Damn short stories [Ян Левкоев] (fb2) читать онлайн

Дарья Эпштейн, Ян Левкоев Damn short stories

Дракон и рыцарь

– Ты понимаешь, я ведь на самом деле не хотел быть рыцарем, – сказал Рыцарь, вытирая со лба сажу. – Мне нравилось работать на земле, с папой. Картошку копать, коров пасти, пни корчевать… Но это не модным было.

Дракон перестал зализывать проткнутую мечом лапу и с интересом взглянул на Рыцаря. Рыцарь стащил с головы шлем. Волосы у него были с проседью.

– А рыцарь – это модно. Хорошая профессия, зарплата что надо, иногда – по полцарства, девчонки красивые, командировки по миру… Ну, и лошади последней модели, да…

Дракон и Рыцарь посмотрели на боевого коня, который лежал за опаленным кустом, прикрыв копытами голову, и мелко дрожал.

– И папа сказал, что хочет для меня только лучшего, а это такая возможность…

Рыцарь вздохнул. Дракон тоже вздохнул. Он повернулся и выдернул из чешуи несколько стрел.

– Я бы так хотел вернуться туда. Представь – огромные поля пшеницы колышатся на ветру, как живое золото… Рядом – старый лес, в нем птицы, звери, кролики живут на опушке. В реке – рыба плещется…

Дракон представил.

– Так почему ты не вернешься? – спросил он шипящим, как закипающий чайник, голосом.

– А что я папе скажу? Он же гордится, что сын у него – рыцарь. Да и накоплений у меня никаких, все на оружие и доспехи уходит. И на коней.

Конь всхлипнул. Дракон промолчал.

Рыцарь крякнул, подобрал с земли шлем и меч и стал подниматься:

– Ну, отдохнули, и хватит. Продолжим?

– Погоди минутку.

Дракон метнулся в пещеру, чем-то погремел и вернулся с пожеванной и обоженной сумкой.

– На, держи. Золото. От рыцаря одного осталось.

Рыцарь открыл сумку и зарылся пальцами в монеты.

– Ты давай, не зевай, умывайся и деру отсюда. Только это… я с тобой полечу. Надоели мне рыцари эти, каждый месяц новый, никакого житья. А я, между прочим, вообще вегетарианец. Найдется же у вас местечко для дракона, а? Я так-то тихий сосед, по ночам не вою…

– Я, знаешь, на самом деле никогда не хотел быть кровожадным хищником, – говорил дракон уже в воздухе. – Мне вообще цирк нравится. Огненные кольца, полеты под куполом, алле-оп и костюм с блестками. Но у нас так не принято. У нас зубы, когти и принцессы, иначе ты и не дракон вовсе. Варварство, скажи?

– Угу, – подтвердил Рыцарь со спины дракона. Он разрезал надвое краюшку хлеба и протянул половину вперед.

Внизу, на земле, нервный конь мирно щипал травку…

Красная книга

– Я требую, чтобы меня внесли в Красную книгу!

Бледный молодой человек ворвался в кабинет и застыл у стола. Глаза его сверкали.

Было уже довольно поздно, но Юрий Вадимыч по привычке засиделся над архивами. Он рассеянно поднял взгляд от книги и оглядел посетителя. Тот выглядел… аристократично. Черная шелковая рубашка, черные брюки, серебрянный медальон на тонком кожаном шнурке и перстень на руке, пожалуй, слишком тонкой и женственной для мужчины.

– Что, простите?.. – переспросил Юрий Вадимыч.

– Внесите меня в Красную книгу. Я – вымирающий вид!

Юрий Вадимыч собрался с мыслями. Молодой человек не выглядел пьяным или одурманенным. Для сумасшедшего он был слишком хорошо одет. Розыгрыш? Помилуйте, да кто бы стал так его разыгрывать?..

– Ну, что вы, в самом деле, – сказал Юрий Вадимыч медленно и задушевно. – Нас на планете – миллиарды!

– Нас? – молодой человек растерялся. – О! Вы о людях. Вы не поняли. Я вампир.

– Ох!

Все-таки сумасшедший. Жаль, и неловко, очень неловко. Юрий Вадимыч постучал по столу карандашом. Он ждал продолжения.

– Вы мне не верите, – констатировал юноша. – Вот!

Хлопок – и юноша исчез. По кабинету порхала летучая мышь. Сделав круг, мышь уселась на крышку стола и произнесла:

– Вот, убедились?

– Ыыыыххххыыы…

– Видите? Мне необходимо попасть в Красную Книгу.

– Иииииххххииии…

– Понимаете, нас осталось очень мало, и мы в бедственном положении. Если не принять мер, мы вовсе исчезнем с лица земли!

– Не могли бы вы… эээээ… – Юрий Вадимыч неопределенно покрутил рукой.

– О! Конечно.

Хлопок. Перед столом снова стоял молодой… человекообразный.

– П-присаживайтесь. Как к вам обращаться?

– Джиованни дель… А, можно просто Иван.

– Иван… хм!

В юности и зрелости Юрий Вадимыч успел повидать мир, испытать опасности и пережить некоторые приключения. Это сделало его стойким и помогло избежать сердечного приступа.

– Так… в чем же ваша проблема… Иван?

– Я умираю от голода. Мне, моему виду, почти нечего есть.

– Но как же? Вы ведь питаетесь кровью?

– Именно! А вы представляете, какая нынче кровь? Вот вы – что вы обычно едите?

Юрий Вадимыч растерялся. Пять лет назад умерла его жена, и с тех пор он почти все время проводил на работе. Готовить он не умел, поэтому питался чем придется.

– Н-ну… Заморозки, иногда заказываю…

Иван закатил глаза.

– Химия! Канцерогены! Красители. Представляете, что делается с вашей кровью? Какой у нее вкус, и, главное, питательность?

– Я как-то не думал об этом.

Иван вздохнул.

– Именно. Едите, что попало. Да еще алкоголь. Нет, хорошее вино я и сам люблю, но кто же его сейчас пьет? Все больше дрянной портвейн или вовсе… Блейзер, тьфу! А наркотики? Ладно бы просто марихуану, так вы же напридумывали столько способов отравить себя! Отравить нас!..

Иван в возмущении замолчал. Юрию Вадимычу стало стыдно. Не за себя, за человечество.

– Да ну что вы! Сейчас же все ратуют за здоровый образ жизни. Йога, вегетарианство, сбалансированное питание…

– … веганы, сыроеды. У меня так друг умер.

– ?

– Но ведь в них никакой питательности! Годятся только для поста. Или диеты.

При мыслях о постящемся вампире Юрий Вадимыч поперхнулся словами. Немного покашляв, он возразил:

– Но ведь есть спортсмены!

– Эти в большинстве на допингах. После них по четыре дня не спишь.

– Но… но ведь есть те, кто действительно следит за своим здоровьем и питанием! – воскликнул Юрий Вадимыч с отчаянием.

Иван снова вздохнул.

– Да, есть. Но они спят по ночам. А днем я не выхожу. Солнце. Да и луна в полной фазе… отраженный солнечный свет.

Юрий Вадимыч постучал пальцами по столу. Ситуация вырисовывалась прескверная. Он задумался.

– Даааа. Видите ли, Иван, не все так просто. Ваш вид сперва нужно зарегистрировать, включить в перечень, нужны свидетельства…

– Да у вас миллионы свидетельств! Ваши мифы, фольклор, кино, литература – мы повсюду! Нам ведь немного нужно. Отдайте нам какой-нибудь замок под заповедник, подкармливайте нас из банков крови, и мы выживем! И будем и дальше создавать для вас тайну и сеять мистический ужас. Без нас земля будет намного беднее, согласитесь.

Юрий Вадимыч помолчал. Он глубоко задумался.

– Посмотрим, что можно сделать.

Следующие несколько месяцев выдались суматошными. Юрий Вадимыч носился с бумагами, заполнял заявки, давал интервью. В мире появилось движение «За спасение вампиров». Готические субкультуры перешли на правильное питание. Футболки «Я за ЗОЖ, укуси меня!» наводнили магазины. Все завертелось, закружилось, зажило…

Юрий Вадимыч сидел в своем кабинете. Он передал дела наверх и, наконец, мог немного отдохнуть. Рука потянулась к архивам…

Дверь распахнулась, и в кабинет влетела фея. За ней робко вошли леший и водяной. Юрий Вадимыч вздохнул.

– Посмотрим, что можно сделать.

Ресторанчик (Красная книга 2)

Туман с ноткой мистического ужаса медленно обтекал скамейку. Густые облака завесили полную луну. В отдалении завыли волки, и мертвенно-бледная изящная рука легла на плечо сидящей на скамейке девушки.

– А? – девушка подняла голову.

Ее лицо было красным и опухшим, из носа текло, по щекам размазалась тушь.

Девушка рыдала. С громкими всхлипами и содроганиями.

– Э? – аристократичный молодой человек в черном таращился на нее без всякого аристократизма. – Ты чего, передумала?

– Что?

– Ну, чтобы тебя кусали?..

– А?

Аристократ вгляделся. Девушка не выглядела готично. Ей было лет семнадцать. На ней была майка и дешевая юбка, а между ними…

– Святая Мария!

Девушка перестала рыдать и огрызнулась:

– Что, беременных не видел?

– Ночью, на скамейке в вампирском заповеднике – ни разу.

Она уставилась на вампира. Он с интересом наблюдал, как на ее лице проступает понимание. Она попыталась вскочить.

– Стоять! – нежно рявкнул вампир.

Девушка застыла.

– И куда ты понеслась, в темноте, без фонаря? Расшибешься и ребенка зашибешь ни за что. Давай провожу, что ли.

Девушка впилась в него взглядом.

– А вы разве не…

Вампир досадливо отмахнулся:

– Я такое не ем. Сюда приходят девушки, которым хочется ужаса, мистики и острых ощущений. По предварительной заявке, конечно. После кучи бумажек и анализов… А ты… хм. Вот, возьми.

Он протянул ей надушенный платок с вышитыми инициалами. Девушка рассеянно вытерла сопли.

– Ты как тут оказалась-то?

– Да просто… шла, и шла, и шла… потом устала…

– Ясно. Домой дорогу помнишь?

Девушка опустила голову и зарыдала еще отчаяннее.

– Не-не-не, так не надо! Ты если заблудилась, не переживай, вместе найдем!

Рыдания стали громче. До вампира дошло.

– Ты не заблудилась.

Она замотала головой.

– Сбежала? Нет. Выгнали? Ага… Муж выгнал?

Девушка собралась с силами и прошептала:

– Нет у меня мужа… Не хочет… он… вот.

Вампир почувствовал, как у него удлиняются клыки и наливаются кровью глаза. Он сморгнул.

– Ясно. А мама с папой?

– Они тоже… я от них ушла, к нему… а он… к жене…

Вампир клацнул зубами. Девушка вздрогнула.

– Не пугайся, это я от нервов. Мы вот что с тобой сделаем. Сегодня переночуешь у нас, гроб мы тебе найдем. А завтра что-нибудь придумаем.

Вампир стащил с себя пиджак и накинул ей на плечи. Потом задумался.

– С едой у нас, правда, не очень. С человеческой. Ты мне скажи, что тебе принести, я сбегаю. Только давай без полуфабрикатов, а? Трогать их противно. Ты ж готовить умеешь?

В голосе девушки впервые прозвучала гордость:

– Конечно! Я на повара учусь.

– А вот это, – довольно сказал вампир – Очень, очень хорошо!

Ресторан здорового питания «Жуткий замок» открылся через полгода. Он работал только по ночам, располагался в бывшей пыточной и чудовищно быстро стал популярным. Меню было простым и почти домашним, а продукты – свежими и до невозможного натуральными, как у бабушки в деревне. Ресторанные критики отмечали, что «в блюдах чувствуется привкус детства» и рыдали над котлетами. Столики бронировались за месяц.

Молодая женщина в фартуке сидела на замковой кухне, уткнувшись в бумаги, и задумчиво грызла карандаш. Рядом с ней в шезлонге радостно гулил малыш.

– Доброй ночи, Анюта! – вампир вошел и направился к холодильнику за чашечкой крови. – Ты почему не спишь в свой выходной?

– Сын не дает. – Анюта улыбнулась. – Вань, я тут посмотрела, Фролов прислал нам коммерческое предложение. У него отличные овощи и выйдет дешевле, чем у леших. Что скажешь?

– Ох, люди! Ты наш повар или наш менеджер?

– Ну, вообще я уже записалась на курсы, и…

– Шучу. Ты умничка. Ты все решишь как надо.

– Да, и еще, я подумала, что нам пора торговать на вынос, – она заговорила очень быстро и очень смущенно. – Ты представь, как будет классно, с вампирской скоростью доставки, туманом и вот этим всем! Кухня будет круглосуточной, днем будут доставлять люди, а ночью… – она замолчала. – Ладно, забудь. Вы же аристократы.

