Прогулка по лезвию горизонта [Евгений В.Х.] (fb2) читать онлайн

Евгений В.Х. Прогулка по лезвию горизонта

Было дождливо и сыро, когда я ехал в аэропорт. Дворники лениво поднимались со своего ложа и стирали унылую морось с лобового стекла после чего с удовольствием укладывались обратно. Через долгие секунды, когда омерзительные мелкие капельки опять покрывали собой окно, превращая обзор в туманную муть, цикл снова повторялся. Самая большая щетка не дотягивалась до прилипшего в верхнем углу большого желтого листа. Впрочем, она и не старалась и это бельмо раздражало меня не меньше чем полоумные водители, шныряющие из полосы в полосу. Конечно, мой автомобиль не был гегемоном на этом скоростном шоссе, ввиду своего почтенного возраста и как следствие не очень презентабельного вида, но темп на дороге он все-таки держал вполне себе приличный. Короче говоря, я двигался вполне нормально, но всегда найдутся идиоты, которые считают, что нахождение за рулем дорогого авто автоматически поднимает их значимость и статус до недостижимых высот. Вот и сейчас один такой сидел у меня на хвосте и прижимался очень близко, всячески показывая, что он чрезвычайно спешит. Я специально сбавил ход еще больше и совсем замедлился, так как не собирался подстраиваться под капризы всяких недоумков. Я бросил газ и думал, что, если он хоть раз посигналит я остановлюсь и набью ему морду. Но он вскоре свернул и отстал.

Вообще настроение сегодня было отвратительным. Именно поэтому я и ворчу больше чем обычно.

Почему мой босс решил, что прилетевших из столицы специалистов должен встретить именно я? Это оставалось загадкой. Может быть, потому что статус визитеров был невысоким и им вполне подойдет в качестве встречающего рядовой сотрудник компании, который довезет их до гостиницы на своем стареньком седане. Скорее всего, так и было. Но вообще-то пусть гости скажут спасибо, что не на автобусе с пересадкой на троллейбус. Ну и все машины представительского класса с водителями в костюмах и галстуках были сегодня заняты. Так объяснил начальник. Впрочем, у меня тоже был повязан галстук. Красивый. Темно-синий. Наташка мне купила его где-то в Сочи, когда отдыхала там с сыном.

Однако работал я вовсе не водителем. И меня раздражала эта навязанная функция. В конце концов я не обязан выполнять чужую работу, да еще тратить на это свой собственный бензин! Надо было прямо об этом сказать ему в его самодовольную физиономию!

Но я не сказал.

Вот и аэровокзал. Как всегда, много транспорта и люди, тянущие за собой чемоданы с выдвижной ручкой на колесиках. Багаж, естественно, у большинства заранее замотан пищевой пленкой. Наша отечественная особенность, отражающая степень доверия к службам, которые отвечают за доставку имущества пассажиров от стойки регистрации до недр воздушного лайнера. Конечно же существует вероятность, что испачкают красивые цветные чемоданьи бока или вообще он раскроется во время транспортировки. И что потом? Чистить или покупать новый, а это очень досадно.

Из-за крыши здания терминала виднелись устремленные ввысь вертикальные стабилизаторы самолетов, которые в просторечье называют хвостами. Железные птицы словно гордились нарисованными на них затейливыми логотипами авиакомпаний и должны были своим видом навевать романтическое настроение и тягу к путешествиям. Но сегодня как-то не получалось. Серое все и сырое. Да и вообще конец октября не стимулировал мечтательность.

Я не собирался оставлять автомобиль на платной парковке. Еще чего! Пятнадцать минут бесплатно, а потом раскошеливайся? Не тут-то было! Я итак разъезжаю по рабочим делам на личных колесах. Ничего страшного! Командировочные москвичи вполне могут прогуляться и до бесплатной автостоянки. Правда та располагалась метрах в пятистах от выхода из терминала, но ходьба – это прекрасный способ держать себя в форме. Особенно с нагрузкой в виде багажа.

Свободная для всех желающих бесплатная парковка призывно щерилась глубокими трещинами и ямами. Огромные самосвалы с прилегающей стройки, рыскающие по ней то и дело, добивали несчастный асфальт, который недавно отметил пятидесятилетний юбилей.

Свободных мест конечно не было.

Я проскакал по колдобинам и остановился у ряда припаркованных машин, отыскав место рядом с готовым, как мне казалось, уехать и освободить место автомобилем. Я определил это по включённому двигателю и сидящему за рулем водителю. Но сутуло сгруппировавшийся за баранкой синей малолитражки пожилой мужчина видимо имел другие намерения. Нет, он однозначно собирался уезжать, но увидев меня специально задержался, проявляя гнусную стариковскую вредность. Он даже не изображал никакую деятельность, а просто сидел и поглядывал на меня в ветровое окошко, мерзко улыбаясь. Конечно были сомнения, что он не такой подлый, а просто ожидает кого-то, но они улетучились, когда минут через десять, видимо устав издеваться надо мной старый мерзавец все-таки сдвинулся с места. Он совсем не торопился отъезжать и, переключив передачу медленно покатился к выезду со стоянки, продолжая скалиться вставной челюстью.

Я обложил его матом громко и с удовольствием. Конечно он ничего не слышал, но что-то по губам прочитал потому как смачно и по молодежному продемонстрировал мне свой средний палец. Я послал ему в след последние проклятия и припарковал машину.

Зонт не взял конечно. Как назло, морось именно в этот момент превратилась в полноценный дождь. Я прошлепал полкилометра по лужам с плавающими там раскисшими листьями. Промочил ноги, и вдобавок какой-то таксист обрызгал меня, когда я ждал зеленого сигнала светофора чтобы перейти улицу.

«Хорошего дня тебе, добрый человек!»

Пройдя в ворота, открывающиеся автоматически, я кинул свою сумочку с водительскими документами и ключами на движущуюся ленту, и она уехала в чрево того массивного аппарата, что просвечивает багаж. Больше при мне ничего не было, и я ринулся сквозь рамку металлоискателя. Она естественно запищала.

– Телефон и часы на тарелку! – устало произнесла женщина в униформе и с той самой штукой в руке, которая также служит для поиска металлических предметов.

Дама равнодушно обыскала меня, поводив по карманам и спине этой дрянью и опустив руки отвернулась. Это видимо означало что я свободен. Однако собираясь забрать свою сумку, я обнаружил что ее нет на ленте с этой стороны. Она осталась в брюхе железного монстра. Длинный и худой молодой человек с короткой прической и в такой же форме бдительно и подозрительно вглядывался в экран. Я в вопросительной позе остановился рядом с его столиком.

– Сумка кожаная ваша? – он не соизволил даже поднять на меня глаза, продолжая смотреть в монитор.

– А здесь есть кто-то еще? – дело в том, что я случайно поймал момент, когда на проверке у входа никого не было. Но сейчас люди уже начинали скапливаться с той стороны и сразу же выражали недовольство что их багаж не едет вперед.

– Я спрашиваю, сумка ваша? – он повысил тон и медленно со значением обратил свой взор на меня.

– Моя! – я стиснул зубы.

– Что это за предмет? – он указал в экране на черно-белое похожее на негатив изображение.

– Какой? Там только документы и ключи!

– Какая-то емкость с жидкостью!

Я сообразил и чуть не прикусил язык от ярости.

– Это ингалятор. Медицинское средство против приступов бронхиальной астмы. Я всегда ношу его с собой. Так делают все, кто страдает этим хроническим заболеванием.

– Ну смотрите, – он зевнул, прикрывая рот рукой, – могут возникнуть трудности с посадкой на самолет.

Моя сумочка выехала наружу и одевая ее на плечо я произнес, обращаясь к ретивому служаке:

– А что, похоже, что я собираюсь куда-нибудь лететь?

– Гражданин, не хамите! – крикнул он мне вслед, когда я уже не оборачиваясь быстрым шагом проследовал по коридору в большой зал где, располагались стойки регистрации. Народу здесь было много. Длинные очереди стояли к каждой из них. Люди медленно двигались, подталкивая ногами свой багаж. Где-то в нескольких местах орали дети. Шумная компания кавказцев, стоя чуть поодаль в кружок что-то выясняла между собой, используя кроме речи еще и темпераментные жесты.

Мне не надо было сюда. Я топал в зал для встречающих.

Остановившись у небольшого информационного табло, я задрал голову вверх и шевеля губами отыскал нужный мне рейс.

«Прах меня побери! Сегодня явно не мой день!» – я перешел на бег и помчался по гладкому полу, иногда натыкаясь на людей и грубо расталкивая их руками. Один раз за время этого забега я даже получил существенный тычок между лопаток в ответ на собственную бесцеремонность, но все-таки прибыл на место. Лента выдачи багажа с противным скрипом крутилась, описывая овальную кривую, замыкающуюся в бесконечность. На ней верхом катались немногочисленные уже сумки и чемоданы и человек десять пассажиров с напряженными и взволнованными лицами неотрывно смотрели туда, перебирая про себя в голове одну и ту же досадную мысль о том, что опять как всегда их багаж отдадут последним.

Самолет из Москвы прилетел тридцать минут назад. Я опоздал. Что теперь делать? Где их искать?

Ну конечно! У меня есть номер одного из этой парочки командированных к нам в город столичных спецов. Шеф конечно снабдил меня контактом, отправляя сюда.

«Телефон абонента временно недоступен или находится…»

Вот зараза! Наверное, он забыл включить его или перевести обратно из авиарежима.

Я не знал прибывших в лицо. Возможно они находились еще в здании аэропорта, а может быть уже поехали до гостиницы самостоятельно. Многие из прилетевших московским рейсом еще толклись здесь, очевидно ожидая встречающих или такси, и я решил пройтись мимо них.

– Господа Лемишев и Кальницкий! – стал я выкрикивать по возможности громко. – Нет ли здесь господ Лемишева и Кальницкого?

Мне пришлось пять раз пройти туда-сюда и в итоге я просто остановился с отчаянием в глазах глядя, как и эта кучка людей редеет на глазах.

Поколебавшись я набрал номер начальника.

– Степан Алексеевич! Да! Федоров беспокоит… Да! Конечно! Степан Алексеевич, тут проблемка нарисовалась… Что? Ну конечно встречаю! Но нет их! Что? Совещание? Да! Встречаю! Встречаю! Да… В процессе. Извините, Степан Алексеевич!

Я отключил телефон и в сердцах плюнул прямо на пол.

Набрал Ивана. Это наш офис-менеджер. Попросту завхоз. А еще мой хороший приятель. Он моложе меня на двенадцать лет и отличается крайним оптимизмом и жизнерадостностью. Даже несмотря на то, что работает вместе с женой в одной конторе. Но Ленка тоже замечательная. Здравомыслие и очарование в одном флаконе. В общем хорошие люди. И никогда не отказывали в помощи.

– Алло! Ваня! Да! У меня ситуация крайне неприятная. Что случилось? Опоздал я. А эти на телефон не отвечают. А как они выглядят я понятия не имею. Да! Как это? Рокотов тебе уже сообщил? Поручил помочь? Ну тогда я жду!

Оказывается, шеф не стал разбираться с тем что у меня произошло и отрядил на помощь Ивана и Лену. Если откровенно, то он даже слушать не стал, сославшись на совещание. Скорее всего вызвал завхоза и сказал что-то вроде: «Сгоняй в аэропорт и посмотри, что там у него опять стряслось. Разберись и специалистов московских в отель доставьте!» Все это конечно не добавляло плюсов к моему послужному списку и явственно демонстрировало отношение руководства к моим организаторским и исполнительским способностям, но чета Гораньковых сейчас мчалась мне на помощь. И, кстати говоря, им выдали безоговорочно служебный транспорт, в то время как мне в этом сегодня утром отказали.

Под ребром кольнуло конечно, ну да все равно! Главное эту головную боль с себя скинуть.

Я сел на неудобную пластиковую скамейку и приготовился ждать. Для успокоения собственной совести снова набрал номер московского гостя. Тот же результат. Выдохнув я вытянул ноги и откинулся на спинку.

Зал постепенно совсем опустел. Те, кто прибыл из столицы получили свой багаж и отправились по своим делам. Стало тихо.

Я просидел уже минут десять, когда в зал прибытия ворвалась новая толпа из только что приземлившегося борта. Тишина сразу же была разорвана на части голосами сотен счастливых пассажиров, благополучно добравшихся до места назначения. Среди них была большая группа девушек в одинаковых спортивных костюмах. Они ждали, когда лента закрутится чтобы забрать свои огромные сумки с инвентарем. Вероятно, это была какая-то команда возвращавшаяся или наоборот приехавшая на соревнования. Я, полузакрыв веки спокойно наблюдал за ними. Большая часть производимого шума исходила от них. Девчонки галдели, толкались и беззаботно смеялись. Эх, молодость, где ты?

Мой телефон зазвонил.

Это Ванька! А может командировочный наконец подключил трубку?

Нет.

Жена.

– Да, Наташа!

– Ты где? – голос ее тихий и настороженно звенящий.

– Как где? На работе. Где же еще?

– Странно…

– Что именно?

– Шумно у вас в офисе. И женский смех…

– О боже! – я непроизвольно провел левой рукой ото лба до подбородка. – Я не в офисе!

– И где же ты? – она стала говорить еще тише и угрожающе вкрадчиво.

– В аэропорту! Москвичей встречаем. Я же рассказывал тебе вчера. Рокотов попросил.

– Я просто проезжала сейчас мимо вашего здания на такси и не увидела нашей припаркованной машины. Ты ведь всегда в одном месте паркуешься?

– Сегодня место было занято. Я встал во дворе.

– Не ври!

Я старался сдерживаться и призвал на помощь всю свою выдержку. Вдохнул три раза, убрав телефон в сторону и спокойно возразил:

– Ну что ты, Дорогая! И не думаю врать. Машина действительно там.

В это время по аэропорту стали что-то объявлять, и я специально стал держать телефон так чтобы Наталья это слышала.

– Скорее всего, ты поехал в аэропорт на своей машине. И не возражай! – теперь она говорила громко с менторскими интонациями. – Ты тряпка и недотепа! Тюфяк! Не можешь возразить своему начальству! Они просто используют тебя, а ты…

– Ой, извини! Батарея садится! – я выключил телефон и выдохнул.

Буквально через несколько секунд супруга повторила вызов.

– Еще раз так сделаешь и тебе не поздоровится! – она по-прежнему была по-металлически спокойна.

Я что-то буркнул в ответ.

– А теперь слушай меня внимательно! Все это твои проблемы. Нравится быть мальчиком для битья – ну и пожалуйста. Я вообще-то о другом хотела сказать. Рома сейчас мне заявил, что он едет за ней в Новосибирск. Представь себе такое! И мало того, я уже видела билет. Он сам показал мне его. Я понятия не имею где он взял денег! Но не это главное! Эта девица конечно подлинная дрянь и пудрит парню мозги, но вопрос все-таки в воспитании нашего сына. Это твое воспитание! Ты ему все всегда позволял и не допускал строгости с моей стороны. Вы всегда шушукались за моей спиной, создавая коалицию против матери. Вот теперь пожинай плоды! Он вовсе отбился от рук! Он только в девятом классе. Нужно думать об экзаменах и дальнейшей учебе, а он у нас весь в своей любви! Меня он не слушает. Говори с ним сам.

– Господи, а ты пробовала просто поговорить с ним? – я устало протер глаза. – Или как всегда перешла на крик?

– Опять я виновата! – вот теперь она кричала. – Если ты такой понимающий и добренький, вот и говори с ним сам! И делай это сейчас! Он только что выскочил из дома, а билет у него на послезавтра!

– Почему он не в школе?

– Ты меня об этом спрашиваешь? – Наталья сорвалась на истерику и стали слышны ее рыдания. – Это его надо спросить! И тебя! Пришел через час после начала уроков и заявил: «Мама, я еду за Олей в Новосибирск! Буду там жить. Учиться и работать. Снимать квартиру. Я ее люблю! Без нее не смогу!»

– Ясно!

– Что тебе ясно? Что нам делать?

– Я понял. Поговорю с ним вечером.

В это время кто-то еще позвонил мне, и я увидел на дисплее что это Иван.

– Сейчас! Звони ему сейчас! – продолжала кричать жена.

– Я на работе! Не могу сейчас! Вечером! – у меня стало першить в горле.

– Не смей бросать трубку! Слышишь меня, Павел? Я еще не все сказала тебе, и ты…

Вот теперь я окончательно отключился.

– Алло, Ваня! Вы где!

– Мы едем, Старина! Я тоже звонил этим чудикам из Москвы. Ты представляешь у обоих телефон отключен! Наверное, весь полет играли в игрушки, а теперь и позвонить не могут! – его голос как всегда звучал бодро. – Ты где зависаешь?

– Я в зале прибытия на скамейке.

– Сиди там! Я Ленку тебе закину, а сам поеду по направлению к гостинице. Может они там уже. А вы по аэропорту походите. Она знает их физиономии. Может найдете там.

– Хорошо! Спасибо, Ваня!

– Все норм, Старик! – он отключился.

Я представил себе, как мой друг сейчас сидит на переднем сиденье рядом с водителем и улыбается. А сзади собранная и немного овеянная каким-то чистым вдохновением его жена. Да! Все-таки образы наших друзей – это проблеск счастья.

Мне немного полегчало. Но разговор с женой тут же всплыл в сознании и с оглушительным грохотом занял свое господствующее положение в моей итак воспаленной голове.

Что же это? С Ромкой надо говорить немедленно! Я не могу допустить его отъезда. Его выходка – просто дикость. Я ни в коем случае не потеряю его. Ведь сын единственное существо, которое я люблю. Увы! Я давно признался себе в этом. Родителей моих давно не стало, а жена… Что тут сказать. Я всегда очень жалел ее. Мы прожили двадцать лет и конечно ее нервы были ни к черту. Возраст. Усталость. Да что тут говорить.

Когда у него самолет? Послезавтра! Новосибирск. Ну уж дудки! Возьму ремень если понадобится. Однако с парнем надо обстоятельно беседовать. Убеждать. Другого выхода нет. Хотя вполне понятно, что в таком состоянии он никого слушать не будет. Нет. Звонить не буду. Поговорим вечером.

Я немного расслабился.

– Людям иногда трудно друг друга понять. Особенно когда между ними годы. – сказала ОНА.

Девушка с прямыми и очень светлыми волосами сидела со мной рядом и приветливо смотрела прямо мне в лицо своими огромными зелеными как тропическая лагуна глазами. Она была высокой. Даже через чур для ее хрупкого сложения. На ней был белый короткий пиджак и темная водолазка с воротником под горло. Изящные маленькие руки с длинными тонкими пальцами целомудренно лежали на коленях, одетых в светло-голубые джинсы. Волосы были распущены и небольшой простенький ободок с бабочкой поддерживал ее челку и обнажал высокий белый лоб.

Я почему-то затруднился оценить ее возраст. И тогда в первое знакомство и потом много дней спустя. Может ей было двадцать. А может и в два раза больше.

Она до сих пор иногда всплывает перед моими глазами именно так как я увидел ее впервые. Простая, но без скромности. Непосредственная и открытая. Небесная бескрайность и захватывающий душу восторг.

Когда я вдохнул аромат полевых цветов, исходящий от нее то почувствовал, как голова моя очищается. Все каналы. Все нейронные связи. Каждый уголок мозга. Узлы развязывались, а горы шлака смывало чистым потоком. Так бывает, когда выпьешь первую рюмку. Только сейчас ощущение было гораздо сильнее, а самое главное не собиралось прекращаться.

– Меня зовут Павел, – сказал я и протянул ей руку.

Она ничего не сказала, но улыбнулась озорными морщинками вокруг глаз и слабенько пожала мою ладонь.

– А как твое имя? – я даже не обратил внимания на то, что обратился к незнакомке на «ты».

– Зачем тебе мое имя? – она засмеялась легко как весенний ветерок или ручеек скатывающийся с пригорка. – Неужели это так важно?

– Нет. Совсем не важно! – я скалился улыбкой умственно отсталого, но не замечал этого. – Какое это может иметь значение?

– Тебе, наверное, неприятно что все так происходит? – на лбу ее появилась вертикальная складочка, но тут же разгладилась. – Я видела твое лицо, когда ты говорил по телефону. Тебе все время больно?

– Не все время конечно, – я задумался, – но очень часто.

– Зачем ты обращаешь внимание на это?

– На что?

– На боль. Ведь ей только этого и надо.

– Ты думаешь?

Она просто кивнула и глаза ее погрустнели.

– Но как тогда нужно?

– Не знаю! – девушка пожала узкими плечиками. – Просто не смотри туда где больно. Не надо это видеть и слышать.

– А куда тогда смотреть?

– Посмотри на меня! – она слегка выпрямила осанку и кокетливо подмигнула. – Как тебе? Или на себя. Это ведь красиво!

– Ты шутишь! – я скривился. – Ты конечно великолепна, а я…

– И ты! Очень красивый! Особенно здесь, – она дотронулась своим тонким пальчиком до моей груди слева.

– Ну скажешь тоже! – я засмеялся в голос. Впервые за продолжительное время. Не хихикал и не посмеивался, а именно смеялся. Потому что мне было искренне весело. – Обыкновенный самый! Как все!

Блондинка в ответ на взрыв радости с моей стороны тоже засмеялась. Беззвучно. Одними глазами.

– Нет! Ты красивый! – сказала она, глядя на меня как обычно смотрит ребенок, нарисовавший фломастером на листочке собачку и теперь любующийся своим произведением. – У тебя глаза голубые. И грустные такие! А еще ты добрый!

– Ну это вряд ли! – я развел руками, продолжая улыбаться. – Ты знаешь, я пока ехал сюда пожелал плохого и обозвал дурными словами трех человек! А ты говоришь добрый. Злой! Нервный. Жизнь такая.

Она помолчала, но продолжала смотреть на меня нежно и все больше узнавая меня.

– Хочешь я извиню тебя за них? – спросила она и взяла обе мои руки в свои ладошки. Я почувствовал, что согреваюсь. Где-то в глубине меня что-то растаяло и растеклось по организму приятной истомой.

– За кого? – я уже не говорил, а мурлыкал.

– За тех, кого ты обидел! – она удивленно округлила глазки. – Нельзя же так оставлять. Ругаться это не хорошо! Это тоже боль. И себе и им. Нужно чтобы кто-то простил. Хочешь это сделаю я?

Я энергично закивал:

– Прости меня за всё и за всех, красивая девочка! – мне хотелось, чтобы она не отпускала моих рук. И она не отпускала. Долго.

А потом я спросил:

– Куда мы пойдем?

Она задумчиво посмотрела вверх, а потом одну ладонь отняла от меня, а другой сжала еще крепче мое правое запястье. Мы оба встали.

– Пожалуйста, Павел, пойдем туда! – она указала куда-то свободной рукой. – На второй этаж! Там есть большое окно и можно смотреть как взлетают и садятся самолеты. Это ведь очень красиво! И еще я хочу кофе из автомата.

Я ничего не сказал, а просто пошел за ней.

Потом мы стояли лицом к большому панорамному окну взявшись за руки и смотрели на авиалайнеры. Некоторые из них стояли и не проявляли признаков жизни. Другие рулили на взлет или после посадки. Третьи уткнулись носом в здание терминала и длинный телескопический трап присасывался к ним сбоку как пиявка. Самый большой восторг у нас вызывал какой-нибудь самолет, который после разбега отрывался от земли и подбирая шасси устремлялся в абсолютно чистое и совершенно свободное от облаков небо.

– Второй пилот убирает шасси по команде командира корабля Gear Up! – рассказывал я ей тыча пальцем в стекло. – Это лайнер марки Airbus А319. Небольшой среднемагистральный самолет. Укороченная модель знаменитого А320. Вероятно, его рейс не очень дальний.

Она слушала все что я болтал ей об авиации и самолетах с открытым ртом. Ее интерес не мог быть притворным, поскольку такую живую реакцию на мои слова невозможно изобразить. Я любил летать и интересовался авиацией. Поэтому мог рассказать ей много того, что сам считал ужасно занимательным. Собственно, это я и делал. А девушка не отпускала мою руку и слушала, слушала… Даже иногда задавала вопросы.

– Как же можно управлять самолетами без штурвала? – удивленно хлопала она длинными ресницами. – Это же невозможно!

Я усмехался как заправский воздушный ас и объяснял:

– Вполне возможно. На многих современных самолетах, в том числе на российском Sukhoi Superjet-100 в кабине пилота установлены так называемые Side-stick – боковые ручки похожие на джойстики от игровых приставок. Они и заменяют штурвал. Ими командир воздушного судна управляет движением самолета одной левой! Представляешь?

– Поразительно! – ее глазки были распахнуты и светясь восторгом смотрели на меня.

– Впрочем, компания Boeing сохранила традиционные штурвалы на своих лайнерах, – закончил я и солидно откашлялся в кулак.

– Ты такой умный! – светлая девочка взяла меня за щеки своими теплыми ладонями и поцеловала в лоб. – Я столько нового сегодня узнала! За всю жизнь мне теперь столько не узнать! Спасибо тебе, Милашка! – она как будто светилась изнутри. Губы ее не растягивались, но я знал, что она улыбается. Наверное, она всегда такая.

– Ну что ты! Не стоит! Спрашивай и я все расскажу тебе что знаю. И не только о самолетах! – таять и плыть мне было уже некуда потому что я давно превратился в одну большую счастливую лужу.

– А теперь идем пить кофе! – она захлопала в ладоши.

Я сделал жест рукой:

– Стой здесь! Я сейчас все принесу!

– Ну нет! – она в шутку капризно затопала ножкой. – Мне нравится самой! Эти аппараты такие прикольные! Давай лучше я принесу, а ты стой жди меня! Тебе какой?

– Американо.

– Заказ принят, сэр! – она приложила руку к виску, повернулась на каблуках и скрылась в снующей туда-сюда толпе.

Сразу стало пусто. Словно внутри погас свет. Или перегорела лампочка. Я не смотрел на часы и не знал сколько прошло времени. Мой взгляд был прикован к тому направлению куда она ушла.

«Только бы не долго!» – свербело в моей голове.

Нет. Я не боялся, что она уйдет совсем. Я был в ней полностью уверен. Просто без нее было плохо и я с нетерпением ждал, когда она вернется с двумя картонными стаканами кофе и мы снова будем наблюдать за взлетной полосой и небом.

Но пришла не она. Прибежала задыхаясь и тяжело дыша Лена – жена Ивана.

– Ну и где ты ходишь? – она была в гневе и схватив меня за плечо резко повернула к себе. – Ты же сказал, что будешь в зале прибытия, а сам шляешься неизвестно где! А я должна бегать по всему аэропорту!

Я не ответил. И не посмотрел на нее. Я глядел через ее плечо туда куда удалилась моя светлая девчонка. Ее до сих пор не было, и я начинал беспокоиться.

