Драконий фрукт (СИ) [Dayrin] (fb2) читать онлайн

========== Часть 1 ==========

Двигатель самолета приятно гудит в тишине просторного салона, отдаваясь волнительной вибрацией где-то в спине. Пахнет кофе, слышные тихие голоса и шуршание пакета, где-то позади… Я любила путешествия, а текущее – должно было побить все мои предыдущие впечатления: полет держал курс на острова, где всегда было мало людей, а потому можно было сполна насладиться лазурными просторами океана, красотой природы, посмотреть на диких красочных птиц, рыбок и просто понежиться на почти безлюдном пляже. Мечта всей жизни сбылась! Я копила на эту поездку очень долго, принципиально не влезая в долги, кредиты и ссуды, чтобы чувствовать абсолютную свободу каждой частичкой своей души, что сейчас трепыхалась внутри в волнительном мандраже. Ей богу, у меня даже руки трясутся от предвкушения, и я потираю их о голые голени, до которых немного не достают голубые шорты…

Оставив позади все текущие дела, с которыми ради поездки пришлось работать сверхурочно, не жалея сил, я наконец-то на пути к цели. И для максимального погружения я даже никому не сообщила, куда конкретно лечу, решив сделать сюрприз, отправив фото прямо с пляжа. Уже предвкушаю удивление друзей и мамы, которая давно твердила мне, что стоит, наконец, отдохнуть. Невольно улыбаюсь, вспоминая ее взволнованное лицо, когда я уснула дома прямо за кухонным столом, уронив голову на руки, от чрезмерного напряжения и усталости после работы, и ей пришлось меня будить, чтобы я спала на кровати, как нормальный человек. После того случая я и задумалась как следует о том, что стоит направить труды в русло, ведущее к исполнению мечты.

В иллюминаторе уже вовсю синела бескрайняя водная гладь, такая далёкая и огромная, что даже с высоты я не видела ее края. Тихий океан слишком могуч и широк, чтобы можно было оценить его масштаб, находясь даже у самой границы с облаками. Его волны где-то там внизу казались мягкой рябью, едва-едва сминающей гладкую, полукруглую поверхность. Это завораживало своей масштабностью, заставляя чувствовать себя такой маленькой и беспомощной в сравнении с этим миром. С океаном, который был лишь малой его частью… Клонило в сон, и я прислонилась к участку стены около круглого окна, убаюканная гулом двигателей, улыбаясь сквозь негу подступающего сна бессвязному потоку приятных мыслей.

Проснулась от странного толчка, словно самолёт резко просел вниз в турбулентности, и я широко распахиваю глаза, видя в окне такую близкую поверхность воды, что невольно отдергиваюсь в сторону, испугавшись такой разительной перемены. Разве мы уже идём на посадку? Тревожно смотрю на часы и вижу, что совсем рано для приземления: до точки назначения еще минимум часа три пути, а значит кругом только бескрайние пустынные воды. Мимо пробегает стюардесса, и, судя по выражению ее лица, есть поводы для беспокойства. Пассажиры начинают вставать с мест, что-то громко говорить, перекрывая гул двигателей своими нарастающими голосами. С каждой минутой привычная обстановка наполняется вязким чувством всеобщего страха…

Рядом со мной пустует место, и я, поддавшись необъяснимой тревоге, ложусь на него, пристегивая себя вторым ремнем к сиденью.

И вовремя…

Самолёт встряхивает с новой силой, а с потолка выпадают жёлтые кислородные маски. Кто-то вскрикнул, а звук гула самолёта стал каким-то скрежещущим, неправильным и неровным. Я жмурюсь, когда слышу визг стюардесс и пассажиров позади. Начинается паника, а самолёт ложится в огромный крен… Если бы не ремни, то я бы упала на пол. В голове несутся мысли, одна страшнее другой… Кто будет нас искать? Мы погибнем от удара об воду. А если и выживет хоть одна несчастная душа, то ей придется вести бесполезный бой с огромной стихией бушующего океана, где нет ни клочка сухой земли…

Вот и все… Я умру так глупо… А как же мама…

Люди воют нечеловеческими голосами, и я понимаю, что металлический скрежет вовсе мне не мерещится. Что-то глухо рвануло по фюзеляжу, и хвост, где я сидела, начал отламываться. Сиденья рядом вырывает вместе с людьми, и я вижу кругом небо и воду, к которой стремительно приближаюсь.

Это конец…

Группируюсь в последней надежде отчаянно желающего выжить тела… Но веры в это почти нет. Последние минуты жизни проходят словно в замедленной съёмке, кругом грохочет воздух, и слышен взрыв оторванной передней части самолёта, что уже отлетела от меня на приличное расстояние. Я планирую в крошечном куске истерзанного металла вцепившись в кресла, к которым пристегнулась, ожидая удара о водную гладь океана.

Громкий треск и скольжение чувствую, с ужасом прижав колени к груди, а в голове проносится мысль, что упала я точно не в океан…

Удар… Сбивает дыхание… Треск сломанных деревьев… Темнота…

Очнулась я с жутким гулом в голове и саднящей болью в боку и бедре и колене. Кругом были ветки и сучья каких-то странных сломанных деревьев, похожих на смесь пальм и кактусов. Пошевелила пальцами на руках и ногах, с удивлением отмечая отсутствие переломов в конечностях и перебитой спины… Это… Невероятно… Не может быть…

Руки трясутся, когда я отстёгиваю ремни, больно впивающиеся в живот и ребра, тут же выскальзывая и падая на мягкую землю, будто мешок картошки. Черт… Пытаюсь выравнять перепуганное дыхание, но в голове полный хаос, страх и какая-то пустота. Надо мной синее, недостижимо высокое небо, слышно глухой рокот волн о линию прибоя, кричат чайки… Где то шелестит ветер… Я с трудом сажусь, зарываясь пальцами в тёмно-серый песок подо мной. Необычный, словно вулканический, с насыщенными вкраплениями сверкающих песчинок кварца. Чуть подальше – узкая линия дикого берега, пустого и очень длинного, уходящего за поворотом крупной скалы. Здесь все выглядело таким… Пустым… Необитаемым… От этого сердце в груди зашлось в панике, но я продолжала упрямо осматривать окружение. Позади росли странные деревья, действительно отчасти напоминавшие мне пальмы, и в голове всколыхнулось название, услышанное давным-давно. Питайя… Но я всегда думала, что они растут только в Азии или Австралии… А теперь вижу целый лес из них, частично повреждённый куском самолёта, что прошел по нему по касательной, срезав мягкие макушки острым краем металла. Возможно, эти кактусы спасли мне жизнь… И, быть может, спасут не раз, ведь его плоды были съедобны: их ещё называли “Драконий фрукт”. Крайне необычная, но вкусная еда… Позади, за этим диковинным лесом, высились скалы, большие и почти черные с зияющими дырами причудливых пещер, призывно раскрывшими свои непроглядные пасти. Странное место, не похожее ни на что, виденное мной прежде. Вернувшись взглядом к океану, я долго всматривалась в идеально ровную линию горизонта, на котором не было абсолютно ничего. Ни острова, ни корабля, ни других самолётов – вообще ничего.

Только вода…

Решив не сидеть на месте, а проверить остров на предмет того, что здесь действительно нет никого, включая выживших, я с кряхтением встаю, придерживая болевший бок. Вроде бы не сломаны ребра, но дышать всё равно больно. Может, всё-таки мое предчувствие меня подведёт и, выйдя за те скалы, я увижу там общественный пляж, отели, город и людей… Хоть что-нибудь… Ноги едва держат, дрожа от пережитого стресса на каждом шаге по странному трескучему песку, податливо проминающимся под ступнями. За мной остаётся дорожка неровных следов и силуэты загадочных изумрудно-зеленых растений, на которые пришлось мое “удачное” приземление. Ещё не известно, что хуже: погибнуть сразу или бороться за жизнь один на один с жестокой природной силой и ее равнодушием. Линия воды и песка была размытой, на шуршащие мелкие камни набегала пенистая волна, касаясь ног, моча обувь солёной влагой и слизывая с нее прилипшие песчинки и водоросли. Ветер путался во взлохмаченных волосах, в которых застряли кусочки листьев, которые я на автомате вынимала, нервно перебирая руками пряди. Это помогало отвлекаться от мыслей и концентрироваться на насущных задачах. Что делать, если я никого не найду? Определенно искать дальше… Даже если для этого придется обойти весь этот остров. До материка отсюда слишком далеко, чтобы я могла даже немного надеяться на то, что это не крошечный клочок никому неизвестной земли в жестокосердной пучине Тихого океана…

К горлу подступали слезы, но я безжалостно их душила.

— Не сейчас, Амбри… Просто держись, — успокаиваю себя, огибая крутой обрыв скалы на границе с водой, выходя за угол, где виднелся массив тропического леса всех оттенков зелени: от почти черного и малахитового до нежно-салатового, в зависимости от вида дерева и попадающего сквозь частую облачную рябь света. Тишина… Ни одного голоса человека. Только пение тропиков. Дикий оплот неизвестности… Остров был не слишком огромным, но и не маленьким настолько, чтобы мне удалось бы обойти его за день. Радует, что хотя бы нет вулканов. Обычный тропический морской пейзаж… абсолютно необитаемого острова с большой, вдающейся в берег лагуной, что прорезала его до самой крупной скалы суши, которая будто была расщеплена пополам, немного обнажая загадочное темнеющее нутро горных пород. Я остановилась, переводя дух и перенося вес на неушибленную ногу. Колено после ходьбы заметно ныло, отдаваясь в бедро и куда-то в таз. Жарко… Одежда липнет к телу, и хочется пить. Первым делом теперь встаёт вопрос о воде.

Где найти питьевую воду, если вокруг океаническая бездна? Жалею, что не осмотрела деревья на предмет фруктов, но взгляд цепляется за знакомый силуэт среди леса с раскидистыми побегами-лианами и узловатыми гроздьями плодов… Похоже, питайи растут по всему острову, возможно когда-то завезенные с материка, а быть может, это какой-то эндемичный сорт, который больше нигде в мире не встречается. Устремляюсь к тенистым зарослям, в надежде, что под их пологом будет, как минимум, не настолько душно.

На мое счастье плоды росли не слишком высоко и были вполне зрелыми на вид. Сорвав один, подтянув к себе низко свисающую лиану, думаю, как бы мне его вскрыть. Кожа плода очень толстая, бугристая, покрытая крупными чешуями листьев, пурпурные, но неприступные и без ножа справиться с таким, даже имея зубы, возможным не представляется. Безуспешно поковыряв недосягаемую еду, я с досадой рычу, осматриваясь, но ни на земле, ни в дымке листьев нет ничего подходящего, что можно было бы использовать вместо лезвия. Придется брать фрукт с собой, пока не найду что-то, что бы мне помогло… У меня вообще ничего здесь не было, кроме зажигалки в кармане, которую удалось пронести в самолёт. Нечто вроде моего талисмана в виде дракончика, с которым я никогда не расставалась, нося у сердца как напоминание о давно погибшем отце…

Прикрываю глаза, придавливая в себе приступ панической атаки. Снова повторяю себе, что не время легко поддаваться эмоциям, и захожу прямиком в лесную дикую поросль. Здесь действительно прохладнее, но прямо посреди разнообразных стволов растительности растут скалы и камни самых разных размеров, придавая джунглям загадочный вид. Ничего подобного я прежде не встречала. И сами каменистые глыбы здесь казались потрясающе черными, напоминая не то обсидиан, не то темный мрамор. Удивительно и красиво. Это даже отвлекает меня от комка страха, вставшего поперек горла, особенно когда я провожу рукой по теплой поверхности удивительной породы. Мой взгляд скользит за эти удивительные камни, и я вижу в сизом освещении пальм и каких-то странных деревьев спуск вниз, словно небольшая тропинка, уходящая практически внутрь одной из скал. И тут я вспомнила кое-что.

Вода!

Вода бывает в скалах, зачастую просто просачиваясь через микротрещины, и если найти подходящее место или даже пещеру, то там будет и пресный источник, пригодный для питья. Срываюсь с места, игнорируя собственную хромоту, поворачивая между массивных древесных стволов в сторону изгиба горы. И действительно, вижу спуск в широкий котлован необыкновенно большой пещеры. И только войдя внутрь, я смогла по-настоящему оценить ее впечатляющий размер…

Огромные своды в черном камне были высечены временем и влагой моря, выточив здесь широкую пустоту чаши, наполненную с одной стороны морской водой, уходящей, судя по всему куда-то очень глубоко, возможно даже под остров, соединяясь через систему пещер с океаном напрямую. Я убедилась в этом, подойдя ближе и всмотревшись в неподвижную гладь воды, что на вкус действительно оказалась солёной, а ее омут был настолько глубоким, что дно быстро исчезало в черноте. Потолок был прорезан отверстием, вероятно проточенным дождями и ветром, дав сюда хоть немного света, что падал почти в середину пещеры. Здесь было тихо: даже не слышно прибоя, и мне это понравилось. От постоянного пенного шелеста я начинала жутко нервничать в сложившейся ситуации, и это место стало моим первым претендентом на убежище. Под сводами можно было укрыться от непогоды, ночного холода и ветра, и просто немного перевести дух. Я с тоской смотрю на драконий фрукт в руке и с досадой бросаю его в водяной аттол пещеры, уходя к противоположной стене. Долго скользя по ней взглядом, я нахожу углубление, круглое и гладкое, подумав, что такое могут выбить со временем капли и, действительно, нахожу чуть выше трещину, из которой сочится вода. Несмело касаюсь ее языком, и радостно выдыхаю: пресная… Надолго припадаю к слабому источнику, медленно, но верно унимая бушующую жажду…

У меня появился крошечный шанс на жизнь…

Почти напившись, слышу позади звук крупных бурлящих пузырей и всплеск, заставивший меня повернуться, но кроме волнующейся глади воды в пещерном омуте я ничего не разглядела, только вот… Фрукт, что я бросила в воду исчез. На ум тут же пришли картины различных рыб, дельфинов и прочей многочисленной фауны, и это в равной степени было пугающим и любопытным. Если здесь есть какие-нибудь животные, то это отчасти хороший знак, при условии, что они не опасны, не ядовиты или не агрессивны. Я осторожно подобралась к воде, напряжённо всматриваясь в индиговую глубину, но там гуляла тьма. Ничего не видно… Может просто какая-то пещерная рыба? Ведь в тропиках чего только не водится…

— Пфф, Амбри, у тебя просто сдают нервы… Надо отдохнуть и подумать, — тихо комментирую свой собственный страх и разочарованно вздыхаю, садясь у стены под сводом черной чаши моего нового обиталища.

Камень подо мной был насквозь прогрет тропическим солнцем, палящим снаружи, но в самой пещере было не душно, а морской воздух здесь казался более лёгким и приятным. Устало вытянув ушибленную ногу, я прикрыла глаза и стала размышлять о том, что мне делать теперь.

Очевидным был факт того, что здесь никого нет и быть не может. Подобных оазисов в океане было немало, и многие даже не наносили на карты, за неимением к таким местам хоть сколько-нибудь значимого интереса. Кроме того, больше никто не выжил, а ещё…

Никто не знал где я…

Начинают душить слезы, которые я уже не могу сдержать, пуская всё на самотёк. Они скатываются по щекам и капают на голые предплечья, убегая горячими капельками на чернеющий пол пещеры. Я всегда плакала тихо, просто позволяя влаге течь по лицу и орошать все, чего коснутся их мокрые дорожки… На языке вился привкус Тихого океана, который потерял меня в себе, не давая никаких шансов на иную судьбу.

Один человек… На необитаемом острове…

Точнее… Что это? Слышу плеск снова… Приоткрываю глаза и замираю, видя пристальный, немного светящийся взгляд двух явно гетерохромных глаз над водой… Цепко смотрит прямо на меня со злым любопытством очевидно разумного… существа… И когда в голове вдруг появляется ясность того, что это ни разу не человек, то рассудок с ощутимым хлопком отключает меня от реальности, сочтя произошедшее слишком большим стрессом…

Падаю на бок, теряя сознание, которое надолго запечатлелось в памяти жутковатой картинкой, в которой в пещерном озере мелькнул светящейся бирюзой гигантский хвост монстра с красными глазами на дымно-черном черепе…

Комментарий к Часть 1

¯\_(ツ)_/¯

Ну люблю я тему выживания, ну что с меня взять. А тут ещё и океан, остров, русалка-Эррор (или сирена, черт их разберёт) со всеми вытекающими, хехе.

========== Часть 2 ==========

Очнувшись, я буквально подрываюсь с места, всматриваясь в пустые очертания пещерного озера, затихшего в вечернем спокойствии, словно ничего и не было. И я действительно готова была поверить в чересчур разыгравшееся воображение, если бы не одно “но”… У кромки воды лежала счищенная кожура принесенного мной драконьего фрукта, чье содержимое кто-то аккуратно выел…

— Вот черт! — шепчу в полумрак темноты, что из-за уличных сумерек казалась почти непроглядной, и спешно убегаю из пещеры, шипя от боли, усилившейся в ноге и рёбрах после часов простоя.

