Иной [Волопас] (fb2) читать онлайн

Иной

Глава 1

Однажды я должен был умереть.

Несмотря на это, произошло это поистине долгожданное для всего криминального мира событие до нелепости случайно. Так глупо, что даже смешно — я просто расслабился. Сверхъестественные силы развращают; глупый, глупый я так сильно на них полагался, что, подмяв под себя множество квалифицированных убийц и прочий сброд, просто-напросто забыл о том, что я — человек.

Ни одна сила не защитит тебя от всего; будучи обычным мешком с мясом и просто невероятным идиотом, я попал в одну из тех самых ловушек, которые начинаешь игнорировать, когда становишься на порядок выше их установки.

Капкан схлопнулся. Я умер, истекая кровью и корчась от боли, как будто никаких сверхсил, никакой мощи и авторитета и в помине не было.

Пожалуй, этого достаточно, чтобы претендовать на премию Дарвина.

И всё же, я очнулся.

Сначала был запах — отвратительный запах каких-то трав, будто я попал в захолустный чайный магазин. Затем я почувствовал свои конечности и осознал, что боли нет. Вот так вот, сначала ты мучительно умираешь, а потом никакой боли нет и в помине. Ну не шутка ли?

Я фыркнул своим мыслям; рядом послышались лёгкие шаги. Кто-то нагнулся надо мной, прощупал мой пульс и пробурчал что-то непонятное себе под нос. Дождавшись, когда человек отойдёт, я открыл глаза.

Меня встретил тёмный потолок. Светлое помещение, рядом окно; сам я, кажется, лежал на узкой кровати и был подозрительно живым и здоровым. Я осторожно приподнялся, глядя на свои руки — уменьшившиеся, без морщин, они выглядели совсем не так, как я их помнил, хотя, без сомнения, оставались моими.

Бред какой-то. Посмертные сны нынче… Странные. Я-то ожидал, что стану одной из множества неупокоенных душ, слонявшихся по свету.

Некто, осматривавший меня минуту назад, снова метнулся ко мне; эта была девушка не старше двадцати пяти. Низкая, довольно симпатичная блондинка. Правда, её одежда никак не смахивала на то, что люди носили бы в повседневной жизни. Да и на форму врача это не походило — длинное, но не пышное темно-зелёное платье с причудливой вышивкой и коричневый плащ на плечах будто вышли из фильма с претензией на историчность, а не из реальной жизни.

— Очнулся, — сказала она, хлопая глазами; казалось, будто она обращается не ко мне, а к самой себе. — Да неужели. Боже мой, как вы себя чувствуете? Что-нибудь болит? Голова кружится?

Голова кружилась только от того, как она тараторила, проглатывая окончания слов. Я поморщился и ответил:

— Всё нормально. Кто ты такая?

Стоило сохранять спокойствие. Набрасываться сходу не в моём стиле — лучше просто поговорить, раз уж эта косплеерша дружелюбно настроена, хоть происходящее и попахивало сюрреализмом.

— Я Листра, — отозвалась девушка. — Листра Торонат, лекарь. Я наблюдала за вами последние два месяца. Вы уверены, что чувствуете себя хорошо? Не тяжело двигаться?

— Уверен, — отозвался я. Лекарь? Даже не врач? Не надо было читать всякое фэнтези в молодости — теперь поглядите что генерирует мой больной мозг! — Скажи мне, Листра… что это за место?

Девушка замялась; я быстро понял, что она не хочет со мной говорить.

— Госпиталь при храме Двенадцати, — наконец сказала она. — Мы в столице Кальберон. Скажите, вы можете назвать своё имя?

— Имя? — я поморщился. На ум приходило только моё настоящее имя, но почему-то мне показалось, что Листра хочет услышать не его. — Алекс Эддерли.

Листра моргнула. Затем, после короткой паузы, она спросила:

— Только это имя?

Я фыркнул. Сколько по её мнению у меня имён?

— Ну и какой был правильный ответ?

Девушка замялась. Её глаза бегали по комнате, пока она, прикусив губу, пыталась понять, что теперь делать. В этот момент мы достигли взаимопонимания: я тоже понятия не имел, что вообще происходит, и что я должен делать и говорить.

— Пожалуйста, оставайтесь здесь, — выдохнула Листра. — Я кое-кого позову. Думаю, вы должны поговорить не со мной.

С этими словами девушка выскочила из комнаты, громко захлопнув деревянную дверь. Она сделала это с такой силой, что склянки, стоявшие на столе, тихо зазвенели.

Ну что ж… как будто мне действительно есть куда пойти.

Ждать Листру пришлось долго — достаточно, чтобы вздремнуть (как будто мало мне спалось — два месяца!) и задаться вопросом, собирается ли она вообще возвращаться. Но к тому моменту, как я совсем отчаялся, Листра наконец явилась, будто какой-то герой драмы. За ней следовало трое человек: старик с явно дорогим бело-золотым посохом и двое мужчин в одинаковых белых мантиях. Последние остались стоять у дверей; старик же, непонятно как удерживая на голове свою странную высокую шапку, прошаркал ко мне и заговорил:

— Рад видеть тебя проснувшимся. К сожалению, ты пробыл во сне дольше, чем остальные, но мы не теряли надежды. Я первосвященник церкви Двенадцати, Виалар. У тебя есть вопросы, не так ли?

Какая проницательность. Что за сон, что за «остальные»? Кажется, чем дольше местные говорят, тем меньше я понимаю.

И почему кто-то настолько важный, как первосвященник, пришёл глянуть, как я от комы очухиваюсь?

— У меня полно вопросов. Что за церковь Двенадцати, и почему я здесь? Что происходит?

— Поклонение Двенадцати — государственная религия Риадона, — терпеливо ответил первосвященник. — Ты находишься здесь, потому что госпиталь столицы — самое подходящее место, чтобы содержать человека, не выходящего из сна неделями. Юная леди Торонат сказала, что вы назвались чужим именем. Это может быть одним из побочных эффектов.

Чужим именем? Тоже мне. Прожил всю жизнь, и вот, на тебе. Может, теперь вы скажете, что я вовсе не мужчина? Или, того лучше — не человек!

— И от чего же этот побочный эффект? — поинтересовался я; происходящее меня забавляло. Казалось бы, люди и вещи выглядели настоящими а воспринимать всё это, как реальность, я всё равно не мог.

— Тёмное колдовство, — трагично отозвался первосвященник. — Вас зовут Альберих Эльдалиэва. Вы четвертый сын графа Эльдалиэва, ехали в столицу на обучение. К сожалению, произошёл несчастный случай.

Давно я не слышал такого бреда. Что-то в этой истории не складывалось, хоть первосвященник и пытался наплести мне свою версию произошедшего. Отчего-то мне стало жаль настоящего Альбе… Альба… Альре…

Кто придумал эти мудрёные длинные имена?! Уж я-то точно не хочу носить одно из таких! Не прошло и тридцати секунд, как я напрочь забыл, как там меня назвали; о фамилии вообще говорить не стоит — хоть шпаргалку на руке пиши, чтобы представляться.

Разубеждать присутствующих в том, что я тот, за кого меня приняли, я не собираюсь. Знать не хочу, что тогда будет — а в этом знатно ослабшем молоденьком теле… понятия не имею, отобьюсь ли, случись что.

— Честно говоря, я понятия не имею, о каком обучении идёт речь. Кажется, в моей голове всё перемешалось, — наконец ответил я. Четвёртый сын графа? Ну и хорошо. Хоть в посмертном сне побуду дворянином — не то чтобы прежняя жизнь мне малость поднадоела. Да и что теперь рыпаться, «разумирать» что ли?

— Вы ехали в академию магии Типрихс, — сказал первосвященник. — Вы уже опоздали на начало занятий — с начала учебного года прошло почти два месяца, но я уверен, что вы нагоните сверстников.

От всех этих фэнтези-словечек у меня чуть не задёргался глаз. К тому же, академия серьёзно? Не староват ли я для учёбы?

Последнюю фразу Виалар сказал как-то натянуто; закралось подозрение, что не всё с этим Альбе-что-то-там так просто. То ли тупой, то ли слабый, кто его знает. А годков, главное, сколько? Вторые шестнадцать я не переживу.

Совсем скоро, вдоволь наговорившись, первосвященник ушёл. Стоит признать, слушал я его вполуха; я, убийца со стажем и единственный во всем мире владелец тёмной силы, так чем я вообще занимаюсь? Притворяюсь своим в каком-то другом мире? Смешно.

Не будь у меня сверхсил, я считал бы это ещё более бредовым. К сожалению, магия была слишком реальна, чтобы я её отрицал.

Это, правда, не мешает мне отрицать всё остальное.

Первосвященник скрылся за дверью, и двое в мантиях отправились за ним. Я остался наедине с Листрой; та поглядывала на меня с опаской.

— Так когда я смогу уйти? — поинтересовался я.

— Если ваше здоровье в порядке, вы сможете уехать уже завтра утром. Но ваша память…

Я махнул рукой.

— Живут же как-то люди.

В конце концов, иметь чужие воспоминания в своей головёшке не хочется, а больницы я никогда не любил.

Другой вопрос: парень пролежал в коме два месяца, а вы пульс пощупали, спросили, как самочувствие, и всё, бай-бай? Уровень медицины просто на высоте — не хотел бы я оказаться при смерти в таком месте.

Ближе к вечеру меня накормили наиотвратительнейшей похлёбкой и каким-то горьким лечебным чаем. В моей жизни была еда и похуже — гораздо хуже, а то и её полное отсутствие, — но всё равно было как-то неприятно. Первый приём пищи в новом теле, и то какая-то дрянь. Впрочем, после этого чая я крепко проспал всю ночь; на утро не было и отголоска прежней слабости, о которой я умолчал.

Разбудили меня с рассветом — это снова Листра, и почему-то у меня возникло ощущение, что она здесь единственный медработник. Каков госпиталь — и первосвященник, и одинокая девочка-лекарь. Зато хороша — смотреть на какого-нибудь страшненького санитара в обычной больнице, пропахшей лекарствами, было бы куда менее приятно.

Мне принесли одежду. Благо, не с чужого плеча, она отлично на мне сидела, но всё равно была малость чудно́й. Стоит поблагодарить моё посмертие за полную историческую недостоверность — нервы у меня, конечно, крепкие, и чего я только не переживал, но пережить ношение какого-нибудь гульфика или гигантского воротника-рафа я бы не выдержал. Может, я и умер, но от стыда можно и во второй раз помереть. В конце концов, в косплееры я не нанимался.

Меня вывели из госпиталя — точнее, Листра вывела меня из госпиталя, даже не дав взглянуть на себя в зеркало. Не то чтобы то, что я не смог оценить своё новое молодое лицо, было трагедией — и всё же, хотелось бы не оказаться уродом или прыщавой малолеткой. Правда, оказалось, что госпиталь всё же не какое-то заброшенное место — народу было полно, и все поглядывали издалека с явным интересом.

Выйдя на улицу, я понял что место было действительно красивым: госпиталь был ладно построен, и за садом перед ним точно ухаживала не одна пара рук. Неподалёку виднелась церковь — это огромное здание со стеклянным куполом и причудливой архитектурой было сложно не заметить.

На дороге перед коваными воротами меня встретила моя первая проблема.

Ма-аленькая деталь, которую мне стоило ожидать.

Чёртовы лошади.

Лошадей я, конечно, не боюсь — это было бы глупо. Тем не менее, этих тварей я ненавижу с тех самых пор, как однажды одна из них меня чуть не затоптала. Мне было лет восемь, и всё желание ходить на конный спорт умерло в зародыше.

Благо, твари были запряжены в карету. Ехать верхом не придётся, но в голову пришла мысль, что рано или поздно это произойдёт. Вот он, мир без автомобилей — и никакой альтернативы!

Рядом с каретой ждала девушка чуть моложе Листры. Место кучера занимал молодой человек в ладно пошитой форме; он на меня не смотрел и выглядел слишком невозмутимо для обычного возницы.

Неизвестная девушка в пышном платье горничной была низкой — если с Листрой мы были одного роста, то незнакомка уступала на полголовы. У неё были тёмные волосы, собранные в пучок; она стрельнула своими лисьими глазами и коротко поклонилась.

— Рада видеть вас в добром здравии, господин.

Я едва не фыркнул и задался вопросом, подходящий ли это момент, чтобы спросить, кто она вообще такая.

— Кто ты?

Девушка в недоумении переглянулась с Листрой, но покорно ответила:

— Амелия. Служанка, — всё же сказала горничная. — Вас ждут в Типрихсе, господин. Едем.

— Едем, — покорно ответил я.

Не идти же мне в никуда, верно? Может, все эти академические штучки будут не так уж плохи? Буду воспринимать это как отпуск; давно я не отдыхал без всяких убийств.

Кроме своего. Ха-ха…

В карете мы с Амелией остались наедине. Она изредка на меня поглядывала, но упорно молчала; кажется, она не привыкла говорить не по делу. Такие подчинённые всегда нравились мне больше прочих; впрочем, и что творится в их головах, сказать сложнее.

Карета двинулась и медленно поехала по на удивление ровной дороге. Я зевнул, глядя в окно: все эти полусредневековые здания и милые городские улочки выглядели довольно приятно. Это тебе не грязный и шумный мегаполис — всё это место окутывало спокойствие.

Может, вся эта фантазия — то, чего я хотел при жизни? Отдых, красивый фэнтезийный город и собственная горничная. Что ещё нужно для счастья? Идеально для моих убитых нервов.

Типрихс, очевидно, находился где-то на окраине Кальберона. Столица наверняка казалась местным огромной; я бы сказал, что она смахивает на город среднего размера с парой выдающихся достопримечательностей.

Поездка заняла чуть больше полутора часов. К тому времени, как карета остановилась, я успел заскучать; не было ничего тоскливее подобного времяпрепровождения. И вот мы уже у Типрихса — огромное здание из красного кирпича, прямо над большой дверью — сверхъестественно светящийся циферблат. Вдалеке виднелись другие постройки и огороженные территории.

Кажется, никто не собирался нас встречать. Я вопросительно глянул на Амелию, и та сказала:

— Встретимся с ректором Либби в её кабинете.

Охрана пропустила нас без проблем — Амелия показала им письмо с печатью ректора. Мы оказались внутри, в зале невероятных размеров с чёрно-белой плиткой, делающей это место похожим на шахматную доску. Горничная, кажется, знала дорогу; мне оставалось только следовать за ней. Я старался привыкнуть к тому, что теперь я не Алекс Эддерли. На меня не охотятся тысячи озлобленных наёмников, и я не стою на вершине всего криминального мира. Я, кажется, обычный графский сын в каком-то волшебном мире; что бы это ни было, вряд ли стоит надеяться на преловутых бабочек и розовых пони, но сейчас я был куда расслабленнее, чем когда-либо.

Впрочем, правильно ли это? Из-за своей раслабленности я умер, как настоящий придурок. Но ведь теперь меня и убивать некому; история первосвященника, конечно, шита белыми нитками, но лезть в это у меня нет никакого желания.

Кабинет ректора был в самом конце коридора. Туда вела высокая арочная дверь; Амелия постучала и, дождавшись разрешения войти, пропустила меня первым.

Внутри было светло и довольно роскошно. Ректор — довольно старая женщина, явно тарше пятидесяти, — сидела на кресле, обитом бархатом, и смотрела на меня со снисхождением. У неё был уставший вид; даже издалека я мог разглядеть тёмные круги под её глазами. Это не было чем-то неожиданным. Дети — те ещё твари, так что быть ректором, да ещё и в какой-то магической академии, просто не может быть легко.

— Альберих Эльдалиэва прибыл, — сказала Амелия за меня и отвесила ректору глубокий поклон; я, частично повторив её движения, был невероятно рад, что она здесь. Было бы сложно ассимилироваться, не помня «собственного» имени.

— С запозданием, но я рада тебя видеть, — кивнула ректор. — Меня зовут Мабон Либби. Зовите меня просто мадам Либби, Альберих. Преподавателям твоего курса сообщили о твоей проблеме, поэтому тебе дадут время нагнать пропущенный материал.

Мабон Либби сделала паузу. Почувствовав, что я должен что-то сказать, я ответил:

— Благодарю, мадам Либби.

Женщина хмыкнула.

— Я вызвала старосту твоей группы. Она поможет тебе с заселением в общежитие и покажет тебе академию.

Одновременно со словами ректора в дверь постучали. Снаружи раздался девичий голос; ректор улыбнулась и протянула:

— Это за тобой. Свободен.

Глава 2

Староста представилась как Мари Беркулин, и своё звание она оправдывала. Она была высокой, крепкой, двигалась резкими движениями и имела поразительную осанку. Правда, характер у неё явно не сахар, но, если её не раздражать, она была вполне доброжелательной.

Ну, насколько это возможно, в её-то случае.

Экскурсия прошла быстро: главный кампус со странными кабинетами непонятного назначения, большие аудитории, оранжерея, тренировочные площадки… Всё так, как и представил бы кто угодно, думая о магической академии в фэнтези-мире. Никакой у них фантазии.

— А это общежитие. Твоя комната триста пятнадцать, — староста протянула ключ. — Твои вещи завезли ещё два месяца назад. И да, ты должен посетить занятия после полудня. У твоей служанки есть расписание.

Я бросил взгляд на Амелию. Да, с самого начала она выглядела уверенно, как будто неплохо знала это место. Удивительно, что даже несмотря на то, что я — точнее, этот Альберих, — впал в кому на долгие недели, его вещи завезли в общежитие, и академия была готова принять его в любой момент.

Я поблагодарил Мари; с чувством выполненного долга она удалилась, цокая каблуками.

Моя комната оказалась довольно большой; обставлена недостаточно богато, чтобы сходу сказать, что тут живёт дворянин, но явно элитная школа держала уровень.

— Амелия, — позвал я. — Так что за занятия я должен посетить?

Девушка достала сложенный лист, лежавший в кармане передника. Развернув его, она зачитала:

— Практика владения оружием. История магии.

— И всё?

— На сегодня да.

Ну что ж, звучало не так страшно, как если бы тебя ни с того ни с сего закинули на сопромат.

До полудня я занимался всякой чертовщиной: листал учебные пособия — странные и мудрёные, но не сложные, — и хватал виноград с явно декоративной фруктовой тарелки под неодобрительные взгляды Амелии. Это было противостояние: она ждала, когда я попрошу принести нормальной еды, а я к отсутствию этой самой нормальной еды привык и чувствовал себя вполне нормально.

— Пора, — наконец сказала горничная. — Вам на третью тренировочную площадку. Затем в первую аудиторию.

— Я помню, где это, — кивнул я. — Спасибо.

Не очень-то хотелось уходить без Амелии — в конце концов, это она тут всё знает, а я едва могу назвать собственное имя. Если что спросят, придётся играть стеснение и молчать.

Общежитие было довольно далеко от общего корпуса; территория академии оказалась огромной. Прошло больше десяти минут, прежде чем я неспешно добрался до нужного места и прошёл на тренировочную площадку, огороженную каменной стеной. Площадка напоминала спортивное поле; правда, вместо травы была голая земля, а предположительные зрительские места находились слишком высоко.

Когда я пришёл, там уже были люди: группа из пятнадцати человек, возглавляемая Мари Беркулин, и высокий, но удивительно тонкий мужчина в чёрном плаще. Почёсывая щетину, он смотрел на моих предполагаемых одноклассников, как на придурков.

Очень педагогично. Впрочем, на его месте я вряд ли вёл бы себя по-другому.

Мари заметила меня издалека. Она коротко махнула рукой, подзывая меня к группе. Конечно же, студенты тут же обратили на это внимание; все взгляды остановились на мне, заставив меня почувствовать раздражение.

— Альберих Эльдалиэва, — представила меня староста. — Из-за некоторых обстоятельств присоединяется к нам позже.

Некоторые обстоятельства… так это сейчас называют? Похоже, то, что кто-то пролежал в коме два месяца да ещё и «потерять память» умудрился, здесь никого не удивляет. Это даже смешно; какая невозмутимость! А если я сейчас кого-нибудь прирежу, вам будет так же плевать?

— Значит, ты всё же присоединился к нам в этом году, — тихо сказал мужчина в плаще. — Я Кайло Шантдер, преподаю владение оружием и практическую боевую магию. Пока не освоишься, участвовать в практике не будешь. Мне не нужны раненые студенты.

Кто-то хихикнул. Я скрипнул зубами, отходя от мистера Шантдера. Такое чувство, будто этот Альберих — точнее, уже я, — совсем безнадёжен, но, ещё трясясь в карете, я воззвал к своей силе; она легко отозвалась, готовая помочь мне в любом коварном начинании. И вот мне намекают, что я какой-то слабый идиот…

Да что такого они могли пройти за два месяца первого курса, что я должен смотреть издалека? Настоящий идиотизм!

Тем не менее, я покорно отошёл к краю площадки; исключительно, чтобы понаблюдать за этими мальцами. Они не казались смертоносно сильными — а я знал, какое ощущение вызывают люди, способные прихлопнуть тебя одним движением руки. Это когда холодный пот стекает по твоей спине, а твой мозг не может трезво мыслить от ужаса и напряжения.

Эти? Малолетки. Никто, кроме преподавателя, не вызывал даже уважения; ни у кого из них не было ни ауры, ни той уверенности, которая должна быть у сильного человека.

Кто-то из студентов схватил копьё; большое, с причудливым наконечником, оно выглядело на удивление гармонично в руках этого крупного парня. Ухмыляясь, он пару раз им взмахнул; я фыркнул от его пафосного вида. Как ребёнок с новой игрушкой.

Кажется, студенты собирались спарринговаться. Не знаю, что это даст первокурсникам, но и на это посмотреть можно. Противником крепыша с копьём оказалась староста; в руках Мари был простой меч, который она держала с лёгкостью тренированного человека.

И всё же, не профи. Как неловко; я, конечно, во всех этих штучках, вроде владения мечом, вообще ничего не понимаю, так что и судить не мне, но до заправского рыцаря Мари ещё далеко.

Студенты образовали вокруг спаррингующихся полукруг. Я остался на своём месте; давненько мне не приходилось вливаться в коллектив. Получить уважение, выполнив десятки наитяжелейших заказов? Запросто. Обзавестись авторитетом среди подростков, будучи одним из них? Хн-н…

Мистер Шантдер скомандовал начать; в тот же момент крепыш замахнулся и рубанул в сторону Мари без всякой задней мысли. Девушка отскочила, легко, будто на крыльях; там, где она стояла, остался огромный след — будто пропахали.

Никакого плана, зато сильно — вот, каким был стиль крепыша.

Что ж, похоже мне придётся узнать его имя; это раньше я мог называть людей так, как мне захочется. А сейчас лучше ко всем приглядываться и хотя бы попытаться не сильно выбиваться из коллектива. Мало ли что.

Пока я думал, Беркулин двинулась на противника. Она изящно увернулась от следующего удара, как настоящая акробатка, обошла крепыша сзади и приставила меч к его горлу.

— Сложить оружие, — раздался голос Шантдера. — Мисс Беркулин побеждает. Ванс… Вы, очевидно, проигнорировали несколько моих советов. Стоит больше тренироваться, если не хотите получить неуд на экзамене.

Кайло Шантдер, очевидно, видел в крепыше ту же проблему, что и я; что тут говорить, кто угодно с глазами заметил бы, что кроме ударной силы в этом парне ничего и нет. Против кого-то настолько ловкого и быстрого, как Беркулин, эти медленные удары просто не сработают. Что толку, если она может отпрыгнуть?

Не бой, а детские игры.

За Мари и Вансом последовала другая пара: большеглазая девица в смешной ведьминской шляпе сдалась сразу, и вместо неё выступил парень с такими яркими золотистыми волосами, что у меня возникли сомнения: а нет ли в этом мире краски для волос? Как и Мари, он был вооружён мечом — классика. А она, как известно, редко подводит.

Против него вышел долговязый юноша с жуткими мешками под глазами — по сравнению с ним, мистер Шантдер, казалось, был бодрячком. Черноволосый, в тёмной куртке поверх однотипной серой формы, он выглядел полной противоположностью своего оппонента.

Они стояли в двух метрах друг от друга; стоило Шантдеру свистнуть, блондин бросился вперёд, стремительно сокращая расстояние. Он собирался ударить; долговязый же юркнул вниз и проскочил под его рукой, выпуская немного песка в чужие глаза.

Светловолосый — судя по тому, как судачили студенты, его звали Райан, — зажмурился, резко развернувшись. Он попытался ударить противника вслепую или хотя бы не позволить ему приблизиться; это сработало, когда тот отскочил, выискивая место для удара.

Подходящей стратегией было обойти правшу Райана слева; у того, правда, был явно хороший слух. Райан развернулся в ту же сторону. Как игра в жмурки, только наоборот; ориентируясь на шаги черноволосого, блондин уклонялся, пока его зрение наконец не прояснилось.

Пыль здесь, конечно, лютая, раз уж это заняло столько времени. К тому же, красавчик растёр глаза до красноты, так что его «аура сказочного принца» пропала.

Впрочем, возможно дело в том, что всё это произошло за считанные секунды.

Собравшись, черноволосый пошёл напролом. Он сделал выпад; Райан молниеносно заблокировал удар, и слабое свечение его меча заставило пеня прищуриться.

Обычно оружие не светится; даже видя все эти мечи в первый раз, я это знаю. Что за чёрт?

— Магия, — заключил мистер Шантдер. — Зенфер выбыл.

— Почему? — блондин тут же начал канючить. — Я ничего такого не сделал!

— Магия, — упорно повторил преподаватель. — Ты знаешь правила. Контролируй себя лучше. Если ты не можешь обойтись без колдовства даже в тренировочном бою, на что вообще ты годен? Её наличие не сделает тебя сильнее других, если нет контроля. Тренируйся. Использование магии на экзамене — неуд без пересдачи.

Кайло Шантдер говорил это Райану; впрочем, стыдно стало не ему, а мне. Он сказал всё правильно — попал прямо в точку, в моё больное место. Он озвучил причину моего провала и моей чертовски глупой смерти.

Я полагался только на сверхсилу, «магию», если угодно. И где я оказался? Несмотря на то, что я всегда был в хорошей форме и мог дать фору любому профессионалу, я всегда полагался на магию и был неотделим от неё. В конце концов, я считал себя особенным, сильнейшим и непревзойдённым.

И умер. Глупость-то какая.

И всё же, могу ли я от неё отказаться? Кажется, уже поздно даже пытаться. Она — моя суть, то, что всегда делало меня мной. Настолько, что тот молодой я, ребёнок и подросток, в котором ещё не открылась тёмная сила, кажется мне совершенно другим человеком.

И всё же, у меня нет такого выбора, как у этих детей. Я устало качнул головой, размышляя. Если они только осваивают свои силы, то я уже стал с ними единым целым. Нельзя просто взять и вырвать себе руку или ногу; кажется, отказ от тёмной силы значил бы для меня что-то равноценное этому, если не больше.

До конца занятия я наблюдал за спаррингами краем глаза; на самом же деле я погрузился в себя, исследуя и узнавая что-то новое. Раньше я никогда этим не интересовался, но теперь ясно чувствовал: сила течёт по венам вместе с кровью, она же соединяется сгустком где-то в сердце и пульсирует вместе с сердцебиением. Ей пронизано всё тело до последней клеточки; даже если закрыть глаза и попытаться абстрагироваться, она будет маячить где-то на периферии.

Удивительно, что я действительно не понимал этого раньше.

Ещё более удивительным было то, что это происходило не там, откуда я прибыл, а здесь, во вроде как моём (не то чтобы я в этом уверен), но одновременно и не принадлежащем мне теле; оно принадлежало Альбериху, а магия была моей. В конце концов после десятков лет, проведённых с ней, я не спутал бы её с чем-то другим.

Когда группа студентов — моих одноклассников, стоит привыкать, — собралась уходить с тренировочного поля, я, опомнившись, последовал за ними. Я собирался держаться на расстоянии, но кто-то решительный настиг меня сам. Под одобрительный — я бы сказал предательский, — взгляд Беркулин Райан хлопнул меня по плечу. Казалось, он совсем забыл о том, что был позорно дисквалифицирован.

— Привет! Где ты был эти два месяца, а? Мы думали, что ты вообще не приедешь в этом году! — протараторил он.

— Было бы неудивительно, если бы он не поступил, — фыркнул кто-то.

Блондин фыркнул и махнул рукой; очевидно, он собирался перевести тему, заботясь о нервах маленького и довольно хилого по сравнению с ним Альбериха. Как мило. И всё же, я заметил этот комментарий.

И лицо этого говнюка на всякий случай. Только пришёл, а уже не пользуюсь популярностью у местных, вот незадача. Выделяться мне не хочется, только вот школьным изгоем я уже побыл в свои пятнадцать — не понравилось.

— Меня зовут Райан Зенфер, — представился блондин. — Слышал о моём отце? Барон Зенфер, он капитан королевской стражи.

Я кивнул; конечно же, не слышал. Впрочем, сказал это парнишка так уверенно, что создавалось ощущение, будто это что-то очевидное. Я же не из глуши, да?

— Альберих Эльдалиэва, — отозвался я, тихо радуясь, что произнёс это с первой попытки. В обратном случае было бы неловко.

— Эльдалиэва, — Райан присвистнул. — Сын графа, да? Двое твоих братьев, говорят, окончили академию с отличием… И ещё один… э…

— Ванитас Эльдалиэва преподаёт в королевской научной академии, — подсказала Мари. — Он известен как выдающийся молодой учёный и преподаватель.

Я едва удержался, чтобы не фыркнуть. Мои новоявленные братья, как оказалось, имеют отличную репутацию, в то время как я… А кто я вообще, просто четвёртый сын? Тьфу ты, быть единственным ребёнком куда приятнее.

Хотя, Ванитасу повезло с именем самую малость больше, чем хозяину моего тела.

Альберих! Да кто так детей называет?

И вообще, тут что, сплошь и рядом одни академии?

— Мои братья довольно успешны, — отозвался я ровным голосом; я лишь озвучил факт, не выражая своего отношения к этому.

— Да, — Райан кивнул и снова хлопнул меня по плечу. Рука у него на редкость тяжелая; страшно представить дружеский хлопок Ванса. — Ты не бойся, тоже чем-нибудь выделишься! Я тебя понимаю — брат вот идёт в королевскую стражу за отцом, а я даже не знаю, что буду делать после выпуска. Хотя, надо ли так далеко загадывать?

Я совершенно искренне кивнул. Прав парнишка, а даже не догадывается. Планировать на долгий срок я не привык — не существуя, не зная, будешь ли ты жив завтра, даже при моей мощи и идиотской самоуверенности.

— Я тоже не знаю, чем займусь в будущем, — объявил я, чувствуя необходимость поддержать диалог. Эта реплика тоже была честной: кто его знает, чем тут местные на жизнь зарабатывают. Я даже не представляю, есть ли у меня обязанности сейчас. Загадывать на будущее? Не сейчас.

Райан хохотнул.

— Да-да, вот и я о том же! Ну, у нас ещё четыре года до выпуска, что-нибудь да найдётся, а? — он весело подмигнул и продолжил шёпотом. — Ты не нервничай, если наши одноклассники начнут вести себя, как высокомерные придурки. Тут, в Типрихсе, свои порядки — у кого магия послабже, тех не очень любят. Ты говори, если что. И староста у нас добрая. В общем, не волнуйся по мелочам.

Магия, значит, послабже. Ясно. Понятно. Замечательно, у меня просто потрясающая репутация.

С каких это пор, а? Бедняга Альберих, вовремя ты откинулся — несладко пришлось бы, в таком-то местечке. Хотя, если подумать, это должно быть нормой для места, где есть люди, использующие магию. Я вот в своём мире был один и чувствовал себя королём. Какова ситуация здесь? Даже знать не хочу; впрочем, всё равно придётся.

Слово за слово, мы добрались до главного корпуса. Остальные уже скрылись в здании; Райан же вдруг остановил меня. Мари тоже застыла, не собираясь оставлять нас одних. Она выгнула бровь, сурово глядя на Зенфера.

— А теперь послушай, Альберих, — важно сказал Райан. — Зайдёшь — тихо сядь и молчи. Не делай лишних движений, не говори, пока не спросят. Мадам Тинбоу — самая жуткая мегера в твоей жизни, помяни моё слово!

Мари предупредительно покашляла.

— Ты знаешь, что я прав! — пробурчал Райан.

На это раз я позволил себе короткий смешок. И всё же, дети.

Глава 3

Когда Райан сказал, что профессор истории магии — мегера, я ему не поверил. В конце концов, не похож Зенфер на примерного студента, да и Мари его замечанием была недовольна. Впрочем, если быть честным, мне и дела не было до того, какой характер имеет мадам Тинбоу.

Может, для детей она и была несколько сварливой, но говорила быстро, чётко и по существу. Специально для меня, в отличие от мистера Шантдера, она не сделала никаких поблажек, но сразу одарила списком литературы, по которой я смогу наверстать два месяца лекций.

Как оказалось, не было нужды в конспектировании: те, кто хотел, делали это, остальные же просто тихо слушали, боясь лишний раз пошевелиться. Как оказалось, информация, полученная от мадам Тинбоу, полностью совпадала с учебником — учебником, который она написала собственноручно.

Это чуть больше похоже на преподавателя какой-то элитной Академии.

Иногда можно было выцепить немного информации, значащей для меня чуть больше, чем «в таком-то году такой-то старец исследовал такую-то магию». Например, что энергия была связана с душой; тогда, если на секунду поверить в то, что этот мир реален, можно было объяснить наличие у меня прежней силы. И, следовательно, её отсутствие у прежнего Альбериха.

Всё ещё непонятно, что не так с его магией; то ли она была слабой, то ли её вовсе не было. Казалось, никто бы не удивился, если бы я признался, что не могу колдовать.

Должно быть, даже в таких местах слухи разносятся быстро. Впрочем, о коме никто не знал; да и не то чтобы кому-то действительно было до этого дела.

Конец дня я провёл в библиотеке. Незаметно подкрался вечер, и я поужинал в компании Райана — конечно же, потому что нашей старосте нечего с нами делать, Обеля Сейнфай — того самого долговязого парня, с которым спарринговался Зенфер. Видимо, несмотря на то, что Обель без задней мысли бросил в глаза Райана кучу песка, они были друзьями; впрочем, они казались насколько разными, что я так и не смог понять, почему.

В общежитии меня встретила Амелия. Её вид снова был безучастным; и всё же, несмотря на внешнюю серьёзность и послушание, было смутное ощущение что в глубине души она может быть властной.

Даже смешно, с этим маленьким ростом и кукольным лицом.

Я едва смог выгнать её из комнаты, чтобы раздеться самостоятельно; Амелия оказалась упёртой, как баран. Не сказать, что качество плохое — ситуация не та. Не настал ещё день, когда мне будут помогать раздеваться!

Впрочем, если говорить о контексте…

И всё же, нет.

Ночь была беспокойной. У меня всегда был чуткий сон, да и отдыхать на новом месте я не привык. В госпитале мной двигала усталость и успокаивающие лекарства Листры; да ещё и атмосфера в этом месте была неожиданно умиротворяющей. В общежитии… А таких местах особенно осознаешь, что за каждой стенкой сидит студент-маг. Бр-р…

Я перевернулся на другой бок. Затем снова. Сон не шел. Казалось бы, молодое тело. В студенчестве не то что в постели — где угодно заснёшь.

Наконец, я отбросил эти жалкие попытки и поднялся. Щёлкнул выключатель настольной лампы — кстати, хороший повод задаться вопросом, как вообще эта штука работает. Не похоже, чтобы тут было электричество, да и проводов не видать.

Зевнув, я открыл первую попавшуюся книгу. Всё, о чем писали в местных учебных пособиях, было чересчур фэнтезийным, но я, изголодавшийся по информации, — более того, по информации о магии, — был готов проглотить и это. Полезной информации для развития было много. Например, разница в направлении колдовства. Было три типа, которые я использовал: воля — мысленная команда, и почти аналогичный голос, а так же жесты. В моём случае, довольно приземлённые.

В своём мире этого хватало с лихвой. Ни у кого, кроме меня, не было сверхсил; моя магия имела огромную мощь, и я прекрасно справлялся так, как делал всегда.

И всё же, теперь я могу стать сильнее.

Например, изучить массивы — бак называемые магические круги, используемые для объединения множества заклинаний в одно, синтезированное. Это серия взаимосвязанных символов, древних письмен и фигур, слаженных, как единый механизм.

Единственной проблемой было то, что для использования магических кругов нужно было изучать древний язык — интересно, чей? — и штудировать всю информацию о возможностях связи между типами магии.

Тьфу ты, какие сложности. Стоило догадаться, что у неё есть типы, но как я должен был это сделать, если имел дело только со своим?

Пришлось немного покопаться на книжной полке; тонкий томик про типы магии наконец нашёлся. Он выглядел довольно новым — на первой же странице было написано: «Издание 1475 года».

Занятно, теперь я хотя бы знаю, в каком мы веке. Интересно, с чего они начали считать? Не похоже, чтобы местная религия хоть чем-то напоминала религии моего мира. Тысяча четыреста семьдесят пятый от рождения Двенадцати что ли?

Надо бы разузнать, что за Двенадцать древних. Ладно уж, слава слабака ещё терпима, а вот если меня дурачком будут считать, уже станет несколько обидно.

Беглый взгляд по цветному развороту с магическими сгустками — ей-богу, будто детская иллюстрация, — позволил мне отнести свою силу к тёмной магии. Что ж, это было ожидаемо; не сказать, что некромантия и всё эти ужасные спецэффекты, вроде чёрного тумана, могли быть чем-то ещё.

Помимо тёмной были обозначены такие типы, как светлая, стихийная, физическая и ментальная. Это не говоря о маленькой детали в самом низу страницы: магический осколок.

Похоже, книгу всё-таки придётся читать; не то чтобы эти названия были непонятными, но я ожидал чего-нибудь в стиле Ав*тара: просто и понятно, кто там что умеет.

Я погрузился в чтение; слово за слово, наступил третий час ночи. Я заметил это, бросив беглый взгляд на часы, когда завывания ветра с улицы отвлекли меня от текста.

Ветер?

Звучало неестественно; я не мог сказать, что не так. Хотелось выглянуть в окно, одёрнув эти плотные чёрные шторы, но внутренняя осторожность потребовала этого не делать.

Раздалось копошение; кто-то был прямо за окном на моём чёртовом четвёртом этаже. Похоже, стоило привыкать. Насторожившись, я протянул руку и выключил светильник. Комната погрузилась во тьму.

Копошение прекратилось с щелчком; окно открылось, и кто-то проник внутрь и выскользнул из-за шторы. Этот человек крался, словно кот на охоте. Я вжался в массивную спинку кресла спинку кресла, и повернул голову, прислушиваясь. Мы оба друг друга не видели — кресло было отвёрнуто от окна и кровати. Хвала дерьмовым балдахином, вторженец не знал, где я.

Маленький шар энергии собрался на кончике указательного пальца; обычно этого было достаточно.

Первое правило любого проникновения: не стой спиной к большей части помещения. И всё же, неизвестный её допустил, очевидно, ожидая встретить здесь Альбериха. К счастью, я всё ещё Алекс Эддерли, не менее тихий и скрытный, чем мой противник, и переживший куда больше ночных нападений, чем кажется.

Энергия вырвалась из моего тела, опутывая ноги вторженца, словно полупрозрачные щупальца. Я вытянул руку, готовый выстрелить маленьким, но отлично пробивающим черепушки тёмным шаром.

Человек забарахтался. В его руках был нож, которым он, очевидно, собирался меня прирезать; вряд ли в этом мире можно было встретить огнестрельное оружие, так что об этом я не волновался. Было достаточно опутать и руки, чтобы обездвижить мужчину. И всё же, он успел свистнуть.

Поток ветра, заметавшегося по комнате, словно ураган, чуть не сбил меня с ног. Вот об этом я не подумал, слишком привыкший к иллюзии безопасности. Впрочем, этого было мало: может, меня и начало подрывать в воздух, но одного тёмного щита было достаточно, чтобы огородить меня от наступающего хаоса.

Мне очень жаль того, кто будет это убирать; в этот момент реакция Амелии на беспорядок нервировала меня куда больше, чем угроза вторженца.

Неудачный выбор; полёты, конечно, хороши для проникновения, да и рассчитывали явно на слабую цель. И всё же, что-нибудь вроде пожара заставило бы меня понервничать. Воздух? Додумался бы заставить меня задохнуться что ли. Никакой фантазии.

Вот вам и краткий курс по типам магии.

И вот ещё один интересный вопрос: что, собственно, происходит? Два месяца тушка Альбериха валялась овощем; сейчас он, может, и не совсем жив, но не похоже, что его пытались прирезать. Надо было дождаться первой ночи в академии? Да на кой чёрт?

Да уж, у загадочных ночных убийц нет логики, только путь. Впрочем, я их даже понимаю: требования заказчиков бывают по-настоящему идиотскими.

Оставить мужчину в живых и сдать местной охране? Да кто знает, чем это обернётся. К тому же, в этой академии же сплошные подростки: куда ни глянь, все от семнадцати до двадцати, не старше. Ещё паниковать начнут — а кому это надо? Похоронить что ли где-нибудь втихушку…

Вторженец вдруг обернулся через плечо, глянул на меня с прищуром и дунул.

Что ж, неожиданно для управления магией жестом. Воздушная стрела чуть не пронзила меня насквозь; на всякий случай я даже пригнулся. Благо, щит выдержал, и пришла моя очередь стрелять.

С привычным звуком шея мужчины была пробита насквозь. Кровь залила красивый, вроде как даже новый ковёр. Вот же, какая грязь; будто тут апокалипсис прошёлся, стремительно и неумолимо, не пощадив ни одного угла. В том, чтобы держать тело, уже не было необходимости; оно упало с громким стуком, и я мог лишь надеяться, что в здании хорошая звукоизоляция.

Я приблизился, осматривая неудавшегося убийцу. Нагнулся и безо всякой брезгливости порылся в его карманах; ничего интересного или содержательного. Разве что нашивка на воротнике — её я оторвал и сунул в свой нагрудный карман.

Итак, где здесь можно спрятать тело? Надеюсь, в академии нет системы безопасности, вроде: «Садовник, здесь труп закопан!»

Я подумал. Затем решил, что идея отличная. Амелия моя горничная, вроде как не стукачка и неплохо здесь ориентируется. Если кто-то мне и поможет, так это она.

Я снова включил свет и огляделся, чтобы отыскать верёвку, которую показывала горничная; я должен был её дёрнуть, да посильнее — тогда колокольчик в комнате служанки зазвенел бы.

Амелия примчалась быстро; настолько, что я едва успел натянуть что-то приличнее пижамы. Горничная же этим не озаботилась — как была в ночнушке так и явилась. Благо, не одной из тех, что ничего не прикрывают, а длинной и плотной. Не хотелось бы мне заставлять девицу бегать по общежитию почти голышом.

Оказавшись в дверях, Амелия застыла. Затем моргнула и потёрла переносицу. Даже стало неловко — ясно же, кто поддерживал здесь чистоту. Я бы на её месте уже свернул кому-нибудь шею.

Но Амелия — не я. Она вздохнула и глянула на меня с немым вопросом, на что я только развёл руками.

— Так уж получилось. Ты не могла бы мне помочь?

Как моя горничная она, конечно же, могла. Всё оказалось куда проще и приятнее, чем тащиться копать могилу в милых садах академии; девушка протянула руку и буркнула:

— Чистка.

Тело тут же свернулось в энергетический поток и исчезло в ладони Амелии. Мало того, что удобно, так ещё и довольно сильно для служанки. Даже кто-то вроде неё оказался магом: нормальные люди-тов этом мире есть?

Амелия, как всегда понимающая всё с полуслова (за сутки я успел убедиться в её поразительной интуиции), пояснила:

— Осколок. Немного колдую. Не помните?

— Нет, — покачал головой я.

Амелия кивнула то ли мне, то ли своим мыслям, и спросила:

— Покушение?

— Ага, неудачное, — отозвался я. — Ты что-то знаешь? По глазам вижу.

Горничная, очевидно, была осведомлена — по крайней мере, больше, чем я. И всё же она уклонилась от ответа.

— Позже.

Амелия вышла из комнаты; я заинтересованно последовал за ней, и вскоре мы оказались в подсобке в конце коридора. Горничная бесцеремонно вручила мне ведро — и я даже не мог её в этом винить, — и отправила за водой. Сама же схватила тряпки и метлу и вернулась в мою спальню. Стоит предположить, остаток ночи будет о-очень длинным.

Странная система в этом мире; свет без электричества есть водоснабжение тоже есть, а единственный транспорт — лошади, повозки да кареты…

Я притащил воду; Амелия уже разбирала завалы. По её команде — как знал, властная, — я принялся оттирать пятна крови там, где это было возможно. Что ж, насвинячил — убирай. Не белоручка, потерплю.

Мы двигали мебель (удивительно, что никто из моих соседей не пришёл узнать, что за страшный грохот), расставляли вещи и вешали шторы и балдахин. Да уж, чтобы убивать магия полезна, а как бардак прибрать, так всё своими ручками. Провозились до самого рассвета; к тому времени, как спальня стала максимально похожа на свой первоначальный вид, мы с удивлением обнаружили, что уже пять утра.

Амелия ушла, прежде чем какая-нибудь ранняя пташка увидит её неприглядный вид. Напоследок она одарила меня таким взглядом, что мне расхотелось когда-нибудь учинять беспорядок. Убийственная аура у неё сильная — любой наёмник бы позавидовал.

Завтрак. Главный приём пищи и прочее, и прочее, и прочее. Главный недостаток подросткового тела и мозга взрослого человека — вроде ты можешь жить без сна, а вроде и понимаешь, что уже староват для таких выкрутасов.

Я снова подсел к Райану (только потому что он махал мне, привлекая внимание всех студентов в столовой). Тот критически оглядел меня и заключил:

— До Обеля ещё далеко, но видок у тебя помятый. Плохая ночь?

— Не мог уснуть на новом месте, — ответил я. Поразительным образом у меня получилось не солгать, отвечая этому парню. Снова. — И, кажется, мне попался шумный сосед.

— Шумный? — Зенфер фыркнул. — Насколько? У нас через стены ничегошеньки не слышно.

Что и требовалось доказать.

— Закрывай окно на ночь, — посоветовал Обель. — Ты ещё привыкнешь к общежитию.

— Да, вот именно! — Райан хохотнул. — Слова опытного человека: по секрету, Обель тоже нервничал. Недели две или три. А теперь вот его утром не поднять.

Обель ткнул Зенфера под рёбра. Пока они обменивались дружескими тычками, я на пробу глотнул местный кофе. Не так хорошо, как хотелось бы, но уже какая-то радость в жизни. Перебиваться травяным чаем после «рабочей» ночи мне бы не хотелось.

Завтрак тянулся. Я продолжал ждать. Ждать, когда новые знакомые представят неожиданного четвёртого человека за столом. Вчерашняя девушка, отказавшаяся от спарринга — та самая, в ведьминской шапке. Как раз благодаря этой шапке и голубым, напоминающим причудливый парик волосам, она была воплощением всего, что люди ожидают от попадания в другой мир.

И Мари, и Листра, и Амелия — все они были нормальными, и, если сменить им одежду, вполне вписались бы в мой родной мир. А эта? Я даже не знаю, есть ли тут краска для волос. Где ещё родится голубоволосый человек, как не в магическом мире?

Теперь стало ещё более сюрреалистично — хотя, казалось бы, куда уж больше?

Я не собирался никого подталкивать. Девушка тоже молчала. И Листра показалась мне робкой? Эта явно умрёт, если ей придётся заговорить первой.

— Кстати, Альб, — фамильярно сказал Райан; я не собирался возмущаться. — Это Тайла. Она кузина Обеля.

Девушка кивнула.

— Она немного стеснительная, — добавил Обель. — А ещё она не практикует боевую магию и не дерётся. У тебя же нет с этим проблем?

Я кивнул. Какие проблемы? Только приятнее знать, что хоть кто-то из окружающих учится не ради того, чтобы однажды прибить кого-нибудь своим колдовством. Интересно, детишки сами это осознают, или пришли по принципу «драться магией это так классно!»?

— Что у нас сегодня? — спросил я.

Райан скривился. Обель и Тайла же тут же воспряли духом.

— О-о, тебе это понравится, — пообещал Сейнфай.

Глава 4

День самостоятельного исследования? Чёрт возьми, этому миру нужно что-нибудь вроде реформы образования. Как ещё объяснить то, что у студентов было целых два дня в неделю на эту чушь?

В чём вообще смысл существования Типрихса, а? Даже инструктаж в моей первой организации был содержательнее: а он состоял из семи самых напряжённых дней в моей жизни под командованием заправского убийцы.

Как и ожидалось, студенты пинали балду. По крайней мере Райан — накрыл голову книгой и спит, как ни в чём ни бывало. По сравнению с ним Обель и Тайла горели небывалым энтузиазмом. Никогда не видел такого рвения к учёбе; может, внешне эти двое и не были похожи, но сейчас, занятые общим делом, они как никогда походили на родственников.

Что ж, я всё равно собирался сидеть в библиотеке. Что в этом плохого? Конечно, помимо того, что польза магической академии явно преувеличена. Может, у них книги какие-то особенные?

Я прошёлся между полок и выделил стопку книг, которые нужны мне сейчас. Неудобно без всемирной паутины — так бы парой нажатий узнал всё, что хотел.

Стоило усесться напротив Обеля и Тайлы и приступить к первому фолианту, на плечо опустилась чья-то рука. Это была Мари; она быстро оглядела чтиво, которое я принёс, и удовлетворённо кивнула.

— Хорошо, что ты серьёзно относишься к учёбе, — сказала она. — Я пришла узнать, нет ли у тебя проблем.

Похоже, староста была единственным человеком во всей академии, кому было дело до учеников.

— Спасибо за беспокойство, — отозвался я. — Всё в порядке.

— Отлично, — кивнула Мари. — Обращайся, если что. Благополучие группы — моя ответственность.

Слишком серьёзно. Впрочем, Беркулин была довольно приятной: кто ещё будет приглядывать за студентами, если не она? В конце концов, я здесь уже два дня, а так и не узнал, ответственен ли за нас кто-то из преподавателей. Так здесь всё на плечах такой же первокурсницы?

Мари ушла куда-то вглубь библиотеки; я повернулся к притворяющемуся спящим Райану и спросил:

— Ты знаешь о ней что-нибудь?

Как и ожидалось, юноша тут же поднял голову.

У Райана были золотистые волосы, голубые глаза и благородное лицо; он идеально подходил под описание сказочного принца и, казалось бы, вести себя должен соответственно. И всё же, он оказался не прилежным учеником, а ленивым сплетником — самостоятельное исследование явно было не так интересно, как возможность о чем-нибудь поболтать.

Обель, очевидно, подумавший о том же, фыркнул.

— Если ты не спишь, почему бы тебе не сделать хоть что-нибудь? — спросил он, прежде чем Зенфер успел открыть рот.

— Обязательно, — клятвенно пообещал Райан. — Но сначала надо отбить подъём в шесть. Что ты говорил, Альб? Ты никогда не слышал о Мари?

— У меня плохая память на имена, так что… — я пожал плечами. — Я вообще много чего забываю.

— Э-э… — протянул Райан в явном замешательстве. — Тяжело, наверное. Отец Беркулин — герцог, муж сестры короля. Не помню, за что там ему повысили титул, но он очень важная шишка.

— Вы с Мари, думаю, живёте в похожих ситуациях, — подал голос Обель; его кузина согласно кивнула. — У неё тоже двое братьев и одна старшая сестра. Все они довольно успешны, поэтому люди ждут, что и Мари будет выдающейся. Наверное, это давит на неё.

— А ещё все знают, что у неё большой талант к магии, — добавил Райан. — Даже не то, что у тебя. Она поставила цель стать великим магом и идёт напролом. Мари сильная личность, да?

Давление, давление, давление. Не удивлюсь, если оно тут у каждого второго подростка. Куда ни глянешь, сплошь дворяне — это вам не реальность, они не гордятся дармоедами.

У меня скоро у самого повысится давление.

— Здорово, — наконец отозвался я, чтобы покончить с этой темой.

Я уткнулся в книгу; это было расширенное издание про типы магии и их использование. Занятные и не слишком сложные техники; разбираться в этом оказалось достаточно интересно, чтобы я погрузился в чтение. Это куда лучше, чем изучать новую цель; когда ты сидишь в кабинете с серым потолком и стенами, откинувшись на спинку компьютерного кресла, и, прищурившись, вглядываешься в текст на экране ноутбука. Главное — быстро всё запомнить. В конце концов, сохранять файлы нельзя, и второго шанса уже не будет.

А потом ты удаляешь информацию, швыряешь ноутбук в сумку и выходишь из кабинета; несёшься по ужасным однотипным коридорам мимо презентабельных на вид людей в деловых костюмах. Мимо тех самых, которые облачаются в самые тёмные вещи, чтобы скрыться с ночной мглой, и убивают людей, чтобы заработать на свой хлеб, а потом возвращаются к привычному виду: якобы офисные работники, примерные семьянины и в целом замечательные личности.

И ты сам притворяешься одним из них, пока наконец не сможешь идти по их головам.

По сравнению с этим, сидеть в милой библиотеке довольно дружелюбного фэнтези-мира и читать теорию магии куда интереснее; будто вся моя прежняя нервозность испарилась, позволяя мне немного побыть молодым.

— Райа-ан, — снова позвал я для действенности ткнув чужое плечо карандашом; чем дальше заходишь, тем больше непонятных символов, напоминающих руны, попадается в тексте. — Нам ведь преподают язык древних?

— Язык древних? Жуть какая, — сонно отозвался Зенфер. — Конечно нет! Его даже на старших курсах не дают, вроде как. А зачем тебе?

Я покачал головой.

— Ничего особенного, просто стало интересно.

Не преподают. Судя по книгам, это одна из основ колдовства, и в, судя по всему, лучшей магической школе этого мирка, этот хренов язык просто не преподают? Что вы делаете целыми днями, дерётесь и слушаете редкие лекции?

— Райан, — снова позвал я.

Зенфера, я, очевидно, уже достал. Обель хохотнул, когда недовольная макушка блондина снова показалась из-под книги; я просто хотел потревожить этот бесполезный тюфяк, а не двух действительно работающих людей.

— Я надеюсь, это снова что-то интересное.

— Нет, — улыбнулся я. — Очень-очень скучный вопрос. Как работают выпускные экзамены в этой академии, а? Боюсь, мне об этом никто так и не сказал.

