходом на совершенно новый уровень моего я. И в час траура по своим мечтам, я увидела глазами Сэндома, что даже это захотели уничтожить слуги выродка высших духов, это захотели прекратить, “вылечить”, как дурную болезнь…

Жгучая досада, всепоглощающее разочарование затопили сознание. Я безмолвно кричала, и хейви где-то далеко метались, пожирая друг друга. Порченные духи, увлекаемые моей волей, устремились к Оби, к месту, где требовалось защитить хотя бы то, что у меня пока ещё было.

Где-то там, в пылу сражения с проклятыми нэндесийцами я вдруг с ужасом увидела саму себя, Лию из клана Мэносис, орудующую хлыстом…

… Тело вернулось с болью в висках. К горлу подступил комок тошноты, по коже градом лил пот. Я безучастно висела на нитях и пыталась не завалиться в темноту, не раствориться вновь в чем-то столь же ужасающем, что только что пережила.

Меня терпеливо ждали. Зеленоватые глаза смотрели беспристрастно.

— Зачем?… Зачем ты все это мне показал? — наконец, мысленно спросила я.

— Я пока не так хорошо отличаю людей друг от друга, но я узнал тебя. И знаю, что тобой движет, зачем ты здесь. — Лицо тиррекуса колыхнулось, по нему прошла студенистая волна.

Дыхание перехватило. На меня смотрел призрачный Сэндом. Шрам через губу выделялся белым косым росчерком, тело просвечивало, но без всяких сомнений, это был он.

— Ты на неверном пути. — в прежде бесполом голове зазвучали до боли знакомые нотки. — Новая ступень, малышка Ли, вот что нам нужно. И мы, кажется, поняли, как её достичь. Как добиться того, что когда-то смогли сделать высшие духи с его предками.

Он с легко читаемой неприязнью кивнул на Иллиана.

Я задрожала, чувствуя на щеках влажные дорожки слез. Я не могла даже думать. Сердце билось, как заведенное.

— Высшие духи первыми нарушили баланс. — Бесполым, прежним тоном продолжил тиррекус. — Они нашли-таки способ расширить своё сознание, посмотреть на мир вашими глазами. Когда люди пришли на эти земли, вытесненные враждебными племенами так глубоко на Север, высшие духи придумали свой способ. Я долго размышлял о нем, когда Сэндома впервые увидел наследника клана Нэндонс. И понял. Вы, северяне, можете пользоваться энергиями, потому что ваши предки выработали устойчивость из-за постоянного контакта с тонким миром на поверхности. Высшие духи касались части из них, и это касание было столь же губительно, как и то, что вы называйте гнильянкой. А с отобранными из выживших… они поделились истинной силой.

Я онемела от собственных догадок.

— Все, кто переболел гнильянкой и выработал иммунитет, могут приобрести истинную силу темных духов, Лия, приобрести и не умереть, — со мной вновь говорил Сэндом, вызывая новую волну боли. — Подумай о нашем клане, о тех, кого ты сможешь защитить. Для ровного потока передачи нужна осознанность и отсутствие сопротивления, и если ты согласишься, то…

— Я никогда на это не пойду… — прошептала я.

— Лэнс всё равно скоро будет со мной, — с едва уловимой грустью продолжил Сэндом. — Если ты согласишься, то никогда больше не потеряешь нас, мы всегда будем рядом. А я так скучаю, малышка Ли… Ты же видишь, вы ничего не сделаете тиррекусу. Предложенное — единственный выход. Тогда вы все, абсолютно все сможете уйти на поверхность с ложными воспоминаниями о победе над повелителем хейви в головах нэндесийцах. А если ты откажешься, то…

Его голос вновь переменился.

— …То ты привела мне достаточно материала, устойчивого к гнильянке. чтобы попытаться сделать это, если твоё тело не выдержит. Если ты откажешься, они все могут погибнуть, сопротивляясь. И уж точно умрет выродок высших, который жив лишь потому, что его смерть означала бы твой мгновенный отказ. Ты сама их всех привела, Лия… Теперь тебе решать, жить им или умереть.

Я сжала зубы, не желая верить в услышанное.

Вот почему тиррекус так за меня зацепился, вот почему мучал усерднее остальных. Слишком много ниточек, за которые можно дергать, слишком заманчивый вариант, чтобы шантажировать. Любой из нэндесийцев, пришедший сюда, отдаст свою жизнь, лишь бы планы темного духа не осуществились, но я… Я не смогу отдать их сразу всех.

Я не смогу пожертвовать нэндесийцами даже во имя высших целей, хотя лично сопричастна к тому, что они здесь, у меня не хватит духу лично расписаться в смерти каждого из них.

Я уже не в силах помочь брату, битва проиграна, так и не начавшись. Но ещё могу спасти Иллиана и его людей.

Прозрачные губы Сэндома слабо улыбались. Тиррекус с такой легкостью читал мои мысли, как если бы они огромными буквами висели в воздухе над моим лбом.

Путы ослабли ровно настолько, чтобы я встала на землю. Прозрачная фигура сделала несколько шагов и студенистая, но плотная, как резина, ладонь легла на яремную ямку между ключиц, открываемую воротом рубашки.

Радужка тиррекуса запылала, и кожа отозвалась глухим жжением, когда поверхность его ладони потеряла прежнюю плотность и начала медленно растекаться. Позвоночник прошил электрический разряд, тело непроизвольно вытянулось, и едва я с пугающим отстранением осознала, что потоки моей собственной энергии, циркулирующей по телу, сбились, в глазах запрыгали мушки.

Зажмурилась, борясь с подступающей тошнотой.

Теперь я виделась себе пятном белого света, на границе которого клубилась тьма. Она бурлила, желая как можно скорее заполнить его, но пока её напор скверны удерживал тонкий, но плотный барьер. Барьер, питаемый чем-то, чему я не была источником.

Сила Иллиана, даже в момент, когда он сам был более беззащитен чем когда-либо, продолжала защищать меня.

— Кое-что мешает, но это не станет помехой… — Тиррекс не пошевелился, но тяжелый ветер окатил бок.

