Повелитель разума (СИ) [Роман Пастырь] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]
Роман Романович Повелитель разума
Пролог
Ни один житель верхней части города не желал оказаться в районе Низин. Тем было страннее, что кто-то пришёл сюда специально. Курт Бакер ехал в единственную на весь район школу. Чтобы добраться сюда, ему пришлось выйти за час. Он мог бы попросить отца довезти, но втягивать его не хотел. Да и не мог. Не желая выделяться, юноша выбрал общественный транспорт. Когда автобус остановился, издав жалобный скрип последнего дыхания, юноша подошел к выходу, оттолкнулся от порога и перепрыгнул лужу. Остальным, кто шёл за ним следом, не так повезло. Тучная женщина не обладала ловкостью юности, как и большой внимательностью. Она наступила прямо в воду, тихо выругалась, мысленно прокляла водителя и спешно зашагала на работу. Юноша бросил на неё и других пассажиров отрешенный взгляд. Водитель выбросил окурок в окно, закрыл двери и собрался тронуться. Ему было плевать на то, что он остановился возле лужи. — Урод! — крикнул в его сторону плотно сбитый мужчина, с маленькими, глубоко посаженными глазками. Водителю и на это было плевать. Любые недовольные возгласы перекрывали тарахтение мотора и отточенное безразличие ко всему. Этот мужчина больше заинтересовал юношу. Тем, что указал направление к школе. Он об этом не говорил, но так громко думал, что слова были не нужны. Пропустив его вперед, юноша пошёл следом. В канаве вдоль дороги бурлили потоки воды. Стоки пока справлялись. Ночью прошёл слабый дождь, но, судя по свинцовому небу, сегодня Низины снова затопит. На то они и Низины. Чтобы всё дерьмо города стекалось к ним. Школа показалась через пару минут. До занятий ещё минут двадцать, следом за потоками воды стекались и потоки школьников. Тот мужчина, за которым шёл юноша, был учителем физкультуры. Ученики провожали его взглядами, но никто не удосужился поздороваться. Чем ближе к школе, тем больше народу вокруг собиралось. Само здание ограждал большой, массивный забор, когда-то сложенный из красного кирпича. Сейчас же он выглядел совсем иначе. Поверхность в несколько слоев закрывали граффити. Было видно, что их несколько раз закрашивали, а потом махнули на это гиблое дело рукой. Юноша задержался у одного такого рисунка, что изображал повешенного учителя. Школьный физрук на граффити даже взгляда не бросил. Давно привык к подобному зрелищу. Метрах в трёх от рисунка стояла троица парней. С выкрашенными в черный волосами, пирсингом на лице, татуировками и одеждой исключительно мрачных оттенков. Они курили и общались. В любой нормальной школе после такого случился бы скандал, но здесь даже учителя уже не обращали на это внимания. Юноша скользнул взглядом по парням, прикинул, насколько они подойдут, и пошёл дальше. Рядом с граффити, изображающем учителя, была выведена серой краской надпись большими буквами: «Победи свою тень». Это были самые приличные слова на стене. Остальные относились к матам и призывам сдохнуть. Сам забор давно забыл про лучшие свои дни. Кладка во многих местах потрескалась, поросла плющом, а где-то и вовсе обвалилась. А запах… Лучше было не принюхиваться, когда идешь рядом. Запах гнильцы, казалось, пропитывал кожу, набивался в легкие и заставлял морщиться. У одной дыры в заборе юноша остановился. Не чтобы полюбоваться видами. Здесь, даже пожелай, красот не найдешь. Курт услышал всхлипы, чьи-то приглушенные голоса и угрозы. Наклонив голову, он прислушался, услышал кое-что для себя, кивнув своим мыслям, и пролез в дыру. С другой стороны он увидел ожидаемую картину: трое парней схватили четвертого, прижали к стене и угрожали ему ножом. — Бойся, жирная сволочь! Жирная сволочь — на вид не самый везучий школьник — мелко дрожал, истекал потом и судорожно цеплялся толстыми пальцами за каменную кладку. Под его глазом расплывался синяк, а губы были разбиты — кровь стекала на подбородок и уже заляпала серую футболку. Тот, кто держал его, приставил к животу оранжевый контейнер. Небольшой, в ладони и не заметить, если не знать, куда смотреть. Юноша остановился и наблюдал за зрелищем, выглядывая из-за забора. Толстяк получил ещё пару затрещин до того, как Курта заметили. — Ты кто такой, мать твою?! — вздрогнул тот, что стоял слева. Свой страх он скрыл за агрессией. — Что? — повернулся тот, кто угрожал ножом. — Эй, придурок, к тебе обращаются! — Да он от страха оббосался! — засмеялся третий. — Ну и отлично. Толстяк сегодня жадничает. Два других не смеялись. Они были опытными хищниками улиц и хорошо знали, как выглядит страх. У этого парня страха не было. Он смотрел на них с безразличием и прищуром, изучая, как насекомых. Трое хулиганов растерялись. Пугать слабых они привыкли — а что делать с этим? Толстяк за их спинами воспользовался заминкой, чтобы сбежать. Парни это заметили, разозлились, но преследовать не стали. Зачем, если жертва от них никуда не денется. Сейчас им надо было разобраться с новой проблемой. Дилемму разрешил сам Курт. Когда к нему двинулся тот, что с ножом, он быстро наклонился и поднял камень. Это действие, как ни странно, вселило уверенность в троицу. В их головах, пусть особо и неосознанная, крутилась мысль, что их трое, а он один. Камень против ножа? Это смешно. — Думаешь, тебя это спасет?! — крикнул главарь стаи и кинулся вперед. Курт никак не изменился в лице. Он замахнулся и бросил камень. Тот врезался прямо в челюсть хулигану. Губы треснули, брызнула кровь. Парень отшатнулся, выпустил нож из руки и схватился за разбитое лицо. Два других кинулись на Курта. Тот, что был слева, самый крупный и высокий, ударил кулаком. Попал. Курт повалился на землю, его тут же принялись пинать. Он смог схватить нападавшего, повалил его на землю и бросился сверху. Оставшийся стоять попытался оттащить, но Курт вцепился в свою добычу и бил её кулаками. Замах, удар, замах, удар… Он разбил скулы, сломал нос, превратил лицо в кашу. — Да отцепись ты от него! Наконец Курта удалось оттащить. Его откинули в сторону, но он поднялся и, шатаясь, уставился на троицу. Тот, что с разбитой челюстью, смотрел дикими, испуганными глазами. Он вернул себе нож, но не рискнул пустить его в дело. Еще один хулиган валялся на земле и стонал. Третий хотел его поднять, но не смог. — Кто ты такой, урод?! — закричал он Курту. — Я новенький, — ответил он и сплюнул кровь за землю. — Тебя хана! На это юноша наклонился и поднял разбитую бутылку, что валялась в траве у забора. Уцелело только горлышко, но оно и было нужно. Он направил острую часть в сторону кричавшего, и тот моментально заткнулся. На лице Курта по-прежнему не было страха. Только холодная ярость и решительность. "Черт, этот псих меня зарежет и потом спокойно на уроки пойдет!" — понял кричавший. Хулиган схватил приятеля с разбитой челюстью и поспешил скрыться. Избитый остался лежать. — Вот и познакомились, — снова сплюнул Курт и пощупал челюсть. Больно. Осмотрев землю, он увидел тот самый флакон и забрал его себе, положив в карман. После чего, не обращая внимания на стонущего парня, отправился к школе.Глава 1. Новичок
23 сентября. Четверг От забора до школы всего ничего. Надо пройти через футбольное поле, обойти здание и попасть к центральному входу. Оценив размер луж и количество грязи, я выбрал другой путь. Спешить не обязательно. Даже если прогуляю уроки, никто и слова не скажет. Я ведь здесь даже не учусь. Я вышел на задний двор школы. Помимо основного здания здесь были площадки, пристройки и небольшие посадки деревьев. А ещё лужи. Бесконечное количество луж. — Эй! — окликнули меня, когда я проходил мимо деревьев. Низкие и корявые, они раскинули ветви в стороны и скрывали неприглядное зрелище, расположенное за ними, — старое, с побитыми окнами, небольшое на фоне школы здание. Проёмы заколотили досками, но часть выдрали, а другую часть разрисовали граффити. А этот запах ни с чем не спутать. Вечная сырость, моча и дешевое курево. Странный выбор для одинокой девушки. Именно она окликнула меня. — Удобно? — спросил я, останавливаясь. Она сидела на ветке, что припадала почти прямо к земле. В толстовке и курке, бледная и худая. Мешковатая одежда не могла скрыть девчачью, ещё не оформившуюся фигуру. Дурацкая челка наползала на глаза, волосы свисали по бокам, путая и не давая разглядеть лицо. Старые, повидавшие жизнь кросовки были расшнурованы, выдавая небрежность. А ещё она не боялась. Глаза выражали любопытство. — Раньше я тебя здесь не видела, — сказала девушка, наклонив голову, отчего волосы сдвинулись и закрыли один глаз. — Ты всех знаешь? — Да. — Как зовут? — А тебя? — Всегда отвечаешь вопросом на вопрос? — Как ты? Я стоял и рассматривал её, подмечая новые детали. Девушка покачнулась, спрыгнула с ветки, подхватила сумку и подошла ко мне. Фонило от неё скукой и любопытством. Не самый плохой набор. — У тебя кровь, — сказала она, заглядывая мне в глаза. — Больно? — Не заметил. — Я Соня, — протянула руку. Я посмотрел на свою ладонь. Она была в крови и грязи. Протянув руку, пожал хрупкую, прохладную девичью кисть. — Курт. — Приятно познакомиться, Курт. Соня отпустила мою ладонь не сразу. Прикосновение продлилось настолько долго, что сквозь прохладу я успел ощутить тепло. Она была живой и спокойной, как солнечный камень. — Ты спас Тоби, — сказала она, отпуская мою руку. — Не заметил, — улыбнулся я. Соня тоже улыбнулась. — Ты новенький? — Да. — Идем в школу? Не знаю, зачем ты перевёлся в эту дыру, но покажу тебе, что здесь и как. Пригодится, если доживёшь до конца недели. В чём я не уверена.***
Директор выглядел как человек, который если и хотел помочь детям, то было это давно, на заре его карьеры. Сейчас же наблюдался закат. С пивным брюхом, короткими, седыми волосами, неприметным пятном на рубашке, он читал газету, когда я вошёл в его кабинет. Приподняв глаза, он нахмурился, увидев незнакомое лицо. — Буду у вас учиться, — пояснил я. Морщины пролегли на его лице. Плохое лицо. Мне сразу не понравилось. — Документы вы уже подписали, — добавил я, чтобы унять его беспокойство. Он силился вспомнить, откуда это в середине сентября на него свалился новый ученик. Те из родителей, кто мог себе позволить, переводили детей отсюда. Гораздо реже переводили сюда. Должно было в жизни случиться что-то плохое для этого. Трагедии — не то чтобы редкость, но и не та вещь, к которой можно относиться как к рядовому событию. — Да? — протянул директор, силясь вспомнить документы, которых не существовало. — Да, — сказал я твёрдо. — Всё хорошо. А последние слова проговорил, будто он болен. Директору понравилось. Морщины на лице разгладились, и он облегченно выдохнул. — Тогда вам пора на первый урок… эм… — Курт. Зовите меня Курт. — Да-да, конечно, — закивал он, а потом повторил сам себе, — Курт. Позабыв о моём существовании, он снова нахмурился и потянулся за сигаретой. Так бывает. Когда в их мозгах покопались, люди тянулись к чему-то привычному и успокаивающему, чтобы унять диссонанс. Выйдя из кабинета, попал в коридор. У этого директора не было секретарши. Насколько я знаю, здесь вообще проблема с кадрами. Учителей не хватает, а те, что имеются… Ну, не стоит ждать профессионалов, готовых работать в этой дыре за копейки. Говорят, когда-то здесь было лучше. Так давно, что живых свидетелей не осталось. Лишь само здание, его размеры, выдавали то, что строили и правда с размахом. Я прошёл вдоль желтых шкафчиков и разномастных учеников. Девицы в кислотно-зеленых кофтах и с раскрашенными лицами проводили меня взглядами. Парень в спортивной олимпийке дерзко шел мне навстречу. “Толкну угрюмого ублюдка” Эта мысль вылетала раз за разом из его головы, окрашенная алой злостью, и устремлялась ко мне, растворяясь через пару метров. Ну да, как же. Мы встретились взглядами и он резко свернул, в него врезался другой ученик и они начали ругаться. Я ушёл дальше — мне нет дела до мелких потасовок. Тот толстяк, которого я спас, пытался открыть шкафчик трясущимися руками. Я прошёл мимо. Очередной неудачник, который, если хватит мозгов, сбежит из Низин при первой же возможности. Не уверен, что она у него будет. Прозвенел звонок. Старый и дребезжащий, стремящийся залезть под самую кожу. Его я тоже проигнорировал. Как и учеников, которые вяло поплелись по классам. Вместо того, чтобы последовать за ними, заглянул в туалет. Поморщился от вони и разводов на полу. Среди них точно была кровь. Кому-то не далее, как несколько минут назад крепко досталось. Я чувствовал этот приторный запах страха, отчаяния и скрытой ненависти. Я смыл грязь и кровь с рук, привёл себя в порядок. Одежда сильно чище не стала, но хоть что-то. Не привык я к такому. В моей родной школе совсем другие порядки. Если бы… Если бы не… Нет, сейчас не буду об этом. Надо найти того, кто мне нужен. Я посмотрел в зеркало, натянул маску отрешенности, вышел в коридор и отправился в класс. Надеюсь, тот, кто стоит за той троицей долго себя не заставит ждать. Повезло мне с ними. Думал дольше буду искать зацепки.***
Когда я вошёл, учитель записывал у доски крупными буквами слово «Дисциплина». Я спокойно прошёл, выбрал свободное место и уселся за последнюю парту. Полноватый мужчина в очках глянул на меня. Он что, учился хмуриться у директора? Или это профессиональная деформация? Его желание спросить, кто я такой, читалось так же отчетливо, как и то, по каким причинам он выбрал именно это слово, чтобы потратить на него мел. Мы несколько секунд играли в гляделки, а потом он отвернулся и продолжил говорить. — Если мы разобрались с опозданиями, — половина класса дружно посмотрела в мою сторону, думая о том, почему на остальных наорали, а меня проигнорировали, — то перейдем к теме урока. Объявление о независимости городов и установление демократии. Первый урок история. Ну отлично. Учителю не повезло. Если его кто-то и слушал, то в порядке исключения. Большинство шепталось, обсуждая меня и отчётливые следы крови на одежде. Учитель предпочел игнорировать это. От него воняло усталостью и раздражением. Он не хотел злиться, но не знал, что с этим поделать. Здесь же находился тот толстяк. Он смотрел на меня со страхом. А ещё потел и вертел задницей на стуле. Сидел он на три ряда впереди меня, так что я мог в подробностях рассмотреть его взмокшую спину. Запах пота был настолько едок, что чувствовался в конце класса. Кажется, он из тех, кто не в курсе о существовании дезодоранта и личной гигиены. Соня тоже сидела в классе. Обещанную экскурсию она мне так и не устроила. Я сослался на то, что надо отметиться у директора. Девушка не настаивала. Изображала из себя пофигистку, которой плевать на всё и всех. Возможно, это мудрое решение. Иначе здесь не выжить. Учитель замолчал. Завис лицом к доске. Его сердце начало биться чаще, и он повернулся, задал вопрос одному из учеников, чтобы скрыть неуверенность и замешательство. Кажется, он забыл ту тему, о которой рассказывал. Высший пилотаж, ничего не скажешь. Глянул на Соню. Та достала альбом и начала рисовать что-то. Простая картина причинила боль, и я привычно загнал эмоции поглубже. Нельзя спешить. Нельзя срываться. Я должен действовать аккуратно. Тема мне знакома. В нашем квартале обучали куда лучше. Весь урок я скучал, изучая тех, в чей класс попал. За пару минут до того, как прозвенел звонок, Соня впервые посмотрела на меня и подняла альбом, показывая. Она нарисовала меня во время драки. Точнее, то, как я получаю по лицу и отлетаю назад. Когда прозвенел звонок, молча встал и отправился на выход. Внезапно толстяк тоже подскочил, пробежал через весь класс и преградил мне путь. — Чувак, спасибо… — Отвали, — бросил я ему и вышел в коридор.***
Соня подкрадывалась ко мне, хитрая лисица. А может, и волчица, но это авансом. — Сэндвичи с собой — это так мило. Мамочка делала? — спросила она с издевкой. Если бы я заранее не почувствовал, что она хочет найти меня на большой перемене и что её внимание направлено в мою сторону… Если бы не ощущал, что свой интерес она всячески скрывает, то отнесся бы к словам иначе. — Сам сделал, — ответил ей. — Хочешь? — Что в них? — Мясо, какая-то зелень, сыр. — Что ты делаешь в нашей дыре, Курт? — присела она рядом и взяла один из двух сэндвичей. Понюхала, откусила небольшой кусочек, осталась довольна, хоть и не показала этого, а потом укусила с жадностью. — Теперь это и моя дыра. — Почему перевёлся? — Так вышло. — Унылая отмазка, — сказала Соня с набитым ртом. — А ты сама что здесь делаешь? — Знаешь, ты первый, кто это спросил. Наверное… существую. Как и все остальные. — Отсиживаешь срок? — Типа того, — хмыкнула девчонка. — А дальше что? Есть большие планы по покорению мира? Или тихо сгниешь в Низинах? — Сгнить в низинах — звучит почти как клевый план. — Значит, ты из тех, кто не думает о будущем, — кивнул я, поедая свою часть обеда. — Здесь сложно думать о будущем. Если задержишься у нас, то поймешь. — Кажется, ты что-то говорила про то, что мне бы до конца недели дожить. — Ты обидел пчёлок. Странно, что они ещё не избили тебя, не запугали, не пырнули ножом или не засунули твою голову в унитаз. — А что, бывало и такое? — Что именно? Тебя больше удивляет нож или голова в унитазе? — Так сразу и не скажешь. — Кстати, помяни чертей, они и появятся. Соня посмотрела на троицу, что вынырнула из-за угла и направилась в мою сторону. Дерзкие, полные решимости, накрученные по самую макушку. Я не шелохнулся, продолжив есть. — Соня! — крикнул их главный. — Свалила нахер! — Сам свали, урод! — огрызнулась она моментально. Парень от этого растерялся и остановился, но ненадолго. Он слишком накручен. И правда, пчёлки. Эмоции так и жужжали вокруг них. Я закинул остатки сэндвича в рот и продолжил медленно жевать, ожидая, что будет дальше. — Ты ведь знаешь, что мы не только страх собрать можем, — выставил палец в сторону Сони парень. — Лучше вали, пока за тебя не взялись. Я посмотрел с насмешкой на Соню. Что она сделает? Так ли крута, как хочет казаться? Девушка задумалась. Вспомнила что-то мельком, нахмурилась и огляделась, словно потеряла нить и забыла, что происходит. Увидела меня, ответила извиняющейся улыбкой, подхватила сумку и отправилась отсюда подальше. Благоразумный ход. Посмотрел на крикуна. Он одет в длинную майку без рукавов. Толстовку повязал на поясе. Несмотря на юный возраст, руки покрывали татуировки, а на шее виднелся скорпион — знак банды. Сами они себя так и называли. Скорпионами. Люди же их звали пчёлками. Соня не знает, что сообщила мне много чего полезного. Того, чем я и сам интересовался. Да и это её замешательство. Ещё одно подтверждение, что мне улыбнулась удача. Отряхнув руки, поднялся и встал напротив мелкого скорпиончика. Его звали… Впрочем, какая разница. Мне нужен совсем другой человек. Я огляделся, но никого подозрительного не увидел. Слишком много школьников вокруг, легко затеряться. — Ты кое-что забрал у нас, урод, — ткнул меня пальцем в грудь говорливый. — Да неужели, — хмыкнул я, сделал шаг назад и достал из кармана оранжевый флакон. Уронив его на землю, топнул. Раздался хруст стекла. Тот, что стоял слева… Надо всё же узнать их имена, а то так и запутаться можно. Почти у любого человека, которого я встречал, имя выступало столпом личности. Что-то вроде нити, пронизывающей остальные участки. Если знать, куда смотреть, то легко найдешь нужное. Парня слева звали Адам. Угрожающего придурка — Шон. Того, что справа, — Джейкоб. Мне понадобилось две секунды, чтобы найти, как их зовут. За это время Адам успел побледнеть, раскрыть рот и схватиться за голову. Джейкоб нахмурился, сжал кулаки и двинулся на меня. Шон последовал за ним. Эмоции, которые его переполняли, вскипели, как набитый взрывчаткой чайник. Люди — сложные существа. Редко когда у них в моменте преобладает одна эмоция. Гораздо чаще встречаешь коктейль из противоречащих друг другу чувств. Шон не стал исключением. Он злился на меня и мечтал отомстить. При этом он ощущал страх, направленный куда-то далеко. На последствия того, что я сделал. Шон кого-то боялся в этой школе. И этого кого-то мне надо найти. Впрочем, достаточно сделать так, чтобы он сам захотел меня отыскать. Когда Шон схватил меня за грудки, я отвёл руку и позволил короткой дубинке скользнуть из рукава в ладонь. Когда он начал замахиваться, чтобы ударить в лицо, я шагнул в сторону, отчего моя кофта натянулась, и резко опустил дубинку ему на локоть. Раздался крик, и парень повалился на землю, схватившись за больное место. Джейкоб был слишком тупым, чтобы осознать опасность. В его понимании он по прежнему оставался охотником, а я — добычей. Дубинка прилетела ему в челюсть. Щека смялась, будто резиновая. Голову повело вбок, а изо рта вылетела пара зубов вперемешку с кровью. Удара хватило, чтобы обезвредить самоуверенного подростка. Но я недооценил Адама. Он набросился на меня, врезался в корпус и повалил на землю. Руку с дубинкой ловко блокировал и врезал кулаком в подбородок. В голове что-то взорвалось, я потерялся и поплыл. Он ударил ещё раз, а потом ещё, пока не разбил моё лицо всмятку. Когда пришёл в себя, чужая туша уже слезла с меня. Перевернувшись, сплюнул кровь, ощупал языком зубы. Либо он не умеет бить, либо я слишком везучий. Поднявшись, увидел, как Адам помогает уйти своим друзьям. Те бросали на меня злые взгляды, но продолжать не захотели. — Мы не закончили, — буркнул я, сплюнув ещё один сгусток крови. Коснулся лица, но быстро одернул руку. Больно. Но ничего, переживу. Моей фразы они не услышали и вскоре свалили за ближайший угол. Кажется, на сегодня приключения закончены.***
Чтобы попасть домой, мне надо ехать через две пересадки. Я убедился, что за мной никто не следит. С этих малолетних бандитов станется, наверняка уже задумали подкараулить в следующий раз. Мы с ними обязательно встретимся, в этом я не сомневался. Но встретимся на моих правилах, когда я буду готов. Автобус тарахтел, дергался раз в пару минут и демонстрировал то ли упёртую живучесть, то ли то, что ждёт в старости каждого, если он встретит свои последние годы в Низинах. Работа на износ, даже когда срок годности вышел. Водитель фонил тем сбором, который я называл «удушение». Едва тлеющие угли ненависти, пассивной агрессии, тупого смирения и ещё пятерки не самых лучших чувств, на которые способен человек. Тупым смирением я называл вовсе не то, про что говорилось в Библии. Нет, это было смирение сдавшегося человека, единственная радость которого — делать хоть что-то, пусть и давно ненавистное. Я повернулся и посмотрел на женщину, что сидела рядом. Её лицо, изъеденное оспой, было отражением самой жизни. А бутылки в пакете, что позвякивали, когда дергался автобус, намекали, как именно она убегает от реальности. Женщина подняла голову, заметила мой взгляд и приподняла верхнюю губу, показывая, что денег на зубного у неё последние десять лет не было. Смотря на эту картину, я всё лучше и лучше понимал, почему любой человек, не потерявший остатки здравого смысла и волю к жизни, стремился сбежать из Низин. Я же туда сунулся по доброй воле. Не желая больше слышать эмоции людей, я закрылся и дальше собрался ехать, уставившись в окно. Голова раскалывалась от боли. Кожу на лице стянуло, а губы распухли так, будто их осы покусали. Не осы, а пчёлы, но сейчас от этого было не легче. Кулаки чесались. Я разбил костяшки, и они покрылись засохшей коркой крови. Когда вернусь домой, надо будет нормально обработать раны и закинуть одежду в стирку, чтобы отец не заметил. Хотя он мало что замечает. Отчасти из-за меня. Не хотелось бы снова залезать ему в мозги, поэтому лучше убрать лишние поводы. Тарахтение автобуса врезалось в мозг, как сверло. Прохлада от стекла быстро прошла, а вибрация сделала лишь хуже. Я клацнул зубами на очередной кочке и предпочёл отодвинуться. Меня тошнило. Дурнота подкатила откуда-то снизу, а запахи обострились. Не люблю это состояние. Всё такое острое, царапающее, проникающее прямо в мозг. Я снова попытался закрыться, но не получилось. Не в этом состоянии. Концентрации не хватало. Так и ехал, смотря мутным взглядом в такое же мутное стекло. Когда автобус остановился на конечной станции в Низинах, выдохнул с облегчением. Сейчас мне предстояло испытание ничуть не меньше, чем сама поездка, но хотя бы на свежем воздухе. Низины расположены в самой нижней части города, за что и получили название. Там, куда я приехал, находится подъём наверх. Почти отвесная скала, метров десять в высоту. Есть дорога, связывающая верхнюю и нижнюю части города. Подходящие мне автобусы между ними не ходят. Так что впереди ждала длинная и скользкая лестница наверх.***
Сколько помню себя, никогда не ценил дом. Сложно что-то ценить, когда пользуешься этим всю жизнь. Зато я точно знаю, что ценил. То ощущение тепла, безопасности и уюта, что было у нас в доме несколько лет назад. Сейчас его нет. Сейчас там пустота и отчуждение, безразличие и мастерское умение делать вид, что ничего не произошло. В последнем я несправедлив. Как-никак, всё произошло именно из-за меня. Но нельзя иначе. Есть такие проблемы, которые лучше тщательно спрятать вместо того, чтобы жить с ними. Я вышел в своём квартале и ещё пять минут шёл по улице, накинув на голову капюшон. Нельзя, чтобы соседи увидели меня таким. Пойдут слухи, а любой коллективный процесс для меня опасен. С кем-то одним я ещё способен справиться, если будет время, а задача выпадет не очень сложной, но если их будет много… Уже сложнее. Мы жили в квартале Гранд Морисонта. Спроси любого жителя, кто это такой — не ответят. Задумаются, потешно нахмурят лоб, попробуют для самих себя найти объяснение, а вскоре благополучно забудут, о чём думали. Таков наш мир. Помнить о некоторых вещах — удел избранных, в число которых попал и я. Напротив дома росло большое дерево. Семейное, как мы говорили. Среди его ветвей скрывался начавший гнить домик. Отец его построил для меня, когда я был маленьким. Сейчас всем на меня плевать. Отец пропадал на работе, и я рад, что у него есть хоть это. Дверь открыта. Наверное, сестра опять забыла закрыть. Я прошёл внутрь и замер, прислушиваясь. Открытая дверь — не самое страшное, что может случиться, даже если ты живешь в почти благополучном квартале. Низины не так уж далеко отсюда, и иногда с хорошими девочками случаются плохие вещи. Сестра ощущалась наверху, у себя в комнате. От неё веяло… пустотой. Вздохнув, я прошёл в ванну, смыл кровь и занялся ранами. Разбитое лицо, которое я наблюдал в зеркале, заставило вновь задуматься о том, что я делаю. Это всего лишь стычка с тремя пчёлками-скорпионами. Что будет, когда возьмусь за рыбу покрупнее? Вопрос неутешительный. Ответ на него — того хуже. Голова нещадно болела, и я закинулся парой таблеток обезболивающего. Нельзя ими злоупотреблять. Но для этого мне нельзя злоупотреблять силой. Сегодня я слишком сильно нагрузил разум. Как минимум половина боли от этого, а вовсе не от чужих кулаков. Когда убедился, что выгляжу более-менее приемлемо, то поднялся наверх и постучал в дверь сестры. Открыв, заглянул внутрь. Она сидела на кровати, откинувшись спиной на стену, и листала учебник. — Привет, Курт, — поздоровалась она рассеяно. — Привет, Али. Как твой день? — Хорошо. А твой? — Тоже неплохо. Ты ела? — Вроде бы да, — задумалась она и, кажется, позабыла, что разговаривает со мной. Больно. Каждый раз больно смотреть на это. Десять дней назад Али не пришла домой. Я искал её весь долгий вечер и ещё более долгую ночь. Нашёл бредущей по дороге, недалеко от той самой лестницы между районами, в разорванном платье, с кровоподтеком на лице. Отец до сих пор уверен, что она была у подруги. Незачем ему тащить этот груз правды. Сама Али ничего не помнит о том вечере. Я позаботился об этом. Она тогда многое потеряла. Гораздо больше, чем теряют хорошие девочки, встретившись с плохими парнями. — Пробовала рисовать? — спросил я, зная ответ. — Рисовать..? — удивилась она вопросу и тому, что я нахожусь здесь. — Я же не умею рисовать… — Да, точно… Просто так спросил. Отдыхай, Али. Если что, я у себя. — Конечно, Курт… — она снова потеряла нить разговора. Вопрос про рисование был проверкой, насколько крепки мои скрепы, удерживающие её разум. Его задать мог только я. Спроси кто другой, случится беда. Будь я чуть опытнее, то исправил бы это, но мне не хватало ни силы, ни знаний, ни мастерства. Приходилось мириться и благодарить удачу за то, что хоть что-то смог исправить. Последние десять дней были адом для нас обоих. Сестра наконец-то успокоилась, а мой ад продолжился. Спуск в Низины — его часть. Я как Данте, отправился в самый низ, чтобы вернуть нечто важное. Зайдя к себе в комнату, устало опустился на кровать и несколько минут молча смотрел в стену. Потом заставил себя подняться, открыл ящик и достал папку с рисунками. Они не являлись вершиной художественного мастерства, но были сделали достаточно толково. Любой бы подумал, что автор рисовать умеет, любит и часто это делает. Толстая папка. Много накопилось за все те года, что моя сестра “пачкала бумагу”. К этому её мама пристрастила. В этом Али спасалась в самые темные вечера после того, как мамы не стало. Это у неё отняли в ту самую ночь. Это я собирался вернуть, уберечь её разум от распада.Глава 2. День второй
24 сентября, пятница Начинаю любить это место. Шутка. Его невозможно любить. Тихо ненавидеть, молча игнорировать, но не любить. Привет, старшая школа. Давно не виделись. Утром я всерьез обдумал, идти или нет. Кожу на лице стянуло, и любое движение лицевыми мышцами отдавалось ноющей болью. Выглядел я уж точно не как хороший парень. Пришлось использовать силу, чтобы отец с сестрой не заметили чего лишнего и не обратили внимания, почему я ухожу раньше обычного — до моей школы было идти минут десять, а туда, куда я отправлялся — ехать с час. В новой школе не то чтобы такой вид должен кого-то сильно удивить, но новое лицо, да со следами хорошей драки обязательно вызовет повышенный интерес. Я не мог сказать, пойдёт это моему плану на пользу или нет. Одно ясно как божий день — придётся много кому залезть в голову, чтобы отвести внимание, а если не получится отвести — хотя бы направить в нужную сторону. Не уверен, что потяну задачу. Вчера мозги слишком сильно разогрелись, чтобы и сегодня их напрягать. Но я пошёл. Не мог иначе. Несмотря на все риски, несмотря на угрозу от пчёл. Не могу сидеть дома. Мысли, что у меня может ничего не получиться, гнал прочь — слишком легко отказаться от плана, найти причины, почему это невозможно. На пути к школе меня встретила Соня. Она сидела на заборе, свесив ноги, и плевалась. Не в мою сторону, а сама по себе, замеряя, насколько далеко сможет плюнуть. — Зря ты сегодня пришёл, новенький, — крикнул она мне. — Думаешь? — спросил я, остановившись. Сегодня она была одета в ту же самую кофту с капюшоном и те же самые старые кроссовки с развязанными шнурками. Единственное, что изменилось — синие джинсы сменились на серые, с дырками. Были эти дырки изначально или появились от не особо аккуратного обращения, я решил не спрашивать. — Определенно, — кивнула она. — Пчёлки из тебя душу вынут. Вчера уже начали, лицо свое в зеркало видел? Я посмотрел на неё несколько секунд, а потом молча пошёл в школу. — Эй, ты куда! — крикнула она вдогонку, но я проигнорировал, проскользнул в дыру в заборе, никого там не встретил и спокойно дошагал до входа в здание.***
