МЫ НЕ СПИМ! [Оксана Сергеевна Царькова] (fb2) читать онлайн

– Саш! С-а-а-ш! Ты спишь?

– Я сплю!

– Ты не спишь. И я не сплю. Мы не спим.

Вот ведь, какой приставучий. Как репей. Малёк-Валёк. Отворачиваюсь к стене, натягиваю простыню на голову. Простыня пахнет летом. А стена пахнет краской.

– Спи, малёк. Я сплю.

– Саш. Я же вижу – не спишь. Кто днём спит? Ну не понимаю я всех таких. Как можно днём летом спать? Сончас понапридумывали и над людьми опыты ставят! Я уже взрослый! Мне целых восемь лет. А они – спи. Сами спи…

День летний, жаркий, тягучий. Звенит в ухе этот день. Комаром звенит, звонком от велика, звенит пружиной кроватной. Это Валёк. Ворочается, заставляя кровать старую под ним тихонько позванивать. Ворочает не только себя Валёк, но и мысли в моей голове. Я эти мысли успокоил, уложил. А он опять своё – Саш!

Я двенадцать лет Саша! И кто этот сборный отряд собрал? В нём и мальки как Валёк и старшие как Вася-дылда, оглобля два метра ростом и четырнадцати лет отроду. Летний лагерь наш «Орлёнок» на это лето стал спортивным. Мы юные спортсмены со всех школ района. Самые лучшие. Все тут самые лучшие и сборный отряд.

В сборный отряд попали те, кто не на призовых местах, а так – четвёртые-десятые. Корпус, у них в лагере, видите ли, один оставался незанятый. Вот и собрали нас таких – всяких. И девчата в нашем сборном отряде есть, только их мало. Всего одна палата. Зато все занозы такие. Особенно, эта. Глазищи жёлтые – как у тигры. Зубы острые и язык как бритва. «Сашка – футбольная промокашка. Как ни пнёт – промашка!». Кричалку-обидку про меня придумала. Фря!

Команду она девчачью футбольную собирает. Капитан – юбка. А у самой – сандалии разные. Один синий левый, а второй красный левый и на правую ногу надет. Бомбардирша. Светка – в … руке ветка!

Это она всё мои мысли баламутит-мутит. Это из-за неё я сейчас на кровати лежу и на Валька почём зря злюсь.

Голова гудит, коленка болит. Крапивой обжалился – зудят, чешутся пальцы и точки белые вон. Где хватил рукой эту злюку-крапиву, чтоб другую злюку Светку проучить. А она только пятками сверкнула. Быстро бегает. Не догнать. И уже за дальней беседкой орать обидки свои стала. Чтоб все в лагере услышали. Что промазал я. По воротам пустым не попал. Коленку содрал и головой приложился об землю. Так, что будь здоров.

Луч солнца в стенку стукнулся, рассыпался на искры. Золотые точки. Как точки-чёртики золотистые скачут в глазах Светкиных тигриных. Когда я сквозь ресницы смотрю на неё. Тайком искоса. Чтоб только мне одному было видно эти злинки-смешинки.

Злится Светка, фыркает. Фырчит-бурчит, когда сандалии свои непослушные к ногам приноравливает. Эти сандалии у неё тоже как она – с характером. Правые развалились от бесконечных пинков по мячику, а левые пока не сдаются – из сил последних держатся, вредничают. Лямками путают, дырками задирают пальцы её. Пальцы Светкины не такие ловкие как ноги. Заусеницы, цыпки-царапки на них. В лазарете нашем уж всю зелёнку на руки эти извели.

Слезинка по носу моему катится. Солёная, жаркая. Чертит полоску жгучую. В рот попала, щиплет. Это губа рассаднилась. Как зуб ещё не выбил. Когда головой падал – всю щёку разодрал правую.

Не хочу, чтоб Валёк слезы мои видел. Они душные, не понятные мне. То ли от боли зудящей, то ли от тихой радости, что Светка есть. Такая…

Натянул простынку ещё глубже на голову. Остынь, остывай голова! Никто не должен щёки твои красные видеть.

– Спи, малёк. Я сплю.

***

А так было здорово в начале. Это я сейчас уж приврал, что не рад отряду сборному. Рад! Прыгал по коридору, скакал. Когда в школе объявили, что добор в «Орлёнок» идёт и нас футболистов, что «почётное» шестое место в районе заняли, туда возьмут. Не всех, конечно, а только троих. Но я – то капитан. Меня взяли. И Витьку-вратаря и Ивана. Нас же все в школе знают – три мушкетёра. Мы и команду школьную по футболу созвали.

Отец, когда чемодан собирал мне, почему-то хмурился всё. И на дверь входную нашу поглядывал. Будто ждал чего-то. Ну, а мне невдомёк – что за думка-тревога, я колесом ещё прошёлся – так радостно на душе. Целый месяц футбола. И с друзьями моими Витькой и Ванькой. Вместе.

Машина от нашей школы в лагерь уходила. Мы в кузове с чемоданами пристроились. Ванька мяч взял. Он у нас аккуратист, ну просто страшный. Мячик у него всегда чистый, даже блестит. И сам Ванька блестит. У него очки такие смешные круглые на дужках-пружинках. Когда он в футбол играет – он снимает их и всё защуривается. Я хохочу – говорю всегда: «Ты, Ваня, так и загоришь на лицо в складочку. Будешь как индеец коричневый – с белыми полосками!».

