Вифлеем (Рассказ) [Питер Уоттс] (fb2) читать постранично, страница - 2

кажется таким чужим…

– Какой обрыв? – спрашиваю я. – Какая точка разрыва? Что разорвалось-то?

– Неужели ты не веришь в то, что они говорят?

Они говорят так много. Крепкие задним умом, они стонут о неизбежном обрушении экономики, основанной на постоянном росте. Или винят непристойно успешный компьютерный вирус, пару строчек кода, которые распространились по всему миру и за ночь превратили мировую экономику в белый шум. Они говорят, что ни в чем не виноваты.

– А двадцать лет назад они бы винили крокодилов в канализации, – замечаю я.

Дженет начинает говорить; голос прорывается сквозь тяжелый изматывающий приступ кашля. Она вытирает рот ребром ладони, морщится, потом указывает на телевизор:

– Ну, если предпочитаешь, всегда есть версия шестого канала.

Я удивленно смотрю на нее.

– Второе Пришествие. Почти наступило время распятия плюс две тысячи лет.

Я качаю головой:

– Такая же бессмыслица, как и бòльшая часть той чепухи, которую я уже слышал.

– Как скажешь.

В комнате повисает неловкая тишина.

– Ладно тогда, – говорю я и поворачиваюсь к выходу. – Я завтра приду, посмотрю, как ты тут…

Она не сводит с меня глаз:

– Да ладно тебе, крутой. Сам же знаешь, что сегодня ночью ты никуда не пойдешь. Иначе даже до Грэнвилля не доберешься.

Я открываю рот, собираюсь возразить, но она меня опережает:

– Каждое утро в восемь тут останавливается автобус, один из этих, переоборудованных, с фуллереновой^[1] обшивкой. В нем почти безопасно, одна беда – на работу ты опоздаешь часа на два. – Джен хмурится, словно ее поразила какая-то неожиданная мысль. – Думаю, я поработаю пару дней дома. Если это, конечно, не вызовет проблем.

– Не смеши меня. Возьми отгул. Расслабься.

– Сомневаюсь, что у меня будет настроение расслабляться.

– В смысле…

Она с трудом улыбается еще раз:

– Я ценю твое отношение, Кит, но если буду просто сидеть и валяться без дела… Я сойду с ума. Я хочу работать. Мне нужно работать.

– Джен…

– Да проблемы-то нет. Я завтра залогинюсь, на минуту или две. Смогу загрузить все, что нужно, пока вирусы не пролезут, а потом буду работать до конца дня. Хорошо?

– Хорошо.

Мне полегчало, разумеется. И достало такта устыдиться этого.

– А пока… – она деревянной походкой идет к шкафу в коридоре, – я застелю тебе кровать.

– Слушай, не надо. Иди ложись. Я приготовлю ужин.

– Мне не надо. Я не голодна.

– Ладно. – Черт, понятия не имею, что я еще должен сделать. – Хочешь, чтобы я кому-нибудь позвонил? Семье или…

– Нет. Кит, все нормально. – В ее голосе слышится лишь намек на предостережение. – Но все равно спасибо.

Я не стал возражать. Вот почему мы так близки. Не потому что у нас общие интересы и мы разделяем страсть к научным открытиям, даже не потому что я часто ставлю ее главным автором в статьях. Нет, мы просто не лезем друг другу в душу. Негласно признаем границы, принимаем их. И полностью доверяем друг другу, так как никогда и ничего друг другу не рассказываем.

* * *

Я спускаюсь в реальный мир, когда слышу ее имя.

Такое случается. Звуки просачиваются из огромной неуклюжей вселенной, где живут другие люди; обычно у меня получается не обращать на них внимания. Но не теперь. Их слишком много, и все говорят о Дженет.

Я стараюсь работать. Фосфолипиды^[2], аккуратно вырезанные из одного-единственного нейрона, переваливаются кристаллическими бегемотами перед глазами. Но голоса снаружи не затыкаются, они тащат меня за собой. Стараюсь заглушить их, цепляюсь за окружающие молекулы, но не получается. Ионы превращаются в мембраны, мембраны – в целые клетки, физика уступает место химии, а та – грубой и простой морфологии.

Микроскоп сохраняет изображение, но я уже вышел наружу. Отключаю шлемофон, моргаю, глядя на комнату, забитую оборудованием и безголовой проводкой рассеченной саламандры.

Комната отдыха находится на противоположной стороне от моего офиса. Там люди говорят об изнасиловании, о несчастье Джен как о редкой экзотике. Они обмениваются историями о личных встречах с насилием, как старыми военными байками, из кожи вон лезут, стараясь переплюнуть друг друга в проявлениях сочувствия или гнева.

Я эту суматоху не понимаю. Дженет – лишь еще одна жертва вероятностей: у волн преступности и квантовых волн много общего. Существуют миллионы нереализованных миров, где она бы сбежала от нападения без единой царапины. В другом миллионе ее бы убили на месте. Но перед нами мир, который мы наблюдаем. В нем ее избили и покалечили, а завтра на ее месте может оказаться кто-то другой.

Почему они все продолжают? Неужели такие разговоры весь день напролет приведут нас во вселенную, где подобных вещей нет?

Почему они не могут оставить ее в покое?

* * *