cit anno:
"Но чтобы смертельные враги — бойцы Рабоче — Крестьянской Красной Армии и солдаты германского вермахта стали товарищами по оружию, должно случиться что — то из ряда вон выходящее"
Как в 39-м, когда они уже были товарищами по оружию?
Дочитал до строчки:"...а Пиррова победа комбату совсем не требовалась, это плохо отразится в резюме." Афтырь очередной щегол-недоносок с антисоветским говнищем в башке. ДЭбил, в СА у офицеров было личное дело, а резюме у недоносков вроде тебя.
Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул (или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики) - имеется :)
Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже.
Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника 6-7 класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет.
Чего их всех так тянет именно в физику? писали б что-то юридически-экономическое
подробнее ...
:)
Впрочем, глядя на то, что творят власть имущие, там слишком жесткая конкуренция бредологов...
От его ГГ и писанины блевать хочется. Сам ГГ себя считает себя ниже плинтуса. ГГ - инвалид со скверным характером, стонущим и обвиняющий всех по любому поводу, труслив, любит подхалимничать и бить в спину. Его подобрали, привели в стаб и практически был на содержании. При нападений тварей на стаб, стал убивать охранников и знахаря. Оправдывает свои действия запущенным видом других, при этом точно так же не следит за собой и спит на
подробнее ...
тряпках. Все кругом люди примитивные и недалёкие с быдлячами замашками по мнению автора и ГГ, хотя в зеркале можно увидеть ещё худшего типа, оправдывающего свои убийства. При этом идёт трёп, обливающих всех грязью, хотя сам ГГ по уши в говне и просто таким образом оправдывает своё ещё более гнусное поведение. ГГ уже не инвалид в тихушку тренируется и всё равно претворяет инвалидом, пресмыкается и делает подношение, что бы не выходить из стаба. Читать дальше просто противно.
приехав к Зубову, Красноярский был словно как в бреду; он не вполне ясно сознавал, что, собственно, происходит или произошло с ним. Все это было как-то вдруг — туман какой-то, суета Борзого, потом скачка в карете, потом роскошь, такая роскошь, что глаза разбежались и буквально голова закружилась. И в этом тумане выделялась одна центральная фигура, пред которой не только он сам, но и Борзой, и все окружающие тушевались; это — молодой красавец, писаный красавец, лениво облокотившийся на стол, медленно пересыпая свободною рукой драгоценные камни, которых пред ним стояла полная шкатулка.
Так вот он, Платон Зубов! Он даже и не кивнул головою на простой русский поклон Вани, вызвавший неудержимый, громкий смех. Он только глянул на него и, когда кругом рассмеялись, тоже показал свои крепкие, белые ровные зубы в улыбке, еще более скрасившей его и без того красивое лицо.
Кругом заговорили, засмеялись еще.
«Может быть, это так они, между собою, не надо мной», — подумал Ваня, стараясь успокоиться, но все время чувствуя на себе общие взгляды, страдая за свой кафтан и уже внутренне браня себя, зачем приехал.
К нему беспрестанно обращались с вопросами, заговаривали с ним. Он отвечал. Но не успевал он рта раскрыть, как раздавался уже хохот.
Наконец, Ваня сел в сторонку и замолчал.
«И что я вам сделал?» — как бы спрашивал он, оглядываясь кругом.
Зубов как будто развеселился. К Борзому он стал внимательнее, чем к другим, и когда тот похвалил стоявший на окне кактус в цвету — редчайший экземпляр, только что присланный князю в подарок кем-то из иностранных послов, Зубов небрежно спросил его:
— Вам нравится?
Борзой стал хвалить еще больше.
— Я вам велю прислать этот цветок, — сказал Зубов, и все петиметры с нескрываемой завистью обернулись на Борзого, но каждый постарался стать с ним любезнее.
И словно в программу этой любезности к Борзому тоже входило приставание к привезенному им на общую потеху Красноярскому: к Ване стали снова обращаться с нарочно глупыми вопросами:
— Вы видали кактус?
— А затылок свой видели?
— А стекла в окнах?
— А правда, что внутри России сырое мясо едят?
Бессильная злоба уже подымалась в душе Вани. Он отлично понимал, что над ним смеются, и понимал, для какой роли его привезли сюда.
Он сжимал кулаки и кусал губы, но делать было нечего. Не следовало ехать — это другой вопрос.
И Ваня давал себе слово и делал всевозможные заклятья, что никогда уже ни за что не поедет по приглашению Борзого и к нему не пойдет… Ни за что!..
Когда пошли все завтракать, Красноярский думал, авось, не заметят его, и остался последним в кабинете, надеясь, что о нем позабудут, но нет, вспомнили.
За ним пришел Борзой, потом еще несколько человек и почти насильно потащили в столовую. Его усадили за стол.
За столом опять начались придирки и приставания. Ваню потчевали, угощали, наливали ему вина.
— А отчего не пьет ничего господин… Красновка? — вдруг сказал, к общему удовольствию, сосед Красноярского, молодой человек с тупым, но нахальным лицом, и взялся за бутылку, чтобы налить в рюмку Красноярского.
Тот побагровел весь. Выпитое вино и долго сдерживаемое возбуждение подействовали на него наконец.
— Это вы ко мне-с? — спросил он.
— Да, к вам-с, — ответили ему в тон.
— Ну, так я вам, сударь, скажу, что моя фамилия не Красновка, а Красноярский, и это — дворянская, честная фамилия, за честь которой, если вы позволите оскорбить меня, я разведусь с вами поединком! — вдруг выпалил Ваня.
На этот раз все притихли, а Зубов поморщился.
Это было под самый конец завтрака. Почти сейчас же, может быть, именно вследствие этого инцидента, встали из-за стола.
Перейдя снова в кабинет, Зубов опять сел к столу и принялся перебрасывать камни, но вдруг остановился, стал внимательнее вглядываться в них, высыпал всю шкатулку на стол и оглянулся на стоявшего возле него Борзого.
— У меня камней не хватает, а пред завтраком все были, — сказал он, впрочем так, что остальные не могли слышать.
Он знал, оказывалось, все свои камни наперечет.
Борзой, совершенно спокойный, наклонился к нему.
— Не может быть, чтобы кто-нибудь из здесь присутствующих… — начал он.
Зубов обвел глазами всех находившихся в комнате. Они все очень весело разговаривали, очевидно, после завтрака сделавшись посвободнее. Один Красноярский сидел в углу, насупившись.
— А за него вы отвечаете? — показал глазами Зубов на него.
Борзой вдруг густо покраснел.
Зубов понял, что причина этой красноты та, что Красноярский был привезен Борзым.
— Можно сделать обыск, — сказал Борзой, совсем понижая голос, почти на ухо Зубову.
— Здесь, у меня? — поморщился тот.
— Можно сделать такой финт, чтобы все сняли кафтаны и камзолы, и под этим предлогом…
Зубов кивнул головой.
Борзой подошел к остальному обществу и вмешался в разговор.
Через несколько времени он очень ловко предложил идти всем играть на бильярде.
Последние комментарии
1 час 28 минут назад
5 часов 22 минут назад
5 часов 26 минут назад
10 часов 47 минут назад
1 день 22 часов назад
2 дней 6 часов назад