– Да что с тобой? Паша! Очнись! – Ленка больно ткнула меня в плечо кулаком. Небольшого роста, плотненькая, но не толстая, с выразительными и умными карими глазами, и темными волосами, собранными в аккуратную прическу жена моего друга стояла рядом со мной и излучала крайнюю степень гнева, сложив руки на груди внушительных размеров.

– Ты нашел москвичей?

Я опустил на нее потухший, но все еще светящийся надеждой взгляд и сказал.

– Ленусик, Солнце мое, давай попозже, пожалуйста!

Ее глаза чудом не вылезли из орбит и не выпали на скользкий мраморный пол.

– Что потом? – протянула она удивленно своим низким грудным голосом. – Ты, о чем? Ты что? Ты выпил что ли? Где ты успел набраться? Ты же за рулем!

– Лена, я не пил! – отмахнулся я. – Просто жду здесь одного человека.

Она обернулась в ту сторону куда смотрел я и снова назад на меня.

– Паша, – она теперь заговорила спокойно и увещевательно будто уговаривала ребенка пойти домой обедать, – нам с тобой нужно пробежаться по аэровокзалу и поискать гостей. Иначе шеф нам голову снимет. Личные дела отложи на потом. Позвони этому человеку и скажи, что ты на работе и не можешь встретиться!

– Не могу! – я понял, что переминаюсь с ноги на ногу.

– Ну конечно можешь! – она дружески положила руку мне на то самое плечо, которое только что стукнула. – Сейчас важно выполнить поручение начальства. Он итак был недоволен тобой. Ваньку сдернул от дел. И я вот с ним. Давай найдем их и потом можешь стоять здесь сколько твоей душе угодно.

Я снова взглянул на Лену и на этот раз уже с отчаяньем в голосе спросил:

– Леночка, ты мне друг?

– Так! – протянула она и снова приняла угрожающую позу со сложенными на груди руками.

– Ну скажи, ты мне друг?

– Что ты хочешь?

– Походи минут десять сама. Посмотри. А я решу свои дела и присоединюсь к тебе, – я смотрел ей в глаза как собака, которая просит кусочек сахару. – Ну пожалуйста! Я буду тебе должен!

– Да я уже замучилась вести счет твоим долгам! – она вздохнула и резко развернувшись быстрой пружинящей походкой пошла к лестнице, ведущей на первый этаж.

– Спасибо! – крикнул я ей вслед и увидев, что она даже не обернулась сломя голову кинулся туда где стояла кофе машина.

Пробежав метров сто между длинных рядов металлических лавок, на которых сидели пассажиры в ожидании своего рейса я оказался у высокого в человеческий рост черного блестящего аппарата, выдающего напитки. Там стоял потный толстяк в джинсах и белой ветровке и тыкал пальцем в сенсорную панель.

Я машинально схватил его за руку, но увидев возмущенный взгляд извинился и спросил:

– Вы не знаете, здесь есть где-нибудь поблизости еще кофе-машина?

– Не знаю! – буркнул он в ответ. – Что сильно приспичило? Так хочется пить? Можно ведь подождать. Я скоро уйду.

Я еще раз извинился и осведомившись у работницы аэропорта в красной униформе обежал еще три угла где стояли такие же машины. Ее там тоже не было.

«Ну не пошла же она за кофе в другой терминал?» – подумал я и мне захотелось плакать.

Я медленно побрел к выходу, но потом вспомнил о Лене, которая сейчас пашет за меня.

Но моя коллега и хороший друг нашлась довольно быстро. Стояла у киоска где продавалась какая-то еда и разговаривала по телефону. Увидев меня, она отвернулась и продолжила разговор.

– Прости меня, Ленчик! – я уткнулся носом ей в спину. – Не злись!

Договорив жена моего приятеля купила в киоске два больших стаканчика мороженого и один протянула мне.

– Обожаю мороженое! – заявила она. – Давай посидим перекусим, а потом Ванька за мной заедет, и мы поедем в строительный гипермаркет. Надо линолеум закупать.

– А где эти двое? – спросил я. Голова моя кружилась и все было как в тумане.

– В гостинице. На такси уехали. Не могли подождать бакланы столичные! Их не встретили сразу, и они поперлись самостоятельно. Ваня нашел их. Так что все в порядке.

Я равнодушно кивнул.

Минут пять мы сидели молча и ели мороженое.

– И что это с тобой сегодня происходит? – наконец поинтересовалась Лена. – На тебе лица нет. Ты сам не свой! Косячишь по работе. Хочешь, чтобы он тебя уволил?

Я махнул рукой.

– С Ромкой проблемы…

– Что опять? Несчастная любовь?

– Угу! Только на этот раз он за ней ехать собрался. В Новосибирск.

– Знаешь, что я тебе скажу, – супруга Ивана достала из сумочки салфетки и одну протянула мне, – от твоей кобры я на твоем месте тоже свалила бы в Новосибирск! Не обижайся!

– Нормально все…

– А парня своего возьми в ежовые рукавицы. Маловат он еще для самостоятельных радикальных поступков. Короче будь мужиком!

Я снова кивнул:

– Буду!

– Да уж… – она достала заливающийся трелью смартфон. – Алло! Подъехал? Бегу! – потом снова обернулась ко мне: – Кстати, а с кем ты тут встречался?

– С девушкой, – сразу сознался я. – С очень красивой. Таких я не видел никогда за всю свою жизнь!

Лена начала уже было вставать, но снова плюхнулась на сиденье.

– Послушай-ка донжуан! – медленно сказала она. – Забудь о моих словах про твою «кобру». Езжай сейчас в офис. Сошлись на недомогание и отпросись домой. Там как раз разберешься с сыном. Понял?

Я опустил голову.

Лена убежала. Я немного задержался, так как не успел доесть мороженное и продолжая сидеть подумал, что предложение коллеги было разумным. Мне сейчас ничего не хотелось кроме как лечь на диван и просто закрыть глаза в полной тишине. Наташа была на работе. Сын в бегах. Так что никто не должен был мне помешать. Я собрался уже встать и пойти к выходу как вдруг услышал:

– А вот и обещанный кофе, мистер Павел! Американо, как и заказывали!

Я подскочил как ужаленный:

– Это ты?

Как ни в чем не бывало мое прекрасное виденье стояло передо мной и протягивало большой картонный стакан с черной крышкой за которой дымился кофе. Второй был в ее правой руке.

– Ну куда же ты делся? Я же сказала стоять у окошка и ждать меня там!

Ручеек снова побежал. Колокольчики зазвенели и где-то зажгли яркую праздничную гирлянду. Она улыбалась и на этот раз к морщинкам в уголках глаз добавились ямочки у мягких и пухлых губ на которых не было и следа косметики.

– Ты… ты… – я нервно сглатывал и почти задыхался.

– Тейя! – она присела рядом и вложила в мою руку стакан. – Зови меня так!

– Тейя! – протянул я и глупо улыбаясь взял кофе. Почему-то я не подумал, что это имя какое-то странное. В тот момент оно показалось мне единственным, что могло подойти ей. Так же как Сатурном можно называть только шестую планету от солнца и ничего больше.

– Ты испугала меня, Тейя! – с грустным упреком сказал я ей.

Она засмеялась и погладила меня по щеке.

– Ты думал я не вернусь?

– Нет, – ответил я. – Я знал, что ты вернешься, но боялся, что с тобой что-то случилось.

– Что может случиться с человеком у кофейного аппарата? – она пожала плечиками.

– Не пугай меня больше, Тейя! – настойчиво попросил я и схватил ее крепко за руку. – Пойдем!

– Но куда?

– У меня машина там. На стоянке. Только далеко идти…

Глазки ее загорелись, и она даже подпрыгнула на месте.

– В лес! Поехали в лес!

Я недоуменно уставился на нее.

– В лес? Но ведь холодно, далеко. И дождь идет вовсю. Что мы там будем делать?

– Лес здесь рядом, – продолжила, загоревшись своей идеей Тейя. – Город далеко, а лес рядом. Дождь скоро кончится, и мы будем гулять и собирать желтые листья. А еще на какой-нибудь проселочной дороге ты дашь мне прокатится за рулем.

– А ты умеешь? – я усмехнулся.

– Нет! – девушка, смеясь замахала головой. – Никогда не пробовала! Но очень хочу! Ты же меня научишь?

Мгновение я колебался. Но ни одна тревожная мысль не промелькнула у меня в голове. Я не хотел думать о том, что сейчас рабочее время и мне надо быть в офисе. Такое поведение могло привести к неприятностям, но я не допускал никакой возможности к тому чтобы сейчас бросить ее и снова вернуться назад в мрачную серость. Я еще крепче сжал девушке руку и ответил:

– Ну конечно же научу! Пойдем скорее!

Мы доехали очень быстро. Я бывал в аэропорту очень часто, но даже никогда и не задумывался о том, что вокруг него есть такие красивые места. Как и сказала Тейя лес был очень близко. А городская суета сюда и не заглядывала.

Процесс езды почему-то доставлял Тейе удовольствие. Она сидела на переднем сиденье рядом со мной и задумчиво глядела на черную ленту шоссе. Я не мешал ей и поэтому мы почти не разговаривали.

Я быстро нашел подходящий проселок, который оказался асфальтированным и довольно широким. Две машины могли запросто разъехаться. Только асфальт был весь разбит и на тридцати процентах поверхности этой лесной дороги просто отсутствовал. Тем не менее мы проехали примерно километр от основной трассы и остановились.

Удивительным было то, что, когда мы вышли из машины дождь прекратился. Она ведь говорила, что так и будет?

– Мы пойдем туда? – спросил я, указывая на желто-красное море, начинавшееся сразу за обочиной.

Девушка не ответила и весело усмехнувшись и подмигнув мне сразу ринулась сквозь придорожный кустарник в лесные заросли. Я, немного постояв на месте поспешил за ней.

Деревья здесь росли близко друг к другу и густой подлесок доходил до груди. Идти было тяжело. Мокрые ветки хлестали по лицу. То и дело липкая паутина налипала на голову. Под ногами чвакала жижа. Только моей спутнице казалось это безразлично. Я почти мгновенно потерял ее из виду и только смех выдавал ее присутствие где-то рядом. Несколько раз я останавливался чтобы отдышаться и сориентироваться. И каждый раз поворачивался на ее голос и начинал ломиться сквозь заросли. Поразительно, но я почти не слышал, как она идет по лесу. Ветки не хрустели, и листва не шелестела. Может просто она успела уйти далеко?

Сам же я создавал такой шум, что если бы был партизаном, то моментально был бы обнаружен врагами. Я тонул в лужах по колено, чертыхался, ломал ветки и перепрыгивал через валежник при этом тяжело дыша и отдуваясь. Городская жизнь и сидячая работа давали о себе знать.

Наверное, это смотрелось забавно если бы кто-то увидел – взрослый сорокалетний мужчина с брюшком и лысиной на макушке одетый в костюм и галстук совершает кросс по пересеченной местности в сыром осеннем лесу. Впрочем, галстук у меня съехал почти на ухо, а пиджак с брюками промокли и покрылись какой-то хвоей и паутиной.

В очередной раз остановившись я не услышал, как она смеется. Паника острой иглой пронзила мозг, и я хотел было побежать, но взял себя в руки.

– Тейя! – громко заорал я срывающимся на визг голосом. – Тейя! Где-ты! – потом я вспомнил как надо это делать и снова заголосил: – Тейя! Ау-у-у-у-у-у!

Через мгновение я услышал, как ее смех возобновился. Только на этот раз сильнее. Она смеялась надо мной.

– Ты где, непослушная девчонка! – проорал я и вдруг сам засмеялся.

Мы долго хохотали не видя друг друга. Я стоял под высоким дубом и держался одной рукой за его ребристый ствол.

– Иди на право! – крикнула она, когда мы наконец просмеялись. – Там будет тропинка.

Я действительно нашел тропинку, которая представляла собой просто примятые в одном направлении кусты и траву. Очевидно, что ей пользовались не часто. Кто-то протоптал и потом еще кто-то прошел. Может животные? Вполне возможно. Пройдя по ней метров двадцать, я очутился на небольшой полянке.

Светловолосая девушка, с которой мы приехали сюда сидела на поваленном стволе какого-то дерева слегка откинувшись назад. Глаза ее были прикрыты, а позади виднелся небольшой метров пять в диаметре заросший какими-то водными растениями пруд с зеленой стоячей водой. Тейя сняла пиджак и повесила его рядом на сучок. Водолазка обтягивала ее хрупкий тонкий стан и довольно крупную для ее сложения грудь. Длинные стройные ножки в светло-голубых джинсах были вытянуты вперед. Обувь она тоже скинула и босые ступни ее погрузились в мокрую траву. В руках она держала букет, состоящий в основном из огромных дубовых листьев и каких-то мелких синих цветочков.

Когда она успела собрать этот гербарий?

Увидев меня, она улыбнулась и снова подмигнула. Потом похлопала ладонью рядом с собой и сказала:

– Садись со мной рядышком! Отдохни!

Меня не надо было долго уговаривать. Я примостился рядом, расположившись максимально близко к ней. Точнее я прижимался к девушке всем своим левым боком.

– Как же здесь хорошо, правда? – она расслабленно вздохнула. – И воздух такой приятный!

Я если честно не видел в холодном залитом водой лесу ничего хорошего, но что-то пробурчал себе под нос соглашаясь с ней. От Тейи исходило тепло, которое ненавязчиво и нежно обволакивало мой продрогший и усталый организм, а также все тот же цветочный аромат. Мне показалось что тот букет, который она держит пахнет абсолютно также.

Разговаривать не хотелось, и мы просто сидели очень близко друг к другу. Красавица казалось задремала, но я не был в этом уверен. Я не видел ее лица и смотрел вперед. Но дыхание ее стало более размеренным и глубоким. Я чувствовал еще и ее сердцебиение, которое также было очень ровным и спокойным. Это слегка оскорбило меня потому как сам я в теперешнем своем положении ни в коем случае не смог бы уснуть и сердце мое колотилось о ребра с бешеной скоростью. Впервые с того момента как я увидел ее в зале прилетов я почувствовал, что она не только странное событие в тумане моего бытия, но и очень привлекательная во вполне себе определенном смысле женщина. И осознание этого стало дополнятся к тому же вполне естественной мужской физиологической реакцией.

Мне почему-то стало стыдно, и я залился краской. Впрочем, она не видела этого. Хотя не могла не ощущать моего состояния. Диафрагма ходила туда-сюда как поршень в двигателе внутреннего сгорания и дрожь периодически пробегала по моим конечностям.

Она напряглась совсем чуть-чуть едва заметно или мне показалось?

Тогда я решился и обнял ее за талию.

Тейя повернулась ко мне с улыбкой, но в глазах ее забегали искорки сомнения и тревоги. Однако сказать сам себе «стоп!» я не мог. Переступив черту хотелось идти дальше.

Дрожащей рукой я провел рукой по ее спине. В кровь мгновенно влились гормоны, и я ощутил мощную эйфорию, которая была сравнима с ударом тока и сметала все оставшиеся в сознании барьеры и запреты. Мои руки охватили ее хрупкий стан. Левая рука была на спине, а правая оказалась на животе. Девушка была нежной как шелковая ткань, но мышцы ее вдруг стали напрягаться, чего я совершенно не замечал. Я беспорядочно гладил ее руками пока наконец решился снять с нее водолазку. Она покорно подняла руки и предмет ее одежды полетел на траву. Кровь забурлила в моих жилах еще сильнее заставляя вскипать мозг, и я неумело, но целеустремленно продолжая хватать ее везде потянулся к губам за поцелуем.

Но тут я ощутил, как соленые капли упали на мое лицо. Я почувствовал их вкус и понял, что цветочный аромат растворен в слезах этого бесподобного создания также как ранее я обонял этот запах от ее тела.

Тейя плакала.

Молча сидела на бревне в лесу и плакала. Не отвечала на мои ласки, но и не сопротивлялась. И плакала.

Я одернул руки как от огня. На голову мне словно вылили ведро холодной воды. Внутри все обмерло. Мне стало жутко страшно оттого что я своей несдержанностью оскорбил ее или еще хуже сделал ей больно. Боже! Ведь ей холодно!

Я соскочил с бревна и стал искать водолазку. Подняв ее с земли я также судорожно, как только что лапал ее стал натягивать назад на нее одежду. У меня ничего не получалось конечно же, но вскоре Тейя забрала у меня свою кофточку и прикрыла ею грудь не надевая.

Я отошел подальше, сел на корточки и закрыл лицо руками. Проклиная себя, я переживал бурю, которая бушевала в моей душе. Как же я мог? Идиот! Животное! Теперь она прогонит меня и будет права!

– Почему ты остановился? – вдруг спросила девушка. Она еще шмыгала носом, но слезы прекратились. – Ты ведь очень хочешь этого, не так ли?

– Тейя … Милая моя девочка… Прости… Я не знаю, что на меня нашло! Я просто не знаю! Извини меня! – теперь слезы текли из моих глаз.

– Ну я же простила тебя уже один раз, помнишь? За других, – она грустно смотрела себе под ноги. Я отнял руки от лица и с удивлением посмотрел на нее. – Почему ты думаешь, что я не могу простить тебя за себя саму?

– Правда?

– Конечно! Хотя по-честному тут не за что прощать. Ты ведь мужчина. А человек – существо сластолюбивое. Особенно мужского пола!

– Ты не права! Тейя, я…

– Молчи, Павел! Конечно я права! И тебе не за что виниться передо мной. И вообще почему ты остановился?

– Что? Ты, о чем? Я же не могу…

– Что не можешь?

– Обижать тебя!

Она горько усмехнулась.

– Никаких обид нет и не может быть. Просто ты можешь спокойно подойти ко мне и доделать то, что хотел. И тогда все обойдется.

– Что будет тогда?

– Все будет хорошо. Мы будем делать это постоянно, до тех пор, пока тебе это не надоест, а я не стану рабой своих ощущений. Просто мы тогда не будем больше смотреть на самолеты или собирать листья в лесу.

– Но почему? Почему ты так думаешь? Конечнобудем!

Она замолчала. Надолго. Я продолжал сидеть на корточках.

– Что ты решил? – спросила она наконец. – Мне не хочется тебя расстраивать!

– Пойдем! Я отвезу тебя домой! – сказал я и протянул ей пиджак. – Одевайся. Холодно.

Я повернулся и тихонько побрел по направлению к дороге. Тейя скоро догнала меня и обхватила руками сзади за шею. Потом зашептала на ухо.

– Не делай со мной этого, Павел, пожалуйста! Это тебе не нужно, поверь. Оставь пути для выхода. Иначе ты не сможешь прекратить. Я знаю, что говорю.

– Ты уйдешь? – я остановился и повернулся к ней.

– Да. Рано или поздно да. Поэтому ты должен отпустить меня уже сейчас!

Я почувствовал, как ком встал у меня в горле.

– И я больше тебя не увижу?

Девушка вдруг встрепенулась и слегка подпрыгнув босыми ногами весело рассмеялась.

– Ну уж нет! – вскрикнула она. – Ты еще не научил меня водить машину! И сегодня мы это делать не будем, чтобы потом еще раз приехать сюда! Догоняй! – она стремительно рванула вперед и скрылась в кустах.

Сил на то чтобы реально ее догонять у меня уже не было и поэтому я как смог доплелся до проселка, размышляя над тем как разительна перемена, произошедшая с девушкой. Только что она плакала, а теперь как будто внезапно закончилась буря и выглянуло солнце. Наблюдать за ней было интересно. Я понимал, что этот восторг и удивление заставляют все больше и больше отрываться от земли. А дальше упоение, запой и счастливая бездна.

Когда я выбрался из чащи она уже стояла у машины и поправляла прическу и одежду, смотрясь в зеркало заднего вида, для этого немного присев.

Когда мы въезжали в город я протянул ей свой телефон и сказал:

– Войди в контакты и забей свой номер. И сегодня вечером я напишу тебе. Пожелаю спокойной ночи.

Девушка не взяла телефон и отстранила мою руку. Я бросил на нее вопросительный взгляд:

– Что? Почему?

– Не надо, Павел. Я же вернусь, ты помнишь? Просто знай это. И жди! Нам ведь надо обучить меня вождению автомобиля!

Высадить себя она попросила в аэропорту.

Было семь вечера, и я поехал домой.

Поразительно, но телефон за это время не разу не звонил. Хотя я должен был получать звонки. Я прогулял работу, и жена однозначно позвонила бы. Но пропущенных вызовов не было. Совсем. Это было странно.

В это время года темнело рано и когда я открыл ключами дверь в квартиру, то меня встретила тьма прихожей, в которую нагло сунул нос узкий луч света из тусклой подъездной лампы. Впрочем, он быстро убрался восвояси, когда я намеренно громко захлопнул за собой дверь.

Но было похоже, что в доме никого.

– Эй! – крикнул я зычно и нарочито бодро в сумрак своего жилища. – Дома есть кто-нибудь живой?

В ответ что-то лениво заскрипело, но никто не отозвался.

Я нащупал выключатель и не проходя дальше стал снимать с себя грязную обувь и верхнюю одежду. Впрочем, костюм тоже был испачкан и мне пришлось скинуть пиджак и закинуть его в корзину с грязным бельем, что стояла в ванной. В тот момент я даже не подумал о том, что в карманах остался носовой платок, авторучка и пластиковая карточка открывающая турникет для входа на работу.

Стало тревожно. Жена в это время всегда была дома и готовила ужин. А сейчас не единого звука не раздавалось из темной кухни. Вместе с тревогой накатила тоска. Медленная и тягучая. Она наполняла душу безнадегой. Чувство знакомое. Особенно сейчас в эпоху осенней хандры. Однако в этот момент оно усилилось и проникло в самую сокровенную глубину моего продрогшего и истрепанного эмоциями организма. Прямо до костного мозга. Видимо поэтому коленные суставы так препротивно ноют. А также кровь отчаянно стучит в висках словно просится наружу.

Ну что же! Закономерный финал безумия. За все надо платить. Вероятно, Наталья что-то узнала или заподозрила. Скорее всего последнее. Ей этого всегда было вполне достаточно. Поэтому она ушла. Прямо скажем, это явление экстраординарное и не хотелось даже представлять себе к каким последствиям оно приведет. Моя супруга всегда старалась контролировать ситуацию и предпочла бы дождаться меня дома и встретить с выражением неотвратимого возмездия на лице чтобы потом обрушить его на меня во всю мощь в виде вербальной атаки, которая изматывала бы меня и высасывала жизненные соки.

Естественно, что этого все равно не избежать и я представил себе бесконечный монолог, адресованный мне и содержащий гневные упреки, высказанные монотонным голосом. Она не всегда срывалась на крик, предпочитая пытку медленным распилом мозгового вещества. Каждое слово как гвоздь вбиваемый в кору полушарий. Жуткое желание чтобы это поскорее прекратилось и позыв спрятаться куда-нибудь и зажать уши руками. При этом я не буду даже спорить. И отвечать вообще не буду. За много лет совместной жизни я осознал бессмысленность этого. Надо просто перетерпеть и подождать. Все, в конце концов, пройдет и встанет на свои места. А начнешь возражать – затянется на неопределенное время.

Я был готов к этому еще когда въезжал во двор и парковал машину. Однако похоже было на то, что аутодафе откладывается. Ее нет. Ушла. Это что-то новенькое, но вряд ли несет в себе позитив. Скорее всего все будет только хуже.

Но постойте! Что это?

Я прошел по коридору и увидел тонкую полоску света под дверями, ведущими в комнату Романа. Выдох облегчения вырвался из моих легких. Я толкнул дверь и вошел к сыну.

– Ну что еще надо? – он лежал на диване в джинсах и толстовке, с наушниками в ушах и телефоном в руках. – Я же просил вас с матерью стучаться, когда входите ко мне! Или мне придется вставить щеколду!

– Никакой щеколды! – ответил я строго, но при этом чувствуя радость от того что сын вернулся. – И почему ты не переоделся? В чем на улице в том и дома валяешься на кровати!

Рома не ответил. Он просто отвернулся лицом к спинке дивана, продолжая водить пальцами по дисплею смартфона. Я сел на стул, стоявший у стенки под плакатом, изображающим какого-то гения современной музыки в темных очках, с татуированной рожей и шеей.

– Где мать? – спросил я сына.

– В магазин пошла! – буркнул тот не оборачиваясь.

– В магазин? – я сначала удивился такому простому объяснению отсутствия Натальи, а потом будто пришел в себя. – В какой?

– Откуда я знаю? За хлебом вроде…

– А ты почему в темноте сидишь?

Он приподнял голову и глянул на меня недоуменно:

– В какой темноте? У меня горит свет. Ты в порядке, отец? – на лице его обозначилась насмешка.

Я откашлялся в кулак.

– Я имею ввиду то, что везде темно. Я вошел после работы и подумал, что никого нет.

Роман равнодушно вернулся к созерцанию экрана.

– Все на месте. Мать, наверное, свет везде погасила. В целях экономии. Ты ведь мало зарабатываешь!

Я почувствовал, как кровь бросилась мне в голову и ощутил, как краснеет мое лицо.

– Ну знаешь! – я вскочил со стула. – Не тебе об этом судить! Как ты смеешь заявлять мне такое! Что ты себе позволяешь!

Он даже не шелохнулся.

– Это не я позволяю. Мать так говорит. Поэтому и электричество бережет.

– Не мать, а мама! – перешел я на воспитательный аспект при этом неосознанно повышая тон все больше. – Не уважаешь меня, то хотя бы уважай женщину, которая тебя родила и вырастила.

– А я ее об этом не просил…

– Ну знаешь ли… Ты переходишь всякие границы!

Рома положил телефон на спинку дивана и со вздохом поднялся, приняв сидячее положение.

– Что тебе надо, пап? – спросил он с усталой миной. – Говори поскорее и уходи. У меня нет настроения наблюдать истерики. Я только что выслушал все что ты хочешь мне сказать от той женщины, которая меня родила и воспитала. Повторения того же от тебя мне не нужно.

Я снова сел и опустил голову.

– Откуда у тебя деньги на билет? – спросил я спустя какое-то время спокойным голосом.

– Хм…! – он попытался опять лечь.

– Откуда деньги, сын? – я посмотрел ему прямо в глаза, стараясь удерживать твердость во взгляде.

– Занял, – нехотя произнес Роман и заерзал, не зная куда девать руки. В конце концов он положил их между колен и ссутулился наклонившись вперед. – Юрка Бессонов одолжил. Он мажор – ему не жалко пару тысяч…

– Ясно! – сказал я сухо. – А дальше?

– Что дальше?

– Ну прилетишь ты в Новосибирск и дальше?

Он пожал плечами.

– Не знаю. Это не важно. К Оле главное добраться…

– А дальше?

– Что еще дальше? – мой сын подскочил с дивана и заорал. – Что вам всем от меня нужно? Я взрослый человек и сам разберусь как мне жить! – слезы брызнули из его глаз, хотя он вряд ли осознавал это.