А Витька у нас самый весёлый. Он белый и пушистый, как одуванчик. Волосы чуть отрастут, сразу распушаются вокруг его головы и выгорают добела под первыми лучиками весеннего солнышка. Брови и ресницы тоже напрочь выгорают. И остаются на конопатом Витькином лице только два голубых глаза и рыжие веснушки, разбросанные щедро по лбу, носу, щекам и даже по ушам. Шея у Витьки тощая и длинная. Сейчас как раз солнышко за его затылком светит. В такт ухабам и кочкам качается на ножке светящийся одуванчик Витя. И улыбается Витя светло и радостно – во весь рот от уха до уха.

В лагерь приехали. Ах! Красота вокруг. Раньше мы только в заводской «Заре» бывали. Там домики – старые развалины, а в «Орлёнке» все корпуса новые, только построенные. Поэтому и краской пахнет отовсюду. Кажется, зазеваешься на жаре солнышке-припёке, да так и прилипнешь к стене или к скамейке.

Ребята в нашем сборном отряде такие все разные. По палатам побежали разом, толкаются. А Вася-дылда ка-а-к пихнёт со всей дури мальца в спину, а тот летит вдоль коридора, как пёрышко. Глядим мы на него, и, кажется, что никогда он на пол не упадёт, так и будет – как планер всегда парить.

Но нет, упал малец, здорово брякнулся. И ни звука. Просто лежит и не двигается. Личико маленькое белое. Глаза зажмурены, ни слезиночки. Застыл в боли своей. Я побежал к нему, поднял как пушинку, на ноги поставил и трясу, трясу за плечики острые. Испугался я. Вот честное слово, испугался.

А малёк глазки-бусинки черным-чёрные открыл свои и на меня таращится. А я ж трясу всё его и сам трясусь. И он понял меня, понял мой страх за него. Без слов всяких понял.

– Я живой, живой я. Не боюсь я никого, – малёк жарко зашептал мне. – Хватит, не надо трясти. Саня, отпусти.

От того, что он имя моё запомнил и сказал, вдруг, стало и мне легче. Отпустил малька. Отошел. Вася-дылда затрясся в хохоте глупом, загугукал противно.

– Сашка-промокашка, соплевытирашка. Нюни подбери, и салагам подотри. Гы!

Тут уж и мушкетёры мои подоспели. Встали мы перед хулиганом втроём плечом к плечу, а малёк сзади – вроде как за стенкой вратарь. Вася-дылда и приумолк. Понял, что против друзей моих ему силёнок не хватит. А видно же было, как он хочет мне побольней врезать, чтоб все в отряде знали, что он тут главный-заводила. Постояли мы так друг против друга, побуровили глазами, да и разошлись молчком в разные палаты.

А малец этот за нами увязался, хоть и в отряде были другие маленькие ребята как он. Ну а нам что. Сразу видно – хоть и малыш, а правильный пацан. Кремень. Таких как он – можно спокойно в команду брать, не подведёт. Мы ж думали, что он тоже – футболист, а оказалось, что вот этот шпингалет-шкет в боксёрскую секцию ходит. Вот так.

Он на соревнованиях в районе последнее место занял, но грамоту от судей получил. Потому как соперник его был больше и опытней, а Валёк (Валентином он нам строго-настрого запретил нам себя называть) даже с расквашенным носом и подбитым глазом все раунды продержался, а в конце умудрился соперника хорошенько в ухо двинуть.

Мы когда эту его историю слушали – так хохотали. Особенно Витька. У него фантазия ого-го какая! Он даже целую сценку нам разыграл в лицах – про Валька и его легендарный и единственный бой за последнее место. Валька и сам с нами реготал и ногами дрыгал от удовольствия. Так Витька шкодно его соперника с пробитым ухом изображал.

Так и стали мы по лагерю вчетвером ходить. Валёк при нас мушкетёрах вроде д'Артаньян, он тоже самый младший из них был. А как малёк в нашу футбольную команду просился! Мы все к его тренеру по боксу ходили, упрашивали отпустить его, а он – ни в какую. Говорит, что у Валька к боксу талант особый. Злость спортивная и стойкость к ударам – необыкновенные. Вот только надо волю к победе в Вальке воспитать. Потому как он и удары терпит и реакция и скорость у него отличные, а вот побить-победить соперника он как будто боится, что ли, осторожничает. Но, раз уж он в руки Гургена Борисовича попал – не отвертится. Будет чемпионом. А слово у Гургена Борисовича твёрдое, как и его кулак. И кулак этот почти пудовый он нам перед носом потряс для пущей уверенности, чтоб мы в его тренерском таланте насчёт малька не сомневались.

Что ж, ушла ни с чем наша футбольная делегация. А Валёк не сдался. Хоть и сильно его на своих тренировках Гурген Борисович изводил-изнемогал, а он умудрялся вечером ещё с нами мячик погонять. Но в команду мы его взять не могли, потому как мы Гургену Борисовичу честное слово дали, что не сманим Валька, не собьём его с боксёрского чемпионского пути.

***

А вот Светка-бомбардирша как-то чудом смогла всех тренеров, что с девчатами из её команды занимались, убедить-уговорить отпустить их к ней в футбольную секцию. Все девочки-футболистки были очень разные. Кто из лёгкой атлетики, те понятно, бегают и прыгают, будь здоров. А половина то команды вообще – из шахматного клуба. Как уж Светка в шахматистках углядела талант к футболу? Но факт у нас налицо. Первая девчачья команда спортлагеря «Орлёнок» набрана. И Светка у них не только за капитана, а ещё и за тренера. О как! Я сам видел эти тренировки. Стоял возле ворот и смотрел. Очень ловко она умеет с девчатами управляться – талант.