На улице разливался морской вечер: небо, покрытое множеством мелких рваных облаков, подсвечено рыжим огнем закатного солнца, а воздух стал заметно прохладнее, уступив место удушливой жары полуденного светила мягкой свежести соленого вечера. Воздух отрезвлял, утихомиривая участившиеся пульс…

Что вообще я видела?

Определенно нечто живое и, смею предполагать, вполне разумное. Его глаза я точно никогда не забуду, как и сочетание тела скелета с насыщенной синей темнотой… хвоста? Что это за существо, и как здесь оказалось? Жило всегда? Приплыло на шум? Слишком много вопросов, и никаких намеков на простые ответы. Я в страхе оглядываюсь на зияющий провал пещеры, в которой витала загадочная тишина. Но оно ведь мне ничего не сделало… Почему? Не хотело? Или просто не могло дотянуться? От последнего вопроса по спине бежит липкая дрожь, и я спешно отхожу подальше, но… Теперь я в замешательстве.

Страшно…

Страшно, когда понимаешь, что ты один. И ещё страшнее знать, что это ложь, и за тобой могут пристально следить… Невольно чувствуешь себя жертвой или участником максимально неудачного розыгрыша. И самое дурацкое, что эта чертова пещера – пока что единственное место, где можно добыть пригодную для питья воду!

— Думай, Амбри, думай, — говорю себе, ударяя кулаком в лоб и вышагивая перед входом взад и вперёд.

Надо размышлять логически… Во-первых, вода. Это приоритет, а значит вернуться туда придется в любом случае, как ни крути. Даже убежище играет не настолько первостепенную роль – для жизни здесь явно можно найти не одну пещеру. Во-вторых, это существо было в воде и из нее не вылезало, стало быть, по суше перемещаться не может. В противном случае, уже бы вылезло, пока я была в отключке и совершило задуманное, если оно было. В-третьих… Драконий фрукт…

Питайя… Ее съело оно?

Эта мысль заставляет меня остановиться и закусить палец, словно так я могу уцепиться за эту идею покрепче. Выходит, что монстр, кем бы он ни был, ест эти фрукты, явно расправляясь с ними так, словно это были мандарины, а не жёсткие лианоподобные кактусы. С этим можно было кое-что попробовать сделать, как бы абсурдно сейчас это не звучало. Я на стрессе, мне плохо, страшно, больно и надежды на выживание почти нет. Есть только стремление жить, что с надеждой не имеет ничего общего абсолютно. А потому, я решаюсь на риск. В такой ситуации даже с чудищем сидеть рядом не так страшно, как остаться совершенно одной… Боязнь одиночества… Вечного, до конца дней, до последнего вздоха, даже если он наступит завтра – это слишком непосильная ноша для кого-то вроде меня. Будет ли меня искать хоть кто-то? Наверняка родные уже всполошились моим отсутствием, но… Что это меняет? Найти затонувшие обломки самолёта в самом сердце Тихого океана, это…

Невозможно…

Крепко смыкаю веки, смаргивая слезы и смело иду в потемневшие джунгли, чтобы до ночи успеть собрать плоды загадочного растения, которые решаю отдать в качестве подношения неизвестному хозяину пещеры в сердце острова. Солнце поглотилось океаном, оставив после себя неясное зарево темнеющей бирюзы в небе. Стихли крики морских птиц, улетевших на гнездовье на вершинах скал, а кругом запели южные сверчки и цикады. Из травы вдруг поднялись светлячки, то тут, то там, озаряя темный малахит травинок ярко-желтыми искрами света. Я надолго замерла, любуясь на это чудо, позабыв на миг о том, что случилось, и где я, наблюдая за спиральными танцами диковинных насекомых… Их становится так много, что даже кожу освещает их сияние, сравнимое по яркости с лунным светом. Красиво, и я опускаюсь коленями на траву, ощущая ее теплоту и мягкость, прогретую горячим летом. Так прекрасно… Поднимаю голову к небу и вижу первые зажигаюшиеся в его куполе звёзды, чей свет не перебит яркостью переполненных мегаполисов, показывая свою первозданность в тихом подмигивании далёкого мерцания. Пенный шелест засыпающего моря кажется песней, что убаюкивает и качает остров, накрывая волнами словно одеялом… И даже ветер где-то запропастился, оставив в покое макушки старых, неизвестных мне растений… Неизведанный, чужой мне мир, такой неприветливый и загадочный, но сбежать от него невозможно… Словно насилие над судьбой, крушение этого злосчастного самолёта разделило мою жизнь пополам, болезненно и резко оторвав всю прошлую жизнь, скомкав и выбросив ее, словно ненужный мусор… Смятую бумагу… И остаётся только обнаженная душа, что будет болеть, кажется, вечно, напоминая о том, насколько мир беспощаден и равнодушен к простым судьбам. Так что… Если этот монстр в пещере убьет, растерзает первобытным зверем, то… Не будет ли это благом для меня? Единственным, что сможет избавить от неминуемого конца? Я почему-то уверена, что не выживу. Да, я борюсь, сопротивляюсь. Да, я выжила в авиакатастрофе, но этот остров не простит мне, обычному городскому жителю, ни единой ошибки. Океан заберёт меня в свои недра, погребя под надёжным покрывалом индиговых вод…

Набираю плоды питайи в подол футболки и ухожу в тьму пещеры, равнодушно глядя в ее сгустившуюся тьму. С трудом видно воду, немного мерцающую в отсвете от отверстия в вершине свода. Она чуть переливается темной бирюзой, словно где-то очень глубоко есть нечто сияющее в недрах пещерных систем. Очередная загадка. Подхожу, сильно щурясь, прямо к кромке водной глади, которую почти не видно, размывая границы тенью. Они словно движутся, теряя очертания и четкость, завораживая чернеющими бликами глади. Во всем этом месте была тайна… Опускаю подол, высыпая фрукты в водную чашу, у края которой стою. Они падают с глухим плеском, разрушая ареол тишины сводчатых скал, древних, как сам океан. Поворачиваюсь спиной и замираю, чувствуя, что в душе погасли все эмоции, словно уйдя за горизонт вместе с закатным солнцем… Минута промедления. Две… Три…

Падаю спиной в океаническую чашу древней воды, выпуская из лёгких воздух и погружаясь в соленое спокойствие, что благодатно приняло меня в свои прохладные объятия. Над головой на потревоженной глади качаются плоды, оставленные мной для загадочного существа, что жило в этом одиноком мире, отщепленном от любопытных человеческих глаз… Вздымаются сверкающие пузыри воздуха, а лёгкие начинает сводить от недостатка кислорода в них… Я унесу тайну твоего существования за грань жизни… Мне не нужно существование, из которого нет выхода. Я должна была умереть со всеми пассажирами в самолёте, разбившемся о волнующийся простор Тихого океана.

Тьма сгущается, но в мрачном своде бликов поверхности воды я вижу движение… Огромный силуэт с плавным движением хвоста и туловище с изящными руками, просветы ребер и линию хищного позвоночника… Это существо здесь со мной, в темноте чернеющей воды… Оно движется, привлеченное шумом и вероятно пищей, что я принесла… Но мне уже все равно…

Кислород на исходе, лёгкие болезненно сжимаются и горло пускает солёную воду внутрь. Это чертовски больно, и я кашляю, делая только хуже, начиная извиваться и чувствуя инстинктивный животный ужас. Хватаюсь за горло, из которого выбиваются последние пузырьки согретого телом воздуха, что привлекает свет двух больших, злобных, разномастных глаз… Последнее, что вижу, это взметнувшийся синевой длинный хвост, похожий на мощный плавник угря. Его таусинный перелив и темнота с отголоском чужого грубого касания…

Опять прихожу в себя, в этот раз насильно, чувствуя давление на грудную клетку чего-то очень большого и тяжелого и тут же откашливаюсь обильным количеством жгучей, солёной воды, сгибаясь от этого пополам. Что ж за невезение в смерти? С трудом открываю глаза, отмечая темноту пещерных стен и чуть светящийся в темноте силуэт монстра, такого близкого сейчас, что снова хочется задохнуться и на этот раз – навсегда. Мои глаза расширяются от ужаса…

Наполовину скрытая в воде виднеется широкая, влажная лопасть мерцающего люминофором хвоста, часть которого давила на мои ребра, действительно напоминая таковой у крупной мурены, сходясь где-то на поясе у мощного позвоночника и ребер цвета жженого граната, а еще… Череп. Черный, с полосами света небесной синевы, на контрасте с мерцающим алым светом глазниц со зрачками, от которых стынет в жилах кровь. Такие разные… Делают выражение лица безумным. Вкупе с хищным оскалом и внушительными клыками… Другие черты его тела я попросту не замечаю, в ужасе уцепившись за этот колючий взгляд, что смотрел столь пристально: так змеи наблюдают за своей жертвой прежде чем убить… Его мерцающий хвост мягко сполз с меня в воду, сопровождаясь странным шипением обладателя, которое оборвалось вполне человеческой речью, ударившей не хуже крепкой пощечины.

— Дуррра, — рокочет в сводах пещеры помноженный на эхо бас. Или это его голос так расщепляется? Словно заедает на пленке или вроде того, звуча совершенно инопланетно. Он злобно прищурился и скользнул в воду мощным длинным телом, громко хлопнув по воде хвостом на прощание, окатив тысячей холодных брызг…

— Твою мать… — удается просипеть спустя почти минуту молчаливого шока, садясь так резко, что кругом идёт голова, и снова пробирает кашель. Но монстра и след простыл… Как впрочем и драконьих фруктов, что исчезли без возврата… Выдыхаю рвано, понимая, что всё мгновение странной встречи делала это через раз и не в полную силу. В голове все ещё гудел его странный грозный голос, пока глаза судорожно смотрят в черную пучину пещерного морского пролива, где исчез монстр. Это существо вытащило меня из омута и… Спасло? Но почему?

Отодвигаюсь от котлована к самой дальней стене сводов и устало прислоняюсь замёрзшей спиной в мокрой одежде к теплым камням, буравя почти не видящим ничего взглядом мглу его таинственного убежища. На улице стемнело, погружая пещеру в непроглядную мглу, оставляя меня один на один с собой на безымянном острове. В голове абсолютно пусто… Ни единой мысли… И я просто засыпаю в бессилии, даже не заботясь о сухости одежды или чувстве зародившегося глубоко внутри голода.

Утро встретило рассветом и лучами солнца, светившего через дыры в сводах прямо на меня, приятно щекоча теплом тело. Я сонно шевелюсь, со стоном скидывая на удивление приятную негу от желанной телом и душой передышки, открывая глаза и осматриваясь в своем новом обиталище. Взгляд цепляется за водную гладь морской проруби в черных скальных породах и… Из воды торчит чужая знакомая голова с прищуром больших глаз, следящая за мной все то время…

А сколько он вообще здесь?

Я хмурюсь, всматриваясь в холод мерцающих зрачков, рассматривая сперва один, более мелкий, но пронзительно звездно-белый, а следом второй, крупный с черным сердцем зрачка и дугой синего опала под жёлтым заревом над ним. Глаза были более чем странные, но красивые, по моему разумению, поскольку выражали в своем обладателе незаурядный и проницательный ум одним только взглядом. Увидев мое к себе внимание монстр оскалился, а после нырнул вглубь воды, оставляя меня одну. Странное существо… Но, вероятно, с ним можно общаться? Это единственное, что удерживало рассудок на грани адекватности. Ха, какая ирония! Мифическое чудище не даёт мне спятить… Скажи мне кто об этом пару дней назад, порекомендовала бы ему посетить интересное заведение с людьми в белых халатах…

С трудом встаю, чувствуя, как ослабло все тело, и первым делом как следует потягиваюсь, с сожалением отмечая, как всё ещё ощутимо ноет колено и ребра. Задрав подол высохшей за ночь футболки вижу смачную гематому на весь левый бок. Отвратительно… Колено выглядело не многим лучше, посинев почти до черноты. Обреченно вздыхаю и ковыляю до известного углубления в стене, чтобы как следует напиться и заглушить водой голод, хотя бы ненадолго. Сегодня в повестке дня будет стоять активный поиск пищи… Лезу в карман шорт и понимаю, что любимая зажигалка благополучно утонула в омуте хозяина пещеры. Обидно… И без огня теперь шансов ещё меньше… Но умирать от голода кажется самым неприятным исходом, и я отправляюсь на поиски, пока ещё не успело стать настолько жарко. Солнце недавно выкатилось из-за линии горизонта, моментально согревая джунгли и берег пронзительными лучами, которые сегодня не загораживали даже облака. Я ушла в глубь острова, запомнив направление местонахождения пещеры по солнцу, уходя примерно в сторону предполагаемого противоположного берега. По пути встречалась масса незнакомых растений, и я не знала, что из этого вообще можно есть. С тоской взглянула на ящерицу, пригревшуюся на цветной коре толстого дерева. Но даже ее я не смогу употребить без огня. Это отвратительно… От подобных мыслей становится дурно. Я нашла ещё много драконьих фруктов и все же рискнула попытаться почистить один, наиболее зрелый, на мой взгляд. Усевшись прямо под колючей лианой, я с силой вгрызлась в кожуру и всё-таки прокусила ее, тут же ощутив на языке сладковатый привкус мякоти. С огромными усилиями сняв несколько крупных чешуек оболочки, я, наконец, добралась до снежно-белой сердцевины с тысячами точек черных семечек, походивших на маковые зерна. На вкус плод напоминал киви и приносил блаженное чувство свежести и утоленного голода с каждым восхитительным кусочком… Я выела его без остатка, принимаясь с той же техникой выгрызать второй, а следом и третий, не заботясь о том, как это дико выглядит со стороны, и как потом буду смотреться я. Какая, к дьяволу, разница, когда так хочется есть и пить… Неудивительно, что их любит тот монстр. Ведь сам он, наверняка, достать плоды не способен. Надо принести ему ещё…

Насытившись, что было до странного удивительным в таком месте, я набрала побольше фруктов и решила отправиться обратно, чтобы самое жаркое тропическое пекло переждать в спасительной прохладе пещеры. За короткий участок ухабистого пути я успела расхроматься ещё сильнее, но до убежища дошла упрямо, с чувством гордости за себя сбрасывая из подола одежды тяжёлые фрукты прямо в воду. Сажусь у кромки, впериваясь тяжёлым взглядом в водную гладь, ожидая какого-то чуда, и оно не заставляет себя ждать, резко выныривая с тысячей искристых брызг солёной воды, окативших меня с макушки до скрещенных в позе лотоса ног. Огромный монстр-сирена хватает один плод трехцветными фалангами пальцев, но замечая меня, останавливается, замерев и прищурившись.

— Подожди… Кто ты? — мой вопрос звучит почти умоляюще, и чудовище коварно улыбается, подплыв едва заметно ближе. Он молчит, но не уплывает, смотрит оценивающе и сердито, словно я нарушила его планы или помешала своим присутствием. А мне отчаянно хочется выйти с ним на контакт, словно от этого зависит моя дальнейшая судьба.

— Меня зовут Амбриэль. Можно просто Амбри, — тихо представляюсь ему, кладя ладонь на свою грудь, словно пытаясь сообщить кому-то информацию на другом языке.

— Эррор, — отвечает рычащий голос, а после монстр с упоением откусывает огромный кусок фрукта, неотрывно буравя меня взглядом разномастных глаз…

========== Часть 3 ==========

После того, как завязалось наше странное знакомство с Эррором, моя эмоциональная стабильность была, как ни странно, в большем порядке, чем стоило бы ожидать, когда речь идёт о жутковатом монстре в огромной пещере с морским озером. Ощущение, что ты не один, это нечто такое, что даёт ниточку крепкой связи с реальностью, когда речь идёт о выживании в абсолютно незнакомых условиях. Особенно в случае, если ситуация складывается так, что это существо знает об этом месте куда больше моего, а стало быть, могло бы мне помочь…

Могло, да не хотело…

Эррор почти всегда прятался где-то в глубине вод, показываясь, только когда я приносила ему фрукты. И ни слова благодарности, словно это было обычным делом. Спустя примерно недели две, если не больше (учёт времени мной не вёлся, за неимением значимости этого понятия в подобном месте), я поняла, что на одних плодах, в отличие от монстра, долго не протяну. Он, скорее всего, ел что-то ещё: с такими зубами нельзя быть вегетарианцем… А мне приходилось довольствоваться настолько малым, что вскоре я и сама стану похожей на скелет или дохлую сардину.

Сегодня утром я честно попыталась поймать у прибойной линии какую-то странную рыбу, похожую на коралл или что-то бесформенно-серое, но вместо обеда получила от нее неприятную царапину на щиколотке, которая болела все сильнее, мешая нормально думать. Плюнув на несостоявшийся обед, я опять вернулась в убежище, чтобы в очередной раз покормить нового знакомого…

Жаль, но даже мои монологи в одностороннем порядке в редкие мгновения появления этой вредной сирены не сильно улучшали ситуацию: Эррор явно слушал, но отчего-то не отвечал, просто буравя взглядом с нечитаемым выражением. А я, пользуясь случаем, рассматривала его во все глаза, иногда незаметно придвигаясь к нему, и мне казалось, что с каждым разом он подпускал всё ближе, позволив в итоге сидеть совсем рядом.