А затем… жемчужная нить, что всё это время пуповиной связывала меня и Иллиана, замерцала. Теперь я четко различала её внутренним зрением, не понимая, как раньше могла только ощущать её присутствие. Мягкое теплое свечение, нечто, сопричастное к самым искренним, пронзительным чувствам. Оно завораживало. На краткий миг заставляло забыть обо всем прочем.

Черная рука легла на нить, и я с отвращением дернулась.

Лицо тиррекуса исказилось, прикосновение к чистой энергии, текущей по духовной связи со стороны Иллиана, приносило страдание отродью тьмы боль, но он упрямо сжимал её, намереваясь разорвать.

В том, что он был способен на это, я уже нисколько не сомневалась.

Я распахнула глаза, с ненавистью вперившись взглядом в прозрачную фигуру. Она поплыла и теперь все меньше и меньше походила на человеческую. Всё сознание, вся суть тиррекуса сфокусировалась на одной цели, игнорируя остальное. Нить натянулась и задрожала.

Внезапно от фигуры тиррекуса отделилась другая, светлая и прозрачная. Прежде чем я успела удивиться, пришло смешанное с изумлением узнавание. Сэндом. Его душа или та её часть, что оствалась целой даже при слиянии с повелителем хейви.

Тиррекус был слишком занят, чтобы увидеть Сэндома или прочитать о его появлении в моих мыслях. Нить уже трещала, вызывая в моей груди вполне физическую боль, и отдавала в сердце.

Белая фигура Сэндома вспыхнула совсем рядом с висевшем на путах Иллианом и, кинув на меня прощальный взгляд, истаяла белым облаком. Пелена тьмы вокруг наследника задрожала и… растворилась.

Иллиан распахнул глаза ровно в тот момент, когда нить между нами оборвалась с громким щелчком.

Я громко и пронзительно крикнула. Из груди Иллиана вырвался рык, он вскинул руку, с натугой прорывая прозрачные путы, и все пространство затопил ослепительный голубой свет. Тело затопил жгучий, пронизывающий жар.

Нити, что удерживали меня, с шипением испарились, и я рухнула как подкошенная. Место прикосновения тиррекуса кололо, но сам он отсупил, съеживаясь от ужаса перед чистой энергией. Его когда-то человекоподобная фигура окончательно оплыла, и это был лишь огромный сгусток, обхвативший сам себя ни на что не похожими отростками, которые быстро сливались с основной массой.

Иллиан оказался передо мной и повелителем хейви, в его руке высоко взметнулся горящий рунами меч. Кривой росчерк серебристой дуги, и студенистое желе рассекло напополам. Оно рухнуло вниз, растекаясь.

Вой раздался спереди, там, где было яйцеобразное тело. Я закрыла уши.

Мимо меня проносились освобожденные нэндесийцы. Голубой свет ещё висел в воздухе, хоть и стал чуть приглушеннее. Картинка перед глазами ходила ходуном. Я подняла голову, силясь понять происходящее.

Щупальца тиррекуса хаотично метались в воздухе, пытаясь обороняться. Свет, созданный Иллианом, должно быть, ослабил его, как и не дал возможности прийти в себя двум его детям, и так практически полностью подавленным немилосердным отцом. Стремление к единоличной власти теперь сыграло с тиррекусом злую шутку, — он сам лишил себя того, кто мог бы стать его защитой.

Тела младших тиррекусов испуганно дрожали, тонкие отростки бестолково метались, стараясь задеть нападающих, но мечи слишком быстро нашли свои цели, неистово кромсая детищ тьмы. От них осталась лишь едва шевелящаяся прозрачная груда быстро тающего вещества.

Смерть отпрысков усилила ярость повелителя хейви, а голубоватый свет постепенно рассеивался.

Движения тиррекуса с каждым мгновением становились всё осмысленнее. Он наотмашь ударил нескольких говорящих с духами, и те повалились на землю обмякшими мешками. Остальные попятились, щерясь на тварь мечами, но уже потеряв надежду на столь же легкую победу, как с двумя малыми тиррекусами.

Я напряженно выдохнула и с трудом поднялась, ища глазами Иллиана, затерявшегося среди других нэндесийцев.

И увидела, как он устремился прямо на повелителя хейви, тяжело уворачиваясь от смертоносных щупальцев. Меч наследника полыхал от наполнявшей его духовной силы. Отставая всего на шаг, следом мчался Эвок.

Едва они приблизились на расстояние удара, одно из щупалец взвилось вверх и метнулось точно к Иллиану. Эвок рывком вырвался вперед и резко боком толкнул наследника, принимая удар на себя.

Щупальце упало на его грудь жесткой плетью. Сдавленный крик, и нэндесиец упал. Его кожаный доспех топорщился рваными лохмотьями, от раны засочилась тьма.

Нанеся удар, тварь на доли секунды открылась, и Иллиан с размахом опустил меч, в движение прорубая яйцевидное тело с верха до самого основания. Пальцы свободной руки наследника сложились в печать, и по пещере пронесся последний рев чудовища.

С диким треском усыпающие зал огромные тэнтали разом лопнули, раня подвернувшихся нэндесийцев, и мир погрузился в полумрак, где единственным источником света были мерцающие и гаснущие на лету осколки.

Земля дрогнула, и за первым толчком последовали другие.

— Иллиан! — крикнула я. — Иллиан!

Дно пещеры ходило ходуном. Я рванула вперед и едва не попала под огромный кусок камня, рухнувшего сверху прямо перед моим носом. Крошка попала в глаза, легкие глотнули пыль. Почти ничего не видя из-за проступивших слез и судорожно кашляя, дальше я двигалась наугад и лишь каким-то чудом добралась до наследника.

Он помогал двум соклановцам поднять Эвока. Тот куклой вис на руках нэндесийцев, но, к огромному облегчение, дышал.

— Лия… Надо уходить… — заметив меня, быстро заговорил Иллиан.

И рядом с нами с оглушительным грохотом рухнула часть свода каменной залы.

Крики. Темнота. Пыль и сыплющиеся комья земли.

Я наугад цапанула тьму и с облегчением вцепилась в Иллиана, с трудом различая его лицо.

