Линия перехода [Евгения Черноусова] (fb2) читать онлайн

Евгения Черноусова Линия перехода

Спасение чемпиона

***

Что-то затрещало и вспыхнуло под ногами. Лара подскочила. Из-за гаражей раздался визгливый хохот. Она перепрыгнула дымящийся чёрный комок, оставшийся на месте вспышки огненного смерча, и нырнула за угол. Конечно, за гаражами прятались башибузуки, как их баба Тома называет, первоклассники Витя и Вова. Отступать им было некуда, за гаражами обрыв, а за ним, внизу – множество рядов железнодорожных путей, по которым днём и ночью мотались маневровые тепловозы, перегоняя отдельные вагоны, цистерны, платформы и длинные составы. Поэтому Лара ухватила и брата, и его друга за воротники и хорошенько встряхнула:

– Вы что творите, хулиганы!

– Ну, Лара, – запищал Витя.

– Мы не хотели, – вторил ему Вова. Но не сдержался и хихикнул.

– Вот я вам!

Она выхватила у брата яркую коробку с китайской пиротехникой, одёрнула на нём куртку, вытащила из-под ремня большой нож в футляре:

– У Володи спёр? Он же тебя об стенку размажет!

– Ну, Ла-а-ра, – в голос заревел Витя.

Старшего брата Витя боялся до дрожи. В отличие от сестры тот с мелкими не церемонился, мог, действительно, и об стенку приложить.

– Вовка, сдавай оружие!

Тот засопел и вытащил из кармана дешёвую пластмассовую зажигалку.

– Всё? Теперь объясняйте, что это у вас за фигня и на какие деньги куплена!

Мальчишки поняли, что можно оправдаться и избежать наказания, и принялись наперебой рассказывать, что пиротехника эта из магазина «Развлекайка», что эта коробка оказалась с бракованными петардами. Вернее, стопины-то самое то, а вот петарды какие-то у них не такие, Лара ведь видела. Ну, стопины – шнуры такие, что петарду в действие приводят. В общем, сосед Кожин купил коробку по сниженной цене, стопины оторвал для какой-то своей цели, а коробку с петардами кинул в мусорный контейнер. А пацаны, конечно, коробку достали, а у Вани Гнутого купили пороховой скотч, а деньги у них, ну, это… сэкономили…

– Не завтракали, паршивцы? Да я вас теперь буду сама в буфет водить на большой перемене!

– Ну, Ла-а-ра!

– Брысь!

– А петарды?!

– Я в этом не понимаю. Папе покажу, он решит, можно ли детям играть с огнём.

Мальчишки засопели обиженно.

– А нож где был? Под матрацем? Где лежал? В ногах со стороны стены? Ладно, подложу, чтобы Володя не заметил.

Вовка пошёл, сердито угнувшись, а Витя сиял. Лара вздохнула им вслед: они же через двадцать минут новую шкоду придумают. Витя сызмальства такой: и ногу ломал, и фалангу безымянного пальца потерял на качелях, и голова у него в двух местах пробита, швы накладывали.

Лара посмотрела на коробку: надо бы попробовать! Вытащила одну петарду, прилепила скотч, сунула коробку в рюкзак, с которым возвращалась из бассейна, закинула его за спину, положила петарду и отступила за угол. Щёлкнула зажигалкой. Только когда из-за угла вымахнуло пламя, поняла, что петарды действительно бракованные, и что надо было подлиннее кусок скотча отрезать. Отшатнулась, некоторое время балансировала на краю, но всё-таки не удержалась и полетела.

***

Невыносимо болела голова. И очень жарко. Да ещё этот свист заунывный! Открыла глаза. Что-то бурое перед глазами мотается. Бегемот? Крокодил? Нет, башка с гребнем. Села, постанывая. Дракон!

Огляделась по сторонам. Ну и сон же приснился! Лара сидела на жёлтом песке. Песок повсюду, со всех сторон. Но не ровный, как на берегу, а как стиральная доска, холмы гребнями. Пустыня? И этот странный обитатель сна – не то дракон, не то динозавр. Сидит, понимаешь, на задних лапах, упираясь на мощный хвост и сложив на груди коротенькие, какие-то недоразвитые передние конечности, и заунывно свистит. Вдруг из его ноздри вывалился здоровенный такой камушек. А на песке перед ним ещё несколько камней лежит. Он что, песком питается, в камни его переваривает и назад на песок выбрасывает?

А этот зверь суёт переднюю конечность в складку на животе и достаёт оттуда какое-то устройство. По форме похоже на переносной кассовый аппарат. Нажимает на него другой конечностью и суёт назад. Это у него как у кенгуру карман, что ли?

Теперь на фоне свиста из кармана доносится монотонный голос:

– Ты кто? Водяной?

– Сам ты водяной, – возмутилась Лара. – Я человек!

– Человек… это из других миров, да?

– Это ты из других миров! Ты сон!

– Все так говорят, кто из других миров…

Сон продолжается. Жалко, что, когда Лара просыпается, она забывает, что видела. Остаётся впечатление, что видела что-то интересное, а что конкретно, забывает. Редкие сны в памяти остаются. А уж этот как-то надо постараться запомнить.

– Меня зовут Лара. А тебя как?

– Л…л…л, р…р…р… наш речевой аппарат для таких звуков не приспособлен… а я Каю.

Имя своё он произнёс, переходя со свиста на не то шипение, не то хрип.

– Каю?

– Ну, примерно так.

Волоча хвост, он стал обходить Лару по кругу, он стал повторять её имя. Получалось скорее «Хара», чем Лара.

– Ладно, не ломай свой речевой аппарат. Лучше скажи, где я и кто ты?

В общем, рассказал он ей вот что: планета эта прозывается… а извлёк он из своего речевого аппарата что-то вроде к…х…р…д.

– А, ладно! Буду говорить Харуда!

– Совсем не похоже… ну, пускай. Твой речевой аппарат тоже несовершенен.

Раньше населяли планету только водяные и оборотни, которые между собой враждовали. Водяные – это вроде как Лара. Только кожа у них коричневая. А оборотни… ну, оборотни они! Те, у которых тысяча лиц. Захочет – в дракона оборотится, а захочет – в водяного. А может и в зверюшку какую. Никогда не угадаешь, кто перед тобой.

– Кстати, а ты не оборотень?

– Не задавай дурацких вопросов, – скидывая рюкзак и снимая шапку и куртку, сказала Лара. – Если бы я была оборотнем, я бы не появилась в таком жарком месте в зимней одежде.

– Да, – согласился дракон. – Оборотни обычно стараются не выделяться. А ты ни на кого не похожа! Ну, ладно! Рассказываю дальше. Наши предки прилетели сюда, когда их планета ш-ш-ш…

– Ладно, давай без названий!

Короче, загубили предки свою планету и прилетели на соседнюю. А тут две цивилизации. И они к ним третьими. Каю в деталях историю не знает, учился мало совсем, только до года. В общем, враждовали-враждовали, а потом одумались. Планету поделили. Оборотням погодные условия совсем неинтересны, и они согласились на обе полярные области. Дальше, от северной полярной границы и до экваториальной пустыни поселились водяные. А за пустыней и до южной полярной границы – драконы. Встречи разных обитателей происходят на границах. А пустыня вообще ничья и никому не нужна. Водяные и оборотни по-прежнему враждуют. Что-то никак не поделят. Папа как-то в хорошем настроении рассказал Каю, что оборотни питаются чужими эмоциями, а водяных это истощает, поэтому водяные недоверчивы к себе подобным и постоянно изобретают и совершенствуют аппараты для определения свой-чужой. К драконам же оборотни обычно не присасываются, потому что драконов не так уж много. Ну, а с водяными драконы сотрудничают. Водяные им строят замки, потому что драконы строить не могут, их конечности не для того предназначены. Вот эти машины-переводчики тоже водяные им делают. В них уже есть словари девяти языков: водяных, драконов и ещё семи видов существ, которые здесь появлялись. Если ещё кто-то новый появится, то аппарат пообщается с ним и постепенно словарь составит. Судя по тому, что Ларину речь сразу переводить начал, подобные ей здесь уже появлялись. А оборотням аппарат-переводчик вообще не требуется, они как-то сами со всеми разговаривают. Так-то эти штуки нужны только на границе, но в это место пустыни, где проходит граница дня и ночи, то и дело проникают странные личности, обитатели других миров, ну, вот как Лара сегодня, поэтому у их семьи они есть.

– А как вы с водяными сотрудничаете? Ну, что вы для них делаете?

– Мы им покровительствуем.

– Ага, эксплуатируете помаленьку. Так, а что ты тут делаешь, если пустыня никому не нужна?

Дракон зашипел. Из ноздри его выкатился очередной камень. И Лара догадалась, что это у драконов слёзы такие:

– Не реви!

– Я не реву!

А из самого очередной камень вывалился.

Под частый камнепад Каю поведал Ларе, что драконы они огнедышащие. Только Каю родился инвалидом, и пламя метать не может. В первый год жизни дракончики живут без огня, поэтому сразу о его инвалидности узнать не могли. Каю даже немного ходил в драконью воскресную школу и немного изучал математику, историю и саги. Но потом, ближе к году, родители поняли, что Каю безнадёжен. По закону сына надо было выдать стражам на утилизацию. Что это такое, Каю не знает, но, наверное, что-то страшное.

– Да уж ничего хорошего, – вздохнула Лара. – Это у вас как в Спарте. Варварство!

В годовалом возрасте молодых дракончиков представляют ко двору, где они соревнуются на дальность огнеметания. Родители Каю попросили племянника Као подменить кузена.

– А как вас различают?

У драконов рисунок кожи различается. Као раскрасили под Каю, и естественно, что двухлетка-кузен превзошёл всех годовалых дракончиков, произвёл фурор и был утвержден пажом принца-наследника. И теперь родители Каю вынуждены скрываться в пустыне вместе с сыном, сообщив, что ребёнок простужен, а простуда у огнедышащих драконов длится не меньше года. Но что делать потом? Папа и мама страшно переживают, но выхода нет. А вчера они полетели искать пропитание для семьи и не вернулись.

– А чем вы питаетесь?

– В пустыне из съестного растёт только дерево ш-ш-ш… ну неважно, дерево без листьев такое, а ещё пальма. Но пальму есть нельзя, там в древесине вода!

– Ох, как пить хочется!

– Ну точно, ты как водяной, они воду пьют и не пьянеют!

Лара поняла, что драконам вода как людям спирт. Но пить всё равно хочется. Полезла в рюкзак. Там была полулитровая бутылка с водой, неполная, правда. Она бережно оставила немного на дне. Дракончик снова загремел камнями:

– Есть хочу!

Тем временем светило смещалось к горизонту. Жара спадала. Лара снова надела куртку и шапку и спросила:

– Вы ночью-то спите?

– Да-а.

– Ты поспи, во сне не так есть хочется! Ложись на песок.

Продолжая ронять камни, дракончик прилёг:

– Мама меня всегда укачивает!

Лара погладила его по гребню. Дракончик зашипел и камни ронять перестал:

– Хорошо! Ты ещё сагу мне расскажи!

– Я тебе лучше песенку спою.

Лара вспомнила песню, которой мама укачивала Витю, когда он был совсем маленьким, грустно вздохнула и запела:

– Ночь идёт на мягких лапах,

Дышит как медведь.

Мальчик создан, чтобы плакать,

Мама – чтобы петь.

Отгоню я сны плохие,

Чтобы спать могли

Мальчики мои родные,

Пальчики мои.

Каю зашипел монотонно. Наверное, уснул. Лара привалилась к его прохладному боку и тоже заснула.

***

Утром её разбудило жаркое светило Харуды и жалобный свист Каю:

– Я есть хочу!

– Ну, пошли искать деревья!

– А толку? Их ведь, чтобы съедобными стали, опалить надо!

– Придумаем что-нибудь.

– Тут поблизости нет. Лететь надо, – расправил дряблые крылья Каю.

– У меня крыльев нет.

– Садись на шею!

Лететь было некомфортно. Обхватив ногами шею дракончика, Лара вцепилась в его гребень. А он недовольно свистел:

– Вот… бескрылые эти… башку мне оторвёт ещё!

– Не нравится – ссади!

– Ладно, не сердись, прилетели. Вон деревья!

На деревья эти коряги были совсем непохожи. Но, если драконы едят, ей-то что капризничать?

– Говоришь, поджечь надо?

– Ну да…

– Не реви! Есть у меня кое-что.

Лара скинула рюкзак, вытащила коробку, закрепила у ствола петарду, примотала к ней скотч и стала отступать. Уж на этот раз она скотча не пожалеет! Щёлкнула зажигалкой. Почти незаметный на солнце огонёк быстро пробежался до коряги. Петарда зашипела, задымила, вроде бы, блеснула огоньком, но сразу погасла. Каю выдул пару камней.

– Не реви!

Она вернулась к коряге. Подумав, скрепила две петарды, сунула её меж корней коряги и стала отступать, разматывая скотч. Когда она уже достаточно отступила, Каю вдруг крикнул:

– Прячься, стражи!

– Куда я спрячусь?

– Лезь под крыло!

Лара прижалась к прохладному боку дракончика. Он прикрыл её своим крылом. И тут же рядом приземлились двое. Только их увидев, Лара осознала, что Каю совсем малыш. Он едва головой до их сумок доставал. Один из стражей засвистел:

– Так, паж Каю. Личность известная. Двух лет нет. Почему один? Как ты здесь очутился?

– У меня простуда. Мама с папой за пропитанием полетели…

– Да вот пропитание!

– Я только нашёл…

– А ну-ка, покажи своё искусство!

Каю зашипел. Лара щёлкнула зажигалкой, пнула дракончика ногой и шепнула:

– Дунь! Живо!

Каю дыхнул. В это время огонёк добежал до дерева и петарды рванули. Причём по закону подлости обе оказались исправными. От коряги осталась только кучка чёрного пепла.

– Да, малыш, ты действительно болен, – сказал второй страж. – Не пытайся больше метать огонь, береги силы. А мы посоветуемся с Инспектором утилизации.

– Подкрепи свои силы, сынок, – свистнул первый страж и дохнул огнём на другую корягу.

Драконы улетели. Каю застучал камнями:

– Всё… мне конец… утилизация.

– Ладно реветь! Это пища?

Каю подошёл к коряге и стал откусывать от неё большие куски.

– Не спеши, подавишься, – заботливо постучала ему по спине Лара.

Со свистом рядом с ними приземлились два дракона.

– Ой, – сказала Лара.

– Не бойся, это мама и папа!

– Это кто, водяной или оборотень? – спросил дракон, тот, что побольше.

– Отстаньте от неё, это Лара! А недавно здесь были стражи!

– Ой, – сказали два дракона и синхронно плюхнулись на хвосты. – Они тебя не проверяли?

– Проверяли!

– Но… почему не забрали?!

Взмахивая крыльями, Каю рассказал о том, как Лара пыталась его спасти:

– Мамакаю, Папакаю, это её штуки сожгли это дерево!

– Ну-ка, сделай так ещё раз!

Лара вытащила ещё одну петарду. И на этот раз ей попалась исправная.

– Здорово, – вздохнула Мамакаю. – Спасибо тебе, конечно. Но с инспектором этот номер не прокатит.

– А вы не пытались его лечить?

– Мы лечимся теплом пустынного песка. А инвалидность не лечится.

– А чего в его организме не хватает?

– Почём я знаю, – сердито просвистела Мамакаю.

Всё это время Папакаю сидел на хвосте и ронял камни.

Лара спросила:

– То есть у вас медицины нет? Если кто чуть не такой – его на свалку? Набаловали вас водяные, всё за вас делают! А можно заглянуть вам в рот? Только огнём не дышите, а то сожжёте меня.

– Да знаю я, вы углеродные.

– А вы?

– Мы кремнийорганические.

– Силиконовые, – вспомнила Лара.

Заглянула в рот сначала к Мамакаю, а потом к Каю и вынесла вердикт:

– Там у вас в нёбе две щели. А у Каю они заросшие. Надо резать.

Лара достала из рюкзака нож. Тем временем Мамакаю заглянула в рот мужу и сыну и сказала:

– Надо же, ни разу не додумалась посмотреть, что у нас и как. Ты права. Режь!

– Вам самим придётся резать. Мальчик не умеет управлять огнём. Как только я проткну дырку, он меня сожжёт.

– Но мои передние лапки не удержат этот твой нож!

– Я привяжу. Но кроме порохового скотча у меня ничего нет. Он сгорит и опалит вашу лапку.

– Испугала огнедышащего дракона огнём, – отмахнулась дракониха. – Папакаю, у тебя лапки поразвитей, давай ты.

Папакаю шипел и ронял камни.

– Эх, мужики, – вздохнула Мамакаю. – Всё на нас, на бабах! Привязывай! А ты, страдалец, держи пасть малыша, а то он мне ненароком лапку откусит!

Как предсказывала Лара, из прорезанной щели выплеснулся огонь. Лара дождалась, когда нож остынет, и снова примотала его к лапке драконихи. Второй раз она действовала уверенней. А Каю, как только отец отпустил его пасть, в восторге принялся плевать огнём. Папакаю умилённо сложил лапки и свистел: «Сыночек, я тобой горжусь!»

– Прекрати, – крикнула Лара. – вдруг обессилишь, а тут стража! И инспектор!

Драконы остановились.

– Так, сынок, – скомандовала Мамакаю. – Подкрепись, потом будем быстренько на меткость тренироваться. У тебя должно кучно получиться, отверстия я проткнула небольшие.

Каю метнулся к недоеденной коряге и принялся с аппетитом откусывать от неё.

– Ты, наверное, тоже есть хочешь? Вот у нас есть ветви харудской водянистой пальмы. Водяные их едят, значит, и тебе подойдут. А нам воду нельзя, мы только выжатые едим.

Лара быстро разобралась с местной пищей. Она ловко прокалывала куски обожжённой местной растительности и сливала воду в свою пластиковую бутылочку. А сама пальма оказалась вполне съедобной. На вкус вроде печёной картошки. Не солёная, правда, но с голодухи и не то съешь.

– Ой, летят, – вдруг свистнул Папакаю.

И правда, на горизонте показались три точки.

– Быстро, Каю, плюнь огнём в самый большой камень, который твой папа выплакал! Очень хорошо, а теперь на то пятно вдалеке! Меткость нормальная! А теперь ешь, как будто никого не видишь! Лара, прячься под моё крыло!

Три дракона спланировали на ближайший бархан и степенно спустились вниз.

– Уважаемые родители, мы – стража устоев, гранит незыблемости. Позвольте проверить вашего сына, – пробормотал Инспектор утилизации формулу представления.

– Не смеем препятствовать, – дрожащими голосами просвистели они в ответ.

– Ну-ка, малыш, обожги верхушку этого дерева… так, приемлемо… теперь ударь в лощину между теми барханами… прекрасно… и во-он в тот светлый камешек… великолепно! Кучность, меткость. дальность – всё идеально! Ну, что ж, мне придётся извиниться за беспокойство и поставить вопрос и компетентности здешней стражи. Усомниться в возможностях пажа принца-наследника! Позор!

– Э-э, уважаемый Инспектор, – перебила его Мамакаю. – Наш малыш давно болеет, и мы его слегка избаловали. Боюсь, он не придал значения проверке и тем ввёл стражу в заблуждение. Предлагаю забыть этот неприятный инцидент и закрепить наши добрые отношения несколькими кусками харудской водянистой пальмы.

– Прошу прощения, но мы при исполнении, – возразил Инспектор.

– Светило клонится к закату. Насколько я знаю, в этот час смена заканчивается.

– Э-э, действительно. Ну что, коллеги?

– Для нас большая честь преломить кусочек с родителями пажа принца-наследника, – задвигали хвостами стражи.

– Каю, сынок, хоть ты и доставил этим достойным служащим много хлопот, тем не менее, я и тебе дам обезвоженный кусочек. Отец, ты что, заснул?

Папакаю поспешно развязал мешок, доставая оттуда обугленные куски.

Впервые оказавшийся во взрослой компании, да ещё лизнувший водички, Каю впал в состояние дикого восторга. Он ковылял по песку, волоча крылья, как полы длинного не по росту плаща, и пел вольный перевод с русского на драконий Лариной колыбельной. А аппарат-переводчик выдавал Ларе обратный перевод:

Ночь крадётся по песку!

Дышит как водяной!

Дракончик-малыш стонет

Мама дракончика шикает!

Мама чужих из сна прогонит,

Чтобы дракончик спал.

Чтоб не кончался огонь,

Чтобы рос дракон.

Я улечу и буду возвращаться,

Чтобы мама-дракониха не плакала,

Но знай, дракониха:

Я создан, чтобы летать!

А вы, драконихи,

Созданы, чтобы дракончиков высиживать!

И больше ни для чего!

Привалившись к силиконовому боку Мамакаю, Лара хихикала. А Мамакаю тихо свистела. Её карманный переводчик монотонно выдавал: «ха… ха…» Значит, тоже смеялась. Четыре дракона, усевшись рядком, с хрустом раскусывали обугленные мясистые ветки харудской водянистой пальмы и не сводили глаз с мотающегося по песку малыша. Потом у одного из стражей выкатился из ноздри приличный камушек, и он просвистел:

– Священный Кремний! Талантливый ребёнок талантлив во всём! Он не только гений в огнеметании, ему не будет равных в сочинении баллад!

– А смысл какой глубокий, – затряс головой Инспектор утилизации. – Это же самая суть мудрой каменной скрижали «Муж – вершина творения!»

– Мой сын, – гордо сказал Папакаю, роняя на песок большущий камень. – Он сызмальства понимает, что дракон – это вам не дракониха!

– Вот придурки, – шепнула Лара.

– Согласна, – свистнула ей в ответ Мамакаю. – Замшелые ретрограды! Никакого понятия о равенстве полов! Их надо заставить высиживать яйца!

Наконец Каю утомился. Он начал тереть нос и бормотать что-то уже совсем невнятное. Мамакаю притянула его к себе верхними лапами и прикрыла крылом. Каю упирался: «Я к Ларе хочу!» Мамакаю довольно грубо перекинула его из-под одного крыла под другое, а Лара, оказавшаяся между двумя драконами, принялась чесать его гребень. «Хорошо», – свистнул Каю и задремал.

– Ну, ещё по кусочку, – свистнул Инспектор утилизации. – Давайте за детей!

– Святое дело, – поддержал его Папакаю. – Пусть всё у них будет хорошо!

– И споём, – хлопнул крыльями страж. – Сторожевую величальную.

Но Мамакаю не дала им рта раскрыть:

– Доблестная стража, если вы нарушите покой болеющего ребёнка, я не буду разбирать, кто прав, кто виноват…

– Просим прощения, – встав на задние лапы, учтиво произнёс Инспектор утилизации. – Мы сознаём, что кругом неправы. Стражники – в том, что ошиблись в диагнозе малыша, я – в том, что задержался сверх положенного и тем обеспокоил вас. С вашего разрешения…

Все трое учтиво поводили хвостами по песку, взбежали на бархан и, тяжело оторвавшись от поверхности, полетели на закат.

– Какую компанию разбила, – вздохнул им вслед Папакаю.

– Герой, – презрительно свистнула Мамакаю.

– Ладно, не сердись, милочка. Всё ведь кончилось хорошо.

– Благодаря тебе? Ты лучше подумай о том, что мы границу дня и ночи пропустили. Теперь нужно вовремя к границе ночи и дня прийти.

– А зачем?

– Ты тупой? Девочке нужно домой вернуться!

– Это ты тупая. Девочка нам ещё пригодится. У нас через полгода кладка. Вдруг что-нибудь не так с яйцом. Мы, родители пажа его высочества наследного принца не можем рисковать репутацией одарённого ребёнка. А какой она будет, если его брата или сестру пошлют на утилизацию? Ты пасть-то не разевай! Я всё сказал.

Папакаю демонстративно улёгся подальше от Мамакаю и уже через пару минут сонно зашипел. Она пробормотала что-то нелестное о нём, и через пару минут из её ноздрей тоже пошёл дым. Лара подождала ещё немного и стала осторожно выбираться из-под её крыла. Каю поднял голову:

– Ты куда?

– На границу!

– Почему ты не хочешь остаться со мной, Лара?

– А давай я тебя отправлю к моим маме и папе! Ты по своим скучать не будешь?

– Ты скучаешь, Лара?

– Не задавай глупых вопросов!

Каю вслед за Ларой выбрался из-под материнского крыла и вздохнул:

– Ну, пошли!

– Не наступайте на красный песок, – тихо просвистела Мамакаю.

– Кто-то что-то сказал, – испугался Каю.

Лара повернулась и посмотрела на дракониху. У неё один глаз был приоткрыт. Потом мигнул. Снова открылся.

– Это мама во сне простонала, – сказала она. – Пойдём, а то родителей разбудим. А ты знаешь, куда идти?

– Хоть идти, хоть лететь.

– Ну уж нет! Ещё в темноте на красный песок приземлишься.

– И что?

– Что-что! Сам местный, а не знаешь! Нельзя!

Уже звёзды стали бледнеть, когда Каю резко остановился. Шедшая сзади Лара обошла его и увидела перед собой полузасыпанный песком закруглённый металлический двухцветный столбик: чёрный, а верхняя треть белая. Что-то знакомое в нём было. Вот что: на товарной станции между железнодорожными колеями она такой видела! Значит, это и есть граница между мирами. Да, небо уже начало светлеть, и стало понятно, что стоит он на границе между двумя пустынями. С их стороны был песок жёлтого цвета, а от столбика начинался красный песок.

– Если не наступать на красный песок, то как попасть в мой мир?

– Наверное, надо наступить на столбик, – решил Каю.

– Я же не удержусь на нём!

– Тогда давай вернёмся!

Слева появилось зарево. Вот-вот на столбик упадёт первый луч. И вдруг что-то свистнуло над ними. Это проснулись и прилетели за ними родители Каю.

– Не уйдёте, – просвистел Папакаю.

– Не волнуйся, девочка не удержится на таком тонком столбике, – свистнула хитрюга Мамакаю.

Спасибо ей за подсказку! Лара упёрлась руками в верхний набалдашник столбика и обхватила столбик коленями. Ничего не происходило. Уже приземлились драконы. Каю побежал навстречу родителям с криком: «Не надо! Не трогайте Лару!» И тут из-за бархана брызнул первый луч дневного светила. Что-то свистнул Папакаю… нет, это не его голос. И перевода не слышно. Это не дракон, это маневровый тепловоз!

***

Мама строго-настрого запрещала ходить через Товарную. Но, чтобы доехать от бассейна до дома, приходилось делать две пересадки, и на поездку уходило не меньше сорока минут. А чаще – больше. А вот если идти через железнодорожные пути, то можно было добраться до дома минут за двадцать. Зимой Лара не рисковала. Но сегодня в такую жару толкаться в автобусе – фу! И Лара решительно повернула к проулку за бассейном. Дорога вела вниз, потом резко заворачивала направо. А за этим поворотом начинался высокий бетонный забор. Но Лара знала, что за кустами бузины бетонные столбы были вбиты на некотором удалении друг от друга. Взрослый человек не протиснется, а она – пожалуйста! И протиснулась. А теперь бегом, чтобы на охрану не нарваться. Вот состав перекрывает её путь. Нет, под вагоны она не полезет, что она, маленькая, что ли? Ура, состав двинулся! Пять минут – и путь свободен. Сегодня против обыкновения движение не очень интенсивное. Лара прыгала по шпалам, потом перешагнула через колею, обошла кучу щебня и наткнулась на полузасыпанный песком закруглённый металлический двухцветный столбик: чёрный, а верхняя треть белая. Что-то знакомое в нём было.

Лара замерла. Как это напоминает тот почти забытый сон, что приснился ей, пока она лежала без сознания, упав позапрошлой зимой с обрыва за гаражами! Тогда она ещё умудрилась вскарабкаться на площадку, дойти до дома, засунуть под матрац нож, и только тогда упала, потеряв сознание вновь. Маме сказала, что сломала руку, поскользнувшись на тротуаре. Целый месяц учёбы пропустила! А в бассейне форму не набрала до сих пор. Раньше в группе первая была, а теперь её результаты где-то посередине.

На цилиндрическом набалдашнике столбика вдруг возник плоский треугольный камень, формой напоминающий нож. Значит, это не сон был тогда! Что же делать? Нож нужно достать. Понятно, Папакаю что-то говорил о кладке через полгода. Значит, новому дракончику теперь… так, год назад кладка, потом три месяца высиживают… в общем, до соревнования первогодков недолго осталось. Теперь-то Мамакаю знает, что ребёнку в рот заглядывать надо. И значит, опять наследственный дефект!

Послышались мужские голоса, грозно окликающие нарушительницу. Она скинула плоский камень, быстренько подобрала из кучи щебня два камушка (догадается, небось, что это значит две смены границы дня и ночи), положила их на столбик и побежала от догоняющих её охранников.

Отдышавшись, Лара задумалась о том, где взять нож. Денег у неё нет. Говорить родителям нельзя. А если просто стащить кухонный нож, они сразу на Витю подумают. Эх, и посоветоваться не с кем! А вообще… есть такой человек! Самая весёлая, самая понимающая, самая-самая баба Тома! Это папина тётя. Она ещё ни разу не сказала Ларе: «Что ты несёшь!» Она даже Вите этого ни разу не сказала! И Лара отправилась в детскую библиотеку, где баба Тома работала заведующей.

– Ты что, Лара, фантастикой увлеклась? Вроде бы, всегда школьные повести предпочитала, – спросила её любопытная Зинаида Сергеевна, заглянувшая за стеллажи, где Лара рассказывала бабе Томе свою невероятную историю.

– Со временем вкусы меняются, – ответила баба Тома. – Сейчас многие подростки фэнтези увлекаются.

А Ларе сказала:

– Я не буду ни в чём тебя убеждать. Я пойду с тобой. Когда, говоришь, по нашему времени у них граница дня и ночи, в четыре? Зайдёшь за мной в три.

И вот они сидят в ожидании этой границы. Баба Тома взяла с собой складной стульчик. А Лара сидит на обломке шпалы. На столбике лежит моток скотча и ножик. Баба Тома выбирала его с толком. Спросила, какое расстояние от передних зубов до отверстий на нёбе, и повела Лару в охотничий магазин. Ножик она купила дорогой, мощный, с длинным лезвием. А ведь Лара слышала, что библиотекари очень маленькую зарплату получают. Правда, баба Тома старенькая, ей уже третий год ещё и пенсию приносят. Но всё равно, её щедрость впечатляет.

Невдалеке слышится возмущённый возглас. Лара дёргается. «Сиди!», – командует баба Тома. Но Лара поворачивается. И слышит бабушкин вскрик. Поворачивается назад и видит, как над столбиком из ниоткуда появляется передняя лапка дракона. Судя по размеру лапки, это Мамакаю. Она берёт нож, исчезает, потом снова появляется и уносит скотч. Всё.

Появившимся охранникам баба Тома с достоинством отвечает:

– Моя внучка играла в лаун-теннис, и её партнёр послал мяч на вашу территорию. Мяч памятный, из Уимблдона. Не могла же я отправить её сюда одну! Мяч нашли, – она торжественно вынимает из сумки белый мячик. – Но я устала, поэтому присела.

Обалдевшие сторожа сопровождают бабу Тому: один ведёт под ручку, другой несёт стульчик. Они даже придерживают рваную сетку, когда баба Тома и Лара пролезают сквозь дыру в металлическом ограждении. И чуть ли не с поклоном передают Ларе стульчик.

Дальше они идут молча. Только перед домом баба Тома нарушила молчание:

– Лара, ведь об этом мы никому и никогда не сможем рассказать! Обвиняй меня в малодушии, но, если я расскажу о том, что видела, даже те, кто знает меня как облупленную, скажут, что бабуля чокнулась. И ты… у тебя же вся жизнь впереди! А расскажи ты это – и тебя к психиатру отправят, жизнь испортят.

– Но ты ведь мне поверила!

– Не поверила. Но меня восхитила твоя фантазия. И я решила тебя поддержать.

– Я никому больше не скажу. Но всё равно, баба Тома, мы сделали большое дело. Мы спасли от утилизации ещё одного чемпиона по огнеметанию. Мы жизнь спасли!

– Я мыслю это глобальнее. Мы способствовали развитию драконовской медицины: на планете Харуда появилась хирургия!

Чужие эмоции

***

– Лопахина, ты почему опаздываешь? Я снимаю тебя с соревнований!

– Ну и ладно. Пошла я тогда!

Независимо поведя плечами, Лара повернулась и пошла на выход. Степаныч – он такой. Если решил чего – уже не передумает.

Но совсем уходить она всё же не собиралась. Не снимая куртки, прошла наверх и устроилась на балконе – поболеть за своих. Болеть пришлось до потери пульса, парни из их педколледжа шли хорошо на всех дистанциях и стилях, а девчонки безнадёжно отставали. Непонятно было, где костяк команды, на старт заявлялись, в основном, первокурсницы. Потом сквозь шум трибун пробился окрик: «Лара!» От двери махал ей Серёга:

– Давай в раздевалку! У нас Петрова выбыла.

Внизу она наткнулась на Степаныча:

– Готовься! В эстафете запасной будешь!

Это ещё обиднее. Любая из четвёрки слабее её. А Степаныч согласен отдать победу чужому колледжу, лишь бы всё было по его. Ну, тренер, погоди!

Сбегала в раздевалку, переоделась, сполоснулась. Села на скамейку под балконом рядом со своими:

– Какой расклад?

– Да чего там, – испуганно проблеяла Вера. – Продуем мы!

– Почему это? Даже то, что Степаныч поставил самых слабых, ничего не значит! У нас команда по области самая сильная! И вообще, чего ты трясёшься?

– Ты что, не знаешь ничего? Всех сильных у нас электротехники выбили. Встречали в тёмном переулке и предлагали заболеть. Вот мы и остались. Светка только взъерепенилась, так сейчас в больничке лежит. Порезали её…

– Ничего себе! А что взрослые говорят?

– А чего? Они не знают ничего…

– Или не хотят знать.

Лара упёрлась подбородком в сцепленные в замок руки, поставив локти на колени, и задумалась, стоит ли бодаться, если всё против них. Три года назад, когда они смотрели по телевизору, как движутся танки по Москве, отец сказал: «Ну, теперь будем жить, как мать велит: не высовываясь». Они-то и раньше не высовывались, а вот всякая шушера уголовная голову подняла. До чего дошло, что даже на областной спартакиаде средних специальных учебных заведений местные подростковые банды распоряжаются, кто победить должен. Ерунда это, в общем-то, но уж больно противно уродам подчиняться.

Покачивая бёдрами, прошла мимо них Роза из команды электротехнического колледжа. Кинула на Лару торжествующий взгляд. Ларе кровь в голову бросилась:

– Что, Розочка, а по-честному никак? Плавать быстрее попа толстая не даёт?

Повернулась к своей команде и сказала:

– Ну, девки, выбирайте: или Розочкины упырки порежут, или я вас опозорю на весь колледж!

– Да мы что…

Неприятности продолжались. Оля, которая на сотке хоть в тройку вошла, вдруг встала и рванула в раздевалку. И больше не вернулась. Передала через медичку, что у неё прихватило живот.

Лару Степаныч поставил на третий этап. После первого они были вторыми, а Лара ушла на свою стометровку уже шестой. Она в жизни своей так не летела! Потом не было сил выбраться из воды, Степаныч за руки вытаскивал. Он был чем-то сильно расстроен, но ей сказал:

– Лучшее время. И на нынешних соревнованиях, и личное.

– Какие мы?

– Вторые.

Но то ли на последнем этапе у других не самые лучшие стояли, то ли Верка выложилась, но пришла она первой.

Забыв о грядущих неприятностях, девчонки бросились её качать. И Вера радостно визжала. Однако Лара быстрее других опомнилась. Она подтолкнула их к двери в раздевалку и сказала:

– Вихрем мыться-одеваться. У второго входа стоит автобус медицинского колледжа. Я с их тренершей договорилась, вас возьмут.

– А ты?

– У меня дела.

Не могла же она сказать, что там только три свободных места, и водитель категорически отказался брать стоячих пассажиров, неприятностей ему не надо. Неприятности будут у Лары. И ей надо из них выпутываться.

Сначала она хотела отсидеться на балконе, но уборщица погнала её оттуда, как только публика спустилась в раздевалку. Из окна с лестничной площадки она с завистью наблюдала, как отъезжал автобус медиков. Когда почти весь транспорт разъехался, на тротуаре перед входом нарисовалось шестеро подростков самого отвратного вида, гопники лет пятнадцати-восемнадцати. Двоих она прежде видела в своём дворе. Вот этого мелкого сутулого, вроде бы, зовут Ваней Гнутым. Мерзейший тип, у малышей мелочь вытряхивает. А второй – Игорь из параллельного класса её бывшей школы.

Лара за последние полчаса обошла всю спортивную школу. До этого она здесь была только в зале ОФП, в другие помещения ей незачем. Бассейн пристроен к школе, и двери между ними всегда открыты, только Ларе некогда любопытствовать. Вот теперь она твёрдо знает: пять выходов. Три на улицу, их она ежедневно видит. Только один, средний, наглухо закрыт. А у двух открытых караулят эти бандиты. Четвёртый выход с противоположной стороны, он открывается на стадион. Только сегодня он в связи со спартакиадой тоже закрыт. Пятый – в торце бассейна, он всегда закрыт, уж это ли Ларе не знать. Проверила окна на первом этаже, все завинчены. Поднялась на второй этаж. В тренерской гул голосов, но слов не разобрать. Рядом директорский кабинет с приоткрытой дверью. Осторожно заглянула. Пусто. Скользнула в дверь, проверила окна, одно даже открыла. Нет, очень высоко, вокруг здания широкие бетонные отмостки, разобьёшься насмерть. А так бы можно было вылезть, если бы какую-нибудь верёвку раздобыть, окна выходят на пустынный сегодня стадион. Лара оглянулась: ну не может быть, чтобы у спортсмена каких-нибудь скакалок, эспандеров, канатов и прочей такой верёвочной лабуды не нашлось! Заглянула в шифоньер. Нет, тут только шарф в рукаве директорского пальто можно использовать как верёвку, но не такой он длинный. Вдоль стены, отделяющей кабинет от тренерской, ряд белых дверей встроенного шкафа. Лара стала открывать все по очереди. Ну и бардак! На полках полусдутые мячи, пластмассовые кегли, шарики, коробки, вонючие заношенные кроссовки, рваные футболки.

Громыхнула дверь тренерской, и голоса стали звучать громко. Двое вышли в коридор. Лара втиснулась в шкаф и ногтями притянула дверцу на себя. И вовремя: директор и ещё кто-то из тренеров вошли в кабинет и заговорили о каком-то грануляте. Лара ухмыльнулась: тренеры ведь тоже учителя, а матерятся они покруче строителей. Потом шаги, дверь хлопнула. Только она протянула руку к двери, как заскрипел стул. Ох, значит, ушёл только один! Кажется, директор застрял здесь надолго.