Мне нравится сочетание цветов его странного тела. Словно сошедший со страниц сказочной истории, не то русалка, не то морской змей. Особенно завораживает волнистое колыхание сапфирово-синего хвоста в воде, на который я завороженно смотрю сейчас, сидя у самой кромки и опустив в воду ноги, пережидая очередной знойный день в его логове и борясь с сонливостью. В этот раз я молчу, просто разглядывая чарующие блики и остаточный шлейф света в воде там, где только что был огромный плавник.

Красиво…

— На что уставилась? — сердито спрашивает монстр, отбрасывая в сторону шкурку от драконьего фрукта.

— Ты как Кэдди, — задумчиво тяну, глядя, как гнется массивная лопасть.

— Кто? — он заинтересованно подплывает ближе, укладывая руки на пол пещеры и впервые заглядывая мне в глаза. От такого интереса я вздрагиваю, но смело отвечаю на взгляд и вопрос:

— Это из мифологии. Великий морской змей Кэдди{?}[Реально существующая легенда], огромный, сапфировый властитель океана. Ты чем-то напоминаешь мне эту легенду, — доброжелательно клоню голову к плечу, отмечая, что чувствую себя неважно и пытаюсь понять, когда могла успеть простудиться в таком теплом климате.

— Мне нравится твое сравнение… — рокочет эхом его довольный голос, и я немного вздрагиваю от того, как начинает простреливать болью где-то в щиколотке. Вытаскиваю ногу из воды и смотрю на маленькую царапину, ставшую чуть фиолетовой в приглушённом свете пещеры. Странно, может дело в рыбе?

— Ты странно пахнешь, — Эррор чуть скалит зубы, втягивая воздух внутрь с глухим шипением.

— Ещё бы, столько дней без шампуня в простой солёной воде, — с досадой отвечаю, мечтая о ду́ше или, на худой конец, об озере или ручье с пресной водой.

— На острове есть река, но дело не в этом… Твой запах изменился за день… Ты… Это что? — монстр все это время скользит по мне взглядом, остановившись на босой ноге с черточкой мелкой ранки.

— Есть река?! И ты молчал? Вот рыбина, — возмущаюсь, не обращая внимания на подозрительный прищур хищных глаз. Монстр резко хватает за ногу и наполовину втягивает в воду, пока я испуганно пищу, падая на спину.

— Ай, ты что! Отпусти! Нет! — пытаюсь вырваться, но Эррор злобно рокочет сердитым рычанием, однако на глубину не тянет, все ещё держа рукой за ногу возле кромки, где было достаточно мелко, — ладно, ты не рыбина, извини! Пыфххк — он дёргает меня чуть дальше и я, волочась спиной по воде и камню, оказываюсь под водой полностью.

Под спину проскальзывает что-то большое и мягкое, поднимая над границей омута и воздуха, благодаря чему я закашлялась, но снова смогла дышать, испуганно цепляясь за это нечто позади.

— Ты на синанцею наступила, дура? — Эррор извернулся, беря меня в темно-бирюзовый плен своего хвоста, и склоняется ближе, мерцая разномастными зрачками в явном недовольстве с примесью чего-то ещё.

— Кхх… Чего? На кого? — испуганно цепляюсь за него, наполовину опущенная в воду, но руки соскальзывают с мокрой бархатистой кожи, отчего получается, что я его едва ли не глажу по покатым бокам мощного хвоста.

— Прекрати трепыхаться и трогать меня, я тебя не собираюсь топить, идиотка, — Эррор сердито скалит острые зубы, и я замираю, но хвост все ещё обхватываю руками, ужасно боясь выскользнуть в глубокий омут пещеры, — рыба. Ты наступала на серую рыбу? — вкрадчиво уточняет монстр, вновь втягивая воздух с тихим свистом.

— Не… А… Ну, меня поцарапала какая-то рыба, на камень похожая, когда я пыталась ее поймать, — оправдываюсь, пытаясь понять, к чему он клонит.

— Она ядовитая, бестолочччь, — шипит Эррор недовольно, стягивая хвост вокруг моей талии, опуская в воду до плеч, — зачем она тебе?

— Затем, что я с голоду умру на одних драконьих фруктах, — жалобно отвечаю, чуть вздрагивая, когда хвост касается оголенной кожи, где задралась одежда.

— Э? Ты… Голодаешь? — Эррор удивляется, неверяще изгибаясь ближе и чуть ослабляя хвост, чтобы внезапно провести пальцем по моим ребрам и снова затем стянуть кольцо, — из-за рыбы будешь болеть минимум три дня… Никуда не уходи из пещеры, — гулко рокочет монстр, отпуская меня и тут же ныряя, скрываясь в глубине сапфировых вод подо мной. Я недовольно вылезаю на берег, все ещё фыркая от попавшей в нос воды и долго смотрю на идущую по воде рябь.

Странный во всех смыслах монстр…

По коже до сих пор гуляет фантомное чувство касания его хвоста: мягкого и немного шершавого, пуская мурашки, которые я списываю на недомогание. Сворачиваюсь калачиком у воды, поддаваясь слабости и сонливости, проваливаясь в знобливую дремоту болезни.

Во сне постоянно что-то болит, но что конкретно, понять сложно. Когда просыпаюсь окончательно, то чувствую, что на остров уже опустился утомленный жарой вечер, пуская в пещеру стрекот южных цикад. Поворачиваюсь на спину, ощущая нечто странное на ноге. Поднимаясь на локтях, вытягиваю ее и вижу, что ступня до самой щиколотки замотана в какую-то мокрую траву или водоросль, а около бедра лежит маленький свёрток, в котором оказалось… Жареное мясо… Но откуда?

Сажусь резко, чувствуя неприятное головокружение, осматривая полумрак убежища, но кругом тишина: только в озере слышно плеск воды, словно кто-то нырнул. Нетрудно догадаться, кто именно это был, и беря в руки еду, я тихо шепчу “Спасибо”, с наслаждением вгрызаясь в пищу. Такое долгожданное мясо, с восхитительным, давно позабытым вкусом дыма. От наслаждения, что способно перебить даже недомогание, я не сдерживаю улыбку, чуть прикрывая глаза. Наконец-то нормальная еда… И даже не смотря на саднящую боль в ноге и очевидный жар, впервые за всё время, что я здесь, мне так спокойно… Насытившись вдоволь, я долго с благодарностью смотрю на тихий омут пещерного озера, укладываясь неподалёку, пока снова не смаривает сон. Из-за температуры было холодно, но теплые камни грели тело, помогая бороться с ознобом. И под утро будто стало ещё теплее, окутывая со всех сторон неясной греющей дымкой, напоминающей объятия, по которым я так тосковала, тут же вспоминая семью и друзей…

Но если бы я вернулась обратно, то этот загадочный монстр остался бы здесь совсем один?..

Эта мысль резко пробуждает, заставляя вздрогнуть, словно сбрасывая неприятный морок падения с высоты. И тут же встречаю близкий взгляд разномастных глаз, что буравит меня изучающе, словно видит впервые.

— Эррор… Спасибо, — тихо шепчу ему, всматриваясь в спокойные черты его черепа, а он чуть щурится, сжимая ладони, уложенные на каменистом полу, в кулаки и расжимая вновь.

— Не за что, Амбри, — впервые зовёт меня по имени, — иначе кто будет снабжать меня фруктами? — добавляет привычное ехидство, от которого становится уютно, и я улыбаюсь в ответ.

— Тебе так они нравятся, Эррор? — сонно спрашиваю, чувствуя, что монстр более настроен на разговор, чем обычно.

— Вкус у них, бесспорно хорош, но я их ем не ради наслаждения, — отвечает он, подплывая чуть ближе и привычно опираясь о край котлована.

— А для чего тогда? Что ты вообще ешь обычно? — с интересом приподнимаю голову на локте, выцепляя в полутьме раннего утра свет его хвоста и глаз.

— Не твое дело, человек, — рычит вдруг он, отводя взгляд и ныряя в воду.

Ну вот… Кажется он на что-то обиделся. Разочарованно переворачиваюсь на спину, смотря в просвет отверстия в потолке пещеры, где гаснет ночное небо, уступая место солнечным лучам, упиравшимся в дневной полумесяц Луны, что уже на пути к полнолунию. Видно несколько ярких точек звёзд, что ещё не успели потухнуть в подступающем утре. Одолевают смутные догадки, мысли и сомнения, что не отпускали меня ни на миг в этом месте, что я пока не могу называть домом…

Почему все сложилось именно так? Словно странное совпадение илистечение обстоятельств… Кроме того, на разум безумно давило одиночество. Незаметно для себя я ждала каждый миг встречи с хозяином этого обиталища как спасительного глотка пресной влаги в свой первый день здесь… Словно он остался единственной связующей нитью с реальностью на этом сюрреалистичном острове, где растут загадочные кактусы-лианы… Здесь все было загадочным: от скал, угольно черных и блестящих алмазными искрами на солнце, до растений, словно сошедших со страниц фантастического романа. Будто я попала на другую планету, откуда нет возврата.

Не дождавшись монстра, но почувствовав себя значительно лучше, встаю и решаю отправиться на поиски пресловутой реки, чтобы искупаться, а заодно набрать Эррору так необходимые ему фрукты. И даже не важно, зачем он ест их на самом деле. Раз надо, значит я должна помочь… У него, судя по всему, так же как и у меня, никого не было, и, возможно, это приносило ему не меньшую боль, чем мне. Нога отдавалась слабым дискомфортом, но идти можно было вполне сносно, едва заметно прихрамывая. Наученная горьким опытом, на местную фауну я больше охотиться не стану, оставив эту прерогативу своей вредной сирене…

С каких пор он так быстро успел стать моим?

Вопрос остаётся без ответа, и я уверенно шагаю из пещеры в рассветные джунгли, поющие самым разным переливом диковинных голосов. Громких и тихих, мелодичных и не очень… Действительно необычно и даже красиво, особенно, когда жёлтое солнце начинает подсвечивать верхушки особенно высоких обелисков горных пород. Я надолго останавливаюсь по дороге через удивительный лес, наслаждаясь первозданной природой. Вслушиваясь в переливы океанических волн берега неподалёку. Любуясь замеченными изредка цветными птицами, что мелькали в густых малахитовых кронах над головой… Это место начинало меня очаровывать своей удивительной атмосферой… Ничто не цепляло взгляд привычностью, а потому хотелось смотреть, наблюдать, видеть, чувствовать, слышать и дышать этим местом больше.

Так я понимала, что всё ещё жива и хочу жить дальше…

Потихоньку хромаю вглубь острова, иногда переводя дух и отмечая, где росли деревья питайи. Помимо шелеста синего моря слуха мягко коснулось журчание, привлекая внимание. Кажется, Эррор не наврал, и здесь действительно есть небольшая река. Спешу на звук, проламывая руками податливые ветки и лианы, цепляющиеся за плечи, стремясь к долгожданному источнику, и, когда выхожу к нему, замираю, поражения красотой этого райского уголка.

Разлив небольшой речки, падающей со скалистого утеса метров в десять высотой… Водопад… Глубокий омут под ним, выбитый временем этой влагой, отражая голубое небо и вспениваясь у основания с приятным звоном неспешного течения.

— Черт возьми, — шепчу пораженно, подходя к воде.

Она такая прозрачная, что видно всю ее кристаллическую глубину до последнего донного камушка. В нетерпении вздыхаю и снимаю липнущую к коже одежду, что насквозь пропитана солью и пылью, намереваясь ополоснуть и ее позже. Сажусь на краю и опускаю в воду ноги, чувствуя, что она чуть теплая, прогретая островом и солнцем до основания, и я с удовольствием соскальзываю в этот чудесный котлован. Водоем приятно охлаждает кожу и немного ноющую ногу, обтекая обнаженное тело нежными потоками пресной кристалльности. Я даже глотаю ее, буквально напиваясь этой свежестью в процессе купания, и переворачиваюсь на спину, раскинув в стороны руки и ощущая тягучее наслаждение каждой клеточкой немного истощенного трудностями тела. Рядом гудит водопад, забивая белым шумом приятный пересвист каких-то птиц неподалеку. Над головой проплывает небольшое облако с размытыми чертами, словно кто-то небрежно мазнул гуашью по куполу, оставив светлое пятно на его сапфировой синеве. Невольно вспоминается Эррор и изгиб его мягкого хвоста… Его руки, что коснулись моих ребер в мимолетном жесте и… его кости, цвета жженого граната, переходящие в пещерный обсидиан черепа, с зияющими в нем алыми провалами глазниц с колючим взглядом, полным тайны.

И мысли вдруг пошли в совершенно иное русло, возвращаясь к тактильным ощущениям чужого прикосновения… Представляя скольжение немного шершавого и мощного хвоста на бедрах и талии… И его руки, исследующие мягкость человеческой кожи.

Что за мысли?

Недовольно фыркаю, сбрасывая с себя странное и слишком откровенное наваждение, опуская ноги вниз и занимая вертикальное положение в водном оазисе. Хочу уже вернуться обратно, как вдруг что-то невесомо касается ступни, и я вздрагиваю… Кто знает, что может быть в этом месте? Если в пещере живёт монстр-сирена, то и здесь может обитать кто-то похожий… Если не хуже… Пытаюсь посмотреть вниз, но не вижу ничего, кроме неясного темного силуэта, и это пугает панически. Устремляюсь к берегу, но за ногу что-то хватает, и я начинаю истошно кричать, едва не захлебываясь водой, хаотично взмахивая руками, пуская по алмазной глади воды тысячи ярких брызг.

Это существо, поднимается ближе, обхватывая за обнаженную талию и выныривая рядом…

Это был Эррор…

— Мать твою, ты что творишь?! — почти ору на него, в ужасе хватаясь за его плечи, не желая тонуть в этом прекрасном месте, до смерти перепуганная внезапным появлением владельца пещеры.

— Чего разоралась, сумасшедшая? Я говорил тебе не уходить из пещеры, — сердито шипит он, но руки не убирает, придерживая рядом и плавно покачивая массивной синевой угревого хвоста под нами.

— Я хотела найти реку и помыться… — внезапно понимая, что совершенно голая, замолкаю и резко отпускаю его, едва снова не уходя под воду, но монстр вдруг цепко жмёт к себе, странно скалясь на мое замешательство, словно… Улыбается или смеётся, а у самого на щеках видны медовые звёздочки, которых раньше я не видела…

Он что, смущён? И что вообще происходит, если мы так близко… Плаваем в этом озере у водопада… Почти прижимаясь друг к другу животами… И отчего вдруг в душе так тепло?

Черт…

Комментарий к Часть 3

⁄(⁄ ⁄•⁄-⁄•⁄ ⁄)⁄ Черт, словила бабочек в животе, ащщ.

Всем неспящим доброй ночи

ლ(^o^ლ)

========== Часть 4 ==========

С того странного купания минуло много дней, наполненных палящим южным солнцем, а я все никак не могла успокоиться. Меня преследовали навязчивые, тягучие мысли об этом монстре, зациклившиеся на нем, перебив все здравые размышления о выживании и делах насущных, о будущем, в конце концов… И его долгие, пристальные взгляды из воды, а так же сопровождение меня в реке, стоило мне появиться там снова, ситуацию ничуть не улучшали… Даже наоборот. На все попытки узнать детали его иногда странного поведения, когда он откуда ни возьмись снабжал меня мясом или подробности о его своеобразной фруктовой диете результатов, впрочем, так же не дали: после них Эррор просто исчезал в водах пещеры или нырял под водопад, громко шлепнув по бирюзовой глади хвостом, если мы были там. Но я не я, если не докопаюсь до истины, а потому часто донимала его расспросами, уже не реагируя на сердитое шипение или сверкающие злобой глаза, держа безопасную дистанцию, будучи на берегу. В воде я по понятным причинам не спрашивала о чем-то таком, что могло бы его рассердить или спровоцировать, просто наслаждаясь чужой компанией и обстановкой. В конце концов, плавать, как оказалось, мне очень даже нравилось, а потому жаркие дни я теперь проводила не только лишь в мрачноватой пещере, подолгу плескаясь в мягких водах неторопливой, дикой реки.

Особенно мне нравится плавать с ним…

Это немного пугает и волнует меня, словно собственное тело стало мне предателем, но поделать я ничего не могу. И стоит ли вообще противиться, оказавшись в ситуации, когда будущее надёжно скрыто в дымке неизвестности… Кстати, теперь я предпочитаю купаться в одежде: Эррор мог появиться в любой момент, а щеголять перед ним голышом мне было некомфортно, вопреки тому, что ему, кажется было почти все равно… Почти, потому что я хорошо запомнила тот его взгляд, когда он увидел меня у водопада… Словно подводный вулкан, начал пробуждаться глубоко внутри во впадине таинственной ауры.

Это слишком смущало, но… Хотелось увидеть это вновь…

Сегодня я проснулась пораньше, но уснуть снова уже не вышло. Проворочавшись на неудобном каменистом полу, одолеваемая потоком бессвязных мыслей, я решила сходить и освежиться в реке. В столь ранний час Эррор обычно не появлялся, пропадая где-то в омуте пещеры, а потому я смело разделась, желая насладиться ощущением прохладной воды на голом теле: уж очень это было приятно, да и ходить потом в мокрой и единственной одежде не хотелось бы. Стоит придумать что-нибудь и сделать подобие юбки из веток пальм или что-то вроде того, ведь моя футболка и шорты долго в таких условиях попросту не прослужат.

