Драконы Акселя [Гордей Егоров] (fb2) читать онлайн

Гордей Егоров Драконы Акселя

Часть I. Замок

Глава 1

Первый сапог просвистел у самого уха Акселя и врезался в яблоню перед ним. Парень на бегу ухватил его за голенище и, обернувшись, увидел как багровый от злости и натуги мясник замахивается, чтобы снова метнуть сапог.

– Проклятый голодранец! – Аксель наклонился, – второй сапог пролетел над его головой.

– Спасибо, сосед! Я обязательно отдам, когда вернусь! – подхватывая его, прокричал Аксель.

– Я тебя убью! – мясник уже прыгал за ним босыми ногами по острым камням садовой дорожки, – Тебе не жить! Розетта, дочка, он трогал тебя? Я найду тебя, голодранец! И твой колдун тебя не защитит на этот раз!

Аксель уже добежал до изгороди и, перемахнув её одним прыжком, остановился, чтобы последний раз посмотреть назад:

– Розетта, я вернусь к тебе, и ты будешь со мной! И спасибо за поцелуй!

– Поцелуй? – мясник дико выпучил глаза и в этот же самый момент споткнулся и повалился на землю, – Поцелуй, свинье ты отродье? Я убью тебя! Убью! Только подожди немного! – он лежал на животе, потрясая кулаками и ёрзая ногами. Аксель усмехнулся, взмахнул Розетте сапогами и побежал прочь.

Он влетел в лавку и, проскочив её насквозь, ввалился в жилую часть. Не говоря ни слова, он стал собирать вещи.

– Всё же решил идти сегодня?

– Да, учитель, – Аксель посмотрел на лекаря и ощутил небольшой укол вины, – Ты знаешь, я давно…

– Я знаю, Аксель. Хорошие сапоги, не помню, чтобы…

– Это мясника. Он кидался ими, сам виноват.

– Заплачу ему из твоего жалования, парень! Снова ходил к его дочери?

– Розетта не верит мне, но я дойду до замка и вернусь, и принесу… что-то в доказательство! Я не лжец… как говорили некоторые…

– Я знаю, Аксель, знаю…

За окнами лавки раздались крики мясника, и следом за этим зазвенела колокольчиками дверь.

– Иди, Аксель. Через заднюю дверь. Я поговорю с ним, – старик улыбнулся и отправился навстречу красному от негодования посетителю.

– Отдай мне этого разбойника, волшебник! Я убью его! – послышалось из лавки.

Аксель схватил со стены старую кожаную куртку, сшитую его матерью, и рюкзак, посмотрел последний раз на комнату, в которой он прожил большую часть своей жизни и весело нырнул в проём задней двери.

Он выбежал на улицу и, миновав несколько домов, повернул в переулок, который погружался в лес. Перед ним мелькала вершина Драконьей сопки. В груди всё сжалось и начало колоть под сердцем. Может, от бега, а может, от воспоминаний, эмоций и всего, что сейчас переполняло его существо. Аксель напрягся и побежал ещё быстрее, чтобы перебороть нахлынувшие чувства. Сапоги мясника оказались ему велики, а рюкзак неудобно бил по спине, но он всего этого не замечал, потому что там, за Драконьей сопкой, его ждал замок. Через четверть часа Аксель пересёк овраг, за который не ходили жители деревни. Он остановился и снова посмотрел назад:

– Я вернусь к тебе, Розетта, и тогда ты увидишь! Тогда они все увидят…

Затем он вздохнул и двинулся в сторону сопки.

– Самый простой путь в столицу, – говорил старик лекарь, – обогнуть Драконью сопку слева по западному склону. Там есть древний каменный мост через Серую Реку. По нему перебраться проще всего. Сам я там не был, но люди говорили, что это одно из самый величественных сооружений Драконьего острова. Если выйдешь на старую каменную дорогу, то доберёшься до него за один день.

– А как ты пришёл в нашу деревню, если не по мосту?

– Я шёл через вершину сопки.

– И я  так хочу, – совсем ещё маленький Аксель широко раскрыл глазёнки, – расскажи мне, как ты туда попал!

– Малыш, людям там нечего делать! Я искал один минерал, и могу сказать, что мне там очень не понравилось! Там страшно. Страшно без причин – ты просто начинаешь тревожиться, потом вскакивать от каждого шороха, и вскоре уже готов бежать куда угодно – лишь бы подальше оттуда.

– Вот это да… а дракон? Расскажи про дракона!

– Его нет, Аксель. Это выдумки.

– Не выдумки! Дракон живёт в сопке! Отец говорил… – мальчик запнулся и опустил глаза, – Он говорил, что дракон съел маму.

– Аксель, малыш, – старик наклонился и заглянул в его глаза. В них стояли слёзы, – Никто из людей, живущих вокруг нас, не видел драконов. Не видели их ни ровесники моих родителей, ни те, кто жил во времена родителей моих родителей. О драконах мы знаем только из легенд и… я бы хотел, чтобы ты жил реальностью, а не выдумками и легендами.

Мальчик громко всхлипнул:

– Расскажи ещё раз про рыцарей, которые ходили к дракону. Пожалуйста…

– Хорошо… Сто пятьдесят лет назад из вершины Драконьей сопки начал подниматься дым. Люди пришли в ужас, ведь они поняли, что дракон снова проснулся. Все боятся драконов, но больше всех их боятся короли. Тогдашний король срочно созвал всех своих рыцарей, чтобы отправить их на сопку раньше, чем дракон сам наведается к нему.

– А почему короли боятся драконов?

– Потому что не в состоянии их контролировать… Короли боятся всего, чем не могут управлять. Так вот, собрались пятьдесят восемь рыцарей со всего королевства – это были лучшие воины, опытные и сильные. У них было прекрасное оружие и крепкие доспехи. Король посадил их в самом богатом зале Драконьего замка и сказал, чтобы они немедленно шли на сопку и убили змея. Он обещал им несметные богатства и вечную славу за победу над ящером, одна мысль о котором вызывала ужас у всех жителей острова.

– И они согласились?

– Конечно. Собрали своих оруженосцев и слуг и отправились прямиком в пещеру к дракону. И в тот самый день, когда они вошли внутрь, земля содрогнулась, сопка выбросила облако пепла, и всё стихло. Правда, ни один человек из тех, что отправился в пещеру так и не вернулся.

– Их всех съел дракон.

– Некоторые так думают. Но я считаю, что они заигрывали с опасной природой сопки и поплатились за это.

– Когда я пойду к замку, то лучше через мост. Не хочу, чтобы меня тоже сожрал дракон…

– Да, малыш, через мост…

– Через мост, – повторил про себя Аксель, – но только где этот чёртов мост?

Беспокойство Акселя нарастало с каждой минутой. Теперь он понимал, какая это была плохая идея: выходить из деревни после полудня. Глупо. Глупо. Сапоги мясника хоть и были новые, но оказались слишком велики и сильно натёрли ноги. Аксель шёл уже больше половины дня. Солнце село и в лесу начинало смеркаться, а старую каменную дорогу он так и не нашёл. Он ещё никогда не заходил так далеко. Лес был незнакомым, пугающим и враждебным.

– Вот дуралей… вот не найду дорогу и придётся заночевать прямо в лесу… А если бы дошёл до моста к закату, то послезавтра был в замке…

Темнело очень быстро. В какой-то момент Аксель понял, что уже ничего не видит под ногами и легко пройдёт мимо каменных плит старой дороги, даже не заметив. Он поднял глаза к серому небу – чёрные ветви деревьев на его фоне рисовали мрачные узоры. Парень оглянулся по сторонам – на расстоянии десяти шагов стволы и кусты сливались в неясные тёмно-серые силуэты. Он внезапно понял, что уже через четверть часа лес погрузится в кромешную тьму… и… вдруг ему стало страшно…

Страх подкатил к горлу, и несколько секунд Аксель в буквальном смысле слова не мог вздохнуть. Ведь он в лесу один, до деревни полдня ходьбы, круго́м такая тьма, что, открывая или закрывая глаза, ты совсем не видишь разницы и… в этом лесу живут звери… Они у себя дома, а Аксель – гость… незваный гость… А может стать и ужином для кого-то. И в этот момент в его голове всплыли все самые нелепые истории о монстрах и чудовищах, которые он слышал ещё мальчиком. Парень почувствовал сильную дрожь.

– Аксель… держись, – прошептал он, – поросячий сын… что же делать? – его мозг совершенно отказывался работать, – чёрт! Я же взял огниво! – он быстро сбросил рюкзак и непослушными пальцами достал из внутреннего кармана холщовый мешочек, – вот… сейчас… – руки и голос дрожали, ещё никогда в жизни Акселю не было так страшно.

Парень поковырялся в листве, высек искру и сухие листья быстро вспыхнули, Аксель обрадовался и стал прыгать вокруг слабого, но спасительного огонька, собирая в него упавшие веточки, сучья, палки, пока не разгорелся хороший, яркий костерок. Тогда юноша наконец немного успокоился и огляделся по сторонам. Небо уже было чёрным, деревья вокруг него, повинуясь рваному танцу огня, бросали тени то в одну, то в другую сторону и лес наполнился движением света и тени. Появилось ощущение, что вокруг костра собрались все животные, тролли и чудища этого леса и выглядывают из-за деревьев, а когда на них падает свет, снова спешат спрятаться за ствол сосны или липы. Они жадно смотрят на огонь, но стесняются спросить разрешения подойти поближе и насладиться этим танцем и жаром, весельем и ужасом огня вместе с Акселем. Парень недовольно поёжился от этих мыслей, но… всё же страха, который сковал руки и ноги всего несколько минут назад, уже не было. Он сел на землю у костра и сразу пожалел, что не сделал его ближе к какому-нибудь толстому дереву. Сейчас получалось, что как бы он ни сел, сзади него всегда были танцующие тени, жуткие шорохи и ещё более жуткая тишина. А вот если бы он развёл костёр рядом с толстой сосной, то мог бы прислониться к ней спиной – так гораздо спокойнее. Однако сейчас парень уже не решился на это. К тому же он понял, что это спокойствие было бы иллюзией. Ведь если медведь захочет на него напасть, разве остановит его то, что мальчишка спрятался за сосной? Смешно же…

– Не-е-е-е-е, друзья, – вдруг проговорил он, – я не из такого теста!

Аксель обернулся по сторонам, как бы сообщая это всем теням и страхам в лесу.

– Может, вы мной и поужинаете, но и я вам шкурку подпалю! – С этими словами он вытащил из костра две больших горящих палки, встал на ноги и расправил плечи, готовый к бою с любым чудищем во всей округе.

Так он постоял минуту, но чудище не решилось на бой. Тогда Аксель положил одну палку обратно в огонь, а со второй наготове прошёл в трёх-четырёх метрах от костра и набрал дров, сложил их аккуратно, а затем собрал ещё, удаляясь от огня на пять-шесть метров. При этом тени деревьев и кустов плясали по лесу ещё яростнее, шорохи и тишина были ещё страшнее, но Аксель уже бросил им вызов, а они, как оказалось, могли только плясать, шуршать и не готовы были сражаться… Лес проиграл. Аксель сделал костёр побольше, заложил в него несколько палок, на случай если их быстро придётся схватить и вступить в неравный бой с медведем или стаей волков и аккуратно лёг на спину. Он хотел, чтобы лес видел: Аксель наготове, он в любую секунду может вскочить и нанести сокрушительный удар горящей палкой прямо… по чему там попадёт. Готов к бою, готов… с этими мыслями он провалился в тревожный и прерывистый сон…

Несколько раз за ночь Аксель просыпался и подкладывал дрова, менял прогоревшие палки-орудия, и с каждым таким пробуждением страх уходил, а сон наступал решительнее, пока не поглотил его полностью. В этом сне Аксель бежал по чёрному лесу с двумя горящими, как факелы мечами и наносил смертельные удары каким-то жутким чудовищам, которые в страхе тщетно пытались убегать от него.

Когда он открыл глаза, солнце уже ласкало макушки деревьев. Аксель сел и осмотрелся. Лес казался совершенно обычным, чего в нём можно было бояться вчера?

– Э-э-э-эх, глупость-чертовщина! – Аксель попытался подняться, но… это почему-то не удалось, и он снова свалился набок, ощутив жгучую боль в ногах, – что такое? – он попробовал снять сапоги, но это тоже оказалось больно, – ого…

Парень приготовился перетерпеть боль и кряхтя стянул один сапог. Он бросил его чуть в сторону и положил ногу на рюкзак:

– Да… поленом по голове… Угораздило же, – ноги в сапогах были жутко стёрты, кровь запеклась по всей ступне так, что теперь было и не понять, где именно кровотечения.

– Ну дела, – он стиснул зубы и стянул второй сапог, – да… то же самое. Вот тебе и новые сапоги.

Аксель разглядывал ноги и думал… У него не было с собой настоя семи трав, не было повязки, не было достаточно воды.

– Ладно, что ж делать… Не возвращаться же из-за этого назад! – он снял куртку, вывернул наизнанку и начал бережно отрывать подкладку со спины. Куртку сшила мама Акселя, когда он был ещё младенцем. Обычно в их деревне так не делали – ткань подкладки была бережно прикреплена ко внутренним швам куртки, а слева на груди располагался карман, под которым мама зачем-то вышила крест и надпись «под сердцем».

Аксель бережно разделил ткань на два куска, потом взял флягу и стал обмывать правую ногу. Та жутко болела, кровь  запеклась и смешалась с грязью. Когда с этим было покончено, он поставил ногу на кусок ткани, обернул им ступню и, стиснув зубы, запихнул её в сапог…

Пришла очередь другой ноги. Аксель проделал с нею всё то же, что и с правой, однако стёрта она оказалась сильнее и больше опухла.

Собрав всю волю и упорство, Аксель встал сначала на четвереньки, а после аккуратно поднялся на ноги. Тупая боль внезапно окатила всю нижнюю часть тела и осталась в ступнях и голенях тянущим послевкусием. В глазах потемнело от резкого подъёма, но… он устоял на ногах.

– Пусть хоть все лешие этой проклятой пустоши надо мной потешаются – сказал он вдруг как-то очень серьёзно, – а я всё равно дойду до замка.

Простая и непоколебимая решимость наполнила все его существо от кровоточащих распухших ног до слегка завитых кончиков светлых волос. При этом боль никуда не делась, но Аксель, как-то неожиданно для себя увидел, что он больше этой боли. Теперь она не меняла в его планах ровным счётом ничего. Да, чёрт возьми, это его ноги и они могут идти.

Он улыбнулся как-то немного нервно и начал делать шаг… маленький и напуганный Аксель внутри истошно завопил: ты что творишь, сейчас же будет бо-о-ольно-о-о-о-о… Но большой Аксель вдруг улыбнулся увереннее и шире, глядя сверху вниз и на боль в ногах и на бедного маленького напуганного себя внутри: «Не бойся, малыш, это вовсе не опасно – только немного пощиплет…»

Аксель сделал несколько шагов к своему рюкзаку… первый неуверенный, второй прихрамывая, но третий и четвёртый уже почти нормально.

– А-ха-ха! Вот так-то! – усмехнулся он вдруг. Это было неожиданное открытие: оказывается преодоление боли может даже доставлять какое-то странное удовольствие, – ну, значит, и решено, – он улыбнулся и набросил на плечи сначала куртку, а потом рюкзак, – строго на север в сторону реки. Уж мимо неё я никак не смогу пройти. Там вода, может, даже молодые листья растопырника для ран… и потом на поиски моста.

Глава 2

Граф Дорес пристально смотрел на раскачивающийся и медленно приближающийся порт. Он улыбался. Увидев эту улыбку утром, старый лакей графа испугался до смерти. Он знал, что улыбающийся граф – это к страшной беде. А тот, как назло, улыбался загадочно и всё утро напролёт. Лакей вспомнил все свои возможные оплошности и даже задал графу, очень аккуратно, пару наводящих вопросов и, только после того как тот невнимательно отмахнулся, понял: нужно быть осторожным, раз хозяин в таком состоянии, но серьёзной опасности именно для него сейчас нет.

За эти три месяца плавания лакей ужасно устал. Дорес, который и раньше был агрессивным и придирчивым, просто свихнулся…

Он помешался, перевернул с ног на голову весь уклад жизни. Он каждый день придумывал новые жуткие задания для измученного слуги, и когда тот их не исполнял, грозил скормить его рыбам. И один раз чуть было не сделал это – в порыве гнева граф выкинул старика за борт, но через несколько секунд одумался и велел выловить лакея из воды. Слуга понимал, что хозяину не хотелось самому делать грязную работу… Потому сейчас, когда их корабль приближался к восточному порту Острова Дракона, слуга выполнял свои обязанности всё усерднее и усерднее. Он понимал –  чем ближе они к родной стране, тем сильнее падает его ценность в глазах графа – ведь там, на берегу, полно́ слуг, ему найдут замену за полчаса.

– Хозяин, завтрак готов! – гаркнул слуга в могучую спину графа.

Любой мало-мальски нормальный человек прыгнул бы за борт от внезапного крика глуховатого старика. Любой, но не граф Дорес. Он царственно и неспешно развернулся и снова улыбнулся, да так мило, что у слуги начали отниматься ноги.

– Какой к чертям свиньим завтрак, вурдолачье отродье? – пропел Дорес ласковым басом, – ты не видишь порта за кормой? Или ты так стар, что и без того небольшой разум уже покинул тебя и возвращается лишь на время после купания?

Ноги у старика вовсе отказали, и он медленно осел на мотки верёвок, уместно оказавшийся позади.

– Но хозяин… вы же просили завтрак… вчера.

– Конечно, просил, свиной ты сын! Для иноземки, чтобы она не издохла ещё до визита к королю…

– А как же вы хозяин? Не станете завтракать?

– Старик, если иноземка через десять минут не будет сыта… – продекламировал граф, – то ты сам станешь завтраком для портовых собак!

Лакей выпучил глаза и покатился с кучи верёвок набок, а затем вскочил на четвереньки, и что-то дико урча, пополз прочь. Граф громко и восторженно захохотал. Он хохотал самозабвенно, с шумными вдохами и слезами. Теперь уже все хорошо поняли, что его сегодня лучше не раздражать. Все кроме Василины.

Да. Чёртова Василина. Она-то и была причиной этой улыбки графа. Таинственная иноземка занимала все его мысли последние несколько месяцев… Причём в тот день, когда она впервые встретилась с ним и попросила скрытно увезти её из фуринских земель, граф не понимал, как именно это ему пригодится. Но сейчас, возвращая в родной порт сильнейший боевой корабль короны, граф знал нечто ошеломительное. Он глядел на копошащихся у причала людей и мысленно себе аплодировал. Он улыбался. Это был его звёздный час. Он не раз доказывал свою высочайшую преданность короне. Он –  граф Дорес, которого итак называли Чёрным Медведем Драконьего Короля за его огромный рост и опасный нрав… Могучий и практически не убиваемый –  по мнению немногих выживших врагов –  Дорес. Именно он ступит сейчас на трап, который укладывают на швартующийся корабль, имея в рукаве (или точнее, в трюме) невероятный козырь, способный перевернуть весь ход политической игры государств материка… Чёртова иноземка уже завтра вечером будет у короля Ленарда, и это значит, что двухлетняя экспедиция графа не прошла напрасно!

– Да! – рявкнул он взошедшему на трап глашатаю, совершенно не слушая, что тот вопит ему прямо в лицо, попутно пихнув его в сторону. Навстречу графу по трапу взлетели один за другим три солдата с мечами наголо, но и они полетели в стороны как кегли. Граф огромными шагами ступил на пристань, и лишь упёршись невидящим взором в маслянистые глаза заплывшего жиром лорда Пактоши, остановился и… только тогда до его разума долетели слова, покалеченного им глашатая:

– Прежде чем ступить на земли Драконьего Острова, вы должны присягнуть в верности Королю Леопольду Прекрасному!

Граф уставил отупевший взгляд в бормочущего что-то Пактоши… до сознания с трудом доходило то, что сейчас произошло. Он не очень-то учтиво повернулся спиной к распинающемуся в притворных любезностях лорду и обратился к глашатаю, который уже ковылял к нему, корчась от боли и смущения:

– Чёртовы дети стыда, – прорычал граф, – Леопольду какому? Прекрасному? Я не ослышался?

– Д… да… присягнуть в верности Леопольду П-прекрасному, – пролепетал глашатай.

– Что с королём Ленардом? – граф побагровел и даже стал как будто на голову выше, чем раньше. К смущению и ноющим от падения рёбрам глашатая добавился страх за свою жизнь. Бравые солдаты, окружавшие графа плотным кольцом, как по команде отступили на три шага, а лорд Пактоши ещё секунду назад что-то лепетавший за спиной Дореса, просто растворился в воздухе.

– Король у… у-у-умер… от у-у-удара… п-п-прошлой весной.

– Чё-о-о-о-рт… прошлой весной, – почти прошептал явно ошарашенный этим известием граф. Его оглушённый вид несколько приободрил совсем было струхнувшего посланника короны:

– Да, ваша светлость, – подтвердил он уже менее официально, – и нынче правит Леопольд Прекрасный.

– Боги грома… но царевич Лерис… он же был старшим наследником…

– Погиб чуть более года назад на охоте.

– Не может быть, – взгляд Дореса наполнялся одновременно ужасом и гневом, – но юный Лемарт, он же жив?

– Скончался три месяца назад от простуды… и…

– Простуды-ы-ы-ы-ы-ы??? – Дорес взревел так, что задрожали стёкла портового трактира и загудел в унисон корабельный колокол.

Он схватил глашатая за отвороты мундира и приподнял его над землёй, очень смутно представляя, что он с ним сейчас сделает. И он бы точно сделал что-то плохое. И бедный глашатай не вернулся бы сегодня домой и не обнял жену и не поцеловал малышей, если бы четыре заботливые руки не ухватили за локти самого́ графа. Конечно, четырёх, пусть и самых крепких в королевстве рук, было мало, чтобы утихомирить разъярённого Дореса, и нашлась пятая заботливая рука, нежно охватившая его чем-то твёрдым и тяжёлым по самому затылку.

Хватка графа ослабела, глаза закатились. Заботливые руки подхватили огромное тело, а после была темнота и смутные голоса…

Голоса спорили, потом смеялись и снова спорили, графу в этом мутном и тягучем кошмаре нужно было куда-то бежать, но он почему-то не мог – руки и ноги совершенно не слушались. Смутная тревога гналась за ним по тёмным коридорам незнакомого подземелья, населённого странной формы тенями, пока звуки не начали нарастать и становиться чётче. Графу показалось, что он, как будто поднимается на поверхность озера с огромной глубины. И вместе с нарастающим и всё более чёткими звуками нарастала и становилась всё чётче боль. И вдруг он увидел портрет.

– Дьявол ряженый, – вскричал граф и открыл глаза. Вокруг была темнота, голова болела, конечности затекли. Он попытался пошевелиться и понял, что руки и ноги его крепко стянуты ремнями, а глаза завязаны.

– Смотри, кажись очнулся ревун-то наш, – погудел низкий зычный голос, – опять кряхтит что-то и ворочается.

– Сейчас мы на него посмотрим, – ответил тенор, – потерпи милый граф, сейчас мы тебя освободим… наверное, – граф отметил, что хорошо знает этот голос.

– Думаешь его уже можно развязывать? – снова пробубнил бас.

– А мы проверим, а-ха-ха-ха – засмеялся тенор, – это всё тот же старый добрый Дорес, разве ты не помнишь, Румос, что он всегда был нахальным и вспыльчивым грубияном, скорым на всяческие расправы?

– Как тут не помнить, Марк! Будем развязывать? – Голова графа гудела, и он давно не был дома, но эти имена: Румос… Марк…

– Марк? – взревел граф настолько, насколько позволяло скрюченное тело, – это ты, чёртов толстяк? Ты снова лупил меня по голове, свиний сын? Ошалевший фанатик! Когда я встречу дьявола лично, то попрошу подготовить тебе самую жаркую печь и самые острые ножи! Только развяжи меня, и я сам тебя поджарю, я тебя… – граф задохнулся, ему тяжело было кричать в такой позе, хотя явно было что сказать…

– Граф, как всегда, богохульствует, – довольно прогудел брат Румос.

– Он весь просто состоит из богохульств, – подтвердил Марк, – воплощение богохульства.

– Во всём королевстве никто так не умеет.

– Развяжите меня немедленно, чёртовы отродья, – просипел граф, говорить ему было всё тяжелее.

– Только если пообещаешь вести себя смирно, – проворковал Марк уже над самым его ухом.

– Чёрта с два! Я пообещаю придушить тебя твоим же кушаком…

– Ну граф, – Марк говорил, как мамаша, убеждающая капризного малыша съесть ещё каши, – будь разумнее! Все три раза, что я бил тебя по голове – и нынешний не исключение – были только ради твоей пользы! Где бы ты сейчас был, зверски убив глашатая нового короля, который, кстати сказать, тебя и так недолюбливает?

– У нас с ним это очень взаимно, – прошипел Дорес.

– Вот именно, – резюмировал Марк, – на эшафоте!

– Развяжи, я обещаю, что ты выживешь, – попробовал съязвить граф.

– А-ха-ха, не-е-е-ет милый граф, ты должен вести себя хорошо! И не только сейчас, но и впредь!

– Ладно, – тяжело дыша, выдавил граф.

– То-то и оно, – пролепетал где-то сзади Марк, и Дорес почувствовал, как он возится с ремнями. Сначала освободились кисти, а затем предплечья. По ним, покалывая и обжигая, хлынула кровь…

– Румос, помоги же – ремней много.

– Угум, – гуднул тот и Дорес ощутил, как кровь начала заливать ноги, а затем его резко подняли его в вертикальное положение. Голова у графа закружилась, с глаз его сорвали чёрную повязку и он на несколько секунд ослеп.

Дорес зажмурился и прижал непослушные руки к лицу. Когда он открыл глаза, то понял, что находится в монастырской келье. Из всей обстановки вокруг были лишь стол с одной свечой, три стула и… портрет Леопольда Прекрасного.

– А-а-а, любуешься их высочеством, – раздался сзади голос Марка, – ещё успеешь! Он теперь в каждом доме – такие правила!

Граф медленно повернулся и увидел Марка. Тот за время отсутствия Дореса не изменился – необъятный человек-гора в своём чёрном облачении и всё с той же непреходящей ухмылкой на небритой физиономии.

Графа снова обуяла ярость. Он рванул к нему на едва слушающихся ногах, и всё равно быстрый, как пантера, схватил аббата за бесформенную рясу и с глухим низким шлепком вдавил в каменную стену крупное тело:

– Ка-а-а-ак? Ка-а-ак вы это позволили, недоноски? – рычал ему прямо в чёрную щетину дрожащий от гнева граф, – почему вы всё это допустили…

– Граф, кха-ха-ха, граф, ну по́лно же, кха-ха-ха, – кряхтел пригвождённый к стене монах, – ну мне право неудобно отвечать на эти вопросы в таком неловком положении, кхе-кхе…

Дорес отпустил его и отвернулся. Из тёмного угла кельи на него весело смотрел здоровый лысый детина, который, судя по всему, должен быть Румосом.

– Ка-а-а-ак? – снова прошептал Дорес.

– Садись, – Марк указал ему на стул, – потолкуем с тобой. Нам очень многое с тобой нужно теперь обсудить. Брат Румос, подготовь комнату для нашего гостя. Тот послушно удалился. Дорес сел:

– Зачем вы меня связали?

– Зачем… Ты очень некрасиво и притом весьма публично говорил о новом короле. У нас сейчас не принято такое. Оттуда у тебя было лишь два пути. Один из них прямиком на эшафот, а второй зарезервировали для тебя мы.

– Не понимаю, о чём ты?

– Многое изменилось за этот год. Я сказал солдатам, что в далёких землях тебя могли проклясть… или в тебя мог вселиться демон… одним словом, ты, очевидно, одержим, и только поэтому не проявляешь свою глубокую любовь и искреннюю приверженность нашему прекрасному королю. Мы взялись излечить одурманившие тебя чары… если не получится… то на эшафоте, э-хе-хе, – хихикнул Марк, – быть нам с тобой обоим.

– Свиньи черти, – выдохнул Дорес.

– Да… так что присяга тебя ещё ждёт. Что ты исправишь без головы?

– Ты, как всегда, прав, старый прохвост, – теперь граф понимал, что происходило на пристани… и что там делал чёртов жирдяй Пактоши, – сколько я был без сознания? Что успело произойти?

– Хех, узнаю́ старого графа – сразу к делу! Как и в прошлые разы, ты был в мире грёз чуть более получаса. Но на этот раз мы успели гораздо больше – связать тебя как бесноватого, договориться с солдатами и притащить тебя сюда, а ты, надо признать, тяжёлый как горный медведь.

– Договорились с солдатами насчёт чего?

– Только насчёт тебя.

– Что с моими людьми? Что с иноземкой?

– Твои люди присягнули Леопольду, иноземку Пактоши повёз к королю.

– Чёртов выродок, – сплюнул граф.

– Да-а-а, – задумчиво протянул Марк, – он, конечно, подумал, что девушка твоя наложница – умеет судить только по себе. Конечно, лорд мерзавец… и хорошо, если он сразу преподнесёт её королю… это было бы меньшее из зол… однако… Дорес, ответь мне, кто она на самом деле? Я не поверю, что ты вёз её оттуда для любовных утех или…

– Она… – граф на секунду запнулся, – она дочь фуринского царя… ну или как дочь…

– Свиньи черти, – вырвалось у ошарашенного аббата.

– Да, а-ха-ха, – на этот раз рассмеялся пусть и невесело, но впервые за всю беседу Дорес, – общение со мной идёт тебе на пользу, старый богомол!

– Бог простит мне моё крайнее изумление и сопутствующие ему возгласы, – усмехнулся монах, – но… граф, что значит «дочь, то есть как дочь»?

– То и значит, дьявол! – граф треснул ладонью по столу, – выросла она в королевском дворце как дочь Варнара, большего я пока не могу сказать, – он замолчал.

– Да-а-а-а, – протянул Марк минуту спустя, – это всё очень сильно осложняет… – и тоже смолк, – проклятье… и что нам делать теперь?

– Марк, – граф поднял к нему лицо и посмотрел в глаза монаха так, что стало ясно: Дорес готов на виселицу хоть сейчас, – Марк… ответь мне на один вопрос…

– Да, – он тоже стал вдруг очень серьёзен и даже суров.

– Я смогу на тебя положиться? То есть… – граф помедлил немного, – конечно, я знаю, что смогу на тебя положиться… но… ты готов пойти до конца?

Глава 3

День был в разгаре и солнце, скрытое плотными облаками, похоже уже проскочило зенит и направлялось в сторону закатных покоев. Аксель мысленно воздавал хвалу небесам за то, что день выдался пасмурный, поскольку вода у него закончилась, а признаков реки впереди видно не было. В сапогах весело хлюпала кровь. Боль, которая поначалу была острой и напоминала о себе при каждом шаге, сейчас ныла тупым монотонным гулом где-то на границе сознания, но легче Акселю не стало. Напротив.

Ноги просто перестали его слушаться – они были не его. Да и не ноги, пожалуй, это были… скорее высушенные полена, не гнущиеся и неуклюжие, которые он неумело переставлял усилием воли и, повинуясь привычке идти.

Пейзаж за время пути почти не менялся, Аксель шёл по свободному лесу то немного вверх, то вниз, а справа его сопровождала Драконья сопка. Где-то впереди точно должна быть река, но сколько ещё до неё? Этого юноша не знал. Но знал другое: скоро наступит момент, когда непослушные ноги его подведут и тогда он, вернее всего, грохнется на землю. И что делать дальше, ему пока было неясно. Эти мысли и постоянная тупая боль во всей нижней части тела порядком подъели его утренний энтузиазм, и Аксель не заметил, что уже какое-то время он идёт под гору. Лес начал меняться, появилось больше сосен, которые теперь росли под углом к земле, а почва стала более каменистой.

– Вот те на, – ухмыльнулся он как-то невесело, – а ведь это, кажись, спуск к реке.

Акселю вдруг стало веселее и захотелось пойти насколько возможно быстро. Ноги совсем плохо его слушались, а спуск был всё круче. Он просто переступал, а почва при каждом следующем шаге была всё ниже и ниже. Вскоре Аксель понял, что бежит по склону, заросшему редким лесом вниз к реке. Сначала его охватила ещё большая радость, но… что если впереди обрыв?

– Сви-и-и-иньи черти, – оторопело прошептал юноша, – надо остановиться.

Он попытался затормозить непослушными ногами, но ничего не вышло – склон был уже слишком крут, песчаник и мелкие камни летели из-под скользящих подошв вниз, а впереди, кажется, действительно был обрыв. Парень хотел ухватиться за пролетающую мимо сосенку, но это тоже не получилось – он лишь потерял равновесие и, свалившись набок, покатился кубарем вниз:

– А-а-а-а-а, н-н-не-е-е-ет, с-с-сто-о-ой! Ой! – мощным ударом в спину и падение, и его крик остановила цепко ухватившаяся за камни сосна.

– Че-о-о-орт, – просипел Аксель и закашлялся, мучительно поворачиваясь набок.

Когда приступ кашля прошёл, и парень смог приподняться, он увидел, от чего именно уберегла его сосна: в паре метров перед ним был обрыв. Аксель подполз к его краю и заглянул вниз: склон круто уходил в реку, там и тут торчали острые камни и стволы сосен, которые не смогли удержаться на склоне.

Воды реки и правда были серыми – юноша вспомнил, как старик рассказывал ему о минерале, который окрашивает воду в этот цвет.

Противоположный берег был пологим, зелёным и усеянным большими чёрными валунами. Яркая весенняя трава переходила в кустарник, затем в молодое полесье, за которым снова поднимался смешанный лес.

– Я дошёл до реки! – проговорил Аксель, – я дошёл до неё…

Он кряхтя стянул рюкзак и перевернулся на спину. Теперь нужно было идти вниз по течению до моста. Но сейчас лучше немного отдохнуть: его тело ужасно устало, его разум тоже устал. Парень даже не понял, в какой именно момент он отрубился.

Первым, что Аксель почувствовал проснувшись, была боль. Она была во всём теле. Парень попытался перевернуться и сразу понял её причину – он заснул прямо на корнях сосны, которая цеплялась за жизнь в двух метрах от обрыва. Его спина жутко ныла, конечности затекли и не слушались. Со второй попытки он всё же смог перевалиться набок и увидел огненное солнце в прорезях облаков над чернеющим на западе лесом. Туда, – к закатному солнцу несла свои мутные воды Серая Река, и туда нужно было идти ему, – Акселю, поскольку где-то там был мост. Парень вдруг очень захотел рассмотреть мост, увидеть его очертания в лучах заходящего солнца. И на секунду ему показалось, что он и правда видит величественные строения вдалеке и чёрную нить, протянувшуюся между берегами Серой Реки, разрезанную закатным лучом… нет… пожалуй, ему почудилось – всё это было слишком далеко…

Аксель вздохнул и решил развести огонь, чтобы подготовиться к ночлегу. Встать снова на гудящие и совершенно опухшие ноги было непросто, но он справился и ещё в сумерках успел собрать дров и разжечь радостный трескучий хвойный костерок. Он скудно поужинал тем, что прихватил с собой из лавки лекаря. Вода закончилась, но, несмотря на жажду, спускаться к реке по столь крутому склону и в таком состоянии он не рискнул. Парень сидел и слушал реку. Она шуршала по жёлтому песчанику и чёрным камням где-то там внизу и не останавливалась. Аксель думал о том, как она текла сотни, а может и тысячи лет до его прихода и будет также течь ещё тысячи лет после того, как и память о нём канет в лету. Ему подумалось, что воды Серой Реки текут как само время и это показалось ему чем-то мистическим, за гранью понимания, таинственным и… Он почему-то подумал: как бы выглядела река, будь она человеком? Эта река, как ему казалось, была женщиной, высокой и статной, с длинными каштановыми волосами в сером платье с зелёным орнаментом лесов и украшениями из чёрного камня. Парень смотрел на огонь и представлял, как эта женщина сидит на берегу и оглядывает проходящих путников. И, может, наблюдает сейчас за ним – Акселем… интересно, что она думает?

– Ты смелый юноша, – сказала женщина с каштановыми волосами. Её лицо было очень красивым, а глаза… Акселю показалось, что в них можно утонуть… в них текла вечность, – я уже видела тебя однажды, – она задумалась, – или другого человека похожего на тебя.

– Я здесь впервые, – признался Аксель, – вероятно это был кто-то другой.

– Может и так, – улыбнулась женщина, и парень чуть не сошёл с ума, настолько она была красива. Он подумал, что обычная женщина просто не может быть такой прекрасной, такой может быть только река.

– Да это так, – рассмеялась она, и смех её был похож на звон горного ручья, – однако я видела жён человеческих столь прекрасных, что лишь ради них возводились города и уничтожались царства. Никто и никогда не делал этого для меня.

– А… как тебя зовут?

– Как зовут меня люди тебе известно. Драконы звали меня Энгстель.

– Энгстель, скажи мне, мост на западе?

– Нет, смелый юноша, – она снова рассмеялась, – мост совсем рядом с тобой чуть вверх по течению.

Аксель только сейчас понял, что они стояли на серых камнях древнего моста. Он посмотрел вниз по течению и увидел невдалеке, на краю обрывистого левого берега, прыгающий огонёк – это был его костёр.

– Я помогу тебе, – сказала Энгстель. И Аксель снова повернулся к ней, но женщины перед ним не оказалось. Только серые камни моста, а под камнями воды реки. Где-то впереди, на севере, полыхнула молния, а через секунду по чёрному небу прокатились грохочущие глыбы первого в этом году грома. Аксель поднял глаза, и ему на лицо упала капля. Затем ещё одна. И ещё.

Он проснулся. Была ночь. Шёл дождь. Ему жутко хотелось пить. Аксель открыл рот и стал ловить дождевые капли. Потом он увидел рядом в углублении песчаника небольшую лужицу и начал пить из неё. Дождевая вода показалась ему невероятно вкусной. Он оторвался на мгновенье:

– Спасибо тебе, Энгстель, – проговорил он, и как бы в ответ на севере снова полыхнула молния, а по чёрному небу прокатился раскат грома.

Аксель напился дождевой воды и начал размышлять о том, как бы набрать её во флягу, но придумать ничего не смог. Потому он решил посильнее разжечь затухающий костерок и просушиться. Какое-то время он провозился с этим, но дождь всё усиливался, на севере сверкали молнии, а небесные тимпаны разрывались грохочущей музыкой и вскоре под потоками дождя костерок Акселя совсем потух.

Нужно было дождаться, пока хоть немного рассветёт – идти к мосту в такой темноте было настоящим самоубийством. Аксель вздохнул и посильнее закутался в старую куртку, потом подполз к сосне, об которую не так давно ударился спиной и, привалившись к ней, стал ждать.

Река внизу вся шелестела как юный лиственный лес. Парень представлял, что сейчас её поверхность белая и матовая под ударами тысяч капель. Справа от него появился маленький ручеёк, по нему дождевая вода, скатываясь с горы, летела вниз к реке.

Видимо, Аксель снова уснул, потому что когда от очередного раската грома он открыл глаза, рядом с обрыва бежала небольшая, но бурная река. Сам он промок насквозь, а дождь даже не думал заканчиваться. Небо перестало быть чёрным. Теперь парень мог различать силуэты деревьев и камней, обрыв и вода стали видны – река внизу и правда казалась белой.

Аксель понял, что начало светать и нет смысла откладывать – он всё равно не сможет выспаться. Кряхтя от боли в ногах, он поднялся, натянул рюкзак и медленно, ощупью, старательно цепляясь за сосны, пошёл вдоль обрыва вверх по течению.

Дождь начал ослабевать, а мутные потоки, срывавшиеся с обрыва в реку, только усиливались. В бурных струях, которые чаще всего невозможно было просто перешагнуть, Аксель несколько раз поскальзывался, чуть не падая вниз. Вскоре он увидел впереди серую тень моста и остановился. Парень не смог бы сказать, почему он встал: просто перевести дыхание, или его поразила смутная величественность этой древней постройки. Сейчас Акселю трудно было разглядеть его весь, но он видел огромную каменную арку, через которую проходил любой ступающий на мост путник и колонны, уходящие в воды реки, и вообразил арку на том берегу, прячущуюся в сумерках утра и пелене дождя. Он немного помедлил и двинулся дальше, держась за деревья, ступая как можно осторожнее. Мост рос перед ним, но всё ещё был далеко и Аксель подумал, что это будет бесконечно – мост будет расти, пока не заполнит весь серый дождливый мир. Но вдруг лес отступил, и ноги ощутили твёрдую каменную дорогу.

– Да, – проговорил Аксель, – дорога древних каменотёсов.

Она выходила из леса, где сквозь выложенные камни уже пробились огромные сосны, и поворачивала, пролегая по краю обрыва к мосту. Аксель пошёл по древним камням, омываемым дождями уже сотни лет. С каждым шагом арка моста росла и, когда он подошёл вплотную, закрыла всё небо… «Как гигантское Белое дерево на окраине деревни», – подумал Аксель. Он никогда раньше не видел таких величественных и огромных построек.

Парень подошёл вплотную к стенам арки и прислонил мокрую тёплую руку к мокрому холодному камню стены.

– Ты стоишь здесь сотни лет, – проговорил он. Но ответа не последовало. Аксель о́тнял руку и зашёл в арку. Там шум дождевых капель, падающих на каменные плиты моста, отдавался от стен, усиливаясь и преломляясь. Аксель стоял как заворожённый и слушал. А потом сделал шаг вперёд – на мост.

Мост был очень широким. Казалось, что даже десять всадников легко проедут здесь в ряд. По краям справа и слева его окаймляли каменные парапеты, доходящие до груди. Парень медленно шёл в темноту и слушал ослабевающий шорох дождя по камням, пролежавшим тут сотни лет и…

– Что это? – спросил он вдруг сам у себя.

Впереди виднелось что-то тёмное. Аксель медленно подошёл ближе и внутри у него всё упало.

– Не может быть… чёрт, как это могло произойти? Это же каменный мост…

В трёх шагах от Акселя моста просто не было. Он заглянул вниз – там виднелись обломки каменной опоры и за ними бушевали мутные воды Серой Реки. Парень поднял глаза. Сейчас, в темноте, ему непросто было сказать точно, но вроде бы, не более чем шагах в шести, мост снова продолжался.

– Свиньи черти, это чьей же силищей можно снести каменную опору и часть моста? – вопрос, конечно, никому конкретно не предназначался, но… Акселю почудилось вдруг, что он слышит смех женщины с каштановыми волосами. Немного постояв в нерешительности, парень снова заглянул вниз, затем посмотрел на камни моста в шести шагах перед ним – нет… перепрыгнуть он не сможет. В своём обычном состоянии ещё может быть, но не теперь… Однако…

– Да… – прошептал он, – вот же оно, – Аксель быстро похромал назад к дороге – там, пока пробирался к арке, он видел несколько поваленных сосен. Если получится притащить к пролому моста хоть одну, то по ней можно перебраться на тот берег. Это не так-то сложно.

Юноша быстро нашёл бревно с обломанными ветвями ещё не совсем трухлявое и такое, чтобы он смог поднять один его конец и волоком тащить к мосту. Вся работа заняла не более получаса, и самое сложное оказалось в конце. Чтобы закинуть ствол сосны на тот край пролома, нужно было поставить бревно стоя и затем повалить его вперёд. Аксель с больши́м трудом поднял бревно и, только толкая его вперёд, с ужасом подумал: «А что если хрупкая сосна от удара сломается?» Но… было уже поздно, бревно с треском ударилось о камни на том краю пролома, в стороны полетели щепки и обломки веток и… осталось лежать.

– Хвала небесам, – прошептал Аксель, – получилось!

Он нагнулся и пошевелил лежащий перед ним ствол сосны – он не качался, но всё же, идти по нему ногами было бы слишком опасно. Аксель ухватился руками за сук чуть впереди себя и сел на бревно. Потом подтянул тело вперёд и его ноги повисли в воздухе. Он попытался пошататься, но бревно не шелохнулось. Тогда Аксель протянул руки вперёд, обхватил ими бревно и потащил своё тело по скользкой древесине и в этот момент в нескольких шагах впереди что-то хрустнуло. Акселя резко тряхнуло, бревно молниеносно перевернулось, и перед парнем мелькнули серое небо и арки моста. Затем он услышал треск рвущейся куртки, правое предплечье обожгло острой болью, его снова крутануло, и он увидел стремительно приближающиеся камни сломанной колонны. Потом удар, боль, брызги, снова удар и темнота.

Когда Аксель открыл глаза, он ничего не увидел, его взор застилалаалая пелена. Голова раскалывалась на кусочки, он весь был будто парализован. Где-то рядом шумела река. Парень со стоном попробовал приподняться и ощутил острую боль в левой руке:

– О-о-о-о-о чё-о-о-орт, – закричал он и повалился обратно на спину. В его памяти всплыли рассказы о путниках, которые падали в неглубокое ущелье и ломали себе спину. Они оставались живы, но не могли пошевелиться и ждали так, пока их убьёт жажда или дикий зверь. Акселю вдруг стало жутко… левая рука отчаянно болела. Он попробовал пошевелить правой, и она послушалась. Парень начал наугад шарить правой рукой рядом с собой и нащупал какой-то странный металлический предмет. Он попытался притянуть его к себе, но тот оказался слишком тяжёлый. Аксель повернул к нему голову, но глаза всё ещё ничего не видели. Тогда он дотянулся до воды и промыл их. Потом немного полежал и, собравшись с духом, рывком через боль и стоны перевернулся на правый бок.

– То-то, свиний дьявол, – прохрипел он, – меня так просто не возьмёшь!

Левая рука безвольно болталась – очевидно, была сломана. Но спина цела. Значит, Аксель точно выберется.

Он подполз к реке, уронил лицо в мутные воды Энгстель и начал жадно пить.

Напившись, Аксель снова нащупал что-то металлическое под правой рукой и решил всё же рассмотреть что это. Он уцепился за округлый вытянутый стержень и потянул его на себя. Оказалось, что это лишь часть большого предмета, скрытого песком и камнями. Аксель набрал в горсть воды и плеснул на стержень. Вода смыла песок, и тот блеснул золотом и зеленью.

Парень почти позабыл о боли в спине и в левой руке. Кряхтя, он встал на четвереньки и со всей силой, какая у него осталась, потянул на себя блестящий штырь, извлекая из песка огромный неясный предмет. Ещё минута и поражённый, запачканный кровью и грязью парень, с разбитым лбом и сломанной левой рукой, держал на коленях узкий и длинный меч в сгнивших кожаных ножнах. Большую рукоять из бронзы и кости украшали чёрные и зелёные камни и изображение дракона…

Аксель оторвал гнилые куски кожи. Под ножнами меч сверкал так, будто был только что выкован.

– Это просто невероятно… Спасибо, Энгстель.

Глава 4

– Что-о-о-о? Дочь Варнара? – Пактоши мгновенно побледнел. Вся его спесь и все мерзкие придворные уловки улетучились в один миг.

– Да, – подтвердил граф, – она старшая дочь царя Фурина.

– Ещё и старшая! Свиньи черти, Дорес, но я её даже пальцем не тронул, клянусь небом! Клянусь Богом!

– Чего стоят твои клятвы Богом, которого ты каждый день хулишь и позоришь, развращённый упырь? – Дорес был предельно серьёзен и спокоен, – клянись фуринскими богами.

– Что? Кем? – Пактоши не понял о чём речь.

– А-а-а… – протянул граф, – ты не в курсе… В Фурине поклоняются пяти богам: Мести, Славе, Силе, Чести и Свободе. Каждому, кто осмелиться поклясться этими богами, любой фуринец верит беспрекословно и без проверки… но если человек всё же нарушит клятву, то судьба его будет страшна. Поговаривают, что такие люди завидуют брошенным в клетку с тиграми и умоляют сжечь их заживо. Ведь эта участь им милее мучения, которое они испытывают… – граф торжественно замолчал, совершенно не скрывая злобной улыбки, – так что, лорд, ты тренируйся клясться Пятью Богами Фурина, чтобы правдоподобнее получалось… тебе это очень скоро пригодиться!

Пактоши был белым, как простыни короля и, очевидно, собирался уже упасть в обморок.

– Но-но, лорд, не торопись покидать нас, – Дорес как рысь подскочил к нему и похлопал по рыхлым щекам, – брат Марк, налей-ка упырю водички.

Марк неспешно встал со скамьи, подошёл к столу, взял с него графин, откупорил пробку и медленно вылил всё содержимое на голову лорда.

– Свиньи, свиньи! Чёртовы изменники! – завопил разъярённый Пактоши, крутя головой.

– Граф, смотри-ка, он очнулся, – монах с наигранным удивлением выпучил глаза на Дореса!

– И правда, брат! Не иначе в графине старого лешего была святая вода – гляди, как быстро подействовала!

– А-ха-ха-ха-ха, – Марк залился своим звонким смехом, его огромная чёрная туша затряслась, а голова запрокинулась, – самая святая на всём острове.

Граф тоже невесело ухмыльнулся:

– Что ж, дорогой лорд, мне кажется, мы уже злоупотребляем твоим гостеприимством. Верни нам пленницу и не пей много святой воды – говорят, от неё подагра бывает.

– Однажды я убью тебя, Дорес, – просипел Пактоши.

– Ну что ты, лорд… – мило улыбнулся граф и Пактоши снова испугался, – все знают, что ты дитя свиньи, и все знают, чего ты стоишь. Мы никогда не были друзьями и союзниками… но, надо признать, мы не были и врагами – я не хотел твоей смерти… А ты прекрасно знаешь – все, кому я желал смерти, уже мертвы, – Дорес снова улыбнулся так, словно протягивает карамельку своей любимой дочурке. Пактоши передёрнуло, лицо его исказилось.

– Просто верни принцессу, – прошептал рядом Марк, – нам незачем враждовать. Лорд, до этого неотрывно, как кролик на удава смотревший на графа, перевёл взгляд на монаха.

– Да, – прошептал он, – давайте начистоту. Я в дерьмовой ситуации. Одной из тех, когда есть единственный выход – сказать всю правду. Мне не нужны такие враги, как граф Дорес или… или тем более чёрный орден.

– Брат, – Дорес повернулся к монаху, – сдаётся мне, что у него нет девчонки, – монах смотрел прямо в глаза Пактоши. Тот не выдержал и опустил взгляд.

– Да, – проговорил лорд, – я хотел воспользоваться девчонкой, но она показалась мне… агрессивной, что ли… счастливый случай отвёл напасть. Я почувствовал кхе-кхе, – он злобно усмехнулся, – и поступил правильно… сейчас понимаю как правильно, моё чутьё оно…

– Не томи, выродок, что ты с ней сделал? – оборвал его Дорес.

– Я отдал её прежнему начальнику охраны Мандру. Сказал, что если он преподнесёт эту заморскую наложницу королю, то продвинется при дворе. Я знал, что мерзавец сначала воспользуется ею сам, – кхе-хе-хе…

– Она его убила? – с лица графа пропали все напускные эмоции, он был заинтересован. Это не ускользнуло от внимательных глаз Пактоши.

– Не-е-ет, кхе-хе-хе, он же начальник охраны, – съёрничал лорд, – она расцарапала ему лицо и сломала ребро, ничего существенного.

– Он уже мёртв?

– Да, король его отравил, кажется. А может, это сделал Марс. В любом случае, девчонка тут ни при чём – это должно было случиться, он был слишком глуп.

– Марс… ты говоришь про Марса Вану? Провонявший кровью и тленом интриган и негодяй… – сплюнул Дорес, – он нашёл себе место при дворе Леопольда?

– Самое лучшее место, – улыбнулся лорд, – теперь он и начальник охраны, и начальник тюрьмы.

– Марс или король в курсе про девчонку?

– Нет. Просто забрали её с другими наложницами и имуществом Мандра.

– Что же, лорд, лучше бы они никогда не узнали о ней. Думаю, ты в этом так же заинтересован, как мы с графом… Если не хочешь познать месть Фуринского царя, – Марк был непривычно серьёзен.

– Безусловно, – прошипел в ответ Пактоши.

– Где её держат?

– В западном крыле, скорее всего.

– Не может быть! – усмехнулся граф, – С наложницами? Чокнутая фуринка вырежет их всех до одной, – он громко хлопнул ладонью по столу.

– Нет, любезный граф, она в отдельной камере.

– Это хорошо, – задумчиво проговорил Дорес, – как она назвалась?

– Чертовка молчит.

– Да-а-а-а… протянул Марк, – знаете что, милый лорд, вы пренеприятнейший человек…

– Абсолютный мерзавец, – добавил граф.

– Благодарю за комплименты, – учтиво поклонился Пактоши.

– …да, – Марк с ухмылкой продолжал, – но сегодня случилось то, к чему меня Господь не готовил: мы с вами заинтересованы в одном и том же. Давайте сделаем вид, что этого нелепого инцидента вовсе не было. Да, у короля теперь есть дикая кошка из Фурина, которая избила никчёмного начальника охраны – упокой господь его душу – ну и пусть! Мы с вами тут ни при чём! Она не протянет во дворце и двух недель с таким характером… а уж тем более в западном крыле среди наложниц, а-ха-ха-ха, – Марк снова расхохотался, – всем известно, что наложницы злее чёрных монахов, а-ха-ха-ха!

– Я полностью с вами согласен, брат! – продекламировал Пактоши.

– Да, – добавил Дорес, – и, конечно, этого разговора не было!

– Коне-е-ечно, – пропел, расплываясь в любезнейшей улыбке лорд, – о чём же мы тогда говорили?

– Мы сговорились, что я продам вам ящик лучшего фуринского вина, – ответил граф.

– Я жду вино, граф! Сколько я буду должен?

– Это будет подарок, – отрезал Дорес, разговор переходил на те тона, которые пробуждали в нём чёрного медведя, – нам пора, лорд. Вино пришлю завтра.

– Прощайте господа, – пропел Пактоши и, неотрывно глядя им вслед, беззвучно открыл ящик стола. В ящике было пусто, не считая пяти шёлковых лент. Каждая лента: зелёная, красная, синяя, жёлтая и чёрная – предназначалась для своего особого случая…

– Прощайте, – ещё раз тихо проговорил он и дёрнул чёрную ленту.

Через минуту в комнату через тайную дверь вошёл высокий худой человек с грязными волосами и шрамом через всё лицо.

– Найди Синего. Нам нужно кое-кого украсть. И сделать это раньше, чем они…

Глава 5

Когда Дорес и Марк вышли от лорда, на город уже опустилась ночь. Притаившийся в подворотне Румос догнал их шагов через пятьдесят.

– Ну, где? – спросил он, идя сзади, будто не с ними.

– В западном крыле, – ответил Дорес, обращаясь к Марку.

– Ох, тебя так, – прогудел Румос, – когда же?

– Раньше старого свинодела… – ответил задумчиво Марк, – значит, прямо сейчас.

– Хвала Господу! – пробурчал Румос и, закопавшись в складках рясы, отстал.

– Что за ерунда с этими пятью богами, ради всего святого? – неожиданно спросил Марк.

– А… пять богов Фурина, – ухмыльнулся Дорес, – один фуринский мореход рассказал. Они этой байкой эйборских торговцев пугают. Говорят, работает безотказно. Я давно хотел проверить – с лордом сработало.

– Ну, ты даёшь граф… э-хе-хе… не ожидал такого от тебя…

Румос прошёл следом за ними шагов двадцать и свернул в подворотню, потом свернул снова и зашёл в трактир. За столиками сидели грязные угрюмые матросы и подвыпившие горожане. Румос опёрся о стойку:

– Милостью Господней!

– И тебе здоровья, брат! – ответил седой трактирщик.

– Пять пинт крепкого тёмного, – проговорил он тихо, – вели отнести в обитель.

– Записать в счёт оплаченного? – трактирщик поднял седую бровь.

– Ты знаешь, старик, орден всегда платит вперёд, – сказал Румос, – выйду там? – монах кивнул на чёрный ход.

– Конечно, иди. Божьей помощи, брат.

– И тебе Божьей помощи, старик.

Румос вышел через чёрный ход и  огляделся. Неподалёку в подворотне две огромные чёрные тени лупили ногами стонущего и кряхтящего грязного человека. Румос спокойно прошёл мимо них. Они оставили свою жертву и пошли за ним, двигаясь абсолютно синхронно. Монахи прошли до конца переулка и снова свернули. За поворотом к ним присоединились ещё две чёрные тени. Какое-то время они плутали в переулках портового города, пока не растворились во тьме какой-то улочки.

Глава 6

Пактоши спал плохо, он просыпался и засыпал так часто, что перестал различать, где сон, а где явь. По его спальне бродили серые тени, он вскакивал и просил принести свечи и их приносили. Он запивал снотворное вином, снова ложился и через время тени возвращались, и он снова кричал. Приходил заспанный и злой слуга в грязной рубашке… Пактоши пил вино и сидел, глядя на свечи, пока не начинал проваливаться в сон. Когда слуга, выругавшись шёпотом, ушёл в третий раз, тени вернулись. Но лорд уже не смог закричать. В дальнем углу спальни он увидел тень настолько чёрную, что она была темнее само́й ночи. И она двигалась к нему. Пактоши почувствовал, как по его лицу стекают холодные капли пота, но не смог пошевелиться. Он смотрел под черноту капюшона надвигающейся тени неотрывно и не дыша. Как кролик смотрит на удава. Как умирающий от длительной болезни зачарованно смотрит в глаза приближающейся смерти.

Смерть. Пактоши понял, что это Смерть. Он хотел закричать что есть силы и броситься бежать, но смог издать только слабый протяжный стон и остался неподвижным. Смерть подплыла к самой кровати и приблизила чёрную пустоту капюшона к белому лицу лорда, а он продолжал пялиться в эту пугающую тьму как заворожённый…

И вдруг Смерть поднесла руки к капюшону, и Пактоши понял, что она хочет его снять…

– Нет… нет, нет, нет! – зашептал осипшим голосом он, – не-е-е-ет! Нет, нет, не-не-не-не-е-ет! – он неожиданно понял, что лучше умереть на этом же месте, чем заглянуть ей в глаза, – стой!

Но Смерть скинула капюшон, и из-под него лорду улыбнулся своей милейшей улыбкой граф Дорес.

Не-е-е-е-е-ет! – возопил лорд, охваченный диким ужасом. Он вскочил на кровати, продолжая повторять:

– Нет, нет… нет-нет-нет… не-е-е-е-е-е-ет!

Вбежал испуганный слуга с коптящим подсвечником и следом за ним пьяный телохранитель лорда с саблей наголо.

– Кто здесь? – завопил бравый охранник, маршируя к окну мимо кровати.

– Хозяин, вы в порядке? Здесь кто-то был? – слуга, опасливо глядя по сторонам, двинулся к вжавшемуся в спинку кровати тяжело дышащему лорду.

– Не-ет, нет-нет, – прошептал Пактоши, – нет… я не в порядке… принеси ещё свечей… и вина́ тоже…

«Кажется, хозяин сходит с ума» – подумал слуга, расставляя подсвечники во всех углах спальни.

«Он наверняка и не заметит, если я прихвачу одну бутылочку себе?» – подумал телохранитель, тащивший целый ящик вина в спальню лорда.

Пактоши смотрел на пляски теней на потолке и пил вино, совершенно не чувствуя его вкуса. Он заснул, когда начало светать.

Проснувшись, лорд первым делом потянулся к дверце над головой. За ней были пять цветных лент. Пактоши подёргал чёрную – где-то зазвонил колокольчик.

Через пару минут в комнату вошёл человек со шрамом. Однако помимо шрама на его лице появились новые приметы: распухшая губа, рассечённая скула и огромный фингал под правым глазом.

– Свиньи черти, кто тебя?

– Чёрные братья, хозяин.

– Святые небеса… вы привезли девчонку? Где Синий, он цел?

– Мы опоздали… Синий угодил в ловушку…

– Какую ловушку? Он жив? Где он?

– Его схватила охрана дворца… – весь разговор слуга смотрел в пол и только сейчас поднял глаза на лорда. Тот был в растерянности.

– Свиньи… боги., – прошептал Пактоши и замолчал. Он медленно взял со спального столика хрустальный стакан с остатками вина. Слуга забеспокоился, – но как же так, упырь? – лорд посмотрел на него вопросительно и удивлённо.

– Это чёртовы монахи, хозяин…

– Чёртовы монахи? – возвысил голос лорд, – Чёртовы ублюдки! – заорал Пактоши и швырнул стакан в грязного покалеченного человека со шрамом. Слуга умело увернулся, стакан с весёлым звоном разбился о стену.

– Чёртов Дорес, – Пактоши извлёк откуда-то бутылку и снова запустил в него. Слуга увернулся и даже позволил себе ухмылку.

– Чёртов мертвец Синий, – лорд выхватил неизвестно откуда ещё одну бутылку, и на этот раз она угодила прямо в голову развеселившемуся было слуге. Бутылка со звоном разлетелась, а слуга с громким криком упал на пол.

– Убирайся прочь, подонок! Мразь! Безрукий! Упыри! Недоноски! Убрать здесь всё! Лучшее платье! Лучший экипаж! Я еду к королю!

Глава 7

Старик закрыл лавку раньше обычного времени и, подумав немного, написал на куске коры: «ушёл собирать травы» и прикрепил его к двери снаружи.

С одной стороны, бо́льшая часть деревни вовсе не умела читать – зачем им записка? Но с другой… непонятное объявление лучше никакого.

– Это как жест уважения к покупателям, – говорил сам себе старик, шагая по ночному лесу, – они подойдут к двери лавки, дёрнут ручку – закрыто! И вдруг увидят мои каракули:

– Этого раньше не было, – подумают они, – должно быть, старик нацарапал. Значит, он беспокоился о том, что мы можем прийти… значит, он уважает нас.

Старик улыбнулся. Ему нравились эти люди… грубые, невежественные, но простые, добрые… иногда.

Ему хотелось проявить к ним какую-то любовь, заботу… но, к сожалению, такие явления старый лекарь понимал совсем не так, как жители деревни.

– Что ж, они просто другие.

Старик прекрасно знал этот путь. Он взял свой походный посох и шёл очень быстро. Гроза застала его задолго до того, как он ступил на камни древней дороги. Однако это не нарушило его планов. Когда стало темно, он зажёг голубой кристалл в посохе, и в его призрачном свете снова можно было различать дорогу. Старик был уверен – до полудня он точно будет у каменного моста.

Лекарь с самого начала предполагал, что Акселю может потребоваться помощь. Но утром прошедшего дня он отчётливо это почувствовал…

Нет. Ему не было виде́ний или знамений. Он и не верил в них. Старик был человеком практичным и чуждым всяческой магической ерунды, хотя… в этих местах среди диких народов он должен был называть себя магом и прикидываться волшебником. И сегодня утром не как маг, а как учёный… как человек, он просто почувствовал, что Акселю нужно помочь, закрыл лавку и двинулся в путь. Он рассчитывал перехватить парня у моста… или хотя бы понять – перешёл тот реку или нет.

Дождь всё усиливался, на севере грохотал гром, старик старался идти быстрее. Когда каменная дорога, порядком разрушенная корнями огромных сосен и размытая струями ручьёв, пустилась вниз, дождь уже практически закончился, и вокруг было светло. Лекарь подошёл к мосту как раз в тот момент, когда из-за сопки в разрывах облаков показалось весеннее солнце.

– Должно быть, сейчас около одиннадцати… – прошептал старик, закрываясь ладонью от ярких лучей, – надеюсь, что он здесь.

Старик взошёл на мост, прошагал, громко ударяя посохом о древние камни к разлому, и с интересом заглянул вниз:

– Помогите… Я здесь! – раздался оттуда голос Акселя.

Глава 8

Василина уже потеряла счёт камерам и темницам, в которых побывала за последние три дня. Но следовало признать: нынешняя была хуже всех. Совершенно без света: только маленькая свеча, с каменным полом, единственным столом и четырьмя стульями. Кожаные ремни в углу говорили о том, что чья-то участь тут была ещё менее завидной. Девушка проснулась уже более получаса назад и почти не удивилась тому, что засыпа́ла вовсе не здесь.

Страна, в которую её привёз чокнутый чёрный верзила, поразила её своей дикостью и отсталостью.

Никогда раньше она не видела таких слабых мужчин. Как их ещё не уничтожили, если у них такие воины? А также не видела таких глупых и трусливых вельмож. Как они могут управлять страной?

Должно быть, правду сказал старый лакей – чёрный Кехр один из достойнейших мужей этого вымирающего королевства.

Именно за этими мыслями её застал грохот засова, дверь открылась и, сгибаясь, в неё протиснулись по очереди три огромные чёрные фигуры. Василина вскочила со стула, попятилась назад и прижалась к стене, готовясь защищаться.

– Сядь на место, дикая ты кошка! – проговорил знакомый голос.

– Кехр-р-р-р, негодяй! – зарычала Василина и прыгнула на говорящего.

Через две минуты она уже сидела на своём стуле, крепко стянутая кожаными ремнями. Марк хохотал.

– Граф, когда ты рассказывал, что у вас не такие уж плохие отношения, я подумал, что она чуть ли не влюблена в тебя, а-ха-ха-ха! Согласись, Румос, он же так и сказал – неплохие отношения!

– Да-а-а, гы-гы, так и сказал, – подтвердил Румос.

– Она просто дикая рысь, – злобно бросил граф.

– Это мы поняли, – продолжал хохотать Марк, – но когда она услышала твой голос, я подумал, что она бросится тебе на шею, а-ха-ха!

– Так она и бросилась, – прогудел Румос.

– Да, а-ха-ха, чтобы придушить его раз и навсегда! – Марк был в полном восторге, – А что это за слово, которое она сказала? Леший? Кешью…

– Кехр, – неожиданно заговорила Василина, – «кехр» на нашем языке значит «великан». Я зову его чёрный Кехр.

Марк и Румос синхронно и крайне озадаченно посмотрели на Дореса.

– Она что? Понимает наш язык?

– Конечно, понимает, недоделки чёртовы… она же дочь царя.

Они одновременно повернулись к Василине. Прямые длинные волосы растрёпаны, лицо бледное, пухлые губы растянуты в ехидной ухмылке, а огромные серо-голубые глаза смеются:

– Чего вы от меня хотите, дикари?

– Мы хотим предложить тебе сделку, принцесса, – Дорес поднял на неё очень серьёзный взгляд.

– Оставь свои дешёвые уловки, Кехр, – усмехнулась Василина, – это действует только на провинциальных воришек и недалёких вельмож! Что я вам нужна, понял бы и старый барс моего дяди… но сделка, как вам, возможно, известно, дело обоюдное. Так в чём же моя польза? Что вы мне можете предложить такого, чего у меня…

– Твой кхарн! – оборвал её граф.

– Ты не в силах мне это дать, – ответила она серьёзно. Граф наклонился к ней через стол:

– Я, граф Дорес, кошачья твоя душа! – проревел он, – если я сказал, что могу помочь тебе следовать твоему кхарну, значит, так оно и есть!

Василина улыбнулась, обнажив белые зубы.

– Рассказывай, Кехр, я тебе верю.

Дорес рассказал ей. Он долго говорил. Василина слушала и кивала, задавала вопросы. Брат Румос уже давно потерял нить и решил, что раз его работа всё равно будет сводиться к орудованию дубиной или кулаками, то ему необязательно и вникать во всю эту галиматью. А аббат Марк слушал и качал головой. Он думал лишь об одном: удивительная девушка… хорошо, что она заключает эту сделку с ними… а не с кем-то ещё.

Когда они вышли из обители, лошади уже были запряжены.

– Значит, первым делом нам нужно найти её, – ещё раз подытожил Марк, – я отправлю братьев во все части острова. Со своей белой кожей и чёрными волосами она вряд ли могла потеряться на острове, где все смуглые, светловолосые и кареглазые.

– Да, аббат, мы тоже будем искать – без неё не получится двинуться дальше, – ответила Василина.

– Когда нам ждать экипаж с вещами? – спросил Дорес.

– Я отправлю брата Тайта завтра утром. Храни вас Бог, – Марк поднял правую ладонь. Граф окинул всех взором и пришпорил лошадь.

– И тебе помощи богов, храбрый аббат, – ответила за Дореса Василина. Она уже знала, что граф ненавидит прощания, – я пришлю весточку! – девушка развернула лошадь и пустилась вслед за удаляющимся вниз по склону графом.

Её маленькая светлая фигурка, развивающиеся длинные волосы… аббат смотрел ей вслед и поражался:

– Как такая внешняя хрупкость может сочетаться с такой внутренней силой, брат Румос? – проговорил наконец Марк.

– Не знаю, аббат… Бог ведает, – проурчал Румос.

Глава 9

– Учитель, скажи всё же, что за руны нанесены на клинок?

– Это что-то вроде заклинаний, – сдался старик.

– Я так и знал, – обрадовался парень, – древние заклинания! Они делают меч сильнее!

Лекарь покачал головой. Они вернулись с каменного моста чуть больше месяца назад. Рука юноши почти срослась, а энтузиазм, исчезнувший было от неудачной попытки похода, возрастал с каждым днём. Аксель понимал глупость ситуации, в которую попал и поначалу его это очень удручало. Но вскоре мысли о походе в замок снова взяли верх:

– Они ведь делают меч непобедимым?

– Нет, Аксель. Это клинок работы величайших мастеров древности. Он сделан из лучшей стали и бронзы, украшен редкими камнями, но… в неумелых руках это всего лишь кусок железа, не более непобедимый, чем ржавая кочерга.

– А как же эта вся магия, руны, заклинания?

– Аксель… – старик вздохнул, – ты уже достаточно взрослый и смышлёный чтобы знать правду: никакой магии не существует. – Парень поднял на старика удивлённый взгляд, – то есть её не существует в привычном для тебя смысле, – продолжал старик, – заклинания, о которых ты говоришь – да. Многие из них работают, но… это лишь словесные программы. Они воздействуют на восприятие и сознание человека и не могут повлиять на физические предметы… – Юноша продолжал смотреть на учителя, хлопая непонимающими глазами.

– Аксель, друг, – улыбнулся лекарь, – правда вот в чём: люди видят только то, что хотят видеть. Несколько людей, чьи взгляды, казалось бы, направлены в одну сторону, могут видеть совсем разное. Используя то, что у вас называют магией: травы, заклинания, обряды – мы можем влиять на это восприятие, заставлять людей думать, замечать или чувствовать что-то определённое… Но никакое заклинание не может заставить предмет нарушить законы природы. Предметы реального мира подчиняются законам этого мира – им плевать на твои заклинания.

– То есть… руны не меняют свойства меча? – Аксель проговорил это с больши́м сомнением. Он смотрел на учителя насторожённо и немного враждебно.

– Да, Аксель! Но это заклинание влияет на людей!

– Я не понимаю, – юноша опустил глаза.

– Это не удивительно, – улыбнулся старик, – Сейчас ты открываешь для себя величайший секрет магии. Если поймёшь… то и сам станешь немного магом, – лекарь рассмеялся и посмотрел на Акселя. Но тому было не смешно. Парень был так серьёзен, будто его и правда посвящали в маги.

– Смотри Аксель, вот этот камень, – он указал на серый булыжник, – ни одно заклинание не заставит его оторваться от земли. Но… есть способы сделать так, чтобы люди думали, будто камень взлетел. Понимаешь о чём я?

– Учитель, – проговорил юноша, – я понимаю тебя… но… это же обман?

– А-ха-ха, – рассмеялся старик, – пожалуй так! Но в ваших местах этот обман зовут магией! И обманщики, которые этим занимаются, у вас в большом почёте…

Дальше они шли молча, пока старик не увидел подходящее поваленное дерево. Он остановился, снял заплечную сумку, прислонил к стволу посох и достал из складок балахона обёрнутый материей меч:

– Держи, юноша.