Райан поражённо закашлялся. Даже Обель глянул на меня с недоумением; да, странно поступить в академию, не зная, как из неё выпуститься. И всё же, однажды я должен был это спросить. Эти трое, по крайней мере, не будут смеяться или называть меня тупицей, да?

— Альбери-их, бедняга… — наконец выдавил Райан. — На тебя не было совсем никаких надежд, да?

— Грубо, — пропищала Тайла.

— Действительно, Рай, не говори так, — согласился с ней Обель; затем он обратился ко мне: — Не обращай внимания, у него язык без костей. Совсем не думает, когда говорит. Выпуститься просто: надо лишь сдать экзамен по трём предметам в конце каждого года. Тебя отчислят, если завалишь все три или два из них на четвёртом курсе. Один пробел для боевой магии — его можно не сдавать, если преподаватель сочтёт тебя слишком слабым и не допустит. Но тогда и в документе будет соответствующая строка.

— Для боевой магии? — переспросил я.

— Боевая магия — комбинация владения оружием и магией. Единственный предмет, который мы сдаём дважды в год. Точнее, те кто может, — Обель объяснил, как мог. — Тайла вот сдаёт только письменную историю магии и магическую теорию. В академии много таких студентов.

Что за..?

— Ещё можно победить в осеннем турнире, — добавил Райан. — Третье и второе место моментально продвигаются на курс вперёд, а первое получает документ о выпуске.

Услышав этот бред, я едва не зашёлся кашлем. Хотелось рассмеяться от абсурдности. Это — ваша система обучения чему-то настолько смертоносному, как настоящая магия?! Местные вообще в своём уме? Кто получается на выходе, тупой боец или маг едва ли осведомлённый больше, чем какой-нибудь любитель почитать фэнтези? Тьфу!

Это идиотизм, а не образование!

— Вот как, — слабо ответил я. — Как интересно…

И вы, детишки, реально думаете, что это нормально?

Я снова уткнулся в книгу. Мне кажется, если я прошу что-нибудь ещё, у меня взорвётся мозг.

Время пролетело незаметно. Я пропустил момент, когда Райан по-настоящему уснул, а Обель и Тайла закончили своё исследование и ушли.

Из библиотеки меня забрала Амелия; она разыскала меня специально, чтобы увести на улицу, в какое-то укромное место.

— Второй брат, — объявила она.

— Что с ним? — поинтересовался я, прикидывая, что делать с поразительной немногословностью девушки. Мне нравятся тихие люди, но не тогда, когда я перестаю их понимать.

— Мапель Эльдалиэва. Недолюбливает вас. Устроил неудачное покушение на Ванитаса полгода назад.

Мапель, господи… А я-то думал, Альбериху не повезло с именем.

— О, — наконец произнёс я. Что ж, стоило ожидать, что один из сыновей графа будет хотеть наследство немного больше. Непонятно, правда, зачем начинать с младших братьев; особенно с Ванитаса, который уже хорошо устроился и на место графа явно не претендует. Разве в этом случае не логичнее прирезать первенького? — Мапель, значит… И почему ты думаешь, что это он?

— Никто больше не имеет ничего против вас, — Амелия произнесла на удивление длинное предложение с первого раза. — К тому же, со стороны Мапеля была подозрительных активность.

Мы замолчали. Амелия смотрела на меня как обычно пустыми глазами секунд пятнадцать, прежде чем я не выдержал:

— Ты ведь собираешься развивать тему? Тебе стоит быть разговорчивее, понимаешь?

Горничная, похоже, смутилась. В её взгляде промелькнуло что-то, похожее на обиду, прежде чем она отозвалась:

— Ходит слух, что Мапель Эльдалиэва вступил в какой-то культ. Ничего более неизвестно — только эмблема. Перевёрнутый знак Двенадцати.

— Культа мне для счастья не хватало, — выдохнул я и вдруг вспомнил о вещице в своём кармане. Я вытащил нашивку, снятую с воротника мужчины, проникшего в мою комнату. — Похоже?

Амелия взяла кусок ткани. Пригляделась, повертела его в руках; наконец, девушка вернула его мне и кивнула.

— Точная копия.

И цыкнул. Вот же! Хоть бы одна жизнь без охоты на мою тушку.

И вдруг я задался вопросом…

— Откуда ты вообще так много знаешь?

— Наблюдаю. Собираю информацию, — невозмутимо сказала Амелия. — Выполняю свою работу.

— Что-то я не уверен, что это типичная работа горничной. Ты без вопросов избавилась от трупа, — фыркнул я. — У тебя есть от меня секреты?

Конечно же, Амелия ответила нет. Впрочем, мне нужно лишь взглянуть на её лицо в момент, когда она это сделала: как и ожидалось, у неё были свои секреты. Ну разве может она узнать, что натворил Мапель, о котором так хорошо отзываются мои сокурсники, просто благодаря наблюдательности? В каких это кругах сплетничают, кто в какую секту вступил, а?

Я не стал давить на Амелию; всё нормально, пока она выполняет свою работу. Сейчас это похоже на сотрудничество. В конце концов, если бы она хотела мне навредить, то уже сделала бы свой ход. Или, на крайний случай, не помогать с телом — а она могла отказать!

Как сказала Амелия, у неё был осколок магии. Тот самый слабый тип внизу страницы; оказалось, это слабый магический остаток с ограниченным использованием, который нельзя развивать. Его можно сравнить с отсутствием магии вовсе. И всё же, у Амелии он был поразительно сильным. Что-то мне не верится, то так называемая «малая кроха энергии» запросто испаряет трупы. Ну не может это так работать!

— Хорошо, — выдохнул я. — Храни свои секреты. Только придётся честно ответить на несколько вопросов и никому об этом не говорить. Для начала, какое сегодня число?

Амелия была растеряна, но сделала, что я просил. Очевидно, она поняла, что с головой у меня что-то не то; не то чтобы переселение души было простой для понимания вещью, о которой догадался бы любой обыватель. Зато я теперь знал несколько основных вещей: какой сегодня день, как зовут мою новую семью, откуда я приехал, кто наныче король…

Должно быть, было странно отвечать на вопросы человек, будто свалившегося с Луны. Особенно если раньше он казался вполне нормальным.

Я поблагодарил Амелию за помощь, поудобнее перехватил книги, которые вынес из библиотеки, и мы вместе отправились в общежитие. Мы оба думали о чём-то своём. Амелия, должно быть, пыталась понять, что со мной не так, в то время как я прикидывал шансы «Альбериха» пожить подольше. Воистину, брат-сектант — горе в семье.

Вдруг в голову пришла мысль разузнать, как тут получают должность ректора. Или хотя бы как в этом мире открывают академии — в конце концов, этот мир заслужил хотя бы парочку квалифицированных магов. Судя по всему, Типрихс — то самое заведение, после которого уже не учатся, и я даже знать не хочу, почему с таким изобилием учебников и информации они просто…

Да что они делают вообще? Ни-че-го.

Организацию наёмников построил, и тут должен справится. Дети, конечно, ужасные существа, но не настолько же это сложно? Правда, для начала нужно закончить Типрихс. Желательно живым.

— Амелия, — позвал я. — А ты не могла бы разузнать об этой сек… О культе, в который вступил Мапель?

Бровь Амелии насмешливо дёрнулась.

— Могла бы.

— Не издевайся, — я махнул рукой. — Что ты хочешь?

— Не издевайтесь, — повторила она, то ли передразнивая, то ли ещё что. — У вас большое содержание.

— Верно, — я кивнул, знать не зная, сколько денег папаша-граф выделяет Альбериху.

Амелия замолчала. Я тоже молчал в ожидании ответа. Казалось, ни один наш разговор не может обойтись без этой глупой паузы. Десяток шагов, затем другой. Амелия маячила рядом, находясь всего лишь на расстоянии вытянутой руки.

Затем она остановилась.

— У меня маленькое жалование, — намекнула она. — И скоро у меня День Рождения.

Серьёзно? Что ж, по крайней мере, часть про жалование мне понятна.

— Хорошо-хорошо, — я закивал. — Всё, что захочешь, только делай, что прошу. Ты что, на меня злишься?

— Нет.

В этот раз различить было сложнее; лицо Амелии действительно будто у марионетки, не понятно, двигается ли оно вообще. И глаза, как у мёртвой рыбы. Альберих ведь не сам выбрал именно такого человека?

Мы снова замолчали. На самом деле, это не напрягало, если это не была пауза посреди разговора. Когда Амелия не тянула кота за хвост, будто играя с моими нервами, тишина была комфортной.

Недолгим было счастье; эту самую приятную тишину прервало содрогание земли. Оно было едва заметным, но я тут же уловил его источник: одно из тренировочных полей, раскиданных на территории академии.

Кто-то тренируется в вечернее время?

— Сегодня ни у одного курса нет занятий, — сообщила Амелия.

— Тогда мы можем заглянуть? — спросил я. — Интересно, кто тут вовсю устраивает землетрясения.

На самом деле, такой силы не было ни в одном из моих сокурсников. Без сомнения, мания большинства из них была хорошо, но ещё никто не заставил задрожать хотя бы половину поля.

Я действительно хотел бы увидеть сильного мага в деле!

— Думаете, стоит? — сказала Амелия скорее задумчиво; впрочем, было сложно понять.

— Что мы потеряем? Просто поднимемся на смотровую площадку, — предложил я, решительно двигаясь к огороженному полю.

Амелия помчалась за мной, цокая каблуками. Благо, лестница, ведущая на площадку, была и снаружи; мы преодолели её так быстро, как могли, в то время как где-то на тренировочном поле поднялся столб пламени. Многообещающе.

Наконец нам открылся вид на происходящее; на поле было пятеро подростков чуть старше моих сок… чуть старше нас; к неожиданной молодости стоит привыкать.

Двое из трёх самозабвенно боролись. Очевидно, обладатели стихийной магии: высокая девушка с копной огненно-рыжих волос и смуглый юноша, который теснил её, не боясь ожогов.

Глава 5

Бум. Бабах. Бам.

Так бы я описал этот бой, если бы кто-нибудь спросил. Я глянул на Амелию; та выглядела настолько же незаинтересованной пустым обменом ударов, сопровождаемых магией. Сильно, но без размышлений и техники; студенты просто били кулаками без изысков, словно в этом и был весь смысл.

Хорошая драка? Будь это платным зрелищем, я бы не стал платить за билет. Что эти двое вообще делают?

Впрочем, если сравнивать это с тем, как в Типрихсе учат колдовать, всё сходится: ничего, кроме как направить силу вперёд за кулаком, студенты и не должны уметь. Вряд ли они все так же сознательны, как Обель и его кузина, чтобы тратить целые дни на самообучение и поглощать информацию, как губки.

Я вздохнул.

— Ты понимаешь, что происходит?

— Выносливость, — отозвалась Амелия. — Вкладывать магию в тело на протяжении долгого времени тяжело.

Правда что ли? Что-то никогда не замечал. К тому же, я ожидал чего-то большего после гигантского огненного столба.

Наконец девушка отскочила, усмехнулась и взмахнула рукой. Перед ней возникла стена огня, не позволявшая оппоненту приблизиться. Но тот пошёл напролом: он бросил вперёд десятки каменных обломков, валявшихся вокруг, и снова приготовился к удару.

Конечно, рыжеволосой пришлось панически уклоняться; она не могла отбить камни огнём, как бы ни старалась. Одним ударом в живот парень откинул её на пару метров; удивительно крепкая, для живого-то человека, девушка встала на четвереньки и откашлялась.

— Всё-таки сбил с ног! Думаю, ты перейдёшь на четвёртый курс в этом году.

— Ты была хороша, Шайла! — похлопал кто-то из студентов, оставшихся в стороне. — До турнира осталось-то всего ничего, надо постараться.

А-а… Детишки готовятся к самому простому получению диплома в своей жизни. Что ж, масштаб события пока что кажется мне преувеличенным, но они явно стараются — ну, насколько они понимают слово «стараться».

— Амелия, — позвал я. — Ты тоже чувствуешь необъяснимое разочарование?

— Не могу ответить на ваш вопрос, — ответила горничная, слишком воспитанная, чтобы заявить что-то подобное в своём положении.

Наконец я смог сформулировать мысль, которая вертелась у меня на языке всё это время. Это как сравнивать людей, живущих на разных концах света. Те, кто образно (или очень даже реально) сидят под пальмой и срывают бананы и думать не станут о развитии, в то время как северяне просто умрут, если не будут трудиться и совершенствоваться. Вот почему боевые способности — да и способности к обучению, что уж тут скажешь, — этого мира казались мне более слабыми, даже если все, кого я встречал, поголовно имеют магию.

Зачем им стараться, если у них уже есть врождённая сила? Конечно же люди, которые могут прибить кого-то движение руки или выкорчевать десяток деревьев без особых усилий не будут стараться!

— Боже мой, — прошептал я, поражённый осознанием.

Амелия послала мне вопросительный взгляд, но я лишь покачал головой. Мог ли я сказать ей, что попал в мир идиотов? Кто же знал, что поголовное использование магии сделает это?

— Что не так?

— Ничего, — выдохнул я. — Я возвращаюсь в общежитие. Мне нужно закрыться в комнате, пока кто-нибудь не разочаровал меня ещё больше. А ты делай, что должна, ясно?

Амелия кивнула.

— Получу информацию — сообщу.

— Отлично.

Я устало вернулся в свою комнату; по пути мне пришлось отвязаться от Райана ещё одного сокурсника, привязавшихся ко мне в холле общежития. Они собирались куда-то отправиться и воодушевлённо уговаривали меня присоединиться. К сожалению, для студенческих развлечений я точно староват — бедняги опоздали на пару десятков лет.

— Итак, — я заперся в своей спальне, говоря с самим собой из-за потребности в адекватном собеседнике. — Что мы имеем? Мир, полный магии и лентяев. Что мы собираемся делать? Для начала, получить диплом.

Или, как его называют местные, документ о выпуске или как-то так. Только всё упирается с Мапеля; если брат вступает в культ, жди беды. Четыре года, в конце концов, надо хотя бы пережить, а мой старшенький явно не настроен позволить мне это сделать.

Я плюхнулся в кресло, теребя волосы. Убить Мапеля что ли? Так это надо из академии свинтить — а проблема ещё и в том, что где искать новоявленного братца, и как он вообще выглядит, я понятия не имею. Это настоящий тупик.

Что ж, я всегда любил сложные задачи.

Мапель вступил в культ, значит, и мне труда не составит. Интернета тут нет — вряд ли каждого человека можно опознать по его лицу. Думали, Алекс Эддерли умер? Ну уж нет — его время только наступило!

Я не видел Амелию до самого утра; она проскользнула в комнату без стука около половины шестого утра — как раз тогда, когда я только продрал глаза, недовольно, но в приступе подростковой энергии.

Амелия была при параде: с немного растрёпанными, но собранными в пучок волосами, в платье и тёмной накидке в пол. Я же, стоя в пижаме перед комодом, почувствовал себя несколько неудобно.

— Какой сюрприз, — протянул я, приглядываясь к молчаливой фигуре Амелии в утреннем полумраке. — Вот уже второе утро, когда мы встречаемся до подъёма. На этот раз ты чем-то меня порадуешь?

Амелия фыркнула; я хлопнул глазами от удивления, услышав этот необычный для неё звук. Особенно когда её лицо толком не пошевелилось, когда она это сделала.

— В этот раз я, — выдала она, стягивая накидку. — Информация.

— Быстро! — отозвался я. — Ты вообще спишь?

— Вчера.

Я неловко поёрзал. Да, вчера в три часа ночи Амелия определённо пыталась спать. Указав девушке на диван, я подхватил форму и скрылся за ширмой — теперь понятно, зачем она здесь нужна.

Не то чтобы я перед ней стеснялся (хотя, Альберих действительно ужасно тощий), но раздеваться перед такой молодой девушкой? Это я знаю, что Амелия на два года старше семнадцатилетнего Альбериха — но лицо…

— Я спиной чувствую, как ты пялишься.

— Не понимаю, что вас смущает.

— Ну конечно, — пропыхтел я, застёгивая рубашку. — Наверное, меня смущает то, что ты зачем-то смотришь, даже если между нами ширма. Лучше рассказывай, что там у тебя есть. Как нам вступить в этот культ, а?

Голова Амелии — и впрямь как у куклы, — медленно склонилась набок.

— Вступить?

— Это свежая идея, — пояснил я. — Но должна быть хорошей. Например, некий Алекс Эддерди и… Эм, и… Некие Алекс Эддерди и Мелисса, горожане с некоторым количеством денег хотят стать сектантами. Ну как звучит?

— Мелисса? — переспросила горничная.

Я пожал плечами; к тому времени я уже оделся и вышел из-за ширмы, сосредоточенно завязывая полосатый форменный галстук.

— Я придумывал на ходу. Плохое имя?

— Неплохо, — качнула головой Амелия; конечно, как будто я ожидал, что она будет довольна. — Их человека можно найти в городе, обычно на малой площади с фонтаном у ювелирного магазина. Для вступления нужен взнос и собеседование.

— Не так уж и сложно. Этот культ действительно такой тайный?

— Скорее нет, — отозвалась Амелия. — Культ Двенадцати имеет что-то общее с церковью. Скорее, на него закрывают глаза.

— Ну вот, всё хуже и хуже, — выдохнул я, массируя виски.

Снова встал вопрос, почему Альбериха не убили в госпитале; если убийца — как и Мапель, — был членом культа, ему могли бы дать доступ. Или, на крайний случай, один из лекарей или монахов мог бы прирезать несчастное тельце или даже подстроить это, как естественную смерть.

Но никто этого не сделал. Почему? Почему Альберих вообще впал в кому?

— Надо бы поторопиться, пока я не умер от взрыва мозга, — пробурчал я. — Что-нибудь ещё?

Амелия покачала головой.

— Они очень серьёзно относятся к Двенадцати. Вступивший должен быть глубоко верующим.

Тьфу ты. Назвался груздем — полезай в кузов. Придётся ковать из себя сектанта.

— Замечательно, — фыркнул я. — По крайней мере, ничего сложного. Когда мы сможем выехать в город?

— Два выходных в неделю. Сегодня, завтра, — сообщила Амедия. — Ворота открываются в семь утра и закрываются в одиннадцать вечера.

Похоже, мне повезло прибыть в середине рабочей недели — знать не знаю, что бы я делал, если бы пришлось ждать.

— Тогда выедем, как только сможем. А сейчас мне нужен кофе — и тебе, полагаю, тоже, — потянувшись, я позвал Амелию к двери, собираясь отправиться в столовую. Тащиться до неё довольно долго, а открывается она рано, так что и такие ранние пташки, как мы, смогут что-нибудь выцепить.

Амелия застыла.

— Слуги не едят в студенческой столовой. Встретимся у ворот.

Я махнул рукой. Как будто кто-то действительно заметит; до сих пор я не замечал ни одного человека, который бы следил за порядком в заведении!

— Что-то я не помню таких правил, — мне пришлось вернуться чтобы подтолкнуть горничную. — Не обеднеют дворянские детишки от чашки кофе и чего-нибудь съестного. Если сегодня выходной, то можно даже не надеяться, что кто-нибудь вообще будет в столовой в такое время. Незачем разделяться лишний раз.

Я действительно не любил это делать; разделение с напарником даёт скользкое чувство неопределённости. Амели, конечно, провела всю ночь чёрт знает где, но все мы знаем, как это работает: именно тогда, когда ты расслабляешься и плывёшь по течению, всё идёт наперекосяк.

В конце концов Амелии пришлось согласиться. Мы прошлись по тихим коридорам общежития, обитатели которого и не думали просыпаться. Затем вышли на улицу, и я тихо, но долго поражался, зачем ставить здания так далеко друг от друга. И ладно корпуса! Почему столовая находится вообще на другой стороне территории Типрихса? Чтобы студенты могли нагулять аппетит? Просто смешно.

Освещение в столовой напоминало лампы с холодным светом — за исключением того, что это были блестящие люстры с крупными голубыми огоньками, словно летавшими в воздухе. Теперь я мог чётче увидеть потемнение на бледном лице Амелии. У девушки начали образовываться круги под глазами; тогда-то я и подумал, что следующая ночь должна пройти без неожиданной работы. Хотя бы для её здоровья.

Тьфу ты! Когда это я стал таким внимательным?

Как и ожидалось, было пусто. Некому указать Амелии, что она находится, где не положено; я глянул на горничную я-же-говорил взглядом из врождённой вредности и занял один из дальних столов.

— Вам действительно хватит этого? — спросила Амелия. Она смотрела, как я пью кофе из симпатичной расписной чашки; он был единственным, что я взял, потому что аппетита определённо не было.

По крайней мере, я могу воспользоваться преимуществами молодого тела, а не помирать от слабости без сна и нормальной еды. Хорошо вернуться в семнадцать лет!

— Жуй свою тарталетку молча, — отозвался я. — Пока я могу пережить утро на одной чашке кофе, я буду это делать.

Амелию мой ответ не удовлетворил. Казалось, она размышляла о чём-то несколько секунд, прежде чем сказать:

— Это не пойдёт на пользу вашему здоровью. Если вы снова свалитесь, только приехав в Типрихс, ваш отец будет недоволен.

Поразительно длинно.

Погодите-ка, что там со здоровьем? Альберих, конечно, дрищ дрищом, но умирающим (или, по крайней мере, падающим с ног) я себя пока не чувствую.

— А что не так с моим здоровьем?

— Иногда мне кажется, что вы не мой господин, — Амелия сделала глоток своего мутного зелёного чая. — Точнее, мне кажется так всё время. Я слышала, в детстве вас никуда не отпускали, потому что вы заболевали от чего угодно.

Да уж, сегодня горничная стала куда болтливее, чем обычно. Впрочем, это всего третий день нашего знакомства; может, прежде она всего лишь меня стеснялась?

Я глянул на её лицо. А оно всё такое же пустое — на эмоции можно и не надеяться.

— Скажи, как долго мы знакомы? — поинтересовался я.

— С прошлой весны, — ответила Амелия. — Но с вами, я полагаю, с четверга.

Вот как. Амелия умная и наблюдательная; к тому же, было бы сложно скрывать, что ты — чужой человек, от того, кто должен знать тебя, как облупленного. Горничная — не друг, не член семьи (а они здесь явно не близки друг с другом) и не какой-нибудь сторонний наблюдатель. Она одевала Альбериха по утрам, прислуживала ему за едой, помогала ему с делами. С самого утра до поздней ночи с ним, как приклеенная.

Конечно же я ждал, когда она заметит. От неё я бы всё равно не скрылся; вопрос в том, примет ли она меня, как нового Альбериха, или будет закопана где-нибудь в лесу за забором академии.

— Ага, думаю, именно с четверга, — согласился я. — И что, я нравлюсь тебе больше, чем он?

Амелия моргнула, будто задумавшись.

— Вы переодеваетесь сами.

— Это плюс?

— Скорее да, но неприятностей от вас больше. Альберих предпочёл бы сидеть, носа не высовывая, до конца жизни. Он собирался сбежать из Типрихса домой в первую же неделю.

Я фыркнул и шумно опустил чашку на стол.

— Ну конечно, именно это он бы и сделал, — раздосадовано пробурчал я, мысленно добавив: «Что ж ты за человек такой, Альберих? Не удивительно, что тебя настигла ранняя смерть!»

— Вы проблемный, но по какой-то причине вы мой господин, — заявила горничная, намекая на то, что я находился в теле младшего Эльдалиэвы. — Я должна с этим жить.

Звучало как-то обидно. Похоже, Амелия решила, что если я не настоящий Альберих, она может не контролировать свою речь; впрочем, это было не так уж и плохо. Зато она вообще заговорила! Думаю, это прогресс нашего весьма недолгого общения.

Ну или у Амелии просто такой характер, но это уже другой разговор.

— Советую быть немного вежливее, — я глянул на горничную, пытаясь придать взгляду немного осуждения. — Я могу тебя и уволить.

Наконец девушка издала звук, максимально напоминающий смех.

— Найдите другую горничную.

Судя по тому, каким тоном она это сказала, задача была невозможной. Что ж, Амелия один-один.

Я встал из-за стола.

— Если ты стала такой болтливой, то идём. Надеюсь, у тебя достаточно энергии — день будет долгий.

А ещё мне действительно интересно, как выглядит столица! Госпиталь, академия… Скука скукой! Где люди живут, как торгуют, чем платят, в конце концов — вот, что для меня тёмный лес.

Амелия кивнула, поднимаясь следом; как обычно, она была на пару шагов позади меня, и я всегда мог видеть её тёмную фигуру краем глаза. К тому же, она цокала каблуками; Типрихс явно имеет какую-то претензию на боевое учебное заведение, так что каблуки тут носят либо очень смелые, либо очень слабые девушки.

А других горничных я вблизи не видел. Бегала парочка вдалеке, да только какое мне до них дело?

— Кстати, Амелия, — заговорил я, открывая массивную дверь столовой. — А зачем ты вообще носишь…

— Аккуратнее!

Я нос к носу столкнулся с Мари; очевидно, она тоже собиралась войти, и мы врезались друг в друга, потому что оба не смотрели на дорогу.

— Извини, староста, — я уступил дорогу Мари; та махнула рукой, как обычно собранная и идеальная, как статуэтка в полный рост.

Тут обычные девушки-то есть? Одна сыскалась, и та полунемая и голубоволосая, эх…

Нет, конечно, у меня нет никаких предубеждений против Мари. Забавная и серьёзное, прямо как выпускница, только начавшая работу в офисе. Много же разочарований её ждёт — но пока пусть верит во всё, что хочется, сколько угодно. Но иметь такие складки между бровями, в семнадцать-то лет… Это сколько надо хмуриться?

— Слугам нельзя в студенческую столовую, — вдруг сказала Мари, заметив Амелию,

— Правда? Здорово, что мы уже уходим, — я развёл руками. — К тому же, я не получал никакого свода правил академии. Досадное упущение.

Иногда в человеке развиваются поразительные способности — например, спиной чувствовать, как горничная закатывает глаза.

Мари замялась, но всё же кивнула.

— Да, но… Честно говоря, это негласное правило, — добавила она. — Ладно, забудь, это глупо. Ты ведь был болен, конечно, тебе нужна помощь. Я понимаю.

Прошу прощения, юная леди, тебя не учили не делать настолько поспешные выводы? Репутация Альбериха просто не может быть настолько ужасной.

Глава 6

Прежде чем я успел что-нибудь ответить, Мари скрылась в столовой; ну и ладно, не бежать же за ней из-за глупого недопонимания. Пусть думает, что хочет — по крайней мере, это не какой-то новый миф, порочащий честь Альбериха — и мою, если на то пошло. Собственно, так обо мне все и думали, и Амелия это подтвердила: Альберих слабак, нытик и совершенно больной человек.

Я, правда, здоров и бодр, как огурчик; я, конечно, не знаю, как это работает, но не уверен, что со сменой души в теле происходит чудесное исцеление. Впрочем, может у пацана с головой было не в порядке?

Ну почему-то же его взяли в элитную академию.

…

Ах, точно, он сын графа. Для местных это всё решает, да?

До открытия ворот мы оставались на территории академии; я делал кое-какую зарядку, чтобы тело Альбериха совсем не развалилось, а Амелия, как и положено, наблюдала за мной, стоя в стороне в идеальной позе. И всё же, отчего-то мне казалось, что было в её пустых глазах что-то насмешливое. Да, наверное, я глупо выгляжу; кто-то настолько хилый за упражнениями волей-неволей смешит людей. Ничего, у меня и не такие принимали нормальный вид; ну и что, что у Альбериха вид ходячего скелета? Всё ещё можно исправить.

Вот будь я несколько старше, дело шло бы со скрипом, этого не отнять.

Мы с Амелией могли бы позаботиться о карете, которая отвезла бы нас куда угодно. Но зачем? Как оказалось, меньше часа ходьбы, и мы уже на городских улочках; главное — не лениться ходить на своих двоих. Да и шутка ли — два месяца в постели! Чуть больше физической активности мне не повредит. И так конечности смахивают на веточки, того гляди, новое тело ветром сдует.

Я огляделся. Милые дома, будто с иллюстрации, широкие дороги, мощёные гладким камнем, и на редкость милая — аж то тошноты, — атмосфера. Окажись я в каком-нибудь настоящем средневековье, мир не выглядел бы так радужно. Сразу видно — в сказку попал.

— Не были в Кальбероне? — спросила Амелия.

— Ну, как тебе сказать, — протянул я. — Скорее нет. Начнём с главного — где тут можно затариться одеждой попроще?

Об этом я спросил не просто так. Одежда Альбериха кричала о дороговизне; всё, что не выглядело, будто стоит как годовая зарплата местного жителя, было формой Типрихса. Я же собирался играть — нет, я собирался быть собой, Алексом Эддерди, вступающим в культ Двенадцати.

Или как он там называется. Двенадцать то, Двенадцать это; действительно, стоит подтянуть знания о местной религии. Того гляди, всё же выставлю себя идиотом. И ладно, перед горничной — ей внезапная смена души в теле Альбериха по барабану. А если перед кем-то важным?

Вот смешно будет испортить план, просто потому что не подумал о чём-то настолько простом.

Горничные — тоже люди довольно узнаваемые. По крайней сере, легко понять, что они как-то связаны с дворянами и вряд ли находятся не на службе. К тому же, я понятия не имею, что носит Амелия, кроме своей-то ночнушки, если она не в платье с передником. Вещи для маскировки всегда нужно брать вместе, в одном магазине, следя за тем, чтобы стиль не сильно отличался.

Потому что некоторые люди чересчур внимательны к мелочам, а раз уж слух о том, что Мапель — идиот вступил в культ дошёл до Амелии, то и обо мне узнают все, кому надо.

В конце концов горничная кивнула и повела меня куда-то вглубь города, к торговым улицам. Мы миновали магазины подороже — а может, мы до них даже не дошли, я не приглядывался, — и вышли к тем, что торговали вещами, дольше подходящими обычным горожанам.

— Мы собираемся купить одежду?

— Глупый вопрос, конечно да, — фыркнул я. — Ну мы конечно можем заглянуть в этот… кхем, сама знаешь куда, только вот я не знаю, сколько мы проживём после этого.

Я лукавил; я полностью уверен, что смогу выйти живым и хоть немного целым, если что-то пойдёт не так. Впрочем, возможно моя осторожность притупилась, потому что до сих пор я не видел никого компетентного.

— Хорошо, Алекс, — кивнула Амелия; когда она назвала меня этим именем, я чуть не подавился, и она явно это заметила. — Что? Забыл свою Мелиссу?

Эта горничная действительно любит надо мной издеваться. Это что, облегчает ей жизнь?

— Конечно нет, Мелисса, — отозвался я. — Не слишком ли рано ты начала эту игру?

— Не понимаю, — Амелия прикрыла глаза.

Вот же ж!

Амелия — кажется, самый вредный человек на планете и абсолютно ужасная горничная, — отказалась мне помогать и наблюдала, как я ищу какую-нибудь подходящую лавку с удовлетворением на посветлевшем лице. Что ж, по крайней мере, одному из нас весело. Беру назад все хорошие мысли об этой девушке, когда-либо приходившие в мою голову. Если я застрял в теле Альбериха, то с этой горничной я надолго — да меня ждёт ад!

И, зная то, что мне наверняка придётся объясниться с каким-нибудь членом семьи в случае чего, у меня нет причин не верить, что я не могу просто её поменять. Иначе она бы не вела себя так самоуверенно!

Начинает казаться, что неразговорчивость и невозмутимость не были чертами её характера — просто отличная маска, которая слетела, когда она поняла, что за это ей ничего не будет.

И всё же, я справился. Ориентироваться было не так сложно, как я думал; меньше чем через час мы с Амелией были одеты, как обычная пара горожан. Мой выбор был простым: тёмные ткани, не выделяющиеся фасоны и удобство в движении. Мало ли, придётся бежать — было бы неловко, если бы оказалось, что из-за каких-нибудь глупых брюк это почти невозможно.

Впрочем, стоило заметить, что вид Амелии не сильно изменился. С таким же успехом можно было снять фартук; и всё же, так куда надёжнее.

Вишенкой на торте было простенькое заклинание, которое я приметил вчера в библиотеке. Оно позволяло временно изменить цвет глаз — а ярко-зелёный, как ни крути, сильно выделяется. К тому же, ещё неизвестно, насколько сильно моё семейное сходство с Мапелем.

Единственным побочным эффектом моих новых серых радужек было ухудшившееся зрение; не критично, так что я всё ещё могу видеть (и, наверное, даже читать не слишком мелкий текст), но всё же достаточно ощутимо для дискомфорта.

— Смотри-ка, теперь я совершенно новый человек, — объявил я, показавшись Амелии.

Девушка кивнула.

— Лицо.

— Многие люди похожи на лицо, — я махнул рукой. — Если я буду его скрывать, будет куда подозрительнее. В остальном совпадений с Альберихом Эльдалиэвой нет, верно?

— Вероятно. Теперь?

— Теперь мы пройдёмся по городу, где-нибудьпообедаем и вернёмся в академию, — ответил я. — И не надо так смотреть. Во-первых, нам нужно стать знатоками религии в максимально сжатые сроки, а во-вторых, мы не можем просто появиться из ниоткуда. Нужно показаться, помаячить то тут, то там.

По крайней мере, это всегда работало. Надо же чем-то компенсировать то, что смена цвета глаз — не самый надёжный способ изменить внешность. Он, конечно, влияет на восприятие человека, но всё ещё остаются детали, которые при желании можно сравнить. Стоит хотя бы сделать вид, что мы приезжие, осматривающие город, а не сразу заявляться на порог тайного культа.

Впрочем, возможно я превратился в параноика. Если подумать, сам Альберих-то в Кальбероне новичок, а раньше он и вовсе был затворником…

Ну уж нет. По крайней мере, если в этом культе будут местные, они опознают нас, как людей, которых раз-другой видели на улице, а не не пойми откуда взявшихся незнакомцев.

— Перебарщиваете, — буркнула Амелия. — Вы много думаете.

Да, кажется я забываю, что обстановка этого мира куда спокойнее, и нет повода постоянно о чём-то беспокоиться. И люди здесь то ли глупее, то ли беспечнее. Я выдохнул, расслабляя плечи, осмотрелся и спросил:

— Площадь с фонтаном рядом с ювелирным магазином, да? Мы должны хотя бы разок её пересечь. И лучше бы нам с кем-нибудь познакомиться.

Амелия кивнула; она явно знала дорогу, поэтому пошла первой, ведя меня сквозь потоки спешащих куда-то людей. Жители Кальберона были шумными, дружелюбными и быстрыми. Они ходили туда-сюда, громко переговаривались, собирались в группы на действительно широких дорогах; уже какое-то время я не видел никакого транспорта. Как оказалось, для повозок и наездников были выделены отдельные пути — хотя бы о пешеходах заботятся. Не хотелось бы быть затоптанным из-за зазевавшегося возницы.

— Смотри-ка, — я остановил горничную, засмотревшись на витрину магазинчика, мимо которого мы шли.

Я бы сказал, что там торгуют антиквариатом, если бы встретил его в своём мире но вещи на прилавке были новыми и соответствовали этому времени. Пара деревянных глобусов, статуэтки, хрустальная пепельница — набор вещей, которые ожидаешь увидеть в одном месте.

И нож.

Прекрасный, замечательный нож; явно наточенный, с удобной рукоятью, на которой даже выгравировали какие-то узоры.

Ладно, дело не в том, насколько он хорош; бывает и получше, и я уверен, что если наткнусь здесь на оружейную лавку, мне предоставят что-нибудь куда лучшего качества. Просто с тех пор, как я здесь очутился, единственные ножи, которые я видел, были столовыми. Не считая, конечно, того, что был у несостоявшегося убийцы, но он исчез вместе с телом, потому что я — башка дырявая! — не додумался его забрать.

Магия это, конечно, здорово, но я чувствую себя незащищённым. В конце концов, раньше она была моим козырем в рукаве, чем-то уникальным и недоступным никому больше. А теперь я не выделяюсь; мало того, я хилый, и руки у меня как лапша. Всё это время я не осознавал, как мне не хватает чего-нибудь острого, чтобы пустить в ход в случае чего.

— Амелия, я такой глупый, — и она, наверняка, согласилась бы с этим утверждением без всякого контекста. — Давай купим нож.

Она смотрела на меня пару секунд, прежде чем на её лице промелькнуло что-то похожее на понимание.

— Мы могли бы купить вам меч.

Я повернулся к ней, качая головой.

— Я же им пользоваться не умею. К тому же, пока что он был бы для меня тяжеловат. Да и это так глупо, когда все видят, то ты вооружён. Что может быть лучше ножа?

Ну, я бы и от пистолета не отказался, но что-то мне подсказывает, что в этом мире их нет.

Амелия вздохнула, указывая на прилавок.

— Этот нож?

— Мы могли бы найти и другой. Просто этот навёл меня на мысль, что это было бы отличной идеей.

— Хорошо, — Амелия согласилась. — Тогда мы идём?

— Такая рань, а ты уже спешишь, — фыркнул я. — Идём-идём, только неспешно. Мы прогуливаемся, а не совершаем обход, помнишь?

Я не знаю, что такое неспешность и расслабленность в понимании моей горничной. Она быстрая, напряжённая и серьёзная; по ней и не скажешь, что она гуляет и наслаждается видами, а не составляет изощрённый план убийства. Мы быстро добрались до оружейной лавки — она была неожиданно близко, но это меня только радовало. Не хотелось бы свернуть с пути, чтобы добраться до другого конца города. Смуглый мужчина, начищавший меч за прилавком, осмотрел меня критическим взглядом. В его голове явно не укладывалось, что я и оружие можем находиться в одной плоскости; да уж, посмотрев утром в зеркало, в моей голове промелькнула похожая мысль.

Выбор был быстрым; что-то маленькое, чтобы умещалось в рукаве и легко вытаскивалось, желательно длинное и удобное в использовании. Мне даже предложили два ремешка, чтобы закрепить конструкцию под рубашкой.

Что ж, суровые мужские браслеты. Я молча посмеялся над своей шуткой, бросив взгляд на Амелию, и подумал, что в её пышных юбках поместилось бы куда больше полезных вещей. Ну, некоторые из них для начала надо изобрести; и всё же, удобная складка-карман, и даже ножны для короткого меча влезут…

Я вспомнил о невозмутимом виде горничной, обнаружившей труп в моей спальне. А может она и так носит что-то, о чём мне лучше не знать? Я бы не исключал этой вероятности.

Мы вышли из лавки, полностью довольные покупкой; по крайней мере, я был доволен, а Амелия…

Действительно, сложно сказать.

— Итак, у меня есть вопрос. Ты тут уже бывала? — поинтересовался я. — Ты подозрительно хорошо знаешь город.

Амелия покачала головой; копна вьющихся чёрных волос забавно качнулась следом, и я почувствовал самодовольство из-за того, что настоял на смене причёски.

— Приехала с господином. Оставалась в госпитале, пока не очнулся, и пару раз выходила в город.

— И за эти пару раз ты узнала, где можно взять оружие? — хохотнул я. — Ты такая подозрительная! Меня это забавляет.

— Вас не должно забавлять подозрительное поведение того, кто может убить вас во сне, — отозвалась Амелия.

Это было что-то среднее, между шуткой и серьёзным заявлением; я фыркнул, решив даже не думать, что творится в голове девушки, если она заявляет это прямо мне в лицо.

— Попробуй, — отозвался я. — Ну, мы действительно идеальная команда: оба странные и подозрительные, да?

— Вероятно, — кивнула Амелия. — Думаю, граф убил бы вас, если бы что-нибудь узнал.

— Но он ведь не узнает? — я подмигнул.

— По крайней мере, пока вас некому заподозрить.

Мы ещё немного прошлись. Несколько раз я останавливался, чтобы спросить у горожан дорогу к разным местам: то к булочной, то к цветочному магазину, кто к офису местного юриста — ну хоть кто-то полезный в этом мире есть, уже хорошо. Идти туда я, конечно же, не собирался, зато завёл пару случайных знакомств. Кому-то сказал, что только переехал, кому-то вскользь упомянул своё имя. Местные были предрасположены к общению — дело шло хорошо.

А вот Амелия… Ну, судя по всему, она не могла поверить, что мы действительно этим занимаемся.

— Терпи, Мелисса, терпи, — я хлопнул её по плечу. — Зато мы сменили обстановку.

Серьёзно, торчать в академии уже тошно. Мне в жизни уже хватило одинаковых серых стен!

А вот Амелии прогулка явно не нравилась; она, в конце концов, замкнутый человек (впрочем, оставалось узнать, что ж она вдруг стала такой смелой, поняв, что я никакой не Альберих), и чем дольше мы ходили туда-сюда, тем более недовольной она становилась.

Я приблизился к пухлой суетящейся женщине; она держала ларёк с какой-то уличной едой. Стоит признать, меня интересовал не товар. А вот взгляд Амелии, брошенный на запечённое яблоко на палочки…

Ну наконец-то, хоть один чёртов рычаг давления, а то так бы и жили на обмене колкостями.

— Одно яблоко, пожалуйста, — попросил я и вынул из кармана монету — местные прогрессоры старались, но не смогли, так что при наличии множества приятных вещей, вроде настольных ламп, бумажных денег просто не существовало.

Протянутую сладость я тут же сунул в руки Амелии; её это, кажется, хоть немного удовлетворило.

— Мисс, вы давно живёте в Кальбероне? — спросил я.

Женщина смущённо махнула рукой.

— Да какая из меня мисс? — добродушно отозвалась она. — Я тут с самого детства — давно, как видите. А что?

— Просто интересно, как тут живётся. Мы с женой приехали издалека — мы всегда хотели обосноваться в таком месте, — я кивнул на видневшуюся вдалеке церковь. Краем глаза я заметил, как Амелия мужественно поборола желание закатить глаза. — Думаете, в столице спокойно?

— Спокойно, конечно, спокойно! И работа всегда есть, можете не волноваться, — закивала женщина. — Но вы такие молодые, а уже женаты? Да уж, в наше время рано взрослеют… Впрочем, переезжать на новое место лучше в молодости, этого не отнять. Знаете, зовите меня миссис Пансин. И скажу вам сразу: продавец овощей, что держит лавку за углом, постоянно пытается подсунуть гнилые овощи! Вы лучше у него ничего не берите. И цены он поднимает конские.

— Ничего себе, — я покачал головой. — Спасибо за совет, миссис Пансин! Меня зовут Алекс Эддерли. А это Мелисса.

Я кивнул в сторону Амелии; той оставалось только подтвердить мои слова и продолжить жевать своё яблоко.

Глава 7

— Ужасный день, да? — спросил я.

Амелия послала мне взгляд.

Было около десяти утра. Мы завтракали в маленьком кафе на центральной улице, просто потому что я неожиданно понял, что неполноценное питание — огромная проблема нового тела. Да и посидеть, помаячить лишним не будет.

Это был второй день страданий Амелии; вчера мы так и носились до середины дня прежде чем мои ноги начали протестовать; Альберих и нагрузки? Хаха, несовместимо. И всё же, на следующее утро я снова потащил Амелию в Кальеброн. В конце концов пришлось купить ей пару вещей — недешёвых, следует заметить, а за местные духи и вовсе можно отдать почку.

Итак, на сегодня я её умаслил. Всё равно был должен — вот и отплатил.

Весь прошлый вечер я изучал местную религию. Аж голова начала гудеть; и всё же, я постарался уместить в голове самые важные детали. Верили в этой стране как бы в бога, но, с другой стороны, и не в него вовсе.

Странная ситуация: ровно тысяча четыреста семьдесят шесть лет назад (тогда-то и началось новое летоисчисление) Богиня, создавшая человечество, даровала людям магию. Здорово, просто потрясающе. Уже на этом этапе я задался вопросом, почему кто-то батрачит таким интереснейшим образом, а поклоняются всё равно Двенадцати.

Ладно, продолжаем.

Магию-то людям дали не просто так, а потому что они не единственные обитатели мира. Они тут, в общем-то, были самыми слабыми: маленькими, слишком хилыми по сравнению с другими существами, да ещё и болезненными и привередливыми к питанию. Проще говоря, неудачно у Богини получилось: её драгоценные люди быстро оказались внизу пищевой цепочки и на грани вымирания.

Ну и, как полагается, помимо Богини был и Бог. Тот самый гад, который накидал в мир смертоносных тварей; он посмотрел на людей и понял, что от слабого звена лучше избавиться — они ему всё равно никогда не нравились. По его указке другие существа (какие? Да кто их знает) начали теснить человечество.

Магия проблему не решила; людей было мало, новые силы они только обрели — в общем, ни одна проблема по щелчку пальцев не решается. Но вот объявились двенадцать смертных, которые были несколько… лучше других. Дальше всё стандартно: якобы глубокие цитаты про единство и защиту людей, бла-бла-бла, человеческое государство в безопасности.

Но потом они, естественно, померли, а в честь них основали церковь. И я, конечно, всё понимаю, но объект всё же выбрали не тот. У вас есть Богиня, даровавшая магию (настоящее доказательство существования!), а вы решили, что двенадцать самых лучших магов своего времени святее, чем она?

Всё это было слишком стандартно. Как будто попадание в фэнтези-мир автоматически запускает именно этот сюжет; никто не придумал ничего оригинальнее? Я и так мирюсь с идиотизмом вокруг себя! Люди под натиском нелюдей и чудесные спасители, конечно. Можно было и не читать — просто поотвечал бы наугад, если бы кто спросил. Это наверняка бы сработало!

Самое худшее в том, что даже я, человек, никогда не интересовавшийся темой магических миров, понимаю, что попал в место, полностью скопированное со всех произведений массовой культуры.

Это уже даже не смешно!

И даже не всё. Конечно же, есть очень фэнтезийное обстоятельство. Умирая (интересно, от старости?) Двенадцать завещали, что однажды переродятся. Если быть точнее, раньше, чем с их смерти пройдет полторы тысячи лет. Сколько там осталось? Да кто его знает, но явно чуть-чуть. Ясно, почему активизировался какой-то культ. Зашевелились в предвкушении.

Зачем Двенадцати вообще реинкарнировать, и что это будет значить для людей? А кто его знает. Только руками развести и остаётся: полная бессмыслица.

Я сердито наколол на вилку кусок бекона. Давненько я не чувствовал такого разочарования.

— Что вы делаете? — поинтересовалась Амелия.

— Чувствую себя самым мудрым человеком на всём континенте, — пробурчал я. — Забудь. Так ты правда веришь в перерождение этих Двенадцати?

Последний вопрос я произнёс шёпотом; не похоже, что нас кто-то подслушивал, но лучше бы этому остаться между нами.

Амелия покачала головой.

— У меня нет причин не верить в их историю, но я не совсем понимаю, как работает перерождение, — ответила она, тщательно обдумав ответ. — Вы явно знаете об этом больше. У меня были некоторые мысли.

Мысли, да? Что, намекаешь, что я — один из Двенадцати? Ожидаемая, но досадная ошибка. Я не реинкарнировал, а переселился, и я уверен, что между этими терминами должна быть огромная разница.

Ну и, в конце-то концов, несмотря на собственную историю (признаться довольно невероятную), поверить в то, что дюжина древних магов переродится… Ну не знаю. Даже если они это сделают, вряд ли кто-то действительно узнает. Разве не в этом смысл перерождения? О воспоминаниях и речи не было.

Ай, сижу, строю из себя знатока. Я к этому всему отношусь только из-за идиотского брата. Приглядимся к культу, узнаем, чем они там занимаются и, возможно, прикончим моего старшенького — да и всё, остальные их дела вообще меня не касаются.

— Ну и что теперь? — снова заговорила Амелия. — Сегодня мы сделаем что-то полезное?

— Человек, получивший кучу непонятной чертовщины за полмешка золота, должен молчать, — фыркнул я. — Я пошёл на подкуп, ожидая, что он сработает. Итак, вчера мы пару раз прошли мимо фонтана на той самой площади, а сегодня идём ловить зазывалу.

— Зазы…валу?

— Ну кто там из культа Двенадцати ошивается? Нам же нужно вступить. Ты же помнишь нашу легенду?

Я потратил на продумывание нашей якобы жизни некоторое время — конечно, не без помощи Амелии. Грех не воспользоваться: всё равно же спросят, кто мы, да откуда такие взялись. И что-то мне подсказывает, что это будет не последний раз, когда выдуманная жизнь Алекса Эддерли пойдёт в ход.

Ох уж эта жизнь в мире без удостоверений личности. Жителей этого мира, похоже, вообще ничего не смущает.

Мы покинули маленькое кафе; Амелия с тоской (очевидно, специально) глянула на выставленный на витрину торт, который ей не купили. Она оказалась ещё той сладкоежкой; только вот мне бы не хотелось, чтобы в самый ответственный момент её стошнило от непомерного количества сахара, который она в себя впихнула.

Она явно отрывается, зная, что я довольно щедр с ней, да? Просто не могу заставить себя снова держать кого-то в ежовых рукавицах. Я только избавился от нервного тика — хочется пожалеть свои нервишки, пока это возможно. Держу пари, это всё из-за попадания в какой-то слишком добрый мир. Удивлюсь ли я, увидев здесь метафорических розовых пони вполне живыми и настоящими? Уже не уверен.

Но, честно говоря, не дай бог.

Итак, я всё больше укрепляюсь в мысли, что всё происходящее — предсмертное видение, сгенерированное моим мозгом и отчаянной потребностью в отдыхе, а вся эта история с Мапелем и культом — слабый отголосок проблем из прошлой жизни.

Сегодня было облачно. Прохлада была приятной; кто-то из прохожих изредка ёжился, но я был доволен такой погодой. В зданиях академии было душно, а вечно торчать на солнце я не люблю; к тому же, маленькая хмурость на небе очень даже располагает к работе.

Благодаря немного ухудшившейся погоде зевак стало меньше. Это было нам только на руку — ни Амелия, ни я не знали, как будет выглядеть человек из культа, и как с ним вообще встретиться. Возможно придётся высматривать знак на одежде… Ну и работёнка! Это тебе не сравнивать цель по фото.

Мы приблизились к фонтану; Амелия присела на бортик и вперилась взглядом в людей, собравшихся на маленькой площади; она бегло осматривала каждого из них, толком не зная, что искать. Кошка на охоте.

Я покрутился на месте. Возможно, стоит искать одиночку. Наверняка самого стрёмного; знаем мы, как это работает. Станет ли нормальный человек стоять на одном месте целый лень, надеясь, что кто-нибудь заинтересуется вступлением в культ и найдёт его?

Тоже мне, вступительное испытание.

Ладно, это заняло куда меньше времени, чем я думал. Я убедился, что Амелия смотрит издалека, и подошёл к молодому человеку — почти мальчику в смешных круглых очках. Рыжий, конопатый, со смешной стрижкой — казалось бы, что в нём подозрительного?

Ну, например вышитый на рукаве знак культа. Кричащая примета. Да и взгляд у него нервный, бегающий. Явно недавно тут стоит — не повезло бедняге заниматься… ну, этим.

— Привет, — поздоровался я. — Любуешься видом церкви?

Их действительно было видно; вообще-то, здание было огромным, как дворец, так что не увидеть его из любого конца города. К тому же, стеклянные купола и статуя, напоминающая планету с двенадцатью рунами (какой интересный выбор), отсвечивали, привлекая внимание. У того, кто это построил, явно было много денег. О-очень много. Интересно, как тогда выглядит королевский дворец.

— Д-да, — отозвался мальчишка. — Замечательный вид. Вам что-то нужно?

— А как ты думаешь? — фыркнул я. — Знаешь, я глубоко верующий человек. До меня дошёл слух, что в столице можно… собраться по интересам с людьми, так же заинтересованными в религии.

Мальчик кивнул.

— Так вы об этом? Конечно! Я отведу вас!

Я повернулся, чтобы подозвать Амелию, и, воспользовавшись этой маленькой заминкой, скривился. И всё? То есть, кто угодно может просто подойти и сказать: «Мне тут давно приключений на мягкое место не хватало, можно я вступлю в вашу секту?»

Невероятно, насколько же здесь все друг другу доверяют? Впрочем, вряд ли создатели этой организации чего-то боятся. А чего? Если церковь их поддерживает, то и государству дела нет. Кто будет ловить их и прикрывать лавочку? Разве что плакаты по городу не развесили: «Тайный культ ведёт набор идиотов! Получите глупую нашивку за вступление!»

Мальчик убедился, что мы готовы следовать за ним, и повернулся к какой-то подворотне. Чего и следовало ожидать… Ладно-ладно, моя первая организация наёмников тоже имела вход в подворотне. Может, мне и не стоит относиться ко всему, как к затянувшемуся пародийному спектаклю?

Ну, а может и нет.

Железная дверь. Маленькое помещение без окон, стол и пара стульев. И, видимо, местная приёмная комиссия: мужчина лет сорока с блестящей лысиной глянул на нас исподлобья. Невероятный офис, нечего сказать. И ведь не скажешь, что именно эта конторка затащила в секту графского сынка.

Ну или Мапель умственно отсталый. Я, конечно, пока его не встречал, но хорошо отзываться о «родном брате», пытавшемся меня убить, выше моих сил. По крайней мере, это правдоподобная теория.

Мальчонка выскочил за дверь; она закрылась с каким-то глухим стуком, оставив нас с Амелией наедине с мужчиной за столом.

— Присаживайтесь, — протянул он, указывая на стулья. — Вы не представляете, как я рад вас видеть.

Должно быть, он всем это говорит. Главное, не смеяться, пока он вещает из-под своих огромных усищ — серьёзно, ну здесь же есть зеркала! Я-то в его возрасте не перестал за собой следить; думаю, и популярность у женщин у нас сильно отличается.

И всё же, я сел. Амелия сделала то же самое; стоит признать, напряжённо, на одеревеневших ногах. Я надеялся, что она будет лучшей актрисой, с её-то невозмутимостью; впрочем, думаю, я просто к ней пригляделся и теперь могу различить то, что глазу первого встречного недоступно.

— Мы тоже очень рады, — я широко улыбнулся. — Как нам стоит к вам обращаться?

— Как вам захочется, — отозвался мужчина. — А ваши имена?

Ну, Усач так Усач. Не я это сказал!

— Я Алекс Эддерли, — представился я и глянул на Амелию. — А это моя супруга.

— Мелисса Эддерли, — отозвалась она.

Усач с сомнением качнул головой.

— Вы так молодо выглядите. Сколько вам лет, мистер Эддерли?

— Мне двадцать, — беззастенчиво соврал я. — А вот моей жене всего восемнадцать.

