Магия обмана. Том 2 [Ольга Анатольевна Булгакова] (fb2) читать онлайн

Магия обмана. Том 2 Ольга Булгакова

ГЛАВА 1

— Выбор сделан! — гулкий голос Видящей разбил недолгую тишину.

Я моргнула, повернулась к северянке. Она выглядела слабой, беспомощной и хрупкой. В сравнении с ней лорд Фиред, внимательно меня рассматривающий, казался источником магической мощи.

Его Высочество выглядел счастливым, тепло улыбнулся, посмотрев мне в глаза. Пока другие девушки не пришли в себя после ритуала, пока царила тишина, я наслаждалась единением взглядов и постепенно понимала, как же мне повезло! Его любовь, выбор Видящей — чудо, способ Великой наградить мою семью и меня за все лишения!

В зале раздались медленные, но уверенные хлопки — Его Величество Иокарий аплодировал. Я встретилась взглядом с королем и ясно осознала, что за внешней благожелательностью скрывается злоба. Не меня он хотел видеть принцессой Аролинга. Не меня.

Это отрезвило, напугало. Вернулась поблекшая было пустота, от которой саднило сердце.

За Его Величеством начали хлопать и другие. Сдержанно, будто нехотя выполняли повинность, поддерживая правителя. Я обвела взглядом зал. Невесты с пустыми глазами, ещё не освободившиеся от чар ритуала Видящей. Безрадостные кедвоские вельможи. Всюду поджатые губы, настороженно нахмуренные брови, недовольство на лицах.

Стоящий у самой стены аролингский лорд выделялся на этом фоне восторженностью, аплодировал звонко, щедро, улыбался широко. Οттого напряженность, даже мрачность соотечественников казалась жутковатой.

Лорд Фиред, первый советник Владыки Талааса, выглядел немного удивленным, но вполне благожелательным. Хвала Великой! Если он не настроен против меня, если и в самом деле одобряет выбор Видящей, выбор своего принца, возможно, получится быстро освоиться в чужой стране. Это все же не шутки! Мне предстоит не только переезд, но жизнь во дворце, общение с аристократией, с влиятельными людьми и эльфами нескольких стран… Небо, мне теперь все это и в самом деле предстоит!

От таких мыслей стало боязно, душной волной нахлынуло ощущение неправильности происходящего. Странно… ведь Видящая, благословленная богиней, не могла ошибиться или озвучить неправильное имя. Не могла! Дары Видящих нe работают так. В трансе леди Арабел себя совершенно не контролирует, она является лишь проводником воли Великой.

Но тревога не уходила, желание попросить о повторном ритуале не ослабевало. Хотелось крикнуть, что Видящая неверно истолковала образы. Сцепив руки на уровне талии, я закрыла глаза, сделала глубокий вдох и постаралась подавить крепнущий страх.

Перед внутренним взором возник образ принца из ритуала. Красивый, любящий, желанный… Что за глупости я все время придумываю? Откуда эти нелепые, даже бредовые сомнения в том, что достойна любви? Он ведь с самого начала меня выделял. Выбор Видящей закономерен, его нельзя назвать случайностью. Он — доказательство нашего чувства!

— Не может быть! — неприятно резкий возглас княжны перекрыл сдержанные аплодисменты.

Я вздрогнула, посмотрела на разгневанную девушку. Οна излучала ненависть и злобу. Если бы взгляды могли убивать, от меня давно осталась бы лишь горстка пепла.

— Леди Сивина, — в голосе невозмутимого принца слышались укоризна и недовольство, — понимаю, что вы, возможно, рассчитывали на другой результат. Неужели вы не доверяете суждению леди Арабел?

Он выжидающе склонил голову набок, удивленно приподнял брови.

— Доверяю, — зло отрезала девушка, обернувшись к собеседнику. — Но думаю, что Льяна…

— «Госпожа Льяна», — строго поправил принц.

Его взгляд стал колючим, губы плотно сжались, почему-то вспомнилась его драконья ипостась, опасная и смертоносная в своей красоте. Перечить такому хотелось меньше всего.

Леди Сивина осеклась, отступила на полшага от моего будущего мужа. Жаль, я не видела ее лица. Судя по дрожи в голосе, по робости, княжна не ожидала ни отпора, ни того, что принц Зуар не разделит ее возмущения. Но все же храбрости леди Сивине было не занимать — она упрямо договорила до конца, хотя принц становился мрачней с каждым ее словом.

— Ваше Высочество, я всего лишь боюсь, что госпожа Льяна использовала приворотное зелье или чары.

К концу фразы голос княжны звучал ломко, но все же звучал. И все собравшиеся к нему прислушивались. Это, как и отсутствие громких и категоричных возражений, девушку приободряло. Она продолжила уверенней, даже напористей:

— Согласитесь, скачок из рабынь в принцессы слишком невероятный, слишком желанный! Не могу и предположить, что госпожа Льяна не хотела «помочь судьбе»!

Да как она посмела сомневаться в том, что чувство, возникшее между принцем и мной, настоящее? Как?

— Неисповедимы пути, которыми боги ведут своих верующих, — холодно ответил мой жених на клеветническое, до глубины души возмутившее меня заявление. — Но приворот исключен. Ему не обмануть непостижимый дар Видящей.

Его Высочество легким движением руки указал на леди Арабел.

Северянка была оскорблена, обижена, но гневный взгляд предназначался не леди Сивине, а королю. Видящую злило его молчание, его невмешательство в разговор, бесстрастное, будто окаменевшее лицо.

Бездействие правителя ярило и меня. Сколько можно потакать княжне? Неужели он разделяет ее точку зрения? Неужели в самом деле хочет устроить второй ритуал, но позаботиться о том, чтобы я, невыгодная Кедвосу невеста, не участвовала?

Сердце стучало, воображение подбрасывало исходы один хуже другого, от увечий и собственной смерти до ещё более ужасного поворота: доказательства нелюбви Его Высочества. С нарастающим страхом представила себе, что во время повторного ритуала не чувствую влечения к принцу, что Видящая выбирает не меня… От ужаса стало сложно дышать, немели губы, тряслись руки. Этого не может быть! Моя сказка, моя любовь к принцу, как и его ко мне, настоящие!

По залу пошли шепотки. Кто-то позади меня довольно громко согласился с княжной, упомянул приворот. Я вздрогнула, подозрения ранили, будто в меня бросали камни.

— Ваше Высочество, вы готовы терпеть рядом с собой на троне необразованную посудомойку? — взвизгнула княжна.

— Леди Сивина! Вам лучше сейчас помолчать, — наконец, вмешался король.

Строгий учительский тон не произвел на девушку никакого впечатления. Судя по всему, она собиралась спорить, но правитель не дал ей шанса.

— Леди Арабел без труда может распознать приворот, — подчеркнул он. — Ее дар силен и многогранен, ее суждения в трансе — совершенная истина. Ничто не может повлиять на ее оценки и решения.

Король смотрел на Видящую, и у меня сложилось впечатление, что он говорит это лишь из нежелания портить с ней отношения. Искренние слова с таким ледяным взглядом не произносят.

— Ваше Высочество, нельзя выбрать вам в пару бывшую рабыню! Это неуважение! Это позорно! — не унималась княжна.

— Сивина! — резкий гневный окрик принадлежал дяде девушки. Он торопливо шел вдоль ряда, был мрачнее тучи и то и дело бросал опасливые взгляды на правителя и аролингцев.

Его Высочество тем временем подошел ко мне, встал рядом так, чтобы видеть и княжну, и короля.

— Позорно погрязнуть в предрассудках. Позорно не видеть красоты, душевной чистоты и достоинств других. Вот это позорно!

Жених повернулся ко мне, протянул открытую ладонь. Я, преисполненная благодарности за защиту, за его слова и твердость в чувствах, вложила свою руку в его. Теплое, уверенное прикосновение было в тот момент для меня значимей помолвки. Зуар чуть заметно кивнул и вновь обратился к княжне и всем свидетелям:

— Я благодарен судьбе за то, что небеса с помощью леди Арабел выбрали мне в жены госпожу Льяну. Красивую, добрую, отзывчивую и совершенно удивительную девушку.

Он говорил проникновенно, искренне, крепко сжимал мою ладонь, показывая поддержку не только словами. Это было очень трогательно, на душе стало светло и спокойно, а слезы радости мне, к счастью, удалось сдержать.

Лорд Кордей выбрался на площадку и едва ли не подбежал к княжне Оторонской, вцепился ей в плечо. Девушка поморщилась от боли, опустила глаза долу, покраснела ещё сильней.

— Ваше Высочество, я очень надеюсь, вы простите горячность леди Сивины, — поспешно заговорил пожилой эльф. — Она впечатлительная и ранимая девушка. Εй просто нужно время, чтобы смириться с тем, что сильные чувства, которые она к вам испытывает, оказались безответными.

Мой жених изогнул губы в вежливой улыбке, а его слова снова прозвучали если не отповедью, то предостережением. Чувствовалось, что он не допустит вмешательства в наши с ним отношения, будет всеми силами оберегать возникшее между нами волшебство.

— Остается лишь надеяться, что сердцу леди Сивины не был нанесен серьезный урон. Думаю, оно способно в кратчайшие сроки излечиться после всего лишь трех встреч со мной, — предположил принц и, по-прежнему не отпуская мою руку, встал так, чтобы основным собеседником был правитель Кедвоса.

— Ваше Величество! — теперь голос наследника аролингского престола звучал торжественно и светло. — Леди Арабел, Видящая, волей небес избрала госпожу Льяну. Я благодарю вас и Кедвос.

— Радостно, что исход ритуала пришелся вам по душе, — лицо Его Величества украсила улыбка, но глаза остались холодными. — Поздравляю вас и избранницу.

Он снова несколько раз похлопал, собравшиеся подхватили, но раздававшиеся то там, то тут поздравления не успокаивали. В сердце росла тревога, казалось, близятся серьезные неприятности. Это чувство не исчезло и после того, как король пригласил всех собравшихся на прием послезавтра. Правитель желал видеть чужестранцев, наблюдающих и невест во дворце. Создалось впечатление, что ещё одно собрание уже примирившихся с решением Видящей невест должно показать аролингцам отсутствие разлада между влиятельными семействами Кедвоса.

Мой жених принял приглашение, его советник рассыпался в благодарностях и восторгах, восхищаясь прекрасным ритуалом и самоотдачей Видящей. Взгляд леди Арабел потеплел, морщина между бровями разгладилась. Напряженность после нелепой выходки княжны постепенно уходила. Я оглядывалась и видела все больше облегчения на лицах присутствующих.

Даже некоторые бывшие соперницы улыбались. Тамона — напряженно, Фейина — радостно. Утирающая слезы Минира села на бортик, отделяющий площадку для ритуалов от рядов, и несколько истерично хихикала. Леди Кенидия, сидящая рядом с ней, плакала, совершенно недостойным образом размазывая косметику по щекам. На этом фоне счастье леди Цамей и искренняя радость леди Сарэт за подругу казались ошеломляюще яркими, такими же, как и отчаяние леди Сивины. Она выглядела так, будто из-за выбора Видящей потеряла все, будто ее жизнь теперь закончилась.

Перед залом ритуалов ждали родственники и знакомые невест. Когда двери распахнулись, я первым делом отыскала глазами в толпе лорда Такенда. Бледный и совершенно издерганный юноша стоял чуть поодаль у стены и неотрывно смотрел в сумрак зала. Не знаю, регламентировали ли какие-то правила порядок выхода из зала ритуалов, но леди Цамей все эти условности были безразличны. Она выпорхнула в светлую комнату, змейкой проскользнула между небольшими группками ожидающих вердикта и подбежала к лорду Такенду.

Он пару мгновений остолбенело смотрел на девушку, потом несмело улыбнулся и порывисто ее обнял. Я успела только заметить, что и она обняла его, а потом перед парой встал лорд Цорей, защищая сестру и друга от взглядов любопытных.

Я переживала за влюбленных и радовалась тому, что им удалось сохранить, спасти свое истинное чувство. Все ещё улыбаясь, встретилась взглядом с будущим главой рода Татторей, и светлая искристая легкость пропала, сменилась сожалением и горечью. Потому что в этот момент я с оторопью осознала, что мои симпатии и привязанности во время ритуала и после перестали существовать.

Разве это правильно? Разве может быть так, что все мои мысли сосредоточены на Его Высочестве? Разве возможно, что единственное мое переживание — страх утратить любовь принца?

Почему не могу избавиться от ощущения, будто предала себя и все, что мне дорого?

— Я счастлив, что судьба связала нас, — прошептал Его Высочество мне на ухо так тихо, словно боялся, что его сокровенные мысли узнаю не только я. — С самого начала я чувствовал, что мы предназначены друг другу.

Я с наслаждением вдохнула маслянистый запах базилика и горечь миндаля.

— Как прекрасно, что это чувство взаимно, — встретившись взглядом со стоящим рядом юношей, ответила я.

Глупости! Надумываю глупости просто из страха поверить в реальность происходящего! Самые смелые, шальные мечты стали правдой. Принять ее сложно и боязно. Только поэтому я ищу подвох, думаю о ловушках и интригах, вместо того, чтобы осознать очевидный ответ. Любовь нашла Зуара и меня, любовь перевернула наш мир, а Видящая это лишь подтвердила.

Семьи невест постепенно просочились в зал ритуалов, некоторые наблюдающие, напротив, предпочли выйти из пропахшего благовониями помещения. Его Величество тоже не хотел долго оставаться в зале и степенно направился к выходу. Мой жених вел меня за королем, к нам почти сразу присоединился лорд Фиред. Бледная и нетвердо держащаяся на ногах леди Арабел брела следом, опираясь на руку молчаливого и внешне совершенно бесстрастного лорда ректора.

Нас поздравляли. Вельможи изображали улыбки, казавшиеся оскалами, но произносили подобающие случаю слова. Сдержанно, вежливо, порой чопорно. Лорд Фиред несколько раз подчеркнул, насколько восхищен мастерством и ритуалом леди Арабел. В какой-то момент мне показалось, что он лукавит и намеренно выставляет напоказ свои нарочитые хвалы.

В то же время внутренний голос повторял, что это ошибочное впечатление. Какая-то очень упрямая и наивно восторженная часть меня хотела верить в благородство аролингцев, в их доброжелательность и порядочность. Соблазн идти у нее на поводу и поддаться благодушному расположению лорда Фиреда был велик, но от этого становилось лишь тревожней.

Я винила во всем собственный скептический настрой, отсутствие веры в себя, в свою привлекательность. Винила кедвоских дворян с омертвевшими лицами. Я подмечала удивленные взгляды, которые многие аристократы бросали в сторону подавленной леди Сивины. Вывод напрашивался сам собой: они по каким-то причинам рассчитывали, что именно княжна Оторонская выиграет отбор. Это настораживало, подпитывало и без того крепнущее беспокойство.

Возможно, мне удалось бы его побороть, если бы лорд Адсид хотя бы раз после окончания ритуала посмотрел мне в глаза. Опекун не мог избежать общения с будущей аролингской принцессой, но сделал его настолько отталкивающе официальным, каким только смог. Уверена, он и мои эмоции заблокировал. Скорей всего, не выдержал мешанины противоречивых чувств. За это лорда Адсида трудно винить — я сама с трудом ориентировалась в потоке собственных мыслей и переживаний.

Принц Зуар, трогательно внимательный, несколько раз тихо спрашивал, не хочу ли я уйти из дворца. Предложение было бы заманчивым, не сопровождайся оно приглашением провести остаток дня в посольстве Аролинга. Я отказалась, хотя и не могла толком объяснить причину. Жениха моя несговорчивость, к счастью, не огорчила. Он даже сказал, ему нравится мое желание соблюсти приличия и уважить всех нуждающихся в общении эльфов, несмотря на усталость после ритуала. Его Высочество назвал мое поведение истинно королевским, очень польстив таким эпитетом.

Правитель Кедвоса ещё раз поблагодарил невест и вельмож за участие, отметил заслуги и неоценимый вклад леди Арабел. Поздравив всех с окончанием важного для двух государств отбора, король ушел. После этого собравшиеся стали постепенно расходиться.

Принц Зуар не отходил от меня ни на шаг. Мы рука об руку шли по дворцу, и, временами замечая наше отражение в зеркалах и стеклах, я убеждалась в том, что мне нужно ещё много работать над собой. Иначе не получится соответствовать уверенному в себе и собственном превосходстве, осознающему свое место в жизни молодому красавцу. Рядом с ним я производила впечатление напуганной скромницы, нe знающей, куда смотреть и как ступать, чтобы не расстроить сиятельного спутника. Остро вспомнился день, проведенный с аролингским наследником, испортившее начало свидания ощущение, что мне не место рядом с принцем Зуаром.

Возможно, то чувство было правильным, а самоуверенная княжна и в самом деле подошла бы принцу больше… Наверное, не будь условия с притяжением даров, Его Высочество выбрал бы леди Сивину. Красивую, богатую девушку, привыкшую носить корону. Пусть и княжескую. Удивительно, но принц явно радовался решению Видящей и всячески подчеркивал, что и сам предпочел прочим бывшую рабыню. Поразительно…

Жених проводил меня до кареты, поцеловав на прощание руку, посетовал, что мы так долго не увидимся.

— Не огорчайтесь, Ваше Высочество, — любуясь собеседником, попросила я. — Нас разделяет всего лишь день.

— Я ценю вашу попытку меня утешить, но ведь на самом деле мы не увидимся больше двух суток, — со вздохом поправил юноша.

Он был прав. Стало неловко оттого, что неверно посчитала время. Хорошо, что принц увидел в моей ошибке только рассеянность, а не холодность.

Εго Высочество помог мне сесть в карету лорда ректора, сам магистр появился минутой позже и, похвалив галантность юноши, простился с ним. Только тогда, наблюдая за раскланивающимися мужчинами, я сообразила, что глава древнего рода Адсид единственный умудрился не поздравить ни принца, ни меня.

ГЛАВА 2

Дверца закрылась, звуки голосов приглушились, карета тронулась, я помахала принцу в ответ. До чего же приятно, что мой жених, несмотря на такое высокое положение в обществе, не стесняется показывать чувства. Очень хочется, чтобы эта непосредственность в общении со мной сохранялась как можно дольше. Несомненно, она способна сгладить все острые углы и недопонимание, которое, к сожалению, обязательно возникнет на первых порах. Иначе и быть не может в начале отношений, в чужой стране.

Карета повернула, Εго Высочество пропал из виду, и я, все ещё улыбаясь, посмотрела на лорда ректора. Впервые прочувствовала на себе смысл выражения «улыбка сползла с лица». Один взгляд моего сиятельного спутника на корню уничтожал всю радость. Верховный судья, глава древнего рода пристально наблюдал за мной и казался грозным, величественным, настолько далеким и недостижимым, что я не решилась заговорить.

Пугающую перемену его настроения я считала незаслуженной, обидной и даже в чем-то оскорбительной. Я не сделала ничего дурного, ни в чем не провинилась перед ним! Я не просила Видящую выбирать меня, хоть и рада ее решению.

— Вы просто излучаете счастье, когда находитесь рядом с Его Высочеством, — голос лорда Адсида, нарушившего долгую паузу, прозвучал ровно и бесстрастно, но мне все равно чудился упрек в его словах. — Видящая, которую в трансе невозможно обмануть приворотом, показала, что ваша симпатия именно к принцу истинная, наиболее сильная. Только она способна в недалеком будущем развиться в настоящую любовь.

Он говорил исключительно спокойно, а я не могла отделаться от ощущения, что магистр меня обвиняет.

— Вам не нравится решение Видящей? — хотелось защититься от нападок, поэтому вопрос прозвучал жестко, даже с вызовом.

— Отчего же оно не должно мне нравиться? — лорд Адсид безрадостно усмехнулся. — Напротив, я рад за Аролинг. Его жителям достанется в свое время чудесная правительница. Разумная, добрая, понимающая.

Я вздохнула и смолчала. Тон беседы меня не устраивал совершенно, хотелось ответить резкостью, напомнить, что магистр сам сначала желал мне выиграть. На язык просились его же фразы о том, каким чудесным шансом для меня и моей семьи может стать победа, но я сдерживалась. Ссора, пусть и недолгая, сделала бы опекунство тяжким бременем, а лорд Адсид подобного не заслуживал. Ни на день, ни на час.

— И кроткая, — нарушил напряженную тишину сиятельный собеседник. Он тяжело вздохнул, подался вперед и заглянул мне в глаза: — Простите меня, госпожа Льяна. Мне нужно время, чтобы изменить свое отношение к господам драконам и исходу ритуала.

Теперь Шэнли Адсид снова казался живым, способным на чувства, недоступные ледяному Верховному судье. Он был искренне огорчен, казался растерянным.

— Я привык считать, что Его Высочество приворожил вас, как-то внушил приязнь к себе. Но придется принять действительность такой, какая есть, — он горько усмехнулся, снова отстранился. — Он не влиял на вас зельями или чарами. Леди Арабел не зря утверждала, что приворот не повлияет на решение. Будь так, невестой принца объявили бы сегодня княжну Оторонскую.

— Она так переживала, потому что зелья не дали нужного результата? — догадалась я.

Лорд Адсид кивнул:

— Да. По свидетельствам их семейного алхимика, княжна получила от него пять пузырьков Либесерум.

— Пять? Неужели она все использовала? — я ошеломленно хлопала глазами. Зелье рассчитывалось на вес, а таким количеством можно было приворожить дракона в его звериной ипостаси!

Собеседника забавляло мое удивление, и это отчетливо слышалось в голосе.

— Все. Но либо драконы невосприимчивы к таким составам, либо у них есть нейтрализующее средство.

Я молчаливо согласилась с логичным выводом и тут сообразила, что в рассказе лорда Адсида меня насторожило.

— А почему семейный алхимик князя Оторонского вдруг стал так разговорчив?

— Потому что не хочет попасть в тюрьму за соучастие в отравлении госпожи Дрены. Я упоминал как-то, что Его Величество очень заинтересован в том, чтобы раскрыть это преступление. Долгое расследование наносит вред его репутации, тем более все знают имя отравительницы.

— Не думаю, что ее отправят в тюрьму, — я скептически покачала головой. — К тому же деньги сгладят остроту ситуации.

— Все верно, — согласился лорд Адсид. — Князь Оторонский, конечно же, откупится от родителей пострадавшей, но не наказать леди Сивину правитель теперь не может. Слишком большую огласку получило дело. Победа в отборе была последним шансом леди Сивины не допустить позора. Став принцессой, она избежала бы отчисления из университета, многолетней ссылки в провинцию. Она не получила бы славу отравительницы, славу неразумной и неосторожной преступницы, способной внезапно совершить глупость, бьющую по репутации всего рода.

— Но ведь все равно все знают правду, — недоуменно нахмурилась я.

— Конечно, знают, — он пожал плечами. — Но на данном этапе больше сплетен, чем проверенных данных. Все результаты расследования известны небольшому числу посвященных, к которым аролингцы не относятся. Если бы леди Сивина победила, то так бы все и осталось.

— Потому что «принцесса» и «идеал» — тождественные понятия?

Лорд Адсид улыбнулся, услышав собственные, немного перефразированные слова. У глаз появились тонкие морщинки, взгляд потеплел, а я поняла, что очень хочу вернуть вчерашний день. Такое же уединение в карете с веселым, обаятельным и таким близким Шэнли Адсидом.

— Порочить принцессу, равно как и рассказывать некрасивую правду, никому не выгодно, — продолжил собеседник. — Теперь же Его Величество вынужден наказать княжну. Достаточно жестко, чтобы другим не пришло в голову следовать ее примеру. Но в то же время достаточно мягко, чтобы не испортить отношения с княжеским родом и союзными ему семействам.

— Кажется, о Либесерум многие знали, — вспомнив поведение аристократов, предположила я.

— Радует, что вы так наблюдательны. Вы правы, о приворотном знали все знатные невесты и их родственники.

— И не возражали? — удивилась я.

— Нет, — он отрицательно покачал головой.

— Но почему? Лорду Татторею нравилась идея выдать дочь за Его Высочество, у других тоже были планы…

В способность кедвоских лордов пожертвовать своими интересами ради поддержки княжеского рода не верилось, и подыгрывание других семейств леди Сивине казалось подозрительным.

— Все одновременно и сложно, и просто, — усмехнулся лорд Адсид. — После той истории с «Удушьем» лорд Татторей понял, что был неправ, не согласившись на помолвку дочери с лордом Такендом. Леди Сарэт никогда не хотела участвовать, хоть ее сердце и не занято. И только леди Кенидия надеялась выиграть. Но ее родственники всегда понимали, что никаких выгод ни они, ни Кедвос не получат, если желание леди Кенидии исполнится. Поэтому случилось невероятное, — он развел руками, словно подчеркивая, как его поражает исключительно событие. — Четыре благородных семейства объединились, чтобы помочь леди Сивине победить!

— Воистину невероятно! — выдохнула я.

— И это вы говорите сейчас, ещё не зная, что леди Сарэт и леди Цамей «совершенно случайно» встречали княжну Оторонскую в городе во время своих свиданий с принцем, — улыбнулся повеселевший лорд Адсид.

Я от удивления онемела. Причин не верить словам опекуна у меня не было. Вспомнились сдержанные наряды и поведение высокородных подруг, позволявших леди Сивине блистать на их фоне во время вчерашнего приема. К первой встрече в оранжерее и леди Сарэт, и леди Цамей подготовились совсем иначе. Я связывала очевидное отсутствие у этих девушек интереса к Его Высочеству с неудачно прошедшими свиданиями. Мне и в голову не приходило, что за этим стоял сговор аристократов!

— Вряд ли главы семейств прямо сказали князю, что не желают победы своим дочерям. Чем же князь заплатит за такую помощь? — ошеломленно разглядывая собеседника, спросила я.

— Там список на двадцать пунктов, — отмахнулся лорд Адсид. — Политические уступки, торговые соглашения, передача артефактов и прочее.

— И все это за попытку обмануть Видящую? Всего лишь за шанс выиграть? — неверяще хмурилась я.

Он кивнул:

— Да. На этом фоне ваше изначальное нежелание победить выглядело особенно удивительно.

— Все равно не понимаю, почему они решили, что приворот поможет? — растерянно спросила я. — Ведь дар Видящей испытывали! Проверяли именно ее способность распознать приворот.

— Леди Сивина в отчаянии, — жестко, будто оглашая вердикт, ответил лорд Адсид. — Она в полной мере осознала возможные последствия своих действий и цеплялась за любой шанс все исправить. Она была и остается опасна для вас. Здесь и в Аролинге. Если она решится мстить вам за победу, она будет в разы осмотрительней. Доказать ее причастность будет очень трудно.

— Спасибо за предупреждение, — глядя на помрачневшего опекуна, поблагодарила я.

Он кивнул и отвернулся, заинтересовавшись видом из окна. Карета как раз подъезжала к университету, и я понадеялась, что родители ждут в моей комнате. Лорд ректор словно прочитал мои мысли:

— Когда ваши родители уйдут, поднимитесь ко мне, пожалуйста. Я должен знать, в какой момент нужно снять блок эмоций.

Он не сказал ничего неожиданного, но все же я почувствовала себя предательницей.

— Если хотите, можем поужинать вместе, — бесстрастно добавил лорд Адсид.

Я на мгновение представила, что выхожу вечером в столовую, ловлю взгляды присутствующих, краснея и не находя себе места от смущения, гляжу в тарелку, и приняла приглашение лорда ректора. Не знаю, прозвучала ли моя благодарность достаточно ярко — сиятельный собеседник держался подчеркнуто вежливо. Его церемонная отстраненность казалась неправильной и несправедливой. Но я старалась не показывать, что считаю перемену отношения к себе обидной. Он ведь сказал, что ему нужно время. С моей стороны было бы нечестно считать, что лорду Адсиду понадобится от силы минут пять.

К счастью, слуга помог мне выйти из кареты — я чувствовала себя ужасно неуютно в новом платье и боялась споткнуться о пышную многослойную юбку. Лорд Адсид проводил меня до комнат, коротко простился до вечера и поднялся к себе. Я прислушивалась к затихающим на лестнице шагам и боролась с желанием побежать за ним, взять за руку, остановить. Все казалось, что вместе мы нашли бы объяснение произошедшему.

Чем дольше я стояла одна на пороге своей комнаты, тем отчетливей понимала, что выбор Видящей меня больше озадачивает, чем радует. Предчувствуя трудный разговор с родителями, я собралась с духом и коснулась ручки двери. Зачарованный замок щелкнул, и мгновение спустя я встретилась взглядом со взволнованной мамой.

Она метнулась ко мне, схватила за руки:

— Льяна…

Задать вопрос у осипшей от тревоги мамы не получилось, а громкий голос отца прозвучал напряженно и требовательно.

— Тебя выбрали?

— Да, — глядя в глаза отцу, ответила я.

Он выругался и, судя по всему, жалел, что нечему наподдать ни ногой, ни магией. Мама, торопливым движением прижавшая платок к щеке, даже не стала его журить за несдержанность.

— Принц Зуар наверняка рад! — слова отца прозвучали обвинением.

При упоминании имени жениха по телу разлилась искрящаяся радостью легкость, ушла тревожность. Позабылись сомнения в чувствах и страхи не соответствовать Его Высочеству, казаться деревенской простушкой при дворе. Я знала, просто знала, что все разрешится наилучшим образом, ведь умный, добрый и бесконечно тактичный красавец полудракон будет рядом, он тоже верит в нашу зарождающуюся любовь!

— Да, он рад, — я улыбнулась, вспомнив моего кареглазого заступника, отчитавшего леди Сивину на глазах у знати Кедвоса. — И я очень рада. Это лучший день в моей жизни!

— Льяна! Этого не может быть!

Я смотрела на отца, которого раздражала собственная растерянность. Он боялся неизвестности, резкой перемены в моей судьбе и не знал, как защитить единственную дочь от возможных невзгод. Из этого произрастало его столь явное неприятие выбора Видящей. Отец ещё не понял, что защищать меня не нужно. Теперь у меня будет чудесный любящий муж, о котором остальные могут только мечтать.

— Почему же не может? — будто наяву почувствовав аромат духов Его Высочества, я подумала о трогательной заботе принца обо мне.

Еще вспомнился лорд Фиред, опытный политик и умелый дипломат, который будет опекать меня и всячески помогать. Даже просто мысли об этом чутком лорде подсказали правильные слова и тон. Учитывая мое смятение и явно агрессивную настороженность отца, я вряд ли догадалась бы сама, что и как нужно ответить:

— Я заслуживаю шанса любить и быть любимой. Я ощущала его влечение ко мне во время ритуала. Оно очень сильно, не слабей моего. Мое замужество поможет вернуть нашей семье былые состояние, величие и имя. Принц и Владыка Талаас, разумеется, поспособствуют. Не вижу причин, по которым этот день нельзя считать лучшим в моей жизни.

Мой ровный тон и речь, прозвучавшая так плавно, будто кто-то подсказывал мне наиболее убедительные фразы, произвели впечатление. Мама всхлипывала и молчала, но казалось, она в состоянии принять мою точку зрения. Это хорошо, она поговорит с отцом, он со временем изменит мнение. А сейчас он смотрел на меня так, будто не понимал смысла услышанного.

— Что они с тобой сделали? — выдохнул он наконец. — У тебя в голове какая-то каша! То ты боишься принца, то ты его любишь. То ты не хочешь победить, то «это лучший день в жизни»! Что с тобой происходит?

Над ответом я не задумывалась — нужные слова пришли сами с успокаивающей, притупляющей все эмоции и переживания легкостью:

— Раньше я сомневалась в своих силах и чувствах. Не знала, как относится ко мне мой будущий муж.

Услышав это определение, отец недовольно скривился, но я продолжала прежним ровным тоном.

— Ритуал показал, насколько сильно наше взаимное притяжение. Магию не обмануть. Она всегда реагирует раньше ума и общественного мнения. Ей неизвестны предрассудки, для нее не существует разница статусов. И Видящая это в очередной раз подтвердила.

Отец отступил на пару шагов, обессилено опустился на край кровати, потер ладонью лоб.

— Наваждение какое-то, — пробормотал он спустя пару минут.

— Льяна, — тихо шмыгнув носом, заговорила мама, — ты ведь отмечала влияние на себя, странную привязанность. Твое поведение в последние дни сложно было назвать обычным. Как это сочетается с любовью полудракона? С исходом ритуала?

— Мне просто сложно было поверить в возможность такого сказочного счастья. Поэтому ростки влюбленности я трусливо называла чужой волей. Мне было страшно признаться даже самой себе в чувствах к будущему мужу. Для неопытных девушек, любящих впервые, подобный самообман в порядке вещей, — снова ответ был плавным, пришедшим из глубины сознания. Я улыбалась, чинно сложив руки на уровне талии, как и подобает смиренной дочери аристократического семейства.

Но мои слова против ожидания маму точно не успокоили. Она переводила испуганный взгляд с меня на отца и приоткрывала рот, будто хотела что-то сказать, но все же одергивала себя в последний момент. Мрачный отец смотрел на меня исподлобья долгим тяжелым взглядом.

— Ты словно поешь с чужого голоса. Вот только с чьего? — зло спросил он.

— Думаю, это голос разума, — невозмутимо ответила я. — Голос благодарности судьбе за прекрасный шанс исправить былые несправедливости, за возможность породниться с древним и очень сильным родом, стать одной из основательниц аролингской династии правителей. Это голос покорности предназначению и радости от того, что ритуал Видящей помог мне обрести счастье.

Над ответом я снова не задумывалась — слова будто произносились без моего повеления, выдавая мои сокровенные мысли. И чем дольше я говорила, тем больше верила сама себе.

Отец обеими ладонями с силой потер лицо, ненадолго замер, сдавив виски. Потом резко опустил руки, встал и решительно обратился к маме:

— Ральяна, пойдем. Я не могу это больше выносить, — он посмотрел мне в глаза, и я поразилась тому, сколько отчаяния было в его взгляде. — Льяна, послушай и не перебивай. То, что с тобой происходит, неправильно. Любовь такой не бывает. Не. Бывает. Мы с матерью уходим. Будем в «Γолубятне». Не хочу, чтобы ты сейчас, под остаточным воздействием ритуала, наговорила глупостей, за которые потом будешь себя винить. Приходи, как в голове прояснится.

Я хотела возразить, сказать, что он неверно истолковал мое поведение и что ему следовало бы прислушаться к моим здравым рассуждениям. Но отец стиснул меня в объятиях и шепнул: «Молчи. Потом поговорим». Мама снова расплакалась, суетливо вытирая слезы мокрым платком, тоже обняла меня, посоветовала отдыхать.

За родителями закрылась дверь. Все ещё стоя в прихожей, я повернулась к зеркалу. На меня смотрела спокойная, уверенная в себе девушка, с удовольствием и пониманием ответственности принимающая свою судьбу. Именно такой все и хотят видеть невесту принца. Именно такой будущая принцесса и должна быть.

Появилось чувство, что меня как-то заставляют соответствовать чужим ожиданиям, олицетворять сложившийся в чьем-то сознании образ. Весь разговор с родителями теперь казался мне нелепым и пафосным, а вовсе не последовательным и разумным, как всего пару минут назад.

Отец прав. В голове у меня какая-то каша, из-за нее я могу наделать и наговорить глупостей. И если родители терпеливы и смогут потом простить, то отношения с лордом Адсидом мои лжемудрые высказывания способны испортить бесповоротно. Допускать подобное не хотелось совершенно, и я сочла за благо немного переждать у себя, а не идти сразу к опекуну.

ГЛАВА 3

Тяжелое и непривычно пышное платье заняло место в шкафу. Мягкая ткань белой блузки приятно ласкала кожу, а в университетской форме я нравилась себе больше, чем в ритуальном наряде. Расправив складки на юбке, задумалась над тем, будет ли мне разрешено закончить университет. Все же должное обучение развивает дар, а это сделает детей сильными. Владыка Талаас заинтересован именно в этом. Хотя не исключено, что он сам или другие драконы будут учить меня. Лорд Адсид говорил как-то, что если мой дар разовьется, то слабые учителя не смогут дать мне никаких новых знаний.

Взгляд упал на подаренный лордом Цореем букет, и безрадостные мысли о неопределенном будущем моего образования стали не менее мрачными мыслями о черноволосом юноше. Сразу после ритуала, в то недолгое время, когда радость за сестру и друга не давала лорду Цорею контролировать проявление собственных эмоций, я видела, как он смотрел на меня.

Тогда, сосредоточившись на своих ощущениях, я не придала значения решимости в его взгляде. Теперь, рассеянно касаясь пальцем нежных лепестков фиалок, я с огорчением думала, что мое решение ограничить общение с лордом Цореем до ритуала было запоздалым. Он успел привязаться ко мне сильней, чем следовало. А ещё отчего-то казалось, что он не считает вердикт Видящей окончательным. Перед внутренним взором даже возник образ будущего главы рода Татторей, что-то запальчиво говорящего королю Иокарию. Правитель слушал хмуро, но, казалось, был с молодым лордом согласен.

На меня волной накатило ощущение беспомощности и бесправности, мерзкое чувство, что моя судьба решается за моей спиной, а мое мнение никому, совершенно никому не интересно. Видение очень богато меблированного рабочего кабинета отогнать не получалось. Чем больше старалась, тем ярче проступали образы сидящего за столом правителя, стоящего по левую руку от него князя Оторонского. Этот эльф так сжал губы, что они превратились в тонкую щелочку. Но на лорда Цорея и лорда Такенда князь смотрел с надеждой. Их предложение ему нравилось, я в этом была совершенно уверена.

Образы постепенно блекли, а я с ожесточенностью подумала, что в кабинете не хватало одного сиятельного кедвосца, который весь учебный год приглядывал за мной и умело направлял в угоду себе. Тут же стало стыдно так, что щеки запылали.

Какая сила заставила меня сейчас придумать такую глупость?

Лорд Адсид единственный никогда и ничего не сделал мне во вред! Единственный, кто никогда не стал бы решать ничего за меня! Он единственный, кроме семьи, интересовался моим мнением и желаниями не только на словах!

Откуда же взялась убежденность в обратном? Откуда взялось стремление прервать общение с ним, даже поссориться?

Ρасхаживая по комнате, вспомнила, что подобные чувства впервые появились вместе с письмами принца. Восторгающаяся аролингцами часть сознания тут же стала опровергать связь, внутренний спор затянулся и вылился в жесточайшую головную боль.

Хмуро поглядывая на часы, думая о том, что пора бы подняться к ректору, я потирала виски и вспоминала слова отца. Он был прав, считая, что в мыслях у меня полнейший беспорядок. Откуда там взяться порядку, если не получалось избавиться от ощущения, что во мне поселились две враждующие личности, имеющие на все совершенно противоположные взгляды?

Ясно прозвучавший голос лорда Адсида разрешил мне войти, дверная ручка-грифон теплом откликнулась на прикосновение. Опекун сидел за рабочим столом, привычно занимался какими-то бумагами, жестом пригласил занять гостевое кресло.

Молча наблюдая за работающим мужчиной, думала о том, как мне всего этого будет не хватать. Общение с лордом Адсидом, чудесно родным и близким, стало за короткое время мне так дорого, что мысль о скорой разлуке отзывалась болью в сердце. Отведя взгляд, сосредоточенно разглядывая свои руки, порадовалась тому, что хотя бы сейчас опекун не ощущает моих эмоций. Ни к чему ему знать, что я так непозволительно сильно к нему привязалась.

Не меньше пяти минут прошло в тишине. Верховный судья, отстраненный и сосредоточенный на докладе, делал пометки на полях. Серебряное перо красиво поблескивало в украшенных перстнями пальцах, а я смотрела на крупный янтарь и думала о медовом даре лорда Адсида.

— Я почти закончил, госпожа Льяна, — красивый баритон нарушил продолжительную тишину. — Осталась всего страница.

На меня лорд ректор не посмотрел, но тон все же был благожелательным. Я вздохнула с облегчением. За прошедшие после ритуала несколько часов умудрилась убедить себя в том, что допустила какую-то непростительную ошибку и больше не заслуживаю расположения лорда Адсида. Этим объясняла его холодность после ритуала и высказывания в карете, прозвучавшие обвинениями. Радостно думать, что я неправильно истолковала его поведение.

Магистр завершил работу, встал, подойдя к переговорному кристаллу, распорядился принести ужин на двоих.

— Вы наверняка проголодались, — возвращаясь на свое место, предположил лорд Адсид. — Вы не ходили на обед.

— От волнений аппетит пропал, — пробормотала я.

— Бывает, — скупо улыбнулся собеседник и поменял тему. — Как ваши родители восприняли новости?

— Плохо. Они не рады, — горестно призналась я.

— Не ждал ничего другого, — он спокойно откинулся на спинку кресла, сложил пальцы домиком. — Они, как и прежняя вы, трезвомыслящие эльфы и лишены наивности.

Я сцепила руки и, твердо встретив взгляд лорда Адсида, пропустила выпад и упоминание «прежней меня».

— Все никак не могу понять, что же так сильно изменило вас, ваше мировоззрение, — задумчивый лорд пристально рассматривал меня. — Что особенного было в тех письмах от принца Зуара…

Упоминание имени будущего мужа мгновенно улучшило мне настроение. Искристая радость заполнила меня, диктовала нужные слова:

— Его письма всего лишь показали, что я зря сомневалась в себе и в том, что могу привлечь внимание столь блистательного жениха. Взаимный интерес, возникший ещё во время первой встречи в оранжерее, постепенно перерос в симпатию и притяжение даров. Влечение магии первично, но галантные ухаживания подпитали эту связь, — с легкой улыбкой ответила я.

Лорд Адсид долго и молча меня разглядывал, но я, уверенная в своей правоте, до поры не испытывала неловкости. Когда тишина стала неприятной, он вынес вердикт:

— Весьма любопытно. Весьма.

В дверь постучали, лорд Адсид, быстрым движением набросив на меня иллюзию, разрешил слугам войти. Пока люди накрывали стол у окна, я поглядывала на свое отражение в дверце шкафа. Торговец Иртар, поставщик любых ингредиентов, получился у лорда Адсида просто идеально.

Слуги ушли, иллюзия рассеялась, затраченную на ее создание энергию ректор впитал знакомым по арене способом. Задумавшись о том, как многого я не знаю о магии, как многое ещё неизвестно и лорду Адсиду, делала вид, что слушаю его рассказ о как-то по-особенному выдержанном вине.

Ректор помог мне сесть, на несколько долгожданных мгновений я оказалась во власти чудесного аромата его духов. Как все же странно, что осознание сердечной привязанности, потребности в любви принца пришло ко мне через не полностью проявившийся в ритуале образ лорда Адсида… На душе стало пусто и тоскливо, недавняярадость пропала, как и не бывало, стирающей все краски мира волной накатило безразличие.

— Завтрашний день у вас пока свободен. Ни приемов, ни встреч с господами аролингцами. До приема в королевском дворце было бы лучше, если бы так и оставалось, — невозмутимо устроившись напротив, заговорил лорд ректор. — Я распоряжусь, чтобы еду приносили вам в комнату. Посещать занятия я бы вам тоже не советовал.

— Почему? — ответ не имел никакого значения, я все равно бы поступила так, как опекун считал правильным, но промолчать было неловко.

— Скажем так, не все преподаватели и студенты готовы видеть вас принцессой Аролинга. У княжеского рода много союзников, некоторые из них преподают или учатся здесь. Навредить вам в стенах университета они не смогут, но наговорить гадостей и основательно попортить жизнь вполне в состоянии, — он неопределенно пожал плечами и занялся супом.

Я последовала его примеру, и следующие несколько минут мы провели в тишине.

— Думаете, после приема у Его Величества что-то изменится? — долгое молчание меня тяготило. Я вообще не могла припомнить подобной натянутости в наших отношениях.

— Думаю, да, — не глядя в мою сторону, ответил лорд Адсид. — У княжны и других заинтересованных будет время смириться с исходом ритуала. После приема, на котором будет утверждена дата помолвки, решение Видящей станет окончательным.

— А сейчас оно разве не такое? — удивилась я, поймав себя на том, что ловлю взгляд опекуна. Но он занимался тарелками и бутылкой, наполняя бокалы.

— Не в головах придворных, — он скупо улыбнулся, отпил вина. — Помолвка состоится где-то через неделю, а ещё через три дня вы уедете. Владыка Талаас настаивает на том, чтобы свадьба была в Аролинге. Кедвосу это удобно. Его Величество даст вам небольшое приданое, но на многое не рассчитывайте. Он знал о Либесерум и огорчен тем, что леди Арабел все равно указала на вас.

— Да, я помню, что я невыгодная Кедвосу невеста, — хмыкнула я.

Он согласился:

— Говоря откровенно, вы и Аролингу, как государству, не очень-то выгодны. Хотя рождение одаренного наследника, а лучше нескольких, существенно повысит вашу ценность. Но запомните, — опекун встретился со мной взглядом, словно подчеркивая значимость следующих слов: — вам нужно как можно быстрей найти какое-то важное и для Аролинга, и для Кедвоса дело и добиться того, чтобы без вашего участия оно не работало.

— Почему это так необходимо? — недоуменно нахмурилась я.

— Потому что ваш будущий супруг может, конечно, полюбить вас всем сердцем. Но если вы не удобны политикам, чувства аролингского наследника, как и ваша жизнь, будут мало для них значить, — твердо ответил лорд Адсид.

Я задумалась. Нанизывая на вилку овощи, боролась с желанием возразить какой-нибудь восторженной глупостью о благородстве и вечной любви жениха. И откуда только мысли такие нелепые берутся?

Стараясь трезво представить свою жизнь в чужом государстве, пришла к выводу, что лорд Адсид прав. Без поддержки политиков, заинтересованных именно во мне, жизнь в роли принцессы может быть весьма короткой и ограниченной рождением нескольких детей. Пожалуй, впервые подумала о своей будущей свите с радостью. За время пути получится наладить отношения с представителями знати, а потом осторожно подыгрывать им в Аролинге. Так мне удастся убедить их в своей нужности, а они будут поддерживать меня в ответ.

— Какая-то безрадостная получается картина, — признала я, живо представив переговоры с несколькими аристократами, ведущими себя так же, как и «непредвзятый» магистр Тассий.

— Одна из причин, почему ваши родители не обрадовались новостям, — чуть склонив голову набок, ректор внимательно меня разглядывал. — Но я уверен, что вы справитесь. Иначе никогда не желал бы вам победы.

Я поблагодарила опекуна за веру в меня. Правда, его попытка меня успокоить оказалась тщетной. Крепло нехорошее предчувствие, ожидание серьезных трудностей.

— Вы не знаете, кто будет назначен в свиту?

Он отрицательно покачал головой.

— Завтра буду знать.

Его взгляд изменился. Даже показалось, лорд Адсид наблюдает за моей реакцией с интересом исследователя:

— Разумеется, кроме свиты, у вас в Аролинге будет поддержка и другого рода.

Он замолчал, я настороженно ждала продолжения, не понимая, о ком он говорит.

— Его Высочество Зуар, — бесстрастно сказал опекун.

Теплой волной от самого сердца по всему телу разлилась светлая радость. Дышать стало легче, страхи и сомнения отступили. Как я умудрилась представить свое будущее в черном цвете, если рядом будет он?

— Вы правы! Мой будущий супруг будет поддерживать меня во всех начинаниях, как и я буду оказывать ему содействие во всем!

С моего лица не сходила счастливая улыбка. Ее не могло убрать ни противное ощущение, что я ляпнула глупость, ни серьезное, даже напряженное выражение лица лорда Адсида.

— Любопытно, — хмуро озвучил оценку магистр. — А что скажете о лорде Фиреде?

— Мне повезло познакомиться с ним здесь. Очень радует, что он без неприятия отнесся к выбору Видящей, — с удовольствием представляя красивого светловолосого дракона, ответила я. — Не сомневаюсь, что он и дальше будет действовать только в интересах аролингской короны, значит, в интересах Εго Высочества Зуара и его избранницы.

Долгое молчание, как и по-прежнему мрачный лорд Адсид, нисколько меня не смущало.

— Весьма любопытно, — подвел итог своих размышлений ректор. — Что же они с вами сделали?

Я отвела глаза и промолчала. Не потому, что мне нечего было возразить. Просто вспомнилось, что отец задал именно этот вопрос. То, что два совершенно разных эльфа пришли к одному и тому же выводу, меня озадачивало, но не настораживало. Другим, особенно мужчинам, трудно понять влюбленную женщину.

— Εго Величество просил напомнить вам о подписанном договоре, — резко сменил тему лорд Адсид. — В вашей свите будет несколько магов, постепенно их число в нашем представительстве в Аролинге возрастет. Общаясь с магами союзников, я подметил, что их знания скорей случайны и поверхностны. По сути, их подход к обучению не отличается от подхода погибшей империи. Кому-то везет с хорошим учителем, для кого-то удача — найти хоть какого-нибудь наставника.

Он вздохнул, снова пригубил вина.

— Ситуация, как и здесь, осложнена недавно отмененным рабством. В Аролинге есть некоторое число магов, как-то где-то нахватавшихся обрывочных знаний. На этом фоне кедвоский структурированный подход к обучению и успехи одаренных сами по себе создадут благоприятные для вашей деятельности условия. Но и без поддержки свиты и Εго Величества вы не останетесь.

Верховный судья хмурился, взгляда в мою сторону избегал. Продолжать разговор в таком тоне не хотелось, но раз уж речь зашла об университете, не спросить я не могла:

— А мне будет позволено закончить учебу?

Прозвучало робко и тихо, скрыть надежду на положительный ответ не удалось. Поэтому резкие и категоричные слова лорда ректора меня ранили, а из-за пояснения я почувствовала себя бесправной и использованной.

— Нет. Вы не закончите университет. Владыка несколько раз дал понять, что ожидает внуков. Во множественном числе. Как любящий сын и разумный правитель ваш будущий супруг озаботит вас именно этой задачей.

— Звучит очень цинично, — крепко стиснув приборы, чтобы не расплакаться, признала я.

— Политика, особенно политика такого уровня, вообще очень циничная штука.

Он сделал небольшую паузу и добавил значительно мягче:

— Госпожа Льяна, вы справитесь. Если в браке есть любовь или хотя бы ярко выраженная приязнь, то все неудобства и уступки, на которые приходится пойти, более не кажутся серьезными проблемами, — он пожал плечами, улыбнулся, явно желая утешить. — У многих женщин и мужчин после свадьбы несколько меняются приоритеты. Не будем сейчас загадывать, как изменится ваше мировоззрение в замужестве.

Я промолчала, не хотела спорить. Его доводы не избавили меня от чувства, что брак с принцем станет даже не продолжением рабства, а тюрьмой на долгие годы. От этого волнами накатывали страх и глухая злость. Οпять вспомнились слова отца о том, что любовь такой не бывает. Но если это не она, почему Видящая выбрала меня? Видящая не могла ошибиться…

— Еще нужно подчеркнуть, — продолжал ректор, — что вас официально никто отчислять не станет. Ваше обучение в университете будет "временно остановлено". Это даст вам возможность при желании вернуться и завершить начатое образование. Не скажу, что этим правом пользуются многие молодые матери, но далеко не у всех есть перспектива развить дар до десятки.

Я изобразила улыбку, учтиво поблагодарила за разъяснения.

Вновь в разговоре возникла долгая пауза. Я даже не старалась ее как-то заполнить — не было сил придумывать тему, когда все чувства и мысли постепенно съедала пустота. Она затапливала меня, делала безразличной ко всему, но откликнулась едкой горечью на замечание лорда Адсида о "Семейном спокойствии".

— Очень удачно, что с помолвкой решили не затягивать. Судя по моим расчетам, магия опеки прекратит действовать в день вашего отъезда. Не придется проводить ритуал ещё раз.

Слова прозвучали бесстрастно, будто о простых формулах, не имевших для него никакого особенного значения. От этого на глаза навернулись слезы. Показывать их отстраненному и безучастному собеседнику не хотела. Он бы понял, как я дорожила той связью, которую он, скорей всего, считал обузой. Он увидел бы, как я переживала из-за того, что он, скорей всего, считал освобождением. Кивнула, потупилась, чудом совладав с голосом, назвала новости хорошими.

Продлевать тяготящий нас обоих ужин лорд Адсид не стал. Дождавшись, когда я доем десерт, предположил, что магия Видящей меня утомила, ведь леди Арабел брала силу невест и других участников ритуала. Я согласилась, даже призналась, что чувствую себя разбитой. Он скупо улыбнулся, посоветовал лечь пораньше.

— Последние дни были трудными, но самое сложное уже позади. Скоро все наладится, — добавил он напоследок.

Общие фразы и не отражающий эмоций красивый баритон будто выстраивали между нами ледяную стену. Взгляда в глаза лорд Адсид тоже избегал. Создавалось впечатление, что мы с ним почти не знакомы, а все хорошее, раньше связывавшее нас, я сама придумала.

Чувствовала себя растерянной, брошенной и отчего-то обездоленной.

Изобразив улыбку, простилась с сиятельным опекуном, вернулась в комнату. Теперь, когда не было смысла скрывать слезы, позволила себе выплакаться. Заснула в надежде, что сегодняшний день, отбор, разговор с родителями и резко испортившиеся отношения с лордом Адсидом мне только приснились.

ΓЛАВА 4

* * *

Пламя горелки отблескивало в матовой столешнице, облизывало начищенные бока серебряного котла. Фиред с нарастающим отвращением вдыхал сладкий и тяжелый запах розового масла, покипывающего в котле, и раздраженно постукивал по столу сандаловым пестиком. Отсчитавший положенные минуты кристалл мелодично звякнул. Истинный дракон поморщился из-за кажущегося слишком громким звука и, откупорив стеклянный флакон, высыпал в котел зачарованный кардамон.

В приторном аромате появились свежие нотки, зелье поменяло цвет на пурпурный. Фиред вытянул над варевом руку, прочел нужную формулу — льдистое плетение упало с ладони в состав. Еще одна перемена цвета — дракон с облегчением накрыл котел тяжелой крышкой, погасил горелку и суетливо отворил заклинанием окна.

Весенний ветерок ворвался в лабораторию аролингского посольства, радостно перевернул пару листов стоящей на мраморной подставке книги. Дракон хмыкнул, увидев чертеж жука-оберега, и захлопнул дневник. Над этими украшениями в свое время пришлось порядком поломать голову, чтобы зачаровать камни, металл и колбочки правильно. Иначе и в самом деле пришлось бы пустить все на самотек и довериться Видящей, этому несовершенному и неразумному созданию, не осознающему ни природы, ни настоящих возможностей своего дара.

Воспоминания о прошедшем ритуале усилили и без того почти нестерпимую головную боль. Фиред глухо застонал, прижал к глазам ладони, наклонился вперед. Теперь, когда работа с составом подошла к концу, можно было опять помочь себе. Монотонный напев убирал тошноту, прояснял мысли, притуплял боль.

Чуть покачиваясь в такт лечебному заклинанию, дракон вспоминал прошедший ритуал, с пренебрежением думал о том, какую малость кедвосцы называют великим даром. Ментальная магия Видящей была грубой и неотесанной, Фиреду нравилось называть ее первобытной. Это слово в должной мере передавало и угловатость, и дикость чрезвычайно редкого для эльфов дара. Видящая даже не научилась толком управлять своими способностями! Двадцатилетние драконы-желторотики и те могли больше!

Боль сосредоточилась за глазами, постепенно стала терпимой, хоть и не ушла совсем. На большее рассчитывать и не приходилось — вмешательство в ход чужих ритуалов наказуемо, но результат того стоил. Фиред закончил заклинание, покрутил головой, размял пальцами шею и открыл глаза. Провонявший розой и кардамоном мир был противно ярким и красочным…

Недовольно хмурясь, белый дракон подошел к шкафу, где хранил алхимические принадлежности, достал металлическую коробочку с мелко наструганным имбирем, растер несколько кусочков пальцами. Пряный аромат перебил тяжелый запах розы, отогнал коварно возвращающуюся тошноту.

В дверь лаборатории постучали. Створки распахнулись прежде, чем лорд ответил. Порыв ветра подхватил обертки от ингредиентов, смахнул их со стола. Фиред щелкнул пальцами, закрывая окна и двери.

— Ты нетерпелив, — хмуро бросил он.

— Вряд ли это можно ставить мне в вину в сложившихся обстоятельствах, — хмыкнул Зуар и стремительно подошел к стоящим у стены креслам.

Садиться не стал. Сложил руки на груди, настороженно посмотрел на закрытый крышкой котел:

— Когда будет готово?

— Через сутки. Сам знаешь, что зелье должно настояться, иначе достаточного эффекта не будет, — Фиред пожал плечами, закрыл шкаф с ингредиентами. — До приема во дворце пополним запасы твоего кольца, не переживай.

Лорд поймал себя на том, что снова поднес к лицу сложенные щепотью пальцы. Все же имбирь помогал. Собственная слабость Φиреда раздражала, притупившаяся головная боль — тоже, а пропитавшая одежду смесь розы и кардамона бесила. Если бы мальчик был терпеливей, не пришлось бы второй раз варить «Кровные узы»!

— Будь добр, не изводи все за один вечер, — просьба прозвучала резковато, и Зуар тут же вскинулся.

— Оно не действовало! А мы не могли рисковать!

Жесткий и решительный тон, незамутненное возмущение во взгляде и напористость юноши доставили дракону мрачное удовольствие. Он считал, что Зуар способен стать хорошим правителем в свое время, а некоторая горячность — признак молодости — пока была лорду даже на руку.

— Не из-за того, что зелье ослабело, — возразил советник. — Льяна к нему менее чувствительна, чем должна быть.

— Значит, в зелье ошибка! — настаивал Зуар, вперившись взглядом в собеседника.

— Мы уже обсуждали, что это не так, — Фиред старался сохранять спокойствие и подавить желание осадить принца. Ни к чему хорошему ссора на данном этапе привести не могла.

— Значит, дары все же несовместимы! — раздраженно бросил Зуар и принялся расхаживать рядом с креслами. — Нужно было выбрать другую. Та же Сивина куда выгодней и явно более расположена ко мне! Красивая, богатая, когда это нам торговые договора мешали? А волосы… Какие у нее волосы…

Лорд с усмешкой отмечал, как меняется тон юноши. Недовольство постепенно превратилось в восхищение, даже послышались мечтательные нотки.

— Она значительно больше подходит мне. И дело не только в статусе. Рядом со мной она выглядит гармонично, не то что эта деревенская девочка! — Зуар презрительно фыркнул. — Вчера ещё корову доила и навоз разгребала, а сегодня уже рядом с наследником Аролинга! Бред! Даже не смешно!

Фиред подошел к столу, отпер верхний ящик, достал оттуда три пузырька и чашку.

— Можно, нет, нужно все отыграть назад! — запальчиво подытожил Зуар. — Время до помолвки ещё есть. Иокарий тоже не рад тому, что Видящая выбрала не Сивину. Насмешка какая-то! Чем руководствовалась эта сумасшедшая?

Дракон понимающе кивал, перемешивая в чашке зелья, пока жидкость не стала однородно розовой и, наконец, не утратила запахи. От этой смеси разных ярких ароматов опять усилилась головная боль, в носу противно свербело и саднило.

— Вот, выпей, — Фиред протянул принцу состав.

Тот недоуменно нахмурился, но чашку взял, принюхался и в два глотка осушил ее. Скривился, тряхнул головой, закашлялся.

— Присядь, — велел дракон, — и помолчи минут пять.

Его Высочество не спорил, сел в одно из кресел, поставил на невысокий круглый столик пустую чашку. Фиред занял второе кресло, бросил недовольный взгляд на насупившегося и смаргивающего выступившие слезы принца. Показывать слабость не хотелось, но терпеть разгуливающуюся головную боль Фиред считал глупым. Он снова прижал ладони к глазам и, наклонившись вперед, бормотал заклинание. Пару минут спустя лорд откинулся на высокую жесткую спинку и перевел дух.

Чувствуя на себе взгляд Зуара, подумал, что юноше полезно напоминать, какие усилия советнику приходится прикладывать для достижения нужного результата. Может, будет больше ценить. Даже если нет, изображать благополучие перед Зуаром бессмысленно. Он знает, уже давно знает, что его советнику осталось жить года два, не больше. Сам-андруны оказались непоколебимы. Их не смягчило ни старательно разыгранное «чистосердечное» раскаяние, ни золото, ни самоцветы. Даже крупный исключительно редкий черный авантюрин не приняла ни госпожа Среффа, ни госпожа Заритта. Упрямые драконицы!

— Я мог бы сварить какой-нибудь лечебный эликсир, — тихо предложил Зуар.

— Спасибо, не стоит, — Фиред легко покачал головой. Открывать глаза он не торопился — даже думать о ярком солнечном свете было противно. — Не поможет.

— Это из-за ментальной магии? — в голосе принца послышалось уважение.

Хорошие лестные нотки, порадовавшие дракона. Значит, неприятные новости не вызовут обременительных упреков и домыслов.

— Да, из-за нее. Я перехватил чужие потоки силы. Магия мне за это мстит.

— Сказался недостаток практики? — предположил Зуар, теперь голос выдавал научный интерес и снисхождение. — Вы с первых дней в этом мире оказались ее лишены. Столько лет прошло…

— Дело не в этом! — резко прервал Фиред. Выпрямился, раздраженно глянул на притихшего юношу. — Ментальная магия сродни обращению в дракона. Ты и через десяток лет не забудешь, как менять облик! С ментальной магией так же.

— Простите, — поспешил извиниться принц. — Я не хотел обидеть. Я лишь предположил…

Фиред отмахнулся:

— Не бери в голову.

Беседа так некстати стала напряженной, и дракон поменял тему, стараясь изобразить легкое подтрунивание:

— Что ты теперь думаешь о леди Сивине?

Зуар хмыкнул, сердито глянул на пустую чашку, сложил руки на груди:

— Этот Либесерум — коварное зелье. Почему он действует так долго?

— Все зависит от количества выпитого приворотного, — усмехнулся лорд и продолжил с упреком. — Ты с княжной в ее родовом особняке общался. Пил и ел там, что хотел, понадеявшись на драконью устойчивость к подобным чарам. Скажи спасибо отцовской наследственности. Она спасла тебя от брака с Сивиной в тот же день.

Зуар потупился, пробормотал невнятные извинения. Фиред сделал вид, что их и не услышал.

Либесерум действовал уже больше недели. Дозировка была такой, что Зуар, несмотря на нейтрализующее зелье, то и дело вспыхивал любовью к княжне. За несколько часов до свидания принца с Льяной белый дракон в последний момент остановил готового сбежать из посольства юношу. Тот, неправильно смешав обезвреживающий Либесерум состав, уже собирался на коленях просить руки леди Сивины. Брак Зуара с девушкой, чья магия не подходила ему идеально, был совершенно недопустим и вел к краху!

Поэтому Фиред все ещё сердился на непутевого и излишне самоуверенного принца. Хотя и признавал, что Зуару эта встряска пошла на пользу. Юноша теперь больше прислушивался к советнику, стал осмотрительней. Еще Фиреда обнадеживало, что Зуар рассматривал кедвоских невест только как носительниц дара. Остальное его интересовало мало, а идея связаться с не самой подходящей в магическом плане претенденткой Зуару и вовсе претила. Целеустремленность юноши, его боязнь неудачи Фиреду не просто нравились. Они давали дракону силы жить дальше, бороться.

— Будь с княжной осторожен, — строго велел дракон. — Девушка настроена исключительно решительно. И что-то мне подсказывает, дело не только в уязвленном самолюбии. Конечно, проиграть низшей обидно и стыдно. Но там кроется и другой мотив.

— Деньги? Связи? — предположил Зуар, явно обрадованный возможностью отвлечь собеседника от неприятной темы.

Фиред покачал головой:

— Это тоже, но не самое главное. Признаться, я не всматривался. Во время ритуала было не до того, — он небрежно отмахнулся, на пальце блеснул оправленный в платину алмаз.

— Видящая в самом деле могла распознать действие Либесерум?

— Да, приворотные зелья оставляют яркий след на ауре. Как и искренняя привязанность к другим, — спокойно ответил лорд, хотя объяснял это уже не один раз.

— А «Кровные узы»? — принц кивком указал на котел.

Фиред пренебрежительно ухмыльнулся и не стал скрывать свое истинное отношение к происходящему. Посмеяться над раздутым самомнением какого-нибудь мага он всегда любил, а тут предоставилась исключительная возможность обвести вокруг пальца символ справедливости и честного суда целого государства! Поэтому в голосе изначального дракона отчетливо слышалась издевка.

— Если бы она знала, что возможно привязать к тебе магию Льяны всего с помощью двух капелек крови… Если бы она умела пользоваться ментальной магией на должном уровне… Если бы она не переоценила возможности своего хваленого дара и не попыталась «подчинить в ритуале» значительно превосходящий ее по силе драконий дар, то у нее была бы возможность заметить некоторые странности, — он развел руками, победно улыбнулся. — А так… У нее не было и шанса!

— Жаль, что ментальный дар мы утратили, — вздохнул Зуар с нескрываемой завистью.

Фиред кивнул и промолчал. Ярко вспомнился первый ритуал Видящей, пробный, проведенный ещё летом. То, что эту неумеху мироздание наделило ментальной магией, стало для дракона двойным подарком судьбы! Снова ощутить это особое волшебство, оживлявшее воспоминания о былой мощи, об Эвлонте, было невыразимо радостно. Не меньшее удовольствие Фиреду доставило и понимание того, что Видящей можно легко крутить, используя ее саму и ее дар как инструмент. Головную боль из-за перенаправления потоков силы можно и перетерпеть. Ни с чем не сравнимое чувство полной власти над сознанием низших того стоило!

Об особенностях дара Видящей он Талаасу ничего не сказал. Незачем правителю, в прошлом искусному менталисту, знать такое. Слишком уж болезненно тот переживал утрату способностей, слишком много сил бросил на то, чтобы преуспеть в других отраслях магии. Фиред вовсе не хотел, чтобы Талаас мог использовать Видящую и облегчить с помощью ее дара свою собственную участь. По той же причине советник не делился с Владыкой результатами экспериментов.

Его наработки в области магии крови были уникальны и в самом деле давали много преимуществ. Но эти особые возможности не стоили ровным счетом ничего, если не получалось добыть хоть каплю крови жертвы или уколоть в нужный момент.

Эти размышления подтолкнули Фиреда к догадке. Ему и раньше казалось подозрительным, что единственная нужная эльфийка заявилась на прием в перчатках. Дракон не имел бы ничего против такой детали наряда, если бы Льяна внезапно не перестала реагировать на уколы с привязкой.

— Думаю, кто-то помог твоей кедвоской невесте защищаться от «Кровных уз», — задумчиво сказал дракон, глядя в сторону котла с томящимся в нем зельем. — Вполне возможно, что этот загадочный кто-то — лорд Татторей.

— Не понимаю, как это могло бы помочь его дочери? — нахмурился Зуар.

— У него двое детей, — пожал плечами Фиред. — То, что не помогает дочери, должно идти на пользу сыну. Ходят упорные слухи, что младший Татторей за Льяной ухаживает. Несмотря на отбор, несмотря на возможный скандал с нами.

— Может, оба Татторея просто хотели расчистить путь Цамей? — вопросительно вскинув брови, предположил принц. — Вы говорили, что она и Сивина подошли бы одинаково неплохо, не будь Льяны.

— Говорил, — бесстрастно кивнул советник. — Но Льяна есть. Οна — лакомый кусок для дряхлеющих древних родов Кедвоса. У младшего Татторея восьмерка. Εсли бы ему удалось расположить к себе Льяну, она вполне могла бы родить ему и десятку. В этом свете требования, довольно категоричные требования лорда Татторея задать Видящей третий вопрос приобретают другой смысл.

Οн ненадолго замолчал, задумчиво постукивая пальцами по подлокотнику. Φиред пытался вспомнить, какой дар он видел рядом с Льяной в ритуале, но образ не складывался. Неудивительно, ведь в тот момент дракон полностью сосредоточился на подчинении Видящей своей воле. Это было важней разглядывания каких-то там приглянувшихся девочке эльфов. Отсутствие любопытных сведений никак ни на что не влияло, но мелкая небрежность, которую трудно назвать оплошностью, все же рождала в сердце досаду.

— Подозреваю, Таттореям хватило бы ума и знаний, чтобы зачаровать перчатки твоей кедвоской невесты, — озвучил Фиред итог размышлений и строже добавил: — Не пользуйся кольцом, если она опять будет в перчатках. У нас закончилась ее кровь, до помолвки новую не получить.

Зуар кивнул:

— К счастью, вам удалось изменить ход ритуала Видящей. Ментальная магия надежней магии крови, действует всегда и без осечек.

Принц жизнерадостно улыбнулся. Фиред, изображая бесстрастность, внутренне досадливо поморщился. Что ж за невезение? Как беседу ни выкручивай, а мальчик каждый раз оказывается рядом с нужной темой в неправильном настроении! Но дольше хлопать крыльями вокруг скалы Фиреду не хотелось. Разговор в провонявшей розой лаборатории утомил дракона, и мечта прилечь стала очень яркой.

— Ментальная магия Видящей грубая, топорная и неуклюжая. Даже искуснейший ювелир не может огранить камень кувалдой, — советник вещал размеренно, спокойно, готовил почву.

Зуар нахмурился:

— Что пошло не так?

— Мне не удалось подчинить себе Льяну, — припечатал Фиред.

Юноша удивленно распахнул глаза, вопросительно вскинул брови.

— Не понимаю, — признал он. — Она была такая покладистая после ритуала… И все же получилось выбрать ее, хотя я чувствовал, что по своей воле она бы не стала моей невестой. Даже засомневался, что жуки сработали правильно.

— Жуки отлично справились с задачей, — отрезал Фиред.

Не в первый раз высказанные сомнения в эффективности разработанного им зелья дракон воспринял болезненно. Οн знал, что в такой резкой реакции виноваты усталость и истощенность после ритуала, потому старался говорить спокойно. Ссориться с Зуаром в нескольких шагах от цели было глупо.

— Зелья, активированные с помощью крови, несут на себе магический отпечаток. Жуки улавливали творимые девушками заклинания, особенности их даров и переправляли энергию на колбочку с зельем. Οт этого магический отпечаток становился полнокровным, полноценным, объемным, — дракон монотонно произносил то, что обсуждалось уже не раз и не десять. — Поэтому можно было рассчитать все характеристики даров, вероятность развития определенных качеств. Ряд проверок на совместимость с зельем, в которое я вмешал и твою кровь, показал наиболее подходящих претенденток. Льяна — первая в списке по совместимости. Ее дар подходит твоему по восемнадцати показателям из двадцати. За ней идут Цамей и Сивина. У Цамей шестнадцать совпадений, у Сивины четырнадцать. Мы с тобой условились, что выбираем Льяну.

Фиреду эта речь, звучащая без изменений раз двадцатый за последние полторы недели, порядком надоела. Но он старался подавлять раздражение и даже относиться философски к тому, что повторять придется ещё неоднократно. В конце концов, он говорил все это для Зуара. Юноша робко улыбался, кивал и время от времени косился в сторону дневника своего советника. Там были записи обо всех исследованиях на совместимость, а на завершающем, наглядном этапе, совпавшем с первой встречей со всеми невестами, принц присутствовал сам.

Несмотря на то, что мальчик своими глазами видел, как жидкости в многочисленных пробирках меняют цвета, Зуару требовались повторяющиеся разъяснения советника. Они его успокаивали, давали иллюзию контроля над ситуацией.

— Но если она подходит мне, если есть восемнадцать из двадцати, почему вам не удалось ее подчинить? — принц задал совершенно верный вопрос, ответа на который Фиред не знал.

— Думаю, дело в том, что это тебе она подходит, а не мне. Но во время ритуала ты собой и магией управлять не мог. Видящая сопротивлялась моему вмешательству значительно больше, чем в первый раз. Ранить меня не ранила, но только потому, что я умею защищаться, а она не знает возможностей собственной силы, — повел плечом дракон. — Допускаю, она боролась, так как видела и понимала, что никакого притяжения даров у вас с Льяной нет. Есть совместимость магии и слишком яркое, неестественное влечение, вызванное «Кровными узами».

Зуар бросил короткий взгляд на томящееся зелье, а дракон прежним ровным тоном продолжал:

— Твой отец поставил глупое условие с этим притяжением даров. Даже не верится, что он всерьез полагал, что за каких-то несчастных три встречи может возникнуть влюбленность.

— Он часто говорит, что любовь к матери вспыхнула быстро и неожиданно, — извиняющимся тоном ответил Зуар. — И желает мне таких же ярких и волшебных чувств.

Фиред хмыкнул:

— Тогда нам следует отказаться от Льяны и обратить свое внимание на Кенидию. Пусть у нее всего семь совпадений. Не беда. Это больше, чем у изгнанных леди вместе взятых, но она вполне искренне в тебя влюбилась. За три встречи.

— Что еще раз подтверждает отсутствие у нее ума, — хмуро бросил принц.

— Может, мне потому не удалось подчинить себе Льяну, что ум у нее есть? — дракон попытался за шуткой спрятать беспокойство из-за того, что именно ритуал, самая надежная и безупречная часть плана, все же пошел не так, как предполагалось. — Нужно признать, ее нежелание становиться принцессой мне даже нравится.

Зуар весело улыбнулся:

— Мне тоже.

— А вот ее странная невосприимчивость к ментальной магии нравится мне гораздо меньше, — серьезней продолжил Фиред.

Принц недоуменно вскинул брови, но промолчал.

— Она именно почти невосприимчива. Большинство моих попыток внушить что-либо оказались провальными, — задумчиво признал дракон.

Вспоминая ритуал и черноволосую девушку, Фиред не мог избавиться от какого-то необъяснимого чувства узнавания. Будто он очень-очень давно уже видел ее в другом ритуале, хотя подобное совершенно точно было невозможно. Лорд устало потер двумя пальцами лоб, отметил, как раздражающе быстро усилилась головная боль за последние минуты. Нужно заканчивать разговор, пока еще получается связно мыслить.

— Заставить ее что-то делать невозможно. Приказы не закреплялись в сознании. Но есть и хорошие новости, — он бодрился, изображал спокойствие, которое так хотел видеть в советнике юный принц. — Мне удалось заложить ментальные закладки на имена. Льяна будет всячески изображать расположение к тебе, ко мне и к Аролингу в целом. Будет верить в твою любовь и в то, что ей предначертано быть с тобой.

— Но если приказы не закрепились… — нахмурился принц.

— Тогда нам понадобится помощь Кравида и его людей, — твердо продолжил за него Фиред. — Ты верно понимаешь.

— Значит, мне нужно как можно скорей вернуться в Амосгар, — решительно выпрямился принц. — Отсюда связываться с Кравидом рискованно и долго. А им еще нужно будет время на подготовку.

Зуар встал, начал расхаживать по комнате. Звук шагов, мельтешение перед глазами Фиреда раздражало, но он воздержался от замечаний. Принц скоро уйдет, можно будет прилечь, притупить головную боль. Зачем портить резкими замечаниями такой хороший деятельный настрой мальчика? Пусть думает, как убедить Иокария перенести помолвку на более ранний срок так, чтобы это не выглядело блажью юного тела, влекомого к девушке.

— Я напишу королю. Попрошу о встрече завтра утром, — принц остановился напротив Фиреда. — В сложившихся обстоятельствах у меня нет времени болтаться в Кедвосе лишние дни.

— Подумай о причине, — посоветовал дракон. — Обсудим ее утром.

Зуар согласился, пожелал хорошо отдохнуть после ритуала и быстрым шагом вышел из лаборатории. Дверь с тихим щелчком затворилась, Фиред наклонился, прижал к глазам ладони и надолго ушел в транс, покачиваясь взад-вперед.

Головная боль уходила, чириканье птиц за окном уже не казалось пыткой, как и яркий солнечный свет. Даже дурманящая смесь запахов роз и кардамона не удушала больше. Послышался мелодичный звон — Фиред открыл глаза, глянул на котел с зельем, довольно усмехнулся. Все шло правильно, настаивающиеся в пахучей основе три малюсеньких хрустальных шарика с собственно «Кровными узами» опустились на дно. Их размеры подогнаны под кольцо принца, а для получения эффекта достаточно укола тонкой, короткой иглой, спрятанной с помощью хитрого механизма в том же кольце.

Сколько времени, проб и ошибок понадобилось, чтобы разработать это зелье, правильно подобрать дозы! Сколько интересной работы и экспериментов за плечами! Как любопытно было наблюдать за подопытными рабами, когда после почти незаметного укола они начинали ненавидеть так, что доходило до убийств, или вожделели настолько сильно, что помехой не становились ни наблюдатели, ни пол и желание «возлюбленного».

Подобным воздействием обладала утраченная драконами ментальная магия. Перенося в дневник чистовые результаты исследований, Фиред чувствовал себя так, будто отомстил мирозданию. Утаивая от Талааса некоторые изобретения, особенно сильно влияющие на эмоции, Фиред наслаждался возможностью отомстить своему кровному другу.

Триумф омрачало только ядовитое и горькое осознание того, что огромным числом рецептов невозможно будет воспользоваться после его смерти, после смерти изначальных драконов Аролинга. Зачарование некоторых ингредиентов и составов требовало высокого уровня мастерства, опыта и, самое главное, сильных даров. Даже эльфийской десятке большинство формул было не по зубам! А десяток у эльфов одна-две на королевство.

Тяжело опираясь на подлокотники, Фиред встал. С трудом передвигая ноги, стараясь не шаркать, прошел к себе в покои. Там ждали постель и горячая ванна. Слугу он отослал, разделся и нырнул в сдобренную солями воду. Откинув голову на бортик, Фиред с удовольствием вбирал живительное тепло и даже позволил себе частичное превращение в дракона. Тело покрыла чешуя, огрубевшие ладони налились приятной тяжестью. Лорд выпустил из ноздрей тонкие струйки дыма и, мечтательно прикрыв глаза, думал об огромном бассейне в своей части королевского дворца в Амосгаре. Там можно превратиться полностью, там вода не остывает за каких-то полчаса…

Фиред вышел из ванной, так и оставив одежду на полу, раздраженно закрыл дверь, чтобы навязший в зубах запах розы не просочился в спальню. Забравшись под одеяло, полностью вернул себе человеческий облик, хотя хотелось совершенно обратного. Χотелось, чтобы драконье тело, каждую чешуйку старательно натирали маслами, полировали, чтобы заботливые женские руки вернули потускневшим щиткам на голове блеск. К сожалению, это только косметика, самообман, не более того.

Участие в чужом ритуале, борьба с Видящей и странно устойчивой к чужому внушению Льяной, долгий, требующий полной сосредоточенности и самоотдачи процесс приготовления зелья… Все это выматывало, истощало. Разговор с принцем и головная боль отняли последние силы. Фиред чувствовал себя разбитым и дряхлым. А ведь ему всего двести шестьдесят… Проклятые сам-андруны! За без малого сто тридцать лет можно было и простить прегрешение молодости! Тем более драконы Аролинга пострадали достаточно, сполна расплатились за все!

Он раздраженно повернулся на другой бок, плотней закутался в прогретое магией одеяло. Слуги стараются угождать, знают, что старый дракон мерзнет. Пф! «Старый дракон»! По меркам своих соплеменников, он еще юноша. Зрелость наступает в триста. Вот только из аролингских драконов никто до нее не доживет. А двоих из семи побратимов они уже похоронили…

Пытаясь отогнать мрачные мысли, Фиред стал вспоминать недавний разговор с Зуаром. Повезло, что мальчик достаточно умен, чтобы не обижаться на первого советника, называющего глупость Владыки глупостью. Повезло, что он достаточно трезво мыслит, а потому не рассказал отцу об истинном предназначении золотых жуков и сознательно подмененных активирующих формулах. Повезло, что Зуар не верит в романтические бредни о великой любви своих родителей, которыми Талаас потчует его и весь мир.

Фиред отлично помнил эту возникшую из ниоткуда любовь к измученной и ментально изломанной женщине с клеймом рабыни. Помнил начертанные на ее коже магией, кровоточащие, уродующие душу и тело оскорбления, ругательства и проклятия, адресованные сам-андрунам и Старенсу. Он прекрасно помнил, как ужаснулся жестокости Талааса, когда увидел эти отметины на умирающей Мадаис. У этой женщины, внезапно появившейся в лагере братства через две недели после закрытия Потока, неизрезанным осталось только лицо.

Перед глазами живо встали образы прошлого: походный шатер с пламенеющим цветком, мольба в глазах Талааса, за руку притащившего Фиреда к себе. Бронзовый предводитель их небольшого войска униженно просил первого советника исцелить эльфийку и, осознавая, что позвал помощь слишком поздно, напивался с горя, наблюдая за Φиредом. Пока тот чаровал над женщиной, пытаясь сберечь ей жизнь, Талаас сквозь пьяные слезы каялся. Он рассказывал, что пытался вылечить им же нанесенные раны, но только ухудшал положение. Неудивительно, ведь Талааса никогда не причисляли даже к посредственным лекарям.

Тогда Φиред и узнал, что постельной игрушкой главы братства стала императрица, вдова эльфа, которого Талаас убил ментальной магией. Чтобы спасти Мадаис жизнь, понадобились ночь и почти весь резерв. Чтобы свести отметины и удалить клеймо, потребовалось больше недели. Талаас благодарил, готов был на коленях ползать и целовать руки друга, не догадываясь даже, что вовсе не для него Φиред так выкладывался.

Белому дракону было жаль Мадаис, хотя он признавался себе, что, двигай им тогда только сострадание, он позволил бы женщине умереть без боли. Но он лечил, пил восстанавливающие резерв зелья и снова занимался целительством. Потому что больше всего на свете ему хотелось хоть что-нибудь исправить.

Разрушение империи, смерти многих сотен, возможно, тысяч эльфов и людей. Нелепая, но от этого не менее трагичная смерть Теферта, которого так и не удалось похоронить с почестями. Смерть Беэлена, настоящего лидера и хорошего друга, из-за которого Фиред и ввязался в эту авантюру с братством. Смерть госпожи Наззьяты, сочувствующей молодым драконам. Запрет сам-андрун посещать места восстановления запала.

Фиреда тогда преследовало неизбывное чувство вины, которое не притупляло даже то, что он не помогал Талаасу забирать диск, не знал, что глава братства начал ритуал с неполным набором камней. Но он и не мешал Талаасу. Не послушался лорда Старенса и сам-андрун, позволил Талаасу запустить всю цепочку разрушительных последствий. Оставался верен кровной клятве братства, предав этим общину.

Выхаживая Мадаис, а потом подлечивая бегущих из разрушенной империи эльфов и людей, Фиред делал это для себя. Он боролся с виной и чинил, что мог. Он не задумывался о том, что благодаря ему родится миф о великодушии драконов. Потом, когда природная расчетливость и цинизм вернули Фиреду ясность мышления, он обратил миф себе на пользу.

Думая о Мадаис, дракон в который раз пожалел, что не познакомился с ней до того, как ментальные удары Талааса обрушились на ее сознание. Она была вдумчивой и трезвомыслящей. Конечно, она редко владела и третью сведений, необходимых для правильной оценки ситуации, но даже так ни разу на памяти Фиреда не сказала глупость, а порой ее советы оказывались дельными.

К счастью, способность рассуждать, держать себя в руках и сохранять видимость спокойствия Зуар унаследовал от матери. Будь он почти полной копией отца не только внешне, сладить с ним было бы очень трудно.

Мысли о принце вернули Фиреда к размышлениям о девочке. Он никак не мог понять, почему считал, что когда-то был с ней знаком и даже связан волшебством. Вспоминая Льяну, совершенно растерянную и ошеломленную после ритуала, крутил ее образ в голове и так, и эдак. Не придумав никакого объяснения, утешился предположением, что дар девочки просто ему примелькался за столько времени.

ГЛАВА 5

* * *

Его Величество Иокарий был недоволен и, вызвав к себе с утра леди Сифгис, князя Оторонского, лорда Татторей и лорда Адсида, даже не собирался это скрывать. Брови сошлись на переносице, порывистые движения выдавали раздражение, как и манера теребить церемониальную цепь с каменьями.

Глядя на кроваво-красные и розовые всполохи в рубинах древнего защитного артефакта, лорд Адсид с глухой досадой отметил, что не ошибся в своей оценке реакции короля. Тот не одобрял решения Видящей и не примирился с ним за прошедший после ритуала неполный день. Ректор связывал это с заметным волнением князя. Тот время от времени потирал руки и с надеждой поглядывал на других родителей благородных невест, явно ожидая их поддержки. При этом он не выглядел огорченным, значит, смог склонить правителя на свою сторону. Все интересы князя в последние дни сводились только к устройству брака дочери с принцем всеми правдами и неправдами, поэтому лорд Адсид догадывался, что аудиенция будет интересной.

Наблюдательность не подвела — разговор и в самом деле получился любопытный. Его Величество потребовал, чтобы леди Сифгис в мельчайших подробностях вспомнила ритуал. Он постоянно прерывал рассказчицу, задавал «наводящие» вопросы и преследовал только одну цель: получить те ответы, которыепонравились бы ему. А королю нравились ответы, дающие возможность предположить, что решение Видящей было слишком поспешным и недостаточно взвешенным. Поэтому результат и оказался таким неожиданным для большинства.

Лорд Адсид следил за все больше веселеющим князем, за скупо улыбающимся лордом Татторей, которому импонировал ход разговора, и внимательно слушал прерывистый рассказ леди Сифгис. Сиятельному ректору, как и Его Величеству, не раз доводилось участвовать в ритуалах Арабел. Оттого не стало неожиданностью ни описание потоков, вовлекших в волшебство, ни ощущение несамостоятельности и благостной покорности чужой воле. У леди Сифгис, утратившей контроль над собой, подчиняющая магия Видящей вызвала вначале восторг, а потом неприятие, отторжение и желание вырваться из сети чар.

Такая окраска связи лорда Адсида несколько удивила, за собой он подобного в ритуалах не замечал. Для себя он объяснил различие тем, что никогда и не чувствовал полной утраты контроля. Все же природной десятке Видящей было трудно полностью покорить дар сопоставимой силы, но на исход ритуала это никогда не влияло.

Еще одной странностью стало сделанное вскользь упоминание некоторой нестабильности волшебства. Леди Сифгис обозначила ее «временным потускнением нитей» и тут же оправдала тем, что Арабел пришлось удерживать в ритуале одиннадцать очень разных по силе даров. Лорд Адсид предпочел промолчать и не напоминать собравшимся, что во время летнего испытания Видящая контролировала в ритуале одиннадцать даров и пятерых людей, лишенных магии. Это, конечно, вычерпало ее резерв почти полностью, но на стабильности чар не сказалось.

Леди Сифгис быстро поняла, какую историю от нее хотят слышать, и рассказывала так, как требовалось. Кому нужны правдивые сведения о ритуале, если речь идет о благосклонности Его Величества и союзника, недавно обретенного в лице князя Оторонского?

Правитель кривил губы в неком подобии улыбки, но все равно не выглядел обрадованным, скорей серьезным и озадаченным. Лорд Адсид догадывался, в чем дело. Король без труда подтолкнул леди Сифгис к нужным высказываниям, а вот проделать то же самое с Арабел будет практически невозможно. И хмурый Иокарий это знал.

Разговор шел по установленному правителем и князем сценарию и постепенно подводил присутствующих к мысли, что нужно подробно расспросить Видящую, а сам ритуал неплохо бы повторить. Для того, чтобы назначить второй ритуал, требовались серьезные основания и согласие принца Зуара. Его можно было бы убедить, только посеяв сомнения в том, что Льяна выиграла честно, а не обманом. Например, использовала приворотное зелье.

Вероятность того, что Арабел согласится на повторный ритуал, лорд Адсид считал ничтожно малой. Попытка очернить Льяну раздражала и казалась ему оскорбительной. Οткуда только берется это вечное стремление втоптать в грязь неугодного?

— Бывшая рабыня не могла не ухватиться за шанс стать принцессой, — снисходительно улыбнулся князь. — Это естественно. Это настолько понятно, что даже осуждать сложно.

Лорд Адсид отлично помнил, как девушка не хотела участвовать в отборе, а уж тем более выиграть. И сейчас, отчетливо ощущая эмоции Льяны, он был уверен, что она плачет. Совершенно определенно не от счастья.

— Да, — благосклонно кивнул правитель, — соблазн помочь себе в таком случае исключительно велик.

— Не думаю, что такие предположения помогут нам верно оценить ритуал, — встретившись взглядом с королем, заметил лорд Адсид. — Мы все знаем, кто и с чьего благословения пользовался Либесерум.

— Ваше желание защитить подопечную похвально, но нужно рассматривать все возможности, — в голосе венценосного эльфа слышалась досада, а сами слова больше походили на отповедь. — Напоминаю, что мы говорим о том, кто станет будущей правительницей Аролинга.

— Именно поэтому я считаю, что попытки обвинить госпожу Льяну в использовании приворота ни к чему хорошему не приведут, — твердо возразил лорд Адсид. — Вы слышали, как на подобные обвинения отреагировал принц. Вы слышали, как он охарактеризовал свою невесту. Ему нужны будут доказательства, серьезные аргументы. Все они разобьются сразу же, и никакая подтасовка не поможет.

Его Величество ухмыльнулся и хотел возразить, но лорд Адсид невозмутимо продолжил:

— Они разобьются о нищенское положение госпожи Льяны. У нее нет средств купить ни одно приворотное зелье. У нее нет средств купить даже ингредиенты для подобных составов, — наблюдая за выражением лица собеседника, ректор предвосхитил следующий выпад: — На всякий случай сразу уточню, что взять условно опасные составляющие из университетских запасов она тоже не могла.

Правитель досадливо поморщился и сложил руки на груди. Князь Оторонский помрачнел. Он явно возлагал надежды на то, что удастся еще и всему миру доказать правдивость высказываний отчаявшейся Сивины.

— В результате попытки обвинить госпожу Льяну в использовании приворота, как и попытки на этом основании отстранить ее от второго ритуала, навредят нам же. Нас ждет осложнение отношений с Аролингом, — лорд Адсид чувствовал, что ещё не вывел Льяну из-под удара. Слишком нравилась князю и королю идея поквитаться с девушкой за неудобный выбор Видящей. Ректору срочно нужен был сильный союзник, который, к счастью, стоял рядом. — Нас заподозрят в том, что мы просто не хотим отдавать соседям перспективную восьмерку, аристократическое происхождение которой уже доказано. У нас ведь есть и свои молодые лорды, нуждающиеся в здоровых магически одаренных девушках с безупречной репутацией.

— Лорд Адсид прав, — вступил в беседу лорд Татторей. — У девушки не было возможностей ни купить, ни использовать приворотное зелье. Высказывая легко опровергаемые подозрения, мы выставим себя в неприглядном свете. К тому же не стоит забывать, что принц несколько раз выделял ее. И на приеме в посольстве, и во время первой встречи. Он может посчитать, что мы, бросая на нее тень, лишь пытаемся не дать ему то, что ему пришлось по нраву.

— Нужно поискать другой выход из сложившейся ситуации, — нехотя признал Иокарий.

Он недовольно хмурился, опять начал теребить цепь и мрачно поглядывал на ректора, будто ожидал от него чудесного решения или хотя бы дельных предложений. Но лорд Адсид молчал. Он не испытывал никакого желания напоминать о том, что, заметив странные перемены в поведении девушки и явную заинтересованность аролингцев в самой сильной претендентке, уже пытался отстранить ее от участия. Ректор дважды до посольского приема говорил королю о возможности сослаться на сильное влияние магической десятки опекуна на Льяну.

Оба раза Иокарий ответил резкостью и оскорбительной просьбой не нести вздор. По твердому убеждению короля, Его Высочество никак не мог всерьез интересоваться бывшей рабыней. Более неравный брак трудно себе представить! Даже само участие претендентки с настолько низким происхождением уже было вызовом! О том, чтобы досрочно убрать ее из отбора, не могло быть и речи! Иокарий оставлял Льяну из мстительности. Он хотел щелкнуть аролингцев по носу дословным выполнением условий перемирия. Наградой ему стало множество недовольных речей лорда Фиреда, справедливо обижавшегося за своего принца. И до вчерашнего дня, до оглашения результатов ритуала, правитель считал свою месть удачной.

В такой ситуации было совершенно невозможно обвинять аролингского наследника в попытках каким-то неустановленным способом приворожить Льяну. Если бы речь шла хотя бы о госпоже Тамоне, то Его Величество еще выслушал бы. Отмахнулся бы, не стал бы ничего делать, но хоть бы выслушал. Лорд Адсид признавал, что сам записал бы в сумасшедшие любого, кто без нерушимых доказательств стал бы утверждать, что принц пытается приворожить бывшую рабыню. Слишком уж абсурдной и крамольной оказалась правда.

В настоящий момент возможностей уйти на попятную больше не было. Видящая, на чей выбор ничто не может влиять, приняла неудобное Кедвосу решение. Аролингцы его не оспорили. Теперь же помешать принцу обручиться с Льяной могло либо чудо, либо смерть девушки. К счастью, последняя на данном этапе не устраивала ни лорда Татторей, заботящегося о сыне, ни князя, понимавшего, что станет первым подозреваемым, ни Его Величество, не желавшего политических осложнений.

— Нужно сегодня же поговорить с леди Арабел, — выдержав долгую паузу, решил правитель. — Я хочу знать, чем обусловлен столь странный выбор. Без этого я не могу решить, в каком тоне говорить с Его Высочеством, попросившим о встрече сегодня.

— Он не казался недовольным, — осторожно заметила леди Сифгис. — Напротив, он старался защищать девушку.

— Что ему еще оставалось? — мрачно хмыкнул Иокарий. — Устраивать скандал в таком случае просто глупо. Нужно отдать ему должное, он с королевским спокойствием и сдержанностью принял такой удар судьбы. Но не думаю, что он просил об аудиенции, чтобы меня поблагодарить. Предложенный Видящей союз исключительно невероятен: бывшая рабыня и наследник престола… На его месте я бы попытался поменять невесту тихо, обсуждая это с глазу на глаз с другим правителем.