– Аристократы, а не идиоты! – сказал женский голос, и в кухне появилась эффектная вампирша. – И можем распознать отличную идею! Я готова работать. Когда начнем?

– Нууу…

Анин телефон завибрировал. Она посмотрела на номер и равнодушно отвернулась.

– Бывший? – шепнула вампирша.

– Угу.

– Не ответишь?

Аня пожала плечами.

– Я такое не ем, – сказала она и улыбнулась.

Сынок (Красная книга 3)

В городе наступила ночь. А в ресторане здорового питания «Жуткий замок» начался рабочий день. Юные изящные вампиры с истинно аристократической грацией разносили еду между столиками и подливали вино в бокалы.

Юрий Вадимыч сидел в вип-зоне и печально жевал лучший в мире стейк. Расположившийся рядом Иван наблюдал за ним с возрастающим беспокойством. Юрий Вадимыч тяжело вздохнул в четвертый раз.

Иван не выдержал:

– Юрий Вадимыч, ну не томите! Что произошло?

– Что?.. А, нет, Вань, все в порядке. Не волнуйся, – отозвался тот. Его взгляд рассеянно поплыл по залу, а мысли ускакали в неведомую даль. Тело равнодушно поднесло ко рту еще кусочек.

– Ну нет, так не пойдет! Мы ведь не чужие люди! – возмутился вампир.

Юрий Вадимыч вздохнул в пятый раз.

– Да ничего такого, правда… Просто сын у меня…

Иван напрягся. Они были знакомы четыре года и крепко подружились, но про сына Юрий Вадимыч упоминал впервые.

– Что, неприятности у него?

– Да нет… Он хороший парень, правда хороший. И талант у него есть… Просто как-то у него все не складывается, понимаешь?

Иван не понимал, но уши навострил. Юрий Вадимыч снова вздохнул, отхлебнул чая и продолжил:

– Он у меня очень… творческий. Все время ищет… как он сказал? А, высшие смыслы и самого себя. Но как-то все неудачно. Не складывается у него. Вот и сейчас… квартиру он снимал, пополам с другим музыкантом, и как-то долго у них заказов не было, долги накопились. Он сейчас у меня живет, пока на ноги не встанет.

Вот теперь Иван понял. И вздохнул.

– А как он собирается на ноги вставать? – осторожно спросил вампир.

– Он говорит, новую группу соберет. В старой его не понимали. Не прислушивались. В этом все дело. Так бы он давно уже пробился…

Голос Юрия Вадимыча прозвучал почти умоляюще.

– Да, ясно, – сказал Иван и скрипнул клыками. – А играет-то он что?

– Сам сочиняет. Он вообще все сам, и на гитаре сам выучился… Я ему как-то предлагал музыкальное училище, но он считает, что академизм убивает креативность…

– Охххх…

Иван потер лоб, потянулся к непочатой бутылке и щедро налил себе вина.

– Ты, пожалуйста, не вмешивайся, – попросил Юрий Вадимыч. – Это дело тонкое, семейное.

Иван открыл рот.

– Мальчики, что такие серьезные?

Возле их столика материализовалась эффектная вампирша. На ней было черное кружевное платье с кожаным корсетом, туфли на шпильках и рюкзачек для доставки еды. Ее звали Эсмеральда, но она предпочитала имя попроще.

– Асенька! – воскликнул Юрий Вадимыч. – Ты так на работу ходишь?

– А что? – забеспокоилась вампирша – Слишком целомудренно?

– Да в общем, нет. Ты не боишься, что к тебе начнут… ну…

– Приставать? Надеюсь на это. Хотя, знаешь, Юрочка, за все время ни разу не было. Я думаю, может, со мной что-то не так?

Вампирша поджала губки, обнажив острия клыков.

– Ну что ты. С тобой все отлично!

– Представляешь, Ася, у Юрия Вадимыча есть сын, – вмешался Иван. – Он музыкант.

– Ух ты! Обожаю музыкантов. Известный?

– Пока нет, – ответил Юрий Вадимыч. – Но в перспективе…

Вампиры быстро переглянулись. Между ними проскочила искра понимания.

– Очень интересно, – сказала Эсмеральда.

Она помахала рукой и исчезла – работа требовала пунктуальности.

– Не вмешивайся, – сказал Юрий Вадимыч.

– Я? Да я и не собирался, – ответил Иван и улыбнулся.

Чудеса начались через неделю. Сын Юрия Вадимыча, Серега, похоже, перестал высыпаться. Он побледнел, под глазами появились тени. Как-то отец застал его за лихорадочным поиском вакансий. Вскоре Серега устроился на ближайший склад, грузчиком. Зарплата оказалась на удивление хорошей. Он отложил немного денег и нанял учителя из консерватории. Юрий Вадимыч поражался переменам. Правда, первое время Серега был мрачен, будто делал все это против собственной воли, но потом втянулся и повеселел. Он все так же не высыпался, и Юрию Вадимычу иногда казалось, что он слышит из его комнаты женский смех. Но никаких других следов женщины не было, и отец решил, что сын просто смотрит кино. Через три месяца Серега снял комнату. А еще через три…

Юрий Вадимыч сидел за своим столиком в ресторане. К нему вернулись обычная жизнерадостность и здоровый аппетит. Он проглотил вторую зразу и энергично промокнул губы.

– Анюта сегодня превзошла себя! – сказал он от всего желудка.

– Как и каждый день, – откликнулся Иван. – У меня небольшой сюрприз. Смотри-ка.

Вампир указал на сцену. Там, бледный и немного нервный, устраивался на табурете Серега. Зажглись софиты. Он ударил по струнам.

Через полчаса музыкант поднялся и поклонился. Зал наполнился аплодисментами. Эффектная леди в кружевном платье встретила Серегу у сцены и совсем не платонически поцеловала его в губы.

– Ох, – слабо сказал Юрий Вадимыч.

Поцелуй все длился.

– Да, и это тоже… – сказал Иван смущенно.

Ася, наконец, отлипла от парня, взяла его за руку и властно подвела к их столику.

– Мы не собирались прятаться, честно. – сказала вампирша. – Просто так получилось.

– Ох, – повторил Юрий Вадимыч.

– Пап, да ты не волнуйся, я не собираюсь превращаться в вампира! Мы просто будем вместе. Это любовь.

Юрий Вадимыч вздохнул. И, поскольку парочка выглядела очень счастливой, он собрался и произнес:

– Что ж… Рад за вас.

Серега просиял. Он ушел относить гитару, а Юрий Вадимыч повернулся к Асе со всем пылом потенциального дедушки:

– Может, вы поженитесь? И детей заведете?

– Пока нет. Но в перспективе… – ответила вампирша и улыбнулась во все клыки.

Иерихонушка

Митрополит Иерихоний считал деньги. Со стороны могло показаться, что он читает отчеты о пожертвованиях и преисполняется благодатью. Однако позади его безмятежных глаз, глубоко в мозгу, щелкал счетчик.

Полмиллиона на новую церковь – щелк, миллион на восстановление собора – щелк, два миллиона, чтобы подновить автомо… иконостас – щелк!

Последний щелчок совпал со щелканьем дверного замка. К нему вошли двое, оба горбатые. Один держал в руке пустую птичью клетку.

Иерихоний гостей не ждал, но не растерялся. Определенные люди иногда приходили к нему вот так, без стука и доклада. Правда, одеты они были в синие костюмы, а не в серые плащи.

– Чем могу быть полезен? – спросил митрополит любезно.

– Вот и нам интересно, – не любезно ответил первый.

Второй улыбнулся, но как-то не радушно.

– А вы, собственно, откуда?.. – уточнил Иерихоний.

– От начальства.

– А-а-а!

Иерихоний понимающе закивал и полез в сейф. На свет явился объемистый пакет. Двое посмотрели на него с недоумением.

– От другого начальства.

– О-о-о-о!

Иерихоний нагнулся, открыл двойное дно самого нижнего ящика и извлек второй пакет, чуть побольше.

Первый пришелец хлопнул по пакету ладонью.

– От высшего начальства!

И указал пальцем в потолок. Митрополит проследил направление. На потолке была лепнина. Пришелец вздохнул и неуклюже снял плащ.

– Ыыыыы…

Под плащом оказалась тога и крылья. Ангел сел на стул. Его товарищ остался стоять и разглядывал кабинет. Митрополит неблагочестиво таращился.

– Значит так, – сказал ангел, извлек пачку и вытащил сигарету. – Начальство не довольно. Увольняют тебя, Иерихонушка.

– В смысле?

– А вот так.

Ангел чиркнул спичкой.

– А чем же не довольно? Церкви новые строю, службы провожу, храмы в золоте, пожертвования рекой, прихожане приходят толпами…

– Он не понимает, – ангел повернулся к товарищу. – Слышишь, не понимает он!

Тот зацокал языком и снял с полки какую-то книгу. На обложке был Иерихоний.

– Церкви, значит, строишь? А школу ты хоть одну построил? А? Больницы, может, построил, как в былые времена, чтоб с сестрами милосердия? А?

– Так ведь это работа государства! А церковь о душе должна заботиться!

– Угу, о душе… Черт!

Спичка догорела и обожгла ангелу пальцы. Тут же в углу комнаты возник смуглый рогатый коротышка в переднике.

– Что?

– Извини, Вельзевулыч, это я случайно.

– Опять! – коротышка закатил глаза и исчез в клубах вонючего дыма.

– Ну так вот, – продолжил ангел, пока митрополит таращился в угол. – Скажи, по-твоему, души должны быть необразованными? Лишенными критического мышления? Страсти к познанию? Алло, я с тобой говорю!

Ангел помахал перед митрополитом рукой. Тот очнулся.

– Так… они же ведь тогда… думать начнут. Сомневаться будут в истинном боге…

– Это они в ваших святых трактатах сомневаться начнут, и не удивительно! В них сам черт ногу сломит… прости, Вельзевулыч!

– Опять!

– Ну так вот… да хватит в угол таращиться, как будто чертей не видел! Ну так вот… Все эти твои блаженные души, не оскверненные мыслью, проживают свои праведные жизни, и куда они потом, по-твоему, попадают?

– Как? В рай же!

– Именно! И каково нам, как ты думаешь, коротать вечность в компании идиотов? Они же даже Дарвина не читали!

– Но, но, но… Кого же вы хотите? Безбожников? Ученых?

– А что не так с учеными? Нормальные ребята! Думающие. Внимательные. Интересные. Знаешь, как смешно бывает, когда они к нам попадают, и перед ними – все устройство мироздания, в единой теории… Волосы на себе рвут, как же они такого простого уравнения не заметили.

– А они что, к вам…

– Ну, да. Куда же им еще идти?

– Так ведь они же ни разу в храме не были!

– Дурак ты, Иерихоний. Институт и лаборатория – чем не храмы? Думаешь, творец для того создавал весь этот мир, во всей его сложности, мучился с эволюцией, мутациями, динозаврами, чтобы никто этого не оценил? Не восхитился всем этим?

– Какая эволюция?.. Ведь семь дней…

– Сразу видно вас, необразованных хапуг! Время относительно! За семь дней даже проект нормальный не разработаешь, тем более с нуля. А тут мир творить… И это лезет к нам в рай?

Со стороны его товарища снова раздалось укоризненное цоканье. Ангел прервался и, наконец, прикурил.

– В общем, увольняют тебя. Авторитет церкви подорвал, в сговор со светской властью вступил, народ вконец отупляешь… Не нравишься ты мне, в смысле, начальству.

Ангел затянулся и выдохнул на Иерихония дым. Дым полностью окутал митрополита, а когда рассеялся, на его месте сидела очень озадаченная и испуганная канарейка. Ангел неуловимо быстро схватил птицу и сунул в клетку. Его товарищ медленно подошел и сел за стол.

– Вот, поучись-ка работать, – сказал ангел птице.

Канарейка взглянула на свое кресло и разразилась трелью. В кресле сидела точная копия Иерихония.

Ангел с клеткой вышел на улицу и подарил птицу девочке, которая, вот совпадение, давно мечтала о канарейке. А чтобы птица не скучала, пока девочка в школе, велел включать ей новости по радио.

Главным героем новостей внезапно стал митрополит. В тот же вечер по новому распоряжению в церквях и храмах стали собирать деньги на строительство больниц и школ в регионах. Здание, с боем отвоеванное церковью у НИИ, вернули с извинениями. Митрополит лично предложил профинансировать новые исследования в области генетики и продал с аукциона свои часы. Денег хватило на два года. При церквях стали открываться кружки юных исследователей и натуралистов. Иерихоний учредил стипендию для детдомовцев и увеличил количество бюджетных мест в университетах за счет спонсорской помощи. В печать вышел первый религиозно-научный календарь, где были не только дни рождения святых, но и даты важнейших научных открытий.

Канарейка слушала все это и требовала выключить приемник или переключить канал, но люди, со свойственной им чуткостью, только делали погромче, радуясь воодушевлению птицы.