Я и так прибавил до опасной границы; хилый семнадцатилетний Альберих и без того выделяется на фоне сверстников. Миниатюрной Амелии тоже не повезло — тяжело в этом мире двоим коротышкам, ничего не скажешь!

— Два-адцать, — протянул Усач. — Вы местные?

Я качнул головой.

— В Кальбероне мы всего пару дней. Мы переехали сразу после свадьбы — раньше мы жили в Штинвеле.

Штинвель — маленький городок, почти деревушка восточнее Кальберона. Я выбрал её, потому что она была недостаточно близко, чтобы было легко проверить наше происхождение, но и недостаточно в глуши, чтобы всё выглядело совсем неправдоподобно.

— Хотели быть поближе к главной цервки? — Усач усмехнулся. — Очень похвально. Так вы верите в пророчество о перерождении Двенадцати, не так ли?

Тупой вопрос. Нет, не верим, просто в этом вашем Кальбероне молодожёнам совершенно некуда сходить!

Я уверенно закивал.

— Конечно! Как мы можем не верить в обещание святых?

— Это истина, — добавила Амелия своим как обычно серьёзным тоном; достаточно убедительно.

— Всё так. Именно ради этого мы и собираемся — в ожидании возвращения тех, кто спас человечество, — мужчина удовлетворённо написал что-то на листе бумаги. — Но вы уверены, что сойдётесь во мнениях с другими? Знаете, некоторые занятия могут быть для вас… необычными.

Как попытки кого-то прирезать, я понимаю. Ничего необычного; что, думаете, мы не знаем, чем занимаются организации, вроде вашей?

Нет, конечно, они могли набрать идиотов, которые понятия не имеют, что творится у них под носом. Таких может оказаться и больше половины — пора прекратить возлагать надежды на чужую сознательность. К тому же, учитывая то, что местная религия основана на вполне реальной (ну, для их мира) истории, не стоит исключать, что тут полно глубоко верующих людей.

— Мы всё понимаем, — я ответил на вопрос Усача. — Знаете, мы с Мелиссой — очень понимающие люди. Я уверен, что мы легко вольёмся в общество… заинтересованных.

— М-м… — мужчина противно улыбнулся. — Тогда у вас не будет проблем не так ли? Вы можете получить членские значки у Ганса.

Очевидно, он имел в виду рыжего мальчика-зазывалу; казалось бы, задача выполнена. И всё же, я как бы невзначай спросил:

— Мы ведь должны пожертвовать что-то на нужды культа Двенадцати, не так ли?

Взгляд Усача — цепкий, проницательный и чересчур липкий, — вернулся ко мне. Его улыбка, казалась, была ещё шире моей. Должно быть забавно наблюдать, как двое людей пытаются изобразить дружелюбие таким нелепым образом.

И всё же, без заплывшей от жира фигуры и действительно смешных усов я должен быть куда убедительнее; как я уже говорил, внешность сильно влияет на восприятие человека.

— Ну что вы, — сказал Усач. — В этом нет никакой необходимости.

И несмотря на эту ложь, он был рад этому вопросу. Мы с Амелией оделись попроще, как обычные горожане, потому что притворяться дворянами — себе дороже. Не скажешь, что у нас много денег. Единственный путь для культа — медленно начать давить, чтобы мы несли свои деньги; в конце концов, они выдоят нас до последней капли и выбросят в пользу новых источников денег.

Но вот мышь сама бросилась к мышеловке, в надежде, что её прихлопнут. Ну разве это не смешно? И трудиться не надо!

А предложил я это, чтобы сразу зарекомендовать себя как человека, настроенного их поддерживать. Увидев немного денег — мы с Амелией тщательно выбирали сумму, не слишком большую для вчерашнего сельского жителя, но не слишком маленькую, чтобы махнуть на нас рукой, — кто угодно ослабит бдительность.

Хорошо иметь отца-графа. До сих пор не было возможности это оценить, а тут на тебе: вот куча золота, получай, пользуйся. Мне бы такого в прошлой жизни, и половины проблем как не бывало!

Я потянулся к внутреннему карману куртки и вытащил мешочек с деньгами.

— Я уверен, что такой серьёзной организации будет, куда это потратить, — заявил я, выкладывая вещицу перед Усачом.

— Хн-н… — он снова протянул что-то невнятное и хлопнул в ладоши. — Только потому что вы настаиваете!

Глава 8

Я задумчиво крутил в руках членскую нашивку культа Двенадцати. Как и ожидалось, небольшое пожертвование помогло; Усач шепнул рыжему мальчишке пару слов, и тот выдал нам не те же опознавательные знаки, что что наверняка носило большинство. В любом культе были уровни доступа; на самом деле, ни на что существенное надеяться не стоит. Всё это — просто иллюзия, заставляющая людей чувствовать себя более важными и уникальными. И, конечно, собирать их в разные группы для разного воздействия.

Отчётливо помню, что шепнул на ухо Амелии, когда мы отошли подальше от злополучной подворотни:

— Поздравляю, теперь мы идиоты.

— Официально?

— Именно так.

Хорошо, когда кто-то понимает тебя с полуслова.

Я был в своей комнате; наблюдал, как Амелия заваривает чай. До занятий ещё было время, и я точно не собирался тратить его, общаясь с подростками где-нибудь на улице или в общежитии. Перед смертью не надышишься, но я буду оттягивать это так долго, как только смогу.

Утро понедельника! Кто-нибудь видел студентов в такое время? Всё равно, что столкнуться с толпой ноющих зомби — нет-нет-нет, они и в обычном состоянии меня раздражают. Как представлю, как рука Райана впивается мне в плечо, не давая сбежать, пока он будет жаловаться на жизнь, учёбу и утро…

Ну… Нет. Выйду так, чтобы в аудитории оказаться прямо к началу лекции.

Я пригляделся к нашивке: знак двенадцати с кругами, простой но узнаваемый, выполненный в чёрно-серых тонах. О том, что он был перевёрнут, сигнализировал только один из кругов, расположившийся на самой вершине. На знаке церкви он был в самом низу.

— Пришей это к какой-нибудь рубашке, какую не жалко, — сказал я Амелии, оставляя вещицу на столе.

Я, конечно, мог бы и сам. В конце концов, я убийца и наёмник — вполне естественно попадать в ситуации, когда кто-то должен подлатать твою одежду. Только вот второй пары рук нет.

И всё же, для чего-то же у меня есть горничная. Никаких скучных вещей!

Юбки девушки прошелестели где-то рядом. Цокая каблуками, она подобралась к столу и схватила нашивку, отправляя её в карман передника.

— Зачем? — вдруг спросила она; казалось, уже долгое время этот вопрос вертелся у неё на языке.

— Я могу притвориться глупым и сказать, что не понял твой вопрос, — фыркнул я. — То ты болтушка, то ограничиваешься одним словом. Что опять не так?

Амелия качнула головой.

— Сложности. Мапеля можно… устранить.

Я моргнул. Затем громко расхохотался. Давненько мне не было так весело!

— Боже мой, ты серьёзно? Горничная предлагает господину убить его старшего брата? Ты очень беспечная! — выдавил я, вытерев слезу, выступившую от смеха. — Впрочем, я тоже беспечный. Твой хозяин ведь глава семьи Эльдалиэва, а не я, не так ли? Поэтому ты всё терпишь и выспрашиваешь, а?

Глаза Амелии сузились; она смотрела на меня, не мигая, но не собиралась давать ответ.

Я снова заговорил:

— Мы сейчас в очень смешной ситуации: оба изучаем и приглядываемся друг к другу, чтобы понять, что делать дальше. Ты могла бы сдать меня отцу или Мапелю, а могла бы продолжить работать на меня — зависит от твоих целей и путей их достижения. А я мог бы убить тебя, заметив утечку информации, или убедиться, что у тебя нет причин меня предавать. В конце концов, мне гораздо удобнее с тобой чем в одиночку. Итак, почему я должен отвечать на все твои вопросы?

Амелия склонила голову; казалось, несколько секунд она обдумывала ответ, прежде чем сказать:

— Вы уже мне доверились. Поздно об этом думать.

— Ладно, — я пожал плечами. — Но нам стоило разъяснить, что мы не лучшие друзья навсегда или вроде того, верно?

Горничная кивнула.

Конечно же, она хотела убедиться в том, что я не до конца в ней уверен. Так же, как и она не уверена во мне.

— Что вам это дало? — вдруг спросила она.

— Душевное спокойствие, только и всего, — отозвался я. — Мне нравится, что мы честны друг с другом. Было бы странно услышать что-то о верности, когда мы знакомы всего пару дней. Итак, почему я не прикончил Мапеля, да? Ну, ответ прост: понятия не имею, как он выглядит, и где его искать.

На секунду Амелия застыла. Я мог ощутить, как со скрипом крутятся шестерёнки в её голове. Затем она глянула на меня, как на придурка, моргнула и прошептала:

— И всё?

Я фыркнул.

— Ну конечно нет. Так и знал, что этот ответ тебя не удовлетворит. Должен признать, я рад, что это так.

— Есть что-то ещё?

— Естественно, — кивнул я. — Скажи, давно Мапель в культе?

Амелия нахмурилась, вспоминая.

— Слух о том, что он стал чаще наведываться в столицу и носить странные религиозные знаки распространился год назад.

— Что на счёт покушения на какого-то там ещё брата?

— Ванитас. Не доказано, что это вина Мапеля, но есть обстоятельства, ведущие к нему. Это произошло пять с половиной месяцев назад, — ответила горничная. — И какую связь я должна выявить?

— Давай, — пробурчал я. — Сложи это с тем, что мы внедрились в культ. Это не дважды два — один плюс один, не больше.

Осознание проблеснуло на невыразительном лице Амелии.

— Значит, кто-то в культе подговорил его это сделать?

— Не думаю, — я качнул головой. — Агрх, я так быстро забываю людей! Но ведь Мапель не первый сын графа, не так ли? Тяжело не быть наследником — вот бедняга, наверняка он всегда мечтал избавиться от братьев. Кто угодно на его месте хотел бы быть единственным ребёнком — его нужно только подтолкнуть! Не знаю уж, только ли он жертва манипуляций и своих эмоций, но кому-то ещё это выгодно. А я умирать пока не настроен, понимаешь? Просто убить Мапеля было бы глупо. Нужно разузнать, чем занимаются в культе.

— У них может быть причина хотеть, чтобы следующим графом был второй сын Эльдалиэва, — высказала теорию Амелия. — Наследник благородный, невнушаемый человек. Им тяжело крутить.

Я улыбнулся.

— Сначала посмотрим, нет ли у них религиозных причин. Вдруг они там помешаны на избавлении от дворян? Тогда они бы использовали Мапеля, чтобы избавиться от членов семьи, а потом прирезали его. Это первый вариант, который будет легко проверить — придём на собрание и хорошенько обдумаем все идеи, которые они продвигают. Второй вариант: подмять под себя страну. Тогда им нужен граф-Мапель. Но разницы особо нет.

— В обоих случаях проблему представляет сам культ.

— А если дело не в этом, то кто-то, крутящийся в тех же кругах, понял, что Мапель легко внушаемый идиот, и это его шанс избавиться от неугодных членов графской семьи. Это повод спокойно избавиться от пары человек и умыть руки — вот, на что мы должны надеяться.

— Можно подумать, что вы не любите напрягаться, — отозвалась Амелия. — Но я могу сказать, что вам очень нравится об этом говорить.

Я мог только махнуть рукой. Просто я рад, что могу позволить себе болтливость; Амелия готова слушать все эти потоки мыслей, вылетающие из моего рта, и я даже не умру из-за этого. Возможно; впрочем, она не выглядит так, словно собирается сдать меня с поличным, когда я буду сжигать Мапеля, или вроде того. Пока меня не подслушивают, не нужно никакой осторожности — а кто станет подслушивать кого-то настолько бесполезного, как Альберих? Я, конечно, пока не разобрался во всех его делах, но не похоже, что он важная шишка с планом по захвату мира.

Ну, не то что я, да?

— Я болтливый, — наконец сказал я. — Маленькая слабость. Знаешь, раньше поговорить было особо не с кем, а теперь у меня есть ты.

Амелия прищурилась.

— А что было раньше?

— Не скажу, — фыркнул я. — Тебе это всё равно ничего не даст — я серьёзно, это просто бесполезная фантастическая история. Кстати говоря, я так и не узнал одну важную вещь. Какая репутация у отца?

— Держится в тени. Рассудительный. Поддерживает короля, — перечислила горничная.

Ужасно. Конечно, он встал кому-то поперёк горла!

Рассудительный, да? А с сыном не повезло. Даже с двумя!

— Плохо? — поинтересовалась Амелия.

— И как он не заметил, что у него под носом творится? — пробурчал я в ответ. — Нелепица какая-то.

Амелия покачала головой.

— Пора.

Я поднял голову и проследил за её взглядом; конечно же, девушка смотрела на часы. Прощайте, депрессивные мысли о том, кто кого первым убьёт — привет, непримечательная школьная жизнь Альбериха.

Наконец я вспомнил, что всё это напоминает; я был молод, и у меня была напарница, сунувшаяся в нашу опасную работёнку, чтобы обеспечить младшую сестру. Так эта младшая сестра вечно сидела, уткнувшись в глупые девчачьи комиксы про девочек с волшебными палочками. Как там, в свободное время волшебница, а в жизни — просто школьница?

Я прыснул от смеха. Идеальное совпадение.

Амелия, стоявшая рядом, едва заметно вздохнула. Кажется, она потеряла всякую надежду понять, что у меня в голове.

Я махнул рукой, прощаясь с горничной, и вышел из комнаты. Не прошло и пары секунд, как я перешёл на быструю ходьбу на грани бега; времени действительно было впритык, и это отличный повод нигде не задерживаться и ни с кем не говорить.

Я добрался до аудитории, краем глаза заметив преподавателя, спускавшегося по лестнице в другом конце коридора. Удачно и точно так, как я и хотел. С довольным видом я вошёл в просторное помещение с гигантскими окнами в пол.

Затем я застыл.

Я собирался заняться чем-нибудь полезным; обучение магии было как раз тем, чего мне всегда не хватало, так что сосредоточиться на лекциях было не лишним. В свободное время я планировал снова пройтись по обширному списку книг; помимо магии и древнего языка, я должен был озаботиться местной историей и правом. В конце концов, в мёртвое тело я уже вряд ли вернусь, а жить тут как-то придётся.

Не то чтобы я большой фанат бесконечного чтения и учёбы но ведь тут даже нет других источников информации! Детишки и правда зря не ценят свою учёбу в академии…

Как раз из-за моих планов я надеялся, что такой общительный парень, как Райан, уже будет окружён людьми и думать обо мне забудет. Тогда я бы нашёл пустой стол или устроился рядом с тихоней, вроде Тайлы. Спокойный день, наполненный рутиной, и никаких попыток общаться с подростками, притворяясь одним из них, когда ты намного старше.

Моим планам было не суждено сбыться. Райан — эта слишком добрая душа, чёрт возьми, — занял мне место рядом с собой!

Ай-яй, похоже он действительно думает, что взял слабого новичка под своё крыло… Как неловко.

Райан заметил меня. Конечно, заметил — очевидно, он ждал пеня всё это время! Юноша помахал мне, приглашая меня на то самое место, и Обель, тоже зажатый между Зенфером и его друзьями, послал мне сочувствующий взгляд.

Что ж, я не один попал в эту ловушку.

В коридоре раздались шаги преподавателя; я понял, что выбора уже нет. Пришлось плюхнуться рядом с Райаном, дружелюбно поздороваться и смириться, что в тишине я не посижу.

— Утро! Ты опять такой помятый. Ты вообще спишь?

Часа четыре.

— Конечно. Спасибо за комплимент, Райан.

Зенфер рассмеялся, как будто я смешно пошутил; наверное, для него это так и звучало. Но он не успел мне ответить — дверь распахнулось, и хмурое лицо тридцатилетней женщины в очках встретилось взглядом с группой затихших детей. Как перепуганные кролики, они замерли, глядя на преподавателя; что ж, я действительно не понимаю, что именно их пугает.

Серьёзно, я не слышал, чтобы в Типрихсе вообще была система наказаний за что-либо, хотя пролистал школьный справочник на досуге.

Лектором была не мадам Тинбоу, так что и сохранять полную тишину, пока она не смотрит, никто не собирался. Эту женщину явно боялись меньше; в мою голову прилетело как минимум три бумажных шарика с записками от Райана, и ни одну из них я не открыл.

Просто из вредности.

Теоретические заклинания были интересными, но всё же… теоретическими. Как оказалось, практика под присмотром мистера Шантдера проходила всего раз в неделю по полтора часа.

Это моя паранойя, или здесь действительно никому не нужны настоящие маги?

Повезло, что Амелия достала мне записную книжку, как я и просил. Так я оказался одним из немногих, кто делал заметки; так как Обель и его кузина тоже этим занимались, я решил, что стоит расспросить их, было ли что-нибудь, что мне стоит знать, за предыдущие две месяца.

Точно, два месяца. Вечно о них забываю — все так волновались, но с уровнем обучения Типрихса это не срок.

Окончание (или начало занятия) объявлял звук, похожий на громкое тиканье часов. На несколько секунд он становился таким громким и всеобъемлющим, что проникал в мозг, заставляя жмуриться, но затем всё приходило в норму.

Как только лекция кончилась, Райан повернулся ко мне и улыбнулся во весь рот — даже жутко стало.

— Что такое? — спросил я, вставая со своего места.

— Он ждёт, когда ты скажешь что-нибудь о практике владения оружием. Она следующая в расписании, — пояснил Обель; вот на кого здесь можно положиться.

Я глянул на Райана. Ничегошеньки не понятно, разве что вижу, в каком предвкушении он находится. Только почему? Такое чувство, будто я что-то упускаю.

— Что я должен сказать?

Райан качнул головой, будто я был глупым ребёнком (даже несколько обидно, не надо этого снисхождения!), и похлопал меня по плечу, ненавязчиво выводя из аудитории.

— Ты только пришёл, и, как сказал мистер Шантдер, ты можешь не участвовать, а постоять в стороне вместе с Тайлой.

— Ага, — кивнул я. — Я помню.

— Господи, — Обель потёр виски. — Райан, говори словами через рот! Альб, ему просто интересно, собираешься ли ты, ну, знаешь, сражаться? О том, что ты та ещё хрупкая тростинка, все наслышаны, но, может, все ошибались?

На размышления ушла всего секунда. Лишь секунда, прежде чем я покачал головой, подняв руки в примирительном жесте.

— Мне жаль, но нет. Я и правда собирался понаблюдать вместе с Тайлой. К тому же, у меня толком нет никаких навыков обращения с оружием.

«Да, — сказал воображаемый голос ножа под рукавом. — Всё именно так, истинная правда!»

Райан сник; Обель дал ему лёгкий подзатыльник. Ему это не составило труда, с его-то ростом.

— Он только оправился от какой-то болезни! Чего ещё ты ожидал?

— Но сын графа ведь должен что-то уметь, да? — проворчал Зенфер. — Альб, тебе не могли не нанять инструктора!

Альбериху не могли — а вот мне очень даже.

— И всё равно, посмотри на мои руки, — я привёл очевидный аргумент. Руки-тростинки! Конечно, я не могу избавиться от них за несколько дней! — Прости, Райан. Может, когда-нибудь я созрею, чтобы заниматься на практике, но сейчас мне лучше этого не делать. Я использую это время, чтобы нагнать упущенный материал.

Конечно, идея поучиться с детишками была хорошей, но если тут в ходу мечи да копья, я бы предпочёл того самого инструктора, о котором говорил Райан, нежели мистера Шантдера и кучу подростков вокруг. Нет-нет-нет, это вообще не звучит, как хорошая идея.

К тому же, я всё ещё могу защищаться, потому что навыки из прошлой жизни никуда не делись, а повысить силу можно и другим путём — развивая магию. Это будет даже эффективнее. Магический мир, а все полагаются на физические атаки!

— Кстати, а почему тебя это так заинтересовало? — спросил я.

— О, он это из-за подготовки к турниру. Райан ужасно хочет перескочить курс, — отозвался Обель. — Он хочет закончить академию со славой блестящего ученика.

Райан закивал, подтверждая лова своего друга. Глядя на это, я содрогнулся. Сознательное желание получить диплом мага, победив в большой драке с другими студентами? Как бы донести до Райана мысль, что этот идиотизм выше него? Это нормально, когда люди с выдающимися знаниями и навыками идут вперёд раньше других, но ведь драка — не показатель! Кого-нибудь отправляли в следующий класс за победу на школьном спортивном фестивале?

Райан, конечно, выглядит сильным, но человек, который спит весь день самообучения и открыто признаётся, что ему бы хоть вытянуть теоретические экзамены на проходной балл… И перескочить год или выпуститься за победу?

«Эх, Райан, что я должен сделать? — задумался я. — Вбить тебе немного мозгов для твоего же блага или позволить наступить на эти грабли?»

Глава 9

Я устроился рядом с Тайлой, чтобы не выглядеть совсем оторванным от коллектива. Конечно, можно сказать, что теперь мы оторваны вдвоём, но Райан — явно лучший друг почти каждого человека в нашей группе, — периодически нам махал или звал, чтобы мы посмотрели на что-нибудь интересное. Или Обель — он стабильно интересовался делами Тайлы и, убедившись, что всё хорошо, и никто не собирается драться слишком близко к ней, снова принимался за свои дела.

Мистер Шантдер почему-то отсутствовал. Как сказала Тайла — точнее, как тихонько промямлила Тайла, окружённая лязгом и свистом, — для преподавателя это нормально. Нет его — самообучение. Лишь бы никого не ранили. Теперь я впервые узнал об одном из серьёзных правил академии: нанесение травмы на тренировке грозит отстранением от занятий на месяц; мало того, у виновника отбирают пропуск, и этот срок он должен провести под гнётом стыда в отчем доме.

Ну, это вписывается во всю местную беспечность.

Я расслабился; дети хоть и стараются, как могут, вряд ли их неуклюжие выпады могут меня ранить. Те же, что были сильнее, обладали некоторой сознательностью: например, парень с копьём и невероятной ударной силой отрабатывал удары, отойдя от группы. Он был достаточно далеко, чтобы никого не задеть. Или Мари — она была крайне осторожна и всегда следила за перемещениями сокурсников. Удивительно, что она даже находила время помогать им — поразительная многозадачность для первокурсницы.

Я углубился в чтение: смесьстранного фэнтезийного бреда и полезной информации полилась в мой мозг. К сожалению, неотделимо друг от друга. Я вздохнул; книга по местной истории захлопнулась, и я принялся за язык древних — или как его там, древние письмена, руны…

Языки это полезно. В силу профессии я должен был свободно изъясняться на многих из них. Память у меня не такая уж плохая, так что запомнить набор символов для магии будет не так сложно.

— Что ты делаешь? — раздался тихий голос Тайлы.

Я повернулся к ней, подмечая, как её глаза блуждают по учебнику в моей руке.

— Пытаюсь себя занять, — отозвался я с намеренным безразличием. — А что?

Тайла качнула головой.

— Откуда эта книга? Я искала.

Действительно? Ну хоть кто-то.

— В дальней секции библиотеки. Там всё слишком заброшено, чтобы что-то найти, но я был достаточно упорным.

Как показывает практика, вещи, о которых все забыли, всегда оказываются самыми интересными.

— О, — произнесла девушка так тихо, что я мог бы и не услышать. — Одолжишь?

— Обязательно, как только сам закончу, — пообещал я.

Тайла и Обель действительно выделяются среди студентов: похоже, они из тех, кто поступил в Типрихс с настоящим намерением изучать магию, а не какими-то побочными целями. Не в обиду Мари, но хоть не попытка самоутвердиться. Они воспринимают это, как место, пройдя через которое, можно получить уважение; мой опыт доказал, что стоит уделять внимание процессу.

Мы молчали ещё минут двадцать; почему-то я не слышал, как она переворачивает страницы. Казалось, пару раз она пыталась со мной заговорить. До сих пор я не видел, чтобы кто-нибудь был с ней недружелюбен, так чего она так боится?

— Альберих, — позвала она. — Прости, тебе не сложно… Если бы ты был свободен вечером?

Подумав, я ответил:

— Зависит от того, что ты хочешь

Тайла замялась; она всегда долго думала, прежде чем что-то сказать, и мне не хотелось подгонять её.

— Я занимаюсь зельеварением, — вдруг заявила девушка, глядя на меня исподлобья. — На досуге.

Это было важное дополнение: не припоминаю такого предмета в расписании. Похоже, как и я, она тратила время на вещи, которых нет в учебной программе Типрихса.

Впрочем, это не отменяет наличие учебников в библиотеке.

— Здорово, — отозвался я. Не то чтобы мне когда-нибудь хотелось стать лесной ведьмой с огромным котлом бурлящей зелёной жижи. С другой стороны, Тайла слабая, не участвует в насилии и явно не из тех, кто часто попадает в ситуацию «нужно колдовство здесь и сейчас». — И как, интересно?

Девушка кивнула.

— На это уходит много времени, но… Я хотела бы приносить пользу хотя бы так.

Похвально.

— Так что ты от меня хотела?

— Просто… Мне нужно в лес за академией. Там растёт кое-что, что мне нужно. Я подумала, что ты мог бы пойти со мной…

— Ты? — я пригляделся к Тайле; её глаза забегали, тут же раскрывая маленькую безобидную ложь. — Или кто-то подсказал?

Вздохнув, Тайла призналась:

— Мари предложила. Я решила, что это и правда хорошая идея. Прости.

Махнув рукой, я ответил:

— Не за что извиняться. Но ума не приложу, зачем Мари хотеть, чтобы я пошёл с тобой? Если в лесу опасно, лучше возьми Обеля — он надёжный парень, защитит тебя, случись что.

— Не нужно! Он занят, — выдохнула Тайла. — В лесу не страшно, но Мари тоже пойдёт… Дело в том… Я не знаю, могу ли тебе сказать.

— Что?

— Мари сказала, что ты мог бы заинтересоваться чем-нибудь подобным, если не собираешься владеть оружием. Она заметила, что ты, как и я, не очень сильный, ну и… Мари хотела бы, чтобы ты нашёл какое-то занятие и был при деле.

Покачав головой, я пробурчал:

— Я пойду, только чтобы взглянуть.

И всё же, Беркулин! Стоило ожидать, что она из тех, кто загружает себя ответственностью, даже если никто не просит. Но ей стоило спросить лично, если она хотела сделать что-то для моего блага. Я понимаю, что она староста, но всё же!

А я-то думал, она из тех, кто и не подумает хитрить.

Я договорился с Тайлой: в шесть часов у ворот. Небольшая злость на Мари продолжала грызть меня изнутри, но я быстро успокоился — это обычные подростковые выходки. Даже в свои семнадцать они не всегда думают наперёд, хватаясь за первую и попавшуюся идею. В конце концов, Мари хотела позаботиться о том Альберихе, на приход которого она рассчитывала.

Зная, что он не высовывающий нос из дому парень со слабой магией, можно догадаться, что он бы ухватился за все эти штучки с зельями и общение с Тайлой.

Ладно, идея неплоха. И всё же, не люблю, когда люди делают что-то, не спросив меня; за прожитые в вечном напряжении годы я стал достаточно нервным, чтобы остро на это реагировать.

Как и обещал, в шесть часов я был у ворот; пришлось немного подождать, прежде чем фигуры Тайлы и Мари показались из-за угла главного корпуса. Вторая энергично шагала в мою сторону, в то время как первая бежала за ней, быстро перебирая своими короткими ногами.

Да уж, Обель и Тайла, конечно, были очень похожи, но в некоторых аспектах они были совершенно разными; только сейчас я заметил, что Обель со своими длиннющими шагами всегда подстраивался под чужую скорость.

Мари остановилась в метре от меня и хмыкнула, глядя на пространство позади меня. Она скрестила руки на груди — её типичный защитный жест. То ли недовольна, то ли смущена — очевидно, для Беркулин это одно и то же.

— Зачем ты взял её с собой?

Я коротко оглянулся через плечо, отмечая, что Амелия смотрит на Мари так же, как вообще на всех людей: безразлично и холодно. И всё же, по её поджатым губам можно было разглядеть недовольство.

Ненависть с первого взгляда, да? Или уже со второго?

Вообще-то, я и не задумывался, стоит ли брать с собой Амелию. За эти несколько дней я привык к её компании, так что пышная юбка с передником, маячившая где-то рядом, быстро стала чем-то привычным. Даже странно. Поэтому, когда я сообщил, что какое-то время буду искать какие-то волшебные цветы (а зачем они нужны, если они не волшебные?) я явно волшебном лесу (вряд ли что-то, растущее вплотную к Типрихсу будет обычным), горничная без вопросов последовала за мной.

Ну, мы и не договаривались, что будем одни, верно?

Это смешно: серьёзная Амелия и определённо серьёзная Мари — даже степень несколько разная, — враждебно смотрят друг на друга и молчат.

Позаботиться что ли, чтобы Амелию не казнили за неуважение к герцогской дочурке? Тут вообще за такое казнят?

И всё же, мне пришлось ответить. Не заставлять же Мари ждать?

— А почему я не должен был? У нас есть какие-то правила на этот счёт?

— Никаких правил, — фыркнула Мари. — Просто это странно. Редко кто-то таскает ха собой слуг при каждой возможности. Хотя… Я, конечно, знаю пару человек, но ты на них совсем не похож.

— Похож, не похож, — я пожал плечами. — Это не так уж и важно. Кстати, Мари, ты такая хорошая староста.

Беркулин застыла на секунду, а затем расплылась в неловкой улыбке. Тайла, явно догадавшаяся, к чему я клоню, принялась заламывать руки.

— Ты явно заботишься о благополучии ребят из нашей группы. Ты уже всем подыскала занятие, да?

— Что ты… — староста нахмурилась. — Ты о том, что я предложила Тайле позвать тебя? В этом нет ничего плохого.

— Скажи мне прямо, если захочешь помочь мне снова, — честно попросил я. — Я немного параноик, так что не очень хорошо воспринимаю умалчивание. Ну, знаешь… напряжённая обстановка в семье.

Конечно, если организацию наёмных убийц можно назвать семьёй. По крайней мере, связаны друг с другом мы были более чем крепко.

Я решил, что высказать это Мари сейчас будет не лишним; не хотелось бы, если бы из-за некоторых (возможно, довольно полезных и логичных) моих заскоков наши отношения ухудшились. А учитывая то, что я здесь меньше недели, они и так хлипкие.

А дружить со старостой более чем полезно.

Мари кивнула; её взгляд прояснился, будто она с ходу всё поняла.

— Я знаю, как это бывает. У меня тоже так было… — призналась она. — Как-то Эрика — ты ведь уже познакомился с Эрикой? — подшутила надо мной, а я тут же на неё накинулась. Мне до сих пор за это стыдно.

— Иногда самые простые вещи могут повлиять на других неожиданным образом, — я пожал плечами. — Но спасибо. Никогда бы не подумал посмотреть, что растёт за забором. Итак, Тайла, командуй. Что мы ищем?

Тайла съёжилась. Очевидно, наблюдать за нами с Мари ей было неловко.

— Ягоды, — выдавила она. — Звёздные ягоды.

Господи. Хрен его знает, что это за ягоды такие, но услышав Тайлу, Мари кивнула, быстро поняв, что та имела ввиду. Ничего не поделаешь; или Амелия окажется тем ещё выживальщиком с опытом сбора растительности, или мы притворимся, что ничего не нашли. Я бы посчитал идиотом человека, признавшегося, что не знает, что такое клубника или черника; смело полагать, что их реакция будет другой.

Впрочем, не уверен, что какая-никакая черника была бы необходима для волшебных зелий.

— Она встречается редко и растёт понемногу, и мне нужна хотя бы пара штук, — пояснила Тайла. — Её мякоть хороша для парализующих жидкостей. То есть, не то чтобы я хотела кого-то парализовать, но…

Не такая уж ты и безобидная, Тайла! Я чуть было не присвистнул. Интересно, это что-то для приёма внутрь, или оно сработает, если, скажем, сбрызнуть жидкостью чьё-то тело?

На самом деле, взять с собой Амелию было отличной идеей: теперь нас было четверо, и мы с чистой совестью разделились на две пары.

— Вы ведь не потеряетесь? — заволновалась Тайла. — Мы могли бы пойти все вместе…

— Всё в порядке, — отозвался я. — Деревья здесь не очень высокие, а крыши Типрихса отовсюду видно. Зато мы охватим большую территорию.

К тому же, какой-то гений решил воздвигнуть главное здание на большом холме, так что потерять его просто невозможно.

— Тогда встретимся здесь через час, — сказала Мари. — И никто не трогает неизвестные растения или животных.

Интересно. Разве всё, что живёт рядом с такой известной академией, не должно быть хотя бы безобидным? Тогда можно было бы смириться даже с волшебностью!

На решении Беркулин мы разошлись в разные стороны, игнорируя большую дорогу к Кальберону. Мы с Амелией какое-то время шли вдоль забора, затем же, когда ворота исчезли из виду, углубились в лес. Стоит признать, довольно симпатичный и тихий. Я и не знал, что в мире с претензией на реальность может быть что-то настолько… милое.

И правда, если бы не Мапель и все эти штучки с культом, я бы думал, что это самое радужное место в мире. Красота, будто со сказочной иллюстрации — явно не показатель.

Но если у меня будет выбор, я бы поселился в менее приторно волшебном месте.

— Эй, Амелия, мы снова остались одни, — заметил я. — Такими темпами мы друг к другу приклеимся.

Горничная зыркнула на меня.

— Да ладно, — продолжил я, отметив, что она даже мне не ответила. — Что ты имеешь против Беркулин? Если герцоги кровные враги Эльдалиэв или вроде того, лучше скажи мне сразу.

— С ней лучше не сближаться, — буркнула Амелия. — Держитесь на расстоянии.

— Почему? — поинтересовался я.

С того момента, как я познакомился с Амелией, она не казалась мне особенно предвзятой. Есть шанс — большой шанс, если на то пошло, — что у неприязни есть важная причина.

Если подумать, то Беркулин могла быть недовольной присутствием Амелии, потому что она дворянка; сложно ожидать, что все местные их обожают. Люди всегда делятся на высших и низших; с чёткой иерархией и известными фамилиями это особенно заметно.

Но Амелия? Хотела бы она раздражаться при виде всех благородных людей, и меня бы терпеть не могла, и к такой тихоне, как Тайла, не отнеслась бы спокойно.

— Давай же, Амелия, мне нужна причина, чтобы что-то делать, — я перескочил через выступающий корень дерева и посмотрел на девушку. — Или не делать. Ну что?

— Вам никогда не нужна причина. Ни логики, ни здравого смысла, — возразила горничная, степенно следуя за мной.

Так это то, что она обо мне думает? Кажется, временами я её раздражаю, да?

— Она тебе просто так не нравится? Ревнуешь? Слишком красивая? Не бойся, типаж Тайлы больше в моём вкусе. Не люблю конкурировать с женщинами. С Мари это было бы неизбежно, — весело сказал я; наполовину это было шуткой. — Хотя, убегать от злого старшего брата тоже та ещё перспектива. Ну не знаю, не знаю…

Короткий смешок — точнее, снова звук, отдалённо его напоминавший, — вырвался изо рта Амелии. Она отвернулась, пытаясь это скрыть.

— Вы пытаетесь разговорить меня, неся околесицу. Я это поняла, — заявила она. — Я не собиралась ничего умалчивать.

Амелия осмотрелась, будто кто-то мог за нами следить, и подошла чуть ближе, чем обычно.

— Что не так со старостой? — снова спросил я.

— Её семья слишком проблемная. У неё вспыльчивый отец и странные братья и сёстры. Ходит слух, что наследник герцогства страшно неуравновешен. Недавно ему сошло с рук убийство барона Женнея. Дело изменили незадолго до суда, и убитого выставили виновным, — перечислила Амелия. — К тому же, Мари Беркулин — невеста кронпринца. Это сложно назвать простой ситуацией.

Я нахмурился. Что-то во всей этой истории было не так. Зарвавшиеся дворяне и нечестные суды это нормально, да и психов в мире пруд пруди — нужно только приглядеться.

— Стоп-стоп-стоп, Амелия! — я скривился. — Ты хочешь сказать, Мари невеста кронпринца, да? Я не ослышался?

Горничная покачала головой.

— Это правда. Об их помолвке объявили ещё двенадцать лет назад, насколько я знаю.

— Гадость какая, — я сплюнул куда-то в сторону. — Она же его кузина! Я точно помню — герцог Беркулин женат на сестре короля, не так ли?

— Именно, — Амелия кивнула с некоторым замешательством. — Не видела, чтобы кто-то так на это реагировал. Обычно это не считают проблемой.

Мы что, в средневековье?! Теперь, думая о местной королевской семье, я ожидаю увидеть кучку уродов, не меньше. Казалось бы, мир не похож на реальность, из которой я пришёл, и некоторые вещи кажутся довольно продвинутыми.

И кровосмешение? Да не смешите меня.

Ну, они хотя бы женят кронпринца на его кузине, а не сестре. Но с местным уровнем развития хоть о чём-то можно было догадаться. Или медицина настолько хромает?

Глава 10

— Значит, избегать Мари, потому что у неё адская семейка? Занятно, — протянул я. — Что ж ты умолчала об этом в прошлую нашу встречу?

— Мы были заняты другим, — качнула головой Амелия. — Не хотела вас нагружать.

Я пожал плечами.

— Важные вещи нужно сообщать сразу. Ну, хороший совет. Пусть она варится в своём котле королевско-герцогской семьи — ко мне это не имеет никакого отношения. Итак, что за звёздная ягода?

Покачав головой, Амелия отозвалась:

— Вы и правда словно с луны свалились. Полагаю, я должна к этому привыкнуть. Звёздные ягоды — опасная вещь. Низкий тёмно-синий цветок в форме звезды, обычно прячется где-нибудь в тёмных местах. В центре цветка должна быть маленькая жёлтая ягода.

— И что такого опасного? Она и правда парализует?

— Нет. Даже если наесться такими ягодами, это вызовет только онемение конечностей и обезболивающий эффект. Мякоть парализует только в сочетании с другими ингредиентами. Но вот семя… Оно крайне ядовито. Его ни в коем случае нельзя прокусывать. Внутри есть некоторое количество пыльцы. Вызывает зуд, жёлтые пятна на коже и, в конце концов, остановку сердца.

Я присвистнул.

— Ты очень осведомлена. Эй, Амелия, ты тайный ботаник или убийца?

— Звёздные ягоды сложно найти, но они растут на восточной и западной частях страны.

И точно; Амелия упоминала, что главное поместье графа Эльдалиэва находится где-то восточнее Кальберона, ближе к границе. С кем? Да кто его знает. Главное, что эта дрянь наверняка растёт и там.

— Ну конечно, об этом знают почти все, кроме меня, — фыркнул я и мысленно добавил: «Не спрашивать об этом при Мари и Тайле было правильным выбором».

Игнорируя последнюю фразу, Амелия отвернулась. Казалось, она сосредоточилась на поиске — вглядывалась в растения, приподнимала ветки кустов и нагиналась, чтобы заглянуть внутрь пучков высокой травы.

— Ты сказала, что семя нельзя прокусывать. А что будет, если проглотить так? — спросил я, оставаясь на расстоянии.

— Недомогание, потеря сознание. Выйдет естественным путём, — объяснила горничная и вернулась к своему занятию.

Я тоже принялся помогать. Прийти с пустыми руками, конечно, можно, но неловко. К тому же, я не терял надежды заметить какое-нибудь мелкое животное, вроде белки, мыши или некрупной птицы. Не повезёт сейчас — поймаю кого-нибудь в городе. Но точно не кота — как-то это неприятно; хорошие животные, сворачивать такому шею я бы не стал.

Всё просто: сегодня ночью будет шабаш собрание культа, и мне нужны лишние мёртвые глаза для маленького акта слежки. Эх, техника-техника — прицепил жучок с подслушкой и хорошо. А теперь вот придётся поднапрячься. Как говорится, всё сам. Зато надёжно; мёртвые не лгут.

На глаза попалась белка. Тёмная и, на мой взгляд, немного пухлая — не мудрено, когда совсем рядом целая академия с сердобольными подростками, готовыми накормить «голодающее» животное. Я убедился, что Амелия не смотрит — а это сложно, потому что она всегда наблюдает краем глаза, как и я за ней, — и послал поток тёмной энергии, удерживая бросившуюся на дерево зверушку на месте.

— Мои извинения, — шепнул я. Белка на секунду обмякла. Затем она открыла свои глаза — такие же чёрные, как и раньше, так что не отличишь, — пошевелилась и прыгнула в карман моего пиджака. Специально свободного — так и не скажешь, что там лежит что-то крупное, так, маленькая выпуклость.

Я повернулся к Амелии. Та смотрела на меня с осуждением.

— Любишь белочек, да? — спросил я. — Ну извини.

Амелия молчала.

— Я не живодёр, — продолжил оправдываться я. Вспомнилось, как один подчинённый долго спорил с женой в коридоре. — И вообще, мне этой белки лет на пять хватит, если хорошенько поколдовать.

Действительно, у меня был повод убедиться, что немного магии, и труп и не думает разлагаться. Правда, больше, чем на мелких птицах и крысах я не экспериментировал.

— Гадость, — наконец выдавила Амелия.

— Ну, — я пожал плечами. — Я смотрел бы так же, если бы ты убила котёнка. Вот это правда грустно. А так можно и потерпеть. Ну что, ищем ягоды?

Амелия отвернулась.

— Мы и раньше их искали.

Я вздохнул. Как сложно! Казалось бы, она всего лишь горничная, и я не должен перед ней отчитываться, но когда она смотрит… Словно следующая чашка чая, которую она мне подаст, будет последней в моей короткой второй жизни.

А ведь про кота я не шутил. Люблю этих хвостатых — какое-то время один из их братии был единственным доступным мне психотерапевтом.

Да и вообще единственным. Зато эффективным.

Вспоминаю о нём, аж грусть накатывает. Звали его Одноглазый по понятным причинам, и он был самым умным и понимающим собеседником, с которым я когда-либо общался. Ну, может в те времена у меня шарики за ролики заехали, а может и правда было в Одноглазом что-то особенное. В общем, свою работу он выполнял хорошо, и из ямы, в которой я тогда находился, я всё-таки смог выползти.

А вот Одноглазому не повезло. Небезопасная у меня была комнатушка — один гад заявился меня пристрелить, да неудачно пнул кота, бросившегося кусать ему ногу. Умер Одноглазый героем и был десятикратно отомщён.

Надо бы разузнать, что тут по правилам на счёт живности в общежитиях. Завести Одноглазого Второго было бы не лишним. Глядишь, жить легче станет.

Я заглянул под ближайший куст. А потом ещё один. И снова, снова и снова. Амелия невозмутимо проверяла растения неподалёку. Прошло минут пятнадцать, прежде чем она тихо позвала:

— Нашла.

Я повернулся к горничной. Та держала в руках стебель с цветком-звёздой, внутри которого пряталась маленькая жёлтая ягода. Стоит признать, симпатичная штука — и не скажешь, что она смертоносная. Но мой взгляд не задержался на ней надолго; я глянул за спину Амелии.

Олень.

На секунду я стал беспечным. Кто боится оленей? Но затем эта тварь открыла рот, и я вспомнил, что милые вещи в магическом мире самые страшные. Ничему меня этот звёздный цветок со звёздной ягодой не научили, тьфу.

— Ложись! — выкрикнул я.

Амелия была смышлёной. Она заметила, что я смотрю не на неё (с её-то мутными глазами в обратную сторону это бы не сработало) и тут же послушно плюхнулась на землю. Олень — очевидно, подвергнутый радиации, потому что иначе это не объяснить, — клацнул зубами над её головой и взревел.

Кто-нибудь видел оленей с полным ртом огромных острых клыков? Генетик, чёрт возьми, поиграл. Скрещивать с акулой было не обязательно!

Хреновина попыталась скакануть на Амелию, но та лихо перекатилась и бросилась прочь. Олень, конечно, помчался следом — помимо зубов, его большие изогнутые рога казались настолько острыми, что казалось, будто их кто-то наточил. Я кинулся наперерез. Взмах тёмной энергии, и вокруг копыт странной твари обвились щупальца, не позволяющие ей пошевелиться. Олень снова издал рёв, заставляя меня отступить в непонятках.

Это такая здесь фауна?!

— Амелия, чёрт возьми, что это за хрень? — прошипел я. — Мне казалось, что тут должно быть безопасно! Или в Кальбероне другие стандарты безопасности?

Но, к моему удивлению, Амелия была так же шокирована, как и я. Она приблизилась к оленю и заглянула в его глаза — красные, как свежая кровь.

— Я впервые такое вижу, — призналась она. — И я не уверена, что это должно здесь быть.

Я задумчиво хмыкнул и достал записную книжку. Мои художественные способности были средними — проходной балл на рисовании вытягивал, и хорошо. Как мог, я зарисовал внешность твари и сделал пас рукой.

Тьма утащила истошно кричащего оленя под землю.

Я схватил Амелию за руку.

— А сейчас мы оба напрягаем свои тонкие ножки и сматываемся с места преступления. Мы ничего не видели, и нас никто не видел.

— Почему?

— Потому что я не уверен, случайность ли это. Сначала мы выясним, что это за дрянь. Лучше, пусть никто не знает, что мы видели это вживую.

Амелия нахмурилась, следуя за мной без единой заминки.

— Оно может напасть на кого-то ещё.

— Вот и прекрасно! — искренне заявил я. — Если это нашествие, все быстро поймут. Да и не похоже, что оно очень сильное. Страшное и определённо людоедское? Это да. Но мы тут в школе выдающихся молодых магов, вот пусть и «выдаются», сколько душе угодно.

Амелия резко остановилась и посмотрела мне в глаза; я столкнулся с двумя тёмными, затягивающими омутами.

— Я ждала возможности убедиться. Вы сильный маг.

— Хорошее наблюдение, — согласился я. — И что? В любом случае, не стоит меня переоценивать. Знаний у меня кот наплакал.

— Поэтому вы так усердно учитесь. Я думала, что вы пытаетесь сделать что-то со слабостью настоящего Альбериха, но тот убийца не давал мне покоя.

Я вздохнул.

— Я прощу тебе это непонимание, потому что ты не студентка Типрихса. Смело ожидать от тебя, да? У нас с Альберихом разные души, конечно, я владею другим запасом магии.

Удивительно — всё это время я искренне думал, что до неё дошло. Значит ли это, что те, кто не имеет возможности обучаться в элитной академии, знают о магии совсем мало, даже если понемногу колдуют. Учитывая то, что сама по себе Аиедия неглупая, эта теория вполне может быть правдой.

Учитывая то, что и выпускники Типрихса должны быть не слишком просвещёнными, я начинаю думать, что всё это кому-то выгодно…

Я мотнул головой, прогоняя навязчивые мысли. Не моё дело, не мои проблемы! Книги из академии никто не уносит, и хорошо; остальное, включая несознательность студентов, меня не касается!

Мы продолжили идти прочь, возвращаясь к воротам и главной дороге. Время выходило, да и от места пребывания оленя это далеко; когда я понял, что впереди виднеется кованный забор, я почувствовал облегчение.

Стоило нам выйти на дорогу и привести себя в божеский вид — Амелии катание на земле не пошло на пользу, но, учитывая тёмный наряд и чёрные волосы, это было не слишком заметно, — как Тайла и Мари выскочили с противоположной стороны.

— Альберих! — выдохнула Беркулин с заметным облегчением. — Вы в порядке?

— В-вы слышали этот страшный рёв? — пропищала Тайла, задыхаясь. — Это д-дикое животное?

Я кивнул.

— Да, наверное, зверь подобрался к академии. Не думаю, что он навредит нам, если мы вернёмся в общежитие.

— Здравая мысль, — согласилась Мари; даже издалека я мог заметить маленькую морщинку между её бровями. — Вам не стоило ждать нас за воротами. Вы могли пострадать.

В переводе с диалекта студентов посильнее: «Однокурсник без магии и маленькая горничная, какой отпор вы можете дать животному?» Я чуть было не фыркнул; не та ситуация.

— Главное, что все вернулись в целости, — выдавила Тайла, подрагивая. — Пожалуйста, давайте зайдём!

Конечно, мы не стали игнорировать её просьбу.

Ворота академии были автоматическими — ну, если это можно так назвать. Они открывались, если человек, имеющий студенческий пропуск, дотрагивался до длинной ручки-кольца. Пропуском была карточка с именем, номером группы и печатью директора. Хорошие меры безопасности.

Правда, я не знаю, как хорошо это может быть на практике. В мою первую ночь в общежитии кто-то спокойно прокрался, чтобы меня убить, а теперь непонятные звери бродят по лесу, а чувства защищённости как не было, так и нет.

Оказавшись внутри, я переглянулся с Мари. Та нервно смотрела в сторону леса.

— Если в окрестностях бродит животное, нужно предупредить всю группу. Даже если оно не представляет серьёзной угрозы, кто-то может оказаться слишком беспечным, — протараторила она. — Или жертвой станет кто-то, вроде Тайлы и других учеников, не способных драться. Даже если они отобьются, они могут пострадать.

При этих словах Тайла пискнула и сжалась.

— Ну, сейчас всё равно вечер, и я не помню, чтобы кто-то из нашей группы собирался уходить. Ты можешь предупредить их утром, перед первым занятием, — предложил я.

— Хорошая идея, — отозвалась Мари. — Лучше возвращайтесь в общежитие. До завтра.

С этими словами Беркулин развернулась на каблуках и отправилась куда-то к главному зданию — определённо не в сторону общежитий.

Я повернулся к Тайле.

— Идём? Держу пари, Обель бы свернул мне шею, если бы узнал, что я тебя не проводил.

Обель кажется таким серьёзным парнем, но когда речь заходит о Тайле или Райане, он начинает быть чересчур заботливым.

Мы отправились к общежитию втроём; все мы шли чуть быстрее, чем обычно. Возможно, потому что нервная Тайла была впереди. Серьёзно, один рёв животного так всех перепугал?

Впрочем, кричала тварь действительно страшнее и громче, чем я ожидал. До сих пор в ушах было странное ощущение, будто меня чуть не оглушило. Довольно неприятно — оставалось только надеяться, что к шабашу это пройдёт.

А ведь Амелия стояла гораздо ближе. Интересно, она чувствует себя хуже? Не похоже, что она плохо слышит.

— С вами точно ничего не случилось? — вдруг подала голос Тайла. Пришлось проследить за её взглядом, чтобы понять. Да, на чёрном платье Амелии было почти не видно никаких следов, но белый накрахмаленный передник был безвозвратно испорчен. Трава, пыль, земля — ужасная грязь.

Конечно, перед Тайлой за свою горничную отвечал я. Покачав головой с притворным весельем, я произнёс.

— Это всё кролики.

— Кролики?

— Ага, — отозвался я. — Белые кролики. Если ты любишь маленькие пушистые мячики, стоит смотреть по сторонам. А конце концов, скакать по лесу на каблуках… Так и навернуться можно.

Дело сделано: щёки Тайлы порозовели, и, кажется, её настрой стал немного лучше. Амелия же — спиной чувствую, — рассердилась на то, что я о ней наговорил. Что ж, теперь тебе придётся смириться, что ты фанат милых кроликов. Да и жалеть белку с таким усердием никто не заставлял.

По крайней мере, ложь получилась складная, и Тайла не стала спрашивать что-то ещё — она явно мне поверила. Понятно, почему Обель так её защищает — бедная доверчивая девочка!

Вдруг меня передёрнуло. Я думал об Обеле, кузене Тайлы, который заботился о ней, как о родной сестре. С другой стороны, только что от нашей маленькой группы отделилась Мари…

И всё-таки, какая гадость. Зря я так интересуюсь местными сплетнями.

Возле общежитий мы с Тайлой расстались; она жила в другом корпусе, и мне оставалось лишь глянуть издалека, убеждаясь, что она зашла внутрь. Когда её маленькая фигурка исчезла за массивной дверью, мы Амелией отправились к себе. У нас было много дел до вечера: поработать над белкой, приодеться, найти способ выйти из академии и вернуться назад во время комендантского часа…

…ну и отмыть Амелию, без этого никуда.

Комнаты слуг находились на первом и цокольном этажах. Амелии повезло с первым; жить в самом низу, наверное, несколько депрессивно. Туда мы и завернули, чтобы схватить дополнительный комплект её формы и вернуться в мою спальню.

Было примерно семь часов — управились удивительно быстро (и, кстати, так и не отдали Тайле ягоду — а я видел, как Амелия сунула её в карман), но смысла посидеть в чистом комплекте формы часок-другой я не видел. А вещи, купленные для маскировки остались у меня.

Как сказала Амелия, академия нанимала и собственных слуг, ответственных за уборку всех зданий. У кого-то были и мастер-ключи от комнат слуг, в то время как спальни студентов тоже открывались индивидуальной картой. Или картами ректора и замректора, но они вряд ли шарятся по общежитию.

Амелия не хотела хранить что-то важное у себя. Даже если это было одно платье, она не решила, стоит ли оставлять его у себя. Не тогда, когда на нём была сектантская нашивка, которую мог увидеть кто угодно.

Я впустил Амелию в комнату и запер за собой дверь.

— Ты идёшь приводить себя в порядок, — скомандовал я. — Не думаю, что на шабаши ходят пыльными.

— Это не шабаш.

Я фыркнул.

— По мне, самый настоящий. Иди-иди. Кстати, дай мне ягоду. Если не достанется Тайле, так отложим для себя.

Глава 11

— Прекрасно.

Для убедительности я показал большой палец. Только вот Амелии этот маленький и понятный для современного человека жест ничего не дал. Ни интернета, ни занятного факта про гладиаторские бои — конечно, что для местных это «пальчик вниз, пальчик вверх».

Серьёзно, судя по краткому экскурсу в историю этого мира, клочок человеческой цивилизации весьма ограничен, так что похвастаться обширной историей здесь никто не может. На месте этой страны стояло… ещё три помельче, они объединились, да и всё. Цивилизации других существ? Тёмный лес.

Амелия наверняка подумала, что я идиот, но ничего не сказала. Она расправила юбку простого коричневого платья, на котором тёмным пятном выделялась нашивка на груди. До сих пор странно — ни значок, ни брошь, ни другой опознавательный знак, который можно снять и надеть снова. Если они — те, кто в культе за это отвечают, — подумали, что так будет экономнее, мне интересно, когда до них дойдёт, что что-то в этом плане не сходится.

Если, конечно, вторая и следующая нашивка будет платной. Вот это уже забавно — кто-то же обязательно накупит десять штук! Товар, блин, не меньше. Как там такие штуки называют, мерч?

