Год Кота [Светлана Панина] (fb2) читать постранично, страница - 4

Хороший, Нильс, хороший…

– Его зовут Борис! Борька, я закрываю окно!

– Нет, Нильс, я знаю, тут написано! – она ткнула пальцем в ярлычок Борькиного ошейника.

Я тут же сложил два и два:

– Так это твои шуточки? Это ты записки пишешь? Знаешь что, оставь моего кота в покое, а если еще раз…

Но девчонка меня уже не слушала – шепнула что-то коту, посмотрела на меня странно и, смеясь, побежала куда-то… И я понял, что сделал только хуже. Что ж, раз вздумал играть во взрослого страшного дядьку, то нужно выдержать тон. И, выдрав из блокнота листок, я нацарапал записку, стараясь, чтобы она вышла одновременно и грозной и шутливой: «Вот что, сладкая моя. Твои игры мне порядком надоели. Увижу с котом еще раз – отшлепаю по розовой попке, не сомневайся! Терпение мое на исходе».

Ответа я не дождался. Борька появился еще раз, без записки. А потом и вовсе пропал. Я ждал его несколько недель, не закрывал окно. Борькины пустые миски сиротливо стояли возле холодильника, и когда они попадались на глаза, я чувствовал что-то очень смахивающее на тоску. Это странно, но за то время, что мы прожили вместе, я успел привыкнуть к Борьке, и теперь скучал.

И все же мы встретились. Спустя где-то месяц.

Во дворе во всю цвело лето. Было утро, но уже припекало. Я завтракал, сидя у открытого окна, и одновременно серфил в интернете. Возле подъезда кто-то переговаривался, и я бы не обратил внимание, если бы не услышал два имени, сочетание которых заставило сперва просто прислушаться, а потом и вовсе выглянуть в окно: Ника и Нильс.

Во дворе разговаривали две девушки, одна из них держала в руках коробку из-под сапог.

– Ты такая молодец, Ник! Я бы не смогла, наверное, колоть…

– Ты не видела, как у меня первый раз руки тряслись. Нильс еще смотрит так доверчиво… А тут я с этим шприцем… – Ника судорожно вздохнула, явно стараясь не расплакаться. – Но знаешь, Оль, я рада, что он, хоть и болел, совсем не мучился. Просто лежал и спал все время.

– А почему у нас то решила похоронить?

– Сама не знаю, Оль. Он же здесь вырос. Ну и та история еще, помнишь…

Я понял все мгновенно. Бывает такое состояние, вроде дежа вю: ты словно предугадываешь события. Я слушал и знал заранее, что будет дальше. А внутри все сжималось от тоски по Борьке. А потом я метнулся в спальню, чтобы натянуть свежую футболку и вытащить из шкафа небольшую складную лопату, с которой всегда ходил в походы и на рыбалку, и выскочил на улицу.

– Девушки, вы простите, но я тут случайно услышал, что вам яму нечем выкопать. Словом – вот, показывайте, где копать, – я чувствовал себя неловко, но непреодолимо захотелось быть с Борькой в такой момент. Да и выяснить уже все до конца.

– Ой, Ник, он же в твоей бывшей квартире живет. Ты же из девятнадцатой, да?

Я снова не удивился. Я вдруг так ясно понял, каким удивительным котом был Борис, что обыденная история с ним просто не могла приключится.

– Да, – через силу улыбнулся я. – Сочувствую вам, Ника. У меня тоже кот был, так что… понимаю…

Мы нашли место за домом, где я вырыл неглубокую яму. Когда Ника открыла коробку, чтобы попрощаться, я на миг зажмурился, почти веря, что, открыв глаза, увижу другого кота. Но в коробке лежал Борька. Совсем не такой, каким я его знал. Он был крупнее и при этом гораздо худее, но это точно был Борька, и на шее у него висел тот самый синий ошейник, который я купил ему два месяца назад. Старый, местами потертый, но точно мой. Я невольно потрогал его, и Оля, заметив мой жест, шепнула удивленно:

– Ты его сохранила? После всего, что было?

– Нильс его любил, – улыбнулась Ника, и я тоже невольно заулыбался. – Другие стаскивал, а этот носил.

– А что было? – невзначай поинтересовался я, стараясь, чтобы голос звучал равнодушно.

– Да на самом деле забавная история. Мы тогда здесь жили, – Ника махнула рукой, указывая на окна моей квартиры. – Кстати, ровно двенадцать лет назад, тоже год Кота был. Нильс тогда завел себе вторую семью. Мы всегда ему разрешали ходить на улицу. И вдруг он стал пропадать по несколько дней. Мы сперва не обратили внимания, весна была, мало ли, загулял. А потом он вдруг в ошейнике вернулся, в этом самом. Там еще ярлычок был для имени и адреса.

– Ага, – поддакнула Оля. – И Ника стала с новым хозяином переписываться.

Ника рассмеялась.

– Просто он Нильсу дал какое-то глупое имя. Я и возмутилась. А последнюю записку нашла мама. Уж не знаю, что там было, в записке, но скандал мне устроили страшный, а когда я показала остальные записки, родители и вовсе с катушек съехали. Мама ужасно испугалась! Решила, что за мной маньяк охотится. Нильса заперли дома, родители спешно поменяли квартиру, и мы переехали. Я ведь написала наш адрес…

Я слушал, поглаживая Борьку по голове. Очень хотелось возразить, сказать, что-то такое, от чего все невозможное вдруг стало бы простым и обыденным. Сказать хотя бы самому себе. Но подходящих слов не находилось.

Ночью я долго не мог уснуть. Ворочался, прокручивая в голове события минувших месяцев, снова и снова пытаясь найти какое-то