– И все-таки, что дальше? – я говорил спокойно. – За чей счет ты будешь существовать? Кто тебя будет кормить и одевать? Или вы собрались в шалаш за счастьем? Только учти, что Сибирь – это не очень комфортное место для шалашного рая. Холодновато, знаешь ли…

Я увидел злобу в его глазах.

– Уж конечно не за твой счет я буду существовать! Кстати, существовать – это вполне подходящий глагол, для описания того как ты обеспечиваешь семью! Мне стыдно перед одноклассниками! Я не могу себе позволить того что есть у них! Ненавижу тебя! – он схватил подушку и замахнулся двумя руками из-за головы как футболист вводящий мяч в игру после аута, вероятно намереваясь бросить в меня. Но потом замер и со всей силы швырнул ее себе под ноги. Затем прыгнул на диван и снова отвернувшись громко зарыдал. Но спустя всего пару секунд снова вскинулся и с залитыми слезами, горящими красными глазами прокричал, давясь собственной слюной. – Это все из-за тебя! Абсолютно все! Я связан по рукам и ногам! Я не могу поехать к ней потому что не имею денег! Просто денег, которые делают людей мобильными и свободными! Мне просто не повезло родиться в семье нищебродов!

Сначала была острая боль, пронзившая мое сознание тонким клинком, но она быстро прошла. Наступило безразличие и пустота.

Рома завершил свою обличительную тираду и теперь лежал, содрогаясь плечами от почти беззвучных рыданий. Я встал и подошел к окну. Одернул шторы. На улице было темно и по металлическому откосу снаружи окна стучал дождь. Вдали за башнями многоэтажек светился и гудел стоящий в вечерней пробке проспект.

– Тебе конечно не повезло, сынок, – произнес я тихо. – Родителей ведь не выбирают. Ты правильно заметил, что мы не просим нас рожать. Но я очень надеюсь, поверь мне, что, когда ты станешь взрослым твое материальное благополучие и независимость будут гораздо выше чем у твоего неудачника отца. И тогда я буду по-настоящему счастлив. Ну а сейчас… Что же… Прости меня, ради Бога…

Наступила тишина. Я продолжал смотреть в окно, по которому стекали капли холодного дождя. Было слышно сопение Ромы и капающий кран в ванной. Его рыдания прекратились. Голова у меня стала раскалываться в районе затылка. Внезапно захотелось выпить, что случалось со мной крайне редко.

Минуты тянулись долго и прошло довольно много времени, когда Рома громко произнес:

– Прости меня, папа!

Плечи мои вздрогнули, но я не повернулся. Мой сын тоже.

Опять стали капать долгие секунды.

– Ты почему не был в школе?

– А смысл? Все равно я уезжаю. И кроме того, наша школа – дерьмо! – он говорил грустно, но уже без надрыва.

– Как и большинство других. И ты никуда не поедешь.

– Поеду! – это прозвучало уже не уверенно.

– Ты же видишь, как женщины реагируют на материальную несостоятельность своих избранников? Мама даже говорит это вслух и экономит электроэнергию. Это при том, что мы живем нормально. Без излишеств, но в достатке. Неужели ты хочешь жить на содержании у родителей своей Ольги? Не кажется ли тебе что это попросту унизительно для мужчины, не говоря уж о том, что начинать так совместное существование с возлюбленной – это верх неосмотрительности.

– Оля поймет…

– Сначала конечно… Но потом…

Ромка зарычал и закрыл свою голову подушкой.

– Словом, сдавай билет! Возвращай деньги однокласснику. Ты остаешься дома – экзамены в этом учебном году! – сказал я, потрепав его по темным курчавым волосам и выходя из комнаты.

Я прошел в ванную и скинул с себя грязную одежду. Потом умылся и как был в трусах прошел на кухню. В холодильнике стояла початая бутылка армянского коньяка и я налил себе сразу полстакана, прихватив рогалик сервелата для того чтобы хоть чем-то закусить.

Вскоре приятное тепло стало разливаться внутри меня и узел в голове ослабел. Ведь это главное достоинство алкоголя. Он ослабляет узлы. А вот развязать совсем к сожалению, не может. Но это, наверное, к лучшему.

Я наливал себе вторую порцию, когда щелкнул замок входной двери.

– Ну вот ты и дожился до банальной бытовой пошлости! – Наталья стояла в дверях кухни в элегантном черном плаще и с идеальной укладкой на светло-русой голове. Даже выйти в магазин шаговой доступности за продуктами она не могла себе позволить не выглядя безупречно. Одна из ее особенностей.

Строгий взгляд темных глаз и пакет в левой руке.

Я понял, о чем она говорит и усмехнувшись ответил:

– Сидеть в трусах на кухне и глотать коньяк стаканами – это не пошлость, а обыкновенное мужское счастье!

Супруга скривилась как от чего-то кислого и поставив пакет вышла в прихожую по пути стягивая верхнюю одежду.

– Тоже мне искатели счастья! – пробурчала она. – Что один что другой! Яблоко от яблони… Все не хватает чего-то в жизни. Младший – ранняя пташка – женится собрался, хотя еще сопли подтирать не научился, старший бухать вздумал среди рабочей недели – апокалипсис просто какой-то!

– Если конец света, то очень локального характера, – отозвался я.

– Молчи, пьяница! – буркнула Наташа и на этом как ни странно завершила свои нравоучения. Вот еще одна несуразица сегодняшнего дня! – Как твоя поездка? – вдруг поинтересовалась она, снова входя на кухню.

Я растерялся, не зная, о чем она, но та, не дождавшись ответа продолжила:

– Ваня мне звонил. Просил не беспокоиться если ты припоздаешь. Сказал, что тебя шеф отправил на один из объектов в области. С инспекцией. Сказал, что начальник лично попросил… Это здорово, Паша! Похоже на какие-то реальные перспективы. И как ты справился?

«Спасибо, друг!» – мысленно поблагодарил я Ивана и пожал плечами:

– Нормально справился. Ты же меня знаешь. Для меня это как раз два…

– Молодец! – она наклонилась и чмокнула меня в щеку. Я чуть не поперхнулся. – А чего вздумал пить? Устал?

Я кивнул с набитым ртом дожевывая колбасу.

– Давай еще рюмочку и прекращай! – тихо, но твердо сказала она. – Завтра рано вставать.

Я снова махнул головой и налил себе третью.

– Ты видел этого героя любовника? – Наталья перешла на другую тему, убирая бутылку в холодильник.

– Видел. Мы уже поговорили. Он сам вернулся?

– Ну еще чего! Пришлось доставать его из укрытия! – ее красивые губы растянулись в усмешке. – У Витьки Красикова сидел.

– Это который в соседнем подъезде?

– Ну да! Конспираторы хреновы! Думали, что он отсидится там до самолета. Ну я Ларисе все сказала, что об этом думаю! Как можно было ничего нам не сказать! Наши дети дружат с детства, а она так поступает!

– Действительно, – пробурчал я, – не хорошо как-то.

– Мальчика ей видите ли было жалко! А на родителей этого мальчика ей глубоко плевать! А этот тоже мне… Ромео. Бежать собрался за этой вертихвосткой! – она вздохнула. – Все твои гены. И воспитание твое. Попустительство…

– Не начинай, пожалуйста! – скривился я.

Супруга напряглась, но потом выдохнула и сказала:

– Ладно. Я в душ, а ты не сиди здесь. Допивай и иди телевизор посмотри или полежи. А то действительно стал похож на слесаря из жилконторы, – она повернулась чтобы выйти. – Ты ужинать будешь?

Я отрицательно мотнул головой, а потом сказал шёпотом:

– Надо как-то билет у него забрать.

Наталья усмехнулась с видом превосходства и заявила:

– Билет уже сдан в авиакассу. Только Ромка не знает об этом пока. Думал, что надежно спрятал его за подкладкой куртки.

– Когда ты успела? – удивленно уставился я на нее.

– А вот сейчас. Взяла такси и смоталась на бульвар. А потом еще и за хлебом успела.

– Ну и слава Богу! – выдохнул я, глядя как жена неспешной походкой удаляется по коридору в направлении ванной. Все волнения сегодняшнего дня схлынули. Дождь за окном прекратился и только холодный ветер все еще дул в приоткрытое кухонное окно.

***

Утром я обычно приезжал на работу раньше других. Наташа работала с восьми, и я завозил сначала ее, а потом ехал сам. Когда я проходил в кабинет, который делил с еще двумя коллегами, в обширных помещениях офиса было еще пусто и тихо.

Но не сегодня.

Лена была уже на месте и как только я успел включить рабочий компьютер ворвалась ко мне в кабинет и уселась прямо на стол, стоявший напротив моего.

– Привет, Гуляка! – сказала она с нарочито злым выражением на лице. – Ну как там девушка твоей мечты? Хороши прогулки под луной?

– Привет, Ленуся! – угрюмо отозвался я. – А где Ваня? Мне бы поблагодарить его за вчерашнее.

Она выпучила глаза и театрально развела руками.

– Ну вы только гляньте на него! Ваню значит надо поблагодарить, а главного идейного вдохновителя всей аферы, которая позволила отмазать тебя от жутких неприятностей не нужно!

– Прости, Лен. Что-то я не выспался сегодня. Я конечно должен был догадаться кому я всем обязан. Спасибо тебе, Родная! – я вышел из-за своей конторки и поцеловал ее в лоб.

– Ах ты еще и не выспался! – Лена засмеялась. – Да ты у нас настоящий мачо! Какой-то подпольный донжуан оказался. Куда я смотрела раньше?

– Да ладно тебе… Это все случайно получилось. Забудь в общем… Не стоит вспоминать! Спасибо еще раз. Ваньку я потом поблагодарю. И с меня конфеты с шампанским.

– Ну уж нет! – продолжала смеяться моя подруга. – Давай рассказывай все! Так я тебя не отпущу! Я же женщина и мне любопытно знать с кем ты связался, что было, и почему твоя мегера при этом оставила тебя в живых.

– Прекрати!

– Давай, давай! Говори все как на духу, старый развратник!

– Лена, хватит! Ты заставляешь меня краснеть!

– Тоже мне, скромняжка! Как ухлестывать за девицами в аэропорту, так это мы не стесняемся, а как покаяться лучшему другу, так вдруг краснеем! Ну уж дудки! Давай рассказывай! Какие там авиа-красотки встречаются в зале регистрации? Стюардессочка какая-нибудь, вероятно?

– Лена, отстань! Это личное очень. Я не смогу рассказать.

Женщина засмеялась в полный голос, откинувшись назад и прижав ладони к щекам. Похоже ситуация искренне забавляла ее. Но вскоре она посерьезнела и сказала:

– Слушай внимательно! Ваня вчера сказал шефу, что у тебя сын заболел и тебе срочно нужно было его везти в больницу, а Наташке твоей мы сказали, что Рокотов персонально поручил тебе съездить на одну из строек в пригороде и проинспектировать как там идут работы. Ты можешь приехать поздно. Не нужно волноваться и все такое. Как ни странно, она поверила сразу. Словом, ты очищен от грехов на всех фронтах и главное теперь сам не спались. Понял?

Я кивнул.

– Спасибо огромное!

– Да не за что! Тут придумывать особенно и не пришлось ничего. С сыном у тебя действительно проблемы. Кстати, как он?

– Уже все в норме.

– Отлично! Я очень рада! И насчет инспекции не совсем вранье. Босс ищет кого упечь в леса и поля недели на две. На одной из дальних строек нужен постоянный контроль над выполнением плана работ и сейчас в конторе идет поиск жертвы. Поэтому все сейчас в настроении, которое характеризуется единственной фразой: «Только не меня!» А у тебя, мой дорогой друг, очень неплохие перспективы получить эту командировку в качестве подарочка от нашего любимого начальника. Он очень недоволен тобой после вчерашнего.

– Сам сказал?

– Нет. Но по выражению морды лица все было понятно.

– Ясно.

– Так что можешь уже морально настраиваться на туристические будни под серым осенним небом.

– Плевать! – я снова уселся за стол и махнул рукой. – Надоело обо всем переживать!

– Ну это правильно конечно. Не стоит унывать, – Лена подошла ко мне и положила руку на плечо. – Но мой тебе совет, Паша. Прекрати ты глупости всякие. Не тот ты человек, который сможет вывезти такое без серьезных последствий.

– Ты считаешь меня рохлей и недотепой? – я поднял голову и увидел какими теплыми и печальными были ее голубые глаза.

– Да! Считаю! – сказала она и прикоснулась губами к моему лысеющему темени. – Береги себя, Пашка! – выходя из кабинета она обернулась и добавила. – Ваня к одиннадцати только будет. Зайди к нему. Поболтайте немного.

– Обязательно! – я послал ей воздушный поцелуй, и маленькая, слегка полненькая и поразительно жизнерадостная женщина скрылась в серости коридора. Я подумал, что один из главных плюсов в моей жизни – это присутствие в ней Вани и Лены, моих друзей и людей, которые мне приятны всегда – при любой погоде и настроении.

Я тихо вздохнул и погрузился в работу.

Однако к другу я зайти так и не успел. Уже в десять часов я сидел на краешке стула в кабинете генерального директора и смотрел на него также как Бандар-логи на удава Каа. Рокотов сидел в своем шикарном ортопедическом кресле в пол-оборота так что я вынужден был созерцать его невыразительный профиль, еле торчавший из-за гигантского стола.

Дело в том, что наш шеф совсем не выглядел грозно. Наоборот, внешность его совсем не впечатляла. Он был низкорослым, щуплым и вредным старикашкой с копной седых волос вокруг лысой макушки и густыми бровями над вечно злобными колючими глазками. Однако искусство морального уничтожения подчиненных он в свое время прекрасно постиг в каком-нибудь Шао-Лине для будущих чиновников и директоров фирм. Многие до сих пор уверены, что руководителем по призванию может быть только человек умеющий стучать кулаком по столу и хмурить брови. При этом не важно, чем ты руководишь отрядом дворников или предприятием – главное это густота бровей и сила удара рукой о столешницу. Вот в этом нашему господину Рокотову не было равных. Он был асом в этом вопросе и мог бы давать мастер-классы начинающим. Именно поэтому ступор и оцепенение охватывало всякого кто входил в его резиденцию в независимости от уровня храбрости и стойкости сотрудника перед лицом вышестоящих персон.

– Как ваш сын? Все ли в порядке? – прожевал он еле внятно, глядя в широкое окно с поднятыми жалюзи.

– Спасибо, Степан Алексеевич. Все уже хорошо.

Он пожевал губами и продолжил.

– В последнее время вы проявляете нерасторопность в решении задач, поставленных вам руководством. От этого не выполняются или выполняются со скрипом те мои поручения, которые требуют срочности в исполнении. Меня это не устраивает.

Я решил промолчать. Несколько томительных секунд стояла тишина. Потом мой босс медленно и нехотя развернулся ко мне вместе с креслом. Брови его были сдвинуты так, что почти не видно было переносицы.

Я растерялся, засуетился и пробормотал:

– Виноват!

Он уничижительно оглядел меня как какую-нибудь бесполезную букашку и снова медленно развернулся к окну.

– Так вот, мне хотелось бы быть уверенным что в дальнейшем вы будете более квалифицированно и энергично делать ту работу, ради которой вас наняли. В противном случае я не буду видеть смысла в нашем дальнейшем сотрудничестве. Вам это понятно? – он слегка наклонил свою голову в мою сторону.

– Да! Разумеется, – поспешил я заверить его. – Я обязательно мобилизуюсь и буду действовать быстрее и эффективнее. Будьте уверены, Степан Алексеевич! Я прошу прощения за вчерашний инцидент со встречей гостей. Просто так получилось, что…

– Меня не интересуют ваши оправдания. Мой приоритет – это слаженная работа предприятия и недопущение сбоев в будущем.

– Я буду стараться, Степан Алексеевич!

– Вот и прекрасно! Тем более что сейчас я дам вам прекрасную возможность для того чтобы применить ваши старания на пользу дела.

Я замолчал и изобразил на своем лице максимальное внимание и неподдельный интерес, хотя уже догадался, о чем пойдет речь и что меня ждет.

– Вчера на нашем объекте близ поселка Степнопольский побывала губернаторская комиссия, – начал излагать суть вопроса Рокотов. – Вам известно, что такое губернаторская комиссия?

– Да, да! Представляю! – промямлил я.

– Вы плохо это себе представляете! – теперь он снова был повернут ко мне и с каждым словом нагнетал тональность своей речи. – Мне вчера просто на просто намылили шею! А почему? Потому что на стройке работают такие же ротозеи, которые, к сожалению, встречаются и в моем головном офисе.

– Степен Алексеевич, я…

– Не перебивайте!

Я кивнул и окончательно сник.

– Короче говоря, дело в следующем, – продолжил генеральный директор, – эта стройка финансируется из федерального и регионального бюджета. Объект социальный и должен быть построен в срок. Мы имеем подрядный контракт, в котором временные рамки обозначены весьма конкретно. Однако мы отстаем от графика уже на два месяца. Вчера заместитель губернатора вполне определенно дал понять, что это недопустимо. Мало того, во время этого набега администрации стали очевидными факты, являющиеся причинами задержки. Это безалаберность рабочих и неэффективный менеджмент на уровне производства. В общем зам главы региона мне вчера сказал, чтобы я поселился рядом со стройкой и все постоянно контролировал и тогда мы все успеем вовремя. – Рокотов слегка наклонился ко мне и постучал ручкой по столу, сделав почти мхатовскую паузу перед кульминацией. – Таким образом, – наконец он перешел к сути, – мне пришла в голову мысль делегировать вам, Федоров, эту почетную миссию.

– Я понял. Когда мне отправляться?

– Немедленно! И уясните вашу задачу – смотреть за стройкой на месте и пресекать всякие проявления халатного отношения строителей к своим обязанностям.

– Сколько я должен там оставаться и какие у меня полномочия?

Он снова по-стариковски пошамкал губами.

– Минимум две недели для начала. А насчет полномочий… Ну скажем так, у вас есть возможность сделать замечание и сообщить непосредственно мне если будет необходимость принимать дисциплинарные меры. – он развел руками. – Простите, Федоров, но дать вам больше власти я не могу. Вы пока не показали себя с положительной стороны, поэтому пока так. Все! Идите в отдел кадров и оформляйте командировку!

Я понуро вышел из кабинета начальника. Мысли были самыми мрачными. Две недели или больше в строительном вагончике среди леса и без особых прерогатив. Очень печально. Иначе чем опальной ссылкой это вряд ли можно было назвать.

Однако, когда я зашел к Ивану он меня убедил в том, что это хорошая возможность для карьерного роста.

– Прояви себя с лучшей стороны, Старичок! – сказал он мне. – И тогда наш монстр Рокотов посмотрит на тебя по-другому. Ничего не бойся и будь пожёстче! Это твой шанс! Дерзай и не будь нытиком, в конце концов!

Его напутствие вдохновило меня не больше чем на пятнадцать минут. Затем я подумал о том, что мое присутствие на объекте нужно лишь для того чтобы отчитаться перед заместителем губернатора. Настоящий же контроль будут осуществлять другие люди или сам шеф. От сознания того, что тебя используют как никчемную пешку настроение, еще больше упало. Но выбора у меня не было потому как мне было важно сохранить работу.

На следующий день вечером я уже был на строительной площадке недалеко от поселка Степнопольский. Прибыл я поздно и городок, состоящий из вагончиков и бытовок уже спал. Только кое-где были слышны приглушенные звуки и голоса.

Мне выделили отдельный вагончик отчего мое самочувствие значительно улучшилось. По крайней мере хоть какой-то комфорт мне был обеспечен. Потратив всего несколько минут на изучение убогого интерьера, я умылся в импровизированном санузле, занимавшем небольшой угол за шторкой и раздевшись завалился на койку.

Мне сразу вспомнился холодный взгляд жены, которая молча резкими движениями собирала мне вещи в большую спортивную сумку синего цвета с надписью Nike. Она ничего не сказала, когда я сообщил ей о своей длительной командировке. Кроме того, она прекрасно понимала ее важность для меня с той точки зрения, которую сама изложила накануне. Но в ее глазах постоянно светилась угроза, основанная на ревнивой подозрительности. Наталья как бы безмолвно предупреждала меня против возможных попыток хоть на йоту сделать шаг в сторону аморального поведения. В этом случае последствия будут ужасными. Я считывал ее послание беспрерывно, но при этом силился вести себя непринужденно будто я отношусь к поездке максимально естественно и в мыслях не имею ничего плохого. Хотя так оно и было. Все мои думы были связаны с тем как мне справиться с поручением босса так чтобы это соответствовало его ожиданиям. Я до сих пор не мог определиться будут ли мои функции чисто декоративными или я должен активно браться за дело.

Ну что же, утро вечера мудренее.

Засыпая я увидел перед своим внутренним взором ЕЁ.

Тейя смотрела на меня своим открытым, лучистым и первобытным как мироздание взглядом и грустно улыбалась кончиками губ. Ямочки на щеках едва обозначились, а светлые невесомые волосы почему-то развевались на ветру. За нею был лес и деревья. Я не видел их, но знал, что они там. И еще там за горизонтом ждало своего часа солнце. Красное и большое. Завтра утром оно двинется вверх и озарит своим тревожным светом новый странный день. Я заснул и потерялся в пустоте. Моя милая блондинка из аэропорта была последним образом, который я видел перед погружением в ночь без сновидений. Я лежал на неудобной койке, и загородная темень накрывала меня в отсутствие городских фонарей. А в маленькое зарешеченное окошко строительного вагончика кто-то нежно смотрел на меня и бесшумно пел колыбельную песню.

На следующий день я попытался с головой погрузиться в работу. С утра я был полон энтузиазма и уже бреясь у небольшого мутного зеркала прокручивал в голове последовательность действий по выполнению поручения босса. Однако уже к одиннадцати часам утра я стал ощущать зудящее внутри раздражение, готовое вырваться наружу. Дело в том, что меня просто не замечали. Игнорировали. Начальник строительства даже не повернув ко мне голову поручил меня какому-то прорабу, который в свою очередь уделив мне минут десять и поводя по стройке в итоге нашел повод просто сбежать от меня.

В чрезвычайном волнении, вызванном возмущением на такое отношение я широким шагом вернулся в контору руководителя стройки и глотая слова от неровного дыхания высказал ему все.

Тот посмотрел на меня сначала удивленно, а потом возвратился к такому же равнодушному настрою какой у него был с утра.

– Что конкретно вы от меня хотите, Павел Дмитриевич? – он одновременно листал лежащие на столе бумаги. – Мы создали условия для вашего здесь пребывания. А вот организовывать вашу занятость мы не обязаны. В конце концов вы сами прекрасно знаете, что сроки горят и нам нужно работать. Отвлекать людей на то, чтобы они проводили вам экскурсии я не намерен.

Я сначала поперхнулся от негодования, но потом осекся. И помолчав несколько секунд попросил холодным тоном:

– Предоставьте мне пожалуйста в течении дня план выполнения работ, – я хотел развернуться и выйти, но он остановил меня.

– Подождите! Не нужно ждать целый день, – он протянул мне сшитые листы А4 с титульным листом, на котором была печать и подпись.

Я пролистал мельком и вернул документ.

– Я имел ввиду график ликвидации отставания, а не общий план работ на объекте. Вы же составили такой график?

Начальник стройки слегка растянул губы в иронической усмешке и развел руками:

– К сожалению, нет! Мы как раз думали, что вы нам с этим поможете, – этот плотный пожилой человек в белой каске на седой голове попросту насмехался надо мной.

– Сегодня к пяти часам представьте график! – я решительно зашагал к выходу. Но услышал себе в спину:

– Уважаемый представитель головного офиса! – это звучало уже жестко. – Прошу помнить о том, что вы мне не начальник! Мы подрядная организация и не обязаны отчитываться перед каждым офисным клерком в своих действиях!

– Да знаете ли вы какую важность имеет этот объект? – теперь я просто орал. – Губернатор поставил задачу…

– Да знаем мы все! И работаем! И никаких бумаг я писать не буду! Хотите контролировать процесс – идите на строительную площадку и наблюдайте! Но нагружать своих подчиненных дополнительной и при этом абсолютно бессмысленной работой я не намерен!

Он смотрел на меня твердо и уверенно. Я же тяжело дышал и набычился, слегка опустив голову как борец вольного стиля перед началом схватки. Горящим взором я прожигал своего визави. Несколько мгновений длилась немая сцена после чего я хлопнул дверью, не найдя ничего сказать кроме как:

– Вы вынудили меня звонить Рокотову!

Но звонить своему шефу мне не пришлось. Потому как он сам позвонил мне минут через десять, когда я мерял свой вагончик шагами в попытке успокоиться.

– Ты там не очень-то размахивай саблей, – сказал мне босс в трубку спокойным, даже несколько извиняющимся тоном, – людям работать надо. Просто наблюдай, чтобы не халтурили и докладывай мне как там обстановка. И на глаза старайся не лезть. В общем не отсвечивай там и не липни банным листом. Понял?

Мне все было понятно. Руководитель стройки позвонил ему первым. Ну что же, как хотите! Посыл от босса был вполне определенным. Значит так и сделаю.

Но обида жгла мне грудь.

До вечера я из вагончика не выходил. И в последующие три дня я не проявлял никакой активности, посещая только общую столовую где молча принимал пищу, ни с кем не разговаривая. Строительство шло своим чередом, а мое настроение с такой же скоростью скатывалось на уровень ниже горизонта.

Впрочем, за стройкой я все же наблюдал. Это я делал издалека и поэтому трудно было вникнуть в суть происходящего отчего докладывать Рокотову мне было особо нечего. Он тоже не звонил, и я смирился с ситуацией, начиная находить в ней плюсы.

Например, на четвертый день вечером я решил прогуляться до весьма живописной рощи, что располагалась километрах в двух от строительной площадки. Я надел сапоги и двинулся к лесу с целью погулять, подышать воздухом и отдохнуть от шума. Прогулка стала оправдывать себя с самого начала, когда я оказался под желто-красным осенним куполом и вдохнул холодный и влажный воздух. Сознание очистилось, и я забыл о неприятностях, окунаясь в улыбающуюся природу.

А потом я во второй раз в жизни увидел ЕЁ.

Удивления почему-то не было, а было сознание что случилось то, что неизбежно должно было случиться.

Тейя стояла у большого и кряжистого дуба листья которого почти облетели и с искренней улыбкой на лице ждала меня. В руках у нее был букет из осенних веток, а на голове красная вязаная шапочка. Короткая куртка, обтягивающие джинсы и невысокие сапожки составляли остальное ее одеяние.

– Привет, Милый! – просто сказала она, а я уже со всех ног бежал чтобы обнять ее.

