Тёмных дел мастера (книга вторая) [Алексей Берсерк] (fb2) читать онлайн

Алексей Берсерк Тёмных дел мастера (книга вторая)

От автора: в качестве небольшой преамбулы хотелось бы дать одно пояснение читателю. Дело в том, что в тексте намеренно использовалось вариативное употребление местоимения «вы» и «Вы» в зависимости от уровня уважения говорящего. При негативном, наигранном, формальном и тому подобных типах отношения между собеседниками это местоимение употреблялось с маленькой буквы. И, соответственно, при действительном уважении, а также страхе, подчинении и прочем – местоимение употреблялось с большой буквы. Так я пытался расширить понимание читателя в тех моментах, где говорящий на самом деле не уважает своего собеседника или, наоборот, относится к нему со всем почтением и даже раболепием. А ещё таким образом я хотел передать тот уровень лицемерия, который продолжает увеличиваться в обществе магусов с ростом современных социокультурных отношений.

Также существует и второй момент, который я хотел бы обозначить. Дело в том, что данная серия состоит из четырёх книг, и развитие их сюжета происходит постепенно. То есть некоторые моменты из биографии персонажей или устройства вселенной не объясняются здесь и сейчас. Но обязательно поясняются дальше. Если не в первой книге, то во второй, если не во второй – то в третьей. И так далее.

Приятного чтения!

Краткий словарь терминов

Домагус – студент любой государственной магической школы. Приставка «до» показывает его положение учащегося, то есть ещё не полноценного магуса без возможности получить официальную работу, связанную с магией, если его обучение не будет завершено, что всегда подтверждается особым дипломом.

Магус – специалист по использованию магии широкого профиля. Различают: гражданских, государственных и боевых магусов, а также добровольную стражу. В основном все их отличия сводятся к тому, какие заклинания они знают и официально могут применять в быту или на работе, а какие для представителей каждой из этих групп являются непрофильными или запрещены законом. Например, использование боевых заклинаний разрешено только боевым магусам и добровольной страже, но в случае последней очень жёстко регламентировано ситуацией и способами применения, а для боевых магусов разрешено исключительно в военной обстановке на поле боя. Использование запрещённых заклинаний или нарушение закона, связанное с их применением – официально карается добровольной стражей и специальными отрядами королевских служб Сентуса с последующими разбирательствами в суде.

Промагус – старший чин магуса во всех группах официальных работ и служб с магической составляющей. Даётся за определённый стаж или выслугу лет, но признаётся в обществе не слишком громко и употребляется, скорее, в общем смысле как почтительное обращение в некоторых ситуациях, выходящих за рамки обычной деятельности награждённых им людей. Как правило, говорит о том, что данный магус достиг определённых высот в своей специфической сфере магии и/или создал какое-то новое заклинание (-я).

Провидец – магус, имеющий в своём распоряжении конкретные зачарованные объекты или печати, которые позволяют ему на ограниченное время получать доступ ко всем мыслям находящихся в определённом радиусе от него людей и передавать им свои без непосредственного использования заклинания «телепатии». На официальном рынке такие печати стоят обычно очень дорого и всегда требуют дополнительного зачарования в течение дня. Однако многие официальные государственные служащие бесплатно оснащаются ими по достижении определённого трудового стажа.

Следопыт – наёмник, занимающийся официальной или полуофициальной карательной или разведывательной работой за деньги на частной или социальной основе. Обычно должен иметь при себе лицензию, позволяющую ему брать и выполнять подобные заказы от жителей поселений, если те по какой-то причине отказываются от помощи добровольной стражи, или работать под надзором Сыскного Министерства. Хотя на деле многие следопыты обходятся и без лицензии, поскольку попросту не знают о ней, являясь выходцами из простого крестьянского народа. Из-за этого следопыты очень часто сами становятся преступниками в глазах закона, отчего их регулярно штрафуют по всем постам добровольной стражи королевства. В последнее время, с распространением официальных, утверждённых законом способов ловли преступников профессия следопыта также является вымирающей.

Отлучённые – сообщества воров и убийц, живущие вне городов и ведущие аморальный, упаднический образ жизни, основанный на систематических нарушениях закона разной степени тяжести, связанных с грабежом и разорением поселений, а также бандитизмом. Являются остатками войска брата прежнего короля Сентуса Расмора Отлучённого, который в своих бесконечных интригах и борьбе за власть в конце концов разграбил часть королевства и сбежал вместе с полученным имуществом за границу, оставив после себя целые подразделения нанятых им для гражданской войны войск. С тех пор эти войска образовали что-то вроде варварских общин и без остановки кочуют по всему Сентусу, не имея постоянных лагерей. Являются большой проблемой для современной власти, но постепенно устраняются.

Краткий пересказ сюжета первой книги

Место действия – неспокойный мир активно развивающегося королевства Сентус, находящегося на стыке нескольких вековых культур развития человечества. Время действия – аналог сразу нескольких веков, сравнимых со смешанной историей позднего средневековья Европы, а так же эпохой Возрождения, Индустриальной революции – вплоть до частичных отсылок к девятнадцатому, двадцатому веку. Магия, присутствующая в этом мире с незапамятных времён, и широко развитая за пределами Сентуса в других странах, постепенно проникает и в само королевство. Бывшая достоянием только высших кругов знати, закрытая от народа, магическая наука впервые за сотни лет претерпевает большие изменения и становится общедоступной, хотя и за немалые деньги. Впрочем, эти реформы внедряются в общество с разной скоростью, и большинство людей только начинает постигать простейшие основы её использования. Однако, не смотря ни на что, сам дух нового порядка, хитроумно преподносимый государством как неизменное благо, всё же продолжает упорно и неотвратимо изменять жизнь практически всех прослоек его граждан.

География мира такова, что города королевства, раскинутые на его большой площади, всё ещё не тесно связаны друг с другом, из-за чего создаётся феномен «города-государства», с активно налаженными ресурсами магии и торговли внутри, но всё ещё устаревшей системой путешествий между большими населёнными пунктами снаружи. Благодаря этому в королевстве пока активно процветают сёла, деревни, хутора, аграрный промысел и зависящая от торговли портовая жизнь на главной реке Сентуса – Кальсте, а так же во Внутреннем море. Хотя изменения, пришедшие в страну с новыми реформами короля, уже активно дышат им в спину.

Главные герои книги – юноша по имени Альфред, обучавшийся в одной из новых школ магии, (впоследствии разрушенной) и похищенный из неё странной группой людей, использующих совершенно другие магические приёмы, сотрясающие саму реальность этого мира; и – стареющий наёмник-следопыт по имени Гортер, который, в силу определённых обстоятельств, был намеренно втянут королевским правительством в расследование этого дела. Оба они имеют негативное отношение к магии, но каждый по своим собственным причинам. И пока Альфред, так или иначе, переживает личностный кризис, спровоцированный похитившими его людьми, на деле оказавшимися особой группой колдунов, занимающимися настоящей магией, в альтернативу существующей; Гортер – становится единственным, кто смог отыскать их след, попутно ополчив против себя все королевские службы из-за своих особых инструментов – лука, диска и амулета. Хранимые в его семье веками, эти инструменты, созданные для борьбы с любой магией, позволили следопыту в какой-то момент раскрыть тайный замысел правительства по тотальному магическому контролю над всеми остальными наёмниками, привлечёнными к этому делу. А также понять, что политики решили просто убить одним выстрелом двух зайцев, стравив неугодные короне пережитки прошлого с группой самых опасных и неуловимых бандитов в истории.

Однако в дальнейшем Гортер находит в этом деле ещё и повод для личной мести, обнаружив в здании школы, что столкнулся со следами тех самых людей, которые когда-то спалили его родную деревню дотла и уничтожили всю его семью. По этой причине, сбежав из под опеки стражи он, преследуемый королевскими властями, но всегда остающийся на шаг впереди них не только благодаря своим инструментам, но и ещё благодаря своим охотничьим умениям – решает первым нагнать и покарать преступников. В то время, как Альфред истязаемый загадочным колдуном, относящимся к их числу, продолжает открывать для себя секреты настоящей магии, утрачивая свои былые иллюзии по поводу современного уклада жизни в стране, не говоря уже о фальшивой природе всего того, что современное правительство преподносит как «магию».

Карта Сентуса (центральные области)

Карта материка Первых Империй

Глава 1

Везде полным-полно людей,

самозабвенно и наивно полагающих,

что им понятно, как устроен этот мир

с его причинно-следственными связями.

Наука изо всех сил помогает им

удерживать эту спасительную

для душевного спокойствия иллюзию.

(И. Губерман – «Книга странствий»)

СВОБОДА!!! Она окружала Альфреда. Сидела в самом его нутре и вырывалась наружу, стоило ему только о чём-то подумать или что-то сделать. Могущество, несдержанность, радость и сила отныне правили бал в его душе, и парню казалось, что если он очень постарается, то сможет свершить всё, что пожелает! Однако быстрые и суровые действия Джаргула очень скоро отрезвили его, обрушив на ещё неокрепшие плечи молодого студента колючую боль от принадлежавшего чёрному колдуну подавляющего заклятия и подчинив его «на раз» своей, куда большей мощью. И всё же Альфред сопротивлялся ему. Изо всех своих новых сил он пытался порвать эту ужасную связь с болью, вырываясь из её оков с захлёбывающейся ненавистью, но проклятый чёрный колдун слишком хорошо знал своё дело, и вскоре Альфред находился уже в полном беспамятстве.

Очнулся он лишь тогда, когда услышал позади себя чьи-то грубые шаги и скрипучую половицу, отдающуюся им в такт словно по команде. Вскочив с места, он увидел, что сидит на старом заплёванном диване с разодранной в нескольких местах обивкой, а вокруг него уже нет никаких людей.

– Где я?.. – прошептал он и неуверенно схватился за голову, адресуя этот вопрос, скорее, самому себе.

– У меня на хате, выродок! – рыкнул ему знакомый голос, как всегда враждебный и злой. – Стоило же мне хлопот дотащить тебя сюда от самой площади!

Альфред ещё раз огляделся. Со всех четырёх сторон на него смотрели голые деревянные стены, покрытые пылью и завешанные покосившимися полками, на которых лежали какие-то свёртки бумаг, а между ними покоились старые карты и такая же старинная одежда. Посреди комнаты стоял стол, а позади того дивана, на котором он сидел, располагалось широкое окно.

– Ты живёшь тут что ли? – спросил первое, что пришло ему на ум, вялый парень, который, похоже, ещё не до конца очнулся от своего болевого припадка, от чего тут же снова и повалился на спину. – Как я здесь очутился?

Посмотрев на него надменным взглядом, Джаргул немного сжал губы и заявил:

– Мда, похоже, сильно тебя шибануло. Ну, ты сам виноват! Захотел, мог бы уже давно скинуть с себя этот «плевок». Слушай, а ты случайно не мазохист?

В ответ на это на лице юноши мгновенно появилась злоба, и он подался вперёд.

– О, неплохо! Значит ещё живой! – злорадно заулыбался Джаргул.

– Что со мной произошло? Откуда это взялось? Это ты сделал?! – гневно запротестовал Альфред и встал с дивана на ноги, вспомнив про свой неудавшийся план убить чёрного колдуна.

– Ну-ну! Не зарывайся! – выпрямился в ответ Джаргул, из-за чего на парня прямо-таки пахнуло его силой, точно в воздухе только что просвистела гроза.

– Лучше сядь и сам подумай. Вспомни – чего ты сам на той площади только что учинил! – задорно произнёс чёрный колдун, сделав радостный акцент на последнем слове.

– Это не я, это…– принялся сразу спорить с ним Альфред, но оборвал себя на полуслове и растерянно сел на место.

Что-то не ладилось в его голове. Откуда-то он знал правду относительно того, что он делал и чувствовал в тот момент, и эта неуместная правда шла вразрез со всеми его представлениями о подобающем поведении, соблюдаемом в обществе, которые порядочный человек ни за что бы не смог нарушить. И не только это: в глубине сознания Альфред ощущал нечто странное, словно бы там поселился невидимый зверь, который не хотел больше мириться с его оплошностями, позволяя парню видеть себя в другом, более статном свете, именем которому было «собственное достоинство».

– Сними эту чёртову магию! – пригрозил своему похитителю Альфред. – Сейчас же!

– Сам сними, безмозглая твоя башка! – тем же тоном ответил ему Джаргул.

Тогда Альфред снова встал на ноги и сосредоточился на своих ощущениях. Ритмичным, но как всегда немного небрежным движением он машинально потянулся за лацкан своей мантии, чтобы достать палочку, но, вспомнив, как не так давно из его рук вырвался синий поток непонятной магии, вдруг остановил свою руку.

– Ну, и чего же ты ждешь? – ехидно подзадорил его чёрный колдун.

– Ты… Ты думаешь, я не смогу?! – злобно ответил ему Альфред вопросом на вопрос и резко выхватил свою палочку, направив её себе в шею.

– «Сиа локк», – произнёс он неустойчивым голосом простейшее заклинание «прерывания», но вслед за его голосом волшебная палочка парня вдруг завибрировала и с гулким хлопком взорвалась у него прямо в ладони, шикнув магической энергией и мгновенно обдав голую шею Альфреда электрическим ударом.

– А-а-р-р! – вскрикнул парень рычащим голосом и резко опустился от боли на колени.

– Ха-ха-ха-ха-ха! Бу-а-га-ха-ха! – во весь голос сразу же расхохотался тогда на это Джаргул, но тут же произнёс. – Попробуй ещё раз.

– Но у меня сломалась палочка…– растерянно и злобно отозвался ему с пола Альфред, зажимая повреждённую шею рукой.

– Ой, у меня взёрвалась пялочка, я тякой беспомёщный маленький магусик без своей маленькой пялочки, – нарочно передразнил его чёрный колдун издевательским голосом, после чего рявкнул так, что на всю комнату раздалось невесть откуда взявшееся эхо. – Давай! Сделай это или подохни от боли!

– Заткнись… Заткнись, ты, гад! – с нарастающей интонацией взвился в воздухе голос парня, стремясь поравняться с голосом самого Джаргула. – Это ты-ы! Это всё ты-ты-р-р! *А-А-А-Х-М-Р-Р!*

Задышав через рот шипящими высвистами, Альфред вдруг почувствовал, что в его груди забрезжило тепло, которое вскоре начало будто раздирать его тело изнутри и вырываться наружу. Этот жар был сладостным и горьким одновременно, но самое главное – он позволял парню снова взять под контроль свои мысли, ощутив себя хозяином положения. И лишь какая-то мелкая оплошность на его шее не давала Альфреду в тот момент покоя. «Он решил, что я ему не ровня, что никто ему не ровня! Магия-шмагия – думаешь, я не смогу? Думаешь, я не смогу победить тебя? А ВОТ ХРЕН ТЕБЕ!» – подкидывал Альфред в свою новую жаровню всё больше и больше яростных мыслей, пока, в конце концов, не взорвался на месте от вырвавшейся из его тела странной светящейся энергии, испепелившей это предательское пятно с корнем.

Повалившись на грязный пол, парень бесчувственно обмяк всем телом, но прежде чем Джаргул успел подойти к нему, снова подал признаки сознания. С трудом облокотившись на правую руку, он поднял глаза на чёрного колдуна и произнёс:

– Тебе никогда не покорить меня!.. Слышишь?! Я никогда не сдамся, сволочь!

В ответ на эти жалкие старания его похититель лишь ободряюще рассмеялся и снова сел на свой стул, положив ногу на ногу:

– Ишь, какой стойкий выискался! А ведь ещё пару тройку дней назад такой покорный был. Но не меня тебе надо проклинать, малец! Не я тебя сделал таким.

– Ты! Ты! – кряхтел на него с пола Альфред, медленно поднимаясь на колени и опираясь о спинку дивана.

– Твои глаза всё ещё застилает истинный гнев – это хорошо! – неожиданно спокойным и нравоучительным голосом продолжил говорить с ним чёрный колдун, признавая один из общепризнанных религиозных грехов как нечто хорошее. – Но это только пока. Пройдёт ещё немного времени, и ты научишься отделять правду от лжи, хорошее от плохого, и тогда сразу поймёшь – кто твой настоящий враг.

– И кто же-е?.. – саркастически протянул ему в ответ Альфред, пытаясь отдышаться. – До твоего нападения на нашу школу у меня вообще не было врагов!

– Вот как?! – угрожающе коротким звуком отсёк Джаргул и вскочил со стула на ноги, заставив парня на секунду испугаться. – Ну тогда скажи мне, какого чёрта ты торчал в той школе? Или, может быть, поступить туда – было твоим собственным желанием, заветной мечтой всей твоей жизни? Только предупреждаю: не ошибись со своим ответом и не лги. Хотя бы самому себе.

– Я… Я не обязан перед тобой отчитываться, изверг! – возопил Альфред, немного помешкав.

– Ну тогда ответь хоть сам для себя, – указал на него пальцем чёрный колдун, – чего ты на самом деле хотел от жизни, когда учился там. А потом реши, кто кроме тебя повлиял на твои решения. И чему ты, в конце концов, на самом деле покорился: своим истинным желаниям или желаниям других людей.

– Это тебя не касается, – злобно и понуро ответил ему парень, уставившись себе в ноги.

– Ты прав! – тут же парировал Джаргул. – Это касается только тебя! Но не похоже, чтобы ты сам волновался о своём благополучии или выбранном пути. Плывёшь как щепка по течению, а потом только и можешь что вопрошать: ктё же винёват в мо-оих бе-едах? Ох, хо-хох!

Альфред ещё раз злобно и обиженно посмотрел на своего похитителя. Однако он всё же не мог не признать, что в его сумбурных восклицаниях было здравое зерно. Когда-то такие мысли и в самом деле очень сильно донимали юношу, но со временем они не воплотились ни во что конкретное, так и оставшись лишь невысказанным очертанием его скрытого недовольства.

– Послушай, щенок, – грубо продолжал между тем Джаргул. – Таких, как ты, там, на улице, целая куча. А ещё больше их по всей стране и по всему миру. Их удел – быть пушечным мясом на подачках у правительства, а для того, чтобы не быть такими, как они – надо стараться. Каждую секунду. Точно так же, как каждую секунду живой твари надо стараться выживать, дышать, крутиться, трепыхаться, чтобы не быть съеденной! И хотя человек может гораздо больше, чем простая тварь из леса, но существует целая куча других факторов, которые хотят подчинить его себе, заставив чувствовать себя лишь винтиком в системе. И тогда такой человек направляет свою, данную ему свыше энергию не в то русло, понимаешь? Он служит другим, вместо того чтобы служить себе!

– Говоришь как какой-то юродивый проповедник на площади…– пробубнил в его сторону Альфред, но тут же получил хороший пинок от своего похитителя.

– Думай что хочешь! Но так ты хотя бы будешь иметь своё мнение! – злорадно улыбнулся ему чёрный колдун и шуточно поклонился.

– Пойду снова загляну на тот рынок. Впереди ждёт долгая дорога, а жратвы мало! Пойдёшь со мной? Уверен, там не все ещё успели рассмотреть твои фокусы!

В ответ на его откровенное ехидство Альфред только снова потёр свою больную шею и угрюмо промолчал.

– Ну, как хочешь, – отстранённо бросил ему Джаргул и, скрипнув дверью, на мгновение озарил прихожую дневным светом с улицы, после чего сразу же вышел, оставив парня наедине с внезапно повисшей тишиной его мрачного убежища.

«Даже не испугался снова из дома выйти, – тихонько подумал про себя Альфред и осторожно привстал с колен. – Совсем что ли не боится, что его стража может арестовать? Или им всем в этом городе всё равно?! Или ему самому тоже всё равно… Неужели он думает, что сможет справиться со всеми?» Прокравшись к двери, Альфред аккуратно спустился с трескучего пола на каменную плитку, которой была выложена прихожая, и прислонился к косяку, разглядывая ту часть улицы, что была видна ему в щёлку. «Нету вроде… Ушёл», – облегчённо подумал паренёк и расслабленно опёрся спиной на одну из стен в прихожей.

Повернув голову обратно в сторону комнаты, Альфред медленно поводил глазами по её захламленным углам, но не нашёл ничего ценного для себя. Тогда он решил порыться в комодах и ящиках Джаргула. Шмыгнув назад, он принялся открывать и закрывать их по очереди, в надежде найти нож, которым в случае чего мог бы защититься от своего похитителя или убить его. Однако, как оказалось, чёрный колдун и не думал хранить в своём доме такие простые вещи, как столовые приборы. Зато в распоряжении Альфреда оказались десятки бутылок, полусгнивших пергаментов и даже несколько пугающих коробок со странными символами на их поверхности. «Что это всё за барахло? – недоумевал про себя парень, пытаясь вскрыть очередной заклинивший шкафчик перед собой. – Неужели кому-то ещё нужен такой хлам? Он, что – скупает его по антикварным магазинам что ли?» Неожиданно плотно закрытая дверца шкафчика поддалась ему, и к ногам Альфреда вывалилась целая куча дурно пахнущей грязи и пыли, среди которой лежали какие-то экзотические фигурки и талисманы. «А, чёрт! – завалился с колен парень и впечатался рукой в этот мусор. – Фуф! Что за дрянь он здесь хранит?» Обтерев ладони о штаны, Альфред поднялся на ноги и взял со стола какую-то задубевшую от времени тряпку, чтобы замести ею всё на место. И лишь спустя несколько секунд он с ужасом понял, что это была никакая не тряпка, а самая настоящая человеческая кожа, испещрённая кровавыми надписями и рисунками.

«Да что, твою мать, здесь творится?!» – испуганно проорал тогда Альфред во всё горло и запустил свою кошмарную находку в угол комнаты.

Решив больше никогда ничего здесь не трогать, парень устало отошёл обратно к дивану и посмотрел в окно. Сейчас Альфред вполне мог сорваться с места и убежать, спрятавшись от Джаргула в каком-нибудь подвале этого города, где бы никто и никогда его не нашёл. Но после того, что случилось с ним на ярмарочной площади, он просто не мог оставить своего похитителя, не получив от него хоть каких-то ответов. Нельзя было сказать, что страх Альфреда больше не имел над ним власти, но однажды прикоснувшись к необъяснимому, он всё больше и больше отдалялся от него, и теперь его страх был не более чем эмоцией, которая не могла больше сдерживать парня на месте, ежесекундно вступая в бой с другими его эмоциями, такими как любопытство и прозорливость.

Размышляя об этом, юноша почти не замечал, как летит время, но вдруг на краю его зрения что-то блеснуло, и Альфред оторвался от своих мыслей, обратив внимание в сторону стола. «Нож! – обрадовался он долгожданной находке и тут же схватил его. – Наверное, лежал под той омерзительной кожей… Брр!»

– А-а, грёбаная погода опять начинает портиться… Хо, ты тут ещё! – громко рыкнул Альфреду с порога внезапно ввалившийся в дом Джаргул, после того как повозился немного в прихожей.

– Что… это… за… магия? – разделяя слова, гневно проговорил сквозь зубы парень и направился к чёрному колдуну, пытаясь скрыть свои настоящие мотивы узнать необходимые ему ответы за выставленным вперёд лезвием ножа.

– И что? Ты хочешь просто взять и прирезать меня этой тупой железякой? Ха! – со всей силы дыхнул ему в лицо чёрный колдун вместе с последними словами и окатил Альфреда с ног до головы своим только что обретённым перегаром. Запах оказался настолько сильный, что парень даже отпрянул, закрыв рукавом нос.

– Ты омерзителен! – прошипел на него Альфред.

– …И неповторим, спасибо! – иронично поблагодарил его Джаргул и, поставив свой заметно потяжелевший мешок на пол, спокойно прошёл мимо парня, чтобы плюхнуться на диван.

– Вы, жалкие ублюдки, колдующие направо и налево, – самые паршивые люди на свете. Но раз уж у тебя получилось чего-то там шваркнуть на площади, а потом содрать с шеи мою метку (Альфреда передёрнуло от внезапной догадки, когда чёрный колдун произнёс эти слова), то так и быть – расскажу тебе кой-чё.

Причмокнув, Джаргул со всей серьёзностью продолжил, закинув ногу на ногу:

– Как ты думаешь, щенок, откуда пошла магия среди людей?

– Магию даровали людям боги. Это свойство человека – искать и находить возможности использовать природу для своих нужд, – кратко изложил ему Альфред.

– Та-ак, – протянул лысый колдун, – что в книжках написано, ты вроде знаешь хорошо. А с чего всё начиналось, знаешь?

Пытаясь уловить подвох в его вопросе, Альфред не нашёл ничего лучше, чем ответить ему прямо:

– Я знаю то, что это правильно! Так написано во всех источниках «Первой Эры Магии». Заклинания и их формулы родились сами собой, через исследования, и лишь потом стали уделом многих. Первые мудрецы магии дарили людям свои величайшие заклинания, позволявшие направлять её и извлекать. А обучать других стали намного позже, в эпоху завоеваний. И лишь с реформами третьей эпохи магия…

Альфред на секунду прервался и заметил, как внимательно слушает его Джаргул, после чего с выдохом добавил:

– …Стала доступна каждому!

– Браво! – зарокотал чёрный колдун. – Ответ так себе, не на высший бал, но ошибок ты вроде никаких в своём изложении событий не сделал! Теперь ты можешь успокоиться и идти дальше работать на свою никчёмную работёнку.

– Я не понимаю, что здесь такого?! – не на шутку рассвирепел Альфред. – Это же правда!

– Правда для кого? – презрительно дёрнул головой Джаргул. – Для тех, кто пишет? Или для тех, кто сочиняет? Ведь ещё пятьдесят лет назад эти события трактовали немного иначе, и магия считалась порождением социальных переворотов, а ещё сто лет назад – люди вообще об истории не думали, сражаясь с тогдашними врагами этой страны и расширяя её границы не мечом, так пером.

Альфред отпрянул в сторону.

– Твоя проблема в том, – продолжал говорить его похититель, – что ты не можешь рассматривать события в контексте времени, обращаясь и в прошлое, и в будущее. Век человеческий – слишком короток, а слово его – не надёжно. И именно поэтому ты должен сам искать свою, как ты говоришь, «правду». Потому что от этого зависит многое, если тебе действительно есть дело до тех или иных событий.

– Как ты можешь отрицать такие очевидные вещи, как история магии?! – возмущённо заявил Алфьред и всплеснул руками.

– А как ты можешь так легко верить в то, что предлагает тебе кто-то другой? – вкрадчиво ответил ему вопросом на вопрос Джаргул. – Или тебе мозги нужны только для украшения? Так послушай меня: думать и анализировать – есть основная особенность человека. И хотя стадное чувство в нём тоже развито сверх меры, но именно думающие всегда добивались высот в жизни.

– …Не станешь же ты утверждать, что настоящей правды нет? – подвёл после недолгой паузы итог его словам Альфред.

– Есть, конечно, – сходу ответил ему чёрный колдун, – но вот только нет одной универсальной правды для всего, что существует вокруг тебя.

– Это невозможно! Магические науки и государственные законы Сентуса учат, что правда в любой науке может быть только одна! А остальное – ложь!

– И ты в это веришь? – задал спокойный вопрос Джаргул, изобразив на своём лице холодное беспристрастие, словно ожидая, что же ответит ему молодой паренёк напротив.

– Ну, я…– начал, было, Альфред, но тут же прервал сам себя и замялся.

– Э-э, нет, щенок, так не годится! – раздражённо заявил ему чёрный колдун и быстро подался вперёд, чтобы обратить на себя внимание парня. – Как говорилось когда-то, «боги войны ненавидят колеблющихся»! Так что говори живо: веришь или нет? И не вздумай сменить тему!

– Верю, наверное…– всё так же нерешительно выдавил из себя Альфред, насторожившись от неожиданных действий Джаргула.

– А если у какого-нибудь конкретного предмета или иной «формы состояния» в будущем откроется другое свойство? Или внезапно всплывёт неизвестный факт, существовавший до сих пор, но о котором люди не знали и даже не догадывались? Тогда тоже скажешь, что правда может быть только одна?

– Ну, нет, – по-детски изменчиво открестился от своих недавних доводов Альфред, – тогда правда дополнится.

– А если через сто лет этот дополнительный факт окажется ложью? – ещё более хитрым голосом принялся терзать его своими вопросами чёрный колдун.

Паренёк вконец запутался в своих мыслях. Но неумолимый голос Джаргула продолжал летать над его ушами:

– И все эти сто лет люди будут уверены, что знают правду. Одну единственную и неповторимую. А всё, что будет отличаться от этой доктрины – они будут порицать и сжигать в огне. Пока какой-нибудь вшивый учёный или политик не скажет, «а, да эти различия не так существенны, в конце концов, давайте просто забьём на них!»

– Тогда, по твоим словам, можно подумать, что возможности понять правду и вовсе не существует! – понуро заключил Альфред и посмотрел на Джаргула исподлобья.

– Как же, существует! И ещё как! – твёрдо ответил ему чёрный колдун и улыбнулся во весь рот, обнажив свои хищные зубы. – Просто любая истина многогранна.

Понять что-то для человека – это значит понять свою собственную грань от одной общей правды для всего мира, состоящей из множества таких граней. А в этот момент кто-то другой увидит и поймёт другую грань от той же самой правды, которая будет скрыта для первого. А третий может понять обе эти грани, но пропустит в своих наблюдениях третью грань, понимаешь? А какое-нибудь животное – так вообще всю жизнь будет воспринимать четвёртую грань этой правды, которой никогда не понять людям. Поэтому истина вещей настолько же непостижима, насколько и многогранна. Ты всю жизнь можешь искать и осмысливать разные грани одной вещи, но никогда не сможешь понять их все. Такое подвластно только создателям этой вещи – богам. Это одно из их поганых правил. Причём истинным богам, прошу заметить.

– А если я тоже создам что-нибудь? – осторожно поинтересовался Альфред.

– А ты уверен, что действительно сможешь создать что-нибудь сам в этой жизни? – надменно и многозначительно переспросил у него чёрный колдун. – Или ты будешь создавать это из того, что уже имеется у тебя под рукой? Ведь даже женщина не может зачать и выносить ребёнка из ничего! Чего уж говорить о твоих куличиках из песка… Боги, крысёныш, они, паскуды, знали своё дело, когда создавали этот мир!.. Однако никто и никогда не сможет помешать тебе продолжать познавать столько граней от общей истины, сколько вообще сможет вместиться в твою черепушку. И свергнуть столько чужих законов, сколько сможешь…

Безропотно опустив задумчивые глаза, Альфред смотрел сквозь пустоту, полностью шокированный таким радикальным взглядом на жизнь со стороны Джаргула. Похоже, что этот человек нарочно искал пути исказить уже созданный другими порядок, предпочитая разрушать, а не строить, хотя насчёт последнего Альфред всё ещё не был уверен до конца.

– Скажи тогда… Как же это всё связано с магией? – негромко, но твёрдо спросил у чёрного колдуна Альфред. И снова почувствовал в воздухе то самое ощущение непреодолимой силы, которое когда-то сломило его во дворе их школы, заставив безмолвно трепетать перед ним всеми фибрами души. Подняв вверх свой кулак, Джаргул до хруста в суставах сжал пальцы, и они мгновенно вспыхнули, затянувшись бегущей со всех концов странной чёрно-пурпурной энергией. После чего ухмыльнулся и, наблюдя за тем, как сидевший напротив него парень пытался скрыть свои истинные чувства, заговорил с ним тем самым грубым голосом, который тот впервые услышал на поляне, очнувшись посреди кошмара:

– А магия, крысёныш, она свободна от всех этих человеческих условностей! И она безгранична-а! Однако чтобы использовать её, ты должен стараться! Не каждому дано выжить в этом мире, и точно так же: не каждый может взрастить в себе достаточно силы, чтобы научиться создавать и притягивать её к себе.

Альфред почувствовал, как к его горлу снова подступает ужас. Но в этот раз он не намерен был уступать ему.

– Но ведь м-магия легко доступна всем, у кого есть возможность изучать её, – поспешно вымолвил он слова, показавшиеся ему в тот момент спасительным плотом в этом водовороте чужой силы.

– Ха! – гаркнул на него Джаргул, погасив свой горящий кулак резким движением руки. – То, чем ты столько лет занимался – это не магия, а простые фокусы! Вот почему они доступны всем. И толку от них не больше, чем от фокусов! А настоящая магия, – снова яростно улыбнулся он, – настоящая магия всегда была уделом немногих, таких как мы! Но даже если у тебя с детства есть способности к ней, то их всё равно необходимо развивать, ибо только так от них будет польза. Запомни это, щенок!

Почувствовав громадное облегчение от того, что чёрный колдун прекратил своё странное заклинание и не стал сжигать им свой дом, Альфред тоже посмотрел на свои руки. Одна из них была сильно поцарапана, но ссадина на ней уже заживала.

– Я… что-то знаю? – прошептал он и затем добавил уже более уверенно. – Нет, не так! Я родился другим, да? Как вы, да?

– Ну у тебя и фантазия, шисёнок! – в очередной раз рассмеялся во весь голос Джаргул. – Ещё скажи, что ты избранный!

– Тогда почему я смог там, на площади сделать то… то самое, что делаете вы? – подавленно пробубнил Альфред и уставился на своего похитителя.

– Потому что смог! – утвердительно ответил чёрный колдун и откинулся на спинку стула. – А ты как думал? Здесь всё просто: можешь – делай!

– Но что это за сила? Откуда она у меня? Вы ведь не убили меня именно по этой причине, да? – посыпались из парня новые вопросы, но Джаргул прервал его быстрым жестом и снова качнулся на стуле, выставив вперёд свою лысую голову:

– Хватит! Во-первых, я тебе не ходячая энциклопедия! И не обязан тут перед тобой распинаться, отвечая на все твои детские вопросики! Во-вторых, мог бы и сам понять уже! Лучше посмотри по сторонам, а потом посмотри на себя и найди пять отличий, хех!.. Сила магии – это сила самого колдующего. Может, сейчас ты этого и не видишь, но в этом виноваты, скорее, твои несовершенные глаза и твоя глупость, чем сам мир. А для таких, как мы, всё более или менее очевидно.

– То есть вы что-то увидели тогда во мне? – обнадёжено поинтересовался у своего похитителя Альфред, но тут же встретил от него очередную порцию порицающего смеха.

– Конечно, ваше величество! – задорно пророкотал Джаргул и снова рассмеялся. – Как же, вы же шь – такая важная шишка!

Затем он немного потрепал свою бороду и продолжил, сложив руки на груди:

– На самом деле всё куда проще. Но и трудней, пожалуй… Вот ты, шисёнок, объясни мне: как ты видишь через глаза?

– Мозгом, – кратко ответил ему Альфред, вспомнив свои экзаменационные билеты по человеческой анатомии, но так и не сумев подобрать более развёрнутый ответ, чтобы описать весь процесс передачи зрительного импульса, за что и получил когда-то плохую оценку у профессора на экзамене.

– Ага, значит вот как ты полагаешь…– словно бы в шутку призадумался над его словами Джаргул. – Тогда считай, что и мы увидели тебя мозгом! Только через другой инструмент. Но не переживай из-за этого! Уверен, что сегодня ты тоже почувствовал в себе нечто подобное, и если тебя не кокнут раньше времени, то однажды твои глаза сами собой научатся видеть подобные вещи.

– И насколько же я смогу овладеть всей этой… «магией»? – осторожно поинтересовался парень, на секунду забыв о своём отвращении к той дикой силе, что погубила когда-то прямо на его глазах столь много невинных жизней. – То есть сколько лет я должен учиться, чтобы?..

– А ты сам-то как думаешь, школота?! – передразнил его Джаргул. – Настоящий исследователь не задаётся такими вопросами! Он просто учится! Столько, сколько живёт.

– Но в конце концов все же мы умираем, и что тогда? – решительно проговорил Альфред, как ему опять показалось, самую логичную в мире вещь.

– Глупец! – злобно рявкнул на всю комнату разъяренный голос чёрного колдуна, после чего его хозяин мигом вспрыгнул со стула на ноги и привалился к дивану, на котором сидел перед ним юноша. – Умирают только СЛАБАКИ!!!

– Ч…ч-чего? – ошарашено и недоумевающе стал заикаться парень, отпрянув от его отвратительного лица так быстро, как только смог, и завозив руками по ободранной спинке дивана. – К-как это?..

– А так! – продолжал напирать на него Джаргул. – Послушай, недоносок: смерть в нашем мире – это всего лишь граница, установленная богами. Она отделяет слабаков, таких как ты, от истинно сильных духом и телом существ, которые хотят жить дальше, несмотря ни на что.