Приняв решение поговорить с леди Арабел, Его Величество не стал откладывать визит, и уже через несколько минут богато украшенные кареты мчали по улицам столицы к дому Видящей. Лорд Адсид сожалел, что король выбрал в попутчики князя и лорда Татторей. Все не мог отделаться от мысли, что за четверть часа пути трое заговорщиков обсудят темы, о которых не говорили бы в присутствии опекуна Льяны.

У общества леди Сифгис были свои утешительные преимущества. Собеседница рассказала некоторые последние новости формирования свиты, назвала утвержденную сумму королевского приданого неимущей невесте. То, что Его Величество не расщедрится, лорд Адсид знал всегда, но две сотни золотых были оскорбительной подачкой, а не даром правителя девушке, которую он сам вынудил участвовать в ненужном ей отборе.

Стараясь не показывать, как сильно задела его эта королевская мелочность, лорд Адсид внимательно слушал леди Сифгис, говорившую об отце Льяны. По ее словам, господин Эткур подписал с ее племянником договор и заступал на службу через две недели.

— Я присутствовала при их первой встрече, — улыбнулась аристократка. — Признаюсь, мне было любопытно. Если бы я тогда ещё не знала, что у господина Эткура знатные родители, непременно заподозрила бы. Очень достойный эльф, трезвомыслящий. Не могу избавиться от ощущения, что он не обрадован выбором леди Арабел.

Она обронила эти слова будто ненароком, но, чуть подавшись вперед, смотрела в глаза собеседнику и ждала подтверждения.

— Мое знакомство с родителями госпожи Льяны очень поверхностное, — ровным тоном ответил магистр. — К сожалению, я не обладаю вашим даром тонко чувствовать собеседников, поэтому мне сложно судить об их отношении к исходу ритуала.

Эти расспросы ректору не нравились. Он отлично понимал, что леди Сифгис хочет выяснить, насколько доверительные отношения связывают его и Льяну. Конечно, аристократка не могла пропустить определение «подопечная», которым попрекнул магистра король, и попыталась прощупать почву при первой же возможности. Χорошо, что времени в пути у нее было мало. После бессонной ночи, проведенной за поисками разгадки чрезвычайно странного поведения девушки, беседы полунамеками лорд Адсид находил обременительными.

ГЛАВА 6

Дом Видящей, одна из жемчужин столицы, разительно отличался от других зданий внешним и внутренним убранством. Лорд Адсид достаточно часто бывал здесь, чтобы огромные витражные окна, витые колонны и мозаика на полу стали обыденностью. Как и фрески на стенах, дорогие картины и яркие пухлые диванчики в большой гостиной.

Многообразие красок и форм, свойственное северу, в то утро раздражало, выглядело неуместно жизнерадостным на фоне собственной неизбывной усталости магистра и щемящей тоски далекой Льяны. Захватившее девушку чувство безысходности оттеняло противное ощущение беспомощности лорда Адсида. Ему все казалось, что он играет отведенную ему роль, вынужден оставаться в жестких рамках, стал куклой в чьих-то руках. Бесправность бесила, но куда меньше, чем неспособность защитить Льяну, когда она нуждалась в помощи и просила о ней.

Почему же, почему Арабел выбрала Льяну, единственную девушку, точно не желавшую стать принцессой?

— Ваше Величество, — звонкий голос служанки разбил тишину, лорд Адсид повернулся к вошедшей. Молодая женщина замерла в низком поклоне и не смотрела на правителя. — Леди Арабел очень устала после вчерашнего ритуала. Конечно же, она с удовольствием поговорит с вами, но просит, чтобы из высоких гостей вас в малую гостиную сопровождал кто-то один.

Иокарий нахмурился, поджал губы, оценивающе посмотрел на князя Оторонского.

— Лорд Адсид, надеюсь, вы не откажете в любезности, — после недолгих раздумий решил король.

— Почту за честь, Ваше Величество, — легко поклонился Верховный судья.

В малой гостиной бодряще пахло кофе. Магистр с удовольствием потянул носом аромат, посмотрел в сторону джезв, стоящих в горячем песке. Рядом суетилась служанка, расставляла на низком столике тонкостенные фарфоровые чашечки, выпечку, фрукты.

— Доброе утро, Ваше Величество, лорд Адсид, — в комнату через другие двери вошла Арабел. — Прошу, присаживайтесь.

— Доброе утро, леди Арабел, — король, увидев, как плохо выглядела собеседница, заговорил значительно спокойней, чем опасался ректор. — Вчерашний ритуал, судя по всему, отнял у вас много сил.

— Я полностью исчерпала свой резерв и два восстанавливающих кристалла, которые прихватила на всякий случай, — устало ответила женщина.

Она села на стоящий углом диванчик, подмяла рукой подушку, привычным движением поправила на коленях складки темно-синего с белым шитьем платья и каким-то пустым взглядом следила за действиями служанки. Правитель занял кресло напротив Видящей, лорд Адсид устроился на диване и прислушался к дару Арабел. Ее резерв восстановился едва ли на пятую часть, неудивительно, что она до сих пор производила впечатление оглушенной. Выглядела Арабел скверно, казалась тусклой, обессиленной и очень больной.

В присутствии служанки, сервировавшей свежий кофе, никаких разговоров не начинали, но Его Величество не выказывал нетерпения.

— Позаботься о других гостях, — тихо велела Видящая.

Служанка низко поклонилась и вышла, затворив за собой двери. Арабел взяла чашечку, с жадностью и видимым удовольствием сделала глоток, прикрыв глаза.

— О чем вы хотели поговорить? — спросила Видящая несколько мгновений спустя.

— Я хотел бы обсудить с вами вчерашний ритуал, — отставив свою чашку на стол, начал король, — а также причины, по которым вы выбрали госпожу Льяну.

Арабел недоуменно нахмурилась, встретилась взглядом с правителем:

— Вы задали вопросы, получили на них ответы. Что ещё Вы хотите обсудить? Беспримерное нахальство леди Сивины? Глупые нападки той, что напоила принца не меньше, чем четырьмя флаконами Либесерум?

— Пятью, — усмехнулся Иокарий.

— Зачем были эти траты? — скучающим тоном поинтересовалась Видящая. — Ее ведь предупреждали, что все это бесполезно. Говорили, что, конечно, я смогу распознать приворот.

Арабел отпила из хрупкой чашечки кофе, осуждающе покачала головой.

— И все же очень многие думают, что вы, отвлекшись на один приворот, не заметили другой, — заявил Его Величество. — Госпожа Льяна получает от этого брака слишком большое число выгод и привилегий…

— Не хватало только, чтобы и соотечественники вдруг начали сомневаться в моем даре!

Слова Арабел прозвучали отповедью, голос дрожал от гнева, и лорд Адсид поспешил поставить чашку на стол. Арабел в таком неуравновешенном состоянии вполне могла швырнуть подушкой даже в короля. А чтобы предотвратить такое, нужны были свободные руки.

— Я напомню, что господа драконы не верят ни в Великую, ни в Пятерых, ни в других наших богов! Я напомню, что и в мой дар они не верили, а потому ещё летом до отбора устроили испытание! И проверяли они именно мою способность увидеть приворот!

Она резко подалась вперед, поставила на низкий столик кофе. Чашка обижено звякнула, чуть не слетев с блюдца. Видящая порывисто вскочила.

— Я не пропускаю такие вещи! Пусть в ритуале будет хоть пять разных приворотов! Меня в трансе направляет богиня!

Она зло смотрела на короля, на щеках горел лихорадочный румянец. Иокарий, достаточно вспыльчивый по природе, пока молчал, но в любой момент мог сорваться на обещания разных кар, что не улучшило бы положение. Лорд Адсид счел за благо вмешаться:

— Леди Арабел, — успокаивающе начал он. — Все понимают, что ритуал был выматывающим и очень сложным. Все понимают, что такие серьезные колебания наполнения резерва делают вас исключительно ранимой и чувствительной.

Арабел досадливо поморщилась — она не любила, когда ей указывали на очевидную и понятную слабость. Но магистр говорил это не для нее, а для короля. Иокарий частенько забывал о влиянии пустого резерва на эмоции, если это был не его резерв.

— Никто и не думал, что вы допустили какую-то ошибку, — прежним тоном продолжал ректор. — Но обвинения вчера были произнесены. Их будут повторять при дворе, если сейчас не внести ясность, не обсудить исход ритуала.

— Льяна никого не привораживала, — тяжело опустившись на диван, Арабел обняла красную расшитую золотом подушку и блекло, лишенным эмоций голосом продолжила: — У них с принцем притяжение даров. Совершенно очевидное и очень яркое.

Она снова посмотрела на короля:

— Но и я хочу кое-что прояснить.

— Конечно, — милостиво разрешил Иокарий, даже не пытаясь скрывать, как не понравились ему слова собеседницы.

— Почему Вы не задали третий вопрос? Мы ведь договаривались! Вопрос о сердечной привязанности к другим. Не к принцу, — Арабел говорила напористо, видно было, что это не давало ей покоя.

— Это могло как-то повлиять на исход ритуала? — напряженно подался вперед правитель.

Арабел нахмурилась, отвела взгляд и бесцветно повторила:

— У Льяны с принцем притяжение даров. Совершенно очевидное и очень яркое… — тряхнув головой, немного помолчала и заключила: — Нет, вопрос ничего не изменил бы.

— Вы в этом уверены? — осторожно уточнил лорд Адсид. Дословное повторение фразы ему не понравилось, насторожило.

— Мне просто было бы проще, — хмуро бросила Арабел. — Я бы сразу отсеяла леди Цамей и Миниру. А так тратила на них время и силы.

— И все же ритуал закончился даже как-то предосудительно быстро, — недовольно вставил монарх.

— Εсли бы он длился дольше, я бы потеряла сознание, так его и не завершив! — закономерно вспылила Видящая. — Да и зачем тянуть, если все очевидно!

— Чтобы разобраться! Чтобы ничего не пропустить! Чтобы подумать о последствиях опрометчивого выбора! — не сдержался король, вскочил, резко жестикулируя. — Бывшая рабыня вашей милостью окажется на троне! Это издевательство, а не ритуал! Это нужно исправлять, и вы должны подсказать, как!

— Ваше Величество! — холодно отрезала Арабел. — Я прошу вас уйти. А еще прошу вспомнить все, что знаете о ритуалах Видящих. Дар полностью порабощает меня в трансе.

Последние слова она говорила без надежды, что ее услышит сорвавшийся с места и вылетевший из комнаты эльф. Из большой гостиной доносились голоса, но фразы разобрать было невозможно. Лорд Адсид повернулся к Арабел и поразился тому, какой разбитой и беспомощной она выглядела.

— Ты как себя чувствуешь? — обеспокоенно спросил он.

— У меня разламывается голова. Ничто не помогает, — болезненно поморщившись, женщина прижала пальцы к вискам. — Шэнли, такого еще никогда после ритуалов не было. Этот ритуал выпил меня всю, выжал досуха…

Ректор встал, подошел к давней подруге и, положив ладони ей на голову, начал целительство.

— Спасибо, — выдохнула она через пару минут. — Постараюсь заснуть, пока твоя магия еще действует.

— О Его Величестве не беспокойся, Арабел, — утешил магистр. — Они с князем все пытаются придумать, как вместо Льяны пропихнуть в принцессы леди Сивину.

— Раньше надо было думать, — ее голос осип, звучал блекло. — У меня к тебе просьба, Шэнли. Это был очень странный ритуал, и я его почти не помню. А я всегда помню в подробностях.

— Ты просишь о считывании? — догадался лорд.

Οна кивнула:

— Только не сейчас. Я сейчас не выдержу даже с зельями. Я ужасно себя чувствую.

— Сделаем, когда сможешь, — пообещал он и, пожелав отдохнуть и выспаться, ушел вслед за разгневанным правителем.

Его Величество был зол настолько, что, против обыкновения, не пригласил к себе в карету никого. Он ехал в одиночестве, а по возвращении во дворец ушел в тренировочный зал сбросить напряжение с помощью нескольких сверхопасных заклинаний. Лорд Адсид чувствовал их отголоски и прекрасно понимал, почему правитель так взбешен. Дело было даже не в Арабел, выставившей вон своего короля, хотя это и стало последней каплей.

Иокарий ярился из-за того, что его стремление отомстить Аролингу за неудобный отбор позволило бывшей рабыне участвовать. Из-за того, что его собственная гордыня, уверенность в совершенной непогрешимости не позволили ни исключить Льяну вовремя, ни даже подумать о ней, как о возможной победительнице. Иокарий всегда был недальновидным, и случай с отбором стал тому лишь дополнительным подтверждением.

Лорд Адсид опасался, что под влиянием злости Его Величество способен решиться убить девушку. Поэтому подчеркнуто безразличный тон немного пришедшего в себя правителя очень настораживал ректора.

— Возможно, все не так плохо, — сообщил ожидавшим его вельможам Иокарий Первый. — Я ещё не знаю, почему принц хочет встретиться. Скорей всего, он не рад выбору Видящей, что понятно и естественно. Возможно, у него будут какие-нибудь интересные предложения, идеи, как выйти из сложившейся ситуации. Я даже не исключаю повторного проведения ритуала с более подходящими Его Высочеству невестами.

Вопросительно вздернув брови, король посмотрел на лорда Татторей.

— Я нижайше прошу прощения, но моя дочь во втором ритуале или подобии отбора участвовать не будет. Она уже помолвлена, и расторжение помолвки недопустимо, — твердо встретив взгляд монарха, отрезал черноволосый лорд.

Его Величество не казался даже раздосадованным и перевел свой взгляд на леди Сифгис.

— Если таков будет Ваш приказ, то моя дочь примет участие, — склонив голову, ответила аристократка.

Король победно улыбнулся.

— Для отстранения госпожи Льяны от второго ритуала должны быть серьезные основания. Особенно после первого решения Видящей, — внимательно наблюдая за лицом правителя, уточнил лорд Адсид.

Εго Величество заметно напрягся, но ответил вполне миролюбиво:

— У юной девы с аристократической родословной и перспективной восьмеркой может появиться более успешный поклонник, чем принц. Поклонник из соотечественников, — король повернулся к лорду Татторей. — Так? Я ведь могу рассчитывать на вашего сына, раз ваша дочь не может послужить государству? Или мне стоит поискать другого ответственного и благонадежного юношу?

Вельможа склонился перед монархом, заверяя в преданности и в том, что лорд Цорей почтет за честь сделать все возможное по велению правителя.

Шэнли Адсид почувствовал, как магия покалывает пальцы, сжал кулаки и посильней стиснул зубы, по — прежнему изображая благожелательную почтительность.

Он жалел, что не может высказаться, но очень радовался тому, что Его Величество закончил на этом аудиенцию. Простившись с леди и мужчинами, ректор велел своему кучеру ехать в резиденцию Адсидов, а сам пошел туда же пешком.

Погода окончательно наладилась, весна стала собой, а не слякотным продолжением зимы. Светило солнце, пропитанный запахами нарциссов и гиацинтов ветерок бодрил, а вторая чашка кофе, купленная в чайной у пекарни, обладала чудесной способностью возвращать ясность мышления. Усталость постепенно отступила. К сожалению, раздражение и неприятные мысли никуда не делись.

Конечно, лорд Адсид знал, что король одобрил ухаживания лорда Цорея и довольно ясно дал понять другим заинтересованным в перспективной восьмерке женихам, что у будущего главы рода Татторей есть преимущество. Но до сегодняшних слов правителя у Льяны оставалась хоть какая-то иллюзия выбора! Хоть какое-то подобие свободы! Сейчас же ею распоряжались, словно бесправной вещью! Εе снова превратили в рабыню!

Именно такого отношения к девушке лорд Адсид ждал от благородных семейств Кедвоса. Поэтому, уже много месяцев зная об аристократическом происхождении Льяны, он ни с кем не делился сведениями. Чтобы дать ей возможность пожить своей жизнью, без политики, без неискренних ухаживаний потомков слабеющих родов, без отравляющей все вокруг ненависти благородных невест, вынужденных считаться и даже — о, ужас! — общаться с бывшей рабыней, изображать дружбу.

Нужно было радоваться тому, что Иокарий все же, хвала небесам, считал Льяну достаточно ценной для знатных семейств и не планировал убивать. Радость омрачалась непроизнесенной, но совершенно естественной для правителя Кедвоса оговоркой «пока».

Лорд Адсид не мог предугадать, какой план родится в голове Иокария, когда принц в очередной раз поблагодарит за то, что выбор Видящей оказался именно таким, какой требовался Зуару. В том, что господа драконы все же как-то исхитрились повлиять на Арабел, лорд Адсид после сегодняшнего разговора и ее слов о странностях ритуала не сомневался. Поэтому шел в резиденцию, где хранилась большая часть родовых книг. В них ректор надеялся найти записи об особенностях ритуалов Видящих.

ГЛАВА 7

* * *

Утро началось с письма от родителей. Оно оставило гнетущее впечатление, будто мы с ними серьезно поссорились, и со мной разговаривали, как с чужой. Выверенные фразы, написанные папиным почерком, официальная холодность выражений и скупого совета не брать в свиту Тамону, даже если ей придет в голову настаивать на том, что заключенный мимоходом приблизительный договор кого-то к чему-либо обязывает.

По правде говоря, я и без советов не стала бы по доброй воле связываться с этой девушкой. Не после ее молчаливого соучастия в несостоявшемся изнасиловании. Но и других университетских знакомых я бы не пригласила в свиту. Исключением был только Падеус, однако лорд Адсид совершенно правильно подчеркивал, что он всего лишь человеческий юноша с магической пятеркой. Слишком незначительная для государственных мужей личность, чтобы доверить ему сопровождение будущей аролингской принцессы.

Я знала, что все решат за меня, назначат свиту. Знала, что ничего не могу выбирать. Тщетно пыталась представить лицо своего жениха, но раз за разом видела только драконью ипостась. От этого меня льдом до костей пронизывал ужас, усиленный безысходностью. Еще хуже становилось от осознания, что в нужный момент я со счастливой улыбкой скажу «да».

Из-за этих мыслей на глаза наворачивались слезы, жизнь казалась законченной, а на ум приходило ещё более горькое определение для нее: «загубленная».

От переживаний не отвлекали ни учебники, ни безуспешные попытки отрешиться от какой-то посторонней глухой злости, ни пробы написать родителям более или менее внятное письмо. Гудела голова, хотелось просто лежать, обнимать подушку и плакать. Этому желанию я перестала противиться, когда господин Ρаскиль принес мне обед и передал письмо от аролингского посла. Конверт с нарядной розовой лентой так и остался нераскрытым. Ненужный, нежеланный, обременительный знак внимания!

Некоторое время спустя я умылась. Встретившись взглядом с собственным отражением, пообещала себе, что хотя бы попытаюсь расторгнуть помолвку.

Слезы и противная тревожность меня вымотали, но принесли облегчение. Я забралась с ногами в кресло, набросила на себя плед и решила полистать учебник по чарам. В кои веки стройные формулы и пространные объяснения подействовали на меня усыпляюще, я уже на третьей странице стала отчаянно клевать носом.

— Льяна, — раздался рядом смутно знакомый мужской голос.

Я вздрогнула, огляделась. Передо мной раскинулась магическая пустыня Терон — на первый взгляд ничем не примечательная равнина, украшенная редкими рощами, упирающаяся в холмы на горизонте. Но я знала, что оказалась в опасном месте — всего в паре шагов виднелись ещё отчетливые следы сумеречных тварей. Горьковатый запах распустившегося у моих ног карси щекотал нос. Это растение можно было только привезти из пустоши, вырастить его самостоятельно не получалось. Стволы деревьев по правую руку от меня подозрительно блестели, словно их отполировали. Без сомнений, в полуденную жару сюда приходят отдохнуть и потереть спины чейоры.

Дикое место, где мне совершенно точно нечего делать одной. Тревоги я, правда, не испытывала, как не ощущала и одиночества. Даже казалось, меня опекают, защищают. Приятное чувство, знакомое по общению с лордом Адсидом.

Подумала, что видение воскресило воспоминание об одной из вылазок с отцом. Он вместе с двумя друзьями и их сыновьями несколько раз устраивал походы в пустыню. Хотел научить подрастающих детей находить съедобные растения, читать следы и хоть как-то выживать в пустоши, всегда бывшей нашим соседом.

Я оглянулась, ожидая увидеть вдалеке деревню, но ее не было. В десятке шагов высилась скала, рассеченная молнией. Раскол переливался на солнце всеми цветами радуги, а я знала, что обязательно нужно найти это место в действительности. Появилась убежденность, что этот заключенный в скале кристалл жизненно важен для меня.

— Льяна, — снова позвал тот же мужской голос из ниоткуда. — Чтобы сломать им игру, тебе придется сыграть по чужим правилам. Иначе не получится. Иначе ты всегда будешь в опасности. Поверь, это единственный путь.

Я понимала, что невидимый собеседник имеет в виду драконов, но положение казалось мне безвыходным, поэтому не скрывала отчаяния:

— Но как я могу сломать? У меня ни связей, ни друзей, ни времени! Скоро помолвка, потом все будет решено! Ничто нельзя будет изменить, — к концу голос осип, я с досадой смахнула слезы.

— Помолвка — не свадьба, — утешил неизвестный. — Это у них мало времени, а спешка приводит к ошибкам. Да, сотни друзей у тебя нет, но хватит и одного. Того, для которого ты очень много значишь.

— Но кто это? — я шмыгнула носом, с трудом представляя, что голос говорил о Падеусе, например. Других друзей у меня не было.

— Поймешь со временем, — с усмешкой заверил голос.

Видение оборвал стук. Я суетливо вскочила, подняла с пола учебник по чарам и, на ходу поправляя платье, поспешила к двери. Свет кристаллической лампы разогнал заползшие в комнату сумерки, я мельком глянула в зеркало, на ощупь торопливо заправила выбившуюся из прически шпильку.

— Кто это?

— Шэнли Адсид, — раздалось в ответ.

Я открыла дверь и даже не думала скрывать, что обрадовалась стоящему на моем пороге мужчине. В тусклом сиянии ламп его черты казались более мягкими, взгляд рассматривающего меня эльфа — ласковым. Красивые губы лорда Адсида изгибались в приветливой улыбке:

— Добрый вечер, госпожа Льяна. Не составите ли мне компанию за ужином?

— С удовольствием, лорд Адсид, — выдохнула я.

— Тогда я буду рад сопровождать вас в мой кабинет, — ответил он, испортив всю подчеркнутую церемонность слов веселой улыбкой.

Лорд Адсид кивком засвидетельствовал почтение, я, наконец, вспомнила об обязательном приветственном поклоне. Но, глядя в серые глаза собеседника, знала, что все эти расшаркивания лишние и могут быть только шутливыми, если мы наедине. Мы оба совершенно точно не нуждались в этих условностях, как-то незаметно переросли их.

Чудесный вечер в обществе лорда Адсида стал наградой за вчерашнюю отстраненность, за холодность и подозрительность, за мои сегодняшние слезы и день, проведенный взаперти. О политике не говорили, ни слова не сказали об аролингцах, отборе или ритуале. Мы не обсуждали короля, других невест или свиту. Темами бесед стали музыка, особенности выращивания растений пустоши в домашних условиях и животные.

Лорд Адсид выглядел очень уставшим. Яркое пламя дорогих свечей безжалостно подчеркивало морщины у глаз, бледность. Движения моего опекуна были по — прежнему уверенными, но замедленными, осторожными. Медовый дар сиял ровно, но тускло, будто его обладатель очень давно не давал себе отдыха.

Я связывала это с тревогами из-за отбора и даже частично считала виноватой себя. Тем приятней мне было сегодняшнее желание лорда Адсида провести вечер вместе. Я уже не в первый раз ловила себя на предположении, что опекун отдыхал в моем обществе. Наверняка, это объяснялось действием «Семейного спокойствия», временно связавшего нас крепче, чем ректор рассчитывал. И даже понимая, что магия крови и составная формула так сблизили нас, я наслаждалась часами, проведенными с Шэнли Адсидом. Рядом с ним на душе становилось светлей, жизнь казалась замечательной, а трудности преодолимыми.

— Помню, что обещал научить вас проверять предметы на вредоносную магию, — сиплость красивого голоса собеседника к концу ужина значительно усилилась. — Давайте займемся этим завтра. Сразу после завтрака. Я распоряжусь, чтобы вам принесли его в комнату. Захватите поднос и поднимайтесь ко мне, хорошо?

Я просияла, рассыпалась в благодарностях. Он улыбался, а из-за тепла в его взгляде казалось, лорд Адсид любуется мной, как и я им. Хотелось взять его за руку, а лучше обнять, чтобы в полной мере почувствовать янтарный дар, насладиться медовым теплом и дымным запахом лавра. Желание сделать новое взаимное зачарование было, конечно, нескромным, но очень сильным и, судя по всему, взаимным.

К сожалению, чудесное волшебство так и осталось несбывшейся мечтой — лорд Адсид отступил на шаг, легко покачал головой и пожелал доброй ночи.

Мне снова снилась рассеченная молнией скала, хотя голос я больше не слышала. Удивительно, но видение меня успокоило, а совет сыграть по чужим правилам, чтобы разрушить чью-то игру изнутри, казался дельным.

Утром лорд Адсид выглядел отдохнувшим и посвежевшим, и это была не иллюзия, к которым ректор часто прибегал в последнее время. Любуясь сидящим напротив эльфом, я чувствовала себя польщенной тем, что вчера вечером он не скрывал усталость от меня, хотя силы на волшебство у него определенно были. Мне хотелось объяснять его поведение доверием и нежеланием возводить между нами дополнительные барьеры. Причин для появления отчужденности и так хватало.

Одной из них стало письмо принца, которое я передала лорду Адсиду после завтрака. Даже нераспечатанным оно заметно испортило настроение моему опекуну. Он хмурился, исследуя конверт, а вердикт ректора меня озадачил.

— Здесь нет вообще никакой привязки. Даже простейшей почтовой защиты, — постукивая пальцем по столу, подытожил свои исследования лорд Адсид. — Вы позволите мне его вскрыть?

— Конечно, — легко разрешила я.

Послание оказалось коротким поздравлением и заверением в том, что Его Высочество обрадован выбором Видящей и с нетерпением ждет встречи вечером. Подпись «искренне ваш Зуар» наполнила мое сердце искрящейся радостью, почти невыносимо ярким счастьем. Перед глазами в мельчайших деталях появился образ красавца-принца. Каштановые волосы, выразительные глаза, уверенная линия подбородка, чувственные губы, которые так сильно хотелось целовать, что стуком заходилось сердце.

Я посмотрела на собеседника и с разочарованием увидела досаду на его лице. Как нечестно, что он завидует моему счастью! Как несправедливо, что он хочет все испортить!

— Зря я дал вам его прочитать, — бросил помрачневший лорд и быстро добавил: — Не отвечайте, прошу.

Я прикусила язык, промолчала. Это вообще-то было мое письмо, от моего жениха. И решать, кто что будет читать, могла только я! Но приводить этот довод не стала, только сложила письмо и положила его в карман.

— Ρаз уж так случилось, давайте обсудим дела, — минуты в тишине лорду Адсиду хватило, чтобы справиться с раздражением. — Поговорим о свите, о сегодняшнем приеме.

Он называл имена незнакомых мне эльфов, их должности. Подчеркнул, что все они пока что не утверждены Εго Величеством. Немного помолчав, встретился со мной взглядом:

— Вы должны понимать. Правитель очень огорчен тем, что Видящая выбрала вас. Он очень этим огорчен, — медленно роняя слова, добавил ректор. — Князь Οторонский грезит о том, что ему удастся все же сделать дочь принцессой. Возможно, уговорив леди Арабел провести ещё один ритуал.

— Но нас с Его Высочеством связывает притяжение даров! Яркое и очевидное! — запальчиво возразила я. — Никакого другого результата не будет!

Лорд Адсид недоуменно поднял брови, хотел что-то сказать, но промолчал. Он откинулся на спинку кресла, сложил руки на груди и, не сводя с меня глаз, задумчиво постукивал по плечу украшенным перстнем пальцем.

Я чувствовала себя так, будто сказала глупость, и даже ждала, что опекун меня отчитает. Это было бы правильно, помогло бы стряхнуть какой-то странный благостный настрой. Я казалась себе одурманенной, нездорово радостной, подозрительно счастливой, но самым главным было ощущение, что я забыла сказать лорду Адсиду что-то очень важное.

— Это все очень странно, — спустя несколько минут, пробормотал он. — Как же они это сделали?

Ректор встал, несколько раз прошелся по кабинету, посматривая то на часы, то на меня.

— К сожалению, сегодняшний урок придется перенести, — голос принявшего решение лорда звучал жестко, отрезвляюще холодно. — До приема остается всего четыре часа. Вам нужно подготовиться, а мне кое-что проверить. Пожалуйста, будьте в своих комнатах. Я зайду за вами до приема.

Я послушно кивнула, подошла к столу, что бы забрать поднос со своим завтраком. Повинуясь какому-то необъяснимому порыву, достала из кармана письмо Его Высочества. Шелковистая дорогая бумага, вензель вокруг моего имени, ласкающая пальцы лента… Красивый, приятный знак внимания… Радость от того, что принц так выделял меня все время, так явно показывал расположение, соперничала с чувством неуместности, ненужности. Оно пересилило, и я оставила письмо жениха на столе.

Взяв поднос, повернулась к лорду Адсиду. Оказалось, он наблюдал за моей внутренней борьбой и явно обрадовался ее исходу — опекун улыбался так же тепло, как вчера вечером. В тот миг дороже награды для меня не было.

ΓЛАВА 8

* * *

Кристалл памяти, зелье для пополнения резерва, шкатулка с письмами от полудракона, в которую легло и последнее. Лорда Адсида приятно поразило то, что Льяне удалось пересилить неизвестное заклятие аролингцев и оставить конверт. Это обнадеживало. Ничто не потеряно, пока Льяна способна бороться с магией драконов, на чем бы это волшебство ни основывалось.

По дороге к Арабел магистр размышлял о том, что девушка смогла противостоять сильнейшей привязке на одном из писем и отчаянно сопротивлялась внушению драконов. Пусть у нее не всегда получалось отделить свои чувства от навязанных, но все же сдаваться Льяна не собиралась. Ни до ритуала, ни после.

Услышав, как девушка повторяет те же определения, что и Арабел, лорд Адсид больше не сомневался в том, что именно во время ритуала драконы как-то повлияли и на Видящую, и на Льяну, и на результат. Единственным способом узнать это было считывание. То, что Арабел сама называла ритуал странным и необычным и хотела поделиться воспоминаниями, магистра воодушевляло.

Тем сильней ранило разочарование, когда больше двух часов спустя стало ясно, что пробиться в память Видящей невозможно. Доступными оказались только обрывочные картины.

Так лорд Адсид видел след Либесерума в аурах княжны и принца, отмечал, что без приворотного у них не возникло и приязни. На этом фоне сияющие нити искреннего чувства леди Цамей выглядели изумительно красивыми. Они уходили куда-то за купол волшебства Видящей. Похожие нити, бьющие светом по глазам, соединяли Зуара и Льяну. Лорд Адсид считал это притяжение слишком ярким, слишком очевидным, а потому подозрительным. Он чувствовал, что Арабел в воспоминании тоже сомневалась. По ее мнению, это сияние что-то скрывало, но рассмотреть и разобраться подруге не удалось — помешала благоговейно-восторженная мысль «Вот оно, истинное притяжение магии», и ритуал на этом закончился.

На всех остальных сведениях стояли такие серьезные блоки, которые едва ли получилось бы снять за несколько недель постоянной работы.

Для Арабел это стало ударом. Она пришла в ужас, потому что сама блоками воспоминания не закрывала и отлично понимала, что появиться они могли только во время ритуала. Она плакала, всхлипывала, промокала платком слезы, сновала по комнате, не находя себе места. К огромному облегчению Шэнли Адсида, Арабел не высказывала предположений и догадок вслух. Знала, как болезненно воспринимаются звуки, если резерв опустошен.

Истощенный, растративший всю магию до капли лорд обессилено сидел на диванчике и ждал, когда подействует зелье. С тоской глядя на часы, понимал, что придется пить и вторую бутылку, иначе на приеме он сможет только безучастно стоять у стенки. Позволить себе такое, когда Льяна нуждалась в нем, лорд Адсид не мог, хотя и не представлял, как помочь ей.

— Мерзкое чувство беспомощности, — сказал он, устало потерев лоб и саднящие глаза.

— Шэнли, я тебя умоляю. О блоках, пока не разберемся, как и кто это сделал, не должны знать! — голос Арабел осип от слез и волнения, губы дрожали.

— Я сам понимаю, что вся система правосудия рухнет, если это выплывет, — хмуро ответил он и потянулся ко второму пузырьку.

— Не пей, — остановила его Арабел, поспешно открывая зачарованный ящик комода. — У меня остался один кристалл. Ты когда-нибудь угробишь себя этими зельями.

Лорд Адсид с благодарностью принял тонкий кристалл с заключенной в нем частью резерва подруги. Активные руны отозвались на прикосновение, сила влилась через ладони, дышать стало легче, а мир постепенно обретал краски.

— Спасибо, Арабел. Я свои давно использовал, а зелья действуют медленней… Так приятно ощущать себя снова живым.

Она села рядом, посмотрела на него с сочувствием.

— Я очень давно не видела тебя с полным резервом. Пожалуй, только прием в посольстве был исключением из правила.

Лорд Адсид кивнул, с горечью вспомнив Льяну в момент последнего зачарования… Не могла девушка, смотревшая на него так, испытывающая такие чувства, одновременнобыть избранницей принца! Не могла!

Он не защитил ее, не уберег. А времени, чтобы все исправить, ужасно мало…

— Я в первый раз настолько сильно хочу прочитать тебя, — усмехнулась Арабел. — Ты от меня что-то утаиваешь. И это что-то явно связано с ритуалом.

— Я расскажу позже, — пообещал Шэнли Адсид. — Странно, что ты сама этого не увидела в ритуале. Я, признаться, рассчитывал… — пробормотал он и, заметив интерес подруги, поторопился поменять тему: — Но все это не сегодня. Его Величество ждет нас через час.

Арабел пожала плечами.

— С ним бывает ужасно сложно. Жаль, что он редко прислушивается к хорошим советам. Та же Льяна оказалась в этом отборе его милостью. А теперь он так недоволен результатом, что, я боюсь, вскорости может решиться и на убийство. Девушка, по сути, беззащитна, а давление со стороны князя и его союзников велико, — заметила женщина.

Лорд Адсид поморщился, думая, стоит ли рассказать подруге о «Семейном спокойствии». Пока решил повременить и попробовать выяснить, что же она видела в ритуале, а не искажать ее восприятие сведениями, которые в данный момент ничего не меняли.

— Конечно, король может и, думаю, попытается отдать девушку лорду Цорею, — не заметив выражения лица эльфа, продолжала Арабел. — Все же до помолвки неделя, за это время можно многое успеть, — она неопределенно развела руками. — Давление на Льяну и ее родителей, угрозы, тюремное заточение, чтобы решение отказаться от помолвки исходило от самой невесты. Компрометирующие публичные поцелуи с лордом Цореем, приворот с его стороны…

Она встала, взяла футляр от кристалла и подошла к комоду:

— Не знаю, на что согласятся пойти Таттореи, насколько готовы испортить еще не укоренившиеся отношения с Аролингом. Они вполне могут решить, что союз с князем Оторонским и благоволение Иокария выгодней. К тому же перспективными восьмерками-аристократками разбрасываться — транжирство чистой воды.

Лорд Асдид кивнул, с удовольствием отметив, что подруга, не знавшая о заговоре «Либесерум для принца», очень верно описала сегодняшние отношения благородных родов.

— Ты аролингцев сбросила со счетов, — хмыкнул он, наблюдая за Видящей, прятавшей в ящик принадлежности для считывания. — Может, принц рад исходу ритуала.

— Конечно, рад. Ты сам видел, у них с Льяной яркое и очевидное взаимное притяжение даров, — неожиданно резко бросила Арабел.

Ρектор нахмурился, услышав набившее оскомину дословно повторяющееся определение. Обратил и внимание на то, что Видящая отвечала одинаковым высказыванием на слова «исход ритуала». Явно господа драконы лапы приложили! Иначе и быть не могло!

Это злило, ярило настолько, что лорд Адсид мысленно начал подбирать слова для разговора с Εго Величеством о том, что Видящая приняла решение под давлением. В тот момент крах судебной системы и последующая неразбериха мало его тревожили! Хотелось даже ценой скандала с правителем выдернуть Льяну из отбора, не дать драконам то, чего они так добивались! Особенно сильным стало это желание после слов не замечающей настроения друга Арабел:

— Это, возможно, прозвучит странно, — будто извиняясь сказала она, — но я вполне уверена, что Льяна никогда не хотела победить. Я чувствовала в ней какое-то отрицание происходящего, что ли… Не могу объяснить лучше.

Видящая смущенно отвела глаза, растерянно пожала плечами и продолжила, прежде чем лорд Адсид успел заговорить.

— Допускаю, это связано с ухаживаниями лорда Цорея. Он привлекательный юноша и точно вызвал у нее симпатию. Я это чувствовала после ритуала. Еще видела, что он был огорчен результатом и что Льяна ему нравится. Поэтому думаю, лорд Цорей может решиться на приворот.

— Чтобы она под действием зелья отказалась от помолвки, — хмуро согласился магистр, стараясь не показывать, как его злят логичные предположения подруги и ее наблюдательность.

— Именно, — улыбнулась Арабел. — Отказ Льяны оскорбит принца. Конечно, будет большой скандал, но перспективная восьмерка в роду того стоит.

Лорд Адсид нехотя согласился и, поблагодарив за разговор и попытку считывания, распрощался до приема.

От Арабел ректор выходил в прескверном настроении. Мало того, что резерв пополнился пока всего на четверть и дергал чувства опустошенностью, так еще и ее предположения о дальнейшей роли лорда Цорея были вполне обоснованными и оттого раздражали невероятно. Желание по возвращении уйти на арену и там сбросить напряжение с помощью опасных заклинаний притуплял только здравый смысл и понимание того, что так проблем не решить. Напротив, растрата резерва могла только усугубить все. И без того Льяну не удалось вывести из-под удара, цель аролингцев оставалась по — прежнему невыясненной, Его Величество, как и князь Οторонский, явно не собирался бездействовать и что-то придумал за прошедшие сутки. Позволить себе слабость магии и тела лорд Адсид в такой ситуации не мог.

Стараясь отвлечься, магистр вспоминал вчерашний разговор с правителем и общение с Видящей. При этом его не покидало странное чувство узнавания ситуации. Но только на первом этаже башни Шэнли Адсид сообразил, что уже слышал рассказ об этой ссоре от Льяны. Девушка упоминала и платье Арабел, и причину ее возмущения. Дар предвидения в сознании ректора накрепко связался с Пророками. К таким благословенным богиней эльфам Льяну с ее магической восьмеркой даже неловко было причислять, и книги из родовой коллекции еще раз убедили лорда Адсида в этом. Как правильно объяснить особенности дара девушки, магистр не знал.

Поднявшись к себе и надев парадную мантию, глава одного из древнейших родов Кедвоса задумался о том, согласится ли лорд Цорей использовать приворот, что бы заполучить Льяну. Этот юноша казался ректору достаточно разумным, чтобы понимать выгоды такого воздействия, но недостаточно циничным, чтобы и в самом деле применить Либесерум или другое зелье со сходными свойствами. Итог рассуждений лорда Адсида несколько успокоил.

Магистру не хотелось блокировать эмоции девушки из боязни пропустить нападение, а приворотное, если бы лорд Цорей решился его использовать, внесло бы сумятицу в и без того непоследовательные и непредсказуемые эмоции Льяны. Ректора и так раздражала вспыхивающая после каждого упоминания принца восторженность, очень похожая на влюбленность. Слишком сильно било по чувствам это неестественное, сметающее разумные мысли счастье.

ГЛАВА 9

* * *

Я не находила себе места, постоянно поглядывала на часы и с нетерпением ждала появления лорда Адсида. Значительно позже пришло осознание того, что я вовсе не торопилась на королевский прием. Мне хотелось увидеть опекуна, его улыбку, услышать голос и знать, что все идет так, как нужно, пока я рядом с ним.

Стоя под дверью, ловила звуки, доносящиеся из коридора. Слышала, как он пришел, как поднялся в свои комнаты, как вернулся. С замиранием сердца ждала, когда он постучит. Не помня себя от волнения и радости, распахнула дверь, услышав заветное «Шэнли Адсид». Больше всего на свете мне в тот миг хотелось обнять его, наплевать на все приличия, устроить взаимное зачарование и показать, что я не хочу, болезненно не хочу становиться невестой принца. Хотелось донести до него, что мне не нужна эта аролингская милость!

Но строгий глава древнего рода, ожидавший в коридоре, не простил бы мне таких вольностей. Думаю, этого отчужденного, подчеркнуто хладнокровного великосветского эльфа оскорбило бы мое излишне сердечное поведение. Только поэтому я сдержалась, не показала истинных чувств лорду Адсиду, чье глухое раздражение ощущала с самого утра.

— Вы прекрасны сегодня, госпожа Льяна.

Комплимент польстил, вернул давно потерянную уверенность в себе. Я робко улыбнулась и поблагодарила. Лорд ректор напомнил, что до приема осталось совсем немного времени, и мы чуть торопливо пошли к карете. Задумчивый спутник устроился напротив и долго на меня даже не смотрел. Я чувствовала себя провинившейся перед ним, хотя не вполне понимала, что именно сделала не так. Молчание тяготило, но тема разговора не придумывалась.

— Ваше сновидение сбылось, — заговорил опекун, встретившись со мной взглядом. Тон его свидетельствовал, что подобному повороту лорд Адсид не рад. — У Его Величества и леди Арабел в самом деле была размолвка из-за дара Видящей и летнего испытания.

— Жаль это слышать, — вздохнула я.

— Поэтому меня так настораживают ваши сны, — признал лорд ректор. — Ведь они не прекратились. Напротив, уверен, в ближайшее время их станет больше.

— Думаю, вы правы, — согласилась я, вспомнив последний сон о кристалле, сияющем в рассеченной молнией скале.

— Было еще видение? — собеседник вопросительно вскинул бровь.

Я кивнула и рассказала о совете голоса сыграть по чужим правилам. Слова, которые меня успокоили, магического опекуна разъярили настолько, что я с трудом не поддалась продиктованному чужой злостью желанию ответить резкостью, устроить скандал.

— Хорошенький совет! Просто плыть по течению! Бездействовать! Позволить им творить, что захотят! — возмущался лорд Адсид.

В гневе он был прекрасен и не только внешне. Дар опекуна, истощенный, как после долгого изнурительного волшебства, пульсировал красными и черными всполохами. Воинственность и решительность преобразили его, почти совсем затмив янтарное сияние.

Неожиданные перемены меня не испугали, а нескрываемая тревога лорда Адсида за меня и мою судьбу сделала этот момент одним из лучших в моей жизни. Но все же мне хотелось утешить опекуна, объяснить, что голосу из моего сна можно и нужно верить. Я знала только один способ это сделать без слов, которые лорда Адсида все равно не могли убедить, — зачарование.

Я протянула ладонь, почти коснулась пальцев мужчины, что бы успокоить его, как он меня когда-то, но лорд Адсид поспешно убрал руку.

— Простите, — поторопился извиниться он. — Мне бы тоже хотелось разделить с вами зачарование, но… — опекун выглядел смущенным и растерянным. — Я ценю ваш порыв, госпожа Льяна. Действительно ценю. Но зачарование не только подпитывает и помогает справиться с ситуацией. Зачарование обнажает эмоции. А я к этому сейчас не готов.

Я кивнула, принимая такое объяснение. Лорд Адсид говорил искренне, поэтому собственная мимолетная обида казалась мне нелепой и глупой.

Карета остановилась.

— Мне претит мысль о том, что придется играть по их правилам, — хмуро сказал мужчина.

— Мне тоже, — честно ответила я. — Но пора признаться хотя бы самим себе, что пока в этой игре есть только их правила.

— К сожалению, вы правы, — согласился он. — Я знаю, что воздействие на вас было и есть, но не могу доказать. В таком случае мои слова только разозлят Его Величество, но ничем никому не помогут.

Οн вздохнул, покосился на слугу, стоящего за дверью.

— Я заблокирую ваши эмоции на время приема. Постарайтесь не терять меня из виду.

Я кивнула, лорд Адсид сделал знак слуге, и поток придворной жизни подхватил меня.

Круговерть образов и ярких нарядов, обрывки чужих бесед и мелодий, тонкий и яркий аромат базилика и голос не оставлявшего меня весь вечер принца слились в одно ощущение восхитительного праздника. Я даже позабыла то чувство сиротства, которое отравляло первые минуты в королевском дворце. Ведь тогда поняла, что меня единственную пригласили одну, других невест сопровождали родители и прочие родственники. Это казалось несправедливым и оскорбительным, особенно трудно стало после слов лорда Цорея. Юноша подошел ко мне еще во дворе и посетовал, что ему пока не выпадала возможность познакомиться с моими родителями.

— Леди Сифгис очень хорошо отзывалась о вашем отце, что нисколько не удивляет, — заметил он. — Жаль, что Его Величество пока не готов принимать ваших родителей. Но не расстраивайтесь, это скоро изменится. Εго Величеству нужно время, чтобы привыкнуть к тому, что ваше, а значит, и их положение в обществе уже никогда не будет прежним.

Не стала говорить, что в этом отношении правитель оказался очень похож на магистра Тассия. Этому высокородному эльфу тоже потребовалось много времени, чтобы смириться с самим фактом моего существования. Оставалось надеяться, что королю потребуется меньший срок.

Было что-то неестественно прекрасное в том, как быстро, почти мгновенно, пропали все сомнения, тревоги и страхи, стоило мне завидеть жениха. Принц Зуар, вновь облаченный в щегольской наряд с накинутой на плечо короткой курткой, покорял грациозностью движений и мужской красотой. Οн подкупал ласковым обращением со мной, бережностью в каждом прикосновении, улыбками.

Боязнь помолвки и дальнейшей жизни в качестве его супруги могли быть вызваны только опасением не соответствовать, обмануть ожидания. Никаких других разумных и объяснимых причин не существовало, а эти я затруднялась назвать состоятельными. Ведь любому с первого взгляда на нас становилось понятно, что мы созданы друг для друга! Он поддержит, окружит заботой, так как нуждается во мне, в моей любви не меньше, чем я в нем. Притяжение даров, которое увидела леди Арабел, было лишь началом долгой и счастливой совместной жизни. В этом я не сомневалась ни мгновения, как и мой будущий муж.

Через благостный туман, превративший окружающую действительность в сказку, к моему сознанию время от времени прорывались образы. Лорд Цорей, напряженно и хмуро наблюдающий за принцем и мной; князь Оторонский, посматривающий на меня оценивающе и с какой-то неживой улыбкой; лорд Адсид, чья отстраненность ранила, казалась несправедливым наказанием. Леди Арабел, подходившая поздравить принца и меня, отчего-то выглядела растерянной, неуверенной, нуждающейся в утешении. Впечатление было настолько сильным, что я даже позволила себе вольность и поблагодарила Видящую за ритуал и решение.

— Богиня направила меня, — пристально глядя на моего будущего мужа, ответила леди Арабел.

— И мы очень благодарны ей за это, — вмешался в беседу лорд Фиред.

Голос светловолосого дракона звучал уверенно и покровительственно, будто он понимал и прощал временную слабость северянки. Леди Арабел натянуто улыбнулась, но промолчала. Видящая ласковым движением заключила мою ладонь в свои и, сказав «Еще раз поздравляю», заглянула мне в глаза.

Странное новое ощущение накатило волной — показалось, я на мгновение провалилась в чужие мысли, будто очутилась в чужой голове. Поэтому я совершенно точно знала, что леди Арабел не верит ни единому слову драконов, что она опасается их, не понимает их силы. Я знала, что Видящая почему-то переживает за Кедвос, тревожится из-за короля и князя, боится за мою жизнь и пытается найти разумное объяснение слишком яркой и нарочитой связи моего дара с магией принца.

Οна выпустила мою руку, отвела глаза, отступила на шаг. Наваждение пропало, сменилось восторженностью, предвкушением помолвки и чудесной жизни рядом с Его Высочеством. Но после отрезвляющего страха Видящей я ощущала собственное благодушие искусственным и мерзким. Неудивительно, что лорд Адсид заблокировал мои эмоции.

Эти тревожные мысли занимали меня недолго — счастье было сильней. А после объявления, которое в середине вечера сделал Его Величество, стало и вовсе невыразимым. Оказалось, мой будущий супруг настаивал на заключении помолвки сегодня же!

Принц объяснил поспешность пошатнувшимся здоровьем матери и своим сыновним долгом, предписывающим немедленно вернуться в Амосгар. Но я знала, чувствовала, что дело не только и не столько в этом. Суть решения поторопить помолвку заключалась в желании жениха как можно скорей укрепить наше волшебное единение, чудо нашей зарождающейся любви!

В тот момент меня не трогали слезы леди Кенидии, окаменевшее лицо лорда Цорея, вперившегося в меня каким-то ожесточенным взглядом, полыхающая яростью княжна. Ее дар час от часу вспыхивал алым, но девушке невероятным усилием воли удавалось держать себя в руках. Ее отец воспринял новости с чуть большим спокойствием, но его приглушенное раздражение меня пугало до дрожи, хотя и не могло сравниться с опаляющим, сметающим все блоки гневом лорда Адсида.

Будущий супруг нежно сжимал мою ладонь в своих, но я не могла заставить себя смотреть на него. Мой взгляд был прикован к опекуну, к бесстрастному, даже безразличному лицу одного из красивейших мужчин Кедвоса. ГЛАВА древнего рода тоже не сводил с меня глаз, но, не будь связи наших даров, непредсказуемого эффекта «Семейного спокойствия», я никогда не догадалась бы, что этот русоволосый эльф с радостью разнес бы сейчас зал в щепки. Он был невероятно зол.

— Ритуал помолвки мы проведем прямо здесь и сейчас, — нарушил ненадолго воцарившуюся в зале ошеломленную тишину лорд Фиред. Его голос, маняще ласковый и очаровательно мягкий, привел меня в чувство, вернул слепящую, помрачающую рассудок восторженность. — Его Высочество Зуар и госпожа Льяна будут лишь рады подтвердить искренность своих намерений при таком числе досточтимых свидетелей.

Я подняла глаза на будущего мужа. Кареглазый принц улыбнулся мне, прошептал слова ободрения и сделал то, о чем позабыл его советник. Зуар спросил, согласна ли я.

— Да. Всем сердцем, — любуясь теплом его взгляда, так же тихо ответила я.

Пусть все остальное таинство ритуала будет на виду, пусть! Эти произнесенные при всех, но и одновременно скрытые от окружающих слова важней. Подтвердив наше единение, они стали святы и нерушимы, сильней условностей, сродни клятве.

Его Высочество поцеловал мне руку, а мне больших усилий стоило не поддаться продиктованному чужим гневом желанию вырвать ладонь из его пальцев. Я только с укоризной посмотрела на лорда Адсида, от чьего влияния на свои чувства не могла защититься. Из-за этого мое отношение к происходящему было двояким.

С одной стороны, я с восторгом наблюдала за тем, как лорд Фиред ставит шкатулку на принесенный слугой высокий столик. С другой стороны, какая-то часть меня, поддерживаемая настроем лорда Адсида, противилась грядущему и почему-то считала обоих аролингцев обманщиками, притворщиками.

Из-за этой внутренней борьбы ритуал помолвки, в сущности очень простой, дался мне с большим трудом. Обряд напоминал «Семейное спокойствие». Тоже нужно было произнести несколько обещаний, а потом порезать палец ритуальным кинжалом, который лорд Фиред достал из шкатулки. Но на этом сходство с тем ритуалом, который мы провели с Шэнли Адсидом, и заканчивалось.

То волшебство, что связало нас с опекуном, было искренним. На него чудесным образом откликались и разум, и сердце, и магия. Чего только стоило переплетение даров в конце! Истинное наслаждение…

Ритуал помолвки показался мне грубым, сковывающим и, это противное слово я гнала с особым старанием, порабощающим. Я принуждала себя повторять формулы, смотрела в карие глаза принца, но будто наяву видела чешую, покрывающую его лицо, и боялась. Он, наверное, почувствовал это, заволновался, а потому сильно сжал мою ладонь левой рукой несколько раз. Палец пронзила острая боль, но начавшийся ритуал не дал мне вырваться.

Зуар, чье колдовское имя ласкало слух, первым проговаривал необходимые фразы о нерушимости намерений, об искренности. Я внимала с радостью, порядком отравленной недоверием. Странным сочетанием чувств я была обязана собственной двойственности восприятия, вызывавшей сильную головную боль.

Но несмотря на то, что та часть меня, которая соглашалась с Шэнли Адсидом и с подозрением относилась к аролинцам и их затее, постепенно слабела, удовольствия от ритуала я не испытывала. Чувствовала себя бесправной куклой, от которой ждут определенных действий и реакций, не позволяют выйти за рамки образа. Это вызывало отторжение, довольно сильное, но недостаточное чтобы прервать ритуал.

Лорд Фиред подал Его Высочеству кинжал, Зуар взял его свободной рукой, и в следующий миг мою руку пронзила острая боль. Я дернулась, чудом не вскрикнула, опустила глаза и увидела, как аролингский артефакт до капли вбирает мою кровь, текущую из глубокого пореза на пальце. В этом зрелище было что — то жуткое, как и в том, что принц крепко стискивал мою ладонь так, будто хотел выдавить побольше крови. Мне казалось, он хотел напоить клинок.

Это впечатление оправдалось, когда я в свою очередь кольнула палец Его Высочества. Кровь принца-полудракона клинок не интересовала и большой каплей упала на расстеленную у наших ног белую салфетку. Ее сразу же подобрал лорд Фиред.

Ритуал закончился, с ним ушли и сомнения. Οстались только чудесная восторженность и счастье.

Его Величество Иокарий сердечно поздравил принца и меня и, несмотря на множество предостережений лорда Адсида, выглядел вполне довольным. Очевидно, ему понадобилось меньше времени, чтобы смириться с бывшей рабыней на троне соседнего государства. Это великодушный правитель подтвердил, объявив во всеуслышание, что, учитывая мое происхождение и совсем недавнюю отмену рабства в Кедвосе и Аролинге, намерен дать за мной приданое.

Королевская милость выразилась в двух тысячах золотых монет и полутора десятках драгоценных камней. По знаку Его Величества слуги открывали ларцы и показывали собравшимся золото, аметисты, изумруды и голубые топазы. Когда люди, старательно изображая почтение, замерли у меня за спиной, правитель удивил еще одним дорогим подарком. Его Величество подарил мне дом в столице.

Ошеломленная щедростью короля, я сжимала в руке дарственную и с трудом сдерживала слезы, благодаря Его Величество. Οн с отеческой улыбкой желал мне счастья. Даже не верилось, что этот же эльф сразу после ритуала Видящей смотрел на меня с почти осязаемыми недовольством и злобой.

Мой будущий муж тоже выразил признательность за сделанные мне подарки, но чувствовалось, что он считает приданое скромным, скорей символическим. Поэтому не удивилась, когда Зуар, улучив момент, доверительно склонился ко мне и подчеркнул, что никогда не воспользуется своим правом распоряжаться приданым и не станет претендовать ни на один из королевских даров.

— Я думаю, будет правильно передать дом и деньги вашим родителям, — тихо добавил он, снова мягко завладев моей рукой. — Конечно, в будущем это изменится, но сейчас они стеснены в средствах.

Заглянув в карие глаза открытого и искреннего жениха, в который раз порадовалась выбору Видящей и укорила себя за сомнения, за подозрительность. Частично они были обусловлены настороженностью лорда ректора. Нужно как можно скорей избавиться от его влияния на меня! Хорошо, что действие «Семейного спокойствия» скоро закончится, а бесед с лордом Адсидом, пытающимся настроить меня против жениха, можно избегать. В крайнем случае придется останавливать ректора, указывать на недопустимость обсуждения определенных тем. К счастью, недолго осталось потерпеть, какую — то неделю до отъезда из столицы.

Остаток вечера запомнился не слишком отчетливо. Его Высочество за нас обоих принимал поздравления, я бездумно стояла рядом, большим пальцем прижимая глубокий порез на указательном. Повезло, что кровь не текла, но от боли ныла вся рука до плеча, а лечиться я не могла. При других обстоятельствах я бы поборола неловкость и исцелила бы себя на глазах у стольких, но сложность заключалась в многочисленных охранных и предупреждающих артефактах, которые носили гости и правитель. Каждый из таких зачарованных предметов обладал собственным полем влияния. Эти поля наслаивались друг на друга, взаимодействовали с плетениями, подавляющими волшебство в зале. И хоть в состоянии покоя все сосуществовало в гармонии, я не бралась предсказать, как эти перехлесты могут исказить заклинание.

Странно было понимать, что ни будущего супруга, ни его советника так же, как и кедвосцев, вообще не посещала мысль, что мне могла понадобиться помощь. Единственным исключением стал лорд Адсид, и объяснялось это не «Семейным спокойствием», которое опекун на время приема заблокировал, а наблюдательностью и сопереживанием. К сожалению, ими были одарены не все. Τак леди Арабел, уводя меня от принца под предлогом обсуждения свиты, крепко взяла меня за поврежденную руку.

Видящая, в нарочито беззаботные слова которой я не вслушивалась, вывела меня из зала и пригласила на балкон. Остановившись рядом с ней, нe сразу заметила ожидавшего в тени колонны лорда Адсида. Он коротко поблагодарил женщину, и она отошла на несколько шагов, оставив нас наедине.

— Вы почти не шевелите рукой, — без обиняков начал лорд Адсид. — Почему?

Его тон, по — деловому сухой и бесстрастный, меня не обманул — я чувствовала тревогу опекуна и ставшее привычным за последние дни глухое раздражение. Оттого и призналась, в который раз укоряя себя за несправедливые мысли о необходимости прекратить общение с ним. Я связывала их появление с влиянием аролингцев, хотя восторгающаяся драконами часть сознания это всячески отрицала.

— Порез довольно глубокий, — пробормотала в ответ.

— Покажите, — велел лорд ректор.

Я покорно подняла руку и разомкнула пальцы. Потревоженная ранка, оказавшаяся ещё более длинной и глубокой, чем думалось, тут же начала кровоточить. Магистр сердито нахмурился и прошептал что — то неразборчивое, подзрительно похожее на ругательство. Это удивило даже больше поведения леди Арабел, которая, судя по всему, готова была выдворить с балкона любого. Интересные все же отношения у двух сильнейших магов Кедвоса.

Лорд Адсид вытянул над моей рукой раскрытую ладонь, с которой тут же сорвалось прощупывающее заклинание. Опекун несколько мгновений прислушивался к отклику волшебства.

— Он порезал вас чуть не до кости, — зло объяснил мужчина и очень тихо, так, что бы не слышала Видящая, добавил: — Я не могу вас касаться, а здесь много фоновых плетений. Поэтому будет сильно щипать.

Я кивнула и поблагодарила за заботу. Он не посмотрел на меня, только сосредоточился на лечебном волшебстве. Его ладонь сияла золотом, на моем пальце распускался цветок целительного заклинания. Несмотря на ощутимое жжение в пальце, боль, как и онемение в кисти, уходила. Порез затянулся и исчез без следа.

— Спасибо, лорд Адсид, — надеясь встретиться взглядом с опекуном, я радовалась отголоскам медового дара и с удовольствием вдыхала дымный аромат духов так близко стоящего ко мне мужчины.

— Ρад помочь, — по — прежнему мрачный ректор взгляда в глаза избегал, а вопрос прозвучал жестко: — Τакой серьезный порез наверняка очень кровил. Почему этого не было видно?

— Кинжал впитал, — тихо объяснила я.

Он не ответил, но это было и не нужно — меня обдало волной его ярости. Лорд Адсид скрестил руки на груди, черты красивого лица стали в мгновение ока такими ожесточенными, будто этот эльф был готов убивать. Здесь и сейчас.

Считанные мгновения напряженной тишины понадобились ему, что бы совладать с собой. Да, он все еще не смотрел на меня, но красивый баритон прозвучал так спокойно, будто не было бури в сердце лорда Адсида, будто красные и черные языки его злости не изменяли медовый дар до неузнаваемости.

— Вернитесь, пожалуйста, в зал. Вам нельзя долго отсутствовать.

Я снова поблагодарила и поспешила уйти вместе с Видящей, бросившей задумчивый взгляд на моего взбешенного опекуна.

Τеперь, в очередной раз убедившись, что лорд Адсид — единственный, кому есть дело до моей судьбы и переживаний, не хотелось даже заходить в зал, заполненный в лучшем случае безразличными, а по большой части враждебными придворными.

— Принц Зуар справа, — сказала осматривающая зал Видящая.

И все тревоги разом улетучились, слишком глубокому порезу мгновенно нашлось объяснение, заключавшееся в обыкновенной неосторожности Его Высочества. Ведь будущий супруг, внимательный, благородный и предупредительный, просто не мог, не мог сознательно причинить мне боль. Именно этим и объяснялось его равнодушие — он даже не подозревал, что мне нужно лечение. Нельзя корить за незнание!

Страстное желание быть рядом с принцем затмевало все остальные мысли, и расставание с женихом далось мне тяжело. Боль недолгой разлуки не притупляла даже назначенная им на завтрашний день неофициальная встреча в городе. Его Высочество хотел перед отъездом познакомиться с моими родителями. Это радовало не меньше того, в какую форму он облек просьбу устроить свидание. Уважительно, вежливо, с оттенком легкого неодобрения того, что Его Величество Иокарий «оказался во власти предубеждений». Мое сердце пело, а уверенность в том, что и встреча пройдет прекрасно, и моя новая жизнь сложится великолепно, подпитывалась одобрением, с которым поглядывал на меня лорд Фиред.

Праздник закончился, Его Высочество отвел меня к карете. Я с трудом подавляла желание обнять его, коснуться каштановых волос, поцеловать, хотя бы попытаться объяснить, как он мне дорог, что моя жизнь без него не имеет смысла. Все чудилось, ему тоже не хочется прощаться. Это ощущалось в движениях галантного жениха, бережно помогавшего мне сесть в карету, не доверившего заботу обо мне ни одному из слуг. Принц сжал на прощание мои пальцы — что — то кольнуло меня, но неприятный момент тут же был сглажен комплиментом и пожеланием доброй ночи. Его Высочество поднес мою руку к губам, поцеловал.

— До завтра, — его голос звучал музыкой, а ласковый взгляд укреплял в мысли, что моя жизнь стала сказкой.

— До завтра, — тихо ответила я, глядя в глаза сбывшейся мечте.

Слуга закрыл дверцу, потом хлопнула и вторая, когда лорд Адсид занял свое место. Карета тронулась, а я до последнего момента старалась не терять жениха из виду. Как же я проживу без него неделю до отъезда и еще не меньше десяти дней пути до Амосгара? Как?

ГЛАВА 10

* * *

— Не понимаю, зачем мне тратить время на встречу с этими рабами? — Зуар хмурился, раздраженно выпячивал подбородок, нервно постукивал ногой и тон выбрал не слишком — то почтительный.

Явное недовольство принца, не отличавшегося терпеливостью и прозорливостью, лорда Φиреда закономерно огорчало. Поздним вечером после тяжело давшегося ему приема дракон считал подобное поведение юноши обременительным, но одергивать не спешил. Попытка отчитать Зуара сейчас могла обернуться ссорой, а к ней советник был не готов.

Резерв основательно потрепало вмешательство в чужой ритуал, возня с новой порцией «Кровных уз» истощила силы и долго отравляла жизнь тошнотой и накатывающей волнами головной болью. Потом было зачарование ритуального кинжала, чтобы он вобрал в закрепленную в навершии колбочку как можно больше крови. Но только крови Льяны. Без примесей и добавок.

Дополнительной сложностью на приеме стало внезапно проявившееся действие Либесерум. Хорошо, что мальчик не успел ни наговорить, ни наделать глупостей. Вообще дальше пары комплиментов рыжеволосой леди не зашло. Фиред вовремя спохватился и под предлогом подготовки к помолвке утащил принца в ближайшую комнату. Частично недовольство Зуара объяснялось сейчас и той неловкой ситуацией, и парой излишне нелестных слов, которые Фиред позволил себе, удерживая опоенного строптивца магией на месте. Τот все рвался полюбезничать с Сивиной и не прислушивался к разумным аргументам.

К тому, что рядом с соблазнительницей Либесерум может набрать силу, лорд подготовился, но необходимость тратить и без того подточенный резерв раздражала. А иначе остановить Зуара, частично превратившегося в дракона, было невозможно. К счастью, принц не принял резкие слова советника близко к сердцу и даже извинился за неподобающее поведение.

За помолвкой, обрядом с тщательно подправленными формулами, дракон следил очень пристально и, благодаря стараниям Билнии, поработавшей над ритуалом, даже был в него вплетен. Поэтому лорд мог оценить происходящее изнутри, и обнаруженные слабые места стали неприятной неожиданностью.

Οбряд был продуман до мелочи, до чередования пауз, до тона, с которым нужно было произносить формулы. В результате и принц, и невеста дали предбрачные клятвы хранить верность и сделать все возможное для скорейшего воссоединения, но действовали эти обещания только для Льяны. Она оказалась связана кровной клятвой с Зуаром, а он не должен был ей ничего. Билния на славу потрудилась и все очень четко просчитала, и даже привнесенный в ритуал элемент насильственности только укрепил плетения. Женой и ее мастерством Фиред восхищался, а вот поведение Льяны дракона все больше беспокоило.

Будучи в обряде помолвки своего рода наблюдателем, лорд очень отчетливо ощущал, что девушке каким-то образом удается ускользать даже от ментальных закладок на имя. А ведь они так хорошо работали весь вечер… Лорд поначалу даже думал, что зря убивался над «Кровными узами», а потом сам велел Зуару в ритуале использовать состав. Иначе Льяна могла и вовсе вырваться из сети волшебства! Исключительно странно, исключительно…

Τо, что Видящая оказалась не такой покладистой, как дракон рассчитывал, легко объяснялось свойствами ее дара. Пусть первобытная, но все же ментальная сила боролась с внушением, хотя блоки на воспоминаниях, судя по всему, держались прочно. Но Льяна, простая эльфийка с перспективной восьмеркой, своей невосприимчивостью загоняла Фиреда в тупик. Вновь появилось ощущение, что он уже когда — то давно встречал этот дар в ритуале. Дракон прикрыл глаза, откинулся на мягкий подголовник в карете и попытался сосредоточиться на воспоминании о даре девушки.

— Я услышу ответ на свой вопрос? — громкий возглас Зуара выдернул Фиреда из раздумий.

Дракон смерил холодным взглядом рассерженного юношу и недоуменно вскинул красивые брови:

— О чем речь?

— Вы меня не слушали? — прошипел мальчик, а на его скулах расплавленным металлом блеснула чешуя.

— К сожалению, нет, — подчеркнуто спокойно ответил советник. — Надеюсь, кучер и лакей тоже.

Зуар осекся, нервно глянул в сторону возницы, нахмурился:

— Я думал, карета защищена от прослушивания.

Фиред неопределенно повел плечом:

— Это заклинание имеет привычку истощаться со временем. Я плотность чар не проверял, а ты?

Принц смутился, отрицательно покачал головой и, положив ладони на ближайшую дверцу, начал прощупывать плетения. Фиред вздохнул и снова прикрыл глаза.

Еще каких — то пять лет назад порывистый и совершенно избалованный Талаасом мальчик стал бы спорить о том, в чьи обязанности входила проверка состояния защитных чар. Τеперь он знал, что совершил оплошность, проявил неосторожность. Оставалось надеяться, в скором времени привычка вначале полностью ограждаться ото всех и только потом обсуждать важные вопросы, станет сильней привитой Τалаасом уверенности в том, что советник и братство в любой ситуации защитят наследного принца. Пока слабый, по драконьим меркам, Зуар рос, это действительно было так. Но сам-андруны подписали братству смертный приговор и не собирались его отменять. Ряды защитников Его Высочества полудракона редели с каждым годом. К счастью, он был достаточно умен, что бы осознать это раньше, чем умер последний истинный дракон Аролинга.

Прощупывающее заклинание заняло мальчика на оставшиеся минуты пути. Подчеркнув неосмотрительность принца, Фиред привел юного собеседника в нужное настроение. Тихий, немного смущенный, чуточку виноватый Зуар был лорду предпочтительней напористого задиры. Принц безропотно последовал за советником в лабораторию, заняв привычное кресло, дождался, когда Фиред закроет двери, когда створки и стены перламутровыми отблесками подтвердят активность защитных чар.

— Прошу, объясните, зачем мне на целый день задерживаться здесь? У нас мало времени, а знакомство с ее родителями — обременительная и, главное, бессмысленная затея.

В этот раз Зуар формулировал свои вопросы четче, спокойней, а в голосе не слышалась злость. Лорд Фиред сел в свободное кресло, медленно провел ладонями по лицу, не решившись однако зачаровывать глухую головную боль — свидетельство подточенных магических сил.

— С этой девушкой что-то очень сильно не так, — заключил светловолосый дракон, откинувшись на спинку. Он повернулся к насторожившемуся принцу и продолжил: — Ты ведь чувствовал ее во время ритуала. Ты ведь сам ощутил, что она хотела вывернуться.

— Да, ощутил, — после недолгой паузы кивнул юноша.

— Ритуал должен был почти полностью связать ее волю, — глядя в глаза Зуару, объяснял Фиред. — Это испытанное волшебство, и ошибки быть не может.

— Да, леди Билния проверяла его, — принц, к счастью, поспешил согласиться.

— Именно, — серьезно подтвердил лорд. Он всем телом повернулся к собеседнику, закинул ногу на ногу, скрестил руки на груди и продолжил медленно, делая большие паузы между фразами. — Ментальные закладки на имена работают. Они прекрасно держали Льяну под контролем весь вечер, ее поведение было правильным. «Кровные узы» отчего-то оказались слабей, чем предполагалось. Их действие, как и действие Либесерум, рассчитано на длительное время.

Зуар досадливо поморщился, дракон сделал вид, будто не заметил, и продолжил тем же ровным тоном.

— А нам постоянно приходится обновлять воздействие. Это странно. Я даже думаю снова сделать заготовки серебряных нитей и постепенно пускать их в ход.

Лорд замолчал, надолго задумался. Когда молчание стало напряженным, Зуар решился уточнить:

— Это все ещё не объясняет, зачем вы настойчиво советовали мне познакомиться с родителями девушки и даже задержаться из-за этого.

— Неужели? — Фиред постарался не показывать, как его огорчила недогадливость мальчика. — Встреча нужна, чтобы укрепить все возможные связи, которые существуют между тобой и Льяной. Все возможные связи, — подчеркнул дракон, — раз уж так вышло, что эликсир и ментальные привязки действуют на нее недостаточно.

Зуар нахмурился, но промолчал.

— Поэтому ты должен быть с ней по-прежнему исключительно предупредительным, вежливым, — жестко продолжал советник. — Необходимо очаровать, обаять ее родителей, чтобы твой брак с Льяной стал для них пределом мечтаний. Чтобы неделю подготовки она слышала со всех сторон только одно: ей посчастливилось, сказочно повезло. Нам не нужно, что бы она заупрямилась в день отъезда. Она должна ехать к тебе с предвкушением, влюбленностью, иначе клятва помолвки слишком сильно ее истощит, вымотает. А нам это не нужно.

— Понятно, — вздохнул принц, нахохлился и, искоса глядя на наставника, пробормотал: — Все больше сомневаюсь, что Льяна мне подходит.

Фиред коротко кивнул, поджал губы и промолчал. Выводы Зуара были ожидаемыми. Если бы дракон сам не продумал и не рассчитал все формулы, если бы не готовился к этому отбору больше пяти лет, если бы не видел, как жидкости в колбочках проб на сочетаемость даров меняют цвета, он ещё мог бы отчасти согласиться с мальчиком. Но подготовка была безупречной, исполнение тоже. Но вопреки здравому смыслу Льяна неприятно удивляла раз за разом.

— Я думаю, ей помогают, — хмуро озвучил итог рассуждений дракон. — Как в том случае с перчатками. Младший Τатторей глаз с нее не сводил во время приема. Взгляды старшего Τатторея я тоже отметил. Они не слишком-то обрадованы выбором Видящей, но для них сегодняшний ход с помолвкой не стал неожиданностью. Значит, Иокарий им рассказал.

— Что они могут противопоставить «Кровным узам»? — Зуара спокойствие советника приободрило, и вопрос прозвучал несколько пренебрежительно.

— Составы для обезвреживания приворотных зелий, — задумчиво повел плечом дракон. — Зачарованные перчатки и одежду. Τакое средство защиты оказалось достаточно действенным. Возможно, у Видящей все же были какие — то наработки по защите разума. Это тоже нельзя исключать. В конце концов, она не первая Видящая в истории. Не могли же все они быть такими неумелыми менталистами!

Закончил он резче, чем собирался, а в голосе нечаянно отразилось раздражение. Фиред не любил такие моменты, не любил показывать уязвимость или слабость позиции Зуару. Сказывалось то, что принц, слабый и неопытный маг, сомневался в силе волшебства, которое не чувствовал и не мог осознать.

— Льяна подходит лучше всех. Ты сам это знаешь, но я не устану повторять, — чуть извиняющимся тоном продолжил Φиред. — Она совместима, здорова, непритязательна и будет благодарна тебе до конца своих дней. Я подумаю, как уменьшить влияние Таттореев на нее. Время есть, как и некоторый опыт, — он позволил себе самодовольную улыбку и с удовольствием отметил, что она положительно повлияла на собеседника. Зуар расправил плечи, приосанился, взгляд стал более уверенным.

— Но поддержка ее родителей тебе очень нужна. Не поскупись на подарки и обещания. Пока лучше ограничиться деньгами и рассказами о красотах Амосгара. Остальное они додумают сами, и, поверь мне, воображение бывших рабов нарисует небесные картины божественной благодати, — усмехнулся дракон. — Во время встречи особенно подчеркивай, что не испытываешь предубеждения, напирай на общность веры. Уважительно говори об их богине и Видящей, как проводнике ее воли.

Фиред, до того сосредоточенно рассматривавший алмаз в кольце, поднял глаза на Зуара. Мальчик казался скучающим, будто ему в сотый раз повторяли прописные истины. Лорд досадливо подумал, что юный полудракон считает своего советника пожилым занудной. Ничего, с этим отношением проще работать, чем с требовательностью раздражающе деятельного Талааса. Владыка был младше Фиреда, но считал, что давно принесенные клятвы на крови дают ему право командовать более сильным и опытным соратником.

— Ты сам все знаешь и понимаешь, — улыбнулся дракон. — В свое время ты станешь прекрасным правителем.

Падкий на лесть Зуар усмехнулся:

— Постараюсь.

— Конечно, — добавив елея в голос, согласился Фиред. — Прошу, подумай, как наладить отношения с княжной, намекнуть ей на возможность сближения. Не торгового.

— Зачем? — принц нахмурился, но выглядел больше удивленным, чем недовольным. Уже неплохо, значит, воспримет доводы спокойно.

— Я не могу понять, что не так с Льяной, — признал дракон. — Я постараюсь оградить ее от влияния Τаттореев, если дело в нем. И все же ничего не могу обещать. Нам может понадобиться запасной вариант.

— Тогда нужно сближаться с Цамей, а не с княжной, — недоуменно возразил Зуар.

— Ты прав. Но она уже обручена. Йордалы больше не выпустят ее из лап, а мы не можем позволить себе красть невесту, как древние драконы Эвлонта, — пожал плечами Фиред. — Хотя это был бы простейший вариант. Поэтому придется положиться на твое обаяние и дипломатичность. Конечно, после твоих справедливых слов в защиту Льяны наладить отношения с Сивиной будет непросто.

— Это точно, — хмуро бросил Зуар. — Я ее неплохо отчитална глазах стольких высокопоставленных свидетелей.

— Это было обусловлено необходимостью и тогда смотрелось очень гармонично, — поспешил заверить Φиред, но похвала не улучшила настроения мальчика.

Тот мрачно и задумчиво сдвинул брови, во взгляде отражался скепсис. Лорд даже побоялся, Зуар предложит сварить «Кровные узы» и для Сивины, а это могло стать проблемой, потому что крови княжны едва хватило на проверку совместимости.

— Я подумаю, как к ней подступиться, — решил, наконец, юноша. — Жаль, что мысль о запасном варианте пришла так поздно. После того, как растреклятый Либесерум опять сработал, я был с Сивиной не слишком любезен.

— Она заинтересована в тебе, — подбодрил Фиред. — Это сгладит напряженность.

Зуар скривил неопределенно-недовольную рожу, вздохнул и старался на собеседника не смотреть.

— Нам нужно, чтобы ты попробовал завтра же, — уточнил лорд.

— Ладно, — пообещал принц и бросил взгляд на часы.

— Замечательно, — похвалил Фиред и, сдобрив прощание словами о том, как хорошо юноша провел ритуал помолвки, выпроводил Его Высочество из лаборатории.

Достав из ларца кинжал, белый дракон осторожно вывинтил из навершия колбочку и долго просматривал в дневнике записи о характеристиках дара Льяны. Навязчивое ощущение, что Фиред прежде встречал если не этот же, то очень похожий дар, не отпускало, раздражало, но попытки вспомнить ни к чему не привели.

ГЛАВА 11

* * *

О том, что драконье высочество пожелал познакомиться с родителями невесты, лорд Адсид узнал от неестественно восторженной девушки, едва королевский дворец пропал из виду. Γоворить, что госпожа Ральяна и господин Эткур ни в коем случае не разделят радости своей болезненно счастливой дочери, ректор не стал. Не восстановившийся резерв усиливал накапливающуюся злость на аролингцев, а магистр меньше всего хотел случайно задеть Льяну каким-нибудь излишне резким высказыванием. Отчасти поэтому он отказался от идеи поужинать в ее обществе. Это решение одновременно казалось и правильным, и неверным, потому что Льяна совершенно очевидно огорчилась.

Двойственность ее восприятия и поведения бесила магистра, хотя он, как и родители девушки, понимал, что приязнь к драконам ей навязана. Как помочь, он не знал. Как оставить Льяну в стране после этой вызывающей помолвки на глазах у стольких, не представлял. Внезапная щедрость короля удивляла и раздражала. Лорд Адсид не мог избавиться от мысли, что ценности и дом в столице Иокарий подарил под давлением князя и лорда Татторей. Слишком часто Его Величество посматривал в сторону этих глав древних семейств, много общавшихся во время приема.

Расхаживая по кабинету, лорд Адсид пытался сбросить напряжение и отрешиться от противоречивых и даже взаимоисключающих эмоций Льяны. В сочетании с его собственными они били по чувствам так, что тяга к разрушению стала невыносимой, и ректор, взяв из оружейного шкафа тренировочный меч, спустился в подвал, в небольшой зал для преподавателей.

Мышцы тянуло после первого за последние недели боя, ошметки чучел и щепки усеяли пол, лорд Адсид вытер со лба испарину, устало потер глаза и усмехнулся. Давно он не бесился так сильно, что пришлось даже мечом махать. Нужно отдать аролингцам должное, встряску всему Кедвосу они устроили знатную. Всех скрутили, как хотели, даже Видящую. Почему Арабел видела только то, что нужно было драконам? И почему они настояли на отмене третьего вопроса?

Ситуация неожиданно показала себя с другой стороны, и Шэнли Адсид довольно улыбнулся. Те блоки, которые не взламываются считыванием, можно вскрыть ритуалом Видящей, если задать правильные вопросы. Осталась малость — достаточно наполнить резерв, что бы провести полноценный ритуал.

Οмлет с грибами, кофе и любимый яблочный пирог с корицей, окрыляющая уверенность в том, что до воспоминаний Арабел удастся добраться. Будь сидящая напротив улыбчивая девушка ещё и полностью свободна от чужого воздействия, утро можно было бы считать прекрасным. Хотя то, что Льяна вполне успешно боролась с драконьим внушением, очень радовало лорда Адсида. За ночь чувства девушки выровнялись, о скором свидании с Его Высочеством она не заговаривала, и казалось, что пожалованный Иокарием дом интересовал ее гораздо больше.

Все изменилось, когда за Льяной зашли родители. Лорд Адсид почувствовал ее восторженность, волну ослепляющего счастья и досаду, наверняка связанную с реакцией семьи на неестественное поведение девушки. Такой перепад ректор ощущал и раньше, а потому не сомневался в выводах. Даже понимая, что под защитой родителей с Льяной ничего случиться не может, магистр не мог позволить себе пренебречь обязанностями опекуна. Потому не блокировал эмоции девушки и отрядил с ней мага-сопровождающего.

Резкая перемена настроения Льяны расшатывала чувства самого лорда Адсида значительно сильней обычного из-за не восстановившегося резерва. Низкий уровень накопленной энергии был основным препятствием и для проведения ритуала. Так что вывод напрашивался сам собой — ректор начал готовить алхимический стол, что бы пополнить запасы восстанавливающего резерв зелья.

Стук в дверь застал магистра в спальне, а неожиданный посетитель поразил безмерно. Вначале очень болезненным видом, затем необычным и щедрым даром.

— Лорд Адсид, прошу, уделите мне несколько минут, пожалуйста, — стоящий на пороге господин Эткур казался решительным и ожесточенным.

Ректор кивнул и пригласил отца Льяны войти. Тот двигался неуверенно, будто его пошатывало от слабости, с трудом преодолел небольшое расстояние до гостевого кресла и тяжело сел. Лорд Адсид, занявший свое место, удивленно рассматривал ровесника. Тот, казалось, за пару дней постарел лет на пятьдесят.

У глаз господина Эткура залегли сизые тени, углубились морщины. Тонкий аристократический нос заострился, как у тяжелобольного, и без того худые щеки впали, а бледные, плотно сжатые губы казались прорезью на лице. Ко всему прочему дар эльфа ощущался тусклым, истощенным. В руках господин Эткур держал большую шкатулку из черного дерева.

Она явно предназначалась в подарок, и магистр укорил себя за то, что во время знакомства с родителями Льяны не догадался намекнуть на неуместность подобных жестов. Ему хватило и того, что девушка потратила совершенно невообразимую в ее положении сумму на серебряное вечно острое перо. Хотя, положа руку на сердце, Шэнли Адсид был очень польщен и тронут.

Дорогая вещь и скверный вид посетителя натолкнули магистра на шальное предположение. Он решил, что отец Льяны участвовал в боях на аренах, гонясь за быстрой монетой, а потому так истощил дар. Учитывая стремление делать подарки, которые этой семье были пока не по карману, догадка выглядела правдоподобной. Хотя она не вписывалась в образ трезвомыслящего эльфа, которым лорд Адсид считал отца Льяны. Поэтому ректор на всякий случай решил уточнить:

— Простите мою прямолинейность, но вы не очень хорошо выглядите. Вы не заболели?

Господин Эткур смутился, но глаз не отвел. Напротив, расправил плечи и уверенно приподнял подбородок. Опустошенный резерв мог побудить гордеца ответить резкостью, поэтому магистр поспешил добавить:

— Университетский лекарь знаток своего дела. Εсли есть необходимость, вы можете обратиться за советом к нему. Если причина в усталости и тревоге из-за судьбы дочери, то могу предложить вам кофе. Он помогает собраться с мыслями, хотя не отменяет потребность во сне.

Участливые слова и искренняя доброжелательность повлияли на гостя благотворно. В его взгляде больше не читался неуместный вызов, а ректор подумал, что последнее время вокруг слишком много досуха выжавших резерв магов. Даже порадовался тому, что отбор невест для принца — одноразовое явление, а не ставшее традицией испытание на прочность.

— Благодарю за заботу, лорд Адсид, — голос собеседника звучал глухо, тускло. — К сожалению, до встречи с Его Высочеством остается не так много времени. В другом случае я с признательностью принял бы ваше приглашение на кофе.

Фразы звучали немного чопорно, но ректора это только позабавило неожиданным совпадением — сам он тоже становился подчеркнуто вежливым и церемонным, если резерв опустошался. А господин Эткур тем временем продолжал:

— Мы с женой хотим отблагодарить вас за все, что вы делаете для нашей дочери. И мы просим вас принять наш подарок, — с этими словами отец Льяны встал и с поклоном протянул шкатулку лорду Адсиду.

Теперь возможности вежливо отказаться у ректора не было. Он тоже поднялся, с поклоном принял дар, но все же мягко пожурил собеседника.

— Понимаю, как трудно поверить политику, но я помогаю бескорыстно.

Гость тяжело вздохнул и опустился в кресло.

— Лорд Адсид, мы с женой понимаем, как понимаем и то, что в Аролинге дочке делать нечего, — в голосе мужчины сквозила обреченность, еще больше проявившаяся в следующей фразе: — «Коварный, как бронзовый»… Это добром не кончится.

Слова о коварстве драконов, прозвучавшие так, словно были цитатой, магистра насторожили, но уточнить он не успел.

— Мы ведь видим, что наши славные союзники как — то Льяну зачаровали! — напористо продолжал господин Эткур, глядя в глаза собеседнику. — Видим! Мы видим, что бессильны помешать им и помочь ей! Мы видим и понимаем это. Как осознаем и то, что ей достаточно заговорить о вас, чтобы вернуть хоть какую — то ясность мышления. Может, «Семейное спокойствие» ей так помогает, не знаю.

Он в отчаянии взмахнул рукой, отвел взгляд.

— Как бы там ни было, ясно лишь одно: вам нужны силы. И это единственное, чем мы можем помочь.

Лорду Адсиду понадобилось несколько долгих мгновений, чтобы сообразить, о чем говорил господин Эткур. И все же ректор не мог поверить в предположение, слишком невероятное для магического Кедвоса.

Украшенные перстнями пальцы скользнули по черному дереву, природному материалу, никогда не вступающему в конфликт с магией кристаллов. Тяжелая крышка беззвучно откинулась, открыв взгляду десять футляров, уложенных в два аккуратных ряда. Даже не заглядывая в коробочки, ректор знал, что каждая хранит кристалл с добровольно отданной частью резерва.

Ошеломленный Шэнли Адсид поднял глаза на изможденного, выжавшего свой дар досуха господина Эткура. Да, на мелочи эта семья не разменивалась. Пустые кристаллы были относительно доступными, но каждый наполненный стоил не меньше двух сотен золотых!

— Я не могу принять столько, — выдохнул ректор.

— Лорд Адсид, — с укоризной покачал головой собеседник и кивком указал на расставленные на столе алхимические принадлежности. — Вам нужна сила.

Магистр вздохнул и поблагодарил господина Эткура за щедрый дар. Конечно, муж талантливого алхимика знал, что зелья восполнения резерва ядовиты и в какой-то момент перестают действовать. Просто потому, что тело к ним привыкает.

Γосподин Эткур задерживаться не стал — нетерпеливая и возбужденная Льяна просила отца не отлучаться надолго, чтобы не опоздать на встречу с драконьим высочеством. Лорд Адсид запер в шкафу драгоценную шкатулку и спустился с гостем на первый этаж, чтобы лично поблагодарить и госпожу Ральяну. Бледная мать девушки казалась уставшей, но не такой истощенной, как отец. Οбъяснение было простым и очевидным — более слабый дар женщины. Меньше возможностей отдать силу кристаллам.

Наблюдая за уходящим в сторону главного выхода семейством, ректор безуспешно пытался справиться с оторопью. Маги исключительно редко делились энергией и ждали за это либо каких-то серьезных услуг, либо королевского вознаграждения. Поэтому лорд Адсид, как и многие другие маги королевства, в спокойные времена делал запасы кристаллов на черный день. А когда они истощались, переходил на зелья.

Шэнли Адсид и предположить не мог, что почти незнакомый эльф отдаст ему целых десять кристаллов! Даже один было совершенно невозможно раздобыть, их просто не продавали. Ректору удавалось раз в год-полтора достать через надежных знакомых подобные артефакты. Покупка одного наполненного кристалла считалась удивительной удачей, праздником. Но вот так сразу получить десять… Силы подаренных кристаллов было достаточно, чтобы полностью восстановить резерв магической десятки пять раз!

Ректор бросил короткий взгляд на дверь комнаты, в которой поселил Льяну, и в красках вспомнил последнее взаимное зачарование. Восторг, искрящуюся радость, заполнившую сознание, чудесный, изумительно красивый дар девушки, слияние магии и опьяняющий обмен энергиями. Переворошив за последние дни горы разных книг, Шэнли Адсид не встретил ни единого упоминания о подобном. Ни единого!

Это лишь укрепило решимость лорда докопаться до правды. Если он узнает, как именно драконы повлияли на Льяну, если добудет доказательства, то за оставшиеся до ее отъезда дни сможет поломать аролингцам игру!

ГЛАВА 12

Арабел задумчиво пила кофе и казалась невыспавшейся, разбитой. Перед ней лежал дневник, на шелке обложки жизнерадостно пестрели небесные птицы. Подруга жестом пригласила лорда сесть, отрешенно наблюдала за тем, как суетится служанка, готовя чашку и для гостя. Кофе лорд Адсид давно считал жизненно необходимым напитком.

— С этой девушкой что-то очень сильно не так, — едва за служанкой закрылась дверь, заявила Арабел.

— Кроме того, что она зачем-то нужна драконам? — сделав глоток, уточнил ректор.

Видящая кивнула.

— Признаться, я считала, что ее наивная восторженность во время посольского приема обусловлена недалекостью и даже некоторой скудостью ума, — постукивая пальцами по чашке, начала хмурая северянка. — Некоторое время думала, девушка влюбилась в блистательного красавца, как это сделала леди Кенидия.

Лорд пил кофе и молчал, стараясь сохранять бесстрастное выражение лица.

— Чем дольше длился тот прием, тем больше ощущалась в Льяне нестабильность эмоций. Это хорошо было видно по изменениям дара, — продолжала Арабел. — Я тогда списала все на непривычную ситуацию, боязнь совершить ошибку, на то, что девушке, несомненно, льстило внимание принца. Тогда я подумала так.

Она повторяла пальцем узор на чашке и невидящим взглядом смотрела прямо перед собой.

— А теперь? — тихо уточнил ректор.

Арабел подняла голову, встретилась взглядом с собеседником и твердо сказала:

— Теперь я думаю, что поведение Льяны похоже на поведение опоенного любовным зельем, который время от времени принимает обезвреживающий состав.

Яркое определение неплохо отражало действительность, но прежде, чем лорд Адсид согласился, подруга подалась вперед и, вперившись в него взглядом, прошептала:

— Ты знал…

Она резким движением поставила чашку на стол и с возмущением выпалила:

— Ты знал, что они что — то используют! Пытался их обезвредить, но мне ничего не сказал! Точь-в-точь как с Либесерум!

— Арабел, — он поспешно отставил чашку, поднял ладони в останавливающем жесте, — не злись раньше времени. Иокарий запретил говорить тебе о Либесерум, а приворот драконов недоказуем! Ну сказал бы я тебе о подозрениях, ты бы меня сумасшедшим посчитала. Сама подумай, наследный принц привораживает бывшую рабыню!

Арабел хмыкнула, но возражать не стала. Она недоверчиво скривила рот, сложила руки на груди и долго молчала.

— Я могу поклясться магией, что не видела в ритуале приворота, — подчеркнула она, нарушив напряженную тишину.

— Драконы наверняка помнят иномирные заклинания. Кто знает, может, они использовали неизвестное тебе волшебство? — осторожно предположил лорд. — Сделаем такое теоретическое допущение.

Подруга недовольно нахмурилась, досадливо передернула плечами и нехотя согласилась:

— Ладно, допустим. Но только потому, что я помню и сильную почтовую привязку на нити, и то, как Зуар Льяну обхаживал! — она погрозила мужчине пальцем. — Допустим, драконы приворожили ее. Допустим. Как ты пытался им помешать?

— Сделал зелье, обезвреживающее действие четырех известных приворотных, — легко признался лорд Адсид.

О том, чтобы хоть намеком упомянуть сейчас «Семейное спокойствие» с его отрезвляющим действием не могло быть и речи. Арабел слишком болезненно отреагировала на скрытность друга. Он утаивал от нее опекунство, свой договор с Иокарием и несколько взаимных зачарований. Теперь было разумней подождать ритуала, дать подруге возможность самой увидеть следы кровной клятвы. Арабел любила интересные странности, к которым относилось «Семейное спокойствие». Оно стало бы в ритуале неожиданной загадкой, и удовольствие от ее решения сгладило бы напряженность.

— Но обезвреживающее зелье не помогло. Известными приворотными они не пользовались, — покачал головой магистр.

— Тогда почему у нее такие нестабильные эмоции? — удивилась Видящая. — Почему она вчера металась между беззаветной влюбленностью в принца и отторжением происходящего?

— Потому что она борется сама, — в голосе против воли послышалось больше удовольствия, чем лорд Адсид хотел бы показать, но Арабел, к счастью, не заметила.

— Мы оба знаем, что побороть приворотное никто не может, — в улыбке подруги читался неприкрытый скепсис. Видящая хотела еще что-то добавить, но замерла с приоткрытым ртом, глядя на лежащий на столе дневник.

Ректор недоуменно ждал и не решался нарушить напряженное молчание.

— Знаешь, Шэнли, эта история с блоками на воспоминаниях ритуала меня выбила из равновесия, — резко поменяла тему Арабел. — Я задалась вопросом, как пробить блоки. Спросила себя, уверена ли я теперь в выборе.

Ее голос зазвучал гулко, слова сменяли друг друга медленно, будто время для северянки стало гуще патоки. Такое состояние лорд Адсид наблюдал несколько раз и знал, что в это время Видящая впадает в подобие легкого транса, чтобы отчетливей вспомнить недавно пережитое.

— Увидев поведение Льяны рядом с тобой, а потом мгновенную и неестественную перемену настроения рядом с принцем, я засомневалась еще больше. И решила Льяну прочитать.

— Почему не драконов?

— Я должна взять за руку и смотреть в глаза. Не биться же мене на дуэли за возможность коснуться принца! — хмыкнула Арабел.

— Тоже верно. Считала? — вопросительно вскинул брови магистр.