Стоять было неудобно из-за верхней полки, которая не давала вытянуться в полный рост. Лара медленно опустилась на корточки, настроившись на долгое ожидание. Потом подкатила под себя баскетбольный мяч. Прижавшись к дальней стенке шкафа щекой, она отчётливо услышала: «…эти упёртые малолетки!» И через пять минут её уже трясло от бешенства. Ещё Степаныч девчонкам заливает о спортивной чести, о командном духе, о чувстве локтя, об ответственности! А сам…

Была у неё мыслишка: в крайнем случае обратиться к кому-нибудь из взрослых, чтобы помогли выбраться. А теперь бесполезно. Кашель, дверь хлопает, гремит ключ. Директор ушёл, но при этом закрыл её в кабинете!

Лара вышла из своего укрытия, сделала несколько упражнений на расслабление, проверила дверь и, убедившись, что без ключа её не открыть, принялась методично обыскивать кабинет. Поиски увенчались успехом: одна из коробок в шкафу была тщательно обмотана бельевым шнуром. Почему она этого не заметила сразу? Распутав, прикинула: тут метров пять. Если прибавить её рост, то спрыгивать придётся с совсем небольшой высоты. Только вот к чему привязать? Пластиковые трубы отопления как-то не внушают доверия. Да и окно не хотелось бы оставлять открытым.

Открыла опять то же окно, посмотрела на стену. А вот рядом с соседним окном что-то торчит. Это же костыль! Правильно, когда на стадионе проходят соревнования, на стену пришпандоривают какую-нибудь соответствующую моменту растяжку: «Привет участникам спартакиады пенсионеров!» или «Спонсор соревнований – Авакумовский пивзавод». Лара завязала петлю и стала забрасывать лассо на костыль. Сильно мешал подоконник, под которым был забит костыль, но чуть ли не на десятый раз петля всё-таки захлестнулась на железке. Теперь ей предстояло добраться до соседнего окна. Она перекинула верёвку вокруг оконной ручки, сделала скользящую петлю на другом конце верёвки и снова принялась забрасывать лассо. На этот раз попытку пришлось повторить раз тридцать, наверное. И наконец от окна до окна протянулся двойной шнур. Решив, что он слишком провис, Лара подтянула один конец и сделала узел. Выйдя на внешний подоконник, она раскрыла складной ножик, взяла его в зубы, закрыла окно и, вцепившись в верёвку, упёрлась ногами в стену и двинулась к соседнему, перехватывая руками верёвку. Тут было метра три, но сколько времени она добиралась до костыля, она бы не могла сказать. А ещё нужно было снять верхнюю петлю. Если бы не нож, о котором она вспомнила в последнюю минуту, Лара бы сорвалась. А тут она нога на ногу уцепилась за нижнюю верёвку и срезала с костыля вторую петлю. Подёргала, но она застряла в директорском окне и не поддавалась. Ничего, под весом Лары освободится! Действительно, когда она спустилась метра на два, окно громыхнуло и верёвка вырвалась. Руки, хоть и в перчатках, не удержались на верёвке, и она рухнула вниз.

Ну и ну, Лара жива? Оказалось, что она упала на козырёк над выходом на стадион. Вот повезло так повезло! И даже верёвка цела, вот она покачивается рядом. Ещё несколько шагов по стене – и ей даже не пришлось спрыгивать, что было бы крайне затруднительно, потому что при падении на козырёк она сильно потянула голеностоп. Лара закинула конец верёвки на всё тот же козырёк, чтобы она не так бросалась в глаза, и, прихрамывая, побежала к воротам. Чтобы не попасться на глаза шпане, путь ей только один – через Товарную. Заворачивая за угол, она оглянулась на здание спортшколы и увидела в крайнем окне первого этажа одного из тренеров. Кажется, он карате преподаёт. Но не пойдёт же он шпане докладывать?

Наверное, пошёл, потому что, когда Лара, сняв рюкзак и куртку, с трудом протиснулась между бетонными столбиками, она услышала топот и голоса. Так, если хочешь шкуру сохранить, надо ускоряться.

Оглянулась, на бетонной ограде уже сидели двое. Увидев, что она смотрит за них, заулюлюкали. Лара наступила на рельс и почувствовала вибрацию. Товарный идёт, это опасный, но шанс. Она обежала старый полуразбитый вагон, с незапамятных времён стоящий здесь, в тупике, с трудом подтянулась и полезла по скобам, закреплённым на стене. Уже один из догоняющих вслед за ней подбежал к вагону и схватился за нижнюю скобу, и тут по соседнему пути пошёл длинный состав. Эх, не повезло, в вагонах щебень, местные обалдуи обычно прыгают в вагоны с песком. Но выбирать не приходится. Лара разбежалась и прыгнула. Больная нога дала о себе знать, и она повисла на борту хоппера. Пока подтянулась и перевалила через борт, поезд уже начал замедлять ход. Лара знала, что этот состав здесь надолго, тепловоз будет маневрировать, часть вагонов отцепят и оставят в тупике, часть подхватит другой тепловоз. Она только примерилась, с какой стороны удобнее прыгнуть, как по соседней колее навстречу медленно двинулся тепловоз, за которым тащился пустой двухъярусный автомобилевоз. Лара очень удачно перепрыгнула на верхний ярус. Из окна тепловоза грозил рукой и что-то орал железнодорожник. Она показала на тех, кто гнался за ней следом: четверо бежали по земле, а двое спускались с вагонов остановившегося товарняка. Ничего себе, они прыгнули вслед за ней! Наверное, машинист понял, потому что высунулся из окна и скрестил руки. Ага, значит, на стрелке он остановится. Лара кивнула ему, прижав руку к груди, спустилась на нижний ярус, дождалась почти полного замедления хода и спрыгнула. Теперь вперёд, к гаражам! И надо ускоряться: около четырёх пойдёт электричка на Ефимовск. Если успеет проскочить на ту сторону до четырёх, шпане придётся пережидать, пока электричка пройдёт.

Или Лара неправильно рассчитала, или электричка опоздала, но шпана уже её почти настигла. И сил уже не осталось. Она едва передвигалась, держась за бок. И вдруг наткнулась на металлический чёрно-белый столбик. Но, если сейчас четыре… да, уже слышна электричка! Она упёрлась руками в верхний набалдашник столбика и обхватила столбик коленями. Ничего не происходило. Набежавший первым Ваня Гнутый толкнул её на кучу песка, и тут рядом застучали колёса. Скрежет, дикий крик! И внезапная тишина.

***

Лара медленно встала. Получилось! Вокруг, насколько видит глаз, песок. Только песок красный! И сидит рядом с ней на песке ошарашенный Ваня Гнутый.

– Ах ты, сволочь, – бросилась она на него. – Жри песок, шпана проклятая!

Ох, и наваляла же ему Лара! А этот шакал привык стаей нападать, один-то он против спортсменки, хоть и худенькой, но роста немаленького, выйти бы не посмел.

Оставив его утирать сопли, она отправилась к столбику. И убедилась, что это не так-то легко! Три шага – и воздух стал упругим. Какая-то невидимая стена. Двинувшись вдоль неё, она совершила круг и вернулась на исходнуюпозицию. Какой-то странный оптический эффект: когда стоишь и смотришь на столбик, видишь прямую линию границы между жёлтым и красным песком. Когда идёшь по дуге и глядишь на столбик, граница вращается вслед за тобой, оставаясь прямой. Когда Лара пошла на второй круг, Ваня заржал.

– Заткнись, убоище! Мы вернуться можем только от того столбика, а попробуй к нему подойти!

Ваня лениво потянулся, встал и двинулся к столбику. Прошёлся по дуге метров пять. Оглянулся на Лару. Посмотрел растерянно вокруг и дрожащим голосом спросил:

– Э, а где мы вообще?!

– Вообще мы не на Земле. На другой планете. Название – из одних согласных. Звучит как хрип, сип и рык одновременно. Условно говоря, Харуда.

– Ты гонишь!

– Ну, а сам-то ты как думаешь?

Лара отмахнулась от него и стала озирать окрестности. Красная пустыня отличалась от жёлтой не только цветом, но и рельефом. Там холмы и барханы, здесь почти ровная поверхность, только лёгкая рябь на песке. А растительность? Унылая доска до самого горизонта. Только вон там, почти у кромки пустыни и неба виднеется какая-то чёрная точка. Лара поправила лямки рюкзака на плечах и двинулась к ней.

– Эй, ты куда?

Она и не думала ничего ему объяснять. Отвернулась и забыла. Подумаешь, ауешник, подрастающая смена уголовная!

Он догнал её минут через десять:

– Ларка, ты куда? Если такое дело, надо нам вместе держаться.

– Куда глаза глядят. Мне с тобой, мордой уголовной, не по пути. Мало того, что ты братишку моего обирал, ты ещё мою подругу порезал. На фига я тебя спасать буду?

– Это не я резал! Это Финик!

Финик, то есть Игорь Афиногенов. Лара не понимала, что этому сынку начальника может нравиться в этой гоп-компании. Разве что власть и возможность пакостить.

– Если удастся вернуться на Землю, я этого Финика в землю зарою.

Как она и предполагала, то, к чему она пришла, было деревом. Но не водянистой пальмой. Лара залезла на эту уродливую корягу и оглядела окрестности. Вот ещё одно дерево вдалеке, следом за ним ещё одно, и ещё… такое впечатление, что они указывают ей путь. Будь она драконом, так бы и пошла от дерева к дереву. Но она не дракон, эта древесина ей не по зубам. Интересно, как выглядит водянистая пальма? Живой она её не видела, только куски обугленной. Есть хочется, она с утра в колледже две пары отсидела, потом в бассейн поехала, с завтрака маковой росинки в рот не попало.

Надо решать, куда идти дальше. Наверное, всё-таки от дерева к дереву, ведь если они растут, значит, в этом месте подземные источники. Может, и пальма встретится. Ох, как же есть хочется!

Всё, хватит страдать, надо двигаться! Лара решительно зашагала по намеченному пути. Ваня Гнутый плёлся сзади, то нагоняя её, когда она присаживалась отдохнуть, то отставая. Почти всё время он ныл, призывая её не бросать его. Вдруг нытьё сменилось на крик. Лара с раздражением повернулась к нему. Он указывал куда-то вдаль. Чёрная точка на горизонте. И что? Ваня догнал Лару и, задыхаясь, крикнул: «Движется! Движется!»

Лара пригляделась и убедилась, что чёрная точка ползёт по красному песку.

– Значит, так, Гнутый, имей в виду, на этой планете, насколько я знаю, три вида разумных обитателей: огнедышащие драконы, ещё водяные, это гуманоиды типа нас, только кожа у них коричневая… ну, типа негров, наверное, и ещё оборотни. Оборотни – это вообще непонятно что, потому что могут принимать любой вид. То, что ползёт нам навстречу – либо второе, либо третье, потому что дракон летел бы…

– Ты гонишь!

– А других слов ты не знаешь? Примитивное ты существо! Только и дела мне, чтобы тебе сказки рассказывать!

Лара развернулась и пошла навстречу неизвестному, лихорадочно вспоминая, что Каю рассказывал об обитателях своего мира. Оборотни – это «те, у которых тысяча лиц». Захочет – в дракона оборотится, а захочет – в водяного. А может и в зверюшку какую. Никогда не угадаешь, кто перед тобой. Оборотни обычно стараются не выделяться. Значит, если тот, кто идёт навстречу, оборотень, то превратится он в человека. А если он в Ваню превратится, как его от настоящего Вани отличить?

– Слышь, Гнутый, если навстречу тебе выйдет что-то похожее на меня, как ты нас различать будешь?

Ваня заржал:

– Я тебя, Лопахина, ни с кем не перепутаю! Такой заразы больше нигде нет!

– Ладно, думать некуда. Если встанет перед тобой две Лары, то настоящая покажет тебе кукиш. А если к нам подойдёт твой двойник, уж сделай милость, покажи кукиш ты!

– С удовольствием!

Лара зашагала, вспоминая, что ещё Каю говорил о своём мире. Ага, водяные недоверчивы к себе подобным и постоянно изобретают и совершенствуют аппараты для определения свой-чужой, ещё делают другую сложную технику, например, автоматические переводчики для драконов. Значит, высокий уровень цивилизации. Оборотни питаются чужими эмоциями, а водяных это истощает. К драконам оборотни обычно не присасываются, потому что драконов не так уж много. В пустыню, где проходит граница дня и ночи, иногда проникают странные личности, обитатели других миров, как случилось с Ларой уже второй раз. То есть можно встретиться ещё с какими-нибудь инопланетянами.

– Старуха!

У Гнутого зрение острее, чем у Лары. Ну, понятно, она читать научилась ещё до школы, читает много и для учёбы, и для удовольствия. Немного близорука. А этот глаза не напрягает, буковками и циферками не интересуется. Уже возраст разглядел идущей навстречу. Да, это походка немолодой женщины. Что-то очень знакомое в этой хрупкой фигурке, облачённой в вязаный беретик, чёрные ботиночки на шнуровке и коричневое в клетку пальто. Лара зажимает рот, прерывая всхлип, собирает в кулак свою волю и говорит:

– Господин оборотень, очень вас прошу, смените обличье.

– Почему, Ларочка? – спросила баба Тома.

– Это моя любимая бабушка, которая умерла в прошлом году. Не надо пачкать её память вашими играми.

– Это не игры, подруга, – хрипло отвечает подросток, каким-то непостижимым образом оказавшийся на месте бабы Томы.

Теперь охает Гнутый:

– Пыря? Ты же… умер?

Что-то Лара об оборотнях поняла. Они не просто меняют внешность, они в мозгах копаются и выбирают там образ, вызывающий самые острые эмоции. Понятно, почему им машина-переводчик не нужна, они же читают в мозгах. Но как же с ними бороться?

– Мы всё равно знаем, кто вы. Не надо напрягаться, примите, пожалуйста, свой натуральный вид. Ну, или местного изобразите.

На песке лежал слизень полутораметровой длины. Гнутый взвыл. Слизень трансформировался в двухметрового светло-коричневого гуманоида с головой, формой напоминающей электрическую лампочку.

– Гнутый, так выглядят аборигены, привыкай, – сказала Лара. – По мне так и природный вид у нашего хозяина нормальный. Скажите, как к вам обращаться, и чего вы от нас хотите.

– Вы, я вижу, не первый раз в нашем мире? – вопросом на вопрос ответил он. – Вы и с Огнедышащими знакомы?

– Я – второй раз. И с драконами встречалась.

– Ну, тем легче нам будет договориться. Пойдём со мной!

– Нет, мы бы предпочли вернуться в свой мир. Объясните, зачем нам с вами идти, как вас там…

– Наши имена не для внешнего общения. Зовите меня Проводник. Возвращение невозможно, вы ведь пытались?

– Можно ещё попытаться.

– Я вижу, ты разумная особа. Вот вам обоим на выбор: вы следуете за мной, где в конце пути вас будет ждать пища и кров, или же вы остаётесь здесь и ищете выход сколько вам будет угодно.

– Ладно, идём.

Некоторое время они молча шагали по плотному красному песку. Мысли лениво текли сначала об окружающем, потом ушли в недавнее прошлое. Встал перед глазами подлый Степаныч, сердце колыхнулось, но быстро успокоилось. Снова неспешный ход. Внезапно она споткнулась и приостановилась. Вот оно! Каю говорил, что оборотни питаются чужими эмоциями. Вот почему так быстро ушло раздражение! Значит, этот Проводник копается у неё в мозгу и забирает её эмоции. Если это изнуряет местных, значит, и она будет обессилевать. Надо выяснить, как спасаться от этого. Лара ещё чуть-чуть подумала и улеглась на песок.

– Ты что, Лопахина? – удивился Гнутый.

– Силы кончаются. Вы идите, а я посплю…

– Ты ненормальная! То неслась галопом неизвестно куда, а когда жрачку пообещали, спать улеглась!

– Отстань. Похоже, я умираю.

– Почему ты так решила? – вступил Проводник.

– Я чувствую, что меня покидают последние силы…

Усилием воли она вызвала у себя воспоминания о тренере по карате, который сдал её шпане. Скачок раздражения – и очень быстрое возвращение покоя.

– Вот, – простонала она. – Как будто горючее из меня вытекло! Вы что, вампир? До вашего появления я чувствовала себя нормально!

Лара максимально расслабилась и начала упражнение на дыхание: вдох 1-2-3-4… выдох 1-2-3-4-5-6-7-8…

Гнутый тронул её за руку:

– Эй, Проводник, она реально вся как кисель… она же спортсменка, у неё бицепсы-трицепсы! Реально коньки отбрасывает!

– Э-э, Лара, попробуй замкнуться на контур, – сказал Проводник. – Есть у вас какие-нибудь жесты отстранения, закрытости?

Он взял её за руки и перебросил кисти к плечам: левую – к правому, а правую к левому. Лара представила себе Игоря Афиногенова, как он на Светку с ножом идёт, и заскрипела зубами. И злость не затихала! Ага, понятно, от проникновения в мозги защищает контур, то есть когда тело в круг замкнуто. Ну-ка, а если нога на ногу? Закинула, действует. А если пальцы сомкнуть? Вышло!

– Вы располагаете временем, чтобы я минут двадцать полежала? Кажется, мне становится легче, – простонала она слабым голосом.

Двадцать – не двадцать, а минут десять вылежала. Потом кряхтя поднялась и спросила слабым голосом:

– Ну, куда идти?

Проводник то и дело оглядывался, наверное, удивлялся, что Лара остаётся закрытой для него, хотя свободно размахивает в ходьбе руками. Не мог же он углядеть, что два пальца перчатки пусты, а большой и указательный сцеплены, образуя кольцо. Сначала Лара хотела изредка приоткрываться, чтобы не озадачивать его, а потом решила постоянно быть замкнутой. А пусть он решит, что от перебора с его стороны в её организме что-то разладилось!

За раздумьями она не заметила, что в поле зрения уже давно появилось что-то огромное, по форме напоминающее огурец-переросток. Ваня Гнутый, который до того шлёпал рядом с Проводником и всё пытался его разговорить, притормозил, ожидая Лару:

– Как думаешь, что это?

– Что-то вроде дирижабля.

– У-у, – недоверчиво протянул он.

Но так и оказалось. Проводник легонько подтолкнул их к распахнутой дверце гондолы. Находящийся там ещё один оборотень также был в образе водяного. На Ваню он почти не обратил внимания, а на Лару уставился во все глаза. И всё это молча. Было неприятно, а потом Лара сообразила, что оборотни обмениваются мыслями, причём на расстоянии, иначе как бы второй заранее принял вид водяного?

– Нам, между прочим, жрачку обещали, – заявил Гнутый.

Проводник достал из-под пассажирского сиденья пару коробок и протянул им. Там был какой-то розовый брикет. Гнутый поглядел на это с разочарованием и даже обидой, а Лара спросила:

– Это искусственное или природное?

– Искусственное. Но почти точно соответствующее мясу… э… ну, словом, местного мелкого животного. Производится для местных жителей, вполне питательно, белки, жиры, углеводы, микроэлементы, всё как положено.

Лара откусила немного. Солоновато, с нерезким незнакомым запахом, но есть можно. Глядя на неё, приступил к трапезе и Ваня. Он расправился со своей порцией за пару минут, обтёр об себя ладони и сказал:

– Эх, чего-нибудь бы настоященького!

– А не боишься, что тебе предложат шашлычок из местного разумного создания?

– Ты же не считаешь нас каннибалами? – спросил с удивлением Проводник.

– Время покажет, – нелюбезно ответила Лара, прошла в конец гондолы и улеглась на заднее сиденье.

Уже неделю Лара жила в улье – так она мысленно называла это странное здание. Она проспала всё время, пока они летели, а это были почти сутки, из чего следует, что эмоциональный вампиризм оборотней её реально обессиливает, и, значит, Лара своевременно выяснила, как ему противостоять. Прилетели они на аэродром, на котором находилось ещё парочка дирижаблей. В отличие от их дирижабля эти были крупнее. Впоследствии она узнала, что такие, на котором летели они, называются сторожевики, а основная масса дирижаблей была для перевозки грузов. Недалеко от аэродрома находился небольшой посёлок, представляющий собой прямоугольник из четырёхэтажных домов. По приезде она только разглядела, что вдоль каждого этажа тянулись балконы-галереи с часто расположенными дверьми, в которых были прорезаны круглые окошки. На следующий день она увидела, что точно такие же галереи были на противоположной стороне дома. А в вечер приезда они поднялись на последний этаж и вошли в центральную дверь, за которой оказалось довольно большое помещение с двумя длинными от стены до стены столами. Там им выдали по контейнеру с брикетом коричневого цвета и контейнеру поменьше с жидкостью почти такого же цвета. Пока они ели, к ним подошёл тот, кто выдал пищу, и спросил, каковы их взаимоотношения и не хотели бы они поселиться ближе друг к другу. Лара помотала головой и ответила, что они совсем не друзья, и вдали друг от друга не соскучатся, отметив для себя, что этот тип точно не оборотень, так как губы его артикулируют одно, а из нагрудного кармана звучит русская речь. И что потом надо бы его разговорить.

Всё тот же абориген проводил её на второй этаж, где открыл перед ней одну из дверей. Лара вошла и огляделась. Раздвижные двери, за ними что-то вроде кровати. О, даже постельное бельё есть. Ещё одна дверь ведёт в санузел. Слив и над ним трубка, торчащая из стены. То есть туалет, умывальник и душ в одном флаконе. Скромненько. Ну, хоть вода есть, а то уж Лара сомневалась, пустыня всё-таки.

Думала, что не заснёт после такого длительного сна, но вырубилась почти сразу. Последней мыслью стало, не подсыпали ли ей снотворного.

Утром её разбудил гудок над кроватью. Одеваясь, она наблюдала в окошко, как мимо проходят обитатели этого улья. А шли они на завтрак, как её предупредил вчера работник столовой.

Из впечатлений этого дня она выделила бы соседа. Они вышли из дверей почти одновременно.

– Ларка, гляди, осьминог!

Это от лестницы Гнутый крикнул. Ну да, похоже это существо на осьминога. Большой, где-то чуть больше метра в высоту, коричневого цвета. Много щупалец, восемь или меньше, не посчитала, она же не Ваня Гнутый, чтобы на незнакомцев пальцем показывать.

– Здравствуйте, – слегка поклонилась она соседу. А Ване сказала. – Ты иди, Гнутый, а то харчи кончатся!

И пошла рядом с медленно движущимся соседом. Он стал медленно бледнеть.

– С вами всё нормально? Я вас не побеспокоила?

Осьминог протянул ей одно из щупалец. Она взялась за него рукой, он оплёл её кисть, и они двинулись к лестнице. «Бедняга, – подумала она. – Мы всё-таки по внешности ближе к аборигенам, а этому, должно быть, здесь совсем одиноко».

После завтрака состоялся её допрос, как она это назвала. Лара пыталась закрыться, положив нога на ногу, но тот, кто её опрашивал, попросил сесть прямо. Она поняла, что отвечает фактически детектору лжи, поэтому старалась сказать как можно меньше, но не уклоняться от истины. Ответила, что подросток, то есть на пути от детства к взрослости, что второй год приобретает специальность учителя начальных классов, о возрасте попутчика точно сказать не может, но думает, что совершеннолетия он не достиг. Да, относится к нему плохо, потому что он на Земле совершал противоправные действия, и со временем непременно бы встал на путь преступника, если уже не там. Ей сказали, что здесь она должна будет работать. А домой? Нет, домой она никогда не попадёт. У нас здесь нет стен, сказали ей, можно идти на все четыре стороны. Только тут от посёлка на многие сотни километров никого. Так что придётся ей работать на фабрике, производящей изделия из силикона.

– А силикон кто производит? – с опаской спросила она.

– Есть фабрика километрах в двухстах отсюда, – ответил собеседник. – Вы хотите туда?

– Избави Господь, – замахала она руками. – Я знаю, что он производится из диоксида кремния и метанола. Это вредное производство, по законам нашей страны женщины и дети там не работают!

И вот уже пятый день она ходит на производство. Облачается после завтрака в силиконовый комбинезон и идёт на фабрику. Она работает на прессе ассистентом. А главный у неё – тот самый осьминог. Его зовут У-у. Именно так, протяжное «у». Он пытается говорить с ней, но увы, аппарата-переводчика у них нет. Ларе кажется, что в речи У-у только гласные. Видимо, у его соплеменников тональная речь, как у некоторых народов на юго-востоке Азии, например.

В цеху ещё несколько работников самого странного вида, видно, случайно попали из своих миров на границу дня и ночи, и теперь влачат жалкое существование в этой тюрьме. Все они живут в Ларином улье. У мастера Лариного цеха по имени Рири есть аппарат-переводчик, но кроме работы он ни о чём говорить не желает. То же самое и с работником столовой. Лара понимает, что это привилегированные сотрудники, и вступать в разговоры с рядовыми они не хотят или боятся. Неужели ей придётся до конца своих дней жить так?

С У-у они сдружились, хотя поговорить не могли. С изучением языков ничего не получалось, слишком на разной основе их речь возникла. У-у не мог произносить согласные, а Ларе даже при том, что музыкальный слух её был вполне развит, различать четвертушки и даже восьмушки тона было не под силу. Поэтому приходилось разрабатывать язык жестов. Ещё Лара стала понимать изменение цвета кожных покровов У-у. Чем темнее, тем мрачнее настроение, и наоборот. Наверняка были ещё какие-то нюансы по цвету, но их она пока ещё не уловила.

На шестой рабочий день дверь У-у утром не открылась. Лара некоторое время постояла в нерешительности, а потом всё-таки набралась духа и распахнула дверь:

– У-у!

Осьминог растёкся по постели почти чёрной кляксой. Лара уже понимала, что никакой медицины для узников здесь нет, поэтому помощь звать не стала. У-у эмпат, поэтому помочь ему может только Ларино участие. Она выбрала наобум два щупальца и соединила их между собой, пробормотав: «Это чтобы вампиры твоим горем не питались»; потом ещё два щупальца взяла в свои руки прижала к груди и забормотала: «Живи, У-у, живи, пожалуйста!» В дверь вошёл работник столовой, с порога начавший орать о нарушении распорядка: мол, на завтрак не явились, на работу опаздывают. Лара в ответ рявкнула: «Пошёл нафиг!». Как ни странно, он больше ничего не сказал и ушёл.

Через некоторое время в комнату вошёл мастер Рири. Он ничего не сказал, только молча уселся рядом с Ларой, а из его аппарата-переводчика послышалось заунывное пение. Лара не сразу поняла, что это звучит перевод её речи на язык осьминогов. Она оглянулась на Рири и увидела, что у него в ухо заложен наушник. Значит, он слушает перевод на свой язык того, о чём она говорит. А, плевать! И она стала говорить, что У-у не одинок, что они друзья, и что Лара непременно придумает, как добраться до границы дня и ночи и покинуть навсегда эту мерзкую планету, что У-у вернётся домой и будет счастлив. Осьминог стал постепенно светлеть, и окрасился уже в персиковый цвет. Щупальца стали упругими. Он приподнялся на них, но Лара его приостановила:

– Нет, У-у, оставь два щупальца соединёнными между собой, так оборотни не могут тянуть из тебя энергию!

Рири встал и вышел. «Ой, что теперь будет!» – сказала она сама себе. Но Рири принёс два контейнера и сказал:

– Завтрак. У-у свободен до завтра. Лара к обеду должна быть в цехе. Аппарат спрячь, вернёшь в обед.

Сунул ей в руки аппарат-переводчик и вышел.

Они болтали без остановки часа три. Оказалось, что У-у девочка-подросток.

– Вот недаром я сразу почувствовала родственную душу, – обрадовалась Лара.

– А я сразу почувствовала, что у тебя нет отвращения ко мне. Ты не представляешь, как это тяготит!

– Замыкайся на контур, так ты и от тех, кому не нравишься, будешь немного отгораживаться!

Вот надо же: и оборотни, и осьминоги улавливают чужие эмоции. Только оборотни ими питаются, и им всё равно, горем или радостью подпитываться. А осьминожка страдает от того, что её не любят окружающие.

После этого случая Лара поняла, что, работая на фабрике, она ничего изменить не сможет. Поэтому, когда в середине рабочего дня производство останавливается, и работникам раздают контейнеры с обедом, а мастер что-то объявляет по громкой связи, она замахала ему рукой:

– Переведи!

Рири перевёл, что приглашают работника в замок.

– А что делать?

– Обслуживать драконов.

– Я пойду!

Он удивился и даже попытался её отговорить. Мол, работа тяжёлая, целыми днями надо таскать камни и перекидывать лопатой песок. И один дракон там даже огнедышащий, так что работа не только тяжёлая, но и опасная.

– Я готова.

У-у обхватывает её аж тремя щупальцами и выпевает длинную фразу. Мастер стоит рядом, любезно давая Ларе услышать перевод: не уходи, зачем тебе тяжёлая работа? Но Лара просит подругу не волноваться и говорит, что тоскует от однообразия.

Наутро она с У-у доходит до фабрики, но впервые не заходит в ворота, а двигается дальше, туда, где стоит замок – очень большое уродливое здание с островерхими башенками на крыше. Её принимает не то привратник, не то комендант здания, и объясняет, что она поступает в распоряжение Пати – главного смотрителя. Водяной Пати, старый, судя по количеству морщин на шее, приказывает ей таскать камни из «драконьего загона». Она заходит в огромный зал, пол которого находится значительно ниже уровня земли и присыпан толстым слоем песка, и видит десятка полтора дракончиков, вяло пересвистывающихся между собой. В стенах зала много дверных проёмов, в которые может пройти водяной или человек, но для дракона они малы. Лара вздыхает и принимается грузить камни на тележку. Только на второй день до неё доходит, что здесь не убирали много дней. Ну не могут даже восемнадцать дракончиков наплакать столько камней даже за неделю! И грозит Пати, что вернётся в цех. Лодырь Пати, все помощники которого до Лары были такими же лодырями, пугается. И обещает ей два часа ежедневно на дополнительный отдых. Для этого ей надо взять в руки аккумулятор, и можно спокойно мотаться по посёлку, а если кто-то из начальства спросит, почему не работаешь, отвечать, что идёшь заряжать его. Лара поняла, что остальные часы таскать по посёлку эту штуковину будет Пати, но соглашается.

Когда на четвёртый день все камни из драконьего зала оказываются вывезенными в коридор и на ленточном транспортёре подняты наружу, Пати велит подсыпать свежего песка. Сделать это надо через наружное окно, находящееся на уровне земли, через которое два раза в день прямо из грузового дирижабля подавалась драконья пища. Лара уже подружилась с дракончиками и тех, кто часто начинает ронять камни, успокаивает поглаживанием гребешка, поэтому они мешают работать, подставляя ей головы. Лара пытается объяснить дракончикам, чтобы они отошли от окошка, но бестолковый молодняк не понимает, и то и дело подходит к окошку. И оттащить одновременно восемнадцать дракончиков от окошка не может.

– Дурачки, – повышает она голос в отчаянии. – Песок ведь с транспортёра пойдёт! Кого-нибудь может завалить, и я не успею откопать! Задохнётесь насмерть!

Вдруг откуда-то извне раздался свист, и дракончики дружно бросились к противоположной стенке. «Ого, – подумала Лара. – похоже, что за той стеной, где под крышей есть окошко, находится ещё один драконий зал, и именно там содержится взрослый огнедышащий дракон. А раз он меня понял и детям перевёл, у него есть аппарат-переводчик».

Во второй половине дня она разбрасывала песок от окна по залу. Дракончики путались под ногами, но вдруг один из них стал задними лапами отгребать песок в нужную сторону. Лара умилилась:

– Умница ты моя!

И погладила его по гребню. То тут началось! Дракончики мигом перешвыряли песок. Лара смеялась, а потом принялась насыпать кучу, и привалила одного из них к ней. После этого каждый из них занялся сгребанием персональной кучи. Одному самому нерасторопному песка не досталось совсем. Он стоял на голом каменном полу и ронял камни. Лара подвела его к тому, кто первым догадался ей помогать, и подтолкнула их друг к другу. Малыши потолкались, а потом устроились рядом и мирно засвистели.

Назавтра Лара пошла с тележкой к другому драконьему залу.

– Ты только в зал не лезь, – посоветовал ей Пати. – Этот старик злой как чёрт, сожжёт заживо!

– Ага, ага, – покивала Лара.

В этом зале не было дверных проёмов, как в первом, были широкие щели примерно метровой высоты, чтобы дракон сам выпихивал камни в коридор. Здесь так давно никто не убирался, поэтому все щели были забиты камнями. Практически дракон себя замуровал. Лара вздохнула и принялась грузить тележку. Когда одну из щелей она освободила, то сказала:

– Господин огнедышащий дракон, не будете ли вы так любезны, чтобы подтолкнуть камни к свободной щели? Я не рискую пока войти к вам.

Через паузу загрохотало, и камни посыпались, некоторые даже выкатились в коридор. Один раз в проёме показалась мощная задняя лапа. Лара подумала: «Ого! Самым крупным драконом из тех, которых я видела, был Папакаю. Но этот гораздо больше. Как же они его поймали?»

В день, когда Лара освободила от камней последнюю щель, она спросила:

– Господин огнедышащий дракон, как мне к вам обращаться?

– Родоначальник Ка.

– Уважаемый Родоначальник Ка, могу ли я зайти в ваше жилище?

– Заходи.

Лара на четвереньках прошла через щель и распрямилась:

– Вы позволите мне прибраться здесь, прежде чем подсыпать свежий песок?

– Позволяю.

Лара подтащила тележку и принялась собирать мелкие камни, крупные, отдать должное дракону, он все собрал и сдвинул к щелям.

– Ты не боишься сюда входить?

– Но ведь вы сами пригласили меня. Я не делаю вам ничего плохого, я разумное существо. Что я, водянистая пальма, чтобы опалять меня огнём?

– Хо-хо. От водянистой пальмы я бы не отказался. Ты права: я и на злого разумного не направлю огонь, и ты добрая. Я слышу, как ты обращаешься с несчастными инвалидами.

– А что с вашим аппаратом-переводчиком? Треск какой-то!

– Старый он, как и я. Наверное, заканчивается его жизнь…

– А взглянуть можно?

На аппарате мигала маленькая лампочка.

– Это, кажется, батарея села. Вечером я принесу аккумулятор.

Когда Пати после смены отправился домой, Лара притащила дракону аккумулятор и вставила разъём аппарата в его порт.

Домой она возвращалась довольная. У фабрики её дожидалась У-у. Они взялись за руки… ну, или за щупальца… словом, вместе пошли к своему улью. По дороге их догнал мастер Рири. Он пристально поглядел на Лару и спросил:

– Ты что-то задумала? Не хочешь поделиться?

– Просто нашла источник информации.

– Драконов, что ли? Они же глупые.

– Но ты же молчишь.

– Ладно, приходи на фабрику, поговорим.

Назавтра она отключила от аккумулятора аппарат-переводчик и сказала:

– Давайте проверим.

Звук стал громким и чистым. Родоначальник Ка, заметно подобревший, спросил:

– А ты не можешь мне эту штуку оставить?

– Оставить не могу, его мне мой начальник Пати только на время выдаёт. Вы не волнуйтесь, зарядки надолго хватит. А как будут неполадки, снова его вам принесу. Вы же здесь давно?

– Шесть оборотов вокруг светила.

– Ну вот, нет причин для волнений. Или у вас ещё что-то нуждается в подзарядке?

Родоначальник Ка промолчал. Ну и ладно, со временем он поймёт, что Лара ему не враг, и тогда она начнёт его расспрашивать.

Лара предупредила Пати, что до обеда будет заряжать аккумулятор, и отправилась на фабрику. Помахала У-у, присела рядом с Рири и сказала:

– Ну, рассказывай, почему ты вдруг решил поговорить?

– Не хотелось бы, чтобы ты спалилась. Знаешь же, что мы тут под колпаком оборотней.

– Я думаю, ты преувеличиваешь. Они могут покопаться в мозгах, но частности их не интересуют. Они меня один раз опросили, как ты говоришь, под колпаком, а потом передали под присмотр коменданта дома и мастера цеха, тебя то есть. Наши эмоции их интересуют, а наши мысли – нет. Расскажи, как давно существует эта тюрьма и для чего она вообще создана? Я обошла посёлок, и знаю, что тут два завода: по производству силиконовых изделий и по отливке строительных блоков. То, что можно получить от продажи этого товара, не покроет расходов даже на наше питание, очень, кстати, хреновое. У нас на Земле такие заведения есть, называются колонии. В них заключают осуждённых преступников. Государство их содержит, а производство расходы покрывает лишь частично, это больше чтобы зэки бездельем не маялись. Я бы и подумала, что вы тут преступники, а оборотни у вашего правительства тюремщиками служат, если бы не другие разумные существа: мы, земляне, У-у, ещё этот, похожий на плюшевого медведя, потом сутулый такой с тремя ногами, ну и другие. Мы все случайно в этот мир попали, за что нас сюда? А ведь оборотни не просто так с нами встретились, они дежурят на границе дня и ночи. И драконы. Выхлоп от них – булыжники. Ну да, их в строительные блоки добавляют, но то, что я из драконьего замка выгребаю – капля в море, в основном, камни на завод на дирижабле привозят из карьера. Драконы-то что совершили? Старик здесь уже шесть лет, а прочие совсем малыши.

– Приглядываешься, значит? Умная ты, во многом разобралась. Твой земляк, наверное, ещё умней, если на сторожевой дирижабль сопровождающим устроился?

– Глупой себя не считаю, но и до умной мне ещё далеко. Я учусь, умные книжки считаю. А земляк мой не умный, а бессовестный. Он не приглядывается, а приспосабливается. Предложат ему оборотни палачом поработать, так он раздумывать не станет, будет вам головы рубить.

– Ладно, слушай…

Рири рассказал, что исконные жители Харуды только они. И драконы, и оборотни пришлые.

Первыми появились оборотни. Они прилетели на планету и заключили договор с советом старейшин о строительстве станции неподалёку от крупнейшего поселения с С-к-р-г-р… ну, как-то так, Ларе это всё равно не произнести. Предупредили, что эта станция будет улавливать эмоции аборигенов, но для них это не будет критичным, так как отбирать она будет только излишек. За аренду земли и использование эмоций оборотни обещали расплачиваться литием, который промышленностью Харуды очень был востребован. Договор был подписан, прилетели межпланетные корабли, станцию построили глубоко под землёй, расплатились металлом за ближайшие сто сорок оборотов вокруг светила и улетели. Прошло несколько десятилетий, сменились поколения, в совете были уже совсем другие старейшины, и они решили, что договор силу потерял. А если под их землёй находится чужая станция… да что там чужая, считай, что ничья! В общем, грех не попользоваться чужим материалом и чужим оборудованием. Так случилась Катастрофа.