– Но боги учат…– попытался воспротивиться его странной логике парень, однако чёрный колдун не давал ему вставить и слова.

– Боги – это хитромордые козлы! Решив, что они стоят выше жизни, которую создали, эти твари посчитали себя когда-то всесильными, придумав начало и конец для своего творения. Но этот так называемый «конец» на самом деле оказался не абсолютен, потому что жизнь для уже родившегося существа давала поистине неконтролируемые возможности существования, если у того хватало воли воспитать их в себе.

Так ответь, хватает ли этой воли у тебя, щено-ок?.. – протянул вперёд свой искривлённый палец чёрный колдун, указав Альфреду в самое сердце.

– Но ведь все рано или поздно умирают, все…– не совсем понимая, о чём идёт речь, констатировал ему в ответ парень, не решаясь поднять свои глаза, чтобы посмотреть Джаргулу в лицо, и тогда его похититель насильно схватил Альфреда за плечи и как следует встряхнул.

В тот же момент парня словно что-то вытолкнуло из комнаты. На пару драгоценных мгновений, самых ярких и запоминающихся в его жизни, он вдруг очутился посреди неописуемой красоты переходящих в закаты и рассветы золотистых лугов и переливающихся озёр, сплетающихся с лесами и морями, дарящими свой глубинный покой на суше и на воде, которая постепенно выносила его на поверхность и растворялась в лазурной синеве неба, застланного самыми красивейшими красками из палитры живой природы, дарившей всему этому страстное желание дышать, внимать и быть (!) в объятьях такого мира, словно это он являлся настоящим, существующим где-то там, за гранью повседневной серости, и его нахождение зависело лишь от действий смотрящего.

Зачерпнув пыльный воздух из комнаты с пугающим хрипом, Альфред поспешно закашлялся, обхватив диван левой рукой, и лишь когда его дыхание снова выровнялось, юноша почувствовал, что по его лицу уже какое-то время струилась колкая слеза, которую он так и не смог сдержать в порыве нахлынувших на него эмоций.

– …Это лишь жалкая часть того, что действительно существует в нашем мире, – проговорил после этого почти сразу же не помнящему себя пареньку спокойный и твёрдый голос чёрного колдуна, который уже не смотрел на него, а стоял рядом, сложив руки на груди и отвернувшись в сторону.

– Т-такое… *кгх-гхм!..* Такое… и вправду может существовать?! – выдавил из себя сквозь кашель Альфред, удивляясь тому, как он вообще мог дышать в подобном месте.

– На самом деле ты живёшь рядом с этим. Каждый чёртов день… Но человек, со всеми его безграничными возможностями, отчаянно не хочет выбирать для себя этот путь. Поэтому ему легче смириться и жить как говорят другие, а не как он хочет и чувствует это сам. «Обживешься – и в аду хорошо», – так когда-то говорилось в независимых королевствах Гилия. А потом, на основе привычки и сложившихся правил он и перестаёт думать о жизни, воспринимая её как должное и находя загадочной и непреодолимой одну лишь смерть. Потому что смерть – остаётся единственным средством, которое в состоянии прервать его бессмысленное существование.

Заплясав вдруг вокруг того места, где сидел опустошённый Альфред, какой-то донельзя спонтанный и шуточный танец, сочиняемый им на ходу, Джаргул тотчас же стал раздвигать перед ним свои руки и изображать реверансы, задавая вопросы:

– Ты когда-нибудь слышал об «ангелах жизни»? Нет? Конечно! Все же хотят смерти! Избавления хотят! А о секте, поклоняющейся торжеству жизни? Что, тоже не-ет? Конечно, сектанты могут поклоняться только смерти и приносить в жертву на смерть! Потому что у них силёнок не хватает воскрешать обратно в жизнь уже мёртвое! Или, может, ты знаешь, когда кто-нибудь на войне восклицал: «Я сражаюсь за жизнь! И я выживу! А вы все сдохнете!» Нет же – И тут облом! Потому что все только и знай что орут: «Я готов отдать жизнь! Готов погибнуть за идеалы! Готов пожертвовать, чтобы кто-то оценил!», вместо того, чтобы жить за идеалы! Вместо того чтобы воплощать их дальше! Сукины дети! Туда им и дорога, этим слабакам! Нет ничего в смерти, кроме самой смерти.

– Послушай, крысёныш, – остановился он вдруг на месте и в очередной раз приблизился к Альфреду, – смерть – это конец всего. Что бы с тобой ни произошло после смерти – это не важно. У тебя только одна жизнь, и всё, что тебе дорого, находится в ней, а за её пределами этого уже нет. Ничего уже нет. Это, так сказать, первое и наиглавнейшее свойство жизни. Она для живых.

– Ты просто боишься смерти… Поэтому и говоришь всё это, – попытался ответить ему Альфред спокойным голосом, вспомнив что-то такое из своих лекций по психологии, но, наткнувшись на разъярённый, полный эмоций взгляд чёрного колдуна, тут же замолк.

– А кто, скажи мне, её не боится? У какого живого существа нет инстинкта самосохранения? Поведаю тебе по секрету: он есть даже у тех людей, которые думают, что не боятся смерти. Или стоят на крыше перед тем, как совершить самоубийство. Просто современные режимы общества настолько затуманивают им головы, что они прячут этот страх за своим высокоразвитым умом, пытаясь утонуть в этой системе. И всё же не могут. Даже фанатики на самом деле не могут преодолеть этот инстинкт! Потому что он и есть жизнь! И пока они живы – они не могут понять, что такое смерть! Никто из них! Никто из живых!.. И всё же человек остаётся единственным живым существом, которое способно на самоубийство.

– Но…– попытался возразить Альфред, однако Джаргул уже прочитал его следующую мысль в глазах парня.

– Враки! – быстро и громко заявил чёрный колдун. – Муравьи, убивающие себя ради остального сообщества, гусеницы в коконе, лемминги-прыгуны? Пф-ф! Всё это заблуждения или откровенная ложь, рождённые человеческим взглядом наприроду других живых организмов! Ибо человек, как и эти самые организмы, кем бы они ни были, видит истину вещей только в своём неповторимом свете. И научиться видеть по-другому для него неимоверно сложно… Но возможно! – всё ж таки довольно весело добавил чёрный колдун. – Именно это и значит быть человеком! Потому как человек – это ещё и единственная тварь, вырванная богами из «природного баланса» и на веки вечные обречённая искать для себя что-то другое. А из этих поисков и рождается настоящая магия, щенок!

– Но что это за магия? – постыло и вкрадчиво затребовал от него ответа на свой главный вопрос Альфред, явно недовольный тем, что Джаргул так и не смог до сих пор внятно предоставить его. – Как она работает?

– А хрен его знает!!! – обрушил на парня, пожалуй, самое нелепое и нелогичное восклицание, которое только можно было вообразить на этот счёт, чёрный колдун, дыхнув также вдобавок ему в прямо лицо новой порцией перегара. – Да и какая, нафиг, разница?! Мы взываем к этой силе – и она ОТЗЫВАЕТСЯ!

– Но этого не может быть! Так не бывает… Что отзывается?– недоумевающе возражал ему совсем сбитый с толку Альфред. Однако его похититель продолжал говорить, словно не слышал этих довольно негромко звучащих обращений юноши:

– …И когда мы чувствуем её в своём теле, в своих руках и сердцах, то просто пользуемся ею! Так как можем!

– А слова?! – вдруг выкрикнул парень. – Вы же говорите формулу заклинания?! Я слышал!

– Чё? Заклинания?! – рассмеялся ему в лицо Джаргул. – Ты с дуба что ль рухнул? Или с ума сошёл? Какие, к чёрту, заклинания?! Это просто СЛОВА! Чтоб лучше пошло! Ты же кричишь, когда тебе больно или радостно? Так тут – то же самое. К тому же, если я не ошибаюсь, ты и сам не сказал ни одного членораздельного слова, когда опрокинул того хитрого проныру в толпе. Или я не прав?

Альфред уронил голову на грудь и, откинувшись обратно к дивану, широко округлил глаза. Откуда пришла к нему та незатейливая фраза на площади он и вправду не знал. Вдоль и поперёк по его сознанию ходили ходуном мысли, барабанили виски и стучали отрицания. «Я не мог… Я же всё ещё человек! Я не мог… Об этом нет ни одного урока… Это не научно!» – твердил он про себя, но в душе уже давно догадывался, что такие размышления лишь нарочно оттягивали его назад, в пучину самообмана и безропотного существования, продиктованного чем-то меньшим, чем его новое состояние, и давно переставшим быть для него авторитетом непреложности, всё больше и больше превращаясь в подобие дырявой стены, стоящей посреди пустого поля неустойчивой вселенной.

– То, о чём ты думаешь, я, как и некоторые другие люди, предпочитаю называть «система», – наконец снова подал голос в его сторону чёрный колдун и посмотрел в окно позади парня. – Её создаёт государство, закон, да и само общество, чтобы как можно плотнее контролировать человека от рождения до смерти. Что, в свою очередь, позволяет самой этой системе развиваться. Пока что она контролирует не всех и больше всего привязана к жителям городов, но со временем она станет всеобъемлюща для умов всех людей, помяни моё слово. И главным инструментом для такой всеобъёмности станет то, что вы зовёте магией. Но даже настоящая магия, которой пользуемся мы, отнюдь не является панацеей от этой заразы. Ибо каждому из нас абсолютно всё равно, как низко падёт ваше поганое общество в бесконечной погоне за своими страстями. Мы не пропагандируем и не ищем поклонников! Мы даже не заявляем о себе! Но мы и не прячемся за трусостью и страхом перед чужой силой! Потому что мы в каждую секунду готовы бороться с любым, кто встанет у нас на пути, какой бы силой он ни обладал! Точно так же как время от времени боремся даже сами между собой! И так же, как это миллионы лет делают другие живые твари в борьбе за выживание!

А что до твоей драгоценной школы, ха! – так и мы иногда можем подурачится, показав этому прогнившему миру, что настоящая сила ещё существует! И никакая чёртова власть не сможет покорить того, кто по-настоящему свободен! Ну и, вдобавок, мы ещё в тот день немного перебрали, знаешь ли. Собравшись все вместе первый раз за двадцать лет… О, кстати!

Слушавший его всё это время вполуха Альфред слегка поднял свой взгляд на Джаргула, когда тот неожиданно встряхнул руками на это восклицание и повернулся к нему.

– Если ты ещё не надумал сбежать от меня, шисёныш, то я, пожалуй, могу отвести тебя к одному старому засранцу, который намного лучше меня соображает во всех этих делах по поводу «тёмной магической энергии», как он сам её называет. Как же – у него даже целая библиотека есть в замке! Эх, давно это было… Хорошо бы дорогу туда ещё припомнить!

Взгляд парня стал более осмысленным.

– Он сможет ответить на мои вопросы?.. – процедил голос Альфреда через затвердевшее от пережитых потрясений горло.

– А чёрть-иво! – просторечно отрезал чёрный колдун. – Может, и ответит, если вопросы будешь задавать правильные. А то мне с тобой и дальше нянькаться – особой охоты нет! У меня своих дел выше крыши!

– И каких же?.. – хотел, было, недоверчиво поинтересоваться у него Альфред, но тут в дверь чёрного колдуна кто-то настойчиво постучался, и Джаргул показал ему довольно грубый знак умолкнуть.

– …Заходи, моя дорогая! – громко проговорил он на всю комнату. – Надеюсь, винца ты прихватила?

Дверь в передней легонько скрипнула, и через пару секунд на пороге комнаты появилась довольно напудренная и накрашенная женщина, одетая в вульгарное коротенькое платье и держащая в своих руках пару тёмных бутылок с фирменной этикеткой. Запах её дешёвого парфюма мигом смешался с затхлым зловонием комнаты, заставив Альфреда прикрыть нос рукой, но отчасти он был рад, что эту обстановку смогло перебить хоть что-то из внешнего мира.

– О, мальчики, привет! А я и не знала, что вас будет двое, – кокетливо заявила женщина, но Джаргул тут же поспешил перебить её, взяв у барышни бутылки и поставив их на стол:

– Э, нет, этот щенок ещё не дорос, пожалуй. К тому же у меня не так много денег, чтобы тратиться ещё и на него! Так что он будет только смотреть.

Альфред поспешно заёрзал на диване и вскочил на ноги. В его глазах промелькнуло отвращение.

– Так-с! – хлопнул и потёр между тем своими ладонями друг о друга чёрный колдун, голодно облизнувшись. – Где тут у нас стаканы?

Глава 2

Каждый из нас – сын своих дел.

(Мигель де Сервантес)

«Вант-Сартос! – трубили одну и ту же мелодию беспокойные мысли Гортера, затронутые азартом погони. – Почему именно туда?!» Зачем после исполнения таких громких дел, как уничтожение целого замка, стремиться попасть в людное место? И по какой причине он не боится разоблачения? Пересекая приграничные кромки полей у опушки леса, следопыт уже битый час не мог раскрыть эту загадку. Ему казалось, что кем бы ни были его будущие жертвы, у каждой из них хватало здравого смысла, чтобы без особого сговора в тот же самый день тихо залечь на дно, укрывшись в глухих местах по всему Сентусу, и до какой-то поры всё к этому и шло. Однако такой поворот событий частично портил его представление о характере преследуемых им людей, добавляя изрядный элемент неожиданности к их и без того бесшабашному поведению. Тем не менее Гортер настойчиво продолжал свой путь, стремясь нагнать те дни, что отделяли его от рокового часа их неизбежной встречи.

К счастью, максимально кропотливый и дотошный рассказ, на который только оказался способен недавно встреченный им пьяный хасс-динский свидетель, дополненный воспоминаниями самого Гортера, довольно весомо облегчил следопыту поставленную перед собой непростую задачу. Помня о расположении Вант-Сартоса на карте и будучи частым гостем в его предместьях, Гортер уже давно прознал о заброшенных подземных рудниках, проложенных когда-то прямо за южными стенами города в Одинокой гряде и ведущих сквозь её недра куда-то на северо-запад. И хотя сам он ни разу не проходил через них, предпочитая сворачивать в предместья с севера, от большого тракта, но даже следопыту приходилось слышать о том, как в былые времена этот рудник служил для путников с запада хорошей отправной точкой, если те хотели поспеть в город быстрее других, привозя с собой пшеницу с полей к ежегодным празднествам, посвященным сбору урожая. Поэтому, стоило припуганному хаас-динцу только намекнуть ему, куда же поутру отправился их общий «знакомый», как в голове у следопыта уже созрел готовый план, позволяющий пересечь местность намного быстрее и выйти прямиком к городу. Оставалось только узнать у местных, где с этой стороны полей находилось хоть что-то похоже на штольни.

Ответ на этот вопрос Гортер получил не сразу. Поначалу никто из присутствовавших на тот момент в ночлежке подвыпивших рабочих не мог понять его описаний шахты. И даже его молодой помощник Вашгах терялся в словах, пытаясь осознать – чего же хочет этот странный человек, взявшийся ни с того ни с сего под угрозами расспрашивать его земляков о каком-то каменном проходе, лежащем на поверхности земли. Но когда он догадался, что речь шла не о самом проходе, а о шахте, ведущей под землю, то быстро нашёлся что сказать, и вскоре следопыт услышал с улицы чьё-то краткое объяснение, оказавшееся впоследствии весьма полезным для его незамедлительных поисков, приведших его сюда, к чернеющим опушкам дальнего леса, опоясывающего поля со стороны горизонта по краю.

Деревья здесь были на редкость статные, совсем не похожие на своих соседей из придорожного леса, и в такой красоте Гортер боялся упустить нужное место, описанное ему его невольными провожатыми. Однако уже вскоре он начал встречать неровные проплешины в однородном массиве зелёных крон и, следуя за ними, очень быстро выбрался к заброшенной дороге, очертания которой ели угадывались, теряясь в заросших молодняком древесных зарослях.

«Прибыли», – с выдохом проговорил Гортер и оглянулся по сторонам. Вокруг него не было ни души. Отсюда он уже смутно видел дорогу на противоположной стороне полей и практически не мог различить там ночлежку, откуда следопыт и начал свой торопливый путь, стараясь успеть отыскать вход в рудники до наступления ночи. Однако даже эта прогулка отняла у него больше времени, чем он надеялся, так как для Гортера теперь был важен каждый час, и не только потому, что отныне он знал точное место своих дальнейших поисков.

По сути, выдолбленные в скале рудники должны были быть довольно прочными, но, простояв без должного ухода столько лет, даже их каменные своды могли не выдержать и осыпаться, замуровав дальнейшие пути прохода наружу. И тогда Гортеру ничего бы не оставалось, кроме как вернуться назад, потратив вдвое больше времени и пройденных миль, чем если бы он сразу выступил к городу напрямик через лес или продолжил свой путь дальше по дороге. Но если задумка Гортера обернулась бы для него удачей, то по прибытии в город он вполне мог наткнуться на более ясные и свежие следы своей будущей жертвы, побывавшей там пару недель назад. А может быть, даже и задержавшейся там до какой-то поры, чтобы как следует отдохнуть после своего бандитского набега и сбыть награбленное богатство. Как бы то ни было, следопыт не мог перестать думать о том, что, сделав подобный выбор, он заигрывал с важными последствиями в будущем, которые самым коренным образом могли повлиять на его дальнейшие действия, отсрочив или приблизив его месть этим людям в зависимости от полученных в Вант-Сартосе результатов поиска.

«Джаргул, значит…» – подумал Гортер про себя, вспомнив имя этого человека и его примерное описание со слов пьяного хозяина ночлежки, которое оказалось на редкость ярким, походившим, скорее, на пьяный бред, чем на обычную для современных магусов-самоучек внешность. «По крайней мере, он сюда заходил, а это уже кое-что!» – твёрдо решил про себя следопыт, втайне надеясь вернуться к порогу этого места, если дела у него пойдут совсем плохо. И всё же Гортеру не хотелось сейчас думать о подобном финале. Поэтому, поддёрнув лямку своего рюкзака и перехватив свой верный лук, он решительно шагнул вперёд, заметив, что солнце уже почти отцвело на горизонте, и что у него осталось не больше двадцати минут, прежде чем тьма ранней ночи окончательно накроет собою лес, усложнив его дальнейшие поиски заброшенной штольни. И подкинув ему новых проблем, вроде обитающих тут стай волков, облюбовавших здешние места из-за близости к людям и их домашнему скоту.

Пробираясь сквозь ветки и вслушиваясь в звуки вечернего подлеска, обступающего его со всех направлений, следопыт постепенно менял шаг и снова ложился на неспешный курс лесного странника, однако делал это по привычке, почти незаметно для себя самого. Его ноги двигались в такт упрямому росту кустистых порослей и обходили встреченные на своём пути завалы сухих веток, пока руки и плечи активно помогали спине не зацепляться за преграды изрядно полегчавшим рюкзаком, в котором уже оставалось не так много еды, по сравнению с тем днём, когда Гортер покинул леса у замка. В связи с этим следопыт почти не сомневался, что ему придётся как следует запастись припасами в предместьях на случай, если его дальнейшая погоня окажется ещё более долгой и безостановочной, чем нынешняя.

К тому же, помимо всего прочего, он не переставал думать и о том похищенном парне, существование которого теперь было неумолимо подтверждено самим хозяином ночлежки.

Что за игры вёл этот лысый бандит, похищая людей из разорённых им мест? И каким способом он хотел использовать молодого ученика школы, ведя его за собой по местам своих блужданий в пределах Сентуса? Для Гортера подобные вопросы так и не сдвинулись с мёртвой точки, оставшись тёмным пятном на фоне медленно проясняющейся картины его злодеяний. И всё же, как бы ни пытался следопыт определить роль случайно подвернувшегося юнца в предстоящих планах его коварного похитителя – отныне он хотя бы знал от чего отталкиваться.

«Альфред Ирасан, возраст на момент зачисления: пятнадцать лет, рост 178 см…» – снова прочитал следопыт широкие чёрные буквы и цифры в заглавных строках найденных им в ночлежке листков, стоило ему остановиться на краткий отдых и оглядеться по сторонам, чтобы определить дальнейшее направление. Из-за поднимающегося вечернего сумрака он уже не мог различить более мелкий шрифт написанного далее, но так как Гортер удосужился прочесть его намного раньше, когда только-только вышел в поля – то сейчас это было для него не так уж важно. И поэтому сейчас он пытался просто вникнуть во все эти фразы, стараясь уловить в них столь необходимую ему зацепку, подходившую на роль причины похищения этого парня. По памяти он помнил, что до поступления в школу магии тот жил вместе со своим отцом на модном для сегодняшнего времени фермерском хозяйстве (которые сам Гортер просто презирал за чуждое деревенскому уху слово «фермерский»), занимаясь домашней работой, и совсем не имел какой-то там «практики в магическом обучении» и «магической деятности».

«Что ж, по крайней мере теперь я хотя бы смогу рассказать отцу, что случилось с его сыном, если когда-нибудь найду этот их общий… хутор на северо-востоке. Где-то в Каостинской области он там находится, что ли…» – подумал Гортер и убрал документы обратно в кожаный кошель, хранившейся у него на бедре. Судьба парня интересовала следопыта лишь поскольку он был связан с его главной целью, и ни на йоту больше.

Вскоре перед ним показались каменные пороги, а растущие подле них деревья стали отступать в сторону леса. У многих из них не хватало веток или целых частей крон, в то время как другие были больны и росли на буграх поднимавшегося склона леса, облепленные жёлтыми листьями или голыми ветками от самого основания.

Вдруг Гортер заметил перед собой что-то тёмное. Приблизившись к широкому пространству, по которому раскинулась эта темнота, он отметил, что у неё были ровно очерченные грани, наложенные друг на друга как каменные брёвна, и понял, что это были высеченные из скалы столбы породы, установленные по форме ворот перед входом в шахту. Много лет они так и стояли в одинокой пустоте, недвижимые и суровые, пока лес обрастал их, струясь по земле и гальке под ними и поднимаясь вокруг них, исправляя неровности, созданные человеком, пока сами столбы не стали чем-то вроде памятника побывавшим здесь когда-то рудокопам. Молодая луна едва освещала их из-за холмов леса, создавая ощущение неприступной тени, накрывавшей то место, где они стояли, и лишь один человек мог отличить их от других элементов ландшафта поляны, в то время как для животных они, должно быть, казались лишь очередным гористым препятствием, которое следовало обойти или пересечь, чтобы добраться до своей цели.

Всего их было три. В этом Гортер смог убедиться сам, пройдя под первым сводом и углядев впереди ещё два, каждый из которых был в точности похож на предыдущий. Осматривая их со всех сторон, следопыт не мог не отметить для себя – сколько же потребовалось рабочих рук, пота и усилий, чтобы когда-то установить их здесь, и как мало оказалось нужно для того, чтобы забыть о таком колоссальном труде, попросту перестав пользоваться шахтой и за короткое время полностью покинув её, оставив на попечение потревоженного леса. В такие моменты следопыт отлично понимал всю изменчивость человеческого начала, а также очень завидовал той вечной стойкости, которая была присуща живой природе и которой так не хватало самому человеку, чтобы понять, научиться и, в конечном итоге, стать хоть немного совершеннее, прекратив сеять повсюду семена своих неразумных поступков. Пока у него ещё оставалась сама возможность что-то изменить, не став очередным слоем той же каменной породы, из которой состояли эти безмолвные столбы.

Пройдя ещё немного, следопыт наконец увидел высокое нагромождение мелких камней, окруживших пологую пещеру в своём основании, и понял, что это и есть тот самый вход в штольню рудника, который он искал. Тогда следопыт быстро снял с плеча свой рюкзак и достал из него несколько вещей, среди которых были огниво, тёмная промасленная ткань и кусок льняной бечёвки, заблаговременно подготовленной им по длине. Оставив рюкзак у входа в штольню, Гортер быстро прогулялся до ближайшей рощицы молодых берёз и срубил первый попавшийся ствол подходящего размера. После чего так же быстро вернулся на место, обстругивая по дороге его мелкие ветви. Подготовив ствол, следопыт обмакнул его в грязь под своими ногами, после чего обмазал её вдоль всего основания и, взяв в руки кусок промасленной ткани с рюкзака, стал осторожно накручивать её на грязь, пока та не легла ровно по всей поверхности, образовав несколько слоёв. Оставшиеся края ткани Гортер аккуратно закрепил бечёвкой. «Смолить будет, зараза! Ну ладно, фиг с ним – главное, не угореть, если воздуха мало станет», – мысленно предупредил себя следопыт и потянулся за огнивом, чтобы зажечь свой новый факел. Несколько чирков о кремень, и запальная лучина перенесла свой тонкий огонёк на поверхность промасляной ткани, который вскоре медленно охватил её всю. «Ну, вот и готово. Теперь вперёд», – собрался с силами Гортер и, вдохнув напоследок свежего воздуха всей грудью, снова закинул на спину свой рюкзак.

Осветив факелом железные воротища, следопыт обнаружил, что увесистый замок с государственной печатью, когда-то висевший здесь, был уже давно сорван с места, а оставшиеся на его месте цепи, служившие отличным мерилом времени, проржавели со всех сторон. Схватившись за жерди ворот, следопыт с большим усилием отворил их, растолкав с грохотом и скрипом, после чего ему оставалось только протиснуться в небольшую щель между ними и ступить под низкие своды главного тоннеля, отдававшие затхлостью и сыростью камня, что сразу же вызвало у Гортера неприятные ощущения. По мере того как он всё глубже удалялся от входа и продвигался вперёд, его окутывала давящая со всех сторон тьма, а тусклый свет ночи за его спиной очень быстро растворялся, оставляя следопыта один на один со своим горящим факелом посреди небытия кромешной черноты, не дающей и намёка на быстрое продвижение. Однако Гортер понимал, что должен был перебороть себя и двигаться вперёд намного быстрее, если это позволяло пространство. Озаряя факелом то одну, то другую стену и шурша мелкой галькой под своими ногами, он очень хотел выпрямиться и идти вперёд прямо, но низкие потолки тоннеля всё никак не кончались, заставляя следопыта держать свой лук почти у самых колен и время от времени задевать их каменную поверхность своим рюкзаком.

И вдруг неожиданно Гортер будто вынырнул из этого тоннеля, очутившись где-то далеко за его пределами и чуть не потеряв равновесие. Вокруг него открылась широкая площадка, образованная старыми выработками камня и уходившая глубоко вниз, имея в своей окружности массу обходных путей и боковых тоннелей. «Так и знал, что набреду на такое место!» – порадовался про себя Гортер, заметив, что свет попадал сюда снаружи сквозь мелкие окошечки, проделанные где-то высоко над его головой и выходившие на поверхность скалы. Этого света хватало лишь на то, чтобы разглядеть очертания границ самой площадки. Но следопыту достаточно было и его, чтобы через какое-то время заметить вдоль ближайших стен одинаковые обрубки старых факелов, висевших на вкрученных в камень железных подставках, часть из которых уже успела покоситься от времени.

Подойдя к одной из них, Гортер попытался зажечь всё, что осталось от здешних светил, и с удивлением для себя обнаружил, как прогнившая тряпка факела не только переняла его пламя, но и мигом вспыхнула, осветив ему дальнейший путь на целых два метра. «Хм, неужели после стольких лет и старые факелы ещё на что-то годятся? Нет, что-то здесь не так!» – насторожился следопыт и как следует рассмотрел основание другого ближайшего факела. Оно оказалось почти новым. «Значит, набрехали мне хаас-динцы! Видать, не один я сюда захаживаю!» – сообразил он и быстро огляделся по сторонам. Вокруг следопыта по-прежнему не было ничего, кроме темноты. Тогда Гортер снял с подставки второй факел и наскоро затушил его об гальку, засыпав ею горящую ткань, растерев затем её о подошву своего сапога, чтобы та больше не тлела. «С этой минуты надо бы быть поосторожнее и смотреть в оба! Мало ли что…» – решил напоследок Гортер, прицепив второй факел к ремню за пустой чехол с проёмом, который следопыт носил с собой как раз для таких случаев.

Поводив под своими ногами оставшимся в его руке светилом, Гортер так и не смог найти чужих следов вокруг себя и, прошагав вперёд ещё метров двадцать-тридцать, обнаружил лишь толстые слои пыли, лежавшей здесь повсюду. «Мда-а, в такой затхлой канаве лучше не отклоняться от своего курса», – невольно заметил он про себя, решив больше не охотиться за случайными находками и снова сосредоточиться на своей главной цели. Ритмично зашагав вперёд, следопыт осторожно пересёк задний край котловины и выбрался к тоннелям. Вскоре он смог различить над ними номерные знаки. Из своего богатого прошлого, в котором Гортеру, правда, лишь изредка приходилось посещать такие места, находящиеся не над, а под землёй, он знал, что рудокопы всегда старались обозначать главные тоннели зарубками, так как многие из них не умели читать и писать. Каждая такая зарубка представляла из себя черту или пару черт, перекрещенные диагональными линиями, что очень роднило их с отметками прожитых дней на стенах камер заключённых и чётко давало понять идущему через тоннель – с какой стороны начинался основной вход. К тому же, чем меньше оказывалось таких зарубок, тем ближе от рудокопа находился главный тоннель, ведущий к поверхности, который повсеместно использовался для вывоза сырой породы наружу из рудника.

«Четыре, – насчитал Гортер число зарубок под сводом в тоннель. – Значит, рудник не такой большой, как я и думал». Пройдя чуть подальше, он обнаружил ещё один тоннель и ещё одну отметку. «Три. Значит, дальше туда», – обнадёжился следопыт и двинулся к следующему тоннелю. От всех них веяло затхлостью и холодом, но вскоре следопыт сумел достичь центрального тоннеля, который был намного больше и шире своих соседей, и почувствовал в его основании потоки слабого воздуха, буквально зовущего за собой. «Хм, похоже, это главный проход, хотя отметки на нём я не вижу», – присмотрелся к сводам этого тоннеля Гортер, поводив над головой факелом. «Должно быть, я уже под основанием скалы. А это – общий коридор, служащий выходом для всех выработок, начатых вкрест от его стен», – заключил про себя следопыт после недолгих раздумий и поспешил войти внутрь.

Внутри главный тоннель оказался не намного светлее, чем тот, по которому Гортер спускался в рудник. Но зато высота его потолков и чистота прохода позволяли ему выпрямиться и идти в полный рост, словно он и не выходил из просторных копей, оставшихся за его спиной. А голые каменные полы намного лучше скрывали звук его шагов, отчего следопыт мог двигаться на порядок быстрее. Но так продолжалось недолго. Спустя какое-то время главный тоннель начал сжиматься и поворачивать, уходя то вверх, то вниз, из-за чего Гортеру тоже пришлось сильно замедлиться, чтобы не уткнуться в очередной поворот или с трудом подняться по внезапно появившейся горке. Через час такого марша он начал ощущать жуткую усталость, подкрадывающуюся к ногам, но старая закалка следопыта не давала этой боли сковать его движения, и Гортер продолжал свой путь.

Смахивая выступавший пот, он настойчиво шагал вдоль закрытых решётками проходов, которые время от времени стали появляться по бокам тоннеля и уводили далеко за пределы света его факела, и лишь когда тот окончательно выгорел, Гортер позволил себе ненадолго остановиться, чтобы перевести дух и зажечь второй.

Прислонив лук к стене и сняв со спины рюкзак, следопыт бросил дымящиеся остатки своего прежнего факела на землю и принялся рыскать по рюкзаку в поисках огнива, когда его ушей неожиданно коснулся новый звук, тихо резонирующий от стен. Не понимая, сколько времени он уже звучал в пределах тоннеля, следопыт замер и попытался как следует сосредоточиться на нём, выделяя этот звук из остальных звуков вокруг. Но так и не смог услышать ничего определённого, кроме отдалённых шорохов и скрипов. Тогда Гортер быстро достал из рюкзака своё старое огниво и чиркнул им наощупь, осветив набежавшую со всех сторон тьму несколькими искрами, после чего недолго думая запалил свой оставшийся факел и принялся собирать вещи обратно. «Неужели поверхность? – пронеслись в его голове быстрые мысли. – «Вряд ли! Значит, гости». Такая встреча не сулила следопыту ничего хорошего и была особенно опасна для него, так как в тоннеле он мог лишь наступать или убегать по прямой, без возможности свернуть в сторону. А если при этом о его присутствии становилось известно заранее, то ступившие на просторы рудника люди могли просто зажать его в тиски, лишив последних шансов на удачное спасение. «Неужто всё-таки отследили меня? – оскалился Гортер, подняв за рукоять свой лук и приготовившись к быстрым и точным действиям. – Вот же, в самом деле! И под землёй достанут!.. Ну что же, попробуйте взять меня, шавки королевские!»

Стерильная чистота парадного кабинета бывшего директора школы всё ещё отдавала для капитана Ванберга тошнотворной приторностью высшего руководства, которое он не очень-то любил, ежедневно понося его в своей дежурной части неблагозвучными словами ворчливого служаки, привыкшего работать в рутине старых коридоров и протекающих потолков родного здания. Но когда ему выпадал редкий шанс отличиться, то капитан стражи умел очень быстро скрыть свои истинные мысли за услужливым благоговением перед чиновниками и вышестоящими командирами всех мастей и служб. Поэтому сейчас он, как и всегда, продолжал стоять на месте перед Коско с завидной для его солидного возраста выправкой, лишь иногда позволяя себе немного пошевелиться, чтобы освободить место для тянущего форму брюха. Впрочем, самого Коско всё это не сильно волновало. Стоя у края своего стола, он напряжённо вглядывался в отчёты и лишь иногда отрывался от них, чтобы дать Ванбергу новое поручение, которое тот сразу же записывал в красивую папку, удерживаемую всё это время в правой руке.

– …И ещё, капитан, проследите, чтобы все дополнительные подразделения, разосланные по городам, не расслаблялись, потому что скоро к ним… Нет, передайте так: к каждому из них может подъехать «особый человек», за упущение которого они сразу же будут лишены звания и уволены из служб правопорядка.

– Слушаюсь, Господин, – почтительно заявил капитан добровольной стражи, записав его слова в папку, насколько смог их запомнить, так как он не смел позволить себе переспрашивать такого достопочтимого командира.

– Хм… И на этом всё, я полагаю! – бодро объявил начальник секретной службы, пытаясь скрыть за этой фразой накопившуюся усталость. – Посмотрим, как далеко он теперь убежит. Кстати, наши агенты сумели выяснить, куда он двинется потом?

– Э, нет, Господин начальник, не совсем, – пробурчал Ванберг, но тут же наткнулся на расширяющиеся глаза Коско и поспешил продолжить. – Мы лишь выяснили, что пока мы удерживали блокаду в ближайших дорогах, он не попадался нашим патрульным. А вышедшая вчера из леса группа доложила, что он с большой вероятностью двинулся дальше, но не по лесам, как мы решили сначала, а по дорогам или полям. Что также подтвердила и та женщина, Джейн.

– Ну и? – слегка раздражённо отсёк Коско.

– И-и, он-таки оказался теперь зажат в угол, – попытался вспомнить слова из доклада капитан стражи, наскоро пересказывая его своему начальнику. – Некуда ему теперь деваться! Магией было накрыто всё поле захвата, значит. И если что-то выскользнет – наши магусы узнают.

– А как же его способность развеивать нашу магию? – недоверчиво переспросил начальник секретной службы.

– Так нету, – попытался до абсурда упростить сложные описания из доклада Ванберг. – Не сможет она сработать, то есть. Всё равно они заметят его в том месте.

– Значит, заклинание «детектор разрывов» применили. Молодцы, хитро придумали! – интерпретировал его слова Коско, уже давно привыкший к такой некомпетентности со стороны своего недавно взятого для сотрудничества с КСС толстобрюхого подчинённого. – А как там наш особый агент продвигается?

– Это который, Господин?.. – непонимающе уставился на него капитан стражи.

– Фернард! – недовольно звякнул в его сторону имя своего недавнего арестанта Коско.

