Крутые перевалы [Петр Поликарпович Петров] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (156) »
Крутые перевалы
ШАЙТАН-ПОЛЕ Роман
Другу и жене А. А. Петровой посвящаю
ГЛАВА ПЕРВАЯ
С гор шумели потоки. От буйного нашествия вод ширилась и полнела река. Гривастые волны хлестали через берега, по разложинам катились на солончаковую равнину. Вода утративших берега озер подбиралась к покривившимся заборам рыбинских мужиков. С гор, что отгородились лесом от левого берега и села, оседали на степь извечные голубые туманы и, казалось, не было конца и предела этим воздушным кочевникам. А за немереной степью дымились прозрачной синевой зубчатые Саянские отроги. Стоя по щиколотку в холодной воде, булькавшей сквозь доски мостков, женщина отжимала белье. Поддернутая кверху юбка обнажала смуглые икры ее ног, липла к бедрам. В непроницаемой мути разлива золотой бровью отражался ущербный месяц. Женщина задумчиво смотрела в воду; она вздрогнула, как от внезапного ожога, когда позади раздалась дробь лошадиных копыт. Женщина оглянулась и в первое мгновение встретилась с черными пылающими глазами карего жеребца. Из-за взвихренной гривы мелькнула кепка с расколотым козырьком. И всегда свежее черноусое лицо председателя правления рыбинской артели весело улыбнулось. Женщина торопливо поправила юбку и забросила за плечи темные волосы. — Простудишься, баба! — крикнул Пастиков, соскакивая на землю. Черные брови «бабы» сошлись у переносицы. В темных, немного узких глазах вспыхнуло что-то похожее на обиду и укор. — Тебе хоронить не придется, Петро Афанасьевич. Пастиков улыбался. Жеребец тянул седока к воде. — Надо хлеб сеять, а ты — умирать… Такую колотушкой не опрокинешь… В холе жила, Анна. — Только это и припомнил… другое-то ветром из памяти выдуло. И опять сузила вспыхнувшие в узких прорезях глаза, будто желая этим показать презрение всему, чем живет он, Пастиков. Карий забрел в воду и закопытил, вздувая под животом клубы белой пены. — Балуй, лешак! — Анна загораживала рукой полное розовое лицо. — Ишь откормили чужими-то овсами, — покосилась она на хозяина. — Твоего пока не ел, Анна. Пастиков вывел жеребца и, запустив руку в темную заросль гривы, легко поднялся на его желобистую спину. Чуть улыбаясь полными губами, Анна упорно рассматривала крепкую фигуру председателя правления. — Не ты, а рубаха твоя говорит, — продолжал он. — И скажи, какой черт тебя спеленал с Тимохой… Да в артели ты в три цены пошла бы… Или вот на Шайтан-поле нужны будут люди. Анна опустила на мостки корзину. Грудь ее плотно обтянулась синей кофтой. — Ты не спросонья ли, Петро Афанасьевич… С кем думу-то эту думал? Пастиков трепал волнистую гриву жеребца, сверкал белыми зубами. Лошадь нетерпеливо грызла удила, брызжа пеной, и порывалась броситься в переулок, приткнувшийся к реке. — Мне обидно, товарищ Пастиков, за такие слова даже… Не из таких поди, что на чужую постель ходят. — Я и не о постели, баба… Шевельни мозгами. Пастиков выдернул из бокового кармана серый лист бумаги и махнул им около прижатых ушей лошади. — Вот телеграмма из края, Анна… Значит, я еду за старшего разведки на Шайтан-поле… Знаешь какая будоражь пойдет в этом районе! — Как же артель-то бросаешь? — Анна смотрела на свое отражение в воде и терла красные озябшие руки. Глядя на нее, Пастиков вспоминал прошлое. До того года, когда Пастикова «забрили», они не знали разных дорог. И уже в окопах около Мазурских озер он получил письмо о замужестве Анны. Тогда впервые солдат Петр Пастиков почувствовал непоправимый провал в своей жизни. Колесили годы, колесил по земле шалый ветер, и вместе с ним колесил Пастиков без долгих пристанищ. С тех памятных дней Анна, предмет его молодых надежд, появлялась в думах, как грусть об утраченной какой-то части себя, отчего не прибавлялось ни тепла, ни радости. Пастиков редко вдумывался, почему Анна к нему, раненному вторично в ногу во время борьбы партизан с белыми, ходила за реку с хлебом и перевязывала отекшую ступню. Пастиков знал, что она тяжко несла необласканные дни с пьяницей Тимофеем, и из ей одной понятного упрямства не хотела уходить от него, а с соседями судила колхозные порядки. — Здесь дело налажено, а должность передаю Соколову, — ответил он. — Путем-дорога, — тихо уронила Анна. Она пошла на взгорок, вразбег переставляя босые крепкие ноги. Лошадь мчалась крупной рысью на колхозный двор. Пастиков уже раскаивался, что хвастливо поделился с Анной предстоящей поездкой и радостью, купленной многими бессонными ночами. — А все-таки донял край, — вслух думал он. Ему представлялись желтые сосновые постройки и ревущие стада зверья в благодатной вдовствующей долине только охотникам- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (156) »
Последние комментарии
1 день 1 час назад
1 день 4 часов назад
1 день 18 часов назад
1 день 18 часов назад
2 дней 9 минут назад
2 дней 3 часов назад