— Нужно… уходить, — прошептал он. Он обмяк, повисая на мне всем весом, а на тыльную сторону моей ладони закапало теплой кровью.

Я крикнула, ища помощи, но мой голос заглушал новый грохот.

Сжала зубы, закинула руку Иллиана на свои плечи и потащила прочь, там, где, должен был быть выход. Сквозь шум глухо раздавались голоса говорящий с духами, но я уже никого не различала. Осколки тэнталей погасли раз и навсегда.

Иллиан был слишком тяжел для меня, земля дрожала, стараясь сбить с ног, и вскоре я потеряла все ориентиры. Пронзительный треск, движение воздуха перед лицом, — и мы уперлись в камни.

Игнорируя боль в плече, куда ударил один из обломков, я кинулась в сторону, и на этот раз встретилась со стеной. Иллиан больше не подавал признаков жизни, а связь, та связь, что была больше проклятьем и за существование которой теперь я бы отдала все что имею, исчезла.

Нэндесийцев я больше не слышала, только грохот камней и движение земли. Я рванула назад и боком ощутила холодноватый воздух, разительно отличающийся от воздуха каменной залы. Где-то там был проход, где-то там было спасение.

Я напрягла последние силы и бросилась туда, лишь краем сознания отмечая, с как с треском раскалываются упавшие позади валуны.

Пыль, острые мелкие камни в спину, и мы ухнули вниз, метра на полтора.

Удар в живот при приземлении выбил весь воздух из легких, и из груди вырвался лишь хрип. Гул осыпающихся камней позади известили о том, что путь назад отрезан.

Ещё один судорожный вдох, и сознание меня покинуло.

* * *

Едва различимый запах влаги и ноющее тело, как если бы меня пропустили через мясорубку, а затем собрали заново.

Я с трудом открыла глаза. Голубоватый свет выхватывал неровную каменистую поверхность небольшой пещеры в подтеках воды. Узкие сталактиты у стен ползли вниз, к полу. Дальше шла темнота, которая могла как привести в тупик, так и быть ходом. И, хвала предкам, никаких тэнталей, никаких намеков на хейви.

Присела, уже не пытаясь вычленить из ощущений, что именно так болит, и повернула голову.

Иллиан сидел совсем рядом, привалившись плечом на меня, а спиной — на каменный выступ. На его ладони мерцал небольшой голубой огонек, наш единственный источник света.

Бледный, с багровыми подтеками на лице и кровью, спекшихся в белых волосах, но живой. Я потянулась и молча обняла его, уткнувшись в шею.

— Мы победили, — прошептала я. — Мы победили…

Иллиан молча, через силу кивнул, и его рука с трудом обхватила меня. Я вдыхала терпкий запах, смешанный с запахом крови. Тронула беловолосую голову.

— Ничего страшного, заживет, — тихо сказал Иллиан слабым голосом. Даже говорить для него было в тягость.

Внутри зияла пустота, словно от нас осталась лишь оболочка. Все силы которые были, остались там, по ту сторону завала. Хотелось только одного: откинуться, закрыть глаза и полностью отдаться на волю судьбы, теша себя надеждой, что нас найдут.

Не найдут. Возможно, уже и некому искать. После такого обвала в живых, и то по чистой случайности, могли остаться только мы.

Даже мысли об этом уже ничего не вызывали. Как и мысли о том, что наш конец, должно быть, близок. Ни у меня, ни у Илиана не было с собой ни еды, ни питьевой воды. А где им взяться в этом проклятом месте?

Умереть хотя бы вместе, а не где-то порозонь, подумалось мне. Лучше уж так.

— Идти сможешь? — просто спросила я после долгого молчания.

— Попробую, — откликнулся наследник и слабо усмехнулся. — Но уже ничего не обещаю. Да и есть ли куда идти…

— Вот и посмотрим, — как можно более беззаботно откликнулась я и медленно поднялась.

Ноги держали, а это уже было что-то.

Рана на плече оказалась неглубока, хотя я бы не отказалась от антисептика. На животе багровел огромный синяк, камни оставили множество царапины, но, в целом, я могла сказать, что вполне цела.

Больше остального меня беспокоило место прикосновение тиррекуса, которое все это время неприятно покалывало. Подрагивающими от волнения пальцами я оттянула ворот.

Между ключиц осталось пятно синего цвета, от которого, как лучи от солнца, отбегали неровные линии, напоминающие тонкие венки. Я сглотнула.

— Что там? — тихо, но требовательно спросил Иллиан.

— Вроде ничего такого … — ровно откликнулась, застегивая горло рубашки.

— Покажи. Это там он касался тебя, верно?…

— Да, — ответила нехотя, хотя скрывать пятно было бессмысленной затеей.

Только что застегнутые пуговицы не желали покидать узкие дырочки, негнущиеся пальцы не слушались. Наконец, я справилась с рубашкой и присела возле Иллиана. Тот потянулся ко мне и отогнул край ткани.

Некоторое время он молча разглядывал мои ключицы, затем положил между них пальцы. Я нервно повела плечами:

— Твой вердикт?

— Впервые вижу нечто подобное, но не стоит оставлять это просто так. — Чуть заплетающимся языком проговорил Иллина. — Я помогу…

Пальцы теснее прильнули к коже, и по неё поползло едва уловимое и приятное тепло. Оно наполнило пятно и устремилась к его лучам, но затем ослабло и совсем исчезло. Я моргнула, понимая, что так не должно быть.

Иллиан с досадой цыкнул:

— Хейви подери… у меня почти не осталось сил…

— Ничего страшного, — как можно более убедительней проговорила я. — Потом попробуешь ещё раз. А сейчас пойдем… нужно поискать выход.

Наследник Нэндос кивнул, не стирая с лица озабоченного выражения.

— Так что именно тиррекус от тебя хотел? — спросил он. — Он говорил тебе?

Я вздрогнула. Меньше всего я хотела обо всем этом вспоминать.