А девочки наши так загорелись турнир лагеря по футболу выиграть. Ох! Они все стали из-за этого желания на Светку походить. Такие же взлохмаченные и всклокоченные, коленки-локти исцарапаны, глаза блестят лихорадочно. Вера в победу у всех непреклонная.

Хотя, нет. Есть одна девочка. Она не такая как все остальные, нет в ней футбольной Светкиной безуминки. Сонечка десятое место по шахматам среди девочек района заняла и поэтому попала в наш сборный отряд. Маленькая, кругленькая как камушек-окатышек. Косички заплетены в две тугие кралечки. Что бы ни случилось – дождь, пыль, ветер – у Сонечки на голове присутствуют два аккуратных бантика, на которых эти самые кралечки-косички по бокам над ушками привязаны.

Удивительная Сонечкина особенность – она очень тихая и малозаметная девочка. А играет в нападении. Я сам не раз видел. В пылу футбольного боя, когда все носятся-мечутся, орут друг на друга… В самой ключевой и значимой точке на поле тихо и незаметно для противника возникает Сонечка и подкатывается к мячу. И так же незаметно уводит мяч прямо из-под носа соперника. Передача на Светку – гол!!!

Вот ну как она так? Не понятно. А Светка так и светится от счастья. Какой она клад открыла. Никто не мог в этой крошке-кругляшке увидеть талант к нападению, а она смогла. Я догадываюсь, что Сонечка – уникальный стратег. Она в футбол играет, как в шахматы. Всё просчитывает и предвидит. Никогда головы не теряет. Пас и гол. Шах и мат!

Одна у Сонечки слабость есть. Кошки. Любые. Старые и больные коты, котята слепые, злые царапули и кусаки, ласковые мурлыки. Все они – главная забота у девочки. В лагере нашем, как оказалось, этих кошек тьма-тьмущая. Каждый день можно увидеть в кустах два скачущих Сонечкиных бантика. Это она опять спасает очередную Мурку или Пиратика. Бинтует им раненые лапки, смазывает зелёнкой порванные уши, ставит шины на сломанные хвосты. Лагерные коты, все в старых шрамах, хромые и в репьях, которые никогда детей близко к себе не подпускают – становятся в её ручках мягкими и податливыми. Это тайна Сонечкина. Она готова часами напролёт с ними мурлыкать, кормить, нянчить.

Валёк очень зауважал Сонечку и стал её личным рыцарем-телохранителем после одного случая. Так вышло, что Вася-дылда всё время искал самого слабого и беззащитного в нашем отряде, чтобы через издёвки над ним в авторитеты выбиться. И в кустах возле столовки наткнулся на Сонечку с очередным спасённым котом на руках. У кота был выдран огромный клок шерсти из бока, подбит глаз. Видимо, сражение с лагерными собаками он проиграл. Сонечка подобрала его, помыла, перевязала. И он блаженно мурчал у неё на руках с огромным куском котлеты в животе.

Вася-дылда подскочил к Сонечке, схватил кота за хвост и дёрнул вверх. И с диким гоготом начал размахивать над головой, как лассо, истошно орущим котом. Девочка не стала просить и умолять хулигана, не стала реветь или убегать, чтобы пожаловаться. Она разбежалась, и молча, боднула недоросля в живот головой. Вася от такой неожиданности упал на свой тощий зад и выпустил кота. Кот взлетел на дерево за одну секунду и затерялся в листве, но пролетая над Васей, успел исцарапать его голову и теперь на Васином лбу красовались длинные алые борозды.

Невероятный вой сотряс округу. Как бык на тореадора, Вася ринулся на Сонечку, желая если не закопать её живьём, то уж отдубасить от души. И… Получил апперкот от Валька.

Впервые в жизни Валёк сам первым ударил человека. До этого, он всегда ждал, когда соперник на ринге ударит его. Гурген Борисович бесконечно ругался с ним, говорил, что победитель никогда не ждёт удара, а атакует первым. Но воля к победе упорно не вырастала из Валька, никак. Он только оборонялся. И вот, здесь возле столовой, среди кустов сирени, под радостные вопли кота и под завывания упавшего навзничь на землю Васи-дылды – родился Валёк-победитель!

Сонечка, всё так же молча, перешагнула через поверженного и отомщённого врага, благодарно взглянула на своего спасителя и они, не сговариваясь, вместе с Вальком пошли вниз по аллее. Благородный рыцарь и его дама.

***

Поле футбольное в «Орлёнке» за околицей лагеря находится. Ну как поле. Поляна большая и ровная, вокруг неё лавочки наколочены и ограждение из хлипких досок. Доски эти сломаны в нескольких местах вероломными коровами из соседнего села. Бурёнки вечножующие-ненасытные, круторогие и крутобокие, словно трактора бороздят наше поле несчастное. Побродят по нему и оставляют за собой рытвины и большие лепёхи навозные. Малёк перед тренировкой бегает с лопатой и ловко так эти лепёхи за забор бросает, а Ваня с Витей рытвины заравнивают старательно.

Уж так всем нам надоело с коровьим бесчинством бороться, что пошли мы с ребятами из команды к завхозу лагерному – Парамонову и стали просить материал для починки забора.

Парамонов тот ещё жук. У него и гвоздика кривого не выпросишь. Да и не стал он с нами разговаривать. Отправил куда подальше, да ещё и дулю скрутил знатную, ну чтоб у нас сомнений вообще никаких не было насчёт досок. Не даст! Вот если тренер наш придёт и с уважением попросит, то тогда, может, и будет нам забор, а, может, и нет, не решил он ещё.