Рири преподавал в местном университете, поэтому имел доступ к архивам Катастрофы и некоторым фрагментам станции чужаков, хранящимся в Политехническом музее. И понял он из этих материалов следующее.

У оборотней в отличие от водяных было четыре жизненных цикла, каждый из которых соответствовал по длительности примерно ста сорока оборотам Харуды вокруг светила. Когда жизненный цикл оборотня подходил к концу, соплеменники обеспечивали ему Перерождение – энергетическое обновление организма. Для него строилась специальная станция, которая накапливала эмоциональную энергию, которая в нужное время выбрасывалась и запускала Перерождение. Естественно, на их планете столько энергии бы не нашлось, поэтому оборотни проживали на родине только первый жизненный цикл. Прочие три жизни оборотню предстояло обитать на планете, которая соглашалась принять его. Он сам поддерживал исправность своей станции, чтобы в нужное время пройти следующее Перерождение.

– Подожди, то есть на планете должен быть только один оборотень? Почему же у вас их столько развелось? – спросила Лара.

– А это последствие Катастрофы.

Так совпало, что экскаватор раскопал станцию как раз в тот период, когда живущий здесь законно оборотень переживал второе Перерождение. При вскрытии станции он погиб. А по законам планеты оборотней жизнь Перерождающегося священна. Станция в момент нарушения герметичности послала сигнал на родину. Прилетевшие спасатели увидели на месте станции раскоп и куски разрезанного металла. Их предводитель сказал: «Нарушили договор – получайте войну. Отныне ваша планета получает статус Жилища отверженных». Отверженными у них называют тех, кто совершил преступление. Они лишаются права Перерождения и изгоняются с родной планеты навсегда.

Через несколько лет взвыла вся планета. Оборотни расселялись среди водяных, принимая их облик. А поскольку они свои законы нарушали, то и чужих не уважали. Выпивали энергию соседей до капельки. Смертность среди водяных возросла как при эпидемии. А оборотней мало того, что доставляли периодически, так они ещё и размножались!

Потом новая напасть – нашествие драконов. Они свою планету загадили так, что жить стало невозможно, и на Харуду стали переселяться. Вот это была война! Но потом постепенно все смогли приспособиться. Водяные сумели договориться с драконами, что они будут их обеспечивать жилищами и техникой, а драконы будут выполнять для водяных функцию защитников. Потом и территорию удалось поделить. Водяные стали чипироваться, а полицию обеспечили сканерами, считывающими их, и оборотни после этого на их территорию стали заглядывать реже и с опаской.

– Но откуда тогда на их территории столько ваших? Неужели похищают?

– Ещё хуже, Лара. Мы вынуждены сами к ним приходить.

Рири попытался объяснить Ларе устройство их общества. Оказалось, у них нет такого понятия, как право. Живут водяные компактными поселениями и руководят ими советы старейшин. Старейшины избираются жителями районов или членами коллективов. Если кто-то из членов коллектива вызывает недовольство, то старейшина ставит вопрос о доверии к этой особе. И коллектив большинством голосов решает, оставаться ему среди них или уходить. И если большинство лишает его доверия, он объявляется изгнанником, его доставляют в пустыню и оставляют там.

– Но это же несправедливо, Рири! Я столько случаев знаю, когда хорошего человека травят! Да хоть у нас в школе! Двоечники и хулиганы достают того, кто хочет учиться! Дай им волю, они из школы воровскую малину сделают! Вместо уроков будут пьянки и драки. Да они учителей повыгоняют!

– Вот так и со мной вышло. Я написал диссертацию о Катастрофе на основе артефактов и архивных документов, но, поскольку её выводы противоречат общепринятой версии, кафедра на общем собрании объявила меня изгнанником. Меня вывезли в пустыню и оставили там. Я думал, что погибну. И тут появился сторожевой дирижабль оборотней…

– Ясно. Мы нужны им как пища. Но как к ним попадают драконы?

– Их доставляют сюда их стражи.

– Какой ужас! Вот что значит утилизация!

– О чём ты?

Лара рассказала Рири о своём первом посещении Харуды и знакомстве с семейством Каю. Рири покачал головой:

– Мерзость! Бедных детей изымают из семьи за то, что они родились больными, и отдают на съедение проклятым оборотням! Представляю, как ты презираешь нашу несправедливую планету! Но, знаешь, я уже больше года не видел драконью стражу.

– Может быть, стало меньше рождаться инвалидов? А как же попал к ним в плен родоначальник Ка? Его, мне кажется, никакая стража не смогла бы скрутить. Он такой большой!

– Поговори с ним, Лара, может, что-то полезное узнаешь. Но будь осторожна.

Лара поняла, что Рири что-то затевает, и похоже, он не один, но говорить об этом Ларе пока не готов. Господи, к каждому требуется особый подход! Ладно, будущему педагогу надо привыкать строить взаимоотношения с самыми сложными учениками.

Оказалось, не такой уж Родоначальник Ка сложный. Лара спросила – он ответил. Вздохнул и распустил правое крыло:

– Вот!

Увидев порванное крыло, Лара горестно охнула. Раньше она не приглядывалась к строению крыла, хотя в прежний свой визит на Харуду её прикрывали крыльями и Каю, и Мамакаю. Теперь она разглядела, что тонкая силиконовая летательная перепонка была натянута между вторым, третьим, четвёртым и пятым пальцами верхней конечности подобно как у земной летучей мыши. А лапки, стало быть, были ещё одной парой верхних конечностей. Лара осторожно перебирала повреждённое крыло:

– Летательную перепонку я смогу починить, мне приходилось такую работу выполнять в цеху. Но вот что делать с пальцами, я затрудняюсь сообразить. Я сегодня закажу кусок силикона нужной толщины. К сожалению, одной заплаткой сделать это не получится. Ваше крыло будет как лоскутное одеяло.

– Да плевать на вид! Ах, если бы мне хоть раз взлететь перед смертью! Боевому огненному дракону позорно умирать на земле…

На следующий день Ларе удалось развести герметик, приклеить к крылу небольшой кусок силиконовой плёнки и придавить его камнями. На следующий день – ещё один кусок. Поглядела, сколько ещё работы впереди и сказала:

– Так дело не пойдёт. Уважаемый Родоначальник Ка, вы не будете возражать, если я приведу к вам специалиста, который посоветует, как заменить ваши пальцы?

– Чего уж там…

Но Лара видела, что, пока она грузила камни на тележку, он несколько раз хватал крыло лапками и разглядывал его восстановленную часть. Кажется, ему понравилось.

Мастер Рири пришёл в замок после работы с приятелем, которого Лара прежде никогда не видела. Рири пояснил, что сам он гуманитарий и рассчитать вес и размер пальцев и перепонок, чтобы не нарушить аэродинамику крыла, он не рискует, поэтому привёл с собой инженера Шуши. В щель они заползли решительно, но с некоторой опаской, разговаривали с драконом почтительно, но без лишних расшаркиваний. Инженер сдержанно похвалил Ларину работу, сказал, что переделывать эту часть перепонки не понадобится, но дальше лоскутки клеить не надо, иначе за счёт уплотнений на месте склейки аэродинамика хоть и незначительно, но нарушится, и при полёте может возникнуть рыскание. Дракон сдержанно поблагодарил водяных за заботу, а когда они остались вдвоём, спросил:

– Неужели?..

– Мужик сказал – мужик сделал, – вырвалась у Лары присказка отца.

Сначала она испугалась, что он неправильно поймёт, но потом ей вспомнилась боготворимая Инспектором утилизации мудрая каменная скрижаль «Муж – вершина творения», и Лара решила, что такой старый дракон не может не быть немного домостроевцем. Так и оказалось, Родоначальник Ка согласно покивал.

А наутро прилетела драконья стража. Они сбросили на кучу песка у окна со слипом для загрузки песка и пищи совсем маленького вялого дракончика, который распластался на этой куче как тряпочка. Комендант здания пнул его ногой и сказал:

– И для чего вы мне эту дохлятину привезли?

– Нет уж, извольте расплатиться!

Переругиваясь, они двинулись к привратницкой. Лара подбежала к дракончику и потрясла его Он приоткрыл один глаз. Второй был закрыт сросшимися веками. Лара крикнула в окно:

– Господин Родоначальник Ка, стражи принесли только что вылупившегося дракончика. Он еле живой. Если его сейчас сбросят в зал малышей, он разобьётся. Или потом эти дурачки его затопчут. Подставьте лапки, только вы можете его спасти.

– Нашла няньку, – проворчал дракон. – Ну, чего там, давай уже, спускай!

Лара подняла заглушку над окошком, чтобы увеличить створ, с трудом подняла малыша и стала запихивать в окошко. Судя по тому, как медленно он заскользил по слипу, дракон принял его в лапки.

Только она собралась нырнуть в дверь, как из-за замка показался грузовой дирижабль. Он помигал фарами гондолы, и она сделала отмашку. Распахнулся нижний люк, и оттуда хлынул песок. Сзади орал комендант:

– Куда? Вы мне дракона засыпали!

Лара покрутила пальцем у виска:

– Ты что, зелёной травы объелся? Откуда дракон во дворе взялся?

Привратник с досадой взмахнул рукой и ушёл в привратницкую.

В драконьем зале Родоначальник Ка сидел, завернув малыша в своё крыло как в одеяло, и громко хрупал, разгрызая обугленное дерево на мелкие кусочки и запихивая их по одному ему в рот:

– Плохо ест. Водянистой пальмы бы ему!

– Когда все уйдут, поищу.

Проникнуть на склад не составило труда, привратник его даже не закрывал на замок. Лара притащила целую упаковку:

– Тут вам обоим хватит!

Когда через несколько дней Лара вечером возвращалась из замка, у ворот фабрики её поджидали Рири с приятелем. В руках у них была связка длинных палок, завёрнутых в тонкое силиконовое полотно.

– Это то, о чём я думаю?

Лара повернула назад. Через десяток шагов их остановил надсмотрщик с карьера:

– Куда это вы? Что несёте?

Лара выступила вперёд:

– Веду мастеров для срочной работы в замке.

– Что в свёртке? Почему в силикон завёрнуто?

– Что я вам объяснять буду? Давайте дойдём до замка, там и увидите всё. Мастера будут работать, завернувшись в силиконовую защиту от огня, а вы качество строительных работ проконтролируете, на огнедышащего дракона поглядите. Но на вас мы накидки не взяли.

– Проходите.

– Ловко ты его, – шепнул Рири.

При входе в драконий зал их чуть не затоптал дракончик. Он так ретиво бросился к Ларе, что Рири едва успел отскочить.

– Хао, – грозно рыкнул на малыша Родоначальник Ка. – Где твои манеры?

– О, малыш получил имя? – удивилась Лара.

– Да, мы разобрались с его родословной. Он из рода Ха, моего давнего друга.

– Но как? Его же забрали сразу после того, как он вылупился из яйца.

– У нас начинают обучать ещё в яйце. А у вас не так?

– Ох, человек и после рождения долго бестолков…

Пока водяные раскладывали порванное крыло по полу, Лара с трудом удерживала малыша Хао, который норовил втиснуться между ними и поучаствовать в работе. Инженер сердито косился на них, а потом не выдержал:

– Я думал, Лара будет мне помогать. Мастер Рири у нас больше по руководящей части…

– Ну, если Рири удержит Хао…

Рири показал себя просто идеальной драконьей нянькой. Он увлёк Хао какой-то игрой с раскладыванием камней по полу. А Лара помогала инженеру заменять сломанные фаланги на искусственные. После каждой замены Родоначальник Ка по команде обдувал огнём сочленение. Когда костяк крыла восстановили, он жалобно сказал:

– Я не могу пошевелить правым крылом…

– Так и должно быть, – успокоил его инженер. – Крыло – это не тряпочка, а сложное соединение. Сейчас перепонки натянем, и всё будет работать.

Только глубокой ночью они закончили склейку крыла. Родоначальник Ка сначала пошевелил правым крылом, потом резко распахнул оба и выдохнул:

– Эх, взлететь бы, да некуда!

– Я обещаю вам, господин дракон, что, если останусь жив, непременно заложу взрывчатку в наружную стену и уничтожу её направленным взрывом. Вы взмахнёте крыльями и улетите домой!

– Эх, полетать-то я полетаю, да назад вернусь. Куда я от больных детей? Их сородичи отвергли, и что же я, пока больнойбыл, знался, а как крылья расправил, так и думать забыл?

– А что с малышами? Этот, как я понял, на один глаз слепой, а остальные?

– В них нет огня…

И он объяснил собеседникам, что инвалиды долго не живут. Если они не изрыгают огня, то после двух лет перестают расти, чахнут, а через несколько лет умирают, так и не став взрослыми.

– Бедные, бедные, – покачал головой инженер.

Так вот что ждало Каю, если бы Мамакаю не рискнула с операцией! И родители Каю, решившие скрыть своего ребёнка от стражи, обрекали себя не просто на жизнь вне общества, но на муки наблюдать, как угасает их первенец.

– Их можно спасти, – сказала Лара. – Но для этого надо вырваться отсюда.

И она вновь повторила рассказ о своём первом посещении Харуды. Шуши пообещал изготовить нож с силиконовой ручкой со специальным креплением на лапку Родоначальника Ка. Старый дракон поглядел на него и сказал:

– А теперь рассказывайте, что вы задумали против оборотней. И не врите. Я же заметил это ваше «если останусь жив». Ну? Вы же прекрасно понимаете, что я вас не выдам, даже если захочу! У меня нет собеседников, кроме юных соплеменников и Лары.

Инженер оглянулся на Хао. Утомлённые игрой, Хао и Рири спали на куче песка, привалившись друг к другу. Присел на песок и повёл рассказ о том, что он и несколько его знакомых уже не один год собирают силы, чтобы одним ударом истребить ненавистных оборотней. Их ведь не так уж много, по разным подсчётам от тридцати до шестидесяти. Был разработан план восстания с одновременным захватом фабрик и истреблением оборотней. Но, когда он познакомился с мастером Рири, планы пришлось поменять. Как-то Рири изложил ему свою теорию Катастрофы…

– А что, похоже на правду, – выслушав инженера, произнёс задумчиво старый дракон. – Не так уж жадно оборотни тянули из водяных энергию, когда жили среди них. Ну, истощали до смерти, но чаще не по необходимости, а просто со зла. Если их, как ты говоришь, несколько десятков, то зачем им столько узников? Значит, настроили они этих подземных станций, чтобы перерождаться и жить ещё по три жизни каждый. Поэтому так старательно отлавливают утилизированных драконов и изгнанных водяных…

– Недурная компания тут образовалась: отверженные оборотни, изгнанные водяные, утилизированные драконы и заблудившиеся инопланетяне, – вырвалось у Лары. – Не полярная область, а свалка дефектного разума! Значит, прежде чем революцию затевать, надо выяснить, где их станции располагаются? Как вы думаете, сколько их?

– Две, это я точно установил. Так получилось, что я единственный, кто побывал в обеих полярных областях. Я в нашей южной заведую всеми производствами, а в северной руководил оборотень особой злобности, но голова! Он раньше приезжал сюда, считалось, что меня контролировать. А на самом деле он контролировал строительство станции для перерождения. Понятно, он же не мог доверить такие работы китайскому огурцу!

– Чего? – удивился дракон.

– Лара так земляка своего назвала, которого на сторожевой дирижабль сопровождающим взяли. Это у них на Земле такое съедобное растение длинное, его водой поливают, и оно растёт. От него можно кончик отрезать, а оно дальше растёт. Потом ещё кусок отрезать. Понимаете? Если взять с собой огурец, то съел его – и всё. А если взять растущий огурец, то это питание надолго.

– Понял, не дурак. Его с собой берут как вечный харч. Да мы тут все такие!

– В общем, меня несколько раз переправляли за северный полярный круг, где этот умник включал меня в некоторые проекты. Довелось с ним дорабатывать один интересный двухполюсник…

– Избавь меня от подробностей, – раздражённо свистнул Ка. – Я старый воин, с вашей техникой даже не на «вы», а вовсе не знаком!

– А у меня пока среднего образования нет, а до высшего как до Луны, – поддержала его Лара, понявшая, что старика раздражает собственная некомпетентность. – Не нужно аргументов, давайте сразу к выводам!

– А выводы такие: по количеству деталей и расчёту энергозатрат получается, что станций две, одна на севере, другая на юге. С северными пленниками у нас связи нет, так что действуем только на своей территории. План такой: взорвать станцию и уничтожить оборотней. Понятно, что всех не сможем, часть успеет смыться к антиподам. И фиг с ними! Главное, чтобы у нас этой нечисти не осталось. Задача вполне выполнимая, если бы не коллаборационисты.

– А вы разве не… – вырвалось у Лары.

– Мы все работаем на них, на рядовой ли работе или в руководстве, – обиженно ответил инженер. – Но не прислуживаем! Не притесняем других! И готовимся к сопротивлению.

– Кажется, я могу вам помочь, – сказал Родоначальник Ка. – Но прежде хотелось бы услышать, какие планы у вас относительно других: драконов, пришельцев?

– Вы благородное и разумное создание, – встав, почтительно поклонился инженер. – Надеюсь, таковыми считаете и нас, коренных жителей Харуды. Уже много веков драконы и водяные отлично уживаются. Почему сейчас должно быть по-другому? Вы вправе вернуться к своим соплеменникам, а можете остаться здесь, ведь здешний замок построен по типу тех, в которых живут драконы Южного государства. Ваших малышей после операции, которую вы под руководством Лары проведёте, можно вернуть их родителям. А что касается инопланетян, то мы легко доставим их к границе дня и ночи, и они смогут вернуться домой.

– Ах, мой друг, – насмешливо вздохнул старый дракон. – Вы преувеличиваете благородство и разум окружающих. Вот вы можете вернуться к своим? Вижу, что качаете головой. Изгнаны навсегда. Так и драконья утилизация. Раньше уничтожали, теперь продают. Судя по тому, что за два последних года стражи не появлялись тут ни разу, хирургия вошла в практику, и инвалидов, сжираемых огнём, теперь исцеляют тем ножом, который передала Лара. Однако признаться, что ошибались, а тем более, что продавали своих соплеменников на муки – нет, на это Департамент утилизации не пойдёт. Так что Южное государство закрыто для моих малышей.

– Ну что ж, – ответил Шуша. – Нам не привыкать строить замки. Мы построим столько, сколько будет нужно вашим подрастающим малышам. А вам предстоит не вздыхать о смерти, а жить долго и учить их всему тому, что должен знать достойный представитель вашего племени: грамоте, счёту, истории, сагам. Вы поставите их на крыло и обучите меткому огнеметанию. Они будут охранять наши границы и дежурить на границе дня и ночи, чтобы возвращать домой заблудившихся инопланетян и спасать изгнанных водяных от плена в Северной полярной области.

– Вы ставите перед моими воспитанниками весьма достойные цели, поэтому, правитель Южной полярной области Шуши, я от имени всей моей семьи по праву старшинства приношу вам клятву верности как сюзерену и покровителю.

Родоначальник Ка встал на задние лапы, распахнул крылья и почтительно задвигал хвостом. От поднявшегося вверх облака песка Рири проснулся и чихнул, тем самым снизив торжественность момента. Он погладил по гребешку заворочавшегося Хао, и малыш затих. Родоначальник Ка простецки плюхнулся на хвост и сказал:

– Меня пленили на границе Южного королевства, когда пробили мне крыло ядром. Упав на песок, я думал, что либо разобьюсь, либо соратники меня спасут. Но ни то, ни другое. Соратники меня… хм… наверное, утилизировали. Из дирижабля на меня набросили прочную сеть и притащили сюда. Видимо, меня чем-то усыпили, потому что я видел смутно этот замок, а вот момента приземления и заточения не помню. Очнулся уже когда проём в стене был не только заложен, но и кладка высохла. Но перед замком мы пролетали над большим карьером, где ворочались большие машины, выгребая камни с большой глубины. А в одном из котлованов блестел металл и сверкали огни. Вы не находите, что это не похоже на добычу песка и камней?

– Ну, я балда! Искал в посёлке и рядом с посёлком, понимая, что экстрим-энергию на далёкие расстояния не перебрасывают, а про карьер не подумал, мол, людно там! А народ ходит по поверхности, не зная, что под ними оборотни жизнь свою продлевают. Ну, всё, в ближайшие дни мы выступаем! Вы, почтенный Родоначальник Ка, если почувствуете, что земля содрогнулась, знайте, что наше дело успешно завершилось, и ваша свобода близка!

Ночь накануне победы Лара и У-у провели в замке. У-у вышла за проходную в сопровождении Рири, и он вдруг сказал:

– Лара, а ты не хочешь познакомить своих лучших друзей?

Лара сразу поняла: день икс настал! Посмотрела вопросительно на водяного. Он кивнул. И они пошли к замку.

Дракон так удивился виду Лариной лучшей подруги, что не сразу поздоровался. Зато Хао был в полном восторге. У-у, несмотря на отсутствие скелета, была очень сильна и вынослива. Малыш затеял с ней игру в догонялки. Лара наблюдала, как подруга, вышедшая из проходной обычного светло-коричневого цвета, в драконий зал входила тёмно-синей, а теперь в игре с дракончиком стала нежно-голубой.

– Какое открытое существо, – поделился с Ларой Родоначальник Ка. – Наверное, она, как и ты, тоже собирается работать с детьми?

– А вы разбираетесь в цвете эмоций?

– Нет, конечно. Но догадываюсь.

Спать они улеглись на песке. Старый дракон волновался, понимая, что Лара не так просто решила привести к ним подругу, но промолчал. Только вдруг вынул из своего конгурячьего кармана два аппарата-переводчика и один из них протянул ей:

– Вот, возьми. Подзарядишь и пользуйся! Это моего боевого товарища Ха. Он попал сюда раньше меня. Первый год мы провели в этой тюрьме вместе. Ну, а потом…

– Я благодарна вам, Родоначальник Ка. Но этот аппарат драконий, большой, человеку его только в рюкзаке или чемодане таскать. Первый же надсмотрщик или оборотень отберёт.

– А мы дождёмся, когда их не будет!

Поздней ночью их разбудил взрыв. Здание содрогнулось. Лара побежала в соседний зал успокаивать малышей, Родоначальник Ка громким свистом призывал их к спокойствию, У-у гладила по гребню испуганного Хао. Зато утром явился Инженер Шуши в пропылённом комбинезоне и стал просверливать отверстия в стене, обещая, что стена рухнет вниз, и никто не пострадает.

Как только осела пыль после серии взрывов, к образовавшемуся в стене большому пролому подошли рабочие в силиконовых комбинезонах и стали отбивать кирпичи в тех местах, где остались трещины. Ещё полчаса шума, и они отступили. Громадный дракон вышел в пролом и прищурил глаза, отвыкшие от яркого света:

– Как хорошо!

Он взбежал на кучу песка, сброшенную дирижаблем два дня назад, расправил крылья и взлетел. Поднялся высоко, резко пошёл вниз, потом замахал крыльями, чтобы замедлить снижение и перешёл на планирование, потом сделал круг вокруг замка и улетел в сторону карьеров. Вернулся оживлённым, сказал:

– Господин инженер… ох, простите, глубокоуважаемый правитель, я восхищаюсь вашими талантами. Там такая яма! И куски металла на много-много взмахов крыла от ямы!

Пока Родоначальник Ка летал, была приготовлена к подрыву стена второго зала. Старик вернулся в своё жилище и свистом призвал дракончиков отступить к противоположной стене, а Лара пошла к ним, чтобы удержать их от паники. Хао, ещё не забывший, как выглядит мир за стенами замка, неловко подпрыгивал на куче песка, пытаясь взлететь, но каждый раз шлёпался на живот.

– Мама, какие они красивые, эти драконы! – с восторгом сказал маленький мальчик из семейства водяных, пришедших сюда поглазеть на взрывы.

Дракончики по одному выбирались через пролом и взлетали. А Родоначальник Ка кричал им вслед:

– Мальчики, девочки, далеко не разлетайтесь!

А инженер уже закреплял ремнями у него на лапке ножик. Лара подумала и пошла за кормом, вспомнив, как много ел Каю после того, как Мамакаю проделала отверстия в его нёбе. Правда, он голодал до этого сутки, но, в конце концов, есть у людей такое – заедать стресс, так почему бы не успокоить едой юного дракона после операции?

– О чём ты разговаривала со своим земляком? – спросил её Рири, перехватив у неё из рук две упаковки древесины.

– Предлагала вернуться домой.

– Отказался?!

– Придурок! «У меня здесь всё схвачено! Я там сявка, а здесь авторитет!» Я его просила о родных подумать… куда там! Улетает на Северный полюс с оборотнями. Как говорила моя баба Тома, ума нет – за кожу не пришьёшь.

– У нас примерно то же говорят о совести.

– А с этим у него ещё хуже. Ладно, на Земле без него воздух чище. Ты вот что, Рири… вы уж не давайте устраивать здесь буллинг. Придумайте какие-то общие правила, законы. А то власть толпы до добра не доведёт, и вы с теми, кто победил, окажетесь и здесь изгнанниками, а то и покойниками.

– Я уже работаю над текстом Конституции. Ты не думай, я не такой наивный, каким был в университете. Теперь на нашей стороне наши воины, – и он указал на дракончиков, значительная часть которых уже плевалась огнём.

– Дети, дети, – спохватилась Лара. – Берегите силы, не расходуйте священный огонь зря! Лучше подкрепитесь, вам же надо расти!

Родоначальник Ка отпихивал Хао, который мешал ему оперировать драконов, дёргая его за крыло и капризно требуя, чтобы его тоже научили метать огонь.

– Отстань, малой, первогодки не могут этого!

– А вы ему веко надрежьте, – вмешалась всё та же дама из водяных, что с семейством пришла поглядеть на драконов.

– Тонкая работа, не смогу, – покачал головой старый дракон.

– Тогда держите его, – сказала она и отстегнула ремешок ножа с лапки Родоначальника Ка, а потом оттянула кожу века дракончика и сделала надрез посередине.

Надрез получился не совсем симметричным, но Хао поглядел на мир двумя глазами. И это ему, уже привыкшему к монокулярному зрению, не понравилось. Он стал тереть глаз, а потом кинулся к даме, называя её так, как звал её сын:

– Мама, мама, мне там мешается!

– Ничего, сынок, привыкнешь, зато ты теперь как все, – она погладила его по гребешку.

– Ну вот мне и замена, – обрадовалась Лара. – Ваше семейство не согласится поработать в этом замке?

– Служить драконам – это большая честь, – с придыханием ответила водяная. – Меня зовут Бола.

На следующий день все те, кто попали на Харуду через границу дня и ночи, простились с друзьями и погрузились на дирижабль. Только один отказался улетать, тот, кто по мнению Лары был похож на плюшевого медвежонка. Он спросил, сколько времени прошло в его мире? Лара ответила, что точно не знает, но предполагает, что нисколько. В прошлый раз проведя здесь два дня, она вернулась в то же время, в которое Землю покинула.

– Мне это не подойдёт, – покачал головой он. – Я исчез со своей планеты в момент смертельной опасности. Здесь я сохраню свою жизнь.

Лара вздохнула: она тоже не из райских кущ сюда свалилась. Бр-р, шестеро преследователей… то есть теперь пять будет, Гнутый остался оборотням служить. Ну вот, а ещё тогда она бежала от них на последнем издыхании, а теперь Лара отдохнула, накачала мускулы, ворочая камни и песок. Повоюем! Кстати, надо с собой что-нибудь для защиты прихватить. Как жаль, что водяные не изобрели электрошокер!

Оказалось, что точка возврата на границе дня и ночи у каждого своя. У-у бросилась к огромному валуну с углублением наподобие ванны, тот, который с тремя ногами, указал на странную конструкцию из металлических прутьев, далее стоял Ларин чёрно-белый столбик…

– Вы видите, что они на одной прямой? Ищите свои точки вдоль неё, – сказала Лара остальным. – И поспешите, близится закат. Не успеете – ещё на полсуток ваше возвращение отодвинется.

По совету Родоначальника Ка она прихватила с собой силиконовый ремень. Старый дракон сказал, что можно, конечно, и стальной меч взять, только ведь у неё не хватит духа его на человека поднять. Ну да, ремень Лара покрутила со свистом перед собой и пришла к выводу, что шпану он если не распугает, то, по крайней мере, без отметин не оставит. Она упёрлась руками в верхний набалдашник столбика, обхватила его ногами и только тогда увидела, что ремень, который она собиралась намотать на кулак, так и остался лежать на песке. Понимая, что не успеет, она всё же невольно дёрнулась и потеряла равновесие. Резанул по глазам луч светила, ударил по ушам крик, Лара упала на песок и почти вмазалась в колёсную пару остановившейся электрички.

***

Кричал Финик. Лара встала и пошла к тому страшному, что шевелилось у соседнего вагона. С другой стороны к нему бежали двое в железнодорожной форме. Оказались они около него одновременно.

– Боже, – хрипло выдохнул подбежавший первым.

– Надо перетянуть, – так же хрипло ответила Лара и протянула ему ремень, непостижимым образом вновь оказавшийся в её руках. – И руку подберите. Её нужно в лёд положить. И в микрохирургию его. Может быть, пришьют. Вы «скорую» оповестили?

– Да, по рации связались, – ответил ещё один, прибежавший от головы поезда. – Должны подъехать со стороны улицы Сортировочной к гаражам.

Лара оглянулась. Двое пацанов из её преследователей стояли сзади, бледные и растерянные. Остальные, понятно, смылись.

– Всё слышали, придурки? У меня нога подвёрнута, я бежать не могу. Живо вот здесь по тропинке, потом вдоль стены склада и вон там на взгорке отогнёте угол металлической сетки и вверх мимо гаражей! Встречаете медиков, берёте носилки и бегом провожаете их сюда. Не вздумайте убежать, у медиков носильщиков нет, вам дружка на носилках до машины тащить!

Только на третий день немного спала опухоль со стопы. Лара достала из кладовки трость, оставшуюся от бабы Томы, обула Володины кроссовки сорок второго размера и отправилась в областную больницу, где в травматологическом отделении после событий на Сортировочной ей сделали рентген, наложили гипс на указательный палец правой руки и тугую повязку на правый же голеностоп. Сходила на приём и двинулась в отделение, чтобы навестить наконец-то Свету. Номер палаты в регистратуре могли бы не называть: на всё отделение раздавался звонкий смех девчонок. Увидев Лару, они ещё и завизжали.

– Ну, ты как, Светка? – спросила она однокурсницу.

– Да ничего, главное, что жива. Руки заживают, с лица опухоль опала. Шрам, конечно, будет безобразный на щеке, как у пирата. И мать пригрозила, чтобы в бассейн больше ни ногой.

– Ну и правильно, нечего там делать! Я тоже с плаванием завязала!

– Это что за пораженчество, Лопахина? При первой трудности в кусты, – забасил Степаныч от двери.

Лара повернулась. Стоит как ни в чём не бывало в одноразовой накидушке и бахилах. Навестить ученицу пришёл, урод!

– А вы мне о спортивной чести, о командном духе, о чувстве локтя, об ответственности расскажите. Может, упёртые малолетки поймут наконец, что звание для Терентьева важнее, чем победа команды колледжа.

Лицо тренера налилось кровью.

– Говорил и говорить буду! И о звании не тебе, соплячке. решать! Не знаешь ты ещё, как бывает, когда детей кормить нечем!

– Ага, накормим детей Терентьева Светкиной кровью! Она же чужое дитё!

– А Света тут при чём?

– Ой, вот только не надо глазки невинные строить! Там в парке они вшестером от неё требовали, чтобы она с соревнований снялась. А когда отказалась, ножом пырнули. Её Финик порезал, тот самый, что за мной с бандой по рельсам летел. Которого туда ваш тренер направил.

– Какой ещё тренер?

– Из спортшколы. По карате.

– Подождите-ка, – перебила их препирательства Вера. – Ты говоришь, тренеры договорились электротехникам победу на блюдечке поднести, а мы, значит, ж… рвали? Это я поняла. Больше я в бассейн ни ногой. А что за рельсы?

Лара коротко пересказала события того дня. Теперь оживилась Света:

– Так это Финик с отрезанной рукой здесь лежит?

– Ну да. Руку пришили, но, если даже приживётся, полноценной не будет. А ты его жалеешь, что ли? Это ведь та самая рука, которой он тебя резал.

– Йес! Я рада! Это справедливо! А плавание я вместе с вами бросаю!

– Да кто после такого туда ходить будет, – пожала плечами ещё одна девчонка, она с их курса, но с дошкольного отделения, Лара даже не знала, как её зовут. Степаныч развернулся и вышел. На это никто не обратил особого внимания. – Света, а к тебе из милиции не приходили? Ты на них не заявила?

– И из милиции приходили. Но раньше Ваня Гнутый забегал. И предупредил, что, если я их имена милиции назову, они сестрёнку мою маленькую порежут. Но теперь я молчать не буду. Мне этот… ну, он не в форме, но вроде милиционер… он телефон оставил. Сейчас с поста позвоню! Но Степаныч каков! Я у него с шестого класса занималась. Я к нему как к отцу. Да он и есть отец второй. Тот бросил нас и не вспоминает. И этот учил-учил, на эмоции давил, а потом продал. Оборотень в плавках!

Неземная любовь

***

Лара крутилась перед зеркалом. Они сегодня на рынке купили комбинезон леопардовой расцветки. Удивительно, как мама согласилась, но она улыбается и говорит:

– Не идут твои туфли к нему, попробуй мои лодочки коричневые.

– Ну мам!

Но оказалось, что вкус у мамы есть. Лара чмокнула маму в щёчку и накинула куртку.

– Эй, а в туалет если захочешь? Вся заголишься?

– Да, так и придётся через плечи спускать.

– Ой, до чего народ доходит, – машет мама рукой.

Саша сказал, в час начало. У них сегодня концерт в ДК Строителей. У них – это, конечно, не у группы «Менторы» педколледжа, где Лара солистка, а у группы «Зубры» местной филармонии. А «Менторы» у них на разогреве. Минут сорок поиграют, потом ещё минут сорок группа «Короткое замыкание» от электротехнического колледжа, а потом уже профессионалы. Но фишка в том, что кто-то Саше донёс, что на концерт собирается Потапов – фронтмен группы «Литий». Якобы спились его ребята, и он от них избавляется. «Литий» в ресторане «Трактиръ на Дворянской» играет, поэтому соблазн спиться у них силён. Слушать он собирается электротехников, там ребята с хорошими голосами, но ведь может и кончик их выступления захватить, и тогда, глядишь, появится у них шанс в профессионалы выйти. Лара в профессионалы не годится, на музыкальных инструментах она не играет, только в педухе начали учить на фоно, стала бренчать помаленьку, но это так, для общего развития. А остальные мальчики все в музыкалке учились, поэтому рвутся в бой. Если совсем откровенно, Ларе тоже хотелось бы, чтобы Потап её похвалил. Поэтому она так рано вышла из дома. До Октябрьской доехала без проблем, а дальше никак. К ДК только «восьмёрка» ходит, но за двадцать минут ни одна не появилась, и Лара решила добираться с пересадкой. Добралась до трамвайного кольца, ещё пять минут попрыгала на остановке и пошла пешком. К счастью, остановилась попутка. В другое время она не рискнула бы сесть четвёртой к трём мужикам, но сегодня смертельно боялась опоздать.

– Куда? – спросил водитель.

– ДК Строителей.

– Ну, и мои пассажиры туда. Что же вы опаздываете?

– Да нет, успеваем, половина первого ещё.

– Что, разогрев послушать не желаете? Там, вроде, ребята интересные.

Лара поняла, что он имел в виду, когда они остановились у входа. На афише крупно значилось «12-00». Но Саша ведь сказал в час! Несколько раз повторил! Лара летела по ступенькам, а над входом динамик разносил по площади её плюсовку:

– Жизнь как верста дорожная в полоску чёрно-белую,

То солнышком пригреет, то испачкает в пыли,

И если вдруг судьба тебе большой подарок сделала,

То жди теперь падения, соломки подстели.

Все двери, ведущие в зал из фойе, оказались закрытыми. Двое из машины шли за ней. Она поманила рукой попутчиков и побежала по ступенькам на третий этаж, откуда был выход на балконы. С бокового, что над директорской ложей, она с гневом смотрела, как Лиза в голубом с пайетками платье шлёпает губами в отключённый микрофон. А из здоровенных динамиков, установленных по обе стороны сцены, несётся низкий голос Лары: «Эх, не на ту я лошадь поставила, эх, жизнь моя не зебра, а конь вороной…»

– Неплохой голос, – говорит тот, что постарше.

– Спасибо на добром слове, – зло шипит она под нос.

Это была последняя песня. «Менторы» уходят со сцены, тащат свои инструменты электротехники. Лара решила послушать их и немного успокоиться. Со своими ребятами она вообще отношения выяснять не собирается. Всё предельно ясно: Лиза красивая и хорошо одета, Лара длинная как оглобля, и вещей модных у неё нет. В общем-то, Эдик ей это уже высказывал, только Саша его останавливал. Ларе казалось, что она нравится ему, но теперь понимает, что Саша, как и все остальные, на Лизку запал. Ну что ж, флаг им в руки, барабан на шею и волосы назад! Лара унижаться не будет.

А электротехники пели классно, надо признать. Репертуар на английском, похоже, язык они немного знают, в отличие от Лары. Под «Me and Bobby McGee» она двинулась к дверям.

– Да, немножечко коряво, – сказал тот, что помоложе.

– Зато вживую, – буркнула она, наконец-то догадавшись, с кем ехала.

– Вы знаете репертуар «Менторов»?

– Да. Мне нравится цыганская программа и романсы. Но в основном в репертуаре композиции в танцевальных ритмах…

– Вы не покажете, как за сцену пройти?

Лара мотнула головой и повела их вниз. Открыла дверь, отступила, поворачиваясь на выход:

– Вот… общайтесь.

– Лара! – крикнул ей кто-то из парней. Но не Саша.

Она в ответ вскинула к потолку руку с кукишем и не обернувшись ушла. Последнее, что она услышала, были слова Потапа:

– Как вас? Лиза? Напойте ещё раз припев последней песни, только «Эх» растяните.

Лара фыркнула: уж Лиза растянет. Нет, голос у неё есть, только писклявый. Ларин репертуар ей просто не вытянуть.

– Что так быстро вернулась? – спросила мама.

– А!

Сменила комбинезон на старые леггинсы и вышла в людный в этот субботний день двор. Решила отсидеться за гаражами, но и там не было пусто, малышня жгла покрышки. Она разогнала поджигателей, присыпала огонь землёй и спустилась к сетке, отделяющей их двор от железнодорожных путей. Какой-то скрип послышался, протяжный, заунывный. Опять, наверное, алкаши что-нибудь растаскивают на металлолом. Снова скрип. Любопытство погнало её поглядеть, что там: со взгорка к рельсам, потом вдоль стены склада по тропинке, опасливо выглянула из-за угла – а там никого. Потом налетел порыв ветра, качнулась криво висящая створка ворот, и снова ударил по ушам противный визг. Нет, надо что-то сделать, а то ночью этот звук будет доноситься до их домов. Осторожно заглянула в склад – пусто. Зашла внутрь, огляделась: высокое помещение без потолка, над головой только железные стропила с приваренными к ним толстыми, явно не кровельными листами железа. Под ногами песок. Что-то ей всё это напоминает… да что, на драконий замок это похоже! Вспомнились драконы, водяные, подружка У-у. Да, там было голодно, физически тяжело, но было желание сражаться и победить. А с ребятами из группы сражаться бесполезно. Потому что не за что.