Прогноз Сони не сбылся. Сегодня я не увидел тех парней, с которыми вчера подрался. Нашёл их знакомых и прочитал в мыслях, что побитые пчёлы отлёживаются, прикрываясь какими-то важными делами. Сложно сказать, что я почувствовал в тот момент. Разочарование с примесью облегчения. Вчера я их сильно разозлил. А ещё покалечил. Чем бы они ни занимались, сейчас они не способны это делать. А значит, разозлится тот, кто ими управляет. Он-то мне и нужен. Рыба покрупнее, что проведет по цепочке дальше. В планах было схлестнуться с ним сегодня. Но ни он, ни другие пчёлки ко мне не подошли. Кто он такой, я пока не узнал. Никто активно не думал, что в школе учится повелитель разума. Или учит. Не обязательно это должен быть ученик, может и кто постарше. Я вообще не был уверен, что встречу в школе подобных себе. Приход сюда был жестом отчаяния. Я предположил, что среди большого скопления людей — а школьников здесь было много — найти его проще. Да и кто не слышал про то, насколько плоха обстановка на улицах Низин? Школьники и криминал — как по мне, это идеальная среда для пробуждения способностей. Проблема в том, что такие, как я, не выделяются из толпы. Если этот человек не проявит свои способности, я не смогу узнать о нем. В головах той троицы ничего не было. Кто-то надежно следил, чтобы они своими мыслями не выдали ничего лишнего. Я постарался выглядеть обычным агрессивным подростком, почти не применяя способности, чтобы меня не распознали. Приняли за наглеца, который не боится махать кулаками, но не способен противостоять настоящей силе. Но, видимо, вчерашнего не хватило, чтобы выманить того, кого нужно. Когда уроки кончились и школьники отправились на выход, ожидал, что меня встретят. Не встретили. Сплошное разочарование. Раньше я и помыслить не мог, что расстроюсь, избежав больших неприятностей. До последнего ждал, что тайный лидер тех парней проявит себя. Может, он раскусил меня? Как-никак, я просто приперся в чужую школу и с ходу подрался. Это могло и насторожить. Расстраивался я недолго. Впереди выходные, поиск лидера пчёлок откладывается до понедельника. А раз так, надо кое-что сделать. Подготовиться к новому сражению. Кулаки — это хорошо, но, чувствую, против повелителя они не помогут.***
Когда вернулся домой, проверил сестру и засел у себя в комнате. От размышлений отвлек стук в окно. Кто-то кинул камнем. А потом ещё одним. Недостаточно большим, чтобы разбить, но подходящим, чтобы привлечь внимание. Снизу звенело предвкушением, нетерпением и озорством. Эмоции человека, который никогда не сталкивался с по настоящему тяжелыми ситуациями. Я и сам был таким, пока… Пока не узнал, какова жизнь на самом деле. Выглянув в окно, увидел Дина. Он как раз замахивался, чтобы послать ещё одно приглашение к общению. — Ты в курсе, что люди изобрели мобильники? — высунулся я на улицу. — Так не интересно! И ты не отвечаешь! Дин и правда писал. Сообщений сорок отправил. А может, и больше, я телефон с вчера не проверял. Там не было ничего такого, что помогло бы мне в деле, а вот отвлечь — да. Как сейчас. — Был занят, — буркнул я недовольно. — Может, ты лучше спустишься и откроешь дверь? Может, ты лучше не будешь лезть ко мне сейчас? — Я не уйду! — предупредил Дин. Вздохнув, я побрел вниз.***
— Чувак, кто так разукрасил твоё лицо?! — спросил Дин, когда увидел меня. — Упал. — На чей-то кулак? — Ты заходишь или нет? Пойдем ко мне в комнату. Отец скоро вернётся, и ему лучше меня таким не видеть. — Ты поэтому в школу не ходил? Придурки из Низин опять к нам забрели? Надо сообщить в полицию! Я усмехнулся, благо Дин не видел. Поднимался за мной по лестнице. В его мире все проблемы должны решаться официально. Сын юристов, он знал в этом толк. Даже не подозревая, что его мир не больше, чем уютная клетка, сотканная из иллюзий. Те, кто прошёл через триггер, те, чей разум изменился, — они попадали в настоящий мир. Я прикинул, стоит ли задавить интерес Дина к этой теме. Сложно, отнимет много сил. Нет, оно того не стоит. Сильные эмоции сложно изменить и спрятать. А Дин сейчас пылал нешуточным беспокойством за меня. Это было приятно в той же степени, в какой и раздражающе. — Ты так и будешь молчать? Что с тобой случилось? — Подрался. Закроем тему? — Ну уж нет! — воскликнул он. Захотелось его ударить, чтобы так не голосил, но я подавил эту эмоцию. — Я не отстану, пока ты всё не расскажешь! Мою сестру изнасиловали и украли её талант. Я собрался найти того, кто это сделал и… Убить его и забрать то, что он украл. Что ты скажешь на это, Дин? — Как дела в школе? — спросил я вовсе не то, что хотел сказать. — Хорошо. А у тебя? — с насмешкой спросил он. Я невольно засмотрелся на эту усмешку. Совсем другая, не такая, как у детей в Низинах. У тех улыбки — как колючие шипы. У Дина — открытая и искренняя, даже когда он усмехается. — И во что ты одет? Ты что, купил одежду в секонд-хенде?! Глаза Дина расширились, и он на меня взглянул как в первый раз. Как же это утомляет. — Ты чего пришёл-то? — перебил я грубовато. — Проведать друга, — обиделся он. — Ты в школу не ходишь. Куда пропал? — Через месяц вернусь. Или через два. А может, и вовсе не вернусь. — Шутишь? Да что у тебя происходит? — Слушай, а ты можешь просто не спрашивать? Если бы я хотел и мог, то уже рассказал бы. — Что-то раньше я не замечал за тобой тайн. Ты же не влип в плохую историю? Я посмотрел на Дина. На его бирюзовое поло, телефон последней модели, гладкую кожу и прическу, которую делал профессионал. Его нельзя назвать модником, но на фоне большинства парней из Низин он образец стиля и ухоженности. Сколько бы он там продержался до того, как его ограбили? — Нет ничего такого, с чем я не разберусь, — ответил я уверенно, вкладывая эту мысль ему в голову. Затылок натянуло, намекая, что мне не помешает как следует выспаться. — Допустим, — замешкался он, и я усилил натиск, чтобы увести внимание в другую сторону. — Если у тебя всё в порядке… — его взгляд задержался на моём избитом лице, — то я хотел с тобой затусить. Ну, знаешь, как это обычно делают друзья. Зарубимся в мортал? Судя по блеску в глазах, последнее он подал как искрометную шутку. Ну да, ну да. Моё разбитое лицо и предложение поиграть в файтинг — самое то для безобидного мальчика. — Давай, если хочешь, — ответил я. — Тогда с тебя бутеры. Я ещё и жрать хочу. Максимум дерзости Дина — сказать «жрать» вместо «кушать». — Кстати, Лили собирает вечеринку завтра. Ты придёшь? — Нет. — Почему? — Тебе с чем бутерброды? — Курт! Она же тебе нравилась! Это твой шанс, бро! Спускаясь вниз по лестнице, я думал о том, что слишком многое изменилось и что крутить роман с одноклассницей — последнее, что меня волнует. — Сходи ты. Потом расскажешь, как прошло. — Будет круто, тут и сомневаться нечего. Остаток вечера Дин болтал и болтал. Я его накормил, и мы правда сели «рубиться в мортал». Пальцы сами жали на нужные кнопки, а вот разум подкидывал воспоминания, как я дерусь по-настоящему. Как приятно было сломать руки тем уродам. Опасное ощущение. Нужно будет с ним что-то сделать. Не хочу превратиться в ублюдка, который упивается властью и наслаждается чужой болью. Засиделись допоздна, и Дин остался у меня ночевать. Постелил ему в общем зале. Когда отец пришёл, то не стал нас тревожить. Я ощутил его усталость и желание выпить пива да лечь спать. Сестра спускалась пару раз, поздоровалась с Дином, но возвращалась к себе. Либо учебники читает, либо в стену пустым взглядом смотрит. Типичный вечер в нашей семье. Если не считать присутствия Дина.***
Если кто-то думает, что от Дина так легко избавиться, то он сильно ошибается. Хуже него только жвачка в волосах. Утро началось с того, что этот… кхм… друг вломился ко мне в комнату, разбудил и потребовал отправиться на вечеринку. Я не согласился, и он продолжил трепаться обо всём и ни о чём. Словно задался целью перекрыть мою молчаливость своей болтовней. Отец работал и по субботам, ушёл до того, как Дин проснулся, а значит, и до того, как я вышел из комнаты. Иногда я задумывался, а завтракает ли мой отец чем-то или сбегает побыстрее из дома, где так тяжело находиться. Болтовлю Дина прервал дверной звонок. Гостей я не ждал, но к сестре могли заглянуть новые знакомые. Или могли появиться ребята из школы, которые выследили меня и пришли переломать ноги. — Подожди здесь, — сказал я Дину, а сам отправился к двери. На лестнице раздался топот, сестра сбежала вниз и опередила меня. Я было подумал, что это к ней подруга заглянула, но со стороны двери фонило не совсем типичным набором эмоций. Скукой и легким напряжением. — Курт! — повернулась ко мне Али, когда я подошёл ближе. — Печенье хочешь? — Печенье? Я заглянул сестре за плечо и застыл. Там была Соня. Её глаза при виде меня распахнулись, и девушка приоткрыла рот. — Я разберусь, — отодвинул я Али в сторону и вышел вперед. У Сони усилил желание не спалить меня и погасил мысль подшутить. У сестры — ослабил интерес к ситуации и подстегнул желание вернуться к себе в комнату, отказаться от печенья и позаботиться о фигуре. Дина тоже осадил. Он порывался глянуть, что здесь происходит, но я устроил ему небольшой сумбур и переключил внимание на другие вещи. Тройное вмешательство отозвалось гулом. Я комфортно себя чувствую при единичном вмешательстве, а так… Снова терпеть головную боль. — Так вот где ты живешь, — сказала Соня, когда мы остались наедине. Я вышел из дома и закрыл за собой дверь, чтобы точно не подслушали. Люди — хаотичные существа. В любой момент им в голову может прийти любая безумная мысль. Глупые вопросы, что она здесь делает, задавать не стал. И так чувствую её растерянность, удивление и радость, что узнала что-то ценное. С каждой секундой Соню переполняло возбуждение. Ей казалось, что она столкнулась с тайной. Мальчик из хорошего квартала перевёлся в Низины. Попахивает чем-то интересным. — Ты продаёшьпеченье? — спросил я, сохраняя спокойствие. — Да. Хочешь? — Зачем тебе это? — Глупый вопрос. Ради денег. Этот вопрос не был глупым. Не для меня. Интересно не то, что она скажет, а то, какие ассоциации у неё возникнут. — Пригласишь в дом одноклассницу? — Нет. — Ты всегда такой гостеприимный? — Да. — А если я… — Переломаю тебе ноги. Соня побледнела и отшатнулась. Потом натужно рассмеялась. — Очень смешно. Я не пошевелился. Молча смотрел на неё, изучая, какие мысли всплывают в её голове. Так просто. Она подумала, что я приду к ней домой, и тем самым показала мне, где живёт. — Будет лучше, — проговорил я медленно. — Если мы оба забудем об этой встрече. Немного давления на её желание убраться подальше от странного парня… — Надеюсь, у тебя там нет груды распиленных тел, — пошутила она, кивнув на мой дом. Я внутренне скривился, заранее почувствовав, что Дин не удержался. Дверь открылась, и он выглянул к нам. — О, печеньки? А есть с кремом? — Найдутся, — Соня натянула вежливую и фальшивую улыбку. — Я тоже возьму. Любые. Она протянула нам две пачки, и Дин с легкостью заплатил за обоих. Соня пожелала удачи и отправилась восвояси. Пока Дин возился на кухне, я отправился в туалет. Закрылся, открыл холодную воду и плеснул себе на лицо. Хотелось заорать и разбить стекло, но сдержал этот порыв. Если Соня проболтается в школе о том, где я живу, то это может привести к необратимым последствиям. Я не питал иллюзий по поводу безопасности. Дело, которое я затеял, в случае малейшей ошибки могло привести к гибели. Как моей, так и сестры или отца. Сделав пару вдохов и выдохов, взял эмоции под контроль. В понедельник проконтролирую, не страдает ли Соня лишней болтливостью. Если что, буду действовать по обстоятельствам. Вернулся на кухню и продолжил слушать трёп Дина. Он пытался уговорить меня пойти на вечеринку, чередуя это с забавными, по его мнению, случаями из школы и том, какого персонажа он прокачал в игре. Что-то я пропускал мимо ушей, а что-то оседало, варилось и обрабатывалось моим разумом. Прокачал персонажа. А чем я не персонаж? Мне тоже нужно стать сильнее. Развить свои навыки. Дин свалил только в обед. Хорошо живет человек. Никаких забот. Я облегченно завалился на диван в гостинной, вытянул ноги и задумался. Мои навыки хромают. Вмешаться в мысли и перенаправить внимание — полезно, но для моего плана этого явно недостаточно. Я по-прежнему мало знаю о том, что могу. Если хочу сделать задуманное, надо это изменить. Если стану сильнее, то легко разберусь с любыми трудностями. Простая мысль, но, кажется, благодаря другу я нашёл способ, как мне прокачать навык. На этой мысли я настроился, попытался представить, как должно выглядеть то, что хочу, и… Направил силу своего разума на себя же. Несколько секунд ничего не происходило, а потом… Я сам не заметил, как завалился набок, скатился на пол и как вскоре из моего носа побежала кровь. Для меня же это была просто темнота.***
Когда темнота рассеялась, первое, что я ощутил — это дыхание смерти. Странное дыхание. Оно было где-то справа — смерть пришла за мной, но в последний момент свернула? Приоткрыл глаза, обнаружил себя в больничной палате. Из руки торчал шнур — кто-то подключил капельницу. Что случилось? На удивление в голове царила ясность. Я вспомнил, что затеял небольшой эксперимент, призванный решить часть надвигающихся проблем. Удалось? Второе открытие в первые минуты пробуждения. Я понял: да, удалось. Несколько секунд потребовалось на то, чтобы разобраться. Наивны те, кто думает, что разум — это однородная штука. Я уже три года живу со своими способностями, но до сих пор не обнаружил единой структуры и хотя бы границ, где разум начинался и где он кончался. То, что он, пока я валялся в отрубе, сам решил сложнейшую задачу, которую я сам не представлял, как решить, — пугало, но не очень. Уже сталкивался с подобным. В популярных книжках по психологии заявляли, что бессознательное может всё. И, кажется, я подтвердил это на практике. Стоило погрузиться в себя, как я оказался совсем в другом месте. Не настоящем. В проекции моей психики, как мне показалось. Раньше это была комната, в которой я мог делать что угодно. Сейчас она превратилась в зал со множеством дверей, из некоторых сочилась тьма, и это пугало. Не внушает оптимизма, когда твой разум подкидывает столь мрачные ассоциации. После такого не хочется открывать двери и проверять, что там. Благо прямо сейчас это и не требовалось. Пришёл я сюда за другим и нашёл то, что искал. Прокачка… Мечта любого задрота, который хотел бы получить персонажа в реальной жизни. Что же, я получил. Теперь предстояло с этим разобраться. Я чувствовал, что что-то внутри меня изменилось. Потребовалось совсем немного усилий, чтобы это окончательно оформилось в то, что нужно. Я не увидел уровня, зато увидел много чего другого. Первые строчки относились к моему психологическому состоянию. Целостность личности: 59% Присутствует тенденция распада Из названия было понятно, что это означает. Я даже понял почему. Слишком много подавленно, слишком много я в себе не принимаю и слишком неправильно использую силу. Ну и стресс последних дней с работой на износ сделали своё черное дело. Спасибо, головушка, что сподобилась предупредить об этом до того, как я умер. Или сначала придёт сумасшествие? Следующие строки были посвящены навыкам. Эмпатия: уровень 1 Чтение мыслей: уровень 1 Управление эмоциями: уровень 1 Управление мыслями: уровень 1 Дуэль: уровень 1 Не густо, мягко говоря. Навык дуэли — это второе, что я пытался создать вместе с системой параметров. Знать бы ещё, сработает он или нет. Последняя строчка относилась к защите. Уровень защищенности: 17% И снова я получил объяснение, что это значит. Семнадцать процентов, что смогу защититься от примитивного воздействия такого же неуча, как я. В случае встречи с кем-то посильнее цифры будут совсем иными. Приплыли. Из внутреннего пространства я вынырнул наружу, когда почувствовал, что рядом кто-то есть. Приоткрыл глаза и увидел медсестру. Она заметила мой взгляд, проверила показания приборов, а потом ушла. Минут через десять вернулась вместе с врачом. Образцово идеальный, будто его с обложки журнала срисовали или выдернули прямо из рекламного ролика. — Курт Бакер? — заглянул он в медкарту. — Как себя чувствуете? — Как человек, который совсем не понимает, как оказался в больнице. — Вас нашли без сознания на полу в гостинной. Вам повезло, молодой человек, ещё бы немного, кровоизлияние в мозг и всё, отбегались бы. — Насколько всё плохо? — Жить будете, но в ближайшую пару недель лучше не напрягаться. Он скосил глаза на мои руки. Если я пролежал в коме не пару недель, то там разбитые костяшки. Да и синяки на лице выдавали меня. Две недели без драк в Низинах. Это будет сложнее, чем доктор может себе представить. — Постараюсь беречь себя. — Это в ваших же интересах… — сказал он задумчиво, а потом посмотрел на медсестру. Та молча вышла, а я почувствовал себя крайне неуютно. — Давно это с тобой случилось? — О чем вы? Лежал я в отдельной палате. Эта деталь не сразу бросилась в глаза, а сейчас, оставшись с этим человеком наедине, я почувствовал себя вдвойне неуютно. — О твоих способностях. Не пытайся врать. Я уже знаю правду. Я знал, что есть такие же, как я. Это сложно не заметить. Слишком много следов, которые буквально кричат, что мир напичкан повелителями разума. Их не встретишь на каждому углу. Не в спальных районах, по крайней мере. Но за три года, что я с этим живу… — Это случилось три года назад, — озвучил доктор. Я напрягся, понимания, что мои мысли сейчас читают. — Сочувствую. Обычно силы пробуждаются после сильнейшего эмоционального потрясения… Перед глазами встало тело, висящее на веревке. — Ага… понимаю. «Чувству такта врачей не учат?» — подумал я громко. На это врач улыбнулся. — Даг Мерсен? — прочитал я на его бейджике. Мы обменялись взглядами, прощупывая друг друга. Только сейчас я сообразил, что вокруг этого человека не витают эмоции и мысли. Он как пустое место. Будь я чуть внимательнее, то сразу бы это заметил. Таких же, как я, хоть и хватало в мире, но они не встречались мне каждый день. А каждый раз проверять — тратить силы, с чем я старался экономно обращаться. — У тебя есть наставник? — Вы же не думаете, что я отвечу на этот вопрос? Он пытался уловить то, о чём я подумаю. А я пытался создать многомерную мысль, замешанную на противоречиях и сомнениях. Я знаю, что ты знаешь, что я знаю. Теперь гадай, насколько далеко это простирается и не хочу ли я скрыть наставника. — Я не желаю тебе зла. Нечего опасаться, — сказал он мягким голосом, общаясь как с пугливым животным. — В любом случае твои способности — лишь любопытная перспектива. Сейчас нам надо обсудить твоё здоровье. — Что с ним? — Здесь, — постучал он пальцем по медицинской карте. — Записан ложный диагноз. Переутомление и небольшое сотрясение. На самом же деле причина в другом. — В чем? — послушно спросил я, когда он замолчал и эта пауза слишком затянулась. Во время разговора я выстраивал защиты внутри разума, думал о посторонних вещах. Как чешется нога, как хочется пить и сходить в туалет. — Ты перенапрягся. Твоя личность разрушается. Я не просто так спросил про учителя. Такие, как мы, появляются регулярно в мире. Часто они гибнут, не успев освоиться. Не далее как год назад… — задумался он или сделал вид, что задумался, попутно заглянув в мед карту, — в вашем районе полиция нашла дом, полный трупов. Слышал эту историю? — Вы о мистере Тимати? — Да, о нём. Трагичная история. Он потерял ноги в автомобильной аварии. Проснулись способности. Он целыми днями сидел дома. Подавленный и сломленный, вместо того, чтобы исцелять душевные травмы, он дал им взять верх. Как итог, его жена и дочь вырезали себе глаза кухонным ножом. Следом он сделал то же самое. Наверное, пытался добраться до мозга, — Даг постучал себя пальцем по голове. — Откуда вы знаете, что всё было именно так? — Потому что люди не склонны устраивать групповые самоубийства. Я об этой истории совсем другое слышал. Что они отравились газом. Тихая, безобидная смерть, которая слегка взбодрила квартал Гранд Морисонт. Ничего удивительного в том, что всё могло быть совсем иначе. Как уже говорил, есть два мира. Реальный и иллюзорный. — Поучительная история. — Именно, — кивнул Даг. — Так что… Если вдруг у тебя ещё нет учителя… Он достал из кармана визитку и протянул мне. — Спасибо. Визитку я взял.Глава 3. Выздоровевший
28 сентября. Вторник Отец выглядел как уставший от жизни человек. В сером плаще и костюме, на стареньком седане, с пустым, безжизненным взглядом. Седина появилась у него три года назад — и в этом ничего удивительного. — Ты как? — спросил он, когда я сел в машину. Хотел сам добраться, но этот Даг Мерсен настоял на том, чтобы я дождался отца. Иначе меня не хотели выписывать. Обойти бюрократическую систему, когда там правит другой повелитель разума, — нет, я не такой дурак, чтобы пытаться. — Жив. Долго в больнице пробыл? — Три дня. — ответил отец. — Случилось чего? — Всё в порядке. Не волнуйся. Отец завёл мотор и тронул с места. Дальше ехали молча. Я так часто внедрял ему мысль не беспокоиться обо мне, что… Этот пустой разговор был тяжелым ударом, но я сам виноват. Лучше так, чем наблюдать за тем, как он медленно разлагается. Иногда я думал, имею ли права влезать в чужие головы, решать за людей. Пусть это ситуации, когда избавляю их от страданий, но если ли у меня на это право? Я не знал. Просто делал то, что могу. — Как сестра? — С ней всё в порядке. — Спасибо, что забрал. Отец промолчал, и дальше ехали молча. Мы не всегда так скупо общались. Результат этих десяти проклятых дней, когда я не церемонился и спасал сестру. Надеюсь, однажды мы с отцом снова будем близки, как раньше.***
Три дня. Воскресенье, понедельник и вторник. Три дня, которые я отсутствовал, и три дня, которые спутали мне все планы. Повезло, что с сестрой ничего не случилось. Сам не знаю, как мои заплатки выдержали испытание. Был соблазн спросить у Дага Мерсена, что он знает про похищение талантов, но что-то меня остановило. Может, это из-за растерянности. Оказаться внезапно во власти другого повелителя — это выбивает из колеи. Визитка у меня осталась, растерянность ушла, но что-то останавливало набрать и спросить совета. Несмотря на свою голливудскую улыбку, он не вызывал доверия. Чувствовал я себя бодро, и остаток дня, отложив вопрос с доктором, провёл, изучая то, что открылось. С одной стороны, вроде создал что-то крутое, а с другой… Подкинул себе новых проблем. Целостность личности — пятьдесят девять процентов. И нет инструкций, как эту целостность поднимать. Но я догадывался как. Зайти в те двери, от которых сочится тьма, и разобраться с тем, что там будет. Обязательно этим займусь, но позже. Сейчас есть задачи поважнее. Требуется срочно развить навыки, чтобы, когда земля начнёт уходить из под ног, а события наберут обороты, было чем ответить. Не желая сидеть дома, переоделся, взял ключи и отправился на выход. Настало время обдумать следующие шаги и потренироваться.***
Если уж пропустил два учебных дня, то ещё один погоды не сделает. С этой мыслью весь следующий день посвятил развитию навыков. Ходил по городу и нащупывал тот способ, которым могу продвинуться вперед — проникал в мысли прохожих, сам себе придумывал задачи, что с этим делать. Заставить кого-то споткнуться или подумать о важной информации, типа пин кода от банковской карты. Некоторые из моих тренировок были далеки от гуманности, но я старался не навредить и не перегнуть палку. Люди даже не подозревали, что на них влияют. Они жили совсем в другом мире, не ведая правду. Получилась тренировка или нет — скорее нет, чем да. Показатели остались теми же самыми. Так что единственный однозначный успех — я понял, что делать. В школу шёл как на войну. Прихватив с собой пакет. Он тоже был частью плана. Этим утром мне повезло. Я нашёл Соню, сидящую на дереве. Почему она приходит пораньше, почему сидит одна — это можно было бы выяснить, но меня не особо волновало. — Я думала, что уже не увижу тебя. — Разбирался с делами, — ответил я, разглядывая девушку, которая никак не изменилась. — Что в пакете? — Взятка. — А ты по мелочам не размениваешься. Кого будешь подкупать? — Тебя. — Да неужели, — ответила она неопределенно. От неё повеяло интересом, но самую малость. — Держи, — протянул я пакет. Соня ломать комедию не стала, сразу взяла. Достала коробку, пакет вернула мне, а сама недоуменно уставилась на взятку. — Это что? — Кроссовки. — Кроссовки? — Да. — Черные? — Самые черные. — На толстой подошве? — Толще не бывает. — Которые стоят пару сотен? — Дороже, но это не важно. — Вот хрень. — Нет, это кроссовки. — Да я не про это, — отмахнулась она. — Почему ты мне их дал? — Потому что мне нужна информация. — Кроссовки в обмен на информацию? — Да. — И всё? Никаких странных предложений? Просьб дать потрогать мои ступни или подарить использованные трусики? — Чего? — Забей… Парни разные бывают. Я на это головой покачал. — Примеришь? — Я не беру взяток, — она протянула мне коробку. Ломается. Это столь же очевидно, как и то, что та троица сейчас в школе, заметила меня и куда-то убежала. Они хотели пролезть через дыру в заборе, но увидели меня и пошли другим путём, фоня эмоциями на всю школу. — А если я хорошо попрошу? — Это как? — наклонила она голову набок. — Ну… Пожалуйста? — Ладно, так и быть, — закатила она глаза. — Если настаиваешь… — Настаиваю. Будешь мерить или мне их выкинуть? — Не надо выкидывать! — испугалась Соня. Её кроссовкам пять лет. Они ей жмут. Денег на новые нет. Поэтому она и торгует печеньем, чтобы заработать на обновку. Я это прочитал в её мыслях, когда она пришла ко мне домой. Через минуту девушка стояла в новой обуви и пахла неверием. До неё никак не могло дойти, что кто-то подарил ей кроссовки. Ещё и такие, какие она хотела. Я аккуратно коснулся её эмоций, усиливая благодарность, а заодно проверяя на чувство вины. Если она проболталась обо мне и том, где живу, сейчас должны всплыть эмоции по этому поводу. Ничего. Благодарность, неверие, смущение и… небольшой сексуальный интерес в мою сторону. Соня подумала, что я странный, но симпатичный. — Мне идет? — Да. — Ты всегда столь… мм… лаконичен? — Да. — Хочется тебе треснуть. А ещё потрепать за щёку. Что несколько странно. Никогда таких мыслей у девушек в мою сторону не замечал. — Что ты хотел узнать? — Меня искали? — Да, — показала она язык, передразнивая лаконичность. — Кто главный у этой троицы? — В смысле? Шон и есть главный у них. Ожидаемый, но неприятный ответ. — Ты уверена? — Да. — Почему их называют пчёлками? — Ну… Я не знаю, — пожала она плечами и зависла. Такой пустой взгляд бывает только у тех, кому хорошо по мозгам прошлись. — Удобные? — перевёл я тему. — Очень. Мой размер. Не жмут, — ответила девушка удивленно. Я усилил её интерес к обновке, а мысли о нашем разговоре наоборот, приглушил.***
Учебный день прошёл так, как и должен проходить. Я убивал время тем, что игрался с мыслями одноклассников и внушал им любовь к учёбе. С тоской поглядывал на уровни навыков. Разум породил что-то перспективное, но энтузиазм быстро иссяк, когда халявной прокачки не случилось. Соня лучилась довольством, разгуливая в новых кроссовках. Старые она не выкинула. Боялась, что я отберу обновку и высмею её перед всем классом. Иррациональный и глупый страх, но я давно понял, что люди в целом нелогичные существа. Что не мешает им быть предсказуемыми. Троица крутилась вокруг меня весь учебный день. Дошло до смешного. Они пытались перекрыть мне пути отступления, думая, что я собираюсь бежать. При этом никто ничего подозрительного не замечал. Что лишь убеждало меня — в школе есть ещё один повелитель разума, и он прямо сейчас внимательно следит за мной. Когда отзвенел последний звонок, спокойно направился на выход. Шон преградил мне путь, стоило выйти во двор школы. — Куда собрался? — спросил он, нагло улыбаясь. Я посмотрел на его рот, где отсутствовала пара зубов, и парень сразу посмурнел. — Иди за мной. — А то что? В этот момент я почувствовал страх. Не свой страх, а навязанный. Их главарь дал о себе знать. Воздействие тонкое, едва заметное, самое то, чтобы сойти за родную эмоцию. Если бы я точно не знал, что не испытываю страха, может, и сработало бы. — Испугался? — посмотрел Шон на меня с презрением. А сейчас усилили гордыню и желание не показать слабость. И снова — едва заметное касание. Тот, кто это делает, куда опытнее меня. — Есть чего пугаться? — ответил я в привычной манере. — Есть, — набычился Шон. Остальные два друга подошли ближе, сверля меня злыми взглядами. При этом нас спокойно обходили другие школьники, не обращая внимания. Ни страха среди них не мелькало, ни любопытства, ни других эмоций. Будто нас и не было. Я огляделся, но заметил только Соню. Она отошла в сторону и смотрела на нас издалека. — Отойдём? — сказал Шон. — Отойдём, — согласился я. Он полыхнул настороженностью и опаской, но развернулся и пошёл… куда-то. Я отправился следом.***
Соня чувствовала смятение и жалость. Она смотрела на Курта, как он пошёл за троицей парней и думала, что этот новенький как чистое пятно на грязной одежде. Или не чистый, а грязный, но слепленный из другого вида грязи, не такой, как остальные пятна. «Этот парень улыбается когда-нибудь?» — подумала Соня. Она за ним наблюдала третий день и не могла вспомнить, чтобы он улыбался хоть раз. Соня сомневалась, что увидит его ещё. Справедливости ради стоит заметить, что она также сомневалась в первый день, во второй, а потом в понедельник, когда он пропал. Ноги чувствовали… комфорт. Соня потратила весь учебный день, чтобы подобрать это слово. Непривычный комфорт. Тот вид комфорта, который приходит на смену дискомфорту. Пальцы не жало. Они распрямились, и это было настолько непривычно, что граничило с болью. И в этом был виноват Курт. Парень, который обещал ей ноги сломать, если она расскажет о нем. Парень, который подарил ей кроссовки. Парень, который не улыбался и, кажется, никого не боялся. Он шёл с троицей так, будто не они его вели, а он их. Те это чувствовали, но не понимали. Злились сами на себя и молча шли. Соня хотела бы помочь, но не знала как. Поэтому она пожелала Курту удачи, достала блокнот и записала туда все замеченные странности.***