— Я имел в виду, ты отлично выглядишь, — наконец выдохнул я. — Прямо как настоящая горожанка. Только вот есть одна деталь…

Я порылся в ящике у комода и выудил оттуда маленькую коробочку и тюбик. Стоило ускользнуть от Амелии на нашей последней вылазке в город, и вот у меня уже есть эти занятные вещицы; стараясь скрыть насмешливую улыбку, которая так и грозилась растянуться от уха до уха, я кинул предметы Амелии.

— Пудра и помада. Вы хотите, чтобы я сделала макияж?

Не то чтобы это обязательно, но я действительно развеселился, представив, как Амелия выйдет на публику с раскрашенным лицом. И уже через секунду горничная догнала ход моих мыслей — она глянула на меня с немым укором, и мне даже показалось, что её щёки немного надулись.

Ну конечно, ведь всё, что я ей дал, было до смешного ярким, приторно розовым, как жвачка. Просто мечта любой девочки до десяти лет!

Я хихикнул.

— Я бы воздержалась, — процедила Амелия.

— Ага, — кивнул я. — Ведь это настолько не в твоём духе! Но разве это не значит, что никто бы в жизни не узнал тебя? Даже представить не могу, как бы ты выглядела розовощёкой.

— Вы снова надо мной издеваетесь, — вздохнула Амелия и сунула косметику в карман. — Вам скучно, если вы этого не делаете?

— Если мне будет не над чем смеяться, я впаду в депрессию от происходящего вокруг дерьма, — фыркнул я.

Тяжело выдохнув, Амелия села подальше от меня — очевидно, из-за мёртвой белки на столе, — и скрестила руки на груди. Удивительно, что горничная продолжает меня терпеть; на её месте я бы давно надавал себе тумаков.

Прошёл час, затем второй. Мы с Амелией занимались своими делами; она делала какие-то записи, задумчиво пошуршала чем-то под пышной юбкой — интересно, что она там прячет? — и, в конце концов, кратко объяснила мне наш простейший план побега из школы.

Потому что эти бесполезные ворота ещё и фиксируют время открытия; придётся лезть через забор.

Я же, тем временем, смог заставить белку нормально пахнуть. Запах разложения примечательный, сильный и узнаваемый, и чем дольше я бы ей пользовался, тем заметнее бы он становился. А это очень неприятно. И если там, откуда я пришёл, о вонючей полудохлой зверюге, оказавшейся рядом, никто не задумается (ну бред же!), то о жителях этого мира стоит побеспокоиться.

Насколько я понял, тёмная и светлая магия встречается чуть реже других, но не настолько, чтобы относиться к ней, как к диковинке. Наверняка местные знают, что мелкую животинку можно сделать устройством для слежки — будто машинка с пультом дистанционного управления. И если мне это даётся легко, то и тёмные маги этой страны могут это сделать.

В жизни не поверю, что нет. Мне, конечно, понадобилось долго и упорно тренироваться (признаться, было в этом что-то противное, зато фильмы ужасов мне отныне не страшны), но здесь же учат магии, и материал есть.

Ну, учёба на любителя, но поверите ли вы, если тёмный маг скажет, что никогда не пытался создать ходячий труп? Точно нет. Соблазн слишком велик.

Ко времени выхода, когда на улице уже была темень, мы с Амелией были готовы к выходу. Я переоделся в грубоватый городской прикид, не забыл о смене цвета глаз на обычный мутно-серый и взлохматил волосы, для верности похлопав их каким-то порошком, выданных горничной; каким-то образом эта штука блокировала любой приятный запах и делала мои волосы грязноватыми и пушистыми.

Отчего-то мне казалось, что это маленькая месть, потому что мой вид стал несколько… нелепым. Ну что, Алекс Эддерли, теперь ты какой-то неказистый городской червь?

Я обернулся к Амелии; она тщательно скрыла выражение своего лица, но, подняв руку, девушка выставила вверх большой палец. Очевидно, она не поняла, как должна была скопировать жест, так что остальные пальцы были выпрямлены. Я фыркнул; чёрт, как можно кого-то передразнивать с таким видом?

Мы выбрались из общежития, как две крадущиеся мыши; наверное, тяжело быть тихой на каблуках. Вот же ж, так и не узнал, зачем они Амелии. Конечно, симпатично, но иногда я теряю уверенность в её способности драться или бежать.

С другой стороны, её стереотипный наряд горничной слишком хорош, чтобы я мог потребовать что-то изменить. Но надо было задуматься, когда мы выбирали вещи для вылазки в город. Наверное, поэтому она настояла на том, чтобы у меня были просто отвратительные штаны, которые жали, где не надо. Амелия, это месть?

Место, где мы собирались выбраться из академии, было пустынным; оно находилось прямо за столовой, и дорожек тут не наблюдалось — идеально для побега. Летать никто из нас, конечно, не умеет, но соорудить пару ступеней из тёмной энергии оказалось вполне возможно.

— Поднимайся и спрыгивай, — напряжённо скомандовал я. — Быстро!

И на это была причина: одно дело — держать живое существо, но в остальном магия казалась бестелесной. Если не сосредоточиться на её удерживании, держаться она не будет. Никакого пространства для многозадачности, и держится эта штука от силы секунд десять.

Ну, я никогда и не пробовал держать её дольше. Повода всё не находилось, да и эта штука не слишком полезна. В погоне, например, когда ты озабочен тем, куда бежать и как не попасть под пулю, на эти подставки нет шансов. То ли дело щит. Он, только, по-другому вставать не хочет, или закрывает от угрозы, или никак.

В общем, немного размышлений о моей «поразительной для человека тёмной силе», и становится понятно, почему я так набросился на местные знания о магии. Я не хочу торчать на том же уровне! Особенно, когда вокруг полно практикующих волшебников — я не слабак, но и ставки повысились.

Повезло, что Амелия взобралась наверх в три прыжка — до сих пор поражаюсь тому, что она может скакать, — и тут же соскочила на землю по ту сторону забора. Я последовал за ней, чувствуя, что теряю концентрацию; на последнем толчке моя нога чуть не провалилась в чёрную дымку.

Просто невероятно. Стрелять бесконечными очередями неосязаемых пуль и стрел мы можем, держать щит и хватать щупальцами можем, а лесенку построить нет. Магия — эта самая иррациональная, абсолютно непонятная вещь в моей жизни.

Я приземлился рядом с Амелией и буркнул:

— И не смейся.

Та приподняла бровь, желая показать мне своё непонимание. Не теряя времени, я отправился в сторону дороги, и горничная пошла за мной; и всё же, спустя примерно полминуты, она сказала:

— Не над чем смеяться. Комплексуете? Я мало знаю о магии, но удивительно, что вы можете что-то создать?

— Что? — переспросил я. Затем до меня дошло: ещё в своём первом учебнике о типах магии я вычитал, что тёмная не предназначена для созидания, а светлая — для убийства.

И что, пара ступеней теперь созидание? У меня и мысли не было, что это именно то, что подразумевал текст.

— А, — снова бездумно произнёс я. — Я понял. Что это, что-то старческое? Совсем разучился думать.

Судя по всему, в ответ на это Амелия покачала головой. Больше мы не говорили.

Быстрым шагом мы добрались до Кальберона в самые сжатые сроки. Я чувствовал, как слабые ноги Альбериха начали протестовать; с тех пор, как меня закинуло в это тельце, я тренировался, как выдавалась минутка, и, по крайней мере, перестал валиться с ног после прогулки.

Эх, Альберих, ещё немного работы, и тебя мать родная не узнает. Мне-то не шибко хочется смахивать на что-то среднее, между человеком и тонкой веткой.

Ночной Кальберон был на удивление громким. Людей на улицах было мало, но прохожие всё равно находились. А я-то думал, без освещения никто не выползет — ещё как повыползали! Зачем? Да кто их знает.

Нам с Амелий нужно на другой конец города, к какому-то там храму поменьше, то ли полузаброшенному, то ли просто никому не нужному в силу наличия главной церкви. Дорога предстояла неблизкая, но мы упорно шагали до широким столичным дорогам с самым невозмутимым видом.

— Эй, Амелия, — вдруг позвал я. — Если какой-нибудь священник — или кто там у них будет проповедовать, — утащит тебя с целью облапать, прежде чем бить по яйцам, посмотри, можно ли его разговорить. Если пьяненький будет, вообще замечательно.

Амелия хмыкнула.

— Я бы не хотела, чтобы меня… лапали.

— А я и не говорил, чтобы ты позволяла это делать, — фыркнул я.

Эх, где твои женские умения? Знал я таких дам, у которых стоило бы поучиться; не следит за собой человек, и бам! Она уже получила всё, что ей нужно, а он сидит на заднице в непонятках.

Амелия качнула головой.

— Я поняла ход ваших мыслей. Мне подтянуть юбку вверх?

Я оглянулся на её ноги; голые там, где не закрыты обувью или платьем, но участок кожи был совсем маленьким. Даже непривычно видеть её без белых колготок. Или чулков. Или что она там носит — ещё не было возможности заглянуть.

В конце концов, я всё ещё надеюсь без опаски принимать что-то из её рук или засыпать ночью.

Юбка у Амелии длинная ниже колена. Можно, конечно, приподнять, но ведь все знают, как зажравшиеся жирдяи (а я ожидаю увидеть хотя бы одного, не абы куда ведь идём) любят недотрог.

— Не стоит, — наконец ответил я. — Так хорошо. И вообще, я сказал «если утащит», а не «сделай так, чтобы утащили». Нет так нет, переживём.

Амелия пожала плечами.

— Нет так нет.

Время шло. Наконец здания стали встречаться всё реже, а шум Кальберона стих. Мы шли по сузившейся каменной дороге и могли видеть, как пара фигур бредёт в ту же сторону где-то впереди. Очертания храма показались вдалеке, и мы с Амелией прибавили шагу.

От шабаша… От собрания культа я ожидал чего-то более шумного и интересного; всё-таки, не просто же так я трачу ночь перед занятиями на это. Было тихо. Даже подозрительно и весьма неприятно. Несколько человек в маленьких группах стояли на улице перед входом. Говорили они тихо, но скованными или напряжёнными не казались. Я мог уловить ауру расслабления, исходившую от них.

Будто приехали на долгожданный отпуск.

Краем глаза я глянул на Амелию, оставшуюся позади, и приблизился к массивной деревянной двери. Кто-то, стоявший у порога, окинул нас коротким взглядом; заметив нашивки, он сдвинулся с места, давая нам пройти.

Даже не бугай. Отличные меры безопасности; не похоже, что местные привыкли постоянно чего-то остерегаться, если даже не стараются обезопасить собрание вроде как тайного культа.

И при этом ученики академии помешаны на драках и спаррингах, будто это единственное, что поможет им в жизни. Я даже не буду это комментировать.

Внутри была полутьма. Впрочем, недостаточно, чтобы было сложно ориентироваться. Людей было много: собрались, словно стадо овец на забой. Мы с Амелией простояли у стены будто бы в растерянности от нового места. По крайней мере я со своим выразительным лицом. Впрочем, наряд Амелии так и кричал о скромной молодой девушке — кто будет её в чём-то подозревать?

Да уж, я снова беспокоюсь из-за чепухи.

Довольно… Скучно. Толпа, пара столов с напитками, будто это какой-то очень бедный банкет, возвышение со святыней. Это была статуя богини — ну, очевидно, богини, не то чтобы у людей были крылья и третий глаз на лбу, — со знаком церкви в руках. Точнее, знаком культа. Интересно, как они этот кусок статуи переворачивали? Не сказать, что эта штука новая.

Я переглянулся с Амелией, чтобы не терять друг друга, и медленно двинулся вглубь толпы, осматриваясь. На вид обычные горожане; внутри они были расслаблены, но вели заметно более оживлённые разговоры — они были переполнены интересом. Действительно, о чём ещё говорить — обсуждатьторговлю и цены на картошку или возвышенные на их взгляд темы?

Там, где жар дискуссий был заметнее всего, наверняка притаились люди, нанятые культом. Нельзя объяснить это иначе — как говорится, всегда должен быть кто-то, подогревающий толпу.

Вдруг я почувствовал, как мои плечи расслабились; по неизвестной мне причине исчезла лишняя нервозность, и я вдруг почувствовал себя лучше, чем в любой день за последний десяток лет. Давненько мне не было так приятно…

Да, что-то тут нечисто. Я принюхался — обычный запах толпы, пота и дешёвой выпивки, и ничего, за что я мог бы ухватиться. Ну, судя по тому, что те, кто провёл тут кучу времени, не торопятся терять сознание, потерпеть можно — не умру же я, в самом деле.

Выцепить Амелию в толпе тяжело; не сказать, что тут женщины такие же разнообразные, как в академии — голубоволосых и огненно-рыжих не видать. Проблема в том, что Амелия — низкая, бледная и черноволосая, — действительно влилась в это место. Среди других женщин её совсем не видать!

Ну вот, нарушил первое правило работы в группе: следите за местонахождением напарника. Ха-ха, ну вот и горничная потерялась; ну, стоит надеяться, что с ней ничего не будет. Тут же не пускают на фарш симпатичных девушек, да?

Ай-яй, но и шепнуть, как в этом мире дела с ядовитыми газами, тоже не кому. А может дурь какая — судя по местной атмосфере, это вполне возможно.

Пока никто не вещал об их великих идеалах и прочей лабуде, я осматривался в поисках чего-нибудь примечательного. Как назло, скука была смертная. Я пробрался к столу, нюхнул вино — и правда дешманская гадость, — и покрутился на месте, думая, куда бы ещё пойти.

Моя спина наткнулась на чьё-то тело. Точнее, чьё-то тело наткнулось на меня, учитывая то, что я не сдвинулся с места. Ну, не мудрено, с такой-то наполняемостью зала. Тут то и дело кто-то в кого-то врезается, и ни у кого нет и тени удивления.

От мужчины пахло свежестью улицу, так что я сделал вывод, что он пришёл ещё позже, чем я. Он окинул меня презрительным взглядом и процедил:

— Тут что, все обдолбанные? Брысь с дороги.

Я глянул в бок, убеждаясь, что там достаточно места, и безмятежно ответил:

— Иди, что ты смотришь, как баран на ворота без забора?

А ведь есть у баранов такие привычки, не поспоришь. Наверное, не стоит затевать ссору, но толкаться во время сборища обычных горожан? Много же он о себе думает.

— Что ты говоришь, парень?

— Говорю, ты скоро будешь таким же обдолбанным, как и все вокруг, нечего морщить нос. Наслаждайся.

Я фыркнул и обошёл мужчину, теряясь в толпе. Ну серьёзно, не понятно что ли, что тут происходит? Волшебный дымок, транс, повышенная внушаемость, и вот мы уже преданные верующие. Мило, но пока я разговаривал с незнакомцем, мне посчастливилось увидеть что-то похожее на скрытую дверь с другой стороны зала. Вот там и постою — как раз рядом окно с открытой форточкой.

Глава 12

Должен признать, это было самое скучное собрание культа в моей жизни. Не то чтобы у меня большой опыт, но это была невероятная тягомотина, и я едва устоял до конца. Белка отправилась за проповедником, который нёс кучу скучного бреда, никаким образом не намекавшего на недовольство властью или дворянами. Глупое решение; под тем, что распылили в помещении, я, как и все остальные, чувствовал невероятный прилив расслабления и счастья. Это же лучший момент, чтобы внушать толпе свои идеи! Ну и почему этим никто не воспользовался?

Интересно, что именно использовали, чтобы ввести толпу в такое состояние? С радостью бы прикупил эдак пожизненный запас и нюхал каждое утро до конца жизни. Глядишь, нервы поправлю — вот они, фэнтези-антидепрессанты в действии.

Амелия выползла из толпы — немного растрёпанная, как всегда нечитаемая, но выглядящая как-то иначе… Мне понадобилось время, чтобы понять, что она была бодрой; очевидно, если не последние два часа, то уж точно немало времени она провела где-то ещё. Не мудрено, что я так и не нашёл её среди собравшихся.

Это не списать на открытую форточку, учитывая то, что я, стоявший прямо под ней, всё равно немного расклеился.

Мы отправились обратно в Типрихс; я оплакивал отсутствие современного транспорта, потому что такие частые и долгие прогулки заставили тело Альбериха разваливаться. Прыгнуть бы в машину да помчаться, куда нужно — вот это другое дело.

Я и не заметил, как мы добрались до ворот. Возможно, потому что я, на секунду почувствовал себя дельфином, позволил части мозга, отвечающей за нервные размышления, отдохнуть. Дорога назад она такая — всегда пролетает быстрее.

Казалось, добираться до части забора, что находилась за зданием столовой, придётся вслепую, но тут на помочь пришла Амелия: она ловко выудила из-под юбки небольшой фонарь. Я, конечно, знал, что все эти подъюбники пышные, и там много чего можно спрятать, но всё равно был несколько обескуражен. Не знал, что Амелия окажется такой предусмотрительной.

Ладно, кому я вру. Конечно, она предусмотрительная.

— Так он всё это время был… там? — спросил я.

Амелия кивнула.

— Немного неудобно.

— Ну ещё бы.

Немного неловко из-за скудного освещения мы перескочили через забор. До сих пор удивляют эти меры безопасности: даже в какой-нибудь захолустной школе найдутся если не камеры, то какой-никакой охранник. Ясно, почему Тайла так спешно умчалась в общежитие; что какому-нибудь злому волшебному зверю этот заборчик?

Те, кто построил Типрихс, верно думают, что сюда никто не полезет. Ну, я бы разочаровал их: эта академия — настоящий ларец, переполненный богатенькими отпрысками! Интересно, какая тут смертность во время обучения?

Мы с Амелией крадучись добрались до общежития и прошмыгнули в мою комнату. Задёрнув шторы, я зажёг свет и с облегчением плюхнулся в кресло.

— Ну наконец-то, — выдохнул я. — Альберих снова меня подводит. Ещё пара таких вылазок, и я умру.

Амелия глянула на меня с заметным осуждением. Всё я вижу, она делает это специально!

— Приведите себя в порядок.

Я махнул рукой.

— Успеется. Ну что, вскрываемся? — я развёл руками, глядя на Амелию, и признался: — Ничего. Все были какими-то обдолбанными, но речь была не подозрительной.

— Обдо… — нахмурившись, повторила Амелия и качнула головой. — Тоже чисто. Вы были правы.

— Я люблю, когда мне это говорят, но поясни пожалуйста.

По морщинкам в уголках рта и чуть-чуть сжатым губам я понял, что Амелия по-своему скривилась.

Она села на диванчик, совершенно меня не стесняясь, и вытащила из кармана юбки — она что, бездонная? — какую-то бумажку. Приглядевшись, я понял, что это вскрытое письмо.

— Утащил. Хотел облапать, — объяснила она. — Выглядел богаче других, тащил к скрытой двери. Предложила выпить.

— Бесстрашно, — присвистнул я.

— Не испугалась, — отозвалась Амелия, прикрыв глаза. — Но было противно. Нёс чепуху, пару раз упомянул деньги. Схватила бумагу со стола и ушла, когда ему поплохело от вина.

— Вот оно как. Умно.

Я же в этот момент думал о том, что от вина, которое там предлагали, даже опьянеть нельзя, не то что с ног свалиться. Не исключено, конечно, что мужчина в потайной комнатке имел что-то своё.

Я принял письмо из рук Амелии и пробежался по нему глазами. И правда, чисто.

Всё это просто дополнительные деньги для церкви? Тьфу ты.

— Думаешь, у такого богача, как первосвященник, могут быть проблемы с деньгами?

Амелия задумалась.

— Новый король выделяет меньше, чем предыдущий. Говорят, финансирование из казны сильно уменьшено.

— Тогда это звучит логично, — согласился я. — Прямо призывать людей к пожертвованиям, наверное, не стали, но…

Я фыркнул, едва подавив приступ смеха.

— Что не так?

— Это как дочерняя компания, — отозвался я. — Просто в голову пришло: церковь создаёт секту, во всем повторяющую своё учение, просто чтобы выкачать деньги со всех, кто их ещё не отдал. Забавно.

Вздохнув, Амелия потянулась, забрала письмо, до которого мне уже не было никакого дела, и сказала:

— Это бесполезно, верно? Вы уверены, что нет чего-то ещё?

— Я хотел бы верить, что этой простой причины достаточно. Борьба с сектантами не для меня. Хотя я заметил, что они там совсем помешались на своих Двенадцати и их перерождении. Было что-то о какой-то внешней угрозе…

— И?

— Я не буду в это лезть, — отозвался я, пожав плечами. — Ко мне это не имеет никакого отношения, верно? На всякий случай отправил зверюгу за проповедником, но не знаю, много ли это даст. Посмотрим.

И всё же что-то подсказывало мне, что вся эта история с культом мне ещё аукнется. Глупое шестое чувство, почему бы не оставить меня в покое? Я буду решать проблемы по мере их поступления!

— Что теперь? — медленно произнесла Амелия. — Мы продолжим ходить на собрания?

— Хм… — протянул я. — Вряд ли. Я ожидал большей агитации… ну, к чему бы то ни было. Я думаю, теперь становится очевидно, что проблема — это Мапель. Или нашивка на убийце была совпадением, или Мапель просто нашёл его через людей в культе. Скорее всего, там ещё полно людей из высших кругов. Видимо, они и влияют на старшего братца. Они вполне могут играть на его самолюбии или ещё чём-то таком. Правда, мы оторваны от Мапеля…

— Осень, — вдруг сказала Амелия.

Я глянул на неё с недоумением.

— Сейчас август, — пояснила она. — В конце сентября будет турнир. Месяц после него всегда свободен.

— Целый месяц? — я покачал головой. — И по какому же поводу?

— Многие ученики получают травмы разной степени тяжести. К тому же, именно тогда будет ежегодный бал во дворце.

Бал. Ну конечно, куда без бала. В фэнтези-мир попал, а дальше всё по классике. Ну ничего, на сектантском собрании постоял у стеночки, и на балу справлюсь.

Я задумался.

— Значит, графская семья должна приехать?

— Все члены семьи приглашены, — Амелия согласно кивнула.

— Отлично! Я-то думал, мы в тупике, — выдохнул я. — Это отличный повод узнать, с кем общается Мапель. Прямо таки все жертвы на блюдечке.

Амелия приподняла бровь, чтобы я увидел её замешательство.

— Ну, знаешь, мы же не собираемся оставлять их в живых, не так ли? — добавил я.

— До этого ещё далеко, — вздохнула Амелия. — Больше месяца до турнира. Нужно ждать.

— Ага, ждать, — согласился я. — А ещё дожить. Сомневаюсь, что Мапель ограничится одним наёмником… Амелия, как ты относишься к пыткам?

Амелия в который раз мужественно подавила порыв закатить глаза.

До утра я просидел на месте, позволяя ноющим ногам отдохнуть. Я и забыл, каково это — быть таким тощим и слабым, да ещё и после двухмесячной комы. Наверное, стоит поумерить пыл и быть осторожнее. Свалиться от перенапряжения — настоящий стыд.

Ну, по крайней мере, какие-то мыш… нет, скорее выпуклости начали проглядываться. Может, скоро буду выглядеть, как человек.

Амелия, применив все свои нечеловеческие умения, снова стала образцовой горничной меньше чем через полчаса. Я же провозился несколько дольше, громко жалуясь на эффекты порошка для волос и привыкая к вернувшемуся острому зрению.

Ого, оказывается, дальние предметы не расплываются. Как говорится, что имеем не храним…

Вскоре наступил рассвет. Думаю, этот момент я полностью пропустил.

Великодушно (и с капелькой зависти) я отправил Амелию отсыпаться потому что сонная горничная не может быть ничем хорошим. Сам я притащился в столовую, выхлебал две чашки горького кофе (странно похожего на дешевое пойло, которое я покупал в одноразовых стаканчиках в маргинальных районах по молодости), впихнул в себя завтрак и поплёлся на лекцию с твёрдым намерением не спать.

А потом меня встретил Райан.

— Эй, ты в порядке? — взволнованно спросил он.

— С каждым днём всё хуже и хуже, — добавил Обель. — Слушай, тебе нужен лекарь? У меня такое чувство, что ты вот-вот свалишься и умрёшь.

Я пожал плечами.

— Просто проблемы со сном.

— А, — вдруг произнёс Райан. — Это всё медведь, да? Ты так испугался?

Я моргнул и переспросил:

— Какой медведь?

— Тайла всё рассказала, — пояснил Обель. — Мы решили, что такой страшный рёв мог исходить только от медведя. Не хотел бы я с ним встретиться.

Ты можешь разрубить его напополам одним ударом; ну, если ты хочешь думать, что это страшно, Обель…

Наверное, медведь бы испугался этого парня больше. По крайней мере, нормальный медведь.

— Всё нормально, — выдавил я. — Думаю, это просто бессонница. Вчера я не так уж сильно испугался.

Райан хлопнул меня по плечу. Как всегда больно.

— Это не меняет того, что ты выглядишь хуже ходячего трупа! Знаешь, тебе стоит наконец выспаться. Может, дело во всём этом кофе, который ты хлебаешь вёдрами? Я понимаю, что он тебе нравится, но не настолько же

О нет, он заметил. Но предположить, что мне это нравится? Фу. Бывали бодрящие напитки и получше. Выбора у меня нет — или так, или мои глаза больше не откроются.

— Д-доброе утро.

Тайла спасла меня от дальнейших рассуждений о том, как скоро я себя убью. Она приблизилась к нашей маленькой группе, персонально кивнула кузену и прижала к груди свою привычную груду тетрадей.

— Утро, Тайла! — улыбнулся Райан. — Эй, сваришь Альбу сонное зелье? А то такими темпами он только в гробу и отоспится.

— Хватит шутить над этим, — Обель вздохнул и подтолкнул нас в сторону аудитории. — У нас мало времени.

Конечно, мало. Я как обычно вышел попозже, а они всё равно умудрились со мной поболтать. Райана ведь не обойдёшь — второй раз пробую, и снова не вышло. Как ястреб, высматривающий добычу, он может заметить меня с рекордно дальнего расстояния.

Чудовищно.

Вместе мы отправились на очередную лекцию; стоит признать, мой молодой но сонный мозг совершенно всё пропустил, даже если я пытался бодрствовать. Не помогал и Райан — обычно шумный, он спал на скрещённых руках, соблазняя меня сделать то же самое. Что за день?

К обеду я был совсем никакой. Мы дважды поменяли аудиторию, и в той, в которой только что шло занятие, моя часть стола была прямо на солнце. Тепло заставило меня превратиться в растекающийся кусок теста. План не спать с треском провалился, и я уронил голову на стол раньше, чем затикали часы, сообщающие о конце лекции.

А потом был грохот, звон и явные ругательства вперемешку с более цензурными криками.

Я сонно моргнул. Поднял голову, чувствуя, как ветерок обдувает лицо, и понял, что я, как обычно, в дерьме.

Передо мной было окно — ну, то, что от него осталось. Оно было разбито, но осколков было не видать. Это говорило только об одном: его разбили изнутри.

Я понял это, прежде чем успел прийти в себя. Когда же я это сделал, я понял, что на столе рядом яростно сцепились два весьма крупных тела, в одном из которых, благодаря золотистому блонду, угадывался Райан.

Какого хрена я проспал?!

Итак, одним из идиотов, похожих на сцепившихся котов, был Зенфер, а вот второй…

Кто-то из студентов схватил копьё; большое, с причудливым наконечником, оно выглядело на удивление гармонично в руках этого крупного парня. Ухмыляясь, он пару раз им взмахнул; я фыркнул от его пафосного вида. Как ребёнок с новой игрушкой.

Ванс? Да, так его звали. Или это фамилия — не суть важно. Крепыш с копьём, проигравший Беркулин, яростно вжимал Райана в соседний стол.

Я встал. Очевидно, в таких случаях надо ретироваться. В этот же момент меня потянули за предплечье; я обернулся, глядя на взволнованного Обеля.

— Ты проснулся! Ну же, отойди отсюда! — поторопил меня он, и мы отступили к выходу. Тактически. — Боже мой, я не знаю, как их расцепить!

Я глянул на дерущихся как раз в тот момент, когда Ванс занёс кулак и с размаху ударил Райану по лицу. Тот откинулся, стукаясь затылком об стол, и зарычал. Затем выставил локоть, пытаясь увеличить расстояние между телами, и резко поднял колено, пытаясь попасть то ли в чужой пах, то ли в живот.

Попал в первое. Ванс взвыл и скинул Райана на пол.

Попкорна не хватает. Занимательное зрелище.

— Что происходит, и как я это проспал?

— Ты не проснулся, когда всё началось. Наверное, это всё усталость, — выдохнул Обель. — Мы должны что-нибудь сделать!

— Зачем? Если их разнять, они просто найдут время сделать это снова. Пусть кто-нибудь уже выиграет, — пожал плечами я. — Ну так..?

— Они всегда друг друга недолюбливали. Этот Жозеф, он, ну… Он недружелюбный. Я не знал, что у них есть разногласия. В общем, ты спал, и мы с Райаном решили пока тебя не будить — ты был таким измученным. Я вышел на минутку… Видел же, Жозеф идёт к аудитории, но что должен был заподозрить? А теперь они разбили окно!

Пока мы говорили, наши сокурсники продолжали друг друга мутузить. Тайна разбитого окна раскрылась быстро: тип магии Жозефа, очевидно, был физическим. Я заметил это, когда он снова замахнулся — Райан, почувствовав магию, успел увернуться, и стол, стоявший позади него, рухнул.

Эй, Ванс вообще понимает, что такой силой можно и черепушку размозжить? Или он здесь именно ради этого? Тьфу ты, понабирают неуравновешенных богатых наследников, а они потом… а вот, что они потом творят.

И вдруг дверь открылась. Мы с Обелем отпрыгнули от неё; дерущиеся заметили вошедшего не сразу. Это была мадам Тинбоу; она прищурилась, оглядывая аудиторию, и рявкнула:

— Ну-ка стоять, мелкие гады!

И тут у меня закралось чувство, что надо было хватать Обеля и валить в коридор, пока была возможность. Совсем растерял здравый смысл!

Жозеф и Райан отпрянули друг от друга, тяжело дыша. Они уставились на преподавательницу, как на призрака, оба напуганные. И если Ванс не чувствовал раскаяния, то Райан, бросивший взгляд на остатки окна, опустил голову.

— Что. Здесь. Происходит?! — процедила женщина по одному слову. — Вы, кучка идиотов!

Ответить ей было некому; парни робели перед её пугающей аурой, а я уж точно не собирался лезть на рожон. Обелю тоже нечего сказать: очевидно, он подошёл, когда драка уже началась, и не мог сказать, что именно случилось.

Наконец Райан вышел вперёд:

— Простите, мадам Тинбоу. Это всё наша с Жозефом вина. Мы подрались и разгромили аудиторию.

Как честно! Но, Райан, ты не хотел сказать что-нибудь посущественнее? Например, что разгромил по большей части твой противник, или сообщить, кто был зачинщиком?

Мадам Тинбоу сплюнула и, противореча самой себе, скомандовала:

— Никаких оправданий! Я не хочу ничего слышать. Шагом марш в кабинет ректора Либби!

Ну вот, стоило разок расслабиться, как я уже на грани наказания ни за что. Кажется, у меня ужасная удача. И почему эти двое решили, что сейчас самое время хорошенько помахать кулаками?

Я обернулся через плечо, бросив взгляд на лицо Райана. Ну конечно, какое выражение! Что-то мне подсказывает, что рассказ о том, что всё-таки между ними произошло, мы вытащим клещами. Если вообще вытащим.

Глава 13

Атмосфера в кабинете ректора была гнетущей. Совсем не то впечатление, как при моём первом визите в это, в общем-то, симпатичное и светлое место. Райан и Жозеф, как главные и самые очевидные виновники, стояли перед мадам Либби; мы с Обелем были чуть поодаль и создавали бы впечатление каких-то жертв школьных хулиганов, если бы не то, что побитыми были не мы.

Мадам Тинбоу сидела напротив Мабон Либби, сердито постукивая по столу длинными ногтями, напоминавшие ярко-красные когтищи.

— Окно во второй аудитории и вдребезги? — выслушав женщину, мадам Либби вздохнула и потёрла переносицу. Конечно, новость её не обрадовала.

Не то чтобы я помню, что там в правилах по порче имущества академии, но я на её месте выгнал бы драчунов — пинком под зад и за ворота. Но мадам Либби явно была ограничена в действиях.

Кажется, будто ей вообще нельзя выгонять студентов, если это не крайний случай — и учитывая то, что даже тяжелые увечья караются временным отстранением, страшно представить, какой он такой, этот крайний случай. Тем не менее, даже будучи совершенно невинным парнем, проспавшим драку, я не мог не беспокоиться из-за наказания.

Честно говоря, не могу припомнить, когда кто-то мог позволить себе наказать меня. Раньше это казалось немыслимым, настоящим бредом, учитывая моё положение. Но теперь я студент. Вот же чёрт.

И я даже ни в чём не виноват! Но кричать об этом бессмысленно: в первый раз что ли живу? А то я не знаю, что в учебных заведениях всем плевать на твои оправдания. Да уж, надо было уйти из аудитории, пока была возможность.

— Извините, мадам Либби, — выдавил Райан.

— Что, по-твоему этого достаточно? — хмыкнула ректор. — Что между вами произошло?

Райан глянул на Жозефа и надулся, как гигантский хомяк.

— Н-ничего важного…

Жозеф фыркнул. Тоже мне, как будто он здесь тот, кто имеет право это делать.

— Хочешь сказать, вы сломали окно просто так? — бровь ректора поднялась дугой; женщина выглядела так, будто всё, что она слышит, полная чушь. — И кто из вас это был? Ах, нет, я могу угадать. Жозеф, не так ли? Вы бы не пробили окно грубой силой, а с вашей магией я знакома. Что сподвигло тебя использовать усиление, чтобы ломать имущество Типрихса, а, молодой человек?

Судя по лицу Жозефа, он прикусил щёку изнутри. Какое-то время мадам Либби настойчиво на него смотрела; наконец он не выдержал:

— Это не ваше дело.

Удивительная смелость. Да ты мудак, Жозеф Ванс, иначе и не скажешь.

Мабон Либби чуть не подавилась от его наглости. Она глянула на него, будто убеждаясь, что ей не послышалось, и покачала головой. Как я и думал, рановато драку прервали; может, я и не очень уверен в Райане, но хорошенько дать по морде Жозефу бы не помешало. В некоторых случаях после этого и мозги на место встают; по крайней мере, в моём прежнем «трудовом коллективе» воспитание новичков так и работало.

Да и не только новичков.

— Что на счёт остальных?

— Я спал, мадам Либби, — ответил я. — Меня разбудил только звук разбивающегося окна.

— Ну конечно, — пробурчала мадам Тинбоу. — Да кто в это поверит?

Мабон Либби подняла руку, давая знак, чтобы её подчинённая замолчала.

— Я могу в это поверить. Альберих плохо выглядит. К тому же, ещё при поступлении нас уведомили о серьёзных проблемах со здоровьем. И это не говоря о коме. К тому же, если бы Альберих участвовал в драке…

Я бы помер, да? Или я бы валялся в реанимации? Альберих же такой слабак, давайте посмотрим, что будет, если кто-то мускулистый ему врежет! Репутация, конечно, работает на меня но всё равно несколько обидно.

— А что на счёт Обеля? — поинтересовалась мадам Тинбоу. — Он тоже был внутри. К тому же, в отличие от Альбериха, он сильный маг.

Спасибо большое, женщина, которая преподаёт мне магию. Я, конечно, всё понимаю, но нельзя как-то помягче?

Серьёзно, что не так с магией Альбериха? Может, всё и правда было так плохо, но что-то я не заметил, чтобы новому телу было тяжело подстраиваться под колдовство.

Что-то все эти упоминания бесталанности младшего Эльдалиэвы порядком меня утомили.

— Меня не было внутри, когда они начали драться. Я пришёл немногим раньше вас, мадам Тинбоу, — сообщил Обель.

Я кивнул, чтобы подтвердить, что это чистая правда.

Мабон Либби задумалась.

— Даже не знаю, что с вами делать? Обель, Альберих, почему вы их не остановили? Почему не отправились за помощью? Должна сказать, все четверо меня разочаровали. Жозеф, как тот, кто причиним наибольший ущерб, ты получаешь две недели отстранения.

Две недели? Я даже не представляю, смог бы я отделаться этим, если бы разбил старенькое окно в школе, в которой я учился много-много лет назад! И почему Жозефу так повезло? Кто там его родители, интересно?

— Что на счёт остальных? — недовольно процедила мадам Тинбоу. — Они не могут просто уйти. Все виноваты!

Вот так всегда.

— Я не знаю, — ректор качнула головой; вдруг, будто что-то вспомнив, она порылась в стопке писем и выудила лист грубой, зернистой бумаги, исписанной размашистым почерком. — Впрочем, у меня есть что-то идеальное. Пара дней общественных работ вам не повредит, дети.

Я моргнул. Общественные работы? Что, будем красить стены и подметать дорожки?

Судя по лицам Обеля и Райана, они тоже не поняли, о чём речь. Только мадам Тинбоу глянула на бумажку в руках ректора и протянула:

— Это из школы Эйльхай? Вы отправите им, — она презрительно скривилась. — Кучку нарушителей?

— Моё решение будет окончательным. Это мягко и определённо послужит уроком хорошего обращения с имуществом академии, — заявила Мабон Либби. — Вы, студенты, можете собирать вещи: следующие три дня вы проведёте в стенах школы Эйльхай в качестве волонтёров от Типрихса. Обычно мы отправляем отстающих студентов, но в этот раз ситуация особенная.

Конечно, ведь обычно дерущиеся подростки хотя бы уходят куда-нибудь перед мордобоем.

— Так это тоже отстранение? — спросил Райан.

— Вроде того, — согласилась ректор. — Зато у вас есть шанс принести пользу. Но не думайте, что это не отразится на вашей характеристике; это наказание будет учтено.

Чего? Ну и ладно, чёрт с ним; как будто кто-то надеется, что я получу хороший диплом. Впрочем, меня до сих пор интересует возможность занять ректорское кресло, так что стоит разузнать, что там с этими характеристиками, и на что они влияют.

Но наше с Обелем участие и правда преувеличили… Не остановить драку и разбить гигантское окно это не одно и то же!

Озвучив наказание, ректор выгнала нас из кабинета. Жозеф тут же куда-то сбежал; очевидно, собрался одиноко отбывать свои две недели позора. Оставшись втроём, мы отправились к выходу из здания, вышагивая по просторному коридору главного корпуса.

— Ну так, — я глянул на Райана. — Кто виноват, и что случилось?

Райан поджал губы.

— Мне жаль, что вас тоже наказали. Жозеф, он… Это мы во всём виноваты.

— Не говори так, — выдохнул Обель. — Ты ведь не агрессивный. Не помню, чтобы ты когда-нибудь провоцировал драку.

Зенфер только покачал головой.

— Ну раз ты хочешь молчать, это твоё дело, — я пожал плечами. — Но ты можешь прямо сейчас вернуться к мадам Либби и потребовать, чтобы твоё наказание было таким же, как и у Жозефа. Почему ты это не делаешь? Всё же, это он был зачинщиком, верно?

В конце концов, если Обель говорит, что Райану творить что попало не свойственно, у меня нет причин не верить. Да и Зенфер с его отвратительной аурой сказочного принца, он… Ну не верится мне, что он взял и напал на Ванса.

Райан вздохнул.

— Возможно. Но мне не стоило ему поддаваться.

— Так что за школа Эйльхай? — я перевёл тему — Кто-нибудь из вас знает?

Райан мотнул головой; он тоже понятия не имел. Обель же задумчиво пожевал губу и ответил:

— Кажется, я о ней что-то слышал. Вроде как, она находится в соседнем городе… Но это всё, что мне известно.

— Мы всё равно скоро узнаем, — добавил Райан.

Печально и скорбно, но мы пообедали, потому что даже скверные новости не могут отбить человеку аппетит. Ну, по крайней мере, нам троим; хотя, именно обычно весёлый и энергичный Райан чаще тыкал еду вилкой, чем ел. В конце концов мы отправились в общежитие; Райан и Обель в одну сторону, потому что они жили рядом, а я в другую, панически размышляя, что сказать Амелии.

Вот об этом я не подумал. И зря, очень-очень зря. То в культ внедряюсь… то вот, схватываю наказание и становлюсь вынужденным волонтёром. Как обычно не повезло.

Я тихо открыл дверь. Темно; шторы до сих пор задёрнуты, и в комнате никого нет. Отлично.

Я скинул пиджак, включил свет и принялся за своё привычное послеобеденное занятие; ну, привычное с некоторых пор. Целью выступил цветок на подоконнике. Глядя на него издалека, с другого конца помещения, я поднял руку.

Сначала направить магию во всю кисть и растопырить пальцы, позволив основанию круга появиться в центре ладони и медленно расшириться. Получилось не сразу; не привыкший так колдовать, я подвисал уже в самом начале. Наконец маленький полупрозрачный круг, сияющий тёмно-фиолетовым цветом, проявился. Я удовлетворённо кивнул самому себе.

Магические круги — деликатная техника, работающая только тогда, когда у мага есть время и возможность начертить его, не отвлекаясь. В одной из книг я вычитал, что один древний маг взорвал собственных союзников из-за неправильного символа. Небольшая ошибка, и заклинание сработало не там, где нужно!

Медленно я начал выводить символы — те самые буквы древнего языка, которые я разучивал в последние дни. Слово за словом, они сплетались в простенькое заклинание; ещё пара фигур, обозначавших количество используемой магии и контролирующих поток.

Наконец мой первый маленький круг был готов. Давненько я не радовался таким мелочам, но эта светящаяся вещица вызывала необъяснимое удовлетворение.

Лёгким движением руки я отпустил магический круг. На секунду он стал ярче. Затем метнулся к цветку и окружил его тёмной энергией.

Следующие три секунды ничего не происходило.

Я даже не успел разочароваться, когда стебель растения потемнел. Он начал извиваться, выпуская крупные, тонкие шипы. Сердцевина между красными лепестками резко увеличилась, будто наполненная жидкостью, и разорвалась, обнажая… рот.

Как венерина мухоловка, только слюнявее, зубастее и неприятнее.

О. Так вот что значит «осквернение».

Наверное, мне не стоило использовать круг, точно не зная, что он сделает, но почему-то я ожидал, что цветок рассыплется прахом или сгниёт. Результат оказался довольно неожиданным. Цветок клацнул зубами; что ж, теперь у меня есть своеобразный сосед по комнате.

Я едва уловил цоканье каблуков за дверью — опять эта звукоизоляция, — прежде чем Амелия заглянула внутрь.

И, конечно, общая картина от неё не укрылась.

Амелия посмотрела на меня. Затем на растение. Затем, когда оно высунуло длинный сиреневый язык, снова на меня.

— Мне он тоже не нравился, — выдохнула она. — Но теперь он стал ещё хуже.

— Я пытался его уничтожить, а теперь у нас есть весьма эксклюзивный представитель домашних цветов, — отозвался я. — И что-то мне подсказывает, что теперь Уродец плотоядный.

— Уродец… Когда у него есть пасть, он заслуживает имени?

— Думаю да, — кивнул я. — Кстати, Амелия… В общем, я наказан.

Горничная застыла. Затем медленно зашла внутрь и захлопнула дверь.

— Что?

— Наказан. Мабон Либби отправляет меня на общественные работы в какую-то другую школу. Четыре дня.

Как я и ожидал, эта новость Амелию не обрадовала. Конечно, она не стала меня упрекать, но я чувствовал ауру осуждения. Впрочем, девушка не пыталась это показать — она отлично контролировала своё лицо, когда хотела.

Она помогла мне собрать вещи; как оказалось, брать с собой слуг нельзя, поэтому Амелии предстояло снова остаться в Типрихсе одной. Должно быть, ей и двух месяцев хватило по горло. Впрочем, четыре дня это не так уж много.

Хотя, оставаться без единственного человека, отвечающего на твои «глупые» вопросы… Что-то мне подсказывает, что я точно выставлю себя идиотом.

К утру я был полностью готов к своей маленькой ссылке. Держа в руках чемодан (довольно крупный, что там вообще понапихано, на такой-то маленький срок?), я выбрался на улицу, где меня встретили Райан и Обель.

— Тяжело? — спросил Райан; кажется, к нему вернулось его обычное настроение. — Да уж, я тоже не люблю таскать багаж.

— Ужасная рань, — пробормотал Обель. — Не люблю вставать в шесть часов.

Они что, поменялись местами? Впрочем, мне не доводилось натыкаться на Обеля на рассвете; я и не знал, что на самом деле он такой же сонный, как и его друг.

— Эй, Альб, скажи, что сегодня ты спал, — Райан подобрался ближе, глядя на моё лицо; я запоздало понял, что он оценивает цвет синяков под глазами.

— Хорошо, говорю: спал, — ответил я. — Но хватит уже на этом зацикливаться. Будто поговорить не о чем, ей-богу.

— Ладно-ладно.

Вскоре подъехал экипаж; мы втиснулись туда втроём, и если глядя на него снаружи, я думал, что места будет немного, и мы превратимся в селёдок в бочке, то на проверку оказалось, что внутри очень даже просторно.

Экипаж тронулся; нас тряхануло, когда мы выезжали за ворота, и лошади постепенно ускорились; эта дорога была достаточно пустынной, а ограничений на скорость в этом мире, очевидно, не существует.

Я откинулся на спинку сидения и отодвинул маленькую шторку, рассматривая пейзаж за окном. Лес быстро сменился городом; затем, примерно через полчаса, мы миновали поля, а затем снова оказались на лесной дороге. Скучно, но красиво; по крайней мере, в кои-то веки полюбуюсь видами.

Час, второй. Четвёртый. Рядом с Кальбероном, да? Поразительная скорость. Должен сказать, моя пятая точка совершенно не одобряет эту поездку. Впрочем, терпеть я умею, но это тебе не поезд или самолёт: пройтись до туалета, чтобы размяться, или хотя бы встать не получится.

Я зевнул. Наконец экипаж остановился; выглянув в окно, я заметил, что мы остановились напротив явно школьного здания. Оно было проще, чем Типрихс. Выкрашенное в светло-коричневый цвет, здание было более классическим и менее фэнтезийным. Аж от сердца отлегло.

Так это Эйльхай? Неплохо.

Как и в Типрихсе, территория школы огорожена высоким кованым забором. Подхватив свой багаж, мы с Райаном и Обелем выскочили из экипажа и, озираясь, словно напуганные первокурсники (ха-ха), отправились к массивным дверям из тёмного дерева.

У входа нас встретил низкий, до смешного пухлый мужчина в круглых очках.

— Студенты Типрихса? — по-доброму спросил он. — Рад вас видеть! Добро пожаловать в Эйльхай. Я Гайбер Уолли, директор этой школы. Устали с дороги?

Райан, как тот, кого немилосердно вытолкнули вперёд, мотнул головой.

— Эм… Всё в порядке, мистер Уолли. Так что мы должны делать?

Директор махнул рукой.

— Юношескя энергия! Погодите со своей работой, сначала выделим вам комнату. У нас всегда есть место для дополнительного персонала, — протараторил он. — Вы ведь не против стать соседями наших учеников? Они младше вас, да и немного шумные, но они милые дети!

Я заметил, как несколько детских голов выглянули из-за крупного тела мистера Уолли. И правда, младше: ученикам в самой обычной, даже почти современной школьной форме, было лет по двенадцать.

Директор лично отвёл нас к довольно ветхому, но приличному общежитию: это были всего два здания — одно для девочек, другое для мальчиков. Мы оставили вещи в небольших комнатах на первом этаже и снова вышли на улицу, чувствуя на себе взгляды любопытных детей.

— Они везде суют свой нос. Не бойтесь привлекать их к работе, — заявил мистер Уолли. — Детям это только на пользу. К тому же, вы все невероятно их интересуете. Многие из них мечтают стать студентами Типрихса, когда подрастут.

— А что, собственно, за работа? — спросил Обель. — Нам так ничего и не объяснили.

Директор покачал головой. Он оказался на редкость болтливым и был только рад рассказать нам всё, что мы хотим знать. Как оказалось, Эйльхай — одна из немногих школ для детей от двенадцати до пятнадцати, обучающая, помимо ряда дисциплин, настоящей магии. Всего таких было три по всей стране; так как Эйльхай был ближе всего к Типрихсу, мистер Уолли всегда мог заручиться поддержкой мадам Либби. Всё ради юношеских магических соревнований.

Опять? Если бы это были спаррингующиеся дети, я бы не вынес происходящего вокруг бреда. Все оказалось куда проще: это больше напоминает… спорт.

Дети соревнуются в разных вещах: стрельба магическим снарядом, бег (с читерством, конечно же, иначе это не назвать) и какая-то спортивная игра (которая, к моему удивлению, должна занять два дня из четырёх).

Теперь меня волнует лишь один вопрос: когда всё под откос-то идёт? Мистер Уолли явно не приемлет насилие, и вся эта чепуха сосредоточена на чём угодно, кроме драки. Так где всё сворачивает к программе обучения Типрихса?

Нам разрешили перекусить в столовой вместе с учениками; затем мы отправились на предполагаемое спортивное поле. Пока что это был пустырь с беговыми дорожками.

Райан отправился к сараю, чтобы вытащить оттуда мишени для стрельбы. Я вооружился красной краской, чтобы освежить круги, которые уже давно стёрлись. Обель со своей воздушной магией принялся собирать ветки, опавшие листья и камни, валявшиеся в округе. Да уж, за год это местечко было заброшено. Как сказал мистер Уолли, весь год дети занимаются на поле поменьше, расположенном ближе к главному зданию.

Я быстро справился с покраской мишеней и оставил их сушится. Тем временем Райан подтащил подставки, чтобы их установить; он потянулся за пазуху и достал лист с заметками и рисунком поля, оставленный мистером Уолли.

— Итак, они должны быть вон там, — Зенфер указал куда-то в сторону, на большую ровную поляну. — Ближе к деревьям.

— Окей, — я схватил одну из подставок — всё, что вместилось в мои в общем-то небольшие руки; как тяжело быть слабым, чёрт возьми.

— Эй, ты можешь взять мишени, — предложил Райан.

— Не нужно, — ответил я. — У меня есть руки. Не нужно постоянно обо мне беспокоиться.

Райан кивнул.

— Я понимаю. Просто, — он потёр шею. — Я всё ещё чувствую себя виноватым. Вас с Обелем не должно тут быть.

— Да успокойся ты уже, — я ткнул его локтем в бок. — Мы уже здесь. Что теперь себя корить? Это бессмысленно.

— Наверное, ты прав, — отозвался Райан. — Ладно, потащили? А ещё у тебя все пальцы в краске.

— Что? — я вывернулся, стараясь разглядеть красные пятна. Да уж, кружок умелые ручки; не знал, что могу провалиться в чём-то настолько простом.

Глава 14

Вот уже несколько часов меня не покидает ощущение, будто кто-то за нами наблюдает.

А не доверять своему шестому чувству я не привык. Осторожность не повредит; я огляделся, выцепив взглядом пару светлых макушек за углом. Ну конечно, дети. Я и забыл, что вся школа Эйльхай наполнена детьми, юркими и любопытными. Должно быть, самые обычные школьники самого обычного мира тоже не упустили бы возможность посмотреть на студентов.

И всё же, у этих двоих что, совсем нет никаких дел?

Близился вечер; мы закончили подготовку поля — стоит сказать, оставался какой-то глупый плакат, но его мы сделаем завтра, — и отправились в столовую, чтобы впихнуть в себя что-нибудь под прицелом десятков любопытных глаз. Я почти почувствовал что-то сродни ностальгии; на самом деле, у меня толком не хороших воспоминаний о школьных временах, но, в отличие от Типрихса, атмосфера Эльхая как никогда походила на те деньки.

Хотя, мои пятнадцать были не лучшими. Тогда же я понял, чем буду заниматься в жизни, и… Ну, не слишком похоже на радужные мечты о том, чтобы стать космонавтом или ветеринаром. Даже как-то грустно. Хотя, у детей (почти подростков, да; сложно воспринимать их как кого-то не слишком далёкого по возрасту, в моей-то ситуации) этого мира явно другие желания. Конечно, какие космонавты, когда можно стать настоящим магом? Будь в моём мире такая перспектива, желания любого маленького человечка от пяти до шестнадцати лет были бы примерно одинаковыми. А я оказался странным исключением.

Пожевав пресную кашу с мясом — довольно просто, но живот больше не урчит, — и попрощавшись с Обелем и Райаном, я закрылся в своей комнате. Ну, временно своей; как и многие люди, я не люблю засыпать на новом месте, но можно и привыкнуть. В конце концов, где я только не засыпал в своей дли-инной жизни…

Я плюхнулся на кровать; день вдруг показался мне очень коротким, и, благодаря нарастающим нагрузкам, новое тело почти не ныло. Стоит сказать спасибо существованию здесь хоть какого-то транспорта — причиной усталости в последние дни была смесь моей нервозности и долгой ходьбы.

Впрочем, даже не представляю, как так вышло. Во времена, когда ездить можно только на лошадях и каретах, как так получилось, что Альберих вообще не имел никакого мясца на ногах? Неужели действительно все эти годы просидел в своей комнате, никуда носа не высовывая?

Рапунцель, блин. Ничего больше и не скажешь.

Шаг. Второй. Третий. От напряжения стук сердца отдаётся в ушах. Я высовываю голову из-за угла и коротко осматриваюсь: никого. Значит, можно идти. Медлить нельзя: у меня не больше двадцати минут. После мой напарник уедет, независимо от того, приду я или нет. Впрочем, скорее он наставник: бессердечный, но эффективно обучающий. Под его крылом я либо стану профи, либо умру.

Кидаю взгляд на камеру на потолке. Старого типа, снимает лишь ограниченную область. Я знаю, как её обойти, и ловко прыгаю в слепую зону, не позволяя даже тени попасть в кадр. И всё равно чувствую необъяснимую нервозность. Облажаться всегда страшно, кто бы что ни говорил.

Тишина и темнота угнетают. С одной стороны они помогают мне укрыться и являются ненадёжным знаком моей безопасности. И всё же, кажется, будто в любой момент тишина будет нарушена звуком шагов десятков пар ног; охрана явится по мою душу, и моя первая (почти) одиночная вылазка будет провалена. Вот будет стыдоба; впрочем, вряд ли я смогу стыдиться в гробу.

Ну, если у меня будет гроб. В этом я тоже сильно сомневаюсь.