Снова створка ворот качнулась, заскрежетав. Лара поглядела под ноги, вышла за ворота и там нашла огрызок провода. Сомкнула створки и замотала проволокой ушки, предназначенные под навесной замок. Вот так! А потом решительным шагом двинулась к переходному столбику.

***

И на этот раз момент перехода в другой мир Лара не уловила. Просто висела на столбике, упираясь руками в верхний набалдашник, а ногами обхватив его, и в какой-то момент обнаружила, что вокруг уже не щебень и вытоптанная земля, а песок. Она оттолкнулась от столбика и упала на жёлтый песок. Не вставая, огляделась вокруг. Насколько жёлтая пустыня привлекательнее красной! Солнце, коряги на песок тень отбрасывают, барханы разной высоты тоже разного оттенка жёлтого в зависимости от освещённости. И одинокая чёрная точка в небе. Птица? Что-то про птиц в этом мире Лара не слыхала. Это дракон! И это не стражник, стражники всегда летают по двое.

Он приземлился. Не самый крупный, но и не малыш. Он свистит и водит хвостом по песку, подымая пыль. Потом спохватывается и суёт лапку в карман, доставая аппарат-переводчик:

– Лара!

Кто-то из драконов Южной полярной области? Но там не было взрослых драконов! Лара приглядывается к нему, а потом её осенило: у дракона небольшая асимметрия в глазах. Точно, одно верхнее веко короче.

– Хао! Как ты вырос, я тебя даже не узнала! Тебе же всего два года!

– Хо-хо, я счастлив и горд, что ты не забыла меня! Да, я подросток, но все мужчины рода Ха очень большие. Когда я стану взрослым, я буду возвышаться над родоначальником Ка не меньше, чем на две лапки.

– А как ты оказался здесь?

– Я служу Южной полярной области. Здесь я должен перехватывать изгнанников Северного государства и инопланетян. Водяных мы перевозим в нашу область, инопланетян возвращаем домой.

– А почему ты один, Хао? Насколько я знаю, стражники не должны дежурить поодиночке.

– Ну…

– Не пытайся обмануть меня, мальчик!

Хао пошипел, потом стал ронять камни, потом признался, что дежурит он всегда на пару с Шао, самым старшим из драконов Южной полярной области. Но у Шао здесь появилась знакомая… ну, как бы невеста. То есть в прямом смысле невестой её назвать нельзя, поскольку не было сговора. В общем, любовь, что тут поделаешь! Вот Хао и несёт службу один, пока Шао милуется со своей драконессой.

– Это воинское преступление, Хао, – строго сказала Лара. – Но об этом с тобой будет говорить глава семьи и старший военачальник. А сейчас прекрати ронять камни и приступай к несению службы. Что входит в твои обязанности?

– Стражи в течение светового дня должны совершить по четыре облёта линии перехода и один – границы обитаемого района Северного королевства, – отрапортовал он.

– А сколько раз облетел?

– Только два раза линию перехода…

– Я пройдусь по линии перехода, а ты до наступления ночи обследуешь границу, а потом возвратишься по линии перехода мне навстречу. Приступайте, рядовой Хао!

– Есть!

Ну что ж, назвался груздем – полезай в кузов! Лара поплелась от столбика к железной конструкции, далее к огромному валуну с углублением наподобие малогабаритной ванны, потом к круглой площадке, мощёной мелким булыжником. Светило склонялось к горизонту. Лара здорово устала сегодня: c утра по рынку с мамой мотались, потом спешила к ДК Строителей, ещё не зная, какой облом её предстоит, потом… эх, надо было хоть пообедать дома!

Лара не заметила бы прилёта Хао, если бы он не закрыл своими крыльями звёзды на уже почти стемневшем небе. Она запрокинула голову и наблюдала, как он спланировал на ровную площадку между барханами, сделав круг, чтобы снизиться. Когда он приземлился, она увидела что-то за его гребнем.

– Изгнанник, – пояснил Хао.

Лара подошла к дракону и помогла водяному спуститься с его шеи.

– Он сильно истощён, – пояснил дракон.

– Вижу. Дня два, наверное, в пустыне провёл. И по чьей вине?

Хао только вздохнул.

– Ты можешь ночью найти водянистую пальму?

– Нет. Но, если проникнуть на плантации водяных…

– Ага. Украсть, то есть. А будет понятно, кто похитил?

– Ну, мы же опаляем её…

– А можно украсть, не опаляя?

– Я попробую выдернуть.

Поспать им в ту ночь не удалось. Часа два ждали Хао, потом он сбросил на песок эту пальму, которая скорее напоминала композицию из четырёх сросшихся двухметровых фиолетовых огурцов, а когда он опалил её огнём, то получилось, что сжёг. Пришлось ещё раз лететь, на этот раз, понимая, что сорванную растительность следует опалять не таким жарким огнём, как растущую на корню, они решили разорвать растение на кусочки. У водяного по имени Туми оказался в сумке нож и что-то наподобие щипчиков, но этим орудиям пальма не поддалась. Наконец Лара вспомнила, что когда-то Мамакаю переправляла ей на Землю плоский камень с заострением наподобие ножа и спросила о нём Хао. Хао сказал, что такие камни у них зовутся «зубы великана», а Туми свысока заметил, что вообще-то это вулканическое стекло. Лара смекнула, что Туми, скорее всего, из учёной братии, как и Рири, только ещё к тому же большой зануда.

При помощи булыжника Лара вогнала разысканные драконом «зубы» в углубления между «огурцами» и разделила их. После этого Хао смог подобрать огонь нужной интенсивности, спалив не так уж много провианта.

А на рассвете прилетели стражники Южного королевства.

Когда в небе показались две точки, прятаться было поздно. Один-то дракончик мог улететь в Северное королевство, и стражники за ним бы не последовали, потому что должны строго придерживаться заданного маршрута, поэтому Лара сказала Хао: «Улетай!» Но он упёрся, повторяя: «Я не предатель!» И тогда Лара сказала:

– Наступает граница ночи и дня. Единственный выход – укрыться в моём мире. Решайтесь!

Дракон и водяной переглянулись и кивнули.

– Я не представляю себе, как нам всем уцепиться за эту маленькую площадку. Переход происходит, если ты находишься на столбике и не касаешься здешней почвы…

– Тогда это невозможно, – сказал Туми.

– Хао, ты подымешь нас двоих? Туми будет у тебя на шее, а я буду висеть, держась за твою нижнюю конечность. Ты должен зависнуть над столбиком, а я зацеплюсь за него ногами. Только прошу тебя не делать резких движений, когда мы перенесёмся в другой мир, там рядом электрические провода.

Они понеслись вдоль линии перехода. Лара накануне это расстояние несколько часов шла, а дракон пролетел буквально за несколько минут. Вот уже круглая площадка, мощёная мелким булыжником, следом огромный валун с углублением наподобие малогабаритной ванны, потом железная конструкция – и вот он, столбик! Хао сделал круг, снижая скорость и высоту, а Лара уже с трудом удерживалась на мощной лапе, и стражи утилизации уже разошлись в светлеющем небе, желая взять их в клещи, но тут наконец они поплыли над столбиком… какая досада, они прошли выше буквально сантиметров двадцать над набалдашником. Хао пошёл на второй круг. Несмотря на хорошую спортивную подготовку, Лара устала и болталась на лапе дракончика из последних сил. «Сейчас сорвусь», – зажмурившись подумала она, и в этот момент ударилась ногой о столбик и машинально обхватила его обеими стопами. Дракон завис над пустыней словно якорем закреплённый. Послышался свист приближающихся стражников. И тут из-за бархана брызнул первый луч дневного светила. Словно кто-то большой лампу включил!

***

Они над железнодорожными путями, а на Земле белый день.

Лара зашипела, ободрав колени о щебёнку. Но разглядывать боевые раны некогда, иначе дракона непременно увидит кто-нибудь из железнодорожников или жителей окрестных домов. Она вскочила и, хромая, побежала к воротам склада, раня руки, открутила проволоку и распахнула двери. По её призыву дракон и водяной вбежали в ворота, а она снова стянула створки проволокой, а потом нырнула вслед за ними в дверцу, прорезанную в одной из створок.

Хао прошёлся по складу и спросил, чей это замок, и очень удивился, узнав, что это склад. Объяснить дракону, что такое хищение стройматериалов, – труд напрасный, поэтому она сослалась на частые в этой местности осадки. А вот Туми, похоже, это явление знакомо, судя по его ухмылке. Зная, что дракону для комфортного обитания требуется песок, Лара подобрала лист фанеры и обрывок брезента и отправилась за ним. Услышав, что им тут пережидать полсуток, Туми к ней присоединился. Редкие прохожие, которые решались сократить путь небезопасной ходьбой по железнодорожным путям, косились на него, но привязываться не решались, учитывая его более чем двухметровый рост.

За три перехода туда и обратно Лара немного разобралась с парадоксом течения времени. В отсутствие её на Харуде время там течёт с такой же скоростью, что и на Земле. А вот когда она находится на Харуде, то возвращается строго в то же мгновение, из которого ранее отправилась туда, независимо от времени, проведённого на чужой планете. Так было после двух дней в первый переход, нескольких месяцев во второй и сегодняшних двенадцати часов. Значит, если им удастся перейти в четыре часа утра, на Харуде пройдёт половина суток, и они вернутся на границу дня и ночи. Со сложностями она разобралась, а вот как решить элементарный вопрос её отсутствия дома до четырёх утра – вот это проблема! И всё время, пока она нагружала песок на брезент и волоком тащила его на склад, она мучительно искала выход, потому что мама – это вам не стражи утилизации, которые, небось, покрутились после их исчезновения – и дальше по маршруту, а она в поисках дочери весь город на уши поставит. Ох, как ей не хватает бабы Томы! А кстати, бабы Томы коллега Клавдия Васильевна, с которой Лара с детства очень душевно общалась, а после смерти почти сроднилась, вот кто согласится ей помочь! Одинокая спокойная женщина в возрасте за сорок, но есть в ней какая-то авантюрная жилка и в то же время наивная доверчивость.

– Друзья, продержитесь пару часов. Я должна решить собственные здешние проблемы. Значит, так, отдыхаете, но следите, чтобы вас никто не увидел. Провиант у вас имеется. Если кто-то попытается влезть на склад, Хао, пустишь дым в щели под воротами, чтобы они напугались.

Когда Лара подошла к детской библиотеке, Клавдия Васильевна уже закрывала двери и включала сигнализацию. Ларе она искренне обрадовалась и без лишних уговоров согласилась пойти с ней. Не зная, как изложить такие сказочные обстоятельства, Лара сформулировала это так:

– Со мной случилась очень странная история. Поверьте, ничего страшного, но есть некоторые трудности. Если я сейчас начну рассказывать это вам, вы решите, что я ку-ку. Поэтому, если вы располагаете небольшим временем, давайте пройдёмся в одно место, и тогда я на месте и наглядно всё обрисую.

Клавдия Васильевна улыбнулась ей:

– Изысканно выражаешься, студентка. Ну так вперёд!

Вот это человек! Да что там человек, человечище! Только как бы не напугать, всё-таки немолодая, вдруг с сердцем чего.

Однако эта женщина преклонных сорока с чем-то лет, почти мамина ровесница, нисколько не колеблясь, полезла вслед за ней через дыру в проволочной сетке и безропотно двинулась в сгущающейся тьме по тропинке, ведущей вдоль стены склада. У ворот Лара приостановилась. Видно, услышав их шаги, дал знать о себе Хао. Из-под ворот вырвались чёрные клубы дыма.

– Хао, это я, не надо пугать! У нас гостья, – и, обращаясь к Клавдии Васильевне, вполголоса добавила. – Приготовьтесь, вы увидите очень странные на взгляд землянина существа. Но они абсолютно безвредны.

И открыла дверцу, первой переступив порог склада. Вслед за ней шагнула Клавдия Васильевна и громко выдохнула, увидев инопланетян при свете фонаря, захваченного Ларой из гаража.

Туми за время отсутствия притащил сюда несколько ящиков и несколько кусков брезента, решив устроить два лежбища для себя и для Лары. «Зануда, а ведь соображает, – подумала Лара. – В таком холоде на песке околеешь». Они уселись на один из этих импровизированных диванов, и Лара стала рассказывать всё с самого начала.

– Тебе нужно алиби на отсутствие в эту ночь? Пойдём, я скажу твоей маме, что мы будем что-нибудь шить для тебя, – буднично произнесла Клавдия Васильевна, выслушав её до конца.

– Друзья, инструкции прежние, – скомандовала Лара, поднимаясь. – На этот раз я вернусь быстрее.

Как Клавдия Васильевна повела себя у Лопахиных дома, это надо было видеть. Такая культурная, такая робкая, с тихим голосом – а у Лариной мамы не нашлось ни одного возражения против ночёвки дочери в чужом доме. Она попросила показать ей комбинезон, согласилась с мамой, что это страшно неудобно в смысле посещения туалета и быстро набросала в своём блокноте выкройку в масштабе и показала:

– Вот, брюки на молнии в боку, блуза в талию и с молнией в том же боку, а по талии кнопки-заклёпки. И по вытачкам заклёпки, чтобы внимание отвлечь.

У мамы глаза загорелись. Она вытащила отрез:

– Годится?

И через пару минут Клавдия Васильевна уже прощается, потом возвращается за чем-то, давая возможность Ларе вытащить на лестницу пару старых отцовских курток.

– Насчёт того, чтобы я домой отчаливала, даже не заикайся, – говорит она, подхватывая с перил одну из курток. – Поедем домой вместе в четыре утра. Ну, ты ведь рассчитываешь вернуться по времени в точку отправления?

– Блин, а ведь точно, – бормочет Лара. – Как-то я в этих временных парадоксах запуталась. Ведь сколько бы я ни провела на Харуде, для вас это будет выглядеть, что исчезнут мои попутчики, а я свалюсь со столбика к вашим ногам! Надо будет при возвращении хоть одежду наизнанку вывернуть, чтобы для вас было наглядно, что я не просто выпихнула гостей в иной мир, но и сама поотсутствовала.

И они быстрым шагом отправились за гаражи.

На этот раз дым из ворот не пошёл. Встретивший их Туми прижимал к животу аппарат-переводчик:

– Т-с, малыш спит, а я дежурю.

– Он малыш? – удивилась Клавдия Васильевна.

– Два года. Соответствует нашему младшему подростку, – пояснила Лара.

– Каким же он будет, когда станет взрослым?

– Обещает в три раза.

– Ну и ну! Послушайте, давайте я подежурю, вам же ещё по пустыне пробираться, а я после четырёх доеду на такси до дома и высплюсь.

– Я пока не хочу. Давайте вы расскажете мне о вашей цивилизации.

Лара легла на приготовленную ей постель, завернулась в отцову куртку и уснула. Ведь думала, что неделю спать не будет после предательства ребят. На Земле с тех пор часов десять прошло. А для неё? Марш-бросок вдоль линии перехода, ночная борьба с харудскими огурцами, которых аппарат-переводчик почему-то пальмой зовёт, бегство от стражей утилизации, возвращение на землю и вот… ожидание возвращения на Харуду.

Правда, спала беспокойно. Каждый раз, просыпаясь, слышала: «Бу-бу-бу… вопросом классификации наук занимался у нас Фридрих Энгельс… бу-бу-бу… УДК Мелвила Дьюи… бу-бу-бу… этика и право… ах, у вас нет права?» Кажется, Клавдии Васильевне интересно общаться с этим учёным водяным. В очередной раз открыв глаза и приподнявшись, чтобы поглядеть, чем заняты её товарищи, она увидела, что дракончик спит, а эти двое продолжают разговаривать, закутавшись второй папиной курткой. «Только что не обнялись, – ухмыльнулась она. – Эта немолодая, а Туми, наверное, по нашим меркам чуть не пенсионер, судя по морщинистой шее».

– Лара, пора, – рука коснулась её плеча.

– Ой, можно я на первую пару не пойду?

Смех. Она подскочила и огляделась. У фонаря батарейки почти сели. Дракончик спал, пуская дым из ноздрей.

– А где Туми?

– Он пару ящиков к столбику понёс, чтобы тебе легче было на нём удержаться.

Ларе даже неловко стало. Это же она над ними посмеивалась, но спала, а они продумывали, как легче переход совершить.

Водяной вернулся и потрепал Хао по гребешку:

– Хао, пора на родину возвращаться!

Дракончик сел и огляделся:

– Ой, как стыдно! Я воин, а меня гражданские охраняли!

– Тебе всех нас ещё нести, и неизвестно, кто встретит тебя на Харуде. Может быть, придётся в битву со стражниками вступить, – мягко подбодрил его Туми. А Ларе сказал. – Видишь, я привязал к нижней конечности нашего воина ремень? Ты воспользуешься им, если он пролетит выше, чем нужно. Но это на крайний случай, не хотелось бы нанести ему травму.

Они выключили тусклый фонарь и открыли ворота. До перехода оставалось минут десять. Лара проинструктировала дракончика:

– Вот слева провода, видишь? Их нельзя задевать. Справа подъём, а дальшездания. Поэтому тебе предстоит лететь по этой узкой полосе между забором и электрифицированной частью железнодорожных путей. Там впереди – отстойник вагонов. Над ними ты сможешь развернуться. Я буду стоять на столбике одной ногой, а второй опираясь на ящик. Сейчас ты с Туми вспорхнёшь на крышу склада, и оттуда стартуешь к отстойнику. Разворот – и зависаешь надо мной. Не волнуйся, если не получится, придётся ещё полсуток провести здесь, тогда взлетать будем при свете дня.

Ага, не добавила только «при большом стечении народа».

Туми и Клавдия Васильевна на несколько мгновений сомкнули руки, и водяной полез на шею дракона. Хао с силой взмахнул крыльями и оказался на крыше, оттуда медленно поплыл к железнодорожному тупику, потом ещё плавней заскользил в воздухе назад. За это время Лара вскочила на ящик и поставила ногу на набалдашник столбика. Увы, до дракона она не дотянулась, но ухватилась за ремень. Клавдия Васильевна успела схватить её за ноги и притянуть к столбику.

– Отрывайтесь, – крикнула Лара, чувствуя, что до времени перехода остаётся несколько мгновений.

Она почувствовала опору под ногами, и натяжение ремня ослабло. Голову поднять Лара не могла, потому что тогда нарушится равновесие. Зато рукой зацепилась за коготь дракона. Ну! Ей всё-таки удалось обхватить его стопу руками, оставаясь при этом с прижатой к столбику собственной стопой. И вот они освещены светилом Харуды! Удалось!

Лара упала на песок; пролетев ещё метров десять, приземлился Хао, и тут она увидела, что они не одни. На песке сидели ещё три дракона. Её холодом обдало при мысли о том, что по трое собираются стражи с Инспектором утилизации. Она вскочила и побежала к Хао, чтобы помочь спуститься Туми, но он слез с дракона самостоятельно. А дракон, освободившись от всадника, понёсся к своим собратьям, которые возбуждённо свистели. Поскольку аппарат он перед переходом не выключил, Лара услышала перевод:

– Лара! К нам Лара вернулась!

Значит, это драконы Южной полярной области, из тех, что томились замурованными в драконьем замке, а теперь, прооперированные Родоначальником Ка, стали здоровыми и почти взрослыми. Двое прилетели, чтобы сменить Хао и Шао на дежурстве, а третьим был сам нарушитель Шао. Он, оказывается, вернулся вскоре после прохождения границы ночи и дня, и полсуток метался по пустыне в поисках Хао, а вернулся только к смене караула, которая приходилась на время границы дня и ночи.

– Дети, вы всё поняли? – строго, как положено будущей учительнице начальной школы спросила Лара.

– Да, Лара, – почти синхронно просвистели драконы.

Этот зануда Туми при этом ухмыльнулся, правда, постарался свою гримасу спрятать от драконов и отвернулся. Но Ларе некогда было ставить его на место, она должна была разобраться с драконами:

– А что вы поняли?

– Я виноват, – приподнялся на задних лапах Шао.

– Скажи нам, в чём твоя вина, Шао?

Дракон молчал то ли от вины, то ли слов не находил. Хао поднял обе верхние лапки:

– Я скажу, Лара! Мы оба совершили должностное преступление, нарушив устав, по которому должны дежурить вдвоём.

– И в результате этого подвергли опасности жизнь Туми дважды: первый раз – потому что ему пришлось двое суток брести по пустыне, второй раз – когда ему пришлось перейти в чужой мир. И Хао вместе с ним подвергся опасности перехода, но это он сделал, спасая наши жизни от стражей утилизации. Вы согласны с такой оценкой, дети?

– Да, Лара, – хором просвистели все четверо.

– А что мы должны делать теперь? Говори, Шао.

– Сдать дежурство, вернуться на базу и доложить об этом родоначальнику Ка.

– Правильно. Но сначала мы все вместе перекусим.

Не сказать, что Лара проголодалась. Просто надо было дать возможность драконам передохнуть и успокоиться. И они, отвлекшись на праздничную пищу, какой считалась у драконов водянистая пальма, действительно успокоилась. Но перед тем, как сесть за трапезу, проверили повреждённую ремнём лапу Хао и присыпали её горячим песком и по очереди опалили её своим огненным дыханием, чтобы подлечить рану. А потом они разлетелись, новая смена – вдоль границы, отдежурившие – домой.

Им предстояло пересечь экваториальную пустыню, потом Южное королевство. В пути драконы обычно не делали остановок, но, поскольку на этот раз они оба несли на себе груз в виде пассажиров, пришлось останавливаться три раза: на границе Южного королевства и дважды в незаселённых районах Южного королевства, для чего пришлось отклониться от привычного маршрута. У старого замка они приземлились с большим опозданием, поэтому родоначальник Ка встречал их лично и с величайшим раздражением. Даже то, что они привезли Лару, не заставило старого боевого дракона ни на йоту не отклониться от воинского ритуала, он хвостом не пошевелил, пока вернувшиеся с дежурства стражники не отдали рапорт его заместителю Саю. После всех принятых в уставе взмахов крыльями и движений хвостом Шао добавил:

– Имею сообщение для Главнокомандующего.

И чётко изложил обстоятельства своего преступления и его последствия.

Родоначальник Ка был удручён. Он не некоторое время застыл, извергая чёрный дым, а потом заявил:

– Оба воина отстраняются от несения службы. Их дальнейшую судьбу решит суд, который состоится после следственных действий. Судьи будут назначены Верховным правителем Шуши. Разойтись!

Только после этого он повернулся к Ларе и воскликнул:

– Лара, счастье моё, я не надеялся, что увижу тебя до того, как уйду навсегда!

– Я рада, что великий воин ещё помнит о такой незрелой личности, – ответила она церемонно, помня, как Родоначальник Ка хоть и добрейший дракон, но ретроград и домостроевец.

– Если я когда-нибудь погружусь в пучину старческого беспамятства, моё отреставрированное крыло живо напомнит о тебе. Пойди пообщайся с детьми, они в нетерпении, а потом я приглашу тебя в свой скромный замок. А пока я побеседую с нашим гостем и, надеюсь, нашим гражданином в будущем.

Несколько дракончиков, действительно, робко жались к стене замка, не решаясь вмешаться в разговор таких высоких особ. Но только Лара отправилась к воротам, ведущим в зал, где прежде содержались малыши, как все они устремились к ней.

– Как же вы выросли, дети, – растроганно сказала Лара. – Я вас просто не узнаю! Я теперь даже не достану до гребешка ни одного из вас, если захочу приласкать.

Один из них, как ни странно, самый большой, повалился на бок и вытянул голову в её сторону. Она засмеялась и потрепала его за гребень. Дракончики засвистели и устроили около неё кучу-малу.

В малышовом зале, усевшись на песок, она услышала о том, что произошло за два года её отсутствия: создано четыре семьи и уже даже вылупился на свет один дракончик. К сожалению, в их обществе половой дисбаланс, на четырнадцать юных драконов пришлось только четыре драконессы. Поскольку последним, кого стражи доставили сюда на утилизацию, был Хао, этой десятке так и умереть холостяками. Поэтому ребята не очень осуждали Шао, который, бесспорно, неправ, но как устоять перед возможностью создать семью!

– Вы думаете, эта девушка согласилась бы стать его женой? Для их общества вас не существует! Разве захочет она стать женой того, кто не может дать имени детям?

Дракончики замолчали. Что касается имени, это был больной вопрос. Популяция драконов на Харуде была не столь уж велика, а драконьих родов было всего два с небольшим десятка. Старший в роду носил имя рода. К примеру, глава рода Ха звался Ха, его первый сын звался Хао, второй Хаю, а жена до появления первенца вообще имени не имела и получала его по имени сына Мамахао. Отец при рождении сына передавал имя ему, а сам именовался Папахао, но это не распространялось на главу рода, он оставался Ха до смерти. Когда дракон умирал, его имя передавалось следующему в роду. В драконьем языке существовал такой эвфемизм – потерять имя, иначе говоря, умереть. И эти малыши, подвергшиеся утилизации, в основном, после года, когда выяснилось, что они не могут извергать огонь, потеряли свои имена, которые перешли их младшим братьям, рождённым впоследствии, ведь эти считались умершими.

Прослышав о появлении Лары, прилетели семейные драконы из своих замков, даже Папацаю и Мамацаю, единственные в Южной полярной области носившие такие имена, считающиеся среди драконов «полными». Они даже малыша Цаю принесли с собой в силиконовой сетке, закреплённой на шеях родителей. Он был настолько мал, что Лара даже смогла взять его на ручки:

– Какой маленький!

Залюбленный окружающими единственный дракончик, рождённый в этой стране, довольно щурил свои круглые глазки. Потом завопил: «Дедушка!», вырвался из её рук и по-утиному переваливаясь, побежал к вышедшему из замка Родоначальнику Ка. А старый дракон умилённо подхватил его лапками и закутал крыльями:

– Ты наша радость!

Надо же, даже малышу Хао, которого новорождённым в лапки принял, он спуску не давал и разговаривал хоть любовно, но строго, а этому, чувствуется, всё позволено!

– Балуем, конечно, – отреагировал он на удивлённый взгляд Лары. – Но в нём наше бессмертие. Если не будет детей, семья драконов Южной полярной области с годами потеряет все имена.

– Странно, почему инвалидами на свет чаще появлялись мальчики? – спросила она старого дракона, когда они остались одни.

– Да откуда я знаю, – проворчал он. – А теперь мальчики проведут жизнь холостяками. Конечно, им рано пока жениться, у нас, ты знаешь, брачные союзы заключают после шести лет. Но зрелости драконы достигают в четыре, просто им дают возможность выучиться и построить замок. Ну, и родители должны приглядеть достойную родню. Но у нас при таком дисбалансе просто опасно было дать девчонкам крутить хвостом среди мальчишек. Первые разболтаются, вторые перессорятся. Оно мне надо? Поэтому, как только девчонке четыре стукало, у меня уже замок был достроен.

Лара знала, что никакой романтики у драконов не существовало. Родители выбирали пару среди сверстников, стремясь, чтобы не было родства между семьями, было равное положение в обществе и приданое, хорошее воспитание и отсутствие инвалидности среди родни.

– А вы как пары подбирали?

– Здесь? Но ведь мы не в Южном королевстве! Дома-то я трёх дочерей сговорил в роды Ца, Ха и Са. И сыновьям моим из хороших семей жён подобрал. А здесь чего командовать? Замок правитель построит, богатства у нас никакого нет, все равны, инвалидность у каждого. Разница только во внешности и характере. Я знаю, как характер на службе скажется, а что в семье будет – это не ко мне. Так что вызывал я девчонку, вошедшую в брачный возраст, и говорил: «За кого пойдёшь?»

– И они так сразу и говорили?

– Ну нет, где там! Это ведь бабы… ну, ты извини, но ведь вам обязательно повыламываться надо. Одна только, самая первая, ну та, что мама уже, эта, хоть и не знала, зачем вызвал, но сразу сказала: пойду за Цаю! Видно, уж давно договорились. А эти… видит ведь, что по возрасту подходит, замок достраивается, а как скажу выбирай, так камни ронять! Но у меня разговор короткий: десять дней на раздумье, а потом сам выберу! Что ты думаешь, ни одна до десяти дней не дотянула.

– Да, скучно ребятам…

– И ведь вообще-то в Южном королевстве с женихами напряг. Мой сват Родоначальник Та был жуткий зануда. Он в древнем хранилище каменные статистические таблицы за много десятилетий перебрал. Говорил, что соотношение полов среди новорожденных из года в год неизменно, с минимальными отклонениями: четыре к трём.

– А куда же лишние невесты деваются?

– Из четырёх главных семейств – при королеве и принцессах фрейлинами, остальные в родительском доме томятся.

– А после смерти родителей?

– Кому имя переходит, тому и всё бабьё: сёстры, тётки, порой и бабки всякие двоюродные и троюродные. А куда деваться?

Вечером после работы в замок пришли правитель Шуши и прокурор Рири. После радостных приветствий они заговорили о деле: что делать с нарушителями закона. Учитывая их юный возраст, речь не может идти о серьёзном наказании, и в то же время суд должен быть показательным и для всех участников поучительным.

Шуши и Рири маялись. У них среди водяных судопроизводство за два года отрегулировалось. Правонарушения совершались, приговоры выносились. Один из бараков, наподобие того, в котором когда-то жила Лара, был отведён под тюрьму. Но дракона туда не втиснешь. Трудом наказать? Но каким? В карьере камни ворочать? При всей физической мощи драконов передние лапки у них слабоваты. Родоначальник Ка заявил, что среди драконов Южного королевства преступления крайне редки, а из наказаний на его памяти были только конфискация и утилизация.

Видя, что с фантазией у первых лиц Южной области плоховато, Лара предложила:

– Судьёй будет сам Родоначальник Ка. В качестве консультанта – прокурор Рири, знаток закона. С ним – один заседатель с совещательным голосом. Но окончательный вердикт судья вынесет единолично. Поскольку никаких идей у нас нет, судья спросит мнения у всех присутствующих в зале суда… а кстати, где суд проводить будем?

– Тут без вариантов – в моём зале, – сказал Родоначальник Ка. – В малышовом не будет ощущаться торжественность момента.

Заседание суда было назначено на следующий день. Заседателем после жаркого спора Лара всё-таки уговорила избрать кого-то из драконих. Яростно сопротивлялся старый воин, да и Рири возражал. Перешёл он на её сторону после аргумента о мнении публики, присутствующей в зале суда:

– Уважаемый Главнокомандующий, Лара права. На судебных заседаниях присутствуют в основном ба… простите, женщины. Если мужчины будут судить мужчин, эти балаболки будут кричать, что суд заведомо несправедлив…

– При чём тут женщины! Это вопрос о воинском преступлении!

– Но женщина-то в этом преступлении замешана, – возразила Лара. – Она пацанов с пути сбила. Так что пусть избранная вами дракониха выскажется в суде о роли этой таинственной дамы и будет приводить аргументы в защиту подсудимых, тем самым дав вам возможность быть более суровыми к ним, как подобает мужчинам. А дамы-водяные наверняка будут сочувствовать этим обормотам и симпатизировать доброй заседательнице. А вы будете метать громы и молнии на головы этих нарушителей закона, а потом при вынесении приговора учтёте мнение заседательницы и смягчите наказание.

– Такой сценарий мне нравится, – засмеялся Рири. – Суд – это всегда немножечко спектакль, и пусть в нём зазвучит романтическая нотка.

На следующий день у драконьего замка собралась столько аборигенов, что речи не было о том, чтобы разместить их в зале Родоначальника Ка. Начало заседания перенесли на два часа позже, чтобы публика успела добраться до ближайшего заброшенного карьера, избранного в качестве места для суда.

Карьер представлял собой огромную яму с пологими склонами, оплетёнными стволами молодых деревцев. На дне ямы устроился президиум суда, напротив него двое подсудимых, за их хвостами расположились все свободные от несения службы драконы, а водяные устроились на склонах карьера.

Заседание началось с того, что Рири огласил суть дела и представил публике состав суда. В качестве заседательницы Родоначальник Ка сразу выдвинул свою любимицу Мамацаю. Когда публика поняла, что в числе судей дама, по склону прошёл вздох.

– Чем недовольна аудитория? – сурово спросил Рири.

– Родоначальник Ка суров, но справедлив, – громко выкрикнула водяная, которая в отличие от соплеменников сидела всем семейством рядом с драконами. Это была та самая Бола, что два года назад надрезала веко малышу Хао, и с тех пор служила в драконьем замке.

По карьеру прокатился гул голосов: «Суров, но справедлив… суров, но справедлив», а затем гул перерос в скандирование: «Слава главнокомандующему!» Рири бросил многозначительный взгляд на Лару, говорящий: «Ты оказалась права!» Старый дракон глазом не моргнул и хвостом не дрогнул, но Лара поняла, что он доволен.

После того, как Рири взмахом руки заставил публику стихнуть, Родоначальник Ка объявил о начале заседания. Он сказал, что это первый случай, когда в их государстве преступление совершают драконы, да ещё в сговоре, и оттого судьи даже в затруднении, какого наказания заслуживают подсудимые. Поэтому начинает он с опроса совершивших преступление. Спросил, есть ли у их товарищей вопросы к ним? Драконы ответили молчанием. На вопрос, есть ли у членов судейской коллегии вопросы к подсудимым, неожиданно привстала Мамацаю и спросила, кто та девушка, ради которой подсудимый Шао преступил закон? Публика затаила дыхание. Хао ответил, что никогда её не видел. Шао растерянно молчал, но после ироничной реплики судьи, не повторить ли вопрос, вскинул гребень и сказал:

– Многоуважаемый суд, я воин, а не сплетница, разносящая вести по рынку. Как я могу опорочить драконессу, которую люблю, уважаю и мечтаю, чтобы она стала матерью моих детей!

Карьер взорвался аплодисментами. Прокурор Рири махал руками, призывая публику к порядку, но уговаривать их замолчать пришлось долго. И далее всё сложилось так, как Лара предрекала: публика горячо сочувствовала подсудимым, но понимала, что наказать их надо, драконы на прямой вопрос судьи тоже отвечали, что наказания Шао и Хао заслуживают, а вот какого – это вопрос, на который у них нет ответа. Лара уже начала переживать, как выкрутится Родоначальник Ка, у которого было такое же мнение, но старый дракон выкрутился. Он обратился с этим же вопросом к Шао, и тот лаконично ответил:

– Вина моя велика, и я со смирением приму любое наказание.

– Подсудимый Хао, к тебе тот же вопрос!

– Своим преступлением я заслужил лишения имени, – дрожащим голосом просвистел маленький дракончик.

Над карьером пронёсся вздох, и все замолчали. Хао был последним из опрошенных, а по закону Южной полярной области судья мог избрать наказание только из предложенных участниками суда. Но ведь предложение было единственным!

Вскочила Мамацаю, пытаясь что-то сказать, но старый дракон взмахом лапки вернул её на место и громко и медленно засвистел:

– Именем Южной полярной области и властью, данной мне правителем Шуши я, главнокомандующий воинами Южной полярной области, назначенный председателем военно-полевого суда по делу о воинском преступлении стражников Шао и Хао постановляю. Первое. Признать подсудимых виновными по предъявленному им обвинению. Второе. Считать их заслуживающими снисхождения в связи с юным возрастом. Третье. Назначить им наказание в виде лишения имени сроком на пять дней. Закон вступает в силу с завтрашнего дня. Заседание объявляется закрытым.

И тишина. Лара судорожно соображала, что же это за наказание. Наверное, этим же занималась остальная публика. Лишение имени – это казнь. А как можно казнить сроком на пять дней? Гул нарастал, никто не расходился. По склону к ней спустился Туми и сказал:

– Когда я учился в школе, у нас было такое наказание для нарушивших правила товарищества, называлось это бойкот.

Бойкот! Умница Родоначальник Ка вспомнил школьные годы и нашёл выход из сложной судебной коллизии.

– Спасибо, Туми, что пояснил, а то я обалдела и ничего не поняла, – поблагодарила она его и протиснулась между осуждёнными. – Мальчики, с завтрашнего дня вас никто не видит и не слышит. Что нужно спросить, уточняйте сегодня.

Хао выронил здоровенный камень:

– А друг друга мы тоже не видим и не слышим?

– Спросите у судьи, сегодня ещё можно.

– Нет, Хао, – остановил друга Шао. – Изоляция должна быть полной. Пять дней нас не видит и не слышит никто! Значит, и мы друг друга не видим и не слышим.

Тем временем кое у кого из публики включились мозги или воспоминания о босоногом детстве, догадка о бойкоте передавалась по рядам и началось скандирование:

– Судья суров, но справедлив! Судья суров, но справедлив!

Вечером после отдыха старый дракон вызвал осуждённых и дал им последнее напутствие. И они с честью выдержали эти пять дней: никому в глаза не заглядывали, молча брали порцию пищи из общей кучи, пинали задними лапами камни в коридор и разбрасывали песок из кучи под окном, когда его подавали в малышовую на ленточном транспортёре, а когда работы завершались, устраивались на кучах песка вдалеке друг от друга и закрывали глаза. Из замка не выходили.

В день, когда закончился срок наказания, вернувшийся с дежурства заместитель главнокомандующего Саю после рапорта подошёл к Ларе и сказал:

– Кажется, я – третий дракон, совершивший преступление в нашем государстве.

– Дай-ка догадаюсь, – засмеялась она. – Ты разговаривал с дамой сердца освобождённого Шао. Да? Так пойдём к Родоначальнику Ка и расскажем, что она просила передать ему.

Старый дракон возмутился:

– Ты почему умолчал об этом на рапорте?

– Это личный разговор. Не мог же я при всех передать, что юная драконесса будет ждать его ежедневно на прежнем месте и в привычное время!

– Настойчивая. Глупая, – он каждое слово сопровождал ударом хвоста по песку. – Она жизнь свою губит. Что делать будем, Лара?

– Я поговорю?

– Мальчишке ничего не говорить. Никому ничего не говорить, понял, Саю? Завтра полетишь с Ларой на свидание. Это тебе наказание за нарушение. И не скалься! Что, хороша девчонка?

– Маленькая, изящная, – мечтательно произнёс его заместитель.

– Губы-то не раскатывай, она в любом случае не твоя!

– Но полюбоваться-то можно… и за друга порадоваться.

Перед отлётом Саю вдруг опомнился:

– В какое время и на каком месте?

– Время – после смены караула, место – ясно, что недалеко от линии перехода. Найдём!