Однажды утром, когда канарейка дремала, а дома никого не было, в комнате появился ангел.

– Ну что, Иерихонушка? Усвоил, как надо работать?

Канарейка кивнула. Тогда ангел открыл дверцу и выпустил птицу, а потом махнул над ней рукой. На ковре появился мрачный митрополит.

– Начальство решило дать тебе второй шанс, – сказал ангел. – Мы же не монстры какие-нибудь.

Радио бодро сообщало об очередной научной конференции, организованной на средства церкви. Митрополит нахохлился.

– И машину мою продали? И дачу? И всю коллекцию часов?

– Конечно! Зачем тебе столько добра, божий человек? Смотри, сколько пользы ты принес вместо греховного накопительства!

Митрополит поежился.

– Знаешь что? Преврати-ка ты меня обратно. Только радио это проклятое выключи.

Тиран

Тиран открыл глаза. Перед ним, развалясь в кресле, сидела ярко накрашенная девочка лет пятнадцати.

– Очухался? Вставай давай, пошли.

– Что?

Тиран огляделся. Он все еще был в своем рабочем кабинете, за столом. На экране ноутбука светилась заставка комедийного шоу. Под ноутбуком аккуратной стопочкой лежали подписанные указы. За дверью топал телохранитель.

Все было знакомым и привычным. Кроме девочки.

– Ты как сюда прошла?

– Как надо, так и прошла! Соберись, время!

– Что – время?

– Вышло, что! Поднимай задницу и двигай за мной.

Тиран взорвался:

– Да ты кто вообще такая, мелочь?! Ты хоть знаешь, с кем говоришь?!

– Угу. С куском… помета.

От такой наглости слова застряли у тирана в горле. Он некрасиво булькнул.

– Я тебя сейчас поймаю и высеку, – сказал он наконец.

Девочка спокойно перегнулась через стол.

– Ну, попробуй.

На несколько секунд ее миловидное личико сменилось голым ухмыляющимся черепом. В глазницах черепа был приговор.

– Что? Нееет!

– Дошло, наконец. Давай, поднимайся, пошли.

Тиран остался сидеть. Он смотрел на свои руки.

– Ну как же… мы же с Саньком на рыбалку собирались… он дворец мне свой новый не показал… Может, договоримся, а? У меня знаешь, сколько всего есть! А?

– Ничего у тебя нет. Кончилось все твое.

– А чье ж оно теперь, а?

Смерть пожала плечами:

– А я что, знаю? Половину, как всегда, разворуют, половина, может, наследникам.

– А страна кому?

– Это народ решит.

– Как – народ?

– А вот так. Твое время тю-тю, вышло. Теперь люди сами решают.

– Как – сами? А указы мои, законы, армия, в конце концов?

– Да слали они твои указы… На улицу надо чаще выходить. Ладно, нечего тут сопли распускать, двигай.

Смерть обошла стол и властно сдернула тирана с трона. Он покачнулся. Она чувствительно шлепнула его по заду:

– Шевелись!

– Эй! Я все-таки тиран! Народно избранный! – сказал тиран обиженно.

– Угу. Это ты в телевизор расказывай. С исторической точки зрения ты свинья.

Смерть схватила его за рукав и потащила сквозь дверь и по коридорам, к выходу. Никто не обращал на них внимания.

– А что ты ожидал? На что рассчитывал? – говорила Смерть по дороге. – Страна в кризисе, с соседями рассорился, население на грани бедности, со здравоохранением вообще задница… А ты дворцы строишь. Как, ты думаешь, тебя запомнят? Великим царем? Ха-ха, трижды. От истории мерседесом не откупишься. Она все расскажет, рано или поздно…

Они взлетели над городом, над страной, над континентом. Вокруг сгущалась тьма. Тиран дрожал и плакал. Но было поздно.

Инквизитор

– Вы подтверждаете, что злобный дух, обитающий в старом сарае, сожрал вашего мужа, принял его облик и занял его место?

– Да, господин инквизитор.

Мирабелла в строгом черном платье стояла за кафедрой, опустив глаза. Чуть поодаль, между двумя младшими инквизиторами, болтался в цепях лысеющий толстячок. Он дрожал.

– Как пострадавшая сторона вы, согласно правилам, имеете право самостоятельно выбрать для него наказание из Списка. Что вы выбрали?

– Ничего, господин инквизитор.

Брови инквизитора взлетели вверх.

– Вы не хотите, чтобы преступник был наказан?

– Напротив, господин инквизитор. В качестве наказания я прошу оставить все, как есть. Видите ли, он ведь не только съел моего мужа, но и забрал его обручальное кольцо. Таким образом, он принял на себя все обеты, которые давал мне мой супруг на свадьбе, и не освободится, пока их не исполнит. Снять кольцо он не может, это ведь тоже обет. А еще кольцо мешает ему сменить облик.

Инквизитор задумался. Толстяк смотрел на него с надеждой.

– Ну, что ж, будь по вашему!

– Нееееет! Неееееет! Только не это!

Толстяк извивался и верещал. Инквизитор зачитал приговор, с обвиняемого сняли цепи и вытолкнули в коридор. Он кинулся обратно.

– Ну что ты так переживаешь? – спросила Мирабелла, беря его под локоть – Сегодня пройдемся по магазинам, завтра сходим на день рождения к Людочке, а в понедельник тебе на работу. Ничего страшного!

Она ласково поволокла его по коридору.

«Это как посмотреть!», ухмыльнулся инквизитор. Он захлопнул двери зала суда, погасил свет и с легким шуршанием просочился сквозь инквизиторскую мантию.

«Значит, украшения не брать… ага…»

Ночь обещала быть томной.

Этнографическая экспедиция

– … дык это я не знаю, это к Петровичу. А он нынче в поле, на сенокосе…

Аркадий приуныл. Три недели назад он был восторженным первокурсником и с нетерпением ждал свою первую этнографическую экспедицию. Ему уже рисовались безумные звездные ночи под открытым небом, песни у костра с товарищами, настоящая походная дружба и приключения. А потом все началось. И романтика оказалась щедро сдобрена комарами, грязью, водочкой, пробуждениями посреди ничего и больной головой. Деды и бабки, которые представлялись Аркадию мудрецами с проницательным взглядом, на практике были довольно запущенными и попахивающими стариками.

Сейчас напротив него сидел как раз такой экземпляр – дед Бородач. Почему его так прозвали, никто уже не помнил. Говорили только, что была с ним какая-то история в молодости, и что связано это было с козлами.

Аркадий отложил диктофон и планшетку и вздохнул. Два дня трястись по грязи в кузове ЗИЛа, и ради чего?..

– Ты это… не переживай! – Попытался подбодрить его дед Бородач – Я его ща вызову, по балакалке, побалакаете. Все, че хошь, тебе расскажет.

Он, кряхтя, сполз с завалинки и пошел в избу. Аркадий потопал следом, без всякого энтузиазма. Только восхитился по дороге широтой прогресса – и сюда, видимо, добрались мобильники…

Дед вытащил из тумбочки поблескивающую металлическую коробку, поставил ее на стол и провел над ней рукой. Коробка пикнула. Аркадий насторожился.

– Петровича мне надо, – сказал дед Бородач.

Коробка сыграла несколько нот и выплюнула луч света. Через секунду он превратился в объемное изображение небритого, докрасна загорелого мужика, неопрятно жующего что-то возле трактора. У Аркадия отпала челюсть.

– Петрович, даров! – как ни в чем не бывало заговорил дед. – Тут к нам городские приехали, из университетов. Колыбельную хотят записать, которая твоей бабки. Напоешь может?

– Погодь, – пробубнил Петрович и шумно сглотнул. – Кто там чего хочет?

Дед Бородач махнул застывшему Аркадию:

– Поди сюда, тебя ж оттуда не видно!

Аркадий неуверенно подошел и встал рядом. Голограмма Петровича впилась в него глазами:

– Даров! Ты, что ли, песни записываешь?

– Й… я…

– Для истории? Ну, для потомков?

– Д-да.

– Ну, слушай.

И Петрович дурным голосом запел. Аркадий только таращился. Песня уже кончилась, а он так и не включил диктофон. Петрович допел, вытер губы ладонью, попрощался и погас – дела, сенокос.

– Ну, как? Так пойдет тебе? – весело спросил дед Бородач.

– Что… это было?

– Это? Да балакалка же, я ж сказал. Можно кого угодно показать. У нас три таких на деревню, у меня, у дохтура нашего и на почте.

– Откуда они у вас?

Дед Бородач махнул рукой:

– А-а, давняя история. С самолету принесли. Тут разбился один, лет пятьдесят назад, круглый такой, как тарелка. Иностранный. Упал, и задымился. А наши ребята как раз на покосе были, рядышком. Они раз туда, и пилота вытащили. А он совсем плох был, серый, почти зеленый, лысый совсем, и глаза темные-темные, без зрачков. Ну, мужики его сразу к дохтору. Две недели провалялся, потом вставать начал. Как оправился, сразу к самолету своему горелому побежал. Да только от него мало что уже осталось… Растащили.

– Как – растащили?

– Да так. Ну, он же не летучий уже был. Сломанный. А что добру зря пропадать? Ребята и разобрали, кому что в хозяйстве пригодится. Железо хорошее, опять же. Балакалки вот эти. Потом еще печка такая большая, ну, она в магазине у нас теперь стоит. Хорошая, что не скажешь, испечет, только надо продукты закинуть. Градусник еще у дохтура есть, полезный… Все пригодилось!

– А пилот что же?

– Ну, что… Погоревал об своем самолете-то. Все пытался в балакалку говорить, да ему никто не ответил. Ходил, все на звезды смотрел… А потом ничего, освоился. Остепенился. Хозяйство завел. Мужик-то не плохой оказался, с руками, инженер, видать. Собрал пару тракторов из остатков самолета, до сих пор летают.

– А сейчас он где?

– Да… лет пятнадцать, как помер. По пьяни в пруд упал. Утром нашли… Жаль его. Дельный был парень. Энергичный. Серый только, ну да ладно… Да ты что так побледнел-то? Плохо тебе, ась? Давай я дохтору позвоню? Он как раз внучек паренька этого… Тоже такой же, черноглазый, серенький… Эй! Аркаш! Ох, городские, чуть что, в обморок… И как вы, бедняги, выживаете в современном мире?..

Книжный червь

– … о, прекрасная Брунгильда, будь моей женой! – дурным голосом завывал под балконом рыцарь.

Принцесса привычно заткнула уши ватой, натянула на голову одеяло и заснула.

Проснулась она в пещере.

– Что за?…

Принцесса резко села и ударилась лбом о книжную полку. С полки что-то посыпалось.

– Осторожнее! – сказал голос из глубины пещеры – Это редкие экземпляры!

– Я тоже редкий экземпляр! – возмутилась принцесса. – Ужасно глупо вешать полки над спящими принцессами!

– Полка была здесь значительно раньше, чем ты, – возразил голос.

– Тогда тем более глупо класть меня сюда! Кстати, где это самое «сюда» и кто ты вообще такой?

В пещере зашуршало, и перед принцессой предстал седой сутулый дракон. На носу дракона были очки.

– Привет, – сказал он. – Ты у меня в гостях.

Принцесса моргнула.

– Ты меня есть будешь?

Дракон отшатнулся:

– Да ты что! Я же не варвар какой-нибудь.

– Выкуп за меня потребуешь?

Дракон задумался.

– Эммм… Ну… Хм…

– А зачем ты меня вообще похитил? – взорвалась принцесса. – Чтобы я тебе перед сном читала?

– А ты будешь? – с надеждой спросил дракон.

– Нет! – рявкнула принцесса и гордо отвернулась.

Дракон вздохнул. Он сползал на кухню, притащил кофейник, круассаны и накрыл стол на двоих. Принцесса мрачно оглядела пещеру.

– А мою одежду ты похитить не догадался? Или мне так и ходить в пижаме?

– Ну… – дракон поерзал – У меня латы есть, если хочешь.

Принцесса метнула в него красноречивый взгляд и налила себе кофе. Повисла неуютная тишина. Принцесса хлюпнула носом.

– Ну… Ты не переживай! Тебя скоро спасут, будешь снова дома, – попытался утешить дракон.

Глаза принцессы сузились:

– А ты откуда знаешь?

Дракон задергался:

– Ну, ну, ну… принцесс же всегда спасают! Рыцари всякие…

– Та-а-ак… – взгляд принцессы стал еще более колючим.

У дракона покраснели уши.

– Я не виноват! – завопил он. – Он меня заставил! Он сказал, что сожжет мою библиотеку! А я ее сто лет собирал!

Принцесса молча потянулась за вторым круассаном. Дракон съежился.

– Он сказал, что все в порядке! И ты сама хочешь за него замуж! Просто стесняешься сказать. А если я ему подыграю, он тебя спасет, и король отдаст тебя ему в жены, и говорить уже ничего будет не нужно!