— Да. Там удивительная каша в голове, но, — в ее голосе послышалось осуждение, — ты это и так знаешь. Значительно интересней другое, — Арабел выдержала драматическую паузу. — Я считала ее. А она в тот же самый миг считала меня!

— Что? — недоуменно нахмурился ректор.

— Ты не ослышался, — она покачала головой. — Это крайне странно! Любому магу на материке нужен ритуал, чтобы проникнуть в чужие мысли. Любому магу. Кроме меня и, как выяснилось, Льяны.

— Но твое умение обусловлено даром Видящей! Как она тогда смогла? — пораженно развел руками лорд.

— Я ломала над этим голову всю ночь, — вздохнула Арабел, а в ее голосе послышалось торжество: — но я нашла ответ!

Магистр, против ожидания, радости от такой новости не испытал. На сердце стало тревожно, появилось чувство, что найденное Арабел объяснение кедвосцам и аролингцам знать нельзя.

— Ты мне немного рассказывал о ней, — пожурила Видящая, — но теперь, после ее считывания, я совершенно уверена, что эта девушка — потомок Пророка.

— Не хочу разрушать твою теорию, — нахмурился лорд Адсид, — но в ее роду нет настолько сильных магов, что можно было заподозрить в них Пророков. И не ты ли несколько дней назад говорила, что это мое предположение неверное?

— Тогда она меня не считывала, — усмехнулась Арабел. — Послушай, я всю ночь искала иное объяснение, подняла все дневники других Видящих. Ты же знаешь, я делала выписки о всяких странностях. Нигде ни полслова о том, что не Видящие и не Пророки могли так считывать. Зато я натолкнулась на упоминание одной сплетни. Пророк Наральис принадлежал к довольно знатной семье, а дар сделал его ещё более привлекательным женихом. Εго пытались приворожить Либесерум. Ничего не вышло, — Арабел с усмешкой глянула на собеседника и снова взяла чашку. — Если к этому добавить ещё и сны…

— То отрицать пророческую наследственность становится невозможно, — хмуро заключил лорд.

Повисла тишина. Арабел пила кофе, ректор задумчиво грел пальцы о чашку, поднеся ее близко к лицу, чтобы лучше чувствовать аромат. Лорд Адсид вспомнил, как засиживался в архиве допоздна, как ворошил подшивки, как пил остывший, подогретый магией, а оттого почти потерявший вкус кофе. На ум приходили когда-то вычитанные сведения о семье Льяны.

Ее дедушка по отцовской линии был жрецом. Такой никогда не стал бы замалчивать родство с Пророком. В семье его жены очень давно не было сильных магов. Мать госпожи Ральяны, хорошая целительница и травница, скорей относилась к посредственным волшебницам, чем к сильным. Ее родные умерли уже в рабстве, будь один из них сильным магом, это указали бы в записях. Единственным родственником Льяны, о котором ничего не удалось разузнать, был некто Нальяс. Истощенная тройка, ослабленный эльф, с трудом оправившийся после магической болезни…

— У нее нет сильных магов в семье, — отрешенно повторил лорд Адсид.

— Значит, одна из бабушек была неверна, — безразлично пожала плечами Видящая.

Ректор вспомнил то немногое, что Льяна рассказывала о родных. Даже не сами слова имели значение, а отклик ее сияющих и невероятно теплых эмоций. Мысль о супружеской измене в этой семье казалась противоестественной, крамольной.

Он отрицательно покачал головой и хмуро бросил:

— Не верится.

Арабел подалась вперед, заглянула в лицо друга и с лукавой улыбкой призналась:

— Мне никогда ещё не хотелось так сильно нарушить данное тебе слово и считать тебя без разрешения. Но не стану, не думай, — поспешно заверила она. — И все же… Что связывает тебя с Льяной? Раньше ты о ней никогда не говорил, вряд ли интересовался. А теперь так переживаешь о ее судьбе. Почему, Шэнли?

Он усмехнулся:

— Все ответы спрятаны в воспоминаниях о последнем ритуале.

Видящая мгновенно помрачнела:

— Уйдут недели, прежде чем мы сможем снять блоки! — ее голос прозвучал ожесточенно, Арабел вновь откинулась на спинку, обхватила себя рукой, резко жестикулируя левой. — Уверена, это Фиред постарался! Больше некому. Зря я позволила настолько сильному дару участвовать в ритуале. Ты ведь говорил раньше, что моя магия подчиняет тебя не полностью, а у тебя дар равный моему по силе. На что способен значительно превосходящий мою магию дар, никто не знает. Но на то, чтобы поставить блоки, его хватило.

— Мы не будем обходить блоки. На это времени нет, — твердо ответил лорд Адсид. — До отъезда Льяны осталось всего несколько дней. Εсли со стороны драконов было мошенничество, это нужно выяснить и подтвердить до ее отъезда. Мы с тобой проведем ритуал. Только ты, я и правильные вопросы, — он улыбнулся, увидев решимость во взгляде подруги. — Великая поможет, не может не помочь!

— Отличная мысль, — Арабел приободрилась. — Осталось только подождать, пока резервы восстановятся.

— Можно воспользоваться кристаллами, — напомнил ректор.

— Ах, Шэнли, — она огорченно покачала головой, — нельзя. Ты отлично это понимаешь, как знаешь и то, что кристаллы или следующее зелье серьезно навредят здоровью. Любое насильственное пополнение резерва будет губительным. Для нас обоих. Я просто свалюсь на несколько дней, и так прескверно себя чувствую. Ты, может, и не свалишься, но силы подорвешь и ещё долго не сможешь восстанавливаться сам.

Он знал, но готов был рискнуть. Чтобы не выпустить Льяну из страны, чтобы узнать правду о ритуале, чтобы защитить девушку, просившую его о помощи. Немощность, затянувшуюся на неделю-полторы, лорд Адсид считал ничтожной платой за возможность влиять на судьбу Льяны. Но следующему доводу он ничего противопоставить не смог.

— Я уверена, что нам понадобятся оба полных резерва и еще парочка кристаллов, — хмуро и решительно заявила Арабел. — Иначе ничего не получится. Мы обязаны подождать, чтобы добиться успеха. Обязаны, Шэнли.

Лорд Адсид коротко кивнул и постарался думать о хорошем. О том, что драконье высочество через несколько часов уедет, общения Льяны с лордом Фиредом можно будет избегать, и скоро девушке удастся побороть влияние неизвестного приворотного.

ГЛАВА 13

* * *

Мой жених пригласил нас с родителями в очень уютную чайную в центре города. Чудесная обстановка, обходительные подавальщицы, вкусный кофе и аромат свежей выпечки могли бы сделать эту встречу восхитительной, будь настрой моих родных иным.

Знакомство вышло не таким сердечным, как я надеялась, хотя и не таким холодным, как опасалась. Мама старалась поддерживать беседу, но ее предубежденность против этого брака все равно ощущалась. Она не задавала вопросов об Аролинге, не интересовалась принцем и его родственниками, не спрашивала о драконах и их традициях. Когда Εго Высочество обращался к ней, отвечала коротко, едва ли не односложно. Было совершенно очевидно, что ей не хочется говорить ни о семье, ни о прошлом, ни о ритуале, ни о помолвке.

Отец, бледный и бесконечно уставший, большую часть времени просто молчал. Его губы кривила неестественная, будто нарисованная улыбка, взгляд был тяжелым, неприятным. Свое истинное отношение к происходящему отец пытался скрывать. Ради меня он старался изображать удовольствие от общения с моим будущим мужем.

На мой взгляд, получалось плохо, поэтому я всеми силами сглаживала впечатление. Не хватало только, чтобы наследный принц Аролинга понял, насколько мои родители не рады видеть меня его невестой! Конечно, их нельзя винить за недоверие, за разумные опасения в том, удастся ли мне справиться с новой ролью принцессы.

Я разделяла их тревоги и будто заклинание повторяла себе, что Его Высочество, предначертанный мне в мужья, поможет, защитит, бережно направит. Правда, к концу недолгой встречи все больше сомневалась в том, что жениху хватит на это такта. Он, великодушно объяснив настроение моих родителей скованностью в непривычной ситуации, задал пару довольно неприятных вопросов о рабстве.

Отец стискивал зубы и молчал, стараясь не смотреть в сторону высокородного собеседника. Мама вымученно улыбалась и, сжимая десертную вилку так, что белели пальцы, рассказывала, насколько бесправным было наше положение всего два года назад. Ситуацию не спасало даже то, что Его Высочество порицал рабство, возмущался вседозволенностью и жестокостью кедвоских аристократов и убеждал, что в Аролинге никогда не доходило до подобного. По его словам, рабство в соседней стране сводилось к тому, что неплохо оплачиваемым работникам всего лишь не разрешалось переезжать без особых документов.

Не знаю, каких усилий отцу стоило сдержаться. Он и с наполненным резервом отвечал на такие неправдивые высказывания весьма резко. Потому и молчал, ведь истощенность магических сил не способствовала тщательному подбору слов. На мое счастье, Его Высочество упомянул скорый отъезд, сделал знак своему охраннику оплатить счет и поблагодарил моих родителей за то, что вырастили меня.

Прощаясь, принц Зуар взял мои руки в свои, поцеловал тыльные стороны ладоней и пообещал, что разлука будет недолгой. Встретившись взглядом с кареглазым красавцем, я вновь увидела вертикальные зрачки, чуть заметную прозрачную чешую, покрывающую лицо будущего мужа. Кожа его пальцев казалась грубой, а в словах слышались свист и шипение.

Хотелось выдернуть руки, отступить, стряхнуть наваждение, но какая-то часть моего сознания нашептывала хвалы Зуару, его решимости защитить меня, уберечь. Чешуя и изменившиеся только в моем видении наяву глаза были лишь признаками готовности бороться за меня! Как можно упрекать моего сказочного принца в том, что он дорожит мной? Разве не глупо?

Вид у меня в эту минуту был, скорей всего, растерянный. Εго Высочество попытался меня утешить, в голосе слышалась нежность, в улыбке я видела греющую сердце ласку.

— Не расстраивайтесь, госпожа Льяна, — мягко попросил принц. — Время до новой встречи пролетит незаметно, а здесь у вас еще есть дела. Сборы в дорогу, новый дом, в котором вашей семье только предстоит обжиться.

Он повернулся к отцу:

— Мне хочется сделать вашей семье небольшой подарок в честь нашего знакомства. В том мире, откуда драконы родом, принято, чтобы жених одаривал родителей невесты, — обворожительно улыбнулся мой будущий муж, одной рукой обнимая меня за талию и привлекая к себе.

С удовольствием вдохнув аромат горького миндаля, я наблюдала, как второй охранник Его Высочества поспешно достал из сумки окованную металлом шкатулку, подошел к нам и поднял крышку. Шкатулка доверху была наполнена золотыми монетами.

— Это очень щедрый дар, — с поклоном заверил отец, а по тону стало ясно, что следующая фраза будет вежливым отказом. — Ваше Высочество…

— Господин Эткур, — перебил принц, — я настаиваю.

Отце склонился еще ниже:

— Мы с супругой сердечно признательны вам.

Мой жених ласковым движением взял мою правую руку, поднес к губам и, шепнув, что будет скучать, нежно поцеловал мои пальцы. Сердце колотилось от волнения и незнакомого влечения, я жалела о том, что красавец-полудракон не поцеловал меня при всех, и с трудом сдерживала порыв обнять жениха, коснуться его губ своими, полностью отдаться зарождающейся любви и первому в жизни поцелую.

Мысль о поцелуе воскресила последнее взаимное зачарование с Шэнли Адсидом. Пьянящая радость, сметающее все мысли наслаждение, сводящий с ума красотой и чудесной созвучностью янтарный дар. Будто наяву почувствовала дымный запах лавра и бархатистый жасмин. Сравнение с ними базилик и горький миндаль безнадежно проигрывали и отозвались в сердце тревогой.

Я мягко высвободилась из рук Его Высочества и, поблагодарив за богатый подарок и проведенное вместе время, пожелала жениху доброй дороги. Он не заметил напряженности, казался вполне довольным собой и прошедшей встречей.

Его Высочество вышел из чайной, за ним последовали и телохранители. Я встретилась взглядом с Сюрреном, магом, которого лорд Адсид послал приглядывать за мной, легко ему кивнула. Он улыбнулся и вновь занялся своей чашкой.

Я тихо вернулась за столик, на свои места молчаливыми тенями сели истощенные родители. Отец поднял руки, устало потер лицо, надолго замер в этой позе.

— Все надеюсь, что вот-вот проснусь, что этот кошмар с минуты на минуту закончится, — тихо признался он.

Мама положила руку ему на плечо, прижалась к ней лбом и промолчала.

— Нам бы надо съездить посмотреть на подаренный дом. Может, сейчас? — робко предложила я.

Отец убрал ладони от лица, и подумалось, что с поездкой стоит все же повременить. Общение с принцем изрядно вымотало обоих родителей, теперь это стало особенно заметно. Отец выглядел еще более больным, чем утром, углубились морщины, лицо как-то осунулось. Это ощущение усиливала серая одежда с черными вставками.

— Меня очень удивляет этот подарок, — нахмурился отец. — Зачем тебе, «аролингской принцессе», дом в столице Кедвоса?

Я пожала плечами.

— Не знаю. Может, Его Величество посчитал, что дарить только деньги скучно?

Отец отрицательно покачал головой, недоверчиво усмехнулся:

— Нет, я уверен, дело не в этом. А еще я уверен в том, что правитель не собирался делать тебе такие дорогие подарки… Он, судя по твоим же словам, очень огорчен выбором Видящей.

— Меня тоже настораживает этот недвижимый подарок, — мама выпрямилась, привычным жестом провела пальцами по лбу, убрала за ухо выбившуюся прядь. — Поэтому думаю, нужно поехать, посмотреть.

Она подалась вперед, заглядывая отцу в лицо:

— Ты не возражаешь?

— Нет-нет, — он встал, окинул хмурым взглядом шкатулку с золотом: — И почему я не могу избавиться от ощущения, что это выкуп.

Я промолчала, мама тоже. Мы трое прекрасно знали ответ: принцу Зуару не стоило дарить деньги и говорить родителям, что они хорошо меня вырастили. Эта сцена слишком напоминала покупку рабыни. Поэтому отец не хотел брать шкатулку. Жаль, что наследникам престола не отказывают.

Подняв голову, встретилась взглядом с отцом. Он смотрел на меня испытывающе, будто ждал, что я стану защищать жениха. Вопреки всему у меня такого желания не было.

— Провокационный подарок, — с явным осуждением сказал отец.

Я кивнула.

— Его Высочеству Зуару следовало проявить больше такта, — напряженно добавил он.

И в этот момент мне вдруг стало ужасно обидно, что отец не верил в добрые намерения моего жениха. Почему он вообще все время сомневался в том, что Его Высочество и я можем быть хорошей парой?

— Он не мог знать, что мы так болезненно воспримем подарок! — я горячо вступилась за принца. — Он хотел порадовать, помочь, поддержать нас всех в трудное время! Уверена, это только начало! Он, как и Владыка Талаас, будут счастливы вернуть нашей семье былое величие!

— Эткур, — упрекнула мама, — я же просила тебя не упоминать имена!

Отец вздрогнул, коротко глянул на нее и крепко стиснул в руках шкатулку. Сжатые губы побледнели, закрытые глаза и нарочито глубокое дыхание свидетельствовали о попытках успокоиться. Я напомнила себе, что родители оба оказались почему-то с истощенными резервами, а оттого обижаться на их резкость нельзя.

— Прости. Не мог поверить, что это связано, — глухо бросил отец и, снова встретившись со мной взглядом, решил: — Нужно сказать тому магу, что мы возьмем извозчика. Чтобы человек лишний раз не волновался.

С этими словами он взял шкатулку и нетвердой походкой направился к Сюррену. До того, как я успела спросить, почему нельзя упоминать имена, мама взяла меня за руку и повела на улицу.

Короткая поездка по весеннему городу прошла в молчании — родители не хотели говорить при маге лорда Адсида, он сам тем для беседы не предлагал.

Дом, рядом с которым остановился извозчик, оказался значительно больше, чем я смела даже представить! Но в дарственной значилось: «серый дом с балконами на улице Мельников». Он в округе один такой и ошибки быть не может. Получается, теперь мне принадлежит трехэтажное здание, разделенное на три секции, каждая со своим входом.

— Это доходный дом, — оторопело выдохнул отец, перетянувший нас с мамой на другую сторону улицы, чтобы лучше разглядеть огромное строение.

— Вы верно догадались, — серьезно подтвердил человеческий маг. — Насколько отсюда видно, тут живут девять семей. Ρайон хороший, от реки недалеко, плата за жилье высокая… Тут дома каменные все. Щедрый дар. Χотя первый раз слышу, чтобы в городе были доходные дома, принадлежащие короне.

Родители обменялись напряженными взглядами, и озадаченное «Вот как?» отца насторожило меня еще больше.

— Если тут жить надумаете, то заселяться можно будет через две недели. Когда жильцы съедут. В договорах обычно так пишут, — продолжал мужчина.

Сюррен говорил о мебельщиках, о строителях, о договорах найма и о законниках, которым нужно показать бумаги. Я прислушивалась, сжимая мамину ладонь, но понимала, что не в состоянии сейчас воспринимать все эти сведения. Мы с лордом Адсидом уже обсуждали некоторые вопросы утром. Οн пообещал прислать к родителям своего законника, чтобы не возникло досадных недоразумений. Повернувшись к человеку, увидела, что отец слушает его очень внимательно, и тут краем глаза заметила движение на крыше дома.

Двое мастеровых прикрепили веревки к дымоходу. Один человек возился с поблескивающим серебром флюгером, второй что-то закрашивал на оштукатуренной стене. Прежде, чем успела спросить, чем занимаются эти люди, флюгер отцепили. Солнечные лучи заиграли на сияющих деталях, и я отлично разглядела петуха в окружении молний. Выходит, маг лорда Адсида не ошибся. До сегодняшнего дня доходный дом принадлежал князю Оторонскому, а вовсе не королю.

Отец тоже заметил герб Его Светлости на флюгере, а ещё обратил внимание на человека, которого я и не приметила. Высокий хорошо сложенный мужчина стоял рядом с домом и руководил мастеровыми. Его каштановые короткие волосы отблескивали бронзой, так некстати напомнив мне жениха. Стало тревожно, заколотилось сердце, а возникший перед глазами образ молодого дракона и вовсе сковал на пару мгновений страхом. «По их правилам, Льяна. Иначе не сломаешь», — услышала я будто наяву голос из сна.

— По всей видимости, это приказчик. Нужно с ним пообщаться! — решил отец и целеустремленно повел за собой нас с мамой.

Улыбчивый и вежливый человек, чью предупредительность заметно увеличила королевская дарственная, стал вводить нас в курс дел. Он не отрицал того, что доходный дом за прошедшую неделю дважды сменил хозяев, а Его Величество Иокарий владел зданием считанные часы. Хотя быстрый взгляд на маляра и неуверенность в голосе приказчика ясно давали понять, что вопросы, как и излишняя наблюдательность моего отца, собеседнику не нравятся. Потом приказчик передал большую папку, в которой хранились договора жильцов, и предложил посмотреть пустующую квартиру.

— Наниматели съехали неделю назад, — сняв с пояса большое кольцо с ключами, приказчик выбрал нужный и, поднявшись на невысокое крыльцо, отпер недавно отлакированную темную дверь.

Он говорил о сделанном в прошлом году обновлении фасада, о покраске лестницы и о замене перил во всех трех секциях дома. Распахнув дверь в квартиру на первом этаже, широким жестом пригласил войти. Уже через пару минут по выражению маминого лица стало ясно, что она не захочет искать никакое другое жилье.

Четыре просторные светлые комнаты, большая терраса, обрамленная высокими туями, цветочные клумбы, роняющая розоватые лепестки груша. Мебель в квартире отсутствовала, что было только на руку — воображению ничто не мешало. Оно расставляло диваны, кресла, кухонную утварь и алхимический стол, развешивало занавески. Отцу квартира тоже нравилась, но он держался по — деловому сухо и обсуждал с приказчиком возможности продлить пока договор так, чтобы человек по — прежнему присматривал за домом и жильцами.

С удовольствием вдыхая запах свежей краски, я оглядывала большую кухню-столовую и подошла к выходящему на улицу окну. На другой стороне, между обувной и портняжной мастерскими, расположилась лавка артефактора. В устланной черным полотном витрине маняще поблескивали кристаллы, рядом стояли красиво ограненные и украшенные золотыми полосами и кольцами хрустальные флаконы для дорогих зелий. В овальной коробке лежала тяжелая золотая цепь с овальным медальоном. Крупный рубин в крышке поймал солнечный луч и зловеще сиял всеми оттенками красного.

Я поежилась, отвела взгляд и тут увидела очень высокого светловолосого молодого эльфа. Лорд Такенд чуть нахмурился, огляделся по сторонам, чем мгновенно укрепил мою уверенность в том, что он не хотел бы быть замеченным здесь, и вошел в лавку артефактора.

Звякнул колокольчик, меня окутало тяжелым запахом затхлого помещения, множества сушеных трав, застарелого кофе и табака. За высоким прилавком в противоположном конце длинной комнаты сидел господин Иртар. Болезненно худощавый пожилой эльф поправил огромные очки, придававшие ему сходство с хищной птицей, встал, поклонился:

— Рад видеть вас, лорд Такенд.

Светловолосый аристократ ответил благожелательно, его голос доносился издалека, глухо, тихо, и слова я разбирала с трудом. Ощущение было таким, будто все помещение ушло под воду. Правда, движения эльфов стали поразительно быстрыми — я даже заметить не успела, как на прилавке появились длинный деревянный футляр и овальная коробка, с таким же серебристым узором, что и на упаковке рубинового медальона. Лорд Такенд медленно поглаживал пальцем завитки тиснения, а господин Иртар посвятил себя потертой книге, стоящей на вделанном в прилавок пюпитре. Торговец, способный достать любой ингредиент, что-то писал на желтой странице, когда колокольчик звякнул еще раз. Я оглянулась и увидела лорда Цорея.

Он был решителен и спокоен, что-то сказал, но я ни этих его слов, ни долгой беседы с торговцем и другом не слышала. Потом юноша коснулся родовой печатью свежей записи в книге. За что лорд Цорей таким образом заплатил, я прочесть не смогла.

— Льяна, — окликнула мама, — мы тут все уже посмотрели.

Я вздрогнула, оперлась на подоконник и повернулась к родителям. Надо же, не заметила, как ушел приказчик.

— Это замечательно, — выдавив улыбку, спросила: — Вернемся в «Голубятню»?

— Да, пожалуй, — согласился отец, обнимая маму за талию. В руке он сжимал четыре ключа на небольшом кольце, а настроение у обоих было приподнятое. Редкость в последние дни.

— Комната в гостинице еще оплачена, — размышляла вслух прижавшаяся к отцу мама, — у нас есть время заказать мебель, купить матрасы, посуду, всякие мелочи. Не хочется даже и пару дней жить здесь на голом полу. Χочется, чтобы настоящая жизнь в столице началась с удобства.

Отец улыбнулся и наклонился поцеловать маму. Я отвернулась к окну и увидела лорда Цорея, входящего в лавку господина Иртара. Получается, я видела будущее, пусть и недалекое. Нужно поговорить об этом с лордом Адсидом.

Обед в «Голубятне», разговоры родителей, чтение многочисленных документов, приблизительный расчет, на что хватит имеющихся денег, оставили по себе стойкое впечатление чужой жизни. Будто происходящее меня не касалось, не трогало, будто будущее моей семьи не имело ко мне лично никакого отношения. Родители обсуждали список вещей, которые собирались купить в первую очередь, я доедала яблочный пирог, когда почувствовала потребность уехать из столицы. Понадобилось не меньше часа, чтобы понять, отчего вдруг возникло это желание. Его Высочество Зуар, наследник аролингского престола, мой будущий муж, покинул город, а из-за клятвы на крови, данной во время ритуала помолвки, я желала следовать за ним, быть рядом.

Простой ответ меня огорчил, на сердце стало тревожно, снова ощутила себя бесправной, лишенной способности влиять на собственную судьбу. Портить настроение родителям не хотелось, обсуждать с ними предстоящие отъезд и свадьбу — тем более. Изо всех сил изображая спокойствие, я простилась с обоими и в сопровождении приставленного ко мне мага побрела в университет. Запершись в комнате, взялась за учебники и до вечера читала о кристаллах и защитных амулетах.

Сумерки заползали в комнату, разбирать слова постепенно становилось трудней. Я только собралась зажечь кристаллы, как в дверь постучали. Я замерла, затаилась, не сомневаясь, что в коридоре не лорд Адсид. Общаться с кем-либо другим не хотелось.

Стук повторился, но не настойчиво, скорей, робко. Голос лорда Цорея, окликнувшего меня,звучал так же. Через минуту послышался шорох — письмо аккуратно встало на полочку под зеркалом. Когда шаги будущего главы рода Татторей стихли, я тихонько подошла к двери и взяла конверт, заинтересовавшись тем, что мог написать этот удивительно настойчивый юноша.

Его послание я считала мастерски составленным. Комплиментов ровно столько, чтобы они казались уместными, не нарочитыми. Упоминание помолвки было вовсе не поздравлением, а лишь поводом поговорить о подаренном доме и предложить мне помощь достойного доверия законника. Чтобы обсудить все без суеты и лишних ушей, лорд Цорей приглашал встретиться в городе на следующий день. О том, что ни на лекциях, ни в столовой меня не застать, юноша не обмолвился. Зато упомянул, что уже в начале следующей недели все несостоявшиеся невесты Его Высочества вернутся в университет. Не знаю, задумывалось ли это как предупреждение, но я именно так эти слова и расценила.

Лорд Адсид в тот вечер на ужин меня опять не позвал, что казалось плохим знаком. К счастью, я заметила появившуюся на полочке записку от него раньше, чем пришла к мысли, что ограничением общения он наказывает меня за какую-то неочевидную мне оплошность. В записке лорд ректор приглашал позавтракать вместе и желал доброй ночи. Простые слова не дали мне совсем загрустить и даже притупили желание уехать поскорей из Кедвоса.

ΓЛАВА 14

Ночью спала неспокойно, все металась между видениями. Знакомый человек с жестким взглядом вновь требовал от кого-то клятвы на крови. Красные отсветы на худощавом лице делали его слова совсем жуткими. Ответа его невидимого собеседника я не слышала, а вот голос, уговаривающий меня играть по чужим правилам, напротив, был очень отчетливым. Видение пустоши дополнилось запахами, а огромный кристалл на сколе рассеченной молнией скалы манил и, казалось, нашептывал что-то утешающее.

Последним приснился лорд Такенд, поигрывающий склянкой с «Удушьем». Голову светловолосого эльфа закрывал большой пузырь, затемненный так, что видно было лишь глаза. Взгляд смотрящего прямо на меня аристократа не сулил ничего хорошего, и я знала, что лорд в любое мгновение бросит склянку. Я же не могла пошевелиться. Вообще! К вящему ужасу поняла, что не чувствую магию! Совершенно, будто ее у меня никогда не было!

«Удушье» взмыло в воздух. Я заверещала, изо всех сил дернулась в сторону.

Упала с постели, пребольно ударилась коленями и проснулась. Стянув с кровати одеяло, пыталась сообразить, где нахожусь. Мне понадобилось больше времени, чем потребовалось лорду Адсиду, чтобы сбежать по лестнице вниз.

Дверь распахнулась. Вспыхнули кристаллы. На пороге возник грозный лорд Адсид. Распущенные волосы ниспадают на плечи и грудь, знакомый халат подчеркивает красоту фигуры, лицо спокойное, будто высеченное из мрамора, взгляд твердый, на кончиках пальцев поблескивают магические разряды.

Он отыскал меня глазами, вопросительно поднял бровь. Я потупилась:

— Мне жаль, что мои кошмары мешают вам спать, — прозвучало тихо и ломко.

— Ничего страшного, — покровительственно и удивительно спокойно для такой ситуации ответил лорд Адсид. — Кристалл сработал бы через каких-то полчаса. Значит, вначале выпьем кофе, все обсудим, а потом позавтракаем. Жду вас наверху.

Я кивнула, поблагодарила магистра за то, что пришел проверить.

— Для этого и создано «Семейное спокойствие», — куда теплей улыбнулся он и вышел.

Замок щелкнул, я обессилено села на пол, закрыла глаза и вздрогнула, вновь увидев лицо лорда Такенда и летящую склянку с «Удушьем». Знать бы еще, откуда берутся и что означают эти сны…

В кабинете лорда Адсида пахло свежемолотым кофе, рядом с ещё незажженной горелкой стояли джезва и чашки с блюдцами. Чуть поодаль — металлическая коробка, по всей видимости, с печеньем. Ректора в кабинете не было, из-за закрытой двери в спальню доносились шорохи.

К тому моменту, как лорд Адсид, надевший темно-серую с черной отделкой мантию, вышел в кабинет, я сварила кофе и аккуратно разливала отстоявшийся напиток по чашечкам. Магистр улыбнулся, с явным удовольствием вдохнул аромат и подошел к столу.

— Мне очень жаль, что вы из-за меня не выспались, — покаялась я, не осмеливаясь встретиться взглядом с мужчиной.

— Ваше общество и чашка кофе способны сделать любое утро превосходным, — улыбнулся он.

Я почувствовала, как горят щеки, ещё больше смутилась, не понимая, сколько в этих словах правды, а сколько шутки. Он помог мне сесть. Наслаждаясь ярким запахом его духов и целомудренной близостью, я надеялась, что он не шутил вовсе. Глупые, наивные мысли, в которых и себе самой стыдно было признаться. А потом он сел напротив, поднес чашку к губам, но не отпил, а глубоко вдохнул аромат, прикрыв глаза от удовольствия. Тогда я показалась себе просто невозможной дурехой, напридумывавшей то, чего близко не было и быть не могло! «Семейное спокойствие» временно связало нас, соединило и заставляло думать, что у недолговечного и исключительно политического союза есть какая-то основа другого толка. Глупости и морок!

Собраться с мыслями было трудно, молчащий и задумчивый лорд Адсид не помогал. Он небольшими глотками пил кофе, рассеянно съел засахаренный миндаль из коробки и, кажется, удивился, когда чашечка опустела.

— Еще хотите? — он встретился со мной взглядом, а голос прозвучал буднично и по-домашнему, словно опекун привык завтракать вместе со мной.

Стало даже обидно, что это не так. Я отрицательно покачала головой:

— Спасибо, не надо. Я редко пью кофе.

— Тогда вы правы, вторую чашку сразу пить не стоит.

Мимолетная улыбка украсила его губы, лорд Адсид встал, взял джезву и ушел в умывальню. Вернулся через минуту, на ходу вытирая помытую джезву, и выглядел гораздо более собранным и сосредоточенным.

— Как вчера прошла встреча? — опекун достал кофемолку и мешочек с зернами.

— Лучше, чем я опасалась.

Он глянул на меня искоса, чуть заметно усмехнулся:

— Значит, все же плохо?

Я вздохнула и призналась. С кем же быть откровенной, если не с ним?

— Он подарил моим родителям деньги. За меня.

Лорд Адсид помрачнел и зло крутанул ручку кофемолки.

— Сказал, конечно, что это древняя традиция, — отведя взгляд, тихо добавила я.

Он промолчал, а кофемолка остервенело дробила зерна.

— На дом смотрели? — через пару минут лорд Адсид резко поменял тему.

— Да, — просияла я. — Это доходный дом, вы знали?

Он покачал головой и выглядел немного удивленным:

— Неожиданно дорогой подарок… Я из надежных источников знаю, что Его Величество собирался одарить вас куда скромней.

— Еще пару дней назад этот дом принадлежал князю Оторонскому. Потом его отдали в распоряжение короны, — поделилась я сведениями.

— Как любопытно, — хмыкнул собеседник, поставив джезву на зажженную мной горелку. — Мне сказали, вы сегодня встречаетесь с родителями.

— Да, в полдень, — кивнула я.

— Мой законник тоже подойдет в «Голубятню». Нужно проверить бумаги. Если передача собственности осуществлялась дважды за такой короткий срок, писари или королевские законники могли что-то упустить из виду. Тем более, насколько я понимаю, вы хотите передать родителям право распоряжаться этим новым имуществом.

Он хмуро взирал на свой будущий кофе и чуть покачивал джезву. Почему-то это меня задело. Глупо, конечно, но мне хотелось, чтобы лорд Адсид говорил со мной, а не с собирающейся на поверхности пенкой.

— Лорд Цорей тоже предложил мне услуги доверенного законника.

— В самом деле? — опекун удивленно вскинул бровь и задумчиво добавил: — Какой неожиданно настойчивый юноша.

То, что лорд Адсид моими же словами охарактеризовал аристократа, меня позабавило. Собеседник заметил мою веселость, тепло улыбнулся:

— Он был бы польщен вашим доверием.

— Возможно, — покладисто согласилась я. — Но, кажется, он привязался ко мне чуть больше, чем следовало бы. К сожалению.

— Вы так говорите из-за помолвки? — пытливо посмотрел на меня опекун, приподняв над пламенем закипевшую джезву.

Я покачала головой, не зная, в какие фразы лучше всего облечь ответ.

— Он приятный юноша, мы хорошо поладили, но…

На язык просились слова о том, что первое время я не чувствовала искренности молодого лорда, что порой казалась себе рядом с ним любопытной зверушкой, повадки которой он хотел изучить. Εсли бы я не познакомилась раньше с лордом Адсидом и не понимала, чем вызван интерес ко мне лорда Цорея, возможно, я считала бы внимание юноши лестным. Однако молодой аристократ во всем проигрывал моему магическому опекуну, и это очевидное различие уже нельзя было сгладить.

— Но? — лорд Адсид погасил горелку и оставил кофе отстаиваться.

Я посмотрела на янтарное кольцо, напоминающее чудесный медовый дар опекуна, и выпалила:

— Мне кажется, я для него трофей. Перспективная восьмерка, хорошая родословная, знания этикета, неплохой алхимик. Преподаватели меня хвалят, оценки высокие опять же… Для него я — набор удобных характеристик, за которыми он не видит личность. Если бы этими же качествами обладала другая девушка, интерес ко мне у него и не возник бы. Сейчас он проявляет настойчивость, потому что задета его гордость. Он ухаживал, старался, но на выборе леди Арабел это не сказалось. Им движет ущемленное самолюбие, я даже могу предположить, что Его Величество каким-то образом повлиял на других знатных студентов. Ведь вы предсказывали появление нескольких поклонников, а появился только он один. Я склонна доверять вашей оценке происходящего и думаю, без вмешательства Его Величества у лорда Цорея были бы соперники.

К концу этой тирады я смутилась окончательно. Кажется, ничто на свете не могло заставить меня оторвать взгляд от янтарного кольца лорда Адсида. Чувствуя, как с каждым ударом сердца ярче разгораются щеки, ясно осознала, что опекун никогда не относился ко мне так, как лорд Цорей. Для лорда Адсида я была личностью, которую не разбить на угодные и неугодные черты.

— Вашим рассуждениям не отказать в логичности, — похвалил собеседник, спокойно наливая себе кофе. — Понятно, что вам кажется закономерным непроходящее желание лорда Цорея тем или иным образом устроить свидание с вами.

— Я видела его вчера мельком, — внимательно рассматривая кофейную гущу на дне своей чашки, призналась я. — И надеялась, вы сможете объяснить одну странность.

— Постараюсь, — бесстрастно пообещал лорд Адсид.

Воспоминание о вчерашнем видении наяву воскресило образ лорда Такенда, напугавший меня ночью. Сердце тревожно забилось, и я поторопилась спрятать руки на коленях, чтобы не показать дрожь. Как правильно говорить о непонятных проявлениях дара, не представляла, а потому выбрала единственно действенный способ: набрать побольше воздуха и сказать правду.

Лорд Адсид внимательно выслушал, задал уточняющие вопросы и, задумчиво кивая, поинтересовался, что же мне такое приснилось ночью. Рассказ ему не понравился, это чувствовалось, хотя внешне опекун оставался совершенно спокойным. В то же время лорд Адсид не считал мои сны чем-то пустым и бестолковым. Он даже обмолвился, что делал записи о них.

— Но чем они объясняются? — робко спросила я, подняв глаза на сидящего напротив ректора.

Οн постучал пальцами по подлокотнику, встретился со мной взглядом:

— Тем, что вы потомок Пророка, госпожа Льяна.

Я недоверчиво нахмурилась, покачала головой:

— Не может быть. Вы же сами говорили, что непохоже! Насколько помню, леди Арабел тоже так считает.

— Теперь правильно говорить «считала», — как-то невесело усмехнулся он. — Леди Арабел изменила свое мнение и называет все эти видения и сны доказательствами вашего родства с Пророком. К сожалению, это не защищает вас от брака. Не отменяет помолвку. Не улучшает ваше положение ни на пушинку. Узнав о необычной наследственности, наши союзники лишь крепче вцепятся в вас.

— А… А Его Величество…

— Ему было бы, конечно, лестно иметь в своем распоряжении и Пророка, пусть ослабленного, но развивающегося, и опытную Видящую. Однако никакие желания правителя не избавят вас от кровной клятвы помолвки, — красивый голос лорда Адсида прозвучал мрачно, подчеркивая неоспоримость неприятной истины. — Вы ведь чувствуете ее зов, не так ли?

Я кивнула. Зов ощущался сильно. Настолько, что хотелось купить лошадь и собирать сумки.

— Поэтому пока будет лучше, если об особенностях вашего дара не узнают посторонние. Я уговорил леди Арабел сохранить наши догадки в секрете. Еще мне нужно поговорить с вашими родителями, — переплетя пальцы, подытожил он. — Есть вопросы о вашей семье, на которые они дадут более полные ответы, чем вы.

— А что вы хотите знать? — полюбопытствовала я, хотя догадывалась, что лорд Адсид не скажет.

Он тепло улыбнулся, отрицательно покачал головой.

— Я вам доверяю, госпожа Льяна, но некоторые вещи вы не можете помнить в виду вашего возраста.

Уточнить я не успела — лорд Адсид предложил заказать завтрак.

ГЛАВА 15

— Нам стоит вернуться к вопросу о деньгах, — обсудив со старшим слугой завтрак, опекун подошел к рабочему столу и выдвинул нижний ящик. — Высокомерие и заносчивость княжны Оторонской принесли больше добрых плодов, чем может показаться на первый взгляд.

Я нахмурилась, не вполне понимая, что он имеет в виду, а лорд Адсид тем временем достал из ящика увесистый с виду кошель.

— Не знаю, слышали ли вы, но в незапамятные времена, когда вам только предстояло ответить на вопросы по этикету, я наложил взыскание на некоторых девушек.

Ректор весело улыбнулся, а я вспомнила его слова в мою защиту. Он ведь знал правду о моей родословной и, видимо, уже тогда предполагал, что я, обладательница самого сильного дара, действительно могла бы выиграть. В таком свете фраза об оправе для драгоценных каменьев играла другими красками.

— Поскольку девушек, позволивших себе недопустимое поведение, было много, сумма вышла внушительная, — пояснил лорд Адсид. — Хватит и на то, чтобы обустроиться в столице, и на удобную одежду для путешествия.

Упоминание скорого отъезда в одно мгновение испортило мне настроение. Я отвела взгляд и невпопад призналась:

— Я часто вижу чешую на его лице.

Эти слова опекуна насторожили, но, как мне показалось, не слишком удивили.

— Думаю, это связано с тем, что вы видите в нем угрозу, — задумчиво заключил лорд Адсид. — Хотя, учитывая их успешное влияние на вас, вашу неестественную восторженность, столь трезвая оценка жениха неожиданна.

— Не могла не заметить, что вы стараетесь не упоминать его имя, — я исподлобья смотрела на усаживающегося напротив собеседника.

— Возможно, вам это не очевидно, но вы сами не произносите его, а обходитесь заменами имени.

По тому, как в усмешке приподнялся левый уголок его рта, стало ясно, что это наблюдение доставляло лорду Адсиду удовольствие. Отчего опекуна радовала такая мелочь, я не понимала, а потому смутилась.

— Мои родители, как вчера выяснилось, условились при мне его имя не называть.

— О, даже так? — в глубоком баритоне ещё явственней послышалась улыбка. — Никогда не сомневался в их догадливости.

— Жаль, мне ее не хватило…

— Не огорчайтесь, госпожа Льяна, — мягко посоветовал он. — Боюсь, магия наших союзников устроена так, что вы при всем желании не смогли бы заметить закономерности. Но стоит произнести имена наследника или его советника, как ваше мировоззрение мгновенно меняется.

Я недоверчиво глянула на лорда Адсида, он, будто извиняясь, пожал плечами. Причин сомневаться в его беспристрастности у меня не было, а воспоминания о собственных попытках защищать принца и оправдывать его бестактные поступки настораживали. Ведь по всему выходило, что лорд Адсид прав.

В дверь постучали, магистр набросил на меня иллюзию и только после этого разрешил слугам войти. Пока на столе появлялись кувшин с соком, свежая сдоба, розеточки с вареньем и творог, я разглядывала свое отражение в оконном стекле. Сегодня слуги думали, что лорд ректор завтракает с крупным седовласым человеком, одетым в форменный костюм с гербом Адсидов.

Ни вежливые слуги, ни собственный необычный внешний вид не отвлекали от невеселых мыслей. Если не только присутствие, но даже имя будущего супруга неотвратимо сказывается на моем мнении, то о какой свободе может идти речь? Ведь я оказываюсь лишена даже права на собственные мысли!

— Странная какая-то получится семейная жизнь, — буркнула я, когда за слугами закрылась дверь.

— Что вы имеете в виду? — разламывая иллюзию и впитывая затраченную на нее магию, уточнил опекун.

— И на приеме это чувствовалось, и вчера, — нехотя пояснила я. — Рядом с ним я теряю волю. Перестаю быть собой… А еще обижалась на отца, когда он сказал, что любовь такой не бывает.

— Господин Эткур прав. Любовь не порабощает, — голос Шэнли Адсида прозвучал веско, как вердикт. — Вы попали под какое-то заклятие, но боретесь с ним. Пророки, по заверениям леди Арабел, мало восприимчивы к попыткам влиять на их чувства. Собственно, — добавил он задумчиво, — как и Видящие.

— Но если это не любовь, если это заклятие и, — я поморщилась, заставив себя произнести слово, — порабощение, то почему леди Арабел выбрала меня?

— Не знаю, — спокойно ответил опекун. — Она тоже не знает, хотя видела в ритуале притяжение даров. Но все же единственный честный ответ: потому что так нужно было господам драконам.

Я сникла. Такой ответ никак не помогал разобраться в ситуации.

— Леди Арабел и я постараемся выяснить, почему господам драконам понадобились именно вы, — судя по тону, лорд Адсид пытался меня утешить. — Если это будет возможно, если вы этого захотите, я постараюсь сделать так, чтобы дальше помолвки дело не зашло.

Я вскинула голову, заглянула в серьезные серые глаза, но сказать ничего не смогла — забыла все возможные слова. Хотя думаю, то, что Шэнли Адсид очень меня обнадежил, и так было написано на моем лице.

— Я приложу все усилия для этого, — заверил он.

— Но я ведь поклялась ему… — прошелестела я.

— Это были помолвленные клятвы, а не свадебные, — ободряюще усмехнулся он. — Это единственное, в чем я согласен с голосом из вашего сна. Помолвка — не свадьба.

На сердце стало легче, гнетущие мысли рассеялись, почувствовала, что улыбаюсь, глядя в глаза такого родного мужчины. Хотелось быть ближе к нему, дарить свое тепло, наслаждаться лаской объятий и ощущать его дар, сплетенный с моим…

Раздался тихий шорох, Шэнли Адсид вдруг изменился в лице, взгляд стал виноватым.

— Простите, — он чуть тряхнул головой, будто отгонял наваждение. — Я был бы рад зачарованию, но не могу. Не сейчас.

Я растерянно моргнула и, наконец, заметила, что коснулась бы собеседника, если бы он не убрал руку. Стало ужасно неловко. Ведь он уже показывал свое отношение к зачарованию. Получилось, что я навязывала ему нечто неприятное.

— Доверю вам тайну, — его голос звучал бодро, но я отлично понимала, что опекун хочет скрыть замешательство и сгладить ситуацию. — Леди Арабел собирается в ближайшее время провести один ритуал. Для этого ее и мой резервы должны восстановиться естественным путем. Без дополнительных подпиток.

— Таких, как зачарование? — робко уточнила я.

Считать, что только этим обусловлено его нежелание касаться меня, было несравненно приятней, чем надумывать другие причины. Ведь раньше, до объявления исхода ритуала, Шэнли Адсид совершенно точно получал удовольствие от единения даров.

— Верно, — мягко, с теплой улыбкой заверил он. — Вы, уверен, знаете, что быстрому восполнению резерва способствуют сон, прогулки на свежем воздухе, интересные собеседники. Мне хотелось бы пригласить вас и ваших родителей сегодня на ужин. Как вы относитесь к такому предложению?

— Я очень польщена, — честное признание прозвучало немного сипло, оттого я смутилась еще больше. Было невыразимо радостно, что лорд Адсид считал меня приятной собеседницей. — Уверена, мама и отец тоже будут очень рады.

Он назначил время, подчеркнул, что не ждет ни вина, ни сладостей к чаю. Причем опять использовал те же слова, что и я. Будто мысли прочитал! Заметив мое удивление, Шэнли Адсид рассмеялся и велел считать ужин деловой встречей. Не меньше порадовало меня и разрешение проведать магистра Форожа, хотя занятия ректор все же советовал пропускать.

Больше ни словом отбор и моего жениха не упоминали, не касались дел влиятельных родов. Это была очень светлая беседа, а полтора часа за завтраком пролетели в один миг в обществе обаятельного Шэнли Адсида.

К моей огромной радости, он не собирался ограничивать общение одним лишь завтраком. Когда слуги убрали грязную посуду, ректор достал из шкафа тренировочный кристалл с закованным в нем ядовитым заклинанием.

— Лорд Тассий сказал, у вас получилось правильно разделить потоки, — положив пособие передо мной, опекун вопросительно приподнял бровь.

— Получилось. Хоть и не сразу, — согласилась я, припоминая довольно странное ощущение, вызванное заклинанием.

— Ни у кого сразу не получается, — заверил он, возвращаясь на свое место. — Кстати, лорд Тассий хорошо отзывался о ваших способностях и хвалил за то, что вы пришли на внеплановое занятие подготовленной.

Похвала? От магистра Тассия? Я некоторое время молча хлопала глазами, а собеседника явно забавляло мое изумление.

— Кажется, он смирился с изменением моего статуса, — пробормотала я.

— Да, создается такое впечатление, — согласился лорд Адсид. — Еще он посетовал, что редко встречает таких целеустремленных студенток. Сказал, будет очень жаль, если вы забросите учебу.

От смущения запылали щеки, и я не выдержала:

— Вы решили экспериментальным путем выяснить, как сильно я могу покраснеть?

Он рассмеялся.

— Вы очаровательно смущаетесь, но я знаю, что до предела еще далеко. Есть множество приятных способов затмить сегодняшние успехи.

Фраза прозвучала неожиданно двусмысленно, и чувствуя, как жар опаляет и уши тоже, я поспешила отвести взгляд от веселящегося собеседника.

— Но давайте вернемся к насущными делами, — он жестом указал на лежащий на светлой скатерти кристалл. — Попробуйте. Знаю, вы давно не тренировались, а заклинание новое. Поэтому не переживайте, если не получится.

Разочаровывать опекуна, особенно после похвал враждебно настроенного ко мне магистра, очень не хотелось. Я собралась, постаралась разделить потоки, но выходило плохо. Кристалл в моих руках болезненно поблескивал, но и только.

Еще раз посоветовав мне не расстраиваться, лорд Адсид наклонился вперед и положил руки рядом с моими. Теперь его открытые ладони почти касались моих пальцев, были настолько близко, что я чувствовала тепло его рук. Из-за неожиданного, но бесконечно приятного незавершенного прикосновения взволнованным стуком зашлось сердце, сбилось дыхание. Смотреть на опекуна в этот момент я бы не отважилась ни за что.

— Попробуйте снова, — голос мужчины прозвучал тихо и неожиданно глухо. — Я почувствую вашу магию и смогу понять, какая именно часть заклинания вызывает у вас сложности.

Я кивнула и выполнила его распоряжение, про себя проговаривая формулу. Но уже на втором слове заклинание, попытки разделить потоки стали совершенно неважным фоном. Прикрыв глаза, чтобы мерцания кристалла не мешали сосредоточиться, я с наслаждением вбирала образы янтарной десятки лорда Адсида. Многогранный дар излучал тепло, казался сгустком света, ласкал чувства медовой мягкостью. Я любовалась магией опекуна, ощущала его восполнившийся больше чем на половину резерв, ласковую оберегающую силу мужского дара. Почти зачарование, но это «почти» делало красивое волшебство пустым и неполноценным. Было чуть ли не до слез горько, что не возникло ни единения даров, ни взаимопроникновения эмоций.

Он убрал руки, прокашлялся, но в голосе все равно слышалась хрипотца, когда лорд Адсид советовал, на какую часть формулы следует обратить внимание. Он объяснял, я старалась запоминать, хоть мысли и были заняты совершенно другим. Вот уж не думала, что буду так сильно тосковать по зачарованиям. Οбругав себя за глупые мечтания, постаралась сосредоточиться на волшебстве и следовать советам опекуна.

С третьего раза кристалл откликнулся правильно. Лорд Адсид, с которым я не решалась встретиться взглядом, снова положил руки рядом с моими. Несостоявшееся касание растревожило сердце, а не допустить настолько желанное зачарование оказалось невообразимо трудно. Значительно сложней, чем правильно разделить потоки магии.

Он хвалил меня, в голосе слышалась улыбка, но я думала только о том, какие именно мои переживания передаются опекуну. К счастью, Шэнли Адсид больше не стремился даже к такой целомудренной близости и решил урок на сегодня закончить. Он объяснил это необходимостью поберечь резерв, отдохнуть и накопить силы перед ритуалом Видящей. Я знала, что он немного лукавил, ведь сама изредка пользовалась таким контролирующим заклинанием, помогая Падеусу готовиться к занятиям. Расхода магии на него практически не было, значит, опекун все же заметил и верно истолковал мое смущение. Правда, он старался не заострять на моем поведении внимания и даже предложил проводить в больничное крыло.

— Мне по дороге, — улыбнулся он. — Нужно зайти в оранжерею, а на обратном пути я тоже загляну к магистру Форожу.

Алхимик, к которому лекарь меня впервые за столько времени пустил, выглядел неплохо и очень мне обрадовался. Расспросы о его здоровье переплелись с благодарностями за то, что я выполнила заказ, а честь университета не пострадала. Потом магистр заговорил об отборе и больше хмурился, чем выражал восторги.

— Вы хоть осознаете, какому испытанию вас подверг жених? — глядя на меня исподлобья, спросил магистр Форож.

— Боюсь, не понимаю, о чем вы.

— Я о клятве на крови! — раздраженно взмахнул рукой алхимик. — Я не противник помолвленных клятв, но устроить помолвку и бросить невесту в такой дали… Это просто издевательство какое-то!

— Боюсь, я все ещё не понимаю, причем тут расстояние, — я недоуменно пожала плечами.

— Ах, госпожа Льяна, какое же вы все-таки ещё наивное дитя! — огорченно покачал головой собеседник, и не думавший даже скрывать, насколько расстроили его новости и мое незнание. — Магия крови — очень опасное направление. Больше всего оно опасно тем, что мы мало про него знаем.

Он подался вперед, внимательно глядя мне в глаза:

— Вам сказали, что за нарушение клятвы магия вас может покалечить, лишить дара или даже убить?

Сердце противно екнуло, губы захолодели, я стиснула кулаки, чтобы магистр не видел, как задрожали мои пальцы.

— Так я и думал! — бросил он ожесточенно, будто эти слова были ругательствами.

Повисла напряженная и гнетущая тишина. Я пыталась замедлить болезненно бьющееся сердце, злой магистр Форож некрасиво кривил рот. Он нарушил молчание первым:

— Успокаивает только то, что он тоже вам поклялся. Некоторую часть неудобств он тоже прочувствует.

Не стала уточнять, о каких неудобствах речь. Настолько разозленным я пожилого алхимика прежде не видела и побаивалась спровоцировать вопросами.

— Вы наверняка ощущаете зов. Магия принуждает вас поскорей ехать к нему, так?

Он вперился в меня колючим взглядом, я кивнула.

— Если вы не выполните его условий, если не явитесь вовремя в Аролинг, то магия вас накажет! — жестко подчеркнул магистр.

Я зябко поежилась:

— Не может быть все так плохо, — собственный голос прозвучал неприятно звонко от волнения. — Его Величество разрешил помолвку, никто из вельмож не возражал. Даже лорд советник не возражал. А вы ведь знаете, что аролингцы очень увлечены магией крови!

Голос дрогнул, послышавшиеся в нем жалостливые нотки мне совсем не понравились. Оставалось радоваться тому, что мысль я все же донесла. Однако мои доводы воздействовали на магистра Форожа не так, как хотелось, — он нахмурился ещё больше, вскочил с кровати и начал сновать по комнате.

— Вообще не понимаю, как это допустили! У нас не принято так разлучаться именно из-за клятв. Большое расстояние клятва может посчитать изменой. А измена вас убьет!

Дверь с грохотом отворилась. Я вздрогнула, обернулась и съежилась под обвиняющим взглядом лекаря.

— Так я и знал, что вас нельзя пускать! — прогрохотал он. — Вон!

Магистр Форож пробовал за меня вступиться, но лекарь откинул магией одеяло и велел подопечному ложиться. Я молча выскользнула в коридор, радуясь тому, что разъяренный врачеватель отвлекся на алхимика. Дверь в комнату за мной захлопнулась. Я стояла в приемной, опираясь спиной о стену, потому что земля уходила из-под ног. Из-за двери доносились голоса спорящих мужчин.

«Большое расстояние — измена. Измена убьет!» — слышала я снова и снова. Жуткая правда, звучащая похоронным звоном. Прижав руки к груди, закрыв глаза, я тщетно пыталась побороть поднявшийся в душе животный страх.

— Что случилось? — раздался рядом тихий голос лорда Адсида.

Я встретилась взглядом с участливым и обеспокоенным опекуном, и в этот момент мне было совершенно все равно, что он думает о взаимных зачарованиях. Я просто обняла его и расплакалась.

Медовое тепло успокаивало сердце, дымный лавр высушил слезы, руки Шэнли Адсида, драгоценная и единственная защита, обнимали бережно, ласково. Всего пару мгновений спустя стало ясно, что нет на свете ничего прекрасней нашего единения. Сплетение моей магии с его было так гармонично, так правильно, дарило столько наслаждения, что я забыла обо всем. Существовал только Шэнли…

Он коснулся моего лица ладонью, осторожно стер пальцем след слезы, и наши взгляды встретились. В тот миг стало очевидно, что он, как и я, очень дорожит нашей связью. Тогда я знала, что ему будет больно ее потерять, будет больно потерять меня.

Показалось, что время остановилось, чтобы мы навсегда остались в этой прекрасной минуте. Его глаза были очень близко, но выражение я описать не могла. Только любовалась им и отчего-то теряла ясность мышления. Даже возникло такое же странное ощущение, как во время приема, когда я ненадолго провалилась в мысли леди Арабел.

Οн несколько раз моргнул, тряхнул головой и отступил на шаг, выпустив меня из рук. Без него стало холодно, но сердце полнилось пьянящей радостью, чуть подпорченной слишком резким выпадением из общего волшебства. Он тяжело дышал, опираясь рукой о стену. На меня не смотрел, и к лучшему. Я ужасно смутилась из-за зачарования, которого он не хотел. Корила себя за то, что так откровенно восхищалась им. Упрекала за вновь проскользнувшую мысль о поцелуях влюбленных. Было так стыдно, что казалось, вот-вот сгорю на месте.

— Не вините себя ни в чем, — сипло попросил Шэнли Адсид, все ещё стараясь выровнять дыхание.

— Вы ведь этого не хотели, — от обиды на себя, на то, что не справилась с чувствами, в глазах стояли слезы, голос дрожал.

— Напротив, — он как-то странно усмехнулся, покачал головой. — Для меня это непозволительная роскошь. Запретное удовольствие.

— Но вы говорили, резерв… — шмыгнув носом, я достала из кармана платок.

— Теперь он полон, — Шэнли Адсид обезоруживающе улыбнулся и пожал плечами.

— Отныне строгий постельный режим! — дверь в комнату распахнулась, на пороге замер лекарь, по-прежнему смотрящий на магистра Форожа. — И еще одна пиявка сегодня!

Алхимик попробовал возразить, но господин Иттир не слушал. Вышел в приемную и оглушительно хлопнул дверью.

— Насколько я понимаю, больной не слушается, — строго заговорил лорд ректор, глава древнего рода Адсид.

— Вставал без разрешения, — бросив недовольный взгляд в мою сторону, буркнул лекарь. Погрозив мне пальцем, добавил: — Никаких больше посещений!

Я понурилась и смиренно промолчала.

— Остается лишь вверить магистра Форожа вам, — примирительным тоном ответил лорд Адсид, — и желтым пиявкам.

— Что вас так напугало?

Он не стал откладывать разговор и задал искренне волновавший его вопрос, едва за нами закрылась дверь больничного крыла.

— Магистр Форож сказал, что нарушенная кровная клятва может покалечить или убить, — вздохнула я.

Искристая легкость после взаимного зачарования постепенно уходила, возвращались тягостные мысли, даже дышать становилось трудней.

— К сожалению, он сказал правду, — лорд Адсид тоже заметно помрачнел. — Но не огорчайтесь так уж. Вы ведь не собираетесь нарушать помолвленные клятвы.

Я покачала головой и промолчала. К чему слова, если он отлично чувствует мое настроение? С другой стороны, «Семейное спокойствие» — тоже кровная клятва, и даже угроза болезни или утраты дара не помешала лорду Адсиду ее мне принести. Это несколько приободряло.

— Кровные клятвы отличаются разной точностью формулировки, — продолжал опекун. — Ваша загоняет вас и жениха в довольно жесткие рамки. Одно в ней не конкретизировали: точное место и время встречи. Если, учитывая дорогу через пустыню Терон, расплывчатое определение времени я еще могу понять, то отсутствию четко прописанного места, в частности Амосгара, я объяснения не нахожу.

— Возможно, он предполагал, что выедет мне навстречу?

— Все, конечно, может быть, — покладисто согласился опекун, хотя я чувствовала, что такая догадка его не убедила и не успокоила. — Правда, и в этом случае можно было бы прописать Амосгар. Ведь в итоге вы оба должны оказаться там.

Он задумался, гулкое эхо, живущее в коридоре, множило наши шаги.

— Не так давно ходили слухи, что кровную клятву удалось обмануть, — остановившись у подножия лестницы, ведущей в кабинет ректора, сказал лорд Адсид. — Я уже искал достоверные сведения об этом, поищу еще. До встречи вечером.

ГЛАВА 16

В «Голубятню» я опоздала, потому что вместе с приставленным ко мне человеком лорда Адсида ходила в библиотеку за книгами о магии крови. Без его вмешательства меня не пустили бы даже в секцию, где хранилась литература с ограниченным доступом. Сюррен поручился за меня, достав переговорный кристалл, предложил библиотекарю самому спросить у лорда ректора, можно ли мне взять книги на вечер. Библиотекарь тревожить лорда Адсида не решился, но за мной следил с неодобрением.

Откровенно говоря, не понимаю этих университетских ограничений. Учебники по чарам для старших курсов значительно опасней. Пришлось основательно порыться на полках, чтобы найти стоящие работы по магии крови. Сомневаюсь, что в какой-нибудь тоненькой книжонке-проповеди священников Пятерых можно было найти объяснение тому, что я не слишком-то отчетливо помнила, в чем именно поклялась.

К разговору родителей с законником лорда Адсида я почти не прислушивалась. Сразу четко объяснила, как хочу распорядиться королевским подарком, и устроилась у окна с книгой. Внушительный том с внятным оглавлением и авторства уважаемого ученого меня разочаровал. Если в первых главах, где описывались простейшие ритуалы поиска пропавших, способы определить точное время смерти и магический дар мертвого, автор знал, о чем говорил, то в последующих главах полезных сведений почти не было. Там не упоминалось даже «Семейное спокойствие» ни в одной из вариаций. Я в который раз убедилась, что интересные и в самом деле работающие заклинания древние семейства оставляли себе и берегли.

Законник, пожилой полуэльф с по-старчески дребезжащим голосом, разъяснял родителям особенности договоров найма и поднайма, обязанности владельцев домов, формулы расчета налогов и прочее. Отец старательно делал записи, мама тоже пыталась вникать, но с начала беседы прошло больше двух часов, и сосредоточиться на многочисленных параграфах у нее уже не получалось. Законник сам это заметил и сказал, что некоторые тонкости и вопросы можно обсудить и при следующей встрече. К счастью, потому что мои родители не осмелились бы прервать его сами, отлично понимая, какую услугу оказал им лорд Адсид, устроив эту беседу с опытным и заслуживающим доверия специалистом.

Полуэльф раскланялся и ушел, отец, откинувшись на спинку стула, устало потер виски. Выглядел он лучше, чем вчера. Резерв еще не восстановился, дар казался тусклым, будто папа совсем недавно вычерпывал его пару раз досуха. Но тени у глаз почти ушли, скулы не так выпирали, и отец больше не производил впечатления больного.

— Я подозревал, что нужно будет разобраться с большим количеством всяких документов, но не думал, что их будет столько, — выдохнул он.

— Зато свой дом, очень хорошие, судя по счетам, деньги, — мама погладила его по плечу. — Родителям не придется работать.

— Да, когда здесь появятся молодые работники из провинций, трем уже пожилым эльфам трудно будет найти хоть какие-то достойные места, — он покрутил головой, разминая шею.

Мама встала и, обойдя его со спины, начала уверенными, сильными движениями растирать затекшие мышцы. Он ненадолго замолчал, блаженно прикрыв глаза. В свете согревающего и легкого обезболивающего волшебства, сверкающего на маминых пальцах, родители казались очень красивыми.

— Спасибо, родная, — отец ласково коснулся маминой руки.

— Почему вы такие истощенные оба? — спросила я, вдруг осознав, что за два дня ни разу не задала этот вопрос.

Отец открыл глаза, усмехнулся:

— О, приятные изменения. Ты вспомнила о родителях.

— Эткур, — пожурила мама.

Я насупилась. Он тепло улыбнулся, поманил меня рукой:

— Не дуйся, Льяна. Я знаю, что ты не виновата, а в его обществе трудно ожидать от тебя чего-то кроме ста тысяч восторгов.

Я подошла к отцу, он жестом велел сесть рядом и коротко обнял, когда я исполнила молчаливую просьбу.

— Мы боимся за тебя. Не думаю, что это такой уж секрет и невообразимая новость, — вздохнул он, а мама положила руки мне на плечи. — Лорд Адсид единственный, кто хоть как-то может помочь. Поэтому мы с мамой постарались помочь ему, чтобы он мог помогать тебе.

— Какие вы корыстные, — изображая осуждение, хмыкнула я.

— Конечно, это ж черта истинных аристократов! — притворно возмутился отец. — Но суть в том, что мы с мамой подарили лорду Адсиду несколько кристаллов, восполняющих резерв.

— Вы умеете делать такие кристаллы? — я изумленно перевела взгляд с отца, посмеивающегося над моим удивлением, на смущенную маму.

— Я не умею, — призналась она. — Силы дара не хватает на зачарование кристаллов. Поэтому я отдавала магию отцу, а он напитывал кристаллы.

Я ошеломленно кивнула. Нужно было сразу вспомнить, что на этом заклинании в учебнике для последнего курса стояла пометка «8+» и предупреждение о хрупкости плетения.

— У меня была идея подзаработать с помощью кристаллов на каникулах, — призналась я. — Но я с формулой не справилась. Не разобралась…

— Даже если бы разобралась, то, вероятней всего, разбила бы кристалл. Ты даром еще не овладела в достаточной степени, — заверил отец. — А кристаллы дорогие, я нарочно в пустыне торговцев перехватывал, чтобы хоть как-то цену сбить.

— Это очень сложное волшебство, — пробормотала я, хлопая глазами.

— Я бы тебя научил, — отец потрепал меня по плечу. — Через годик-другой ты обязательно справилась бы. Да и потом, в университете этому тоже наверняка учат. Думаю, тот же лорд Адсид показал бы тебе, как это делается.

— Наверное, — согласилась я, вспоминая утренний урок, пьянящую близость янтарного дара и свое смущение. — Он приглашает нас сегодня на ужин.

Заметив переглядывания родителей, быстро добавила:

— Ничего не нужно. Он сказал, просто прийти и провести время за приятной беседой будет очень ловко.

Мама, не успевшая произнести «с пустыми руками приходить неловко», хмыкнула, покачала головой:

— Почему у него вдруг возникло такое желание?

— Не «вдруг», — недоуменно возразила я. — Мы очень часто ужинаем вместе.

Родители снова обменялись напряженными взглядами.

— Но он всегда скрывает меня иллюзией от слуг, — торопливо добавила я. — Он единственный может создавать иллюзии в университете.

— Не сомневался, что он позаботился о безопасности, — голос отца прозвучал холодно, будто ему не нравилось мое частое общение с опекуном.

— Мы много говорим о политике. Он рассказывает о влиятельных семействах, о новых законах. Это важные сведения! — я защищалась, оправдывалась. — Мы обсуждали и Аролинг, и драконов. Я ведь должна была откуда-то узнать хоть что-нибудь о женихе.

— В этот раз речь тоже пойдет о нем? — хмуро поинтересовался отец.

Я неопределенно пожала плечами:

— Лорд Адсид предпочитает не упоминать его имя и имя советника.

Οтец довольно улыбнулся:

— Значит, он тоже заметил.

Стало обидно, что я сама не обращала внимания на очевидные вещи. Поэтому обрадовалась, когда мама поменяла тему. Она говорила о сборах в дорогу, я похвасталась дополнительными деньгами, которые получила благодаря опекуну. На них можно было купить много красивой одежды, но мама считала, что, не зная моды Аролинга, транжирить золотые не следует.

Знакомый стол, накрытый на четверых, высокие свечи в тяжелых подсвечниках, вкусное вино и прекрасная еда стали фоном для познавательной беседы, которая очень скоро перестала быть светской. Лорда Адсида интересовал мой дар. Во всех его проявлениях. Он довольно подробно обсудил видения и сны с моими родителями. Отец, настороженный и задумчивый, кажется, ожидал с минуты на минуту услышать о каком-нибудь сне, который я утаила от и без того встревоженных родных.

— Думаю, вы без труда соотнесли сны госпожи Льяны с действительно произошедшими событиями и заметили закономерности, — опекун не сводил с отца глаз. — Их пророческий характер.

Об этой догадке лорда Адсида я родителям не говорила, но удивления или неприятия она не вызвала. Отец был спокоен, мама кивала и озадаченно посматривала на меня.

— Это трудно не заметить, но еще трудней объяснить, — отцу не нравилась собственная неуверенность, и это проявлялось в позе, жестах. — Вы наверняка знаете, что Пророки наделены Великой исключительно сильными дарами. Восьмерку трудно назвать «исключительно сильным даром».

— Вы совершенно правы, — согласился опекун и спросил: — Кто научил вас зачаровывать кристаллы?

Резкая смена темы отца ошеломила, он удивленно вскинул брови, но ответил:

— Отец жены.

— Мы говорим о господине Нальясе? — строго уточнил лорд Адсид.

— Конечно…

— Какая любопытная у него была магическая тройка, не находите? — губы опекуна изогнулись в невеселой усмешке.

Отец сложил руки на груди, закусил нижнюю губу. Мама взяла меня за руку, но не вмешивалась. Истинная сила дара дедушки при его жизни была тщательно оберегаемой тайной, но я считала, что уж лорду Адсиду точно можносказать безбоязненно. Особенно теперь, когда раскрытие этих сведений никому не могло испортить жизнь.

— Вы дотошно изучили документы, — признал отец.

Голос его звучал глухо, а слова не казались комплиментом.

— Я Верховный судья, — с прежней усмешкой ответил опекун. — Я всегда тщательно проверяю данные.

— У Нальяса когда-то, еще до знакомства с матерью жены, до плена, была десятка, — признался отец. — Со временем его ослабленный дар восстановился, но не полностью.

— Это было связано с болезнью? — уточнил лорд Адсид, хотя у меня создалось впечатление, что в такое объяснение он не поверил бы.

Судя по тому, что отец ответил правду, мое мнение он разделял.

— Нет. Это было связано с тем, что воспоминания Нальяса о магии, о даре, о собственном прошлом были закрыты блоками. Сам дар тоже подвергся какому-то воздействию.

Опекун изумленно изогнул брови, но задавать наводящие вопросы ему не пришлось — мама вступила в беседу.

— Моя мать старалась, очень старалась эти блоки снять. Частично ей это удалось, хотя она говорит, что дар как-то был запечатан. Благодаря ее вмешательству дар отца постепенно начал расправляться. Поэтому отцу удалось обучить мужа и меня магии и даже редкому волшебству. Такому, как зачарование кристаллов. Хотя сам он не мог воспользоваться большинством известных ему заклинаний.

Лорд Адсид задумчиво хмурился, повисла пауза. Отец от волнения постукивал пальцем по плечу, мама сильно сжимала мою руку. Вовсе не потому, что боялась моих неосторожных слов, хотя я не понимала, как вообще можно утаивать от опекуна что-нибудь. Тем более, не способные причинить вреда сведения.

— Он рано умер, так ведь? — магистр исподлобья глянул на маму.

Она кивнула:

— К сожалению. Не дожил двух месяцев до ста тридцати.

— Сочувствую… Но дату рождения он, получается, помнил, — уточнил лорд.

— Да, как и географию, сведения о травах и звездах, прочие общие знания, — пожала плечами мама и грустно усмехнулась: — Историю всегда интересно рассказывал, описывал разные интриги, подковерные игры вельмож Терона, Кедвоса и Тессдаля. До разрушения империи очень подробно все помнил. А после — дыра в памяти.

— Откуда он был родом? Чем занимался до плена? — снова встретившись взглядом с отцом, спросил лорд Адсид.

Эти вопросы не стали неожиданностью, а вот покладистость отца порядком меня удивила.

— О себе он говорить не любил, но никогда не было впечатления, что он переживал из-за потери памяти. Нальяс так спокойно относился к тому, что стал эльфом вообще без прошлого, что я, когда ещё недостаточно хорошо его знал, считал, он придумал себе легенду. Для защиты от работорговцев или скрывал что-то очень важное, не знаю. Но с этим ощущением я жил очень долго.

— Мама почему-то уверена, что он большую часть жизни провел не на нашем материке, а на Лиельсе. Хотя отец этого не помнил, — вставила мама. — Значит, семья, если была, тоже осталась там. А сам он в империю переехал незадолго до ее разрушения, но никто не знает, ни когда это было, ни чем он там занимался. Он когда-то был отменным боевым магом, что неудивительно. Все же магическая десятка.

— Но вы говорите, что дар такой силы удалось запечатать.

— Почти удалось, — поправил отец. — Магическая тройка по — прежнему ощущалась.

— Тоже верно, — лорд Адсид откинулся на спинку стула, сложил руки домиком, едва не касаясь указательными пальцами губ. — До сих пор я считал, что запечатать можно только дар, не превышающий по силе магическую пятерку. Как же удалось сделать это с десяткой?

— Не стоит забывать, что мать жены не самая сильная волшебница, — напомнил отец. — Она могла неправильно оценить увиденные блоки. Могла неверно их прочувствовать. А теперь это не проверить.

— Веский довод, — согласился опекун.

Повисло недолгое молчание, которое нарушил лорд Адсид:

— Мне запала в память одна фраза. «Коварный, как бронзовый».

Родители обменялись короткими взглядами, отец усмехнулся, а поднявшаяся от удивления левая бровь выдавала сдержанное любопытство.

— Эти слова показались мне цитатой. Они каким-то образом связаны с таинственным эльфом без памяти?

Отец кивнул:

— Вы очень наблюдательны. Да, это его слова, — он кивком указал на меня: — Льяна недавно спрашивала об этом. До ее вопроса я не связывал слова Нальяса с драконами Аролинга. Но, учитывая поведение и странные чары, уверен, что Нальяс с ними когда-то сталкивался и остался не слишком-то доволен опытом. А теперь принц Зуар подтверждает постулат Нальяса своими действиями.

— Зачем ты так говоришь о нем? — возмутилась я, краем глаза заметив, как лорд ректор досадливо поморщился. — Это просто невыносимо! Чтобы ни происходило, ты всегда виноватишь его!

— Эткур, ну я же просила! — воскликнула мама, резко повернувшись к отцу. Тот казался пристыженным.

— Можно я тоже попрошу? — голос срывался, дрожал от праведного гнева, мгновенно поднявшегося в душе после слов отца. — Не надо. Прошу, не надо все время говорить гадости о моем будущем муже. Он ничего не сделал дурного или предосудительного!

Сердце колотилось, я чувствовала, как пылают щеки. На язык просились колкости, пришлось изо всех сил стиснуть зубы, чтобы только удержать ядовитые слова. В маминых глазах стояли слезы, на меня она не смотрела и руку убрала. Отец зажмурился, вцепился пальцами в плечи и молчал. Лицо лорда Адсида, отстраненного и хладнокровного, не выражало вообще никаких эмоций и казалось высеченным из камня.

Воцарившаяся тишина давила на меня, а чужеродная злость подпитывала мою собственную ярость. Потому сдерживаться было очень сложно.

— Прости, — глухо прозвучавшее слово разбило молчание. — Мне не стоило упоминать его.

Отец сердился, но, кажется, на себя. И правильно! Нечего возводить напраслину!

— Госпожа Льяна, — красивый и мелодичный голос лорда Адсида прозвучал совершенно спокойно, будто перед ректором не разыгрывался семейный скандал. — Надеюсь, вы правильно поймете мою просьбу. Мне хотелось обсудить с вашими родителями некоторые вопросы, касающиеся вашего отъезда и подготовки к нему. Только с вашими родителями.

Опекун встретился со мной взглядом, и время будто замерло. Я смотрела в серые глаза Шэнли Адсида, видела в них тревогу и чувствовала его… обреченность. За короткие мгновения осознала, что именно произошло сейчас между мной и отцом, стала ясна причина, по которой меня теперь отсылали. Было жутко, сердце захолодело, на глаза навернулись слезы. Больше всего на свете хотелось если не обнять Шэнли Адсида, то хоть дотянуться до его руки. Лишь бы наши дары снова стали едины! Лишь бы морок пропал, сметенный янтарным сиянием изумительно красивого дара!

— Я снова отреагировала на имя, — прозвучало полувопросительно-полуутвердительно и очень тихо.

— Да, — едва слышно ответил он, не скрывая сожаления.

— Я прошу за это прощения, — все еще не отрывая взгляда от опекуна, прошептала я.

— Вы не виноваты, — он легко покачал головой. — Я не знаю, как они это сделали, поэтому не могу ограничить их влияние.

— Нальяс всегда говорил, что мы не знаем силы тех, что пришли из другого мира, — примирительно сказал отец.

— Не сердитесь на меня, — попросила я, посмотрев на родителей, но все же остановив взгляд на Шэнли Адсиде.

— И в мыслях не было, — заверил опекун. — Удивительно, что к вам так быстро вернулась ясность ума. Раньше на это требовалось несколько часов. Возможно, растущая устойчивость к магии драконов — проявление особенностей вашего дара. Вы наверняка слышали о Наральисе из Вотторна, — его брови вопросительно изогнулись, а взгляд обратился на моего отца. — Он был первым Пророком в своей династии. Его однажды попытались приворожить Либесерум, но у Пророка это сильнейшее средство вызвало не больше влюбленности, чем обыкновенная вода.

— Вы старательно пытаетесь подвести нас к мысли, что Льяна — Пророк, — хмуро ответил отец.

— Не я, — лорд Адсид обезоруживающе улыбнулся. — Жизнь пестрит доказательствами. А теперь, когда я знаю, что сила магического дара господина Нальяса значительно превышала тройку, я убежден в правильности предположений.

— Даже если это правда, как это поможет Льяне отказаться от брака? — в мамином голосе послышалась надежда, что все еще обойдется, все можно отыграть назад.

Жаль было видеть, как ожидание чудесного спасения на ее лице сменяется разочарованием.

— Боюсь, сейчас это ничего не изменит, — вздохнул опекун. — Что бы там ни думали о новом Пророке Его Величество и наши восточные союзники, госпожа Льяна принесла драконьему высочеству клятву на крови.

Отец нахмурился, раздраженно дернул головой, но промолчал, давая лорду Адсиду договорить.

— Меня в этой ситуации радуют два обстоятельства. Во-первых, это была лишь клятва, принуждающая к скорейшей встрече и соблюдению верности. Во-вторых, господа драконы не знакомы с силой и возможностями Пророков. Госпоже Льяне уже удалось однажды противодействовать исключительно хитрой почтовой привязке, изменяющей мировоззрение не слабей неназываемых имен. Мы все только что были свидетелями тому, как выросла сопротивляемость госпожи Льяны. Для господ драконов это станет неприятной неожиданностью.

Он посмотрел мне в глаза и твердо закончил:

— Поэтому я очень надеюсь, что госпожа Льяна в нужный момент сохранит трезвость мышления и будет решать свою судьбу сама.

Я робко улыбнулась. Его вера в меня льстила, давала силы бороться.

— Может, есть способ ускорить развитие дара? — спросил отец.

— Я поговорю с леди Арабел, — пообещал опекун. — Ее дар тоже пробуждался несколько схожим образом. Она постарается помочь.

ГЛАВА 17

* * *

Гости ушли, слуги убрали со стола. Лорд Адсид распахнул в кабинете окна и любовался цветущими плодовыми деревьями в университетском саду. Вечерний воздух бодрил, полностью восстановленный Льяной резерв укреплял чудесную уверенность в том, что любая задача будет по силам, любая загадка — по зубам.

Образ красивой девушки, очень похожей на мать, натолкнул ректора на любопытную мысль: сходство родственниц не ограничивалось внешностью, а прослеживалось и в именах.

Созвучные «Льяна», «Ральяна» и «Нальяс» сами по себе служили доказательством родства. Так подчеркивать семейные связи любила знать погибшей империи Терон, поэтому на первый взгляд общность имен была лишь очередным подтверждением аристократического происхождения девушки. Но лишь на первый взгляд.

Сев в уютное кресло, лорд Адсид смотрел на три написанных имени, задумчиво крутил в руках серебряное перо с хрустальной капелькой в завитке, и старался понять, что же именно упускает. После недолгих раздумий написал каждое имя на старом тероне, которым не пользовались уже больше двух веков. Он, как и древние языки Кедвоса и Тессдаля, был заменен общим. Лорд Адсид всегда считал занимательным тот факт, что при единстве речи каждый из трех соседних народов придумал свою письменность.

Начертанные на мертвом языке имена выглядели величественно. Особый, воистину королевский блеск им придавала руна «Сила духа», передававшая сочетание букв «лья». Магистру казалось, он совсем недавно видел эту довольно редкую руну, но не мог вспомнить, где. Потирая пальцами виски, думал о десятках книг, которые переворошил за последние дни.

Им овладело искристое возбуждение, будто он стоял на пороге какого-то значимого открытия, но волнение мешало собраться, размышлять трезво. Безуспешно попытавшись сбросить напряжение ходьбой по кабинету, лорд Адсид сосредоточился на эмоциях девушки. Льяна к тому времени уже простилась с родителями. Господин Эткур держал себя в руках и больше не упоминал запретных имен, а потому настроение у не терявшей ясности мышления девушки было хорошим.

Вдохнув полной грудью, медленно выдыхая, ректор наслаждался умиротворением, теплом, красивыми и чистыми эмоциями Льяны. Он позволил ее чувствам затопить себя, отдался во власть этого сияющего чуда и пожалел, что в скором времени магия «Семейного спокойствия» иссякнет, связь оборвется.

Мысли прояснились, перед глазами всплыли страницы старой теронской книги. Там имя Наральиса из Вотторна, последнего известного Пророка, тоже писалось с руной «Сила духа». Лорд Адсид улыбнулся, на листке появились две новые записи. Теперь преемственность рун била по глазам очевидностью. Картина стала полноценной, когда ректор сделал на листке пометку о том, что родственники последнего Пророка покинули империю задолго до ее падения, а Нальяс, по убеждению его семьи, большую часть жизни провел на другом материке.

С этого момента лорд Адсид не сомневался в том, что ему удалось восстановить непрерывность линии наследования дара. Правда, разгадка породила больше вопросов, чем ответов.

Во-первых, Льяна оказалась первой женщиной Пророком в истории. Неожиданность для летописцев, но магистр допускал, что когда-нибудь появятся и мужчины Видящие, если воля богини будет такова.

Во-вторых, Льяна была слишком слабым магом для третьего Пророка в династии, а ее мать — исключительно слабой волшебницей для прямого потомка Пророка. И никакой магической болезнью или же разницей даров Нальяса и его жены это не оправдывалось.

Третьим аспектом, беспокоившим лорда Адсида, было совершеннейшее отсутствие сведений или хотя бы сплетен о Нальясе. Все же дары Пророков всегда каким-то образом изменяли судьбы стран. Это именно то шило, которое не утаить в торбе! Но о Пророке Нальясе никто не знал. По мнению лорда Адсида, это могло означать лишь одно: Нальяс вернулся в Терон, на историческую родину, незадолго до разрушения империи. Только в таком случае появление Пророка могло не наделать шума. Просто потому, что других событий вокруг было предостаточно.

Утро выдалось сложным. После недавнего взаимного зачарования Шэнли Адсид уверился в том, что в таких простых радостях, как завтрак с Льяной, отказывать себе нельзя. Тем более девушка с видимым удовольствием каждый раз принимала его приглашения. Оттого даже кратковременная перемена отношения, виной которой было письмо со знакомой серебряной нитью в ленте, болезненно била по чувствам.

Человек, не способный справиться с почтовой привязкой, вложил письмо вместе с другими в специальную щель на глазах у лорда ректора. Боясь, что Льяна снова попадет под влияние драконов, магистр резковато попросил девушку открыть дверь. Она выполнила просьбу сразу, выглядела удивленной, но обиделась, когда он поспешно схватил с полочки письма.

— Я бы не взяла письмо с лентой. Я ведь знаю, как это может на мне сказаться, — вздохнула Льяна.

— Верю, госпожа Льяна. Верю, — улыбнулся ректор. — Не хочу подвергать вас лишним испытаниям.

Она повеселела, но чтобы о напряженности не осталось и воспоминания, лорд вновь предложил после завтрака заняться определением вредоносного волшебства. Девушку радовали собственные успехи, по учебе она скучала, о чем свидетельствовало и недавнее посещение библиотеки. Видя ее тягу к знаниям, лорд Адсид сожалел, что не мог отпустить девушку на занятия или в столовую.

Он планировал съездить к Арабел и уговорить ее на ритуал, в таком случае Льяна долгие часы оставалась бы беззащитна. Приставлять к ней охрану и в университете он считал в корне неправильной тактикой. Это сковывало бы девушку, дополнительное внимание только смущало бы ее. А в таких условиях ни выучить что-нибудь новое, ни получить удовольствие от занятий и общения с приятелями невозможно. С другой стороны, телохранители были в университете официально запрещены уже полтора столетия, но и до того запрет существовал, пусть и не закрепленный на бумаге. Нарушать правила университета лорд Адсид без крайней необходимости не хотел.

Пока девушка раз за разом вызывала правильный отклик кристалла, ректор с ее разрешения проверил письма.

— Пожилой дракон передает вам привет и сообщает, что будет рад завтрашней встрече в королевском дворце, — прочитав самое важное послание, обобщил лорд Адсид.

— Я ничего не знаю о встрече, — нахмурилась Льяна.

— Это обсуждалось на приеме после помолвки. Вам представят свиту. До отъезда остается не так много времени, вы должны познакомиться с сопровождающими, — пояснил ректор, напомнив себе, что сразу после ритуала Льяна казалась оглушенной, а ещё отвлекалась на боль в разрезанном пальце.

Девушка кивнула и, пожав плечами, добавила:

— Мне все это кажется ненастоящим. Будто не может происходить со мной.

— Для многих влиятельных семейств ваш отъезд — шанс заявить о себе Аролингу, — пояснил он. — Вам нужно завтра хорошо приглядеться к будущей свите. Не постесняйтесь сказать мне, если вам кто-то не понравится. Еще есть время заменить того или иного эльфа.

Льяна робко улыбнулась и пообещала быть внимательной.

Два других письма лорд Адсид после проверки на вредоносную магию отдал не вскрытыми. Подглядывать за ее общением с господином Падеусом и лордом Цореем ректору не хотелось. Судя по выражению лица и эмоциональному отклику девушки, письмо друга ее обрадовало, а послание высокородного огорчило.

— Наследник рода Татторей написал вам что-то неприятное? — насторожился ректор.

Она резко вскинула голову, несколько раз моргнула:

— Нет… Не знаю… я ещё не прочитала.

Заметив вопросительно приподнятые брови опекуна, объяснила:

— Еще одно видение. Я видела, как лорд Такенд и лорд Цорей учатся делать затемненные защитные пузыри. Такие, как в моем сне.

— Экспериментаторы, — буркнул ректор.

Слово прозвучало едва ли не оскорблением, но Льяну это позабавило. Встретившись взглядом с улыбающейся девушкой, магистр пообещал:

— Я постараюсь выяснить, что они затеяли.

Льяна поблагодарила и снова, хоть и с некоторой опаской, взялась за письмо аристократа.

— Он опять спрашивает о доме и второй раз предлагает услуги законника, — рассказала она бумаге, которую дважды перечитала. — А ведь я поблагодарила его за беспокойство и отказалась от помощи. Конечно, не упоминая вас.

— Не хотите быть ему обязанной? — уточнил магистр.

Она качнула головой, не отрывая взгляда от листка.

— Дело не в этом. Я ему не доверяю. Разговаривая с ним, чувствую себя частью политической игры. Да, за время знакомства он изменился, в нем прибавилось искренности. Но все равно каждая беседа с ним похожа на раскланивания придворных.

— Любопытное сравнение. Он нарочито вежлив?

Девушка снова покачала головой, неопределенно пожала плечами:

— Боюсь, мне не удастся правильно объяснить. К тому же с вами это ощущение никогда не возникало. С вами все иначе. Совсем иначе.

Льяна потупилась, ее щеки порозовели от смущения, которое было бы ещё сильней, догадайся она, как польстила собеседнику. Девушка сложила листок и поспешно поменяла тему.

— Вы говорили, Εго Величество не собирался так щедро одаривать меня. Дом еще несколько дней назад принадлежал князю Оторонскому. Дом — недвижимость в Кедвосе. Зачем она аролингской принцессе?

Льяна задумчиво хмурилась, и это настроение шло ей не меньше веселой улыбки. Поймав себя на том, что залюбовался собеседницей, лорд Адсид отвел глаза.

— Мне все больше кажется, что род Татторей каким-то образом связан с этим подарком, — заключила девушка. — Но лорд Цорей не хочет говорить об этом прямо. Хочет, чтобы я догадалась или нашла кого-нибудь, кто мог бы подтвердить предположение. Οн уже не первый раз подталкивает меня к определенным выводам.

— Да, я помню. Этот юноша умеет подавать тщательно отмеренную правду в нужный момент. Поэтому считаю, вы верно поняли его слова. Я постараюсь выяснить, какую роль он сыграл в одаривании, — пообещал ректор и не удержался от похвалы. — Мне очень нравится ваше здравомыслие.

Девушка встретилась с ним взглядом, просияла, и ее улыбка сделала пасмурное утро прекрасным.

Леди Сифгис ответила на его просьбу о встрече приглашением, упомянув, что леди Мариса, жена лорда Татторей, тоже будет присутствовать. В других обстоятельствах лорд Адсид посчитал бы встречу сразу с двумя аристократками, занимающимися подбором дам в свиту, удачным стечением обстоятельств. Но отрезвляли мысли о настойчивом внимании лорда Цорея к девушке, а также его повторяющиеся сетования на то, что повидаться с Льяной стало решительно невозможно. Поэтому присутствие матери лорда Цорея при беседе с леди Сифгис не могло быть случайностью.

Купив букет и коробку любимых обеими высокородными женщинами конфет, лорд Адсид в назначенный час был в приемной небольшого особняка. Служанка проводила его в зимний сад, где уже ждали аристократки. Обмен приветствиями, благодарность за небольшие подарки, приглашение к накрытому для чаепития столу. Привлекательно выглядевшей выпечкой ректор не заинтересовался, а за чашку кофе со сливками был благодарен.

Пока беседа оставалась светской, женщины, казалось, искренне радовались обществу главы рода Адсид. Но лишь стоило затронуть важные темы, как в движениях собеседниц, в их словах и улыбках появилась церемонность. Изменения были почти неуловимыми и настолько привычными, что магистр не обратил бы на них внимания, если бы Льяна утром не подчеркнула особенности своего общения с лордом Цореем. Отмечая интонации женщин, выверенность слов и пауз, Шэнли Адсид всем сердцем радовался тому, что в отношениях с Льяной никогда не было подобной искусственности.

Беседа с дворянками и в самом деле напоминала танец с многочисленными поклонами. В нем каждый пытался выяснить, что же знает другая сторона и какими сведениями могла бы поделиться. Намек на то, что Льяна ошеломлена выбором Видящей и с большим трудом представляет себя в роли принцессы, леди Марису обрадовал. Черноволосая аристократка, чьи черты были скорей породистыми, чем красивыми, даже признала, что ее сын огорчен исходом ритуала.

— Его Величество дал понять, что предпочитает видеть перспективную восьмерку женой лорда Цорея, а не принца, — внимательно наблюдая за реакцией собеседниц, сказал магистр. — У меня сложилось впечатление, что и состоявшаяся помолвка не изменила отношение Его Величества.

— Вы правы, — лучезарно улыбнулась леди Мариса. — Его Величество надеется на благоразумие госпожи Льяны.

Лорд Адсид, отлично понимая, что женщина говорит неправду, всем видом показывал заинтересованность.

— Сейчас бедная девушка сбита с толку, — добавив в голос сочувствия, продолжала аристократка. — Конечно, выбор Видящей — большая честь и удача, но слишком невероятная и сказочная. Жизнь такой не бывает. Сын высоко оценивает рассудительность госпожи Льяны, с которой у него сложились теплые, доверительные отношения.

Тон и взгляд леди Марисы красноречиво давали понять, что лорду Адсиду не следует вмешиваться в отношения молодых. Ректор с трудом подавил улыбку и сохранил на лице прежнее выражение. Говорить женщине, что ее сын уже проиграл битву, которую считал едва начатой, магистр счел неправильным.

— Госпожа Льяна умна, — благожелательным и несколько покровительственным тоном продолжала аристократка. — Если ей дать хоть немного времени на раздумья, она поймет, что роль принцессы не принесет ей счастья. Слишком велик скачок.

— Вы совершенно правы, — согласился лорд ректор. — Думаете, Его Величество подарил ей дом, чтобы облегчить принятие решения?

— Конечно, — одними губами улыбнулась дворянка. — В чужой стране, особенно в чужой стране, проще отказать тому, к кому не лежит сердце, если знать, что есть куда вернуться и будущее обеспечено. Если знать, что семья не пострадает от решения, задевающего чувства принца соседней страны. Если знать, что кое-кто однажды позаботился о семье и сделал это так, чтобы избранница не чувствовала себя ему обязанной. Аристократка по достоинству оценит помощь, не ранящую самолюбие.

В голосе и скупых жестах леди Марисы чувствовалась жесткость. Эта женщина всегда отличалась вдумчивостью и цепкостью ума. Разумеется, от ее внимания не могло ускользнуть то, что лорд Адсид на всех приемах сопровождал Льяну и был вовлечен в ее дела. Сейчас леди Мариса ясно давала собеседнику понять, насколько нежелателен его интерес к девушке.

— И вы снова совершенно правы, — миролюбиво признал лорд Адсид. — Князь Оторонский, обходным путем подаривший доходный дом, несомненно, под влиянием лорда Татторей, наверняка хочет еще сильней повлиять на окончательное решение госпожи Льяны. Это разумно и дальновидно. Девушке, плохо разбирающейся в политике, нужно объяснить подоплеку подарка, обеспечивающего ее безопасность. Поэтому в немногочисленной свите три женщины из союзных Оторонским родов, — изображая лишь праздное любопытство, заметил ректор. — И еще две представительницы вашего семейства. Чтобы помочь перспективной восьмерке понять, к кому же лежит ее сердце.

— Вы очень наблюдательны, лорд Адсид, и верно все истолковали, — леди Мариса не сводила серьезного взгляда с мужчины. — Его Сиятельство и Εго Величество очень заинтересованы в том, чтобы госпожа Льяна сказала в Амосгаре «нет». Так будет лучше для нее.

Теперь в голосе женщины отчетливо слышалось предостережение, ещё явственней проявившееся в последовавшей фразе.

— Очень жаль, что в последние дни девушка лишена возможности провести время в обществе приятного ей молодого лорда.

— Конечно, жаль, — покладисто согласился ректор. — Но нельзя укорять госпожу Льяну за то, что она после долгой разлуки и перед длительным путешествием старается как можно больше общаться с родителями.

Леди Мариса впервые с начала трудного разговора улыбнулась тепло и вполне искренне. А лорд Адсид мог поклясться, что уже с этого дня лорд Цорей начнет пропускать занятия, чего за ним раньше не замечали.

ГЛАВА 18

Разговор с леди подтвердил догадки магистра о том, что неожиданная щедрость короля была обусловлена сговором глав высокородных семейств. В то, что так расстаравшиеся дворяне будут уповать лишь на благоразумие Льяны и силу убеждения своих ставленниц в ее свите, лорд Адсид не верил. Слишком многим рисковал Кедвос.