— Я расскажу, по пути. Пойдем, нет смысла торчать на одном месте…

— Да, ты права…

Наследник с трудом приподнялся и тут же сел обратно. Прижал ладонь к голове. Я нагнулась и потянула его наверх:

— Обопрись на меня, может, выйдет…

Иллиан протестующе что-то пробормотал, но моя настойчивость оказалась сильнее. Смирившись, он закинул руку на моё здоровое плечо, другой все так же поддерживая голубоватый свет в ладони.

Мы сделали несколько шагов вперед, балансируя и ища удобное положение. Я смогла вынести его на себе из-под валящихся с потолка камней, но то было на адреналине, сейчас же даже лишь опирающийся на меня Иллиан казался необыкновенно тяжелым.

— Спасибо нашей северной выносливой крови, иначе бы сидеть тебе тут так и дальше, — пробормотала я.

Иллиан бормотания не услышал, полностью сконцентрировавшись на том, чтобы не рухнуть на меня полностью.

Мы побрели вперед, изредка останавливаясь, чтобы перевести дыхание. Пещера, в который мы оказались, действетельно была частью длинного хода, то поднимающегося вверх, то уходящего вниз. Сложнее всего было подниматься и спускаться по уступам, не таким высоким, чтобы они стали для нас настоящей преградой, но достаточно крутым, чтобы я каждый раз всерьез начинала беспокоиться о том, справиться ли с ними Иллиан.

Как бы он не держался, но рана на голове давала о себе знать. Сползая вниз по камням или подтягиваясь наверх, он изо всех сил сжимал зубы, чтобы не застонать. Я помогала ему, поддерживая, или протаскивая, и молилп предков о том, чтобы они не покинули нас, дали нам сил.

Под ногами хлюпала вода, давным давно залив сапоги. Ноги мерзли, впрочем, от усталости я уже вскоре перестала их ощущать, часто сбиваясь с шага.

Я не знала чего боялась больше: что этот ход, образовавшийся естественно, возможно, как некогда русло подземной реки, никогда не кончится, или что он кончится тупиком.

Наткнувшись на первую развилку, наугад взяли правее и двинулись дальше. Пройдя не больше сотни метров, уперлись в ещё одну. Ход превратился в хейвин лабиринт, и мы остановились, тяжело дыша.

— Отдохнем? — спросила я.

Иллиан едва заметно кивнул. Кажется, он стал совсем плох.

Мы нашли место посуше и сели. Иллиан откинулся на камни. Его грудь тяжело вздымалась вверх и вниз.

— Лия…

— Да?..

— Если я отключусь, иди дальше без меня. Со мной ты вряд ли далеко уйдешь… Пообещай мне.

Я замотала головой. Сама мысль о подобном казалось чудовищной.

— Пообещай, Лия… пожалуйста…

Иллиан затих. Его глаза закрылись, и только дыхание выдавало в нем жизнь. Огонек в его ладони дернулся и потух.

Ну здравствуй, старая добрая темнота. Не паниковать. Ни в коем случае не паниковать, как бы сильно этого не хотелось.

Прильнула к боку Иллиана, нащупала шею, проверила предательски слабый пульс. Прижалась к его щеке.

— Что ж, мы выполнили свою миссию, — шепнула ему я, делая вид, что он меня слышит. — Тиррекус со своими отпрысками мертв, и раз разрушились даже тэнтали, напитанные его энергией, то наверняка и гнильянка утратит свою силу. Брат выздоровеет, как и другие мои соклановцы. Надеюсь Мирра будет рядом с Лэнсом, когда он узнает, что его сестра не вернется…

Дыханье сперло, но я продолжила:

— Благодаря нам корона осталась без источника порченных тэнталей. Если это не победа, тогда я даже не знаю, что это… — я глухо рассмеялась. — Если бы было известно заранее о всех свойствах порченных тэнталей и их тесной взаимосвязи связи с повелителем хейви, возможно, тебе бы удалось переломить мнение совета, и не пришлось бы делать все тайно… Хотя, все это уже неважно… Знаешь, мы никогда не говорили о нас, но я хочу, чтобы ты знал, что я…

Остановилась, чтобы набраться смелости и уже наконец-то сказать это вслух, но вдруг привыкшие к темноте глаза различили далекий приглушенный свет.

Встала. Непослушными руками подтянула к себе Иллиана и тот тихо застонал.

— Потерпи, — прошептала я. — Потерпи ещё немного…

С трудом взвалила наследника на плечи и медленно, шатаясь, побрела вперед, к источнику света.

Что это? Слишком светлый и чистый для того, чтобы быть порождением созданий тьмы.

Ещё пара шагов и я нырнула в одну из развилок. И охнула, когда нечто светлое пропорхало мимо, мазнув мою щеку.

Голубянка!

Резко зажмурилась и прикусила губу, чувствуя, как быстро отбивает удары испуганное сердце. Почему это место собрало все, что я так ненавижу?.. Что это мелкая дрянь забыла в этих ходах?..

Но ведь она как-то смогла попасть сюда… Судя по видениям, посланным тиррекусом, были ходы, через которые сюда проникали приманенные духи. Может, это один из таких ходов? Но достаточно ли широк выход, сможем ли мы через него пролезть?…

Я вновь открыла глаза и окаменела.

Открывшийся перед нами проход снизу до потолка заполняли сотни голубянок. Они роились в вибрирующем от движенья крылышек воздухе и застилали мягко светящимися голубыми тельцами то, что была за ними.

Я никогда не видела духов бабочек в таком количество, даже тогда, в день смерти родителей, их было во десятки раз меньше…

Хейви подери… да должен же быть какой-то иной путь! Если войти в это шевелящееся облако, в нем можно и остаться, потерять все ориентиры, загнать себя в тупик!

Пережить встречу с тиррекусом и погибнуть из-за голубянок… Я выдавила нервный смех.

— Голубянки… их привлекает энергия, — вдруг забормотал Иллиан. — Там что-то есть, Лия, я чувствую… Нам нужно туда…

Быстро повернула к нему голову, но он замолчал, так и не открыв глаз.

— Иллиан, — сказала я. — Иллиан, ты уверен?… Может, они здесь из-за наших выплесков энергий, которые случились во время сражения с тиррекусом?..

Ответа не последовало. Я уставилась на голубянок. В отличии от наследника, я не чувствовала ничего особенного там, впереди.