Аксель взял клинок, откинул ткань и стал ощупывать руны, которые вовсе не делали меч сильнее:

– Учитель, расскажи об этом заклинании… как оно действует? – Старик улыбнулся.

– Скорее всего, это так называемый язык драконов. Говорят, что именно они называли вещи своими именами, потому их слова воздействуют так глубоко и сильно. Здесь сказано «эркхен облух рандл», что можно перевести на наш язык примерно так… – старик задумался, – «не в числе мощь, а в доблести»… Наверное, это будет самый близкий перевод, – он улыбнулся.

– Что значит самый близкий? И как это работает?

– Хех, – учитель усмехнулся, – дело вот в чём: язык драконов сильно отличается от нашего потому, что отличается их восприятие мира. Например, драконы бессмертны и для них нет времени: ни вчера, ни завтра, только вечное сейчас. А ещё у них нет такого понятия, как число. Они не считают. Лишь люди считают всё из-за своей слабости. В мире людей  три воина победят двух воинов лишь потому, что три больше чем два. Но в мире драконов один доблестный воин побеждает бесчестное войско. Да и слово доблесть… не передаёт того значения что в языке драконов. В этой фразе говорится об особом мужестве и внутренней силе в сочетании с высшим правом действовать, которые заставляют врагов трепетать при одном взгляде доблестного человека.

– Один целое войско?

– Да, парень! Маги древности говорили, что воин, прочитавший это заклинание, пробуждает свою доблесть. А его противник понимает смысл слов внутренним умом. Если же он малодушен и слаб, то пугается и иногда даже бежит прочь.

– Пробуждает доблесть…

– Всё так, Аксель. Но мы сюда пришли не болтать. Раз уж этот меч попал в твои руки, неплохо было бы тебе научиться им владеть.

– Ты научишь меня драться?

– Только тому, что знаю сам. Встань и возьми меч в правую руку.

Первые уроки Акселю совсем не понравились. Учитель заставлял его стоять в одном положении и крутить мечом над головой, держа его в правой руке. Клинок был невероятно тяжёл. Кисть и предплечье ужасно уставали. Вскоре левая рука совсем зажила и пришла её очередь. Через три месяца ежедневных тренировок Аксель мог жонглировать мечом как тростинкой, перебрасывая его из руки в руку и вращая им в любых плоскостях. Он делал это стоя на колене, наклонившись вперёд или назад, развернув корпус в одну или другую сторону, но старик так и не научил его ни выпадам, ни приёмам.

– Когда я уже начну драться?

– Когда ты будешь готов к этому.

Однажды после очередной партии вращений старик сказал слово, которого Аксель ждал так долго:

– Пора!

– Неужели? Наконец-то я займусь чем-то настоящим? – Старик сделал вид, что не заметил этого ехидства. Аксель был послушным и упорным учеником. Некоторую долю недоверия и сарказма можно было потерпеть.

– Пора сделать тебе устройство для тренировок, – сказал учитель и принялся за работу. Аксель уже владел весом клинка. Теперь нужно было научиться наносить удары.

Они взяли большое бревно и подвесили его на длинной верёвке над землёй. Затем старик вырезал на нём мишень.

Парень должен был, вращая мечом, сделать пару шагов навстречу мишени, нанести удар и отойти назад. Через несколько дней таких тренировок учитель стал раскачивать бревно. Потом они приволокли с десяток плоских камней, и лекарь заставил Акселя прыгать только по ним, не касаясь земли.

Вскоре первое бревно было разрублено, и тогда они повесили сразу два в нескольких метрах друг от друга.

Аксель всё ещё не знал ни приёмов, ни ударов, ни выпадов, но теперь ему ужасно нравились тренировки. Он очень гордился собой. Разрубая в щепки пролетающие мимо брёвна, он ощущал клинок продолжением себя. Старик хвалил его успехи, но Аксель хотел услышать другое.

– Учитель, скажи честно, как я?

– Ты сегодня молодец!

– Не сегодня. Вообще, какой я воин?

– Аксель. Если ты просишь меня о честности… то ты не рыцарь и не воин… пока. Но уже сможешь за себя постоять. И если ты ещё хочешь отправиться к замку, то иди сейчас – до того как осень сделает ночи промозглыми и длинными, а ветер за сопкой обжигающе ледяным.

Аксель начал собираться в дорогу. На этот раз он решил пойти другим путём. Обогнуть сопку с восточного склона было быстрее, хотя и опаснее. Каменистые русла пересохших ручьёв и расщелины, крутой подъём и не менее крутой спуск. Зато после прекрасная дорога, соединяющая столицу с портовым городом на востоке.

Сентябрь уже подходил к концу, когда парень надел старую куртку, прицепил к рюкзаку с провизией и водой завёрнутый в материю меч, прихватил старое серое одеяло, чтобы укрыться осенней ночью и отправился в путь.

Глава 10

– Кого ты убил? – Руэл выпучил на рыжего верзилу единственный глаз так яростно, что здоровяк оторопел.

– Монаха убыл, – прохрипел озадаченный Коротыш, – просты, Руэл, я не зынал, чыто ты набожный.

– Какая набожность, недоумок! Я ненавижу того бога, который дав тебе такие рост и силу начисто лишил тебя мозгов! Ты убил чёрного брата и ограбил его повозку, чёртов идиот! Ты знаешь, чем это нам грозит? – Руэл просто сгорал от гнева, его пальцы сжимались и разжимались, единственный глаз дико вращался. Высоченный и совершенно необъятный Коротыш никогда его таким не видел. Верзила был озадачен и думал, что же на это ответить:

– Ну, нэ знаю… – прохрипел он, – тэпер монахи нас проклянут?

Руэл ещё больше выкатил глаз, он начал шипеть и плеваться, махать руками и изрыгать нечленораздельные мычания, потрясая чёрной бородой.

– В нашем языке просто нет слов, чтобы описать твою тупость и глубину твоего заблуждения, Коротыш, – проговорил сухой загорелый помощник главаря с лицом коричневым и изъеденным морщинами, как сосновая кора, – поэтому Руэл всё расскажет тебе на языке воронов и горных крыс. Благо в их словаре достаточно ругательств и унизительных оскорблений.

– Да-а-а-а, чёртов идиот! – прорычал наконец вернувшийся к человеческой речи Руэл, – Сучок прав, чёрт тебя задери! Свиной ты отпрыск…

– Сколько ты уже в нашем отряде, Коротыш? Десять лет? Восемь? Ты не мог не знать, что чёрные братья самые опасные враги в этой части света, которых только можно вообразить?

– Я нэ знаю этыго, Сучок. В маэй странэ монахи молются богам.

– Твоя страна отсталая деревня, олух, – проорал Руэл, – у нас этих монахов действующая армия боится, дьявола свиного тебе в пятку!

– Коротыш, покажи нам, что такого ценного было в повозке чёрного брата?

– Хэ, – усмехнулся Коротыш, – было золыто и…

– И всё?

– Ну… и хлам какой-ты… одэжда, книги…

– Ты всё забрал?

– Конэчно! Книгамы удобно разводит огон!

– Покажи, – Сучок призывно посмотрел на главаря.

– Да, чёртов Коротыш, веди нас, покажи всё, что награбил у него! – подтвердил Руэл.

Они вышли из землянки Руэла и пошли к горе вещей, наваленной в центре поляны.

Коротыш не без гордости указал на кучу одежды, книг, непонятных фигур и странной утвари.

Сучок взял какую-то вещь, потом вторую, поднёс их к лицу и понюхал:

– Тонкая работа… хороший улов… – задумчиво проговорил он. Коротыш расплылся в довольной улыбке.

Сучок небрежно выронил тряпки и взял первую попавшуюся книгу:

– «Мореходство», – прочёл он вслух и бросил книгу в кучу, сразу подбирая другую, – тарабарский язык, – отбросил он вторую книгу, – снова тарабарский язык… о! Дневник! Это интере-е-е-есно! Дневник – это всегда возможность кого-то шантажировать! – все громко заржали, – посмо-о-отрим!

Он открыл дневник на середине и почитал немного, потом пролистал несколько страниц и ещё почитал. Открыл первую страницу и… улыбка пропала с его лица. Сучок побледнел и медленно раскрыл рот.

– Похоже, дурень Коротыш нашёл-таки врага пострашнее чёрных братьев… Он ограбил повозку графа Дореса.

У Руэла отпала челюсть. Он медленно повернулся к Коротышу:

– Где ты оставил повозку?

– Как обычно, на дорогэ. Я жэ…

– Убрать… уничтожить… чтобы никто её не видел… все вещи и книги сжечь, всё золото срочно сбыть… за любую цену… избавьтесь от всего, что принадлежит этому дьяволу… – он говорил сначала шёпотом, постепенно всё возвышая голос, и последние слова проорал как помешанный, – чтобы через час я даже вспомнить не смог, что здесь были эти вещи!

Руэл дико осмотрел бандитов, собравшихся на крики со всех сторон. Все они были жестоки и свирепы, скоры на расправу и беспринципны. И сам дьявол подтвердил бы, что Руэл был отчаяннее и свирепее их всех, но… сейчас он испугался.

Он не только боялся за общее дело. Когда-то давно, став главарем банды, Руэл внезапно ощутил ответственность за всех этих недалёких чурбанов. И услышав сегодня утром, что Коротыш убил чёрного брата, он сначала подумал именно об этом общем деле, но сейчас…

Сейчас он боялся за себя. Перед тем, как он первый и последний раз в своей жизни встретил Дореса, у него ещё было два глаза. Тогда прокля́тый граф сказал ему, что если они встретятся снова, то Руэл уже не увидит ни божьего света ни адского пламени, потому что лишиться последнего. И Руэл чертовски верил, что так оно и будет.

– Не-е-ет… – прошептал он, – это нельзя так им оставить. Они точно растащат, а расхлёбывать мне… – он развернулся и пошёл назад к куче хлама, в которой уже ковырялись все кому не лень.

Сучок отлично понимал, как сильно и почему именно их бесстрашный и свирепый вожак так боится чёрного графа, но… сути дела это не меняло. Он просто не мог иначе. Его руки сами спрятали дневник в подкладку куртки.

Когда такой козырь сам идёт в руки, ну разве можно от этого отказаться и просто всё сжечь? Конечно, нет! Чёрт, это же дневник правой руки почившего короля! Даже если он, Сучок, никогда в жизни не пустит его в ход, то это же всё равно реликвия… артефакт… а если он пригодится? У графа полно́ врагов, которые отдадут огромные деньги за такую вещицу…

Он быстро шёл по каменистому лесу в гору, поминутно оглядываясь… только бы никто не увязался, только бы его никто не выследил. До тайника было шагов пятьсот от нынешнего лагеря. Сучок очень торопился. Нервно оглядываясь, он шмыгнул в кусты:, за ними был узкий проход в небольшую пещеру. Там он отодвинул от стены валун и просунул руку в углубление на уровне земли. Сучок достал грубую металлическую коробку и открыл. В коробке было золото, камни, и какие-то записи. Он вынул из куртки дневник, оторвал край своей грубой рубахи, завернул книгу в материю и уложил в коробку. Потом прислушался… кажется, снаружи тихо. Он вернул коробку на место, привалил отверстие валуном, и, осторожно оглядываясь, вышел из пещеры. В лагерь он вернулся другой дорогой. Там, нервный более обычного, Руэл шумно заботился о том, чтобы вещи графа сгорели, не оставив даже золы. Бестолковый Коротыш пёр в лагерь повозку, а другие бандиты решали, где подальше схоронить тело монаха и кому достанется лошадь.

– Всё в порядке, – тихо проговорил сам себе Сучок, – и козырь в рукаве.

Глава 11

– Значит, брат Тайт пропал… – сказал граф вместо приветствия.

– Бесследно, – подтвердил Марк и кивнул сидящей рядом с Доресом Василине, – сказать по правде, я думал, что он до сих пор пьёт фуринское вино в твоих подвалах… но вижу, легенды о твоём гостеприимстве не лгут… ты даже сесть гостям не предлагаешь, какое там к чертям свиным вино!

– Не злись, дорого́й аббат, – ответила за графа Василина, – возьми стул и присаживайся к нам. Дорес, как ты знаешь, всегда не очень почтителен. А сегодня особенно не в духе, – Василина вдруг весело хихикнула, а граф отвернулся к окну, – дело в том, – продолжала она, – что от нас вчера сбежал лакей!

– Сбежал? – Марк сделал крайне удивлённое лицо, – от графа? Не может быть! Никогда не слышал, чтобы от нашего душки графа кто-нибудь убегал, – он коротко хохотнул, – но как это вышло?

– Очевидно, глупец на что-то обиделся… – начал оправдываться Дорес.

– Обиделся? – Василина аж привстала на кресле и вся подалась вперёд, – да он был в ужасе! – девушка звонко захохотала, обнажая белые зубы.

– Вот этому я охотно верю, – рассмеялся вместе с ней Марк.

– К чертям свиньим глупую прислугу, – буркнул граф, – где этот Тайт с моими вещами?

– Он мёртв, вероятнее всего.

– Кто это сделал?

– Кто угодно, – Марк мило улыбнулся, – разве у нас с тобой, любезный граф, мало врагов? – Дорес поморщился, Марк ехидно продолжал, – а ты к тому же каждый день трудишься над приобретением новых…

– Давай к делу, аббат.

– Хорошо. Как продвигаются наши планы?

– Я был у короля и присягнул ему в верности. Мне даже дали какую-то бредовую и унизительную должность при дворе…

– Стоит немного потерпеть, Дорес… что ты должен делать?

– Я… кхм… – граф опустил глаза, – я – «Министр Секретных Вопросов Государственной Важности»…

– Что? А-ха-ха… – рассмеялся Марк. Василина, улыбнувшись, опустила глаза, – что за вопросы «государственной важности», – передразнил аббат.

– Как сказал сам король, – Дорес сделал непроницаемое лицо человека, которого нельзя ничем обидеть, – министр по «скользким вопросам». Другими словами, мальчик на побегушках.

– Зачем так грубо, граф? – Василина примирительно улыбнулась.

– Это так и есть. Я уже получил первое задание…

– О-о-о! Это дико интересно! – почти прокричал монах, – выкладывай, Дорес! Первое секретное скользкое задание чёрного графа на службе короля Леопольда Прекрасного! – граф бросил на аббата испепеляющий взгляд, но он, вместо того чтобы вспыхнуть пучком сухой травы, тихо хихикал.

– Я должен найти и доставить во дворец изменника короны некоего князя Разена.

– А-ха-ха, – не удержался Марк, – знаю я этого изменника, – он явно был в восторге, – поговаривают, что пресловутый Разен в детстве излишне много и не очень-то добро, хотя и крайне весело, подшучивал над нынешним монархом! А-ха-ха! Но, право! Кто тогда мог знать, что Леопольд станет королём? Каким он там был в очереди наследования? Десятым? Двадцатым? Не удивлюсь, если детские шутки двадцатилетней давности это и есть его «предательство короны»!

– Гм… – граф помрачнел ещё больше.

– Не горюй, Дорес! – всё ещё прыская со смеха, пропел Марк, – этот князь – мерзавец, каких свет не видывал! Если Леопольд его повесит, мир вздохнёт с облегчением! Так что ты страдаешь не только ради… – аббат вдруг оглянулся и понизил голос, – не только ради нашего дела… но и людям поможешь – избавишь мир от одного негодяя…

– А ведь аббат прав, – вмешалась Василина, – чтобы было не так обидно заниматься всем этим… просто помни: одно задание короля – минус один негодяй!

– Проклятье… – прошипел граф, – но ты снова права… одно задание – один негодяй. Так я смогу.

Глава 12

Приказ короля Леопольда Прекрасного N°МССВГЗ-01

Министерству Строго Секретных Вопросов Государственного Значения и лично графу Доресу

Я, Леопольд Прекрасный, король Драконьего Острова и одноимённого государства, повелеваю найти, обезвредить и взять под стражу опаснейшего преступника, предателя короны, князя Разена для предания его правосудию и строжайшему наказанию. При оказании вышеозначенным преступником сопротивления, велю применять силу вплоть до лишения оного жизни. Однако при отсутствии сопротивления, оставить в целости и невредимости.

После исполнения доложить по всем требованиям закона в письменной форме.

Король Драконьего острова и одноимённого государства Леопольд Прекрасный

Отчёт об исполнении приказа N°МССВГЗ-01

Лично королю Драконьего Острова и одноимённого государства Леопольду Прекрасному

Ваше превосходительство, означенный преступник изловлен и доставлен в Вашу темницу в камеру 56. При поимке был пьян и оказал сопротивление. Потому доставлен с переломами двух рёбер, разбитой губой и синяком под левым глазом. Ко всем остальным повреждениям, полученным преступником Разеном, отношения не имею. Прошу считать их нанесёнными при допросе вашими судейскими специалистами.

Граф Дорес

Приказ короля Леопольда Прекрасного о помиловании

Придворному учредителю и начальнику тюрьмы Марсу Вану

Бывшего преступника и предателя короны князя Разена ввиду его искреннего раскаяния и желания служить королю, помиловать, поставить на довольствие во дворце и назначить старшим и главнейшим золотарём короля. В обязанности князя включить обеспечение гигиены отхожих мест короля. Своею милостью король Леопольд Прекрасный оставляет ему жизнь и титул князя. Имущество велит конфисковать в пользу короны.

Король Драконьего Острова и одноимённого государства Леопольд Прекрасный

Приказ короля Леопольда Прекрасного N°МССВГЗ-02

Министерству Строго Секретных Вопросов Государственного Значения и лично графу Доресу

Я, Леопольд Прекрасный, король Драконьего Острова и одноимённого государства, повелеваю найти, обезвредить и взять под стражу опаснейшего преступника, предателя короны графа Карандалмона.

Король Драконьего Острова и одноимённого государства Леопольд Прекрасный

Отчёт об исполнении приказа N°МССВГЗ-02

Лично королю Драконьего Острова и одноимённого государства Леопольду Прекрасному

Ваше Превосходительство, означенный преступник изловлен и доставлен в Вашутемницу в камеру 112. При поимке был пьян и сопротивления оказать не смог. Однако по пути во дворец упал с лошади и доставлен с множеством ушибов и рассечением скулы. Ко всем остальным повреждениям, полученным преступником, отношения не имею, прошу считать их нанесёнными при допросе вашими судейскими специалистами.

Граф Дорес

Приказ короля Леопольда Прекрасного о помиловании

Придворному учредителю и начальнику тюрьмы Марсу Вану

Бывшего преступника и предателя короны графа Карандалмона ввиду его искреннего раскаяния и желания служить королю, повелеваю помиловать!

Также повелеваю поставить бывшего преступника на довольствие во дворце, милостиво дарю ему жизнь, его наследный титул графа. И назначаю блюстителем гигиены ног и чистоты сапог короля. Имущество конфисковать в пользу королевской казны.

Король Драконьего Острова и одноимённого государства Леопольд Прекрасный

Докладное письмо королю Леопольду Прекрасному от Начальника тюрьмы Марса Вана

Лично королю Драконьего Острова и одноимённого государства Леопольду Прекрасному

Ваше Превосходительство, сегодня, в личной беседе, граф Дорес выразил мне по секрету свою высокую обеспокоенность тем, что Ваша Светлость так щедро милует опаснейших преступников, которых он с величайшими трудом и рвением ловит для пользы короны по всей стране и за её пределами. Он намекнул также, что возможно опасно оставлять преступников в такой близости к королю и дабы король не миловал всех этих врагов короны по своему великому человеколюбию он, то есть граф, готов их случайно не довозить до тюрьмы.

Если прикажете арестовать графа, то для этого всё готово. Как раз освободились камеры 16 и 133.

Начальник тюрьмы Марс Вана

Начальнику тюрьмы Марсу Вану

Граф нам пока нужен. Докладывайте о каждом его шаге и о каждом слове.

Король Драконьего Острова и одноимённого государства Леопольд Прекрасный

Приказ короля Леопольда Прекрасного N°МССВГЗ-13

Министерству Строго Секретных Вопросов Государственного Значения и лично графу Доресу

Я, Леопольд Прекрасный, король Драконьего Острова и одноимённого государства повелеваю найти в пятидневный срок 4 бочонка эйборского вина.

Король Драконьего Острова и одноимённого государства Леопольд Прекрасный

– Что-о-о-о-о? – завопил разъярённый граф? Глашатай отступил на пару шагов назад и в ужасе вспомнил, как прощался уже с жизнью, болтаясь над досками пристани в каменных ручищах Дореса несколько месяцев назад, – это шутка? – граф выпучил глаза на испуганного парня и подался вперёд.

– Нет, что вы! – запричитал тот, уже собираясь броситься наутёк, – это приказ короля! Я всего лишь глашатай…

– Остынь, Кехр! – прозвенел где-то рядом женский голос. У графа натянулся воротник его чёрной сорочки и он начал послушно пятиться назад, – передайте королю, что Дорес уже приступил к выполнению! – граф с диким выражением лица, сжимая в белой от усилия руке скомканное письмо короля, отступал назад, а невидимая женщина с голосом, напоминающим звон клинка, тащила его за ворот рубашки подальше от удивлённого посланника короны.

– Хорошо, леди… – крикнул глашатай, когда они уже скрылись за поворотом коридора, – я так и передам…

Он вышел из покоев графа и глубоко вздохнул: второй раз сумасшедший Дорес его чуть было не прикончил…

– Надеюсь, третьего не будет… – прошептал глашатай и отправился во дворец.

Глава 13

Аксель был у основания Драконьей сопки к вечеру первого дня. В этот раз он шёл быстро, был серьёзен и внимателен. Парень заночевал в лесу, у русла пересохшего ручья, и как только начало светать, снова тронулся в путь.

Как и сказал ему старик, по руслу идти оказалось проще всего. Оно было достаточно пологое, лишь кое-где попадались скопища чёрных валунов, но прыгать по камням это всё же лучше, чем лезть по заросшим кустарником ущельям или ползти по крутому лесистому склону, на котором даже привычные ко всему сосны цепляются за скалы с больши́м трудом. Уже к полудню, постоянно поднимаясь по ручью вверх и одновременно огибая сопку с востока, Аксель услышал шум воды. Парень улыбнулся и радостно полез через камни на звук. Через минуту он уже опустил руки в молодой горный поток:

– Приветствую тебя, Энгстель…

Как и обещал старик, сухое русло вывело Акселя к тому месту, где, падая со скалы, начинает своё течение Серая Река. Молодой поток здесь звенит и искрится на солнце. Сейчас даже поверить тяжело, что там внизу он будет медленным и степенным.

– Ты разная, – сказал Аксель задумчиво, – но ты прекрасна и тут и там. Я попью, ты не против? – он посмотрел вопросительно на воду. Ему очень хотелось снова взглянуть на женщину с каштановыми волосами. Парень до сих пор не верил, что увиденное им у моста было сном. Подождав немного, он решил, что река не против, умылся и напился горной воды. Затем снял рюкзак, отвязал от него меч, достал картофель и сухари. Немного перекусив, парень растянулся на камнях у воды, чтобы передохну́ть.

Аксель лежал, слушал звон ручья и думал о том, как течёт вода. Она будет также бежать с этих скал, когда он уйдёт, и бежала так за тысячи лет до его прихода… О, небо! Сколько же в тебе силы и мудрости! Интересно, есть ли в мире кто-то настолько же старый и могущественный, что он способен понять реку? Аксель снова незаметно заснул, но на этот раз не видел Энгстель и не говорил с ней.

Перед ним была гора. Но это была не Драконья сопка. Чёрная громада устрашающая и безжизненная была совершенно не знакома ему и… из неё поднимался дым. Акселю стало страшно… и вдруг он увидел, как идёт по пещере. Вокруг кромешная темнота, но в руках он несёт яркий коптящий факел. Парень прекрасно видит, откуда исходит чёрный дым, поднимавшийся над неизвестной горой. Дым выходит оттуда, куда он, Аксель, направляется… дым стелется по потолку пещеры, клубится, а чёрное углубление, из которого он выходит, то и дело вспыхивает красными всполохами…

Парень вскочил весь мокрый…

– Свиные черти. Это был кошмар…

Он быстро встал, примотал завёрнутый в материю меч к рюкзаку и двинулся вдоль потока вниз с горы.

Спускаться было гораздо проще, синее небо приветливо мелькало между сосновых веток над головой, рядом весело журчал молодой поток, неприятные воспоминания пугающего сна и его мрачная атмосфера вскоре забылись, а через час Аксель уже увидел дорогу.

Он ступил из леса на белые камни и посмотрел по сторонам. Это была та самая дорога из порта в столицу, к замку. Парень почувствовал, что сердце сейчас вырвется из груди – прямая дорога, засыпанная белым щебнем. Сотни повозок и путников проходят здесь каждый месяц… до цели меньше полудня пути. У Акселя получилось. Он улыбнулся и пошёл.

Сосны, кусты и молодой лиственный подлесок обступили белую дорогу, сменяя друг друга, а та, в свою очередь, поворачивала то туда, то сюда, медленно приближая Акселя к замку. Он шагал весело и бодро. Именно сейчас он был счастлив, как никогда… но вдруг что-то изменилось… Аксель сначала даже не сообразил – что не так?

Но уже через пару шагов он встал как вкопанный. Вокруг него не пели птицы… а ещё появился запах. Это был неприятный запах… точнее, смесь запахов гари и… как будто испражнений. У парня появилось ощущение, что впереди в кустах сидит существо, которое не мылось ну примерно… никогда, а перед приходом сюда ещё и прокоптилось полчасика над костром.

В кустах слева от дороги послышалось шевеление… а ещё через несколько секунд из кустов на правой стороне дороги раздался зычный голос с жутким акцентом:

– Шорт свина! Он нас видит?

– Да, Коротыш! Чёртов молокосос, похоже, нас заметил!

Раздался хруст, треск и на дорогу вывалились три странные фигуры. Справа появился огромный верзила, грязный, странно одетый в ношеную одежду и обрывки шкур. Он с головы до ног зарос густыми рыжими волосами местами нелепо выстриженными и опалёнными. Великан держал в руке грубый нож, который лишь немного уступал в размерах мечу Акселя. Слева же стояли два человека обычного роста. Один был крепкий и коротко стриженный, он недобро улыбался, уперев руки в бока, а второй тощий, с длинными грязными волосами, тыкал в сторону Акселя узким коротким мечом:

– Да какая разница увидел он нас или нет? Порежем его, заберём что есть и дело с концом!

– Господа, постойте… – Аксель оторопел и даже немного испугался. Он вытянул вперёд правую руку и сделал шаг назад, – вам незачем меня резать… да и брать у меня нечего…

– Гашпада-а-а, – неприятно передразнил патлатый, – щенок-то не местный, – усмехаясь обратился он к лысому и верзиле, – он же идёт по этой дороге?

– Идот! – подтвердил рыжий.

– А у всех, кто идёт этой доро́гой из порта в столицу есть что брать! – резюмировал патлатый и, вытянув свой меч вперёд, двинулся в сторону Акселя. Парень растерялся ещё больше. Он сделал один шаг назад, потом другой, потом третий и, споткнувшись, упал на задницу, – а-ха-ха-ха, – злобно и очень обидно заржали разбойники.

– Во, дурень, – патлатый подошёл к Акселю, наклонился и, прислонив острие меча к груди парня, начал медленно давить на рукоятку клинка. Острие постепенно проникло через куртку, и Аксель ощутил, как оно достигло его плоти. Ему стало больно, и неожиданно для себя самого, он вдруг убрал руки, на которые опирался, и перекатился на спину. Патлатый начал терять равновесие, но Аксель не позволил ему упасть. Он сжал ноги и резко распрямил их как мощную пружину прямо в грудь разбойника.

Парень видел, как от резкого удара его противник поднялся над землёй и, нелепо размахивая руками, полетел назад. Рыжий и лысый продолжали смеяться, не успев среагировать на случившееся.

Пока патлатый падал, а его сообщники медленно соображали, что произошло, Аксель стянул рюкзак и стал распутывать из тряпки меч.

Че-о-о-ортов щено-о-ок! – яростно завопил упавший разбойник, – он ударил меня!

– Да, ударыл, – тупо подтвердил рыжий, убирая с лица ухмылку и становясь вдруг серьёзным. Аксель судорожно возился с тряпками, в которых запутался меч.

– Так убей его, Коротыш! Идиот! – снова завопил патлатый.

– Эта можно, – оскалившись прохрипел Коротыш и двинулся к парню. Акселю наконец поддался узел на тряпке, он развернул меч и вытянул клинок перед собой в сторону разбойников. Длинная белая полоска стали сверкнула на солнце. Зелёные и чёрные камни, бронза и кость сразу обратили на себя внимание бандитов.

– Ого… – выдохнул Коротыш, – а говорыл брать у нэго нэчего!

– Эркхен облух рандл, – Аксель прочитал вслух руны, выгравированные на клинке, и верзила на секунду остановился. Сидящий на земле патлатый разбойник открыл глаза широко-широко, а лысый отступил шаг назад…

– Тошно нэ мэстный… – прохрипел удивлённо Коротыш, – вспори ему брухо, – он хлопнул своего коллегу по спине. Тот сделал один шаг, потом другой и побежал навстречу Акселю, поднимая меч над головой. Коротыш тоже двинулся вперёд и… в этот момент парень почувствовал, как что-то изменилось. Точнее, не что-то, а всё вдруг стало по-другому. Аксель даже не понял, что и почему было не так. Он увидел, что слева на него летит бревно, а правое бревно гораздо крупнее, покрыто странным рыжим мхом, но немного отстаёт. Брёвна движутся медленно. Аксель не слышит ни одного звука, только шум ветра. Но нет… он слышит шаги… и ещё крики… он слышит все звуки… и может их разделять, понимать какой звук откуда исходит и… Аксель поднял меч и побежал вперёд, вращая клинком над головой.

Уклоняясь от удара первого бревна, он рубанул по нему в самом центре и почувствовал, как справа проносится второе. Медленно, так что можно разглядеть рыжий мох на его поверхности. Оно ещё рядом. Аксель разворачивается и уже сзади наносит ему удар и…

Он стоит и смотрит, как огромная рыжая голова, медленно отделившись от тела, летит, переворачиваясь в воздухе, а ноги продолжают нести грузную тушу вперёд. Парень переводит взгляд дальше и видит другое тело, почти разрубленное пополам. От него по белым камням дороги уже расползалась тёмная лужа крови. А ещё чуть дальше патлатый, с выражением непередаваемого ужаса на лице, жмётся в кусты, пытаясь убежать, и всё же не может отвести взгляд от жуткой картины.

Аксель всё ещё держал меч перед собой, тяжело дыша. Он сделал шаг к своим вещам и разбойник ужасно заорал. Парень смотрел на это лицо… мерзкое лицо труса. Рука сжала рукоятку меча до белизны в костяшках пальцев. Парню не хотелось его убивать, но хотелось, чтобы он исчез. Он сделал ещё шаг и разбойник, цепляясь одеждой за ветви кустарника и не прекращая орать, всё же продрался через кусты и скрылся из виду. Парень вздохнул с облегчением. Ещё какое-то время он смотрел перед собой, пытаясь осознать, что произошло и вдруг… его окатило волной странного чувства… голова закружилась, ноги стали нетвёрдыми, по всему телу разлилось жгучее ощущение, которое концентрировалось постепенно в одной точке… Аксель наклонился и прислонил руку к животу..

– Свиньи черти, – прошептал он. На правом боку куртка была разрезана. Из раны сочилась кровь. Аксель с шумом упал на камни рядом с двумя телами.

– Вот ведь угораздило, – добавил он, теряя сознание.

Глава 14

Когда Аксель открыл глаза, над ним плыли облака. Он лежал и смотрел в небо. Его тело раскачивалось, во рту пересохло, но он просто смотрел. Ни о чём не думал, ничего не хотел… лишь глядел в раскачивающееся и плывущее над ним небо. Оно было таким синим – кажется сейчас провалишься и навсегда забудешь о том, что ты человек. Навсегда станешь одним из облаков, которые блаженно плывут по безбрежной синеве, как сухие листья по поверхности зеркального пруда.

– Не смотри так на них, парень, – раздался голос откуда-то сверху, – Иначе начнёшь завидовать их участи… поскольку их жизнь – блаженство небесного потока, а наша полна боли.

Аксель мучительно захрипел в ответ.

– А… наверное, пить хочет. Напои его, брат.

Рядом что-то зашуршало, и он увидел молодого лысого парня в чёрной одежде. Губы ощутили влагу и Аксель начал жадно пить… потом опять стало темно.

Когда он очнулся снова, вокруг был сумрак. Каменный грубый потолок и скудный свет. Опять ужасно хотелось пить. На этот раз парень смог повернуть голову. У его кровати сидел тот самый лысый юноша в чёрном балахоне до пят.

– Воды, – просипел Аксель.

Юноша в балахоне улыбнулся:

– Вот ведь какой молодец! Очнулся – значит, на поправку пошёл! Значит, скоро бегать будешь… пей, – послышался плеск воды, и юный монах поднёс к губам Акселя грубый деревянный черпак. Вода. Вода… как же хочется спать…

Аксель проснулся от шёпота, скрипа и странных шорохов. Он открыл глаза и попытался посмотреть туда, откуда исходили звуки – у его ног стояли два человека в балахонах. Один молодой, тощий и лысый, а другой пожилой, заросший щетиной и толстый.

– Как наш путник? – толстый явно обращался к Акселю.

– Он ещё очень слаб, дорого́й аббат. Наверное, даже не сможет ответить, – вмешался молодой.

– Я могу… говорить… – не без труда просипел Аксель.

– Вот и чу́дно! – заключил толстяк, – Август, дай ему настоя.

– Да, аббат! – он отошёл на пару секунд и вернулся с плошкой, – пей, юноша, – Аксель сделал два глотка, поперхнулся и сипло закашлялся…

– Ой-ой, аккуратнее, парень!

– Чёртов растопырник, – прошипел Аксель, – терпеть его не могу!

– Ого! – поднял брови толстяк, – а парнишка-то смышлёный! Травы знает! Ты не колдун часом? – он вдруг сделал на мгновенье очень серьёзное лицо, но не выдержал и громко, заразительно расхохотался.

К своему удивлению, Аксель вдруг тоже улыбнулся.

– Где я? – прошептал он.

– Ты в обители чёрного братства, – отозвался молодой, – на тебя напали разбойники, но мы тебя выходим!

– Выходим, конечно! – подтвердил старший, – а ты сам-то такой откуда? Одежда у тебя не местная как будто… да и выговор слегка, хе-хе, старомоден. Не с материка ли? Слышал я, там есть…

– Я из-за Драконьей сопки, – напрягаясь из последних сил, проговорил Аксель. Толстяк сделал непонимающее выражение лица:

– Откуда из-за сопки? Разве там есть…

– С юга, день пути за сопку, – у Акселя уже совсем не было сил говорить.

– Свиньи черти, – прошептал ошарашенный аббат, медленно поворачиваясь к молодому брату, – на юге! Вот где мы её не искали!

Глава 15

Руэл сидел в своей землянке. Задумчиво и внимательно он изучал своим единственным глазом облепленную мухами отрубленную башку Коротыша. В его голове, сменяя одна другую, крутились всего три мысли:

1. Допрыгался, тупой рыжий остолоп.

2. Замечательный выйдет кубок… зловещий!

3. Чёртов трусливый ублюдок Гарц…

Руэл всегда знал, что дубина Коротыш закончит так – с отрубленной головой, вываленным языком, мухами… он поморщился – мерзость.

Однако Руэл думал, что эту рыжую башку, безмозглую и злую отрубит топор палача на дворцовой площади, или двуручный меч графа Дореса на тёмной дороге, или боевая секира огромного чёрного монаха… но точно не так.

Да лучше бы он утонул в своей блевотине после обычной пьянки… но не от руки мальчика. Можно ли придумать более позорную смерть для разбойника? Парнишка! С блестящей сабелькой! Один против троих! И… два трупа, а третий. Чёрт свиной! Лучше бы прокля́тый Гарц тоже сдох! Но нет же… такие свиньи, как он всегда выживают…

Руэл хорошо разбирался и в жизни, и в смерти. Он был немолод, совсем неглуп и видел гибель чуть не полутора сотен своих коллег. Потому он прекрасно знал, что сильные глупые и злые (как болван Коротыш) умирают первыми. Такие дурни всегда стоят в самом начале списка старухи с косой… и когда та решает устроить мор или побоище, казнь или что-то ещё, то она достаёт свои бумаги, а там сразу эти ребята: давай по одному!

Это такие люди, которые лезут во все драки, тычутся во все нелепейшие заварухи. Они буквально на каждом перекрёстке прыгают, машут клешнями, как безмозглые крабы и кричат: «Убейте меня первым! Убейте же! Я так хочу, чтобы меня убили!»

Эх… если б их силу и свирепость да умному человеку, тогда… Руэл вдруг понял, что из этого получится чёртов чёрный граф Дорес… он нахмурился и продолжил свои размышления…

Другие – глупые, слабые и злые, как, например, прокля́тый Гарц – доживают до старости! Этим всё нипочём, свиньям! Такие умудряются увиливать от всего, хотя глупы как камни городской стены…

Третьи… тут Руэл всегда останавливался. Потому, что так и не решил – к какому же типу отнести себя.

Он никогда не был сильнее других. Хотя хорошо дрался и не был слабаком. Но, например, с Коротышом или бешеным графом тягаться не стал бы точно. Руэл был хорошим бойцом, но целиком состоящего из мышц и сухожилий Тэрда, он разрезал на куски не благодаря своей силе. Просто Тэрд был глуп, а Руэл нет. Тэрд полагался на свои мышцы и везение…

«А-ха-ха… – разбойник про себя расхохотался, – везение!» Нет к дьяволу свиному никакого везения!

Чуйка – есть!

Мозги, спиной их об колено, – есть!

Расчёт, планы, просчитывание ходов наперёд – это всё есть!

Но везения нет! Есть правда ещё кое-что… именно об этом сейчас думал одноглазый главарь.

Это страх.

Руэл очень давно понял то, что другим его коллегам было неизвестно. Они, конечно, интуитивно использовали это величайшее знание, но… именно интуитивно… то есть криво, некрасиво, не эффективно… а он, Руэл, он делал это хорошо. Изучал опыт соседних стран и других цивилизаций, любил путешественников из-за моря и сам мечтал однажды посетить Фурин и другие дикарские страны – его интересовал передовой опыт в области… устрашения.

Этот закон Руэл открыл, будучи помощником престарелого главаря мелкой шайки. Он видел, как все бояться не́мощного уже старика и слышал разговоры в его отсутствие. Его боялись лишь потому, что он создавал страх.

Скоро Руэл накарябал ножом на стене пещеры пять слов, которые изменили его жизнь:

«Больше всего люди боятся страха»

Люди не боятся силы, смерти и мучений так, как страха. Самого́ чувства. Боятся его испытать. После этого он убил старика и начал создавать страх.

У Руэла была репутация самого свирепого разбойника, крайне вспыльчивого, скорого на расправу и непомерно жестокого.

Никто не знал, что свои «неожиданные и кровавые вспышки гнева» одноглазый Руэл планировал иногда неделями, точно рассчитывая и подстраивая каждую деталь… А его известная свирепость собиралась им многие годы из сотни мест, как коллекционные монетки или фарфоровые фигурки…

Так он начал выставлять руки врагов, отрубленные и нанизанные на колья, у входа в свою землянку, прочитав тайком, что так делало одно дикое племя на материке. Это дало свои плоды, хотя сам Руэл жутко мучился от вони, мух и вида тлеющей плоти. Так же он попробовал использовать в своей обычно чёрной и достаточно элегантной одежде красные элементы. Неспроста же в эти цвета одевают палачей. И оно тоже помогло. Как и зубы зверей или людей на браслетах и ожерельях и многое другое и… сейчас он знал, что тоже точно сработает.

Он смотрел на огромную рыжую голову Коротыша всю в запёкшейся крови и мухах и думал о том, какой чудесный из неё выйдет кубок!

Он увидел такой на древней гравюре, привезённой почившем ныне путешественником откуда-то с материка. Там мужик с кучей змей, прущих из башки вместо волос, протягивал такой кубок дракону. Для Драконьего острова это будет новинкой с привкусом страха и дикости. Это именно то, что нужно сейчас Руэлу: запах страха… первобытный ужас… однако…

Однако есть проблема…

И зовут это проблему, спиной его об колено, – Гарц. Патлатый, тупой, трусливый свиной сын Гарц. Лучше бы пацан его порубил в капусту, нашинковал как этого лысого парня, имени которого Руэл уже и не помнил. Того парня, которого в двух разных телегах привезли в лагерь. Нет… он остался жив и источал страх… прокля́тый Гарц, похоже, тронулся рассудком и весь день кричал про «сверкающий клинок», про «быстрого как слепящая молния рыцаря в сером плаще», про какие-то дремучие легенды, которые читала ему карга бабка, когда тот ещё был сопляком. Он вопил как умалишённый про божью кару, проклятье и прочий бред. Руэл уже решил его зарезать, но вдруг вопли стихли. Главарь сначала было подумал, что эту свинью прикончил кто-то из парней, но вскоре, к своему ужасу, он выяснил, что патлатый мерзавец ушёл из лагеря.

– Чёртов ублюдок, – прошептал Руэл, – он вдруг понял, что произойдёт дальше, – эй, парни! – заорал он, услышав эту новость, – нам нужно отловить эту визжащую свинью как можно раньше и сделать с ним то, чего он и заслуживает! То есть выпустить ему кишки и потуже намотать на голову, чтобы заткнуть пасть!

Руэл торопился как мог, отправляя погоню. Он знал, что если Гарц заведёт свою песню хотя бы в одной из деревень неподалёку, то не успеешь и глазом моргнуть, как об этом будет знать весь остров и…

И это, конечно, жутко навредит авторитету всей шайки, который он так старательно выстраивал и поддерживал последние годы. Если все будут судачить об этом случае, то никто не будет бояться зловещей и неуловимой банды Руэла… что их бояться? Их пачками крошит рыцарь из древних легенд… Такие разговоры Руэлу совсем не нужны – легенды о рыцарях убивают страх.

Именно за этими размышлениями его застал странный шум и крики у входа в его землянку.

– Что там за чёрт, недоноски недорезанные? – завопил главарь, – всем уши отрежу… – он обернулся в сторону выхода и увидел, как по ступеням землянки скатывается тело… – Черти свиные… – прошептал он. Снаружи снова раздались крики. Руэл уже знал… он готов был поклясться головой, что знает, кто сейчас спуститься по земляным ступеням, а потом наступит подкованным сапогом на мёртвое тело. И наклонит чёрную голову, так как не влезет в землянку Руэла со своим ростом… и вот перед ним появляется одна нога, потом вторая, но это не тот человек, которого он ожидал увидеть…

В походном костюме в землянку спускается… миниатюрная девушка с длинными русыми волосами, бледным лицом и огромными серо-голубыми глазами, похожими на две полноводные реки.

– Здравствуй, ужасный Руэл, – улыбнулась она, – не пугайся, граф подойдёт с минуты на минуту! Кехр, – крикнула она уже наружу, – прекращай, мы тебя ждём!

– Да, – зарычал сверху Дорес. Василина отошла от ступеней, по которым тут же скатилось ещё одно тело, а на него через секунду с хрустом приземлился граф с двумя чёрными ножами: А вот и ты, одноглазый, – обратился он уже к Руэлу, – потолкуем немного? Мы тебя не сильно отвлекли?

Руэл боялся графа. У него были причины бояться, хотя он вовсе не был трусом. Однако сейчас разбойник сидел на грубом стуле с такой непринуждённостью, что можно было подумать, будто это он граф и принимает у себя лавочника. Лицо его было бледным, вытянутым, но спокойным.

Медленно и небрежно он взял за рыжие волосы голову Коротыша, убрал её с середины стола и протянул руку, указывая на лавочку напротив:

– Прошу, граф, присаживайтесь! А дама может расположиться здесь, – он кивнул на грубый табурет, – у меня тут не графские покои, но чем богаты, как говорят на моей родине…

– Ничего, мы привычные, – перебил его Дорес.

– Кехр, давай чуть добрее, мы в гостях, – Василина повернулась к графу, – я вот впервые вижу столь галантного разбойника.

– А много ли вы их видели, госпожа? – натянул ответную улыбку Руэл.

– Если не считать тех, что сверху, то не очень много. На моей родине человек, решивший стать разбойником, попадает в руки палача, не успев наделать много злодеяний… а после тех процедур, которые с ними проводит палач… уже непросто понять галантные они или нет… – Василина закончила эту фразу так серьёзно, что внутри у Руэла похолодело.

– Что за дикая страна ваша родина, госпожа? Скажите, чтобы я никогда даже не думал туда…

– Моя родина – Фурин, – оборвала его Василина. Руэл устал сдерживать эмоции и внезапно помрачнел.

– Спасибо, – он коротко кивнул девушке, и повернулся к графу – чем обязан таким визитом?

– Да, – подтвердил Дорес, – давайте к делу. Ненавижу эти любезности! – Руэл усмехнулся. «Ну и любезности» – подумал он.

– Раньше, – продолжил Дорес, – я занимался тем, что убивал людей, вредящих королевству, разрушающих его. То есть, таких, как ты. Вообще, не знаю, почему ты остался жив после нашей первой встречи. Что на меня тогда нашло?

– Возможно, проблески человечности, Кехр, – съязвила Василина.

– Лишь дьяволу известно, может, ты и права, – ответил граф задумчиво, – но кто из нас без греха? Все мы порою проявляем слабость…

– Это не слабость, – перебила его Василина, – это, напротив, проявление силы!

– О, небо! Заткни уже этот слащавый фонтан базарных мудростей, – мученически морщась, проговорил граф. Василина сверкнула глазами и сжала губы в тонкую линию:

– Я заткнусь в ту самую минуту, когда ты перережешь мне горло, – процедила она, – не раньше!

– Чёртова фуринская кошка… – качая головой, прошептал граф. Руэл следил за их перепалкой, переводя взгляд то на Дореса, то на девушку, а рот его медленно открывался.

Он никогда в жизни не видел такой женщины… хотя какая там к чертям свиным женщина? Сейчас он понимал, что это совсем юная девушка. И она поучала и ругала не кого-нибудь, а ужасного графа Дореса! Чёрного Медведя драконьего короля… Разбойник был поражён. Внутри он хохотал. Внутри он танцевал! «И правда, – кричал он, – кто из нас без греха?» Но на его бледном вытянутом лице не дрогнул ни один мускул. Только рот открылся, но этого никто не заметил.

– Так вернёмся к нашему делу, – нарочито серьёзно обратилась Василина к Руэлу, – раньше граф убивал таких, как вы, но сейчас… – она помедлила.

– В королевстве произошли некоторые изменения, – продолжил за неё Дорес.

– Я в курсе, граф, – улыбнулся разбойник, – стало быть, теперь такой человек, как я, может быть вам полезен? – Дорес нахмурился.

– Да… – признался он, – я не привык заключать сделки с мерзавцами вроде тебя, но… – Дорес пристально посмотрел Руэлу в глаза и тот выдержал взгляд графа, – но ты прав, одноглазый. Ты можешь быть полезен королевству.

Руэл торжествовал внутри. Он умел скрывать свои чувства и потому сделал сомневающийся вид…

– При всём уважении граф… я нужен королевству, но зачем это… мне? – Дорес помрачнел ещё сильнее.

– Тебе же нужен твой второй глаз? – почти прорычал он.

– О, это превосходная сделка! – Руэл расплылся в улыбке величайшего дипломата, – я спасу королевство и буду видеть! Граф, я согласен! Что я должен сделать?

– Королевству нужно 4 бочонка эйборского вина, – торжественно произнесла Василина. Руэл медленно перевёл на неё свой единственный, крайне удивлённый глаз.

– На этот раз она права, – мрачно подтвердил граф. С минуту все смущённо молчали. Дорес хмуро смотрел на свои ноги, Василина изучала стены землянки, а Руэл выковыривал какую-то грязь небольшим ножом из щели грубого стола так сосредоточенно, словно это интереснейшее занятие в мире.

– Не то чтобы оно в каждом трактире продаётся, – наконец проговорил он, – вы же в курсе…

– Безусловно. Поэтому мы здесь…

– Да, я знаю, где его можно достать, – Руэл говорил, не отрывая взгляда от своего занятия, он уже успел извлечь из щели две небольших косточки и монетку, – но…

– Я оплачу все расходы, – добавил граф.

– Вперёд? – Руэл поднял на него взгляд.

– Если это требуется.

– Двести монет и три дня. Вино будет в покоях графа и госпожи, – улыбнулся разбойник.

– Хоть триста монет, одноглазый, но два дня! – граф проговорил это так, что Руэлу не захотелось возражать, – и вези сразу в замок – меня не будет дома, – Дорес немного помолчал, – и не думай, что ты можешь обмануть меня или опоздать хоть на минуту.

– О, граф… – Руэл скривился, – то, что я разбойник ещё не делает меня бесчестным человеком! Слово честь имеет для меня такую же несравненную ценность, как и для вас, – он галантно склонил голову.

– Не сравнивай меня с собой, одноглазый, – граф поднялся со скамьи, – ты проиграешь в этом сравнении.

– А-ха-ха, безусловно! – рассмеялся Руэл и тоже встал, – я пойду, разгоню ребят у входа, чтобы вы их не того. А то… кто же повезёт вино?

Глава 16

Аксель поправлялся медленно. Молодой брат, которого звали Август, сказал, что рана была тяжёлая и аббату пришлось не только зашивать её… но и…

– Что и? – спросил Аксель, который всё ещё с трудом говорил.

– Ты потерял много крови… – монах снова запнулся.

– Продолжай, Август…

– Марк решил сделать опасную операцию. Он взял целую плошку моей крови и медленно через специальную трубу влил её тебе… Аббат говорил, что после такой операции некоторые больные умирают – вся их кровь портится… но другие идут на поправку… – монах ещё немного помолчал, – вот ты поправляешься. Получается теперь мы с тобой братья… по крови… – Аксель сла́бо улыбнулся в ответ:

– Если бы мне не вливали… твою кровь, я бы умер? – как раз в тот момент, когда он начал говорить эту фразу, дверь открылась, и в келью вошёл Марк:

– Да, Аксель. Ты мог умереть, не приходя в сознание… Слишком большая потеря крови… – Марк подошёл к кровати, посмотрел на Акселя, а затем повернулся к Августу, – правда, я настоятельно рекомендовал этому юноше не рассказывать тебе ничего об этом, – молодой монах смущённо опустил глаза, – он похоже…

– Простите, аббат, – прошептал Август.

– Да, а-ха-ха, – весело загоготал Марк, – ничего! Отработаешь на кухне, э-хэ-хэ! Я, честно сказать, поспорил с Румосом и, похоже, выиграл! – толстый монах шлёпнул Августа по плечу своей огромной ладонью, – вперёд, ослушник, за работу! И передай Румосу, что он проспорил!

– Хорошо, Аббат… – Август понурясь поплёлся за дверь. Марк огляделся и сел на кровать в ногах Акселя.

– Ну как ты в целом, парень? – сочувственно проговорил он.

– Я жив, – Аксель натянул слабую улыбку.

– И это очень хорошо! – улыбнулся в ответ монах, потом, немного помедлив, продолжил, – знаешь… я должен задать тебе несколько вопросов, но… прежде ты можешь спросить что-то у меня… если, конечно, хочешь…

– Да, – сла́бо ответил Аксель, – вы забрали мой меч?

– Значит, это всё же твой меч… – проговорил монах задумчиво, – по счастливой случайности, юноша, наши братья оказались на этой дороге раньше, чем разбойники Руэла. Потому они забрали и тебя и твой клинок… – аббат ещё помолчал. Аксель тоже ничего не говорил. Голова соображала плохо, он будто находился глубоко под водой, мысли были размытыми и приглушёнными. Он замечал, как монах выделяет слова «твой меч», но совершенно не понимал, что это может значить.

– Аксель, друг мой, ты же в курсе… что это очень древний клинок?

– Да, – коротко ответил Аксель.

– Расскажи мне, пожалуйста, как он у тебя оказался? Должно быть… в наследство от дедушки? – монах сказал это так, что Аксель, даже пригвождённый к постели слабостью и тяжёлой раной, повернул к нему голову и посмотрел прямо в глаза. И в его взгляде аббат увидел одновременно и достоинство, и вызов.

– Нет, – просипел парень, – я его нашёл, точнее… – Аксель помолчал, думая, стоит об этом говорить монаху или нет, – точнее, мне его подарила река…

Марк удивлённо выпучил глаза. Аббату не было резона верить сказкам бродячего мальчишки, какими бы небесно-голубыми ни были его глаза. К тому же, безмозглое трепло из разбойничьей шайки успел наплести бредней о великом воине со сверкающим мечом, наследнике древнего рыцарства, который рубит страшнейших злодеев королевства на манер сельдерея. Теперь уже об этом «рыцаре» твердит весь остров. С патлатым Гарцем Марк успел поговорить и сам. Ещё до того, как мерзавца отловила королевская стража и отправила к палачу, который и распределил его в соответствующее место для подготовки к таинству повешения… Из разговора с разбойником аббат понял одно – каждое его слово может быть ложью. И может быть правдой. Однако монахи, подобравшие Акселя, с готовностью подтвердили насчёт сельдерея. Они сказали, что разделаны бандиты были «под орех» и портовому мяснику сто́ит взять у этого парня пару уроков.

Аббату не очень то верилось, что даже и крепкий парнишка мог уложить двух здоровенных головорезов… а со слов Гарца он сделал это нанеся всего два удара и за считаные секунды. Ну разве такое возможно?

Да и меч этот… сказание об Арнаре Марк читал много раз, и… именно его он вспомнил в ту секунду, когда Румос принёс ему меч, завёрнутый в окровавленную тряпицу. Да что там вспомнил… его как молнией поразило: бронза и кость, зелёные и чёрные камни, драконьи руны. «Ты думаешь о том же, о чём и я», – сказал тогда Марк Румосу. «Хех, – усмехнулся тот в ответ, – Пожалуй, о том же… если ты думаешь про обед»…

– Нет, брат, – усмехнулся Марк, – Я думаю, что именно такой меч подарил Арнару дух реки.

– Но мы же не дети, чтобы верить в сказки, которые нам бабушки читали? – подмигивая, прогудел Румос.

– Не говори за всех, брат, – улыбнулся в ответ Марк, – я вот частенько чувствую себя мальчишкой… пока не увижу бородищу в отражении… или пока болван вроде тебя не напомнит, сколько мне лет! – он задорно захохотал, а Румос подхватил.

Марк спрятал меч и никому его не показывал, а тут парень говорит, про реку…

– Подарила река… – задумчиво повторил монах.

– Вы мне не верите, – сверкнул глазами Аксель, – её зовут Энгстель.

– Как? – Марк снова удивлённо поднял брови.

– Энгстель… она сама мне сказала…

– Час от часу не легче, – вздохнул монах, – знаешь, парень, – он положил свою ручищу на слабую кисть Акселя и сжал её крепко и тепло, – как бы это странно не звучало – я верю тебе. Жизнь не учила меня быть доверчивым, и Небо тому свидетель, но… Я знаю – ты не врёшь. Ты или болен головою или колдун, хотя… – он приблизился к Акселю, – ответь мне честно: тех здоровяков, нашинкованных, как капуста на праздник урожая… ты их так?

– Это меч, – коротко ответил Аксель.

– А-ха-ха-ха-ха, – загоготал монах, – ну это я понял, что их не пальцем растирали, хэ-хэх… но меч-то в руках ты держал?

– Держал я. На мече есть руны… я их прочёл…

– Ты знаешь драконьи руны?

– Только эти.

– Ну конечно, – серьёзно закивал Марк, – чтобы прочесть эти руны, другие знать необязательно.

– Я проговорил их и дальше… всё случилось быстро…

– Быстро…– понимающе кивнул монах, – Аксель… – он, очевидно, что-то обдумывал, – скажи мне, где ты нашёл… то есть, где тебе река подарила меч?

– У каменного моста.

– У моста? Он же разрушен?

– Мост почти цел… там пролом шагов в шесть – его можно заложить бревном.

– Парень… ты говорил, что пришёл с юга, из-за сопки… у вас там много… деревень? – Марк старательно подбирал слова.

– Я знаю лишь свою.

– А много ли у вас там живёт народу?

– Я не знаю.

– Хорошо, друг мой, – сказал монах, ещё шире улыбаясь и крепче сжимая его руку, – о-о-очень хорошо! Отдыхай!

Он посидел с Акселем ещё несколько минут, дожидаясь, пока тот заснёт, затем встал и, бурча себе под нос какую-то развесёлую песенку, вышел из кельи. Он не спеша прошёл по тёмному узкому коридору, освещённому всего парой масляных ламп, и свернул в сводчатый проём каменной винтовой лестницы. Монах быстро взбежал на самый верх и, открыв дубовую дверь, вошёл в свой кабинет. Он бросил ключ на массивный стол и подошёл к огромной книжной полке. Аббат долго стоял и смотрел не то чтобы на книги, а скорее куда-то сквозь них, а потом будто опомнился и вздохнул.

Он провёл пальцами по корешкам изданий: старых и новых, написанных рукой давно ушедшего в землю летописца и отпечатанных типографским способом. Затем посмотрел на полку выше, ещё выше и, развернувшись, пошёл за стулом.

Он легко вскочил на табуретку, несмотря на внешнюю полноту. С верхней полки Марк достал три книги. Затем спустился, подошёл к столу, разложил их в ряд и сел напротив.

Первой была «История Драконьего Острова от Короля Гая», свежая, с чистыми серыми страницами. Она была напечатана типографским способом ещё во времена правления Ленарда, и сейчас Леопольд её запретил и изъял, пожалуй, у всех. Но у Марка остался экземпляр. Он посмотрел на неё и отодвинул в сторону.

Вторая книга «Древние эпосы» была напечатана, должно быть, в одной из старейших на острове типографий. Она была потрёпанной и жёлтой, страницы заклеены кое-где кусочками более свежей бумаги. Марк открыл её с благоговейным вздохом. Он полистал немного и начал читать. Он любил эти истории о королях и рыцарях древности, сказания о странствиях, повести о победах и поражениях, битвах и пирах. Отчасти… да что там, не отчасти, а во многом благодаря этой книге он стал монахом, а затем и аббатом, но сейчас…

– Вот оно, – прошептал Марк, – подвиг Арнара.

Он пробежал глазами небольшой текст и начал рассматривать картинку, на которой женщина, возвышающаяся на волне, что-то говорит рыцарю склонившему голову и стоя́щему на одном колене.

– Так значит, дорого́й Арнар? – проговорил он задумчиво, – так значит… милый Аксель! – монах усмехнулся и, не перелистывая страницы, отодвинул книгу по гладкому столу вперёд. Рядом лежала третья книга. Она была закрыта на две массивные застёжки. На обложке из грубой толстой кожи, защищённой по краям пластинами бронзы, было выдавлено всего одно слово: «Сказки».

Марка всегда удивляло это. Он не мог до конца понять. Люди, создавшие эту книгу сотни лет назад, рисовавшие на её страницах буквы, которые сложились в слова… Почему они сделали её такой крепкой? Защищённой от воздействия времени? Эти скобы, толстая кожа, пергаментные прокладки между страниц… Ведь они были такими же монахами, как он, и создавали множество книг. Однако Марку не доводилось видеть ни «Свод правил брата», ни «Имя Бога» ни других книг, о сохранности которых так позаботились древние авторы.

– В чём твой секрет? – проговорил он, будто обращаясь к книге, – какую великую тайну сохранили для нас давно почившие братья на твоих страницах?

Марк любил сказки. Он улыбался всякий раз, когда вспоминал одну из прочитанных в этой книге или услышанных так давно от своей бабушки… но он всё равно не мог понять…

Аббат бережно скинул бронзовые петли и открыл книгу. На её форзаце красовалась древняя гравюра, изображающая дракона с двумя лапами и очень символичными крыльями… А первой сказкой была «Мальчик и Дракон» – жутковатая история о деревне, рядом с которой поселился огнедышащий ящер. Он повадился таскать у людей скот. Жители деревни, собравшись вместе, решили сделать ему подношение с просьбой.

Они привели к нему мальчика, у которого умерли родители, и сказали, что Дракон может забрать его, но пусть он больше не ест их скот. Змей принял подарок и с тех пор никогда не воровал из деревни коров или овец. Но каждый месяц в этот же день он прилетал и забирал с собой одного ребёнка. Марк слышал эту сказку от своей бабушки много раз и до сих пор помнил, как боялся её в детстве…

Следующая сказка была о двух девочках, которые пели такие чудесные песни, что все услышавшие их, становились безмерно счастливы. Люди, жившие рядом, ходили слушать песни каждый день, те, кто жили дальше, бывали реже. Некоторые совершали огромное путешествие лишь для того, чтобы хоть раз в жизни услышать песни счастья. Однако один жадный король выкрал девочек и посадил их в клетку в своём дворце, чтобы они пели только для него. И сидя в клетке девочки спели такую грустную песню, что все во дворце разрыдались. Тронный зал, в котором за решёткой пели девочки, был усеян телами сотрясающихся от жутких рыданий вельмож. Жестокий король плакал, обняв подлокотник трона. Слёзы рекой стекали по дворцовым ступеням прямо на площадь и всякого, кто наступал в них, обжигало как кипятком. Все они рыдали мучительно, сокрушались и вскоре умерли.

Марк покачал головой и перелистнул несколько страниц. Ему на глаза попалась картинка человека и свиньи рядом с ним. Это была «Притча о желании и свинье». Она в изменённом виде приводилась в книге «Имя Бога», но сейчас никто не мог бы сказать, где именно первоисточник.

– Книга со сказками, сборник, – проговорил монах вслух, – здесь записаны самые разные истории и, может в том и секрет, что неясно – какая из них сказка, а какая быль?

Он задумчиво посмотрел на заголовок, старательно выведенный яркой камедью, и невольно побежал глазами по строкам…

Тот, Кто Вообразил Всё на свете, вообразил также и Человека. И Человек обрёл образ и плоть. И Человек был похож на Него своим образом. И сказал Он Человеку:

– Теперь ты есть и ты Человек, – и Человек в ответ рассмеялся. Ему это очень понравилось. А Тот Кто Вообразил Всё продолжил:

– Человек, ты можешь спать и есть плоды и листья всех деревьев, и кустов, и трав, которые тебе понравятся и которые не понравятся. Ты можешь плавать в этой воде, ощущать тепло солнца и дуновение ветра. Ты можешь и видеть, и слышать, и осязать. Ты можешь делать всё, что делаю я иполучать от этого удовольствие!

И Человек ужасно обрадовался и рассмеялся. Теперь его жизнь была полна удовольствий и радостей. Он мог быть таким же радостным, как Тот Кто Вообразил Всё!

– Человек, – сказал Он, – ты можешь общаться с другими подобными тебе, можешь общаться с теми, кто не похож на тебя, ты даже можешь общаться с животными и получать от этого радость, подобно Мне!

Тогда Человек понял, что радость от общения переполняет его. Ему захотелось разговаривать с теми, кто похож на него, или, наоборот, вовсе на него не походит. Ему захотелось бегать рядом с ними, играть и веселиться. Он еле удержался, чтобы сейчас же не убежать от Того Кто Вообразил Всё.

– Это просто потрясающе, – ответил Человек, будучи невероятно радостным.

– Это так, – сказал Тот Кто Вообразил Всё, – но есть ещё кое-что, – Он немного помедлил, – Человек! Ты почти во всём походишь на Меня и сейчас Я дам тебе последнее, что тебе нужно. Теперь ты, как и Я, можешь вообразить что угодно и оно обретёт плоть и форму, станет вещественным и тогда ты будешь счастлив!

– То есть теперь я как Ты? – удивился человек.

– Да, – ответил Тот Кто Вообразил Всё.

– Но как мне вообразить? – Человек пока не мог понять.

– Просто представь, что тебе очень радостно, и ты увидишь, что ты хочешь создать для этой радости. А после доверься себе. Ты почувствуешь, как тебе нужно поступить. Сначала у тебя может получаться немного не так, как хочется… но Я помогу тебе!

Человек начал представлять, что ему радостно и стал творить! И у него стало получаться. Тот Кто Вообразил Всё улыбнулся и пошёл наслаждаться светом солнца и дуновением ветра. Он был очень рад, что вообразил Человека.

Но вдруг к Человеку подошёл демон в обличье свиньи и сказал:

– Знаешь ли ты, Человек, что Тот Кто Вообразил Всё, одну великую способность тебе всё-таки не дал?

– Не может быть, – ответил Человек, – Он сказал, что дал мне всё!

– Это ложь, – ответила свинья, – но я могу дать тебе эту способность!

– Давай, – снова обрадовался Человек.

– Посмотри на эту высокую ветку, – сказала свинья, – там наверху растёт большой и сочный плод.

– Да, я вижу, – ответил Человек.

– Ты хочешь его? – спросила свинья.

– Зачем он мне? Я сыт и сейчас творю. Мне и так можно есть все плоды и листья всех деревьев, и кустарников, и трав, которые мне нравятся и не нравятся.

– Это так. Но все эти плоды тебе доступны и ты можешь их получить. А этот огромный и сочный так высоко, что ты его не достанешь. Ты хочешь его, Человек?

– Конечно, этот плод уже нравится мне больше других, – сказал человек, оставляя своё творение, которое тут же рассыпалось в прах, – но разве так важно для меня съесть именно его?

– Глупый Человек, – усмехнулась свинья, – не думал ли ты о том, что Тот Кто Вообразил Всё, спрятал самый вкусный плод на высокой ветви лишь для того, чтобы он достался Ему, а не тебе? Ты можешь вовсе не хотеть его есть, но разве ты позволишь Ему обманывать тебя, отнимая то, что лучше и вкуснее? – Человек очень огорчился.

– Теперь я и правда хочу этот плод, – сказал он сердито, – неужели Тот Кто Вообразил Всё, лгал мне?

Человек начал взбираться на дерево, но не смог дотянуться до плода. Тогда он с яростью сломал ветку, на которой плод висел, потому что Человек ужасно хотел этот плод, он жаждал его, вожделел. Он отбросил сломанную ветвь и взял в руки фрукт:

– Я хотел тебя, и я обладаю тобой, – проговорил он со страшным выражением лица, а затем надкусил.

По его подбородку потёк сок. Плод был сказочно сладок.

– Вот это да! – закричал Человек, – похоже, Он и правда солгал мне! Этот плод очень вкусный!

– Конечно, – радостно подтвердила свинья, – но посмотри на ту ветку – наверняка фрукт на ней ещё слаще!

– Да, свинья! – отозвался Человек, – теперь я вижу, что слова, будто я могу есть все плоды, были ложью. Раз лучшие из них висят там, где я не могу их достать! Я вовсе не голоден, но теперь я хочу их все, и я вынужден за них бороться!

Человек сломал ещё ветку, чтобы откусить один плод, а затем ветвь на другом дереве, а после и целое дерево. Вскоре всё вокруг него было усеяно надкусанными плодами, а самому Человеку стало дурно.

– Что Человек, – снова сказала свинья, – чего ты хочешь теперь?

И Человек обернулся по сторонам, ища того, что ему недоступно, потому что он не мог хотеть то, что у него есть и так. Он понял, что хочет к воде и посетовал, что Тот, Кто вообразил всё специально сделал водоём далеко, чтобы Человеку было тяжело идти туда сытым. По дороге он захотел спать и попенял Тому Кто Вообразил Всё, что камни у водоёма твёрже, чем трава в лесу. Ему захотелось в лес, но туда нужно было идти. И через время Человек, сопровождаемый свиньёй, уже был совершенно озлоблен. И тогда свинья сказала:

– А знаешь ли ты, Человек, что ты никогда не получишь, как бы этого ни желал?

– Не знаю, – сказал Человек заинтересовавшись.

– Ты никогда не будешь как Тот Кто Вообразил Всё, – проговорила свинья.

– Как? Но Он же сказал, что я во всём похожу на Него?

– Во всём, но… Он тебя создал, а не ты Его. Ты всего лишь Его создание. Ты никогда не будешь как Он, – Человек был поражён. Острая боль пронзила его душу, – ты хочешь быть как Он? – спросила свинья.

– Да, – сказал Человек, – да-а-а, – завопил он и бросился бежать. Человек нашёл Того, Кто вообразил всё и закричал:Ты обманул меня! Я не могу быть как Ты! – и именно в этот момент Человек увидел, что он не такой, как Тот Кто Вообразил Всё и не такой, как другие человеческие существа и его обуял стыд.

– Но, Человек! – ответил Тот Кто Вообразил Всё, – Ты во всём походишь на Меня!

– Да, – закричал человек, прячась от Него за дерево, – но я не могу быть Тобой! Я хочу быть Тобой!

– Это невозможно, Ты это Ты. А Я это Я. Не больше, но и не меньше.

– Нет! – закричал Человек и побежал прочь.

С тех пор, человек всё время бежит от правды. С тех пор, он всё время хочет то, чего у него нет, хотя ему это не нужно. С тех пор, он всегда добивается этого в муках, борьбой, кровью и ценой сломанных жизней. Но всякий раз добившись, хочет того, чего у него нет, а не добившись, ощущает жгучую боль, пронзающую душу. С тех самых пор, человек всегда и бесконечно несчастен, потому что он не наслаждается солнцем и ветром, не радуется общению с такими, как он или теми, кто отличается от него, он не творит, подобно Тому Кто Вообразил Всё… он только бесконечно хочет… хочет… хочет…

Марк поднял глаза от книги… потом встал и подошёл к окну, ведущему во двор. Аббат открыл ставни и высунулся наружу. Там ряды монахов в чёрных балахонах с длинными палками в руках отрабатывали смертоносные удары на вкопанных брёвнах.

– Братья, попросите Румоса заглянуть ко мне, – прокричал Марк.

– Хорошо аббат, – один из монахов быстро положил палку и побежал к отдалённому строению во дворе.

– Благодарю, брат, – Марк вернулся к столу и быстро пролистал страницы книги, найдя то, что ему было нужно: «Строительство каменного моста». Он вздохнул и принялся читать.

Через несколько минут вошёл Румос. Аббат оторвался от книги:

– Брат, возьми пятерых монахов… вам понадобятся топоры… – он был очень задумчив.

– Конечно, аббат, топоры! – прогудел Румос.

– Нет, брат… я имею в виду столярные топоры… – Румос поднял брови, – каменный мост почти цел, – продолжил Марк, – но нужно будет сделать небольшой деревянный настил…

– Мальчишка сказал? – недоверчиво спросил монах.

– Да, брат. Я верю ему, он говорит правду…– Марк помолчал, набрал в лёгкие воздух, чтобы сказать что-то, но вдруг остановился.

– Да, аббат. Я слушаю, – проговорил Румос, но Марк молчал. Монах стоял и ждал.

– Просто будь осторожен, – сказал наконец аббат, поднимая на него глаза, – избегай прохожих дорог… и гляди в оба: мне нужна вся информация. Вообще вся, но будь бдителен. Её ищем не только мы.

– Я это знаю, Марк.

– И… на всякий случай. Не говори никому про Акселя. Хорошо?

– Будет сделано, аббат. – Румос немного помялся, – не переживай так, Марк! Я справлюсь, – он задорно усмехнулся.

– Да уж, – улыбнулся в ответ аббат, – справишься!

Монах вышел. Марк вздохнул и снова принялся за чтение.

