Сразу и навсегда! Уйти по-английски [Ирма Гринёва] (fb2) читать постранично, страница - 39

крепкую толстую палку, на которую он мог бы опираться при ходьбе, а потому нападение волка застало его врасплох. Волк вцепился в его ступню, зажатую капканом, и пришлось Бьорну бить его по голове прикладом ружья, пока тот не испустил дух. Это ещё человеку повезло, что на него напала не стая, а оголодавший волк-одиночка. Бьорн выстрелил на всякий случай в уже бездыханное тело хищника, и пополз к ближайшей сосне, чтобы опираясь на её ствол встать, наконец. От неё же, несколько раз падая и упрямо поднимаясь, отломал более-менее подходящий сук. Встать и пойти получилось не сразу, но всё же он кое-как приноровился, и путь домой стал сокращаться гораздо быстрее. Бьорн ещё несколько раз менял ломавшиеся палки, заменявшие ему костыль.

Сбросил с себя доху, поскольку её вес стал давить на его плечи, как стокилограммовая ноша, и выпил залпом всё виски, которое было в походной фляге, надеясь не замерзнуть без верхней одежды с помощью алкоголя.

Последние метры перед своим частоколом Бьорну пришлось преодолевать уже в темноте ползком. Последняя палка сломалась и возвращаться в лес, чтобы сделать новую, у Бьорна уже не было ни сил, ни терпения. Чтобы открыть калитку, мужчине пришлось закинуть на частокол ремень ружья, что получилось у него не с первого раза, и подняться, вцепившись в приклад, истово молясь, чтобы ремень выдержал вес его тела. Вместе с открывшейся калиткой Бьорн ввалился за забор, и тут силы окончательно покинули его. Умом он понимал, что нельзя оставаться на снегу раздетым, но так приятно было просто лежать… Холод уже не чувствовался, до спасительного дома оставались всего каких-то несколько несчастных десятков метров, а, значит, можно немного и полежать, отдохнуть пять минут… ну, ещё пять минут…

Джейн немного удивилась, когда услышала стук открывающейся калитки, поскольку, по её разумению, муж должен был отсутствовать два дня, но потом равнодушно пожала плечами – значит, планы у него изменились, ну, так, какое ей до этого дело. Но шагов Бьорна по крыльцу и стука входной двери всё не было и не было, и Джейн выглянула в окно, чтобы посмотреть, что его так задержало, а потом увиденное заставило её рвануться к входной двери.

Открывшаяся ей картина испугала девушку ещё больше, чем то, что она смогла разглядеть в окно: Бьорн, почему-то в одной рубахе, лежал неподвижной тушей, а от его тела через всю заснеженную поляну перед домом тянулся кровавый след, сверкающий рубиновыми всполохами под мерцающим светом полной луны.

Джейн заметалась в дверях, но цепь не давала ей возможность выйти на улицу и помочь раненому мужу. А он, похоже, был без сознания. Она метнулась на кухню, смахнула с полок посуду и, став в дверях, начала кидать в него ложки, кружки, тарелки, пытаясь привести его чувство.

Бьорн очнулся от боли в плече – пущенная Джейн тарелка, наконец, попала в цель, и приподнял голову. В дверях стояла Джейн, отчаянно жестикулировала и мычала.

Бьорн из последних сил смог встать на карачки и проползти оставшиеся 20 метров до дома. А там уже ему помогала жена.

С помощью Джейн Бьорн вскарабкался на лавку и смог немного перевести дух. Джейн развела ему в кипятке обезболивающий порошок, который он выпил одним залпом, а потом растёрла спиртом его закоченевшее тело, как когда-то он растирал её в лесу снегом, опасливо косясь на кровавое месиво его правой ноги.

Когда порошок начал действовать, Бьорн смог, наконец, оценить масштаб повреждения ноги, и понял, что пытаться расцепить сомкнувшийся вокруг лодыжки капкан, бесполезно. Ногу уже не спасти. Надо было быстрее, пока не началось заражение крови, отсечь ошмётки плоти и обработать рану антисептиком. Он прикидывал и так и этак, но всё равно получалось, что сам он это сделать не сможет, а значит, придётся просить об этом Джейн.

– Принеси топор, – скомандовал он жене, – и протри его виски.

Ничего не подозревающая Джейн выполнила просьбу мужа и протянула ему готовый топор. Но Бьорн покачал головой и сказал:

– Придётся тебе отрубить мне ногу…

У Джейн от ужаса округлились и потемнели глаза, она в отчаянии замотала головой и попыталась отступить от лавки мужа, но Бьорн успел схватить её за руку, притянул к себе, наклонил и, твердо глядя в её перепуганные глаза, сказал:

– Если ты этого не сделаешь – начнется гангрена, и я умру. Больше некому, Джейн. Самому мне не сподручно, – и добавил после паузы – Пожалуйста… Сделаешь?

Джейн сглотнула комок ужаса, застрявший в горле, закусила губу и медленно кивнула головой в знак согласия. Она несколько раз поднимала топор, замахивалась, но не в силах была опустить его на окровавленную ногу мужа, пока он не заорал на неё:

– Да руби уже! Мать твою за ногу!

И Джейн, закрыв глаза, со всего маху с силой рубанула. На удивление, топор легко вошёл в плоть, только немного затрещали кости, а потом что-то тяжелое, металлическое упало на пол. Джейн открыла глаза и увидела окровавленный комок, покачивающийся, как мяч, на полу, и струйки крови, весело бьющие из ноги Бьорна. Запах