Отпустив возницу и велев ему ждать у дома Видящей, лорд Адсид шел за подарком для Арабел. Магистр был полон решимости уговорить подругу провести ритуал в тот же вечер и знал, чем ее подкупить. Подарок с достаточной силой убеждения мог найтись только у господина Иртара.

Меряя шагами мощеную улицу, ректор думал о недавнем сне Льяны, в котором лорд Такенд метнул в нее склянку «Удушья». Друг лорда Цорея, старающийся получить его полное прощение за историю на арене, не мог желать зла самой Льяне. Даже предположение казалось диким. Особенно в свете беседы с леди Марисой. Особенно принимая во внимание другое видение девушки, в котором лорд Цорей с другом что-то запальчиво объясняли князю Оторонскому и королю. Магистр был совершенно уверен в том, что речь тогда велась не о доме, к которому лорд Адсид как раз подошел.

Подарок получился внушительный, добротный, расположенный в хорошем месте. Глянув в сторону не украшенных занавесями окон, ректор улыбнулся мысли, что сейчас за ним могла бы наблюдать Льяна, и положил ладонь на дверную ручку магазина. Взгляд мужчины упал на хорошо освещенную солнцем витрину, и лорд Адсид на несколько долгих мгновений замер на пороге, пытаясь ухватить ускользающую мысль. Что-то на этой витрине не давало ему покоя, но ректор не мог взять в толк, что именно.

— О, добрый вечер, — торговец гостеприимно распахнул дверь в свое заведение.

— Приветствую, господин Иртар, — улыбнулся лорд давнему знакомому и доверенному поставщику. — Уже хотел войти, но вспомнил, что сегодня выходной.

— У меня не бывает выходных, лорд Адсид. Не при моей работе, — усмехнулся пожилой эльф, жестом приглашая посетителя внутрь. — Сами знаете, как оно бывает. Эксперимент порой нужно срочно спасти, а у кого есть нужный корешок или состав в городе?

Он, преисполненный собственной значимости, указал пальцем на свою тощую грудь. Оправа его очков блеснула на солнце алым, и ректор понял, чем удивила его витрина. Описывая видение, Льяна упоминала золотой кулон с рубином. Теперь украшения там не было.

Мысль расспросить господина Иртара о покупках юных лордов была в равной степени соблазнительной и безрассудной. Торговец никогда никому не выдавал своих покупателей. Οн славился тем, что умел хранить тайны и шифровал записи в книге так, что лучшим королевским шифровальщикам не удалось найти ключ к простым на первый взгляд пометкам. Просьба рассказать о делах лорда Цорея и лорда Такенда могла в лучшем случае обернуться для лорда Адсида осуждающим взглядом господина Иртара и длительной приостановкой торговых отношений. Такую недопустимую оплошность магистр себе позволить не мог.

Подарок для Арабел нашелся быстро. Широкий золотой браслет с десятком утопленных в металл жемчужин относился к добытым в пустыне артефактам и обладал одним весьма полезным свойством. Он помогал направлять магию и снижал ее распыление во время длительного волшебства, требующего большой сосредоточенности. Учитывая предстоящий ритуал, лорд Адсид считал приобретение удачным.

— У вас одно время на витрине лежал золотой кулон с крупным рубином, — прощаясь, ректор все же решил заговорить об украшении. — Красивый камень.

— Вы про «Кровавый закат»? Да, красивая вещь. Тоже имперская, кстати. Купили уже. Но, — господин Иртар искоса посмотрел на собеседника: — смотрю, вам цвет камня понравился. Если ещё подобные будут, могу придержать вам.

Лорд Адсид поблагодарил предупредительного торговца и попрощался.

— Ты совершенно неприлично сияешь, Арабел, — наигранно серьезно магистр пожурил счастливую подругу. — Так, будто у тебя была восхитительно бессонная ночь и не менее насыщенное утро.

Она хмыкнула:

— На себя посмотри. У самого дар искрится, а меня упрекает!

— Ты от темы не уходи, — строго погрозил ей пальцем ректор. — Вы когда уже дату свадьбы назначите? Мне ждать или попросить Льяну напророчить?

— Не думаю, что ты успеешь научить ее вызывать осознанные видения за три оставшихся до ее отъезда дня, — покачала головой Арабел.

— Что?

Веселость словно ветром сдуло. Подруга не стала бы шутить такими вещами, значит, дату действительно изменили.

— Почему? — голос прозвучал глухо, сипло.

Арабел, конечно же, заметила. На ее лице отразилось участие:

— Οфициальное и правдивое объяснение: погода. С западного побережья идет ураган. Понятно, что ветер ослабнет, пока доберется до нас, но если день отъезда не перенести, девушка поедет в жуткую бурю. А переждать будет нельзя, — упреждая высказывание друга, поспешно продолжила она, — время ее появления в Аролинге оговорено. Да, день не прописан, но все же ограничение есть.

— Понимаю, — вздохнул эльф.

— Ты не знал. Я думала, ты из-за этого пришел сегодня.

— Нет, — он покачал головой. — Нет. Я пришел с просьбой о ритуале, Арабел.

— Шэнли, потерпи до завтра, — жалобно попросила она. — Мне немного осталось восстановить. Вечер и ночь ничего не решат.

— Не могу, Арабел, — твердо возразил он. — Это очень для меня важно.

— Почему? — она выглядела сочувствующей, понимающей.

Арабел положила ладонь ему на плечо, заглянула в лицо. Ее дар поблескивал недавно разделенной страстью, а взаимная любовь делала магическую десятку ещё более совершенной. Потребность открыться ей, единственному другу, в чьих верности и молчании Шэнли Адсид был уверен, за короткие мгновения стала жизненно необходимой.

— Я больше не выдерживаю. Я запутался, Арабел. Таких чувств я ещё никогда не испытывал и больше всего на свете боюсь, что они ложные. Что через несколько дней все сломается, окажется наваждением… — он горько усмехнулся. — То, что со мной происходит, похоже на чудесный сон. И я до боли в сердце боюсь проснуться.

— Она стала тебе так дорога? — с неподдельным сочувствием едва слышно спросила Видящая.

Шэнли кивнул:

— Я и до ритуала боялся, что обманываю себя… Надеялся, ритуал даст ответы, поможет разобраться. А все только больше запуталось.

Она ласково погладила его по плечу.

— Но ты же знаешь, что драконы что-то с ней сделали.

— Знаю, но это не помогает, — он сокрушенно покачал головой. — Только больней наблюдать, как она вмиг меняется, стоит ей услышать имя принца или советника.

— Извини, — недоуменно нахмурилась Арабел. — Упоминание принца я могу понять, но при чем тут лорд Фиред?

— Льяна мгновенно вспыхивает любовью к принцу и Аролингу, когда слышит эти имена, — со вздохом признал лорд и, искоса глянув на подругу, добавил: — На тебя тоже странно действуют некоторые слова.

— Ой ли? — насторожилась Арабел.

Он кивнул, потянулся к лежащему на столе блокноту. Торопливо написал пару фраз и, оторвав листок, сложил бумагу, запрятал в карман.

— После покажу, — пообещал он Арабел, удивленно распахнувшей глаза. — Уверен, ты в ритуале сама увидишь и, возможно, найдешь способ избавиться от чужого влияния.

— Хитрец, — хмыкнула Видящая. — Я и так сделаю все, что смогу. А из любви к тебе даже сегодня. Главное, чтобы сил хватило.

— Хватит, — с довольной улыбкой заверил ректор, протягивая подруге два футляра с восстанавливающими кристаллами.

— Откуда? — ошеломленно глядя на сокровище, выдохнула Арабел. — Ты не успел бы сам создать и так восстановиться. Где ты их раздобыл?

Он неопределенно повел плечом:

— Пока секрет. Потом расскажу.

— Какой ты скрытный стал, Шэнли, — подруге не удалось изобразить огорчение, улыбка выдавала то, что Арабел нравились такие небольшие загадки. — Кажется, скоро получить от тебя хоть какой-нибудь ответ можно будет только через считывание.

— Ты обещала меня не считывать, а Льяна такого слова не давала, — задумчиво нахмурился лорд Адсид. — Но она, к счастью, не поняла, что делает.

— Ха, я же говорила, что она Пророк, — усмехнулась Арабел.

— И, судя по всему, не ошиблась, — согласился ректор. — Можно тебя попросить научить ее считывать и блокировать считывания? До ее отъезда, разумеется.

— Конечно, — легко пообещала Видящая. — Но давай займемся ритуалом, пока я не передумала.

Магистр достал из кармана плоский футляр с браслетом:

— Я очень ценю твою помощь, Арабел.

— И знаю, чем тебя подкупить, — она с усмешкой продолжила фразу за него, но от подарка не отказалась. С любопытством сняла крышку и, вопросительно подняв бровь, ждала пояснений. Мысли, что друг-волшебник мог подарить ей обыкновенное украшение без колдовских свойств, Видящая не допускала.

— Помогает сосредоточить энергию и не рассеивать во время длительного волшебства, — охотно рассказал лорд.

— Изящно и полезно, — она любовно погладила пальцем жемчужину и тепло поблагодарила. — Спасибо, Шэнли. Сейчас и опробуем.

В подвальном помещении, защищенном от магического воздействия извне, приятно пахло бергамотом, теплый свет масляных ламп отгонял темноту к далеким стенам идеально круглой комнаты. Арабел, поправив браслет так, чтобы он плотно облегал руку, приладила к специальному поясу два восстанавливающих кристалла и встала на золотую точку в центре освещенного пространства. Лорд Адсид замер в трех шагах от подруги и, прикрыв глаза, ждал начала ритуала.

— Вопросы, — глухо прозвучал требовательный голос Арабел.

— Как на твоих воспоминаниях появились блоки? Как их снять? Как прекратить воздействие на тебя и на Льяну? — мужчина твердо задал оговоренные вопросы.

Χлопок — золотые искры заплясали перед глазами.

Речитатив Арабел подчинял себе сердце, проникал в мысли, подавлял эмоции. Знакомое ощущение, дарующее уверенность в правильности происходящего. Все верно, в ритуал нужно входить с чистым умом.

Хлопок — плети силы опутали Шэнли Адсида, соединились с его магией. Это взаимное проникновение даров не обладало и десятой силой мощи, и сотой долей красоты взаимных зачарований с Льяной. Магическая связь с Арабел была вынужденным союзом ради общего дела, ради поиска истины. Но настолько очевидная разница ранила так сильно, что сдержать злость на драконов оказалось совершенно невозможно.

— Шшш, тише, спокойней, — отстраненный голос Арабел чудился ректору в шорохе магических волн. Голос убаюкивал, притуплял разбушевавшиеся чувства.

Перед глазами возникли картины из памяти Видящей: раздражающее яркостью наведенное притяжение даров Льяны и принца; необычайно острое понимание, что именно так и должна выглядеть зарождающаяся любовь. Но расчет на ритуал был верным — картинка идеального родства даров, к хищной радости лорда Адсида, рушилась. Она побледнела, пожухла, как иссохший лист, и скукожилась.

Вопросы вели Арабел в трансе, оттого образы резко сменились — перед магистром появился лорд Фиред. Беловолосый пожилой дракон мало походил на себя. Черты лица исказила чешуя. Вертикальные зрачки, щербатые щитки на голове, изменившееся строение тела, огрубевшие руки — жутковатое зрелище было, по убеждению лорда Адсида, ярким свидетельством того, что советнику пришлось выложиться на волшебство больше, чем он предполагал. В видении дракон казался больным, напряженным, бьющимся с какой-то силой. Мгновением позже лорд Адсид понял, что советнику противодействовала Арабел.

Ректор никогда не ощущал подругу такой. Эта грань дара Видящей стала впечатляющей и даже пугающей неожиданностью. Спокойная величавая десятка преобразилась до неузнаваемости: насыщенный лиловый цвет дара сменился воинственным кармином, терпкий аромат ладана преобразился в отталкивающий насыщенностью самшит. От него першило в горле, раскалывалась голова, болели и слезились глаза. Ярко-красные разряды магии Арабел били по дракону так, что он едва держался на ногах. И все же ему удалось поставить блоки.

Но теперь, исследовав плетения, чувствуя точки приложения волшебства, Видящая знала, как разбить драконьи чары.

— Мы справимся, Шэнли, — эти слова он не услышал, а ощутил так же, как и протянувшееся к нему заклинание.

Арабел брала себе силу друга, осторожно расходуя два резерва — свой и его — до того, как пустить в ход драгоценные кристаллы восстановления. Чары пожилого дракона сопротивлялись упорно, но поддались. Блоки на воспоминаниях Арабел хрустнули, словно льдинки, и обрушились. Вместе с ними развеялся обрывками обгоревшей бумаги и потускневший образ необычной связи даров Льяны и принца.

За пеплом все отчетливей проступал кумач натянутых между ними нитей, пахнуло гнилью.

— Ты был прав. Незнакомое, очень сильное заклинание. Замаскированное. Но это частично приворот. Исходит от него, — насыщенный, почти осязаемый голос Арабел был уверенным, а ярко выраженное желание добраться до сути лорда Адсида порадовало.

Направленная первыми вопросами Видящая указала другу на метки в своем даре и в энергии девушки.

— Гляди. Думаю, из-за этого она странно реагирует на определенные слова, — в голосе женщины слышалась усталость, потому лорд Адсид не удивился, когда она через несколько мгновений использовала первый кристалл.

Поставленные драконом метки походили на чернильные росчерки, нанесенные когтями. Понять, что именно обозначают эти штрихи, клинья и точки, ректор не мог, а Видящую это не особенно и заботило. Ее интересовал только способ избавиться от них.

Арабел безмерно злилась на дракона, сумевшего обойти ее в ритуале, в котором она чувствовала себя наиболее могущественной и защищенной. Ее бесили поставленные лордом Фиредом блоки на память и подмена воспоминаний. Наблюдая за действиями подруги, ректор понимал, что аролингский советник исхитрился повлиять на воспоминания всех участников ритуала, подминая под себя их силу, вбирая магию и используя против них же. Судя по отклику яростного дара Арабел, лорд Фиред почти в самом начале перехватил управление ритуалом. Этим и объяснялись слова леди Сифгис, назвавшей волшебство Видящей неприятным и подавляющим волю.

Плети магии Арабел бились о чернильные росчерки, обтекали все штрихи, проникали под поверхность каждой точки. Весь ее восстановленный кристаллом резерв ушел на странную метку, но Видящая справилась. С мстительным удовлетворением выдернула напоминающее шипы заклинание и сломала его.

— С Льяны смогу снять в ритуале, — почувствовал лорд Адсид звенящий от предвкушения голос Арабел, а тепло до поры скрытой в кристалле магии всколыхнуло и его дар, когда Видящая активировала руны.

— Хорошо, — ухмыльнулся глава древнего рода и задал новое направление подруге: — Исследуй «притяжение даров». Оно что-то затмевает. Что?

Воодушевленная недавним успехом Арабел устремила поток силы к нитям, связывавшим Льяну с принцем. Кроваво-алое сияние било по глазам, воняло падалью, но Видящую это не останавливало. Она слой за слоем разрушала волшебство, совсем недавно казавшееся совершенным в своей чистоте и искренности. Ошметки, летящие во все стороны, лорда Адсида приободряли. Ему нравилось представлять, что вместе с ними рушится и порочная, болезненная связь Льяны с аролингским полудраконом, что девушка освобождается от чужого влияния.

— Помни, я ломаю видение о прошлом.

Сухой голос Арабел отрезвил жесткостью. Шэнли Адсид вздрогнул и постарался сохранять ясность мышления. А кумачовые нити тем временем истощились так, что стала видна их основа: темно-серая и громоздкая витая цепь. Она угнетала одним своим видом, уже им одним разбивала все надежды, но вердикт Арабел стал последней точкой:

— Это связь судеб.

Почувствовав состояние друга, она добавила:

— Потом объясню. Это еще не все. Смотри! — ее магия указала на лохмотья кроваво-красных нитей рядом с Льяной.

Приглядевшись, магистр заметил, что эти обрывки сияли совсем иначе. В них проглядывало золото, теплое и ласковое, в них мерцали синие спиральки, жизнерадостные и стойкие.

— Οни использовали ее притяжение к кому-то, чтобы укрепить свой приворот, — уверенно заявила Арабел.

— Но притяжение к кому? — пятый вопрос лишил мужчину последних сил. Лорд Адсид с трудом держался на ногах и чувствовал себя мухой, завязшей в паутине чужого волшебства.

Видящая нахмурилась, всмотрелась в проблески. Медленно пробираясь сквозь вязкие потоки магии ритуала, она обошла Льяну по кругу, едва не касаясь ее растопыренными пальцами.

— Понимаю твои сомнения, Шэнли.

— Притяжение к кому? — чуть слышно просипел он.

Арабел подняла голову, встретилась взглядом с другом.

— О «Семейном спокойствии» мог бы и сказать, — мягко пожурила она.

Второй части ее ответа магистр не слышал — сказались многократные раскачивания наполненности резерва, и Шэнли Адсид потерялсознание.

Οн очнулся в тишине и полумраке. На стоящей справа прикроватной тумбочке мягко светился кристалл, в окно заглядывали любопытные звезды. На вешалке красовалась мантия и прочая одежда, у самого шкафа стояли сафьяновые высокие сапоги.

Мужчина пошевелил голыми ступнями под пуховым одеялом, улыбнулся заботе Арабел и устало провел рукой по саднящим от утомления глазам, стараясь как можно подробней воскресить последние воспоминания. Сосредоточенная подруга, ритуал, неестественно неподвижная в замершем времени Льяна, сияющая внутренним светом и оттого еще более нежная и хрупкая, чем обычно. Он мысленно произнес имя девушки, сконцентрировался на ее эмоциях. Она беспокоилась, тревожилась так, будто искала ответ на какой-то вопрос, но не находила его.

Шэнли Адсид прислушался к ощущениям, определяя, где находилась Льяна. Судя по всему, она была в университете, у себя. Уже неплохо. Без него девушка из комнат не выйдет, главный слуга не пропустит к ней никого, не получив соизволения ректора. Но лорд Адсид все равно корил себя за то, что не дал приставленному к девушке магу никаких распоряжений заранее. Глянув на тускло поблескивающие часы, решил, что в три часа ночи вызывать работника с помощью переговорного кристалла бесчеловечно. Особенно, если не случилось ничего непредвиденного.

Лорд потянулся, сел на кровати, опустив ноги на мягкий ковер. Ступни утонули в ворсе, шелковая просторная сорочка приятно холодила плечи. Мужчина не без удовольствия размял шею и тут заметил рядом с ночником сложенный листок. Плотная бумага ласкала пальцы, а выведенные рукой Арабел суховатые фразы наполняли сердце радостью.

На понятной слабости друга Арабел внимание не заостряла. «Отпечаток «Семейного спокойствия» исключительно сильный. Кажется, ты что-то намудрил с формулой. За ней я ничего не вижу, кроме того, что ты Льяне тоже дорог. Я еще раз убедилась в том, что Льяна никогда не хотела быть избранницей принца. Никакого, даже самого легкого притяжения даров у них нет. Постарайся выспаться и отдохнуть. О Льяне не беспокойся, я нашла твой переговорный кристалла, связалась с Сюрреном и велела ему отвести ее в университет. Вечером будет прием и утверждение свиты, нам обоим нужно восстановиться. Встретимся утром».

Мужчина распахнул окно, с удовольствием вдохнул весенний воздух. Ночь казалась ему необыкновенно прекрасной, свежей, искрящейся. Он провел пальцами по нечитаемым в полумраке строчкам. Короткая записка Арабел обнадеживала, хоть и не дала однозначного ответа на тревожащий Шэнли Адсида вопрос. Но и надежда пьянила, воскрешала в памяти последнее зачарование и дразнящие мысли о так и не ставшем реальностью поцелуе.

— Я прочитала твою бумажку. Не удержалась, — призналась истощенная Арабел, когда подавшая завтрак служанка ушла. — Не замечала за собой такого, пока ты не обратил на это мое внимание. А я ведь помню, что всегда произносила одинаковые слова, если слышала «исход ритуала».

— Льяна тоже не замечала закономерностей. Так что я не удивлен, — намазывая душистый ломоть хлеба желтым маслом, лорд Адсид с удовольствием уточнил: — Она борется. Ей с каждым днем нужно все меньше времени, чтобы избавиться от влияния имен.

— Она же Пророк, — повела плечом Арабел и потянулась к розетке с вишневым вареньем. — Но я знаю, как избавить ее от той метки. На это даже много сил не потребуется, я ведь теперь понимаю принцип. Можно завтра утром и удалить.

— Завтра?

Она кивнула, раскладывая вишенки на твороге.

— Ты права, сегодня это делать не стоит, — нахмурился ректор. — Фиред может сообразить, что она вышла из-под его влияния и придумает еще что-нибудь. Он изобретательный. Я с той почтовой привязкой так и не разобрался, а ты еще какую-то кровную связь упомянула.

— Мне почему-то кажется, что у чар на конвертах и у этой кровной связи одно происхождение. Не зря же драконам понадобилась кровь девушек.

— Жаль, что религиозные деятели так сильно повлияли на освоение этого направления магии, — мрачно ответил мужчина, уложив кусочек красной рыбы на свежий хлеб.

Несколько долгих минут прошло в молчании, лорд Адсид размышлял о единственном жуке-медальоне, в колбочку которого не попало ни капли крови. Госпожа Дрена так и не стала его владелицей, а магистр, повинуясь необъяснимому порыву, заменил жидкость в колбе простой водой и в таком виде отдал неиспользованный артефакт аролингцам. Тягу к экспериментам слегка притупляла усталость, но даже мысль о том, что удастся разгадать истинное предназначение жуков-амулетов, будила особый охотничий азарт.

— Я натолкнула тебя на дельную мысль? — усмехнулась Арабел, отпив кофе.

Он улыбнулся, кивнул.

— Я все меньше верю в то, что эти золотые жуки должны были стать защитными амулетами. Слишком нарочито извинялся Фиред за «ошибку активирующей формулы».

Она в ответ пожала плечами:

— Скорей всего, ты прав. Знаю, ты любишь алхимию, а зелье в колбочках не могло тебя не заинтересовать. Ты наверняка сохранил себе немножко, так?

Лорд Адсид ухмыльнулся:

— Ты слишком хорошо меня знаешь. Конечно, я припас несколько любопытных капель, но сейчас не стану терять на них время.

Арабел вопросительно подняла брови, и он твердо и даже жестко пояснил:

— Жуки — дело прошлого. Кровная связь помолвки — дело настоящего, а свадьба, назначенная через три недели, — дело будущего. Того будущего, которое я не намерен допускать.

Подруга тяжело вздохнула, отвела взгляд.

— Шэнли, она ведь все равно уедет. Ты не сможешь ее удержать.

В ее голосе слышалась обреченность, насторожившая лорда Адсида.

— Ты так говоришь из-за связи судеб?

Арабел кивнула и выглядела очень огорченной.

— Ρассказывай, — приготовившись к худшему, велел он.

ГЛАВА 19

* * *

Весь вечер и большую часть ночи я не находила себе места от беспокойства. А все из-за поведения Сюррена. Мама предложила вместе приготовить обед в собственном доме. Папа вдохновился идеей, еще с утра родители ходили на рынок и купили все необходимое. Мама обновила заклинания холодильного шкафа, и можно было не опасаться, что еда пропадет. Отец проверил дымоход, нашел в подвале дома большущий стол и несколько обломков кирпичей. Чинить отломанные ножки не стал, а просто отмыл до блеска кафельную столешницу и положил на кирпичи. Стульев у нас все равно пока ещё не было, а сидения прекрасно заменили купленные на том же рынке шерстяные матрасы.

На бледно-розовой и белой плитке стола яркие овощи смотрелись празднично и жизнерадостно. В печи томилось мясо с луком и сметанным соусом, в новенькой сияющей кастрюле покипывал суп. Сюррен с видимым удовольствием общался с родителями и со мной, помогал готовить и расставлял на столе белые тарелки с веселой оранжевой косичкой-каемкой. Вдруг замер, запустил руку под ворот и вытянул из-под одежды за цепочку пульсирующий светом голубой кристалл. Поспешно извинился и вышел из кухни.

— Это переговорный кристалл, — заметив недоуменные взгляды родителей, объяснила я. — Наверное, у лорда Адсида какие-то новости.

— Лишь бы хорошие, — пробормотала мама, настороженно поглядывая на дверь.

Я прислушивалась к тихой беседе и, хоть не разобрала ни слова, не могла избавиться от впечатления, что человек разговаривает вовсе не с лордом Адсидом. Родители молчали, в напряженной тишине мои собственные эмоции и чувства обострились. Тогда же появилось странное ощущение, будто я что-то утратила, нечто привычное, важное, ставшее моей частью.

— Все в порядке, — натянуто улыбнулся Сюррен, вернувшийся через пару минут. — Мне лишь нужно передать, что лорд Адсид встретится с вами, госпожа Льяна, за час до приема. А до этого времени вас просят из комнаты в университете не выходить.

Заметив, как отец смотрит на меня исподлобья, вспомнила, что ему не по нраву пришлись мои частые ужины с лордом Адсидом наедине. Поэтому лишь вежливо поблагодарила человека и не стала ничего уточнять.

Мы поели, расположившись на матрасах вокруг низкого стола, пили чай со свежими, еще горячими плюшками. Сюррен рассказывал о городе и спрашивал о жизни в провинции. Разговор тек плавно, сияние свечей делало большую и совершенно необустроенную кухню уютной и теплой. Но поддаться царящему в доме спокойствию у меня не получалось.

Ощущение утраты крепло, я все больше волновалась за лорда Адсида, все чаще поглядывала на поблескивающую на шее человека цепочку переговорного кристалла. Очень хотелось услышать голос опекуна, убедиться, что у него все хорошо. Но я так и не решилась попросить Сюррена одолжить мне кристалл. Повторяя как заклинание, что усиливающуюся тревогу и мысли связаться с лордом Адсидом, когда он этого вовсе не желал, сложно назвать разумным поведением, я убедила себя в том, что нужно просто терпеть и ждать. Ждать, когда опекун сможет и захочет выкроить для меня время. Ведь ничто его не обязывало посвящать мне и вечер выходного дня.

Сюррен проводил меня, подождал, когда я зайду в свою комнату и окажусь в безопасности. Попрощавшись с магом, взяла с полочки письмо от лорда Цорея и честно попыталась отвлечься. Однако слова будущего главы рода Татторей казались мне неживыми, казенными, потому и над ответом я долго не задумывалась. Поблагодарила за участие, за комплименты и осторожно спросила о леди Цамей, но только потому, что не считала возможным отталкивать юношу в письмах.

Запечатав конверт, расстелила постель, но не легла. Не могла успокоиться.

Прогулки по комнате, попытки занять мысли чтением не спасали. Ругая себя за глупые тревоги, боролась с побуждением подняться к лорду Адсиду. Ближе к трем я так распереживалась, что уже не боялась показаться смешной и излишне привязчивой. Наверх не шла только из уверенности, что кабинет пуст.

А потом как-то внезапно стало легче. Взволнованно бьющееся сердце утихомирилось, мысли просветлели, прежние страхи все еще не казались безосновательными, но уже не сковывали льдом душу. Я села на постель, устало провела по лицу ладонями и тут впервые за несколько часов осознала, что же вдруг изменилось.

Я почувствовала отклик эмоций Шэнли Адсида. А до того потеряла связь с ним.

Заставляя себя дышать полной грудью, закрыв глаза, думала об опекуне и чувствовала, что он спокоен и даже чем-то обрадован. Встав, распахнула окно, посмотрела на сияющие звезды и вдохнула подслащенный ароматом цветов воздух. Настроение было замечательное, а весна казалась прекрасной, как никогда прежде.

Вынужденное затворничество закончилось утром, толком и не начавшись. В десять зашел Сюррен и предложил отвести меня в мастерскую готового платья.

— Вы же сегодня во дворце будете, — растеряв остатки вчерашней напряженности, улыбнулся человек. — Нужно что-нибудь соответствующее случаю, нарядное. Его Величество для этого подарил вам деньги.

С такими доводами сложно было не согласиться, и уже через час мы с мамой выбирали новое платье и подходящие туфли. С обновкой я вовремя вернулась в университет, и уже у самых ворот встретила лорда Адсида.

Он улыбнулся, отпустил Сюррена и решил сам проводить меня до комнат. Я любовалась почему-то истощенной магической десяткой опекуна, поддерживала беседу о празднике во дворце и украдкой посматривала на ставшего мне очень близким сероглазого эльфа. Подмечала морщинки у глаз, тепло улыбки, бережливость движений, свойственную лорду Адсиду, когда резерв был опустошен. А ещё мне нравилось думать, что наше с ним общение доставляло ему такую же радость, как и мне.

— У меня несколько неожиданные новости, — зайдя в мою комнату, серьезно начал лорд Адсид. — Ваш отъезд переносится на более ранний срок из-за надвигающейся непогоды.

— Не думаю, что обыкновенный дождь может помешать выехать вовремя, — с сомнением нахмурилась я.

Опекун светло улыбнулся:

— Вы ещё не бывали в столице в это время года. Это будет не просто дождь, а штормовой ветер, срывающий крыши. К сожалению, задерживаться в городе вам нельзя. Это может привести к нарушению данной вами клятвы.

Я вздохнула. Даже от напоминания о принце и скором отъезде настроение стремительно портилось.

— Не огорчайтесь, — попросил лорд Адсид. — Есть и хорошие новости. Леди Арабел знает, как избавить вас от странного влияния имен.

Я воодушевилась, и даже то, что Видящая собиралась провести необходимый ритуал только на следующий день, не расстраивало.

Уходя к себе, опекун забрал с полочки ещё один украшенный расшитой лентой конверт. Мне не то что не было любопытно, о чем мог писать аролингский советник, но я даже не хотела этого знать. Интриги пожилого дракона меня рассердили, а потому я решила на этот прием надеть зачарованные перчатки, рассудив, что защита лишней не бывает.

Дополнение к наряду лорда Адсида заметно порадовало. Он предлагал мне руку для опоры, шутил и улыбался. Рядом с ним мне были нестрашны десятки незнакомых высокопоставленных эльфов и людей, а пожилой дракон, казалось, не имел надо мной никакой власти. Даже власти собственного имени.

Прием во дворце оставил по себе ощущение театральной постановки. Никакими другими словами описать происходящее не получалось. К сожалению, лорд Адсид был лишен возможности провести вечер рядом cо своей подопечной. Он объяснил, что наша особенная связь стала заметная окружающим и вызвала настороженность некоторых вельмож. Поэтому он довольно скоро после начала праздника оставил меня в компании леди Арабел, которую наверняка попросил приглядывать за мной.

Общество Видящей и в самом деле защищало меня от пренебрежительных взглядов и высказываний аристократов, которым выпала честь обеспечивать в пустыне безопасность бывшей рабыни. Леди Арабел оберегала меня от бесед с леди Сивиной, явно желающей покрасоваться на моем фоне, и с ее отцом. Князь Оторонский должен был представить мне тех людей и эльфов, которых отряжал с невестой принца, но явно собирался продолжить разговор после формальной части. К счастью, леди Арабел так повернула дело, что Его Сиятельство ушел.

Я старалась держаться непринужденно и свободно. Лорд Фиред даже похвалил мое самообладание, назвав меня величественной и изумительно обаятельной.

— Надеюсь, в ближайшие дни ваше аристократическое происхождение, очевидное любому из присутствующих, будет признано и подтверждено документально, — громогласно заявил дракон. — Насколько я знаю, в архивах королевства есть свидетельства того, что ваши предки — чистокровные высокородные эльфы.

Я смутилась и в тот момент заметила, как переглянулись и нахмурились лорды Такенд и Цорей. Стало очевидно, что эти сведения благородные семейства пока придерживали, не предавали огласке. Но, как оказалось, от прозорливого и мудрого советника ничто нельзя утаить.

Короткий разговор с аролингским послом меня подбодрил, стало спокойней от осознания того, что такой внимательный и пекущийся о моем благе аристократ будет рядом в Амосгаре. Я отчего-то понадеялась, что лорд Фиред тоже будет сопровождать меня во время поездки по пустыне. Это было бы значительно безопасней. Но советник сказал, что здоровье Ее Величества Мадаис пошатнулось серьезней, чем считалось раньше.

— Без ложной скромности назову свою жену и себя одними из наиболее опытных врачевателей Аролинга, — улыбнулся обворожительный дракон. — Леди Билния сейчас лечит нашу владычицу, но мне будет гораздо спокойней, если я тоже буду рядом. К сожалению, по эльфийским меркам, наша королева уже в летах. Как ни прискорбно это осознавать, но двести тринадцать лет — возраст угасания. Поэтому я не хочу рисковать. Завтра же утром вылечу в Амосгар.

— Меня всегда восхищала самоотверженность целителей, — вмешалась в беседу леди Арабел.

Аролингский посол поддержал разговор о травах, растущих только в его государстве, и с видимым интересом наблюдал за моим знакомством со свитой. Само присутствие лорда Фиреда давало мне силы не теряться в таком числе новых лиц.

Княжна, которую я все время видела, явно старалась оставаться в поле зрения пожилого дракона. Особенно хорошо это стало заметно, когда толпа моих будущих сопровождающих поредела. В какой-то момент я увидела себя в огромном зеркале. Отражение поймало и княжну, и лорда Фиреда. В необычно рыжих волосах леди Сивины сияли золото и изумруды, богатое, не кичливое платье подчеркивало достоинства фигуры и белизну открытых плечей. Тугой локон кокетливо ниспадал на грудь, обращая внимание на точеную изящную шею. Лица привлекательной девушки я в отражение не видела, зато отчетливо поняла, что ею в этот момент любовался лорд Фиред, говорящий леди Арабел обо мне что-то лестное.

Стало холодно, неприятно заколотилось сердце, задрожали пальцы, и я крепко стиснула кулаки, чтобы не показать слабость никому. Сделав над собой усилие, повернулась к лорду Фиреду и заглянула ему в лицо. Да, отражение не обманывало. Дракон любовался леди Сивиной, и ей, поймавшей его взгляд, это было совершенно очевидно. Наверное, поэтому она позволила себе довольно громко предположить, что я скрываю длинными перчатками некрасивую кожу. К чести леди Цамей, она немедленно вмешалась и резко одернула подругу. Та заметно покраснела и постаралась сгладить ситуацию.

— Жаль, что и выбор леди Арабел не прекратил это соперничество, — осуждающе покачал головой посол. — Конечно, леди Сивину можно понять. Ее мечты разбились, но я восхищен тем, как вы благородно и великодушно прощаете ей слабость. В скором времени девушка опомнится и, иначе быть просто не может, проникнется к вам тем уважением, которого вы заслуживаете, леди Льяна.

Красивые формулировки, льстящее обращение «леди» прозвучало рядом с моим именем естественно, будто лорд Фиред не обмолвился, а слова просто стали отражением его чувств. Но теперь я ему не верила.

Влюбленная в драконов и Аролинг восторженная часть сознания неестественно сильно радовалась новому обращению, но я только отмахивалась от этих назойливых мыслей. Как и от пьянящего чувства, что лорд Фиред желает мне лишь добра.

Наверное, поэтому я отпрянула, когда дракон хотел положить мне руку на плечо. Тут же сделала вид, что отвлеклась и не заметила его движения. Лорд Фиред в свою очередь придал жесту настолько неопределенный характер, что я обозвала себя излишне мнительной.

ГЛАВА 20

Беседу с аролингцем и Видящей прервал лорд Цорей, пригласивший меня танцевать. Я, радуясь возможности оказаться подальше от дракона, согласилась. Юноша, чопорный и зажатый поначалу, скоро преобразился. Его улыбка стала искренней, даже доброй. Он смотрел мне в глаза, уверенно и бережно вел в танце. Очень явно ощущалось, что я ему и в самом деле нравлюсь, что интерес ко мне перестал быть только политическим.

Первый танец покорял размеренностью, необременительная музыка подчеркивала изящество простых фигур. Χватало времени не только на разговор с лордом Цореем, но и на то, чтобы посмотреть по сторонам. Так я обратила внимание на лорда Такенда, держащего леди Цамей за руку. Светловолосый юноша разговаривал с невестой и посматривал в мою сторону. Его спокойный взгляд и благожелательная улыбка сбивали меня с толку. Из-за них собственные сны и видения казались мне дикими и несуразными.

Еще я обратила внимание на родителей лорда Цорея, разговаривающих с князем Оторонским и королем. Княгиня неподалеку беседовала с лордом Йордал и его супругой. С этого момента иначе как заговорщиками я этих высокопоставленных эльфов про себя не называла.

— Странно осознавать вас будущей принцессой, — вздохнул лорд Цорей.

— Видящую так направила богиня, — смиренно ответила я. — Нам не дано понять пути, которыми ведут нас боги.

Но собеседник проигнорировал призыв оставить неприятную тему.

— Для знати Кедвоса и Аролинга это, без сомнения, встряска, — продолжал он. — На семьи, подобные вашей, теперь обратят внимание. Но меня это не утешает. Ведь цену за изменение положения многих будете платить вы.

Он заговорил напористо, с сердцем:

— Вы не боитесь оказаться в чужой стране? Жить по чужим законам? В окружении чужих вам аролингцев и не менее чужих кедвосцев свиты?

— Боюсь, — честно призналась я. — Но надеюсь, что справлюсь.

— Я верю в вас, госпожа Льяна, — поспешил развить мысль лорд Цорей. — В вас, но не в терпимость аролингских аристократов. Не все способны принять выбор Видящей. Даже лорд Фиред, каким бы покладистым он сейчас ни казался, протестовал против вашего участия в отборе. Вряд ли он будет рад назвать вас своей принцессой. А он — лицо Аролинга в Кедвосе.

— Вы несправедливы к нему и к Аролингу в целом! — запальчиво возразила я, стараясь все же говорить тихо. Привлекать внимание к себе хотелось меньше всего. — Οн добр и отзывчив. Он с большим уважением отнесся к выбору Видящей. И так же, как и мой жених, ни разу не высказал предубеждения!

От обиды в глазах собирались слезы, я с трудом сдерживала их, с досадой чувствовала, как дрожат губы. Лорд Цорей сник, заметно стушевался и попросил прощения.

— Мне хочется уберечь вас от разочарований, госпожа Льяна. От предвзятого отношения, от колкостей, скрытых вежливостью. Возможно, я слишком явно показал свою заботу о вашем счастье. Но с тех пор, как я познакомился с вами близко, ваше счастье — моя постоянная тревога.

Я часто моргала, пытаясь прогнать слезы.

— Надеюсь, вы простите, что я так расчувствовалась, — прошептала я, понимая, что не могу совладать с голосом. — Сейчас нелегкие времена, и вера в то, что в чужой стране я не останусь одна, единственная поддерживает меня.

Фигура танца позволила юноше обнять меня за талию, и этот жест показался особенно нежным.

— Я понимаю, госпожа Льяна, — тихо сказал он мне на ухо. — Понимаю. Я очень стараюсь оградить вас от зла. Вы не останетесь одна. Даже в Аролинге.

Он говорил серьезно, без тени иронии, но это не успокаивало. Я в который раз подумала, что юноша слишком сильно ко мне привязался. Поэтому постаралась увести разговор в деловое русло.

— Я заметила, что в числе моих сопровождающих много ваших союзников, — стараясь изображать светский тон, я в танце отошла от лорда на расстояние вытянутой руки.

Он окинул меня настороженным взглядом, так не сочетавшимся с непринужденной улыбкой.

— Вы неплохо разбираетесь в связях родов. Приятная неожиданность.

Неглубокий поклон, поворот.

— Вы наблюдательны и сделали правильный вывод, — еще поклон, смена руки. — Лорд Такенд, мой друг и будущий член семьи, тоже усилил сопровождающие вас отряды своими доверенными воинами.

Фигура танца привела меня в его объятия:

— Он знает, что вы мне дороги, — дыхание шептавшего юноши пощекотало мое лицо.

Я вспыхнула от смущения и совершенно растерялась. Танец закончился, другие пары распались, но лорд Цорей не спешил меня отпускать.

— Я не хочу вас терять, — прошептал он и, отступив, громко поблагодарил за танец.

— Льяна, тебе нужна хорошая одежда в дорогу, — леди Цамей, перехватившая меня сразу после танцев, излучала спокойное дружелюбие. — Я бы посоветовала тебе зачарованные вещи, способные противостоять любой непогоде.

Я усмехнулась:

— Все так серьезно относятся к приближающемуся дождю.

Девушка недоуменно нахмурилась:

— Ты недооцениваешь способности местных гроз. Ты родом с северо-востока, а туда доходят лишь отголоски. Встретимся завтра в час дня у ратуши, — не предусматривающим возражений тоном заключила девушка. — Там недалеко есть лавка с готовой одеждой, подходящей для путешествия. Я буду рада познакомиться с твоей матерью.

Леди Цамей улыбнулась, приобнажив ровный ряд белых зубов, а я окончательно растерялась и только смогла сказать, что с удовольствием встречусь с девушкой в городе.

— Род Татторей не упустит возможности показать свою полезность будущей принцессе, — появившаяся у меня за спиной леди Арабел говорила тихо и доверительно. — Неполный учебный год на перспективную восьмерку обращали незаслуженно мало внимания. Теперь приходится спешно наверстывать упущенное.

В ее голосе слышалась усмешка, легкое подтрунивание. Я обернулась к северянке, увидела лукавство в ее взгляде.

— Я не ломаю вам картину мира? Вы ведь не думаете, что интерес высокородных эльфов к вам вызван лишь вашим личным обаянием?

Улыбнувшись, я покачала головой:

— Нет, конечно. Не думаю. Так странно, что я стала вдруг важна и нужна тем, кто в лучшем случае меня не замечал.

— Знатным семействам свойственна избирательность зрения, но вы теперь никогда не пропадете из его поля, — философски заметила леди Арабел.

Только после этих слов я сообразила, что Видящая не была аристократкой по происхождению. Его Величество одарил ее землей и пожаловал титул, уговаривая эльфийку со столь редким даром остаться жить в Кедвосе. Ей в свое время пришлось пройти в чем-то похожий на мой путь.

— Понимаю, что интерес ко мне вряд ли скоро угаснет, — я пожала плечами и вздохнула: — Зачем приукрашивать действительность? Он не угаснет никогда.

— Вас это пугает? — Видящая чуть склонила голову набок.

— Скорей, тревожит, — честно призналась я. — Это как постоянный экзамен, когда мою ошибку ждут с жадностью, с надеждой вцепиться и терзать подольше. Я меньше боюсь тех промахов, которые могу совершить, чем опасаюсь пересудов. Сплетничать обо мне будет не деревня и не университет. Сплетничать будут целые государства.

Под конец недолгого разговора от воодушевления, вызванного общением с лордом Фиредом, не осталось и следа. Восторженное ожидание отъезда сменилось предчувствием грядущих неприятностей. Тягостное ощущение. Вероятно, оно отразилось на лице и в голосе, потому что леди Арабел посчитала нужным меня утешить. Видящая положила руку мне на плечо, кажется, сказала, что все образуется, но я не слышала.

Встретившись с ней взглядом, я вывалилась из окружающей действительности. Отголоски чужих бесед смолкли, цвета притупились, но открывшиеся мне мысли собеседницы порадовали несказанно. Леди Арабел искренне беспокоилась обо мне, не желала мне жизни в Аролинге и считала помолвленную клятву на крови злом и насилием. Видящая очень злилась на драконов вообще и на лорда Фиреда в частности, с подозрением относилась к интригам древних родов, но пока не собиралась вмешиваться. Было еще что-то, какая-то мысль о Шэнли, но ее осознать не удалось — меня вышвырнуло из сознания Видящей магическим ударом. Из-за него еще пару минут все вокруг казалось лиловым с алыми проблесками.

Затылок ломило, глаза слезились, голова кружилась, а беспокойство лорда Адсида ощущалось особенно ярко. Я даже не удивилась тому, что он оказался рядом.

— Что произошло? — тихо спросил опекун.

— Не смотри ей в глаза, если касаешься, — хрипло посоветовала Видящая. — Считывание ей удается очень хорошо.

Она болезненно потерла висок и обратилась ко мне:

— Госпожа Льяна, простите. Я не сталкивалась раньше с подобным и, боюсь, не рассчитала силу, защищаясь.

— Защищаясь от чего? — прошептала я, стараясь сохранить равновесие.

— От вас. Вы читали мои мысли, а я вам этого не разрешала, — усмехнулась Видящая.

— Но для этого нужен ритуал! — возразила я, цепляясь взглядом за уплывающее в сторону лицо собеседницы.

— Не вам. Вы же Пророк, — пожала плечами женщина.

— Давайте сядем там. Вы очень бледная, госпожа Льяна, — в голосе опекуна отчетливо слышалась тревога. Судя по моему состоянию, более чем оправданная.

Леди Арабел согласилась, взяла меня под руку и отвела к диванчику. Лорд Адсид принес небольшой поднос с чаем и пирожными, и не меньше четверти часа понадобилось мне, чтобы прийти в себя. Опекун и Видящая почти не разговаривали, обменялись парой ничего не значащих фраз. Я держала в руках чашку и старалась по сторонам не смотреть. Догадывалась, что со стороны наша троица выглядела подозрительно, и старший Йордал это невольно подтвердил. Светловолосый глава древнего рода поразил меня за минуту дважды. Тем, что вообще захотел со мной разговаривать, и приглашением на танец.

— Госпожа Льяна, леди Арабел проводит с вами сегодня много времени, — в голосе такого же высокого, как и лорд Такенд, эльфа слышались настороженность и даже некоторое осуждение. — Лишь танец дает возможность поговорить с вами без ее участия.

— Леди Арабел уверена в правильности своего выбора, — сделав предписанный поворот, я в такт подала руку аристократу. — Принять решение было сложно, особенно такое политически спорное. Полагаю, общаясь со мной, леди Арабел находит дополнительные подтверждения обоснованности своего выбора. Возможно, это доставляет ей удовольствие.

Взгляд чопорного дворянина на мгновение потеплел, в уголках рта появился намек на улыбку.

— Здравые мысли и любопытный подход, госпожа Льяна, — вполне искренне похвалил он, склоняясь в определенном музыкой поклоне. — Вы интересная собеседница.

Моя поднятая ладонь соприкоснулась с его, и движение вокруг этой незримой оси вновь продиктовала мелодия.

— Вы знаете фигуры довольно сложного танца, — заметил глава рода Йордал, меняя руку.

— Мои родные — прекрасные учителя, — я спокойно смотрела в глаза мужчине, отлично понимая, что именно его сын вытащил на свет бумаги, подтверждающие мое знатное происхождение.

— Как видно, это касается не только ваших познаний в области магии и алхимии. То, как вы справились с экзаменом по этикету, в свое время поразило многих, — он легким кивком выразил уважение к моим заслугам. — В ближайшее время Его Величество официально признает дворянское происхождение вашей семьи, — ровным тоном сообщил лорд Йордал. — Соответствующий указ уже готовится и будет подписан в ближайшие дни. Но это происходит не потому, что иностранный посол высказал свои надежды.

Он сделал паузу, словно ждал моих вопросов, но я предпочла промолчать. Мне казалось, в таком случае собеседник расскажет больше.

— Вы, ваша семья и судьба очень небезразличны одному влиятельному роду и, что важней, его наследнику, — милостиво пояснил лорд Йордал. — Благодаря этому вмешательству Его Величество был столь щедр в день заключения помолвки.

Я не удержалась, удивленно посмотрела в сторону лорда Цорея. Он неподалеку беседовал с леди Сифгис и матерью, словно не замечая княжну, стоящую всего в двух шагах. Вспомнилось, с каким презрением и осуждением лорд Цорей отреагировал на заговор благородных девушек против меня. Память оживила образ юноши и тот гадливый взгляд, которым он окинул говорящую обо мне пакости княжну. Сейчас я уверилась в том, что леди Сивина была лорду Цорею неприятна. Что бы он в моем видении ни обсуждал с королем и князем Оторонским, он делал это вовсе не для леди Сивины.

— Вы все верно понимаете, госпожа Льяна, — одобрил высокородный собеседник. — У этого юноши есть очаровательная привычка заботиться о тех, кто ему важен.

— Это чудесное качество, достойное восхищения и сердечной благодарности, — твердо ответила я.

Он отступил на шаг, выпустив мою руку, поклонился. Я вежливо присела, склонив голову. Музыка смолкла.

— Благодарю за танец и приятную беседу, — не сводя с меня глаз, сказал глава рода Йордал. — Рад был найти в вашем лице столь трезвомыслящую и рассудительную девушку. Но должен заметить, что теперь ваша яркая и всепоглощающая влюбленность в чужестранца кажется мне странной до нелепости.

Он не упомянул имя, и оттого жгучее желание немедленно вступаться за принца у меня так и не возникло. Но и смолчать, оставить нападку без внимания было категорические нельзя.

— Οн обворожителен. Если не учитывать выбор Видящей, уже только этого обстоятельства достаточно, чтобы простить мне слабость, — улыбнулась я.

Лорд Йордал усмехнулся неожиданно весело.

— Надеюсь, в скором будущем у нас будет много возможностей беседовать. Мне нравится, с какой легкостью вы подбираете слова для выражения весьма неглупых мыслей. Теперь мне понятно, почему тот юноша восхищается вами.

Я смутилась, поблагодарила за лестный слова и танец и совсем не удивилась тому, что лорд не оставил меня в одиночестве, передав на попечение женщинам из союзных Йордалам и Таттореям родов. С ними, на мою удачу, беседа была короткой — прием закончился.

— Я бы с радостью избавил вас от головной боли, но мой резерв почти пуст, — с видимым сочувствием сказал лорд Адсид, когда мы остались в благословенном одиночестве кареты. — Я не могу сейчас тратить магию, если хочу остаться в сознании.

Подозрение, возникшее после этих слов, крепло с каждым мгновением. Настороженно хмурясь, я вглядывалась в красивое лицо собеседника:

— Вот, значит, почему я вчера вас потеряла…

Он вопросительно вскинул бровь.

— Боюсь, не понимаю, о чем вы.

Смутилась, но глаз не отвела. Мне нужно было, чтобы он понял, насколько важным я считаю произошедшее.

— Вы же знаете, что я чувствую вас, благодаря «Семейному спокойствию».

Он кивнул.

— Теперь я понимаю, что вы вчера на что-то растратили весь резерв и, скорей всего, были без сознания. В тот момент я перестала вас чувствовать и очень за вас переживала.

Шэнли Адсид улыбнулся так тепло, а взгляд его был настолько ласковым, что я проговорилась, сказала куда больше, чем следовало.

— Я очень жалею, что «Семейное спокойствие», эта наша связь скоро истощится. Знаю, для вас она, скорей, обременительна, но мне жаль ее терять.

В последний момент прикусила язык и не сказала, что значительно больше боюсь потерять вовсе не эту связь, а Шэнли Адсида.

Он покачал головой, подался вперед, не сводя с меня глаз.

— Я буду жалеть не меньше. Эта связь не бремя, а радость. Пожалуй, лучшее, что случалось в моей жизни.

Я ужасно смутилась, запылали щеки, сердце зашлось стуком. Но все это затмевала радость. Ведь слова Шэнли Адсида были искренними. К счастью, он заговорил о другом. Пусть считывание и сопротивление Видящей моему заглядыванию в мысли не было самой приятной темой, но она хоть не заставляла меня так краснеть.

ГЛАВА 21

* * *

Арабел не ошиблась, утверждая, что сможет снять нанесенные драконом метки. Всего через полчаса ритуала Льяна перестала реагировать на имена Фиреда и Зуара, что ректора очень радовало. Но гораздо больше обнадеживало другое допущение, постепенно превратившееся в уверенностью, подкрепленную словами леди Сифгис, Арабел и собственными впечатлениями магистра. Подробно обсудив с подругой обстоятельства появления этих меток, Шэнли Адсид считал, что дракон не сможет нанести новые вне ритуала Видящей. Арабел с нескрываемым раздражением говорила, что чувствовала себя инструментом в руках Фиреда. Сравнение злило ее, но довольно точно передавало произошедшее.

К наведенной влюбленности, связанной с серебряными нитями в лентах и близким общением с Его Высочеством, Льяна с каждым днем становилась все более устойчивой. Лорд ректор связывал это со стремительным развитием дара Пророка, невосприимчивого к приворотам.

Совершенствование редкого дара само по себе было бы отрадным, если бы Арабел не напомнила, что дары Видящих и Пророков имеют одну природу и очень похожие свойства. Это делало девушку уязвимой. Прознав, что Льяна Пророк, лорд Фиред и другие драконы могли бы вцепиться в нее ещё сильней. Не зря Арабел сказала, что аролингский посол скучал по той особой магии, которой обладала Видящая.

Все это наводило на мысль, что в новом мире драконы многое утратили.

Лорд Адсид задумчиво рисовал на листке взаимосвязи, цепочки событий и прислушивался к голосам за стеной. В соседней комнате Арабел показывала Льяне, как считывать, быстро и ясно выхватывая из сознания собеседника образы. Видящей эти занятия тоже шли на пользу. Она училась противодействовать незнакомой прежде технике, дару, не нуждающемуся в ритуале, чтобы проникать в разум. Судя по интонациям, и Льяна, и Арабел были очень довольны друг другом.

Шэнли Адсид с радостью отмечал, что эти две важные для него женщины прекрасно поладили. Арабел, разумеется, взяв с Льяны слово о неразглашении секрета, рассказала ей о том, что на самом деле произошло во время ритуала выбора. Подруга опасалась слез, необходимости утешать напуганную девушку. А лорд Адсид ещё раз убедился в том, что совершенно правильно оценивал Льяну все это время. Она выслушала спокойно, задала несколько вопросов и упомянула сон о куколках с табличками. При этом внешне она оставалась совершенно бесстрастна. Οтчаяние и обреченность, едкие настолько, что у магистра щипало в глазах, остались бы тайной девушки, не будь связи эмоций.

— Теперь понятно, что означал мой сон, — мрачно подвела черту Льяна и попросила Арабел приступить к занятиям.

Видящая с явным облегчением согласилась и увела девушку, оставив друга в компании бумаг.

Лорд Адсид пытался сосредоточиться на подборке, которую дала ему Арабел. Эта работа не приносила радости, не давала надежды, потому что в бумагах описывались десятки кар, способных обрушиться на голову клятвопреступника. В многочисленных подшивках не было ни единого намека на то, как обмануть магическую связь. По всему выходило, что избавиться от кровной клятвы можно только одним способом: выполнить ее условия.

В случае Льяны это означало в первую очередь верность, прописанную настолько строго, что даже слова «вы мне стали очень дороги» драконья помолвка могла посчитать нарушением. Вторым условием было стремление следовать зову и как можно скорей оказаться в одном месте с женихом. Оно смущало только тем, что это самое место никак не оговорили, в остальном считалось стандартным. Но даже эту часть никому не удалось обойти!

Тетради и книги Арабел лишний раз подтвердили, насколько великой силой обладала магия крови. Лорд Адсид злился из-за закостенелых жрецов, долго запрещавших исследования в этой области. Драконьи хитрости и очевидные успехи в изучении магии крови его ярили. Он раздраженно переворачивал листы, но с каждой минутой лишь укреплялся во мнении, что слух об обманутой кровной клятве помолвки был только слухом.

* * *

Перед внутренним взором на мгновение появился принц, подавший мне руку в оранжерее, и я тряхнула головой, отгоняя тревожное воспоминание.

— Внимательней, пожалуйста, — строго велела леди Арабел, без труда пробившая мой блок. — Чем он вас насторожил тогда?

— Я не знаю.

Честный ответ Видящую не удовлетворил, она усмехнулась, погрозила пальцем:

— О вас, как о Пророке, узнают. Это не утаить, такой дар всегда заявляет о себе. Но вы должны уже сейчас понять, что предвидеть и чувствовать — самая простая задача. Это само собой получается. Вы же, как Пророк, к которому будут обращаться за советом и великим волшебством, должны уметь доходчиво объяснять свои видения.

Я вздохнула, кивнула, признавая ее правоту.

— Так чем вас тогда насторожил принц?

— Мне проще объяснить, почему меня пугает лорд Фиред, чем найти правильные слова для того момента, — я беспомощно пожала плечами. — Просто знаю, что бронзовый дракон — недруг. Ему нельзя верить. Бронзовый дракон и подлость — тождественные понятия для меня. Это в костях. Я не объясню иначе!

Οна нахмурилась, несколько раз постучала пальцами по подлокотнику, но быстро взяла себя в руки.

— Возможно, дело в семейственности дара… Он, как бы это правильно выразить, переходит от одного Пророка к другому. Вроде как один дар, постепенно теряющий силу.

Я удивленно вскинула брови.

— Это всего лишь догадка, ничем не подтвержденная теория, — поспешно добавила леди Арабел, подняв раскрытые ладони. — Возможно, ваш дедушка схлестывался именно с бронзовыми драконами. Я полагаю, что это они исхитрились запечатать его дар, как поставили блоки и на мои воспоминания. Но все дело в самом даре Пророка. Полностью убрать его драконы не смогли, и он теперь ваш. Дар Пророка может помнить конфликт.

Настала моя очередь хмуриться. Догадка выглядела вполне правдоподобной, в чем-то логичной. Если забыть все принципы наследования даров и отрешиться от всех знаний о природе магии.

— Покажите мне, почему лорд Фиред вас пугает, — поменяла тему леди Арабел.

— Показать? — переспросила я.

— Да, позвольте мне считать только то воспоминание. И больше ничего.

Признаваться, что устала, не хотелось. Постыдилась жаловаться Видящей, ещё не восстановившейся после недавнего ритуала. Конечно, у леди Арабел больше опыта работы с этой частью своего дара, но, учитывая новости, я не могла делать себе поблажки.

Сосредоточилась, вспомнила видение на арене, беловолосого лорда Фиреда в боевой мантии, опоясанный цепями камень. Думая только об этом, открыла глаза, встретилась взглядом с леди Арабел и вложила в ее ладони свои.

Видение заиграло новыми красками. Я слышала треск факелов, короткие характерные подвывания сумеречных тварей. Ветер донес до меня запах примятой травы. Лорд Фиред, прежде неподвижный в этом сне наяву, ожил, и я поняла, что он чарует над чем-то. Но больше разглядеть не удалось — видение закончилось, и меня вынесло в настоящее.

— Любопытно, — заключила леди Арабел. — Он там такой решительный, собранный и… пожалуй, отчаянный.

— Но я все равно не знаю, что все это значит, — возразила я, с трудом подавив неуместную зевоту.

— Возможно, ещё какое-нибудь видение прояснит это, — пожала плечами женщина. — Думаю, на этом мы закончим на сегодня.

Она отпустила меня как раз вовремя — до встречи с леди Цамей оставалось всего около часа, а по дороге нужно было заехать за мамой. Высокородная девушка привела на эту встречу знакомую мне по приемам леди Марису. Вскоре обе матери стояли чуть в стороне и вполне доброжелательно беседовали, пока меня обхаживала продавец. Она выясняла любимые цвета, что было просто, и любимые материалы, что оказалось невозможно, потому что я совсем не разбиралась в хороших тканях. Леди Цамей вмешалась тактично, с явным нежеланием задеть мое самолюбие хоть намеком. Под ее руководством поиск нужной одежды пошел быстрей.

В лавку зашли еще две женщины, одна из которых тоже ехала со мной в Аролинг. В присутствии леди Марисы они говорили тише, но и только. В остальном же вели и чувствовали себя исключительно свободно. Женщина из моей свиты разделась за ширмой, примеряла наряды и, прикрыв наготу лишь нательным бельем и полупрозрачной сорочкой до колен, свободно прогуливалась по лавке.

— Мужчины сюда не заходят, здесь работают только женщины, — доверительно сказала леди Цамей, без тени подтрунивания наблюдая за тем, как я жмусь к ширме. — Окна защищены магией, так что стесняться нечего.

Но и эти слова не смогли выманить меня из укрытия.

Наряды, которые советовала знатная девушка, походили намундиры боевых магов. Плотный верх, крой, напоминающий военный, стоячий воротничок, сдержанные цвета, темная отделка. А юбки, украшенные широкими продольными полосами, хоть и выглядели гармонично, все же очень порадовали меня интересным секретом. Полосы скрывали хитрые застежки, превращавшие полотнища подолов в удобные штаны. Я посмеялась над такой интересной задумкой, опробовала ее несколько раз в действии, немало позабавив маму любопытным новшеством.

И только расплачиваясь, сообразила, что женщина из свиты, собираясь в то же самое путешествие, что и я, купила совершенно обычное платье. В этом свете даже сдобренные похвалой моей фигуре слова леди Марисы казались предостережением, а не утешением. «В дороге всякое может случиться, нужно быть готовой ко всему» я не могла изгнать из воспоминаний. Как и образ лорда Цорея, тренирующегося с другом создавать затемненные защитные пузыри.

Сюррен довел нас до нового дома и попрощался. Родители за вчерашний день купили стулья и небольшой, но крепкий стол. На него водрузили столешницу со светлыми плитками, и законник лорда Адсида, кажется, даже не заметил, что стол не такой от рождения. Отец в будущей гостиной разбирался с бумагами, внимательно слушал пояснения полуэльфа, делал пометки о важных параграфах и правилах. Выглядел он уставшим и немного запутавшимся, но не воспользовался возможностью сделать перерыв, когда мама предложила заварить свежий чай. Мужчины занимались расчетами и кодексами, мы с мамой взялись за готовку.

— Так удивительно, — замешивая тесто, сказала мама. — Леди не снисходят. Они стремятся к общению. Леди Мариса дала понять, что считает нас равными по происхождению, а ее дочь держалась очень дружелюбно.

— Таттореи оказывают на короля давление, чтобы наше знатное происхождение признали особым указом.

Мама резко повернулась ко мне, изумленно вскинув брови.

— Что за дело Таттореям до того, какое происхождение у аролингской невесты? Создается впечатление, что они стараются для себя, — она пытливо прищурилась. — Лорд Цорей так в тебе заинтересован?

— Боюсь, да, — вспомнив заверения юноши, кивнула я.

Мама нахмурилась, недовольно качнула головой.

— Обсудим, когда отец освободится.

В духовке поспевали косички с орехами и пряностями, мама напевала, возясь с соусом для мяса. Я устроилась на перевернутом ящике от овощей так, чтобы видеть обоих родителей. От мыслей о завтрашнем отъезде становилось тоскливо до слез. Я храбрилась и старалась не показывать, как трудно мне даже думать о скором расставании.

Законник последние четверть часа читал настоящую лекцию о том, как можно сэкономить на налогах, если выселить жильцов из одной квартиры и, переделав ее в две, поселить там моих бабушек и дедушку. Оформление нужных документов было каким-то очень заковыристым, а отец уже совсем не мог воспринимать новые сведения. К счастью, его наставник сам это понял и предложил назначить новую встречу через две недели.

— Я сердечно благодарен вам за предложение, но не получится, — вздохнул отец. — Всего через четыре дня я уеду с нанимателем. В столицу вернусь не раньше, чем через месяц.

— Значит, тогда и договоримся о новой встрече, — распрощался законник и ушел, взяв после недолгих уговоров кулек с горячей выпечкой.

Отец устало потер глаза и сложил свои записи в папку.

— Я безмерно благодарен ему и лорду Адсиду, поделившемуся своим очень опытным специалистом, но, Великая, как же многое нужно учитывать!

Он усмехнулся:

— Я за два занятия узнал о законах, налогах и способах хитро экономить на последних больше, чем за всю жизнь!

Мама подошла к нему, легко поцеловала и прижалась к груди.

— Обниматься без меня нечестно, — с нарочитой обидой насупилась я и обняла родителей.

Отец погладил меня по спине, поцеловал в лоб:

— Конечно. У леди Арабел получилось? Можно без угрозы скандала упоминать имена?

Я кивнула.

— Отлично, — одобрил он. — Вот только как бы помешать драконам снова поставить такие метки?

— Самый простой способ — не участвовать в ритуалах. Метки ведь тогда появились.

Развивать тему я не хотела и преувеличенно бодро спросила:

— Может, пойдем ужинать? Все готово, а я голодная.

— Скоро уже, потерпи немного, — мама лукаво подмигнула.

— А чего мы ждем?

Взгляды, которыми обменялись родители, только укрепили уверенность в том, что меня ждет приятная неожиданность. Но ответить мне не успели, даже если собирались — зазвонил колокольчик.

— Кого вы пригласили? — удивленно выдохнула я. Все же думала, мой последний вечер в столице родители захотят провести в семейном кругу.

— Беги открывай, — ласково посоветовала мама и, еще раз поцеловав отца, высвободилась из его рук. — Помоги на стол накрыть, Эткур.

Я поспешила к двери, отчего-то разволновалась и на ощупь стала поправлять пряди. Вышла из квартиры в небольшую общую прихожу, у ведущей наверх лестницы ярко загорелся кристалл. Спрашивать, кто стоит на пороге, не стала — шальная и невероятная надежда оправдалась. Даже сквозь толстую входную дверь я ощущала еще не восстановившуюся, а потому тусклую магическую десятку лорда Адсида.

— Я так рада вас видеть! — распахнув дверь, выпалила я, глядя в серые глаза Шэнли Адсида.

Οчень хотелось обнять его, вдохнуть бархатистый запах жасмина и смолистого лавра. Хотелось вновь испытать единение даров и счастье, которым оно для нас стало. Останавливала лишь мысль о том, что в нынешнем состоянии Шэнли Адсиду сильные колебания наполнения резерва могут быть вредны.

Он улыбнулся так ласково, что подумалось, опекун любуется мной.

— Я тоже очень рад вас видеть, — заверил он. — Но должен укорить вас за беспечность. Вы не спросили, кто пришел.

— Если речь идет о вас, то в этом нет нужды.

Нe в силах отвести взгляда от лица мужчины, я впустила его в дом и затворила дверь. Мой голос прозвучал тихо и робко, потому что простое и очевидное объяснение меня саму смущало:

— Я чувствую вас, ваш дар. Даже не прислушиваясь. Не так, как обычно. Наверное, это из-за "Семейного спокойствия"?

Шэнли Адсид легко покачал головой:

— Надеюсь, что нет.

Будь его тон хоть чуточку более деловым, еще можно было бы предполагать, что опекун имеет в виду дар Пророка. Но тон Шэнли Адсида показывал, что дело в другом, а его вопрос окончательно вогнал меня в краску.

— Кого еще вы так чувствуете?

— Семью, — прошелестела я.

— Я польщен и очень тронут.

Зря я думала, что увижу его особую двусмысленную улыбку. Шэнли Адсид говорил серьезно. И это грело душу больше любых комплиментов, было дороже любых подарков.

Дверь в квартиру открылась, на пороге стоял отец. Εго появление и радушное приветствие вмиг изменило все, и красота момента стала другой. Семейной, дружеской, раскрепощенной, но утратила доверительность, присущую нашему с Шэнли Адсидом общению наедине.

Вечер получился чудесным, несмотря на то, что темы поднимались трудные. Мой отъезд, общение с лордом Йордалом, странные обещания лорда Цорея и подбор свиты влияния беспокоили. В сочетании с моими видениями и советами леди Цамей все факторы привели моего отца к мысли, что мое появление с Амосгаре не входит в планы Таттореев.

— Они отлично знают, что кровная клятва помолвки может госпожу Льяну убить, если условие встречи с женихом не будет соблюдено, — возразил лорд Адсид. — Его Величество считает, что ваша дочь прекрасно подходит лорду Цорею. Ни правитель, ни заинтересованный юноша не станут рисковать жизнью и здоровьем перспективной восьмерки.

— А слухи о том, что кровную клятву можно обмануть? — нахмурился отец.

— Они оказались пустышкой. К сожалению, — мрачно признал опекун.

Душу постепенно затопляла горечь. Моя, но и его. С каждым ударом сердца таяли мечты о том, что из этой аролингской истории удастся выбраться с наименьшими потерями. В здравом уме (а я была уверена, что сохраню его без меток и зачарованных лент) я не соглашусь на брак с принцем. Отчетливо понимала, что скандала не избежать. Причем скандала с иноземным принцем в его собственной стране, где ему позволено все. Тогда явная заинтересованность Таттореев во мне может стать единственной защитой, а присутствие свиты поддержки — единственным шансом вернуться домой.

— Я одного не понимаю, — мама положила ладонь мне на руку. — Здоровые дети с сильными дарами рождаются в браках, где супруги любят друг друга. Зачем, зачем драконы привораживали Льяну? Это ведь не настоящая любовь. Οна не принесет пользы роду.

— Ума не приложу, зачем им это понадобилось, — признался опекун.

Особенно теперь, когда я знала, что никакого притяжения даров не было и в помине, этот вопрос не давал мне покоя. Οн оставался безответным, даже стоящие внимания догадки не появлялись.

Вечер закончился слишком быстро, но чудесное общение с родителями и Шэнли Адсидом продлить было нельзя. Утро обещало стать ранним, суматошным и хлопотным. Я еще не упаковала в дорогу разные мелочи и боялась забыть что-нибудь важное. Мыло или расческу, например.

В комнате ждал раскрытый дорожный сундук. Немногочисленные наряды не заполнили его и наполовину, а опустевший шкаф навевал тоску и рождал противное ожидание неприятностей. На полочке стояли письма от лорда Цорея, драконьего советника и Падеуса. Глядя на разноцветные конверты, я отчетливо понимала, что рада лишь весточке от друга, с которым не получилось даже толком попрощаться.

Опекун, спрятавший в карман послание аролингца, проверял остальные письма на вредоносную магию. Я смотрела на лорда Адсида, любовалась отражением его лица в небольшом зеркале у входа. Яркий свет кристаллической лампы полностью скрывал вызванное чарами опекуна сияние под украшенными перстнями пальцами. Я с болью подумала, что, возможно, больше никогда не увижу, как Шэнли Адсид творит волшебство, не почувствую медовое тепло его дара. Οт этого на глаза наворачивались слезы, и потребовалось огромное усилие воли, чтобы хоть как-то держать себя в руках.

Он закончил проверку, объявив письма безопасными. Повисло напряженное молчание, наверняка вызванное тем, что мои эмоции все ещё были для опекуна раскрытой книгой.

— Вы согласитесь позавтракать со мной, пока слуги будут уносить ваши вещи в карету?

— С удовольствием, лорд Адсид, — я нашла в себе силы улыбнуться.

— К десяти часам мы поедем во дворец, именно оттуда и начнет свое путешествие невеста наследного принца Аролинга, — его голос прозвучал глухо и тускло, истощенность янтарного дара лишь подчеркивала это.

Я кивнула, промолчала. Завтрашний день страшил меня, волной нахлынула щемящая тоска, усиленная чувством собственной бесправности.

— Перед отъездом у вас будет возможность попрощаться с господином Падеусом. Если хотите увидеть кого-нибудь еще, скажите мне.

— Магистра Форожа, — прошептала я, опасаясь, что голос дрогнет из-за слез, которые не удалось сдержать.

— Тогда мы обязательной зайдем в больничное крыло, — пообещал он.

Я кивнула и достала из кармана платок.

— Не расстраивайтесь так, госпожа Льяна, — попросил лорд Адсид, в лицо которому я не отваживалась посмотреть. — Помолвка — не свадьба. Ваш разум не затуманен наведенной любовью к принцу, вы трезво оцениваете происходящее. Вы не кукла в их руках, — он заговорил значительно тверже, даже напористей. — Им не удалось вас покорить. Не удалось! Вы уже не играете по их правилам! И никогда не играли по — настоящему.

Я вскинула голову, взглянула в глаза серьезного мужчины. Он был прав, а я, поддавшись слабости, позабыла о своих успехах. Он ведь говорил, что я всегда боролась с метками, оттого мое поведение под заклятием было таким искусственным, чем и вызывало подозрения.

— Когда действие зова прекратится, вы сможете решить за себя все сами. Вы вправе решать свою судьбу самостоятельно! — подчеркнул он. — Помните об этом! Всегда.

Его слова вернули мне уверенность в себе, приободрили. Напоминание о голосе из сна утешило, дало надежду и силу бороться за свою судьбу.

Шэнли Адсид почувствовал и увидел изменение моего настроения, а я ощутила, что ему понравились перемены. Οн тепло улыбнулся:

— Постарайтесь отдохнуть. У вас впереди много дней дороги. Спокойной ночи.

ГЛАВА 22

* * *

Во время завтрака она была тихой и грустной. Лорда Адсида это не удивляло нисколько. Льяна не хотела уезжать, ощущала себя беспомощной, бесправной, загнанной в угол. И не существовало слов, способных ее утешить. Но девушка не собиралась сдаваться, ее внутренний стержень не дал трещину, и магистра радовала мрачная решимость Льяны идти до конца и бороться за себя.

Столь глубокое погружение в чужие чувства отнимало много сил, потому что раскачивало эмоции смотрящего. Но ректор и минуты не раскаивался в том, что поддался соблазну и позволил себе на прощание насладиться красивыми, яркими чувствами Льяны. Лорд Адсид даже не огорчился из-за того, что ответ на самый главный вопрос по — прежнему ускользал от него. Он так и не смог пока понять природу своих чувств, но все больше сомневался, что они стали побочным эффектом переделанного «Семейного спокойствия». Это неожиданно непредсказуемое волшебство подарило ему множество замечательных переживаний, и магистр жалел, что действие клятвы истощится через два дня.

— Без четверти девять, — мужчина нарушил долгую тишину. — Если не хотите опоздать, идти к магистру Форожу нужно сейчас.

Она кивнула, встала, аккуратным движением поправила юбку слишком скромного для невесты принца зеленого платья. В нем эта черноволосая девушка казалась особенно хрупкой и нежной, но все же стойкой. Лорд Адсид, стоящий рядом, невольно залюбовался ею, сравнив с подснежником, распустившимся вопреки всем невзгодам.

— Можно попросить вас… — ее голос осип, губы дрожали, по щеке побежала слеза, взгляда в глаза Льяна избегала и закончить фразу не смогла.

— Конечно, — твердо ответил он, ощущая ее растерянность, тоску и пьянящую, дурманящую надежду.

— Зачарование… последнее, — она подняла на него глаза, полные слез, — пожалуйста.

Вместо ответа он шагнул к ней и обнял. Она обхватила его обеими руками, прижалась к груди, и мир заполнила бирюзовая свежесть весеннего утра, сладковатый аромат нарциссов, послышались трели птиц, кажущиеся синими спиральками. Солнечное тепло согревало душу, наполняло силой, придавало жизни смысл. Энергии сплетались, проникали друг в друга, не подавляя, не подчиняя, а наслаждаясь каждым вдохом, каждым ударом сердец. Истинное чудо, ошеломляющее одним своим существованием.

Он отстранился первым, когда понял, что смотрит ей в глаза и, стерев большим пальцем холодный след слезы, вот-вот поцелует.

Мир закачался, ушел из-под ног, ударил по сознанию необычной яркостью красок и тишиной. Лорд Адсид оперся о стол, тяжело дышал, стараясь сообразить, на каком свете находится. Рядом приходила в себя Льяна, вцепившаяся в спинку стула.

— Спасибо, — прошептала она.

— Я вам благодарен не меньше, — честно признался лорд.

Магистр Форож не обманул ожиданий. Прямолинейный алхимик переживал о судьбе девушки и не скрывал этого. Но хоть перед расставанием пожалел Льяну и не стал рассказывать ей ужасы о наказаниях за нарушение кровных и прочих магических клятв. Такую сдержанность пожилого преподавателя лорд Адсид объяснял собственным присутствием.

Господин Падеус, к сожалению, робел, поглядывая на стоящего в стороне ректора, оттого вел себя скованно во время разговора с девушкой.

— Хорошо, что ты на занятия не ходила последние дни, — донеслась до лорда Адсида фраза юноши.

— Обо мне сплетничали? — догадалась Льяна.

— Сама понимаешь, благородные не в восторге от такой будущей принцессы, а вот в роли жены какого-нибудь лорда из наших вполне готовы тебя видеть, — пожал плечами человек.

— Это «какой-нибудь» лорд или определенный, с именем? — девушка изображала ироничное подтрунивание, но магистр чувствовал ее горечь. Льяна ожидала услышать имя лорда Цорея и не испытывала по этому поводу радости.

— Имя называют, — нехотя признал господин Падеус. — Даже уверенно называют. Цорей, говорят, не просто так клинья к тебе подбивает, а всерьез увлекся.

— И его не смущает, что у меня есть жених? — не изменяя взятому полушутливому тону, спросила Льяна.

— Да нет, не смущает. Говорят, он уверен, что ты вернешься в Кедвос очень скоро.

— Знать бы, на чем основывается его уверенность, — вздохнула девушка.

— Подруги Цамей сплетничают, что тебе такую свиту подобрали, что после двух недель пути на принца и смотреть не захочется, каким бы он ни был раскрасавцем, — ухмыльнулся юноша. — Цорей и другие вовремя извилинами не пошевелили, проморгали восьмерку-аристократку, теперь локти себе кусают. Если бы они раньше в архивах покопались, ты бы еще осенью замуж вышла и никуда бы сейчас не ехала!

Льяна бросила на лорда Адсида короткий задумчивый взгляд и снова повернулась к собеседнику.

— Возможно, ты прав.

— Ты будь там осторожна, — напутствовал господин Падеус. — И знаешь, тут и в Аролинге могут трепаться, о чем хотят. Ты раньше не особо внимание на них обращала, так не стоит и начинать. Ты можешь стать хорошей принцессой, а потом и королевой. Можешь, Льяна.

Она обняла друга, поблагодарила за поддержку, а лорд Адсид отчетливо ощутил, насколько горькой была в тот момент усмешка девушки.

Госпожа Ρальяна и господин Эткур, как и условились, ждали дочь на университетском каретном дворе, чтобы провести как можно больше времени вместе. Οба были торжественно печальны, молчаливы. Οба старались поддержать Льяну, сидя на одной с ней стороне в карете, держа дочь за руки. Царила тишина — все нужное и важное уже было сказано вчера.

Карета остановилась у королевского дворца, почтительный слуга с разрешения лорда Адсида открыл дверцу, и с этого момента девушка и ее семья совершенно преобразились. Ни следа переживаний или неуверенности, ни тени сомнения в том, что Льяна достойна стать невестой принца. В их движениях и словах не было подобострастия или униженной льстивости, когда они разговаривали с Его Величеством и главами влиятельнейших родов. Даже их благодарность за щедрый дар Льяне и хлопоты о безопасности девушки во время пути в Амосгар звучали так, будто равные беседовали с равными.

Лорду Адсиду, не ожидавшему иного поведения, это нравилось. Многие придворные и сам король оказались не готовы к тому, что бывшие рабы будут держаться с таким достоинством, и не всем удавалось скрыть удивление. Наблюдая за реакцией вельмож, за тем, как пренебрежительный настрой постепенно сменяется уважением, ректор с горечью думал о закостенелости мышления соотечественников. Они ведь видели, как Льяна вела себя на приемах, должны были понимать, что ее знания этикета взялись не на пустом месте. Семья Татторей, заинтересованная в девушке, старательно создавала при дворе правильный образ ее семьи. Но вопреки всему слишком многие оказались не в силах побороть предубеждения.

Стоя среди знатных эльфов и людей, лорд Адсид прислушивался к разговорам, не выпуская Льяну и на мгновение из вида. Из перешептываний аристократов следовало, что указ о подтверждении дворянского происхождения этой семьи будет встречен без неодобрения и ропота.

При других обстоятельствах магистр порадовался бы таким переменам в сознании кедвосцев, тому, что у теронской аристократии появился шанс на возрождение. Но в те долгие минуты церемонного прощания Льяны со столицей главу славного рода Адсид меньше всего на свете беспокоила политика. Он запоминал каждое движение девушки, поворот головы, отметил матовый блеск зеленой ленты в ее черных волосах и надеялся встретиться взглядом.

Лакей подал Льяне руку, подвел к карете. Девушка обменялась последними тихими словами с родителями и встала на ступеньку. Замерев там, оглянулась на придворных, чуть заметно улыбнулась, встретившись глазами с лордом Адсидом, и скрылась в карете.

Две леди из союзных Таттореям семей составили невесте принца компанию, остальные женщины устроились в других четырех каретах. Воины эскорта оседлали лошадей, восторженные служанки выглядывали из окошек в навесе большой крытой повозки. Приказ командира охраны, понукание лошадей, стук копыт. Свадебное посольство Кедвоса выехало за ворота дворца.

Иокарий, пригласивший ректора в кабинет, казался раздраженным, между бровей залегла морщина, терять время на вежливость он посчитал излишним.

— Лорд Адсид, когда заканчивается действие вашего кровного опекунства? — вопросительно вскинув бровь, поинтересовался монарх.

— По моим расчетам, действие продлится еще два дня, — спокойно ответил ректор.

— Это точно? На ваши расчеты можно положиться?

— Вполне точно, Ваше Величество, — твердо ответил лорд Адсид, глядя в глаза собеседнику.

— Отлично. Надеюсь, вы не подарили девушке какой-нибудь защитный артефакт? Разумеется, из лучших побуждений.

— Нет, Ваше Величество, не подарил.

— А переговорный кристалл? Я знаю, вы некоторое время назад пытались улучшить их формулы, заставить действовать на больших расстояниях. Ваши исследования увенчались успехом? — король хмурился, поджимал губы и даже не старался скрыть недовольство и смягчить тон.

— Если бы это произошло, Ваше Величество узнал бы об этом первым, — подчеркнуто уважительно ответил лорд Адсид. — Переговорные кристаллы действуют в пределах столицы, улучшить их свойства пока не удалось. В этих условиях кристалл будет в дороге бесполезен. Нет, я не давал подобных артефактов госпоже Льяне.

— Леди Льяне! — выпалил Иокарий и, сев в кресло у стола, схватил вечно острое перо.

— Вы подписали указ? Так скоро? — изображая лишь политический интерес, полюбопытствовал ректор.

— Подписал, — бросил король.

— Вас огорчает именно это? — удивленно поднял брови магистр. — Мне казалось, этот указ обсуждается уже несколько дней. Лорд Татторей говорил, Ваше Величество с пониманием отнесся к необходимости изменить закон.

— Да, но закон касается не только будущей жены лорда Цорея! — Иокарий отшвырнул злосчастное перо на стол. — Тессдаль требует, чтобы закон распространялся на всех теронских дворян! Им легко говорить и бахвалиться, что в княжестве не было рабства. Поток беженцев их почти не затронул!

— Я уверен, устраивающее всех решение найдется, — подчеркнуто учтиво ответил лорд Адсид. — Вы, как разумный правитель, знаете, что магические силы нашего дворянства слабеют. Приток свежей крови и магии не повредит.

— Это так, конечно, — король все ещё неприязненно кривил губы, но уже говорил спокойней. — От меня будут ждать такой же щедрости, которую я проявил к этой девочке! Не стану же я каждому оборванцу объяснять, что это приданое давали ей Оторонские. Точнее, даже не ей! — он хмыкнул и широко усмехнулся. — Это Таттореи выторговали у князя.

— Да, леди Мариса говорила, — кивнул лорд Адсид.

— Ее сын отчаянный юноша. Очень хваткий, изобретательный, знает, когда нужно воспользоваться особыми родовыми знаниями. И торговался хорошо, — повеселел монарх. — Дом, деньги, чтобы невеста не нищенкой была, чтобы о ее родне не из своего кармана заботиться. Хотя, на мой взгляд, уже того, что ему достанется перспективная восьмерка, вполне достаточно.

Он откинулся на спинку кресла, довольно улыбнулся:

— Хотелось бы видеть лица драконов, когда они узнают новости.

Иокарий ненадолго замолчал и за это время полностью успокоился. Когда он посмотрел на собеседника, во взгляде читалась привычная жесткость, оттого вполне вежливые слова прозвучали приказом:

— Не задерживаю вас больше, лорд Адсид. У вас много дел в университете. Время экзаменов. Вам никак нельзя сейчас отлучаться из столицы даже на пару дней.

ГЛАВА 23

* * *

Столица осталась позади, богатые пригороды тоже. Наезженный широкий торговый тракт постепенно истончился, превратился в обыкновенную дорогу. Леди моей свиты были милы, со временем это подчеркнуто дружеское расположение даже стало вполне искренним. На это преображение ушло каких-то три дня. Служанкам и воинам понадобилось меньше времени, чтобы признать во мне достойную уважения аристократку, хотя я с ними почти не общалась. Я бы предпочла не разговаривать и с дворянками, но нужно было следовать совету Шэнли Адсида и налаживать связи. Если отстоять свою свободу не получится, мне предстоит стать незаменимой для политического союза Кедвоса и Аролинга фигурой.

Светловолосая попутчица развлекала меня и третью женщину чтением вслух, благо улучшенную магией карету совершенно не трясло в дороге. За перипетиями сюжета недавно вышедшего романа я почти не следила и радовалась тому, что чтение избавляет меня от разговоров. Далеко не все вопросы дворянок были приятными, и необходимость подбирать слова для вежливых ответов меня утомляла. К счастью, жизнь и переживания выдуманных героев всерьез увлекли попутчиц и дали мне время разобраться в собственных чувствах.

«Семейное спокойствие», по расчетам лорда Адсида, должно было прекратить свое действие ещё вчера. А сама связь работала на определенном, довольно ограниченном расстоянии. Я прекрасно помнила слова опекуна о том, что он не почувствует меня, если я буду в другом городе.

Но вопреки этим оговоркам связь сохранялась. Не столь ярко, как прежде, но все равно отчетливо. Я чувствовала его настроение и поначалу объясняла это тем, что он был так же подавлен и растерян, как и я. Расстояние увеличивалось, но связь не пропадала. Боясь ее потерять, я цеплялась за ощущение его эмоций, как только могла. Отчего-то мне казалось, лорд Адсид со своей стороны делал то же самое. От этого на сердце становилось теплей, но это была единственная по-настоящему светлая мысль с тех пор, как я покинула столицу.

— Леди Льяна.

Я вздрогнула, услышав обращение. Аристократкой на бумаге я была целых три дня и ещё не привыкла к «леди» перед именем.

— С запада идет гроза. Нужно будет раньше остановиться сегодня на ночь, — заметила пожилая спутница, настороженно глядя в окно.

Видимо, глава закончилась, раз леди отвлеклась на погоду.

— Интересно, мы успеем доехать до границы сегодня? — проворно пересев нa противоположное сиденье, вторая дворянка забавно вытянула шею, рассматривая далекие тучи.

— Капитан заверял, успеем.

В который раз за последние дни возник риск того, что попутчицы примутся говорить о доблестном капитане охраны. Этот статный и очень привлекательный боевой маг, конечно, был достойным объектом обсуждения, но женщины еще ни разу не ограничились только его личностью. Ведь он являлся членом древнего и славного семейства Татторей.

Поэтому имя боевого мага неизменно приводило к упоминанию «исключительно обаятельного» лорда Цорея, его «чудесно милой» сестры и «великодушных, лишенных предрассудков» родителей. Женщины неоднократно подчеркивали, что род Татторей всегда заботился о снискавших его расположение. С чуть меньшей частотой и числом лестных слов обсуждался союзный род Йордал. О князе Оторонском говорили лишь его дальние родственницы. Зная о роли княжны в нападении на меня и отравлении Дрены, женщины были очень осторожны в выборе слов. Другие семейства для спутниц словно не существовали.

В первый день пути я очень старалась отвлечься от переживаний и живо интересовалась свитой. Тогда же убедилась в том, что невесту аролингского принца сопровождают представители только трех семейств. Куда ни кинь, одни Таттореи, Йордалы или Оторонские.

Вечером второго дня я пришла к выводу, что леди относились к путешествию с невестой в Амосгар, как к короткому приключению. Каждая из собеседниц так или иначе дала мне понять, что никто не рассчитывает, что я в самом деле соглашусь стать принцессой. «Вы слишком рассудительная и трезвомыслящая девушка для такого опрометчивого поступка», — покровительственно похлопала меня по руке старшая из аристократок. — «Выбор Видящей никто не оспаривает, но одного лишь притяжения даров мало, чтобы обрести соответствующий положению политический вес. Конечно же, вы это понимаете».

Лорд Адсид предупреждал, что свита постарается повлиять на мое отношение к замужеству, приложит все усилия, чтобы расположить меня к лорду Цорею. Я отчего-то надеялась, женщины будут более тактичны и менее прямолинейны. Судя по их напористости и подбору слов, аристократки считали меня наивной и легко поддающейся влиянию. Как они пришли к такому выводу — загадка. Даже моя впечатляюще скоропалительная влюбленность в принца Зуара не оправдывала их!

Предугаданная лордом Адсидом линия поведения знатных женщин меня раздражала и угнетала безмерно. Я чувствовала себя бесправной перспективной восьмеркой, рожденной на этот свет с единственной целью: стать матерью одаренных детей и послужить какому-нибудь влиятельному роду. Ради этой цели драконы чарами пытались сломать меня в угоду принцу. По этой же причине знать уговорами, мягким давлением и разъяснениями склоняла меня к лорду Цорею. От щемящего чувства предопределенности и безвыходности ситуации порой накатывали слезы, и я чудом сохраняла бесстрастное выражение лица.

В тот раз обошлось без очередной оды заботливым Таттореям. Не думаю, что леди поняли, насколько навяз у меня в зубах этот сахарный сироп восторгов. Судя по тому, как спутница теребила шелковую закладку в книге, женщинам не терпелось вернуться к истории. Я сделала вид, что разделяю их интерес, и уютно устроилась в уголке подальше от кристального светильника. Голос чтицы убаюкивал, почти неслышный мерный перестук копыт напоминал тиканье старинных часов в кабинете Шэнли Адсида.

Даже мысли об опекуне обладали успокаивающим действием, мне мерещились запах жасмина и медовое тепло магической десятки. Будто наяву оказалась в кабинете со скругленными стенами, видела из окна парк. За моей спиной звякнули столовые приборы — я резко оглянулась и увидела Шэнли.

Хмурый, осунувшийся мужчина ужинал с леди Арабел, скрывая и плохое настроение, и усталость за иллюзией. Я никогда прежде не видела иллюзию так. Она висела полупрозрачным заслоном, щитом, выстроенным между Шэнли и Видящей. За ним опекун позволял себе быть настоящим, а иллюзия лишь частично отражала его эмоции. На фоне этого наведенного благополучия искренняя жизнерадостность леди Арабел казалась особенно яркой.

— Ничего нет необычного в том, что лорд Οссерт перенес отъезд на более ранний срок, — покачала головой северянка, изящным движением подняв бокал. — Он торговый человек, следит за выгодой и не намерен ее упускать, просиживая лишние дни в столице из-за штормов.

— Слишком много удобных не мне совпадений объясняется непогодой, — чуть раздраженно ответил опекун.

— Тебе не кажется, что ты излишне подозрителен? — усмехнулась она.

— Нет, не кажется, — тряхнул головой лорд Адсид. Он недовольно поджимал губы и на собеседницу не смотрел. — Вначале внезапный перенос первой даты, а потом и второй. Над лордом Оссертом с кнутом никто не стоит, кара кровной клятвы ему не угрожает. На севере пустыни сейчас с телегами тяжело. Дороги не просохли. Но лорд Оссерт перенес дату. Вытащил лорда Эткура из столицы слишком рано.

— Если ты намекаешь на то, что вполне оправданное решение лорда Оссерта каким-то образом связано с Льяной, то позволь напомнить, что лорд Оссерт и лорд Эткур уехали на север. Льяна двигается на восток. Это совершенно разные направления и цели.

Леди Арабел, намазывавшая маленькую булочку маслом с приправами, не выглядела встревоженной. Потому лорд Адсид только больше нахмурился, и это даже отразилось на лице иллюзии:

— Ты же знаешь о ее видениях. Ты же знаешь, что юные лорды о чем-то сговорились с князем и королем. Ты знаешь, что Иокарий запретил мне покидать столицу!

— Ты собирался ехать за ней? — исподлобья глянула на собеседника северянка, не отвлекаясь от своего занятия.

— Собирался. Как раз сегодня закончил с судом. Кроме приказа короля меня ничто не держит в столице. В Амосгаре Льяну встретили бы доверенные люди. Она была бы в безопасности. За три дня до свадьбы я планировал быть в Амосгаре. Я не позволил бы ее зачаровать. Οна бы могла все решить за себя сама!

— Благородные побуждения, — не меняя позы, тихо сказала женщина, но лорд ее будто не слышал.

— Ей пытаются навязать выбор. Свита уже наверняка уши прожужжала о том, какой замечательный и чудесный юный Татторей, как помог ей самой и ее семье! К слову, последние два дня лорд Цорей отсутствует в университете!

— За месяц до годовых экзаменов? — изумленно вскинула брови Видящая. — Почему?

— «Семейные обстоятельства», — буркнул лорд Адсид, раздраженно постукивая пальцами по столешнице. — Конечно, речь идет о «будущей семье».

— Юноша настроен решительно, — усмехнулась леди Арабел, но ее слова прозвучали поразительно глухо: — Лорд Цорей…

— Лорд Цорей отличный боец, — произнес звонкий женский голос.

Я вздрогнула, раскрыла глаза и, часто моргая, смотрела на сидящих на противоположном сиденье аристократок. Понадобилось несколько долгих мгновений, чтобы сообразить, где нахожусь и куда делся лорд Адсид.

— Я от очень многих слышала, что равных ему на арене в университете нет, — продолжала более молодая попутчица, обращаясь ко второй женщине. — Вы, конечно, слышали историю о том, что высокородный капитан другой команды намеренно попал в ловушку, лишь бы не встречаться с лордом Цореем в бою один на один.

Дворянки увлеклись сплетнями, мое участие в беседе явно не требовалось. В тот момент я даже заподозрила, что не все эти разговоры затевались ради меня. Просто подчеркивание достоинств рода Татторей и его отдельных представителей было заданием, к которому время от времени возвращались умы леди из свиты.

* * *

Возмутительно спокойная Арабел сидела напротив, ее дар поблескивал взаимной любовью, а слегка припухшие губы еще хранили следы недавних поцелуев. Счастье подруги только усиливало собственную растерянность ректора, вносило сумятицу в и без того растрепанные чувства. Непонятливость собеседницы, нарочитая и совершенно ей несвойственная, раздражала, а слова о том, что лорд Цорей неплохой вариант для любой девушки и больше подходит Льяне по возрасту, разъярили. Даже иллюзия отличного внешнего вида и спокойствия не выдержала, отразила часть переживаний мужчины.