Меня сопроводили за территорию школы и подвели к дороге, где ждала машина. — Садись, — скомандовал Шон. В этот момент он пытался выглядеть и звучать как настоящий гангстер. Расправил плечи, напрягся весь, раскраснелся и глаза вытаращил. В машине уже ждал водитель. Мужчина лет сорока, который не обратил на нас внимания. Троица окружала меня, Джейкоб достал нож. У Шона тоже мелькала мысль достать оружие, но он не стал, подумал, что это слишком. Пока играли в гляделки, к нам подошёл новый участник. Кажется, я не видел его в школе, но сейчас был точно уверен, что он пришёл оттуда. Да и как не быть уверенным, если это подросток, с рюкзаком за спиной, в очках, лет шестнадцати, мой ровесник. На главу преступной группировки не тянет. На того, кто способен держать в узде трёх агрессивных подростков, — тоже. Но стоило увидеть, как Шон, Адам и Джейкоб рефлекторно опустили глаза при его приближении и завиляли хвостами, будто дворовые псины, как всё встало на свои места. В Низинах хлипкому парню гораздо проще словить триггер, чем тому же физически развитому Шону. — Садись в машину, — сказал этот тип и сам полез на переднее сиденье. В тот же момент меня захватила волна эмоций. Желание подчиниться, нежелание сопротивляться, азарт, страх и десяток других чувств, образующий коктейль под названием «А почему бы и не сесть к этим ребятам в машину?». Я сел. Справа примостился Шон, слева — Джейкоб. Адам остался снаружи. Машина тронулась и двинулась куда-то вглубь Низин. Я недостаточно хорошо знал район, чтобы определить, куда именно. Понял, что едем ближе к центру, а значит, ближе к самой запущенной части. Не уверен, что где-то существовало нормальное описание, что представляют собой Низины. Более того, я не уверен, что местные жители сами до конца понимают, где живут. Это не маленький квартал, это огромный район, который занимает большую площадь относительно всего города, самую низкую его часть. Здесь хватает своих перепадов высот, но даже заберись в самую высокую точку, всё равно окажешься ниже остальной части города. Это порождает несколько важных моментов. Первый — где бы ты ни находился в Низинах, если задерешь голову, то увидишь места получше. Второй — жители других районов не замечают Низиты. Это особенность ландшафта, которую я подметил, когда готовился отправиться в это место. Здесь есть типовая, шаблонная застройка домами пятиэтажками. Есть частные дома, как новые, так и убого старые. Есть пара заводов, выход к заливу, а оттуда к морю. Есть доки, десятки мастерских, баров и других злачных мест. Здесь можно снять проститку любого пола и, не удивлюсь, если любого возраста и цвета кожи. В Низинах, как говорят, можно достать любые удовольствия и потерять тоже можно всё. Разношерстное место. Тем интереснее было узнать, куда меня везут. Как-никак, ради этого я сюда и пришёл. Выследить того, кто находится наверху местной пищевой цепочки. Найти тех, кто знает виновного в случившемся с сестрой. Стоп. Я остановил себя и сосредоточился на потоке навязанных эмоций. Нельзя сейчас думать о другом. Этот парень, что смотрит в окно со скучающим видом, легко считает мои эмоции и мысли. Я попытался представить, чего он ждёт от такого, как я. Растерянность — уместно. Страх — нет, я до этого его не демонстрировал и сейчас не буду. Сосредоточенность и готовность подраться несмотря ни на что — подойдёт. Сидеть между двух ребят было неприятно. Оба, будто сговорившись, вспотели и дурно пахли. Джейкоб перед выходом в школу ещё использовал дешевый дезодорант и качество заменил количеством. Шон таким не заморачивался. Он просто полыхал решимостью поквитаться со мной. Чем дальше мы ехали, тем сильнее в нем крепла эта решимость — отомстить любой ценой. Он буквально сочился желанием, чтобы я попытался сбежать. В этом случае он представлял, как толкнёт меня, опрокинет, начнёт бить ногами и чувствовать себя победителем. Очаровательные фантазии для парня лет семнадцати. От школы свернули к жилым кварталам. Проехали мимо череды одинаково безликих и безвкусных домов. Повернули в сторону порта — это я смог определить, — миновали большой торговый центр. Последнее звучало оптимистично. Торговые центры — это всегда жизнь, но не в этом случае. Здание не достроили, и оно возвышалось памятником бедности, огороженное давно разломанным забором. В конце пути нас ждало в чём-то легендарное место. Железное кладбище, как его называли. Может, эпитет «легендарное», это слишком громкое заявление, но я о нём слышал ещё до того, как заинтересовался Низинами. Железное кладбище — это кладбище старых, заброшенных морских контейнеров, которые свозили сюда годами. Место, которое тянулось на пару километров во все стороны. Тысячи металлических коробок, среди которых так часто находили трупы. А уж что здесь творилось на самом деле, такому парню, как я, можно было лишь гадать. И вот сюда мы приехали. Точнее, меня привезли. Явно с недобрыми целями. — Выходи, — скомандовал очкарик. — Иди за мной, — продолжил он отдавать приказы, когда я выбрался наружу. Шон не удержался и толкнул меня в плечо. Я сделал вид, что замахиваюсь, и он отшатнулся, споткнулся о разбросанный мусор, упал на задницу. Джейкоб хохотнул, но быстро оборвал свой смех и посмотрел на меня недобро. — Издеваться над другими — в этом нет ничего смешного, — строго сказал мне очкарик. — Это не я вас привёз на железное кладбище. — Я не собираюсь над тобой издеваться. Это просто работа, — отмахнулся он, как от назойливой мухи. — Идём. До меня дошло, что он не специально управляет моими эмоциями. Точнее, специально, но не особо задумывается об этом. Как с дыханием. Легкие работают и без плотного контроля. Кем бы этот парень ни был, он мне показал, что применять силу можно совсем на другом уровне. Я присмотрелся к нему, подумал о том, что было бы неплохо, как в играх, чтобы над его головой появился уровень. Не появился. — Иди давай, а то я тебе башку проломлю! — закричал Шон. Я уставился на него недоуменно. Изучение противника настолько увлекло, что я забыл про Шона. Пропустил то, как он спешно поднялся и накручивал себя, чтобы компенсировать оплошность. — Наверное, тяжело работать с такими неудачниками, — сказал я очкастому. — Да, — коротко сказал тот, и я ощутил, как он обрабатывает сразу троих. Усиливает моё желание следовать за ним, успокаивает Шона, ну и Джейкоба заодно. Водитель остался в машине. Он застыл как манекен и смотрел в одну точку. Почему-то это пугало сильнее, чем всё остальное. Меня подвели к контейнеру. Очкастому хватило одного взгляда, чтобы Шон и Джейкоб бросились вперед и принялись открывать створки. Опустив глаза. Перестав в этот момент быть собой. Впервые я задумался, какие мои шансы выбраться отсюда живым. Может, и большие. А вот выбраться целым, выбраться собой и сохранив разум — скромные. — Заходи, — приказали мне, когда контейнер открыли. Я прекрасно видел, что внутри. Ничего. Пустой, железный контейнер. — Нет. — Придётся, — снова очкастый посмотрел на меня осуждающе. Давление на эмоции усилилось. Я затряс головой для вида и остался на месте. Рискнул подкинуть мысль о своём упрямстве и что нужно что-то большее, чтобы заставить. — Эй! — толкнул меня Шон. Я сдвинулся, толчок прошёл вскользь, парень раскрылся и за это отхватил смачную пощёчину. Казалось, что звон разнёсся на всё железное кладбище разом. — Шон, — тихо сказал очкастый. — Отойди и не мешай. У Шона было своё мнение по поводу того, что ему следует делать, но голос очкастого подействовал как удар кнута. Опустив взгляд и вжав голову в плечи, что Шон, что Джейкоб отошли в сторону. — А ты, — главарь шайки посмотрел на меня и достал из внутреннего кармана пиджака пистолет, — заходи, или я прострелю тебе колено и всё равно заставлю заползти внутрь. — Калибр выбирал, чтобы отдачей не пришибло? Уверенность вернулась ко мне. Небольшой эксперимент показал, что этот парень хорош в управление чужими эмоциями, но что касается мыслей — полный ноль. Моего воздействия как на себя, так и на других он не заметил. На подколку очкастый улыбнулся и указал пистолетом на контейнер. Я посмотрел на оружие, очкарику в глаза, бросил взгляд на Шона и зашёл внутрь. Если они так хотят, то сыграем по их правилам. За эту короткую сцену я узнал многое, осталось уточнить кое-какие детали да подтолкнуть ребят в нужном направлении, чтобы разыграть ситуацию как надо. Шон подскочил к двери и захлопнул её, оставив меня в полной темноте. Запоздало мелькнула мысль, насколько контейнер герметичен и надолго ли хватит воздуха. Как мелькнула, так и ушла. Я точно знал, что меня хотят вовсе не убить. Дальше события развивались в некотором роде предсказуемым образом. Я этого не видел, но по флёру мыслей и эмоций распознавал, кто и что делает. Очкастый остался стоять на месте и руководил остальными. Шон и Джейкоб метнулись к машине, вскоре вернулись и установили какое-то устройство на дверь контейнера. Когда заходил сюда, то не придал значения скобам для этого, а сейчас ухватил кое-какие мысли и сложил общую картину. Страх. Им был нужен страх. Как тогда, когда троица пинала толстяка, пугая его. Как сейчас, когда они привезли меня в место с дурной репутацией и заперли в темноте, чтобы обострить чувства. Всё ради страха. Который собирался в те самые оранжевые флаконы. И один из которых я разбил, подставив всю группу пчёлок-скорпионов-сборщиков. Отсюда и желание компенсировать через мою «дойку» затраты. Наконец-то я нащупал путь к своей цели. Маленькие пчёлы собирают мёд для кого-то покрупнее. Может, и для самого главного в Низинах. Или для кого-то, кто знает к нему путь. Если будет нужно, то я доберусь до всех повелителей в Низинах и не успокоюсь, пока не найду нужного. Чтобы было поудобнее, я сел на пол, не думая о том, что он холодный и грязный. Здесь пахло мочой, кровью и ржавчиной. А ещё ощущалась духота. Походу придётся расплатиться дополнительной головной болью за пребывание здесь. Минут через десять очкастый сделал ход. Начал плавно наращивать давление. Наслал страх, усиливал паранойю. Он был хорош. В десятки раз лучше меня в этом деле. Чтобы удержаться и не поддаться эмоциям, я позволил им проходить сквозь меня, а сам делал две вещи. Наблюдал за чужим мастерством и подкидывал всей троице мысли. Джейкобу не нравилось это место. Оно его пугало, но ещё больше он боялся показать страх. Очкастый это чувствовал и аккуратно направлял эмоции. Не удивлюсь, если какую-то часть страха он собирает со своих подручных. Особенно когда те не выполняют норматив. Ещё Джейкоб хотел есть и вернуться домой. В мыслях у него была какая-то девчонка, к которой он на днях подкатил, а та непонятно что ответила. То ли послала, то ли слишким хитрым образом дала зеленый свет. Я усиливал этот поток мыслей, делая его желание свалить отсюда нестерпимым. Шон злился. Он считал, что ему несколько раз крупно не повезло. Парня бесило, что из-за этого пошатнулся его авторитет. С ним работать было сложнее. Очкастый слишком хорошо держал эмоции Шона в узде, но я всё равно закидывал мысли бросить вызов вожаку и самоутвердиться за счёт него. Да и обвинить того проще. Он мелкий, щуплый, но при этом управляет ими. Эти двое были мелкими рыбешками. Пешками, которые я хотел расставить так, чтобы получить преимущество. Но здесь и сейчас королём являлся странный очкастый парень, который без колебаний готов прострелить мне колено, если не буду слушаться. Сейчас от него едва заметно фонило раздражением. Ему не нравилось, что его сила с трудом действует на меня. Сам же я в этот момент обливался потом, но он этого не видел. Смотрел на флакон и недоумевал, почему тот не заполняется. Его нетерпение нарастало. Появились мысли-беспокойство о том, что ничего не выйдет. Я нащупал болевую точку — у этого парня уже случались осечки. Где-то внутри себя он боялся, что это раскроется. Перед кем и чем это грозит, я не смог распознать. С самоконтролем у очкастого, как бы мне ни хотелось иного, был полный порядок. Стоило его немного покачнуть, как он брал себя в руки и возвращался к спокойствию. Ещё через десять минут ситуация двинулась в нужную мне сторону. Джейкоб пару раз спросил, когда это закончится. Шон предложил зайти внутрь и преподать мне урок. Я снижал их робость перед предводителем и заставлял их капать ему на мозги. Это была тонкая работа. Сравнимая с пусть и медленным, но слабо управляемым падением. В любой момент могла вспыхнуть мысль, эмоция или идея, которая привела бы к провалу. Требовался высокий контроль и сосредоточенность, чтобы не допустить этого. Тем не менее я впервые чувствовал, что занимаюсь чем-то серьезным. Не случайным прохожим в мысли залезаю, а бьюсь с врагом, пусть эта драка и выглядит очень странно. В какой-то момент очкастый стал сдавать. Нетерпение в нём скакнуло вверх и родилась мысль, что надо усилить натиск. Он изначально не хотел этого делать, потому что… Потому что случались прецеденты, когда у человека останавливалось сердце. Это воспоминание, как люди корчатся, мелькнуло настолько ярко, что выбило меня из колеи. Я потерял концентрацию, сбился, позволил эмоциям захлестнуть себя и в следующий раз очнулся, стоя на карачках, с бешено колотящимся сердцем. От очкастого запахло довольством. Оранжевая капсула заполнилась на треть. Я же почувствовал, будто из меня что-то вынули. Появилось опустошение, дыра внутри. Вот как это работает. Они разгоняют страх, а потом вынимают его. Страх при этом исчезает, и нужно нагонять его заново. Постоянное давление с целью выжать ещё пару капель. Школа для них — как коровник, куда они каждый день заходят за новой порцией. Уроды. Если забыть про сестру, то одного этого было достаточно, чтобы я захотел разобраться с этими тварями. Быть может потому что они заставили меня испытывать страх. Я снова взял себя под контроль. Снова продолжил капать им на мозги. И они не выдержали. Потребовалось минут пятнадцать, чтобы очкастый убедился — больше скачков не будет, как он ни старайся. Шон, который в двадцатый раз предложил со мной разобраться, получил эмоциональный удар и рухнул на землю, после чего уполз, скуля, как собака. Джейкоб бросился к нему и помог парню уйти в сторону. Мой главный противник разозлился. Он укрепился в идее, что надо зайти ко мне и надавить максимально сильно, для чего нужен близкий контакт. Остальные два парня ему только мешали, отвлекая неуместными предложениями и нытьем. Когда дверь распахнулась и внутрь скользнул очкарик, мы снова оказались в темноте. Я придержал свои эмоции, но довольную улыбку скрывать не стал. Сейчас посмотрим, кто из нас жертва, а кто настоящий охотник.Глава 4. Во тьме
Люди — заблуждаются. Их представления о себе поверхностны, иллюзорны и зачастую лживы. Когда сталкиваешься с этим, то открытие шокирует. А потом, чуть разобравшись, понимаешь, что это закономерно. Не может быть иначе, когда психика настолько неоднородна. Когда парень в очках зашёл внутрь и закрыл дверь, я прыгнул на него. Он думал, что я подавлен, что мышцы мои скованы и что ситуация под его контролем. Сомневаюсь, что в последние годы кто-то оказывал ему сопротивление. Когда у тебя открываются способности, это быстро приучает к плохому. В частности — к безнаказанности. Определить другого повелителя не так просто. Пройдешь мимо, заговоришь с ним, будешь годами дружить и не узнаешь правды, если он сам не скажет или как-то явно не продемонстрирует способности. Они не имеют внешнего проявления, не заметны обычным взглядом. Если бы парень не раскрылся, я бы так и оставался в неведении, кто главный в школе. Но это всё сейчас было не важно. Мои ладони сомкнулись на его голове и приложили череп о холодный металл. Раздался гулкий звук, парень поплыл, а насторожившимся Шону и Джейкобу, я послал утешительную мысль, что избивают меня, а не их главаря. После ещё нескольких ударов парень отключился. Отлично. Теперь он в моей власти. Чего я и добивался, приходя сюда. Наступила пора впервые использовать навык ментальной дуэли. Я не до конца понимал, как он сработает. Но собирался проверить. Я находился в темноте контейнера и провалился в новую темноту. Мой разум хлынул в чужую психику, влился туда широким потоком. Меня закрутило, завертело, я потерял ощущение верха и низа. Это продолжалось несколько секунд, а потом… Потом я оказался в третьей темноте. Созданной специально. Она тоже являлась частью плана. Моя цель — узнать, на кого работает этот парень. Сам он не расскажет, а стоит мне раскрыться, и начнётся совсем другой разговор. Если тот, кто стоит выше, узнает о моём появлении, то отец и сестра будут обречены. Не пройдёт и дня, как их уничтожат. Вместе со мной. В этой темноте находился не только я. Здесь же обитал разум парня. Наконец-то я узнал, что его зовут Иосиф. Странное имя, но не мне об этом судить. До этого его имя было спрятанным, но здесь, в этом месте, его разум приоткрылся. Сориентировавшись, что происходит вокруг, создал иллюзию себя. Пришло осознание, что сам я её вижу хорошо. Расплывчатую, идущую волнами и не особо на меня похожую. Также я понял, что Иосиф видит её плохо. Или хорошо, но иначе, и ему этого достаточно, чтобы достроить “реальность”. С этим я тоже сталкивался. Мозг хорошо умеет додумывать недостающие детали и выстраивать те связи, которых не хватает. Иосиф атаковал иллюзию, обрушил свою силу на неё. Я не стал его разочаровывать. Показал, как он побеждает, как ломает мою волю. Послал ему мысль, что флакон полностью заполнился и больше со мной проблем не будет. Надавил на желание отправиться и сдать добытый страх. Сопротивления идея не вызвала. Иосиф покинул контейнер, и это было первым опасным моментом. В темноте проще скрыть недостающие детали. Но дальше он сам мне помог. Вообразил территорию за контейнером и то, как поведут себя Шон и Джейкоб. Плохо они себя повели. Стояли в образе безликих кукол. Я сначала насторожился, что он догадается о происходящем, но нет. Именно так он воспринимал этих парней. Инструменты. Вещи, которыми он привык пользоваться. Иосиф забрал капсулу. Та в его руках сверкала чернотой. Отражение эмоций, как он их воспринимал. В данном случае — страха. Обстановка вокруг нас изменилась. Мелькнула машина, водитель — серый и безликий, дорога, а потом мы появились возле здания. Иосиф остановился перед дверью. Замер, к чему-то прислушиваясь. Большое, темное здание. Я не был уверен, что в реальности оно выглядит так. Но запомнил. Потом нужно будет отыскать и проверить, что здесь. Иосиф уже было протянул руку к двери, а я подобрался, чувствуя, что скоро увижу того, кто стоит за ним. Но что-то пошло не так. Дверь отворилась сама. За ней оказался темный, как сама тьма, проход. Оттуда вышел мужчина. Он был четким, не таким, как всё остальное вокруг. С пузом, в дурацкой, старомодной рубашкой, с лысиной и в очках. Чем-то отдаленно он напоминал самого парня. Родственник? Что он здесь делает? Парень отшатнулся, будто демона увидел. Попятился назад, замер и огляделся. Мужчина подошёл к нему, коснулся щеки и… Отлетел назад, врезался в стену здания, сполз бесформенной куклой. Иосиф поднялся, подошёл к нему и наступил со всей силы на голову. При его массе это не то, чтобы сильный удар, но здесь и сейчас голова треснула, как перезревшая тыква, и брызнула кровавыми осколками. Парень распрямился и задумался о чём-то. Я отошёл подальше, надеясь, что он не посмотрит в мою сторону. Это место не было настоящим городом. Здесь, кроме здания, ничего не находилось. В тот момент я отчетливо понял. Если что-то может пойти не так, оно обязательно пойдет не так. Иосиф резко повернул голову и уставился на меня. — Ты, — сказал он. В его голосе слышалось легкое удивление, смешанное с обвинениями. — Ты такой же, как я. Скрываться больше не было смысла. Я выпрямился, расправил плечи и пошёл к нему. — Ты ошибаешься. Я сильнее. — Что тебе нужно? И где мы находимся? — парень огляделся вокруг и нахмурился. — Мне нужны ответы. На кого ты работаешь? — Ты ищешь его? — удивился он. — Зря. У парня за спиной, прямо над зданием, сформировался силуэт паука. Темная тень, что закрывала небо. Сам Иосиф этого не заметил. Направился ко мне и когда подошёл, то я замахнулся и ударил. Иосифа отбросило на ту самую стенку, куда ранее он отправил мужчину. Парень врезался, сполз и уставился на меня, шатаясь. — Кто в Низинах похищает таланты?! — крикнул я. Тень паука никуда не делась, но в ответ на мой вопрос на стене сформировались другие тени. Бесформенные, они отражали каких-то людей. — Так ты ради этого пришёл? — догадался он. Я ударил ещё раз, но это было плохой идеей. От ударов он концентрировался на боли, и тени у него за спиной размывались. Так я информацию не получу. А вот разозлить — разозлю. Что и произошло. Иосиф зарычал, из него хлынула ненависть, алой волной набежала наменя, отшвырнула назад, впечатала в асфальт и протащила по нему. Так вот как выглядит дуэль. Когда я придумывал этот формат, то вдохновлялся играми, но не думал, что будет настолько реалистично. От падения дыхание сбило, и я почувствовал вполне реальную боль. Каждая секунда промедления работала против меня. У нас двоих не было опыта подобных дуэлей. Разница в том, что я готов был действовать жестко, а Иосиф даже не ожидал нападения. Оттолкнувшись, подбросил себя в воздух и, вообразив, как ослабевает гравитация, а моя скорость нарастает, бросился на парня. Сработало. Нога впечаталась ему в лицо, и он снова врезался в стену. Я набросился на него, принялся бить. По лицу, в живот, снова по лицу. Сломал нос, выбил зубы, заставил сложиться. В это время я вбивал мысль: боль! Боль! Удары реальны! Хотел ошеломить его, сбить концентрацию, заставить бояться меня. Иосиф закрылся руками, сжался и упал. Подтянул ноги, прикрыл живот. Я схватил его за волосы и рывком поднял, впечатал кулак в живот. — Кому ты относишь товар?! Говори! “Лучше сказать, тогда он отстанет,” — вбивал я мысль. Иосиф промолчал, и я снова замахнулся, чтобы ударить его по лицу, но внезапно он оскалился и перехватил мою руку. — Это ведь не по-настоящему? Ты как-то проник в мою голову, да? Он толкнул меня, и от вложенной силы я проскользил по асфальту метра три. — Хороший трюк, — одобрительно кивнул он и вытер разбитый нос. — Боль прошла. Она тоже не настоящая. Ты управляешь ещё и мыслями? Сразу две способности. — Лучше по-хорошему скажи, на кого работаешь. — Да я бы с радостью сказал, — хмыкнул он. — Но ты ведь уже и сам догадался, да? В обычном состоянии у людей поток мыслей выглядит как река. Она течет, двигаясь за вниманием. Если что-то сказать человеку, какое-то слово, то он об этом подумает. Так работают ассоциации. У Иосифа они тоже работали. Касательно всего, кроме того, кто стоит за ним. Когда я спрашивал, на кого он работает, должен был возникнуть образ человека. Вместо этого была лишь тень паука. Либо Иосиф сам так защищал информацию, либо это сделал его босс. — Ты не можешь рассказать о нём, — сказал я уверенно. — Не могу. Но ты можешь узнать то, что хочешь, — его улыбка не сулила ничего хорошего. — Загляни туда. Иосиф указал на темное здание и на ту единственную дверь, которая вела внутрь. Декорации снова изменились. Вот мы были у стены, а теперь стоим напротив двери. Это не здание в реальности. Это поставленная кем-то умелым защита. С которой я понятия не имел, что делать. Тень паука при этом увеличилась, стала еще реальнее. Теперь это был почти настоящий паук, что обнимал лапами здание. Иосиф почему-то не видел его. — Если ты слаб, то потеряешь себя. Если силен… В этом случае ничего не имеет значения, ты всё равно получишь желаемое. С каждой секундой Иосиф становился увереннее. Он думал, что я не так смел, чтобы зайти внутрь и уцелеть. А раз так, значит он сможет победить меня. Пока парень говорил, он изучал то, где оказался. Я чувствовал, что внутреннее пространство разума ему незнакомо. Также я понимал, что он вот-вот полностью освоится, и я потеряю преимущество. — Здание оставим на потом. Что ты знаешь про похищение талантов? Кто этим занимается? — Кто-то тебя обокрал? — спросил он. — Или кого-то близкого тебе? Если хотел узнать, надо было просто спросить, а не устраивать всё это. А теперь за нападение я тебя либо сам выпью, либо сдам боссу и получу награду. Он умеет быть щедрым. Иосиф достал из кармана пистолет и выстрелил. — Пули нет! — выкрикнул я мысленно и отпрыгнул в сторону. Пуля цапнула плечо, выдрала кусок мяса и обожгла болью. Меня закрутило, я споткнулся и рухнул. Иосиф оказался дурным стрелком. Следующие два раза он промахнулся, а на четвертый выстрел я подумал, что было бы неплохо между нами появиться каменной стене. Та появилась. Дав мне подсказку, как действовать здесь. Да будет тьма! Свет потух. Наступила ночь. Померкли звезды. Всё стало матовым, графитовым и поглощающим любой свет. Я перестал видеть Иосифа, но начал видеть его силу. Он сам в этом виноват. Упоминание, что он хочет выпить меня, дало подсказку и открыло мир повелителей разума с новой стороны. В тот момент я не особо понимал, что именно узнал, но это не мешало мне действовать. Парень засветился, как маяк в ночи. Я его и так видел, это не сыграло роли. Подумав, что где-то здесь должен валяться автомат, а стене пора исчезнуть, опустил руку и поднял оружие. Прямо из темноты разрядил очередь Иосифу в грудь и… Ничего не случилось. Не потому что я промазал. А потому что он не понял, что происходит. Не видел меня и оружие, не видел, как летят пули, не разобрал звук. Сам он начал палить в ответ. В то место, откуда я стрелял. Пули касались меня и стекали водой. Почему-то мне показалось, что пистолет у него игрушечный. Откуда настоящий у школьника? О логичности этих доводов я не думал. Запретил себе. Чувствовал, как бьется сердце, как качают воздух легкие, насыщая кровь и мозг кислородом. Ощущал, как по венам бежит чистый адреналин. — Великий свет! — закричал Иосиф. Вместе с криком вырвался поток образов. Я успел уловить, как парень просиживает время с книгами. Да он любитель фентези! Как бы глупо это ни звучало, между его ладонями загорелась звезда, что разрушила тьму, обожгла мою кожу и заставила прикрыть глаза. Ещё один нюанс, как здесь проходят битвы. — Кнут тьмы! — зачем-то выкрикнул я, подумав, что кричать-то не обязательно. Кнутом я владеть не умел, зато мыслью — да. Черная нить ударила по пылающей звезде, обхватила её и выдернула из рук Иосифа. Откинула в сторону, за пределы места битвы. Следующим ударом я подсек парню ноги, дернул, и он упал, стукнувшись головой об асфальт. Нужно найти его слабое место. В голове поселилась тугая боль, намекая, что силу я расходую чрезмерно быстро. Чего может бояться юный парень, который привык держать в узде целую школу с дурной славой? Того, кто сильнее его в управление разумом. Это я никак не мог использовать. Ещё он боялся того мужчину. Но не настолько, чтобы растеряться. Если только… — Тьма! — крикнул я, снова погружая мир в темноту. Это было прикрытием. Я не стал кричать, что именно задумал. Когда Иосиф зажёг свет, на него набросились десятки лысеющих мужчин. С оскаленными лицами, они повалили его, принялись рвать одежду и кусать. Отрывали куски плоти, держали руки и не давали собраться с мыслью. Я не глазел на это, давил парню на разум, внедряя одну мысль за другой. Подталкивал его раскрываться, показать что-нибудь важное. — Умрите! — закричал он. Мужчины осыпались пылью. Иосиф, тяжело дыша, встал и посмотрел на меня недобро. Вместе с криком в короткой битве из него вываливались воспоминания, которые я смутно улавливал и разбирал. Стало понятнее, кто этот человек и почему его боится парень. — Это было подло, — прошептал он и сплюнул. — Ты ведь его уже раз убил, — распознал я один из фрагментов. — Тебя тоже убью. Пора с этим кончать. Он выставил руки вперед, и его сила, собравшись в толстые жгуты, устремилась ко мне. Это были всего лишь два серых щупальца. Я попытался создать стену напротив них, но они обошли её и схватили меня за руки. Вздернули, подняли в воздух. “Лезвия!” — подумал я. Лезвия появились, но прошли сквозь щупальца. Иосиф пользовался чем-то другим. Не обычными иллюзиями. Я видел чем — концентрацией своей силы. Щупальца выходили из его головы, что выглядело диковато и глупо, будто он олень-переросток. По жгутам хлынул эмоциональный удар. Я ощутил, как меня закручивает и растворяет в этом водовороте. Десятки чувств терзали меня. Отрывали кусочки от души. Набрасывались снова и снова, как голодные звери. А ещё я ощущал, как из меня что-то выходит. Как мир теряет четкость. Как я всё хуже чувствую Иосифа. Он выпивал меня. Делал то, о чем давно мечтал. Победить такого же, как он. Если я проиграю… Отец не выдержит. Сестра не справится. Вся тяжесть реальности обрушится на них и добьёт. Нельзя. Нельзя проигрывать… Мысли путались, чувства предавали. Я поднял голову и посмотрел на парня. Увидел, где находится центр его силы. Нащупал то место, откуда он вытягивал мою энергию. Зачерпнул там, что оставалось и нанёс ответный удар. Из меня вырвалось всего одно щупальце. Оно, как стрела, вонзилось в лоб Иосифа. Я вбил ему мысль. “Умри” Иосиф пошатнулся, его глаза закатились. Он не умер. Это была всего лишь оплеуха, что займёт его на несколько секунд. Переведя дыхание, я схватился за его жгуты и принялся их… поглощать. Через боль, чувствуя тошноту и дурной привкус на губах, я пил и пил. Всасывал так жадно, как только может человек, которому есть ради кого жить. Иосиф закричал. Раскрыл рот и заорал, разрывая горло. Мой щуп пробил ему разум, устроил хаос в мыслях. Он не мог собраться и что-то сделать. Сам я чувствовал себя не лучше. За исключением того, что мог игнорировать хаос в собственных чувствах. Это ведь так знакомо. Чувствовать, но не обращать на это внимания, чтобы было не так больно. Борьба длилась несколько секунд. А потом Иосиф посерел и рухнул. Его сила полностью исчезла и переместилась ко мне. Пространство вокруг нас пошло трещинами, и я вывалился в реальность. Лишь для того, чтобы ощутить, насколько мне плохо. Тело горело. Мышцы свело судорогой. Место, куда угодила выдуманная пуля, пылало болью, будто по нему и правда попали. Но хуже всего этого — голова. Она раскалывалась, не давала сосредоточиться. На одних инстинктах я добрался до парня, ощупал его пиджак и достал пистолет. Нашел предохранитель, переключил. Нащупал и грудь Иосифа. Приложил дуло к ней, отвернулся и нажал. Два раза. Раздался грохот, особенно оглушительный в замкнутом, железном контейнере. Тело дернулось и затихло. Я же завалился на холодный пол и раскинул руки, чувствуя, как выбегающая из его тела кровь касается меня, пропитывает одежду. Мне было плевать. Я защитил семью, и это главное. Единственное, о чём я думал, это как бы не отключиться. Нельзя. Ещё ничего не закончилось. Ещё оставались те, кто могут меня прикончить.***
Сегодня я получил урок, что глубокая дрессировка — не всегда зло. Особенно когда ты валяешься в железном контейнере, страдаешь от дефицита воздуха и того, что мозг расплавился, вытек из ушей и застыл. Зайди сюда Шон или Джейкоб, на этом бы моя история закончилась. Они не рискнули. Кружили вокруг, фонили мыслями и беспокойством, но заходить боялись, потому что ранее поступил приказ не мешать. Так я узнал, что установки, оставленные повелителем разума, остаются и после его смерти. Окажись я здесь три года назад, обязательно впал бы в панику. Да какой там. Я бы вопил от ужаса, зная, что рядом лежит остывающий труп. Сейчас же этот факт не сильно трогал. Моя психика, как тот самый расплавленный мозг, уже один раз была разбита и собрана воедино, став крепче, чем у обычного человека. К тому же сейчас гораздо сильнее беспокоила нарастающая головная боль, которая не желала утихать. Поэтому я лежал, не обращал внимания на неудобства, и тихо стонал, ожидая, когда отпустит. Как стало чуть получше, достал из кармана пару таблеток обезболивающего и закинул в рот. Прожевал, не чувствуя вкуса, и… принялся ждать, когда подействует. Спустя бесконечность, которая, если верить часам на мобильнике, длилась пятнадцать минут, я смог подняться. Первое, что сделал: подумал о нашей общей тупости. Всё это время в кармане у меня был мобильный телефон. Никто из нас не догадался его или достать, или забрать. А ведь весь их план строился на том, что темнота создаст дополнительное психологические давление. О том, что с телефона можно вызвать полицию и позвать на помощь, они тоже не подумали. Идиотизм. Телефоном осветил лицо Иосифа. Незавидная у него участь. В тот момент я не был готов себе честно ответить, почему выстрелил в него. Мотивы смешались, запутались, как наушники в кармане. Он и так отчасти превратился в овощ после нашей битвы. Добить его было актом милосердия. К тому же он мог восстановиться. Психика-то у повелителей покрепче будет. Отлежался бы денёк, да восстал. Уж не знаю, обычным человеком или нет. Если бы это произошло, не трудно догадаться, что он захотел бы отомстить. Выследил бы меня и отыгрался на семье. Или рассказал бы своему боссу, и тогда бы уже он взялся за меня. Как не крути, а оставлять Иосифа в живых слишком рискованно. Этим я успокоил остатки своей совести. Перед тем как выйти, послал двум парням наказ свалить и больше сюда не возвращаться. Дождался, пока они после коротких сомнений уйдут. Проверил, нет ли кого-то поблизости. Открыл дверь и выбрался. Свежий воздух ударил не хуже тарана. Голова закружилась, а глаза резануло от яркого света. На дворе стоял солнечный день. А у меня за спиной остался труп школьника, которому не повезло в жизни, и он это использовал, чтобы превратиться сначала в убийцу своего стареющего и похотливого дяди, а потом и в грозу школы. Я не знал, куда идти, но это было неважно. Нужно было просто убраться подальше от железного кладбища, а там разберусь как-нибудь. Впереди меня ждала долгая дорога домой.***