Сделала шаг. Остановилась.

— Иллиан, я не смогу… Просто не смогу! — прошептала с отчаянием.

При одной мысли о прикосновению к этому, сердце отбивало сумасшедшую чечетку. Я часто дышала, от избытка кислорода в голове туманилось, и с каждой секундой становилось все хуже и хуже.

Или сейчас, или никогда.

Ради Иллиана. Наступить на собственные страхи и пройти до конца.

Покрепче ухватила наследника Нэндос, опустила голову, сцепила зубы и устремилась вперед, вспарывая собой облако бабочек.

Мелкие крылышки щекотали лицо, тельца попадали за воротник, лезли в глаза, нос, уши. От сотен прикосновений колотило, хотелось отпрянуть, повернуть назад, но я упрямо бежала вперед так быстро, насколько была способна со своей ношей.

Это всего лишь голубянки. Мелкие глупые духи. Они не причинят нам вреда. В них нет никакого зла.

Сердце грозило или выскочить из грудной клетки, или разорваться в клочья. Упругий поток духов не желал кончаться. Я слишком глубоко вдохнула и кашлянула парой голубянок, морщась от отвращения.

Ускорилась, протягивая вперед свободную руку и вдруг ухватила пустоту, свободную от тел духов.

Рывок, и, с трудом удерживая Иллиана, я вылетела в небольшую пещеру, тут же запнулась и рухнула руками вперед в что-то мягкое и влажное. Наследник повалился рядом.

Отдышалась, глубже зарываясь руками в сыпучую почву. Плотная стена голубянок позади уже не казалось чем-то чрезвычайно пугающим, но повторить совершенный подвиг я бы не хотела. Не в этой жизни.

Присела, бездумно подняла руку и пропустила зачерпнутую горсть через пальцы. Мокрые мелкие песчинки светло-розового цвета. Как же красиво…

Всего в нескольких ладонях от нас стояла вода, плескаясь на розовой кайме чистого песка. Впереди простирался небольшой водоем, посреди которого из воды возвышалась белая полуразрушенная колонна с высеченными незнакомыми символами. Она казалась нереальной, почти волшебной среди убогости серых сводов пещеры, и выглядела древнее всего, что я прежде встречала на Севере.

Сверху, сквозь далекие щели в горной породе, кинжальными лучами падал солнечный свет, и в них порхала сотня голубянок, кружась в диковинном танце. Отблески воды пятнами дрожали на камне.

— Вода… мне нужно в воду, — тихо прошептал Иллиан.

Он попытался встать, но руки его не слушались.

— В воду?… Зачем? — только и смогла проговорить я.

— Помоги… Это место…

Я поднялась на колени и подхватила Иллиана под подмышки, моля предков, чтобы он вновь не провалился в забытье.

— Лишь бы это не было бредом, — вслух проговорила я. — Лишь бы ты сам знал, что что мы делаем и зачем…

Наследник хрипло рассмеялся.

Несколько шагов, и мы погрузились по пояс. Вопреки всем опасением, вода оказалась теплой, ласкающей кожу. Сквозь неё просвечивало розовое дно с редкой белоснежной галькой.

— Хотя бы смоем грязь, — пробормотала я. — Какая-никакая, но альтернатива ванне…

Иллиан не слушал меня. Он отстранился, целенаправленно развернулся к колонне и медленно побрел, загребая воду руками.

— Куда ты?.. — запротестовала я.

Не хватало только, чтобы он потерял сознание и нахлебался воды!

Для человека в его состоянии Иллиан двигался удивительно быстро, и в отяжелевшей одежде я за ним не поспевала.

— Ну что с тобой не так, — пробормотала, запинаясь о подвернувшуюся гальку.

Иллиан уже остановился возле колонны. Четырехгранная и острая на конце, она выступала над водой метра на полтора, и рваные символы покрывали каждое её ребро. Знаки напоминали старинную северную письменность, но возможно, относились к языку, что только ей предшествовал.

— Это чудо… — прошептал Иллиан. — Здесь, и святилище высших духов…

— Святилище?.. — остановилась я. — Но я ничего не чувствую.

Хотя… раньше, как я слышала, воды родников, бившие ниже от шахт, славились чистотой и целебными свойствами. Розовые родники… никогда не понимала, почему они носят такое имя. Сейчас, глядя на песок, мне думалось, что память о потерянном могла сохраниться в древних названиях.

Сколько ещё подобных тайн хранит Север?

— Люди забросили это место, а основная сила святилище по истечению стольких лет запечатала саму себя. — Иллиан с трудом и не с первой попытки задрал рукав на правой руке. — Но я могу попробовать её пробудить… Моя кровь должна помочь.

Иллиан дотронулся до головы. На его пальцах отпечаталась сукровица с раны.

Я предостерегающе вскрикнула, не имея никакого доверия к древним заброшенным развалинам, но Иллиан уже коснулся каймы одного из символов на камне, оставляя на нем красноватое пятно.

Пару мгновений ничего не происходило. Я с легким облегчением качнула головой, когда вдруг колонна тяжело, с натугой завибрировала. Символы вспыхнули изнутри, источая белый свет, который застил глаза.

С ног до головы пробежали щекочущие искры, в ушах раздался тихий шепот на неизвестном наречии. Что-то необъяснимо прекрасное, как голубое небо, теплое и родное, как объятья матери, быстро мелькнуло и исчезло. Я по-детски наивно вскинула руку, пытаясь его задержать, но виденье уже рассеивалось.

Свет пропал.

Качнулась, стараясь не потерять точку опоры.

Казалось, ничего не изменилось. Все та же теплая вода, нежно-розовый песок, тонкие солнечные лучи.

Подняла глаза на Иллиана. Он стоял, прислонив ладонь к колонне и склонив голову, как если бы прислушивался. Прежде ослабленный, энергетически истощенный, сейчас он едва ли не искрился от духовной силы, вливаемой в него ранее холодной, ничем не отличавшейся от прочего камня колонны.

Наследник повернул ко мне голову. Несколько царапин на его скуле стянулись и пропали. Рану на голове нельзя было рассмотреть из-за волос, но я чувствовала, что и она медленно, но верно исчезает. Быстрая регенерация, видимо, ещё один дар высших духов своим потомкам, сейчас она лечила Иллиана невероятно быстро.