Пробежал по коридору так быстро, будто под ногами осыпается пол. Ноги не стучат на плитке: хожу, как учил #̴̜͓̾#̷̈̒̓̚̕#̴͋͋#̴̠̦̦̓̎#̶̛͋̑͝. Никогда не подводило. Впереди дверь: железная, с кодовым замком. Это тебе не обычная замочная скважина, так просто не сломаешь. Оглянулся, держа пистолет наготове, и быстро ввёл код. Успел облиться холодным потом, пока панель наконец не стала ярко-зелёной. Сработало.

Прошмыгнул внутрь, оставив между закрывающейся дверью и косяком маленькую стальную пластину; так вот, зачем #̴̜͓̾#̷̈̒̓̚̕#̴͋͋#̴̠̦̦̓̎#̶̛͋̑͝ дал её мне. Осмотрелся. Тонкая, едва заметная полоска лазера прямо под ногами. Это не шпионский фильм, вряд ли меня порежет. Зато сигнализация сработает; благо, не наступил. Обошёл лазерную сетку — пришлось поиграть в акробата; мужчина средних лет, привязанный к стулу, оказался прямо передо мной. В его глазах промелькнуло узнавание, и он яростно замычал сквозь ткань во рту.

Так глупо, но, наверное, он надеялся, что я пришёл его спасти. Ошибка.

Поднимаю пистолет; это тяжело. Скорее из-за волнения по поводу выполнения этого задания, чем из-за сомнений. С жертвой я был не знаком — только пару раз пересеклись в коридорах, да и только. И испытывать жалость к «коллеге» глупо. Как сказал #̴̜͓̾#̷̈̒̓̚̕#̴͋͋#̴̠̦̦̓̎#̶̛͋̑͝, любой из них может стать моей целью. Или я его. Без разницы: главное, что наступит тот роковой момент, когда кто-то из нас будет готов убить другого.

Жить без привязанностей тяжело, но необходимо; даже жаль, что в таком юном возрасте я перечёркиваю целый важный аспект своей жизни, не давая себе и шанса.

Надежда в чужих глазах сменилась горьким пониманием. Мужчина зажмурился, смиренно опустив голову. Он знал: наша «компания» не оставляетзаложников в живых. Рассказал ты что-то или нет, придётся умереть.

Выстрел.

Всплеск крови окрашивает белую стену гигантской грязной кляксой. Я избегаю смотреть на изуродованную голову.

Вой сирен. Пора бежать.

И вдруг я проснулся.

Ну, сложно не сделать это, когда кто-то на тебя смотрит. Не то чтобы мой чуткий сон вернулся — в теле Альбериха на это можно и не надеяться. Закроешь глаза, и всё: даже пушечный выстрел не разбудит. Скорее, дело во сне. Вот же старик! Давненько мне не снилась моя молодость. Сколько лет-то тогда было, семнадцать?

Да уж, рано детство кончилось.

Проблема была в том, что кто-то всё ещё смотрел. Заметил это я только когда открыл глаза, и от этого было не по себе. Два бледных лица склонились надо мной: почти идентичные, они отдалённо кого-то напоминали, но я всё не мог понять, кого. Это были те самые девочки, которые наблюдали за мной и моими (вроде как) новыми знакомыми половину предыдущего дня.

Краем глаза я оценил время суток; думаю, я проспал не больше часа, так что сейчас не слишком поздно. Да уж, куда более неприятно, когда кто-то проникает в твою спальну в два-три часа ночи.

Девочки. Обычные девочки, выглядят на четырнадцать, не старше. Обе бледные блондинки; цвет чуть бледнее, чем у Райана, и всё равно выглядит немного ненатурально. Эй, какой краской тут все пользуются?

Они смотрели. Тьфу ты, как дети из фильмов ужасов; так и поседеть недолго.

— Ну что, мы так и будем пялиться друг на друга? — наконец не выдержал я. — Какого хрена вы тут делаете? Чего вам надо? Смотреть на спящих людей некультурно, знаете ли.

Та, что носила высокий хвост с блестящей заколкой непонятной формы, фыркнула. Её сестра (вероятно) дёрнула девочку за рукав. Только по причёскам их и различать: у второй, по всем канонам средней школы, были две пышные косички и аура пай-девочки.

— Привет, — наконец сказала девочка-хвостик. — Вообще-то, мы хотели поговорить с тобой. Как можно спать в одиннадцать? Это тупо.

Ну, может в твоём молоденьком мозгу это не укладывается, но наши мнения в этом вопросе явно не сходятся. С моим-то недосыпом и совершенно невозможном режимом, ухватиться за возможность просто поспать — совершенно нормальное, логичное решение.

В возраст, когда можно не спать ночами, я, конечно, вернулся, но только физически. Морально я не так уж и молод.

— Это оправдывает проникновение со взломом?

— Н-нет, но… — попыталась сказать косичка, но сестра перебила её:

— Без взлома! Двери надо запирать. Открыто — значит, можно войти.

— Это так не работает, — отозвался я. — Хотя, может у вас тут и другие порядки. Как бы я заперся с дверью без замка?

Девочка-хвостик дёрнула плечом.

— Это твои проблемы.

Я чуть не задохнулся от возмущения. Мои проблемы? Вот те на. Может, стоит за уши её оттаскать? Она, вроде, не злоумышленник, но не уходить же ей невредимой! Довольный этой мыслью, я схватил наглую девицу за ухо и дёрнул.

— Ай! Что ты делаешь?! Больно-больно, отпусти!

Я сделал это; ну, не сразу, но ведь сделал? Это и так чересчур милосердно с моей стороны.

— Ладно, вы двое, зачем вы пробрались в мужское общежитие ночью, и что вам от меня надо? У вас был буквально весь день, чтобы поговорить.

Потирая ухо с недовольным лицом, хвостик ответила:

— Мы не могли. Ария стеснялась.

Ария, похоже, была девочкой с косичками. И всё же…

— А залезть ко мне в комнате и смотреть, как я сплю, ты не постеснялась? — я глянул на Арию с заметным осуждением.

— Простите, — покорно сказала она. — Я не могла набраться храбрости…

— Ну и..?

Мне ответила девочка-хвостик. Она громко, будто хотела разбудить всё общежитие, заявила:

— В общем, меня зовут Алиса Торонат. А это Ария. Ну, тоже Торонат. Мы близнецы, знаешь ли.

— Я вижу, что вы близнецы, — вздохнул я. — Это было бы неожиданно, если бы вы не были похожи, как две капли воды. Вообще-то ваши имена — последнее, что меня интересует.

Ария скуксилась.

— Это невежливо! — Алиа скрестила руки на груди.

— А вы очень вежливые, — фыркнул я. — Ладно-ладно. Альберих Эльдалиэва. Ну, что теперь?

Тьфу ты. И вот я снова избежал перелома языка — невероятно героический поступок. Кто дал мне именно это имя с этой фамилией, чёрт возьми, я его придушу.

— Эльдалиэва, — протянула Ария. — Вы родственник графа?

— Я его сын, — ответил я. — Конечно, неочевидно, но факт. Никто не хочет зажечь свет? Вы как два призрака в моей комнате, это немного жутко.

Ария послушалась; она приблизилась к выключателю и щёлкнула.

Да на чём, блин, это работает в мире без электричества? В который раз вижу, и так ничего и не понял.

Алиса взяла быка за рога; не успел я опомниться, как она протараторила:

— Рассказывай! Как поступить в Типрихс? Какие там вступительные испытания? Как ты их сдал?

Я моргнул. О, в Типрихсе разве есть испытания? А мне что-то говорили о письме с приглашением. Плюшки для дворян?

— Почему ты спрашиваешь именно меня? Знаешь, мои сокурсники дали бы тебе ответ получше. У меня тебе нечего ловить.

— Но ты-то нам и нужен! Ты выглядишь, как настоящий слабак.

Я нахмурился. Ария вздрогнула. На секунду мне показалось, что мы разделили одну эмоцию. Интересно, почему?

— Спасибо за комплимент, — наконец выдавил я. — Но всё ещё непонятно.

Алиса раздражённо вздохнула и кивнула на свою сестру.

— Она хочет поступить в Типрихс, но у неё нет боевой магии! И, честно говоря, Ария совсем не боевая. У неё щуплые ручки, прямо как у тебя! Но ты же как-то прошёл. Очень сложно что-нибудь узнать. Наша сестра пыталась поступить несколько лет назад, но не смогла, а что было на вступительных, говорить не хочет! Мол, это нечестно. С какой стати?

Вдруг меня озарило.

— Ваша сестра? — переспросил я. — Её случайно зовут не Листра?

Алиса прищурилась; даже Ария, стоявшая позади, казалось, оживилась.

— Да! — последняя взмахнула руками. — Откуда ты знаешь?

— Она лечила меня в госпитале при церкви. Совсем недавно, — признался я. — Вроде как. она присматривала за мной целых два месяца.

— Да ну? — недоверчиво произнесла Алиса. — Вот же повезло! С нами она столько времени не проводит…

Я махнул рукой.

— Нет, ничего мне не повезло. Не могу сказать, что можно «проводить время» с кем-то, лежащим в коме.

— К-кома? — переспросила Ария, заикаясь. Кажется, она такая же пугливая, как Тайла. — Что с вами стряслось?

— А кто его знает, — ответил я, пожав плечами; и это чистая правда! — Несчастный случай.

— Бедняга, — сказала Алиса то ли сочувствующе, то ли насмешливо. — Ну так что на счёт вступительных? Давай, выкладывай. Это важно!

Я задумался. Ну и что мне стоит сказать, сразу разочаровать? Может, перенаправить их к Обелю и Райану? Если эти двое не знают, сомневаюсь, что у меня получится дать девочкам ответ.

Ну или можно прогнать обеих взашей, но моя старческая сентиментальность не позволяет сделать это с Арией, похожей на потерянного котёнка. Вот же, что со мною стало?

— Я действительно не могу сказать, — сдался я. — Я вообще не знал, что у Типрихса есть какой-то вступительный экзамен, пока ты не сказала. Мне пришло приглашение.

— Что? — недовольно процедила Алиса. — Но…

— Может, это потому что я сын графа, — поспешил добавить я. — Ну или потому что двое моих братьев блестяще закончили Типрихс. Выпендрёжники, да. Думаю, стоит поинтересоваться у парней, которые приехали со мной. Они знают куда больше меня. Ну, знаешь, после комы мозги совсем не варят.

Алиса и Ария растерянно переглянулись. Кажется, я заметил, как у последней затряслась нижняя губа. Ну нет. Нет-нет-нет. Только не плакать в моей комнате посреди ночи!

— Да ладно, — выдохнул я. — Ну почему бы вам не нагрянуть к ним? Райан, например, вам точно всё расскажет. Если сам не знает, в лепёшку расшибётся, чтобы узнать — он такой.

И всё равно от девочек исходили почти осязаемые потоки неуверенности. Понятно, почем: одна полдня пыталась набраться смелости, чтобы спросить, а вторая её всячески поддерживала. Я бы тоже разочаровался.

В конце концов я сдался.

— Ладно, — я встал с постели и критически оглядел свою пижаму. Носибельно. — Мы пойдём вместе, только потому что сегодня у меня есть настроение быть хорошим человеком.

Вот что делает с человеком бесплатный добровольно-принудительный труд!

Оживившись, девочки последовали за мной, когда я открыл дверь и выскользнул в коридор. Если мне не изменяет память, комната Зенфера была чуть дальше. Вот на него этих двоих и скину — он-то только рад будет. Я добрался до двери, едва узнавая её в полной темноте — единственным освещением был свет из моей комнаты. Трижды постучал.

Райан был бодрым, как никогда. Не знаю, чем он занимался после отбоя, и знать не хочу, но он явно был совой. Смешно: кого-то с его внешностью получается представить только жаворонком.

— Альб? — спросил он и тут же отодвинулся, впуская меня к себе. — Что стряслось?

Затем он заметил двух девочек, стоящих за моей спиной. Никакого понимания, конечно, не пришло, но он решил дождаться объяснения.

— У тебя хотят что-то спросить, — объявил я и выжидающе глянул на Алису. Ну не мне же делать всю работу — в няньку я пока не переквалифицировался.

— Эм, — замялась Алиса; что, он-то тебя напугал? Да, рост страшный. — Мистер…

— Зенфер, — подсказал мой сокурсник.

Ну вот, так он ещё и мистер, пока я «эй, ты». Очень приятно.

— Мистер Зенфер, пожалуйста, расскажите про вступительные испытания в Типрихс! Для тех, у кого магия не боевая, — наконец выдавила Алиса. Невероятно почтительно. Почему кого бы я ни встретил, меня всегда уважают чуть меньше? У Альбериха что, аура неудачника? Ладно, это немного злит.

— Испытания? — моргнул Райан и нервно хихикнул. — Ну, не сказать, что я их проходил. Я прошёл по приглашению мадам Либби. Их рассылают всем детям влиятельных людей… Ну, из главной ветви семьи.

Ария насупилась. Стоит признать, у неё очень забавные выражения лица.

— Ты тоже? — разочарованно процедила Алиса. — Да быть этого не может? Мы узнаем когда-нибудь или нет? Это просто не-воз-мож-но!

Райан тут же замахал руками, как будто это было нападкой лично на него; и, кажется, у него включился инстинкт опекающего брата, как это работало с Обелем и Тайлой. И с ним и Тайлой, если уж на то пошло. Никогда не интересовался, но что их связывает.

— Тайла… Моя подруга проходила вступительные! И она как раз не боевой маг!

Глава 15

— А в чём, собственно, проблема? — поинтересовался Райан, впустив меня и близняшек в свою комнату. Он обратился к Арии: — Ты не можешь пользоваться оружием? Вообще-то, ещё есть время научиться. Вроде как, это даже не проблема…

Ария неопределённо мотнула головой.

— Дело в том, что моя магия светлая. Даже если я захочу, я не смогу использовать её в бою…

Райан моргнул. Затем его лицо озарилось: он схватил Арию за плечи и радостно потряс.

— Светлая? У тебя светлая магия? У меня тоже!

Неожиданно; честно говоря, всё это время я понятия не имел, что это так. Значит, они похожи. Кажется, Ария нашла себе идеального наставника.

Я медленно ретировался. Задним ходом выскользнул из комнаты и столкнулся взглядом с весьма осуждающей Алисой.

— Ты уходишь? — прошипела она.

Я пожал плечами.

— Моя работа здесь выполнена.

Алиса подавилась. Я скрылся в коридоре.

Как и ожидалось, утром я встретил Райана в компании его новых утят. Ария была в восторге от самого его существования, в то время как Алиса… Ну, она следовала за сестрой с надменным лицом, но не сказать, что это было то, что она чувствовала на самом деле. Алиса явно хочет казаться серьёзнее, чем на самом деле. Забавно.

Девочки сидели за столом по обе стороны от Райана. Обель, потерявший своё привычное место и проигравший в борьбе за внимание лучшего друга, заметил меня первым и скорбно помахал.

— Мы потеряли его. Даже не знаю, как так получилось, — затаил он, когда я приблизился.

— К сожалению, я знаю. Два маленьких чудовища, не пугайся, если они будут пялиться на тебя посреди ночи.

Алиса меня услышала; со звоном её чашка опустилась на стол, и девочка рявкнула:

— Эй!

Я поморщился. Вот это голос! Ей бы в оперные певицы — вот он, талант. Поберегла бы чужие барабанные перепонки. Судя по тому, как съёжился Обель, он чувствовал то же самое.

Кто-то из детей за соседними столами шикнул на Алису. Та недовольно надула губы и процедила:

— Нельзя быть таким злопамятным.

— Кто сказал? Хочу и буду, — отозвался я. — Ну что, узнали о своих вступительных?

— Письменный экзамен и оценка магии самим ректором Либби, — довольно произнесла Ария. — Я думаю, что справлюсь.

— Конечно! — добавил Зенфер. — Ты будешь талантливым светлым магом!

Они снова разговорились; воспользовавшись возможностью, я глянул на Райана, коротко оценивая его вид. Сильный. Мышцы видно невооружённым взглядом, да и на тренировках он доказал свою компетентность. Светлый маг? Удивительно, учитывая его способность — и даже желание, — сражаться. В конце концов, светлая магия не предназначена для боя.

На ум пришёл первый спарринг Райана, который я видел. Если светлую магию нельзя использовать таким образом, что за свечение охватило его меч? Укрепление? Что-то вроде защиты? Что вообще сама суть магии принимает за «использование в бою»? Должно ли оно включать намерение убить или покалечить?

Я покачал головой, вспоминая, как Райан упоминал о том, что не пойдёт в королевскую стражу, как его отец и брат. Ну вот и причина нарисовалась.

Стоит ли мне вообще углубляться в эти мысли?

Теперь у нас было двое помощников. С их (неоценимым) участием мы закончили с подготовкой поля как раз перед началом соревнований. Оглядывая результат, я почувствовал самодовольство; давненько я не делал что-то подобное своими руками. Наконец-то появилось то самое чувство молодости и энергии!

Ладно, на счёт энергии я сильно преувеличил.

Дети — не слишком много по масштабам современной школы, но и отнюдь не мало, — собрались вокруг, как по команде. Я видел, как подтягивались опоздавшие; все они были в форме, очевидно, из-за отсутствия в этом мире спортивных костюмов. Мистер Уолли и несколько учителей вышли в центр, чтобы толкнуть торжественную речь.

— Ученики Эйльхая! — выкрикнул директор, когда стихли приветственные аплодисменты. — Я объявляю ежегодные спортивные соревнования открытыми! Будьте честны и используйте все свои магические и физические силы, чтобы победить. Может, это не отразится на ваших рекомендациях или оценках, но это то, что поможет вам самим почувствовать собственные возможности. Да прибудет с вами удача!

Конда он закончил дети снова похлопали; когда стало тише, одна из учительниц объявила:

— Участники первого раунда забега, приготовиться!

Я отошёл от толпы, плюхаясь на лавку. Спустя какое-то время дети побежали. Конечно, кто-то со стихийной магией ветра лидировал; так же преимущество было у физических магов и тех, кто просто хорошо подготовился. Правила запрещали учинять препятствия; здесь к травмированию одноклассников относились куда более серьёзно, чем в Типрихсе.

Краем глаза я наблюдал, как неизвестные мне ученики выходят в финал. Среди них была и Алиса — потная, уставшая, но, несомненно, весёлая. Не похоже, чтобы она использовала магию, пока бежала — судя по всему, она просто была быстрой благодаря отличным физическим данным. Будет уроком остальным финалистам: на одну магию лучше не надеяться.

Ну, все ведь помнят, что это сделало со мной?

Не сказать, что наблюдать, как соревнуются дети, весело, но лицо Алисы, пришедшей к финишу четвёртой, стоило того. Наверное, я действительно злопамятный, раз уж так веселюсь из-за чужого провала. Алиса недовольна? Мягко сказано! Если бы не утешения её сестры, она бы точно кого-нибудь придушила.

На все эти забеги ушло на удивление много времени; наступил обеденный перерыв, но после него пришлось вернуться, чтобы наблюдать за чем-то ещё. Я с чистой совестью всё проспал. Ну, планировал всё проспать, пока меня не потрясли за плечо.

— Смотри! — позвал Обель. — Ария сейчас будет стрелять! Райан сказал обязательно показать тебе.

Я дезориентировано огляделся. Стрелять? В кого? Зачем? Мишени, которые я собственноручно красил и устанавливал, вспомнились не сразу.

Я встал и вытянулся, чтобы разглядеть Арию; та стояла в двадцати метрах от ряда мишеней, сосредоточив в ладонях маленькую светящуюся сферу. С одной стороны напоминало тёмные снаряды, которые я использую для убийства; с другой, создавалось ощущение, будто это крупный белый светлячок.

Ария вдохнула поглубже; сфера двинулась вперёд, как брошенный мяч. Она летела до самой мишени так быстро и высоко, как Ария могла её удержать.

И всё же, она не продержалась до конца. Полметра до мишени, и сфера, словно потеряв контроль, плавно опустилась на землю, будто весила не больше пушинки. Она упала на пучок травы; тот засветился и за пару секунд вырос почти вдвое.

Так вот, как работает светлая магия. Занятно и, наверное, полезно для лекарей, но становится ясно, почему Ария не может идти с этим в бой. Будет неловко усилить своего противника, вместо того чтобы нанести ему урон. Как Райан с этим справляется?

— Неплохо, — сказал я.

— Неплохо? — разочарованно переспросил Обель. — Она не попала!

Я покачал головой.

— Ну, её магия не сработала бы на деревяшке с краской. А так мы хотя бы увидели, как она приносит пользу. Наверное, странно требовать боевых снарядов от светлого мага.

— Я… не думал об этом в таком ключе, — немного подумав, Обель согласился со мной. — Но пока я видел только Рая… Он непреклонен в том, чтобы хорошо выкладываться на спаррингах владении оружием.

— Он сын начальника королевской стражи, не так ли? — заметил я. — Это естественно. Не думаю, что у Арии такие же приоритеты, как и у него. Наверное, кому-то стоит её приободрить.

Но не мне. Надеюсь, Райан до этого додумается.

До конца дня я наслаждался импровизированным отпуском — а что ещё делать? Наступил вечер; я было хотел подготовиться ко сну, в кои-то веки позволив себе нормальный отдых, когда в дверь забарабанили.

— Альберих, открыва-ай! — выкрикнул голос Алисы. Я поморщился: ну какого чёрта?

Я рывком распахнул дверь, глядя на девочку, уставившуюся на меня снизу вверх. Вообще-то, Алиса была высокой для своего возраста, но всё же между нами была разница в несколько лет.

— Идём, — скомандовала девочка, скрестив руки на груди. — Мы будем готовиться к махоболу!

— Мах- чему? — моя бровь поднялась дугой. — О чём ты говоришь?

Алиса показала мне язык.

— Глупый! Тебе никто не сказал? Мы будем соревноваться в махоболе ещё два дня. Идём! Ты должен познакомиться с командой.

Махобол? Хуже названия и не придумаешь. Кажется, это та самая спортивная игра, о которой говорил мистер Уолли. Но я-то какое отношение к ней имею?

Я позволил Алисе схватить меня за руку и потащить куда-то прочь из общежития то ли из-за того, что всё ещё был в замешательстве, то ли из-за маленькой искры любопытства. Мы прошлись по улице, завернули к главному зданию и, наконец, добрались до одного из учебных классов — единственного, где был зажжён свет. Там нас уже ждали.

Пятеро детей: четыре мальчика и одна девочка. Когда мы с Алисой зашли, они радостно меня поприветствовали, но я не мог не потребовать объяснений.

Алиса вздохнула.

— В махобол будут играть четыре команды. Одна с нашим учителем основ магии, и три с приехавшими учениками из Типрихса. Знаешь, как тяжело было тебя выцепить?

— Алиса укусила Фую ради этого, — хохотнул один из мальчиков; он был высоким, явно недавно пережил скачок роста. Долговязый и нескладный; впрочем, вряд ли высокой мальчик — плохое приобретение для игры.

— Вот же б… — я закашлялся. — Я на это не соглашался.

— Тебя никто не спрашивает! — фыркнула Алиса. — Мы не можем проиграть, только потому что ты отказался!

— Но я понятия не имею, что такое махобол, и как в него играть, — я выдал своей последний козырь.

И всё же, он был отбит.

— Вам не о чем беспокоиться! — заверила меня низкая девочка в очках. — В махоболе очень расплывчатые правила, и это простая игра. Можно сказать, правил и вовсе почти нет.

Я напрягся. Лучше не стало — напротив, теперь я ожидаю только худшего.

— И что надо делать? — напряжённо спросил я.

Мне ответил другой мальчишка. Описать его? Обычный, средненький — даже волосы мышиного цвета.

— Всё просто: нужно закинуть мяч в ворота вражеской команды. Игра начинается, когда все игроки стоят возле своих ворот. Мяч появляется в случайной точке на поле. Его можно носить в руках, кидать, переносить магией. Но с пределами.

— Он не должен быть под землёй, зависать выше чем в двух метрах над полем, если не находится в броске, и не может находиться за пределами игровой зоны, — добавил высокий мальчик.

— Игра длится три периода по десять минут, — внесла свою лепту Алиса. — И два перерыва на пять минут. Никаких смен и запасных не будет. О, и ещё нельзя ни на кого нападать. Ну, с кулаками. Магией можно — можно вообще что угодно делать.

На секунду я завис. Альберих. ехе не отвечает.

— И всё? — наконец выдавил я.

— Всё, — кивнул средненький школьник. — А что ещё ты хотел? Это не сложно!

— Ага, легко тебе говорить, — фыркнул я. — Я в твоём возрасте тоже всегда был уверен в своих силах.

— Ну хватит так ко всему относиться, — перебила меня Алиса. — Ребята! Его зовут Альберих, и он очень вредный, но вообще-то он ничего такой.

Великолепная характеристика. Наверное, ей и в голову не пришло, что я был вредным, потому что не очень люблю ночные вторжения. Да и у самой Алисы характер не сахар.

— Я Дис, — представился долговязый и указал на девочку в очках. — А это Жанна.

Та помахала рукой.

— Приятно познакомиться.

— Меня зовут Ромеро, — сказал тот, кого я окрестил обычным; ну, звали бы его каким-нибудь Бобом или Джоном, было бы смешнее.

— Пити, — произнёс один из оставшихся — тот, что был потолще.

— Я Ким, — улыбнулся последний.

— Ага, — я выдавил улыбку. — Очень приятно.

Не ожидал, что в моей жизни наступит день, когда мне придётся водить дружбу с такими детишками. Стоит воспринимать это, как часть наказания мадам Либби. Что бы мне ни подносила жизнь, я всегда принимал это с достоинством (ну, по мере возможности). Можно и по терпеть чуток, да?

— Знаете, — вдруг решил спросить я; всё же, когда, если не сейчас? — Вас вообще не смущает, что я не похож на сильного игрока?

Дети переглянулись.

— Всё в порядке, — заверил меня Ромеро. — Мы тоже не очень опытные. Но мы решили, что могли бы просто повеселиться. Было бы здорово выиграть, но зачем на этом зацикливаться?

Я фыркнул. Мило, но не впечатляюще. Нет ничего хорошего в том, чтобы заранее смириться с поражением.

— Говори за себя! — разозлилась Алиса. — Я хочу победить! Иначе зачем соревноваться?

— Не кричи, — буркнул Ким. — Вот сыграем — там и посмотрим, победим мы или нет. Ну, тебе придётся постараться со своей ментальной магией, если ты так сосредоточена на первом месте.

Я заинтересованно глянул на девочку. Ментальная, да? А я так и не удосужился узнать, что она делает

— Кстати, у меня воздушная, — сказал Ромеро, обращаясь ко мне. — Я постараюсь быть полезным.

Так я узнал, что магия Жанны — огонь, Пити — магический осколок звуковой иллюзии, у Кима физическая, а в Диса…

— У меня ничего нет, — заявил он. — Я обычный человек.

— Разве это не школа магии? — спросил я.

Дис надулся, словно ему не понравился этот вопрос.

— За деньги принимают кого угодно. Мои родители просто заплатили.

О как. Не могу сказать, что это неожиданно. Не в сказке же живём.

— Ничего, — отозвался я. — Моё место в Типрихсе тоже получено не за способности. Вообще-то, я тёмный маг. Не сказать, что сильный.

И это не ложь. Я пришёл к выводу, что могу быть хорош по меркам Типрихса (и я просто невероятен по меркам своего мира, и это не простая гордыня!), но в масштабе места, где люди рождаются с магией уже сотни лет? Вряд ли. И такое же «вряд ли» я скажу любому магу из тех, которых я уже видел. Серьёзно, тут кто-нибудь собирается стать по-настоящему профессиональным колдуном, или они считают, что на победе над кучкой сокурсников в мордобое можно остановиться?

— Тёмная магия? — переспросила Алиса. — Ты не говорил этого раньше.

— Зачем? Повода не было. То, что тёмная и светлая магия звучит как связанные понятия не значит, что наши с Арией ситуации похожи.

В корне разные. Она куда ближе к Райану с её созидательной магией, ангельским лицом и неестественным блондом.

…интересно, такая внешность — результат воздействия их силы? Было бы забавно, если это правда.

— Ну что, какая у нас стратегия? — я решил озвучить вопрос, который вертелся на языке. Не просто же так мы тут собрались.

— Стратегия! — неожиданно воодушевлённо повторила Жанна. — Я думаю, что мне стоит остаться у ворот. Я буду защищать их огнём!

Я кивнул; Жанна маленькая и не спортивная, и огонь никак не поможет кинуть мяч подальше.

— А есть ли правило, запрещающее уничтожить мяч?

Ромеро мотнул головой в ответ на мой вопрос.

— Нет, — ответил он. — Но когда это происходит, мяч снова появляется в случайном месте. Думаю, такое выгодно только в крайнем случае.

— Его близость к воротам — очень даже крайний, — заявил я.

— Много думаете, — Алиса скучающе прислонилась к парте. — Я пойду в нападение! Думаю, если я очень постараюсь, кто-нибудь ослабит хватку на мяче!

Как интересно.

— Ты можешь приказывать людям? — я смешно хлопнул глазами. — Это действительно похоже на преимущество.

Алиса смущённо махнула рукой.

— М-м… Не могу. Но я могу сделать их невнимательными и рассеянными на секунду-другую! Только самой надо сосредоточиться. Правда, тогда я и сама выйду из строя на это время.

— Ты можешь дать кому-то знак, — предложила Жанна; умная девочка. — Только жестом. Не говори вслух, а то все догадаются!

Это казалось безнадёгой, но у нас вырисовывается что-то хорошее. Может, мы действительно могли бы победить?

Я вспомнил о сильной, без сомнения продвинутой воздушной магии Обеля. В конце концов, он тот, кто наравне со мной собирает все знания, которые может получить в Типрихсе. Я уверен, что смог бы сделать его в смертельной битве, но командная игра?

Что ж, у меня нет никакого опыта и я уже ни в чём не уверен. Если бы месяц назад мне сказали, что эта глупость будет причиной хоть каких-то серьёзных размышлений, я бы рассмеялся.

И это всё ещё похоже на бред.

Глава 16

Я стоял на поле в растерянности.

Честно говоря, командная игра — не моё. Слаженная работа с коллегами? Да. Но спины мы друг другу не прикрывали, и как действовать сейчас, я понятия не имею. А ведь это детская игра… Знать не хочу, что бы было, будь мы в смертельном бою.

Пятеро детей на нашей половине поля. Команда молодого учителя и ещё пятерых на второй. Я в своей самой свободной одежде. Взял всё, что выглядело практичным (ну, попросил Амелию упаковать все эти вещи — к моей идее собираться самостоятельно она отнеслась ужасно; кажется, это ударило по её гордости слуги или вроде того), и лишь то, что я привык к дракам в брюках и рубашках, немного успокаивало.

Но у Райана, которого я видел краем глаза, была футболка. Где он её взял? Я даже в городе ни одной не нашёл!

Тьфу ты, как будто какой-то дефицит.

Ромеро, стоявший впереди, обернулся ко мне и показал большой палец.

— Не беспокойся! Мы не расстроимся, если проиграем, просто повеселись!

Ага, конечно. Огромное спасибо за поддержку, добренький мальчик, но это вы не расстроитесь. Я! Я буду тем, чья гордость будет разрушена! Сотни раз моя жизнь была на кону в самых опасных ситуациях, и сейчас я проиграю сельскому учителю и кучке мелких засранцев?

Оскорбительно.

За размышлениями я чуть не пропустил сигнал к началу игры. Тут уже вокруг поля появились полупрозрачные стены; они не мешали видеть, что происходит внутри, но не должны позволить мячу улететь. Я напрягся.

Мяч выскочил в пяти метрах от меня, прямо у ног Кима. Тот на секунду растерялся; несколько ребят из вражеской команды бросились к нему.

Ким тут же схватил мяч и коротко переглянулся с Ромеро. Тот, очевидно, быстро думал, поэтому уже прорвался на другую сторону поля в общей суматохе. Ким бросился вперёд. Он столкнулся с каким-то толстым парнем; тот ухмыльнулся заставил землю под ногами Кима затрястись.

— Ай! — мальчик упал на землю, но хватка его рук всё ещё была крепкой. Соперник попытался выхватить мяч (потому что правила не запрещали и это), но что могли это толстые пальцы против хоть и слабого, но укрепления тела?

Алиса воспользовалась случаем и шлёпнулась на парня, притворившись, что тоже не удержалась во время тряски — и это тоже нормально, пока это не выглядит, будто она пытается его избить.

Время действовать. Двое накинулись на Кима сзади, и я метнул полосу тёмной энергии, чтобы оттолкнуть их. Дети упали на задницы, и я почувствовал прилив самодовольства. Ким глянул на меня сначала с замешательство, затем с благодарностью.

Затем пришло время первого броска; Ким был почти у середины поля, и для обычного человека это было бы недостаточно; я заметил лёгкий поток энергии, исходящий от чужого тела. Прежде чем ещё хоть кто-то догнал его, Ким вложил всю магию в свои руки и отправил мяч в полёт, в маленькие левитирующие ворота в трёх метрах от земли.

Кто-то собрался использовать воздушную магию, чтобы перекрыть путь; к его несчастью, он столкнулся с ускорением Ромеро, который подобрался достаточно близко, чтобы взаимодействовать с этим участком поля.

— Первый красным!

Ну наконец-то! Это было не так уж и сложно, да?

Свисток. Мяч снова появился на поле. На этот раз на середине. Ромеро и Дис, стоявшие ближе всех, бросились за ним. Предмет попал прямо в руки Диса, но не продержался там долго, когда тот растерянно встал, не добежав до чужих ворот.

Затем он закричал.

— Змеи! — взвизгнул мальчик, отскакивая; мяч покатился прямо в руки к посмеивающейся девчушке. Та бросила его кому-то из своей команды.

Алиса и Ромеро собирались его поймать, когда он размножился. Был один, стало десять. Все они падали в разные стороны, исчезая, достигнув земли. Иллюзии? Удобно, наверное, только вот и сам мальчик команды синих растерялся. Девочка цыкнула, наблюдая, как он упускает свою настоящую цель.

Я быстро выцепил взглядом настоящий, катящийся по земле. Если подумать, он был немного ярче подделок. Я хотел было его схватить, но бежать было слишком далеко, да и оставлять Жанну, оставшуюся на воротах, одну, не дело.

Магия? Чёрт возьми, я же проткну мяч, а не подтяну его к себе! Кто знал, что способность моментально убить окажется бесполезной?

Я скрипнул зубами и окликнул Алису:

— Да схвати ты его уже!

Она тут же среагировала, хватая его в руки, и крикнула:

— Всем стоять!

На мне это не сработало; да и вообще на всех, кто был ближе к нашим воротам, но люди возле Алисы на секунду застыли. Даже учительница, начавшая подмораживать ноги учеников команды красных, остановилась.

А это что, не считается насилием? Не хотелось бы мне, чтобы мои ноги покрыли льдом. Бр-р..

Замешательство позволило Дису вырвать мяч их рук Алисы и бросить его к воротам. У него не было магии, но было тренированное тело и длинные конечности; конечно же, Дис попал в яблочко.

— Второй балл красным.

Постепенно я втянулся. Давненько я не бегал, да и надо было следить за своими мелкими «союзниками», но в целом всё было не так уж плохо. Учительница иногда подмораживала мне ноги; это было неприятно, но ещё хуже было Пити, чуть не сломавшему нос, грохнувшись на льду. Пришлось наскоро залатать его на перерыве; парень чуть не раскис, но быстро пришёл в себя.

К последнему периоду стало очевидно, что мы победим. Синие не отыгрались: счёт был семнадцать против шести.

Директор Уолли свистнул. Игра кончилась. Первой закричала Алиса:

— Мы прошли!

— Да! — воскликнул Ромеро; этим маленьким всплеском радости он и ограничился.

Рядом со мной подпрыгнула Жанна; остальные тоже были вне себя от счастья.

Сам я не чувствовал чего-то подобного, но моя гордость была защищена. Было бы неловко проиграть, потому что отсиживался на лавочке во время игр в собственные школьные времена.

Я вышел с поля под радостное щебетание малолетних магов. Тут же к нам подбежала Ария — ну, подбежала она к Алисе, но коротко и тихо поздравила и остальных.

А потом мне чуть не сломали спину.

— Райан! — взвыл я, прогибаясь под весом чужой руки. — Кто-нибудь говорил тебе, что это неприятно? Побереги мои старческие кости!

Райан фыркнул.

— Ага, конечно. Вижу я, какой ты старик. Сколько тебе лет, Альб, семьдесят? — отозвался он. — Я пришёл тебя поздравить! А ещё через час ты узнаешь, кто из нас будет твоим противником.

— Я никому из вас спуску не дам, — уверенно заявил Обель. — Даже не надейтесь.

— Конечно, чемпион, — я покачал головой.

Райан надул щёки, как злой хомяк.

— Думаешь, я могу проиграть? Я нацелился на турнир Типрихса, что мне этот махобол? — пробурчал он. — Кстати, Альб, не знал, что ты понемногу колдуешь. А все говорят, что у тебя нет таланта — этот дымок был потрясным! Ни у кого не было и шанса пробить барьер!

Ну конечно; весь секрет в том, чтобы встать на траектории полёта; если магия распознает мяч, как угрозу моему-не-моему смазливому личику, попасть в ворота будет невозможно. Одна беда — стоять нужно возле них, и болшую часть игры я действительно терпел.

— Так ты тёмный маг, — протянул Обель. — Это здорово. Честно говоря, всё это время я волновался, что у тебя магический осколок.

— Действительно?

Обель кивнул.

— Ты и виду не подавал, что у тебя есть хороший талант. И все эти слухи…

— Понимаю, — я махнул рукой. — Ну, слухи не просто так появляются…

Наверное, стоило обойтись без бесполезной загадочной цитаты, но хотелось как-то отойти от факта, что силы появились у бесталанного Альбериха из ниоткуда.

— Классно, что ты колдуешь! — сказал Райан и, не вдаваясь в эту тему, добавил: — За кого из нас ты болеешь?

— Что? — я моргнул. — Ни за кого.

— Правильно! — Зенфер ещё больше загорелся; казалось, мой ответ осчастливил его. — Мы же друзья, у друзей нет фаворитов. Ну, Обель, сейчас я тебе покажу…

— О, ты в это веришь? — ухмыльнулся тот. — Мечтай.

Что?

Я вообще не это имел в виду.

Ну, если они хотят додумывать смысл всего, что я говорю, кто я такой, чтобы им мешать? Хотя, для меня это звучало бы слишком сахарно и приторно.

Команды отправились на поле; я устроился чуть поодаль от толпы возбуждённых детей, чтобы наблюдать.

Очевидно, оба моих сокурсника отлично играли в махобол. Уже в первом периоде Райан зарекомендовал себя как игрок, постоянно передвигающийся по полю. Обель же брал магией, но и физически был едва ли слабее. Это было чистое противостояние: сильнейшие потоки воздуха, сносящие даже детей, против бега, ловкости и ума.

Впрочем, и умны были оба, только о своих маленьких товарищах ненадолго забыли.

Шутка ли: Обель действительно не ожидал, что тринадцатилетка отправит валун ему в голову. Эй, а если бы попал? Местные вообще не понимают, что некоторые их действия могут быть слишком опасными, да?

В первом периоде победил Райан. Впрочем, ко второму Обель вошёл во вкус. Наконец, команда Обеля — зелёные, — набрала пятнадцать, пока у жёлтых было всего одиннадцать.

Но к третьему раунду…

— Двенадцать у жёлтых!

— Тринадцать у жёлтых!

— Шестнадцать у зелёных!

— Четырнадцать у жёлтых!

— Семнадцать у зелёных!

— Рики из зелёных ударил противника кулаком и покидает поле!

— Пятнадцать у жёлтых!

Объявления происходят быстрее, чем можно представить. Мяч летает из стороны в сторону: в одни ворота, в другие, в одни, в другие… Что вообще происходит? То самое дружеское противостояние? Как яростно.

— Конец игры! — мистер Уолли подул в свисток. — Победили зелёные!

Дети засвистели и зааплодировали, довольные хорошим зрелищем. Райан выглядел немного разочарованным, но в целом был не слишком плох.

— Вот чёрт, — выдохнул он. — Не повезло, да? Я ещё отыграюсь…

— Не отыграешься, — фыркнул Обель. — Завтра мы с Альбом сразимся, а потом отпразднуем мою победу.

— Только в твоих снах! — выкрикнул я, приближаясь к сокурсникам.

Следующим утром я проснулся непривычно поздно. Бросив взгляд на часы, я чертыхнулся, понимая, что сейчас почти девять часов, и уже через двадцать минут я должен быть на поле, полностью готовый к борьбе с Обелем.

Но готов я не был. Пришлось спешно натягивать вчерашнюю потную рубашку — у горничной, следившей за всегда безупречным внешним видом графского потомка (ну, третьего среди запасных), случился бы сердечный приступ, — и штаны, наспех укладывать глупые пушистые волосы, делающие из меня жертву урагана, и бежать.

Дети, впрочем, выловили меня ещё у выхода из общежития. Алиса недовольно ткнула меня в бок и прогремела:

— Почему так поздно?

— У меня нет будильника, уж извини, — отозвался я.

— Я уже собиралась пойти выломать твою дверь, — фыркнула девочка. — Идём!

Ария — добрая душа, — протянула мне яблоко, и я с благодарностью принял единственный источник энергии для предстоящей борьбы с Обелем.

Когда мы добрались до места, все уже ждали. Райан помахал рукой со зрительского места — несомненно ближе, чем то, с которого смотрел я. Ария отделилась от нашей маленькой группы и устроилась рядом с ним.

Так похожи! Они словно брат и сестра. Много ли в жизни таких совпадений? Я покачал головой; не об этом надо думать.

Мы заняли места на поле. Обель, стоявший вдалеке, выглядел самоуверенно, но и я не намерен проигрывать. Теперь это не кучка мелких засранцев и учитель — это малолетки и какой-то семнадцатилетний пацан! Такого проигрыша я точно не переживу. Хочешь не хочешь, а придётся постараться. Я вздохнул.

— Что-то не так? — спросил Ромеро; пока что он был моим фаворитом среди всех этих надоедливых школьников. У него слишком умные глаза для его четырнадцати (или сколько там ему лет?).

— Всё отлично, — ответил я и, подумав, добавил: — Ну, удачи?

Детям нравятся дружелюбные люди.

Я мотнул головой. Старческое мышление! Да они все на пороге подросткового возраста, почему я так о них думаю? Они же не совсем мелкие, это даже не возраст начальной школы. И почему я никак не приспособлюсь к тому, что помолодел?

— Начали!

Мяч появился на чужой стороне поля. Как и ожидалось, Обель сделал магический пас, позволяя ему плавно перейти в руки крепкого мальчишки. Тот бросился на нашу часть поля вместе с ещё двумя союзниками.

Алиса и Дис побежали к ним; эти двое должны были выхватить мяч, как слаженная команда. Но для этого надо избавиться от ещё двоих. Я махнул рукой, призывая тени; они обхватили ноги всех троих, заставляя из застрять на месте.

Это было отличной возможностью, но мальчик повыше взмахнул рукой, отделяя себя и своих товарищей от других игроков огненной стеной.

— Вот же! — сплюнула Алиса.

Ромеро рядом со мной покачал головой.

— Готовься поймать, — сказал я Дису; тени поползли по ногам того, что держал мяч. Они заставили парня окоченеть и, схватив нужный предмет, вытолкнули его через стену в сторону Алисы.

Этим воспользовался Обель. Мяч полетел, оказавшись центром воздушного снаряда; с такой скоростью он должен был обогнуть даже огонь Жанны.

Приняв решение, я позволил тёмной пуле лопнуть его. Куски кожаного покрытия разлетелись по траве.

— Отличная идея, — просияла стоявшая рядом Жанна.

Но нам не повезло; материализовался мяч снова не у нас. Низкая, но юркая девица схватила его и бросилась к нам. Поток ветра поднял её в воздух. Хитро.

Но недостаточно. Дёрнув её за ногу, я позволил девочке приземлиться в центре поля. Мяч укатился к Дису, и тот, не теряя времени, побежал к чужим воротам.

— Пити! — выкрикнул Ромеро; тот тут же понял его. Пока никто не следил, мальчик оставался на стороне зелёных, и теперь наслал на них маленькую слуховую галлюцинацию.

Дис сделал вид, что резко кидает мяч в сторону защитников, и в их ушах должен был раздаться звук чего-то, несущегося мимо. Конечно, они потеряли концентрацию и начали озираться, в то время как Пити бросил мяч Ромеро.

Ромеро сделал бросок; Обель собирался перехватить его, но Алиса гаркнула:

— Не смей!

Кажется, она постаралась, чтобы даже на нём это сработало. Пары мгновений, пока Обель подвисал, хватило, чтобы ускорить мяч и попасть.

И это был наш первый балл.

Мы победили.

Вообще-то, главным образом потому что я сосредоточился на том, чтобы лопать мяч в любой опасной ситуации. Правда, из-за этого игра стала медленной, но к концу третьего периода у зелёных было всего три очка. Абсолютная победа была бы скучной.

И всё же, у нас было шесть. Наверное, зрители успели заскучать, когда мы набирали такое маленькое количество баллов полчаса, не считая перерывов. И мне даже не пришлось выкладываться на полную, как я ожидал: следить и за мячом, и за своими союзниками оказалось проще, чем я думал.

Маленькое спортивное приключение закончилось. На секунду мне показалось, что я восполнил те разы, когда не мог делать что-то подобное со своими ровесниками. Ну и результат — даже к психологу ходить не надо.

Не то чтобы я собирался.

— Красные победили! — объявил директор.

Ария выбежала на поле, падая в объятия Алисы. Мальчишки стукнулись кулаками; Жанна тихо похлопала в ладоши и спросила меня:

— Это было здорово, да?

— М? — переспросил я, на секунду уйдя в себя. — Наверное, да.

— Тогда приезжай играть с нами в следующем году, — девочка прищурилась. — Мы будем рады.

— Ладно, — я пожал плечами. — Если ты не забудешь меня к тому времени.

Девочка смешно сморщила нос.

— За кого ты меня принимаешь? Конечно, я не забуду.

— Депрессивно как, — пробурчал Ким. — Идём праздновать?

Я собирался уйти: пусть они радуются в своей дружеской компании. Но Алиса вцепилась в меня клещами, и Ромеро как-то слишком угрожающе улыбнулся.

— Куда ты собрался?

— О-о… Мы брошены, — раздался голос Райана. — У Альба теперь новые лучшие друзья.

Обель фыркнул. Ромеро повернулся, чтобы показать Зенферу язык.

— Может и так, — зачем-то сказал он.

И как я сразу не понял? Ромеро — настоящая угроза. И почему Райан не решил отвоевать меня назад или вроде того?

Ну вот, я действительно должен быть стариком среди празднующихпобеду школьников?

Глава 17

Я зевнул, глядя на пейзаж за маленьким окошком экипажа. В моей руке был свёрток: немного конфет и простенький браслет дружбы от детишек. Похоже, я им понравился; даже и не знаю, как на это реагировать. Я стойко отсидел с ними целый час, кое-как открестился от кучи сладостей и настольной игры и был спасен мистером Уолли, сообщившим, что пора уезжать в Типрихс. Удивительно, как всего три дня могут заставить кого-то к тебе привыкнуть. Я пообещал девочкам (с основном, потому что мальчики стеснялись об этом говорить), что заеду в Эйльхай ещё как-нибудь.

Не знаю, сдержу ли я это обещание. Может, это одно из тех знакомств, когда ты с кем-то сближаешься, но больше никогда не видишь этих людей. Или судьба сведёт нас снова?

Ну да, сомневаюсь, что в этом мире найдётся несколько миллиардов человек, чтобы затеряться среди них. Я так и не узнал численность населения страны, но не похоже, чтобы она была уж очень большой, а других человеческих государств уже и не осталось.

Вроде как.

Время тянулось; Обель провалился в сон, завернувшись в свой дорожный плащ. Будто в этом был смысл — лето, для плащей слишком тепло, несмотря на частый освежающий ветер. И всё же, сложно увидеть этого парня без плаща. Похоже, он тот самый стереотипный маг, который начнёт ходить с замысловатым посохом и отпустит длинную седую бороду.

Я фыркнул. Так вот с чего всё начинается.

Краем глаза я заметил, как медленно сгорбилась фигура Райана. Кажется, когда никто не смотрит, он дал себе волю; он прислонился к стеклу лбом (будто это не ужасно неудобно) и смотрел куда-то вдаль.

Он не улыбался. Искра в глазах потухла; как я и думал, совсем недавно она была притворной. Кто бы знал, что из всех людей именно он окажется таким хорошим лжецом?

Райан вздохнул. Так тихо, что можно было и не заметить; тем не менее, я привык следить, что делают люди рядом со мной. Всё так плохо? Должен ли я что-то сделать?

Он же считает меня своим другом, не так ли? Что ж, я могу им побыть — с меня не убудет.

— Что стряслось? Не думай, что по тебе незаметно. Ты снова пытаешься скрыть, что с тобой что-то не так.

Райан глянул на меня с замешательством, будто не ожидал, что я об этом заговорю. Затем он поморщился.

— С чего ты взял?

— Ты такой скрытный, а? А кажешься искренним и всё такое, — я пожал плечами. — Посмотри на себя, ты хочешь выглядеть так, будто тебя не волнуют никакие проблемы, а это ни к чему хорошему не приводит. Выговорись. Мы здесь одни, не кому проболтаться или издеваться над тобой. Или ты не хочешь, чтобы я и Обель знали о твоих проблемах?

— Дело не в этом, — выдавил Райан. — Это не недоверие… Я не хочу вас загружать. Я не тот, о ком должна заботиться.

Я усмехнулся.

— Ага, я заметил, что у тебя какой-то комплекс старшего брата. Только дружба — обычно равные отношения.

— Но я должен защищать тех, кем дорожу, а не заставлять их беспокоиться, — юноша мотнул головой; он бросил взгляд на Обеля, убеждаясь, что мы его не разбудили.

Нет, это полный идиотизм. Что-то я не помню, чтобы нанимал его телохранителем. Я-то надеялся, что хотя бы у этого шарики за ролики не заехали.

— Кто тебе это сказал? — спросил я. — Кто вбил тебе в голову эту чушь? Ты человек или наш охранник? Отвечай.

— Я… — Райан замялся.

— Отвечай! — рявкнул я. — О, может, ты неудавшийся член королевской стражи?

Судя по его выражению лица, я попал в точку. Нижняя губа Зенфера подозрительно затряслась; я вздохнул.

Терпеть это не могу. Я мог бы просто игнорировать его проблемы, но как-то это неприятно. В жизни я успел насмотреться на людей, которым сломало жизнь похожее мышление.

«Я чего-то не достоин», «я это не могу», «я не такой, каким должен быть» и бла-бла-бла. Чёрт возьми, впервые кто-то решил стать моим другом, и теперь он думает, что я позволю ему упасть на дно этой дерьмовой ямы? Вот уж нет.

— Человек, — наконец выдохнул Райан. — Я человек.

— Тогда что с тобой не так? Если есть кто-то, с кем ты можешь поговорить о своих проблемах, почему бы этого не сделать? Давай, отвечай, почему этот проигрыш тебя так расстроил? Это детская игра!

— Именно потому что это игра! — неожиданно громко ответил Райан; кажется, сон Обеля был достаточно крепким, чтобы это выдержать. — Я не могу победить в спарринге, не могу в кулачном бою, не могу в игре… Я слабый.

— Слабый, ага, — я покачал головой. — Тогда я президент Америки.

Зенфер моргнул.

— Ты что?

— Говорю, если ты слабый, то я — первосвященник! Ну что, я на него похож?

— Не думаю, — ответил блондин.

— Тогда вопрос закрыт, — я закрыл глаза. — Хватит накручивать. Обель, вон, тоже проиграл, ну и что? Это значит, что он тоже слабак? И вообще, это не был бой между вами — а как же те дети, просто хотевшие повеселиться на своём спортивном мероприятии? Ты пропихиваешь особый смысл туда, где его нет.

Райан замолчал. Я тоже. На минуту мне показалось, будто мы закончили этот разговор, но тут мой сокурсник выдавил:

— Прости.

Я вздохнул. Ну что опять?

— За что?

— За всё… Знаешь, когда я увидел, как ты колдуешь на поле, я понял, что завидую тебе.

Прежде чем ответить, мне пришлось снова взглянуть на Райана. Нет, он снова был серьёзен, несмотря на все мои ожидания услышать, что это очень неудавшаяся шутка.

— Ага, я четвёртый сын графа, известный как болезненный, слабый и тупой. А ещё бесполезный, — перечислил я. — Есть чему завидовать.

Я сказал это, потому что знал, что все эти слухи так и не развеялись — в конце концов, я даже не пытался это сделать, потому что меня они совсем не беспокоили. Я никогда не показывал этим вроде как приятелям, что могу что-то большее. Конечно, пару раз полопать обычный игровой мяч и схватить нескольких детей за ноги — не показатель особого магического успеха. Я бы сказал, неплохо для Альбериха, но ничего особенного.

И чему, скажите на милость, он решил завидовать? Мне аж интересно стало.

— Мне казалось что мы похожи, потому что не оправдываем ожидания, — выдавил Райан. — Но твоя тёмная магия… Когда я её увидел, я подумал: «Почему ему досталось то, что я всегда так хотел?» Мне стыдно за это… Я не должен был, но как я мог себя остановить?

— Глупость какая, — фыркнул я. — Никто не контролирует свои мысли. И зачем тебе тёмная магия? Светлая… Ну, она очень в твоём стиле, если ты понимаешь о чём я.

Райан сглотнул. Экипаж тряхануло — да, дороги здесь ужасные; юноша снова глянул на Обеля, похожего на чёрное бурито, в который раз подтверждая, что это не для его ушей. Эх, Зенфер, не готов даже поделиться с лучшим другом! А ведь он был бы гораздо лучшим выбором, чем я.

Впрочем, у Райана уже нет выбора. Я собираюсь вырвать это из него клещами, потому что не позволю ему погрязнуть в своих идиотских грустных мыслях. Знаем мы, к чему это приводит. Что я, мало на своём веку видел самоубийц? Даже в мире наёмников это не редкость, какой бы абсурдно низкой ни была возможность умереть не от чужой руки.

— Мой отец капитан королевской стражи, — заговорил Райан. — И брат пошёл следом за ним. Они оба живут этим. Мама тоже — она боевой маг при дворе. А я… родился бракованным. Светлая магия это какое-то проклятие. Она сделала меня белой вороной в своей же семье. Я просто хотел бы иметь возможность быть таким же, как все, а не… это. Я стараюсь, как могу, я могу драться без магии, я адаптирую её, как могу, но этого всё ещё недостаточно.