Омут принял меня с приятным плеском, и я нырнула в него с головой, стараясь достать до дна, до которого было никак не дотянуться. Надо же, мне казалось, что дно ближе, чем ощущается визуально.

Разочарованно выныриваю, чтобы отдышаться и попробовать ещё раз, поймав необычный азарт от такого развлечения в диких джунглях. Сделав побольше частых выдохов и вдохов, ныряю снова, чувствуя над головой гул водопада, на этот раз погружаясь глубже, вижу на дне красивые прозрачные камни, словно перламутровый кварц, но воздуха и сил доплыть опять не хватает, и я возвращаюсь обратно в сопровождении сотен сверкающих пузырьков воздуха из моих лёгких. Чуть закашливаюсь на поверхности, разочарованно фыркая от того, что успела наглотаться водой, но дна так и не коснулась. Кругом поет лес и печет солнце, обжигая кожу, просочившись сквозь густые заросли тропических деревьев…

— Пф, черт, — снова фыркаю, отплывая спиной вперёд от водопада и думая над тем, стоит ли попробовать снова или бросить эту затею и вернуться поесть.

— Если ты хочешь утопиться, то могла бы попросить меня с этим помочь, — раздается рядом знакомый рычащий бас, и я неудачно вздрагиваю, утыкаясь спиной в его тело. Монстр словно только и ждал этого, обхватывая и прижимая поближе, скользнув ладонями на голый живот… Снова ощущаю качание его хвоста под нами, и это мешает мне нормально думать, когда Эррор так близко…

Когда он успел стать таким наглым? И самое главное, какого черта я это позволяю?

— Я хотела дотронуться до дна, умник. У меня нет такого шикарного хвоста, чтобы так же хорошо плавать, а там внизу очень красиво, — недовольно бурчу в ответ, понимая, что монстр меня выпускать явно не торопится.

— Так у меня шикарный хвост, Амбриэль? — сирена проводит ладонью чуть выше, укладывая ту на солнечное сплетение, а хвост подгибая вперёд, почти усадив меня на него.

— А ты от скромности не умрёшь, это точно, Эррор, — хмыкаю в ответ, позволяя себе расслабиться и откинуть голову на его плечо, — с таким плавать явно удобнее, чем с ногами, — я задумчиво прижимаю ногу к его хвосту, сравнивая конечности и самую чуточку завидуя.

— Не говори глупости, человек… Радуйся, что можешь ходить по земле и плавать в воде, когда сама того пожелаешь… — в голосе монстра скользила печаль, скрытая под маской раздражения, и мне очень хотелось как-то его подбодрить или заставить вернуть ему прежнюю язвительность. Что угодно, лишь бы он не поддавался внезапному унынию, причина которой оставалась для меня непознанной загадкой.

— Я рада, что могу плавать с тобой, — озвучиваю первую попавшуюся в голове мысль, но запоздало чувствую, что стоило сказать что-нибудь ещё, однако… Эррору это, кажется, нравится, и я чувствую, как он довольно скалится над ухом, почти касаясь моего виска своей скулой.

— Хочешь, помогу нырнуть глубже? — предлагает почти на ухо и опускает хвост в глубину под нами, а руки перемещает на талию.

— Хочу, — отвечаю, поворачивая к нему лицо, но стараясь не разворачиваться полностью, чтобы не показывать лишний раз уязвимую наготу…

— Вдохни поглубже, — тянет он, рукой чувствуя мое дыхание. Я подчиняюсь, набирая в лёгкие влажный морской воздух с примесью тропиков до упора, а Эррор обхватывает меня под живот и мягко ныряет, размещая под своим телом в надёжном капкане сильных рук.

Я едва не выдыхаю от восторга. Его скорость потрясала, словно мы стремительно летим под водой, слегка раскачиваясь в такт движения его угреподобного мощного хвоста. Под телом проносились многочисленные камушки, и я могу дотронуться до их сверкающей глади, стоит лишь протянуть пальцы. И Эррор чуть замедляется, позволяя коснуться аквамариновой зелени удивительных пород на дне, а затем снова продолжает путь к пенному вихрю под водопадом, что в солнечных лучах, пробивающих толщу воды, казался потрясающим смерчем из сотен тысяч прозрачных светлячков.

Мы долго кружим на самой глубине, в которой я вижу вход под скалы: вероятно оттуда всегда приплывает монстр. Его тело плавно скользит надо мной, оглаживая собой при каждом изгибе…

Воздух кончается, и я выпускаю в воду пузыри, но монстр не торопится меня поднимать, и я начинаю паниковать, пытаясь развернуться или поплыть самой. И мне почти это удается, но Эррор перехватывает крепче, развернув к себе и пристально глядя глаза в глаза. Здесь, под водой, они словно светятся голубеющим, плавленным золотом… Показываю ему наверх, выпустив остатки бесполезного дыхания в толщу кристалльно-чистой реки и после этого… Эррор вдруг притягивает к себе и целует, насильно открывая мой рот… Я даже не успела начать сопротивляться, испуганная невозможностью дышать, но… Монстр внезапно вдыхает в меня воздух, что тут же насыщает кровь кислородом и унимает страх. Эррор быстро отстраняется, глядя странным расплывчатым взглядом, словно проверяя, все ли сделал правильно, а я в шоке пускаю ещё несколько пузырьков из носа…

Самый странный в мире способ дыхания под водой…

Убедившись, что воздуха мне пока достаточно, Эррор снова подхватывает меня и плывет в провал подводной пещеры, рассекая хвостом пузырящийся каскад падающей сверху воды. На контрасте с ярким простором разлившегося русла, темнота скального прохода пугает, и я чуть ерзаю в руках монстра, спиной ощущая его бархатистые ребра и основание хвоста, что придают мне больше уверенности. Внезапно тьму прорезает свет от его тела… Бирюза мощного плавника освещает мглу, словно инопланетное существо… Как жаль, что из такого положения я не могу рассмотреть его хорошенько вблизи… Дотронуться… Погладить шероховатые чешуйки и прогретые магией кости…

Воздух снова кончается, когда мы вплываем в очевидно большое пространство пещерной системы, где я прежде не бывала, и от этого снова судорожно вздрагивает диафрагма, прося дыхания… Мягкий переворот, и сияние его тела так близко, что различима каждая медовая веснушка на вулканическом черепе, светясь на скулах, как разлитый Млечный путь. Он снова накрывает меня собой, наполняя новым воздухом, который будто впитывал собой из воды… Но в этот раз… Руки скользят на обнаженные лопатки, огладив их явно не в простом стремлении поделиться кислородом…

Одним на двоих дыханием…

Я податливо приоткрываю губы, словно под гипнозом касаясь языком его острых зубов, и он размыкает челюсти, углубляя теперь уже точно поцелуй… Его хвост закручивается вокруг ноги, разводя бедра и касаясь голой кожи, в стремлении ощутить тепло… Ладони требовательно жмут на поясницу, и сам Эррор… Словно отчаянно просит, не оставлять. Быть рядом… Доверять и… Позволить делиться этим странным и очень непонятным чувствам между нами.

Мы такие разные, как земля и небо….

Океан и тропический шторм…

Почему мы поддаемся? Словно нечто уже предрешено за нас, мы не в силах устоять против чего-то ещё более древнего, чем этот таинственный остров. Незаметно для меня, Эррор поднимает нас над водной гладью, давая дышать по настоящему, но не разрывая поцелуя, слишком мягкого для такого хищного существа как он… Эррор отстраняется, глядя на меня со смесью озадаченности, смятения и задумчивости, в которой крылся его видимый невооружённым взглядом жизненный опыт… Сколько он жил здесь один, до момента крушения? Или он был рождён прямо здесь? Я вдруг понимаю, что ничего не знаю о том, кто проник под кожу, вливаясь в вены соком драконьего фрукта…

— Эррор, кто же ты? — спрашиваю шепотом, не обращая внимания на свет новой пещеры, что лился отовсюду, но едва-едва освещал контуры наших лиц аметистовым сиянием.

— Я тот, кто был недостоин жить среди подобных мне, — вдруг отвечает монстр после непродолжительного молчания, упрямо вздернув подбородок в жесте непокорности…

— Недостоин? — спрашиваю задумчиво, — Почему? — его хвост отпускает мою ногу, возвращая чувство привычного раскачивания, пока монстр придерживал меня в непривычно близких объятиях.

— Потому что не нашел пару, чтобы выйти на берег… Одиночки остаются в океане, проклятые им до конца дней, Амбри, — монстр моргает, светя в чудном полумраке разномастными огоньками, вторящими сиянию его плавника вдоль лопасти хвоста, невольно притягивающего мой взгляд.

— А снять проклятие можно? — спрашиваю с надеждой, немного склоняя голову набок и плавно шевеля ногами под водой, иногда задевая пальцами хвост Эррора. Он молчит, чуть щурясь и крепко сжимая зубы. Не хочет отвечать…

— Эррор… Если тебя считают недостойным, то… Это их проблемы. Ты свободен и волен поступать, как вздумается, даже если это безумие. Это твоя жизнь, и только ты вправе решать, кто достоин тебя, — решительно заявляю, ощущая в собственном голосе тень обиды на его сородичей, что изгнали такое глубокое и прекрасное существо, обрекая его на одиночество… Столь жестоко и эгоистично.

— Ты достойна, Амбри, — сокращая расстояние, шипит прямо в губы ответ, от которого сердце идёт в резонанс с вибрацией его глубокого, как океан, тембра, множащегося в миллионах кристаллов загадочной пещеры, свисающих с потолка, что он показал мне. Их сияние так влечет, что невольно поднимаю взгляд к потолку, едва не уйдя под воду от потрясающей красоты сиреневых переливов высокого свода. Монстр успевает подхватить меня руками, опять прижимая к себе мое обнаженное тело, пуская сноп мурашек, ощутимых даже в темной воде, полнящейся бирюзовыми бликами от его тела.

— Ох, черт… Как здесь… Красиво… Эррор, это потрясающе! — восхищенно улыбаюсь, уже не замечая, насколько непозволительно монстр близок, чувствуя, как при каждом вдохе обнаженная грудь касается рдяной стены ребер Эррора, что опаляются заклубившейся за ней магией, согревая нас обоих.

— Я живу здесь, — тихо говорит он, а я затаиваю дыхание, желая слушать его и дальше, и монстр-сирена это чувствует, продолжая, — в этой пещере мой дом… Легенда гласит, что она светится, если здесь будут находиться предначертанные друг другу…

— А? Ты… Что? — снова едва не заглатываю воду, отстраняясь от монстра, — а если бы кристаллы не зажглись?

— Я бы убил тебя, — рычит монстр, и я едва не ухожу под воду, от того, как резко потемнело в глазах, но чужие руки подхватывают за талию, а под ягодицы проскальзывает хвост, укладывая меня на его податливую мягкость, — глупая ты, доверчивая, — гулкий смеющийся голос успокаивает, тут же приводя в чувство, — Ты – мой шанс вновь выйти на сушу… Для этого мне и нужен был драконий фрукт, чтобы до полной Луны съесть достаточное их количество…

— Ты сможешь ходить по земле? Как я? — хватаюсь за его широкие плечи и заглядываю в глаза, подернутые задумчивой, горячей поволокой разбуженного вулкана.

— Не знаю, слишком много времени минуло… Но я ведь нашел тебя, а значит есть шанс. Главное, чтобы ты не сопротивлялась, — тихо шипит, изгибаясь к самому уху и чуть кусая, заставляя охнуть.

— Могу я уточнить, что ты имеешь в виду, Эррор? — спрашиваю, едва держась за нить мысли, что ускользает от дрожи, что всколыхнул его двусмысленный жест, от которого в животе напряжённо натянулась тетива.

— Ты моя пара… Я возьму тебя в ночь полной Луны…

Комментарий к Часть 4

⁄(⁄ ⁄•⁄-⁄•⁄ ⁄)⁄

А можно и мне так же скажет, а…

========== Часть 5 ==========

Знаете, что я сделала первым делом, когда Эррор вернул меня обратно на реку? Вы возможно подумаете, что я тут же стала радостно прыгать по берегу или, возможно, предалась праздному времяпрепровождению с монстром, оставшись с ним в мягком и неторопливом разливе около водопада…

Ничего подобного! Я сбежала…

Да. Сбежала… Подхватила подсохшую одежду и пустилась наутёк к берегу океана, в тот небольшой уголок, куда угодил осколок самолёта вместе со мной, прокладывая туда путь на удивление долго… Я ненавидела всё, что касалось этого острова… Эти опостылевшие чёртовы кактусы с проклятыми фруктами. Этот океан, чей пенный шелест забрался под кожу и остался там нескончаемым солёным колыханием навсегда. Этот песок, темнеющий цветом измороси, сверкая на палящем солнце алмазной крошкой. Этот ветер, что неустанно дул с воды каждый день. Светлячков, что каждую ночь перемешивали небо и землю… Эррора, который успел мне полюбиться волей, на которую я не могла повлиять… И его стремление использовать эту возможность для достижения собственной цели, которая, как мне кажется, стоит на первом месте, отодвинув мои собственные чувства и желания на задворки… А ведь мне от него ничего не было нужно… Он нравился мне просто так. За то, какой он. За его полный тайны взгляд. За нежность его мощного хвоста, что в темноте светился насыщенным кобальтом, если смотреть вблизи… За его басовитый хищный голос, от которого все внутри замирало в желании слушать, ведь говорил он так мало… За его заботу, что он проявлял ко мне, но теперь все виделось в ключе его личного эгоизма…

Черт…

Ухожу от воды подальше, забравшись за линию обломка железной птицы, позволяя джунглям поглотить меня своей тихо звенящей зеленью дикой поросли. Наконец одеваюсь и сажусь под ближайшим деревом, прислоняясь к бугристому стволу спиной, сердито впериваясь взглядом в ближайший камень, словно он был повинен во всем том сумбуре, что переломил жизнь напополам, брезгливо отбросив прошлое, и всучив в руки настоящее, управлять которым мне было не дано… Ужасное чувство… Беспомощность.

Утыкаюсь в колени и начинаю плакать… Так, как не плакала прежде никогда. Горько, долго… Горячо… Словно душа жглась изнутри, клеймя меня… Слезы катятся дорожками, напоминающими капли моря. Такие же соленые, но наполненные личной болью. Мной и моими чувствами. Тревогами, терниями и собственным вынужденным мытарством по этому острову, что стал проклятием не только Эррору, но и мне.

Эррор… Эррор… Эррор…

Это имя бьётся в голове, отдаваясь в барабанных перепонках, словно их сдавило инфразвуком. Все вращается вокруг него, концентрируя смесь чувств к нему в огромную черную дыру моего непонимания. Она всасывает в себя все прочие эмоции, затмевая собой, уподобляясь наркозу, в который я попала угодив в это место. Словно я – это не я больше. Быть может это все сон? Летаргия? Кома… А что если я и не жива вовсе? Или вижу огромный период несуществующего момента, что мой мозг создал в смертельной агонии, стерев понятие времени и реальности, как факт? Я где-то слышала о таком… Из некоей лианы жители бразильских джунглей создавали отвар, для отряда посвящения… Выпив его, человек познавал вселенную, открывая новые для себя горизонты, описать словами которые попросту не получится{?}[Речь про аяуаску, напиток из растения, галлюциноген.]… И там, в этом растении содержится то же вещество, что вырабатывает мозг человека в момент его смерти, превращая его в затяжной киносеанс. Кто-то видит прошлую жизнь, что называется, прокручивает ее всю, от начала и до конца, словно старую киноленту. Кто-то наоборот, устремляется в будущее, воображая немыслимый калейдоскоп случайных событий, вымыслов и фантазий, воплощая их в восприятие иномирной жизни. А кто-то теряется во времени, превращая одну секунду в целый год, будто попав за горизонт событий сверхмассивной черной дыры.{?}[Влияние молекулы диметилтриптамина. Все, что написано реально так и есть, касаемо восприятия. Звуки биолога]

Существую ли я вообще?

Больно впиваюсь в своё предплечье зубами, почти до крови прикусывая кожу, и тут же шиплю, ощутив эту неприятную сильную резь и привкус железа на языке. Более чем реально… Выходит, это не сон и не игры разума? Задумчиво смотрю на наливающийся под кожей лиловый цвет будущего синяка в форме полумесяца моей челюсти. И начинаю смеяться. Сначала тихо, будто сдерживаясь, когда кто-то может услышать. Но дальше, делаю это все громче, заливисто оглашая джунгли истерическим хохотом спятившего отшельника… До тех пор, пока не садится голос, в конец осипший и увядший от пережитого стресса, рыданий и жары, что донимала в лесу привыкнувшее к прохладе пещеры тело. Туда я точно больше не вернусь, но… Что будет с ним?