Принцесса дожевала круассан и облизала пальцы. Дракон вжался в стену.

– А он – это такой смазливый блондинистый рыцарь с противным голосом?

Дракон кивнул. Принцесса постучала пальцами по столу.

– Ну, во-первых, ты – дракон. И мог бы сам его сжечь. Или съесть.

– Но я же не варвар! Да и возраст не тот… Несварение у меня…

– А во-вторых… где, говоришь, у тебя латы?

Рыцарь заявился вечером. Принцесса отложила книгу, мягко отстранила дракона и вышла из пещеры. Дракон на всякий случай спрятался за табуреткой. Снаружи донеслись лязг, вопли и грохот. Потом все стихло.

Принцесса вернулась, плюхнулась в кресло и стала переплетать растрепавшуюся косу.

– Не бойся, он больше не придет.

– Ты что же, его?.. – ужаснулся дракон.

– Ну что ты, живехонек. Я же не варвар. Я хрупкая и нежная девушка с тонкой, ранимой душой.

Дракон ухмыльнулся.

– Кстати, что у нас на ужин?

Не свадьба

– Вот скажи, она красивая?

Король почти не угрожающе навис над принцем. Принц сидел за столом и уныло разглядывал очередной портрет очередной принцессы.

– Ну, красивая… – протянул он нехотя.

– Она умная?

– Ну, умная…

– Может, она зануда?

– Да нет, нормальная девчонка…

Король воздел руки в отчаянном жесте:

– Так что же тебе не нравится?!

Принц вздохнул.

– Понимаешь, папа, я просто не хочу на ней жениться.

Король застонал.

– А на ком же ты хочешь?

– Да я как-то пока вообще не хочу.

Король схватился за сердце.

– Василий, ты меня в могилу сведешь! Тебе почти тридцать. У тебя ни жены, ни, прости господи, любовницы. Сидишь себе и чертежи рисуешь. А я хочу видеть внуков! Хочу быть дедушкой!

– И что же теперь, мне жениться на первой симпатичной принцессе? Пап, серьезно, ты бы и сам так не поступил.

– Так то не первая, то уже двадцатая! Вот сын моего друга уже дважды отец, а ты… Ну вот скажи, она же красивая?

Принц закрыл голову руками и постарался спрятаться в стол. Король раздраженно топнул.

– Не сметь! Значит, слушай меня! Послезавтра принцесса Ирина приезжает к нам погостить. И если ты аргументированно – аргументированно, я сказал, а не это твое «не хочу жениться» – не докажешь мне, почему она тебе не подходит, я вас благословлю. И никуда ты не денешься!

Король вышел из покоев, громко хлопнув дверью. Принц еще более уныло уставился на портрет.

Принцесса Ирина приехала в назначенное время. Она была милой хохотушкой, и принц Василий не мог не признать, что это девчонка что надо. Под пристальным и весьма довольным взором отца они гуляли, ездили верхом, и даже скатались на рыбалку. Кажется, все шло как по маслу, но…

– Папа, я не хочу на ней жениться!

Дверь королевского кабинета распахнулась, и принц кубарем выкатился наружу. А король бушевал:

– Это решено! Такова моя отцовская воля! И чтобы никаких!..

Принц поднялся, отряхнулся и молча ушел к себе.

Принцесса Ирина проснулась среди ночи и поняла, что она в комнате не одна. Рука медленно потянулась к толстенному и тяжелому сборнику стихов, лежащему у кровати. Принцесса дождалась шороха и метнула книгу на звук.

– Айййййй!

– Вася! Ты почему здесь?

Принцесса зажгла свечу. Принц Василий сидел на полу и потирал голову.

– А ты меткая…

– Пятерка по метанию. – гордо сказала принцесса. – Что случилось?

– Я из дома убегаю, – сказал принц и указал на рюкзак. – У меня окна комнаты на обрыв выходят, из твоей удобнее.

– А-а… А почему убегаешь?

Принц смутился.

– Понимаешь… ты, конечно, классная. Но жениться я на тебе не хочу. Не мой ты тип женщины.

– Хм, – Ирина задумалась. – Вообще, если честно, я тоже замуж не хочу. Ты классный, но…

Принц обнял принцессу и крепко чмокнул в щеку:

– Только ты меня и понимаешь!

Принцесса отмахнулась:

– Да ладно тебе… А чем ты будешь заниматься?

– Мосты буду строить. Я же инженер. И дороги прокладывать. И… да мало ли чем еще можно заняться!

– Даааа…

Принцесса задумалась.

– Слушай, а можно я с тобой сбегу? Ты будешь дороги строить, а я озеленением заниматься. И сельское хозяйство развивать. И… ух! Сколько всего еще!

– А давай! – решился принц. – Только быстрее собирайся.

Они радостно обнялись.

Наутро король обнаружил открытое окно, свисающую из него веревку и записку.

«Дорогой отец! Мы с Ирой не любим друг друга и сбежали, чтобы не жениться. Мы будем заниматься своими делами и собираемся стать самыми счастливыми деловыми партнерами. Не скучай. Василий».

Решение

– А ты хорошо подумал?

– Очень. Полгода размышлял.

Ведьма внимательно посмотрела на принца.

– А как же дворец, роскошь, слуги, Красавица, в конце концов? Ты ведь к этому привык!

– Ну… Я помню времена, когда дворец был совсем пустым. Я сам готовил, убирал, даже пуговицы на камзол сам пришивал, а это было нелегко, знаешь ли! Я справлюсь. А Красавица… она сейчас почти все время проводит в библиотеке. У нее там роман…

– С библиотекарем?

– Да нет, пишет она. То ли про звезды в сиянье любви, то ли про любовь в сияньи звезд… Она даже и не заметит. Пока не допишет. А потом отнесется философски, у нее же красный диплом по семейной психологии. Признает право выбора и личные границы, вот это вот все…

– Хм! А дети?

– А что дети? Дети уже взрослые. У дочки свадьба через месяц. А сын… ну, он вряд ли женится…

– Хочешь сказать, он…

– Ну да. Но у него все хорошо! Он модельер. Талантливый.

– Ясно…

– Видишь, я все обдумал! У меня есть охотничий домик неподалеку, там тихо, безлюдно, розы цветут. Все, как я люблю!

Ведьма задумалась.

– Ну, хорошо. Давай так – через месяц выдашь дочку замуж, а потом приходи ко мне, если не передумаешь. Превращу тебя обратно в чудовище…

Лекция

– Скажите, профессор, а может ли физика объяснить существование призраков?

Старичок за кафедрой хохотнул в усы. Он только что прочел блестящую лекцию о преобразованиях Лоренца и теперь отвечал на вопросы. Спрашивал худой студент в круглых старомодных очках.

– Нет, молодой человек. Увы, физика может только объяснить, почему их не существует.

– Почему, профессор?

– Видите ли… Не вы первый задаетесь вопросом существования привидений. Ученые с 19 века проводили эксперименты в контролируемых условиях. К сожалению, или к счастью, все так называемые экстрасенсы оказывались шарлатанами. Они устраивали потрясающие по сложности и хитрости представления. В ход шли зеркала, дым, проволока, в них принимали участие актеры, но стоило экстрасенсу оказаться в лаборатории – духи тут же замолкали.

Профессор оглядел зал в ожидании смешков. Зал оставался серьезным. Тогда профессор продолжил:

– Чтобы научно обосновать существование призраков, нужно сперва понять, что такое призрак. Чья-то беспокойная душа? А из чего она состоит, из какого вещества? Какова его химическая формула? Пока мы не получили ни грамма этого вещества. Понимаете? Ученым нечего анализировать. Хотя других, более простых и логичных объяснений находится великое множество. Например, черная плесень. Ее споры вызывают галлюцинации и плохое самочувствие. Недавно группа ученых проверила несколько «проклятых» квартир, так вот оказалось, что они прокляты плесенью!

Профессор позволил себе хихикнуть, но студенты его не поддержали. Они внимательно слушали.

– Или вот еще объяснение – угарный газ. Во многих домах,где видели призраков, оказались проблемы с дымоходом. Жители просто дышали ядом. Или вот вам, пожалуйста, такой пример – в восьмидесятые годы с призраком столкнулся ученый, Вик Тенди. Ему пригрезилась какая-то фигура в лаборатории. Но он провел эксперимент и докопался до истины – дело было в вибрациях от вентиляторов. Они работали в инфразвуковом диапазоне. Позже, в 2008, лондонские ученые так же провели эксперименты и подтвердили его теорию. Так что привидения – всего лишь реакция нашего тела и мозга, и обратное пока не доказано.

Профессор оглядел аудиторию с широкой улыбкой.

– Есть еще вопросы? Нет? Ну что ж, в таком случае, лекция окончена, все свободны!

Студенты завозились на своих местах, зал наполнился гулом и смешками. А потом студенты медленно растворились в воздухе.

– Что?..

Профессор снял очки. Профессор надел очки.

– Что за шутки?!

– Не волнуйтесь, они всегда так делают. Они не хотели вас обидеть.

За спиной профессора стоял декан в строгом черном костюме.

– Глупая шутка! Как вы им позволяете…

– Исчезать? Боюсь, это от меня не зависит. Видите ли, они так привыкли. В сороковых годах этот университет разбомбили, прямо во время лекции. А на следующий день ребята вернулись. Они ведь так и не получили образование. Занятий не было, и они стали бродить, завывать, куролесить… Ну, вы же знаете, что делают студенты, если оставить их без присмотра. Через пятьдесят лет университет заново отстроили, и было решено дать им возможность доучиться. Так у нас появился этот поток. Призрачный. Они занимаются и сдают сессию на общих условиях, и, надо сказать, некоторые довольно успешно.

– Но, но… я же только что доказал им, что их не существует!

– О, не волнуйтесь, они это любят. Спрашивают каждого приглашенного лектора.

– Каждого приглашенного?! Но почему же никто об этом не рассказывал? Это же такое поле для исследований!

Декан пожал плечами:

– Все очень дорожат своей репутацией. Боятся насмешек. И вы никому не расскажете. Ведь не расскажете же?

Профессор посмотрел декану в глаза. В них было что-то такое, отчего он поспешил ответить:

– Нет. Конечно, нет.

– Вот видите. Никому не хочется прослыть сумасшедшим под старость. Я вас провожу.

Декан спустился с профессором вниз, к машине, немного поговорил с ним о последних исследованиях на коллайдере, а когда притихший профессор уехал, тихонько растворился в воздухе.

Его ждали в 104 аудитории.

Лучший препод

– Итак, предпосылками восстания декабристов послужили… послужили… ааааа, да вашу ж мать!

Регина отшвырнула конспект, и он уныло повис на надгробном камне. Она затопала ногами.

– Невозможно! Невозможно! Как это вообще можно запомнить?!

Вечерело. На старое городское кладбище опускались сумерки. Регина воткнула в пауэрбенк usb-лампу, подобрала конспект и глубоко вздохнула.

– Ладно. Я смогу.

Она села на траву и прислонилась к надгробию.

– Предпосылками к восстанию декабристов послужили…

– … необходимость отмены крепостного права, – сказал глухой голос.

– Точно, спасибо, – ответила Регина, не отвлекаясь от чтения. – Власть отказывалась провести реформу, которая бы поставила точку в…

Реальность, наконец, достучалась до мозга. Регина подняла голову и огляделась.

– Эээээ… а кто это сказал?

– Не важно, – ответил голос. – Не обращай внимания.

– Ладно… ну так вот… Черт, сбилась!

– Власть отказывалась провести реформу, которая решила бы крестьянский вопрос раз и навсегда, декабристы же считали, что реформа необходима, – монотонно произнес голос.

Регина сверилась с конспектом.

– Верно. Вы что, историк?

Голос замялся.

– Изучал когда-то. Даже кандидатскую защитил. До докторской, правда, так и не дошло… – голос вздохнул. – А ты, что же, к экзаменам готовишься?

– Ага…

– На кладбище?

– Слушайте, у меня три брата и три сестры, – сказала Регина тоном человека, которому приходится объяснять очевидные вещи. – Все младшие. Я пыталась заниматься у подруги, но у нее сейчас любовь, и учить с ней что-то совершенно бесполезно. В кафе тоже – обязательно кто-нибудь полезет знакомиться. Я симпатичная. Здесь – самое тихое и спокойное место.

– Понятно… – сказал голос. – И правда, тут почти никто не бывает. Только сторож иногда заходит.

– Именно. Слушайте, может, вы мне тогда поможете? Ну, если у вас есть время.

– О, времени у меня полно, – ответил голос с насмешливой ноткой. – Чем помочь? Вопросы позадавать?

– Ну, хотя бы… Только вы покажитесь, а то так совсем неудобно разговаривать.

Голос задумался.

– Нет. Я страшный. Пугать не хочу. Давай я лучше так, издалека.