— И зачем?

— Я… — Райан всхлипнул. — Я не знаю. Я понимаю, что это не заставит их взглянуть на меня по-другому, и однажды… Все наши сокурсники перейдут на другой уровень, а я останусь таким же, какой я сейчас. Не знаю, что я буду делать в будущем, не знаю, куда я пойду и кем буду… Я просто хотел бы родиться другим.

— Да уж, — отозвался я. — А ведь ты так уверенно заявлял, что победишь в турнире и с отличием закончишь Типрихс. Действительно, ужасная бессмыслица. Но если ты смог понять, что тебе незачем гнаться за этими бесполезными целям, какого хрена ты это делаешь? Просто найди себя, а не пытайся подстроиться под других. И не думай, что магия определяет твою жизнь. Её вообще никто, кроме самого тебя не может определить.

Не могу поверить, что я тот, кто сказал все эти сентиментальные штучки. Тот самый случай, когда тренер не играет, да? В конце конца, магия была тем, за что я всегда хватался. Я стал лучшим в своём деле благодаря ней. Был бы я на вершине пищевой цепочки, если бы не мой магический дар? Вряд ли.

И всё же, ситуации разные. В своём мире я был единственным, уникальным и неповторимым. Здесь же магия сродни какому-то таланту. Но ведь талант — просто маленький подарок от природы. Кто позволяет ему собой манипулировать? Кто позволяет другим манипулировать собой из-за наличия или отсутствия какого-то определённо таланта? Это так глупо. Этот мальчик такой молодой и такой свободный, а уже вгоняет себя в проблемы, когда может просто сосредоточиться на чём-то другом.

Ты родился в волшебном мире в богатой семье и обладаешь даром к исцелению и всем этим светлым штучкам, которые нравятся людям. Вслух я этого не скажу, но знал бы ты, Райан, что я тоже чувствую укол зависти, когда думаю об этом…

Что ж от этой ситуации меня пробирает на смех.

— Я… Чёрт, — выдохнул Райан. — Я подумаю об этом. Спасибо, Альберих.

Подумает он, тоже мне.

— Альб, — недовольно поправил я. — Обычно ты зовёшь меня Альб.

Когда кто-то абсолютно серьёзно называет вчерашнего Алекса Альберихом, это немного… Бр-р. Я бы предпочёл слышать это пореже. Никогда не любил длинные имена. У меня и на короткие-то память плоха.

— Да, — смущённо отозвался Райан. — Спасибо, Альб.

— Обращайся, — пожал плечами я. — Хотя нет, даже и не думай. В следующий раз просто иди и скажи всё это Обелю и Тайле. Они так обожают тебя, а у тебя ещё и наглости хватает это игнорировать.

Серьёзно, если Райан и Тайла однажды не поженятся, я взвою от разочарования. Иначе почему я должен наблюдать, когда она смотрит на него при любой возможности?

— Обожают? — переспросил Райан. — Это… Ладно?

Я вздохнул. Обель-Обель, почему ты это проспал. Иногда чужая невнимательность заставляет меня скрипеть зубами.

Поездка закончилась молчанием; единственные звуки издавал Обель, и это был всего лишь тихий храп. Это всё ещё не так сильно, как то, как я пропустил драку у себя под носом, но способность подростков проспать что угодно меня поражает.

Мы въехали на территорию Типрихса. Подхватив свой чемодан, я выскочил на улицу и нос к носу столкнулся с Мари.

— Мне не стоило вставать так близко, — прошипела она, потирая лоб. — Итак, вы вернулись.

Райан, трясший сонного Обеля, ответил:

— Ага, не прошло и года!

Быстро же он вернулся к своему обычному состоянию.

Мари вздохнула.

— Я говорила с ректором Либби. Попросила, чтобы характеристики Альбериха и Обеля не были испорчены. Не хочу, чтобы у кого-то из моей группы были проблемы из-за несправедливости.

— Хорошая новость, — пробурчал Обель, щурясь от света. — Хотя, не сказать, что отстранение было худшим временем в моей жизни. Я не ожидал, что все будет неплохо.

Мари удивлённо выгнула бровь, но никак это не прокомментировала.

— Очень мило с твоей стороны, — добавил я. — Ты обо всех так заботишься?

— Конечно, — смутилась Беркулин. — Это моя работа. Кстати, Альберих, ты брал с собой свою горничную?

Что за вопрос?

— Нет, — ответил я. — Почему ты спрашиваешь?

— Ну, не знаю, насколько это важно, — Мари качнула головой. — Но наши служанки, как бы сказать, живут в соседних комнатах.

— И? — настороженно спросил я; что-то мне не нравится возможность, что она приказала своей горничной следить за чужой прислугой. Особенно из добрых побуждений! Так это стало бы особенно неприятно.

— Нун уже два дня не видела твою… Ну, как её зовут? Неважно. Просто она упомянула, что возможно ты уехал с горничной, и мне стало интересно. Ну, нет так нет.

Я напрягся. Амелия была довольно тихой и могла просто не попадаться этой Нун на глаза. Каковы шансы, что это совпадение?

Я распрощался с Мари, Обелем и Райаном и спешно вернулся в общежитие. Решив не паниковать раньше времени, я поднялся свою комнату, чтобы сбросить багаж.

Дверь была открыта. Неочевидно, и, если не поворачивать ручку, можно и не заметить, но ключ не провернулся. Ну, либо Амелия внутри, либо она не заперла мою спальню — выбор не большой.

Меня встретил разгром.

Открытое окно, брошенный на пол стул, открытый комод и куча рубашек. Моих; я приблизился, отмечая, что они пахли средством для стирки. Что бы ни случилось, это произошло, когда Амелия расклалывала чистые вещи.

У окна тоже был беспорядок; два горшка валялись на полу. Земля и керамические осколки вперемешку с остатками фиалки, а так же пара засохших капель крови на полу.

И чего-то не хватает.

Меня схватили за ногу. Зубы вонзились в штанину, грозясь её разорвать. Я нагнулся, глядя на Уродца, очевидно, научившегося ползать по полу на корнях-щупальцах.

Цветок вёл себя как игривый кот; судя по размеру его зубищ, если бы он хотел на меня напасть, я бы истекал кровью. Но он просто покусывал меня от нечего делать. Я схватил его за стебель и поднял на уровень глаз.

— Жаль, что ты, мелкий гад, не умеешь говорить.

Что-то во рту Уродца привлекло мой взгляд. Я заставил гада раскрыть пасть и вынул кусок ткани, застрявший между зубов. Пришлось приглядеться. Кажется, это часть рукава. Грубая синяя ткань. Если абстрагироваться от запаха слюны Уродца (перемешанной с цветочной пыльцой) и крови, то можно уловить слабый душок мужского одеколона.

Ну, Амелия всё равно не носила бы такое; как моя горничная, она снабжена вещами их хорошей ткани. Да и одеколон я не узнаю.

Вот чёрт.

Я опустил сунул цветок за пазуху, бросив:

— Хорошая собака.

Кого-то же он мне напоминал. По крайней мере, он принёс пользу. Итак, первая версия произошедшего: кто-то пришёл за мной, нашёл только Амелию и забрал её. Вообще-то, довольно правдоподобно, но теперь стоит вопрос, жива она или нет. Шансы, что ей не навредили, не высоки.

Я снова глянул на Уродца.

— Ну и что я должен делать? Обычно лучший вариант — просто пожертвовать подчинённым.

Уродец облизнулся. Очень содержательно.

— С другой стороны, кажется, мы сблизились, — выдохнул я. — А у меня не очень много друзей. Их нет.

Уродец снова не ответил — впрочем, я этого и не ожидал.

Ну и ладно; всё равно иногда нужно разминаться. Не всё же наслаждаться новой школьной жизнью?

Было одно место, куда я собирался нагрянуть. Как раз близился вечер; вряд ли меня кто-то хватится. Я закрыл окно и разобрал вещи, выуживая самую удобную чёрную одежду. Даже привычно, не считая того, что здесь у меня нет ни джинс, ни кожаной куртки.

А ведь мой вкус в двадцать был ещё тем; хорошо, что я уже это перерос, а то с гардеробом Альбериха вырядился бы, как какой-то косплеер.

Подготовившись, я нашептал заклинание смены цвета глаз; маленькая подготовка, и вот я снова стал Алексом Эддерли. Нет ничего полезнее маскировки. Хотя…

Я выудил шёлковый шарф, который Амелия навязывала мне по крайней мере каждый чёртов вечер; похоже, она думала, что я простужусь и слягу, но в согревающих способностях этой вещицы я очень сомневаюсь. Зато прикрыть хотя бы половину лица смогу.

Навевает воспоминания…

— Алекс, ты мелкий идиот, — проворчал #̴̜͓̾#̷̈̒̓̚̕#̴͋͋#̴̠̦̦̓̎#̶̛͋̑͝ и накинул капюшон мне на голову. — Думаешь, ты бессмертный? Никогда не свети лицом. Даже если кажется, что это ни на что не влияет, просто подумай своими мозгами, если они у тебя есть. Хочешь особый почерк? Есть много способов, но светить рожей на месте преступления — просто идиотизм.

Глава 18

Тельце белки упало на землю, и, в жесте доброты, я прикрыл его веткой и листьями. Больше она мне не нужна; сейчас я был перед домом проповедника, и это первый шаг к тому, чтобы выяснить, где Амелия.

Это было двухэтажное здание на огороженной территории; для кого-то настолько незначительного было даже слишком дорого. Хотя, кто знает, где ещё работал тот мужчина, помимо того, что толкал речи на ночных встречах.

Я огляделся, не замечая охраны. У входной двери был слуга; он был близок к тому, чтобы заснуть, облокотившись на стену и зажав в руках метлу.

Я быстро выцепил взглядом приоткрытое окно. Давно заметил, что форточек тут в большинстве комнат не водится; конечно, рано или поздно кому-то придётся проветривать помещение. Подобравшись поближе, я заглянул внутрь — благо, первый этаж. Никого. Удовлетворённо кивнул самому себе, я проник в дом.

Кухня.

Небольшая, но светлая, совершенно пустая кухня. Странно, что никто не готовится к ужину. Решив не думать об этом, я выскользнул в пустой коридор и отправился на поиски проповедника. Он должен быть где-то здесь — иначе зверюга преследовала бы его, куда бы он ни пошёл.

Похоже, прислуги здесь было совсем мало. Передвигаться по дому мне никто не помешал, и очень скоро я наткнулся на комнату, из-под двери которой виднелся свет.

Я прислонился деревянной поверхности. Секунда, другая… Только тяжёлое сопение одного человека и скрип, характерный для письма карандашом. Зашелестела бумага. Что-то заскрипело — кажется, ящик стола. Тихо тикали часы, и ничего больше.

Он был совсем один. Я ухмыльнулся. Что ж, это его ошибка.

Дверь распахнулась. Я тихо вошёл; мужчина даже не поднял голову от бумаг на столе, показывая мне только свою блестящую лысину. Вместо этого он сказал:

— Пат, это ты? Уже убрался во дворе? Иди-ка за моим костюмом на выход, я не должен опоздать в ресторан.

— Кто бы там ни ждал, сегодня ты туда не явишься, — фыркнул я. — Хотя, это зависит от того, насколько я буду доволен твоими ответами. Начинаем блиц-опрос?

Мужчина поднял голову; я видел, как он испуганно приоткрыл рот, и его глаза забегали по помещению.

— Ч-что? Я отправил достаточно денег в этом месяце! — взгляд мужчины упал на меня. — Что тебе нужно? Как ты вошёл в мой дом?

Я покачал головой.

— Плохой ответ. Вообще-то, я здесь задаю вопросы. Как думаешь, насколько сложно будет тебя убить?

Запугивания всегда помогают; если у человека плохо с нервами, то он быстро выдаст всё, что на уме.

— Так ты ворюга? Убирайся! Что ты о себе возомнил? — проповедник вскочил и хлопнул руками по столу; его жирное лицо моментально раскраснелось от крика.

— Да больно мне нужны твои деньги, — отозвался я, качая головой. Ловким движением я позволил ножу выскочить из рукава и покрутил его в руке; на секунду даже показалось, будто моё родное тело вернулось — настолько это привычно. — Я наёмный убийца, знаешь ли.

— Ты… — мужчина нахмурился. — Пат! Пат, живо иди сюда!

Стены здесь, похоже, тонкие. Я услышал шум где-то вдалеке — будто что-то тяжёлое упало на землю. Затем были быстрые шаги вперемешку с пыхтением разъярённого проповедника.

Юноша заглянул в комнату. Его засранный взгляд упал на меня, и он вздрогнул.

— Мистер..?

— Выволоки его отсюда! — рявкнул хозяин дома. — Как ты впустил его? Он несёт вздор!

Как и ожидалось. Второй приём — устрашение. Покажи человеку, что он смертен.

Я сделал пас рукой — тёмная энергия с готовностью бросилась на слугу, протыкая его грудную клетку, будто копьё. Оно тут же рассеялось; а вот дыра осталась, и потоки крови залили одежду Пата и пол. Юноша осел на пол и плюхнулся лицом вниз. Этого оказалось достаточно, чтобы оборвать его жизнь; даже не уверен, успел ли он понять, что произошло.

Хозяин дома взвизгнул и плюхнулся обратно на стул. Он оттянул воротник рубашки, лихорадочно вдыхая.

— Пат! Что ты сделал с Патом? Что тебе от меня нужно?

— Я ищу одного человека, и мне кажется, что ты можешь мне помочь, — просто ответил я. — Ты ведь будешь со мной сотрудничать?

Мужчина неуверенно кивнул.

— Только оставь меня в покое, — процедил он.

— Хорошо, что ты трезво оцениваешь ситуацию, — фыркнул я. — Итак, ты знаешь, кто такой Альберих Эльдалиэва?

— М-младший сын графа, — отозвался проповедник. — Конечно, я знаю.

— Отлично. И ты знаешь кого-то, кто точит на него зуб? Или может быть, в вашем маленьком религиозном кружке по интересам есть убийцы или те, кто имеют с ними связи?

Хозяин дома яростно замотал головой.

— Ничего подобного, я ничего не знаю!

Я раздражённо цыкнул.

— Неверный ответ. Или ты знаешь, или умираешь — или уже забыл условия? Я даю тебе ещё одну попытку.

Для убедительности я снова покрутил нож; его лезвие сверкнуло на свету, и по шее проповедника покатился пот.

Конечно, он осознаёт свое положение. Он не идиот: охраны нет, я маг, а его тело слишком жирное, чтобы обороняться. Тут хочешь не хочешь, а придётся сотрудничать.

— М-может быть… я не уверен… — промямлил он. — Я видел человека из «Когтя», когда приносил деньги. Эти наёмники очень известны. Думаю, они могли бы взяться за чьё-то убийство, если им заплатить.

— Что, правда?

— Я слышал, в культе Двенадцати должно быть по крайней мере пятьдесят человек из их организации… Но тот — я видел его, и его татуировка на шее была именно такой… Это всё!

Я попытался вспомнить человека, напавшего на меня в Типрихсе. Дурацкая плохая память на людей! Кажется, на его одежде был высокий ворот… Даже не знаю, были ли у него какие-то татуировки, но теперь это моя единственная наводка. К тому же, организация наёмников — именно то, чего я ожидал. Кто тут будет делать что-то своими руками?

И ведь я понял бы, если бы они убили Амелию, но похищать-то её на что?

— Значит, «Коготь», — протянул я. — Где мне их найти?

Мужчина сглотнул.

— Откуда мне знать? Я не так осведомлён… Я и слышал-то о них мельком — это не то, что обсуждают на каждом шагу!

Я вздохнул. Ладно — всё равно какой-то план вырисовывается. Того, что у меня уже есть, вполне может быть достаточно.

— Отлично, — медленно произнёс я. — Думаю, мне достаточно того, что ты рассказал. Можешь жить.

Мужчина выдохнул с заметным облегчением. Я вышел за дверь; не обращая внимания на оставшегося в кабинете проповедника, я медленно прошёлся по коридору, добрался до входной двери и выбрался на улицу, громко хлопнув дверью. Затем я щёлкнул пальцами — в комнате, в которой остался проповедник, раздался взрыв.

Свидетели долго не живут.

Что ж, зря я замаскировался — опять возвращаться в Типрихс, переодеваться в Альбериха и снимать глупое слепящее заклинание.

Часы ходьбы! Придумали бы уже мотоциклы. Передвигаться в этом мире действительно неудобно — кажется, больше всего времени я трачу только на перемещение с места на место. Наконец я доковылял до Типрихса; в ночи пробрался на территорию академии и вернулся в свою комнату в общежитии.

Была глубокая ночь; поздновато, чтобы что-то предпринимать. Я решил потратить время с пользой: убрал следы погрома и отыскал новую вазу в подсобном помещении. Пришлось сбегать к клумбам возле общежития — я не знал, где ещё взять землю, и надеялся, что садовник меня не вычислит. Из убийцы в школьного воришку земли — вот это я понимаю, перевоплощение.

Уродец своим новым жилищем был доволен. Он неведомым образом зарыл корни в землю сам, что-то мне повякал и уснул. Вроде такая дрянь, а вроде домашнее животное. Это тебе не завести сфинкса и понимать, что может он и страшненький, но любимый. Это… Я даже не знаю, чем теперь считать Уродца. Что я породил?

До утра я читал при тусклом свете настольной лампы. Была смутная надежда, что кто-нибудь залезет сюда в ночи; никто так и не появился. Редко я бываю разочарован отсутствием покушения на свою шкуру. Что ж, тогда придётся вернуться к плану А.

Наступил рассвет. Рановато. Я досидел до семи часов. Затем привёл себя в порядок, принимая свой самый обычный вид: привычный комплект школьной формы, рубашка со странной сложной завязкой и абсолютно дурацкий полугалстук-полуленточка. Вопрос в том, почему бы не носить обычный. Ну и выпендрёжство.

Я вышел из комнаты. На первом этаже столкнулся с Обелем, тащившим Райана на занятия; ну, на самообучение, учитывая то, что дни лекций мы уже пропустили.

— Утро, — махнул он.

Я поздоровался в ответ и поинтересовался:

— Он опять не может продрать глаза?

— Это слишком рано. Какой из Рая жаворонок? — фыркнул Обель. — Как ты? Мне показалось, что вчера ты был немного нервным.

Я покачал головой.

— Ничего такого. Просто укачало в экипаже. Со мной такое частенько.

Пожав плечами, Обель посоветовал мне зайти к лекарю в местный медпункт и вернулся к тому, чтобы удержать Райана он поцелуя с ближайшей стеной.

Поручалось плохо. Я наспех позавтракал; сейчас я не должен был выделяться. Затем отсидел пару часов, изучая заклинания в библиотеке. Мы с Тайлой очень помогли друг другу с поиском книг; и всё же, я не упускал из виду всех студентов, проходящих вокруг.

Никогда не исключать слежку, жа? Ну, сегодня это особенно актуально.

Я глянул на часы. Двенадцать. Книга громко захлопнулась, и я повернулся к проснувшемуся от шума Райану.

— Извини-извини. Боюсь, сегодня я спешу.

Райан сонно моргнул.

— Куда?

— Ну, — я склонил голову набок. — Всегда хотелось погулять по столице. Знаешь, дома, в графстве, немного уныло. Может, я наткнусь на какие-то редкие книги о магии?

— Скука, — фыркнул Зенфер. — Погоди, может, я пойду с тобой? Давайте отправимся все вместе! Можно позвать ещё ребят из группы, и…

Как и ожидалось, Обель дал ему звонкую оплеуху.

— С твоими-то результатами самообучения? Ну уж нет. Ты у меня не выйдешь, пока хоть что-нибудь не сделаешь! — проворчал он. — Иди, Альб, не обращай на него внимания. Только избегай подворотен. А ещё в Кальбероне можно наткнуться на карманников, так что следи за своими вещами.

— Спасибо за совет, — кивнул я и развернулся, отходя от нашего стола.

И тут же в кого-то врезался.

— Эй! — голос показался мне смутно знакомых. — Эльдалиэва, ты под ноги-то смотришь? Тьфу.

Ну, не мудрено, раз уж ты у меня под ногами. Никогда не слышал, чтобы во время наезда выговаривали такую длинную фамилию — весь устрашающий эффект разом испарился.

Я глянул на парня — и точно, кажется, он из нашей группы. Сморщил лицо и стал похож на изюм. Аж смешно стало. Хоть бы кто сказал ему, что этим никого не напугать!

Но он старался как мог.

— Что ты смотришь, Эльдалиэва-а…

— Хеймиль! — рявкнул Райан. Он повернулся к нам, не вставая со стула, и пригрозил сокурснику кулаком. — Только попробуй снова начать это своё… Снова хочешь сломанный нос?

Снова? Занятненько.

Воспользовавшись случаем, я проскользнул мимо Хеймиля и вышел из библиотеки.

Сегодня было солнечно. Как по мне, даже жарковато. Я неспешно добрался до ворот и подумал, стоит ли попросить карету в конюшне.

…нет. Ну уж нет. Без лишних глаз всё равно удобнее.

Выйдя с территории академии, я отправился вниз по ведущей к городе дороге. Нарочито медленно, подставляя лицо летнему теплу. Будто я никуда и не спешил; так расслабленно, словно это настоящая прогулка настоящего студента.

Ну почему покушения случаются только тогда, когда из не ждёшь? Я скрипнул зубами от раздражения.

Прошло много времени, прежде чем я добрался до Кальберона. В этот раз моей целью были широкие дороги верхней части города, где обычно ходили богачи, да гуляли учащиеся Типрихса и других столичных академий. Магазины здесь были дороже, места красивее, да и в целом всё казалось куда более процветающим и красочным.

Я походил мимо витрин и побывал в книжном магазине — приметил интересный томик, но не стал его покупать. С моим-то планом носить его с собой было бы непросто. Не эти шесть сотен страниц.

Скучно. Совершенно ничего интересного.

Ну, не было ничего интересного, пока кто-то не схватил меня за плечо.

— Эй, ты что, в Типрихсе учишься?

Высокий парень с прической-ёжиком окинул меня критическим взглядом. Его приятель в очках выглянул из-за его спины и заметил:

— Какой щуплый.

— Ха-а, — схвативший меня выдохнул. — А они и правда принимают кого угодно! И это — лучшая академия в стране?

Рад, что у кого-то ещё есть здравый смысл, но можно не тянуть лапы к незнакомцам? Не будь мы посреди оживлённой улицы, руку бы сломал. Что-то я только и делаю, что натыкаюсь на каких-то придурков — и откуда они только берутся? Неудачный выдался день.

Я вывернулся из чужой хватки и спросил:

— Вы знаете хоть что-нибудь об элементарной вежливости? Потому что возникает ощущение, что нет.

Парень-ёжик фыркнул.

— Иди уже, — будто бы великодушно позволил он. — Какая важность. Все эти студенты Типрихса много о себе думают.

Я пожал плечами и ушёл, успев рассмотреть их форму: тускло-оранжевая, с эмблемой в виде звезды. Скроена на удивление ладно — если форма Типрихса больше подходила для сидячей работы, то по одежде этих парней было заметно, что в ней и побегать будет удобно. Они даже позволили себе заправить брюки в сапоги; никто в Типрихсе не позволял себе такую вольность. Заикнись я об этом, Амелия, отгладившая всё до ровных стрелок, перегрызла бы мне горло…

Впрочем, я быстро оторвался от этих двоих. Кроме них никаких проблем не было. Это даже начало надоедать.

Я зашёл в маленький магазинчик с витриной, похожей на содержимое стола любого учёного-химика из кино. Склянки-банки, пробирки, цветные жидкости. Внутри пахло травами и чем-то, что я не смог определить.

Старенький продавец смотрел на меня из-за прилавка, пока я просматривал ассортимент.

— Помочь?

— Просто осматриваюсь.

Ничего не трогая, я прочитал несколько этикеток. Удобрения, что-то для волос, избавляет от веснушек, заставляет вас пахнуть цветами, сыворотка правды…

Сыворотка правды?

— Мистер, — позвал я. — Это действительно работает?

Продавец пожал плечами и неискренне сказал:

— Это заставит человека быть честнее.

Я вздохнул. И тут обман с кричащими названиями — ох уж эти продажники. Будь в этом мире реклама…

Оу. Даже знать не хочу.

Я вышел из магазинчика и снова погулял по улице. Туда-сюда. Туда-сюда. Кажется, последние часа два за мной кто-то наблюдает, так что ж это за бездействие?

Ну, раз уж надо самому в подворотню, кто я такой, чтобы этого не делать. Да и с заложниками лучше не тянуть — живут-то они не очень долго, а достать Амелию хотелось бы дышащей. Иначе чего я тут в клоуна играю?

Я притворился, что потерялся — ну, так это должно выглядеть. Конечно, думающий человек, даже потерявшись, продолжит ходить по широким людным дорогам, но Альберих же не из таких. Кто угодно поверит, что он сунулся бы в какой-то узкий проход и самостоятельно залез в мышеловку. Вот и я это сделал: узкая улочка, подворотня. Всё дальше и дальше от городского шума. И вот я оказался в тупике.

Ну теперь-то меня не заставят долго ждать. Неприлично же — зачем позволять жертве ускользать, когда она у тебя на ладони?

Я засмотрелся на стену перед собой будто бы в замешательстве. За спиной кто-то тихо спрыгнул на землю и усмехнулся.

— Младший Эльдалиэва? Советую не кричать — не хочешь же языка лишиться?

Я едва успел подавить улыбку. Да уж, все мы «коллеги», все говорим одними и теми же фразами, банальными, но действенными. Держу пари, у обычного тощего паренька давно бы задрожали коленки. Я сделал жалкое лицо и медленно развернулся.

— Кто вы?

Мужик — иначе и не скажешь. Высокий и загорелый, со шрамами на руках — учитывая то, что на нём была майка, разглядеть их было не сложно. Мой взгляд метнулся к его шее — ничего. Глаза пробежались по телу наёмника, пока я продолжал изображать страх.

И наконец нашлась, родимая — странная тату в виде то ли клыка, то ли острого когтя, была на сгибе локтя незнакомца. Ну и местечко он выбрал!

Глава 19

Мужчина оглядел меня, убеждаясь, что я якобы напуган до чёртиков — а ведь я могу быть хорошим актёром, если прижмёт, — и усмехнулся.

— Я бы прибил тебя прямо здесь, да у заказчика с прошлого раза совсем крыша поехала. И почему же Гицель не вернулся? Ну, ты можешь мне ответить? — весело сказал он. — Держу пари, нет — небось, его перехватила охрана твоей волшебной школы, да и всё. А этот совсем того: представляешь, парень, он думает, что Гицеля ты порешал. Каково, а? Вот смотрю я на твои тонкие ручки и думаю: не то что Гицеля побороть, ножик-то поднять сил хватит?

И рассмеялся. Ну это совсем обидно — аж в рожу дать захотелось. Благо, похоже, он должен взять меня живым — иначе, как я на их базу попаду? Чай не медиум и не провидец, сам не найду. А хотелось бы.

— Кто вы? — спросил я, припоминая недавнее блеяние проповедника. — Что вам нужно?

Мужчина фыркнул; дреды на его голове смешно качнулись.

— Все вы так спрашиваете: кто, что, куда, зачем… Да какая разница? — раздражённо пробурчал он. — Мы ведь оба понимает, к чему идёт ситуация. Неужели людям так хочется наговориться перед смертью?

О, так у него профессиональный кризис. Понимаю — и меня эта стадия не миновала. В нашем бизнесе она вообще наступает после каждого сотого убийства. Только и успеваешь или заливать её чем покрепче, или… Ну, смириться? Да нет у нас особого выбора.

Наёмник заметил мое странное для жертвы выражение лица и вытянул руку с коротким мечом.

— Ну что, складывай руки. Будем тебя связывать. Я сегодня добрый: не будешь делать глупостей, ничего тебе не сломаю.

Вот спасибо; я чуть было не закатил глаза. Что, я так же глупо выгляжу, когда это делаю?

Тем не менее, я покорно позволил наёмнику себя связать. Узел на руках, узел на ногах, и вот я уже тюфяк, перекинутый через его плечо. Мешок, натянутый мне на голову, завершил картину похищения.

— Замечательно, — сказал мужчина то ли мне, то ли самому себе. — А ты покорнее, чем девочка-служанка. Не терпится увидеть её лицо, когда она узнает, как тебе было плевать на её пропажу. Обидно, наверное.

Меня потащили. Из-за мешка я не чувствовал запах, но, судя по холодку, вскоре мы оказались под землёй. То ли в канализацию спустились, то ли ещё куда; по крайней мере, мой похититель с этим не испытывал никаких сложностей.

Чувствую себя мешком с картошкой. Никакого уважения! Хотя, не то чтобы кто-то должен его ко мне испытывать, но мой (новый) вестибулярный аппарат тряску совершенно не одобрял. Хотелось выкрикнуть: «Эй, дружище, сбавь обороты, меня сейчас прямо на тебя и вырвет!» В крайнем случае, в этом мешке и захлебнусь, и плакали твои требования заказчика.

И чего Мапелю от меня надо? Что, созрел повырывать ногти и подробить кости? Что ж, придётся его разочаровать; роли в игре кошки-мышки давно поменялись, а он об этом даже не догадывается. Раз уж у него хватило ума понять, что прошлого убийцу пришил я, что ж Мапель не подумал, что и похитить меня так просто не получится? Опять на те же грабли! Интересно, с чего он вообще взял, что его маленький никчёмный братец окажется достаточно сильным для сопротивления…

Не дано мне понять Мапеля, можно даже и не пытаться.

Шагает наёмник легко, даже немного вприпрыжку. Похоже, вокруг никого нет; я расслабился минут на двадцать, стараясь прислушаться к происходящему за пределами мешка. Тяжело с грубой тканью на голове; что ж, это говорит о том, что метод весьма рабочий. Но стоило меня хотя бы оглушить. Наёмник расслабился — да уж, злодейская речь была долгой, а имени я даже не узнал; это дало мне возможность действовать. Поток магии связал чужие ноги, не позволяя мужчине поднять их с земли. Воспользовавшись случаем и ослабившейся хваткой на спине, я лихо скатился, чувствуя себя червяком. Забавно, ничего не скажешь.

Но мне не повезло. Так всегда: если день начался с неудачи, то неудачей он и закончится. Никуда не деться! Но почему, скажите на милость, я должен был упасть в..?

Я бы сказал, что это жидкость. Но дрянь-то какая! Лучше бы мне не знать, сколько тут помоев…

Нож в рукаве — полезная штука. Веревки быстро упали, и я поспешил освободить ноги и голову, прежде чем утону в канализации. Это будет ещё более идиотская смерть, чем та, которую я уже пережил.

Я вскочил — на проверку оказалось не так уж и глубоко, — и лихорадочно вдохнул.

— Вот чёрт! — я закашлялся. — Что, нельзя было тащить меня по другую сторону от этого? Фу…

Наёмник, прикованный к полу, оглядел меня то ли с насмешкой, то ли с интересом.

— Я даже не знаю, хочу ли знать, что здесь происходит, — выдохнул он; кажется, нервишки у него стальные. — Прежде чем мы подерёмся, стоит спросить: я что, ошибся целью?

— Кто знает, — пожал плечами. — С одной стороны я тот, кого ты искал. С другой, я Алекс Эддерли, и ели ты не хочешь, чтобы это было последнее имя, которое ты услышишь в своей жизни, ты будешь со мной сотрудничать.

Мужчина нахмурился и расставил руки; два огненных шара, больше напоминающих замысловатые сферы, появились над его ладонями, готовые броситься в бой. Не теряя времени, он запустил одну себе в ноги, очевидно, пытаясь выбраться. Тёмной энергии хоть бы хны — короткая вспышка озарила пространство, но с щупальцами так ничего и не случилось.

Я фыркнул.

— Отличная попытка. Боюсь маленького огонька будет мало. Ты бы обернулся, раз уж создал себе освещение.

Конечно, он не собирался меня слушать — не совсем же идиот. И всё же, он невольно это сделал: выцепил что-то позади себя краем глаза и не удержался от того чтобы взглянуть.

Прямо за его спиной несколько тёмных щупалец, на концах острые, словно лезвия, были готовы проткнуть ему голову по первой моей команде. Шестерёнки в чужой голове закрутились; мужчина напряжённо глянул в мою сторону и спросил:

— Ну и что же мне теперь делать? Какой выбор ни сделаю — умру. Похоже, тебе придётся прикончить меня прямо сейчас.

— Ну уж нет, это в мои планы не входит. Что, даже не попытаешься побороться за жизнь? — я раздосадованно покачал головой.

— Если сделаю то, что ты хочешь, меня убьют мои же. Если откажусь, меня убьёшь ты. И что я должен выбрать? Вариантов нет, и бороться не за что. Другой вопрос, что теперь будешь делать ты.

Суметь развлечь себя, когда твоя жизнь на волоске — отличное умение. Кажется, он собрался надо мной издеваться. И ведь правда, его отказ — не то, на что я рассчитывал.

— Вот мудак, — невольно вырвалось у меня. — Как тебя там зовут?

— Мы обмениваемся любезностями?

— Ла-адно, мужик с дредами, — протянул я, совершенно не стесняясь своего стиля раздачи прозвищ. — Не волнуйся, твои тебя не пришьют — они просто не должны ни о чём узнать, не так ли? Я могу это обеспечить. Пока никто не знает, что тебе почти удалось схватить младшего Эльдалиэву, всё будет нормально. Не собираешься меня тащить отлично. Пара вопросов, и ты возвращаешься в город выслеживать графского сынка. Идёт?

Наёмник склонил голову в раздумьях.

— Так он — ты или не ты? — наконец спросил он. — Бред какой-то. И как я буду уверен, что об уговоре никто не узнает?

Я раздражённо вздохнул. Затем сбросил форменный пиджак и галстук — всё равно они уже никуда не годны, — и нашептал короткое заклинание.

И зелёных глаз как не бывало.

Я развёл руками.

— Хорош?

Мужчина присвистнул.

— Да уж, с такой простой внешностью легко замаскироваться. Везёт, — отозвался он, словно ситуация, в которой мы оказались, нисколько его не волновала. Он немного подумал и сказал: — Десять золотых.

— Что?

— За похищение мне обещали десять золотых. Дашь больше?

Я, конечно, едва разобрался с местной валютой, но не маловато ли он взял.

— Что, даже не мешок золота? — поинтересовался я с долей скепсиса. — Ну нельзя же так дёшево оценивать свои услуги.

Наёмник пожал плечами:

— Мешок так мешок. Ты сам это сказал. Перекупаешь?

— А ты не принципиальный, — удивился я. — Идёт.

— Не понимаю, почему я должен держаться за старое задание, если мне предложат больше. Мы в «Когте» никому клятв верности не давали — я свободный человек, делаю что хочу. Вивьен.

Я моргнул. Вивьен..?

— Это ты так представился?

— Если ты скажешь, что это девчачье имя, сделки не будет, — заявил мужчина. — Не я его выбирал.

Ну, не мне над ним из-за этого издеваться. Я проснулся, и меня обозвали Альберихом — мы, вообще-то, в похожих ситуациях. У него имя и то благозвучнее.

У меня ужасная память на лица и имена, разве моя новая личность не проклятие? Никто не должен знать, сколько раз я тренировался представляться! И ведь не было беды — жил себе Алексом, никого не трогал… Образно.

— Я Альберих, знаешь ли, — просто ответил я. — Мы в одной лиге. Куда ты меня тащил, на вашу базу?

— Вроде того.

— Мне нужно знать, как туда добраться и сколько там людей. Я должен забрать горничную. Лёгкая работа — деньги за информацию. Можешь потом сказать своим, что Альберих Эльдалиэва нанял некого Алекса Эддерли для её спасения.

Вивьен окинул меня недоверчивым взглядом, но медленно кивнул.

— Что, с катушек слетел? Тяжело живётся с раздвоением личности.

— Тяжело живётся с языком без костей, — фыркнул я. — Давай живее, ночь не резиновая. Мне ещё в академию возвращаться.

— Школьник, — буркнул себе под нос Вивьен.

Он коротко объяснил, куда идти, чтобы добраться до бандитского логова; заложников они держат прямо под городом, потому что там никто и не ищет. Спускаться далеко, зато не заблудишься, а внизу будет ждать человек двадцать, не больше.

Весело. Ничего, бывало и хуже. Двадцать — не сотня, как-нибудь управлюсь.

Я отпустил Вивьена — в конце концов, ему ещё нести в массу мою маленькую легенду. Отчего-то сомнений в том, что он меня не кинет, не возникало. Должно быть, потому что я уже насмотрелся на таких, как он. Свою работу он делает за деньги: большая оплата и меньшие сложности гарантируют большую лояльность, чем противоположная ситуация.

Оставалось только отправиться вниз одному — напоследок Вивьён зажег мне фонарь (удобная же эта огненная магия) и посоветовал никого, кроме Амелии не выпускать. Мол, мне же будет лучше. Я и не собирался — больно мне кто-то ещё нужен. Чужая работа — не моё дело, пока она меня не касается.

Я дошёл до конца коридора. Это заняло много времени, но, как и обещал Вивьен, там был скрытый проход с лестницей. Поток нечистот уходил в другую сторону. Может, я и испытывал бы облегчение от этого факта, если бы не пропах этой дрянью насквозь.

— Думать надо было, прежде чем падать, — процедил я себе под нос.

Спускаться пришлось далеко, это проходы здесь не запутанные — куда идти понятно, и никаких лишних сложностей. Не могу сказать, сколько времени прошло, но совсем скоро я услышал приглушённые голоса внизу.

— И какой смысл здесь стоять? Все, кто судя заходят — канализационные крысы, — раздражённо буркнул кто-то.

— Терпи, тебе за это платят, — отозвался второй голос. — Ты что, не можешь помолчать пять минут?

Отлично. Я медленно двинулся вниз, стараясьне издавать лишнего шума. Будто почувствовав свежее мясо, тёмная энергия завилась вокруг, готовая в кого-нибудь вонзиться. Фонарь пришлось оставить выше; я осторожно заглянул на этаж — вроде как, обычный коридор, — и отправил поток магии навстречу жертвам.

Они даже не успели закричать. Несколько секунд один из мужчин хрипел; второй сразу осел на землю и медленно упал — я старался обойтись без лишнего шума.

И всё же, у сцены был наблюдатель.

— Что за чёрт?!

Водное копьё бросилось в мою сторону. Я отскочил вверх, позволив жидкости расплескаться на ступенях; в тот же момент она собралась в снаряд, похожий на каплю, и попыталась ударить мою ногу. Она столкнулась с тёмным щитом — надеясь на его защиту, я быстро спустился вниз, слыша топот десятков ног.

Ну вот, сразу же привлёк всё внимание. Говорил же — неудачный день.

Водный маг (так и знал, не мир, а какой-то Ав*тар) пытался меня нагнать. Мы столкнулись на лестнице, и он попытался меня схватить, но, пользуясь преимуществом, я толкнул его. Тело полетело вниз — он ударился головой и попытался встать, но тёмная пуля настигла его раньше, чем он успел что-то предпринять.

— Минус три, — я прыгнул на ровный пол этажа. — И осталось…

Двенадцать. Двенадцать, не считая того, что кинулся на меня первым; от неожиданности я не успел использовать магию. Пришлось нырнуть, чтобы не попасть под кулак. Я встряхнул рукой — рукоять ножа вылетела в ладонь. Острие отправилось в живот. Затем повернулось; вместе с вышедшим ножом поток крови окрасил пол.

Прямо таки полило.

— Вторженец! — рявкнул кто-то. — Убить его!

Ну, после всех этих попыток, поздновато ты скомандовал.

Трое бросились в мою сторону; пас рукой, и тёмные щупальца поглотили их, будто пожирая. Никогда не понимал, что происходит в этот момент. То ли кровожадная магия и правда ест людей, то ли просто развлекается, разрывая плоть. Крик зазвенел в ушах; и цыкнул и покончил с нападавшими — вот от долгих мучений я удовольствия не получаю. Что в этом приятного? Я убийца, а не какой-то маньяк! Нужно же разделять работу и хобби.

Я замешкался — вот это была ошибка. Воздушный поток — вечно забываю, что местные так умеют, — сбил меня с ног и отправил в ближайшую стену. В довесок кто-то решил, что ударить меня хлыстом — отличная мысль. Тело ломило от боли; кажется, ни спина, ни остальные части тела Альбериха для таких приключений не предназначены.

Я сплюнул. Больно, ничего не скажешь. Кому это понравится? И ведь было же всё хорошо, а теперь я валяюсь, пытаясь подняться на этих слабеньких ногах.

Зря я умер, очень зря. В перерождениях (или это вс же попаданство?) нет ничего приятного. В своём мире я хоть знал, чего ожидать.

Едва увернувшись от меча, грозившегося лишить меня головы, я поднял щит и принялся рисовать круг. Пришло время применить новые знания — всё равно повода не было. Как раз высмотрел что-то, подходящее для любого типа магии.

Я усмехнулся. Деньки этих наёмников сочтены — правда, не знаю, сколько я сам после этого на ногах продержусь. Похоже, всё-таки придётся заглянуть в медпункт академии ради лишнего отгула… Хотя, разве завтра не выходной? Быстро же летит время.

Круг. Затем второй; залить магией. Добавить клетку для удержания, символ направления и намерение убийства. Затем буквы: я медленно вспоминал нужные письмена, пока щит защищал меня от атак.

Я пустил свою работу в дело; на секунду бледно-фиолетовый свет озарил весь этаж. Затем круг увеличился. Знаки заплясали, позволяя смутной чёрной фигуре проявиться поверх них. Нападавшие отступили. Фигура становилась чётче и больше — так называемый призыв магической сущности, хищника. Это был волк настолько гигантский, что в подземелье бы и не поместился. Благо, ничего, кроме головы и шеи не появилось — за это и отвечала клетка.

Ну и за то, чтобы эта штуковина не сбежала творить зло где-нибудь ещё — а, получив магию для существования, она могла бы.

Волк распахнул пасть — такую же чёрную и пустую. Он выглядел, как тень — он и казался бы ею, если бы не размеры и объёмность. Находясь позади головы в попытке подняться, я толком не видел, что он делал, но, судя по крикам и рвущим и чавкающим звукам, трапеза была в самом разгаре.

А это результат намерения убийства; в любом учебнике было требование добавлять знак для его блокирования, но я быстро понял, зачем это нужно. Вё ради этих глупых подростковых драк: хищник повоет, может, оттолкнёт и припугнёт. Но зачем он тогда нужен?

Нет уж, я работаю на результат.

Приняв оборонительную позу, я был готов атаковать, когда хищник рассеялся. К счастью, в этом не было нужды — за пару минут зверюга устроила настоящий пир, и работы для меня уже и не осталось.

Разве что найти Амелию и валить из этой дыры. Сначала помои, затем кровь — не могу представить, как я избавлюсь от этого запаха!

Глава 20

Я огляделся, не утруждая себя обхождением кровавого месива. Гадость редкостная, да только после канализации мне уже ничего не страшно. Нет, это даже приятнее — от этих алых луж хотя бы не тошнит. За поворотом был ещё один маленький коридор. Пройдя по нему, я обнаружил тяжёлую дверь, которая вела к помещению с рядом камер. Ну вылитая темница — разве что, слегка нелегальная.

Смутные силуэты нескольких человек, затихших от ужаса, виднелись внутри. Впрочем, уже через секунду кто-то подскочил к железной решётке и взвыл:

— Наконец-то! Вытащи меня отсюда! Ты знаешь, сколько ты за это получишь? Двадцать! Пятьдесят, нет, сто!

Хорошее предложение, но нет. Здорово быть графским сынком; насколько я знаю, эта сумма для меня — не деньги.

— Ш-ш-ш, — я поднёс палец к губам, заставляя мужчину замолчать; тот подчинился, очевидно, от шока. Он не знал кто я, и чего от меня ждать. Смешно — быстро же понял, что я здесь не его вытаскивать. — Амелия-я, ты где? Если мы не уйдём сейчас, я буду вонять до конца жизни.

И действительно. Я много где побывал — карьера у меня была красочная. Но никогда не любил канализации — и уж тем более, не испытывал желания в ней поплавать. Вот же дурной неудачник.

В темноте что-то зашелестело. Я разглядел край белого передника, прежде чем броситься к камере и взломать замок.

Магией. Я ведь даже не взял с собой отмычки.

Магия, впрочем, и сама неплохо справлялась — правда, не быстро. Ужасно медленно, больше чем за десять секунд. Невероятная скорость для человека, но острый магический ус..? Ну нет.

Я распахнул дверь и вошёл в камеру. Как и ожидалось, там была горничная. Она лежала ничком, и всем, что смягчало неудобное пребывание взаперти, была куча подъюбников — так и знал, что от них есть неочевидная польза. Амелия была связана по рукам и ногам. Дышала она шумно, но ровно; взглянула на меня разок и закрыла глаза от напряжения. Да, будь я хрупкой горничной, тоже свалился бы в обморок. А почему бы и нет?

Я разрезал верёвки и подхватил Амелию, чтобы выбежать из помещения под пару разочарованных окликов других заключённых. Там, где я столкнулся с людьми «Когтя», было светло: наконец-то я смог разглядеть синяки и кровоподтёки на бледной кожи девушки.

Я покачал головой. Ну, повезло, что она вообще жива. А ведь я мог бы наткнуться на её холодный труп. Не то чтобы это могло сильно меня огорчить — я уже терял подчинённых и напарников, и это было вполне привычным делом.

Но почему я вообще отправился за Амелией? Вот это действительно загадка. Ведь мог бы спокойно достать новую горничную — а где и вообще берут-то? — и жить себе спокойно, ан-нет. Захотелось мягкому месту приключений и героического спасения дамы в беде.

Странно-то как.

Выбирался из-под земли я дольше, чем сюда спускался. Наверное, забыл учесть поездку на чужом плече. Да и Амелия не Дюймовочка. Вообще не знаю, откуда взялся этот миф, что в таскании женщин на руках нет ничего сложного, и вообще это проще простого. И в подземных проходах, и в бою, и когда надо в чём-то держать фонарь.

А рук у меня не десять, всего две, и те хлипкие, того гляди переломятся. Вот тебе и героическое спасение. Ну если не могли меня закинуть в сильное тело, хоть бы подобрали чуть более близкое к оригиналу по параметрам. А, боги, ну что это такое, я вас спрашиваю? За недельку особой массы не накачаешь!

Оказавшись на улице, я наконец-то глубоко вдохнул и чуть не столкнулся с кем-то нос к носу.

Вивьен оглядел меня с интересом и выдавил:

— А ты действительно оттуда вышел?

— Ты что, ждал тут всё это время?

— Нет, — мотнул головой он; мы стояли в подворотне возле люка, скрывавшего лестницу к подземным ходам. Мужчина вытащил из-за пазухи промасленный бумажный пакет и потряс им. — Я уходил купить поздний ужин. Но было интересно, выползешь ли ты живым.

Я скривился.

— Ну здорово.

— Вообще-то, я должен получить свои деньги, — пожал плечами Вивьен. — Конечно, я должен был тебя дождаться. Мешочек золота — не шуточные деньги.

Пф-ф, если ты так думаешь.

Впрочем, Вивьен очень помог. Кажется, всё что он делал, он делал из чистого интереса и желания завладеть желанными деньгами; было не сложно уговорить его помочь мне доползти до Типрихса.

Правда, когда он снова пробурчал что-то вроде «ну и школьники в наше время», я всерьёз подумал о том, чтобы его придушить.

Я-то думал, что просто пробраться в Типрихс легко. Но ещё проще пролезть туда с посторонним человеком — а ведь даже не ночь. У наёмника, конечно, должен быть опыт, но системы безопасности в который раз подкачали. Зачем нужны ворота, которые открывает только студенческая карточка, если забор рядом может перелезть любой человек с улицы?

Моя комната, ну… Для обычной студенческой комнатушки она многое пережила. Сейчас Амелия, которую я наскоро подлатал, лежала на кровати. Я же собирал плату для Вивьена под голодное вяканье Уродца.

Боже мой, эту хрень ещё и нужно кормить. Ни одной свободной минуты!

Я бросил Вивьену обещанный мешочек золота. Тот порылся внутри, рассматривая монеты, и прикусил одну.

— Сойдёт, — кивнул он. Сойдёт? Что он хотел увидеть, сотню слитков? Золото ему недостаточно блестящее? — Тогда я откланяюсь. Если твои расценки будут так же хороши, свистни — с радостью на тебя поработаю.

— И где я тебя найду? — я фыркнул и тихо пробурчал: — Мобильников нынче нет.

Вивьен пожал плечами.

— Там же, где и всю нашу братию. Разминёмся — скажешь, что ищешь меня, и всё как-нибудь решится.

Затем он подобрался к окну, сел на подоконник и выскользнул наружу. Этаж не первый — что уж говорить, даже не второй. Знать не знаю, как он там свои акробатические трюки исполняет, но бежать смотреть я не собираюсь.

Все делают эти штучки, чтобы покрасоваться. Даже я.

Кажется, Вивьен ожидал, что я знаю, как в этом мире связываются с наёмниками. Жаль его разочаровывать: понятия не имею, и искренне надеюсь не узнать. Думаю, наши пути больше не пересекутся.

Может, стоило его убить? Да, недочёт вышел; я покачал головой и закрыл окно. Чёрт с ней, с этой осторожностью. Альберих, ну зачем ты оставил мне кучу проблем, в которых я должен копаться? Ладно, когда на мою шкуру охотились, но с тобой-то, младший графский сын и общепризнанно бесполезный член общества, что не так?

И, Мапель Эльдалиэва, иди-ка ты знаешь куда?!

Я вздохнул. Ну и чего я разнервничался из-за каких-то глупостей? Вот она, эмоциональная нестабильность. Впрочем, меня можно понять: попал в тело бесполезного богатого отпрыска, снова молод и свеж. Казалось бы, долгожданный отпуск после вечной борьбы за жизнь. Наконец-то можно расслабиться!

И опять судьба показывает фигу.

Наконец-то отмылся. Хорошо пахнуть по-человечески. Я и забыл, каково это — быть тем, кто сидит в грязи и падает в нечистоты. Очень отражает социальный статус. А ведь я думал, что уже перешагнул эту стадию, и произошло это давным давно.

Около часа я приглядывал за Амелией. Все оказалось не так уж и плохо — избили, с кем не бывает, но явно со знанием дела. Покалечить не пытались; в их планах было оставить её способной ходить и двигаться. Возможно, очень активно.

Я с сомнением глянул на Амелию.

Убить её после этой неприятной ночки было бы обидно. Зря что ли горбатился?

Я почувствовал слабый укол вины. Да, не так уж сильно я ей дорожу. А хорошая девчушка; впрочем, я и от людей, которых знал годами, избавлялся. Что мне эти полторы недели знакомства?

Очередной вздох. Эх, Алекс, какой же ты мудак. Ну разве есть у тебя повод так к ней относиться — особенно в совершенно новой жизни?

Размышления прервала Амелия. Она дёрнулась, кашлянула и открыла глаза. Слегка приподняла голову, находя мою фигуру, склонившуюся над кроватью.

А затем, кажется, осознала себя лежащей на моих простынях в одном белье. Неловко, наверное. Может, стоило хотя бы притвориться, что я её не раздевал? Кажется, девушки в её возрасте остро на такое реагируют.

Но Амелия на то и Амелия. Она глубоко вдохнула. Затем оценила ситуацию и, наконец, спросила:

— Что произошло?

— Ты уверена, что это не мой вопрос? — отозвался я. — Что ж, я тебя вытащил, и тебе даже не понадобится врач. Ну, скорее всего. Твоя очередь.

— Я… — Амелия поморщилась.

Я подал стакан воды. Она благодарно (а может и нет — лицо снова стало непроницаемым) приняла его и сделала несколько глотков.

— Они хотели найти вас, — снова заговорила горничная. — Вы уехали. Нашли только меня.

— И что от тебя хотели?

— Думали, я буду работать с ними. Или заманю вас в ловушку, — девушка качнула головой. — Отказалась. Избили. Думали, что со мной делать.

— Что, — нахмурился я. — Все два дня?

Амелия пожала плечами.

— Разве прошло столько времени?

А крепко её головой приложило. Наверное, лекарь всё же не повредит — моих способностей в оказании первой помощи тут явно не хватит.

Амелия осталась у меня. Я устроился в кресле, ожидая незваных гостей — к сожалению или к счастью, их не было. За моей шкурой никто не пришёл. Может, люди «Когтя» даже поверили, что на моей стороне есть наёмник, порешавший больше дюжины человек на одной из их баз? Страшно ли им? Не знаю, но вот заставить их планировать это должно.

Ещё и этот Мапель… Может, просто перейти к плану Б и отбиваться от нападений, а потом тихонько прикончить его при личной встрече? Ну а что, отличный вариант. И думать о лишем не надо. Не натравит же он на меня армию, ну в самом деле.

Человек я довольно усидчивый. Пробыл на одном месте весь вечер и всю ночь. Амелии нужно отоспаться, а мне побыть на стороже и подумать. И всё же, ничего не произошло. Я потянулся, пригладил дурацкие пушистые волосы и отыскал запасной комплект школьной формы.

Амелия до сих пор спала. На вид дольно спокойно — просто произошедшее заставило её свалиться без сил. Она, конечно, довольно подготовленная и ловкая, но на уровне горничной, а не бойца. Такое уж можно простить.

Я вышел из комнаты и огляделся в поисках ранних пташек. Как назло, ни одного студента. Любят же они поспать. Конечно, заставь семнадцатилетнего встать в семь утра в неучебный день — да он тебе в лицо посмеётся. И всё же, есть здесь ответственные личности. Например Мари; она нашлась на улице, разговаривала с какой-то девушкой из нашей группы…

…прямо возле ямы в клумбе.

Что-то мне захотелось ретироваться. Это же я вырыл — земля для Уродца бы не взялась из воздуха. Тут же нет системы отслеживания вандалов, верно?

Впрочем, Беркулин меня уже заметила. Она помахала рукой, подзывая меня, и я понял, что побег будет выглядеть подозрительнее, чем отрицание.

— Доброе утро, Мари, — улыбнулся я. — Пересаживаете цветы?

Как всегда безупречное невинное лицо. Стараюсь, как могу. А ведь мог бы стать актёром — хорошая бы была карьера.

