Энциклопедия заблуждений. Религия [Анна Ивановна Таицкая] (epub) читать постранично, страница - 3

осудили. Но через 35 лет после его смерти имя свт. Иоанна Златоуста снова было вписано в диптихи, а сам он — прославлен в лике святых.

Представление об анафеме как о проклятии распространилось после того, как русская интеллигенция увлеклась католицизмом и автоматически перенесла на православие его канонические нормы. Между тем, одним из принципиальных разногласий между католическим и православным вероучениями является вопрос о сущности анафемы. Православные богословы считают, что это отлучение от церковного общения, от Святых таинств, от мистической жизни единого тела церкви. В то же время католическое богословие полагает, что анафема — это не только отлучение, но и проклятие. В результате такого разночтения сформировались две различные практики анафематствования. В православии публичное отлучение является как бы свидетельством того, что церковь не узнает себя, своего учения в жизни и деятельности какого-либо человека без пожелания ему зла. В латинской практике сложилось понимание анафемы еще и как проклятия, то есть пожелания зла.

 

Отсюда появилось еще одно разногласие. Православие считает возможным анафематствовать посмертно, а с точки зрения католического богословия предавать анафеме можно только живых, потому что проклинать мертвого бессмысленно. Вместе с тем если анафема является просто свидетельством того, что некий человек или некое учение не является церковным, то это свидетельство уместно в любое время — и при жизни, и после смерти.

Так, католическая анафема XII века, сформулированная уже после раскола церкви, звучит так: «Властию всемогущего Бога Отца, Сына и Духа Святого и всех святых (перечисление имен святых) отлучаем сего злодея и грешника, и предаем анафеме, и изгоняем за порог святой церкви всемогущего Бога, дабы он предан был на вечные муки с Дафаном и Авироном и со всеми, кто говорит Господу Богу: «Отойди от нас, ибо мы не хотим знать путей Твоих». И как огонь угашается водой, так да угаснет свет его во веки веков, если он не покается и не загладит своей вины. Да проклянет его Бог Отец, сотворивший человека! Да проклянет его Сын Божий, пострадавший за нас! Да проклянет его Дух Святый, ниспосланный нам во святом крещении! Да проклянут его небеса и земля и все, что на них есть святого!.. Да будет он проклят, где бы ни находился — в доме или на поле, на большой дороге или на глухой тропинке, в лесу, или в роще, или в храме! Да будет он проклят в жизни или в минуту смерти, за едой и за питьем, голодный, жаждущий, постящийся, засыпающий, спящий, бодрствующий, ходящий, стоящий, сидящий, лежащий, работающий, отдыхающий, мочащийся, испражняющийся и кровоточащий! Да будет он проклят во всех способностях своего тела! Да будет он проклят снаружи и внутри! Да будет он проклят в волосах главы своей! Да будет он проклят в мозгу своем! Да будет он проклят в темени, в висках, во лбу, в ушах, в бровях, в глазах, в щеках (и так далее вплоть до ступней. — Прим. авт.). Да не будет в нем ничего здорового!».

Весь этот текст удивительно мало похож на что-либо христианское (тем не менее установленные католической церковью слова анафемы продержались чуть ли не до XX века). Да и сам обряд отлучения выглядел более чем устрашающе и унизительно. Сохранилось описание анафематствования несчастного Джордано Бруно, бывшего священника. Занималась этим не инквизиция, а местный епископ, получивший 4 скудо (около 100 граммов серебра) за обряд отлучения от церкви и проклятия осужденных священников Кручиферо и Бруно. Происходило это следующим образом: «Джордано Бруно привели к алтарю тащившие его за руки клирики. На нем были все облачения, которые он получал соответственно ступеням посвящения, начиная от стихаря послушника и кончая знаками отличия священника. Епископ, совершавший церемонию снятия сана, был в омофоре, белом облачении с кружевами, епитрахили красного цвета и священнической ризе. На голове у него была простая митра. В руках он держал епископский жезл. Приблизившись к алтарю, он сел на передвижную епископскую скамью лицом к светским людям и народу.

Джордано Бруно заставили взять в руки предметы церковной утвари, обычно употребляемые при богослужении, как если бы он готовился приступить к совершению священнодействия. Затем его заставили пасть перед епископом ниц. Епископ произнес установленную формулу: «Властью всемогущего Бога Отца и Сына и Святого Духа низлагаем, отлучаем, извергаем из всякого духовного сана, лишаем всех титулов». Затем епископ надлежащим инструментом срезал кожу с большого и указательного пальцев обеих рук Джордано Бруно, якобы уничтожая следы миропомазания, совершенного при посвящении в сан. После этого он сорвал с осужденного облачения священника, наконец уничтожил следы тонзуры, произнося формулы, обязательные при обряде снятия сана».

При этой процедуре обязательно должен был присутствовать сам проклинаемый.