Тренер футбольный Осип Калинович у нас очень серьёзный мужчина. Он родом с Украины. Ходит по лагерю в вышиванке и просторных штанах. Ну, чисто казак – не хватает только чуба и нагайки за голенищем сапога. А вот усы знатные у него имеются – могучие и висящие чуть ли не до плеч. Он на флоте служил, а потом комиссовали его по здоровью. Ох, и дюже смачные обороты он выбирает, когда тренировки ведёт. Вот скажет: «Санько, родной мой, ещё раз по мячу промажешь, я тебе клещеногому голени выдерну, в тисочках выправлю, та обратно и вверну. Якорь мне в корму».

Наше рвение забор вокруг футбольного поля чинить – Осип Калинович всецело одобрил, но к Парамонову идти наотрез отказался. И тоже объяснять ничего нам не стал. А только скрутил две дули, позаковыристей, чем у завхоза, и прибавил от себя кое что. Ну, если кратко так – Парамонов гад, и сволочь первостатейная и ни в жизни, не дождётся он мироед, что тренер наш унижаться перед ним будет. Точка.

Вышли мы на аллею, что на линейку лагерную ведёт, сели на лавочку, грустим, значит. И слышим из кустов голос: «Не грустите, хлопчики, будет вам забор знатный, или, ж я не Осип Калинович Заходько. Медузу мне в пузу».

Ох! Обрадовались мы, сорвались в кусты, а там… Витя наш стоит, а больше никого. Что за чудо?!

– Витька, а куда Осип Калинович делся? Мы ж только что слыхали, он отсюда говорил? Ты видал его?

– Та никого туточки ни было. Поблазнилось вам, хлопцы. Карась мне в глаз! – Голосом тренера Витя отвечает, да так, похоже, что мы снова заозирались вокруг, а вдруг, и правда Осип Калинович рядом где-то.

А Витя так над нами хохотал звонко и долго, что даже икать стал от этого. Очень его наши физиономии ошарашенные развеселили.

– Парни, слушайте – у меня план есть, как нам Парамонова провести и материалы раздобыть, – хитрющие вишнёвые Витины глаза сияли вместе с его веснушками на лице от предстоящего удовольствия, – надо только тренера выманить возле окон завхозовых пройтись и дело в шляпе!

***

Витин план мы исполнили как надо. Малёк уговорил тренера после обеда до столовой дойти, вроде как всем тренерам молоко повара раздавать должны. А в лагере все знают, что после обеда Парамонов у окна своего сидит, и чай из самовара дует, чашек по пять, да всё с конфетами. Фантик развернёт, откусит кусочек, глазки свои осоловевшие закатит, да громко так швыркает чаем, смакует.

Осип Калинович, проходя мимо Парамоновского окна, кивнул ему неохотно, да и ушёл быстро за угол. И, тут как тут, Ваня выбегает и кричит ему вслед.

– Тренер! А вот пока вы тут и завхоз тут, попросите досок и гвоздей нам на забор. Вы ж обещали.

А Витька из-за угла за Осипа Калиновича его голосом отвечает.

– Уважаемый завхоз Парамонов. Заколупались мы всей командой лепёхи коровьи с поля футбольного отгребать. Будь ласка, отсыпь парубкам, что там надо. А то ж я до директора лагеря дойду и пожалюсь ему на жмотство твоё. Ёрш мне в штаны!

Завхоз всполошился не на шутку, что тренер до директора пойти собрался. Даже чай пить бросил. Вывесился из окна всем пузом необъятным своим, башкой потной вертит, а не видит никого. Но, всё ж, решил ответить для верности.

– Осип Калинович, дорогой вы наш, не надо никуда ходить! Я ребяткам всё выдам на складе. Вот прямо завтра с утречка после линейки и выдам. – Залебезил, заелозил по подоконнику животиной завхоз.

– Ну и добре. – Витя за углом даже покхекал, как тренер. – Ваня, Витя! Хлопчики мои коханые, завтра пойдёте на склад и получите всё по списку, что я вам подписал. Лады? Мне в пробоину воды!

Витька выбежал из-за угла, помахивая рукой, как бы Осипу Калиновичу на прощанье.

– Всё сделаем, как надо, не беспокойтесь, тренер. Коровы поганые больше не будут топтать стадион наш. Обещаем.

Ваня подошёл к окну, в котором продолжал висеть Парамонов и протянул ему список, который, якобы, тренер утвердил. Завхоз, нехотя, взял бумагу, по привычке закрякал недовольно, но поздно отступать, раз обещал, надо выполнять, а с Осипом Калиновичем шутки плохи, это ему хорошо знакомо.

– А верёвки вам на что? – Заворчал на Ваню Парамонов. – Вы коров привязать за хвосты к скамейкам собрались? – Неумело пошутил он.

– Мы калитку особой системы смастерим, – важно отвечал Ваня, поправляя свои круглые очки, прямо как профессор, – чтобы сама захлопывалась накрепко. Для этого верёвка нужна, мы её на противовесы наладим.

Завхоз ещё для проформы повздыхал, да и махнул на нас рукой. Мол, делайте, что хотите!

***

Наутро закипела работа!

Хотя, у нас до тренировок час всего был, да и вечером, после игр, понемножку, но дня за четыре мы хотели с забором этим управиться. А ещё, я увидел, да никому не сказал, что Ваня с Витей куда-то убегают всё время. Скажутся, мол, молоток подклинить или ножик очинить. И нет их. А ребята так увлекаются работой, что не замечают этого.

Может, дня про четыре починки это я размечтался. На поверку оказалось, что Парамонов всё ж решил свою вредность нам показать в чистом её виде. Выдавал нам материал как свой собственный. То есть, со скрипом, с маетой и волокитой. То гвоздей не доложит, то пилу не даст, а доски выдаст. Но мы терпели, потому, как уж очень красивый забор у нас получался.

