Папа, я и озеро [Антон Александрович Мишин] (fb2) читать постранично

Антон Мишин Папа, я и озеро

Папы никогда не было дома, он постоянно пропадал на работе. Командировки сыпались на него одна за другой в течение года. Недостаток общения со мной он пытался компенсировать подарками, безделушками, привезёнными издалека, краткими наставлениями по вечерам и редкими кусочками выходных, проведённых вместе. Если у папы, каким-то чудом, выпадал отпуск, наша семья обычно отправлялась к берегам Чёрного моря.

Как Вы поняли, папины выходные в нашей семье ценились, как мощи святых, поэтому, когда однажды ему выпало аж три нерабочих дня подряд, и он объявил, что собирается воплотить в жизнь давнее желание – съездить на рыбалку – никто не поверил. Конечно, папа решил взять меня с собой, дабы упрочить связь отца с сыном.

Со слов мамы, а в этой истории много её слов и воспоминаний, в пятницу вечером папа объехал магазины, прикупив необходимые снасти и детский спасательный жилет; надувная лодка была подарена ему много лет назад вместе с многочисленными удочками, вручаемыми на дни рождения (всё это хранилось на залитом большую часть дня солнцем балконе), так что к рыбалке мы были полностью готовы.

В субботу утром, неспешно позавтракав, мы оделись, загрузили вещи в машину и отправились в такое манящее, с тех самых пор, как я узнал о нём, приключение. Осознание прохлады за бортом, солнце, по-весеннему приятно жгущее лицо сквозь закрытые окна, и специфический запах папиной машины рождали внутри меня чувство уюта. По дороге я наблюдал, как только что вспаханные чернозёмные поля сменяются зелёными с едва проросшими всходами, разделяли же их бесконечные лесополосы, частенько струящиеся вдоль дороги и создающе эффект тоннеля с небом над головой вместо крыши. Папа поставил свою любимую музыку. Мне она совсем не нравилась, но было всё равно, я просто наслаждался его присутствием.

В середине пути он сделал потише и начал учить меня всему, что когда-то в разных источниках вычитал и узнал о рыбалке. Тогда мне показалось, что он – светоч, но на практике всё было совсем по-другому. Папа и на рыбалке был всего пару раз, да и то один – в детстве с отцом, а второй – когда встретил маму. И мы ехали как раз на место их встречи.

Съезжая к лесу у озера, машина немного забуксовала в огромной луже, которую было просто не объехать, только мастерство папы помогло нам в ней не увязнуть. Мне тогда почему-то показалось, что даже если пересохнет само озеро, которого я ещё не видел – эта вековая лужа всё равно останется на том же самом месте.

Мы доехали и запарковали машину в наезженную предыдущими рыбаками колею. Это место должно было стать нашим лагерем на целых два дня.

– Всё поменялось, – многозначительно произнёс папа, вылезая из машины, а потом добавил, – да и сколько лет прошло.

Наверное, в тот момент на него накатили воспоминания дня встречи с мамой. Конечно, тем вечером папа не рыбачил, как и все в их слившейся из двух в одну компании, их скорее занимало ещё не такое наскучившее действие алкоголя и такие манящие новые знакомства. Но на другой день, когда мама уехала, предварительно обменявшись с папой контактами, они с друзьями, найдя идеальное место для клёва, закинули поплавки и наловили много мелочи, которую впоследствии спихнули одному на таранку. Видимо, тот азарт от пойманной мелкой рыбёшки навсегда оставил в памяти папы увлекательный отпечаток.

Я немного подустал в дороге, поэтому с радостью открыл дверь и выпрыгнул из машины, когда мы остановились. Получалось, что наш лагерь находился в лесу, а невдалеке справа кусты с деревьями, немного расступаясь, образовывали идеальный вход в воду, чем ближе, тем отчётливее к которому вели тропинки, вытоптанные множеством резиновых сапог. Я устремился к этой маленькой гавани.

Вид открывался, словно ты смотрел на гигантское полотно с изображением большого озера, со всех сторон окружённого сплошной стеной деревьев, только на противоположном берегу виднелись домики, и те, казалось, будто врублены в сам лес; ветер на поверхности озера создавал барашки, которые, докатываясь до моих ног, превращались в мелкие всплески воды о берег; и завершали картину, подсвеченные лучами солнца, плывущие над нами, невероятных объёмов и форм кучерявые облака.

Папа позвал меня ставить палатку и раскладывать вещи. Затем мы надули лодку, которая по мере наполнения воздухом потрескивала всё сильнее. Ею никто не пользовался, но вид у неё был побывавшего в сражениях пиратского судна (я тогда очень увлекался пиратской темой).

Папа ртом надул мой жилет, я одел его, и мы отчалили от пристани в надежде наловить кучу огромной рыбы. Папа попытался набрать ход, но небольшие волны, встречный ветер и пластиковые ложки вместо вёсел затрудняли наше продвижение, поэтому ему достаточно быстро надоело грести, он отбросил вёсла и начал готовить удочки. Насадив червей на крючки, папа отдал мне одну удочку, закинув свою недалеко от лодки. Я последовал его примеру – ничего не получилось. Во второй раз мы вместе коряво закинули