Мы долго стояли, обнявшись и я целовал ее волосы. Она молчала, уткнувшись в мою грудь и я понял, что счастье вернулось ко мне.

– Почему тебя не было так долго? – наконец прошептал я ей на ушко.

– Ты скучал? – она вырвалась из моих объятий и озорно улыбнулась.

– Не то слово! Мне было… Было плохо без тебя.

– Бедненький! – девушка погладила меня тыльной стороной ладони по щеке. – Я знаю, что тебе было не очень хорошо в последнее время. Ты сердишься на людей. Переживаешь и все время боишься.

Я посмотрел на нее пристально и нехотя кивнул. Но все же возразил.

– Никого я не боюсь!

Она улыбнулась еще шире.

– Ты храбрый – я знаю. Но ты не хочешь видеть.

– Видеть, что?

– Жизнь и людей вокруг. Ты смотришь не туда и видишь только каменную стену. А потом боишься простить. Простить прежде всего себя.

– Но ты же сделаешь это за меня? – я снова привлек ее к себе.

– Конечно! – промурлыкала она. – А иначе зачем я тебе?

Я прижал ее к себе слишком сильно, так что она даже слегка вскрикнула.

Потом мы вместе гуляли по лесу. Молча. Я не чувствовал необходимость говорить что-либо, а она держала меня за руку периодически сжимая мою ладонь своими пальчиками так что мне становилось безумно приятно. Мы двигались как водолазы по дну океана. Я чувствовал, что движения мои замедлены как будто воздух стал плотным как вода, а в голове шумела приятная глубоководная эйфория. Я думал, что если всплыву на поверхность, то кессонная болезнь убьет меня сразу и поэтому крепче держал за руку свое сокровище.

Я не знал куда мы двигались. Направление я не держал совершенно. Впрочем, я и не задумывался о том знает ли Тейя куда ведет меня. Это было совершенно не важно. Мы шли между деревьями и кусты с валежником совсем не мешали нам. Было такое ощущение что мы преодолели законы гравитации и на несколько сантиметров воспарили над землёй. Хотя если честно я, наверное, просто не замечал препятствий, несмотря на то, что несколько раз спотыкался и больно ударял ногу.

– Как твоя семья? – вдруг спросила Тейя. – Как сын и жена?

Я не удивился вопросу и просто ответил:

– С сыном вроде неплохо все. По крайней мере не допустили того чтобы он уехал в Новосибирск. А Наташка в последнее время спокойнее стала. Меньше ворчит и ругается.

– Это хорошо! Семья – это прекрасно! – вздохнула девушка. – Береги их, Павел.

На окраине сознания у меня мелькнуло сомнение, заключавшееся в том, что я не рассказывал ей о своей семье и она не может знать этого. Но я вяло отмахнулся от этой мысли и возвратился в приятную реальность.

– Послушай, Тейя, – спросил я свою спутницу, – а где твоя семья? Откуда ты?

– У меня нет семьи, – едва слышно произнесла она. – Совсем.

– Ты сирота? – я сочувственно потеплел взглядом.

Блондинка пожала плечами.

– Я не знаю. Просто у меня нет семьи и все.

– Но как же… Ты живешь одна? Где ты работаешь?

– Я не одна! – Тейя подняла на меня свои огромные прозрачные глаза. – Я с тобой!

– Но как!? – я встрепенулся и глубоко вдохнул холодный лесной воздух гася восторг, поднявшийся в груди. – Ты хочешь сказать, что…

– О смотри! – вдруг воскликнула Тейя и побежала вперед. – Мы пришли!

Только сейчас я оглянулся и сообразил, что уже темно. Я вышел из городка строителей в пять часов вечера и находился в лесу с Тейей уже около часа. Поэтому естественно, что уже стемнело так как в конце октября темнеет рано. Ничего не было видно. Кругом сплошная тьма и только впереди что-то светилось. Я пошел быстрее и нагнал девушку.

Мы вышли на открытое пространство. Здесь был небольшой холмик, лишенный деревьев и покрытый сухой травой. Он торчал над лесом как лысая макушка над шевелюрой волос. Сверху его освещала полная луна. Странно. Пока мы шли меж деревьев я не обратил внимание на полнолуние. Однако здесь луна была во всей красе. Она освещала своим загадочным светом пригорок, что делало все вокруг каким-то сказочным. Мало того, ночное светило было здесь как нигде уместным. Оно было на своем месте. Совсем не так как в городе над каменными домами.

Тейя повернулась на меня и восторженные глаза ее отразили неверный свет спутника Земли.

– Правда здесь красиво? – спросила она.

Я кивнул и приблизился к ней. Теперь мы стояли и любовались видом. Потом я спросил:

– Тейя, как ты вообще оказалась здесь? Как ты узнала где я? Или это случайно?

Она тихонько засмеялась и снова коснулась рукой моего лица.

– Откуда я знаю, Милый? Я просто там, где ты. Разве это неправильно?

Теперь я схватил ее и попытался поцеловать в губы, но она напряглась, давая понять, что не хочет этого.

Я разочаровано убрал руки и растерянно опустил голову.

– Какой же ты нетерпеливый! – ее голосок зазвучал как валдайский колокольчик. – Как и все мальчишки. Не вздумай злиться! Лучше смотри на луну.

– Надоело! – я передернул плечами. – Я хочу смотреть на тебя!

Она задумалась, схватив себя за подбородок в театральной позе, а затем лукаво подмигнула мне.

– Смотреть на меня… Ну что же, это можно устроить! Жди меня здесь! – девушка побежала куда-то, но потом остановилась и обернувшись стала пояснять.

– Я прошу посмотреть на это как на искусство, хорошо? Паша, милый, то что ты увидишь – это мое увлечение. И сейчас я прошу оценить это по пятибалльной шкале. Договорились?

Я немного недоуменно кивнул и стал ждать.

Тейя убежала за холм и ее долго не было. Я стоял и переминался с ноги на ногу, начиная потихоньку переживать. Но, как и в прошлый раз в аэропорту я был уверен, что она вернется обязательно. Но когда она вышла обратно неспешной походкой я потерял дар речи. Я ожидал чего угодно, но не такого.

Девушка появилась из-за пригорка в совершенно ошеломительном наряде. Точнее нарядом это было сложно назвать. Скорее его великолепное и потрясающее отсутствие во всей красе.

Тейя была обнажена. Длинные светлые волосы были распущены и мягкой волной падали на спину. С левого плеча через грудь и дальше на живот тянулась лента из живых цветов и листьев, которая очень органично подчеркивала высокий рост и стройную до худобы фигуру красивой блондинки. Высокий объем в районе груди был скрыт растениями до той степени что позволяла оценить прекрасные формы. Далее это импровизированное украшение спускалось вниз и обрывалось у точеного мраморного бедра. Но главное – это превосходный и живописный орнамент, который покрывал почти все тело и имел также растительные мотивы. Стебли растений вились по ногам и животу на этот раз поднимаясь вверх к шее и обрамляли изображение большой восьмиконечной ночной звезды у солнечного сплетения.

Было непонятно как это выполнено, но точно это была не татуировка. Скорее всего это какая-то разновидность боди-арта. Мне подумалось что этот рисунок уже был у моей спутницы под одеждой, а сейчас она просто демонстрирует его. Однако эта мысль не была центральной. Сейчас я просто стоял и оторопело пялился на нее расширенными зрачками.

Хотелось сказать что-то. Какой-нибудь комплимент типа: «Ты прекрасна!», но все подобные фразы теперь казались жутко банальными, и я силился придумать что-нибудь нетривиальное, чтобы передать тот уровень восхищения что сейчас захватил меня.

Передо мной стояла богиня, а я не знал, как реагировать.

– Тебе не холодно, моя девочка? – единственное на что сподобился я в конце концов.

Тейя капризно сморщила носик и даже слегка притопнула ножкой.

– Неужели ты ничего не скажешь? – протянула она.

– Ты прекрасна! – хрипло выдавил я из себя и судорожно сглотнул.

– Ну Слава Богу! – она облегченно выдохнула, и поза ее слегка расслабилась. – Я так рада что тебе понравилось! Ты знаешь, было очень важно чтобы понравилось именно тебе! Ведь я для тебя старалась!

– Я люблю тебя! – воскликнул я неожиданно для себя самого и бросился к ней. Заключив ее в объятия, я ощутил нежность ее кожи и уникальный ни с чем не сравнимый аромат, знакомый еще по первой встрече. Мощнейшая эйфория со всего размаху ударила меня изнутри и в голове что-то взорвалось. Уже теряя сознание и расплываясь в ослепительном блаженстве я успел разглядеть испуганный и озабоченный взглядсвоей Любимой. Я хотел что-то произнести, но небытие уже поглотило меня в свои глубины, не оставляя на это шансов.

Очнулся я от будильника, поставленного на семь утра в моем смартфоне. Я лежал на кровати в своем вагончике и за окном было солнечное утро. Где-то неподалеку уже слышны были звуки возобновившихся работ на стройке. Я резко поднялся и почувствовал, как раскалывается моя голова. Ощущение было ужасным один в один как с сильного похмелья. Но я точно знал, что не пил ничего вчера.

Пока я одевался и умывался воспоминания о вчерашнем вечере потихоньку проявились в памяти как фотопленка. Я помнил все о том, как я провел время вместе с Тейей. Все до мельчайших подробностей. Однако обрывались эти воспоминания на том моменте, когда я увидел свою подругу в том странном, но великолепном наряде, который поразил своей откровенностью и целомудренностью одновременно. Дальше был провал.

Я посмотрел на себя в мутное зеркало. Лицо было опухшим, мешки под глазами и взъерошенные волосы. Я выглядел так как сильно пьющий человек обычно выглядит с утра. Что за нонсенс? Ведь с тех пор как я приехал сюда у меня и маковой росинки во рту не было. Странно все это.

А может я действительно напился вчера до чертиков так что ничего не помню. А вся эта лесная история мне просто почудилась в полубытии алкогольной комы? Возможно. Но только тогда я должен был хоть что-то помнить. Например, как и где я покупал алкоголь. С собой я ничего подобного не привозил, а ближайший магазин был в поселке, что в трех километрах. Нет. Версия с пьянством отпадает. Тогда что это? Я заболел? И все это симптомы какого-нибудь заболевания. И тогда реалистический бред вполне возможен. Только этого не хватало!

Однако все что происходило вчера вечером вставало в сознании настолько отчетливо, что трудно было поверить в то что это сон или галлюцинация.

Я начал одеваться чтобы пойти на завтрак и обратил внимание на то, что моя одежда аккуратно сложена на тумбочке. Джинсы ровно висят на спинке стула, а куртка на старой вешалке с тремя крючками.

Как это?

Как я мог не разбросать одежду будучи в состоянии беспамятства?

Устав ломать голову я закончил свой утренний туалет и надев куртку приготовился выйти наружу. Но сунув руки в карманы я обнаружил в одном из них клочок бумаги. Развернув его, я прочитал:

«Доброе утро, Милый! Я надеюсь ты в добром здравии? Вчера ты неожиданно уснул от волнения и усталости. Вот мне пришлось проводить тебя до дома и уложить спать. Ты такой забавный во сне!))) Прости что не сказала тебе Спокойной ночи!

Целую! Тейя.

P.S. Ты так и не оценил мой наряд по пятибалльной шкале!»

Я несколько раз поцеловал записку и бережно сложив ее спрятал во внутренний карман. Потом облегченно вздохнул. Не сон и не бред. Я был с ней вчера и все случилось наяву. И прогулка по вечерней роще и ее сногсшибательный имидж, который она продемонстрировала у лысого холма.

Однако пока я шел до столовой легкая тревога шевельнулась где-то в глубине души.

«Почему я вырубился? Откуда она знала куда доставить мое бесчувственное тело? Как вообще она меня здесь нашла? Откуда она столько обо мне знает? Кто она такая наконец?» – думал я по пути.

Но мощная волна безмятежного блаженства и счастья, неизменно возникающая при появлении перед моим мысленным взором ее образа, смывала напрочь все тревоги, и я начинал предвкушать нашу следующую встречу фантазируя о том, как это будет.

Когда я сидел за столиком в утреннем гвалте столовой и жевал бутерброд с сыром, запивая сильно сладким чаем ко мне неожиданно подсел тот самый прораб, который в первый день водил меня по объекту. Я был погружен в размышления и поэтому не сразу заметил его.

– Короче говоря, слушай меня! – начал с места в карьер этот высокий массивный мужчина лет сорока в старой зеленой куртке с надписью: «СМУ №71». – Если ты бухаешь, то делай это так чтобы тебя не видели. Беспокоить людей по ночам не нужно! Еще раз и…

– Вы, о чем? – встрепенулся я и подавился хлебной крошкой.

Мой собеседник перегнулся через стул и несколько раз сильно хлопнул меня по сине своей огромной похожей на лопату ладонью.

– О том самом! Вчера приперся ночью, орал, требовал впустить тебя на территорию и ругал матом сторожа! Это нормально по-твоему? Погоди! – он смотрел на мое ошарашенное выражение лица. – Ты что, ни хрена не помнишь?

Я медленно покачал головой из стороны в сторону.

– Ну ты даешь! – прораб откинулся на спинку деревянного стула так что тот хрустнул. – Напиваемся значит до потери человеческого облика! Молодец! Ничего не скажешь!

Я попытался возразить что-то, но он выставил ручищу вперед и быстро подытожил наш разговор:

– В общем так! Тебе повезло, что я вчера дежурил. Начальник ничего не знает. Но если такое повторится, я сразу доложу ему. У нас с этим строго! Сухой закон! Уяснил? Вылетишь и отсюда, и возможно вообще с работы!

Я понял, что спор не имеет смысла и уныло кивнул, пробурчав:

– Спасибо!

Тот кашлянул в кулак и начал вставать со стула. Я спросил его вслед:

– Постой! А я один вчера был?

Прораб нахмурился и хмыкнул:

– Еще не хватало чтобы ты сюда дружков привел! Один был! Шатался и падал – еле до вагончика дополз.

Он напоследок осуждающе покачал головой и оставил меня одного.

Кровь бешенным ритмом застучала у меня в висках.

«Что же это такое?» – подумал я и сердце стало сжиматься в ледяных тисках страха. – «Что происходит? А точнее что происходило на самом деле вчера? Где находится истина – в записке Тейи, согласно которой она доставила меня до моего временного жилища или в словах прораба?»

Ситуация была абсурдная до безобразия, но в мистику я не верил. Соответственно вывод мог быть только один. Тейя меня обманывает! Прорабу нет резона придумывать такие вещи. Скорее всего она накачала меня вчера чем-то!

Злость диким гейзером поднялась во мне, и я стукнул кулаками по столу.

«Да что я вообще о ней знаю? Может она элементарная мошенница, которая подсыпает мужчинам снотворное! А я просто жертва!» – скакали в мозгу свирепые мысли. – «Вот я идиот! Попался на крючок!»

Но гнев быстро прошел. Точнее затаился на задворках сознания. И вновь возник ее прекрасный образ. Разум моментально выложил множество контраргументов, опровергающих мои неутешительные выводы.

Во-первых, зачем я нужен мошеннице? Что с меня взять?

Во-вторых, она странно ведет себя для таких дел. Аферистка моментально затащила бы меня в постель тем более что я сам был очень даже не против этого еще с первой встречи в аэропорту и пригородном лесу. А тут осенняя роща, наряд феи и романтика воздухоплавания.

Что-то здесь не так. Я пытался уловить суть тех странных явлений что происходили со мной, но она ускользала от меня змеей и приходилось снова искать ее. Однако ответов не было.

«Сегодня я встречусь с ней и все выясню!» – решительно подумал я. – «Прямо и откровенно расспрошу ее обо всем. И пусть попробует улизнуть! Я буду тверд!»

Но что-то в моей голове саркастично ухмылялось, сомневаясь в том, что я смогу проявить твердость в общении с этой девушкой, образ которой оно же мне постоянно подбрасывало на передний план. Кроме того, было тревожное предчувствие, что встреча вообще может не состояться. Ведь это целиком зависело от желания Тейи, о которой я не знал ничего и не смог бы найти ее в случае необходимости.

Ну что же, дождемся вечера и там все станет видно!

Ровно в пять часов вечера я широкой почти пролетарской походкой вышагивал по проселочной гравийной дороге в сторону уже знакомой рощи. Настроен я был очень серьезно. Солнце катилось к закату и было прохладно. Шум стройки затихал по мере того как я удалялся от площадки отмахивая десятки метров и поднимая сухую пыль своими резиновыми сапогами.

Я не смотрел по сторонам, желая, как можно быстрее достигнуть леса. Ведь встретить ее можно было именно там.

Однако я ошибся.

Тейя сидела на небольшом пеньке в метре от обочины дороги в противоположной от рощи стороне. На ней была та же светлая куртка и красная шапка. Она смотрела на меня и искренне улыбалась.

– Привет! – сухо сказал я, но при этом дыхание мое все-таки участилось. – Скучаешь? – я остановился в нескольких метрах от нее и не торопился приближаться.

На лице ее мелькнуло мимолетное удивление, словно облако пробежало по небу, но потом снова разъяснилось и глаза ее преданно уставились на меня.

– Жду тебя, Милый!

– А ты знаешь, что красные головные уборы девушкам в лесу лучше не носить? – попробовал пошутить я, сам не ожидая от себя способности выдумывать едкие остроты на ходу.

– Почему? – она помрачнела и глаза ее широко раскрылись. Правой рукой она потянулась к голове. – Что плохого в такой шапочке?

– Она красная! – засмеялся я. – Волк может прийти. А пирожков ты случайно не захватила?

Тейя погрустнела еще больше и с непониманием во взгляде встала с пенька и шагнула по направлению ко мне.

– Ты голоден, Милый? Хочешь пирожков? Я обязательно напеку в следующий раз! Обещаю! Извини, но у меня с собой нет ничего съестного!

Несколько секунд я с глупым видом смотрел на нее. Потом выдохнул и махнул рукой:

– Не бери в голову! Это шутка была. Неудачная! Все в порядке!

Девушка боязливо улыбнулась, все еще демонстрируя полнейшее непонимание и произнесла:

– Ты пошутил? Вот в чем дело! А я не поняла, глупая! Так ты не голоден? Может я все-таки испеку пирожков в следующий раз?

– Господи, Тейя! – я раздраженно подошел к ней и схватил под локоть. – Не надо мне никаких пирожков! Пошли погуляем!

Я быстро пошел к лесу, а она двигалась за мной маленькими шажками. Только когда она тихонько вскрикнула я понял, что ей больно и отпустил руку. Остановился и резко повернулся к ней. В огромных зеленых глазах застыл испуг и обида. Она готова была заплакать.

От досады я всплеснул руками, отвернулся и снова повернулся к ней.

– Ну чего ты? Ну что случилось, Тейя? – я говорил это громко, почти кричал. – Зарыдай мне еще здесь!

Она отрицательно помахала головой, но сказать ничего не смогла потому что иначе рыдания вырвались бы из нее. Блондинка просто опустила длинные ресницы и сморщила носик, силясь сдержаться.

– О Боже! – я сграбастал ее в охапку и прижал к себе. – Ну прекрати! Прости! Прости дурака! – я говорил и покрывал ее светлую головку поцелуями. – Девочка моя, прости! Я не хотел обижать тебя, мой ангел!

Вот теперь она зарыдала в полный голос, и я почувствовал, как рубашка под расстёгнутой курткой намокает от ее слез. Это заставило меня усилить ласки и извинения.

В итоге она затихла, но не спешила оторваться от меня.

Мы простояли так несколько долгих минут. Я держал в своих руках ее хрупкое и нежное тело и ощущал, как лед моих подозрений тает и исчезает. Сердце щемило от жалости и сознания того, что я обидел ее. Мало того, вязкая истома снова начала овладевать мной.

Тем не менее я нашел в себе силы отстранить ее от себя и держа обеими руками за плечи заглянуть в заплаканное лицо. Она тихонько спросила:

– Почему ты был такой? Я испугалась!

– Прости!

Она кивнула.

– Конечно, Милый! Я простила! Я же для этого, помнишь? Но почему ты так смотрел на меня?

– Как?

Девушка пожала плечиками:

– Как чужой!

Я опустил руки и сделал пару шагов туда-сюда. Вокруг были деревья и их кроны шелестели в высоте от внезапно налетевшего ветра. Начинало темнеть. Дорога была недалеко, и я отлично видел ее.

– Пойдем на ту полянку? – предложил я. – Где пригорок и луна.

Тейя сверкнула глазами как ребенок, которому неожиданно предложили сходить в зоопарк, но почти сразу сникла и покачала головой.

– Почему? – удивился я. – Это же недалеко!

– Эта полянка была вчера. Сегодня я не смогу найти ее. – она смотрела куда-то в сторону.

– Ну и не надо! Найдем другую! – я продемонстрировал энергию и энтузиазм, но девушка не двинулась с места.

– Некуда идти в этом лесу, – вдруг заявила она печально. – Он небольшой и кончается оврагом. Туда ваши грузовики тайком сваливают строительный мусор. Там грязно и некрасиво.

– Вот как? – я растерянно огляделся и замолчал в нелепой паузе.

– Лучше давай посидим где-нибудь, – сказала Тейя. – Вернемся к пеньку.

Я послушно побрел за ней и вскоре уже сидел рядом с ней на пеньке, который она удивительно легко нашла в сумерках.

– Десять! – вдруг сказал я.

– Что?

– Твой костюм! Десять по пятибалльной шкале!

– Ах ты об этом! – она впервые сегодня засмеялась. – Спасибо! Но только здесь ничего особенного. Обыкновенный боди-арт. И не самый качественный.

– Но не скажи! Ты выглядела великолепно!

– Спасибо! – она потупилась и мне даже показалось что покраснела, что, впрочем, трудно было разглядеть в наступающей темноте.

Дальше было долгое молчание. Но в отличие от вчерашнего где была радость совместного полета в волшебном эфире тут присутствовала тягость и недосказанность. И причиной был я и мой настрой, который я продемонстрировал с самого начала. Я понимал это и силился вернуть все назад и возвратиться в состояние блаженства. Я чувствовал себя как наркоман, который раз вкусив зелья теперь стремится повторить ощущения. Но что-то сегодня не получалось.

Хотя моя спутница казалось пришла в норму. Она больше не плакала, и улыбка вернулась на ее красивое лицо. Девушка прижималась ко мне сидя на тесном пне и дыхание ее было ровным и спокойным. Однако почти религиозная эйфория, которая раньше сопровождала мои встречи с ней сегодня отсутствовала.

Зато появился огонь. Тот самый, проблески которого уже появлялись тогда после аэропорта, но быстро погасли. Тейя не хотела этого и мне казалось, что в тот момент я понимал почему. Однако сейчас сущность и смысл этого понимания я не мог вспомнить. Близость молодого и великолепного женского тела, воспоминания о ее наряде феи и нервозность сегодняшнего дня возбудили во мне страшное желание. Я не помню, когда я переживал подобное в последний раз. Возможно тогда, когда мне было шестнадцать лет. А теперь для взрослого сорокалетнего мужчины это было экстраординарно, необычно и уж конечно опасно для здоровья. Но потрясающе! Такую дрожь во всем организме было приятно и в тоже время страшно испытывать.

Но неимоверным усилием воли я сдержал себя. Сцепив руки в замок я три раза глубоко вздохнул и обратился к своей спутнице.

– Тейя, скажи мне что вчера происходило! Только правду!

Девушка немного отстранилась и озадачено посмотрела на меня.

– Что ты имеешь ввиду? Что с тобой? – она потрогала ладошкой мой покрытый испариной лоб.

Я закусил губу и продолжил.

– Что было после того, как я потерял сознание?

Она задумалась и потерла подбородок.

– Ничего особенного. Да ты сознание потерял-то всего на несколько минут. Потом очнулся, но был почему-то как пьяный. Я сначала испугалась, а потом подумала, что это от усталости и стрессов. Плюс я тебе себя показала прямо скажем в пикантном виде, – она хихикнула. – Потом мы пошли к тебе. Вышли из леса, и ты показал дорогу до своего вагончика. Я раздела тебя, положила на кровать, поцеловала, написала записку и ушла.

– Кто пропустил нас на территорию? – быстро спросил я.

– Сторож. Пожилой такой дедушка в бейсболке.

Все было похоже на правду, но тут я задал главный вопрос:

– А куда ты ушла потом, Тейя? Куда? Где ты остановилась? Неужели в лесу?

Она уставилась на меня явно ничего не понимая.

– Тейя, услышь меня! – снова я сорвался на крик. – Дай ответ на простой вопрос – где ты живешь? Или остановилась. В гостинице? Сняла квартиру в поселке? Как ты узнала куда меня отправили в командировку? Откуда ты?

Непонимания в выражении ее лица стало еще больше.

Я выжидательно смотрел на нее напряженно сжав губы. Наконец она произнесла, пожимая плечами.

– Пашенька, прости, но я не понимаю, что ты хочешь от меня! Я не знаю, как ответить на твои вопросы. Наверное, я глупая и это слишком сложно для меня. И вообще, я вчера уже говорила тебе, что все очень просто – там, где ты, там и я. Это же очевидно! Зачем спрашивать о чем-то еще и мучить меня вопросами? – глаза девушки снова заблестели от влаги.

Меня не покидало странное ощущение при общении с ней. Создавалось впечатление что я разговариваю с двумя разными людьми. Одна Тейя была понятной и адекватной молодой женщиной, а за второй крылось что-то огромное, иррациональное и жутковатое.

Я вскочил на ноги о поднял обе руки перед собой.

– ОК! Я понял! Забыли! Нет у меня больше вопросов! – я поднял голову вверх. – Темно уже! Давай пойдем по домам? Я провожу тебя! – последнее я произнес не терпящим возражения тоном и решительно протянул ей руку. Но она осталась сидеть, продолжая наивно смотреть на меня.

– Ну что же ты? Пойдем!

Она помахала головой и опустила вниз ресницы.

– Паша, иди сам! Меня не надо провожать.

Я дернулся было, но все понял сразу и просто резко развернулся, и зашагал по дороге.

– До завтра, Милый! – услышал я вслед, но не обернулся.

Но когда я прошел метров сто и свернул, следуя изгибу дороги я остановился и стараясь быть бесшумным вернулся бегом по обочине к тому месту где было видно место нашей встречи. Выглянув из-за дерева, я посмотрел туда. Мне хотелось проследить за ней и наконец все выяснить для себя. Далеко она уйти не могла и у меня были все шансы на успех.

Однако то что я увидел ошеломило меня.

Моя знакомая блондинка по-прежнему сидела на пеньке и смотрела в мою сторону. Невольно я дернулся назад, но понял, что она не может видеть меня. Тем не менее было полное ощущение того, что ее взгляд направлен прямо на меня и она давно вычислила мои неуклюжие попытки поиграть в шпиона.