Они вылетели раньше караула, потому что им предстояли остановки, и крюк пришлось давать из-за них. Потом над пустыней долго пришлось мотаться. Но драконессу они нашли. Когда Саю приземлился, она, было устремившись к нему, затормозила:

– А где Шао?

Лара слезла с шеи Саю и сказала:

– Шао отбывает наказание.

– За что?!

– За тебя. А ты думаешь, если твои узнают, тебе не влетит?

Она испуганно свистнула:

– Тогда утилизация.

– Тогда зачем ты рискуешь?

– Я хочу быть с ним. Навсегда! А ты не оборотень?

Лара расхохоталась:

– Где-то я это уже слышала! Нет, если бы я была оборотнем, я бы предстала пред тобой в образе водяного или дракона. А таких как я ты наверняка никогда не видела.

– Я о таких слышала. Мне брат рассказывал, что такая как ты пела ему песню о маме.

– Блин! Ты сестра Каю? Пажа принца-наследника?

– Главного пажа принца-наследника, – акцентировала слово «главного» драконесса.

Да, многое изменилось в Южном королевстве. Если Каю так продвинулся по служебной лестнице, то, может, он не такой милый, каким был на втором году жизни.

– А как он отнесётся к тебе, если ты расскажешь о Шао?

– Он сдаст меня стражникам утилизации!

– Тогда не говори. Но увидеться с ним мне хочется. Как бы мне с ним встретиться? Может быть, ты скажешь, что, гуляя по пустыне… ты ведь здесь мнимую простуду лечишь, – драконесса испуганно кивнула. – Так вот, встретила ты меня. И я сказала, что зовут меня Лара, и я хочу с ним увидеться. Я назначаю ему встречу… Саю, назови приметное место на границе Южного королевства и Южной полярной области, и чтобы к нам поближе.

– Мыс больших утёсов.

– Ну вот, с полудня я буду ждать его там. А с Шао ты пока видеться не можешь. Он жив и здоров, но наказан.

Улетая назад, Лара с усмешкой подумала, что по возрасту они примерно равны: сестра Каю, как и она, если можно так выразиться, девушки половозрелые, но по закону ещё выходить замуж им рановато. Так почему Лара поучает её как старшая младшую? Ну, потому что Лара осмотрительная, она рисковать своей жизнью так не стала бы ради любимого. Если бы Саша не пришёл на свидание, она не стала бы выяснять, в чём дело, гордость бы не позволила. Может, это неправильно? Хотя как можно оправдать Сашу, который воспользовался её фонограммой, чтобы дать покривляться этой противной Лизке? Да ну их, забыла! И усилием воли она переключила мысли на будущую встречу с Каю.

При возвращении она Родоначальнику Ка сказала:

– Не знаю, как вы отреагируете на тот факт, что эта девушка – ваша внучка.

Старый дракон на некоторое время скрылся в клубах чёрного дыма, потом уронил камень, потом спросил:

– Как я понимаю, ошибки быть не может? Чья она дочь?

– Младшего сына. Помните, я рассказывала о встрече с его семьёй и первой операции по возвращению огня? Следующей после Каю на свет появилась она. Мне она не показалась уж очень сильной, но от Шао отказываться не желает, объявила себя простуженной и каждый день прилетает на место встречи. Каю уже главный паж принца-наследника. Сестра утверждает, что, если он узнает, то сдаст её инспекторам утилизации.

– Это правильно. Так и должен поступить государственный муж.

Непонятно, почему это он должен так поступать. Но разбираться с особенностями драконьей морали она не стала. Сказала только, что назначила встречу Каю на завтра. Родоначальник Ка вздохнул и промолчал.

За полчаса до полудня Саю принёс её на Мыс больших утёсов и улетел. Лара устроилась на песке перед грядой скал и решила подремать в ожидании. Заснуть не успела, Каю тоже прилетел раньше.

Встреча была трогательной. Каю так вырос, что превзошёл ростом отца. Она первым делом сказала об этом, а он с грустью поведал, что отец его погиб в бою вскоре после рождения дочери, так что Каю уже давно сирота и глава их маленькой семьи. Впрочем, Мамакаю в королевстве занимает более значительный пост, она Инспектор утилизации…

Мамакаю? Как такое может быть? Оказалось, что тогда, четыре года назад, нож потребовался не для сестры Каю, а для её ровесницы, дочери королевы. Род Ка не из самых знатных, тем более, они были из младшей ветви, но по отцу Мамакаю принадлежала к одному из четырёх самых знатных родов, сестра её была придворной дамой королевы, и она иногда навещала её и сына-пажа, живущего при дворе благодаря своему искусству в огнеметании. Мамакаю просто заметила отчаяние в глазах королевы и осмелилась расспросить её. А у королевы не было выбора, её дочь не была ребёнком из захудалого рода, с которым можно было хотя бы на время скрыться в пустыне. Нет, весь двор с нетерпением ждал грандиозного бала, связанного с днём первого огня принцессы, который для драконьих младенцев был важнее дня рождения. Вот тогда Мамакаю открылась ей, рассказав о том, что случилось два года назад. И две драконихи стали думать, как спасти принцессу. Заказать нож водяным? Слишком опасно, об этом заказе сразу донесут либо королю, либо в Департамент утилизации. И дамы решили связаться с Ларой.

После праздника первого огня драконихи посоветовались и решили, что нельзя скрывать такой прорыв в медицине от несчастных матерей, и осмелились рассказать обо всём королю. Переждав первый мужицкий взрыв негодования: «Как моя жена могла скрыть инвалидность принцессы? Как можно было пойти на столь низкий обман?», дамы пошли в наступление. Королева ехидно спросила: «Как мой король докажет наличие инвалидности у своей дочери?», а Мамакаю, почтительно поводив по тронной зале хвостом, наивно поинтересовалась: «Как отец нации может отказываться от быстрого лечения детей и возвращения их в семьи? Или у него в королевстве переизбыток населения?» В общем, король немного подумал, вызвал Главного инспектора утилизации и велел ему первого же изъятого из семьи инвалида доставить во дворец, что и было сделано. В присутствии двух скептически настроенных мужиков дамы провели эту операцию, причём королева проявила изобретательность, хладнокровно держа на руках младенца, а лапки поберегла, использовав в качестве стопоров для челюстей два камешка.

Ребёнка вернули стражам, велев передать его родителям как внезапно выздоровевшего, а сами сели думать, как это преподнести народу. В результате пришли к половинчатому решению: ничего никому не объяснять, выделить Мамакаю в замке Департамента утилизации зал для операций и доставлять инвалидов сюда якобы для проверки.

– А ты знаешь, каким образом проходила утилизация? – спросила Лара.

– Это все взрослые знают. В большой каньон сбрасывают.

– А вот и нет.

Лара долго рассказывала о том, как очутилась в плену у оборотней два года назад, как те подпитывались энергией пленных, как удалось изгнать оборотней из Южной полярной области. Судя по его реакции, Каю ей поверил:

– Кое-что из твоего рассказа совпадает с тем, что слышал я. Ну, что ж… значит, такова была политическая сообразность.

Да, милый маленький дракончик вырос в большого бессердечного политика. Последняя попытка:

– С дедом встретиться не хочешь?

– Мой дед погиб ещё до моего рождения. Глава нашего рода – мой дядя.

– Ну, что ж, прощай, Каю. Передай своей матери, что я помню её и благодарна ей за материнские советы.

Развернулась и пошла по пустыне в сторону карьеров. Только через полсотни шагов до неё донёсся хлопок крыльев и свист:

– Прощай, Лара!

Через час ходьбы по пустыне её встретил Саю и быстро доставил к замку. А там Родоначальник Ка сидел на песке и учил малыша Цаю перепрыгивать через мощную заднюю лапу деда. На Лару он только внимательно посмотрел издали и ни о чём не спросил. Догадывался заранее, что так будет?

Ларе следовало возвращаться домой, но угнетала её мысль о двух несчастных влюблённых. Шао ходил как в воду опущенный, дежурил он теперь с другим напарником и с драконессой из рода Ка увидеться не мог. Лара опасалась, что безрассудная влюблённая откроется брату, и этот сухарь сдаст её Департаменту утилизации. Так и случилось.

В один из дней сразу после утренней поверки, ещё только новая смена отправилась на дежурство в пустыне, в той стороне, куда они улетели, в небе появилась точка. Кто-то один из смены возвращается? Нет, это не они. На площадку перед замком приземлилась Мамакаю. Ласково, но коротко переговорив с Ларой, она, почтительно поводив хвостом по земле, обратилась к вышедшему из замка Родоначальнику Ка:

– Отец моего мужа, не позволите ли вы поговорить с вами наедине?

Разговаривали они долго, потом прилетел Каю, а потом пригласили Лару и Шао. Старый дракон сидел молча, а Мамакаю сообщила, что её дочь призналась брату в преступном умысле предательства и заточена в домашнюю тюрьму. Каю сообщил о преступлении королю, и он предложил им следующее: Шао возвращается в Южное королевство как военнопленный, и его берёт на поруки его двоюродный дед Родоначальник Ша. Дед совсем стар, и жить ему осталось совсем недолго. Предполагалось, что после его смерти имя Ша теряется, а теперь он мог передать его Шао. После этого обвинение в предательстве с него снимается, и он может жениться на любой драконессе, ибо невест в королевстве предостаточно.

Предложение озвучено, всё по полочкам разложено, но почему-то у Лары возникает подозрение, что их обманывают. Она открывает рот, но старый дракон предостерегающе подымает лапку. Ладно, может, Шао сам лучше разберётся в их драконовских делах. И Шао начинает разбираться:

– Ладно, я совершил воинское преступление против Южной полярной области, которой я приносил присягу, и понёс наказание. Я готов искупить свою вину дальнейшей службой. Но в чём моя вина перед Южным королевством, которое выкинуло меня за свои пределы в годовалом возрасте, продав в рабство? Почему я должен объявить себя предателем в чужой стране? Я же таким образом предаю свою!

– Ты отказываешься от моей сестры? – сурово спросил Каю.

– А зачем драконессе трус и предатель?

– Отказом ты обрекаешь девушку на смерть.

– Что я могу предложить вам взамен? Если вы согласны обменять мою жизнь на её, я соглашусь сдаться в плен без условий, и пусть меня подвергнут утилизации. Но зачем благородной девушке жалкий предатель в качестве мужа?

– Это твоё последнее слово? – спросил Каю.

– Да!

Каю развернулся и вышел из замка. Мамакаю встала на задние лапы, распахнула крылья и почтительно задвигала хвостом, демонстрируя свёкру высшую степень уважения как главе рода. А Родоначальник Ка сомкнул свои и её лапки, проявляя родственные чувства. Лара крикнула ей вслед:

– Мы ещё увидимся, Мамакаю?

– Вечером, – тихо свистнула она, выходя из замка.

– Родоначальник Ка, я погубил девушку? – дрожащим голосом спросил Шао. – Я неправ?

– Это ведь была какая-то ловушка? – спросила Лара.

– Да, дети, – ответил обоим старый дракон. – Я обещал, что не буду вмешиваться, но стражник Шао вышел из этой ситуации с честью. Хорошего выхода тут просто не было. Признал бы себя предателем – стал бы изгоем. И плюс к тому получил бы имя и замок с девятью родственницами…

– Сколько? – ахнула Лара.

– Девять, Лара. Восемь злобных старых баб и одна молодая девушка. Жить бы пришлось впроголодь. Ни о какой женитьбе на сестре пажа не могло быть и речи. Какая-нибудь бедолага согласилась бы, конечно, учитывая дефицит женихов. Но в таком окружении она или не выжила бы, или стала такой же каргой, как родственницы мужа. Б-р-р! Короче, когда умрёт нынешний глава семейства, короне придётся взять на содержание этот замок вместе с его бабьём и кормить до последнего. Они хотели спихнуть эту обузу на юного глупого дракончика. Но не удалось.

– А что будет с вашей внучкой?

– Да уж в любом случае ничего хорошего!

Шао сидел и ронял камни.

– Иди к себе, – подтолкнула его Лара. – Верь нам, мы непременно что-нибудь придумаем!

Родоначальник Ка вздохнул ему вслед и укоризненно покачал головой, мол, зачем возбуждать пустые надежды! Но у Лары уже почти готов был план спасения влюблённой пары. И когда в сумерках Мамакаю приземлилась на площадку перед замком, она нетерпеливо замахала ей из ворот зала старого дракона.

– Мамакаю, а почему бы вам самой не организовать утилизацию дочери? Должность-то позволяет!

– М-да, – после длительного молчания произнесла дракониха. – Что же я тупая такая? Старею, похоже!

Лара сбегала в привратницкую и попросила водяную, обслуживающую замок, дойти до старого Пати, её предшественника, и узнать у него, как расплачиваться за доставленного на утилизацию дракона. Эта дама оказалась сообразительнее Мамакаю и сразу бросилась Ларе на шею:

– У нас будет девочка!

В день утилизации сестры Главного пажа принца-наследника перед драконьим замком было пустынно. В ожидании прилёта стражников утилизации все драконы закрылись в замке и толкались у щелей ворот, а потом покрывали проклятьями голову Болы, которая вошла в раж и яростно торговалась за каждый миллиграмм металлического лития, а потом ещё с нетерпением ждали отмашки сына привратницы, который следил, как стражники удаляются в сторону Южного королевства, уменьшаясь до размеров мошки.

Драконесса лежала на поляне, упакованная в силиконовую сетку.

– Она усыплена, и будет спать ещё несколько часов, – пояснил Родоначальник Ка. – Ну? Поглядели – и хватит! Шао её покараулит, а всем прочим разойтись!

Разойтись они не успели. Поскольку все глядели на спящую красавицу, никто не увидел вовремя, что с севера летит ещё один дракон каким-то странным рыскающим полётом. Только приземлившись, она (да, это была дракониха!) бросилась к спящей красавице:

– Девочка моя, они тебя убили!

– Да отстаньте вы, – отпихивая её лапками, возмутился Шао. – Они её усыпили. Главнокомандующий велел не трогать её, она проснётся сама!

– Кто вы, уважаемая, и как здесь оказались? – сурово спросил старый дракон.

Она повернулась к нему и воскликнула:

– Как? Родоначальник Ка? Но вы ведь потеряли имя!

– Я потерял его в Южном королевстве, но не здесь. И я пока ещё жив на радость гражданам Южной полярной области, где командую стражей. Итак, повторяю вопрос! Представьтесь, кто вы, какого рода, каков ваш семейный статус.

– Мы с вами в свойстве, уважаемый Главнокомандующий. Я из рода Та, старшая дочь предпоследнего родоначальника, потерявшего имя. Была фрейлиной королевы.

– Понял. Вы сестра моей невестки Мамакаю. Прилетели вслед за стражей, несущей вашу племянницу на утилизацию. Должен вам сказать, что утилизация в форме сбрасывания с перевязанными крыльями в большой каньон давно ушла в прошлое. Уже многие поколения несчастных инвалидов продают в рабство оборотням. Но в этой области мы оборотней изгнали, поэтому здесь последние два года водяные и драконы живут свободно. Вашу племянницу мы выкупили. А вот вы для нас представляете опасность, потому что вас будут искать.

– Не будут! Я сделала вид, что добровольно утилизировалась!

И дама рассказала, что объявила подругам, что не хочет жить без любимой племянницы и добровольно подвергнется утилизации. И улетела к большому каньону. Там она оторвала небольшой кусочек собственного крыла и подвесила его на дерево, росшее над обрывом. А затем дождалась у замка Каю стражников, уносящих племянницу, и устремилась за ними, собираясь напасть внезапно и постараться освободить её. Не рассчитала только, что девушку усыпят, и она в драке принять участие не сможет, да ещё порванное крыло затруднит движение самой воительницы. С трудом удавалось не потерять преследуемых только благодаря тому, что их скорость ограничивала ноша. И вот она здесь.

Эта драконесса из рода Та, не имеющая собственного имени, поскольку не была замужем и не произвела на свет сына, внесла столько сумятицы в жизнь местной драконьей семьи, что Родоначальнику Ка оставалось только рвать и метать. Она поселилась в новом замке с молодожёнами, и это было нормально, так обычно и жили семьи в Южном королевстве: супружеская пара и родственницы, которых не удалось выдать замуж. На ультиматум старого дракона в течение десяти дней определиться с избранником она захохотала: «Что? Я старше этих сопляков вдвое-втрое! Но, если вы настаиваете, могу избрать вас!» Родоначальник Ка в ужасе отступил. Потом она пожелала заступить на службу, что было по драконьим правилам абсолютно невозможным. Отказ она проигнорировала и стала летать на дежурство третьей. Вскоре заместитель главнокомандующего убедил его, что драконесса справляется с обязанностями не хуже парней: скоростью на починенном крыле она превосходит многих воинов, строго придерживается устава. И не так уж много у них воинов, чтобы пренебрегать лишней единицей живой силы.

Но всё это Лара узнала значительно позже из уст Клавдии Васильевны, сама же она вернулась домой сразу после того, как старый дракон при очередном построении объявил свою внучку и Шао женой и мужем. Перед отбытием к ней подошёл Туми и, смущённо покашливая, протянул Ларе небольшую коробочку:

– Это диктофон. Передайте, пожалуйста, Клаве. Тут всё просто: вот запись, вот удаление, вот воспроизведение, вот громкость. Я записал ей письмо под переводчика, она услышит его на вашем языке. Пусть ответит по-вашему, а я тут переведу. Каждую сороковую границу дня и ночи я буду ждать у переходного столбика, брать этот диктофон с него и заменять его другим, со своим письмом. Мне очень важно интеллектуальное общение с ней.

«Однако! – хмыкнула про себя Лала. – И тут любовь! Рискуют жизнью ради любимых юные драконы, преодолевают световые годы пожилые харудянин и землянка, чтобы перекинуться словами. Пожалуй, наш клавишник Саша в качестве объекта моей любви хлипковат. Ну и чёрт с ним! А мне теперь не надо будет одежду наизнанку выворачивать, как собиралась. Инопланетная техника у меня в кармане в подтверждение перехода».

***

Резко перейдя из освещённой жаркой пустыни в темноту Товарной, освещённой очень тускло дальними фонарями, она спрыгнула со столбика.

– Как ты умудрилась так соскользнуть, – услышала Лара над ухом негромкий голос Клавдии Васильевны. – только стояла одной ногой на столбике – и вдруг оказалась на нём, опираясь руками. Я думаю, идти на проспект ловить такси не стоит. Посидим на складе полтора часа, а там первые автобусы пойдут.

Они сидели, завернувшись в старые отцовы куртки, и Лара рассказывала о том, что видела во время своего путешествия. Жаль, что мало чего могла рассказать о Туми. Кажется, доволен своей нынешней работой, занимается проблемой классификации наук и преподаёт в школе старшеклассникам обществознание и историю цивилизаций, иных учебных заведений в Южной полярной области покуда нет. Но он ведь написал письмо, позже Клавдия Васильевна может его послушать.

В половине шестого они выбрались на проспект и первым автобусом доехали до дома Клавдии Васильевны. Лара уснула моментально, только успела услышать, как хозяйка квартиры закрылась в ванной, включила воду и сквозь её шум зазвучал механический голос аппарата-переводчика.

Проснувшись, они действительно занялись рукоделием. И в понедельник Лара вызвала фурор среди одногруппниц своим комбинезоном защитного цвета в белых разводах и заклёпках. Лара ухмылялась, вспоминая, что эти остатки грубой ткани мама много лет назад купила в магазине уценённых товаров, и предназначались они для шитья наматрасника и наперников.

Даже бас-гитарист Эдик подошёл к ней на перемене и сказал, что в таком прикиде она будет здорово смотреться на сцене, на что Лара вполне равнодушно отрезала, что делать ей там нечего, «Менторы» ведь нашли отличную замену.

– Вы могли бы выступать по очереди, – нерешительно предложил он.

– А зачем? Группа должна иметь своё лицо, а не менять гримасу по чётным и нечётным, – пожала плечами она. – Или Потап пригласил Лизу в «Литий» на подпевку?

– Послал Потап нас с Лизой, – вырвалось у Эдика. – Прикинь, сказал, что фанера чужая.

– А что, не так?

– Но она же наша!

– Но я-то не ваша!

По дороге домой ей заступили путь парни из электротехнического колледжа, агрессивно обвиняя, что Лара подговорила группу не участвовать в благотворительном концерте.

– Вы что, с дуба рухнули? Не видели, что у них другая солистка? Выгнали они меня из группы! А что за концерт?

Концерт был по сбору средств на лечение их выпускницы Розы.

– Ребята, вы что, меня последней сволочью считаете? Ну да, соревновались мы с ней на водных дорожках. И ругались, и не дружили. Но не помочь в такой ситуации! Да я уверена, что, случись что со мной, она подругой бы мне не стала, но деньгами бы помогла. И я могу спеть, но только без музыкального сопровождения. Если вас устроит, что между роком и попсой будет народная песня звучать, так я выступлю!

– А почему без сопровождения?

– Я же говорю вам, выгнали меня из группы, – а на вопрос «за что?» пропела. – «Хороша я хороша, да плохо одета».

Кончился разговор довольно мирно. Их гитарист предложил ей подыграть, а репертуар взять цыганский как более популярный, и даже «It’s my life» она с ними спела. По итогам репетиции на афише ДК Строителей в программе благотворительного вечера появилось название «Лара Лопахина и группа «Короткое замыкание». А после первого отделения к Ларе подошёл молодой военный в синей форме, который на следующий день встречал её у входа педколледжа с букетом. У Лары сразу крышу сорвало. Девчонки завидовали: «Надо же, Лара военного лётчика подцепила!» На следующий день на оклик Саши она скользнула по нему невидящим взглядом и спросила: «Что тебе, мальчик?» Госэкзамены она сдавалауже окольцованной, а сразу после вручения диплома улетела с мужем на Дальний Восток.

– Мозги у дочки совсем выключились, – жаловалась мама Клавдии Васильевне, пришедшей в аэропорт проводить Лару вместе с семьёй. – Прямо неземная любовь! Ей же даже девятнадцати нет! Вот скажите, зачем ей этот тридцатилетний вдовец, да ещё и с хвостом? Видишь, на няньку его офицерского жалования не хватает, вот он и берёт бесплатную, да ещё с педагогическим образованием.

– Увы, все мы учимся на своих ошибках. Будем надеяться, что она не ошибается. А если ошибается, то быстро это поймёт и вернётся домой.

Война за наследника

***

Семь лет прошло. Вот она, Лара исхудавшая и поседевшая, с головой словно солью посыпанной. При том, что ей двадцати шести ещё не исполнилось. У некоторых в 60 седины меньше. Много хорошего и плохого за эти годы с ней случилось. Хорошего – это сыночек Славик, которому сейчас два года и удочерённая официально падчерица Наташа, которую она растила до одиннадцати лет. А всё остальное, увы, плохое: с мужем она разошлась, дочь от Лары отказалась и предпочла остаться с отцом, сына он тоже пытался забрать и даже похитил, но через четыре дня вернул, не справившись с болезнями и капризами малыша. Вернул больного, и Лара ещё месяц выхаживала сына от последствий отеческой заботы. Собственно, ребёнок Николаю был не нужен, и увозил он его для того, чтобы жена к нему вернулась. Не учёл он только железного характера тёщи, которая заперла дочь в кладовке и не позволила побежать за мужем со словами: «Если дашь слабину, этот урод так и будет дёргать за эту ниточку».

Вот теперь она вышла свежего воздуха глотнуть, пока сынок спит. Пожилая соседка с большим пакетом, возвращавшаяся из ближайшего супермаркета, поздоровавшись, поглядела на неё таким жалостливым взглядом, что тошно стало. И Лара двинулась по двору, вроде, по делу идёт.

А какие у Лары дела? Да неважные. С деньгами туго. Младший брат Витя не так давно из армии пришёл, искал работу, пока ничего приличного не нашёл, так, перебивается случайными заработками да пьёт. У мамы зарплата маленькая. Лара работать не может, сынок на руках. Об алиментах даже мечтать не приходится, потому что дети поделены: дочь у отца, сын у матери. Да, дочь… она, конечно, не брошена, там свекровь, сёстры мужа младшие. Но она же мамой ей семь лет была! Неужели забудет?

Как тут всё изменилось за время её отсутствия! Ряд гаражей продлился метров на двадцать. На месте двадцатого дома теперь тоже железнодорожные пути, только вот прохода к ним теперь нет. А впрочем… Лара протиснулась между двумя гаражами, которые почему-то не имели общей стены. А, понятно почему, тут известняковый выход, а гаражи строятся с непременным подвалом под ними, чтобы дачные запасы хранить.

Ну, а куда Лара отправилась, понятно: время к четырём.

***

Упала на песок и поглядела в вечно безоблачное небо. И тут же тень на неё упала, нет, не от облака, от парящего над ней дракона. Ага, вот и второй чуть левее. Правильно, по уставу на дежурстве всегда два стража. Лера встала и стала отряхиваться от песка. Один за другим приземлились на ближайший бархан драконы и не спеша стали спускаться к ней. Один из них опустил лапку в складку на животе и засвистел:

– Кто ты, и что привело тебя сюда?

Ах, да, семь лет прошло. Это дракон молодого возраста, но не зрелого, какими сейчас должны быть те драконы, которые во времена её второго посещения были в заточении в драконьем замке. Это следующее поколение, сын кого-то из них. Леру осенило: ну конечно, это первый из народившихся, последующим должно быть меньше шести лет, и согласно статистике, изученной покойным Родоначальником Та, более вероятно, что второй народившейся стала девочка.

– С кем я имею честь разговаривать? Предполагаю, что это малыш Цаю?

– Я уже второй год ношу полное имя, а мой малыш Цаю недавно отметил свой день первого огня… ой, ты, наверное, Лара?

– Да, Папацаю, надеюсь, ты не обиделся, что я назвала тебя малышом? Когда-то я держала тебя на руках.

– Лара! Я счастлив, что первым сообщу моим почтенным родителям о твоём прибытии!

У старого драконьего замка их встречала пожилая дракониха с подклеенным крылом. С удивлением Лара узнала, что вместо почившего Родоначальника Ка на должность главы драконов Южной полярной области заступила та самая сестра Мамакаю, старшая дочь предпоследнего Родоначальника Та, потерявшего имя. Именовалась она здесь Родоначальницей Та, хотя не являлась главой рода Та, да и вообще по драконьим законам права на имя не имела. Об этом она с вызовом Ларе сообщила сразу после приветствия. Лара дипломатично ответила, что ей как иностранке странно было бы обсуждать чужие законы, но как женщина она приветствует приход к власти женщины и считает, что для такой воинственной цивилизации женское правление будет способствовать сохранению генофонда. А через час Лара уже лишена была возможности общаться с главой драконов, потому что на огромное поле перед старым драконьим замком слетелось не меньше сотни драконов. Семь лет назад, покидая Харуду, Лара оставила здесь всего лишь двадцать два и сначала удивилась, откуда столько? Но потом, приглядевшись к толпе, обнаружила среди них с десяток драконих зрелого возраста с заплаткой на крыле. В ответ на вопросительный взгляд Лары Родоначальница фыркнула:

– Ну да, нужно было как-то решать демографическую проблему. Мы с сестрой договорились, и Мамакаю стала направлять сюда невест. Первой прилетела кузина Шао, которой невмоготу было жить впроголодь, да ещё с целой шайкой злых престарелых родственниц. Она оставила клок крыла на остром краю большого каньона, добралась сюда и обратилась к двоюродному брату как главе рода с просьбой подобрать ей мужа. Остальные молодые особы, не так остро нуждавшиеся, внесли в этот процесс романтическую нотку: сначала знакомились с молодыми людьми в пустыне во время их дежурства, некоторое время общались, а потом уже изображали потерю имени и прилетали к наречённому жениху.

– Я восхищаюсь вашей придумкой, достопочтенная Родоначальница Та, – засмеялась Лара. – Мой уважаемый друг Родоначальник Ка никогда бы на это не пошёл и наверняка был в гневе!

– Он закоптил чёрным дымом возмущения стены старого замка. Но потом, конечно, с умилением встречал каждого вылупившегося дракончика. Ну, а теперь у нас статистика почти сравнялась с Южным королевством. Среди молодёжи девчонок больше. Только они не киснут в замке родителей, а заступают на службу стражами границы.

– Скажи, Родоначальница Та, почему ваша популяция так быстро увеличивается? В Южном королевстве ведь всё не так?

– У них идут постоянные войны.

– Не понимаю, с кем они воюют?

– Воюют между собой города водяных. А драконы погибают в этих войнах с обеих сторон.

– Как такое может быть?

– Король продаёт воинские подразделения каждой из сторон.

– Но ведь это подло!

– Я того же мнения. Но общество привыкло и воспринимает это как что-то естественное.

Об этой вопиющей ситуации Лара пыталась поговорить с правителем Шуши. Он ответил на это: ну да, это так, но кроме материальной выгоды Южного королевства имеет место ещё и демографический аспект. Ведь если драконы не будут погибать в войнах, они быстро размножатся и заполонят всю Харуду.

– Ерунда, – фыркнула Лара. – Это у нас с вами средняя продолжительность жизни порядка семидесяти оборотов планеты вокруг светила, а у драконов всего лишь двадцать.

– Не надо давать оценки без научных обоснований! Мои выводы базируются на научных трудах, которые я читал ещё будучи гражданином одного из городов Северной конфедерации.

– Я летала над вашей планетой на драконах и на дирижабле. Там столько незаселённых земель! Может быть, перед Харудой когда-нибудь встанет проблема перенаселения, но точно не при вашем поколении. И не при следующем. Нормально заботиться о пропитании населения посредством высадки деревьев и бесчеловечно – уничтожением этого населения.

Расстроенная, она вернулась в драконий замок и с удивлением застала в зале Родоначальницы Та годовалого дракончика.

– Да вот… на утилизацию доставили. Подлечили, куда его теперь? По старой традиции оставили в старом драконьем замке. Но малышовый зал давно пуст. Нет в нашей области сирот, так что я его вроде как усыновила.

– А что, в Южном королевстве перестали оперировать инвалидов?

– Да нет, пытались. Видно, постарела моя сестра. Пропорола ему нёбо. Принесли его чуть живого. Пришлось сначала нёбо заклеить, а через несколько дней уже огненные щели прорезали.

– Странно. Мне хотелось бы встретиться с Мамакаю. Как это сделать?

– Не знаю. Мы давно не виделись. А прилетала она к нам, а не наоборот. Сами понимаете, нам в Южном королевстве появляться опасно.

Как-то неспокойно стало. Походила Лара, пообщалась с привратницей Болой и её семейством, хотела ещё с Туми повидаться, но не дошла, вернулась снова в драконий замок и стала расспрашивать годовалого дракончика о том, что случилось с ним, когда его изъяли из семьи. Старая дракониха была возмущена тем, что Лара испуганного ребёнка мучает напоминанием о травмирующем его психику происшествии. Но Лара возразила: она педагог по образованию и дважды мать! И малыш, действительно, не взволновался, а оживился. И рассказал, что его принесли в Департамент утилизации, где три дракона долго спорили, что с ним делать и долго заглядывали в пасть, а потом один из них взял нож и воткнул ему в нёбо.

– Дракон? Не дракониха?

– Сделал больно дракон, а потом привели дракониху с перевязанными крыльями, и она обозвала их придурками и посоветовала отнести меня на утилизацию.

– Ну ладно, малыш, иди гулять.

– Значит, моя сестра не постарела, а арестована, – вздохнула Родоначальница Та. – Кажется, это даже не просто арест, а изоляция всей семьи. Иначе Каю сообщил бы старой тётке, что её сестра в опасности. И, похоже, Мамакаю, послав малыша на утилизацию, хотела таким образом донести до меня это, а я не поняла. Ладно, Лара, ты иди, а я думать буду.

Лара решила всё-таки разыскать Туми и отправилась в посёлок. Туми уже спешил ей навстречу. Она сразу сказала ему, что последние годы она жила далеко и тяжело, и с Клавдией Васильевной не виделась. Знает о ней только со слов матери, что всё у неё по-прежнему: и работа, и личная жизнь, и благосостояние. Так что он, который с ней регулярно переписывался, знает о ней больше, чем Лара. Туми расстроился, чувствуется, хотелось ему об единомышленнице поговорить. Но быстро перестроился, чутко уловив её настроение, и стал расспрашивать, что случилось. И удивительно, что он, очень немолодой человек, сразу предложил себя в качестве разведчика.

Выслушав его план, Лара вежливо сказала:

– Вы простите меня, я считаю, что продумали вы всё безупречно, кроме личности исполнителя. Не обижайтесь, здесь нужен кто-то физически сильный.

А старая дракониха, одобрив саму идею Туми, решительно приказала:

– На разведку пойдёт Бола. На этой консервативной и воинственной планете любого мужика: хоть водяного, хоть дракона – будут проверять. Но никто не снизойдёт до того, чтобы обращать внимание на женщину, если только она не юная красотка. Извини, дорогая, если обидела.

– Да какие уж обиды, – ухмыльнулась Бола. – Мать четырех паршивцев и жена одного ворчуна не может обладать гладкой шеей и не набрякшими нижними веками.

Чтобы не пошли разговоры, Родоночальница лично отнесла Болу на ближайшую к королевскому замку пустошь, причём улетали они глубокой ночью.

А Лара отправилась на футбол. Она уже вторую неделю судила футбольные матчи школьников-водяных. Научила их на свою голову! Впрочем, это так, футбол вообще-то здорово даёт разрядку агрессивным детям. А вчера к ней присоединился Папашао, которого она помнит нарушителем Шао. Он сначала сидел у кромки поля, потом парил над ним, а после игры спросил Лару, как сделать поле для похожей игры драконов. Папашао возглавляет школу драконов, и футбол ему понравился тем, что укрепляет задние лапы. Решили, что «рука», в их случае верхняя лапка, значения не имеет, а вот взлетать над полем нельзя, и использование крыльев должно караться как рука в человечьем футболе. Одиннадцать игроков в команде – тоже перехлёст, это какое же по размеру поле должно быть! Лара предложила состав как в пляжном футболе: четверо полевых и вратарь в каждой команде, замены без ограничений. А судья парит над полем. В общем, игра настолько всех увлекла, причём возникли не только команды школьников, но и взрослых, что пришлось сделать несколько драконьих футбольных полей, а главное поле построили у Мыса больших утёсов. С каменных скал очень удобно было зрителям наблюдать за игрой.

Через пару недель вернулась Бола. Вернулась очень оживлённая и даже посвежевшая. Со смехом рассказывала, что, если её расспрашивали, кто она и откуда, то отвечала: «Не скажу!» Для особо настойчивых поясняла, что сбежала от драчливого мужа, и этого оказалось достаточно. Понятно, что такие вопросы задавали женщины, а мужики что из водяного, что из драконьего племени ни разу ею не поинтересовались. Бола прибилась к королевскому дворцу и занялась привычной для неё работой по уборке камней и разбрасыванию песка. Естественно, никто на неё внимания не обращал, и все разговоры велись при ней, словно она предмет мебели. А ей, между тем, аппарат-переводчик официально был выдан для того, чтобы приказы господ драконов понимать. И вот как выглядела дворцовая ситуация.

Недавно принц-наследник стал королём, сменив отца, потерявшего имя. Его главный паж Каю надеялся занять пост визиря, но прежний какими-то хитрыми интригами место за собой сохранил. Начались трения при дворе, они закончились окончательной победой старого дракона, и Каю был заключён под стражу. Никто из родни заступиться за него не мог, род Ка не считался в королевстве знатным, опасность для правящей партии представляла только Мамакаю. Её тоже заключили под стражу, и Департамент утилизации, которому она верно служила много лет, её не отстоял. Старый интриган настаивал на казни, но король не решался подписать такой указ, памятуя о долгих годах дружбы его с Каю и покойной королевы-матери с Мамакаю. Да и обвинить их по большому счёту было не в чем, кроме карьеризма бывшего главного пажа.

Пока шли дворцовые интриги, в Северной конфедерации назревал конфликт. Два города объявили друг другу войну, и каждый из них закупил у Южного королевства по воинскому соединению драконов.

– Идиоты, – просвистела Родоначальница Та. – Ты права, Лара, эта мужская драчливость уничтожит нашу цивилизацию, если женщины не возьмут власть в свои руки. Но противопоставить этой конкретной войне нам нечего. Это не наша война.

– Так я чего к вам поспешила-то, – перебила её Бола. – Это именно что ваша война! Вашему племяннику предложили смыть кровью вину перед королевством, и он вступил в одно из воинских формирований.

– Придурок, – застонала старая дракониха. – Он же последний в роду! И у него, и у его кузена только дочки!

Посидела пригорюнившись, а потом решительно повторила:

– Нет, мы ничего сделать не сможем! Это не наша война!

Через пару дней Лара не выдержала нервного напряжения и уговорила драконесс, отправляющихся на дежурство в пустыню, взять её с собой. В отличие от стражников-мужчин стражницы дежурили по трое. Это было не необходимость, а просто традиция, возникшая вследствие уступки, сделанной в своё время для успокоения мужского шовинизма Родоначальника Ка.

Так получилось, что они застали самый конец битвы. При облёте границы пустыни и Северного государства они услышали звуки пушечных выстрелов и поспешили в их сторону. На поле, заросшем молодыми деревцами, лежали тела драконов с ленточками белого и чёрного цвета на шее. Некоторые шевелились.

– Надо живых унести, – сказала руководительница звена стражниц Мамасаю. – Только как, сетей нет.

– Придётся за лапы вниз головой, – предложила самая младшая. – Неудобно, конечно, но иначе никак.

В результате он перенесли на скалы трёх драконов с чёрными ленточками и одного с белой. Больше живых не было. Среди чёрных Лара обнаружила Каю.

– Зачем это унижение, – сказал он сердито. – Всё равно не жить, крыло ядром порвано.

– Вот, смотри, – показала ему своё крыло с заплаткой Мамасаю. – У нас такие раны лечат как нечего делать. Семь лет назад я сбежала из Южного королевства, порвав крыло. Крыло мне починили, вышла замуж, у меня сын и две дочери.

Только взглянув на её крыло, Лара догадалась, что это двоюродная сестра Шао, та самая, что первой прилетела в Южную полярную область вслед за Родоначальницей Та.

– Каю, ты же видел крыло своего деда, мы ему не то, что перепонку нарастили, но и фаланги на искусственные заменили, – напомнила Лара. – Он потом ещё много лет летал. Но, конечно, вернуться в Южное королевство ты не сможешь.

Одна из стражниц отправилась за подмогой и сетями для переноса раненых, две оставшихся занялись переносом тел погибших драконов, которых по законам их племени нужно было сбросить в каньон. На следующий день прилетевший отряд закончил это скорбное дело и, сменяясь, понесли раненых в Южную полярную область.

