Бежит к рассвету река [Олег Александрович Сабанов] (fb2) читать постранично, страница - 108

до попадания в безвыходную ситуацию.

– Вам, молодой человек, ещё рановато беспокоиться о таких вещах. Успеете одряхлеть, не переживайте! – тоненько захихикал он. – Можно ещё пожить вволю, посмотреть мир, узнать массу новых интересных людей.

– Мир со всеми интересными людьми находится в Боге – где же ему ещё быть? А Бог находится в каждом из нас, что здорово облегчает встречу с Ним. Совсем не обязательно рыскать по миру в поисках чудесных впечатлений, если самое невероятное приключение заключается в познании себя.

– Наверное, так и есть, – вздохнул бродяга, приглаживая копну слипшихся волос пятернёй, – но, понимаете, мне до жути нравится просто идти, ощущая под ногами земную твердь, вдыхать полной грудью ветер полей, наполняясь его бодрящей свежестью и праздновать каждый новый день жизни.

Последние его слова были произнесены с видимым вдохновением и походили на исповедь опьяневшего от внезапной свободы невольника. Испытав подобие стыда за попытку поучать прямодушного человека, я подумал, что очарованный жизнью странник наверняка понимает свою уязвимость, но до последнего вздоха останется верным бродяжьей стезе. Даже из лучших побуждений бессмысленно жонглировать абстрактными понятиями о Боге перед тем, кто ещё не пресытился погоней за ускользающими впечатлениями. Стоит ли вообще кого-то исправлять, когда знаешь, что ничего ужасного не может произойти в принципе и сумасшедший божественный балаган воистину чудесное времяпрепровождение по дороге домой?

Тем временем к остановке подошёл автобус, смахивающий на освещённый аквариум, и с шипением отворил двери.

– Поехали вместе. Покажу, где вам можно купить хлеб и переночевать, – легонько подтолкнул я его к ступенькам в салон.

Явно тронутый моим участием, бродяга, тем не менее, отрицательно покачал головой, оставшись стоять на месте. Без дополнительных призывов к нему, я в два прыжка вскочил в тёплое нутро автобуса, прекращая вмешиваться в ход вещей и смиренно подчиняясь силе, которая постоянно воссоздаёт и разрушает видимый мир, развлекаясь через его обитателей таким захватывающим приключением, как проживание на планете Земля. Кроме этой могучей силы в реальности никогда ничего не существовало, она не могла причинить вред самой себе, отчего мне было спокойно и радостно за тех, кто как казалось, испытывает тяготы. Я знал, что близок момент, когда их сон завершится, и они очнутся в естественной для себя атмосфере беспримесного счастья, где отсутствуют понятия о проблемах.

Была глубокая ночь, когда мне наконец-то удалось перешагнуть порог своей квартиры и тихонько, дабы не будить Ольгу, пробраться на кухню. Спать не хотелось совсем, хоть в теле и чувствовалась приятная усталость. Чтобы внешне выглядеть отдохнувшим и свежим в первый после отпуска рабочий день, наверняка следовало забыться сном, пусть даже часа на три. Однако я наполнил под краном чайник, поставил его на огонь и сел у стола, слушая причудливые стенания нагревающейся воды. Казалось, она выражала недовольство участью пленницы в темнице металлического сосуда, убежать из которого было невозможно. Вспыхнувшее пламя многократно усиливало её мучения, пробуждая перерастающую в агонию панику. Но чем интенсивнее становились страдания и громче стоны, тем больше молекул воды вырывалось на свободу, которая ждала всю жидкость в чайнике после полного закипания.

Как часто бывает ночною порой, разыгрался аппетит и я, повинуясь капризу избалованного организма, сварганил себе внушительный бутерброд с сыром. У меня не хватило терпения дождаться, пока заварится чай, поэтому я начал с удовольствием уплетать его всухомятку. За окном застыли тёмные исполины соседних домов, и только мерцание света в отдельных квартирах напоминало об обитаемости многоэтажных строений. Кто-то из жильцов спал, кто-то полуночничал, но и те и другие видели сны. В свою очередь, размышляя о людях в близлежащих зданиях, я сам грезил наяву, загромождая собственное сновидение спорными умозаключениями. И что интересно, с осознанием иллюзорности окружающего мира, существующего только в моём уме, я стал нежнее относиться ко всем его проявлениям. И пускай пленительные образы Ольги и Лиды бесследно исчезнут с последней перевёрнутой страницей сказки – глупо печалиться о миражах, даже самых прекрасных. Напротив, я рад их волнующему присутствию в закрученном сюжете сновидения и восхищён тем, как они мастерски будоражили мои чувства с единственной в конечном итоге целью – напомнить о счастливом конце всякой сказочной истории.