Я в бешенстве снова развернулся и хотел идти к городку, но вернулся. Ничего не изменилось. Тейя сидела на пенечке и не была занята ничем. Иногда даже ее фигурка казалась неподвижной как манекен и это заставляло меня холодеть от внезапного испуга. Но она все-таки периодически шевелила руками и головой и мои глупые страхи исчезали.

Я провел за этим деревом почти час. И все это время она не покинула своего места. Кончилось все тем что я перестал таиться и спокойным шагом вернулся к ней. Гнев и досада перегорели во мне и теперь мне было просто смешно. Я глупо хихикал, оценив со стороны весь идиотизм этой ситуации.

– О! Паша вернулся! – как ни в чем не бывало воскликнула она, не сумев, впрочем, замаскировать некоторую неискренность этой фразы. – А я знаю почему! В ее глазах снова заиграли чертики как вчера перед демонстрацией боли-арта. – Ты сегодня не видел еще моего костюмчика лесной дриады!

Но игривость ее быстро сменилась испугом, когда она увидела выражение моего лица. Сдерживался я теперь уже с огромным трудом, и вся страсть теперь рвалась наружу.

– Ты пойдешь со мной! – заявил я и схватил ее за руку.

Я тащил ее за собой по дороге, двигаясь быстрым шагом и держа правой рукой за запястье. Девушка не смогла подстроиться под такой шаг, поэтому большую часть пути просто бежала за мной. Я все время бубнил себе под нос что-то типа:

– Я знаю, что ты обманываешь меня, маленькая чертовка! Ты скажешь мне правду! Вот сейчас придешь и скажешь мне все как на духу! Расколешься как миленькая! Я все о тебе узнаю, можешь не сомневаться! Потому что ты моя любовь и страсть! И я хочу тебя прямо сейчас! И ты будешь моей прямо сейчас!

Я со стороны наверняка напоминал умалишенного, но Тейя почему-то на этот раз не плакала, а молча и послушно семенила за мной.

На проходной сторож Георгий Васильевич спокойно открыл калитку. Это было странно потому что со мной он поздоровался сухо, а моей спутнице приветливо кивнул, как будто они были уже знакомы, и она ответила ему тем же.

Но мне сейчас некогда было разбираться с еще одной загадкой, и мы стремительно ворвались в мой вагончик. Закрыв дверь на щеколду, я наконец остановился и перевел дух.

Моя блондинка стояла, опустив руки и улыбалась краешком рта. Я впервые увидел на ее лице такое выражение. Это было понимание, неотвратимость и сожаление. Впрочем, когда она присела на мою уродливую койку и стала расстегивать молнию на куртке во взгляде ее снова стала доминировать преданность.

– Подожди! Я сам! – прохрипел я и кинулся раздевать ее, делая это торопливо и почти по-хамски нетерпеливо.

Конечно никакого боди-арта на ее теле уже не было. Но это нисколько не разочаровало меня. Мое стремление немедленно овладеть ею было неудержимым, дерзким и эгоистичным. Все это не свойственно мне в обычной жизни, но то что проснулось во мне благодаря знакомству с этой девушкой захватило меня всецело и подчинило себе все мои поступки. Это пугало даже меня самого, но ни в коем случае не заставляло остановиться.

Тейя приняла меня таким как есть. Одержимым и категоричным в своих желаниях монстром. Она отзывалась на каждое мое действие и направляла себя по тому бешенному потоку, который бурлил благодаря моей страсти. Постепенно она даже стала предугадывать мои спонтанные предпочтения и робко предлагать свое, но все это сметалось потоком моего дикого и безумного влечения к ней, которое я удовлетворял неутомимо и настойчиво вплоть до грубости.

В этой феерии огня, которая закрутила меня я совсем не интересовался тем насколько ей нравится процесс. Мысль об этом скакала в голове как шарик при розыгрыше лотереи, но трансформироваться в какой-то конкретный поступок не успевала. И вообще мой разум совсем не контролировал тогда мое тело. Оно руководствовалось только рефлексами, спрессованными в инстинкты и возведенными в степень огромным количеством гормона в крови. Сверху это шлифовалось психологической полубессознательной зависимостью от этой блондинки с превосходным телом, которая была сейчас со мной одним целым и послушно соответствовала заданному мной ритму любви.

Позже, когда все кончится мне будет стыдно от того что все это произошло в такой отвратительной для любой девушки обстановке. Лучше бы мы сделали это в лесу. Убогая обшарпанная бытовка для рабочих с продавленной и скрипящей койкой – что может быть ужасней? А еще я в пылу страсти почти не обратил внимание на то, что я у нее первый. Удивительно, учитывая то, что по моим расчетам ей не менее двадцати семи лет. Ну и конечно отсутствие всяких прелюдий. Никакого шампанского с цветами ни каких предварительных ласк. Потерявший контроль над собой дядька удовлетворил свои потребности. Просто жесть!

Но Тейя простила, как всегда. И даже поблагодарила, заявив, что ей было безумно хорошо.

Она отвернулась от меня сидя на кровати и смотрела в маленькое зарешёченное окошко. Моя девушка расчесывала волосы массажной расческой, у которой не было и половины зубьев. Другой у меня, к сожалению, не нашлось. За окном было темно, и она вряд ли могла там что-то разглядеть, но взгляд ее был задумчивым и слегка ироничным.

Я сидел на табуретке и наблюдая ее тонкую блестящую спину, изгиб и стройность которой подчеркивался глубокой лункой позвоночника, пил кофе из эмалированной кружки. Периодически я ставил напиток на тумбочку и взволнованно хватался руками за голову. Рефлексия произошедшего пожаловала в мое интеллигентское сознание сразу после того как река страсти иссякла. Я мучился и переживал от того как будет воспринят мой поступок партнершей. Вдруг она осталась разочарованной? Или я обидел ее своим напором? Поза девушки позволяла заподозрить что-то подобное.

– Я еще раз повторяю, Павел! – серьезно заявила она в ответ на мой лепет. – Все было замечательно! Ты прекрасный любовник и замечательный партнер! Я испытала все что может испытать женщина от хорошего секса. Так что прекрати переживать и терзать себя! Откуда столько неуверенности в себе и комплексов! Будь наконец мужчиной!

Я вздохнул и подойдя поцеловал ее в шею сзади. Она поежилась от щекотки и начала делать то, что я от нее никак не ожидал. Встала с кровати, достала губную помаду и стала красить губы, смотрясь в зеркало, у которого я обычно брился. Дело в том, что раньше я никогда не видел на ее лице косметики. Потом она стала одеваться, при этом нисколько не стесняясь своей наготы двигалась по моему жилищу. Она неторопливо оделась и начала обуваться.

– Куда ты? – насторожился я. – Ночь уже! Ты останешься здесь!

– Ты доведешь меня до проходной и попросишь Георгия Васильевича открыть ворота, – сказала она спокойным, но уверенным тоном. Потом натянула куртку и добавила уже мягче. – Не надо меня провожать, Паша! Я тебе сегодня это уже говорила. Хотя можешь вызвать мне такси! – она звонко рассмеялась.

Я еще больше поразился. Это была первая шутка из ее уст. Я снова плюхнулся на табуретку и удивленно наблюдал за своей возлюбленной. Очевидно было что в ней сейчас что-то не так как раньше.

Задерживать ее я не стал после того как она сказала:

– Все было прекрасно! – и чмокнула меня в губы. – Пока, Любимый!

Я открыл рот чтобы задать вопрос, но она опередила меня:

– Ну конечно до завтра!

Она скрылась во тьме за высоким железным забором, а я стоял и задумчиво смотрел туда где еще не простыл ее след.

– Ну ты даешь, парень! – воскликнул стоящий рядом сторож Георгий Васильевич, глядя в том же направлении. – Второй раз девку неизвестно куда отправляешь на ночь глядя. Это же тебе не город. Страшно ведь.

– Что вы сказали? – я резко обернулся к нему. – Второй раз?

– Ну да! – старик закашлялся, пытаясь рассмеяться. – Ты вчера пьяненький был, а она тебя привела, до бытовки проводила и тут же назад. Чудно! Раньше мужики баб провожали, а не наоборот.

– Подождите! Как это? Мне вчера сказали, что я сам на рогах приполз?

– А то как же! – кивнул сторож. – Приполз! Только это потом было. Она тебя часов в восемь привела, а потом ты сам ушел и где-то шатался. Добавил видать горилки-то! – он щелкнул себя по шее в известном жесте. – А потом еле живой приполз. Меня материл…

Я поднял руку.

– Понятно! Извините меня пожалуйста! Сам не знаю, что на меня нашло!

– Ладно. Забыли! – махнул рукой сторож. – Только странный ты человек.

– Почему?

– Такая девка у тебя добрая и заботливая. Любит тебя. А ты не бережешь ее.

– С чего вы взяли?

– Так она вчера снова приходила. После того как ты вернулся. Попросила зайти к тебе. Переживала. Ну мы вместе заглянули. Дверь не закрыта. Ты валяешься в одежде на койке. Она-то тебя раздела, уложила, порядок навела. А потом говорит: «Пойду я!». Ну я предлагал ей остаться, а она ни в какую. Провожать ее я не смог бы, сам понимаешь. Пост бросить не могу. Вот поболтали мы с ней тут немного и потопала она сама. А сегодня смотрю вы опять идете. Ну думаю…

Я уже не слушал. Открыл ворота и выбежал на дорогу.

– Тейя! – несколько раз крикнул я.

Но ответа не последовало.

– Прости! – прошептал я и медленно побрел к бытовке мимо укоризненно качающего головой старика в бейсболке.

Эта ночь была без снов.

Через сутки мы встретились снова. На этот раз она пришла сама, до того, как я собрался идти на ставшую привычной вечернюю прогулку. Теперь не было никакой луны, деревьев и опавшей листвы под ногами. Тейя просто пришла, и сторож пропустил ее без вопросов. Мы занимались любовью, а потом она ушла примерно в то же время что и в предыдущий раз. Потом был еще один такой вечер. И еще. И еще.

Странно, но мы почти не разговаривали с ней во время этих встреч. Как и тогда, когда ходили, взявшись за руки по лесу. Только теперь причина была в том, что нам просто было некогда. Процесс познания друг друга был увлекательным и занимал целиком все время наших свиданий. Мы стали делать это дольше и обстоятельней. Во мне не было больше первобытного порыва, зато появилась эстетика наслаждения партнершей. Тейя тоже стала продвигаться в этом вопросе. Причем, как я мог наблюдать гораздо эффективнее чем я. Она стала активной и смелой. Если взять во внимание то, что опыт ее насчитывал всего несколько дней прогресс ее был поистине впечатляющим. Наша взаимная радость доставляла нам огромное удовольствие, и мы каждый раз были уверены в том, что следующая встреча будет еще лучше и принесет нам двоим что-то новое. И при всем этом мы абсолютно не нуждались во внешней среде. Появилась заточенность только друг на друга и даже малейшая мысль о том, что весь этот микроклимат, возникший под жалкой крышей строительной бытовки может быть нарушен посторонними не могла возникнуть в наших головах. Кем бы этот посторонний ни был.

Днем я почти ничего не делал. Те слабые попытки изобразить бурную деятельность, что были у меня в начале теперь вообще прекратились. Впрочем, последствий от этого не было почти никаких. Со мной по-прежнему никто не контактировал на объекте и Рокотов также не разу не позвонил. Единственными людьми, которые изредка здесь общались со мной были сторож и прораб. Причем последний просто здоровался, многозначительно кряхтел и усмехался при виде меня, покачивая своей большой головой в каске. Но меня все эти обстоятельства уже не смущали. Я каждый день с нетерпеньем ждал, когда придет Тейя и наш волшебный вечер начнется вновь. Кстати говоря, никто и не пытался сделать мне замечание по поводу того, что я каждый вечер привожу к себе женщину. По всей видимости это не являлось здесь табу в отличие от алкоголизма.

Меня безусловно раздражало то что она уходит куда-то каждый день. Я всегда просил остаться, но она всегда отказывалась. Я уже начал фантазировать себе всякое по этому поводу, не имея разумного объяснения, но на седьмой день она осталась наконец ночевать. Причем сообщила об этом заранее.

На радостях я смотался в поселок и взял в магазине все что необходимо для праздничного ужина с дамой, включая две бутылки шампанского.

Еще одной странностью, которую я открыл в своей девушке в этот вечер было то, что алкоголь практически совсем не подействовал на нее. Или мне так показалось. Несколько бокалов выпитого шампанского ударили мне в голову, а Тейя оставалась трезвой и рассудительной. Да и вообще сюрприз в виде накрытого столика не очень впечатлил ее. Она даже сказала, что не надо было на все это тратиться и что все это пустое. На что я бодро заявил, что, когда вернусь из командировки свожу ее в дорогой ресторан и мы поужинаем по-настоящему. Она усмехнулась, и мы плюхнулись в нашу ставшую почти родной продавленную койку.

В разгар ночи, когда часы показывали 2.35. Тейя стояла у маленького окошка и смотрела туда. Что так влекло ее в этой мрачной темноте, норовящей пролезть в наш маленький уютный мирок сквозь решетку?

Я наслаждался, разглядывая сзади ее обнаженное тело, при этом лежа на подушке и заложив руки за голову.

А потом она достала из кармана своей куртки тонкую длинную сигарету и закурила, вернувшись к окну.

Я поперхнулся от неожиданности и дыма, моментально заполнившего маленькое помещение.

– Вот еще новость! – протянул я, приподнявшись на кровати. – Ты что у меня курящая?

Девушка проигнорировала вопрос и произнесла, задумчиво, не оборачиваясь и выдыхая дым тонкой струйкой:

– А ведь твоя жена стерва. Она только мучает тебя!

Я выпучил глаза от нового удивления, но потом улегся опять на подушку и закрылся одеялом.

– Ну знаешь, – буркнул я, – не такая уж она и стерва и в общем это не твое дело! – я повернулся на бок и укрылся с головой.

– Теперь мое! – она говорила медленно, будучи погруженной в задумчивость. – Моя ответственность за тебя теперь гораздо выше чем раньше.

– Чего вдруг? – усмехнулся я из-под одеяла. – Я сам за себя отвечаю. И что ты вздумала говорить об этом?

Моя блондинка повернулась. Лицо ее было каким-то отстраненным и суровым. Я подумал, что давно не видел ее наивной улыбки. И вообще, в ее поведении стало больше серьезности.

– Потому что она звонит тебе каждый день! – ответила Тейя.

– Конечно звонит, – я пожал плечами и зевнул, – она ведь жена. Положено ей звонить. – я весело подмигнул. – Неужели ты ревнуешь?

– Нет. Я не умею ревновать. Потому что это неестественно. Один человек не может быть в собственности другого. Это отвратительно! Только если добровольно. Вот как я!

– Ну а если добровольно больше не хочется? Как тогда быть женам и мужьям? – я засмеялся. – Вот тогда ревность и распил мозга это прекрасный механизм для сохранения семейного благополучия.

– Этот механизм злой! – на полном серьезе возразила Тейя. – Он убивает! Надо уметь прощать. И отпускать. Когда ты, например, захочешь уйти, а это непременно случится – я отпущу тебя и пожелаю только добра!

– Что ты говоришь такое!

– Говорю то, что будет! – она махнула рукой с зажатой в ней сигаретой. – Это все равно случится. Неизбежного не миновать. А она не отпустит тебя.

– Кто она? Жена?

– Жена.

– Прекрати ты эту тему, Любимая! – я несколько натужно засмеялся. – Все будет хорошо! Нет оснований нагнетать.

– Нет, нет! – она поспешно повернулась ко мне. – Ты не подумай, что я одна из тех любовниц, что начинают капать на нервы и требовать развода. Я не это имею ввиду.

– А что тогда? – я откровенно усмехался. – Ты из тех продвинутых молодых людей, что за свободную любовь? Ну тогда и тебе когда-нибудь захочется послать меня куда подальше. Тем более что по возрасту мы не совпадаем.

– Обязательно захочется, – Тейя попросту кивнула, подтверждая мои слова. – Только возраст здесь не причем.

Я напрягся и выпучил глаза, спуская голые ноги на пол.

Блондинка посмотрела на меня спокойно и даже равнодушно. Но потом все-таки улыбнулась хоть и несколько натужно.

– Но ты не переживай, – объяснила она, – это случится только тогда, когда я перестану быть частью тебя. Когда ты не будешь больше представлять меня в тот момент, когда увидишь полную Луну или осенний лес. Когда ты перестанешь нуждаться в том, чем я являюсь для тебя. Вот тогда мне придется стать автономной и независимой и мне надо будет как-то проявить себя – оформиться как личность. И вот здесь-то и кроется главная беда! – она грустно вздохнула. – Единственное что будет представлять интерес для меня – это то чем мы с тобой занимаемся каждый день.

Я схватился за голову.

– Я ничего не понимаю! Что ты несешь, Тейя?

Она помолчала.

– Просто у меня есть ты и секс, в котором я начинаю видеть отдельную от тебя перспективу. А когда не станет тебя, то останется только это.

– Стоп! Прекрати! – раздраженно прикрикнул я. – Какую еще перспективу? Как это отдельно от меня? Объясни!

Девушка подошла ко мне и дотронулась холодными пальцами до моих губ. Потом она печально сказала:

– Я же предупреждала тебя об этом, Милый! Чего же ты теперь хочешь? Это ведь был твой выбор. Мы могли заниматься чем угодно – читать книги, играть в шахматы или разговаривать об авиации. Но ты захотел именно этого. Значит это то, чего ты жаждал. То, чего тебе не хватало. Поэтому все будет идти естественным путем.

– Но ведь одно другому не мешает! – взволновано прокричал я. – Мы всё успеем: и почитать, и поиграть не так ли?

Она отрицательно махнула головой.

– Это уже не будет иметь решающего значения. Тебе будет не интересно играть со мной. Потому что приоритет и моя направленность как индивидуальности уже определен.

– Кем?

– Тобой конечно!

Я упал на стул и схватился за голову.

– Кто ты, Тейя? – спросил я спустя некоторое время.

Она медленно приблизилась и села мне на колени, обхватив своими нежными руками мою шею.

– А ты еще не догадался? Я – это ты! А точнее то, что ты собой представляешь, но скрываешь от других. И это правильно! Не показывай никому и особенно ей!

– Кому ей?

– Твоей Наташке! Она убьет в тебе все настоящее своим уютом, комфортом и контролем. Вот почему я переживаю.

– Опять ты за свое! – я чуть не скинул ее с колен, но вовремя остановился. – А говоришь, что не ревнуешь! Вся твоя философия только к этому и ведет! Хватит говорить о моей жене. Меня интересует другое!

– Что именно?

– Солнышко мое, я понимаю, на что ты намекаешь. Мы действительно ничем кроме постели не занимаемся. Это безусловно моя вина. И я исправлюсь. Мы с тобой будем иметь потрясающий досуг! Будут и книги, и шахматы и многое другое гораздо увлекательнее!

Тейя грустно усмехнулась и дотронулась указательным пальцем до моего носа.

– Дурачок ты у меня! – она наклонилась, и мы надолго ушли в поцелуи. Потом она спрыгнула с моих колен и неожиданно заявила. – А машину водить ты так меня и не научил! Хотя обещал. Помнишь?

Я всегда считал себя человеком осторожным и практичным, но здесь я повел себя как мальчишка которого взяли на «слабо».

Я вскочил и начал действовать.

Оправдывая Тейю, я должен сказать, что она вовсе не рассчитывала, что я так себя поведу и сильно возражала против того, что я задумал. Она сопротивлялась до конца и даже кричала на меня со слезами на глазах, но спустя полчаса мы уже катили по проселку на джипе, принадлежащем начальнику строительства.

Свою машину я само собой оставил дома и сюда приехал на поезде. А вот дорогущий внедорожник местного руководителя стоял на стоянке для легковых автомобилей, принадлежащих сотрудникам и зачастую хозяин оставлял ключи зажигания, зная, что никто не посмеет покуситься на его собственность. А если таковые найдутся, то кроме старого сторожа, исполняющего по сути простенькую роль привратника есть охранное предприятие, которое по договору несет ответственность за сохранность имущества на территории объекта. Ну и конечно он не опасался хулиганов и угонщиков. Поселок был далеко и вряд ли кто из местной шпаны решился бы сюда приехать для такой бессмысленной акции.

Как я и предполагал ключ оказался внутри.

Георгий Васильевич спросонья не разобрался кто едет и разглядев в темноте начальственный джип проворно отворил ворота. Мы выехали наружу и помчались вперед по ухабистой дороге куда глаза глядят. Я сидел за рулем, а моя возлюбленная рядом на переднем сиденье. Она испуганно пристегнула ремень безопасности и крепко схватилась правой рукой за ручку на двери.

Мы попрыгали по ухабам и ямам, образовавшимся от постоянного движения тяжелой техники и через несколько минут, вырвались на гравийную трассу, ведущую вдоль той самой рощи и далее в неизвестном направлении. Я ехал на приличной скорости и вдохновленный еще не выветрившимися парами шампанского получал удовольствие от вождения мощного авто и от уверенности в том, что моя решительность и бесшабашность наверняка производят впечатление на сидящую рядом барышню. Словом, я вел себя как полный идиот и осознание этого факта иногда мелькало у меня в голове. Однако я успокаивал и себя и свою спутницу фразами типа:

– Не волнуйся, детка! Мы только поучим тебя вождению и сразу поедем назад. Вернем машину, и никто ничего не узнает!

Верх глупости и неизвестно откуда взявшегося в моей махровой голове легкомыслия! Однако, когда я много лет спустя перебирал в памяти этот период моей жизни в моей душе всегда подымался восторг при воспоминании об этом ночном угоне. Восторг и простодушный смех. Я единственный раз в своей биографии допустил серьезное нарушение правовых норм и правил, но тем не менее это навсегда запомнилось мне как самое захватывающее приключение за всю жизнь.

Мы промчались мимо нашей рощи и дорога увела машину куда-то в заброшенные и заросшие полынью поля. Трасса стала более-менее ровной, и я нажал на педаль тормоза. Выйдя в ночную прохладу, я обошел автомобиль спереди и открыв пассажирскую дверь широким жестом пригласил Тейю выйти:

– Прошу вас за руль, мадемуазель! – кривляясь провозгласил я. – Начинаем урок номер один!

Как оказалось, урок первый стал и последним.

Сначала все шло великолепно. Моя возлюбленная оказалась хорошей ученицей и легко освоила основные принципы управления автомобилем. По правде сказать, это не было очень сложно потому как внедорожник был оснащен автоматической коробкой передач и это значительно облегчало процесс для начинающего водителя. Но тем не менее, Тейя вела автомобиль ровно без рывков и с первых же секунд держала дорогу, не дергаясь, как это часто бывает, из стороны в сторону. Мне нравилось наблюдать как ее глазки постепенно загорались от наивного детского восторга, когда она, вцепившись обеими руками в баранку неотрывно следила за освещаемой дальним светом фар трассой. То, что сдвинуть с места автомобиль и потом повести его по не очень хорошей дороге вполне получилось – явно доставляло ей огромное удовольствие и я подозревал, что мне удалось исполнить сейчас ее давнюю мечту.

– Да! Да! Вот так! – подбодрил я ее. – Поняла, как надо? А вот теперь можно и быстрее!

Ни она ни я не увидели того, что было впереди. Кто же знал, что узкая проселочная дорога кончается тем самым оврагом, в который по словам Тейи строители сбрасывают мусор. Скорость джипа была не более сорока километров в час, но этого хватило чтобы свалиться под крутой откос и полететь вниз, прыгая через кусты и бугры для того, чтобы на полном ходу врезаться в огромный камень остановивший автомобиль на пути ко дну расселины. Вся передняя часть внедорожника моментально превратилась в месиво из металлолома, а внезапный удар заставил меня вылететь через лобовое стекло.

Уже теряя сознание я подумал о том, что моя Любимая не успела даже закричать. Она просто закрыла лицо руками бросив руль. Но я знал, что она тщательно пристегнулась и поэтому ее не могла постигнуть та же участь что и меня. С этой обнадёживающей мыслью я провалился в темноту.

***

Очнулся я в больничной палате.

В правой руке торчала капельница, левая была загипсована, а на голове бинтовая повязка. Я лежал на кровати, смотрел в белый потолок и чувствовал тошноту. Дышать было почему-то тяжело и движения диафрагмы давались с трудом. Глаза щипало, и они слезились. Кроме того, очень хотелось в туалет.

Я сразу вспомнил что произошло и не удивился тому где нахожусь. Повернув голову попытался подняться. Это мне не удалось, но я разглядел какой-то массивный медицинский прибор справа от меня, к которому вероятно был подключен. И еще меня врачевали какой-то дрянью, капающей через пластиковые трубки мне в вену.

Я захотел позвать Тейю по имени, но не стал делать этого. Сознание работало на удивление четко, и я понимал, а может быть чувствовал, что в данный момент ее рядом нет.

Что с ней? Как она себя чувствует? Жива ли она вообще? Я подумал об этом как-то отстраненно как будто речь шла о героине кинофильма. Однако сердце сжала тупая боль и я заплакал. Кроме того, меня мучила жажда и под ногами внизу был какой-то дискомфорт, как если бы мне пришлось лежать на бревне. Я заерзал, пытаясь избавиться от этой помехи и громко закряхтел.

– Это у вас судно! – услышал я вдруг низкий женский голос. – Если хотите в туалет, то пожалуйста!

Передо мной возникла дама средних лет в зеленом халате, шапочке и очках. Она наклонилась и стала пристально вглядываться мне в лицо. Я понял, что она изучает мои зрачки. Очевидно это была медсестра.

– Сергей Андреевич! – зычно крикнула она куда-то в сторону. – Он пришел в себя!

Кто-то глухо и неразборчиво отозвался в дали, и сотрудница больницы скрылась из поля видимости.

Преодолевая жуткий стыд и унижение, я сделалсвои дела в то самое судно. Я воспользовался моментом, когда медсестра вышла и проделал все максимально быстро.

А потом пришел врач. Высокий мужчина с помятым усталым лицом. Он спросил меня как я себя чувствую. Я в ответ сказал, что самочувствие у меня хорошее и задал два вопроса: где Тейя и сколько я уже тут лежу.

Оказалось, что я был без сознания двое суток, а девушка, которая была со мной в машине вчера пришла в себя. Голова у нее в порядке, а вот ноги переломаны. У меня же самого травма черепа, но слава Богу наружная, сотрясение, перелом руки и двух ребер. В общем неплохо отделался. Повезло. А вот походка девушки будет испорчена навсегда. Если конечно она вообще сможет ходить.

Я отвернулся. Слезы вины и отчаяния душили меня.

Уходя доктор предупредил, что через час будут из полиции. Смогу ли я поговорить? Я утвердительно кивнул.