– Ах, этот! – жалобно проскулило неподобающе солидное с виду лицо Ванберга. – От него поступил пока только один доклад…

Закопавшись в папке, он ненадолго погрузился в свои бумаги, пока, наконец, не извлёк из них необходимый листок и не зачитал его вслух:

– *Кх-хм* «Сообщаю, что не смог найти объект в том месте, где его видели в последний раз. Продолжаю оставаться в полевом штабе группы «ЭС-1». С завтрашнего дня отправляюсь в патруль по главной областной дороге № 30. Поиски ведутся в пределах 20 километров. Движение перекрыто. Все подозрительные личности задерживаются. Агенты в ближайших городах…»

– Спасибо, Ванберг! – настойчиво прервал его начальник секретной службы, успевший за это время переместиться в своё новое кресло и расположившись там в привычной для себя позе. – Есть ли какие-нибудь сообщения о происшествиях на дорогах?

– Да вроде нет, Господин, не поступало, – призадумался капитан добровольной стражи. – По этим дорогам в основном только торговые экипажи ходят, а людей не так много. Хаас-динцы только в полях шумят время от времени…

– В пекло этих смугляков понаехавших! – раздражённо выдал ему вдруг немного остервеневший Коско. – Отныне будешь докладывать мне, только если на дороге будут встречаться настоящие покушения, ограбления и тому подобное, Ванберг! Это ясно?

– Так точно, Господин Коско! – отдал честь его подчинённый докладчик и слегка поклонился.

– Свободны, – презрительно отсёк начальник секретной службы.

– Так точно! Желаю здравствовать! – ещё раз отдал честь капитан Ванберг и, пристукнув каблуками, поспешил развернуться и выйти из комнаты, как вдруг широкая входная дверь перед ним отворилась, и в ней появилось лицо одного из младших сержантов, ходивших у него в подчинении. Холодным и суровым взглядом капитан попытался выгнать нахала из командирских палат, но было уже поздно.

– Господин Коско! Господин Коско! Разрешите! – раздался голос молодого сержанта, заставив Ванберга побелеть от ярости и благоговейного страха одновременно. – Вас срочно вызывают по секретной магической линии сообщения в штаб города на совещание!

– Да что ж за день-то сегодня такой! – процедил рассерженный голос начальника секретной службы из-за спины у капитана. – Вот видите, до чего доводит меня ваше бездействие, Ванберг?

В лютой беспроглядности покинутых подземелий, у двух увесистых ящиков разгоралось неосторожное действо, проникшее сюда откуда-то извне. Грубые шаги его участников, редкие выкрики, разносившиеся по тоннелям, подобно молниям, и пляшущие тени от факелов на каменных стенах – всё это подрывало почти священную тишину этого места, заставляя её гневаться. Однако самих работников такой расклад, похоже, ни капли не пугал. Продвигаясь привычными путями, они носили на своих плечах тяжёлые мешки, наполненные чем-то сыпучим, и ни один из них не обращал внимания на то, что испугало бы даже бывалых путешественников, привыкших проводить свои ночи в тавернах, домах отдыха или, на худой конец, в пределах городских улиц. Но всё же их глаза выдавали их. Сколько бы раз они ни выходили из тоннеля и ни возвращались обратно, каждый из работников становился немного внимательнее, стоило ему только снова опуститься под каменные своды и в очередной раз почувствовать на себе их пугающий холод, который так сильно отличался от тёплой летней ночи, стоявшей снаружи… И темнота это отлично знала.

Выбирая момент, она всё смотрела и смотрела на них, словно решая, что с ними делать, пока внезапно не выскользнула из-за угла и не набросилась на последнюю открывшуюся перед ней спину, не дав её обладателю даже пикнуть. Расправившись с ним при помощи страха и отточенных, резких движений, темнота снова замерла, подобравшись к своим обидчикам уже чуть ближе, пока впереди вновь не послышался их топот. Тогда темнота выглянула из-за ящиков и выпустила в их сторону свою карающую длань, сверкнувшую, словно из ниоткуда, которая тотчас же врезалась в стену за их спинами и пшикнула, разлетевшись на дымящиеся градины осколков, каждый из которых оставил за собой струящуюся нить её ядовитого благословления.

Крики перепугавшихся до чёртиков рабочих были недолгими. Но так или иначе они всё же сумели достичь поверхности, что быстро привлекло к ним всеобщее внимание, заставив остальных приостановить разгрузку телег и после недолгих разговоров двинуться вниз, окликая своих шумевших товарищей. Но было уже поздно. К тому моменту темнота сумела целиком поглотить их и теперь лишь поджидала новых жертв.

– Э, вы чё тут! – крикнул один из работников. – Всё норм?

– Вакен, слышь? – лязгнул второй спустившийся за ним работник звучным голосом и прикоснулся к чехлу своей палочки.

Ответ ему пришёл с внезапным осознанием того, что за ящиками впереди что-то шевелилось. Тогда второй работник уверенно и быстро рванул вперёд, отпуская на ходу нецензурные выкрики о своих исчезнувших товарищах. Однако стоило ему только заступить за границу темноты, и мимо его уха пронеслась свистящая волна звука, направленная вперёд и отозвавшаяся протяжными воплями его напарника, который так и не успел достать свою палочку из-за поношенного лацкана истёртой жилетки. Пытаясь обернуться, самоуверенный работник вдруг почувствовал, как в его челюсть вонзился чей-то быстрый удар кулака, дополненный хорошим пинком в живот, который мигом повалил его на землю и заставил замереть на месте, стоило ему затем увидеть перед собой блестящий кинжал, сверкнувший всего в паре сантиметров от его головы.

– Так-та-ак, – гневно прошипел владелец кинжала и показал из темноты свою руку. – Кто это тут у нас не спит впотьмах?

Его слова звучали удивительно спокойно и сухо, отчего пугали намного больше, чем если бы их произносил какой-нибудь стражник из города, и вдобавок от них просто веяло неприкрытой издёвкой.

– Ты кто такой? И куда подевались остальные наши ребята? – бесстрашно выговорил опрокинутый работник в темноту, стараясь заставить их таинственного нападавшего показаться на свет. – Мужик, если что, то мы тут ничего плохого не делали! Честно!

В ответ блуждающие очертания почти неразличимого силуэта быстро переместились за его спину и опустились прямо напротив его плеча, направив кинжал ближе к его шее.

– Верю, верю, что вы хорошие! – проговорил скрипучий голос прямо за ухом у работника. – Но вот дела ваши… всё равно гнилые. А ну-ка, ты, подымайся, давай, на ноги.

– А ты кончай там ныть в углу как баба! Нефиг было хвататься за магию. Брал бы лучше пример со своего бравого товарища вот!

Зашевелившись от его приказов, работник привстал с земли и заметил, как сильно пострадал его напарник от выпущенной в него стрелы, прошедшей прямо сквозь левую кисть несчастного.

– Да чего тебе вообще тут надо?! – взревел неудержимый возглас самоуверенного работника, но тут же отлетел куда-то в сторону, устремившись за быстрым ударом рукояти кинжала, вновь обрушившимся на его многострадальную челюсть.

– Эт хорошо, что ты пытаешься позвать остальных своих парней, – проговорил холодный голос позади него. – Не думай, – до них у меня тоже руки дойдут. Но если ещё раз такой фокус выкинешь, то живым они тебя уже не найдут. А сейчас давай двигай к мешкам быстрее! И не вздумай оборачиваться.

Нехотя повинуясь, напряжённые ноги работника зашагали к тому месту, где лежали мешки, пока их нападавший всё время следовал за ним по границе тени, а когда работник, наконец, остановился на месте, то в его сторону смотрел уже не кинжал, но остро отточенная стрела, следившая за каждым его движением.

– Теперь давай посмотрим на ваше добро. Режь мешок! – скомандовал голос из темноты и кинул в его сторону тот самый кинжал, которым всё это время угрожал работнику. – И не чуди с ножичком! А то будешь выглядеть хуже, чем та скулящая псина в углу.

Нахмурив в бессильной ярости брови, тот всё же поднял кинжал с земли и вскрыл им один из мешков, пустив к своим ногам небольшую полоску золотистого зерна, вырвавшуюся из него словно из плена.

– Хм, зерно всё-таки…– с досадой шепнул голос и громко добавил. – Ну и откуда ж вы его стащили, охламоны? Только не говори, что у крестьян, скотина.

– А что если так? Что ты сделаешь тогда? – отозвался из дальнего угла его товарищ, наблюдавший за сценой их разоблачения с понурым любопытством. – Это зерно ещё с прошлого года обещано другим! А ты-ы, ты не думай, что сможешь свалить из этих рудников безнаказанным! Слышь, ты, мразь?! Ты даже не знаешь, на кого мы работаем! Он тебя везде найдёт!

– Тарман!.. – угрожающе посмотрел на своего болтливого соработника его более старший подельник, но тот похоже уже немного оправился от боли и теперь пытался опереться на стену позади себя, чтобы привстать.

– Ого, – послышалось внезапно из темноты позади них, – Есть ещё кто-то? Главный над вами, да? Ну ладно! Чем вас больше, тем веселее! Да и сути дела это не меняет. Ты лучше продолжай говорить, раз начал. Откуда спёрли зерно? Куда его дальше отсюда повезёте? И как зовут вашего нанимателя?

– Чего? – ухмыльнулся названый Тарманом работник и шикнул от боли, притянув руку с застрявшей в ней стрелой к груди. – Может, тебе ещё и деньжат подкинуть на безбедную жизнь? Да иди ты в…!

– Тарман! – ещё раз выкрикнул в сторону своего товарища стоявший у мешков работник и спешно перенял нить разговора на себя. – Извини за него! Это зерно из предместий. Мы переправляем его на экспорт…

– Говори правду, – спокойно и повелительно процедил их нападавший. – А не то вы оба не выйдете из этих рудников живыми.

– Хорошо-хорошо! – нервно затараторил работник. – Не стреляй! Мы работаем на Дожа. Он хорошо нам платит, а крестьяне сами отдают зерно, как только подходит время. Это совершенно официальный налог, уверяю тебя! Мы просто транспортируем его отсюда…

Тут с поверхности раздались новые звуки, немедленно привлекшие внимание всех, кто в тот момент находился в пещере.

– Карл, Тарм, ну чё? Где остальные ребята? Идите сюда давайте! – донеслось откуда-то издалека.

– Ответь, – всё так же повелительно обратилась темнота к стоявшему напротив неё работнику.

Помолчав в нерешительности, названый Карлом работник всё же решил сойти с места и, приблизившись к повороту, выкрикнул:

– …Да нормально всё! Щас идём!

В ответ на его слова сверху донеслось недовольное, но вполне обыденное бурчание.

– Молодец, а теперь продолжай говорить: кто такой этот ваш «дож», и по какому праву он дерёт с местных крестьян последнее? – скомандовал голос из темноты.

На угрюмом лице Карла читалось отвращение. Было заметно, что он очень не хотел раскрывать свои карты, за которыми стоял весь его заработок и постоянная работа. Но ситуация была критическая. И об этом ярко твердила простреленная кисть его товарища, изуродованная устаревшим оружием невесть откуда выползшего полоумного глупца, решившего, что сможет тягаться с ними в одиночку. И всё же, как и сказал Тарман, шансы этого безумца уйти отсюда с полученной от них информацией были совсем невелики. Потому, уверившись в таком положении дел, он изобразил строптивую улыбку на своём лице и уставился прямо на остриё направленной в его сторону стрелы, решив ещё немного потянуть время.

– Вот значит чего, мужик, – звякнул бравадой грубый голос Карла и заиграл словами, – уж не знаю, на кой хрен ты всё это затеял и как справился с нашими парнями, но ты же должен понимать, что тебе всё равно эта информация уже не пригодится. А если ты не знаешь Дожа, то ты точно не местный. Ну и какой тебе тогда понт так напрягаться, а, мужик? Выходи лучше, и мы побазарим на равных.

– Хо, знакомая песня пошла? – словно в шутку вымолвил голос из темноты и качнулся вместе со своим луком в сторону. – А что если твоих парней наверху поджидает целый отряд таких же, как я, стрелков, ждущих лишь одного моего сигнала к атаке? А я должен был только разведать эти рудники, но вместо этого случайно наткнулся на вас, ублюдков.

От этих слов у Карла засосало под ложечкой. Нельзя было сказать, что он не задумывался об этом раньше, но теперь, когда их нападавший сам упомянул о подобной возможности, он не мог больше рисковать, отделываясь от него ничего не значащими фразами. К тому же этому «одинокому стрелку» удалось скрутить целых трёх его соработников и утащить их в глубинытоннеля прежде, чем остальные успели понять это. И даже сейчас он продолжал мерить их головы не только с помощью одного лишь пустого шантажа или угроз.

– …Где мои парни? Они ещё живы? – тихо, но твёрдо прогудел Карл.

– Живы, пока ты отвечаешь на мои вопросы, – холодно ответила ему темнота.

– Ладно, хорошо, – наскоро согласился тогда с его требованиями работник и многозначительно выдохнул. – Ты хочешь знать кто такой Дож? Это глава Вант-Сартоса и всех его районов на третьем сроке, вот кто. Его зовут Александро Дож, его кабинет находится в правительственном здании города, но бывает он там редко, потому что целый день катается в разъездах по своим делам. Где его главный дом стоит, я не знаю, но где-то за городом, должно быть. Поищи среди местных вилл, если хочешь. Это всё.

– А крестьяне? – напомнил ему голос, спустя пару мгновений.

– А что крестьяне, – пробубнил работник и уткнулся в каменный пол, – они исправно платят налог, а тех, кто не может – выселяют из домов или заставляют отбывать срок, бесплатно пахая на государство.

– Про это я уже знаю, ты лучше скажи, чего они получают за этот налог.

– Как чего? – изумился Карл. – Ты чё, того совсем, мужик?! Магию! Магию они за него получают!

– А так, чтобы самим этот магию делать, или зерно продавать, или запасать его под другие нужды, они что – уже не могут? – простодушно поинтересовался голос.

– Э, ты из какого века вылез вообще? – усмехнулся работник, заставив тем самым нервно рассмеяться и своего товарища, которому к тому моменту стало только хуже от потери крови и постоянного холода, сковывающего его тело по рукам и ногам. – Это Королевский коммуникационный налог! Ты должен работать, чтобы платить за магический свет и подачу воды, мать твою, иначе не получишь ничего. Щас все крестьяне так!

– Тогда, считай, что я тут от имени короля! – посмеялся с ними в тон голос из тьмы. – А вы – мои арестанты по налоговому закону.

– …Эй, ну харе там сачковать уже! – снова донёслось сверху чьё-то рассерженное эхо. – Давайте подымайтесь, или мы к вам спустимся сами!

– …И надаём звиздюлей! – весело добавил ещё кто-то.

Однако на застывших лицах Карла и Тармана уже не было улыбки. Та сцена, которую должны были застать их товарищи, вполне могла оказаться для них последней, и каждый из стоявших в мерцании факелов парней мысленно приготовился к этому.

– Сколько человек вас там ещё наверху? – спокойно спросил голос.

– Не говори ему! – буркнул насупившийся от боли Тарман.

– Двое, как ты и слышал, – ответил в темноту Карл.

– Вот как? Тогда зови, – снова приказала темнота. – Скажи, что мешок один просыпался, и скажи, чтобы спускались все. Поверь мне, так будет лучше. Обойдётесь меньшими жертвами. А то мои парни спрашивать не будут, если заметят, как вы суетитесь…

Сжав губы, Карл снова подошёл к повороту и крикнул:

– Баркен, Себ, …Антуан, – давайте берите всех и спускайтесь! Тут мешок один порвался!

Через продолжительную паузу по тоннелю раздалось шебуршание собравшихся рядом с выходом ног.

– А телеги? Чё, оставлять их? – крикнул кто-то ещё раз.

Карл замялся и посмотрел на направленный в его сторону лук.

– …Да ничего с ними не будет! – проорал работник. – Спускайтесь все! Чем быстрее соберём зерно, тем быстрее вернёмся!

Сверху снова послышались шаги и недовольные возгласы. Постепенно их звук стал приближаться.

– Встань рядом со своим другом и заслони его, – отозвалась между тем темнота в сторону Карла.

– Слушай, братан, да врёт он всё, никого там наверху…– начал, было, переубеждать Тарман своего товарища, но тот не захотел его слушать. Быстро метнувшись в угол, он тут же приструнил его очередные возгласы и приготовился встречать спускавшихся. Казалось, что эти секунды превратились для Карла в одну сплошную черту бесконечности, нависшую над ним словно полотно топора. Но когда, наконец, его глаза столкнулись с широкой фигурой Себа, вынырнувшей из-за поворота первой, то его сердце неожиданно ёкнуло и забилось в новом, бешеном ритме.

– Ну, чё там? – понуро гавкнул на него зашедший человек.

– Проходи, Себ, – ответил ему Карл не своим голосом. – Давайте все проходите.

Скорчив непонимающую мину, названый Себом работник прошмыгнул мимо него и огляделся. За ним под своды тоннеля поспешно вошли ещё трое.

– А-а, этот, что ли, мешок! – заявил кто-то из них, обратив внимание на прорезанный мешок, лежавший у ящиков, и двинулся к нему.

– И что здесь такого, – начал говорить второй. – Всего-то маленькая дырочка…

Неожиданно оба они остановились. Из темноты впереди на них уже давно глядело что-то изогнутое, показывая наружу лишь рукоять с остриём.

– Четверо значит…– проговорил сухой голос и прицокнул языком. – Эх, обманул ты меня, Карл!

Вошедшие в рудник парни мигом переглянулись и дёрнулись к своим палочкам, но тут же напоролись взглядами на одного из своих товарищей, забегавшего по тоннелю словно кролик.

– Спокойно, парни, спокойно! – заорал Карл. – Не доставайте палочки, а то хуже будет! Поверьте! – стал хватать он ближайших работников за руки, но так и не смог урезонить всех. Стоявший ближе всех к выходу молодой парень в богато расшитом сюртуке вдруг сорвался с места и побежал, но тут же споткнулся о свои собственные ноги и рухнул на колени, заорав от боли.

– Что за… твою мать! – рявкнул кто-то из них в центре, но Карл уже схватил этого напарника за рукав.

– Не рыпайтесь, скоты! – объявила темнота за ними, застучав ногами по каменному полу. – Иначе все тут поляжете!

На короткое время в пределах освещённой области тоннеля воцарилась неразбериха. Свиристящий от боли молодой парень зажимал свою простреленную в области икры ногу и полз вперёд, пока остальные пытались сдвинуться с места и кинуться на стрелявшего, направляя свои палочки в темноту. И лишь отчаянные усилия Карла не позволяли им произносить заклинания.

– Отвали! – свернул, в конце концов, его руку один из работников и, прежде чем Карл успел снова опомниться, перехватил свою палочку и выставил её вперёд, произнеся запрещённое к использованию обычными гражданами заклинание магического снаряда – «Тесагос крас».

Над плечом Карла тут же пролетел светящийся магический снаряд.

– «Тесагос крас», «Тесагос крас», – раздалось с другого конца тоннеля, и ещё две похожих на шаровые молнии сферы устремились в темноту.

– Попали?! – вымолвил кто-то в повисшей тишине.

– Ему конец! – поддержали его слова восторженные возгласы другого.

Практически сразу же один из работников рванул за ящики и вошёл во мрак, чтобы отыскать тело злосчастного лучника, но вдруг его шаги гулко оборвались и провалились в ничто.

– …И вот их осталось шестеро! – довольно и взволнованно объявила темнота. – Ну что, будут ещё герои?

Перепуганные таким внезапным положением дел, работники машинально напряглись, а некоторые даже вздрогнули, никак не ожидая снова услышать этот зловещий голос.

– Чего тебе надо, гад?! – произнёс уже знакомый для Карла вопрос один из его вновь спустившихся сюда вниз товарищей по имени Антуан.

– Да он просто помешанный какой-то! – отозвался на его слова Тарман, сжимая в здоровой руке подобранную с пола за время всей этой суматохи палочку.

Оглянувшись на него, Антуан заметил, что рука у того была уже давно прострелена, и лишь усилиями Карла, прикрывавшего его всё это время, он не смог различить этой существенной детали.

– Ты!!! – проревел тогда он на своего товарища, но Карл всё ещё казался ему непоколебимым. Поддерживая другого их соработника с простреленной ногой, он старался усадить его на землю рядом с Тарманом, не обращая внимания на его постоянные всхлипы и протесты.

– Не вини своего дружка, – нахально проговорил голос из темноты, заметив негодование, исходившее от парня. – Этот человек пытался удержать всех вас, но вы его не слушали – и теперь уже двое ваших ранено. А четверо могут вообще больше никогда не очнуться.

– Заткнись, сволота! – шикнул Антуан, не оборачивая головы. – Что тут за хрень происходит, а, Карл?!

– Ты думаешь, я в курсе?! – огрызнулся на него тот. – Он сам на нас первый напал! Прострелил руку Тарману и под угрозами заставил меня позвать вас!

– Так всё и было? – отозвался вдруг гулким басом другой работник, стоявший с ними рядом.

– Примерно так, – заявил голос из темноты. – Только ваш товарищ, верно, запамятовал, что мы ещё с ним приятно так побеседовали по поводу ваших тайных делишек. И он рассказал мне много чего интересного.

– Каких таких «делишек»? – взъерепенился басистый работник, обращаясь одновременно и к Карлу.

– А по поводу ваших налогов на крестьян, – ответил голос и тут же добавил. – Слуша-ай! Может, ты продолжишь говорить за него, а? Например, кто ещё платит этот налог? И как часто? Ведь, насколько я знаю, зерно в этой местности выращивают только крестьяне, живущие в предместьях, а у городских дармоедов до этого ручки уже не доходят, так? Конечно! Им легче купить землю и привезти батрачить на неё хаас-динцев!

– Хех, – нагло усмехнулся стоявший в центре толпы человек, заставив тем самым озариться улыбками и лица своих соработников, которые явно принимали его за главного, – я вижу, тебе неймётся сунуть нос не в своё дело? И говоришь ты не как нормальный человек, а как какое-то пугало из деревни. И вот на эту разводку ты повёлся, Карл?!

Под гневным взглядом своего предводителя и всех остальных своих товарищей Карл, стоявший всё это время позади, немедленно отвёл глаза в сторону и проговорил:

– Он стрельнул в Тармана и взял в заложники остальных наших. Как ещё я мог?..

– Заткнись, трепло! – перебил его басистый работник. – С тобой мы разберёмся позже! А ты, – быстро указал он на темноту впереди себя, – не думай, что эти тоннели тебя защитят! Скорее всего, наши ребята лежат сейчас где-то рядом с тобой, и когда я их найду, живыми или мёртвыми, то тебе всё равно не скрыться, слышишь меня, ты, валенок?!

Ответа на его дерзкую тираду не последовало. Вместо этого во вновь повисшей тишине тоннеля раздались противные скрипы и человеческие стоны, а угрожавшее им всё это время древко стрелы исчезло. Постепенно неприятные звуки стали нарастать, чередуясь со звуками шагов и раздающимся от них эхом, которое время от времени сменялось звуком ударов и толчков, за которыми снова и снова от стен отражались подавленные стоны и выкрики.

– Он их мучает…– прошептал кто-то из толпы работников, и вдруг к его ногам вылетела стрела с привязанной к ней кроваво-красной тканью, которая быстро ударилась наконечником об пол, забрызгав его красными каплями, и это мигом заставило всех остальных замереть от ужаса.

В ту же секунду по одному из факелов ударила другая стрела, исказив его свет в сторону, а затем другая и ещё две, пока старый держатель совсем не выкрутило из стены, и понурый свет факела не упал вниз, покатившись по камню. Незамедлительно то же самое действо стало происходить и с соседним факелом. Стрелы летели так быстро, что в первые моменты работники никак не могли начать реагировать, продолжая оставаться на своих местах, подавленные внезапной сменой обстановки. Но очень скоро их предводитель догадался, в чём дело, и, достав свою палочку, запустил магический снаряд вперёд, осветив небольшую область вокруг, но так и не попал им ни во что конкретное.

– Стреляйте в него! Ну же! – заорал он, но было уже поздно. За пару новых выстрелов из своего лука темнота отняла у них и третий факел. Озираясь по сторонам, люди стремились как можно быстрее добежать до поворота, но в панике спотыкались друг о друга и падали. Тем временем нещадные стрелы разили их ноги и бока, падая по косым траекториям и нанося им лишь лёгкие раны. Но даже этого было достаточно для того, чтобы ввести их всех в состояние помешательства и заметного шока. То тут, то там раздавались звонкие окрики и возгласы, давящие на остальных своей интонацией и подталкивающие их к неразумным действиям, пока факелы за из спинами падали один за другим, освещая местность лишь на треть и катаясь по полу, словно мерцающие всполохи в уголках костра. После чего в конце концов попадали под их же собственные ноги и тела, обжигая их и быстро затухая, отброшенные назад, в пыль тоннеля.

– Стреляйте, тупые выродки! Стреляйте по нему! – призывал откуда-то басистый голос их вожака, начавший уже ломаться от прилагаемых усилий, но его никто не слушал. Вместо этого каждый из оставшихся стоять на ногах работников пытался первым делом спасти свою собственную шкуру, забежав за угол и укрывшись там от вездесущих стрел, летавших по тоннелю как пчёлы. Однако стоило только кому-то из них добежать до поворота, как один из выстрелов непременно настигал его и валил под ноги остальным, заставляя отступиться даже тех, кто пытался ползком преодолеть эти недостающие метры, выставив вверх свой слишком приметный зад.

Наконец, почти все огни в тоннеле были потушены, а оставшиеся – лихо катались по полу, изрядно чадя дымом в возникшей посреди тоннеля свалке из тьмы, смоляного смрада и человеческой возни. Подобрав один из факелов, басистый предводитель работников стоял где-то посреди своей шумной братии и двигался вперёд, отшвыривая от себя своих же товарищей.

– Ну так что, господин хороший? – в очередной раз раздался на всю пещеру уже знакомый ему голос, заставивший его тут же обернуться и напрячься в попытках определить, откуда шёл звук. – Всё ещё хочешь отправиться на поиски своих ребят? Они до сих пор тут, рядом со мной! Чеснслово! Или будешь драпать как остальные твои подельники? Давай решай уже!

– Где ты?! Покажись! – заорал на весь тоннель басистый работник, но уткнулся лишь в своё собственное эхо.

– …Совсем рядом, – прошептала вдруг темнота, заставив его поджилки затрястись, и бешено крутануться на пятках, но темнота ловко перехватила его своим жёстким локтём за шею и упёрла ему в бок что-то острое.

– Ваш паршивый вожачок у меня! – крикнул угрожающий голос в сторону выхода, и практически тут же некто хорошим пинком выбил факел из рук своей нерасторопной жертвы. – Так что если не хотите и дальше получать стрелы в весёленькие места, то я предлагаю вам обсудить дела спокойно и начистоту! Пока вы ещё можете пользоваться ртом, конечно…

Тем же утром на покатые крыши домов, стоящих в предместьях Вант-Сартоса опустился густой туман. И хотя для простой деревенской общины он не стал чем-то особенным, никак не повлияв на их ранние повседневные дела, отступившая с просёлочной дороги пелена всё же сумела увлечь за собой всеобщее внимание. Постепенно проявляясь в проблесках нового рассвета, из смутных очертаний вдруг стала вырисовываться телега, доверху наполненная мешками, за которой стояла ещё одна, а затем ещё и ещё, пока все они не объединились в небольшой караван, оставленный кем-то без лошадей прямо рядом с домом местного головы.

Первыми его заметили пастухи, но, не придав особого значения подобной странности, решили попросту пройти мимо, собирая коров и овец у хозяев окрестных дворов. Однако чем больше народу выходило на улицу, тем больше между ними разносилось возгласов по поводу странного груза, и спустя полчаса несколько человек уже стояли перед домом головы, поглядывая на мешки с завидным постоянством. Вскоре к ним присоединился и сам голова, выйдя во двор с большой книгой в руках.

– Чего, Сагре, скажешь? – лукаво кинул в его строну один из местных болтливых заводил по имени Малл. – Видать, получку тебе прислали в етом году раньше времени, а?

– Помолчи, Малл, – спокойно приструнил его голова и подошёл поближе к телегам.

– Чё-ж это за добро-то тут оставили? – покосилась на телеги старая тётка Марго и обратилась к свой подруге, стоявшей рядом. – Ты ведь тоже слышала, как ночью их по дороге завозили сюда, да?

– Ага, – ответила второпях её охотная до слов собеседница, – под утро прям. И как быстро распрягли лошадей-то, раз – и нету уже!

– Ну, это…– заявил голова Сагрен и крякнул. – Чего в мешках-то, смотрели уже небось кто? А то в учётном журнале этого груза не было!

– …Зерно там, – раздалось откуда-то позади всех после недолгой паузы. Это был голос деревенского кузнеца.

– И сколько же тогда тут зерна?.. – выдохнул голова вместе с остальными, отойдя немного в сторону. – А что, Ноэк, никого из людей рядом не было, когда его тут нашли?

– Дак, был бы – уже давно б расспросили, – строго ответил кузнец и, развернувшись, пошёл обратно к своему дому.

– И то верно, – мотнул головой в его сторону кто-то из стоявших рядом.

– …А ну отдай! – прокричала вдруг маленькая Нала, побежав за своим братом по соседнему двору. – Дядя Сагрен! Лови его!

Переступив дорогу несущемуся от неё со всех ног пострелёнку, голова лихо поймал его за рубаху и прижал свою ладонь к груди мальчика.

– А ну, чего это у тебя там в руках? – добродушно спросил он, но непокорный малец тут же сжал находку в руках и закрутился.

– Моё! Я насол! – кричал проказник, но Сагрен, воспитавший уже двух сыновей, знал, как найти подход к ребёнку.

– Я только посмотрю, а потом тебе отдам обратно, честно, – заявил он мягким голосом. – Ну как? Дашь посмотреть?

– Чесно? – возразил ему недоверчивый мальчонка, но, глядя в спокойное усатое лицо старика, решил всё же медленно разжать руки, передав ему своё новое сокровище.

– Читай, Сагрен!

– Читай!

– Ты один у нас хорошо читать обучен! – стало тут же доноситься от стоявших позади головы жителей предместий.

Развернув скомканную записку, голова стал медленно продираться сквозь начерченные в ней закорючки слов, озвучивая их разраставшейся вокруг него толпе крестьян.

– «Жи-тели …местий, …пред-местий. Сей груз – ваше на-лог зер-ном, за прош… прош… проше-дный, про-шед-ший год. Бери-те своё зерно по дом… до-мам, и не плати… те боле Дожу ни зер-ном ни день-гами, не бери-те с него эту пог… гану… по-га-ну-ю ма-гию! Ду-рит он вас… Заби-ра-ет себе боль-ше пол-ы… поло-ви-ны».

Вот. Это всё, вроде…– перевернул голова листок в поисках других слов, написанных на обороте.

– Это чего ж значит? – нетерпеливо выкрикнул ему Малл.

– А то и значит! – сварливо ответила ему жена гончара. – Замолчи уже, дай голове сказать!

– А я не понял…– попытался было снова возразить ей Малл, но быстро затих под грозным взглядом Сагрена.

– Ну, что думаете? – тяжело вымолвил он, обращаясь к жителям.

По толпе поползли тихие судачества.

– У тебя сколько коз померло зимой от голоду? – спросила какая-то баба рядом.

– Две…– отозвался ей другой женский голос.

– Ну так зато свечки не надо теперь покупать и масло…– поспорила с ними третья.

Неожиданно кто-то позади выкрикнул и вышел вперёд, заявив на всю толпу:

– Пущай Адва скажет! У ней зимой дочка умерла от недоимки!

Постепенно народ расступился, и в центре образовавшегося круга показалась усталая хромая женщина. Её волосы были растрёпаны под старым платком, а на плечах висела поношенная тужурка с облезлыми вихрами шерсти, запятнанная грязью. Разжав сухие губы, женщина заговорила спокойным, почти безразличным тоном, уткнув свои глаза в землю:

– Да ладно, ладно… А что мне сказать? Зерно, говорите, привезли…

Вдруг её взгляд стал кристально отточенным и ясным. Не переставая смотреть себе под ноги, она вдруг холодно заверещала:

– …А где ж тогда было ваше зерно раньше, когда моя больная дочь еле двигалась в кровати? А?! Где была ваша магия и ваши чёртовы… магусы из города, когда её закапывали… в снег?!..

Дальше она уже не могла говорить. Лицо женщины исказилось, а из глаз потекли слёзы. Старые ноги уже не держали её. Упав на колени, она оказалась подхвачена другими и бережно оттащена ими в сторону от злополучных телег.

Как бы то ни было, её реакция очень сильно подействовало на толпу. В первые моменты стоявшие ближе всего к телегам мужики хотели даже организовать разгрузку мешков, но голова быстро махнул им рукой, и те успокоились.

– Ну не знаю.

– Вроде как Адва права… – снова зарокотала толпа.

– А как же магия? Мы ж её уже запользовали в том году!

– И тепло было, и свет был, и вода даже в колодцах не портилась весь год, у тех, кто взял. Сама подымалась и очищалась!

– Это сколько ж времени освободилось! Раньше всё это самим приходилось делати….

– Хотя, вон, и за ремонт теперь почему-то стали собирать в два раза чаще…

– Что скажешь?

– А ты?..

– Ну, довольно! – опытным возгласом прервал их Сагрен. – Довольно! Пока Фарэнов парень из ихней школы магии не вернётси, мы сами ничего себе наколдовать не сможем. Поэтому давайте решать: что делать будем?

– Да обратно к Дожевым ребятам его в контору! – отозвался какой-то мужик, которого тут же поддержали и остальные.

– Не знаю, чего они хотели, но без магии нам всем снова пришлось бы туго…– осторожно проговорил стоявший рядом с головой Васно, обращаясь к своей жене.

– Ага, – подтвердила та, – пусть зерна и мало нам самим остаётся, но зато немножко деньжат можно поднакопить, и скотину теперь в хлеву кормить и доить легче, на свету-то. А что ремонт такой дорогой стал, так это везде, наверно, сейчас так…

Нахмурившись, голова медленно отошёл от них в сторону и потёр свою шершавую щёку. Ещё никогда в жизни ему не приходилось сталкиваться с такими непонятными подарками, ставящими под сомнение всех и вся из его родных предместий и кидающих тень на их общее сосуществование с городом.

– Ну вот что! – снова крикнул он в толпу, прекращая бесполезные споры. – Слухайте меня! Не место этому зерну в наших предместьях! А потому: Васно, Ягенс и ты, Сивый, берите наших последних лошадей и тащите отсюда это зерно обратно к правитственному зданию в город! Наше оно, не наше – хрен с ним! Уж лучше так, чем потом иметь дела с магусами!

–Чего?

– Как же это? – возмутился кто-то из толпы, но тут же был задавлен остальными голосами своих соплеменников.

– Правильно! Верно.

– Верно, Сагрен!

«Так оно будет лучше…» – горестно подумал про себя голова, в последний раз оглядев телеги у своего дома. И помянув сколько труда стоит человеку собрать хотя бы десятую часть этого урожая своими собственными руками, добавил:

– И только попробуйте мне по дороге уронить или стащить хотя бы один мешок! Я вам уши-то тогда понадеру!

Глава 3

Язык и золото – вот наш кинжал и яд.

(Михаил Лермонтов)

Появившееся из-за полей долгожданное утро выдалось на сей раз для Гортера воистину ненастным. Бредя сквозь отступавшие от его сапог кудри холодного тумана, он будто проваливался в сон, и лишь ощущение твёрдой земли под ногами не давало ему сбиться с ритма своих собственных шагов. В глазах у следопыта мелькали уже знакомые блики, говорившие о том, что он в очередной раз превысил свой «порог ясности», составлявший для него две бессонные ночи подряд. И повинуясь возникшим инстинктам, он очень чётко ощущал все связанные с этим недостатки.

Во-первых, начиная с этого утра, Гортер, как это обычно бывало, больше не мог пользоваться луком, так как не мог правильно и вовремя сфокусироваться на цели. А во-вторых, он очень сильно терял в сноровке и скорости, и это прямиком подставляло его шею под чужой удар, если грядущие дела доведут его до потасовки. К счастью, случайное вмешательство следопыта в тайную жизнь города пару часов назад привело к тому, что он разжился какими-то очередными особыми бумагами, позволявшими, по словам его новых «друзей», беспрепятственно входить и выходить за пределы городских ворот, даже не представляясь стражнику. Но не очень-то доверяя их словам, Гортер решил всё же прикрыть часть своей амуниции, накинув себе на плечи большой коричневый плащ, который он нашёл на выходе из рудника лежавшим поверх одной из телег с зерном.