По пути успел обдумать, что произошло. Новый апгрейд разума ободрял и пугал. Теперь всё выглядело так: Целостность личности: 39% Присутствует угрожающая тенденция распада Эмпатия: уровень 2 Чтение мыслей: уровень 2 Управление эмоциями: уровень 3 Управление мыслями: уровень 2 Дуэль: уровень 2 Уровень защищенности: 19% С одной стороны, радовало то, что впервые подросли уровни навыков. Кажется, битва с повелителями разума прокачивает мои способности лучше, чем воздействие на обычных людей. С другой стороны, это не имело значения, потому что скоро я превращусь в психа. Вот тебе и закаленная психика. Битва, напряжение, убийство — это ударило по мне сильнее, чем я думал. Можно было отгородиться от эмоций, но сухие цифры говорили правду. Мозг подбросил мысль, что в крайнем случае, если пойму, что всё, психика разрушается, можно попробовать стереть память у родных. Оставить отца и сестру, позволить им жить без траура и горечи утраты. Самому же уйти далеко, затеряться. Сделать так, что в один день Курт Бакер вычеркнет себя и реальности. Мрачные мысли. Подходящие общему настрою. Пока с личностью все относительно в порядке, надо разобраться с настоящими проблемами. Как минимум двое знают, кто разобрался с Иосифом. Здесь я смалодушничал. Не смог хладнокровно убить парней. Тогда, в горячке боя, поднялась рука на Иосифа, а когда остыл, на оставшихся двоих подельников — уже нет. Что было тем ещё малодушием и перечеркивало жестокость в отношение убитого. Объяснить себе это я смог. А точнее, найти выход из ситуации. Парни не знали, что я повелитель. Это понял только Иосиф. Какое-то преимущество я за собой сохраню, а дальше… Либо они успеют рассказать боссу о случившемся, и он придёт за мной, либо не успеют, и тогда я возьмусь за них, чтобы выведать, где он обитает. Но если не утешать себя, то это полный провал. Я не узнал, что собирался. Лишь кое-какие намёки. Ещё раз проанализировав смутные образы из головы Иосифа, пришёл к выводу, что его босс как-то связан с пауками. Это пусть и слабая, но зацепка. Что буду делать при встречи с этим человеком, пока шёл домой, не думал. Не было сил. А может, я догадывался, что в нынешнем состоянии ничего противопоставить опытному и сильному повелителю не смогу. Всё упиралось во время. Я не знал, что дальше будет с моей личностью и не распадётся ли она окончательно. Не знал, смогу ли найти того гада, что надругался над сестрой. Не знал, хватит ли сил его победить. Так много неопределенности и неизвестности, с которой я не знал, что поделать. Пока не знал. Но собирался придумать. Единственное, над чем я задумался, — это над самим подходом. Я допустил роковую ошибку, сразу начав с насилия. Это перечеркивало возможность мирного диалога. Я даже знал, почему так сделал. Напряжение, беспокойство за сестру, занесенный меч над её головой, собственный гнев и дурная слава Низин. Хотя я с самого начала знал, что никто просто так не даст мне ответы. Исходил из того, что их придётся выбивать силой. Но может ещё не поздно сменить тактику? Надо связаться с доктором. Вдруг он что-то знает. Добрался до родных улиц за несколько часов. Уже наступил вечер, поток людей усилился, что добавило проблем. Люди одновременно и зациклены на себе, и любопытны до зрелищ. Подросток со следами крови на одежде — как раз то, за что цепляется взгляд. Приходилось избегать больших скоплений людей, а тем, кому попадался на глаза, игнорируя боль в голове, внедрять мысли, что это необычный принт, а вовсе не кровь. Когда подходил к дому, рядом остановилась машина. Я бы не придал этому значения, но после пережитой схватки… В общем, я заранее почувствовал пустоту внутри авто. Когда увидел, кто там, то удивился. Тот самый доктор, к которому я попал в больнице. Что он здесь делает? Почему-то желание с ним связаться как отрезало, и я насторожился, чувствуя неприятности. — Курт! — позвал он, открыв окно. — Помнишь меня? Увидел тебя случайно. С тобой всё в порядке? — Да. Ладно, я все равно собирался ему позвонить. Осторожность быстро ушла, и я подумал, что вот мой шанс получить ответы. Как-то так вышло, что я сел в машину. Успел ощутить кожаные кресла, приятный запах в салоне и услышать тихую музыку. — Ты так устал, — донёсся чужой голос издалека. — Пора отдохнуть. Темнота подкралась и приняла меня в свои объятия.Глава 5. Добрый доктор
Очнулся я в полутемном помещение, привязанный к жесткому стулу. Несколько секунд ушло на осознание своего положения. Не очнулся, мне позволили прийти в себя. Пробудиться от оцепенения разума. Даг Мерсен, врач из клиники, к которому я имел неудачу попасть на лечение и которому решился задать вопросы, был тут же. — Пришёл в себя? — участливо спросил он. Спрашивать, что ему нужно, я не стал. И так понятно, что ничего хорошего меня не ждёт. Этот день изменил меня. Знание, что можно вытянуть силу другого повелителя, открывало новые грани жизни. Даг хочет выпить меня, как я выпил Иосифа. А потом убить. Чтобы не оставлять свидетелей. Нет, всё же я был прав. Мирно договориться с другими повелителями не получится. Если они почувствуют слабину, то сожрут. Я был наивным идиотом, когда думал иначе. — Ты всё правильно понимаешь, — кивнул он, считывая мысленный фон. Дергаться я тоже не стал. Меня потрясывает, в голову словно опилок набили. Похоже, виноват этот врач, владеющий способностями повелителя на порядок лучше, чем я. — Смышленый, — в его голосе слышалась насмешка вместе с одобрением. — Жаль, что так вышло. — Бывает, — ответил я с безразличием и продолжил осматривать то место, где оказался. Это подвал. Возможно, заброшенного дома. Пахнет сыростью и пылью. А ещё крысиным дерьмом. У стены один стеллаж, на нём коробки. В стороне видна лестница наверх. Там выше дверь. Свет даёт небольшая лампа. Провода не вижу, значит, работает на батарейках. Сам Даг по прежнему ощущался как пустое место. Не в плане того, что он размазня, тут как раз нет, мне не повезло, я встретил настоящего хищника. Его мысли и эмоции отсутствовали. Чистая гладь озера. — Если бы тебе повезло обучиться, ты бы тоже так умел. Раз уж он здесь оказался, может, прольет свет на то, что случилось с сестрой? Последняя воля умирающего, как никак. Или он сам сделал это с ней и решил со мной разобраться до того, как выйду на него? — Слишком явно думаешь, пытаясь развести меня на информацию, — хмыкнул доктор, внимательно наблюдая за мной. — Нет, я не в курсе про твою сестру. Что с ней сделали? Ага. Изнасиловали и забрали талант. Бывает. — Часто бывает? — Я встречал подобные случаи, — ответил он неопределенно. — Есть целый рынок продажи талантов. Но тебе это не поможет. — Рынок? Как продажа органов, только талантов? Он промолчал, улыбаясь. А я продолжил оглядываться и анализировать его слова. Пока был в отключке, Мерсен раздел меня. Снял куртку и ботинки. Оставил в штанах, майке и босиком. Ключи, пистолет, мобильный и остальное забрал, наверняка спрятал подальше. У него в руках я ничего не увидел. Пистолет доброму доктору не требуется, чтобы разобраться со мной. — Где достал оружие? Покажи. А ещё чего? Образ моей голой жопы не показать? — Как грубо. Тебе не хватает контроля, чтобы выставлять подобную защиту. Да и не работает она особо. Из оружия недавно стреляли, а ты в крови. Так-так-так… А ты, оказывается, убийца? Тогда в этом есть определенная ирония. Согрешить и в тот же вечер понести наказание. Кто же накажет тебя? — Такие, как мы, выше этого, сам знаешь. Тебе просто не повезло. Слишком мало прожил и недостаточно умеешь, чтобы увидеть, как по-настоящему устроен мир. — Так может расскажете? — Нет-нет. Брать ученика мне не интересно. Я хотел предложить тебе это, чтобы заманить, признаюсь. Ещё и твоя сила возросла. Спасибо глупому мальчику Иосифу. Двойная награда для меня. Определенно, это хороший день. — Часто таких, как я, ловите? — Случается, — развёл он руками. — Ты удивишься, если узнаешь, сколько стресса в жизни людей. Триггеры не редкость. — Поэтому и работаете врачом? — В том числе. Изначально пошёл, потому что нравилась эта работа. А потом… Как-то так само вышло. Он из болтливых? — Нет, мы же не в глупом фильме, где я выболтаю все секреты и дам тебе шанс сбежать. Дело в другом. У всего есть причина. В данном случае я устанавливаю с тобой контакт, чтобы бережно извлечь силу. Потом сотру тебе память, и ты начнёшь жить заново. — Овощем? — Я же не живодер. Исчезнут воспоминания, связанные с играми разума. Это не так страшно, как кажется. Врёт. Не только он настраивался на меня, но и я на него. Смог что-то уловить, едва заметное. Сказалась возросшая сила. Улыбка Дага дрогнула и померкла. Плохой из него актер. — Вы как педофил, заманивающий детишек. Радует, что очнулся не полностью голым. — Хочу рассказать тебе, что будет дальше. — Может, обойдемся без этого? Или и правда хотите отыграть клишированного злодея? Даг вяло улыбнулся. — Тебе бы стоило подумать, почему я не сделал всё, пока ты был в отключке. Так ведь было бы проще, верно? Никакого сопротивления, ты бы даже об этом не узнал. — Ну точно злодей. Нельзя просто прикончить главного героя без часового монолога. — Считаешь себя главным героем? Тогда сейчас должно произойти что-то внезапное, что спасёт тебя. Может, у тебя есть друзья, что придут на помощь? Вижу, что нет. От школьных друзей ты отгородился, да и не способны они спасти. Сейчас спят по своим уютным постелькам. Родители? Так отца ты приучил не беспокоиться о тебе. Топорная работа. Бедный мужчина, ты ему психику покорежил своими действиями. Я промолчал, а Даг улыбнулся иначе. Снова вернулись победные, полные превосходства оттенки. — Я не забрал дар, пока ты спал, потому что требуется его активная работа. Чем сильнее ты будешь сопротивляться, тем проще мне. — Тогда глупо это рассказывать. — А что тебе остаётся? Не сопротивляться? Так и что? Это лишь снизит итоговый результат. Да и… Разве, изучив тебя, так сложно придумать мотивацию для борьбы? Твоя сестра… — Лучше не надо, — покачал я головой. — Не надо что? — заинтересовался он и ради разнообразия дал мне ответить, а не выдернул ответ из головы. — Я убил Иосифа, потому что он мешал мне. Если будете угрожать сестре, вас убью с ещё большей охотой. — Да у нас тут маленький социопат. Даг показательно приподнял руки и пару раз хлопнул в ладоши. — Твоя цель с самого начала была провальной. Я догадываюсь, кого ты идешь. Он тебе не по зубам. Ты и со мной-то справиться не можешь. Это правда. Несколько раз я пытался воздействовать на его эмоции или внедрить мысли. Пустота как была пустой, так и осталась ею. Я не представлял, как воздействовать на монолит. — Тебе не хватает обучения. Но это не страшно. Чтобы процесс прошёл как надо, сейчас это исправим. Попробуй сосредоточиться и направить мысль тонкой иглой. Я молча уставился на него и постарался возвести барьеры между нами. Даг продемонстрировал, насколько мои попытки тщетны. Его удар прорвал блокаду и огрел меня. Голова закружилась, внутри что-то взорвалось, в глазах потемнело. Он подошёл, отставил палец и медленно коснулся меня. Раскаленным пальцем! Я ощутил запах горелой плоти, как тлеет кожа, как плавятся мышцы, как сходит с ума нервная система. Стиснул зубы и зашипел, едва сдерживая крик. — А ты с характером. Он отошёл в сторону, и я увидел, что палец вовсе не раскаленный, а место ожога целое, как ни в чём не бывало. Ещё одна грань применения силы. Возьму на заметку. Если выживу. — Не теряешь надежду. Значит, и бороться будешь. Следующий удар снова оказался ментальным. В голове взорвался образ-вспышка. Слишком натуральный, чтобы не поверить в него. Я увидел, как исчезаю. Как отец и сестра остаются одни, без защиты. Как к ним в дом приходит Даг. Они его даже не видят, потому что он запрещает смотреть в его сторону. Хватает трёх минут обработки, чтобы сестра сняла всю одежду и вышла на улицу, отправилась в сторону Низин. Отец в это время начинает биться головой об стену и останавливается, только когда падает на пол без дыхания. Два образа, его мертвое тело и сестра, которую насилуют в подворотне, отпечатываются в памяти. Я зарычал, посмотрел Дагу в глаза и затянул его в воображаемую дуэль. Это снова была темнота. Она быстро рассеялась, мы оказались в той же самой комнате. Я дернул руку на себя, порвал путы и бросился на Дага. Он растерялся, отшатнулся и приказал мне остановиться. К чему-то такому я был готов и умудрился проигнорировать приказ. Добрался до него, набросился, повалил на бетонный пол, вцепился в лицо. Большие пальцы впились в глаза, надавили, и глазные яблоки лопнули. Я бил и бил, терзал тело, пока то не затихло. Рядом раздались хлопки. Подняв взгляд, увидел целого Дага. Он с интересом наблюдал за мной и хлопал в ладоши. — Я уже изучил твои способности. Нетривиальное их применение… На самом деле Даг был в другом месте. Я это понял, когда что-то врезалось в меня и вырвало часть силы. — Покажи, что можешь. Борись, — прошелестел его голос прямо над ухом. Я понял, что обречен. Слишком долгий день… Слишком я к нему не готов. Сжав кулаки, попытался определить, где находится противник. Даг показался, и я кинулся на него. Он выставил ладонь, и я врезался в стеклянную стену, которую даже не увидел. Ещё взмах, и меня подкинуло в воздух, впечатало в потолок, а потом обратно в пол. Оттолкнувшись, прыгнул вбок, просто чтобы сбить противника. Сам же подумал, что начался потоп и это помещение стремительно затапливает. Откуда ни возьмись налетела волна и… Осела. Даг и правда изучил всё то, что я придумал. Заготовки были бессмысленны. Змеи! Так просто я сдаваться не собирался и вспомнил свою дуэль с Иосифом. Здесь царство воображения, нужно бить по эмоциям, страхам и рефлексам. Змея выпрыгнула из остатков воды и вцепилась Дагу в лицо. Тот сбился, схватил её и швырнул в сторону. Я заметил у него на лице следы крови и подумал, что отравление ему сейчас не помешает. А ещё если люк под ногами откроется, то совсем хорошо будет. Он провалился. По пояс, успел зацепиться руками. Люк схлопнулся, раздробил кости таза, Даг заорал и через секунду оказался в другом месте. Целый и невредимый. На меня обрушился рой пчёл, в тело вбились гвозди, а кожу начало стаскивать заживо. Собравшись, я повторил трюк Дага и переродился в другом месте. Сбросил шкуру и начал заново. — Это забавно, — сказал Даг. Пламя! Его обуял огонь, но он его проигнорировал. Я замешкался на секунду, и в спину прилетел удар. От меня оторвали ещё кусок. Да он играется! Специально провоцирует меня, чтобы я выкладывался и открывался! — Нет-нет. Не сопротивляться не получится, — покачал он пальцем из стороны в сторону. Я замер, ожидая, что он сделает дальше. Между нами появилась моя сестра. Этого я не ожидал. Она посмотрела мне в глаза, раскрыла глаза от удивления, и в следующую секунду из её груди выскочило окровавленное сердце. Не знаю, как удержался в тот момент. Одного понимания, что это всё нереально, не хватило. Даг путал мысли, насылал эмоции и сбивал концентрацию. Все попытки бороться казались тщетными. Я боролся. Искал новые ходы. Но Даг легко это отбивал и пытал меня. Окунал в кислоту, выбивал глаза, ломал кости, давил психологически, показывая сцены насилия над сестрой. Я ненавидел его всей душой. Но ненависти было мало. Постепенно я терял себя, и всё закончилось тем, что он распял меня. Я повис на кресте, а он медленно, смакуя, вытягивал остатки силы. Дойдя до черты, за которой было забвение, я подумал лишь одно. Не получилось. Не получилось сделать то, что запланировано. Сестра теперь навсегда останется инвалидом. Эта мысль не придала мне сил. Даг высушил меня досуха. Никаких скрытых резервов не открылось. Единственное, на что меня хватило, — не скулить и не молить о пощаде. Я приготовился умирать, но… Что-то изменилось. Образ Дага замер, задрожал и принялся расплываться. Я не понял, что происходит. Сфокусировал взгляд и увидел, как он расползается. То, что он сожрал, вывалилось обратно, как едва переваренный огрызок. Тем не менее это была частичка меня. Я потянулся к ней, как тянется к воде человек, измученной жаждой. На остатках сил впитал всё, до чего дотянулся, прихватив и кусочек Дага. Мир вокруг рассыпался, я открыл глаза и увидел, что Даг валяется на полу с простреленной головой, а на меня смотрит мужчина с оружием в руках. — Ну, малец, — подошёл он ко мне, задрал веки и осмотрел глаза. — Назови хотя бы одну причину, почему я не должен тебя убить. Дерьмовый сегодня день.Глава 6. Неприятное знакомство
В голову словно смолы налили. А потом подожгли её, заставили как следует прогореть, чтобы серое вещество вытекло. На этом не остановились, затоптали горячую массу ногами и впихнули обратно. Человек передо мной смотрел выжидательно. Не с сочувствием, не с предложением вызвать скорую или позвонить родным, а в ожидании последнего слова. — Да похер. Убивайте. — Неожиданно. Этот день меня доконал. Не количеством событий, а тем, что целостность личности разрушилась до жалких тридцати семи процентов. Тенденция обозначалась как стремительная. Рядом стояла приписка: до полного распада осталось семь дней. Иначе говоря, я уже труп. Опасный для родных мертвец, которого лучше прикончить прямо сейчас. — У меня был трудный день. — Вижу, — старик огляделся вокруг. Я только сейчас осознал, что он стар. В помещении полумрак, в глазах у меня двоится, а он ещё в тени стоит. Старик поднял оружие, проверил его, направил мне в лицо. Черное дуло я проигнорировал и смотрел ему в глаза. Пусть запомнит перед тем, как убьёт. — Как тебя зовут? — Это уже не важно. — Хочу знать, кого убью. — Плевать. — Ты как он? — старик указал пистолетом на труп. — Он мудак. — А ты? — Местами. Он хмыкнул и снова навёл на меня оружие. Хотел встретить смерть достойно. Не получилось. Меня качнуло, несмотря на то, что сидел я привязанным, в голове зашумело, и я отключился.***
1 октября, пятница Пора записывать список паршивых пробуждений. Я очнулся, но не особо обрадовался этому. Разлепил с трудом глаза, шумно вдохнул воздух, осознавая, что жив, и обнаружил себя в том же подвале, на том же стуле, рядом с остывшим трупом. Старика рядом не было. Если бы не мертвый доктор, подумал бы, что выдумал его. Этот убийца оставил подарок. Разрезал на правой руке путы. Остальное не тронул. И на том спасибо. Я подергал, а потом до меня дошло, что примотали на скотч. Дрожащими пальцами искал конец ленты, а потом скручивал. Из подвала выбирался с осторожностью. Дверь оказалась не заперта и вела в заброшенный дом с разбитым окнами. На улице ещё темно. Сколько прошло времени? Час, сутки? Догадался проверить телефон. Пять минут шестого утра, тридцатое сентября, четверг. Значит, всё же я провалялся несколько часов, а не всю ночь. Но на этом хорошие новости заканчиваются. Даг Мерсен перевёз меня обратно в Низины. Такая разруха встречается только здесь. Впереди меня ждало несколько часов пешей прогулки в сторону дома, по незнакомым улицам, в самом криминальном районе города. Опять.***
Когда зашёл домой, отца не было. Сестра раздраженно искала какие-то вещи по дому, сердясь, что опаздывает. Мне это было на руку. Пока она собиралась в комнате, дошёл до кухни, залез в аптечку и выпил обезболивающее. Сейчас я был готов выпить что угодно. Проблема разрушения личности никуда не делась, да и в теле, казалось, не осталось живого места. — Курт! — крикнула сестра. Это был тот редкий момент, когда она вспомнила обо мне. Сейчас моя сила дремала, и я не мог с этим ничего сделать. Пришлось по тихому выйти на задний двор и притвориться, что меня нет. Минут через пять сестра ушла, а я сходил в душ, дошёл до своей комнаты и завалился спать. Расслабляться нельзя. История с Иосифом обязана получить продолжение в ближайшие время. Моя личность буквально расползалась на части. Но я чувствовал, что если не посплю и не отдохну, то это точно ничем хорошим не закончится.***
Когда очнулся, то ожидал чего угодно. Что меня собираются скормить диким псам, выжечь мозги или сбросить в океан. Реальность же на этот раз оказалась прозаичной. Открыв глаза, уставился на хорошо знакомый потолок. Повернул голову, осмотрел привычную обстановку. Стол и стул, на котором валялась груда не особо чистых шмоток. Шкаф, заставленный книгами и покрытый тонким слоем пыли. Некоторые книги остались на столе, я недавно их читал. У стены находилась тумба, на ней проигрыватель, а справа от неё гитара. Электрогитара. Которую мне никто не дарил и которая появилась у меня год назад, когда я проверял, насколько далеко простираются мои возможности. Больше ничего и не было. Шторы задернуты, но через щели пробиваются лучи солнца. Глянул на часы — они стояли в шкафу. Будильником я забыл, когда пользовался. Учителя предпочитали не замечать, что я опаздываю. Как и все ученики. Осматривал знакомые предметы не просто так. Заземлялся, фокусировался на чём-то привычном, чтобы напомнить себе, кто я такой. Сон — а проспал я шесть часов, уже обед — пошёл на пользу. Целостность личности повысилась до сорока одного процента и до полного распада теперь оставалось одиннадцать дней. Никогда не думал, что обычный сон может быть настолько целебным. Может, мне просто нужно как следует выспаться? Но если бы всё было так просто. Когда решил, что сил накопилось достаточно, сходил на кухню, приготовил поесть и напился воды. Ссыпав грецких орехов в карман, вернулся в комнату. Орехи я не любил. Тем досаднее, что после использования сил тяга к ним возрастала. Как и к сладкому, но последнее я не любил ещё больше. Перекусив, кинул одеяло на пол и разлегся. Если в обморок провалюсь, то не ударюсь. Небольшое усилие — и оказываюсь во внутреннем пространстве разума. Что тут у нас… Первое, что бросилось в глаза, — трещины. Они были повсюду. На полу, стенах, потолке, колоннах… Если трещины понятно откуда взялись, то зачем здесь колонны — загадка. Двери с сочащейся темнотой никуда не делись. Всё так же ждут, когда я в них загляну. Появилось и ещё кое-что новое — серебристая дверь, которую я не побоялся открыть. Знал, что там находится. Зал с моей силой. И с тем, что я украл у других. Украл или добыл в бою? Последнее звучало приятнее. В эту дверь я и зашёл. Увидел пережеванный комок. Это так бессознательное намекало, что собранная сила не была переработанной, освоенной и упорядоченной. Хм… Перед глазами в качестве укора встали воспоминания последних трёх лет, как я использовал силу. Спойлер — по-тупому. Как подросток, который обрёл всевластие и которого некому было ограничивать. Хорошие оценки? Учителя с радостью мне их ставили. Популярность? Мало какой симпатичной девчонке я не закидывал мысли о том, что Курт клевый парень. Это было весело. Это было хорошим способом забыться и не думать о том, что случилось с мамой. Отстраниться от той удушающей пустоты, что поселилась у нас дома с её смертью. Меня не волновало развитие силы. Я в принципе не задумывался о развитии. Того, что появилось, хватало за глаза на любые дела. Сейчас я понимаю, насколько скудно мыслил. А после встречи с двумя повелителями разума признаю, что бездарно потерял три года. Если бы не событие двухнедельной давности, потерял бы ещё больше. Теперь у меня есть цель. Значит, нужно двигаться вперед. С этим настроем я коснулся комка чужой силы и погрузился в неё.***
К вечеру я закончил. Исписал тетрадку, фиксируя выводы и наблюдения. С чужой силой удалось разобраться. Она не так уж и сопротивлялась, когда я взялся за неё. Целостность личности: 40% Присутствует тенденция распада Эмпатия: уровень 2 Чтение мыслей: уровень 2 Управление эмоциями: уровень 4 Управление мыслями: уровень 3 Дуэль: уровень 3 Уровень защищенности: 37% Целостность личности немного стабилизировалась. Стоило отдохнуть, закинуть в организм топливо в виде еды да навести порядок в силе, как шкала сдвинулась вверх. Это внушало надежду, что я найду и другие способы, как повысить целостность. Я даже знал, какие. Пару недель спокойствия, отсутствие стрессов, хорошее питание, полноценный сон. Ещё витаминки для головы попить. Полностью проблему не решит, но ещё пять-десять процентов повысит. Только у меня не было этого времени. Счёт шёл если не на часы, то на дни точно. То, что я поглотил, сделало меня сильнее. От Иосифа досталась способность лучше управлять чужими эмоциями. Вместе с силой пришло и кое-какое понимание. Будто парень мне пару часов рассказывал, как это делает и делился опытом. Доктор-психопат подарил повышение защиты, и общей силы прибавилось. Это сложно выразить словами. Горизонты расширились. Я слышал мысли и эмоции соседки из другого дома. Она была стара и редко выбиралась на улицу. Соседи с другой стороны отсутствовали. Также слышал и всех тех, кто проезжал или проходил мимо. Пока это доставляло больше неудобств, но потенциал очевиден. Два побежденных повелителя и не столь уж мощное усиление, как можно было бы рассчитывать. Я не стал в три раза сильнее, но процентов тридцать прибавил. Помимо наведения порядка в голове, были три темы, которые я тщательно обдумал. Первая — это мир повелителей. Я узнал, что можно поглощать чужую силу, и это меняло всё. Мир перестал быть безобидной песочницей. Как я пережил эти три года — загадка. На которую легко найти отгадку. Способности не имеют проявлений, поэтому их сложно обнаружить, если не подставить, как было в случае с доктором. Я попал к нему в бессознательном состоянии, и он, скорее всего, прочитал в моих мыслях всё, что хотел. Иосиф же подобного сделать не смог, за что и поплатился, до последнего не догадываясь, с кем связался. В блокноте я несколько раз обвёл следующие вопросы: Что умеют другие повелители? Какие у них особенности? Как находить их первому, избегая чужого внимания? Раз уж я затеял крестовый поход, то следовало пересмотреть весь подход к жизни. Я больше не мог позволить себе беспечность. Нужно лучше просчитывать свои действия. Поход в Низины был жестом отчаяния. Я не знал, как найти обидчика, и предположил, что лучше начать с самого низа. Сейчас-то вижу, насколько это бредовая идея. Мне не победить. Нечего и пытаться. Но и отступить… От одной этой мысли тошно становится. Я должен. Этим всё сказано. Раз нахрапом действовать не получится, то нужен план тоньше и умнее. Это и было второй темой, которую я обдумывал. Что делать дальше? Нетрудно догадаться, что меня будут искать. Перед этим, правда, им нужно найти труп Иосифа. Насколько быстро это произойдет, зависит от того, как часто парень сдаёт собранные эмоции. Если раз в неделю, то есть запас времени. Если каждый день, то нет. Мне придется идти в школу. Лучше пусть меня найдут там, чем нагрянут домой. Плохо, что я потерял день. Так бы смог перехватить троицу и как следует допросить их. Или остановить, если вдруг они ещё не отчитались перед боссом. Последняя тема — тот старик. Кто он такой? Почему убил доктора? Мыслей я его не читал. То ли сил в тот момент не хватило, то ли он хорошо себя контролирует. Повелитель он или обычный мститель — как бы там ни было, эта личность меня заинтересовала. Он как минимум знает о повелителях. Умеет на них охотиться и имеет какие-то счёты к ним. Я бы не отказался взять у него пару советов, да и в целом больше узнать о том, как устроен мир. — Курт? Я так задумался о событиях ночи, что пропустил приход отца. Отругал себя за то, что расслабился, бросил взгляд на своё отражение и выглянул в коридор. — Да, пап? — Ты дома? — Как видишь. — Не вижу, но слышу, — его голос прозвучал… как у человека, который не хочет показывать эмоции, но разве от меня что-то скроешь? — Звонили из школы, — сказал он спустя минуту тишины. Это время он молчал, обдумывая, как лучше начать разговор. Я же прикидывал, что ответить. — Сказали, что ты несколько дней не появлялся. Что-то случилось? В этом весь отец. Он никогда не скажет, что я ленивый бездарь. Вместо этого он подумает, что у его хорошего сына какие-то проблемы. Как же ты прав и не прав, папа. Вздохнув, я отправился вниз, чтобы разобраться с беспокойством отца.Глава 7. Дела семейные
— У тебя проблемы? — отец смотрел на меня вопрошающе. — Откуда синяки? — Подрался. И это нормально, пап. Пусть эта мысль приживется, беспокойство снизится и пробудятся ростки гордости за сына. — Бывает, — ответил он задумчиво. Эту задумчивость я хорошо знал. Поток мыслей и чувств улюдей обычно двигается в одном направлении, если не брать сложные ситуации, когда потоков несколько. Если вмешаться, человек чувствует что-то вроде легкой дезориентации и мимолетного недоумения, почему вообще подумал иначе. Сам себе удивляется, не подозревая, что думает чужие мысли. Я привычно надавил на хорошо изученные точки. В отце пробудились сомнения, уважение к личной жизни сына, вера в его самостоятельность, воспоминания о собственной молодости. Было не важным, если что-то из этого нелогично. Беспокойство и критичность мышления я подавлял. Вспомнил, как вели себя шестерки Иосифа. Они тоже были подавлены и делали то, что он говорил. Впервые я ощутил стыд за то, что так поступаю с отцом. Но поступить иначе не было ни сил, ни времени, ни желания. Быть может, когда я разберусь с делом сестры, то смогу позволить себе обычную жизнь школьница. Уберу заплатки, дам отцу возможность увидеть настоящего сына. Буду честно ходить на уроки и не исправлять оценки. Хотя кого я обманываю. Настолько от силы я не собираюсь отказываться. Более того. Я точно знал, что во мне проснулось желание обрести ещё больше могущества. Три года назад я подумал, что попал в реальный мир. Сейчас же понимаю, что так ничего об этом мире и не узнал. Настоящая жизнь была вчера, когда меня пытались убить. Быть слабым — значит стать кормом для сильного. Новое правило, по которому предстоит жить. — Как дела на работе, пап? — увёл я его внимание в сторону. — Начали новый проект… Я усилил в нем желание поделиться новостями, и он исторг из себя подробности. Пролился, как проливаются тучи дождём.***
Вечер пятницы прошёл спокойно. Сестра вернулась с учёбы сразу за отцом. Целая и невредимая. Я из своей комнаты проверил, что с её психикой, и выдохнул. По-хорошему мне надо было сидеть с ней рядом и присматривать. Но это не решит проблему. Лишь отсрочит неизбежное. Никто меня не учил разбираться с проблемами подобного рода. До всего пришлось доходить опытным путем. Из жизни сестры выдрали значимый кусок, который являлся одним из столпов её личности. Она воспринимала себя как художницу, связывала с этим будущее. Была подписана в социальных сетях на десятки всяких творческих личностей. Художников, дизайнеров, скульпторов. Всё в её жизни было связано с творчеством: амбиции, мечты, знакомые. Она мечтала съездить в Европу и пройтись по лучшим музеям. Да у неё даже на одежде были принты из живописи. Когда украли талант, образовалась большая черная дыра. Повелитель разума сделал так, что вокруг этой дыры появилась колючая цепь. Коснись её — и навалится паническая атака. Я же вдоль этой цепи создал свои заплатки и постарался заполнить дыру. Понял, что если этого не сделать, то ничего не поможет. Именно поэтому я убрал из жизни Али всё, связанное с рисованием. Устроил в местный институт и даже помог ей туда интегрироваться, завязать знакомства. Чем больше проходило времени, тем толще слой нарастал поверх старой раны. Но стоит задеть колючую проволоку… Для этого Али достаточно услышать про любимого автора, найти в сети знакомые страницы, заговорить про музеи или увидеть, как кто-то пишет картину — и всё. Вся моя защита схлопнется. Оставлять её одну было неимоверно опасно. Поэтому я и хотел выследить того человека. Чтобы вернуть талант и заполнить дыру. Чтобы узнать, как убрать колючую проволоку. Тогда сестренка сможет нормально жить. Ситуация с Иосифом и его двумя прихвостнями оставалась открытой. Я дурак, потому что не узнал, где живут парни. Так бы наведался и проследил, чтобы они ничего не рассказали про меня. Мелькала мысль найти Соню, узнать про парней, выследить их и проконтролировать, но… В пятницу я чувствовал себя всё ещё паршиво. На следующее утро и того хуже. Так ещё и сестра впала в уныние. Провёл весь день с ней, отслеживая малейшие изменения. Сидел у себя в комнате, следил и отдыхал. Что-то внутри меня перестраивалось. Я поглотил чужую силу, но чтобы усвоить её, нужно больше времени. В воскресенье же произошло то, чего не ожидал. К Али заглянула новая подруга. Сестренка всегда была общительной, и эта особенность проявилась в новом месте. Я полностью не восстановился, поэтому решил остаться и присматривал за девушками. Пару раз ситуация чуть не стала критичной. Новая подруга задавала лишние вопросы, спрашивала про прошлое. Я сидел, как на минном поле и следил, чтобы не случилось беды. Пронесло. Но под вечер почувствовал себя выжатым и обрадовался, когда подруга свалила.***
4 октября, понедельник Когда Шон у школы встретился со мной взглядом, то побледнел и сбежал. Шёл он без друзей, в одиночестве, ещё не успел ни с кем встретиться. Я нашёл в его мыслях, что он никому не доложил обо мне. Да и в целом он не считал меня убийцей. Пусть бежит. Его фоновые мысли успокоили меня. Время разобраться с ситуацией ещё есть. Нагнувшись и заскочив в знакомую дыру в заборе, не удивился, когда увидел возле дерева Соню. Она болтала ногами в подаренных кроссовках и любовалась ими, фоня довольством. Заметив меня, остановилась и помахала рукой. Я почувствовал радость узнавания, которую попытались скрыть, нацепив маску «Я знаю себе цену, парнишка». — Ты живой, — сказала она, когда я подошёл. — И ты. — Мне, в отличие от тебя, смерть не грозила. — Разве в Низинах можно быть в чём-то уверенным? — Парню из верхушек не понять. Я тут своя, — задрала она нос, будто владела величайшей тайной мира. — Ты права. Дела низушников нас не волнуют, — сказал я с шутливой интонацией. Девчонка приподняла правый уголок рта, что в её исполнение означало дерзкую усмешку. — Мне показалось или Шон тебя боится? — Не понимаю, о чем ты. — Действительно. Какие планы после школы? Встретишься со своими богатыми друзьями, будешь играть в приставку и пить смузи? — Есть предложения получше? — Могу устроить тебе экскурсию. — По школе? — Низинам. Расскажу, что здесь и почём. Не зря же ты так рвёшься в нашу школу. Если расскажешь, зачем ты здесь, могу помочь. Соня отвела взгляд и сделала вид, что ей это не интересно. При этом она фонила любопытством и чуть ли не пылала желанием, чтобы я согласился. Тот случай, когда не пришлось вмешиваться в мысли. Но нужно ли оно мне? Сможет ли Соня рассказать что-то ценное? Возможно. Она действительно здесь своя и куда больше меня знает улицы. — Можем и прогуляемся. После уроков. — Можно сбежать. Или ты из этих? — окинула она меня оценивающим взглядом и стряхнула чёлку с глаз. — Думал, что ты из них. Хорошо учишься, не прогуливаешь. — Я такая. Но даже отличники должны иногда прогуливать, чтобы не выделяться. Соня не врала. Она и правда была отличницей. — У меня здесь ещё кое-какие дела. — Хочешь найти Шона? — Да. — Показать, где они тусуются? — Не надо. А то ещё затаят на тебя обиду. Девчонка фыркнула и снова отвернулась. Я помахал ей рукой и отправился в сторону парней. Где они могут скрываться, и так уже знал. Соня громко об этом думала.***
