Из жизни Раисы [Роза Моисеевна Старошкловская] (doc) читать постранично, страница - 2

чтобы прикрепить пояс, и вдруг... «Нет, это платье тебе не идёт, у тебя чёрные волосы!» Что же делать? Платье прилажено, крепко-накрепко пришито к самой кукле. А, что тут раздумывать! Раз! Раиса отрывает кукле голову с чёрными волосами и приставляет новую — с рыжими волосами из крашеной ваты.
Куклы у Раисы одевались очень модно — гораздо моднее, чем она сама, её сёстры и мама. Раиса подумывала о том, чтобы сшить себе платье, — восемь лет, уж пора бы! Но ведь нужен материал, лоскутами не обойдёшься, а новое шили только старшей сестре, а когда её платье переходило к Раисе, с ним уже нечего было делать.
«Хорошо, что лето в Астрахани длинное, — говорил отец, — дети долго бегают в ситцевых платьях и босиком, и овощи летом дешёвые...»
Отец был переплётчиком, зарабатывал немного, а детей — семь человек. Босые, в застиранных ситцевых платьях и рубашонках носились ребята по пыльным улицам, толклись на пристани, где вечно стоял густой запах рыбы и нефти, смотрели, как разгружаются баржи, шлёпали по дну пересыхающего летом канала, и до глубокой осени не надо было думать, во что их одевать. О том же, чем их накормить, отец думал всегда сам.
Раиса любила ходить с отцом на базар. Они приходили туда в поздние часы, чтобы купить всё, что нужно, подешевле. На базаре уже было тихо, сонно, покупателей мало, под ногами хрустели капустные листья, и было слышно, как жужжат мухи. Отец долго и обстоятельно рылся в кусках мяса, зачерствевших и тёмных по краям, и продавцы не мешали ему выбрать кусок получше, даже извинялись — заветрила говядинка, с утра лежит.
«Ничего, — говорил отец, — сварится, хорошо будет. Возьмём, Рая, вот этот кусочек».
И мясо на базаре уже «заветрило», и овощи «привяли», и рыба «уснула», но отец покупал всегда толково и дёшево. Весёлые шли они домой. Отец тащил корзину с продовольствием на всю неделю, Раиса несла селёдку и всю дорогу думала о том, как она увидит селёдку на столе, разделанную, с луком, с уксусом. Куски селёдки в сиянии подсолнечного масла так и стояли у неё перед глазами. Только много ли Раисе достанется? Ладно, зато сейчас она несёт селёдку и дышит вкусным запахом.
Отца уважали не только торговцы на базаре, но и лавочники. Когда у него не хватало до получки, ему давали в долг сахар, макароны, крупу. Знали, что отец честный, аккуратный: когда скажет, тогда и отдаст. Но торговцев он всё равно не любил. «Не обманешь — не продашь!» — вот что они говорят. А кого обманывают? Рабочих. А рабочие что? Много получают? А ведь они честно работают, никого не обманывают, — говорил отец, сидя в сумерках на завалинке у своего дома. — Не смотрите, что у рабочего руки грязные и одежда рваная. Зато душа у него чистая. Он сочувствие имеет к товарищу, потому что сам нуждается... Дать бы рабочим вдоволь хлеба и образования, установили бы они справедливость на земле».
Соседи слушали отца. Многие соглашались, другие качали головами — как же это без капиталистов, без полицейских? Не может этого быть.
Отца уважали, одобряли, но только на улице. Дома — нет. «Угодишь ты куда-нибудь за эти разговоры! — сердилась мать. — Что мы тогда будем делать? И так не хватает на жизнь».
Бывало, приготовит мать обед, разделит всем поровну, — смотри-ка, ведёт отец нищего с улицы, сажает его за стол. А если кто из детей недоволен, велит отдать свой кусок. Пусть почувствует, что такое настоящий голод. И дети чувствовали и в другой раз сами делили с бедняками свой обед. Мать просто из себя выходила: «Подумать только! У родных детей отнимает и чужому отдаёт!»
«Ничего, — говорил отец, — пусть привыкают. Всё равно наши дети будут тружениками, и на жирные куски им надеяться нечего».
Отец часто повторял: «Своих детей, всех до одного, сделаю рабочими, но такими, которые научатся грамоте и после рабочего дня будут читать, читать, чтобы всё узнать, и тогда они найдут правильный путь для уничтожения несправедливости на земле». Слова «справедливость», «правда» отец говорил радостным голосом, с поднятой головой, и Раисе казалось, что это светлые слова. А тёмные слова — «несправедливость», «обман» — он произносил грозно, опустив бороду и глядя из-под бровей.
Отец всегда боролся с несправедливостью и обманом. С лавочниками боролся, с заказчиками боролся... И детей своих учил не лгать, не обманывать. У двери на гвоздике висел ремешок для мальчиков.
«Кто пролил у меня клей?» — спрашивал отец. Если кто-нибудь из мальчиков смело подходил к нему и говорил: «Это я!» — отец не очень сердился. Если же все молчали, каждый получал ремешка.
Девочек отец не бил, зато мать раздавала им подзатыльники за дело и без дела.
Отец внимательно присматривался к тому, во что дети играют, он старался уловить, что каждого больше интересует. «Если человек будет заниматься тем, что его интересует, — рассуждал отец, — он лучше будет работать, больше принесёт пользы».
Одного из мальчиков отец отдал в обучение к часовщику, другого стал учить переплётному делу. А Раису куда же? Конечно, в швейную мастерскую. И вот Раисе исполнилось