Старая тётка не то, что отругала, а просто рычала на племянника за то, что рискнул своей жизнью и тем прервал род Ка. А Каю в ответ поведал ей и Ларе о том, что у него просто не было выбора: отказаться от воинской обязанности – потерять лицо. А после вступления в строй король выполнил обещанное: освободил из-под стражи Мамакаю.

– Да и так бы освободил, – сердито возразила дракониха. – В последней битве народу кучу положили, так ещё инвалидов оперировать некому было.

– Не знаешь ты, тётя, визиря, – вздохнул Каю. – Он ради власти и богатства вон сколько драконов к потере имени приговорил, а тут всего лишь юные инвалиды, которые вырастут, когда он из памяти исчезнет. А самое страшное – что править он теперь будет, пока жив. Королю недолго осталось, а принц-наследник только из яйца вылупился.

– А что с королём?

– Ну, ты знаешь, он с рождения умом слабоват был. А в последний год как-то резко это прогрессировать стало. И физически стал дряхлеть, несмотря на молодой ещё возраст. Фактически визирь уже регентом при нём. Указы, конечно, именем короля, но он к ним только лапку прикладывает для оттиска. Когда его отправят в последний полёт, визирь станет регентом при юном короле официально. И повезёт ещё принцу-наследнику, если старый интриган проживёт обычный драконий век. А если долгожителем окажется?

– Ладно, племянничек, чего уж теперь об этом. В южное королевство ты отныне не вхож. Крыло мы тебе починим. В моём замке в соседнем зале пока обустроишься вместе с остальными ранеными, а там видно будет. Приглядывайся к жизни в нашем государстве, может быть, тебе и понравится. Но предупреждаю тебя, как и всех остальных: перед водяными не заносись. Мы все здесь с равными гражданскими правами: и водяные, и драконы, и те, кто из других миров к нам прибывает. Только оборотням здесь не рады, всех остальных мы привечаем.

Через несколько дней Лара с удивлением среди футболистов увидела дракона с рваным крылом. Это был самый молодой из раненых.

– А что, – ответил ей на невысказанный вопрос Папашао. – Ноги у парня – будь здоров! Так через себя бьёт «ножницами», что водяные позавидуют. А крылья в игре, сама знаешь, лишние.

– Да ладно, мне-то что. Быстрее восстановится и в общину вольётся.

– Мне тоже это всеобщее помешательство стало нравиться, – внезапно вступила в разговор Родоначальница Та. – Я вот даже думаю, что хорошо было бы городам Северной конфедерации вместо воинских формирований футбольные команды закупать. Кто победил – тому и спорные территории отходили бы.

Через несколько дней прилетела в гости Мамакаю. Когда она увидела сына, она уронила большущий камень из ноздри. А затем камни так и посыпались.

– Да, сестра моя гранитная, постарела ты, – прикрыла её крылом Родоначальница Та. – Всегда такая выдержанная была! Жив твой сынок, успокаивайся. Починили наши люди его крыло. Только вернуться в королевство теперь не сможет.

– Всё так, да не так, – вздохнула Мамакаю. – Я ведь с официальной миссией к вам. Ты не думай, что визирь про вашу вольную страну не знает. Молчал до поры до времени, а теперь, когда припёрло с живой силой, прислал за мужчинами в возрасте от четырёх до четырнадцати лет.

– А иначе?

– А иначе он придёт и разорит ваше государство.

– Я так понимаю, это не всё? Что-нибудь о заложниках? Жена и дочери Каю?

– Не только. Мужчины из рода Ха, Са и Та.

– Ты ведь не одна прилетела?

– Да, боевые драконы остались на границе, в районе Мыса больших утёсов.

– Ну, что же. Именно там находится наше лучшее футбольное поле. Пусть твои сопровождающие посмотрят на финал турнира наших взрослых команд. Да, ты можешь сказать, какие города будут помогать визирю в войне против нас?

Мамакаю просвистела названия.

Лара пыталась разговорить Родоначальницу Та о планах, но она строго сказала:

– Мне надо подумать. Иди на футбол, Лара.

И обиженная Лара, действительно, пошла на футбол. Не на драконий, а в школу водяных. И добросовестно бегала вдоль кромки поля, как положено боковому судье. Но вечером за ней зашёл правитель Шуши и позвал на совещание в драконий замок. Оказывается, они с Родоначальницей Та договорились обдумать создавшуюся ситуацию, а потом обменяться мнениями. И теперь Шуши заявил, что в данный момент у него нет мнения. Дело это чисто драконье, и вступать в него водяным негоже. Если на Северную полярную область нападут, водяные будут сражаться бок о бок с драконами. Но по поводу призыва драконов на военную службу Южным королевством и судьбы заложников, ему кажется, это должно решаться переговорами. Как вариант – обмен добровольцев на заложников.

Родоначальница Та кивнула ему, поблагодарила и простилась. Когда он ушёл, спросила Лару, как ей это.

– Не могу объяснить, почему, но слова Шуши звучат как-то подловато. А как водяные из Северной конфедерации прилетят к нам, если решат вступить в войну? На драконах?

– Зачем? У них дирижабли есть. На них и пушки свои сюда доставят. Дракон дракона насмерть не убьёт, ведь огонь на нас не действует, только ядро. Кстати, ты не в курсе, как дирижабли уничтожать?

– Туми сказал, что оболочки у здешних дирижаблей водородом заполняются, так что огонь для них весьма опасен.

– Ладно, правитель Шуши нас огорчил, но его отступничество развязывает нам лапки. Буду дальше думать.

В последующие дни группа из Южного королевства ждала, пока Родоначальница Та примет решение и гоняли мячик с местными драконами. Их главный периодически облетал ближайшие посёлки, но видел, что всё как обычно: развод караула, отправка очередной пары стражников к границе смены дня и ночи, рапорты вернувшихся. Лара тоже удивлялась тому, что всё слишком привычно… но привычно ли? Вот когда она об этом подумала, ей на ум пришло, что сменяются только драконы, а женских воинских команд она давно уже не видела. Что это? Старая дракониха не хочет, чтобы в Южном королевстве узнали о том, что у них женщины тоже воюют? А почему, кстати? Насмешек боится или силы скрывает? Только теперь Лара поняла, что стражниц в посёлке она уже не видела пару дней. И Бола столько же времени в замке не появляется, уборкой занимаются её муж и старшие дети.

Но как-то на рассвете к старому замку прилетела эскадрилья стражниц и принесла с собой в сетках пленных. Верхом на возглавлявшей отряд Мамасаю сидела Бола. Оказывается, Родоначальница Та отправила их уничтожать аэродромы ближайших к экваториальной пустыне городов, а Болу по дороге туда оставили разведать обстановку неподалёку от королевского замка. На обратном пути стражницы её подобрали, а Бола сообщила им, что принц-наследник с королевой гостит в замке визиря. Поскольку визирь неотлучно находился в королевском замке, наши доблестные стражницы налетели на замок визиря, скрутили драконов, охраняющих замок, и похитили супругу и дочь визиря и главную добычу – принца и королеву.

– Вот теперь можно договариваться об обмене, – сказала старая дракониха.

– Как-то это непорядочно – сжигать аэродромы спящих городов без объявления войны и похищать женщин и детей, – сказал правитель Шуши.

– Вы забыли о том, что война нам объявлена?

– Это не объявление войны, это ультиматум.

Некоторое время Родоначальница Та молчала. Потом удивлённо проговорила:

– Интересная мораль. Значит, пока война не объявлена, вступать в неё нельзя. А готовиться можно? Ведь в гондолах дирижаблей уже принайтованы были пушки и боеприпасы. Мои девочки сказали, что там снаряды рвались ещё несколько часов после пожара. Не хочу сказать, что при этом не погибли водяные. И всё же их было не столько, сколько драконов Южного королевства в последней войне. А вот благодаря нашему рейду войны прекратятся на несколько лет, пока они не восстановят воздушный флот и военную технику. По-моему, прекрасная упреждающая военная операция. В результате Южное королевство получит передышку на несколько лет и если не полностью восстановит, то существенно возродит свою популяцию. В проигрыше окажется только визирь, который не получит дохода от продажи воинов. Наша область живёт много лет самостоятельно и никому ничем не обязана. И вдруг Южное королевство решило забрать наших мужчин, а Северная конфедерация собралась ему в этом помочь. Им-то мы что сделали? Или чем-то обязаны? Города Северной конфедерации дерутся между собой за плодородные болота вместо того, чтобы заболачивать свободные земли. Почему мы должны гибнуть за них? Пусть дерутся между собой. А наша область будет производить силикон, оболочки для аэростатов, станки, блоки и многое другое, и торговать с ними. Я понимаю, что с точки зрения водяных мы, драконы, довольно бесполезны, только и годны для защиты. И мы наши границы защищаем. Вы что, не понимаете, что, если бы война началась, она бы не ограничилась тем, что противники забрали бы наших мужчин? Они бы ещё и вас сделали рабами, и заставили бы производить всё то же, только почти бесплатно, за рабскую похлёбку. А заложников мы взяли тоже не первыми. Ты считаешь несущественным, что семья моего племянника сидит в темнице с перевязанными крыльями? Да ещё там же томятся главы самых почтенных семейств. Ты бы лучше подумал о том, что согласно Большому Харудскому договору земли нашей области принадлежат оборотням. А теперь нужно составить новый договор, в котором мы значимся как независимое государство. И до его подписания все заложники будут томиться в тюрьмах.

– Как? И ребёнок?

– Ты о ком спрашиваешь? О принце-наследнике или дочерях Каю?

– Прости, Родоначальница Та, мы уже девять лет служим одному государству, но только теперь до меня дошло, насколько разная у нас мораль.

– Понятно. Ваша мораль гласит, что независимо от того, как подло с вами поступают, вы должны в ответ поступать всегда благородно. Но это заведомо проигрышный путь! Скажи, Папасаю, что ты думаешь по этому поводу?

– Наш учитель и отец Родоначальник Ка, потерявший имя, говорил, что талант командира не в том, чтобы победить любой ценой, а чтобы цена была наименьшей. Жизни граждан – главное богатство страны.

– Спасибо, мой друг, ты чётко сформулировал главный наш постулат. А какие мысли будут у прокурора Рири?

– Ты права как личность и тем более – как государственное лицо. Главное – целостность государства и жизни граждан.

– Затеяли тут диспут на темы морали, – фыркнула Бола. – Пусть нас не трогают, и мы никого не тронем. И не будет бедный ребёнок томиться в тюрьме, его с мамашей определим в малышовый зал старого замка. Вон этот бедный ребёнок мячик гоняет! Да в жизни ему не было так весело! Во дворце его вечно гнобили этикетом, а здесь никто его одёргивать не будет. Так, королева?

Королева, прислонившись к воротам, грызла обугленный кусок дерева. Засмущавшись от взглядов собравшихся, она сначала потупилась, а потом сказала:

– Да я не против вообще туда не возвращаться. Визирь, мне кажется, моего придурка планомерно травит. Да и жену свою тоже. Она мне ровесница, но поглядите, на кого стала в последнее время похожа. Этот тип уже намекал мне, что, когда мы овдовеем, не грех бы объединиться. Представляете, какое счастье меня ожидает? Да и малыша моего не постыдится водой угостить. Нет, уж лучше я тут буду жить!

– Ого, так визирь в короли метит, – заговорил всё это время отмалчивающийся Каю. – А я-то думаю, что это король так сдал! А он им, значит, каждый день водички подливал. Бедное наше королевство! Армия разбита, король не сегодня-завтра от алкоголизма загнётся, самозванец на трон лезет. И я не представляю себе, кто в такое тяжёлое время может взять в руки бразды правления. Нет среди придворных честолюбивых и сильных лидеров.

– А ты? – спросил Шуши.

– Честолюбие есть, но сил такую страну на прежний уровень поднять – точно нет. Хочу предложить себя обменять на жену и дочек. Тут тётя им не даст пропасть. А меня визирь, конечно, сразу в большой каньон сбросит. Но хотя бы брата моего двоюродного, нынешнего Родоначальника Ка, согласится освободить. Сам Ка дракон весьма неконфликтный, к власти лояльный, а семью кормить надо. У него ведь тоже жена и дочери.

– Не будем спешить, племянничек. В торговле есть смысл потянуть время и сбить цену.

Пока Родоначальница Та сбивала цену, королеву с сыном стражники Южного королевства пытались отбить и назад унести. К счастью, они обратились к принцу-наследнику, гоняющемуся по полю за мячом, в соответствии с этикетом, возя по почве хвостами и взметая вверх крылья. Дракончик сообразил, что его вернут во дворец, отлучив от футбола, и порхнул в ворота малышового зала, успев захлопнуть их за собой и закрыть на засов. В результате ворота они не пробили, но королеву успели опутать сетью и унесли с собой.

Когда её принесли в королевский дворец, с королём случилась истерика. Почему это они принесли абсолютно ненужную ему жену, а наследника не прихватили! Визирь, судя по всему, был рад именно появлению королевы. Об этом она сама рассказала, когда появилась в Южной полярной области через два дня. Как-то буднично это произошло: рапорт стражников, а с севера медленно летит дракон. Все придерживаются воинского ритуала, но косятся с опаской: никогда в это время здесь не летают. Королева тяжело приземляется, к ней с рёвом бросается принц-наследник, роняя камни. А она буднично поясняет ему, что у неё слабые крылья, поэтому так долго добиралась. И вообще, есть хочется. Радостная Бола верещит:

– Королевочка, да я тебе сейчас водянистой пальмы расстараюсь!

– Видеть её не могу! Мой придурок уже вообще её отжимать перестал. Давай простого дерева!

Её радостно приветствовала жена визиря, заметно посвежевшая в плену. А королева, жадно насыщаясь, рассказывала:

– Ты уж прости, но мы обе мужьям нафиг не нужны. Мой орал, зачем меня приволокли, а твой даже не спросил о тебе.

– А мне без него и здесь неплохо, – фыркнула та.

– Ну, раз ты так реагируешь, скажу неприятную вещь: я ведь как из дворца сбежала? Порхнула через потайную калитку в ваш замок. Стражники решили, что я к твоему мужу на свидание, и стыдливо отвернулись. А я бегом по двору, а там через ограду – и на юг!

Через несколько дней в Южную полярную область потянулись дезертиры. Не в прямом смысле дезертиры, а драконихи с сыновьями-трёхлетками, а заодно и с остальными детьми, если таковые имелись. Первая же из них вполне откровенно объяснила свой поступок:

– Мужиков, можно сказать, не осталось. Наши дебильные правители извели их всех в дебильных чужих войнах. Что нам светит? Новая дебильная война. Раньше холостых и бездетных не призывали, а теперь гребут всех парней с четырёх лет. Не сегодня-завтра трёхлеток грести начнут. А мне сына оплакивать и камни ронять на голодных дочерей? Да пошли они! Я слышала, что у вас баб в стражники берут. Подучите, и я буду верно охранять границы приютившей меня земли!

– Тяжеленько тебе придётся, – простецки просвистела ей в ответ королева. – Больно у нас в королевстве женщины ленивые. Я вот уже которую неделю тренируюсь, а летаю всё медленно. А здешние драконессы с малых лет привыкли мускулы накачивать. Гляди, как в футбол девчонки играют, мой пацан им в подмётки не годится! Ладно, размещайтесь в нашем зале, потом с жильём что-нибудь придумаем.

Когда количество иммигрантов перевалило за тридцать, Родоначальница Та запаниковала. А королева предложила ей:

– Насчёт стражниц – это я погорячилась. Поздно нам тренироваться, этому надо от яйца учить. Давай-ка из драконих организуем интендантскую службу. Будем древесину разыскивать и сюда доставлять. А то как бы голод не приключился.

– Вот тебе и лидер государства, Каю, – с облегчением выдохнула старая дракониха. – Поможешь королеве-регенту?

– С радостью, тётя. У меня, признаться, большой камень с души свалился. Я здесь не приживусь, потому что слишком стар и помню свою присягу Южной короне. Хочу вернуться в свою страну и её возрождать.

Единственная в истории Харуды битва между государствами драконов должна была состояться у Мыса больших утёсов. Но не состоялась, потому что туда явилось всё драконье население Южной полярной области. А вперёд вышли драконихи и драконессы. Возглавляли их Родоначальница Та и королева, прижимающая к себе принца-наследника. Старуха произнесла прочувствованную речь на тему «Миру – мир», дополнив её идеями феминизма и завершила жестом в сторону королевы с принцем:

– Вот королевская семья, клятву верности которой вы произносили, вступая в возраст зрелости. Именем кого вы явились сюда воевать?

То ли от вида собственных правителей, выступающих на стороне противника, то ли оттого, что среди женщин, стоящих за спинами этих правителей, были матери, жёны и дочери едва ли не каждого четвёртого воина, но войско топталось на месте, пока один из командиров не предложил:

– А давайте визиря арестуем!

Старого интригана скрутили свои же, пообщались с родными и знакомыми, и воины королевства отправились восвояси, договорившись обменяться посольствами, которые должны будут подготовить проект договора между государствами и разработать ритуал передачи власти королеве-регенту.

– Кажется, жизнь налаживается, – сказала Лара.

– Покидаешь нас? – вздохнула старая дракониха.

– Пора. Сынок там у меня. Как бы не проснулся…

***

По тропинке от привычного столбика вверх, потом вдоль стены склада и на взгорке отогнула угол металлической сетки и снова вверх мимо гаражей к подъезду. Даже на лестничной площадке слышен плач Славика.

– Лара, ну ты что, – накинулась на неё мать. – Как можно ребёнка одного оставить! Проснулся, испугался, теперь будет орать, пока температура не поднимется!

– Да не будет он орать, – подхватывая сына, возразила Лара. – Мы сейчас быстренько какао выпьем и во двор пойдём в футбол играть. Да, Славик?

– Да, – резко прекратил реветь сын. – Мама, ты любишь сю-бол?

– Очень! Я вообще спорт люблю. И надо будет тебя в какую-нибудь секцию записать, как только в садик устроим, а то мы вовек из болезней не выберемся!

– Вот это дело, – на удивление, мама была в настроении. – Кстати о спорте. Встретила я Свету, помнишь, на плавание вы вместе ходили? Ну, со шрамом? Представь себе, шрам почти не заметен, говорит, в Москве в крутой клинике его ей зашлифовали. Так вот, спрашивала она про тебя. Света в новом аквацентре работает. Завтра с утра я на пол дня отпросилась, с внуком посижу. А ты съезди туда к ней. Сказала Света, что можно устроиться на полставки тренером начинающих в вечерние группы. С семи до одиннадцати. Если дело пойдёт, ещё и в выходные дни сможешь подрабатывать. Будет у нас Слава эстафетной палочкой: я с работы – ты на работу.

– Точно жизнь налаживается!

Нормально живём!

***

– Ты что такая всполошенная?

Лара, разуваясь, сипло ответила:

– Да нет, просто устала и горло побаливает…

У мамы чуйка просто звериная. Как она прямо от порога поняла, что Лара в раздрае? А дело-то очень серьёзное, только маме об этом лучше не рассказывать. Похоже, что Лара попала под статью, только ещё не разобралась, уголовную или газетную.

После того, как Славика устроили в детский сад, Лара не перешла на полную ставку в аквацентре. Ещё до этого она поступила на заочное отделение в финансовую академию. Мама это приветствовала: «Серьёзное образование!» и даже добавила небольшую сумму, которой ей не хватило для оплаты первого семестра. Первое время там же, в аквацентре, в бухгалтерии познавала азы профессии на полставки. Длилось это недолго, всего полгода, пока основная работница приучала своего ребёнка к начальной школе, работая по пол дня, но потом Лару как имеющую опыт работы, хоть и чисто символический, взяли в бухгалтерию управления культуры. За два года она на всех направлениях поработала, могла замещать каждого из сотрудников, кроме главного бухгалтера, разумеется. Работа ей нравилась, и коллектив был вполне компанейский, и Лара не сомневалась, что она здесь надолго, если не навсегда, но вчера в областной газете она прочитала статью о госзакупках. И там среди прочих скандальных тендеров были их конкурсы: звуковая аппаратура Dolby в кинотеатр «Октябрь», от которой потом его дирекция со скандалом отказалась, и её с трудом впарили в какой-то районный мелкий кинотеатрик, где она была не по объёму, потому от неё стены дрожали; уличный сценический комплекс, который при его дороговизне оказался к тому же очень капризным в сборке-разборке; инструменты для музыкальных школ, тоже не самые дешёвые при неважном качестве. Что-то всё это показалось ей слишком знакомым, и Лара полезла в документы, благо оставалась в тот день в бухгалтерии одна, и обнаружила, что везде исполнителем документов на конкурс числилась она. И она же в некоторых являлась членом комиссии. Если бы Лара проверяла стороннюю организацию, то не усомнилась, что на рыльце работника бухгалтерии, так активно задействованной во всех сомнительных закупках, налип золотой пух. Едва ли её впрямую обвинят в распиле бюджета, слишком уж она единица незначительная, но честное имя, безусловно, замарают.

Всё это следовало обдумать, посидеть ещё над бумагами, но в семействе Лопахиных тихо не бывает. Славик жаждал рассказать о событиях в детском саду, Витя ругался с женой, периодически просыпалась и начинала пищать их новорожденная дочь, ворчала почти без остановки мама. В общем, стирка, уборка, немножко поиграла с сыном, пожурила брата, успокоила маму, рыкнула на невестку, покормила кота, да и спать. А ночью проснулась – и всё! Мысли навалились какие-то панические. Долго лежала, тараща глаза в темноту. Застучали колёса проходящего поезда. Это Адлерский. Значит, половина четвёртого. На цыпочках прокралась в коридор и тихо прикрыла за собой дверь. Ей просто нужна передышка!

***

Рассвет ещё только занимался. Лара дошла до ближайшего бархана и уселась, привалившись к склону с западной стороны, чтобы с зарёй на оказаться под прямыми лучами. В ночное время стражники тоже дремлют где-нибудь на песке. Лара немного поспит, потом подумает на свежую голову, а если встретится со стражниками Южной полярной области, то узнает от них о последних событиях и о знакомых, передаст приветы и вернётся домой.

Она почти сразу заснула. А проснулась оттого, что стало жарко. Надо же, какой крепкий сон! Светило уже почти в зените. Странно, что до сих пор не прилетела стража. А может, пролетала и не заметила её? Но как такое может быть? Они же специально стерегут границу дня и ночи, чтобы не пропустить заблудившихся путников! Кажется, опять стало неладно с дисциплиной среди воинов Южной полярной области. Ладно, належалась, лучше подвигаться, на ходу мысли легче выстраиваются. Лара встала, отряхнулась и отправилась вдоль границы дня и ночи. Дошла до железной конструкции и вдруг почуяла что-то неладное. Вроде что-то виднеется у большого валуна с углублением, точки перехода на планету её давней подруги У-у. Нет, показалось. Опять вроде что-то промелькнуло. И опять ошиблась. Лара сердито сморгнула, прикрыла руками глаза, прищурилась. Что-то неладное. Заволновалась, но сразу успокоилась. Вот в этом-то и странность, слишком частые вспышки волнения, и сразу успокоение. Что ей это напоминает? Да что, воздействие оборотней! Ну-ка, подумаю о той статье! Перебои в сердце – и тут же навалившееся спокойствие. Точно, оборотни! Бежать бесполезно, лучше двинуться навстречу опасности. Если попытаются унести в Северную полярную область, им ведь нужно будет вызвать дирижабль. А за это время неизбежно должна стража совершить облёт приграничной местности. Отобьют!

Лара решительно шагала к валуну. Только пальцы на левой руке согнула колечком. Вот вам! И оборотни перестали скрываться. У валуна стояли баба Клава, отец, директор педколледжа и Потап.

– Я знаю ваш истинный вид, поэтому можете не расходовать свою энергию, чтобы мне глаза отводить, – сердито сказала она. – А впрочем, как вам будет удобнее. Одно скажу: силы из меня вам вытянуть не удастся.

Как ни странно, они сразу приняли свой истинный облик. Рядом с валуном шевелились четыре слизня длиной от полутора до двух метров. Теперь Лара разглядела их как следует, прошлый раз, когда Проводник показался им, Гнутый сразу завизжал, и оборотень превратился в водяного. Да, похожи на земных слизней, такие влажные, покрытые слизью серые продолговатые мешки.

– Наверное, вам требуется много воды – с невольным сочувствием произнесла Лара. – Что же занесло вас в пустыню?

– Вы замкнулись, и я не могу с уверенностью сказать, что вы испытываете по отношению к нам, – ответил самый крупный. – Но из контекста следует, что вы выражаете сочувствие? Либо сочувствие, либо издёвку?

Лара подумала, что никогда не видела сборища оборотней. Когда оборотни владели Южной полярной областью, они с пленниками общались только по необходимости. Даже приказы чаще передавали через коллаборационистов. С Ларой беседовал Проводник, потом водитель дирижабля в присутствии Проводника, потом кто-то её допрашивал в присутствии ещё кого-то. Вспомнила разговоры с Рири и Шуши о жизни в плену. Да, максимум по двое, больше они не собирались.

– Вы по природе своей интроверты, мне кажется. Вместе собрать вас могло либо неотложное дело, либо беда. На чём вы прилетели?

– На летательном аппарате.

– И куда он делся?

– Хотели бы мы это знать…

– Вы прилетели из Северной полярной области?

– Нет, с другой планеты.

Так, приехали. Лара села на песок и задумалась. Даже пальцы, свёрнутые колечком, разжала. И сразу за это поплатилась. Тут же мысли лениво потекли. Ну!

– Я так понимаю, один из вас космонавт, другой преступник, а двое – охранники. Так?

– Совершенно верно. Вы знакомы с нашей планетой?

– Я знакома с этой планетой. И знаю, что вы портите жизнь её хозяевам, ссылая сюда ваших преступников. А они построили здесь станции Перерождения и берут в пленздешних обитателей, чтобы высасывать из них энергию.

– Позвольте, но это незаконно! Наказание заключается в том, что преступник лишается права Перерождения!

– Да чихали они на права, на то они и преступники.

Делать было нечего, торопиться некуда. Лара вкратце изложила незваным гостям историю Харуды.

– Мы не учли эволюции местных обитателей, – повинился оборотень. – На том этапе, когда мы оставили здесь Перерождающегося, их наука не шла ни в какое сравнение с нашей. А через несколько десятилетий они уже докопались до нашей станции и варварски её уничтожили.

– Думаю, что вы с самого начала поступили неправильно. Испросили разрешения на отсасывания энергии, но ничего толком не объяснили. Надо было либо откровенно всё рассказать и предупредить об ответственности, либо купить энергию, но местонахождение станции скрыть. А портить жизнь многим поколениям хозяев планеты из-за того, что когда-то их далёкие предки совершили преступление по незнанию – это подло. Неужели вы не могли найти необитаемую планету и использовать её под тюрьму?

– Я доложу все эти обстоятельства Совету мира, если когда-нибудь вернусь на родную планету.

– А как пропала ваша ракета? Кто в ней оставался?

– Никого там не было. Мы вышли все четверо, чтобы оставить одного и вернуться втроём. Я зачитал приговор, мы развернулись – а ракеты нет! А ведь если бы её угнали, послышался бы звук запуска двигателей.

Лара, кажется, догадалась, куда делась ракета:

– Покажите точно, где она стояла. Ага, эти четыре вмятины – следы от опор? А дно камня не коснулось? А не было чего-нибудь такого на хвосте ракеты, что могло соприкоснуться с ним? Щуп? Ну, я вас поздравляю, ваша ракета перенеслась в другой мир. Понятия не имею, в каком конце Вселенной он находится, знаю только, что его обитатели похожи на земных осьминогов.

Оборотень возмутился этим предположением, заверяя, что такое невозможно.

– А что возможно? Как иначе может ракета беззвучно исчезнуть?

– Значит, нам надо последовать за ней, – оборотень шустро пополз на камень.

– Не спешите. В сутках две временные точки перехода. До очередной ещё пара часов. И надо выяснить, где находится сейчас ваша ракета. Когда объект перемещается в другой мир, он должен прервать контакт с точкой перемещения, иначе перемещение не произойдёт. Каким образом мог прерваться контакт вашего щупа с валуном? Какой он вообще, этот щуп?

– Металлический стержень с небольшой ёмкостью на конце. Из неё манипуляторы выдвигаются. Но вообще я никогда его не разглядывал.

– Ладно, давайте считать. Каким было расстояние от дна ракеты до валуна?

– Да откуда я знаю! У нас же нет приборов, всё осталось на корабле.

– Господи, ну, рисуй тогда на песке, как твой корабль выглядит.

Пока этот слизень ползал по песку, рисуя камнем что-то похожее на пулю с четырьмя ножками, Ларе пришло на ум, что с ней разговаривал только один, остальные сохраняли молчание. Тут она вспомнила и то, на что ещё прошлый раз обратила внимание: Проводник с водителем при её втором посещении Харуды тоже между собой не общались, и тогда Лара решила, что они обмениваются мыслями. И тогда до неё дошло, что она разговаривает, а этот-то звуков не издаёт, просто доносит до неё ответ как-то по-другому. Ещё Лара озадачилась, чем оборотень камень держит. Пригляделась: что-то вроде ложноножки, ею он камень обхватил.

На них внезапно упала тень. Лара задрала голову и радостно помахала рукой: драконий патруль, причём, судя по тому, что их трое, это дамы:

– Девчонки, что это вас с утра не видно?

– Нет, Лара, мы третий раз за сегодня облетаем линию перехода!

– Это мы им глаза отводили, – признался оборотень.

Лара ввела драконесс в курс событий. Девчонки – не мальчишки, свистели они об этой истории долго, расспрашивали подробно, но вывод первой сделала самая молодая из них, дочь Хао:

– Ясно, они нам подвозят этих злодеев, которые наших отцов в древний замок замуровали. Растоптать бы эти жалкие отростки пальмы задними лапами да в лепёшку, но законы гостеприимства не позволяют!

– Ладно, девчонки, коли они здесь, так приходится нам их выручать. Питаться, я так понимаю, они будут нами…

– Не извольте беспокоиться, – обиженно перебил её оборотень. – Мы заправились на трое суток.

– А из меня энергию почему тянули?

– Сканировали.

– Ладно, проехали. Но вода вам, наверное, нужна?

– Да, мы живём во влажной среде. В неблагоприятную мы обычно выходим в специальном содержащем жидкость футляре. А тут мы вышли буквально на минуточку…

– Короче, девочки, им вода для смазывания тела требуется. Придётся кому-нибудь из вас с территории Северного государства или водянистую пальму, или какой-нибудь бурдюк с водой спереть.

– Даже не буду спрашивать, кому, – недовольно свистнула дочь Хао и взбежала на бархан, разгоняясь перед взлётом.

Командующая патрулём стала вместе с Ларой рассчитывать, где может быть точка перехода на этом булыжнике:

– Наверняка это маленький участок на камне, иначе возникло бы оживлённое перемещение между нашими мирами. И этот участок должен быть приметным. Вот, либо эта ямка, либо это пятно. Давай-ка наметим, над каким из этих подозрительных мест навис их щуп.

– И как вы это определите? – скептически произнёс оборотень.

– Тоже высшая математика, ты же сказал, что он посередине был!

Драконихи натянули крест-накрест канаты, придавив их камнями в местах вмятин от следов опор.

– Вот же, – вырвалось у оборотня.

– А ты говорила, у них высокий уровень цивилизации, – свистнула командирша Ларе.

– Чем выше наука, тем ỳже специализация, – пожала плечами Лара. – Когда древний человек хотел стрелять из лука, он сам выбирал гибкую ветку, натягивал тетиву, заострял стрелы. А сейчас я при помощи компьютера все виды расчётов веду, тексты набираю, почту отправляю, информацию ищу и сохраняю, с людьми общаюсь. Но не дай бог, что сломается, внутрь мне соваться бесполезно, я в его потрохах ничего не понимаю. Вот ты пользуешься аппаратом-переводчиком, а принцип его работы разве тебе понятен?

– Ладно, уела, – согласилась дракониха. – Но не возразишь, что эти представители развитой цивилизации как-то особенно не любопытны. Ладно, время поджимает, вспоминайте, какой длины был щуп.

После долгих препирательств и взаимных претензий пришли к предположению, что когда сутки назад ракета опустилась на уплотнённый песок, щуп по какой-то причине выскочил из гнезда и ткнулся немного вбок, а именно в то пятно в ложбине валуна, которое было точкой перехода. И такое их, оборотней, дурацкое счастье, что в момент наступления перехода этот щуп то ли сломался, то ли свободно повис, но от пятна отделился, поэтому ракета осталась в мире осьминогов. Чтобы вернуть её, нужно перейти в тот мир и добиться соприкосновения какой-нибудь части ракеты с точкой перехода. Но вся сложность в том, как перейти, если в том мире над ложбиной, скорее всего, висит щуп. Если улечься на камень, то в мире осьминогов пришелец возникнет в виде дичи, проткнутой вертелом.

Время переходи неотвратимо приближалось. Лара махнула рукой:

– Ну, придётся мне.

Она положила правую руку в ложбинку камня так, чтобы ладонью прижаться к точке перехода, а левой рукой и ногами обхватила валун снаружи и повисла калачиком на внешней стороне каменной ванны.

– Ишь, как тебя скорёжило, – с уважением произнесла дракониха.

Лара свалилась с камня и сказала:

– Дайте аппарат-переводчик, на спину мне сетью закрепите. Если успею щуп схватить и к точке перехода прислонить, то ракета сразу появится здесь. Если нет – то через полсуток. Соответственно я вернусь вслед за ним или через полсуток, или через сутки. Гости, улетайте сразу, я возвращаться таким кренделем не намерена. Но уж и злодея своего забирайте с собой. И чтоб вашу тюремную команду мы здесь больше не видели!

Переход от жаркого сухого пустынного воздуха во влажную тяжёлую атмосферу, наполненную удушливым запахом гниющей растительности, был резким. Тем не менее, Лара не потеряла присутствия духа и, оторвав ладонь от камня, дёрнула на себя железный стержень, висящий совсем близко, и, выпустив его, упала с чавкающим звуком на болотистую почву. Получилось, ракета больше не нависала над ней! С трудом перевернувшись на живот, она встала на четвереньки, потом на колени, а потом и на ноги, хватаясь грязными руками за камень. Ноги постепенно погружались в болото, поэтому она сняла со спины большой драконий аппарат-переводчик, водрузила его на валун и тяжело заползла за ним следом.

В углублении стояла вода, что неудивительно при такой влажности. Лара устроилась на краю валуна и огляделась. Оказалось, что она тут не одна. Валун окружало не менее дюжины осьминогов.

До этого мгновения Ларе некогда было вслушиваться в звуки здешнего мира. Откровенно говоря, когда она висела на валуне, то стонала и пыхтела, удерживаясь на нём, в висках стучало, в ушах шумело. А теперь, когда дыхание восстановилось, на её слух обрушились разом шум листвы, плеск воды, свист ветра, но всё это перекрывали звуки, напоминающие голоса электромузыкальных инструментов. Что-то до боли знакомое… ну да, так звучала Ларина речь в переводе аппарата-переводчика, обращённая к заболевшей подруге У-у! Лара протянула руку к своему аппарату, и из него послышались голоса: «Что это за уродец?», «Куда девалась эта чёртова железяка?» «И-и, не приближайся к этому животному, может, оно ядовито!» Это что, Лара животное и уродец? Конечно, она даже по земным меркам не красавица, но так называть незнакомое существо может только Ваня Гнутый и его компания. Ни разу подобное она не услышала ни от драконов, ни от водяных. Наверное, не стоит переносить хорошее мнение, сложившееся от дружбы с У-у, на всё население этого мира. А значит, не надо идти на контакт сразу. Лара не будет открывать все карты. Пусть пока они не догадываются, что у Лары есть возможность распознавать их речь. «Сначала послушаю, какие у них планы на меня, потом начну с ними общаться», – решила она и закинула за спину аппарат, закрепив петлями за плечи.

– Хватай её! – скомандовал один из осьминогов, тот самый, что назвал Лару уродцем.

Лара помнила, что У-у была очень сильна и вынослива, поэтому заранее решила осьминогам не сопротивляться. Но когда они стащили с неё аппарат-переводчик, Лара с размаха плюхнулась в жижу болота: ещё не хватало без ушей остаться! Осьминоги вытаскивали её, но Лара снова падала, ей не привыкать притворяться обессиленной. Наконец до них дошло, что дело в аппарате, и тот, кто командовал, повертел его в руках и вынес вердикт:

– Эта штука – хранилище силы уродца. Очень удобно: захотим его обездвижить – так отберём коробку, и будет он валяться и никому не мешать.

«Эге, – подумала Лара. – Так, пожалуй, они сразу его отберут, только до места дойти». И закрыла глаза. Осьминоги вытащили её из жижи, но она обвисла в их щупальцах тряпочкой.

– Эй, кажется, уродец умер, – крикнул один из держащих её.

– Значит, это хранилище его жизни, – с глубокомыслием идиота заключил их главный. – Если захотим убить, не надо его даже расчленять, достаточно эту коробку отделить. Пристегните коробку к уродцу, может, не поздно его оживить.

На безвольно висящую в щупальцах Лару навьючили аппарат-переводчик. Некоторое время она продолжала висеть в прежнем положении, но потом сообразила, что они могут сбросить её в болото. Она-то от жижи не размокнет, но вдруг техника не выдержит? И Лара резко напряглась.

– Ого, оживает, – обрадовался тот, кто держал её за ногу. – Был мягкий, а стал твёрдый!

– Плавать не умеет, всё норовит на щупальцах перемещаться, – прокомментировал главный после попыток заставить её двигаться как они. – Валите его на плот и тащите во дворец!

Лару довольно грубо скинули на какие-то деревянные санки и потащили по болоту. Возражать она не стала, ведь лучше плохо ехать, чем хорошо идти. Двигались осьминоги по поверхности воды как водомерки: очень шустро, далеко выбрасывая щупальца. В пути они провели около часа. Лара с тревогой подумала, удастся ли ей найти обратную дорогу к валуну, и как она сможет пройти по болоту. Наверное, придётся искать плавсредство, по такой жиже едва ли она сможет плыть, идти тоже не получится – засосёт трясина.

Наконец они добрались до твёрдой суши. Петли на концах ремней, прикреплённых к санкам, осьминоги набросили на колышки, вбитые на берегу. Лара сошла на сушу, не дожидаясь понуканий. Главный, которого тоже на санках везли, пробормотал:

– Соображает…

Вся группа выстроилась колонной по двое и двинулась вверх от болота. Лару вели двое, придерживая за силиконовую сеть, в которой на её спине висел аппарат-переводчик. Сначала тропа шла вдоль невысоких кустов, потом началась просека в густой чаще высоких деревьев, потом дорога резко вырвалась на абсолютно голое поле, посреди которого стояла гигантских размеров ступенчатая пирамида наподобие мезоамериканской. По двору хаотично перемещались местные жители, неся в передних щупальцах разные предметы. При виде Лары они замедляли ход или останавливались, переговариваясь: «Что это за чудище?», «Это животное или колдун?», «А его едят?». Лара снова удивилась, как такая добрая подружка могла появиться в такой недоброй среде. Между тем её ввели во дворец и провели по анфиладе залов первого этажа, в которых народу было не меньше, чем во дворе. Наконец они зашли в зал с большим круглым бассейном, в котором возлежал большой голубой осьминог. Сопровождали Лару три осьминога, главный и двое тех, что тащили её за сеть. Перед купальщиком, который, похоже, был здешним правителем, они плюхнулись на спину, подняв вверх щупальца. «Не самая удобная поза, – подумала Лара. – Глаза и рот оказываются прижатыми к полу. Ни поговорить, ни поглазеть. Да ещё органы чувств замусоришь». При виде Лары купальщик начал зеленеть:

– Эй, акробаты, переворачивайтесь и объясняйте, что за чучело вы притащили? И где железное чудовище, за которым я вас послал?