Глава 17

Неопрятный человек со шрамом через всё лицо нервно грыз ногти и внимательнейшим образом следил за каждым движением лорда Пактоши. Сейчас он думал лишь о том, чтобы не упустить того момента, когда лорд захочет в него что-нибудь швырнуть, и успеть увернуться.

– Ин-фор-ма-ци-я! – вопил красный как мантия короля Пактоши, – мне нужна информация, недоносок поросячий!

Глаза лорда налились кровью от напряжения, губы дрожали. Вот он потянулся за чем-то к столу, чтобы кинуть… человек со шрамом приготовился.

– Где сейчас чёртов граф? – прокричал лорд, запуская в слугу какой-то книжицей, – чего он разыскивает по всему острову? – на этот раз полетела чашка, – информа-а-ация, свиний сын! А ты мне что? Попрошаек водишь? Проходимцев всяких?

Проходимец, о котором говорил лорд, был плотно прижат к полу коленом бравого охранника. Потому он с больши́м трудом дышал, а говорить не мог совсем. Но если бы мог… он бы столько рассказал! Сучок готовился к этой встрече с Пактоши долгое время. Он потратил немало сил, пока искал способы выйти на лорда лично, дабы не делиться с разными прихлебателями, посредниками и прочим сбродом. Это его – Сучка – заслуга, и весь куш будет принадлежать ему. А выручить он хотел хорошо, правда, сейчас у него появились сомнения в том, что ему всё-таки заплатят… отдуваясь и пуская кровавую слюну в не очень чистый пол спальни лорда, он даже начал немного переживать за своё здоровье. А в тот момент, когда толстый Пактоши в одной ночной рубашке бросился отдирать от стены прикреплённую там саблю, Сучок уже очень сильно беспокоился за свою жизнь и вполне готов был обменять дневник Дореса только лишь на неё.

– Но ваша светлость, – запротестовал слуга со шрамом. В этот момент он тоже не на шутку испугался, – он же не проходимец! Он разбойник!

– Разбойник? – ещё громче завопил Пактоши, судорожно дёргая саблю, которая, как назло, за что-то зацепилась.

– Да! Он ограбил повозку! Там были вещи Дореса! – слуга уже искал глазами, куда можно бежать. Но пути отступления перекрыл ехидно скалящийся охранник.

– Разбойника ко мне привёл! Который повозки грабит! – ничего не слыша вопил лорд.

– У него дневник графа Дореса! – заскулил слуга, видя, что сабля поддалась, и лорд уже поворачивается к нему, держа её в своих коротеньких пухлых ручках:

– Сейчас я вас обоих сразу и прикончу, – бешено просипел Пактоши.

– Дневник графа Дореса! Дневник графа! Дневни-и-ик! – слуга упал на колени, – гра-а-афа! – бравый охранник злобно и зубасто улыбнулся, предвкушая кровь и премию за то, что сдал коллегу.

– Что ты скулишь, животное? Какой ещё дневник? – бросил лорд, занося меч.

– Дневник Дореса. Он выкрал его из вещей графа, когда тот прибыл из-за моря…

Лорд остановился и опустил саблю. Потом повернулся к охраннику, который старательно вдавливал в пол физиономию Сучка.

– Отпусти его немедленно, идиот! – оскал на лице охранника быстро сменился на испуганное удивление.

– Ты что не слышишь меня, баран и сын барана! Сейчас же отпусти этого мерзавца! – бешено топая ногами, завопил Пактоши, – и проваливай отсюда, чтобы я тебя больше не видел!

Охранник убрал молодецкое колено с посиневшего Сучка и с оскорблённым видом направился к выходу.

– И забери с собой эту скулящую собаку, – бросил ему вслед лорд, указывая саблей на всхлипывающего слугу. Начальник охраны поморщился, схватил его за шкирку и поволок к выходу.

– У тебя правда есть дневник графа? – проговорил лорд, когда они скрылись за дверью. Сучок, стоя на коленях отплёвывался и растирал шею:

– Да, господин. Он есть у меня.

– Почему сразу не сказал?

– Я не успел, – пожал плечами разбойник, – ваш верзила впечатал меня в пол раньше, чем я открыл рот.

– Лжёшь, мерзавец, – пропищал Пактоши, – ты хотел понабивать себе цену, тянул время, чтобы запросить побольше! Он у тебя с собой?

– Конечно, нет, лорд, я же не осёл! – ехидно улыбнулся Сучок.

– Да, – кивнул Пактоши, тоже расплываясь в противной улыбке, – скажи же мне, ниасёл чёртов, сколько тебе нужно времени, чтобы доставить дневник мне?

– С вашего позволения, лорд, мне нужно не только время, – Сучок подмигнул. С лица Пактоши сошла улыбка.

– Меня окружают вымогатели и шарлатаны, – проговорил он злобно, – триста монет с тебя хватит, если принесёшь дневник сегодня. Не принесёшь – пеняй на себя.

– Триста монет не настолько большие деньги, – задумчиво проговорил Сучок. Он чувствовал, что снова берёт ситуацию в свои руки, а значит можно торговаться, – пожалуй, я поищу другого покупателя для столь ценного товара…

– Да как ты смеешь, мерзавец! – завопил Пактоши, – я тебя прямо тут прикончу, – он замахнулся саблей.

– Тихо, тихо! – Сучок вздрогнул, – убьёте меня и не видать вам дневника. А мне почему-то кажется, что он вам нужен, – разбойник снова ухмыльнулся, – ведь Дорес раскрывает там все ходы. Он даже пишет… – Сучок вдруг замолчал, продолжая ехидно смотреть на лорда.

– Что пишет?

– Пишет… кого они ищут, – кивнул многозначительно Сучок.

– Кого они ищут? – Пактоши выпучил глаза.

– О, лорд… – покачал головой разбойник, – я не большой любитель чтения, но…

– Я тебя точно прирежу, – яростно прошипел лорд.

– Они ищут бастарда.

– Ты лжёшь, у Ленарда не было бастарда.

– Граф лично вывозил её из дворца в обитель чёрных братьев. И там она родила ребёнка, а потом… Всё это он пишет в дневнике, лорд! – у Пактоши закружилась голова, ослабели ноги и он плюхнулся на кровать.

– Поросячий дьявол, – прошептал он, – у Ленарда есть живой сын… Эти ублюдки его не убили… и он следующий король, а не Леопольд…

– Это уже не моего ума дело, лорд, – встрял Сучок, – я бы просто хотел получить свои деньги! Ну, скажем три тысячи монет!

– Три тысячи? – лорд поднял на него непонимающий взгляд.

– Да, лорд! И дневник будет у вас в руках через три минуты!

– Я согласен, – Пактоши отвернулся, покачивая головой, – чёртов Дорес… Чёртов Ленард… Постучи в дверь, позови этих остолопов, – вяло попросил он Сучка.

Тот позвал слугу и верзилу охранника, открыл окно и, высунувшись наружу, дважды свистнул. Через несколько минут лорд, задыхаясь от нетерпения, держал в руках вожделенный дневник, а Сучок пересчитывал монеты.

– Пошли все вон, мерзавцы! – прокричал Пактоши, прежде чем открыть дневник, – а хотя… – он помедлил, – ты, ниасёл… постой! Ты, похоже, и правда не совсем тупица. Будь неподалёку. У меня есть для тебя работа!

– Благодарю, лорд! Но мне не нужна работа, – с притворной вежливостью поклонился разбойник.

– Не глупи, идиот, – снова возвысил голос Пактоши, – это не просто работа! Это очень высокооплачиваемая работа! На дороге ты столько денег не найдёшь, олух!

– Хорошо, лорд. Я буду рядом, – оскалился Сучок, – уверен, что мы сможем договориться!

– Да, ниасёл! Сможем! А сейчас проваливай!

Сучок, не сдерживая злорадной улыбки, вышел. Лорд открыл дневник.

Дневник

Граф Дорес

Записи в этом дневнике являются строжайшей государственной тайной. Если я уже мёртв, доставьте этот дневник брату Марку, в обитель близ портового города, для библиотеки, как правдивую и достоверную летопись наших дней, о которой он меня просил.

Год двадцать восьмой правления короля Ленарда.

Я, граф Дорес, направляюсь морем в Фурин с военно-дипломатической миссией. Основная идея, с которой я планирую посетить Фурин: принцесса Мадина – ключ к союзу Фурина и Драконьего Острова.

Предыстория, которая позволила нам сделать этот вывод, такова:

Орленские земли, населённые варварами и кочевниками, в данное время граничат с нашим королевством по перешейку, соединяющему полуостров с материком. Изначально разрозненные воинственные племена некоторое время назад стали стремительно объединяться под началом молодого принца кочевников по имени Кшанкшиз. И недавно наше королевство явственно ощутило растущую угрозу со стороны материка. Подготовка к возможной войне набирает обороты, однако король предположил, что при наличии стратегического союзника, война будет более короткой и менее кровопролитной. Как известно, лучшие победы одержаны ещё до начала сражения.

Потому было решено отправить меня в Фурин. Подготовить почву для будущего дипломатического визита короля Ленарда.

Мою миссию в Фурине несколько осложняют некоторые обстоятельства прошлого.

Восемнадцать лет назад король Ленард уже был в Фурине с предложением союза двух ра́звитых государств. Однако в тот визит всё прошло совершенно не так, как запланировал король.

Неожиданно для себя и всех окружающих, суровый и горячий Ленард до беспамятства влюбился в сестру царя Фурина, принцессу Мадину. Он абсолютно утратил рассудок. Мадина тоже была в него влюблена, но брат Мадины, царь Фурина, не хотел слышать об их помолвке, так как Ленард уже десять лет был женат. Ситуация разрешилась быстро – король бежал вместе с Мадиной на свой корабль, так и не закончив переговоры. Через семь месяцев они вернулись на Драконий Остров. Фуринский царь отправил вслед за ними корабль, но Мадина отказалась возвращаться на родину.

Однако на Драконьем острове возлюбленную Ленарда встретили не очень радушно. Жена короля была урождённая Пактоши, и влиятельный род лордов Драконьего Острова совсем не хотел так просто терять связь с короной. Потому на будущую царицу открыли целую охоту.

Чтобы защитить принцессу, король велел мне вывезти её из столицы в безопасное место до тех пор, пока он не уладит бракоразводные бумаги и не перевешает всех недоброжелателей. Безопасным местом я выбрал обитель чёрных братьев близ портового города. Там в скором времени Мадина родила ребёнка. Узнав об этом, король поспешил к ней, однако опоздал. Мадина бежала вместе с чадом.

Ленард искал её более десяти лет. Я лично участвовал в поисках не только на острове, но и в Орлене. Король обращался за помощью к Фуринскому царю, однако тот заявил, что Ленард украл у него сестру и умудрился потерять её. И потому ни о союзе, ни о помощи не может быть и речи.

Однако с тех пор прошло 18 лет, и расстановка сил на материке сильно изменилась. Хочется надеяться, что правитель Фурина пересмотрит свою позицию.

Потому моя миссия состоит из двух частей. Сначала мне с небольшой группой солдат необходимо высадиться в диких землях и проникнуть в Фурин сушей под видом торговцев с целью выяснения обстановки. Данные, которые мне необходимо собрать:

– видит ли Фурин угрозу со стороны орленских земель и Кшанкшиз.

– каково отношение фуринцев к Драконьему Острову.

– какова официальная позиция царства в отношении Драконьего Острова.

– насколько памятна сейчас в Фурине история принцессы Мадины.

– каковы официальные взаимоотношения Фурина с орленскими племенами.

– каковы неофициальные связи Фурина с Орленом.

– каковы торговые связи Фурина с Орленом, Эйбором и Садуком.

Запись сделана лично графом Доресом на боевом корабле «Нортса» в четвёртый день плавания до Фурина, в двадцать восьмой год правления короля Ленарда.

Сто двадцать пятый день путешествия. Прошли мимо главного порта Фурина. Направляемся в дикие земли.

Сто девяносто седьмой день путешествия. Обогнули Фуринские земли и высадились на дикой земле в бухте у мыса, который назвали Чёрным. Идём в Фурин с пушниной и камнями под видом садукских торговцев.

Четыреста тридцать восьмой день путешествия. Вернулись в бухту у чёрной скалы. Собранные све́дения:

– Фурин ощущает растущую угрозу со стороны Орлена.

– Торговли с Орленом нет.

– Есть регулярные локальные набеги орленцев на фуринское приграничье.

– Торговля с двумя другими государствами материка процветает.

– Отношение фуринцев к королевству Драконьего острова не отрицательное, но и не дружественное. Скорее, его можно назвать настороженным.

– Официальная позиция дворца в отношении Драконьего Острова индифферентная.

– Инцидента с принцессой Мадиной для фуринцев не существует вовсе. Очевидно, когда это случилось, история не вышла за пределы дворца.

– По словам фуринцев различных сословий, принцесса Мадина живёт и всегда жила в царском дворце и Фурин никогда не покидала. Также говорят, что у неё не было и нет детей.

– Очевидно, Мадина побоялась, что ребёнок не перенесёт четырёхмесячного плавания и потому оставила его на острове.

– Это означает, что ребёнок короля (если он выжил) находится на Драконьем Острове.

День четыреста сороковой. Выходим из бухты в главный порт Фурина.

День пятьсот пятнадцатый. Идём просить аудиенции царя.

День пятьсот шестнадцатый. Во дворце нам сообщили, что позавчера скоропостижно от неизвестной болезни умерла принцесса Мадина. Ввиду траура царь отказывает в аудиенциях всем. Траур может продлиться до двух месяцев.

День шестьсот двадцатый. Ожидаю окончания траура, налаживаю полезные связи и контакты, изучаю культуру, религию и быт Фурина.

День шестьсот семьдесят четвёртый. Добились аудиенции у царя.

День шестьсот семьдесят пятый.

– Царь Варнар выражает глубокую озабоченность растущей угрозой со стороны орленских земель.

– Он положительно оценивает идею возможного военного союза между Драконьим Островом и Фурином.

– Также он с радостью примет у себя короля Ленарда с дипломатическим визитом, если тот пообещает больше не красть членов царской семьи.

– Варнар очень скорбит о смерти своей сестры. По его словам, она выступала за установление дружеских отношений между нашими государствами и ради её светлой памяти он готов простить все обиды и помочь в борьбе с агрессией вождя Кшанкшиз.

– По словам царя, Мадина вернулась в Фурин на торговом судне через полтора года после того, как покинула дворец с Ленардом. Ни о каком ребёнке Мадины Варнар не знает.

Мне достоверно известно, что фуринская культура не осуждает ни детей вне брака, ни разводы. Поэтому я не вижу нужды Варнару скрывать ребёнка сестры. Это ещё один довод в пользу того, что наследник остался на Драконьем Острове.

Варнар пригласил нас погостить во дворце какое-то время и милостиво разрешил воспользоваться дворцовой библиотекой, позволив изучать всё, что я смогу прочесть и воспринять.

День шестьсот девяносто четвёртый. Дневник для безопасности не выношу с корабля. Потому все конспекты и заметки, сделанные в царской библиотеке Фурина, хранится в двух дневниках с пометками Ф29-1 и Ф29-2. Если кратко, то

– Только подробно записанная история Фурина насчитывает полторы тысячи лет.

– Их религия вовсе не культ, но некая странная научная философия жизни.

– Фуринцы славятся своей жестокостью к врагам. Все они: и женщины, и мужчины владеют оружием и техниками боя с детства, но судя по их летописям, за полторы тысячи лет они участвовали лишь в пяти войнах общей длительностью около пяти лет.

– Общий уровень культуры этого народа очень высок. Мы зовём их дикарями лишь за их внешнюю агрессивность и жестокость, но сейчас я вижу, что дикари скорее мы.

День шестьсот девяносто шестой. С запасами провизии отплыли из главного порта Фурина.

День шестьсот девяносто девятый. На корабле обнаружен посторонний. Это фуринская девчонка, её зовут Василина. Пытаюсь выяснить цель, с которой она проникла на наше судно.

Лорд Пактоши закончил читать и пролистал пустые страницы до конца дневника. Потом взял с прикроватного столика нож и вскрыл корешок, проверяя, нет ли там спрятанных записей. Потом отделил форзацы от кожаной обложки и убедился, что там секретов нет. Наконец он отложил истерзанный дневник в сторону.

– Чёртов граф ищет наследника… нам нужно найти его раньше, – задумчиво проговорил Пактоши.

Он вскочил на ноги, взобрался на кровать и пополз к двери с цветными лентами. Через минуту вошли слуга со шрамом и ухмыляющийся Сучок.

– Ты проваливай, идиот! – буркнул Пактоши на слугу, – а для тебя, ниасёл, у меня есть одно задание… с достойной оплатой! – Сучок расплылся в слащавой улыбке. Лорд продолжил:Нужно кое-кого найти, выследить, и жестоко убить!

– Это по моей части, господин! Кого же ждёт эта неприятная участь?

– Наследника короля Ленарда!

Глава 18

Аксель потихоньку поправлялся и уже начал выходить во двор обители. Лежа в своей постели, он много разговаривал с Августом. Молодой монах рассказывал о братстве и обители, читал вслух. Аксель узнал, что Август его ровесник. Парень вырос в обители и ничего не знал о своих родителях. Аксель чувствовал какое-то родство с этим нескладным, но добрым парнем. Иногда заходил Марк и тогда уже оба юноши с интересом слушали какую-нибудь древнюю легенду, которых в голове аббата были стони. Аксель в свою очередь рассказал братьям о своём наставнике, который обучал его письму, владению мечом и даже тому, что такое магия. Марк, услышав это, усмехнулся:

– Не старайся, Аксель, малыш, – мы тут не верим в магию.

– Да, я знаю, – весело ответил Аксель, – ни одно слово не заставит материальный предмет нарушить законы физики и химии, однако словом мы можем воздействовать на восприятие людей… это мой учитель и называет магией.

– Ого, – Марк удивился, – да твой учитель… – он немного помолчал, задумавшись, – хотел бы я с ним поговорить!

– Мы это устроим, – улыбнулся Аксель.

Вскоре рана затянулась, и Аксель настолько окреп, что начал участвовать в тренировках братьев, которые, впрочем, скоро ему наскучили. Тогда он рассказал Марку о тех, тренировках, которые они проводили со стариком, используя подвешенные брёвна. Эта идея заинтересовала аббата, и уже через день на обычной площадке для тренировок братья вкапывали две высокие мачты. Аксель показал, как нужно драться с раскачивающимся противником. В этот момент Марк окончательно поверил, что юноша мог зарубить своим мечом двух головорезов. Движения этого парня были лёгкими и быстрыми, точными и очевидно смертоносными.

Акселю нравилось в обители. Братья относились к нему очень хорошо, его уважали. Сейчас он даже представить не мог, что есть место на земле, где над ним смеялись, где его не любили и не воспринимали всерьёз . Ему не хотелось уходить, но он знал, что скоро придёт время отправиться к замку. Иначе быть не могло.

Однажды Август предложил ему остаться.

– Да, брат, – ответил Аксель, – Я хотел бы остаться у вас подольше! – Он не понял, что имеет в виду молодой монах.

– Я не об этом… – ответил Август, – не хочешь ли ты остаться с нами насовсем? То есть… – он немного помялся, – стать одним из нас.

Аксель молчал, глядя на синее небо в узком окне кельи. Его вовсе не смущали скромность и порой даже скудость быта братьев, его не пугали ни работа, ни обязанности, ни тренировки. Более того – ему всё это нравилось… всё это было так интересно и… что важнее всего прочего:, он чувствовал, что он здесь нужен. Когда он жил со стариком, то понимал, что помогает, было здорово и интересно, но тут всё было иначе. Здесь, в обители, Аксель понял, что от него что-то зависит. Он понял, что именно он, именно такой, какой есть может приносить настоящую пользу. Он раньше никогда не испытывал подобных чувств.

– Август… я рассказывал тебе, как впервые увидел замок?

– Да, брат, рассказывал, – молодой монах ожидал услышать совсем не это.

– Бывает такое, что ты всем сердцем хочешь совершить какой-то поступок. И всё вокруг тебя говорят: «Да! Это правильное решение!» Но ты всё равно почему-то поступаешь иначе… не знаешь, почему это?

– Я не знаю, брат…

На следующий день после общей тренировки к Акселю подошёл аббат Марк. Август вдруг съёжился и поспешно удалился.

– Пройдёмся? – предложил Акселю аббат.

– Конечно! – некоторое время они шли молча вдоль каменной стены обители.

– Август говорит, что тебе нравиться у нас. Я и сам вижу, что тебе здесь хорошо, – начал Марк, – но я так же вижу и другое, – Аксель посмотрел на него с интересом.

– Что другое?

– Знаешь… Август передал мне твои вчерашние слова – ты не обижайся на него… – Марк вздохнул, – бывает такое, что мы хотим совершить какой-то поступок, как будто всем сердцем, и разум наш говорит о том, что это будет правильно и люди вокруг говорят, что это правильно, однако мы поступаем иначе…

Аксель нахмурился.

– Да, это было глупо… – начал он.

– Не торопись оправдываться, парень, – перебил его аббат, – я хочу рассказать тебе одну историю…

– Историю? – Аксель снова посмотрел на него с удивлением.

– Когда я был в твоём возрасте, – глядя вперёд продолжил Марк, – я жил другой жизнью. Мой отец был князь и служил при дворе. У меня был лучший друг, с которым я проводил всё своё время – сын графа. И мы с ним знали, что однажды и мы будем служить королю. Нашу жизнь можно было увидеть на годы вперёд, и меня эта жизнь устраивала во всём, кроме одного… мне было скучно. Я жутко тосковал по чему-то, чего не было в моей жизни. Мне всё время чего-то хотелось, но получая это, я терял всякий интерес, и меня снова одолевала скука. Чтобы с ней бороться мы с будущим графом куролесили и хулиганили. Мы такое устраивали! А-ха-ха, – Марк расхохотался, но быстро замолчал, как будто вспомнив что-то, – граф вон и сейчас ещё куролесит… да и я с ним порой… – он помолчал и остановился. Аксель тоже остановился. Аббат вдруг усмехнулся, положил свою большую руку Акселю на плечо:

– Так, дружище, было! Но однажды я встретил монаха… идём туда к деревьям, – он указал в сторону небольшого сада из слив и яблонь, – это был уже старик. Мы решили подшутить над ним… шутка была глупая и злая, но она у нас и не получилась. Этот улыбающийся дедушка так отделал нас своей палкой, что я только через неделю снова смог ровно ходить. Тогда я неожиданно для себя понял, что есть люди, обладающие невероятной силой, которые по неизвестной мне причине живут иначе. Старик изменил мою жизнь тем, что поселил в мою стройную, хотя и дико скучную картину мира вопросы. Мне вдруг стало дико интересно: Как? Зачем? Почему? Какого вообще чёрта?

После этого случая я стал замечать людей в чёрных балахонах повсюду. Оказалось, что они всегда были вокруг меня, но были невидимками, а может я был слепцом? Неважно. Я вдруг начал обращать внимание на их жизнь и, знаешь, я ужаснулся. Я был уверен, что живу такой скучной жизнью, но их жизнь показалась мне ещё в сотни раз скучнее. Чёрная одежда, заурядные дела и занятия – всё это было жутко и потому… мне стало ещё интереснее: зачем им это? Я просто сгорал от любопытства. Я узнал, что в портовом городе есть обитель, в которой они все живут, и захотел её увидеть, поскольку был уверен, что именно в ней есть нечто такое, что стоит всей этой скуки, ради чего они всё это терпят. Я хотел узнать и… тут я снова был удивлён…

Дело в том, что обычно, если я чего-либо хотел, то я шёл за этим и получал это. Я добивался, я достигал, отвоёвывали получал… а потом терял интерес, но тут было иначе. Я хотел узнать, хотел туда попасть, но это хотение было другим: я боялся этого хотения. Я хотел и боялся. И так я прожил долго… наверное год я хотел и мне было страшно, но однажды я всё же пошёл туда. Я постучал в двери и мне открыл… тот старик, который избил меня палкой. А-ха-ха… – Марк рассмеялся.

Я тогда огорчился, мне стало стыдно, даже думал сначала развернуться и бежать, но я остался. Старик улыбнулся и предложил войти. Он сказал мне, что уже давно меня ждёт, а я этому очень удивился. Он повёл меня через двор, мимо монахов, бьющих палкой какие-то вкопанные брёвна. А я шёл и думал: «Свиньи черти! Какого дьявола я тут делаю? Что вообще здесь происходит?» И знаешь… я тогда вдруг понял, что мне страшно… мы подходили к какой-то двери, и я вдруг точно понял, что за этой дверью меня ждёт ответ. От этого в моем животе что-то зашевелилось, меня объял ужас! Хочу ли я этого? Да, хочу! – ответил я себе. Монах тогда открыл дверь и посмотрел на меня. Внутри было темно. Я, наверное, был бледным как сорочка королевы, потому что монах улыбнулся вдруг и сказал так просто как-то: «Не дрейфь, парень…» и я вошёл. Там ничего не случилось, мы просто прошли по коридору и зашли к какую-то тёмную комнату. Там мы сели за стол. Монах снова улыбнулся и спросил странную, как мне сначала показалось вещь:

– Ты знаешь, зачем ты пришёл, – сказал мне он. И когда я хотел ему ответить «ну конечно, знаю», я вдруг понял, что на самом деле я этого не знаю…

– Нет… или да… – я лепетал, как смущённый мальчишка, – я, наверное, пришёл за… ответами…

– Какие тебе нужны ответы? – спросил монах.

– Как? Зачем? Почему? Какого вообще чёрта? – механически повторил я те вопросы, которые до этого крутил в голове. А он в ответ просто улыбнулся.

А я разозлился. Мне это всё казалось очень глупым – моё поведение, мои бестолковые вопросы, вся эта ситуация. И то, что я вот так к нему пришёл, то, что именно он открыл мне двери… Мне вдруг показалось, что он смеётся надо мной.

– Да, свиний дьявол! – закричал вдруг я, – какого вообще чёрта тут происходит?

Но монах не перестал улыбаться. Он встал из-за стола и отошёл куда-то в угол.

– Ты хочешь пить? – спросил он меня оттуда, – на улице жарко, ты проделал большой путь.

– Да… я бы выпил вина, – я вдруг понял, что веду себя возможно не очень-то хорошо и постарался успокоиться.

– Выпей вот это, – он подошёл к столу и протянул мне грубую такую деревянную плошку. Мне это не понравилось, но ради приличия я сделал глоток и понял, что там вода.

– Чёрт, это же вода! – сказал я, – я же просил у тебя вина!

– Ты хочешь пить? – снова спросил меня монах.

– Нет! – закричал я, – я хочу вина! К чёрту воду!

– То есть ты не хочешь пить, но желаешь вина? – снова спросил он.

– Да! Разве это так тяжело понять?

– То есть у тебя нет жажды в том смысле, когда мы говорим о желании пить воду, но, тем не менее, у тебя есть желание влить в себя другую жидкость? – монах был очень спокоен.

– Конечно! – проорал я ему в ответ.

– А когда ты шёл сюда, в этот монастырь, у тебя не было желания сюда идти, но тебя влекла жажда получить ответ?

– Да! – снова заорал я и вдруг… как то внезапно осознал смысл его вопроса и замолчал. Я тогда неожиданно почувствовал, что во рту у меня пересохло, и попытался сглотнуть слюну, но её не было, – да… – прошептал я снова, – так всё и было.

– Я знаю ответа на какой вопрос ты жаждешь, – проговорил монах.

– Какой? – снова беззвучно просипел я пересохшими губами.

– Ты хочешь знать, как избавиться от этой внутренней пустоты, Марк! – сказал он мне. И в этот момент я осознал, что это тот самый вопрос. Внутренняя пустота терзала меня все эти годы. Именно она сводила меня с ума. Я неожиданно понял, что я – сосуд не наполненный ничем, а потому никчёмный и бесполезный. Я вдруг вспомнил, как допив вино, бросал пустую бутылку и понял, что я сам – такая пустая бутылка, летящая в пустоту…

– Не грусти, юноша! – сказал мне монах, я дам тебе ответ. Точнее ты его уже знаешь. Ответ – жажда.

Я поднял на него изумленный взгляд, мне казалось, что я начинаю постигать глубинный смысл самой жизни. И тогда монах рассказал мне притчу о богатом юноше.

У богатого юноши было все, что можно пожелать. Потому он непрерывно желал и исполнял свои желания, но внутри него от этого только росла пустота. И однажды он понял, что полностью опустошён. Юноша бежал из дома и странствовал много дней лишь с одной целью – он бежал от пустоты. Но она нагоняла его везде, потому что он взял с собой деньги, и когда ему было нужно, он исполнял любое своё желание. Однако на одной дороге ему повстречались разбойники, и они отняли у него все, что у него было, и чуть не убили его. Израненный и еле живой он пошёл дальше по дороге ища помощь, но дорога была пустынна, а редкие путники, увидев его издали, пугались и обходили страшного человека стороной. Чудом юноша дошёл до берега небольшой реки. Ему было ужасно плохо, его мучили раны, голод и жажда, но у него уже не было сил даже дотянуться до воды. Он упал на землю, привалился спиной к дереву и приготовился умереть. Но в этот момент мимо проходила бедная женщина и увидела его. Ей стало жалко умирающего израненного человека и она, хоть сама была бедна, зачерпнула ему плошку воды из реки и дала кусок чёрствой лепёшки. И в тот момент, когда юноша съел этот кусок хлеба, он понял, что это самая вкусная пища на свете! Юноша радостно закричал и внезапно ощутил, что пустоты нет. На месте пустоты радость!

– Ты хочешь ощутить радость вместо пустоты? – спросил меня монах.

– Да! – ответил я.

– Тогда идём. Я покажу тебе твою келью. Ты останешься с нами двадцать дней, и когда твоя пустота уйдёт, ты тоже сможешь нас покинуть.

И я пошёл за ним. Находясь в обители, я узнал, что делают монахи каждый день. Я узнал «Как?», «Зачем?», «Почему?» и даже «Какого вообще чёрта?».

Я узнал, что они учатся не «хотеть», а «жаждать». Что они перестают есть тогда, когда у еды пропадает восхитительный вкус, что они учатся слышать ветер и ощущать солнце. Узнал, что начав слушать свою «жажду» человек вдруг узнает себя другого. Он вдруг понимает, что всю жизнь мечтал о чем-то. Одного всегда тянуло море, но он заливал жажду чем-то ещё, потому что ему было страшно… настоящая «жажда» всегда пугает. Другого манило дерево и он всегда мечтал заниматься резьбой, но отмахивался… я вдруг увидел поразительные чудеса – люди менялись… потому что начинали слышать себя, замечать свою «жажду».

А потом я понял, в чем главная «жажда» всех людей. Это Любовь. И тогда монах дал мне книгу «Имя Бога». Я прочитал её за одну только ночь, сидя у слабого огонька одной свечи в тёмной келье. На тот момент внутри меня уже не было пустоты. На следующее утро – это был двадцатый день моего пребывания в обители – я пришёл к монаху и спросил только одно: могу ли я остаться навсегда…

Он не ответил ни да, ни нет. Но задал вопрос, который сначала смутил меня. Он спросил:

– Почему ты хочешь остаться, Марк?

Я немного подумал, заглянул в себя и ответил коротко:

– Это моя жажда.

– Оставайся, брат! – ответил он мне.

Марк замолчал. Аксель смотрел себе под ноги. Он и не заметил, как они дошли до сада и сели на скамью…

– Знаешь, для чего я тебе всё это рассказал? – спросил Марк. Аксель покачал головой.

– Замок, к которому ты шёл с таким трудом… это твоя «жажда». Ты просто не можешь этого не сделать. Это твой путь.

Аксель поднял глаза на аббата. Марк улыбался. И Аксель понял, что хоть ему и страшно, но… он правда не может этого не сделать.

– Когда я ушёл со службы короля в обитель, – продолжил Марк, – это было глупо. Разум протестовал, друзья смеялись, родители были против, но… жажда. Когда человек начинает её слышать, то он не может пойти не своим путём. Когда же он её не слышит – он умирает от пустоты, – монах немного помолчал, – Аксель, друг мой! Ты умеешь слышать… иди к замку.

– Да, – коротко ответил Аксель.

Следующим утром, Аксель надел свою кожаную куртку, аккуратно заштопанную Августом. Он закинул за плечи рюкзак с провизией, привязанным мечом и тридцатью монетами на первое время (подарок Марка) и попрощался с братьями.

Глава 19

Когда в лавке зазвенел колокольчик, старик был в комнате и сначала не услышал, но звон раздался повторно. А потом ещё раз. И ещё. Старик вошёл в лавку и слегка опешил. Столько посетителей сразу у него, пожалуй, никогда ещё не было. Перед ним стояли пять крепких мужчин среднего и чуть старше среднего возраста, явно не местные, в костюмах торговцев, но по внешнему виду скорее солдаты. Все они были рослыми и очевидно тренированными, но один из них с чёрной шевелюрой и грубоватой формой лица был просто великан.

– Здравствуй, хозяин! – прогудел он, – не ты ли тот колдун, о котором нам говорили в деревне?

– Я не колдун, милые люди, – старик учтиво поклонился, – я всего лишь знахарь, но… – он слегка улыбнулся, – вы скажите, какое чудо вам нужно… я может и смогу помочь.

Здоровяк подошёл к старику почти вплотную и наклонился.

– Старик, чудес нам не надо. Нам бы узнать кое-чего…

– Если вам узнать, где тут что покупают да продают, то это в деревне на базаре, – перебил его старик, – базар будет завтра. Вы же… торговцы? – спросил он с некоторым ехидством, – чем торгуете? Может… и мне надо? – Здоровяк явно был задет этим.

– Эй, парни! – гаркнул он, не поворачиваясь и не отрывая взгляда от старика, – что мы там продаём-то?

– Всё что придётся продаём! – раздалось сзади.

– Вот! – подтвердил здоровяк, кивая назад, – все, что хочешь тебе продадим, отец! Но тока это… и ты нас уважь! В деревне говорили, что ты тут самый… – он помедлил, – умный.

– Хорошо, ребятки! – ответил старик, как бы идя на уступку. Он, кажется, начал понимать с кем имеет дело: Только давайте уж честно: вы торгуете, но и я тоже торговец. Так пусть будет товар за товар. Вы мне вопрос – я вам ответ. Я вам вопрос – вы мне ответ. Не ответите вы – не отвечу и я. Идёт?

Здоровяк сначала немного смутился и обернулся на коллег:

– Идёт братья? – спросил он. Те в ответ закивали.

– Идёт, отец! – обратился он снова к старику. Теперь у старого лекаря не было сомнений о том, что перед ним чёрные монахи. Давненько же он их не видел. Ну и молодчики! Он про себя усмехнулся.

– Ну, тогда спрашивайте! – сказал он вслух.

– Мы ищем информацию, – сказал здоровяк, снова наклоняясь к нему и опасливо глядя по сторонам, – у тебя там случайно… никого нет? В клетушке за дверью? – спросил он вдруг.

– Не, брат. Не переживай. Я один тут. – Здоровяк не заметил, как лукаво ухмыльнулся старик на слове «брат», но другие опасливо переглянулись.

– Так вот нам нужна информация об одной женщине… она невысокого роста, у неё прямые очень чёрные волосы, кожа светлая, глаза голубые и…

– Тут вы не найдёте информацию о такой даме, – перебил его старик, – если вы видали жителей деревни, то наверное заметили, что все они светло-русые, смуглые и кареглазые. Заметили?

– Да… – буркнул брат расстроено.

– Теперь мой вопрос! – радостно вставил лекарь, – вы, очевидно, везёте свой товар с севера? С той стороны сопки, не так ли?

– Да, отец! Ты угадал! – кивнул великан, – теперь мой черёд: я понял, что такие женщины не живут в вашем селе, но может такая женщина приходила сюда раньше? Скажем, лет двадцать назад?

– За двадцать лет не скажу, – ответил старик задумчиво, – но за те тринадцать лет, что я здесь живу, я таких не видывал.

– Так ты не местный? – выпучил глаза громила.

– Э стой, парень! – улыбнулся лекарь, – теперь мой вопрос! Как вы перешли каменный мост? – здоровяк сморщился. Эта игра начинала надоедать ему.

– Мост разрушен не сильно. Мы сколотили настил из брёвен и перешли по нему.

– Вот молодцы! – похвалил вдруг старик, – значит, теперь есть прохожая дорога до замка!

– Значит есть, – задумчиво кивая подтвердил здоровяк.

– Это чудно, друзья! – улыбнулся старик, – валяйте ваш вопрос!

– Так ты неместный? – прогудел собеседник, – почему…

– Э не, друг! – снова перебил лекарь, – по одному вопросу за раз! Отвечаю: не местный я. Пришёл сюда лет тринадцать назад через сопку из столицы. До этого был в орленских землях, а до этого в Фурине и Садуке, а до этого… – старик вдруг запнулся, – до этого был я в землях столь далёких, что и названия этих земель ни о чем вам не скажут, братия! – он проговорил это так задумчиво и меланхолично, потом помедлил и как бы очнувшись, продолжил, – а теперь мой вопрос! Откуда вы узнали, что мост почти уцелел и в этих лесах есть деревня?

– Откуда узнали! Да сказал… – начал было здоровяк, – но тут один из братьев так пихнул его локтем под ребро, что тот икнул и запнулся, – да… вот сказал один… человек…– смущённо закончил он.

– Твой вопрос, на который я не отвечу, – усмехнувшись, сказал старик.

– Ээээ… – промычал растерянный здоровяк.

– Значит снова я! Тот человек, который сказал вам это, – лекарь улыбнулся ещё шире, – он случайно не молодой парень с голубыми глазами и волосами соломенного цвета?

Великан смутился ещё больше и опустил глаза.

– Хорошо! – снова сказал старик, – но ответь мне, монах, с ним всё хорошо? – старик вдруг стал очень серьёзен. Брат поднял на него лицо и покраснел. Он понял, что уже бесполезно отпираться.

– Всё хорошо с ним… он попал в передрягу, но аббат его вылечил. Будет в порядке, точно, – промычал монах. Потом немного помедлил: Так легко понять, что мы не торговцы?

– Опытному человеку не сложно… но не переживайте – в деревне никто не догадался. Что вам там рассказали о женщине с чёрными волосами?

– Рассказали, что помнят лишь одну такую, – ответил брат, – но она была сумасшедшей и давно пропала.

– Да, верно… – задумчиво ответил старик, – однако насчёт сумасшествия – эти слова не стоит воспринимать всерьёз . В этой местности сумасшедшим прослывёт каждый, кто не просиживает всё время в кабаке или не обсуждает соседей днями напролёт, – старик невесело усмехнулся и вдруг стал очень серьёзен, – потому чокнутой прозвали и её. Однако это не так. Говорят, она пропала как раз лет восемнадцать или двадцать назад…

– У неё остались родственники здесь? Кто-то у кого могут быть её вещи или…

– Да. Её муж. Однако думаю, вам уже показали, где он живёт.

– Показали… да только его нет дома.

– Что ж… Я знаю, где он может быть, я вас отведу.

Старик ушёл в свою комнатушку и через минуту вернулся с плащом и посохом. Затем они вышли, и лекарь запер лавку. Он провёл братьев через деревню, не говоря ни слова. Только когда они вошли в лес и посторонние уши остались позади старик продолжил:

– Последнее время он часто туда ходит… с тех пор, как ушёл из деревни его сын. Говорят, что именно там её съел дракон, однако… я этим россказням не верю.

Они шли по лесу не менее четверти часа, пока не оказались на просторной поляне. Посреди высокой травы, под ярким осенним солнцем сидел измождённый пожилой человек. Он явно был пьян и очень печален.

– Здравствуй, Тар, – начал старик, – эти люди хотят узнать о ней.

Человек медленно повернулся и осмотрел старика и монахов. Он сморщил скорбное лицо и снова опустил глаза в землю. Монахи стояли молча и ждали. Человек качал головой. Так прошла долгая минута. Наконец он снова поднял глаза и натужно промычал:

– М-м-м-м…

– Тебе нечего бояться, Тар, – ответил лекарь, – эти люди друзья, они не желают тебе зла.

– Я… я устал бояться, – он вдруг очень театрально пожал плечами, – зачем? Мне… бояться?

– Да, – кивнул старик, – бояться нечего!

– А я и не боюсь! – поднял глаза человек, – она ушла, – он вытянул вперёд руку с растопыренными пальцами и начал их загибать, – Аксель ушёл! Чего теперь бояться?

– Расскажи нам про неё, Тар, – не отставал лекарь.

– Про неё? – он вперил в старика мутный от хмельных напитков взгляд.

– Да, Тар, именно про неё.

Тар внезапно уронил голову на колени и накрыл её обеими руками, а плечи его задрожали. Монахи услышали всхлипы. Человек плакал. Старик и пятеро сильных здоровых мужчин, побывавших и в боях и в передрягах, стояли и смотрели, как другой взрослый мужчина плачет, обхватив голову руками. Вскоре всхлипы затихли, и старик поднял на них красные глаза.

– Вы ещё здесь? – спросил он тихо.

– Да, – внезапно ответил Румос, – и мы не уйдём, пока ты не расскажешь нам о ней. Потому что мы знаем, что она не простая женщина. Мы знаем кто она и что она несла. Расскажи нам, что с ней случилось, и куда она пропала.

В глазах Тара появились проблески страха, и мутность пьяного взгляда начала рассеиваться.

– Вы все знаете?

– Если бы мы знали все, мы бы к тебе не пришли. Расскажи нам то, что знаешь только ты.

Тар опустил глаза.

– У вас есть вода? Пить очень хочется, – Румос ничего не ответил. Он повернул голову и кивнул одному из братьев. Тот снял с пояса курдюк с водой и передал его Тару. Он открыл пробку и выпил почти все. Потому отдышался и посмотрел в небо: Вы думаете, её сожрал дракон? Да?

– Нет, – сухо ответил Румос.

– Жаль, – Тар сморщился, а в его глазах снова заблестели слезы, – лучше бы дракон… – он всхлипнул, – ведь если не дракон… значит, она просто ушла, потому что не могла терпеть меня… я расскажу… вы сядьте, пожалуйста, на траву тут… мне так ловчее будет… если не тяжело…

Румос кивнул монахам, и все они вместе со стариком расположились на траве вокруг Тара.

– Я родился в этой деревне, но не мог здесь жить, и когда мне исполнилось семнадцать лет отроду, я убежал из дома и отравился через реку в столицу. Там я нанялся в королевскую армию. И всё было прекрасно, мне нравилось служить… Пока я не увидел однажды её. Я помешался на ней, искал встречи и ловил взгляды. Я тогда уже был десятником, потому что долго и верно служил королю. Но ей я, кажется, был не интересен. Я тысячи раз уже думал о том, что бы случилось если бы я не совершил того поступка. Может я до сих пор служил бы в королевской страже? А может… а может она просто была бы убита и тогда… тогда я бы тоже умер, хотя ведь сейчас она… мертва, а я жив? Дьявол поросячий!

– Рассказывай, – пробубнил Румос.

– Да… В один день я узнал, будучи в карауле, что через пару часов её с охраной отправят в портовый город и узнал, кто будет в охране. Я тогда решил, что не могу это упустить и… я сделал, может и не самый праведный поступок, но какая там к чертям поросячим праведность? Я наговорил на десятника, который должен был доставлять её, будто тот о ней нелестно и грубо отзывался, понимаете? И конечно меня поставили в её охрану вместо него. Я думал тогда, что подберусь к ней поближе и может улучу момент и смогу быть с ней наедине… Свиний сын! Как я был прав! По дороге на нас напали орленские наёмники – она сказала, что их нанял Пактоши чтобы убить её. Она была очень напугана – я понял, что это тот самый момент… Я оставил ребят отбиваться, а сам поволок её в лес, подальше от этого места. Как только мы удалились от дороги, я увидел, что за нами шла ещё группа наёмников – всех моих ребят перебили. Всех до одного. Тут уж я и сам испугался, я увёл её выше на сопку и там мы укрылись в небольшой пещере. Той ночью в пещере я ей… я ей овладел. Сначала она была против, но… потом перестала сопротивляться и я узнал, что она уже и до меня был женщиной. Тогда меня охватил страх – я понял, что натворил. Но деваться было некуда. Она ужасно боялась наёмников Пактоши, а я боялся вернуть в замок чужую женщину, которой я вероломно овладел. Потому я решил вовсе не возвращаться – мы отправились в мою родную деревню, где я сказал всем, что она моя жена. Потом родился Аксель…

Румос удивлённо поднял глаза:

– Аксель – её сын?

– Да… Её сын, но я не уверен, что он мой сын. Я никогда не спрашивал её кто она и откуда. А так же не спрашивал кто её настоящий муж. Она и сама не желала об этом говорить. Когда Акселю едва исполнился год, она ушла и больше не вернулась.

Тар замолчал.

– Я готов понести наказание, которое заслужил за всё это. Мне надоело бояться и прятаться. Надоело. Надоело.

– Скажи, Тар, где её вещи?

– В моем доме, под окном стоит сундук – там все, что он неё осталось.

– Прощай, Тар, – проговорил Румос, – мы заберём то, что ей принадлежало и все, что ты рассказал, останется между нами.

Тар промолчал, он опустил голову и тяжело дышал. Старик и монахи развернулись и пошли в сторону деревни. Когда они удалились шагов на двадцать, Тар вдруг упал на колени и стал кричать им вслед:

– Куда вы? Не уходите так! Вы должны убить меня за то, что я сделал! Убейте меня! Или пусть меня сожрёт дракон, но я не хочу дальше так жить! Вернитесь и убейте меня! Я вас прошу…

Румос открыл старый сундук и вытащил из него пропахший гарью платок. Под ним на самом дне лежала плоская кожаная сумка с выдавленными на ней инициалами короля Ленарда.

Глава 20

Рэнк воровато спрятался в скрипящей от каждого неловкого движения повозке, набитой костюмами, превращающимися в хлам и разломанным реквизитом. Он пересчитал немногие заработанные деньги.

– Свиной дьявол, – злобно выругался он, – ещё меньше чем вчера…

– Что ты там опять ругаешься? – услышал он снаружи женский голос.

– Иди к чёрту, Лэл! Без тебя тошно! – буркнул он и припрятал деньги в мешочке среди хлама.

Он уже давно думал, что такими темпами он не только не заработает, но даже и выжить скоро не сможет. А ведь всё начиналось неплохо… он и занялся всем этим лишь потому, что дело казалось лёгким и прибыльным…

– Казалось, поросячий дьявол! – снова ругнулся Рэнк.

Рэнк был во всём похож на брата. Он был бы его точной копией, если бы не три небольшие детали, которые по его (Рэнка собственно) мнению и отличали их сильнее всего.

Во-первых, Рэнк брил бороду. Брил старательно и дотошно, потому что когда он её забрасывал, сходство становилось таким… не хотелось ему этого сходства.

Во-вторых, у Рэнка, хвала небесам, в отличие от брата всё ещё были оба глаза.

И в третьих… Рэнк был неудачником. Точнее он сам себя считал неудачником. Абсолютно никудышным человеком. Невезучим и несчастным. Он пробирался по старой, разваливающейся, скрипучей повозке в выцветшем костюме шута и проклинал все, что есть на земле и хорошего и плохого. Он проклинал некогда миловидную и до сих пор преданную ему Лэл, которая сочувственно вздыхая, ждала его снаружи. Но больше всего, хотя не вслух, а про себя, Рэнк проклинал тот день. Он проклинал самый, как ему сейчас казалось, чёрный день его жизни, в который он только начинал этот чёртов театр, этот балаган и…

Как? Как это вообще могло прийти ему в голову? Зачем он это сделал? И ведь как назло сначала всё было не так уж плохо! Они начали зарабатывать, он даже окупил все свои вложения, были радужные перспективы роста дохода. Рэнк нанял артистов и подумывал о том, как можно расширить дело, но… в какой-то момент всё пошло на спад. Сначала он думал, что это временное, потом снова думал что временное, а потом, когда понял, что постоянно становиться только хуже, он уже не знал, как ему всё это бросить. Рэнк не понимал, как ему вырваться из замкнутого круга и к тому же того, что они зарабатывали, хватало на пропитание, а что они будут есть если сейчас всё бросить? Хлам, в который он несколько лет назад вложил свои сбережения, уже ничего не стоил, и запасы денег иссякли, а тут какой-никакой доход. Так думал Рэнк ещё вчера. Но сегодня… сегодня их выгнали из города. Да, проклятье, просто выгнали и все! Сначала они собрали мизерно мало денег, а потом к нему подошёл знакомый стражник и сказал так просто: «Проваливай, Рэнк. Твоё представление знает наизусть каждый камень в этом городе. Проваливай и не появляйся здесь, пока не придумаешь хоть что-нибудь интересное!»

– Ведь так и сказал: «проваливай, Рэнк!»

– Да, милый, – сочувственно кивнула Лэл, – Но я верю, я знаю, что ты обязательно что-нибудь придумаешь!

– Чёрт… – Рэнк и не заметил, что говорит вслух. Плохо же у него стало с головой раз так. Но, конечно, он что-нибудь придумает! Ещё бы, свиний дьявол! Что-то придумает… разве у него есть другой выход?

Они медленно шли от повозки, оставленной у дороги, к тёмной городской стене, у которой два человека склонились над трепещущим костерком. Было темно. Осеннее небо пахло скорыми заморозками. Лэл шла совсем рядом с ним и её не пугало то, что скоро у них может быть мало еды. Это почему-то не волновало её. Она украдкой поглядывала на Рэнка и думала, пожалуй, только об одном… почему они не идут за руку? Они раньше всегда ходили взявшись за руки и ей это так нравилось… а сейчас нет. Она попыталась вспомнить, а когда вообще в последний раз он брал её руку в свою и не смогла. Она, оказывается, ужасно соскучилась по этим рукам. Сильным, натруженным и тёплым… если бы он сейчас взял её за руку…

Но Рэнк не собирался этого делать. Он вспоминал о том, как несколько часов назад умолял начальника стражи, чтобы его труппе разрешили остаться в городе. Он готов был унижаться… о небо, до чего он докатился… Ему рассказали, что горожане уже жалуются на него, угрожали тюрьмой, если он попытается остаться и потому сейчас он, Лэл, разбитая повозка и два доходяги у костра, остатки его труппы, были с этой стороны городской стены.

Где-то рядом ночная стража препиралась с каким-то запоздалым путником – не пускали в город, очевидно, хотели взятку, но у бедолаги либо не было денег, либо он не понимал, на что они намекают. Рэнк шёл медленно, опустив голову. Лэл плелась рядом послушной собачонкой. Иногда его это дико бесило. Его приводили в ярость её покладистость, её послушность, её влюбленный взгляд и особенно… особенно эти её слова «я верю что ты обязательно что-нибудь придумаешь»! Чёрт свиной! Конечно, придумаю! Сейчас как сяду! Как придумаю… что? Что тут можно придумать?

– Что, Рэнк, всё плохо? – усмехнулась одна из теней у костра. Он промолчал.

– Если старина Рэнк не шутит, значит хуже и быть не может, – меланхолично отозвалась вторая тень.

– Заткнитесь! – одёрнула их Лэл, – всем итак ясно, что дело плохо. Зачем лить масло в огонь?

– И правда! – вторая меланхоличная тень обратилась к первой, – огонь-то затухнет скоро такими темпами… сходил бы дровишек набрал, чем языком чесать?

– Ладно… – отозвался первый немного обиженно и не спеша удалился в темноту.

Рэнк подстелил на холодную землю какое-то тряпье и сел у костра. Лэл села рядом. Они молчали. Сзади в темноте послышались шаги.

– Простите, – услышал Рэнк за своей спиной, – вас тоже не пустили в город?

– Чёрт… – прошептал Рэнк. Он понял, что это тот глупый путник, который препирался со стражей. Зачем он к нам пришёл? В таком состоянии ему не хотелось никого видеть и ощущать рядом, а особенно глупых или нищих бродяг.

– Да! – усмехнулась тень рядом с ним, – хотя, признаюсь честно, со мной такое впервые!

– Со мной тоже! – ответил голос сзади, и Рэнк понял, что это молодой парень и ему показалось, что парень улыбается. Точно чокнутый! Кто будет улыбаться, оставшись за городской стеной осенней ночью?

– А тебя, парень, не пустили потому, что у тебя нет денег или потому, что нет мозгов? – грубо осведомился Рэнк. Ему вдруг захотелось сказать путнику что-то неприятное. Парень неожиданно рассмеялся.

– Да! Про мозги мне частенько говорят! Даже учитель замечал, что мой ум остротой не блещет! – внезапно выдал он. У Рэнка открылся рот. Лэл рядом с ним странно улыбнулась, а копошащаяся в костре сосед Рэнка коротко хохотнул:

– Да, парень! А ты за словом в карман не лезешь! – он пихнул сидящего рядом Рэнка кулаком в плечо, – ты садись к нам! Это Рэнк – наш предводитель! Ты на него не обижайся – у него был очень плохой день. Это Лэл – она акробатка, я Карл – скрипач и где-то тут ещё бродит наш Медведь…

– Медведь? – переспросил парень.

– Да ты не бойся, – усмехнулся Карл, – он человек. Зовём мы его медведем. В представлениях он медведя играет.

– А… понятно, – ответил парень, усаживаясь рядом со скрипачом, – а меня зовут Аксель. Получается, – он немного запнулся, – получается вы…

– Мы артисты! – помог ему Карл, – показываем представления, ходим по городам и сёлам. Сейчас вот у нас нет еды, но есть костёр, чёрное небо и немного вина! – должно быть Карл подмигнул, но этого никто не увидел в пляшущем пламени слабого костерка.

– Это чудесно! – отозвался Аксель, – а у меня как раз есть еда! Полный рюкзак! – он радостно снял свою походную сумку и, развязав её, стал доставать то, что ему сложили в монастыре. Аксель шёл от обители к замку весь день, не останавливаясь. Он очень торопился попасть в город, поэтому совсем ничего не ел, и всё осталось цело.

– Ого! – удивлённо вскинул руки Карл, – Рэнк, Лэл! Вы видали? – он ухмыльнулся, – парень, ты съестную лавку ограбил?

– Нет, – ответил Аксель, и по голосу его снова было понятно, что он улыбается, – мои друзья из монастыря собрали мне с собой в дорогу… но я, пожалуй, не смогу столько съесть!

– Это точно! – радостно ответил Карл, – но мы тебе поможем! Для чего ещё нужны друзья? Эй, Медведь! – закричал он через плечо.

– Ау? – раздалось из темноты.

– Что ты там всё копаешься? Неси дрова скорее и прихвати вино! У нас тут пир намечается!

Через минуту подошёл Медведь и свалил за спиной Акселя кучу палок.

– Вот, старый, держи! – он протянул Карлу бурдюк с вином. Скрипач быстро вытащил откуда-то деревянные кружки и через несколько секунд они все впятером уже пили креплёное вино и заедали его хлебом и солёным мясом из обители. Было видно, что артисты проголодались, а Аксель и вовсе не ел весь день. Все жевали молча, сосредоточенно и с удовольствием. Только Рэнк был по-прежнему угрюм.

– Откуда ты, парень? – спросил он вдруг Акселя.

– Я из-за сопки. С того берега Серой Реки, – ответил тот, отхлёбывая вина. Аксель раньше не пил вина. Но сейчас на улице была осень, и ему предстояло провести эту ночь на улице, а оно так согревало.

– Хэх! – усмехнулся Рэнк, глядя в костёр, – ну конечно! Как я сразу не догадался. Из-за сопки… хотя, – он вдруг сделал наигранно-задумчивое лицо и обратился к скрипачу и Медведю, – разве хоть кто-то из сидящих сейчас тут скажет правду о себе?

– Ни в коем случае! – отозвался медведь, набивая рот.

– Никогда не рассказывай о себе случайным ночным знакомым на пустынной дороге! – многозначительно изрёк Карл, поднимая вверх деревянную кружку, – тогда и ты будешь цел, и твои деньги останутся при тебе.

– Если, конечно, у тебя есть деньги, – мрачно добавил Рэнк.

– Совсем немного, – простодушно ответил Аксель. Скрипач расхохотался. Медведь чуть не подавился куском мяса. Рэнк сокрушенно покачал головой.

– Зачем тебе в город, парень? – спросил он.

– Мне нужно в замок.

– В замок? Хэх! – Рэнк усмехнулся, – к королю что ли?

– Нет… – Аксель проглотил кусок, – просто я с детства мечтал попасть в замок. Я увидел его очень давно с дерева и с тех пор хотел этого.

– Странный мальчуган, – проговорил скрипач.

– Да… – Рэнк криво улыбнулся, – я вот в детстве мечтал быть летописцем или лекарем… мож мне стать лекарем, Карл? – он хлопнул скрипача по плечу.

– Да, Рэнк! Почему бы не лекарем! – подыграл ему тот, – хорошее занятие!

– Да, хорошее, – закивал Аксель, – мой учитель – лекарь.

– П-р-е-к-р-а-с-т-н-о-е! – проговорил Рэнк, злобно акцентируя каждую букву, – помогаешь лю-у-у-удям, спасаешь жи-и-и-изни… да только на этом не заработаешь!

– Что? – переспросил Аксель. И Рэнк понял, что он правда удивлён. Он правда не знает о чем речь.

– Понимаешь, парень, – ответил он, – ты не навсегда останешься глупым мальчишкой с идиотскими мечтами. Однажды тебе придётся признать, что этот мир другой. Однажды, и вероятнее всего очень скоро, тебе нужно будет стать мужчиной. Я не знаю что произойдёт… может, с тобой случиться что-то ужасное, а может нет. Может, у тебя просто появиться девчонка, – он брезгливо кивнул в сторону Лэл, – а они, знаешь ли, мечтами не питаются… они хотят кушать вкусную еду, пить хорошее вино, носить красивую одежду. А если – в твоём случае это, конечно, будет совсем крах – если у вас появиться ребёнок… вот тогда ты вкусишь горечи этой жизни во всём великолепии! Ты узнаешь, что у любого действия, которое ты совершаешь, есть только один важный критерий: принесёт тебе это деньги или нет. Если бы у тебя было достаточно денег, ты бы уже спал на крахмальных простынях постоялого двора с той стороны стены. Но ты здесь, парень! Здесь, потому что чёртова романтика! И я здесь потому же – верил, как и ты во всю эту белиберду, и это сгубило мою жизнь. Мой брат не был романтиком, – Рэнк опустил голову, казалось, что эта эмоциональная речь забрала все его силы, – он всегда был расчётлив и жесток… где сейчас я и где он?

– Я думаю, Рэнк, что он сейчас, как и ты пьёт вино у костра в компании своих… ммм… коллег что ли, – осторожно заметил Карл. Но Рэнк как будто не услышал слов скрипача.

– Пойми, парень… все мы в детстве хотим быть как каменные рыцари, но этот мир диктует свои правила, и ты ему обязательно подчинишься, потому что он сильнее тебя. Чем раньше ты это поймёшь, тем лучше для тебя.

Рэнк замолчал. Он сосредоточенно разглядывал золотые и красные всполохи на раскалённых углях. Медведь, судя по всему, заснул. Карл ждал, что скажет Аксель, а Лэл будто и вовсе здесь не было. С тех пор, как пришёл парень, она не сказала ни слова.

Аксель тоже молчал. Он не мог понять Рэнка. Он почувствовал только… что его губами говорит боль. Но не мог понять её. Он вспоминал рассказ аббата Марка, у которого было все, что только может пожелать человек. Марк говорил, что в нем тогда была пустота… Акселю казалось, что в Рэнка вселилась эта же пустота, но не от того, что было всё, а от того, что не было ничего.

– А кто такие каменные рыцари? – спросил он неожиданно даже для себя. Рэнк поднял на него взгляд полный упрёка.

– Каменные рыцари? – переспросил скрипач. Он был рад сменить тему, – ты, парень с луны что ли свалился? – Аксель виновато пожал плечами.

– Я о таких не слышал, – ответил он.

– Ого! Ну, тогда слушай! – ответил Карл, – у древнейшего короля, который построил этот город и этот замок, было четыре верных и надёжных друга. Это были великие рыцари. По легенде они были так мудры и могущественны, что каждый из них повелевал своим драконом! Вместе четыре рыцаря и король одержали немало побед над разной нечистью, и за их силу, честь и мудрость их звали каменными воинами. Говорят ещё, что когда король возводил этот замок, то сказал, что ни один камень не простоит так долго, как отвага, мудрость, упорство и честь. Потому он велел сначала высечь из скалы, на которой стоит замок, четыре каменные статуи рыцарей по сторонам света. И только когда они были готовы, он велел строить и замок, и город вокруг них. «На этих камнях можно построить величайшее королевство» – сказал он. Сейчас уже никто не помнит, как их звали, потому их называют Север, Юг, Запад и Восток.

– Вот это да… – удивлённо выдохнул Аксель, – но разве можно управлять драконом? Я думал эти чудища только жгли деревни и пожирали людей, – Акселю было не по себе даже от мыслей о драконах. Детские страхи поднимались внутри клокочущей чернотой.

– Конечно можно! – радостно ответил скрипач, – дракон такое же животное, как собака или мул! Почему бы его не приручить?

– Дракон не животное! – Рэнк вдруг резко поднял голову. Это было так неожиданно, что скрипач дёрнулся.

– Чёрт, Рэнк! Да какая разница животное, не животное? Всё это сказки!

– Сказки или нет… – загадочно проговорил Рэнк, – но дракон – это не собака. Дракон – пятая стихия… – глаза невезучего предводителя нищих артистов затуманились, – по легенде Тот Кто Вообразил Всё, вообразил и человека, сделав его полностью подобным себе… но человек оказался глуп и тогда Тот Кто Вообразил Всё понял, что человек в своей глупой жадности может уничтожить весь мир. Тогда он взял языки пламени, морскую воду, чёрную землю и поток ветра и соединил их вместе. Из этого получился первый дракон. И тогда Тот, Кто вообразил все, сказал дракону: «Я дал тебе всю силу, всё могущество, всё величие и всё время четырёх стихий. Но Я не дам тебе то, что дал человеку. Потому ты будешь миром там, где человек будет сеять войну. Ты будешь стихией там, где человек станет строить неправедное царство. Ты будешь злом человеку, не знающему добра. Ты будешь смертью человеку несущему смерть».

Рэнк снова замолчал. Аксель сидел бледный, как крахмальная простынь постоялого двора с той стороны стены. Креплёное вино уже порядком ударило ему в голову, чернота из детства подступала.

– В деревне говорят, что дракон съел мою мать… – пробормотал он запинаясь, – говорят, через полгода после моего рождения она ушла в лес. Потом там был рёв и адское пламя и… она не вернулась. В лесу нашли только следы огня…

Рэнк посмотрел на него испытующе.

– Возможно, парень, тебе просто лгут… твоя мать просто бросила тебя! – он помолчал немного, – никаких драконов ведь нет. Это всё легенды… А если её и правда съел дракон, значит она была проклята, – Рэнк усмехнулся, – «ты будешь смертью человеку, несущему смерть» – процитировал он. – Вспомни все старые легенды – там драконы убивают тех, кто не честен, не чист сердцем, – Рэнк вдруг рассмеялся, – то есть будь здесь дракон, мы бы все сдохли в его пламени!

– Да уж! – подхватил скрипач, – а допустим, кто-то из нас был бы хорошим человеком? Вот дракону захочется разбираться: этот хороший, этот плохой, этого съесть, этого оставить! – он тоже залился смехом.

Аксель сидел прямо. Бледный. Он не мог пошевелиться. Он вдруг явственно почувствовал тот особый запах гари. От мамы остался огромный не то платок, не то одеяло, которое она накидывала на плечи. Когда отец, на другой день, трясясь от ужаса, пошёл на то место, где она пропала, он нашёл его там. Платок он хранил в небольшом плотно закрытом сундуке и когда Аксель малышом впервые открыл его, он сразу почувствовал этот жуткий запах. Он сохранялся там столько лет. Этот запах был отвратным, ужасным, от него внутри поднимался чёрный страх и, нарастая постепенно, занимал сознание малыша. Акселю показалось, что он чувствует этот запах сейчас. Скрипач продолжал посмеиваться. Рэнк улыбался, глядя на костёр.

– Не придавай этому такого значения, парень, – сказал он, – живи в реальном мире. Как бы там оно не случилось… твоей матери нет – смирись с этим. Драконов нет, и возможно, никогда не было. Никаких рыцарей нет, и ты рыцарем не будешь. Завтра утром ты зайдешь в город и… наплюй ты на этот замок! Найди себе работу и девчонку… хотя – к чёрту девчонку! Если хорошо устроишься и станешь зарабатывать, то у тебя будет их сколько угодно! – он вдруг подмигнул Акселю.

– Да-а-а, – протянул скрипач, – или продолжай слушать сказки и будешь как мы! – он усмехнулся.

– Пора спать, – сказал Рэнк, – завтра длинный день. Они все разложились под чёрным осенним небом поближе к костру. Аксель укутался в серое одеяло, которое ему уже так давно дал с собой учитель, и мгновенно уснул.

Через час к костру подошёл человек. Он слегка пнул одного из лежащих ногой:

– Рэнк, бездарь двуглазый, проснись! – прошипел он.

– Кто здесь? Чёрт! – Рэнк вскочил, потирая бок.

– Это я! Не шуми, олух!

– Свиний дьявол! Сучок! Какого чёрта? – Рэнк уже собирался ударить его в ответ.

– Остынь, парень! Я слышал, тебе нужна хорошая работа за хорошие деньги? – проговорил Сучок. Рэнк опустил руки.

– Такая работа всем нужна до зарезу, – ответил он серьёзно.

– Она у меня есть. Только для тебя. – Было темно, но Рэнк понял, что Сучок ехидно ухмыляется, – буди своих – они тоже в деле.

– С нами молодой парень… – начал Рэнк.

– Ты за него готов поручиться? – оборвал его Сучок.

– Нет…

– Мне нужны только самые верные люди. На кону очень хорошие деньги. И платят их очень влиятельные люди.

Через несколько минут четыре человека уже копошились у повозки.

Сучок подошёл к спящему Акселю и осторожно над ним наклонился. Парень спал крепко под действием вина, а у Сучка было правило – не упускать возможностей. Он запустил руки ему под куртку – там во внутреннем кармане был мешочек с небольшим количеством денег. Сучок высыпал их на ладонь и мельком пересчитал. Затем он вытряхнул всё из рюкзака и прощупал сапоги.

– Да уж… – проговорил он, – одни оборванцы кругом.

Сучок аккуратно стянул с парня сапоги – тот даже и не думал просыпаться. Потом он осторожно снял с него куртку.

– Чёрт, как крепко спит! – заметил он с усмешкой. Для него это превратилось в интересную игру. Он продолжал ощупывать вещи парня, и тут его рука наткнулась на что-то твёрдое – А это что?

Сучок потянул за предмет, завёрнутый в тряпье – он оказался длинным. Разбойник поднёс его поближе к огню и развернул край.

– Свиньи черти, – прошептал он, – вот это оружие…

Он быстро взял куртку, сапоги и завёрнутый в тряпицу меч и зашагал к повозке, которая уже тронулась по дороге от города. В голове Сучка зрел план. Хорошо, что он никогда не упускал возможностей.

Глава 21

Марк открыл дверь своего секретного кабинета маленьким ключом и пропустил гостей внутрь. Затем он вошёл сам и закрыл дверь на засов. Граф уселся на стул у дубового стола и стал по-хозяйски листать лежащую на нем книгу. Василина расположилась у тайного окна. Марк вдруг подумал о том, что она похожа сейчас на маленькую замученную играми девочку. Ему ужасно захотелось укутать её овечьим пледом, заварить ей душистого травяного чаю и подарить глазированный пряник. «Во что мы её впутали?» – подумал он, затем перевёл взгляд на графа:

– Дорес, тебя не было очень долго! – сказал он серьёзно.

– Да, брат, мне нужно было решить некоторые вопросы, – ответил тот как-то устало, – ты волновался за меня?

– Конечно, я волновался, граф! Мы же тут с тобой не в кегли играем!

– Весь этот месяц я ужасно скучал по твоей материнской любви! – отозвался граф. Марк невесело усмехнулся, – скажи мне лучше… вы нашли что-то интересное? – Марк видел, что граф утомлён и выжат.

– Да, Дорес, мы нашли её, – ответил он. Дорес поднял на него глаза и немного оживился.

– Где?

– На юге, за сопкой.

– Там же никто не живёт…

– Там осталась деревня.

– Свиньи черти! Это же то, что нужно! Деревня, скрытая от короля…– глаза графа заблестели, – что говорят местные?

– Пропала лет восемнадцать назад.

– Отлично! А… Что-то ещё?

– Никаких вещей, но есть сын.

– Вы его нашли? Он здесь?

– Мы его нашли, Дорес. Но он ушёл.

Граф нахмурился:

– Что значит ушёл, свиний дьявол? – глаза его начали наливаться кровью, – не хочешь ли ты сказать, монах, что ты снова всё упустил? Он ушёл так же, как ушла в тот раз она?

– Нет, Дорес. Она сбежала, спасая свою жизнь и жизнь ребёнка. А он просто ушёл. До того, как я всё узнал. Он отправился в город. Румос уже ищет его.

– Проклятые монахи!

– Не переживай, граф! Парень в безопасности, пока обо всём знаем только мы с тобой… и эта прекрасная девушка, – он учтиво кивнул Василине. Та в ответ слабо улыбнулась.

Марк подошёл к столу и сел напротив графа.

– Расскажи мне, граф, где ты был всё это время?

– Мы были в Орлене…

– Ого… – Марк вытянул лицо, – поручение короля или личное дело?

– У меня нет личных дел, монах… только дела королевства… – граф замолчал, глядя в пол. Молчавшая всё это время Василина сверкнула на него молниями серо-голубых глаз.

– Видишь ли, дорогой аббат, – проговорила она, грозно глядя на графа, – Кехр внезапно увлёкся работорговлей.

Марк недоуменно посмотрел на Дореса.

– Мой дядя всегда учил меня, – продолжила Василина, – не говорить слишком много. За человека должны говорить его дела. Но в этот раз граф не дал мне сделать того, что я должна была сделать, потому скажу: я знала, что ваше королевство варварское, но такого я никак не могла ожидать. Я даже не могу предположить большей низости, – Василина буквально задыхалась от смеси гнева, бессилия и обиды. Марку показалось, что глаза её стали стеклянными. В них стояли непролитые слезы. Марк недоуменно посмотрел на графа.

– Мы были в Орлене… чтобы купить рабынь для короля Леопольда… Прекрасного… – медленно проговорил граф. Марк округлил глаза и открыл рот. Василина сжала пухлые губы, и отвернувшись глядела куда-то вверх, видимо лишь для того, чтобы не заплакать.

– Орлен сильно изменился за эти годы, – продолжил граф медленно, – сейчас это не разрозненные племена, а военное государство… сильное и опасное. Они совершают набеги на приграничные области Фурина, Садука, Драконьего Острова и дикие земли. Они грабят и угоняют людей в рабство, в основном женщин. Орленские воины предельно жестоки и у них нет чести. Они одинаково хладнокровно пытают и убивают и своих врагов и совершенно мирных людей. Кшанкшиз для них не столько военачальник, сколько лидер религиозного толка или даже полубог… Он говорит им о том, что есть лишь одна правда – это сила и лишь сила заслуживает жизни. По его словам всякий, кто не обладает силой жить, должен умереть в муках. Поэтому… они не остановятся на этих набегах. Уже сейчас Кшанкшиз обладает такой армией убийц лишённых человечности… что Драконий Остров они сожгут и зальют кровью за семь дней.

Он немного помолчал и продолжил.