Молодой сотрудник органов в новенькой форме с двумя маленькими звездочками на погонах сверкал глазами и ерзал на стуле, записывая в блокнот мои показания. Наверное, это было его первое дело, и оно его безумно увлекало. Это плохо. Потому что от таких зеленых энтузиастов, да еще и обличенных властью можно ожидать чего угодно.

– Одним словом, гражданин Федоров, – подытожил оперативник мой рассказ, – развлекались с девицей, выпивали и захотелось приключений. Поэтому и пришла в голову мысль покататься на машине начальника! – он похабненько улыбался, глядя на меня. – Правильно?

– Нет! – буркнул я. – Я не был пьян!

– Были, гражданин Федоров! Вот анализ крови! – он протянул мне какую-то бумажку, которую я не стал смотреть. – Легкая степень опьянения!

– Вот именно легкая…

– Это значения не имеет! Вы не имели права садиться за руль. Впрочем, это не важно. Вам никто не инкриминирует вождение в пьяном виде. За рулем была ваша подружка…

– Я был за рулем! – я резко вскинул голову и скривился от боли в затылке.

– Спокойнее, гражданин! Не нужно резких движений, а то вам станет хуже и придется переносить допрос. А я итак уже двое суток жду, когда вы очнетесь, – он плюнул на пальцы перелистывая свою записную книжку. – А за рулем была девица! Это сомнению не подлежит. Ее прям там и нашли с зажатыми ногами. Так что ей придется отвечать за вождение в нетрезвом виде, не имея водительских прав и за нанесение средней тяжести вреда здоровью.

– У меня нет к ней претензий!

– Что же, замечательно! Очень благородно! Хотите за все ответить сами – пожалуйста! У вас завладение транспортным средством с целью… Ну это мы еще выясним. Может и с целью хищения. А также передача управления автомобилем лицу заведомо для вас не имеющему на это права. В общем вам хватит. И с вашей стороны глупо выгораживать проститутку. Пусть она тоже отвечает!

Вырвав капельницу, я вскинул правую руку и схватил полицейского за грудки. Смяв в кулаке его галстук и идеально выглаженную рубашку, я прошипел:

– Слушай, лейтенант! Выбирай слова! Она никакая не проститутка! Еще что-то подобное вякнешь, и я набью тебе морду! Мне все равно. Статьей больше статьей меньше!

Он молча оторвал мою руку от себя и позвал медсестру. Та восстановила капельницу и укоризненно посмотрела на сотрудника органов.

– Ему нельзя волноваться, – заявила она ему и отойдя в сторонку устроилась на стуле неподалеку.

– Ну хорошо, гражданин Федоров! – тяжело дыша от злости произнес лейтенант и снова придвинул табуретку к моей кровати. – Если она не девушка легкого поведения тогда кто же?

– Моя хорошая знакомая! – также злобно отозвался я.

– Отлично! Тогда назовите ее имя, отчество и фамилию, а также домашний адрес.

– А у нее нельзя поинтересоваться?

– Да тут понимаете такая история, – опер заметно сник и почесал затылок приподняв фуражку, – доктора говорят, что у нее нет травм головы кроме легких ушибов, а мне кажется, что с головой у нее не в порядке. Или может так и было до аварии? – он покрутил пальцем у виска. – Что скажете, Павел Дмитриевич?

– Вы, о чем?

– Да не хочет она называть свои данные. Улыбается и называет только странное имя.

– Тейя…

– Точно! Ни фамилии, ни адреса… Документы хоть какие-то были бы при ней. А так ничего! Вот я вас и прошу помочь в установлении ее личности.

Я просто растерянно пожал плечами.

– Ясно! – полицейский снова склонился над своими записями. – А говорите не путана. Тейя! – хмыкнул он себе под нос.

– Я же сказал! – снова вскинулся я.

– Тихо! Спокойно! Не нервничайте! – он выставил обе руки вперед, а потом подвел итоги. – Короче говоря ситуация такова: ваше положение зависит от того какое будет заявление от потерпевшего, а с вашей зазнобой будем разбираться! Выздоравливайте, гражданин Федоров и до новых встреч!

Когда дверь за ним хлопнула я прикрыл глаза и подумал о том, что владелец джипа еще не писал заявление. Для нас с Тейей это было шансом. Может все обойдется с небольшими потерями и нас не будут привлекать к ответственности? Хотелось бы, но верилось в это слабо.

Вставать с койки мне было пока нельзя, и я просто лежал, глядя в потолок и мрачно размышляя о создавшемся положении.

Если начальник стройки не станет писать заявление, то есть возможность избежать преследования со стороны закона. Либо получить административку. Но в любом случае с работой мне наверняка придется попрощаться. Плюс с меня потребуют компенсацию за изуродованный автомобиль. Это обязательно. Откуда брать такие деньги?

С моей возлюбленной было хуже. Ее запросто могли привлечь и без каких-либо заявлений. Вождение без прав. Алкоголь в крови и пострадавшие.

Да уж! Дело дрянь!

И еще меня вдруг прошила мысль о том, что моя жена уже наверняка узнала все что случилось. И здесь главным было содержание информации, которую она получила. Знает ли она о том, что я был не один?

Холодный пот прошиб меня и липкий ручеек потек по позвоночнику.

Почему-то это испугало меня больше чем возможные правовые последствия моих поступков.

Однако следующим визитером в моей палате оказалась не жена, а Лена – моя коллега и друг.

Она сидела на стуле у моей кровати в накинутом на плечи белом халате и смотрела с жалостью и укоризной. В руках ее был пакет с фруктами.

– Ну что? Допрыгался, Казанова? – спросила она с грустью в голосе. – Говорила я тебе!

– Ленка, я так рад тебя видеть! – заерзал я на матрасе, улыбаясь во весь рот. – Мне так нужны твои советы!

– Советы тебе уже не помогут! Могу предложить только сочувствие! Скажи мне, пожалуйста, я не предупреждала тебя о том, чтобы ты прекращал и что все это плохо кончится?

– Ленуся, скажи, как у меня дела?

– Нет уж ты ответь!

– Предупреждала! – я продолжал по-дурацки улыбаться. – Спасибо тебе за это, Родная!

Лена встала со стула и приблизившись ко мне потрогала мне лоб. Ее ладонь была теплая и сухая.

– Где Ваня? – спросил я.

– Там, где должен был до сих пор быть ты! – вздохнула женщина. – На стройке. Наблюдает за ходом работ и параллельно гасит пожар.

– Пожар?!

– Конечно! Тот который ты там устроил. Я имею ввиду гнев Артемьева – начальника объекта, – она криво усмехнулась. – Еще бы! Человек, который прислан для контроля и помощи из головного офиса напился и разгрохал его джип. Представляешь, как он сейчас относится к тебе и думает о всех нас?

– Сам виноват! Сноб гребаный! – я отвернулся. – Мог бы отнестись ко мне поприветливее и пойти навстречу, а так…

Лена погладила меня через одеяло по здоровой руке.

– Нет смысла сейчас об этом говорить, Паша. Шанс свой ты упустил. В общем Ваньке совместно с Рокотовым удалось его уговорить не писать заявление!

Я поднял на нее глаза. Моя коллега кивнула, прикрывая веки.

– Да! За это ты их должен благодарить. Но мало того, шеф как-то умудрился возместить ему потери за счет предприятия. Так что ты ничего теперь не должен.

– Как это? Как такое возможно? – я даже привстал с постели.

– Только не приписывай это на свой счет! – Лена сжала губы. – Просто не хотелось Рокотову раздувать из этого бучу. Могло сказаться на репутации.

Я шумно выдохнул.

– И от полиции тебя по возможности отмажут, – продолжила моя гостья. – Короче говоря сможешь забыть это как страшный сон.

Я закрыл глаза и прошептал, чувствуя глубокий стыд:

– Спасибо!

– Но работать ты конечно у нас уже не будешь, – она смущенно кашлянула. – И скорее всего вообще в отрасли. Да и в принципе хорошую работу теперь в этом городе ты вряд ли найдешь. Шеф постарается. Но это уже, дружок, твоя проблема! За все надо платить! Хотя, – Лена почесала свой маленький нос, – поможем конечно. У Вани вроде есть знакомые в такси.

Я мрачно кивнул, соглашаясь с очевидным, но потом вскинулся как ужаленный:

– А как же…

– А вот подружка твоя пусть выкручивается сама! – категорично заявила моя коллега. – И прекрати свои игрушки пока не поздно! Ты в конце концов не подросток в пубертатный период!

– Как она? – пробормотал я. – Ты ее видела?

– Нормально она! Видела! – грубо отозвалась Лена. – Вон она – в соседней палате! Жить будет, а остальное тебя не должно волновать, – увидев мою мимику она вытянула по направлению ко мне руку и продолжила. – Слушай внимательно, кретин! Или ты прекращаешь всякие контакты с этой девицей… Кстати, что ты в ней нашел? Дохлая и блаженная какая-то. Или все станет хуже. Пойми, что сейчас ты отделался легким испугом. А если ты начнешь качать права насчет своей дамы сердца – все вернется на круги своя и ты прочувствуешь все прелести индивидуальной правовой ответственности. Уяснил?

Я снова отвернулся к окну.

– Тебе еще с твоей Натали объясняться! – Лена готовилась уйти и уже встала со стула. – Она знает все. Так что лежи и не тявкай! Апельсины и яблоки свежие, – она указала рукой на пакет у кровати, – поешь обязательно.

Дверь палаты закрылась, и я остался один.

Пустота возникла в голове и мне кажется не уходила из нее больше никогда.

Полицейского у меня больше не было. Наверное, это заслуга моего бывшего босса Рокотова, который искусно заминал дело, не желая вредить своей фирме. Лена приходила каждый вечер, принося домашнюю еду в контейнерах и фрукты. А вот жена пришла только через неделю.

Я уже мог ходить и даже выходил в коридор. Меня перевели в обычную палату на этаж ниже, и я так и не увидел Тейю. Один раз я поднялся по лестнице и пытался прорваться в женский блок, но меня не пустили.

Второй попытки я почему-то уже не делал.

Меня же не пустят опять! Зачем еще раз пробовать и натыкаться на стену?

Наталья, как это ни странно, совершенно ничего не сказала мне. Ни о моей связи с другой женщиной, о чем ей безусловно было известно, ни об аварии вообще. Словом, она абсолютно не упоминала о том, что было связано с моей теперь уже бывшей работой и с тем происшествием. И, главное, не было никаких упреков по поводу моей измены. И вообще она стала говорить со мной не сразу. Сначала просто смотрела на меня с каменным выражением лица. Но я сразу прочитал в ее глазах боль и жестокую обиду. Потом она заговорила, но все ее слова касались моего состояния здоровья и домашних дел.

– Когда тебя выпишут тебе надо обязательно поговорить с сыном, – сказала она как-то. – Он как узнал о несчастье, которое с тобой произошло, – Наталья сделала паузу и элегантно откашлялась в кулак, – стал совсем замкнутым. Целыми вечерами валяется на диване и пялится в телефон.

– В школу хоть ходит? – робко спросил я.

Она кивнула.

– Ходит. Как положено. И уроки делает. Но все это как-то на автомате. Как робот. Меня он ненавидит после того как я сдала назад его билет. Не говорит совсем. Только мычит и мимика. Я ему каждый день говорю, чтобы сходил к тебе в больницу, но он только смотрит на меня пустыми глазами и не отвечает. Короче разбирайся со всем этим сам! У тебя больше опыта в таких делах, как оказалось!

Я покраснел и устало потер глаза.

Она ушла. Чтобы приходить теперь каждый день. Жена навещала меня часа в четыре дня, а Лена после семи.

Рома так не разу и не пришел.

В один из моих больничных будней, когда до выписки оставалось пара дней у меня была жена. Она стояла у тумбочки и деловито раскладывала принесенную из дома снедь. С этими двойными посещениями я теперь совсем не питался в столовой и чувствовал, что начинаю толстеть. Впрочем, отсутствие движения тут тоже играло свою роль.

Когда я готовился к тому, чтобы начать свой полдник с домашними пирожками с капустой в палату вошла медсестра. Та самая что ухаживала за мной в реанимации.

– Извините! – она нерешительно остановилась в дверях. – Могу я поговорить с вами? – женщина обращалась явно ко мне.

– Да конечно! Входите! – отозвался я, привставая с койки.

– Лежите, лежите! – медсестра приблизилась. – Я собственно…, – она колебалась, поглядывая на мою жену, а потом все-таки заговорила. – Дело в той девушке, которая выздоравливает сейчас в женском блоке. Которая вместе с вами попала в аварию.

Я увидел, как у Натальи напряглась спина и заиграли скулы.

– Что с ней? – спросил я как можно равнодушнее.

– Мы не знаем, что с ней делать. Ее надо выписывать. Но мы не имеем понятия куда. По прежнему никакой информации. Ни паспортных данных ни адреса. Психиатры работали с ней, но…, – она развела руками, – единственный родной человек, которого она указывает – это вы! Говорит, что больше у нее никого нет. Причем вас она называет по фамилии имени и отчеству и знает наизусть ваш адрес. Так может вы…

Я ощутил острую боль в груди. Голова пошла кругом и слезы стали комом в горле.

– Послушайте, а что же полиция? – выдавил я из себя. – Они же обещали выяснить ее личность.

– Ничего. Абсолютно безрезультатно. Как будто она с Луны свалилась.

– Чем я могу помочь? – губы мои тряслись, когда я прохрипел это.

– Не знаю. Но она пока не может ходить. Конечно со временем все восстановится, но нужна долгая реабилитация. Словом, вы могли бы…

– Могли бы что? – это вмешалась моя супруга. – Что вам от нас нужно, милая барышня? – тон ее был холодным и зловещим. Казалось вся боль и ненависть последних дней сосредоточилась в ее взгляде так что медсестра невольно отпрянула.

– Ничего, но…

– Так оставьте же меня и моего мужа в покое! Мы не знаем и не хотим знать никаких девушек и тем более брать на себя их проблемы! Это в конце концов ваша забота!

– Моя?! – растерялась медсестра.

– Я имею ввиду здравоохранение! Социальные органы, полиция и так далее. При чем здесь наша семья? Мы не хотим иметь с этим ничего общего! Ведь так, Павел?

Наталья обернулась ко мне и посмотрела уничтожающим взглядом.

Все внутри меня съежилось. Мне захотелось орать от отчаяния. В глазах помутнело. Потолок перевернулся. Стало жарко.

– Так! – прошептал я.

Моя жена снова развернулась к сотруднице больницы и вопросительно уставилась на нее.

«Вам что-нибудь еще?» – говорили ее поза и выражение лица.

Медсестра покачала головой и вышла в коридор.

Через два дня я был дома.

***

А через еще три недели я разъезжал по городу в желтом кэбе городского такси и развозил клиентов.

Работа эта по-настоящему собачья и я сильно уставал. Правда переломы мои срослись, а раны затянулись и только перед осадками суставы и ребра давали о себе знать тупым и выматывающим нытьем. Я частенько приползал домой уже за полночь и наскоро что-то перекусывая падал в постель. Конечно так бывало только в соответствующую смену, когда приходилось работать во вторую половину дня, но бывали еще и ночные смены, когда я возвращался только утром.

Конечно я попробовал отправлять резюме в компании и организации где нужны были квалифицированные инженеры, но, как и предсказывала Лена везде получил отказ. История о том какой я баловник очень быстро распространилась по городу с подачи Рокотова и меня просто вежливо посылали куда подальше. Попытки же получить работу не по специальности проваливались из-за отсутствия образования и стажа.

Словом, надежду я потерял очень скоро и даже попробовал запить, но Наталья быстро ознакомила меня с семейным бюджетом и напомнила, что семью нужно содержать, а ее зарплаты на это не хватит, тем более что Ромка собрался поступать в какой-то колледж или техникум, а бесплатных среди них осталось мало. Поэтому я вытер сопли и принял единственное возможное в данной ситуации решение.

К слову о моей жене. Я чувствовал к ней что-то вроде благодарности. Наталья не разу не вспомнила о моей проступке и не было ни одного скандала. Разумеется, иногда она вставляла мне шпильки с присущим ей сарказмом, но вовремя осекалась и прекращала. Я понимал, что она просто хочет сохранить семью и наступает себе на горло ради этой цели. Конечно же буря внутри нее еще не улеглась. Но то, что она нашла в себе силы для мудрого решения вызывало уважение. Хотя становилось ясным, что отношения между нами будут гораздо более холодными чем они были раньше. К примеру, совместные радости в постели у нас почти прекратились или свелись к одному разу в месяц. Я очень хорошо видел, что и эти редкие минуты доставляют ей мало радости, а возможно и причиняют душевные муки. Кстати говоря, я тоже не горел энтузиазмом к этому делу и все спустилось на тормозах.

Спасибо моим друзьям Гораньковым – безработным я оставался всего двадцать один день. Лена выполнила свое обещание и помогла устроиться в такси – в более-менее приличную фирму, где даже существовал соцпакет. И вот теперь я втянулся в работу и крутил баранку на заснеженных улицах. Иногда было тяжело иногда страшно потому что клиенты попадались разные, но в целом я был удовлетворен тем, что мой заработок оказался не меньше и даже больше чем раньше и впервые на работе мне не приходилось задействовать мозги.

Я подарил Ивану бутылку дорогущего коньяка в благодарность за помощь, а Лене торт и вино.

Ваня после моего ухода стал очень быстро карьерно расти, очевидно великолепно справившись с той задачей которая не удалась мне. Строительный объект был сдан вовремя. Губернатор остался доволен, а мой друг из простого завхоза превратился в заместителя генерального директора. Я конечно был рад за него. Хотя виделись мы редко.

А вот с Ленкой встречались часто.

Она всегда звонила мне, когда ей нужен был такси и если я мог, то обязательно подвозил ее. После поездки она всегда оставляла мне щедрые чаевые и чмокала в щеку. А еще иногда подкармливала какими-нибудь пирожками.

Однажды в один из предновогодних дней я заехал за ней к своему старому офису, и она плюхнулась на заднее сиденье выдыхая белый пар и расстёгивая короткий норковый полушубок.

– Я готова, Пашка, поехали! – сказала она и я тронул машину с места. – Как твои дела? Как сын? Как кобра? – это был традиционный вопрос, и я ограничился тем что поднял большой палец вверх.

– Ты как? – спросил я и зевнул, останавливаясь на красный сигнал светофора.

– Как всегда! Нормально. Мой опять в командировку укатил. Начальник хренов! Чем они там занимаются в этих командировках – шут его знает!

Я вяло усмехнулся и промолчал.

– Ты голодный? – спросила Лена и стала рыться в своей объемистой сумке.

– Как всегда! – ответил я. – Сегодня с утра без обеда.

Мне было слышно, как она шуршит за моей спиной, перебирая женское барахло, которое обычно содержится в дамских сумках.

– Да не переживай! – махнул я рукой. – Смена скоро кончится, я поеду домой и наемся.

– А знаешь, что? – моя подруга задумчиво схватилась за подбородок. – Поехали ко мне, и я тебя накормлю нормальным обедом.

– Нет, ну что ты! – я замахал головой. – Не удобно. Да и мне Наташка обед сварила так что…

– Поехали, поехали! – она хлопнула меня по плечу и добавила тоном, не терпящим возражений. – Если я сказала накормлю значит это будет хороший обед, а не та бурда, которую готовит твоя мегера. Так что заткнись и рули! Адрес ты знаешь.

Мне оставалось только вздохнуть и послушаться. Конечно я потеряю час времени и соответственно заработок, но перспектива обеда у Ленки была заманчивой. Всем было известно, что как кулинару ей нет равных.

Не успел я сходить в ванную и помыть руки, как Лена уже начала накрывать на стол. В итоге получился действительно полноценный и вкуснейший обед с первым вторым и десертом. Грибной суп дымился в глубокой чашке, салат из овощей, закуски и паста с котлетой ждали своего часа и заканчивалось все это великолепие бисквитными пирожными, которые хозяйка безусловна пекла сама.

Она усадила меня за стол, а сама убежала в комнату переодеваться.

Когда я приступил ко второму женщина вернулась и не садясь за стол облокотилась на подоконник.

– Как вкусно, Ленуся! – похвалил я ее обед, не отрываясь от тарелки. – ты просто богиня кухни! А сама что не ешь?

– Я не голодная, – ответила она.

Я поднял на нее взгляд и слегка поперхнулся. Моя подруга была в коротком домашнем шелковом халате синего цвета и мягких тапочках на босых ногах. Разумеется, ничего плохого в этом наряде не было – халат был не прозрачным и вполне повседневным, но я видел ее немного пухлые голые ноги и глубокое декольте, что заставило меня, к глубокому стыду, разволноваться.

– Кушай, кушай! Не отвлекайся! – произнесла Лена и на лице ее появилась усмешка.

Я уткнулся в еду и боялся глянуть на нее. Впрочем, когда я посмотрел на свою бывшую коллегу во второй раз, то увидел, что она продолжает улыбаться и смотрит прямо на меня. При этом в глазах ее прыгали чертики.

Я поспешно справился с едой и отказавшись от десерта хотел встать со стула и поспешно ретироваться, но Лена рявкнула на меня и заставила съесть десерт и выпить кофе. Когда я вынужден был сделать первый глоток горячего и бодрящего напитка хозяйка вдруг спросила:

– Павел, скажи мне, а ты еще помнишь эту свою… Ну ту девицу?

Я помрачнел, но отвечать не стал, просто отрицательно помахав головой. Однако Лена настаивала:

– Ну расскажи! Ну чего ты? Мы же друзья! Что ты в ней нашел? Ты влюбился, ведь так? – она жевала трубочку для сока и глаза ее были какими-то затуманенными.

Я опять молча затряс головой.

Вспоминал ли я Тейю? Еще бы!

Первое время не было ни дня, ни часа, ни секунды чтобы я не думал о ней. Воспоминания доставляли мне жуткие мучения, которые были вызваны осознанием того, насколько мерзко и подло я поступил с этой девушкой. Ночами я не мог заснуть, потому что не получалось отделаться от мыслей, которые были хуже пытки. Ее образ стоял перед глазами постоянно и мало что могло отвлечь от этого.

Я сохранил в моей памяти эпизод из детства, который до сих пор вызывает глухую боль, когда я вспоминаю об этом.

Когда мне было лет десять я притащил домой бродячую собачку. Мы жили впятером в двухкомнатной квартирке в хрущевской пятиэтажке, и ни мои родители, ни дед не были особо рады этому. За то мой младший брат и я были в восторге. Пса отмыли очистили и оставили дома к нашей с братом великой радости. А дальше были две счастливые недели. Мы гуляли с ним. Он бегал за нами и весело лаял. Друзья во дворе завидовали и спал он в одной кровати с нами.

Все закончилось, когда у собаки обнаружился лишай. Пес был заражен и раньше, но проявилось это только спустя несколько недель.

Нас с братом родители выкупали, выстирали и прополоскали чуть ли не в хлорке, а вот собачку лечить было не кому, да и негде. В те времена ветеринарная клиника – это роскошь. Хотя даже в наши дни от этой заразы животное трудно вылечить.

Я на всю жизнь запомнил глаза того пса, когда он глядел на меня через заднее стекло «Москвича», на котором дед увозил его куда-то.

А потом были слезы. Сначала откровенные, а потом тайные – ночью под подушкой. И страшное, мучительное, изнуряющее чувство вины перед этим несчастным существом.

Но постепенно все прошло. Забылось. Будто бы стер кто-то ластиком.

Однако, когда стираешь что-то маленькая бороздка остается и сохраняет силуэт того что было на чистом листе бумаги. И это уже нельзя уничтожить. Оно будет всегда.

Я понимаю кощунственность этого сравнения, но сейчас со мной происходило что-то похожее. Я как раз находился на стадии стирания и начинал спокойно спать по ночам.

Но чертовка Ленка напомнила мне обо всем и я, закрыв руками глаза снова стал прокручивать в голове тот ужасный момент. Я не хотел это делать, но все равно делал. Когда, к примеру, болит зуб то дотрагиваться до него языком больно, и ты даешь себе обещание не делать этого, но каждый раз делаешь и испытываешь боль. Сейчас я издевался над собой также.

Мы выходили с женой из больницы, когда меня выписали. В приемном покое я забирал свои личные вещи. Наталья застегивала плащ и готовилась выйти на улицу. В это время санитар вышел из-за угла толкая перед собой инвалидное кресло. Сначала я не обратил внимания на того, кто в нем сидел, но потом заметил что-то боковым зрением и резко повернулся. Меня словно током прошибло!

Тейя сидела в этом кресле сжав плотно коленки и схватившись крепко за подлокотники. На ней была надета больничная застиранная пижама, а на ногах – шерстяные вязаные носки. Она была маленькой, испуганной и жалкой и только длинные белые волосы шикарной волной спадали ей на грудь, плечи и спину, напоминая о ее великолепии.

Девушка увидела меня сразу и крик застрял в ее горле. Она прикусила свои пальцы и бросив взгляд на мою жену снова уставилась на меня своими огромными зелеными глазами.

Украдкой я глянул на Наталью. Та ничего не видела. Я поколебался мгновение и опустил глаза. Санитар покатил мою возлюбленную дальше по коридору, а я сделал вид что не знаю ее. Но Тейя обернулась, и я увидел ее последний взгляд. Мне показалось что он поразительно похож на тот, который был у бедного дворового песика, когда он смотрел сквозь стекло старого советского автомобиля.

Я тихонько застонал, сидя за столом в чужой кухне.

– Прости меня! – ласково произнесла Лена и погладила по голове. – Я просто не знала, что это для тебя так серьезно!

Я поднял голову и как мне показалось увидел все.

Схватив Лену в объятия, я быстро содрал с нее халат и сбросил посуду на пол.

– Ты что делаешь? Дурак! – она заколотила меня кулачками по груди. – Отпусти, идиот! Дурак! Кретин! Дурак!

Но вскоре женщина притихла и с протяжно выдохнув приняла меня.

– Вот ты дурачина! – говорила Лена мне потом лежа в кровати и положив голову мне на плечо. – Посуду разбил. Пол залил и чуть стол не сломал, – она поцеловала меня в шею и хихикнула. – Я ведь и не подозревала о том, что ты такой страстный! Настоящий мачо!

Я скривился и промолчал, лежа на спине и глядя на красивый подвесной потолок в их с Иваном спальне.

– Заставил меня такие кульбиты выделывать! – она снова засмеялась. – Просто акробатика на дому! – но дальше она посерьезнела и заявила. – Но имей ввиду, донжуан, все это было в первый и последний раз! Покувыркались и забыли! Мне проблемы с мужем не нужны! Да и у тебя неприятностей итак вагон и маленькая тележка. Так что все – финита! Ты понял?

Я понял.

Мы встречались с Ленкой всю зиму и часть весны. Раз или два в неделю – как получалось. Иногда у нее дома – когда Иван был в командировке, иногда в квартире на час, а то и просто в моем такси. В зимний сезон – это было не ахти какое удобство, но отказаться от встреч мы не могли. Каждый раз по окончании Лена ругала меня и обещала, что это последнее свидание, но через несколько дней сама звонила и предлагала встретиться под каким-нибудь целомудренным предлогом. Хотя мы оба знали, что будет дальше.