Я так и не поняла, для чего ему драконьи фрукты… Чтобы выйти на сушу? Но вроде для этого нужна я и моё… тело… Так зачем же он их ест? Тема остаётся нераскрытой: у меня ни одной догадки… Поглотил ли он их достаточно для задуманного им? Если нет, то все будет, как и прежде, и он будет жить в море, имея облик огромного угреподобного монстра… А если да? Что будет, если Эррор съел достаточно плодов до полнолуния? Ответа не было, но эта пустота, звучавшая после вопроса пугала не меньше, чем если бы был четко видимый результат… И, кстати, когда будет полная Луна?

Поднимаю голову к небу, в попытке найти спутник, что в это время уже был видим в небесном куполе, соревнуясь в яркости с закатом, но кроны всевозможных пальм, лиан, деревьев и, бог знает, чего ещё загораживали всё полностью, создавая причудливую листовую, сатиновую мозаику, в которой ничего было не разобрать. Разочарованно вздыхаю, продолжая смотреть на мерное движение листьев над головой. Они касаются друг друга, шепчут и волнуются, словно шипящий неподалеку океан, чья песня мешалась в нерасторопный гул первозданной стихии… Так странно.

Океан…

С него все начинается, на нем и завершается. С его белого шума… С его глубины… С его бегущей металлической ряби… С его кобальтового отражения неба… Закрываю глаза, растворяясь в его голосе… Чувствую с ним единение. Его зов… Его жизнь… Его смерть… Его вечность… Он часть этого мира, как и я. В моих жилах течет часть этого океана, такая же солёная, как и он. Кровоток существования. И его прибой, как мой пульс… Хочется окунуться в него с головой, уйти за границу, в которой отражаются загадки голубой бездны. Услышать его гул в собственной голове… Увидеть там, глубоко, где тень сгущается в каждой впадине, отблеск ультрамариновой чешуи… И плавный изгиб живого, крепкого, но мягкого хвоста…

Опять я думаю о нём… Зачем он так со мной? Словно я не живая. Пошутил, про то, что убил бы, не имей я права на ту пещеру. Но я здесь, слышишь меня? Я здесь и я жива, черт возьми! Жила, живу и буду жить, ибо я уцелела в чертовой авиакатастрофе, выйграв лотерею, в которую проиграли ещё две сотни человек… И они уже не вернутся. Не встретят прекрасное зарево широкого рассвета, не проводят полыхающий матовый закат за горизонт, что мелькнёт едва заметным зелёным лучом прежде, чем умрет сам… Уступит место вечной ночи и миллиардам звёзд, которые они тоже не оценят… Они мертвы… Но я – нет!

— Я живая! — кричу в пустоту джунглей, срывая голос и вспугивая стаи пестрых птиц с пышных малахитовых ветвей, — живая, черт возьми! Аааааа!

Мой крик разносится многократным эхом, которое глотает без остатка океан… Встаю с места и бросаюсь сквозь густые заросли вперёд, к его зовущему, настойчивому плеску, оставляя в почве глубокие борозды влажных следов голых ступней, не взирая на острые камни и ветки под ногами, поглощённые тугой и плодородной землёй. Джунгли расступаются, выпуская пышущее жаром жизни тело к пляжу, вдоль которого я сворачиваю, прыгуче несясь по сизому песку наступивших сумерек, рассекая прохладный муссонный ветер, напитанный солёной влагой. Волны догоняют мои следы, слизывая их и отступая, чтобы чуть погодя поглотить новые. Мимо проносится высота скал, которые я огибала, взяв размеренный ритм, вторящий сердцебиению… Переплетшийся в волосах воздух… Выбитые им слезы из глаз… Сбитое дыхание моей жизни…

Жизни, что началась с чистого листа, заперев меня в плену дикого, безымянного острова. Но я не намерена так просто сдаваться… Не намерена умирать, быть убитой, растоптанной, непонятой, не любимой искренне. Вопреки всему я буду свободна, здесь и сейчас!

— Я жива, — шепчу сбитым дыханием, сильнее толкаясь ногами в песок и летя вперёд, во всю прыть, — я жива! — кричу громче, чувствуя, как саднит горло от напряжения и силы, с которой хочется кричать ещё сильнее, а мышцы почти сводит судорогой непривычности к таким скоростным спринтам, — я жива-а-а-а-а!

Воздух в лёгких кончается, как и звуковая волна моего тембра, обрываясь звонким эхом на высокой ноте, смешанной с ветром и морем… С волнами, что стремятся догнать и забрать в свой плен. С шелестом угловатых листьев и стеблей загадочного леса… С трескучей мягкостью песка под босыми ногами, в который я падаю без сил, оббежав значительную часть причудливой линии берега.

Над головой словно пульсируют цветные пятна, а воздуха не хватает катастрофически, словно я тону снова… Из-за этого, зажигающиеся над головой первые звёзды будто кружатся и танцуют под неведомую мне мелодию, но несомненно прекрасную, выписывая перед глазами причудливые несуществующие узоры. Грудь вздымается и опускается так быстро, что хочется вообще не выдыхать, а лишь делать бесконечный желанный вдох, насыщая кислородом каждую клеточку тела, каждый оголенный провод нерва, каждый эритроцит крови…

— Я жива, — шепчу, повернув голову к океану, что так хотел лизнуть мою кожу мягким солёным языком прилива, подбираясь все ближе, с каждым набегом на береговой песок, что в позднем вечере казался почти антрацитовым…

И не смотря ни на что… Как здесь было красиво…

Тяну ладонь к воде, давая ей облизать пальцы, вновь и вновь, продвигаясь по коже чуть дальше, едва заметно сокращая расстояние с каждым движением новой густой волны. Дыхание постепенно восстанавливается, разнося по телу негу сильного утомления напополам с чувством жажды, которую сейчас не было возможности утолить. Но жажда жизни была сильнее. Как никогда, подкрепляемая чувством обиды и несправедливости. Словно меня предали… Я не могу с этим смириться так просто. Не хочу позволить себе так легко потерять голову, сдаться на волю случая и обстоятельств, к которым я не имела никакого отношения прежде… Все слишком сложно, неоднозначно… Я растеряна… Сбита с толку. И не у кого спросить совета или помощи…

Есть только я и Эррор, будто мы одни в целом мире.

Он… Отвергнутый своими собратьями за то, на что не мог повлиять. Обречённый скитаться в бесконечном почти пустом пространстве дикого моря… Такой одинокий, непонятый, обозленный… Брошенный на произвол судьбы на многие, многие годы… И тут он встретил меня. Выжившую чудом… Сломанную апокалиптическими переменами, надломленную обстоятельствами и потерянную… Мы оба потерянные… Напоминаем океанический мусор, что выносит на линию шторма шальная волна. Улыбаюсь этому сравнению и поворачиваю голову в другую сторону, замечая над косой линией чернеющих скал круглый диск Луны.

Полнолуние… Сегодня…

Надолго останавливаю на пятнистой поверхности спутника задумчивый взгляд, практически видя движение Земли вокруг оси, наклоняя яркое ночное светило выше и разжигая его белый свет серебра все ярче. Он искрился в кварце темных скал, отражаясь в них словно в оскольчатых породах кристаллов. Это так прекрасно, что невольно перестаю думать о чем-то просто рассматривая небо, отмечая необычные пятна туманностей, что никогда не видела, живя в городе, и переливы созвездий, о существовании которых не подозревала… Отползаю от воды подальше, когда она касается бока неосторожным движением, задев мой собственный укус на предплечье, что тут же обожгло солью. Прикрываю глаза, поддаваясь усталости: эмоциональной и физической. Сомнения скребутся на душе кошками, оставляя болезненные царапины, что остро сжимало электрическими разрядами, стоило подумать о монстре…

— Что мне делать, Эррор? — спрашиваю ночное небо, не открывая глаз и вслепую поднимая ладонь к нему, словно могла пальцами уловить ответ вселенной…

Их касается чужое тепло, и я открываю глаза, резко вздрогнув, вставая и упираясь взглядом в переплетшиеся с моими пальцами чужие – трёх до боли знакомых тональностей, размытых полумраком лунной морской ночи… Его искры в глазах, в которых вторя волнам разливалось сомнение, смятение и… что-то похожее на боль сожаления… В изумлении смотрю на знакомые черты, открывшиеся заново… У него… Были ноги, такие же багряные, как и остов позвоночника, скрытого за тканью какой-то очень старой, черной рубашки, доходящей почти до колен и… Длинный и тонкий хлыст костяного хвоста, словно алая плеть, чей кончик слегка дрогнул, когда его коснулся мой ошарашенный взгляд… Испуганно жму руку к себе, все ещё не веря в реальность картинки.

— Прости, Амбри, — тихо говорит Эррор…

И мы замираем у пенного шелеста океана, в ожидании того, кто первый нарушит рябью движения лунный, платиновый свет, заливающий серый кварцевый песок пляжа.

Комментарий к Часть 5

Нежданчик (◕ᴗ◕✿)

И Руру с хвостиком ^_^

Ща буит мясо и разборки.

========== Часть 6 ==========

Тягостное молчание, и его выжидающий, пристальный взгляд, напряжённая фигура и чуть вздрагивающая плеть хвоста… Смотрю и не знаю, что предпринять. Признаюсь честно: хочется сбежать от монстра, и я стараюсь незаметно присмотреть направление движения, чтобы он не смог меня догнать. В воде он был чертовски быстр, и не думаю, что на суше будут исключения. Теперь жалею о том, что пробежала так много до этого: ноги дрожат от усталости и слабости, сводя мышцы неприятным томлением, однако я все равно слишком пылала жаждой жизни, чтобы сдаться на его волю, отдаться и забыть обо всем… Проявить слабохарактерность, даже если перед тобой могущественный и сильный монстр? Ни за что!

Я не сдамся без боя…

— Да пошел ты, — шиплю ядовито сквозь зубы и срываюсь с места так быстро, как только могу, моментально слыша позади сердитое рычание, явно недоброжелательного тона, что подстёгивает мою внезапно возникнувшую прыть второго дыхания. Короткий забег бьёт адреналином не хуже любого допинга, а мысленно я уже строю план добежать до джунглей и забраться на дерево, словно спасаясь от дикого разъяренного вепря, наивно полагая, что по деревьям Эррор лазать не умеет. Лес уже маячит совсем перед носом, но песок под ногами предательски замедляет мои и без того недостаточно быстрые от сильной усталости движения: в глазах буквально темнеет. Рык повторяется, и меня обхватывают поперек туловища знакомые руки, заваливая на мягкие песчаные барханы чудно́го пляжа, прижимая для верности тяжёлым туловищем сверху. Я отбиваюсь, как бешеная кошка, наотмашь бья по чужому черепу, отчего руку тут же пронзает острой болью, заставляя взвыть и перестать так трепыхаться, борясь с неприятными искрами перед глазами и дыханием, что норовило остановиться от нехватки воздуха.

— Да угомонись ты, чертова дура, я тебе ничего не сделаю! — злобно орет Эррор, скручивая мои руки своими, слишком сильными для того, у кого мышц нет вовсе. Одна из ладоней, которой я попала по его костям, снова отзывается болью на неаккуратное движение, выуживая из почти бессознательного тела мой сдавленный писк и слезы. Как бы не оказалось перелома… Жмурю глаза, пока грудная клетка ходит ходуном, чувствуя над собой чужую, что, кажется, совершенно спокойно дышит, будто мы не бежали только что спринт по почти ночному пляжу. Дыхание все равно рваное, не получается сдержать слез обиды, боли и отчаяния, злости на себя за то, что практически готова простить, видя и чувствуя его так близко, успев увидеть отблеск вины в гетерохромных зрачках одичавшего и одинокого монстра… Держусь из последних сил, горя на топливе под названием “гордость”.

— Тише… Не плачь… Дыши глубже, — он чуть ослабляет руку, держащую оба запястья разом, сдерживая в себе собственную злость, что было само по себе достойно уважения, ибо за столько лет одиночества говорить о самообладании не приходится.

— Да… Отстань ты… от меня, — все ещё обиженно рычу на него надорванным голосом, полным подступающих слез и вновь морщусь от неосторожного движения в кисти, после чего меня рывком сажают и прижимают к себе, заключая в объятия насильно.

— Глупая, — басит надо мной его необычный эхоподобный голос.

— Кретин, — отвечаю в ответ, но окончательно перестаю сопротивляться, тихо всхлипывая в ворот его черной рубашки, пока он пересаживает меня на колени, обхватив поудобнее и укладывая рядом действительно длинный хвост, что струится по песку рубиновой змеёй.

Медленно, но верно успокаиваю и дыхание, и грозившую начаться истерику, оставив подобную слабость до лучших времён. Гораздо больше стал интересен более насущный вопрос, который я озвучила, стоило мне начать дышать более-менее ровно:

— Какого черта ты можешь ходить по земле, Эррор? Ты ведь говорил совсем другое?

Монстр хищно шипит над ухом, заставив вздрогнуть и сжаться в комочек в его руках, не отрываясь глядя, как взметнулся с земли его ловкий хвост, едва не осыпая меня миллионом темных песчинок. Заметив мой страх, он довольно фыркнул и обхватил крепче, словно предупреждая о бесполезности любой попытки побега даже чисто теоретически… И мне остаётся лишь замереть мышью, рассматривая волнистые дуги, выписываемые плетью его хвоста.

— Драконий фрукт, — вдруг отвечает он тихо, и я почти перестаю дышать, удивлённая тем,что вообще получила ответ, — если съесть его достаточно, то я могу менять форму, но только на одну ночь месяца, в полнолуние… Чтобы быть таким постоянно, я должен… Должен сделать… Агхрр, это уже не важно, — рычит он, озадачив меня…

Значит на берег он всё-таки способен выбираться, пусть и раз за много дней. Но… Выходит… Он отказался от своих слов, сказанных в той пещере…

Отказался…

Дал мне свободу выбора…

— Эррор? — спрашиваю, ощущая, как тревожно стало на сердце после его слов, но в этот раз за него… Чуть отстраняюсь, но уже не резко, давая понять, что бежать не собираюсь. Ловлю его прищуренный взгляд, в котором вопреки сказанному расплескалось спокойствие, стоило мне увидеть его глаза.

— Спасибо, — говорю шепотом, который тут же глотает муссон, но я точно знаю, что Эррор все слышит и впервые за долгое время улыбается мне, довольно моргая в ответ.

Недопонимание было нами зарыто, словно топор неначавшейся войны, позволив нам всё построить заново… По душе разливалось приятное тепло, от осознания того, что Эррор все же поставил на первое место чувства, дав возможность дышать спокойно и не ощущать гнета и давления обстоятельств. Быть с ним и не чувствовать себя обязанной или должной, просто наслаждаясь его обществом, давая эмоциям протаптывать свой путь самостоятельно. Это было самым ценным подарком, что мне преподносили за всю мою жизнь…

Я медленно сползаю с его колен, усевшись рядом, бок о бок, но задев ушибленную руку, сдавленно шиплю и мычу, всматриваясь в ее силуэт, залитый лунным светом.

— Меньше надо руками размахивать, — деловито отмечает монстр, скашивая на меня недовольный взгляд, чуть мазнув хвостом по щиколотке, завернув тот дугой около меня.

— Ты сам хорош, Эррор, — недовольно отвечаю, неловко сгибая пальцы и с радостью отмечая, что ни один не сломан. Руку внезапно накрывает его длинная ладонь, мягко притягивая ее к себе и расжимая мои пальцы веером.

— То что я хорош, у меня сомнений не возникает, — двусмысленно тянет он, с прищуром всматриваясь в мое лицо, что тут же пунцовеет от его странного намека, а он хитро улыбается, привычно скаля необычные, латунные зубы, вновь опуская взгляд на мою ладонь. Медленно пройдясь по ней ловкими пальцами, он нашел чувствительное место, вынудив рефлекторно дернуться, но держал он крепко, в ответ на боль сжав запястье второй рукой. По косточкам моих фаланг прошёлся жар, словно я держу ладонь у танцующего пламени костра, поглощающего собой дискомфорт, оставляя после себя приятное тепло изнутри. В изумлении склоняюсь ближе, рассматривая наши сцепленные руки и расслабленные пальцы Эррора, что больше не держали насильно. С любопытством беру его кисть к себе, огладив пальцем свободной руки каждую теплую фалангу с трехцветным переходом удивительных костей, где янтарные кончики перетекали в темную киноварь и угольную черноту ладоней, подсвеченную лунным сиянием.

— Что ты делаешь? — интересуется монстр, непонимающе хмурясь, а подняв на него взгляд ловлю свечение медовых веснушек над кобальтовыми реками, текущими словно из глазниц… Их так хочется коснуться, и в этот волшебный момент, я не могу удержаться, проводя свободной рукой по их чуть шершавой поверхности…

— Ты… Красивый, Эррор… Хах, извини, — смущённо убираю руку и выпускаю его ладонь из второй, нервно заправляяспутанную прядь волос за ухо, уставившись в песок.