В таком виде он и отправился в город, свернув через просёлочные дороги к полям, после того как всё зерно оказалось снова погружено на телеги и под его непосредственным надзором доставлено обратно в предместья, а лошади и их нерадивые хозяева отпущены затем на все четыре стороны. Возможно, такое решение было и не самым удачным для того, кто хотел скрыться от чужих глаз, но спустя столько дней слежки и охоты следопыт отлично понимал, что теперь он уже не сможет оградить себя от висевших у него на хвосте королевских ищеек. И единственным способом для него не упустить свою собственную цель являлся лишь постоянный марафон, переходящий от случая к случаю, от подсказки к подсказке, в конце которого его ждала либо победа, либо…

– Что это за печать такая…– буркнул стражник раннему путешественнику, одетому в грязные лохмотья и застывшему прямо перед его будкой с мертвецки утомлённым видом. – А-а, от главы что ли… Ну, проходите, проходите тогда.

Поправив за лямку свой рюкзак, Гортер молча прошёл вперёд, делая вид, что не замечает, как подозрительно осмотрел его стражник со спины, увидав его странный лук и выпиравшие из-под плаща элементы доспеха, прежде чем отвести свой взгляд в сторону. «Чёртовы городские за своими каменными стенами…» – тихо бранился шёпотом следопыт, пока проходил за столь ненавистные ему границы ворот, появившись на парадной площади города словно приведение, окутанное парами утреннего тумана. И тут же исчезнув, устремившись куда-то в сторону, под своды ближайших домов и дворов, стоящих у стены. Этому фокусу Гортера научили его недавние приключения в Кальстерге, оказавшиеся довольно тяжким испытанием для его духа, но в то же время и весьма поучительным для его разума. А тем немногим, кто заставал его на улицах города в этот ранний для городских жителей час, могло показаться, что то был всего лишь обычный посыльный или разносчик, заглянувший в их края по своим делам. Однако даже самому Гортеру было неизвестно, куда же теперь вели его ноги, пытаясь укрыть следопыта от любопытных глаз прохожих и зазевавшихся возничих, сидящих на козлах своих карет.

Никогда не проявляя особого желания заглянуть сюда раньше, следопыт просто шагал по мощёным районам города, пытаясь отыскать хоть какое-то подобие таверны, но раскрашенные витрины домов, попадавшихся ему на пути, могли лишь отталкивать его от себя. А заставленные узорчатыми лавочками и клумбами дома представляли из себя такой запутанный лабиринт строений, что Гортер даже не хотел и пытаться заглянуть туда, боясь потеряться среди однообразных домиков и высоких особняков, огороженных широченными заборами и решётками. «От-жешь, поганые города! – наконец выругался он про себя, когда в очередной раз упёрся в какой-то тупик. – Нужно было свалиться прямо там, на дороге, и отдохнуть вволю! А не плестись сюда, в этот гадюшник!» Выбежав из-за поворота, Гортер яростно шагнул на первую попавшуюся улицу, но чуть не налетел на какую-то старуху в волнистом белом берете и не столкнул её с тротуара.

– Э-ух, эй ты! Что…– опешила старуха и забрюзжала на него своим ворчливым голосом, но следопыт не стал её слушать. Почти разминувшись с ней, он как ни в чём не бывало продолжил свой путь, но вдруг остановился и, немного опустив голову, решил всё же как следует извиниться перед ни в чём не повинной прохожей, расспросив у неё заодно и про город, и про дорогу до ближайшей таверны.

– Чегось? – шваркнула на него старуха. – Таверна? Не знаю таких. А если тебе столовая нужна, то это далеко отсюда, бери лучше возничего! Только комнат там никаких не сдают. Если надо комнату, так это тебе в дом отдыха. Тут где-то… Вон там, вроде, стоит какой-то! Направо сначала, потом прямо-прямо и упрёшься в кирпичный склад. За ним будет дорога и такой светлый дом длинный, там и есть этот дом отдыха. Все приезжие туда едут, как ни погляжу.

– Спасибо, добрая женщина, помогла ты мне, – поблагодарил её Гортер и, сорвавшись с места, двинулся к ближайшему повороту направо.

– Ишь ты, какой прыткий…– удивилась старуха его милостивому обращению и, ещё раз оглянувшись на этого странно одетого путешественника, неспешно заковыляла по своим делам дальше.

Прошмыгнув мимо пары новых дворов и поворотов, следопыт наконец-то выбрался из жилой зоны района и оказался посреди широкой площадки, на которой велось строительство. Оглядевшись по сторонам, он заметил целую группу строений, напоминавших внешне кирпичные склады. Но, присмотревшись к ним повнимательнее, Гортер осознал, что это были вовсе не те склады, о которых говорила ему старуха, так как многие из них оказались огорожены, а другие и вовсе стояли поодаль, вдоль окружной дороги, напоминая своим видом дома с большим количеством окон и проёмов. Тогда следопыт решил немного пройти вперёд и присмотреться ко всему поближе. Но не успел он проделать и сотни шагов, как не его пути вырос очередной забор, собранный из сетчатых прозрачных железных секций, натянутых на свои основания тонкими полосами. Для Гортера, хоть и не привыкшего к такого рода открытым заграждениям, не составляло особого труда преодолеть их, но углядев за дальними пределами ободранные кирпичные стены, сплошь закрытые новыми постройками, он решил повнимательнее изучить их и вскоре окончательно уверился в том, что это всё же и был тот самый склад, который он высматривал. «Видать, бабка не знала, как тут всё застроили», – решил про себя Гортер и зашагал дальше, обходя ограждения по периметру, пока не вышел к передним воротам склада.

Перед этими воротами проходила широкая дорога, по которой время от времени проезжали повозки и богатые экипажи, а на её противоположной стороне располагалось очередное безликое здание светло-бежевого цвета, имевшее широкий двор и огромное количество подставок под магический свет, расставленных вокруг него как деревья в саду, и даже свисавших с крыши. На двух больших железных колоннах, вмурованных в землю на расстоянии пары десятков шагов от этого здания, были установлены большие деревянные щиты, украшенные флажками с изображением королевских регалий и огромной картиной, висевшей между ними, отданной одному единственному лицу. Которое, несмотря на всю свою обрюзглость и неказистость, было довольно искусно выгравировано на ней с помощью магии.

«Александро Дожа на второй срок! Поддержим наш регион вместе!» – прочитал под этим портретом Гортер и обратил свой взгляд к другой колонне, на щитах которой было изображено другое обращение: «27 июня – выборы в Королевский Совет Управления! Не забудьте сделать свой выбор!»

«Что это за блажь такая: выборы?.. Видать какое-то местное городское мракобесие опять затеяли!» – решительно подумал про себя следопыт, ворочая усталыми мозгами, и шагнул к обочине мощёной дороги, устремившись на противоположную её сторону. Оказавшись у входа во внутренний двор здания, Гортер прошёл мимо каретного двора и встал у золочёных дверей, похожих на те, что он уже видел когда-то на улицах Кальстерга. И хотя его поношенный плащ и испачканные в свежей грязи сапоги могли произвести на местных не самое неприятное впечатление, разум следопыта был слишком далёк от того, чтобы беспокоиться по поводу таких незначительных вещей. Схватившись за ручки, Гортер с силой рванул их на себя и чуть не впечатал эти хрупкие дверцы в стены здания снаружи, отворив те с хлопком. После чего быстро вошёл внутрь, оставив в передней пару грязных отпечатков на белоснежно чистом кафеле.

Внутри дома отдыха было даже слишком просторно и чисто. Повсюду лежали красные ковры и висели картины, под которыми располагалась разнообразная мебель, выполненная в виде пухлых диванов и плоских столиков с вазами, большинство которых были заполнены сухими цветами. В дальней части главного зала располагалась широкая стойка-стенд, за которой крутились два аккуратно одетых человека, раздававших записи постояльцам и приветливо, хотя и натянуто-фальшиво, улыбающихся им в моменты общения. Однако самих постояльцев было не так много. Кое-кто из них неспешно расправлялся со своим ранним завтраком, сидя за тонко выполненными столиками, стоявшими вдоль окон здания, пока другие только спускались с лестницы, переговариваясь со своими спутниками и спутницами о разных вещах и ведя пустые светские беседы.

Но когда на пороге их мягкого утра, выполненного в пастельных тонах, вдруг появился такой не вписывающийся в его атмосферу субъект, то каждому из них пришлось оторваться от своих привычных занятий, чтобы обратить на него всё своё внимание. Наблюдая за тем, как он быстро шагает по их безупречно вычищенным полам, оставляя после себя лишь уродливую полоску отвратительных следов, горбясь и размахивая руками как какой-то деревенщина, многие из постояльцев почувствовали настоящее отвращение к этому бродяге. А когда он подошёл к стойке и заговорил с администраторами в своей просторечной манере, то для всех вокруг стало предельно понятно, что этот тип был ещё и слегка не в себе.

– Мне нужно узнать кое-что, – слёту обратился к стоящим перед ним работникам Гортер, не дав тем возможности произнести стандартное приветствие.

– Ж-желаю здравствовать и д-добро пожаловать, – отозвалась-таки в его адрес опешившая девушка за стойкой, произнеся заготовленную фразу с округлёнными от удивления глазами и совершенно не соответствующей им жидкой улыбкой. – Вам чем-то помочь? Нужны недорогие апартаменты?..

– Нет! – пресёк её дальнейшую болтовню Гортер, быстро напомнив самому себе о том, почему он всегда так не любил останавливаться в подобных местах, и достал из своего кармана заранее приготовленные монеты. – Вот пять беляков! Я хочу знать: не заходил ли сюда один лысый магус с молодым парнем недели этак две назад? Магус этот, как я знаю, имеет короткую бороду, одет был в тёмно-красное робище. А что до парня с ним, так он был черноволосый такой, простой…

– Простите, господин, – вмешался в их разговор второй работник, стоящий за стойкой, более решительный мужчина, – но здесь таких не было.

– Понятно, – вымолвил приглушённым голосом раздражённый и усталый следопыт после непродолжительной паузы. – Больше денег хошь? Ладно, вот тебе ещё пять серебряков.

На стойке перед администраторами немедленно появился второй небольшой столбик монет, после чего Гортер продолжил:

– Посмотрите внимательнее в своих записях, какие у вас там ведутся в таверне, не снимал ли у вас комнату один такой: Джаргул. Хотя он мог представиться и под другим именем… Вот почему я сразу дал вам его описание, чёрт возьми! Этот человек – опасный бандит! Как же это… Переступник по-вашему!

– Послушайте, господин, – снова обратился к нему работник мужчина, заметив, как странно следопыт изъясняется, – я вам снова говорю: здесь никогда не было и нет тех, кто вам нужен. Пожалуйста, снимите комнату или заберите свои деньги и покиньте наше заведение.

– …Кого вы покрываете?! – рявкнул тогда вдруг рассерженным голосом Гортер, навалившись на стойку всем своим весом, но тут же обратил внимание, как испуганно задёргалась рука его собеседника в поисках палочки и решил не усложнять ситуацию.

– …Хорошо, я-то уйду, – тихо, но грозно промолвил он вслед за этим, – однако ж и вы запомните, что все его будущие душегубства окажутся на вашей совести!

Развернувшись, следопыт быстро сгрёб все свои монеты в кулак и незамедлительно прошагал обратно к выходу, раскрыв двери с такой силой, что в главном зале даже послышался треск. Затворив их за собой очередным громким хлопком, Гортер решил снова отправиться бродить по дорогам города. Однако стоило ему покинуть пределы злополучного двора здания и пройти несколько десятков метров вдоль дороги, как состоятельность такого поспешного решения стала вызывать у следопыта немало сомнений. Не зная местности, он попросту тратил своё драгоценное время зря, гоняясь за призраком своих подозрений, пока настоящая его цель становилась от Гортера всё дальше и дальше. Поэтому, вспомнив совет недавно встреченной им старухи, следопыт решил всё же поймать на улице одного из тех возничих, услугами которых частенько любили пользоваться жители больших городов, и уже с его помощью получить необходимые ему сведения.

Погуляв вдоль дороги ещё какое-то время, следопыт, наконец, увидел, как позади него из широкого двора выехала та самая повозка с опознавательными знаками, которую он искал, и стремительно выскочил ей навстречу. Заметив это, сидевший на козлах усач поспешно натянул вожжи и затормозил своих лошадей, чтобы те не зашибли несчастного безумца, но, как оказалось, животные и так отлично поняли, что от них требовалось. Когда они поравнялись друг с другом, странно одетый прохожий всего лишь неспешно подошёл к лошадям и потрепал их за гривы, после чего посмотрел на слегка опешившего возничего и проговорил:

– Хорошие вороные у тебя! Наверно, здорово бережёшь их, да? Береги-береги! Сейчас таких лошадей уже мало осталось в конюшнях.

– А, э, простите, господин, – отозвался ему возничий. – Вам нужен экипаж?

В ответ странный прохожий, носивший напоказ своё устрашающее, хотя и несколько древнее оружие, нахмурил брови и бросил на усатого холодный взгляд.

– Что я, по-твоему, на калеку похож что ли? Сам не дойду?! Ты мне лучше скажи, сколько в этом городе таверн, ночлежек или как там… этих ваших домов отдыха, и как до них добраться отсюда.

– Так садитесь лучше, я вас довезу до ближайшего! – подхватил его слова возничий, но тут же получил от незнакомца очередной отказ.

– Нет уж! В ближайшем я бывал уже, и мне туда не надо. Ты лучше скажи про остальные, сколько их и где. А по поводу денег не волнуйся – я тебе заплачу, как только узнаю дорогу.

Изумившись такому обращению, усатый извозчик озадаченно почесал лоб и, подумав пару секунд, заговорил:

– Ну, если Вам так уж нужно, то я знаю всего три. В «ля Авантюри» Вы уже были, значит, остался «Золотой дворец» и третий, название которого я уже запамятовал.

– И где их искать? – прервал его Гортер.

– Ну, «Золотой дворец» стоит в восточном районе города, справа от рыночной площади, – начал доходчиво объяснять возничий, – до неё отсюда не больше трёх километров пути на север. Если не сворачивать с этой улицы, то она выведет Вас туда через пару кварталов. А вот другой дом отдыха является частным и пускают туда только по приглашениям. Он стоит далеко отсюда, на улице Заградной, но туда ведёт почти прямая дорога на северо-восток, так что когда выйдете на рыночную площадь, то просто спросите там у кого-нибудь из местных: как добраться отсюда до Заградной, и они Вам подскажут. Ну а как окажетесь у тамошнего храма Доброго Бога, то просто сверните от него вправо, под откос, и скоро выйдете к дому отдыха. Он такой красный там стоит, маленький, с расписными крышами, так что не ошибётесь.

Выслушав его, следопыт задумчиво почесал бровь и, быстро поворошив в кармане, вынул оттуда два серебряка, протянув их наверх:

– Спасибо, мужик, помог ты мне.

– Э, да бросьте, чего уж там…– помялся в его сторону возничий, но решил всё же не отказываться от дополнительного заработка.

– А не слыхал ли ты тут чего странного в последние недели? Может, кто магией баловался или ещё что? – упомянул вдруг невзначай Гортер, стоило тому пришлёпнуть свою лошадь и тронуться с места.

– Э, да нет вроде, – прокричал ему удаляющийся голос возничего. – Спросите про это у местных стражей!

«У стражей, значит…» – многозначительно процедил про себя Гортер и посмотрел вслед за каретой. Несомненно, управление добровольной стражи города являлось сейчас для него самым ценным источником информации, но по причине сложившихся обстоятельств – это место также оставалось последним из тех, которые он хотел бы в данный момент вот так просто добровольно посетить. И всё же следопыт отлично понимал, что даже такие варианты никогда нельзя было отбрасывать в сторону. «Ладно, посмотрим ещё, как оно пойдёт!» – подвёл про себя промежуточную черту Гортер и устало зевнул. Несмотря на подступавшее к нему со всех сторон бессилие, впереди его ждал новый путь.

Оказавшись в своём кабинете всего пять минут назад, Александро Дож был уже с головой погружён в работу. Расписываясь в бумагах и читая кипы отчётов, он словно не замечал, как бежит время, и лишь когда его подчинённый нервно кашлянул, глава города позволил себе обратить на него своё дорогостоящее внимание:

– А, ты ещё здесь? Ну что там у тебя? Излагай.

– Я же говорю, Господин, ограбили нас! – начал, было, снова объяснять взбудораженный Антуан Баркен, но его бескомпромиссный начальник тут же оказался вынужден вновь остановить заигравшего свою прежнюю шарманку неотёсанного подчинённого.

– Это я уже слышал от тебя! – прикрикнул Дож. – Давай по существу! Кто? Как выглядел? Куда делся мой товар? И сколько людей ещё с ним было?

– Много было, – сразу же налёту принялся сочинять Баркен, стараясь делать так, чтобы его басистый голос звучал как можно более убедительно. – Но они прятались позади него. А он, значит, с нами один только базарил. Говорил, что он типа от «королевских» какой-то. И про Вас спрашивал, но только я его сразу раскусил. Никакой он не королевский! Может, только конкурент какой-то из…

– Хватит! – шикнул на него второй раз глава и закрыл лежавшую перед ним папку. – Я зачем тебя нанимал, Баркен? Ты хоть представляешь, сколько сделок уже было заключено на это зерно у меня?! А ты, сволочь такая!.. Ладно, с тобой я ещё успею разобраться! А теперь говори, что там по поводу бумаг.

– Да, точно, было такое, Господин! – забубнил напуганный работник, вконец раздосадованный тем, что сам решил явиться к начальству с повинной. – Он потом отобрал у нас и Ваши удостоверения личности с приказами! Не знаю, что он с ними сделал, но, может, он так в город хотел попасть тайно?

– Конечно хотел, ты, недоделанный! – взъерепенился Дож, выдавая словами и тоном свою такую же, как и у его подчинённого, воровскую натуру. – Он бы так просто вас не отпустил, если бы с самого начала не стремился попасть со своими подельниками в город! А зерно этим козлам было нужно только для мазы!

– И что же теперь делать, Господин? – отважился спросить Баркен, не поднимая взгляда.

– Что делать, что делать… Первым делом этого человечка надо найти, – заявил глава, опёршись локтями на свой письменный стол. – Изловить его и всех тех, кто с ним вместе в город прибыл. Пойди сходи в «доброволку», спроси у тамошнего сержанта Ларса, кто сегодня дежурил на воротах и кого в город пускали с утра, а там видно будет. В конце концов, эти люди теперь нам должны, и я их рано или поздно найду.

От этих слов Баркену стало слегка не по себе. Нельзя было сказать, что он не хотел посодействовать своему начальнику в поисках того странного грабителя, но признаться ему, что это был всего лишь один человек, у Баркена не хватало духа. И потому он всецело понимал, что когда грабителя поймают, то его обман также очень быстро раскроется.

– Хорошо, Господин, будет сделано, – пообещал работник ивскочил со стула.

– Смотри хоть тут не облажайся, – спокойно, но гневно заявил Дож, после чего добавил уже более отвлечённым голосом. – Да, и подай-ка мне сегодняшнюю почту, там, со столика.

Подобрав пару конвертов, Баркен переложил их на стол своего начальника и пошёл обратно к двери. Отворив её, работник неслышно удалился. Но, уже спускаясь по лестнице, был настойчиво окликнут камердинером, и, поддавшись самым скверным своим настроениям, медленно зашагал обратно, пока снова не оказался у начальского порога, легонько постучав об косяк.

– Да входи ты! – гаркнул ему Дож.

Скользнув внутрь, Баркен уставился на своего начальника, погружённого в чтение какого-то письма, но тот только приказал ему покрепче запереть обитую войлоком красную кожаную дверь.

– Скажи-ка, а этот твой переговорщик не был случайно одет в такие древние кожаные доспехи, которыми уже давно никто не пользуется, а? – начал сходу задавать ему наводящие вопросы Дож.

– Э, да нет вроде, – задумался Баркен. – Но там темно было, одни факелы горели, а он из темноты только руки свои показывал.

– «Руки, державшие натянутую стрелу», – так ты вроде говорил мне до этого по магической линии сегодня утром? – переспросил глава и вновь поднял к своим глазам письмо.

– Ну да, Господин, так это и странно. Щас же уже никто не станет из этих штук стрелять, как идиот! – усмехнулся в ответ на его слова работник. – Магия же есть!

– Это ты – идиот, Баркен! – заявил Дож. – Но теперь это нам даже на руку… Похоже, что тот грабитель, на которого вы наткнулись сегодня ночью, не просто какой-то там «хрен с горы», а настоящая угроза государству, если верить тому, что пишет королевская разведка. А раз так, то теперь мне не нужно тайно рыскать по всему городу и искать его. Поэтому давай быстрее, ноги в руки и на Агаповский, в «доброволку!» Скажешь там, что от меня, и покажешь им это письмо. А потом добавишь, что преступник этот сейчас в городе, понял? А дальше они уж сами его… Однако всё-таки ловко он вас со своими разговорами про королевский отряд обставил! Повелись, как бараны!

Услышав эти слова, Баркен моментально опустил глаза к полу и тяжело выдохнул. Спасавшая его до этого момента ложь оказалась раскрыта намного раньше, чем он предполагал.

Через час довольный таким положением дел глава региона Вант-Сартос уже разъезжал по городу в своей шикарной карете, которая давным-давно стояла на официальном бюджете короны, но принадлежала лишь ему одному. Подобно её глубоким блестящим ложбинам и оттопыренным бокам, делавшим из этой кареты некое подобие тарана на дороге, лицо самого Александро отражало похожую статность и сдержанную официальность, за которыми тем не менее скрывалось много тёмных секретов, недоступных широкой публике.

Такую моду диктовала главе столица, имевшая в своём распоряжении сотни похожих карет и чиновников, которые изо всех сил старались не отставать от нового времени, а также большинства современных веяний, приходивших в Сентус из-за границы. Поэтому очень скоро вся бюрократическая верхушка страны стала вести себя примерно одинаково, обзаводясь новыми средствами передвижения, стоящими целое состояние, дорогими костюмами и аксессуарами, с которыми непременно менялся и их характер. Превращая их всех как один в лжецов и воров, богатевших за счёт проворачиваемых ими ловких махинаций с подконтрольными им ресурсами и деньгами, регулярно поступающими сверху. Вступая в коалиции с богатыми торговцами, чиновники образовывали целые сообщества, изгонявшие из их регионов непрошенных гостей и зазывавшие к себе «правильное» производство, основанное на быстрой прибыли и магическом прогрессе. А взамен получали основательную поддержку в государственном совете, позволявшую им гарантировано занимать высокие посты, чтобы вся эта карусель могла крутиться и дальше.

Разумеется, если бы всё это происходило в другое время, то народ, прознавший о такой несправедливости, непременно взбунтовался бы, что волей-неволей заставило бы короля действовать. Но аккуратная работа средств магического оповещения и массового влияния позволяла успокоить современное население городов и окрестных районов до такой степени, что каждый из них не слишком обращал внимание на появлявшиеся то тут, то там свидетельства государственного произвола, продолжая лишь ворчать. И день за днём упорно трудиться на своих рабочих местах ради семей и родных, из-за которых все они работали лишь на тех условиях, которые выдвигали их содержатели. А устроенные недавно выборы внушили жителям городов такую ответственность за сделанный ими выбор, что большинство из них посчитало это действо социальной необходимостью, независимо от того, за кого им предлагали проголосовать, так как большинство кандидатов мало чем отличались друг от друга.

«Пожалуй, всё это может превратиться в долгую традицию, – размышлял про себя между тем Дож, устраиваясь на своём месте поудобнее и лениво поглядывая в окно, пока его карета спешила отвезти главу к очередному месту встречи. – А если в будущем Королевский Совет устроит подобная система, то на основе неё может выйти и закон! И мы уж точно сможем употребить его в свою пользу…»

– Эй, Гертруд! Чего мы тут остановились? – нетерпеливо прикрикнул глава города на своего возничего, когда тот по непонятной причине вдруг внезапно натянул поводья и прильнул к правому краю дороги напротив небольшого магазинчика выпечки.

– …О-па, – донёсся вдруг откуда-то сбоку незнакомый Александро мужской голос, и в его карету просочился дневной свет, который тут же исчез, заслонённый чьей-то спиной и руками.

– Извините, господин Дож, – деликатно отозвался голос во второй раз и, закрыв за собой дверцу кареты, громко произнёс. – Можете трогаться, господин Гертруд!

Быстро застучав по камням, подбитые парусиновыми накладками колёса повозки сдвинулись с места, а рядом с главой города и района Александро Дожем уже сидел какой-то мужчина, посмевший без особых слов и представлений втиснуться в его карету как самый настоящий бандит.

– Да что вы себе!.. – не на шутку рассвирепел Дож, приготовившись обороняться. Но прежде чем он выставил вперёд свои локти, высокий и статный мужчина, сидевший перед ним, засунул руку в карман своего жёлто-красного камзола и вынул оттуда какой-то жетон с бумажной карточкой, уплотненной магией до состояния деревянной таблички. В тусклом свете кареты перед главой сверкнуло изображение орла и магического жезла, охваченные круглым ореолом гербовых символов, а когда Дож увидел поблёскивающие символы специальных магических печатей, то его гнев тут же сменился на раскаяние и покорность.

– «Псы короны!» – изумлённо подумал по себя глава, не осознавая того, что эта мысль уже открыла между ним и его незваным гостем телепатический контакт, поддерживаемый чужой магией.

– «Мда, это наше министерство, господин Александро, давно не виделись! – раздался в его голове поставленный магическими вибрациями голос. – Хотя регламент и не позволяет таким высокопоставленным лицам, как вы, произносить столь вульгарное название нашего тайного следовательского комплекса».

– «Прошу простить!» – тут же вжалось само в себя сознание Дожа.

– «Хорошо, тогда не будем терять времени. Вы можете называть меня Мэррей, и я предлагаю вам сразу же перейти к делу, если вы не против, – заявил голос и, не дожидаясь ответа своего собеседника, тотчас же продолжил. – Начнём с того, что я не могу распространяться о некоторых аспектах данной операции, а всё, что вам нужно было знать – вы уже прочли в том письме, которое получили сегодня утром. Итак, несколько минут назад нам поступил особый сигнал из местного управления добровольной стражи, в котором говорилось, что лично вы располагаете какими-то сведениями по поводу местонахождения одного из опаснейших преступников нашей страны, носящего имя Гортер Устен. Учтите, господин Дож, что его ранг опасности – пятый, и что подобная информация – это уже не шутки. Поэтому я лично могу вас заверить, что чем раньше вы предоставите нам эти сведения, тем лучше вы сможете послужить Короне».

– «Я готов рассказать всё, господин Мэррей, спрашивайте, пожалуйста», – пролетела в голове Александро непривычно учтивая даже для телепатической связи мысль. Но тайный сотрудник королевской разведки очень быстро раскусил его:

– «Хм, нет, так не получится, господин Дож. Я вижу, что Вы не хотите быть до конца честным со мной, а только стараетесь выглядеть таковым. В конце концов, за вами уже числится несколько грешков, которым не был дан ход только благодаря прекрасной работе ваших адвокатов, официально обнародовавших то дело перед лицом Его Светейшего Величества раньше, чем мы успели довести его до конца».

Быстро отвернувшись в сторону, Александро понял, о чём идёт речь, и лишь спустя несколько мгновений снова смог посмотреть в глаза своему собеседнику. На его лице не было и тени раскаянья, словно чиновник физически не мог испытывать подобные чувства. Однако выявив тончайшие нотки его эмоций, назвавшийся Мэрреем человек всё же смог связать их воедино.

– «Отлично, – спокойно произнёс он в его голове важным тоном. – Теперь я вижу, что Вы действительно хотите сотрудничать с нашей службой. Итак, где он?»

– «Я-я… Я не знаю точно, где он сейчас находится, Господин Мэррей, – начал снова передавать разведчику свои мысли глава района, – но в том, что этот преступник сейчас в моём городе, я абсолютно уверен. Видите ли, мои служащие случайно заметили его на границе леса этим утром и передали затем эту информацию мне, и поначалу я не заподозрил в нём ничего такого. Но когда я прочёл Ваше письмо…»

– «Стоп! – решительно прервал его Мэррей. – А вот с этого места прошу Вас рассказывать поподробнее. Как же так вышло, что его заметили Ваши подчинённые, а не городская постовая добровольная стража, дежурившая на стенах?»

– «Ну, мои люди доставляли товар, Господин, – продолжил быстро объясняться Дож. – Ночная доставка, понимаете? Зерно из соседней провинции, купленное мной на выделенные для поддержания народного хозяйства деньги из бюджета. Это был приказ № 69, если я правильно помню, и в моём кабинете лежит по нему вся документация, можете проверить. Так вот: и когда мы, то есть мои служащие доставляли его в город, то этот человек посмел угрожать им. Отчего мне сразу и передали его описание по телепатической линии связи, заставив меня выскочить из дома ни свет ни заря и отправиться встречать их у ворот лично. Правда, к тому времени они уже благополучно доставили зерно к городскому хранилищу, а остальное Вы уже знаете».

– «М-м, – помял губами сотрудник разведки, однако не сказал при этом вслух всё также ни единого слова. – Звучит как-то неправдоподобно, господин Дож, особенно в отношении главы города и района. Но, зная, как вы любите быть на виду, возможно, это и не совсем ложь».

Услышав эти слова через «телепатию», Александро гордо выпятил подбородок и слегка улыбнулся.

– «И всё же, господин Дож, – снова обратился к нему строгий возглас Мэррея, – я не до конца понимаю, зачем этому мерзкому убийце нападать на ваш официальный транспортировочный караван?»

– «А, ну это просто, – ответил разведчику воодушевлённый своей липовой историей глава района. – Видимо, этот «мерзкий убийца», как Вы, безусловно, справедливо заметили, вышел из обычных крестьян и питает слабость к ограблениям и кражам, как, в сущности, и все они. Но, напоровшись на моих людей, он, видимо, попросту понял, что не сможет тягаться с ними вот так, в одиночку, и поэтому решил сбежать, прокравшись в мой город под завесой темноты и притворившись обычным путником. Я ещё не получил отчётов допроса стражи, дежурившей сегодня у ворот, но, поверьте, как только я это сделаю, он уже не сможет сбежать от правосудия».

– «Сразу видно, что Вы очень мало знаете об этом человеке, – мрачно отозвался в его сторону Мэррей. – Но с меня довольно и ваших интересных сказок, господин Дож. Что ж, похоже, на этом я вынужден буду с вами распрощаться. До встречи. И оставайтесь на связи, Александро. Я узнаю, если вы снова попытаетесь сбежать от своих обязанностей, как сделали это в прошлый раз, изобразив, что вы заболели».

– «Конечно, Господин Мэррей, конечно. Обещаю Вам, – клятвенно «телепатировал» ему Дож и слегка поклонился. – Прошу простить».

Услышав, что хотел, сотрудник разведки снова своим учтивым голосом нарушил тишину, повисшую внутри кареты, и приказал возничему довезти его до центральной площади, рядом с которой они недавно проезжали. Сделав пару широких поворотов, лошади остановились у невысоких декоративных ворот парка, и назвавшийся Мэрреем сотрудник КСС быстро сошёл с кареты, а на просторном кресле Дожа осталась поблёскивавшая опознавательная карточка с указанием места и времени их следующей встречи.

«Чёрт тебя задери! – подумал про себя Александро, стоило им отъехать от злополучной площади на несколько десятков метров и двинуться дальше по улице. – Только этого сейчас не хватало! Хорошо, что он ещё не знает про этих тупорылых крестьян у ворот моей администрации. Хвала Жулю, у Баркена хватило ума забрать их телеги и довезти зерно до моих торговых складов, прежде чем об этом хоть кто-нибудь узнал. Надо бы его как следует перепрятать сегодня ночью, иначе не видать мне прибыли с этих остолопов».

– А ну, гони, давай, живее! – заорал на своего возничего рассерженным голосом Дож. – В этом месяце ты работаешь без премии!

Пробыв на рыночной площади добрых полтора часа, Гортер наконец-то смог отыскать в одной из местных передвижных лекарских столь необходимые ему порошки синецветника и чёрного перца, оказавшиеся почему-то жутко недоступными для других городских апотек, находившихся в зданиях, и уже был готов продолжать свои поиски. Как вдруг его глаза зацепились за нечто странное.

Сквозь усталые веки и распиравшие от головной боли виски он заметил, что уже в очередной раз натыкается на ещё один патруль добровольной стражи, спешивший пересечь площадь из конца в конец и оглядеть всех прохожих, встреченных ими на пути. «Тоже мне, лазутчики!» – раздражённо подумал про себя следопыт и осторожно свернул за угол, встав в образовавшемся между несколькими палатками узком переходе. Зная о своём следующем шаге, Гортер уже составил в голове краткий план действий, и теперь ему только оставалось как можно скорее миновать торговые ряды, чтобы оказаться у восточного края площади. Ловко вынырнув с другого конца палаток, следопыт прошагал вперёд несколько метров и пристроился позади какой-то семьи, медленно прогуливавшейся по окрестностям, после чего снова сменил своих провожатых, изобразив высокого «отца» для маленькой девочки и её престарелой бабушки. Отмерив таким образом ещё несколько метров, следопыт пристал к группе молодых парней и девушек, одетых в похожие между собой наряды, и очень быстро вышел к небольшому саду, окружавшему площадь с севера. «Так и есть», – настороженно подумал Гортер, углядев посреди этого сада ещё одного стражника, стоявшего там как памятник и заглядывавшего в лицо каждого человека, проходившего мимо. К счастью, периметр сада окружали кусты, и следопыту ничего не стоило прошмыгнуть мимо него, но когда он вышел на широкие проспекты, уходившие от площади во все концы, то неожиданно для себя отметил, что не знает, по какому из них следовать.

И почти в тот же самый момент, когда Гортер появился у границ этих проспектов, из-за поворота в его сторону выскочили новые стражники, заставшие его врасплох. Тогда следопыт слёту подбежал к первому попавшемуся на глаза человеку, оказавшемуся каким-то невзрачным мужичком, и настойчиво заговорил с ним, зашагав вровень.

– Доброго дня, горожанин. Мне бы, знаешь, попасть на улицу Заградную…– пробубнил Гортер ровным тоном, звучавшим не слишком громко, и тут же добавил, – не подскажешь, куда это?

Оглядев его торчавшую из-под плаща устрашающую амуницию и помолчав какое-то время, прохожий покряхтел и сухо ответил:

– …Отстаньте от меня.

Тогда Гортер, чтобы заполнить паузу, продолжил неспешно трепать ему уши своими словами, то и дело поглядывая на проходящих вдали стражей:

– Э, нет, так дело не пойдё-ёт. Я точно знаю. Что она где-то-о здесь. Вот это какая улица?

– Не знаю, – ответил его невзрачный собеседник, поблёскивая своей плешивой головой на появившемся из-за тучи солнце.

– А я знаю! – бодро объявил Гортер. – Называется «Столичная»! Вон же на указательном столбе написано. Ладно, мужик, спасибо за то, что проводил. Ну, бывай.

Поймав на себе озадаченный взгляд бедного прохожего, ставшего его очередным заслоном, следопыт резво перешагнул через тротуар и скрылся в ближайших дворах, направившись в сторону другого поворота к очередному проспекту. «Весенняя», – прочитал он на похожем столбе, стоявшем у развилки с площадью. – Значит, нужно взять восточнее», – решил про себя Гортер, и как следует оглядевшись, быстро промелькнул вперёд. Остановившись у края дома на третьем перекрёстке, следопыт выглянул из-за него направо и тут же увидел перед собой маленькую собаку, смотревшую на него настороженным взглядом.

– Что, друг, и тебе здесь неуютно? – понимающие прошептал Гортер псу, после чего осторожно снял свой рюкзак, достав из бокового кармана небольшой зелёный кулёк, состоявший из трёх свёрнутых листьев, скреплённых бечёвкой. Избавившись от обёртки, следопыт вынул из него кусочек залежавшегося мяса и определил его себе в рот, а жирную кожицу и кости положил на землю.

– На, поешь, косматый, – процедил он сквозь зубы, не переставая жевать, и вскоре двинулся дальше, повесив рюкзак обратно на плечо. Однако недоверчивый пёс ещё долго следил за следопытом, провожая его своими глазами до самого дальнего поворота, прежде чем решился принять его скромное угощение, предварительно обнюхав то со всех сторон.