Взгляд наследника Нэндонс прояснился. Он заговорил:

— Теперь я знаю. Наши пра возвели это святилище при помощи высших духов, чтобы ослабить тьму, чтобы хейви не прошли в наземный мир этой дорогой. Щели, сквозь которые они просачиваются наружу, появились намного позже, с движением земли. Подобное святилище давным-давно возвели и возле поселения моего клана, но тогда мы и подумать не могли, что его создание было хоть как-то связано с тем, что пустоты в том месте оказались совсем рядом с поверхностью. Даже запечатанное, по этому пути святилище не пропускало хейви, а теперь, когда оно вновь найдено и открыто, ни один тиррекус, появись он поблизости, не сможет одурманить головы людей.

— По этому пути?.. — только и смогла проговорить я.

— Есть ход. За теми камнями начинаются древние ступени, ведущие наверх. Теперь я знаю дорогу. Они… они показали мне. Мы должны как можно скорее рассказать о святилище нашим народам, чтобы люди вновь могли отдать должное этому месту.

Иллиан с благоговением приложил ладонь ко лбу. Мои глаза расширились. Никто уже сотню лет не видел высших духов и не говорил с ними.

Плеснулась вода. Наследник подошел ко мне ближе и его руки обхватили меня, прижимая. Я стояла, не в силах отвести глаза от белой колонны.

— Мы спасены Лия, слышишь?.. Спасены!

Я перевела на него взгляд. Кончики волос Иллиана на солнечном свете искрились снегом. Он улыбнулся, и кожу мягко и приятно защипало. В области пятна, оставленного тиррекусом, разлилось тепло.

Наследник лечил меня, не прилагая к этому никаких усилий. Я чуть отстранилась и прикоснулась к ключицам. Чистая кожа, без намека на скверну.

Но внутри было звеняще пусто. Эта пустота поселилась с того момента, как тиррекус оборвал духовную нить между мной и наследником.

Вот и все. Мы не только выполнили взятую на себя миссию, но и нашли древнее святилище высших духов. Что бы не вытворил Маркений, к чему бы не пришел Совет, для наших кланов мы станем героями, спасшими Север от угрозы гнильянки.

И даже утрата духовной связи к лучшему. Теперь на нас не ляжет даже тени позора, теперь никому не нужно объясняться. Только почему же так горько?..

Ладонь Иллиана дотронулась до моей щеки.

— Лия… что с тобой?..

Я мотнула головой, стараясь сдержать слезы. За последнее время их и так пролилось более, чем достаточно. Не в эту счастливую минуту.

В конце концов, наши пути должны разойтись. После случившегося Север обязан сплотиться, чтобы дать отпор Короне, всех нас ожидают непростые времена. Иллиан займет свое место в этой борьбе, станет знаменем и орудием Нэндос, да и всех северян. Зачем обременять его своим присутствием, зачем вносить разлад между кланами?

Что до меня…

Я больше не ненавижу Север. Я больше его не боюсь, я смотрела в глаза самой тьмы, и готова, если придется, взглянуть вновь. В моих руках духовная сила стала послушнее, у меня есть оружие, и я воспользуюсь им, чтобы защитить самих дорогих и близких людей. Я больше никого не брошу, я больше не убегу. Я останусь жить с братом и буду уповать на предков, чтобы гнев Маркения и его семьи быстро потух, и они долго нам не докучали.

— Тогда… когда мы были в туннеле, ты не успела мне сказать… о чем-то, о чем я должен знать, — медленно сказал Иллиан.

Вспыхнула до жара в щеках. Отвела взгляд. Так он все слышал, я то думала, что он был без сознания. Предки, ну почему он просто не мог сделать вид, что ничего не было, зачем мучает меня? Уж он то должен все понимать.

— Мы вели себя безрассудно, — ответила я. Каждое слово давалось с трудом, падало тяжелым камнем. — Теперь, раз мы остались живы, и той нити больше нет, нужно оставить всё как есть. Наши кланы…

— Да, ты права, — отрывисто произнес Иллиан. Его взгляд помрачнел. — Права в том, что это было безрассудно. Эгоистично с моей стороны. Я не спросил тебя, застал врасплох, не объяснил сразу, чем грозит сближение со мной…

— Я совсем не это имела это в виду, — ошеломленно сказала я.

— Послушай меня, Лия. Ты не знаешь всей правды. Своей настойчивостью я мог бы изменить твою судьбу без твоего согласия и ведома, потому что с определенного момента путь назад был бы не просто закрыт, а отрезан раз и навсегда, слишком бы большая миссия легла на твои плечи, миссия, о который ты не просила. А ты так хотела уехать, твои планы, служба, да ещё и все эти безумные решения твоего дяди, которые всё многократно усложнили… Я не смог спросить. Не хотел услышать ответа… И не смог рассказать как есть. В моем роду есть правило, условие, единственное, но необходимое, чтобы кровь высших духов проявлялась в потомках. Мы не можем передавать свои способности детям через договорные браки, дети с силой высших духов могут родиться только в любви. В этом есть слабость нашего рода, это тайна, о которой знают лишь посвященные единицы. Поэтому желание короны насильно объединить два клана через женитьбу было смехотворным, поэтому я не мог воспринимать всерьёз помолвку с Марикой, как бы не было оно весомо в глазах других… Для моей семьи, в отличии от всего остального Севера, всё это ничто перед связью между двумя людьми, которые полюбили друг друга. А я люблю тебя, Лия.

— Иллиан… — едва дыша, прошептала я.

— Это бремя, Лия. И сложно просить принять его. Остаться со мной раз и навсегда. Связать свою судьбу с моим родом. Пойти против воли главы твоего клана, через непонимание и неприятие множества людей, против общепринятых правил, и вместе, во имя Севера и всех нас, бок о бок бросить вызов короне. И теперь, здесь, в этом священном месте, перед лицом высших духов, я спрашиваю тебя, готова ли ты пойти со мной по этому пути, отказавшись от других?