— Неужели ты ревнуешь, Шэнли? — подалась вперед Арабел, пристально вглядываясь в глаза морока.

— Нет, — отрезал ректор, набрал полную грудь воздуха и медленно выдохнул. — Я не ревную.

— Ничего нет страшного в ревности. Или в неуверенности в ответных чувствах. Все через это проходят. Рано или поздно.

— Я не ревную. Я уверен в своих чувствах, почти уверен в ее, — медленно, с расстановкой ответил он, стараясь не допустить краха иллюзии.

— «Почти»? — усмехнулась Арабел, и в этой усмешке лорду чудилась противная нотка сочувствия. — «Почти» мало, очень мало.

— Я не мог с ней поговорить. Не мог назвать вещи своими именами. Я бы спровоцировал кровную клятву верности! — Шэнли Адсид стиснул кулаки и челюсти.

— Тогда откуда взялось твое «почти»? Может, ей юноша нравится, а с тобой связывало лишь опекунство?

Она смотрела пытливо, внимательно, ждала ответа. Но объяснить ей Шэнли Адсид ничего бы не смог при всем своем красноречии. То, что связывало его с Льяной, было чудом, откровением, чем-то настолько восхитительным, что слова могли лишь опошлить его.

— Шэнли…

Тихий голос Арабел донесся будто издалека, чуть слышно. В глазах подруги явственно отразилось сопереживание, и в тот же миг иллюзия, за которой мужчина скрывался все время, оказалась лишней. Одним движением Шэнли разрушил ненужную преграду и встретил взгляд Арабел.

— Считай меня, — просьба сорвалась с губ сама, собственный голос показался ему незнакомым.

Она не спрашивала, не прерывала зрительную связь, лишь протянула руки. Его ладони коснулись нежных пальцев — сознание затопили образы последнего зачарования. Только оно, только пьянящее осознание ценности жизни, только невыразимое счастье от переплетения магии, только понимание того, что дорог и нужен Льяне не меньше, чем она необходима и важна ему. Благодаря особенной магии Видящей Шэнли впервые увидел зачарование немного со стороны. Увидел себя, бережно обнимающего растерянную и безутешную девушку, янтарный и бирюзовый кокон общей магии. И сожалел о том, что не смел поцеловать Льяну.

Арабел отпустила его руки. Γлаза подруги были полны слез, влажно блестели щеки, а губы дрожали. Неудивительно. Она ведь прочувствовала всю обреченность, всю безысходность, ощутила эмоции Шэнли и даже Льяны, неразрывно связанной с ним в тот момент.

— Я уеду завтра днем, — тихо, но твердо озвучил решение лорд Адсид. — Моим воинам нужно время на сборы.

Она кивнула, не сводя с друга глаз, потянулась за салфеткой.

— Я держу походную аптечку в порядке. Эликсиры все свежие. Но мало ли что. Можно будет у тебя занять лечебные зелья?

Арабел мелко закивала, прижала салфетку к щекам.

— Что скажешь королю?

— К демонам Иокария! — резко бросил эльф и, неприязненно скривившись, ненадолго замолчал. Сделав глубокий вдох, ответил уже спокойней: — Если хочет задержать меня в столице, пусть оформляет указ письменно. Хотя я и в таком случае уеду.

— Тоже верно, — Арабел немного пришла в себя, постаралась вернуть голосу уверенность. — Мне по душе твой настрой, но будь готов к тому, что Иокарий разозлится.

— Пусть злится, перебесится, — хмуро ответил лорд, сложив руки нa груди. — Так просто я не сдамся.

Арабел светло улыбнулась:

— Меня это радует, Шэнли. После увиденного я не удивлена, что ты и трех дней в разлуке не выдержал. И я считаю, ты правильно решил. Ты должен ехать.

Она отложила салфетку и продолжила по-деловому серьезно:

— Иокарий когда-нибудь перебесится, тут ты тоже прав. Хотя, думаю, его больше разозлит усиление рода Адсид, чем твое непослушание само по себе. Таттореи тоже со временем остынут, хотя отношения с ними ты испортишь, — Арабел неопределенно повела плечом. — Их можно понять. И пусть лорду Цорею Льяна нравится, его родители и он сам руководствуются больше политикой, чем сердцем. Для них важней всего благо рода, поиск способов усилить влияние.

Лорд Адсид хотел заговорить, но Арабел не дала:

— Я знаю, знаю, что тобой не это движет! Но знаю и то, что ты вряд ли найдешь вторую Льяну.

— "Вряд ли" ты провозгласила синонимом "никогда"? — усмехнулся мужчина.

Она улыбнулась, погладила его по руке:

— Ты уж прости, что спрашиваю, но скажи мне, Шэнли, ты ведь приметил Льяну давно, еще с момента ее зачисления в университет. Οна не могла не привлечь твое внимание. Поэтому особенно странно, что ты о ней даже не заговорил ни разу. А если судить объективно, ты-то мог разглядеть девушку ещё осенью. Не думаю, что она вызвала бы у тебя другие чувства, но уверена, что она и не попала бы на отбор. Почему же ты тогда ею не интересовался?

— Интересовался. Но не тем, — горько усмехнулся лорд Адсид. — Выяснил родословную, узнал все о семье и отношениях с бывшим хозяином. Следил за учебой, за оценками, за работой с магистром Форожем. Отметил, с кем дружит, как держится на занятиях…

— Хм, это все правильные аспекты. Они помогают понять личность, — недоуменно нахмурилась Арабел.

— Я тоже так думал! Считал, что узнал ее достаточно. А на деле отгородился от девушки сотней сведений о ней, — он развел руками, покачал головой, поражаясь собственному заблуждению. — Вместо того, чтобы посмотреть на настоящий подснежник, я все это время разглядывал детский рисунок цветка и думал, что все узнал о растении. Γлупо.

— Будем считать тебя жертвой распространенного заблуждения, хорошо? — предложила Арабел.

— Мне от этого не легче, — вздохнул мужчина.

— Я уверена, что все образуется. Она сильная и не даст себя уболтать, уговорить. Еще Льяна явно понимает, что политика политикой, а второго Шэнли она не найдет. Тут не буду смягчать действительность, сразу скажу это «никогда», и не напрашивайся на комплименты.

Она упреждающе погрозила пальцем.

— Не буду, — с улыбкой заверил лорд.

— А если сомневаешься в чем-то, вспомни цвета той связи даров, которую Фиред использовал в своих целях, — лукаво добавила Арабел.

Лорд Адсид настороженно нахмурился, задумался, позабытая за последние дни радостная улыбка тронула губы, дышать стало легче.

— Ты замечательный друг, Арабел, — признал Шэнли Адсид.

— Не стану отрицать, — довольно подмигнула она. — Но я всего лишь возвращаю тебе услугу. Ты в свое время тоже помог мне многое понять. Благодаря тебе я сегодня сказала «да».

— Ο, поздравляю! — искренне обрадовался за подругу ректор. — Когда свадьбу планируете?

— Через два или три месяца, мы ещё не договорились. Но подарок в честь помолвки я хочу получить от тебя уже сейчас, — неожиданно серьезно закончила Арабел, пристально глядя на собеседника.

Тон свидетельствовал, что она уже выбрала дар, способный ее порадовать, и Шэнли Адсиду оставалось лишь смириться с решением подруги.

— И что же ты хочешь получить? — поинтересовался он.

— Οбещание, — твердо глядя ему в глаза, ответила она.

Лорд вопросительно гнул брови и молчал, ожидая продолжения.

— Пообещай мне, что больше не будешь от меня закрываться. Особенно такими хитроумными иллюзиями. Понимаю, что тебе сейчас тяжело и больно, но от меня не спрятать чувства за мороками. Я же Видящая, я их чувствую и не люблю. Они меня раздражают на магическом уровне из-за возмущения полей.

— Прости, не подумал, — поторопился извиниться магистр.

— Ничего, — заверила она. — Я не люблю изображать дурочку. Но буду делать это, как делала сегодня. Я не могу сама сломать иллюзию такого уровня, но вполне способна злить тебя, чтобы иллюзия сломалась под напором твоих эмоций. Нам ни к чему это раскачивание отношений. Мы не для того есть друг у друга, Шэнли.

— Ты права Арабел, — согласился он. — Ты во всем права. Я последние дни сам не свой, хотя меня это не оправдывает.

Лорд Адсид вздохнул:

— Обещаю, что больше не буду закрываться.

— Хорошо, — значительно теплей улыбнулась она и, приподняв бокал, жестом пригласила выпить за новую договоренность.

ГЛАВА 24

* * *

Не зря меня пугали местными грозами. Темное низкое небо, давящее накатившей духотой, запах скорого дождя и тревожное ощущение приближающейся опасности отравили последний час пути до стоящего на границе села. На постоялый двор я заходила уже под прикрытием. Тяжелые дождевые каплибились о созданные для будущей принцессы и аристократок щиты, стекали по полупрозрачным стенам, а за этой преградой суетились служанки, маги, взволнованно ржали лошади.

Постоялые дворы с начала пути стали моей отдушиной, местом отдыха от множества новых лиц и подчеркнуто вежливых разговоров с претензией на задушевность. В тот вечер долгожданный постоялый двор ещё и спасал от разразившейся бури.

— Боюсь, выехать завтра с утра будет невозможно, леди Льяна, — хмурый капитан следил за тем, как подавальщица возится с кипятком и заваркой.

— Может, ещё распогодится, — осторожно предположила я.

В этот момент грохнуло так, что казалось, крыша обвалится. Кто-то из аристократок вскрикнул от испуга, одна леди уронила чашку. Та жалобно звякнула и разбилась, по темному деревянному полу разлетелись голубые осколки.

Вдруг я увидела себя со стороны. Решительное лицо, сведенные к переносице брови, на пальцах сияет щитовое заклинание. Почти готовое, довольно мощное. Ко мне метнулась алая искра — моя магическая аура, воинственно бирюзовая, раскололась на сотни осколков. Я перестала чувствовать дар. Будто у меня никогда и не было магии. Рядом увидела лорда Такенда. Его лицо, скрытое полупрозрачным защитным пузырем, искажала злоба. В мою сторону полетела склянка, и видение пропало.

Сердце зашлось стуком, от сметающего все разумные мысли ужаса в глазах собрались слезы. Наверняка вид у меня был очень жалкий, потому что капитан посчитал слова утешения необходимыми.

— Слышал, в ваших родных краях погода в это время года значительно приятней, — заглядывая мне в лицо, эльф ободряюще улыбнулся.

Я пробормотала нечто утвердительное и обессиленно села за стол. Подавальщица тут же поспешила поставить передо мной чашку. Приставленная ко мне Его Величеством служанка успокаивающим тоном сообщила, что комната будет готова через четверть часа. Я кивала, молчала и корила себя за то, что минутная слабость оказалась очевидна окружающим.

Снова громыхнул гром. Судя по звукам, снаружи пошел град. Я старалась унять дрожь и выпить предложенный чай. Две аристократки из семейства Татторей устроились рядом со мной и явно пытались отвлечь болтовней. В это время воины сопровождения оттеснили других путешественников от большого камина и заняли ближайшие к нему столы. Первой поближе к огню пересела самая старшая леди из свиты, за ней последовали остальные, а заботливость капитана об удобстве женщин стала очередным поводом заверить меня в том, что нет в мире мужчин лучше, чем мужчины Татторей.

Успокоиться не удавалось, даже толком отвлечься оказалось невозможно, потому что голубые чашки этого постоялого двора каждую минуту напоминали о грозящей опасности. Я не находила себе места, и только не моя решимость придала уверенности и успокоила. Эта ободряющая связь с настроением Шэнли Адсида натолкнула меня на дельную мысль и побудила к действию. Простившись со спутницами, я ушла в свою комнату и до полуночи тренировалась там, оттачивая скорость сотворения щитовых заклинаний. В видении казалось, что главная моя слабость была именно в этом.

К утру буря утихомирилась, хмурое солнце выглядывало через прорехи в стремительно несущихся на восток тучах. С запада шел новый вал черноты, но зов кровной клятвы помолвки был сильней непогоды. Капитан упрямился, леди пробовали меня отговаривать, но я настаивала на скорейшем отъезде. Упоминание кровной привязки к Его Высочеству немного прояснило умы моих спутников, но, как стало ясно уже через час, довод был признан сильным только на словах. Воины и служанки откровенно тянули время.

Я была в отчаянии большей частью из-за того, что зов за каких-то пару часов усилился невероятно. Перед глазами то и дело появлялся образ принца. Мысли красавца-полудракона в то время были обо мне. В этом я могла поклясться жизнью. Ощущение его причастности к моей судьбе подавляло, угнетало, лишало воли и собственных желаний. Из-за этого давления чувствовала себя плохо настолько, что хотелось полностью подчиниться ему, лишь бы он получил, что хотел, и отвлекся. Запершись у себя в комнате, смотрела в окно на еле передвигающихся по двору служанок, на лениво проверяющих лошадей и кареты мужчин, и молилась Великой о помощи.

Наверное поэтому я так ярко ощутила сохранившуюся связь с Шэнли Адсидом. Без него я бы совсем сдалась. Он был собран, полон решимости и целеустремленности. Я не знала, какую цель он избрал, но твердо помнила о своей. Добраться до Амосгара, встретиться с принцем Зуаром, отказаться стать его женой и вернуться в Кедвос. Четыре шага к свободе. Четыре очень непростых шага к свободе.

Как выяснилось в десять, нарочитая медлительность свиты объяснялась вовсе не близящейся второй волной бури. Мне уже давно надоело смотреть в окно, и я пыталась отвлечься учебником по рунам, когда в дверь постучали, и старшая леди попросила меня выйти.

— Нужно кое-что обсудить перед дальнейшей дорогой, — сказала она каким-то заговорщическим тоном и подозрительно лукаво улыбнулась.

В просторной, но сумрачной комнате, куда меня пригласили, ждал боевой маг, не входящий в мою свиту. Лорд Цорей. Темноволосый юноша просиял, увидев меня, тепло поприветствовал, впервые использовав «леди» перед именем. Серый дорожный костюм, отличающийся от боевой формы только цветом, очень ему шел, подчеркивал плечи и узкую талию. Меч в удивительно скромных для аристократа ножнах придавал облику особое воинское очарование. Отсутствие броских украшений на рукояти и ножнах будто говорило, что владелец оружия умеет им пользоваться, а не стремится произвести грозное впечатление разукрашенной железкой.

— Рад видеть вас, леди Льяна, — улыбка украсила привлекательное лицо молодого лорда.

— Удивление затмевает мое удовольствие от встречи, — растерянно глядя на юношу, призналась я. — Никак не ожидала увидеть вас так скоро и в такой дали от столицы.

Бросив взгляд на берегущую мою целомудренность дворянку, добавила:

— Хотя, насколько я понимаю, моих спутников предупредили о вашем приезде заранее.

— Вы совершенно верно все понимаете, — подтвердил лорд Цорей и жестом пригласил меня присесть в кресло у камина. — Нам нужно поговорить.

Это «нам» отозвалось неприятием, холодом. Принимая приглашение, я поняла, что очень бережно отношусь к этому подчеркивающему общность местоимению и далеко не с каждым готова его делить. К немногим избранным, кроме семьи, принадлежали магистр Форож, относившийся ко мне с отеческой теплотой, Падеус, настоящий друг, и, конечно же, Шэнли Адсид, с которым это короткое слово заиграло новыми красками, приобрело незнакомый раньше смысл и совершенную гармонию. Ни с лордом Цореем, ни с его близкими делить родственное «мы» не хотелось.

Тем временем юноша передвинул для аристократки, присутствующей при беседе, стул так, чтобы женщина оказалась как можно дальше и не могла слышать разговор. Заняв второе кресло у камина, лорд Цорей подался вперед и, заглянув мне в глаза, доверительно сказал:

— Я ведь говорил, что не могу вас потерять.

— Да, лорд Цорей, говорили, — покладисто согласилась я. — Но я все еще не понимаю, почему вы здесь. Трудно поверить в то, что вы решили сопровождать меня в Амосгар.

Он весело улыбнулся, покачал головой.

— Вы снова правы. Вести вас в Аролинг и отдавать в руки Его Высочества я не намерен.

— Зачем же вы здесь тогда?

— Чтобы помочь вам, леди Льяна. Вернуть ту свободу, которую украли у вас, связав кровной клятвой, — твердо заявил он и, заключив мою ладонь в свои, встретился со мной взглядом.

Я считала его намеренно, на несколько мгновений провалившись в сознание юноши. Он и в самом деле привязался ко мне за время знакомства. Даже сейчас, глядя мне в глаза, он желал меня, хотел поцеловать и думал, такое проявление симпатии убедит меня лучше всего. Он предвкушал чье-то сильное разочарование, и поток его мыслей устремлялся на восток, к Аролингу.

Такое отношение лорда Цорея ко мне стало неожиданностью. Я полагала, что он гораздо больше озабочен укреплением позиций рода за счет перспективной восьмерки. Эти мысли тоже присутствовали, но были блеклыми, жухлыми. Будто ему долго твердили одно и то же. Еще я думала, что увижу воспоминания о договоре с князем Оторонским или с Его Величеством. Но моим представлениям соответствовал только один образ. В этом обрывке-видении леди Сивина надевала обручальное кольцо на руку принца Зуара.

— Принуждать вас к такому было низко, — заявил собеседник более жестко и громко, чем того требовали обстоятельства.

Леди Арабел предупреждала о перемене поведения считываемых. По ее словам, так реагировали на проникновение в мысли, старались избавиться от нежелательного вмешательства. Она же заверяла, что считываемые не понимали, почему некоторые их помыслы вдруг становились более яркими, чем прежде, и не связывали это с влиянием Видящей.

— Οн был в своем праве, — шепотом ответила я напористому лорду Цорею, высвободив руку из его ладоней. — Да и я не возражала.

— Вы не возражали, потому что вам не разъяснили возможные последствия, — он взял с меня пример и заговорил тише, но с прежним сердцем. — Даже простая задержка в пути может закончиться для вас трагично! Мне сказали, что вы сегодня особенно сильно чувствовали зов кровной клятвы. Такое магическое принуждение сродни рабству!

Я вздрогнула, но не стала говорить, что едва с ума не сходила от безысходности и от ощущения, будто меня заклеймил владелец. Связь с принцем казалась ярмом на шее, кандалами, гнетом. Я мечтала освободиться от кровной клятвы, но знала, что это невозможно.

— Лорд Цорей, пожалуйста, не нужно говорить так. Не нужно бередить мне душу. Все равно нет способа хотя бы ослабить влияние клятвы, поэтому…

— Есть, — резко бросил он. — Εсть способ полностью избавить вас от кровной клятвы помолвки.

— Мне сказали, это невозможно, — нахмурилась я.

Он усмехнулся с видимым превосходством.

— Ваш осведомитель, думаю, не ошибусь, назвав имя лорда Адсида, знает далеко не все. В некоторых отраслях магии род Татторей достиг значительно больших успехов, чем Адсиды.

Подобные заявления, сделанные в столь пренебрежительном тоне, меня разозлили. Но я все же вовремя прикусила язык и не сказала, что знания, которыми столь кичился лорд Цорей, касались не артефакторики, не кристалловедения, не алхимии, а способа нарушить клятву.

— Я знаю, как освободить вас от помолвки, — продолжал довольный собой юноша.

— Боюсь, мне нечем отплатить вам за услугу, — я покачала головой.

— Мне не нужна плата, — запальчиво, с толикой возмущения ответил он вполне искренне. — Мне достаточно будет знать, что вы больше не связаны с этим… полуэльфом.

Удивленно хлопая глазами, я пыталась сообразить, когда это полудраконье происхождение умудрилось стать признаком ущербности. Только значительно позже поняла, что, уравняв меня с другими аристократками, лорд Цорей использовал в качестве доводов важную для знати чистоту крови.

— Поработивший заклятиями не станет хорошим мужем. Он не достоин вас. С ним вы не будете счастливы!

О, знал бы он, сколько попыток привязать меня к принцу было на самом деле! Знал бы он, как не хотела я этого брака, с каким страхом представляла последствия своей свадьбы с Его Высочеством. Но рассказывать лорду Цорею такие подробности я не собиралась, как и слишком уж выбиваться из образа влюбленной в жениха девушки.

— Может, все и так, хотя выбор Видящей свидетельствует об обратном. Но как вы разрушите зов помолвки?

— Есть ритуал. Нужно перенаправить связь на тщательно подобранный и должным образом зачарованный предмет. Одновременно и сложно, и просто. Понадобятся всего три капли вашей крови, и вы будете полностью свободны! — он ободряюще улыбнулся.

— Это, конечно, замечательно. Но что будет потом? Меня ведь ждет жених. Его Высочество по-прежнему считается моим женихом. С кровной связью или без нее.

— Он остается таковым только до момента заключения новой помолвки, — хитро усмехнулся лорд Цорей. — О том, чтобы это произошло как можно быстрей, позаботится Его Светлость князь Оторонский. Его Величество тоже будет настоятельно предлагать Аролингу новую невесту.

— Леди Сивину, я полагаю?

— Конечно, — кивнул собеседник.

— Она будет рада, — вспомнив, как лорд Фиред смотрел на красивую рыжеволосую девушку, я добавила: — Знать Аролинга с благосклонностью примет такую высокородную принцессу. Хотя между ней и принцем не возникло притяжения даров.

— Верно, не возникло. Но оно не обеспечивает счастливый брак и совершенно точно не способно уберечь от козней аролингских придворных, рассчитывавших на политические выгоды союза, — возразил лорд Цорей.

— Все это так. И как ни горько признавать, леди Сивине больше к лицу роль принцессы, — я вздохнула. — Но что будет со мной? Все те несколько недель до заключения принцем новой помолвки?

Склонив голову набок, я пытливо всматривалась в лицо собеседника, а он выглядел искренне уверенным в том, что предлагает идеальный выход.

— Сразу после ритуала мы с вами вернемся в столицу. Отдельно от вашей свиты. Οни вернутся чуть позже. Как только ритуал завершится, капитан с помощью почтового голубя сообщит Его Величеству, что на кареты напали разбойники. Слух о том, что по этой дороге поедет невеста принца Зуара, давно распространился. Поэтому рассказ об охотниках за поживой будет вполне правдоподобным. Как и слова о том, что разбойники забрали невесту с целью потребовать выкуп. Вы будете считаться пропавшей, но на самом деле я буду счастлив назвать вас гостьей в своем родовом поместье недалеко от столицы.

Этот план и в самом деле выглядел вполне продуманным и серьезным. При поддержке Его Величества и князя Оторонского он был еще и осуществимым. Вспомнив свои видения, поняла, что именно эту идею обсуждал с королем и князем лорд Цорей. Нужно было отдать ему должное. Он благородно не давил на меня своими чувствами, подчеркиванием симпатии. Не требовал обещания стать его женой. Более того, сделал ударение на том, что плата ему не нужна. Учитывая робость и даже нежность, с которыми он думал обо мне, неволить лорд Цорей не станет. В этом я была совершенно уверена.

— Соглашайтесь, леди Льяна! — вновь взяв меня за руку, знатный юноша решительно смотрел мне в глаза. — Освободитесь от него! Не позволяйте ему играть своей судьбой!

Заманчивое предложение выглядело вполне безопасным. И оно уж точно нравилось мне больше общения с принцем и лордом Фиредом, способными меня заколдовать и опоить для достижения совершенно непонятных целей. Стоило подумать о женихе, как перед внутренним взором возникло его покрытое чешуей лицо, напряженный взгляд глаз с вертикальными зрачками. Рядом с принцем опасно, очень опасно! Это знание жило в костях, текло по венам, было звуком сердцебиения. Так же, как и понимание того, что мне лучше бы с Зуаром вообще не видеться.

Страх перед ним, неодолимое желание избавиться от драконьей метки, боязнь навязываемой мне судьбы принцессы в этот момент перевесили все сомнения. Решимости придала и возможность выйти из игры, перестать следовать плану, предписанному мне аролингцами. Я встретилась взглядом с зеленоглазым юношей и поставила единственное условие:

— Мои родные не должны волноваться.

— Конечно, не будут, — улыбнулся лорд Цорей, понимая, что убедил меня. — Лорд Эткур сейчас в отъезде, я позабочусь о том, чтобы он узнал не сплетни, а настоящие новости. Леди Ральяна в столице, с ней поговорит моя мать. Они уже знакомы и отлично поладили.

Сомнений в том, что мама расскажет все лорду Адсиду, у меня не было, а потому не возникло и других возражений.

— Когда же будет ритуал?

— Через каких-то полчаса. Нужно выехать из деревни. Εсли вы умеете держаться в седле, мы можем выехать раньше остальных и не дожидаться свиту.

Это предложение тоже было хорошим. Переодевшись в хитрое платье и превратив юбку в брюки, уже через десяток минут я скакала в сторону границы. Рядом с моим конем держался очень довольный лорд Цорей, женщина-маг, как хранительница моей чести, ехала позади.

Присутствие женщины меня и в самом деле успокаивало, убеждало в правильности принятого решения. Блюстительница приличий одним своим существованием подчеркивала, что намерения будущего главы рода Татторей благородны. Никто не собирался вынуждать меня выйти замуж лишь потому, что мое доброе имя пострадало. Лорд Цорей избрал другой способ давления: привязку множеством одолжений.

Бросив взгляд на улыбающегося юношу, я признала, что он вполне мог бы преуспеть. Мог очаровать, убедить том, что нужен мне, является залогом моего счастья и благополучия моих родителей. Будь я немного наивней, приняла бы его интерес в начале знакомства за чистую монету и не задумалась бы даже о том, что в то время лорд Цорей заботился о выгоде рода.

Если бы я не познакомилась столь близко с Шэнли Адсидом, никогда не почувствовала бы в отношении лорда Цорея ко мне второе дно. Да, вполне искренняя приязнь с его стороны появилась, но политика, определяющая все, осталась.

Через четверть часа пути от слякотной дороги ответвилась узкая тропинка, ведущая под арку из низких веток. Лорд Цорей помог мне спешиться. Жест милый, но нужный лишь для того, чтобы я на короткие мгновения оказалась в руках юноши. Ведь я, как и женщина-маг, вполне могла справиться сама.

— Идти недалеко, — заверил лорд и, взяв своего коня под уздцы, пошел вперед.

Тропинка извивалась между высокими кустами, подернутыми зеленой дымкой свежей листвы, и скоро основная дорога пропала из виду. Небо стремительно темнело, от порывов ветра натужно скрипели старые деревья, заморосил дождь, и волшебница поторопилась закрыть лорда и меня заслоном от капель. Меня беспокоило, что женщина в такой близости от пустыни столь беспечно тратила резерв на нужное лишь для удобства заклинание. Но я промолчала и постаралась держаться к ней ближе, чтобы она расходовала меньше сил на волшебство.

Полыхнула молния, почти сразу грохнул гром, я невольно вжала голову в плечи, но продолжала успокаивать своего коня. Лошади тревожились, им тоже хотелось бы переждать грозу в каком-нибудь стойле с крепкой крышей. Мне послышались отдаленный окрик и конское ржание, я настороженно оглянулась на основную дорогу. Снова громыхнул гром, волшебница жестом поторопила меня, я и поспешила за лордом Цореем.

Деревья закончились, взгляду открылась большая поляна. Над ней раскинулся защитный купол, поблескивающий в отсветах далеких зарниц. У одного края стояли укрытые попонами лошади, натянутое между стволами полотно закрывало от порывов ветра расположившихся на отдых трех боевых магов. Там же горел костер, в котле аппетитно покипывал пряно пахнущий кореньями суп.

В центре поляны стоял каменный цилиндр, окруженный двенадцатью свечами. Лорд Такенд как раз заканчивал укреплять их общим связующим заклинанием. Зеленая нить волшебства ложилась аккуратными петлями и сияла изумрудом на фоне еще жухлой травы.

— Видите, все почти готово для ритуала, леди Льяна.

Лорд Цорей говорил уверенно, улыбался благожелательно. Но и это не успокаивало поднявшуюся тревогу. Я уговаривала себя, что рядом с четырьмя боевыми магами и двумя лордами мне, способной себя защитить перспективной восьмерке, нечего бояться. Винила в собственных страхах бушующую грозу, завывания ветра и вспышки молний. Я вежливо раскланивалась с лордом Такендом, повторяя себе, что идея избавиться от клятвы помолвки очень здравая, что лорд Адсид с удовольствием сделал бы для меня то же самое, если бы только знал, как!

Лорд Цорей зажег свечи. Значительно усиленное магией пламя потянулось к поставленному в центр камню, на котором кровавыми всполохами отблескивал крупный оправленный в золото рубин.

— Это теронский артефакт, вы с ним земляки, — пояснил наследник рода Татторей. — Вам нужно подойти к камню и, стоя рядом с ним, зачаровать вот этот кинжал и порезать себе палец.

Он передал мне клинок с узким изогнутым лезвием и украшенной золотом рукоятью.

— Заклинание очень простое, вот, посмотрите, — лорд Цорей протянул небольшой плотный листок.

На нем и в самом деле красовалась незамысловатая, состоящая из пяти коротких предложений формула.

— Лорд Такенд и я будем тем временем зачаровывать круг и пламя. Записи говорят, пламя свечей начнет сильно метаться, но не причинит никому вреда. Потом, когда настанет нужный момент, я дам вам знак. Вы уроните с кинжала три капли крови на рубин. Как видите, ничего страшного, — он развел руками, будто приглашая полюбоваться простотой замысла.

— И почемуу это сработает? — недоумевала я, надеясь, что за раскатами грома не слышно, как сильно дрожит мой голос.

— Клятва помолвки будет считать, что кулон — это вы. А вас потеряет из виду, — понимая, что это слишком упрощенное объяснение, которое никого не может убедить так легко, лорд Цорей заверил: — Вы сразу почувствуете исчезновение зова. Сразу.

— А если нет? — вцепившись в кинжал, не удержалась я.

— Если это по какой-то причине не произойдет, в чем я очень сомневаюсь, — лорд Цорей осторожно положил теплую ладонь мне на запястье, — мы придумаем другой выход. Обязательно. Вам не придется ехать в Аролинг.

Я кивнула, сделала глубокий вдох и шагнула в очерченный свечами круг. Пламя всколыхнулось, как ковыль на ветру, я решительно подошла к камню, к зловеще сияющему кумачом рубину. Теперь, когда появилась возможность разглядеть украшение поближе, я узнала тот самый кулон, который прежде лежал в лавке у торговца Иртара. Значит, подготовку к этому ритуалу начали еще до моего отъезда. Наверное, на зачарование украшения потребовался не один день.

Пламя свечей танцевало в такт моим словам, над головой грохотал гром, молнии рассекали небо на неровные куски и отражались в тонком лезвии кинжала. Заклинание, хоть и было простым, относилось к чарам артефактов, а потому требовало много сил и полной отдачи. Лишь прочитав напевную формулу до конца и кольнув палец, я вынырнула из волшебства, увидела и услышала, что происходило за пределами круга.

Сквозь взметнувшееся до самого купола пламя свечей я с ужасом различала фигуры на поляне. Их было в два раза больше, чем прежде! Между ними вспыхивали молнии атакующих заклинаний!

Разные голоса выкрикивали заклятия, кто-то стонал от боли. У края поляны лошади в страхе ржали и бились на привязи. Противно пахло паленой костью.

Я пыталась сосредоточиться, стряхнуть слабость и серость после зачарования, сообразить, где друзья, а где враги.

Окружавший меня кокон работал и как щит тоже. До того момента, как чья-то «Огненная плеть» не выбила из круга сразу две свечи.

Заслон рухнул. Свечи одновременно погасли. Зарницы и разноцветные всполохи заклинаний стали еще более пугающими.

Выронив кинжал, я торопливо создала вокруг себя защиту.

Мимо с противным визгом несся «Огненный резец». Лорд Цорей, в которого были направлены чары, успел поймать сверхопасное, но не смог бы удержать без моей помощи. Сплетя его щит со своим, я направила «Резец» в землю. Траву расшвыряло в стороны.

В заслон лорда Цорея с другой стороны цепочкой ударили незнакомые заклинания. Несмотря на то, что я тоже вложила силы в его щит, третья молния пробила эту скорлупу, четвертая угодила в юношу.

Его отшвырнуло на еще держащийся щит, и лорд безвольно рухнул на землю лицом вниз. Он стонал, но даже не мог повернуться.

Я в ужасе посмотрела в ту сторону, откуда летели молнии. В нескольких шагах стоял человек. Лица чужака не видела, но в его руках сверкнуло что-то алое, метнулось ко мне. Яркая небольшая ящерка свободно пробежала сквозь щит, словно его не было, взобралась по моей ноге выше сапога и прямо сквозь ткань укусила в бедро.

В тот же миг мир изменился.

Пропала сила. Исчез мой щит. Магия покинула меня, будто я и не знала ее вовсе! Сражающиеся теперь казались фигурами, беспорядочно размахивающими руками в полумраке.

Ноги подкосились от нахлынувшей слабости. Словно у меня за мгновение выкачали весь резерв. Лицо онемело, руки не слушались, дышать стало тяжело. Рядом возник лорд Такенд, скрывший лицо затемненным пузырем. Выражения его лица я не видела, но ярость молодого Йордала ощущалась кожей. Он что-то быстро пробормотал надо мной и метнул мимо меня склянку с «Удушьем».

Кто-то зашелся надрывным кашлем. В лорда Такенда, видимо, угодило какое-то заклинание. Потому что его отбросило назад так, словно ему в левое плечо ударил таран. Лорд упал и остался лежать без движения. Но бой продолжался.

От укушенного бедра наверх волной шел холод. Кости ломило, в живот будто насыпали льда. От боли и усиливающейся слабости я перестала различать что-либо.

Жухлая трава щекотала лицо. Пахло мокрой землей и паленой костью разрушенных щитов.

Темнота…

ГЛАВА 25

* * *

— Арабел!

Шэнли Адсид ворвался в оранжерею Видящей как ураган. Женщина вздрогнула от неожиданности и чуть не смахнула со стола горшок с цветком.

— Что случилось? — ошеломленно выдохнула Арабел, глядя на взбудораженного друга.

— Я не знаю! Она чего-то очень сильно боялась. Кажется, был бой. И теперь она пропала!

— Шэнли, погоди, я ничего не понимаю, — подняв руки в защитном жесте, Арабел вглядывалась в лицо мужчины. — Объясни по порядку.

— По дороге! Нам нужно срочно поговорить с Иокарием! — горячился он. — С Льяной произошло что-то очень плохое!

Видящая решила на спорить. Поспешно стянула перчатки и, на ходу развязывая передник, поспешила к дому.

— Ты верхом?

— Нет, карета, — широко шагающий рядом эльф выглядел напуганным, но и решительным.

— Как я объясню свое появление королю? — сунув в руки служанке передник, Арабел даже не остановилась.

— Ты Видящая. Тебе не нужны оправдания. У тебя непостижимый дар, — раздраженно отмахнулся Шэнли, придерживая для подруги калитку.

— А ты случайно был у меня в нужный момент. Когда снизошло озарение. Понимаю, — улыбнулась женщина, обходя дом по дорожке вдоль клумб.

— Иокарий и Таттореи не расскажут мне ничего! Но расскажут тебе! — хмуро бросил лорд Адсид.

— И тут ты прав, — согласилась Арабел.

Остаток пути до кареты прошел в напряженном молчании.

— Что мне сказать королю? — глядя другу в глаза, спросила Арабел, когда слуга закрыл дверцу зачарованной кареты.

Лорд Адсид выдохнул и заговорил значительно спокойней, чем это предполагал поблескивающий тревогой и отчаянием дар.

— Скажи правду. Что у Таттореев и Йордалов есть договоренность с князем Оторонским. Что Иокарий об этом знает. Что план, который у них был, не сработал, а Льяна теперь в настоящей опасности.

— Меня с такими речами, конечно, не выставят, но хотелось бы побольше подробностей, — твердо ответила она. — Откуда ты это знаешь?

— «Семейное спокойствие» все ещё частично действует. От клятвы я свободен, но связь эмоций с Льяной сохранилась. Даже расстояние не разрушило ее, — после короткой паузы признал лорд.

— Как это возможно? — недоуменно нахмурилась Видящая.

— Не знаю, — он растерянно пожал плечами. — Я нигде не нашел упоминания о таком эффекте. Как не нашел и сведений о взаимных зачарованиях.

— Зная тебя, предположу, что ты сохранил секрет формулы для потомков, — хмыкнула Арабел. — Так что сказало тебе сегодня «Семейное спокойствие»?

— С утра она была чем-то сильно огорчена и нетерпелива. Около десяти ее будто обнадежили, чем-то порадовали. Всего через час был настоящий всплеск ужаса, — в другое время глава рода Адсид укорил бы себя за то, что не прячет собственный страх, но в тот момент ему было все равно. — Я ведь видел ее на арене, чувствовал эмоции в бою. В этот раз ощущение было очень схожим. Поэтому я уверен, что бой был. Но я больше ее не чувствую. Совсем.

— Ты ведь не думаешь, что… — Арабел осеклась.

Лорд знал, что подруга не решилась высказать предположение о смерти девушки, и ценил ее умение вовремя останавливать слова.

— Нет, — он ожесточенно тряхнул головой. — Нет. Я надеюсь, что она просто без сознания. Она ведь тоже меня так теряла, когда я свалился у тебя во время ритуала.

— Она тебя тоже чувствует? — удивленно вскинула брови Видящая.

Шэнли Адсид кивнул и, сделав очередной глубокий вдох, постарался успокоиться.

— Фиред редкостная сволочь! — выпалила Арабел. — Жаль, не могу его убить за такое!

— Только не горячись. Пожалуйста! — с нажимом попросил он. — Нам еще с Иокарием разговаривать.

— Да. Прости, — тихо ответила она, сложив руки в молитвенном жесте.

Касаясь пальцами губ, Арабел закрыла глаза и, чуть заметно покачиваясь взад-вперед, полностью отрешилась от происходящего. Пользуясь моментом, лорд Адсид постарался сосредоточиться на девушке, но чудесная связь, без которой он с трудом представлял свою жизнь, не желала восстанавливаться.

Εго Величество при всех своих недостатках не имел пагубной привычки отказывать Видящей в свидании. Даже если оно не было оговорено заранее.

— Кого благодарить за радость видеть вас, леди Арабел? — Иокарий пребывал в хорошем расположении духа.

Лорд Адсид подумал, что, пожалуй, после ритуала выбора не видел правителя в таком отличном настроении. Лишнее доказательство тому, что лорд Цорей с другом в этот день должны были осуществить свой план.

— Великую, — холодно ответила Арабел. — Она направила меня сюда с очень плохими вестями.

Иокарий нахмурился.

— Я внимательно вас слушаю.

Рассказ Видящей монарху не понравился, но не насторожил так сильно, как должен был, по мнению магистра.

— Понимаю, что вы тревожитесь, потому что сами оказались причастны к судьбе девушки, — успокаивающим тоном заговорил король. — Но для волнений нет причин.

— При всем уважении, это не у вас были видения. Не вам решать, — хмуро отрезала Арабел.

Иокарий опешил от отповеди, а Видящая не дала ему и слова вставить.

— Если я права, а в этом у меня нет сомнений, лорду Цорею и лорду Такенду, наследникам двух влиятельных родов, сейчас может быть необходима помощь опытных целителей, — мрачно продолжала Арабел. — На месте родных этих юношей я была бы очень признательна за своевременное оповещение об этом. Лорды как-то поддерживают связь с родными?

— Да, конечно, — король с недоумением смотрел на собеседницу, удивленный ее настроем и напором. — Лорд Цорей должен вскорости прислать лорду Татторей голубя.

— Благодарю за сведения, Ваше Величество, — кивнула Видящая. — В таком случае мы с лордом Адсидом поедем к лорду Татторей. Ждать голубя и надеяться, что он принесет такое послание, которое вы ожидаете.

Иокарий медленно перевел взгляд на лорда Адсида и бесконечно поразил того вопросом.

— Вы что, серьезно? Вы полагаете, что там могли быть какие-то сложности?

— Вы серьезно думали, что на границе с пустыней Терон безопасно, как в дворцовом парке? — не выдержал ректор. — Возможно, сейчас или в ближайшие часы два знатных семейства останутся без прямых наследников! А аролингский принц без невесты! Со всеми вытекающими последствиями! Вы серьезно не допускали мысли, что план юноши мог сорваться?

Иокарий уже раскрыл рот, чтобы сказать резкость, но проявил несвойственную выдержку и вместо этого ответил дельным предложением:

— Давайте поедем к Таттореям. Будем ждать голубя. А отряды подкрепления они всегда успеют расформировать.

Леди Мариса встретила гостей с недоумением, но заметно разволновалась, выслушав Видящую. Немедленно послала за Йордалами и мужем. Ожидание было мрачным, тягостным, давящим. Εго Величество расхаживал по богато украшенной гостиной, толстый ковер приглушал звуки шагов. Арабел царственно расположилась в кресле и закрыла глаза. Неосведомленный мог подумать, что северянка дремлет, только все присутствующие знали, что она пытается почувствовать на расстоянии девушку или кого-то из юношей. На стене тикали часы, но узорные стрелки почти не двигались, словно их приклеили. Хозяйка дома сидела на краешке кресла, сцепив руки на коленях и не глядя ни на кого из гостей.

— Может, вы пока расскажете, в чем заключался план вашего сына, леди Мариса? — спросил лорд Адсид.

Аристократка подняла глаза на правителя, тот кивнул.

— Кровную клятву помолвки можно обмануть, — вздохнула леди Татторей. — Это довольно трудоемкий и серьезный обряд с долгой, кропотливой подготовкой. С ней сыну помогали муж и лорд Йордал. Оставшаяся часть ритуала несложная, с ней просто не могло возникнуть трудностей. Не у моего сына.

— Когда должен был закончиться ритуал? — уточнил ректор.

— К полудню. Вряд ли позже, — леди Мариса бросила взгляд на часы. Их стрелки показывали два.

— Как долго лететь голубю? — старательно сохраняя видимость спокойствия, спросил Шэнли Адсид.

— Ускоренному магией не больше двух часов, — женщина снова посмотрела на часы и, закусив губу, опустила взгляд на ковер.

Еще несколько долгих минут прошло в напряженном молчании. Дверь в гостиную открылась, на пороге появился дворецкий и с поклоном сообщил:

— Леди Йордал и лорд Йордал.

Встревоженными родителями лорда Такенда занялась леди Мариса, казавшаяся в эти минуты куклой, которую дергают за ниточки традиции и правила этикета. Лорд Адсид отстраненно наблюдал за тем, как здороваются аристократы, как Его Величество, осознавший всю серьезность ситуации, объясняет Йордалам причину такого срочного приглашения.

Арабел отмерла, наклонилась к сидящему в соседнем кресле другу:

— Я не чувствую ни одного из них. Только след серьезного боя на границе.

— Этого я и боялся, — мрачно ответил магистр, крепче стиснув подлокотник.

Пришел лорд Татторей. Εго обмен короткими приветствиями с гостями прервал дворецкий.

— Леди Мариса просила немедленно передать послание, — на ладони склонившегося перед хозяином мужчины поблескивал почтовый цилиндр.

Лорд Татторей взял его, отпустил слугу. Пальцы взволнованного высокородного эльфа так дрожали, что открыть цилиндр и развернуть бумагу лорду удалось не сразу. Черноволосый эльф молча читал, мрачнел на глазах, потом встретился взглядом с женой.

— Леди Арабел права, — выдохнул лорд Татторей.

— Он жив? — выпалила побледневшая леди Мариса.

— Серьезно ранен…

Леди Мариса рухнула в кресло и расплакалась, лорд Йордал выхватил из рук друга скрученный листок, быстро пробежал его глазами.

— Такенд жив. Тоже ранен.

Леди Йордал упала в обморок, лорд Адсид едва успел подхватить женщину магией.

— Лорд Татторей! — резкий окрик ректора вывел высокородного эльфа из оцепенения. — Ваша жена уже велела собирать отряд. Распорядитесь, чтобы он сейчас же выехал!

Отец лорда Цорея кивнул и молча вышел.

Его Величество прочел письмо и, швырнув бумагу на чайный столик, продолжил хождения по комнате. Леди Мариса постепенно успокаивалась, лорд Йордал помог магистру уложить бесчувственную жену на диванчик.

— Невеста Его Высочества похищена, — хмурая Арабел бзйиижз держала послание в руках и неотрывно смотрела на короля. — Как здесь написано, «на самом деле». Что дальше? За нее потребуют выкуп.

— Если потребуют, то у принца Зуара, — раздраженно бросил правитель.

— Интересная мысль, — хмыкнула Видящая. — Кедвос пошлет отряды на ее поиски? Все же леди, невеста аролингского принца. Ее исчезновение нельзя оставлять без внимания.

— Об этом вероломном коварстве будут писать все газеты, — буркнул Иокарий.

— Ваше Величество, — в голосе лорда Адсида слышался едва сдерживаемый гнев. — Вы намерены ее бросить?

— Она никогда не была удобной принцессой! — огрызнулся правитель. — Если Зуар такой придурок, пусть ищет и выкупает ее! Если успеет! Кровная клятва ограничивает время поисков! — он взмахнул рукой и отрезал: — Я не буду этим заниматься! У Кедвоса есть более достойные невесты! От этой «леди Льяны» одни неприятности! Одни сложности! Я устал их за нее решать!

Шэнли Адсид почувствовал, как магия покалывает кончики пальцев. На язык просились болезненные заклятия и резкие слова.

— Шэнли! — напряженный оклик Арабел немного сбил этот воинственный настрой.

Глава рода Адсид сделал глубокий вдох, отвернулся от безумно разъярившего его короля, мазнул взглядом по другим дворянам и посмотрел на подругу. За спиной у готовой ставить щиты Арабел висело зеркало. В нем был ответ на вопрос, почему присутствующие в комнате эльфы смотрели на Верховного судью с таким ярко выраженным страхом.

Зеркало отражало грозного мужчину, чьи черты искажали гнев и злоба. Ставшая видимой аура полыхала алым и багровым, магический ветер шевелил волосы, на пальцах поблескивали огоньки сдерживаемых заклинаний.

Такими изображали демонов.

Шэнли Адсид прикрыл глаза, медленно выдохнул через почти сомкнутые губы. Вспомнил совет считать до десяти и подумал, что в его случае мало будет досчитать и до десяти тысяч. Именно Иокарий вынудил Льяну участвовать в ненужном ей отборе. Не дал выдернуть ее оттуда, когда была возможность. Согласился на какой-то ребячливый план, и именно из-за него Льяна оказалась в опасности! Мысль о том, что связь утрачена из-за того, что девушка пострадала в бою, а похитители не смогли ее вылечить, Шэнли Адсид гнал с остервенением.

Спустя пару минут звенящей тишины лорд Адсид встретился взглядом с королем и заговорил спокойно, но твердо.

— Тессдаль и Аролинг осудят бездействие, Ваше Величество. Благодаря вашему указу теронские аристократы получат определенный вес в обществе. Они будут недовольны тем, что вы бросили на произвол судьбы девушку, которую вы же утвердили в правах и щедро одарили. Девушку, выбранную Видящей, которая, как известно, олицетворяет высшую справедливость и божественную волю.

Иокарий молчал. По тому, как его лицо становилось все более растерянным, а взгляд терял вызов, было ясно, что о последствиях своих слов и опрометчивых решений Εго Величество в который раз не подумал.

— Ухудшение отношений с двумя странами повлечет за собой спад торговли и политические сложности, — продолжал лорд Адсид. — Леди Льяна — не та девушка, которую можно бросить на милость каким-то бандитам. Слишком серьезные последствия будут у такого шага. Это нельзя допустить!

— Вы в чем-то правы, — насупился король. — Но что вы предлагаете, лорд Адсид? Отправить отряды проще всего аролингцам. Принц связан с ней кровной клятвой, должен чувствовать зов.

— Кедвос не может бездействовать, — отрезал ректор.

— Не посылать же мне войска! В самом же деле! — вспылил Иокарий.

— В войске нет смысла, вы совершенно правы, Ваше Величество, — спокойно вмешалась Арабел. — Оно движется медленно, наносит ущерб полям и местным жителям. Это, как вы совершенно верно заметили, не укрепит народную любовь к вам и короне.

Падкий на похвалы Иокарий ничего этого не говорил, но приосанился, заполучив в союзники Видящую.

— Пошлите отряд с действительно сильным магом-аристократом, имеющим достаточный политический вес, — продолжала Арабел. — Так вы всегда сможете сказать, что отправили за девушкой лучшего. Что все сделали ради ее спасения. Это будет сложное задание.

Голос Видящей заметно изменился, в нем словно прибавилось патоки. Вглядевшись в дар подруги, лорд Адсид с изумлением увидел лиловые плети волшебства, тянущиеся к королю. Они гасили яркие всполохи в ауре Иокария, делали того более покладистым.

— Учитывая ограниченность по времени, необходимость искать в пустыне, это задание с большой долей вероятности… провальное, — последнее слово Арабел, выделенное паузой, вызвало мстительную улыбку Иокария. — Подумайте, чьей неудачей вы закроетесь от нападок.

Арабел откинулась в кресле, несколько раз быстро моргнула. Лиловые ленты ее волшебства погасли. Лорд Адсид глянул на леди Марису и чету Йордал и убедился в том, что чар Видящей никто из них не заметил. Значит, неожиданное и необычное колдовство Арабел было слишком сильным даже для наблюдателей-восьмерок.

— Князь Оторонский мог бы отправиться на поиски, — словно размышляя вслух, хмурился король, возобновив хождения по комнате.

— Он будет так торопиться, что выедет из города через месяц, не раньше, — хмуро бросил возвратившийся лорд Татторей. — Он меньше всех заинтересован в том, чтобы найти девушку живой. Не удивлюсь даже, если нападение — его рук дело.

Леди Мариса взмахнула рукой, будто хотела остановить мужа, но тот решительно продолжил:

— Она слишком дорого обходится Оторонским живая. Впрочем, как и договоренности с нами. Большая часть из них теряет силу и смысл, если девушка пропала.

— Подозрение не лишено оснований. В свите у Оторонских был серьезный перевес, — пустым и гулким голосом дополнил лорд Йордал. — Действительно хорошие боевые маги. Князь настаивал на этом.

Лорд Татторей, мрачный и сосредоточенный, встретился взглядом с ректором.

— Лорд Адсид, у нас с лордом Йордалом сейчас другие хлопоты. Наши союзники могут испугаться конфликта с Οторонскими. Уговаривая их, потеряем время. Вы не вовлечены в договора. Может, вы попробуете найти ее?

— Отличная мысль! — недобро ухмыльнувшись, тут же согласился монарх, не дав Верховному судье сказать и слова. — Надеюсь, вы сделаете все возможное, чтобы найти девушку вовремя? Я очень рассчитываю на вас и вашу расторопность, лорд Адсид!

Ректор склонился перед королем:

— Я сделаю все, чтобы найти ее, Ваше Величество. Прошу простить. Мне нужно собраться в дорогу, чтобы выехать сегодня же.

— Кто-то должен рассказать матери девушки о случившемся, — Арабел встала. — Я возьму на себя эту трудную обязанность. Надеюсь, вы в ближайшее время получите утешительные новости.

— Ты правильно поступил, делая упор именно на политике. Твоя речь истинного сына Кедвоса, пекущегося о государстве, впечатлила короля и других, но сохранила в тайне твои чувства, — сухо заметила Арабел, когда лорд Адсид набросил защищающее от подслушивания заклинание на нанятую карету.

— На них и намекать нельзя. Наши благородные лорды предпочли бы видеть Льяну мертвой, но не допустить даже возможности усиления рода Адсид, — неприязненно скривился ректор и в последний момент сдержал бранное слово. — Политики…

— Допускаю, что Оторонские постарались. Хотя верить в это не хочется, — с сомнением покачала головой собеседница. — Если правда окажется такой, в Кедвосе опять начнется эпоха отравлений и заказных убийств. Иокарию следует как можно скорей внести ясность и уговорить Йордалов и Таттореев хотя бы пока воздержаться от обвинений. Даже пара неудачно оброненных фраз может спровоцировать их союзников на действия или склоки. Εсли слабыесемейства начнут грызню, лидерам придется вмешаться, а ситуация не располагает к дипломатическим раскланиваниям.

Она нахмурилась, с досадой и усталостью потерла лоб.

— Ждать от Иокария такой чуткости не приходится, — мрачно заметил лорд Адсид.

— Знаю, — вздохнула Арабел. — Мы поговорим с леди Ральяной, а потом я вернусь к Таттореям. Объясню, попрошу…

— Зачарую, — подсказал магистр, внимательно наблюдая за подругой.

Арабел смутилась, глянула на мужчину исподлобья:

— Фиред так делал в моем ритуале. Он влиял на других, на их восприятие происходящего. В основном на Льяну, конечно. Я до того ритуала даже не знала, что так можно!

— Хоть какая-то польза от драконов, — хмыкнул лорд.

— И не говори, — с заметным облегчением улыбнулась Арабел. — Я вчера нарочно в трансе вызывала образы ритуала. Фиред считал, что так воздействовать на собеседников можно и во время обычного разговора, — она пожала плечами. — Вот я и попробовала сейчас.

— Спасибо. Уверен, что без твоего вмешательства мне пришлось бы неделю убеждать Иокария в том, что его «идеальный выход из ситуации» глупый и опасный. Для всех.

— Наш правитель, — вздохнула Видящая, и магистр эхом повторил ее слова.

Карета остановилась у крыльца серого дома с балконами, ректор перевел взгляд на уже украшенные занавесками окна первого этажа.

— Знаешь, чем отличаются эти родители от тех, которых мы только что покинули? — в его голосе отчетливо слышалась горечь.

Арабел кивком показала, что слушает.

— Таттореи с Йордалами и сейчас думают о выгодах своих семейств. Даже меня попросили ехать потому, что у меня, как они считают, нет личной заинтересованности. Родители Льяны будут переживать лишь о дочери. Единственное их желание: вернуть ее живой.

Она положила другу руку на плечо:

— Не переживай о них, Шэнли. Я буду каждый день навещать их и рассказывать новости. А еще я верю, что только ты можешь найти девушку и помочь ей. Больше никто. Великая свела вас не напрасно.

ГЛАВА 26

* * *

Тряска, резкий запах конского пота, грязи, крови. На моих запястьях и щиколотках веревки, подо мной лошадь, перед глазами туман слабости и совершенного магического истощения. Сквозь него проглядывает высокая трава и взрывающие мокрую землю копыта. Рядом слышны чьи-то стоны, переходящие в хрип.

— Останавливаемся!

Резкий приказ, низкий мужской голос с заметной осиплостью. Он показался знакомым, и я подняла голову, чтобы рассмотреть говорившего. Кто-то похлопал меня по попе:

— Не рыпайся. Грохнешься еще.

Более высокий мужской голос, усталый, но беззлобный. И то хорошо.

Лошадь, на которой я лежала, остановилась, тяжело фыркнула, тряхнула головой. Близко мелькнули чьи-то ноги в высоких, заляпанных кровью сапогах.

— Ульдис, помоги мне его снять!

Осторожно повернув голову, увидела человека из своих снов. Он был перепачкан в грязи, волосы частично выбились из завязанного на затылке хвоста и прилипли к щекам. Но это точно было то же лицо, те же выпирающие скулы, тот же решительный и не предусматривающий отказа голос. Таким он требовал от кого-то кровной клятвы.

Ульдис, оказавшийся коротко стриженым белобрысым человеком, поспешил на помощь командовавшему. Вместе они стащили с лошади хрипящего раненого. Я видела только, как безвольно висели его руки, слышала прерывистое поверхностное дыхание. Судя по всему, часы этого мужчины были сочтены. Οн мог выжить в пустыне лишь, если один из трех его спутников был не просто целителем, а чудотворцем. Человек из моих снов это понимал, но сдаваться не собирался.

Третий мужчина, лысый, но с седой короткой бородой, в указаниях не нуждался. Он торопливо расстелил на земле одеяло, на которое и положили умирающего. Тут же, сильно хромая, метнулся к коню. Где-то за спиной у меня зазвенели пряжки, и лысый возвратился с кожаной аптечкой. С видимым усилием и болезненным стоном встав на колени у головы раненого, развернул ее и выхватил закупоренную колбу с голубой жидкостью. Осторожно заставив умирающего выпить, лысый положил ему руки на лоб и грудь, покачиваясь взад-вперед, ушел в транс.

Я не чувствовала его дара, не видела волшебства. Даже лечебное заклинание не засветилось. Что там говорить о заслонах от непогоды, которые совершенно явно создавали командир и Ульдис!

Я утратила магию. Кошмар из видений стал правдой! Οтчаяние смело все мысли. Из-за магического истощения сердце болезненно сжималось, кости ныли.

Полностью опустевший резерв лишил мир красок. Только склянки с эликсирами жизнерадостно сияли разными цветами.

Взгляд от них оторвать не могла, хотя спину уже ломило от неудобной позы. В глазах щипало, слезы побежали по лицу. Я шмыгнула носом и прикусила губу, чтобы хоть как-то привести себя в чувство.

— Не скули, — мрачно велел оказавшийся вдруг рядом командир. — И без тебя тошно.

Я всхлипнула, резко повернулась к нему, под животом заскользила ткань. Я с ужасом поняла, что сейчас потеряю равновесие и упаду с переступившей с ноги на ногу лошади. Точнее, повисну на веревках, связывающих вместе мои ноги и руки! Командир схватил меня за плечо, больно впившись пальцами, потянул вперед. Я скользить перестала.

— Сказали же лежать смирно, — чуть раздраженно бросил человек.

Он выпустил меня из захвата, немного наклонился, чтобы заглянуть в лицо. Взгляд серо-зеленых глаз был тяжелым, мрачным и жестким. Он говорил, что непослушание и своеволие будут немедленно и жестоко наказаны. Проверять на практике верность этого утверждения хотелось меньше всего.

— Мы в пустыне Терон. У тебя нет оружия. Нет магии. Твой резерв пуст настолько, что ты вряд ли сможешь стоять на ногах.

Он говорил размеренно, твердо, сухо, как о формуле. От этого тона становилось холодно, мерзко замирало сердце.

— Ты не знаешь, где находишься. Через час снова будет гроза, скоро сядет солнце. Тебе некуда бежать. Только в пасть хищникам.

Он был прав, прав во всем. Я кивнула и промолчала.

— Я тебя развяжу. Не в твоих интересах кусаться, лягаться и прочее. Попробуешь — побью. Это понятно?

Я снова кивнула. Он удовлетворенно хмыкнул и потянулся к моим рукам. Через минуту я потирала затекшие запястья, стараясь не дергаться особо, чтобы снова не начать скользить. Руки человека касались моих икр и щиколоток, путы упали. Οн похлопал меня по бедру:

— Выпрямись, не бойся. Я поймаю.

Я сделала, как он велел, и тут же коснулась ногами земли. Волной нахлынула слабость, мир зашатался, перед глазами поплыла пелена. Командир крепко держал меня, его перепачканное лицо оказалось очень близко. Я чувствовала горячие ладони между лопатками и на талии. Они ненадолго стали единственными ориентирами в ушедшем из-под ног мире.

— Я ничего больше не могу сделать, Видмар, — глухой, сиплый от истощения мужской голос прозвучал близко и обреченно.

Повисла тишина, нарушаемая только стуком капель по заслону над головой и далеким раскатом грома.

— Он страдает? — спросил командир.

— Нет, — прозвучал уверенный ответ. — Боль я смог убрать. Но сам понимаешь, в него три разных заклятия угодило. Они схлестнулись, переплелись так, что не разнять. И действуют неправильно. Изменились неузнаваемо. Я не справлюсь.

Новая долгая пауза. Осторожно приоткрыв глаза, увидела понурых мужчин, сидящих у костра. Они расположились от меня шагах в десяти, все их внимание было сосредоточено на умирающем. Командир, названный Видмаром, переплел пальцы у лица и, касаясь губ выпрямленными указательными, чуть покачивался, будто в такт словам молитвы. Он сидел ко мне вполоборота, но выражение лица против света я разглядеть не могла.

На другой стороне костра бородач, умостившийся на пне, вытянул вперед правую ногу и прижал ладонью бедро. Даже в теплом свете костра этот коренастый мужчина лет шестидесяти выглядел плохо. Темные круги у глаз, глубокие морщины, общая болезненность.

Самый молодой, Ульдис, был старше Падеуса лет на пять, вряд ли больше. Сидевший рядом с бородачом юноша выглядел напуганным, бросал растерянные взгляды то на соседа, то на молчащего командира. Долговязый парень неловко поерзал на месте и с робкой надеждой спросил:

— Может, попробуешь ещё разок?

— Чем? — мрачный бородач даже не повернулся к нему. — У меня сил нет, чтобы себя подлечить. Зелье только кровь остановило, но порез-то остался.

Ульдис мелко закивал, потупился.

— Твое обезболивающее долго будет действовать? — не оборачиваясь к целителю, спросил Видмар.

— До конца, — ответ прозвучал тихой надгробной молитвой.

Стало жутко до дрожи, которую не смогла подавить. В этот момент, зябко поведя плечами, сообразила, что люди уложили меня на одеяло, подоткнули под голову ещё одно свернутое и даже укутали. Успокаивающее заботой открытие, к сожалению, не прояснившее их целей.

— Хорошо… Это хорошо, — Видмар устало потер лицо ладонями, поднялся. — Сейчас поедим. Ляжем спать. Мерлан, ты сегодня не дежуришь. Ульдис, ты спишь первый.

— Но мы же поставили защиту, — недоуменно вскинул брови белобрысый юноша.

Командир молча указал вначале на умирающего, потом махнул в мою сторону.

— А… да… конечно, — пробормотал парень и, чтобы отвлечь внимание от неловкой ситуации, встал, деловито пошел куда-то в сторону. — Я хлеб принесу.

— Как хоронить будем? — тихо спросил Мерлан, с болезненной гримасой сильней вцепившись в бедро.

— Погребальный костер заметят, — Видмар склонился над котлом, помешал, зачерпнул густой суп, попробовал. — Готово. Рыть могилу долго. Камней насобираем. Курган сделаем.

Бородач кивнул, откинулся назад, со стоном вцепился в раненое бедро и зажмурился. Он выдыхал шумно, часто, через сомкнутые зубы и открыл глаза только, когда боль пошла на убыль. Горбоносый командир смотрел на Мерлана с состраданием.

— Давай хоть боль заговорю, — предложил он.

— Нет, не надо. Потерплю до утра, — покачал головой собеседник. — Ты ж почти пуст. Второй раз за сегодня. Подлечишь меня — свалишься. Будешь рядом с ней валяться.

Он кивком указал в мою сторону. Видмар не ответил, взял с земли миску и, набрав суп, передал Мерлану. Вернулся Ульдис и сел на свое место подальше от умирающего. Прижимая к груди круглую ковригу, отрезал толстые ломти. Я отвела взгляд и радовалась тому, что ветер сносил запах еды в другую сторону. И без того от голода подводило живот, но я ещё не готова была показать людям, что очнулась.

— Интересно, к какому такому ритуалу мы подоспели, — приняв из рук командира миску, юноша умостил ее на колене.

— Кто их, эльфов, разберет, — хмуро бросил Мерлан. — Меня больше волнует то, что мы на такое количество опытных боевых магов нарвались. Неожиданно. И ни карет не было, ни женщин, как обещали. Как бы не кинули нас с деньгами-то.

Видмар отрицательно покачал головой:

— Не кинут. Клятву на крови никто не отменял. А то, в чем ты больше всего сомневался, сработало, — мужчина прижал руку к груди.

— Да, сработало, — задумчиво согласился Мерлан. — Это не отменяет подставы.

Он снова поморщился, торопливо опустил миску на землю и, вцепившись в бедро, откинулся так, чтобы нога лежала как можно ровней.

— Гады остроухие, — злобно бросил Ульдис.

— Вообще-то это мы напали, — хмуро заметил Видмар. — Они защищались. Были в своем праве.

— Ты их оправдываешь? — взвился парень. — Они наших четверых положили! Санк пятый!

— Ты молодой еще, — просипел Мерлан прежде, чем командир ответил, — не понимаешь, что к противнику нужно относиться с уважением и без злости. Ты ж не религиозный фанатик.

— Именно, — спокойно поддержал бородача Видмар. — Ты наемник. Не воин Пятерых и не солдат, который сражается за свою землю. Мы не на войне. Завтра эти «остроухие гады» могут стать твоими нанимателями.

— Поэтому ты их благоразумно не убил, — язвительно скривился Ульдис.

Мерлан разочарованно покачал головой.

— Нет, не поэтому, — отрезал командир. — Каждый труп приближает тот день, когда за тебя будет назначена цена. Каждый труп приближает тот день, когда за тобой придут такие же наемники. За тобой будут следить. Причинят вред твоим близким, чтобы выманить тебя, чтобы отвезти твою голову заказчику.

Парень, не догадывавшийся о таких последствиях, выглядел напуганным и даже немного отодвинулся от Видмара. Но тот продолжал прежним жестким тоном, а в голосе слышался металл.

— Не убивай, если не за это тебе платили. Не убивай. Οбезвреживай. Бери то, за чем послали, доставляй туда, куда указали. Не обманывай своих. Честно дели добычу. Доля умершего — его собственность. Εго семья получит деньги. Это простые правила. Не нужно много ума, чтобы им следовать.

Ульдис молчал, не сводя глаз с Видмара. Тишину нарушил бородач, положив парню руку на плечо:

— Командир верно говорит. Слушайся его и когда-нибудь станешь старым наемником. Уйдешь на покой, так и не нажив сотню врагов.

— Вы оба так спокойно относитесь к смертям наших! — юноша с горечью бросил обвинение.

— Ты молодой еще, — Мерлан по-отечески похлопал Ульдиса по плечу. — Первый раз теряешь своих. Первый, но не последний. Горевать можно, но только в безопасности. Когда вернемся домой из пустыни, тогда и помянем. Ты ешь, пока не остыло.

Ульдис вздохнул и последовал разумному совету.

Мужчины ели молча, где-то далеко гремел гром, капли успокаивающе стучали по натянутому над поляной заслону, а я вспоминала правила Видмара. Οни были честными, но мне не поэтому нравилось о них думать. Пункт про обезвреживание позволял надеяться, что лорды Цорей и Такенд, как и их воины, живы, что после боя наемники, пришедшие за мной, не добили раненых.

— Ульдис, помоги встать, будь добр, — попросил Мерлан.

Его голос прозвучал слабо и тихо, по лицу было видно, что за прошедшие минуты боль в ноге усилилась. Парень проворно отставил посуду, поднырнул под руку бородачу, помог встать и дойти до походной постели, сделанной рядом с умирающим. Видмар поспешил на помощь, и вдвоем с Ульдисом им удалось уложить лекаря так, чтобы поменьше тревожить бедро.

— Я тарелки помою, — нашел себе занятие Ульдис, неловко переминавшийся рядом с кутающимся в одеяло бородачом.

— Ложись лучше отдыхать, — спокойно, доброжелательно ответил командир так, будто не он совсем недавно отчитывал парня. — Ты себя сегодня очень хорошо показал. И в бою, и после. Не зря тебя советовали.

Парень робко улыбнулся и улегся рядом с Мерланом, отвернувшись от костра.

Видмар возвратился к огню, собрал миски и отошел к лошадям. Там, судя по звукам, дождевая вода стекала с магического навеса струями, и человек использовал это, чтобы помыть посуду. Вскоре он вернулся с чистыми мисками и полным котелком воды. Видмар заваривал чай, дыхание его спутников стало ровным и глубоким, а я раздумывала, вставать или попытаться заснуть.

ГЛАВА 27

Видимо, усталость и пустой резерв оказались сильней голода, потому что момент, когда человек подошел ко мне, я пропустила.

— Эй, просыпайся, — он стоял рядом на колене и тряс меня за плечо.

Я вздрогнула, дернулась в сторону и рывком села. Οн поднял раскрытые ладони в останавливающем жесте:

— Шш, шш, тише, все в порядке, — полушепотом заверил Видмар. — Есть хочешь?

Я кивнула, но промолчала. Он протянул мне руки:

— Вставай медленно. Держись за меня. Скорей всего, тебя будет сильно шатать. Я не дам упасть, поняла?

Снова кивнула и осторожно встала, опираясь на его теплые уверенные руки.

— Умница, — похвалил Видмар и, обхватив меня за талию, помог доползти до костра.

Как и предсказывал человек, качало меня основательно, от слабости подгибались колени, немело лицо и холодом покалывало плечи. Я с трудом преодолела десяток шагов и в изнеможении рухнула на тот самый пень, где недавно сидел Мерлан. Тогда и поняла, почему командир отволок меня именно сюда — часть ствола на сломе торчала так, что служила спинкой. Упасть с такого "кресла" было сложней, чем с лежащего рядом бревна.

— Вот и хорошо, — снова похвалил человек и протянул мне кусок хлеба.

Чудесно горячий грибной суп, еще не черствый хлеб и тепло огня немного вернули меня к жизни. Слабость уменьшилась, головокружение тоже. Вторая миска супа не усилила лечебные свойства первой, зато полностью утолила голод.

Видмар молча забрал пустую посуду, зачерпнул кружкой из котелка чай и протянул мне.

— Спасибо, — прошептала я.

— А я уж думал, ты немая, — улыбнулся он. — На здоровье.

Он отвернулся, разговаривать явно не хотел, но меня это не устраивало.

— Кто вы? Зачем я вам?

Командир вздохнул:

— Ты мне больше нравилась немой.

Он многозначительно отхлебнул чай и даже не посмотрел в мою сторону.

— Меня зовут Льяна, — представилась я.

Он промолчал, будто не услышал. Мне это показалось очень скверным знаком, поэтому я постаралась завязать разговор.

— Если вы часто бываете в пустоши, возможно, знаете моего отца. Эткур, сын Сежта. Он боевой маг, охраняет границу на северо-востоке Кедвоса.

Видмар продолжал пить чай и делать вид, что я молчу. Οт этого стало жутковато, и я решила не сдаваться:

— Или слышали о моей маме, Ральяне. Она хороший алхимик, у нее многие покупают.

Человек повернулся ко мне, посмотрел в глаза и заговорил по — прежнему тихо, но твердо.

— Послушай, девочка, и постарайся понять. Сейчас мое задание формулируется так: привезти тебя живой и по возможности невредимой в определенное место. Моим следующим заданием может быть твоя смерть.

Я вздрогнула, чуть отодвинулась, но глаз не отвела. Он говорил серьезно и честно, от этого леденело сердце, волной накатывала безысходность.

— Если за это достойно заплатят, если я соглашусь, я выполню поручение, — все еще глядя мне в глаза, заявил Видмар.

— Может, вы не согласитесь, не захотите убивать, — с трудом заставляя губы двигаться, пролепетала я.

— Мне нужны деньги. Я соглашусь, — ответил он, и в его взгляде не было лукавства. — В твоих интересах, чтобы согласился именно я. И для тебя будет лучше, если на тот момент ты будешь мне никем.

— Почему? — недоумевала я, еще не решив, хочу ли на самом деле узнать ответ.

Человек вздохнул и пояснил:

— Я отношусь к тем немногим, которые считают, что убивать нужно милосердно. Я умею убивать так, чтобы было быстро и не больно. Если ты станешь мне кем-то, у меня может дрогнуть рука. Тогда быстро и не больно не получится.

Это прямолинейное признание вогнало меня в такой ужас, что я едва дышала, неотрывно глядя на собеседника. От страха на глаза навернулись слезы, обхватив себя обеими руками, я будто хотела защититься, закрыться от действительности.

— Мне пока не поручали тебя убивать, — возмутительно бесстрастно напомнил Видмар. — Моему нанимателю ты нужна живая. Может, так и останется.

Я заставила себя кивнуть, в тщетной попытке успокоиться сделала глубокий вдох, медленно выдохнула, вытирая мокрые щеки.

— Выпей ещё чаю, я помогу тебе лечь, — безразлично, будто моя судьба и в самом деле его нисколько не волновала, сказал человек. — Возможно, к утру ты окрепнешь настолько, что сможешь держаться в седле. Если нет, поедешь дальше так же, как и сегодня.

Больше я с ним в ту ночь заговаривать не пыталась. Видмар, не посчитавший нужным даже назваться, моей молчаливостью явно не тяготился. Выпив чай, я снова приняла помощь человека. Все равно без него не добралась бы до постели. Да что там! Я оказалась даже не в состоянии сама укрыться…

Резерв был пуст, волшебство исчезло, ауры пропали, мир стал пугающе неполноценным. Так проявлялась магическая болезнь, но обычно она развивалась медленно, несколько недель. Меня явно поразила скоротечная форма. И винила я во всем алую ящерицу.

Сытость и слабость оказались сильней всех страхов — я уснула почти мгновенно и проспала до самого утра. Просыпаться не хотелось из-за чудесного сна. Мне привиделся Шэнли Адсид. Привычно уставший мужчина, русые волосы, заплетенные в аристократическую косу, напоминающую спелый колос. На пальцах мягко поблескивали три кольца, с которыми он не расставался.

В моем сне опекун сидел за деревянным столом. На грубых досках стояла плошка с дешевым маслом, фитиль в ней горел неровно, потрескивал и чадил. Шэнли Адсид носил дорожную одежду, похожую на боевую форму, и смотрел на карту. Мне казалось, он ищет на бумаге какой-то значок, оттого между бρовями залегла такая глубокая моρщина, потому были поджаты губы. Я подошла ближе, чтобы слышать неповтоρимый аρомат дымных духов, ставший для меня воплощением гаρмонии и уюта.

Сновидение оказалось подпорчено тем, что даже так я не чувствовала магию, пρекρасный янтарный дар, по которому соскучилась за четыρе дня. На глаза навеρнулись слезы отчаяния, но Шэнли этого не видел. Οн вообще меня не замечал. Поэтому я ρешилась на выходку, которую никогда не позволила бы себе в действительности. Обойдя опекуна со спины, я обняла его, и в этот момент меня разбудили.

— Эй, вставай, — надо мной склонился Ульдис.

— Доброе утро, — спокойно попρиветствовала я, рассудив, что стоит наладить отношения с наемниками, что бы там ни говорил Видмар.

Парень в ответ только хмыкнул и протянул мне руки. Я села, опираясь на землю. Она уходила из-под ладони, и я схватилась за юношу.

— Не торопись, если хочешь ехать в седле, — он покачал головой.

— Не шевелись, пожалуйста.

Он снова хмыкнул. Стараясь зацепиться взглядом за неподвижный предмет, увидела Мерлана и командира. Они несли в одеяле что-то тяжелое, но явно не тело. Лекарь все ещё сильно хромал.

С помощью Ульдиса я, наконец, встала и долго стояла, приходя в себя. Его руку я так и не отпустила, а он смотрел на меня с выраженным недоверием, скептически подняв бровь.

— Она не разыгрывает недомогание, — раздался голос Мерлана. — Ей в самом деле сейчас очень плохо.

— Да говорили уже, — досадливо поморщился Ульдис и повернулся ко мне: — Как сможешь до костра дойти, скажи.

— Если медленно, то можно уже сейчас попробовать, — хоть за меня и заступились, чувствовала я себя неловко. Не люблю, когда на мою слабость обращают особое внимание.

— Ну лады, пробуй, — согласился парень и пошел рядом так, чтобы успеть поймать меня.

Пока я ползла к костру, Видмар и Мерлан успели вернуться со вторым одеялом, наполненным, как оказалось, камнями. Такая забота о будущей могиле спутника вымотала их меньше, чем меня истощили несчастные десять шагов от постели к огню. Собственная беспомощность и полная зависимость от наемников меня ужасала.

Мерлан протянул мне полную миску каши и ложку:

— Ешь. Это, конечно, не замена магии и резерву, но станет полегче.

Я кивнула и опустила глаза в тарелку. Чувствовала на себе взгляды мужчин и радовалась долгому молчанию. Ячневая каша была вкусной, наваристой, а повар не пожалел душистых травок.

— Доедаем, чтобы ничего не оставалось, — велел Видмар, добавляя в миски остатки из котелка.

Это были первые слова, произнесенные за время завтрака. Командиру даже не пришлось давать никаких распоряжений. Мерлан сам налил чай по флягам, Ульдис без напоминания собрал посуду и ушел ее мыть. Видмар складывал одеяла и сумки.

Закончив с флягами, Мерлан с кряхтением поднялся, протянул мне руку.

— Пойдем, провожу тебя в кустики.

Я вспыхнула до корней волос, промямлила что-то про самостоятельность.

Бородач хмыкнул:

— Не боись, подглядывать не буду. Да и стесняться меня-то не надо. Кто ж лекаря-то стесняется?

Этот довод, несмотря на вполне человечное отношение Мерлана ко мне, не добавил и чайной ложки уверенности. Но отказываться было глупо, да и я понимала, что моя самостоятельность закончится в лучшем случае обмороком. Бородач осторожно приобнял меня за талию, помог обойти кострище.

— Со временем ты приспособишься, — сказал он сухо, будто подчеркивал, что и не собирался меня утешать.

— Это ведь как магическая болезнь, да? — сама знала, что права, но случай установить хоть какие-то отношения упускать не хотела.

— Да, — сухо подтвердил Мерлан и отвернулся.

Кажется, он придерживался тех же удручающих принципов, что и Видмар, и тоже не хотел привязываться к объекту задания.

Вернувшись на поляну, застала Ульдиса и командира за созданием кургана, если можно так назвать это нагромождение камней прямо на теле умершего. Мерлан усадил меня на бревно и стал помогать спутникам. Закончили они быстро. Видмар произнес короткую молитву, скрепил камни заклинанием в монолит и нa самом большом в изголовье начертал магией: «Здесь лежит Санк. Хороший друг и человек». А чуть ниже появились слова на старом тероне «Здесь только тело» и руна «прямота», передающая сочетание букв «ви». Интересный у наемников способ защищать могилы от разорения.

В седле я держалась плохо, хоть лошадь и ступала осторожно. Видмар ехал рядом и следил, чтобы я не свалилась. Изо всех сил вцепившись в низкую луку, смотрела только перед собой, надеясь так уменьшить головокружение и тошноту. Получалось плохо, но боялась жаловаться. Не хотелось, чтобы меня опять, как тюк, перебросили через спину лошади и связали.

Лесок закончился довольно быстро, передо мной раскинулись зеленые поля, пестреющие цветами. Дороги никакой, из ориентиров только полоса далекого леса справа и два высоких холма впереди. Пока казалось, именно они были целью.

Говорили, что замедлить течение магической болезни можно, если не опускать руки, а пытаться сосредоточиться на аурах. Я честно пробовала, к сожалению, безуспешно. Добилась только того, что сильней почувствовала зов кровной клятвы помолвки. Это отравляло душу горечью и бессильной яростью. Еще хуже становилось от мыслей о родителях, которым наверняка уже сообщили о моем исчезновении. Образ Шэнли Адсида грел сердце и немного успокаивал, но связь эмоций, если и сохранилась, была настолько тусклой, что я не чувствовала отклика.

От этого и от усиливающейся слабости волнами накатывали слезы. Я тихо плакала, изредка всхлипывала, но Видмар, которого при мне называли только Командир, в этот раз не делал замечаний.

Время гроз ещё не прошло, и сильные порывы пронизывающего ветра об этом напоминали. К полудню солнечный свет померк, стал тревожным, от пустоши веяло опасностью. С запада донесся глухой раскат грома. Видмар бросил мрачный взгляд назад.

— Пошевеливаемся! — короткий приказ, хлопок по крупу моей лошади, подстегивающие понукания других.

Через минуту я поняла, что так не выдержу и четверти часа. Припав к шее лошади, вцепилась в гриву и молилась только о том, чтобы не упасть под копыта.

Скачка закончилась быстрей, чем я боялась, но отняла у меня все силы. Видмар велел останавливаться очень вовремя — пряди гривы выскальзывали из пальцев, и ощущение своего положения в пространстве я уже понемногу теряла.

— Руку давай. Повернись ко мне.

Требовательный голос с хрипотцой, уверенные прикосновения, чувство скольжения вниз — я безвольно повисла в руках командира. Он отволок меня к дереву, усадил, прислонив к стволу. Как куклу.

— Парень, помоги Лекарю, — бросив на ходу указания, Видмар вернулся к лошадям.

Мерлан, бледный, стирающий испарину со лба, помощь юноши принял с облегчением, с трудом доковылял до дерева и сполз по стволу на землю. Сев рядом со мной, тяжело перевел дух и потер раненое бедро.

Меня повело в сторону, стало совсем холодно и темно.

— Видмар, мне нечем залечиться. Я все силы угрохал на Санка, — голос бородача звучал слабо и тихо. — Ты ещё не восстановился, подлатать меня не можешь. Нужно задержаться здесь до утра.

— Нам нельзя медлить, — полушепотом ответил командир.

— Переждать бурю и восстановить силы будет быстрей, чем путешествовать с, почитай, двумя ранеными, — возразил Мерлан.

— Нужно сегодня проехать хоть еще немного, — не согласился Видмар. — До реки. Если ее кто ищет, здесь нас быстро поймает. Мечом я еще помахать могу, но меня не хватит даже нa приличный щит. Про тебя и парня вообще молчу.

— Тут ты прав, конечно. За рекой уже настоящая пустыня. Туда опасаются лезть.

— Поэтому и хочу туда попасть побыстрей. Мы-то привычные, а кедвосцы нет.

— Ну да, — судя по голосу, Видмару еще не удалось убедить собеседника.

— Попробуй поспать, пока есть возможность, — посоветовал командир.

— Ты тоже, она, если и очнется, вреда точно не причинит никакого.

— Это да. Вот так махом лишиться восьмерки, это, конечно, сурово…

Яркая вспышка озарила все вокруг, грохот расколол небо. От неожиданности я резко села, тут же оперлась о землю, чтобы не упасть. Рядом подскочил заспанный Ульдис.

— Просто гроза. Ничего страшного, — успокаивающе сказал командир. — Ложитесь. Отдыхайте. Дождь скоро закончится.

Ульдис, бормоча что-то невнятное, снова лег, укрылся с головой. Я осторожно умостилась на одеяле и, поглядывая на устроившихся чуть в стороне Видмара и лекаря, слушала бьющий по магическому навесу дождь. Гроза постепенно уходила, под одеялом я угрелась и как-то незаметно заснула.

Сон о женихе-полудраконе был неприятным. Снова привиделось покрытое чешуей лицо, вертикальные зрачки и напряженное выражение глаз. От этого становилось зябко, хотелось спрятаться.

Проснувшись, встретилась взглядом с Видмаром, наклонившимся ко мне.

— Мы едем дальше. Вставай.

Я молча протянула ему руки.

Ехать под дождем по грязи и в обычном состоянии то еще удовольствие. Я выдержала дорогу до реки только потому, что Видмар взял меня к себе в седло. От слабости и истощения я временами проваливалась в беспамятство и даже не сообразила, как оказалась снова на земле под раскидистым кустом.

Место Видмар выбрал неплохое. Большой камень закрывал от ветра, ветви старых деревьев нависали над поляной так, что между ними легко было натянуть заслон от ливня. В трех десятках шагов у подножия холма, на котором устроили привал, текла река, мутная и вздувшаяся от проливных дождей. Командир посмотрел на нее, вздохнул и сказал, что переходить ее сейчас — самоубийство. Между стволами деревьев я видела реку и разделяла точку зрения Видмаром. Течение в этом месте было бурным, грязная вода легко тащила довольно громоздкие куски деревьев.

Мерлан возился с костром, полив дрова каким-то едко-зеленым зельем из фляги. От этого мокрый хворост горел не хуже сухого. Командир занимался животными. Лошади волновались. Другими я их и не знала, но не осуждала за тревогу. Ведь то и дело вспыхивали молнии, рокотал гром, под небольшими щитами от дождя было тесно.

Ульдис, начаровавший навес, смотрел на меня с неодобрением, даже с неприязнью, хмурился. Мне казалось, вот-вот услышу обидное и незаслуженное «обуза» или не менее оскорбительное «притворщица». Но мне он ничего не говорил, правда, сказал командиру, что я и сама смогу дойти до костра. Потому что мне нужно тренироваться. На это Видмар ответил жестко и резко:

— Молись Пятерым, чтобы уберегли тебя от магической болезни. Чтобы ты никогда на своей шкуре не прочувствовал, каково ей сейчас.

— Парень, — осуждающе покачал головой Мерлан. — Помоги девочке.

Ульдис вздохнул, сник, будто ему назначили наказание. Подойдя ко мне, протянул руки:

— Давай. У костра теплей.

— Мне не нужна помощь, оказанная из-под палки, спасибо, — стараясь не расплакаться, я отвернулась и, цепляясь за ветки, попыталась встать сама.

— Не дури, — тут же вмешался Видмар и торопливо подошел ко мне. — Выложишься на пустяк вся, до завтра не оклемаешься.

Я не ответила, даже не посмотрела в его сторону, только крепче ухватилась за куст и попробовала встать хотя бы на колени. Под пальцами хрустнула ветка, больно кольнула в ладонь. Я зажмурилась, но упрямо пыталась встать сама.

— Льяна, — раздался совсем рядом хриплый голос командира.

Я изумленно взглянула на наклонившегося ко мне Видмара. Вот уж не думала, что он изменит своим принципам.

— Позволь, я тебе помогу.

Он протянул мне раскрытые ладони, но не жест повлиял на меня, а выражение его глаз. В них отражалось не расчетливое спокойствие, а простое, но бесценное человеческое сочувствие.

Я кивнула, он приблизился ко мне, осторожно, бережно обхватил и поднял на ноги. К костру он меня больше отволок, чем отвел, и усадил на бревно рядом с Мерланом. Тот наверняка хотел сгладить напряженность и потому стал многословен. Говорил о реке, о том, что раньше, до падения империи, выше по течению был крупный город. Болтовня лекаря действовала успокаивающе, хворост потрескивал, пламя с явным зеленым отблеском лизало котелок, Видмар варил из сушеных овощей суп. Пристыженный Ульдис, в сторону которого я старалась не смотреть, принес одеяло.

— Я заметил, ты мерзнешь, — парень неловко переминался с ноги на ногу и заискивающе заглядывал мне в лицо. — Вот. Накинь.

Он был прав. Я в самом деле мерзла. Особенно теперь, когда вопреки чарам одежда все же немного отсырела. Даже огонь не помогал согреться.

— Спасибо, — искренне поблагодарила я.

Ульдис робко улыбнулся и, растряхнув одеяло, помог мне укутаться. Лекарь и Командир молча наблюдали за этим коротким разговором, но не вмешивались и вообще сделали вид, что ровным счетом ничего не произошло. Ульдис нарезал хлеб, Видмар роздал миски с супом. Гроза подходила все ближе, над магическим навесом скрипели ветвями старые деревья, шумела река.

Стемнело, дождь усилился. Мерлан растянулся на одеяле недалеко от костра, рядом с ним устроился Ульдис. Видмар опять решил, что будет спать вторым, и стал стелить мне постель. Я отрешенно наблюдала за мужчиной, за тем, как он отвлекся от своего занятия и пошел успокаивать привычно волнующихся из-за грозы лошадей.

Раскалывая небо на куски, вспыхнула молния. Одновременно грохнул гром так, что я закрыла уши и вжала голову в плечи. Тут же новая вспышка осветила стволы деревьев, и вновь грянул гром. Когда отгрохотало, Мерлан приподнялся на локте и, ни к кому не обращаясь, сказал:

— Магический фон в пустыне не ровный. В некоторые места грозы будто притягивает.

— Тут вся местность такая, — кивнул Видмар. — Летом и осенью пожары были сильные. От леса почти ничего не осталось. За холмами полегче. Но раньше завтрашнего вечера туда не попадем.

Лекарь снова лег, широко зевнул, отмахнулся от какого-то отогревшегося рядом с костром жука. Командир еще занимался лошадьми, я наклонилась, чтобы подбросить палку в костер. Мой взгляд привлекло что-то в черноте леса. Прикрывшись рукой от света пламени, вгляделась в темноту.

— Там огонь и какое-то движение, — громко сказала я.

Видмар тут же оказался рядом со мной, наклонился, чтобы его глаза были на одном уровне с моими, и напряженно стал всматриваться в лес. Мерлан сел, настороженно прищурившись, смотрел на командира.

— Людей или эльфов там точно нет, — бросил Видмар, сунув руку в карман. — Амулет холодный.

— Кто тогда? — недоуменно вскинул брови бородач.

В ближайших кустах с той стороны раздался треск. Ульдис подскочил на ноги. Видмар выхватил из ножен меч.

На поляну из подлеска вывалились чейоры. Двое. Бурая шерсть, длинные морды, напоминающие медвежьи, большие хитиновые щитки на спине и боках.

Лошади взвились, ржали в ужасе, лупили копытами. Видмар встал в боевую стойку. Мерлан ругнулся и отполз подальше от двух огромных хищников.

Я болезненно сглотнула. В кошмарах не мерещилось, что я без магии и совершенно беспомощная окажусь рядом с самыми опасными животными пустоши!

Чейоры нападать не спешили. Они, скорей, растерянно водили головами, обменивались глухим гортанным порыкиванием. А потом рванули в сторону лошадей, но не тронули их!

Чейоры скрылись в темноте…

Я ошеломленно посмотрела на Видмара. От облегчения нахлынула слабость, и я вцепилась в бревно обеими руками, чтобы не упасть. Командир ответил таким же растерянным взглядом и, сделав шаг ко мне, положил руку на плечо.

— Что, ягдагова мать, это было? — выдавил Мерлан.

— Не знаю, — тихо признал Видмар.

— Это ж чейоры были, да? — побледневший Ульдис переводил взгляд с одного старшего на другого. Вот уж не думала, что наемник, пусть и молодой, никогда этих зверей не видел.

— Да, парень. Чейоры, — подтвердил лекарь и нахмурился. — Ты ж, кажется, огненные шесты ставил. Как же эти чейоры сюда пробежали, а?

— Может, они и сработали, — похлопав меня по плечу, ответил за юношу Видмар. — Девочка говорила, что видела огонь.

— Да, говорила, — задумчиво протянул лекарь.

— Чего могли испугаться самые грозные хищники пустыни? — я заглядывала в лицо командиру.

— Возможно, их напугали огненные шесты, — Видмар спрятал меч в ножны.

Именно это ужаснуло меня больше всего. И хоть он все еще настороженно поглядывал в сторону леса, я побоялась, что он удовлетворился имеющимся объяснением и успокоился.

— Чейор? Огненные шесты? Напугали? — недоверчиво хмыкнула я. — Мой отец опытный пограничник. Я тоже не первый раз в пустоши. Чейорам на огненные шесты плевать! Их щитки отражают эту магию!

С каждым словом я все больше распалялась. Видмар не возражал, только хмурился, сложив руки на груди.

— Чейор и ягдагов эти вспышки только злят! Οни становятся агрессивными! И нападают! Эти, — я махнула рукой в сторону сбежавших зверей, — не заинтересовались даже лошадьми!

Повисла пауза, только шумела река, погромыхивал гром и волновались рвущиеся с привязи лошади.

— Она дело говорит, — хмуро подытожил Мерлан.

— Ага, — мрачно согласился Видмар. — Дело…

Он замолк, задумался, кивая своим мыслям.

— По-хорошему, нужно бы пойти проверить, — повернувшись к лесу, вздохнул Видмар. — Потому как на самом деле, по-хорошему, нужно бы убраться отсюда.

— Куда среди ночи-то? — развел руками лекарь.

— Она права, лошади волнуются. И эти чейоры… — передернул плечами командир. — Тут что-то не так. Тут что-то очень сильно не так.

Он встрепенулся, шагнул вперед:

— Вставайте! Там опять всполохи!

Ульдис подскочил к Мерлану, протянул ему руки. Рывок — бородач уже стоит на ногах и выхватывает длинный кинжал из-за пояса. Парень тоже схватился за нож, встал поближе к старшему.

Раздался треск деревьев, хруст веток и внезапно стало ясно, что не только гром рокотал все это время, но и земля!

Полыхнула молния, выхватила из темноты леденящий образ. Ломая лес на своем пути, к поляне подбиралась волна грязи!

— Сель, — пробормотал Видмар.

— Ягдагова мать! — громко ругнулся Мерлан.

Истошно заржали лошади. Одна сорвалась с привязи, рванула к полям.

Мгновение — все ожили. Попрятали оружие. Видмар подхватил меня, взвалил на плечо.

— Не рыпайся! — проорал, вцепившись мне в ноги.

Послушалась, замерла, схватившись за его одежду. В голове была лишь молитва Великой о спасении.

Ульдис пробежал мимо к лошадям. Видмар пробовал остановить его, но парень не слышал. Едва не получив удар копытами в грудь, неловко отскочил в сторону, упал.

— Прочь от реки! — завопил командир.

Мерлан помог парню подняться, за руку потащил вслед за Видмаром к полям.

В следующий миг командир упал, выронил меня. Что-то ударило меня в плечо, потащило вперед и одновременно вниз, в грязь. Отчаянно цепляясь за подвернувшееся бревно, удержалась на поверхности. Рядом сель с головой накрыл лошадей.

Хрустнуло дерево, расщепилось, упало. Меня швырнуло на него, ногу пронзила острая боль. Я закричала, чуть не нахлебалась грязи. Новый удар в спину был таким сильным, что в глазах потемнело. Чья-то рука схватила меня за шиворот, но очередной удар оторвал меня от человека.

Волна накрыла меня с головой, но я рано попрощалась с жизнью — вокруг лица сохранялся воздух! Я не видела самого защитного пузыря, и все же знала, Видмар постарался помочь, как смог.

Очень скоро грязевой поток стал жиже и стремительней. В сапоги натекла вода, потянула вниз. Сообразив, что сель заволок меня в реку, я из последних сил ухватилась за какую-то корягу. Лишь бы удержаться на плаву!

ΓЛАВА 28

Светлое небо, солнечные лучи, птичьи пересвисты, запах цветов и молодой травы. Если бы бревно не придавливало ноги так, что я почти не чувствовала ступни. Если бы под одеждой не собралась холодная склизкая грязь, я бы решила, что умерла и попала в сады Великой.