Очутившись среди новой волны городских прохожих, оказавшейся довольно размеренной по сравнению с той, что бурлила на площади, Гортер на удивление быстро обнаружил впереди себя знак с названием улицы «Заградная» и в очередной раз смог порадоваться тому, что не заплутал в этом шумном скоплении людей и домов, давивших на него одним лишь своим присутствием.

Ни долгие часы, проведённые им в Кальстерге, ни закрытые от внешнего мира стены разрушенного замка, наводнённые длинными очередями и дорожками, так и не смогли приучить следопыта к этой «цивилизованной культуре», вызывавшей в нём негаснущее отвращение и шедшей вразрез с гармонией естественного мира. Но постепенно его мысли всё же начинали путаться, и чем сильнее на Гортера влияла влачившаяся по его следам усталость, тем чаше он замечал, что больше не может бороться со сном, который каждую секунду отбирал у него остатки ясности. И вскоре следопыт уже мечтал о ночлеге, стремясь забиться в какой-нибудь тихий угол и отдохнуть там хотя бы пять-десять минут. Но, к сожалению, подобная трата времени оставалась роскошью для него, и Гортер упорно продолжал продвигаться вперёд, стараясь сосредоточиться на своих шагах, как делал это с самого утра.

Отбивая свой собственный ритм бытия, он проходил мимо незнакомых улиц и зданий, выраставших одно за другим, словно по кругу, и только мелькающее на их табличках название «Заградная» не давало следопыту окончательно сбиться с пути, пропустив очередной поворот, или уткнуться в перекрёсток.

Впрочем, даже в такой ситуации Гортер не мог позволить себе оставаться невнимательным, напрягая свои глаза и уши в поисках неприятеля. Попутно он замечал лишь некоторые особенности довольно однообразного в его глазах пейзажа города, но даже эта информация не пропадала даром для него, и следопыт запоминал всё, что так или иначе выделялось на пути его следования.

В отличие от столицы, этот город не был похож на безжизненную пустыню из камня и кирпича, позволяя природе хоть сколько-то доминировать в специально отпущенных для этого местах, вроде осушённых когда-то болот и заброшенных окраин. Но даже там она оказывалась заперта домами и дорогами, что выглядело очень жалко на фоне дышавших свежестью предместий с их бесконечными посевными равнинами, упиравшимися в величественный лес. Тем не менее и здесь Гортер умудрился отыскать для себя нечто полезное, проходя мимо недостроенных окон одного из заброшенных кирпичных домов, стоявшего в окружении своих более обжитых малоэтажных товарищей.

«Что это? – подумал про себя следопыт, остановившись рядом с ним, чтобы осмотреться повнимательнее. – Стоит незанятый что ли? Ну дела! Вот же-шь городские жируют! Поселили бы сюда хоть кого-нибудь из предместий, буржуи, вместо того чтобы так жильё бросать недостроенным». Простояв ещё пару секунд на одном месте, Гортер неторопливо двинулся дальше, однако постарался очень хорошо запомнить расположение этого места, чтобы в случае чего вернуться сюда и пробраться внутрь, укрывшись от возможной погони.

Спустя несколько минут на его пути стали попадаться маленькие алтари, укрытые надёжными шипастыми крышами от ветра и дождя, а ещё через четверть часа Гортер увидел, как на высоком холме замаячило одно очень приметное здание, похожих которому он ещё не встречал. «Наверное, это и есть тот храм, о котором говорил возничий», – подумал про себя Гортер и устремился вперёд. Однако взобравшись по косой дорожке на холм, он оказался окружён целым комплексом таких строений, показавшихся ему сначала очень древними, даже по меркам Сентуса. И всё же, приглядевшись к ним получше, следопыт отметил, что их стены были довольно хорошо отделаны современными материалами и инструментами, сохранив лишь намёк на старину. Пройдя несколько метров вдоль витого железного забора, окружавшего эти здания по периметру, Гортер быстро изучил их интересные шпили на крышах, которые во всех случаях касались одной большой цветастой колонны в центре с изображением золочёного знака на её вершине, и поспешил перевести глаза вниз, в сторону города. Отсюда, с высоты, он мог детально разглядеть всё, что лежало у подножья холма, и отыскать наконец своё последнее место назначения – богатый дом отдыха с красными стенами. Повертев головой, следопыт не сразу заметил его среди других подобных строений этого района, но, углядев металлические завитки на одном из домов, решил испытать свою удачу и принялся спускаться к нему с холма напрямик.

– А ну вернись на дорожки, богохульник! – раздался вдруг позади него обвинительный выговор, заставивший Гортера тут же обернуться и приготовить навскидку самый ближний из своих метательных кинжалов, который следопыт всегда держал на краю чехла поближе к ладони. Как оказалось, владельцем этого голоса был совсем не стражник, а некий странно одетый человек, стоявший за забором храма и державшийся за его поручни с неподдельным величием в осанке. Он смотрел на Гортера осуждающим взглядом, а следопыт в нерешительности так и держал свой локоть запрокинутым, пытаясь наскоро определиться в своих дальнейших действиях. Сознание говорило ему о необычном сходстве этого человека с одной особенной группой людей, виденной им недавно в Кальстерге, на портовой площади. Но в таких ситуациях Гортер не любил полностью полагаться на свою память в принятии решений, поэтому посчитал необходимым уточниться в своих подозрениях.

– Ты кто? – рявкнул следопыт и медленно опустил руку с кинжалом вниз.

– Невежа! – отозвался ему голос, произносивший интонации довольно молодо и живо, но уж с крайне необычной торжественностью. – Сойди с церковной земли и ходи по дорожкам как все!

– Это же просто земля! – изумился Гортер.

– Да как ты смееш-шь! – протянул человек в белой рясе. – Господь да покарает тебя за это!

– А, ну тебя!.. – лениво отмахнулся от него следопыт и заспешил дальше по холму вниз.

Позади него снова раздалась выразительная порция очередного нравоучительного бурчания, но Гортер решил больше не тратить здесь свои силы. Впереди его ждала долгожданная цель, и у следопыта совсем не было времени отвлекаться на случайные распри с городскими. Что же в свою очередь подумал о нём служитель главенствующей в Сентусе официальной религии так и осталось загадкой.

Соскользнув вниз, Гортер оказался у окраины неширокой улицы, огибавшей холм сбоку и уходящей до самой городской стены. На противоположной её стороне стояли десятки новеньких городских особняков, утыканных друг к другу словно грибы. Но так как следопыт не особо разбирался в современной архитектуре, то он с лёгкостью принял их за общежития, рассудив, что одна семья попросту не могла занимать столько места в одиночку. Поддёрнув свой рюкзак, он быстро перебежал через мощёную дорогу и зашагал вдоль их чугунных заборов, стремясь как можно скорее выйти к искомому дому с металлическими завитками на крыше. Однако через несколько пройденных метров Гортер осознал, что похожие конструкции имели во многих домах этого района необычайную популярность, и в конечном счёте следопыту пришлось искать его и по другим приметам.

Пропустив мимо себя несколько похожих зданий, усталый лучник не сразу заметил, что уже обогнул холм справа. И только когда его глазам предстал небольшой поворот, уводивший за открытые настежь витые ворота, Гортер понял, что достиг своего последнего места назначения, так как все остальные ворота, встреченные им на этой улице, оказывались наглухо закрытыми. Решив не медлить, следопыт сделал несколько широких шагов и слёту прошмыгнул внутрь. Но очень быстро оказался окликнут кем-то из находившихся внутри двора работников, который сразу же обратил внимание на то, что мимо него пронёсся неожиданный гость. Однако так ничего и не смог поделать с ним из-за слишком быстрых и уверенных действий, похожих на ветер, исходивших от этого юркого господина во время ходьбы.

– …Эй, стойте! Да постойте же! – кричал он во весь голос, когда Гортер был уже на полпути ко входу в дом отдыха.

– Я что ли? – пробурчал следопыт, решив всё же остановиться на настойчивые просьбы доморощенного охранника, мантию которого он сразу же узнал, так как уже встречался с такими во время выполнения своих особых контрактов, поступавших от важных торговцев и богачей.

– Да, Вы! – серьёзным, но немного запыхавшимся голосом заявил его собеседник и тут же пояснил. – Вы должны откликаться, когда я зову!

– Ну вот он я. Чего тебе? – просторечно и в то же время откровенно до неприличия отозвался ему Гортер, шустро развернувшись к охраннику с выставленной вперёд грудью.

– Э-э, – немного опешил от такой откровенности охранник, – мне нужен ваш пропуск внутрь. Это частное заведение, знаете ли.

– У меня нет такого, – прямо ответил ему Гортер. – Но мне надо кое-что узнать у местных. И если я узнаю, что мне нужно, то, может, и останусь здесь на ночь, если оно мне понадобится.

– В самом деле? – усомнился его собеседник, которому в силу своего возраста и работы уже много раз приходилось иметь дело с подобными проходимцами. – А приглашение у вас есть? Как я уже вам сказал – это частное заведение.

– Приглашение найдётся, – коротко вымолвил ему Гортер.

– И всё же я должен предупредить о вас консьержа и управляющих, – поёжился в плечах охранник. – И что это у вас за спиной такое висит?

– Это? – не оглядываясь на свой лук, посмотрел ему в глаза следопыт, – инструмент такой. Для разных нужд.

– Больше похоже на какой-то замысловатый, э-э, лук из деревенских бабушкиных сказок. Да и вид у вас какой-то странный. Вы, что, в нашей актёрской труппе участвуете? – не допустив ни капли иронии в голосе, заметил охранник и, спустя не больше секунды, добавил. – …Но выглядит всё равно как-то не натурально, зачем же вы его в металлический цвет покрасили? Ладно, если вам нужна только информация, то подождите здесь, во дворе, я вызову к вам кого-нибудь из управляющих.

– Давно бы так, – спокойно ответил ему следопыт, так и не уяснив, о чём говорит этот человек, но посчитав нелишним заранее приготовить себя к возможным решительным действиям с его стороны.

Ещё раз посмотрев на него настороженным взглядом, охранник достал из-за своего ремня палочку и тихо произнёс: «Тетематос тегасос». После чего замолчал на некоторое время.

Наблюдая за его реакцией, Гортер явственно читал глубокое сосредоточение и непрекращающееся вращение слов, проносившихся с помощью магии через принявшие пустое выражение глаза охранника. Хотя разум его оставался незатуманен и чист, о чём точно свидетельствовала та внимательность, с которой охранник время от времени бросал взгляд на следопыта, как только дело в разговоре, видимо, заходило о нём.

«Чёртова магия! – думал про себя Гортер, пока топтался на одном месте. – Так вот как они это делают? Мда, мог бы и ножками дойти! До двери всего-то метров десять – так нет! Надо обязательно магией позвать! Да ещё и протрепаться с ними полчаса!»

Наконец охранник будто очнулся и снова заговорил со следопытом:

– Да, господин актёр, значит, вот что: подождите тут немного. Скоро к Вам выйдут и ответят на все имеющиеся у Вас вопросы.

Промолчав на это, Гортер лишь сложил руки на груди и встал так, чтобы видеть и входные ворота, и двери в здание, после чего принялся ждать. По своему прошлому опыту он отлично знал, чего стоит подобное ожидание государственных служащих, и благодаря этой особенности ему часто приходилось разговаривать с ними по своим правилам, становясь непременным зачинщиком споров. Но в этот раз его не заставили торчать в дверях до самой ночи, поощрив следопыта довольно быстрым появлением молодой девушки, вынырнувшей из-за дверей подобно маленькой птичке и сразу же направившейся в его сторону. Её крохотная фигурка оказалась довольно привлекательной, что во многом могло бы смирить сердце любому грозному мужчине, ставшему её собеседником. Но Гортер за всю свою жизнь ни разу не позволял себе расслабиться в присутствии подобных барышень, считая их всех высокомерными городскими пустышками, и поэтому никак не отреагировал на её несомненно эффектное появление.

Оказавшись в двух метрах от следопыта, девушка мельком оглядела его и почти натурально улыбнулась, взглянув в хмурое обветренное лицо.

– Здравствуйте, господин, – промолвила она доброжелательным тоном. – А кто это, Ранфоль? Он не один из наших посмехателей, как ты доложил через линию связи.

– Мне нужно найти человека, – выступил вперёд Гортер, перехватив инициативу у озадаченного охранника. – Он уби-ийца, как это вы городские обычно говорите, и вполне может скрываться у вас. Его имя может быть ложным. Но я знаю его приметы и знаю, что он должен находиться в этом городе. А в остальных ваших городских тавернах я уже был – вы последние.

– Так вы не…– решил тут же прервать их разговор охранник, догадавшись об истинном назначении «инструмента», висевшего за спиной у следопыта, но Гортер был готов к этому. Тем не менее замахавшая своими руками девушка смогла очень быстро успокоить возникшие в охраннике сторожевые порывы, что, в свою очередь, остановило и следопыта, опустившего было свою руку вниз за кинжалом.

– Стойте, господин Ранфоль! – быстро, но всё так же деликатно заявила она. – Этот человек может быть при исполнении. А кого Вы представляете, Господин?

– Тебе не нужно этого знать, – коротко пояснил Гортер, скрывая своё раздражение от её вопроса. – Я ищу опасного магуса душегуба, а ты здесь можешь помочь в моём деле, вот и всё. Значит так: его зовут Джаргул или как-то навроде этого. Был тут недели две назад, может быть, не один, а с пареньком таким, лет семнадцати. Сам этот мужик лысый наголо, но с бородой, одет в тёмно-красное робище, хотя одёжки мог и сменять. Что до парня, так он не особо выделяется. Звать его Альфред, черноволосый такой, худощавый сам из себя. Ну и всё. Больше я про них мало чего сказать могу. Если найдёте их там у себя, то просто скажите мне, а я-то уж сам о них позабочусь!

Выслушав его приметы с озадаченным видом, молодая девушка обхватила себя за локти и слегка закусила губу. Было похоже, что она попросту не хотела участвовать в подобных делах, но давящий на неё груз ответственности не давал ей проигнорировать любой из поступающих в её смену запросов. Тем более если эти вопросы ставили под угрозу их общую репутацию. Но как бы то ни было, такой изворотливый, как у неё, ум постоянно общающегося с клиентами работника всегда мог переложить свою личную причастность к проблеме на кого-то другого. Что девушка с удовольствием и сделала, заявив с напряженной улыбкой на губах:

– Всё в порядке, Господин. Я вас поняла. Сейчас я свяжусь со старшим управляющим по вашему вопросу. Подождите секундочку.

– Хе-е, – устало усмехнулся следопыт, заметив, как чётко она отрапортовала эту фразу, – а куда-ж я денусь? Давай, жду.

– «Тетематос тегасос», – произнесла уже знакомое Гортеру заклинание работница дома отдыха, достав свою палочку из чехла на белоснежном костюме, и тут же замолкла, простояв в таком виде долгих три минуты.

За это время следопыт успел внимательно изучить располагавшийся во внутреннем дворе большой кустистый сад, изобилующий цветами и декоративными деревьями всех мастей и форм. Но рассаженными друг от друга на почтительном расстоянии, чтобы дать место внушительному каретному двору, который был настолько плотно заставлен сейчас этими самыми каретами, что между ними не протиснулся бы и комар. По широким красным стенам здания медленно полз вверх кустистый плющ, насаженный на специальные подпорки, что выглядело для Гортера даже слишком странно, учитывая, сколько усилий прилагали крестьяне, чтобы избавиться от подобных сорняков на своих землях. А под его ногами расстилалась гладкая плитка, сплошь разрисованная блестящими на солнце розами, образовавшими сложный букет, сходившийся посередине двора, недалеко от того места, где находились его сапоги. «Сколько же денег и сил на это было потрачено?..» – отвлечённо думал про себя следопыт, не забывая наблюдать за стоящим рядом с ним охранником, намерения которого за этого время заметно изменились, заставив его потерять изрядную долю своей прежней воинственности, как только их гостя признало его начальство.

– …Итак, касательно вашего запроса, – вдруг снова возвестила о своём присутствии девушка. – Первым делом мы бы хотели удостовериться, как Вас зовут. Только после этого мы сможем дать Вам необходимую информацию.

– Мда, справедливо, – ответил Гортер. – Ну ладно, меня зовут Фернард, если это так уж важно знать. А ещё у меня есть ваши любимые деньги, чтобы заплатить тебе за каждое твоё слово, которое я хочу услышать. Теперь говори.

Выслушав его до боли просторечные выражения, девушка немного отступила назад и тихо распорядилась в сторону своего потерявшего бдительность охранника:

– …Это не так, Ранфоль. Прошу вас, схватите этого человека.

Заметно вздрогнув, словно очнувшись от краткого сна, названый Ранфолем охранник тут же прищурил в решительном порыве свои морщинистые глаза и довольно спешно направился в сторону странного гостя, но Гортер был уже наготове. И хотя висевший на его плечах груз в сочетании с длинным плащом не давал следопыту как следует развернуться, чтобы показать ему все свои навыки умудрённого летами охотника, но даже в такой ситуации усталые руки и ноги Гортера оказались намного быстрее, чем пресытившиеся долгими расслабленными днями без движения охранника. Потому обойдя своего незадачливого противника сбоку, следопыт быстро уклонился от его захвата и зарядил ему своим локтем в лицо, как только тот снова повернулся в сторону Гортера. После чего пнул несчастного в живот и только тогда позволил себе достать из-за пояса метательный кинжал, схватив охранника за шиворот и приставив лезвие к его неприкрытому горлу. Осознав, что дела складываются совсем не так, как она планировала, испуганная девушка бросилась бежать от их потасовки, но следопыт быстро убрал свой кинжал от шеи охранника и, с силой пнув его в зад – так, что тот сразу же повалился на землю. После чего Гортер метнул кинжал прямо в дверь перед убегавшей и сразу же вытянул с бедра ещё один.

– Дёрнешься, и тебе конец! – проорал Гортер на весь двор. – Бросай палочку, так, чтобы я видел! И ты тоже! – обратился он к охраннику.

Повинуясь угрозе, внушаемой ей торчащей в деревянной обшивке дверей стальной рукоятке, девушка инстинктивно закрыла голову руками и медленно обернулась.

– Говори, чего узнала, крыса, – процедил Гортер, – и не вздумай приплести ничего лишнего!

– Он п-п-пр-реступник, Ранфоль, в роз-зыске, – еле-еле выдавила из себя испуганная девушка, тыча на следопыта дрожащим пальцем. – Пожалуйста… Вы же охранник, схватите…

Тем же ранним вечером по улицам Вант-Сартоса начался активный чёс со стороны добровольной стражи, нацеленный на то, чтобы выгнать из подворотен всех подозрительных личностей и попрошаек. Часами суровые постовые сапоги отстукивали поочерёдный марш, натыкаясь то тут, то там на старые подвалы, заброшенные чердаки и скверы, которые уже давно являлись для местных постоянным источником головной боли из-за стекавшихся туда со всех окраин города нелегальных поселенцев. Конечно, время от времени страже всё же приходилось наведываться в такие места и разгонять осевших там дармоедов, но по вполне понятным причинам этот метод не давал особых результатов, так как больше напоминал охоту за блохами, перескакивающими на другой бок, как только собаке вздумалось почесаться. А закрыть опустевший притон они не имели права, поскольку, благодаря новым королевским законам – тот больше не считался ни за городскую, ни за частную собственность.

Однако в этот раз творилось что-то странное. Никто из прошедших сквозь спины стражей пьянчуг и дебоширов не подвергался абсолютно никакому наказанию, а по велению старшины отряда мог свободно гулять рядом или плестись на все четыре стороны, как только стражи заканчивали свой осмотр и уходили дальше.

– Небось опять прирезали кого-то…– шваркнул своим убитым голосом один из побиравшихся рядом стариков, прозванный среди остальных его товарищей за свою внешность сапожником.

– А пёс иво знает! – ответил ему другой мужик с просто вусмерть заплывшей рожей и закопался поглубже в свою до безобразия ободранную тужурку.

– Ну, хоть не бьють в этот рас-с, – поддержал их беседу третий и продолжил искать что-то из выброшенных на улицу вещей в ближайших кустах. – А то ведь не найдуть, кого там ищють, и вернутьси за нами!

– А кого ищут-то? – снова спросил сапожник своего беззубого товарища по имени Ганс.

– Да заез-зего какого-то проходимца с волосами, страш-вного такова! – рявкнул тот через дорогу и снова пригнулся к земле.

– Вот те на-а, а мы-то тут причём? – снова протянул сапожник, больше ради того, чтобы поддержать разгоравшуюся беседу.

– А мы всегда крайние, – констатировал горьким голосом присоединившийся к ним новый собеседник с бутылкой мутного пойла в руках. – Ну что, давайте накатим что ли тогда, ребят?

Все в их собравшейся компании одобрительно замычали, ожидая подобного момента.

Запахнувшись в плащ и положив лук между подогнутых коленей, Гортер мирно дремал в холодном углу недостроенного дома, навострившись следить за происходящем в соседнем окне, прислушиваясь к нему ближайшим ухом. Правда, даже в этом случае ему приходилось сильно контролировать свой беспокойный сон и изо всех сил пытаться удержаться на краю своего сознания, чтобы не рухнуть в бесконечную пропасть коварной измотанности, разверзшуюся перед ним словно океанское дно. Уже дважды в это временное убежище, случайно найденное Гортером не так давно, забредал странный городской патруль, желавший найти кого-то особенного, но каждый раз следопыту удавалось опередить их, услышав чужие шаги на подходе к нижним этажам здания. И мгновенно проснувшись, он осторожно перемещался на деревянные парапеты под крышу, где уже давно лежали его рюкзак и колчан, но где не хватало достаточно места для самого Гортера. Из-за чего ему потом снова приходилось спускаться вниз, стоило только надоедливым стражам уйти, прихватив с собой свою яркосветящуюся магию. В такие моменты разум и чувства следопыта работали как одно целое, составляя по коротким разговорам стражей общую картину произошедшего и додумывая по их молчанию другие детали творившегося в округе переполоха.

Похоже, что с помощью какой-то третьей стороны принадлежавшие к отрядам короля люди, недавно прибывшие в город, все же прознали о присутствии здесь некоего бежавшего от властей «косматого мясника», насаживающего всех встречных на стрелы. И тут же организовали на него облаву, впустив всю стражу за стены и позакрывав за собой все выходы, через которые этот злодей мог снова ускользнуть наружу. Ожидая подкреплений, местный капитан добровольной стражи решил до посинения прошаривать свой город, пока не найдёт этого заклятого врага нации и не выслужится таким образом перед начальством. Что, в свою очередь, ложилось длительными сверхурочными на плечи его подчинённых, и отчего они были готовы прямо таки выть, понося своего капитана последними словами. Вдобавок один разговорчивый магус, проходящий по улице не так давно, мельком обмолвился со своими спутниками о том, что вскоре на дорогах появятся дополнительные заставы, которые окружат весь город и его предместья до самых дальних угодий и фе-ре-мерских хозяйств области. Чтобы для паршивого пере-ступ-ника закона не осталось и шанса на спасение.

Сложившийся расклад, конечно, не очень радовал самого Гортера, но таков был его собственный выбор, сделанный несколько часов назад, когда он решил пощадить несчастного охранника и его бестолковую соработницу, изложившую ему всё, что мог вымолвить её напуганный голосок по поводу Джаргула. И вдобавок оказавшуюся родной дочерью своему побитому защитнику, принявшемуся вдруг молиться за её дальнейшую жизнь прямо из-под ног у следопыта.

«Это будет долго…– размышлял про себя Гортер, пытаясь сплести воедино ускользавшие от него в глубокой дремоте мысли. – Слишком долго…»

Внезапно звук зашаркавших по полу нижнего этажа ног в очередной раз всколыхнул его обострённые чувства, и следопыту пришлось с силой прорываться через них в реальность. Подобрав свой плащ, он осторожно приподнялся и медленно огляделся вокруг. «Вечереет, чёрт возьми, а я всё ещё торчу здесь! – невольно заметил он, посмотрев в окно. – Таким макаром они меня точно здесь когда-нибудь найдут. Да ещё и дом в кольцо зажмут! Надо бы глянуть, сколько их там внизу на этот раз». Между тем шаркающие шаги не спешили приближаться. Они крутились на одном месте, лязгали и натыкались на разбросанные повсюду кирпичи, пока какой-то невнятный хриплый голос не объявил это место пустым и не послал краткий кличнаружу, приглашая своих товарищей войти. «Вот те на! – буркнул про себя Гортер. – Кто это ещё там пожаловал? Не очень-то похоже на стражников…»

Сделав несколько медленных движений, следопыт прокрался к полуразвалившейся лестнице и достал свой кинжал. В тот же момент он услышал, как справа от него заслышался новый незнакомый звук, прокатившийся нарастающим скрипом по задней стене и застучавший наверх. «Чёрт подери, там что, была ещё одна лестница?!» – всполошился следопыт и, убрав свой кинжал, юркнул к деревянным парапетам, на которых лежали его вещи. Поставив обе ноги на мягкие изодранные кресла, он быстро закинул наверх свой лук и подтянулся за ним сам. Между тем тревожный звук уже был совсем недалеко от него и, простучав по полу до находящейся в соседней стене двери, которую Гортер предусмотрительно заклинил, перед тем как обустроить здесь свою временную стоянку, незнакомый гость попытался с силой толкнуть её вперёд.

– Застряло, Гас, слышь? – раздалось с другой стороны двери. – Э, слышь там?!

– Да пни иё как следует и всё! – раздалось в ответ на весь дом.

Услышав эти слова Гортер, выставил вперёд одно колено и, вложив в свой лук пока только одну стрелу, спешно натянул его, держа рукоять оружия почти горизонтально, чтобы прицелиться из такого положения вниз.

Налетевший на дверь со всей силы очередной удар решительно выбил её наружу и явил перед следопытом ободранную рожу его возможной цели, за которой показалось и её бесформенное тело в изношенной одежде, слишком тёплой для наступившего лета. Пройдя вперёд, эта цель тяжко проволочила свои подгибающиеся ноги и облокотилась на окно, подставив следопыту свою открытую спину.

– Э, Гас, давай сюда! – проревела цель, и Гортер почувствовал, как его носа коснулась отвратительная, затхлая вонь, исходящая с её стороны. Казалось, что простой человек попросту не мог всё своё время напролёт существовать в таком смраде, но, побывав в хаас-динской ночлежке, следопыт отлично знал, что именно обычно являлось причиной подобного самозапущения. Однако даже несмотря на это, Гортер не стал опускать вниз своё оружие, решив дождаться остальных его товарищей.

– Во дела, Доэ-эн…– протянул между тем поднимавшийся по основной лестнице мужской голос, который по звучанию был удивительно похож на голос первого.

– Да, Гасек, совсем, видать, нас выгнать хотят, – с грустью заметил его собеседник, отвернувшись от окна и сделав пару шагов ему навстречу.

– Проходи уже, – отозвался позади их третий товарищ. – Чего, никого тут нету сегодня, что ли?

– Неа, – заключил стоявший наверху человек, – мы первые.

«Городские никчёмыши!» – раздражённо заключил про себя Гортер и, положив лук на парапет, тихонько подкрался к его краю, резко спрыгнув вниз.

Услышав неожиданный звук, все трое повернули свои головы, но не стали поднимать тревогу, словно для них такое поведение было более чем привычным.

– О-о, а это кто там? – вяло промямлил один из товарищей, стоявший ближе всех от парапетов. – Верн, ты?

– Нет, – внезапно раздался в их сторону зловещий голос, явивший перед ними одетую в плащ фигуру давно небритого человека с отросшими до самых плеч волосами и яркими серыми глазами, зыркающими на них с внимательностью совы. – Но я вам не враг.

– Хе, эт понятно, дядя, – пробубнил голос самого молодого из них. – Ты из какого района? Тебя тоже с места согнали?

– Я не отсюда, – кратко отсёк Гортер.

– А мы вот с тепляка на Рыбной, знаешь такой? Там ещё дед Ихтос всех пускает к себе, когда выпивка есть. Слушай, а у тя случайно с собой нету ничё? А то «трубы горят», знаешь ли…

«Понятное дело, чего тебе надо!» – вскользь подумал Гортер и твёрдо заявил. – Я не пью.

– А, ну тогда ты, как мы, – прохрипел стоящий у окна человек, названный своим товарищем Доэн, который и сам выглядел не моложе Гортера, после чего с булькающим звуком засмеялся. – Мы тоже не пьём… Из мелкой посуды! А-ха-ха-ха-ха… Хех… *кху* *кхм*

– Слушай, ты, – сдавленно проговорил следопыт сквозь зубы и рванул с места, приблизившись к своему наглому собеседнику меньше чем за секунду, после чего продолжил, схватив того за грудки.– Я ж с тобой шутить не стану! Думаешь, я на вас похож? Думаешь, я тоже на всё махнул рукой? А вот хрен вам!

С этими словами Гортер выпустил напуганного бездомного и тем же самым движением толкнул его в сторону подоспевших к месту их спонтанной потасовки товарищей.

– А теперь слушайте меня, – не дал им опомниться следопыт. – Я оказался здесь не просто так, и мне нужно закончить свои дела, прежде чем я уйду из этого проклятого города.

– Кто ж ты такой, чтоб так распржаться здесь, а? – злобно прохрипел другой бездомный и снова бросился на Гортера, но следопыт тут же отпрыгнул в сторону и достал из-под плаща свой кинжал, блеснув им в свете фонарей, льющемся с улицы.

– Сейчас это не важно, – мрачно заметил Гортер. – Но считайте, что я тот, кто отрежет вам языки, если будете сильно шуметь. А теперь говорите: где я могу найти в вашем городе того, кто может знать о приходящих сюда путниках? Или необычных делах в округе, связанных с магией?

– Ч-чего?! – поперхнулся слушавший его слова Доен.

– Ты дурной что ли? – подхватил своего товарища стоявший позади него Гасек и немного приоткрыл рот.

– Во дела, ребят! Да он с ума сошёл! – высказался за ними и третий, но Гортер не дал им продолжить. Вместо этого он опустил кинжал и, немного поменяв свой тон, снова заговорил с ними:

– И уж коли вы все живёте в городе, а простая помощь у вас не в чести обычно, то я могу и приплатить вам. Ну, что скажете? По два беляка каждому!

Услышав разговор про деньги, бездомные принялись недоверчиво переглядываться, посматривая то на Гортера, то друг на друга. Пока, наконец, один из них, самый молодой, не схватил с пола камень и не замахнулся им над головой, но остальные мигом остановили его, заломив тому руки.

– Отстаньте, придурки! – завопил в отчаянье первый. – Мы ж его грабануть можем!

– Заткнись, идиот! – шикнул Доен, пытаясь выбить из рук несчастного злополучный камень. – Мы согласны, Господин, согласны!

– Ну, тогда говорите, – спокойно объявил Гортер, не обращая особого внимания на их потасовку, – где такого человека искать?

– Э, нет, мужик, не так! Откуда нам знать-то про таких? Ты луче нам скажи, кого ищешь. А мы тебе, мож, чего и расскажем, – пояснил следопыту взбудораженным хриплым голосом Доэн.

– И покажем, за деньги-то! – добавил раздухарившийся Гасек.

– Предатели чёртовы!.. – гневно пробубнил их расстроенный товарищ, однако решил всё-таки смириться с произошедшим, бросив камень обратно к своим ногам и отойдя в сторону.

– Ладно, раз так, то слушайте, – устало выдохнул следопыт и снова принялся за свой рассказ, описав новой публике уже до самых костей застрявшие в его памяти приметы необычного магуса, ведущего за собой паренька-пленника, упомянув также и о его разрушительной магии и возможном бесшабашном поведении.

– …Ага-а, вот так дела, Гас, – проговорил немного растерянный Доэн и развернулся к остальным. – Ну, чё?

– Да фиг иво знает…– выдохнул тот и почесал искорёженный от шрамов подбородок. – Може, ты чё скажешь, Шпон?

В ответ на его слова молодой бродяга только ещё больше отстранился в сторону, но уже через какое-то время откликнулся им обоим:

– …Ну, было чё-то такое на рынке недели две назад. Мы тогда с братом «стучали по прилавкам». А у них там праздник был что ли какой-то…

– Говори! – холодно, но до жути бескомпромиссно рыкнул на него тогда следопыт, обнажив хищный оскал своих зубов. – Живо!

Увидев это, названый Шпоном бездомный невольно дёрнулся назад, к лестнице, но Гортер тут же подался на него, снова приподняв кинжал, что, в свою очередь, мигом заставило остальных его собеседников действовать.

– Стой, не дури! – затараторили она наперебой. – Скажи просто и всё! Не трогай его, Господин! Пожалуйста! Он ща расскажет! Давай, Шпон!

– Чёрт, вы хоть по-попридержите его оба там…– запротестовал испуганным голосом беглец. – Ну хорошо, блин, щас! Дайте вспомнить уже, чё там было-то… Короче, я сам не видел, но брат с остальными тогда говорили, что какой-то парень прям в толпе напал на одного из Парваховских ребят, которые кошельки таскают. И магией его какой-то странной отшвырнул. А вместе с ним ещё и десяток прохожих рядом. И, дескать, потом он даже хорохорился над ним, на глазах у всех, пока его мужик какой-то в сторону не оттащил лысый, странный такой… А опосля он вроде как рявкнул на него, и так громко, что даже циркачи за ними перестали музыку играть. Может, эти двое те и нужны? А, мужик?

Гортер стоял посреди недостроенной комнаты в глубоком молчании. Из окна на его плечи ложился слабый магический лучик света, еле-еле освещавший небольшую область вокруг, но даже этого следопыту хватало с лихвой, чтобы различать каждую деталь, которой касался его задумчивый, глубокомысленный взгляд. И хотя Гортеру всё ещё сильно мешала не проходящая головная боль, терзавшая следопыта даже во время его неспокойного сна, и накопившаяся в его теле усталость – он всё отчётливее понимал, что с радостью выдержал бы и более тяжкие муки, лишь бы снова услышать подобное. «Не надейся на удачу, но трудись и обрящешь», – вспомнил он пророческие слова, которые часто любил повторять его дед. После чего глубоко вздохнул и, убрав свой кинжал в ножны, снова обратился к оторопевшим бездомным:

– Спасибо вам, городские. Я, может, и не тот, кого вы хотели встретить здесь. Но зато я тот, кто всегда платит по своим долгам.

С этими словами следопыт удалился в тень, и пока остальные присутствующие могли только наблюдать за его действиями, поражаясь неожиданным изменениям, происходившим с их новым знакомым, он быстро подтянулся на парапеты, исчезнув где-то под крышей, после чего прополз вперёд и появился с другой стороны комнаты, принявшись спускать за собой какие-то вещи.

– Так у него тут и заначка есть…– заметил было Шпон, однако его комментарий так и остался без ответа.

– Тебе помочь, Господин? – промямлил вместо этого один из его товарищей, но к тому моменту следопыт уже спрыгнул обратно на пол и теперь осторожно раскладывал вокруг себя свою амуницию.

– Нет, здесь я сам управлюсь, – холодно ответил он из глубины комнаты, проворно копошась в своём рюкзаке.

Неожиданно из темноты вылетело несколько блестящих монет, приземлившихся рядом с большой кучей расколотого кирпича, и как только последняя из них легла в пыль, Гортер снова подал свой голос:

– Это беляки. Шесть штук, как и обещал.

Однако бездомные поняли это без всяких слов. Упав на колени, они закопошились в пыли, пытаясь урвать своё нежданное богатство, что, в свою очередь, позволило Гортеру беспрепятственно собрать свои вещи обратно и закинуть их на спину. А когда бездомные, наконец, закончили делёжку, он снова появился перед ними, одетый для дальней дороги.

– Если сможете найти для меня того лысого человека, – пояснительным тоном заявил следопыт, – или хотя бы узнаете, куда он пошёл, то получите вдвое больше этого. Но если вздумаете предать меня, то получите вместо этого только стрелу в сердце. И не думайте, что успеете ускользнуть от меня раньше, чем я прицелюсь. У ваших местных бандюков это так и не вышло.

– Твою ж налево-о…– протянул сидящий перед ним в пыли Шпон и стал торопливо подниматься на ноги. – Мужики! Да это ж он! Тот самый, из-за кого нас всех стража тиранить взялась ни с того ни с сего, это ж он!!!

– Не бойся, – подхватил его слова Гортер. – Я исчезну из этого города, как только узнаю, что мне нужно. И каждый из нас останется со своей наградой, а? Как тебе?

– Ишь ты, какой хитрый! – сразу же запротестовал его недовольный собеседник. – Как же-шь ты отсюда свалишь, когда все ворота перекрыты?