Регина пожала плечами:

– Ну, как знаете. Кто я, чтобы нарушать чужие границы?.. Итак?

– Итак, когда декабристы вышли на площадь?

– … были казнены через повешение. Таким образом, восстание полностью провалилось.

Регина замолчала и прислушалась. Вчера до позднего вечера они с таинственным незнакомцем разбирали причины и следствия, и сегодня ответы будто сами возникали в ее голове.

– Молодец! – похвалил голос. – Завтра будешь блистать.

– Ой, да ладно вам… – смутилась Регина. – Бутерброд хотите? С ветчиной.

– А давай.

Регина, не оборачиваясь, протянула сверток через надгробный камень. С той стороны его приняла костлявая рука.

– Знаешь, ты, пожалуй, моя лучшая студентка за все время, – сказал голос.

– Да что вы, это вы – прекрасный преподаватель! Да если бы нам в универе так рассказывали, все бы на отлично сдавали. Вы не хотите снова преподавать?

– Хотел бы. Только я, понимаешь… очень уж страшный. Меня никто не примет на работу.

– Да бросьте, у нас такие реликтовые преподы по коридорам бродят, ну чистые зомби! И ничего. Правда, хороший лектор сейчас на вес золота! А внешность – вообще не главное. Хороший костюм, тональник… Дайте-ка я на вас взгляну.

И Регина вскочила на ноги и обошла камень.

На траве сидел зомби. Серо-зеленый, с мутными глазами. Регина примерзла к месту.

– Я же предупреждал, – вздохнул зомби. – А сейчас ты заорешь и убежишь. Но перед этим я хочу тебя поблагодарить и сказать, что ты очень талантлива, и мне чрезвычайно понравилось с тобой работать.

Регина вспомнила, что нужно дышать. Вблизи зомби пах землей и плесенью.

– Костюм, тональник и дезодарант, – сказала Регина. – У меня идея. Никуда не уходите.

– Вот благодаря ему я все и сдала! Так рассказывает – заслушаетесь. Только… страшный он. Поэтому не показывается. Вот, пришли.

Группа студентов остановилась у надгробного камня.

– Рассаживайтесь, ребята, – сказал голос. – Тема нашего сегодняшнего занятия…

Взаперти

– Гады! Индюки! Дайте… только… выйти!..

Лохматый громила от души пнул дверь камеры. Дверь содрогнулась, но не поддалась. В зарешеченном оконце появилось бравое, хоть и немного бледное лицо охранника:

– Тихо сиди, – сказал он и поспешил убраться в сторонку.

Громила плюнул ему вслед:

– Индюк!

И зашагал по камере, размахивая руками и рыча. В конце концов, он подошел к стене и принялся награждать ее ударами и пинками.

– Ну, пробьешь ты стену, – сказал тихий голос. – Думаешь, в соседней камере лучше?

Громила опешил. Он повернулся на голос и увидел совершенно лысого старичка в монашеской мантии. Тот сидел на полу, скрестив ноги. Глаза его были закрыты.

– Ты кто такой? – спросил громила.

– О, я лишь лист, несомый ветром, в огромном мире под Луной, – отозвался старик нараспев.

– Чего?!

Старик открыл глаза.

– Так говорил Лю Фу, великий поэт. А, тебя интересовало мое имя? Я – Кунг Фунг, странствующий монах из монастыря Лао. А ты, позволь спросить, кто?

– Гаррет я.

– Воитель?

– Типа того, ага.

– Чудно, – старик снова закрыл глаза.

Гаррет немного попялился на него, убедился, что тот больше ничего не скажет, и снова повернулся к стене. Но теперь, почему-то, дубасить ее больше не хотелось. Да и дверь в качестве противника уже не привлекала. Пока он решал, что же делать дальше, старик снова заговорил:

– Будь добр, шибани по тому куску штукатурки, слева от тебя.

Гаррет уставился на стену.

– Да-да, правильно смотришь. Вот по нему.

– Зачем еще?

Старик вздохнул.

– Видишь ли, я собираюсь написать там картину. Морозное утро на горном склоне во время цветения сакуры. Но тот кусок… он все испортит. А от твоего удара стена выровняется.

Гаррет посмотрел на старика. Потом до него дошло, и он захохотал. Старик чуть улыбнулся за компанию.

– Во чудак, а? Шутишь! Чем же ты будешь рисовать?

– О, уверяю тебя, если ты пошумишь так же еще минут двадцать, я смогу достать немного чернил и подходящую кисть. И, возможно, ужин. Двое дюжих молодцев, которые тащили меня сюда, изъявляли желание посетить неких дам в неком заведении, тебя принесли городские стражники, так что из охраны здесь только тот молодой человек, и утихомиривать тебя некому. Прошу, не сдерживай себя.

Примерно через пятнадцать минут ора и битья об дверь Кунг Фунг деликатно кашлянул. Каким-то образом этот кашель был слышен даже сквозь «индюков» и «гадов». Гаррет затих. Монах подошел к двери и тихонько постучал.

– Юноша!

В окошечке появился нос.

– Кажется, я нашел способ успокоить нашего большого друга. Видишь ли, он проявил завидный интерес к искусству письма. И если ты раздобудешь мне чернил из той чудесной лавки на углу соседней улицы и найдешь там же тонкую кисть, я обещаю тебе и твоим товарищам тишину и покой на достаточное время. Это время будет дольше, если ты найдешь что-нибудь поесть. Даже каллиграфия бессильна, когда желудок пуст.

Окошечко захлопнулось. Какое-то время ничего не происходило. Кунг Фунг кивнул Гаррету:

– Продолжай.

Десять минут спустя Кунг Фунг размечал на стене будущие горные вершины. В другой его руке была краюха хлеба, которую он деликатно жевал. Гаррет сидел рядом и пялился на грязную серую штукатурку, которая, повинуясь кисти, постепенно превращалась в ноздреватый весенний снег.

– Видишь ли, друг мой, весь вопрос в том, как ты поступаешь с фактами. Наш главный факт в том, что мы оказались заперты друг с другом минимум на пятнадцать суток, а максимум – как взбредет в голову нашим тюремщикам. Мы можем провести это время, барабаня по двери и крича, что приведет разве что к тому, что мы потеряем голос и заработаем синяки и, возможно, переломы, когда нас все-таки побьют, а можем попробовать извлечь из него пользу, кроме, разумеется, общественных работ, на которые мы обречены. Вот ты, например… кстати, за что тебя?..

– За котенка, – буркнул Гаррет.

– За… котенка?..

– Ну, я увидел на дереве котейку, застрял он там. Туды залез, а обратно – ни в какой. Я за ним. А там баба была в окне, без платья, она как заорет… А эти как налетят… И котенка забрала, индюшка.

Старик прокашлялся:

– Да, сочувствую. Так вот ты, например. Что ты умеешь делать действительно хорошо?

– Дык это… Драться. Кия!

– Ах, ну да, верно. Кия. А я, как ты мог заметить, весьма сведущ в искусстве и…

Он написал на стене замысловатый иероглиф.

– … письме. Это твое имя.

Гаррет посмотрел на иероглиф. Гаррет улыбнулся. В улыбке не хватало зубов, но она была искренней.

– Красиво… Я б такую татушку сделал.

– Нравится? Тогда давай сам… Воот, чуть плавнее…

Месяц спустя двое стояли на распутье. Позади них высилась городская тюрьма.

– Хочу сказать, я от всей души благодарен судьбе за эти дни, – произнес Гаррет.

– О, мне тоже есть за что ее благодарить, – отозвался Кунг Фунг. – Как, значит, называется эта борьба?

– Никак. Назови ее сам.

Монах задумчиво кивнул. Они повернулись друг к другу.

– Ну что ж… Я ведь так и не спросил, за что тебя посадили, – сказал Гаррет.

– За мелкое воровство и бродяжничество, – безмятежно ответил монах. – Видишь ли, мне очень хотелось есть, а персики так аппетитно свесились за забор…

Гаррет закашлялся. Двое молча поклонились друг другу и разошлись. Когда мурлыкающий баллады Гаррет оказался достаточно далеко, Кунг Фунг подпрыгнул и выбросил вперед ногу:

– Кия!

Вышивка

Алешенька разлепил глаза и тут же вскочил: наставник исчез. «Ой, беда-беда! Без меня ушел! Вот ведь, решил же не спать, знал же, что бросит!»

Он заметался по поляне, судорожно хватая вещи и бросая их в вещь-мешок. Одеяло, кружка, котелок, обгрызенная куриная ножка… И вдруг замер.

Наставник сидел поодаль у реки. Его могучая фигура глыбой вырисовывалась на фоне воды и неба. Богатырь сидел, чуть ссутулившись, и что-то сосредоточенно разглядывал.

Алешенька тихонько подошел. Богатырь вышивал крестиком.

– Утро доброе, – сказал он басом.

– Доброе, – пропищал Алешенька. Голос у него ломался, да и зрелище было такое, что впору запищать.

Никита поглядел на него исподлобья и ухмыльнулся.

– Долго ты спишь. Не по-богатырски это. Богатырь рано встает. Мало ли, враги нападут, а ты только очи ясные протер.

– Виноват, Никита Сергеич…

Стяжки ложились ровно, красиво, глаз не оторвать. Алешенька и не отрывал. Пялился и пялился. Наконец, богатырь это заметил.

– Нравится? – он поднял пяльца и показал толстым, как сарделька, пальцем – Вот тут поле будет, тут избенка кривая, а тут дерево. Эту я на прошлой седьмице начал, да забросил. Все недосуг было. Кочевники, дружина, ты вот еще увязался… Сейчас хоть наметил как следует. К концу похода избу закончу… Ты рот-то закрой, а то муха влетит.

Алешенька не выдержал.

– Да ведь, Никита Сергеич, бабское это занятие! Достойно ли богатырю…

Брови богатыря грозно сдвинулись.

– А я что ж, хуже бабы буду?

Алешенька отшатнулся.

– Я, между прочим, конкурсы выигрываю! – загремел Никита Сергеич – Международные! Призы беру, за креативный подход и внимание к деталям! В последнем даже мою Василисушку обошел. Думал, рассердится, да куда там!.. Гордилась, аж сияла. Талант, говорит, раскрыла.

При мысли о жене богатырь успокоился и заулыбался. А Алешенька за голову схватился.

– А если узнает кто? Засмеют ведь, Никита Сергеич!..

– С чего тут смеяться-то? Да и знают все. Мои работы у нас в дружинном доме висят.

Алешенька захлопал глазами и сел. Богатырь положил еще стяжок. Вдалеке затыгыдымкало. К ним приближался всадник на плохонькой лошадке.

– Никит Сергеич… родненький… враги у деревни. Кочевники. Пожечь хотят, дань требуют.

– А я пироги пеку, – сказал Алеша, запрыгивая на коня и натягивая шлем. – С вареньем и сытные, с мясом. Бабушка научила.

– Славно! – пропыхтел богатырь из-под кольчуги. – Напечешь после битвы?

– Напеку.

Воины пришпорили коней. В траве блеснула упавшая иголка…

Превращение

– Ну о чем ты думала? Что, ярлычок было не прочесть?

– Смеетесь? Я думала, это узор такой. Кто же знал, что это санскрит!

Волшебник поморщился, как от головной боли. Было раннее утро. Он сидел за огромным дубовым столом, перед ним стояла чашка с кофе. А на чашке сидела гусеница.

– Я ведь на тебя чуть не наступил! – сказал волшебник.

– Сами виноваты! Кто же наливает превращательное зелье в бутылку из-под коньяка?

Волшебник вздохнул.

– Ладно, слезай. Будем тебя распревращать.

Он потянулся за палочкой.

– Да вы погодите, – сказала гусеница смущенно. – Я ведь совсем скоро стану бабочкой. Полетаю немного, а потом – распревращайте! Очень уж летать охота…

«Найми уборщицу, говорили они, – думал волшебник, устраивая гусеницу в банке – Будет порядок, говорили они»…

Фитнес-центр

– И вы гарантируете результат?

– Спрашиваете! Вернем деньги, если вас не устроит качество.

Аннет наморщила носик и оглядела избу, коровник и обширный огород. Она сомневалась. Менеджер кинулся в атаку:

– Сами посудите. Свежий воздух, здоровая экология, сбалансированное питание – только натуральные продукты, никакой химии, физические упражнения на все группы мышц! Екатерина Степановна – он кивнул на бабку, выходящую из коровника – опытный тренер, она обеспечит правильную нагрузку.

Аннет вздохнула. Ей обещали интенсивное похудение и восстановление формы, да и Вероничка из продаж после этого курса стала ну просто отпад.

Может, и Сережа ее заметит, он худышек любит…

– Ладно уж, разгружайте, – согласилась она и махнула ручкой на свои чемоданы. – В конце концов, это просто месяц в деревне…

Месяц спустя замызганный трудностями пути лендровер остановился у избы. Из него вылез ухмыляющийся менеджер. Он уже предвкушал увидеть изнуренную трудом, изрядно похудевшую и подкачавшуюся на огороде Аннет, мечтающую о горячей ванне.