Пузырь Видмара спас мне жизнь. Без преувеличений.

Медленно села, вырыв руками канавки в грязи, вытащила ноги из-под бревна. Это удалось не сразу и только через боль. Я вся была избита, из-за, скорей всего, сломанных ребер дышала с трудом, а в левой голени торчал окровавленный кусок дерева, который я с перепугу вначале приняла за кость. Из-за него ногу простреливало болью до бедра, даже думать о чем-то, кроме этого, оказалось невозможно. Ухватившись за деревяшку, сцепила зубы и дернула, что было сил. От волны боли потемнело в глазах, из раны, которую я беспомощно прижимала ладонями, текла кровь.

Глупо. Как ужасно глупо! Нужно было доковылять до чистого места, найти воду, промыть рану, подумать о перевязке!

Кровь пульсирующей струйкой пробивалась между пальцами. Нахлынула паника, заколотилось сердце. Прикусив дрожащие губы, я лихорадочно соображала, как остановить кровотечение.

Усилилась слабость, умножила отчаяние. По щекам покатились слезы. Закрыв глаза, я молила Великую о помощи.

Боль и онемение в ноге пошли на убыль. Показалось, горячий ручеек под ладонью стал иссякать. Распахнув глаза, я с благоговейным испугом смотрела на собственные руки. Пальцы, ладони сияли огнем и золотом, напоминавшим янтарный дар Шэнли. На коже проступил золотой растительный рисунок. Под пальцами рана затягивалась, ноге вернулась подвижность. Несколько быстрых ударов сердца — на светящейся коже не осталось и шрама.

Дышать стало легче, так, будто синяки и ссадины на теле пропали, а ребра срослись. Узоры, появившиеся на руках, постепенно меркли, тускнели. О природе этого волшебства задумалась только, когда сияние бесследно пропало. Сама себя зачаровать я не могла, ведь я лишилась магии, а по-прежнему пустой резерв превращал мир в его серое и блеклое подобие. Но чудесное исцеление не было миражом!

Поблагодарив богиню за милость и помощь, я ухватилась за торчащую из грязи корягу и, подтянувшись, встала, огляделась. Кругом камни, тина, обломки, вывернутые с корнем деревья… труп лошади. Οт этого зрелища ужас пробрал до костей, и я стала оглядываться в поисках людей.

Приспособив палку в качестве костыля, брела в сторону утихомирившейся реки. Там было больше всего обломков и труп второй лошади.

Первым я нашла Ульдиса. Парень был мертв. Ему чем-то размозжило голову, и я поскорей отвернулась от изуродованного лица.

В нескольких шагах от умершего увидела Мерлана. Он лежал на боку и, как казалось, дышал. Судорожно, натужно, но все же дышал.

Торопясь, как только могла, я подошла к нему,опустилась рядом на колени, перевернула на спину… и оцепенела от ужаса. Лекарю вспороло живот так, что вывалились и порвались внутренности. По сравнению с этим открытый перелом левой руки был мелочью, а кровоточащий порез на правом бедре не стоил и упоминания.

Я смотрела в серое, покрытое потом, грязью и кровью лицо Мерлана и понимала, что спасти человека нельзя. Даже будь у меня полный резерв, не смогла бы я дать Мерлану и шанса. Даже опытный и изобретательный лекарь Иттир и тот не смог бы! Я осторожно коснулась пальцами лица человека, убрала прилипшую к щекам траву, и в этот миг меня пронзило чужой болью. Я знала, что бородач очень страдает, мучается в последний час своей жизни. Знала наверняка, ведь я прочувствовала отголоски его боли. Такого конца он уж точно не заслуживал!

Решение пришло легко, будто мне его нашептали. Я твердым и уверенным движением достала из ножен на поясе Мерлана кинжал. Металл хищно блеснул на солнце. Нащупав межреберный промежуток недалеко от грудины слева, я поставила на это место острие клинка.

«Мне жаль, что тебя не спасти. Пусть Великая будет к тебе благосклонна, пусть примет в своих садах», — молчаливая молитва, рукоять кинжала холодит ладони.

Навалилась на клинок всем телом — Мерлан захрипел, его веки дрогнули, а с разбитых губ сорвался последний стон.

Я отвела взгляд от лица мертвого, посмотрела прямо перед собой и тут увидела третьего наемника. Видмар был жив, обездвижен придавившей его погибшей лошадью, но жив. И он смотрел на меня.

Вытащить кинжал получилось не сразу. Испачканные пальцы соскальзывали с рукояти, сил у меня не хватало, а проявлять неуважение к мертвому и упираться коленом в грудь я считала совершенно диким и недопустимым. Высвободив оружие, занялась ножнами, хоть и чувствовала себя разорителем могилы. Кинжал, мою единственную защиту, нужно будет в чем-то носить.

Подняться, опираясь на костыль, дойти до Видмара, помочь ему высвободиться. Простой план, озвучить который было значительно легче, чем выполнить. Меня шатало от слабости, а ноги по щиколотку проваливались в грязь, высоко поднявшееся солнце начало припекать, над головой кружили падальщики, до умопомрачения хотелось пить.

Видмар, лежавший в какой-то неестественной позе на боку, даже не пошевелился, когда я наконец подошла. Не сказал ничего. Взгляд, пустой и обреченный, человек с меня не сводил. Я встала рядом с Видмаром на колени, уже хотела заговорить, но тут увидела алое пятно у груди наемника. Присмотревшись, поняла, что на траве лежит кулон с хрустальной крышкой, а под ней сияет что-то красное.

Я дотронулась до часто снившегося мне украшения — крышка распахнулась. Алая ящерица, виновница моей магической болезни, сонно подняла голову и посмотрела мне в глаза.

Вновь решение пришло само, а действовала я неожиданно быстро. Выхватив кинжал, занесла его так высоко, как смогла. Видмар вдруг зашевелился, выставил в останавливающем жесте руку, просипел что-то. Но я не услышала — с размаху пригвоздила к земле ящерицу вместе с кулоном.

Во взгляде Видмара были мольба и страх, но задержались там недолго — он потерял сознание.

А меня затопила магия. Моя собственная утраченная магия! Небо, до этого момента я и не понимала, даром какой силы и красоты обладаю! Мир заиграл яркими цветами, дышать стало легче, мысли прояснились, но больше всего меня тогда обрадовало долгожданное восстановление связи с Шэнли. Его надежда и искрящееся счастьем облегчение придали моим чувствам полноценность и глубину, жизнь обрела смысл. Я чувствовала далекое сияние янтарного дара, любовалась им и общими на двоих эмоциями, а на глаза от восторга наворачивались слезы.

* * *

— Видмар, — донеслось издалека, но настойчиво.

Губ коснулось что-то влажное, запах свежий, знакомый. Кто-то приоткрыл ему рот, на язык капнула сладковатая густая жидкость. И снова, снова, собираясь лужицей.

— Ну давай же! — в голосе девушки слышалось отчаяние.

Глоток, болезненный и натужный, ещё один. Тягучая странная жидкость несла облегчение, по телу разливалось тепло, крепло приятное чувство, что он в безопасности.

— Теперь вода. Осторожно глотай, — велел тот же молодой голос.

Он был звонкий, красивый, полный жизни и силы. Хотелось часами слушать его и наслаждаться звучанием. Хотелось сказать девушке об этом, но человек ограничился главным.

— Не бросай меня, — просипел Видмар, с трудом шевеля губами.

— Не брошу, не бойся, — она, успокаивая, погладила его по плечу. — Пей.

Он послушался, припал к поднесенной ко рту посудине. Родниковая вода, чистая и холодная, взбодрила. Видмару даже хватило сил посмотреть на девушку. Перед глазами все плыло и покачивалось, но черноволосую эльфийку он видел вполне отчетливо. Лежащая на груди коса, аристократические черты лица, выраженные скулы. Знакомый образ, но теперь она преобразилась так же, как и ее голос. Она и раньше была красивой, но он впервые видел ее… полноценной. Ласковое сияние ее магии подчеркивало прелесть внешности и добавляло голосу приятную глубину. Глядя в большие серые глаза склонившейся над ним эльфийки, наемник оторопело выдохнул:

— Льяна…

Собственное предположение, что эта же девушка собиралась его убить, показалось не просто глупым, а бредовым. Столько участия и тревоги было в ее взгляде, столько желания помочь.

— Конечно, — она улыбнулась. — Ты ожидал увидеть кого-то другого, Видмар?

— Я не ожидал, что вообще еще что-нибудь увижу в этой жизни, — честно признался он.

— Богиня была к тебе благосклонна, — вздохнула Льяна. — Другим не повезло.

— Ну да. Не повезло, — хмуро согласился наемник, а перед внутренним взором появилась яркая и незабываемая картина: хладнокровная Льяна убивает Мерлана. Друга, соратника, очень хорошего человека, которого Видмар знал больше десяти лет.

— Есть хочешь? — спросила эльфийка, нарушив короткое напряженное молчание.

Видмар скептически нахмурился:

— А есть что?

— Немного. Я нашла съедобные растения, — девушка протянула мужчине руки: — Давай помогу встать. Только не торопись, медленно, хорошо?

Οн осторожно сжал ее ладони и безрадостно усмехнулся.

— Не думал, что мы когда-нибудь поменяемся ролями.

— Я тоже свою жизнь иначе представляла, — пожала плечами девушка.

— И как же?

Он надеялся за разговором скрыть слабость. Но она накатила неумолимой волной, перед глазами все посерело. Льяна не дала упасть, проворно поддержала, позволила передохнуть.

— Я думала, что доучусь, найду хорошую работу, — поудобней перехватив руку, девушка замерла в вынужденных полуобъятиях. — Что мои родные будут жить в столице, избавятся от пограничной деревни.

— Хорошие цели, — похвалил человек. — А при чем тут Аролинг?

Она тяжело вздохнула:

— Вот и я все время задаюсь этим вопросом.

Тема ей не нравилась, это чувствовалось по тому, как поспешно Льяна отвлеклась на другое:

— Так, ты сидишь? Устойчиво? — она наклонилась, с беспокойством заглянула ему в лицо. — Ты очень бледный. Может, еще лекарства?

— Еще «лекарства»? — недоуменно нахмурившись, переспросил Видмар.

— Я тебе давала. Сладкое такое, — с воистину впечатляющей искренностью ответила Льяна.

Видмар долго смотрел на нее и безуспешно пытался разгадать, что же у этой странной эльфийки на уме. Он всем сердцем был убежден в том, что настолько правдоподобно играть благожелательность невозможно. Льяна переживала о нем. Οттого ещё более жуткой и пробирающей холодом до самого нутра становилась сцена убийства Мерлана. Видмар помнил лицо эльфийки, маску решительности и непреклонности, отсутствие других чувств. Этот образ и заставил его повернуть разговор так.

— Девочка…

— Льяна, — твердо поправила она.

— Льяна, — Видмар смиренно изменил обращение, — почему ты мне помогаешь?

Она изумленно хлопнула глазами:

— Прости, ответ настолько очевиден, что, кажется, я не понимаю вопроса.

Человек оперся руками о землю, чтобы мир качался потише, и уточнил, пытливо глядя на собеседницу.

— Объясняю. Ты знаешь мое отношение к заданию. Знаешь, какого мнения я о будущих поручениях. Знаешь, что мой отряд напал на твоих соотечественников и многих ранил, а кого-то, возможно, и убил. Я нe друг тебе. Почему ты мне помогаешь?

Она горько усмехнулась, но глаз не отвела и ответила с подкупающей честностью.

— Ты мне пока не враг. Ты наемник, выполняющий поручение. Я понимаю, что винить в своих горестях мне стоит не тебя, а заказчика. У меня нет причин ненавидеть тебя лично или желать тебе зла. Значит, нет причин не помогать.

Видмар недоверчиво нахмурился, промолчал. Льяна пожала плечами и спокойно, будто скепсис собеседника ее нисколько не задевал, предположила:

— Возможно, тебе будет проще принять в качестве объяснения пустыню. Ты не выживешь здесь один, я тоже.

Этот довод и в самом деле казался логичней и правдоподобней сострадания к похитившему незнакомцу, Видмар коротко кивнул и сухо согласился:

— Ты права. В пустыне очень сложно выжить в одиночку.

Молчание, напряженное, но недолгое, нарушила Льяна. Она оценивающе оглядела вцепившегося в землю мужчину и решила:

— Выпей, пожалуй, ещё лекарства.

Оглянувшись, она потянулась назад и достала из-за спины половинку пузатой тыковки аттурси. И когда только успела найти, разрезать и выскоблить? Видмар принял импровизированную чашку, скептически вскинул брови и принюхался к светло-зеленому содержимому. «Лекарство» эльфийки привлекательно пахло крыжовником и медом.

— Из чего это? Как действует?

— Ты ведь не рассчитываешь, что я выдам тебе семейный рецепт? — усмехнулась девушка. — Придется тебе, наемнику, поверить мне, алхимику, на слово. Допивай.

Человек хотел возразить, но аромат зелья был слишком соблазнительным, а первые несколько глотков разбудили голод. Сладковатая тягучая жидкость, разливающееся по телу ласковое тепло, ощущение жизни… Какая разница, из чего эта микстура, если она так действует?

С помощью девушки Видмар встал, с удовольствием выпрямился, расправил плечи и огляделся. Солнце уже почти село, длинные тени деревьев расчертили траву полосами. От реки Льяна его оттащила далеко, на небольшую прогалину в лесу. Вокруг ощущались щиты, между крупными булыжниками девушка устроила кострище. Огонь весело потрескивал, рядом на плоском камне грелись полоски из мякоти тыкв аттурси. На воткнутых тут же прутиках вялились грибы, чуть поодаль лежало с десяток плодов земляной хурмы и горка редиски.

— Ты не зря говорила, что не первый раз в пустоши, — уважительно заметил Видмар.

— Пойдем, сядем, — она жестом указала на бревно в паре шагов от костра. — Там ты мне объяснишь, как так вышло, что опытный путешественник, часто бывающий в пустоши, устроил вчера вечером привал там, где мог сойти сель.

Человек помрачнел, но с ответом не медлил. Своей вины в случившемся Видмар не видел.

— В той области никогда не сходили сели. Никогда. Я хожу в пустошь уже больше пятнадцати лет, знаю десятка два наемников и никогда не слышал, чтобы рядом с Касготом сходили сели.

— Я их тоже связываю с севером пустоши, — задумчиво хмурилась Льяна. — Как же это тогда получилось?

— Думаю, из-за пожаров выгорело много деревьев, держать почву стало нечему. Дожди в этом году очень сильные. Давно таких потопов не было.

— Правдоподобное объяснение, — согласилась эльфийка, устраиваясь рядом на бревне.

Следующие несколько минут прошли за сосредоточенным жеванием ароматных, но почти безвкусных из-за отсутствия соли грибов. Немного ситуацию спасала мякоть тыквы и горькая редиска, хотя важней было то, что такая скудная пища все же насыщала.

Видмар то и дело косился на Льяну. Судя по тому, что магия вернулась к эльфийке, она догадалась убить ящерицу. К счастью, потому что в ином случае они оба вряд ли выжили бы. Девушка держалась спокойно, страха перед незнакомцем не испытывала, и человек был убежден в том, что ее отношение не изменилось бы, даже будь у Видмара полный резерв. Такое поведение эльфийки не могло не вызывать уважения, за собственную спасенную жизнь человек был девушке благодарен. Потому считал честным расставить все точки в рунах, чтобы она не питала лишних иллюзий.

Когда в руках оказалась крупная земляная хурма, Видмар решил, что со сложным разговором не стоит затягивать.

— Девочка…

— Льяна, — твердо поправила она, даже не посмотрев на наемника.

— Я же объяснял, почему стараюсь не использовать имя, — вздохнул он, стараясь подавить раздражение из-за необходимости снова говорить о работодателе и возможном поручении убить.

— Объяснял, — кивнула девушка, осторожно срезая с хурмы кусочек кожуры, чтобы высосать мякоть. — Вот только обстоятельства изменились. Я уже никогда не буду чужой тебе, Видмар. Не после случившегося. Ты это отлично понимаешь.

Не признать ее правоту мог лишь совершенный придурок, к которым Видмар себя никогда не причислял.

— Пойми, я не могу не выполнить задание! — он наклонился вперед, чтобы лучше видеть лицо собеседницы. — Не могу! Я должен доставить тебя нанимателю, если хочу жить! И это не его пустые угрозы, это клятва на крови!

— Я понимаю.

Ее взгляд и голос оставались совершенно бесстрастными. Видмару даже показалось, она нисколько не удивилась такой подробности. Это насторожило, раздосадовало, но и подстегнуло.

— Боюсь, нет. Не понимаешь, — с сердцем ответил человек. — Если мы с тобой не появимся в определенном месте, я умру. Мне моя жизнь дороже твоей! Я сделаю все, чтобы притащить тебя туда.

— Учитывая мой восстановившийся резерв и познания в боевой магии, тебе придется сильно попотеть и долго молиться богам, чтобы скрутить меня, — хмыкнула Льяна. — Не думай, это не угрозы, это факты.

Мощь ее восьмерки Видмар, обладающий таким же сильным даром, ощущал, а красотой восхищался, но это не помешало изобразить молчаливый скепсис.

— Я нe хочу твоей смерти, — посмотрев в глаза собеседнику, сказала девушка. — Может, это нелогично и непоследовательно. Может, это даже опрометчиво и глупо, но мне хочется тебе доверять.

— Не представляю, чем заслужил такую честь, — хмыкнул Видмар, сложив руки на груди.

Удивительно, но Льяна посчитала его слова не риторическим вопросом.

— Думаю, защитным пузырем, — все ещё глядя наемнику в глаза, ответила девушка. — Поэтому предлагаю сделку. Ты поклянешься мне на крови, что не причинишь вреда сознательно и будешь защищать по мере сил. Я принесу такую же клятву. Согласен?

— И это все? — недоверчиво нахмурился человек. — Только непричинение вреда и защита?

— Ты разве видишь необходимость в других обещаниях? — искренне изумилась эльфийка. — Вокруг пустыня Терон. Если я правильно помню карту империи и направление течения реки, то до поселений очень и очень далеко.

Он кивнул.

— Я могла бы отгораживаться от тебя щитами на время сна. Могла бы вообще тебя бросить и искать путь из пустыни самостоятельно. Оба варианта я считаю глупыми, резервозатратными и безрассудными до самоубийственности, — она развела руками. — Как для тебя, так и для меня. А я тоже дорожу своей жизнью.

— Это понятно, — пробормотал Видмар, вглядываясь в лицо сидящей рядом эльфийки. — Но… Льяна… если ты поклянешься не причинять мне вреда сознательно, ты должна будешь следовать за мной, чтобы я мог выполнить поручение. Ты об этом подумала?

— Подумала, — последовал спокойный ответ. — Поэтому оговорка о защите. Если твоя кровная клятва будет требовательней той, что уже связывает меня, ты отведешь меня к нанимателю, но не позволишь ему навредить мне.

Видмар кивнул и тут же подался вперед, уточняя:

— Стой-стой, погоди… О какой связывающей клятве ты говоришь?

— О помолвленной, конечно, — как само собой разумеющееся объяснила Льяна.

Видимо, вид у него был растерянный, потому что девушка понимающе усмехнулась:

— Смотрю, тебе не сказали.

Οн отрицательно качнул головой.

— Не удивлена почему-то, — хмыкнула Льяна. — А тебе сказали, кого ты украл? Кого должен доставить в какое-то условное место?

— Тебя назвали университетской подругой невесты принца Зуара. Девушкой, посланной в Аролинг Кедвосом, чтобы начать готовить торжество так, как это себе представляет будущая принцесса, — честно ответил Видмар и, глядя на улыбку собеседницы, заключил: — Вот только теперь я в это объяснение не слишком-то верю.

— И правильно делаешь, — похвалила Льяна. — Я не университетская подруга невесты. Я невеста и есть.

Наемник тихо, почти беззвучно ругнулся и поспешно закрыл рот ладонью. Эльфийка неожиданно весело улыбнулась и полюбопытствовала, склонив голову набок.

— У тебя дома маленькие дети?

— Да, две дочки, — кивнул Видмар. — Жена третьего носит.

— Понятно, почему тебе нужны деньги… Ну так что, поклянешься не вредить и защищать? — Льяна пытливо посмотрела на мужчину.

Он кивнул:

— Да. Поклянусь. Ты ведь не сомневалась в моем здравомыслии?

— Конечно, нет…

Они молчали довольно долго. Смеркалось, на небосводе с каждой минутой ярче сияли звезды. Видмар посасывал земляную хурму, наслаждаясь мякотью, напоминающей по вкусу черешню. Льяна рассеянно тыкала длинным прутиком в угли. В отсветах костра девушка выглядела мрачной и потерянной.

— Не знаю, это твое лекарство так подействовало или еда, но я чувствую себя вполне бодрым, — Видмару хотелось отвлечь эльфийку от явно скорбных мыслей, да и продолжительное молчание казалось давящим. — Может, поделишься рецептом?

Уголок ее рта приподнялся, но улыбки так и не получилось.

— Я рада, что ты чувствуешь себя лучше, — тихие слова, ощутимая и приятная Видмару доброжелательность оттеняла задумчивость девушки. — Думаю, к утру ты окрепнешь настолько, что можно будет продолжить путь.

— Ты так веришь в свое лекарство? — усмехнулся человек.

— И в него тоже, — блекло и чуть слышно ответила она, снова потыкала угли.

Очередная пауза постепенно становилась гнетущей, и Видмар обрадовался новой теме разговора, когда над стоянкой пролетела сова и уселась на дереве, недовольно угукнув.

— Кажется, костер мешает ей охотиться, — заметил наемник.

Девушка встрепенулась так, будто с головой ушла в размышления и думать забыла о человеке.

— Да, возможно, — сухо бросила она. — Время уже позднее. Нужно отдохнуть, набраться сил. Давай, раз договорились, закончим с клятвой сейчас.

Он легко согласился и с любопытством наблюдал за приготовлениями эльфийки. Οна взяла вычищенную кожуру тыквы, в которой еще оставалось немного воды, и поставила на бревно между собой и человеком. Прихватив через большой лист несколько угольков, бросила их в воду. Те зашипели, зашкворчали, в воздух поднялось облако пара. Льяна протянула сквозь него левую руку, а когда Видмар дал свою, начала ритуал.

— Призываю огонь и воду в свидетели кровной клятвы…

Ее голос звучал торжественно и спокойно. Удивительный, необычный по красоте дар сиял бирюзой с синими проблесками. Восьмерка человека откликалась зеленью, а произнесенные чуть хриплым голосом слова обертывали пар кольцами вокруг соединенных рук. Дважды блеснул кинжал, несколько капель крови упало в плошку — ленты пара окрасились багрянцем и пропали.

Эта клятва была честной, не таящей подвохов, не скрывающей попыток обмануть. Особенно хорошо Видмар почувствовал это, когда ритуал уже почти завершился, а их с Льяной взгляды встретились. Ему значительно больше пришлось по сердцу давать клятву ей, чем смутно различимому в тенях молодому мужчине. Вспомнилось, как незнакомец протянул висящий на длинной цепочке кулон с ящерицей. Вспомнилось, как оставшийся неизвестным заказчик шепотом объяснял свойства необычного артефакта. Шепотом, чтобы нельзя было опознать по голосу…

Почему-то Видмару хотелось всматриваться в образ нанимателя, вырвать из расплывчатого воспоминания детали, хоть что-то указывающее на личность. Тщетные попытки, напрасные старания. Лицо и одежду неизвестного надежно скрывали тени, казавшиеся теперь наведенными, ведь разговор шел в хорошо освещенной комнате. Как странно, что заказчик, сидевший напротив свечи, каким-то непостижимым образом оказался в полумраке…

Льяна отвернулась, разжала пальцы и высвободила ладонь.

— Я рада, что ты согласился, — забрав из его рук кинжал, девушка спрятала его в ножны на поясе.

— А если бы отказался? — напористо и с куда большим вызовом, чем собирался, спросил Видмар. Собственный тон показался ему излишне резким, но, к счастью, не задел эльфийку.

— Не знаю, — честно ответила Льяна, пожав плечами. — Мне не хочется видеть в тебе врага. Я чувствую, что это было бы неправильно… Да и сам посуди, путешествовать по пустоши в компании недруга просто опасно.

Человек сам не мог понять, почему вдруг чувствовал раздражение, но постарался его побороть. Потому кивнул и сдержал колкое высказывание о своих погибших спутниках. Снова и снова повторял себе, что, как атакованная сторона, Льяна вправе была даже убивать похитителей. Но легче от этого не становилось, и Видмар все чаще поглядывал в сторону реки. Туда, где еще лежали тела Ульдиса и Мерлана.

Льяне не понадобилось и получаса, чтобы заснуть. Видмар ждал этого момента, умостившись на довольно мягкой постели из лапника, которую приготовила ему девушка. Наемник притворялся спящим не из-за того, что хотел обмануть эльфийку. Ему просто претила мысль, что она может увидеть его прощание с погибшими. Это было слишком личное дело.

Костер довольно потрескивал сухими поленьями, над головой раскинула звездное покрывало ночь, девушка спала, а человек крадучись подходил к защищающим стоянку заслонам. Подняв раскрытые ладони, Видмар почти касался магической ограды. Прежде, чем шагнуть за нее с почти пустым резервом, человек хотел знать, сможет ли зайти обратно и провести остаток ночи в безопасности.

Его имя оказалось вплетено в защитное волшебство, что давало Видмару возможность ходить, куда вздумается. Такой поступок эльфийки одновременно и порадовал, и озадачил. Льяна не производила впечатления наивной простушки, но, судя по всему, и в самом деле не хотела видеть в человеке врага. Вопреки нападению, несмотря на похищение… Неужели и в самом деле понимала его роль исполнителя чужой воли?

Размышляя над этим, Видмар осторожно шел к реке, освещая путь магическим фонариком. Шар света плыл чуть впереди, выхватывая из темноты коряги, смятую траву, борозды в засохшей грязи, труп лошади… той самой, что, не будь Льяны, могла утащить его за собой в могилу.

Мерлана наемник нашел почти сразу. Тогда же пришло осознание того, что на самом деле произошло утром. Встав на колени рядом с умершим, положив ладонь на лоб друга, Видмар читал молитву об упокоении души и благодарил Льяну за убийство из милосердия. Благодарность становилась тем сильней, чем больше задумывался он о том, что хрупкая, измученная, побитая селем и лишенная магии девушка нашла в себе силы быть милосердной к похитителю.

ГЛАВА 29

* * *

Звук ливня, лупящего по защищающим от воды чарам, преследовал Шэнли Адсида и во сне, и во время коротких привалов. Лорд благословлял свою предусмотрительность и приказ, отданный в тот же день, когда ректор решил ехать за Льяной. Благодаря этому распоряжению в городках по пути его и трех спутников ждали свежие лошади. Без этого продвижение к границе значительно замедлилось бы. Так лорд Адсид еще утром обогнал магов рода Татторей, выехавших раньше ректора. У них не получилось договориться о покупке или обмене необходимого числа лошадей в городе, потому эльфы, вынужденные давать отдых животным, сильно отстали.

Два дня пути по дождю, затопленным дорогам. Два дня пути с частыми объездами, потому что реки вздулись, и проезд по некоторым мостам закрыли. Два дня пути в неизвестность, когда надежду подпитывал лишь слабый отклик эмоций Льяны. Настолько слабый, что лорд Адсид порой и вовсе сомневался в его существовании. Верить в то, что Льяна могла погибнуть, он отказывался и гнал коня вперед, не давая отдыха ни себе, ни телохранителям.

Вторая ночь, проведенная на постоялом дворе, стала для Шэнли Адсида сущим кошмаром. Он знал, чувствовал, что Льяна в смертельной опасности, и ничего не мог сделать! Он даже выехать до рассвета не мог! Снаружи бушевала жуткая буря, едва не сносившая крыши. Те держались лишь на недавно обновленных чарах, а дождь лил стеной, как водопад. Хозяйка постоялого двора все причитала, что отродясь такого потопа не видывала. Лорд Адсид считал бы бурю усиленной волшебником, если бы Сюррен не утверждал, что нестабильный магический фон пустоши сам по себе был достаточной причиной для странностей.

Утром погода улучшилась, гроза ушла, небо прояснилось, притупилось чувство постоянной опасности. Хозяйка суетливо собирала богатым гостям в дорогу хлеб, сыр, тонко нарезанное копченое мясо и овощи, на горелке перед лордом Адсидом и его спутниками пенисто закипал кофе. Через окно видно было, как хозяйский сын чистит потники и седлает лошадей. Шэнли Адсид наблюдал за движениями юноши, к разговору своих магов не прислушивался — его куда больше занимала едва-едва ощутимая связь с Льяной. Он даже не мог разобрать эмоции, только знал, что девушка жива.

Сюррен налил хозяину кофе, придвинул тарелку с яблочным пирогом с корицей, и в этот момент лорда Адсида захлестнуло сильными, яркими чувствами девушки. Утраченная раньше связь казалась живей и многогранней, чем прежде, а ещё Шэнли мог поклясться, что Льяна надеялась услышать его отклик. От этого стало светло и радостно, сердце счастливо забилось, а облегчение было таким сильным, что на глаза против воли навернулись слезы.

Поспешно спрятав свои переживания от любопытных глаз, лорд Адсид наслаждался восстановившейся связью, чудесным ощущением, что Льяна жива, по всей видимости, здорова и в относительной безопасности. Настроение стремительно улучшалось, его не смогло испортить даже осознание того, что девушка значительно дальше, чем магистр предполагал.

Тем более болезненным был удар, когда отряд лорда Адсида добрался до последней деревушки у границы Кедвоса. Туда, где ошеломленная внезапным поворотом событий свита невесты беспомощно и растерянно ждала подмогу из столицы.

На постоялом дворе, расположенном так близко к дороге, что не заметить его было невозможно, стояли кареты и крытая повозка для служанок. Еще издали наблюдая за потерянными и бесцельно подходящими к лошадям воинами сопровождения, лорд Адсид подумал, что у Оторонских в этой свите был не только численный перевес. Князь отрядил в Аролинг только одного лекаря и, насколько лорд ректор помнил, не слишком талантливого. Конечно, опытные маги Таттореев и Йордалов вполне могли заменить целителя, вот только лучшие бойцы, судя по пересланной с голубем записке, сами серьезно пострадали от рук неизвестных.

Все это лишь укрепляло уверенность в том, что за похищением Льяны и нападением на наследников двух родов стоял князь Оторонский. Он знал, где и когда будет проходить ритуал. Он получал больше всех выгод от случившегося, в этом магистр был совершенно согласен с лордом Татторей.

Подъезжая к постоялому двору, магистр заметил лорда Такенда. Светловолосый юноша сидел на скамейке у стены дома, закрыв глаза, откинулся так, что касался головой серой штукатурки. Даже издалека юноша выглядел очень плохо. Сделав своим спутникам знак следовать за господином, лорд Адсид заехал на постоялый двор и, бросив поводья подоспевшему магу из подчиненных Таттореев, спешился.

— Лорд Адсид? — брови наследника Йордалов вопросительно взметнулись, на бледном лице отразилось неподдельное изумление, но юноша, по всей видимости, чувствовал себя лучше, чем ректор опасался. Лорд Такенд поспешно встал, поклонился преподавателю и старшему по положению.

Сиятельный ректор ответил коротким кивком.

— Рад видеть вас в относительном здравии, лорд Такенд, — отметив бережливость движений юноши, поздоровался магистр и, не считая необходимым тратить время на расшаркивания, перешел к делу. — Лорд Цорей может похвастать таким же сносным самочувствием?

Юноша несколько долгих мгновений смотрел в глаза главе древнего рода Адсид и молчал. А ректор даже без способностей Арабел мог отследить ход мыслей молодого эльфа. Тот явно метался между тревогой за жизнь друга, указаниями отца дождаться подмоги своих магов и нежеланием оказаться должным сильному и не союзному роду Адсид. Магистру время от времени приходилось наблюдать такую внутреннюю борьбу. Даже когда речь шла о жизни и смерти, даже когда счет времени велся на часы.

Вообще-то ответ лорда Такенда ректора интересовал мало. Помня слова о том, что лорд Цорей ранен серьезно, лорд Адсид в любом случае собирался проведать юношу. Ρектор уже хотел утешить студента тем, что семейства часто обретают союзников именно в таких ситуациях, и идти искать раненого, но лорд Такенд принял решение сам. Страх за друга, проявившийся в голосе, победил боязнь политических последствий.

— К сожалению, нет. Не может. Он плох. Нам обещали помощь, но ее пока нет.

— Ведите, — твердо велел магистр.

Лорд Цорей был не просто «плох». Юноша был при смерти. Несмотря на это, лекарь свиты питал какие-то странные надежды на скорое выздоровление подопечного. Исследующие чары показали, что черноволосого лорда ранили два заклинания. Οчень сильное обездвиживающее и «Кара», причиняющая воистину мучительную боль. Заклятия переплелись, изменились и оттого не рассеялись за столько часов. Врачеватель Оторонских, даже будь у него желание помогать лорду Цорею, ничего не смог бы сделать — его магической пятерки не хватало. Он даже не видел убивающих юношу заклинаний.

Появление лорда Адсида лекарь воспринял с воодушевлением и облегчением. Ведь теперь было на кого свалить смерть юноши! Оттого, что эти мысли столь явно отразились на лице поспешно вышедшего из комнаты полуэльфа, стало тошно и мерзко.

— Мой лорд, что с ним? — робкий вопрос молодого Йордала нарушил долгую тишину.

— Два заклинания уровня «8+» сцепились и деформировались. Я постараюсь их разнять, — хмуро размышляя, как лучше подступиться к сломавшимся чарам, Шэнли Адсид разглядывал бесполезные микстуры и отвары у изголовья постели. — Уберите это из комнаты, пожалуйста, и возвращайтесь. Ваш резерв уже почти восстановился. Мне предстоит очень энергозатратное волшебство. Вероятнее всего, в процессе мне понадобится подпитка.

Он внимательно следил за юношей, но, к чести лорда Такенда, у него даже не возникла мысль, что поделиться с ректором силой мог бы какой-нибудь другой маг. Наследник Йордалов кивнул и поторопился собрать в сумку стоящие на тумбочке склянки и баночки.

Пока юноша возился, лорд Адсид пододвинул к постели тяжелое кресло с пухлыми подлокотниками. Он придерживался мнения, что работать нужно с наибольшим удобством, чтобы не отвлекаться от волшебства на затекшие конечности.

Из окна комнаты на втором этаже был виден двор и сопровождающие лорда Адсида маги. Ректор распахнул створку, выглянув, велел спутникам расседлать лошадей и сделал Сюррену знак подняться. Лорду Такенду можно было доверять, а вот в том, что никто из свиты не вломится в комнату во время сложного ритуала, Шэнли Адсид сомневался. Учитывая численное превосходство союзников князя, попавшего под подозрение, беспокойство было вполне обоснованным.

Шаги Сюррена уже раздавались на лестнице, лорд Адсид наблюдал за движениями юноши, отмечал то, как мало он шевелит явно пострадавшей левой рукой. В сумку отправилась последняя баночка, но ее крышка оказалась неплотно завинченной, и на цветастый половик высыпался нарезанный кружками ароматный корень петрушки. Лорд Такенд извинился, встав на колено, принялся собирать раскатившиеся кусочки.

— Пожалуйста, оставьте, лорд Такенд. Пусть будет так.

Удивленный неожиданно серьезным тоном, юноша повернулся к ректору.

— Это будет обонятельный ориентир, — пояснил тот.

В дверь постучали. Опытному Сюррену не потребовалось никаких объяснений — одного взгляда на едва дышащего лорда Цорея ему хватило, чтобы осознать серьезность ситуации и предугадать распоряжения хозяина.

— Никто не войдет без разрешения, мой лорд, — заверил человек. — Я буду прислушиваться к течению волшебства и вмешаюсь, если что.

Лорд Адсид поблагодарил мага и опять убедился в том, что не зря сделал Сюррена личным телохранителем. Разумный, исполнительный, аккуратный и талантливый человек из раза в раз подтверждал, что стоит доверия.

— Что именно скрывалось под словами «если что»? — насторожился лорд Такенд, когда за Сюрреном закрылась дверь.

— Из всего множества сложностей, которые могут возникнуть, наиболее вероятными являются слишком быстрый расход резерва, отсутствие вашего своевременного вмешательства, нестабильность волшебства самого по себе или как результат воздействия извне, — спокойно, будто вел практическое занятие, ответил сиятельный ректор. — Во время подобного ритуала маг очень уязвим. Если вы не готовы доверить свою жизнь хоть кому-нибудь из окружающих, то вы нуждаетесь в защите. Но никакая самая качественная и чуткая внешняя защита не способна предотвратить ранения и даже смерть мага, проводящего такой ритуал.

Юноша смотрел на магистра широко распахнутыми глазами и, нервно сглотнув, отступил на шаг.

— Потому что разрушительная энергия может быть и изнутри. Εсли вы решите участвовать в ритуале, то должны делать это, полностью осознавая возможные последствия. Отказаться в таком случае не зазорно, — твердо встретив взгляд голубоглазого эльфа, бесстрастно сказал лорд Адсид.

— Я участвую! — отрезал юноша.

— Хорошо, — кивнул магистр. — Позволите узнать, почему?

— Мы с ним как братья, — последовал мгновенный ответ.

Уже по тому, как лорд Такенд после той злополучной выходки с «Удушьем» вымаливал прощение у друга и его семьи, было ясно, что юноша не преувеличивает степень привязанности к лорду Цорею. В искренность ответа ректор верил, а, значит, лорд Такенд оставался лучшим помощником в трудном ритуале.

Χолодные пальцы лорда Цорея в одной руке, горячие пальцы лорда Такенда в другой, перед глазами сколы, обрывы, изломы поврежденных заклятий, все пропитано запахом рассыпанной по полу петрушки. Магия лорда Такенда, податливая и мягкая, собственной волей не обладала, но ей не было чуждо любопытство. Шэнли Адсид посчитал правильным больше вовлечь наследника Йордалов в ритуал и показать, что именно и как нужно было чинить.

Живой интерес юноши ощущался отчетливо, а благодаря руководству ректора лорд Такенд действительно видел все волшебство, даже недоступное его слабой восьмерке. Учитывая состояние раненого и его близость к черте, лорд Адсид решил, что лишних свидетелей его стараний быть не может.

Сила уходила равномерно, распутывание сломавшихся заклятий затянулось, но не слишком. И все же, когда Шэнли Адсид вынырнул из ритуала, он не без удивления обнаружил, что на волшебство ушло чуть больше пяти часов. От его собственного резерва осталась едва ли четверть, а лорд Такенд истощился почти полностью. Юношу это, правда, совершенно не заботило — он сидел у постели друга, сложив руки в молитвенном жесте, и покачивался взад-вперед, прикрыв глаза.

— Теперь все будет хорошо, — собственный голос показался лорду Адсиду сиплым и слабым.

— Теперь я в это верю, — тихо ответил юноша. — Лучше того, я знаю, что это правда! Нет, я понимаю, признавать свою слабость и неспособность излечить трудно. Очень трудно. Но его никто не убил бы за это! Не пойму, зачем ему понадобилось рассказывать мне сказки о том, что завтра наступит чудесное исцеление?

Лорд Такенд вскинул голову, встретился взглядом с ректором:

— Если бы не вы, я бы завтра писал лорду Татторею, что Цорей мертв! Зачем лекарь врал мне?

Магистр вздохнул:

— Спросите при случае князя Оторонского. И я вам не советую говорить о своем недовольстве здесь и сейчас. Потерпите до столицы.

Юноша недоуменно нахмурился, и лорд Адсид пояснил:

— У сторонников Его светлости сейчас значительный численный перевес.

— Вы намекаете на…

— Я ни на что не намекаю, лорд Такенд, — холодно прервал собеседника ректор. — Я лишь озвучиваю факты. После стычки с неизвестными ваши воины ослаблены. Но даже будь они полностью здоровы, число ставленников князя превышает число ваших исконных соратников в полтора раза. Будьте сейчас предельно осторожны в словах и поступках.

Молодой лорд склонил голову:

— Благодарю за совет, лорд Адсид.

В зале ждали новости. Оказалось, за те пять с лишком часов, которые лорд Адсид посвятил лечению наследника Таттореев, свита устроила активную переписку со столицей. В стоящей на столе клетке спали истощенные магически ускоренным перелетом голуби.

Женщины свиты возбужденно обсуждали кочующую из рук в руки длинную записку. При этом в беседе мелькали имена монарха и князя. Чуть поодаль расположились боевые маги. Небольшие эмблемы на одежде выдавали воинов Йордалов и Таттореев. Вид у некоторых эльфов был помятый и болезненный, ректор догадывался, что именно они попали в передрягу с неизвестными.

Капитан охраны, хмурый и осунувшийся эльф, одной рукой прикрывал кисть бледной женщины, второй прижимал к столешнице какой-то конверт. Завидев лорда Адсида, встрепенулся, быстро встал и с поклоном передал удивленному магистру письмо. Тот коротко поблагодарил и, заняв место за столом в углу, проверил неподписанный конверт на вредоносную магию. Кроме сильной, пятиступенчатой почтовой привязки никаких опознавательных знаков на письме не нашлось, но сами чары были своеобразной подписью. Так защитить послание могла только Арабел.

Письмо подруги, по-деловому сухое и краткое, дало много пищи для размышлений.

По ее словам, Владыка Талаас был в бешенстве из-за случившегося и даже присылал этим утром лорда Фиреда, чтобы как можно скорей донести до союзников степень своего разочарования. Белый дракон подлетел к самому королевскому дворцу, но, к счастью для обеих стран, превратился в человека ещё на улице и даже извинился за излишне драматичное появление. Это не помешало Иокарию заставить посла ждать аудиенции больше часа и пригласить на нее Видящую и князя Оторонского.

Во время беседы королю удалось удержать под контролем губительные для политики эмоции и вполне спокойно, хоть и резковато, объяснить послу Аролинга, что на поиски девушки отправлены лучшие силы. Лорд Фиред убедительно изображал удовлетворенность усилиями Кедвоса, но упрекал в том, что Его Величество Иокарий намеренно предоставил бывшей рабыне слабую свиту, не способную защитить невесту. Дракон сетовал, что зря Аролинг доверил союзникам охрану Льяны, укорял себя за то, что пожертвовал безопасностью девушки и не настоял на присутствии аролингцев в свите.

Такие слова распалили и короля, и князя, на что готовый к ссоре двух государств дракон ответил обвинениями. По его мнению, исчезновение Льяны могло быть подстроено Кедвосом ради усиления влияния на принца, связанного с девушкой кровной клятвой.

В тот момент до объявления войны не дошло лишь потому, что Арабел вмешалась. Вовсю пользуясь новыми особенностями дара, она влияла на трех мужчин, подавляя их агрессивность, успокаивая, подталкивая к нужным словам.

Так лорд Фиред извинился за резкость, объяснив ее всеобщей тревогой за наследника аролингского престола. Его Величество заверил, что со своей стороны делает все для скорейшего разрешения ситуации. Его светлость даже посчитал возможным намекнуть, что Кедвос не оставит Аролинг без выгодной высокородной невесты, как бы история с Льяной дальше ни развивалась. На что лорд Φиред ответил, что предпочел бы для начала найти выбранную Видящей девушку. Живой или мертвой, но найти.

Οттого письмо Арабел заканчивала не только пожеланиями удачи, но и словами о том, что Иокарий теперь по-настоящему заинтересован в успехе Шэнли Адсида. К сожалению, такая перемена настроения короля могла означать только бессчетное число сложностей в случае неудачи, о которой лорд Адсид и думать не хотел.

ГЛАВА 30

* * *

— Я уже говорила, что не выдам рецепт, — усмехнулась я, когда Видмар в очередной раз похвалил мое лекарство. — Если оно тебе нравится, всегда можешь купить запас у моей мамы. Теперь она живет и работает в столице.

Наемник пообещал обязательно найти мою маму, потому что впредь даже не сунется в пустошь без чудодейственного средства. Он дергал из земли дикую редиску, я возилась в паре шагов с тыквой, которую нашла утром. Очистила от семян, нарезала мякоть тонкими полосками, чтобы повялить у потрескивающего костра.

Я не стала говорить Видмару, что его подняло на ноги не столько зелье, сваренное из простейших трав в выскобленной кожуре тыквы, сколько моя целительная магия. Никакое зелье не смогло бы залечить сломанное бедро и раздробленный в трех местах позвоночник. Но о чарах я не говорила не из желания набить цену маминой микстуре, а потому что никакая магия не могла бесследно залечить кости так, чтобы больной в тот же день мог вставать, сидеть и ходить.

Никакая. Кроме моей.

Когда я убрала с потерявшего сознание мужчины труп лошади, когда прощупывающее заклинание выявило переломы, я пришла в ужас. Потому что знала, что не могу залечить все за один раз, но даже если бы и могла, Видмару нельзя было бы вставать ещё три дня! Столько времени требовалось заклятию, чтобы проникнуть в структуру кости и срастить ее.

Οт отчаяния я расплакалась. Из-за слез не сразу заметила, что по моей руке, все ещё лежащей на груди человека, заструились светящиеся растительные узоры. Сияние усиливалось, свет будто вливался в тело мужчины. Его кожа вдруг стала напоминать фарфоровую тонкостенную чашечку, через которую смотрели на солнце. А потом сияние потускнело, похожие на ветки плюща узоры на моей руке пропали. При этом мой резерв остался нетронутым, будто никакого непонятного волшебства не было и в помине!

Объяснения происходящему я не находила. Да что там объяснение! На ум не приходили даже догадки!

Я лишь благодарила Великую за помощь и понимала, что оказалась связана с Видмаром куда крепче, чем думала раньше. В ином случае богиня не исцелила бы наемника через меня.

Второй темой для серьезных размышлений стала кровная клятва помолвки.

С того момента, как я вернула себе магию, привязка к Его Высочеству ощущалась значительно сильней. Но активность ее была неровной и, в чем я постепенно убеждалась, зависела от моих мыслей. Так, стоило подумать о Шэнли Адсиде илисосредоточиться на нашей с ним сохраняющейся и тоже, к счастью, усилившейся связи, как в груди начинало саднить и царапать. Чувство было мерзким, но у него, в отличие от моей странной магии, хотя бы было объяснение. Меня предупреждали, что клятва помолвки очень строгая и, видимо, считала нарушением искреннюю тревогу о ком-то.

На эти предупреждения отвратительной мне клятвы я старалась не обращать внимания. Думать о Шэнли Адсиде было в сотню тысяч раз приятней, чем о красавце полудраконе, чей образ оживляла помолвленная связь. А неудобства и неприятные ощущения я считала приемлемой платой за мысли о прошлых зачарованиях и разговорах.

Под лезвием кинжала скрипела тыквенная кожура, плотная мякоть поддавалась с неохотой, распространяя запах зелени, сельдерея и почему-то мыла. Мысленно я снова вернулась к Шэнли Адсиду, вспоминая черты лица, улыбчивые глаза и тонкие морщинки, делавшие его таким родным и близким. Я надеялась скоро встретиться с ним, почему-то думала, что он недалеко, чуть ли не в пустоши. Правда, определить расстояние до янтарного дара не получалось, хотя во время путешествия к границе это не доставляло трудностей. Я просто знала, когда он в университете, а когда в суде. Теперь же создавалось ощущение, что Шэнли научился мгновенно перемещаться на большие расстояния.

Занимаясь тыквой, замечталась. Представляя карту пустоши и граничащих с ней земель, пыталась сообразить, с каким местом у меня отождествляется Шэнли Адсид. И тут я увидела его так четко, будто была рядом с хмурым и настороженным мужчиной под защитным коконом, который набросили его маги. Шэнли стоял в боевой стойке, на предостерегающе поднятых руках блестели кольца, и я снова залюбовалась янтарным, таким же чудесным, как и дар его хозяина.

— Вам не стоит меня опасаться, — раздался женский мелодичный голос. — Я не причиню вреда.

Я повернулась к говорившей и увидела изумительно красивую женщину. Она была черноволоса, синеглаза, на вид не больше сорока, хотя в ней ощущалось и нечто более древнее. При этом она выглядела почти неестественно прекрасной для человека.

Шэнли Адсид что-то ответил чужачке. Бесстрастное лицо, чуть приподнятая левая бровь, уверенно развернутые плечи, только в глазах отражались недоверие и скепсис. Но я чувствовала его эмоции, возможно, лишь поэтому и разглядела их под маской вежливости и спокойствия.

За его спиной виднелась рассеченная молнией скала, ее скол переливался всеми цветами радуги. Обрадовавшись, что встречу Шэнли там, обернулась, чтобы посмотреть, где был в моем видении Видмар.

— О чем задумалась? — голос наемника прозвучал очень близко.

Я вздрогнула, резко выпала из транса. От этого немного закружилась голова.

— О разных странных местах в пустоши. Ты ведь наверняка знаешь о таких? Ты ведь часто здесь бываешь?

Οн неопределенно пожал плечом, сел рядом и, достав небольшой нож, стал отрезать листья с редиски.

— Я бываю в пустыне часто. Порой и долго, но, разумеется, не один. Ходим в заброшенные города, приносим разные безделушки или артефакты. В команде всегда есть опытный травник, сама знаешь, что растения приносят порой очень хорошую прибыль, — Видмар усмехнулся. — Главное в этом деле сорняк не схватить вместо чего-нибудь полезного.

Тут он был совершенно прав. Подобная ошибка могла серьезно попортить репутацию и сбить цену на услуги в будущем.

— В пустыне много разных странностей, — он обтирал редиску и складывал в единственную уцелевшую сумку. — В городах, на берегах рек, на перекрестках и вообще повсюду. Тебе порассказывать всякие байки или тебя интересует что-то определенное?

— Байки я с удовольствием послушаю. Чуть позже… Я почему-то уверена, что это будет по дороге, но все же… Ты видел где-нибудь большой камень, в два моих роста, рассеченный молнией? А внутри, на сколе, много разноцветных кристаллов?

Видмар окинул меня долгим задумчивым взглядом.

— Ты права. Это по дороге.

Он замолк и как-то странно хмурился, будто с неодобрением.

— Что не так с этим камнем? — осторожно уточнила я.

— Да, собственно, все не так, — чуть погодя ответил человек. — Почему из всех странностей пустыни ты выбрала самую красивую, но и самую непонятную?

— Что же в ней такого непонятного?

— К «Недотроге» нельзя подойти ближе, чем на два десятка шагов, например.

— Почему это? — настал мой черед хмуриться, ведь в моих видениях и Шэнли Адсид, и я стояли у самого камня.

— Он к себе не подпускает. Сильно бьет магией. Зачем он тебе? — допытывался Видмар.

— Я бы не спрашивала без причины, — улыбнувшись, заверила я.

Рассказывать наемнику о видениях, как и об особенностях моего дара, я не собиралась, а придумывать небылицу, вызвавшую расспросы, не хотела.

— Нужно будет остановиться рядом с ним. Хочу посмотреть на эту достопримечательность.

Он усмехнулся, покачал головой:

— Еще никогда у меня не было задания с таким количеством недомолвок. Никогда. Еще я уверен, что не хочу все эти секреты знать. Главное, чтобы деньги заплатили и не придумали способа обойти клятву.

— Кто хоть тебя нанял?

— Не знаю.

Не удивившее меня признание Видмара казалось вполне честным. Я помнила, что во время считывания не смогла увидеть заказчика. Его внешность скрывало какое-то заклинание. Поэтому не возникло подозрений в том, что человек пытался утаить сведения.

— Он не назвался, но не отказался от кровной клятвы, а деньги пообещал очень хорошие. Задаток выплатил тут же. Без споров. Что еще наемнику нужно? — Видмар усмехнулся, пожал плечами.

Вполне здравый подход человека, которому нужно зарабатывать деньги для семьи, мне даже нравился. Невольно задалась вопросом, как отнесся бы отец к подобной деятельности, не будь у него другого способа обеспечивать семью. Наверное, тоже брал бы заказы.

— Что еще нужно наемнику? — нацепив на палочку длинную полоску тыквы, спросила я. — Мне бы на твоем месте очень бы хотелось, чтобы за нанимателя мог поручиться кто-нибудь из хороших знакомых. Чтобы не было неожиданностей ни с оплатой, ни с безопасностью.

— Ну и как ты себе представляешь обеспечение этой безопасности? — его тонких губ коснулась улыбка, а в голосе слышалось подтрунивание.

— Вот, например, приносит наемник какую-то вещь в определенное место. Допустим, в пустыне. Получает деньги, а через час его убивают нанятые до кровной клятвы люди. Или же просто грабители. Я бы хотела, чтобы деньги хранились у посредника, чтобы у него было какое-нибудь оповещение о том, что сделка состоялась. Тогда и наемник, и наниматель уверены, что их не обманут.

Он посмотрел на меня с уважением.

— Очень разумные мысли, — легко кивая, сказал он. — Такие посредники действительно есть. Выгодные денежные заказы можно получить только через них, потому что наниматели заинтересованы в результате, а не в попытках. Поэтому оказаться на хорошем счету у достойного посредника стремится каждый. Когда посредник заверяет сделку, у заказчика и наемника появляется магическая метка на коже. Вот такая, например, — он закатал рукав и показал синюю отметину в сгибе локтя. Две скрещенные стрелы, соединенные у оперения лентой с надписью «Доставка». — У каждого посредника своя печать. Ну вот, когда сделка завершается, метки пропадают, а у посредника срабатывает амулет. Так он узнает, что все в порядке, и может выплатить деньги родственникам.

— Это только половина защиты, — я скептически рассматривала стрелы. — Наниматель может чужими руками убить исполнителя, чтобы сохранялась тайна.

— Тогда у наемников в жизни было бы только по одному серьезному заданию, — усмехнулся Видмар, застегивая рукав. — Внезапная смерть наемника после выполнения какого-нибудь особенного поручения посредников очень огорчает. Им жаль терять хороших работников. Поэтому у меток есть еще одно свойство. Они наказывают нечистоплотных заказчиков сильной и продолжительной болью, которую нельзя заговорить или притупить. Проще отрубить себе руку.

— Интересный способ, — похвалила я.

Мне было приятно думать, что Видмар действительно сможет остаться в живых после того, как эта история закончится.

— Довольно старый, — человек подбросил полено в костер. — Его теронская аристократия изобрела еще во времена войны с Кедвосом и Тессдалем. Они тогда не слишком-то доверяли союзникам. Позиция императора была слабой, и он прибегал к этому способу, скреплял договора со знатью.

— Ты неплохо знаешь историю теронской аристократии, — заметила я. — Настоящую историю. Ведь принято считать, что в те времена в империи не было раскола дворянства.

— Это и моя история тоже, — он неопределенно пожал плечами и, заметив мой молчаливый интерес, с усмешкой пояснил: — Я, как и ты, потомок старого теронского рода. Человеческая аристократия, конечно, никогда не получала такие высокие титулы, как эльфийская, но все же обделенными себя мои предки не чувствовали.

Я кивнула, нанизала на прутик последнюю полоску тыквы. Происхождение Видмара многое объясняло. И его сильный дар, и руну-подпись на старом тероне, и даже его правила. Вспомнила тот подслушанный разговор и слова Мерлана о том, что наемники ожидали увидеть кареты и женщин свиты, и невпопад спросила:

— Как вы меня нашли? Я ведь отъехала в сторону от дороги.

— Ящерица привела. Οна все время уĸазывала направление. Кроме того, заказчик уĸазал приблизительно время и место, где должны были появиться кареты. Там мы устроили хорошо продуманную засаду с большим числом оглушающих и обездвиживающих заклинаний, — он хмыĸнул: — подготовились. Мы бы тебя тихо умыкнули, нас бы никто и не увидел. Но эта ящерица начала бесноваться. А мне сказали, что видели трех всадниĸов, поехавших в том направлении, ĸуда так рвалась ящерица. Поехали проверять, а ты в ĸакой-то ритуал уже впуталась. Пришлось действовать по обстановке и совсем не таĸ, каĸ собирались.

— А заĸазчик объяснил, как ящерица действует?

Видмар покачал головой:

— Только сказал, что она временно заблокирует твой дар и лишит сил. Как и почему это должно сработать, он не говорил. Велел ящерицу беречь, но ты оказалась проворней. К счастью. Думаю, ни ты, ни я не пережили бы сель, если бы ты не догадалась убить ящерицу.

— Да, наверное, — тихо согласилась я, вспоминая то, как чудесным образом излечилась сама, а потом исцелила Видмара.

С моим резервом или знаниями это волшебство связано не было, что натолкнуло меня на объяснение его природы. Великая была ко мне милостива, наделив даром Пророка. Он же утешил меня видением о Шэнли, когда другой магии я лишилась полностью. Судя по всему, этот дар-благословение спас и меня, и Видмара. Ящерица не смогла украсть дар Пророка, полностью лишив меня восьмерки.

Как же тогда получилось, что дедушка Нальяс потерял и десятку, и этот особенный дар?

ГЛАВА 31

* * *

Окна комнаты, которую телохранитель снял для лорда Адсида, выходили на запад. Оттуда вид на грозовые тучи, идущие с далекого побережья, открывался прекрасный. Временами промелькивали молнии, изредка доносились глухие раскаты грома. Дождевые хвосты свешивались до земли, закрывали верхушки деревьев.

Шэнли Адсид сидел у небольшого стола под окном и пытался определить местоположение Льяны. Прозрачный кристаллический маятник на тонкой золотистой цепочке тревожно поблескивал желтым, крутился и рвался из пальцев. Дорогой артефакт полностью подтверждал выводы эльфа, до того пытавшегося найти девушку только по ощущениям, — Льяна была одновременно в нескольких местах.

Растрата резерва на долгое лечение усиливала разочарование из-за неудачи. Проклиная пустыню с ее сильным магическим фоном, лорд Адсид раздраженно бросил бесполезный кристалл в коробку и, глядя на удручающе темные тучи, постарался сосредоточиться на эмоциях Льяны.

Девушка была в безопасности, здорова и спокойна. Εе что-то озадачивало, но основным чувством все же оставалась решимость. При этом в мыслях магистра постоянно появлялся Амосгар, образ дворца Владыки Талааса, значит, Льяна думала об этом месте и шла в том направлении. Вполне разумно, ведь кровная клятва по-прежнему связывала ее с драконьим высочеством…

Размышления о клятве помолвки подтолкнули ректора к идее выспросить у лорда Такенда, как именно юноши собирались обмануть это волшебство.

Наследник рода Йордал нашелся в комнате лорда Цорея.

— Он уже приходил в себя, — с улыбкой на бледных губах похвастался светловолосый юноша.

— Это прекрасно, — одобрил лорд Адсид и жестом пригласил студента снова присесть. — Но советую задержаться здесь дня на три-четыре и не пытаться восстановить резерв лорда Цорея эликсирами или кристаллами. Это может ему серьезно навредить. О путешествии верхом тоже не может быть речи, хотя, зная лорда Цорея, догадываюсь, что он будет настаивать.

Лорд Такенд кивнул:

— О да, будет.

— Вы знаете, вы видели сами, каким серьезным было его ранение. Не позволяйте другу своевольничать, — строго предостерег ректор.

— Не позволю, мой лорд.

— Хорошо. Теперь поговорим о другом, — Верховный судья занял свободное кресло, вольготно, как и подобает хозяину положения, устроился и серьезно посмотрел на собеседника. — Леди Татторей сказала, что вы с лордом Цореем пытались освободить леди Льяну от кровной клятвы помолвки.

В мгновение ока молодой лорд переменился. На смену улыбке и радостному сиянию голубых глаз пришли настороженность и замкнутость. Лорд Такенд развернул плечи, чуть откинулся назад, сложил на груди руки, всем видом показывая нежелание поддерживать беседу на заданную тему.

— Это так, лорд Адсид. Но я не могу обсуждать ритуал без разрешения глав семейств Татторей и Йордал.

— Я от вас этого и не требую, — возразил ректор. — Меня не интересуют формулы и длительная подготовка, с которой вам помогали главы родов.

Юноша поджал губы, промолчал, напряженно глядя в глаза собеседнику.

— Меня интересует только последняя часть, — бесстрастно продолжал лорд Адсид. — Та, которой помешали. Насколько я понимаю, чтобы разрушить клятву, вам понадобилась кровь девушки. Так?

Лорд Такенд кивнул.

— Где нож, кинжал, игла или любой другой предмет, на котором оказалась ее кровь?

Юноша бросил быстрый взгляд на спящего друга, нахмурился:

— Зачем?

Лорда Адсида порадовало то, что догадка с кровью оказалась верной, а, судя по вопросу, необходимый предмет сохранили.

— Вам ведь уже сказали, почему я оказался здесь, — ректор выжидающе посмотрел на студента.

— Его Величество послал вас искать леди Льяну, — последовал ответ.

— Совершенно верно, — подтвердил лорд Адсид. — Учитывая то, что ваш план сорвался, девушка действительно исчезла, а лорд Φиред уже побывал в столице и выразил негодование своего Владыки, Его Величество будет крайне недоволен тем, что вы мешаете мне выполнить его поручение.

Юноша выглядел пристыженным и слегка виноватым, а глава рода Адсид предпочитал видеть союзников спокойными, уверенными и благожелательными. Поэтому добавил:

— Ваш вопрос был оправданным, и я понимаю ваше справедливое нежелание раскрывать чужие секреты, — ректор с удовольствием отметил, как заметно приосанился его собеседник. — Мне нужен этот предмет для заклинания поиска. Пары капель крови, которая сохранилась на острие, будет достаточно.

— Я, конечно, передам вам кинжал, — поспешил заверить юноша, — но ведь искать можно и иначе.

— Разумеется, можно, — спокойно ответил лорд Адсид. — Но магический фон пустыни значительно затрудняет работу. Поиск по крови — самое сильное заклинание из существующих. Вряд ли пустошь сможет его исказить.

Полтора часа и восемь попыток спустя лорду Адсиду пришлось признать, что определенное с помощью кинжала местоположение Льяны правильное. По его представлениям, как и по подсчетам Сюррена, девушка не могла оказаться так далеко от границы. Не могла.

— Εсли бы хоть один раз поиск показал на другое место, я бы заподозрил «Недотрогу», — пробормотал склонившийся над картой человек.

— Кто этот «Недотрога»? — нахмурился магистр.

— Это скала такая. Ρядом с ней вечно что-нибудь странное замечают.

— Хотелось бы услышать подробности, — подтолкнул ректор.

— Чаще всего у этого камня ни с того ни с сего иллюзии появляются. Женщины, мужчины, эльфы, люди… не важно. Говорят, даже призрак теронского императора там видели. Рядом с «Недотрогой» артефакты странно себя ведут, — пожал плечами Сюррен. — Дешевые так дергаются, как в грозу из-за молний.

— А как выглядит «Недотрога»? — глядя на указанное заклинанием место недалеко от реки, уточнил лорд Адсид. Он вспомнил необычный камень, который снился Льяне, и предугадывал ответ телохранителя.

— Глыба такая, словно рассеченная молнией. А на сколе разноцветные кристаллы. Красиво, — признал Сюррен.

— Посмотрим на это чудо природы вблизи, — хмыкнул магистр. — Вы знаете короткий путь туда?

— Да, по старому тракту можно проехать, — кивнул человек и показал на карте дорогу.

— Хорошо. Тогда с рассветом в путь. Пожалуйста, передайте остальным, чтобы легли спать раньше. До пустоши нужно восстановить резервы так, как лишь возможно.

* * *

— Вы с принцем Зуаром давно знакомы? — полюбопытствовал Видмар.

Судя по всему, он устал рассказывать и отвечать на мои вопросы, которых за четыре часа пути было множество. Я много узнала о странностях пустоши и ее обитателях, но в основном отвлекала человека от личных вопросов. Хотя я бы не возражала, если бы он выбрал какую-нибудь другую тему, не связанную с Аролингом и, выражаясь словами Шэнли Адсида, драконьим высочеством.

— Да нет, виделись раз пять, — честно ответила я и скупо пояснила: — Я выиграла отбор невест.

— Что-что, прости, ты выиграла? — он даже вперед подался, чтобы лучше видеть мое лицо.

Я посмотрела на до нельзя изумленного мужчину и, вздохнув, рассказала о мирном договоре, приказе короля и выборе Видящей.

Видмар долго молчал, сосредоточенно топал вперед и в мою сторону не смотрел. Только на длинном полуденном привале наемник озвучил итог своих долгих размышлений.

— Я знаю три семьи, которые могли бы нанять меня. Это богатые аролингские семьи, желающие породниться с Владыкой. Влиятельные эльфы из старой аролингской аристократии. Судя по всему, особенной любви ты к принцу не испытываешь, как и он к тебе, и это хорошо.

— Почему же это хорошо в данном случае? — я взяла протянутый мне прутик с вяленой тыквой.

— Есть шанс, что тебя отпустят живой, — серьезно разглядывая свой кусок, ответил Видмар. — По всей видимости, ты нужна для шантажа. Принц тоже связан с тобой, кровная клятва может навредить его здоровью, если он не выполнит условия. Так что можно сделать тебя заложницей, пока Владыка и принц не согласятся на другую невесту, аролингскую.

— Звучит разумно, — согласилась я. — И обнадеживает.

Если Видмар не ошибся с предположением, то у меня и в самом деле были шансы выбраться из этой истории живой. Из видения о Шэнли я знала, что он поручил своим людям опекать меня в Амосгаре. Значит, те каким-то образом уже готовят умы придворных, чтобы мой отказ выходить замуж за принца не стал громом среди ясного неба. Еще я была уверена, что Шэнли уже едет в Аролинг, уже в пустоши. Он, глава древнего рода, ректор университета, Верховный судья, обладал достаточным политическим весом, чтобы узнать, какая из аролингских семей отличилась предприимчивостью.

В том, что Шэнли будет искать меня, я не сомневалась ни мгновения. И дело было вовсе не в опеке, которая уже перестала действовать, а в связи, которая сохранялась вопреки магическому истощению, заблокированному дару и огромному расстоянию. Дело было в совершенном доверии, в неизменном удовольствии от общения, в том, как мы ценили друг друга и дорожили каждой минутой, проведенной вместе. И, конечно, в пьянящем счастье, которое дарили взаимные зачарования.

Вспоминая единение магии, чудесный янтарный дар и медовое тепло дымного лавра, я старалась не обращать внимания на саднящее чувство за грудиной. Не собиралась позволять навязанной хищной клятве мешать мне ощутить эмоции и местоположение Шэнли. Я тревожилась о нем, сомневалась, что мы встретимся рядом с «Недотрогой», а на ум приходили слова отца, которые раньше казались лишь проявлением некоторой ревности. Οн предположил, что я защищаю Шэнли из-за влюбленности.

Отец был прав, а я… я не понимала очевидных вещей, природы чувства, влечения и гармоничного сосуществования даров. Вдруг подумала, что в ритуале леди Арабел я ощущала магию Шэнли, почти увидела его самого, но этот образ затмил другой, продиктованный белым драконом.

От этого стало горько и страшно, волной накатили слезы, но прекрасное просветление, осознание любви к Шэнли, как любви, затмевало все, делало мир чудесным и солнечным.

Вступила боль. Резкая, ослепляющая. Пронизывающая насквозь. В глазах потемнело, но я цеплялась за образ Шэнли, за нить связи с ним.

Меня повело куда-то в сторону. Сильные пальцы впились мне в плечи.

— Льяна! — громкий окрик, встряска, удар по щеке. — Льяна! Открой глаза! На меня смотри!

Повиновалась, хватаясь взглядом за ускользающее лицо Видмара.

— Где твой отец сейчас? — требовательный вопрос, будто это сейчас было важней всего.

— Что? — я растерянно хмурилась.

— Где Эткур?! — человек снова меня тряхнул.

— На задании, — пролепетала я. — Лорд Оссерт хочет сам водить караваны на север.

— Почему твой отец согласился?

Новая встряска значительно прояснила мои мысли. Я помотала головой, отгоняя слабость и серую пелену. Боль поутихла.

— Лорд Оссерт хороший работодатель. И платит хорошо. Мои бабушки и дедушка уже в возрасте…

— На меня смотри! — скомандовал Видмар.

— Смотрю, — выдохнула я, уже твердо встретив его взгляд.

— Больше не думай о том, о ком думала. Поняла меня?

Снова перед глазами появился образ красивого русоволосого эльфа, серые глаза, тонкие морщинки, очаровательная улыбка и чудесный голос… Боль усилилась.

— Об отце думай! Об отце!

Οчередная встряска немного привела меня в чувство, направила мысли в другое русло. Я, как оглушенная, глупо хлопала глазами и смотрела на мрачного человека.

— Кровная клятва помолвки знает, что твое сердце принадлежит не принцу. Позволишь себе в мыслях вольности — она тебя может покалечить. Поняла?

Я кивнула.

— Вот и замечательно, — хмуро подвел черту Видмар. — И не злись на драконов. Это тоже может спровоцировать клятву. Учти на будущее.

Снова кивнула и вытерла мокрые от слез щеки.

— Умница, — похвалил он. Удостоверившись, что я теперь сижу и без поддержки, вернулся на свое место, протянул мне еще прутик с тыквой и пару редисок. — Ешь, думай о еде, о «Недотроге». Мы к нему подойдем через час-полтора.

Видмар оценивающе посмотрел на солнце:

— Но можем сделать более длинный привал. Уже полдень, припекает.

— Нет-нет, — я отрицательно покачала головой. — Лучше уж привал у «Недотроги».

— Ну да, ты будешь долго любоваться достопримечательностью. Само собой, только из природоведческого интереса, — скептически усмехнулся человек.

— Разумеется, — пытаясь совладать с собой, в тон ему ответила я.

Боль за грудиной ушла, мир перестал раскачиваться, постепенно возвращалась способность мыслить. Предостережения Видмара были правильными, именно такое я вычитала в книге о кровных клятвах. Жаль, что довелось проверить на себе. Хорошо, что просто на подспудную, почти не осознаваемую, но жизненно необходимую мне связь с Шэнли клятва не реагировала. Не знаю, что было бы со мной, будь иначе.

Раздумья о возможных заказчиках Видмара натолкнули меня на интересный вопрос, который я тут же задала:

— У аролингских драконов есть еще дети?

По-моему, было куда разумней устроить брак полудракона с девушкой, в чьих жилах тоже течет драконья кровь. Человек неопределенно пожал плечами:

— У лорда Керинса и эльфийки-наложницы был, кажется, ребенок. По слухам, умер совсем маленьким. Больше ни о каких драконьих детях я не слышал. Даже как-то в голове засело, что все драконы, кроме Владыки, бесплодны. Что не удивляет, ведь он самый молодой из них.

— Я привыкла считать, что все драконы Аролинга старые, — недоуменно нахмурилась я.

Он протянул мне ещё редиску.

— Если перевести в человеческий возраст, то всем по восемьдесят, а Владыке под шестьдесят. Но это только чтобы ты разницу понимала.

Удачное сравнение почему-то отзывалось смутным беспокойством. Казалось неправильным и даже несправедливым, что Владыка Аролинга был значительно моложе своих соплеменников.

— Драконов только пятеро осталось. Двое умерли. Это я знаю только потому, что траур объявляли в Аролинге, — спокойно продолжал Видмар, похрустывая редиской. — А так о них мало кто больше знает из простых обывателей. Они свою жизнь на общий суд не выносят.

Такую скрытность я вполне могла понять. Кедвоская аристократия тоже не стремилась посвящать народ в хитросплетения своих родственных и политических связей. Видмар рассказывал о дворце Владыки, который правильней было бы назвать домом драконов, потому что там жили все представители этого немногочисленного народа. Я вспоминала иллюзию дворца, слушала человека, жевала тугую тыкву и думала о «Недотроге».

Камень я увидела издалека. Довольно трудно не заметить глыбу, окруженную маревом из осколков радуг.

— Приглядись, — посоветовал Видмар, когда до камня оставалось не больше пяти десятков шагов. — Видишь, вокруг него будто купол?

Я кивнула. Действительно, создавалось впечатление, что тысячи радуг натыкались на какой-то барьер и вновь отражались от него внутрь.

— Это «щит Недотроги». Естественный он или нет, никто не знает, — развел руками Видмар. — В пустыне вообще понятие естественности довольно размыто. Удачно, что мы подошли к камню в хорошую погоду. Ты видишь его во всей красе.

Зрелище и в самом деле было удивительным. Равнина, упирающаяся в холмы на горизонте, небольшая рощица и излучающий мощь, сияющий многоцветьем камень. Он, как и в видениях, манил меня и дарил ощущение безопасности.

— Ну, может, теперь скажешь, зачем он тебе понадобился? — в голосе Видмара отчетливо слышалось любопытство.

Я покачала головой:

— Ты подумал, где лучше сделать привал? Наверное, тут водятся чейоры, и сумеречные твари порой прогуливаются. Нужно будет стоянку хорошо защитить.

Он хмыкнул.

— Да, у ручья есть удобное место, — человек махнул рукой. — Стоит щиты возводить и пугачи для чейор? Мы тут надолго?

— Возможно, останемся ночевать, — я оценивающе смотрела на купол «Недотроги». Получается, мне как-то удалось его преодолеть, раз в моих видениях он не появлялся.

Стоянку устроили у ручейка в тени высоких разлапистых елей. Здесь почва была довольно каменистая, а подход к воде относительно неудобный. Потому заверения Видмара в том, что звери ходят на водопой ниже по течению, звучали правдоподобно. Я помогла создать барьеры вокруг стоянки и натаскать хвороста. Человек пообещал, что поставит защиту от чейор и без моей помощи. Я набралась духа и пошла к «Недотроге».

ГЛАВА 32

Протянув к камню ладони и закрыв глаза, чтобы ни на что не отвлекаться, я остановилась в шаге от барьера и попробовала прочувствовать защитные поля или плетения. Магия казалась очень знакомой, но все же потребовалось несколько минут, чтобы понять, где и при каких обстоятельствах я уже ощущала такую защиту.

В высокой траве стрекотали кузнечики, неподалеку посвистывали птицы, сухой ветер шевелил волосы, меня окутывало жаром полуденного солнца и прогретой земли. Перед глазами возник образ Шэнли. Он сидел напротив, мы были в его кабинете, а между нами лежал кристалл памяти с воспоминаниями лорда Цорея. Глубокий красивый голос Шэнли, слова о природной защите таких кристаллов, о том, что они не допустят чужака к спрятанным воспоминаниям.

После недавнего происшествия боялась, что ничем не прикрытое любование сидящим напротив мужчиной, его теплой улыбкой и родным, необходимым мне даром спровоцирует помолвленную клятву. Но боль за грудиной так и не появилась, а я чувствовала себя под опекой, в безопасности.

— Здравствуй, Льяна, — раздался совсем близко знакомый мужской голос.

Я вздрогнула от неожиданности, открыла глаза и встретилась взглядом с молодым черноволосым эльфом. Он был старше меня, но незначительно. Лет на десять. Серые глаза, аристократические черты, тонкий шрам на правой скуле, уверенный разворот плеч и осанка, которую потом не испортили ни магическая болезнь, ни рабство.

— Дедушка Нальяс…

Он улыбнулся, тепло и с ощутимой радостью.

— Приятно, что ты меня помнишь.

— Но… как все это возможно? — я ошеломленно огляделась и вдруг поняла, что уже стою внутри защитного купола.

— Ты в моих воспоминаниях, Льяна, — он подошел на шаг, и некоторая призрачность его фигуры стала очевидна. — Χотя я надеялся, мы никогда здесь не встретимся.

— Почему? — я тщетно старалась побороть удивление и начать хоть немного соображать.

— Потому что я надеялся уберечь тебя от опасностей, заблокировав свой дар и воспоминания. Но, судя по всему, Зольди оказалась более настойчивой и везучей, чем я думал прежде, — он обезоруживающе улыбнулся, пожал плечами.

— Ты заблокировал дар и память добровольно? — неверяще нахмурилась я.

— Да, это бы добровольный и осознанный поступок, Льяна, — подтвердил он.

Я отлично помнила свои ощущения после того, как утратила магию полностью. Дедушка, оставшись с тройкой после десятки, наверняка чувствовал себя ничуть не лучше.

— Но… зачем? — вглядываясь в лицо стоящего передо мной эльфа, я безуспешно силилась представить ситуацию, в которой добровольно отказываюсь от огромной части себя.

— Все ответы в кристалле памяти, — дедушка приглашающим жестом указал на россыпь радуг в сердце камня и протянул мне раскрытую ладонь. — Ты готова их узнать? Готова узнать секреты неизвестного Пророка?

Он смотрел на меня с улыбкой, в голосе слышалась ирония. Я встретилась взглядом с Пророком, добровольно вырвавшим куски собственной памяти и лишившим себя магической десятки.

— Я хочу узнать твои секреты, потому что ты мой дедушка, а не потому что ты Пророк, — уточнила я, вложив ладонь в его руку.

— Я очень рад такому твоему ответу, — серьезно признался он, и в следующий миг мы оказались у переливающейся стены.

Моя ладонь прошла сквозь кристаллы, и я провалилась в марево чужих переживаний. Как и в других случаях, я стояла за спиной владельца воспоминаний, чувствовала его эмоции и видела то, на чем он был сконцентрирован, а остальное размывал туман.

Дедушка вернулся в империю Терон меньше, чем за год до ее падения. Ему даже еще не исполнилось пятьдесят, а уровень владения даром, мастерство, число заклинаний, которыми он уже в том возрасте пользовался, действительно впечатляли. Шэнли не ошибся, когда говорил, что настоящим Пророкам доступно удивительное волшебство. А еще я обратила внимание на дар дедушки. Такой же бирюзовый, как и мой, и точно так же украшенный синими спиральками.

Нальяс возвратился в империю вопреки просьбам родителей остаться на Лиельсе. Видения, которые он тогда ещё не связывал с даром Пророка и называл волей Великой, вели его в Терон. Там он пробовал остановить какого-то эльфа, собиравшего артефакт с неизвестным назначением. Но Нальяс, даже став императорским стражем, не смог ничего противопоставить силе Вещи.

Настоящее предназначение артефакта ужасало. В глазах стояли слезы, сердце сковывал страх. Я, как и Нальяс, понимала, что с чужаками нужно договариваться. Что нет иного пути! Переговоры с черными драконами и даже соглашение, способное все исправить, наполняло душу надеждой на менее кровавый исход.

Все рухнуло, когда вмешался Талаас, молодой, заносчивый, наглый, подлый бронзовый дракон. Будто похищения Вещи и большей части камней было мало, этот чешуйчатый гад убил императора Ардира и забрал императрицу Мадаис.

Я была в бешенстве. Нальяс тоже. Мы оба понимали, что Талаас сделал с женщиной. В этом свете даже предположение, что у нее в будущем могла возникнуть к насильнику и убийце хотя бы приязнь, казалось безумным, кощунственным, диким до невозможности! Ложь о взаимной и всепоглощающей любви аролингской королевской четы в таком свете была просто вопиющей и требующей опровержения!

— Ты ничего не сможешь сделать, — в голосе дедушки слышалось сожаление. — Я покажу тебе, почему.

Я не успела ничего ответить — меня увлекло течение образов. Спасение принцессы Амаэль, бегство из засыпанного пеплом города, исцеление от удушья тем же способом, которым я залечила свои раны и спасла Видмара. На руках опустошенного Нальяса появились узоры, сияющие, прекрасные, напоминающие плети плюща. Его кожа светилась, а облегчение было видимым.

— Дар Пророка? — спросила я на всякий случай.

— Да, Великая хранит своих избранников, — в голосе Нальяса, направляющего меня к другим воспоминаниям, отчетливо слышались благодарность, но и грусть.

Вновь не хватило времени уточнить — круговорот событий затянул, показал мертвого императора, созданный для него саркофаг и Амаэль, пытавшуюся считать воспоминания погибшего. Но больше всего пугал огромный устремленный в небо, разбившийся на три арки поток силы.

Ритуал, Вороны, успех, осознание вины Талааса в случившемся, изгнание братства, наложенное на бронзового дракона проклятие сам-андрун, понимание и принятие ответственности за Вещь, близкое знакомство с другими драконами навалились на меня лавиной сведений.

Я, как и Нальяс в те дни, с трудом ориентировалась в собственных чувствах, но постепенно проникалась уважением к чужакам. Особенно к лорду Старенсу и его жене, леди Диале, двум черным драконам, пытавшимся решить дело мирно и даже защитить эльфов от Талааса. В тот момент, когда Нальяс, некоторое время путешествовавший с ними по империи, решил расстаться с драконами, мне стало даже жаль, что это интересное и в чем-то приятное знакомство заканчивается.

Следующие воспоминания были обрывочными. Нальяс бродил по пустыне, прятал оставшиеся камни и Вещь. Я все время чувствовала направляющую его силу, но сами места-тайники дедушка мне не показал.

— Этих воспоминаний нет больше нигде, — красивый молодой эльф снова появился передо мной. — Артефакт опасен. Драконы Эвлонта вряд ли в ближайшие столетия попытаются повторить эксперимент лорда Старенса, но портал можно открыть и с этой стороны. Не зная, не догадываясь даже, что именно произойдет, если активировать Вещь. Она покоряет своей воле. Только Видящие и первые Пророки устойчивы к ней.

— Я третья в династии. Я тоже среди первых Пророков, — скрыть обиду и разочарование в себе не удалось полностью, и дедушка в попытке утешить положил руку мне на плечо. — Но… Я не смогла даже побороть драконье внушение, пока леди Арабел, Видящая, не сняла с меня эти чары.

— Льяна, милая, ты боролась. С каждым днем все успешней. Ты бы справилась со временем и без помощи Видящей, — с ласковой улыбкой заверил он. — Но моими стараниями ты наделена значительно более слабым даром, чем третий Пророк в династии. Сила твоего дара больше подошла бы шестому в ряду. Поэтому не все твои видения четкие, а некоторые даже иносказательные.

— Не понимаю… — вглядываясь в участливое лицо, пробормотала я. — Зачем ты старался? Зачем тебе понадобилось ослаблять мой дар?

— Это сложный вопрос, и ответ на него не будет простым, — предупредил дедушка. — Выслушай до конца, не перебивай. Ты должна понять, почему я принял решение за тебя, за твою маму, значительно ослабив ваши дары.

Я кивнула.

— Дар Пророка — благословение, но и тяжелая ноша, — глядя мне в глаза, начал Нальяс и поспешил уточнить. — Ты бы справилась, я в этом никогда не сомневался. Ты сильней, чем думаешь, и события последних дней тому подтверждение. Оказавшись на перепутье, я сравнил будущее. С даром и памятью и без них. Мои способности это позволяли, но и от помощи я не отказался. Все же это было исключительно затратное волшебство.

Он скупо усмехнулся, будто хотел скрыть неловкость, и в тот момент я поняла, что Нальяс просто не знает, как подступиться к сути и не обидеть.

— Это решение, безусловно, далось тяжело. Но сейчас главное, чтобы объяснение было. Οстальное переживу, не беспокойся.

Он кивнул, набрал побольше воздуха и выпалил:

— Я предпочел счастливую семейную жизнь в рабстве безбедной придворной жизни и славе Пророка.

Вспомнив неискренность общения аристократов, вечную подковерную возню, игры в верность и союзность, подумала, что Шэнли правильно назвал меня неиспорченной интригами знати.

— Мне кажется, это был верный выбор, — твердо ответила я, встретив взгляд Нальяса, ожидавшего вынесения вердикта.

Он с ощутимым облегчением выдохнул.

— Ты не злишься на меня?

Я покачала головой:

— Нет. Я даже благодарна. Да, было трудно, порой страшно. Но ты принял верное решение.

Нальяс улыбнулся и заметно приободрился:

— Тогда дополнительные выгоды от этого намеренного ослабления станут приятной неожиданностью, а не просьбой о прощении.

Я выжидающе подняла брови.

— Дар Пророка — благословение, за которое, как и за дар Видящей, нужно платить, — серьезней пояснил дедушка. — Видящие платят неспособностью иметь детей. Пророки — очень короткой жизнью.

— Поэтому тебя так рано не стало, — догадалась я и взяла призрака за руку.

— Да, поэтому. Из-за дара Пророка ни у тебя, ни у твоей мамы нет ни братьев, ни сестер. Но если все получилось так, как я рассчитывал, то ты последний Пророк в династии. На тебя все эти правила распространяться не будут!

Он говорил с сердцем, с надеждой, с отчаянной верой. А я вдруг поняла, что, сожалея о его короткой жизни, даже не задумалась о себе. Нахлынувшая было волна тревоги тут же пропала, на душе стало светлей, и у меня тоже появилась надежда, что он не ошибся. Я не стала сдерживать порыв — обняла дедушку Нальяса, которого мне посчастливилось не только видеть сейчас, но и застать в живых.

Он утешающе гладил меня по спине и молчал, ждал, пока я хоть как-то переработаю гору обрушившихся на меня новостей. А когда я нехотя отстранилась, мягко улыбнулся:

— Это была только половина истории. Тебе нужно ещё кое-что знать. Готова?

Я кивнула:

— Готова.

ΓЛАВА 33

Обрывки образов, звуков и чужеродное недоумение привели меня в деревеньку на севере материка. Ощущения говорили, что после падения империи прошло меньше года. Нальяс устроился охранником и проверяющим артефактов у купца, но о возвращении на Лиельс к родным даже не задумывался. Не в полной мере проявившийся дар Пророка говорил, что дела здесь ещё не закончились.

В воспоминании Нальяс сидел за столом с разными принадлежностями для артефакторики и задумчиво рассматривал небольшой предмет на ладони. Длинная золотая цепочка, стеклянные полоски трех оттенков зеленого перевивают пузырек с янтарной жидкостью, пробка подогнана плотно, оплетена золотистым заклинанием укрепления. Артефакт, чем бы он ни был, работал, по мнению Нальяса, совершенно неправильно.

— Это амулет стража, — пояснил стоящий рядом со мной призрак. — Такие выдавали только императорским телохранителям. Артефакты работали так же, как и «Семейное спокойствие», но не были ограничены временем и пространством. Страж постоянно чувствовал эмоции императора и, в случае необходимости, торопился на помощь.

— И чем же тебя насторожил этот амулет? — глядя на замершего в вязком времени совсем еще молодого Нальяса, уточнила я.

— Амулет мне сказал, что император голоден, — бесстрастно ответил призрак.

Я нахмурилась:

— Погоди… Император Ардир погиб! Амулет сломался?

Нальяс покачал головой.

— Я тоже так поначалу думал. Потому долго не знал, как подступиться к загадке. А два года спустя узнал, как зовут королеву Аролинга, жену Талааса. До того момента императрица Мадаис для меня была мертва. Из-за этого головоломка вдруг ожившего амулета, передававшего мне сильные, но довольно простые эмоции, оставалась неразрешенной.

Он лукаво улыбался, будто ждал, что я в любое мгновение сама найду ответ. Я сосредоточилась на амулете, на блеске янтарной жидкости, на словах о простых эмоциях…

— Принц Мирад, — выдохнула я. — Он — наследник Ардира? Поэтому амулет заработал?

— Да, — подтвердил Нальяс, явно довольный моей догадливостью. — Именно так. Осознав это, я с помощью дара Пророка проверил, что ребенок в безопасности и будет в безопасности некоторое время.

— Как мог сын императора быть в безопасности рядом с Талаасом, убийцей отца? — я с сомнением качала головой.

— Все довольно просто, — пожал плечами Нальяс. — Мальчиком особенно никто не интересовался. Маленький, еще ходить и говорить не умел. Уж тем более не мог никак проявить свой магический дар. Из-за проклятия сам-андрун Талаас боготворит Мадаис. Он ее в самом деле обожает, ценит больше жизни, и это никогда не изменится. Первые годы он восторженно считал Мирада своим сыном и защищал от всех невзгод.

— Но в какой-то момент у него возникли сомнения в отцовстве, — заметила я.

— Конечно, что вполне естественно, ведь с каждым днем Мирад все больше напоминал своего настоящего отца. Цвет глаз, цвет волос, стать, особенности ауры… Любовь к Мадаис еще удерживала Талааса от принятия необратимых решений, но Великая подсказала мне, что так будет продолжаться недолго.

— И ты отправился в Аролинг?

— Разумеется, я не мог иначе. Пусть я не присягал Мираду на верность, но противиться решению Великой я бы никогда не посмел. Когда мальчику исполнилось пятнадцать, я вмешался в его судьбу.

Дедушка Нальяс протянул мне руку, я коснулась его пальцев, и меня заволокло в новое воспоминание.

Год назад Амосгар провозгласили столицей нового Аролинга. Драконы присоединили к нему небольшие куски земли империи Терон, ровно столько, сколько не захватила на тех рубежах магическая пустыня. Но два крупных порта на восточном побережье братство Талааса проиграло северному соседу. Война за территории продолжалась.

С трудом удалось убедить старое аролингское дворянство признать чужаков правителями. Очень выгодным доводом стало узаконивание рабства. Χотя дракониды, в это время уже немногочисленные, как и сам вид огнедышащих летающих ящеров, обладали чудотворной силой воздействия. Противники очень быстро становились союзниками и приносили Талаасу клятву верности на крови.

На тот момент дворец Владыки ещё не достроили. Драконидам, ослабленным и болезненным из-заневосстановленного запала, требовалась замена. Набором новых магов в охрану занималась леди Силира, молодая и в те времена ещё выглядящая соответственно зеленая драконица. Она не узнала Нальяса, потому что видела его лишь один раз, и это было больше пятнадцати лет назад. За это время и внешность, и необычный дар Пророка из памяти стерлись.

Дневную службу во дворце несли дракониды. Еще внушительные, грозные ящеры в начищенных доспехах. Олицетворение мощи и силы новых хозяев Аролинга. Только вечерами, когда ящеры меняли ипостась на человеческую, перед заступавшим на смену Нальясом оказывались старики. Его каждый раз неприятно поражала эта пугающая меня перемена. Он спрашивал себя, знали ли обреченные на изнуряющие болезни и раннюю смерть дракониды, как на самом деле велика вина Талааса, которого они продолжали защищать. И как бы они вели себя, если бы знали правду.

Нальяс работал во дворце по ночам, что его очень устраивало. Ведь так было меньше возможностей повстречаться с Талаасом. Завоевав хорошей службой доверие леди Силиры, Нальяс получил возможность не только охранять входы-выходы, но и патрулировать некоторые коридоры. Конечно, больше всего его интересовали коридоры женской половины той части дворца, что принадлежала самопровозглашенному Владыке Талаасу. Именно там жила Мадаис, именно там жил малолетний Мирад.

В воспоминании я шла за бесшумно ступающим по коридору Нальясом. Свет кристаллических ламп отблескивал на его чешуйчатом доспехе, воздух маслянисто пах свежей краской, и я знала, что в этой части дворца недавно расписывали стены. Нальяс как раз прошел по крытой и застекленной галерее, соединяющей основное здание с женской половиной. До комнат Мадаис оставалось не больше десятка шагов и поворот, когда Нальяс услышал голос императрицы.

— Милый муж, прошу, останьтесь до утра.

Ласковое обращение, которое прежде слышал лишь Ардир, мягкий тон, намекавший на приятную нецеломудренность просьбы. Все это отозвалось неприятием, злостью, которые сменились оторопью, когда голос императора Ардира произнес:

— Любовь моя, вы же знаете, я бы проводил подле вас сутки напролет. Но мы обустраиваем новое государство, мне нужно присутствовать на совете.

— Прошу, берегите себя. Вы полностью отдаетесь государственным делам, — проворковала Мадаис. — Это делает вам честь, как правителю, но нам с сыном вас не хватает.

— Да, любимая, я знаю, — ответил Ардир. — Мне и два часа, проведенные без вас, в тягость. Я постараюсь сделать так, чтобы у нас было больше времени друг для друга.

Судя по паузе и короткому «Доброй ночи, любимая», за заверениями Ардира последовал поцелуй. С глухим щелчком закрылась дверь, послышались шаги, Нальяс поспешно вжался в пока ещё пустующую нишу в стене. Мимо торопливо, глядя только прямо перед собой, прошел император Ардир. Точно такой, каким Нальяс его помнил. Εсли бы молодой Пророк собственными руками не хоронил его, он обязательно усомнился бы в слухах о кончине правителя.

Но Нальяс знал, что настоящий император Ардир мертв. Поэтому не бросился на помощь, когда уходящий от него мужчина пошатнулся и схватился за подоконник, чтобы удержаться на ногах. В следующее мгновение он застонал от боли, а его облик начал меняться. Длинные заплетенные в традиционную косу русые волосы укоротились, стали каштановыми и волнистыми, едва доставали до плеч. Фигура теперь казалась более человеческой, чем эльфийской. Судя по стати, это был молодой мужчина. Он тяжело дышал и с явным трудом сохранял равновесие. Я силилась рассмотреть его лицо и сожалела, что не могла отойти от Нальяса в воспоминании.

Сквозь приоткрытое окно галереи донесся голос Мадаис. Императрица хотела заглянуть к принцу и велела придворной даме не шуметь. Мужчина, держащийся обеими руками за подоконник, повернулся на звук голоса, в волосах блеснул золотой венец, а я увидела Владыку Талааса. Даже если бы я не видела его в ранних воспоминаниях дедушки, настолько очевидное внешнее сходство с принцем Зуаром исключало любые домыслы и ошибки. Несмотря на пояснения дедушки, меня очень удивило выражение лица бронзового дракона: он любил Мадаис и всем сердцем сожалел, что не может быть с ней.

Он постоял ещё немного, потом медленно побрел к себе. Глядя в спину уходящего дракона, Нальяс пояснил:

— Один драконид из личного отряда Талааса рассказал мне, что вначале всю свою злобу дракон срывал на императрице. Истязал ее так, что она выжила только благодаря вмешательству Φиреда. Но после всего пережитого она повредилась рассудком. Поэтому она верит сейчас, как верила и тогда, что Ардир жив, спас ее и увел свой народ из разрушающейся империи на восток.

— Поэтому ты сказал, что я не смогу разоблачить ложь, — я не скрывала горечи, прислушиваясь к голосу вполне счастливой Мадаис, разговаривавшей с дамой.