Монстр тихо выдыхает рядом, вместо ответа несмело укладывая на мои колени свой дивный, подвижный хвост, словно ненавязчиво предлагая потрогать и его. Мои пальцы несмело касаются его приятной ребристой гладкости. Теплый… Улыбаюсь, всматриваясь в мягкие волны берега, от которого мы так прытко убежали, продолжая гладить живую плеть, ведущую собственную жизнь: он постоянно шевелился и мягко изгибался между пальцами. Было довольно весело представлять сейчас, как мы неслись по берегу, сидя сейчас друг с другом, выпачканные в песке, но уладившие все недомолвки на этом острове, полном причудливых фруктов. Наконец-то на душе наступил долгожданный покой, и хотя бы эту ночь мы можем провести вот так: наблюдая… Видя, как бесконечное небо рассекают чёрточки метеоров. Слушая пение уснувших волн, отражающих платиновый свет Луны сотней дрожащих бликов. Чувствуя дыхание друг друга и тепло согретых жизнью и чувствами тел.

— Амбри… — тихо зовёт Эррор, и я отвлекаюсь от красоты ночи, повернув к нему голову, сталкиваясь с близостью его горящих ярче звезд глаз, надолго утопая в медовой бирюзе потеплевшего взгляда.

— Да? — шепчу тихо, боясь повышать непослушный сейчас голос.

— Тебя не пугает… моя… моя внешность? — спрашивает вдруг он окидывая себя взглядом и чуть морщась.

— Пфф, Эррор, ты идиот, — смеюсь, не выдерживая его серьезности, с трудом сквозь смех улавливая вспыхнувшее в нем раздражение. Не выдержав моего безобидного издевательства, он заваливает меня на песок с сердитым ворчанием недовольного зверя.

— Что смешного я спросил, человек? — его руки уже привычно держали мои плечи, пока я продолжала весело посмеиваться.

— С тем же успехом могу спросить, не пугаю ли тебя я… Я же человек и отличаюсь от тебя, — беззаботно клоню голову к плечу.

— Не неси дури, ты это ты… Ты… Мягкая, теплая, крас…ивая, — вдруг оступается на последнем слове, резко отстраняясь, злобно рыча ругательства и отворачиваясь, скрывая видимый отсвет его смущения, подкреплённого взволнованным взлетом хвоста, который нечаянно падает мне на живот и тут же отдергивается, будто обжигаясь.

— Я тебе уже говорила, что ты красив, Эррор. Любишь, когда так говорят почаще? — подначиваю монстра, садясь рядом и добродушно толкая его плечом, оставаясь в таком прижатом положении, практически облокачиваясь на его крепкий скелет, — могу даже сказать, что ты мне нравишься, даже если сочтешь меня дурой. С этим я и поспорить не смогу… Ведь ты – самый большой засранец и хам, какого я только знаю, – грустно вздыхаю, пальцем рисуя на песке бездумные узоры и петельки.

— От хамки слышу, мелочь, — шипит а ответ, легонько толкая в ответ, но не отодвигается, буравя горизонт взглядом.

Я долго сидела рядом с ним в эту дивную ночь, иногда разговаривая о всяких глупостях и мелочах, подначивая монстра беззлобными шутками, которые он сперва воспринимал всерьез, но после расслабился окончательно, отвечая обоюдными колкостями… Я всё чаще замечала, как он смотрит на меня: надолго останавливая задумчивый взгляд, который, стоило поймать, чтобы он тут же сделал вид, будто смотрит на темные джунгли, в которых мечутся тысячи светлячков или на море, чьи волны тихо облизывали песчаный берег. Это грело изнутри… Он действительно что-то чувствует… А потому отпустил, дав мне возможность решать самой… От осознания этого хотелось улыбаться, быть рядом и никогда не оставлять его одного. Делиться радостью и печалью, вызывать улыбку, любоваться солнечными веснушками, которые прежде не доводилось так хорошо рассмотреть вблизи… Словно звёзды на темном полотне неба. Эррор стал моим небом здесь…

Мы живы…

Мы вместе…

Незаметно забрезжили первые вестники рассвета, нагревая тонкую границу, где синева неба мешалась с волнующейся гладью океана… Я почти задремала, притулившись на плече монстра, когда он мягко меня потормошил.

— Амбри… Мне пора в воду, — грустно, с толикой сердитости на обстоятельства прогудел его рычащий голос, и я сонно промаргиваюсь, вставая с ним с песка.

— М? Эх… Так быстро прошла эта ночь… А можно… Я провожу тебя? — спрашиваю Эррора, с надеждой всматриваясь в его хмурое лицо, но он отвечать не торопится,— Эррор, — несмело беру его за руку, чуть сжимая, — я все равно буду рядом… Мне нравится, когда ты плаваешь.

Монстр ловит мою искреннюю улыбку и вздыхает, сжимая мои пальцы и шагая к пенным волнам предрассветного морского часа, ведя за собой. Мягкая, солёная вода податливо впускает в себя, взметнув мурашки по телу от контраста температур, но стоило войти почти по самые плечи, как дискомфорт ушёл, оставив лишь приятное покачивание от потока набегающих волн. Горизонт все больше наливался бирюзой и нежным перламутром розовых тонов. Проснулись морские и тропические птицы, оглашая береговую линию первыми звонкими криками. Эррор рядом вздрагивает, стискивая зубы сильнее, словно испытывал боль… Не зная, чем помочь, я просто обнимаю его, прижимаясь всей грудью и животом, чувствуя, как меняется его тело, и как сильно, почти до боли меня сжали его руки. С касанием первого солнечного луча, его краткое мучение прекратилось, а тело расслабилось и опустилось в воду сильнее. Ноги тронуло привычное чувство его большого, угревидного хвоста, а монстр выдохнул в ухо, ослабляя хватку:

— Спасибо, Амбри…

========== Часть 7 ==========

Дни потекли неделями, подобно воде, что сочилась сквозь кварцевую черноту скал на острове. Я перестала считать и ощущать время. Думать о том, что было вчера, и что случится завтра. Было лишь настоящее… Такое необычное, новое, но живое, как никогда, наполненное тропическим вкусом сока питайи, палящим солнцем, сделавшим кожу медной, горячим песком и гулким рокотом волн, бьющихся вдалеке о скалы, где лагуна уходила в горизонт океана.

Я вышла к ней, чтобы искупаться, заодно прихватив пару драконьих фруктов для Эррора, который теперь самолично их чистил и для меня, не выдержав зрелища их неблагородного потрошения с помощью зубов. Мы все чаще плавали и встречались здесь, вместо темноты пещеры, куда я приходила лишь в дни непогоды. Кроме того, мне удалось рядом с ней соорудить из лиан и пальмовых листьев неплохой аналог гамака, и ночевала я теперь в нем, уютно устроившись в его широком изгибе. Он получился большим, но от этого ещё более удобным, сделав сон качественным и вернув моему телу привычное чувство здоровья и силы после отдыха.

Захожу в воду, приятно вминая ступни в нежный песок, но памятуя о возможной встрече с каменной рыбой, все же смотрю под ноги, избегая наступать на подозрительные места, даже если это всего лишь ямка, выбитая волной. Вода теплая и приятная, обволакивает пропахшее солнцем тело, даря чувство лёгкой ненавязчивой прохлады, из которой не хочется уходить, пока не сядет солнце. Чуть спотыкаюсь, стоило войти по грудь и намочить футболку полностью, что уже изрядно выцвела на солнце, оставив напоминанием блеклый зеленоватый цвет. И меня тут же легко подхватывают, придерживая уже на плаву.

— Неуклюжая, как рыба-пузырь, — привычный язвительный голос и лёгкий толчок под ребра вместо приветствия, но и это заставляет улыбаться, пытаясь схватить кончик чужого хвоста в отместку, но он слишком ловко отплывает, успев выхватить из рук пару принесенных мной фруктов.

— На себя посмотри, морской огурец, — обиженно отвечаю, чувствуя, как под ногами кончился берег и можно плыть. Волны приятно приподнимали и опускали собой, неспешно качая на бирюзовой поверхности. Рядом грациозно кружился Эррор, хищно скалясь, остановившись, чтобы очистить и съесть плоды. Подплываю поближе, чтобы урвать и себе кусочек, но монстр не хочет делиться, рыча на меня и откусывая сочную белоснежную мякоть.

— Да ладно тебе, жадина. Я потом ещё принесу, дай кусочек, — жалобно тяну в ответ на его собственнические замашки.

— А ты отбери! — лукаво улыбается, демонстративно кусая снова.

— Ах ты угорь сопливый, а ну отдай! — кидаюсь к нему, стараясь ухватить хоть за что-нибудь, и рука слепо цепляется за ребра, тут же втянув нас обоих под воду. Успеваю задержать дыхание и не нахлебаться солёной влагой, продолжая крепко держаться за кости, пока монстр изумлённо перевернулся, взметнув тёмно-синий плавник хвоста где-то над нами, погружая нас глубже. Я оказываюсь прямо над ним, почти прижимаясь и обхватывая коленями, пытаясь дотянуться до фрукта, который Эррор вытягивает над нашими головами. Второй и вовсе выскользнул из пальцев и вспыл на поверхность. Но столкнувшись с омутом глаз, казавшихся почти изумрудными в лазурной бездне, проткнутой лучами солнца, словно стрелами, останавливаюсь, ощущая потребность…

видеть его и чувствовать…

Мы больше не развивали отношений с той ночи, ограничиваясь обществом друг друга и редкими, несмелыми касаниями, словно откатившись на несколько шагов назад, боясь нарушить шаткое равновесие, привыкая друг к другу, но… Оба хотели большего… И сейчас оказались в почти непозволительной близости, замерев друг перед другом в гулкой голубой воде, по поверхности которой мягко катились волны. Из носа выпускаю несколько пугливых пузырьков воздуха, что Эррор расценивает, как нехватку кислорода, бросив быстрый взгляд на поверхность, но когда я хотела отпустить его и действительно всплыть вверх, сирена сам схватил меня, удерживая рядом. Монстр выглядел неуверенно, но долго колебаться времени не было, и он запустил пальцы в мои волосы на затылке, притягивая к себе и аккуратно целуя, словно не надеялся на взаимность… А в моей душе тут же взметнулось пламя ответных чувств, что я так долго держала на коротком поводке, вырываясь из клетки, где были надёжно заточены, вливаясь в ответный поцелуй, в который вплеталась нехватка воздуха, от которой начали неметь пальцы и сводить диафрагму. Чувствуя, как я вздрагиваю, Эррор наполнил мои лёгкие воздухом, как тогда, в аметистовой пещере, а после… углубил поцелуй, чувствуя мой ответ. Монстр усадил меня на основание своего хвоста, обхватывая второй рукой под поясницей, выпуская в мой рот несколько языков разом, чем немало пугает, но отстраниться не даёт, ласково огладив по спине, словно успокаивая под мерный гул воды, перемешивающей солнечный свет в ней. Позволяю ему целовать так глубоко, смешивая между нами вкус моря, но так страстно не хватает дыхания, и я чувствую, как от этого слабнет тело. Монстр утягивает на поверхность несколькими мощными гребками хвоста, где я шумно вдыхаю, тут же вновь увлекаемая в спонтанный поцелуй истосковавшегося по ласке существа. У него необычные языки: узкие, длинные и очень приятные, словно оплетающие мой собственный, приглашая уткнуться в их мягкое основание, что я незамедлительно делаю, под его одобрительный рык, напоминающий урчание… Я жутко волнуюсь, памятуя о том, что между нами не всегда всё бывает гладко, но Эррор не даёт времени на размышления, прикусывая кончик моего языка, что до этого исследовал его гладкое нёбо с едва заметной ребристостью. От вздымающихся мягких волн создаётся качание, от которого я ритмично толкаюсь собой в его грудь и хвост, что начал приятно скользить между икр, то и дело задевая голую кожу своей шероховатой гладкостью, и спустя пару минут, я вдруг понимаю, что Эррор жмется ближе, мягко разводя хвостом бёдра, а сам задышал слишком тяжело для того, кто рождён плавать.

— Эррор, ты в порядке? — тихо спрашиваю, чуть отстраняясь и ловя его подернутый непривычной мглой взгляд. А он мычит что-то нечленораздельное в ответ, покрываясь румянцем шафранового цвета и только спустя ещё пару волн, разбираю сказанное:

— Прости, Амбри… Я не должен был, — и прежде, чем успеваю ответить, Эррор ныряет и исчезает в мглистой бирюзе моря, оставляя меня в замешательстве, с прерывистым дыханием, неподалеку от берега, к которому я тут же устремляюсь, попутно ругая себя за несдержанный вопрос и Эррора, за его боязнь подступиться ближе…

— Да чертов ты… — ругаюсь и пинаю ни в чем не повинный песок, устремляясь к пещере, желая по пути проветрить разгоряченную голову и тело, на котором остаточным шлейфом горели его прикосновения. Одежда высохла почти моментально из-за небывало жаркого дня: казалось, еще немного, и солнце испепелит меня без остатка, смешав прах с графитовым песком острова. Даже песчинки обжигали ступни, словно я была в пустыне, а не в тропиках, где сквозь листву безжалостное светило напекало голову. Чтобы успокоиться, я решила побродить по джунглям подольше, спланировав ближе к вечеру помыться в реке у водопада. По пути я собрала побольше питайи, уложив ее в подол растянувшейся футболки и решив возвращаться, когда стало чрезмерно жарко. Солнце казалось огромным пылающим костром, стремящимся сжечь все живое. Даже терпеливые к южному климату местные растения выглядели жалко, скрючившись или свернув в трубочки причудливые листья.

Когда я вернулась к нашему обиталищу, в голове нещадно било молотом, ознаменовав накатывающей болью в висках и затылке приход перегрева и теплового удара. Настроение вторило самочувствию, отзываясь раздражением на любую мысль, включая монстра, что не показывался из омута, стоило мне кинуть в него фрукты, надолго оставшись буравить взглядом сверкающую чашу морского озера.

— Да и иди ты к черту тогда, — устало шиплю и ухожу в свой гамак, падая в него без сил и отмечая, что стало ещё хуже, добавив к боли в голове ещё и тошноту. Судя по состоянию я действительно перегрелась, забыв о мерах предосторожности в такую небывалую жару, выйдя купаться прямо на открытое солнце, что заливало лагуну от рассвета и до заката горячими волнами тепла. Свернулась в своем травяном гнезде калачиком, с каждой минутой ощущая, что неуместно становится холодно, сводя мышцы ознобом. Корю себя за глупую безмятежность и невнимательность, за которые теперь сполна расплачусь в ближайший день, как минимум…

Вдалеке над океаном слышится гул, выбивающийся из привычного ритмичного боя волн о скалистые подступы к острову, заставляя вздрогнуть всем телом, что задремало, борясь с лихорадкой теплового удара. Голова гудела нещадно, во рту все пересохло, а мышцы сводило ломотой, идущей до самых костей. Кажется, что озноб добрался и до них тоже… Со стоном переворачиваюсь на спину, понимая, как едет перед глазами картинка, раскачиваясь подобно шторму, который, судя по повторившемуся ближе гулу держит курс прямиком на остров. Вспоминаются ужасающие картинки из прошлого, когда огромные, безудержные ураганы с мощным глазом посередине бороздят океаны, врезаясь в сушу дьявольской мощью, разнося в щепки всё, чего коснется его немилость. Но встать сил не было: когда я попыталась это сделать, то вывалилась из гамака, больно ударившись коленом о какой-то выпуклый корень. Всё кружилось так, что едва сдерживаю тошноту, просто бессильно закрыв глаза, обливаясь знобливым потом, дрожа и рвано выдыхая… “Не повезло, Амбри” — думаю про себя, с тоской мазнув мыслями по образу монстра… Как жаль, ведь он подумает, что я обиделась и не пришла… Или решит, что меня смыло волнами в океан, если я останусь тут до шторма. Пытаюсь позвать его в зияющий провал пещеры, где слабо блестит водная чаша, размытая и неконтрастная из-за плывущего взгляда, но вместо голоса вырывается какое-то неясное, болезненное мычание, не похожее на нормальную речь…

Как же мне плохо… Хуже, чем, когда меня поцарапала та чертова рыба… Намного хуже…

Снова засыпаю, а может и теряю сознание, приводимая в чувство лишь струями холодного дождя, разбавленного трескучим грохотом ударившей над головой молнии. Меня колотит, а голова, кажется, от малейшего движения превратится в расколотую тыкву. С такими темпами я просто умру от полученного теплового удара: такой банальной, но такой страшной смертью…

— Эр…рор, — чуть не плача, зову его, словно молясь, — Эррор… — губы шепчут беззвучно, а глаза закрываются, смешивая с дождем слёзы. Обидно и страшно… Так страшно оставаться один на один с болью и собственными кошмарами, слушать бешеный рев грозы и треск сминаемых им пальм, что стоически раскачивались под натиском ураганных порывов, прекрасно приспособленные, в отличие от меня, пережидать такие условия. Слезы бегут по щекам, а тело крупно вздрагивает, свернувшись на земле мокрым больным комочком, когда вдруг меня словно что-то закрывает от дождя и грубо толкает в бок.

— Амбри? — слышу знакомый голос, но глаза плохо слушаются, не желая фокусироваться на темном образе надо мной, — Амбри, черт тебя возьми!