– В двух днях конного пути от нашей границы у орленцев стоит целый город, куда они сгоняют рабов и рабынь. Там они работают, погибая прямо на полях. Там же их продают. Именно туда нас и отправил Леопольд за невольницами для его утех. Наша фуринская рысь хотела там в одиночку положить всю армию Кшанкшиза и освободить пленниц и я с огромным трудом отговорил её от этой смертельной затеи…

– И это стоило мне моей чести, – перебила его Василина, отвернувшись от них, – в этот чёрный день моей жизни я позволила на моих глазах продавать и покупать свободных фуринских женщин как скот…

– Поверь мне, необузданная и глупая женщина! – вскипел граф, – те фуринки, которых мы купили… у них теперь есть шанс выжить! Там бы они не протянули и двух недель! Сейчас их участь незавидна, но они ещё живы…

– А может, лучше смерть? – Василина повернула к ним бледное лицо с мокрыми полосами слез. Глаза её были полны ненависти, – знаешь, Кехр… когда всё закончиться, я хочу сама вырезать его чёрное сердце, а потом отрубить эту гнусную голову… хотя нет. Я хочу, чтобы это сделали те женщины…

– Если ты про короля… – спокойно ответил граф, – то в этой стране уже выстроилась очередь до самого порта из людей, желающих вырвать и съесть его сердце… – он помолчал немного, – у тебя будет возможность его убить. Но он всего лишь гнусный червь, а вот Орлен настоящая угроза и для Драконьего Острова и для Фурина. Город рабынь, как сами орленцы его называют, руками рабов производит продовольствие для армии Кшанкшиза в двух днях пути от нашей границы. Если сумасшедший вождь захватит остров, а ему сейчас ничего не стоит это сделать, то у него будет выход в море и наш флот. Вот в чем сейчас наша забота.

– Ты прав, Кехр, – тихо ответила Василина, – это не умаляет моей вины, но ты прав… аббат, – она посмотрела на Марка, – нам нужно действовать быстрее. Её сын, он…

– Он в столице, – ответил Марк, – Румос найдёт его.

– Я верю тебе аббат, – кивнула Василиса.

– К дьяволу свиньему, – оборвал её граф, – сегодня мы должны быть у Леопольда – он снова придумал мне какое-то унизительное поручение. Сообщи, когда парень будет у тебя, времени в обрез.

Они вышли из кабинета и спустились по каменной лестнице. Аббат проводил их за ворота. Два монаха вывели лошадей. Граф и Василина запрыгнули в сёдла:

– Торопись, аббат! – сказал Дорес, но Марк молчал. Он смотрел ему за плечо и глаза его медленно округлялись.

– Марк! Какого дьявола, – огрызнулся граф, – куда ты там пялишься? – он развернул лошадь и взглянул в ту же сторону, – свиньи черти… – проговорил он, – этого нам сейчас только не хватало…

Глава 22

Король Леопольд Прекрасный второй раз за это утро попробовал приоткрыть левый глаз, но сумрак затемнённой спальни снова показался ему слишком ярким. Монарх застонал и опять зажмурился. «Проклятое эйборское вино – подумал он, – разве я мог знать, что оно при таком удивительном вкусе действует как худший яд? А может меня хотели отравить?»

– Э-э-эй! – закряхтел он, – э-э-э-эй! Кто-нибудь!

В эту же секунду перед кроватью появился слуга:

– Я тут, ваша светлость!

– Конечно ты тут, – прошептал король, – где мой лекарь?

– Я тоже уже тут, – отозвался выросший из-под земли придворный лекарь.

– А какого дьявола мне ещё так плохо, свинья, если ты уже здесь?

– Вы просили вас не беспокоить, ваша светлость…

– А-а-а, ты бестолочь… – вяло пропыхтел король, он всё ещё лежал с закрытыми глазами, потому что свет причинял ему боль, – послушай лекарь… мне кажется, что меня отравили…

– Ваша светлость, – учтиво поклонившись, ответил тот, – вчера вы выпили чуть ли не бочонок игристого эйборского вина. Ваше состояние после такого вполне закономерно и…

– Не считаешь ли ты, – оборвал его Леопольд, – что я дурак, и не знаю, что и сколько я пил?

– Конечно нет, ваша светлость!

– У меня ощущение, словно меня отравили… Дорес мог подмешать отраву в это чёртово вино… – король застонал, – о-о-о-о… поросячий дьявол! Давайте, может, повесим Дореса?

– В любой момент, когда пожелаете! – перед кроватью появился начальник охраны, Марс.

– Где он сейчас?

– Граф сегодня вернулся из Орлена, ваша светлость, и привёз ваших невольниц…

– Невольниц? – промычал король, – что ж ты молчал, идиот? Где они?

– В камерах с пятой по двенадцатую, ваша све…

– Ле-е-екарь, болван ты этакий… давай уже свои снадобья… и ванну!

Через несколько минут четыре здоровенных парня, отдуваясь, оторвали от кровати носилки с дряблым телом Леопольда Прекрасного, и переместили его в тёплую ванну с ромашкой, розовыми лепестками и растопырником. Самого короля напоили чудодейственными отварами, от которых его, впрочем, чуть не вырвало. И через час с небольшим по-прежнему страдальчески стонущий монарх смог приоткрыть левое веко. За левым вскоре был открыт и правый глаз, и после этого знаменательного события Леопольд всё же решил помиловать Дореса, великодушно даровав ему жизнь. На самом деле, граф оказался первым, кто вернулся из Орлена с наложницами. Трое до него где-то пропали или погибли. А граф смог ещё и женщин привезти. Пожалуй, он ещё может быть полезен.

– Казнить графа пока не будем, – простонал король. Марс нахмурился, – подготовьте мне женщин. И палач пусть тоже будет наготове.

– Слушаюсь, ваша светлость! – начальник охраны морщась удалился.

– А вы что стоите, недоноски? Откройте уже шторы! Дайте мне взглянуть на моё королевство!

Все бросились суетясь поднимать тяжёлые плотные шторы. В душную пыльную спальню короля через огромные окна хлынул серый осенний день. Вид из спальни открывался просто невероятный. Древний король возвёл этот замок здесь не случайно. Прямо под окнами за дворцовой площадью стоял каменный город. Он смотрел на дворцовый фасад своими серыми и коричневыми крышами, дымил в осеннее небо своими печурками, зажимал горожан в тесные лабиринты мощёных улочек. Чуть далее за ним спускался в долину деревянный нижний город. Он был более просторный, торговый, ремесленный. Там редко встречались гуляющие пешком граф или князь. Зато там полно трактиров и лавок, улыбающихся молочников и дородных хлебопёков. За деревянным городом стояла городская стена. А за стеной долина, с разбросанными по ней перелесками и деревеньками. Белая портовая дорога врезалась в лесной массив на западе, а на востоке извивалась блестящей лентой Серая Река. А прямо по центру стояла огромная заросшая лесом драконья сопка, нацеленная в серое небо чёрной каменной вершиной.

Леопольд, привычно постанывая, с минуту изучал знакомый пейзаж за окном, пытаясь понять, что же ему не нравиться. Что-то чёрное на самой границе сознания мучило его больной отравленный мозг и что это было, он понял не сразу. Услужливые верноподданные, заглядывая в царственный рот ждали, что он сейчас скажет, и он сказал. Но не то, чего все они ожидали:

– Свиний дьявол! Что с моей сопкой? – простонал король. Придворные медленно повернулись к окну. Один из здоровых парней выронил носилки. Старший церемониймейстер, тяжело дыша, схватился за сердце. Лекарь побледнел, как простыня на царственной кровати и медленно открыл рот. Жуткие мысли и страшные картины буквально заполонили умы этих людей, но они не в состоянии были произнести ни слова…

То же самое увидел брат Румос, который тщетно искал Акселя в городе. И Руэл, скобливший боевым ножом белый череп Коротыша. И Рэнк с Сучком, обсуждающие, как поделить будущий куш. Все они замерли, открыв рты. В их памяти чёрным вихрем старого потустороннего ужаса пронеслись картины, описанные в сказках и страшных легендах прошлого. Каждый из них мог поклясться, что на секунду ощутил зловонный запах гари и чувство тошноты, поднимающееся откуда-то снизу.

Из вершины Драконьей сопки в серое осеннее небо поднимался чёрный столб дыма.

И каждый из них услышал за спиной примерно одни и те же слова, потому что всегда и везде есть хоть один человек, который в подобный момент, когда все вдруг теряют дар речи, злобно произносит:

– Вот вам и сказки! Вот вам и бабкины басни! Дракон-то… проснулся!

Часть II. Дракон

Глава 23

Аксель лежал на твёрдой кровати, покрытой старым одеялом, отвернувшись лицом к деревянной стене. Обняв сам себя, он засунул руки подмышки так, будто ему было холодно. Именно в таком положении его застал старик лекарь, зайдя в комнату. Именно таким он видел его теперь каждый день.

– Аксель, позавтракай, я пригото…

– Нет.

Лекарь понимал, что сейчас он не может ничего сделать. Это был тот вид болезни, с которым человек должен справиться сам – глубокая душевная боль. Когда почти месяц назад Аксель постучал ночью в лавку старика, учитель его с трудом узнал…

Ноги его были в смеси грязи и чёрной запекшейся крови, несмотря на листья и куски древесной коры, которыми он их обматывал. Весь ссутуленный, дрожащий, голодный и самое ужасное… взглянув той ночью ему в глаза, старик не увидел там Акселя. Только боль. Такую боль, от которой всё холодеет внутри, когда встречаешь её во взгляде другого человека. Такую, которая парализует, которая способна лишить жизни…

Старик обмыл ноги парня тёплой водой от грязи и крови, перевязал, приложив целебные травы. Он дал ему сухую и тёплую одежду, напоил горячей настойкой, но пустой взгляд Акселя не изменился. Прожевав мясо с хлебом так, будто это кусок холщовой материи, парень сказал тогда лишь одну фразу: «я попытался три раза…» и потом лёг спать.

С тех пор и до этого дня Аксель почти не говорил. Старик его особо ни о чем не расспрашивал, так как видел, что расспросы причиняют ему боль. Парень мало ел, неохотно и безучастно выполнял редкие поручениястарика, которые тот давал ему, чтобы мальчишка совсем не скис. Единственное, что Аксель делал регулярно, это лежал на своей лежанке, повернувшись лицом к стене и засунув руки подмышки. Так было и в этот момент.

– Аксель, я иду на рынок. Ты не хочешь сходить со мной?

– Нет.

Старик помедлил немного и вышел. Он закрыл лавку и двинулся в сторону рынка. С недавних пор он бывал там каждый день. Точнее с того дня, когда над Драконьей сопкой появился пугающий чёрный дым. Старик, сказать по правде, и в древних драконов верил с трудом и массой оговорок, а в то, что настоящий дракон живёт в жерле Драконьей сопки, не верил вовсе. Однако люди в деревне верили. Верили слепо и фанатично. Потому всю деревню объял страх. Теперь люди говорили лишь об одном – о драконе. Женщины не пускали детей на улицу, старики в пивных и на базаре громко рассказывали древние легенды и пророчили скорую гибель всей деревне. Мужики храбрились за кружкой пива, но опасливо перебегали от дома к дому, то и дело поглядывая в сторону сопки, когда были трезвы. Лавочники призывали купить еды «про запас» – вдруг что? А несколько семей даже оставили свои дома и ушли в лес подальше от сопки, где вырыли землянки, чтобы вовсе не высовывать оттуда носов.

Атмосфера необъяснимого, тяжёлого, первобытного ужаса, как запах гари расплывалась по всей округе, заражая людей. И хотя лекарь не был суеверен, он всё же ощущал в животе заразный, липкий, чёрный страх. А ещё он ощущал, что скоро… очень скоро что-то случиться. И он должен быть к этому готов.

Как и всегда, он зашёл сначала к пекарю, затем к мяснику, потом к торговцу овощами и все они при виде старика широко открывали глаза и начинали рассказывать. Обычно они говорили, что какой-нибудь Парт, с того края деревни, возвращаясь домой из трактира вчера ночью, своими глазами видел, как дракон вылез из самой верхушки горы и взлетев, сделал два круга над сопкой. Или пересказывали слова полуслепой старухи, видевшей адское пламя, поднимающееся из сопки на высоту облаков. Или вообще пересказывали то ли давно забытую, то ли недавно выдуманную, но какую-нибудь непременно очень нелепую легенду. Но в этот раз было не так. И старик сразу почувствовал, что дело на этот раз серьёзное. Он даже подумал: «Может это оно?»

Все они говорили об одном: о спасении.

Оказывается, ранним утром, в деревню с благой вестью прибыл некий человек, который рассказал, что несет людям «правду о спасении». От этих слов у лекаря внутри похолодело. «Свиньи черти! – немного испугавшись, подумал он, – только этого сейчас и не хватало!» Однако всё оказалось не так, как он думал. Человек этот называл себя Ельзеораном и утверждал, что он наследник древнего рыцарства. По его словам, он тот самый рыцарь, о котором уже ходят легенды по Драконьему острову. Но самое главное не это. Самое главное, что он знает, как спастись от дракона! Всё это подробно описано в древней легенде, которую рыцарь и расскажет сегодня на рыночной площади.

Все торговцы сказали это слово в слово, будто заучив, а когда лекарь спросил, откуда всё это известно, они с готовностью отвечали, что это им поведал некий странник невысокого роста со скрипучим голосом, который уже видел великого рыцаря и слышал его слова в другой деревне и совершенно случайно узнал, что тот сейчас направляется сюда.

Да уж! – подумал старик, – ну и странник! Пришёл к началу рыночного дня и обошёл по очереди все лавки, чтобы рассказать о великом рыцаре. Кто бы он ни был, он не глуп, но… какова цель всего этого представления?

– А много ли у рыцаря последователей? Или… э… учеников? – спросил старик торговца овощами.

– Да! – ответил тот, – ученики присоединяются к нему в каждой деревне, а он прошёл уже множество деревень Драконьего Острова.

Старик пошёл дальше. Он знал, что шарлатаны, рыночные проповедники и аферисты, как грязная пена – всегда поднимаются на волне страха и незнания. Но так же он понимал, что у них всегда есть цель. Сейчас ему хотелось понять, какую цель преследует «наследник древнего рыцарства». Он ещё побродил немного по рынку и вскоре на площадь стали подтягиваться жители деревни. Люди приходили и приходили. В один момент старику показалось, что людей так много, что все они не могли бы уместиться на площади. И вдруг появился рыцарь. Он шёл по центральной рыночной улице такой поступью, словно он Тот, Кто вообразил все, вышедший прямиком из древних легенд и преданий. За ним шла кучка учеников, последователей и почитателей – их было человек десять. Толпа перед ним утихала и расступилась. Процессия рыцаря прошла в самый центр площади. Свита быстро достала откуда-то несколько бочек, доски и вот он уже возвышается над человеческой массой. Старик стал поспешно пробираться поближе – ему хотелось как можно лучше разглядеть выступающего.

Рыцарь был средних лет с красивым и суровым лицом. На его плечи был накинут серый потрепанный плащ или даже одеяло, как показалось лекарю. Он с минуту грозно осматривал притихшую толпу.

– Доброго вам дня, мирные жители! – начал он громким, поставленным голосом. Толпа настороженно прогудела что-то в ответ. Рыцаря это нисколько не смутило, – меня зовут Ельзеоран, возможно вы уже слышали обо мне!

Толпа одобрительно закивала.

– Я единственный выживший наследник древнего рыцарства! – продолжил рыцарь серьёзно и даже сурово, – мой великий предок чудом выжил в походе на Драконью сопку более ста пятидесяти лет назад и потому смог передать мне дух, мудрость и мужество древнего рыцарского ордена Драконьего Острова! – толпа зашуршала и загудела чуть громче, – конечно! У вас, честные жители этой деревни, нет причин верить мне на слово… – рыцарь немного помедлил, вглядываясь в глаза собравшихся людей, – и я этого не прошу! Не верьте моим словам! Верьте только доказательствам, честные жители! – с этими словами он распахнул серое одеяло, в которое был завёрнут, и опустил руки к поясу, – например вот этому! – и рыцарь картинно извлёк из невзрачных кожаных ножен на ремне сверкнувший на солнце меч и задрал его над головой.

Толпа вся целиком ахнула и присела от неожиданности.

– Рыцарский меч моего древнего предка! – театрально продекламировал выступающий. Старый лекарь тоже открыл рот. Но он был удивлён не эффектным жестом опытного оратора. «Наследник рыцарства» неумело потрясал в воздухе сверкающим мечом с рукоятью из бронзы и кости украшенной чёрными и зелёными камнями… Старик узнал меч Акселя. Он широко улыбнулся: кажется то, чего он ждал, наконец случилось. Несколько линий сошлось в одной точке, и теперь он, лекарь должен совершить одно точное, выверенное действие, чтобы отправить колесницу судьбы дальше в верном направлении.

– Сейчас вы, как и все жители Драконьего Острова думаете только об одном! – продолжал «наследник», – вы думаете о безопасности. Вы думаете о том, что не можете спокойно уснуть. Вы думаете о драконе. А знаете ли вы, что наш рыцарский орден борется с драконами с незапамятных времён? – он снова сурово посмотрел по сторонам, вглядываясь в заинтересованные глаза собравшихся жителей, – мои предки победили немало драконов! И я знаю, как нам справиться с этим!

– Так иди к дракону и убей его! – раздался крик из толпы, – Да! Да! – поддержали его другие, – зачем ты пришёл к нам? Иди, убей дракона! Он верно говорит! Да! – толпа снова заволновалась.

– Вы правы, честные селяне! – серьёзно кивнул «наследник», – так бы я и сделал! Если бы имел право… я бы и жизнь свою отдал за ваше спокойствие и благополучие потому, что это мой долг – этим жили мои предки… так живу и я! Но… древняя легенда, передающаяся в нашем ордене сотни лет, говорит, что я не в силах победить этого дракона до тех пор, пока вы мне не поможете! Потому я пришёл к вам – мне нужна ваша помощь, чтобы победить дракона! – рыцарь замолчал и снова начал всматриваться в напряжённые лица селян. За прошедший месяц он уже провёл множество таких представлений в сёлах и деревнях Драконьего Острова, потому это выражение пугливого недоверия, которое он видел сейчас, было хорошо ему знакомо. Он знал, что уже через минуту оно смениться восторгом и благодарностью, или неким праведным неистовством… или даже открытой агрессией.

– Вы же знаете из древних легенд, – продолжил он вкрадчиво, – что дракон – это проклятие? – смутное чёрное чувство медленно зашевелилось где-то на границе подсознания, – вы же помните, за что приходит дракон? – становясь всё более чёрным и липким оно поднимается откуда-то из живота выше, заполняя сознание, – все мы слушали эти сказки в детстве и все мы помним! – оно начинает обволакивать своей липкой чернотой все мысли голове и сковывать разум, дышать становиться тяжелее. Рыцарь замолчал. Он видел в глазах людей, что страх пришёл. Пришёл откуда-то изнутри. Из детства. Из-под кровати. Из темноты. Сейчас пора.

– Где-то на нашем острове живёт юноша. У его матери были чёрные как драконье стекло волосы и голубые глаза – среди нас её можно было легко узнать. Юноше сейчас от семнадцати до двадцати лет, – рыцарь помедлил, – это он – проклятье. Чтобы избавиться от дракона, нам нужен он… – толпа вздохнула. Звенящий страх вышел наружу. Рыцарь знал, что сейчас будет. Нет ничего ужаснее людей охваченных страхом, которым указали цель. Старый лекарь тоже это знал, поэтому он был уже далеко. Ему нужно было торопиться. Был только один шанс провернуть всё быстро.

Он вошёл в лавку и побросал в рюкзак какую-то еду, мешочки с ценными снадобьями, денежные сбережения. Достал пару одеял, чтобы прихватить их с собой и посох. Положил всё это у двери и, выдохнув, зашёл к Акселю. Тот всё так же лежал лицом к стене. Старик постарался максимально успокоить мысли, дыхание, тело – сейчас его словам и действиям нужна была ювелирная точность. Он непринуждённо сел.

– Послушай, Аксель, – начал он, – тут кое-что случилось… и в связи с этим я хочу задать тебе один вопрос.

Аксель никак не отреагировал, но учитель знал, что он слушает, поэтому продолжил:

– Скажи мне, в твоих странствиях к замку, не приходилось ли тебе встречать темноволосого человека средних лет, уличного циркача или может быть артиста, красноречивого и обаятельного?

Аксель медленно приподнялся на локте и повернулся к старику. На его бледном лице, в его воспаленных глазах старик сразу увидел то, что так хотел там увидеть – неясное пока удивление, которое с минуты на минуту выдернет парня из оцепенения боли и превратится сначала в решимость, а затем в азарт, гнев и агрессию… Старый лекарь знал, что однажды Акселю придётся познать в себе эти разрушительные чувства. «Чем раньше, тем лучше» – подумал он. И сказал то, что сначала не планировал:

– Почему я спрашиваю? Дело в том, что сейчас этот человек выступает перед людьми на рыночной площади с твоим мечом. И я подумал, Аксель, что раз ты подарил этому человеку свой меч, значит он твой хороший друг… – старик помедлил очень внимательно глядя на Акселя, – а если он твой друг, то ты, возможно… очень захочешь встретиться с ним.

Аксель рывком сел на кровати. В его глазах отражалась поднимавшаяся внутри огненная буря.

– Он мне не друг.

– Из этих слов, – помедлив ответил старик, – я могу сделать вывод, что этот человек попросту украл твой меч. Это так?

– Да, – во взгляде парня горел огонь, не уступающий своим жаром тому, что вырывается из пасти дракона.

– Тогда ты вправе пойти и забрать его. Для этого ты должен запомнить несколько важных вещей. Первое. Он убедил жителей, что твоя мать была проклята, и ты тоже проклят. Он сказал всем, что дракону нужен ты. Люди боятся дракона и потому захотят тебя убить. Они уже идут сюда, и тебе следует выходить через заднюю дверь. Ещё… накинь на голову одеяло и не поднимай лицо, чтобы тебя не узнали.

Второе. У него есть последователи и охранники – будь внимателен и осторожен. Будь начеку. Всегда. Когда придёшь к нему скажи, что ты знаешь, где найти мальчишку. Он наверняка обещал награду за тебя.

И последнее. Помни: «эркхен облух рандл» – не в числе мощь, а в доблести. Встретимся у дальнего белого дерева через два часа.

– Да, – коротко ответил Аксель. Он накинул на голову одеяло, натянул прохудившиеся сапоги и вышел через заднюю дверь.

Низко опустив голову, покрытую старым одеялом, Аксель достаточно быстро добрался до рыночной площади. Представление рыцаря уже закончилось, потому часть жителей уже разошлась по своим домам, а часть уже громила лавку лекаря на том конце деревни, но всё же на площади было достаточно людно. Аксель поискал глазами Рэнка и не увидел его. Он подошёл к группе оживленно беседующих лавочников и спросил где человек с мечом. Они его не узнали:

– Ты опоздал, бродяга, – ответил один из них, – он уже рассказал обо всём и сейчас обедает в том трактире.

Аксель поклонился и направился к трактиру, однако у самой двери дорогу ему преградил здоровенный увалень:

– Чо те, селянин?

– Я знаю, где найти пацана, – ответил Аксель.

– Да тут все знают, – зевнул увалень, – он же на окраине деревни говорят живёт.

– Он убежал и спрятался. А я видел, куда он спрятался.

– О-о-о… и куда? – он заговорщически наклонился к Акселю.

– В лесу.

– Где в лесу, парень?

– Я тебе не скажу.

– М-м-м-м… – понимающе кивнул увалень, – хочешь сам заработать монеты… покажи чо у тебя под этим одеялом, бродяга! Вдруг у тя там оружие?

– Я без оружия, – ответил Аксель, распахнув одеяло и не поднимая головы.

– Хорошо. Заходи! – он пропустил парня внутрь и закрыл за ним дверь. Оказавшись в помещении, Аксель скинул одеяло с головы и осмотрелся.

Прямо в центре трактира на столе сидел Рэнк. В одной руке он держал деревянную кружку, а в другой кусок мяса. Справа от Акселя в углу у окна сидели два мужика, которые, судя по всему, были охранниками и один из них только что, видимо, пошутил: эти двое и Рэнк весело хохотали. Ещё один охранник молча сидел в дальнем углу слева и сосредоточенно жевал. Аксель сделал шаг вперёд и Рэнк его заметил:

– О, селянин! Проходи! Должно быть, ты знаешь, как найти этого парня? Или может… – он хитро прищурился, – может ты и есть тот парень, которого мы ищем? – Рэнк снова расхохотался своей же шутке.

– Да, – сухо ответил Аксель, делая ещё один шаг к нему, – я и есть тот парень, которого ты ищешь, Рэнк!

Продолжая смеяться, как будто по инерции, Рэнк рассеянно окинул Акселя взглядом. Никто здесь не мог знать его имени. Даже охранники и последователи не знали его как Рэнка, и потому, когда по имени его назвал незнакомый парень из отдаленной затерянной деревушки на другом берегу Серой Реки, он пришёл в некоторое замешательство.

– Что ты сказал? – ответил он, странно мотнув головой, будто отгоняя мух.

– Я сказал, что ты, Рэнк, – проговорил Аксель, медленно уверенно приближаясь к нему, – лжец и вор. Ты забрал у меня кое-что нечестным путём. И теперь ты должен мне это вернуть. Потому что оно принадлежит мне.

Рэнк перестал смеяться и пристально всмотрелся в лицо Акселя, оно казалось ему смутно знакомым и вдруг… на короткую секунду его ухмыляющаяся физиономия вытянулась и он побледнел. Он узнал этого парня. Он понял, что мерзавец Сучок украл меч именно у него, а затем всучил Рэнку. Он понял, как всё это выглядит и почувствовал в груди горячий укол вины, но всё это лишь на секунду. Рэнк быстро взял себя в руки и снова улыбнулся.

– Парень, ты прав! Когда-то этот меч и правда принадлежал тебе. А до этого принадлежал ещё кому-то. А до него ещё какому-то человеку… а один старик сказал мне что его истинным владельцем был сам великий Арнар! – Рэнк многозначительно кивнул, – поверь, парень, каким бы путём этот меч не пришёл от тебя ко мне – мне он сейчас нужнее чем тебе! Что ты с ним будешь делать? – он обвёл руками вокруг себя, – зачем он тебе тут? Капусту в засолку рубить? Лес валить? Самым славным оружием древности! Я извлекаю из него настоящую пользу! Он приносит мне деньги и… много денег! Кстати… – Рэнк как будто вспомнил что-то, – слушай, пацан! Давай я выкуплю его у тебя! Тебе нужны деньги…

– Нет!

– Не будь дураком! Ты упустил этот меч, потому что ты олух! И я знаю, что с ним делать, а для тебя это блестящая погремушка! – Рэнк вдруг расхохотался, схватил со стола меч и, подняв его над головой, начал кричать, – Агу-агу-у-у! Блестящий ме-е-еч! – охранники в углу громко заржали. Охранник занятый едой недоуменно пялился на Рэнка, не прожевав кусок. Аксель уставился на изображение дракона на перекрестье меча. Затем его взгляд скользнул выше по гладкому лезвию, и парень вслух прочёл руны:

– Эркхен облух рандл – не в числе мощь, а в доблести…

Рэнк зажмурив слезящиеся от веселья глаза заливисто хохотал. Аксель как-то неожиданно ощутил спокойствие и ясность. Он как будто увидел себя и всех этих людей со стороны. Ему даже показалось, что со стороны он увидел всю свою жизнь и всю жизнь Рэнка и даже жизнь этих смеющихся парней. Он заглянул в хохочущие глаза уличного артиста и неожиданно для распознал в них чёрную всепоглощающую безысходность и боль. Аксель физически это ощутил. На долю секунды он как будто стал Рэнком и сразу понял, почему он смеётся. Он понял, почему над самим Акселем смеялись сверстники в деревне. Он понял, что заставляло их издеваться над ним и такими, как он. Это был страх. Страх оказаться отвергнутым этим миром, страх быть брошенным и непонятым. Именно этот страх заставлял таких, как Рэнк вечно приспосабливаться, бежать от чего-то одного и гнаться за чем-то другим. Именно этот страх смеялся и плакал сейчас в его глазах. Аксель понял, что говорить с Рэнком бессмысленно. Он сделал два быстрых шага ему навстречу и, напрягая руку до белизны в костяшках, размашисто и хлёстко зарядил ему кулаком прямо между этих самых глаз. Рэкн смешно замахал руками и побежал назад маленькими шажками, как бы догоняя свою улетающую от удара голову. Меч из его руки выпал и со звоном ударился об пол. Сам Рэнк повалил стол и шумно грохнулся на пол, со стоном закрыв лицо руками. Аксель видел, как медленно всё это происходит. Охранник слева, который старательно жевал кусок мяса, медленно расширил глаза. Охранники справа, ещё не успев понять что произошло, прекращали смеяться, глядя на лежащего на полу предводителя. Аксель поднял с пола меч и, держа в поле зрения всех четверых, начал пятиться к выходу.

– Рэнк, послушай, – сказал он спокойно, – сейчас я уйду, и никто не пойдёт за мной. Ради вашего блага. Иначе вас, возможно, ждёт то же, что тех разбойников на портовой дороге. Не потому что я держу на тебя какое-то зло. Просто мне нужно идти, а тебе не нужно идти за мной, – проговаривая это, Аксель медленно шёл назад к двери, вытянув меч перед собой и переводя его острие попеременно то на Рэнка, то на охранников, все они смотрели на Акселя, не говоря ни слова, и глаза их постепенно расширялись. – Этот меч мой, – продолжал он, – и никакая ложь не станет правдой, даже если она приносит кому-то деньги. Даже если это очень много денег и если все эти деньги пустить на то, чтобы сделать её правдой, она всё равно останется ложью. Она не станет правдой, даже если ты назовёшь её правдой тысячу раз!

Аксель почти подошёл к двери. Справа от себя он увидел на полу своё одеяло и, перехватив меч в левую руку присел, чтобы его поднять всё так же держа клинок перед собой. Глаза Рэнка полулежащего на полу раскрылись так, что чуть не вылезли из орбит.

– Прощай, Рэнк, – проговорил Аксель и хотел уже развернуться к двери, как вдруг понял, почему так удивлённо смотрят самозваный рыцарь и его охранники. Они смотрели вовсе не на Акселя, а куда-то чуть выше его головы. Он понял, что за его спиной стоит нечто, очевидно пугающее и только осознав это, он услышал громкий металлический звон, а затем ощутил сильный удар. В глазах его начало темнеть, а пустой трактир поплыл перед ним. Последнее что он увидел, это красное лицо Рэнка, машущего кулаком и кричащего:

– Так его, свиньи черти! Да!

Глава 24

Когда Аксель очнулся, то ощутил сильный приступ тошноты. В глазах было темно, голова жутко болела, руки и ноги затекли и не шевелились. Тело его раскачивалось в пространстве, а в нос ударил резкий запах лошадиного пота и навоза. Он попытался пошевелиться, и от головы через всё тело его прострелила ударом хлыста боль. Аксель хрипло простонал. Очевидно, его везли на лошади, потому что он чувствовал, как седло больно упирается ему в грудь.

– Не плачь, малыш, – услышал он откуда-то сверху женский голос, – эй, Кехр! Этот тоже очнулся! Мы уже отдалились от деревни, давай остановимся!

– Нет! – оборвал грубый мужской голос откуда-то сбоку.

– Кехр! Ты же обещал!

– Что я снова такого наобещал сам того не подозревая? – гневно закричал мужчина.

– Ты обещал быть человечнее! – твёрдо ответил женский голос.

– Да, свиньи черти! Обещал на свою голову! И уже готов лишиться чести, отказавшись от этого безумного обещания! Но что я снова сделал не так? Я же почти никого не убил!

– Ты убил тех двух невинных людей!

– Эти невинные люди уже достали мечи и хотели убить тебя! Они были просто бандитами…

– Не перевирай, Кехр! Они даже не успели направить эти мечи в мою сторону, как ты снёс им головы!

– Поросячий дьявол!

– Не ругайся! Давай развяжем этих избитых тобой людей!

Где-то спереди Аксель услышал мычание и хрип и догадался, что это Рэнк.

– Заткни пасть, недоносок! – проревел мужской голос, и Аксель услышал глухой удар и за ним сдавленный стон, – иначе сравняю тебя с братцем по количеству глаз!

– Кехр, прекрати! Все! Мы останавливаемся! – женщина, которая везла Акселя, очевидно повернула с дороги и спешилась. Затем кто-то схватил Акселя за шкирку сзади и потянул вниз. Одежда затрещала, парня стянули с лошади и он с громким стоном упал на холодную землю.

– Кехр! – со сталью в голосе крикнула женщина сверху.

– Дьявол! Проклятая кошка! – рявкнул мужской голос в ответ. И Аксель понял, что он развернул лошадь и направился к ним. Через несколько секунд мешком гнилой капусты со страдальческим стоном и всхлипами рядом с ним упал Рэнк и чья-то рука сорвала с головы Акселя тряпку. Сначала он увидел Рэнка. На оба его глаза от переносицы уже расплывался тёмный бланш. Однако это были не все изменения в его внешности. Рот его был перевязан грязной тряпкой, которую он тяжело дыша, отчаянно сжимал челюстями. Зубов таких ровных и красивых стало меньше, нос был сломан, бледное лицо испачкано грязью, кровью и слезами.

– Чёрт… – тихо прошептал Аксель. Было похоже, что Рэнк не захотел ехать добровольно и чтобы его уговорить вся деревня от души колотила его несколько часов подряд. Кто-то сзади разрезал верёвки на его ногах. Затем его схватили за плечи и перевернули на спину. Тёмная фигура склонилась над ним, чтобы разрезать верёвки на руках. Голова у Акселя работала плохо. Он попытался разглядеть лицо, но не успел. Верёвки упали, человек освободивший Акселя, отвернувшись отошёл к лошади. В затекшие руки и ноги хлынула кровь, и парень ощутил болезненные уколы сотни игл. Аксель перевернулся на бок и попытался сесть. Голова у него закружилась, и он снова ощутил приступ тошноты.

– Вот это да… – слабо прошептал он и вдруг над ним снова склонился человек. К его губам поднесли кожаные меха, и он сделал пару глотков. Вода приятно охладила и немного облегчила боль. Аксель поднял глаза и попытался всмотреться в лицо. Первым, что он увидел, была улыбка, а потом глаза… её лицо было так близко, что он видел только глаза. Серые и голубые одновременно. Как потоки весенней воды. С вкраплениями песчаной охры и островками чёрных валунов. Акселю показалось, что он сейчас утонет в этих потоках.

– Ты как? ещё хочешь пить?

Он не смог ответить. Он даже и не пытался.

– Ладно… Тогда дам воды твоему другу… – она поднялась и направилась к Рэнку.

Девушка сидела напротив Рэнка спиной к Акселю, но перед его взором всё ещё стояли серо-голубые глаза. Она развязала грязную тряпку, которой был заткнут рот лжерыцаря, и тот всхлипывая начал тихо ругаться, но Аксель не мог понять ни слова.

– Не ругайся, пожалуйста, – ласково проговорила она, – сейчас вернётся граф, и если ты снова будешь ему перечить, он, поверь мне, причинит тебе боль. Он последние дни постоянно ужасно раздражен…

Она достала откуда-то чистый лоскут ткани, намочила его и вытерла лицо Рэнка от грязи и крови. Потом встала и снова подошла к Акселю.

– Как твоя голова? Давай посмотрим? – Аксель хотел заглянуть ей в глаза, но она взяла его голову двумя руками и наклонила её на себя, чтобы рассмотреть затылок, – всё хорошо! – проговорила девушка, – рассечения нет, а шишка, даже и такая большая, скоро пройдёт! – она снова взглянула ему в лицо, – а ты симпатичный мальчик. Как тебя зовут?

Ее глаза улыбнулись, и Аксель окончательно потерял дар речи. Он открыл рот, пытаясь сказать своё имя, но звук совсем не получился.

– Либо ты немой, либо Кехр стукнул тебя по голове чуть сильнее, чем следовало! – рассмеялась она. Её смех был таким заразительным, таким звонким, как журчание молодых ручьёв Серой Реки на гористом восточном склоне Драконьей сопки. Аксель тоже улыбнулся, смущённо опустил глаза и попытался взять себя в руки.

– Меня зовут Аксель, – тихо и немного хрипло проговорил он.

– Аксель? Какое смешное имя! А меня зовут Василина! А это Рэнк, но, похоже, ты его уже знаешь… а вот возвращается граф… – она мотнула головой. Аксель обернулся и увидел огромного роста мужчину с длинными чёрными волосами и странно стриженой бородой. Одна его рука лежала на эфесе здоровенного меча, а другой он выковыривал из внутреннего кармана куртки какую-то бумагу. Он извлёк её нервно и даже злобно и, остановившись, начал читать, высокомерно глядя поверх голов Акселя и Руэла:

– Я, граф Дорес, Высочайшим повелением короля Драконьего Острова Леопольда Прекрасного, призван доставить во дворец наследника древнего рыцарства самоназванного рыцаря Ельзеорана. Визировано личной подписью короля! – граф развернул бумагу к ним буквами и помахал перед непонимающими лицами слушателей так, будто они могли на лету сверить эту подпись, – все! – он скомкал бумагу и запихал её обратно во внутренний карман куртки, – на этом обязательная официальная часть закончена! И мы можем перейти к сути вопроса.

Граф сделал два шага навстречу Рэнку и сел прямо возле него на корточки. Рэнк испуганно попытался отползти, но граф крепко ухватил его за плечо и подтянул к себе.

– Знаешь, Рэнк… вы с Руэлом даже больше, чем братья. Вы одинаковы во всём… кроме, конечно, количества глаз. Но это, ты знаешь, поправимо. А особенно вы с ним похожи вашей невероятной глупостью… – Дорес своей каменной рукой держал Рэнка за плечо и пристально, с нескрываемым отвращением, рассматривал его изуродованное недавними побоями лицо. Бледный Рэнк тяжело сопя смотрел в землю, – Я, конечно, знал, что Эльзеоран – это какой-то рыночный шарлатан, – продолжал граф, – но, Рэнк… я был крайне удивлён, увидев тебя. Может, выгоняя тебя из города, солдаты короля слишком сильно ударили тебя по голове? Или вас с Руэлом в детстве часто из колыбели роняли? Я не знаю чем ещё объяснить такую феноменальную глупость. Конечно, нужно отдать тебе должное – смотришься ты в этой роли превосходно! Но неужели ты думал, что тебя не узнают, Рэнк? Половина столицы знает тебя и по имени и в лицо. Если я привезу королю такого Эльзеорана, нам обоим выпустят кишки прямо в тронном зале. Ты согласен?

Рэнк судорожно кивнул.

– Хорошо, – продолжил Дорес, – сейчас у меня ужасно чешутся руки вырвать тебе не только оба глаза, но и твой лживый язык, но… – граф медленно повернулся к Василине и улыбнулся так, что у Акселя, сидевшего подле неё, похолодело в животе, – но с подачи моей юной спутницы я практикуюсь в человеколюбии, и потому дьявол с ним с языком – его я тебе оставлю. А вот глаза точно вырву этими самыми руками… – Дорес проговорил это так, что ни Рэнк ни Аксель не сомневались, что это непременно произойдёт и прямо сейчас.

– Кехр! Но ты кое о чем забыл, – судя по спокойному и даже весёлому голосу Василины, вырывание глаз руками её не удивляет и вовсе не тревожит.

– Что я опять забыл, свиний дьявол? – граф снова повернулся к ней, однако он уже не улыбался.

– Нам нужна информация.

– Чёрт… хорошо. Тогда, Рэнк я предлагаю тебе игру. Я загадаю тебе две загадки. Отгадаешь первую – подарю тебе твой правый глаз, отгадаешь вторую – подарю левый. Но загадки будут сложные. Ты согласен?

Рэнк бледный, как простыня короля молчал, глядя в землю.

– Похоже согласен. Загадка первая. Я знаю кого ты искал, представляясь этим Эльзеораном. И знаю зачем. И знаю, что ты понимал, что ходишь по грани, потому… скажи мне имя человека, который, судя по всему, достаточно щедро спонсировал твоё опрометчивое безумие… имя, Рэнк. Правый глаз…

– Сучок… – просипел Рэнк, – его называют Сучком.

– Сучок? – граф наклонился, пытаясь заглянуть ему в глаза, – что за Сучок?

– Он раньше обитал в банде Руэла, но сейчас какой-то влиятельный человек платит ему за то чтобы найти и убить пацана… – к Рэнку вернулся голос, он поднял глаза на графа. В них стояли слезы.

– Где найти этого Сучка?

– Он был в деревне с нами, но сейчас… после твоего появления вряд ли он там остался. Он ищет пацана… – Рэнк замолчал и снова опустил глаза.

– Он прав, Кехр, – сказала вдруг Василина, – найдём мальчишку – найдём и тех, кто за ним охотится. – Граф посмотрел на неё серьёзно.

– То есть ты думаешь, что первую загадку он отгадал?

– Конечно.

– Очень жаль… – граф снова повернулся к Рэнку, – тогда давай отгадывать вторую. Скажи мне, Рэнк. Что за молокосос там сидит, – он небрежно кивнул в сторону Акселя, – и почему он чуть было не ушёл от тебя с древним клинком великого рыцаря Эльзеорана? – последние слова граф проговорил пародируя выступление Рэнка, но циркач ничего не отвечал, он молча глядел в землю.

– Рэнк, поросячий дьявол! – зарычал граф и тряхнул его за плечо так, что у того чуть не оторвалась голова, – загадка, конечно, сложная! Но на кону твой левый глаз!

– Да, да… – захрипел Рэнк, – да… я не помню его имени… Сучок у него украл этот меч… это его меч…

– Ого… – граф остановился и медленно повернулся к Акселю, – может ещё скажешь, что это он рыжему Коротышу башку отчикал?

– Я этого не знаю…

– Эй, пацан, – рявкнул Дорес на выпучившего глаза Акселя, – это ты сделал?

– Да.

– Да, – кивнул граф снова расплываясь в недоброй улыбке, – да, Рэнк, – Дорес повернулся к нему, – значит этот парень с туповатой рожей и есть мой Эльзеоран!

– Да, – кивнул Рэнк.

– И значит кого-то мы сейчас отпустим и с глазами и с языком, не так ли, Кехр? – добавила Василина.

– Свиньи черти! Может, я ему хотя бы руку сломаю?

– Кехр!

– Проваливай, Рэнк… – прошипел Дорес и резко поднявшись, отошёл к лошади, – везём пацана Леопольду. А потом займёмся этим Сучком.

– Хорошо, – улыбнулась Василина и потрепала Акселя по волосам, – вставай малыш! Тебя ждут столица, замок и король!

Аксель поднял на неё ошалелый взгляд.

– Меня ждёт король… – повторил он шёпотом, затем повернулся к Рэнку. Тот сидел на земле, глядя себе под ноги непонимающим взглядом, – верни мне, пожалуйста, мою куртку, – проговорил Аксель.

– Да, паяц, верни парню куртку, околеет ещё по дороге, а мне его надо живым Леопольду показать.

Глава 25

Как переменчивы и непостоянны наши настроения, чувства и эмоции. ещё несколько часов назад Аксель лежал на своей лежанке, заткнув руки подмышки, поглощённый лишь своим бескрайним страданием. С тех пор чудовищным ураганом в нем пронеслись и гнев, и удивление, и страх. А сейчас он шёл рядом с лошадью Василины, изредка бросая на девушку короткие взгляды, и думал только об одном: она красива, как Река…

Девушки, жившие в деревне Акселя все, включая Розетту, были симпатичны, смешливы и обаятельны, но в ту ночь, когда он говорил на каменном мосту с Энгстель, он понял, что ни одну из них он не смог бы назвать действительно красивой. Никто из них не мог сравниться по своей красоте с Рекой. И Аксель не мог сказать, в чем именно была эта поражающая красота, но именно она скользила в девушке, которая сидела сейчас на лошади рядом с ним.

Василина прекрасно видела смущение Акселя и это её очень забавляло. Он низко опускал голову и краснел, когда их взгляды встречались, он как будто смущался того, что смотрит на неё. Это казалось ей очень смешным. Потому она постоянно поглядывала на него, хитро улыбаясь, пытаясь поймать его короткий взгляд и вызвав снова его смущение весело хохотала. От этого Аксель краснел ещё больше. Граф, который двигался чуть впереди, был мрачен и зол. И этот факт доставлял Василине особое удовольствие.

С одной стороны Доресу было плевать на парня. Уже завтра очередное глупое поручение короля, которые тот, очевидно, придумывает лишь для того, чтобы унизить графа, будет исполнено. Деревенский рыцарь окажется в замке, а у Дореса будет время, которое ему сейчас так нужно, чтобы найти сына женщины с чёрными волосами, которого упустили монахи. Но с другой стороны… судя по тому, что он видел в трактире, это и правда тот парень, который изрубил стареньким мечишкой разбойников на портовой дороге. А Леопольд с лёгкостью может прямо в тронном зале устроить парню показательную резню просто чтобы развлечься. Если мальчишка покажет себя хорошо, одному дьяволу известно, как повернётся дело дальше.

Ведь стараниями болвана Рэнка, рыцарь с древним мечом пользовался теперь определённой популярностью среди простого народа, а значит… значит он может пригодиться Доресу. Ситуация накаляется с каждым днём. Теперь уже наследника ищет кто-то из прихвостней Леопольда. Скорее всего, эта мразь – лорд Пактоши. На материке орленцы готовы захватить остров, а тут ещё эта сопка и безумные сказки про драконов… в такой обстановке не повредит человек, которого слушают люди. Да и просто пара рук, способных держать меч, будет кстати. Если бы только на парня можно было положиться. Как это проверить за такое короткое время? Парень, очевидно, глуповат, однако… может в данной ситуации это не такой уж и минус?

– Эй, сопляк! – гаркнул Дорес внезапно развернувшись в седле. Аксель подпрыгнул от неожиданности и испуганно выпучил глаза, – поди сюда живо!

– Кехр, – возмутилась Василина, – у него же есть имя!

– Да у каждого червя на этом острове есть имя! Я не обязан их все помнить!

– Нет, граф! Так не пойдёт! Я уже смирилась с тем, что меня ты кошкой или рысью, но его изволь звать по имени!

– Свиний дьявол! – взревел Дорес, – пусть он подойдёт, как бы его ни звали! – Аксель нахмурился, опустил голову и побежал за лошадью графа. Сравнявшись с ним, он зашагал рядом, глядя в землю. Дорес из седла склонился к нему и чтобы Василина не расслышала прошептал:

– Как тебя зовут, сопляк?

– Аксель.

– Чёрт! – резко выпрямился граф, – дурацкое имя! Запомни – при дворе тебя зовут Эльзеоран. Это тоже не ахти какое, но всё же лучше твоего. Если хочешь пережить первый вечер во дворце, никому не говори своего имени. Никому не говори откуда ты. Вообще никому не говори ничего, кроме того, что тебе скажу я. И не вздумай есть или пить без моего разрешения. Ты усвоил, парень?

– Угу.

– Дикая кошка хочет, чтобы я звал тебя по имени. Твоё имя теперь Эльзеоран. Неудобное имя. Длинное, сложное. Я бы его сократил. Например, до Эли. Мне так удобно тебя звать – так звали мою бабушку!

– Кеххххррр… – зашипела сзади Василина. Аксель шёл, опустив голову.

– У тебя, конечно же, нет выбора, – продолжал, не обращая на неё внимания, граф, – но если бы он был, я бы рекомендовал тебе держаться как можно дальше и от дворца и от короля тем более. Судя по всему, ты достаточно глуп, чтобы тебя повесили или изрезали на куски в тюремной пыточной уже через неделю, потому, как бы тебе этого не хотелось, постарайся не задерживаться во дворце больше трёх дней – поверь мне на слово, от этого будет зависеть твоя жизнь. Ещё… – он с интересом взглянул на Акселя, – ты же владеешь мечом?

– Да, наверно… немного… – неуверенно ответил парень.

– Тебе это понадобиться. Зная Леопольда, я могу предположить, что он выкинет какую-нибудь мерзость просто ради развлечения. Например, может попросить тебя сразиться с парой солдат прямо в тронном зале. Такое уже бывало и ты должен быть к этому готов. Кто учил тебя владению мечом?

– Мой учитель.

– Пор-р-росячий дьявол! – взревел граф, – тебя учил твой учитель! Как я сам до этого не додумался?

Какое-то время Дорес молчал. Он думал.

– Запоминай… ты Эльзеоран. Тебя обучил старый рыцарь в лесу за Серой Рекой. Он не называл своего имени, только обучал тебя всякому там… духу рыцарства… владению мечом… ты не знаешь кто он и откуда. Ты простой парень из деревни и готов служить своему королю и своему королевству… запомнил?

– Да, запомнил. В целом всё это чистая правда. Мне не придётся врать! – ответил Аксель приободрившись. Граф посмотрел на него так, что тот снова опустил голову.

– Парень, направляясь к Леопольду, ты ходишь по острию своего же меча. Ты в шаге от смерти. Неужели перед лицом смерти ты думаешь о том, придётся тебе лгать или нет?

Аксель ничего не ответил.

– Когда ты говоришь с королём, не смотри ему в глаза. Лучше смотреть в пол. Никогда не поворачивайся к королю задом. Уходишь пятясь. Обращаться к нему только «ваша светлость». Ни с кем из придворных не говори – все они хотят твоей смерти. Уже завтра мы будем во дворце. Если хочешь пережить завтрашний день, держись рядом со мной… и парень… – Дорес повернулся к Акселю, – посмотри мне в глаза.

Аксель повернулся к нему и его обжёг огонь, пылающий в душе графа, но парень не отвёл взгляда.

– Сейчас я хочу тебе помочь. Я не знаю, что на меня нашло… – Василина сзади звонко хихикнула. Граф медленно повернувшись посмотрел на неё, затем снова перевёл взгляд на Акселя, – вон та дикая рысь, – он кивнул в сторону Василины, – считает, что это какая-то там «человечность»… – Дорес выпрямился и уставился на дорогу перед лошадью, – я не знаю что это такое. Я помогу тебе просто потому, что хочу этого.

– Если вам потребуется моя помощь, то я тоже помогу…

Граф никак не отреагировал. Он молча смотрел вперёд. В лесу становилось темно. Они шли уже весь день.

– Знаешь парень… когда умирал мой отец он сказал мне, что есть три типа людей, не заслуживающих этой жизни. Это трусы, лжецы и предатели. Он умер, а через время я понял, что лжецы лгут лишь потому, что боятся. И предатели предают потому, что боятся. Все они трусы. И я тоже считаю, что они не заслуживают жить.

– Я не трус, – прошептал Аксель.

– Время покажет… – оборвал граф, – на ночь остановимся здесь.

Он резко свернул с дороги к деревьям и спрыгнул с лошади.

Василина внезапно оказалась рядом с Акселем и похлопала его по плечу:

– Держись, малыш! Граф не самый милый собеседник, но кое-что ценное он всё же тебе поведает.

– Что же? – спросил было Аксель, но она уже привязывала лошадь к стволу дерева и не слышала его.

Они развели огонь. Зима была уже очень близко, темнело рано. Василина достала из перемётных сумок хлеб, вяленое мясо и вино. Аксель сначала думал отказаться от вина, вспомнив как плохо ему было от пойла Рэнка, но, только почувствовав его запах, понял, что ужасно хочет выпить этого напитка.

Граф жевал молча. Василина тихо хихикала, наблюдая, как ест и пьёт Аксель. А тот совершенно ничего не замечал. Парень думал лишь о том, как же он, оказывается, был голоден. Вино, выпитое натощак, сделало своё дело: очень скоро краски в жизни Акселя стали ярче. Его взгляд оживился, а голос стал уверенным и твёрдым.

– Что это за чудесное вино? Я никогда в жизни такого не пробовал! – по глупой восторженной улыбке и покрасневшим щекам парня, граф понял, что все барьеры в общении пали.

– Малец, похоже, уже надрался, – мрачно отметил он, – тебе точно нельзя ко двору, раз ты пьянеешь с одного глотка…

– Кехр! – шикнула Василина, – ты не слушай его! Это вино из Фурина, с моей родины…

– Ого, а ты что, не с Драконьего Острова? – Аксель удивлённо поднял брови.

– Ну конечно нет! – рассмеялась Василина, – разве ты не слышишь, как я говорю? Не так как ты!

– Для меня все, кто живёт за рекой, говорят странно…

– Я жила очень далеко за рекой, – улыбнулась Василина, – я из другой страны…

– А как ты попала на наш остров?

– На корабле графа.

– А в вашей стране… – Аксель чуть помедлил, – все девушки такие?

– Какие такие? – переспросила Василина.

В этот момент граф, шипя как котёл с кипящим маслом, выхватил у него деревянную кружку с вином:

– Свиньи черти! У короля я запрещаю тебе пить! Чтобы ни капли вина, иначе я убью тебя сам, не дожидаясь пока это сделает Леопольд!

– Почему? – возмутились одновременно и Аксель и Василина.

– Потому что если тебя не отравят, то точно зарежут за твоё балабольство! – отрезал Дорес, залпом осушил кружку Акселя и встав, решительно направился в темноту леса.

– Ну и ладно… – ответил исчезнувшему графу Аксель, – как будто я не жил без этого всю жизнь!

Василина расхохоталась.

– Так расскажи мне, какие «такие девушки»?

– Ну… – Аксель как будто немного смутился, – такие как ты… ты не похожа на тех девушек, которые живут тут у нас…

– А почему я не похожа? Что во мне не так?

– Я не знаю, – Аксель стеснительно опустил глаза.

– А вот и знаешь! – настаивала Василина, и в голосе её был такой задор и такое тепло, что Аксель не мог устоять…

– Но я правда не знаю, – ответил он поднимая на неё глаза, – увидев тебя я даже не поверил сначала, что ты вообще девушка…

– А кто же ещё? – удивилась Василина.

– Ну… – снова засмущался Аксель, – мне показалось, что ты… может быть, ты Река?

– Река? – переспросила Василина.

– Река… – опуская голову ещё ниже, ответил Аксель. Даже в пляшущих красно-оранжевых языках пламени было заметно, что Аксель густо покраснел.

– Что значит «я Река»?

– Это значит… я подумал, что ты… дух реки…

– Я дух реки? – Василина удивлённо подняла брови. В её огромных глазах плясало красное пламя костра. Аксель поднял взгляд и смотрел в них как заворожённый, – а ты что, общался с духами рек?

– Да, однажды я общался с Рекой… с Серой Рекой…

– Не может быть! Ты что, колдун?

– Нет, нет… конечно я не колдун… – закрутил головой Аксель, я простой парень! Это вышло само… просто…

– Не колдун! – она насмешливо склонила голову набок, – хорошо! Расскажи же мне, какая она? Этот дух реки?

– Она… она похожа на женщину… очень красивую женщину…

– Очень красивую?

– Прекрасную… как ты…

– Как я? – Василина посмотрела на него очень пристально и улыбнулась, – чтобы ты знал, Аксель… я никогда не считала себя красивой и тем более прекрасной… Но сейчас мне приятны твои слова… О чем же вы говорили с Рекой? Как всё это было?

– Она сказала, что поможет мне и утром я нашёл в воде меч…

– Тот самый меч? Тебе его подарила Река! – удивиласьВасилина.

– Да.

– То есть ты всё-таки колдун! Река подарила тебе меч! Я слышала о таком только в сказках! Которые мне читала… – она вдруг смутилась, – которые мне читала мама…

– А я и в сказках такого не слышал,– ответил Аксель, – но это случилось. Это чистая правда!

– Я верю тебе, – ответила Василина. Из темноты беззвучно возник граф:

– Кричите как дикие коршуны, свиний дьявол! Всех сов в округе распугали!

– А вы искали сов, граф? Зачем они вам?

– Совы? – Дорес бросил на парня испепеляюще-гневный взгляд, который не возымел должного действия, потому что Аксель был слишком пьян от вина и языков пламени, пляшущих в таких близких глазах Василины, – чёртов сопляк! – буркнул граф, – ложимся спать! Завтра выдвигаемся затемно!

Аксель уснул, глядя как отсветы костра играют на профиле Василины. Ему приснилось, что он вброд пересекает Серую Реку, а на той стороне его ждёт Энгстель… Он спешит к ней и хочет поприветствовать её, но она закрывает его рот ладонью:

– Не говори ничего. Тебе нужно идти своей дорогой, – и рукой она указала ему вперёд. Подняв глаза, Аксель ужаснулся: перед ним по каменистой пустыне шла тропинка, упирающаяся в одинокую чёрную гору, из вершины которой поднимался смолистый дым. Ужас окатил его как ведро ледяной воды.

– Но зачем мне туда? – запротестовал он, обернувшись к Энгстель, – Я туда не хочу, мне туда не надо!

– Ты хотел туда всю свою жизнь! Это единственное место, куда тебе на самом деле надо! – ответила Река, снова указывая вперёд. И посмотрев перед собой, Аксель увидел, что они стоят уже у самого входа в чёрную пещеру. Из неё вырывались дым и смрад от которых внутренности в животе завязывались узлом, начиналась тошнота и боль в затылке.

– Но я не могу! – испуганно закричал Аксель, – нет! Не-е-ет! А как же замок? А как же Василина?

– Василина ждёт тебя там! – Река снова указала в чёрный душный и переполненный ужасом проём пещеры.

– Нет, этого не может быть! Ведь Василина, как и ты – Река!

– Василина не Река… – железным грозным голосом ответила Энгстель, – Василина – дракон! – прогремело тысячей мечей по тысяче щитов прямо в голове Акселя и в черноте пещеры он увидел медленно приближающуюся морду огромного ящера.

– Нет… – прокричал он, и в эту же секунду наступила темнота. Темнота была кромешной. Аксель тяжело дышал и не мог понять, где он находится.

– Ты как? – парень дёрнулся и задрожал всем телом, – Аксель! Это я, Василина! Тебе, похоже, приснился дурной сон… ты в порядке? Может, тебе дать воды?

костёр почти погас, а небо было затянуто тучами. Аксель еле различал её лицо, подсвеченное красным тлением углей.

Дракон.

«Дракон» – крутилось в голове Акселя… Он попил воды и снова уснул.

Глава 26

– Чушь поросячья! – громко воскликнул Дорес, даже не оборачиваясь, – бред пропитой свиньи! Парень, проклятые фуринцы добавляют в свои вина такие травы да коренья, что неподготовленный человек вполне может не то что дух реки… дракона верхом на королевском пони увидеть! К тому же я крепко вмазал по твоей хилой черепушке… Поверь моему опыту – после такого удара пары небольших кошмаров не миновать!

Аксель снова шёл, опустив голову. Они миновали каменный мост, когда небо только начинало сереть. Он не хотел рассказывать Василине, все, что видел во сне. Он только сказал, что снова видел Энгстель.

Дорес заметил, что парень захандрил, только разбудив его. Они быстро перекусили и двинулись в путь. У вверенных ему матросов и солдат граф быстро и вполне успешно лечил такую хандру тумаками и непосильной работой. Некоторые исцелялись чудеснейшим образом за считанные минуты, другим нужно было пару часов. Никто у него не хворал долго, но тут был особый случай: жалостливая фуринская принцесса была начеку, да и… объективно парень не был солдатом или матросом… а вдруг отдаст концы у графа на руках? Кого он доставит Леопольду? Мало было взбалмошной кошки ему! Он взял себе на попечение ещё одного сопляка! Как нянька! Только юбку осталось надеть да сахарными леденцами обвешаться! Он просто сгорал от злобы и бессилия.

– Забудь все эти глупости! – граф отвязал от своего седла меч Арнара в кожаных ножнах, Рэнка, и не оборачиваясь бросил его шедшему сзади Акселю, – возьми свой меч! – Парень ухватил клинок в воздухе, – и если ты правда не трус… как говорил вчера. То подбери сопли и держи спину прямо. Ты Эльзеоран, свиний дьявол! И ты идёшь к королю! Да парень?

– Да, Аксель… он прав, – прошептала рядом Василина.

– Прав… – ответил Аксель скорее ей, чем Доресу рассматривая рукоять меча.

Почти всю дорогу до города граф молчал. Аксель рассказывал Василине те истории и легенды, которые слышал от своего учителя, зачитывал кодекс рыцарства, а она рассказывала ему сказки и предания своего народа. В легендах Фурина не было ни драконов, ни огня, ни возмездия как в сказках Драконьего Острова, зато там были создания, о которых Аксель раньше не слышал. Солнце очевидно перевалило за полдень, хотя за серыми осенними облаками его не было видно. В какой-то момент Василина заметила, что Аксель её совсем не слушает и быстро поняла почему. Из-за деревьев показался тонкий шпиль замка драконьего короля. Парень уставился на него, как заворожённый, и всё его внимание было поглощено только им.

– Ты раньше никогда не видел замок? – спросила она.

– Я видел его… много раз. Но только из своей деревни, с вершины белого дерева в ближнем лесу. Оттуда он такой маленький… И ещё один раз я был возле городской стены. Я не смог тогда войти в город, потому что пришёл поздно ночью и даже стену толком не разглядел – было слишком темно.

– Значит при свете дня и так близко ты увидишь замок впервые?

– Пожалуй да, – улыбнулся Аксель.

– Что ж, драконий замок красив, хотя и построен топорно. Без сомнения, в то время когда его строили, лучшие мастера были не здесь – они возводили в Фурине дворцы и храмы, потому он таким и вышел…

– Значит дворец на твоей родине прекраснее этого?

– Все дворцы моей родины прекраснее этого.

– У вас их много? – Аксель аж вытянул лицо.

– Конечно много! А храмов ещё больше…

– У тебя удивительная родина…

– Это так. И если тебя привлекает архитектура, то тебе обязательно нужно там побывать!

– Нет, это не совсем так. Именно этот замок притягивал меня. Один брат сказал мне, что замок – моя жажда.

– Что значит жажда?

– Жажда – это то, что влечёт человека по жизни. Это когда его тянет к тому, для чего он предназначен.

Василина улыбнулась.

– Значит жажда… В моей стране это называется кхарн. Это своеобразный обет души перед собой и миром. Мы даём этот обет перед тем как прийти в эту жизнь, а затем всю жизнь исполняем его. Когда фуринцу исполняется шесть весен, он идёт в храм и под руководством наставников ищет и познает свой кхарн. И лишь познав его, он выбирает свою дорогу в мире. У нас считается, что нет для души ничего более страшного, чем прожить свою жизнь, не следуя за своим кхарном.

– И… как долго вы его ищете?

– Для всех это по-разному… кому-то достаточно недели, другим требуются долгие годы…

Профиль Василины бледный и серьёзный раскачивался в такт шагам лошади.

– Василина… Скажи, а в чем твой кхарн?

– Мой… – она посмотрела на него очень серьёзно, – я пока что не могу тебе этого сказать…

– Почему? Это секрет?

– Нет, нет… обычно кхарн это вовсе не секрет. Наоборот – все должны знать, в чем твой кхарн. Ведь это твоё призвание и именно это ты делаешь лучше, чем все остальные люди. Потому, только узнав что твой кхарн исцеление людей, все будут идти к тебе, даже если ты только встал на свой путь… У меня на родине люди верят в обет души более свято, чем в опыт, знания или что-либо другое. Ведь человек, рождённый строить прекраснейшие храмы и дворцы, сможет легко научиться класть камень. Но если он создан бороздить моря, но посвятил всю свою жизнь тому, чтобы класть камень, несмотря на любой опыт и знания ни один фуринец не доверит ему свой дом. Этот человек точно сделает не то, что нужно. Его душа не счастлива – его руки выдадут боль души.

– Но почему ты не можешь сказать…

– Аксель, прости… именно сейчас такие обстоятельства… мой обет души быть здесь – на Драконьем Острове… я искала его дольше, чем все мои сверстники, но недавно… моя мать рассказала мне про этот остров, про драконью сопку и каменный замок и… после её рассказа я узнала, в чем мой кхарн. А она… умерла…

– Прости… моя мать тоже умерла. Но уже очень давно.

Какое-то время они молчали. Замок за облетевшими кронами деревьев наползал на них, всё увеличиваясь, но Аксель о нем уже не думал. Ему было неудобно и неловко за этот разговор.

– Знаешь… – сказала наконец Василина, – нам тяжело отпускать близких людей… Но им нужно идти дальше, они уходят чтобы исполнить до конца свои обеты…

– Должно быть… я этого не знаю…

– А как ушла твоя мама?

– Мне это не известно… – Аксель смутился, – говорят… что её забрал дракон… Но мой учитель сказал, что это сказки: драконы не появлялись в этих местах уже много сотен лет да и… по его словам настоящих доказательств тому, что они хоть когда-то были здесь просто не существует… потому я не знаю куда она ушла и как…

– Прости за этот вопрос…

– Да ничего. Сейчас все говорят о драконе. Мне не по себе от этих разговоров, но я уже почти привык… – он нехотя улыбнулся. Лес редел, и за последними деревьями было видно осеннее поле, за которым возвышался город. Аксель остановился и медленно открыл рот. Этот вид был просто поразительным даже для тех, кто здесь уже бывал, а для него тем более.

До каменной городской стены оставалось не более трёх часов пути. Она опоясывала большой город и, упираясь в скальные породы, поднималась выше, а потом спускалась в долину за замком. Город был выстроен в ложбине между драконьей сопкой и горными породами, на которых стоял замок. Сразу за стеной начинались новые деревянные постройки. Нижний город, полого поднимаясь, карабкался по склону ко второй городской стене. Он был кипучим и живым, даже отсюда было видно постоянные шевеление и копошение на его улицах, дым печей хлебопёков, кузнецов и гончаров, повозки и тачанки, которые невозможно различить с такого расстояния. Акселю казалось, что он может услышать шум и возню этих весёлых улиц, ему ужасно захотелось поскорее туда попасть. За второй городской стеной начинался более древний каменный город. Он был выстроен вокруг замка и тоже взбирался на скалу поближе к нему. Его улицы были более крутыми, но более пустынными и одинокими. А над старым каменным городом на самой верхней точке скалы возвышался чёрный каменный замок драконьего короля. У Акселя появилось странное ощущение, что много лет назад стоял на равнине обычный город с обычным замком, но мимо проходил великан, и ему это показалось не очень красивым, и тогда он ухватился за замок и стал тянуть его вверх. И замок поднялся над равниной, а за ним потянулись дома и улицы так, будто они были выстроены на одеяле. Великан вытянул замок выше, отошёл чуть назад, чтобы полюбоваться своим творением, и поняв, что так гораздо красивее, ушёл дальше своей дорогой… А может и не ушёл, а обратился Драконьей сопкой и так и смотрит на чёрный замок, стремящийся в небо и ползущие за ним в гору домики и улочки…

– Шевелись уже давай, ротозей, свиний дьявол! – услышал Аксель жуткий крик графа над самым ухом, – если ты тут будешь замирать на каждом шагу, мы и к весне не доберёмся до замка!

– Да, граф! – опомнился парень.

Они подошли к городской стене ещё до того, как начало смеркаться. Охрана пропустила их, торжественно вытянувшись и без каких-либо вопросов. Нижний город, как и показалось Акселю издалека, был полон жизни и возни. Всюду шла торговля. Лавочники и ремесленники, торговцы и разносчики, везде что-то производилось и продавалось, выпекалось и варилось. Люди почти все были красными и весёлыми, они дышали горячим паром, улыбались и кричали. Акселю показалось, что здесь вообще никто не умеет говорить спокойно и тихо, даже два соседа, стоя совсем рядом, отчаянно кричали друг другу в лицо последние сплетни так, будто продолжали расхваливать свои калачи и набойки для сапог. Эта пышущая здоровьем и весельем жизнь захватывала и увлекала с собой. Это было так заразительно, что Акселю и впрямь захотелось всё бросить и остаться здесь, устроиться подмастерьем к одному из краснощёких довольных хозяев и жить эту размеренную и весёлую жизнь. Потрясающую. Яркую и живую жизнь горожанина.

Граф совершенно не разделял восхищения Акселя. Он громко и зло кричал на торговцев или мальчишек вокруг, замахиваясь на них палкой, которой погонял лошадь. Однако судя по всему люди хорошо знали Дореса, и за всё время пока они шли, ни один ротозей не попался под удар графа. Казалось, что его это злило ещё больше. Вскоре улицы стали круче, дома, так же оставаясь деревянными, стали выше и богаче, а людей стало попадаться меньше. Да и те, что попадались, были степеннее и серьёзнее. Аксель догадался, что ближе к стене и выше в гору живут более состоятельные горожане. Вторая стена была ещё больше, чем первая и гораздо лучше охранялась. Охранники потребовали, чтобы граф назвал своё имя, что привело его в ярость.

Скрипя зубами и до белизны в пальцах сжимая рукоять меча, он сказал, что он граф Дорес, о чем они, отродья свиньи и шакала, знают не хуже него самого, что с ним его спутница из Фурина, которая живёт в его доме в качестве прислуги уже больше года и рыцарь Эльзеоран, доставленный в город по приказу его светлости короля Леопольда Прекрасного, который граф самолично затолкает в гнусные глотки обнаглевших донельзя охранников прямо сейчас. Граф не успел исполнить своего намерения, потому что между ним и побелевшими от всего услышанного охранниками внезапно появился начальник охраны Марс. Он поспешил извиниться перед графом за «этих остолопов» и, взяв его лошадь под уздцы, увлёк её вместе с хозяином подальше от ворот.

– Понимаете ли граф… – начал Марс извиняющимся тоном, – время нынче неспокойное, вы же знаете это лучше меня! А безопасность короля превыше всего. Потому не держите зла на королевскую охрану – они всего лишь исполняют приказ!

– К дьяволу свиному такие приказы! Пусть лучше крыс ловят, которые каждый день бегут мимо их носов прямо в мой дом из проклятого нижнего города! Хоть какая-то польза будет от зажравшихся дармоедов! Нет, они у меня спрашивают кто я! Они у своей матери по утрам её имя ещё не спрашивают?

– Граф, граф… я понимаю ваше расстройство, но теперь это закон! После того как поймали этих жутких преступников… Этих ужасных монахов…

– Каких ещё монахов, свиньи черти?

– Как? Вы ещё не в курсе? Ах, да… Вы же были в отъезде… искали этого народного рыцаря, кажется… – Марс покосился на Акселя, – неделю назад поймали трёх монахов, которые уже сознались в предательстве короля! Они рассказывают какие-то байки про то, что у Ленарда был наследник и он, дескать, жив! Представляете какие небылицы?

– Чушь свиная! – громко гаркнул граф, быстро прокручивая в голове возможные варианты того, что могло произойти, – какой может быть наследник?

– Да, граф… глупость, конечно… но они уверяли, что вы тоже в курсе про наследника, – начальник охраны внимательно посмотрел на графа. Теперь стало ясно, кто искал парня и платил дуралею Рэнку. Конечно, монахи ничего не сказали бы про наследника и уж тем более про причастность графа. Похоже, что мерзавец, завладевший дневниками Дореса, продал их Марсу. Этот гад прочёл про ребёнка, но очевидно он не в курсе самого главного!

– Марс, ты знаешь… – ответил вдруг граф совершенно спокойно, – я не люблю этого гнусного притворства и придворных игр, которые ты обожаешь, – Дорес повернул к нему лицо и заглянул прямо в глаза. Это взгляд как огнём опалил Марса. Он быстро отвернулся и опустил глаза.