Всю эту неделю у нас ещё шло первенство лагеря по футболу. Корпусов в лагере восемь, а команд девять. Девятая – девчоночья Светкина. И вот, хоть убейте меня, никак я не пойму, но всё ж добрались девчонки упрямые эти до финальных игр. Чудом, но обыграли все младшие отряды. Вот и осталось в итоге всего четыре команды: первого и второго отряда – старшие уже взрослые ребята, наша – сборного отряда, где я капитан, ну и Светкины девицы. Куда ж без них. Этот финал открывался игрой за третье призовое место. Должны были играть моя команда и команда девочек. Как же я волновался, переживал. Словами тут так просто и не обскажешь! Светка, эта заноза, всю душу мне избередила-извела, и так мне не хотелось её огорчать победой над девчатами.

По-серьёзному, если подумать, то, ведь как оно получается – сражаться за победу с нашей командой, да и со старшими отрядами, тут одного девчоночьего энтузиазма и Светкиного мастерства маловато будет. Тут опыт большой надо и умение. Как ёмко и верно сказал Осип Калинович: «Девчата футболистки, конечно, играют как зверюги, но супротив моих архаровцев – у них кишка тонка. От кальмара мне пинка!»

А в конце недели уже и Осип Калинович с нами строил и остальные ребята. Светка, конечно, тоже постаралась – привела на помощь нам ватагу большую и девчат и парней. Даже пришлось им некоторым ждать, чтоб помощь оказать, молотков да пил на всех не хватало. Дружно взялись доски пилить да ограду колотить. Ещё и скамейки новые сладили, и старые починили. Песни весёлые пели, над Витиными шутками смеялись. Хорошо!

***

Вот так замечательно весело и дружно, как раз перед финальными играми по футболу, закончили мы строить наш новый «стадион». А потом все вместе побежали купаться на речушку нашу, что почти возле самого футбольного поля течёт, петляет среди полей, огибает село соседнее – там коса песчаная и отмель, и бежит себе дальше-дальше к морю синему. Нет у неё имени. Так и кличут – речка Безназванка.

Только в низинке, недалече, заводь есть тихая, как болотина. Она вся сплошь камышами да осотом заросла, а за заводью – полянка. Все в лагере эту полянку «Ведьминым лугом» зовут. Потому, что трава на ней сухая и жёлтая. Когда ветер дует, слышится, вроде «засушшшу, заворожжжу». Это так, страшилка для малышей. Чтобы не бегали за ограду лагерную одни, остерегались. Ещё, посерёдке Ведьмина луга, стоит «Чёртов коготь» – коряга сухая, чёрная и огромная в загогулину согнутая. Вокруг неё сухостой самый высокий, даже тренера нашего – великана двухметрового, в нём не видать.

Про Чёртов коготь тоже легенду сложили. Что жили-были в селе девушка и парень. Полюбили они друг дружку до смерти, а родители против свадьбы их были. Вот, в тёмную непроглядную ночь, убежали они из деревни, чтоб в городе пожениться, да там и остаться. Да только братовья той девушки увидали, что они к опушке побежали, да и снарядили погоню. Добежали влюблённые до Ведьмина луга, да запрятались в высокий сухостой. Братовья бегают вокруг, кличут их, а найти не могут. Водит их нечистый вокруг, путает. Сказал тогда старший брат: «Да и чёрт с вами убегайте, раз вас нечистый уберегает!». Задрожала земля, ходуном заходил Ведьмин луг, а посреди него вылез Чёртов коготь, да и погрозил братовьям. И голос они леденящий из-под земли услыхали: «Оттого я, нечистый их от вас уберегаю, что любовь у них чистая, вашим чёрным душам не понятная. Уходите мужики, подобру-поздорову, не то я сейчас когтем своим души ваши выдерну, да в пекло уволоку! А вы, кто любит любовью чистою, светлою, знайте – коготь мой завсегда любовь вашу убережёт от людей злых!». И сразу стало тихо, даже ветер замолк. Братовья с луга в страхе убежали, а влюблённые до зари под когтем защитным просидели, а потом ушли. Поженились потом в городе и детишек, много завели. Да жили они долго и счастливо и умерли в один день.

Такая вот история. А парочки, что в лагере нашем образуются, все к Чёртову когтю ходят, да любовь свою на чистоту проверяют, ну, если не забоятся, конечно. А бояться им есть чего – по легенде, если любовь ваша не чистая – коготь обоих таких, про любовь до гроба врущих, зацепит, да в преисподнюю заберёт.

***

Поплавали ребята наши все в речке, поплескались, выбежали на бережок, загорают.

Я подальше за мысок от всех заплыл, чтобы Ваня и Витя перестали меня фонтанчиками воды из-под тишка брызгать. Придумали забаву! Да и видел я, что Светка, вроде туда же пошла. Я из воды вышел, упал животом в песок, лежу. А Светка венок себе смастерила на голову из цветов полевых, надела венок уселась возле меня, на Чёртов коготь смотрит так пристально, травинку жуёт, задумалась. А потом, вдруг, ко мне повернулась и как сказанёт:

– Сашка! А ты веришь, что за нечистую любовь Чёртов коготь наказывает? Врут всё ребята, наверное, чтоб дураков попугать. Ты вот, не струсишь – пойдёшь под него любовь свою проверять?