– О, подобный океану по могуществу и безмерности ума и богатства богоспасаемый властитель…

И ещё пять минут беспрерывного славословия. Очень утомительный этикет. Даже для объекта славословия утомительный, потому что до конца он всё-таки не дослушал:

– Так, кончай с эпитетами. Железяка где?

Главный мог просто сказать, что как появился железный предмет таинственным образом, так и исчез. Но, похоже, на этой планете лёгкие пути и короткие речи не приветствовали. И руководитель экспедиции снова завёл волынку:

– О, подобный океану…

Даже десяти секунд на этот раз не накрутил. Правитель рявкнул:

– Коротко и внятно! Или я в землю тебя зарою!

Тут уже не до шуток. Пришлось главному быстренько ответить, что и как, но не соврать он просто не мог. Сплёл, что неизвестно откуда появившийся колдун отправил железного идола в подземное царство, а сам за ним нырнуть не успел, доблестный руководитель экспедиции отобрал у него контейнер жизни и тем лишил его возможности сбежать. Два Лариных охранника так выразительно переглянулись между собой, что если бы драконий аппарат мог переводить не только звуковую речь, но и язык взглядов, то он выдал бы: «Ну, здоров брехать начальничек!»

– Ну-ка, ну-ка, – заинтересовался правитель и по пологому краю ванны выполз на плиточный пол.

Он рванул с плеча Лары сеть с аппаратом с такой силой, что Лара отлетела на край ванны и соскользнула в воду. На удивление обошлось без травм. Водичка была приятой прохладности для здешней жаркой и влажной атмосферы, а Лара изрядно вымазана болотной жижей, поэтому перед тем, как изобразить умирающую она быстренько вымыла лицо и руки, решив, что одежду прополоскают охранники, когда будут выволакивать её из ванны. Потом она раскинула руки и застыла на поверхности, покачиваясь с прикрытыми глазами и наблюдая сквозь ресницы за теми, кто стоял над ней. И поняла, что что-то пошло не так. Все осьминоги в ужасе застыли у ванны. Потом правитель опомнился и заорал:

– Идиоты! Немедленно вытащить колдуна!

– Но как? – спросил главный.

– Как хотите! Вы что, не знаете, что его теперь нужно казнить?

– Он сейчас сам помрёт без своего ящика…

– Казнить, я сказал! Если он сдохнет на моём престоле, власть перейдёт к его потомству! Немедленно вытащить его!

– Но если я коснусь воды, меня тоже должны казнить.

– Меня это не волнует! Вытащить, я сказал!

Главный, не будь дурак, погнал в ванну охранников. Эти тоже дураками не были, поэтому уцепились за пол и в ванну не лезли. Лара поняла, что эта ванна соответствует земному трону и имеет сакральный смысл. То есть, с одной стороны, её теперь должны казнить, а с другой – не могут вытащить. В ванной не отсидишься, рано или поздно в тронный зал зайдут находчивые придворные и закинут в ванну сеть. Значит, ей придётся ожить и устроить какой-нибудь спектакль, чтобы оправдать это внезапное возвращение с того света. Итак, какие предметы можно задействовать? Что у меня в карманах? В куртке носовой платок, вроде, ещё мелочь завалялась… так, ключей связка… ой, краситель! Наташка же ещё позавчера принесла ей какой-то особо стойкий красный краситель для мамы. Мама купила себе на рынке очень неплохое пальто, и по дешёвке, но слишком невзрачного, какого-то бледно-брусничного цвета. И Наташка принесла Ларе краску из химчистки, где её тётя работает. А Лара в этой куртке с краской в кармане сначала в болото, потом в ванну. Ну, вот и проверим стойкость краски!

Лара завыла «У-у-у!» и стала медленно подниматься. Помахала руками, потом сунула руку в карман, вытащила размокший пакетик. К счастью, в бумажный был вложен целлофановый. Эх, чем бы размешать? А вот на дне кегля какая-то. Лара нырнула в ванну, схватила кеглю, закинула её на плечо как топор и стала медленно выходить из ванны. Публика завыла. Лара подняла голову и увидела, что народу в зале существенно прибавилось. Ну, была не была! Лара порвала пакетик и швырнула его в воду, ещё раз помахала руками, чтобы отвлечь внимание публики от воды, а потом повернулась и помешала кеглей воду. И опять вздох пронёсся по залу. Получилось! Вода в ванне стала кроваво-красной! Толпа отступила от Лары на шаг. Опять что-то не так. Они с ужасом глядят теперь не в бассейн, а на предмет в её руках. Похоже, это тоже сакральная вещь, может, что-то вроде скипетра. Отдать его этому царьку или ещё кому? А, как говорится, на кого бог пошлёт! И Лара с размаху запулила его вверх через голову как букет невесты. Снова всеобщий вздох, и стука от падения не слышно. Лара последовала за взглядами присутствующих и обнаружила эту хрень на пышной люстре, висящей в центре зала. И что теперь будет? Ну, что бы ни было, а аппарат-переводчик пора вешать на плечи!

Тут последовала команда вновь прибывшего особо крупного осьминога, по которой охранники, уже другие, подхватили её за руки и потащили на выход. На ходу она даже не успела прислушаться к тому, о чём говорили придворные осьминоги.

Лару потащили к лестничному маршу. Двигались осьминоги так быстро, что она споткнулась уже на третьей ступеньке. Ей не дали возможности встать, идущие сзади подхватили её за ноги. Так и пришлось возноситься животом вниз. Страшно неудобно, приходилось держать тело в напряжении, чтобы они ей плечевые суставы не вывернули. Да ещё тяжёлый аппарат давил. Впрочем, бежали осьминоги очень быстро, и вот уже остановка. Лязг дверных затворов, проход, снова остановка и лязг – и вот она брошена на пол. Пока Лара встала на четвереньки, дверь за тюремщиками уже захлопнулась.

Лара встала и огляделась. Пустая комната, только из стены труба торчит, и из нё вода капает. Никакого регулятора на ней, ни открыть, ни закрыть. Никакой раковины под ней, только дырка в полу. Ясно, как в тюрьме на Харуде. Только там кормили, а будут ли здесь – вопрос. Никакой мебели, только в углу за трубой охапка сена. Подошла, поворошила её ногой, потом присела на корточки и тщательно перебрала: животных и насекомых не обнаружено. Что ещё? Две двери с небольшими квадратными окошечками, в которых ни дверцы, ни стекла. Ощутимый сквозняк. Жарко, конечно, но как бы не простудиться в мокрой одежде. Выпуталась из сети с аппаратом, поставила на пол. Сняла куртку, подошла к двери, через которую её сюда внесли, выглянула в окошко. Полутёмный коридор, в нём никого. Набросила на окошко куртку, почти остановив сквозняк. Подошла к противоположной двери. Понятно, тюрьма находится на самом верхнем этаже дворца, который представляет собой ступенчатую пирамиду, каждый этаж которой меньше предыдущего, и за счёт этого имеет балкон, выходящий на все стороны света. Именно из окошка на этой двери Лара могла увидеть небо. И больше ничего, дверь-то заперта. Продолжая раздеваться, она раздумывала, как развесить одежду, чтобы её просушить. Увы, никаких гвоздей в стене или выступов здесь не было. Порылась в карманах, ничего кроме ключей. Сняла их с кольца и повтыкала в зазоры между кирпичами, натянула на них сеть, на сеть набросила мокрую одежду. Собрала сено в кучу у стены и устроилась на неё, сотворив что-то наподобие кресла.

Спустя пару часов она всё так же сидела на полу, привалившись к стене, только уже одетая. Здесь, наверху, был не такой влажный воздух, и высохло всё быстро. А вот жарко было и здесь, но всё-таки на каменном полу спать вредно для здоровья. Когда за окном почти стемнело, она поняла, что сегодня уже никто не придёт, и что искусственного освещения здесь нет. Поэтому стала раздумывать, как устроиться на ночлег. И придумала: закрепила сеть за трубу и окошки. Натянула её с трудом, зато когда растянулась на получившимся гамаке, порадовалась: он почти не провисал под ней. И быстро уснула.

Утром Лара проснулась поздно, потому что пасмурно было. На всякий случай собрала вещи, приготовившись к вызову на допрос или казнь. Снова уселась к стене, раздумывая, как найти спасение. В этом мире помочь ей может только У-у. Но даже если кто-нибудь согласится Лару выслушать, она даже не сможет правильно назвать имя подруги. Ждать пришлось недолго, послышался грохот открываемых последовательно дверей, и в камеру вошло шесть осьминогов. Они встали по обе стороны дверей, потом вошёл седьмой, держа в передних щупальцах плетёную корзину, и протянул Ларе. Она попыталась взять корзину, но он из щупалец её не выпустил. Пришлось взять всё то, что принесли, и переложить на аппарат. Осьминоги продолжали стоять. То есть всё это следует съесть в их присутствии? Есть хотелось, но кто знает, как пойдёт ей здешняя пища? А, в конце концов откуда эти аборигены знают, как питаются чудовища? Лара взяла коробку с чем-то сухим, похожим на слипшиеся хлопья, и засунула её за пазуху. По рядам осьминогов пронёсся писк. Тогда она схватила коробочку с жидкостью и засунула туда же. И снова писк ужаса. Лара сложила руки на груди, придерживая коробки, чтобы не пролить это питьё на живот.

– Ух ты, вместе с посудой слопал, – прошептал кто-то из стражи с восторгом.

Они ещё немного постояли, потом тот, что с корзиной, понял, что посуду Лара выплёвывать не собирается, развернулся и вышел. За ним камеру покинули все остальные. Затихающие шлепки щупальцев, последовательно удаляющийся лязг закрываемых дверей – и тишина. Лара вытащила из-за пазухи провиант и снова поставила на аппарат. Подумав, решила начать с жидкости. Макнула пальцем, попробовала на язык. Слегка солоновато, но пить можно. Сделала перерыв в ожидании последствий. Через час отломила кусочек от того, что она решила назвать пиццей. Похоже на подсушенный пресный хлеб. Ещё через час съела остальное. Плохо не было, было даже хорошо.

Вечером пищу принесли ещё раз. Поступила Лара с ней подобным же образом. Ещё услышала, как в коридоре, пока запирали дверь камеры, один из осьминогов сказал:

– Ты заметил, что колдун совсем сухой? Не сегодня-завтра помрёт!

Лара взяла это себе на заметку. Здешние осьминоги – водные обитатели. Помнится, У-у перед сном намачивала постельное бельё. То-то осьминоги косились на сено, на котором Лара сидела! А обычный здешний узник спал бы на мокрой траве, заткнув дырку под трубой и дав возможность воде подкапывать на пол и не давать траве высохнуть.

На третий день после утренней кормёжки тюремщик-осьминог вновь открыл камеру и запустил всего одного посетителя, который нёс в передних щупальцах метлу. Этот уборщик поднял такую пыль, что тюремщик завопил на него и убежал в коридор. И тогда уборщик ткнул в руку Лары своим щупальцем. В ладонь её переместилось что-то завёрнутое в лоскуток. Когда Лару закрыли, она развернула лоскуток и увидела мастерски выполненный рисунок дракона. У-у подала весточку! Лара подняла с пола упавший из лоскутка кусочек грифеля, и как смогла нарисовала рядом осьминога и человечка, сцепившихся щупальцем и рукой.

В дальнейшем уборщика стали запускать в камеру ежедневно. Из реплик стражников, сопровождавших того, кто приносил кормёжку, Лара поняла, что уборщик этот – полубезумный старик, который не боится колдунов, и что до него все уборщики под страхом смерти отказывались заходить сюда. А этот не отказывается, и даже без сопровождения!

И вот настал день, когда уборщик приволок с собой квадратное ведро с водой, пару швабр, какие-то не то скребки, не то лопаты. Надо полагать, генеральная уборка. Тюремщик из коридора ныл: «Сколько мне тебя ждать?», а уборщик в ответ буркнул: «Да чего ждать, закрой и приходи через обычное время!» Обрадованный тюремщик даже не дослушал, радостно загремев запором.

Услышав грохот дальних дверей, уборщик опустил свою утварь на пол и спросил:

– А ты точно по-нашему не понимаешь?

– Понимаю, – ответила Лара не задумываясь.

– Я чувствовал! – воскликнул старик.

– Ты эмпат, как и моя подруга?

– Ты и это знаешь?

– Я заметила, что ты чаще чем окружающие меняешь цвет. Я вас особенно не различаю, даже если бы У-у сейчас появилась, едва ли бы её признала. Но она очень часто меняла цвет, и он был чистый. А остальные… они какие-то грязно-серо-голубые, иногда слегка зеленеют, коричневого как-то видела.

– Понимаешь, эмоциональный интеллект – не дар, а проклятье. Я ощущаю боль соседа как свою собственную, мне тяжело, когда я чувствую неприязнь ближнего. В какой-то мере это свойство присуще всем, но в некоторых семьях это проявляется чаще и сильнее. За нами охотятся правители и богатеи. Это ведь очень удобно – иметь рядом с собой охранника, который предугадывает злой умысел, чувствует, когда на переговорах тебя стараются обмануть. Когда ребёнок мал, он не умеет закрываться и не понимает, что такие способности надо скрывать. И его выкупают, отбирают, крадут. Меня в своё время родители, хоть и со слезами, но продали во дворец. К счастью, я уже к тому времени подрос достаточно для того, чтобы сообразить, как себя вести. И я умышленно путал эмоции окружающих и чудил. Меня признали ненормальным и перевели в обслуживающий персонал. Я доволен! Но когда среди детей моей сестры появилась девочка ещё чувствительнее, чем я, то я настоял, чтобы её спрятали в дальней деревне. Потом её всё же нашли, но она смогла убежать в последний момент. Явившись ко мне на следующий день, она рассказала, что целый год была в плену у оборотней и среди странных существ работала на прессе. Я решил, что она со страха слегка свихнулась. Но выглядела она так, как будто существенно повзрослела. Мы отправили её в другой конец страны, там она вышла замуж, родила детей. И вдруг появляешься ты! Значит, У-у ничего не выдумывала, и иные миры существуют! Она просит тебе помочь. Единственное, что я могу тебе дать – это универсальный ключ. Но он открывает только наружные двери. Вот, смотри!

Старый осьминог открыл дверь, ведущую на балкон. Лара вышла наружу:

– Господи, как хорошо!

– Не подходи к краю, чтобы тебя не увидели снизу. А вдоль стены можешь ходить вокруг совершенно свободно, на верхнем ярусе все камеры пустые, кроме твоей. Под нами ещё один тюремный ярус. А ещё ниже располагается дворцовая канцелярия.

– А можно попытаться убежать через канцелярию?

– Нет, ниже неё находится казарма и оружейка. Там муха не проскочит, по балкону безостановочно ходят часовые. А вот У-у собирается к тебе завтра ночью подняться. Сегодня я принёс тебе верёвку. Она прочная, по ней ты можешь спуститься на следующий ярус. Спускайся по твоей стороне, камера под тобой пуста. Завтра принесу ещё кусок верёвки, её ты спустишь на канцелярский ярус и вытянешь У-у и твоего друга. Они днём проберутся туда и спрячутся в шкафу.

– Что за друг?

– Не могу описать. Очень странный друг. У него тысяча лиц, и он умеет исчезать, не уходя.

– Оборотень? Как он попал сюда? Когда?

– Когда моя племянница узнала, что ты здесь, она отправилась к твоим друзьям-драконам. Но вернулась в тот же день, встретив по дороге твоего странного друга.

– У меня есть очень надёжная сеть, по которой я хоть сейчас могу спуститься на нижний ярус и как по лестнице подняться по ней назад. А твоей верёвкой подниму своих друзей. Может быть, они смогут проникнуть в канцелярию уже сегодня?

– Тогда поспешим, я сейчас быстренько приберусь и пойду за племянницей.

Ночью Лара не стала натягивать свой гамак, а вытащила сено на балкон и легла под звёздами. Когда начало всходить ночное светило, Лара закрепила сеть на парапете и легко спустилась на следующий ярус. Перегнувшись через перила, увидела две тени и, закрепив верёвку, бросила её вниз. Первым поднялся слизняк, У-у прикрепила к верёвке мешок, в котором Лара не без усилий его подняла. С осьминожкой было легче, она перебирала щупальцами по верёвке и по стене. А по сетке все поднимались друг за другом самостоятельно. Усевшись на балконе, Лара и У-у сцепились руками и щупальцами и надолго замолчали, взволнованные. Потом Лара спросила:

– Кто ты, оборотень? Ты из тех, кто провожал меня сюда?

– Да.

– Ты переместился сюда по собственной воле?

– Позволь объяснить. Когда ты не появилась ни через полсуток, ни через сутки, мы поняли, что с тобой случилась беда…

– Так вы не улетели?

– Мы сразу переставили ракету, чтобы ты возвращалась без опаски, но улетать не стали. Мы увидели, почему ракета переместилась в тот мир: её опоры были измазаны в болотной жиже с одной стороны выше, то есть там почва была рыхлее, и ракета наклонилась, оттого и щуп отклонился. Вдруг тот мир отнёсся к тебе враждебно, а ты ведь отправилась туда, спасая нас. Когда ты не появилась, драконы решили послать кого-то из своих. А я предположил, что из меня разведчик лучше получится, всё-таки я умею маскироваться. Сразу отвечу на вопрос, который у тебя на языке вертится: я тот, кого объявили преступником.

– Что же заставило тебя рисковать?

– Благодарность и любопытство.

– Исчерпывающе! А ты, У-у?

– Я бросилась к валуну, чтобы обратиться за помощью к жителям Харуды, а там сразу почувствовала присутствие оборотня…

– Как? – спросил он.

– Я тоже ведь вас издали почувствовала, – кивнула Лара. – Кто с вашим племенем дело имел, тот сразу понимает, что они рядом: гасятся эмоции, утекает энергия.

– Ну, думайте, как нам отсюда вырваться, – сказал оборотень.

– А что тут думать, – закручинилась Лара. – По балконам мимо оружейки не спустишься, наружные двери охраняют, я не волшебник, чтобы по воздуху летать… «Прилетит вдруг волшебник в голубом вертолёте»… блин! Нужно, чтобы нас отсюда забрал дракон!

– Как у тебя мышление шустро работает, – с уважением сказал оборотень. – Сначала варианты отхода: наружные ступени – часовые, внутренние ступени – замки и охрана, полёт – картинка с геликоптером и ушастым пассажиром, а потом вместо них дракон. Выход найден!

– Это ты так в мозгах у меня видишь? Неприятно.

– Ладно, потерпи, мы ненадолго вместе. Значит, так: У-у возвратится в канцелярию, дождётся утра и по вчерашнему пропуску выйдет из дворца. До границы дня и ночи сумеешь добраться?

– Запросто!

– Значит, через сутки возвращаетесь назад. На границе ночи и дня возвращаться не стоит, будет уже светло, и всё равно придётся ждать темноты. Есть там где спрятаться, У-у?

– Неподалёку лес вековой. В нём до темноты отсидимся. Прилетим сюда ровно через двое суток в это же время, если всё пройдёт благополучно.

– Ну, а я здесь с Ларой останусь. Питаться буду от тюремщиков, заодно у них в мозгах покопаюсь. Интересно же!

Тогда Лара сдвинула сено под трубу и заткнула дырку в полу:

– Устраивайся поудобнее, постепенно сено намокнет, и тебе будет комфортно!

– Приятно, когда к тебе внимательны, – растянулся под трубой слизняк.

А Лара и У-у сели у парапета и заговорила о своём, о женском:

– Жизнь? Да обычная жизнь: муж – козёл, давно расстались, сын лапочка, работа не радует, живу в родительском доме, мама холку грызёт, брат водку пьёт, невестка скандалит.

– А мой, думаешь, лучше был? Только что умер рано, не успел мне совсем мозги выесть. Вкалывать пришлось не меньше, чем на том прессе в рабстве у оборотней. Спасибо дяде, единственный, кто жалел меня и помогал. А дети у меня хорошие, все самостоятельные уже. К счастью, толстокожие, муки сочувствия им неведомы.

Переглянулись и заключили:

– Нормально живём!

Ещё У-у рассказала, что правитель низложен как лишившийся трона и скипетра, но вопрос со сменой династии до сих пор не решён, потому что трон покрашен, а скипетр подвешен. В народе брожение, в верхушке истерика.

Утром охрана выпучила глаза, увидев мокрую траву у стены. Перешёптывались:

– Может, такое жестокое безводное испытание колдун сам себе назначил, а теперь оно закончено?

– Нет, он решил таким путём самоубийство совершить, но не получилось.

После их ухода оборотень сказал:

– Примитивная нация, мысли коротенькие, рассуждать не умеют.

– Ты что, по тюремщикам о народе судить взялся? На такие должности не выпускники университетов идут. Я, зная У-у, ожидала от планеты осьминогов, что здесь должна быть земля всеобщего благоденствия. Признаю, ошиблась, но и ты неправ.

Последняя ночь в тюрьме. Ещё сутки – и прилетит дракон. Лара растянула сеть и улеглась на балконе. Под утро пошёл дождь, и пришлось перебираться под крышу. А утром вместо завтрака явилась стража и повела её на суд. Лара не видела оборотня, но, судя по тому, что стражники переругивались: «Не толкайся!», «Чего пихаешься?», он вышел вместе со всеми.

– Что делать? – шепнула Лара, когда её ввели в тронный зал.

– Я могу, конечно, превратиться в дракона, но взлететь – увы!

Суд был скорым. Ни опроса свидетелей, ни допроса обвиняемого, ни прений сторон. Судья просто зачитал приговор: за оскорбление короны назначить колдуну наказание – закопать в землю на холме Негодяев. Когда её вытащили из дворца, голый холм без деревьев, заросший лишь травой, изменил цвет, став серым от толпящихся на нём осьминогов. Ничего себе суд! То есть всё было известно заранее?

Лара надеялась, что будет отсрочка на время рытья ямы, но и этого ей было не дано: вот она, цилиндрическая как под колодец. Значит, ещё вчера всё было решено. А У-у вместе с кем-то из драконов укрывается в лесу и ждёт наступления темноты. И некому предупредить их кроме уборщика. Но он старый, он не успеет. Да нет, и предупредить некого! Они даже ещё не перешли в этот мир!

Небольшая отсрочка: к яме подошёл глава экспедиции, которая была послана за ракетой, а доставила Лару. С обычным своим многословием он сначала сказал о справедливом суде, потом о себе любимом, какой он выдающийся учёный, которого сразу при поимке колдуна посетило озарение, и он понял, что жизнь этого колдуна находится в коробке, которую колдун всюду таскает с собой. Народ начал роптать, мол, хватит болтать, пора колдуна закапывать. А главный, пытаясь всех перекричать, требовал, чтобы ему дали возможность произвести эксперимент и закопать сначала коробку, в которой содержится жизнь колдуна.

– Да закопать их вместе, и вся недолга, – выкрикивали из толпы.

– Но интересы науки, – возражал главный.

– Да плевать на науку!

Всё-таки начальник стражи, руководивший казнью, решил уважить науку. С Лары стащили аппарат-переводчик и бросили на дно ямы. Землекопы заработали лопатами. Если бы Лара не знала, что доживает последние минуты, то удивлялась бы тому, как ловко осьминоги управляются каждый двумя лопатами, обхватив каждую двумя щупальцами.

– Как ты думаешь, стоит изобразить смерть или это бесполезно? Я ведь теперь не знаю, что они говорят, переводчика не слышу. Спасибо хоть ты в голову без него проникаешь!

– Во-от, а ты говорила, что неприятно, когда в мозги лазают!

– Ну извини!

Лара подумала и плюхнулась на землю. Оборотень сказал:

– Эх, рано ты свалилась, они говорят, что нужно тебя запихнуть в яму, пока она окончательно не зарыта…

Лара лежала, решив, что пока её не трогают, будет изображать мёртвую, а когда за неё возьмутся, тогда и выдаст какое-нибудь колдовство. И тут зазвучала такая музыка, что у неё чуть не лопнули барабанные перепонки. Лара села и закрыла уши руками. Публика голосила от страха, потому что над холмом парил дракон!

– Эй, внуши ты им как-нибудь, что надо посадочную площадку освободить!

Вдруг рядом с ней возник Родоначальник Ка, которого она узнала по отремонтированному крылу. Он хлопнул крыльями, и толпа понеслась вниз. Миг – и рядом с Ларой уже гигантский слизень. Парящий дракон сделал круг над холмом и приземлился на очистившейся от осьминогов вершине. Это был Хао. С его шеи спустилась У-у и подала Ларе сетку:

– Давай оборотня сюда!

– Эх, тяжеловато будет, – закряхтел дракон, когда Лара уселась за У-у, закрепив сетку на плечах, чтобы оборотень оказался у неё за спиной точно так же, как прежде она носила аппарат-переводчик.

– Давай я останусь, – предложила У-у.

– Сиди, ты у нас штурман!

Если бы они находились на равнине, Хао бы не взлетел. А тут он всё-таки оттолкнулся своими мощными задними лапами и пронёсся над толпой, постепенно снижаясь, но всё же благодаря тому, что летел над склоном, набрал высоту над поверхностью земли. Начальная высота позволила ему пролететь над болотом, и врезался он в болотную жижу всего в сотне метров от валуна. У-у соскочила с дракона:

– Прощай, Лара! Прощай, малыш Хао, с которым я когда-то в замке играла в догонялки!

За спиной Лары зашевелился оборотень:

– Выпусти меня из этой сетки! Я остаюсь здесь! Ну, что ты удивляешься? Зачем мне возвращаться на планету, где я преступник? Здесь климат для меня самый подходящий. Буду жить в деревне рядом с У-у. Она говорит, там неплохо.

– Нормально живём!

Лара спустила сетку в болото. Дракон побежал к валуну, с чавканьем выдёргивая задние лапы из трясины. Не с первого рывка смог запрыгнуть на валун. Поставил лапу на пятно. Взмахнул крыльями:

– Прощайте!

И спрыгнул на твёрдый песок экваториальной пустыни Харуды.

Лара попала в объятия Болы. Выбравшись из них, она поглядела вокруг: Папашао, Мамашао, Папацаю, две смены стражниц-драконесс, Мамасаю – не менее полутора десятков представителей драконьего племени. А ещё водяные, которым драконы никак не могли отказать в доставке: прокурор Рири, Туми, младшие сыновья Болы.

Все гомонили о том, какой молодец Хао, что настоял на том, чтобы отправиться на полсуток раньше, чем договорились. А он утешал свою расстроенную дочь, которой не дозволили лететь спасать Лару:

– Видишь, я с трудом донёс трёх всадников. А у тебя бы точно сил не хватило!

Оказывается, Хао и У-у провели несколько часов в вековом лесу, пока за ними не прибежал старый уборщик. Он, с утра узнав о предстоящей казни, отправился к валуну, хотя понимал, что не успевает, а там увидел камыши, поломанные на большой площади. Поняв, что это место приземления дракона, старик поспешил в лес. И всё получилось!

Лара повернулась к оборотням, лежащим у ракеты:

– Спасибо за то, что послали ко мне разведчика. Без него мы бы не справились!

– Я так понимаю, наш соплеменник остался там? Следует ли нам его ожидать?

– Нет, он остался там добровольно. Это ведь не будет нарушением приговора? Преступник изгнан из страны и лишен возможности Перерождения.

– Да, формально приговор исполнен. Я сообщу Совету об обстоятельствах, сложившихся на вашей планете. Думаю, что мы должны как-то исправить свою ошибку.

***

Лара как ни придерживала дверь, всё-таки щелчок в ночной тиши показался оглушительным. Из тёмной кухни мама прошептала:

– Ты куда это среди ночи ходила?

– Да так, не спится. Решила подышать свежим воздухом.

Мать включила свет:

– Дочка, не ври, я же вижу, что ты мытишься. Что у тебя на работе?

– Да всё нормально, мама. Мне другое место предложили, вот я и раздумываю.

– Что за место, рассказывай.

– Всё потом. Ещё поспать бы.

С утра эта история с тендерами не казалась ей такой уж фатальной. Но всё-таки была она и не вполне спокойной, иначе не выскочила из лифта не на том этаже. На ходу расстёгивая куртку, свернула в свой коридор и затормозила: стены отделаны под ольху, а у них в управлении салатовый пластик. Вместо пятого этажа вышла на четвёртом и попала в управление печати. Тут её окликнула главный бухгалтер издательства:

– Лара, ты что здесь?

– Да не на том этаже вышла!

– Ну, проводи меня до лифта. Я вообще-то сегодня собиралась к тебе зайти. Не пойдёшь ко мне заместителем?

– Ой, вы ведь читали, наверное, про наши дела…

Выслушав её, она сказала:

– Ну, с тебя взятки гладки, не при той ты должности, чтобы за такие нарушения отвечать. Но уходить нужно, ты для коррупционных дел не годишься, больно совестлива. Давай вернёмся в управление по делам печати и массовых коммуникаций, я тебя начальнику представлю. Не сомневайся, эта история для тебя как дополнительная проверка. Буду теперь уверена, что на сомнительные предложения руководителей ты не польстишься.

Черновик жизни

***

Ничего экстраординарного в жизни не происходило. Лара жила как все. Ну, имеется в виду, все окружающие её люди, которые вышли из Советского Союза, но так никуда и не пришли. Их нельзя назвать дном современного общества, но ведь и чем-то повыше они не являются. Есть маломальское жильё, есть образование, но нет перспектив. Речь не о тех, кто относится к старшему поколению и к среднему, как Лара, а о их детях и внуках. Нет социальных лифтов, какие были прежде. Там можно было подняться благодаря собственным способностям и трудолюбию. Теперь нет.

Это Лара своей начальнице как-то в сердцах высказала. Та не согласилась: она, мол, из тех же, но ведь они с мужем сумели создать задел, благодаря которому сыновья закрепились повыше дна. Лара спорить не стала, но про себя подумала, что её муж на момент развала страны был секретарём райкома комсомола, поэтому сумел этот самый задел приватизировать. А Ларины родители работали на заводе, и им достались только акции, которые у них потом за копейки были директором выкуплены.

Но что она всё о грустном? Зато у Лары есть целый мир! Своя Швамбрания, о которой никому не расскажешь, а то за сумасшедшую примут. Как она понимает теперь бабу Тому, запретившую ей говорить о точке перехода!

Здесь она живёт с семьёй, в которой ворчливая мама, получившая наконец-топенсию, но продолжающая работать на складе за гроши, потому что младший сын спивается и уже несколько раз терял работу; брат Витя с маленькой дочерью, которую бросила на него жена, подавшись за границу от пьяницы-мужа и сварливой свекрови; а ещё Ларин сынок Слава. А там она летает на драконах, дружит с народом, который драконами прозван водяными за пристрастие к воде, общается с оборотнями, побывала в мире, где местные обитатели похожи на осьминогов, а ещё знает точки перехода в другие миры: в одном разумные существа ходят на трёх ногах, в другом похожи на плюшевых мишек, помнится, ещё какие-то были. Не часто, но бывает, когда горечь подступает к горлу и хочется просто рухнуть на землю от бессилия, Лара пересекает двор, ныряет в щель между гаражами, спускается к ограде, отгибает сетку и идёт к знакомому столбику. Просто полежать на песке, подремать, подумать! Давненько не посещала она южные государства, а в северных и вовсе не была. Ну, разве что со стражами словом перемолвится. Это просто возможность передохнуть, сосредоточиться – и снова в земную упряжку.

И вот впервые не земные неприятности повлекли её к точке перехода. Призыв прозвучал оттуда. Позвонила Клавдия Васильевна, сказала, что Туми просит о встрече и будет ждать на границе перехода с завтрашнего дня.

– Клавдия Васильевна, он ничего не объяснил? Я, конечно, отправлюсь туда ночью, если не просплю, но хотелось бы знать, в чём дело, и подготовиться. Ничего? Ладно, разберусь на месте.

***

Когда Лара спрыгнула на остывший за ночь песок, она увидела на фоне светлеющего горизонта три высокие фигуры, застывшие в ожидании. Туми, Бола и ещё одна водяная, незнакомая. Туми представил её:

– Моя жена Паса.

– Бывшая, – уточнила та.

– В вашем мире – да. Но мы не разводились.

– В нашем мире тебя нет. Поэтому я вдова.

– Даже свидетельства о браке не требуется для подтверждения, да, Лара? – весело, но с некоторым раздражением сказала обнимавшая Лару Бола. – Только супруги будут так упрямо цепляться к каждому слову. Если они сейчас начнут излагать тебе свою историю, то со всеми уточнениями это затянется на сутки. Поэтому я с ними, так сказать, толмачом.

– А в чём твой интерес, Бола?

– Да земляки мы! Из одного города! И даже из одного квартала. В юности в одной тусе мутили. Мы с Туми даже одно время парой были. Но потом появилась красотка Паса, и Туми меня бортанул…

– Бола, – укоризненно перебил её Туми.

– Да чего там, я бы с тобой столько не прожила, так что всё к лучшему. Их сын Тапи вырос в полной семье. А роди его я, так он с горшка считался бы прицепом при разводке. Ну вот, первой из города изгнали меня. Я ни о чём не жалею, в Южной области я вышла замуж за своего ворчуна, родила четверых детей, служу драконам. На тех, кто проголосовал за моё изгнание, не обижаюсь…

– Я не голосовал!

– Да какая разница! Потом, спустя многие годы, изгнали и тебя. Скажешь, Паса не голосовала? Ну так вот, теперь изгнали Тапи, и Паса бросилась к несуществующему в её мире мужу, чтобы он помог спасти сына. Дело в том, что после изгнания Туми Паса с сыном переехали в северную провинцию, а изгнанных отправляют за ближайшую границу, и Тапи оказался в Северной полярной области, а путь туда закрыт… вернее, туда-то открыт, а назад уже пути не будет. Тапи у оборотней.

– Насколько я знаю, в Северной конфедерации полиция на каждом шагу проверяют сканером на предмет вживлённого чипа, больно у вас там оборотней боятся. Так что кроме Пасы никто из нас до северной границы не дойдёт.

– А Паса хочет, чтобы спасать сына отправился её несуществующий муж, – ехидно пояснила Бола. – Сама опасается.

– Между прочим, он отец, – сухо ответила Паса.

– Да ладно вам препираться, – перебила их Лара. – Я так поняла, у каждого из вас есть свой план. Давайте выкладывайте. Туми, если ты меня позвал, значит, мне в твоём какая-то роль отведена?

Туми принялся уверять, что вызвал её только для совета, ведь она с оборотнями лучше всех знакома: и распознаёт их без сканера, и закрываться от них умеет, и боролась с ними, и даже с одним подружиться смогла. А план у него был обратиться к правителю Шуши. Но тот в помощи ему категорически отказал.

– Догадываюсь. Сказал, что с Северной конфедерацией у нас ни войны, ни мира, но доступ туда закрыт. Южная полярная область спасает изгнанников, но только тех, кто выходит в пустыню. И ради одного водяного затевать войну не будет.

– Ты, Лара, на правителя бочку не кати, – вмешалась Бола. – Туми у него дракона просил, чтобы до Северной полярной области долететь. Это же верная смерть и дракону, и всаднику! Драконы над их государством никогда не летали, местность неизвестная, зато известно, что пушек на пути следования полным-полно! А даже если повезёт, то дальше что? Он собрался предложить оборотням обмен: его на сына.

Лара хихикнула:

– А какой смысл им обмениваться, Туми? Легче оставить у себя и тебя, и сына. Не хлопай глазами! Это же оборотни! С чего им вести тебя честно? Значит, у тебя план в расчёте на благородство противника. А какой план у Пасы?

– Я предполагала, что в Южном государстве Туми занял достаточно высокую должность в соответствии со своим учёным званием, и может выкупить сына.

– А у тебя есть каналы, по которым можно связаться с оборотнями и договориться о выкупе?

– Но я предполагала, что это может решить Туми!

– Ага, понятно. План Пасы строится на том, что всё должен решить Туми.

– Как всегда, Лара, – вздохнула Бола. – Когда-то посредственная студентка выбрала перспективного молодого учёного, и с тех пор двигалась по административной стезе, размахивая именем мужа. Достигла вершины, на которой Туми уже не мог служить опорой. Поэтому, когда решалась его судьба, и она, и сын проголосовали за его изгнание.

– Чувствуется, в Южном государстве у него нашлась подруга, которой он может изливать душу, – съехидничала Паса.

– Ты не поверишь, но за годы, которые он живёт здесь, мы ни разу не поговорили, только здоровались. Предательство близких – это не та история, которую хочется вспоминать. Просто я слишком хорошо знаю вас обоих, поэтому исход этот видела ещё тогда, в юности. Тапи знала только младенцем, но не сомневаюсь, что у такой матери вырос беспринципный эгоист.

– Бола, – тихо одёрнул её Туми.

– Да ладно, независимо от того, каков твой сын, я в память нашей дружбы и просто потому что ты хороший человек и ценный гражданин нашего государства согласна тебе помочь. Сейчас я Ларе расскажу то, о чём Туми попросить не решается: ведь явно он хочет, чтобы ты кого-нибудь из драконов уговорила доставить его в Северную полярную область. И сразу отвечу ему: драконы ей друзья, и она их на верную смерть посылать не станет. А если что, я поперёк их пути встану. Потому что я за столько лет службы в замке стала считать себя драконихой, а не водяной. Эх, мне бы крылья! Ладно, к делу. Я думаю, что единственный способ вытащить парня из той страны – договориться с оборотнями. Можно, конечно, попытаться его выкрасть, но мы совсем не знаем тамошней обстановки. Моё предложение такое: обратимся к правителю Шуши с просьбой выделить средства для выкупа пленника, как мы это делали до недавнего времени с дракончиками-инвалидами. Втроём просим, втроём и через Северную конфедерацию отправимся. От Пасы требуется раздобыть фальшивые чипы. И не говори, что это невозможно.

– Ну, есть подпольные умельцы, которые чипы меняют беглым преступникам. Но я честный член городского сообщества, ответственный работник администрации!

– Как честная и ответственная ты должна не просто примириться, но и приветствовать изгнание недостойного. Отчего же ты здесь? Ну, а коли решилась идти против сообщества, то должна в общее дело вложиться. Значит, с тебя чипы. Теперь дальше. На нашем заводе Ларе сделают костюм ребёнка-ати.