Взгляд наследника клана Нэндос прожигал. В нем надежда тесно вплеталась в затаенный страх. Он действительно боялся моего ответа. Моего “нет”.

Мои страхи сыграли со мной дурную шутку. Как Иллиан мог мне открыться, если я только и делала, как планировала вслух как можно скорее уехать с Севера, едва спасу брата? Наследник не имел право покидать родины, не мог отказаться от возложенной на него ответственности. Он называл предлагаемое бременем, когда сам от рождения был крепко связан обязательствами перед родом и кланом.

С трудом разомкнула пересохшие губы:

— Иллиан… — голос предательски дрожал. — Быть с тобой — единственное, чего я действительно хочу.

Лицо наследника просветлело, он резко поддался вперед и без слов впился в мои губы. Слезы, теплыми дорожками стекающие по моим щекам, отдали солью на языке. Оборванная незримая нить соединилась и туго натянулась, пульсируя потоком силы.

Вместе, навсегда. Хотелось громко смеяться. Я, всхлипывая, растворялась в крепких объятьях и не могла надышаться терпким запахом кожи. Голову кружило. В животе плясал миллиард бабочек, и, казалось, я схожу с ума, а происходящее — очередное видение или сон.

И Иллиан тоже чувствовал это, и каждым поцелуем упрямо старался доказать, что мы здесь, здесь наши тела, здесь наши души…

Левую руку защекотало, и мы с трудом оторвались друг от друга, ослепленные неожиданной вспышкой света.

Я моргнула, отказываясь верить глазам.

По нашим рукам вилась голубая вязь брачных узоров. Высшие духи услышали нас. Услышали и благословили.

* * *

Ткань мягких туфель скрадывала шаг. Натертый до блеска пол коридора нагрелся под солнцем, проникающим в резиденцию Нэндос через распахнутые окна. Там, где их не открыли, его лучи пронзали витражи и разбивались разноцветными бликами по светлому дереву.

Завидев меня, служанки, миловидные девушки в легких платьях, синхронно поклонились и распахнули створки дверей. Я, не замедлив шаг, прошла на террасу. Я уже почти привыкла к такому обращению.

Северная вишня в этом году зацвела удивительно рано, и её нежные белые соцветия на широких ветвях над перилами колыхались на теплом ветру. Даже от входа можно было различить тонкий, сладковатый аромат.

У низкого столику на подушках сидел Мохак. Увидев меня, он встал и отвесил нарочито церемонный поклон:

— О-террини, Лия Тендерин, приветствую вас и пусть свет всеведущих предков освещает вашу дорогу, — к его тону невозможно было придраться, но усмешка на его губах придавала словам легкий намек на издевку.

— О-тер, Мохак Ренези, да не пересекут ваш путь злонравные хэйви, — поклонившись, ответила ему я и опустилась на подушки несколько скорее, чем того требовала вежливость.

Мохак тоже сел. Покосился за моё плечо и потянул:

— Теперь ты везде ходишь с охраной?

Я подняла бровь и бросила взгляд назад.

— Ты про Эвока? Иллиан настоял, чтобы он присутствовал, если я буду принимать гостей. Это условность, не более.

Эвок с невозмутимым лицом застыл поодаль, и по нему нельзя было сказать, что полученные при сражении с тиррекусом раны ещё до конца не зажили. Но даже в таком состоянии он стоил десятерых, а дальше лежать на больничной койке нэндесиец не желал. Раньше Эвока лечебницу покинул только Моис, который уже слишком привык к превосходной стряпне Мирры и нашему мягкому дивану, куда он и перебрался до того момента, пока кланы не решат, что мы предпримем дальше, и пока нэндесийцы не покинут Оби.

Преданность Эвока, конечно, не вызывала сомнений, но всё же я подозревала, что такое ярое желание вернуться к службе было как-то связано с тем, что лекари категорически запрещали ему курить на территории лечебницы.

— Почему ты здесь в такое время? — спросила я Мохака. — Насколько я знаю, сейчас идет очередное заседание Совета, прибыли новые послы нескольких кланов… Разве ты не должен быть там?

— Совсем скоро приедут вожди Тэнир и Минер, и до их приезда ничего не будет решено, так что по мне, это просто трата времени. А общество Иллиана я готов терпеть на Совете, но не на встрече со своей двоюродной сестрой, — Мохак кинул взгляд на Эвока. — Хотя лишних ушей теперь не избежать. Как всё быстро поменялось…

— Так и зачем ты хотел со мной увидеться?..

— А твой двоюродный брат не может поинтересоваться, как идут дела у его сестры? — деланно оскорбленно проговорил Мохак, хмыкнул и продолжил. — Или тот факт, что вы сделали наш клан кучкой нерешительных дураков, мог что-то кардинально изменить?

— Так ты пришел обсудить это? — уточнила я.

— Это было уже обсуждено вдоль и поперёк, — скривился Мохак. — И больше говорить об этом нечего. Что сделано, то сделано. Дипломатию у Иллиана и его посла не отнять. Другим кланам представили эту историю так, словно изначально убийство тиррекуса было спланировано совместно с Маркением, и никак иначе. Что не убавляет многочисленных слухов о том, как же вы все-таки смогли повенчаться…

Я неосознанно тронула рисунок на коже.

Он разительно отличался структурой от обычных брачных татуировок. Узор, созданный самой природой, а не иголкой мастера. Служанки по очереди, краснея, просили возможности до него дотронуться, и потрясенно ахали, разглядывая причудливые завитки. Благость высших духов. Чудо. На меня теперь смотрели с не меньшим почтением, чем на самого Иллиана.

— Марика пришла в себя? — спросила я.

Мне рассказывали, что она выкинула с балкона подготовленные отцом подарки на свадьбу, предназначающиеся семье Иллиана, и собственноручно спалила уже подобранное венчальное платье. Моё имя стало запрещенным в доме Маркения, и, учитывая количество её проклятий в мой адрес, имей они хоть какую-то силу, я давным давно должна была воссоединиться с предками.