– Пока не знаю, но что-нибудь придумаю, – честно признался ему следопыт, после чего твёрдо добавил. – Ну, где там искать твоего брата? Веди!

– Э, не, Господин, не годитьси, – вдумчиво заговорил с ним другой бездомный. – Куда ж мы с тобой на улицы сунемся, с таким-то?

– Ха, так вы же сами меня сначала за своего приняли, – изумился на эти слова Гортер. – А если сейчас по улицам вас таких целая орава бродит, то стражники и приглядываться не станут. К тому же, много они чего впотьмах-то углядят со своей магией?..

Спустя ещё какое-то время молчаливая четвёрка бездомных харизматично выкатилась из-за угла недостроенного здания и что было мочи припустила вперёд, стараясь вести себя как можно тише. Поглядывая по сторонам, следопыт шагал за своими новыми провожатыми, которые вели его подальше от людных аллей и улиц, забредая в тёмные переулки, а иногда и вовсе сворачивая в кусты. К тому времени, его лук уже был заботливо прикрыт сверху поношенной рубахой, которую он на время одолжил из покинутого им недостроенного дома, отыскав её среди других вещей, которые валялись там по всем углам. А волосы Гортер неохотно подвязал жгутом и спрятал под плащ, что действительно меняло его внешний вид, позволяя оставаться более скрытым, особенно в компании других людей. Тем не менее Гортер не мог позволить себе утерять и каплю бдительности, подгоняя свой шаг как можно ближе к остальным, и пока их группа пробиралась по скверам и паркам засыпающего города, его тихий голос всё время предупреждал остальных о встречных патрулях, курсирующих по району со всех сторон. Время от времени им попадались и другие бездомные, снующие вдоль дорог в одиночку или такими же небольшими группами, но по мере того, как вечер уступал место ночи, их становилась всё меньше.

Наконец, пройдя несколько кварталов, они оказались в одном из заброшенных районов города, полном потрескавшихся зданий, высота которых редко поднималась выше первого этажа, которые располагались прямо вдоль главной дороги и шли через них почти напрямик.

– Здесь живёт Сигрек, мой братан, – удовлетворённый собственной важностью, признался остальным Шпон, стоило им только ступить за границы одного из крайних домов. – Он тут самый главный.

Услышав эту фразу, двое других бездомных сразу же выразили безмолвное благоговение на своих заплывших физиономиях, однако для Гортера это имя ровным счётом ничего не значило.

– Он знает, где искать того, о ком ты говорил? – обратился он обратно к своему провожатому с вопросом, но встретил от того лишь злобную усмешку.

– Потише ты там, если братан дома! Он из тюряги только вышел и последнее время не особо следит за тем, что делает.

– Не беспокойся, парень, – со знанием дела заверил его Гортер. – Уж я не подведу.

– Ну да-а…– глубокомысленно протянул Шпон и как-то слишком самоуверенно, даже нагло посмотрел после этого на следопыта. – Ладно, пошли дальше, что ли. Тут уже недалеко.

Пропустив пару совсем уж прогнивших домов, Шпон остановился напротив третьего и, подняв с земли небольшой камешек, запустил его в потрескавшуюся ставню ближайшего окна. Через непродолжительные мгновения деревянная ставня стала чем-то вроде сигнального барабана, по которому разносился нечёткий ритм ударов с обеих сторон. В конце концов, после четвёртого удара-камешка со стороны Шпона перекошенная дверь в избу отворилась, и все четверо увидели перед собою тусклый свет прихожей, в которой стоял небрежно одетый человек с взъерошенными волосами. Его заспанное лицо говорило о том, что он не слишком-то был рад подобным незваным гостям. Но порванный в нескольких местах свитер и запачканные грязью сапоги почти прямо указывали Гортеру на необоснованность такого вида, поскольку сам он, похоже, не был хозяином в этом жилище и занимал его лишь временно.

– Здорова, Красек, и ты тут? А где братан? – подхалимским голосом зазвенел Шпон, как только подошёл к низенькому забору впереди чуть ближе.

– Ты чёль, мелкий? – невнятно пробубнил его знакомый. – Достал чё?

– Не-е, – почти застенчиво ответил его собеседник. – Но у меня тут появилось выгодное дельце к братану, впустишь?

Изрядно поморщившись, новоявленный «сторож» дверного проёма оглядел стоящих за Шпоном ещё троих бездомных и с явным безразличием в голосе спокойно буркнул:

– Всех не пущу. Заходи один.

– Лады, – радостно ответил ему Шпон и, пообещав стоящему рядом Гортеру разузнать всё как можно скорее, попросту перемахнул через запертую калитку на другую сторону забора самым халтурным способом.

– Постой-ка, ловкач, – быстро перехватился за край забора Гортер, – я тоже иду.

Однако, как только он это сделал – то тут же вполне ожидаемо для себя наткнулся глазами на выставленную вперёд палочку недовольного Красека.

– Оставайся здесь, мужик, – прошептал ему в ответ Шпон и перевёл свой взгляд на стоящего в дверях смурного вышибалу. – Вишь, какой он сегодня вспыльчивый.

Но следопыту было плевать на эти игры. С лёгкостью уворачиваясь от королевской погони уже вторую неделю, он запросто мог скрутить подобного замарашку, даже не полагаясь на свой лук, и всё же на сей раз Гортер не спешил пускать руки в ход. «Чёрт!» – колебался он про себя, понимая, что может упустить часть важной информации, если начнёт по привычке добиваться своего угрозами. Или привлечёт к этому месту излишнее внимание стражей, чей магический свет время от времени поблёскивал где-то в конце улицы.

– …Будь по-твоему, парень, – ответил он наконец. – Но ты знаешь, кто я, и если что, то я приду за тобой раньше, чем они за мной. Понял?

– Да понял-понял, не кипятись ты так, – затараторил ему в ответ Шпон, после чего юркнул в дверной проход, а осмелевший от своего магического преимущества Красек закрыл за ним дверь.

– Э, Шпон дело говорит…– попытался убедить Гортера хрипатый Доэн, но следопыт не обратил на его слова ровным счётом никакого внимания, так как в последующие за ними мучительные минуты ожидания его быстрые ноги проверили все возможные щели вокруг дома, обойдя тот вдоль забора несколько раз. А по старой половице террасы снова заскрипели шаги, Гортер юркнул назад ко входу и диким взором уставился вперёд, незаметно от остальных запустив свою руку под плащ, ближе к кинжалу.

– Всё в поряде, мужик! – тотчас же заявил однако первым появившийся на пороге Шпон, засветив вдобавок на весь двор своей широкой улыбкой. – Я узнал, куда этот хрен пошёл дальше. Так что не беспокойсь – мы его найдём. Надо только до рынка добраться, а дальше он парнишку в какую-то хату затащил. Мож, она ево и была, хата эта. Не знаю, правда, сколько он потом тама проторчал… Может до сих пор там.

Посмотрев на него настороженными глазами, Гортер заглянул за спину самоуверенному бездомному и коротко спросил:

– Сам туда доберёшься?

– А то! – заявил Шпон. – Братан указал, где она, а я этот город как свои пять знаю! Пошли!

«Не спросил про деньги», – заметил про себя следопыт и, быстро оглядевшись по сторонам, снова обратился к подходящему к забору Шпону. – Мне нужны все трое.

– Чё? – переспросил его бездомный парень. – А, да – наши тоже с тобой пойдут, правда мужики?

– Конешна!

– Ясное дело! – в один момент промычали на его возглас Гасек и Доэн.

Собравшись с мыслями, следопыт выпрямился и, в последний раз посмотрев на закрытые ставни дома, повернулся вперёд.

– Получишь то, что было обещано, если доставишь меня туда. Не раньше, – сухо проговорил он Шпону, но парень не стал протестовать, отделавшись от него только полными согласия фразами. Которые, впрочем, уже не очень-то были похожи на его обычный тон при разговоре со следопытом.

Пройдя вдоль улицы почти до самого конца, Гортер увидел несколько покосившихся домов на своём пути, что показалось ему очень примечательным для такого места, поскольку здесь, в этом городе одновременно легко уживались и отделанные шикарной плиткой центральные площади, и понурые трущобы отдельных районов. Но как только Шпон и остальные свернули в сторону, он снова вынужден был проследовать за ними, чтобы не оказаться рядом с дежурившими там патрулями.

– Так, отсюда до Малой Кожевки, а дальше прямиком на рынок, – по-свойски распорядился Шпон и двинулся к ближайшему переулку.

Вскоре немногочисленные огни и фонари, горевшие вдоль его границ, стали дополняться магическим светом из ближайших окон, и следопыт понял, что они снова ступили в обжитые районы. Начиная уставать от всех этих мотаний по городу, он упрямо пытался сосредоточиться на грядущих целях, отмеряя шаги в небыстрой манере своих провожатых. Которым так же, как и ему, приходилось несладко от того, что впервые за всё время кто-то заставил их таскаться по улицам из конца в конец, не давая и шанса на заслуженный отдых, за которым можно было бы «раздавить пузырь». Тем не менее желанная награда, сиявшая в конце пути для каждого из них, удивительным образом позволяла Гортеру и его новым помощникам действовать без особых пререканий, стараясь изо всех сил, чтобы достичь цели. …И, возможно, именно благодаря этому следопыт всё же смог заметить неожиданное оживление у ближайшего поворота первым, когда через какое-то время их группа вышла к рыночной площади.

Но, даже несмотря на его мгновенно последовавшие за этим предупреждения – никто кроме Гортера так и не успел улизнуть от протаранившего их света в ближайшие кусты. Оказавшиеся, к слову, для следопыта до подозрения знакомыми.

– Это кто тут шастает? А ну руки, чтоб я их видел! Живо! – проорал матерый стражник и направил свой жезл прямо в глаза замершим от неожиданности бездомным.

– Э, чё, начальник, господин старшина, мы ж ничё такого…– начал, было, объяснять ему Гасек, но тут же увидел, как много народу ходило по рынку, ограждая зачем-то его проходы со всех сторон специальной лентой, и проглотил язык.

– Чё «мы», рожа?! Чё «мы-ы»?! – рявкнул на него ещё раз недовольный стражник, изображая гримасу на своём лице. – Какого чёрта вы всё ещё тут шляетесь, когда уже ночь? Щас как упеку вас всех за решётку на минимальное и всё, нафиг!

– Извини нас, начальник, – подался немного вперёд Шпон. – Мы ж не какие-то там бандюги, просто на улице живём. Ща, обожди малясь, и мы уйдём отсюда, правда, мужики? Пошли.

– Катитесь давайте отсюда! – проорал им вдогонку стражник. – И чтоб больше сюда не приходили! – после чего отвёл магический жезл в сторону, сопровождая при этом свои объяснения с только что подоспевшими к месту действия сослуживцами раздражительными ухмылками.

Развернувшись от площади в противоположном направлении, Гасек, Доэн и Шпон довольно недолго мешкали, после чего решили всё-таки уйти с площади, отдалившись от неё на целых пятьдесят метров. Пока из-за ближайшего дома на них вдруг не выпрыгнула чья-то быстрая тень, похожая на крылатого зверя, и не заговорила с ними знакомым голосом:

– Тут есть проход через дворы на ту сторону, но его тоже охраняют. И я не смог проследить, где он кончается.

– Эт ты, Господин! А я уж думал, тебя схватили, – заликовал было Доэн, но испугавшись собственного громкого голоса, быстро обернулся назад и прислонился к стене.

– Не шуми, кретин! – окрысился на него Шпон и, пробравшись за край дома, обратился к следопыту. – Я знаю, куда идти, но придётся перебегать дорогу. Быстро.

– Ясно, тогда веди, – утвердил его план Гортер. – Я смогу.

– А эти двое нет, сам видишь! – яро запротестовал Шпон. – Так что пускай тут останутся.

– Чего? А деньги?! – отозвался услышавший их слова Гасек.

– Деньги он мне передаст! – твёрдо ответил ему Шпон. – А я – вам.

– А, проклятье! Деньги – это всего лишь железки! – вмешался в их разговор сам Гортер. – Их я вам и сейчас могу отдать, если они вам так нужны! Но ты всё равно пойдёшь со мной, парень, и покажешь мне его дом.

– Базара нет, мужик, – договорился с ним Шпон в своей манере. – Всё как и договаривались.

– Отлично, значит на том и порешили, – немного раздражённо завершил их спор Гортер и вынул из кармана монеты. – Вот, держите.

Выставив вперёд свои беззубые улыбки, Доэн и Гасек подошли к следопыту, и он тотчас отсчитал им по четыре серебряных кругляшка. После чего спрятал оставшиеся в карман и повернулся обратно к Шпону:

– Пошли.

Зашуршав по подсыхающим тропинкам двора, бездомный молча двинулся вперёд, увлекая Гортера за собой, пока остальные разглядывали своё только что обретённое сокровище, после чего наскоро рассовывали его по своим карманам. Оставив их позади, с презрительным выражением лица Шпон быстро отвёл следопыта к какому-то забору и, завернув за него, пропустил ещё несколько домов, оказавшись у широкой мощёной дороги, рядом с которой мелькали огни и доносился негромкий шум цокающих туда-сюда сапог.

– Здесь, – прошептал Гортеру Шпон, как только тот оказался позади него. Заглянув за угол, бездомный откинул голову назад и настороженно поднял руку. Дождавшись, пока звук сапог окажется от них в самой дальней точке, он снова высунулся из своего укрытия и махнул ею вперёд, дёрнувшись с места на противоположную сторону очерченного чёрно-белыми полосками бордюра. «Неплохо», – похвалил его про себя Гортер и тоже двинулся вслед за молодым пронырой, обогнав его на последнем рубеже и первым завернув во дворы. Оказавшись рядом с ним, Шпон быстро отдышался и, заявив манерным голосом, что из следопыта ещё мог бы получится хороший подельник в их с братом каждодневных занятиях, решительно двинулся дальше. Показав впереди уходившую куда-то в сторону небольшую тропу, протоптанную местными жителями среди двух обстриженных деревьев, растущих внутри двора на небольшой огороженной полянке.

– Там, значит, дальше будет лесенка. А внизу под ней такая улочка, —говорил на ходу Шпон, – так на этой самой улочке его дом и стоит. Слева второй, как братан объяснял.

Молча слушая его, Гортер мысленно проверял весь свой арсенал, готовясь к возможному сражению с сильным противником. Однако, зная о непредсказуемом характере своей жертвы, он почти не надеялся встретить её там. К тому же у следопыта оставалась ещё куча нерешённых проблем, и одной из них являлась местная стража, которая уже могла сунуть нос в этот дом, обшаривая все подозрительные места в этом городе. А второй его проблемой…

– Стой тут! – внезапно распорядился Гортер и схватил бездомного за плечо. – Дальше я сам. Тебе может быть опасно подходить ближе.

Окинув его непонимающим взглядом, Шпон всё же не стал противиться его просьбе и отошёл в сторону:

– Лады, мужик, давай дальше сам, я и так уже собирался уходить. Только денежки, что обещал, заплати.

– На! – быстро отрезал Гортер и протянул ему вперёд оставшиеся монеты из кармана.

Взяв их из рук следопыта, Шпон отошёл в сторону и произнёс свои прощальные слова:

– Хорошенькое дельце. Ну, тада бывай, мужик. Иди, ищи там, кого хотел.

Сгорбив нависшие брови, следопыт в последний раз посмотрел на своего провожатого и зашагал вниз по лестнице, высматривая впереди отмеченный дом. Но как только его силуэт отдалился от Шпона на почтительное расстояние, вороватый бездомный мигом припустил обратно в сторону площади, весело позвякивая своими монетами в кармане, словно заправский барыга.

– Всё готово! – объявил Шпон вышедшему ему навстречу стражнику. – Ну, где там мои деньги-то?

– А мне почём знать? – буркнул тот – И вообще давай к капитану беги. Он там вон стоит, за баррикадами! Живо!

Недовольный таким обращением, бездомный зашагал дальше и вышел на торговую площадь, пробежав её до другого края, где стояла пара столов, за которыми толпилось несколько человек.

– А, вот, видимо, и он! – строго объявил остальным человек в форме. – Ну, где тебя черти носят?! Он внутри уже?

– Да, скорей всего, – отмахнулся от его претензий Шпон и застыл в ожидании.

– Чего тебе ещё? – буркнул капитан местной добровольной стражи, стоявший ближе всех от парня.

– А кто мне заплатит? – возмутился бездомный, нагло поглядывая на него исподлобья.

–Твоему брату уже всё заплатили, когда он передал нам эту информацию! А теперь кыш отседа! – быстро рявкнул тогда в его сторону капитан и повернулся обратно к стоявшим за столом людям.

Услышав подобное, Шпон сначала даже разозлился не на шутку, однако изменить он уже ничего не мог, и поэтому вскоре ему оставалось лишь понуро отстраниться в сторону с глазами, полными негодования.

– Что там видно через «око»? – спросил между тем ещё один человек за столом, в котором раздосадованный бездомный сразу же узнал их областного главу.

– Похоже, он уже несколько минут как внутри…– неуверенно проговорил себе под нос человек в форме. – Но больше ждать нельзя! Нужно действовать!

В померкшей глуши городских кварталов стояла нависшая над крышами темнота ранней ночи. Проплывавший вдоль улиц редкий свет фонарей накрывал её своими тонкими потоками, и казалось, что в такой размеренной обстановке бережливая мгла тёплого покоя, обычного для этого времени года, как всегда осторожно пройдёт мимо людей, оставив их в объятиях убаюкивающих снов до самого утра. А с рассветом снова напомнит о себе, смиренно отступив под лучами восходящего солнца и тонко возвестив о начале нового утра через открытые окна и двери. Сиреневые облачка, струящиеся по небу, далёкая луна, монотонное покачивание вывески на соседней пекарне и объятое трудовыми буднями долгожданное спокойствие, царившее над ними, создавали ощущение блаженной неги для любого, кто искал заслуженного отдыха в этот поздний час для свой души и тела… Однако всё это была лишь иллюзия.

На самом же деле, покидая свои комнаты незадолго до этого, люди в спешке хватали всё самое ценное, устраивая настоящий беспорядок на глазах у бдительных отрядов добровольной стражи. Которые под угрозой обвинения в нарушении плана тайной эвакуации подгоняли их всех вперёд, рассаживая каждого по специально заготовленным местам в каретах и увозя прочь от их родного крова в ближайшие, наспех организованные убежища. Освобождая таким образом целый ряд обычных жилых домов квартала от людей.

А когда всё это закончилось, то их грубое вторжение заставило остальных жителей потревоженной улицы ненадолго затихнуть, пока внезапно один из домов рядом с ними не охватил такой грохот, что каждый из соседних кварталов города почувствовал на себе карающую мощь современной магии. В ту же секунду через все окна в квартале брызнуло ярко-алое пламя, осветившее собой разлетевшиеся в щепки куски этой ветхой лачуги. Но даже когда оно погасло, не задев ни один из домов, опасаясь за свои жизни, очень многие из оставшихся под наблюдением стражей людей решили лишь посильнее вжаться в своих друзей и родных. Или на худой конец в свои удобные спинки диванов, чтобы только не слышать и не видеть этого вновь. Ведь очередной подобный взрыв смертоносной силы, объясняемый какой-то тайной правительственной операцией, вполне мог оказаться сейчас незаметно направлен и на их дом тоже…

Глава 4

Знание и только знание делает

человека свободным.

(Д. Писарев)

Струящиеся капли понурого дождя, бегущие по стеклу витрины, действовали на Альфреда почти гипнотически. Он стоял напротив небольшого магазинчика музыкальных инструментов и любовался тем, как неестественно выглядело его искривлённое отражение в раструбе огромной тубы, но стоило ему сместиться чуть влево или вправо – то и оно теряло свои формы, становясь чем-то абсолютно новым для его глаз. А когда в вечернем небе стали ощущаться знаки наступающего холода и моросящей влаги, за его спиной замаячило такое количество приплюснутых фигур других людей, что Альфреду даже стало не по себе. Заворожённый этим танцем, он продолжал стоять на своём месте, пытаясь различить каждого расторопного горожанина, торопливо проходящего мимо, однако чем внимательнее он вглядывался в их отражения, тем сильнее чувствовал, как обманчив его мозг, считавшийся неоспоримым достижением для боготворившего себя человечества.

Так продолжалось до тех пор, пока Альфред не остался стоять на площади совсем один, предоставленный лишь надвигающейся пустоте мощёных плит и вездесущим брызгам, колотившим по его макушке своими разящими иголками. Тогда, завернувшись в свою школьную форму покрепче, он поплотнее затянул раздобытый недавно поношенный шарф и, опустив свой задумчивый взгляд, медленно отстранился от витрины, проследовав за своими мелькавшими отражениями вправо, пока не скрылся за покатой стеной здания, свернув к двум большим статуям, венчавшим городской фонтан, за которыми находились городские часы. «Может быть, одному не так уж и плохо…– проскользнула в голове у парня невесть откуда взявшаяся там мысль, когда он взглянул на шпилеобразную башню с циферблатом, показывающим половину девятого. – Но ведь, если подумать, то раньше я никогда так и не оставался по-настоящему один. В отличие от него…»

За то непродолжительное время, что они продолжали оставаться в городе, Альфред успел узнать о самом Джаргуле лишь жалкие крохи, но даже эти знания ни могли не поразить его, предоставив парню достаточно неясных намёков для рассуждений и ещё больше для его безграничных предположений, из которых следовало слишком много неясного. К тому же его хитрый похититель очень внимательно следил за тем, что говорит, и, посылая Альфреда по своим делам в город, продолжал кутить на оставшиеся у него деньги, устраивая попойки со своими «друзьями» почти каждый вечер, из-за чего Альфреду становилось до чёртиков неуютно в их обществе, и ему волей-неволей приходилось проводить за дверью намного больше времени, чем требовалось. Тем не менее даже такое праздное времяпровождение не могло продолжаться вечно, поэтому вчера утром чёрный колдун нарочито громко обронился со своим прежним товарищем из стражи о том, что через два дня он покидает город, и услышавший это Альфред не мог не порадоваться столь рьяно ожидаемым им переменам.

Это был его последний вечер в городе… том самом городе, который должен был когда-то стать его спасением.

– …Этого не может быть, смерть – есть смерть для всех. Она сама по себе является неприложной! Да как вообще можно утверждать такое?! – возмутился на полном серьёзе Альфред, шагая по вновь обретённой траве и дорожной пыли на фоне удаляющихся очертаний городских стен. И хотя его давно планируемый допрос Джаргула начался слишком рано – парню было уже всё равно, поскольку его ожидания этого дня и так слишком затянулись, а идущий рядом с ним чёрный колдун, казалось, даже ждал чего-то подобного от своего молодого спутника, раздухарившегося ещё задолго до того, как они вышли за городские ворота.

– Ха, непреложна не смерть, а только лишь законы псевдбожков, её создавших! – вторил его словам Джаргул, уверенно смотря вдаль. – И, как видишь, я не утверждаю, что кто-то может быть бессмертен. Пока не утверждаю.

– Но ты же говоришь, что помнишь воцарение МАГ и магического правления, а это было полвека назад! Ты же не выглядишь на пятьдесят! – не унимался Альфред.

– А я никогда и не говорил, что мне пятьдесят…– спокойно парировал его слова чёрный колдун.

– Так сколько же тебе? – со всей решительностью потребовал от него ответа взбудораженный таким заявлением юноша, не услышав от своего собеседника никакого продолжения за этой фразой.

В этот момент случилось нечто, чего Альфред не планировал. Ожидая от Джаргула его обычной скрытности, он вдруг напоролся на неестественно гордое для такого разговора лицо чёрного колдуна, задорный и одновременно устрашающий рык которого возвестил:

– Пока что я сумел протянуть 280, шкет!

– …Ч… Чего-о? – только и смог пролепетать Альфред не верящим голосом после заметной паузы. – Ты что – издеваешься?! Да никто не может прожить так долго!

– О, вот как? А я взял и прожил! – продолжил свой победоносный марш слов довольный Джаргул, восприняв его слова как комплимент.

– И как же ты так сумел? – саркастически воскликнул в его сторону парень. – Уж не с помощью ли своей особой магии?

– Нет, – коротко отсёк необычно добродушный голос чёрного колдуна, совершенно не отзываясь на его провокации. – Просто я РЕШИЛ не помирать.

– От, оказывается, что!.. – брякнул Альфред, оставшийся вконец ошарашенным его последним заявлением и даже до смеха сконфуженным. – Просто решил… Хе.

– А ты что думал?! – тут же снова подхватил Джаргул. – Человек, как я уже тебе говорил, каждую секунду борется со своей смертью, равно как и все другие живые твари в этом мире. А если он одной своей волей может в данный момент времени выбрать жизнь вместо смерти, то почему он не может выбирать её постоянно? Пока хватает духа?!

– Но есть же инстинкты, реакции организма…– попытался оспорить его слова парень. – Это же зависит не только от тебя, в конце концов!

– А от кого? От врачей? От профессоров магии? – злобно переспросил его чёрный колдун. – Ты ещё скажи, что и вся твоя жизнь зависит от того, что они скажут сегодня! Нет, крысёныш! Наша жизнь может принадлежать только нам самим! А поскольку мы люди, то мы можем решать намного больше и результативнее, чем все другие животные в этом мире, поскольку все мы с рождения оторваны от «водоворота природного баланса».

– А это ещё что? – изумился Альфред.

– Ну, это я так его называю, – признался парню Джаргул. – На самом деле эта штука является довольно сложной системой, которую лучше поможет понять, скорее, твоя интуиция, чем мои пояснения, но если говорить вкратце: боги специально создали человека оторванным от этого «природного баланса», где одна жизнь цепляется за чужую смерть, чтобы человек сам мог искать своё назначение в жизни, наподобие их божественных задниц, будь они неладны! Потому-то человек и может использовать свою силу воли вот так, по-особенному, как ты уже смог ощутить на себе. Да, шкет, верно! Даже настоящая магия берёт своё начало в нас именно по этой причине! Но именно в этом и кроются все наши слабости! Ведь с получением таких возможностей на всю оставшуюся ему жизнь человеческий род стал обречён на то, чтобы создавать свои собственные системы баланса, которые, конечно же, никогда не смогут сравниться ни с природной, ни с божественной и будут нести в себе вечные ошибки, вроде тех, что и сейчас разрушают его так называемое «современное общество», а вместе с ним и «природный баланс», и весь наш мир.

Однако мы, чернокнижники, нашли очень большое упущение в этом вопросе с их стороны! Хе-хе-хе!

– «Чернокнижники»? – неуверенно переспросил его Альфред, посмотрев в смеющееся лицо Джаргула с неподдельным интересом.

– А, ну это мы себя так называли когда-то, – быстро пояснил ему чёрный колдун, на секунду отвлекшись от своих длинных речей, – ещё до «времён магического раскола», о которых ты тоже естественно ничего не знаешь… Пустое название, в общем-то. Хотя в самом начале я так и не думал.

Ладно, забудь! Лучше навсегда запомни другое: то, что каждая крупица свободы, дарованная человеку от богов, стала залогом их собственной будущей погибели! Но никто из людей так и не смог приблизится к этой цели, даже несмотря на то, что они смогли со временем покорить природу, создать вашу фальшивую магию, а также расселиться по всем землям известного мира, заполонив его целиком! Конечно, это же такое богохульство: думать об уничтожении богов, вместо того чтобы им раболепно поклоняться! И только мы, настоящие держатели силы, смогли освободиться от оков чужих систем, познав истинную свободу и сделав наши попытки укрепиться в этой жизни не просто осознанными, свойственными всем людям, независимо от того, понимают они это или просто повторяют за другими их действия – а по-настоящему независимыми от чужой воли! По-настоящему безграничными! МЫ первые поняли настоящую безграничность возможностей человека! И приложили всю нашу мощь, чтобы достичь её!

– И как?.. – неуверенно выдохнул Альфред, не очень понимая всей этой тирады, вырывающейся из уст его громогласного собеседника.

– Ну ты же сам только что спрашивал, сколько мне лет на самом деле…! – поразил его своим однозначным ответом Джаргул и замолк, глядя, как на парня почти сразу же снизошёл новый каскад догадок по поводу его заявлений.

– Нет, не может быть… Это не может быть правдой…– затуманились в сомнениях опущенные глаза Альфреда. – То есть это невозможно проверить…

– Глупец! – вдруг отозвался в его сторону чёрный колдун, отвесив парню хороший подзатыльник. – Ты сам подтвердил мои слова неделю назад, на площади этого жалкого городка, а теперь сомневаешься в них?!

– Нет!.. – огорошенно отшатнулся от него Альфред. – Я помню! Просто…

– А-а-а, верь во что хочешь! – отмахнулся от него Джаргул, вновь повторив свои любимые слова, и зашагал быстрее. – Будто у меня есть желание втолковывать ему что-то…

– …Постой, но ты ведь сам подтвердил, что законы богов по поводу смерти непреложны! – затараторил ему вдогонку Альфред, пытаясь не отставать от своего единственного источника информации в этом неизведанном для него мире открытий. – Что бессмертия не бывает. Как же тогда ты не умираешь и не стареешь столько лет?

– А кто сказал, что я не старею? – насмешливым голосом ответил ему вопросом на вопрос Джаргул, не поворачивая головы. – Просто я не хочу превращаться в жалкого старика, вот и всё! Однако в одном ты всё-таки прав, крысёныш – никто из нас пока не смог преодолеть порог смерти и вернуться обратно к жизни… Но повторюсь, раз уж твоя память настолько коротка: ПОКА НИКТО!

На этой почве даже когда-то наши предшественники прокололись! Они объявили себе миссию всей жизни – преодолеть смерть, решив, что это главный порог, отделяющий богов от людей. Их потом, кстати, стали называть некромантами… Но у них так ничего и не получилось, и вся их подготовка к смерти, на которую они тратили всю свою жизнь, ради одного единственного дня, когда они приносили себя в жертву – прошла для них впустую. Ну а остальные, в том числе и я, решили тогда, что они попросту опростоволосились, ведь жизнь уже даёт нам все необходимые возможности достигнуть безграничности бытия – и остались жить дальше.

Хотя из их экспериментов мы и смогли извлечь некоторые уроки… Например, то, что если загробный мир и существует, то он никак не контактует с нашим. Вообще. А все приведения, зомби, переселения душ и остальная дребедень – являются первостатейным бредом, как и все религиозные учения по этой теме, которые, впрочем, не мешают своим распространителям зарабатывать на этих своих сказках во все времена.

– Ты так легко говоришь всё это…– неуверенно и тихо пробубнил Альфред себе под нос, после чего уже более громко добавил. – А как же все те миллионы верующих по всему миру, которые верят в спасение души после смерти? Или наша вера для тебя тоже выдумка?

– Вера – это вера, – отсёк чёрный колдун. – Но многие люди обычно попросту не понимают, где заканчивается их вера и начинается всеобщая религия. Тем более попрошествии стольких лет притеснения и навязывания чужих исповеданий целым народам… Ну, а вот ты, к примеру, много знаешь о своей религии?

– Я?! – настороженно уточнил Альфред, словно пытался неосознанно улизнуть от подобных вопросов.

– Да, ты! – быстро, но грозно рыкнул на него Джаргул. – Отвечай давай! Какова твоя религия? В чём её основы? А я как всегда послушаю.

– Э, ну… Религия, она слишком большая…– начал выдавливать из себя одинокие фразы паренёк, пытаясь составить более-менее достойный ответ, пока не увидел, как гневливо искривился рот его лысого собеседника от таких слов.

– Говори по существу! – рявкнул тот. – Догматы! Постулаты! Иерархия!

– Ну, вначале было шесть богов творителей, – заторопился Альфред, наскоро вспоминая то, чему учил его отец в детстве, – и три бога уравнителя, которые вместе объединились в потоке бесконечности и создали наш мир. А потом они отделили в нём явь от сокрытого, создали твердь и воду, заселив их жизнью, и оставили на земле искру своей божественности – человека, после чего удалились на небеса, откуда стали следить за миром…

– Девятеро значит, – задумчиво прервал его чёрный колдун после чего уже более иронично добавил, – и как же их звали?

– Так это каждый знает! – порадовался Альфред такому лёгкому вопросу. – Я в детстве даже стих учил. Как же там было: …Эну – создатель над всеми, Яман – его главный враг… Дар – благодетель под небом, а Эра – всему миру мать…

– Твоя Эра – это не богиня, – насмешливым голосом прервал его Джаргул, – а всего лишь реинкарнация более позднего образа богини Ненху или Аненху, как называли её изначально. Впоследствии он был попросту нагло сворован и перестроен правителями Сентуса из других религий для своих нужд. И, кстати, почему только девять? Разве ты не слышал о Разароте, Эпирархе, младших богах?

– О ком? – недоумевая, посмотрел на него Альфред.

– У-у, понятно…– состроил на своём грубом лице пренебрежительную гримасу чёрный колдун. – Значит, вот как вас учат: что надо вдалбливают, а что не угодно современному устройству общества – отсекают. А ведь Разарот был единственным богом, который, помимо всего прочего, додумался открыть для человечества тайну вселенской силы: огонь!

– Нет-нет, погоди, огонь на землю принёс слуга Ведуса Ангус Непокорный, – рассудительно провёл черту под его словами Альфред, но так и не получил со стороны Джаргула ничего, кроме презрительной усмешки.

– Вот как? Может, тогда ещё расскажешь мне, как его покарали за это в ваших священных текстах? – презрительно-упрекающе воскликнул он, но вдруг сделался до жути серьёзным и сжал свои зубы в звенящих словах, шедших откуда-то из самой его утробы. – Забуд-дь, парень! Это всё только часть правды или вообще наглая лож-жь! Ты хочешь знать, как на самом деле образовался этот мир-р?! А ведь когда-то такие факты ни от кого не скрывались за завесой религии, и, поверь мне: раньше было гораздо больше просвещённых людей, чем сегодня.

– Но ведь сегодня мы живём свободнее. На эту тему есть куда больше разных теорий, чем в древние века, – попытался рассуждать в такт его властным словам Альфред, но любопытство от изложенной Джаргулом информации уже взволновало его внимание, и парень ни смог не проявить этого волнения в своём голосе. – Я знаю о «теории элементов», когда все стихии уравновесились и создался наш мир, а ещё о «теории последнего мира» поверх цепочки предшественников. И ведь они совершенно свободно существуют, их написание не преследуется законом, и никто их не вычёркивает, как ты говоришь!

– Ха! – усмехнулся его самоуверенный собеседник. – А ты думаешь, что кто-нибудь покусится на такое жалкое дерьмо? Эти паршивые псевдотеории никому не мешают. Так же как и те псевдотеоретики, которые их творят ради очередных наград и денежных выплат. Говоришь, мир был создан из элементов?! Как там: огонь, земля, вода и воздух, так?! Очень красивая сказочка! Да ни один из них даже не является самодостаточным! Земля – это вода, а вода – это воздух! Но все они горят в ОГНЕ! Да-а, щенок! Единый настоящий огон-нь! ДЕК ХААР!

После этих слов Альфреду показалось, что вокруг тела Джаргула заиграли крохотные угольки, и ему стало от этого не по себе. «Чёрт, неужели опять?! – вскользь подумал он. – Как же у него получается притягивать к себе магию просто от обычных слов?» Неожиданно эта мысль стала для него настоящим открытием, так как в первый раз за всё время Альфред почувствовал, что может контролировать свой страх в такие моменты и даже проявлять неподдельный интерес к подобной магии, различая её состояния и потоки.

– Что это значит? – стойко вставил он неуверенный вопрос, глядя на то, как расходился от своих же гневных речей чёрный колдун.

Обернув в сторону парня голову, Джаргул немного поутих, раскрыв от удивления глаза, однако почти сразу же это выражение сменилось, дополнившись радостной улыбкой, отчего на мгновение Альфреду показалось, что его собеседник оказался искренне рад подобному вопросу или хотя бы тому, что послужило причиной для Альфреда задать его.

– …Это значит «изначальное пламя-я», – продолжил чёрный колдун после непродолжительной паузы. – Знаешь ли ты, что огонь, существующий в нашем мире – это всего лишь жалкое отражение того великого источника энергии, что создал этот мир? Но даже здесь он может проявлять неожиданное разнообразие, проступая в разных формах при взаимодействии с воздушными газами, подводными источниками и твёрдыми материями. Разве это не удивительно? Все остальные вещества, произошедшие от него, и вполовину не так пластичны.