– Это что за хрень?

– Врождённое уродство, усугублённое кожным заболеванием. Мы с Туми будем изображать твоих несчастных родителей.

– Зачем такой сложный путь?

– В твоём истинном виде тебя схватят сразу. Загримировать тебя под местного жителя невозможно. А к уроду никто приглядываться не будет. Лара, ты меня знаешь, я авантюристка, и в шпионские дела включаюсь со страстью. Но Северную конфедерацию я знаю только по двум провинциям, граничащим с этой пустыней, а к Северной полярной области даже близко не приближалась. С оборотнями пообщалась только после изгнания. Они отвезли меня на дирижабле в полярный посёлок, допросили и определили на работу в карьер. После взрыва станции Перерождения я со своим мужем и единственным тогда ещё сыном пришла полюбоваться драконами, и мне сказочно повезло: ты предложила мне своё место при драконах. Я примерно представляю себе, как мы будем пробираться через Северную конфедерацию, что врать попутчикам и полиции. Но как разговаривать с оборотнями, я понятия не имею. А ты ведь как-то нашла с ними общий язык! Я же видела, что они волновались, когда ты не вернулась. И этот, который последовал за тобой, он же рисковал! Получается, с ними можно иметь дело. Может, мы что-то делали не так, когда они жили среди нас? Может быть, можно было поговорить и договориться? Судя по тем четверым, что прилетали в последний раз, они нормальные ребята.

– Ладно, – махнула рукой Лара. – Летим к правителю.

Договорившись встретиться через десять дней, Паса отправилась к границе, а Лара и Бола улетели на отдежуривших драконах, оставив Туми в пустыне, его возвратить в Южную полярную область обещала следующая смена стражников.

Правитель Шуши радостно встретил Лару и без колебаний согласился выделить необходимые средства на выкуп сына учителя Туми, уважаемого гражданина Южной полярной области. Только выразил осторожное сомнение, стоит ли брать этого уважаемого гражданина в столь опасную экспедицию. Бола на это резонно возразила, что, пустись они с Ларой в путь вдвоём, доберутся они, может, и шустрее, чем с этим учёным недотёпой, но вот не только наладить связь, но и просто узнать Тапи среди прочих узников оборотней они едва ли смогут.

Лара предполагала, что в её маскарадном костюме она будет чем-то наподобие ростовой куклы, но нет: ей изготовили верхнюю часть в виде головы с прикреплённой к ней тканью, имитирующей коричневую кожу водяных, которая натягивалась на шею и плечи и закреплялась под мышками. А еще перчатки из такой же ткани.

Пока ей готовили костюм, они по крупицам изучали географию местности, по которой им предстояло пройти. Бола даже смоталась в Южное королевство и пообщалась с теми драконами, которые воевали за города конфедерации и умудрились вернуться с войны живыми. На основании их воспоминаний была составлена весьма приблизительная карта местности, которую им предстояло пройти и проехать. Лару очень удивляло такое странное несоответствие отраслей науки на Харуде: очень развитая химическая промышленность, станкостроение, даже электроника – и при этом отсутствие транспорта и беспроводной связи. Никаких планов на освоение космоса, дирижабли использовали лишь в военных целях. Как оказалось, транспорт в Южной конфедерации всё же есть. Поскольку их сельскому хозяйству требовалась болотистая почва, почти вся обжитая местность представляла из себя болото с редкими холмами среди него, на которых гнездились дома водяных. А города возникали среди болот как искусственные многокилометровые холмы, перерезанные многочисленными каналами, по которым двигался городской транспорт: лодки, катера. А вот между этими городами были проложены свайные дороги, по которым не очень шустро передвигаются монорельсовые поезда. И это не была сеть дорог, это были дороги, не связанные между собой. У них даже не было стрелок! Есть дорога между двумя городами, по которой курсирует поезд. Доходит до конца, выпускает пассажиров, набирает новых пассажиров и пускается в обратный путь. Если вам нужно ехать дальше, вы переходите на другую станцию, садитесь на другой поезд и доезжаете до следующего города. И точно так же этот поезд доходит до конца, высаживает пассажиров, набирает новых и пятится назад. Никаких промежуточных станций. В одних городах было несколько станций, следовательно, уехать оттуда можно было в несколько городов. А вот в ближайших к пустыне двух, в которых побывала Бола, Тутур, родной город её и Туми с супругой, и Скрага, в который она несколько раз ездила на ярмарку, было по одной станции, то есть они были соединены между собой и больше ни с каким другим городом прямой связи не имели. Следовательно, нужно было либо двигаться вдоль границы и искать город, дорога из которого вела в северном направлении, либо из ближайшего города двигаться в северном направлении пешком или на быках.

Встретившись с Пасой на десятый день, они узнали, что быков она купила. Они стреножены в болотных зарослях провинции Скрага вдалеке от жилья.

– А почему не через Тутур? Это же ещё пару лишних дней добираться, – возмутилась Бола.

– В своё время там Туми каждая собака знала. Не так уж много лет прошло, чтобы его забыли, – не преминула уесть её Паса. – Да и тебя, памятуя твои юношеские закидоны, кое-кто из сверстников может узнать.

– Да, правда, глупость я сказала, – легко отступила Бола.

Уточнив маршрут, они договорились встретиться под Скрагой. До этого города Паса с Туми должны были двигаться на быках, а Бола с Ларой пешком. Пешие пошли короткой дорогой, а бывшие супруги должны были сделать крюк, чтобы забрать животных. А когда на второй день пути Лара впервые увидела стадо харудских быков, она возмутилась:

– Дурак ваш аппарат-переводчик! Огурцы-переростки зовёт пальмой, а похудевших бегемотов быками!

– Словарь создаётся на основе речи первого носителя языка, который сюда попал, – объяснила Бола. – Если возражаешь, нажимай на кнопки, вноси коррективы.

– Не до того! И не похоже, что на этих медлительных животных мы будем двигаться быстрее, чем на своих двоих.

– Да, но зато они понесут наш груз. А идти пешком по очереди всё равно придётся, быков-то всего два.

– А почему?

– Если семья из трёх человек едет на трёх быках, значит, это богатая семья.

Позже им встречались такие всадники. Сёдла были типа дамских земных. Груз перевозили в двух тюках, перекинутых через хребет животного. Один раз встретили большой караван торговцев. Груз тащили быки, запряжённые в повозки наподобие саней. Ну, правильно, зачем колёса на болоте.

Полицию до Скраги они не встретили ни разу, а вот перед местным населением Лара однажды чуть не спалилась. Это было за день до прибытия в город.

Останавливались они всегда на небольших возвышенностях, «болотных кочках», как звала их ворчливо Лара. А на этот раз сумерки подступили, когда они шли по очень длинному сухому участку и только приблизились к воде. Впереди было не болото с кочками и зарослями, а большое озеро с чистым зеркалом воды, только у берегов росли какие-то не то кустарники, не то гигантская трава. Судя по кострищу, следам животных и полозьев саней, на этом месте обычно останавливались торговцы. Считая, что теперь уже вряд ли до ночи здесь появятся путешественники, женщины решили заночевать на обжитом месте. Лара скинула надоевший камуфляж и кинулась в воду. Бола тоже обмылась у берега, но на Ларины заплывы глядела с ужасом. Это удивительно, но в народе, который драконы звали водяными, плавание не практиковалось. Лара плавала, Бола ужасалась, и очухались они только, когда услышали невдалеке голоса и шлёпанье ног. Это шли местные, думая, что на привычном месте устроили стоянку торговцы, и им можно предложить на продажу дрова, водянистую пальму, пряные травы, вино. Запрыгнуть в свой маскарадный костюм Лара уже не успевала, поэтому указала Боле на купу деревьев на противоположном берегу озера, и велела ей с вещичками пробираться туда, если поймёт, что аборигены не собираются оставить её в покое.

Местные жители, для которых обслуживание путешественников было существенной статьёй доходов, так легко отстать от одинокой путницы не желали. И Боле, настроившейся на отдых, пришлось сказать, что она спешит в город и будет идти туда всю ночь, чтобы успеть к поезду. Разочарованные селяне почти половину пути вокруг озера преследовали её, пока не убедились, что возвращаться она не собирается. Только через час Бола достигла рощицы и разожгла костёр. Ещё через полчаса к ней приплыла Лара, которая в темноте несколько отклонилась от курса, и только на огонь смогла выплыть к нужному месту.

На следующий день они встретились с Туми и Пасой. Здесь их пути расходились: Паса уезжала к родственникам в Тутур на монорельсе, откуда должна была с караваном торговцев вернуться к себе домой в самый северный город Конфедерации Золол.

В город они въезжали на быках. Лара тихо материлась: сидеть боком на седле было крайне неудобно, да ещё укачивало от мягкой поступи крупного животного изрядно. Бола, которая ехала за ней, шикала:

– Болезное дитя моё, ты же немая!

– Давай я вместо Туми быка под уздцы поведу, – ныла Лара.

– Это осмысленная работа, а ты у нас дуру изображаешь.

В гостинице их встретили с поклонами: семья, владеющая двумя животными, считалась зажиточной. При виде Лары почти все прикладывали руки к щекам. Лара уже знала, что этот жест соответствовал чему-то между земными крестным знамением и плевком через левое плечо: то ли «не дай бог», то ли «отведи, нечистая сила». И здесь же у них впервые проверили чипы. У Болы и Туми, Ларе как неполноценной такой проверки не требовалось. Всё обошлось.

Из Скраги началось их совместное путешествие. И теперь Лара понимала, что имела в виду Бола, когда говорила, что «вдвоём они добрались бы шустрее, чем с этим учёным недотёпой». Она ещё помнила, как умело Туми действовал, когда они были вынуждены втроём с Хао спрятаться на Земле. Туми был столь же умелый, но годы прошли, и он одряхлел. Он старался не показывать своей усталости, но было видно, что водяной с усилием вытаскивает ноги из болотной жижи, когда возглавляет их маленький караван. В безлюдной местности впереди, ведя быка на поводу, шла Лара как самая выносливая. Мимо небольших холмов с сельскими домиками группу вела Бола. А Туми всё чаще безвольно болтался в седле и бесконечно извинялся, извинялся. Бола ругалась на него, чтобы поберёг силы, которые им всем ещё потребуются на севере.

Через пару недель они приблизились к городу, который был соединён монорельсом с очередным на их пути. А вот до следующего, в котором заканчивалось их путешествие по болотам и начиналось монорельсовое, дорога была ещё не достроена. С завистью поглядев на пригородный аэродром воинской части с его многочисленными дирижаблями, Лара предложила Боле продать одного из быков и отправить Туми туда по монорельсу, чтобы их спутник немного пришёл в себя в гостинице перед последним пешим переходом. Так они и сделали.

В результате женщины затратили на этот переход на сутки меньше, чем было бы с Туми. А пустившись в путь втроём и проходя мимо одного из небольших сельских поселений, они получили очень выгодное предложение продать последнего быка. Там у хозяина, действительно, сложилась критическая ситуация, поэтому он не жалел усилий убедить их выручить его. Бола договорилась с ним, что здесь они переночуют и их довезут до стен города на бывшем их быке. А когда они вошли в город, то увидели, что на станции монорельса толпится народ. Хотя и очень уставшие, они решили не снимать гостиницу, а подремать в вагоне. И здесь они впервые столкнулись с оборотнем.

Поезд уже приближался к станции следующего города, уже народ похватал свои мешки и сумки, когда в толпе завизжала женщина: «Оборотни!» Наверное, успешно маскирующийся слизень как-то отвлёкся и проявился. Лара подняла руку и мысленно произнесла: «Видишь руку? Ползи под скамейками на меня, я прикрою!» Когда она почувствовала толчок в ногу, то ухватилась за верхнюю багажную полку и предложила: «Если сможешь, ползи по мне на полку и прикинься мешком!» Дальше было очень сложно. В оборотне, наверное, было не меньше восьмидесяти килограммов, поэтому Лара с трудом выдержала, когда он по ней забирался. К счастью, взоры большинства были устремлены на кучу-малу в центральном проходе, да и вообще аборигены, как правило, не очень охотно таращились на уродство ребёнка-ати, так что, когда оборотень освободил её плечи, а на полке появился серый мешок, этого, кажется, никто не заметил. «Наверное, тебе придётся ехать назад», – транслировала она ему мысленно и двинулась вслед на Болой и Туми.

Вагон освобождался медленно, пассажиров по одному пропускали в только слегка приоткрытую дверь, заставляя протискиваться и при этом проверяя чип. Народ быстро уходил к воротам, ведущим на привокзальную площадь, но Бола вдруг бросила сумку на платформу, скомандовала: «Ждите!» и вернулась в вагон, объяснив полицейскому: «Багаж у меня там!» Вернулась она с мешком на спине. Второй раз проверять её не стали, даже малость приоткрыли дверь. Мотнула головой попутчикам и пошла вслед за толпой к воротам. Лара схватила свою и её изрядно опустевшие за время пути сумки и засеменила следом. Ничего не понявший Туми кинулся их догонять. За воротами Лара наткнулась на Болу, оказавшуюся уже без багажа.

– Вы что, дамы? – удивился Туми, не заметивший ничего.

– Да так, мосты налаживаем, – усмехнулась Бола, взяла из рук Лары свою сумку и спросила. – Едем дальше или здесь переночуем?

– Лучше здесь, – шепнула Лара. – На всех здешних станциях сегодня будут проверять особенно тщательно.

А в гостинице Лара вновь почувствовала присутствие оборотня. Она с удивлением спросила:

– Ты что, пригласила свою ношу с собой?

– Нет, – в углу проявился гигантский слизень. – Я осмелился самостоятельно двинуться за вами, потому что ни в ком из троих не почувствовал враждебности.

– Э-э, – растерянно промямлила Лара. – Может, тебе коврик водой смочить?

– Не извольте беспокоиться, – учтиво возразил оборотень. – В дальний путь мы, как правило, отправляемся в специальном содержащем жидкость футляре.

– А что тебя погнало в дорогу? И кстати, как тебя зовут?

– Наша родина называется Хорр. Моё имя для вас довольно длинное, но в наши имена непременно входит это название. Так вы меня и зовите. А в дороге я… скажем так, по торговым делам.

Поняв, что их незваный гость не желает откровенничать, Лара не стала настаивать. Они ночью дремали в дороге, но сон в сидячем положении, да ещё в маске, когда всё время настороже, как бы маскарад не раскрылся, полноценным назвать нельзя. А Туми и Бола, которые старше, тем более вымотаны. Поэтому они заказали обед и улеглись спать.

Утром Лара почувствовала отсутствие оборотня. Туми бурчал, что надо было договариваться с ним об обмене, но тут Бола встала на сторону Лары:

– Помогли и помогли, большого труда это нам не стоило. Да и что ему стоило согласиться, а потом отказаться?

Заняв место у окна, Лара прислонилась к стене, желая подремать, но почувствовала деликатное постукивание по ноге. Чуть вслух не сказала:

– Как ты сюда попал, ведь проверяют на входе!

– Я ещё во время утренней уборки проник, когда все три двери были распахнуты.

– Разумно, – одобрила она.

Первый раз перегон не показался ей муторным. Было здорово слушать рассказ оборотня о полиции Северной Конфедерации, о смехотворных предлогах, которые выдвигают некоторые города для объявления войны. Здорово, потому что не нужно было формулировать вопрос, оборотень сам вычитывал в её мозгах непонятность и разъяснял. Оборотню и пешком приходилось путешествовать.

– А что, – ответил он на её удивление. – Спешить мне некуда, а здешняя природа для нас комфортна. Иногда в повозку торговцев заваливаюсь, тогда вообще лафа.

– То есть ты для своего удовольствия путешествуешь?

– Нет, я, конечно, по закупкам, но с удовольствием.

Кое-что он всё-таки объяснил. Хотя оборотни с аборигенами враждуют, но торговлю ведут. Раньше, когда земли оборотней состояли из двух частей, дирижабли курсировали туда-сюда, и вопросы обмена товарами решались между делом. Теперь у них осталось всего несколько дирижаблей, никуда южней экваториальной пустыни они не добирались, те товары, что производились в Южной полярной области, они перекупали у северян, поэтому выходило дорого, а в случае заказа какого-нибудь нестандартного оборудования – ещё и долго. Хотелось бы наладить прямые контакты.

– Ограбили южане нас, конечно, знатно, – разглагольствовал он. – Станцию разбомбили! Дирижаблей сколько пожгли! Спасибо ещё, что оставшихся в живых отпустили к нам на север. Нет, я понимаю, они вправе бороться за свободу. Но досадно. Кстати, ты ведь не местная? Я одного твоего земляка знаю…

– Неужели Гнутый?

Лара чуть ли не вслух вскрикнула. Надо же, что на поверхности плавает, то не утонет!

– Чую-чую, не друзья вы. Да и мне он, собственно, не глянулся. Хам и прилипала. Я так понял, вы кого-то выкупать у нас собрались? Судя по твоей реакции, не его.

– Ещё не хватало!

– Ладно, доберёмся, так я, может, выступлю посредником. Вес мой в стране невелик, но кое-какие входы-выходы подскажу.

На очередной станции сканер полицейского не считал чип Болы. Пока полицейский в недоумении тряс сканером, Хорр проскользнул дальше и устроил в толпе небольшую заварушку. Полицейский кинулся на подмогу своим, и южане прошли на станцию. Когда они устроились в вагоне, оборотень с багажной полки шепнул:

– Плохи ваши дела, ребята. Кем служит, вы сказали, ваша помощница, что чипы вставляла? В администрации? Понятно, специалист по проведению тендеров. Купила самый дешёвый шприц, которого, как правило, больше чем на десять проверок не хватает. Размагничивается чип от сканера, что ли…

– Как же так, – охнул Туми. – Нам ещё два перегона ехать. А потом назад.

– Вот «назад» – это Пасе по барабану, – зло сказала Бола.

– Зачем ты так?

– Ты что, всерьёз думаешь, что она собиралась переправить сына к тебе? Она наверняка уже уволилась со своей высокопоставленной работы, заручилась надёжными рекомендациями и продала дом. Она встретит нас на границе с этим… как там его? Ну, неважно! Словом, где мы договорились встретиться. А потом она отступит на заранее приготовленные рубежи, а на нас она чихала с присвистом! Всё, подъезжаем. Иди, со станции можно позвонить в её контору. Убедись!

Туми вернулся совсем больным, едва переставляя ноги:

– Зачем она так? Разве я отказался бы помочь, если бы знал, что Тапи вернётся к матери?

– По себе судит, – всё так же зло продолжила Бола. – Что, она уже свалила?

– Да, сказали, вернулась на родину, на юг.

– Думаю, что место она себе приискала на востоке или на западе, потому что на юге и севере уже наследила. А с нашими чипами пережмотилась, задумка-то была, чтобы нас на обратном пути повязали.

– Бола, хватит, – не выдержала Лара. – Туми всё понял с первого раза. Зачем добивать?

– Ох, не сердись, Туми, это я сгоряча. Что делать будем, друзья?

Лара пожала плечами. Туми виновато повесил голову. Оборотень сказал:

– Попробуйте прорваться на следующей станции с Туми во главе. Если его чип ещё действует, Бола может изобразить сварливую жену, и полицейский не станет её проверять, если дома у него такая же.

Попробовали. Сканер не с первого раза, но всё-таки пискнул. Бола в это время визгливо вспоминала свою мамочку, святую женщину, которой никогда не нравился этот недотёпа. Полицейский зло отмахнулся от неё рукой с зажатым в ней сканером:

– У меня дома такая же бензопила! Сочувствую, брат!

В поезде оборотень сказал:

– Последний перегон придётся идти пешком. У обоих чипы сдохли.

– Да ничего страшного, – сказала Лара. – Купим быка. С ним и назад вернёмся.

В этих северных провинциях и климат был другой, и почва не такая влажная. Реже попадались болотистые участки, чаще монорельс шёл над песчаной или каменистой почвой. И быки здесь чаще были запряжены уже не в сани, а в телеги на широких колёсах. Туми, считавший себя виновным в произошедшем, категорически отказывался в эту телегу садиться, хотя был слаб. Лара тихо спросила оборотня, не может ли он усыпить этого упрямца. «Да не вопрос», – хихикнул тот, и Туми тут же сказал:

– Что-то я засыпаю.

Он вскарабкался на телегу и сразу отключился. Бола заботливо укрыла его и спросила оборотня, не последних ли сил он лишил бедолагу.

– Силы не забирал, только эмоции притушил.

– Тогда пусть он как можно дольше не просыпается.

Последний город на своём пути они решили обойти, чтобы не рисковать своими просроченными чипами. Но попали из огня да в полымя: наткнулись на военный патруль, так как оказались неподалёку от пригородной воинской части. Это было посерьёзнее полиции! Полиция – это просто служащие, люди из народа, выполняющие рутинную работу. А военные у водяных – это элита, защитники народа при том, что в случае войны на переднем фланге наёмники-драконы, а эта элита стреляет из пушек, не снимая белых перчаток и не входя в контакт с противником. Поэтому к народу у них отношение так себе. Вот и сейчас они все трое презрительно сморщились на пыльную одежду и плохо отмытые от болотной грязи сапоги путешественников и их главный отрывисто скомандовал:

– Руку!

Растерявшись, Бола протянула ему правую руку. Он возмущённо гаркнул:

– Чип!

Бола опомнилась, протянула ему левую руку и заверещала:

– Я не уверена, господин офицер…

Сканер звука не подал. Главный мотнул головой, и двое его подчинённых схватили её за плечи. А он брезгливо поглядел на Лару, заглянул в телегу и направил в неё какую-то загнутую трубку:

– Встать!

– Господин офицер, это мужик мой, он болеет, без сознания, – опомнилась и включилась Бола.

Он с силой ткнул трубкой Туми, тот даже не пошевелился. Главный кивнул своим, один из ведущих Болу схватил другой рукой под уздцы быка. Лара тупо двинулась за телегой, хоть Бола сигнализировала глазами, указывая на обочину. Но куда деваться потом? Нет уж, лучше держаться вместе!

Они свернули на узкую тропу, окружённую кустами. В какой-то момент бык заартачился и встал, наверное, ветка хлестнула по морде. Лара, продолжая идти, оказалась рядом с Болой и шепнула ей: «Температура». Бола встрепенулась и заныла:

– Господа офицеры, пощупайте моего мужика, жив он там? У нас у всех жар, мы ведь болотной лихорадкой болеем! Может, из-за этого чип не пищит?

Оба военных резко отстранились от неё. Отскочил от телеги и главный:

– Расстрелять!

– Шеф, а дохлятину потом нам оттаскивать?

Тот чертыхнулся, подумал и скомандовал:

– Разворачивайтесь назад!

Бола схватила повод и потянула быка в сторону. Пока они не достигли главной дороги, Лара ожидала выстрела в спину. Но обошлось. Бола сказала:

– Потеряем ещё день, но обойдём по дуге ещё и военных. Ну надо же было так вляпаться! Да, а дружок твой где? Сбежал?

– Здесь я, – проявился оборотень. – Я тут рядышком шёл.

Лара с удивлением поняла, что Хорр застеснялся того, что не пытался им помочь, и даже посочувствовала:

– Да ладно, что он мог! Лучше скажи, ты ведь их мозги просвечивал, что нас ожидало?

– Да не было у вас шансов почти! Не собирались они вас в часть вести. Там у них в получасе пути в кустах овражек. Скинули бы и присыпали земличкой, как и всех ваших предшественников. Эта придуманная Болой зараза – единственный счастливый шанс.

За несколько часов пути Бола вдруг объявила привал:

– Вот не могу я идти на тот хутор. Чую подвох. Может, рванём сразу в Северное государство?

– Надо, наверное, Туми разбудить и спросить его мнение, – нерешительно сказала Лара.

– Чего его спрашивать, а то ты не знаешь, что он никак не поверит, что Паса гадина бессовестная. Пусть спит. Отдыхайте, я пойду на разведку.

– А давайте я схожу, – предложил вдруг оборотень. – Мне нетрудно, да и скрываться я лучше вас могу. Заодно и энергией подкреплюсь, ведь не от вас же мне питаться.

Он перед уходом в очередной раз разбудил Туми, который уже несколько дней вёл растительное существование. Его будили пару раз в день, но и в эти короткие периоды он оставался в полусонном состоянии. Зато физически за это время Туми значительно окреп.

Вернулся оборотень на второй день к вечеру и заявил, что у него две новости.

– Плохая и хорошая?

– Да нет, обе плохие. В общем, мужик этот, что на хуторе живёт, он людей продаёт нашим. Сколько раз по этой дороге туда-сюда мотался, но не знал, что здесь канал сбыта живого товара. Так вот, первая новость – ваша Паса вас ему продала.

– Как? А Пати?

– Она-то предполагала, что на обратном пути, когда вы доставите сюда выкупленного сыночка, она с ним отступает на заранее приготовленные позиции, а вы в виде товара валите назад в Северное полярное государство.

– Огорчена, но не удивлена, – вздохнула Бола. – Давай вторую плохую новость.

– Хуторянин вовсе не собирался выполнять это торговое соглашение. Он считал, что имеет право на выкуп, что вы с собой везёте, и плюс плата от наших за вас четверых. Когда вы не появились на хуторе в контрольное время, он посадил Пасу в чулан, решив, что вы сразу пошли в нашу страну. Теперь ждёт вас с севера.

Вот теперь нужно было принимать совместное решение, и оборотень освободил мозги Туми. А тот надолго завис перед дилеммой: броситься спасать сына или сначала освободить из плена жену и посмотреть ей в глаза. Женщины терпеливо ждали, оборотень с удовольствием наблюдал за мыслительным процессом, происходящим в голове учёного. Он даже поделился с Ларой, что впервые столкнулся с таким нравственным метанием, и, не разделяя взглядов Туми, тем не менее, проникся к нему глубоким уважением за глубину и скорость мышления.

Но пока женщины ждали решения Туми, кто-то решил за них всех. С севера послышался мощный взрыв. Путники молча переглянулись и двинулись в направлении облака пыли на горизонте.

Через пару часов Бола, обладающая из этой компании самым острым зрением воскликнула:

– Лара, смотри, это ведь… как ты их называла? Ракеты!

Лара прищурилась и сказала:

– Да, и похоже, что это ракеты с родины оборотней. Приехали, значит, по обещанию и станцию взорвали. И должны всех оборотней вывезти на другую планету.

– Не прошло и шести лет, – пробормотала с досадой Бола.

– Для межпланетных полётов это очень оперативно.

– Как же так? – заволновался Хорр. – А если я не хочу?

– Не хочешь – отступи за границу этого государства, гоняться за каждым по всей планете они не будут. Только что ты будешь делать без своих?

– А ты думаешь, что это такая уж лафа – жить среди нарушителей закона и пихаться локтями в очереди на Перерождение? Наверняка вывезут всех на какую-нибудь пустую планету, где природные условия не в пример хуже, и мы будем обживаться, споря, кто виноват, и сетовать о краткости жизни. Как вы думаете, примут меня ваши правители в качестве кандидата в граждане? Я бы вам торговлю с северянами налаживал.

– Думаю, что да, – выпалила Бола, не дожидаясь, что скажут Туми и Лара.

– Тогда я буду ждать вас у хутора!

Оборотень, не заботясь о том, как будет выглядеть, вытянул две ложноножки, превратившись во что-то наподобие циркуля, и помчался в обратном направлении.

– Как можно было обещать, – возмутился Туми.

– Ты, конечно, учёный планетарного уровня и всё такое, а я простая уборщица, но ещё я главная разведчица страны, и моя рекомендация кое-что значит.

– Да что вы так носитесь с этим прохиндеем?

– Туми, нет человека более близкого для тебя, чем Паса. Сколько лет вы были вместе, сколько она за это время пакостей сделала, но ты продолжаешь ждать от неё правильных поступков, так и не предугадав ни одного её решения. А от нашего коммивояжёра Хорра, с которым ты путём ни разу не говорил, ждёшь только пакостей. Ты ксенофоб, Туми.

Водяной взвился от возмущения. А она продолжала:

– Да, ты его оцениваешь по его внешности. Иной – значит враждебный. И его не жалко. Ты отказывался нас с Ларой брать в опасный путь, потому что мы гуманоиды, нас жалко, но настаивал на том, чтобы тебя перенёс по этому опасному пути дракон, его тебе не жалко. А меня самый крупный дракон государства Хао в детстве мамой звал вслед за моим старшим сыном. Все старшие драконы, которых я растила в старом замке, для меня мальчики и девочки. И этот, как ты говоришь, прохиндей такой же славный мальчик, – тепло улыбнулась Бола.

– … и девочка, – закончила Лара.

– Думаешь, девочка?

– И то, и другое.

– Смеёшься?

– Да нет, насколько я знаю биологию, он двуполый. У нас на Земле есть похожие организмы, только мелкие и неразумные.

– А я-то, признаться, хотела, но не успела предложить ему позвать с собой девчонку.

– Ну, точно ты в родстве с драконами, вылитая Родоначальница Та с её сводничеством!

Не таясь и со смехом они подъехали к большущей воронке, оставшейся от взрыва станции Перерождения. И первым, кого они встретили, был капитан того самого корабля, что несколько лет назад провалился на планету осьминогов. Впрочем, при их способе обмена информацией и взаимопроникновении в мозги все прибывшие были в курсе приключений тюремного космического корабля и Лару знали в лицо, так же, как и дракона Хао, которого мечтали увидеть.

Этот капитан рассказал, что решение о снятии с Харуды статуса Жилища отверженных принято, и они прилетели, чтобы уничтожить незаконную станцию и вывезти с планеты осуждённых. Действуя специальными излучателями, они собрали их, но, к сожалению, шестеро успели улететь на дирижабле в Северную конфедерацию.

– И ещё один, как я понимаю, ваш друг, ушёл пешком, – добавил он.

«Ох, прочитал в мозгах, забыла я Болу предупредить, чтобы замкнулась на контур», – подумала Лара.

А Тапи отказался уходить отсюда. Он что-то невнятно твердил об интересной технической задаче, которую собирается решать. Отец никак не мог добиться, в чём эта задача состоит, пока Лара его не просветила:

– Эти сбежавшие на дирижабле перед отлётом обещали ему Перерождение за участие в восстановлении их станции. Мне мой земляк никчёмный этим похвастался. Он у них холуем служил, но ему тоже запасные жизни обещаны. Придурок!

– Но это глупо! У нас абсолютно разные организмы, мы органической пищей энергию восполняем, а они эмоциями питаются. И в какое горло ты будешь эмоции потреблять, которые они для Перерождения накапливают?

– Я решаю эту проблему!

Отец и сын продолжали препираться, а Бола повернулась к Ларе и спросила:

– Ваши учёные такие же непробиваемые?

– Увы, ни с одним не знакома.

– А как же дама, с которой Туми в твоём мире познакомился и теперь переписывается?

– Ни капли не учёная. Высшее образование, но самое несерьёзное, библиотечное. У них общий интерес – философия. Единение душ, так сказать. Чисто духовная близость, физиология у нас с вами абсолютно разная.

– А почему о нашем мире ты никому не сказала?

– Я на Харуду ребёнком впервые попала, и бабушка моя посоветовала никому о ней не говорить, а то ненормальной сочтут. С возрастом убедилась, что права она. Каждый раз, когда встречаются представители разных цивилизаций, возникает глубокое непонимание, и в результате плохо всем. Ну не верю я в бесконфликтные контакты!

В Северное полярной области всё проходило не так, как в Южной. Бола удивлялась инертности северян, вспоминая, как единодушно у южан была воспринята победа над оборотнями: после взрыва станции все вывалили на улицы, и немногочисленных коллаборационистов скрутили в первые минуты. А северяне ходили с сонными лицами и избегали не то что взять власть в свои руки, но даже что-нибудь высказать в адрес старой власти. Небольшое оживление вызвал только рассказ о хуторянине. Слишком много оказалось тех, кто прошёл через его руки, и собралась большая группа желающих с ним поквитаться. Только вот Тапи не вызвался с ними пойти. Рвался Туми, но охотники взять его с собой не захотели: староват, задерживать остальных будет. Заверили, что ни один волос с головы пленной женщины не упадёт, обещали передать привет от бывшего мужа и пожелание счастливого пути, а также сообщение от сына, что он пока занят, но позже с ней непременно свяжется.

– Достойный сын достойной матери, – шепнула Ларе с раздражением Бола.

– Не понимаю, почему его так зацепило это Перерождение, – сказал Туми, понявший, что женщины говорят о Тапи.

– Мне кажется, это изобретение оборотням во вред пошло, – ответила ему Лара. – Вот сколько я ещё проживу? По статистике ещё столько же. Ну, чуть больше, чуть меньше. Это же чёрт знает как много! Ещё двадцать с небольшим лет буду зарплату начислять, инвентаризацию проводить, отчёты готовить. Потом на пенсии буду внуков на секции водить, с соседками лясы точить. А у оборотней одна жизнь сто сорок лет. Сто лет зарплату начислять? Или восемьдесят на скамейке у подъезда молодежь ругать? А если мне три таких жизни дать? У Славочки моего внуки появятся, правнуки, пра-пра… столько народа ни в памяти, ни в сердце не уместятся! Мы, конечно, общались с худшими представителями этого рода, преступниками. Но путь их на преступную стезю прослеживается таким: это надоело, то сразу не понравилось, хочет накуролесить, потом всё зачеркнуть, а дальше уже поступать как положено. Написал грязно историю жизни, а потом начисто переписал, если полиция не остановила. Сын твой будет трудиться над задачей утроить свою жизнь в надежде, что первая жизнь – только черновик. А в следующей он будет по-другому жить. А если с задачей не справится за всю его законную жизнь или справится, а воспользоваться подельники не дадут? Один черновик останется, жизни набело не будет.

– Слушай, а может, у них в новой жизни всё новое, раз сам обновился? Новая семья, новая работа, новое место жительства? Весь черновик в прошлом оставляют, – предположила Бола.

На следующий день один из тех, кто вернулся с хутора после разборок с торговцем живым товаром сказал, что пленниц там оказалось две. Одна, дама надменная и скандальная, не поверила, что Тапи остался здесь по доброй воле, и пришла сюда с ними. А вторая, очень похожая на его покойную соседку, просила передать своей подруге Боле, что будет пробираться на юг самостоятельно и надеется на встречу с ней на линии перехода. Первой была Паса, её они уже видели, о второй Лара шепнула недоумевающей Боле:

– Это наш проказник Хорр, они обычно облик у собеседника из памяти вычитывают.

Ларе безумно не хотелось идти по болотам, да ещё опять натягивать на голову эту маску, да ещё предстояло решить вопрос, как быть с чипами. И хорошо, когда собеседник считывают твои мысли! Знакомый капитан предложил:

– Мы вас мигом доставим на то место, где впервые встретились. Только немножечко подальше, чтобы в иной мир не провалиться.

– А давайте тогда уж в нашу полярную область!

Столько сил и времени потеряно, а получается, что напрасно! Об этом Бола с раздражением говорила Шуши, когда они провожали Лару. Но он похлопал её по плечу, напомнив, что зато теперь они знают о положении дел в северном полушарии, навсегда покончили с историей о станциях Перерождения и даже собираются принять одного её знакомого оборотня в число граждан. Даи Туми, хотя и не смог зазвать к себе сына, но, по крайней мере, узнал, что он жив и здоров.

А Лара с чувством непонятной вины вспоминала свой разговор с инопланетянином, похожим на плюшевого медвежонка. Они просто столкнулись на улице, и Лара вдруг поняла, как он одинок. Каково ему тут столько лет? Пусть соседи привыкли к его внешнему виду, он говорит на языке водяных, на заводе его ценят как прекрасного специалиста, но всё равно он среди чужих. И Лара, уже разминувшись с ним, развернулась и быстрым шагом догнала, окликнула и спросила его об этом. Он только вздохнул и повторил свой вопрос о том, как протекает время в её мире в её отсутствие, а Лара снова подтвердила, что неизменно возвращается в то же мгновение, в которое перемещалась на Харуду. Но, может, он уже достаточно изменился за эти годы, и преследователи его не узнают? Он снова вздохнул и покачал головой. И Лара во внезапном порыве обещала ему, что через пару месяцев вернётся и поговорит с ним о его мире, а может, попробует переместиться туда и разобраться с его проблемами. И хотя оба они понимали, что разбираться надо не с его проблемами, а с парадоксами времени, ведь независимо от перемещений Лары он-то вернётся в тот миг, в который переместился на Харуду, в глазах инопланетянина Лара прочитала робкую надежду. И понимала, что вынуждена будет её оправдать.

То ли от усталости после изнурительного путешествия, то ли от сознания незавершённости дел на Харуде, но, когда она уцепилась за столбик, ей показалось, что он покачнулся под её весом. Но нет, он твёрдо стоял у железнодорожной колеи, а со стороны вокзала доносился приглушённый расстоянием голос диспетчера, сообщавшего о задержке поезда из Адлера.

***

Лара просто вышла к мусорным контейнерам. Время к вечеру, но погода неважная, поэтому людей у гаражей не наблюдалось. И вдруг какой-то звук посторонний. Она остановилась, прислушалась, подала назад. Навстречу ей из щели между гаражами вышла Клавдия Васильевна.

– Что с вами?

– Лара… они засыпали щебёнкой…

– Что?!

– Столбика нет.

– Пойдёмте.

Да, гора щебня видна даже с откоса. Лара приобняла Клавдию Васильевну:

– Не надо дальше идти. Откопать мы его не сможем. Но это такая вещь… на ней должна быть защита. Это же не люди здесь точку перехода наметили, а другая цивилизация. Я ведь первый переход в другом месте совершила. Это было где-то здесь, под обрывом. А через полтора года натолкнулась на этот столбик на нынешнем его месте. Может быть, он по каким-то специальным законам сам перемещается. А может, щебёнку уберут, и у нас снова будет переход на Харуду. А сегодня Туми придёт с той стороны, и в момент перехода щебень со столбика посыплется. Он поймёт, он придёт в следующий раз.

На самом деле она так не думала, ей просто нужно было уберечь Клавдию Васильевну от отчаяния. Нет, не РЖД эту связь прервала. Столбик качнулся при последнем переходе. Наверное, это был знак. Скорее всего, тот, кто установил на Харуде линию перехода, чего-то ждал от неё, а она бездарно завалила свою миссию. Может быть, на её переход расходовалась энергия, а Лара порой ныряла на Харуду просто для того, чтобы поваляться на песочке. Как ей будет не хватать этого мира! И если связь с ним не восстановится, её до последних дней будет мучить вина перед инопланетянином, похожим на игрушечного плюшевого медведя, которому она дала надежду на возвращение домой и не вернулась.

А может, это ещё не конец истории?

Оглавление

Спасение чемпиона

Чужие эмоции

Неземная любовь

Война за наследника

Нормально живём!

Черновик жизни