— Эр… — единственный слог, что могу из себя выдавить, морщась от стреляющей в голове боли. Глаза с трудом делают картинку чётче, открывая передо мной образ монстра, что выполз из воды прямо с хвостом, подобно двоякодышащей рыбе, преодолев расстояние от омута до меня буквально ползком. Сердито скалится, почти рычит, но в глазах почти паника, выдающая его с головой…

Он волновался…

Монстр буквально хватает меня за шиворот и тащит в пещеру, извиваясь всем телом, подобно огромной морской змее. Я беспомощно волочусь по земле и камням, оказываясь в сухой, теплой пещере, где вода льется сквозь отверстие в потолке, устремляясь в озеро по проторенной временем выемке в каменном полу. Все тело дрожит мелкой дрожью, стоило мне ощутить сухой воздух, но сил подняться и попить не было. Эррор куда-то исчез, судя по звуку отползая в сторону и возвращаясь вновь, настойчиво склоняясь ближе. На силу давит на мои щеки, расжимая челюсти, и припадает к ним, от чего я вздрагиваю, но моментально расслабляюсь чувствуя на языке живительную влагу пресной воды, которую Эррор в меня вливает таким методом… Сама в ответ льну к нему, жадно глотая… Монстр повторяет так несколько раз, пока я не напилась как следует, а после вдруг начал меня раздевать, под мой слабый, вялый протест в виде бессвязного стона и жалкой попытки вцепиться в его сильные руки.

— Успокойся… Одежду нужно снять, ты насквозь мокрая и дрожишь, — сердито шипит Эррор, раздражённо скидывая мои руки и доводя начатое до конца, обнажая трясущееся в лихорадке тело. Сознание вновь качает меня, не давая концентрироваться на окружении, но когда вновь получается это сделать, понимаю, что я совершенно обнажена, а вокруг всего тела заворачивается мягкий большой хвост Эррора, окутывая собой, словно живым одеялом, прижимая к испещренной ребрами грудине спиной, из которой доносится тепло живой души. Монстр бережно оплел меня собой, унимая дрожь и страх, оставляя лишь неприятную пульсирующую в голове боль… На лоб легла чуть прохладная костяная ладонь, впитывая и ее, подобно губке…

— Спи, Амбри… Я рядом, — тихо рыкнул его голос в самое ухо, и я блаженно прикрываю глаза, благодаря все звёзды вселенной за то, что он почувствовал неладное и забрал меня… Выполз на сушу, ради того, чтобы попытаться отыскать…

— Эррор… люблю… тебя, — тихо бормочу сквозь наступающий рваный сон, словно подсознание взяло верх над разумом, обнажая душу и чувства перед тем, кто и сам был далек от равнодушия… Вторая рука вскальзывает из-за спины вперёд, ложась на живот и прижимая в кольцах хвоста поближе, даря ласку ответом на мое признание. Монстр утыкается носом куда то в шейный изгиб позади, ласково прикусывая и довольно урча в ответ…

И я понимаю прежде, чем уснуть…

Эррор тоже меня любит…

Комментарий к Часть 7

Захотелось теплых, урчащих милостей в этой воскресной главушке ^_^

Дальше будет горяченькое ;-)

========== Часть 8 ==========

Проснулась, судя по всему, я очень нескоро: все тело затекло, и отчаянно хотелось потянуться, чем я тут же воспользовалась, толком даже не придя в себя, но прогибаясь до хруста в позвонках и плечах, утыкаясь голым животом во что-то теплое и ворчащее. И это что-то сгребает меня в охапку, укрывая мягким и живым теплом. Медленно вспоминаю, с трудом ворочая свинцовыми мыслями в голове, что отзывается глухой остаточной болью. Разлепляю глаза, утыкаясь взглядом в спящего вплотную монстра, чье расслабленное веснушчатое лицо было сейчас столь безмятежно… Пальцы сами тянутся к линии его рта и скулам с дорожками кобальтовых полосок, похожих на шершавые борозды. Эррор сонно хмурится и открывает глаза, вперивая горящий расфокусированный взгляд в меня, тихо выдыхая, пытаясь вспомнить, где мы, и как оказались сплетены в такой тесный комок утренней нежности.

— Привет, — шепчу ему и улыбаюсь, пока он забавно соображает, чуть хмурясь, но быстро расслабляясь, когда понимает, что я не собираюсь драться, бежать, орать или вырываться.

— Привет… — отвечает мне тихо, медленно моргая и чуть прижимаясь щекой к моей ладони, — как ты?

— Жить буду… Меньше буду жариться на солнцепёке впредь. Лучше пару дней побыть здесь… Ха, но фрукты я тебе все равно принесу, — доверительно поднимаю руку, словно давая клятву. Монстр перехватывает ее своей, опустив и расплетая хвост, позволив выпрямить ноги.

— Амбри, ты не обязана… — начинает он, но я обрываю его на полуслове.

— Заткнись уже, Эррор. Я не обязана. Я этого хочу, понятно? — грозно тычу его пальцем в грудь. Эррор сердито щурится и начинает лениво шевелиться, намереваясь отправится в воду: его хвост изрядно подсох, несмотря на защитную плёнку, и это причиняло монстру дискомфорт. И лишь оказавшись в воде, он блаженно вздыхает, наслаждаясь тем, что смог наконец нырнуть и покружить в пещерном омуте, сгоняя сушь слишком горячего для монстра в таком облике воздуха. Встаю, чтобы натянуть высохшую за ночь одежду, прислушиваясь к чувствам в собственном теле, но все было относительно неплохо, за исключением остаточной слабости и небольшой тошноты. Лениво подхожу к озеру, садясь скраю, и окунаю в прохладную воду босые ноги, болтая ими в темной бирюзе и пуская по спящей глади мелкие волны. Эррор выныривает рядом, рассматривая меня во все глаза и о чем-то думая с сосредоточенностью средневекового мыслителя. Я ловлю его гетерохромную задумчивость, несмело улыбаясь и чуть смущаясь своим глупым жестам с гляделками, коря за то, что веду себя словно влюбленный подросток, тушуясь и тут же упираясь взглядом в камни напротив.

Впервые не знаю, что сказать…

Эррор чуть касается моих ступней руками, словно погладив и сам частично вылезает на берег, оставляя крупную лопасть хвоста в солёной воде.

— Ты… Вчера кое-что мне сказала. Это правда? — монстр решил не ходить вокруг да около, одним вопросом ударяя под дых. Он смотрит пристально и хищно: куда-то делась его былая стеснительность и раздражение, которым он пытался ее скрыть, уступив место решительности. Чего не скажешь обо мне… От неловкости я жму голову в плечи, отводя взгляд от света чужих зрачков.

— Правда, — отвечаю кратко, чуть заламывая пальцы, — и что бы ты ответил мне?

Монстр молчит, и чем больше проходит времени, тем больше у меня сомнений, и я даже осмеливаюсь посмотреть на него: все это время буравящего меня взглядом. Монстр словно отмирает, протягивая ко мне ладонь и касаясь длинными пальцами виска.

— Я не отвечу, Амбри… Я покажу, — гулко рычит он, и я вдруг начинаю чувствовать в голове постороннее присутствие. Буквально. Словно мысли собственные просто силой вытолкнули чужие, наполняя сотнями картинок воспоминаний и жизни, столь долгой, что моя собственная в сравнении показалась смехотворно короткой и пустой… В его существовании был сплошной океан: вечный, бескрайний и безмерно голубой. Таинственный… И вечный поиск… Постоянный, неутомимый поиск того, кто мог бы скрасить бесконечное, страшное одиночество, от которого так сильно болела его душа… От этого чувства я рефлекторно сжимаю на груди футболку, слыша отзвук этого постоянного ноющего мучения внутри, будто ты потерял нечто важное… И этот остров, ставший домом на долгие годы. Остров из легенды, которую знали такие, как он – изгои и одиночки, лелеющие надежду хотя бы заполучить драконьи фрукты, дающие право на краткий миг иной жизни. И даже это не приуменьшает эту боль, сверля изнутри жгучим одиночеством… Он постоянно страдал один… И после, словно падающая звезда – крушение самолёта…

И мое появление в пещере: по незнанию я бросила фрукт в воду в тот день. И Эррор почувствовал… Я ощущаю сейчас то, что было в тот день. Этот… укол в душе, словно тычок под ребра, призванный обратить внимание. Его тревога и смятение, незнание что делать и жгучее желание подобраться ближе… Узнать лучше… Любопытство. И щекотка где-то в груди каждый раз, когда я наблюдала за ним… А после и нечто другое, от чего в душе мелкими иголочками колет непривычное тепло. И это тепло с каждым моим образом в его памяти распалялось сильнее, став, в конце концов чем-то крепким и основательным, напоминающим мне самой преданность, перемежаясь не столько с потребностью, сколько с искренним желанием иметь возможность обладать или хотя бы прикоснуться… Эти ощущения сложно описать словами, их можно лишь почувствовать и… пропустить через себя, благодаря тому, что Эррор мне это позволил… Касание его разума к моему было слишком волнующим, чтобы я в этот момент могла как-то анализировать увиденное в чужих воспоминаниях и сделать хоть какой-то вывод кроме очевидного…

Его ответ вторит моим чувствам…

Глядя сейчас в его яркий свет глаз, мне приходит на ум сравнение. С океаном, который плещется в его правом зрачке оплетенный золотым светом солнца, полыхающим в алом глубоком ореоле рассвета перед жарким днем. Словно он был моим солнцем здесь… Воплощением жизни там, где моя должна была закончиться. И по выражению его взгляда я вдруг понимаю, что он тоже слышит меня и мои мысли, прижимая руку к лицу всей поверхностью и чуть улыбаясь. Впервые так тепло, что зажигающиеся на его дымчатых скулах звезды выглядят как никогда более уместно… Как и моя ответная улыбка…

— Теперь поняла? — спрашивает монстр, чуть щурясь, но руку не убирает, давая возможность слышать себя.

— Я то поняла… А вот понял ли ты? Это ведь ты сбежал вчера, а не я, — отвечаю с хитринкой, услужливо подбросив в своей памяти ощущения касания его мягкого хвоста между бедер и то, какой отзвук это дало в моей душе. И даже сейчас она снова мелко задрожала, стоило представить, что могло бы случиться, не оставь он меня в лагуне. Эррор стиснул зубы, и глаза его заметно потемнели. Руку монстр убрал и зашипел втягивая воздух так глубоко, что я мысленно поразилась, как он это делает, пока не вспомнила, что так он анализирует запах… Эррор склонился ближе…

— Тебе стоит лучше контролировать себя, мелочь. Я ведь могу и не сдержаться, — почти рычит он, едва не сталкиваясь со мной лбом. Я сокращаю это расстояние, бодая его и отвечая совершено серьезно:

— А нужно ли сдерживаться, Эррор? — доверительно прикрываю глаза, чувствуя после этого на своем носу его теплое дыхание и мягкое скольжение рук за талией, уходящих на спину к линиям лопаток.

— Ты не пожалеешь? Да и сегодня не полнолуние, — его голос чуть осип, и звучал теперь очень проникновенно, пуская мурашки до самого низа поясницы.

— Не думаю, что ты настолько плох, Эррор… К черту это полнолуние, — едко замечаю, ловя в его глазах искры, когда вновь открываю глаза.

— Ах ты… Я покажу тебе, насколько я могу быть хорош, Амбри, — он сердито толкает меня, кусая в плечо и заваливая нас в воду с моим тихим писком от контраста температур. Вода накрывает с головой, и я с сожалением думаю, что зря вообще одевалась, и одежду опять придется сушить. Сотни искр пузырьков взметнулось над нами, накрывая красивым фейерверком воздушных брызг на фоне разбитого зеркала водной глади, потревоженную двумя обнявшимися в омуте телами. Спешно отталкиваю монстра и выныриваю, жадно глотая выбитый от испуга воздух из легких, а рядом тут же появляется монстр, крепко обхватывая, даря надежную опору в воде и без раздумий целуя, словно ждал этого целую вечность, прижимаясь всем телом, таким живым и ставшим родным за то время, что мне довелось провести на острове, не давая отдышаться, заявив на меня свои права. Внутри волнами бежало волнение, взбудораженность… Душу словно жгло от нетерпения, сдавливая со всех сторон в сладком томлении и ощущении близости с тем, кто был предначертан задолго до того, как я вообще родилась на этот свет.

Чужие языки вскользнули в мой рот, вновь удивляя сим фактом, к которому я точно привыкну не сразу, особенно когда они так настойчиво находят все самые приятные точки одновременно, вынуждая в ответ начать их посасывать, вызывая ответный гул довольного голоса. Все, что он делал было приятно и необычно…

Оглаживание его длинного хвоста по голым ногам, стремящимся скользнуть между бедрами, даря бархатное чувство мягкости, от которого все внутри сжимается в предвкушении. Его тело, приятно касающееся нагой кожи непривычным мягким скольжением… И его руки, иногда нагло пощипывающие кожу, словно не веря в ее мягкость, заставляя выпрямляться в воде и едва не уходить в нее с головой, натыкаясь на хвост, что придерживал снизу, буквально усаживая на себя верхом.

Монстр нагло снимает с меня футболку, липнувшую к телу, отбрасывая в сторону, а белье просто разрывает руками под мой возмущенный писк и изумление тому, какой физической силой Эррор обладает на самом деле, способный разорвать ткань словно марлю.

— Ты… мог бы просто снять, — растерянно шепчу ему, прикрываясь, словно он видел меня обнаженной впервые.

— Тебе это больше не понадобится, — хитро шипит в ответ, мягко разводя мои руки в стороны и начиная целовать шею на сгибе с плечом, в самом чувствительном моем месте, пуская такие мурашки, что передергивает все тело. Его хвост трется об меня настойчивее, пока я вдруг не начинаю чувствовать, как под водой прямо между ног не утыкается что-то еще. Горячее, мягкое и чуть пульсирующее, немного пугая в желании сжать ноги.

— Тише… Расслабься… У тебя это будет впервые? — монстр успокаивающе оглаживает живот двумя руками, подтягивая поближе к себе, и снова целуя в уголок губ.

— Нет, но… С таким как ты никогда ничего не было… — я все же опускаю взгляд ниже, пытаясь разглядеть в бликующей воде хоть что-то, но различимо лишь голубое темное свечение, слитое с его хвостом.

— Просто расслабься, — еще раз просит он и поймав мой кивок, довольно жмурится, вновь сливаясь в поцелуе, подхватывая под ягодицами, уже всерьез показывая, что готов войти. В воде это было безумно приятно: каждое движение отдавалось микро вихрями потоков, сталкивающихся с голой кожей, усиливая чувства многократно… И касание моря к заветному месту вкупе с его членом просто снесло мне крышу. Монстр плавно насадил меня на себя, с приятным гулким выдохом, прижимаясь теснее после, давая привыкнуть к тому, насколько он был больше, чем привычный мне размер… Но вопреки этому больно не было, даже когда он скользнул дальше, на максимум, который я способна была принять, мягко утыкаясь в преграду, под мой полный восторга выдох.

— Черт, Эррор, это потрясающе, — сжимаю его хвост коленями, порывисто целуя шейные темно-гранатовые позвонки, такие погорячевшие, словно магия текла в них напрямую. Монстр в ответ лишь низко рычит, качая хвостом, чуть подбросив меня вверх, начиная необыкновенный ритм с привкусом соленого моря и тайной пещеры, по которой разносился плеск воды небольшого озера и наше сбившееся дыхание…

Секс в воде это что-то невообразимое: каждая клеточка тела размыта возбуждением, подогреваемым любым движением влаги, обволакивающей разгоряченную кожу. Сглаживает скольжение двух тел друг об друга, делая его ещё чувственнее, ещё приятнее и ещё желаннее. Вода толкает друг к другу, резонируя на каждый крепкий толчок внутрь меня, поглощая собой отзвук моего тела, что от страсти и удовольствия вздрагивало и льнуло к нему, прося ласки и даря ее в ответ. Я мягко пересчитываю ости веера ребер, очерчивая их винную бархатность, за которой клубилась темнота чужой жизни. Вслушиваюсь в его хриплый рык, вторящий сладкому ритму, в который вплетаются мои собственные тягучие стоны.

Вверх и вниз…

Качание в воде на нём и давление на определенную точку, каждый раз пускающее всполохи молний где-то то около пупка, вспугивая тысячи мотыльков, чьи крылышки трепещут в хаотичном порядке, щекоча изнутри истомой и счастьем… И его собственное наслаждение, которое я ощущаю словно бы вновь через связь, идущей нитью между нашими душами, размывая границу понятий “ты” и “я”. Оставляя лишь нас.