– Значит, ты думаешь, что всё на свете произошло от огня? – снова уточнил у Джаргула Альфред уже более уверенно.

– Не просто огня! – всё также радостно выкрикнул его собеседник. – А «изначального огня»! Пламени Воли! Дек Хаар! Так про него говорили раньше. Этот огонь был запредельным и всепоглощающим. И да: вначале всего во всех известных нам мирах существовал только он. Древние хроники описывают его как мириады цветов, сотканных воедино, но расходящихся на своих концах. Правда, через какое-то время он начал остывать из-за различности своих потоков, и тогда в отдельных его частях стали образовываться закрытые фракции, а вокруг него стала колыхаться истончающаяся среда, из которой потом и возникли пространство и время. Постепенно изначальный огонь стал поддаваться этим изменениям и отступать к своему центру, а неоднородные части, остававшиеся после этого процесса, не могли больше поддерживать с ним свою связь и продолжили своё горение, но уже в другом виде, из которого потом и стали формироваться новые элементы. Там, где огня было больше всего, стала образовываться раскалённая, плотная основа, там, где огонь проникал внутрь неё – образовывались текучие потоки, а в самых разреженных местах – тонкие смеси остаточного вещества. Так и появились сначала земля, затем вода, а потом и воздух – в вашем несовершенном человеческом понимании, конечно. От этих преобразований первоначальное пламя стало еще больше остывать, породив множество аномалий в своих новых мирах, в том числе и жизнь. А через непродолжительное время он вообще исчез, полностью преобразовавшись в свои оставшиеся творения, и лишь немногие из этих творений могут пользоваться его последними дарами. Среди оставшихся мы – люди – занимаем, пожалуй, самое низшее место. А наверху с ним управляются боги, появившиеся гораздо раньше и перекрывшие впоследствие людям многие карты, прежде чем их собственные законы не сыграли с ними злую шутку, отделив тех из нас, кто способен наподдать им хорошего пинка, так как ни один из них не может заявить своих прав на то, что их самих же и породило: на изначальное пламя! Это пламя – наше всё. С помощью своей силы воли мы можем воззвать к нему и сотворить из него то, что пожелаем, испепелив в нём любые ограничения, которые нас сковывают – земные или божественные. Ибо воля человека не знает границ!!!.. Воля человека не знает границ…

Дослушав его очередное разъяснение до конца, Альфред даже неосознанно приоткрыл рот от удивления, но тотчас же захлопнул его, увидев в глазах чёрного колдуна порядочную долю оценочной издёвки, относящуюся к его простодушному выражению лица.

– Это… Такого мне ещё не приходилось слышать. Никогда! Где же ты смог столько узнать? И почему никто не открыл этих вещей раньше?..

– Как же, открывали! – заявил чёрный колдун. – И не раз. Вот только, как я уже тебе говорил – человеческий век короток, а вместе с ним и его память. К тому же, историю всегда пишут победители, шкет. Причём пишут, опираясь больше на свои выдумки о том, что они видели и не видели, а также хотели бы видеть, передавая их сотням новых глаз, умов и рук, которые переписывают их на десятки языков каждые несколько лет – и снова, и снова… Понимаешь? Такова она, ваша «истина»!

– Так ты вообще не признаёшь никаких общественных правил, да?.. – негромко, но очень вдумчиво произнёс парень и посмотрел себе под ноги.

– А какие могут существовать общественные правила, щенок? Если человечество год за годом нарушает их все, строя свои магические заводы посреди чистого поля, которое до этого веками, а может, и тысячелетиями стояло под покровом лесов, истребляя последних аборигенов здешних земель, уничтожая целые народы, вроде эльфов и ушедших жить под землю остатков племён дварфов. Или стремясь поработить своё же собственное население просто из-за того, что оно слишком сильно разрослось и им стало трудно управлять без постоянной езды по ушам и магической отравы в еде!

Произнеся последние слова, Джаргул как следует сплюнул и утёр свой рот рукавом.

– Так ты тоже думаешь, что в еду сейчас что-то добавляют? – удостоверился в своих давних подозрениях Альфред.

– Я не думаю, шкет – я это чувствую! – вкрадчиво и гневно объяснил ему чёрный колдун. – Но обычный человек вряд ли сможет такое учуять. Вкус не тот. Да и не вся она отравлена, поверь мне. Только та, которой травят массы. А стоит человеку хоть немного обзавестись деньгами, как он начинает заказывать её из-за границы или из каких-нибудь частных садов, мать их, чтобы жрать её и плевать на всех, кто гробит своё здоровье там, внизу, ползая в магазин за очередной порцией отравленного хлебушка уже на карачках! А ведь это всего лишь обычная еда, та самая, которой ещё недавно было завались на полях и столах наших дедов и прадедов! А сегодня, вон: пойди найди яблочко, не отравленное гроссиумным порошком или каким другим магическим экстрактом! Ха!

– Но ведь гроссиум спасает жизни! Он кормит всех! – заступился Альфред за выведенную магами специальную растительную культуру, которая часто бывала и на его столе, особенно в те времена, когда он жил на ферме.

– Неверно! – поправил его нарочито заумной интонацией Джаргул, словно пытался подражать его бывшим учителям из школы магии. – Настоящая цель отравленной еды – продлевать твоё существование за счёт медленного отравления здоровья, чтобы ты всю жизнь поправлял его не менее дорогостоящими лекарствами и приносил в карманы своих угнетателей двойную выручку – за купленную еду и за купленные от неё лекарства! Именно так и работают настоящие торгаши! Потому что торгашество, под которым прогнулись сейчас все страны нашего мира – это извилистая дорога в ад! Вот сам посуди, шкет: ведь по сути деньги – они же не дают тебе никакого жизненного смысла и никаких возможностей, так как являются на самом деле простыми бумажками и железками. Но зато отбирают у тебя все жизненные смыслы, заставляя работать с восьми до шести, от самого твоего детства и пока тебе не стукнет лет восемьдесят, а то и сто – и лишь тогда они с сожалением отправляют тебя на боковую в гроб, погребая вместе с тобой и всё твоё упущенное время, потраченное на дядю, на которого ты работал, вместо того, чтобы работать на себя! На то, что составляет твой жизненный смысл! Но, погоди – это ещё не всё!

Задумывался ли ты когда-нибудь своим куцым умом, что каждая потраченная тобой минута этого труда за деньги не приносила тебе в сущности ничего, кроме израсходованной энергии и усилий, вместо причитающегося тебе по праву результатаот выполненного действия? А?!

– Как так… Погоди, а сами деньги? Это что – не результат? – не понял его последнего вопроса Альфред, привыкший считать деньги единственным адекватным способом оплатить производимые человеком товары и услуги.

– В том-то и дело, крысёныш! Деньги – это пыль! Они не дают тебе заслуженного результата за твой труд! Вместо этого они дают тебе только железки и бумажки. Вот представь: ты вкалываешь на складе целый день, таскаешь мешки, надрываешь жилы и изнашиваешь мышцы, а в результате получаешь не мясо убитого тобой за эту цену кабана, например – а только горсточку железок и туманные намеки, на что их можно потратить, чтобы получить за них нечто другое, то, чего ты, скорее всего, и не заслужил. Вот она – ваша экономика! Одни люди используют других, а в результате никто из них не получает того, чего на самом деле заслужил! Ну и, конечно, никогда не стоит забывать, что в это время какой-нибудь жирный чиновник в своём удобном кресле получает куда больше твоего, просто сидя на своём месте и почти ничего не делая, пока его рабы горбатятся на него по всему городу за минимальную зарплату! И какой же бог скажет, что этот чинуша поступает справедливо, или что перед ним открыты все возможности, благодаря деньгам? Ах, ну как же – Дар! Тот самый бог, который поддерживает его передутое от жира брюхо, пока остальные дохнут на гроссиумных полях за бесценок!

Махнув кулаком в подтверждение своих слов, Джаргул быстро и рассерженно зашагал дальше, не сказав больше ни слова, но Альфред уже давно перестал следить за ним, продолжая мусолить своим пустым взглядом дальние холмы и придорожные леса. Чёрный колдун оказался прав во всём.

Спустя ещё пару часов их дорога стала зарастать мелкой травой, а поля по правую руку превратились в заросшие пустыри, лежащие на границе с лесом и главным королевским трактом, уводившим от Вант-Сартоса в другие города и населённые пункты области. За это время Альфред ни разу не подал своего голоса, продолжая настороженно думать о тайном смысле всего, что он когда-либо видел или слышал в своей жизни, но, в конце концов, его разум не выдержал и начал спекаться от таких глубоких мыслей, и паренёк решил просто наслаждаться своим путешествием, дыша свежим воздухом открытых полей.

И всё же кое-что из сказанного Джаргулом продолжало беспокоить его, отдаваясь в ушах парня как жужжание надоедливого комара.

– Здесь нас должна подобрать одна телега-а…– протянул между тем чёрный колдун, когда они вышли к широкому повороту, у которого стояли опознавательные столбы и указатели. – Но, видимо, придётся ждать, *х-м-пфф*.

– …Почему люди не могут тогда жить совсем без законов, как вы? Скажи мне! – потребовал вдруг во весь голос Альфред, крикнув ему в спину.

– А? Что я слышу?! – притворно выговорил его собеседник, обернувшись в сторону парня и прислонив к уху свою ладонь. – Ты в кои-то веки соизволил задать мне стоящий вопрос? Ну что ж, тогда позволь заметить, что ваше величество могло бы и само найти на него ответ, если бы не продолжало так бездарно растрачивать своё время, скрипя своими мозгами направо и налево, вместо того чтобы смотреть в суть вещей!

Услышав такие обидные слова, Альфред насупился, но продолжил стоять на своём, сложив руки на груди в упрямой позе.

– Ах, оно ещё и упорствует! – съязвил Джаргул. – Ну что же, придётся мне, наверно, тогда снова ткнуть его носом в очевидное! Но вначале позволь заметить: с чего ты взял, что мы, настоящие повелители магии, живём без законов? Разве ты не видишь, как я пользуюсь ими каждый день? Нет, конечно! Ты же вообще не можешь ничего видеть дальше своего любопытства и дрожи в коленках!.. Б-а-а-ах! – и ты уже обделался!

Давай я лучше загадаю тебе загадку! – сменил внезапно свой тон чёрный колдун. – Ответишь правильно – и я расскажу тебе о сущности законов, нет – и будешь до конца жизни додумываться до таких вещей сам, не дёргая при этом меня, идёт?

– …Ну да, наверно, – приглушённо ответил ему после нескольких секунд раздумий Альфред. – Ладно.

– Хм, ну тогда слушай внимательно, потому что повторять я её не буду. Итак: что бы такое выбрать… – проронил несколько слов Джаргул и посмотрел вокруг себя, пройдя пару метров по дороге туда-сюда, после чего молча подманил к себе парня и указал ему на чёткие борозды под своими ногами, образовавшиеся там за десятилетия колесных поездок.

– Вот, смотри, видишь эти борозды? – сосредоточенно ткнул себе под ноги чёрный колдун и провёл до ног Альфреда две воздушные параллельные черты. – Это дорога, шкет. Тут в основном ездят кареты и телеги, поэтому их следы со временем и образовали такие углубления. А вот тебе и правила: я запрещаю тебе смотреть за пределы этой дороги, и говорить ты можешь только о том, что находится внутри этих пределов, понятно? Итак, скажи мне: по какой борозде из тех, что ты видишь здесь, ваше величество пойдёт дальше – по правой или по левой? Их всего две! Выбирай. О, и можешь сообщать мне любой свой ответ сколько угодно раз, но предупреждаю: за каждый неправильный ответ ты будешь получать от меня хорошего «леща!»

Подвигав бровями, Альфред попытался как следует запомнить все слова, произнесённые Джаргулом, но как всегда их смысл оказался для него слишком запутан, чтобы разобраться в нём с самого начала, и парень принялся старательно оценивать ситуацию, пытаясь как можно быстрее подобраться к самому неожиданному ответу, который только мог придумать.

– …По центру! Я пойду по центру! – снизошло на него первым довольно хитроумное озарение. Однако, не успев проблистать в его глазах и пары мгновений – оно тут же слетело вниз, расплющившись о крепкий удар ладони, попавший по его затылку с быстротой небесной искры, и Альфред понял, что ошибся.

– «Но как же так-то?!» – прошипел он про себя, зная о привычке своего собеседника читать его мысли. – «Это же очевидно!»

– Хочешь ещё один? – безразлично пригрозил ему Джаргул.

– Тогда по правой! – быстро поправил себя Альфред и снова схватил от него оплеуху.

– По левой?.. – неуверенно промямлил парень в третий раз, приложив руку к своей зазудевшей макушке, но тут же получил удар в грудь, после чего разжал руки и снова получил по макушке. Эти лёгкие, но обидные удары тут же напомнили ему о тех недавних временах, когда чёрный колдун не чурался ударить его и в полную силу, но за прошедшую неделю Альфред научился многому и теперь уже открыто противостоял ему, защищая свою жизнь так, как умел.

– Тогда я сломаю твои границы! – проревел он в конце концов, – и пойду вовсе не по дороге, а…

– Я тебе сломаю! – набросился на него Джаргул с гневным выражением лица и подставил парню подножку, после чего почти по-отцовски влепил ему и четвёртую оплеуху. – А ну, не ленись! Думай как следует!

Усевшись в дорожную пыль, Альфред снова почесал свою ушибленную голову и, сложив руки на коленях, посмотрел вдаль. Из-за далёких ухабов по волнистой змейке её узорчатого полотна к ним приближалась крохотная фигурка деревянной повозки, крытая белой тканью, похожей на паруса далёкого корабля, запряжённая одной единственной лошадью, неспешно плетущейся вдоль последних обжитых земель предместий. «Чего же он хочет?..» – пронеслась в голове парня недобрая мысль и в очередной раз уткнулась в неприступную стену сознания Альфреда, которое пыталось изо всех сил вытянуться вверх, громоздя на себя всё новые кирпичики этого замысловатого испытания, а с другой стороны ей уже отвечали другие симметричные мысли, рождённые вырывавшимися из пустоты осколками свободной воли. – «А чего хочешь ты?..»

Глава 5

Система учит – о чем думать,

свободные люди учат – как думать.

(Дэвид Лейн)

Проплывая сквозь мерное вращение поскрипывающего колеса, лучезарное время послеполуденной неги тянулось ровно, отражаясь в ближайших лесах, словно в зеркале, и проступая навстречу глазам Альфреда лишь в те мгновения, когда он сбрасывал с себя оковы мыслей и снова посматривал вперёд, где сидевший на козлах лысый колдун то и дело посмеивался о чём-то своём с их новым спутником – бородатым возничим, державшим путь куда-то на восток. Представив его как Келуса из «Вант-Сартосских пассажирских перевозок», Джаргул всего за пару часов успел обсудить с ним буквально всё, что касалось современной политики, экономики и социального положения дел, после чего начал сыпать таким количеством неприличных анекдотов, что у парня появилось острое желание отодвинуться в заднюю часть телеги, а для самого Келоса такой весёлый попутчик стал на вес золота.

– «Странно, – удивлялся тогда про себя Альфред, ворочаясь на куче чужих посылок, укрытых брезентом с изображением государственной службы доставки. – Как же он умудряется находить общий язык даже с такими… незнакомцами? И это с его-то замашками! Хотя, возможно, если он и вправду прожил столько лет, сколько говорит, то подобные вещи просто происходят с ним сами собой. Интересно, сколько же времени он путешествовал по Сентусу? Может быть, когда он не стремится к одиночеству, то оно и не находит его… Вот же чёрт! И что же делать с этой проклятой загадкой? Плешивый козёл! Мне нужны ответы, а не напрасная трата времени!»

– Похоже, ты всё-таки предпочитаешь стоять на своём, а, шкет? – подал вдруг свой низкий голос чёрный колдун откуда-то спереди, и Альфред машинально оторвался от своих размышлений.

– И что с того? – раздражённо ответил парень, опасаясь, что возничий может вмешаться в их нетелепатический диалог, который как всегда начался для парня весьма неожиданно. – Я всё равно настаиваю на том варианте, который выбрал!

– Ну, давай-давай. Упирайся, сколько хочешь. Может, чё и получится…– махнул тот на него рукой и снова обратился к своему новому спутнику. – Так чего ты там говоришь? «Косые лоси заходят в таверну», значит…

Альфред снова повернул голову и глянул за край палатки. По серебристой пыли и свитым в узоры отпечаткам лошадиных копыт за ними тянулись две широкие колеи от колёс, которые просто выводили его из себя, стоило парню только вспомнить, из-за чего начался их недавний спор с Джаргулом, но поделать с этим он ничего не мог. Похоже, что упрямый колдун просто не хотел больше делиться с ним своей драгоценной информацией о происходящих в сознании Альфреда необычных вещах, в которые сам же его и втянул, что было ясно для парня как день. И всё же, вспоминая их недавний разговор, он пытался поймать ту скрытую нить, которая проходила сквозь все россказни Джаргула и могла пролить свет на его очередную коварную задумку.

«Не дождётся! Я ему не уступлю!» – снова принялся размышлять про себя Альфред о выбранном им ответе, стараясь думать как можно отчётливее, чтобы чёрный колдун мог прочитать каждую его мысль с помощью своей особой до странного вездесущей «телепатии», так похожей на «телепатию» их бывшего руководителя курса, госпожи Ульт, и в то же время так разительно отличавшейся от всего, что можно было вообще считать «телепатией» в современном понимании этого слова. То, как Джаргул вылавливал мысли и образы из его головы, казалось, скорее, похожим на бессознательную интуицию, словно он не читал, а уже знал их, полагаясь больше на свой опыт, чем на складывающиеся в голове юноши фразы. Но даже несмотря на это, его способность проворачивать такую магию без особых зачарованных предметов, стоящих целое состояние, казалась Альфреду фантастической и необъяснимой, несмотря на то, что её обыденность уже твёрдо вошла в современный магический мир Сентуса, став его неотъемлемой частью для каждого, кто мог управляться с магией. «…Может быть, дело не в том, что я должен выбрать, а в том, как я это должен сделать?» – скептически перебирал в своей голове варианты Альфред, когда вдруг их телега стала замедлять ход, пока не остановилась у небольшого, но высокого столба с разлинованным указателем, под которым стояли два человека, гружёные большим количеством ручной клади.

– Эгей, спесивая! – окликнул свою лошадь возничий и обратился к стоящим на пути прохожим. – Желаю здравствовать! Куда направляетесь? Может быть, вас подкинуть? Пять беляков всего до Шетоля, а там договоримся, если дальше надо будет по Озёрной дороге.

– Проезжай, давай, дальше! – холодно ответил ему чей-то голос. – Мы здесь не тебя ждём.

– Да ладно ва-ам, – дружелюбно протянул Келос. – Пять беляков всего! Один даже могу скинуть на двоих.

– А ну пошёл отсюда, пока мы тебя не… Осген!!! Господин Осген! Скорее, посмотрите!

– Чего?.. – быстро отозвался ему другой голос, звучащий немного моложе первого.

– Да это он же! Это он, сэр Осген! «Инферно» – класс 5! Посмотрите на эти его штуки – наплечники: все приметы сходятся!

– Чего ты несёшь! Ты же нам всё загубишь, идиот… Мы же здесь… при исполнении! Я доложу о тебе, и тебя уволят…– вполголоса прошипел его собеседник, но для подслушивавшего их в тот момент Альфреда такая перебранка показалась уж слишком необычной, чтобы просто не обращать на неё внимания, и он решил подползти поближе к краю палатки, дабы самому взглянуть на то, что происходило снаружи.

– Нет! Это наша государственная обязанность задержать его! А ну, ты, руки вверх! – проорал взбудораженный голос, принадлежавший, как оказалось, невысокому парню со светлыми волосами.

– Кто, я? – саркастическим голосом пророкотал Джаргул, и Альфред в мгновение ока похолодел, осознав, что сейчас, скорее всего, случится что-то очень плохое. – Я только путник, как видите. Но если вам так уж охота, чтобы я поднял руки…

– Вот так и держи, – уже более спокойным и уверенным голосом проговорил молодой человек, выставив вперёд свою невесть откуда взявшуюся палочку. – Капитан, его нужно обыскать. Ну, быстрее!

Стоявший рядом с ним товарищ уже, как оказалось, был полностью захвачен гневным спокойствием. С одной стороны, он не мог не подчиниться своим прямым обязанностям и заставить своего напарника сомневаться в своей преданности короне, но, с другой стороны, его глаза просто вопили о глубинном страхе, вырывающемся сквозь них, подобно самому настоящему инстинкту. «Он знает, кто такой Джаргул!» – внезапно промелькнуло в голове у Альфреда.

– Капитан? В чём дело?! Обыщите его и отнимите у него все возможные предметы, связанные с магией! Я знаю, что у него должна быть скрытая палочка! Все наши это знают! – беспрекословно раздавал приказы первый, но его нерешительный товарищ только продолжал топтаться на месте, пока, наконец, не принялся шептать ему что-то на ухо.

– …Что? Да как вы вообще можете утверждать такое?! Какая ещё «работа для специальных наемников», какой, к чёрту приказ? – взбеленился светловолосый парень. – Ну хорошо, тогда я сам это сделаю!

Услышав такие слова, Альфред замер у края палатки в зловещем ожидании.

Качнувшись вбок, их телега приняла ещё одного пассажира, который тут же принялся обшаривать поутихшего от такого внезапного поворота дел Келоса и похлопывать Джаргула по рукавам и пологим складкам его необычной робы, но, как оказалось, у чёрного колдуна почти не было при себе никаких вещей.

– Ну что, доволен? – нагло поинтересовался у него его новоявленный «арестант». – Уж я-то точно хотел бы, чтобы на твоём месте оказалась лучше сейчас какая-нибудь молодая девица…

– А ну заткнись! – пригрозил ему разгневанный парень. – Капитан, у него тут только кошель с деньгами был и пара каких-то самодельных амулетов на шее из имущества. Нужно вызывать срочную карету!

– О, а вот этого я, к сожалению, не могу себе позволить! Видите ли, мы спешим…– пробормотал Джаргул и тут же с размаху всадил своё колено прямо в живот молодому ротозею, отвлекшемуся на эти слова, но из-за своего роста парень оказался довольно ловок, и когда колено чёрного колдуна достигло своей цели, то удар пришёлся лишь по выставленным вперёд локтям парня.

– Ах ты!.. – только и выдохнул из себя светловолосый и в ответном движении быстро ткнул вперёд свою палочку, произнеся одно из известнейших охранных заклинаний добровольной стражи Сентуса: «Кагио серикус».

В мгновение ока с конца его палочки соскочило полупрозрачное свечение, похожее на цепь, и стало быстро оборачиваться вокруг Джаргула кругами, но, оставаясь стоять на своём месте, чёрный колдун лишь посмеивался над ним с издевательской улыбкой, пока не решил свести свои поднятые руки вместе, разнеся по округе такой оглушительный хлопок, что у Альфреда заложило уши… И уже находясь в полной звуковой изоляции из-за нарастающей глухоты, он мог лишь наблюдать за тем, как по телу стоявшего напротив Джаргула светловолосого парня вдруг от чего-то забегал такой жестокий колотун, что тот немедленно повалился на бок, выронив свою палочку и раскрыв от боли свой рот, пока чёрный колдун собственноручно выпихивал его из телеги, бросая на землю как побитую трясущуюся шавку.

Видя всё это, испуганный и наполовину оглушённый Келос тоже принялся выбираться из телеги, но Джаргулу не было до него дела. Сложив руки на груди, он продолжал смотреть в глаза оставшемуся стоять на земле Осгену, словно пытаясь предугадать, что же тот станет делать дальше, однако, как оказалось, нерадивый товарищ светловолосого парня попросту окаменел от его действий, застыв в глубоком смятении. Внезапно он выхватил из кармана какой-то предмет и бросил его себе под ноги, и хотя чёрный колдун был к этому готов, он ничего не стал делать с его жалкой магией. Между тем вокруг Осгена образовалось нечто похожее на кокон, заполненный серовато-белой дымкой, через которую ровным счётом ничего не было видно, кроме наполненных магией облачков перемещающегося газа, что тут же заставило Джаргула от всей души рассмеяться, подманив к себе ошарашенного Альфреда, который всё это время так и продолжал сидеть в дальнем углу повозки.

Заметив, как шевелятся его губы, Альфред понял, что чёрный колдун обращался теперь именно к нему, и, стремясь побороть свой страх, решил всё же ответить на его призыв, однако гудящий звук в ушах парня не давал ему как следует сосредоточиться, из-за чего движения Альфреда вперёд выглядели весьма шаткими.

– П-оч-ем-у л-ош-а-дь не в-з-б-ры-к-н-у-ла от т-а-ко-го шу-ма? – прошептал он вслух (и как ему показалось, очень тихо), когда дополз до Джаргула, но вместо ответа почувствовал в своей голове лишь его новую противную «телепатию».

– «А она у него глухая как пробка. Лучше посмотри сюда!» – молча указал рукой чёрный колдун, и Альфред увидел перед собой дымчатый кокон, находящийся рядом с тем местом, где должен был стоять второй из встреченных ими на дороге путников.

– «Как думаешь, что это?» – с любопытством поинтересовался у него Джаргул.

– «Похоже на защитную магию сокрытия…– произнёс про себя Альфред. – Но я такой никогда не видел. Наверное, новое заклинание какое-то. Или зачарование – он использовал предметы?»

– «Да, бросил чё-то себе под ноги, – небрежно заметил чёрный колдун. – А что, это так уж важно?»

– «Ну да, это же разная магия! – возмутился его неграмотности Альфред, так и не сумев распознать, что та была совершенно наигранная и напускная, призванная, скорее, задеть и смутить собой самого юношу. – Зачарованые предметы и заклинания различаются, как небо и земля!»

– «В самом деле?..» – без особого оттенка в интонации продолжал глумиться над ним Джаргул, и парень буквально почувствовал, как по его сознанию стала разливаться чья-то тщеславная улыбка. Вначале Альфред подумал, что она всецело принадлежала одному только Джаргулу, но её задор и властный полёт оказались настолько заразительны, что впервые за всё время своих скитаний он решил поддержать эти чувства, и когда его ноги окончательно обрели твердь, освободившееся сознание парня подсказало ему – кто же на самом деле был источником этого радостного клича, брошенного в безграничность его бытия.

– Ну что, слышишь уже? – прокричал вдруг стоявший над ним голос чёрного колдуна.

– Да! – радостно ответил ему Альфред с живым огоньком азарта в глазах, который тут же преобразился в злобу, стоило ему только заметить, как за спиной у Джаргула мелькнула чья-то быстрая рука, сжимающая в своей ладони дрожащую палочку.

– «Тесагосис крас!» «Тесагосис крас!» – изо всех сил кричал её оглушённый обладатель, но магическая энергия его заклинаний так и не могла воплотиться ни во что конкретное, рассеиваясь неясными вспышками на конце его палочки, пока, наконец, не предала своего создателя, пустив узенькую трещину по всей её поверхности.

– Теперь ты и сам видишь, чему их учат в этих королевских войсках, – обратился к Альфреду Джаргул. – Стрелять магией в спину! О да, всё ради победы!

– Но ты же смог остановить его так легко! – восхищённо отдал ему должное Альфред.

– Всего-то сбил немного с толку…– недовольно проговорил чёрный колдун. – Но, как видишь, даже в таком, слегка покорёженном состоянии он уже не может использовать свою всемогущую магию. Что, конечно же, сразу толкает его к бесчестным поступкам.

– Погоди, а что в этом такого? Он же просто пытается спасти свою жизнь любым возможным способом, – непонимающе обратился к нему паренёк, но тут же получил от Джаргула очередной нагоняй.

– Дурак! – рявкнул на него чёрный колдун, после того как отвесил парню оплеуху и упёрся руками в бока. – Неужели ты не понимаешь, что возможностей выбора у него в этой ситуации было гораздо больше! Он мог убежать или, например, залезть под телегу и затаиться, дабы выманить меня! Но, решив, что ему подходит лишь один – он попросту не стал искать другие, ведь на это требуется время.

– И как всё это связано с его бесчестностью или честью? – непонимающе пробормотал Альфред, хладнокровно наблюдая за тем, как глупо пялился на них этот напуганный человек, лихорадочно пытавшийся отыскать у себя в карманах хоть что-нибудь, что помогло бы ему защититься в такой безнадёжной ситуации.

– Неужели не понимаешь?! – раздражённо кинул в его сторону Джаргул. – Бесчестие – это бич современного времени! Веками люди хранили свой собственный кодекс чести и от этого становились только сильнее, но последняя эпоха их существования была ознаменована крайней беспринципностью. Ведь по сути бесчестие и деньги имеют на человека одно и то же влияние, так как одно всегда влечёт за собой другое.

– Ну и что? – переспросил у него Альфред. – Ты же сам…

Произнеся эти слова, парень вдруг осёкся на полуслове и замолчал.

– Мда, – мрачно причмокнул чёрный колдун. – Вот именно. Для тебя бесчестие и беззаконие – это также одно и то же. Как, наверное, и для каждого современного человека.

В ту же секунду их нападавший заметно поутих, после чего вынул из своего кармана какой-то флакон и метнул его прямо в Джаргула. Пролетев в воздухе около двух метров, стеклянная колба флакона загорелась и рассыпалась, пробитая стремительно вырывавшейся из неё струёй едкого газа, который тут же оказался запечатан таким же быстрым броском, исходившим от самого Джаргула, выставившего вперёд свою объятую полупрозрачным пламенем руку, превратившуюся на глазах у изумлённого Альфреда в гигантскую когтистую лапу чудовища. Её форма и вид оказались для парня ужасно знакомыми, но, приняв безмятежный вид, он решил не подавать виду, наблюдая за тем, как Джаргул прокручивал внутри неё только что пойманный им трофей, рассматривая его со всех сторон, пока тот оставался словно заморожен во времени, не позволяя своему едкому содержимому разлетаться в пространстве.

– Ну вот! Узри же! – прорычал Джаргул, показывая Альфреду плоды своих трудов. – Этот человек решил проявить некое упорство. И как ты думаешь, придаст ли оно ему сил?

– Я н-не знаю. Думаю, это зависит от него, – немного заикаясь, пробормотал Альфред, в очередной раз поражённый необычной магией своего собеседника, на которую в этот раз он снова не потратил даже не единого звука.

– То-то! – похвалил его наблюдения чёрный колдун. – Вот видишь! Ты сам додумался, что добро и зло могут быть относительны. Однако их сущность, их настоящая сущность – неизменна. Одно – всегда сила, а другое – всегда слабость. Но вот тебе загвоздка: как же понять, что из них что? Ведь что хорошо одному, другому может принести один только вред. И всё же на самом деле такое деление не может быть единым для всего, потому как любой человек знает, в чём его сила и слабость. Да-а-а, щенок! Это так! Что бы тебе ни пыталось внушать по этому поводу современное общество! Бесчестие всегда будет оставаться бесчестием, во все времена!

– Это как-то запутанно звучит, – нахмурил свои брови Альфред. – Ведь даже в церковных писаниях сказано…

– Да забудь ты уже эти россказни! – рявкнул на него сердитый голос Джаргула, после чего лысый колдун размахнулся и зашвырнул замершую в его монструозной руке газовую колбу обратно в сторону светловолосого парня, который попытался скрыться от них сразу же после того, как своими глазами увидел его невозможную магию и лихо припустил куда-то на восток, в сторону ближайших полей, проронив по дороге пару неприличных слов. – В твоих церковных писаниях также сказано, что противостоять собственной смерти – значит выступать против Доброго Бога. Пойми ты, наконец! – продолжил между тем свои объяснения Джаргул, наблюдая за тем, как морщился лоб Альфреда, наблюдавшего за этой сценой с явным отвращением. – Этот недооценивший свои силы гнус, попавшийся нам на пути, погибает сейчас от собственного же яда, но если бы меня в данный момент тут не было, то он бы сделал то же самое с тобой – и плевать на его причины! А теперь спроси себя: где тут добро, а где зло? Кто из вас двоих больше прав? Он, потому что работает на организованное и узаконенное правительство? Или ты, который достойно защищает свою жизнь, независимо от мотивов напавшего?

С тяжёлым, полным мрачных сомнений взглядом Альфред посмотрел на чёрного колдуна, а и вовсе затем безмолвно уронил этот взгляд себе под ноги.

– Всё верно, – твёрдо объявил ему Джаргул, посмотрев вдаль. – Люди порой забывают, что есть благо для них и, окунаясь в пучину заблуждений, отдают себя во служение слабостям других. Но, несмотря на это, каждый из них знает в глубине души, что есть добро, а что зло. Вот эта-то глубина и есть абсолютная сила, единая для всех. Точно так же, как и её противоположность – есть абсолютная слабость. Но, даже несмотря на их неоспоримую сущность для нас, найти их в современном обществе стало неимоверно сложно, потому что человек почти с самого своего рождения и до своей никчемной смерти, говоря без преувеличения, по самую макушку увязает в поверхностных иллюзиях обмана, именуемых относительностью. И границ у этой относительности практически не бывает.

– Значит… помимо добра и зла, – начал, было, рассуждать Альфред, но быстро поправился, – то есть помимо силы и слабости…

– …Это одно и то же, – лаконично вставил в его фразу своё сухое замечание Джаргул и снова умолк, давая парню продолжить.

– …Да, помимо настоящей силы и слабости, – вновь подхватил Альфред, – есть ещё и какая-то относительность для этих двух понятий, так?

– Точно, – кратко подвёл итог его словам чёрный колдун и внимательно посмотрел на своего собеседника. – Но такой градации тебя вряд ли где научат сейчас. Видишь ли, подобные учения были популярны у старых мастеров магии, ныне давно забытых, а сегодняшнее положение вещей никак не может позволить себе существование двух таких разных и противоречивых взглядов на мироустройство одновременно. Вот почему одни, например те же церковники Доброго Бога, отрицают существование относительности, равно как и других богов, а другие, например, богатые магусы, а также всякие молокососы из так называемой «правительственной оппозиции», наоборот, уверены, что «добро» и «зло» – всего лишь красивые слова, за которыми ничего не скрывается для них, ведь таким образом они могут оправдать любое своё поведение, даже бесчестное.

– Но как же их тогда различить? – задал вполне логичный вопрос Альфред и уставился на Джаргула, ожидая, что тот опять лишит его ответа.

– А вот это – та самая задача, решение которой и отличает могущественного человека, стремящегося к знанию, от безмозглого невежды, стремящегося поскорее окончить свою жизнь в какой-нибудь ближайшей канаве, – поучительным тоном отозвался ему чёрный колдун и в тот же момент сделал своей ладонью какой-то странный жест, выставив вверх свой указательный палец и направив его в небо.

Увидев подобные манипуляции, Альфред оказался не в силах сдержать свою улыбку, на что Джаргул тут же отозвался таким же задорным оскалом, быстро пояснив:

– …Так в древности первые народы древней Акретики выражали в своих словах истину.

– А я думал, что для этого они использовали большие пальцы, – осторожно высказал своё предположение Альфред, всколыхнув в памяти то, что когда-то узнал из книг по древним государствам Запада.

– Нет, большие пальцы являлись довольно специфичным знаком, который использовался только в период правления Каспона Великого-о…

Вдруг над их головами затрещали какие-то странные отголоски далёких звуков, которые сразу же заставили Альфреда обратить своё внимание на то, как выбившаяся из широкого газового облака фигура, пошатываясь на неуверенных ногах, из последних сил пытаясь не потерять сознание, то и дело раскидывала вокруг себя какие-то маленькие шарики серебристо-бронзового цвета.

– Видимо, сообщает остальным, где он, – подкрепил его подозрения своими словами Джаргул. – Но у меня совершенно нет на это времени! Надо бы поскорее уже закинуть тебя в Эргарот и двигать дальше к… А чёрт! Где этот паршивый извозчик? Келос!

– Похоже, он первым испугался всей этой магии…– заметил Альфред, но чёрный колдун проигнорировал его слова.

– А, поганец! – раздражённо проронил он и снова огляделся по сторонам. – Придётся теперь самому хлестать его клячу по бокам до конца дороги!

Наблюдая за действиями чёрного колдуна, Альфред понимал, что тот намеревался совершить обычную кражу не принадлежавшей ему государственной собственности, но, побывав по ту сторону закона, он смог отчётливо разглядеть, какими грязными методами пользовались сами «служители закона», и решил не винить его на этот раз.