— Привет, — отозвалась Мари. Как никогда хмурая, она сцепила руки на груди и указала в сторону общежития. — У тебя ведь окно на эту сторону выходит? Я его даже вижу… А, у тебя снова задёрнуты шторы?

Ясно, она ещё и в окна посматривает. А ведь в первую встречу я принял её за нормального человека. Как-то это слишком навязчиво даже для старосты.

— Ага, это так. В чём дело?

— Кто-то вырыл здесь яму. Вообще-то, все заметили ещё вчера утром, но виновник так и не нашёлся, — сказала вторая девушка. Её волосы напоминали сахарную вату, и я уверен, что в какой-то момент она мне представлялась, но в упор не могу вспомнить имя. — Мы решили поспрашивать тех, кто мог видеть того, кто это сделал, из окна.

— Вот как, — отозвался я. — Ну, я не очень люблю свет, так что… В общем, ничего не могу сказать.

Мари вздохнула.

— Надеюсь, этот человек не в нашей группе. Как стыдно! Ты узнаёшь эти цветы, Альберих?

Ну давай, снабди меня бесполезной информацией. Ну растут тут, кажется пионы. Впрочем, не уверен, что края лепестков должны так сиять.

— Кристальные пионы о-очень дорогие, — доверительно сообщила сокурсница с забытым именем. — Академия тратит на них кучу денег, а кто-то взял и повредил куст. Ужасный человек. Я побью его, если увижу! Не могу поверить, что кто-то относится так к деньгам…

Мари положила руку на плечо девицы-ваты.

— Ничего, Хезер, ничего, — устало произнесла она.

Боже мой, это просто пара цветов! Да из-за чего они так беспокоятся? Нет, меня этой сценой на стыд не прошибёшь!

— Мари, я хотел узнать, где тут медпункт, — подал голос я.

Девушка оглядела меня с беспокойством, будто ожидала увидеть, что у меня нет руки или вроде того. Я поспешил пояснить:

— Моя горничная неудачно упала с лестницы, а я не очень хорош в медицине. Знаешь, она сейчас не в лучшем состоянии, так что я решил, что помощь лекаря была бы очень кстати.

Очередная маленькая ложь. А ведь это так заезженно, что услышав, что кто-то упал с лестницы, даже я отнесусь к правдивости заявления с подозрением.

— Ах, вот оно что, — Беркулин выдохнула с заметным облегчением. — Я совсем забыла сказать, что ректор хотела, чтобы ты и сам проверился. Все знают о твоём состоянии здоровья, и… Ну, было бы ужасно, если бы случилось что-то серьёзное прямо во время обучения.

— Та-ак заботливо, — протянула Хезер. — Альберих, ты очень добрый, да?

Так, стоп-стоп-стоп. Милая девочка, которая выглядит как сахарная принцесса из детского мультфильма с рейтингом 0+, что ты будешь делать, если твоя служанка упадёт с лестницы и что-нибудь сломает? Я почувствовал, как моё мнение о людях этого мира разбивается о скалы разочарования. Да они мало того, что глуповатые, так ещё и говнюки, как ни посмотри.

Или это всё я со своим взглядом современного человека? Да, в дворянских кругах я не вертелся, что делать со слугами (настоящими, а не нанятыми работниками, убирающими твоё логово раз в три дня) понятия не имею, но это уже за гранью.

Ха! Убийца сокрушается, что люди нечеловечны. Имею право — в который раз говорю, есть разница между работой и жизнью. Что-то же заставило меня отправиться вызволять Амелию, даже если обычно я таким не занимаюсь…

Или просто с Хизер что-то не так?

Стоит остановиться на этом. Да, она выглядит странненькой. От людей с карамелью в волосах добра не жди.

Как-то моя напарница нарядилась аниматором детского праздника. Забавно смотреть, как зубная фея хладнокровно застреливает нескольких вооружённых мужчин. Вот и у Хезер похожая аура.

— Ладно, Альберих, медпункт — первое здание по дорожке налево. Там ещё надо будет повернуть, но развилок нет, — сказала Мари. — Не потеряешься?

— Уж дойду, — выдохнул я. — Спасибо за помощь.

Как говорится, в чужих мозгах лучше не копаться — сам с ума сойдёшь. Я попрощался с девушками и отправился в указанном направлении, надеясь застать лекаря на рабочем месте. Знаю я, как это работает — школьного врача сначала попробуй найди. Как и сказала Мари, пришлось миновать поворот. Пара минут ходьбы, и я приблизился к медпункту: маленькое одноэтажное здание, белые стены и большие окна. Дверь из светлого дерева тоже со стеклом; я толкнул её, чтобы войти, и над моей головой зазвенели маленькие колокольчики.

Это что, по-вашему, круглосуточный магазин? Да уж, не стоит удивляться. Вечно забываю, что я не в своём мире, так что и ожидать здесь чего-то привычного не стоит.

В просторной приёмной меня встретила женщина. Волосы в тугом пучке, белый халат поверх светлого платья в пол— вроде как, типичный медработник. Заметив меня, она улыбнулась и сказала:

— Добро пожаловать в медпункт, мальчик. Ну, что у тебя болит?

Эй, мне не пять!

— Вообще-то помощь нужна не мне, мисс…

— Мисс Цальсин, — представилась лекарь. — Ну что ж, показывай, кто болен — я кого угодно могу на ноги поставить.

Глава 21

Мисс Цильсин осмотрела Амелию: как и ожидалось, ничего серьёзного. Несколько дней отдыха пойдут ей на пользу. Синяки скоро сойдут — ну, особенно со всеми этими волшебными мазями и светлым колдовством лекаря.

Когда женщина ушла, отправившись обратно на свой пост в медпункте, я заглянул в столовую. Перехватил что-то для себя, да и Амелию не обделил. Кто знает, кормили ли её там, в плену, а как желудок к позвоночнику прилипает после пары дней голодовки, я прекрасно знаю.

К вечеру ей стало легче. Она встала на ноги и спешно уковыляла в свою комнату — да уж, этот стыд и смятение она будет вспоминать ещё долго. Это тебе не современность, где и в купальнике перед людьми можно пройтись: чтоб горничная, да раздетая перед молодым хозяином?

Да, наверное, стоило её чем-нибудь прикрыть, чтобы она так не паниковала. Но больше всего меня удивляют приоритеты Амелии. А то, что тебя похитили и избили, это так, мелочи? Конечно, каждый же день случается. Но её реакция… Как будто она действительно перестала контролировать своё лицо.

Ну, теперь я знаю, что этот фасад не такой уж крепкий, раз так легко разбивается.

Я пошатался без дела, затем снова сбегал в столовую — Уродец, маленький гад, начал рычать, словно злая собака. Немного сырого мяса ему не повредило. Уплетал цветок с удовольствием, но я невольно задавался вопросами…

Как? Куда? Зачем..?

Хорошо, что я не биолог. Иначе мой мозг бы взорвался. Ну, не раньше, чем Уродец пал бы жертвой науки.

Я вышел на улицу. Небольшая прогулка не повредит; должен же хоть когда-то наслаждаться молодостью?

Возле общежития был маленький сквер. Дорожки, скамейки, маленький фонтан — да уж, всё для студентов. Сразу видно, в Типрихсе не абы кто учится, раз уж всё в таком отличном состоянии. Я прошёлся туда-сюда, наблюдая за снующими студентами, и понял, что понятия не имею, куда себя приткнуть.

А потом увидел знакомые лица. Райан, Тайла и Мари, ещё несколько человек из группы, имена которых я не запомнил. Веснушчатый парень, который вполне мог бы сравняться ростом с Обелем, и некто беловолосый — выглядел он попроще, но эти светлые пряди… Да вроде не выглядит, как альбинос. Рядом виднелась вата… Да как её, Хезер? Рядом ещё одна: простенькая и загорелая, с двумя хвостиками, будто ей пять лет.

С другой стороны сквера приближался Обель. Сначала он ускорился, почти переходя на бег — ему не терпелось присоединиться к группе. Затем парень заметил меня. Он махнул рукой, призывая меня подойти.

Ну, мне всё равно нечем заняться. Да и что это такое, собрание и без меня? Как грубо.

Конечно, я подошёл — любопытство оно такое, никуда не денешься. Остальные не удивились, увидев, что я приближаюсь. Мари кивнула, вата и хвостики даже произнесли какое-то приветствие.

— Что происходит? — спросил я. — И почему меня не позвали?

— Я думаю, ты разминулся с Варисом, — ответила Мари. — Я как раз отправила его за тобой.

— Да вот он бежит, — заметил Райан, глядя мне за спину. — Вари-ис, мы здесь!

Варис был… Ну, я бы сказал, что ему пятнадцать, если бы не знал, что мы должны быть ровесниками. Он рыжий, мелкий и забавный на вид, но однажды я приметил его на тренировке.

Меч этого парнишки я бы описал как нечто едва ли не больше его самого. И этой огромной махиной Варис размахивал с такой техникой и уверенностью, что у меня не осталось и тени сомнения, что он может это сделать. Варис выглядел как ребёнок, но его физическая сила твердила об обратном. Его характер чем-то напоминал Райана, но было одно важное различие: это были те же качества, возведённые в идеал. Наверное, так бы вёл себя Зенфер, если бы всегда был честным и не натягивал улыбки, когда в этом нет нужды.

А вот Вариса явно никогда ничего не беспокоило. Искренний и беззаботный — аж самому завидно.

И, честно говоря, если бы не странное соотношение его внешнего вида и силы, я бы этого парнишку даже и не запомнил.

— А-альберих, — протянул Варис, широко улыбаясь; в такие моменты легко заметить, что у него не хватает одного из верхних резцов — и с его-то боевыми навыками не сказать, что это загадка. Юноша закинул руку мне на плечо, будто мы были давними друзьями, и спросил: — Где ж ты прятался? Ищу тебя, ищу. Если бы Мильсен не сказала, что я тебя на улице проглядел, так бы и бегал по всей академии.

Многословно. Кто такая Мильсен? Понятия не имею. Зато теперь вижу, что даже дружелюбие Райана уступает Варису. Он выглядит очень счастливым, для такого-то коротышки.

Я ненавязчиво отодвинулся. Всегда стоит помнить: никогда не грубите самому общительному подростку в коллективе, если он пытается с вами пообщаться. Дети они такие: с грязью смешают и запинают до больницы за такие выходки.

Ну, насколько я помню. В школьном коллективе лучше не рисковать.

— И тебе привет, Варис, — выдавил я и снова обратился к Мари. — Так по какому поводу собрание? У меня такое ощущение, что все, кроме меня, в курсе.

— Я только догадываюсь! — воскликнула Хезер, начав подпрыгивать на носках. Её подруга положила руку ей на плечо, удерживая от резких движений. — Но срок первогодок уже наступил, и я ду-умаю…

— Тихо, — шикнула Беркулин. — Я хотела объявить сама.

Парни, имена которых я то ли забыл, то ли не знал, радостно переглянулись.

— Мы прошли? — воодушевлённо, но чересчур тихо (это у него голос такой?) спросил лжеальбинос. — Ректор выбрала нас, да?

Да что вообще происходит? Атмосфера кричит, что я должен радоваться со всеми, но я вообще не понимаю, в чём дело!

Заметив мой растерянный вид, Варис улыбнулся и похлопал меня по спине. Парень, перенаправь свою тактильность куда-нибудь в другую сторону. К девушкам, например — с твоей внешностью должно прокатить. Миловидным вообще много чего прощается.

— Я тоже не совсем понимаю, о чём все твердят, — вот спасибо, очень помог. — Эй, куда мы там прошли-то?

— Конечно, я должна объяснить, — зачем-то Мари кивнула самой себе. А мне всё сложнее её понимать. — Каждый год несколько магических академий страны отправляют лучшие классы каждой параллели на остров Раккалон. Первогодки — в начале осени. Второгодки в январе, а третьегодки в апреле.

Что за… А просто поучиться нельзя, да?

— Что за остров Раккалон?

Нет, это был не я — вопрос вырвался у Вариса, и после ответа высокого безымянного парня я порадовался тому, что держал рот на замке.

— Это одна из вещей, которые стыдно не знать. Хотя, ты издалека… Наверное, для тебя это нормально.

— В Марлоу не очень много тем для разговоров, — махнул рукой Варис.

— Это остров. Он не слишком далеко от Фальцисса, так что никто не боится туда плавать, — объяснил Райан. Фальцисс? Бояться плавать? — на остров отправляют три группы от трёх академий за раз. Это трёхдневное испытание: в основном на сбор предметов, озвученных комиссией учителей.

— Не слишком сложно, но очень поучительно, — важно сказала Мари. — На Раккалоне не очень опасно, если ты не один, но отбившийся от группы может пострадать. К тому же, другие классы будут мешать. Отличный способ сформировать связи и научиться работать в команде.

Бла-бла-бла, очень поучительно. Да в каком месте? Первогодки на учёбе всего два месяца, какие такие испытания в месте, где кто-то может травмироваться? Насколько всё плохо-то, отлить отойти можно?

Вечно забываю, что студенты академии и подростки моего мира имеют мало точек соприкосновения. Этим-то небось нанимали учителей магии, да и владеть оружием они обучены. Для них это норма, да? А я уже словил культурный шок.

Ну, зато я получил свой шанс на очень сомнительную школьную поездку.

Я моргнул. Осмотрел собравшихся. Погодите-ка, два, четыре, десять…

— А нас разве не было пятнадцать? Почему сейчас собрались только мы?

Серьёзно, что за чёрт?

Райан, казалось, тоже задумался.

— Смотри, Жозеф отстранён за драку, — он загнул один палец. — Гайбер и Юкса забрали документы. У Ниллен лихорадка, так что она уже три дня не ходит на уроки. Кажется, она ещё долго будет в лазарете…

— И Фатт, — добавила Мари. — Фатт перевёлся в другую академию.

Чего? Что это за массовый уход студентов? И ведь я даже не замечал, что их всё меньше с каждым днём — конечно, я ведь их всех даже не знаю!

— Так всегда бывает, — пожал плечами Райан. — Мой брат рассказывал, что к зиме в их группе осталось всего семь человек. Хотя, все они закончили Типрихс, и больше никто не уходил.

— Ну, Жозеф и Ниллен и не уходили, — фыркнул Обель. — Две недели отстранения и болезнь — конечно, мы их ещё увидим. Так что нас ещё двенадцать.

Остаётся только надеяться, что они вернутся. А может и нет — по Жозефу я не скучаю. И серьёзно, что за Ниллен?

— Вообще-то, Жозеф поедет с нами. На время поездки его отстранение будет прервано, — огорошила меня Мари. — Таково распоряжение ректора Либби.

Краем глаза я заметил, как лицо Райана потемнело. Обель тоже не был доволен. Он процедил:

— Несправедливо.

Вата заинтересованно склонила голову на бок. Она приблизилась к Обелю и спросила:

— Жозеф же спровоцировал драку, да? Я видела окно с улицы. Сто-олько стекла!

Райан покачал головой.

— Если он поедет с нами…

Да, я знаю, о чём он подумал. Что-то вроде: «Будет ли это работой в группе? Как мы будем взаимодействовать?» Да у Зенфера всё на лице написано. Я бы задался теми же вопросами, если бы знал, какие у Ванса отношения с остальными сокурсниками. Не то чтобы неделька наблюдений мне что-то дала. Может, кто-то считает его не таким уж и плохим парнем?

Точно. Жозеф же использовал магию, чтобы попытаться размозжить голову Рая. Что ж, у него явно проблемы с контролем гнева.

— Не думаю, что Жозеф хотел бы быть в классе лузеров, — подал голос я. — То есть, он же не из тех, кто смирится с проигрышем? Это не игра для одного — может, мы и договоримся как-нибудь.

— Дело говоришь! — просиял Варис. Он хлопнул в ладоши и покрутился на месте. Это он в роль вживается, или он действительно ведёт себя, будто вышел из младшей школы? — Мы обязательно найдём общий язык! Может, если мы узнаем его получше, окажется, что Жозеф не мудак!

Я чуть не поперхнулся. Как-как он его назвал? Эй, Варис, ты рушишь образ! Настолько, что даже я удивлён!

Хезер и Райан почти синхронно хихикнули, а Мари закатила глаза и шикнула:

— Язык! Он наш сокурсник!

Плечи лжеальбиноса затряслись от смеха. Он нагнулся к высокому товарищу (хотя зачем? У него ножки короткие, прямо как у Тайлы), и он прошептал:

— Варис его так зовёт с тех пор, как Жозеф забрал последние кексы на завтраке. Кто знал, что они оба сладкоежки? Варис такой злопамятный!

Голос у беловолосого очень тихий, но и я не совсем глухой. Да уж, типичный подростковый конфликт — почему-то я даже не удивлён, что кто-то, похожий на Вариса, будет злится из-за такой мелочи.

Глядя на эту студенческую невинность, я чувствую себя как никогда расслабленным.

— Мелочно, — отозвался высокий. — Так когда мы поедем на Раккалон?

— Хорошо, что ты спросил, Ганс, — отозвалась Мари. Ганс, да? Хоть бы не забыть. — Послезавтра. Утром до порта, затем на корабле. Там нужно будет отоспаться — вечером нас высадят на острове, и вряд ли мы сможем хорошо отдохнуть.

— Зато мы сможем разбить лагерь! — радостно взвизгнула Хезер. — Возьмём что-нибудь для пикника!

Мари надулась — поистине смешное зрелище.

— Это не развлечение, а часть нашей учёбы! Мы будем отстаивать честь Типрихса, будь серьёзнее. К тому же, мы не можем взять еду — только небольшой запас воды.

Часть Типрихса? А какую роль во всём этом играет академия? Вы тут два месяца, я и вовсе полторы недели. Что-то мне не хочется ничего отстаивать… А всё равно придётся.

— Что? Нельзя еду? — сладкая вата выглядела как никогда расстроенной.

— Спокойнее, — произнесла девочка с хвостиками. — На Раккалоне ведь растут съедобные растения, верно? По крайней мере, синие яблоки…

— Мы можем поймать животное, — предложил Ганс. — Или рыбу. Хотя, я не умею… Кто-нибудь пробовал?

Воздержусь от ответа. А вот Варис отнёсся к этому с энтузиазмом — он тут же поднял руку и завопил:

— Я умею, я умею! К тому же, мы ведь не будем нервно бегать по острову все три дня? Ну же, староста, что ты имеешь против пикников? Поесть в компании — отличный способ сплочения коллектива!

У меня возникает ощущение, будто я вернулся в Эйльхай. Я никогда не видел таких людей — даже у Райана нашлись свои депрессивные заскоки, но Варис? Он как герой детской книжки — мило, но ты не понимаешь, бывают ли такие люди в реальной жизни.

И ведь уродился один такой. У меня даже в семь лет не было таких одноклассников!

Почему-то мне показалось, что это не так уж и плохо. Может, мне этих Райано-Варисовских штучек в жизни и не хватало. Посмотрите на это: я и кучка добрых школьников. Что делать в такой ситуации?

Вот и я понятия не имею.

Мари вздохнула. Её плечи опустились, и она сказала:

— Мне действительно нечем возразить. Делайте что хотите, только убедитесь, что мы займём первое место. Это одна из тех вещей, которыми славится Типрихс — мы не можем провалиться.

…

Типрихс же не носит статус лучшей магической академии из-за того, что местные детишки лучше играют в поиск предметов, да?

Я буду на это надеяться.

Ещё немного пообсуждав предстоящую поездку (ничего важного, но не по мнению моих сокурсников), мы разошлись. Я собирался вернуться в общежитие, но не успел даже добраться до входа, когда меня нагнали и схватили за плечо.

— Стоп-стоп-стоп, Алберих, ты не уйдёшь сейчас! — позвал Варис.

Позади него стояли Тайла и лжеальбинос. Странная компания — не уверен, что когда-то я видел их вместе.

— Что не так?

Варис улыбнулся от уха до уха. В чужом исполнении это выглядело бы жутко — должен признать, обычно люди с таким выражением лица меня нервируют. Но на почти детском лице Вариса это выглядит довольно гармонично.

— О, все, кто не могут защитить себя магией, могут взять дополнительные предметы из списка разрешённых, — объяснил лжеальбинос. Снова тихо.

Варис присвистнул. Поймав мой взгляд, он пожал плечами:

— Что? Эти двое такие тихие и робкие, а ты шёл так быстро — они просто хотели, чтобы я тебя позвал.

Я фыркнул. Да что это такое? Я могу понять Тайлу с её заиканием и маленьким шагом, но от снежка я такого не ожидал.

Хотя, логично предположить, что он не мог меня окликнуть, если у него такой тихий голос. Сорвал что ли?

— М-мы с Уайтом идём писать заявление. Хочешь с нами?

Подождите, мне нужно подавить внутренний приступ смеха. Уайт? Его зовут Уайт?

Бедняга лжеальбинос… Если глава семьи Эльдалиэва переборщил с креативом, то отец этого парня не стал даже думать.

Я задумался. Стоит ли? Обель и Райан знают, что у меня есть тёмная магия, но ими дело и ограничилось — да и то в процессе какой-то игры в мяч. И не похоже, что тёмная магия — отличный способ соревноваться с кучкой подростков в поиске предметов. Состязание на острове! У меня, в отличие от них, есть самосознание: не хотел бы я кого-то ненароком прибить. Мой новый отец, конечно, граф, но кто знает, отмажет ли он меня в случае чего…

Или, не дай бог, голову королевскому ребёнку прострелю. Так с островка да на плаху — перспектива так себе. Лучше магией вообще не пользоваться — по крайней мере, постараться. Ну что за жизнь? Мне никогда не приходилось сдерживаться!

Наконец я ответил:

— На самом деле, я не против узнать, что там в списке разрешённых вещей. Кстати, как вообще определяют, кому можно брать дополнительные предметы, а кому нельзя?

Варис не мог ответить — конечно, он и сам узнал о состязании на острове не раньше меня.

— Нет никакого принципа. Это негласное правило, — прошептал Уайт. — Что-то вроде гордости и всего такого. Обычно вспомогательные предметы берут только люди без сильной магии.

Тьфу.

Глава 22

Пока Тайла и Уайт заполняли какие-то бумажки (это правда обязательно?), я пробежался глазами по списку. Зелья (не больше пяти маленьких бутыльков, не смертельное действие, должны быть проверены ректором), набор первой помощи (по местному: немного бинтов и пара травяных мазей), оружие без магических свойств (так же одобренное ректором).

Почему без магических свойств-то? Тем, кто не использует магию для самозащиты, нужно нечто противоположное, разве нет? Ну и чёрт с ним. Подумав, я запросил бланк и настрочил короткую заявку на свой нож. Разве может он не пройти? Маленький, с предположительными навыками Альбериха (не похоже, чтобы его считали очень сильным и опасным) убить никого не получится.

Хе.

Тайла, кажется, взяла какие-то лечащие и укрепляющие зелья в смешных нарочито сказочных бутыльках — ну правда, будто с иллюстрации к сказке. О чём написал Уайт? Хотел бы я знать — он даже обсуждал это с мадам Либби, но на расстоянии его голос совсем неразличим.

Настала моя очередь. Я приблизился к столу ректора и протянул ей бумагу — женщина окинула её коротким взглядом и переспросила:

— Нож? Хотелось бы его увидеть. Не припоминаю, чтобы у нас в оружейной были ножи.

Ну конечно. Как-то я сунул туда нос: мечи, копья и луки со стрелами всех мастей это всё, что здесь есть. Хотя, учитывая их причудливый вид, можно сказать, что выбор не такой уж и скудный.

Я задрал рукав пиджака — плотный, зараза, — и сдвинул ткань рубашки, показывая нож и сложное крепление, позволяющее ему оставаться на внутренней стороне предплечья и легко вылетать в ладонь. До сих пор даже ни разу не порезался — а с неудачливостью, преследующей меня с первого дня новой жизни, это было довольно неожиданно.

Мадам Либби моргнула. Затем нагнулась, рассматривая мою руку.

— Альберих, — медленно произнесла она. — Я тебя не осуждаю, но зачем ты носишь с собой нож?

Спросите у Мари, зачем она носит с собой меч. Серьёзно, меня это очень интересует — не похоже, что это необходимый атрибут повседневной жизни.

Как-то не хочется признаваться, что я — человек, всегда готовый кого-нибудь прирезать. Но жизнь научила меня моментально придумывать легенды, объясняющие почти что угодно, поэтому я невинно отозвался:

— Старший брат подарил. Он сказал, чтобы я всегда носил его с собой.

Ну, выбор-то большой: старших брата у меня целых три, и слухи о том, что на одного из них совершили покушение, расползлись довольно быстро.

— Вот оно как, — отозвалась ректор; ложь маленькая и довольно складная. Конечно, наученные жизнью старшие братья (хотя, кто знает, какая у нас разница в возрасте) могут втюхать младшему что-нибудь для самозащиты. Даже обидно за Альбериха: ведь в реальности никто из них этого не сделал — Думаю, я могу это допустить. Ни магии, ни заклятий, не похоже, что он смазан ядом… Я дам тебе разрешение.

Прекрасно. Мадам Либби дала мне справку с печатью (что, серьёзно?), и, попрощавшись с ней, я вышел из кабинета.

Как оказалось, в коридоре меня уже ждали.

— А-альберих, — улыбнулась Тайла. — Что ты взял?

— Нож, — признался я. — Не умею я варить зелья.

А ещё местная медицина вызывает у меня вопросы. Не рискну я брать набор первой помощи, если список того, что туда входит, мне не понятен. Все эти мази из растений, какая-то заряженная светлой магией водичка… Да какой это век вообще? А с виду и не скажешь, что лютое средневековье.

Определить время, в котором я оказался, вообще невозможно. С одной стороны освещение, вполне современные окна и некоторая одежда, редкие вещи, напоминающие технику, но работающие не пойми на чём. С другой стороны, лошади и кареты, медицина на растительных мазях и атмосфера на улицах.

Наверное, не стоит пытаться связать другой мир с реальной историей моего. Если это действительно мир — версия, что мой мозг просто генерирует какую-то чертовщину в предсмертной агонии или коме, всё ещё не отброшена.

— Если бы ты с-сказал, я могла бы…

Я махнул рукой.

— Не стоит. Я уверен, что справлюсь и так. Ну, с чем бы то ни было.

— Так и будет, — выдохнула Тайла. — Надеюсь, я не буду обузой…

Ах, это тот момент, когда я должен её подбодрить? Вот же — и где этот Райан, когда настал его час сказать что-то хорошее юной леди?

Тьфу ты, веду себя, как старик.

— Не чувствуй себя бесполезной. Было бы странно, если бы вся группа состояла из драчунов. Кто-то должен думать ради их же блага.

Тайла тихо фыркнула.

— Н-наверное.

— Так почему ты меня ждала?

— Я хотела спросить… Может, мы поужинаем вместе?

Я пожал плечами. Нет-нет-нет, мне такое не интересно. Я вообще не чувствую себя достаточно молодым, чтобы связаться с девушкой. И вообще, семнадцатилетний душевно и физически друг твоего двоюродного брата тебя уже не устраивает? Ну и вкус, Тайла, ну и вкус.

Хотя, глядя на неё, я не могу быть уверен, что дело в этом. Ох уж этот возраст — начинаешь всюду видеть совершенно не тот контекст.

— Не думаю, что я могу сегодня. Или ты хотела о чём-то поговорить?

Тайла покраснела и взмахнула руками — кажется, это что-то нервное.

— Я н-не… Неважно! Просто я хотела спросить…

— Спрашивай так, не нужно долго к этому подводить.

— Драка… Я ничего не видела, но Жозеф правда накинулся на Райана? Что между ними произошло? Я заметила… Райан, он стал каким-то не таким с тех пор.

Так она заметила? Даже Обель — вроде как, лучший друг Зенфера, — игнорировал натянутую улыбку после того конфликта. А ведь у меня нет причин думать, что Тайла знает блондина дольше, чем её кузен.

Да, самые тихие всегда внимательнее других.

— Не могу сказать, что произошло, — сказал я, мотнув головой, и медленно направился вперёд по коридору; Тайла тихо пошла следом, едва слышно цокая каблуками. — Но мне кажется, что Жозеф со своим наездом стал спусковым крючком. Есть что-то, из-за чего Райан комплексует, и я уверен, что ты знаешь, что это. Скорее всего, Жозеф на это надавил. Думаю, Райану просто нужна поддержка. Ты и сама разберёшься, да?

Тайла прикусила губу.

— Я… не знаю. Он никогда не относился ко мне всерьёз. Мы ведь были одинаковыми…

— Да ну?

— В детстве Райан был искреннее. Он любил птиц, часто играл со мной. Но м-магия… У меня она слабая, а он… — девушка вздохнула. — Но меня это не беспокоит, а он хочет измениться. Для него я не тот человек, которого он станетс-слушать.

Подумав о словах Тайлы, я понял, что в этом есть смысл. Райан добрый и дружелюбный парень с комплексом защитника, но это и есть его главная проблема.

— Мне казалось, что твоё мнение должно иметь больший вес, раз уж вы друзья детства, — заметил я.

— Д-друзья, да, — хмуро отозвалась Тайла. — Но к слабым людям он относится со снисхождением… Будто мы ещё и глупые и не важные. Хотя он сам…

Такой же, да? Боже мой, да Райан идиот. Как я вообще ввязался в эти подростковые проблемы?

— Если человек идиот, жизнь вобьёт ему в голову эту маленькую истину. Или ты можешь всё ему высказать, — я пожал плечами. — Боже мой, он даже не понимает, что ему надо. Сам не определился, вот и занимается чепухой. Думаю, в его возрасте это нормально.

— В его возрасте? Т-ты так странно выражаешься.

Махнув рукой, я ответил:

— Иногда проскальзывает. Это все? Тогда я пойду.

— Подожди… Ты ведь тоже его друг. Это отношение разве тебя не беспокоит?

— Я? — на секунду я застыл. — Друг, да? Наверное, меня это не волнует.

Друзья-друзья… Студенты всегда называют друзьями тех, с кем хоть немного разговаривают? Я бы сказал, что для меня это слишком ново.

Мои одноклассники не очень-то стремились так обо мне говорить.

За разговором мы добрались до двери, ведущей на улицу. Я попрощался с Тайлой и вышел; сегодня было чуть прохладнее, чем обычно. Поток ветра быстро взъерошил мои многострадальные волосы.

Кажется, всё что я делаю с тех пор, как очутился в новом мире и теле — раздаю подросткам случайные советы. Пора бы прекращать, что ли.

Я вернулся в общежитие. Проверил Амелию — я позволил ей выходной, и, как оказалось, ему предстояло перетечь в маленький отпуск. Снова. Горничная не выглядела такой же недовольной, как в прошлый раз — разница между наказанием и допуском к какому-то соревнованию очевидно. Хотя, непонятно, зачем служанке так беспокоиться о моей успеваемости.

Понедельник — день тяжёлый. Особенно если тебе предстоит маленькое путешествие с кучей буйных подростков. И не стоит говорить, что у них нет шила в мягком месте — у большинства оно очень даже большое. Глядя на то, как они шумят и передвигаются со скоростью ракет вокруг вереницы несчастных экипажей, я почувствовал себя как никогда похожим на Мари.

В основном, потому что она тоже стояла чуть поодаль и наблюдала за этой вакханалией с выражением величайшего неодобрения на суровом лице.

— Хватит кричать! — рявкнула она так громко, что перекрыла весь остальной шум. Похоже, чаша терпения не просто переполнилась — она лопнула от напряжения. — Кем вы себя выставляете? Вы же не дети, где ваше достоинство?!

Ванитас поднял руку и принялся двигать ей, изображая Беркулин:

— Радоваться так стыдно, шуметь просто ужасно! — передразнил он. — Это второе путешествие в моей жизни. Я никогда не видел море — думаю, моё сердце вот-вот из груди выпрыгнет. Будь проще, Мари!

Девушка цыкнула и отвернулась. Она и не заметила, как Хезер подкралась к ней сзади и схватила за плечи, чтобы потрясти.

— Хватит быть такой серьёзной! За нами даже никто не наблюдает. Позволь себе расслабиться — ты же не какой-то голем, да? Или не-ет?

Хезер ткнула в щёку Мари. Затем ущипнула и потянула в сторону, будто убеждаясь, что кода настоящая. Лицо старосты стало ярко-красным то ли от ярости, то ли от смущения.

— Перестань!

— Хезер, не доставай её! — девушка с хвостиками оттянула сладкую вату от Мари.

Наверное, не стоит мысленно называть всех по прозвищам. Вырвется вслух — неловко же будет.

— Как скажешь…

— Спасибо, Эрика, — выдохнула Мари. — Хорошо, что ты держишь её в узде.

Эрика едва заметно скривилась, но ничего не ответила, уводя Хезер подальше от Мари.

Краем глаза я заметил какое-то движение неподалёку. Студенты завозились, когда к нашей группе подъехал наездник на гнедом жеребце. Это был Жозеф с непривычно кислым лицом. Он окинул нас недовольным взглядом и фыркнул.

— Я готов. Что вы так долго возитесь?

— Жозеф, ты… — Мари чуть не закипела, но Варис — святой человек, — хлопнул её по плечу.

— Да пусть говорит, что хочет, — шепнул он. — Что беспокоиться из-за его грубости?

Я вздохнул. Надеюсь, никто не подерётся до того, как мы прибудем на Раккалон. Я бы подошёл к Жозефу потолковать об этом, да только тварь, на которой он сидит, несколько отталкивает.

Ненавижу лошадей, почему я должен был оказаться в мире без нормального транспорта?

Прежде чем кто-нибудь успел сказать что-то ещё, из главного здания вышел мистер Шантдер, ныне наш сопровождающий. Его тёмная фигура заставила студентов замолкнуть и успокоиться; сверившись со списком и проверив багаж на предмет запрещённых вещей и волшебных штучек, он объявил, что мы можем ехать.

Мы распределились по экипажам, заставив Жозефа, как прокаженного, ехать на коне — хотя, на это он и надеялся, судя по довольному выражению на его лице.

Процессия отправилась в путь.

Таинственный Фальцисс оказался портовым городом. Ещё издалека, высунувшись из окна экипажа, можно было заметить тёмную линию моря и верхушки корабельных мачт над крышами зданий. Здесь почти не было высоких построек — всюду по два-три этажа, белые стены и крыши с красной черепицей. Пейзаж как с картинки; правда, морская вода не казалась лазурно-голубой и яркой, как на буклете с рекламой курорта. Ясный день, а всё выглядит таким тёмным — тоже по каким-то магическим причинам?

В порту мы пересели на корабль; я заметил, как неподалёку студенты из других академий занимаются тем же самым. По правилам мы должны одновременно высадиться в разных точках — конечно, именно по этой причине было три отдельных судна.

Там группа в форме оранжевого цвета. С другой стороны — пятнадцать человек в светло-голубом с белыми вставками. И мы, в обычных тёмных вещах. Зато не страшно испачкать. В цветном пр лесу бегать — то ещё удовольствие.

Уже на борту Мари объявила, что получила список предметов для поиска. Он оказался внушительным, и, зная, что большинство названий ничего мне не дадут, я даже не стал его запоминать. На месте разберёмся.

Помимо мистера Шантдера нас сопровождали ещё трое магов из какой-то там оценочной комиссии. Их работа: ещё раз проверить багаж и нас самих, получить справки с разрешениями на вспомогательные предметы и следить, чтобы никто, кроме студентов, не ступил на Раккалон. Корабль же будет дрейфовать неподалёку от берега все три дня. По крайней мере, хоть одна мера предосторожности — а могли бы и вовсе уплыть назад, к городу.

Нас выделили две лодки — кое-как вместившись и запихнув на них сумки со скудным набором вещей, мы высадились на остров. Что ж, теперь всё куда более сказочно. Песок под ногами, редкие ракушки и даже яркая морская звезда, которую тут же схватил Варис — он сунул её в карман рубашки и наотрез отказался с ней расставаться. Припоминаю, что он приехал из какого-то далёкого места — да он, должно быть, будто в рай попал.

Красивое побережье, не такие уж мрачные скалы, видневшиеся вдалеке, и пляж, медленно перетекающий в опушку леса с пучками ярко-зеленой и редкой сиренево-голубой травы. Красиво, ничего не скажешь.

— Прекрасное место! — Райан расставил руки, подставляя себя прибрежному ветру, несущему запах моря.

— Удивительно, что тут так чисто, — присвистнул Ганс. — Я-то думал, после десятилетий проведения соревнований Раккалон будет выглядеть ужасно.

Да, Ганс, не ты один так подумал. С первого взгляда и не скажешь, что куча подростков бывает тут почти каждый день. Или кто-то приезжает прибрать за ними после каждых состязаний?

— Мы должны искать место для лагеря, — заявила Мари. — Смотрите, скоро закат. И стоит осмотреться, чтобы иметь представление об окружающей территории. Мы не можем позволить себе наслаждаться отдыхом, пока не выполним задание.

— Староста не позволяет нам и минутку полюбоваться пляжем, — пробурчала Хезер. — Как серьёзно!

Обель достал записную книжку и карандаш. Я приблизился, наблюдая, как он рисует линию пляжа в верхней части листа и делает обозначения для скал.

— Предусмотрительно, — прошептал неизвестно когда подкравшийся Уайт. А он и передвигается тихо!

— Обель тут единственный думает о задании, — раздался голос Мари в паре метров от нас. Тайла закивала.

— Он всегда обо всём д-думает.

Услышав всплеск, я обернулся. Это Эрика удерживала сладкую вату, скинувшую обувь, от прыжка в море. А вот это уже перебор — мы же не на отдыхе!

Да и не рискнул бы я — мало кто морских гадов любит, а кто водится в водах волшебного мира — тот ещё вопрос.

Мари вздохнула.

— Она неисправима, — сказала она, скрестив руки на груди. — Надеюсь, они с Варисом не доставят проблем.

— Варис — отличный парень, — не согласился Ганс; Уайт, теперь подобравшийся к нему, согласно кивнул.

— Не стоит думать, что он попытается сорвать испытание, — добавил Обель. — Он просто жизнерадостнее нас, но если он берётся что-то делать — делает на совесть.

Вот об этом я и говорил: нельзя иметь что-то против людей, имеющих наибольшую популярность в коллективе. Мари, побереги себя и оставь доброго парнишку в покое, а то они совсем тебя слушать перестанут. И плакал твой авторитет старосты.

— Ребята! — как раз вовремя раздался голос Райана. Я оглянулся — он стоял на возвышении у первых деревьев на побережье, а Варис махал обеими руками рядом. — Идите сюда!

Глава 23

Я отскочил; Ганс не был таким быстрым, попадая под удар гигантской ножки не менее гигантского жука. Что за чёрт?! Когда Варис и Райан так воодушевлённо позвали нас на что-то посмотреть, я ожидал чего угодно, кроме…

Да как это вообще назвать? Стадо огромных жуков с блестящими пластинами на спинах? Ну и фауна тут — у меня к местным больше никаких претензий, если тут на каждом шагу не нормальные животные (или насекомые), а вот это. И броня у жучка что надо — гляньте, как прежде стоявший в сторонке Жозеф вдарил по нему, а там едва ли царапинка!

А вот самооценка Ванса после этого вся пошла трещинами.

Ладно, со стадом я поторопился — всего-то четыре штуки, и все визжат, как не пойми что, и пытаются нас задавить. Берём числом и ловкостью: нас целых одиннадцать человек, и все ловкие и юркие подростки.

— А-а-а! Брат!

Ну, почти. Тайла и её короткие ножки, и как я забыл? Но ей на помощь пришли Обель и Райан — они, вообще-то, двинулись к ней ещё в тот момент, когда поняли, что что-то на этой поляне не так.

Чтобы понять, что тут происходит, можно вернуться на пару минут в прошлое. Как стадо глупых овечек, мы пошли за Райаном и Варисом — ну не попытаются же они нас убить, в самом деле? И поначалу всё было нормально, даже мило… Поляна с голубой травой, ровная и идеально подходящая, чтобы устроиться на ночлег, низкие деревья с яблоками, кожура которых почему-то имела синий цвет, да пара цветочков тут и там. Приторный фэнтези-пейзаж. Всё как обычно.

А потом повыползали эти. Прям на всё готовенькое. Ужин-то сам пришёл, на своих ножках притопал. Кто там говорил, что тут безопасно? Настолько, что агрессивные насекомые крепкие, как какие-то бронированные машины?

Интересно, они нас сожрать хотят, или так, кровавую баню для души устроить?

Конечно, мы бросились врассыпную в лес. Ожидалось, что из-за отсутствия широких проходов эти твари будут от нас отрезаны, но, пятясь, пока Обель и Эрика создавали воздушный барьер, я наблюдал, как жуки сносят деревья на раз-два.

Машины, ага. Скорее, бронепоезда.

— Мы должны убить одного! — вдруг выкрикнула Мари откуда-то слева.

Отличная мысль, десять из десяти за планирование.

— Зачем? — отозвался Варис. Он был занят тем, что на пару с Жозефом удерживал одну из тварюг, подобравшихся сбоку.

— Он был в списке! — заявила Беркулин. — Это радужный жук-гигант. Мы должны сохранить одного, чтобы предоставить его оценочной комиссии.

Жук — правильно. Гигант — да, очевидно. Радужный… В каком месте он радужный? Они что, хотели какое-нибудь прилагательное, чтобы название не казалось скудным?

— Как бы сказать, — прохрипел Уайт за моей спиной. Я вздрогнул. Да почему он постоянно сзади меня? — Я не уверен, что мы уйдём, не убив их всех.

Ладно, в этом я полностью согласен.

— Даже если мы положим одного, его труп нужно будет утащить в укромное место, — добавил я. — Кто из нас может убегать с этой махиной на горбу?

Мари, выскочившая из-за деревьев чтобы отогнать жука огнём, поджала губы. Она выпустила горящий шар, попав в глаза ревущему чудищу в нескольких метрах от себя, и развернулась на каблуках, прыгая обратно за щит стихийных магов.

— Поджарим их! — предложила Хезер.

— Прямо здесь? — Ганс покачал головой. Он стоял перед нами с Уайтом, сосредоточенно запуская в жуков все мелкие камни и куски грязи в округе. Что магия земли, что левитация — сразу и не отличишь. — И устроить лесной пожар?

— Я уведу их к пляжу! — вдруг подал голос Райан. Тайла, прятавшаяся за ним, взволнованно пискнула. — Я быстро бегаю!

Я чуть было не поперхнулся. Кто-то ещё закричал, когда этот идиот бросился напролом, прямо мимо жуков, подставляясь под их удары. Какого..? Только предложил, и уже исполняешь свой смертельный номер? Остальных-то спросить забыл!

— Райан! — выкрикнул Обель, не решаясь ослабить защиту.

— Ну-ка вернись! — рявкнула Мари, но было поздно.

Жук полоснул Зенфера по руке, оставив глубокий порез. Кровь тут же залила рукав его светлой рубашки — пиджак он давно скинул, модник недоделанный. И всё равно он прошмыгнул мимо зверюг куда-то в сторону побережья, заставив их, почувствовавших свежую кровь, броситься за ним.

«Не выделяться,» — думал я. «Зачем что-то делать, эта кучка боевых магов и так справится,» — думал я.

Додумался. Как воспитатель, оставивший группу дошколят на секунду, чтобы узнать, что они всё разгромили.

Конечно, плану Райана пришлось следовать. Ну, хотя бы чтобы его там не сожрали, пока мы прохлаждаемся. Не сговариваясь, вся группа побежала за самоотверженным придурком, чтобы через пару минут обнаружить его стоящим по колено в воде в окружении жуков. А они, кажется, не фанаты моря — лапки-то намочить боятся.

— Ха! Ну-ка, Уайт, подсоби мне! — Хезер выскочила вперёд и сделала пас рукой — поток воды бросился к лапам визжащих тварей.

Уайт в сопровождении Ганса (ну куда ж без него?) Подобрался ближе и начертил примитивный круг. Сначала я не понял, что он делает, но через пару секунд обнаружил, что вода стремительно леденеет, заставляя жуков застыть на месте, издавая противные, но отчаянные звуки.

Почувствовав безопасность, Райан вышел из воды, хлюпая промоченной обувью. Беркулин подобралась в два прыжка — она отвесила юноше звонкую оплеуху и проорала прямо в уши:

— Ты что, пытался убиться?!

Вот и мне интересно, что это за акт самопожертвования такой. Думать надо было, прежде чем драматично уводить монстров в одиночку.

Райан виновато потёр затылок — больно, наверное, рука у девицы тяжёлая. Беркулин же подожгла двух жуков и с сомнением посмотрела на третьего, вероятно, боясь, что сгоревшее тельце не подойдёт комиссии.

Погодите-ка, с каких пор их стало три?

Со стороны леса раздался рёв. Оставшийся в живых жук застрекотал в ответ, будто призывая сородича. Оставшиеся студенты пулей бросились к воде.

Хреновина выскочила из-за деревьев, несясь, будто в ней был реактивный двигатель. Заметив общее смятение, я вздохнул. Ну и ладно — всё равно уже надоело бегать. А на корабле я думал, что отсидел всё что можно! Хватит с меня разминки.

Тёмное копье выскочило из песка пробивая и тельце, и панцирь насквозь. Оттуда брызнула какая-то вязкая жёлтая дрянь. Я поморщился — знать не хочу, что это такое. С людьми всё куда проще — кровь да кровь, ничего лишнего.

Обель хлопнул меня по плечу, не отводя взгляда от жука, упавшего на землю после испарения копья.

— Я… не знал что ты так умеешь, — выдавил он.

— И такое в жизни бывает, — бессмысленно отозвался я, пожав плечами.

— Хлюпик, так ты тёмный маг? — настороженно спросил Жозеф; очевидно, он наблюдал за моим взаимодействием с Обелем.

Прежде чем я что-то ответил, Хезер показала Вансу язык.

— А что в этом такого? Хорошо, что у него вообще есть магия! — громко заявила она. — Я уж волновалась, что он пустой.

Мы даже не знакомы толком, откуда столько доброжелательности?

— Лучше поздно, чем никогда, — с облегчением выдохнул Варис. — Хорошо, что всё закончилось! Интересно, радужных жуков-гигантов можно есть?

Сразу несколько голосов выкрикнули чёткое «нет» на разный лад.

— Ладно-ладно, — Варис помахал руками. — Давайте заберём одного жука и разобьём лагерь? Я бы хотя бы яблочком перекусил…

Отходя от произошедшего, группа отправилась за Варисом. Я тоже хотел пойти, но заметил Райана, стоящего возле льда, окутавшего лапы мёртвого жука. И точно — в конце концов, Мари подожгла и последнего.

Запашок у них, конечно, отвратный.

— Рай, — позвал я. — Чего стоишь? Идём.

— А? — он медленно обернулся. — Да…

Я вздохнул. Затем приблизился к блондину и хорошенько ткнул его в бок, заставив сморщиться и отшатнуться.

— Прекращай, — твёрдо сказал я. — Дубина.

Вечер был сносным. Мы разожгли костёр, поставили несколько палаток и поели, что нашли в лесу. Всё проходило тщательную проверку: с тех пор, как Хезер чуть не съела ядовитые ягоды, Мари пристально наблюдала за всеми, кто тянул что-нибудь в рот.

Как сказала староста, следующие наши цели: кристальная лилия, растущая где-то в глубине острова и флакон воды из озера в подземных пещерах. Это какой-то квест на сбор. Разве может всё это быть настолько сложно, что три команды будут справляться целых три дня? И всё же судя по реакции студентов…

— Кристальные лилии растут редко и очень далеко друг от друга. Даже нельзя сказать, есть ли на Раккалоне несколько цветков, — заявил Обель с поддержкой своей кузины.

— И как нам найти вход в пещеры? Не похоже, что это будет просто, — нахмурился Ганс. — Да и если кто-то потеряется…

Какая неуверенность. А час назад все были такими счастливыми и беззаботными? И чего вообще беспокоиться? Цветок, вода и жук — тоже мне, задание.

— Тогда мы разделимся! — предложил Варис, всё ещё верный своему вечному настроению.

Итак, теперь из одной группы неорганизованных подростков появилось три. Первая — те, кто останутся в лагере, потому что кто-то да додумается помешать студентам другой академии. Честно говоря, не могу понять, почему никто так и не подумал о том, чтобы их опередить.

… серьёзно, нам-то что мешает разгромить чужой лагерь и забрать чужие предметы? Честность? Да не смешите мои тапки.

Итак, пока Хезер, Уайт и Эрика (ну, поглядите, какая из них команда защитников?) остаются в лагере и постараются собрать что-нибудь съестное, потому что мы тут на легке, я отправлюсь бродить по лесу с поисках цветка.

Итак, настал следующий день, а компания у меня всё ещё занятная. Ладно, Тайла — нормальный человек, хотя, передвигаться быстро с ней не получится. Её отделили от Обеля, потому что они — единственные зубрилы, которые могут знать, что нам нужно.

Удивительно, даже Мари понятия не имеет, как выглядит эта кристальная лилия.

Затем Ганс. Ещё одно роковое расставание. Иногда кажется, будто они с Уайтом срослись, но тащить последнего в лес… Ну нет. Заморозка это здорово, но не вдалеке от воды.

Или..? Кто знает, может, это часть магии воды.

И последний. Жозеф. Свезло так свезло, спасибо огромное. Всё благодаря Мари. Она решила, что люди, владеющие физической магией — ну, те, кто может реально защитить других в случае чего, — не могут быть в одной группе. И вот, волею судьбы, Жозефа закинуло к нам.

Не было счастья, да… да и сейчас его нет. Уже предвкушаю целый день неловкого молчания. О чём мы вообще можем говорить? Я, тихоня и жуткая заика Тайла, Ганс, который настроен дружить только с Уайтом, и Жозеф, который хочет придушить, кажется всех вокруг себя.

Ну правда, его лицо так об этом и кричит!

Мы вышли из лагеря, коротко попрощавшись с остальными. Какое-то время шли по лесу, на первый взгляд не отличающемуся от того, что рядом с Типрихсом. Деревья, кусты да трава. Это ж не джунгли с пальмами.

Со стороны Ганса раздавалось тихое шуршание — он делал схематическую как окрестностей, как мог. Тайла молча придвинулась ко мне — в этой ситуации я был её лучшим выбором. Жозеф? Ускакал вперёд и периодически поглядывал на нас через плечо.

Может, у него синдром стервозного лица?..

Мы прошлись до скал, исследовали верхушку и нашли только пару причудливых растений с чёрными стеблями. Тайла наказала ни за что до них не дотрагиваться; мы снова повернули в лес, решив передвигаться к центральной части острова. Наверняка там хоть что-нибудь да будет.

Ходьба, снова ходьба. Бесконечное снование между деревьями и попытка не потерять кучку подростков в лесу. Лучше, чем каменные джунгли, но назвать это отпуском язык не поворачивается.

Я почувствовал, как моя нога попала во что-то вязкое. Будто пудинг раздавил, а он ко мне ещё и прилип. Опустив взгляд, я увидел гусеницу. Большая, размером с кошку.

Раккалон случайно не остров огромных насекомых? Потому что иного объяснения нет и быть не может. Я поморщился — минус сапог. А смены обуви у меня и нет.

По крайней мере, я не искупал свою форму в море, как некоторые.

Ганс фыркнул, глядя, как я стряхиваю остатки гусеницы с ноги.

— С-сложно её не заметить, — покачала головой Тайла.

— Я просто задумался, — отозвался я. — Да и не привык я, что они таких размеров.

— Особенность Раккалона, — кивнул Ганс. — Но я слышал, что на южных землях полно таких существ. Спроси у Вариса — он оттуда.

— Хватит прохлаждаться, — позвал Жозеф издалека. — Мы пришли сюда потрещать?

Мы пришли сюда ходить с видом короля среди плебеев? Вот и не надо мне тут.

— Мы уже идём, — выдохнул я. — Ты лучше под ноги смотри, а не голову задирай. Цветы всё-таки обычно растут на земле.

На самом деле, сказал это я без задней мысли, но, судя по тому, как Жозеф скрипнул зубами, очень-очень зря.

Тьфу ты, стал подростком, и сразу эти гормональные штучки — даже за языком следить не получается!

— Эй, коротышка, — Ванс тут же развернулся и медленно двинулся ко мне. — Ты себя самым умным считаешь?

Тайла тут же спряталась за мою спину, будто опасность угрожала ей. Ганс попытался остановить Жозефа, но тот только отмахнулся и, жутко улыбнувшись, занёс руку для удара.

Здорово. Командная работа, да? Все эти штучки со сплочённостью сокурсников и дружбой определённо на нём не сработали.

Я был готов увернуться, чтобы не лишиться зубов — они мне, всё-таки, ещё дороги. Кулак Жозефа стремительно приближался. За спиной раздался писк Тайлы, и…

— Кто это тут?

Неизвестный голос, хриплый, но точно принадлежащий нашему ровеснику.

Из-за деревьев вышло трое в голубом. Девушка с яркой помадой оглядела нас сморщила нос. У неё были светлые волосы и длинные ноги — их-то отлично видно, впервые вижу, чтобы кто-то, кроме Хезер, закатывал пояс форменной юбки, чтобы сделать её покороче. Ещё двое — юноши. Примерно одного роста, один черноволосый, другой со светлым ёжиком.

И все смотрели на нас, как на великое зло, с серьёзной решительностью и… ну, всем таким. Герои перед демонами, тфьу ты.

Ну только не говорите, что из-за того, что мы из Типрихса, они готовы сожрать нас живьём.

— Эти, — скривилась девушка. — Из Типрихса. Ну и видок.

А она ведь на меня посмотрела. Прямо на ногу. Ну виноват я что ли, что меня просто преследуют такого рода неудачи?

Жозеф развернулся, перенаправив свою злобу на них. Отлично! Общий враг — что может быть лучше?

— Сколько пафоса, а выглядят как лузеры, — фыркнул парень с ёжиком. — Не расплачьтесь, когда проиграете, взяточники.

Давненько я слово «лузеры» не слышал. То ли я старый, то ли этот парень от моды школьных хулиганов отстал… Взяточники?

Ах, точно. Какая мне — ну, Альбериху, — магическая академия без денег на лапу мадам Либби? Конечно, без этого бы не обошлось. А если в моём случае взяли, то и у остальных спокойно гребут.

Да и кто не ненавидел учеников лучшей школы в городе или стране? Все хоть разок это испытывали — чего удивляться?

— Слышь, — Жозеф оскалился. — Сам-то не истери, когда я тебе нос сломаю.

Что там по насилию в правилах соревнований? Вперед, Ванс. И тебе на пользу, и нашей команде работу облегчишь.

— Жозеф, — вдруг Ганс нашёл в себе небывалую смелость. — Не угрожай им. Давайте разойдёмся?