— Что за? — Шон вытаращил глаза, открыл рот, и тлеющая сигарета упала на землю. Вместе с дружками он спрятался за школой, в заброшенной постройке, куда школьники бегали курить. Этим троица и занималась. Не они одни. Но остальные ученики к моему появлению почувствовали нестерпимое желание уйти. Внутри воняло мочой, страхом и дешевыми сигаретами. — Стоять, — скомандовал я, когда Адам хотел шагнуть ко мне и толкнуть. Он остановился, посмотрел недоуменно, не понимая, почему послушался. — На кого работал Иосиф? — Чего? — возмутился Шон, пряча свой страх. Их примитивные эмоции и мысли были как открытая книга. — Как часто он встречался с боссом? — С чего ты взял, что мы тебе ответим? Адам не ездил с нами на железное кладбище и сейчас боялся меньше, чем другие. — Где место встречи? — Эй, придурок, отвали! — Адам шагнул вперед и попытался схватить меня, но я резко ударил ему в лицо. Кулак врезался в губы, те лопнули, как перезревшие сливы, побежала кровь. Он отшатнулся, закрыл лицо руками и вскрикнул от боли. Желание остальных подраться я жестко подавил и уставился на Шона, который знал больше, чем его дружки. — Где обитает ваша банда? Кто ещё замешан? — Мы тебе ничего не расскажем, — зло ответил Шон, сжимая и разжимая кулаки. Уже рассказали. — Ты ссыкло, — ответил я ему. — Ну? Что сделаешь? Я перестал на него давить, давая возможность отреагировать честно. Он ничего не сделал. Не выдержал и отвёл взгляд. Сломанный человек. И сломал его не я. — Давно этим занимаетесь? Что ещё известно? О чем ты не хочешь рассказывать? Убивали? Избивали до полусмерти? С кем Иосифа часто видели? Я выжимал и выжимал ребят досуха, вылавливая из их голов мысли. В конце беседы подавил их окончательно и впервые попробовал уничтожить чужую память. Вышло плохо. Троица словила головную боль, но обо мне думать перестали. Разговор прошел отчасти плодотворно. Узнал, что Иосиф сдавал товар раз в неделю, в воскресенье. Где сдавал, ребята точно не знали, но предполагали, что в одном баре. Как-то раз Джейкоб увидел парня и приметил, куда тот ходит. Потом они это не раз обсуждали, но самого Иосифа не спрашивали. Тот был плох в чтении и управления мыслями, поэтому не заметил, что его спалили, или не придал этому значения.***
В этот день на уроки я так и не пошёл. Вместо этого вышел из школы и отправился искать то место, про которое узнали парни. Нашёл. К самому бару не приближался, рассматривал его издалека. В округе так и крутились члены банды скорпионов. Десятков пять, если не больше. Кто-то просто оглядывал место, другие занимались делами, например разгружали ящики у баров. Идти сразу к нужному месту не рискнул. Если тот человек — главарь банды скорпионов, я не выберусь отсюда живым. Навалятся толпой, и никакие силы не помогут. Я узнал место, что находится вокруг, и теперь продумывал план. С час простоял там, зайдя в один из переулков, чтобы на глазах не мельтешить, и читал мысли прохожих. Ничего путного так сходу узнать не удалось. Никаких признаков, что здесь скрывается повелитель. Нужно либо дождаться, пока босс Иосифа сам за мной придёт, либо пытаться найти его. Оба варианта имели свои минусы. Да чего уж там. Сама встреча с подобным человеком — один сплошной минус. От наблюдения отвлекло пришедшее на телефон сообщение. «Курт». Сестра написала моё имя и больше ничего. Я сорвался с места, вышел на дорогу и поймал попутку, приказав человеку вести меня домой. На случай, если что-то пойдёт не так, у Али в голове были две мои закладки. Написать брату и выдвигаться домой, в безопасное место. Она написала. Уже в машине попробовал ей позволить, но сестра не ответила. К моменту, когда прибыл домой, успел извести себя мыслями. Я представил всевозможные сценарии. Как Аля сошла с ума, как прыгнула с моста, как блуждает по городу, как на неё напали союзники Иосифа или другие повелители разума. Но стоило подбежать к дому, как я уловил мечущиеся мысли сестры. — Курт? — её голос дрожал, когда я ворвался в дом, — Курт… Он… Он… — Тише, тише, — я опустился рядом, обнял её, прижал к себе и погладил по голове. Уняв панику, наполнил спокойствием, убрал посторонние мысли. Тот, кого я искал, имел изощренную фантазию. Он покусился не только на тело, но и на разум. Лишившись части себя, у неё осталась память тела. Каждый раз, когда ей хотелось набросать самый незначительный рисунок, это пробуждало закладку повелителя разума. Панику, воспоминания об изнасиловании, чувство потери. То, что сейчас происходит с Али, я наблюдал не первый раз. Видел уже, как на неё накатывает, как чувства захлестывают её. Чужое вмешательство я не смог убрать. Зато поставил своё. Подавил, как мог, желание рисовать, чтобы не порождать цепную реакцию. Постарался ослабить те эмоции, которые вложил и усилил чужой повелитель. Этого было недостаточно. Мне хватило пары минут, чтобы успокоить сестру. От одной мысли, что Али не выдержала бы и… Нет, даже думать об этом не хочу. Я уже потерял маму и не должен потерять Али. Вскоре мне пришлось оставить её. Моё неумелое вмешательство сделало меня же триггером для воспоминаний Али. Стоило ей увидеть меня, и все внушения ослабевали. Раньше Али часто рисовала для своего непутевого братца. У нас была традиция — она вешала на холодильник смешные рисунки, где я изображен в нелепых позах и сценах. Так что я тесно связан с её любовью к рисованию, и долго находиться рядом мне нельзя. За всё это я ненавидел того, кто сделал это. Иосифа я убил из необходимости. В некотором роде это была самооборона. Этого же человека я собирался загнать, как бешеную собаку, и прикончить без всякой жалости.Глава 8. Паук
5 октября, вторник По дороге в школу в понедельник увидел аварию. Один зазевавшийся водитель помял бампер второму. На въезде в Низины встретилась картина еще интереснее. Трое парней в белых майках и куртках шли по улице и фонили на всю округу мыслями пристрелить какого-то урода. И ведь пристрелят. Оружия я у них не заметил, но точно знал, что оно есть. Желание им воспользоваться светило, как пламя ночью. Их мысли вылетали, как злые осы, и кружили вокруг. Мои способности точно стали сильнее. Но думал я вовсе не о силе, а о безнаказанности. Повелители — идеальные преступники. Они могут отнять что угодно. Имущество, жизнь… Или что-то более эфемерное, например талант. Никто об этом не узнает. А если узнает, то забудет или почувствует, что лучше не лезть, отстраниться и исчезнуть. Жутко это. Жить в мире, где могущественные существа абсолютно безнаказанно делают всё, что им вздумается. Но это я вру. Наказать можно и ещё как. Особенно если ты сам повелитель. Только вот эта игра в обе стороны. Если вступил на тропу войны, будь готов проиграть. Я не мог сказать, есть ли во мне эта готовность. Зато точно знаю, что во мне нет страха. Когда вышел из автобуса, прошёл по улице и увидел черную машину, слишком дорогую для этих улиц, то понял, что хозяин Иосифа наконец-то пожаловал за мной. Я чувствовал, что в машине сидит водитель и один человек сзади. Он ощущался как пустое место. Человек-воронка, стоит его коснуться вниманием, и начнет затягивать. Похоже на то, что делал добрый доктор. Исполненное на более высоком уровне. — Подойди и сядь в машину, — подумал я. Подумал не свою мысль. Грубую, сильную и мощную. Она ворвалась, как грязная свинья в чистый дом. Выбила дверь и понеслась, показывая всем, что её нельзя удержать. Я и не пытался. Знал, что этим сделаю лишь хуже. Позволил мысли течь, как ей захочется, и сам удивился, когда она быстро потеряла силу. Тем не менее я повернул и пошёл в сторону машины. Если со мной хотят поговорить, то так тому и быть. Открыл дверь, сел на заднее сиденье. Мужчина, который звал меня сюда, сидел рядом и смотрел в затонированное окно, отвернувшись. Внутри автомобиля царил полумрак. — Это ты убил Иосифа? — спросил мужчина. Я подумал, как прикончил парня, который напал на меня и пытался выжать из меня эмоции. Вновь почувствовал гнев. — Значит, ты такой же, как мы, — прозвучал голос. Мужчина повернул голову, давая мне увидеть боковым зрением чуть больше, чем раньше. Ему было лет сорок, наверное, а то и все пятьдесят. Волосы черные, короткие, уложенные назад, немного кучерявые. Рубашка цветастая, с неопределенным геометрическим узором, коричнево-желтая, что само по себе было той ещё пыткой для глаз. На правой кисти, внешней стороне, татуировка паука. — Перед тем как начнём… — медленно проговорил он. — Решим вопрос, кто сильнее. Я собирался активировать навык дуэли, а если идея не выгорит, то достать пистолет из рюкзака. Не успел. Понял, что не могу дышать. Попробовал сделать вдох, и ничего не вышло. Попытался дернуться — тоже не получилось. Тело парализовало, и я почувствовал себя манекеном, с которым могут сделать что угодно. Отбросив панику, принялся искать, как именно он воздействует. Ничего. В голове начало шуметь, всё чаще билась мысль, что надо вдохнуть. Я искал воздействие и не находился его. Кричал внутри, пытался вернуть контроль над телом, но не мог даже пальцем пошевелить. — Сейчас ты осознаешь, в насколько поганую ситуацию угодил… — голос мужчины доносился издалека, я почти не слушал его, сосредоточенный на возвращении контроля. — Пробуй, пытайся выбраться. Я с удовольствием на это посмотрю. Твой друг Иосиф не справился и отключился. Поэтому он работал на меня и беспрекословно выполнял указания. Знал, что с ним произойдет, если напортачит. Нашёл! — на остатках сил, чувствуя, как беззвучно умирает тело, я нашёл, как он воздействовал на меня. И в ту же секунду осознал: если он поймет, что я могу с ним бороться, то меня убьют. Используют метод попроще, но не будут терпеть рядом с собой угрозу. Как с этим быть, притвориться и поддаться, попытаться скинуть давление и высвободиться — я не успел решить. В глазах потемнело, и я отключился.***
Когда очнулся, то первое, о чём подумал, — отправляться в забытье становится плохой традицией. — Очнулся? — раздался голос. Разлепив глаза, увидел того самого мужчину. На этот раз получилось рассмотреть его куда лучше. Облака рассосались, выглянуло солнце, а он встал прямо передо мной. Впрочем, ничего нового я не увидел. Только то, что татуировка паука на кисти была не единственной. Ещё виднелись на шее и на левой руке. — Почему пауки? — спросил я. — Это единственное, что тебя заинтересовало? Я огляделся. Увидел знакомое железное кладбище. Не зря говорят, хочешь сделать что-нибудь плохое, езжай сюда. Если приглядеться и подметить характерные детали, то ясно, что Иосифа я убил вон в том контейнере, который от нас метрах в двадцати. Рядом со мной находился один лишь этот мужчина. Но что-то я сомневаюсь, что он сам тащил меня сюда. Скорее всего помог водитель, и его отослали, когда сделал дело — приковал меня наручниками за левую руку к металлическому поручню, кем-то любезно приваренному к контейнеру. — Да, — ответил я. — А ты мне нравишься больше, чем Иосиф, — по-доброму улыбнулся мужчина. — Называй меня Паук. — Оригинально и неожиданно. Я думал, главарь скорпионов будет называться иначе. — Скорпиончики, — захихикал он. — Моё детище, но не я сам. Этот мужик реально хихикал. Будто обдолбался и услышал не особо смешную шутку, но дурь подействовала, и слова превратились для него в искрометный юмор. — Видишь ли, Курт… Да, как можно догадаться, я выяснил о тебе все. Твой адрес, про твоего отца, сестру и даже про мамашу, которая… Рукой он сделал вид, что обвязывает шею веревкой и вздергивает себя. Высунув язык и захрипев, он так стоял несколько секунд, а потом рассмеялся. — Видел бы ты свою рожу. Дай угадаю, именно смерть мамы послужила триггером? Как-то банальненько, но пойдет. Это было не так. Не совсем так. Триггером послужило другое. — Посмеялись и хватит, — улыбка сошла с его лица, стекла, как расплавленный воск. — Слушай, что будет дальше. Видишь эти наручники? Можешь попробовать из них освободиться, но дело бесполезное, сразу говорю. Условия игры следующие. Ты должен выбраться отсюда. Тебе понадобится… — из кармана джинсов он достал ключ, — вот это. Ключ упал в четырех метрах от меня. Как ни тянись, добраться не получится. — Вот и подумай, как заполучить это. Дам подсказку: здесь периодически появляются люди. Члены банд, бомжи и прочий сброд. Воспользуйся силой. Докажи, что ты чего-то стоишь. Если выберешься отсюда живым, приходи в бар Паук. Не думай, что получится скрыться. Я ведь знаю, где ты живёшь, — пропел он последние слова, помахал мне рукой и отправился к машине.***
Не прошло и получаса, как пожаловали гости. Трое бомжей, спятивших на всю голову. Об этом я не сразу догадался. Сначала увидел трёх грязных личностей в мешковатой многослойной одежде. Заросшие бороды, черные зубы у двух из троих, неопределенный возраст. А уж пахли они так, что захотелось ударить головой об стену. Их головами, о ближайшую стену. — А кто это тут у нас? — пробормотал тот, что шёл по центру. Про себя я его обозвал Высоким. Того, что слева, — Сутулым, а справа — Беззубым. Имена если у них когда-то и были, то давно позабылись. — Мясо, мясо, мясо… свежее мясо, мясо, мясо… — поддакивал Сутулый. Я стиснул зубы, увидев в их протухших мозгах, что они собираются сделать. Разделать меня по кусочкам. Разжечь огонь в бочке неподалеку. Зажарить. Съесть. Каннибалы. Вот их я как-то не ожидал увидеть в Низинах, несмотря на репутацию этого места. — Ключ, — указал я на то, что мне было нужно. — Мясо, мясо, мясо… — Ключ! — сказал я требовательнее, начиная чувствовать неладное. — Ключ? — среагировал Высокий. Я усилил его интерес к ключу, снизил желание пожрать. Это было сложнее всего. Проще работать с поверхностными чувствами, а с базовыми потребностями наоборот, тяжелее всего. Одного остановил, но два других продолжали приближаться. Самым шустрым оказался Сутулый. Откуда-то из под одежды он вытащил ржавый тесак и направился ко мне, обдумывая, что сначала отрубить. Ногу или руку. Я подобрался, внимательно отслеживая его действия. Тело за то время, что я здесь провёл, затекло. Паук не заботился о комфорте своей жертвы. До того как Сутулый замахнулся, я ударил по эмоциям Беззубого. Усилил голод и агрессию. Странный выбор в моей ситуации, но всё это я собирался направить на Сутулого. Когда тот подобрался ко мне и замахнулся, я резко ударил ногой и попал ему в грудь. Большой на вид мужик оказался легким и слабым. От удара отлетел, да так удачно, что врезался в Беззубого. Тот недовольно закричал, схватился за Сутулого, потянул его на себя, и они оба рухнули на землю. Высокий же не заинтересовался ключом и тоже вытащил оружие из под одежды. Металлическую трубу. Ржавую, в подозрительных пятнах, с торчащим штырем на конце. — Ключ, придурок, — зло прошипел я. — Чтобы забрать моё тело полностью, сначала надо снять наручники! Я буквально вбил эту мысль-приказ ему в голову. Он не был таким же, как обычные люди. Никакого более-менее организованного центра личности. Его мозг давно усох, связность мыслей потерялась, и он скорее походил на бешеную собаку, да и то называть его так — оскорблять животных. Тем не менее оценить ситуацию мозгов ему хватило. Он бросился ко мне, замахнулся и ударил наотмашь. Неожиданно быстро для такого опустившегося человека. Я дернулся, попытался увернуться, но наручники помешали. Труба угодили по руке, боль вспыхнула яркой вспышкой, но я не позволил себе обращать на неё внимание. Поджал ногу и упер её в живот нападавшего, который навалился на меня сверху. Он не был самым умным. Иначе как объяснить, что он попытался меня задушить? В нос ударил непередаваемый смрад, но это ерунда. В этом человеке весу было куда больше. Он навалился всей тушей, грязные ногти вцепились мне в шею. Я напряг мышцы, зарычал от напряжения и откинул его. Высокий отлетел на пару шагов, споткнулся о дерущихся подельников и свалился на них. Я быстро поднялся, восстановил равновесие и бросил взгляд на пострадавшую руку. По ней текла кровь. Что-то в тот момент щёлкнуло во мне. В голове прояснилось. Будь я в игре, то подумал бы, что накопил энергию и активировал суперудар. В каком-то роде так и было. Три чужих разума предстали как открытые книги. Я скомандовал Высокому достать нож из кармана и ударить Сутулого. В тот же момент Беззубый вывалился из этой кучи, схватился за тесак и, когда Высокий пырнул ножом третьего участника, замахнулся и ударил его по спине. — Ключ! — крикнул я, подкрепляя приказ. На этот раз Беззубый среагировал как надо. Застыл, распрямился, отбросил оружие и пошёл к ключу. Мне не надо было ему словами объяснять, что делать. Он поднял то, что мне нужно, и кинул. Ключ приземлились прямо мне под ноги. Пока Беззубый пытался осмыслить, что и почему делает, я схватил ключ и сунул его в наручники. Раздался щелчок, и я оказался на свободе. Спасший меня бомж снова вернулся к своим примитивным стремлениям и хотел напасть, но я приказал ему остановиться. Усилил эмоции у Высокого, тот, истекая кровью, взял выпавший нож, поднялся и, шатаясь, дошёл до напарника. Я не отводил от них взгляда. Не потому что мне нравилось зрелище, а потому что тогда это показалось правильным. Увидеть дело рук своих и последствия принятых решений. Когда я покинул это место, на земле лежали три окровавленных трупа.Глава 9. Новая работа и проблемы
Бар Паук располагался недалеко от школы, куда я ходил. Минут двадцать пройти, и окажешься на улице, полной кабаков и клубов. Добирался я туда где-то с час. Вышел c железного кладбища, дошёл до ближайшей оживленной дороги и некоторое время ловил машину. Будь я в нормальной части города, остановился бы первый попавшийся. Здесь же мне повезло где-то на двадцатой машине, за рулем которой был древний старик. Кажется, ему настолько плевать на свою жизнь, что он не счёл большой угрозой одинокого пацана в окровавленной куртке. Я сел на заднее сиденье такой же древней колымаги, как и сам водитель. Прижал рану, постарался отстраниться от тупой, ноющей боли. Она поселилась в двух местах: в голове и руке. После озарения и временного усиления пришёл откат. Я с трудом улавливал мысли старика. — Досталось, тебе, парень? — спросил он скрипучим голосом и двинул с места. — Куда едешь? — Знаете, где бар Паук? — Знаю. Плохое место. Тебе туда точно надо? — Нет выбора. — Ох молодость… — покачал он головой и дальше ехал молча. В какой-то момент он и вовсе про меня забыл. Переключился на свои мысли и думал о боли в ногах, в спине, да и во всём остальном теле. Думал о внучке, на обучение которой они копили всем семейством. Думал о том, что им не хватает денег, и шансов поступить у неё немного, а значит, она останется в этой дыре. — Здесь остановите, — попросил я, и дед, вздрогнув, вспомнил, что на заднем сиденье у него пассажир. Паук был столь любезен, что не забрал у меня вещи. Бросил рюкзак рядом, за ближайшим металлическим контейнером. Оттуда я вытащил с десяток крупных купюр и кинул их на пустое переднее сидение. — Помоги внучке, дед. В этом месте нет нормальной жизни. Пока он растерянно глазел на банкноты, я выбрался наружу. Деньги брал с собой на всякий случай. Не всегда внушение способно вырулить ситуацию. Как сейчас. Нужное место сразу приметил. Бросил взгляд на собравшихся подойти ко мне парней. Те остановились и передумали. Тупоголовые скорпиончики. Парни с мускулами, которые ошиваются на здешних улицах и проворачивают мутные дела. Они собирались прессануть и меня, и деда. Устроить “развлечение”, как они об этом думали. Не выйдет. Не сегодня. Сам бар выглядел… Ну, как бар. Окон нет, мигает тусклая вывеска. Здание пятиэтажное, старое и обшарпанное, наверху живут люди. Место, куда в здравом уме я бы никогда не сунулся. Не после того, как меня оставили на железном кладбище, прикованным наручниками. Но это первая стоящая зацепка. Я встретил человека, который может что-то знать. Не мелкую сошку, а местного босса. Чтоб я сдох, если отступлю. Подойдя к двери, толкнул её и вошёл. Сзади меня дед очнулся и поспешил уехать отсюда. Правильное решение. Долго я за ним присматривать не мог при всём желании. Внутри оказалось просторно. Десятки столиков, длинный барный стол, бородатый бармен за ним. Сейчас середина дня, пьяницы и члены банд ещё не собрались. Всего человек пять. Ко мне направился вышибала-охранник, но и с ним получилось разобраться быстро. Что-то во мне изменилось. Раньше я старался обращаться с чужими мозгами аккуратно и тайно. Сейчас же… Один концентрированный удар — и вышибала, ощутив страх, свалил с дороги. — Я к Пауку, — сказал я бармену, который смотрел на меня недобрым взглядом. — И есть чем рану обработать? — Ты адресом ошибся. — Паук. Аптечка. В какой последовательности начнём? Сам я попытался прощупать здание, но Паука не обнаружил. — Кто такой? — Новичок. — А имя у тебя есть? — Курт. — Бакер? — Он самый. Фамилию уже знают. — Паука нет на месте. Он оставил указания на твой счёт. — Какие? — Сначала указания или аптечка? — Аптечка. Я глянул на руку и увидел, как кровь медленно капает на пол. Видимо, когда выбирался из машины, рана снова открылась. Тот бомж попал мне шурупом прямо по мясу, задел кость. Жить буду, куда денусь, но кто знает, какая зараза была на оружии. — Пол сам вытирать будешь, — пригрозил бармен. — Аптечка, — напомнил я. — Иди в подсобку. Сам разберешься. Он проводил меня и выдал аптечку. Внутри нашёлся спирт, медицинские нити, игла, таблетки обезболивающего и бинты. Начать я решил со спирта, вспоминая всё, что знаю об обработке ран. Знал немного. Открутил крышку, снял куртку и толстовку, задрал рукав майки. Плеснув жидкости на рану, зашипел от боли. Моих скудных познаний хватило понять, что рана неглубокая. Я скорее умру от заражения, чем от потери крови. Которой пусть и натекло, испортив мне одежду, но она уже остановилась, а значит не так страшно. Что же. Приступим.***
Как закончил, нашёл туалет и умылся. Потом вернулся к бармену. — Указания. — Держи, — достал он из под прилавка знакомый флакон. — Пока тебе доверия нет, получаешь один в неделю. Приносишь заполненный. Паук сказал, ты знаешь, чем. — Знаю. — Тогда держи и вали из бара. Сдавать будешь по воскресеньям. Твоя территория — школа. — А если не сдам? — Тогда ты знаешь, что будет. — Я хочу поговорить с Пауком. Сейчас. — А я хочу чемодан денег. Проваливай. Явишься в воскресенье. На этом всё. — Кровь сам уберешь, — вбил я эту мысль, отчего бармен застонал и поморщился.***
Паук вошёл в бар и, ни на кого не обращая внимания, уселся на стул возле барной стойки. — Плесни мне, — сказал он. Бармен сделал что просили. Прозрачная жидкость полилась в стакан. — Парень заглядывал. — сказал он. — Курт? — заинтересовался Паук. — Во сколько пришёл? — К обеду. — Быстро он. И как? — Раненый. Сам рану себе обработал. — Не плакался? — Нет. Даже не пискнул. — Силен, — довольно кивнул мужчина. — Флакон забрал? — Да. — Отлично. Сообщи в воскресенье, когда появится. — Сделаю.***
Из бара я направился домой. В голове крутился один и тот же вопрос. Паук — тот, кто мне нужен, или есть кто-то другой? Он упомянул мою сестру и отца. Наверняка вытащил их образы, но никак не показал узнавания. Если это он во всем виноват, то… То произошедшее ничего не значит. Паук мог вытащить из моей головы любую информацию, пока я валялся в отключке. Также он мог придумать какой-то безумный план, чтобы поиздеваться. Почему бы и не припрячь работать мстителя, что пришёл тебя убивать? Чем не развлечение для психопата, который оставил меня прикованным сражаться за свою жизнь с каннибалами? Если он виновник, то надо его убить. Я представил, как это организовать. Проще всего — напасть внезапно, с той дистанции, где он не сможет применить свою силу против меня. Воспользоваться пистолетом? Как вариант. В этом случае я не узнаю, что он сделал с сестрой. Не смогу забрать украденное, не верну ей похищенный талант и один из смыслов жизни. Убить руки чешутся, но нельзя. Главная цель куда сложнее. Помочь сестре, вернуть ей утраченное. Да и насчёт убить тоже сомнения терзают. На какой дистанции у него способности действуют? Если шагов на сто, то я умру раньше, чем подойду к нему. Да и стреляю не так хорошо, чтобы попасть с такого расстояния. Если не убивать и Паук всё же тот, кто нужен, тогда надо превзойти его и переиграть. Мне надо стать сильнее, но как? Открыть охоту на других повелителей? Если придётся, я сделаю это. В случае, если это не Паук, он наверняка знает, кто это может быть. А значит, его надо… да, тоже прижать и выбить ответы, для чего победить в поединке разумов. Нереальная и самоубийственная задача. И что делать? Корректировать план. Найти способы развития. Не то чтобы я их не искал. Пытался найти информацию о мозге, эмоциях, мыслях. Глухо. В библиотеках ничего нет. В интернете тоже. Уточню, что нет ничего путного. Всякой жвачки для обывателей — жизни не хватит прочитать. Но какой смысл с книг о том, как поверить в себя? Достал флакон, который мне выдали. Как-то он собирал эмоции. Если это кто-то делает, значит, это зачем-то нужно. Зачем Пауку собирать страх? Чтобы как-то его использовать. Может, поработав на Паука, я получу желаемое? План приемлемый, если бы не время. Сколько ещё у меня его осталось? Я не смогу долго тянуть на два фронта. Когда-нибудь всё выйдет из под контроля, и я не успею доехать к сестре. Если завоевывать доверие Паука, то нужно сделать это быстро. Но для начала восстановиться. До дома я добрался. Окровавленную одежду выкинул в мусорный бак. Проверил ещё раз рану и завалился отдыхать. В таком состояние я точно ничего сделать не смогу. Так измотался, что не заметил, как отключился. Ещё бы пробуждение снова не подкачало.***
— Я знаю, что ты очнулся. Не делай резких движений. Открыв глаза, увидел знакомого старика. Он сидел в моей комнате. На моём стуле. Держал в руках пистолет. — Повторяетесь. Я рискнул приподняться на локтях, но вспышка боли отрезвила, и перенес вес на здоровую руку, после чего свесил ноги с кровати. Уснул я в одних трусах, так что предстал перед гостем почти голым. Мелочь, но можно сосредоточиться на ней, чтобы не думать о том, что хочу спрятать. Мы уставились друг на друга. Я не видел смысла задавать вопросы. У него оружие, он опытнее в этих делах, знает силу повелителей. И я не вижу его мыслей или чувств. Ничего. Не пустота, как у доктора или Паука, нет. Совсем другой подход. Повелители не хотели показывать мысли, поэтому выставляли на передний план пустоту — это как точно знать, что в комнате шум, работает телевизор, живут люди, лает собака, но зайти туда и увидеть лишь пыль. Этот же человек… Он был реальным невидимкой. Если у других я хотя бы замечал “комнату”, то у этого… ничего. Будто его нет. Ощущение настолько сюарестическое, что хотелось подойти и ткнуть в него пальцем, чтобы убедиться, он — не привидение. — А ты не робкого десятка, — заметил старик. — Или от страха дар речи потерял? — Зато вы что-то долго сомневаетесь. — Не люблю убивать детей. — Так подождите пару лет. Мне недолго осталось. Он хмыкнул, обвёл взглядом комнату. Между нами всего-то метра два. Если прыгнуть, то… Он меня пристрелит. Почему-то я это чётко знал. Также выстрелит, если попробую на него повлиять. Единственное, что остаётся, — разговор. — Вежливость и дерзость в одном флаконе. В первый раз я тебя не убил, потому что не знал степень твоей виновности. Теперь знаю. — Следили? — Следил. Видел, как ты убил трёх людей. — Каннибалов, которые хотели меня сожрать? Попадись ещё раз, убил бы снова. — Уже не попадутся. Что, реально сожрать хотели? — спросил он спокойно. Думаю, старик бы спокойно раскурил сигаретку, наблюдая за тем, как меня рубят на части, а потом жарят мясо на костре. Я промолчал. — Это не единственное твоё прегрешение. Ты работаешь на Паука. Теперь уже я не удержался от хмыка. — Тебе кажется это смешным? — во взгляде старика мелькнуло что-то недоброе, рука напряглась, а оружие чуть повернулось в мою сторону. — Этот гандон подловил меня у школы и приказал телу перестать дышать. А потом приковал наручником к контейнеру. Если ты, старик, так называешь работу… То пошёл нахер из моего дома. — Не в том ты положении, чтобы указывать, — парировал он. — Хочешь пристрелить — стреляй. — Фаталист? — Реалист. У вас оружие, у меня боль в голове и отбитая рука. Силы неравны. — Не повезло. — Ладно, плевать. Завалившись обратно на постель, отвернулся к стенке, подсунул целую руку под подушку и вытянул ногу. Тишина. Я не боялся. Смерть? Может, я и правда фаталист, но хоть убей, не получается её бояться. Возможно, это банальная глупость или что-то такое, но прямо сейчас я и правда хотел спать. Умереть, лежа на кровати? Не самая плохая участь, если вспомнить, что я пережил за последнюю неделю. — Повернись, — сказал старик, когда я задремал. Я даже растерялся от этого. Настолько в сон провалился, что позабыл о госте. — Отвалите, — проворчал я и не шелохнулся. — Кхм… — Когда будете уходить, дверь закройте. И постарайтесь не попасться на глаза отцу и сестре. Они скоро должны вернуться. — Парень… — в голосе отчётливо слышалась злость. Он вышел из себя от моего равнодушия, схватил меня за плечо и скинул с кровати. Была мысль как-то его ловко ударить в этот момент, но это я фильмов пересмотрел. Старик скинул меня на пол и отошёл в сторону, продолжая удерживать на мушке. — Кончай дурить, разговор есть. Так-то лучше. Пусть я не победил его физически, но изменил баланс сил. Сложно о чём-то договариваться, когда ты полностью во власти собеседника. А так он мне только убийством угрожать может, что совсем не пугает. Почему-то я был уверен, что этот человек не опустится до угроз близким, а значит, бояться нечего. — Так говорите, — забрался я обратно на кровать. Бросил взгляд на часы, прикинул время, почувствовал, что в животе урчит от голода, и встал, чтобы накинуть халат и спуститься вниз. — А мне поесть надо. — Стой, — навёл он на меня пистолет. — Убьете? — прямо спросил я. — Убью. — Если бы хотели, давно убили. В любом случае, если помирать, то лучше сытым. — Щенок, — проворчал он. Я уже едва расслышал это, вышел в коридор. Спустился вниз, проверил, что в холодильнике. Хлеб, арахисовая паста, пустота. Сестра ела рядом с институтом, да и в целом не любила готовить. Отец отучился беспокоиться о моём питании. Так и вышло, что в этом плане я остался предоставлен себе. Что не проблема, если ходишь в хорошую школу и можешь в любом кафе попросить приготовить любое блюдо. Совершенно бесплатно. Сделав бутерброд, повернулся и уставился на старика. Не слышал, как он спустился. Не старик, а тень. Двигается так, будто за зверем наблюдаю. Диким. Уставившись ему в глаза, откусил большой кусок и начал жевать. — Родители тебе не рассказывали про важность питания? — Нет. — Ну да, ну да. Моя внучка тоже на это не обращала внимания. Лишний вес, прыщи, — покачал он головой. Если бы не пистолет, то принял его за добродушного старика. Жаль, что воспоминания о хладнокровном убийстве доктора мешали в это поверить. — Зачем пришли? — Я убиваю таких, как ты. — Хотите сказать, таких, как мы? — Я не такой. Прокрутив в голове разговор, подумал, что звучит это по-идиотски. — Могли два раза уже убить. Не убили. — Не убил. Проглотив прожеванный кусок хлеба, откусил ещё. — Ты работаешь на Паука, — снова сказал он. Я приподнял бровь, перевёл взгляд на часы и снова на него посмотрел. То, что сестра и отец скоро придут, было враньем. Я не мог понять, что умеет старик, читает ли мысли, и хотел его проверить. Он нахмурился, не дождавшись ответа. Хмуриться он умел. — Зачем убиваете повелителей? — Кого? — хмурость ушла и старик развеселился. — Ты их так называешь, да? — Чем плохо название? — Тем, что выдаёт — ты вообще ничего не знаешь об этом мире. — На уроках об этом не рассказывают. — Ещё бы. — Как их называете вы? — Паразиты. — Хм… — задумался я, — Не так звучно, но подходит. — Да. — Так зачем? — Потому что они того заслуживают. — Допустим, тот доктор и правда маньяк. А остальные? — Ты знаешь хоть одного паразита, кто недостоин умереть? И снова я задумался, попытавшись найти ответ. Достоин ли я жить? После того, как сам убил четверых? Хотеть жить и быть достойным, кажется, разные вещи. — Не знаю. — Вот тебе и ответ. — Так вы что-то типа мстителя? Личные счёты? — Да, — он оглядел меня и задержался на остатках бутерброда. Ел я не очень красиво, вгрызаясь, отрывая зубами куски и чавкая. Специально провоцировал. — Тогда перейдем к делу. Научите. — Чему? — свёл он брови. — Убивать паразитов. — С чего бы мне тебя учить? — А зачем вы тогда пришли сюда? — Узнать, что тебе известно о Пауке, пристрелить, а потом взяться за твоего хозяина. — Смешно. О Пауке я узнал сегодня. — Я уже догадался, — недовольно скривился он. — Вы его знаете? Он что-то вам сделал? — Нет, я в этом городе проездом. Следил за тобой и увидел эту шваль. — Этого достаточно, чтобы открыть охоту на него? — Да. — Ваше право, — признал я. — Так вот. Вы хотите до него добраться, а я на него теперь обязан работать. Ещё нужны аргументы, чтобы научить меня? — Это не похоже на аргумент. — Тогда вам надо убить меня. Иначе Паук выудит из мыслей ваш образ. — Ты прав. От тебя проще избавиться. Ты уже превратился в паразита. — Повелителем мне себя больше нравилось называть, — сказал я, чтобы проверить его реакцию. Чуть прищурил глаза — и всё. — Не сомневаюсь. Я ощутил, как от него исходит угроза. Мысли также были закрыты, но жаждой убийства повеяло. Старик приоткрыл какую-то заслонку внутри себя, чтобы показать это. Впечатлил. Чувствовать, что тебя прямо сейчас собираются жестоко прикончить, было неприятно. Так же, как и доедать этот суховатый бутерброд из старого хлеба. — Моё убийство не принесет вам пользы. — Так и обучение не принесет. — Не притворяйтесь, что не понимаете выгоды. — Встретил паразита — прикончи его. Я это правило никогда не нарушал, и до сих пор оно меня не подводило. — Мы ходим по кругу. — Можем закончить. Жажда убийства смениласьхолодной решимостью прикончить меня. — У меня есть ещё один аргумент, — сказал я, по прежнему не чувствуя страха. — Вы убиваете паразитов. У меня тоже в планах прикончить парочку. Сам не справлюсь, но с вашей помощью — появляются шансы. — Иначе говоря, ты хочешь использовать меня. — Я вам не дружбу предлагаю. — А что же? — Деловые отношения. Что лучше, убить одного молодого паразита или прикончить парочку матерых, которые беспредельничают в этом городе? Если уж так хочется, потом и меня можете пристрелить. — Кто третий? — Я не знаю. — Личный счёты? — Да. — Какие? — Не вашего ума дела. Чем дольше говорили, тем лучше я успевал просчитать ситуацию. Мне нужен учитель. Позарез нужен. Сам я не справляюсь. Если уговорить старика… Раздался щелчок, сообщая, что кто-то открывает входную дверь. Сосредоточенный на попытках нащупать хоть что-то у старика, я упустил из виду дом. Внимание скользнуло к двери, и я почувствовал сестру, которая спешила поскорее попасть внутрь. В тот же момент я понял, что старик может решиться убить нас двоих, чтобы избавиться от свидетелей. Дальше я действовал на инстинктах, позабыв о здравом смысле. Бросился к столу, схватился за нож, пригнулся, чтобы пуля в меня не попала и… Когда выскочил с другой стороны столешницы, замахнувшись ножом, то увидел пустоту. Старик исчез. — Курт? — сестра проходила мимо по коридору, увидела меня и испугалась. — Всё в порядке. Подумал, каково это, метать ножи. Не ожидал, что ты так рано вернёшься. — Я… — Хотела в туалет? — считал я её мысли и сбил настрой. — Дурак! Она вспыхнула и убежала, закрывшись в туалете. Я перехватил нож поудобнее, выглянул в коридор и двинулся наверх. Добрался до рюкзака, достал пистолет и проверил весь дом. Старик исчез.Глава 10. Школьный задира