На звук мотора вышла Екатерина Степановна.

– Ну, как наша клиентка?

Бабка заулыбалась:

– Клиентка, скажешь тоже! Она мне как родная внучка стала!

Менеджера кольнуло беспокойство. Бабкину внучку он видел. А бабка продолжала:

– Золотая девчонка! Все делает, и напоминать не приходится. И копает, и доит, и косит, лучше иного мужика! Да вот она сама, гляди-ка.

Из коровника к ним шла, улыбаясь, цветущая русская баба. Ее мощные формы колыхались при ходьбе, румянец играл на круглом лице, а в руке она нежно держала вилы.

– Что?!.. Как?..

Менеджер уронил темные очки. Аннет засмеялась.

– Сам же говорил, хорошее питание, экология!

– Да, но, но, но…

– Да что ты нокаешь! Не боись, довольна я. Денег не потребую. И обратно не поеду. У меня свадьба через две недели. Петра знаешь? Вот за него и выхожу.

– Но, но…

– Смешной он какой-то, а, баба Катя? Ну что еще сказать. Я ведь родилась в деревне. А потом меня увезли в город, чтобы я там училась, работала и жила лучшей жизнью. Ха!

Аннет от души фыркнула.

– Ладно, я еще у кур не была. Сходить?

– Сходи, Нюрочка, только вилы в сарай снеси.

Менеджер смотрел, как она уходит. Счастливая, уверенная, влюбленная. На полпути Нюра вдруг обернулась:

– Слушай, ты чемоданы мои захвати с собой. Маме моей отдай, пусть она вещи продаст или подарит кому-нибудь. Мне они здесь не нужны, да и не влезу я в них.

Менеджер гнал свой ровер обратно в город. Рядом на сидении трясся один из чемоданов. На душе было странно. «Может, ну его к черту, этот фитнес-центр? Лучше открою брачное агентство… или турфирму.»

Ремонт

Ангел и черт стояли и недоуменно пялились на объявление на двери.

– Как думаешь, это мы ее довели? – спросил ангел.

– Не, – отмахнулся черт – Это сезонное. Осенняя депрессия.

– Но как же мы теперь внутрь-то попадем? Ее же нужно наставлять! Совсем с пути собьется…

Черт хохотнул:

– Да не нужна ей твоя унылая мораль! Вот гульнуть хорошенько, это да! Это ве-се-ло!

– А последствия? Совесть ведь замучает!

– Да ну ее, твою совесть… Ладно. Раз у человека ремонт, у нас выходной. Я знаю бар тут поблизости, хоррроший! Давай, не стесняйся. Ангелам тоже надо расслабляться.

Черт приобнял товарища за плечи и увел в направлении порока и вакханалии. Когда они ушли, из-за двери выполз, хихикая, толстый таракан. Он посмотрел на табличку и потер лапки.

– Видишь, я же говорил, что сработает! – крикнул он в пустоту.

– Молодчина! – ответила пустота. – «Душа закрыта на ремонт», это же надо было додуматься!

Таракан засмеялся и с легким хлопком переместился из внутреннего пространства во внешнее. Напротив него сидела красивая молодая женщина.

– Дай пять, бро! – сказала она и протянула палец.

Таракан осторожно приложил лапку.

– Ну что, мы свободны!

– Чем займемся?

Улыбка таракана расширилась до размеров средненького океана:

– Да есть у нас с ребятами пара идеек… Тебе понравится.

Свидание

– И так каждый день, – вздохнула Машенька – Это не то, чтобы плохо, я же взрослая, я все понимаю. Зарабатывать нужно, и чтобы в доме порядок был, нужно, и чтобы детей накормить-напоить-одеть красиво, выслушать, обнять… И это, конечно, тоже чудо, когда дети обнимают, но хочется… еще чего-то. Волшебства. Глупо, да?

Доктор вздохнул. Он смотрел на красивую, благополучную, успешную и очень грустную женщину и задумчиво теребил седую бороду.

– Машенька, я приглашаю вас на свидание, – сказал он.

– Да что вы! Я же замужем!

– Спокойно, спокойно! – доктор умиротворяюще поднял руки. – И я пятьдесят лет как счастливо женат. Это дружеское свидание. Ничего этакого. Вы погуляете по городу, посидите в кафе, может быть, сходите в кино. А вечером с чистой совестью вернетесь к семье и сможете рассказать им обо всем, что делали. Идет?

Машенька пожала плечами. В конце концов, доктору было сильно за семьдесят. И ничего этакого ей действительно не грозило.

– Хорошо.

Маша уже двадцать минут ждала в парке, в условленном месте, а доктор все не появлялся. Она уже совсем собралась ему позвонить, как вдруг услышала музыку. Где-то совсем рядом зазвучала арфа.

Маша пошла на звук. Играла пожилая женщина, и делала это очень хорошо. Ее пальцы перебирали струны, а сама она сидела с закрытыми глазами и слушала собственную мелодию. Рядом на земле лежала шляпа.

Вокруг стали собираться люди. Кто-то уходил после пары минут, кто-то подолгу стоял и слушал, кто-то подавал, кто-то нет.

Маша слушала. Она поняла, как долго здесь стоит, когда у нее заныли ноги в новых туфлях. Маша кое-как доковыляла до скамейки. Туфли были, как колоды. «Снять? Ох, нет, как же я буду сидеть в парке, и босиком? А вдруг кто увидит?»

Она посидела еще немного. «А ну и что!». Туфли упали в песок, и Маша с наслаждением пошевелила пальцами.

– Хотите мороженого? – вдруг спросил голос.

Маша испуганно подскочила. Напротив нее стояла тележка мороженщика. Молодой парень, вчерашний школьник, улыбнулся ей и повторил свой вопрос. Маша обычно покупала мороженое детям и сперва растерялась. Но… а почему бы и нет?

– А у вас есть… – она замялась, вспоминая, какое же она любит – вишневое?

– Конечно!

Мальчик накидал ей огромный вафельный рожок с горочкой. Маша подошла к нему расплатиться как была, босиком, и это даже не показалось ей странным. Она вернулась на скамейку и вдруг с ужасом вспомнила про доктора. Они же наверняка разминулись! Маша схватилась за телефон. Ни пропущенных вызовов, ни смс, ничего. Вдруг он решил, что она испугалась? Нужно обязательно позвонить и объясниться!

Она уже стала искать его номер, как вдруг прямо в нее врезался воздушный шарик и с шумом лопнул. Она вскрикнула. Шарик мороженного упал на блузку.

Рядом кто-то заплакал. Маша посмотрела вперед и увидела маленького мальчика и его ошарашенную маму. Мальчик показывал пальцем на Машу, вернее, на остатки шарика у нее на коленях, а мама смотрела только на Машину испорченную блузку и медленно заливалась румянцем.

– Простите… – пролепетала она. – Сережа! Зачем ты бросил шарик в тетю? Смотри, что случилось!

– Он лооопнул! – заревел Сережа.

– А у тети кофта в мороженном! Ох, как неудобно…

Она явно ожидала, что Маша будет ругаться. А Маша вдруг засмеялась. Она впервые с детства сидела на скамейке босиком, капитально перемазанная в вишневом мороженном, да еще и с лопнувшим шариком.

– Спасибо! – сказала она – Мне ужасно не нравилась эта блузка. Муж подарил на восьмое марта. Он старался, выбирал, и я носила, чтобы ему было приятно. Но она мне совсем не идет. Теперь я могу спокойно от нее избавиться.

Женщина с ребенком улыбнулась с облегчением.

– Пожалуй, за это я должна вам шарик. Я настаиваю.

Втроем они пошли по парку. Женщину звали Алиса. Они разговорились. Маша очень давно не знакомилась с новыми людьми просто так. Обычно это были знакомства по работе, да и не знакомства вовсе, а контакты. С Алисой они болтали. Сначала осторожно, присматриваясь друг к другу, потом со смехом, и вот они уже вместе сидят в кафе и уплетают пиццу, как подруги. Расставаясь, Маша и Алиса обменялись телефонами и условились сходить с детьми в ТЮЗ в следующее воскресенье.

Маша снова осталась одна. Она прогулялась по центру, заглянула в кино и посмотрела очень ванильную и слезливую мелодраму с красивым актером, который ей нравился. На часах было почти восемь, когда фильм закончился. Маша решила, что пора домой, и вызвала такси. По пути она улыбалась.

– … вот так! – закончила свой рассказ Маша – Но доктор, мне так жаль, что мы не встретились!

– Да ведь я и не собирался, – сказал доктор, улыбаясь.

– А с кем же у меня было свидание? – засмеялась Маша.

– Вот с кем, – ответил доктор и вложил Маше в руки что-то тонкое и прохладное. – Мне показалось, вы давно не виделись.

Маша раскрыла ладони и посмотрелась в зеркало.

Феминитивы

– Ааааааа!!!

Из окна библиотечной башни вылетел тяжелый фолиант и звучно шмякнулся оземь прямо перед отцом-настоятелем. Отец настоятель благопристойно отскочил в сторону, вознес короткую благодарственную молитву и вздохнул.

– Выделите средства на сетку-уловитель, – велел он, казалось, в пустоту. – И поскорее.

Барельеф рядом с ним, оказавшийся казначеем, отлип от стены.

– Вы его не накажете? – спросил он бледным голосом.

– Наказать?.. – настоятель задумался. – Это нет. Отправьте бедняге пинту эля. И пирог со свининой.

– В смысле, как? – опешил казначей. – То есть, конечно, отец настоятель… Но ведь он мог кого-нибудь убить!

Настоятель посмотрел на казначея светлым взглядом.

– Н-да, у него еще двадцать томов… отойдем.

Они нырнули в ближайшую дверь. Это оказалась трапезная.

– Хочу напомнить вам, дорогой казначей, что ныне страной правит молодая и э… прогрессивная королева.

– Да хранят ее боги! – отозвался казначей, поднимая кружку эля.

– Да хранят… Ну так вот. Она провела ряд реформ, предоставляющих женщинам равные c мужчинами права и свободы. Чтобы женщины могли занимать те же должности, получать ту же зарплату, носить ту же одежду…

– Что, правда?! – ужаснулся казначей.

– … если захотят, – закончил настоятель.

– А-а. То-то я думаю, кузнец Симеон как-то сильно изменился.

– Это его сестра-близнец. Она теперь работает вместе с ним. Талантливая барышня, надо сказать.

– Она теперь наша новая… кузнечиха? Кузнечица?

Настоятель широко и маниакально улыбнулся.

– Вот вы и проникли в суть проблемы! Видите ли, женщины могут получать те же профессии, что и мужчины. Но им не нравятся их мужские названия. Они хотят, чтобы у каждой профессии был женский вариант!

Казначей пожал плечами:

– Ну, звучит разумно. Пастушка, монахиня, мать-настоятельница, летопи… лето…

– Именно!

Казначей мрачно замолчал.

– Потому королева, наслышанная о мудрости нашего библиотекаря, поручила ему создать феминитивы.

– Да хранят ее…

– Да хранят… Но это еще не все! Мужчины, прослышав о реформах, тоже затребовали равные с женщинами права. В том числе право заниматься тем же трудом, за ту же плату, носить ту же одежду…

– Если захотят? – нервно уточнил казначей.

– Если захотят. А теперь представьте, как вы назовете мужчину-повитуху? Мужчину-ведьму?

Казначей прыснул элем.

– Да… Теперь вы понимаете.

Казначей помрачнел.

– Отец настоятель, позвольте отправить библиотекарю две пинты эля. Пусть выпьет за здоровье королевы. Да хранят ее…

– Да хранят… – сурово отозвался настоятель.

Зелье

– Я случааайно! Я не хотела!

Толстая девчонка-горничная звучно высморкалась в тряпочку. Ведьма ждала. Вчера эта девочка купила у нее пузырек очень хорошего приворотного зелья, а сегодня с утра ворвалась к ней в хижину, забилась в угол и уже час ревела без остановки.

– Послушай, я не смогу тебе помочь, если не узнаю, в чем дело, – сказала ведьма терпеливо.

Девочка всхлипнула.

– Я вчера как пришла от тебя, капнула Петеру зелья в пиво. Чуть-чуть, как ты и говорила. А остальное в карман положила, ну, на всякий случай…

– Ну, и что? Не сработало?

– Еще как сработало! Он мне вчера предложение сделал! Я от радости в обморок упала.

Ведьма удовлетворенно кивнула.

– Я упала в королевский бассейн… – продолжила горничная. – И пузырек с зельем разбился, и все растеклось…

– Да это не беда! – сказала ведьма. – Тебе-то оно больше не понадобится!