– Так же ты знаешь, – продолжил граф, – что ты мне не нравишься и это, конечно, у нас с тобой взаимно. Ты в курсе, что при первом случае я тебя повешу или изрублю в куски. Но так же оба мы знаем, что и ты не упустишь случая избавиться от меня. Однако поверь – сейчас ещё не тот случай! – Дорес говорил тихо, но каждое слово отпечатывалось в сознании Марса, как следы калёного железа на мягкой коже ягнёнка, – сейчас, как ты правильно заметил, время опасное и не простое. Мы с тобой служим одному королю. Я не знаю где парень, которого Вы ищите. Так можешь и донести всем, кому ты там доносишь: граф Дорес снова исполнил приказ короля и не знает, где этот ваш кого вы ищите.

– Но если ты лжёшь? – тихо прошипел в землю Марс, – если ты готовишь мятеж против короля? Если эти монахи, ты, и ещё кто-то… если вы планируете переворот?

– По эту сторону стены каждый, кто дышит и говорит, мечтает лишь о том, чтобы сесть на трон драконьего короля или посадить туда своего родственника. Каждый, включая тебя, Марс, твою бабушку и младшего из твоих сыновей участвует в каком-либо заговоре против короля. Потому что они хотят, чтобы королём был тот, кто ближе к ним по узам крови. Если ты, Марс, решишь вырезать всех, кто может готовить заговор против короля, то одним из первых тебе придётся убить себя! Не твой ли кузен следующий в очереди наследования? Может, потому ты так усердно ищешь предателей, что хочешь устранить всех и возвести на трон его?

Марс, тяжело дыша, смотрел в землю и крутил головой.

– А вот мы уже и подошли к моему дому, Марс. Спасибо, что проводил.

– Всё что ты сказал граф… ты знаешь, что это неправда…

– Я знаю, что это неправда или правда… мне всё равно. Моя работа всегда была лишь в том, чтобы исполнять приказы короля. Сейчас ничего не изменилось. Я исполняю приказы и ты исполняешь приказы. А по поводу переворота… ты знаешь, что я не могу занять престол по своей крови… – он вдруг схватил Марса за голову двумя руками и повернул к себе, заглядывая ему в глаза, – ты знаешь, что мой отец был низкого сословия да к тому же ещё и палачом. И родственников у меня тоже нет как, впрочем, и друзей… ну… кроме тебя, конечно. Так что нет. Не существует никакого наследника. Сообщи, что я привёл Эльзеорана и сегодня вечером на пиру представлю его королю и двору.

– Я понял тебя Дорес! – пытаясь оторвать его руки от своей головы, прошипел Марс, – я всё скажу, пусти же, чёртов медведь!

– Иди! – граф разжал руки.

Марс тяжело дыша отскочил на несколько шагов и повернувшись злобно зашипел:

– Ты прав, Дорес… при первом удобном случае я тебя убью… и постараюсь сделать это медленно и очень больно…

– Я зна-а-а-аю, – расплывшись в жутковатой улыбке, протянул граф, – я буду ждать, Марс! До встречи сегодня вечером!

Марс развернулся и ядовито шипя, пошёл по улице вверх. Василина и Аксель догнали графа:

– Я вижу вы хорошо пообщались?

– Не очень то… – ответил Дорес, – когда мы хорошо пообщаемся, он уйдёт к праотцам, а не к Леопольду на доклад.

– Ты, Кехр, как всегда очень торопишься… Идём в дом. Нужно ещё переодеть и отмыть нашего деревенского Эльзеорана…

Глава 27

Когда граф открыл тяжёлую дубовую дверь своего дома, Аксель ожидал увидеть что угодно, но только не то, что предстало его взору.

Как по его мнению должен был жить граф? Да не простой какой-то граф, а исполняющий личные повеления короля… Наверно очень богато, даже, может быть, роскошно… ему виделись шеренги слуг, много света, меди, золота, камней, красивых тканей… Аксель ошибся.

Дом графа Дореса внутри был похож на монастырскую келью, в которой Акселя выхаживал брат Август. Пожалуй, жилище старого лекаря, в котором Аксель провёл большую часть своей жизни, и то было более обжитым, комфортным и уютным. Тёмных и мрачных комнат в доме графа было множество. Некоторые из них можно было назвать просторными, если бы они не были завалены стопками книг, сложенных прямо на каменном полу, грудами хлама, собранного в разных странах, и самого разнообразного оружия: от привычного и заурядного до невообразимого и невиданного. Мебели было мало и она была, судя по всему, очень старой. Василина заметила как Аксель осматривается по сторонам:

– Граф очень аскетичен, Аксель, в моей стране монахи живут роскошнее. Но зато он очень гостеприимен, – он метнула в сторону Дореса пронзительный взгляд, – и даже найдёт тебе какую-нибудь подходящую одежду!

– Чёрта с два! – прогудел граф из другой комнаты, – я давно выкинул всю старую одежду. Оставил только два походных комплекта. Но боюсь, парень утонет в любом из них, как мышь в фуринском море.

– Но как ему идти на приём?

– Пойдёт в своей обычной одежде. Пусть все знают, что это деревенский рыцарь… Разве там мало разряженных шутов? Зачем приводить ещё одного?

– Знаешь, Кехр… Чуть ли не первый раз за время нашего с тобой знакомства я, наверное, с тобой соглашусь… Это может даже сыграть на руку… но принять ванну ему всё же необходимо!

В этот день Аксель впервые узнал многие вещи. Он был крайне удивлён тому немыслимому количеству свечей, которые горели, пока он принимал ванну. Также он впервые увидел камин, познакомился с мылом и благовониями. Единственный слуга графа уже давно сбежал. Поговаривали, что он вовсе покинул Драконий Остров, потому что боялся графа до смерти. И вся работа, которую всё же необходимо было делать в доме, теперь досталась Василине.

Она поставила греться воду для Акселя, напоила лошадей, разожгла камин, принесла хлеб, вяленое мясо и вино. Порылась в вещах графа в надежде, что там найдётся хоть что-то для народного рыцаря. Значительная часть одежды новообретенного Эльзеорана выглядела так, будто её сшили из лоскутов и заплаток, собранных со всех крестьян Драконьего Острова. Девушка нашла старую чёрную накидку Дореса, которая к удивлению подошла! Да к тому же была теплее всего гардероба Акселя. Граф, Василина и не помнящий себя от восторга рыцарь, скудно поужинали и Акселя отправили отмываться. Когда Дорес и Василина остались одни, граф поднял на неё мрачный взгляд.

– Что за беда на этот раз, Кехр?

– Ты всё чувствуешь, маленькая кошка… – он, очевидно, был подавлен. Василина научилась различать, когда граф зол, когда он просто недоволен и когда он в бешенстве или даже ярости. Сейчас он впервые за время их знакомства не знал что делать… – да, свиний дьявол! Есть у нас одна беда: три брата из обители попались в тюрьму к Марсу.

– И Румос?

– Вероятнее всего и он… я не знаю точно. Мне нужно вести сегодня парня к Леопольду. Я не могу не явиться туда. Марс просто помешанный маньяк… он замучает их до смерти. А потом направится к Марку в обитель. И если он застанет аббата врасплох, то братства не будет. Он уничтожит всех и примется за меня.

– Кехр…

– Замолчи! Собирай вещи…

– Кехр… – граф поднялся со стула и быстрым движением закрыл её рот ладонью.

– Помолчи впервые в жизни, упрямая. Твой отец не простит мне твоей смерти, тут становится слишком опасно для тебя… Ты уплываешь сегодня.

– М-м-м-м-м-м! – Василина мычала и отчаянно вырывалась.

– Успокойся! Успокойся, пока я не отвернул тебе голову, как глупому котенку! Дьявол! Кусаешься? – Василина выкрутилась и отпрыгнула в угол комнаты, как пантера.

– Чёрта с два, Кехр! – её голубые глаза гневно сверкнули из-под растрёпанных волос, – мой отец никогда не простит мне, если я оставлю Драконий Остров на растерзание мерзавцам вроде Марса или на оплакивание слюнтяям вроде тебя! Где твоя гордость, Медведь? Если эта страна не нужна нам с тобой, то кому она нужна? Ты знаешь, что будет, если я уплыву! Ты погибнешь как собака, а я нарушу свой обет души и буду проклята Эрком!

– Сказки этот ваш обет души… басни для фуринских недоносков… – Дорес обессиленно опустился на стул, – чёртов король! – он поднял глаза к потолку, – скажи, что нам теперь делать? – он вздохнул и замолчал.

– Ты знаешь его ответ, Кехр… – спокойно сказала Василина.

– Знаю… свиний дьявол… знаю… – он налил вина и выпил его залпом, – нам нужно предупредить Марка… и вытащить братьев из тюрьмы. Хотя… второе почти невозможно в сегодняшних условиях. Меня ещё не увели под конвоем, значит, монахи пока ничего не сказали, но даже если и не скажут:, я могу оказаться на их месте уже через пару дней. Нам нужно торопиться – время стало играть против нас…

– Я поеду в обитель и предупрежу Марка.

– Дьявол…

– Ты знаешь, что я справлюсь, Кехр… и ты знаешь, что другого выхода у нас сейчас нет.

– Я знаю всё это, проклятье… Тогда делай это прямо сейчас. Каждая минута не в нашу пользу… – он опустил глаза, – Василина… – она испуганно оглянулась на него…

– Ты что, Кехр! Ты назвал меня по имени? Ты что прощаешься? Даже не думай! Ты же помнишь, что ты мне обещал? Ты же помнишь, что ты мне должен и в чем твой обет передо мной и твоим островом? Неужели ты готов сдаться как мальчишка?

– Я не сдамся! – процедил он, – я помню обет… я вас не предам… принцесса…

– Правильно Кехр… – не добавив больше не слова, Василина взяла накидку и вышла. Через десять минут она уже покинула город и скакала во весь опор по дороге, ведущей в портовый город. Справа дымила Драконья сопка, слева надвигался лес, впереди её ждали море, обитель и ничего не подозревающий Марк. А сзади её нагоняли два вооружённых всадника, закутанные в чёрные шерстяные накидки…

Глава 28

Аксель был на седьмом небе от счастья. Погрузившись в тёплую ванну, он впервые в жизни понял, почему хорошо быть графом. Ему подумалось, что если он умрёт от блаженства прямо в эту минуту, то его жизнь уже будет прожита не зря. Никогда в жизни он не испытывал ничего подобного. Да, он любил воду, реки, ручьи… но горячая ванна. Его тело сводило судорогой от этих ощущений, он проводил пальцами по каменным и бронзовым деталям, он ощущал воду, он впитывал тепло всем телом… Мысли плавали в его голове, как рыбы в прозрачных водах пруда, а сам он парил где-то в тёплом тягучем небе, под жёлтым солнцем, больше похожим на огромное спелое яблоко…

Когда первая волна экстаза сошла и парень вернулся в действительность, он вдруг осознал, насколько близок к своей цели. Он почти добрался до того, о чем мечтал всю свою жизнь… Подумать только! Всё детство и всю юность он грезил о том, как прикоснётся к серым мшистым камням замка, как зайдёт внутрь, сядет на скамью у дальней стены тронного зала… И он трижды пытался исполнить свою мечту и… свиний дьявол, все три раза его ждало разочаровывающее, мучительное поражение…

Всякий раз ему казалось, что он почти дотянулся до того, о чем так мечтал, но его отбрасывало ещё дальше назад… А сейчас, когда он уже и не ждал получить то, к чему стремился, судьба вдруг оказывает ему такое благоволение… и совершенно без усилий с его стороны.

При этом он вдруг понял, что попади он в город при одном из своих походов, он не смог бы даже пройти вторую каменную стену – охрана не пустила бы его к замку. И чтобы попасть внутрь, нужно было бы добиваться этого годы… Сейчас это было очевидно. Оттого ещё удивительнее был тот факт, что сегодня он не только с лёгкостью попал в каменный город, но скоро с такой же лёгкостью попадёт в сам замок. К самому королю… от этой мысли в животе у Акселя что-то поднималось… это что-то было восторгом, воодушевлением и радостью… Парень никак не мог во всё это поверить и ему ужасно не терпелось наконец прожить все эти моменты, которых он ждал столько лет.

Он вспоминал все трудности и неудачи, которые в таком обилии встречали его на этом пути к мечте и… сейчас они уже не казались ему такими ужасными. Сейчас, с высоты прошедшего времени, он видел эти события как свой путь сюда так же отчётливо, как увидел бы дорогу, которую прошёл, поднимаясь на драконью сопку, с вершины этой самой сопки. Сверху всегда хорошо видно путь, который ты преодолел, а из той точки, в которой тебя постигла неудача, чаще всего непонятно, что неудача, возможно, лишь необходимый и даже благостный поворот на твоём пути в гору… Аксель вспоминал свою жизнь от того дня как впервые увидел замок до сегодняшнего и думал… А что было бы если бы он не увидел Энгстель? Не упал бы с моста и не нашёл бы меч? Тогда бы вообще ничего не случилось… А если бы не встретил разбойников на портовой дороге или не познакомился с Рэнком, который его ограбил? Пожалуй, все эти плохие события были чуть ли не благословением на его личном пути…

«Наверное в таком приподнятом настроении я воспринимаю события не такими какие они есть на самом деле? – подумал Аксель, – может быть. Это не играет сейчас никакой роли, ведь всё это уже позади…»

А впереди его ждал замок из мечты, король и… Василина.

– Кто ты, Василина, – проговорил он почему-то вслух, – что ты делаешь рядом с этим мрачным графом и… и почему ты дракон?

При одном воспоминании о том сне он вдруг задрожал всем телом. Аксель верил тому, что сказала Река, но как понять её слова? Даже мысли о драконе лишали чувства реальности. Дракон, как речное течение тянул его к себе, и парень не мог сопротивляться этому зову ужаса…

Когда Аксель вышел из оцепенения, вода уже стала холодной. В ознобе ни то от прохлады каменного дома, ни то от страха, он выбрался из воды, вытерся и оделся. У камина его ждал мрачный граф. Василины не было. На вопрос о том, где девушка Дорес ответил коротко: «ушла». Больше Аксель ничего не спрашивал. Граф был ещё более неразговорчив, чем раньше и парень чувствовал, что случилось нечто очень важное… И от этого внутри нарастало гнетущее ощущение тревоги… Вскоре Дорес не говоря ни слова поднялся. Он накинул свой плащ, бросил накидку и меч Акселю. Через минуту они вышли из дома и направились вверх по узкой каменной улочке, в ту сторону, где за крышами каменных домов возвышались башни замка драконьего короля.

Они прошли не больше десяти домов, и повернув за угол последнего, оказались на дворцовой площади. Замок сразу закрыл половину неба и навис над ними каменной громадой. По периметру площади группами по двое-трое ходили солдаты королевской охраны. Всего их было человек сорок не меньше, и увидев их, граф ещё больше почернел:

– Свиний потрох Марс! – прошипел он, – парень… если хочешь жить… не издавай ни звука, ни с кем не говори, ничего не трогай: всё гораздо хуже, чем я предполагал… не стоило тебя сюда вести…

В это время к ним подошли три охранника и обнажили короткие мечи:

– Назовите Ваши имена! – гаркнул один из них, – и зачем пришли! – Дорес остановился и уставился на него сверху вниз. Солдат, который сначала был полон решимости и бравады под этим огненным взглядом вдруг усомнился в своей силе и защищённости. Он опасливо глянул через плечо – далеко ли ближайшая тройка солдат и скоро ли они смогут прийти к ним на подмогу если что… Дорес пару секунд смотрел в бегающие глаза и вдруг двинулся на него:

– Имена, свиний сын? – вкрадчиво прошептал он солдату, который в свою очередь стал отступать назад, – моё имя, поросячий отпрыск, граф Дорес! И моё имя в этом городе знают даже крысы и собаки, но ты, очевидно, был рождён свиньёй и мозги тебе достались свиньи! – солдат ретировался всё быстрее, а граф всё шёл на него, – только так я могу объяснить то, что ты меня не знаешь! Но в этот раз ты точно меня запомнишь, потому что я…

– Граф! Граф постойте! – наперерез через всю площадь к нему бежал Марс, – не стоит калечить солдат короля!

– Чё-о-о-о-р-р-р-рт! – зарычал граф и солдат споткнувшись, упал на спину. Но увидев вдруг Марса он жалобно взвизгнул, перевернулся на брюхо и стремительно пополз по мостовой прочь, – Марс-с-с-с-с-!– шипел Дорес, – любому, кто ещё хоть раз спросит моё имя в этом городе, я сломаю руку! Как минимум!

– Гра-а-а-аф… Уверяю – больше никто не спросит! идёмте, я провожу вас! Это и есть ваш знаменитый рыцарь? – он с усмешкой покосился на Акселя, – щупловат… и одет прямо совсем по-народному… Вы его не подготовили, очевидно…

– Он не мой! И я не повар, чтоб его готовить… Мне было приказано привезти парня к королю, этот приказ я выполнил…

– Да, я вижу! – снова усмехнулся Марс,– что ж! Идём!

Они пересекли площадь и подошли к огромным деревянным дверям, окованным металлическими скобами. Два охранника у входа вытянулись сильнее, чем молодые орешины тянутся к солнцу, а двое других ухватились за гигантские кольца створок и потянули их на себя. С громким скрежетом двери открылись, и Аксель увидел то, что находится внутри замка… Секунды тянулись медленно. Парень не замечал ничего: он всем существом впитывал настоящий момент. Вот он медленно ставит ногу на первую каменную ступень замка. До серых камней стены осталось не более четырёх шагов. Аксель уже видел структуру камня. Он почти ощущал их прикосновение… Впереди, за дверями, коридором выстроились люди. Они склонили головы, держа в руках подсвечники с горящими свечами. Аксель вдруг понял, что ему нужно будет пройти в этом коридоре и эти свечи – для него. От этого ему вдруг стало ужасно неудобно. Разве он настолько важный человек? Нет, конечно… нет… он не сможет там пройти… эти люди: они красивы, хорошо одеты, они наверняка прожили в этом замке всю жизнь и они, конечно, гораздо важнее и лучше чем Аксель…

Дорес прервал все его сомнения добротным пинком. Аксель влетел в ворота с громким охом и чуть было не упал. Он густо покраснел, и опустив глаза, засеменил следом за Марсом. Мысли о том, что слуги замка лучше, чем он, больше в этот вечер его не беспокоили.

Они прошли по первому залу и повернули направо. Там прошли по коридору и снова повернули направо, затем повернули налево. Потом снова направо и опять налево. При каждом повороте граф за спиной Акселя глухо рычал. На каждом углу вытянув носы к потолку стояли по два охранника. Наконец откуда-то слева послышался смешанный шум. Они прошли ещё одни коридор и вышли в большой зал… У Акселя перехватило дыхание… В зале настолько огромном, что пожалуй и базарная площадь в родной деревне Акселя была меньше, горели тысячи свечей. Охранников вдоль стен было столько, что и самих стен видно не было. Кругом стояли столы с едой и вином, шум был просто невообразимый. Пожалуй, в рыночный день торговцы и лавочники, расхваливая свой товар и споря с покупателями, создавали меньше гама. В разных местах зала играли несколько групп музыкантов и их песни смешивались в жуткую какофонию. Марс приставил к ним двух охранников и, попросив графа немного подождать, растворился в толпе.

Зал был вытянутый с севера на юг. С востока и запада по высоким стенам ближе к потолку были расположены узкие окна, через которые почти не пробивался свет – настолько их закоптили сальным чадом свечей и масляных ламп. чёрный потолок был таким высоким, что его казалось и нет вовсе. Когда Аксель поднял голову, ему почудилось, что вот-вот набежавший порыв ветра разгонит тучи и из-за них выглянет белая луна. Парень вдруг вспомнил историю о четырёх рыцарях, на статуях которых построен замок и попытался рассмотреть их в углах зала, но ничего так и не увидел… Он хотел спросить об этом у графа, но, заметив его взгляд, передумал. Лица солдат, которых начальник охраны приставил к парню и графу были такими, будто они и говорить с трудом могут. Потому их он решил тоже не беспокоить и приготовился просто ждать.

Ждать пришлось недолго. Всё так же ниоткуда возник Марс и попросил следовать за ним. Он отвёл их в южный предел зала, выгнал из-за одного из столов пятерых человек и усадил за него графа и Акселя, а затем извинился и ушёл. Вокруг стола засуетились какие-то люди. С него пропала грязная посуда. Тут же появились другие люди, которые принесли кувшины с вином и блюда с едой. Акселю никогда не приходилось видеть столько еды сразу. Даже в трактире в его деревне все люди, приходившие туда за день, не смогли бы съесть всё это мясо, соленья и выпить столько вина. Он радостно потянулся к кружке, но граф ударил его по руке, прижав её к столу.

– Не вздумай, сопляк… – прошептал он и, вытащив из ножен меч, положил его рядом с собой на столе, оглядываясь вокруг и кивая знакомым лицам, – ты можешь немного поесть, но не увлекайся… и не вздумай пить. Ты понял меня?

– Да… – он тоже положил свой меч на стол рядом с собой и… тут же заметил, что на него все смотрят…

– Видишь? – недобро усмехнулся граф, – нас не обыскали… у нас не забрали оружие… чёртов Марс…

– Парень! – раздалось у Акселя над самым ухом, – это же ты! Свиний дьявол!

Аксель подпрыгнул на своей скамье и схватился за меч. Дорес снова прижал его руку к столу:

– Тихо… – прошептал он ему в другое ухо.

– Это ты! Я узнал тебя! – рядом с ним плюхнулось худое тело, и парень увидел знакомые задорные глаза… секунду он пытался вспомнить, где же он видел этого человека… холод, вино, драконы, рыцари…

– Скрипач!

– Да, свиний дьявол! Скрипач! Старый скрипач теперь работает во дворце!

– Не может быть! – рассмеялся Аксель.

– Да, парень! Не может, а всё-таки может! Да и ты тоже тут! Да похоже ещё и почётный гость! С другом со своим! – скрипач отклонился, чтобы увидеть за Акселем графа и хотел поздороваться, но видимо узнал его и поперхнулся…

– Да… – неловко вставил Аксель, – это граф Дорес…

– Мы знакомы… немного, – прошептал Карл.

– Не так хорошо, как мне бы хотелось, червяк… – прорычал рядом граф, – но я на тебя больше зла не держу. Потому, если прикроешь нас, то оставлю все пальцы целыми, – он тоже заглянул в лицо скрипача.

– Хорошо граф, – прошептал тот, – что от меня потребуется?

– Развернуться так, чтобы видеть, что происходит за нашими спинами. И конечно сказать нам, если там будет странное шевеление.

– Хорошо, граф… – Карл взял табурет и уселся прямо напротив Акселя и графа.

– А теперь беседуй весело и непринуждённо…

– О… граф… это не так-то просто в вашем присутствии…

– А ты очень постарайся! Так как старался тогда играть под моими окнами…

– Хорошо, граф… я приложу все усилия…

– Парень! Говори с ним!

– Да! – отозвался Аксель, – э-э-э-э-э… а… Карл… а о чем это граф? Что ты для него играл?

– Ну… как это…

– Расскажи ему… и повеселее, – прошипел Дорес таким голосом, что веселится совсем не хотелось.

– Один молодой человек… – начал Карл, – попросил поиграть для его дамы сердца под её окнами…

– Среди ночи! – оборвал его граф, – продолжай.

– Да… так получилось, что мы вышли из трактира ночью и тут ему в голову пришла такая идея… он предложил хорошо заплатить… и по несчастью рядом был дом графа…

– Тебе повезло, – ухмыльнулся Дорес, – что у тебя такие быстрые ноги! Иначе… – Аксель посмотрел на графа и внезапно понял, что тот, кажется, улыбается.

– Иначе поплатился бы, как тот любовник! – улыбнулся в ответ скрипач.

– Точно! – подтвердил граф и вдруг расхохотался, – а вообще-то… Играешь ты неплохо, скрипач!

Карл тоже засмеялся! Аксель решительно не понимал что происходит. Дорес хохотал до слез, а успокоившись, наконец, придвинул к себе тарелку и начал жадно есть. Потом вдруг повернулся к Акселю и кивком предложим ему присоединиться. Аксель тоже взял что-то со стола и начал жевать. Карл налил себе вина и стал рассказывать.

Сначала он рассказал про свою скрипку, которую на прошлой неделе сломали в драке, но на этой уже починили, потому что платили на королевской службе хорошо. Потом про повара, который готовит это отменное мясо и может, если граф захочет, приносить такое же прямо ему домой! Кстати вместе с превосходным орленским вином!

Затем он указал на большой стол в центре зала, за которым сидела группа странно одетых людей, и сказал, что это купцы из Орлена привезли этого вина много и недорого.

Граф перестал жевать и недобро ухмыльнулся:

– С каких это пор орленские купцы одеваются как орленские воины, скрипач?

– Откуда мне знать как одеваются их воины, граф?

– Ты же знаешь что они из Орлена? Даже, наверное, знаешь кто это у них во главе стола?

– Это известный в Орлене купец! – ответил Карл. Граф расплылся в злой улыбке:

– Известный! Спору нет! Известный работорговец и приспешник Кшанкшиза! Что он здесь делает?

– Похоже, граф… ты знаешь больше меня… – пожал плечами скрипач.

– Ничего! Расскажи ещё что-нибудь… нам нужно скоротать время.

– А о чем тут ещё расскажешь, граф? Когда поговорили и про мясо, и про вино, и про заморских купцов? Разве только про женщин и музыку?

– Давай лучше про музыку, скрипач! Про женщин сегодня не будем!

– Хорошо, граф! Вот слышите эту песню?

– Слышу какой-то гнусный вой… ни слова не разобрать!

– Так я сейчас вам всё расскажу! Это легенда об Арнаре! Знаете кто это?

– Очередной хрыч из бабкиных сказок! Угадал?

– Угадал, граф! Арнар – один из четырёх рыцарей, на которых держится сила Драконьего Острова! Его статуя стоит в южном основании замка вот в той стене, – Карл указал куда-то вперёд, – его заложили камнем лет пятьдесят назад, но из стены торчит его рука и часть ноги!

– Вот это да… – не удержался Аксель.

– Свиний дьявол! – мученически вздохнул Дорес, – может тогда лучше о женщинах? – Карл рассмеялся.

– Нет уж граф! Теперь терпи! В песне поётся о том, как он стал великим Арнаром! Говорят, что был он человеком премерзким! Конечно, говорят об этом не в песне. В песнях-то у нас всегда всё гладко. А был он настолько неприятным и отталкивающим, что его даже выгнали из его собственной деревни. Но оставшись жить один, он не расстроился и не испугался. Был он рыбаком и потому пришёл на берег Серой Реки и, вырыв себе землянку, стал жить там и ловить рыбу. Наверное, ему нравилась такая жизнь вдалеке от людей, но судьбой ему было уготовано другое! И вот однажды он увидел ночью женщину. Говорят, она была сказочно красива, с длинными прямыми каштановыми волосами, с огромными серыми глазами, в прекрасном платье. Она была так хороша, что даже Арнар, который не любил ни женщин, ни мужчин, был поражён её красотой и слушал её молча. Она же сказала ему, что он должен идти вверх по течению реки, пока не увидит деревянный дом на берегу. Но проснувшись он подумал, что он всё же не любит людей… Ни тех, которые живут в деревянном доме, ни тех, которые приходят по ночам во сне и пристают с глупыми советами, мешая спать. Потому он никуда не пошёл. На вторую ночь ему явилась та же женщина и всё повторила, добавив, что там его ждёт судьба. Арнар проснулся и снова никуда не пошёл. На третью ночь ему приснился медведь, который разрывал его тело на части. Проснувшись в холодном поту, Арнар и вправду услышал снаружи рёв медведя и, выскочив из землянки, бежал в ужасе куда глаза глядят, пока не упал от усталости и изнеможения. Очнувшись, он увидел деревянный дом на пригорке и… подумал, что всё-таки если выбирать между людьми и медведем, отрывающим тебе ноги… то, пожалуй, люди лучше… он поднялся на пригорок и постучался в дом. Дверь ему открыл человек с чёрной бородой. Увидев Арнара, он округлил глаза и, упав на колени, поклонился ему. Арнар всерьёз задумался о том, чтобы вернуться к медведю, но хозяин дома его удержал.

Бородатый мужик сказал, что он кузнец и уже давно достиг невероятного мастерства в своём деле. Он просил богов датьему работу, которая была бы ему по плечу. И однажды ему приснилась женщина с каштановыми волосами. Три года назад она сказала ему идти в эти земли и, добывая здесь руду, выковать самый лучший клинок на этой земле для величайшего воина всех времён. И три дня назад он, дескать, закончил эту работу. И она явилась ему во сне, предсказав приход этого величайшего воина. И кузнец вручил Арнару меч, равного которому нет, не было и не будет на этой земле! Вот такая песнь граф!

– Да уж! Утомительная! – отозвался Дорес!

– Может для тебя граф! Я знаю, многие её любят… кстати! Какие шевеления за вашими спинами я должен считать странными? Трое подозрительно озирающихся бродяг достаточно странное явление?

– Если они за нашей спиной, то да! Парень не оборачивайся… Твой правый. Если не справишься, то хотя бы продержись секунд десять-двенадцать. Скрипач, как далеко они?

– Шагов десять!

– Не смотри на них… как будет пять шагов, брось стакан на соседний стол!

– Эх, граф! Люблю такие штуки! Восемь!

– Сиди, пацан! – Аксель, тяжело дыша, начал медленно вытаскивать меч из ножен. Граф, злобно улыбаясь, оторвал зубами кусок мяса. Жир тёк по его бороде.

– Шесть… – прошептал скрипач и замахнулся стаканом. Стакан вылетел из руки и через пару секунд ударился в кувшин с вином на другом столе. Кувшин зазвенел и загрохотал осколками по столу. Аксель увидел в основании клинка руны и механически проговорил их про себя. Граф вскочил со скоростью молнии и воплем «сейчас». Аксель поднял глаза и вдруг… время остановилось.

Брызги вина из разбившегося кувшина на другом столе, как и осколки кувшина, висели в воздухе. Скрипач, согнувшийся в броске, смотрел на летящие в воздухе капли вина и почти не двигался. Люди вокруг застыли в разговоре или пережёвывании пищи. Даже граф слева от Акселя медленно отрывался от своего табурета и удивлённо поворачивал к нему свой взгляд. Аксель встал и обернулся. Меч был в его руках, напротив них с графом практически застыли три озлобленных человека с занесёнными над головами клинками. Их лица были закрыты кусками материи, но в глазах сверкали ярость и… страх. Аксель поднял меч и… отпустил время.

Через несколько секунд, на залитом кровью каменном полу, лежали три изрубленных трупа. Граф сорвал повязки с их лиц. Двое были им незнакомы, третьим был Рэнк.

– Дьявол свиний, – прорычал граф, – этот парень очень тебя не любил… лучше бы я забрал его глаза.

Притихшая толпа, которая окружила место бойни, внезапно расступилась, и на импровизированную сцену вышел в сопровождении солдат и вельмож Леопольд Прекрасный. Он громко смеялся и хлопал в ладоши!

– Ты только посмотри! Левому перерезали горло, правому отрубили голову, а центрального то не поделили! Зарезали его оба одновременно! А-а-ха-ха-ха! Это ж надо! А разбойники-то даже пикнуть не успели! Ай да Дорес! Ай да рыцарь!

Аксель снова упорно не понимал что происходит…

Глава 29

Василина торопилась. Она понимала, что миновать лес у подножия сопки засветло невозможно. Сумерки застали её как раз в самом центре леса. Небо расчищалось, и между рваными облаками то и дело появлялась холодная зимняя луна. Промозглый ветер шумел в ушах. В висках стучала кровь, голову заполняли мысли. Василине нравились Марк, Руэл, другие братья и сейчас… от неё зависела их жизнь. Это никак не выходило из головы. Девушка гнала лошадь быстрее и быстрее. Неприятные мысли, цепляясь одна на другую, разворачивали спираль самых худших опасений. Василина знала, что они в свою очередь могут совершенно выбить её из колеи и тогда… она совершит ошибку в самый важный момент… А ошибиться сейчас было нельзя. Пятна, которые рисовал холодный свет на серой земле, мелькали под копытами лошади, над головой между ветвями и облаками мелькала луна. За очередным изгибом дороги вдали Василина увидела странные серые очертания. Сумеречный лес под неверным светом прячущейся за облаками луны полон неясных форм, которые оказываются то иллюзией, то правдой. Василина придержала лошадь и, продолжая движение, начала пристально вглядываться в тени посреди дороги. Через несколько секунд она поняла, что это повозка. Лошадей рядом не было, сама повозка, судя по всему, была разграблена и разбита. У Василины промелькнула мысль свернуть в лес и объехать это место, но она её сразу отвергла: если разбойников уже не было рядом, то она лишь потеряет драгоценное время, если же они притаились в лесу, то у них будет ещё больше преимуществ при нападении. О том чтобы повернуть назад не было и речи. Она ударила лошадь пятками и громко крикнула «хэй!».

В повозке началось странное шевеление и через пару секунд из неё выбрался мужчина. Даже несмотря на сумерки, по осанке и манерам она сразу узнала этого человека с большим кубком из человеческого черепа в руках. Он манерно сделал глоток вина и слегка поклонился:

– Леди Василина! Добро пожаловать на мой пир жизни и смерти! – он картинно обвёл руками пустынную дорогу вокруг себя, – приглашаю вас присоединиться к этому… э… празднику, не побоюсь этого слова, жестокости, насилия и грабежа! Все эти утончённые развлечения обещаю в изобилии! И прекрасное орленское вино, конечно, тоже будет!

– Руэл, ты как всегда обворожителен! – она не смогла не улыбнуться, – к несчастью, я ужасно тороплюсь!

– Охотно верю! Иначе мне трудно было бы объяснить ваше столь стремительное появление в такое необычное время в этом удивительном месте… а место это и впрямь удивительное! – он задрал голову и, закрыв глаза, театрально и шумно вздохнул, – вы чувствуете этот запах? Этот аромат засыпающей природы и близкой зимы? Он такой… холодный с лёгкими нотками близкой… смерти… – в кустах раздалось шевеление и лёгкий свист. Руэл вопросительно посмотрел на Василину, – так за вами погоня?

– Не понимаю тебя Руэл…

Он протянул ей руку:

– Спускайтесь с лошади дорогая! Кто бы ни были те люди, что мчатся за вами, нам лучше посмотреть на них из-за деревьев… – он помог ей спуститься, быстро привязал лошадь и утянул девушку за руку в кусты.

Через несколько секунд из-за поворота, откуда пару минут назад появилась Василина, выскочили два всадника в тёмных накидках, развевающихся на ветру. Они увидели повозку, к которой была привязана лошадь Василины, и замедлили ход. Переговариваясь на ходу, всадники сбросили накидки, и под ними Руэл увидел кожаные доспехи орленских воинов, защищённые костяными и бронзовыми пластинами. Воины обнажили мечи и двинулись вперёд.

– Свиний дьявол… – прошептал Руэл, – что вы, чёрт возьми, сделали этим ребятам, дорогая?

У Руэла была масса важных принципов, благодаря которым он всё ещё оставался живым и даже достаточно успешным разбойником… И главный его принцип заключался в том, чтобы не связываться с профессионалами. Он точно знал, что это никогда не приносит дивидендов, но может очень сильно навредить. Эти парни точно не на ярмарку в портовый город скачут и настроены они серьёзно… Солдаты уже приблизились к повозке, оглядываясь и держа оружие наготове, спешились. Руэл понимал, что всё плохо. Они знали, что попали в засаду, они были готовы отразить нападение и они были солдатами, да к тому же ещё и воинственными орленцами… а дурни Руэла привыкли воевать только с ожиревшими вельможами и беззащитными фермерами.

Выдать девчонку? Он не сможет этого сделать… проклятье, да и поможет ли это? Даже если бы помогло… сколько раз он зарекался не иметь никаких дел с женщинами… они всегда делают его слабым.

Орленцы подошли к лошади и, убедившись, что она ещё горячая, стали спиной к спине готовые к нападению. Руэл сморщился: откладывать уже некуда. Он поднял правую руку и слегка шевельнул вытянутыми пальцами в сторону стоящих у повозки чужеземцев. Жест этот был таким лёгким и утончённо небрежным, словно он просил принести ему ещё одну бутылку лучшего в этой местности вина. Через секунду в плечо одного из солдат ударила стрела, другая стрела с противоположной стороны дороги просвистела у самого уха второго орленца и воткнулась в ствол дерева в пяти шагах от Руэла.

– Криволапые дети свиней! – завопил он так, что Василина вздрогнула, – кто убьёт их тому и доспехи и оружие!

С обеих сторон дороги с рёвом и улюлюканьем высыпали человек десять разбойников и бросились на орленцев…

Руэл знал, что именно так и будет. Он упёрся сапогом в лежащего на спине Свистуна и, ухватившись двумя руками за короткий орленский клинок, с чавкающим звуком вытащил его из груди мёртвого разбойника. Конечно, могло быть и хуже. Всё же два опытных орленских солдата мертвы, а из разбойников всего трое убитых и четверо раненых. Караканца даже не стоит нести в лагерь – он вряд ли доживёт до утра. Итого четверо убитых… против двоих. Но зато солдат. И ради чего? Ради девчонки? Чёртова, проклятая, дрянная, глупая фуринка!

– Руэл, – она подошла сзади и положила свою маленькую белую руку на его плечо, – я никогда не забуду того, что ты сделал!

– Свиньи черти, – прошептал он, разглядывая тёплые капли крови, стекающие по клинку, – Вам надо ехать, леди… пока ещё чего не приключилось…

– Да, Руэл. Я не прощаюсь с тобой, у тебя не будет повода пожалеть о своём поступке.

– Я уже жалею…

Василина запрыгнула в седло, ударила лошадь ногами и помчалась в сторону портового города.

Ещё до рассвета она была в обители. Оказалось, что Марк знает о том, что происходит в королевстве даже больше чем Василина и граф…

Глава 30

Аксель даже не сразу понял, что перед ним король. А когда понял, то внезапно осознал, что всё рассказанное Доресом о поведении в присутствии короля совершенно испарилось из его головы. Парень стоял, как вкопанный, крепко сжимая в руке окровавленный клинок и тяжело дышал. Он недоверчиво и внимательно следил за всеми, кто находился вокруг и, взглянув на него, Дорес готов был поручиться, что парень с лёгкостью зарежет ещё одного-двоих вельмож чисто «за компанию»…

К ним подошли четыре солдата и граф показательно передал одному из них свой меч и кивнул Акселю, чтобы тот сделал то же самое. Аксель опасливо подчинился. Леопольд подошёл к нему вплотную и похлопал по плечу:

– Молодец, простолюдин! – граф наклонил голову в почтительном полупоклоне, но Аксель посмотрел королю прямо в глаза, – чёрт! Вы только посмотрите! – засмеялся Леопольд, – молодой, сильный, дерзкий и глупый! Как все нищие!

Граф сильно пихнул Акселя локтем и тот, опомнившись, опустил голову. Леопольд громко расхохотался.

– Ну что стоите болваны? Проводите деревенского рыцаря и графа за мой стол и поближе ко мне их посадите! Ещё развлечемся сегодня!

Солдаты заключили графа и Акселя в кольцо и повели к одной из дверей в западной стене. Они прошли по нескольким плохо освещённым коридорам и оказались в небольшом зале, в котором стояли массивный трон и большой заставленный кувшинами и едой стол. Леопольд появился из другой двери, подошёл к столу и, взяв кубок, с размаху вылил его содержимое на пол. Рядом с ним сразу оказались два человека, один сполоснул кубок водой, а другой налил в кубок вина из кувшина, отпил немного и, подумав, передал кубок Леопольду. Тот не глядя сделал несколько больших глотков и с громким вздохом прогудел:

– Фу-у-у-у-ух, чуть не умер от жажды! – он полез на трон, размахивая свободной рукой, – Уберите отсюда вот этих, посадите сюда деревенщину и графа!

Рядом со скамьёй возник Марс и три солдата. Они ухватили за одежду нерасторопных вельмож слева от короля и грубо вытащили их из-за стола. Марс, приторно улыбаясь, указал графу и Акселю на освободившиеся места. Они сели за стол. Аксель не успевал понимать, что происходит. Кругом стоял шум: люди говорили, спорили, ели, громко чавкая, ударялись чашами, произнося какие-то тосты, король самозабвенно хохотал, указывая пальцем куда-то вглубь зала, вино из его чаши вытекало на мантию. Аксель посмотрел туда, куда указывает король – там дрались два вельможи…

Парень закрыл глаза и сморщился, пытаясь сосредоточиться и вспомнить хоть что-то из наставлений Дореса о том, как вести себя с королём.

– Свиньи черти, – прошептал парень с закрытыми глазами, – что тут вообще происходит?

– Заткнись и не елозь, парень! – Аксель открыл глаза и увидел слева от себя мрачное лицо графа, – и не вздумай ни с кем говорить!

– Так значит ты рыцарь, как бы? – раздался вдруг почти над самым его ухом голос Леопольда, – но ты же не можешь быть рыцарем! В рыцари посвящает лишь король, не так ли?

– Да, ваша светлость! – ответил за Акселя граф, – рыцарем Эльзеорана по своей глупости прозвал народ. Сам он себя таковым не считает и не может считать.

– Это хорошо… а то если все начнут посвящать друг друга… то в рыцари, то в вельможи… правда, граф?

– Да, ваша светлость! В древности рыцарь мог посвятить другого рыцаря, но последние двести лет это вправе делать лишь король.

– Глупости, Дорес! Никогда такого не было! Всегда рыцаря мог посвятить только король, так господа? – он поднял кубок над головой и в ответ на его призыв весь зал загудел от восторженных «да», «ура» и «слава королю Леопольду Прекрасному». Дорес мрачно отвернулся и про себя выругался.

– А как это странное имя там? Как оно? – Леопольд вопросительно посмотрел сначала на Акселя, а потом на Дореса.

– Эльзеоран, ваше величество! Это имя ему дал наставник, который обучал его в дремучих лесах на юге за Серой Рекой всем древним рыцарским наукам.

– Ого, значит древний рыцарь есть?

– Был… он… – Дорес немного запнулся, – он уже умер… от старости.

– Эх, жаль! Но есть же меч? Принесите меч быстро! Быстрее же! – рядом с ними буквально ниоткуда возник Марс с двумя солдатами и мечом Акселя. Начальник охраны протянул меч королю, и тот его чуть было не уронил.

– Ого… свиний дьявол! Он тяжёлый… – Леопольд покрутил меч в руках, – вещица-то красивая… но не люблю я оружия! Унесите! Так значит, его тебе передал древний рыцарь…

– Да, ваша светлость! – снова ответил за парня Дорес.

– А он сам-то говорить умеет? – Леопольд посмотрел сначала на графа, потом на опустившего глаза Акселя, – что ты всё время за него отвечаешь-то?

Дорес пихнул Акселя локтем под столом.

– Я умею говорить… Ваша… – парень запнулся и покраснел.

– Светлость, – добавил граф.

– Светлость, – повторил за ним Аксель и к ужасу графа поднял глаза, – но как вы… Ваша светлость правильно заметили, я деревенщина… и потому я плохо говорю… не умею вести себя во дворце… – Леопольд смотрел на него, выпучив глаза. Аксель вдруг заметил, что вокруг стоит такая тишина, что его негромкие слова раздаются по всему залу и все те люди, которые секунду назад галдели, дрались, шумно пили или ели сейчас слушают его. Внезапно он осознал, что он один, а их много и он им не нравиться. Он вспомнил, как сотни раз замечал эту секундную паузу, после которой все вдруг начинают хохотать лишь потому что ты не такой как они, и в нем проснулся гнев. Какого дьявола вообще? Почему? Как бы много их ни было! Ведь сила не в числе… Акселю внезапно вспомнились драконьи руны на мече, который держал сейчас Марс, стоя слева от королевского трона. Аксель, совершенно не думая о том что происходит, проговорил их шёпотом и посмотрел по сторонам. Он смотрел прямо в глаза. Вельможам. Слугам. Солдатам. Леопольду. И шли секунды… никто не смеялся. Даже король проглотил язык.

– Потому я и молчу – закончил наконец Аксель, – а говорит граф, поскольку у него это лучше получается.

У Леопольда непроизвольно открылся рот. Он совершенно не понял, что произошло. Но неловкая пауза закончилась и он расхохотался, однако этот смех уже не предназначался Акселю… просто он не знал, что ещё сделать…

– Да! Да, болваны! – вдруг закричал он, – а ведь правду сказал деревенщина! Пусть говорит тот, кто умеет! А кто не умеет, пусть помолчит! – с этими словами он задрал снова вверх руку с кубком, и зал внезапно взорвался хохотом, криками «слава королю» и «ура».

На время король оставил Акселя и графа в покое и отправился в другой конец зала, чтобы внимательнее рассмотреть, какие увечья нанесли друг другу дравшиеся вельможи. Дорес выдохнул и повернулся к Акселю:

– Парень… – тихо проговорил он, – нет ничего хуже, чем умереть на приёме у Леопольда.

Аксель промолчал. Он думал о том, как не соответствует то, что он видит сейчас перед собой, его детским мечтам и рассказам старика о прежних королях и далекой эпохе рыцарства. Во всех этих людях нет ни доблести, ни мужества, ни чести. Всё то, что происходит в этом зале, не заслуживает того, чтобы находиться в этих стенах. Где угодно, но только не здесь. Вельможа напротив него спал на столе. Двое рядом с ним с диким хохотом сгружали объедки из своих тарелок спящему за шиворот. Совершенно не так представлял себе Аксель тронный зал. Ему ужасно хотелось просто встать и уйти отсюда. Ему было противно.

– Король идёт назад, – прошипел ему в ухо Дорес. В дальнем конце зала дерущиеся облили друг друга вином и успокоились. Леопольду стало там скучно. Он направлялся назад и, судя по всему, прямиком к Акселю. Граф опустил голову, чтобы никто не видел как он шевелит губами и, тяжело вздохнув, проговорил:

– Пацан, не открывай свой рот! Заткнись и кивай, если не хочешь сегодня же ночью попасть на живодёрню.

Аксель сжал челюсти до боли от того как было противно, от чувства несправедливости и неправильности, от какой-то странной злости. Леопольд уже приближался и, вытянув в сторону Акселя и графа руку с кубком, из которого расплескивалось вино, уже хотел что-то прокричать, но внезапно рядом с ним возник Марс и пропел ему в самое ухо нечто такое, что выбило из королевской головы невысказанную мысль. Леопольд остановился, а на его физиономии появилась недобрая улыбка.

– Уже здесь? – спросил он громко, – так давай его сюда! И мигом!

Король почти бегом, настолько, насколько позволяло его рыхлое грузное тело, доковылял до трона, вскарабкался на него и, указывая пальцем на людей, сидящих напротив графа и Акселя, что-то гаркнул охранникам. Бедолаг выволокли из-за стола и куда-то увели. Через минуту большая группа солдат ввела в зал троих людей. Дорес побледнел. По залу пробежал раскат вздохов, коротких вскриков и сдавленных ругательств.

– Уже более двухсот лет ни один орленец не ступал на каменные плиты этого замка, – учтиво кланяясь, сказал один из гостей, – это большая честь для нас! Спасибо тебе, король Леопольд. Меня зовут Ахан и я визирь Кшанкшиза.

В зале стояла тишина. Визирь был одет как военачальник, а двое с ним больше походили на солдат чем на сановников, пажей или летописцев. Всем в зале было ясно, что либо у визиря в Орлене не те обязанности, что в других странах… либо это вовсе не визирь. Но Дорес понял главное: он осознал, что творится в городе и к чему всё идёт и самое главное… он понял, что же он упустил и не учел. Когда-то давно отец говорил ему о том, как плохо недооценивать ум и опыт противника, но гораздо хуже недооценить его глупость. Сейчас он вспомнил эти слова. Дорес недооценил фантастическую глупость Леопольда. Теперь он надеялся лишь на то, что Василина смогла от них уйти.

– Заходи, Ахан! – Леопольд указал ему на свободные места по правую руку от себя. Орленцы медленно обошли зал в полной тишине и уселись на скамьи возле короля. Король молчал и ждал, – ты нашёл его?

– Да, король! Мы нашли их всех… – загадочно улыбаясь, ответил Ахан. Леопольд не понял его, – как это всех? Их много? Ты привёз их сюда?

– Не целиком, ваше величество… – снова улыбнулся визирь, – полноценный человек восемнадцати лет, как правило, не влезает в дорожную сумку.

По напряжённому лицу Леопольда скользнуло смущение…

– Я доставил тех, кого вы искали, ваше величество, – Ахан снова склонил голову в учтивом поклоне, – а заодно… теперь враги вашего величества больше вас бояться, а значит, будут больше вас любить. Ведь любовь – это, прежде всего, страх! – Леопольд нервно улыбнулся:

– А ты прав, бешеный орленец! Чертовски прав! – он протянул эти слова задумчиво, наслаждаясь их смыслом, – но ты конечно зверь… я думал Дорес жестокий, – король кивнул в сторону графа, – но теперь я понимаю, что наш чёрный граф, похоже, всего лишь мальчишка! – Леопольд расхохотался. Напуганные вельможи через силу попытались его поддержать.

Ахан буквально вонзил свой взгляд в Дореса, как короткий орленский клинок. Граф тоже смотрел ему в глаза. Они оба понимали, что Леопольд сказал эти слова не просто так. За ними что-то последует.

– А ты знаешь, орленец, что у нас теперь есть свой рыцарь? Ты знаешь, что такое рыцарь, дикарь? – Леопольд продолжая смеяться смотрел то на Ахана то на Акселя.

– Я слышал, что последнего вашего рыцаря лет сто назад съел ваш же дракон! – рассмеялся в ответ Ахан, – это всё что мне о них известно!

– Тогда тебе нужно знать, дикарь, что рыцарь – это великий воин! Тебе стоит его опасаться! – он подмигнул Акселю, тот опустил взгляд.

– Ваше величество! Ни один орленец не станет бояться человека, который не справился всего-лишь с каким-то драконом! – с усмешкой отозвался Ахан.

– С каким-то? – Леопольд дико расхохотался, – а что? – он вдруг замер, задумчиво глядя в стену, – это же будет очень даже весело! Ма-а-а-а-арс! – внезапно завопил король, – Марс, где ты, свиний сын?

– Я здесь, ваше величество, – он как всегда неожиданно вырос за плечом Леопольда.

– Вот ты! Скажи мне, что нужно сделать по правилам, чтобы посвятить этого деревенщину в рыцари?

– Его в рыцари? – начальник охраны очень искренне и неподдельно удивился.

– Да, дурак! И давай быстро!

Марс выпучил глаза и исчез, а через минуту снова появился с мечом Акселя и старым библиотекарем, нагруженным стопкой потрепанных книг. Седой и скрюченный библиотекарь попытался положить книги на стол перед Леопольдом.

– Что ты копаешься, развалина? – закричал король и пнул его ногой в сухую ягодицу. Старик не удержался на ногах и свалился под стол. Часть книг осталась на столе, а часть упала на пол. Леопольд снова расхохотался, дико разевая рот, и вылил на старика остатки вина из кубка, – да ты же пьян, дед! На выпей ещё!

Марс, не обращая внимания на барахтающегося под столом старика, протянул королю меч и кивком подозвал Акселя:

– Иди сюда, пацан!

Аксель посмотрел на графа. Тот мрачно кивнул в ответ. Аксель встал со скамьи и подошёл к королю.

– Ты вставай на колени! – скомандовал Марс, парень опустился на колени, – старик, где эта книга? Что нужно говорить? – Марс нагнулся к библиотекарю, – дай мне текст!

– Вот она… – проскрипел тот из-под стола, протягивая начальнику охраны открытую книгу.

– Ваше величество, – Марс, только что кричавший на старого библиотекаря, мгновенно сменил тон, – извлеките меч из ножен и положите ему на голову… – Леопольд неуклюже освободил меч от ножен и, взяв его двумя руками, вытянул в сторону Акселя.

– Парень, ты должен проговорить кодекс, повторяй за мной… сейчас… – Марс судорожно бегал глазами по странице, ища текст кодекса, но Аксель его опередил. Он поднял глаза на Марса, затем перевёл взгляд на короля и начал говорить громко и отчётливо:

– Я обязуюсь соблюдать кодекс рыцарства, который состоит в следующем: защищать слабых, помогать нуждающимся всегда и везде словом, делом и любой возможностью. Признавать важность и значимость каждого человека, рождённого на земле, в море, небесах или под землёй. Всегда помнить, что рыцарь не судья и не палач, но защитник и помощник. Понимать, что рыцарь всегда идёт навстречу своим страхам, своим врагам, своим друзьям, потому что он знает, что нет иного пути, кроме пути вперёд. В бою всегда слушать своё тело. В жизни всегда слушать своё сердце. Хранить верность этим принципам до конца дней.

Аксель замолчал. Марс, который нашёл текст и, слушая голос парня, водил пальцем по строкам, поднял на него удивлённый взгляд. Леопольд, ничего не понимая, смотрел то на одного, то на другого. В огромном зале, наполненном людьми, стояла тишина.

– Что? Он всё так сказал? – обратился, наконец, король к Марсу. Тот в ответ просто кивнул, – Так что… что дальше-то? Остолоп! – Леопольд начал нервничать и это вывело начальника охраны из ступора.

– Скажите «посвящаю тебя в рыцари»…

– Посвящаю тебя в рыцари! Болван деревенский! – радостно выпалил Леопольд, нагнувшись к Акселю.

– Все, ваше величество… теперь он рыцарь… – прошипел Марс королю на ухо.

– Все, деревенщина! – радостно завопил король, – теперь ты рыцарь! Налей себе вина! – он поднял пустой кубок над головой и зал снова взорвался криками «слава королю» и «ура». Леопольд бросил меч перед собой к тарелкам и объедкам и грузно плюхнулся на трон. Аксель, не поднимаясь с колен, растерянно глазел по сторонам.

– Вставай, пацан… – гаркнул ему на ухо внезапно оказавшийся рядом Марс, – теперь ты рыцарь и с тебя особый спрос! Тупицей тебе больше быть нельзя…

Аксель поднялся и вернулся на своё место рядом с Доресом. Тот мрачно жевал, глядя перед собой невидящим взором.

– Поешь… рыцарь… – бросил он Акселю, – наши дела не очень-то хороши, сейчас нужно поесть. Впереди нас ждут неприятности…

– Что ты сказал? – Аксель не расслышал его слов за ликованием ошалевших от радости подданных.

– Ешь. Как можно плотнее.

Аксель посмотрел на него пристально и серьёзно несколько секунд и заключил, что граф вовсе не шутит.

– Хорошо, – он взял себе мяса, хлеба и налил вина. Ахан на другой стороне стола теперь сверлил взглядом их по очереди – то Акселя, то графа. Марс, по левую руку от заливающегося в припадке пьяного смеха короля, тоже не сводил с них глаз. Аксель жевал мясо, совершенно не ощущая его вкуса. Он набил полный рот, и ему казалось, что он пережёвывает материю.

– Что, свиний дьявол, происходит? – не выдержав выпалил он, наконец, внезапно повернувшись к Доресу. Из его рта выскочил кусок мяса и упал графу на рукав.

– Заткнись и ешь… рыцарь… свиний! – прошептал тот в ответ, – если хочешь жить! —

Ахан напротив них улыбнулся, обнажив золотые зубы.

– Что, нравиться тебе мой рыцарь, дикарь? – вдруг закричал заметивший это Леопольд, – теперь то он уж точно настоящий рыцарь! Ты обещал, что будешь его бояться, когда он убьёт дракона, ты помнишь это? – Ахан расхохотался в ответ.

– Ваше величество! Я сказал лишь, что не боюсь того кто не одолел дракона! Это не значит, что я или любой другой орленец будет бояться того, кто смог его одолеть!

– А он сможет! Сможете? Рыцарь, граф? – король повернулся к Акселю и Доресу, – дракон-то у нас сейчас есть!

Аксель прекратил жевать и уставился на короля. Перед его взглядом предстала картина драконьей сопки с поднимающейся из её вершины струйкой дыма. Брошенная в желудок еда зашевелилась. Парень побледнел. Одна только мысль о драконе пробудила в недрах его подсознания горячий сгусток чёрного страха, который начал расти и подниматься откуда-то снизу, перехватывая дыхание и парализуя тело… Граф взглянул на парня только мельком. Ахан смотрел на него насмешливо, презрительно, в упор. От них не ускользнула эта перемена в его состоянии. Зал шумел пьяными вельможами и подданными. Король, размахивая кубком, вопил о том, что Аксель с графом завтра же утром отправляются на сопку убивать дракона. Марс что-то шептал на ухо Ахану. Аксель сидел бледный, с набитым не пережёванным мясом ртом, и парализованный диким первобытным ужасом. Дракон.

Завтра утром его отправят к дракону. Он умрёт. Он умрёт самой страшной смертью, какая только возможна. Его отдадут на растерзание дракону. И даже наверное… Он умрёт задолго до того, как попадёт на драконью сопку… он умрёт от этого страха прямо тут, потому что он не чувствует своего тела, он не владеет собой, он не понимает что происходит вокруг.

Парень потерял счёт времени. Одуревший от вина Леопольд, размахивая полупустым кубком, танцевал на столе, потом кто-то говорил Акселю прямо в ухо, что не стоило столько пить, если завтра идёшь на дракона, и сразу после этого он понял, что его ведут коридорами и залами неизвестно куда.

Он очнулся в кровати. Его тошнило, голова раскалывалась. На столе рядом с кроватью горела свеча. Аксель не мог сказать сколько прошло времени. Он смотрел в потолок, по которому плясали слабые отсветы от пламени свечи. В какой-то момент парень понял, что думает. Он думал о своей матери. Он пытался вспомнить её и не мог… смутные образы вырисовывались и пропадали. Почему всё так вышло? Куда она исчезла? Сейчас в этом сумраке вся его жизнь казалась ему чем-то далёким, странным и нереальным, а очертания женщины и запах гари, который он отчётливо помнил с детства, были такими настоящими…

Аксель наконец пришёл в себя. Он сел на кровати и осмотрелся. Комната была такой огромной, что свет от свечи не достигал стен и они терялись в сумраке. Он не умрёт так… Не для того он шёл к этому замку, не для того пропала его мама, не так должна закончиться его жизнь. Аксель встал, взял в руки свечу и пошёл по огромной спальне в поисках одежды. Он медленно обошёл всю комнату и нашёл таз с водой для умывания на туалетном столике. На небольшой подставке рядом с ним лежали богатые одежды и кольчуга.

– Свиний дьявол, где моя одежда? – пробормотал Аксель. Он поднял оставленные ему вещи, затем посмотрел на полу – там была только его куртка. Аксель выругался и начал одеваться в то, что было. Он надел белые подштанники, тёплые штаны отделанные кожей для езды верхом, тонкую белую рубашку, жилетку, потом взял в руки свою истрёпанную куртку и уже думал выкинуть её, но увидел на подкладке вышитый крест и надпись «под сердцем».

Аксель надел свою куртку, а сверху неё ещё одну, оставленную ему вместе с другой одеждой. Рядом с подставкой в ножнах на перевязи лежал меч Арнара. Немного поколебавшись, парень всё же натянул кольчугу и сверху накинул перевязь с мечом. Он затянул ремень и обул новые кожаные сапоги. Всё оказалось ему впору. Аксель снова взял в руки свечу и подошёл к огромному зеркалу на стене. Парень вообще видел зеркало лишь однажды – у одного богатого торговца в своей деревне. Тогда он посчитал зеркало предметом величайшей роскоши, но оно было раз в десять меньше того, что висело в этой спальне. Парень отражался в нем целиком и он… не узнал себя. Из полумрака комнаты на Акселя смотрел не деревенский парень, а самый настоящий рыцарь… вовсе не такой рыцарь, которого он представлял себе в детстве – более настоящий, более живой и гораздо более напуганный.

– Понимать, что рыцарь всегда идёт навстречу своим страхам… – прошептал сам не понимая почему Аксель. Он удивился своим словам и своему виду, – свиньи черти… нужно убираться отсюда побыстрее, а то меня и впрямь скормят дракону.

Он снова взял в руки свечу и уже собрался идти к двери, но всё же повернулся и решил осмотреть последний раз комнату. Кто знает, побывает ли он в этом месте ещё хоть раз в жизни. Он снова присел на мягкую перину кровати, на которой уместилось бы пять или шесть здоровенных мужиков, застеленную приятной тканью, осмотрел мебель, ручки которой похоже были из серебра, посмотрел из окна завешенного огромной плотной шторой – там под рваными облаками возвышалась драконья сопка, а внизу стояла тишина, лишь охранник с горящим факелом бродил по дворцовой площади. Аксель прошёл по самой огромной спальне, в которой он бывал в жизни к двери и, взявшись за ручку, потянул её на себя. Дверь негромко скрипнула и открылась. Теперь ему предстояло незамеченным выбраться из замка. Он совершенно не представлял, как это сделает. Он и не думал об этом. Парня занимала лишь одна мысль: никаких драконов, он не хочет так умереть, лучше уж в бою с охраной, лучше замёрзнуть насмерть в лесу, лучше… да что угодно лучше, чем вот так – на съедение дракону…

За дверью было темно, Аксель осветил пустынный коридор свечой – там никого не было.

– Направо или налево? – прошептал он сам себе.

Он решительно не помнил, как его сюда привели. Судя по всему, вчера он упал в обморок и в спальню эту попал в беспамятстве… хотя когда его вели тёмными коридорами в зал для пиршеств он тоже ничего не запомнил. Парень снова посмотрел по сторонам и пошёл налево. Он старался ступать как можно тише, но его шаги в этих высоких сапогах, подбитых железом, гулко отдавались в каменных стенах сводчатого коридора. Он прошёл влево шагов тридцать и упёрся в каменную стену.

– Поленом по голове, – выругался парень, – значит назад…

Он развернулся и пошёл в обратную сторону, прошёл шагов сорок и увидел винтовую каменную лестницу. Спустившись на один пролёт, он увидел дверь и хотел уже было отпереть её, но вдруг вспомнил, каким маленьким был огонёк факела охранника, когда он выглядывал из окна…

– Судя по всему, я на верхних этажах замка… чтобы выйти мне нужно в самый низ…

Стараясь ступать настолько тихо насколько это возможно, Аксель спустился по лестнице в самый низ, и аккуратно выглянул из арки, освещая себе путь свечой. Там снова был коридор, конец которого терялся в колышущейся тьме… «Хорошо, что охрана спит… видимо на вчерашнем пиру всё очень знатно набрались…» – подумал парень и пошёл по коридору уже чуть смелее. Вдоль стен были запертые двери. Они были сделаны уже не так искусно, как там, где ночевал Аксель. Здесь внизу отчётливо пахло жизнью: потом солдат и гарью недавно потушенных факелов. Он прошёл шагов шестьдесят или семьдесят, пока наконец не упёрся в обитую железом дверь. Парень аккуратно потянул за висевшую ручку и дверь с гулким скрежетом открылась… Аксель сморщился и вжался в стену. Скрип двери был настолько громким, что должен был разбудить весь замок, прокатившись гулким эхом из большого зала по всем прилегающим коридорам.

– Дьявол поросячий, – прошептал он, думая куда ему спрятаться.

Скорее всего, в этих комнатах по обе стороны коридора спит охрана. Вероятно охрана есть и в зале за этой дверью. Не зная что сделать, Аксель задул свечу и, вжавшись ещё больше в стену, замер и стал ждать. Секунды тянулись медленно, замок молчал. Если кто-то где и проснулся, он, похоже, заново лёг спать. Парень стоял, не шевелясь и слушая тишину каменной громады замка. Потом сделал осторожный шаг. Каменный зал услышал прикосновение подкованного сапога к полу и сделал его громким и гулким. Сердце Акселя перестало биться. Ему показалось, что и его неровное дыхание зал сейчас усилит так, что услышат не только те, кто находиться в замке, но и весь город. Однако он больше не мог ждать и терпеть. Не дыша, он сделал второй шаг, который снова разнесся по всему залу. Слева от него, шагах в тридцати-сорока, виднелись окна, за которыми плясал неверный свет ночных факелов. Аксель выдохнул, ухватился за рукоятку меча, чтобы в любой момент быть готовым к бою и тяжело дыша, шумно побежал через зал к тому месту, где должен быть выход на дворцовую площадь. Он достиг внешней стены в считанные секунды, ощупью нашёл огромную двустворчатую дверь и навалился на неё всем телом. Дверь распахнулась наружу. Аксель встал на пороге как вкопанный, сбитое дыхание остановилось, сердце замерло. На дворцовой площади, слабо освещённой пляшущим светом нескольких факелов, прямо перед ним стоял улыбающийся во все зубы Ахан и за ним полукругом около тридцати вооружённых и укутанных шерстяными плащами орленцев. Несколько секунд парень стоял молча, совершенно не понимая что делать. Ахан тоже молчал, явно наслаждаясь его растерянностью. За спиной Аксель услышал звуки шагов и понял, что по залу к нему приближаются ещё пять или шесть орленцев в своих мягких кожаных сапогах. Он обернулся – вместе с орленцами, неся свечу в руке, по залу шёл с самой милой улыбкой на лице Марс:

– Я вижу наш рыцарь куда-то собрался! Уж не хочет ли он прямо сейчас выдвинуться на драконью сопку, чтобы исполнить приказ короля?

Аксель не мог ничего ответить. Его язык намертво прилип к небу, дыхание спёрло, а в живот упал шар из горячего свинца, который жег изнутри и тянул к земле так, что парень с трудом не падал.

– Эй вы! – гаркнул начальник охраны, – помогите рыцарю, нам нужно его кое-куда проводить!

Двое здоровых орленцев подошли к Акселю, сняли с него перевязь с мечом Арнара и крепко взяв под руки, повели вниз по ступеням.

Ахан, улыбаясь ещё шире, извлёк из ножен свой короткий меч и начал недвусмысленно тыкать им в сторону Акселя:

– Зачем нам куда-то его вести? Я пошинкую его на шрану прямо здесь! Пустите трусливого мальчишку! Дайте ему меч!

– Заткнись, дикарь! – заверещал вдруг Марс, – тебе лишь бы резать, свинье отродье! – улыбка пропала с лица Ахана, он сильнее сжал меч, ноздри его расширились от интенсивного дыхания, – умерь свою кровожадность! – продолжал Марс, – ты успеешь её утолить! Такая смерть в бою – слишком большая честь для нашего рыцаря! Мы такую честь ему не окажем, нет! Он умрёт самой позорной смертью… знаешь, пацан, какая самая позорная смерть для рыцаря?

Аксель молчал.

– Самая позорная смерть для воина – это смерть от руки женщины, – прорычал Ахан.

– Не-е-е-ет, дорогой мой дикарь! Для рыцаря нет ничего ужаснее, чем быть повешенным за измену на городских воротах! А что есть трусость по рыцарским понятиям, если не худшая измена – измена себе! Не так ли, рыцарь?

– Нет, дорогой Марс! – раздался третий голос, от которого начальник охраны вдруг сморщился и поёжился, – худшая смерть та, которой умрёшь ты – смерть от собственного яда! – через дворцовую площадь к воротам замка, походкой самого сильного и уверенного человека на всем острове, шёл граф Дорес. Он почти прокричал эти слова и орленцы стояли, оторопело глядя на эту огромную чёрную фигуру, а Мрас и вовсе сжимался от каждого удара кованого сапога по каменной мостовой. Граф распахнул плащ и, вынимая из подкладки скомканную бумажку, помахал ей перед лицами собравшихся грубо и небрежно:

– У меня приказ Короля Драконьего Острова Леопольда Прекрасного, подписанный собственноручно! О том, что этой же ночью сэр Эльзеоран и граф Дорес отправляются на Драконью сопку, дабы одолеть дракона. Однако я вижу здесь некий заговор, цель которого, очевидно, воспрепятствовать исполнению приказа короля! Или… – остановившись прямо перед начальником охраны, граф уставился прямо ему в глаза, – или может это лишь недоразумение?

– Я хочу увидеть этот приказ, – сквозь стиснутые зубы прошептал Марс и протянул к графу руку с раскрытой вверх ладонью.

– Держи! – прохрипел в ответ граф, наотмашь ударив по ней своей рукой с бумагой королевского приказа. Хлёсткий удар обжёг ладонь начальника охраны, он подавил стон и, расправив смятый листок, пробежал по нему глазами, подойдя ближе к свету факела.,

– Это рука короля… и его печать… – констатировал он. Ахан смачно сплюнул на камни дворцовой площади:

– Страна баранов! У вас и курицу не зарежешь, не собрав перед этим вороха бумаг! Проклятые крючкотворы! У вас в чести не смелость воина, а трусливая подлость дряхлых писцов! Потому ваше царство и вымирает – в нем не осталось мужчин, лишь бумажные черви с мордами шакалов…

– Заткнись дикарь, – неожиданно спокойно ответил Марс, – хорошо, что у нас есть смелые орленцы… у которых в чести бесстрашие и отвага… не так ли? – он вопросительно посмотрел на Ахана. Тот промолчал. Дорес, пользуясь моментом, подошёл к Акселю и бесцеремонно оттолкнул от него оторопевших орленских воинов. Затем отобрал у одного из них меч и небрежно бросил Акселю.

– Не так ли, дикарь? – повторил Марс, повысив голос.

– Так, проклятый крючкотвор! К чему ты клонишь?

– Я не сомневаюсь в вашей отваге… – улыбнулся в ответ начальник охраны, – потому знаю, что для вас не составит труда проводить рыцаря и графа до вершины драконьей сопки и проследить там за тем, как они героически прикончат дракона… – Ахан медленно расплылся в золотозубой улыбке:

– Или как дракон прикончит их?

– Или так, – ответил Марс, – однако для короля главное знать, что они попробовали… то есть, что были в драконьей пещере… а чтобы это доказать достаточно принести с сопки кусок драконьего стекла, которое есть лишь там, ты понимаешь меня, дикарь?

– Я всё понял, – ответил Ахан, – восемь со мной, остальные под начало крючкотвора! – скомандовал он солдатам.

Через четверть часа граф и Аксель, конвоируемые девятью орленскими воинами, покинули город.

Глава 31

Василина не спала. Она сидела в библиотеке Марка за огромным дубовым столом и читала песнь об Арнаре. Марк сидел напротив и внимательно следил за её лицом. За последние месяцы он выучил этот текст наизусть, и ему было ужасно интересно, что думает и что чувствует эта девушка, читая его впервые. Легенды и сказки вообще были его страстью, но эта была особенная – нельзя было упустить ни одной мысли, ни одной эмоции на этом личике. Василина подняла глаза от книги и очень внимательно посмотрела на Марка:

– Значит… Аксель это как бы новый Арнар?

– Да милая, думаю, что так оно и есть.

– Получается, что Акселю уготована такая же судьба… – она подняла брови, намекая, что это вопрос.

– Вот этого мы знать не можем, милая… но если ему предназначена судьба Арнара… – Марк хотел закончить фразу, но замолчал. Василина опустила глаза.

– Ему нужно избавиться от этого меча… – тихо проговорила она, глядя куда-то под стол.

– О-о-о, – задумчиво протянул аббат, – если бы он только мог от него избавиться…

– А почему он не может? – она быстро посмотрела на Марка, глаза её горели, – зачем ему всё это? Зачем ему все эти драконы, войны… смерть…

– Василина… – аббат тяжело вздохнул, – вам ли, фуринцам не лучше других известно… почему он не может? – несколько секунд монах и молодая девушка молча смотрели друг на друга. Свечи на столе потрескивали, бросая по углам библиотеки пугливые тени. Книга, прожившая на этом свете больше, чем они вместе взятые, лежала на дубовом столе. Аксель и граф под конвоем орленцев шли в сторону драконьей сопки. Пять монахов ожидали завтрашних пыток в подвале королевской тюрьмы. Руэл с выжившими бандитами закапывали в мёрзлую землю тела своих друзей, которые ещё несколько часов назад были живы…

– Это его кхарн… – сказала наконец Василина.