А я покраснел, как рак, голос мой куда-то подевался, вниз в живот укатился. Лежу такой весь пылающий, и пошевельнуться не могу. Только гляжу, гляжу на прекрасную Светку, не отворачиваюсь. От ветра с речки цветы в венке её разлохматились, травинки из плетения выбились и упали на лоб, на глаза. Сквозь эти травинки Светка смотрит глазищами своими жёлтыми тигриными, не отводит от меня взгляд свой испытующий, прокалывает им меня насквозь.

– Не молчи, Саша. Скажи хоть что-нибудь. – Голос Светкин и злой и умоляющий, будто не она и она со мной говорит. – Я же вижу, что ты ни одной тренировки нашей девчачьей команды не пропустил. Я ж в те ворота, возле которых ты стоишь, уже с закрытыми глазами мяч закачу. Только для тебя играю так, что сам чёрт мне не брат! Чтоб ты понял, что нравишься… очень мне нравишься ты – Саша.

Вот так гол от Светки в мои ворота! Одно слово – бомбардирша. Сама взяла всё в свои руки. Ну, нет у неё околичностей – рубит сразу и с плеча. Я аж задохнулся от такого её напора.

Светка ещё посверлила меня, красного и молчаливого своими звериными глазищами, встала, решительно тряхнула своей гривой-растрёпой… Да и дёрнула меня за руку и поволокла за собой на Ведьмин луг под Чёртов коготь.

***

Иду я за Светкой, решительной и упорной, и улыбаюсь радостно и счастливо. Такого я ещё никогда не переживал. Вот так бы и шёл, шёл за ней всю свою жизнь! Шуршит сухая трава под нашими ногами, светит ослепительное летнее солнышко, приготовившееся к своему закатному прыжку, стрекочут свою бесконечную песенку зелёные кузнечики, свежий ветерок с речки всё никак не может охладить мои щёки пунцовые от несказанного такого удовольствия.

Завела меня любовь моя, Светка в высокие камышины-осотины прямёхонько под Чёртов коготь. Поставила напротив себя. Стоит и ждёт чего-то. Напряжённая, собранная, как перед ударом по мячу. Кажется, задень я её сейчас – зазвенит Светка как струна. Венок на голове совсем у неё растрепался. Рассыпались цветочки-травинки, упали на лицо. Глядит на меня счастье моё сквозь эти травинки, зовёт к себе, манит…

Привлёк я к себе её одной рукой, а второю отодвинул траву-мураву от губ родных любимых. Сухие эти губы – летние, потрескавшиеся от солнца и ветров, обкусанные от досады, солёные от слёз.

Вокруг шумит-шуршит высоченная трава сухостой, рыжая, как Светка, жёлтая, как глазищи её…

Я целую, целую губы твои, любимая… Я пью, пью счастье с губ твоих… Утону, утону я в глазах-омутах… Упаду, упаду в реку радости… Запах лета и солнца на плечах твоих… Заплутал ветерок в волосах твоих… Нет сейчас никого-ничего вокруг… Только ты и я и любовь навек…

***

Покатилось солнце на закат за Безназванку нашу. Озарило багрянцем весь Ведьмин луг. Мы стоим вдвоём под Чёртовым когтем. Чиста любовь наша, прекрасна. Мы взялись со Светкой за руки, и пошли обратно к речке. Молчим, всё уж там, под корягой сказано, горячо и правдиво. Как бывает только в первый раз, в первую нашу самую чистую любовь.

Жму я руку Светкину, всю исцарапанную и зелёнкой измазанную. Хочу сказать ей всё, что тревожит-жжёт меня.

– Светка! Ну не могу я против тебя играть в финале. Ну, нечестно это, неправильно. Мы ж обыграем вас под-чистую… а ты дорога мне очень. Не хочу я огорчать тебя.

Остановилась Светка. Поняла меня. Засмеялась звонко, но приветливо.

– Сашка! Это ж игра. Всего лишь игра. И мы ещё поглядим, кто кого обыграет. Мои девчата такие боевые. Не сдюжат хлопцы ваши от нашего напора. Не мечтай, Сашка-капитан, мы вам не поддадимся!

И… Вдруг, я услышал шорох за нашими спинами. Обернулся резко. Вижу – недалечко за камышами стоит Валёк-малёк. Весь бледный, трясущийся от злости. Глаза чёрные бусины прожигают нас со Светкой. Ох, ты! Это ж он услыхал Светкины последние слова, что, мол, я мечтаю, чтобы девчата поддались нам. Что договорились мы с ней, чтобы победа моей команде досталась. Валёк наш он же честный-пречестный. Никогда ни от кого лжи-неправды не потерпит. А тут! Его кумир Сашка-капитан через Светку-бомбардиршу матч договорной хочет устроить.

– Ты! Ты… Сашка! Ну и сволочь же ты! Надо играть всегда по-честному! Всегда.

Трясётся малёк, дрожит от досады на меня. Кулачки сжал, костяшки побелели. Беда!

Я оглянулся на Светку, а она уж дырка-свист. Убежала. Она-то подумала, что малёк увидал, как мы целуемся, вот и стыдно ей стало. И не слыхала она, что Валёк о футболе подумал, а не о нас с ней.

А Валёк всё не унимается, не слышит он слов моих, не понимает. А я, немтырь-бестолковый, никак объяснить ему не могу – что тут промеж нас со Светкой было. Я ж точно знаю – это только наше с ней, тайное. Оберегать любовь нашу от всех надо. Светка тоже так думает и мне – там, на Ведьмином лугу об этом строго-настрого наказала.

Что же это такое делается, люди добрые! Только сейчас, минутку назад, не было счастливее на свете никого, чем Сашка. И вот, тучи чёрные надо мной собираются. Друг мой во лжи меня упрекает, а любимая моя не хочет, чтоб все о нас с ней знали. Нету, нет слов таких, чтоб тоску мою высказать.