– Угу, вот только… вчера день рождения принцессы был. Гости приехали, принцы всякие, чтобы она могла жениха выбрать… – девочка всхлипнула.

– Ну и?

– Ну, и король предложил принцам показать свою удаль… сыграть в водное поло.

Ведьма поперхнулась.

– Принцы наглотались воды, и…

Ведьма медленно осела в кресло.

– Принцесса в ярости. Король тоже, – сказала горничная, – А принцы…

Но ведьма уже услышала приближающиеся мужские голоса.

– Милая! Ты где?

Ведьма резко встала.

– А много их, принцев?

– Пятнадцать…

– Так. Нам пора.

Она протянула горничной одну из двух метел.

– Сядь, крепко сожми и подпрыгни. Держись ровно.

Она с грустью оглядела хижину:

– Хорошее было королевство…

…две черные точки парили в небе.

– Не переживай, – сказала одна. – У тебя все-таки получилось отличное зелье…

– Да, – вздохнула вторая. – Тяжело быть профессионалом…

Внизу, на земле, страдали принцы.

Созвездия

– Дались ему эти звезды, – ворчала мама, в то время как ее руки проворно собирали со стола посуду. – Однажды он упадет и свернет себе шею, и этим все кончится.

Тимка молчал. Он доедал ужин, очень вкусный, впрочем, как и всегда, и ждал тех самых маминых слов. Он знал, что они появятся не раньше, чем опустеет его тарелка. Он тщательно подобрал соус кусочком хлеба, и мама, наконец, сказала:

– Сходи, проведай его. И плед возьми.

Тимка сорвался с места и понесся на второй этаж. Дальше нужно было медленно, потому что лестница на крышу была очень крутая, и потому, что звездная ночь не любила суеты. Так говорил дедушка. Ему было семьдесят пять, и он был медлительным и спокойным, как ночь.

– Эй, – сказал Тимка, поднимаясь к коньку.

– Эгей, – привычно отозвался дедушка.

Год назад он сделал на крыше смотровую площадку: расширил и укрепил конек и настелил досок. Получилась небольшая устойчивая платформа, как раз на двоих, а может, даже и на троих, если мама вдруг захочет подняться к ним.

Но мама ни разу не захотела. У нее была своя собственная ночь – возле печки, с книгой и чаем с листьями черной смородины. А звезды она оставляла им с дедом. И они кутались в них, как вот в этот плед, близко-близко прислоняясь друг к другу.

– Как там наш Утюг? На месте? – спрашивал Тимка.

– Вооон он, висит, – отвечал дедушка. – Пока тебя не было, сквозь него пролетела летучая мышь.

– А совы не было? – говорил Тимка, немного разочарованный тем, что пропустил мышь.

– Пока не появлялась.

А дальше они проверяли свои созвездия. Леопарда, Перьевую ручку, Подушку и Мамину вышивку. Тимка доставал из кармашка блокнот и сверялся с небом при свете дедушкиной керосинки. А вдруг какое-нибудь исчезло? А вдруг в Маминой вышивке прибавилось звезд?

Они никогда не интересовались, существуют ли их созвездия на самом деле и как они называются. Наверно, в другом мире, который приходит днем и окончательно начинается с первым сентября, было что-то такое. Но ночью, на крыше, когда твои плечи укрывает плед и вот-вот появится сова, это было совсем не важно.

– Кажется, я нашел еще одно, – сказал дедушка. – Вон там, видишь?

И он прочертил в небе мундштуком трубки. Если раньше там и не было звезд, то теперь они появились – от его движения.

– Как назовем?

Тимка задумался.

– Это похоже на воздушного змея. Такого, как у Сережки.

– Сережкин змей? – предложил дедушка.

Тимка важно кивнул:

– Подойдет.

Он перевернул страницу. Карандаш зашкрябал по чистой странице. Тимка от усердия высунул кончик языка. Дедушка поглядывал на его работу и одобрительно хмыкал.

У дедушки было больное сердце, это знали все, но никто об этом не говорил. К нему относились бережно, как к снежинке, которая может растаять от дыхания. Папа хотел даже запретить ему подниматься на крышу, но так и не смог, потому что дедушка как-то по-особенному на него посмотрел. Очень ласково. И папа понял, что не сможет забрать у него звезды.

– Дедушка, что же я буду делать, когда ты умрешь?.. – спросил однажды Тимка.

Дедушка тогда почему-то очень устал и лежал в кровати, хотя был день.

– Как это – что? – удивился дедушка. – Ты будешь расти. Играть с друзьями. Ссориться, мириться, есть землянику, купаться в речке, рыбу ловить. А ночью будешь приглядывать за нашими звездами. Мало ли что с ними случиться. И я с тобой посмотрю. Ты глянь в зеркало, видишь, у тебя же мои глаза. И уши. Значит, никуда я не денусь.

Тимка повеселел.

– И правда!

Мальчик дорисовал последнюю звезду, провел линию, чтобы соединить ее с остальными, и протянул дедушке блокнот. Дедушка оглядел работу и кивнул.

– Дедушка, смотри!

Мимо них пролетела большая пушистая сова, медленно, как во сне.

– И она на месте, – подтвердил дедушка.

– Может, есть созвездие совы? – спросил Тимка.

Дедушка пожал плечами:

– Поищем.

Две пары глаз с любопытством изучали звездное небо.

Тайна

«Я знаю, что ты сделал прошлым летом», – прочел Бульдог. – «Я хочу долю, иначе все об этом узнают».

Почерк был корявенький, а сама записка написана на розовом листочке с диснеевской принцессой в углу. Бульдог ухмыльнулся. Не нужно быть Шерлоком Холмсом, чтобы догадаться, чья это работа. Соседская девчонка, Светка, все прошлое лето ходила за ним хвостом. Ну как, ходила… по кустам пряталась и из-за деревьев подглядывала. Даже к бабке Федосьи за молоком невозможно было сходить без вездесущего шуршания и прожигающего спину детского взгляда.

Бульдог ее, в общем-то, понимал. Он был самым интересным, что случилось в деревне за последние лет пять.

У Бульдога было темное прошлое и двадцать три татуировки. Огромные мускулистые руки не влезали ни в одну рубашку, и он просто обрезал рукава, выставляя напоказ увитые рисунками бицепсы. Голова у него была лысая, шея короткая, на шее болталась цепочка с образком. В деревне он в последний раз был лет двадцать назад. Потом исчез. Отец Бульдога, Дмитрич, о нем не говорил, и деревенские дружно решили, что тот попал в какую-то криминальную историю.

Когда он в прошлом году вернулся, от него едва ли не шарахались. Все, кроме Светки. Ей тогда кто-то подкинул на лето детских детективов, чтоб не скучала, ну, она и не стала скучать. Откопала на чердаке дедову кепку-ушанку, вооружилась половинкой от его же старых очков и принялась следить за «подозрительной личностью». Бульдог думал, побегает пару недель, и надоест. Не тут-то было… Три дня назад Светку привезли на каникулы. И вот…

Он снова взглянул на записку, потом аккуратно положил ее в карман. Время поджимало. Нужно было действовать.

Бульдог расчищал отцовский сад, выпиливал мертвые яблони и подготавливал место для новых. День был чудовищно жаркий. Оттащив очередной ворох к компостной яме, Бульдог плюхнулся в тень. Над соседским забором мелькнула и исчезла знакомая рыжая головенка. Ага, подумал Бульдог, вот ты-то мне и нужна… Он тихонько, чтоб не спугнуть, подкрался к забору. Двигался Бульдог, как матерый кот – четко, быстро, ничего лишнего. Здесь в заборе была щель между досками. Бульдог прислонился к ней щекой.

– Пссст, Светка!

За забором зашуршало. Бульдог услышал ее дыхание.

– Лады, поймала ты меня, – прошептал он в щель. – Завтра в полшестого утра встречаемся у калитки. Придешь?

Светка запыхтела. Потом ответила, так же шепотом:

– А где гарантии, что ты меня не убьешь?

Бульдог чуть не расхохотался в голос. Он спрятал смех глубоко внутри и серьезно и страшно прошептал:

– Никаких гарантий!

Светка задумалась.

– Ладно, приду, – сказала она. – Но ты знай, я оставлю своим записку, в которой все-все расскажу. И если я не вернусь домой к завтраку, они все узнают!

– Сурово, – Бульдог вздохнул. – Ну, ничего не поделаешь, я у тебя в руках. Придется тебя вернуть.

Светка довольно хмыкнула.

На следующее утро Бульдог стоял у калитки и ждал. Светка появилась вовремя. Она тихо вылезла из окна на первом этаже, прокралась к калитке, помазала петли растительным маслом, чтобы не скрипнули, и только после этого выскользнула наружу.

– Идем! – скомандовала она и первая двинулась в сторону леса.

Бульдог, стараясь сохранять угрюмый вид, плелся следом. Под деревьями уверенность покинула Светку. С прошлого лета прошло много времени, и она почти не помнила дорогу. Бульдогу пришлось взять инициативу в свои руки. Он торопился. Несколько минут могли напрочь все испортить, и Бульдог чуть было сам не проскочил нужное место.

– Пришли, – сказал он.

Светка попыталась выглянуть из-за его спины, но он ее удержал.

– Погоди! Кто нибудь еще знает о нашем секрете?

Светка сузила зеленые глазищи:

– Узнают, если я опоздаю на завтрак! Давай, раскапывай свои сокровища!

Бульдог вздохнул.

– Знаешь… Если я их раскопаю, они испортятся.

Он отошел в сторону. У Светки перехватило дыхание.

– Вот это да!

Бульдог ухмыльнулся. Он пришел точно вовремя.

Посреди поляны, в самом солнечном месте, тянулись вверх тонкие, стрельчатые бутоны лилий. У их корней еще клубились остатки утреннего тумана, и лучи рассветного солнца золотили его, отчего казалось, будто цветы растут из маленького сонного облака. Сами цветы только-только начали распускаться. Лепестки раскрывались медленно и были почти прозрачными в мягком утреннем свете.

Девочка, забыв обо всем, любовалась этим великолепием, а Бульдог любовался ей.

– Так ты тут не деньги закапывал? Ты клумбу делал? – спросила она наконец.

– Угу, – ответил Бульдог и пояснил: – Мне, когда я уволился, сослуживец подарил несколько клубней. Ему их жена привезла, то ли из Китая, то ли из Южной Америки. Сослуживец тоже потом уволился, почти сразу за мной… Ну, в общем, он сказал посадить, где солнечно и сухо. И посмотреть, что вырастет. У нас на участке такого места нет, а здесь есть. Вот я их здесь и посадил. Хороши сокровища, а?

– Очень! – согласилась Светка.

Они сели на траву и стали смотреть, как распускаются бутоны. Бульдог припас термос с какао и бутерброды. Девочка набросилась на угощение с завидным аппетитом.

– А ты где служил? В армии?

– Где служил, больше не служу, – отшутился Бульдог. – А ты вот что… Давай больше никакой сыскной деятельности в одиночку. Только вместе со мной. А то не дело это, следить за всякими подозрительными дядьками, да еще и в лес с ними ходить. Люди разные бывают…

Светка насупилась:

– А ты все не испортишь? Как другие взрослые?

– Смеешься? Мы же теперь напарники. Ты мой секрет знаешь.

Светка довольно кивнула. Бульдог проводил ее до дома, и у самой калитки протянул ей две золотистые луковицы.

– Твоя доля сокровищ. Только тссс!

– Тссс! – подтвердила Светка, подмигнула и полезла в дом.

У нее была тайна, и она чувствовала себя самой богатой на свете.

Китайский чай

– Так. Выдохни и скажи еще раз, что именно и из какой книги ты прочел вслух?

– Это был каталог китайских чаев!

Маг и ученик мага перевернули стол и подперли им дверь.

– Ясно. И ты прочел все названия…

– Не все! Некоторые! Вразнобой.

На лестнице за дверью раздались шлепающие шаги.

– И какие именно, ты не помнишь.

– Не помню.

Они пододвинули к столу дубовую лавку. В дверь заскреблись.

– И сколько их повылезло?

– Трое. Потом портал захлопнулся.

Они вооружились тяжелыми каменными пестиками для измельчения ингредиентов и встали по обе стороны от двери.

– Там нигде не было написано, что это нельзя читать вслух! – попытался оправдаться ученик.

– А что, по звукоряду не понятно, что не стоит? Хорошо, не все прочел. Тогда там – маг кивнул на дверь – был бы Ктулху.

– А он что, существует?

– С позапрошлого года. У меня была любопытная уборщица.

Дверь заскрипела, вспыхнула и рассыпалась пеплом. Перед магами стояли три рогатых, хвостатых и когтистых демона.

Возникла пауза. Никто не нападал.

– Ээээээ… – сказал ученик мага.

– Ээээээ… – сказал демон.

– Погодите-ка. У меня идея, – сказал маг и метнулся вглубь комнаты.

Когтистая лапа нежно поставила чашечку на поднос. Маг тут же наполнил ее заново.