— Как заговорили, — улыбнулась девушка и насмешливо передразнила: — Давайте разойдёмся? Боитесь, что ваш здоровяк огребёт? Да вы его по кусочкам собирать будете!

А ведь ты выглядела симпатичной, пока не заговорила. Я вздохнул.

— А может, вам всем придётся ползти в свой лагерь на сломанных ногах? — кажется, я привлёк внимание; но вряд ли больше, чем Жозеф. — К чему эта попытка кого-то запугать? Кричать-то кто угодно может. Из какой вы вообще академии?

Лицо девушки подозрительно потемнело. Черноволосый позади неё хрустнул кулаками. А… Да, и то, что я сказал, можно принять за наезд.

— Вы! Сколько в вас наглости?! — заголосила девушка. — Ну давайте посмотрим, кто тут самый сильный! Дуэль!

…

Дуэль?

Глава 24

Дуэлянты, а? Только посмотрите на них. Девушка — она представилась Ханной, — требовала три боя один на один. В отличие от наших соперников, нас было четверо. Это решило проблему Тайлы, едва стоящей на трясущихся ногах — если кого-то и изобьют, то это будет не она.

Жозеф пошёл против парня с ёжиком. Они сцепились, как злые коты. Как оказалось, оба владели физической магией. И нам, и студентам в голубой форме, пришлось спешно прятаться, чтобы не попасть под удар.

Ванс был злым, как собака, сорвавшаяся с цепи. А вот парень-ёжик оказался ещё и умным. Один бил бездумно, второй же мог похвастаться какой-никакой тактикой. Уже через несколько минут победитель был очевиден.

Хотя, поколотили они друг друга знатно. Оба с фиолетовыми физиономиями, у ёжика ещё и нос сломан. Ну, Жозеф обещал — Жозеф сделал.

И всё равно он оказался проигравшим. Упал на землю и едва шевелится — эх, Ванс, подкачал. Побольше бы ярости — с Райана-то чуть шкуру не спустил, ну разве парень-ёжик намного сильнее?

Качая головой, Ганс сказал:

— Хватит. Он слишком избит.

Жозеф скривился. Это у всех физических магов такая помешанность на мордобое? У Вариса вроде с мозгами всё в порядке.

— Я ещё могу…

Его соперник пнул его с самодовольным выражением окровавленного лица.

— Что ты там можешь? Ну, встань, поколоти меня!

Я фыркнул. Какая смелость.

Ганс кое-как приподнял Жозефа и оттащил его к дереву. На лице стихийного мага так и читалось: «Зря мы согласились на эти дуэли, очень зря». Я даже почувствовал себя виноватым — и правда, лишнего этой дурочке сказанул. Хотя, она явно на это и надеялась. Не из-за меня, так из-за Жозефа предложила бы подраться. Что сложного в поиске причины?

Ганс позвал меня, чтобы я приглядел за Вансом — будто он хотя бы встать в состоянии, — и заявил:

— Мы могли бы это прекратить. Жозеф немного вспыльчивый, но…

Ханна расхохоталась.

— Кто бросает дело на полпути? Вы что, такие жалкие? Ну уж нет!

Да ради чего мы вообще это делаем? Так, самоутвердиться?

— Я буду следующим, — заявил парень чёрными волосами, выходя вперёд. — Кто будет моим противником?

Я оглядел Ганса. Стихийный маг, рассудительный и с хорошей подготовкой. Его противник? Ну, в боевую стойку он не встаёт, но мышцы напряжены.

Я бы сказал, точно не физическая или ментальная сила. Впрочем, это только мои домыслы — не то чтобы я какой-то провидец, безупречно определяющий, какой магией владеет человек перед ним.

— Погодите-ка секунду, — подал голос я. — Вы так уверены, что все три раунда будут за вами?

— Ваш силач уже упал, а ты всё такой же смелый, — фыркнула Ханна. — Или ты хочешь сказать, что ты невероятно силён? Да ты тонкий, как тростинка, вот-вот напополам переломишься.

— Спасибо за комплимент, — саркастично отозвался я. — Тебя так задевает, что кто-то худее тебя? Ну и что ты готова поставить на то, что ты и твой товарищ одержите победу в двух поединках?

— Альберих, — шикнул Ганс. — Что ты делаешь?

Я махнул рукой.

— Всё в порядке. Ну так что?

Ханна скривилась. Она смахнула прядь светлых волос плеча и, немного подумав, произнесла:

— Что ты пытаешься сделать?

— Ничего, — я пожал плечами. — Драться без ставок так скучно. Может, предметы сбора подойдут? Если, конечно, вы хоть что-нибудь нашли.

Девушка топнула ногой.

— Мы…

Вместо неё отозвался парень-ёжик, до сих пор сосредоточенно вытиравший кровь носовым платком.

— Не предлагай то, чего у нас нет! Ханна, никакого стыда!

— Мы же всё равно победим!

— Ханна, да наши тебя сожрут, если узнают, что ты так поступила!

— Ой-ой-ой, — я покачал головой. — Ладно, последний вариант. Может быть, тогда поставим десять тысяч золотых?

Звучит опрометчиво, но мне довелось проверить свой банковский счёт в Кальбероне. С натяжкой, но мне такое по карману. А вот другим? Не факт.

Вообще-то я ожидал, что студенты с позором откажутся, но глаза Ханны загорелись. Оба юноши пытались её остановить, но она была непреклонна. Кажется, возможность «лёгкого» заработка вскружила ей голову.

— Идёт!

— Ханна, зачем?!

— Ханна…

Пф-ф, ну и ладно. Как будто я проиграю семнадцатилетней девочке.

— Отлично, вот и договорились.

— Альберих, ты хочешь задолжать столько денег? — с сомнением спросил Ганс. — С меня отец три шкуры сдерёт…

— Это не проблема, — ответил я. — Не волнуйся.

Десять тысяч золотых — много, но графство Эльдалиэва явно не бедствует, раз отец может позволить положить такую сумму на счёт младшего сына.

Я оглянулся. Тайла сосредоточенно пыталась поставить Жозефа на ноги. Ну или сделать его вид менее предсмертным. Тот смотрел на нас своим стервозным взглядом между попытками отбиться от Тайлы, но молчал.

Конечно, молчал. А я говорил, что однажды он договорится, и ему всё-таки вправят мозги. Силой.

Мы освободили место, кучкуясь возле деревьев. Неуверенный Ганс и довольно безразличный парень встали друг напротив друга.

Ганс чертыхнулся.

— Начали! — воодушевлённо воскликнула Ханна.

Безымянный парень действовал первым. Он набрал в рот воздуха и дунул, да так, что в сторону Ганса полетел настоящий вихрь. Даже мне пришлось присесть возле Тайлы, держащей свою смешную ведьминскую шляпу. Пыль попадала в глаза, заставляя жмуриться. Я пропустил то, что произошло после атаки черноволосого, но, стоило почувствовать, что воздух успокоился, и открыть глаза, оказалось, что сокурсник устоял на месте.

Его ноги воткнулись в землю для устойчивости. Право слово, будто колья забиты. Для верности Ганс сжался в комок у земли, но так и не улетел.

Кроме того, его противник, кажется, тоже застрял. Впрочем, он был магом — очевидно, ходить с места на место, чтобы атаковать, не обязательно.

Очередной поток воздуха, по какой-то причине острый, как лезвие, бросился в Ганса. Тот едва успел увернуться, позволив магии разрубить несколько веток позади. Интересно, что бы стало с человеческим телом после такой атаки? Представляю, в каком ужасе был бы этот пацан, если бы вместо его вполне целого Ганса остались бы всего две половинки тела с кашей из внутренностей.

Да он бы расплакался.

Ганс, стоящий на коленях, опустил ладони на землю. Несколько камешков и комьев земли поднялись в воздух в попытке ударить парня в голубом, но потерпели фиаско — со своей магией тот легко их отбил и приготовился к следующей атаке.

А потом его чуть не оглушило камнем, прилетевшим сзади. Он оскалился, позволив ему перелететь через плечо и упасть. Ганс цыкнул.

Вокруг моего сокурсника закружил ветер. Сильный поток — его фигуру было едва видно. Пользуясь тем, что Ганс беспомощен, его противник ускорил движение.

Кажется, Ганс начал задыхаться. Я смутно видел, как его силуэт упал на землю. Черноволосый щёлкнул пальцами — ветер успокоился, но вот Ганс и не думал вставать.

Мы с Тайлой подлетели к нему так быстро, как могли. К счастью, он всё ещё дышал, хоть и довольно рвано, а его лицо было совсем красным.

Тайла сглотнула и пропищала:

— Он будет в порядке, но… Может, тебе не стоит?

— Так и быть, я готова принять свой приз с твоим добровольным поражением, — улыбнулась Ханна. — Или ты тоже хочешь огрести.

Да-а, деньги вскружили ей голову.

— Ну нет, — будто я расстанусь с такими деньгами, потому что девчушка мне угрожает.

Кое-как я перетащил Ганса с Жозефу — а он был сильно крупнее меня. Ванс скривился, глядя как в нему прислоняют тело бессознательного юноши.

— Терпи, — шепнул я. — Нечего на людей кидаться?

— Так теперь виноват я? Ну, я не собираюсь выплачивать эти десять тысяч, — насмешливо, насколько позволяло избитое состояние (интересно, он ничего не сломал?), ответил Жозеф.

Я вздохнул.

— Забудь. Просто не толкай его из вредности. Ты тут не единственный страдалец. Сиди и помалкивай, окей?

— Нет, я уж погляжу, как и тебе морду набьют.

Поразительная вера в товарища. Поэтому у тебя и не сложились отношения с группой. Делал бы как я: думаешь плохо, так хоть вслух этим подросткам не говори. Это же как бомбу обезвреживать: что-нибудь не то скажешь, и рванёт.

— Долго ты будешь с ними сюсюкаться? Стра-ашно? — протянула Ханна. Её дружок уступил ей место на поляне (ну, бывшей поляне, ныне результату стихийного бедствия), и она стояла, задрав нос и поджидая меня.

Ну, её можно понять. Глядя на себя в зеркало, я никак не вижу грозного соперника. Альберих, ну, он… просто тощий мальчик.

Впрочем, в какой-то мере мы с Ханной в схожих ситуациях. Оба видим соперника слабее себя. Ну что мне сделает молоденькая девчушка? Аж смешно.

Но она-то не знает, что я никакой не Альберих. А вероятность, что я столкнулся с такой же душой убийцы в чужом теле…

Я, конечно, не математик, но уверен, что она ничтожно мала.

— А тебе самой не страшно? Уверена, что у тебя будут деньги откупиться?

Она улыбнулась:

— Хлюпик, так ты просто хочешь, чтобы я испугалась и сдалась? Ну уж нет!

Я пожал плечами, отходя от своих сокурсников. Прежде на кончиках пальцев Ханны можно было заметить искры. Полагаю, она маг огня. И вряд ли она лучше, чем Вивьен — а ведь он проиграл, не успев вступить в бой.

Не хотелось бы, чтобы детишки из моей группы обожглись. Да Мари нам головы поотрывает. Она, конечно, и так это сделает, но если ситуация будет хуже, чем сейчас…

Думаю, она бы припоминала мне это при каждом удобном случае. Да и Тайле нельзя пораниться — у неё, вон, аж двое защитников.

Я встал напротив Ханны. Та выглядела самодовольно, но не расслабленно — явно знала, что это не та ситуация, в которой можно схалтурить.

— Начали! — рявкнул парень-ёжик; к тому моменту молчание затянулось, и он понял, что кроме него это сделать некому.

Ханна начала. Она отпрыгнула от меня, увеличивая расстояние, и вытянула руки. Из её ладоней вырвалось два огненных столба, слившихся в один. Он должен был поджечь меня легко, как фитиль свечи, но я отскочил в сторону. Упс. Кажется, что-то загорелось. Ханна оказалась профессиональнее Мари. Она потушила пожар сама и щёлкнула пальцами. Три огненных шара над её головой, почти такие же, как те, что были в руках Вивьена, но она не держала их пальцами, и их размер был немного меньше. Казалось, это не просто беспорядочно летающее пламя — я отчётливо видел желтоватое ядро в центре горячей сферы.

Значит, техника пользователя магии имеет некую индивидуальность. Что ж, я догадывался, но какой у меня был пример? Магов воздуха тут, как тараканов, а отличить их одинаковые приёмы не так-то просто.

Ханна запустила шары в меня. Я мог бы отразить их щитом, но скакать туда-сюда, наблюдая, как Ханна становится всё злее, было на редкость забавно.

— Что ж ты такой юркий, как таракан?!

Она метнула новый шар, заставив траву вокруг меня загореться, а потом прыгнула напролом, прямо через огонь. Пламя охватило её руку, сжигая рукав и подпаляя края одежды. Ну вот, теперь твоя юбка стала короткой, этого ты хотела?

Что ж, это не видеоигра, и навыка «сопротивление огню у меня нет». Салочки кончились; когда кулак девушки оказался опасно близко, а пламя на земле было готово поджечь мои штанины, щит поднялся надо мной, как прочный полупрозрачный купол. Ханна ударилась об него и упала на землю. Впрочем, она бодро поднялась на ноги и зарядила кулаком снова.

И снова.

И снова.

Ничего не могу поделать — это разъярённое выражение лица такое смешное.

— Почему ты спрятался? Ты думаешь, что победишь вот так? — прорычала Ханна; её безупречно уложенные волосы растрепались, и она выглядела бы как выжившая после пожара, если бы не белая кожа без единого ожога. — Выходи и дерись со мной!

— А что, тебе уже надоело кричать и швыряться огнём? — я пожал плечами. — Как хочешь.

От издёвки Ханна взвыла, заставив пламя, бушевавшее у неё под ногами, подняться, как гигантский костёр, и окружить купол.

Я собрал магию в кулаке и создал прореху; тут же я почувствовал обжигающий жар, от которого моя шея покрылась потом. Это вам не символическая атака — настоящий огонь, в котором я могу сгореть заживо.

Как несчастная сосиска. Барбекю на природе, а?

И всё же, я замахнулся и ударил Ханну в живот. Поперхнувшись, она отлетела и упала тряпичной куклой. Девушка закашлялась, лёжа на земле, и схватилась за живот.

— Разве так… обращаются… с девушкой?

— Ты сама попросила. И дуэль предложила ты, помнишь? — пожал плечами я. — Ещё разок, или ты себя пожалеешь?

Ханна мотнула головой. Затем собралась с силами и встала на ноги. Даже почти не шаталась — а хорошо, после такого-то удара.

— Ну уж нет!

Она снова зарядила по мне огненным столбом. Прореха в щите закрылась. Конечно, внутри стало очень жарко, но можно и потерпеть, если я не хочу поджариться. Секунд тридцать или больше я видел только огонь, окутавший щит — стоило начать считать время, потому что так можно и заскучать.

Наконец огонь рассеялся, показав мне выжженную землю вокруг, ни одного остатка растений в паре метров от купола, и измученную Ханну. Да, припоминаю — удерживать атаку так долго должно быть тяжело. Наверное, она чувствует себя пустым сосудом. А нечего было психовать. И вообще, думать надо, прежде чем на ставки соглашаться.

Видя, что Ханна не способна атаковать снова (по крайней мере, в полную силу), я рассеял щит и вытянул руку. Тёмные щупальца выскользнули из земли и моментально обвили тело Ханны, поднимая её в воздух и слегка тряся.

— Я полагаю, это твой проигрыш, — заявил я, потирая правую руку; кожа подозрительно покраснела и начала болеть, и я немного жалел, что мне хватило ума ударить человека, окружённого огнём. — Есть что сказать?

Ханна молчала, опустив голову. Светлые волосы закрыли её лицо, не позволяя увидеть, какое на нём выражение.

— Отпусти её, — подал голос её черноволосый спутник. — Это твоя победа.

— Конечно, — я щёлкнул пальцами, и тело Ханны упало на землю. Она поднялась на дрожащих ногах и вдруг шмыгнула носом.

— Я… Я…

Судя по звукам, она разрыдалась. Ожидаемый исход — так и знал, что в процессе потасовки кто-нибудь да расплачется, но ставил я, вообще-то, на Тайлу.

Я повернул голову, оглядываясь на сокурсницу. Глаза у неё покраснели и казались куда больше, чем обычно, но в целом она неплохо держалась.

Вдруг Ханна развернулась на каблуках и из последних сил бросилась в лес, скрываясь за густой (там, где мы её не задели) растительностью.

— Ханна! — позвал парень с ёжиком. Он оглянулся на нас и побежал за ней. Вскоре к нему присоединился и черноволосый.

И вот нас снова четверо.

— Не то чтобы избиением девчонки можно гордиться, — прохрипел Жозеф. — Но для такого слабака, как ты, это похвально.

Я закатил глаза. Отличный способ похвалить одноклассника, Ванс, но я уверен, ты можешь ещё хуже. Так заслуживается его уважение? Ну, можно надеться, что теперь он поумерит свой пыл. Серьёзно, хоть немного — ненавижу это выражение лица, когда ты знаешь, что твой коллега собирается накормить тебя свинцом, но не можешь никуда от него деться.

— Ты тоже отличная груша для битья, — отозвался я. — Но не увлекайся своим новым талантом.

Тайла дёрнула меня за рукав, заставляя оторвать взгляд от скривившегося Жозефа, и недовольно указала на мой кулак.

— У м-меня была мазь от ожогов, но она в л-лагере…

— Я потерплю, — ответил я. — Но спасибо.

Девушка мотнула головой.

— Это… А ты д-девушка… Она т-теперь должна..?

Она всегда так часто заикалась, или эта драка её слишком напугала?

— Ну, я кроме её имени ничего о ней и не знаю. Может, я припомню ей это, если мы встретимся снова. В конце концов, у нас тут пятеро свидетелей, — я бросил взгляд на так и не очнувшегося Ганса. — Или скорее четверо. Кстати, я так и не узнал, где они вообще учатся?

Тайла застыла. Со стороны Жозефа раздался приглушённый смех.

— Эльдалиэва-а…

Глава 25

— Ты что, серьёзно?

— Нет, Жозеф, просто шучу, — фыркнул я. — Конечно, я серьёзно! Что я должен понять только по их форме? Знаешь, раньше я был таким затворником…

— Они из Сейнриста, — раздался голос Тайлы. — Мы соревнуемся с Сейнристом и Гаспули, так что…

Я уже говорил, что названия здесь просто потрясающие?

Тащить Ганса на своём горбу — то ещё удовольствие. Взяли с собой силача, называется. Тайла его эксплуатировать не позволит — сам идёт да шатается. Тут всё, конечно, понятно — удивительно, что на ногах стоит. Интересно, физическая магия ещё и укрепляет? Другой причины, по которой Жозефу все кости не переломало, не вижу.

Возвращались в лагерь мы позорно ни с чем. Я немного потешил своё самолюбие, заставив наглую девицу сбежать, но Жозеф и Ганс всё равно были не в состоянии продолжать поиски цветка. Ганс меня очень беспокоит — не врач, не разбираюсь, но что-то он долго в отключке. Хоть дышит — а мог бы и помереть, задохнуться в смерче, да и всё.

Кое-как, останавливаясь, чтобы отдохнуть — Жозеф побит, Ганс тяжёлый, а мой позвоночник вот-вот треснет, — мы добрались до лагеря ближе к концу дня. Не закат, но часов пять уже есть — долго же мы бегали по лесу.

Нас встретила замечательная картина: команда оставшихся немного облагородила местность и даже притащила брёвна, чтобы можно было сидеть у костра. Там же, на камне, обнаружилась пара птичьих тушек. Опознать я их не смог, но они явно дожидались своего часа — точнее, Вариса, единственного парня, готового взяться за приготовлениееды в походных условиях.

Я, может, тоже бы справился, но что-то мне не хочется трогать волшебных зверей и птиц без крайней нужды.

Варис у нас вообще белая ворона среди богатых детишек. И это вовсе не плохо, но меня удивляет, как он умудрился им всем понравиться, будучи… собой. Мальчиком из глуши. Воистину, нравы нового мира, которые мне не понять.

— Альберих? — Хезер заметила меня издалека и оторвалась от плетения цветочного венка. Как и ожидалось, она использует эту поездку для отдыха — не могу её винить, останься я в лагере, делал бы тоже самое. — И… Боже мой! Что с вами случилось? Что с Гансом?

Эрика вышла из-за дерева — она несла несколько веток, но, приметив нас, тут же отбросила их в сторону и быстро приблизилась, окидывая нас взволнованным взглядом. Уайт, следовавший за ней, тут же перегнал её — он осмотрел Ганса на моей спине и попытался подёргать его за рукав и позвать. Будто эть может чем-то помочь.

— Что с ним? — заволновался он. Его голос даже был чуть громче чем обычно.

— Г-ганс будет в порядке, — заверила его Тайла. — Он проснётся до заката. Это т-точно.

— Мы ввязались в драку, — заявил Жозеф. — Столкнулись с идиотами из Сейнриста. Они очень много о себе думают.

— Они вас покалечили, — покачал головой Уайт. — Как они могли?

Жозеф фыркнул.

— Будто достаточно поставить нам пару синяков, чтобы запугать, — пробурчал он. — По крайней мере, самая заносчивая девица убежала в слезах. Теперь мы знаем, что наш хлюпик может хотя бы с девчонкой справиться.

Я вижу, что это была попытка меня похвалить, но Вансу она далась так плохо, что звучало просто отвратительно. Можно уже перестать тыкать меня носом в то, что мне досталась девица? По крайней мере, она должна была проиграть, чтобы перестать задирать нос. Прямо как кое-кто.

Да, я на Жозефа намекаю.

— Заткнись, — выдавил я. — Сколько ещё ты будешь это делать?

— Сколько хочу, столько и буду. И тебе лицо раскрасить?

— Уж попробуй.

— Прекращайте! — рыкнула Хезер. — Нашли время. Ладно ты, Жозеф, ты всегда говнюк. Но Альберих… давай-ка возвращайся в состояние нормального человека. Когда ты огрызаешься, мне кажется, что мир перевернулся.

Жозеф закатил глаза. Ладно, по крайней мере, он терпит, когда его оскорбляют наши сокурсницы. Или у него просто иммунитет к Хезер — у неё нет привычки следить за языком.

Мы переложили Ганса на один из спальных мешков. Тайла положила руки ему на грудь — похоже, в её арсенале воздушного мага было что-то, способное ему помочь. Затем совместными усилиями они с Хезер обработали Ванса, на которого и смотреть-то было страшно. Конечно, потому что Хезер была достаточно смелой, чтобы заставить его прекратить сопротивляться и вертеться. И это девочка, макушка которой похожа на моток сахарной ваты!

Затем Тайла достала маленький бутылёк с мутной голубой жидкостью. На дне можно было рассмотреть очертания маленьких фиолетовых лепестков и ещё какие-то плотные вкрапления. Она наказала мне обмазать этим ожог.

— Я брала для Мари, — объяснила Тайла. — Она пару раз обжигала пальцы. Н-но я рада, что это пригодилось вот так…

— Спасибо, — отозвался я. — Ты действительно очень помогла.

И правда, это ощущение прохлады на обожжённой коже было достаточно приятным.

Чуть позже вернулась и вторая группа. Тоже ни с чем, зато у низ была карта куда бол шей местности, чем та, что охватили мы. К тому же, они ни с кем не пересекались. А раньше я и не замечал, что Раккалон довольно большой.

Мари тут же приметила нас — точнее, Ганса и Жозефа. Один побитый, другой спящий. Ещё и у меня кончик рукава подпален. Конечно же, староста пришла в ярость. Казалось, она бы придушила нас, если бы могла.

— Тайла, ты в порядке? — Обель тут же бросил всё, чтобы позаботиться о кузине. — Вы встретили диких животных?

Тайла мотнула головой.

— Нет… Т-то есть, со мной всё хорошо! Это п-просто….

— Ты ещё говори три часа, — закатил глаза Ванс. — Ученики Сейнриста. Придурки они, вот и всё.

— Вы подрались? — ахнул Варис. — Жаль, что меня там не было!

Ах, подростковые приоритеты.

— Они вам наваляли, я погляжу, — расстроенно заметил Райан. Тоже мне, непостижимая истина. — Не могв поверить! Но почему только Ганс и Жозеф?

— Мне тоже интересно, — вклинилась Мари и посмотрела прямо на меня. — Они пожалели вас с Тайлой?

Вдруг Ванс заливисто рассмеялся. С его фиолетовым, совершенно распухшим лицом, это выглядело бы жуткл, если бы мы все не знали, что у него просто чёрт-те что в голове. У него аж слеза выступила — да только не понятно, от смеха или от боли.

— Да чтоб они кого-то пожалели! — хохотнул он. — Все знают, как в Сейнристе любят кулаками помахать! Будь у нас настоящая драка, они бы и от этих двоих живого места не оставили.

Беркулин без стеснения пнула Жозефа и спросила:

— Или говори нормально, или не говори вообще!

Я вздохнул.

— Они потребовали три дуэли один на один. Для Тайлы просто не осталось соперника, — объяснил я. — А в своём раунде я победил. Вот, разве что немного обжёгся.

Я поднял руку с покрасневшей кожей и остатками синего зелья.

— Больно? — поинтересовался Райан. — Я и не знал, что ты боевой! Да уж, будь я там, точно бы вас защитил.

Комплекс героя во всей красе. Если бы да кабы.

— Ты-то? Силач выискался, — Жозефа снова пробрало на смех. Истерика что ли? — Мне продул, а защищать кого-то собрался. Тьфу ты, иди в лекари со своей глупой светлой магией. Оставь бои тем, кто может драться. Да хоть своим приятелям — их магия куда сильнее твоей.

Да у этого человека язык чешется оскорблять всех вокруг. Побить его побили, а мозги на место не встали.

Райан сжал кулаки и прорычал:

— Заткнись! Моя магия — не твоё собачье дело! Был бы ты сам таким сильным, как кричишь на каждом шагу, никто в твоей команде и не поранился бы!

— Рай, Рай, ну-ка хватит, — нахмурился я. — Что ты заладил? Жозефа главным не назначали. У нас тут никто ни за кого ответственность не несёт. Спокойнее. И ты, Жозеф, заткнись наконец.

Обель положил руку на плечо Зенфера и попытался оттащить его назад, пока они с Вансом лбами не столкнулись. Хезер тоже приложила руку — она дала Жозефу затрещину и приложила усилие, чтобы заставить его сесть обратно на землю.

Я же не один заметил, что это снова сошло ей с рук?

— Незачем ссориться, — расстроенно произнёс Варис. — Мы ведь здесь не за этим.

Мы поужинали — в отличие от прошлого вечера, теперь у нас была горячая похлёбка из птицы и каких-то лесных кореньев. Все отобраны и проверены лично Варисом и Тайлой. Хорошо, когда в группе есть кто-то, знающий, что съедобно в местных магических лесах.

Сон толком не давался. Часового мы не выставили — удивительно, но мою идею это сделать никто не поддержал. Конечно, ведь в лесу, где нас чуть не прибили обычные жуки, просто невероятно безопасно. К тому же, если кто-то захочет проникнуть в раш лагерь и что-нибудь украсть, он наверняка сделает это под покровом ночи. Я так бы и поступил…. вообще-то, а почему бы и нет? В другой раз можно и попробовать.

Я поворочался на месте и открыл глаза. Небо. Ясное, красивое. Не то что посреди мегаполиса — звёзды тут, прямо как на картинке. Вдох…

Кхе. Совсем забыл — какой чистый воздух, когда вокруг тебя груда потных мальчишеских тел? В барак вернулся, ей-богу.

Я вздохнул. Никак не могу уснуть. Раньше засыпал, где придётся, и просыпался от любого шороха. В чужом теле так не получается — проблемы со сном так и преследуют меня. Почему меня не закинуло в кого-то поздоровее? Вселенная решила поиздеваться и выбрать самое проблемное тело из всех?

Наконец, я поднялся. Оглядел сокурсников — спят, как убитые. По лесу набегались, вот их и отрубило. Даже Ганс, очнувшийся только чтобы поесть, планировал отоспаться.

Только одна крупная фигура выделялась, сидя на бревне у кострища. Он сгорбился и крутил в руках травинку. Если бы не повязка на голове — Тайла утверждала, что она действительно необходима, я и не признал бы парня с первого взгляда. Хотя, выбор у меня небольшой — таким огромным ростом и широченными плечами кроме Зенфера и Ванса похвастаться некому.

Я встал. Тихо перешагнул через руку Вариса — тот вывалился из спального мешка и растянулся звёздочной прямо на земле. Да ещё и успел зажевать длинные волосы Уайта.

Приблизившись к Жозефу, я спросил:

— Чего не спишь, герой потасовки?

Ванс повернулся ко мне и насмешливо ответил:

— Так разве я герой? Ты-то что пришёл, всё-таки захотелось боевую раскраску?

— Мне своей достаточно, — ответил я, садясь рядом.

Пару минут мы посидели в уютной тишине — когда Ванс молчит, его присутствие даже кажется незаметным. Затем парень спросил:

— Ну, что хотел? Нечего возле меня околачиваться. Я тебя не звал, и в друзья к тебе не напрашивался.

— Из какой ты семьи, Жозеф? — невинно спросил я. — Я, знаешь ли, ужасно запоминаю все эти знатные фамилии.

— Как ты можешь не знать? Ты идиот, — сплюнул Жозеф. — Мой отец — покойный граф Ванс. Между прочим, при жизни он вёл дела с главой семьи Эльдалиэва.

Да тут дворян как собак нарезанных…

Покойный? Занятно.

Заметив моё молчание, Ванс пробурчал:

— Ну и что ты тут сидишь? Что ещё тебе надо?

— Я пришёл по-старчески читать тебе нотации, — невозмутимо заявил я. — Хватит уже быть мудаком. Речь фильтруй — мы тут не всё против всех, а приехали для командной работы. А ты явно из тех, кто портит всё только из-за дурного характера. Мне плевать, что ты о нас всех думаешь, но контролируй то, что ты показываешь другим. Разу уж ты из такой знатной семьи, должен хоть что-то понимать. Графский сын, посмотрите на него.

Жозеф хмуро уставился на меня.

— Эй, Эльдалиэва, ты совсем охре…

Я щёлкнул пальцами. Тёмная дымка окутала моего сокурсника — щупальце зажало ему рот, и я шикнул:

— Тихо. Перебудить всех собрался? Жозеф, либо ты ведёшь себя нормально, либо я решу, что ты тащишь нашу группу вниз. Я, знаешь ли, всегда так мечтал о паре беззаботных деньков молодости, и теперь, когда они мне достались, я не позволю твоему отсутствию мозгов всё испортить. Самоутверждайся как-нибудь ещё.

Жозеф, не способный пошевелиться, окинул меня внимательным взглядом и медленно кивнул. Быстро сдался — я уже надеялся под шумок ему что-нибудь сломать. Всё равно побитый — кто глянет, подумают, что проглядели.

Я отпустил Ванса. К моему удивлению, он не стал ничего делать. Только смотрел на меня исподлобья, а затем спросил:

— Что с тобой не так, Эльдалиэва?

— Не твоя проблема, — отозвался я. — А кому скажешь — всё равно не поверят, что такой тихоня мог тебе угрожать.

Жозеф закрыл глаза, признавая поражение.

— Если ты сильнее меня, я приму твоё условие.

— Что значило это если? — спросил я.

— Ты сразишься со мной, — сказал Жозеф. И, судя по тону, это не предложение.

Я приподнял бровь, выражая своё отношение к этому заявлению.

— Ну уж нет. Нашёл время — ты хоть в зеркало себя видел?

Жозеф зарычал — какая-то бешеная собака, а не человек. Того гляди, набросится — я даже вижу, как напряглись его мышцы.

— То, что ты навалял крикливой девчонке, ничего не значит. Пока ты меня не победил, я не считаю тебя сильным. Ты сразишься со мной — тогда я буду тебя слушать.

Бла-бла-бла сила, бла-бла-бла махаться, бла-бла-бла набей мне морду. Я вздохнул. Думаю, речь Жозефа можно и не слушать — зачем, если это единственные слова, которые он знает?

Кроме бессмысленных оскорблений.

— Давай договоримся, — предложил я.

Райан замотал головой.

— Почему это я должен? Мне плевать на все эти разговоры.

Господи, я так и вижу опилки, высыпающиеся из его ушей.

— Жозе-еф, — протянул я чуть громче, заставляя его заткнуться. Ну, попробуем пойти по пути его логики — Я с ранеными силой не меряюсь. Всё эти тёмные выпуклости на твоём теле кричат о том, как у тебя всё болит.

Жозеф подумал. Затем неуверенно согласился.

— Мы сделаем это, когда вернёмся в Типрихс.

— Ладно, — уступил я. — Как хочешь.

Всё равно по лицу вижу — да он упёртый, как баран. Ясно, как он заставил Райана подраться с ним прямо в аудитории. Будь Ванс менее помятым после того студента из Сейнриста, он бы и меня довёл до желания ему вмазать.

Да ещё и дипломат он от бога — как долго простоит его графство, когда он его унаследует?

— Но ты перестанешь настраивать всех против себя, пока мы здесь, — вдруг добавил я. — Иначе не вижу причины, по которой я должен делать то, что ты хочешь. Ну?

Жозеф скривился.

— Я не буду говорить идиотам что они идиоты. Это уговор. Доволен?

— Доволен, — кивнул я. — Советую отоспаться, Жозеф. Никто не позволит тебе отсиживаться.

Всё произошло так, как я и предсказывал. Жозеф первым попал под раздачу злющей Мари — кажется, Тайла упомянула, что Ванс вёл себя несколько агрессивно с другими студентами, и почему-то это убедило старосту, что драка была полностью его инициативой. Даже не хочется вставать на защиту Жозефа, но те трое были настроены подраться с тех пор, как наткнулись на нас.

Сначала Мари ругалась. Долго-долго, она распекала всех, пока Варис не задобрил её травяным чаем собственного приготовления. Вообще-то, хорошая штука — в который раз убеждаюсь, Варис золотой человек. Надо бы узнать, каких волшебных листиков он туда накидал. В последний раз я был таким расслабленным, когда нанюхался дурмана на собрании культа.

Правда, чашка Мари быстро кончилась, а бесконечного запаса у Вариса не нашлось — а этот бедняга старался ради нас, как мог. Староста распекала нас, студентов других академий, просто жаловалась. И это можно было бы терпеть, но голос у девушки такой звонкий, что у меня в ушах зазвенело. Поэтому, когда нашу группу выгнали в лес в том же составе, что и вчера, и был только рад. Как ни странно.

Мы решили отправиться к тому же району, где остановились вчера, и завернуть к центральной части острова оттуда. Топать далеко — времени на очередное неловкое молчание полно.

— Эй, Ганс, — подал голос я, чтобы заполнить тишину. — Как самочувствие?

Хотя, выглядел он целёхоньким, но не хотел бы я оказаться на его месте. Удушение таким образом — вряд ли самая приятная смерть.

— Я в порядке, — отозвался юноша. — Уже всё прошло. Спасибо Тайле. Так, чем именно вчера всё закончилось? Честно говоря, я не совсем понял…

Глава 26

Три часа. Всего лишь три часа мы вовсю исследовали местную растительность, чтобы чумазая Тайла опознала какой-то маленький беленький цветочек как искомый предмет. Ну вот скажите, что тут кристального? Обычные белые лепестки. Или для людей этой страны обычность — уже нечто за гранью понимания?

Я разочарован. От волшебного мира я ожидал хотя бы настоящего цветка из кристаллов. И вот кричащее название снова кого-то обмануло.

Довольные находкой, мы неспешно отправились в лагерь. Теперь-то мы могли позволить себе полюбоваться Раккалоном, к неудовольствию Жозефа. И не сказать, что я фанат природы — наверное, это всё моя врождённая вредность. Видел бы кто, как Ванс кривит лицо, когда Тайла и Ганс вовсю воркуют над кустом с маленькими красными цветами. К его чести, вовсю молчит.

Почему-то он напоминает мне рыбу-шар.

— Глядите, — позвал я, подняв голову. В тот момент я заметил несколько крупных точек в воздухе — они стремительно приближались к нам. — Что это?

Жозеф нахмурился.

— Что бы это ни было, оно планирует опуститься прямо сюда.

Точки приблизились, превратившись с силуэты. Наконец я смог их рассмотреть, и… фу. Это напоминало большую птицу с синим оперением. Правда, когтищи на лапах выглядели по-настоящему опасными, а клювы…

Клювов не было. Это птицы с волчьими головами, и я знать не хочу, как эта ошибка природы появилась на свет.

Прежде че я успел что-нибудь предпринять (например, запугать этих существ, чтобы они и не думали приближаться — странного дерьма на этом острове мне уже хватило, спасибо), Жозеф схватил нас с Тайлой за воротники и потащил под выступающие корни гигантского дерева — они как раз были достаточно большими, чтобы скрыть нас, пока мы не вставали в полный рост. Ганс прыгнул за нами, когда одна из птиц стремительно спикировала вниз и чуть не зацепила его спину лапой.

— Что это такое? — прошипел Ганс. — Они хотят нас сожрать?

— Я д-думаю они плотоядные, — кивнула Тайла. Да, какая неожиданность! Будто нельзя догадаться по этим хищным мордам.

Тварей было шесть или семь — мельтешили так, что точно не сказать. Об этом сообщил Ганс, выглянувший из-под корней. Тут же кто-то попытался его укусить, и парень юркнул обратно к нам.

— Мы на можем идти по открытой местности, — вздохнул Ганс. — Думаю, лучше возвращаться через более густую часть леса.

— Крупные гады, — цыкнул Жозеф. — Они слишком жирные, чтобы достать нас там. Главное, держаться под листвой погуще.

Путь отступления был один — встать на четвереньки и ползти под корнями, чтобы встать по другую сторону от гигантского дерева и бежать. В другой стороне стволы были более частыми, и на торчащие во все стороны ветки натыкались даже мы — наверняка эти летающие недоволки предпочтут что-нибудь, что куда проще достать.

Не то птицы, не то хищники, а сами размером крупнее взрослого коня — ненавижу все эти фэнтези-штучки. Я бы с радостью вернулся и всех их перебил, но я ж тут не один — нечего на рожон лезть.

А мне ещё казалось, что мы в земле измазались — нет, тогда мы ещё казались чистенькими и свежими.

Со стороны Жозефа раздался хриплый вскрик и хлопанье крыльев. Я оглянулся — и точно, летающая чертовщина схватила его за ногу, впившись когтями в кожу. Штанина была беспощадно разорвана, а сам Ванс едва держался, не давая голодной зверюге его утащить. Мы с Гансом метнулись к Жозефу, хватая его за руки. Тёмная магия метнулась к зверю — у того оказалась невероятная чуйка на магические атаки, и он едва успел отлететь.

Я передумал, проще их просто перестрелять.

— Сидите здесь, — скомандовал я. — А я разберусь с этими гадами.

Решительно вставая, я понял, что меня удерживают сразу три пары рук — даже Тайла подскочила, чтобы вцепиться в мой пиджак и потянуть его вниз.

— Эльдалиэва, у тебя опилки в голове? — зарычал Ванс. — Сядь и не отсвечивай! Нашёл время совершить самоубийство.

— Ты туда не пойдёшь, — покачал головой Ганс, ненавязчиво заставляя нас отползти под особенно большую часть корня. — Сейчас мы все сбежим в лес и вернёмся к лагерю в обход.

Я едва сдержал ярость от несогласия с моим решением, прежде чем вспомнил, что эти детишки — не мои подчинённые, которые и слова против не вякнут. Нет, троица подростков была решительно настроена выбраться вместе и не позволять мне драться с какими-то чудищами. Даже этот говнюк Жозеф!

— Альберих, — позвала Тайла, заметив мою неуверенность. — Не делай этого, ладно? М-мы можем просто уйти!

А это действительно навевает воспоминания.

Я зашел в пустой дом. Кажется, никого нет — впрочем, не то чтобы я собирался с кем-то разговаривать. Я скинул обувь и прошмыгнул в комнату, которую делил со старшим братом. Впрочем, тот в ней только ночевал — он вовсю готовился к поступлению в университет, поэтому дома почти не появлялся. Он разрывался между учёбой, самоп одготовкой в библиотеке и подработкой — брат был уборщиком на полставки, чтобы помочь деньгами семье.

Что тут скажешь… зато у меня тоже есть подработка. Вроде как. Тяжело быть на испытательном сроке: всерьёз тебя никто не воспринимает, платят ничтожно мало (если вообще это делают), а сколько ещё ты проживёшь, понятия не имеешь.

Я скинул школьную сумку на свою кровать и быстро сменить одежду — явиться в форме было бы настоящим фиаско. Чёрное-чёрное-чёрное. Вообще-то, никто не говорил, что в организации есть дресс-код, но все, кого я там видел, предпочитали тёмные вещи с капюшонами. И я не исключение.

Достал нож из-под матраса, выскочил из дома и бросился бежать, чтобы ни с кем по пути не столкнуться. Мой путь вёл к заброшенной больнице за городом. Это было не так уж далеко — моя семья жила на окраине, в одном ид неблагополучных районов, где можно даже не беспокоиться, узнает ли кто-то, чем ты зарабатываешь на жизнь.

Я миновал приоткрытые ржавые ворота и ступил на территорию больницы. В последнее время #̴̆̌̂̆#̵͂̈̄̾̑̕#̶͋̂̆́ взял в привычку встречаться здесь. Не знаю, почему, да и не любит он лишние вопросы. Пока моя так называемая «стажировка» продолжается, я не стану жаловаться.

Я огляделся. #̴̆̌̂̆#̵͂̈̄̾̑̕#̶͋̂̆́ и его шумной машины не видать. Зато есть кто-то другой: в пределах моей видимости, устроившись на старенькой лавочке с облупленной зелёной краской, сидела девушка моего возраста. Она была загорелой и поджарой, с широкими плечами и выделяющимися мышцами на голых ногах. В отличие от меня, она носила клетчатую форменную юбку и заношенную красную толстовку. Смело.

Девушка заметила меня и невозмутимо помахала рукой.

— Эй, Алекс. Как жизнь?

Я мотнул плечом, медленно приближаясь.

— А как по-твоему? Всё как было. Китти, #̴̆̌̂̆#̵͂̈̄̾̑̕#̶͋̂̆́ снова будет ругать тебя за вид. Подзатыльником уже не отделаешься.

— Я тебе что, секретный шпион? — фыркнула Китти. — Надо смотреть меньше глупых фильмов. Пока это удобно, с моим внешним видом всё в порядке.

— Да? — протянул я и заметил: — Только одна школа в городе использует зелёно-жёлтую клетку. Да с лицом ты не смахиваешь на взрослую женщину. Отличная маскировка, ничего не скажешь.

Китти махнула рукой.

— #̴̆̌̂̆#̵͂̈̄̾̑̕#̶͋̂̆́ говорил, что сегодня мы понаблюдаем за парой допросов. Не думаю, что там кому-то будет дело до того, откуда, откуда я пришла. Вот будет повод — оденусь, как идиот. Извини, как ты, Алекс.

Я скрипнул зубами. И как Китти может кому-то нравиться? Она определённо меня ненавидит.

Вдруг девушка заливисто рассмеялась, как будто перед ней было что-то смешное. Она пару раз стукнула ладонью по колену и выдавила:

— Алекс, ты действительно тупой!

— Это грубо, — нахмурился я. — Я больше не хочу тебя слушать.

— Ну и куда ты денешься? Давай, я посмотрю, как ты не будешь слушать меня, — фыркнула девушка. — Алекс, ты за меня волнуешься? Хватит столько думать! Ты тут не главный, явно? Вот, кто реально рассердит #̴̆̌̂̆#̵͂̈̄̾̑̕#̶͋̂̆́ — что будет, когда он услышит, что ты ставишь себя на его место?

Я надулся, скрещивая руки на груди.

— И вовсе не ставлю.

— Ставишь, конечно, ставишь, — упрямо заявила Китти. — Главарь выискался. Алекс, оставь работу других людей им, ясно?

— Альберих? — раздался голос Тайлы.

Я помотал головой, стряхивая наваждение.

— Ничего. Ладно, идём.

И всё же, Тайла не похожа на Китти — хотя, со временем я совсем позабыл её характер. Сколько лет мы не виделись? Двадцать? Ещё больше? Лишь первые время я интересовался, чего она добилась: стала рядовой убийцей и выполняла заказы в Южной Америке. Больше мы не пересекались.

А жаль. Не то чтобы у меня были друзья в том возрасте — без сомнения, общение с Китти было чем-то ценным.

Ну, пока она не капала мне на мозги. А она делала это почти всё время.

— Я рад, что ты одумался. Мы беспокоимся, Альберих. Не делайте глупости, как вчера, ладно? Я имею в виду, все. Я знаю, мы не похожи на команду, но давайте просто выберемся отсюда без проблем? — Ганс потратил несколько секунд на массирование висков, будто это могло чем-то ему помочь.

Тайла закивала, явно согласна с его точкой зрения.

В конце концов, мы оторвались от бессмысленного (с такими-то тушами!) преследования и поняли, что не знаем другой дороги. Ганс достал листок, где делал обозначения местности, и показал, где мы находимся.

— Они отрезают нас от лагеря, так что у нас небольшой выбор. Либо двигаться к центру острова и обойти там, либо попытаться пройти по пляжу. Хотя, я не знаю, насколько это безопасно.

— А я не знаю, насколько безопасен центр Раккалона, — фыркнул Жозеф. — Может, там тоже есть что-нибудь смертоносное.

Ганс сжал губы.

— Ты прав. К тому же, тогда нам придётся сделать крюк больше. Вот здесь, — он ткнул на место, которое старательно заштриховал. — Это болото. Мне о нём Обель рассказал — они вчера чуть не увязли. Оно большое, и обходить придётся долго.

— Вчера ничего такого не было! — рявкнул Жозеф.

— Мы шли немного иначе и дальше, — покачал головой Ганс. — И ни одной птицы не было.

Нужно быть очень невозмутимым, чтобы назвать то, что напало на нас, птицами.

— Тогда остаётся только идти к побережью, — заключил я. — В прошлый раз ничего, кроме жуков, не было. Может, мы никого и не встретим.

На том и порешили. Быстро разобравшись с новым маршрутом, мы отправились в сторону моря, тщательно избегая дороги, ведущей к пустырю с монстрами. Ходьба заняла совсем немного времени — уже совсем скоро мы могли разглядеть тёмную воду и песок.

Краем глаза я заметил. как Жозеф скривился, когда Ганс и Тайла воодушевлённо прибавили шагу.

— Что-то не так?

— Всё в порядке, — прошипел он. — Сколько счастья, они что, дети?

Я хохотнул.

— Вы с Мари случайно не родственники?

Жозеф кинул на меня нечитаемый взгляд и ответил:

— Да. Дальние.

…

Неожиданное попадание. Я неловко кашлянул.

— Здорово. Неудивительно, что вы не ладите.

Жозеф проигнорировал последнюю часть, предпочтя просто промычать что-то в ответ.

Тайла, пробежавшаяся по песку, заметила что-то под ногами. Она нагнулась, чтобы выкопать предмет — то была маленькая ракушка чересчур правильной формы. Девушка покрутила её в руках и показала мне.

— Ага, красивая, — кивнул я. — Покажи её Варису, он лопнет от зависти.

Хотя, я мог бы представить, как он разроет весь остров, чтобы набрать таких же.

— Дети малые, — Жозеф закатил глаза. Поглядите на этого невероятно ответственного взрослого, который и дня не проживёт без мордобоя.

Вдруг я заметил, как Ванс поднял голову, сосредоточенно принюхиваясь, как собака-ищейка. Парой секунд позже ноздри Ганса, стоявшего у воды, раздулись, и он произнёс:

— Вы это чувствуете?

Я чихнул. Запах дыма. Смутный, едва уловимый, он разнёсся по пляжу, заставляя нас всех начать озираться. Конечно, все наши взгляды обратились к небу над островом в поисках источника запаха.

— Думаете, где-то неподалёку разожгли костёр? — спросил Ганс.

— Я н-не думаю, — покачала головой Тайла. — Вряд ли рядом есть л-лагерь… М-может маг огня?

— Стоит избегать это место, — заявил Жозеф.

Мы (в кои-то веки) были с ним полностью согласны. Какая разница, кто и зачем разжёг костёр — это могут быть не наши сокурсники, а у нас в руках — в мешочке в кармане Тайлы, — есть один из предметов, ради которых все прибыли на Раккалон.

И всё же, мы так и не узнали, откуда исходит этот запах. Решив на этом не зацикливаться, мы продолжили путь к лагерю. Но теперь куда более настороженно. Хотя, куда уж больше? Ни одного спокойного дня на этом острове.

Мы неспешно шагали по песку, греясь на солнце. Тайла тревожно поглядывала в сторону леса, но там не было и следа других студентов — мы даже не слышали отдалённых голосов. Спустя пятнадцать минуть (может, чуть больше или чуть меньше — у меня нет часов) несколько крылатых волков взлетело вдалеке — они проглядели нас, отправившись к другой части Раккалона, это несказанно нас обрадовало.

В конце концов, мы все уже успели найти временное укрытие.

Путь продолжился. Я обмахнулся рукой, чувствуя, как кожа под формой начинает потеть, и мой взгляд наткнулся на Ганса. Ненавязчиво приблизившись, я произнёс:

— Привет.

Ганс вздрогнул от неожиданности, но улыбнулся — вежливо, а не тепло.

— Альберих. Что-то случилось?

— Ничего, — отозвался я. — Хотел сказать спасибо. За то, что ты сказал тогда. Ты зрелый для подростка.

Ганс смущённо потёр шею.

— Думаешь? Скорее, я стараюсь быть зрелым. Правда, не всегда получается.

— Действительно? — переспросил я.

Ганс огляделся, будто кто-то мог подслушивать (хотя, я уверен, что Тайла и Жозеф в паре шагов от нас и так всё прекрасно слышали) и доверительно сообщил:

— У меня пять младших сестёр.

Я присвистнул. Бедняга.

— Справляешься с ними?

— Они все — маленькие вредины, — вздохнул юноша. — Но я всё равно их люблю. Хотя, я не был так уверен, когда Рина раздавила мамины розы, а влетело мне.

Я хихикнул. Да, эта маленькая история была призвана разрядить обстановку.

— Кстати, я заметил, что ты близок с Уайтом. Вы дружили раньше, до Типрихса?

— Нет, — качнул головой. — Мы даже никогда не виделись. Просто он был первым, с кем я познакомился в первый день. Уайт стесняется знакомиться с кем-то, но он хороший человек. Тогда он помог мне найти нужную аудиторию и получить форму… А ещё Уайт кое-кого мне напоминает.

— Кого?

— Лили. Одна из моих сестёр, — признался Ганс. — Она такая же тихая и вечно ко всем подкрадывается. Хотя, я до сих пор пугаюсь, когда кто-то из них так делает. Не люблю, когда ко мне подходят сзади.

Я согласно кивнул.

— Жутковатая привычка.

— Эй, болтушки, гляньте-ка сюда! — позвал Жозеф.

Он стоял в нескольких метрах переди, взобравшись на выступающий из песка валун. И смотрел, на удивление, не куда-то в сторону острова, а на море. Мы прибавили шагу.

— Это… Оттуда исходил тот запах? — выдавила Тайла. — Чт-то там происходит?

Где-то далеко виднелся большой столб чёрного дыма, будто что-то во всю горело. Казалось, он не мог стать больше, но через несколько секунд раздался взрыв. Из-за большого расстояния он не был очень громким, но все мы всё равно содрогнулись, глядя, как где-то там, впереди, поднимаются волны, а дыма становится ещё больше.

— Взрыв, — выдавил Ганс. — Неужели это корабль? Тот самый?

— Рано паниковать, — выдохнул я. — Давайте вернёмся к остальным и расскажем, что видели.

Тайла схватила меня за край пиджака. Она выглядела тревожно — вообще-то, она всегда так выглядела, но сейчас её оленьи глаза были больше, чем обычно. Да уж, кому понравится внезапный взрыв? Не визжит — уже хорошо.

Жозеф спрыгнул с валуна и отправился в сторону лагеря почти бегом, когда что-то ещё привлекло внимание его орлиного глаза. Ну куда столько новостей сразу-то?

— Что там? — спросил я, стремительно приближаясь к парню. — Ну что ещё?

— Там что-то плывёт. По-моему, это лодка, и её скоро вынесет к берегу.

Я прищурился — почему все важные вещи так далеко? И правда, что-то, похожее на лодку, но куда меньше тех, на которых мы спустились с корабля. Качается на волнах, а людей в ней и не видать.

— Кажется, она пустая, — заметил Ганс. — Но лучше нам всё-таки проверить. Кажется, её должно прибить чуть дальше.

Мы покорно отправились вперёд, чтобы узнать, что же всё-таки за лодка, и есть ли там люди. Тайла попыталась немного помочь воздухом, чтобы судёнышко прибило быстрее, да только без парусов от ветра не много толку. Когда лодка уже была достаточно близко, чтобы мы могли её рассмотреть, пришлось скинуть обувь и зайти в воду.

О мою могу стукнулось что-то твёрдое. Я с удивлением выудил из воды весло — может, от лодки?

— Отличный улов, Эльдалиэва, — фыркнул Жозеф и упорно пошёл к застрявшей на мелководье лодке, чтобы подтолкнуть её к суше. Юноша перегнулся через бортик и заглянул внутрь. — Ого, да тут кто-то валяется. Кровища-а…

— К-кровь? — пискнула Тайла, услышавшая его голос с берега. — Ч-человек… он жив.

Жозеф протянул руку, пока мы с Гансом подбирались к нему. Вода тут ледяная — не очень-то приятно.

— Пульс есть. И дышит вроде. Живой, — заключил Ванс. — Но как он сюда попал — тот ещё вопрос. Он даже отдалённо на студента не смахивает.

— Может, он учитель? — предположил Ганс. — Или кто-то из комиссии?

Жозеф покачал головой.

— Точно нет. Бедновато выглядит для учителя, а у смотрителей есть форма. Да и лодка эта точно не с тех кораблей, на которых нас везли.

Сплошные загадки. Можно мне хоть один спокойный день, когда не будет происходить непонятная чертовщина?

Наконец, я приблизился и заглянул в лодку. Пришлось постараться и промочить всю одежду. Не свезло — ростом не вышел.

А в лодке лежало тело. Весь лоб и лицо в крови, в руке короткий меч — сжал, и отпускать явно не собирался, будто был готов к бою прямо сейчас.

Это был Вивьен.

— Что за..?

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26