Избранные работы по истории культуры [Клайв Стейплз Льюис] (pdf) читать постранично, страница - 3

зрения, выходом за рамки нашей
ограниченной психологии, а никак не ее утверждением»2.
В другой работе он замечает, что в чтении мы ищем «пре­
умножения нашего существования»3.
В своей следующей книге, «Предисловии к "Потерян­
ному Раю"» (1942), Льюис идет еще дальше и, выходя за
пределы отдельной и частной авторской психологии, так
формулирует основную задачу чтения:
Я гораздо лучше представляю себе, как бы себя чувствовал я, раз­
деляя убеждения Лукреция, чем как чувствовал бы себя Лукреций,
если бы никогда их не держался. Возможный Лукреций во мне ин­
тересен мне больше, чем возможный К. С. Льюис в Лукреции. В честертоновских «Признаниях и опровержениях» есть совершенно
удивительное эссе под названием «Человек, наследник всех веков».
Наследник — тот, кто наследует, и «всякий человек, отрезанный от
будущего ... обделён самым несправедливым образом». Чтобы в пол­
ной мере ощутить, что значит быть человеком, нам следовало бы,
насколько это возможно, всегда вмещать в потенции, а при случае —
и в действительности, все типы чувствования и мышления, которые
миновало на своём пути человечество. Читая Гомера, мы должны,
насколько это в наших силах, быть предводителем ахейцев, читая
Мэлори — средневековым рыцарем, читая Джонсона — лондонцем
XVIII века. Только так мы сможем судить произведение «в дух соб­
ственный дух автора влагая»4.

Третья часть этого блестящего собрания — «Отброшен­
ный образ» (1964) — книга с долгой историей. Она нача­
ла свое существование в виде цикла лекций, читавшихся
в Оксфорде и Кембридже под названием «Пролегомены
1

The Personal Heresy: A Controversy (1939). Ch. I, p. 12.
Ibid., pp. 26-7.
3
С S. Lewis. An Experiment in Criticism (1961). Epilogue. P. 137.
4
Предисловие к «Потерянному Раю» / / Наст. изд. С. 535.
2

12

УОЛТЕР ХУПЕР

к изучению поэзии эпохи Возрождения» и «Пролегоме­
ны к средневековой литературе». Эти курсы Льюиса бы­
ли в числе наиболее популярных лекций, когда-либо чи­
тавшихся в этих университетах, и слышавшие их никогда
не могли этого забыть. В свои последние годы Льюис со­
брал под одной обложкой знания, накопленные за целую
жизнь преподавания студентам. И я снова процитирую
одного из них, Джона Лоулора:
Читая «Отброшенный образ», мы прикасаемся к тому, что Льюис
делает едва ли не лучше всех — способности в немногих словах по­
казать широчайшую перспективу. Без видимого усилия он ведет нас
за собой, демонстрируя доскональное знание каждого цитируемого
текста и с невероятной краткостью и ясностью пересказывая самые
масштабные и сложные идеи, казавшиеся до сих пор загадочными и
невнятными. Эта книга наилучшим образом осуществляет надежду
автора на рождение ученых исследований, которые не «заслоняли
бы собой от читателя литературу как таковую» *.

Как мы уже заметили, Льюис был убежден, что в лите­
ратуре мы должны искать «преумножения собственного
существования». В небольшой работе «Опыт критики»
(1961) он выступает с очень важным предостережением. По
его словам, есть два типа отношения к искусству: «исполь­
зование» и «восприятие». «Воспринимая произведение
искусства, — говорит он, — мы упражняем наши чувства,
воображение и прочие способности души в соответствии
с моделью, созданной художником»2. «Используя же его,
мы превращаем его в подспорье в нашей собственной де­
ятельности...» В этом случае искусство способно украсить
наше существование, расцветить его или временно облег­
чить, но неспособно его преумножить»3.
Но разве возможно преумножить чье-либо существова­
ние? Удивительное дело: ребенку, которому родители по­
дарили стол, чтобы он научился писать, в один прекрасный
день суждено было создать историко-литературные творе1

John Lawlor. Op. cit.
An Experiment in Criticism. Gh. IX, p. 88.
3
Ibid.

2

ПРЕДИСЛОВИЕ

13

ния, от которых невозможно оторваться. В заключении
«Опыта критики» Льюис пишет:
Те из нас, кто всю свою жизнь был верным книгочеем, редко
вполне осознают невероятную широту нашего бытия, которой мы
обязаны прочитанным авторам. Мы понимаем это, общаясь с чуж­
дым чтения собеседником. Он может быть прекрасным человеком,
но его мир затхл и бледен. Мы не вынесли бы такой тесноты и ду­
хоты. Человек, привыкший довольствоваться только собой, а по­
тому в меньшей степени претендующий на звание личности, живет
в темнице. Мне недостаточно моих собственных глаз, и я стремлюсь
смотреть на мир глазами многих. Мне недостаточно реальности,
даже если смотреть на нее глазами большинства, я хочу видеть то,
что открыли в мире другие. Даже глаз всего человечества будет
мало. Мне очень жаль, что животные не способны писать книги.
Я так хотел бы узнать, например, каков мир, если взглянуть на него
глазами мыши или пчелы...
Литературные впечатления исцеляют рану нашей индивиду­
альности, не лишая нас ее преимуществ. Эту рану может исцелить
приобщение к эмоциям, владеющим массами, но от