6 октября, среда Утро началось с вибрации телефона. Часы показывали шесть утра и четыре минуты. Вчера я забыл отключить мобильник, за что и поплатился. Глянул, в чём причина. С неизвестного номера пришло сообщение в мессенджере. Всего одно слово и вопросительный знак. «Спишь?» Через телефон мысли не прочитаешь, эмоции не уловишь, но почему-то от этого сообщения веяло проблемами. Так и вышло. «Мне передали, как ты справился с заданием. Я потом глянул запись. Впечатлило. Так безжалостно разобраться с тремя людьми. У тебя талант, парень!» Телефон вибрировал и вибрировал, получая одно сообщение за другим. «Хочешь посмотреть, как это было?» Не дождавшись ответа, мне прислали видео. Грузилось оно чуть дольше минуты, и, когда я его открыл, то увидел обещанное. Себя. Прикованного к металлическому контейнеру и дерущегося с тремя бомжами. Финал встречи я хорошо помнил, но всё равно досмотрел. Безусловно, кто-то постарался, чтобы заснять всю драку от и до. «Как думаешь, что почувствует твой папочка, если увидит эту запись? Лично меня больше всего впечатлил момент, когда ты с хладнокровным лицом уходишь с поля боя». «Что ты хочешь?» — спросил я у Паука. «Чтобы ты не забывал, в чьей власти находишься. Задание получил. Сделай его хорошо, будь послушным мальчиком, и у нас с тобой не будет проблем. Кстати, заранее предупреждаю, что на других территориях охотиться запрещено. Твои угодья — это школа. Иначе накажу». «У меня есть вопросы», — написал я. «В воскресенье поговорим». На этом разговор прекратился. Я ещё подождал пару минут, но сообщения перестали приходить. Отбросив телефон, поднялся с постели и пошёл собираться.***
Пока ехал в автобусе, думал о том, что делать дальше. Сама идея прессовать школьников вызывала отвращение. Не от большой любви к школьникам. Я терпеть их не могу, уж в этом-то я себе отчет отдаю. Бесил сам факт, что такой урод, как Паук, поймал меня на крючок. Я принципиально не хотел играть по его правилам и думал о том, как их нарушить. Словно чувствуя моё настроение, на небо набежали тучи цвета винограда. Такая погода — законный повод прогулять занятия, но для меня это не вариант. Поездка помогла привести чувства в порядок. Снова вернулась ясность. Слабое подобие того, что я испытал, когда разбирался с бомжами-каннибалами. Черт, как звучит то. Как дешевая завязка для дерьмого триллера. Выполнять поручения Паука — не вариант. Игнорировать его тоже нельзя. Я должен найти нестандартное решение, чтобы… Чтобы подобраться к Пауку, узнать его секреты, изучить слабые места и добыть нужную информацию. После чего убить. Последняя мысль далась легко. Год назад подобные рассуждения повергли бы меня в шок. Сейчас… Я изменился. Мой разум из-за нагрузок менялся. Постоянно давило ощущение того, что личность распадается и осталось не так много времени. Я должен успеть. Нужно всё сделать быстро. Но не так, как от меня ожидают. Когда подошёл к школе, план в голове созрел. Увидел Соню, которая как раз подходила к дыре в заборе. Уловил её желание идти сразу к зданию, чтобы не попасть под дождь. Едва коснувшись её разума, добился того, что девчонка повернулась и заметила меня. — Опять ты! — сказала она, когда я подошёл. — Ну и погода сегодня. — Полное дерьмо, согласна. Что с рукой? — Так заметно? Вечером, когда старик ушёл, нашёл в интернете, что делать в случае подобных ранений. Прочитал и про признаки, когда нужно срочно бежать в больницу. Гниения, заражения или чего-то такого не было. Ни вечером, ни утром. Я обработал рану, забинтовал её и постарался скрыть. — Немного. Ты ею почти не двигаешь, она у тебя как плеть висит. — Ты наблюдательна. — Да брось, — отмахнулась она и поправила чёлку. — Чего хотел? — Есть разговор. — Он потянет на ещё одни кроссовки? — Зависит от твоих ответов. — Тогда я к вашим услугам, таинственный новичок, который непонятно что здесь делает. — Расскажи мне про плохишей. — Кого? — выпучила глаза Соня. — Про тех уродов, которые отравляют жизнь остальным. — Какого калибра плохиши тебе нужны? Сразу самых отпетых мерзавцев подавать или начать с кого попроще? — Соня приняла деловой вид, будто собралась наличку пересчитывать. Плохо она сарказм скрывает. — Дело серьезное, — сказал я. — Что за дело? Хочешь заранее узнать про тех, от кого лучше держаться подальше? — Типа того. — Ты что-то задумал, золотой мальчик из дорогого квартала. — Квартал у меня самый обычный. — Ты говоришь с девчонкой из Низин, у которой главное развлечение дома — это гасить змей лопатой на заднем дворе. — С меня мороженое. — Это то самое лакомство, которое могут позволить себе только богачи? — У вас нет мороженого? — сделал я вид, что удивился. Не всегда получается считать мысли быстро. Во-первых, я в принципе не всегда настроен на использование силы. Во-вторых, у большинства людей в голове кромешный хаос, и связную речь в мыслительном процессе редко когда встретишь. Вот и Соня в момент шутки ни о чем не думала, затаившись и не выдавая мне информацию. — Конечно, есть, золотой мальчик! — рассмеялась она. — А хорошее мороженое? — Откуда мне знать? Для этого надо сравнить. — Я тебя свожу в кафе, где подают лучшее мороженное в городе. — На свидание зовёшь? Внутри неё полыхнул такой запутанный клубок мыслей и чувств, что я растерялся. Соня хотела меня одновременно и послать, и не спугнуть, и себя показать, и ещё десяток пунктов. — Как пойдёт, — ответил я не совсем верно, но понял это запоздало. Соня полыхнула гаммой чувств, осмысливания мои слова. А я подумал, что, если выживу в следующие десять дней, обязательно свожу её куда-нибудь. Если умру, то так тому и быть, кто-нибудь другой накормит девушку мороженным. Или она сама это сделает, когда выберется из этой дыры. — Ладно, — Соня и сама не знала, как справиться с теми чувствами, что её захватили. — Так что ты хочешь узнать? — Плохие парни. Может, зайдем внутрь? — указал я на дыру в заборе. Мне не хотелось, чтобы нас видели. Не потому что стеснялся, а потому что не хотел доставить Соне неприятности. — Пойдем. Наш физрук тот ещё урод. Под видом упражнений лапает девчонок и любит случайно, — Соня пальцами показала кавычки, — заходить в раздевалку. — Это такой угрюмый толстый мужик? — Ага. Уже видел его? — В автобусе вместе как-то ехали, — припомнил я. — Почему не пожалуетесь на него? — Кому? — удивилась Соня. — Директору. — Смешной ты. У вас так проблемы решаются? — Если бы кто-то посмел лапать учениц, разразился бы скандал. — У нас всем насрать. Добро пожаловать в Низины. Чувствуй себя как дома, — насмехалась она в каждом слове. — Физрук — извращенец. Директор — мудак. Кто ещё? — Учительница литературы мне как-то двойку влепила. Сойдет? — Нет, — улыбнулся я. — Нужны самые отъявленные мерзавцы. — Так некоторых ты знаешь. Шон и его дружки. — С ними понятно. Больше никого? — Курт, ты всё время забываешь, где находишься! — снова засмеялась Соня. — Пойдем в школу. Я тебе покажу, что здесь почём. Ты удивишься, сколько человеческого мусора встречается на квадратный метр. Соня настолько воодушевилась, что взяла меня за руку и повела в сторону школы. Шли мы мимо окон. Пара из них была заколочена досками. — В школе совсем плохо с финансированием? — спросил я. — Ты про это? — кивнула Соня на окна. — Никогда об этом не думала. Когда видишь это почти каждый день, то привыкаешь. Но у директора новая машина каждый год. Сам думай. Под окнами стояли трое парней и курили. Старшеклассники, они совсем не скрывались и громко смеялись. У нас в школе от такого зрелища у директора сердечный приступ случился бы. Но почему-то сомневаюсь, что здесь угроза вызвать родителей в школу такая уж страшная. Помимо громкого смеха и наглости троица выделялась пирсингом. У двоих торчало по кольцу в носе, у третьего проколото ухо. Этих ребят я уже видел. В первый день, когда прибыл в школу. — Эй, Сонька! — крикнул тот, что стоял в центре. — Нового хахаля нашла? — Отвали! — показала она средний палец. — У-у-у какая горячая сучка! Эй, новенький, как тебя наша недотрога Сонька? — Ты иди, — поймал я девушку за руку. Не знаю, как так ей это в голову взбрело, но она всерьез решила врезать этому придурку. — Я разберусь. Соня смутилась. Она чувствовала стыд, за то, что её оскорбили у меня на глазах. Чувствовала злость и желание жестко ответить, чтобы отцепились. Также ей было приятно, что я вступился. Приятно и непривычно, что за неё в принципе кто-то готов бороться. Я придал ей уверенности и подтолкнул в сторону школы. Троица идиотов, не подозревающих, что их ждёт, заулюлюкала. — А ты у нас крутой, новичок? — заводила сделал затяжку и швырнул в меня бычком. Тот пролетел, кувыркаясь, блеснул парой искр и врезался мне в грудь, после чего упал на землю. От него заструилась полоска вонючего дыма, раздражая ноздри. — Как тебя зовут? — спросил я. — Это чудо ещё и говорит, — рассмеялся парень. Он специально себя раскачивал, собираясь повыпендриваться перед друзьями. Я шагнул к нему и ударил в нос. Парень столь быстрой агрессии не ожидал и не успел среагировать. Отшатнулся от удара, схватился за лицо, выпучил на меня глаза. Его друзья моментально сбледнули, вся их решимость и желание позабавиться мгновенно улетучилось. — Твоё имя, — подошёл я к парню и заглянул ему в глаза. — Дерек… — растерянно ответил он, но спохватился и разозлился. — Ты мне нос разбил! Озвучивать очевидное было лишним. Хочешь ударить — бей. Дерек замахнулся, но сделал это слишком показушно, будто мы в каком-то старом фильме. Я шагнул назад, пригнулся и пропустил его кулак над головой. Ударил левой в живот, а правую выбросил в сторону лица и попал по губам. Левая двигалась плохо и удар вышел смазанным. Зато правая не подвела. Дерек снова отшатнулся, но друзья его поддержали, и он не упал. — Скажи мне, Дерек… — медленно проговорил я. — Чего ты боишься?***
Стоило повернуть кран, как он заурчал и выплюнул ржавую воду. Подождал, пока побежит чистая. Набрал воду в ладони, плеснул себе на лицо и умылся. Повторил несколько раз и пожалел, что в этом богом забытой школе, в проклятом туалете, нет мыла. Руки хотелось оттереть до костей. Рядом со мной, возле раковины, лежал заполненный оранжевый флакон. Я сделал то, что требовал Паук. Выполнил задачу раньше, чем срок подошёл к концу. И не сказать, что мне это понравилось. Когда составлял план, то думал, что провернуть всё в отношение плохих парней — хорошая идея. Так и было. Лучше разбираться с такими придурками, как те, что оскорбляли Соню, чем с безобидными толстяками, что не могут дать отпор. Всё прошло как по маслу. Задание выполнил неожиданно легко. Если бы не одно но. Когда наполнял флакон, то заметил, что забрал у парней что-то важное. Они побледнели, перестали понимать, где находятся и что происходит. Силы покинули их, и я всерьез испугался, что прикончу ребят. Они выжили. Я проследил, чтобы перестали думать о случившемся, запутал их мысли, но с каждой секундой убеждался, что забрал у них что-то ценное, без чего им плохо. Сходил на один урок, а на перемене нашёл парней и убедился, что не ошибся. Они выглядели как бледные тени себя. Взгляды потухшие, затравленные. Стоят, молчат, сторонятся людей, вздрагивают от шума. Получается, я сделал с ними почти то же самое, что неизвестный повелитель с моей сестрой. От одной этой мысли подкатывала тошнота. Глянул, что показывает разум. Целостность личности: 35% Усиленная тенденция к распаду личности До полного разрушения осталось семь дней Эта работа меня прикончит.Глава 11. Продолжение знакомства
Из школы я направился прямо к Пауку. Если хочу втереться в доверие, то надо проявить себя, показать, что я способен на нечто большее. А дальше посмотреть, как он будет реагировать. Времени растягивать этот процесс нет. Придётся рисковать. Я собирался поймать машину, чтобы добраться до бара. Такси здесь не вызовешь. Не рискуют нормальные таксисты появляться в этих районах. Да и нет здесь денег, чтобы позволить себе такую роскошь. На крайний случай дошёл бы пешком, но не хотелось топтать лужи. Повезло. Или нет. Это как посмотреть. Машина рядом со мной остановилась почти сразу. Но до того, как она это сделала, я уже понял, кого увижу. Внутри оказался знакомый старик. В кепке, натянутой чуть ли не на глаза, и дешевой кофте. Типичный работяга, которых я много повидать успел, пока бродил по здешним улицам. — Тебя долго ждать, парень? — услышал голос. Хотел сесть на заднее сидение, дернул за ручку, но дверь оказалась закрытой. Поняв намёк, сел на переднее. — Куда же это ты так решительно собрался, малец? — К Пауку. — Зачем спешить? — У меня мало времени. — Если мои глаза меня не обманывают, то из нас двоих старик — я. В начале разговора он тронул с места, и мы удалились от школы в неизвестную мне сторону. Уж точно не к бару едем. — Так бывает. — Твоя сила тебя разрушает? — Вы что-то знаете про это? — Знаю. Первая хорошая новость. — Что с этим делать? — Сложный вопрос. — Я готов слушать. — Не так быстро, малец. С чего бы мне тебе помогать? — Ах да, вы же убиваете повелителей. Тогда недолго ждать осталось. Руки марать не придётся. — Твоя правда. Но не называй их так. Они — паразиты. Старик выехал на главную дорогу и прибавил газу, удаляясь из Низин. Машина была не совсем колымагой. Хорошая, но потрепанная, с запахом дешевых женских духов. — Это ведь не ваша машина. — Не моя. — И кто тогда паразит? — Аккуратнее со словами, малец. — А то что, убьете? Эта мысль показалась смешной. Старик резко дернул рукой и врезал мне по лицу. А вот это было неожиданно. — Есть и другие способы поставить зарвавшуюся молодежь на место. Я схватился за руль и дернул на себя. Машину повело, закрутило, старик дал по тормозам, нас приподняло, взвизгнули шины, но переворота не случилось. — Ты что творишь, идиот! — закричал старик, когда тряска закончилась. Спереди и сзади нам засигналили, поторапливая убраться с дороги. Открыв дверь, я вышел наружу и пошёл от машины. Надо найти Паука. На игры с сумасшедшим дедом нет времени. У него на этот счёт было другое мнение. Не прошло и минуты, как старик затормозил рядом со мной. — Садись в машину, малец, или клянусь богом, я пристрелю тебя прямо сейчас. Как совсем недавно Соня, я показал ему средний палец и пошёл дальше. На этот раз прошёл куда дальше. Собирался поймать машину, чтобы доехать до бара, но старик снова затормозил рядом. — Садись, поговорим нормально. — Это как? — глянул я на него. — Это так, что тебе понравится. — Звучит сомнительно. — Хватит ломаться, — разозлился он. — Ты поможешь мне, я помогу тебе. Сделка. После этого разойдемся и больше никогда не увидимся. — Как же вы собираетесь мне помочь? — Твоя сестра. У неё что-то забрали, так? — по моему лицу он догадался об ответе. Лицо старика разрезал оскал. Он понял, что нашёл моё уязвимое место. — Забрали её талант. — Допустим. — Садись. Нечего здесь болтать. Это опасно. В машину я сел. Если он что-то знает о том, кто мне нужен, то выбора не оставалось.***
Думал, старик завезёт куда-то в глухое место, но он, словно почувствовав мою настороженность, уехал из Низин и остановился у дорожной забегаловки. — Не знаю, как ты, а мне надо подкрепиться, — сказал он и вылез из машины. Я вышел следом. Вскоре мы сидели за столом и ждали, когда старику принесут заказ. Он взял крепкий кофе и свиные ребрышки с салатом. — Ну? — глянул я на него. — У меня есть к тебе предложение. — Это я уже понял. — Тогда прояви терпение. Сначала еда, потом всё остальное. Уверен, что не хочешь сделать заказ? Я промолчал и отвернулся к окну. А время-то уходит… Официантка управилась быстро. Не прошло и трёх минут, как старик получил кофе. Этого оказалось достаточно, чтобы он заговорил. — Ты кого-то ищешь, — сказал он уверенно. — Допустим. — Расскажи. — С чего бы? — Чтобы было понятно, о чём говорить. Или проваливай. Я уже понял, что ты не боишься смерти и парень упрямый. Так я тоже не из простых. Либо говоришь нормально, либо вали нахер. Встать и уйти? Проблема в том, что не только он во мне заинтересован, но и я в нем. Осталось определить, чья заинтересованность сильнее. — Тринадцатого сентября моя сестра задержалась после учёбы. Я её встретил, когда сам возвращался домой. Окровавленную, полуголую, бредущую по улице. Её изнасиловали. Забрали талант рисовать. Внутри головы оставили закладку. Каждый раз, когда она тянется к рисованию, то вспоминает ужас той ночи и впадает в шоковое состояние. — И что дальше? — его глаза сузились, а кофе было забыто. — Дальше я решил найти этого ублюдка, вернуть украденное и убить его. Что вам известно о нём? — Умение забирать таланты не такое уж редкое. Может, я ошибся. — Любая наводка лучше, чем ничего. — Тоже верно, — кивнул он и отвернулся. Настала его очередь пялится в окно. Мне хотелось взять горячий кофе, от которого исходил пар, и плеснуть ему в лицо, чтобы поторопить. — Я охочусь на кое-кого, — заговорил он спустя минуту. — Недавно узнал, что он скрывается в Низинах. И да, он тот ещё садист. Любит покопаться в мозгах и умеет забирать таланты. — Где его найти? — Если бы я знал, то уже был бы там. — Чтобы что? — Чтобы убить. — Тогда наши цели могут совпадать, если это один и тот же человек. — Могут. Подошла официантка и поставила блюдо перед стариком. В мыслях её крутилось раздражение на проклятую работу и дешевые туфли, натёршие мозоль. Я сам не заметил, как потянулся к ней и убрал раздражение. — Юноша, а вы ничего не желаете? — улыбнулась женщина. — Воды, если можно. — А поесть? — Нет.. Она промолчала, пошла обратно, и раздражение к ней снова вернулось. Эмоцию я приглушил, но дрянные туфли никуда не делись. — Зачем вам я? От повелителей вы умеете избавляться. — Не называй их так, — сказал он строго. Я посмотрел на него без вызова, просто давая понять, что его указания для меня ничего не значат. Старик взял ребро и вгрызся в него, оторвал кусок мяса, соус побежал по губам и подбородку. Мы несколько секунд бодались взглядами, а потом он пояснил, почему ему так не нравится это слово. — Ты знаешь, что есть паразиты, способные влиять на огромные территории? — Нет. — Теперь знаешь. Покумекай дурной головой, откуда там взялся этот титул: повелитель разума? Сам придумал? Прочитал где-то? — Сам придумал. — Это говорит не в твою пользу. Я не про название. А то, что ты не заметил простого, чужеродного вмешательства. — Кто-то из сильных повелителей сделал так, чтобы так называли нам подобных? — Ага, — он сноровисто обгрыз остальную часть ребра и отложил в сторону, сразу взявшись за следующее. — Когда ты так говоришь, то демонстрируешь невежество и слабость. Не заметить элементарного внушения — в этом случае ты корм, а не значимая фигура. — Это в том случае, если вы не придумали красивую историю и не солгали. — Верно. — Он выставил ребро в мою сторону и спросил: — но зачем мне это? Чтобы ты перестал говорить “повелители”? Да плевать. Хоть санта-клаусом обзови. Это сейчас что было? Внушение без внушения? Старик не залезал в мои мысли, как… Да чтоб его. Если кто-то прошёлся мне по мозгам, чтобы я его величаво именовал, то сама идея продолжать претит мне. — Это не отменяет вопроса, зачем я вам. — Потому что тот, кого мы ищем, — невероятно изворотливая тварь. Я за ним три года охочусь. Пару раз подбирался близко, но… Он до сих пор жив. — Тогда непонятно, зачем вы мне с такой результативностью. — А ты считаешь, что справишься лучше? — рассмеялся старик, обнажая зубы и застрявшее между ними мясо. — Быть может. — Что-то я не заметил твоей прыти с тем доктором. — Он тоже был частью общего плана? — Одним из шагов. Ты ведь совсем ничего не знаешь про мир паразитов? Про власть, кланы, охоту? — Нет. — Мне нравится твоя честность, малец, — захрустел он костью. — Многие бы на твоём месте стеснялись своего невежества. — Многие бы на вашем месте ели аккуратнее. — Внешний облик для тех, кто живёт социальной жизнью, — парировал он и продолжил грызть кость. Выглядело мерзко и… завораживающе. До меня дошло, что этот мужчина живёт одной единственной целью — убить того, кого ищет. Остальное его не волнует. Крепкий кофе, жирная пища в его возрасте — кто-то бы берегся, чтобы протянуть подольше, а ему было плевать. Таким я стану, если пойду его путём? — Какой план? — спросил я. — Что-то мне подсказывает, что Паук работает на него или на того, кто заправляет Низинами. — У них есть главарь? — У любого стада есть пастух. Запомни это, малец. Пригодится, если выживешь. — Очень ценные нравоучения. Напомню, что мне осталось не так долго, а сделать нужно многое. Так, может, обсудим конкретные шаги вместо пустой болтовни? — С чего ты взял, что скоро умрешь? Не выглядишь как труп. Если только немного, — приподнял он губу и оскалился. Морщины его при этом натянулись, приобретая форму старых трещин. — Моя сила говорит мне об этом. Неделя или около того. Нет времени. — Семь дней, — пожевал он губу, отложив обглоданную кость. — Этого мало. — А вы собрались выслеживать его ещё пару лет? — Нет, но… Ты ничего не понимаешь. — Так объясните. — Этот человек… это существо, оно… Нам нужен очень хороший план, чтобы застукать его врасплох. Он способен учуять нас. Я не уверен, что способен скрыться. Иногда у меня это получалось, но он не стоит на месте, с каждой нашей встречей становится сильнее. Думаю, он хочет захватить власть в Низинах, а потом и городе. Забрать его себе. Этот путь неизбежно ведет к столкновению с теми, кто сейчас правит. Я думал сыграть на этом. — Как? — Через тебя, — старик доел ребра, закинул в рот последнюю картошку, прожевал и взялся за кофе. — Милочка! Плесни ещё старику! Я подождал, пока официантка подойдет к нам. Воду она мне так и не принесла. Вспомнила об этом, когда подошла с кофе, и подумала, оправдывая себя: что вот ещё бесплатную воду ей побитым юнцам носить. — А конкретнее? — Паук на кого-то работает. Слишком он мелкая сошка. Не исключаю, что прислуживает двум хозяевам. Через тебя узнали бы кому. Если нашей цели, то вышли бы на него через Паука. Если кому-то другому, то помогли бы усугубить конфликт, а там… Там видно будет. Я не мастак в планах, но этот выглядел не самым надежным. — Тогда в чём проблема? Я иду к Пауку, сдаю ему товар, втираюсь в доверие, а дальше пробуем выяснить, на кого он работает. — Не так быстро. Где гарантии, что Паук не вытащит из твоей головы этот план? В этом случае он убьет тебя, чтобы избежать проблем. Или отдаст своим хозяевам. Меня тоже искать будут, что осложнит охоту. — Что предлагаете? — Насколько хорошо ты контролируешь свои мысли? — От Паука защититься не смог. — Плохо. Когда ты должен к нему прийти? — В воскресение. — Обучаешься быстро? — подался он вперед, поставив кружку с кофе между нами. — Так, вопрос снят. Это только на практике проверить можно. Четыре дня, значит, включая этот. Время есть, но мало. Решено. Я попробую тебя натаскать. Там, если повезет, либо придумаем что-то получше, либо обманем Паука. Это было то, что мне нужно. Обучение от человека в теме. Если бы не одно но… Я не знал, сколько моя сестра протянет. В любой момент её психика может не выдержать, а меня не будет рядом, чтобы помочь. Время неумолимо отсчитывало минуты до точки невозврата. Также я не знал, сколько сам протяну. Успею сделать то, что должен? — Перед тем как начнём, — проговорил я, — как зовут того человека? — Он называет себя Еретик. Отлично. У этого долбанного психа ещё и имя придурковатое.Глава 12. Обучение
Старик достал из кармана пачку денег, отсчитал купюры и положил передо мной. — Заплати. — У вас руки отвалятся заплатить? — Просто сделай. Это не попытка подчинить тебя. Он встал и направился на выход. Я тоже встал, и ко мне сразу же направилась официантка. — Платить будете, юноша? — её тон приобрел визгливые нотки, а из головы так и норовил вывалиться образ того, как она кричит и зовёт какого-то Сэма с кухни. — Старик оставил деньги на столе. — Какой старик? — свела она искусственно нарисованные брови. — Не важно. Этого хватит? — указал я на деньги. — Тут больше, чем нужно. — Оставьте сдачу себе и купите новые туфли. — С-спасибо, — запнулась она при упоминание туфель. Я вышел из кафешки и сел в машину. — Она вас не запомнила. — Ты наблюдателен, — язвительно заметил он и завёл мотор. — Злоупотребляете силой? — Если бы. Подарок от Еретика. Старик вывел машину на дорогу и придавил педаль. Водил он небрежно, и мне подумалось, что если попадём в аварию, то это будет самым глупым финалом истории. — Что он сделал? Если хочу с ним разобраться, то лучше знать его возможности. — Поковырялся в моих мозгах. Настроил разум так, что я сам, бессознательно и неконтролируемо, стираю память у всех, с кем контактирую. — Но я же вас запомнил. — Ты паразит. Воздействие примитивное, на тебе не сработало. Пока что. — Получается, у вас нет друзей. — У меня никого нет. Одиночество — единственный спутник паразитов. Привыкай, малец. Если выживешь, поймёшь, о чём я.***
Если посмотреть на наш город сверху, то на севере, возле порта и выхода к воде, располагаются Низины. А от них во все стороны расходятся другие районы, с той или иной плотностью застройки. При этом сами Низины вытянуты и уходят вниз, на юг, к краю города. Эта нижняя зона не считается жилой. Здесь только дороги, сплошной лес, болота и другие не самые приятные места. А ещё дальше земля поднимается, и там начинается пригород, усеянный ранчо, частными владениями, небольшими поселениями, полями и пустырями. — Напиши родственникам, что тебя пару дней не будет. Заночуешь у друга, ну или что там подростки нынче врут родителям. К этому моменту я догадался, что мы выезжаем из города. С незнакомым, явно опасным и безумным стариком. Впрочем, это не опаснее охоты на моего врага, кем бы он ни был. — Я не могу оставить сестру надолго. — Совсем? — Вы не слышали мой рассказ? Он поджал губы и промолчал.***
Спина затекла, по лицу скатилась капля пота и упала на деревянные доски. Руку жгло нестерпимой болью, а повязка набухла кровью. — Какой-то ты слабый, малец. Я приподнял голову и зло глянул на старика. Полчаса назад он привёз меня на заброшенный участок с покосившимся домом, который служил ему убежищем. Внутри даже электричество было. По крайней мере старик сходил за пивом и притащил его охлажденным, а не теплым. На бутылке сразу появились капли. Так он подготовился к уроку. После чего начал давать мне наставления. Чувствуя себя полным идиотом, я принялся их выполнять. Первое задание свелось к тому, что я должен был встать в позу для отжиманий, только опереться не на ладони, а на кулаки. — Практика очень простая, малец, — пояснил он после того, как начали, и я успел почувствовать усталость, вперемешку с болью в раненной руке, — Ты должен уничтожить все лишние мысли и эмоции, которые у тебя возникают. Непривычная физическая нагрузка создаст достаточное напряжение, чтобы ускорить тренировку. Ты сам сказал, что времени мало. Поэтому слушай, делай, учись. — Как уничтожать? — прохрипел я. Старик говорил медленно, с расстановкой, поэтому, пока он закончил эту короткую речь, я успел почувствовать на новом уровне тяжесть в мышцах и боль в кулаках. То, что они недавно были разбиты, задачу не упрощало. Налетел холодный ветер, обжигая кожу. Принёс вместе с собой запах гнилой травы и сырости. Осень готовила людей к тому, что скоро придёт зима. — Уничтожить — это уничтожить. Сделать так, чтобы этих мыслей не было в твоей голове. Сам твой вопрос говорит о том, что ты думаешь. А думать не надо. Или надо, но о том, что хочешь показать врагу. Запомни, малец. Именно врагу. Среди других паразитов друзей быть не может, только враги. Те, с кем ты будешь соперничать за право паразитировать на человечестве. — А конкретные советы будут? — потянул я шею назад, чтобы хоть как-то уменьшить напряжение.— Для начала попробуй заметить всё то, о чём думаешь. А я посмотрю, сколько ты продержишься.
