365 сказок [Ярослав Зарин RavenTores] (fb2) читать постранично

Ярослав Зарин (RavenTores) 365 сказок

001. Первая ночь

Вдыхаю холод, вдыхаю ночь, её бесконечность и холодную колкость. Нет тысяч глаз — облака-веки сегодня закрыли их все. Небо болит, небо стонет, роняя снег, как застывшие слова, невысказанные проклятья, нерассказанные сказки. Город кутается в саван из превращённых в лёд фраз, засыпает, приглушая огни, и только дороги звенят, дрожат натянутыми струнами.

Было бы неплохо найти сигареты, разбавить ночь в лёгких горьким дымом, привкусом ментола, влажным дыханием огня. Но сигарет нет, только сиротливая пустая пачка на подоконнике, забытая среди прогоревших, распустившихся воском свечей, пепла ароматических палочек, уснувшего колокольчика, говорящего с ветром о несбыточном счастье.

В открытое окно входит зима, качает и кружит ловец снов, треплет перья, путает паутинку, оставляя на ней лёгкие поцелуи инея. В комнате мгновенно становится холодно, точно вырастает лес, застывший в морозном дыхании января. Даже слышится гул ветров в кронах.

Можно упрямо закутаться в плед, молча оглядывая внезапную чащу, а можно захлопнуть створку, чтобы тихонько звякнул стеклопакет, вернуть себе и дому ощущение сомкнутых ладоней, жара раскалённых батарей, хрупкого очага, которому всё равно не страшны бури.

Не двигаюсь.

Пусть ночь, и зима, и ветер приходят и сядут рядом. Пусть они протянут пачку сигарет, закурят со мной, оттолкнутся от подоконника, выстуживая забытый здесь же чай в термокружке. Термокружке, что всё равно сдастся подступившему, взявшему её за горло холоду.

Зима сегодня молчит. Наверное, устала за день творить мороз, выстраивать снежные замки, вешать марево из мелких кристаллов над дорогами да пускать позёмочные вихри. Наверное, ей наскучило, быть может, так сильно, что уже завтра она заплачет оттепелью, но пока что она стоит на подоконнике — маленькая и хрупкая — и не решается сделать ещё один шаг. Ступни её укрывает снег, влажные капли от него с глухим стуком начинают разговор с полом. Подоконник напоминает подтаивающий, меняющийся под весенним солнцем сугроб.

На этот момент нерешительности можно смотреть бесконечно: на искрящийся влагой снежный край, на стылые капли талой воды, серыми слезами марающие ковёр. Можно даже забыться настолько, что морок сна уведёт в ледяную страну, где давным-давно заблудился Кай, так и не найденный Гердой.

Не желаю уснуть в объятиях зимы и закрываю окно. За стёклами на миг качаются и падают вниз резким взмахом огни. Всего лишь отражение мигающей на стене гирлянды, не более, но кажется, что это открылись тысячи глаз, моргнули и опять уснули, не найдя ничего интересного в мире вокруг.

Комнату обнимает тишина, незваная гостья, прокравшаяся за спиной у зимы, кутаясь в плащ темноты. Прежде затаившись в углу, теперь она стремительно делает шаг вперёд, раскинув руки, чтобы убедить меня, как жаждет объятий. Но я-то не жажду, потому включаю музыку, и мелодия распрямляется, будто спавшая в коробке пружина, вышвыривая тишину прочь — из комнаты, из дома, из мира, быть может.

На подоконнике остались капли и лужицы, в них танцует свет вновь зажжённых свечей, маленьких чайных «таблеток», прячущихся в фигурных подсвечниках. Дробные всполохи света озаряют часть комнаты, а из другого угла с ними соперничают светодиодные огоньки, и кажется, что теперь вокруг уже не лес, но луг в августе, когда сотни тысяч светлячков разжигают карнавальные фонарики.

Кружение огней усыпляет, заставляет мечтать. Разум, секунду назад очарованно-напряжённый, наконец расслабляется, отпускает сам себя, и вскоре мысли исчезают как факт, оставляя место лишь ощущениям, невысказанным порывам, неясным отблескам и образам, которые невозможно поймать.

Вот в этот самый момент можно лечь, попробовать уснуть, отдаться цепким пальцам сна. Но не хочу. И потому только делаю музыку громче.

Она звучит, звенит, кричит, танцует… нет, выплясывает, творя тем самым мириады новых миров сразу. Осколки и грани на мгновение вспыхивают, отражая и живое пламя свечей, и смеющиеся светодиоды, а затем блики теряются, а миры исчезают, улетая сквозь стены.

Холодный чай тоже ловит в себя свет, словно желая стать маленьким ложем для узкого серпа, столь похожего на месяц, но совершенно не умеющего летать. Нужно взять кружку и унести её на кухню, но идти по коридору в темноте, что успела захватить дом, не хочется. Включать электрический свет, мгновенно делающий слепым, тоже.

В воздухе разливается аромат корицы. Что это — музыка, тишина, ночь? Запах густой, терпкий, напоминает о запечённых с мёдом яблоках, о пышных булках, о глинтвейне… Но исчезает так же внезапно. Наверное, это пронёсся сквозь меня ещё один мир, непременно с городами, где пекут все от мала до велика, с кофейнями, чайными, ресторанчиками у моря… Сказочный мирок, где слишком тепло для сегодняшнего вечера.

Затихает одна композиция и начинается другая, свет по-прежнему мягок, за окнами темнота качает