— Она… оправилась. Марика, при всех её недостатках, хвала предкам, ветрена. Сын вождя клана Сиху, который здесь уже с неделю, полностью отвлек её внимание на себя. Он прекрасно сложен, не к месту декларирует дурацкие стихи и в восторге от моей сестренки, изображающей трепетную лань. Если так пойдет и дальше, то она, наконец, избавит наш дом от своего присутствия и совьет свое, отдельное змеиное гнездышко. И всё же, мне действительно интересно, как у тебя дела. Я, честно говоря, ожидал какого-то очередного скандала. Что Иллиан, к примеру, начнет, вопреки всем правилам, брать тебя на Совет, где ты будешь спорить с отцом и заставлять приехавших послов сползать от стыда со стульев.

Я нервно рассмеялась, ощутив знакомое желание огреть Мохака чем-то тяжелым.

— Неужели брак творит с женщинами чудеса? — продолжил Мохак. — И ты теперь вечерами вышиваешь аляпистые звезды на никому ненужных кусках ткани и играешь на думузе, которую давным давноследует запретить по всему Севере, как орудие насилия над окружающими?

— У меня нет намеренья довести нэндесийцев до сердечного приступа своим умением обращаться с музыкальными инструментами, — фыркнула я. — Вечерами Иллиан учит меня тому, чего я ещё не знаю о духовной силе. Скоро я смогу пройти посвящение в говорящие с духами. Я мало понимаю в дипломатии и почти не разбираюсь в политике, Мохак. Мои способности — это способности бойца. Когда на Север придет война, каждый должен делать то, что хорошо умеет. Мирские радости хороши в мирное время, и когда оно придет, возможно, будет и вышивка, и думуза, и ещё одни предки знают что.

— Вот как… — задумчиво протянул Мохак. — Иллиан, всё-таки, продолжает ломать традиции, что бы он сейчас из себя благоразумно не строил. Что ж, ваша жизнь — дело ваше. Все меняется, и влияние королевств и их взглядов нам не удастся избежать, хоть сто раз победи мы на грядущей войне.

Темная тень скользнула по его лицу, скользнула и пропала, словно бы её и не было. Ветер качал упругие ветви и срывал белые лепестки, падающие к нам под ноги.

— Знаешь, но я действительно рад, что всё вышло именно так, как вышло, что бы я не успел тебе наговорить после вашего боя с тиррекусом. — Медленно проговорил мой двоюродный брат, устремив взгляд сквозь меня. — Властители хейви пали, а сами хейви, что живут в пустотах под нами, обессили и перестали показывать носа наружу. Я слышал, они были настолько дезориентированы, что даже не нападали на нэндесийцев, которые пережили тот страшный обвал. Благодаря этому спаслось больше половины вашего отряда. Остальные погибли, но выкупили своей храбростью жизнь тех многих, кто мог бы умереть от гнильянки, продолжись эта проклятая чума на нашей земле и дальше.

Я с горечью вздохнула. Вспомнила изможденные лица нэндесийцев, окровавленные кожанные доспехи, спекшиеся раны. Люди Мохака ждали у машин и смогли оказать им первую помощь, брат предусмотрительно прихватил несколько лекарей, которые, возможно, успели спасти ещё несколько жизней. Мы с Иллианом вернулись ещё до того, как все они отправились в Оби.

Мохак тогда громко на меня орал. Он и Иллиан едва всерьёз не сцепились, забыв о том, что их окружает множество людей, онемевших от криков моего двоюродного брата.

После этого я видела его всего раз. Случайно застала у Лэнса, когда Мохак уже уходил. Он даже не поздоровался со мной, прошёл, как мимо пустого места.

Мирра, перетащившая свои вещи в мой родительский дом и уже будучи там полноценной хозяйкой, ещё некоторое время выспрашивала у меня, почему Мохак со мной так невежлив, хотя только что с радостью согласился присутствовать на их брачной церемонии с Лэнсом, назначенной на начало лета. Я изобразила недоумение, не чувствуя себя в праве рассказывать о неподобающем поведении будущего вождя Мэносис.

И вот он сидит напротив меня, с самого начала встречи ведя себя так, словно никакого конфликта не было.

— Спасибо вам, — просто сказал он.

Я улыбнулась. Очередной порыв ветра кинул на одежду несколько белых лепестков.

— Я думаю, тебе стоит об этом поговорить и с Иллианом….

— Только не проси у меня того, чего я не смогу сделать, — протестующе поднял руки Мохак. — Ну уж нет! Хочешь — передай ему мои слова сама, а я на это не подпишусь. И ещё, мой отец так на тебя зол, что теплого приема у нас не жди. Во всяком случае до того момента, пока он не смирится с тем, что хотя бы видимость благожелательности к тебе полезна для взаимоотношений кланов, в конце концов, чудо превратило вашу с Иллианом грязную историю в целую легенду о благословении высших духов.

Мохак тяжело вздохнул, как если бы вспомнил о чем-то утраченном, что уже не вызывало боли, но от чего ещё накатывала острая грусть.

— А о Лэнсе не беспокойся, — после паузы продолжил он. — Твой брат уже достаточно здоров и вернулся в строй, и я позабочусь, чтобы у него не возникло проблем из-за Маркения как в клане, так и среди говорящих с духами.

— Спасибо тебе, — с благодарностью сказала я. — Твоя помощь — бесценна. Если бы я могла чем-то тебе отплатить…

— Ещё будет время отплатить сполна. Совет может собираться бесконечно, но люди короны уже зашевелились. Ближайшие шахты опустели, вероятно, новости о том, что в Оби съезжаются послы кланов и даже их вожди дали возможность сложить дважды два…

— Север выстоит, — с уверенностью сказала я.

Выстоит, иначе вместе с ним падут и королевства, если им удастся заполучить то, чего они так хотят, и что легко сотрет их с лица земли.

Теплый ветер неумолимо уносил лепестки вишни. Молодая зеленая листва жадно питалась солнцем, предрекая ранее наступление небывало жаркого для Севера лета.

Оглавление

Глава 1. На Север

Глава 2. Дела семейные

Глава 3. Зачарованный лес

Глава 4. Дядюшкино гостеприимство

Глава 5. Сын духов

Глава 6. Порча

Глава 9. Долг

Глава 10. Розовый песок