– Это его жажда, – подтвердил Марк.

– Тогда он не сможет… бросить этот путь…

– Он сможет, если испугается. Но это будет худшее решение, которое только можно принять… и потому нам с тобой сейчас нужно подумать о другом…

– Ты прав, аббат… у каждого из нас свой кхарн. И мы должны идти своим путём, что бы ни случилось… это единственный способ быть собой… – последние слова она проговорила почти шёпотом и замолчала, снова опустив глаза. Немного помедлив, она продолжила:

– Скажи мне, аббат… а в чем твой… то есть твоя жажда?

Марк усмехнулся и, подавшись вперёд, похлопал рукой по старой книге:

– Моя жажда в этом… моя жажда понимать, знать и помнить. Моя жажда – помогать в этом другим. А в чем твоя жажда, юная принцесса?

– Моя жажда… – тихо повторила Василина и посмотрела ему прямо в глаза. И Марк снова удивился этомувзгляду, – ты, наверное, знаешь, аббат, что в моей стране все дети должны познать свой кхарн…

– Да, милая, я слышал об этом…

– Обычно на это не требуется много времени, но со мною вышло иначе… мои учителя говорили мне, что все, за что я берусь, даётся мне легко. Я могу делать очень многое, но ничто из того что я познавала: ни струны, ни кисти, ни оружие или книги, ни травы или животные… никакое дело и никакая наука моей страны не пробудила в моем теле то чувство, которое я испытала ступив на земли вашего острова… Только когда моя мама умирала, она рассказала мне, кем был мой отец и лишь прикоснувшись к его памяти, я познала свой кхарн. А когда она ушла… я тоже сбежала. И вот я здесь. И я не отступлю.

– О, это я уже понял! – Марк заливисто расхохотался. Василина улыбнулась в ответ.

– Тогда нужно действовать!

– Да, милая… действовать нужно и срочно… но при этом разумно и наверняка.

Монах подвинул книгу к себе и, открыв, стал листать её.

– И прежде чем мы начнём действовать, тебе стоит прочесть вот это… – аккуратно переворачивая ветхие страницы, он нашёл лист пергамента, вклеенный в книгу, очевидно, после её завершения. Лист сложили вчетверо, потому что он был существенно больше страниц книги. Марк осторожно развернул его. К пергаменту были приклеены остатки какой-то очень древней рукописи: выцветшей и вытертой. Под рукописью к пергаменту крепились уже современные бумаги, на которых текст рукописи был переписан современным языком. Василина начала читать:

«Разумный не идёт к берегу в отлив, сопротивляясь течению вод. Он дождётся прилива, и воды сами отнесут его к берегу…»

Глава 32

Когда Аксель и граф под конвоем Ахана и восьми орленцев подходили к лесу, который медленно взбирался по склону драконьей сопки, их нагнала повозка. Оттуда раздавался знакомый графу голос:

– Постой! Постой, Ахан! Именем короля Леопольда!

– Кто там опять, сыны шакалов! – прорычал орленский военачальник.

– Постой, же! – дверь повозки открылась и из неё, пыхтя и отдуваясь, вывалился лорд Пактоши, – Ахан, у меня есть распоряжение короля в отношении этих людей! – он запустил руку за пазуху и извлёк оттуда приказ короля.

– Ваш король сам не понимает, чего хочет! – Ахан злился, – это уже третий приказ в отношении этих людей за последние три часа!

– Сучок, иди сюда, животное! Эй, солдат, подсвети мне! – лорд как будто не слышал слов орленца. Из повозки нехотя выполз Сучок и подошёл к Пактоши, – указом короля Леопольда Прекрасного казнить на месте юношу, который приходится сыном некоей чужеземке (фуринке) с голубыми глазами и чёрными волосами по обвинению в измене и покушении на государственный переворот. А так же казнить любого, кто посмеет воспрепятствовать совершению казни, несмотря на титул и звание! – зачитал лорд. Граф спокойно смотрел ему в глаза. Аксель с трудом стоял на ногах, его сердце бешено билось, он едва не падал в обморок.

– Сыны баранов! – гаркнул Ахан, – что у вас вообще тут происходит? Опять какой-то юноша? Я принёс вашему королю головы четверых, ему мало? – Пактоши как будто вовсе не слушал его:

– Это он? – лорд обращался к Сучку.

– Да, сир! Он из той деревни. Его мать носила чёрные волосы и по всему была фуринкой. Я видел своими глазами, как он забрал меч у покойного бедолаги Рэнка, а потом этот, – Сучок указал пальцем на Дореса, – увёз его, не дав совершить правосудие на месте.

– Отлично! – Пактоши, потирая ладони, расплылся в мерзкой улыбке, – казнить обоих на месте по приказу короля Леопольда!

– Проклятье! – Ахан тоже показал золотые зубы в улыбке, – хоть в одном ваш король последователен: все три приказа повелевают их казнить! Давайте пройдём в лес, чтобы не делать этого на дороге.

– Конечно, орленец! – кивнул лорд и засеменил рядом с пленниками, – как видишь, граф, ты проиграл эту партию! Сейчас ты будешь казнён ! Вместе с тобой погибнет наследник, а после придёт черёд чёрных монахов! – Пактоши ликовал.

– Наследник? – граф не понял, о чем он говорит, – что ты несёш ь, жирный сын свиньи?

– Да, граф! Бастард покойного короля Ленарда, рождённый от фуринской принцессы Мадины на Драконьем Острове восемнадцать лет назад! В твоём дневнике написано, что фуринка бежала с острова без ребёнка, и он вырос где-то здесь. Ты долго прятал его от нас, но мы нашли его!

– Так это ты, гнусная свинья, убил брата, который вёз мои вещи и ты выкрал мой дневник? – граф неожиданно заулыбался, – и там прочёл про наследника? Ах-ха-ха-ха! – этот хохот звучал странно и пугающе, – слышишь, пацан, – Дорес вдруг хлопнул Акселя по спине, – лорд считает тебя принцем и наследником престола!

Парень непонимающе покосился на Пактоши, затем на графа. Лорд смутился – внезапно ему показалось, что он упустил что-то важное и граф снова обвёл его вокруг пальца.

– Здесь! – скомандовал Ахан. Орленцы рассредоточились, взяв в большое кольцо предводителя, двух пленников и обнажили короткие мечи. Лорд с выражением мучительных раздумий на лице и Сучок остались снаружи круга. Пять факелов хорошо освещали лица солдат и Ахана. Аксель не сразу понял, к чему идёт дело. Дорес был спокоен и угрюм.

– Я бы хотел убить вас одного за другим в бою, – проговорил Ахан вытаскивая из ножен меч Акселя, – Но нет ни времени, ни желания. Да и с чего такая честь? Трижды предателям своего короля?

Он вытянул меч впереди себя и, прищурив один глаз, разглядывал, как на нем играют огненные блики. Аксель вновь увидел руны на клинке и его губы машинально проговорили заклинание, однако… ничего не случилось.

– Но и убить вас как баранов я не могу – я воин, а не палач… – было похоже, что он говорит сам с собой, потому что никто ему не отвечал, – потому… – Ахан помолчал немного и обвёл взглядом присутствующих. Он подбросил меч и, поймав его за лезвие, ткнул рукоятью в сторону одного из орленцев, – ты! Чёрному отруби голову, а молодому вырежи сердце!

Акселю показалось, что он услышал, как заскрипели зубы орленского воина. Он шагнул навстречу своему предводителю и взял в руки меч.

– Не быть тебе после этого воином, – усмехнулся Дорес.

– А тебе вообще не быть, шакал! – прорычал тот в ответ, – твоё тело склюют птицы…

– Которых ты потом будешь щипать на похлёбку вместе с женщинами! – перебил его граф, – В чем он так провинился, Ахан? – орленский воин с обнажённым мечом Акселя в руке стоял справа от Дореса и тяжело дышал от гнева.

– Не твоё шакалье дело, – процедил Ахан.

– Повелитель, позволь я убью его в бою! – проговорил орленец.

– Нет. Исполняй приказ! – повысил голос Ахан. И в этот момент Аксель почувствовал, что нечто изменилось. Он не смог бы сказать, что именно это было – оно было неуловимо и тонко. Орленец с мечом Арнара в руках стал медленно заходить за спину графа, занося непривычный для его рук длинный меч. Губы графа медленно расплывались в ироничной улыбке, его взгляд был устремлён прямо в глаза Ахана, а тот хищно скалился, ожидая кровавое зрелище. Сам Аксель понял, что вообще не испытывает никаких эмоций, но почему-то видит и понимает эмоции всех вокруг: движения, ожидания и действия каждого орленца вокруг были ясны и предсказуемы. Он с удивлением обнаружил, что каким-то невероятным образом видит двух солдат, стоящих у него за спиной, один из которых негромко объяснял другому, как лучше будет вырезать сердце. Было ощущение, будто он видит всё сверху или даже с нескольких точек сразу.

Орленец уже занёс меч над головой Дореса и тот начал своё смертоносное движение в сторону графа. Аксель увидел своё спокойное каменное лицо и взгляд, устремлённый вперёд и вдруг перед ними, за спиной Ахана загорелся холодный синий свет. Как будто шагах в тридцати кто-то невидимый для глаз разжёг синий факел и направлялся к ним. А в следующее мгновенье, ещё до того, как это случилось, Аксель ощутил, что сейчас такие же факелы появятся справа, слева, а потом и сзади них.

Он вовсе не решал сделать то, что сделал. Он даже не смог бы успеть принять такое решение – настолько быстро всё это происходило. Острие меча Арнара приближалось к голове графа, справа и слева от них зажглись синие факелы, а Аксель внезапно ощутил, что он уже действует. С удивлением он обнаружил, что ещё секунду назад его тело сжалось, подобно мощной пружине, и сейчас он со всей возможной силой ударил огромное тело Дореса плечом и чувствовал, что тот начинает падать.

Взметнулись чёрные волосы графа. Выражение лица Ахана сменилось с хищной радости на растерянное удивление. Остальные орленцы даже не успели понять, что происходит, потому что отвлеклись на свет синих факелов. Размашистый и мощный удар, который причитался графу, прошёл на расстоянии пальца от его головы и срезал прядь чёрных волос. Ещё один синий факел зажёгся сзади от падающих Акселя и Дореса. Парень почему-то уже знал, что произойдёт дальше. Он не мог сказать, откуда он это знает, но знал. И потому крепко зажмурил глаза и протянул руку, чтобы прикрыть глаза падающему графу.

Огни с четырёх сторон начали приближаться, набирая всё большую и большую скорость. Орленцы не успели не только что-то сделать, но и даже понять, что происходит. Через секунду после того, как Аксель и граф упали на мёрзлую траву, удивлённый Ахан открыл полный золотых зубов рот, чтобы прокричать какую-то команду. В этот момент, раздосадованный промахом орленец, занёс меч для следующего удара, а синие огни, приближавшиеся с четырёх сторон со скоростью горящих стрел, пролетели между рядами ошеломленных орленцев и, встретившись в центре круга, взорвались над лежащими Акселем и графом ослепительной вспышкой.

В следующие десять секунд никто из тех, чьи глаза были открыты, ничего не видел. Аксель ударом ног сбил занёсшего меч орленца и, выхватив клинок, буквально разрубил его пополам от правого плеча до левой подмышки. Следующим был Ахан. Через секунду к Акселю подключился щурящийся одним глазом граф. Методично и спокойно без пафоса и жажды крови он буднично перерезал горло одному орленцу за другим, пока они беспомощно тыкали своими мечами в пустоту, как слепые котята брошенные мамой. Последними он убил орущего от страха Пактоши и Сучка, который пытался уползти в лес.

Аксель сидел на промёрзшей земле и бережно вытирал куском шерстяной накидки Ахана ещё тёплую кровь из углублений рун на своём клинке. Дорес ругал «детские недомечи» орленцев, выбирая оружие, которое можно было взять с собой:

– Да у моей кухарки ножи больше чем их мечи, свиний дьявол!

– Не пугайся ругани графа – он лучше, чем хочет казаться, – проговорил Аксель, обращаясь к старому лекарю.

– Ты ошибаешься, малец! Я хуже, чем тебе могло показаться! И если бы ты не спас мою жизнь четверть часа тому назад, то я точно убил бы тебя за твою трусость!

– Я не пугаюсь, Аксель, – улыбнулся старик, – я рад, что успел к вам вовремя.

– Скажи, граф, а что этот лорд говорил про мою мать и про наследника?

– Этот хряк думал, что ты сын короля Ленарда. Но это не так. Получается, что про тебя рассказывал мне Марк. Тогда тебе стоит всё знать.

– Что знать, граф?

– Девятнадцать лет назад Ленард официально развёлся со своей супругой, которая, кстати, была сестрой лорда Пактоши, и заключил брак с принцессой Мадиной. Она в свою очередь была сестрой фуринского короля Варнара. Тогда лорд устроил охоту на принцессу и упустил из виду процесс развода, который проходил втайне, потому он считает ребёнка, которого родила Мадина бастардом.

– А если ребёнок родился в браке, – продолжил лекарь, – значит он законный наследник…

– Да, – подтвердил граф, – именно поэтому мы искали твою мать, парень. Она действительно была фуринкой, но это была не принцесса Мадина, а её служанка.

– Что с ней? Она умерла? Зачем она вам?

– Хотел бы я знать, что с ней, парень… Во время бракоразводного процесса держать принцессу в драконьем замке было слишком опасно. Ленард решил вывезти её в портовый город и спрятать в обители чёрных монахов. Он планировал закончить вопрос с разводом, женитьбой, а потом приструнить лорда. Когда бумаги о разводе и новом браке были готовы, король отправил их с отрядом солдат и твоей матерью в обитель. Однако их кто-то предал. Почти всех солдат нашли убитыми. Твоя мать пропала. Принцесса родила ребёнка в обители и, едва не погибнув, бежала в Фурин на торговом судне. Вместе с твоей матерью пропали бумаги, которые могли бы подтвердить право ребёнка Мадины на престол Драконьего Острова. Это наш единственный шанс забрать трон у Леопольда и спасти страну.

– Вам нужны бумаги… Вы наверняка уже были в доме моего отца?

– Там были чёрные братья. В доме бумаг нет.

– Что сказал отец?

– Он ничего не знает. Если бумаги ещё есть, то они у тебя.

– Их у меня нет.

– Пацан, твоя мать была очень мудрой образованной женщиной. Она была фуринкой и доверенным лицом принцессы. Вспомни: может она пела тебе песни, рассказывала сказки, говорила о тайниках или…

– Она ушла, когда мне был год. Я ничего не помню…

– Дьявол свиний… – граф помедлил, – без них нам будет сложнее. В любом случае, нам нужно быстрее попасть в обитель к Марку.

– Мне тоже нужен этот Марк, – кивнул лекарь.

– Граф, учитель, постойте – Акселя вдруг поразила какая-то догадка. Он поднял на Дореса ошарашенный взгляд, – этот жирный тип…

– Лорд Пактоши, – сморщился граф.

– Да… Он сказал, что фуриская принцесса бежала с острова без ребёнка… и может быть она оставила его в обители? А он рос без матери, так же как и я? И может…

– Слишком много вопросов парень, сейчас нам нужно попасть в обитель. Ты всё поймёшь, когда придёт время.

Часть III. Война

Глава 33

– Ты лягушка, брат Румос! Нет! Ты мерзкая жаба! – всхлипывая прокричал брат Дан, когда его волокли по каменному полу тюремного коридора мимо дубовой двери за которой сидел Румос.

– Значит я жаба, – облегчённо вздохнув, проговорил он, – Спасибо тебе, брат Дан! Начинаем.

Конечно, его никто не услышал. Двое дюжих охранников пинками и несусветной бранью заталкивали скулящего чуть живого Дана в его камеру. Румос уже определил, что его держат в третьей камере справа, если двигаться к выходу. Он сделал глубокий вдох и попытался пошевелиться. При этом кожаные ремни, которыми его руки и ноги были туго притянуты к деревянному стулу, скупо захрустели.

Брат понимал, что у него есть минут двадцать-двадцать пять, пока палач освежится и выпьет пару кружек пива. Это конечно не много, но и не так уж мало.

Румос закрыл глаза, хотя темнота была и без того кромешная и направил взгляд внутрь себя. Он медленно глубоко дышал и изучал вниманием всё своё тело, каждый сантиметр кожи, каждую косточку и мышцу, каждый орган… Последние два дня его не кормили, только давали воду.

Монах понимал, что палачи Леопольда бездельники и шарлатаны и благодарил за это судьбу. Благодарил за то, что ни Марс, ни Леопольд ещё не додумались переманить талантливых и опытных палачей из Орлена… а как умели пытать в древнем Фурине… Румосу приходилось читать одно старое пыточное руководство, которое составил выходец из Фурина – это было действительно страшно.

А два дня без еды не сказались плохо на здоровье закалённых аскезами монахов, даже, наверное, пошли на пользу, помогая организму не отвлекаться на переваривание пищи и сконцентрироваться на выздоровлении от увечий и побоев.

У Румоса был подбит правый глаз – не сильно, он мог видеть. Сломаны два пальца на правой ноге – он смог убедить палача в том, что он правша, хотя и в бою и в жизни он прекрасно управлялся обеими руками. Также кисть правой руки была обожжена. От трёх небольших порезов на груди он мысленно отмахнулся, как от смешных царапин, даже не думая тратить на них время и силы. Обливания холодной водой и обкладывание льдом не повлияло на здоровье органов и тканей, а пытка бессонницей вовсе казалось смешной.

Но в процессе пыток все монахи стенали и плакали, просили отпустить их и говорили, что совершенно ничего не знают.

Пройдя по всем нанёсенным увечьям, брат выбрал для начала сломанные пальцы ноги. Он вполне мог толкаться и бить левой ногой, но всё же для полноценной ходьбы нужно было уделить внимание правой – в том деле, которое они планировали, скорость самый важный аспект. Румос сконцентрировался на точках, из которых ощущал боль и, осознавая её, направляя своё внимание всё глубже и глубже, стал часто дышать. Через минуту весь мир в сознании монаха окружил то место, в котором пульсировала боль, и этот мир дышал, пропуская наполненный любовью и принятием выдох через точку страдания и боли. Боль плакала и стенала, она взывала и кричала, но весь мир, окружавший болевой центр, не ругал его за эти стенания и страдания, а наоборот, вдыхая энергию с бесконечных просторов всего космоса, собирая её со всех уголков бескрайней наполненной радостью и изобилием вселенной, связывал её как травы в пучок и направлял в центр боли.

Это продолжалось снова и снова, и боль постепенно становилась радостью, она начинала пульсировать вместе с ритмом мира и равнялась с вдохами и выдохами вселенной. Вскоре сознание монаха не нашло боли совсем. Там, где она была раньше, распустился цветок и его аромат наполнил бескрайний мир благоуханием.

Румос остановил дыхание, и мир замер в ожидании. Потом нашёл больную руку и губы его прошептали:

– Спасибо Тебе, Создатель!

И мир снова начал дышать, а Румос повторял: «Спасибо… благодарю…»

Закончив со всеми ранами и увечьями, монах изменил ритм дыхания и переключился на мышцы и связки. Исчезла тюрьма и деревянный стул с кожаными ремнями, стянувшими руки и ноги. Румос открыл глаза.

Он стоял на площадке в стенах монастыря, над головой светило солнце, перед ним в траву была воткнута палка. Он с облегчением повёл плечами и услышал знакомый хруст в спине.

– Вот оно! – ухмыльнулся монах сам себе и с улыбкой начал разминку.

Он оказался прав – две здоровенных кружки пива и кусок холодного мяса заняли у палача почти полчаса и когда на дубовой двери перед Румосом загремел железный засов, он сидел притянутый к деревянному стулу вспотевший, тяжело дыша и с лёгкой полуулыбкой.

Два здоровых охранника нацепили ему на голову мешок и поволокли по коридору в пыточную. Румос старательно делал вид, что не может ни идти, ни сопротивляться, лишь стонал время от времени.

– Горячий и весь мокрый, – проговорил один из охранников, – похоже, всё-таки заболел! Главный сейчас обрадуется!

– А что бы ему не радоваться? Он и поесть успел и выпить! Это мы тут торчим как олухи…

– Эх, договоришься ты… – вздохнул первый охранник, – окажешься вон на его месте! – с этими словами он бросил монаха на пыточное кресло.

Румос в ответ протяжно застонал. Охранники притянули руки и ноги ремнями к стулу и ушли.

– Дана приведут или Дэра? – подумал Румос, – жаль, что погиб брат Роб, с ним было бы сподручнее всего сейчас сработать…

Он внимательно прислушивался к звукам из тюремного коридора. Наверху ударила тяжёлая дверь, и послышались шаги палача. Он спустился по каменным ступеням и Румос их посчитал – двенадцать. В коридоре раздались стенания Дэра. Вот кто будет ужом. Значит Румос жаба, а Дэр – уж.

– Отпусти нас, мы просто бедные монахи, – промямлил Румос, когда палач открыл дверь пыточной.

Палач встал на пороге, глядя на стену сквозь монаха. Потом подошёл к столу с инструментом и, покопавшись немного, взял узкий длинный нож. Он подошёл с ним к факелу, осмотрел лезвие при свете, а потом начал греть над пламенем. В это время охранники приволокли брата Дэра и, водрузив его на второй стул в трёх шагах от Румоса, притянули его руки и ноги кожаными ремнями.

– Оба горячие и мокрые! Похоже, заболели, – радостно проговорил один из охранников.

– Угум… – пробурчал в ответ палач, – дай флягу! – второй охранник удивился.

– За… зачем?

– Дай сюда, свиний отпрыск!

Он с опаской протянул поясную флягу палачу.

– Да всем плевать какое у тебя там пойло, свинья! – пробубнил палач, открывая флягу и поливая из неё разогретый узкий нож, – держи!

Он протянул ему бутыль обратно и стал с наслаждением ковырять ножом в зубах.

Румос улыбнулся про себя.

– Проваливайте! – буркнул палач охранникам, смачно сплёвывая.

– Пойдём, – потянул первый охранник второго

– Но мыж… не положено… – прогундосил второй.

– Проваливай, я сказал!

– Мы пожрём пойдём, – отозвался первый охранник.

– Угум, огонь только оставьте мне.

Охранники ушли. Румос посчитал шаги по ступеням и услышал стук дверей. Палач старательно ковырял в зубах, плевался и очевидно о чем-то думал.

Он неспешно снял со стены кожаный фартук, забрызганный чёрными каплями крови и, нацепив его на себя, старательно завязывал загрубевшие ремни за спиной.

– Мы ничего не знаем, – снова нарочито жалостливо промямлил Румос.

– Угум… сейчас разберёмся, – пробубнил палач и, достав из нагрудного кармана кожаного палачьего фартука замусоленную бумажку, стал внимательно её изучать.

– Отпусти нас, мы всего лишь бедные монахи, – подтвердил брат Дэр.

Палач спрятал бумажку в нагрудный карман и подошёл к одному из столиков с инструментами. Румос понял – игра началась.

Палач вытаскивал на обозрение монахов один страшный инструмент за другим – то пилу, то нож… рассматривая инструмент, он цокал языком, качал головой и делал сострадательное выражение лица. Монахи не отставали и показывали на лицах весь ужас, на который были способны.

– Только не это! – возопил брат Дэр в тот момент, когда палач взял в руки длинное шило на деревянной ручке. Палач удивился, но очевидно обрадовался.

– То, что надо! – сказал он, изобразив лицо родителя, который наказывает непослушное дитя, – это поможет нам всем узнать правду!

– Но мы ничего не знаем! – закатывая глаза, пропел Румос.

– Не знаешь? – внезапно заорал палач и с размаху всадил шило в ногу монаха. Острая боль пронзила Румоса. Он уже не притворно, а вполне по-настоящему закричал.

– Свиний дьявол! Проклятый… поросячий… отпрыск… – монах зашипел, пытаясь унять боль. Палач с азартной улыбкой смотрел ему прямо в глаза.

– Больно?

– Да, будь ты проклят! А-а-а-а-а-а! – вращая головой монах закричал ещё громче, потому что палач, взявшись за ручку шила начал шевелить ей из стороны в сторону.

– Ничего ты не знаешь, значит, так?

– Ничего не знаю! А-а-а-а-а-а-а!

– А это знаешь? – палач молниеносно выхватил из нагрудного кармана кожаного фартука грязную бумажку и ткнул в лицо Румосу. Шило всё ещё торчало из ляжки монаха. От боли, которая перетекала от макушки до пяток и пульсировала ударами огненного молота в ноге, глаза его не слушались и Румос не сразу увидел, что именно изображено на бумаге.

– Дьявол… что это?

– Во как заговорил… – самодовольно прохрипел палач, – дьявол… ты же вроде монах?

Брат не мог сфокусироваться на рисунке, изображённом на бумаге, но его рассудок был чист. Румос прошёл через очень многое к моменту, когда попал в это подземелье, а значит, сможет пережить и это. Проколотая шилом нога стала каменной, опустив глаза, он вдруг увидел, что с чёрного балахона струи крови стекают на грязный каменный пол. Кровь текла так быстро, что монаху вдруг стало страшно.

Слишком много крови. Ничего не получится. Я не смогу быть лягушкой и тогда всё пропало. Всё пропало. Всё…

Всё…

Всё…

– Всё. Всё, что ты видишь – это результат чьих-то действий, – перед его глазами стоял аббат Марк, – вдумайся ещё раз, брат! Все, что ты видишь – результат чьих-то действий… Или наоборот бездействия, конечно! Что это значит для тебя, брат Румос?

– Я не знаю, аббат! – с усмешкой ответил Руомс, которому едва исполнилось семнадцать лет.

– Это значит, брат, что твои действия… ну или твоё бездействие конечно, способны изменить всё, что ты видишь!

– Мои?

– Твои, брат! Запомни: если ты способен видеть нечто, значит ты способен на это влиять!

Румос снова открыл глаза и постарался увидеть, что изображено на грязном клочке бумаги.

– Смогу увидеть… смогу влиять… смогу увидеть… смогу влиять… – беззвучно шептали иссушенные губы.

– Что ты бормочешь, чёрная свинья? – проревел над головой палач, – ты знаешь что это?

Зрение сфокусировалось, и Румос увидел.

– Это карта… – проговорил он, – Карта…

– Да, свиний дьявол! – закивал палач, – карта, на которой должно быть отмечено место, где вы, монахи, прячете свои денежки! А эти деньги, между прочим, собственность короля! Ты дорисуешь мне карту, монах?

Теперь Румос понял, почему именно он лягушка.

– Да… – тихо ответил он, – хотя создатель меня проклянёт! И превратит в мерзкую скользкую лягушку… – брат Дэр посмотрел на него с недоумением, – я нарисую тебе карту, если обещаешь нас отпустить!

Палач расплылся в мерзкой улыбке:

– Ну конечно, я вас отпущу! Как только смогу убедиться, что вы меня не обманули. Тот монах нарисовал часть карты и сказал, что другую часть знаете вы вдвоём. Нарисуйте мне карту, и когда я лично смогу убедиться, что сокровища именно там, я сразу напишу королю прошение о том, чтобы вас отпустили – я тут совсем не последний человек! Если я скажу, что вы ничего больше не знаете, то вас сразу отпустят!

– Отпустят, – всхлипывая эхом ответил ему Румос, – я нарисую карту, нарисую… дай мне перо…

Палач засуетился. Он выдернул из ноги монаха шило и ловко перемотал бедро кожаным ремнём, чтобы тот не отключался от быстрой потери крови. Затем он достал неизвестно откуда деревянное перо с железным наконечником и чернила. Палач положил на колени монаха доску, пришпилил к ней листок с частью плана, поставил рядом чашку с чернилами, перо и принялся ослаблять ремень.

Когда правая рука была свободна, Румос показательно застонал и, пытаясь взять перо, уронил его на каменный пол.

– О-о-о-о-о, нет… дьявол… рука совсем не слушается… сильно обожжена… наверное я не смогу ей писать… нет… – монах принялся стонать…

– Гм… – палача изнутри разжигал алчный азарт, – сможешь нарисовать левой рукой?

– Я попробую…

Палач наспех привязал правую руку Румоса к стулу и, отпустив левую руку, сам вложил в неё перо. Румос ухватил его покрепче и посмотрел в глаза палача. Эти глаза были полны огня, этот человек совершенно потерял контроль, он был слишком близко, им овладела алчность. Румос сжал перо в кулаке так, будто пытается неумело писать левой рукой, палач склонился над грязным листом ещё ниже…

Все произошло очень быстро. Румос нанёс точный быстрый удар пером в шею и, схватив за грязные волосы судорожно дёргающееся в предсмертном припадке тело, прижал его к своему плечу. В конвульсиях палач вцепился зубами в чёрный балахон, который и заглушил его последние стоны.

Румос откинул труп на пол и освободился от ремней, затем освободил брата Дэра. По его подсчётам до того момента, как два охранника зайдут, чтобы проведать их, есть запас минут в пять-семь. Они точно всё успеют. Точно.

Глава 34

Аксель, граф и старый лекарь шли почти всю ночь шагах в пятидесяти от дороги, ведущей в портовый город. Чуть ли не каждый час старик останавливал их и следом за этим по дороге слева от них проносился отряд орленцев. И всякий раз после этого граф шептал ругательства и проклятия, подсчитывая про себя сколько воинов с вооружением и лошадьми собирается в портовом городе.

– Что мы будем делать, когда придём к монахам? – спросил Аксель. Граф молча шагал по хрустящей под декабрьским морозом траве.

– Граф… Граф, что…

– Заткнись!

– Почему?

– Потому что… – граф вдруг остановился и уставился прямо на Акселя. Его почти не было видно, и он сам вряд ли видел глаза парня, но Аксель ощутил дыхание графа…

– Потому что я не знаю пока, что… что мы будем делать, – он помолчал ещё немного, – нам нужно вывезти с острова Василину.

– Она не уедет, – ответил Аксель. Граф молчал, – она не покинет Драконий Остров, – сказал ещё раз парень.

– Да… – ответил Дорес, – но мы всё равно не будем сидеть и ждать. Мы найдём Марка, он наверняка уже что-то придумал…

Граф резко развернулся и снова зашагал вперёд.

– Всегда можно что-то сделать… – продолжал говорить он скорее уже сам себе, – пробраться в замок и убить короля, захватить корабль, поднять восстание, свиний дьявол! Нужно торопиться… нужно.

– Стойте! – скомандовал старик. Дорес и Аксель встали как вкопанные.

– Что? Снова орленцы?

– Нет… но впереди нас кто-то ждёт…

Глава 35

Однажды цапля поймала сразу и лягушку и ужа. Лягушку она ухватила длинным клювом за заднюю ножку, а ужа придавила к болотной кочке своей крепкой лапкой. Она уже хотела размахнуться и подкинуть лягушку вверх, чтобы, поймав её клювом поудобнее, хорошенько полакомиться сначала лягушатинкой, а потом уже и змеёй. Но лягушка вдруг громко и завопила:

– Стой! Ты совершаешь ошибку! Ошибку, о которой будешь жалеть всю свою оставшуюся жизнь! – цапля очень удивилась, но всё же решила остановиться. Клюв у неё был занят – она держала им лягушку, потому ответить ничего не могла.

– Стой! Стой! Остановись! – продолжала голосить лягушка. Цапля разозлилась. Она положила лягушку на болотную кочку и прижала её к влажной земле другой лапкой.

– Что ты вопишь? – с досадой спросила она лягушку, – я же всё равно тебя съем. Тебе не всё ли равно, совершаю я ошибку или нет?

– Мне-то всё равно, – подтвердила лягушка, – как и моему соседу ужу! Но тебе лучше сначала узнать то, что знаем мы, перед тем как отправить нас в желудок! Потому что если не узнаешь, то точно будешь жалеть всю жизнь!

Эти слова заинтриговали цаплю.

– Что же вы, жалкие пресмыкающиеся, можете знать такого, чего не знаем мы, птицы? Ведь мы видим весь мир сверху!

– Вот именно потому, что вы смотрите на мир только сверху вы и не можете знать, где находиться ужиное царство, в котором живёт столько змей, лягушек и ящериц, что попав туда, ты уже не будешь заниматься поисками пищи ни одного дня своей долгой и сытой жизни!

Перспектива такой жизни так сильно поразила цаплю, что та чуть было не расслабила лапку, которой прижимала ужа к земле. Но она вовремя опомнилась и вернула самообладание.

– Ты, наверное, мне врёшь! Я никогда не слышала о таком царстве!

– Где же ты могла о нем услышать? – рассмеялась лягушка, – или ты всегда разговариваешь со своей едой?

– Пожалуй, никогда ещё не разговаривала… – ответила цапля.

– То-то и оно! А мы с ужом как раз оттуда и знаем дорогу.

– Покажите мне дорогу!

– Да к чему нам это? Ты же всё равно нас сожрёшь! Но теперь ты знаешь правду и сможешь проследить за другими лягушками или змеями и попасть в ужиное царство, следуя за ними!

– Но постой! Вы же с ужом хотите жить?

– Да! – заквакала лягушка.

– О-о-о-ощщщщщень! – прошипел уж.

– Если вы покажете мне дорогу, то я оставлю вас живыми! – вкрадчиво проговорила цапля.

– А почему мы должны тебе верить? – поинтересовался уж.

– Раз там полно еды, то к чему мне есть именно вас? – подмигнула цапля, – я съем других лягушек или змей, а именно вас я отпущу!

– Пожалуй, это справедливо, – ответила лягушка подумав, – я согласна! Что ты скажешь сосед?

– Я хочу попасть домой,– ответил уж, – но ты же знаешь, что это не так просто! Нужно прыгать как лягушка и извиваться как змея и при этом говорить секретные слова!

– Я готова! – радостно закивала цапля, – говори свои слова!

– Повторяй за мной и будь внимательна, – проговорил уж, – пшикр Ква! Пшикр Ква!

– Пшикр Ква! Пшикр Ква! – серьёзно проговорила цапля.

– А теперь нужно извиваться как уж! – проквакала лягушка.

– Но как это?

– Если ты немного отпустишь мой хвост, то я покажу!

– Но только чуть-чуть! – забеспокоилась цапля.

– Не бойся, – успокоила её лягушка, – ты же всё равно нас скоро отпустишь! Нам незачем убегать от тебя!

– Хорошо, – обеспокоенно ответила цапля и слегка отпустила ужа. Тот начал извиваться кольцами и приговаривать слова. Цапля стала пытаться крутить шеей, как уж и так это смешно выходило у неё, что лисица, которая проходила мимо и услышала странные звуки, оторопело уставилась на странное зрелище.

– А теперь начинай прыгать как лягушка! – закричал ей уж

– И не забывай про слова! – поддержала его лягушка.

– Но как? Как? – извиваясь и шипя, проговорила цапля.

– Я сейчас тебе покажу! – с этими словами лягушка выскользнула из ослабевшей хватки цапли и приквакивая запрыгала в кусты.

– Не забывай про слова и прыгай, прыгай! – вырвавшись в другую сторону, пустился наутёк уж!

– Пшикр Ква! Пшикр Ква! – извивалась и выплясывала цапля.

За этим занятием лисица ей и пообедала.

Василина закрыла книгу. На лестнице послышались тяжёлые шаги, дверь распахнулась, и на пороге появился запыхавшийся Марк.

– Они рядом! Нам нужно уходить!

Василина вскочила и наспех запихнула старую книгу в дорожную сумку. Они бежали по пустым тёмным коридорам обители, потом по монастырскому двору под наполненным декабрьскими звёздами небом. На противоположной стороне двора были слышны крики. Кто-то молотил в ворота обители. Перед Василиной мелькала огромная чёрная фигура аббата, который для своей комплекции двигался невероятно проворно.

Он подбежал к огромной монастырской стене, которая казалось была встроена в серые обветренные скалистые обломки и так внезапно растворился в ней, что Василина даже растерялась.

– Марк, ты где? – прошептала она.

– Я здесь! – он вдруг высунулся прямо из стены в пяти шагах от неё, – беги за мной, малышка! То есть… ваше высочество!

Василина подошла к стене почти вплотную и только тогда заметила в стене узкий проход, который совершенно не видно, если не знать о его существовании.

Они спустились по узкому коридору вниз. Монах открыл огромным ключом старую дверь и, когда они прошли внутрь, зарыл её снова. За дверью не пахло привычной подвальной сыростью – запах был другой. Василина заметила, что пахнет морем и гарью. Монах чиркнул огнивом и зажёг факел, прикрепленный к стене. Пламя осветило стены и земляной пол коридора, который вовсе не был похож на полы обители.

– Мы покидаем монастырь? И другие монахи уже ушли?

– Да, моя принцесса! – усмехнулся в ответ аббат, – идём, нам с тобой тоже пора! – Василина улыбнулась:

– А я уже привыкла, что меня зовут дикой кошкой…

– Да! – тёмная туша Марка заколыхалась от подавляемого хохота, – дикой фуринской рысью!

Они какое-то время шли молча. Василина улыбалась и думала о графе и Акселе. Монах ощущал её мысли своей спиной, он читал их в тенях на пещерных стенах и отсветах факела. Туннель спускался всё ниже и ниже.

– Не переживай за них, милая! Граф ещё не из таких передряг выкручивался… наверняка уже вспарывает животы орленцам или… – монах немного помолчал, – или может… уже мчит сюда спасать тебя от выдуманных опасностей.

– Да, – закивала Василина, – да… – хотя она всё же сомневалась, что у графа всё гладко.

Внезапно она почувствовала резкий запах соли и водорослей, на каменных стенах была видна влага, туннель выходил прямо к морю.

…

– Открывай быстро, чёрная свинья! – вопил солдат выколачивая подкованным сапогом по дубовой двери обители, – открывай иначе я вынесу дверь и потом выпущу тебе потроха на радость воронам!

– Но что тебе нужно в нашей обители среди ночи, сын мой?

– Не сын я тебе, свиньи черти! Открывай, иначе сожгу дверь вместе с тобой, старый хряк!

– Я не буду тебе открывать, сын мой! Ты не настроен дружелюбно и братски по отношению к монахам, живущим за этими стенами!

– Проклятые монахи! – срываясь на визг, прокричал доведённый до бешенства десятник, – что с ними делать?

– Просто отойди в сторону, – спокойно ответил орленец. Десять других его земляков за время перепалки с монахом уже срубили дерево в двухстах шагах от ворот обители и сейчас срезали с него ветви и обвязывали кожаными ремнями, делая наскоро небольшой таран, – Вы, островитяне, не умеете ни воевать, ни говорить.

Он подошёл к двери и, дважды ударив в неё кулаком, спокойно, но громко произнёс:

– Старик, ты ещё там?

– Да, чужеземец! Я привратник этой обители и должен быть у двери всегда, и днём и ночью!

– Хорошо, старик! Если не хочешь, чтобы тебя придавило этой дверью, отойди в сторону, потому что мы сейчас её выбьем.

– Это совершенно ни к чему, чужеземец! В нашем скромном монастыре нет богатств, которые могли бы тебя заинтересовать.

– Мне не нужны богатства, старик. Мы пришли, чтобы арестовать монахов, которые не подчиняются королю.

– Прости друг, тут таких нет. Мы все служим королю Драконьего Острова!

– А вот мне известно другое, монах! Потому меня отправили с отрядом в сто пятьдесят человек, чтобы забрать вас в тюрьму за неподчинение королю Леопольду или при оказании сопротивления убить всех, кто есть в обители!

– Не спеши, чужеземец! Я не оказываю сопротивления! Погоди немного, я схожу за ключами и открою тебе двери!

В это время орленцы закончили таран и уже приближались к дверям обители.

– Подождите, он сейчас откроет! – закричал десятник.

– Ты глупец! – засмеялся орленец, – как ты стал воином, будучи таким наивным? Он обманул тебя! – с этими словами он отдал команду ломать дверь.

Двадцать орленцев меняясь, ломали дубовую дверь, обитую изнутри железом, больше получаса. Когда они наконец попали на территорию обители, там не было ни души. Помещения ещё были тёплыми, но ни одного монаха они так и не нашли.

Глава 36

Ледяной морской ветер трепал полы чёрной шерстяной мантии, в которую Марк бережно укутал продрогшую Василину. Декабрьское море не было дружелюбно к пробирающимся по берегу чёрным фигуркам и пронизывало насквозь влажными потоками воздуха, вонзалось в случайно оголенные кисти или щеки иглами замёрзших брызг. До пещер, спрятанных под берегом, они прошли каменистыми тропинками не менее двух миль, и когда Василина зашла в самую крупную из них, ей стало ясно, что монахи готовились к этому дню долгие годы. Тут был не просто филиал монастыря – это место было приспособлено для жизни обороны и борьбы на долгие месяцы. Запасы провианта и оружия, оборудованные места для сна и даже для содержания раненых.

Марк провёл девушку к большому столу, подножием которого служили составленные на пол бочки и, усадив её, попросил принести тёплого питья, одеял и развернуть карты.

– Братья! – сказал Марк, призывая всех к столу, – час, который я ждал так долго, настал! Я с радостью и трепетом хочу сообщить вам… – он немного подождал, пока монахи, которые находились вокруг в пещере обратили на него внимание, и стали подтягиваться к столу, – я хочу сообщить… мне жаль, что я не могу собрать вас всех и сказать это торжественно и в той атмосфере, в которой следует произносить такие речи…

Около пятнадцати монахов с недоумением на лицах смотрели на смущённого и растроганного аббата. Он неожиданно встал на одно колено и повернулся к Василине:

– Долгое время мы сохраняли это в тайне, но час настал! Я не придворный и не знаю всех правил этикета, но я склоняю колено! Потому что перед нами законная наследница… истинная королева Драконьего Острова!

Монахи дружно выдохнули…

– Василина – дочь принцессы Мадины и короля Ленарда! – Повисла пауза. Монахи по очереди потупили взгляды и, следуя примеру Марка, опустились на одно колено. Марк встал на ноги, Василина смотрела в лица суровых людей, которые привыкли к лишениям, работе и тренировкам, которые по-своему присягнули ей как королеве и похоже действительно готовы отдать жизнь, следуя этой присяге.

– Вы знаете, – продолжал Марк, – долгое время мы искали по всему Драконьему острову следы женщины, которая хранила документы, подтверждающие окончательное право наследия. Это было нужно, чтобы истинная наследница взошла на трон по законам острова. Однако времени у нас больше нет. Леопольд и Марс, которые захватили власть в нашей стране обманом и убийством, сейчас продают наш остров соседнему Орлену за гроши. И мы не можем смотреть на это сложа руки. Сегодня мы ещё не готовы к тому, чтобы объявить войну или совершить переворот, но времени уже нет! Орленцы хотят использовать Драконий остров как плацдарм для нападения на Фурин с воды. Их план прост – атаковать Фурин со своих земель на западе и одновременно с этим разбить их с моря, используя флот Драконьего острова. Леопольд уже отдал им флот и позволил свободно им пользоваться, отряды орленцев прибывают каждый день. Всё происходит быстрее, чем мы могли предположить. Потому удар, который нужно было сделать вчера… – Марк опустил глаза, – может быть, сегодня мы ещё успеваем, но завтра уже точно будет поздно! Сейчас нам нужно подготовить все доступные нам силы! Давайте определим, сколько верных нам людей есть в портовом городе, в столице и в окрестных селениях?

Монахи поднялись с колен и собрались вокруг стола. До этого Василина не общалась ни с кем кроме Румоса и Марка. Она слушала спокойные и уверенные голоса. Человек пятьдесят в портовом городе, способных держать оружие и преданных покойному королю Ленарду точно пойдут за его дочерью. Ещё человек тридцать или сорок не испугаются противостоять Леопольду в столице. Девяносто восемь монахов и может кто-то из крестьян окрестных селений.

– Думаю, что смогу убедить Руэла быть на нашей стороне, – сказала Василина.

– Руэл-разбойник? – поднял брови Марк.

– Да, он с нами.

– Хорошо, если так… – с сомнением ответил аббат, – кто ещё?

– И конечно Дорес и Аксель…

– Да, граф и юный Арнар… братья, позовите Августа.

– Я уже здесь, аббат! – к столу пробрался совсем юный монах, – я здесь, я готов!

– Ты помнишь, о чем мы с тобой говорили юноша?

– Я всё помню, аббат! Если время пришло, то я готов!

– Время пришло… Василина, ты взяла книгу? Отдай её Августу… и давайте займёмся делом. Нам нужно многое спланировать и продумать.

Глава 37

Руэл сидел на поваленном дереве с чашей полной вина и смотрел в сторону дороги. У его ног лежали три пустых кожаных курдюка. Когда граф, Аксель и старик приблизились, он начал говорить, даже не повернувшись в их сторону.

– Граф Дорес. Великий… Правая рука покойного короля… прости, но не могу сказать, что рад тебя видеть… хотя… – он помолчал, затем отпил вина из чаши, – хотя, учитывая что происходит сейчас. Когда по моей дороге туда-сюда снуют стаи орленских животных…

– Это всё ещё дорога короля, не забывайся, одноглазый! – гаркнул на него граф. Руэл улыбнулся.

– Король умер, милый граф. И всем нам хорошо известно, что тот мешок с испражнениями, который сидит на троне сейчас, настолько же король, насколько мы с тобой.

– Похоже, ты выпил очень много вина, раз позволяешь себе такие слова, свиний сын…

– Граф, Граф… – Руэл поднял правую руку, даже не поворачиваясь к Дорэсу, – ты знаешь – я не самый добропорядочный гражданин, я причинял много зла своей земле, но… я никогда не обижал бедных людей! Я отнимал богатства ижизни лишь у богатых, которые и сами как правило не носили в своей груди чистое сердце. Я всегда думал, что это оправдывает мои поступки… да. Я думал, что тихий голос внутри меня, который говорил, что я действую против чести, однажды замолчит. Но он не только не замолчал. Он говорил с каждым днём всё громче. И теперь он сказал, что в этом есть моя вина. Он говорит: посмотри, Руэл! По твоей земле курсируют вооружённые отряды орленцев. Что им здесь нужно? Наверное флот, чтобы напасть на Фурин. Но, подумай, Руэл, что они будут делать, когда разгромят ненавистный им Фурин? Вернуться сюда… но не с подарками.

– Да, одноглазый… ты прав.

– Прав… – Руэл вздохнул и сделал большой глоток вина, – вас искал какой-то молодой монах. Пер по дороге как полоумный, странно, что его орленцы не зарезали…

– Монах искал нас?

– Да, граф. Кричал «мне нужен Дорес и какой-то ещё парень». Ребята отвели его в лагерь… если есть ещё лагерь, конечно… в общем он в моей землянке ждёт вас.

На дороге послышался стук копыт. Метрах в пятидесяти от них по направлению портового города промчались восемь или девять орленских солдат. Руэл смачно сплюнул в их сторону. Дорес впервые в жизни почувствовал к нему странную симпатию.

– Прощай, разбойник… не знаю, что ты задумал, но я пожелаю тебе удачи в твоём деле.

– Не прощайся, граф… Я иду с вами… – он отпил ещё вина и поднялся на ноги, которые не очень-то его слушались.

– Простите, друзья… – окликнул их лекарь, – я с вами не пойду.

– Что случилось, учитель?

– Прости, Аксель… Я должен очень срочно передать важное послание в кошачью бухту…

– Пусть проваливает! – крикнул не поворачиваясь граф, – Догоняй, парень! Похоже, у Марка есть для нас что-то важное, рас он послал нам навстречу монаха.

Глава 38

Человек, которого звали Арнар, получил меч от человека, который выковал его по велению женщины с каштановыми волосами, которую он увидел во сне. Когда Арнар взял в руки меч, то не пожелал оставаться у кузнеца и отправился назад в свою хижину. Но в дороге его застала ночь, и он расположился на ночлег на берегу реки. Во сне к нему снова пришла женщина в расшитом зеленью платье и с каштановыми волосами.

– Зачем ты мучаешь меня? – спросил её Арнар.

– Не я решаю, – ответила женщина, – я лишь делаю то, что должна сделать для того, чтобы ты сделал то, что должен сделать.

– Что я должен ещё сделать, чтобы вы оставили меня в покое? И кому я всё это должен?

– Арнар, – сказала ему женщина, – ты видишь эту муху?

Человек взглянул на воду и увидел, что по ней плывёт муха.

– Да, я вижу её.

– Сейчас её съест рыба, а завтра эту рыбу съест другая, более крупная рыба, которую послезавтра выловит медведь и тоже съест. А этого медведя через неделю убьёт человек, который выковал тебе меч. Он не успеет приготовить всё мясо и, сложив на ветви дерева то, что начнёт портиться, оттащит это в низину подальше от своего дома, там накроет листвой, землёй и ветвями. Но по дороге кое-что растеряет и за две недели там появятся новые мухи.

Арнар ничего не ответил, он смотрел за мухой, которая вдруг исчезла с поверхности реки, оставив на своём месте только расходящиеся в стороны круги.

– Ты часть этого мира и если ты берёшь что-то от него, то рано или поздно ты должен отдать ему что-то.

– Но если я не хочу отдавать?

– Ты всё равно отдашь. Мир сильнее тебя и он заберёт то, что на самом деле не твоё, а лишь дано тебе в пользование.

– Что дано мне в пользование?

– Всё что есть у тебя: твоя хижина, твои сети, твои силы и даже твоя жизнь – пока ты пользуешься этим, но если ты будешь глух и слеп к тому, что ты должен миру, то мир просто заберёт у тебя все, что дал, в том числе и твою жизнь.

– Не пугай меня. Я повидал не так уж мало смертей – умирают все. Умирать страшно, но я знаю, что мне не избежать этого.

– Тебе страшно умирать потому, что тебе страшно жить. Страх просто твой спутник. Ты с ним засыпаешь и просыпаешься, ты не знаешь жизни без страха, потому тебе знаком и страх смерти. Ты боишься, что мир заберёт у тебя то, что он тебе дал. Ты не хочешь это отдавать, потому, что думаешь будто мир, забрав, не даст тебе больше ничего.

Арнар задумался.

– Что станет, если я перестану бояться? Если я буду отдавать миру то, что он хочет у меня взять?

– Ты просто перестаёшь жить в обнимку со страхом. Страх станет над тобою не властен. Ты станешь свободен от него.

– А мир? Он так и будет забирать у меня то, что сам же мне дал?

– Да. Он будет давать нечто тебе, а ты будешь давать нечто ему. И иногда ты дашь ему много, а он тебе нет. Но в другой день он даст тебе столько, что ты не отдашь за все следующие дни своей жизни.

– И больше не будет страха?

– Страх будет. Но ты уже будешь знать, что боишься не ты.

– Не я? Но кто же тогда?

– Тот в тебе, кто хочет брать от мира, ничего не отдавая.

Арнар снова задумался. Он думал и говорил с женщиной с каштановыми волосами так долго, что за это время солнце над рекой трижды сменилось луной. На третье утро он сказал женщине:

– Я хочу отдавать миру всё то, что я могу ему отдать. Но скажи, с чего же мне начать? Что мне нужно сделать?

– Ты видишь эту гору?

– Да, конечно, её не заметит разве только слепой! – Арнар смотрел на огромную гору к северо-востоку от того места где они находились.

– Значит, ты был слеп все эти годы? За этой горой строится город. Найди владыку этого города и скажи, что хочешь служить ему.

– Служить? Я никогда никому не служу! – он возмущенно повернулся к женщине, но её уже не было рядом. Арнар проснулся, но решил не идти за гору, потому что ему претила идея быть у кого-то в услужении.

Сначала река унесла его лодку, затем водные крысы попортили его сети. Через время сгорела его землянка, а потом и он сам заболел и был уже при смерти, когда взмолился к женщине, которую видел во сне, сказав:

– Я понимаю теперь! Я пойду в услужение к государю того города, я понял, что пришла моя пора отдавать!

На следующее утро Арнар увидел, как недалеко от места, где была раньше его землянка, проходят два человека. Он звал их и, услышав его, они приблизились:

– Что с тобой, человек, почему ты лежишь на земле? – спросил один из них.

– Я сильно болен, – ответил им Арнар, – и чтобы излечиться, я должен попасть в город, что строиться за той горой! – и Арнар указал им на высокую гору на северо-востоке.

– Я видел эту гору во сне! – сказал первый человек, – это было перед тем, как сгорел мой дом с моим хозяйством и всем урожаем. Теперь-то я понимаю, что должен идти в тот город о котором ты говоришь.

– Мы поможем тебе добраться до города, – отозвался второй путник, и тогда Арнар узнал в нем кузнеца, который выковал его меч.

Два долгих тяжёлых дня они несли на себе Арнара и искали дороги, чтобы обогнуть гору и прийти в город, когда проходя в лесной чаще, услышали крик.

– Это кричит человек, – сказал Арнар.

– Не может быть, – ответил кузнец, которого звали Горлен, – самое близкое жилье людей далеко отсюда, я видел это, залезая вчера на дерево.

– Тем более надо ему помочь, – ответил Ранокл, который был земледельцем и потерял свой дом и свой урожай при пожаре.

И они отправились искать, и нашли в лесу человека, привязанного к дереву.

– Кто ты, человек? И почему ты привязан к этому дереву?

– Я страшный злодей! Я привязан здесь в наказание и я страдаю от того, что совершил и от того, что последовало за моими злодеяниями. Оставьте меня добрые путники, дайте мне умереть за то, что я сотворил и тем искупить свою вину.

– Мы все умрём, когда придёт время, – ответил ему кузнец, – но не лучше ли искупить свою вину действиями, чем смертью, от которой никому не будет проку?

– Да, друг! Мы идём за гору, в город, который там строится, чтобы начать новую жизнь на службе тамошнего государя.

– И с нами больной, которого нам тяжело нести вдвоём, а он вот-вот может умереть.

– Думаю, что ты искупишь свою вину, если поможешь нам быстрее доставить его в город. К тому же там ты сможешь начать новую жизнь и получишь шанс стать другим.

Злодей согласился, и звали его Бертол.

Через два дня они пришли в место, где строился новый город. Путники нашли правителя тех мест и попросились к нему на службу. Правитель спросил их:

– Почему я должен взять вас? Я впервые вас вижу.

И они рассказали ему свою историю. Он выслушал их очень внимательно, и когда они закончили рассказ, глубоко вздохнул.

– Кто из вас рыбак? – спросил их правитель.

– Я рыбак! – ответил Арнар, которому становилось лучше.

– Прошло уже пятнадцать лет с тех пор, как я побывал в этих местах впервые, – сказал им правитель, – тогда я путешествовал и охотился здесь с друзьями и слугами. Обычно мы не заходили так глубоко на полуостров, потому что старики говорили нам, что здесь живут драконы. Но в этот раз мы долго преследовали большого оленя и в погоне за ним попали на это место уже в полной темноте. Тогда мы решили не возвращаться назад и заночевать прямо тут. И той ночью мне приснилась прекрасная женщина с каштановыми волосами, которая предсказала, что через пятнадцать зим я пойду сюда и заложу город, который будет престолом Острова Драконов более тысячи лет. По её словам, чтобы это случилось, я должен буду построить замок, родить дочь и приручить четырёх драконов.

Он внимательно оглядел людей, которые просились к нему на службу: рыбак, кузнец, земледелец и разбойник.

– Посмотрите на гору за вашей спиной, там живут драконы, – Арнар, Бертол, Горлен и Ранокл забеспокоились, – не думаю, что драконов можно приручить, но если вы сможете убить их, то я возьму вас на службу и сделаю своими верховными советниками.

Четверо путников поклонились королю и отошли в сторону, чтобы поговорить.

– Я и так умираю, – сказал рыбак, – умереть в пасти дракона не хуже, чем умереть от болезни.

– Я уже мёртв, – сказал злодей, – дракон поможет искупить мою вину!

– У меня нет ни жилья, ни урожая, чтобы пережить эту зиму, – кивнул земледелец.

– Я с вами, друзья! – согласился кузнец.

И они отправились к вершине горы, чтобы убить живших там драконов.

Аксель посмотрел на Августа

– Дальше страницы вырваны…

– Да, друг, окончание этой легенды утрачено… но я могу сказать тебе то, что знаю на словах.

Аксель молча опустил глаза.

– Четыре советника никогда никому не рассказывали о том, что произошло там, на вершине горы, которая с тех пор называлась Драконьей. Но легенды говорят, что они действительно приручили четырёх драконов, познали четыре стихии и помогли королю одолеть могущественных врагов.

– Зачем ты дал мне эту книгу, Август? – Аксель говорил, не поднимая головы.

– Я дал тебе эту книгу потому, что меч Арнара теперь принадлежит тебе.

– Да, брат, меч у меня, он не раз уже выручал меня, но зачем ты сказал, что я должен прочесть эту легенду? Почему ты сказал, что это очень важно сейчас?

– Аксель, друг… – Август немного помедлил, – это сказал не я…

– Не ты? Но кто?

– Это сказал Марк. Он просил напомнить тебе про жажду, про посох и путь.

– Посох и путь… – кивнул Аксель.

Он вспомнил, как аббат рассказывал ему об этом. Посох даётся вместе с путём. Нельзя принять посох и отказаться от пути, потому что он дан лишь для этого пути.

– Свиний дьявол… аббат считает, что я должен идти на Драконью сопку?

– Он считает, что в этом твой путь.

Аксель закрыл лицо руками. За прошедшие день и ночь он в третий раз оказался на пороге смерти. Это было уже слишком. Стоит ли этого хоть одна мечта на свете? Того, чтобы умереть под орленским мечом в зимнем лесу? Или того, чтобы сгореть в драконьем пламени?

Чем в сущности оказался прекрасный замок к которому он так хотел попасть? Древние камни тронного зала покрыты не славой, а засохшей блевотиной. На дубовых скамьях сидят не храбрые рыцари и мудрые старцы, а пьяницы и льстивые лентяи. Нет, он не жалеет, что прошёл своими ногами по этим залам и приложил руку к стенам – всё это пропитано славой прошлого… величием тех лет, о которых он читал в легенде, и о которых говорил ему когда-то старик лекарь…

А ведь всё произошло в точности, как рассказывал Марк. Вначале была жажда, за которой Аксель последовал. Жажда была маяком вдали, сигналом. Она указала направление, и он сделал шаг ей навстречу. Потом ещё шаг, и ещё… больше двух шагов – уже путь. Когда ты начинаешь следовать за жаждой, ты выбираешь путь, а путь выбирает тебя. И выбирая тебя, путь дарит тебе символ, помощника и опору – ты получаешь свой посох. Посох у всех разный и разный на неодинаковых путях. Для одного это скипетр, для другого – ум, для третьего – меч. Посох поможет тебе в пути, но только в пути – попробуешь применить его в корыстных целях и пожалеешь об этом. Попробуешь сойти с пути – потеряешь посох и может не только его. Вначале, пока жажда сильна, сходить с пути и не хочется, но потом…

Наступает момент, когда король понимает, что его путь – его бремя, а он раб своего пути. Мудрец понимает, что его путь – его крест, а он служитель пути. И воин понимает, что путь – его битва, а он лишь солдат и должен исполнять приказ. В этот момент каждому тяжело и страшно. Становится понятно, что нужно совершить сложный выбор: выбрать путь или себя.

В момент этого выбора, мы понимаем, что если выберем путь, то откажемся от своих желаний и должны будем броситься с головой в свой страх. Тогда многие ломаются и сдаются – человек решает идти посередине. Немножко своим путём и немножко нет. Выбрать путь настолько, чтобы оставить себе лучшее, что в нем есть и избежать худшего. И это самое страшное решение, которое можно принять – обман. Обман самого себя. Путь не простит человека, который обманул самого себя.

Аксель поднял красные глаза на Августа:

– Если в твоей руке посох, то ты знаешь следующий шаг. Похоже, у меня нет выбора.

– Похоже, что так.

Глава 39

– Да вы рехнулись, свиньи дети? Не сегодня-завтра на острове будет война, а вы хотите на гору прогуляться? Пусть орленцы вырезают братство как свиней, а вы в лесу отсидитесь? Парень, я не думал что ты до такой степени трусливая свинья! Ты…

– Граф, ты идёшь с нами…

– Чёрта с два, сопляк! Марк и Василина нуждаются в нашей помощи, там…

– Так сказал Марк. – Граф поперхнулся и удивлённо уставился на Акселя.

– Ты лжёшь, сопляк.

– Август, дай ему письмо.

Август достал из складок балахона сложенную бумагу и передал графу.

Дорес развернул письмо, чуть не порвав его на части, и пробежал глазами по строкам.

– Свиний дьявол, – прошептал он ошарашенно, – или Марк тронулся своим умом или в этой пещере армия, присягнувшая Ленарду, ждёт, пока мы её выпустим и покажем, кого нужно уничтожить. Я никогда не сомневался в мудрости Марка… но то, что он пишет – безумие!

– Он ждёт, что мы совершим это безумие, и считает что в этом единственная надежда на победу.

– О… А можно я с вами? – Руэл был настолько пьян, что никто не поверил, что он всерьёз .

– Конечно! – гаркнул граф, – именно пьяного одноглазого недоноска нам и не хватает, чтобы глупость ситуации была максимальной!

Через четверть часа Аксель, граф, юный монах и хмельной главарь лесных головорезов, вооружившись тем, что смогли найти в лагере, отправились к вершине Драконьей сопки. К этому времени в лесу уже было настолько светло, что они могли идти, не спотыкаясь о каждый сук или камень.

Уже через час ходу тропинки, которыми регулярно ходили разбойники, кончились и Руэл разводя руками признал, что совершенно не знает, как пройти дальше, потому что выше совершенно некого грабить.

Подъём был всё круче, всё чаще из покрытой замёрзшей листвой и прелой хвоей земли выступали крупные серые валуны или даже обломки скальных пород, скатившиеся сверху. Через четыре часа интенсивного подъёма Аксель услышал журчание и вспомнил, что однажды уже проходил здесь.

– Серая Река! Впереди исток.

– Это очень кстати! – Руэл спотыкаясь побежал вперёд и, взобравшись на породы перекрывающие путь, скрылся из виду. Когда остальные нагнали его, он жадно пил из искрящегося и звенящего потока поминутно отрываясь и жадно вдыхая воздух.

– Орленское вино не лучший спутник в горных походах, – назидательно изрёк Август.

– Чёрт знает что хуже: вино или говорливый монах? – усмехнулся Руэл. Август прикусил губу и встал рядом на колени, чтобы наполнить флягу.

Вода была очень холодная, а камни вокруг потока покрылись наледью. Наверное внизу, на тех участках где Серая Река более спокойна, она уже была скована льдом, но тут поток был настолько весёлым и звенящим, что мороз не успевал ухватить его и не мог успокоить.

Аксель присел на камень рядом с ручьём, Дорес беспокойно стоял рядом.

– Чёртова река всегда наводит морок… не нравится мне вся эта идея…

– Морок? Что ты имеешь в виду? – спросил Аксель.

– Эта проклятая река показывает образы и сны, она вводит людей в морок и доводит до погибели. Если хотим остаться в живых, то не стоит тут задерживаться.

– В твоих словах, граф, я слышу суеверный страх! – усмехнулся Руэл умываясь ледяной водой, ему очевидно становилось лучше, – похоже ты боишься не только дракона, в которого не веришь, но даже реки!

– Заткни свою пьяную пасть, поросячий сын! – рявкнул Дорес, – привал окончен! Пора двигаться дальше!

Все нехотя встали и продолжили подъём. Идти было всё тяжелее. Все путники не спали этой ночью, кроме того, тропа уже была настолько крутой, что пробираться между камней и цепляющихся за них деревьев приходилось уже на четвереньках. Это сильно выматывало, дыхание сбивалось и то ли после того, как путники перешли реку, то ли после слов графа про морок, у всех четверых начала нарастать тревога.

За следующие три часа пути никто не проронил ни слова. Было слышно только тяжёлое дыхание и изредка камень, не твёрдо держащийся в породе, вырывался из-под ног одного из путников и катился вниз, ударяясь о стволы деревьев. Судя по солнцу, которое уже проглядывало между серых туч, полдень давно миновал. Но ни его свет, ни зелень сосен, ни свежий воздух не делали путешествие приятным. С каждым шагом к вершине все четверо ощущали растущий страх. Сердце билось всё быстрее. Может от того, что граф всё ускорял и ускорял темп, а может от того, что в животе росло чёрное нечто, с которым уже был знаком Аксель.

Он пытался ловить взгляды своих спутников и ему казалось, что то же самое он видит в их глазах. В какой-то момент он понял, что движения его резки и не точны. Почему? Может руки и ноги уже не слушаются его от усталости и перенапряжения, а может дело в том, что надвигающийся ужас, который делал его лицо серым, а дыхание сбитым, сковывал уже и их? Аксель постарался насколько возможно ускорить свои движения, он захотел догнать Дореса и заглянуть в его мрачновато-уверенное лицо. Он знал, что от этого ему станет чуть спокойнее.

– Гра-а-а-а-аф! Привал! Пожалуйста! – неожиданно закричал совсем запыхавшийся Руэл, который карабкался чуть впереди Алеся.

– Да! – гаркнул граф и сел на землю, прислонившись спиной к камню, оказавшемуся рядом с ним. Дорес не повернулся к остальным и Аксель не смог заглянуть в его лицо.

– Свиний… дьявол… – задыхаясь пробормотал Руэл, – куда мы, чёрт возьми, так торопимся? Неужто дракон навсегда улетает от нас сегодня вечером? Да и вообще…

– Что вообще? – голос графа звучал странно, скованно и зажато.

– Вообще нужно ли нам туда идти? Я нутром чую, что ничего хорошего нас там не ждёт!

– Тебя никто не звал с нами! – рубанул Дорес.

– Я был пьян… вот и…

– Вот раз пошёл с нами, так иди до конца, не причитая, как старуха над гнилой пряжей!

Аксель смотрел на огромную чёрную фигуру графа, привалившегося к камню немного выше его самого. Было ощущение, что один камень подпирает другой. Граф медленно поднялся:

– Идём дальше! Привал окончен!

И тут в этих движениях и словах Аксель услышал то, что так боялся услышать или увидеть – граф тоже боялся. И Аксель обернулся вниз, туда, где их догонял, путаясь в полах чёрной шерстяной мантии Август, и в его глазах тоже был страх.

– Нам нужно добраться до вершины к завтрашнему вечеру! – проговорил граф, но до Акселя эти слова долетали уже из тумана.

Солнце вдруг начало светить слабее, а тени от деревьев и камней стали сгущаться. Аксель попытался подняться, но понял, что не может. Тогда он приложил все свои силы, чтобы вскочить рывком и сначала это получилось, но росшее внутри его чёрное нечто вдруг выплеснулось всей своей чернотой куда-то вверх, и Аксель почувствовал, как земля уходит у него из-под ног. Последнее что он увидел – это перевёрнутого Августа, который смешно спотыкаясь бежит к нему и беззвучно открывает рот.

Глава 40

В пещере было темно. Он не знал, сколько пролежал здесь, казалось, что несколько лет и всё это время лежать было жёстко и неудобно, жутко хотелось пить, и кто-то громко смеялся и говорил на незнакомых языках, не давая ему хоть немного забыться и отдохнуть.

Когда Аксель наконец смог открыть глаза, то ничего не увидел. Совершенно ничего. Вокруг была непроглядная кромешная тьма. Он попытался пошевелиться – его тело будто было налито свинцом. Медленно он поднёс свою руку к лицу и при этом ему показалось, что он услышал, как скрипят его суставы, которые не двигались несколько лет. Аксель ощупал лицо и понял, что глаза и правда открыты. Затем другой рукой он медленно ощупал своё тело. Кажется, он был цел, тогда он попытался подняться и сесть, но из этого ничего не вышло – каменные мышцы не слушались его. Он перевернулся на бок и попробовал согнуть ноги, потом согнуть тело. Через время он смог подняться на четвереньки, а потом, пошатываясь, встал на ноги. Он огляделся – везде было темно. Парень выставил вперёд руки и пошёл, пытаясь нащупать стену. Его шаги гулко отдавались в каменной пещере, но кроме шагов не было слышно ни звука. Аксель медленно продвигался вперёд в поисках хоть чего-то твёрдого и вдруг за его спиной раздался шум. Сердце замерло и провалилось куда-то вниз. Стены пещеры начали проявляться, приобретая красноватый оттенок. Совершенно не дыша, он очень медленно повернулся и увидел, что находится в огромном каменном коридоре, который полого спускается вниз. Оттуда снизу сюда проникал тусклый красный свет. Этот свет обжёг Акселя изнутри и в одну секунду воскресил весь тот страх, что копился в его сердце долгие годы. Страх поднялся с самого дна его существа, он выплеснулся наружу как вскипевшее чёрное молоко. Аксель был уверен, что он кричит как сумасшедший, но на самом деле не прозвучало ни одного звука. Он стоял как вкопанный и расширяющимися от ужаса глазами смотрел туда, где всё усиливался красноватый отблеск огня. В этом состоянии не было времени, потому секунды страха были часами или может годами, которые прошли до того момента, как Аксель сделал первый шаг. Он шагнул вниз, навстречу красным отсветам пламени, затем он сделал ещё шаг. Внутри него всё кричало, но ужас, который он видел, манил его к себе, как змея манит лягушку. Он хотел бы развернуться и бежать без оглядки куда угодно, но вместо этого сделал ещё один шаг, и ещё, и ещё… Из недр горы раздался ужасающий рёв, и снизу на Акселя пахнуло гарью и теплом, но он сделал ещё несколько шагов прежде, чем смог остановить кричащее внутри него сознательное и бессознательное нечто и, наконец, задать себе тот вопрос, который назрел в его душе уже очень давно: кто боится?

– Кто боится? – произнёс он снова уже вслух.

– Кто боится? Кто?

В этот момент он явно почувствовал, что есть он – Аксель, и есть нечто отдельное от него – его страх. Этот страх живёт внутри и сейчас он липкой мерзостью обволакивает всё тело, но он, Аксель, может посмотреть на него со стороны, а это значит, что страх – это не он сам. Если страх отдельно от него, то на страх можно повлиять…

Все это не было рассуждением, которое происходило в его голове, это было моментальное осознание: я могу влиять на мой страх, страх – это не я. Страх отдельно от моего существа. И именно после этого Аксель увидел все. Ему даже показалось, что секунду назад он был совершенно слеп. Он остановился, потому что понял, что шёл не он – кто-то другой ступал его ногами. Он увидел у своих ног меч и поднял его, повернулся назад и увидел, что полого поднимающийся коридор теряется в черноте. Аксель не мог бы сказать почему, но в эту секунду он знал, что выход завален камнями. Он посмотрел вниз – оттуда снова прозвучал жуткий рёв, и пахнуло гарью. Страх никуда не делся, он продолжал извиваться и клокотать, он уже не мог управлять телом, разумом и душой Акселя.

– Я дошёл до замка. Я получил в подарок от Реки меч самого Арнара, которым уже сразил нескольких врагов. Я стал рыцарем. Сейчас мой путь лежит туда, вниз… даже если я умру… многим ли ещё довелось такое при жизни?

От этих слов у него самого пробежали мурашки по спине и, не успев ничего больше подумать, он поднял меч перед собой и начал осторожно спускаться вниз.

Аксель шёл и считал шаги, чтобы ни о чем не думать. Десять. Двенадцать. Двадцать один. Тридцать три. Чем ниже он спускался, тем сильнее был запах гари, тем было жарче, и тем меньше был страх. Становилось больше света, и на каменных стенах Аксель замечал следы от огромных когтей и копоть. Скоро начали попадаться обломки костей – он не мог понять были это кости людей или животных. Когда он досчитал до ста сорока, уже было достаточно жарко, запах гари был таким, что свербило в носу, а пещера начала расширяться.