А малёк всё кричит, негодует всё. Тут не выдержал я, да и хлопнул его, чтоб приумолк. И не рассчитал свою силу. Так вдарил, что упал Валёк. Вроде бы и не так уж больно он получил. А только брызнули из глаз его бусинок слёзы злые-горькие.

– Фашист! Сашка, вот ты кто. – Начал он кричать мне, срывая голос, давясь слезами. – Предатель! Как отчим мой. Он тоже мамку бьёт и меня. Я и в бокс пошёл, чтобы никто не догадался – откуда синяки эти у меня, чтоб на тренировки все думали. А ещё, чтоб мамку защитить от ирода этого. Она жалеет его и терпит всё. Говорит, что раньше он был сильный и красивый и добрый. А когда его забрали, а потом отпустили – сломался он, сломали его наветами и допросами. Слабым стал, беспомощным и злым на свет весь белый за слабость свою. Поэтому, как выпьет, начинает себя терять и нас бить, вымещать злобу свою на тех, кто любит его. Это она так говорит. А я ненавижу его. И тебя ненавижу!

Убежал малёк, и померкло всё. Нет больше радости в мире этом для Сашки, не осталось…

***

Вернулся я в лагерь. А там – смех, веселье! Витя опять ребят смешит, рассказывая всем, как мы Парамонова с забором провели.

Видно, не было лица на мне, что друзья мои Витя и Ваня сразу кинулись ко мне и увели от всех в нашу палату. А я и им рассказать ничего не могу про нас со Светкой, не моя эта тайна. Ну, как смог, обсказал им про беду с Вальком. Да только, без правды, почему на самом деле так вышло, больно глупый рассказ получился. Но на, то они и друзья мои, чтоб без лишних слов меня понимать. Помолчали мы. А что тут скажешь? Надо как-то Валька убедить, что не со зла я его толкнул. Может, он успокоится, поразмыслит сам, что к чему. Ух! Тяжело это всё.

Уже отбой объявили, горн над лагерем продудел отходную, а Валька в кровати всё ещё не было. Заволновались мы с ребятами не на шутку. Малёк от обиды глупость мог, какую совершить. Есть у него горячность эта, да и мал ещё, по ночи невесть, где шастать.

– Ваня, Витя! Пойду я Валька поищу. Пока его взрослые не нашли, да из лагеря за такую вольность не выгнали. Вот, ума не приложу, куда он мог с реки побежать?

И тут мушкетёры мои, понимающе друг промеж другом закивали. Засуетились, вскочили оба разом.

– Сашка! Он же на плот наш побежал, сбежать, видно, уплыть от всех нас задумал. – Тараторит Витька, сбивается, со слова на слово перепрыгивает, волнуется.

– Он же маленький, утонуть может! – Вторит ему Ваня.

– Стойте, ребята, – я им говорю, – не понимаю я вас совсем. Убежать, утонуть. Ну, какой плот? Откуда здесь ему взяться?

–Эх! Сашка. – Витя хлопает меня по спине. – Совсем ничегошеньки ты со своей любовью не знаешь, не замечаешь. Потеряли мы тебя!

Что? Как они про нас прознали?! Мы ж никак… Мы ж никому…

– Да, ладно, Саня! – Ваня кладёт мне руку свою на плечо, треплет по-дружески. – Весь лагерь про вас со Светкой-бомбардиршей знает, только вы вдвоём ничего кроме друг дружки не видите. Мы с Витей и мешать вам не стали, раз всё так по-серьёзному у вас. Ты – целый день на её тренировках пропадаешь, а мы решили плот построить, как Том Сойер и Гек Финн.

– Ваня так ловко придумал, как нам материал для плота незаметно от всех получить. – Витя смотрит на друга своего с гордостью. – Он давно про мои таланты чужими голосами говорить ведает. Вот и задумали мы забор починить и плот сделать из остатков. И доброе дело всему лагерю и себе не в урон. И Валёк тоже с нами.

– Он знает, где плот стоит, туда и побежал. – Ваня уже одетый от двери говорит мне. – Мы его с Витей сами найдём. Далеко ему не уплыть. Плот к косе за селом прибьет, а с отмели его мальку не стащить. Мы живо, мы мигом!

– А ты, Саша с нами не ходи. – Советует мне Витька. – Мы сами попробуем Вальку объяснить, что запутался ты из-за любви своей и не мог ничего ему рассказать. Может, и поймёт он, да поостынет малость.

Убежали в ночь мушкетёры выручать своего д'Артаньяна.

***

Наутро проснулись мы все. Валёк, как Витя с Ваней думали, так и, оказалось, сидел на плоту на отмели у села и плакал. Они, как смогли, уговорили его на меня не злиться и в лагерь вернуться. Но, сначала, надо было плот обратно в потайное место отогнать.

Но, что-то не так стало промеж мной и Вальком. Не знаю. Может, и правду люди говорят – влюблённые как слепые на чужое горе иль радость становятся, только друг на дружке замыкаются. Не нашёл я опять никаких слов, чтоб правильно перед Вальком повиниться, всё мне казалось, что я чем-то ненароком любовь нашу со Светкой выдам-предам.

А потом всё как-то закрутилось, закружилось…

Предстоял нам матч за третье место с девочками играть. Весь лагерь собрался посмотреть эту игру на новом, отремонтированном нами стадионе. Осип Калинович одел самую свою красивую красную с белым вышиванку, да подпоясал её алым атласным поясом с кистями. Сапоги свои он так начистил, что все вокруг шутили, что нам и играть не придётся, девчонки сами сдадутся и сбегут от этого одуряющего запаха гуталинового.

