Муравейник в лёгких [Никита Королёв] (fb2) читать постранично, страница - 3

настоящее время можно было только вычитать из книг, и её влияние на организм муравья и на окружающую среду. Поначалу его исследования были высоко оценены Её величеством в силу их оптимистичности: благодать, согласно его ранним научным работам, положительно влияет на нервную систему муравья, успокаивая, наполняя принимающего умиротворением и тихой радостью. Но дальнейшие исследования привели к не столь уж радужным выводам. Если точнее, Беломор увидел чёткую зависимость роста Чёрной Пустоши от нисхождения благодати и, вместе с тем, связывал её отсутствие с учащением грабежей, убийств и случаев вандализма среди граждан. Проще говоря, частая благодать приводила в движение границы Чёрной Пустоши, редкая же превращала народ в население, дикое и жестокое. Для усмирения толпы в такие безотрадные времена проводились гладиаторские бои, а также разыгрывались представления с настоящими казнями, когда вместо актера на сцену выводили переодетого арестанта, осуждённого на смерть. Но Беломор, хоть и не входил в элиту, ясно понимал, что это не выход из ситуации, а всего лишь костыль. За попытку эти соображения обнародовать за Беломором установили слежку, однако своих исследований он не оставил. И в конце концов, после долгих ночей за смоляными папирусами Беломор пришёл к страшным, крамольным выводам, с которыми он незамедлительно отправился в королевские покои. Никто не знает деталей их разговора – он проходил с глазу на глаз. Известно только, что после него Беломора обвинили в паспортопоклонничестве и заточили в темницу, где, по слухам, он продолжил свои изыскания.

Однако вернёмся к Бонду.

Однажды, когда город сонно вдыхал утешительный дым после сильной и довольно ритмичной встряски, он услышал небесные голоса. Разобрать слова было трудно, потому что говорившие мурлыкали, как два наевшихся досыта кота, но Бонд, унаследовавший от отца хороший слух, всё слышал.

– Знаешь, – говорила Она, – я тут недавно кое-что прочла и хочу задать тебе пару вопросов.

– Хм, ну задавай, – ответил Он.

– Вот где мы сейчас находимся?

– Как где? На кровати, слепышка.

– А кровать где?

– В комнате.

– А комната где?

– Ну, в доме, – настороженно ответил Он.

– А дом где?

– Тебе пять лет, что ли?

– Где дом? – повторила свой вопрос Она.

– В Москве, – процедил Он.

– А Москва где?

– В России.

– А Россия где?

– В… – тут Он произнёс какое-то непонятное слово, рифмовавшееся с последним словом из Её вопроса. Немного помолчав, Она подвела сразу к сути.

– Ладно, предположим, Россия на Земле, Земля в Солнечной системе, галактики, там, Млечный Путь, всё прочее и так до Вселенной. А Вселенная где?

– Ты только не обижайся, но, если бы я знал ответ, я бы здесь с тобой не валялся.

– Справедливо. Но ответ прямо у тебя под носом, вернее – за ним. Вселенная – в твоём сознании. Сознание формирует материю вокруг тебя, вернее то, какой ты её видишь, а из материи сплетены нейронные связи в твоём мозгу, которые ты зовёшь собой. Сознание создаёт материю, материя создаёт сознание. Понимаешь? Это бесконечный коридор обращённых друг к другу зеркал, как в примерочной.

– Кстати, о примерочных, – перебил Он. – Ты это придумала, когда мы там… ну…

На это мир только тяжело, с характерным свистом, расширился и сузился, после чего Она продолжила:

– Твои глаза видят просто две стекляшки друг напротив друга, но твоё сознание придаёт им бесконечную перспективу, которой, в сущности, нет. Разбей ты одно зеркало, и весь бесконечный коридор исчезнет.

– Да, только тебе потом платить за его исчезновение, – заметил Он.

– Правильно, владельцам магазинов вообще не нравится, когда ты разбиваешь свой зеркальный коридор. Пока ты по нему бродишь, брызгая слюной и жадно озираясь на вывески, они могут спокойно оплачивать тёплый пол в своём коттедже в Барвихе и учебу своих детей в Англии. В их интересах поддерживать иллюзию реальности всего материального, наклеивая на неё пестрые бирки и аппетитные ценники. И чтобы пройти к следующему эскалатору, тебе нужно обойти все магазины на этаже. Но и этих дельцов можно только пожалеть – они такие же дофаминовые наркоманы, как и мы с тобой.

– Какие наркоманы?..

– Дофаминовые. Всё наше счастье сводится к временному снижению уровня страдания. В этот момент в мозгу выделяется дофамин, гормон, благодаря которому мы и ощущаем эти жгучие пузырьки внутри, то есть радость. И все, к чему стремится наша мысль, – это к снижению болевого синдрома посредством дофаминовых инъекций. И неважно, что это, новая пара кроссовок или поход в театр.

– Бред какой-то, – недоумевал Он, – ну, есть же там, не знаю… чувство прекрасного, радость за близких, сострадание. В них же мы не просто притупляем боль?

– Восхищение прекрасным – это всегда самодовольный плевок в ужасное, радость за близких… что ж, нам сказали, что она есть. Ну а насчёт сострадания – без картинных поз и тайного довольства своим «не-так-уж-и-плохо» его просто не существует. Твоя левая рука