Аксель чуть замедлил шаг и поднял меч над головой. Свод огромной пещеры терялся в темноте, а её пол не был ровным как в туннеле, по которому он сейчас шёл – он был завален обломками камней и между ними то тут, то там вырывались языки пламени. Аксель огляделся по сторонам…

– Человек!

Внутри у него всё похолодело, он сжал рукоять меча изо всех сил и судорожно оборачиваясь, искал источник звука.

– Человек, я чувствую, что ты боишься! Я чувствую твой страх!

Аксель, тяжело дыша, поворачивался то в одну то в другую сторону, пытаясь понять, откуда исходит звук, но всё было тщетно – ему казалось, что голос звучит прямо в его голове.

– Ответь же мне, человек!

– Да! Да, свиний дьявол! Да, у меня есть страх! Но я не боюсь!

– Оставь свой меч, у тебя ещё будет шанс убить меня, если ты этого захочешь. Я вижу твой страх и вижу, что ты отделился от него. Но раз тобой не управляют ни страх, ни корысть, то тебе ни к чему убивать.

Аксель удивлённо опустил меч.

– Но… почему тогда я здесь?

– Потому что таков твой путь, это он привёл тебя сюда, так же как и твоего предшественника.

– Что я должен сделать?

– Измениться.

– Измениться? Но… в чем? Как? Почему?

– Слишком много вопросов сразу, человек. Если ты хочешь ответов, то спрашивай по одному. Если ты хочешь сочувствия своему незнанию, то я тебе не смогу помочь в этом.

– Как я должен измениться?

– Для людей есть лишь один способ меняться: видеть – понимать – действовать.

– Что это значит?

– Сначала ты должен увидеть правду о себе и мире. Затем, ты должен осознать, что жил в неправде и как жить в правде. И после этого ты должен совершать действия, которые будут правдой и будут менять тебя.

– В этом мой путь?

– В этом путь всех людей.

– Для чего я попал сюда?

– Чтобы узнать правду, отделив её от неправды и иметь возможность изменить.

– А ты можешь сказать точнее?

– Да. Если ты спросишь точнее.

Аксель сморщился, пытаясь вспомнить, что ему говорил Марк. Что нужно сделать? Для чего идти к дракону? Куда ведёт путь?

– Я не могу спросить…

– Кто не спрашивает, тот не получает ответов. Чтобы получить ответ – спроси…

– Ладно… да, я буду спрашивать…

Аксель задумался. Он искал вопрос, как маленький ключик в мешке с камнями, он перебирал валящиеся в его разум мысли, но все они были не тем, он торопился и нервничал.

– Дракон! – наконец сказал он, – мне, наверное, нужно больше времени, чтобы задать нужные вопросы…

– Человек, в твоём распоряжении жизнь для того, чтобы обдумать вопросы. В моем распоряжении вечность. Думай столько, сколько тебе нужно!

Аксель сел на камень и выдохнул.

– Спасибо тебе, Дракон!

Он положил меч на колени и стал его разглядывать. Костяная рукоять отполирована руками и потоками Серой Реки. зелёные камни и гравировка драконьих рун на клинке. Всё было как и прежде, но одна деталь показалась ему странной – в отполированном кровостоке остались чёрные кровяные подтёки…

– Чья это кровь? – проговорил сам себе Аксель, – наверное, Ахана, видимо, я плохо вытер меч.

– Это моя кровь, – ответил Дракон.

– Твоя??? – Аксель удивлённо поднял взгляд от клинка к залитой огненными отблесками пещере, – но как это произошло?

– Ты можешь всё это вспомнить сам.

Глава 41

Когда Аксель открыл глаза, то увидел над собой звёздное небо. Рядом потрескивал огонь.

– Он очнулся, граф, кажется, он очнулся! – прошептал рядом молодой монах, – Аксель, брат, ты как? – озабоченное лицо Августа склонилось над Акселем.

– Я-а-а-а… – закряхтел он в ответ, – вроде бы живой… что со мной было?

– Похоже, во дворце тебя пытались отравить… – начал Август.

– А я говорил тебе, что не нужно за столом короля пить? – перебил его Дорес, – но ты же как олух! Пришлось на себе тебя в гору тащить!

– По большей части, всё же на мне получилось, – встрял Руэл, – твоя работа, граф, как и всегда впрочем, была в том, чтобы сквернословить и хулить.

– Заткнись, одноглазый! – огрызнулся Дорес.

– Хорошо, что я нашёл растопырник и багулец… – продолжил Август, – и река была рядом… Поэтому удалось тебя почти с того света вернуть! Это была не простая отрава – очень похоже на то, что я читал о грибах кору: они убивают человека не сразу, а на второй-третий день после попадания в организм…

– А какой сегодня день?

– Ты был без сознания три дня, – Аксель удивлённо расширил глаза.

– Три дня? Но… я ничего не помню… мне показалось, что всё это случилось только что…

– Нет, малыш! Мы с твоим другом монахом три дня слушали сквернословие графа и несли тебя к этой пещере! Так что если ты уже поправился, то сходи, убей дракона и двинемся в обратный путь!

Аксель удивлённо посмотрел на Руэла.

– А что ты на меня уставился? Эти двое за сумасшедшего меня сочли, когда я предложил отнести тебя в город! «Марк! Аксель! Дракон!» – передразнил Руэл, – так давай, завершай со своим драконом и пойдём уже займёмся чем-то важным и полезным.

– Будет очень полезно и важно, если ты состряпаешь парню факел, балабол одноглазый, – оборвал его Дорес, – монах! – граф грубо пихнул в плечо Августа, – дай парню ещё своей болтанки, чтобы он побыстрее пришёл в чувство! Меня бы один запах этой мерзости вернул из преисподней!

– Да, граф! – Август на минуту отошёл от Акселя и вернулся с кружкой тёплой жидкости и правда очень мерзкой на вкус, – пей, друг!

Аксель, отчаянно морщась, выпил.

– Марс боится тебя парень, – задумчиво проговорил граф, – чего такого о тебе мы не знаем, что так пугает его и отчего он несколько раз пытался тебя убить? Неужели лишь из-за того, что они считал тебя наследником?

Аксель пожал плечами.

– Откуда мне знать?

Руки и ноги от долгого лежания у него совсем затекли и мышцы покалывали сотни маленьких булавок. Голова была каменная, а мыслей в ней не было вовсе. Он с кряхтением сел и начал растирать конечности.

– Не увиливай от ответа, парень! Марк считает, что ты можешь спасти остров, Марс боится тебя и пытается убить… – кто ты такой вообще?

– Я не знаю, Руэл… Возможно ответ и правда находится в этой пещере, нам просто нужно пойти туда и разобраться во всём…

– Ты пойдёшь один, – тихо проговорил Август.

– Один… – повторил за ним Аксель, мысли текли в голове медленно, – почему один? Что за проблема?

– Да, свиний дьявол! Какого чёрта! – гаркнул Дорес, – зачем мы тогда попёрлись с ним.

– Так сказал Марк. Он ничего не просит без причины… – ответил Август, – Аксель, дальше только твой путь.

Аксель поморщился, ощутив тупую боль в голове.

– Хорошо… Может дракон съест меня и тогда голова пройдёт раз и навсегда… – усмехнулся в ответ парень.

– Не говори ерунду, – Руэл протянул ему стянутый и просмолённый факел, – мы всю ночь сидим у этой пещеры. Если бы дракон был здесь, он бы уже выполз, чтобы полакомиться человечиной. Там никого нет.

– Ты не веришь в то, что там есть дракон? – удивился Август.

– Никто не верит в то, что там есть дракон! – отрезал Дорес, – кроме, конечно, тебя и других деревенских дурачков!

– И Марк верит, – сжав губы, процедил Август.

– Ладно уже! – не выдержал Руэл, – Марк, дракон, верит! Аксель, парень, ты отдыхал трое суток, пока мы несли тебя в эту горку, может сейчас ты найдёшь в себе силы сходить, убедиться, что никакого дракона нет, и мы пойдём назад? Я в своей жизни делал много мерзостей и глупостей, но впервые ощущаю себя таким тупицей!

– С языка снял, одноглазый! – кивнул граф.

Аксель поморщился и посмотрел в освещённые отблесками костра лица. В них было ожидание. Небо на востоке светлело. Костёр потрескивал и играл красными пятнами на чёрных камнях скалы, в которой зияла дыра – чернее самой чёрной ночи. Туда Акселю вовсе не хотелось. Он глубоко вздохнул и сжал покрепче в руке древко факела.

– Свиний дьявол, – подумал он, – вот сейчас бы самое время снова упасть в обморок… но это же всегда случается тогда, когда это неудобнее всего для меня. Но не сейчас.

Кряхтя, он поднялся. Пять глаз пристально следили за его движениями. Он подошёл к костру и поджёг скрученный Руэлом факел. Затем поднял его над головой и ещё раз посмотрел в лица Августа, графа и разбойника. Сочувствия он в них не нашёл – эти люди чувствовали себя не лучше, чем Аксель: они устали, они вымотаны, они испуганы. Они так же как и он столкнулись с грядущей неизвестностью.

– Пойду к дракону, – попытался улыбнуться Аксель.

– Может, тогда меч возьмёшь? – подмигнул Руэл.

– Да, точно же, меч… – Аксель выглядел очень растерянным. Август протянул ему ножны с мечом Арнара и многозначительно кивнул. Камни, цепляющиеся за жизнь деревья, и всё вокруг становилось бесцветно серым, небо стремительно светлело.

– Ну, я пойду, – Аксель развернулся и побрёл к зияющей черноте пещеры. Так разбойники идут на виселицу – тяжело переставляя ноги, низко опустив голову. Август, Дорес и Руэл провожали его взглядами. Он зашёл в черноту, и она перестала быть чернотой, превратившись в багровое жерло от пляшущих по стенам отсветов факела. Какое-то время они не видели его чёрную фигурку, но через пару минут он снова появился с факелом в руке:

– Граф, Август!

– Что тебе парень? У дракона не приёмный день? – попытался пошутить Руэл.

– Вход завален камнями.

Когда они разобрали завал так, чтобы Аксель смог протиснуться с факелом вглубь пещеры, солнце уже встало. Снаружи была свалена огромная груда чёрных камней.

– Дракон давненько не выходил погулять, если он вообще когда-нибудь существовал, – Руэл присел на камни, утирая пот. Граф угрюмо молчал. Август проводил Акселя и тоже вышел к ним наружу.

– Чёртов Марк! – сплюнул Дорес, – в тот момент, когда мы можем быть полезны этой стране, мы занимаемся ерундой, потому что кто-то верит в дедушкины глупые сказки!

Дорес стоял лицом ко входу в пещеру, а Август и Руэл напротив него. Граф держал руку на эфесе меча. Руэл мог бы поклясться, что окажись Марк рядом, граф не раздумывая вытащил бы меч из ножен и изрубил монаха в капусту.

– Я надеюсь там снова завал и тогда мы уже не будем больше страдать этим мракобесием и отправимся назад. А встретив Марка я… – Дорес остановился и в замешательстве посмотрел сквозь них в темноту пещеры.

– Что уже все? Или опять завал? – как-то растерянно спросил он.

– Все. – Руэл и Август услышали за спиной голос Акселя и обернулись.

Перед ними определённо был Аксель. Он был одет в фуринский военный доспех и держал в руке меч Арнара в чёрных подтёках. Но что-то в нем разительно отличалось от того Акселя, который вошёл в пещеру всего минуту назад. Это был Аксель, но в то же время не он. Это был человек, которому уже и граф не стал бы злословить. Он держался спокойно и уверенно, его фигура излучала крепость и непоколебимость, а лицо было изрезано морщинами, которые бывают на лицах мужчин от ветра, солнца и труда. Это был он, но выглядел он так, как будто ему было уже лет сорок. Все трое недоуменно открыли рты.

– Все, идём! – спокойно сказал Аксель, – вы, наверное, меня заждались уже, а орленцы точно заждались нас с вами. Пора задать им хорошую трёпку.

Глава 42

Василине показалось, что она только что закрыла глаза, лежа на жёстких досках в едва прогретом кострами гроте, когда чья-то рука легко коснулась её плеча.

– Я хотел бы дать тебе хорошо выспаться, моя принцесса, но…

– Это ты, аббат… – по всему телу девушки прошли судороги от усталости и промозглого холода, – что-то случилось?

– Да, принцесса… случилось. – Василина села на досках и поёжилась.

– Наш дозорный увидел в Кошачьей бухте корабли. Пять кораблей. Пять боевых кораблей.

– Чьи корабли?

– Он не знает. Они только входили в бухту, и он не различил их, но… возможно фуринские…

– Это невозможно. Пять военных кораблей из Фурина – что им здесь делать? Плавание сюда заняло бы у них чуть ли не четверть года! Да и зачем им сюда плыть?

– Может за…

– За чем, аббат?

– Может за тобой, принцесса?

Василина запнулась на полуслове. Пугающие догадки одна за другой посыпались в её разум.

– Свиний дьявол, – прошептала девушка, – аббат, мне срочно нужно туда.

Орленцы перекинули в портовый город ещё не так много людей, чтобы хорошо контролировать все окрестности, но Марк соблюдал все возможные предосторожности. Часть пути они пробирались под берегом, не показываясь на равнине. У одного из пологих спусков к чёрному декабрьскому морю их ждали монахи с лошадьми. Один монах уже отправился вперёд, чтобы предупредить их о возможной опасности, двое были с ними и двое отстали.

– Марк, почему бухта называется Кошачьей?

– Если бы ты, моя принцесса, посмотрела на карту острова Дракона, у тебя не возникло бы вопросов – контур Кошачьей бухты напоминает своей формой голову кошки, которая смотрит вглубь острова.

– Интересно, это дикая кошка?

– Да, принцесса, – усмехнулся Марк, – такая же дикая как ты… потому что этой бухтой не пользуется ни военный, ни торговый флот. А ещё мыс, образующий нижнюю часть её мордочки, возвышается над портовой бухтой, и потому из города невозможно проследить корабли, входящие в Кошачью бухту. Раньше на мысе были дозорные вахты, но сейчас орленцы так озабочены захватом нашего флота, что даже не подумали о возможном нападении с моря. То есть… – Марк осёкся, – я надеюсь, что не подумали и ещё ничего не заметили… потому что если заметили, то сейчас они направляются туда же, куда и мы…

– Тогда у нас может быть только одна цель, – Василина натянула поводья, – оказаться там раньше них.

Следующие два часа они гнали лошадей молча. Ледяной ветер беспощадно продувал насквозь. Лицо и руки Василины настолько замёрзли, что больше походили на кору молодой осины. Но она не сбавляла темп и не давала отдыха хрипящей лошади, пока горизонт не прорезала чёрная полоска моря.

– Да, бухта там! – закричал где-то позади Марк, и принцесса снова ударила пятками коня.

Долина начала спускаться к морю и полоска тёмной беспокойной воды под мрачным декабрьским небом всё расширялась. В какой-то момент земля так резко пошла вниз, что перед Василиной внезапно открылся вид на всю бухту сразу. Долина лежала прямо у её ног покрытая камнями, голыми деревьями и кустарниками, на которые надвигалось недоброе море чёрного как смола цвета. Василина подняла глаза – у дальнего берега бухты были пришвартованы пять фуринских фрегатов. Она бы узнала очертания этих судов в любую погоду и с любого расстояния. Между кораблями и берегом сновали, борясь с бурными водами, несколько шлюпок.

– Василина! Принцесса, подожди! – Марк неожиданно появился из-за пригорка и с шумом остановил коня рядом с ней, – подожди! Мы не знаем кто там и что им нужно здесь!

– Там фуринцы, аббат! А значит у меня больше шансов договориться с ними, чем с орленскими воинами. Я спускаюсь к кораблю, держитесь от меня на расстоянии, когда будет безопасно, я пошлю за вами.

– Принцесса…

– Аббат, у нас нет ни времени, ни выбора, я пошлю за вами, а если нет… – девушка взглянула ему в глаза, – никаких «нет», со мной там точно всё будет хорошо.

– Да, моя королева, – аббат опустил глаза, а Василина начала спускаться в долину.

Чем дальше она пробиралась к берегу, тем плотнее рос кустарник и тем крупнее были валуны, которые сверху казались небольшими камнями. Искать обходные пути было всё сложнее. Девушка не скрывала своего присутствия, громко ругалась, свистела и шлепала лошадь. Вскоре ей стало ясно, что она уже не одна.

– Я знаю, что вы здесь! Солдаты, отведите меня к своему генералу!

Но Василине никто не ответил. Её руки и лицо, обожжённые ледяным ветром, болели, тело ныло от нескольких часов интенсивной скачки, голова гудела от бессонных ночей, её силы, которым, казалось, не будет предела, иссякли. Ещё секунда и она готова была расплакаться.

– Свиньи черти, – закричала она, – именем Варнара, отведите меня к своему генералу, сотнику, десятнику, иначе я, иначе… – Василина закусила губу. В низкорослых деревьях справа от неё послышался шум и оттуда появился фуринец, держащий руку на эфесе меча.

– Я десятник, скажи, зачем тебе видеть нашего генерала?

– Я Василина – одна из дочерей царя Варнара. Я уже год живу на Драконьем Острове и сейчас мне нужна помощь…

Глава 43

Эрас полулежал на подушках в прогретом шатре. Перед ним была разложена карта Драконьего острова. Его лицо было серьёзно и сосредоточенно, очень старательно он выводил на ней мечи, топоры, кинжалы, секиры и алебарды. Часть карты уже была плотно зарисована этим причудливым оружейным орнаментом, когда двойной полог распахнулся и внутри оказался запыхавшийся и удивлённый десятник.

– Генерал, разрешите, – он топорно поклонился, – там дочь царя…

Эрас поднял на него замутнённый взгляд. Прошло некоторое время, прежде чем слова долетели до его ушей, так и не достигнув сознания.

– Ты что-то хотел, Варак?

– Да, генерал! – десятник вздохнул, – там… женщина говорит, что она дочь царя Варнара… называет себя Василиной.

Генерал перевёл затуманенный взгляд куда-то вдаль и повторил:

– Ва-си-ли-на… – он явно был ещё не здесь, а где-то в воображаемой оружейной или вовсе в другом мире…

– Да, генерал, Василина.

– Что? – Эрас неожиданно очнулся, – Василина? Здесь?

– Да, генерал, – вздохнул сотник.

– И когда она придёт? – он вдруг вскочил и стал растерянно озираться, будто боясь, что она застанет его за чем-то нелицеприятным.

– Она… – Варак вдруг тоже растерялся, – она вот там, за пологом, на улице…

– Что-о-о-о-о??? На улице? – генерал расширил глаза изашептал, сжимая зубы, – немедленно веди её сюда! И молись, чтобы она не сказала царю про твоё с ней обращение!

Сотник выскочил и через секунду втолкнул за полог шатра окоченевшую Василину. Она была совершенно белой и дрожала всем телом. Эрас испугался, он сорвал с вешалок отороченный мехами плащ и укутал в него девушку. Потом разложил свои подушки тончайшей работы поближе к огню, схватил девушку, перенёс её туда и исчез из шатра. Снаружи снова раздался настойчивый шёпот – генерал сквозь зубы раздавал гневные приказания. Ещё через минуту он снова появился – с лучезарной улыбкой и чашей горячего вина.

– Пей принцесса, тебя это отогреет. Ты может хочешь… есть?

Василина бережно взяла тёплую чашу и поднесла к лицу, от паров подогретого вина у неё перехватило дыхание и заслезились глаза. Эрас воспринял это как подтверждение своих слов:

– Ну конечно! Что я спрашиваю, бестолковый… принцесса Фурина и в этой дикой стране… – он снова исчез за пологом.

– Постой, Эрас! – он не услышал и снова появился уже с подносом еды.

– Вот, принцесса, конечно, это солдатская стряпня, я не смогу порадовать тебя теми изысками, которые…

– Эрас, я не голодна.

– О! Хэ-хэ! – усмехнулся генерал, – ты помнишь моё имя? Ты была совсем крошкой, когда меня отправили на границу с Орленом! – он снова поднял затуманенный воспоминаниями взгляд в воображаемую даль, – не думал, что ты меня вспомнишь, а вот я-то тебя сразу узнал – ты такая же милая малышка что и тогда! Только немного вытянулась!

– Эрас, мне нужна твоя помощь!

– Конечно, конечно, моя принцесса, хэ-хэ! Я обязательно сейчас же заберу тебя из этой дикой страны!

– Нет, Эрас…

– Да-да, Василина! Больше тебе нечего бояться! Мы отправим с тобой…

– Эрас! Нет! – в голосе Василины появились стальные нотки, и они как фуринский клинок срубили стройную ветвь рассуждений генерала.

– Нет? Как это нет? – он так удивился, что даже посмотрел девушке в глаза, – то есть ты не хочешь отсюда…

– Нет, генерал. Мне нужна твоя помощь здесь.

Эрас открыл рот и ничего не сказал.

– Там на спуске, – продолжила Василина, – за мной следовали мои друзья монахи, попроси, чтобы их привели сюда.

Генерал закрыл рот и попытался проглотить комок, застрявший в горле:

– Василина… у тебя здесь уже есть друзья? Это же…

– Эрас! Тут идёт война! Эти люди противостоят орленцам, которые готовят на их земле плацдарм для нападения на Фурин с моря. Сейчас некогда рассуждать, время работает против нас.

Генерал кивнул и исчез за пологом шатра. Когда он вернулся с кипой свитков, движения его были резкими, а взгляд был направлен в землю.

– Твоих друзей сейчас приведут, принцесса… – Василина молча наблюдала, как он раскладывает на столе карты, прижимая края всем, что попадалось под руку: искусной работы кинжалом, золотым кубком, блюдом.

– Василина…

– Да, генерал.

– Ты же понимаешь, что я слуга своей страны… и действия, которые я буду совершать… – Эрас старательно подбирал слова, – они будут продиктованы интересами Фурина… а… не моим желанием помочь тебе и твоим друзьям… ты это…

– Я это понимаю, генерал.

– Да, конечно понимаешь… – он делал вид, что очень увлечён изучением какого-то мыса на карте, – но ты же знаешь, принцесса… что наш кодекс предписывает помочь фуринцу, попавшему в беду в чужой стране только в том случае, если он не преследует там личных интересов… ведь если ты…

– Я всё это знаю, генерал Эрас.

– Я понял… – он опустился перед картой на колени и буквально воткнул в неё палец. Эти несколько мгновений гнетущей тишины были для него тяжелей всех лет службы на границе с Орленом.

– Генерал, – Василина вдруг стала проговаривать слова медленно и протяжно, как бы пародируя своего собеседника, – ты же… помнишь свой кхарн?

– Да, принцесса, с того самого дня как я узнал его… мне тогда было девять лет от роду… не прошло ни одного утра, чтобы я не вспомнил о нем… я никогда не забуду его, ведь он придаёт смысл и значение всему – и хорошему и плохому, – что происходит в моей жизни.

– Эрас, напомни мне… а в чем он, твой кхарн? – Василина смотрела на него очень внимательно, а генерал снова направил свой взгляд на прожитые годы:

– Мой кхарн – это искусство войны и защита целостности и границ моего государства… но знаешь ли, принцесса… со временем я стал понимать, что он не статичен. Мой кхарн – то, что помогает мне с радостью вставать с моего ложа по утрам, меняется… он меняется вместе со мной и миром вокруг. Я не мог в это поверить, но потом понял. Кхарн – он как штанишки сшитые маленькому мальчику на вырост… вот сейчас он мал и они ему как раз – он не выглядит в них ни смешно, ни глупо, но он растет и со временем заботливая мама видит, что штанишки становятся малы. Тогда она бережно распарывает заложенные складки и подшитые штанины. Тот, кто пошил для меня мой кхарн, очень добр и мудр, принцесса… многие говорят, что я один из самых талантливых полководцев современности, и я думаю это принесёт ещё пользу Фурину и его людям, но… – Василина пристально следила за каждым движением его лица – в нем не было ни капли самодовольства, не такой Эрас посещал много лет назад дворец её дяди, – и война – она по-прежнему вся моя жизнь, но, принцесса… я чувствую, как невидимая рука снимает стежок за стежком… жизнь вокруг меня трещит по швам и мир становиться больше. Мой кхарн тоже становиться больше. И… то, что ты пришла ко мне на этом диком берегу и спросила меня про мой кхарн – это тоже два последовательных стежка… это два солдата одного отряда, связанные одной задачей. И я… я рассказал тебе все, Василина, а теперь ты ответь мне – почему ты спросила меня об этом?

– Ты рассказал не все… но я отвечу. Я получила свой кхарн очень поздно – лишь полтора года назад и лишь тогда, когда узнала нечто, что до вчерашнего дня было известно лишь нескольким людям, ходящим под нашим небом. Я не одна из наследниц трона Фурина… потому что я не дочь Варнара… – Эрас снова посмотрел ей в глаза и открыл рот. И снова ничего не сказал.

– Моя мать – принцесса Мадина, а мой отец Ленард – король острова Дракона. По законам этих мест, я главный претендент на трон драконьего короля и…

– Василина, это же… дворцовый переворот. По нашим сведениям у Драконьего Острова уже есть король, его имя Леопольд.

– Леопольд убил короля и убил его детей. У нас есть доказательства. Кроме того, я в очереди наследования нахожусь выше Леопольда, поскольку являюсь прямой наследницей. Это позволяет нам считать инаугурацию недействительной. В таком случае, если будет война, то войска Фурина станут действовать в союзе с освободительным движением под началом законного наследника трона.

– Ты говоришь разумно принцесса. Но чтобы наши действия были в полном соответствии с кодексом фуринской армии, мы должны… Прости за вопрос: каков твой истинный статус? Ты законное дитя?

Полог шатра взметнулся и перед ними появился запыхавшийся солдат:

– Местные, которых вы просили поймать, генерал! Позволите ввести?

– Не поймать, Варак, а сопроводить для переговоров! Надеюсь, ты их не связывал и не увечил… стыда с вами не оберёшься… веди конечно!

– Никак нет, генерал! – выкрикнул солдат и исчез за пологом. Через секунду в шатёр вошли Марк и ещё два монаха.

– Аббат Марк, это генерал Эрас – возможно величайший стратег современности, один из четырёх высших генералов Фурина, носитель многих титулов и наград. – Генерал расправил плечи, поднял нос и медленно торжественно поклонился, – отслуживший около пятнадцати лет на границе с Орленом. Пока он не сказал, каким образом судьба занесла его с пятью боевыми кораблями на Драконий остров, но мы уже ведём переговоры о союзе между нашими странами против агрессии Орлена.

Марк понял, что переговоры будут по всем правилам этикета и смущённо покраснел.

– Генерал Эрас, – продолжала холодным официальным тоном Василина, – перед вами аббат обители портового города Марк, один из руководителей сопротивления, стратег, историк, философ и моё доверенное лицо, – Марк покраснел ещё сильнее, начал пыхтеть и хмуриться, – на этом я предлагаю завершить церемониальные па и перейти наконец к обсуждению того, что нас всех действительно волнует тем языком который будет нам всем предельно понятен.

– Я согласен, принцесса, – поклонился Эрас. Марк молча кивнул.

– Как ты правильно заметил, генерал, я ещё не королева, я всего лишь первый претендент в списке наследников, который не был помазан по закону и которого сторонники нынешнего короля Леопольда не убили лишь потому, что не знали кто я. Но знай, что я не бастард. Ленард расторгнул брак со своей первой супругой и сочетался с принцессой Мадиной, моей матерью. Однако бумаги, подтверждающие это, были утеряны…

– Что ж, принцесса… Если бумаг, подтверждающих твой статус нет, мы не можем заключить союз с тобой. Нам будет нужен монарх или военачальник.

– О… скажи мне, генерал, а может ли заключить с тобой союз… министр секретных вопросов государственной важности? – на лице Василины скользнула хитрая улыбка.

– Очень странная и не знакомая мне по церемониалу должность, – серьёзно ответил Эрас, – а чем занимается этот министр?

– Как и следует из названия – решает вопросы государственной важности, особенно те, что являются строго секретными, – Василина ещё повеселела. Марк собрал на лбу тягостную морщину, очевидно пытаясь догадаться, что же происходит.

– Генерал! Прошу простить! – в шатёр снова ворвался запыхавшийся Варак, – тут ещё один местный называет ваше имя и говорит, что срочно должен передать вам бумаги государственной важности!

Эрас недоуменно посмотрел на Василину:

– Ещё твои друзья, принцесса?

– Я не знаю, генерал…

– Варак, приведи! – Солдат исчез за пологом, через несколько секунд ткань снова откинулась, и из-за неё показался седой старик с длинной бородой и посохом:

– Здравствуй, генерал Эрас! – старик поклонился, – здравствуйте, принцесса, монахи, – он кивнул Василине и Марку, – твой давний друг передаёт тебе привет и вместе с ним, – старик снова обратился к генералу, – этот важнейший пакет. Думаю, это именно то, чего вам сейчас так не хватает, – седой человек неспешно протянул генералу тонкой работы кожаную сумку с гербом короля Ленарда.

Эрас с опаской принял её и снова взглянул на Василину и Марка:

– Вы знаете этого человека? – он кивнул в сторону старика.

– Нет, генерал… – девушка помотала головой.

Он повернулся к ним спиной и, подойдя к столу, медленно открыл застёжки и извлёк на него содержимое сумки. Через минуту он снова повернулся лицом к Василине, старику и монахам:

– Похоже, принцесса, мы можем заключить военный союз именно с тобой. В этой сумке бумаги Ленарда, подтверждающие твоё право на престол Драконьего Острова.

Глава 44

Граф Дорес в полном недоумении спускался по склону Драконьей сопки в направлении замка драконьего короля. Вдалеке между деревьями уже мелькали верхние башенки замка и графу казалось, что Леопольд и Марс стоят где-то на верхней террасе, тыкают в их сторону пальцами и смеются, приговаривая: идите, идите сюда, дурачки! Мы как раз дожидаемся вас тут, чтобы убить!

Конечно, эту мысль он выразил своим спутникам в обычной для него прямолинейной и грубой манере сразу, как только Аксель сказал, что им нужно идти к замку. Граф приправил свою пылкую речь наверное всеми оскорблениями которые знал, но это совсем не помогло. Аксель спокойно ответил, что в городе действует штаб сопротивления, и они направляются именно туда. Граф возразил, что он слыхом не слыхивал ни о каком сопротивлении, но немного знаком с пыточными подвалами Марса, куда он и сдаст при случае тупосвиного Акселя, но вот именно сегодня у него чуть другие планы. Аксель же парировал, сказав, что хоть Дорес и не слышал о сопротивлении, они, тем не менее, прекрасно знают и его, и Руэла, и Августа, и именно сегодня ждут их помощи для подготовки переворота. Граф, истративший весь свой пыл, не нашёл, что на это ответить и весь день шёл позади всех злой и раздосадованный. Он был зол на себя самого за то, что, пожалуй, впервые в жизни совершенно не понимал, что происходит и не знал, как ему действовать. Растерянность усугублялась непонятной переменой произошедшей с Акселем. Тот как ни в чем не бывало шёл впереди и на восторженные расспросы Августа о том, что произошло отвечал сухо и просто: говорил дескать с драконом девятнадцать лет, про сопротивление знаю от дракона, фуринский доспех, который на нем, из пещеры, как он там оказался не знает, почему на самом деле прошло лишь несколько минут не знает, в чем меч не в курсе, в волшебство особо не верит, дракона не видел, а только слышал, есть ли там дракон сейчас не знает… Всё это звучало донельзя безумно, потому что больше походило на разговор о лавочнике из города, которого знают все присутствующие и у которого вчера по досадному упущению украли три фунта мяса или что-то такое… Произошедшая ситуация, особенно в свете того, как настойчиво Марк отправлял их четверых на гору, казалась совершенно за гранью реальности, но все спутники графа относились к ней как к заурядной. Это просто выбивало его из колеи, он чувствовал себя сумасшедшим.

Уже в сумерках они подошли к дороге, ведущей в портовый город, и сделали небольшой привал, чтобы пересечь её с наступлением темноты. Затем Аксель повёл их ему одному известным путём через лес и окрестные деревеньки, в обход города и прохожих дорог. Они так сильно обогнули город с запада, что даже безоговорочно доверявший Акселю Август засомневался. Все знали, что с запада ни одного прохода в город нет – там скалистые нагромождения и цепляющийся за них дикий кустарник уже много сотен лет как срослись с огромной в пять ростов каменной стеной. На все возражения Аксель только улыбался всем своим обветренным лицом и говорил, что небольшой проход всё же есть. Миновав последнее жилье, они подошли к городской стене и какое-то время шли вдоль неё, но когда на фоне темно серого декабрьского неба появились первые чёрные каменные глыбы, свернули от стены в заросли кустарника и снова вошли в лес. В лесу было уже совершенно темно, но Аксель шёл так, будто прекрасно видел тропу. Аксель, Август, Руэл и граф шли след в след друг за другом уже совершенно автоматически. Потому молодой монах растерялся и встал как вкопанный когда тёмная фигура Акселя, маячившая впереди него, куда-то пропала.

– Аксель, ты где? – испуганно прошептал монах.

– Свиний дьявол! – закричал налетевший на него в темноте Руэл, – ты чё тут копаешься, парень?

– Тише, спускайтесь сюда, – голос Акселя раздался откуда-то справа. Руэл и парень повернулись, но ничего не увидели. Нагнавший их Дорес нащупал руками большой деревянный щит, приподнятый над землёй, и осторожно стал спускаться в темноту под ним. Там оказались крутые ступени, высеченные из камня.

– Спускайтесь сюда, олухи! – гаркнул он, – одноглазый, придержи пацану крышку. Драконожмурец привёл нас в склеп, в котором нас и похоронят.

Август и Руэл спустились за графом. Где-то впереди Аксель кажется уже стучал в деревянные двери. Монах прислонился к стене – она была земляная.

– Кого, свиньи черти, принесло? – раздалось из-за двери, – проваливай, пока не вспорол тебе брюхо!

– Это Дранар, открывай, старик!

– Кто? А-ха-ха! – за дверью раздался хохот и загремел засов. Послышался скрип деревянных петель и на Акселя со спутниками хлынул свет из распахнувшейся двери. После кромешной темноты земляного коридора Аксель и граф, стоявшие ближе всего к двери, несколько секунд совершенно ничего не видели, а пробиравшиеся ощупью по коридору чуть дальше от двери монах и разбойник увидели тень человека, с топором в руках, настолько огромного, что даже Дорес показался рядом с ним мальчиком.

– Свиная похлёбка! Раскатай меня бревном! – заорал громила, – и не соврал ведь, поросячий отпрыск! Мужики, это правда Дранар, дьявола мне в пятку! – с этими словами он метнул огромный топор куда-то в сторону и сгреб Акселя в объятья.

– Дранар? – граф щурясь привыкал уже к свету нескольких ярких ламп и с удивлением разглядывал здоровяка, который тискал Акселя как котенка, – Какого свина тут вообще происходит. Ты куда нас привёл?

– А граф! Заходи, и тебе мы рады как другу! – с этими словами великан опустил одну руку на плечо Дореса, отчего тот заметно пошатнулся.

– Ты знаешь меня? Ну, полегче!

– Да тут все тебя знают, Дранар же рассказывал про вас! И конечно мы ждали вас! Да мужики? – он повернул голову, обращаясь к кому-то в комнате, но за его тушей ни графу, ни Акселю не было видно совершенно ничего. Может оттуда ему и ответили что-то, но этого так же никто не услышал, потому что он сразу же продолжил говорить, – Будем, говорит, в такой-то день по полнолунии, такого-то года, жди нас! И ведь прям в тот день что и говорил пришли… ну правда ночь уже…

– Давай, сворачивай свои басни! – послышался из-за спины верзилы знакомый голос, – хватит уже холод пускать!

– И то верно, монах! – кивнул здоровяк и пропустил в помещение всех четверых гостей. Тому, что было внутри, удивились все, кроме, разве что, Акселя. Они не были в землянке, как ожидали. Здоровяк, которому на вид было уже лет шестьдесят, если не больше, закрыл за ними огромную деревянную дверь. Довольно большая и высокая комната вся была добротно отделана деревом разных пород. Из дерева были все предметы, включая посуду и столовые приборы. За массивным деревянным столом сидели брат Румос с двумя монахами, небольшого роста мужичок с такой огромной бородой, что казалось он весь состоит только из бороды и сухонький дедуля с гладко выбритым лицом и в очках. По всем углам помещения были расставлены лампы, а в дальней стене горел камин.

– Ну, мужички, кто не знает, знакомьтесь: это граф Дорес – правая рука покойного короля, зловещий тип, это Руэл-разбойник, точнее главарь разбойников и головорезов – тоже, в общем, наш человек, это Август, он монах и хороший парень, и конечно, мой старинный друг Дранар, – с этими словами здоровяк хлопнул Акселя по спине с такой силой, что тот чуть было не упал, – кстати, меня кто не знает, зовут Лес. Ну, что стоите как не родные? Быстрее за стол! У нас много работы на эту ночь! Борода, помоги мне!

Человек, состоящий из одной бороды, выдавил страдальческий вздох и, спрыгнув со стула, засеменил за Лесом в соседнюю комнату, откуда начал приносить огромные деревянные кружки, тарелки с мясом, хлебом, сыром и маринованными овощами. Сам Лес притащил два здоровенных бочонка, сразу оба откупорил, и начал разливать по кружкам, спрашивая у всех:

– Тебе, брат елового или соснового? А ты, Борода, какое будешь? Ты? Как обычно, еловое? Да не сиди ты как кол в чистом поле, доставай свои бумаги! Работы невпроворот ведь!

Сухонький старик в очках тоже спрыгнул со стула, приволок какие-то свитки и начал разворачивать их на столе, расставляя в стороны кружки и блюда с едой. Дорес, Руэл и Август смотрели на всё это, совершенно не понимая, что происходит. Наконец все закуски были на столе, напитки в кружках, планы и записи развёрнуты, а взгляды устремлены к Лесу, высоко поднявшему кружку над головой:

– Ну что, мужички! Так жажда мучает! – с этими словами он поднёс кружку к центру стола, призывая всех сделать тоже самое. Раздались удары деревянных кружек. Лес, которого очевидно действительно мучила страшная жажда, поспешно опрокинул литровую кружку в себя так, будто вылил её в канаву – никто не успел бы и до трёх досчитать, как он шумно выдохнул и схватил бочонок, чтобы налить следующую, – знатное еловое! – приговаривал он.

– Лес, может к делу уже? – проскрипел рядом с ним человек, состоящий из бороды.

– К делу, к делу, Борода! Сейчас ещё одну кружечку и сразу к делу!

Вторую кружку он выпил уже чуть медленнее и грохнул ей по столу. А затем налил третью. Граф и Руэл опасливо сделали по одному глотку – еловое правда было хорошее. Август не притронулся. Аксель и Румос с братьями, тянули пиво и посмеивались.

– Ну а что мне вам об этом рассказать мужички? – начал Лес, осушив третью кружку так, будто его о чем-то спрашивали, – лет пять назад это было! Говорит мне этот вот чертяка, – Лес указал на Акселя, – такого то дня от полнолуния такого-то месяца, такого-то года жди меня у себя в доме. Добудь это и то, позови тех людей, а я, дескать, буду вот с этими. И надо сказать честно – тогда я посмеялся ему в лицо! Покойный король был жив и все, что он там наговорил, казалось чистейшей околесицей, дьявола мне в пятку, если не так. Но потом случилось всё вот это… и король, и все наследники. А Дранар пропал, как сквозь землю провалился – говаривали, пошёл просить помощи у дракона – я не верил, но вспомнил о его словах и вот, как видите! Мы нашли все нужные планы и собрались сегодня здесь! – Лес внимательно оглядел присутствующих, – есть вопросы, мужички?

– Да! – гаркнул граф, – планы, люди, Дранар какой-то! Скажи мне по существу, свиний дьявол, что мы планируем сделать?

– Захватить Леопольда, – раздался сбоку от него голос Акселя, – и заставить его подписать отречение… а потом короновать Василину.

В комнате повисла пауза. Дорес повернулся к Акселю и заглянул ему в глаза, но тот не отвёл взгляд. Граф цокнул языком, осушил деревянную кружку и с размаху грохнул ей по столу.

– Дерзко, свиний дьявол! Чертовски дерзко! Мне нравиться план, я с вами… – Дорес криво усмехнулся, – мужички!

Глава 45

– Ситуация, которую вы мне описали, вынуждает меня действовать незамедлительно. И… сказать по чести… косвенное подтверждение всего, что вы рассказали, я уже имею… хоть и достаточное странное, но весьма достоверное… – Василина удивлённо посмотрела на генерала, затем на Марка.

– Что за доказательство?

– Одно любопытное письмо.

Эрас помолчал, выдерживая паузу.

– Я не смогу показать вам его оригинал – он остался в военном архиве Варнара, как любая стратегически ценная бумага, имеющаяся в единственном экземпляре, но… я прекрасно помню его содержание, и, уверяю вас, мне нет смысла вводить вас в заблуждение относительно оного.

– Мы заинтригованы, генерал.

– Я получил его от одного моего старого друга и соратника по службе на границе. В этом письме содержались сведения о крайне вероятной агрессии Орлена посредством флота Драконьего Острова. Проще говоря, мой друг сообщил мне в этом письме всё то же, что рассказали мне вы. И у меня есть все основания ему верить.

– Интересно, откуда он получил эту информацию… ведь если ты сейчас здесь, то письмо было в твоих руках уже более трёх месяцев назад… – Василина снова с сомнением посмотрела на Марка.

– Я тоже задавался этим вопросом, принцесса. Письмо попало ко мне в руки около полугода назад и в нем были указаны даты, что примечательно. Мой друг обладал просто уникальными данными о стратегических планах Кшанкшиза в отношении как Фурина, так и Драконьего острова. Часть информации подтвердилась сразу, потому наш царь решил послать флот к Драконьему Острову для нанесения возможного упреждающего удара и совершения некоторых других предупредительных действий.

– Эрас, нас не интересует военная и дипломатическая тайна Фурина, но скажи… это вся информация, которая была в письме?

– Нет, принцесса, – генерал окинул присутствующих серьёзным взглядом, – было ещё одно замечание, которое сначала меня удивило, но сейчас… всё встало на свои места. Там сообщалось, что Драконий Остров вероятно предложит Фурину военный союз, потому, в целях соблюдения военного кодекса Фурина, стоит подготовиться к этому событию. Именно по этой причине здесь нахожусь я.

Повисла напряжённая пауза.

– Похоже, генерал, твой друг осведомлен не только о военных планах Орлена. Полгода назад в Фурине ни один человек не мог знать о том, что мы хотим заключить союз, да ещё при таких обстоятельствах, если, конечно, он не предвидит будущее… я знаю, что никто не любит раскрывать своих источников, но может ты скажешь, что это за человек? Он шпион или, может, маг?

– Он заслуживает высочайшего доверия, – осторожно выговаривая каждое слово, ответил Эрас, – он отважный воин и надёжный товарищ, он… этот человек дважды спас мою жизнь, – Василина округлила глаза, – и даже более того… он не фуринец, но служил с нами на границе.

– Это невозможно, кодекс…

– Да, принцесса, невозможно. Кодекс запрещает. Но мы были на границе с Орленом, постоянные стычки и потери. Я сам чуть не погиб, а он вытащил меня и двух солдат. Нам нужен был такой воин. Невозможное по кодексу становиться возможным в условиях войны… – Василина опустила глаза, – я доверяю этому человеку как себе, принцесса. Но я не знаю его имени и происхождения, он не сказал нам этого за пять лет совместной службы.

– Он нужен был вам, но зачем ему было находиться на границе?

– Он ненавидел орленцев. И он изучал их. У него были свои мотивы – я их не знаю. Мы думали сначала, что он сам орленец, но… это не так.

– Как его имя?

– Я не знаю, аббат, мы прозвали его Дранар.

– Дранар? То есть Носящий Дракона? Почему?

– На его мече был высечен дракон, принцесса.

– Дранар… – Марк задумчиво почесал бороду, – я помню это имя… так назвался странник, который передал мне книгу со сказаниями, которую ты читала, моя принцесса. Он сказал, что в ней есть секрет и секретом была легенда об Арнаре… он говорил мне про гору и дракона и… занимательно, – Марк засмеялся, – легенду об Арнаре передал мне человек по имени Дранар! Ха-ха-ха! Свиний дьявол! – Марк внезапно сделался чрезвычайно серьёзным, – я, кажется, знаю кто такой этот Дранар!

Глава 46

Аксель всё вспомнил. Он увидел все, что произошло за эти годы как одну картину, целостную и прекрасную. Каждое дуновение ветра, каждый всплеск волны за бортом корабля, каждый удар меча, все рассветы и закаты, все ночи и дни, весь путь и так же внезапно он понял, что на этом пути, длинном и сложном, полном лишений и тягот, но освещённом светом к которому он шёл, остался лишь один шаг. Он вспомнил тот далёкий первый день. День, изменивший всё и положивший начало этому пути. День, в который он пришёл к Дракону. Он вспомнил страх, который его парализовал. Теперь он знал, что если человек позволит страху взять над собой верх, то человека больше не будет. Впрочем, так бывает с любой одержимостью. Человек становится манией, становиться страхом, становиться чёрной ямой, которая сама себя копает. У этой ямы нет дна, но есть два исхода – смерть или безумие. Теперь Аксель знал, что если бы тогда к Дракону пришёл Страх в теле Акселя, то Дракон испепелил бы его. И это было бы милостью. Потому что Страх ищет своей смерти. Единственное, чего хочет страх – это перестать бояться, то есть… перестать быть страхом. То есть прекратить своё существование – умереть. Дракон, конечно, даровал бы Смерть как милость Страху, в чьём бы теле он ни пришёл. Потому что Дракон – высшая жизнь, он пятая стихия. Но в тот далёкий день Аксель неожиданно для себя понял, что Страх это не он. Есть Аксель, и есть Страх, который отдельно от него, хотя и хочет заменить Акселя в его теле. Он, Страх, заполнял всё его существо, он обволакивал, растворял в себе, парализовывал и порождал сам себя, делая собою всё вокруг. Но он не был Акселем. Страх – высшая боль – боль неизведанного. Эта боль питается человеком и его неизведанным. Тогда Аксель распознал ложь Страха и сам решил сделать шаг. Шаг. Навстречу. Неизведанному.

Когда этот Шаг делает Человек, а не его Страх, он перестаёт быть Человеком этого Страха. Он становиться ведущим, а не ведомым. Он разрушает ложь в её основании и Страх теряет свою липкую власть. И Аксель прошёл этот путь. И когда он сделал последний шаг, он услышал Дракона.

– Человек, я вижу тебя и вижу твой Страх. Зачем ты занёс свой меч?

Аксель начал озираться, пытаясь понять, откуда исходит голос.

– Я не вижу Страха заносящего меч, – продолжил Дракон, – я не вижу корысти. Обычно лишь эти гости начинают разговор ударом меча. Я вижу Человека, который ступил на Путь. На этом пути разговор начинают со Слова.

Аксель растерянно опустил меч.

– Что это за слово?

– Чего ты искал, направляясь сюда?

– Я искал… помощи…

– То есть ты искал мОщи? Могущества?

– Наверное, не совсем его… нам угрожает опасность, и мы искали защиты…

– То есть тебе нужен щит? Безопасность?

– И не совсем это… мы просто хотим мира…

– Мир тебе, Человек!

Аксель удивлённо расширил глаза. Вот оно что за Слово, с которого начинать… он расправил плечи и, воткнув меч в твёрдую породу у своих ног, положил обе руки на эфес и с лёгким поклоном ответил:

– Мир тебе, Дракон! Скажи, как мне получить тот Мир, за которым я пришёл?

– Ты можешь владеть лишь тем, что владеет тобой. Чтобы получить Мир, отдай всего себя Миру.

– Как мне это сделать?

– Ты это уже делаешь. Встань на свой Путь и делай шаг за шагом.

– Как понять, куда ведёт мой Путь?

– Ты не поймёшь и не увидишь всего пути, пока не пройдёшь его целиком. Пока ты на пути, ты видишь только один шаг вперёд.

– Как понять, какой мой следующий шаг?

– Он лежит прямо перед тобой. Он не продиктован страхом или корыстью и он не твой.

– Что это значит? Как мой шаг не мой?

– Твой Путь идёт сам себя. Ты просто наблюдаешь это движение, передвигая ноги. Ты механическая кукла, которая танцует по алгоритму заложенному внутри.

– Но… это странно! Я не хочу быть механической куклой.

– Твоё решение. Тогда просто уходи с Пути.

– Но… неужели нет выбора?

– Выбор есть всегда. Пути людей сплетены в Величайший Узор мира Тем, Кто Вообразил Все. Когда люди танцуют свой Путь в соответствии с Великим Замыслом, из этих танцев складывается прекраснейшая картина мироздания, подобная вальсу снежинок над великой равниной. Созерцание своего соучастия Великому Танцу есть величайшее блаженство. В этом блаженстве пребывает весь мир. И лишь у Человека есть свободная воля. Он может отказаться от танца в пользу страха, корысти и смерти. Уходя с пути, ты не повредишь танцу других существ. Только лишишь себя радости соучастия творчеству Того, Кто Вообразил Все.

– Я всё понял. Я готов созерцать Великий Танец и идти своим Путём по своей воле, но… – Аксель замолчал и задумался.

– Если есть хоть одно «но», значит ты ещё не готов.

– Я готов. Просто не вижу свой следующий шаг. Тот, который лежит передо мной, не продиктован страхом или корыстью… как мне его увидеть?

– Это потому, что ты ещё не совершил тот шаг, что должен быть перед ним. Когда ты завершаешь одни шаг, ты видишь перед собой следующий.

– Как мне завершить этот шаг?

– Сделай то, зачем пришёл.

– Я пришёл… наверное…чтобы узнать, как мы можем исправить то, что происходит на нашем острове…

– Слово исправить в твоём мире означает изменить, сделав правильным. Но кто, по-твоему, решает что правильно, а что нет?

– Свиний дьявол… – Аксель совсем растерялся, – я этого не знаю… может… Тот, Кто Вообразил Все?

– В языке Того, Кто Вообразил Всё нет слова «правильно». Но раз ты пришёл ко мне и говоришь со мной, значит в этом твой Путь. Ты можешь изменить то, что случится.

– Как это сделать.

– Совершить следующие шаги в другом времени.

– То есть в прошлом? Разве это возможно?

– Для человека нет. Человек – горсть песка, утекающего сквозь его собственные пальцы. Человек – песочные часы, отмеряющие собственную смерть. Рабство времени – это та цена, которую вы платите за свою свободную волю. У меня нет воли, но надо мной не властно время.

– Я не понимаю тебя. Почему так?

– Любое существо нашего мира кроме человека подчиняет свои движения и изменения Великому Танцу. Те из нас, кто обладает развитым сознанием, способны видеть танец и наслаждаться им. При этом мы видим весь танец целиком, так, будто он отрепетирован уже тысячи раз. Мы, драконы, видим все детали танца вне времени. Мы видим и начало и конец. И мой выход из Танца для меня не трагедия – потому что это вовсе не смерть, это просто финал моих движений. Человек же решает сам, вплести свои па в общий карнавал этого мира в соответствии с Задумкой или самонадеянно пытаться менять мир под себя. Никто ещё не смог изменить мир, если этого не было заложено в Танце. Но сама возможность выбирать, исключает возможность жизни вне времени. Если говорить проще, то я вижу время как красную линию Пути, нарисованную на карте Жизни. Если бы ты видел время так же, как я, но при твоей свободе воли, то оно было бы мириадами красных линий на карте жизни – это не под силу человеческому разуму.

– Хорошо. Но ты сказал, что я всё же могу изменить нечто в прошлом, чтобы исправить настоящее.

– Для меня то, что ты называешь прошлым, настоящим или будущим – это лишь точки на карте жизни, в которые я способен переместить своё сознание так, как ты перемещаешь своё тело из одного места в другое. Только быстрее и проще. Есть один способ, который позволит тебе попасть в другую точку времени, однако это не изменит тебя, ты останешься человеком с человеческим восприятием времени и продолжишь свой путь из той точки.

– Я согласен. Что я должен сделать?

– Ты должен взять мою кровь и влить её в свои вены. После этого на время ты сможешь видеть то, что вижу я и действовать так, как действую я. Если конечно твоё человеческое сердце выдержит мою кровь… – в этот момент Аксель услышал за спиной сильный шум и повернулся. Лицо его вытянулось, рот открылся. Перед ним был Дракон. В темноте пещеры его не было видно целиком, в красноватом зареве поблескивала чешуя, с высоты в семь-восемь человеческих ростов на Акселя смотрели два огромных жёлтых глаза, пронзительных, как тысячи острых ножей и горячих, как сотни солнц. Снова раздался шум, и прямо перед юношей из красноватого мрака пещеры появилась огромная чешуйчатая лапа чудовища. Когти вонзились в камень с жутким скрежетом, потом лапа перевернулась и собственным когтем отодвинула одну из чешуйчатых пластин размером с боевой щит. Под пластиной пульсировала тёмная вена.

– Ты всё ещё хочешь этого, Человек? Или ты боишься?

Аксель почувствовал, что он весь – всё его тело, руки, ноги дрожат крупной дрожью, но он понял, что это вовсе не страх. Он ухватился за меч и вытащил его из горной породы.

– Да, Дракон! Я готов! – с этими словами он поднял меч и нанёс удар. Дымящаяся чёрная кровь потоком хлынула на пол пещеры, Аксель в страхе попятился назад и отчётливо услышал, как Дракон… смеётся. Тогда он снова сделал шаг вперёд и, приложив меч к огромной кровоточащей вене, набрал густой чёрной жидкости в кровосток меча. Потом ухватил его за лезвие, разрезал перевязи рукава, сделал надрез на запястье и последний раз поднял взгляд в огромные насмешливые глаза Дракона.

– Прощай, Человек!

Первая капля чёрной крови Дракона соединилась с кровью Акселя, и всё его тело буквально вспыхнуло. Ужасный вопль огласил пещеру, многократно отражаясь от стен. Аксель кричал, его сердце стучало всё быстрее и быстрее, грудь разрывало от огня, перед глазами было пламя и это пламя было его смертью. Он умирал. Он знал, что умирает. Он понимал, что это неизбежно и это происходит сейчас, но это сейчас было таким долгим, что у него уже не было сил ждать. Он вдруг понял, что смерть – это блаженство и тогда он страстно захотел этой смерти. Но в этот же момент оказалось, что ожидание смерти тоже блаженство и вдруг… он умер. И открыл глаза. Перед ним, на каменном полу огромной пещеры, в луже чёрной крови лежал светловолосый юноша. И ровно в этот момент юноша тоже открыл глаза. Насмешливые жёлтые глаза, острые, как тысячи кинжалов и горячие, как сотни солнц. И Аксель понял, что юноша всё знает. Он видит. Видит всё от появления первого луча первого солнца до последнего аккорда завершающего Великий Танец. Он видит и его разум остаётся цел. Он видит весь свой Путь. От первого вздоха до последнего поклона и он не боится смерти, потому что уже умер. А последний поклон не хуже первого. Аксель снова закрыл глаза и увидел следующий шаг. Он лежал прямо перед ним, он был лишён страха, гордыни и корысти и он не принадлежал ему – это был очередной шаг Пути, которому безраздельно принадлежал Аксель.

Он сделал этот шаг.

Глава 47

Привратник уже хорошенько задремал, когда в двери обители постучали.

– Кто милостью небес не спит этой ночью? – проворчал он.

– Мир тебе, брат! – послышалось из-за дверей, – скажи мне, сможет ли усталый путник преклонить главу в вашей обители этой ночью? Милостью небес…

– В этой обители каждый может преклонить главу, юноша! – проворчал старик отодвигая засов, – разве что кроме меня…

– Мне говорили, что есть в вашей обители монах по имени Марк, – входя, путник сильнее натянул тёмный капюшон. Привратник заметил, что одна рука у него перевязана грязной окровавленной тряпкой, – могу ли я его увидеть?

– Если тебе нужен лекарь для твоей руки, путник, то лучше тебе обратиться не к Марку, я позову тебе другого монаха. Это у тебя что за рана? Вся повязка в крови…

– Я обжёг руку… и… порезал… – путник попытался спрятать руку, а монах причмокивая покачал головой, – но Марк мне нужен не для этого… я хотел спросить его совета в одном деле…

Старик, продолжая неодобрительно кивать, задвинул засов:

– Идём со мной, юноша.

Они шли по территории обители, Аксель смотрел по сторонам и отмечал про себя как тут всё изменилось, точнее… ещё не изменилось с того момента, как он будет здесь последний раз.

– Марк уже три дня лечит какую-то даму. Она то ли сильно больна, то ли… беременна, – продолжил привратник, провожая Акселя к кельям для гостей, – Наверное, он ещё занят ею, а если и освободился, то спит. Но ты сможешь поговорить с ним завтра.

Аксель промолчал. Он не вполне понимал, что ему делать дальше. Обожжённая кровью Дракона и изрезанная рука жутко ныла, он устал, хотел спать и хотел есть, но… при этом всём он чувствовал себя другим человеком, он был спокоен. Он твёрдо знал, что сейчас – сегодня или завтра, это не так уж важно – он увидит Марка и сразу поймет, каков его следующий шаг.

– Просто скажи Марку, что наш общий друг, граф Дорес, прислал меня… – начал Аксель, выдумывая на ходу, – на случай если потребуется помощь… защита… или… какое-то срочное дело, может…

Монах с опаской оглянулся на Акселя:

– Так ты, похоже, вовсе не путник, юноша? Ты наёмник?

Аксель, ещё ниже опустил лицо, скрытое капюшоном и откинул полу плаща, показывая монаху меч на своём поясе.

– Ужасное пришло время, молодой человек, ужасное, – привратник снова осуждающе покачал головой, – люди стали лгать друг другу. Сегодня никому нельзя верить. Я передам твои слова Марку и пришлю к тебе лекаря…

Дальше они шли молча. Аксель вспоминал покрытые блевотиной скамьи замка, Леопольда разливающего вино на своих подданных и Ахана, который вёл их с графом в лес у подножия горы, чтобы убить. Он хотел сказать старику, что тот живёт, может быть, в самом благостном времени, которое возможно, но не мог этого сделать. Монах привёл его в келью. Через минуту другой брат принёс путнику воду и немного еды.

Аксель сел на твёрдую лежанку.

– Марк… – прошептал он, – надеюсь, ты не спишь…

Марк не спал. Он сидел в келье аббата и горестно качал головой:

– Ну… как же так? Неужели совсем ничего нельзя сделать?

– Это её решение брат. Ни ты, ни я, ни даже Ленард не сможем ей запретить поступить так, как она решила. Она просто защищает своего ребёнка.

– Но у неё же родилась дочь, ведь…

– Это не уменьшает опасности, – перебил его аббат, – ты знаешь, брат, что орленские головорезы, которых нанял Пактоши, сначала убьют и мать и ребёнка и уж после этого поинтересуются полом или возрастом…

– Свиньи черти!

– Не богохульствуй, Марк!

– Хорошо, аббат, – монах опустил взгляд, – но я не могу понять… неужели Ленард, будучи королём, не может уничтожить этих всех Пактоши… которые буквально охотятся за его женщиной и за его ребёнком? Почему так выходит?

– Марк… – аббат положил старческую сухую руку на плечо монаха, – ты всё ещё молод и горяч. Это не плохие качества. Но когда мы проживаем эту жизнь вокруг нас через своё собственное сердце… мы раним его болью этой жизни. Это та боль, которую сейчас чувствуешь ты. Она оставляет узлы и шрамы, и она ещё сильнее, если ты пытаешься менять то, на что не в силах повлиять, и… – аббат вдруг замолчал, – Марк, возможно однажды ты займёшь моё место… Но прежде, чем это произойдёт, ты поймёшь одну важную вещь: Ленард – лишь раб своего пути, он не может делать того, что пожелает… он не в силах, даже сильно захотев, уничтожить Пактоши, потому что это может разрушить государство и принести горе в тысячи домов тех людей, за которых он взялся отвечать… И мы с тобой – рабы своего пути. Каждый из нас уже знает, как поступить и… – позади аббата раздался громкий настойчивый стук в дверь…

– Да, брат, войди! – дверь со скрипом открылась, на пороге стоял запыхавшийся привратник.

– Брат Агав, что дежурит на стене, сказал, что к обители приближаются всадники… похоже наёмники из Орлена… а с ними два вельможи… ты, аббат, просил сообщать о таком незаме…

– Спасибо, брат! Это очень важно! Марк, нужно уводить принцессу! Кого отправим с ней? – Марк удивлённо поднял глаза на аббата.

– Отправим с ней? – глупо улыбаясь, повторил он.

– Да, Марк, отправим, чтобы защитить её…

– Аббат, мы отправили всех… в столицу чтобы… – аббат округлил глаза.

– Да, на праздник… Марк, они не случайно выбрали этот день… неужели во всей обители нет никого, кто мог бы защитить принцессу?

– Похоже, нет, разве что я… – прошептал Марк.

– Постой, – старый привратник, держась за живот, всё ещё не мог отдышаться, – как нет никого, там же твой друг граф специально прислал наёмника…

– Какой ещё граф? Какого, к свиньему дьяволу, наёмника?

– Марк, не богохульствуй!

Глава 48

– Тебя прислал Дорес? – Марк ворвался в гостевую келью без стука и лишних церемоний. Аксель стоял у окна, держа в руках меч. На секунду у монаха возникло ощущение, что этот человек, скрывающий своё лицо под капюшоном, ждал именно его, Марка, и именно в эту минуту. Он спокойно повернулся и поклонился.

– К твоим услугам, Марк. По велению графа Дореса.

– Кто ты? Почему ты прячешь лицо?

– Я наёмник, Марк. При моей профессии прятать лицо разумно…

– Да, дьявол… времени мало! Нужно вывезти с острова женщину с ребёнком и переправить их в Фурин.

– Это можно устроить… За работу со мной расплатится граф по завершении, но я не откажусь от компенсации некоторых накладных расходов… – Аксель неожиданно для самого себя начал входить в роль.

– Проклятые наёмники… – прорычал Марк, – будет тебе компенсация! Идём за мной.

Они вышли из кельи. По коридору навстречу им уже вели укутанную в тёмное полотно женщину с ребёнком на руках. Они вместе вышли на улицу и повернули в противоположную от входа в обитель сторону. Там за дверями кто-то яростно требовал его впуститьименами всех живых и почивших правителей. Марк провёл Акселя и женщину к стене и нырнул в неприметный скрытый в кладке проход. За ним был спуск, заканчивающийся обитой железом дверью. Монах отворил дверь, пропустил вперёд женщину и зажёг факел. Огонь разбросал по земляным стенам рваные тени. Марк передал чадящий факел Акселю:

– Коридор спускается к морю. Когда выйдешь из пещеры, следуй вдоль берега налево, вскоре тропа выйдет на плато – иди по ней и попадёшь в Кошку. Там переждёте какое-то время… в порту сейчас стоит торговое судно из Фурина, я договорюсь с капитаном, чтобы он забрал вас. Вот твоё золото, – Марк буквально пихнул Акселя кулаком с зажатым в нем кожаным кошелём, – этого хватит на твои расходы? – Аксель взял кошель и взвесил его в руке:

– Думаю, хватит на первое время.

С монастырского двора доносились приглушённые крики. Марк скованно и нервно поклонился женщине и неожиданно крепко ухватил Акселя за запястье и притянул к себе:

– наёмник, прошу, береги её… в твоих руках жизнь принцессы и, может быть, будущее королевства… – Аксель в ответ тоже обхватил запястье монаха и крепко его сжал:

– Поверь, Марк, я сделаю все, что от меня зависит! – в отблесках факела Марк так и не разглядел его лицо, но хватка наёмника была крепкой, а голос твёрдым и уверенным. Марк не нашёл что ещё сказать. Он стоял и смотрел, как две тёмных фигуры удалялись в окружениях багровых отсветов огня. Усиливающийся шум на монастырском дворе вернул его из этой тягостной задумчивости. Он быстро запер тяжёлую деревянную дверь и, выскочив из-за уступа стены, поспешил к сигнальной башне. Он видел, что у ворот два наёмника бьют ногами старого привратника, он знал, что ещё группа людей обыскивает весь монастырь. Он до боли стиснул зубы и ускорил шаг – самое важное, что от него требовалось именно сейчас – это скрыть следы недавнего пребывания принцессы в обители. Тогда можно будет направить этих мерзавцев по ложному следу и дать принцессе и её дочери время… то самое время, которое сохранит им жизнь. Он добрался до башни и ухватился за кованую ручку двери, чтобы потянуть её на себя, но рука соскользнула. В недоумении монах поднёс руку к лицу и увидел, что вся его ладонь испачкана в липкой крови. Марк расширил глаза, осознавая, что на его руках кровь наёмника, с которым он отпустил принцессу. В этот самый момент дверь башни перед ним открылась и навстречу ему вышли три орленца и один местный – очевидно, прихвостень Пактоши.

– Куда ты так торопишься, монах? Не это ли ты искал? – он, усмехаясь, протянул ему фуринские накидки принцессы…

Марк медленно отступал, орленцы начали обходить его с двух сторон, держа руки на клинках. Он понял, что каждая секунда промедления работает против него и, резко рванув вперёд, со всего размаху ударил левого орленца кулаком в грудь. Тот издал низкий гортанный «о-о-о-р-р-р-х-х», отлетел метра на два и, упав, судорожно пытался сделать вдох. Прихвостень Пактоши испуганно отступил назад, а два других орленца бросились на монаха. Первый, не успев достать меч, получил увесистую оплеуху левой рукой и кубарем покатился в сторону стены, а второй занёс клинок, но меч лёг на спину монаха плашмя, разрезав ткань и оставив на огромной туше Марка лишь красную царапину. Разъярённый монах рванул уже было в его сторону, но вдруг ощутил сильный удар сзади по голове. В его глазах начало темнеть и последнее что он заметил, как приближалась к его лицу трава монастырского двора…

Когда Марк очнулся, перед его глазами плыли смутные пятна. Кровь, вытекавшая тонкой струйкой из разбитой головы, залила глаза. Зато он отчётливо слышал, как удаляющийся голос слуги Пактоши раздавал указания:

– Она была тут совсем недавно, нужно понять, куда они её отправили. Откуда шёл это монах, когда наткнулся на нас? Обшарьте ту стену!

– Тут есть спуск вниз и дверь!

– Вот хитрые монахи! Похоже, они хотят пробраться в Кошку – я слышал, что из монастыря есть ход к берегу в ту сторону, с ней кого-то отправили, но он, очевидно, ранен – убить их будет не сложно.

– Чёртов наёмник, – подумал Марк, – если бы не ты, то принцессу проводил бы я, и тогда она была бы в большей безопасности… – в глазах его снова потемнело, и он отключился.

Глава 49

Мадина еле переставляла ноги. Она ещё не успела восстановиться после родов, её постоянно жутко клонило в сон, руки опускались. Принцесса была рада, что ребёнок спит, но у неё самой уже не оставалось сил. Незнакомый ей и немного пугающий человек, который не показывал своё лицо, всё время шёл впереди и молчал. Принцесса старалась не думать о том, можно ли верить этому человеку, потому что эти мысли вызывали сильные приступы страха, который вместе с усталостью просто парализовал всё её тело.

Как и обещал монах, туннель вывел их к спокойному летнему морю. Пока это было возможно, они пробирались вдоль линии прибоя под берегом, но вскоре тропа стала настолько крутой и тяжёлой, что принцесса больше не смогла идти. Всё это время, пока дочь спала, Мадина держала себя в руках, но когда она, поскользнувшись, чуть не упала, ребёнок проснулся и начал плакать. Наёмник остановился и мрачным голосом предложил понести ребёнка. Мадина никогда в жизни не решилась бы отдать свою дочь такому человеку… Внутри у неё похолодело только от одной мысли об этом, все внутренности сжались, она крепче обняла дочь, уставшие ноги подвели её. Она медленно опустилась на камни и заплакала… Дочка отчаянно ревела на руках у плачущей мамы.

Наёмник, наконец, откинул чёрный капюшон и снял плащ. Он разложил его на камнях и помог принцессе перебраться на него. Мадина не могла бы сказать, что это удобно или что ей хочется принимать эту помощь, но силы у неё уже не было. Она свернулась на камнях, покрытых плащом, а другим краем наёмник укрыл маму и ребёнка. Через минуту дочка уснула. Вскоре глубоким сном забылась и сама принцесса.

Когда дочка разбудила её, солнце уже играло яркими бликами на лёгких морских волнах. Принцесса принялась кормить ребёнка, наёмник сидел неподалёку и перевязывал руку. Мадина увидела, что рана на его запястье сильно кровоточит, а сама рука выглядит очень бледной и дрожит. Ещё принцесса заметила, что её провожатый очень молод – ему в лучшем случае было лет двадцать – не самый подходящий возраст чтобы становиться наёмником… Всё это вместе казалось ей очень странным. Когда Мадина закончила кормить ребёнка, он подошёл и протянул ей флягу с водой и кусок черствеющей лепёшки с сыром

– Поешьте, принцесса, – Мадине показалось, что он ещё моложе, чем она думала, – впереди ещё долгий путь, – юноша наёмник сильно чего-то смущался.

– Да, – кивнула принцесса, – Марк сказал, что он договорится с капитаном, который зайдёт в Кошку.

– Вот… значит нам нужно идти, принцесса… я понимаю, что вы ещё слабы и… – он снова замешкался, подбирая слова, – и наверное… ребёнка тяжело нести…

– Я справлюсь с этим сама, – твёрдо ответила принцесса.

– Я не сомневаюсь в этом, – замотал головой юноша, – не поймите меня неправильно…

– Я думаю, что я всё понимаю правильно, наёмник, кроме одного… – в голосе принцессы появились стальные нотки, – как вышло, что меня и мою дочь охраняет зелёный юнец? – наёмник опустил глаза и начал краснеть.

– Я… меня послал…

– Кто тебя послал, юноша?

– Меня послал граф Дорес…

– Дорес? – принцесса явно удивилась, она просила Марка не сообщать ничего ни Ленарду, ни, тем более, его правой руке Доресу, – этого не может быть! Ты не ошибся?

– Значит, это девочка? – наёмник не отрываясь ошеломлённо смотрел на ребёнка.

– Да, девочка… ты ни разу не видел маленьких детей?

– Принцесса, простите мне мою деревенскую необходительность… я не знаю правил приличия… её, наверное, зовут Василина?

Мадина уставилась на парня так, будто её окатили водой. Она и впрямь решила назвать дочь Василиной, но совершенно не помнила, чтобы говорила об этом хоть с кем-нибудь.

– Откуда… – внутри неё начинал нарастать страх, – откуда ты это знаешь? – принцесса завернула спящего ребёнка посильнее в материю, пытаясь укрыть её от этого странного юноши.

– Мне… сказал это имя Марк…

– Ты лжёшь!

– И я слышал, как вы, принцесса, шептали это имя во сне…

– Ты лжёшь… – бессильная злоба вперемешку со страхом начали подниматься из её нутра и не находили слов, чтобы выйти наружу, – ты лжёшь мне, откуда ты знаешь это имя? Откуда? Говори правду!

– Принцесса…

– Говори правду!

– Принцесса…

Мадина попыталась подняться, она ещё не знала, что будет делать…

– Вон они, там, внизу! – раздался крик над обрывом. Принцесса и юноша подняли глаза и увидели человека, который указывал на них трём вооружённым орленцам, – спускайтесь, убейте их!

