В любви и боли. Противостояние. Том второй [Евгения Владон] (fb2) читать постранично

В ЛЮБВИ И БОЛИ. ПРОТИВОСТОЯНИЕ. ТОМ ВТОРОЙ Евгения Владон

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

В вязких глубинах тону ледяного забвенья

Криком забился от боли, теряя тебя…

Солью крови и слез стираю былого мгновенья,

Выжигая все чувства, сжигая тебя и себя…

©Вейланси

Проще увидеть, прочувствовать, чем пересказать… Может как раз этого я сейчас и не хочу… Не хочу думать, говорить, вспоминать о чем-то… Моя память уже сколько времени заблокирована, зашита, забита десятью бронированными щитами (не знаю, почему десятью, но мне кажется, что так надежней всего)… а это самое главное… Она там… глубоко, далеко, за зоной вне доступа, и я больше ее не слышу… не чувствую… Она ушла неожиданно, резко — отхлынула, растаяла и рассосалась… покинула мои вены, кровь и поры легких… разжала тугие сплетения нервных узлов, распутав неразрывные нити и ослабив натяжение сетей до состояния невесомой паутины… Выскользнула горячими гранулами шершавых песчинок и испарилась прозрачным эфиром твоего дыхания.

Я больше ее не чувствую, хотя и знаю, что это не навсегда… и тем больнее, невыносимее понимать, что твои прикосновения тоже не вечны. Что твои пальчики, прохладная кожа и живительный кислород из твоих легких — лишь короткое, упоительное мгновение сладкого забвения, которое продлится совсем ничего, оставляя на моей собственной коже и на кровоточащей сердечной мышце фантомные отпечатки скольжений твоих касаний и твоих пульсирующих чувств.

Я хочу перехватить твою ладошку, сжать ее своей дрожащей рукой, переплестись нашими пальцами на моем сердце, но, похоже, я не в состоянии пошевелить ни одним мускулом. Или это ты не даешь, блокируешь и сковываешь по оцепеневшему налитому свинцом телу, как уже когда-то делала это со мной — не разрешала шевелиться, потому что сама хотела манипулировать мной и моей безвольной беспомощностью. И мне безумно это тогда нравилось… Нравилось плавиться в твоих нежных, настойчивых пальчиках, сходить с ума от запредельного перевозбуждения, едва не стонать и при этом терпеть и наслаждаться своей уязвимостью, вибрирующим внутренним рычанием присмиревшего зверя, сомлевшего и дрожащего от вынужденного выжидания, под ласковым нажимом твоих ладоней и убаюкивающего голоса… Fuck.

Вот и сейчас… он спал или млел вместе со мной, чуть не урчал, растворяясь в этих нереальных ощущениях, впуская их в себя анестезирующей патокой сладчайшей эйфории.

Тонкие длинные фаланги с мягкими прохладными подушечками оплетают мое горло под скулами и подбородком, немеющим почти невесомым давлением запрокидывая мне голову назад… Ты единственная, чьих прикосновений к моей шее я никогда не боялся и уже сколько лет терял здравый рассудок, мечтая снова их прочувствовать, как сейчас. Мне ничтожно мало. Дико мало. Зверь недовольно рычит, пытается вцепиться когтями в каменный пол, расцарапать его до основания, но ты успокаиваешь его очередной ласковой манипуляцией. Вторая ладошка скользит по выгнутому изгибу горла к ключицам, рисуя кончиками пальцев покалывающие линии чувствительных узоров своего невидимого клейма, самого желанного и безболезненного. Считывают рельеф выступающих ребер грудной клетки, грудных мышц, в тот момент когда твои губки со сладким шепотом накрывают мой приоткрытый от порывистого дыхания рот. Невесомый удар кончика язычка, как крылом бабочки по контуру моих губ со скользящим погружением его бархатной змейки поверх моего, в самую глубину… Бл**ь.

Непроизвольно дергаюсь всем телом навстречу, сжимаясь изнутри подобно перетянутой пружине, или готовящемуся к смертельному прыжку опьяневшего от безумия зверю, но ты не позволяешь перейти эту грань неадекватного порыва чистейшей одержимости. Сейчас ты сильнее, и ты контролируешь меня, усыпляя бдительность, играясь с моими чувствами и желаниями хрупкими пальчиками ласкового скульптора. Срисовываешь нежными подушечками рельеф напряженного пресса живота, неспешно, медленно и томно, то усиливая нажим, то ослабляя до воздушного дуновения по немеющей коже, задевая каждую пору и волосок сверхчувствительным разрядом эрогенной ласки. Мне лишь приходится конвульсивно вздрагивать, напрягаться еще больше, терять остатки здравого разума, возбуждаясь еще сильней, чем это вообще возможно, хрипло рычать в твой ротик, беспомощно пытаясь ухватиться своим языком за извивающуюся змейку твоего юркого язычка у себя во рту… Слепнуть до беспамятства, почти задыхаться или бояться дышать, чтобы не потерять этих ненормальных ощущений, ни одного из них, как и возможности слиться с тобой, с твоими руками, кожей и затягивающим светом, проникающим под мой эпидермис живительной истомой.

Боже, да… Не останавливайся… только не останавливайся…

Кончики пальцев не просто скользят по вздутым венам лобка, они буквально выжигают покалывающую пульсацию по их уязвимому рельефу самым невыносимым вторжением, всего в нескольких миллиметрах от изнывающей