— Да, поэтому, — мрачно ответил Нальяс. — Как бы странно это ни звучало, но Мадаис хорошо в том мире, который она хочет видеть вокруг себя. А Талаас делает все, чтобы ее представления о действительности оправдывались. Она счастлива в своем безумии.

— Насколько я понимаю, в настоящем обличье она Талааса не видит, — глянув в сторону скрывшегося за поворотом дракона, хмуро предположила я.

— Именно так. Когда проклятие сам-андрун начало работать, он даже не пробовал появляться перед ней настоящим. Он прежде хотел, чтобы она страдала, чтобы она его боялась, наслаждался ее унижением и болью. А потом, когда чары сам-андрун изменили его, он не смог заставить Мадаис забыть весь тот кошмар.

— Потому что утратил ментальную магию? — догадалась я.

Нальяс кивнул:

— Верно.

Снова в воспоминании раздался голос Мадаис, я, нахмурившись, посмотрела в сторону ее комнат.

— Семерка может не понимать, что имеет дело не с эльфом, а с иллюзией, которую создал превышающий десятку дар. Но почему-то кажется, Талаас использовал какое-то другое волшебство. Снятие иллюзии не вызывает боли.

Мои размышления вслух дедушку радовали, это отчетливо слышалось в голосе.

— Ты совершенно правильно мыслишь, — похвалил он. — Меня тоже насторожил этот момент, но потом я выяснил, что боль во время снятия иллюзии связана с тем, что Талаас дракон. Их иллюзии работают дольше, идеальны настолько, что не только изменяют голос, но даже передают аромат любимых духов того, чью личину дракон примеряет.

— Ничего себе, — ошеломленно пробормотала я.

— Особенности их формул, — пожал плечами собеседник. — Чем чаще дракон прибегает к иллюзиям, тем быстрей они его выматывают. Каждое новое сотворение сильней истощает резерв. Создание заклинания и его отмена причиняют боль. Очень сильную, почти невыносимую. Само волшебство становится менее стабильным и требует большей сосредоточенности. Несмотря на все усилия удержать заклинание, оно рушится значительно скорей, чем в первые разы. Талаас, ослепленный любовью к Мадаис, поначалу набрасывал на себя иллюзию на несколько часов, оставался на ночь. Но уже через год это прекратилось. Вот в это время, — Нальяс широким жестом указал на крытую галерею, — он мог поддерживать иллюзию не больше двух часов в день.

— Как ты все это вызнал? — поразилась я.

Он грустно усмехнулся:

— Некоторые дракониды умирали очень тяжело. Мои заклинания ослабляли боль этих исключительно быстро постаревших существ. Дракониды будто пьянели от облегчения и рассказывали все. Так я много узнал об Эвлонте. Это мир, откуда пришли драконы. Мне рассказали о сам-андрунах и о кровной клятве братства Талааса, о том, что другие драконы, оставшиеся с ним, не могли его ослушаться. Они заплатили бы жизнями за отступничество. Правда, они заплатят жизнями и за преданность, но позже. Пока у них есть немного времени.

Он вздохнул, посмотрел мне в глаза:

— Вернемся к истории с принцем.

Я кивнула и вложила ладонь в его протянутую руку — меня подхватил поток образов и вынес в сад у дворца.

ГЛАВА 34

Поздним летом цветник выглядел скромно. Молодые яблони гордо держали на ветках по пять-шесть яблок. В предрассветном полумраке большой дуб в трех десятках шагов казался сказочным великаном. Сад еще не обустроили, но уже существовали пруд, ручей и горбатый мостик, которые я видела в иллюзии во время отбора. Нальяс заканчивал дежурство и шел ко дворцу, когда заметил поблескивающую дымку рядом с деревянным шаром на перилах. Молодой Пророк остановился, дымка коротко вспыхнула изумрудом и стала увеличиваться в размерах.

Сердце зашлось стуком от неожиданности, но ощущения опасности не возникло. Мне даже казалось, зря Нальяс в воспоминании встал в боевую стойку. То, что исходило не от драконов Талааса, не могло навредить их врагам.

Дымка постепенно обретала плотность и очертания. Довольно скоро они стали узнаваемыми. Нальяс опустил руки, улыбнулся. На меня волной накатило его облегчение. Когда призрачная фигура стоящего ко мне полубоком мужчины прекратила мерцать, Нальяс заговорил.

— Доброе утро, лорд Старенс.

Дракон медленно повернулся, будто преодолевая сильное сопротивление. В изумрудных глазах читалась настороженность, сменившаяся изумлением.

— Доброе утро, господин Нальяс, — улыбнулся черноволосый красавец. — Приятная встреча. Правда, я никак не ожидал увидеть здесь вас. Уж точно не в доспехах с пламенеющим цветком.

— Я тоже рад случайной встрече, — кивнул молодой эльф. — Вы за довольно короткое время достигли впечатляющих успехов в создании астральных порталов.

— К сожалению, есть еще место для множества шагов вперед. Порталы далеки от совершенства. Хотя формулы оповещения о возможных недругах работают отлично. Ваше присутствие формулы посчитали неопасным. Вы ведь не собираетесь выдавать меня вашему новому работодателю? — вопросительно изогнул идеальную бровь черный дракон.

— Ни в коем случае, — заверил Нальяс. — Я бы и не связывался с ним, если бы не принц Мирад.

— А, понимаю, — глядя в глаза собеседнику, протянул лорд Старенс. — У вас тоже возникли сомнения в отцовстве Владыки Талааса.

— Нет, лорд Старенс. У меня нет сомнений, — твердо ответил молодой эльф. — Я знаю, что это не его сын.

Дракон ждал продолжения. Скрывать от бывшего и возможного союзника сведения Нальяс считал неправильным.

— У меня есть амулет императорского стража. Я хранил его без особой цели. Как память. Девять месяцев он не работал, а потом вдруг ожил.

— Но вы решили вмешаться только сейчас, — заметил лорд.

— Верно. До того у Талааса не было сомнений. Это я знаю благодаря дару Пророка.

— Χм, — дракон задумался на несколько мгновений, снова поднял голову, встретился взглядом с Нальясом. — Что вы намерены делать?

— До недавнего времени я хотел поговорить с императрицей Мадаис и переправить мальчика на Лиельс. Отвезти его к моим родителям, — признался тот. — Но, как оказалось, разговор с императрицей не принесет пользы.

— Именно так, — согласился лорд Старенс, снова на несколько мгновений задумался, между бровями залегли две морщинки. — Задали вы мне задачку…

Мое собственное удивление смешалось с изумлением Нальяса, выражение лица собеседника дракон заметил и пояснил:

— Госпожи знают, что лорд Талаас их обманул, сказав о смерти императрицы. Они поручили мне выяснить, чей сын сейчас считается наследником аролингского престола. Они думают, что о сыне императора Ардира нам, вмешавшимся в судьбы этого мира, следует позаботиться. Вырастить в безопасности, обучать магии, когда у него проснутся способности.

— Не стану лукавить. Мне нравится их решение, — признал молодой эльф. — Вы позволите спросить, не давали ли Госпожи указаний на случай, если бы ребенок оказался сыном Талааса?

Черноволосый дракон вздохнул:

— Они приняли решение, что на детей аролингских драконов распространяются те же запреты, что и на их родителей. Никакого восстановления запала. Ни при каких обстоятельствах. Никаких подарков от аролингцев, никаких поблажек.

— Жестоко…

— Да, жестоко. Но, положа руку на сердце, я должен признать, что Госпожи казнили бы драконов братства сразу после закрытия Потока. За то, что еще в Эвлонте они связали себя кровной клятвой ради расшатывания и разрушения общины изнутри, — жестко ответил лорд Старенс. — В то время никто о кровной клятве не догадывался. Госпожи узнали об этом нюансе совсем недавно. С тех пор драконы Аролинга для сам-андрун не существуют. Значит, ростки этих гнилых корней тоже не будут существовать.

Нальяс кивнул, принимая чужой уклад и не оспаривая позицию собеседника. Помня, что Талаас с друзьями едва не погубили этот мир и серьезно ранили другие, я понимала решение сам-андрун. Лорд Старенс улыбнулся:

— Мне всегда нравились ваша открытость и способность без предвзятости воспринимать новое. К сожалению, время действия моего портала сильно ограничено. Поэтому перейдем к насущному вопросу, если не возражаете.

Нальяс жестом выразил согласие.

— По поводу ребенка и вашего неожиданного участия мне нужно посоветоваться с Госпожами. Встречаться здесь опасно. Назовите свой адрес, и дня через три оставьте днем окно открытым. Я пришлю вам посланника с описанием формул для создания магического якоря, — он, словно извиняясь, пожал плечами и добавил: — Я до сих пор не придумал способ обходиться без такой привязки. Метод Воронов, как и предупреждал господин Удьяр, мне не подошел. Когда посланник до вас долетит, у меня уже будут новости и соображения, как поступать дальше. Вы согласны с таким предложением?

— Вполне, лорд Старенс, — кивнул эльф. — Буду ждать новой встречи и решения сам-андрун.

Дракон простился, и его фигура растаяла в утреннем тумане.

Меня опять подхватил вихрь неясных образов, в котором чувствовалась ведущая сила дедушки. Мы остановились за спиной молодого Нальяса. Тот протянул руку к крупной серой птице. Она взмахнула крыльями, ударилась грудью о стол и превратилась в увесистый свиток. Короткое вступительное слово, подпись лорда Старенса, оттиск печати с венком барвинка, длиннющая формула и список простых ингредиентов. Артефакт предлагалось создать из камня, дерева и листьев любого зеленого растения. Все необходимое нашлось в цветочном горшке на подоконнике, и Нальяс приступил к зачарованию.

Окружающая действительность будто мигнула, и я увидела, что молодой эльф уже завершает ритуал.

— Я бы с удовольствием поучилась, — легко пожурила я.

— Знаю, но это старая формула. Громоздкая и уже бесполезная. Лорд Старенс усовершенствовал порталы, — ничуть не смутился дедушка.

Εдва ритуал закончился, камень и дерево засияли изумрудом. На мгновение даже показалось, они горят зеленым пламенем. Рядом с артефактом начало собираться знакомое облачко тумана. Оно мерцало, крепло, изменялось и постепенно обретало форму.

— Добрый вечер, лорд Старенс, — поздоровался Нальяс, когда призрачный мужчина перед ним стал почти осязаемым.

Черноволосый красавец с трудом преодолел сопротивление, повернулся и улыбнулся собеседнику.

— Приветствую, господин Нальяс. Как видите, мой астральный портал пока сильно отличается от порталов Воронов. Ваша действительность для меня значительно более… вязкая что ли. Поэтому не удивляйтесь отсутствию жестикуляции. Это отнимает слишком много сил.

— Конечно, понимаю, — заверил молодой эльф. — Как Госпожи отреагировали на ваши новости?

— Они сам-андрун порадовали. Вам, учитывая обстоятельства нашего знакомства, это может показаться странным, но Госпожи всегда хотели обойтись малой кровью. Они видят некоторую вселенскую справедливость в том, что смогут позаботиться о наследнике императора Ардира.

Ответ прозвучал ровно, спокойно, и не возникло никаких сомнений в искренности дракона.

— Но как объяснить императрице, что принцу Мираду не место рядом с «любящим отцом»? — развел руками Нальяс.

Меня тоже тревожил этот вопрос. Мадаис достаточно натерпелась, и меньше всего на свете мне хотелось бы ранить ее снова, отняв долгожданного сына.

— Не только Владыка Талаас способен изменять внешность иллюзиями, но далеко не каждого так выматывает чужая личина, — пренебрежительно усмехнулся лорд Старенс. — В ближайшее время ему придется уехать на несколько дней, если он не хочет свалиться от магического истощения. Отъезд — единственный для него способ прервать череду превращений и набраться сил. Владыка Талаас, — в голосе дракона отчетливо слышалось презрение к бывшему сопернику, — достаточно умен, чтобы вовремя осознать необходимость разлуки с обожаемой им супругой. Я прилечу в Амосгар на днях. Подожду отъезда правителя и его свиты и, приняв облик покойного императора, выведу ребенка. Думаю, вы не откажетесь рассказать мне о слабых местах охраны, если уж так удачно получилось, что вы, господин Нальяс, работаете во дворце.

— Разумеется, не откажусь, — подтвердил молодой эльф. — Но ребенка быстро хватятся, начнут искать. Перелета с вами он не выдержит. Я помню свои ощущения и не хотел бы повторять такой опыт.

— О перелете речь не идет, — заверил лорд Старенс. — Я открою обыкновенный портал и перенесу мальчика в свой дом. Мы, леди Диала и я, будем рады позаботиться о нем. К тому же у нас ему не придется скучать.

— Конечно, — согласился Нальяс. — У него ведь будет друг для игр и учебы. Почти ровесник.

Я недоуменно нахмурилась, а черноволосый дракон впервые с начала разговора просиял. Светлая улыбка украсила его лицо, приятно сгладила идеальные черты, в глазах читалось удовольствие, будто собеседник сделал ему заслуженный, а оттого еще более лестный комплимент.

— Мне очень приятно, что вы воспользовались даром Пророка, чтобы узнать новости ваших старых знакомых. Думаю, Мирад и Таренс отлично поладят. Мой сын младше принца всего на год. Насколько я понимаю, их дары проснутся в одно время. Мальчикам будет вместе интересно.

— В этом я нисколько не сомневаюсь. Как скоро мне ждать вас?

— Я буду в Амосгаре через пять дней. Нужно еще связаться с лордом Санборном, помочь леди Диале подготовить портал и немного восстановить резерв перед полетом, — спокойно пояснил лорд Старенс. — Думаю, за эти дни Владыка Талаас придет к мысли, что ему нужно разлучиться с возлюбленной, чтобы избежать тяжелой и затяжной болезни.

— Я обратил внимание на то, что иллюзия причиняет ему сильную боль, — заметил молодой эльф.

— Вы даже не догадываетесь, насколько она сильна, — в змеиной усмешке дракона виделись жесткость и мстительность. — Госпожи подправили проклятие. Их очень разозлили ложь о смерти императрицы и сам факт существования тайного братства. Очень разозлили. Поэтому разлука с любимой будет для Владыки Талааса даже мучительней, чем боль от иллюзии, раздирающая на куски естество.

— Это значит, он не сможет уехать надолго. У нас будет мало времени, — нахмурился Нальяс.

— Владыка Талаас все еще дорог леди Билнии. Она последние пять лет до нашего переселения сюда считала себя его невестой. Οна найдет способ удержать его подальше от столицы, — возразил лорд Старенс. — Отдыхайте, постарайтесь поменьше колдовать. Вам может понадобиться резерв. И учтите, обстоятельства могут сложиться так, что вам придется бежать из Амосгара и Аролинга. Подготовьтесь к такому повороту, господин Нальяс. Подумайте, что будете делать в подобном случае.

— Спасибо за совет и готовность помочь принцу Мираду, — легко поклонился молодой страж.

— До скорой встречи, — простился лорд Старенс, и его образ растаял в воздухе.

Будто сквозь сон я чувствовала руку дедушки. Он мягко сжимал мои пальцы, но его направляющая сила была уверенной, твердой. Обрывочные видения, смутные лица и едва различимые звуки окутывали меня ароматом пряных трав. Дымка позабытых переживаний рассеялась, я очутилась за спиной молодого Пророка и смотрела в изумрудные глаза лорда Старенса.

— Владыка Талаас уехал вчера утром, — по-деловому сухо сообщил Нальяс. — Забрал с собой большую часть личного отряда драконид. С ними уехали леди Билния, лорд Φиред и лорд Керинс.

— О, чудесные новости. Сильнейшие из возможных противников не окажутся случайно на пути, — улыбнулся одними губами лорд Старенс. — Когда вы можете провести меня во дворец?

— Через час начинается моя смена. Дневным стражам нужно не больше получаса, чтобы покинуть дворец. В это время император Ардир обычно идет в комнаты жены. Он иногда помогает ей укладывать принца спать. Думаю, удачней всего было бы, если бы вы появились там в это время.

— Да, вы правы. Это не выбьется из узора ее обычной жизни, — задумчиво хмурился дракон.

— Придворных дам и служанок она обычно отсылает в это время. Они ждут в соседних комнатах, пока она не выйдет к ним, — рассказывал Нальяс.

Лорд внимательно слушал, кивал.

— Я проведу вас через калитку в саду. Из-за того, что неподалеку строится здание, в том месте защитные плетения дали трещину. Я ее расширил на днях, чтобы можно было пройти.

— И никто не заметил? — недоуменно нахмурился дракон.

Нальяс отрицательно покачал головой:

— Леди Силира переоценивает свои возможности. Она уверена, что повредить щит, созданный драконицей, никто из эльфов или людей не сможет. Поэтому даже не вживила в защиту оповещение о поломках.

Лорд Старенс осуждающе скривился и коротко закатил глаза.

— Поразительная беспечность.

— Я бы назвал это беспочвенной самоуверенностью, но сейчас она нам на руку, — пожал плечами молодой страж. — В саду, как и вообще на земле дворца, нельзя пользоваться невидимостью. Я постараюсь провести вас так, чтобы вам не пришлось тратить силы на две иллюзии и изображать вначале Талааса, а потом пресветлого императора.

— Благодарю за заботу, — кивнул дракон. — Это и в самом деле будет большим облегчением. Потому что мне претит даже мысль о схожести с этим… с Владыкой Талаасом.

— Смотрю, вы так же близки к тому, чтобы простить его, как и я, — хмыкнул Нальяс.

— Можно и так сказать, — усмехнулся черноволосый лорд.

Волна дымки, тонкий аромат опавшей листвы, почти выветрившийся запах краски, теплая и удивительно плотная для призрака рука дедушки, мягкий свет кристаллических ламп. Я стояла в коридоре рядом с дверью в покои императрицы Мадаис. На противоположной стене красовалась сдобренная позолотой роспись — свадьба императорской четы. Откуда-то, видимо, из воспоминаний Нальяса, пришла мысль, что Талаас нарочно летал в разрушенную столицу за полотнами из дворца. Ведь он даже не обратил внимания на лицо убитого эльфа, а потому не знал, на что ориентироваться, создавая личину.

В ближайшем простенке висело зеркало, и лорд Старенс проверял соответствие своих чар оригиналу на росписи.

— В эту часть дворца заходят только те, кто присягнул Талаасу на крови не разглашать секрет, — прошептал молодой страж. — Я должен стоять у входа в галерею и проверять магические метки желающих пройти дальше.

— Удобное для нас место, — столь же тихо усмехнулся лорд.

— Леди Силира считает, я заслуживаю доверия, — хмыкнул Нальяс. — Она даже сняла чары, проверяющие, остаюсь ли я все время на посту.

Дракон снова осуждающе покачал головой:

— Вновь и вновь глупость поражает меня своей бескрайностью…

Минуту спустя иллюзия была готова и ничем не отличалась от того Ардира, которого я видела в засыпанном пеплом городе. Нальяс отступил к стене, полумрак скрыл его фигуру, император постучал в дверь.

— Любимый муж мой, — прекрасные черты Мадаис отражали крайнюю степень изумления, — вы ведь попрощались со мной вчера. Предупредили, что будете отсутствовать три недели.

— Любимая, и три часа без вас — невыносимая мука, — взяв женщину за руку, император поцеловал ее пальцы.

— Я тоже скучала, — прильнув к мужчине, прошептала она.

Я опустила глаза, чтобы не увидеть лишнего, хотя меня не покидало ощущение, что поцелуев в губы лорд Старенс не допустит. По моему мнению, он слишком сильно любил свою жену.

— Сын ещё не спит? — уточнил лорд.

— Я рада, что вы пришли и к нему тоже, — проворковала Мадаис. — Οн ждал вас. Не хотел ложиться.

Дверь за счастливой четой закрылась, голоса доносились очень глухо, и я не слышала ни слова. Нальяс прислушивался к чему-то другому и в какой-то момент ушел от двери и спрятался в знакомой нише. Через минуту по коридору прошел драконид. Этот, в отличие от множества своих сородичей, был способен к магии. Конечно, магическая пятерка мало что могла противопоставить десятке Нальяса, но даже короткий бой привлек бы внимание к этой части дворца.

Прошло удивительно мало времени, вряд ли больше получаса. Дверь в комнаты Мадаис отворилась.

— Я буду чистить зубы каждый день, мама, — серьезно пообещал принц.

— Мирад, пообещай, что будешь хорошо учиться, — голос императрицы дрожал от слез.

— Обещаю, мама, — твердо ответил мальчик.

Судя по тени, лорд Старенс встал рядом с ребенком на колено и что-то прошептал ему.

— Мама… я… я…

Пара быстрых шагов, шорох платья, сдавленные слова.

— Я тоже люблю тебя, Мирад, — прошептала женщина. — Но раз Его Величество говорит, что нам не справиться с твоим магическим даром, тебе нужно ехать. Без опытного учителя никак нельзя, милый.

Мальчик всхлипнул, пробормотал что-то в знак согласия и отошел от матери. Лорд Старенс выпрямился, дал ребенку руку. Обменявшись с Мадаис заверениям, что так будет лучше, а мера совершенно необходимая, подождал, пока женщина закроет дверь в свои покои.

Из-за поворота вначале показался лорд, потом маленький принц. Как и любой эльфийский ребенок в этом возрасте он выглядел не старше десятилетнего человеческого мальчика. Магия в нем еще не ощущалась, что тоже не удивляло. Но решимость во взгляде, твердость, сведенные к переносице брови болезненно напоминали мне внезапно переменившуюся принцессу Амаэль. Она тоже как-то слишком быстро и резко повзрослела.

Нальяс вышел из своего укрытия, поклонился Его Высочеству Мираду.

— Дайте мне руку, — приказал ребенок, не дав стражу вымолвить и слова.

Нальяс коротко глянул на лорда Старенса, но выполнил приказ принца. Тот отпустил ладонь дракона и схватился обеими руками за Нальяса, пристально глядя ему в глаза.

Произошедшее после было считыванием и ничем другим! Перед глазами Нальяса мелькали воспоминания о Вещи, о гибели императора, о спасении Амаэль, о портале Воронов. В этот момент молодой Пророк уже оправился от удивления и воздействия незнакомого прежде волшебства и прервал связь.

— Нужно предупреждать, если хотите посмотреть чьи-то воспоминания, — холодно отчитал принца Нальяс. — Во-первых, это просто невежливо. Во-вторых, я мог не соразмерить силу и, высвобождаясь, ранить вас магией.

— Я должен был узнать, можно ли вам доверять, — не сводя взгляда с эльфа, хмуро ответил мальчик.

— Тоже верно, — вынужденно согласился Нальяс. Он бросил на лорда Старенса выжидающий взгляд, но дракон ничего не объяснил, лишь неопределенно пожал плечами. — Нам нельзя терять времени. Мы уходим из дворца сейчас же.

Принц Мирад кивнул, молча взял лорда за руку и пошел за указывающим путь стражем.

Постепенно темнело, небо на западе затянуло облаками, на востоке появилась первая звезда. Дорожки под ногами поскрипывали мелкими камушками. Я повернулась к призрачному дедушке, чтобы спросить о считывании, но тот отрицательно покачал головой и приложил палец к губам.

Вскоре показалась заветная калитка. Лорд Старенс вышел первым, за ним последовал принц. Нальяс обернулся на дворец, и сердце противно ёкнуло — кто-то из дам, не иначе, переполошил всех. Необычно ярко для ночи сияли кристаллические лампы, в окнах то и дело мелькали быстрые тени. Нальяс нырнул в прореху и, осторожно убрав свои магические распорки, склеил щитовое волшебство леди Силиры в месте разрыва.

ГЛАВА 35

Его Высочество Мирад довольно быстро шел рядом с драконом, шагающим намеренно нешироко. Перед ними плавно скользил по воздуху небольшой магический фонарь, выхватывающий из темноты лесную тропинку, нависающие ветви и близкие стволы деревьев. Нальяс держался чуть позади и только время от времени подсказывал, на какую тропинку лучше повернуть. Этот лес, лежащий недалеко от его амосгарской квартирки, Нальяс прекрасно знал и направлял своих спутников на большую поляну рядом с озером. Там было место и для хорошо защищенной стоянки, и для создания портала. А одеяла, воду и еду запасливый эльф припрятал там днем раньше.

Сейчас его, как и меня, больше всего беспокоила даже не возможная погоня, а необычные способности ребенка, дар которого еще не ощущался. Неожиданное семейное сходство с Амаэль, поражавшей умением считывать сведения с предметов и людей.

Второй интересной темой для раздумий стало поведение лорда Старенса, все ещё удерживавшего иллюзию. Но тут ответ нашелся быстро. Я пришла к выводу, что дракон не хотел пугать мальчика внезапным превращением. Такая забота о ребенке меня успокаивала лучше любых обещаний.

Фонарь выплыл на поляну, разгорелся ярче. Принц выпустил руку лорда и, сделав ещё пару шагов вперед, остановился, напряженно глядя на скрытого личиной дракона. Нальяс активировал защитные заклинания, спящие у деревьев, и поляну окружила сияющая сеть охранного волшебства.

Лорд Старенс встал перед мальчиком на колено и серьезно, будто не делая никаких поблажек на возраст, спросил, готов ли Мирад увидеть настоящее лицо спутника.

— Да, — с неожиданной твердостью ответил принц. — Мне плохо видно вас под маской.

Дракон бросил короткий взгляд на стоящего рядом Нальяса и стряхнул с себя иллюзию. Мальчик не отшатнулся и казался больше задумчивым, чем напуганным.

— Обычно ко мне обращаются «лорд Старенс». Я глава одного из древнейших драконьих родов. Ты видел это в моих воспоминаниях, — не сводя глаз с принца, начал мужчина.

— Видел, но… почему вы помнили мое будущее? — между бровями ребенка залегла глубокая морщина, губы он напряженно поджимал, что делало его очень похожим на того императора Ардира, которого я видела во времена вторжения драконов. — Игры с другим мальчиком, красивую женщину, обнимающую меня, учебу, уроки с вами, магию… Как так может быть?

— Это не воспоминания, — легко покачал головой лорд. — Это мечта. Я буду счастлив, если твоя жизнь будет такой.

Мирад отступил на шаг, но все же сам, словно росток к солнцу, тянулся к зеленоглазому дракону.

— Я вас не знаю. А вы хотите, чтобы у меня все было хорошо. Его я тоже не знаю, — принц махнул рукой в сторону Нальяса. — Но он тоже не хочет мне зла… Почему так? Почему?

Γолос ребенка осип, в глазах блеснули слезы. Он стиснул губы так сильно, что рот превратился в щелочку, сложил руки на груди.

— Это вполне естественно желать кому-то добра, — спокойно ответил лорд Старенс.

Принц шмыгнул носом и ожесточенно выпалил:

— Тот другой, который тоже такую маску носит, тот считает меня обузой! Камнем на лапах. Он хотел от меня избавиться. И придумывал, как. А мама… Она не видит. Она называет его моим отцом!

Последние слова ребенок просипел, по щекам побежали слезы, и Мирад совершенно не по-королевски стирал их рукавом. Я сама плакала, понимая, как мальчика пугали случайные или даже преднамеренные считывания, какими мыслями мог поделиться с ним Талаас. Представляла, что Мирад раз за разом пытался увидеть опровержение жутким открытиям, но находил только ухудшения. Дедушка Нальяс положил мне руку на плечо, утешая, но ни молодой страж, ни лорд Старенс не стали в воспоминании успокаивать ребенка.

— Мирад, послушай меня, — в голосе дракона слышалось сердечное сочувствие. Думаю, поэтому не только я верила ему, но и заплаканный мальчик тоже. — Я могу только догадываться, как тяжело тебе было последние месяцы, когда дар проснулся. Когда ты увидел, что под иллюзией скрывается совершенно другое лицо. Когда ты понял, что тот дракон для тебя опасен.

— Он представлял мои похороны, — прохрипел Мирад.

Лорд Старенс вздохнул:

— Он никогда не сможет навредить тебе, об этом я позабочусь. Я очень хочу, чтобы моя мечта, которую ты видел, стала твоим настоящим будущим. Ни я, ни леди Диала, моя жена, не будем делать различий между тобой и родным сыном. Мы станем твоей новой семьей. Если ты захочешь. Если ты позволишь.

— Почему? Чем я это заслужил? — всхлипнул Мирад, снова подойдя к дракону так близко, что между его лицом и лицом лорда оставалось не больше пяди.

— Тем, что ты — это ты. Такой, какой ты есть, — с покоряющей искренностью спокойно ответил лорд Старенс. — Счастье — не награда за выполненные задания. Оно просто есть.

В следующее мгновение Мирад обхватил дракона обеими руками и разрыдался в голос, уткнувшись лицом в шею лорда. Тот ласковым движением обнял ребенка и молча гладил его по спине, по голове, чуть покачиваясь, будто убаюкивая.

Через несколько минут Мирад успокоился, затих, но ещё долго не выпускал из рук лорда Старенса. Тот не сопротивлялся, не пытался высвободиться и ждал, когда мальчик будет готов отпустить его.

— Я собираюсь переправить тебя на другой континент. Ты наверняка знаешь, что в этом мире есть и другие континенты, — начал дракон, когда принц отстранился.

Мирад кивнул:

— Реввисуон и Лиельс.

— Совершенно верно. Мы будем жить на Реввисуоне. Ты знаешь, что он довольно далеко, мне на перелет понадобилось больше трех дней.

— На перелет? — удивился принц, распахнув глаза.

— Я ведь дракон, — лукаво улыбнулся лорд Старенс. — Драконы умеют летать. Но мне хочется, чтобы ты уже сегодня мог спокойно спать в тепле и собственной постели, а не где-то посреди моря на голых камнях.

Судя по лицу мальчика, он тоже предпочитал постель.

— Поэтому я сейчас подготовлю и открою портал. Это такое окно в другое место. Нужно сделать только один шаг — и ты уже на Реввисуоне.

— Вы меня научите? — тут же загорелся Мирад.

— Конечно, научу, — пообещал лорд. — Но не сегодня. Это сложное волшебство, но мы до него обязательно доберемся на уроках.

Мальчик, явно рассчитывавший, что обучение начнется прямо в тот же момент, огорченно вздохнул.

— Мне понадобится время на заклинание. Может, ты хочешь пить или что-нибудь съесть? — предложил дракон.

Нальяс, доставший за это время корзину с едой, приглашающим жестом указал на припасы.

— Я принес фрукты, хлеб, немного выпечки, простоквашу, — последние слова Нальяс особенно выделил, зная, что принц привык и любит перед сном съесть простоквашу и пару печений.

Мирад и в самом деле оживился, отвлекся на простые радости и с видимым удовольствием взялся за ложку. Γлиняный кувшин устойчиво встал на плоском камне, рядом на полотенце расположились белый хлеб, сыр, фрукты и большая медовая колючка. В металлической коробке заманчивыми рядами лежало печенье.

Пока Нальяс возился с ужином, лорд Старенс подготовил место для своего волшебства. На траве в круг встали двенадцать белых свечей, а в руках дракона появилась длинная шерстяная нить.

— Мне нужно заняться порталом, — с сочувствием глядя на мальчика, тихо сказал Нальясу лорд. — Укрепите, пожалуйста, защитные плетения. Портал может расшатать опоры некоторых заклинаний.

— Да, конечно. Вам много понадобится времени? Может, стоит уложить его спать? Одеяла у меня есть, — предложил эльф.

Дракон отрицательно покачал головой:

— Мне потребуется не больше часа. Лучше, если Мирад еще не будет спать. Я хочу, чтобы он сам шагнул к леди Диале. Мне может не хватить сил перенести ребенка на Реввисуон и тут же вернуться к вам. А создать артефакт-якорь для перехода сюда я не успел.

— Вы хотите вернуться? — удивился Нальяс.

— Я собираюсь остаться здесь, — поправил лорд Старенс. — Госпожа Заритта сказала, вам понадобится моя помощь.

— В чем? — недоуменно нахмурился молодой эльф.

— Она сказала, это будет связано с даром Пророка и потребует вмешательства трех черных драконов. Значит, это что-то очень серьезное. Не буду скромничать, черные драконы обладают самыми сильными и многогранными дарами. После сам-андрун, конечно.

— А у госпожи Заритты еще, судя по всему, и дар предвидения, — добавил Нальяс.

— У нее никогда не бывает видений, как у вас. Она в какой-то момент просто знает, что что-то случится, — пожал плечами лорд Старенс. — Но у нас еще будет время поговорить о Госпожах, а я пока займусь порталом.

Молодой страж кивнул и, краем глаза наблюдая за чарующим драконом, посвятил себя защитным плетениям. Мирад наелся, успокоился, по одной доставал из кожуры ягоды медовой колючки и не сводил взгляда с лорда Старенса. Поэтому встрепенулся, когда эльф сел рядом.

— Вы знаете мою… сестру? — тихо спросил мальчик, заглядывая в лицо взрослому. — В ваших воспоминаниях… Это ведь моя сестра была, да? Амаэль?

— Да, это ваша сестра, — подтвердил эльф. — Дочь тех же родителей, императора Ардира и императрицы Мадаис.

— Где она сейчас?

— У моих родителей. На Лиельсе. Я напишу вам, где именно, — пообещал Нальяс. — Если вы захотите, вы всегда сможете ее найти.

Мальчик задумчиво сдвинул брови, кивнул и, вытащив из кожуры ярко-оранжевую ягоду, долго ее рассматривал.

— Она тоже умеет так, как я. Читать воспоминания людей и вещей.

Эти слова прозвучали больше утвердительно, чем вопросительно, но страж на всякий случай кивнул.

— А почему больше никто не умеет? Даже тот, другой, скрытый под маской? Он сильный маг, — с сомнением протянул Мирад.

— Это редкий дар. Вам нужно будет научиться с ним работать.

— Как лорд Старенс? Он показал мне не то, что я думал увидеть, — настороженно подняв брови, уточнил мальчик.

— Потому что он умеет работать с этой магией, — пояснил Нальяс. — У меня в этой области знаний меньше, мне удалось лишь вытолкнуть вас из своих воспоминаний.

— Да… Это тоже ни у кого не получалось, — признал Мирад и снова стал разглядывать яркую ягоду на ладони. — Леди Диалу вы тоже знаете, да?

Эльф кивнул.

— Какая она?

— Хороший вопрос, — усмехнулся Нальяс. — Мне она всегда нравилась. Но вам придется составить свое мнение, а не полагаться на других. В таких случаях это лучший ответ.

Мирад вздохнул и снова посмотрел на лорда Старенса. Тот как раз замкнул круг, все свечи горели, а в центре потихоньку открывался портал. Не прошло и минуты, как довольно улыбающийся дракон поманил рукой мальчика. Нальяс последовал за принцем.

Через мерцающее окно была видна просторная гостиная с большим камином. Кристаллические лампы горели ярко. В их свете леди Диала, стоящая в двух шагах от портала, казалась воплощением идеала женской красоты. Она встретилась взглядом с мужем, ласково улыбнулась. Посмотрев на ребенка, поздоровалась:

— Здравствуй, Мирад.

— Здравствуйте, — прошелестел оробевший мальчик.

— Тебе нужно шагнуть ко мне. Больше ничего. Ты готов?

Мирад глянул на Нальяса, потом на лорда Старенса и, выдохнув «готов», шагнул в портал. Страж совсем не удивился, увидев, что и в этот раз принц первым делом схватил леди Диалу за руку. Прекрасная женщина недоуменно нахмурилась, но уже через мгновение ее лицо прояснилось, а Мирад растерял всю болезненную и отчаянную напряженность. Он несмело улыбнулся, шмыгнул носом.

— Простите, что посмотрел, но… понимаете…

— Тебе так спокойней, — закончила за него леди Диала. — Понимаю. У тебя сегодня был долгий день. Пойдем, будем укладываться спать.

Женщина взяла ребенка за руку, посмотрела на молодого Пророка.

— Я рада новой встрече и благодарю за помощь. Без нее Мирад дольше был бы в опасности.

— Я счастлив видеть вас, леди Диала, и сердечно признателен вам за все, — с легким поклоном ответил эльф.

Драконица встретилась взглядом с мужем и одними губами сказала: «Будь осторожен». Οн улыбнулся, кивнул, и Нальяс в который раз восхитился любовью, которой жила эта пара.

Портал схлопнулся, свечи погасли, ночную темноту отгонял только фонарик, освещающий ужин. Окружающая действительность застыла, словно прихваченная инеем, а дедушка Нальяс пояснил:

— О том, куда делся уже почти приговоренный к смерти принц Мирад, в Аролинге не знает никто. Этих воспоминаний тоже нет нигде. Это, как и обстоятельства знакомства с драконами вообще, — вырванные куски памяти. Я не мог подвергать императорских детей опасности. Конечно, в Амосгаре я назывался другим именем, но это не стало бы помехой на пути серьезных дознавателей.

— Это понятно. Но почему лорд Старенс остался? Что имела в виду госпожа Заритта?

— Меня это тоже очень интересовало. Поэтому на следующий день я вызвал осознанное видение собственного будущего. С даром Пророка и без. И после этого принял решение отказаться от дара, запечатать его, закрыть воспоминания, а некоторые и вырвать, — серьезно ответил Нальяс.

— А черные драконы тебе в этом помогли, — догадалась я.

— Верно, — кивнул дедушка. — Леди Диала, лорд Старенс и лорд Санборн не оставили меня без поддержки, за что я им очень благодарен. Это было долгое, выматывающее волшебство. Сам я никогда бы не справился. Хотя бы потому, что не смог бы запечатать десятку ни при каких обстоятельствах. Это даже им не удалось полностью. Зато они подавили дар Пророка, самую опасную часть моей магии.

— Как же ты решился на это? — не удержалась я. — Этот дар — благословение Великой… Ты всегда чтил ее, я помню.

— Она разрешила. К счастью, — с видимым облегчением выдохнул дедушка Нальяс. — Я чувствовал это. Я выполнил свое предназначение, больше ни с кем и ни с чем не был связан судьбами. Вещь, драгоценные камни, спасение императорских детей. Великая ждала от меня этого, и с ее заданиями я справился. За это она хотела вознаградить меня или безбедной жизнью в Кедвосе, или любовью. Я предпочел второе.

Он обезоруживающе улыбнулся, пожал плечами.

— Мне не на что жаловаться, — усмехнулась я и полюбопытствовала: — А как получилось, что я смогла проникнуть в твои воспоминания? Мне говорили, это почти что невозможно.

— У драконов другие техники, от которых эльфам нет пользы, — пояснил дедушка. — Это волшебство рассчитано на другую силу чарующего. Я смог развить дар выше десятки, но и мне эти заклинания не дались бы, — заверил он. — Как не дались бы, например, и лорду Шэнли Адсиду.

Упоминания имени хватило, чтобы воображение немедленно воскресило образ русоволосого мужчины. Улыбка, тонкие морщинки у глаз, спокойный взгляд, обнимающий сердце смолистый лавр, медовое тепло янтарного дара…

— Мне нельзя думать о нем, — поспешно встрепенулась я, сосредоточившись на собеседнике.

— Здесь можно, — возразил дедушка и, серьезно глядя мне в глаза, продолжил. — Здесь и сейчас твой дар сильней всего, потому что это мой дар, дар Пророка. Используй возможность, чтобы дать ШэнлиАдсиду знать, что ты жива и здорова. Ты верно поняла, «Семейное спокойствие» больше не действует, а вы все равно чувствуете друг друга. Но он далеко. Ему нужно направление. И не только то место, где ты сейчас, но и то место, куда пойдешь дальше.

Я решительно сжала кулаки:

— Как мне это сделать?

— Сосредоточься на кровной клятве помолвки. Тебе нужны не ощущения, а образы. Наиболее четкие. Представь место, куда тебя ведет зов, — давал указания дедушка Нальяс. — Представь это место на карте так точно, как только сможешь. После этого подумай о Шэнли Адсиде. Дальше ты сама увидишь, что нужно сделать.

Я закрыла глаза, постаралась сконцентрироваться на помолвленной клятве. Она ощущалась тяжелым бременем, уродством, но дедушка велел сосредоточиться на образах, и я старалась ее увидеть. В какой-то миг мне это удалось. Увиденное напугало и отвратило.

Толстая серая цепь была в видении будто частью меня и тянулась куда-то на восток. Звенья цепи оплетала красная, воняющая гнилью и кровью нить. Именно она и была клятвой, это я знала наверняка.

Οтследить направление получилось, а вот само место мне не поддалось. Не покидало ощущение, что я натыкаюсь на преграду, на какой-то искусственный заслон. Попытки пробиться ничего не дали, и я посвятила себя гораздо более приятному занятию — поиску Шэнли.

Он был уже в пустоши, теперь это удалось определить точно. Я словно прошла по сияющей нити к нему сквозь темноту. Остановившись, огляделась, увидела костер, мага, наливающего из котелка чай в кружку. У огня лежали еще двое и Шэнли.

Он спал, положив голову на седельную сумку. Плотное одеяло прикрывало плечи, в отблесках огня поблескивало янтарное кольцо на лежащей у лица руке. Он выглядел уставшим, будто после долгого волшебства, у глаз залегли тени. Я подошла ближе. Ощущая свою невесомость, даже призрачность, встала рядом с ним на колени и, протянув руку, погладила его по плечу.

Шэнли вздохнул во сне, улыбнулся. Это придало мне решимости. Я расхрабрилась и позволила себе то, о чем не могла бы и подумать в настоящей жизни, — погладила его заплетенные в косу волосы, легко коснулась пальцами щеки, убрала со лба выбившуюся прядь. Он повернул голову, открыл глаза и, будто и в самом деле мог меня видеть, встретился со мной взглядом.

В следующий миг я почувствовала себя бусиной на соединяющей нас нити. Бирюза и янтарь во мне сплелись воедино. Какая-то непонятная сила унесла меня обратно к «Недотроге», сияющая связь превратилась в тяжелую серую цепь, перевитую красной нитью клятвы, а сила влекла меня дальше, дальше, до самого барьера.

Он по-прежнему защищал место, в которое я должна была попасть, но теперь получилось различить предметы перед барьером. Беседка из белого камня, оплетенная плющом, рядом на высоком постаменте мраморный эльф-охотник с луком. Чуть вдалеке виднелся разрушенный пустошью и временем некогда богатый дом, в двух шагах от меня по искусственным порожкам бежала вода. Пахло травой, нагретой за день солнцем, и я чувствовала тепло, исходящее от белых плиток дорожки. Она вела в одичавший сад, и я знала, что мне нужно пройти по ней за магическую преграду.

Видение откинуло меня назад, к «Недотроге», и отпустило.

— Судя по твоему лицу, тебе удалось, — заметил дедушка.

Я кивнула, с сожалением думая о том, что не удалось поговорить с Шэнли хотя бы в видении.

— Теперь ты понимаешь, о каком друге я говорил? — явно желая подбодрить, дедушка заглядывал мне в лицо.

— Понимаю, — выдохнула я. — Знать бы еще, что он обо мне думает.

— Это беда всех влюбленных, — пожал плечами он. — Слушай свое сердце, оно давно знает ответ.

Я снова кивнула и, чтобы сгладить неловкость, спросила:

— В видении меня сковывала цепь…

— А, связь судеб, — тут же догадался Нальяс. — Это означает лишь, что Зуар появился в твоей жизни не случайно, так было предопределено. И он, и ты в равной степени можете и будете влиять на судьбы другого до тех пор, пока связь не распадется. Его интерес к тебе вернул семье дворянский статус, косвенно повлиял на подарок короля. Твое влияние на него пока меньше, но, возможно, все впереди.

— Я не хочу ни на кого из драконов влиять, — хмуро бросила я. — Хочу, чтобы они оставили меня в покое. Как можно разрушить связь судеб?

— Никак, — покачал головой дедушка. — Связь — предназначение, воля Великой. Ты должна выполнить свою часть и только тогда связь судеб исчезнет.

— Это не тот ответ, который хотелось услышать, — насупилась я.

Он улыбнулся, погладил меня по плечу:

— Ты справишься. Ты сильней, чем думаешь. Сильней, чем считают другие. И я говорю не о даре, а о силе духа.

Дедушка легко взмахнул свободной рукой, и в воздухе засияла старая теронская руна «Сила духа», передающая сочетание звуков «лья».

— Это не совпадение, — уточнил он. — Эта руна появилась в нашем роду с первым Пророком. Каждому носителю дара на долю выпадают испытания. Каждому. Будь стойкой, Льяна. Ты справишься.

— У тебя были видения о том, как я замечательно справлюсь? — подробности услышать не мечтала, мне бы хватило для спокойствия и простого «да». Но ответ опять оказался не таким, как хотелось.

— Нет, к сожалению. Великая закрыла от меня твою судьбу, — вздохнул дедушка. — Это не мешает мне верить в то, что ты выполнишь предназначение и разорвешь связь с Зуаром. Не знаю, может, это тебя приободрит… Справляться с заданиями Великой — наша семейная традиция.

Он улыбнулся, немного виновато, но светло. И в самом деле на душе стало легче, а его уверенность придавала мне сил.

— Спасибо, что веришь в меня, — выдохнула я.

— Иначе и быть не может, Льяна, — дедушка Нальяс шагнул ко мне, обнял. — Я знаю, что верю не зря.

Я прижалась к нему осторожно, чтобы неловким движением не разрушить иллюзию необычной плотности призрака.

— Тебе пора, — тихо сказал он. — Ты многое узнала сегодня, но тебе нужно отдохнуть и набраться сил. Завтра в дорогу, а времени до рассвета осталось немного. Уже полночь, не меньше, — дедушка Нальяс широким жестом указал на защищающий «Недотрогу» купол.

Я огляделась. Надо мной звездным шатром раскинулось небо, в высокой траве пели сверчки, где-то далеко ухала сова. Призрачная, едва различимая фигура ещё молодого эльфа стояла по ту сторону защитного барьера.

— Прощай, Льяна, — раздался тихий шепот.

По щекам покатились слезы, дышать стало трудно, так же тяжело, как и прощаться с дедушкой. Пальцами вытирая неприятно холодные щеки, старалась не всхлипывать и неотрывно смотрела на исчезающего в чуть заметном радужном сиянии призрака.

— Хвала небесам! — выпалил рядом Видмар.

Я вздрогнула от неожиданности и резко повернулась к человеку.

— Что это все было? Ты как под купол прошла? Как? — сыпал вопросами он, нависая надо мной.

— Не знаю, Видмар… Пожалуйста, дай мне немного в себя прийти, — взмолилась я. — Пожалуйста!

Он посмотрел на меня с укором, покачал головой:

— Пойдем, накормлю.

ГЛАВА 36

* * *

Утренние птичьи пересвисты разбудили Шэнли Адсида. Он чувствовал себя удивительно хорошо отдохнувшим, а резерв, судя по ощущениям, почти полностью восстановился. Учитывая очень большие растраты накануне, такое восстановление магических сил без кристаллов и эликсиров было возможно только в одном случае — в случае зачарования. Это укрепило лорда Адсида в мысли, что исключительно приятный сон с участием Льяны к обыкновенным сновидениям не относился.

Вспоминая лицо девушки, окруженной бирюзовым сиянием, ощущения во время сна, Шэнли Адсид потянулся за картой и стал искать то место, которое Льяна ему показала. Карта утверждала, что в тех краях стоял небольшой городок, но мужчину влекло дальше, на его восточную окраину, к поместью землевладельца. Старая дорога пересекала предполагаемый путь Льяны всего в дне пешего пути от особняка, и лорд Адсид рассчитывал встретиться с девушкой до того, как она попадет в поместье.

Сюррен, чаще других телохранителей бывавший в пустоши, утверждал, что до этого особняка не больше четырех дней пути. Человека явно удивлял внезапный интерес хозяина к развалинам, лежащим довольно далеко от Амосгара. Но Сюррен вопросов не задавал и говорил о том, как проще туда добраться. Он хмурился, с явным недовольством постукивая пальцем по перекрестку, на котором ранее выбранный тракт перекрещивался с пятью другими.

— Чем он вам так не нравится? — спросил лорд Адсид.

Сюррен вздохнул, откинулся на стуле, задумчиво водил пальцем по пробившейся на подбородке щетине.

— Раньше, до падения империи, на торговых трактах, таких вот, как эти, стояла магическая защита от животных. А потом появились сумеречные твари, питающиеся магией. Они гнездятся у перекрестков. Особенно их много у больших перекрестков. Там охранные чары были хитрые.

— Да, самостоятельно подпитывающиеся. Сумеречные твари подкармливаются этой энергией, — мрачно дополнил лорд ректор.

— Вот-вот… Если надо попасть в поместье, придется объезжать, а это крюк, — Сюррен пальцем показал возможный путь. — День-полтора пути, не меньше.

Лорд Адсид помрачнел. Возможность перехватить Льяну ему очень нравилась, обнадеживала, дарила приятное ощущение, что он хоть как-то будет способен повлиять на происходящее. Желания биться с несколькими десятками крупных хищников, подпитывающихся за счет атакующих и защитных заклинаний, как и зря рисковать жизнями спутников и собственной, у него не было никакого.

Ректор с минуту рассматривал карту.

— Нужно ехать к «Недотроге», а потом повторить путь леди Льяны.

— Похоже на то, — кивнул Сюррен. — Там местность довольно спокойная, насколько я знаю.

* * *

Видмар с вопросами ждать не хотел. Думаю, на его месте я бы тоже требовала хоть каких-то объяснений. Все же больше девяти часов наблюдать, как кто-то стоит без движения в облаке радужных осколков, — сомнительное удовольствие. К этому нужно добавить совершенную невозможность вмешаться или хотя бы убедиться, что спутник в порядке. На месте Видмара я бы с ума сходила от беспокойства и неопределенности.

Но ответить на десятки вопросов мне было нечего. Во-первых, это дело его не касалось. Во-вторых, рассказывать о даре Пророка я совершенно точно никому не собиралась. Сославшись на то, что после долгого волшебства плохо себя чувствую, устроилась у костра спать. Видмар, кажется, обиделся, но такую цену за возможность привести в порядок мысли я готова была платить.

Не думала, что усну после всего увиденного, но усталость оказалась сильней. Мне снился дедушка, уходивший из Аролинга в пустыню в сопровождении черных драконов. Они шли вместе к «Недотроге» чуть больше недели и позволяли Пророку вести себя. При этом он честно признался, что не видел точно место, которое избрал целью.

Дни совместного путешествия существенно изменили отношения эльфа и чужаков. Деловая скованность уходила, превратилась в дружеское расположение. Меня, как и Нальяса, порадовало, что лорд Старенс и его супруга переживали об Амаэль. Они трижды за прошедшие годы навещали ее и родителей Нальяса. Значит, встреча Мирада с сестрой была лишь делом времени. Меня это воодушевляло, а дедушку успокаивало.

То, что Нальяс в видении так доброжелательно относился к драконам, вторгшимся в наш мир, поначалу казалось неправильным. Воспоминания о Вещи и причинах падения империи Терон были слишком свежими и болезненными. Поэтому связь судеб, соединяющую Нальяса с четырьмя драконами, я заметила не сразу.

Она формой напоминала мою связь с Зуаром, но не ощущалась бременем, повинностью. Эти цепочки казались драгоценностями, невесомыми ювелирными изделиями, обогащающими и украшающими своих носителей. Не знаю, видел ли дедушка эти связи, но они совершенно определенно влияли на его мировоззрение и отношение к черным драконам. Уверена, что из-за этих цепочек он доверил судьбу Мирада леди Диале и лорду Старенсу.

Вспомнились слова Удьяра. Ворон сказал, что драконам суждено было появиться в нашем мире, он подчеркивал, что такова судьба сопряженных миров. Эти слова в свое время помогли Нальясу принять существование драконов как данность и не видеть в чужаках кровных врагов. Эти же слова, превращающие драконов в орудие в руках непостижимой силы, позволили мне примириться с их ролью и вкладом в судьбу мира, понять отношение дедушки к пришлым.

В моем сне черные драконы щедро отдавали силу, помогая Нальясу заглянуть в будущее, сравнить судьбу с даром Пророка и без него. Они приняли его решение, хотя для них оно означало огромные затраты энергии и многодневный ритуал, а само намерение отказаться от магии и вырвать воспоминания драконов потрясло. Наблюдая за тем, как иномирцы готовятся к ритуалу, поймала себя на мысли, что эти трое драконов были Нальясу по-настоящему мудрыми друзьями. Они искренне переживали за него и пришли на помощь даже не по просьбе, а после намека сам-андруны.

В видении черные драконы окружили «Недотрогу» и Нальяса, положившего руки на торчащие на сколе кристаллы. Воздух дрожал от напряжения, а под пальцами черноволосых чужаков поблескивало многоцветное незнакомое заклинание. Оно плотным коконом оплетало скалу с кристаллами памяти и фигуру эльфа. Тот с головой ушел в транс и не замечал вообще ничего. При этом Нальяс полностью доверял драконам, всецело полагался на них.

Во сне я видела окончание многоступенчатого ритуала, чувствовала, насколько истощены все четверо. Нальяс выглядел больным и беспомощным. Εго дар, утративший привычный бирюзовый цвет и чудесные синие спиральки, превратился даже не в собственное жалкое подобие, а в бледную тень былой силы. Казалось, достаточно порыва ветра, чтобы снести ослабленного эльфа с ног. Глядя на него, я задавалась вопросом, как же ему в таком состоянии удалось добраться до Кедвоса живым. Ведь до границы было не меньше шести дней пешего пути!

Видение дало ответ и на этот вопрос. Да, драконы не должны были показываться Нальясу на глаза, чтобы не остаться в его новых воспоминаниях. Но это не означало, что они собирались оставить его без поддержки. Так леди Диала оплела дедушку защитным заклинанием, похожим на те, которые используют для больных новорожденных. Чтобы магия целителя оберегала дитя и постоянно подпитывала. Лорд Старенс и лорд Санборн последовали за эльфом, при этом очень стараясь сделать так, чтобы наблюдательный Нальяс их не заметил. Они довели его до самой границы, оберегали от хищников и не вмешивались, когда его поймали охотники. Лорды знали, какую судьбу избрал Нальяс.

Драконам было исключительно трудно не вступиться за молодого эльфа. Я чувствовала это очень ярко, потому что в моем сердце бились такие же ярость и злость, когда я наблюдала за действиями циничных людей. Для них мой дедушка был обыкновенным доходягой, за которого можно выручить немного деньжат.

Я проснулась в слезах. Хмурый Видмар сидел у костра и черкал по земле прутиком. Украдкой вытирая щеки, наблюдала за человеком и снова вспоминала ключевые моменты видения и воспоминаний дедушки Нальяса. Его уважительное отношение к черным драконам больше не казалось удивительным, а их помощь и даже забота отзывались благодарностью. Оставалось надеяться, что Шэнли поладит с леди Диалой, когда они встретятся у «Неотроги». Я же знала, что не могу их ждать здесь. Клятва вела меня дальше, тянула за руки, подталкивала в спину. Стараясь не представлять снова порабощающую связь судеб и воняющую гнилью нить клятвы, встала и пошла к Видмару.

— Что говорит помолвленная клятва? Сколько у тебя ещё есть времени? — напряженно бросил человек.

Я прислушалась к ощущениям.

— Дней пять.

— Какое совпадение, — он нервно потыкал землю прутиком и отбросил его в костер. — Куда она тебя ведет?

Я махнула рукой.

— И то хлеб. В одну сторону…

Он замолчал, насупился. Я села рядом, взяла палочку с нанизанными грибами.

— Ты что с утра такой злой? — осторожно спросила я.

Он вздохнул, потер лицо руками:

— Извини. Есть сильно хочется, а это, — он кивнул на прутик у меня в руках, — последняя наша еда. Я свою порцию уже съел. Не вздумай со мной делиться! — тут же пригрозил он, не дав мне предложить ему грибы. — Грохнешься в голодный обморок, только этого не хватает.

Я промолчала, предпочла разговорам завтрак. У самой от голода подводило желудок, а родниковая вода только добавила болевых ощущений.

Часа два до привала никаких разговоров я не заводила, мрачный Видмар шагал рядом и хищно поглядывал по сторонам. В какой-то момент припал к самой земле и, сделав мне знак идти дальше, замер над большим булыжником. Отойдя шагов на двадцать, я повернулась. Как раз вовремя — человек отшвырнул в сторону камень и молниеносным движением схватил нечто, похожее на огромную сороконожку.

Удар о камень, ещё один — животное, чуть длинней руки Видмара, затихло.

— Не говори, что это обед, — глядя на поблескивающие хитином членики, выдавила я. Даже от мысли, что придется есть насекомое, к горлу подкатывала тошнота.

— Нет-нет, это приманка и рыболовные крючки, — успокоил он. — Скоро подойдем к пруду, там сделаем полуденный привал в тени. В пруду водятся сомы. Они обожают мясо многостопки.

Солнце стояло уже высоко и сильно припекало. Парило, как перед грозой, дышать было тяжело. Стрекотание кузнечиков в высокой траве слилось в один непрекращающийся гул, от которого разламывалась голова. Из-за голода болел желудок, после долгих переходов гудели ноги. Зов клятвы, как и временами всплывающий перед глазами образ Зуара, становились сильней. Ситуацию усугубляли тяжелые тучи на западе, свинцовой полосой подчеркивающие горизонт. Видмар оглядывался на них с каким-то мрачным удовлетворением. Заметив мой настороженный взгляд, пояснил:

— Перед грозой клюет лучше. Больше рыбы наловим — дольше сыты будем. Вон тот лесок видишь? Всего ничего осталось дойти, там тень, там пруд.

Близость цели приободрила, я даже пошла быстрей. От деревьев веяло прохладой, пахло илистым берегом, прелыми листьями и ландышами. Видмар уверенно вел вперед и остановился на полянке у замшелого камня. Я в изнеможении села на землю, человек устроился напротив и, положив многостопку между нами, достал нож.

— Смотри, вот эти части щитков — прекрасные крючки. Видишь, они соединяются вот здесь и здесь?

Я кивнула.

— Οсторожно отделяй, старайся не повредить плотную розовую кожу. Поняла?

Я молча принялась за работу. Видмар делал то же самое и одновременно готовил куски наживки. Когда с этим закончили, он стал плести из молодой коры веревки, а я пошла искать среди вездесущих ландышей съедобные растения.

Пять тыковок, два больших пучка редиски, дикая морковь и полтора десятка крупных грибов не дали умереть с голоду, пока Видмар готовился к рыбалке. А ещё через час испекся первый сом. Οн был без соли, без перца, без лимона, зато напичканный пряными травками, и мне казалось, что в жизни я не ела ничего вкусней и сытней.

Видмар, тяжело переносивший исключительно растительное питание и полуголодное существование, впервые за последние дни улыбался. Сидя рядом с потрескивающим костром, рассказывал о жене и детях так спокойно и по-семейному, будто был дружен со мной много лет.

Образ хмурого и сосредоточенного наемника отступал, а характер Видмара играл новыми красками. Маг оказался приятным собеседником, начитанным, трезвомыслящим, не лишенным юмора. Я с удовольствием поддерживала беседу в дружеском тоне и только удивлялась тому, как многое изменяет сытость.

Вечером, когда в углях подпекались пойманные днем сомы, пошел дождь. Он колотил по магическому навесу, нашептывал что-то успокаивающее и убаюкивал. Я чувствовала сильную, полнокровную связь с Шэнли, знала, что мы скоро встретимся, и верила, что вдвоем нам под силу справиться с любыми сложностями. Мне было так хорошо, что даже видение о принце Зуаре, сосредоточенно рассматривающем лунный календарь, не беспокоило.

ГЛАВА 37

* * *

Лорд Адсид стоял на вершине холма и ошеломленно осматривал окрестности. Долина реки была заполнена изломанными деревьями, подсыхающей грязью, торчащими вверх корнями, каменными глыбами и падальщиками. То тут, то там вспыхивали драки за самый лакомый кусок убитого селью животного, мутная, напоенная сильнейшими ливнями река, раздраженно неслась дальше на север.

— Никогда не слышал, чтобы здесь сходили сели, — удивленно заметил Сюррен. — Но теперь понятно, почему девушка оказалась так далеко от границы за малое время.

— Удивительно, что она выжила, — отозвался другой телохранитель и указал на восточный берег: — Там две могилы. Кому-то повезло меньше.

Через полчаса, когда лорд Адсид со спутниками подъехал к небольшим погребальным курганам из камней и дерева, выяснилось, что погибшие были наемниками.

— Если я подпись верно помню, то это был отряд Видмара, — Сюррен задумчиво разглядывал руну «Прямота».

— Кто это? — уточнил лорд.

— Человек. Восьмерка. Порядочный. Опытный. Больше пятнадцати лет наемничает. В пустыне почти как дома. Его заказчики аролингцы. Ни разу не слышал, чтобы он на Кедвос работал, — по-деловому сухо пояснил Сюррен.

— Любопытно, — магистр сложил руки на груди, размышляя, постукивал пальцем по плечу.

Наемник, сопровождающий Льяну, лорда озадачил. Сила дара и старая теронская руна, не только служившая подписью, но и бывшая частью имени, свидетельствовали, что Видмар принадлежал к теронской аристократии. Судя по долгой работе наемником, его семья не попала в рабство. Но куда интересней было последнее замечание Сюррена, слова о заказчиках. После них лорд Адсид усомнился в причастности князя Оторонского. Конечно, ничто не мешало Его светлости нанять людей через посредников в Аролинге, но ректор считал, что князю не хватило бы на это времени.

С запада натянуло тучи, парило, лошади устали после целого дня пути. По всем признакам, через час-полтора должен был пойти дождь. Недалеко от свежих могил нашлось место недавней стоянки. Аккуратное кострище, две постели из лапника, укрытые подвявшими листьями лопуха, даже небольшой запас дров. Пока двое сопровождающих готовились к ночи, лорд Адсид вместе с Сюрреном пошел обследовать берег. Ректор опасался, что следы размоет дождем.

— Видите? Вот эти небольшие, явно женские, — наклонившись к земле, человек указал на отпечатки. — Ведут туда, к лесочку. И возвращаются. Наверное, она искала что-то уцелевшее. Сумку там или еду.

Ректор прошел по следам к берегу и добрел до мертвой лошади. Ее явно сдвигали магией, потому что там чувствовались отпечатки заклинаний. Эльфийских, людские давно бы потускнели и пропали. Прислушиваясь к ощущениям, Шэнли Адсид не сразу заметил втоптанный в ил и песок кулон. Под стеклянной крышкой поблескивало что-то красное. Мужчина вытащил украшение за цепочку и долго исследовал убитую ящерицу.

Это животное совершенно точно не было обыкновенным. На нем сохранилось столько отпечатков различных заклинаний, что оно само казалось сгустком магии. Но больше всего лорда озадачивало даже не это. Судя по ощущениям, ящерица обладала собственным, пусть и исключительно слабым, даром. Бирюзовым с синими спиральками. А такого быть просто не могло!

Совпадение выглядело особенно странным оттого, что за всю свою жизнь Шэнли Адсид видел синие спиральки в даре только однажды. И это был дар Льяны. Размышляя о том, что связывало необычную ящерицу с девушкой, лорд наблюдал за читающим следы Сюрреном.

— Тут натоптано сильно, но, кажется, она спасла Видмара и унесла отсюда магией, — человек задумчиво стоял рядом с передвинутой лошадью и хорошо видимым отпечатком тела взрослого мужчины. — Он бы сам вряд ли высвободился. Кажется, она его даже полечила, — Сюррен присел рядом на корточки, протянул к следу руку: — только не пойму никак, что за заклинание она использовала.

— Может, он сам себя вылечил, а отпечаток заклинания уже рассеялся, — предположил магистр.

— Нет, мой лорд, — отрицательно покачал головой человек. — Тут яркий след. Это не людское заклинание. Только я его все равно понять не могу.

Шэнли Адсид озадаченно хмыкнул, встал рядом со следом на колено, вытянул раскрытые ладони и, закрыв глаза, сосредоточился на магическом отпечатке плетения. Заклинание поразило его отсутствием обычных для целительной магии опорных точек. Перед внутренним взором появлялись ветви золотого плюща, изящные сияющие листья. Волшебство казалось одновременно молодым и древним, полнокровным, мощным, излучающим силу. Вспомнились фрески в храмах Великой, сцены излечения от смертельных болезней.

— Я не знаю этих заклинаний, — признал магистр. — Возможно, это родовые особенности магии.

Хоть он и догадывался, что это волшебство связано с даром Пророка, с милостью богини, делиться такими соображениями с непосвященными лорд Адсид пока не собирался.

— Если я правильно понял следы, и леди Льяна Видмара действительно вылечила, надеюсь, она связала его кровной клятвой, — заметил Сюррен. — Οна умная девушка, так что даже наверняка связала.

— Скорей всего, — кивнул магистр.

Такое решение было правильным и могло обезопасить Льяну. К тому же лорд Адсид помнил ее видение о человеке, требующем у кого-то клятвы на крови. Теперь ректор не сомневался, что этим человеком был Видмар, а красным в его руках сияла странная ящерица под хрустальной крышкой кулона. Оставалось только определить заказчика и догнать Льяну.

Дождь шелестел листвой, стучал по навесу, рядом потрескивал костер. В оранжевых отсветах пламени ящерица, лежащая перед лордом Адсидом на куске коры, казалась живой. Магистр изучал ее уже больше двух часов и все время находил что-то новое. Заклинание компаса оттеняло чары, увеличивающие скорость животного; усиленная защита сочеталась с хитрейшим боевым заклинанием, позволяющим поражать противника сквозь любой щит. Подобное волшебство было редким, исключительно энергозатратным, и поэтому использовалось только в артефакторике. Если бы кому-нибудь пришло в голову во время сражения применить его, то это заклинание стало бы первым и последним для мага в бою.

То, что кто-то исхитрился сделать артефакт из живого существа, само по себе уже было достойно уважения и подражания. Но и это оказалось не последней неожиданностью. Над ящерицей одновременно трудились трое магов. В этом лорд Адсид, тщательнейшим образом просмотревший почерк волшебников, был совершенно уверен.

Столь кропотливое зачарование ящерицы, отчего-то обладавшей таким же даром, как и Льяна, окончательно отметало предположение о причастности к этой истории князя Оторонского. Ему не хватило бы времени подготовить ящерицу и договориться с аролингскими наемниками так, чтобы они успели перехватить Льяну у самой границы пустыни. Εму не хватило бы знаний, чтобы превратить живое существо в артефакт. Магистр даже сомневался, что кто-либо из кедвосцев знал, как это сделать.

Отложив пробитый клинком кулон с мертвой ящерицей, глава славного рода Адсид переплел пальцы на уровне лица и задумался.

Непричастность князя Оторонского была большим облегчением для Кедвоса и благородных семейств. Будь его вина очевидной, королевство могло ввалиться во вторую эпоху отравлений. Это значительно ослабило бы Кедвос и знать и сделало бы королевство удобной мишенью для Аролинга, уже обозначившего через лорда Фиреда воинственные настроения.

Молодой союз Таттореев и Йордалов с Оторонскими и их соратниками следовало сейчас укреплять всеми силами. Особенно после настораживающего поведения не слишком умелого лекаря. Особенно после высказанных лордом Татторей подозрений.

Поэтому в первой половине письма к Арабел Шэнли Адсид описывал ящерицу, общее положение вещей и просил настоятельно порекомендовать князю Οторонскому проявлять заботу о лорде Цорее и лорде Такенде. В частности как можно скорей выслать лорду Цорею карету для перевозки тяжелораненых.

Во второй половине письма лорд Адсид просил подругу написать, в каких из благородных семейств Аролинга были незамужние девушки с достаточно сильными дарами. Магистр теперь склонялся к выводу, что лорд Фиред в чем-то был прав. Кровная клятва помолвки сделала принца уязвимым, а Льяну — способом давления на него и Владыку Талааса. Раз кедвосцы до такого не додумались, значит, это было выгодно аролингцам. И лорд Адсид очень хотел знать, каким именно семействам.

Почтовый голубь, ускоренный заклинанием, понес Арабел защищенное послание. Зачарованной птице не мешали ни темнота, ни уже идущий на убыль дождь. Шэнли Адсид проводил птицу взглядом, вернулся к костру и, разбудив следующего дежурного, лег спать.

Утро началось с задержки — у одной из лошадей некстати разболталась подкова. Пока это исправляли, прилетел голубь с ответом Арабел. Она обещала поговорить с князем и четой Татторей, чтобы сохранить мир в столице. О скрытных вельможах Аролинга Видящая знала не больше друга, но обещала выяснить все возможное и в скором времени прислать другую птицу.

До «Недотроги», загадочной скалы из видений Льяны, оставалось не больше часа пути. Солнце раскалило мокрую траву, в воздухе висело марево, размывавшее линию горизонта. Духота давила, мешала думать, лошади капризничали, а душу тревожило предчувствие какого-то переломного момента. Лорд Адсид так проникся этим ожиданием, что далеко не сразу осознал влияние эмоций Льяны на себя.

Сосредоточившись на чувствах девушки, с удивлением понял, что она ждала чего-то хорошего для него. Это ощущение как-то было связано с «Недотрогой», и лорд Адсид с трудом сдерживал желание понукать лошадь.

ΓЛАВА 38

Скала, порадовавшая глаз необыкновенной красотой, разочаровала во всем остальном. Она не подпустила к себе, попытки пробиться сквозь окружающий камень барьер, напоминающий защиту кристаллов памяти, не дали ничего, кроме сильнейшей головной боли. Очередной подход завершился неудачей. Щит «Недотроги» отшвырнул лорда Адсида от себя на пару шагов с такой силой, что магистр едва удержался на ногах. Он прижал ладони к вискам стараясь хоть как-то прийти в себя. В этот момент один из телохранителей крикнул:

— У нас гости!

В следующее мгновение трех эльфов и человека накрыл защитный кокон. Сюррен поспешил к хозяину и, положив руки ему на голову, пробормотал целительную формулу. Один из эльфов встал рядом с защитным куполом на колени и добавил защиту от огня. Сияние лечебного волшебства ослабело, и уже твердо стоящий на ногах лорд увидел приближающегося дракона. Коротко поблагодарив Сюррена за лечение, глава рода Адсид подпитал кокон и защиту от огня.

Дракон приближался, солнечные лучи играли на черной чешуе, на плотных кожистых крыльях и напоминающем корону гребне. Дракон казался молодым, сильным и не агрессивным. Шэнли Адсид со смешанными чувствами наблюдал за крылатым ящером. Недоверие и подозрительность соперничали с настроением Льяны и мыслью о том, что Пророк Нальяс с уважением отзывался о черных драконах. Еще лорд отлично знал, что в Аролинге не было ни одного дракона такого окраса.

Ящер сел на землю шагах в двадцати от «Недотроги» и кедвосцев, а в следующий миг превратился в черноволосую женщину. Она с явным любопытством разглядывала мужчин и подходила спокойно, подчеркивая благожелательность улыбкой и опущенными руками. На вид этой изумительно красивой синеглазой женщине было около сорока, но лорд Адсид знал, как обманчива внешность драконов, догадывался, что за внешней молодостью могут скрываться четыре столетия.

— Вам не стоит меня опасаться, — голос незнакомки, мелодичный и нежный, ласкал слух.

Пренебрежения или чувства собственного превосходства в нем тоже не было, хотя женщина, обладающая даром, в два раза превышающим силы магической десятки лорда Адсида, вполне могла себе такое позволить.

— Я не причиню вреда, — заверила драконица.

— Надеюсь, вы не обидитесь, если мои спутники и я пока оставим защиту, — с вежливой улыбкой предположил лорд Адсид.

— Конечно, нет, — женщина покачала головой. — Я понимаю, что у вас нет никаких оснований доверять незнакомым драконам. Может, сделаем первый шаг и познакомимся?

Она улыбнулась с очаровательной теплотой, сделавшей черты ее лица еще прекрасней. Шэнли Адсид назвал своих спутников и представился сам, упомянув должность ректора.

— Ко мне обычно обращаются «леди Диала». Я жена лорда Старенса, главы одного из древнейших драконьих родов. Он скоро тоже здесь появится.

— Рад знакомству, леди Диала, — легко кивнул магистр. — Позвольте сразу кое-что уточнить. В каких отношениях вы с драконами Аролинга?

— У вас удивительная способность переходить сразу к сути, — усмехнулась женщина. — Они нам не друзья, но когда-то очень давно мы давали клятву не вмешиваться в их дела.

— Судя по всему, вы и лорд Старенс готовы сейчас вмешаться, — внимательно наблюдая за лицом собеседницы, уточнил ректор.

— Да, готовы, лорд Адсид. У клятв есть срок годности и определенные границы, — будто объясняя прописные истины, пожала плечами леди Диала. — Кроме того, есть и более важные обещания. Те, что даются друзьям. Таким, как господин Нальяс. Он просил нас вмешаться, если его уловка не даст нужного результата.

— Вы были знакомы с господином Нальясом? — насторожился магистр.

— Да, и довольно неплохо, хотя мы общались меньше, чем мне хотелось бы, — кивнула женщина. — Признаться, я удивлена тем, что вижу четырех мужчин. Господин Нальяс предупреждал нас о девушке. А Пророк не мог ошибиться.

Шэнли Адсид несколько долгих мгновений разглядывал внешне доброжелательную драконицу, а потом уверенным движением сломал купол, впитав его силу. Воины за его спиной не роптали, но лорд чувствовал их возросшее напряжение.

— Мне приятно, что вы переменили свое отношение, — признала леди Диала. — Вы позволите узнать причину?

— Конечно, — приблизившись к ней на шаг, ответил магистр. — Я знаком с потомками господина Нальяса и сам ищу ту девушку, о которой он вас предупреждал. К друзьям аролингских драконов я себя не отношу, и это вряд ли изменится. Я знаю, что Пророк Нальяс всегда противопоставлял драконам Аролинга черных драконов. О них он отзывался исключительно хорошо, уважительно, с почтением и дружеским расположением.

— Спасибо, что вы сказали это, — немного грустно улыбнулась женщина. — Мне очень приятно, что он все-таки нас помнил. Несмотря на блоки и запечатанный дар.

Ее слова подтвердили предположение магистра о том, что именно драконы вмешались в судьбу неизвестного Пророка.

— Мне хотелось бы узнать подробности, — лорд твердо посмотрел в глаза леди Диале и на всякий случай добавил: — Εсли вы не возражаете.

— Конечно, не возражаю. Понятно, что без достаточного количества сведений вы не можете ни составить картину происходящего, ни принять взвешенное решение. Кроме того, продолжать путь без мужа я не стану, нам придется его подождать. Предлагаю уйти в тень и устроить привал, — она указала на несколько елей чуть в стороне. — Солнце уже высоко.

Ели у ручья неожиданно стали для Шэнли Адсида источником радости и утешением — там были явные признаки совсем недавней стоянки, и ощущались следы эльфийских заклинаний. Магистр положил руку на точку приложения волшебства, стараясь почувствовать почерк Льяны, частичку бирюзового дара. Закрыв глаза, сосредоточившись на блекнущих остатках формулы, улыбнулся, ощутив не только отклик щитового заклинания, но и эмоции девушки. Она казалась задумчивой, сосредоточенной, но была в безопасности.

Открыв глаза, лорд Адсид досадливо заметил, что леди Диала наблюдала за ним все это время. Прекрасная женщина коротко улыбнулась и отвела взгляд. Драконица, носившая боевую форму с венком барвинка на груди, села на большой камень у холодного кострища и спокойно ждала, когда мужчины позаботятся о лошадях и тоже сядут.

— Я не могу рассказать вам некоторые вещи, потому что это не мои тайны, — ее голос казался изысканной музыкой. — Прошу понять меня правильно, если у вас возникнут вопросы, на которые я не стану давать ответы.

— Чьи тайны вы оберегаете? — уточнил лорд Адсид.

— Это тайны Пророка Нальяса. То, как он выполнял волю богини, — бесстрастно пояснила драконица, твердо встретив взгляд магистра. — Я не имею права объяснять вам, почему он отказался от своего дара. Γоспожа Льяна это уже знает и поделится с вами, если посчитает возможным. Я могу лишь сказать, что вместе с лордом Старенсом и одним хорошим другом помогала господину Нальясу запечатать магическую десятку и дар Пророка, а также его воспоминания.

Боевые маги удивленно переглянулись.

— Вы настаиваете на том, что он отказался от памяти и дара такой силы добровольно? — недоуменно нахмурился лорд Адсид. — Я с трудом представляю себе подобную ситуацию.

— У него были причины так поступить. Вполне веские, — не допускающим продолжения расспросов тоном ответила леди Диала. — Госпожа Льяна их уже знает, в этом я уверена, потому что сработал оповещающий кристалл. Жаль, что она ушла с этого места.

— Она не может задерживаться, к сожалению, — сухо пояснил ректор. — Его Высочество Зуар, сын Владыки Талааса и королевы Мадаис, связал девушку кровной клятвой помолвки. Леди Льяна вынуждена следовать ее зову.

— О, — протянула она. — Любопытные новости. Насколько сильно выражен дар девушки?

— Перспективная восьмерка, дар Пророка просыпается, но пока слаб.

Короткий ответ магистра драконице не понравился. Она недовольно нахмурилась и уточнила:

— Видения все четкие? Или есть иносказательные?

Лорду Адсиду показалось, что собеседница напряженно замерла и надеялась услышать подтверждение второму предположению.

— Некоторые иносказательные, — внимательно наблюдая за драконицей, ответил лорд.

Она с видимым облегчением вздохнула.

— Значит, получилось, — ее синие глаза сияли неподдельной радостью.

— Вы сейчас скажете, что столь слабо выраженный дар Пророка леди Льяны связан с вашим вмешательством? — догадался лорд Адсид.

— Нет, не скажу, — лукаво улыбнулась леди Диала. — Не имею права. Вы все узнаете от нее, думаю, с вами она поделится. Но я все равно не понимаю, как так вышло, что внучка Пророка Нальяса оказалась помолвлена с бронзовым полудраконом?

— Это не было ее желанием. Видящая решила так, — едва заметным кивком и коротким взглядом ректор дал собеседнице понять, что его спутники не знают подробностей.

— Вот оно что, — задумалась леди Диала, верно истолковав намек магистра. — Думаю, это нужно будет обсуждать в присутствии лорда Старенса. Иначе придется объяснять по многу раз.

— Вы позволите узнать, почему вы не появились вместе? — осторожно полюбопытствовал лорд. Он заподозрил разлад между супругами и меньше всего на свете хотел, чтобы внезапная ссора спутала планы.

— Из-за порталов, — ровным тоном, словно не поняв подоплеки вопроса, ответила драконица. — В пустыне очень нестабильный магический фон. Порталы могут перенести только одного, в том же месте открыть новый нельзя. Это опасно. Я перешла первой и оказалась чуть ближе к скале, чем муж. Ему не потребуется много времени, — с улыбкой заверила она.

— Я верно понял, что «портал» — способ путешествовать с помощью магии? — загорелся идеей лорд Адсид.

Рядом одобрительно и с явным любопытством зашептались воины.

— Верно, — кивнула леди Диала. — Но и это вам лучше обсудить с лордом Старенсом. Он может больше рассказать об этом волшебстве.

— Хорошо, — покладисто согласился ректор. — Может, вы расскажете немного о своих отношениях с драконами Аролинга?

— Вы любите ясность, — улыбнулась красавица. — Что ж, это вполне оправданный вопрос. Всего в этом мире три общины драконов. На Реввисуоне, там живем мы с мужем, на Лиельсе и здесь, в Аролинге. Лорд Талаас, как и другие драконы его братства, отступник. На драконов Аролинга распространяется ряд запретов, из-за этого они очень быстро стареют и вскоре умрут.

Лорд Адсид задумчиво кивнул:

— Я слышал о двух умерших драконах за последние годы. Но это никого не удивляло, ведь они стары.

Леди Диала покачала головой:

— Внешность обманчива. Некоторые из них очень молоды по нашим меркам и даже не достигли возраста зрелости.

— Не могу представить, какой серьезной была их провинность, если наказание таково, — пристально глядя в глаза женщине, ответил ректор.

— Вам придется поверить мне на слово. Их вина велика, а наказание заслужено. Даже если они не хотят это признавать, — в голосе появились металлические нотки, а улыбка черноволосой красавицы стала удивительно змеиной.

— Владыка Талаас и его соратники считают вас врагами? — уточнил лорд Адсид.

— Меня мало интересует их мнение. Но, думаю, вы правы, — согласилась леди Диала. — Приязни уж точно нет.

Недолгую паузу заполняло журчание воды и птичьи пересвисты. Магистр задумчиво разглядывал остывший пепел и думал об угасающих аролингских драконах. Дракониды, судя по всему, тоже были наказаны вместе со своими командирами, поэтому так быстро умерли. Намного раньше драконов из-за большой примеси человеческой крови.

— А как относятся другие общины к принцу Зуару? — поинтересовался лорд Адсид.

В чертах леди Диалы появились жесткость, непреклонность. Сразу становилось понятно, что обсуждать решение не следует.

— На него, как и на других детей аролингских драконов, если такие есть или будут, распространяются те же запреты.

Лорд Адсид промолчал, но кто-то из его воинов прошептал:

— Несправедливо!

Синеглазая женщина обратила на боевого мага свой взор. Идеальное, словно высеченное из мрамора лицо отражало лишь ледяное спокойствие.

— Мы не вмешиваемся в ваши дела и не осуждаем обычаи. Οт других народов ждем лишь того же. Не думаю, что это настолько завышенные ожидания.

Эльф потупился, пробормотал извинения.

— Простите, что заостряю на этом непростом вопросе внимание, — вмешался лорд Адсид, — но вы сказали, что некоторые драконы Аролинга не достигли даже возраста зрелости.

Леди Диала, вновь повернувшаяся к ректору, кивнула.

— Какова в таком случае предполагаемая продолжительность жизни принца Зуара? — уточнил магистр.

— Принцу Зуару повезло родиться полуэльфом, — спокойно ответила женщина. — Несмотря на то, что ни о какой любви между его родителями речь идти не может, он все же магически одарен. Юноша может рассчитывать на две-две с половиной сотни лет жизни. Не так уж и плохо.

— А если бы он был чистокровным драконом? — не удержался лорд Адсид.

— В таком случае его дар вряд ли превышал бы пятерку, а продолжительность жизнибыла бы ограничена сотней лет. В лучшем случае.

— Вы так уверенно это говорите…

— Лорд Талаас и его побратимы не первые нарушают закон и идут против воли старейшин. Подобное наказание уже применялось, поэтому я не гадаю, какими могли бы быть последствия.

Она вновь улыбнулась удивительно по-змеиному, и Шэнли Адсид с досадой почувствовал, как по спине пробежал холодок.

— В таком случае брак с одаренной эльфийской девушкой становится для Его Высочества и Владыки Талааса залогом выживания рода, — бесстрастно заключил ректор.

— Вы правы. При этом любой скажет вам, что между будущими супругами должна возникнуть хотя бы сильная симпатия, выражающаяся в притяжении даров. Я, признаться, не могу представить себе ситуацию, в которой у внучки Пророка Нальяса возникла бы сердечная приязнь к бронзовому дракону.

Женщина недоуменно развела руками и, насторожившись, подняла палец, призывая к тишине. Пару мгновений спустя, леди Диала просияла:

— Я выйду мужу навстречу.

Тогда лорд Адсид услышал мерный свист, а, подняв голову, увидел второго черного дракона, приближающегося к скале. Женщина отошла на десяток шагов, боевые маги лорда Адсида напряженно переглянулись. Появление второго огнедышащего ящера им не нравилось, магистр кожей чувствовал их возросшую тревогу.

— Мой лорд, — прошептал Сюррен. — Вы думаете, им можно доверять?

Глава рода Адсид посмотрел на идеально красивую женщину, на черноволосого мужчину, появившегося на том месте, где только что опустился дракон, и вспомнил эмоции Льяны. Девушка предвкушала его встречу с драконами и желала ему добра. Прислушавшись к чувствам Льяны, лорд Адсид понял, что ее отношение за это время не переменилось. Дар Пророка, принадлежавший раньше Нальясу, а теперь Льяне, не мог ошибиться.

— Да, — твердо, но так же тихо ответил магистр. — Им можно доверять.

ГЛАВА 39

Лорд Старенс оказался очень красивым черноволосым мужчиной с яркими изумрудными глазами. Он выглядел немногим старше жены, походка, жесты и мимика говорили, что дракон привык быть хозяином положения. Εго дар, как и дар леди Диалы, поражал мощью и многогранностью. Лорд Адсид знал, что магические силы драконов велики, но лишь рядом с двумя черными ящерами понял, насколько.

Несмотря на значительное превосходство, лорд Старенс предпочитал беседу на равных. Ни взгляда свысока, ни пренебрежения, ни наставительного тона дракон себе не позволил. После вполне благожелательного знакомства он выразил желание говорить только с лордом Адсидом. Того подобная прямолинейность лишь радовала.

Черный дракон слушал рассказ о стараниях принца приворожить Льяну внимательно, время от времени задавал наводящие вопросы, хмурился, поглаживая кольцо с крупным опалом. Леди Диала, сидевшая рядом с мужем, владела собой великолепно, но лорд Адсид готов был поклясться, что она очень зла. Драконица попросила подробней остановиться на ритуалах Видящей и, судя по тону вопроса, заподозрила Арабел в подыгрывании аролингцам. К счастью, это недоразумение быстро прояснилось. Также нашлось объяснение тому, что лорд Фиред казался Арабел в ритуале тоскующим по силе.

— Видящая, как и Пророки, обладает ментальной магией. В этом мире подобные дары большая редкость, — низкий голос лорда Старенса звучал размеренно и спокойно. — В том мире, откуда драконы родом, ментальная магия распространена настолько, что все появившиеся здесь драконы и дракониды ею владели. Но в первые же дни пребывания здесь наш народ утратил этот дар навсегда. Неудивительно, что лорд Фиред скучал по этой способности.

— Говоря откровенно, меня больше интересует, зачем им понадобилась леди Льяна, — холодно подчеркнул лорд Адсид. — Притяжение даров так и не возникло, значит, послужить усилению рода Владыки Талааса девушка не может.

— К сожалению, ответа на этот вопрос у нас нет, — развела руками леди Диала. — Γосподину Нальясу не удалось заглянуть в будущее так далеко.

— Οн не предупредил вас, какая именно помощь может понадобиться, когда сработает оповещающий артефакт? — недоверчиво уточнил лорд Адсид.

Прекрасная женщина покачала головой:

— Нет, не предупредил.

— Но вы все же здесь…

Леди Диала обезоруживающе улыбнулась:

— Он был нам другом. Конечно, мы выполним его просьбу.

Лорд Адсид задумчиво кивнул и перевел разговор на другое. Ректор рассказал о похищении девушки и упомянул многократно зачарованную ящерицу. Мертвое животное драконов крайне заинтересовало. Супруги по очереди исследовали ярко-красную ящерицу, а лорд Адсид внимательно наблюдал за ними, надеясь уловить хоть какие-то отголоски эмоций на бесстрастных лицах.

— Тот, кто это придумал, был очень изобретательным, — подвел итог исследований лорд Старенс.

— И делал подобное зачарование не первый раз, — добавила леди Диала. — Как и трое его помощников.

— Трое помощников? — уточнил лорд Адсид. — Я ощутил дары всего трех артефакторов.

— Возможно, вы правы, — с сомнением посмотрев на ящерицу, согласилась женщина. — Четвертый дар, если есть, исключительно слабый.

— Почему животное будто является носителем частички дара Пророка? — ни к кому не обращаясь, лорд Старенс сосредоточенно рассматривал лежащую на бревне ящерицу.

Οтвета на этот вопрос не знал никто.

Гроза, давившая все утро духотой, наконец-то разразилась. Капли били о навес, погромыхивал гром, воздух стал свежим и чистым, насыщенным запахом мокрой хвои и молодой зелени. Лорд Старенс сосредоточенно изучал ящерицу и кулон, с головой ушел в транс. Леди Диала рассматривала карту, уделяя особенное внимание тому поместью, которое Льяна показала Шэнли Адсиду во сне.

— Судя по знаку, это храм Великой? — полюбопытствовала женщина, указав на участок к востоку от особняка.

— Похоже на то. Хотя я представить не могу, что кому-нибудь пришла бы в голову мысль построить храм так далеко от города, в глуши, — пожал плечами лорд Асид. — Поэтому склоняюсь к мысли, что это кладбище, семейный склеп дворянского рода. Их отмечают на картах похожими знаками.

Драконица задумчиво кивнула, но убежденной не казалась.

— Предполагается, что вы и лорд Старенс будете путешествовать вместе с нами? — уточнил магистр.

Женщина снова кивнула.

— У нас разная скорость передвижения, — намекнул эльф.

— О, об этом не беспокойтесь. Она будет одинаковой, — заверила леди Диала. — Весьма кстати, что вас четверо. Так заклинание будет работать стабильней.

Лорд Адсид окинул собеседницу скептическим взглядом. Леди Диала весело улыбнулась:

— Если наше волшебство вам понравится, если захотите, я поделюсь с вами этим заклинанием. По вашей шкале оно получило бы пометку «8+», но больше из-за расхода резерва, чем из-за сложности сотворения.

— Вы знакомы с нашей системой оценки сложности, — скорей утвердительно, чем вопросительно заметил ректор.

— Это очень логичная и сбалансированная система. Я даже думаю, Кедвосу стоило бы поделиться этими наработками с магами Лиельса и Реввисуона. Это в значительной мере упростило бы обучение волшебников. Сейчас в этом мире, как ни прискорбно, только Кедвоский университет может похвастаться структурированным подходом к обучению магов. Повсюду царит такой же подход, как был в империи Терон, — она неодобрительно покачала головой. — Это существенно замедляет развитие наук и, следовательно, удручает.

— У Его Величества Иокария планы на аролингскую аристократию, — признал лорд Адсид. — Он хочет, чтобы молодые маги обучались в Кедвосе.

— Что-то мне подсказывает, что после вашего и нашего вмешательства в судьбу госпожи Льяны отношения Кедвоса с Аролингом будут серьезно подпорчены, — ухмыльнулась драконица.

— Его Величество будет очень разочарован, — вздохнул магистр.

— Насколько сильно отразится на вас и госпоже Льяне неудовольствие правителя? — склонив голову набок, уточнила леди Диала.

— Он вспыльчив, но отходчив. Он понимает, что ссориться со мной не выгодно. Кроме того, что мой род один из древнейших и наиболее влиятельных, у меня достаточно сильных союзников, с которыми королю придется считаться, — усмехнулся лорд Адсид. — О благополучии семьи леди Льяны я в любом случае позабочусь.

— Не сомневалась ни минуты, — в улыбке красавицы появилось лукавство.

Мгновение магистру казалось, драконица спросит об отношениях, связывающих Льяну с ним, но черноволосая чужачка проявила такт.

— Ваши северные соседи постепенно налаживают торговые отношения с Ρеввисуоном, скоро выгоды торговли с другим материком прочувствует и Кедвос, — вернула беседу в деловое русло леди Диала. — Но можно пойти и другим путем. Особенно, если Его Величество Иокарий будет невыносим. Есть шанс заинтересовать и отвлечь его с помощью студентов с Ρеввисуона.

— Вы возьметесь поспособствовать? — удивился лорд Адсид.

Собеседница кивнула:

— Жаль видеть бестолковые и безрезультатные попытки молодых магов найти наставников, научиться хоть чему-нибудь хоть у кого-нибудь.

— А почему драконы не возьмут на себя обучение молодых? — осторожно полюбопытствовал ректор.

— По многим причинам. Одной из них, например, является существенная разница даров. Трудно без предвзятости и завышенных требований относиться к ученику, который никогда не сможет увидеть волшебства преподавателя, — вздохнула леди Диала. — Как магическая пятерка ничего не может дать магической десятке, так и магические пятнадцать не будут полезны магической пятерке. Дракон просто не поймет тех трудностей, с которыми имеют дело менее одаренные. Не будет чуток и внимателен, станет нетерпелив и неоправданно строг.

Лорд Адсид, сталкивающийся с такими сложностями в университете, понимающе кивнул. Женщина продолжала:

— Постоянно переживая неудачи, магическая пятерка опустит руки и не разовьет дар. Все время натыкаясь на неспособность ученика выполнить простые для дракона задания, дракон в лучшем случае бросит наставничество. Поэтому лорд Старенс и я уверены в том, что людей и эльфов должны обучать люди и эльфы. А для молодых драконов всегда найдется возможность устроить дополнительные занятия.

Она светло улыбнулась, и лорд Адсид невольно залюбовался смягчившимися чертами собеседницы. Ее рассуждения магистру нравились, а перспектива сближения с реввисуонскими государствами воодушевляла.

Лорд Старенс достал из нагрудного кармана карандаш и небольшой блокнот, умостил его на колене. Держа над мертвой ящерицей раскрытую левую ладонь, дракон прикрыл глаза и что-то сосредоточенно писал на листочке. Заинтересовавшись заметками чужака, лорд Адсид улучил момент и заглянул в блокнот. Страницы были исчерканы незнакомыми рунами, не позволяющими даже догадаться о содержании записей.

— Это драконья письменность, — пояснила леди Диала, заметившая любопытство магистра. — Сейчас применяется только для определенных волшебных формул. Для подавляющей части заклинаний мы тоже используем раффиен.

— Признаться, меня очень интересуют те заклинания, которыми драконы пользуются на самом деле. Потому что заклятия, предложенные лордом Фиредом во время отбора невест, были исключительно резервозатратными, — подчеркнул магистр. — Будто он нарочно хотел истощить девушек. Ни один волшебник в здравом уме не допустит такого расхода энергии, даже если у него запас магических пятнадцати.

— Вы правы, — насторожилась леди Диала. — Драконы всегда бережно относились к резерву. Такое транжирство возможно лишь в одном случае… Лорд Φиред не давал девушкам какие-нибудь украшения, которые следовало носить во время испытаний?

— Да, давал, — мрачно подтвердил лорд Адсид. — Защитные амулеты, которые нужно было активировать кровью.

— Даже так, — недовольно нахмурилась женщина и с ухмылкой предположила. — Амулеты наверняка оказались неисправны и не работали на защиту.

Эльф кивнул.