– Какой аромат! – протянул демон.

– И тонкий вкус! – подтвердил ученик мага.

– Знаете, – сказал второй демон. – Вы первые смертные, которые предложили нам чай.

Все пятеро сделали по глотку и умиротворенно улыбнулись.

Наследственность

Принцесса проснулась в пещере. Все тело ныло, под ногтями была грязь, прическа растрепалась. Она огляделась. Пещера была пуста.

– Эй! – позвала она на всякий случай, совсем не уверенная, что хочет услышать ответ.

– Эй! – отозвались снаружи. Принцесса осторожно выглянула. На траве перед пещерой сидел рыцарь и задумчиво играл прутиком. Без шлема. Симпатичный. Принцесса тут же метнулась вглубь. Она еще раз огляделась в поисках расчески, зубной щетки, умывальника и гардероба. Так, на всякий случай. В глубине пещеры обнаружился родничок. Она кое-как привела себя в порядок и хрупко, но царственно выплыла наружу.

Рыцарь поднял голову и улыбнулся:

– Привет! Выспалась?

– Эээээ… – Принцесса захлопала глазами.

Диалог начинался как-то не так. По идее, сейчас он должен был признаться ей в любви и увести в закат. В смысле, в рассвет. Она собралась с мыслями.

– В общем-то, да…

– Проголодалась?

Принцесса прислушалась к ощущениям.

– Зверски! – выпалила она и ужасно смутилась.

Рыцарь и бровью не повел. Он вытащил из сумки огромный бутерброд и протянул принцессе. Принцесса вцепилась в еду. На пятнадцать минут этикет был забыт, а когда рыцарь дал ей флягу с водой, она окончательно решила, что влюбилась.

– Как я тут оказалась? – спросила она, слизывая соус с пальцев.

– А ты не помнишь?

– Неа.

– Ну… – рыцарь замялся. – Был бал в честь твоего совершеннолетия. Все танцевали, потом вы с семьей вышли на балкон, посмотреть на полную луну. Вдруг появился дракон, все закричали, стали швырять в него чем попало, он улетел, а ты исчезла.

– А-а-а, вот оно что… Это многое объясняет. А тебя, выходит, отправили победить чудовище, за полцарства, и, э, мою руку?.. Рыцарь кивнул:

– Вроде того.

– И ты победил? – с надеждой спросила принцесса.

– Есть одна проблема, – сказал рыцарь и посмотрел на принцессу.

– Какая?

– Ты и есть дракон.

Принцесса пискнула и закрыла рот ладошкой. Она вспомнила. Ночь, полнолуние, танцы и чудесное ощущение полета под звездным небом… Как она кружилась и играла в лунном свете…

– Понимаешь, девятнадцать лет назад твою маму похищал дракон. Ее спасли, хотя она ужасно сопротивлялась. Потом срочно выдали за принца, который ее спас. А потом родилась ты.

Принцесса икнула. Рыцарь дал ей другую флягу,принцесса глотнула и закашлялась.

– Бренди?

– Ага.

Она допила флягу залпом.

– Так… что же… – принцесса грустно взглянула на рыцаря. – Значит, я дракон?

– Угу.

– И… я тебе ни капельки не нравлюсь?..

Брови рыцаря взлетели вверх:

– С чего это ты взяла?

– Полцарства у нас будет в любом случае, я же тебя вроде как спас, – говорил рыцарь, осторожно придерживая принцессу в седле, – А там… узнаем друг друга получше…

– А если мы друг другу не подойдем?..

– Ну, будем друзьями. И ты сможешь спокойно превращаться, когда захочешь. Никто не будет на тебя охотиться. Полцарства-то наши…

– Отлично! Слушай, а у тебя еще бутерброд есть?

Рыцарь и принцесса уезжали в рассвет…

Прогулка с собачкой

– … но Рим уже горел, и я ничего не мог сделать. Там вокруг носился Нерон, и, кажется, он немного свихнулся, когда нас увидел. Так что римляне подумали на него. Аид провел ладонью по глазам и уставился на мальчика. Он виновато вытер нос.

– Это все?

– Ну, нет… Еще Парфенон…

– Что с Парфеноном?

– Потолок обвалился… Но жрецы сказали, ерунда, лет за сто отстроят! Будет как новый!

Аид вздохнул.

– И, кажется, еще календарь майя… Ну, в общем… Не знаю как, но вторая часть разбилась.

Аид махнул рукой:

– Ну, это не конец света. Еще что-то?

– Египет… Он, кажется, загнал евреев в пустыню…

– Ерунда. С ними Моисей, он их выведет. Все?

– Ну, в общем, более-менее… да.

Аид выдохнул.

– Ладно. Не так уж страшно. Я даже не заставлю тебя прибираться…

– Спасибо!

– … потому что будет только хуже.

Мальчик сник. Аид посмотрел на него строгим взглядом.

– Яхве, ну сколько раз я должен говорить тебе, что нельзя выгуливать Цербера на Земле?..

Похищение

– И-извините…

Кто-то тихонько потянул дракона за хвост. Он отвлекся от суши и обернулся. Перед ним стояло крошечное существо, предположительно, женщина. На существе были огромные очки в толстой оправе, какая-то бесформенная кофта и то ли юбка, то ли мешок.

– И… извините, – повторило существо, – Вы не могли бы меня похитить?

Дракон поперхнулся филадельфией. Существо терпеливо ожидало, пока он прокашляется.

– Но ты же даже не принцесса! – сказал дракон, вытирая морду салфеткой. – Или?!..

В голосе дракона зазвучал ужас.

– Нет-нет-нет, ни капли королевской крови, я проверяла. Дракон выдохнул.

– Так зачем мне тебя похищать?

Существо вздохнуло.

– Понимаете… я бухгалтер.

Дракон не понимал.

– Ну… я веду бухгалтерию двух королевских компаний, и еще две на удаленке. Сейчас отчетный период. И тут выясняется, что наша версия програмного обеспечения устарела. Отчеты не отправляются. Обновления есть, но сделаны плохо. Бухгалтера наших партнеров посадили, и мы не можем сделать сверку. Налоговая потеряла наш отчет за прошлый период и заявляет, что мы его не отправили и теперь должны денег. А еще…

– Стоп-стоп! Я понял. А почему ты просто не уволишься?

Существо вздохнуло:

– Не отпустят. Да и совесть замучает. А так… я вроде бы и ни при чем.

Дракон задумался.

– Ну ладно. Допустим, я тебя похищу. Мне-то с этого что? Принцесс-то я ради приключений похищаю. Мы с рыцарями такие бои устраиваем, посмотреть приятно! А за тобой, ты, конечно, извини, но рыцарь вряд ли придет…

Бухгалтерша улыбнулась:

– А вот тут вы не правы. Я очень ценный сотрудник. За мной не только рыцаря отправят, но и выкуп заплатят, если рыцарь не справится. И у меня есть предложение…

Дракон несся по небу и хохотал. У него на спине сидела и счастливо улыбалась бухгалтерша. За ней разместился большой кожаный чемодан. В нем были деньги.

– Ну, куда мы теперь? – крикнула она.

– В Японию! В лучший ресторан! Я закажу себе тонну суши!

– А я куплю кимоно. Давно мечтала!

– Я и не думал, что похищать бухгалтеров так выгодно. И так весело!

Бухгалтерша засмеялась.

– Именно! И у меня есть предложение…

Письмо

«Дорогая Элли, это письмо будет идти вечность, но однажды оно придет, и ты улыбнешься. Вчера я научился делать бумажных журавликов с длинными тонкими шеями и острыми крыльями. Теперь их у меня целая стая. Я повесил их на общей лестнице напротив окна, и они научились менять цвет вслед за солнцем. Ранним утром, часов в шесть, они розовые. Днем могут быть золотистыми или серыми, если непогода. Жаль, что до них не дотягивается закат, хотелось бы увидеть их алыми или пурпурными.

Про журавликов мне рассказала моя соседка Юми. Я говорю – соседка, но это совсем не то же самое, что Анна. Юми живет в Японии. С Анной мы всего лишь делим одну лестничную клетку, а Юми – моя соседка по планете. Мы часто болтаем по вечерам, и запросто, по-соседски, приглашаем друг друга на чай.

Конечно, мы болтаем по-английски и чаевничаем через zoom. Но ведь это ничего не меняет. Юми удивительная. Ей всего семьдесят, совсем девчонка. Она расписывает вазы тонкой кистью, и на них расцветают цветы, щебечут птицы, дует ветер. Каждый вечер Юми смотрит на закат и выпивает рюмку саке за прожитый день. Даже если день был скучный и тяжелый. Она говорит, что если есть закат, значит, день уже прошел не зря, что бы к этому закату не прибавлялось. Юми считает, что у меня очень чуткие руки, потому что я хорошо делаю журавликов.

Она предложила мне попробовать себя в гончарном деле. Я бы делал для нее блюдца, тарелочки, вазы, а она бы расписывала их своим тонким пером и дарила старикам в хоспис. Им не помешает немного чистого волшебства. Я очень хочу попробовать, но мне немного боязно. Я – и гончар, подумать только! Хотя… знаешь, Элли, мне уже восемьдесят, а я до сих пор не знаю, кем стану, когда вырасту.

А еще, мне кажется, я немного в нее влюбился. Вот и сейчас, когда я думаю, как закончить письмо, мне не терпиться ей позвонить. Пожалуй, так я и закончу – я иду звонить Юми. Ну вот, теперь ты знаешь, что у меня все хорошо. Уверен, твои кактусы зацветут. Обнимаю, дедушка»

Письмо в ответ

«Дорогой дедушка, когда я брошу это письмо в почтовый ящик, у меня в руках будет стаканчик капучино с корицей, а ты, когда получишь его, обязательно сделай себе свой любимый чай. Тогда этот конверт станет почти что накрытым столом, за которым мы с тобой сидим вместе. Сегодня весь день в перерывах на работе представляла, как твои журавлики меняют цвет.

Вот сейчас утро, и они розовые, но уже не совсем, а теперь день – и они золотые, потому что солнце. Как ты думаешь, может, стоит выпустить их на улицу? Они бы жили под крышей беседки на детской площадке, и цвета заката тоже принадлежали бы им.

Мне очень понравилось, как ты рассказываешь про Юми, и я очень рада, что у тебя такая соседка. Совсем скоро лето, и мы с младшим приедем к тебе в гости. А можно мне тоже с ней познакомиться? Если нет, я не обижусь. У каждого в жизни должно быть что-то, что принадлежит только ему.

Знаешь, вчера я нашла у себя первый седой волос и обрадовалась. Теперь я буду еще больше похожа на тебя, пусть даже только на один волосок. И, может, на одну морщинку на лбу.

У младшего в садике новый друг, и у него просто потрясающая мама. Я давно не встречала таких красивых людей. Сначала она кажется совсем обыкновенной, даже серенькой, но если улыбнется или засмеется – караул, ослепление, восторг!

Ее зовут Исидора, как танцовщицу.

Знаешь, мне уже тридцать четыре, но я только-только учусь говорить. То есть, раньше я тоже говорила, но это был просто набор звуков по случаю. Конечно, если я не говорила с тобой, Максом или мамой. Вы как-то умеете разбирать мое лепетание и понимать, о чем это все на самом деле. Но сейчас я учусь говорить по настоящему – о том, что думаю, чувствую, с чем согласна, а с чем нет. Иногда это сложно, как будто пытаешься выговорить заковыристую букву или произнести скороговорку.

Исидора иногда смеется надо мной, по-доброму, конечно. Она заставляет меня повторять мои скороговорки, и с каждым разом у меня получается все лучше. А я в ответ помогаю ей учиться ходить. Туда, куда хочется, куда нужно и где интересно. Обходить лужи и болота, которыми рано или поздно обрастает любая жизнь, и в которые так легко свалиться, если плохо ходишь.

К слову, о ходьбе. Недавно я купила себе туфли на тонком каблуке. Те, с кем мы просто делим улицу и город, думают, что это для красоты. Но на самом деле это для того, чтобы можно было зацепиться каблуком за землю, как будто якорем, и не взлететь. Весна, и вокруг столько всего, что делает меня легкой-легкой – и ручейки от талого снега, и первые цветы, и даже дождь вместо метели. А скоро на деревьях появятся листья… В общем, не обойтись мне нынче без каблуков.

Ах да, чуть не забыла – кактусы действительно расцвели! Младший и Макс наделали кучу фотографий на смартфон, отправили всем друзьям. Тебе, наверно, тоже пришли, и ты уже все знаешь? Ну, сделай вид, что это не так, потому что в письмо я вложу рисунок. Это мы с младшим нарисовали цветок. Еле успели, на следующий день он завял. Кактусы такие медленные, но уж если просыпаются, слишком торопятся жить и быстро отцветают.

Почти как люди. Но не все, правда же?

С любовью, Элли»