О чём думаю. О том, что теряю время. О том, что старик психопат, от которого надо держаться подальше. О том, что он дурит мне голову, а человек, которого он ищет, либо вовсе не существует, либо не тот, кто мне нужен. О том, что Паук узнает, что я прогуливаю школу, заподозрит неладное и тогда скинет запись моему отцу. Придётся как-то это урегулировать, залезать ему в голову ещё сильнее, а я не умею удалять память точечно, без последствий. — Мне не нужно читать твои мысли, чтобы знать: только что ты любезно выложил врагу свои переживания. Как пьяная девица распахнул подол и дал пошуровать там грязными пальчиками. Только что ты приговорил себя к смерти. А если твой враг жесток, то и всех своих близких. В лучшем случае им прикажут шагнуть под машину. В худшем — будут забавляться долго и изощренно. Руки подогнулись, и я упал на крыльцо. Поднявшись, с ненавистью посмотрел на старика. — А сейчас ты злишься, — спокойно встретил он мой взгляд, продолжая попивать пиво. — Уже имеющееся чувство куда легче использовать. Ты только что дал возможность разжечь твою ненависть ещё сильнее. Толкнуть тебя на путь необдуманных поступков. А потом, — он сложил пальцы в виде пистолета и направил на меня, — Бах! Бах! Бах! Твою ненависть перенаправляют, и ты убиваешь кого-то случайного. Или не случайного. Делаешь это при свидетелях, не можешь скрыть следы, и на тебя объявляет охоту полиция. Или сам пускаешь себе пулю в лоб, потому что убил тех, кто дорог. Возьми свои эмоции под контроль! Сейчас же! — рявкнул старик, резко изменив тон. Ненависть. В одном старик прав. Если меня так легко развести на чувства и эмоции, то против серьезных повелителей нет смысла выходить. Это будет самоубийством. Мой скрытый навык для дуэлей оказался не таким эффективным, чтобы всерьез на него рассчитывать. Мне нужны тренировки. Нужно разобраться в том, что могут другие повелители и как им противостоять. — Проблема таких, как ты в том, что сила развращает вас, — выставил бутылку в мою сторону старик. — Сколько тебе было, когда появились силы? — Тринадцать. — А сейчас тебе лет шестнадцать. И что ты делал эти три года, пока твою сестренку не обидели? Молчишь? Дай угадаю. Ничего полезного. Хорошие оценки достаются легко, стоит лишь чуть-чуть коснуться мыслей обычных людей. Прогулы? Не беда, когда нужно, люди о тебе забудут. Украсть в магазине? Приятное приключение, а не то, за что грозит статья и тюрьма. Любые конфликты с другими пацанами? Неделя работы — и все тебя боятся да уважают. А может, даже боготворят? А, малец? Грешил этим? С девчонками тоже просто. Трахайся сколько хочешь, они сами будут вешаться на тебя. Нет вызовов в таком мире. Нет развития. Нет закалки характера. Что вылупился? Я дал тебе задание, а ты простоял меньше двух минут. Слабак. Старик сплюнул прямо на доски возле меня. — Тебя это смутило? Так легко злишься на обычные слова? Ты уязвим, малец. Начинаю сомневаться, что у нас что-то получится. Проще тебя прибить, чтобы не подставляться. — Где-то я это слышал. — Вставай на кулаки, малец. Посмотрим, из чего ты сделан. Попробуй сконцентрироваться на дыхании, чтобы привести чувства и мысли в порядок. Медленный короткий вдох, пауза. Короткий выдох, пауза. Ну, тебе что, особое приглашение нужно? Выругавшись себе под нос, я встал на кулаки.
***
Не сразу, но наука старика дошла до меня. Всего-то потребовалось несколько часов, чтобы уловить смысл. На самом деле хватило одной фразы, которая сложила в голове пазл. — Твои мысли, чувства и эмоции — твои враги, пока ты их не приручишь, — сказал старик. К тому моменту он выпил пару бутылок пива и откровенно скучал, наблюдая за мной. Враг, значит. Тогда-то в голове и щёлкнуло. Когда старик говорит что-то, что задевает меня и порождает реакцию, то мои чувства и мысли — его союзники и мои враги. Это я и взял за отправную точку. Применил навык дуэли против себя же. Меня перебросило в чертоги разума. В знакомый зал со множеством комнат. Среди них на этот раз выделялись две новые. Табличек не было, но я знал, что одна отвечает за мысли, а вторая за чувства и эмоции. По уму надо зайти в обе и навести там порядок. С какой начать? Взгляд невольно скользнул на соседнюю дверь, которая сочилась тьмой. Я догадывался, что там, но запрещал себе об этом думать. Некоторые двери лучше не открывать. Первыми я выбрал мысли.***
Я всякого ожидал. Воображение подкидывало образы чудовищ, но реальность, пусть и разворачивающаяся в моей голове, подкинула кое-что куда страшнее. Меня. Десятки таких же парней, как и я. Действо происходило в огромной пещере, настоящем подземной гроте. Вокруг, облепив сталагмиты, словно пауки, цеплялись десятки версий меня. Сначала показалось, что они полные мои копии. Но приглядевшись, я увидел, что почти все отличаются. Кто-то младше, кто-то бледный, как смерть, кто-то наоборот, выглядит грязным и хмурым, как грозовая туча. Были и те, кто забился в угол, поджал ноги к груди и сидел, раскачиваясь. Или те, кто смотрел на меня с вызовом и превосходством. — Вы кто такие? — спросил я, оглядывая это сборище. Версии меня зашевелились, подняли гул. Часть из них расступилась, пропуская вперед троицу. Тот, что шёл по центру, выглядел как злой я. Самоуверенное выражение лица, презрительно поджатые губы. Он казался большим и сильным, куда выше, чем я сам. Это выглядело одновременно нелепо и опасно. Тот, что шёл справа, наоборот, выглядел как последний неудачник. Сутулый, в очках, хотя последние я никогда не носил, с сальными, длинными волосами, спадающими на лицо, будто он хотел раз и навсегда ото всех спрятаться. Третий был похож на обреченного. Будто его приговорили к смертной казни и это никак нельзя изменить. — А сам ты кто такой? — спросил злой. — Я это я. А вы — мои тени. Тени. Почему-то это слово показалось наиболее подходящим. Я сам дал ответ на свой первый вопрос. Осталось разобраться, что делать с тенями. — А может, наоборот? Это ты наша тень? — Я так не думаю. — Кого волнует, что ты думаешь? — спросил неудачник. — Ребят, — сказал я тихо. — Не хочу вас расстраивать, но если ради цели потребуется всех вас уничтожить, то я это сделаю. — Ты так в этом уверен? — рассмеялся злой. — Ты ведь никто, — покачал головой обреченный. — Признай, что ничего не выйдет. — Покажем гостю, что он здесь никто? — обвёл злой взглядом… войско. Тени одна за другой оскалились. Я напрягся, чувствуя неладное, и в следующую секунду они все разом бросились на меня.***
— Малец, неужели ты настолько слаб, что от простого упражнения кровь носом пошла? — удивленно-раздраженно спросил старик. Несколько секунд я лежал, чувствуя сумбур и боль в теле. Последнее, как ни странно, помогло прийти в себя. Я ощутил, что я это я. А вовсе не те сотни теней, что рвали меня зубами на части. — Старик, — позвал я, поднимаясь и утирая кровь из носу. — Если я уничтожу все свои мысли, что от меня останется? — А с чего ты взял, что ты и есть твои мысли? — Разве это не так? — Вот и проверь, — пожал он плечами, доставая третью бутылку. — В этот раз попробую без нагрузок. Мне надо разобраться в себе… И кое-кого отмудохать.***
— Ты посмел вернуться? — встретил меня злой. — Разве ты не понял, что сопротивление бессмысленно? — спросил неудачник. — Ты обречён, — добавил… обреченный. — В этот раз игра пройдет по моим правилам. — Это тебе не поможет, — возразил злой. — Сейчас узнаем, — сказал я, представляя, как в руке появляется молоток. Вообразив себя полководцем, злой выставил руку и указал на меня. — Взять его! Из-за его спины вылетела тень. Она не выделялась чем-то особенным. Размытая, нечеткая, её пальцы превратились в когти. Я хорошо знал, что будет дальше. Когти врежутся в плоть, выдерут мясо, отвлекут и дадут возможность остальным напасть с других сторон. Но не в этот раз. Я ударил наотмашь, молоток врезался в челюсть тени и разбил её вдребезги. Тень рассыпалась на мелкие кристаллы, которые засверкали и втянулись в меня. Внутри разлилось ощущение правильности. Я не видел точных цифр, но почувствовал, что на какие-то сотые процента целостность личности улучшилась. Так, значит… Тогда у меня не остаётся выбора. — Я уничтожу вас всех. — Это мы ещё посмотрим, — злой покраснел и расширился ещё больше. — Сожрите его! Никакой пощады! …Ты не справишься… Серая тень разлетелась на части, оставив горькое послевкусие, которое смывает очередная порция кристаллов. …Ты одинок… Это бессмысленно… Лучше сдайся… Сбеги… Одному проще… Одна за другой тени погибали, не успевая меня коснуться. …Твой план провалится… Ты не знаешь, что делать… Твоя сестра обречена так же, как и твоя мать! Сказавшая это тень оказалась сильнее предыдущих. Она перехватила мою руку, сжала её и вывернула. Я увидел, что это сам Злой, который только что был в другом месте, но внезапно оказался рядом. Справа напал неудачник. В прошлый раз он проявил недюжинную жестокость, выколов мне глаза. В этот раз его когти вошли под ребра и потянули за них. Боль была адская, и это помогло собраться, дать отпор. Я врезал лбом по лицу Злого, заставил его отшатнуться и выпустить руку. Вцепившемуся Неудачнику ударил по темечку молотком. Тот отпустил меня, сделал пару шагов назад и исчез среди других теней. Я бросился на них, помня, что если зажмут, то не оставят шансов. …Не справишься… Не справишься… Нас слишком много… Ты обречен… Сестра обречена… Старик обманывает тебя… Он залез к тебе в голову… Это его выдумка… — Это мой разум! — крикнул я. — И я здесь единственный правитель! Тени расступились и набросились с новой силой. Им не было ни конца, ни края.***
— Это что сейчас было, малец? — старик навис надо мной. Я почувствовал, что тело затекло и замерзло. Прошло несколько часов, не меньше. Старик ровным счётом ничего не предпринял. Всё это время так и наблюдал, как я валяюсь на досках. — Разбирался с внутренними демонами. — Тенями? Я дернулся, услышав это слово. — Почему вы спрашиваете? — Внутренние демоны, тени — это всё часть жизни паразитов. Правда, мало кто из подобных тебе наводит порядок внутри себя. Большинство как раз наоборот. Копят грязь. — Что такое тени? — Малец, ты бы сейчас видел себя. Да вокруг столько крови натекло, что я удивлен, что ты вообще жив. — А вы, я смотрю, не особо беспокоились. — Так ты мне не родственник, чтобы я переживал. Всего лишь ненадежный инструмент. От которого можно и избавиться. Тем более если он сам умрет. Как там сказал старик ранее. Все паразиты враги другу другу. Иначе не бывает. Что же… Я это запомню. На этой мысли я сообразил, что вокруг темно. Достал телефон и глянул на время. Черт! — Почему не растолкали? — раздраженно бросил я. С сестрой за это время могло случиться что угодно. — Я тебе что, мама? Учись отвечать за свои действия. Экран показывалпропущенный звонок от отца. Всего один. А ещё сообщение с вопросом “Где ты?”. Перестав обращать внимания на старика, ответил отцу. Сказал, что у Дина. “Тебя сегодня ждать?” Время показывало за полночь. — Мне нужно домой, — посмотрел я на старика. — Город в той стороне, — указал он, но увидел мой взгляд и добавил. — Я тебя не повезу. Урод. Напоминать про сестру не стал. Это мои проблемы. Если выйду сейчас, то до ближайшей оживленной дороги минут двадцать ходьбы. Сколько-то времени уйдет, чтобы поймать машину. Если они ещё ездят в это время. С час добираться до дома. Мы слишком далеко уехали. “Как сестра?” — написал отцу. “Всё хорошо. Спит уже” Я вздохнул и медленно выдохнул сквозь зубы. У отца в голове было две мои закладки. Не беспокоиться, когда я остаюсь у друзей, и рассказывать, в каком состоянии сестра. Если с ней что-то случится, то он тоже должен будет сообщить мне. Раз не сообщил, значит всё и правда в порядке. Во мне боролись противоречивые чувства. Стоило подняться, как закружилась голова. А раз так, на свою силу лучше не рассчитывать, и дорога домой может занять куда больше времени. Если уйду и с сестрой что-то случится, то не факт, что доберусь быстрее, чем если останусь. В крайнем случае можно потребовать от старика отвезти меня или самому забрать машину. Не совсем же он сволочь, чтобы отказывать в критической ситуации. Или сволочь? — Если надумал остаться, вот ключи от машины. Заночуешь там. Не вздумай угнать тачку. Расстроюсь. Его расстроюсь прозвучало как выстрел в колено. — Научите меня стрелять. — Хм… — он почесал подбородок. — Зачем это тебе, я догадываюсь. Но зачем это мне? — А вдруг сложится так, что Еретик уйдет только потому, что я промахнусь? — Если дойдет до того, что тебе придётся стрелять, значит мы уже давно проиграли. Эта ситуация невозможна. — Если он настолько крут, то любые ваши старания бессмысленны. Ради чего тогда трепыхаетесь? Старик от этого вопроса сдулся. Опустил плечи, уставился себе под ноги. Длилось это с минуту, а потом он сжал кулаки и посмотрел на меня с тихой ненавистью. — У тебя хватит сил продолжить тренировку? — Не проверим — не узнаем. Сил не было. Меня трясло и шатало, но я не мог иначе. Раз решил остаться, мне требовалось хорошее оправдание. Стрельба для этого подходит. Возможно, обычный пистолет станет моим главным козырем. А я не хочу, имея оружие, погибнуть так же глупо, как и Иосиф. — Идем. Старик отвёл меня в дом, в одну из комнат, где лежали коробки. Внутри оказались патроны, взрывчатка, а рядом, на столе, лежало несколько пистолетов и штурмовая винтовка. Я подобное только в компьютерных играх видел. — Никогда не пытайся взять что-то у меня без спроса, — предупредил он. — Покажи свой пистолет. Я достал оружие, передал старику. Тот осмотрел его. — Глок-19. Распространенная модель. За которой не следят. Почему он грязный? — Потому что я забрал его в бою. — Кого убил? — Паразита, который хотел меня запугать до смерти, чтобы собрать страх. — Бывает. Правило первое — не доставай оружие, если не готов выстрелить. Правило второе — не направляй оружие на тех, в кого не надо стрелять. Постреляешь сегодня из моего. Позже научу, как разбирать и чистить. Вышли на улицу. Старик начал обучение с правильной стойки. Потом объяснил, как обращаться с оружием, чтобы не пристрелить себя. Следующие полчаса я отрабатывал одно движение. Доставал и прятал пистолет. В какой-то момент старику стало любопытно, сколько я продержусь. Я же просто делал одно и то же, игнорируя боль в теле и фокусируясь на поставленной задаче. К концу первого часа он сдался. Выделил две обоймы и дал пострелять. — Ты почему дыхание задержал, малец? — спросил он, когда на расстоянии десяти шагов я смог попасть всего один раз. — Потому что Паук умеет блокировать тело. — Так он и руку тебе заблокирует тогда, чтобы не выстрелил. — Надо с чего-то начинать. — Ну… Тогда ладно, — задумался он. — Но если будешь слишком много концентрироваться на подготовке против него, то он быстро это заметит. Думай о другой цели. Внешне безобидной. Безобидной? — Тогда буду учиться плавать под водой. — Так-то лучше. Тренироваться я продолжил, пока руки не отказались подниматься. — Старик, — позвал я, когда мы закончили и он почти зашёл в дом. — Как тебя зовут? — Марк Гроссен. Это имя уже давно ничего не значит. Иди спать, Курт. На сон осталось не так много времени.***
Марк Гроссен смотрел на то, как тот отправился к машине. Юноша, стоит признать, оказался упорным. Гроссен скептически относился к их сотрудничеству, но то, что за три года так и не удалось сделать задуманное, толкало его хвататься за любые соломинки. Неожиданный союзник как раз был такой соломинкой, он мог изменить расклады и переломить череду неудач. При условии, что окажется достаточно сильным и решительным. “Яйца у него есть. — подумал старик. — Посмотрим, что из него получится выжать”.Глава 13. Несъеденный шоколад
7 октября, четверг По стеклу постучали, выдергивая из беспокойного сна. — Вставай, малец! У нас сегодня много дел! Я заозирался и увидел рядом с машиной старика. Он махнул рукой, чтобы я выходил и шёл за ним. Первое же движение вызвало вспышку боли. Я замерз. Околел в машине за ночь. Печка не работала, а одной лишь верхней одежды не хватило, как бы я ни пытался согреться. От неудобной позы мышцы затекли и, выбравшись наружу, я почувствовал себя древней развалиной. Если старик ещё раз предложит ночевать здесь, плюну ему в лицо. Сам-то старик выглядел вполне свежим и отдохнувшим. Воображение живо нарисовало, как он спал в тепле, под одеялом, с полным комфортом. Потом взгляд скользнул на покосившийся дом, который вот-вот рухнет, и эта мысль ушла. — По тебе видно, что ты не рад, — сказал старик. Он сел в кресло, на веранде и взялся разогревать консервы прямо в банках над газовой горелкой. — Любое твоё недовольство — это всего лишь ещё один враг, которого надо победить. — Теплой постелью и одеялом? — Неженка, — старик оскалился, приподнял верхнюю губу и показал желтые, кривые зубы. — Ты вышел на войну, малец. Самую настоящую войну, где проливается кровь. Да чего уж там, ты успел убить! При этом жалуешься и ноешь о том, что ночка выдалась не такой комфортной, как ты привык. — Я не жалуюсь. — Всё написано на твоём лице. Не надо читать мысли, чтобы догадаться, что ты чувствуешь. — И что дальше? Это тоже убить в себе? — Да, — твёрдо ответил старик. — Я не знаю, как было раньше и давно ли появились паразиты. Одно я знаю точно. Обычные люди куда счастливее их. У обычных людей есть стимул бороться. Без бонусов, которые даёт умение залезать другим в голову, приходится конкурировать, а конкуренция закаляет. Ты ведь понял, о чём я вчера говорил? — Понял. — Сила — развращает. — Старик помещал неопределенную массу в банке, кивнул сам себе, снял с огня, откинулся на кресле и начал есть. — Что смотришь? Хочешь жрать, так сам о себе позаботься. — Воздержусь. — сказал я, чувствуя, как в животе заурчало. — Неженка, — хохотнул он и начал закидывать месиво розовато-серого вида себе в рот. — Разве неженка способен убить? — попытался я подловить его на противоречии. — Конечно. Трусы и слабаки всегда отчаянно дерутся, если их как следует прижать. Слышал, что крысы опаснее всего, если их загнать в угол? — Бред. Старик замер, не донеся ложку до рта. Недобро прищурился, смотрел на меня несколько долгих секунд, а потом продолжил жевать. Медленно. — Ладно. Я не буду лезть к тебе в душу. У нас общее дело, и давай сделаем его, если ты, конечно, не рухнешь в голодный обморок. Мы уставились друг на друга. Я упрямиться не стал и взял вторую консерву. Попробовал, языка коснулся вкус жира и специй. Еда была отвратительной, но я продолжил есть. — Для выживания и нашей задачи тебе надо научиться контролировать свои мысли. Многого ты вчера добился? — Кое-какие успехи есть. — Сможешь закрыться от Паука? — Не знаю. — Это не тот ответ, который я хотел бы услышать. — Так и я бы хотел получить нормальные ответы. — Дерзишь, малец, — ложка заскрежетала по дну банки. — Нормальных ответов быть не может. У каждого свой путь. Я могу лишь дать общее направление, поделиться опытом, но не описать конкретные шаги. — Так и я, не зная, на что способен Паук, не могу утверждать, закроюсь от него или нет. — Резонно, — нехотя согласился он. — Что такое тени? — Внутренние или внешние? — кривая улыбка разрезало его лицо. То, что он издевается, и то, что старик не собирается делиться информацией, было так же ясно, как и то, что сегодня будет дождливая погода. — Тебе пора в школу. Я довезу до города, дальше на автобусе, — сказал он, когда понял, что никакой реакции на провокацию не последует. — Не разумнее ли продолжить занятия? — Разумно не вызывать у Паука подозрений. — Хорошо, — сказал я, подумав. Пока что старик не впечатлил как учитель. Общий принцип я уловил, а значит, и сам смогу заниматься. Без него.***
На этот раз в школу я попал раньше Сони. Да и раньше большинства учеников. Старик разбудил на рассвете, на разговор у нас ушло минут десять, а через час я уже подходил к школе. В столь раннее утро доехал без проблем и задержек. Желудок сводило от голода, вчера я остался без ужина, одной банки не хватило, чтобы насытиться. На зубах поселился неприятный налёт. Да и попахивать от меня начало, но это меньшая из проблем. Вышел за одну остановку до школы и зашёл в магазин. Единственный в пределах видимости, в подвальном помещении, с грязной вывеской, которая выцвела ещё сто лет назад. — Чего надо? — встретил меня недружелюбно продавец и тут же отчаянно зевнул, демонстрируя, что у него как минимум на двух зубах кариес. Я его проигнорировал, огляделся и остановился на шоколадке и ментоловой жвачке. Не люблю сладкое. Но между голодом и шоколадом выберу второе. — Карточки не принимаем, — грубо проворчал толстый мужик у прилавка. Залез в карман, нашёл там мятые банкноты и отдал ему. — Сдачи нет. Позже приходи. Он врал. А я был не в том настроении, чтобы препираться, и просто вышел из магазина. Школа была расположена отсюда через улицу. Надо перейти дорогу, пройти двор между двумя зданиями — и окажешься в пределах видимости. Оттуда ещё пара минут пешком, и я на месте. Часы показывали шесть тридцать. До первого урока оставалось полтора часа. Прикинув, что лучше ждать у школы, чем слоняться по улицам, отправился к тому дереву, где любила сидеть Соня. В это время на улицах почти никого не было. Мимо проезжали редкие машины. Пара человек вышла из дома и отправилась к автобусной остановке. Дальше по улице приметил членов банд, но они исчезли в переулке. Я и сам зашёл в такой же переулок. Думал, там никого нет, но один человек нашёлся. — Эй, парень, — раздался голос. — Есть что пожевать? Я дернулся, не ожидая здесь кого-то увидеть. Говоривший сидел за картонной коробкой, прижавшись спиной к стене. Ума не приложу, как его не заметил. С черными, густыми и кудрявыми волосами, он сидел прямо на асфальте, опустив взгляд. Лучше бы так и оставался. Когда он поднял голову, я увидел два заросших провала вместо глаз. — Что, не нравится моя рожа? — обнажил он зубы. — Наверное, уродливая. Так что, пожевать есть что? Угостишь слепого? От него исходил ровный тон небольшого голода, на фоне которого кружило озорство и желание позабавиться над тем, кого пугают его глаза. — Держи, — кинул я ему шоколадку. Она ударила мужчине в грудь и сползла вниз. Он поймал её, ощупал, довольно хмыкнул и быстро развернул. Только сейчас я заметил, что у него чистое лицо, без следов щетины и грязи. Сильный, широкий и волевой подбородок. А пальто, в которое он закутался, было явно когда-то дорогим и роскошным. Украл на свалке? Больше не задерживаясь, быстрым шагом отправился из переулка. Когда оглянулся, странный слепец выходил на другую сторону.***
Соня пришла за двадцать шесть минут до начала занятий. Она куталась в потёртую куртку с меховым воротником и на этот раз надела сапоги. Пожалела в такую погоду портить новые кроссовки. Пока я добирался до школы, дождь успел начаться и закончиться. А когда дошёл до дерева, ливень вернулся с новой силой. Я просидел с час, не сходя с места и думая о том, куда меня завела жизнь и что делать со всё новыми и новыми проблемами. — Ты псих! — вместо приветствия сказала девушка. — Мог бы дождаться меня и в школе! Она схватила меня за руку и потащила в здание. В её голове пронеслись сотни мыслей. Они, как сахарные пчёлы, вылетающие из улья, выскакивали наружу и истаивали под каплями дождя. Соня в руке держала зонт, под которым и укрыла нас обоих. Девушка думала о том, что я мог здесь сидеть и по другим причинам, а вовсе не её дожидаться. Но версия, будто я страдал ради нее, нравилась ей куда больше. — Ты весь продрог. Её ладонь была обжигающе горячей. — Немного, — ответил я, но мои слова потонули в шуме дождя. Крона дерева прятала меня, не дала промокнуть до нитки, но когда я подошёл к школе, то кроссовки хлюпали, а одежду можно было выжимать. — Почему ты приходишь так рано? — спросил я. — Люблю учиться, — слукавила она. Я уловил образы безысходности, которую она ощущала дома, и понял: она пользуется любой возможностью, чтобы поменьше там находиться. — Так и подумал, — улыбнулся я. Мы уже подошли к главному входу и остановились, пропуская других учеников между луж. Было так легко изменить её эмоции, но я не стал. Слова старика оставили след, и мне не хотелось вмешиваться больше необходимого. Она тоже улыбнулась. Искренней улыбкой. Несколько секунд мы смотрели друг на друга, а потом до неё дошло, что мы продолжаем держаться за руки. На глазах у других учеников, которые успели нас заметить. — Как знала, — сказала Соня неловко. — Что кипяток пригодится. Достав термос, она наплевала на чужие взгляды и потащила меня вглубь школы. Кто-то из парней хотел свистнуть нам вслед, но одного взгляда на него хватило, чтобы он заткнулся и убрался.***
— Кто ты такой? Мы спрятались среди коридоров в заброшенном крыле и сидели, распивали горячую воду, которую Соня притащила с собой. — Это нормально, что часть здания заброшена? — спросил я. — Ты же в Низинах, — пожала она плечами из положения сидя. Девушка сидела рядом, прижавшись ко мне. Наши мокрые куртки лежали рядом. С зонта натекла целая лужица, но нам было плевать. — И что? — В эту школу ещё наши деды ходили. Говорят, тогда здесь лучше жилось. Построили одну большую школу на всех. Она способна вместить пять тысяч учеников, представляешь?! — Не особо. В моей школе училось около пяти сотен. — Сейчас где-то три тысячи, — задумалась Соня. — Так говорят официально. Ходит слух, что директор за каждого деньги получает и поэтому мухлюет с цифрами. — А сколько на самом деле? — Считать тех, кто числится, но прогуливает? Большинство из банд такие. — Если не считать? — Не знаю. Тысячи две, наверное. Больше-то ходить некуда. Поэтому каждое утро, — Соня вздохнула, — мы стекаемся сюда по утрам, как и всё остальное стекается в Низинах. Она хотела сравнить потоки людей с дерьмом, но испугалась, что подумает “хороший парень” из богатого района. Мой район не был богатым. Есть куда престижнее. Но если сравнивать с Низинами… — Ты вампир? — выдала девушка. — Чего? — я растерялся от неожиданного вопроса. В её голове царил сумбур, и я быстро уставал, когда к нему прислушивался. Мысль про вампира либо пришла только сейчас, либо так ловко пряталась среди остального шума, что я не разглядел. — Ну, вампир. Кусаешь людей. Пьешь кровь. Боишься солнца. — Ты видела меня на солнце. — Хорошо, не боишься солнца. Признайся, что ты вампир. Из богатого клана вампиров. Если что, я согласна. — На что? — развеселился я. — На то, чтобы ты обратил меня и забрал в свой роскошный замок. — Ты же видела, где я живу. — Я не знаю, где ты живешь. Встретила тебя в одном доме обычных людей. Может, ты их съел? Или это маскировка? — Нет, я не вампир. — Эх… — показушно расстроилась она. — Это хорошо. Не люблю кровь. Тогда, быть может, ты супергерой? Или секретный агент? На школу готовится нападение, а ты прибыл, чтобы всех нас спасти? — Откуда такие мысли? — Ты внедрился в нашу богом забытую школу, — начала перечислять она, — защитил толстяка. Избил плохих парней. Меня защитил. Потом довёл до паники других плохих парней. Я не хочу думать, что ты обычный драчун. Супергерой куда интереснее. — Боюсь тебя разочаровать. — И что, у тебя нет никаких суперспособностей? Я не нашёлся, что ответить. Она ведь права. Способности есть. — Если я супергерой, то должны быть и другие. Ты замечала что-то странное? — Я… я… — хаос в её мыслях усилился. Не первый раз такое встречаю. Как-то я пытался поговорить со своим другом, Дином, о том, с чем сам столкнулся. Он поднял идею на смех, а на следующий день не мог вспомнить об этом разговоре. Старик вчера упомянул, что некоторые повелители настолько сильны, что способны влиять на целое государство. Что, если обычным людям запрещено знать правду? — Ты знаешь, что это такое? — достал я из рюкзака оранжевый флакон. — Я видела эту штуку у Шона и его дружков, — среагировала она. — Она не кажется тебе странной? — Нет. А должна? Это бомба? — Эта штука поглощает страх. — Страх? Страх… Соня замерла, и я понял, что продолжения разговора не случится. Прозвенел звонок, она поднялась и воскликнула: — Пойдем, дурень! Это ты из богатой семьи вампиров, а мне надо учиться, чтобы выбраться из этой дыры!Глава 14. Бойцовский пёс
Разбираться с собой прямо на уроке я не рискнул. Со вчерашнего дня что-то изменилось, я стал гораздо лучше ощущать, что сейчас по силам, а что нет. Чувствовал, как внутри что-то разворачивается, перестраивается и формируется нечто новое. Лезть в этот тонкий процесс — сровни самоубийству. Поэтому я выбрал другой путь для тренировок. По хорошему надо было отдохнуть день-другой, но время утекало, я никогда не забывал про это. Поэтому вместо погружения и боя с тенями принялся тренироваться на школьниках. Считывал их мысли, старался расширить пределы своей силы. Читал то, что думают в соседних классах и на других этажах. Фильтровал потоки, выделял отдельные мысли, искал потаённые секреты. Тренировался, пока в висках не закололо, а мысли не слились в один сплошной шум. На перемене отыскал тех парней, из которых добыл страх. Сегодня они выглядели лучше. Один из них отсутствовал. Сконцентрировавшись, узнал, что он заболел. Слег дома с температурой. Из-за меня или совпадение? Эта пара до сих пор выглядела как призраки. Общаются, ходят, но взгляд тусклый, прежние краски не вернулись. Кто бы ещё объяснил, что это значит.***