Эйфория…

Мне становится так хорошо, как не было за всю мою жизнь. В голове поет океан… Его голосом, что вторит пенному шелесту береговой линии своим тихим шипением и гулким рокотом нечеловеческого тембра… Его руками, что ласкают кожу, чуть царапая ее в порыве страсти, оставляя на спине жгучие от солёной воды метки его владения мной… Его дыханием, что опаляет кожу, грея собой и сплетаясь с моим вдохом, разменивая его на выдох, что Эррор поглощает собой без остатка…

— Ах, Эррор, — шепчу, цепляясь за плечи и пропуская руки прямо через ребра, цепляясь за позвоночный стержень. Царапая его ногтями, когда накатывает вспышка оргазма, пульсирующая в ритм его участившихся толчков, распирающих изнутри мягким возбуждением…

Безусловная страсть…

Эррор вцепляется в мою спину, утыкаясь лбом в плечо и хрипло дыша, подбираясь к собственному сладкому финалу, что ускорил мой собственный оргазм, заставляя не сдержать громкого стона, когда пульсация влагалища начала ощутимо массировать член Эррора, даря ему жаркое ощущение собственного экстаза, до которого он добирается немногим позже меня. Взрыкивает и толкается ещё несколько раз, мощно вздрагивая хвостом, поднимая меня на нем и в порыве яростной страсти, ощутимо кусая круглый изгиб плеча.

— Ай, Эррор, — пищу в ответ, но он не отпускает, хватая за руки и удерживая в плену, тяжело дыша и утробно рыча, чуть пугая этим, — Эррор, больно, больно, — тихонько хнычу, обездвиженная им, и монстр отпускает, слизнув капли крови с моей прокушенной кожи.

— Извини, — тянет он, виновато утыкаясь в мою шею, все ещё находясь во мне и укладывая на укус ладонь, даря тепло своей магии, которой он был способен немного залечить рану, оставив напоминанием лишь полумесяц шрама, словно татуировку, несущую в себе смысл его страстного желания владеть мной.

— Амбри, ты так хороша, — гудит его голос, пока он носом ведёт по линии уха, медленно вдыхая, — теперь ты моя.

— Могла бы стать твоей ещё вчера, если бы ты не струсил, — подначиваю Эррора, мягко огладив его хвост под собой… Действительно бархатистый…

— И станешь не последней раз за сегодня,— угрожающе рычит он, перехватывая меня покрепче, и от его угрозы внутри все сводит в сладкой истоме предвкушения…

Комментарий к Часть 8

\(ϋ)/♩

Пляж, пещеры, море, секас.

Юху (＾∇＾)ﾉ♪

========== Часть 9 ==========

Я лениво ищу в песке мелкие камушки, сидя в тени раскидистой большой пальмы, а затем кидаю их в сторону утреннего моря, залитого ярким светом палящего солнца. Неподалеку догорал костер, который я теперь разводила, выбивая искры одним камнем об другой: повезло, что местные породы чудесно их высекали, стоило приложить лишь немного смекалки. Теперь на огне я могла жарить моллюсков или рыбу, и это значительно обогатило мой рацион, сделав жизнь здесь значительно приятнее. Слабый ветер то и дело доносил до меня приятный запах сгоревшей древесины и печёных мидий, которые ждали своего часа на завтрак. Но я не начинала кушать без него…

Позади слышатся шаги, тихие, едва различимые, которые я научилась разбирать в мерном гуле волн только в последнюю неделю. Кто-то мягко садится рядом, чуть толкая собой и собственнически обхватывая вместо приветствия, и я улыбаюсь, ловко перехватывая пальцами тонкую плеть рубинового хвоста, что струится около босых ног.

— Доброе утро, сонная рыба, — добродушно толкаю плечом Эррора, что недовольно косится на меня, а после больно щиплет за бедро пальцами, скаля латунные зубы.

— Я уже месяц как не рыба, глупая, прекрати так меня называть, — монстр угрожающе щурится, придвигаясь ближе и шумно втягивая воздух в почти змеином жесте.

— А то что? — смело оглаживаю длинный хвост, что хлыстом взметывается из моих рук, а монстр заваливает меня на мягкий песок, нависая сверху гулко рычащей тенью.

— Я ведь и проучить могу, знаешь ли, — Эррор лизнул меня своими языками, заставив засмеяться от щекотки и согнуть руки и колени в жесте защиты, когда он опустился к шее.

— Ахаха, всё-всё, отпусти, щекотно, Эррор! — обнимаю его, прижимая ближе, и мы просто валяемся на теплом песке, чувствуя дыхание друг друга, тесно сплетясь в объятиях… В его новом облике, ставшим постоянным после полнолуния, мы теперь все время проводили вместе, но плавать монстр уже лез не с такой охотой, словно боялся, что вода вернёт его к прежней жизни, предпочитая исследовать недоступный ему ранее берег. Открывая новое с почти детским восторгом: ракушки, камни, листья и шероховатые стволы тропического леса. Неизведанный им мир тактильных ощущений. И даже я сама, словно монстр открывал меня заново, подолгу водя длинными пальцами по напитанной солнцем медной коже, не позволяя отойти, пока он не насладится чувством сполна. И, надо сказать, что почти всегда это перерастало в нечто более страстное, чем простые поцелуи и касания…

Это место стало моим личным раем, словно все это время я лишь существовала, в ожидании возможности попасть сюда. А может и сама жизнь всё делала для того, чтобы повернуть вектор моей судьбы к этому острову, где живёт монстр, отвергнутый целым миром. Как порой неисповедимы дороги жизни… Делают поворот там, где ждёшь прямую… И наоборот, несут вперёд, когда предчувствуешь вираж.

— Амбри? — зовёт меня Эррор, лёжа вплотную, уткнувшись в шею теплым носом и обвивая хвостом ноги.

— М? — веду рукой по волнам его позвоночника на шее, мерцающего в тени всеми оттенками бархатно-красного. А он молчит, просто наслаждаясь близостью, не ведая, как сказать, что я уже знаю и без слов. Чувствую в нем вибрацию, словно тихое ворчание дикого хищника от моей ласки, и его рука нежно касается виска, наполняя голову мыслями и чувствами его души. Такие, от которых моя собственная делает кувырок, смятенная силой эмоции…

Ее сложно описать, но… Она звучит голосом, где неважно, что именно говорят. Важен лишь тон. Лишь внимание к тебе, пускающее рябь мурашек, как если бы в воду бросили камень. Звучит не только звуком, но и касанием… От него на теле ещё долго горит огонь, подобно ожогам, с которыми не хочется расставаться. Напротив… Желаешь обжечься сильнее… Звучит чувством дыхания. Но не своего. Ты ловишь каждый чужой вдох, жадно поглощая выдох, мечтая, чтобы расстояние между вами измерялось не сантиметрами, а воздухом, что побывал в лёгких, согретый теплом горячего сердца. Звучит страстью, что испытываешь, сливаясь в единый клубок сладкого наслаждения, когда не ясно, где начинается твое и кончается чужое… А ещё… Звучит доверием. Звенящим в унисон с душами, сердцами, словами, дыханием и самой жизнью, что вы готовы отдать друг за друга без промедления.

Так звучит любовь…

— Я тоже тебя люблю, Эррор, — отвечаю монстру, что в такие моменты предпочитал эмоциональное общение, нежели банальное – словесное. Это было ценнее мне. Чувствовать его душу. То доверие, что мне было оказано, говорит само за себя и не требует каких-либо ещё уточнений. И он и сам это знал без слов, просто вытягивая мои чувства наружу и рассматривая их собственным разумом. Это было приятно. Будто кто-то нежно перебирает мысли, бережно возвращая на место каждую, оглаживая особо понравившиеся, пропуская их через себя словно песок сквозь пальцы, наполняя их своими впечатлениями и даря тепло, что течет по сосудам медленным спокойствием и уверенностью в завтрашнем дне. Ему нравилось мое доверие. Моя открытость ему и позволение вот так вторгаться в разум, просто расслабляясь в его руках. Я чувствую его власть и силу в такие моменты, но знаю, что Эррор ими никогда не посмеет злоупотребить, ограничиваясь лишь сильным давлением в нужный момент, чтобы принести этим лишь больше удовольствия.

— Эррор, пойдем есть? — тихо спрашиваю его, чуть отстраняясь и всматриваясь в его затуманенные мыслями глаза, когда он убирает от виска пальцы.

— И что на завтрак? Эти дурацкие фрукты даже не предлагай, никогда их не любил, а теперь и близко не подойду, — скелет брезгливо кривит рот и щурится, а я смеюсь над выражением его моськи, понимая, как он, должно быть, теперь ненавидит драконьи фрукты.

— Я мидии в костре запекла. На вкус очень приятно, — сажусь рядом, отмечая, что хвост монстра все ещё вьется лозой по коже, приятно контрастируя алым отсветом на загорелой ноге.

— Я знаю кое-что более вкусное, детка, — рычит мне в ухо севший рядом Эррор, сверкая потемневшим взглядом, пуская дрожь по телу. Боги, да он каждый раз умудрялся свести с ума одним лишь голосом. Завести с полоборота даже не касаясь руками. И его хвост здесь играл далеко не последнюю роль… Отцепляю эту коварную змею от себя, памятуя о том, как вчера провела вечер, что оставил напоминанием неплохие синяки на бедрах, не сошедшие даже после лечения его магией, а потому повторения сейчас не хотелось: тело явно было против, отзываясь на движения, словно вчера по мне проехался поезд. Это было неожиданным открытием, заставившим одновременно и хотеть повтора, и бояться его.

— Обойдешься, ты на диете, —фыркаю ему беззлобно, вставая и направляясь к горячим углям костра, чтобы вытащить завтрак, пока Эррор темной тенью скользнул следом, пристально наблюдая за движениями моих рук, ловко выуживющих из костра открытые раковины крупных, нежных моллюсков, разносящих сладковатый аромат сочного мяса над темными линиями угольков. Они горячие, и я с шипением быстро отдергиваю пальцы от нагретых раковин, оставляя их подстывать на темном песке возле нас, аккуратно усаживаясь рядом и вытягивая ноги, на которых темнели следы вчерашней любви. Эррор покорно опускается рядом, словно прирученный дикий зверь, сверля взглядом голую кожу, словно та была в чём-то виновата.

— Больно? — спрашивает он, придвигаясь ближе и ведя ладонью от бедра до колена и обратно, останавливаясь на размытых контурах гематом.

— Не больнее, чем падать с пяти километров в куске самолёта, — отшучиваюсь, беря первую ракушку и вытаскивая оттуда сладковатое, горячее мясо. Было безумно вкусно, и я в наслаждении мычу, медленно жуя завтрак. Пища богов, после долгой фруктовой диеты.

— Извини… Я забываюсь… Ты такая нежная, — его хвост перекидывается через мои ноги, подергивая кончиком, сгибая и разгибая его, словно у кота. Выглядит мило, и я улыбаюсь, погладив его ребристую поверхность.

— Ничего, Эррор. Пройдёт. Хах, на животе ещё хуже, поверь. Так что сегодня я точно пас, — беру вторую ракушку и следующий кусочек мяса протягиваю Эррору, предлагая поесть с моей руки. Его хвост от такого жеста занятно скручивается в спираль, а после монстр наклоняется, бережно обхватывая мои пальцы и касаясь их мягкими языками. На дымчатых скулах играют переливами медовые веснушки, которые нравятся мне до бабочек в животе, и не сдержавшись, я быстро чмокаю его в щеку, усилив тем самым эффект его смятения. Эррор до сих пор не мог привыкнуть к тому, каким ласковым на самом деле был мой характер, и это частенько вводило его в ступор, к моему большому удовольствию. Видеть его милое смущение, что плохо вязалось с резковатой манерой поведения, было словно выпить ранним утром чашку любимого кофе, которого тут безмерно нехватало. Можно сказать, что его медовая эмоция теперь заменила мне любимый напиток.

— Ты такой милый, — тихо улыбаюсь ему куда-то в уголок рта, отстранившись всего на полсантиметра, вдыхая запах солнца и ветра, что исходил от него.

— Ч…что ты несёшь? — бурчит он тихо, закрывая глаза, не в силах вынести моей провокации, а я победоносно хмыкаю, отодвигаясь, чтобы взять ещё одну мидию для Эррора, — давай лучше залечим твой живот. Почему вчера не сказала?

— Потому что было уже слишком поздно, я заснула прямо в траве, забыл? — напоминаю ему вчерашний поздний вечер, переходящий в ночь, после которой не было сил даже пошевелиться… Эррор закатил глаза в раздражении, но все же коснулся живота, задирая потрепанную футболку в попытке разглядеть свои же следы. А посмотреть было на что: борозды лиловых полос и синяки, убегающие на линию бедер, болезненные и темные, повторяющие следы его рук. Монстр замирает, глядя на это странным дрожащим взглядом, занеся руку над одним из следов.

— Это… черт, Амбри… — его голос звучит глухо, и повернувшись к нему, я вижу в глазах страх… Самый настоящий страх, налитый сожалением и боязнью коснуться вновь.

— Эй, эй, ты чего, Эррор? — ласково улыбаюсь ему, касаясь руки и не давая ее отдернуть, — всё хорошо… Не бойся, это только выглядит так, но на самом деле… Ты ведь знаешь, как мне было приятно…

Монстр хищно щурится, долго всматриваясь в мои глаза, и я терпеливо жду, поглаживая его длинные фаланги, наслаждаясь их гладкой фактурой, напоминающей шелк. В конце концов он вздохнул и придвинулся ближе, мягко укладывая меня на песок и задирая футболку, чтобы добраться до оставленных им ран. Его хвост пугливо подергивается, щекоча кожу на лодыжке, пока ладонь разносит тепло по животу и бёдрам, оставляя вместо ушибов и порезов остаточные следы и чувство тепла, влитого под кожу. Словно в кровотоке бегут солнечные лучи.

Так хорошо…

Блаженно прикрываю глаза, вслушиваясь в рокот волн, что бьются о волнорез алмазно-черных скал на дальней части острова. Тишина… Клекот чаек и океаническая мелодия с шелестом сотен песчинок. Так звучит умиротворение. Не заметила, как совсем расслабилась от этих едва ощутимых касаний к коже, чуть не задремав. Пока вдруг не почувствовала, что эта ласка стала более настойчивой, забираясь на внутреннюю сторону бедер, чуть разводя их, а талию оплел гибкий хлыст длинного хвоста. Сонно ерзаю, не желая отпускать чувство уютной неги, но Эррор начинает путешествие от самого виска до скулы и губ, медленно целуя, пытаясь мягко растормошить меня своими действиями.

— Мм… Эррор, что ты…

— Тихо… — скелет почти накрыл меня собой, бережно прикусывая и оттягивая кожу на плече, пока я отвернулась к морю, скользя по волнам затуманенным взглядом. И все бы так и пошло прямиком в пучину нежности, если бы взгляда не коснулась деталь, выбивавшаяся из ставшей привычной пейзажной линии горизонта, заставляя меня резко встать, неверяще уставившись в аквамариновый океанический простор…

— Корабль… — тихо говорю, раскрыв рот от изумления, видя, как по линии далёкого касания воды и неба медленно скользит белая точка далёкого судна. Эррор встаёт рядом, глядя с тревогой на это чудо, в которое не могла поверить я. Не думала, что увижу нечто подобное снова, живя здесь… Я и не надеялась, но… Хочу ли вернуться в прежний мир? Ощутить ритм прежней жизни, в которой нет и не было места таким, как Эррор? Забыть обо всем, словно о странной диковатой фантазии? Вернуться в… прошлое…

Совершенно точно и безоговорочно “нет”!

Даже мысль об этом сводит душу безумной болью, от которой я морщусь, отводя взгляд на монстра, что выглядел невероятно грустно и даже зло.

— Хочешь развести огонь посильнее? Они могут увидеть, — бесцветным голосом говорит скелет, плавно взмахивая хвостом, дающим отзвук хлыста, рассекающего горячий воздух.

— Глупый… Я хочу остаться здесь, Эррор, — поворачиваюсь спиной к океану и беру его ладонь в свою, поднимая к лицу, давая прикоснуться к виску, чтобы скелет услышал мои чувства. Понял эмоции, которые я не смогу объяснить простыми словами. Их просто недостаточно. Они слишком слабы и незначимы…

Эррор хмурится, прижимая к моей щеке всю ладонь и подходя вплотную, заглядывая разноцветными огоньками в мой размытый взгляд.

— Но почему? Ты выбираешь…

— Тебя, Эррор. Я твоя, помнишь? — жмусь к нему ближе, несмело обнимая, словно боясь,что он оттолкнет или заставит вернуться. Но этого не происходит… Его хвост легко касается босых ног, а руки крепко обхватывают под лопатки, скользя и сминая собой футболку.

— Моя… Моя, Амбри… И я… твой…

От его рубашки пахнет океаном… Солёным. Свободным. Родным.

— Так на чем ты остановился? — чуть хрипло спрашиваю монстра, ведя носом вдоль открытых шейных позвонков, чувствуя, как его хвост оплетает тугим жгутом голое бедро, чуть вздрагивая от зародившегося нетерпения…

— Тебе напомнить? — шипит он, сжимая руки на плечах сильнее и требовательно впиваясь в губы…

И целого океана мне было бы мало, чтобы описать, какое счастье я обрела, получив право на второе рождение, очутившись на этом загадочном острове… Месте, где растет дикая, сладкая питайя. Драконий фрукт. Чудесный плод с необычными чешуями: пурпурно-зелеными, скрывающими нежную белую мякоть с сотнями черных зёрен… Словно что-то иномирное… Кто бы мог подумать, что этот плод поможет сойтись двум существам, живущим по разные стороны объективной реальности, но сведённые на границе одного острова. Острова, который спас мою жизнь и разделил ее на “до” и “после”…