Ее мотивов я не понимал. А может и не хотел понимать. Меня все это более чем устраивало. Я получал те необходимые мужские удовольствия, которые уже не были доступны с женой. Леночка была теплая, уютная и тем не менее весьма раскованная в постели. С ней было легко, и я не ощущал каких-либо неловкостей или комплексов. Мне не нужно было что-то из себя изображать, и я был таким какой я есть.

Не знаю насколько такое мое видение себя в отношениях с ней нравилось моей новоиспеченной партнерше. Иногда она в шутку упрекала меня в том, что никакой романтики нет, что я не сподобился даже купить ей цветов. А я в этих случаях пожимал плечами, и мы просто делали свое дело.

Я всегда считал, что Лена счастлива в браке. Ее с Иваном жизнь всегда казалась мне образцово-показательной. Этакий эталон семейного благополучия. Ваня – высокий светлый улыбчивый мужчина с весьма уравновешенным нравом, чувством юмора и растущими откуда надо руками должен был на мой взгляд олицетворять мечту любой адекватной женщины. Конечно, он не был эрудитом и шутки его зачастую были грубоваты, а суждения примитивны, но это с лихвой компенсировалось надежностью и уверенностью в себе. А еще был рост и мускулатура. Я значительно уступал ему не только внешностью, но и харизмой, которая у меня просто совершенно отсутствовала. Поэтому я мог только недоумевать о том, как могла вообще возникнуть наша связь.

Однажды я просто спросил об этом свою любовницу.

– Ванька хороший мужик, – спокойно ответила она, водя пальцами с острыми ноготками по моей голой груди, – но звезд с неба не хватает. И вообще он прост как бублик с маком. А в тебе есть изюминка. Внутреннее противоречие. Борьба. Драма.

– Да брось ты! – отмахнулся тогда я. – Я обыкновенный неудачник!

– Ну уж нет! – она прикоснулась губами к моему плечу. – Ты привлекателен как личность. С тобой интересно быть рядом. Да и как самец ты ничего! – она хитро подмигнула. – Словом, тебя можно полюбить!

Я ошарашено посмотрел на нее. Где-то в глубине подсознания я предполагал такое. Даже задолго до того памятного обеда на Ленкиной кухне. Я подозревал какие-то чувства с ее стороны, особенно когда периодически наблюдал ее полный нежности взгляд. И вот теперь она заявляла такое и это основательно смущало меня, но в тоже время наполняло какой-то иррациональной надеждой. Но самое интересное было то, что меня совсем не мучала совесть по поводу того как я поступаю со своим другом. Раньше я и подумать не мог не о чем подобном, а вот сейчас запросто сплю с его женой и это не вызывает у меня никаких эмоций. Может я подлец, а может отношение мое к нему незаметно изменилось в худшую сторону из-за всех последних событий. Тогда это вдвойне подлость с моей стороны, потому как он ни в чем не виноват, а наоборот помогал мне. А вот к Елене отношение начало меняться в совсем другом направлении. А может и действительно…

Но Елена очень быстро похоронила эти мои нелепые фантазии. Она громко засмеялась и погрозила мне указательным пальцем.

– Ты эти мысли брось, Ромео! – сказала она. – Я мужа люблю и не собираюсь ничего менять. А ты? Мы… Ну можешь ты допустить чисто женские мотивы основанные на какой-нибудь химии?

Я нехотя кивнул.

– Тем более, что все эти наши встречи пора заканчивать, – продолжила она крутить старую пластинку. – Хватит ерундой заниматься, а то это плохо кончится.

Лена как в воду глядела. Это действительно закончилось плохо. При этом финал нашего короткого романа был банальным как в анекдоте.

В начале апреля Наталья стала выезжать на дачу с тем чтобы начать высаживать ранние культуры. Чаще всего я довозил ее на рабочей машине и когда мог оставался и помогал ей на участке.

Но в тот злополучный день я увез ее загород, а сам сославшись на необходимость выйти в смену сверхурочно помчался обратно. Я был рад возможности встретиться с Леной в нормальных условиях в нашей квартире. Ромка был в школе, и никто не мог нам помешать.

Моя жена была в отпуске и все свободное время проводила на шести сотках. Это было ее увлечение, которое захватывало всю ее сущность целиком и ничто не могло заставить ее раньше времени приехать домой. Но только не в тот день. Ей позвонили с работы и попросили срочно привезти какой-то документ. Она названивала мне целый час без перерывов, в надежде на то что я примчусь за ней и довезу до работы. Но я отключал звук телефона, когда занимался с Леной любовью.

Смешно было то, что мы впервые делали это в моей квартире. Вообще мы всегда старались соблюдать конспирацию и выбирали места на нейтральной территории. Да что там говорить, мы даже вечерние сообщения на вотсап полностью исключили, чтобы не попасться. А сегодня я утратил бдительность, и судьба с сарказмом посмеялась над нами заставив мою Наталью, взбешенную тем что ей, пришлось ехать в электричке и моим игнором ее звонков войти в квартиру и застать нас с Еленой с поличным.

Я не хочу вспоминать ее реакцию. Это было ужасно. От ее спокойствия, которое моя жена соблюдала полгода не осталось и следа. Словно прорвало то, что копилось в ней все эти месяцы. Она высказала сначала мне все, используя самые отъявленные выражения, заявив, что она зря дала мне шанс и что меня надо было гнать из дома еще тогда в октябре. Ей казалось, что это была просто ошибка с моей стороны. Единичный случай. Ну кто не оступается в жизни. Ан нет! Это моя настоящая сущность – я бабник и предатель, который умудрился привести свою потаскуху в нашу супружескую постель. Я жалкое ничтожество и подлая тварь. Я вытер ноги о самое святое – о семью и нет мне никакого оправдания!

Я мог подписаться под каждым из ее слов так как они были справедливы и поэтому ни словом не отвечал на ее громкие упреки. Мне было понятно, что начинать что-то объяснять – это совершенно бесполезно и могло только усугубить ситуацию. Я просто сидел на краю дивана и молчал, закрыв лицо ладонями.

К слову сказать, мы с любовницей не были в супружеской спальне. Это был диван в гостиной. Лена ни в какую не соглашалась идти туда, хотя в нашу первую встречу запросто уложила меня в их с Иваном ложе.

Затем моя разъяренная супруга обратилась к моей партнерше. Лена встав с дивана спокойно одевалась, внешне нисколько не смущаясь своим видом. Она делала это, сохраняя невозмутимое выражение лица. Но я все-таки ощущал ее безумное волнение и напряжение.

Гораньковы были моими друзьями, но Наталья не была близко с ними знакома. Моя жена встречала их пару раз в год, когда мои коллеги приходили к нам в гости или приглашали нас к себе первого января или к примеру восьмого марта. Поэтому фамильярного и дружеского контакта между ней и Еленой никогда не было. Наверное, по этой причине Наталья слегка запнулась и сбилась, переводя свой словесный поток обвинений с меня на мою партнершу:

– Ты! Ты… Ты развратная стерва! – сказала моя жена. – Как ты смеешь так поступать? – Елена стояла, повернувшись к возмущенной супруге спиной и уже надевала блузку.

Дальше Наталья не придумала что сказать, очевидно излив весь словарный запас на меня и просто решила броситься в рукопашную. Причем не на Лену, а на меня. Она, стиснув зубы и выставив вперед руки с раскрытыми ладошками в миг оказалась рядом со мной и стала осыпать мою голову серией чувствительных ударов на отмашь. При этом каждый свой апперкот она подкрепляла обидным словом в мой адрес. А так как она их уже все перечислила ранее, то сейчас уже шла по второму кругу.

Я прикрыл как мог голову руками и зажмурившись получал заслуженную процедуру. Это закончилось бы второй в моей жизни реанимацией если бы не Елена, которая, не успев еще натянуть джинсы решительно подошла к Наталье и схватила ее сзади за обе руки. Та попыталась вырваться и продолжить свою атаку, но будучи хрупкого телосложения не смогла противостоять гораздо более сильной сопернице.

Лена силой усадила мою жену в кресло и прижала ее руки к подлокотникам. Наталья визжала и плевалась, так что ее наверняка слышали во всем доме, но подняться так и не смогла. Когда она устала бороться и притихла, закрыв глаза и тяжело дыша, Лена обернулась ко мне и деловито приказала:

– Иди собери необходимые вещи! Главное – это документы и банковские карты. Мы уезжаем!

Я ринулся исполнять, забыв даже мало-мальски прикрыть свой срам. Ошарашенно как загнанный олень, пробегав по квартире и полазив по шкафам я снова вернулся в комнату где происходила сцена. В руках моих была кожаная сумка для документов и несколько пластиковых пакетов с одеждой. Свою любимую спортивную сумку с надписью Nike я в панике не смог найти. Бросив все это на пол, я начал одеваться.

В это время Лена заканчивала свой монолог, обращенный к поверженной женщине.

– … и если тебе хочется гробить себя из-за какой-то ерунды, то пожалуйста! Сиди рыдай и терзай себя! Надо же какая беда приключилась – мужик на старости лет загулял! Бедная ты несчастная! – Наталья действительно в данный момент тихо рыдала и плечи ее тряслись, а по щекам катились слезы градом. – Нет ничего дороже собственного здоровья и никакие мужья не достойны того чтобы ради них этим здоровьем рисковать. Подумай над этим прежде чем психовать! Посмотри на себя – у тебя же давление наверняка зашкаливает! Немедленно возьми себя в руки!

Я судорожно натягивал штаны. Лена как будто вспомнила обо мне и повернувшись крикнула:

– У вас есть аппарат для измерения давления? – я сначала не понял, а потом указал на комод. – Ты еще не одет? – Лена строго зыркнула на меня. – Немедленно одевайся и вали из квартиры! Жди меня в машине. Я скоро! – она осторожно как сапер стала отпускать руки моей жены и убедившись, что та не собирается вскакивать и бежать добивать меня, выпрямилась и прошла к комоду чтобы найти медицинский прибор.

Потратив еще несколько минут на одевание, я нерешительно остановился в прихожей. Моя любовница же, проходя мимо со стаканом воды и сердечными каплями шикнула на меня и махнула рукой в сторону двери. Потоптавшись немного я все-таки ретировался и выйдя из подъезда уселся в свой желтый кэб.

Ждать пришлось не менее получаса.

Елена вышла мрачная и задумчивая. Лицо ее выглядело озадаченным и было лишено косметического макияжа.

– Я уложила ее спать. Дала лекарства, – сказала она, садясь на переднее сиденье рядом со мной, но не глядя в мою сторону. – Не беспокой ее несколько дней. Поехали!

– Куда?

–Я покажу.

Трясущимися руками включив зажигание, я тронул машину с места.

Елена достала из сумочки небольшую бутылку воды, открутила пробку и сделала несколько больших глотков.

– Пить хочешь? – протянула она мне воду. Я схватил и стал на ходу судорожно глотать жидкость.

– Едем на Алексеевскую 15, – Лена махнула рукой вперед.

– Это же самая окраина! И райончик так себе! – отреагировал я. – Что мы там будем делать?

– Там у меня есть квартирка небольшая в собственности. Однушка. Иван не знает ничего о ней. Да и никто не знает. Поживи пока там, – объяснила моя бывшая коллега.

Я нахмурил брови и задумался. Потом решился и задал вопрос:

– Лена, а зачем мы болтались по всяким гостиницам если у тебя крыша своя есть? И вот сегодня можно было бы…

– Не твое дело! – неожиданно закричала моя спутница. – Никто не должен был знать о ней. Это мой тайный запасной аэродром. А вот теперь его придется демаскировать из-за тебя! И вообще! – она повернулась ко мне всем телом насколько позволяло сиденье автомобиля и возмущенно продолжила. – Ты не обнаглел ли? Кто из нас мужчина ты или я? Кто должен создавать условия? Конечно это удобно, когда у женщины уже все есть! Что за мужики пошли? Сплошные паразиты, нахлебники и Альфонсы!

Я оторвал на мгновение руки от руля и поднял их вверх, соглашаясь и демонстрируя нежелание дальше говорить об этом. А сам подумал, что у благообразного семейства Гораньковых не все так безоблачно если Ленка держит втайне от мужа возможное прибежище на случай экстренной ситуации. Я злорадно усмехнулся про себя, а потом вдруг спросил:

– Лена, а почему у вас с Иваном нет детей?

Она выпучила глаза и закашлялась так как будто поперхнулась.

– Ты что? Что я такого спросил? – я неловко пожал плечами и тревожно взглянул на нее.

– Да ничего особенного! – Лена пришла в норму и теперь глядела на меня с усмешкой.

– Сколько лет мы знакомы, Паша?

– Наверное лет пятнадцать?

– Девятнадцать! – заявила она.

– Ого!

– Вот именно! И ты впервые задал этот вопрос. Раньше это тебя почему-то не интересовало.

– Раньше мы с тобой и близки не были, – я продолжал пожимать плечами. – И вообще, я не склонен к бестактным вопросам…

– Мы не можем иметь детей, – просто сказала моя любовница, – по его вине. И исправить невозможно. Чего мы только не предпринимали…

– Ясно. И конспиративная квартирка – это ни что иное как еще одна возможность решить эту проблему, – ляпнул я и мгновенно сообразил, что хватил через край.

Подруга посмотрела на меня с жестокой обидой и упреком в глазах.

– Леночка, прости! – прошептал я и положил свою ладонь на ее левую руку. – Я идиот!

– А точнее кретин конченый! – согласилась она и я увидел, как в глазах ее заблестела влага. Но в отличии от других женщин, которые мне когда-либо были близки она сдержала себя и не заплакала.

– Это весьма деликатный вопрос, – произнесла она наконец хриплым голосом. – Здесь и этическая, и нравственная составляющая. Все очень тонко и не тебе судить.

– Прости, Дорогая! – попросил я еще раз прощения и сжал ее руку. Но потом встрепенулся и поколебавшись добавил. – Постой! А наша с тобой… Ну… Наши отношения – это не…

– Не переживай! – резко оборвала она меня, криво усмехнувшись. – Ты в мои планы в качестве суррогатного отца не входил! Так что можешь расслабиться, Казанова. Опасности нет! – Лена отвернулась и больше мы не разговаривали до конца пути.

Через час мы стояли на пороге однокомнатной квартиры, находившейся на седьмом этаже панельной десятиэтажки на восточной окраине города.

– Располагайся! – моя подруга не стала разуваться и кинула ключи на полку в прихожей. – Здесь есть все необходимое – холодильник, телевизор, стиральная машина. Словом, не умрешь от отсутствия цивилизованных условий для жизни. Чего не будет хватать – купишь сам. Продуктов в холодильнике нет, кроме мороженной курицы в морозилке. Короче разберешься, – она развернулась в дверях и собралась уходить.

– Леночка, но как же…, – я попытался задержать ее и наклонился чтобы чмокнуть в щечку, но она отстранилась и сказала:

– Отдохни лучше! Тебе ночью работать, – и хлопнула дверью.

Я остался один.

Исследование моего нового жилья и раскладка моего скудного скарба в единственном платяном шкафу заняли не много времени. Квартирка была чистой и опрятной. Даже пыли не было. Скорее всего Лена здесь частенько бывала. Мебели было мало, но спать и сидеть было на чем. Плита, микроволновка и холодильник позволяли не погибнуть с голоду, а телевизор со скуки. Правда выяснилось, что он показывает всего один канал. Но мне как инженеру будет не сложно устранить эту проблему в будущем. В шкафу был комплект постельного белья, который судя по расцветке указывал на то, что хозяйка женщина. Розовые занавески с воланами также выдавали это обстоятельство.

Я грустно присел в старенькое кресло и с пустой головой уставился перед собой. Думать и анализировать не хотелось, да и было нечего. Факт был на лицо. Я изгнанный из дома неверный муж, который сейчас имеет крышу над головой только благодаря милости своей же любовницы.

Удалив из мозга все мысли, я прикрыл глаза и через пять минут уснул прямо в кресле, а в десять часов вечера я уже снова был за рулем,выезжая на улицы в ночную смену.

Когда утром усталый и сонный я припарковал автомобиль во дворе и собирался подняться в свое новое жилье я вдруг вспомнил о том, что в доме нет продуктов. Отыскав небольшой супермаркет, располагавшийся метрах в трехстах от моего подъезда я закупил себе все необходимое. И даже добавил еще кое-что. Остановившись у полок с алкоголем, я взял коньяк. Я не разбирался в напитках будучи мало пьющим человеком и поэтому выбрал себе первую попавшуюся более-менее красивую на вид, но не дорогую бутылку. Придя домой я наскоро сготовил себе завтрак, основное блюдо которого были пельмени из пачки и наполнил рюмку бордовой жидкостью.

«Не стоило бы этого делать, тем более с утра!» – подумал я перед тем как выпить первую порцию. – «Хотя для меня сейчас утро как вечер». – нашел я себе оправдание.

За тем завтраком я опорожнил целую бутылку. Заваливаясь на диван, глядя на кружащийся потолок и проваливаясь в пустоту я вдруг подумал: «Ты не простила меня, наверное, Тейя! Хотя обещала прощать всегда!»

Последствия этой одиночной пьянки были отвратительными. Я проснулся вечером в ужасном состоянии и потом не мог уснуть ночью, а утром снова вышел на работу. Только к вечеру следующего дня я пришел в себя. Все это было ужасно, и я решил, что не буду больше повторять подобного.

Я просто работал, стараясь брать по больше сверхурочной работы и спал, иногда готовя себе еду и смотря телевизор. Другого досуга у меня не было.

Прошел месяц. Мне никто не звонил. Только по работе. Ни жена, ни сын не удостоили меня звонками. Лена также прекратила всякие контакты. И только в первых числах мая перед праздниками она прислала сообщение:

«В почтовом ящике забери квитанции по квартплате и оплати!»

Я долго перечитывал это сообщение будто оно содержало в себе судьбоносную информацию и глупо улыбался сам себе. Это был первый признак того, что обо мне еще помнят.

А потом я решился позвонить Елене. Было восемь вечера, но я не подумал о том, что мой звонок может как-то скомпрометировать ее. Что за глупости? Ведь с Иваном мы тоже друзья.

– Алло! – зашипела моя близкая подруга в трубку. – Чего тебе! Говори быстрее пока он в ванной!

Я растерялся.

– Да, собственно… Я просто так. Узнать, как ты. Лена, я… хм… соскучился, наверное. Может мы…

– Ты чего звонишь? – она стала говорить чуть громче. – Ты ненормальный? У меня муж дома! – пауза, а потом спокойнее. – Пашка, не звони мне больше по таким вопросам, ОК? Мне больше не нужны проблемы. Не дай бог Ванька что-то заподозрит.

Я судорожно сглотнул и еле выдавил из себя следующую фразу:

– Ну хорошо. Останемся друзьями, тогда. Как раньше…

– Ну разумеется, Паша! – в ее тоне прозвучала неискренность. – Только общаться нам нужно поменьше.

– А что случилось?

– Ничего особенного, но…, – она помолчала, а потом глубоко вздохнув выпалила, – ты живи сколько хочешь в квартире, только…

– Только что?

– Подумай, пожалуйста, над вариантом аренды жилья, – она быстро добавила. – Только не вздумай обижаться, ладно?

Я готов был заплакать. Было обидно и больно. Силясь произнести что-то, я выдал лишь какое-то убогое бормотание.

– Я беременна, Паша! – вдруг заявила она. – А муж еще не знает. Мне нужно придумывать что-то ему в качестве объяснений и сейчас совсем не нужно чтобы он ассоциировал тебя со мной. В общем…

– Что? – вскричал я. – Почему? Да как ты могла!

– Заткнись! – Лена снова перешла на злое шипение. – Не вздумай мне все испортить! Ты понял? Иначе пеняй на себя! И не волнуйся – тебя это никак не касается и никогда не коснется! Все! Не звони мне больше! – она отключилась.

Я бросил телефон на пол и усевшись на диван схватился за голову. Хрип вырывался из горла, а в груди болело.

В тот вечер я снова сходил в магазин за коньяком. И на следующий день тоже. И еще на следующий.

Впервые мне пришлось договариваться с коллегами о том, чтобы меня подменили. А когда я протрезвев работал двое суток практически без отдыха, отрабатывая свои долги мне удалось через недорогого риелтора снять себе жилье почти в том же районе где находилась однушка Лены. Переехал я буквально за час. Навел порядок и перевезя вещи в почти такую же однокомнатную клетушку отдал ключи своей бывшей любовнице. Впрочем, и подруге, наверное, тоже уже бывшей. Хотя я должен был признать, что она многое делала для меня по-дружески и бескорыстно и что я даже злоупотреблял ее помощью и участием. Так что все справедливо. Однако я отдавал себе отчет, что простота наших с ней дружеских отношений уже вряд ли вернется, учитывая все произошедшее между нами.

Я вызвал Лену сообщением на телефон, и она выскочила из дверей офисного здания где я раньше тоже работал и забрав ключи через открытое окно моего такси быстренько поинтересовалась:

– У тебя все в порядке? – и не дождавшись ответа побежала обратно. –Молодец! – женщина обернулась и послала мне воздушный поцелуй. – Созвонимся как-нибудь! Пока! Береги себя!

В груди снова заныло и я, подышав немного воздухом через опущенное стекло тронулся и покатил вниз по улице. Наступал вечер и скоро конец смены. Мне надо будет зайти в магазин. Мысль о том, что скоро мне предстоит обстоятельно и не спеша прогуляться по алкогольному отделу и выбрать среди многообразия ассортимента что-нибудь самое вкусное придавала оптимизма и повышала настроение. Я понимал, что, хотя бы в этот вечер смертельная тоска разожмет свою когтистую лапу и я вздохну свободно.

Впрочем, вчерашний вечер тоже был таким. И надеюсь следующий если меня не поставят в ночную смену.

Два месяца после того как я съехал с квартиры Лены я просто пил. Почти беспробудно. Единственное что оправдывает мое поведение в то время – это то, что я не разу не прогулял работу. Я добросовестно возил людей и днем, и ночью, но только заканчивалась смена, как я бежал в магазин.

Я практически перестал готовить еду, ограничиваясь простенькими закусками в виде колбасы, хлеба и сосисок и уже в скором времени наверняка должен был ощутить проблемы с желудком. К тому же я перестал следить за собой и зачастую выходил на работу с щетиной и в мятой рубашке. Несколько раз были случаи, когда клиенты, уловив мой перегар отказывались от поездки, но в приложении оставить жалобу, наверное, просто забывали так что я сохранил работу и даже отделался без замечаний. Но сигнал был нехороший и мне пришлось хорошо разбираться в средствах по нейтрализации запаха. Короче говоря, лавровый лист и мятная жвачка стали моими обычными атрибутами.

В доме где я теперь жил у меня появился сосед и собутыльник – сварщик Антоха, который был младше меня лет на пять, отличался высоким ростом и щуплым телосложением, а также нездоровым цветом лица. В свои тридцать с небольшим он был уже состоявшимся алкоголиком и не имел ни семьи не детей. Водка – была главным смыслом его существования.

Таким образом одиночным пьянкам настал конец, но и качество напитков, которые я стал употреблять изменилось в худшую сторону. Коньяк стал редкостью, а водка преобладала в нашем с приятелем рационе. Казалось бы, это обстоятельство должно было способствовать экономии моего бюджета, но не тут-то было! Появление единомышленника привело к многократному увеличению количества выпитого, что компенсировало экономию на цене.

Мы выпивали и у него в квартире, что была на два этажа ниже и у меня – когда как получится. Однако еще одной позитивной особенностью нашего совместного времяпровождения было то, что мы совсем не шумели, будучи пьяными. Не пели песен, не спорили громко, не дрались. Мы спокойно беседовали на культурные и политические темы и иногда ходили за добавкой. Словом, досуг наш не доставлял дискомфорта окружающим и только взаимные жалобы на судьбу, которыми всегда заканчивалось застолье приводили иногда к нецензурной брани и рыданиям. Но чаще мы просто тихонько расходились по своим квартирам и валились спать.

***

Однажды, в один из теплых июньских вечеров мы с Антоном вышли, слегка пошатываясь на улицу, с целью сходить и приобрести еще бутылочку. Но по какой-то причине время было рассчитано неправильно и недавно наступившие десять часов вечера ставили крест на нашем желании немного добрать. Отчаяние, которое почти охватило меня сменилось надеждой, когда мой друг Антон заявил, что знает одно местечко где торгуют и после десяти.

Пройдя недолго по темной улице, мы спустились в подземный переход. В нем было пусто. Светились замызганные витрины нескольких ларьков, но в большинстве все было закрыто. В один из таких запертых окошек и стал стучаться Антон. Я же в нетерпеливом ожидании решил прогуляться по бетонному коридору, протянувшемуся под оживленной трассой. Пройдя вперед метров пятьдесят я вдруг в изумлении и нерешительности остановился как вкопанный.

Недалеко от противоположного выхода из перехода сидело трое нищих-попрошаек. Это был безногий старик на маленькой приземистой каталке, пожилая цыганка и молодая девушка на инвалидном кресле. Они располагались вряд вдоль стены и в руках у них были коричневые обрывки картона очевидно с жалостливыми надписями.

– Тейя! – дико заорал я так что звук многократно отразился от стен глухим и мрачным эхо. Я уже со всех ног бежал вперед. – Тейя, неужели это ты? – я наклонился, обнял ее за плечи и крепко прижал к себе, даже слегка приподнимая ее с кресла. Девушка застонала и протянула тонким голоском:

– Больно, Паша! Не поднимай меня!

Я моментально выпрямился и уставился на нее бешенным взглядом.

– Прости, Солнышко! Я не буду! Ну… Как ты? Как дела? – тупо поинтересовался я, но потом замахал руками. – Прости! Я Кретин! Конченый! Я так рад, что нашел тебя!

Моя обожаемая блондинка смотрела на меня так как будто не была удивлена моим появлением. В то же время в глазах ее поверх глубокой печали светилась наивная и искренняя радость.

«Нужна операция. Помогите, ради Бога!» – было написано на бумажном обрывке, что упал теперь на ее колени. У ног ее стояла железная тарелка с мелочью и двумя пятидесятирублевыми купюрами.

Выглядела она совсем как тогда в осеннем лесу. Густые и прямые белоснежные волосы спадали длинными прядями на спину. Лицо открытое и чистое. Огромные голубые глаза широко распахнуты и лучатся радостью. Только одета она была точно также как в тот злополучный день, когда они катались по ночным проселкам на джипе директора стройки. Боже, как давно это было! Одежда ее обтрепалась и выглядела непрезентабельно. Осенние туфли и теплая кофточка к тому же явно не соответствовали сезону. Скорее всего Тейя не имела возможности сменить одежду после того как ее выписали из больницы.

