Сталину никто не пишет. Новогодняя история [Евгения Ивановна Хамуляк] (fb2) читать постранично, страница - 3

религиозных фанатиков.

Чтоб зря не шептать, поглядел на Пречистую, что хмуро на него воззрилась, и сказал: мол, да, хочу любить и быть любимым. Дом есть, сад тоже, не хватает настоящей любви и большой семьи. На приёмных детей согласен. Своих тоже не прочь завести. Поцеловал Богоматерь в щёку близко к стеклу и стал пятиться назад, обширно крестясь, чтоб было видно из-за широкой спины, как ему благодать передаётся.

– Молодец! Боженька и не таким пропащим помогал. И тебе поможет. Иди, иди с миром, казак, – вещала женщина и пошла по другие души, так как в церковь заглянули новые посетители, прячась от предновогоднего холода в тёплой часовне.

Андрей выскочил из церкви, как из горящей бани. Отчаяние улетучилось. Осталось тупое уныние, что жизнь заканчивается, и дальше ждут только года печали.

– Десять дней до Нового года. И ремонт не доделать, и жениться времени нет.

С этими надгробными мотивами Андрей улёгся спать в чём был. В голове было неприятно пусто. Впервые в жизни он не знал, зачем живёт, зачем построил эту тюрьму строгого режима с люксовыми условиями… Зачем ему семья и 17 вишнёвых деревьев?

***

Так как штор в доме ещё не водилось, Андрей проснулся с первыми лучами зимнего солнышка. Потянулся и с удовольствием заметил, что выспался, несмотря на то, что спал в зимней куртке, рубахе, брюках, а вообще предпочитал голышом, хоть зимой, хоть летом. Пижам и даже трусов не признавал.

Встал, умылся в биде, посмотрелся в нераспакованное зеркало, с радостью заметив, что сегодня выглядит на так уж плохо. Спустился по винтовой лестнице вниз, довольно подмечая, какой всё-таки хороший он строитель и хозяин. Каждая деталь на месте и глаз радует. Добротно, с умом, на долгие года построено. Или, как дед говорил: на семь поколений вперёд. Живи да радуйся!

А жить Андрей хотел. Прям от души хотел каждый лучик декабрьского солнца в себя впитать, восхититься природой, белым чистым снегом, снегирями, что клювиками царапали его стекло белорусское трёхслойное, потому что там какие-то семечки с осени прилипли.

– Идите прочь, – помахал на них Андрей и засмеялся от души. – Божьи мерзавцы.

Залез в холодильник, обнаружив там недопитую бутылку виски и конфеты, которые лежали ещё с осени.

Поняв, что жить хочет так, что в желудке органы устраивают забастовку и просят пропитания в виде плотного завтрака, Андрей взял первый попавшийся пластиковый пакет и пешком, размахивая им как флагом, отправился в ближайший магазинчик, где отоваривались в основном трудяги и работяги. Сам же он предпочитал ездить на своем джипе в супермаркет эко-продуктов или заказывал еду с доставкой на дом. Но сегодня, в это чудесное морозное утро, в пять часов 30 минут по Гринвичу Андрей хотел прогуляться пешком, подышать свежим воздухом.

Пели птицы. Он посвистывал им в унисон. На душе было так хорошо и светло, что все проблемы не казались такими уж неразрешимыми, какими представлялись ещё вчера. И потянув дверцу маленького зашарпанного магазинчика на себя, Андрей обнаружил его закрытым. Правда, открылось маленькое оконце, в которое высунулось хмурое, но красивое лицо женщины, точно как у вчерашней Мадонны:

– Что? – не поздоровавшись, грудным женским голосом спросило красивое лицо.

– А откройте, пожалуйста, – попросил Андрей, всматриваясь в прореху, откуда всё больше валило теплом и приятными женскими духами. Мадонна, в свою очередь, тоже всмотрелась и, завидев блином лицо с двумя косыми глазами, отшатнулась.

– Время – 5:30. Мы открываемся в девять. А сейчас только через окно.

– Ладно, – легко согласился покупатель, соображая, за чем пришёл. Но мысли путались. И спутывал их облик продавщицы, который прямо манил к себе. Он видел её и раньше. Женщина работала в этом шалаше с протухшими продуктами уже давно.

Он помнил, что «ларьковая мадонна» была маленького роста, буквально дышала ему в пресс, точнее в место, где раньше жили шоколадные кубики, накаченные в элитном спортклубе и поджаренные в лучшем солярии города. Весила она не меньше Андрея с отметкой «прежнего спортивного». Круглые бока и груди выпирали даже через нутриевую шубку, плотно облегающую фигурку. Но лицо! Образ! Были незабываемыми. Настоящая Мадонна руки художников Ренессанса. Большая и располагающая, как мать Земли Гея.

– Я не могу так сосредоточиться, – честно признался смущённый покупатель. – Я вижу только вас. А чтобы выбрать продукты, я должен видеть продукты.

На той стороне маленького оконца минуты две соображали по поводу услышанного. Потом стальная, утеплённая дверь со скрежетом открылась. За ней показалась небольшая фигурка, обвязанная, как мумия Египта, в широких красивых круглых местах оренбургским платком.

Красивой белой рукой продавец указала на витрину с колбасами и кефирами.

– Пять яиц, – пытался не смотреть на Мадонну Андрей, – три куска хлеба… с отрубями… и… кефир нежирный… и сыр, лучше швейцарский… и…

Продавщица пожалела, что открыла стальную дверь в пять часов утра, когда все