Она так и не смогла подняться и снова упала на камни. Орленские солдаты, обнажив короткие клинки, уже прыгали по огромным валунам к принцессе, судорожно обнимающей спящую дочь, и их защитнику.

– Вы двое займитесь пацаном, а ты убей её и ребёнка, – кричал человек сверху,– давайте быстрее! Что вы еле шевелитесь?

Солдаты разделились и двое начали обходить Акселя слева, а один направился прямиком к принцессе.

– Что ты стоишь? – закричала Мадина, – сделай что-нибудь, ты обещал Марку защищать меня и ребёнка! – Аксель как будто очнулся от этих слов… Мадина смотрела, как он вытаскивает меч из ножен и ей казалось, что он делает это медленно и так спокойно, будто это не оружие, а драгоценность. Она перевела взгляд туда, где, перепрыгивая с камня на камень, к ним приближались убийцы и увидела, что тот, который двигался к ней, уже заносит свой клинок чтобы нанести удар… Ещё пара секунд и лезвие коснётся её кожи. Она ощутила физическую боль в том месте, куда должен был упасть клинок, она увидела звериный оскал летящего к ней орленца и громко закричала, поворачиваясь к нему спиной, чтобы укрыть от этого смертоносного удара свою дочь. Прямо над её головой послышался звон, и через секунду на неё с размаху упало что-то тяжёлое и мокрое. Раздались хрипы и гортанный стон, принцесса продолжала кричать и не сразу заметила, что дочка тоже громко плачет. Над её головой снова раздались звон и крики: сначала кричал один человек, потом к нему присоединился второй, потом послышались удары, а крики прекратились, она услышала шаги. Кто-то кричал выше на берегу, но Мадина закрывала своим телом надрывающуюся от криков дочь и плакала, она боялась даже пошевелиться, она не понимала, сколько прошло времени – материя, в которую была завёрнута Василина, промокла от слез. Крики и шум прекратились, принцесса ещё была жива. Она попыталась поднять голову но, не смогла… что-то очень тяжёлое придавило её тело к камням… принцесса жалобно застонала и услышала приближающиеся шаги… Она снова вжалась в камни… каждый шаг стучал в её голове, как колокол по усопшим – этот человек идёт убить Мадину и её дочь, ту дочь, которая только два дня назад родилась на этот свет. Они хотят убить её просто потому, что она имеет право стать королевой этого острова… Но если бы она смогла жить… Если бы её дочь смогла выжить…

Подошедший человек спихнул мёртвое тело и откинул закрывавший Мадину плащ.

– Принцесса, вставайте… они все мертвы… нам нужно идти дальше.

Мадина подняла глаза от плачущего ребёнка: камни вокруг неё были залиты липкой дымящейся кровью, рядом лежало обезглавленное тело орленца. Ещё двое в нелепейших позах были разбросаны по камням в нескольких метрах от неё – изуродованные, разделённые на части, пропитанные собственной кровью. Голова человека, который отдавал приказы, болталась овеваемая тёплым бризом прямо на уровне её лица в руках юного наёмника. Мадину стошнило. Её вырвало прямо на камни рядом с тёплым ещё телом орленца, всем тем, что она съела всего несколько минут назад.

– Что ты делаешь? Животное! – закричала она, только утерев рот, – ты не человек! Ты просто… – она подняла на него глаза и увидела, что его красное лицо залито слезами. Глаза юноши были закрыты, по светлой коже размазаны грязь и кровь, он плакал и губы его дрожали… – живо… животно… е… – договорила она.

Парень открыл глаза, и она снова отпрянула – эти глаза были жёлтыми как у змеи и пронзительными, будто он смотрит прямо в душу.

– Кто ты вообще? Кто ты такой? – она снова заплакала… Парень помотал головой и его взгляд снова стал обычным, человеческим…

– Меня зовут Аксель, и я буду защищать вас, принцесса и буду защищать вашу дочь.

Прямо на дороге Аксель воткнул в землю клинок одного из орленцев и с размаху насадил на его рукоять голову человека, который приказывал убить принцессу и её дочь. Рядом он положил обезглавленное тело этого человека. Он очень надеялся, что это поможет избежать преследования и жертв.

Они взяли лошадей, на которых их догнали убийцы и уже вечером этого дня были в Кошке.

Принцесса не была неженкой, но то, что она видела в этот день, при каждом воспоминании вызывало у неё дрожь в руках и ногах. Та жестокость, с которой этот мальчишка убил опытных солдат, никак не вязалась с тем, как он вёл себя с ней. Принцесса прекрасно понимала, что он не хочет об этом говорить, но ей нужно было спросить его обо всём.

Солнце уже село, они нашли место на берегу, с которого можно увидеть вход в бухту. Аксель развёл огонь так, чтобы его трудно было заметить как с суши, так и с моря, Мадина покормила дочь и та засопела, улыбаясь во сне.

– Тебя зовут Аксель… – начала принцесса

– Так и есть, это моё имя.

– Аксель, скажи мне, что произошло сегодня утром там, на берегу? – Юноша поднял на неё взгляд…

– Я сделал то, что обещал сделать… защитил принцессу и её дочь от людей, которые пытались их убить.

– Аксель, но почему ты сделал это так? Ты не жестокий человек, но то, как ты их убил… просто изрубил на куски… почему?

– Я не был с ними жесток… я… как бы это сказать, принцесса… Я просто вернул им их жестокость. – Принцесса посмотрела на него с удивлением.

– Вернул жестокость? Что ты имеешь в виду?

– Принцесса… когда человек смотрит в зеркальную поверхность пруда, то не видит пруд – он видит себя. Если человек при этом уродлив, то он не видит уродство пруда, но видит своё уродство. Их жестокость была настолько велика в этот момент, что просто отразив её, как пруд отражает человеческое лицо, я… сделал с ними это.

– Аксель… ты думаешь, что в праве судить кто жесток, а кто нет? Ты думаешь, что ты вправе решать человеческие судьбы?

– Нет, нет, принцесса… что вы… я не думаю, что способен судить других людей… Но и вы не осудили на смерть сыр или птицу которую съели… Их приговорил к этой участи Тот Кто Вообразил Все, отдав вам в пищу… Сделав их и вас такими, какие вы есть.

– Ты говоришь о Боге, юноша?

– Да, принцесса. Как я не вправе судить об участи или правоте других людей, так я не вправе судить о справедливости законов мироздания, которые создал Он. Этот Танец вообразил не я и не мне пытаться исправить Его замысел…

– Что ты имеешь в виду?

– Этот мир устроен так, что вода течёт сверху вниз, если камень подбросить, то он падает, если смотреть в пруд, можно увидеть правду о себе… – Аксель смотрел в огонь, и красные блики играли в его зрачках, – мир до сих пор не развалился на крупицы лишь потому, что в нем всё друг друга уравновешивает… и всё друг друга отражает. Убийство этих людей не принесло мне ни удовольствия, ни удовлетворения. Во мне нет ощущения, что я «сделал всё правильно»… Просто случилось то, что закономерно должно было произойти и одним из инструментов Того Кто Вообразил Всё был я. Просто один из танцующих.

– Послушай… – Мадина смотрела на него пристально, но Аксель не отводил глаз от огня, – Я видела, что там с тобой происходило… Я видела твои глаза. – Она делала паузы, подбирая слова, – Они были нечеловеческие… ты не был человеком. Что это было такое?

– Это был мой Внутренний Дракон.

– Внутренний Дракон? Аксель… ты… маг?

– Нет, принцесса… я не маг, я обычный человек такой же, как и все… и такой Дракон тоже есть у всех… Точнее он у всех может быть, но есть только у тех… кто умеет с ним… говорить.

– Всё это звучит очень запутанно…

– Возможно… но это проще, чем кажется. Жители нашего острова существуют рядом с драконами уже много тысяч лет. В сказках и легендах говорится, что дракон – это пятая стихия. Он состоит из ветра, огня, воды и земли. И как все стихии, он стремится установить равновесие и баланс среди живых существ. Только драконы не судят, не наказывают и не милуют, как люди, из своего разумения. Эти существа являются силой природы. Они делают лишь то, что заложил в них Тот Кто Вообразил Всё.

– У нас его называют Бог.

– Да, я говорю о Нём. Драконы, как поверхность пруда – отражают действительность, потому что такова их суть. И так устроен человек, что такие же Драконы… живут внутри нас. Они вызывают боль, отражая правду о нас. Но мы боимся боли и вызывающей её правды, потому заставляем драконов внутри молчать. Они уравновешивают нашу жестокость, наше сластолюбие, нашу гордыню, пытаясь не выпустить её наружу, но… это тоже причиняет нам боль. И тогда мы пытаемся загнать драконов ещё глубже. Но прогоняя драконов, мы лишаемся их силы, и тогда… нас покидают и юношеский азарт, и желание жить, и здоровье, и даже разум. И чтобы вернуть силу драконов, мы должны выбирать боль, которую они нам несут. Однако это не значит, что боли не чувствует тот, кто прячет своих драконов внутрь – он страдает даже больше. Утаивший дракона внутри себя сгорает изнутри и слабеет с каждым днём. Принявший своего Дракона, обретает его силу через боль, которая имеет смысл и цель. Дракон внутри меня – это голос Того Кто Вообразил Всё и знаешь, принцесса, – Аксель наконец взглянул на неё… – Ты считаешь это жестоким, но…

Мадина прижалась своим лицом к улыбающейся во сне Василине и тоже спала. Огонь слегка потрескивал, пожирая сухую древесину, летняя ночь ждала рассвета, море гладило берега бухты Кошки нежными пенными волнами.

Аксель поднялся и скинул свою старую куртку, чтобы укрыть принцессу и ребёнка. Он только взглянул не неё и вдруг его озарила жуткая догадка. Это было так, будто он знал это всегда, но только сейчас вспомнил. Он взглянул на подкладку – туда, где были вышиты крест и надпись «под сердцем».

– Этого не может быть… – парень вытащил меч из ножен и аккуратно вспорол подкладку. Он запустил под неё руку и, нащупав там нечто, вытащил это, чтобы разглядеть при неверном свете костра:

Это была небольшая плоская сумка из мягкой кожи с выдавленным на ней гербом короля Ленарда. Аксель заглянул внутрь: там были бумаги. Те самые бумаги, которые граф с Марком искали по всему острову. Аксель всё это время носил их с собой. Под сердцем. Он убрал сумку назад, а потом долго смотрел на пламя костра.

Через несколько часов в бухту вошёл торговый корабль, который забрал Акселя, Мадину и Василину в Фурин.

Глава 50

– Наши предки, те которые строили не только замок, но и весь город Драконьего короля, были невероятно практичны. И практичность эта имела иногда весьма странное выражение. Например, долгое время, изучая архитектуру замка, мы не могли понять, для чего же они построили главную башню. На ней не было предусмотрено устройств сигнального характера – то бишь колоколов, звонил, кострищ и прочего, но… Она была почти самой высокой. При том она не была и смотровой, что следует из простого факта – ни один из ходов, ни одна из лестниц не соединяет главную башню с охранными сооружениями замка и города. Было очевидно, что башня имеет какое-то совершенно неведомое нам назначение. Какое? На этот вопрос нам ответил тогда, восемь лет назад, именно Дранар. Я тогда руководил ремонтом и реставрацией всего сооружения замка, разбирался в старых бумагах, думал как лучше отремонтировать какую стенку этого всего богатства, чтобы максимально сохранить… чисто, так сказать, историческую ценность… Не помню откуда он взялся, да только взялся и огорошил нас: башня, дескать, была построена для дракона. Скажу честно,: я так с детства не смеялся. Но это было только поначалу. Потом я с каждым днём думал об этом всё больше и больше и… конечно с каждым днём находил больше подтверждений этой странной теории. Почему у неё, у башни, плоская крыша? И нет привычных для сигнальных башен бойниц-бортов, похожих на зубья? Почему крыша имеет странную фактуру – углублённые и выпуклые камни? Зачем так сильно укреплены стены? Если башня и правда создана для того, чтобы на неё садился дракон (как бы безумно это не звучало в наши дни), то эти моменты можно с лёгкостью объяснить. Ведь дракону проще, когда ему есть за что уцепиться, чем когда поверхность гладкая… и бортики ему совершенно ни к чему… В общем я решил снова найти Дранара и узнать у него зачем и как он всё это выдумал. И, конечно, нашёл – благо это было совсем не сложно. Он тогда согласился помочь нам в реставрации и рассказал, что это вовсе не его выдумка, а информация из сборника легенд о строителях города: короле и его четырёх рыцарях, которые приручили драконов. Более того… Он с лёгкостью ответил на вопрос, который мучил меня больше всех прочих: зачем в главной башне от самого верха до самого низа устроен прямой вертикальный тоннель? Ответ его был очень прост: наши предки, дескать, были очень практичны!

Старичок заливисто захохотал. Дорес и Руэл смотрели на него с удивлением. С тех пор, как они пришли в землянку Леса, прошла ночь и уже значительная часть дня. Они успели выспаться и подготовиться к ночному походу. И сейчас они слушали лысого старика-строителя, который с азартом восемнадцатилетнего объяснял им суть авантюры, в которую они вписались. Лес и монахи ходили вокруг и поддакивали, уверяя, что никто не знает о городе Драконьего короля больше, чем этот сморчок.

– Так и есть! Подтвердил внезапно появившийся рядом Аксель, – Очень практичны! А эти парни, – Аксель кивнул на старика – уже хотели заложить этот ценный проход!

– Да… было дело, – подхватил старик, – я же не знал для чего он…

– Ну и для чего же, свиний дьявол? – не выдержал граф.

– А для того! Для дракона! – старик выпучил глаза, переводя взгляд с разбойника на графа и обратно, – они не просто верили в дракона, наши деды, он для них был типа лошади или коровы… Они не считали его сказочным или волшебным. Они понимали, свин их расцелуй, что он животное! Из плоти и крови! А значит иногда он ис-пра-жня-ет-ся! – старик отчеканил эти слоги в удивлённые лица собеседников и с интересом ждал реакции. Руэл расплылся в глупой улыбке и подавил смешок. Граф смотрел на лысого деда с нескрываемым недоумением.

– Дракону сделали сральник на главной башне дворца? Дырка в башне для того чтобы туда дракон гадил?

– В точности так, друг мой!

– Поросячий дьявол… и… – граф не знал, что ещё сказать.

– И да! – продолжил довольный собой старик, – Этот туннель, конечно, выходит в огромный сток, который раньше был просто канавой. Чуть позже архитекторы древности сделали из неё центральный канализационный коллектор верхнего города. И он проходит под всем дворцом на север.

– На север, то есть…

– То есть не в долину, а наоборот!

– Свиные потроха! – на этот раз пришла пора разбойника удивляться, – так вот о каком проходе говорил парень!

– Да, друг мой! Там можно пройти, ты всё верно догадался!

– Мне жаль прерывать вашу светскую беседу, братья, – прогудел рядом Румос, – уверен, на свежем воздухе она пойдёт ещё бодрее! Нам пора идти.

Когда они вышли из землянки, уже снова было темно. Лес повёл их ему одному знакомой тропой вокруг города. Уже через полчаса пути деревьев стало больше, а тропа заметно пошла вниз. Ещё через четверть часа Лес остановился и скомандовал, чтобы все были осторожны и шли за ним шаг в шаг, потому что дальше начинаются топи. Даже в такую морозную ночь чувствовался запах болотной сырости, гниения и смерти.

– Не удивительно, что об этой дороге никто не знает, дьявол поросячий, – ругался граф, – просто никто не смог отсюда вернуться.

Никто ему ничего не ответил.

– Пробираться в темноте по зыбким моховым кочкам покрытым морозной испариной и каждый шаг опасаться провалиться в болото, – бубнил себе под нос разбойник, – не об этом ли ты мечтал, сидя в тёплой землянке скучными вечерами, Руэл?

Через пару часов изматывающего пути, промокшие и окоченевшие Лес, Аксель, граф, Руэл, Румос и старик, снова подошли к городской стене, переходящей в скалистую породу. При свете скупой луны был виден чахлый промёрзший прудик, который примыкал к низкой арке, забранной стальной решёткой.

– Это здесь, – Лес сбросил заплечную сумку и начал копаться с инструментом. Он отвязал две огромных кирки и одну из них передал Доресу. Потом осторожно наступил на лёд, прислушиваясь – трещит он или нет, – похоже до дна промёрзла уже! Это хорошо! – он встал обеими ногами на белую поверхность прудика и слегка попрыгал, – да, свиньи черти! Тьфу! Тьфу! – здоровяк плюнул сначала на одну ладонь, затем на другую и огромными шагами направился прямо к арке, замахиваясь киркой на ходу – идём, граф! Немного согреемся!

Первый же удар оглушил всех присутствующих. Звон кирки о камень в такую тихую зимнюю ночь казалось было слышно не только на всём острове, но даже, пожалуй, и на материке. Но Леса это не смущало – уже после пятого удара, шумно вдыхая и выдыхая, он начал что-то напевать. Когда граф к нему присоединился, у решётки уже обнажился один прут.

– Давай граф, а ты вот лёд колоти – я щупал летом, там, у основания, они не вделаны в землю, мы их вынем, – приговаривал здоровяк.

Звон металла и грохот камня продолжался не менее получаса, пока не освободились четыре прута из пяти. После этого Лес жестом остановил Дореса и, взявшись за прутья, потянул их на себя. Решётка со скрипом подалась вверх, но этого было не достаточно.

– Давай-ка граф вместе, – натужно просипел громила. Дорес пристроился рядом, и они вместе потянули прутья вверх. Ржавый металл гулко заскрипел в морозном воздухе, и изуродованные пальцы решётки повернулись вверх.

– Фу-у-у-ух, – шумно выдохнул Лес, – ну всё ребяты, путь открыт, дальше сами.

– Спасибо тебе друг! – проговорил Аксель, хлопнув здоровяка по плечу. Он решительно прошёл по льду, встал на четвереньки и пополз в темноту раскуроченной арки. Его примеру сразу последовали старичок и монах.

– Чёртов пацан, – пробубнил граф, – теперь я лезу за ним в сточную канаву, чтобы пробраться в замок через сортир! Свиний дьявол, одноглазый, ты мог представить, что я, граф Дорес, буду входить в этот замок через отхожее место!?

– Нет граф, – ухмыльнулся Руэл, – но я это запомню и обязательно поведаю всему миру эту захватывающую историю!

– Чёрта с два, калека! Потому что прямо сейчас я вырву твой язык!

– Если поймаешь, граф, – эти слова Руэл проговорил уже из темноты арки. Граф остался снаружи один.

– Свиньи помойные! – прорычал он, и согнувшись исчез в чёрном проёме.

Оказавшись внутри граф понял, что за аркой туннель выше, чем проход в него, и тут можно встать в полный рост. Здесь было теплее, пахло прелостью и тленом. Аксель где-то рядом возился с факелом. Старик бормотал что-то о нескольких туннелях и ходах в верхний город. Сам проход оказался широким – не меньше четырёх шагов. Аксель наконец разжёг факел и все четверо уткнулись в бумаги старика. Граф протиснулся мимо них и медленно пошёл вперёд.

– Свиные потроха, – прошептал он, – да тут же можно войско провести!

– Можно, граф! – подтвердил Аксель, – наверное, так мы и поступим, если наш сегодняшний план потерпит неудачу… и если останемся живы, конечно.

– Почему не сделаем это сразу?

– Потому что у нас пока нет армии… но есть четверо безумцев, способных устроить переворот.

– Да, парень! Да, дьявол поросячий! А что насчёт охраны – этот вход не защищён изнутри?

– Когда мы при прежнем короле ремонтировали подвалы и коллекторы, – проскрипел старик, – он знал про это вход и конечно он охранялся. Ну… настолько, насколько требовалась охрана в самые спокойные времена в Драконьем королевстве. Но… когда Леопольд убил короля, он избавился от всей его охраны, и сейчас не знаю в курсе ли теперешняя стража, что в замок можно попасть таким путём…

– То есть так старик? Может нас тут уже и поджидают?

– Может и так граф! – ухмыльнулся рядом Руэл, – боишься?

– Свина тебе лысого, одноглазый! Не родился ещё тот человек, который способен меня напугать!

– Смотри, граф! – Руэл картинно постучал себя указательным пальцем по виску, – в этой голове тщательно пишется летопись самого великого в истории Драконьего королевства дворцового переворота, который будет зваться Во-ню-чим! Потому что совершил его великий чёрный граф через сортир!

– Заткни своё свиное рыло!– гаркнул граф.

– Нам нужно идти, – проговорил Аксель, передавая графу факел, – и там лучше не шуметь!

Руэл снова постучал себя пальцем по виску, насмешливо глядя на графа

Граф беззвучно выругался и пошёл первым.

Четверть часа они старались идти максимально тихо. Граф, старик, затем Аксель, монах и замыкающим – Руэл. Старик тыкался сухим носом в свои бумаги, пытаясь разглядеть хоть что-то в тусклых отблесках факела, который закрывала от него огромная спина графа, и постоянно шептал названия частей замка. Граф молча пережёвывал злобу. Руэл опасливо косился на черноту позади себя. Вскоре туннель стал выше. Внезапно граф стал как вкопанный и с шумом опустил факел вниз. Огонь затрещал, старик воткнулся в спину Дореса, шёпотом чертыхаясь. Все встали, озадаченно прислушиваясь.

– Что там граф, – прошипел сзади разбойник, – надеюсь, ты не боишься мышей? – граф кажется этого не услышал. Он медленно поднял палец вверх. Аксель и старик приблизились к нему и тогда увидели, на что именно он указывал. Он стоял прямо под колодцем, который отвесно уходил вверх. Там маячило смутное серое пятно света и раздавался шум.

– Что это, свиний дьявол? – прошептал граф.

– Думаю что это… это… – старик вглядывался в карту, которую вовсе не было видно.

– Судя по стойкому запаху крови, это живодёрня, – отозвался сзади разбойник.

– Думаю, это пыточная, – прошуршал рядом монах. Я помню, что там есть сток для крови в полу, возможно, он как раз над нами…

– Свиньи потрохи, верно! – прошипел старик.

– Нам точно не сюда! – граф бесшумно двинулся вперёд, – идём!

Остальные отправились за ним, заполняемые тошнотным, растущим с каждым шагом чувством тревоги. Туннель шёл всё выше и становился всё просторнее. Вскоре над ними промелькнул ещё один колодец. Так же более узкие колодцы начали появляться в стенах. После четвёртого вертикального колодца граф внезапно остановился и с размаху воткнул факел во влажный смрадный пол. Факел потух.

– Вот проказник граф! – прошипел сзади Руэл.

– Здесь уже достаточно света, – огрызнулся Дорес, – по крайней мере, достаточно для тех, у кого больше одного глаза.

Когда зрение немного привыкло, стало ясно, что он прав – освещения хватало, чтобы было видно коридор. Кроме прочего откуда-то спереди раздавались звуки.

– Идём тихо, – прошептал граф.

Однако это было не просто. Земляной пол был залит жидкой дрянью. Запах испорченной еды и испражнений уже был достаточно силен. Один из боковых каналов окатил старика потоком помоев – тот бесшумно выругался. Хлюпать по этой мерзости беззвучно было просто невозможно. Оказавшись прямо под очередным колодцем, граф понял, что это ход на кухню. Там сейчас вовсю шла готовка.

– Они ещё жрут, свиньи отпрыски, – прошипел он и двинулся дальше.

Шагов через двадцать света снова стало слишком мало и граф начал ступать медленнее, вытянув впереди палку потушенного факела.

– Туннель раздваивается! – прошептал он, остановившись, – старик, куда нам дальше?

– Граф, я не помню всех карт наизусть, а факел ты потушил… Однако думаю, не ошибусь сказав, что в первом разветвлении нам стоит держаться правого туннеля, а во втором – левого. Далее нужно будет искать крупный проход в… – старик услышал, как удалялись от него осторожные шаги Дореса, – постой граф, подожди нас!

Вонь в тоннеле становилась невыносимой, а граф двигался всё быстрее. Вскоре они достигли второго разветвления и двинулись по левому каналу.

– Теперь, граф, тебе следует аккуратно ощупывать потолок тоннеля, чтобы не пропустить колодец, ведущий в главную башню.

– Конечно, – прошипел в ответ Дорес и принялся аккуратно постукивать потушенным факелом по каменному потолку тоннеля.

Продвигаясь таким образом, шагов через пятьдесят они достигли ещё одного разветвления туннеля.

– Дьявол поросячий, – выругался впереди граф, – я же не мог пропустить дыру такого размера, чтобы в неё мог гадить целый дракон, не так ли старик? Мы точно туда повернули?

– Ну-у-у-у… – неуверенно протянул дед.

– Спроси иначе, – прошуршал сзади Руэл, – дырка вообще существует? Ты её сам видел, дедуля?

– Ну конечно видел…

– Ход в башню есть, – сказал Аксель, – я видел его своими глазами и спускался по нему.

– Отличная новость, пацан! Тогда скажи где он.

– Думаю, что в одном из туннелей перед нами. Давайте разделимся: я пойду в правый тоннель, граф в левый шагов на пятьдесят, ощупывая потолок. Остальные подождут здесь, если ничего не найдём, то вернёмся и попробуем зажечь факел, – с этими словами Аксель вынул меч и стал медленно пробираться в правый туннель, царапая клинком каменный потолок.

– Дьявол! Свиний! – выругался граф, удаляясь по левому тоннелю.

Через пару минут монах, разбойник и старик услышали приглушённый всплеск, грохот деревянной палки о каменную стену и грязные ругательства графа.

– Он нашёл? – рядом почти мгновенно появился Аксель и сразу двинулся по левому коридору в сторону, где чертыхался Дорес.

– Что-то точно нашёл, – усмехнулся Руэл, – надеюсь, огромную кучу драконьего навоза!

– Свиньи потроха! – рычал откуда-то снизу Дорес, – тут три разложившихся трупа! Откуда, дьявол поросячий, они могли тут взяться?

– Думаю что это как раз ясно, – Аксель ощупывал потолок над смердящими телами, – их сбросили сюда сверху, думаю это и есть ход в башню, он как раз над ними.

– Свиний… – прошептал граф… – а ведь точно. Насколько там высоко?

– Вертикальный тоннель до самого верха башни – ответил старик.

– Вот ведь… как же мы туда попадём? – Дорес явно был очень озадачен.

– Граф, мы поднимем тебя чуть выше… тебе придётся встать на плечи мне, Руэлу и Румосу, чтобы попасть в тоннель. Затем нужно будет упереться спиной в одну стену тоннеля, а ногами в другую, закрепиться и потом… постепенно переставляя ноги и спину продвигаться вверх…

– Что ты сказал, свиньи черти? Я поползу на всю высоту башни, упершись ногами в стенки?

– Да, граф…

– Дьявол свиной, но почему я, а не одноглазый или ты?

– Ты, граф, самый высокий из нас, тебе такой трюк будет проделать проще чем кому-либо, – старик копошился где-то внизу, доставая что-то из заплечной сумки, – сейчас мы привяжем к тебе верёвку…

– Дьявол, я ненавижу башни…

– Ничего, ничего, граф… мы обвяжем тебя верёвкой. Я дам тебе с собой стальные крюки, которые нужно аккуратно вбивать между кладкой, пропуская в них верёвку. Мы будем постепенно подавать её снизу. Если ты поскользнёшься, то мы удержим тебя от падения на последнем из крюков…

– Падения!? Свиний ты отпрыск! – почти закричал Дорес.

– Не переживай граф, – спокойно ответил старик, – это безопасно, мы так много раз делали.

Дорес ничего не ответил, он тяжело и прерывисто дышал. Старик закрепил на нем верёвку, повесил на пояс стальные крюки и молот для их забивания.

– Будь осторожен, граф, сильно не шуми, жилые строения далеко, но всё же – старайся забивать крюки в щели между камнями.

– Давайте друзья, – скомандовал Аксель, – поднимем графа наверх.

Они оттащили трупы в сторону и осторожно подняли Дореса к потолку тоннеля. Там граф нащупал ногами стену и упёрся в неё.

– Держишься граф? Нужно упереть ноги хорошенько – шептал снизу старик, – ты уверен, что тебя можно отпустить?

– Да, дьявол, – прошептал почти беззвучно граф.

Шесть рук исчезли, и Дорес почувствовал, что он висит в воздухе. Камень тоннеля, в который он упирался спиной, был холодным. Ноги дрожали от напряжения и от того, что под задницей графа была пустота и чернота. Он понимал, что сейчас под ним в двух метрах падения есть влажный вонючий пол канализации, но от мысли, что ему нужно будет ползти выше, у него мутнела голова и появлялось чувство тошноты. Он снова выругался про себя и попробовал переставить одну ногу выше. Это получилось. Тогда он переставил вторую ногу и, упершись в стену обеими руками, перетащил весь корпус вверх. Получается. Он проделал этот трюк ещё раз. Да. До верха башни далеко, но он справиться… не будь он граф Дорес.

Весь путь наверх занял у графа больше часа. Аксель и Румос, меняясь с Руэлом, постепенно стравливали графу верёвку, готовые в любой момент удержать его, если он сорвётся… Только после, поднимаясь по ней на башню, они поняли, что граф так и не вбил в стены тоннеля ни одного страховочного крюка.

– Ну а кто же мог предположить, что бесстрашный граф Дорес окажется таким ранимым? – старик один всё это время был ничем не занят, потому усердно разговаривал, – на самом деле, поверьте, друзья мои, в этом дворце просто не существует лучшего прохода в опочивальню Леопольда, чем этот. Даже если бы нас с музыкой, едой и напитками встретили у главных ворот замка, и то этот путь был бы длиннее и сложнее нашего с вами. Я же говорил вам, друзья…

– Да, старик говорил! – огрызнулся Руэл.

– Говорил, говорил, – подтвердил монах.

– Говорил, – согласился дед, – что этот ход прямиком ведёт на башню… а с неё говорил что?

– Тоже говорил!

– То-то! А с неё есть прямой проход в древний зал, который звали Драконьим. Ну, на самом деле никакой не зал – просто большая комната. Мы предположили, что именно в ней высшие чины, рыцари и король древности устраивали свои собрания, совещания, а может и небольшие пирушки. Из этой комнаты открывается потрясающий вид на город, долину и Драконью сопку. Не удивительно, что Леопольд сделал комнату своей опочивальней.

– Так спальня Леопольда соединена с башней, в которую гадил дракон? – усмехнулся разбойник.

– Да, друг мой.

– Это очень глупо с его стороны! – прогудел монах.

– Кто знает, кто знает… Скорее всего, нынешний монарх и не ведает об этом. Когда мы по велению короля Ленарда ремонтировали эти помещения, он велел переставить дверь, ведущую в башню из зала таким образом, чтобы при нападении, можно было укрыться в башне и, как раз по этому ходу, бежать из замка. Кто тогда мог вообразить, что на самом деле нападение на замок совершится через этот ход? А теперь дверь стоит таким образом, что мы снимем её с петель из башни. В комнате её скрывает старинный гобелен с изображение дракона, что примечательно. Так что Леопольд, вероятно, не знает о существовании этой двери.

– Тем хуже для него… кажется, граф там остановился…

– Может, решил передохнуть?

– Может… или добрался до верха.

– Главное, чтобы не решил сдохнуть, а то свалится прямо на нас – точно придавит!

– Руэл, твоё остроумие сегодня бьёт рекорды.

– Ох, свиньи черти, совсем забыл, – старик подошёл поближе к туннелю и постарался прокричать прямо в него, – граф, если сверху будет деревянная крышка, то она, скорее всего, просто лежит, попытайтесь её сдвинуть в сторону! – из туннеля послышалось злобное ворчание и шорох. Видимо граф пытался справиться с дверью на крышу башни, но покрытый мхом и лишайниками туннель заглушал звуки его ругательств.

Отодвинуть крышку для графа было не так уж сложно, но дальше он столкнулся с неожиданной проблемой. Когда крышка была в стороне и морозный воздух попал в его лёгкие, он внезапно осознал, что над ним чёрное декабрьское небо, а под ним ещё более чёрная пропасть, которая засосёт его при любом неудачном движении, перемелет кости и выплюнет в канализацию, к тем трём несчастным, о которых он недавно споткнулся.

– Дьявол поросячий, – беззвучно прошептал он. Ноги жутко дрожали от напряжения и усталости. Графу казалось, что стоит ему только немного их расслабить или даже просто сдвинуть с места, как они перестанут его слушаться и тогда…

Дорес не стал додумывать что тогда. Он сделал именно то, что делал всегда в безвыходных ситуациях. Он жутко разозлился.

– Дьявол! Поросячий потрох! Проклятые… Все!

Он резко подтянул к себе верёвку и, сделав в руках большую петлю кинул еë назад над головой. Старик же говорил, что пол башни весь в уступах… Граф потянул верёвку на себя и почувствовал, что она крепко держится.

– Да, черти свиньи!

Он обмотал свободный конец вокруг левой руки, а правой собрал ещё одну петлю и снова бросил назад. Проделав это ещё два раза и проверив прочность верёвочной конструкции, он наконец расслабил ноги и повис. Затем подтянул тело вверх, к краю тоннеля, медленно и осторожно выполз на крышу, перевернулся на спину и глубоко вздохнул.

– Будьте вы прокляты… Драконы вместе с вашими сральниками… И ты, Аксель, будь проклят… И ты… Как тебя там звать? Старый хрыч!

Конечно ни Аксель, ни старый хрыч его не слышали. Они смотрели, задрав головы вверх, где на фоне чёрного туннеля далеко от них появился кусочек зимнего неба с искрами звёзд. Они как будто полжизни провели в этих смрадных тоннелях и так давно не видели неба, что не могли налюбоваться.

Отдышавшись несколько минут, граф встал и, бормоча бессвязные ругательства, закрепил верёвку. Затем дёрнул её три раза и крикнул вниз «можно». Через полчаса, когда Руэл последним из четверых оказался наверху башни, он увидел, что Аксель с монахом уже заканчивают с дверью. Аккуратно извлекая массивные гвозди, они открепили дверь от петлей. Затем, взявшись за неё все вчетвером, потянули на себя. С обратной стороны был лёгкий засов, но это не сильно помешало. Вскоре дверь уже лежала на крыше башни, а Аксель, разбойник, граф и монах осторожно пробирались по коридору в спальню короля.

В конце коридора тоже оказалась дверь. Аксель приложил к ней ухо и прислушался – с той стороны было тихо. Попробовал открыть – ничего не вышло. Закрыта на засов с обратной стороны. Румос проверил петли – доступны с этой стороны и не такие массивные как на первой двери.

Стараясь действовать почти беззвучно, они вынули гвозди и аккуратно повернули дверь на себя. Граф просунул в образовавшуюся щель свою руку и вынул засов. У Акселя так засвербило в носу, что он еле удержался, чтобы не чихнуть.

– Поросячьи отпрыски, что за вонь снова? – прошипел граф.

– А это снова запах смерти, – Руэл был у самого его уха, – иди граф, находить трупы сегодня твоя работа.

Шагах в десяти от них был виден проход, завешанный гобеленом, за которым была освещённая комната. Дорес бесшумно двинулся вперёд по какому-то подобию кладовой, заполненной одеждой, одеялами и подушками, навстречусветлому проходу. Через несколько шагов он остановился и опустился на колени. Когда Аксель и Руэл подошли, они увидели источник запаха – мёртвый юноша, лежащий в груде подушек.

– Одет как те, внизу, – проговорил граф, – похоже, жирный ублюдок развлекается с ними, потом убивает и скидывает в башню.

– Идём граф, – пихнул его Руэл, – этому ты уже не поможешь.

– Свинячий сын, – прохрипел граф, он встал и беззвучно двинулся к гобелену, отделявшему кладовую от спальни, аккуратно отодвинул ткань и… – Дьявол! Спальня пуста…

Аксель, Руэл Румос и граф прошли в освещённую комнату. По всей спальне расставлены свечи, огромная кровать застелена, но короля в ней нет.

– Руэл, Румос, проверьте ниши за теми гобеленами, – скомандовал Аксель, – граф, посмотри, согрета ли кровать.

Дорес подошёл к кровати:

– Тёплая, грелки на месте, думаю, он должен быть с минуты на минуту.

– Тогда ждём на местах! Руэл, Рэнк, вы у двери за тканью, граф, ты за пологом кровати, я за гобеленом.

Долго ждать не пришлось, через несколько минут за дверью раздался шум. Два голоса, приближаясь, о чем-то спорили. Один (визгливый) что-то кричал и требовал, другой (более низкий) как будто отчитывал первого. Голоса всё усиливались, пока дверь, наконец, не открылась. Сначала в проёме появился охранник, который тут же отошёл в сторону и встал слева от двери, в двух шагах от шторы, за которой прятался Руэл. За ним вошли Леопольд с пустой чашей в руках и Марс явно очень злой, осунувшийся и не выспавшийся. Когда они прошли на середину комнаты, ещё один солдат закрыл за ними двери и тоже подошёл к стене возле шторы, за которой стоял монах. Как только он развернулся спиной, ткань отодвинулась, и из-за неё появился Румос. Он схватил охранника за голову и с жутким хрустом резко повернул её вбок. Охранник тут же осел. В этот момент из-за другого гобелена выскочил Рэнк и, ухватив одной рукой охранника за лоб, молниеносно перерезал ему горло, а навстречу Марсу и Леопольду из-за полога кровати появился пышущий гневом граф Дорес. Король с таким огорчением на что-то жаловался Марсу, что увидев обуреваемого яростью графа, даже не успел испугаться и продолжал, медленно вытягивая удивлённое лицо, потрясать в воздухе пустой чашей из-под вина. Марс, дико выпучив глаза на приближающегося к ним с обнажённым мечом в руках Дореса, начал было кричать:

– Охра-а-а-а… – он не смог закончить это слово, потому что граф с размаху ударил его рукоятью меча прямо в лицо. От этого жуткого удара Марс, нелепо размахивая руками, сделал несколько шагов назад в попытке устоять на ногах, но всё же свалился на спину, – на-а-а-а – прохрипел он, отплёвываясь кровью, уже на полу, – охра… на…

– Свинье свиная смерть, – проговорил подходя к нему граф и с ужасным хрустом воткнул в его грудную клетку меч. Марс издал жуткие предсмертные хрипы, по полу спальни потекла тёмная дымящаяся кровь.

Леопольд, всё ещё потрясая в воздухе пустой чашей, беззвучно хлопал ртом и нелепо озирался по сторонам. Аксель вышел из-за гобелена, Руэл и Дорес стали обходить короля с разных сторон, Румос закрыл дверь на все засовы и начал передвигать к ней огромный королевский умывальный стол.

– Король Леопольд, – начал Аксель, – ты обвиняешься в убийстве короля Ленарда и членов королевской семьи…

– Я… нет… – Леопольд стал медленно оседать на пол.

– Захвате престола и узурпации власти…

– Я не убивал… это не я… – король вдруг грохнулся на колени прямо в ноги Акселю, – не я! Не я! Пощадите! Это всё они!

– Встань, свиний потрох, и послушай! – граф с яростью толкнул его носком сапога и король, перевернувшись, вдруг оказался на спине.

– Граф… ну ты-то знаешь, что это не я? Ты же знаешь меня!

– А ещё, поросячий сын, я обвиняю тебя в убийстве этих пацанов, – Дорес приставил к его горлу меч и указал пальцем в сторону кладовой, в которой смердело тело мёртвого юноши.

– Граф, нет… – завопил сморщившись Леопольд – это Марс их убивал, не я… я не…

– Постой граф, – рядом внезапно оказался Аксель, – нам нужно отречение, мы за этим сюда пришли!

– Отречение, граф, отречение… – залепетал Леопольд, – я, конечно, законный король, но если так нужно, то я подпишу и даже отречение в обмен на, конечно же, неприкосновенность и пожизненную ренту как законному монарху…

– Ты не законный монарх, Леопольд! – сказал Аксель, – потому…

– Как не законный, конечно законный, ведь ни одного из детей Ленарда в живых нет…

– Есть.

– Нет, дорогуша, они же все умерли… при разных обстоятельствах…

– Ты их убил, сын свиньи, – Дорес уже тяжело дышал, его грудь вздымалась и опадала, лицо было багрового цвета.

– Нет, нет… что ты, я сам никогда никого не убивал… разве я бы смог…

– Ты не смог убить дитя короля Ленарда и принцессы Мадины, которому как раз исполнилось девятнадцать лет…

– А этот мальчишка, мне говорили, что он тоже мёртв…

– Ах ты паскуда! – граф в бешенстве рванул в сторону Леопольда, но Рэнк и Румос были к этому готовы, они крепко ухватили Дореса под руки и потащили назад. Леопольд решил воспользоваться этим моментом. Он вскочил на ноги с проворством едва ли возможным для его дряхлого полного тела, и бросился к одному из гобеленов, по дороге дёргая руками шёлковые ленты для вызова слуг. Наверное, он хотел укрыться в одном из смежных помещений спальни, но не успел. Дорес, увидев как бежит монарх, нанёс мощный удар локтем в живот монаху, потом освободившейся рукой двинул в челюсть разбойнику и оказался свободен. Он за два шага преодолел расстояние, разделявшее его и короля, жутким ударом ноги сбил его с ног и, ещё до того как тело Леопольда коснулось пола спальни, одним точным ударом меча снёс ему голову. Тело покатилось к стене, голова, упав продолжала открывать и закрывать рот, жутко выпучив глаза. Граф схватил её за волосы и метнулся в сторону окна. Он сорвал одну штору, ногой выбил раму и с размаху швырнул голову Леопольда в морозный воздух города Драконьего короля.

Руэл сидел на полу, с удивлением ощупывая свою челюсть. Монах упершись руками в колени, пытался отдышаться, Аксель растерянно смотрел на безжизненное тело короля.

– Граф, – выговорил наконец Румос, – он не подписал отречение…

– Да, – прохрипел тяжело дыша Дорес.

– И… как мы возведём Василину на престол? Как мы заставим примкнуть к нам солдат короля?

– Да…

– И самое главное, наимудрейший граф, – вставил Руэл, – теперь у нас нет заложника… Как нам вообще теперь выбраться отсюда живыми?

В дверь спальни постучали.

– Ваше величество, вызывали?

– Нам крышка, – продолжил Руэл, – сейчас они постучат ещё раз… потом ещё раз. Потом вызовут охрану и взломают дверь и, кончено, поднимут тревогу.

В дверь снова постучали.

– Ваше величество, у вас всё хорошо?

– Даю голову на отсечение, менее чем через четверть часа зазвонит колокол. Далеко ли мы успеем уйти тем же путём? Граф?

– Твоя голова, разбойник, ничего не стоит, – начал граф, резко отвернувшись от окна, – и… – он внезапно осёкся, потому что в городе за его спиной зазвонил колокол.

– Дьявол… – прошептал Руэл, – нам крышка.

За дверью послышался шум и звон металла, затем раздался настойчивый стук!

– Открывайте именем короля! Ломайте дверь, ребята!

– Проваливаем! Давайте, уходим тем же путём! Чего ещё вы ждёте? – не выдержал Руэл.

– Постойте, – Аксель смотрел в окно, за которым рассеивалась зимняя ночь, – кажется, колокол звонит не из-за нас, посмотрите.

Там, за разбитым окном королевской спальни, под заснеженными крышами испуганно просыпался верхний город, за ним уже жил свою утреннюю жизнь нижний город, переполошенный звоном военного колокола. А ещё ниже, через долину, отделяющую город от леса у подножия Драконьей сопки, приближалась к городским воротам едва различимая в утренних сумерках тёмная масса.

– Да, поросячий ты дьявол! – радостно гаркнул граф, – это армия, они идут на захват города!

Дверь за их спинами начали ломать.

– Да, но кто это может быть?

– Думаю, что это твои друзья монахи, брат! – отозвался Руэл.

– И фуринцы, – подтвердил Аксель, – с генералом Эрасом.

– Кто бы они ни были, к дьяволу, – прорычал Дорес, – нам нужно выбить из города орленцев, поэтому давайте откроем им ворота!

– Ты чертовски прав! – согласился разбойник, – прорываться напрямую будет неразумно… Вернёмся тем же путём и попадём в замок через кухонный колодец?

– Да, вперёд!

Дверь уже трещала по швам. Граф, Аксель, монах и разбойник бросились через кладовую к башне. Руэл прихватил с собой одеяла и всучил всем по одной штуке.

– Делайте как я, – он сложил одеяло вдвое и, обхватив им верёвку, буквально прыгнул в чёрный тоннель. Его примеру последовали Аксель и монах… Когда граф с ругательствами полетел следом, в проходе на крыше башни уже появились солдаты.

– Они там, вперёд! – доносилось сверху, когда Дорес скользил вниз по тоннелю. Одеяло в руках дымилось, обжигая руки.

– Дьяволовы свиньи! – прорычал граф отряхиваясь, – я никогда в жизни не спускался так быстро с верхних уровней этого замка.

– Отречения нет и не будет, – ревел Руэл в лицо оторопевшего старика, – веди нас туда, где мы проходили кухню, быстрее, за нами погоня!

Они ощупью летели по вонючим тоннелям, поминутно спотыкаясь и проклиная всё на свете, пока не достигли первого вертикального колодца.

– Что там, старик?

– А мне почём знать? Я же не волшебник, я не вижу в такой темноте!

– Дьявол, лезем, там разберёмся! Старик, бери верёвку, вставай мне на плечи! – скомандовал Аксель. Дед обвязался верёвкой и вскарабкался на спину Акселя. Тот распрямился и старик оказался в колодце, ведущем в замок.

– Я всё ещё не достаю…

– Так, нам нужно поднять деда выше…

Руэл и граф встали на одно колено и ухватили Акселя за ноги. Затем они аккуратно распрямились, и Аксель тоже оказался в колодце, а старик упёрся спиной в чугунную решётку-крышку…

– Что там? – просипел снизу Аксель. – У нас совсем мало времени!

– Кажется тут… помывочная солдатская… сейчас привяжу верёвку!

– Давайте быстрее, дьявол свиний,– натужно кряхтел внизу граф, – солдаты уже спустились!

– Готово! – сверху на Акселя упал конец верёвки. Он ухватился и полез к свету. Следом влез Руэл, затем граф.

– Они там, наверху, – раздалось снизу, – лезь ты!

– Свина лысого! – рыкнул Дорес, с размаху перерубая верёвку. Снизу раздался удар и сдавленный крик.

Аксель, монах и разбойник уже были у выхода в коридор замка. Они аккуратно приоткрыли дверь. Аксель сразу узнал это место: коридор, в котором он уже бывал много лет назад. Длинной шагов в пятьдесят, и через каждые пять шагов по обе стороны двери в солдатские казармы. Дьявол – все они открыты. Из одной выбежал солдат и скрылся в проходе, ведущем в зал.

– Проклятье, – Аксель закрыл дверь, – там полно солдат, так мы не пройдём. Если мы быстро пробежим в одну из казарм и сможем переодеться, то часть пути преодолеем незамеченными!

– Да, вперёд! – граф не теряя времени, бросился в коридор. Солдат короля, выбежавший ему на встречу, не успел сказать ни слова. Через минуту все четверо бежали в солдатских накидках поверх своей одежды, в шлемах и с мечами наготове. Когда они оказались в зале, солдаты уже закрывали на засовы огромные кованые ворота.

– Открыть ворота, именем короля, – прорычал граф с такой громкостью и силой, что солдаты, возившиеся с засовами, чуть не попадали от страха, – открывай, свиний отпрыск, пока я не снёс тебе твою безмозглую башку! – все четверо быстро двигались к воротам, – засовы прочь! – орал граф. Солдаты недоумевающе смотрели на него и на удивление слушались.

Когда граф, продолжая оскорблять и реветь, оказался у ворот, к его ногам упал последний засов.

– А теперь открывай! – солдат, к которому граф подошёл почти вплотную, испуганно кивал, не смея пошевелиться.

– Вон они! – раздались за их спинами крики орленцев, – убейте их! С ними изменник граф Дорес!

– Чёртовы свинопасы, – гаркнул Дорес, наотмашь ударив солдата, и всем телом сам налёг на двери. Через зал к ним бежали, по крайней мере, двадцать орленцев, ещё не менее пятидесяти королевских солдат с недоумением уставились на них из разных концов зала.

– Давай все! – Аксель, монах и разбойник присоединились к нему, двери со скрипом открылись.

– Убейте их, солдаты! Они только что обезглавили вашего короля!

– Вперёд! – кричал граф, выбегая на дворцовую площадь, – нужно открыть ворота верхнего города!

Аксель прекрасно помнил эти ворота. Граф, монах и разбойник справились бы с этим, если бы за ними не гналась целая армия орленцев и солдат короля:

– Бегите, – он остановился и повернулся лицом к воротам замка, – я выиграю немного времени!

– Спасибо брат, – бросил на бегу Румос.

– Давайте, одноглазый, монах, вперёд! Он уже взрослый мальчишка!

Аксель достал меч и в тысячный раз прочитал руны на его поверхности. Он стоял и смотрел на чёрный кровоподтёк на клинке, потом на искусно сделанные символы, потом на камни на рукояти, зелёные и чёрные – в цвет одежды женщины-реки. Потом он поднял взгляд на орленцев, которые медленно, как во сне, переставляли ноги в его направлении.

– Главное не пропустить ни одного из них по следу графа. Чтобы они смогли открыть ворота верхнего города. А потом будет видно, – проговорил он шёпотом и закрыл на мгновение глаза, а потом рванул вперёд.

Первому он вогнал клинок прямо в горло и, вытащив его, сразу полоснул второго по руке, в которой тот держал свой короткий меч. Затем Аксель ударил ногой третьего и пока тот падал, вонзил лезвие между защитных пластин четвёртому. Орленцы двигались медленно, и Аксель был уверен, что контролирует ситуацию. Но внезапно он заметил, что их полководец показывает куда-то вперёд и, взглянув туда, Аксель понял, что ещё один отряд орленцев пересекает площадь слева от него и направляется вслед за графом.

– Нет, поленом по голове, – прошептал парень и бросился им наперерез.

Он догнал первого из орленцев и в прыжке перерезал ему сухожилия на ногах, тот упал как подкошенный. Аксель, лёжа на спине, нанёс удар тому солдату, что оказался перед ним, перекатился, поднялся на ноги, ударил ещё одного и вдруг сам ощутил внезапную острую боль в спине. Обернувшись, он увидел орленца, который уже занёс меч для следующего удара. Аксель опередил его, но тут же получил следующий удар в плечо.

– Дьявол, – закричал он, вокруг было уже пять орленцев, они обступали его с разных сторон, – не в количестве сила, а в правде, – прокричал он на драконьем языке, раздавая удары и отбиваясь. Враги падали один за другим под взмахами клинка, но по направлению к Акселю двигались ещё не меньше трёх десятков солдат. Спина жутко горела при каждом вдохе и выдохе, правая рука плохо слушалась, в голове набатом стучала кровь.

– Главное выиграть время графу, чтобы открыть ворота, – бормотал он про себя, – главное выиграть время графу, чтобы… выиграть время, – Аксель с жутким криком рванул навстречу орленцам, перед глазами всё плыло. Он ударил того, кто попался на его пути первым, но вдруг получил мощный удар слева, повалился на землю и увидел, как над ним заносит меч здоровенный солдат. Аксель перекатился прямо к нему под ноги и молниеносным ударом распорол ему живот. Парень попытался подняться. Перед ним всё плыло, жуткий приступ дурноты захватил всё его тело. Аксель, тяжело дыша, смотрел, как бегут и пульсируют в такт ударам набата в голове, кричащие орленцы и вдруг боль достигла такого запредельного уровня, что в его глазах потемнело. Он жутко закричал и увидел, как к нему приближается дворцовая площадь. Он кружил над городом облетая вокруг дворцовых башен и видел, как внизу на площади маленькие человечки ползут со своими крошечными мечами, чтобы всадить эти мечи в тело светловолосого мужчины. «Человечки несут ненависть, порождённую их собственным страхом, – подумал Аксель и сам удивился своим мыслям, – страх не заслуживает жизни, он смерть и порождение смерти».

Аксель спускался с неба огромными кругами, человечки медленно бежали туда, где лежал в крови их израненный враг, чтобы добить его. Аксель издал жуткий крик. Это был вопль земли и моря, неба и солнца, которые вознегодовали от человеческого безумия, от жестокости и боли. И вместе с этим криком из его пасти вырвался жуткий сноп пламени.

– Сме-е-е-ерть! – кричал Аксель, поливая адскими потоками пропитанных страхом и ненавистью человечков, всей жизнью которых были убийство и смерть.

– Драко-о-о-о-он! – кричали в ужасе человечки, тщетно пытаясь скрыться от своей смерти.

– Сме-е-ерть! – отвечал им Аксель, выпуская из своей пасти реки адского пламени.

– Смерть! – отозвалась вечность, когда на площади не осталось ни одного живого орленца.

Глава 51

Сначала он почувствовал раздирающую жгучую боль в спине, а уже после прикосновение. Он попытался открыть глаза, но не смог. А потом чернота снова забрала его, но прикосновение осталось. И оно было с ним, пока он блуждал по коридорам и подземельям. Это продолжалось так долго, что он вовсе потерял счёт времени и уже не знал ничего, кроме того, что с ним есть прикосновение. Он не понимал, что он тут ищет и что должен сделать, зачем это и кому нужно. Вокруг были только чернота и бесконечные коридоры, постоянный путь, преодоление и борьба. Без прошлого, без будущего, без настоящего. Лишь эта память о прикосновении заставляла его бороться и брести вперёд в поисках то ли выхода, то ли наоборот входа. Иногда оно было более явным, а иногда оно становилось как будто воспоминанием о воспоминании и тогда он понимал, что ушёл не туда и искал дорогу назад, искал, искал… пока однажды не встретил в своих странствиях человека, который был ему ужасно знаком… Его звали Аксель… И он повторял это имя вслух, пытаясь понять, что оно значит для него?

– Аксель…

– Аксель…

– Аксель, – говорил уже не он, а какой-то ужасно знакомый голос…

– Аксель, Аксель, он приходит в себя!

Чернота с рёвом раздвинулась и, гудя как бушующий ад, полетела куда-то вверх, оставляя его одного где-то внизу. Удаляясь всё выше и выше, она вдруг превратилась в маленькую чёрную точку, которая жужжала на сером потолке.

– Аксель, ты очнулся! – над ним склонилась невероятно прекрасная девушка с длинными русыми волосами, её пухлые губы были сухими, а огромные серо-голубые глаза влажными.

– У… а… а… – промычал Аксель, он знал её. Он узнал её. Он встретил её прикосновение сотни лет назад и… Он понял, что знает её имя. Это имя было перед его глазами. Его язык уже собирал это имя, скручивал, как скручивают стога, обвязывал звуки как снопы, согреваемые солнцем.

– Ва… а… на…

– Да, Аксель, это я…

– Васи… ли… на…

Василина плакала, её слеза упала на щеку Акселя, и он снова закрыл глаза. Но на этот раз черноты больше не было.

Когда он открыл глаза в следующий раз, Василины уже не было. Но над ним склонился старик лекарь.

– всё хорошо, Аксель, всё хорошо.

– Т… Ты? – слабо выдохнул он.

– Да, мальчик мой… Ты что-нибудь помнишь?

– Да… пом… ню…

– Помнишь дракона?

– Не… не з… не зна… ю…

– Дракона, который сжёг орленцев, как осенние листья, и улетел к себе на гору… да уж… Чудеса! А я не верил в его существование… старый дурень!

– Пом… ню… – Акселю было сложно и больно говорить, – порт… ор… лен…

– Не переживай, Аксель, генерал Эрас получил твоё письмо и прибыл вовремя. Он разгромил орленцев в портовом городе, а потом мы отправились сюда. Благодаря тому, что граф открыл ворота верхнего города, мы с генералом, монахами и ополчением почти без потерь взяли город и выбили остатки орленцев и верных Марсу солдат. Да, мальчик мой, так что всё хорошо.

– Васи… ли…

– Да, Василину короновали уже. Я отдал им бумаги, которые ты передал мне. Прости, мы не могли дожидаться твоего выздоровления. Разве можно оставлять королевство без королевы.

– Да…

– Без такой чудесной королевы. Василина прекрасная девушка… И будет прекрасным правителем… Скажи мне, Аксель… Как тебе всё это удалось? – парень молчал. Лекарь заглянул Акселю в глаза и понял всё без слов.

Многие из нас, учитель, не верили в драконов. Не верили до тех пор, пока не увидели одного из них собственными глазами. Драконы существуют – они пятая стихия, они высшая справедливость и окончательная истина бытия. И они живут в каждом из нас. Наш внутренний дракон – то внутри нас, чего мы боимся больше всего на свете. Так боимся, что темнеет в глазах и наворачиваются слезы. Именно он толкает нас вперёд и даёт силы. Именно он дарует нам жизнь и мешает нам жить в посредственности и пустоте… Он – наш азарт и наша непримиримость. Признать, что внутри нас живут драконы – тяжело. Принять своих драконов – почти немыслимо. Но если мы хотим подчинить себе нечеловеческую силу внутреннего дракона, мы должны полюбить его. Мой страх провёл меня путём, который создал для меня Тот Кто Вообразил Всё. На этом пути я встретил всех своих драконов… Теперь я вижу свой следующий шаг.

Следующий. Шаг.

Эпилог

Когда Ленард вышел из пещеры, по ту сторону, над морем уже вставало солнце. В небольшой бухте, отгороженной от остальной суши грядой отвесных серых скал, уже толпилось множество людей. Все они по очереди на трёх небольших шлюпках перебирались на корабль, который стройной тенью покачивался на волнах метрах в двухстах от берега. Люди были по-разному одеты, говорили на разных языках, смеялись, плакали. Ленард сразу понял, что именно ему это напоминает. Это было так похоже на главный рынок Фурина: многонациональный, пёстрый, переполненный эмоциями, историями, людьми… он невольно улыбнулся, и вдруг ему показалось, что он увидел её. В груди у него что-то защемило, а сердце его стало биться чаще. Он начал пристально всматриваться туда, где ему почудилось… да… недалеко в толпе, спиной к нему стояла женщина с волосами чёрными, как драконье стекло. Она как будто тоже искала кого-то в толпе. У Ленарда перехватило дыхание. Где-то в груди лопнул старый сосуд с прогорклым маслом сожалений о сделанном и несделанном, который он хранил там долгие годы. всё то, что он старательно там собирал: горечь бесконечных мыслей, невысказанные слова и невыраженная любовь растеклись внутри него горячими струями, обжигая душу. Сердце уже бешено колотилось. Расталкивая людей, он начал пробираться в её сторону.

– Свиний дьявол, – прошептал он сам себе, – я же король… и я уже стар, а веду себя как юноша! И сердце прыгает как детский мячик! – и он как раньше громко расхохотался своим словам. Услышав его смех, женщина с волосами чёрного драконьего стекла быстро обернулась… это была Мадина.

И она улыбнулась. А Ленарду показалось, что она совсем не изменилась, хотя, наверное, это было не так, ведь прошло уже лет двадцать. Он пробирался через пёструю многоязыкую толпу, глядя в её глаза и не видел ничего вокруг. Прошла секунда, а может час до того момента, когда он подошёл к ней вплотную и она прикоснулась своими белыми пальцами к его руке.

– Здравствуй, – прошептала она. Ленард тяжело дышал, его грудь поднималась и опускалась, он боялся что голос подведёт его.

– Здравствуй, Мадина, – прошептал он, – ты тоже тут…

– Да, дорогой… я почувствовала, что пришло время идти к тебе… – её пальцы нежно скользили по тыльной стороне его ладони. Он взял её руку в свои и стал внимательно рассматривать тонкие белые пальцы.

– Мадина… я люблю тебя. Я всегда тебя любил тебя. Раньше я думал, что полюбил тебя в тот момент, когда увидел твой взгляд тем вечером… но потом я понял, что любил тебя с первого своего вздоха… просто я слишком долго тебя искал…

– Да. Я тоже всегда тебя любила… – она улыбнулась и Ленард снова почувствовал, что ради этой улыбки он готов рушить города и строить их заново, – я так много хотела тебе рассказать… а сейчас… здесь… все эти слова уже не имеют никакого смысла.

– Да, любимая… здесь уже ничего не имеет смысла.

– Кроме того, что я снова могу быть рядом с тобой… обними меня.

Он прижал её к своей груди и они стояли молча. Люди сновали вокруг них. Они садились в лодки, лодки отплывали и возвращались. Вскоре на берегу осталось совсем немного людей.

– Ваша светлость! – окликнул его один из гребцов, – вам с принцессой тоже пора в лодку! Капитан Эрк ждёт вас за вашим столиком на прежнем месте!

– Да, друг мой! Мы уже идём… – ответил Ленард, – нас ждут, дорогая… идём к лодке?

– Конечно идём… А ты знаешь капитана этого судна?

– Вроде бы нет, – Ленард улыбнулся, – но, похоже, он знает меня…

Они дошли до воды, он поднял принцессу на руки, Мадина вскрикнула и засмеялась. Было ощущение, что двадцати лет, разделявших их, просто не существовало.

Они сидели в лодке напротив гребца, который окликнул Ленарда, когда корабль медленно раскачиваясь приближался к ним.

– Друг, скажи мне ещё раз, как зовут капитана и откуда он меня знает.

– Капитана зовут Эрк, король! И вас тут знает не только он. Мы все знаем вас!

– Это хорошо… но откуда?

– Откуда… – усмехнулся гребец, – просто… вы здесь уже не впервые! Ничего… скоро вы всё вспомните – все вспоминают.

Мадина положила голову на плечо Ленарда и обхватила его своими тонкими руками. Лодка раскачивалась на волнах, гребцы мерно взмахивали вёслами, корабль был всё ближе. Вскоре король различил на корме крупную белую надпись «Харон» и что-то смутно-знакомое зашевелилось в его памяти.

Они взошли на борт последними, и гребец просил их следовать за ним. Множество людей разных национальностей размещались на палубе, спускались в трюм, смеялись, разговаривали и Ленард вдруг понял, что прекрасно понимает все эти разные языки и наречия и эти люди тоже понимают друг друга. Их провели прямо к капитану. Он сидел на массивном стуле у большого дубового стола, намертво прибитого к палубе, и улыбался. Настолько светлые, что почти белые, неаккуратно подстриженные волосы спадали на загорелое лицо, светлая борода заплетена в несколько косичек собранных в один большой жгут и ярко-голубые глаза, которые видимо были созданы, чтобы всегда улыбаться.

– Приветствую тебя, король! Я всегда рад таким гостям! – почти закричал он, – друзья! Принесите стулья королю и принцессе! Присаживайтесь, ваша светлость!

Ленард уже видел где-то этого светлого, улыбающегося, пропитанного солью и ветром, взъерошенного человека. Но совершенно не мог припомнить где…

– Приветствую тебя, капитан! – ответил он, усаживаясь, – признаться я не…

– Не помнишь дня нашего знакомства? – договорил за него Эрк.

– Да! – удивлённо поднял брови Ленард, – И впрямь не помню! Хотя… ты мне знаком…

– Да, король! При нашей последней встрече ты был несколько другим, эта жизнь тебя изменила и, скажу честно, – совсем не в худшую сторону! – он громко рассмеялся, запрокинув голову, – хотя я и сомневался, что это пойдёт тебе на пользу!

Ленард удивлённо кивал головой, голубоглазый и светловолосый как солнечный день над бездонным морем Эрк очень заразительно смеялся, Мадина вложила свою руку в руки короля.

– А вот принцесса ещё прекраснее чем прежде! – продолжал капитан, – снова убеждаюсь, что если женская душа красива, то она такова в любом мире и в любом теле! – Мадина улыбнулась.

– Расскажи же мне, король, ты смог помочь своим согражданам? Сделать их долю легче, а их жизнь лучше?

Эрк смотрел на него пристально своими небесными, вечно улыбающимися глазами, а у Ленарда вдруг перехватило дыхание. Он погрузился в этот голубой взгляд и вдруг осознал, что это именно то, что управляло его действиями всю его жизнь – он хотел, чтобы жителям Драконьего Острова жилось лучше. Эти слова звучали в его голове, они преследовали его всю жизнь… и он вспомнил…

Он вдруг всё вспомнил…

На глазах старого короля, могучего правителя, сильного горячего мужчины, навернулись слезы. Принцесса будто почувствовала его боль, и прижалась к его плечу, обхватив его за грудь…

А перед внутренним взором Ленарда проплывала прежняя встреча с Эрком, бессменным и вечным капитаном «Харона». Он видел себя иссушенным седовласым старцем в длинном чёрном одеянии вроде монашеского. Он видел свою прежнюю жизнь в одном из далёких миров, которую он целиком посвятил философии и изнуряющей политической борьбе. Он вспомнил, как уверял капитана, что будь он сам монархом, он смог бы сделать людей счастливее, свободнее и лучше. Они говорили невероятно долго о мире, людях и сотнях умозрительных концепций. Они оба получали удовольствие от этой беседы. Люди садились на корабль в одних мирах и сходили с него в других, а Эрк всё разговаривал со старцем, которым тогда был Ленард. В конце концов, капитан сказал ему, что в одном из миров вакантно место будущего монарха, и он сможет проверить все свои теории и помочь людям… старик тогда думал недолго. Он согласился…

– Да, капитан, – проговорил он после короткого молчания, – я прожил эту жизнь не зря. Я смог облегчить участь вверенных мне людей… – он опустил глаза, – всё оказалось не совсем так, как я думал прежде… другой уровень власти предполагает не только другой уровень ответственности, но и другой уровень неизбежного насилия. Потому что сама власть это и есть насилие. Стремление к власти порождает насилие, борьба за власть порождает насилие. Насилие тоже порождает насилие… Потому есть лишь один способ избежать насилия: принять его неизбежность и простить…

Король замолчал.

– Ты прав! – улыбнулся капитан.

– Ты говорил мне это и в прошлый раз…

– Ты был прав и в прошлый раз, друг мой. Просто теперь ты взошёл по этой лестнице на следующий этаж… и, оказавшись выше, увидел больше. Ты не более прав, чем раньше. Твоя правота – это лишь горошина, которая призвана уравновесить картину мира. Ты узнал другую сторону медали и твоё мировоззрение изменилось. Потому поменялась и твоя правота.

– Раз так, то по-твоему правы все!

– Так и есть, король! Для меня правы все!

– Но, Эрк! Если бы я сказал тебе, что солнце зелёное, а океан красный, я тоже был бы прав?

– Послушай, друг! Я всего лишь капитан старого «Харона». Моя работа забирать людей из одного мира с тем багажом, который они там получили, и высадить их в другом мире, где их багаж снова измениться… Скажу честно, моя жизнь – эти воды, я не могу сходить на сушу любого из миров. Потому мне нет дела до них и для меня нет истины этих миров. Зато есть люди, которые как и ты поднимаются на мой борт. Эти люди меняются и ищут. Они борются и любят. Эти люди для меня – и есть истина. Потому если твоё сердце скажет мне, что в твоём мире зелёное солнце, это не будет ложью! – Эрк весело подмигнул. Ленард улыбнулся и крепче обнял Мадину.

– Наверное, ты прав, капитан. Мне тяжело понять то, что ты говоришь, но я уже знаю, что точка зрения определяет картину мира. Из одной точки картина одна, а из другой – совсем другая! – Эрк снова расхохотался.

– Однако став королём, ты не перестал быть философом, друг мой! Расскажи мне, чего же ты хочешь достичь в следующем из миров?

– Разве я снова могу выбирать?

– И не только ты! – капитан провёл рукой вокруг себя, – все эти люди, попадая сюда, выбирают, что ждёт их в следующем из миров. Перед тем как сойти с этого корабля на землю твоего последнего мира, они, как и ты, выбрали то, чего они хотят добиться своей новой жизнью, выбрали то, над чем они хотят работать в ней и… – он задумчиво закивал, – после этого выбора вся жизнь их строиться так, чтобы помочь им получить желаемое… их тянет к тому, чего они жаждут сердцем, их влечёт и волнует то, с чем они поклялись справиться ещё не сойдя с этого корабля… Один старый монах сказал мне, что они называли это состояние «жаждой»… Для них жажда – это когда человек делает то, к чему влечёт его сердце, идёт за зовом своей души… Мы называем это иначе. Для нас – это клятва, данная «Харону». Попав в новый мир, человек забывает прежнюю жизнь, забывает все, что с ним происходило, забывает все.. кроме клятвы данной «Харону». Эта клятва ведёт его по жизни и горе тому человеку, который не шёл за этим зовом… Ведь он неизбежно снова попадёт на «Харон» и здесь его спросят: что ты сделал с данной тобою клятвой? Поверь мне, король, человек, осознавший тщетность целой жизни испытывает невероятные мучения…

Эрк замолчал, задумчиво глядя в синий горизонт. Светлые пряди его волос трепал тёплый ветер.

– Скажи же теперь, король, чего ты хочешь в новом мире?

– Знаешь, Эрк… наверное, я просто хочу быть рядом с моей возлюбленной. Я просто хочу быть счастливым… Если так можно конечно…

– А-ха-ха! – капитан снова рассмеялся, – конечно, так можно, хотя… пожалуй, это самая сложная цель из тех, что обычно выбирают люди! Но раз ты этого хочешь, да будет так! – он громко хлопнул ладонью по дубовому столу и перевёл взгляд на Мадину, – а ты, прекрасная принцесса?

Остров их мира уже скрылся за синей линией горизонта, «Харон» с шумом резал синие волны, поднимая облака искрящихся на солнце брызг. Она ничего не ответила. Мадина пристально посмотрела в глаза капитана и тот, улыбнувшись, кивнул ей.

– Вы можете оставаться на «Хароне» столько, сколько пожелаете! – сказал он, вставая из-за стола, – а можете сойти на первом острове, а у меня ещё масса дел! Я буду ждать вашего возвращения и рассказов о чудесах нового мира!

– Спасибо, капитан Эрк! – ответил Ленард, а принцесса улыбнулась. Капитан поклонился, подмигнул и ушёл. Ленард обнял её за плечи и взглянул в голубые глаза.

– Я буду тебя искать… я не остановлюсь, пока не буду с тобой.

– Ты узнаешь меня, как только прикоснёшься. Ты ни с чем это не перепутаешь

– Я знаю…

– Я буду тебя ждать.

Скоро впереди, из голубой дымки горизонта, появился остров. Он рос, увеличивался и скоро занял собой половину горизонта. Он был весь застроен причудливыми высокими зданиями, сверкающими на солнце так, будто они сделаны из отполированной стали и стекла.

– Кажется, это красивый мир, – сказал король.

– Давай сойдём тут?

– Давай.

Она встала и подошла к борту, взявшись руками за изъеденные солью деревянные перила. Он подошёл сзади и обнял её. Так они стояли, глядя в синий горизонт…

Корабль причалил к земле нового мира. Они сошли на берег вместе.

– – —

Буду очень благодарен, если найдёте время и силы чтобы написать отзыв и Ваши мысли по поводу книги:

https://vk.com/gordeyegorov

https://драконы-акселя.рф

До встречи!

Оглавление

Часть I. Замок

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Глава 17

  Глава 18

  Глава 19

  Глава 20

  Глава 21

  Глава 22

Часть II. Дракон

  Глава 23

  Глава 24

  Глава 25

  Глава 26

  Глава 27

  Глава 28

  Глава 29

  Глава 30

  Глава 31

  Глава 32

Часть III. Война

  Глава 33

  Глава 34

  Глава 35

  Глава 36

  Глава 37

  Глава 38

  Глава 39

  Глава 40

  Глава 41

  Глава 42

  Глава 43

  Глава 44

  Глава 45

  Глава 46

  Глава 47

  Глава 48

  Глава 49

  Глава 50

  Глава 51

Эпилог