Я был все еще пьян и поэтому под влиянием хмельных паров до конца не понимал весь ужас того, что я наблюдаю. Однако осознание вины и сожаления по поводу собственных поступков мгновенно вернулись и мощным гейзером стали подниматься со дна моего сознания. Этот поток пробил завесу алкогольной эйфории и дикой болью прошил мою голову и грудь. Я ощущал боль почти физически. Скривившись в гримасе и задыхаясь, я спросил:

– Где же ты была все это время? Почему ты такая? Почему все так?

Тейя махнула рукой словно речь идет о безделице и весело ответила:

– Да разве это важно, Милый? Пустяки все это! Важно другое!

– Что же?

– Что ты пришел за мной. И я знала, что это произойдет. И не когда-нибудь, а именно сегодня! Ты не представляешь какое у меня сегодня с утра было хорошее настроение! Я чувствовала! Я понимала! Я видела! И вот ты здесь – пришел за мной!

Рев вырвался из моей груди и упав на колени я охватил ее ноги. Рыдания сотрясали меня, но слез не было. Эмоция, которая сейчас вырвалась наружу была настолько сильной, что слезы просто не успевали за ней.

– Прости! – орал я как безумный уткнувшись ей в коленки! – Прости! Прости! Прости! Прости! Какая же я сволочь! Прости! Прости!

Тейя гладила меня по голове и с недоумевающей улыбкой говорила мне тихим шёпотом.

– Ну что, ты Бедненький! Зачем? Прекрати! Все хорошо! Все теперь будет хорошо! Конечно я простила тебя! Ты ведь помнишь, что я всегда прощаю и за себя, и за тебя. Ты ни в чем не виноват! Так получилось. Но я знала, что наше расставание – это ненадолго. Неужели ты не помнишь – где ты там и я! И по-другому быть не может! Поэтому ты и пришел сегодня, мой хороший! Не плачь!

Так продолжалось долго. Я сидел в ее ногах, а она гладила мои редкие грязные волосы. Я дышал спиртными испарениями ей в лицо в те мгновения, когда поднимал голову чтобы поймать ее взгляд, но она только улыбалась и светилась счастьем.

– Сейчас мы пойдем домой, – сказал я, наконец поднявшись на ноги. – Это не далеко. Уже поздно и нам пора спать. Нечего делать ночью в таком месте.

Я облегченно выдохнул, чувствуя, как гигантская гора с грохотом валится с моих плеч и железные клещи, что сжимали все это время сердце наконец разжимаются. Отряхнувшись и приведя себя в порядок, насколько это возможно, я приготовился везти инвалидное кресло к выходу из перехода.

Но в этот момент заплетающийся голос моего товарища раздался позади:

– Ну ты даешь, Пашка! Пока я за водкой бегал, он успел телку снять! Классная!

Я медленно повернулся к нему. Антон стоял в метре от меня и в руках его были две бутылки водки.

– А что! Мне нравится! – продолжил мой сосед свои нетрезвые излияния. – Красивая телочка. Безногая правда, но это ничего. Это не главное! Главное, чтобы все остальное было в порядке, правда? Сейчас мы ее с тобой пригласим на наш банкет, так ведь, друг? – он подмигнул и растянул физиономию в похабной улыбке.

Я почувствовал, как ярость захлестывает меня целиком. Антон вероятно прочитал это на моем лице, потому что вдруг помрачнел, съежился и как будто даже протрезвел.

– Ты чего, старичок? – проблеял он испуганно. – Я же пошутил! Брось ты это! Пойдем! Я водку купил!

Но остановиться я не успел. Мой кулак описал дугу и врезался в его левую скулу. Мужчина упал на спину всплеснув руками и две драгоценные бутылки вылетели из его рук и с грохотом разлетелись на куски ударившись о бетонный пол.

Антоха заорал и упал. Недалеко от места этой сцены старая цыганка достала из-под своих многочисленных юбок мобильный телефон и набрала кому-то. Где-то щелкнула решётка, закрывая окошко круглосуточного ларька.

Антон лежал на земле, глухо матерился и потирал ушибленное место. Я подошел к нему и посмотрел сверху вниз. Тот рефлекторно сжался и прикрылся руками. Я презрительно промолчал и вернулся к Тейе. Она испуганно вжалась в свое кресло и боялась пошевелиться.

– Все хорошо? – спросил я ее.

Она кивнула.

– Не бойся! Это последний раз, когда ты испытывала подобное. Обещаю!

Она робко улыбнулась.

– Я верю, Милый! – прошептала она. – Только никогда больше не будь таким. Я хочу видеть только тебя, а не кого-то чужого и злого в тебе!

Я улыбнулся и провел большим пальцем по ее губам. Потом наклонился и впился в нее долгим поцелуем. От девушки неприятно пахло, но тот самый аромат лесных трав все равно сохранился. Я наслаждался забытым чувством и ощущал, как душа моя, отряхиваясь от едкой грязи пытается взлететь, размахивая своими еще не отросшими крылышками.

– Пошли домой. – сказал я и покатил ее по длинному пустому коридору в том направлении откуда я пришел.

Мы почти уже добрались до пандуса, ведущего на поверхность, когда услышали позади себя зычный голос:

– Эй, ребятки! Далеко торопимся?

Я остановился и обернулся. Два крепких коротко стриженых парня с какими-то палками в руках шли за нами. Один из них и окликнул нас.

На заднем плане Антон, очевидно очухавшись, медленно по стеночке вставал на ноги.

Я отвернулся и продолжил движение, не ответив на окрик. Я не стал ускоряться, понимая, что это может подстегнуть незнакомцев к более активному преследованию. Мы с Тейей медленно приближались к выходу.

Но тем не менее эти двое, выглядевшие как классические бандиты из девяностых – только ввиду летнего сезона на них вместо кожаных курток были цветастые рубахи с видневшимися на груди золотыми цепями и крестами – догнали нас и потребовали остановиться.

– Дядя, ты что-то перепутал! – обратился один из них ко мне. – Эта девочка работает с нами и ее нельзя никуда увозить! – Я увидел, что палки в их руках – это ничто иное как бейсбольные биты, что дополняло стереотипности их имиджу. Параллельно я услышал, как Тейя тихо заплакала.

– Она пойдет со мной! – тихо и как мог угрожающе произнес я и отвернувшись приготовился проследовать дальше.

– Послушай, Синяк! – продолжил этот же молодчик выкладывать свои доводы. – Если не хочешь сильно пострадать, то ты пойдешь сейчас и будешь дальше бухать сивуху вместе со своими кентами – бомжами! Ты уяснил? – он взмахнул для убедительности битой. – А эта девка возвращается на свое место и продолжает работать. Она нам должна еще очень много. Так что ей еще не один день здесь загорать!

– Я, по-моему, выразился вполне определенно! – не оборачиваясь ответил я. – Оставьте ее в покое. Я забираю ее домой.

– А ты кто вообще такой?

– Я ее родственник. И если вы будете препятствовать ее возвращению, то я обращусь в полицию.

Оба бандита громко заржали.

– Слушай, алконавт! – один из них схватил меня за плечо и повернул к себе. – В этом подземелье мы и есть полиция. Так что обращайся лучше сразу к нам. А если ты родственник, то гони рубль, родственник! – они заржали еще громче после удачной шутки, основанной на ассоциации с известным фильмом.

«Надо же!» – подумал я отстраненно. – «Тупые громилы, а помнят советское кино».

– В общем так! – дыхнул никотином бандит, державший меня за плечо. – Если она твоя родня, то ты должен погасить ее долг и компенсировать нам наши убытки от того что она увольняется. Вот тогда у нас будет полное взаимопонимание!

– Сколько? – сквозь зубы процедил я.

Они назвали сумму, которая являлась астрономически неподъемной для меня. Да и не только для меня, но и для всех обычных граждан.

Я скинул его лапу с себя и развернувшись пошел быстрее. Вкатив коляску на пандус, я перешел на бег устремляясь вверх.

Но, как и следовало ожидать меня схватили сзади. Я не удержал инвалидное кресло, падая вниз на спину. Тейя не кричала. Кресло скатилось вниз и устояло на колесиках в стандартном положении.

А дальше меня начали бить ногами по груди, животу и лицу. Было очень больно и я чувствовал, что потерял способность к сопротивлению. Я сгруппировался, но это не помогало и тогда я понял, что пришел конец. Говорят, что в такие моменты вся жизнь пролетает перед глазами, но это не правда. Ничего такого я не видел. Может потому что все мои помыслы были направлены на то, что в этот раз я не брошу ее. Я буду защищать ее до последнего издыхания и главное, чтобы она успела сейчас убежать.

– Тейя, уезжай! – крикнул я, захлебываясь кровью, но в этот момент где-то за спинами избивающих меня громил кто-то крикнул:

– Пашка, держись! Спецназ своих не бросает! – полупьяный и побитый мною только что Антоха, взяв неизвестно где кирпич со всей силы размахнулся и ударил одного из нападавших прямо по затылку. Тот рухнул вниз как мешок с тряпьем.

Второй, увидев это развернулся, что позволило мне откатится к стене. Тогда мерзавец в дикой ярости впервые применил биту и наотмашь ударил моего преданного соседа в живот. Антон сложился пополам и упал, лишившись сознания. Далее бандит с удивительным для его габаритов проворством подбежал ко мне и занес биту над моей головой. В глазах его бушевал адский огонь, породивший спонтанную, жажду убийства. Глядя на него, я поприветствовал смерть и без всякой надежды прикрылся руками, съежившись и подтянув колени под живот. Моя жизнь должна была оборваться через мгновение, и я был готов к этому.

Бита стала опускаться вниз, но в этот момент Тейя, ничего не говоря и без всяких звуков просто катнула свое кресло наехав колесами прямо на меня.

Тяжелая палка с усилием опустилась и вместо того чтобы прикончить меня рассекла ей лицо. Удар был настолько сильным, что бита вылетела из рук убийцы и застучала по каменному полу перехода.

Бандит осмотрелся. Поколебался одно мгновение и ринулся бегом к выходу, бросив и свое оружие, и раненого товарища.

Белокурая девушка – моя единственная любовь и последнее счастье тихонько осела в своей коляске и словно подломившись наклонилась вперед. Кровь капала с ее головы вниз и заливала колени, обтянутые старенькими поношенными джинсами.

Я кинулся к ней и аккуратно поднял ее голову, взяв за подбородок. Кровь текла и из моих ран тоже, смешиваясь на ее не способных ходить ногах. Глаза ее были открыты и в них читалось спокойствие и тишина.

– Девочка моя, что с тобой? – прошептал я разбитыми губами.

– Ну вот! – она попыталась улыбнуться. – Опять мы с тобой попали в аварию! Не везет нам что-то! Но ты не бойся, Милый! Главное ничего не бойся! Я всегда с тобой – помни это! И сегодня я приду к тебе. Ты только не спи! И мы обо всем поговорим! Согласен?

А потом глаза ее как-то сразу потухли, оставаясь открытыми.

– Согласен, мой ангел! – прошептал я и закрыв ей веки поднял с кресла и взял себе на руки. Стоять мне было тяжело, и я присел на ступеньки.

Мы были совершенно одни в этом подземелье. Я и она. Один бандит лежал бездыханным, другой убежал. Антон валялся без сознания и тяжело дышал. Нищего старика и цыганки след простыл, а все ларьки закрылись и погасили свет.

Я сидел со своей любовью на руках и думал о том, что хорошо бы подольше никто не появлялся. Тогда я побуду с ней и постараюсь хоть чуть-чуть наверстать потерянное время, которое я мог бы быть с ней. Я молчал. Как же я могу говорить что-то если она не сможет ответить. Правая рука бережно держала ее голову и мне казалось, что она просто уснула, устав от своих злоключений и вот теперь отдыхает вернувшись домой. Может так оно и было?

Я потерял сознание тогда, когда услышал вой сирены. Полиция или скорая. Потеря крови сделала свое дело, и я отключился, продолжая крепко держать в руках свое сокровище.

***

Я не видел и не чувствовал, как ее отняли от меня. И не знал куда и зачем ее повезли. Следующее мое пробуждение было в больничной палате. В той же самой, что и семь месяцев назад. Но на этот раз не только массивный медицинский аппарат и капельница были со мной в палате, но и ОНА. Конечно. Как могло быть иначе? Она ведь пообещала, что придет сегодня.

– Ты не спишь? – спросила Тейя сидя на подоконнике и глядя в ясное и звездное ночное небо за окном.

– Нет. Мы же договорились!

– Смотри! – она показала рукой в небо. – Это же самолет!

Я приподнялся на локте и увидел двигающийся моргающий огонек в высоте.

– Конечно! Пассажирский лайнер, – подтвердил я.

– Здорово! – она сложила ладошки на груди. – А какой марки?

– Не знаю, – я пожал плечами. – Не видно. Высоко слишком.

– Жаль! – она продолжала глядеть в окно и не поворачивалась. – Мне так много еще хотелось узнать о самолетах!

Я промолчал.

– Тебе не больно, Милый? – спросила девушка.

– Уже нет. Все пройдет!

– Обязательно пройдет! Я ведь с тобой. Я уже позаботилась об этом. Ты будешь здоров и силен как всегда!

Я горько усмехнулся:

– Вряд ли я буду когда-нибудь таким как раньше.

– Ты будешь еще лучше! – воскликнула Тейя. – Вот увидишь! Все что с нами происходит плохое или хорошее всегда прибавляет нам сил!

– Все что не делается – то к лучшему? – скептически хмыкнул я. – Слыхали! Психология неудачника.

Моя блондинка звонко рассмеялась.

– Какой же ты все-таки дурачок у меня! – ласково проговорила она. – Ну какой ты неудачник? Что это вообще такое?

– Это человек, которому всегда не везет и преследуют беды и поражения, – объяснил я.

– Такого не бывает! Никто не может сказать однозначно повезло ему или нет. Никто не знает, что такое удача и везение. Есть только две важные вещи в жизни. Одна плохая, а другая хорошая. Все остальное лишь только приложения.

– О чем ты?

– О страхе и мечте. Нельзя позволять страху победить мечту. И вчера ты это доказал.

– А что такое мечта? – спросил я по-прежнему мрачно. – В детстве я, например, мечтал о настоящем мотоцикле.

– И ты получил его?

Я отрицательно покачал головой.

– У меня никогда не было мотоцикла. И сейчас ты скажешь, что мне надо было что-то делать, стремиться и тогда мечта бы сбылась?

– Нет, – тихо ответила Тейя. – Когда ты что-то делаешь это уже не мечта, а цель. Не надо махать топором и бежать в гору чтобы достичь мечты. Она сама ведет тебя. И в этом пути и содержится счастье. Если когда-нибудь этот поток носил тебя, то ты уже очень удачливый человек.

Я просто понял, что она хотела сказать и облегченно улыбнулся. А потом закатил глаза вспоминая.

– Папа мне купил велосипед, когда мне исполнилось тринадцать, и я всегда представлял себе, что я еду на мотоцикле. Ветер развивал мои волосы, а дорога стремительно уносилась под ногами, – я снова повернулся к окну. – Тейя ты помнишь наш лес и тот пригорок?

Она промолчала, и я нахмурившись спросил о другом.

– Почему я не вижу твоих глаз, Любимая? Ты не смотришь на меня! – я обратил внимание на то, что она все время сидит лицом к окну и не разу не повернулась ко мне. Кроме того, я понял, что не могу разглядеть ее. Я не смог бы сказать, например, во что она одета. Был виден только светлый силуэт на фоне темного окна. И только белые длинные волосы, спадающие на спину, были по-прежнему отчетливо различимы.

– Не могу я повернуться, Милый! Нельзя мне! Не обижайся!

– Ты мне снишься?

– Не знаю! – силуэт передернул плечиками. – Может быть. Зачем ты спрашиваешь? Неужели ты забыл, что я просто там, где ты!

– Я помню Тейя! Ты придешь ко мне завтра?

Она печально помахала головой:

– Нет! Прости! Но я буду с тобой всегда! Даже если ты забудешь меня! Я сейчас точно это знаю. Помнишь я говорила тогда тебе в вагончике, что могу сформироваться отдельно как личность? Так вот я была дура. Не получится у меня быть отдельно от тебя.

– А ты помнишь, что я ответил тебе? – воскликнул я, приподнимаясь. – Я никогда тебя не забуду!

– Ну и прекрасно! – ее голос снова стал веселым. – А теперь поспи немножко, Паша! Тебе надо выздоравливать!

– А ты?

– А я побуду с тобой еще немножко – пока ты не уснешь, а потом пойду!

– Обещаешь? – спросил я и внезапно почувствовал, что веки мои смыкаются и я проваливаюсь в сон.

– Ну конечно, Милый! – услышал я сквозь туман. – Будь сильным и счастливым и главное ничего не бойся! – это были последние слова, что я услышал от нее.

Когда утром я проснулся, то помнил весь наш ночной разговор очень отчетливо. Хотя мысль о том, что это скорее всего был сон постепенно возникла у меня в голове и вскоре стала доминировать. От этого стало еще печальнее и мое итак невысокое настроение упало еще ниже. Однако где-то глубоко в душе горел огонек, готовый разгореться сильнее. Это был восторг, который сопровождает детское чувство, возникающее, когда ты прикасаешься к чему-то захватывающему.

«Мечта сама ведет тебя!» – вспомнил я ее слова и тихонько встал.

Вынул капельницу из вены и мелкими шажками приблизился к окну. Через стекло был виден ясный летний день и машины скорой помощи внизу на больничном дворе. Большущий тополь доставал ветками до моего этажа и раскачиваясь от свежего ветерка почти касался длинной веткой моего окна.

Но на подоконнике лежали три больших и по-осеннему желтых дубовых листа. Я взял их в руки и помахал этим букетом кому-то за стеклом.

– Спасибо, Тейя! Я помню!

А потом был доктор, который заявил, что несмотря на тяжелый характер травм мое состояние на удивление хорошее и что через неделю я поправлюсь. Только навестить стоматолога и вставить зубы мне определенно придется.

Конечно приходил тот самый лейтенант полиции. Разговор с ним снова вышел очень тяжелым. Юный сыщик естественно не мог не заявить, что я слишком часто фигурирую в криминальных происшествиях и на этот раз разбирательство будет серьезным. Двое погибших – браток и несчастная девушка, которая уже была участницей эпизода с моим участием и личность которой так и не удалось установить, а также двое пострадавших включая меня самого. Дело заведено по полной программе и только мой пока предварительный статус потерпевшего позволяет сейчас отделаться подпиской о невыезде. Но лейтенант обязательно докопается до сути и выяснит мою истинную роль во всех этих делах и в аварии, и в пьяной драке в подземном переходе. Таким образом меня безусловно ждет долгое следствие, и мы еще неоднократно встретимся в его кабинете.

Я равнодушно махнул рукой в ответ на его пламенные речи. Мне было все равно. Мало того, я впервые за долгие месяцы чувствовал себя спокойно и умиротворенно. Мне нравилось лежать на больничной койке и смотреть на то самое окно со старым, белым и широким деревянным подоконником. Я просыпался каждую ночь и сразу с надеждой поворачивался туда.

Но Тейя больше не приходила. Никогда.

А через неделю ко мне пришел мой сын Ромка.

– Здравствуй сынок! – сказал я и почувствовал, что слеза катится по моей щеке. – Как твои дела? Как мама? Как экзамены?

Он несколько смущенно потоптался у дверей, но потом шагнул в палату и присел на стул. В руках его был пакет с какими-то продуктами.

– Как ты себя чувствуешь, отец? – спросил он тихо. Я во все глаза смотрел на него. Он повзрослел за то время что я его не видел. Вытянулся. И голос совсем погрубел.

– Я в порядке. Скоро оклемаюсь. Расскажи, что дома?

Рома опустил глаза.

– Экзамены я сдал на хорошо и отлично. Только по русскому тройка, – бурчал он себе под нос. – Дома все как обычно, – потом он вдруг поднял на меня глаза и решительно заявил. – Папа, я забрал аттестат и поступаю в техникум!

– Ну что же, хорошо, сын! – отреагировал я. – Надеюсь это осознанный выбор? А о десятом классе ты не думал? Это тоже неплохой вариант. Сдашь через два года ЕГЭ и в ВУЗ. Как ты и хотел.

– Я хотел? – он грустно посмотрел на меня и усмехнулся. – Нет! Уже решено!

– Ну раз так… И какой же техникум?

– Это в Новосибирске техникум! – он покраснел до багровости, но взгляд не опустил.

Я вскинулся было, но потом лег назад и через несколько минут молчания спросил:

– Мама знает?

– Да! – он расслабился и заметно вздохнул. – В этом и состоит проблема.

– Что тебе не хватает сынок? – задал я вопрос.

– А тебе? – Рома смотрел строго и серьезно.

Я промолчал.

– Я с мамой из-за этого сильно поссорился. Можно я у тебя поживу?

– Конечно можно! – спокойно ответил я. – Билеты нужны?

– Нет! – Ромка даже вскочил со стула от неожиданности. Он явно не надеялся, что все пройдет так легко. – Я купил уже! Через две недели вылет!

Я достал ключи и отдал сыну, проинструктировав его как найти нужный адрес.

– Чистоту соблюдай, пока меня нет! Друзей не води и маму предупреди где ты находишься! – наставлял я уже готового выбежать из палаты парня. – Деньги есть у тебя?

Он задержался, и я отдал ему всю наличность.

– Постарайся вести себя как взрослый, когда меня нет, – напоследок сказал я. – Будь ответственным!

Рома вдруг снова остановился в дверях и обернувшись произнес:

– И ты тоже, пап! – он поколебался, но потом добавил. – И пить придется бросить!

Я скривился, но молча кивнул. Мне было стыдно, но я сейчас понял, что действительно больше не выпью ни одной рюмки.

За Романом захлопнулась дверь и я, сделав глубокий выдох расслабился, вытянувшись в своей кровати.

Меня выписали через пять дней после визита сына. И дальше были еще девять дней, которые я провел вместе с ним. Я до сих пор вспоминаю это время как одно из лучших в моей жизни.

У меня в душе и воспаленном сознании поселилось спокойствие и гармония с окружающей средой. Я стал воспринимать все так как оно происходит, не надрывая себя в бесполезном желании что-то изменить. И ни что не могло поколебать тот баланс, с жизнью который я поймал – ни визиты следователя и бесконечные вызовы в полицию ни довольно частые попытки, выздоровевшего гораздо раньше, чем я соседа Антохи вновь вернуть меня на пьяную дорожку. Он первое время часто заходил и единственное от чего я не мог отказаться – это дать ему денег взаймы.

Один единственный раз мне позвонила Наталья чтобы убедиться, что Ромка у меня.

– Этот негодник у тебя? – спросила она и я не услышал металлических ноток в ее голосе.

Может это был хороший знак?

Мы с сыном жили размеренно и мирно, но в то же время насыщая наше совместное существование какой-то активностью. Инициатором чаще всего был я. Мне очень хотелось наверстать то что я упустил в отношениях с собственным ребенком и кроме того ржавым гвоздем в груди сидело понимание того, что он уезжает и мы снова надолго расстанемся. Поэтому были и кафе, и кино и прогулки по парку и даже катание на роликах по площади. Я делал это впервые и сильно смущал сына, компрометируя его перед сверстниками своей неуклюжестью, но в конце концов у меня что-то получилось, и я даже заслужил первый раз в жизни похвалу от сына, состоявшую из одной единственной фразы:

– Ты молодец, пап! Почти круто катаешься! – и поднятый вверх большой палец. Мне этого вполне хватило, чтобы кривая моей самооценки резко пошла вверх.

Однажды мне даже удалось уговорить его сходить в театр. Правда мы ушли после антракта, так как ему – хотя, чего скрывать и мне тоже – стало скучно наблюдать за тем как актеры исполняют какую-то нудную классическую пьесу.

А вечерами мы долго не засыпали, лежа он на диване, а я на раскладушке в моей арендованной однокомнатной квартире. Мы говорили на разные темы: о школе, политике, Интернете и даже о девушках, но ни разу не была поднята тема его любви и решения поехать вслед за своей пассией. Я давно понял, что это решение окончательное и не видел смысла мучить ни себя ни его. Наверное, в эти дни я разглядел в своем сыне взрослого человека. Впрочем, и Рома ничего не спрашивал меня о моей жизни за эти месяцы, которые я провел вне дома, очевидно также оставляя за мной право на личный выбор и не упрекая меня ни в чем. Может я действительно не так уж был виноват перед своей семьей?

Но потом наступил тот день, когда я отвез его в аэропорт на своем желтом кэбе с шашечками. Он все сделал сам – зарегистрировался на рейс и сдал свой не тяжелый чемодан. Я только сопровождал его постоянно стремясь где-то помочь. Но скоро увидел, что Рома в этой помощи не нуждается. Он был вполне самостоятельным.

– Ну будь же мужиком, Отец! – сказал он мне перед тем как скрыться в дверях зоны вылета. – Чего ты нюни распустил? На осенних каникулах приеду. Ждите!

Он ушел, а я, глотая слезы кинулся на второй этаж и подбежал к большому панорамному окну, из которого было видно весь аэродром и взлетно-посадочные полосы. Я знал, что на Новосибирский рейс посадка будет через автобус, а не по телескопическому трапу и надеялся увидеть, как Рома будет садится в самолет.

Подойдя к массивному окну, я сразу вспомнил что именно здесь я стоял тогда осенью с Тейей и мы смотрели как взлетают и садятся самолеты. Под сердцем от этого воспоминания еще больше защемило, и я прижался лбом к стеклу, роняя соленые капли на затоптанный многочисленными пассажирами пол.

Сына я действительно увидел. Его высокая фигура с курчавой головой уверенно двигалась по направлению к готовой отправится в небеса сине-белой железной птице. Он держал в левой руке маленькую кожаную сумочку с документами, а за правую руку его держала высокая и стройная женщина с длинными белыми волосами. Но Рома казалось совсем не замечал рядом с собой кого-либо. Он смотрел прямо, задрав подбородок вверх и предвкушая радость и восторг полета.

– Позаботься о нем, Тейя! – прошептал я и провел двумя ладонями по пыльному стеклу.

Они скрылись в недрах авиалайнера.

Я утер слезы платком.

– Он улетел? – спросил кто-то позади меня.

Я повернулся и увидел свою жену Наталью. Она стояла в деловом костюме бежевого цвета, с сумочкой через плечо и туфлях на высоких каблуках. Как всегда, элегантная, она была идеально причесана и выглядела безупречно. Однако в карих глазах ее стояла боль.

– Привет! – просто сказал я и подошел к ней.

– Пошли домой! – она протянула мне руку и прежде чем уйти с ней я еще раз взглянул на серое покрытое облаками небо, сливающееся с такого же цвета бетонной равниной аэродрома.