Но Осип Калинович не обижался на зубоскалов, а лишь посмеивался со всеми в свои роскошные казачьи усищи.

Началась игра. Девочки сражались отчаянно и отважно. Они даже умудрились закатить гол в Витькины ворота. Но, наша команда, конечно, была их сильнее и техничнее.

А ещё, Вася-дылда всё ж дождался своего звёздного часа и отомстил за свой позор Сонечке. В самый разгар матча, когда счёт был один-один, а Сонечка, вдруг, неожиданно возникла перед Ваниным носом, как из-под земли и грозила отнять у него мяч. На трибунах все замерли и затихли. И… В этой тиши раздалось такое душераздирающее мяуканье, как будто прямо в эту минуту котяра прощается со всеми своими девятью жизнями разом!

Сонечка, встала, как вкопанная, а потом, резко развернулась и побежала с поля на крик – спасать несчастного кота от гибели неминучей. Светка бегает, кричит на девчат, что надо собраться, а они сбились в кучу, растерялись, ну Ваня и закатил им гол в пустые ворота.

Конечно, тут мы поняли, что это Вася-дылда кота раненого изображал. Все в лагере знали про его ненависть к Сонечке. Первым до него Валёк добрался. Да так ему припечатал, что Вася-дылда, который на самом заднем ряду сидел, улетел за ограждение, сверкая своими худыми длинными ходулями. Ребята вскочили со скамеек и дружно зааплодировали Вальку и захохотали-засвистели дубине стоеросовой, валявшейся в куче коровьих лепёх, которую Валька же и накидал за всю эту смену.

Сонечка счастливая и довольная вернулась на поле. Но, всё равно, девчата проиграли нам пять-один в этой игре. И не смотря на это, болельщики, после окончания матча так горячо их поздравляли, качали на руках, дарили цветы и подарки, как будто они выиграли этот турнир по футболу нашего лагеря «Орлёнок»!

После этой памятной игры начальник лагеря принёс свой фотоаппарат «ФЭД», сказал моей и Светкиной команде построиться и сфотографировал нас всех вместе для доски почёта. И Валёк с нами снялся и гордый Осип Калинович. Даже Парамонов пытался присоседиться, да только директор отогнал его, сказал, чтобы не примазывался к героям дня.

***

Вот и кончилась эта смена. Пора по домам. Грузовики за нами приехали рано утром, ещё только солнышко встало. Девчата уже погрузились в свою машину. У заднего борта сидит Светка. На голове у неё неизменный венок-растрёпа. Травинки привычно застилают тигриные-жёлтые глаза её. Я долго-долго смотрю в них, а они призывно смотрят на меня. И знаем мы с ней, что всё у нас будет, как надо. Что возвратимся мы в наш город, повстречаемся там, и пойдём вместе в кино и на танцы, поедим мороженого. Впереди нас ждёт только счастье! Грузовик с девочками глухо зарычал и уехал.

А мы всё никак в путь домой не тронемся. Потеряли где-то Валька, кличут-ищут, найти не могут. Я выскочил из кузова, крикнул ребятам, что сейчас найду и приведу его. Вдали, над речкой раздался чужой злобный шум, а потом земля вздрогнула, горестно вздохнула.

Бегом, Саша, бегом, скорее! Кричу я себе. Беда! Большая беда идёт! Найти, найти Валька дорогого, уберечь, спрятать, укрыть маленького!

Забегаю в палату, там он. Стоит малёк бледный, дрожит, а в руках ботинки.

– Саша! Я ботинки искал, запропастились они куда-то. Мамка заругает меня сильно за ботинки. Нашёл я их, Сашка, нашёл…

Земля застонала, загудела, прогнулась под нами, всё вокруг потемнело-почернело от ужасного неминучего горя. От гула страшного заложило уши. Обнимаю, оберегаю, Малька-Валька. Прижимаю к себе. Шепчу слова ласковые, добрые… Я здесь, я с тобой! Ничего нам не страшно вдвоём!

***

Темно вокруг. Темно, но не страшно.

– Саш! С-а-а-ш! Ты спишь?

– Я не сплю!

– Ты не спишь. И я не сплю. Мы не спим.

***

– Зелёное! Какое оно зелёное, большое, красивое! – Слышу я счастливый голос Валька. – Ух, ты! И трибуны новые, необычные и поле футбольное наше ровное… Что это? Саша?

И я вижу. Вижу всё с высоты птичьего полёта. Наше поле, наш «Орлёнок» и речку Безназванку и Ведьмин луг и Чёртов коготь… Вижу наше и уже не наше лето…

Вижу высокую блестящую стеллу, увенчанную красной звездой. Вижу на ней наше победное фото. Вижу на нём счастливых нас всех. И Валька и неразлучных Витю с Ваней и себя и Светку. Мою любимую Светку. Даже вижу счастливые искринки в тигриных глазах её.

Вижу надпись на стелле, размывается она от слёз непонятных в глазах моих.

«Этот памятник… к чемпионату мира по футболу в России в 2018 году… Здесь…В июне 1941 года… погибли юные спотрсмены-футболисты… Вечная вам память… Вечный вам покой…»

– Что это? Саша? – Голос Валька полон гордости, полон удивления. – Это что, это мы, это нам, это про нас? Мы что с тобой спим? И нам снится? Саш?

– Это мы, Валёк, это нам, это про нас! И мы не спим.

МЫ НЕ СПИМ!

***

Помните, друзья мои, помните, и ни о чём не забывайте! Они не спят. И мы не спим.

Август 2018 – июль 2019 город Екатеринбург.