— Это была проверка на совместимость даров, — пояснила леди Диала. — Это своего рода математически выверенная замена любви. Чтобы потомки были сильными, вне зависимости от того, какие чувства испытывают друг к другу родители. Вне зависимости от того, сколько принуждения в их связи.

Выражение лица и тон, которым собеседница произнесла последнюю фразу, натолкнули лорда Адсида на мысли о насилии над девушкой. Он стиснул челюсти, сжал кулаки и, стараясь не дать волю воображению, перевел взгляд на все еще записывающего что-то в блокноте лорда Старенса.

— Ваш муж не использует раффиен, только вашу письменность, — не отрывая глаз от карандаша, выдохнул магистр. — Ящерицу зачаровали драконы.

— Совершенно верно, — согласилась леди Диала. — Мне сейчас трудно сказать, кто именно. Я не помню почерков аролингцев, но одним из артефакторов был лорд Фиред.

Теперь изображать спокойствие лорду стало еще сложней. Разговор с леди Диалой дал много пищи для размышлений, но еще больше поводов для подозрений.

Лорд Адсид пришел к мысли, что аролингские драконы сами устроили похищение девушки. Это могло быть им весьма выгодно. Так они получали двух невест. Одну политически удобную, богатую, способную укрепить союз двух стран. Вторую, Льяну, собирались использовать только в качестве наложницы для рождения здоровых потомков.

Поэтому белый дракон проверял дары на совместимость. Поэтому старался связать принца с наиболее подходящей девушкой!

Как удобно! Получить нужную девушку, обвинить Кедвос в беспечности и недостаточной охране. Потом пригрозить военным конфликтом и вынудить Иокария пойти на торговые уступки, чтобы предотвратить разрыв мирных договоров. А после всего еще и заполучить политически выгодную княжну!

Особенно магистра бесила мысль, что аролингцы вполне еще могли сыграть эту партию до конца и выиграть по собственным правилам. Они могли поработить Льяну, запереть до конца жизни в какой-то глуши и делать вид, что скорбят из-за гибели девушки в пустыне!

— Лорд Адсид! — требовательный голос леди Диалы выдернул ректора из размышлений.

Он взглянул на женщину и почувствовал, как неконтролируемая магия покалывает пальцы. Значит, он снова оказался очень близок к спонтанному разрушительному волшебству.

Прикрыв глаза, стараясь успокоиться и угомонить разбушевавшийся от гнева дар, Шэнли Адсид думал о Льяне, так сильно изменившей его спокойный мир. Страх за нее леденил сердце, выбивал из равновесия, разошедшееся воображение не улучшало ситуацию. Лорд сосредоточился на ее эмоциях, представил большеглазую девушку и вспомнил последнее зачарование, аромат нарциссов и чудесное сияние бирюзового дара. Повторяя себе, что успеет нагнать Льяну и сможет защитить ее, Шэнли Адсид встретился взглядом с серьезной драконицей.

— Мне приятно видеть, что девушка вам так дорога, но все же постарайтесь поменьше думать об аролингских драконах, — посоветовала леди Диала. — Спонтанные разряды нам сейчас ни к чему.

— Проще сказать, чем сделать, — мрачно хмыкнул лорд Адсид.

— Знаю. Думаю, у вас в ближайшее время появится возможность выплеснуть злость на них в бою.

Ее лицо оставалось бесстрастным, во взгляде отражалась удивительная для такой красивой женщины жесткость, а тон намекал на то, что упомянутый бой будет с драконами. Лорд Адсид ничего не имел против схватки и стал вспоминать все известные ему способы защиты от огня, укрепления щитов и лечения ожогов.

Эти мысли его отвлекли, успокоили. Магистр даже перестал проклинать грозу, мешавшую двигаться дальше, и помог своим воинам поставить защиту от чейор и сумеречных тварей.

Лорд Старенс закончил записывать использованные при создании ящерицы формулы, когда ужин был не только готов, но уже и остывал.

— Это во многом новое волшебство, — дракон подвел итог своих долгих исследований. — Основу составляют чары леди Билнии и лорда Фиреда. Более слабый дар, похоже, что эльфийский, тоже творил заклинания. Еще один исключительно слабый маг служил чем-то вроде подпитки и сам не создал никаких чар. Он только помогал поставить определенные точки, но это и все.

— Зачем брать исключительно слабый дар в качестве подпитки? — недоуменно нахмурился лорд Адсид.

Черный дракон в ответ только пожал плечами.

— Какое волшебство они использовали? Какую цель преследовали? — допытывался магистр.

— Я не знаю этих формул, лорд Адсид, — честно признался чужак. — Не знаю. Это изобретения, думаю, лорда Фиреда. Он всегда отличался творческим подходом к проблемам. У него было больше пяти лет, чтобы продумать и опробовать эти заклинания. Мне не разобраться так сразу.

Ректор кивнул и промолчал. Он допускал, что при других обстоятельствах радовался бы тому, что опытный и значительно более сильный черный дракон не может разгадать загадки соотечественника. Но тогда искренние слова лорда Старенса были подтверждением беспомощности, растерянности, блуждания в потемках вслепую! Шэнли Адсид терпеть не мог это чувство собственной никчемности и неопределенности!

Но в тот вечер, сидя у костра со своими воинами и четой черных драконов, глава древнего рода Адсид не мог позволить себе выказывать нетерпение, слабость или тревогу. Он спокойно встретил взгляд лорда Старенса и ровным тоном, выверенным за годы общения с аристократами, произнес:

— Я уверен, у вас ещё получится расшифровать назначение этого нового волшебства. Возможно, вам нужно просто отдохнуть, а решение придет само по себе утром.

— Все может быть, — покладисто согласился лорд Старенс и ласковым движением погладил тыльную сторону ладони леди Диалы. Драконица хотела поддержать мужа и держала его за руку во время разговора с ректором.

Такое проявление заботы они оба явно не считали чем-то особенным, непривычным. Поглядывая время от времени на чужаков, лорд Адсид поймал себя на мысли, что восхищается ими как парой. Они сосуществовали очень гармонично, будто чувствовали малейшее изменение настроения супруга и тут же откликались на него. Удержаться от ранящего сердце сравнения лорд Адсид не смог — слишком ярко напомнили ему драконы, каким чудом было общение с Льяной.

Утренние сборы и походный завтрак оттенили интересное драконье волшебство. Казалось бы, внешне ничего сложного, всего лишь висящая в воздухе платформа, прикрепленная с помощью двух веревок-заклинаний к лукам седел двух стоящих рядом лошадей. Лорд Адсид с любопытством рассматривал молочно-белый овал, снабженный напоминающим нос лодки выступом спереди.

— Это заклинание было придумано для перевозки раненых, — пояснил лорд Старенс. — Платформу не раскачивает из стороны в сторону, как бы быстро ни неслись кони или, — он весело улыбнулся, — драконы. Ни резкие остановки, ни даже отрыв одной из стяжек не повредят седоку. Платформа аккуратно замедлится и опустится на землю. И все это без дополнительных затрат магии, потому что изначально отталкивались от представления, что несомый ранен или даже без сознания.

— Мне уже хочется увидеть это в действии, — коснувшись ладонью неожиданно теплой поверхности, кивнул магистр.

— Хотите сами прокатиться? — предложил лорд Старенс.

— Почему бы и нет? — проверив, не уходит ли платформа из-под ладоней, Шэнли Адсид сел на нее.

Двое телохранителей оседлали лошадей и вначале осторожно и медленно, потом все быстрей скакали по пустоши. Дракон не обманул — магистр не почувствовал никаких неприятных толчков или колебаний, никаких рывков, а еще заметил, что лошади будто не замечают дополнительного веса.

— Должен сказать, это весьма удобное заклинание, — признал лорд Адсид, когда драконы и телохранитель нагнали их. — Нос рассекает воздух, закрывает от ветра, лошадям платформа не мешает.

— Я знала, что вам понравится, — тепло улыбнулась леди Диала и протянула ректору листок. — Я записала вам формулу.

Он с поклоном и благодарностью принял ее и, поменявшись местами с лордом Старенсом, сел в седло.

— Вы позволите узнать, почему вы с мужем отказались от полета, — тронув поводья, спросил лорд Адсид. — Все же для вас, думаю, полет естественен, а на волшебство пришлось тратить резерв.

— Дело в скрытности, — пожала плечами женщина. — Мы не хотим раньше времени выдавать свое присутствие, а дракона в небе очень легко заметить.

С этим доводом сложно было не согласиться.

Большую часть пути до полуденного привала лорд Адсид беседовал с леди Диалой. Драконица с удовольствием поддерживала разговор об алхимии, зачаровании кристаллов, о порталах, но заметно закрывалась, когда речь заходила о ее народе. Хоть эта тема и интересовала Шэнли Адсида больше других, от расспросов ему пришлось отказаться. Ему не хотелось вынуждать женщину придумывать полуправду и отговорки, как и превращать светскую беседу двух союзников в неприятную обоим обязанность.

Во второй половине дня магистр никак не мог избавиться от смутного беспокойства. Оно усиливалось, мешало думать, не давало сосредоточиться ни на чем. Очень раздражало то, что Льяна либо двигалась быстрей, либо изначально была дальше, чем он предполагал ранее. Ведь Шэнли Адсид надеялся встретиться с ней чуть ли не тем же вечером!

Напрасно он вглядывался в горизонт. Напрасно прислушивался к ощущениям, чтобы хоть приблизительно оценить расстояние. Магический фон пустоши слишком сильно искажал восприятие.

Помешивая кашу, Шэнли Адсид постарался сконцентрироваться на эмоциях Льяны. Девушка тоже беспокоилась, все еще считала, что находится в безопасности, но, несмотря на поздний час, почему-то казалась идущей и целеустремленной. В Льяне чувствовались обреченность и решимость, которые Шэнли Адсид объяснял связью судеб. Арабел настаивала, что разрушить эту цепь можно, лишь выполнив волю Великой. Для Льяны это означало скорую встречу с Его драконьим Высочеством Зуаром.

ГЛАВА 40

* * *

Зов помолвки за ночь усилился многократно. Мне снился принц Зуар, покрытое чешуей лицо, сосредоточенный взгляд карих глаз с вертикальными зрачками. Теперь, побывав в воспоминаниях дедушки, я знала, что у драконов в минуты сильного волнения проступают черты ящеров. Во сне я связывала очевидную встревоженность принца с нападением наемников на меня. Видмар правильно сказал, что клятва помолвки сковывала и Зуара, делала его уязвимым. Понятно, что из-за этого он переживал и все время мысленно возвращался ко мне.

Его беспокойство стало для меня приказом, которому не было сил противиться. Клятва подгоняла, не давала отдохнуть, наказывая болью за каждые полчаса передышки. Я не могла сидеть на месте, когда Его Высочество думал обо мне!

Выбиваясь из сил, не обращая внимания на палящее солнце, я шла туда, куда указывала клятва. У меня не осталось ничего. Ни мыслей, ни чувств, ни надежд. Ничего, кроме зова помолвленной клятвы.

Видмар, понимающий, что происходит, наложил на себя и на меня чары отсроченной усталости. Благодаря этому волшебству можно было идти весь световой день, а расплата за поход без остановок настигла бы через неделю. Видмара в этой ситуации искренне радовало то, что клятва, связывающая его с заказчиком, была гораздо менее требовательной, чем моя.

Спать клятва тоже не давала и разбудила задолго до восхода. Пришлось будить Видмара, объяснять, почему я не нахожу себе места и не даю ему отдыхать. Он не спорил, не отнекивался и не корил меня. Только неодобрительно качал головой и досадливо цыкал, обозвав помолвленную клятву бесчеловечной.

Магический фонарь освещал путь, пугал лис и сов, но привлекал сумеречных тварей. Они набрасывались по двое или по трое, подтявкивали, подвывали. Длинные, не помещающиеся в пасти клыки, впивались в поставленные Видмаром щиты-ловушки. Клыки и когти тварей увязали в хитром волшебстве, и это давало мне шанс расправиться с хищниками. Тратить на них время у мне не было ни желания, ни возможности. Я секла тварей огненной плетью, срывая на них злость на поработившего меня клятвой Зуара. По щекам бежали слезы отчаяния, а я с удовольствием и мстительной радостью представляла, что хлещу огнем не хищников, а тяжелую цепь связи судеб и разбиваю ее.

С рассветом стало легче — сумеречные твари боялись дневного света и прятались в берлогах до вечера, а другим хищникам не было до путешественников никакого дела. Зато зов клятвы усилился, появилось ощущение, что я опаздываю и иду недостаточно быстро. Видмар, еле поспевавший за мной, даже не донимал разговорами. На них все равно не хватило бы дыхания ни у него, ни у меня.

День прошел в непрекращающейся гонке. Мне так необходимо было добраться к ночи до принца, что даже в полдень обошлось без привала. На ходу сделанные шляпы из лопухов прикрывали голову от солнца, на бегу проглоченная еда тяжелым комом лежала в желудке и больше раздражала, чем насыщала.

Солнце село. Смеркалось, на востоке появились первые звезды. Стало ощутимо прохладней, хотя нагретая за день земля ещё излучала тепло. Я чувствовала, что до принца, к которому меня привязала проклятая клятва, осталось совсем немного. Чувствовала. Но, несмотря на чары отложенной усталости, уже не могла идти. Колени подгибались, спину ломило, а сил не осталось вовсе. Я села на камень и, не сдержавшись, расплакалась.

Рядом прямо на землю плюхнулся Видмар. Οн тяжело дышал, стирал со лба пот и, отложив в сторону палку с привязанными к ней печеными сомами, разминал затекшую левую ладонь. Он ждал, пока я успокоюсь, и молчал.

Слезы иссякли быстро, потому что из-за обезвоживания плакать было нечем.

— Нужно поискать воду, — просипела я.

— Нужно, — хрипло согласился человек и с очевидным трудом поднялся. Встав, подобрал рыбу и протянул мне руку. — Чуть к северу должна быть речушка. Недалеко.

Я шмыгнула носом, приняла помощь и побрела за Видмаром. Над горизонтом поднималась почти полная луна.

Речушка и в самом деле нашлась недалеко. Видмар встал на колени на берегу, обеими ладонями зачерпывал прохладную воду и жадно пил. Я следовала примеру, второй рукой набирая воду в полые тыквы. Шелестел камыш, пели брачные песни лягушки.

— Здесь городок недалеко, но в него давно никто из наемников не ходит. Все, что могли, уже вынесли, а ходить только за травами накладно, — указав рукой туда же, куда меня вела клятва, сказал Видмар. — От него до Амосгара дня три пути по старому тракту. Но там обходить придется, чтобы подальше от перекрестков держаться.

Я кивала, слушала и так и не отважилась сказать, что клятва ведет меня вовсе не в Амосгар.

Опять снился опоясанный цепями камень. Рядом с ним чаровал над чем-то лорд Фиред, сосредоточенный и решительно поджимающий губы. Я наблюдала за белым драконом, слышала голоса сумеречных тварей у далеких барьеров, но больше не могла различить ничего. Проснулась резко, рывком села на земле, когда лорд Фиред в видении будто посмотрел мне в глаза.

Долго не могла прийти в себя, сообразить, где нахожусь. Ужас пробирал холодом до костей, мелко стучали зубы, противно дрожали пальцы. Силясь успокоиться, подползла ближе к костру, протянула к ещё теплящимся огонькам озябшие руки. Видмар во сне позвал жену по имени.

Стараясь не разбудить человека, я тихо подбросила дров и, глядя на язычки пламени, задумалась о том, что делать дальше. Данная мной клятва оказалась сильней. Значит, Его Высочество Зуар должен будет последовать за Видмаром, чтобы узнать, кто из его подданных отличился сообразительностью и наглостью. Вряд ли ему или Владыке Талаасу понравилась бы зависимость от какого-то аристократического семейства. Насколько я понимала, драконы никому и никогда не простили бы подобный шантаж.

Эта мысль была первым светлым проблеском за последние дни. Мне даже понравилось представлять драконье высочество Зуара, гневающегося на каких-то безликих эльфийских вельмож.

Правда, картину отмщения за меня довольно быстро сменили воспоминания о зачарованных лентах, странных уколах и неестественной влюбленности в кареглазого принца. На душе стало противно и мерзко. Стараясь избавиться от этого чувства, я прислушалась к связи с Шэнли. Янтарный дар был дальше, чем я надеялась, но ближе, чем опасалась. Меня не покидала уверенность в том, что Шэнли уже встретился с леди Диалой и даже нашел с черной драконицей общий язык. Такое развитие событий меня бы очень порадовало.

Некстати проснувшаяся кровная клятва испортила и воспоминание о видении, и мысли о дедушке Нальясе. Образ Зуара, с трудом сдерживающего превращение, раздражал особенно сильно тем, что принц был так похож на своего отца. Оставалось надеяться, что сходство ограничивалось внешностью и не распространялось на личностные качества.

Я разбудила Видмара, коротко объяснила, что клятва велит пошевеливаться. Уже через полчаса завтрак был съеден, немногочисленные пожитки собраны, а костер залит водой. Пожухлую шляпу из лопуха я пока несла в руках, тыквы с водой болтались на поясе, а заклятие отсроченной усталости хранило перетруженные ноги от боли.

Я не ошиблась, считая, что до нужного места оставалось совсем немного, — разрушенный пустошью городок лежал на востоке, издалека был виден ещё сияющий остатками позолоты шпиль ратуши. Поросшая высоким бурьяном дорога уже не меньше полусотни лет лишь указывала направление, в котором можно было найти старый торговый тракт. Она начиналась от городских ворот и шла на юг, пересекая едва заметную тропинку, ведущую на восток к поместью. Клятва помолвки, как и видение у «Недотроги», велела мне идти туда.

Еще не было полудня, когда я, выбравшись из рощи, увидела разрушенный особняк. Тот же дом мне показал дар Пророка, тот же заросший сад. Помолвленная клятва вела меня к нему, понукала, подстегивала так, что я едва не срывалась на бег.

— Льяна, постой! — резко окликнул меня Видмар и схватил за руку.

Я остановилась, повернулась и поразилась тому, как изменился попутчик за короткое время. Теперь он был сосредоточен, выглядел суровым и решительным, недобро и с подозрением поглядывал в сторону сада.

— Ты уверена, что клятва тебя зовет именно туда?

— Конечно! Без нее я никогда бы не нашла сюда дорогу! — резонно возразила я, стараясь подавить поднявшееся из-за задержки раздражение. Каждое мгновение простоя усиливало зов клятвы, гудели кости, саднило за грудиной.

— Это то место, где мне через три дня назначил встречу заказчик, — хмуро сообщил Видмар.

— Но не сейчас же, а через три дня! Может, это вообще обычное место для встречи с наемниками. Пойдем уже!

— Нет, Льяна. Это не обычное место. Оно очень далеко от жилья! — все еще крепко стискивая мое запястье, пояснял Видмар. — Ты разве не заметила, что траву на дороге не приминали? Подходить с севера нет смысла — Амосгар и другие города Аролинга южней. С юга дороги, почитай, нет. Там каменистые овраги. С востока тоже подходить неудобно, большой крюк по пустоши. А единственной дорогой сюда давно не пользовались!

— Что ты хочешь этим сказать? — я нетерпеливо взмахнула свободной рукой. — Что этой дорогой впервые за долгое время воспользуются через три дня? Когда сюда приедет твой заказчик?

Он покачал головой.

— Здесь что-то очень не так, Льяна.

Я взглянула в глаза обеспокоенному человеку и вновь попала в момент заключения сделки с нанимателем. Я все еще не различала его лицо, не слышала голоса, но знала, что он молод, видела, как он протянул кулон на цепочке. На пальце незнакомца серебром блеснуло кольцо с овальным черным камнем.

Я вынырнула из видения, Видмар сильней нахмурился, поджал тонкие губы. Это и горбинка на носу придавали его лицу хищное и настороженное выражение.

— Ты можешь потерпеть? Демоны с тем, что мы так мчались сюда. Это не так страшно! Но, Льяна, ты можешь подождать своего Шэнли?

— Откуда ты знаешь о нем? — я дернулась, хотела было вывернуться, но человек крепко держал мою руку.

— Ты несколько раз произносила во сне это имя. И когда клятва сработала, тоже, — сухо пояснил Видмар. — Я думаю, он едет за тобой. Сюда. Я прав?

Кивнула, растерянно глядя на спутника.

— Ты можешь потерпеть несколько часов? — допытывался он.

На глаза навернулись слезы, а на ответ не хватило голоса:

— Не могу… Очень больно… От клятвы очень больно…

Он тяжело вздохнул, потер ладонью лицо и пробормотал что-то неразборчивое, но явно ругательное. Выпустив мою руку, он переплел пальцы в молитвенном жесте и прижал выпрямленные указательные к губам. Закрыв глаза, Видмар несколько мгновений покачивался взад-вперед и явно просил Пятерых о помощи. Я молила Великую не оставлять меня, сглатывала слезы, силилась успокоиться и не терять присутствия духа. Избавления от порабощающей клятвы помолвки я ждала с нетерпением, а к тому моменту ее зов так измучил меня, что последствия, как и опасения Видмара, не имели больше никакого значения.

— Делать нечего, — мрачно бросил человек. — Придется идти.

Οн мрачно смотрел на заросший сад, охраняемый мраморным эльфом.

— Очень жаль, что нельзя подождать… Я бы туда не совался без поддержки пяти-шести надежных магов…

Я вздохнула и промолчала, Видмар жестом пригласил идти к саду.

С каждым шагом чувствовала, как усиливался зов, все отчетливей ощущала принца, его тревогу и напряженность. Будто он верил, что я появлюсь с минуты на минуту и очень этого хотел, ждал с нетерпением. Бронзовый дракон в своей крылатой ипостаси маячил правдоподобным миражом в паре шагов от меня и безмерно раздражал цветом, ухмылкой, слабостью дара и схожестью с Талаасом. О последнем я даже думать не могла спокойно, поэтому старалась сосредоточиться только на высокой траве, на эльфе-охотнике, на плитках дорожки, давно сдвинутых с мест корнями.

Я остановилась на том месте, где во сне чувствовался барьер. Борясь с определяющей мою жизнь клятвой, осторожно подняла руки и постаралась ощутить волшебство. Защитный кокон был подготовлен, но пока спал, в нескольких шагах справа дремало активирующее заклинание. Видмар его тоже почувствовал и, заметив мои колебания, с явным воодушевлением спросил:

— Ты все-таки хочешь подождать тут?

Я с радостью ответила бы согласием, но клятва была сильней. Отрицательно покачав головой, я шагнула вперед и в тот же миг поняла, что назад дороги нет.

О моем появлении знали. Меня ждали.

ГЛАВА 41

Корявая дорожка обогнула пруд с левой стороны и повела дальше по берегу ручья.

— Здесь очень давно никого не было, — настороженно и как-то зло сказал Видмар. — Почему тогда мне так четко описали путь сюда? Мне сказали и про статую, и про дорожку, и даже про эту проклятую скамейку!

Он указал на когда-то белую скамейку с изящной кованой спинкой. На нее навалилось дерево и не меньше, чем на половину, окружило коконом из коры. В нескольких десятках шагов показались оплетенные плющом колонны, высеченные из серого камня. Судя по раскрошившимся рунам, за разрушенными воротами располагалось какое-то святое место.

— Здесь никогда не назначают встречи с наемниками, — чем ближе были серые колонны, тем больше понижал голос Видмар. — Никогда. Слишком далеко.

— Ты говорил, — сухо бросила я.

— Почему наниматель так подробно описал местность? Здесь давно никого не было! — прошипел он, с тревогой поглядывая на старые руны.

Я молчала. Его попытки найти объяснения меня раздражали, но одергивать человека не собиралась. Это отняло бы слишком много сил, а еще нужно было пройти последние шаги, отделяющие меня от Его Высочества Зуара.

Между серыми камнями трава оказалась примята, ощущалось сторожевое заклинание и дремлющие чары будущего защитного барьера.

— Гляди, протоптана тропинка, — прошептал Видмар. — Как? С других сторон сюда не подойти!

Он снова хотел взять меня за руку, но я не позволила. Что толку от его наблюдений? Какой смысл в его размышлениях? В подозрениях?

Обратно дороги нет. Не для меня.

Тревога в сердце уже давно превратилась в леденящий ужас, но я поняла, насколько все плохо, лишь оказавшись на поляне. По краю кругом стояли светло-серые монолиты, исчерченные рунами. Один из них, опоясанный цепями, высился в центре многолучевой звезды, выложенной синей плиткой.

У противоположного края поляны, шагах в сорока, лорд Фиред, одетый в боевую форму со снежинкой на груди, разговаривал с принцем и с двумя незнакомыми мне женщинами. Одна, пожилая, была почти полностью седой. В длинной косе, уложенной на затылке, широкой лентой вилась рыжая прядь. Эта женщина держала под руку молодую девушку с рыжими волосами.

Схожесть цвета и локонов вначале навела меня на совершенно глупую мысль о том, что на поляне посреди пустоши стояла леди Сивина. Приглядевшись к далекой незнакомке, поняла, что она значительно красивей моей бывшей соперницы, а черты ее лица, скорей, человеческие.

Лорд Фиред заметил меня, что-то прошептал принцу. Тот повернулся и с вальяжностью, казавшейся издевательской, медленно пошел в мою сторону. Грациозность движений молодого полудракона словно подчеркивала сковавшее меня оцепенение.

Удивительно, я чувствовала его приближение, даже не глядя на принца. Почему же мой жених без указания советника не ощутил, что я всего в нескольких шагах? Почему, ведь кровная клятва связывала и его?

С трудом заставляя себя дышать, посмотрела в лицо Его Высочеству Зуару. Зрачки карих глаз были вертикальными, веки изменились, на скулах и щеках отчетливо проявилась чешуя, а сам полудракон казался выше и мощней, чем прежде. Услышала, как рядом отступил на шаг Видмар. Думаю, он, как и я, жалел о том, что нельзя создать щит. Εще в большей опасности я чувствовала себя из-за того, что за спиной Его Высочества остановился бесстрастный лорд Фиред.

— Леди Льяна, — в голосе принца появились шипение и тихий присвист, — рад видеть вас живой и невредимой.

— Я рада встрече, Ваше Высочество, — легко склонив голову в знак приветствия, увидела на его руке кольцо. Серебро, овальный авантюрин необычного черного цвета…

Наниматель Видмара…

В выводе я не сомневалась и мгновения, дар Пророка говорил, что я права, но смысл заказа от меня ускользал. Кровная клятва и так привела бы меня к Зуару! Зачем ему понадобилось меня красть?

Я посмотрела на бронзового дракона, который как раз обратился к Видмару.

— Вы неплохо потрудились и заслужили свои деньги, — с жесткой улыбкой, в которой не было и следа веселости, похвалил принц. Οн выжидающе поднял левую руку: — Кулон.

— У меня его больше нет, господин, — о том, кто перед ним, человек явно не догадывался.

Чешуя на лице Зуара проступила ярче, черты лица изменились, и без того высокий дракон уже чуть ли не нависал над наемником. Тот старался сохранять лицо, распрямил спину и смотрел принцу прямо в глаза. Зуар хотел что-то сказать, но лорд Фиред положил ему ладонь на плечо. Из ноздрей Его Высочества пошел дымок, и все же принц промолчал.

— Где кулон? — холодно спросил белый дракон.

— В пути нас настиг сель. Вся моя команда погибла. Леди Льяне удалось убить ящерицу и высвободить свой дар, — ответил советнику Видмар.

Пожилой дракон вздохнул с явным облегчением и окинул меня удовлетворенным взглядом.

— Какие удивительные прыть и догадливость, — то, что могло стать похвалой, прозвучало издевательством, насмешкой.

Я с трудом подавила нервную дрожь.

— Очень приятно, что и без дара в тебе много жизненной силы. Чудесное дополнение, — лорд Φиред по-змеиному ухмыльнулся.

Я встретилась с ним взглядом и провалилась в видение. В нем белый дракон встал передо мной на колени, за его спиной в цепях билась медная драконица у камня. На ее чешуе мертвым потусторонним светом играла полная луна, ещё касающаяся нижним краешком верхушек деревьев. Лорд занес над головой кинжал и в следующее мгновение пронзил мне грудь.

Я вынырнула из видения, отшатнулась.

— Ну-ну, — осклабился советник, — не бойся.

— Я очень разочарован тем, что вы, господин наемник, не уберегли ящерицу! — прошипел Зуар.

— Я клялся доставить сюда леди Льяну. Не ящерицу, — неожиданно твердо ответил Видмар.

— Справедливое замечание, — удивительно мирно ответил лорд Фиред.

— Он чуть не испортил все! — вспылил Зуар. — Не выполнил приказ!

— Он же вам не нужен. Пусть идет, — вмешалась я.

На несколько нестерпимо долгих мгновений повисла тишина. Даже птицы умолкли. Лорд Φиред хищно и победно улыбнулся, смерил меня взглядом свысока:

— Пусть. Последнюю волю нужно уважать.

Я, стараясь не показывать облегчения, выдохнула. Холодом пробирало от мысли, что Видмар, с которым мы так неплохо поладили, мог не вернуть домой к жене и детям. Это казалось мне ужасающей несправедливостью.

Зуар хотел возразить, но советник поднял палец в останавливающем жесте, и принц осекся.

— Пустошь убьет его и без нас, — хмыкнул белый дракон. — Не стоит нарушать клятвы, если человек все равно не выживет один.

Принц в ответ только усмехнулся. Он, как и лорд Фиред, явно недооценивал умения и навыки Видмара, вполне способного добраться до жилья в одиночку. Разуверять драконов я не собиралась, а терять время не могла. Выхватив из ножен кинжал, порывисто повернулась к человеку, вцепилась в его руку. Мгновение — на его запястье тонкий порез, несколько капель крови. Движение — мой палец пронзает боль, на подушечке рубином собирается кровь.

— Призываю землю в свидетели, — быстро сказала я до того, как наемник оправился от изумления. — Я освобождаю от клятвы.

Кинжал вонзился в землю, запахло влажной травой и мхом. Одновременно с этим я почувствовала, что и в самом деле свободна от клятвы, связывающей меня с Видмаром. Οн смотрел на меня ошеломленно, не находил слов. Неужели в самом деле думал, что я воспользуюсь клятвой, чтобы заставить его биться с драконами?

— Уходи, Видмар. Иди.

— Льяна…

— Уходи. Защита посредников тебе тут не поможет. Я уверена, они нашли способ избежать наказания.

Он усмехнулся, недоверчиво покачал головой, уверенный в силе древних формул. Я заглянула ему в глаза и, крепко держа за руку, постаралась передать Видмару образы. Белый и бронзовый дракон, превращающиеся в людей в саду посольства, истинная сила дара лорда Фиреда, видение о том, какую судьбу он мне уготовил.

Видмар побледнел, отпрянул и нервно сглотнул. Значит, удалось. Я выпустила его руку и отступила на шаг.

Человек посмотрел на советника, на принца, бросил короткий взгляд на стоящих в стороне женщин, легко поклонился:

— Благодарю за сотрудничество. Уверен, если вам понадобятся услуги наемников, господин Кравид с удовольствием примет заказ.

Деловой тон удался ему прекрасно, что лорда Фиреда явно забавляло. Принц, постепенно утративший драконьи черты, удивленно вскинул брови.

— Мы вполне довольныопытом, — заверил советник.

Видмар ещё раз поклонился и ушел, даже не глянув на меня. Я смотрела ему вслед, прислушивалась к шагам и шороху высоких трав по бокам узенькой тропки. Отрешенно думала, что поместье выглядело давно непосещаемым оттого, что драконы просто прилетали к этим камням, к этой синей звезде, болезненно напоминающей об артефакте, едва не уничтожившим мир. Им не нужны были тропинки и дорожки.

Принц Зуар взял меня за руку — я вздрогнула от неожиданности, резко обернулась к полудракону и попыталась высвободиться.

— Постой смирно, — жестко велел лорд Фиред, вынув из длинного плоского футляра розоватый кристалл на длинной цепочке.

Матово поблескивающий артефакт замер над соединенными ладонями, советник, держащий кристалл за цепочку, закрыл глаза и ушел в транс. Маятник начал раскачиваться и почему-то показывать на мои ноги.

— Клятва помолвки больше не действует. Условия выполнены, — спустя минуту вынес вердикт лорд Фиред. — Но аура не свободна от примесей.

Он нахмурился, оценивающе меня рассматривал. По мне, словно кусок льда, скользнуло прощупывающее заклинание.

— Зуар, отойди, чтобы ауры не наслаивались друг на друга, — скомандовал белый дракон.

Принц не прекословил, отступил и ласковым движением взял за руку рыжеволосую девушку, которую подвела к этому краю поляны мать. Незнакомки были слишком похожи между собой статью и чертами, чтобы возникали сомнения в родстве. Такая же голубоглазая, как и мать, девушка выглядела очень болезненной и хрупкой. Она будто просвечивалась, на тыльной стороне ладоней виднелись вены, особенно заметные на бледной коже. Я не могла избавиться от впечатления, что достаточно положить руку девушке на плечо, и ее колени подогнутся.

С ней обращались бережно, вверяли друг другу, как драгоценность. Из-за остаточного действия только что снятой клятвы помолвки я чувствовала принца. Зуар восторгался девушкой. Неудивительно, учитывая влюбленный взгляд, которым он ее окинул. Несмотря на то, что рыжеволосая красавица обладала всего лишь магической тройкой, я была совершенно уверена в том, что она чистокровная драконица. Дочь лорда Фиреда и, судя по воспоминаниям дедушки, леди Билнии.

Пожилая, некогда рыжеволосая драконица прищурилась, разглядывая меня, мою ауру.

— Странный дар, — заявила она.

— Он подходит! — твердо, не допускающим возражений тоном, ответил лорд Фиред. — Очень много совпадений. Он приживется и будет совместим с даром Зуара. Дети будут сильными, с долгой жизнью.

— Ты спиральки посчитал примесями в ауре? — поменяла тему леди Билния.

— Нет. Обрати внимание на ноги и спину, — посоветовал лорд Фиред.

Он усилил свое исследующее заклинание, седая драконица тоже прощупывала меня. Ощущение было мерзким, обездвиживающая составляющая изучающих заклинаний ярко напомнила о рабстве, о проверяющих чарах бывшего хозяина. Он время от времени осматривал и обновлял магическое клеймо. Подобно ему, заклинание отложенной усталости загорелось огнем в точках приложения. Из-за двойного исследования боль была дикой, почти невыносимой, а я не могла ни пошевелиться, ни защититься!

Почувствовала себя даже не рабыней, а бессловесной коровой на ярмарке. Живой товар, носительница нужного драконам дара. И только…

Боль пропала так резко, что я с трудом удержалась на ногах.

— Это заклятие отсроченной усталости, — вынесла вердикт леди Билния.

— Да, оно, — согласился лорд Фиред и, не посчитав необходимым даже заговорить со мной, начал плести чары, обезвреживающие это волшебство.

Моя попытка сбежать была глупой и обреченной на неудачу. Я это знала, как знала и то, что не могла сдаться без боя. Не рассчитывая на успех, я поставила щит, рванула в сторону заросшего сада. Мой заслон почти сразу хрупнул, но вслед не полетели заклятия. Даже моя атака ничего не изменила!

Лорд Фиред защищался небрежно, с презрительной ухмылкой. Мои чары были для дракона смешно слабыми. Он же прикрывал и бросившегося за мной принца. Зуар догнал меня быстро, повалил на землю, вцепился мне в руки так сильно, что казалось, вот-вот сломает кости. Но я все равно умудрилась сплести отталкивающие чары — принца ударило в грудь и отшвырнуло на несколько шагов.

Встать не успела — накрыло волной обездвиживающей немощности. Мышцы тянуло, суставы выкручивало, перед глазами поплыла пелена, будто вся усталость последних дней навалилась махом.

— Лишь бы дар прижился! — с чувством сказала девушка, склонившаяся надо мной.

Я предпочитала смотреть на ее рыжие локоны, а не в лицо и уж тем более не в глаза. Слишком хищной была ухмылка, слишком жадным, алчущим был ее взгляд.

— Уверена, что в этот раз получится, Хильми, — заверила леди Билния, оплетающая меня почти незримой сетью чар, обезвреживающих заклятие отсроченной усталости. — Столько воли, такая живучесть должны принести нам удачу.

— Это будет уже четвертая попытка, — вздохнула девушка.

— Это не повод отчаиваться, — твердо возразила ее мать. — У тех эльфиек дары были значительно слабей, и совпадений было меньше.

— Не забывай, что они были простолюдинками, — раздался рядом голос лорда Фиреда. — Их одаренность в некоторой степени случайность. Эта жертва аристократка. Магическая одаренность прослеживается в роду через века.

— В этот раз получится, — леди Билния обняла дочь, поцеловала в висок.

— Хорошо, что ты вспомнил о запрете атаковать магией.

Судя по всему, дракон, к которому я не могла повернуть голову, подал принцу руку, помог подняться.

— А то, что она атаковала, точно не опасно? — уточнил Зуар.

— Точно, — спокойно ответил невидимый мне советник. — След на ауре оставляют только направленные на нее чары. К ночи все выветрится. Аура будет чиста, тогда и начнем. Удачно, что получится провести ритуал в первую ночь полнолуния.

Зуар подошел ко мне, опустился рядом на колено и, завладев моими безвольными руками, связал запястья. Веревка, которую он использовал, блокировала магию, и к телесной усталости добавилось противное, сосущее под ложечкой ощущение пустого резерва.

— Это будет быстрая смерть, если не станешь дергаться, — в карих глазах принца не отражалось ни сожаления, ни сомнений. Только уверенность в собственной непогрешимости и в том, что он имел право так поступать со мной.

Истинный сын своего отца…

ГЛАВА 42

* * *

— Они мчались так, будто за ними гнались все звери пустоши! — осматривая следы, выпалил Сюррен.

— Судя по тому, что мы их до сих пор не встретили, все может быть, — кивнул лорд Старенс.

— Наверняка виновата клятва помолвки, — стараясь сохранять хотя бы видимость спокойствия, предположил лорд Адсид.

Ректор места себе не находил от тревоги не только потому, что догнать Льяну до сих пор не удалось. Он чувствовал ее отчаяние, непонятную слабость и внезапную опустошенность резерва. Единственным утешением стали заверения Сюррена в том, что до поместья, которое девушка показала в сновидении, осталось меньше дня пути. По расчетам телохранителя, они должны были оказаться рядом с особняком на закате.

Χоть Шэнли Адсид и считал, что его отряд продвигается чуть ли не преступно медленно, он не мог ускорить лошадей магией или использовать отложенную усталость. Эти заклинания нестабильно работали с животными и могли создать больше сложностей, чем принести пользы.

— Понятно, что вы переживаете за нее, — леди Диала подошла к ректору на привале и сказала тихо, будто желая сохранить разговор в секрете. — Я не хотела говорить при всех, не знаю, как отреагируют на мои предположения ваши воины.

Лорд Адсид кивнул и показал, что внимательно слушает.

— Судя по всему, у особняка нас ждет серьезная схватка. Скорей всего, нашими противниками станут огнедышащие драконы, не просто готовые убивать, а считающие убийство простейшим выходом.

— С некоторых пор я догадываюсь, что так и будет, — мрачно согласился русоволосый эльф. — Воинов я предупрежу. Они подготовятся к сражению. Должен признать, во многом их решимость будет обусловлена вашим присутствием.

— Конечно, поддержка черных драконов станет серьезной помощью. Но это не все, — леди Диала покачала головой. — Вы наверняка заметили, что мы с мужем не бездельничаем в дороге.

— Заметил, — подтвердил лорд Адсид, обративший внимание на то, что оба черных дракона уходят в транс от привала до привала.

— Мы создавали защитные артефакты для вас и ваших спутников.

С этими словами леди Диала протянула на раскрытой ладони четыре плоских камушка, темно-зеленую поверхность которых расчерчивали серебряные и золотистые полоски. Чары артефактов ощущались, но не отчетливо, и лорд Адсид связывал это с высоким уровнем использованных заклятий. Он поблагодарил и, выжидающе подняв брови, ждал пояснений.

— Это волшебство — изобретение лорда Старенса. Охранные чары на стоянках драконов обычно нарушают работу амулетов непрошеных гостей, — спокойно рассказывала женщина. — Защита аролингцев эти артефакты даже не определит. Значит, не сможет нейтрализовать.

— Интересное волшебство, полезное, — уважительно ответил Шэнли Адсид. — От чего оберегают эти вещи?

— Упор сделан на защите от драконьего огня. Устойчивость к ядам, к ледяным стрелам, к шарам молний и прочим распространенным атакующим заклинаниям существенно повысится. На щиты понадобится значительно меньше сил, — по-деловому сухо поясняла драконица. — Чувство правильно рассчитанной защиты появится в бою, предсказать приблизительный расход силы нельзя. Возьмите один камушек, сожмите в ладони, — взглянув в глаза магистру, посоветовала леди Диала.

Прохладный артефакт быстро потеплел от прикосновения, пощекотал ладонь приятной на ощупь магией. Определить заклинания ректор не смог бы при всем желании, но он и не ждал другого. Лорд понимал, что магической десятке не разобраться в волшебстве, созданном исключительно сильным даром.

— Теперь этот артефакт ваш. Он вас запомнил и может принадлежать только вам, — пояснила леди Диала.

Телохранители восприняли новости о вероятной битве с аролингскими драконами без удивления, потому что давно пришли к таким же выводам. Появление хитрых амулетов было воспринято с воодушевлением, как и заверения лорда Старенса в том, что они с женой тоже будут сражаться, если возникнет необходимость.

Больше о недалеком будущем не говорили. Чем ниже склонялось солнце к горизонту, тем тише становились члены небольшого отряда. В сердце поселилась тревога. Лорд Адсид замечал, что ожидание боя угнетало всех, даже черных драконов, которым не было равных по силе.

Магистр с горечью думал о том, что у неестественно быстро истощившейся Льяны никак не восстанавливался резерв. Судя по ощущениям, она либо спала, либо была без сознания. Понимая, что истощенная девушка не сможет защитить себя в бою, Шэнли Адсид то и дело поглаживал притороченные к поясу кристаллы восполнения резерва. Χорошо, что родители Льяны даже не догадывались, в какой ситуации пригодится подаренная ими энергия.

Прислушиваясь к почти неощутимому отклику девушки, лорд Адсид в сгущающихся сумерках вглядывался в недавно примятые травы, в разрушенный пустошью особняк.

— Постойте! — раздался из-за высокого кустарника хриплый голос.

Магистр осадил коня, Сюррен, ехавший с ним в паре, поступил так же.

— Кто из вас Шэнли? — вглядываясь в лица всадников, спросил вышедший из-за раскидистого орешника человек.

— С кем имею честь говорить? — вежливо поинтересовался глава рода Адсид, рассматривая мужчину, внешность которого Льяна четко описывала по видениям.

— Меня зовут Видмар, — горбоносый аролингец приложил руку к груди в приветственном жесте. — Я сопровождал сюда Льяну.

— Как вы интересно обрисовали свою роль, господин наемник, — невесело усмехнулся магистр.

Он спешился, подошел к человеку.

— Последние дни Льяну тащила сюда клятва помолвки, а вовсе не мой контракт, — твердо пояснил Видмар. — Так что верно получается. Я сопровождал ее.

— Где она теперь?

— В опасности, — встретив взгляд собеседника, мрачно ответил человек.

— Подробней и по порядку, пожалуйста, — холодно велел лорд Адсид.

— Моих людей и меня наняли, чтобы выкрасть и доставить сюда Льяну, — по-военному сухо начал рассказывать Видмар. — Личность заказчика была скрыта магией. Οн дал мне ящерицу, способную найти Льяну. Эта ящерица укусила девушку и перетянула на себя все магические силы. Льяна полностью лишилась магии.

Лорд Адсид обменялся короткими взглядами с черным драконом, замершим рядом с эльфом.

— В бою я потерял много людей. Остальных убил сель. Льяна поняла, что ее магическая болезнь связана с ящерицей, и убила ее при первой возможности. Так она вернула себе силы и спасла мне жизнь.

— Она связала вас кровной клятвой? Οбязала не причинять вред и защищать? — уточнил магистр.

— Да, связала, — глухо подтвердил Видмар.

— Почему же вы не защищаете ее сейчас? — ничего не выражающим тоном полюбопытствовал лорд Адсид.

— Узнав, кто мой заказчик, Льяна освободила меня от клятвы, — заявил человек.

Ректор вопросительно изогнул бровь, ожидая пояснений.

— Моим заказчиком оказался принц Зуар.

— Откуда такая уверенность? — уточнил лорд Старенс. — Вы прежде видели его?

Видмар покачал головой:

— Нет. Не видел. Льяна как-то хитро поделилась со мной знаниями. Она держала меня за руку, посмотрела в глаза, и в следующий миг я знал, что молодой заказчик — принц Зуар, бронзовый дракон. Что рядом с ним белый дракон, лорд Фиред. В стороне стоящих женщин Льяна не знала, но думала, что одна из них леди Билния. А ещё она показала мне кусочек будущего.

Лорд Адсид с трудом удержался от поторапливающего жеста.

— В нем лорд Фиред в свете полной луны убивал Льяну, — закончил рассказывать человек.

— Первая ночь полнолуния сегодня, — подметила леди Диала, подошедшая к мужу.

— Но зачем им убивать девушку? — недоумевал лорд Старенс. — Насколько я понял, они сделали все возможное, чтобы у нее возникли чувства к принцу.

— Думаю, правильней будет сказать: «Они сделали все, чтобы заполучить ее», — мрачно поправил лорд Адсид. — Им нужен ее дар, не сама леди Льяна. Признаться, меня сейчас не интересуют их мотивы. У нас мало времени. До восхода луны считанные часы.

— Вы правы, — согласился дракон и повернулся к наемнику. — Спасибо за предупреждение и за сведения о девушке, господин Видмар. Что вы собирались делать дальше?

— Я собирался идти с вами туда, — человек кивнул в сторону заросшего сада. — Думаю, в такой ситуации опытная магическая восьмерка вам не повредит.

— Вы готовы рискнуть собой ради почти незнакомой девушки? — уточнила леди Диала.

— Она спасла мне жизнь, — пожал плечами наемник. — Кроме того, я должен ей за погибшего друга. Она очень помогла в сложной ситуации. Я искренне восхищаюсь ее силой духа. Жаль будет, если такую девушку погубят драконы, о которых я и так невысокого мнения.

Лорд Адсид не удержался и посмотрел на супругов. Те переглядывались, на лице прекрасной женщины играла улыбка. Сразу становилось понятно, что они не восприняли слова аролингца на свой счет.

— Где расположились драконы? Как далеко отсюда? — окинув взглядом стремительно темнеющее на востоке небо, спросил магистр.

— Где-то три четверти часа пути, если идти быстро. Лошади там, правда, не пройдут, — с сомнением покачал головой Видмар. — Много корней и торчащих как попало плиток. Даже странно, что на той поляне, где драконы обосновались, синяя плитка осталась нетронутой.

— Синяя плитка? — насторожился лорд Старенс.

Человек кивнул:

— Там такой круг из стоячих камней, а посередине большая звезда из синей плитки.

Супруги вновь обменялись взглядами, на сей раз обеспокоенными.

— Что не так? — тут же спросил лорд Адсид.

Драконица вздохнула:

— Теперь понятно, почему эта область так странно обозначена на карте. Там источник силы. Если уметь им пользоваться, можно творить чудеса. И леди Билния, и лорд Фиред знают, как использовать подобные места.

— В худшем случае они смогут заставить источник сражаться на их стороне, — мрачный лорд Старенс сложил на груди руки. — Тогда против нас будет на одного дракона больше.

— Как этого избежать? — по скупой мимике собеседника лорд Адсид догадывался, что ответ ему не понравится.

— Нужно появиться у звезды только после того, как начнется ритуал, — бесстрастно, словно речь шла о простой формуле, сказал дракон. — Тогда у лорда Фиреда и леди Билнии не будет возможности перенаправить источник на атаку или на защиту.

Видимо, он заметил выражение лица Шэнли Адсида, потому что поспешил добавить с куда большим сердцем, чем прежде:

— Мне тоже не нравится происходящее. Но ситуацию нужно оценивать трезво. Особенно, если в игре оказывается источник! — припечатал лорд Старенс. — Напомню, что господин Нальяс был нам хорошим другом, и у нас нет никакого желания подвергать жизнь его внучки опасности.

Магистр выдохнул через плотно сомкнутые губы, пошевелил пальцами, чтобы сбросить напряжение и избавиться от характерного покалывания в ладонях. Воскресив в памяти образ сероглазой девушки, сидящей напротив за ужином, Шэнли Адсид в который раз сказал себе, что это не только прошлое, но и будущее. Эта мысль помогла сохранять спокойствие и держать под контролем разбушевавшийся дар.

— Я пойду первой, — в мелодичном голосе женщины слышались металлические нотки, оттого ещё более ласковым показалось ее движение, когда леди Диала погладила мужа по плечу. — Раздвину щитовые плетения так, что аролингские драконы не почувствуют нас раньше времени. Пожалуйста, устройте на ночь лошадей, защитите их. Здесь наверняка водятся хищники.

Лорд Адсид решил не спорить и вместе со своими воинами построил магический загон для животных. К его удивлению, Видмар вызвался помогать, объясняя решение тем, что всем нужно поберечь резервы перед боем. Поэтому будет справедливо, если каждый потратится только на пятую часть заклинаний. Такая мотивация магистру понравилась, как и вообще нежелание наемника оставаться в стороне.

Первый же уровень драконьей защиты удивил тем, что оказался куполом. Из-за этого создавалось впечатление, что лорд Фиред опасался вмешательства и наблюдения с воздуха. Проходя через укрепленную светящимися распорками прореху, магистр поинтересовался у лорда Старенса, всегда ли заслоны драконов таковы.

— Нет, — покачал головой собеседник. — Зато теперь мне любопытно, знает ли о делах своего сына и советника Владыка Талаас.

Имя бронзового дракона прозвучало с отторжением, но лорда Адсида это не удивило. Он помнил, что другие общины считали аролингцев отступниками, а вот мысль о внутреннем расколе в соседнем государстве была новой. Осторожный вопрос об этом дал неожиданный ответ.

— Мы с друзьями раньше немного присматривали за аролингской общиной, — признал черноволосый лорд. — Поэтому я знаю, что разлад есть. Так, лорд Фиред не делится с лордом Талаасом, которому клялся в верности, результатами исследований в области магии крови и кристаллов. Более того, он обманывает правителя, говоря, что успехов нет. Эльфийские маги радуют своего короля значительно чаще.

— Учитывая то, что изначальные драконы Аролинга бездетны и в скором времени умрут, не вижу особенного смысла в интригах лорда Фиреда, — признал лорд Адсид. — Ему некому передать влияние, богатства или знания.

— Вы правы, некому, — задумчиво кивнул лорд Старенс, наблюдая за тем, как леди Диала устанавливает последнюю распорку в куполе второго уровня.

— За этим барьером нельзя переговариваться, — предупредила вернувшаяся к спутникам драконица. — В защите есть заклинания, улавливающие речь.

ГЛАВА 43

* * *

Из-за снятия отсроченной усталости я большую часть дня проспала. Заблокированная веревками магия усиливала слабость, от голода и жажды кружилась голова, но просить этих драконов я не стала бы ни за что. Не хватало только унижаться! На один жест милосердия они сподобились сами — Зуар перенес меня в тень.

Вечерело. Со своего нового места я видела выложенную плиткой звезду, опоясанный цепями камень в центре, лорда Фиреда, заговаривающего камни, стоящие на вершинах лучей. Вдалеке выли сумеречные твари.

На другой стороне поляны леди Билния возилась с незнакомым зельем. От него по земле стелился пахнущий хвоей дымок. Драконица разлила готовый состав по двум плоским металлическим мисочкам и подошла ко мне. Поставив плошки по обеим сторонам от моей головы, видимо, мысленно произнесла какое-то заклинание. Потому что дымок послушными ей змеями оплел мои руки и тело.

Зуар подвел ко мне Χильми, помог ей опуститься рядом со мной на колени. Девушка, поблагодарив принца за помощь поцелуем, уверенно положила ладонь мне на грудь. Дымок от плошек оплел и драконицу, а когда на ее скулах заблестела медью чешуя, Хильми встретилась со мной взглядом.

Οна делилась воспоминаниями, чтобы мой дар узнал историю своей будущей хозяйки. Даже зная мотивы Хильми, чувствуя ее хищнический настрой, я не могла высвободиться из навязанного мне транса.

Я видела огромный котел, заполненный расплавленным золотом, видела леди Билнию и лорда Фиреда в драконьих обличьях. Они денно и нощно поочередно поддерживали нужную температуру металла, чтобы там могло развиваться яйцо. Я видела рождение болезненной медной драконицы с голубыми глазами, вместе с ней делала первые шаги и радовалась пробуждению магического дара. Потом пришло осознание того, что дар ничтожно слаб. Я ощущала ее страх и беспомощность, горе ее родителей, осознавших, что Хильми не доживет и до ста лет.

В воспоминаниях девушки лорд Фиред клял сам-андрун, отвергнувших богатые подношения и не сменивших гнев на милость, когда он на коленях вымаливал разрешение посетить место восстановления запала. Обе Госпожи даже не спросили, за себя ли он просит. Тогда же у белого дракона и появилась идея позаимствовать для дочери дар и жизненную силу у кого-нибудь другого. Он долго работал над заклинаниями, изобретал ритуал и не считался с жизнями рабов.

Так лорд Фиред пришел к необходимости пользоваться зачарованной ящерицей. Эти животные, благодаря чарам и схожести с драконами, могли за несколько дней насытить дар жертвы воспоминаниями Хильми, чтобы магия прижилась. Саму ящерицу нужно было некоторое время вскармливать кровью жертвы. Поэтому Зуар так сильно поранил меня во время обмена помолвленными клятвами, поэтому кинжал вбирал мою кровь.

Неудачи девушка переносила очень тяжело. И дело было не только в крахе надежд, но и в телесной боли. Дары трех моих предшественниц очень быстро отторгались, несмотря на заранее определенную совместимость. После каждой попытки Χильми долго болела и приходила в себя. Силы бороться за жизнь, какой бы короткой она ни была, девушке давала любовь к Зуару и его ответное чувство. Без него она сдалась бы, даже не достигнув совершеннолетия, которое отпраздновала два месяца назад.

Зуар хотел взять возлюбленную в жены, но Владыка Талаас и слышать не желал о подобном. Вернее, с ним никто никогда даже не затрагивал подобную тему, слишком категорично и нетерпимо он обозначил свою позицию с самого начала. Он видел в качестве жены сына лишь чистокровную эльфийку с сильным даром. Требование лишь частично основывалось на логичных размышлениях об укреплении рода. Ослепленный любовью к Мадаис, он искренне верил, что только такой брак принесет счастье Зуару.

Поэтому отношения принц и Хильми хранили в секрете, решив поставить Талаасу свои условия, когда удастся усилить девушку за счет чужой магии и жизни. Разумеется, ни о каком браке принца с продиктованной Владыкой невестой речь и не шла.

Леди Билния, в свое время жестоко разочарованная тем, что Талаас предпочел Мадаис, и лорд Фиред, желавший поквитаться с побратимом за казавшееся ему несправедливым наказание сам-андрун, всячески поддерживали молодую пару. Учитывая желание Зуара и Хильми пожениться, дар жертвы подбирали так, чтобы он подходил обоим. Ради сильного союза, ради здорового потомства. К мысли сделать отбор невест одним из условий перемирия с Кедвосом Владыку Талааса тоже подвел лорд Фиред.

Последним видением в трансе стали мечты Хильми. Она видела меня лежащей на синей плитке, своего отца, склонившегося надо мной, с замиранием сердца ждала, когда природная энергия сконцентрируется на центре звезды, точно подо мной. Она предвкушала тот удар, что оборвет мою жизнь, переплетет энергию источника с моим даром. Хильми готовилась к тому, что лорд Фиред поранит и ее, чтобы отдать отнятое у меня.

Хильми надеялась на ритуал, до которого оставалось не больше пары часов, а я не могла пошевелиться от ужаса. Чувствуя, как против воли текут слезы, я смотрела на истощенную затянувшимся волшебством драконицу и понимала, что до следующего полнолуния она не доживет и знает об этом. Поэтому кровная клятва помолвки так торопила меня. Чтобы дать Хильми шанс.

Надо мной сияла звездочка. Я старалась смотреть на нее, а не на Зуара, зажигающего факелы, и не на лорда Фиреда и леди Билнию. Они ходили от луча к лучу, от камня к камню и пробуждали источник. Чувствовалось, как синяя звезда откликается, начинает концентрировать энергию и направлять к центру. Это была хищная сила, такая же, как и использовавшие ее драконы.

Когда все факелы в кругу загорелись, Зуар отвел девушку к центральному камню. Хильми сменила ипостась, но и в этом облике она выглядела болезненной и очень слабой. Зуар и родители девушки закрепили цепи. Из воспоминаний Χильми я знала, что цепи помогали ей сделать то, на что магическая тройка была не способна. Они вбирали силу источника и передавали ей. Все ради того, чтобы дар прижился.

Чешуя медной драконицы поблескивала в свете стоящих кругом факелов и показавшейся над верхушками деревьев луны. Лорд Фиред, леди Билния и Зуар начали ритуал. Из-за их заклинаний лучи синей звезды пульсировали силой, и волны постепенно подбирались все ближе и ближе к центру.

Белый дракон вышел из круга, подошел ко мне. Я со всей силы лягнула его. Он не ожидал удара, вскрикнул от боли, едва удержался на ногах. Согнувшись, потирал пострадавшую голень, на лице отчетливо проступила чешуя. Пользуясь тем, что остальные заняты и не могут покинуть свои места, я вскочила и метнулась к деревьям. Ударить меня магией дракон не мог, а бегала я точно быстрей хромающего старика.

Вокруг кольцом заполыхали деревья и трава. Огонь гудел, хрустел ветками, глаза слезились от дыма.

Я замерла в ужасе. Бежать было некуда! Освободиться от веревок я не сумела и не могла колдовать. Не могла защититься от огня!

— У меня нет времени на глупости! — послышался рядом голос лорда Фиреда.

Оглянувшись, увидела, как рассерженный белый дракон, окруженный поблескивающим коконом, прошел прямо сквозь пламя. Он преодолел последние два шага до меня и, схватившись одной рукой за связанные запястья, ударил по лицу.

Οт боли брызнули слезы. Лорд Фиред погасил пламя и, понукая, сильно тыкая меня в спину, погнал в сторону звезды. Там он подхватил меня на руки и положил в центр — хищная звезда полностью подчинила меня своей воле. Я запуталась в магических нитях ритуала и почти не соображала, где нахожусь, знала лишь, что нужно продолжать бороться.

Если я не хочу, меня нельзя сделать полноценной частью ритуала! Нельзя!

Лорд Фиред покачивался взад-вперед, будто мысленно читал заклинание. Я слышала шорох песка, пахло раскаленными камнями, волосами играл горячий ветер, сухая трава щекотала лицо. Отрицая чужую магию, я старательно цеплялась за настоящее, не позволяя навязанному видению утянуть меня в ритуал.

Неотрывно глядя на лорда Фиреда, отмечала, как черты его лица постепенно становились драконьими. Изменились брови, веки. Скулы и щеки полностью покрыла кажущаяся серебряной чешуя. Попытки подчинить меня выматывали советника, очень дорого ему обходились, хоть он и подпитывался за счет звезды.

Луна высоко поднялась, давно перестала цепляться за верхушки деревьев. Прикованная к скале медная драконица беспокойно била крыльями. Ее небольшой резерв был переполнен. Лорд Фиред зачерпнул силы звезды, его чешуя вспыхнула внутренним светом, влияние на меня усилилось многократно.

Казалось, я осталась одна, в безопасности. Вокруг раскинулась пустыня, раскаленная за день солнцем. Ночной ветер ласково трепал волосы, над головой маняще сиял чуть искривленный молодой месяц. Временами мне чудилось, что он очень похож на кинжал. Я знала, что права, и, цепляясь за это ощущение, пыталась вернуться в настоящее. В какой-то момент мне даже удалось увидеть держащие кинжал руки, покрытые чешуей.

Кинжал покачивался взад-вперед, будто им замахивались, примерялись к удару. Темноту прошила ослепительно белая молния. Крик боли, звон металла, ударившегося о плитку, ощущение падения куда-то.

Пустыня пропала. Я оказалась там, где была на самом деле. Рядом дергалась в цепях драконица, прямо надо мной стоял белый дракон, сбоку вспыхивали разноцветные всполохи заклятий — шел бой.

ГЛАВА 44

* * *

Темноту разгоняли тусклые магические фонари. Идти в полном молчании было тяжело, поневоле возникало чувство близкой ловушки, напряжение возрастало с каждым шагом. Его усиливали страх и отчаянная решимость Льяны. Прислушиваясь к чувствам девушки, Шэнли Адсид повторял себе, что она не сдастся без боя. Эльф надеялся, ее сопротивление выиграет для него несколько дополнительных минут.

Γде-то впереди запылал лес. Шэнли ускорил шаг, нагнал леди Диалу, шедшую в начале цепочки. Женщина, подняв раскрытые ладони, искала ловушки и следующие круги драконьей защиты.

— У нас остаются считанные минуты! — начертал лорд Адсид в воздухе.

Красавица кивнула, рядом появился Видмар и, с видимым усилием используя слишком сильное для него заклинание, нарисовал рядом со словами ректора поляну такой, какой он ее запомнил. Судя по картинке, тропинка выходила к большому камню, закрывавшему обзор, поэтому леди Диала взяла левей.

Вскоре она наткнулась на последний охранный круг, но долго возиться с ним не стала. Немного раздвинув щитовые плетения, она, к несказанному удивлению Видмара, превратилась в дракона и крыльями расширила проход. Шэнли Адсид проскользнул под сень деревьев, окружающих поляну со звездой, и в который раз поразился силе драконьих чар.

Защита прекрасно маскировала, полностью скрывая свет факелов, тусклое сияние звезды и речитативное песнопение на раффиене. Подкравшись ближе к краю поляны, магистр увидел прикованную к камню драконицу, принца и седую женщину, стоящих на противоположных лучах звезды. Сама звезда была словно заключена в купол охранного волшебства.

— Защиту источника не пробить снаружи, — прошептал склонившийся к магистру лорд Старенс. — Нужно вначале убрать усиление от огня факелов, потом сделанную через камни привязку к силе земли, а потом выбить из круга Зуара и леди Билнию.

— Тогда за дело! — твердо ответил лорд Адсид.

Факелы гасли один за другим, погрузившиеся в транс маги до поры не замечали ничего вокруг, как и лорд Фиред, частично принявший драконий облик. Советник склонился над Льяной, а Шэнли Адсид с ужасом понял, что не чувствует отклика безвольно лежащей девушки. Подавляя паническую мысль об опоздании, эльф старался разрушить привязку к силе земли и прислушивался к ускорившемуся речитативу.

В руках белого дракона появился клинок. Больше ждать Шэнли не мог — удар по барьеру. Εще один и еще! Принц и женщина сбились с ритма, защита источника истончилась.

Новый удар — белая молния вышибла нож из рук лорда Фиреда.

Крик боли и ярости — и без того уже непохожий на человека белый дракон полностью сменил ипостась. Весь его гнев, все пламя были направлены на Шэнли. Скрежет когтей по плитке, поток огня, от которого эльф едва успел закрыться. Щит плавился по краям, вонял паленой костью так, что нечем было дышать. Магистр вливал силы в защиту и понимал, что без подарка черных драконов уже превратился бы в пепел.

Улучив момент, он спрятался за камнем. Переводя дух, понимал, что растратил на один лишь заслон почти треть резерва. Справа и слева шел бой, мелькали заклинания, трещали горящие деревья.

— Не думал, что вы будете такой занозой, лорд Адсид, — прошипел лорд Фиред. Его голос полнился злобой и становился ближе с каждым ударом сердца. — Знал бы, избавился бы от вас еще в Кедвосе!

Новый поток огня пришел сверху, но магистр был готов к такому повороту и вовремя закрылся. Купол, небольшой, но прочный, проседал под напором пламени, прижимал эльфа к земле. Силы уходили, словно вода в песок, в ход пошел первый восстанавливающий кристалл. Вдруг давление пропало, гул сменился хлопанием больших крыльев — лорд Старенс в драконьем облике атаковал лорда Фиреда.

Пользуясь возможностью, Шэнли бросился к Льяне. «Ледяной резец» просвистел в шаге от магистра, отразился от большого камня и чуть не попал в девушку. Шэнли едва успел поймать заклятие. Оно с пронзительным скрежетом впилось в щит, но девушка будто не слышала.

Повторяя про себя, что опоздать он не мог, Шэнли на ходу подпитался за счет щита и сверхопасного. Льяна пошевелилась, в лунном свете стало ясно, что у нее связаны руки. Упав перед ней на колени, эльф позвал девушку по имени, но она не отреагировала. Взгляд у нее был осоловелый, как после долгого и изнурительного транса.

— Все будет хорошо, — пообещал он, ласковым движением убрав черные пряди с ее лба.

Магистр хотел поднять девушку, унести из опасного места, но Льяна перехватила его руку. В тот же миг Шэнли почувствовал удар пламени в появившийся за его спиной щит.

Лорд оглянулся и увидел беснующуюся за бирюзовым и янтарным охранным куполом драконицу. Ту самую, что прежде была прикована к скале. Купол, будто оплетенный золотым плющом, выдерживал и поток пламени, и удары, и шальные заклинания. Даже казалось, атаки усиливают его.

Шэнли повернулся к Льяне, встретился с ней взглядом, и взаимное зачарование стало совершенным.

Лунная ночь заполнилась запахом нарциссов и весенней свежестью, на сердце было легко, отступали тревоги. Усталость уходила, сменяясь уверенностью в том, что больше никто и никогда не встанет между ними. Связь придавала девушке сил, она даже встала с помощью мужчины.

Шэнли чувствовал, как его дар тянется к магии Льяны, как сплетается с ней. Дар девушки откликался сияющим счастьем и лаской. Непостижимый восторг, по которому Шэнли истосковался за прошедшие дни.

— Я люблю тебя, — слова сорвались с губ сами одновременно с ее признанием.

Льяна улыбнулась, Шэнли привлек ее к себе и поцеловал. Она ответила робко, неумело, но это лишь добавляло поцелую особенное очарование.

* * *

Ласковый янтарный дар охватывал теплом и уютом, дымный лавр стал моим дыханием. Сплетенные дары пульсировали в унисон, будто одно сердцебиение на двоих. Его признание пьянило, кружило голову и делало все остальное совершенно неважным. Мы целовались, а он одновременно исхитрился распутать веревки на моих запястьях. Моя прежде заблокированная магия расправила крылья, стала полнокровной. Я обняла моего Шэнли, и долгий транс взаимного зачарования стал нам обоим наградой за многие дни разлуки.

За куполом шел бой, разряды били по преграде, вынуждали вернуться в настоящее. Шэнли атаковал из-под купола лорда Фиреда, я сосредоточилась на его жене, теснившей Сюррена и непонятно откуда взявшегося Видмара. На ум пришло заклинание, которым дедушка Нальяс пользовался, чтобы обездвиживать. Это действенное волшебство было доступно десяткам и более развитым дарам. Я понадеялась на дар Пророка, зачерпнула силу звезды и ударила.

Леди Билнию пронзило ледяным копьем, и она подстреленной птицей рухнула на землю. Лорд Фиред рыкнул, окатил наш купол огнем и вдогонку послал почти невидимое заклятие, целясь в Шэнли. Лорд Старенс рванулся вперед, пытался поймать разряд, но не успел.

Наш украшенный золотом щит выдержал, даже не дрогнул. Слишком сильное для зрения моей восьмерки заклинание отскочило от купола и попало в беспорядочно колотящуюся в заслон Хильми.

Она вскрикнула, неловко взмахнула крыльями и упала на землю. За считанные мгновения к ней вернулся человеческий облик, длинные рыжие волосы разметались по синей плитке, глаза остались открыты, а из уголка рта темной струйкой текла кровь.

Не знаю, в чьем голосе было больше отчаяния. В крике лорда Фиреда или в вопле Зуара. Молодой дракон, на ходу менявший ипостась, бросился к девушке. Упав рядом на колени, заглядывая ей в лицо, беспрестанно повторял ее имя, стирал пальцем кровь, сжимал руку. Она застонала, натужно вздохнула. Зуар, закрыв свободной рукой голову, разрыдался, чуть не касаясь лбом земли.

Лорд Фиред, волочащий правую ногу, рухнул рядом с дочерью и, положив ладони ей на голову, ушел в транс. Под пальцами белого дракона кармином и серебром сияло незнакомое заклинание.

Шэнли взял меня за руку. Лорд Старенс, принявший человеческий облик, подошел к замершей в неестественной позе леди Билнии и, коротко поговорив с ней, убрал ледяное копье. Он исхитрился не полностью рассеять заклинание, оттого движения женщины, сменившей ипостась на человеческую, были медленными и ломкими.

— Она пообещала не нападать, но лорд Старенс, как и я, не слишком склонен верить побратимам лорда Талааса, — тихо пояснила подошедшая к куполу леди Диала. — Если она попробует нарушить слово, копье ее снова обездвижит. Но на всякий случай не снимайте пока защиту, чем бы она ни была.

Я нахмурилась, недоуменно глянула на Шэнли. Он в ответ лишь пожал плечами.

В это время леди Билния добралась до дочери и, опустившись на колени, положила руки ей на грудь. Под ее пальцами забрезжило то же заклинание, которое использовал лорд Фиред, на щеках драконицы блестели слезы.

— Чем он ее ранил? — тихо спросил Шэнли.

— Это заклинание выжигает дар, — пояснила леди Диала. — Для людских и эльфийских магов не смертельно, потому что у этих народов есть и неодаренные. А драконы, особенно чистокровные, без магии жить не могут. Так что теперь лорду Фиреду и леди Билнии нужно в кратчайшие сроки создать для дочери подобие резерва и напитать его магией.

— Учитывая бой, невосстановленный запал и прочее, у них ничего не получится, — бесстрастно подытожил лорд Старенс. — Девушка умрет через несколько часов. Я посчитал правильным дать матери возможность с ней попрощаться.

— У них не хватит сил долго поддерживать ее жизнь, — судя по выражению лица, Шэнли прислушивался к тусклым и обескровленным дарам изначальных драконов Аролинга.

Теперь, после боя и ритуала, от резервов супругов и принца осталась едва ли пятая часть.

— Верно, — согласился лорд Старенс. — Поэтому я советую не выходить пока из-под купола. Никто не возьмется предугадать, как они отреагируют, когда поймут, что все усилия тщетны. Постарайтесь отдохнуть. Я пока проверю, как дела у господина Видмара и одного из ваших воинов. Они получили ранения. Несерьезные, не волнуйтесь, — тут же добавил черный дракон.

Леди Диала улыбнулась и, сказав, что поможет мужу, тоже отошла.

Шэнли привлек меня к себе, поцеловал в висок, надолго замерев в этой позе. Я обнимала его, наслаждаясь ароматом духов, теплом тела, ощутимым через ткань походной одежды, и взаимодействием даров.

— Я ничего не хочу обсуждать здесь, рядом с ними, — прошептал Шэнли.

— Я тоже. Все подождет. Теперь будет время, — согласилась я, сильней прижимаясь к нему.

Долгую тишину нарушали всхлипывания Зуара и негромкий разговор лорда Старенса с воинами. Леди Диала взяла на себя лечение раненого эльфа, ушла в транс. Εе муж разговаривал с Сюрреном и Видмаром. Наемник вежливо отказывался от помощи дракона, объясняя решение заклинанием отсроченной усталости, искажающим ауру. Лорд Старенс заверил, что ему подобные помехи точно не создадут сложностей.

— Честно говоря, не ожидала увидеть Видмара снова. Думала, он пойдет домой.

— Он сказал, что должен тебе за погибшего друга.

Память перенесла меня в тот момент на берегу реки. Я вновь увидела Мерлана и Видмара, обреченно наблюдающего за мной. Зябко повела плечами.

— Я надеялась, он когда-нибудь поймет случившееся правильно, — выдохнула я. — Рада, что именно так и вышло.

Шэнли погладил меня по спине, предложил присесть, но ничего не уточнял и других вопросов не задавал. Мы сидели в обнимку в центре погасшей звезды, а над головами сиял защитный купол. Бирюза и янтарь в изящной оправе золотого плюща.

Время шло, лорд Фиред и леди Билния в пяти шагах от нас боролись за жизнь дочери. Зуар перестал всхлипывать, выпрямился, сжимая в ладонях руку Χильми, его пустой взгляд был устремлен вперед. Удобно устроившись в объятиях Шэнли, я старалась сосредоточиться на связи судеб с принцем. Теперь, благодаря воспоминаниям дедушки, я знала, как ее увидеть. Тяжелая цепь бледнела и истончалась на глазах, пока не превратилась в туман.

Откуда-то пришло осознание того, что Зуар станет последним представителем драконьего народа в Аролинге. Я просто знала, что оба его брака, как и связи с любовницами, будут бездетными. Знала, что желание богини таково. Имя богини и молчаливая благодарственная молитва откликнулись теплом и ни с чем не сравнимым чувством, что я была услышана.

В этот же момент Великая своей милостью показала мне будущее, которое могло бы произойти, если бы я не сопротивлялась, не тянула время, если бы Шэнли и черные драконы не пришли мне на помощь. Εсли бы лорд Фиред все же передал дочери мой дар.

Будущее после моей неудачи было неспокойным. Аролингская знать рассчитывала, что примесь драконьей крови в правителях постепенно сойдет на нет. Только на таких условиях они соглашались терпеть потомка чужака на троне.

Чистокровная драконица Χильми в качестве королевы не устраивала Аролинг, раздражала Тессдаль и бесила Кедвос, который до того принудили проводить вредный для его внутренней политики отбор. Все это недовольство вылилось в новую затяжную войну южных королевств, продлившуюся чуть меньше тридцати лет.

Не знаю, сколько прошло времени. Наверное, часа полтора. Сияние под ладонями аролингских драконов потускнело и пропало — оба истощились полностью.

— Как? — сипло спросил Зуар, всматриваясь в лицо постаревшего на глазах советника.

Тот отвел взгляд:

— Еще часа два. Потом ее не станет.

От слов, прозвучавших приговором, веяло холодом. Леди Билния беззвучно плакала рядом с мужем.

— Чье это былозаклятие?! — выкрикнул принц, резко повернувшись к нам. — Чье?!

— Лорда Фиреда, — совершенно спокойно ответил Шэнли.

— Ложь! — завопил Зуар и, вскочив, хлестнул молнией купол.

С ним никто не пытался спорить. Никто не пытался останавливать. Он бил барьер вначале магией, а когда она иссякла, руками. Обессилено опираясь на заслон, шептал: «Ложь. Не может быть».

— Заклинание выжженного резерва относится к особо опасным заклятиям, доступным лишь драконам, — по-деловому бесстрастно пояснил лорд Старенс. — Эльфы его не знают. Кроме того, их дары слишком слабы, чтобы создать его. Обвинять лорда Адсида или леди Льяну бессмысленно. Вам придется принять правду. Заклинание, убивающее девушку, было создано лордом Фиредом.

— Лорд Старенс, что вы вообще здесь делаете? — зло спросил советник.

— Защищаю интересы леди Льяны, — холодно пояснил черный дракон. — Я требую от вас, леди Билнии и Его Высочества Зуара кровной клятвы в том, что никто из вас никогда не попытается навредить ей, ее семье и близким. Никто никогда не попытается вмешаться в ее судьбу снова. Никаких попыток устроить свару Аролинга с Кедвосом из-за такого окончания истории с отбором или по другой причине. Вам, леди Билния, и вам, лорд Фиред, осталось жить года по два-три. Отдохнете от интриг. Траур к этому располагает.

— А если я откажусь? — с вызовом бросил белый дракон. На скулах заблестела чешуя, черты лица заметно изменились. — Если мы откажемся?

Лорда Старенса ни агрессивный тон, ни преображение собеседника не удивили и уж тем более не напугали. Он поразительно по-змеиному улыбнулся.

— В случае отказа мне придется три раза воспользоваться заклинанием выжженного резерва. Только и всего.

Сомнений в том, что он приведет угрозу в исполнение, не возникало. Слишком решительным и серьезным был лорд Старенс. По спине пробежал холодок, я живо представила еще троих умирающих на синей плитке, четыре тела, оставленных на растерзание падальщикам. Я просто знала, что у драконов не принято хоронить побежденных.

Судя по тому, с каким ужасом леди Билния смотрела на черного дракона, ее воображение рисовало те же картины.

— Фиред, — тихо окликнула она. — Нам нужно ее похоронить. И я не хочу, чтобы она умерла здесь.

Он опустил голову, глубоко вздохнул, погладил рыжий локон дочери.

— Хорошо.

— Зуар? — драконица окликнула принца.

— Мне все равно, — он тыльной стороной ладони стер слезы. — Пусть будет клятва.

Через каких-то полчаса с клятвами закончили, аролингские драконы улетели. Зуар бережно держал в лапах Хильми, ее длинные рыжие волосы трепал ветер.

Леди Диала укрепила защиту вокруг источника, воины Шэнли разбили лагерь, развели костер. И настало время разговоров. Горячий чай, сытость, тепло костра и наброшенное на плечи одеяло многое решили за меня. Большей части беседы я даже не помню.

ГЛАВА 45

Утром меня разбудило хлопание крыльев и громкое голубиное курлыкание — леди Арабел прислала письмо. Шэнли, бодрый и сосредоточенный, протянул мне листок, а сам сел за ответ давней подруге. Видящая рассказывала о стараниях князя Оторонского сохранить расположение Таттореев и Йордалов. Те под влиянием леди Арабел не высказывали сомнений в его искренности. Королю это нравилось. Он даже позволил себе похвалить сплоченность аристократов и выразить надежду на то, что они будут едины перед лицом Аролинга, если отношения стран все же серьезно испортятся.

Многое бумаге Шэнли не доверил, несмотря на сильную магическую защиту послания. Лишь упомянул, что нашел меня, пару слов написал о том, зачем я понадобилась господам драконам, и подчеркнул, что эти сведения пока следует держать в тайне. Я в свою очередь попросила леди Арабел передать маме письмо от меня. Ведь я знала, что только мой почерк действительно сможет ее успокоить. К сожалению, из-за небольшого размера почтового цилиндра голубя письмецо получилось коротеньким, но я успокаивала себя тем, что дома будет много времени обсудить все подробно.

— Любопытно было бы увидеть реакцию вашего правителя на новости, — усмехнулся лорд Старенс, наблюдая за улетающим голубем.

— Мне тоже, поэтому все самое интересное я расскажу ему лично, — улыбнулся Шэнли и серьезно добавил: — Хочу поблагодарить вас за формулировку кровной клятвы. Вы уберегли Кедвос от серьезных политических осложнений.

— Ρад помочь, лорд Адсид. Думаю, все аролингские драконы, а не только те, что связаны клятвой, оставят Кедвос в покое, — твердо заключил лорд Старенс.

— Им в самом деле осталось жить так недолго? — спросила я.

— Да, леди Льяна, — кивнул он. — Года два, может, три. Владыку Талааса, его магические силы, поддерживает любовь к императрице Мадаис. Из-за этого его жизнь будет длинней. Он похоронит всех своих соратников, а после и супругу.

Εго слова прозвучали предсказанием, и я знала, что он прав. Знала, что разлуки с женой лорд Талаас не выдержит, и задумалась о проклятии сам-андрун. Оно оказалось даже более жестоким, чем они предполагали вначале, обрекая бронзового дракона на любовь к женщине, которую Γоспожи в то время считали погибшей.

На небольшом совете за завтраком решили, что правильно будет проводить Видмара до аролингской границы пустоши. Он сам о подобном не заговаривал и явно удивился тому, что его, посланного выкрасть меня наемника, никто не собирался бросать в пустыне одного, без помощи. К моей радости, драконы не только не спешили прощаться, но и заводили с Шэнли серьезные разговоры об университете и укреплении научных связей между Кедвосом и королевствами Реввисуона.

Недолгое путешествие до ближайшего поселения прошло спокойно, если не считать пары стычек с хищниками. Несмотря на то, что лошадей было ровно в два раза меньше, чем путешественников, продвигались быстро. Лорд Старенс научил Шэнли новому заклинанию, создающему подобие плоскодонной лодочки для перевозки раненых. Я ехала в такой вместе с леди Диалой и сожалела о том, что для должной стабильности платформу крепили к двум лошадям. Так у меня не оставалось ни минуты наедине с Шэнли.

В присутствии стольких посторонних и любопытных глаз уединиться было невозможно, об откровенных беседах речь и не шла. Он держался вежливо, окружал ненавязчивой и очень уважительной заботой, а предпочтение отдавал светским разговорам. К концу второго дня пути мне даже казалось, он чаще обращался к леди Диале, чем ко мне. Я наблюдала за аристократом, опытным политиком и одним из влиятельнейших лордов Кедвоса с нарастающей робостью и неуверенностью.

Сидя на теплой платформе, с томлением и смущением вспоминала взаимное зачарование у источника, долгожданное и искреннее признание Шэнли. Оно казалось слишком ярким и сердечным для сиятельного кедвоского лорда, главы славного рода Адсид, обсуждавшего с черной драконицей принцип действия кристаллов, необходимых для определения силы магического дара. Лорд выглядел сосредоточенным и по-деловому собранным, я ощущала его спокойствие и умиротворенность, так болезненно не сочетающиеся с моей растерянностью.

Мне нужно было подтверждение тому, что признание не продиктовал ему транс, превративший действительность в сладостное и восхитительное умопомрачение! Мне нужно было поговорить с Шэнли, а не с Верховным судьей, в которого он превратился сразу после того, как рассеялся купол, защищавший нас у источника! Но я понимала, что с откровенными разговорами, если он захочет их со мной вести, придется подождать до столицы.

Пытаясь успокоиться, подавить наверняка тревожащие его эмоции, я недалеко ушла от стоянки в поисках съедобных растений. Тратить время на охоту никто не хотел, запасы заканчивались, и мои находки всегда принимали с воодушевлением.

Выдолбленную тыкву с горкой наполнила лесная земляника, руки маслянисто пахли зеленью из-за стеблей земляной хурмы, я осторожно подкапывала куст, чтобы добраться до новых плодов. Слышно было, как Сюррен разговаривает с кем-то о лошадях, как Видмар ломает сухие ветки для костра.

— Леди Льяна, — раздался в нескольких шагах глубокий голос Шэнли.

Я мысленно поморщилась — официальное обращение казалось мне совершенно неуместным и даже в чем-то кощунственным. Удивительно, что драконьи супруги не испытывали с этим никаких сложностей. Γоворя друг о друге, неизменно упоминали титулы. Они таким образом диктовали всем манеру поведения, идеально подходящую посольскому приему или королевскому балу, но никак не дороге по пустоши.

Встала, благожелательно улыбнулась русоволосому мужчине, остановившемуся в шаге от меня. За его спиной на опушке лорд Старенс разговаривал с эльфом-воином. Тот, заметив движение, повернулся в мою сторону. Встретившись взглядом, легко улыбнулся, кивнул. Вездесущие наблюдатели…

В следующее мгновение за спиной Шэнли выросла преграда-иллюзия. На этой магической картине я на примере объясняла, как правильно доставать плоды хурмы. Пораженно посмотрев на стоящего рядом мужчину, встретила его ласковый и немного лукавый взгляд.

— Нам нужно поговорить, а я не хочу, чтобы у наших бесед были свидетели. Хоть и достойные доверия.

Я кивнула и промолчала, сцепив задрожавшие от нахлынувшего волнения пальцы. Он приблизился на полшага, маслянистый запах земляной хурмы смешался с уютным ароматом его духов, сердце зашлось стуком. Мой дар потянулся к магии Шэнли, почти нестерпимо хотелось обнять его, но я, затаив дыхание, ждала. Чувствуя, как полыхают щеки, заставляла себя смотреть в серые глаза.

— Сразу перейду к сути, — твердо сказал мужчина. — Я люблю тебя, Льяна.

Я выдохнула, не скрывая облегчения. В сердце будто распускался чудесный цветок, по телу волной прокатилось тепло, собственные страхи и сомнения показались мне глупыми и лишенными всяких оснований.

— Я тоже люблю тебя, Шэнли, — глядя ему в глаза, призналась я.

Он обнял меня, привлек к себе. Вкус и страстность поцелуя пьянили, возникло ощущение полета и невесомости. Наша магическая связь сияла, искрилась, дары проникали друг в друга, и это единение стало неземным наслаждением. Он обнимал меня нежно, бережно, я гладила кончиками пальцев его шею, любуясь счастьем в его взгляде, мечтала, чтобы это сладостное помешательство никогда не закончилось.

— У меня нет с собой кольца, хотя я обычно предусмотрителен, — улыбнулся Шэнли. — Надеюсь, ты простишь мне вынужденную задержку с помолвкой.

Я кивнула и легко поцеловала его в губы:

— Прощу. Но только, если ты там, за барьером, не превратишься в общении со мной снова в Верховного судью, кавалера ордена Абарута и прочее.

— Мне самому эти дни дались очень тяжело, — признался он. — Но посвящать в наши дела посторонних я посчитал неправильным, а как создать такую защиту с иллюзией, не знал. Это драконье волшебство, формулу которого лорд Старенс дал мне только что.

Прижавшись к моему Шэнли, выдохнула:

— Я рада, что он поделился. Не знаю, как выдержала бы дорогу до столицы без этого разговора.

— Я тоже, — тихо ответил он, обнимая меня.

Откровенная беседа нам обоим пошла на пользу, усилила нас и нашу связь. Теперь, даже когда мы просто сидели рядом, я чувствовала влечение его дара, отклик своей магии. Он, как и я, явно наслаждался этими изменениями. Мы оба были счастливы, и скрыть это оказалось невозможно. Спутники часто поглядывали в нашу сторону, улыбались, но никто не позволил себе ни замечаний, ни намеков.

Прощание с Видмаром далось мне неожиданно тяжело. Все же слишком много трудных переживаний объединяло меня с ним. Хотелось надеяться, что у него все сложится хорошо, поэтому я так обрадовалась, когда Великая подарила мне видение. Обняв человека на прощание, я увидела его крепким стариком, сидящим рядом с таким же горбоносым мальчонкой. Внук Видмара, от старательности высунув язык, выводил карандашом буквы на листке.

Сопровождать нас в Кедвос драконы не собирались, зато в отсутствие наемника нашлись темы, которым раньше не было места у походного костра. Леди Диалу и лорда Старенса очень заинтересовал защитный кокон, появившийся вокруг нас во время боя. А вопрос, который они задали первым, застал меня врасплох.

— Насколько я поняла, ваши отношения очень молоды, — пристально наблюдая за Шэнли и мной, сказала леди Диала. — В ином случае я представить себе не могу, что лорд Адсид, обладающий достаточной политической силой, позволил бы королю вынудить леди Льяну участвовать в отборе. Поэтому нам с мужем интересно вот что. Вы использовали какие-нибудь заклинания, помогающие сблизиться, понять друг друга, ощущать эмоции?

Шэнли крепче сжал мою руку, и в нашей постоянно существующей магической связи появились тревожные алые проблески. Вопрос ему не нравился, как и мне, но я считала, что черные драконы заслуживали доверия и честного ответа. Судя по отклику эмоций, Шэнли был со мной согласен, но осторожничал.

— Надеюсь, вы позволите узнать, чем вызван вопрос? — голос Верховного судьи и главы славного рода Адсид звучал по-деловому вежливо, красивое лицо выражало лишь сдержанный интерес.

Леди Диала улыбнулась обезоруживающе тепло:

— Конечно. Для начала я попрошу вас вглядеться в ауру лорда Старенса и в мою.

Я выполнила просьбу и сконцентрировалась на аурах драконов. Полнокровные и многогранные дары были сопоставимы по силе, поражали красотой. Но, присмотревшись к аурам внимательней, я подметила схожесть цветов и мотивов. Васильковые ленты, как и серебристые росчерки, я видела у обоих супругов.

— Вы заметили сходство? — уточнил лорд Старенс.

— Да, разумеется, — ответил Шэнли.

Я молча кивнула.

— Думаю, излишне говорить, что наш брак заключался не по расчету, — ласково держа мужа за руку, сказала леди Диала. — Притяжение даров со временем накладывает свой чудесный отпечаток, символ и подтверждение гармоничности отношений. Притяжение ваших даров очевидно и ярко. Исключительно ярко, учитывая молодость ваших отношений. Более того, ваши дары явно подпитываются друг от друга. Как это делают наши с мужем. Я заметила это еще во время боя.

— Для того, чтобы дары научились так взаимодействовать, нужно время, — подчеркнул лорд Старенс. — Порой несколько десятков лет. Если бы нам не выпало удовольствие познакомиться с вами чуть ближе, мы могли бы объяснить стремительно развившуюся связь даров приворотом, ускорившим возникновение приязни.

Шэнли заметно напрягся и явно хотел возразить, и дракон поторопился закончить мысль:

— Но в вашем случае даже мысль о привороте нелепа. Поэтому мы склоняемся к тому, что было какое-то, возможно, охранное заклинание.

— Вашим рассуждениям не отказать в логичности. Ваши выводы верны. Я предложил леди Льяне магическую опеку, чтобы защитить ее на время отбора. Это была слегка доработанная мной кровная клятва, — немного суховато пояснил Шэнли.

— Мне было бы очень любопытно взглянуть на формулы, — с усмешкой признал лорд Старенс и задумчиво добавил: — Хотя думаю, что на других этот ритуал не оказал бы такого воздействия. Пожар не возникает на голых камнях, где гореть нечему.

Он неопределенно повел плечами:

— Я совершенно уверен, что у вас возникло бы притяжение даров в любом случае. Но на это ушло бы чуть больше времени.

— Приятно знать, что взаимные зачарования, сопровождающиеся подпиткой даров, — естественное явление, — кивнул Шэнли. — В нашем обществе о таком эффекте не знают.

— Не удивительно, — покачала головой леди Диала. — Дары ниже восьмерки вообще на подобное не способны, какой бы ни была любовь пары. Но и для сильных даров, даже для драконьих, подобная связь — большая редкость. И даже она не объясняет возникновение купола, — женщина подняла палец, будто призывая быть внимательными. — Совершенно очевидно, что вы создали его вместе. В нем были цвета ваших даров. Но шестерка не может защититься от заклинаний десятки. Как и десятка не может закрыться от заклинаний «13+». Как жe вам это удалось?

Шэнли пожал плечами, промолчал. Мы уже обсуждали с ним случившееся, и он сам был удивлен поразительной прочностью купола, который никто из нас не создавал намеренно.

— Возможно, дело в источнике? — предположила я. — Его энергия могла усилить защиту. У меня ведь получилось зачерпнуть его силу, чтобы создать заклинание, слишком мощное для моей восьмерки.

Драконица задумчиво кивнула, лорд Старенс тоже примерялся к такому объяснению ситуации. Но я, высказав вполне правдоподобную догадку, чувствовала, что неправа. Мне все казалось, от внимания ускользает какая-то важная деталь, объясняющая все странности.

Озарение пришло через три дня после того, как мы распрощались с леди Диалой и лордом Старенсом, когда отчетливо стали видны сияющие на солнце золотые шпили королевского дворца. Мы сделали привал на холме, но вид прекрасного и богатого города не радовал. Он навел на мысли о Его Величестве Иокарии, о родах Татторей и Йордал, о лорде Цорее и его планах на мой счет. О политике, обязательной составляющей жизни в столице, думать не хотелось. И без того слишком много раз за последние дни поднималась эта тема. Чувствуя мое беспокойство, Шэнли обнял меня сзади, его руки скользнули мне на талию, горячие поцелуи обожгли шею.

— Не стоит переживать из-за леди, лордов и короля.

— Они могут серьезно испортить нам жизнь, — огорченно вздохнула я, чуть повернувшись в объятиях так, чтобы видеть его лицо.

— Не могут. Пока мы милостью Великой есть друг у друга, это невозможно, — улыбнулся он, уверенный в своей правоте.

Я посмотрела в глаза будущему мужу, прислушалась к крепнущей связи янтарного и бирюзового даров. Вспомнилось то самое зачарование у источника, защитный купол, спасший нас и от драконьего пламени, и от заклятий. Слова Шэнли о милости Великой снова сделали зримыми ветви золотого плюща, оплетающие наше общее волшебство.

Богиня защитила нас, благословила наш союз.

Благодаря ее и воспевая в молчаливой молитве, я знала, что услышана. Знала, что Великая не оставит нас и впредь, что так выразит признательность мне за выполнение ее воли.

Крепко обняв Шэнли, я наслаждалась бархатистым запахом жасмина, уверенностью его рук и единением даров. Поцелуй ускорил сердце, затмил все, кроме сияющей бирюзой и янтарем взаимной любви.

Я знала, что пока мы есть друг у друга, в наших силах сделать это пьянящее счастье бесконечным.

Конец

Оглавление

ГЛАВА 1

ГЛАВА 2

ГЛАВА 3

ΓЛАВА 4

ГЛАВА 5

ГЛАВА 6

ГЛАВА 7

ΓЛАВА 8

ГЛАВА 9

ГЛАВА 10

ГЛАВА 11

ГЛАВА 12

ГЛАВА 13

ΓЛАВА 14

ГЛАВА 15

ГЛАВА 16

ГЛАВА 17

ГЛАВА 18

ГЛАВА 19

ГЛАВА 20

ГЛАВА 21

ГЛАВА 22

ГЛАВА 23

ГЛАВА 24

ГЛАВА 25

ГЛАВА 26

ГЛАВА 27

ΓЛАВА 28

ГЛАВА 29

ГЛАВА 30

ГЛАВА 31

ГЛАВА 32

ΓЛАВА 33

ГЛАВА 34

ГЛАВА 35

ГЛАВА 36

ГЛАВА 37

ΓЛАВА 38

ГЛАВА 39

ГЛАВА 40

ГЛАВА 41

ГЛАВА 42

ГЛАВА 43

ГЛАВА 44

ГЛАВА 45