— Ты куда после школы? — спросил я Соню, когда закончился последний урок. — А есть варианты? — заинтересовалась она. День я провёл наполовину плодотворно. В увеличении силы и мастерстве не достиг успеха, но зато изучил, что за люди скрываются среди школьников и кто станет моей следующей жертвой, если потребуется. Также мысленно перебрал все события с того момента, как первый раз здесь оказался. Какие ошибки допустил, где переоценил себя, как можно было сделать лучше. Но главное — я осмыслил весь тот шквал событий, что обрушился на меня. Это прибавило внутреннего равновесия, и как итог, цельность личности выросла на один процент. Смерть в ближайшие дни мне снова не грозила. Что подняло настроение. После школы я должен был сам добраться до старика, проверив, что за мной не следили. Напоследок он мне сказал, что не собирается работать таксистом у какого-то мальца. Так что время у меня было. — На улице по прежнему льёт дождь. Проводить до дома? — Не знаю, как эти события связаны, но позволю проводить меня на пару улиц от школы. — А дальше? — Я сяду на свой автобус, а ты на свой. Тебе не помешает переодеться, знаешь ли. Соня очень не хотела, чтобы я увидел её дом. Она не в курсе, что я уже его видел. В её мыслях. В большинстве случаев люди думают словами. Читать их мысли — это как читать текст. Не книги, а скорее короткие сообщения. Теперь я лучше понимаю, откуда берётся хаос. Если в каждом человеке живут сотни теней, каждая со своим голосом, то… То они и создают этот неразборчивый поток, не связанный между собой. Но слова — это далеко не всё. Ещё мелькают образы, ощущения и запахи. Последнее реже всего. Дом Сони я видел через образ, скорее всего искаженный. Потому что в реальности настолько унылых мест не существует. Это то, как сама девушка воспринимает его. — Вчерашняя одежда не помешает тебя проводить. — Мне приятна твоя забота, — это было правдой. — Но давай в следующий раз? — А я надеялся, что ты предложишь мне горячего кипятка, — улыбнулся я. Соня вспыхнула и ткнула меня кулачком в бок. Я же подумал, что и сам не знаю, зачем трачу время и болтаю с ней, вместо того чтобы спешить на тренировку. — Попридержи коней, ковбой, — спародировала она какую-то сцену из фильма и рассмеялась. Мы вышли из школы, она мне вручила зонт и взяла под локоть. — Соня! — окликнули её. Это была Сабрина, главная сплетница класса. Совсем не подруга Сони, но сейчас эта девчонка собиралась выдать себя именно за неё. — Чего тебе? — моментально ощерилась Соня. — Да так, ничего, — ответила та, переводя взгляд то на меня, то на неё. Накинув капюшон, она ушла, хотя секунду назад хотела совсем другое. Её желание запустить очередную дрянную сплетню о том, что Соня так скоро запрыгнула на новенького, настолько разозлила меня, что я приказал Сабрине заткнуться и исчезнуть отсюда. — Курт? — позвала Соня, почувствовав неладное. — Ты напряжен. Не обращай внимания на эту дуру. Её ладонь легла поверх моей, и напряжение ушло. Это было так странно. — Всё в порядке. Идём? — Да, — улыбнулась девушка, и мы пошли к выходу. Рядом то же самое делали сотни других учеников. От самых юных, до зрелых, похожих на взрослых. Кого-то забирали на машинах, но большинство шло к школьным автобусам. Соня тоже могла на таком уехать, но хотела прогуляться со мной. — У тебя есть девушка? — спросила она, когда прошли половину пути до центральных ворот. Ржавых, замечу. Как и всё вокруг. — Нет. — А была? — Почему ты спрашиваешь? — Мне интересно. Я видел, что нравлюсь Соне. Даже до такого тугодума, как я, если видишь мысли и чувства девушки, дойдёт, что ты ей симпатичен. Хотя Соня не верила, что может быть кому-то симпатична. Она боялась. Боялась, что это злая шутка. Боялась, что что-то пойдёт не так. Боялась… Тугой комок эмоций был так хорошо запрятан и плотно сжат, что потребовалось бы серьезное вмешательство, чтобы его достать. Я не хотел использовать на ней свою силу. Почему-то это казалось неправильным. Проблема в том, что я не знал, как с ней разговаривать, чтобы сделать хорошо. Старик был в чём-то прав. Без своей силы я мало что из себя представляю. — Нет, не было. — Почему? — Так вышло. — Не верю. — Почему? — Так вышло, что не верится, — натянуто рассмеялась она. — А у тебя? — Что у меня? — Есть парень? — Почему ты спрашиваешь? — Потому что ты тоже спросила. — Нет, нету, — улыбнулась она лукаво. Если бы не дождь, эта прогулка вышла бы приятнее. А так из-за луж мне приходилось отпускать девушку и давать ей пройти в узких местах. Я одернул себя, заметив, что получаю удовольствие от того, что Соня держит меня за локоть. Нельзя. Нельзя никого подпускать близко. Не сейчас, когда ставки повышаются с каждым днём. Девушка не заметила смену моего настроения. Вышли за ворота, обогнули гигантскую лужу, прошли мимо не справляющегося стока и двинулись дальше по улице, вдоль забора. Среди идущих учеников я не сразу заметил того слепца, что стоял у стены. На этот раз он выглядел иначе. Кучерявые волосы промокли и свисали сырыми патлами. От воды они стали ещё чернее, чем прежде. Мужчина стоял, наклонив голову. Волосы скрывали его глаза, и школьники шли мимо, не видя ужасной картины. Его одежда тоже промокла, и он стоял, как утопленник, с мертвецки бледной кожей. Когда я проходил мимо, он поднял голову, дал рассмотреть ужасные шрамы. — Жуть какая, — тихо сказала Соня рядом. — Псих какой-то. — С чего ты решила, что псих? — спросил я, когда мы отдалились от него. — Ты видел его улыбку? Как у безумца! Аж жуть взяла. — Видела его до этого? — Нет. Первый раз. Как от него школьники не разбегаются? Мне теперь кошмары сниться будут. — Забей. Скоро забудешь. Вмешаться в её мысли было так просто. Легкое усилие — и страх уйдет. Но будет ли это правильным? И с каких пор меня волнует правильность? Мы брели минут пять, болтая о всякой ерунде. Соня разговорилась и делилась тем, что ей нравится. Старые фильмы, музыка на кассетах, популярные группы. Я слушал, кивал в нужных местах, чувствуя, как с каждым её словом натянутая пружина внутри распрямляется, напряжение уходит, и не понимал, что происходит. Впервые за долгое время мне не хотелось кого-нибудь ударить. Когда до автобусной остановки оставалось меньше сотни шагов, из дома, рядом с которым мы проходили, вышел мужик в дождевике и с собакой на поводке. Соня напряглась, сбилась с шага, её пальцы вонзились мне в руку. Собака мощная. Она держала морду низко к земле и принюхивалась. Шипастый ошейник намекал на характер хозяина. На морде виднелись шрамы, а мужчина, ведущий пса на поводке, думал о ночных боях. Не людей. Тех, где дрались собаки. Он собирался сделать ставку на своего пса. Мысли были столь явными и сильными, что, когда вместо них внезапно оказалась пустота, я дернулся. Мужчина замер, остановился, как зомби, я увидел его пустеющий взгляд. Кто-то ударил по его разуму, остановил мыслительные процессы и превратил человека в овощ. Мышцы лица расслабились, челюсть приоткрылась, и оттуда вытекла слюна, которую быстро смыл дождь. Но не этот человек был главной угрозой. Пёс зарычал, припал на передний лапы и посмотрел на нас, оскалив зубы. Соня взвизгнула, я толкнул её себе за спину. Когда псина бросилась, шагнул ей навстречу, выставляя перед собой зонтик. Собака налетела на него, смяла и врезалась в меня. Лапы толкнули в грудь, сбили с ног, а челюсти сомкнулись в опасной близости от горла. — Курт! — закричала Соня. Я успел перехватить взбесившееся животное, схватил за складки на шее. Пёс начал вырываться, молотить задними лапами по животу, пытаясь вцепиться мне в глотку. Он рычал, его слюна падала мне на лицо, а я напрягал все мышцы, чтобы удержать монстра. Нужно было что-то придумать, и срочно! Попытался скинуть животное, но не тут-то было. Тяжелая, массивная собака, натасканная на бои, хорошо знала своё дело. — Отпусти его! — кричала Соня. Я чувствовал её всепоглощающий страх и шок от происходящего. Но она смогла найти в себе решимость. Бросилась ко мне, схватила псину за задние лапы и потащила на себя. Вовремя. Руки налились тяжестью, и в следующий рывок я рисковал остаться без горла. Тварь так легко сдаваться не собиралась. Вырвалась из Сониных рук и набросилась на меня с новой силой. Я разозлилась, перехватил её за шею, сжал со всей силы, но… Ничего. Слишком мощные мышцы и неудобное положение. — Помогите! — кричала Соня. Никто не спешил помогать. Я потянулся силой к хозяину собаки, инстинктивно нанёс по нему удар. Никакой защиты никакой. Меня встретила пустота отсутствующего сознания. Ворвавшись туда, я приказал телу сделать то, что оно хорошо умело. Броситься к псине и схватить её за поводок. На удивление получилось. Мужчина подбежал ко мне, схватил пса, дернул на себя. Силы у него много, собаку оторвало, и они вместе рухнули в лужу. Я перевернулся, оттолкнулся от асфальта и поднялся. Соня стояла рядом, всё ещё в ужасе от происходящего. На неё напал паралич, и она не поняла, что оказалась в опасной близости от опасного зверя. Я скинул куртку, обмотал руку и, когда собака, вырвавшись, прыгнула на Соню, преградил ей путь. Зубы впились в куртку, прокусили её и коснулись мяса. Я сам зарычал от боли, но задавил её и потащил пытающегося оторвать мне конечность пса в сторону ближайшей мусорки. Там ждал контейнер. С открытой крышкой. Оказавшись рядом, ударил кулаком псу по носу. Тот взвизгнул, ослабил хватку, и я схватил его за поводок сзади. Напрягся, дотащил к мусорному контейнеру и, отдав последние силы, закинул пса прямо туда. Он врезался в крышку, прислоненную к стене дома, раздался звон. Собака рухнула вниз, а я трясущимися руками опустил крышку. Псина забилась внутри, но я придержал и не дал ей выбраться. — Курт! Курт! Курт! — Соня подбежала ко мне. Она смотрела расширившимися глазами, думая, что оказалась в страшном сне. На самом деле так и было. Только главное чудовище вовсе не взбесившийся пёс. Где-то рядом был повелитель разума.Глава 15. Бегство
Сломанный зонт валялся в луже. Вокруг него разбегались пузыри брызг от льющего дождя. Потоки воды неслись по улицам, накрывая их широким полотном. Вместе с ними неслись и потоки грязи из земли, пыли, окурков и мусора, что жители Низин щедро разбрасывали вокруг себя. Меня трясло. Дрожь пробирала из самого центра тела, расходилась по стонущим от перенапряжения мышцам. Левая рука ныла новой болью, куртка намокла от крови, и алые капли падали вниз. Соня смотрела на меня, открыв рот и прижав руки к лицу. Её тоже трясло, и она не знала, что делать. — Надо уходить, — подошёл я к ней, взял за руку и потащил к ближайшему автобусу. Мне было плевать, в какой сесть. На остановке собралась толпа людей, человек пятнадцать. Ещё столько же на ближайших улицах. Все они видели короткую сцену с собакой. Никто из них не захотел вмешаться, чтобы помочь. Хозяину пса я приказал остаться возле мусорного контейнера и удерживать собаку, пока та не успокоится. Она быстро перестала вырываться и затихла, уж не знаю, по какой причине. — Курт, Курт! — шептала Соня, бредущая за мной. — Что с твоей рукой?! — Не сейчас. Нужно уйти отсюда. Я приглушил эмоции Сони, сделал их не такими яркими, чтобы она смогла взять себя в руки. Сам же смотрел по сторонам, выискивая его. Того, кто уничтожил разум хозяина собаки. Того, кто натравил на нас пса. Где-то среди всех этих людей, что провожали нас взглядами, скрывался повелитель разума. Враждебный повелитель. Было от чего занервничать. Когда подошли к остановке, как раз подъехал автобус. Люди выстроились, чтобы занять места, но мне в тот момент было не до церемоний. Я приказал им расступиться, и они послушались. Соню в автобус я буквально затолкал. Мы сели на задние сидения. Люди несколько секунд постояли, отмерли и набились следом. В этот момент я подумал, что повелитель может находиться среди них и отправиться за нами. Или приказать водителю врезаться. — Курт? Курт! Ты меня слышишь? — А? — очнулся я и глянул на Соню. — Ты в порядке? — Я-то да, а ты? Что с твоей рукой? — Не переживай, заживёт. — Да эта собака бешеная! Тебе срочно нужно в больницу! Я размотал куртку и глянул на рану. Не так уж страшно. Боль притихла, затаилась до поры до времени. — Девушка правильно говорит, — обратился к нам мужчина, что стоял недалеко и видел эту сцену. — Мало ли какую заразу вам занесли. Так и без руки остаться можно. Угроза была существенная. Не хватало ещё и с этим проблем. — Мне делали прививку от столбняка, — вспомнил я. — Нужно обработать рану и перевязать. Этого хватит. — У водителя должна быть аптечка, — сказал тот же прохожий. — Нету, — качнул я головой, чувствуя, как в глазах белеет. Водитель видел, что у меня кровь, и от него фонило мыслью, что автобус старый и в нем ничего нет. Он надеялся, что неприятные подростки скоро выйдут и проблема решится сама собой. — Я спрошу, — ответил мужчина и начал пробираться в переднюю часть автобуса. На очередной яме транспорт подбросило, отчего в глазах прояснилось. Целебное свойство разбитых дорог. Пока мы куда-то ехали, пока мужчина ходил узнавать, что аптечки нет, пока другие пассажиры нервно и осуждающе косились на меня и пока Соня перевязывала рану моей же курткой, я пытался вычислить, здесь находится повелитель или отстал. Проверял мысли каждого, но находил лишь привычный сумбур. Неужели отстал?***
Я — дурак. Величайший из всех дураков. Старик был прав. Мой путь — это путь одиночества. Я не в игры играю, а охочусь на психа, способного легко сломать чужую жизнь. Да и без него хватает уродов, готовых убивать. Кто-то сжег мозги случайному прохожему, чтобы натравить на меня собаку. Соня не пострадала только чудом. Что мешает повелителю взять её под контроль или навредить? Как скоро это случится? Оставаться рядом, выделить её среди других — это повесить ей на спину мишень. Об этом я думал, пока Соня тащила меня домой. Часть пути проехали на автобусе, а потом ещё с полчаса шли пешком мимо однотипных домов. О своей глупости я задумался, когда мне в руки всунули чашку с горячим чаем. — У меня не только кипяток есть, — буркнула она устало и села рядом на крыльцо. — Спасибо, — выдавил я. — Как голова? — Прошла. Из головы Сони я вытащил мысль, что местный травмпункт такой, что лучше помирать дома, чем туда заглянуть. Сама девушка это не сказала и в момент, пока я почти потерял сознание, потащила меня домой. Где при осмотре выяснилось, что я себе ещё и затылок разбил. — Главное, что не отвалилась, — пошутила она. — Где ты так раны научилась обрабатывать? Сейчас моя сила отправилась на покой, и я смутно улавливал то, что Соня чувствует и думает. Единственное, что видел отчётливо: её желание поделиться какими-то неприятными воспоминаниями. — Ну… — смутилась она. — Был один случай, о котором я не рассказывала. Помнишь, мы говорили про наших бывших? Был один мальчик, которому я нравилась. Как-то он пришёл к нам домой, а отец спустил на него собаку. Это плохо кончилось. Я тогда помогла обработать раны, позвала его родителей, они его забрали. С тех пор мы с ним не виделись. Наш пёс через неделю умер. Отравили. А та семья уехала из города. — Твой отец всегда так поступает? — Только когда выпьет, — совсем тихо ответила девушка. В этот момент она громко думала о том, что я перестану с ней общаться. Она была права. Я и правда собирался перестать общаться, но совсем по другой причине. Низины были бы последним местом, где я хотел бы жить. А район Сони казался жалким даже по меркам Низин. Когда шли сюда, я не особо обращал внимания на то, что вокруг. А сейчас, придя в себя, в деталях увидел, где оказался и какие дома нас окружают. Дождь к этому моменту закончился, поэтому видел я пусть и немного, но отчётливо разглядел ту бедность, что сконцентрировалась в этом месте. Дом Сони был одноэтажным, территорию огораживал забор из сетки. Небольшой дворик — хватит десяти шагов, чтобы полностью его обойти. В углу двора стояла заброшенная собачья будка, прогнившая и покосившаяся. Рядом с ней куча строительного мусора. Сам дом серый, типовой застройки. Кухня, пара комнат, маленькая ванная, в которой Соня обрабатывала мои раны. Мы едва с ней вдвоём поместились в этой комнатке. Жёлтой и старой, с разводами на стекле, со сколами на умывальнике. Куда ни глянь, вокруг находились такие же бедные и унылые домики. А если посмотреть дальше, там виднелись трубы заводов и доносился грязный, вонючий и затхлый смрад. От Сони фонило стыдом за то, где она живёт. Страхом, что её отец нагрянет и что-нибудь сделает мне. Переживанием, что я в ней разочаруюсь. Мне же было плевать на её бедность. Куда важнее то, что она реально помогла мне. Притащила к себе домой, подставив плечо, что далось ей тяжело. Обработала раны. Напоила горячим чаем, не дала замёрзнуть. И эту девушку мне требовалось оттолкнуть, чтобы защитить. — Курт, — Соня села рядом и положила голову мне на плечо. — А что это было? Я не хотел задавать глупого вопроса, что она имеет в виду. Всё и так было предельно понятно. — Те люди, — проговорила она медленно, горячим шёпотом, а дальше быстро затараторила. — Сначала хозяин собаки… Он выглядел странным и потерянным, с пустым взглядом. Будто обдолбался наркотой. Но я не раз видела наркоманов. Они выглядят совсем иначе, а этот… Его будто не было. А потом он появился. Помог оттащить свою дурацкую собаку, но действовал он как робот, а не как живой человек. Да и люди на остановке. Они так спешили набиться в автобус. Что-то я не помню, чтобы хоть кто-то когда-то уступил другому место. А здесь они все расступились, чтобы мы с тобой прошли. Я не понимаю, как так вышло. Почему ты молчишь? От Сони пахло дождём, потом и кровью. Её ладонь поверх моей руки была такой же обжигающий, как и в первый раз. Как и в первый раз, это успокаивало меня, дарило внутреннее умиротворение. Тем больнее было слышать её вопросы. — Это слишком сложно. Я не знаю, что тебе сказать. — Но ты в курсе, что произошло? — спросила она, сжимая мою ладонь. — Мне ведь это всё не привиделось? Я не сумасшедшая? Курт, скажи мне! Я — не сумасшедшая?! — Ты — самая прекрасная, — улыбнулся я. — Мир не такой, как все привыкли думать. Он куда сложнее и опаснее. — О чём ты? По мере того как я отдыхал, силы приходили в норму. Вернулась чувствительность, и я снова смог ощущать мысли на расстоянии. — Твой отец идёт. — Что?! Соня подскочила, огляделась, посмотрела на дом сзади нас и перевела взгляд на меня. — Тебе надо уходить. Срочно! — Не переживай. Он меня не увидит. У тебя кровь на руках застыла. От отца Сони пахло раздражением и злостью. У него, судя по мыслям, случились какие-то проблемы на работе. Я наслал на него спокойствие, убрал желание сорваться на ком-то и отправился к забору, через который перепрыгнул и оказался на пустыре. Вскоре я покинул этот район.***
Соня оттирала кровь, слушая, как в дом прошёл отец. Воду она выключила, чтобы он не сразу понял, что она уже вернулась. Его тяжелые шаги она всегда узнавала. По ним можно было определить, насколько всё плохо. Иногда шаги были такими, что лучше уйти из дома и не попадаться отцу на глаза. — София! — позвал он. — Ты дома? — Я в ванной! — Ты там надолго? Мне нужно в туалет! — Минуту! Девушка включила воду, смыла красные разводы и проверила, не осталось ли пятен. Глянула на себя, поправила волосы и брызнула холодной водой на лицо. Щёки алели, а руки помнили, как касались Курта. Убедившись, что не оставила следов, Соня вышла. Отец сидел на кухне и пустым взглядом смотрел в окно. — Случилось чего? — спросила она. — Пока нет. Пошли слухи о сокращениях. У меня плохое предчувствие. — Всё будет хорошо, — машинально сказала Соня. Про себя она отметила, что когда у отца плохие предчувствия, то он срывался на ней. Но сейчас мужчина выглядел спокойным. Ещё одна странность в шкатулку этого дня. — Ага, — тихо сказал отец и отправился в ванную, совмещенную с туалетом. Соня же пошла к себе в комнату. Она знала, что должна испытывать ужас, но не испытывала. А ещё из головы не выходили слова Курта. Он точно что-то знал. И это нужно было записать к себе в блокнот. Девушка не помнила, почему это важно, но всё равно взялась за дело.Глава 16. Недопонимание
Старик встретил меня, сидя на том же самом кресле, на той же самой веранде, точно с такой же банкой пива, какую распивал вчера. — Ты задержался, — сказал он мне безэмоционально. — Заскочил домой. — Под ручку со своей подружкой? — Вы следили за мной? — А ты думал, я оставлю тебя одного? — усмехнулся старик и добавил пренебрежительно, — малец. — Тогда вы знаете, что случилось. — Ты показал свою тупость во всей красе. Что же ещё. Я-то думал, для тебя эта охота важна, а ты по девчонкам бегаешь. Если он это так называет, то пусть подавится своими нравоучениями. — Думай что хочешь, но я отношусь серьёзно. Что дальше с тренировками? Чем сегодня займёмся? — Тем же, чем и вчера, — ответил старик, подавшись вперед. — Задача не изменилась. Ты должен научиться контролировать свои мысли, эмоции и чувства. Если хочешь выжить. — Будут какие-то ценные наставления или мне опять на кулаках стоять? — Могу тебя подвесить за цепь и избивать, — предложил старик. — Это будет наглядная демонстрация того, с чем ты можешь столкнуться. — А цепь есть? Старик нахмурился, свёл высохшие брови, посмотрел на меня недовольно и сердито. Цепи у него не было. Он блефовал. — Становись на кулаки, малец. Разберись хотя бы с этим. Я встал. Руки прострелило огненной спицей. Тупая, ноющая боль распространилась от места укуса вдоль, проникла в спину и отдала в ноги. Я поморщился, но промолчал. Уж старику я свою слабость не покажу. — Принцип тот же, малец. Я буду выводить тебя из себя, а ты должен держать чувства под контролем. Но если бы этого было достаточно, мы бы здесь с тобой не развлекались. Если полностью закроешься от Паука, то он заподозрит неладное и прибегнет к более сильным методам, сам знаешь каким. Поэтому перед тобой стоит задача куда сложнее. Ты должен не просто подавить чувства и мысли, а показать ему что-то, что его удовлетворит. Для этого тебе надо его изучить, понять, что именно он от тебя ждёт. А потом дать ему это таким образом, чтобы он поверил. Главная же сложность в том, что он заранее знает, что ты хочешь его обмануть. — Что с этим делать? — процедил я сквозь плотно сжатыезубы. — Убей в себе всё лишнее. Потом создай новое. То, во что Паук поверит. Что в этом случае останется от меня самого? Старик не выглядел как тот, кто расскажет о всех подводных камнях. Скорее наоборот. Специально заманит в ловушку, чтобы я самоубился. Да и с чего я взял, что он сильно лучше разбирается в вопросе? Судя по его оговоркам, наши триггерные события случились приблизительно в одно и тоже время, три года назад. Что бы он там ни думал, я не сидел на месте и пытался разобраться в том, что со мной произошло. Мне не удалось найти ни одной книги по психологии или чему-то похожему. Максимум — пустые рассуждения о саморазвитии, типа стань лучшей версией себя. Ни слова о том, что делать, если твою силу хочет отобрать другой повелитель разума. Так с чего я решил, что старик разбирается лучше? Потому что он старше? Так это не делает его умным, мудрым и добрым. Поэтому единственный, на кого могу рассчитывать, это я сам. Но, надо признать, старик всё же что-то понимает и пару дельных советов в его словах промелькнули. Хотя не исключено, что он решит избавиться от меня после выполнения миссии. А раз так, я обязан думать своей головою и осторожно относиться к любым его словам. Попытаться извлечь из них максимум пользы, узнать как можно больше про повелителей и паразитов, а потом, когда наступит финал этой истории, разыграть её так, чтобы добиться желаемого и выжить. Обмануть придётся не только Паука. Ещё придётся обмануть старика. Чувствуя, как внутри крепнет решимость, как что-то ломается и переплавляется в уверенность, я погрузился во внутренний мир и начал очередную дуэль с самим собой.***
На этот раз пространство с тенями выглядело совсем иначе. В прошлый раз это была сырая пещера, где тени ждали по всем углам. Сейчас же это пещера, внутри которой находилась крепость. Я оказался посередине двора, окруженный стенами. Тени стояли на этих стенах, словно древние воины приготовившееся к осаде. На некоторых из них я заметил доспехи. У других в руках было оружие. Мечи и копья, у кого-то луки. В прошлый раз я дрался против них с помощью физического оружия и на этот раз они подготовились. Тогда я научился различать, кто из них сильнее и опаснее. Вооружены были самые опасные. — Вы думаете, меня это остановит? — крикнул я. — Я разнесу всю вашу крепость, если понадобится! — Ты не понимаешь, куда пришёл! — закричал со стены Злой я. Я был готов поклясться, что в прошлый раз его убил. Но он вернулся, и что-то мне подсказывало, что именно эта тень ответственна за изменения вокруг. Если он способен возрождаться и адаптироваться к моим атакам, это всё осложняет. Но я не отступлю. Если только… — Я могу продолжить вас убивать, пока здесь никого не останется! — мой голос эхом разнесся по пещере, унёсся куда-то вглубь разума. — Но вы мне не враги! Перестаньте мешать, встаньте на мою сторону, и не придется вас уничтожать! — Слова труса! Мы захватим твой разум, и это тело станет нашим! Сжечь его! — приказал Злой. Сверху что-то щёлкнуло, и на меня обрушилась горящая смола. За миг до этого я призвал герметичную броню и прыгнул вперёд, прямо на стену. Посмотрим кто кого.***
— Эй, малец, — позвал старик. — Ты опять сражался с тенями? Что-то надолго пропал. Пропустил мимо ушей то, что я тебе говорил? — А там было что-то полезное? Или опять попытки задеть и унизить? — Зависит от того, чего ты добился. Взял мысли под контроль? — В процессе. На этот раз битва свелась к тому, кто лучше подготовился. Я учёл прошлый опыт и придумал новые трюки. Удалось перебить около сотни теней. Но что-то шло не так. В чём-то я ошибался. Тени, которые можно было назвать особенными и уникальными, то и дело возвращались. Где-то внутри меня находилось место, которое позволяло им возрождаться. Пришло интуитивное понимание, как награда за победы, что мысли действуют не сами по себе, а связаны с другими частями меня, такими, как чувства и эмоции. Быть может, всё намного глубже, и тени как деревья, за которыми скрывается мощная корневая система, пронизывающая многие аспекты моего разума. Если так, мне предстоит большая работа по наведению порядка внутри себя. Было ещё одно изменение. Мой разум, вдохновляясь компьютерными играми, начал измерять результативность моих действий и за каждую победу над тенью выдавать очки опыта. Да и сама таблица изменилась. Целостность личности: 39% Присутствует тенденция распадаЭмпатия: уровень 2 (0 из 200) Чтение мыслей: уровень 2 (27 из 200) Управление эмоциями: уровень 4 (0 из 400) Управление мыслями: уровень 3 (143 из 300) Дуэль: уровень 2 (0 из 200) Уровень защищенности: 42
Уровень целостности личности, который до этого подрос, снова упал. Не прямо сейчас, а в тот момент, когда я принял решение отстраниться от Сони. Все эти показатели я мог вызвать небольшим усилием. Когда ушёл от Сони, отправился домой, где помылся, поел и переоделся, после чего отправился к старику и, пока ехал, как-то было не до изучений изменений внутри себя. Все мысли неслись в другом направлении. — Малец, — протянул старик раздражённо. — Ты там себе мозги выжег, что ли? — Разбирался с изменениями. Как подделать свои чувства? — Попробуй для начала специально что-то почувствовать, — снизошёл до объяснений Марк Гроссен. — Найди в себе чувство, схвати его и вытащи на поверхность. Ты должен научиться делать это быстро и естественно. Иначе Паук разгадает твои попытки манипулировать им. Я попробовала сделать, что он сказал. Чувства находились легко. Я знал, где они. Попробовал за них ухватиться, но они сидели так плотно, что не получилось сдвинуть. — Если ты не способен на большой обман, то обмани в малом. — Что это значит? — Каких реакций от тебя ожидает Паук? — Злости, ненависти и раздражения. Ещё страх, — ответил я не задумываясь. — А ты не забыл про мотивацию? Ради чего ты пришёл с благополучного квартала в Низины? Либо Паук уже вытащил эти сведения у тебя из головы, либо ещё нет. В первом случае у нас нет шансов. Во втором случае ты должен подготовить легенду, чтобы объяснить своё появление. Есть идея? — Сила. Желание разобраться в своих способностях. Понять, на что я способен и как устроен этот мир. — Ты правда этого хочешь? — старик подался вперёд и усмехнулся. — Сейчас да. — А раньше? Что-то должно было тебя подтолкнуть, чтобы ты изменился. Об основной причине лучше не говорить и не думать. Придумай что-то новое, что ты захочешь скрыть, чтобы выдать ложь за истину. — Неудачные эксперименты с собственной силой. Чуть не погиб от рук другого повелителя разума. — Не называй их так! — завёлся старик мгновенно. — Пауку не понравится, если буду называть паразитами. Желваки старика напряглись, брови сдвинулись вниз, взгляд посмурнел. — Разумно, малец, — недовольно согласился Гроссен. — Нужно ещё придумать, где я пропадал в эти дни. Если Паук следит за мной, то он знает, что меня не было дома. — Придумай, — короткий ответ. — Скажу, что обзавелся берлогой для экспериментов с силой. — Нет-нет-нет! Паразиты спрашивают не так, как обычные люди. Ты не должен сам ничего говорить и показывать. Ты должен скрывать то, что хочешь, чтобы увидели. Скрывать тщательно, так, чтобы они поверили в то, что это важно. Но хватит болтовни. Пора браться за дело. Если руки слабы, — кивнул он на мои перевязанные раны, — то встань и присядь, будто на лошади скачешь. — Последний вопрос, — сказал я, принимая указанную позу. — Как сражаются паразиты? — Пока рано ещё об этом говорить, малец. Быстро ты этому не научишься. Переживи первую встречу с Пауком, тогда и поговорим. — Хорошо. Как тогда выследить паразита, как обнаружить его среди обычных людей? — Это уже второй вопрос, малец. Сначала тренировка на выживание. На меня сегодня напал повелитель разума — что это, если не вопрос выживания? Но у старика, видимо, было другое мнение.
Последние комментарии
2 часов 29 минут назад
2 часов 49 минут назад
3 часов 44 минут назад
6 часов 42 минут назад
6 часов 43 минут назад
6 часов 51 минут назад