– …Знаешь, а ведь я бы мог пойти и пешком, – заговорил вдруг вместо этого парень, глядя на то, как постепенно они удалялись сейчас от места побоища, оставляя позади пострадавшего от собственных же действий агента королевских служб и его странного товарища, замершего в необычной магической сфере, словно памятник.

– Да? – откликнулся ему Джаргул. – Это с чего ещё?

– А с того, что красть эту карету было неправильно, а значит – это было слабостью, настоящей слабостью, – ответил Альфред и инстинктивно напрягся, зная, чтосейчас, возможно, его могут с силой выбросить из телеги.

– Хм, ну я так не считаю, – поморщился чёрный колдун и подогнал еле плетущуюся лошадь. – Ведь Келос сам решил слинять и не стал драться за доверенное ему казённое имущество, а значит, теперь оно принадлежит тому, кто первый его утащит – закон жизни, шкет! Падаль долго на дороге не валяется.

Хотя у тебя всё же есть выбор! Понимаешь ты это или нет. У тебя всегда был, есть и будет выбор. Возможно, не самый верный, но в этом и состоит основа нашей магической силы, крысёныш! Всегда искать выходы. Там, где другие их не видят…

– То есть мы творим магию ещё и посредством… «выбора», так? – поглядел на свои руки Альфред. – Но как? Как это работает?

– Да не знаю я! – снова ошарашил его своим ответом Джаргул, который Альфреду уже доводилось слышать неделю назад в городе. – Спросишь при случае в Эргароте, если тебе так уж интересно. Знаю только, что чем больше ты узнаёшь, чем больше вникаешь в эту жизнь – тем больше выходов способен разглядеть, а со временем и воспользоваться ими, равно так же, как способен различить грани истины, открывая секреты мироздания. И заодно намыливая задницы этим тщеславным богам, чтоб их!

Альфред снова умолк. Обдумывая слова чёрного колдуна, он смотрел вперёд, плавно покачиваясь в телеге, которая увозила их по широкой веренице дорожных подъемов и спусков в направлении к неизведанному. И хотя сам Альфред никогда ничего не слышал о странном замке, стоявшем на берегу озера Белокамень, карты которого он не раз изучал на лекциях по географии и магической разметке Сентуса, его непоколебимый провожатый был абсолютно уверен в том, что по каким-то необъяснимым причинам найдёт его именно там.

Через час, когда послеполуденное солнце скрылось за небольшой дымкой, накрывшей собой весь небесный купол до самого горизонта, Альфред решил снова заговорить с Джаргулом, подав свой громкий голос, пока тот расправлялся с куском тушёной говядины, вытянутой им из своего нового вещмешка, приобретённого в Вант-Сартосе прямо накануне их отбытия.

– Я знаю, как поступлю! – заявил парень со всей возможной серьёзностью, на которую только был способен.

– Ась? – отвлёкся на него Джаргул, придерживая поводья одной рукой, пока вторая ловко орудовала у него перед носом, выдёргивая изо рта недожёванный кусок мяса, который с каждым разом становился всё меньше.

– Я про ту загадку! – нетерпеливо пояснил ему парень. – Я знаю ответ!

– Ну и? – всё так же лениво проронил ему Джаргул, не отрываясь от обеда.

– Я найду свой выход, даже если ты будешь говорить мне, что путей всего два, и я не могу выйти за границы дороги. Да что угодно – ты не загонишь меня в свои рамки! Потому что это Я – ВЫБИРАЮ! Всегда! А не ты и никто больше!

Последние слова Альфреда позвучали как гром, как вызов самим небесам, и, увидев, что парень даже сжал свой кулак, его собеседник не смог удержаться от того, чтобы не просиять в лице, выронив кусок тушёного мяса прямо на козлы, но тут же подобрав его и старательно отряхнув.

– Твою ж ма-ать… – похвалил его Джаргул, нисколько не стесняясь в выражениях. – До этого простофили и впрямь дошло! Не прошло и года! Хотя мне потребовалось чёртовых пять лет на это в своё время, знаешь ли. Правда, мне никто не намекал на подобные вопросы, и я догадывался обо всём сам, постепенно. Не то что ты, которому всё приходится преподносить разжёванным на блюде, но не стесняйся своей тупой башки – победа твоя, и она почти заслужена! Поздравляю!

После такого саркастического заявления Альфред был уже готов наброситься на Джаргула со всеми скромными силами, что он имел в запасе, но неожиданно чёрный колдун продолжил говорить, и парень нехотя отступился:

– Действительно, не важно, по какому пути ты пойдёшь, по правому или по левому, по первому или по второму, а может быть, ты откроешь для себя и третий, выбрав его, заметишь позади себя четвёртый, после чего к концу жизни осознаешь над головой и пятый, отчего проклянешь себя за несостоятельность и былую глупость – главное, что с самого начала ты будешь следовать своим путём, и всё! Пусть он будет похож на путь сотен других, прошедших им до тебя, или будет уникален, открыт лишь тобой, и после тебя им никому пройти так и не удастся, и даже если ты упрёшься в стену, пытаясь сломать границы реальности, – в сущности, это не так уж важно! Но если ты позволишь другим диктовать тебе, что делать, то каким бы ни был твой путь – он уже не будет принадлежать тебе и утеряет весь свой смысл.

Выслушав слова чёрного колдуна до конца, Альфред почувствовал в себе дикое ликование и радость, настолько пропитавшись их духом, что ему тут же захотелось сделать хоть что-то, чтобы подтвердить своё существование на этой земле и, зажмурив глаза, он выставил в небо свой кулак, неожиданно засиявший ослепительным светом, переплетавшимся тысячей цветов и их оттенков, во главе которых стояли приемущественно белый и отливающий металлом чёрный, после чего все эти цвета вдруг сорвались с его руки и воспарили в небо, взлетев подобно праздничному магическому заряду и огласив всё небо громким треском посреди безмолвия размеренного летнего дня на границе свободных дорог, лесов и полей Сентуса, тут же разлетелись прочь.

– Вот как надо подавать знак о себе!!! – прокричал вперёд Альфред под задумчивые ухмылки со стороны Джаргула, наблюдавшего за ним внимательным, оценивающим взглядом. Но Альфреду уже не было до него никакого дела. Ему хотелось рвать и метать, хотелось жить и дышать, хотелось действовать!

– Э-э, э, постой! – ухватил его за рукав Джаргул. – Ты куда это собрался?!

– Я вернусь и наподдам тому гаду как следует! – заорал в его сторону Альфред спрыгивая с телеги, но чёрный колдун с силой одёрнул парня, усадив его на место.

– У тебя уже был шанс! – поучительно заявил он юноше грозным голосом. – А после драки кулаками не машут. Так ты только покажешь свою несостоятельность и слабость.

– Но!.. – гневно сдавил звук в своих зубах Альфред и раздосадовано стукнул кулаком по колену, понимая, что Джаргул в очередной раз оказался прав.

– Запомни, шанс – это то, что происходит здесь и сейчас, а остальное – требуха. Я считаю такой подход абсолютной истиной. Однако ты всегда можешь попробовать опровергнуть его, давай! Попробуй, если сумеешь!.. – продолжил между тем поучать его чёрный колдун, уводя телегу в даль затянутой лесной тенью дороги, опоясывающей огромный зелёный край пологих холмов, лежащих посреди спокойной, необъятной глади здешних просторов, за которыми тянулись долгие, протяжные дни их нового путешествия, и которые, несмотря ни на что, всё дальше уводили разум Альфреда за собой, оставляя в его душе всё меньше места для той однообразной, размеренной другими жизни, которой он жил до сих пор.

Глава 6

Не золотом, не серебром прославлен человек.

Своим талантом, мастерством прославлен человек.

(Абдуррахман Нураддин ибн Ахмад Джами)

– Тятя, что это?

– Это наш фамильный лук, внучек.

– «Фа-ли-мь-ний» лук? А почему так высоко висит?

– Потому что тебе до него ещё надо дорасти…

– Стой, Ифрес, не позволю!

– Уйди, дура!.. У-й-йди!!!

– Ах-х!!!.. Нет… Не дам… Всё равно не получишь! Этот лук – всё, что осталось у нас от моего отца!

– Твой отец уже целый год, как помер, а скотина сама себя не прокормит этой зимой. Или ты сойдёшь с места, или мы все скочуримся!

– Не-ет!.. Гортер… Подожди хотя бы сына, чтоб ему полегче стало, прежде чем!.. Сынок? ты зачем с печки слез?! А ну живо на место!

– …Н-не трожь… батька, лук… не…

– А ну живо делай, что мать тебе говорит! Я уже всё решил.

– …Но если ты не сможешь уберечь его, потеряешь или продашь, то этот лук сразу же снова окажется у меня! Ну разве не прекрасно, а? Что скажешь, человек?! Ваши магусы такого не могут!

– А если его перехватит кто-нибудь другой?

– То есть возьмёт подержать на время? Хм, думаю, это не страшно… До тех пор, пока ты позволяешь. Пойми же ты наконец, что этот лук – особенный. Он так же связан с тобой и твоим людским родом, как связан со мной и с великой породой, из которой он когда-то вышел. Клянусь Постоянством, вы, люди, иногда такие ограниченные при всей вашей наглости!

– Я не знаю… Дай мне немного подумать…

– Да чего тут думать-то! Этот лук уже принадлежал вашему роду раньше не одно поколение. А я его тогда просто взял и честно выкупил. К тому же тебе, возможно, последнему человеку на поверхности повезло увидеть гнома и его непревзойденное мастерство, прежде чем ваша «цивилизация» окончательно расселится по этим землям и загубит их своей зловонной магией – так чего ещё ты можешь желать? Дождя из золота?!

– Ладно, зверь тебя раздери, только перестань болтать, хорошо?! Магия, опять эта магия… Хорошо, я согласен. Но если ты мне солгал…

– Тогда пожмём руки! О Постоянство, как же это было трудно! Именем твоих предков, ты тот ещё упрямец… Но не забудь: двадцать тысяч серебряных монет одного наминала по последнему курсу!.. Или он снова окажется у меня.

Откашливаясь и отхаркиваясь от невыносимой тяжести, Гортер внезапно обнаружил себя посреди темноты бревенчатого завала, и это открытие поразило его. Пытаясь сообразить где он находится, следопыт тут же припомнил недавнюю вспышку ослепительного пламени, за которым последовал немедленный взрыв. Но в последний момент его сила словно наткнулась на невидимую преграду, состоящую из бледно-голубого свечения, которое, возможно, и спасло ему жизнь.

«Нужно выбираться отсюда…» – попытался собраться с мыслями Гортер, до сих пор видя перед глазами ту необычную картину вылетающих из-под основания крыши мелких щепок, за которыми не оставалось ничего, кроме призрачного каркаса, удерживающего на своих опорах целый огненный ураган. Но, как он ни старался – его руки и ноги не отзывались. Тогда Гортер решил с силой податься грудью вперёд. И только когда он сделал это, по его оцепеневшим членам пробежала такая боль, что следопыт впервые за всё время оторопел от собственной слабости. Он не знал, сколько времени его тело уже лежит здесь, как не знал и того, в какую сторону ему нужно было двигаться, чтобы снова оказаться на поверхности. Однако одну вещь он знал точно – его драгоценный лук был всё ещё при нём!

Мягко касаясь его правой ладони своей рукоятью, он елозил между рукой и коленом следопыта, словно неповоротливая змея. И это давно знакомое чувство как всегда придавало Гортеру сил, отзываясь в его сердце невозмутимым спокойствием. «Нет, нужно делать хоть что-то!» – машинально приказал себе следопыт и, откинувшись назад, он почувствовал, как его спина свободно протискивается вправо, оставляя за собой достаточно места для его плеч и головы. Протолкнувшись таким образом на пару дециметров вперёд, он обнаружил впереди новое препятствие, похожее на жёсткую побитую черепицу, лежавшую единым листом поверх других обломков мусора, и решил опереться на неё. Но когда следопыт это сделал, то ненадёжный край черепицы очутился в воздухе, оторвавшись от земли под весом навалившегося на него тела. «Рычаг!» – тут же промелькнуло в голове у Гортера.

Покачиваясь от навешанных на него средств физической и магической защиты, глава секретной службы королевства, достопочтимый господин Коско, со всей возможной поспешностью расталкивал своих коллег, собравшихся у границ взорванного дома, чтобы самолично возглавить поиски нечестивого рецидивиста, скрывавшегося от них столько времени. И вдобавок отметить себя во всех отчётах королевского правительства как непримиримого борца с нарушителями закона. Правда, уверенности в нём было не так уж и много. На самом деле в глубине души Коско жутко боялся того, что этот назойливый лучник мог выскочить откуда-нибудь из-за угла и вонзить свой грязный кинжал из тёмных веков ему прямо в ногу или куда похуже, отыскав уязвимое место в этом наскоро собранном для главы КСС панцире из бронированных пластин древних доспехов. Но даже в такой ситуации Коско был просто обязан находиться в первых рядах, ведь от этого зависели его должность, социальный престиж и, что куда важнее, его дальнейшее благосостояние.

Посему, когда начальник секретной службы впервые увидел перед собой как сильно изуродовало от взрыва находящуюся перед ними часть улицы и соседние дома, он нарочито громко стал раздавать приказы по расчистке завалов и поиску пострадавших. Хотя прекрасно знал о том, что никаких пострадавших в этой местности они не найдут.

Затем Коско даже лично присоединился к одной из «спасательных экспедиций», обходящей то самое место, где стоял магически взорванный ими дом. И делая вид, что не замечает, как снуют за ним местные репортёры со своими яркими новомодными заклинаниями «запечатления», он принялся отшвыривать от себя самые ближайшие обломки разрушенных стен, пригибаясь к земле, точно настоящая ищейка, попутно комментируя для прессы свои действия.

– Похоже, что именно здесь последний раз находился этот знаменитый убийца, прежде чем…– начал было говорить Коско поставленным голосом, когда его резко окликнули.

– Капитан! – живо прокричал один из его подчинённых. – Подойдите сюда! Скорее!

– Что там, Карл? – добродушно отозвался в его сторону Коско и быстро сорвался со своего места.

– Похоже, что он лежал тут, – отрапортовал ему подчинённый. – Но нужно разобрать завалы, прежде чем…

– Тогда давайте за работу, – сосредоточенно приказал Коско ближайшим от него патрулям и с еле заметной дрожью в руках сам взялся за обломок первой попавшейся доски.

Изумлённые журналисты могли только наблюдать за тем, как через две минуты на поверхности показался чей-то изодранный рюкзак, а затем и части покорёженного обмундирования, похожего на колчан со стрелами. Однако, как бы сильно ни старались патрульные, самого их хозяина нигде не было видно.

– Что вы можете заявить по этому поводу?!

– Комментарии, господин! Каковы ваши выводы?! – заверещали отовсюду громкие голоса журналистов, прорывавшиеся сквозь яркую магию соседних палочек. Каждая из которых испускала одно и то же заклинание «запечатления», на котором отображалось дико перекосившееся от негодования лицо Коско, державшего в своей руке половинку бесполезного куска ткани, из которого всё ещё сыпались осколки каких-то стекляшек и инструментов, позвякивающих под его стройными ногами, словно падающие остатки украденного достоинства.

– Всё в порядке! Сейчас его найдут! Сейчас…– громко объявил начальник секретной службы, изображая на лице неестественно широкую улыбку, пока его люди продолжали яростно разрывать остатки завалов невдалеке от него. – Уже скоро… Его найдут… Уже скоро…

Отмеряя на весах заказанный товар, мясник из лавки с главной торговой улицы Вант-Сартоса, носившей скромное название «Обжора», находился в явном раздражении, поскольку его поставщик вновь опоздал с доставкой, что мигом заставило его почтенную очередь раздухариться. Поэтому, не теряя ни секунды драгоценного времени, он старался изо всех сил, то и дело сбегая от шума рассерженных мамаш и балаболящих старух к себе в подсобку за новой партией мяса. Откуда на самом деле вёл небольшой коридор на улицу, где его уже ждала спасительная трубка с табаком. Впрочем, даже таких коротких передышек мяснику до боли не хватало, когда дело заходило о новом споре с очередной крикливой особой, наговаривавшей на качество его мяса и подстрекавшей остальных не брать его. Хотя в большинстве случаев подобная сцена заканчивалась очень быстро, стоило только мяснику завесить на весах другой товар и подозвать к себе следующего покупателя.

Схватившись в очередной раз за испачканный халат, мясник громко окликнул своего наёмного работника, чтобы тот подменил его, и, сорвавшись с места, метнулся обратно в подсобку. Но стоило ему миновать последнюю дверь коридора и шагнуть на свежий ветерок улицы, как его глаза почти сразу же уткнулись в нечто, чего не видели там раньше. Положив желанную трубку на столик, мясник сделал несколько шагов вперёд и заглянул за большой промышленный ящик, служивший их магазину в качестве бака для потрохов. Однако даже большой опыт в работе с живым мясом не смог уберечь его от того, что он дальше увидел…

Последовавшие за этим неожиданные звуки и ругань разбудили тело ободранного и, как оказалось, всё ещё живого незнакомца, показавшегося вначале мяснику самым настоящим трупом. Который сразу же не преминул зарядить своему новоявленному гостю в колено, после чего бросился наутёк, прихватив с собой какую-то вещь, похожую на изогнутую железяку, и исчез впотьмах соседних подворотен.

Позже мясник тысячу раз проклинал себя за то, что так и не смог разглядеть эту вещь получше. Так же как и лицо того опасного незнакомца, из-за которого явившиеся на последовавший за этим происшествием магический вызов сотрудники добровольной стражи целых три часа продержали его в местном участке, допрашивая сначала лишь формально. Но затем резко изменив свой тон, когда в сопровождении капитана стражи в допросную комнату вошёл какой-то статный человек и начал задавать ему вопросы об ужасном происшествии, произошедшем накануне ночью. И только когда мясник наконец согласился подписать их чёртовы бумаги, из которых он сам не успел прочитать почти ни строчки, его без лишнего шума «сопроводили обратно домой». Хотя на самом деле просто отпустили гулять через главные двери отделения добровольной стражи на все четыре стороны.

– …Ну что, Господин Коско, это он? – пробормотал капитан стражи, глядя, как закрываются за озлобленным и усталым мясником железные двери их участка.

– Да, сомнений быть не может, – подтвердил начальник секретной службы. – Этот…– приложил он к своим глазам листок с документами – …Гейвин Сагосом не врёт.

– Тогда что же нам делать – наш диверсант, получается, не умер в том взрыве? – снова обратился к нему капитан и замер в ожидании ответа.

– Тебе?! – с неожиданно повелительной издёвкой передразнил его Коско. – И дальше сидеть на своём месте, дуболом, делая вид, что работаешь! Какого дьявола твои паршивые служаки не задержали его, когда у них был такой шанс?! Вся операция – коту под хвост! Теперь он снова скроется в городе, теперь он снова испарится, тепер-рь!..

Ударив кулаком по стене, начальник секретной службы гневно оборвал себя, не закончив последнюю фразу, и, ещё раз гневно взглянув капитану в глаза, лишь рьяно махнул перед ним своей белоснежной формой, развернувшись на каблуках. После чего зашагал куда-то в сторону зала для собраний, попутно раздавая своим людям тихие приказы.

– «…Теперь меня точно погонят из служб», – потерял контроль над своими мыслями ошарашенный капитан стражи, закончив предложение за своего начальника, и медленно поплёлся в свой кабинет.

К полудню над Вант-Сартосом снова собрались тучи. И хотя ни одна из них не предвещала горожанам дождя, многие прохожие предусмотрительно расхаживали по улицам с зонтами. Тихие подворотни и широкие перекрёстки снова и снова отстукивали свою непрерывную мелодию каретных колёс, а рабочие предприятий всё так же громко шумели и гудели, производя на свет новые партии готового товара, который тут же поступал на склады, вливаясь в нарастающие потоки движения, состоящие из горожан, дорог и лошадей, отчего вечная суматоха в городе продолжалось. В такой обстановке каждый житель города чувствовал себя непринуждённо, находя своё место и время, будь он стар или млад, богат или беден, счастлив или погружён в тоску. Но их ежедневные свершения являлись для Гортера всего лишь мелкой точкой, отмечавшей на карте продолжение его долгой охоты.

Пробираясь по незнакомым дворам вдоль дорожных мостовых, он упрямо следовал за движением сыскных патрулей и карет, отправленных в город по его душу, накинув на себя заметный сторожевой сюртук, отобранный им сегодня утром в неравной схватке с двумя стражниками. Одного из которых Гортеру пришлось серьёзно ранить, а после чего и усыпить, потратив на них обоих значительную часть от своих нынешних запасов сонного порошка. Вдобавок из-за чудовищного взрыва, накрывшего его своими обломками всего несколько часов назад, руки и ноги следопыта оказались частично повреждены. И даже последующий сон, в который Гортер позволил погрузиться себе только под утро, скрываясь от своих преследователей на крыше какого-то сарая, так и не дал ему почувствовать себя лучше. Просыпаясь от боли каждые пятнадцать-двадцать минут, он то и дело прислушивался к звукам, царившим вокруг, и если они не казались ему хоть немного подозрительными, то следопыт сразу же проваливался обратно, уносясь в мучительное забытьё. Но если его ушей достигала уже знакомая трель далёких шагов, то ему опять приходилось вставать на ноги и бежать, отыскивая себе очередное временное убежище среди неосвещённых окон ближайших домов и зданий. Так продолжалось до самого рассвета, пока Гортер не почувствовал, что его тело абсолютно вымоталось. К счастью, в тот момент он перебегал по крышам, и, чтобы не рухнуть от изнеможения на одной из них, следопыт решил забиться в самом первом подходящем углу, где бы его никто не заметил. После чего сразу и вырубился, проспав там до позднего утра.

Вышагивая сейчас по дворовым дорожкам, Гортер отлично понимал, что в тот момент подобный поступок мог обернуться для него и не в лучшую сторону. Но вспоминая чего стоила такая стратегия выживания в лесу, он ни разу не пожалел о своём решении. К тому же разбудивший его впоследствии голос испуганного работника в испачканном кровью фартуке оказался для следопыта как нельзя кстати, выдернув его из замкнутого круга непробудного сна, сквозь который Гортер даже не смог почувствовать его приближение, и позволив вернуться к своей важной миссии.

Пусть тело и разум следопыта всё ещё были сейчас ужасно потрёпаны, но пока следопыт знал, ради чего он борется, подобные мелочи не могли сломить его дух, который уже давно закалялся в пламени, исходящем от таких переделок, становясь тем крепче, чем старше и мудрее становился сам Гортер. И каждый раз отдаваясь в нём словно звенящая сталь.

«Сталь…» – подумал про себя следопыт и остановился, посмотрев на перевязанный белой тряпкой длинный свёрток, в котором он прятал свой лук.

Сколько бы дорог ни исходили до этого дня его сапоги, сколько бы врагов ни встретили на пути его глаза, и сколько бы усилий он ни потратил на то, чтобы низвергнуть их – но ещё ни разу в жизни он не выходил из схватки таким помятым, повредив при этом даже своё драгоценное оружие. И хотя причиной для таких мыслей стала всего лишь порванная тетива, Гортер не мог не отнестись к данному обстоятельству со всей возможной серьёзностью, неохотно признавая определённую изворотливость, что хранилась в умах его теперешнего противника. Возможно, они ещё и не до конца понимали природу той магической защиты, что ненароком спасла его от беды, но узнав точное месторасположение следопыта в определённый момент времени, королевские магусы сумели так извернуть эти знания себе на пользу, что всё равно остались в выигрыше, поразив Гортера всем, чем только могли. «Хм, что же меня всё-таки спасло?..» – потирал ушибленный локоть следопыт, вспоминая о том, что видел и слышал тогда в доме, попутно оглядываясь по сторонам. Но как он ни старался, в его памяти всплывала только пара последних мгновений после взрыва, когда, рванувшись к рюкзаку, Гортер увидел голубоватое свечение в рассыпающихся с грохотом стенах, после чего для него была уже темнота…

Теперь за спиной у Гортера больше не было того привычного ощущения тяжести, что он обычно испытывал, неся на плечах свой рюкзак. И даже для того, чтобы спасти из-под завалов самую важную часть его содержимого, следопыту пришлось изрядно потрудиться, нащупывая за собой в том месте, где он вылез, торчащие в образовавшейся прорехе лямки и прорезая между ними продолговатое отверстие. В то время как к нему уже со всех сторон спешили невесть откуда набежавшие стражники.

Однако даже несмотря на потраченные усилия – его последняя награда, безусловно, стоила и в тысячу раз больших лишений! Подумать только, но теперь в распоряжении Гортера был полный список тех мест, которые, по видимости, готовился посетить живший в этом доме человек, личность которого следопыт подтвердил для себя сразу же, как только вошёл! Им мог быть только ОН!

Отследив прошлой ночью краем глаза последние шаги своего нахального проводника, Гортер уже не питал иллюзий по поводу его поведения, ожидая перед собой засаду на каждом шагу. По этой причине он решил заранее подготовиться к неожиданному нападению из-за угла, сняв с плеча свой лук и вставив в него сразу две стрелы на случай, если он снова не сможет полагаться на свои чувства до конца. Однако самым главным критерием для следопыта всё же оставалось время. Именно оно определяло, сколько информации успеет вытянуть из указанного ему места Гортер до того, как его планы потревожит случайный враг, личность которого могла разительно отличаться: от кучки простых бездомных, жаждущих лёгкой наживы, до самого «хозяина крепости», предупреждённого о его приходе и готового к любой атаке со стороны. Вот почему стоило следопыту достичь первых метров от заветной двери, как его фигура тут же исчезла в ближайшей щели между стенами, провалившись в темноту глубоких теней. И вынырнула из них только после того, как Гортер, следуя своей доброй старой традиции, в очередной раз оббежал весь дом по периметру, вглядываясь во всё, что казалось ему подозрительным. «М-м, пусто, – мрачно подумал про себя следопыт. – Видать, они и вправду не спешат совершать глупых ошибок. К тому же дома эти соседние… Что-то здесь не то! Слишком тихо как-то…»

Потоптавшись на одном месте не дольше пары секунд, Гортер в конце концов решил, что такие мысли не дадут ему никакого результата и, собравшись с духом, вдруг сорвался вперёд с остекленевшими глазами, словно дикий голодный зверь, жаждущий добычи. Подбежав к двери, он изо всех сил долбанул по ней ногой, ожидая, что та окажется довольно крепкой, но неожиданно её прогнивший косяк подался вперёд, и дверь перекосилась, повиснув на запертом замке и верхней петле. «Что за дела?!» – мелькнуло в голове у Гортера внезапное подозрение, успевшее даже немного приглушить его молниеносный напор и снова вернуть следопыта в лоно осторожных мыслей и подозрительных оглядок по сторонам. Но Гортер тут же отринул подобные настроения, поскольку отлично знал – насколько опасно было поддаваться им в моменты решительных действий, и снова вломил по двери. После чего уже не останавливался, пока та не оказалась полностью выбита вовнутрь.

Такая нехитрая работа сразу же указала следопыту на несколько важных вещей, сказавшихся на его дальнейших умозаключениях, часть из которых явно свидетельствовала о том, что его здесь ждали. И всё же, даже несмотря на эти наблюдения, Гортер не мог позволить себе отступить от своего первоначального плана, ведь тогда он рисковал навсегда потерять и без того неясный след своей жертвы, навечно застряв в этом городе-капкане. Посему, отринув последние сомнения, следопыт ворвался в распахнувшийся коридор, выставив вперёд свой лук и надеясь только на свою дальнейшую сноровку, стал вглядываться в глубины пустого дома, пока его глаза привыкали к темноте.

Первым, что Гортер заметил перед собой, была побитая оловянная лампа с фитилём, стоявшая у самого входа на невысокой тумбе и блёкло отражавшая скудные лучи от уличных фонарей на своей поверхности. А подойдя к ней поближе, нащупал рукой и потёртое огниво, лежавшее совсем рядом. «Стоит ли зажигать свет? Хм-м, тот ещё вопросец!» – вздохнул про себя следопыт, но с прискорбием отметил, что это уже никак не сможет повлиять на его безопасность. Поэтому решил быстренько сложить свои стрелы в колчан и, прислонив лук к стене, осторожно чиркнул кремнем над самым фитилём.

За несколько последующих секунд разгорающаяся лампа вяло осветила перед собой наполовину заброшенную комнату, полную всякого хлама. И перехватив свой лук свободной рукой, Гортер поставил её на место, пройдя дальше по коридору в сторону открывшейся перед ним вполне обычной картины пустующего дома. «Засады внутри нет, конечно, – проговаривал он самому себе свои ранние предположения, подтверждавшиеся одно за другим. – Но, возможно, тот парень сейчас уже собирает своих дружков, и поэтому надо бы пошевеливаться! Неизвестно, когда они решат напасть. Да и местная стража не дремлет». Поводив основанием лука над ближайшей мебелью, следопыт прошёлся по скрипучему полу, оборачиваясь то влево, то вправо, и, окрестив таким образом полный круг, вернулся обратно к лампе, сбросив рядом с ней свои рюкзак, колчан и плащ. «Нужно быть готовым отстреливаться, – посмотрел на выбитый вход Гортер. – Сколько я уже здесь, минуты две-три? Думаю, скоро что-то должно случиться. А если дела пойдут плохо, то лучше будет, пожалуй, сразу выбросить рюкзак через окно… Хм, как бы ещё потом успеть вовремя прихватить его, если я сам не смогу пробиться через них на улицу?.. Главное – сразу попасть в того магуса, что стоял у них в дверях. А пока я просто обязан отыскать здесь хоть что-то об этом чёртовом уроде!»

Подхватив с тумбы лампу за рукоять, следопыт незамедлительно приступил к поискам, освещая стоявшие справа от него многочисленные шкафы и комоды, пока не осознал, что все они не были предназначены для хранения повседневных вещей, проявляя на свет своё странное содержимое, от которого Гортеру становилось дурно. «Что это за консервированная жижа в банках? Ничего не видно! Кажется, там вроде плавает кто-то… Ну и дрянь! А это чего, сушёные головы? Ба, да это ж абазьаны! Я таких только один раз видал, у ао-шиньских торговцев! Чего ж это за дом такой, мать его? Что он здесь держит?.. Наверное, денег у него завались должно быть, чтобы такое-то покупать. Поганый вор! Хотя живёт он не в такой уж роскоши, скорее, наоборот… Хм, неужели он сам всё это ходил собирать?»

Быстро проведя перед собой лампой ещё пару-тройку раз, следопыт окончательно отвернулся от шкафов и подошёл к столу, стоявшему у окна, который был почти доверху завален всякой домашней утварью вперемешку с какими-то бумагами. «Так, а это уже добыча получше! – внимательно присмотрелся к его содержимому Гортер, поставив на стол лампу, после того как предусмотрительно раскрыл позади себя оконные ставни. – Кто бы тут ни обитал в последнее время – не похоже, чтобы он особо следил за своими вещичками. Смотри-ка, да тут даже карты какие-то лежат и книги… Зараза, ничего не разобрать! Так, а это что ещё за бумажка с каракулями?..» Подобрав со стола до безобразия измятый свиток, следопыт положил на стол свой лук и поднёс находку поближе к свету. «Э, да он весь в крошках! Ну и свинья этот паршивец! Жрёт прямо там же, где и записи ведёт! Ну-ка поглядим… «Хэ-п»… не, не так… «Хакко-риан-ская школа магии!» Чёрт подери эти их современные названия… знак какой-то стоит и «57»… Ёлки, да этот ж она! Ну точно – замок этот их, тот самый! Как его там на собрании ихнем то место называли?! И ещё цифры стоят внизу: «35», «8», кружок, «52», «11»… Картография! Он отмечал тут широту и долготу на карте! Значит это её координаты, получается! Так, а что же следующее… Вот гад криворукий, ничё ж не понятно!»

В этот момент над головой у Гортера раздался странный, неестественный звук, отличающийся от всех, что ему приходилось слышать раньше, и, судя по тому, как быстро он нарастал, следопыт понял, что это могла быть только магия. В мгновение ока его инстинкты и реакция подсказали Гортеру обо всём, что так долго ускользало из его поля зрения, но времени на раздумья у него уже не было. Поэтому, недолго думая, следопыт просто схватил со стола всё самое важное, что сумела сгрести за собой его рука, и сунул это себе в карман, совершено не подозревая о том, какой угрозе он себя подвергает…

А когда, спустя несколько часов ночных погонь, закончившихся неожиданной стычкой с местным жителем, следопыт наконец смог найти для себя немного времени, чтобы ещё раз взглянуть на всё, что он успел урвать из пекла уничтоженного дома, то в его распоряжении оказался целый список таких же координат, разбросанных по всему Сентусу. И за каждым из них стояли одинокие метки, указывающие на какие-то странные сокращения, значение которых дошло до Гортера лишь тогда, когда он сопоставил их с картой.

«Неужели он пишет года?! – изумлялся тогда своим догадкам следопыт. – Нет, не может быть! Ну-ка, ну-ка… «С.» – это Сентус, наверно, «Амарла» – название чего-то, но на карте под этими координатами стоит деревня Имос, а «5669 г.» – хм… Странно, что это написано в строчку. Ведь если это год, а мы все, значит, считаем от «календаря первого государя»… то откуда же тогда этот гад считает? От сотворения мира что ль? И что это ещё за «Нет рез» такой? Он тут везде ставит! «Нет рез», «Нет рез»… Ага, вроде не везде… Вот, напротив замка школы! Стоит заглавное «да», «1 рез» и три знака восклицания. Неужели он… «Результат», точно! Значит, он что-то там нашёл, похоже… Но что, вещь? Или узнал что-то такое эдакое?.. Или…»

Внезапно Гортера озарило:

– Человек! – произнёс он тогда вслух, но тут же пригнулся, оглянувшись вокруг себя из-за пределов подворотни.

«Он и его подельники вывели из школы одного единственного мальца! Так значит, они ищут людей! Ну дела-а!.. – протянул про себя следопыт. – Зачем же всё-таки этой сволочи люди? Неуж-то торгует ими с хаас-динскими отступниками или отлучёнными? Не-ет, такой гад не будет просто искать подходящих рабов, оставляя за своей спиной сотни других убитых. Что же тогда ему нужно? Их магия? Навряд ли… Тогда что же? Деньги их? Но этот парень вовсе не был богат… А, чёрт бы побрал эту мразину! Проклятые магусы! Погоди-ка, а где же это у него стоит последняя метка… Так и есть, на школе! А дальше у него идёт только мазня какая-то, в конце которой список продолжается со слов «озеро» и «последняя остановка в»… не могу прочесть! А чтоб его!» – снова не на шутку рассвирепел Гортер, вспоминая о том, каких трудов ему самому стоило научиться читать и писать в своё время по стоившему целое состояние букварю, купленному им когда-то в лавке на последние деньги. «Так или иначе, нужно бы сначала побывать на этом озере, – решил в заключение следопыт. – Но для этого сначала нужно бы выбраться наружу. Хм… та ещё задачка! Небось там, у ворот их целая рота уже собралась. А у меня-то с собой только кинжалы, скорняцкий нож и порошка человека на два-три… Чего ж такое придумать-то?..»

– Иди посмотри: за забором вроде кого-то видели, – раздалось вдруг в тот момент почти у самого входа в подворотню, из-за чего Гортер тут же отвлёкся, машинально схватившись за то место, где обычно висел его лук. Но лишь когда следопыт схватил пальцами воздух, до него дошло, насколько плохи обстояли его дела на самом деле.

– Почему вечно я первый, – огрызнулся чей-то голос в ответ.

– Разговорчики, младший сержант! – монотонно звякнул ему повелительный голос его начальника, после чего вдоль забора раздался лишь звук шаркающих сапог.

– Звери идут за вожаком…– в ту же секунду прошептал Гортер, вспоминая очередную любимую фразу своего деда. – А вожак… Хех. А куда же пойдёт наш вожак?

С этими словами следопыт вытащил из-за спины увесистую щепоть порошка и приготовился к грядущей схватке, намереваясь оценить силы своего нового врага, с которым ему предстояло сразиться лицом к лицу.

А всего через полчаса он уже в открытую маршировал по городу, додумывая в своей голове детали настолько дерзкого плана, что одно его исполнение уже вызывало у самого Гортера давно забытое чувство веселья и куража.

Теперь же следопыт почти не сомневался, что для того, чтобы реализовать такой план в действительность, ему потребуется всё его умение и весь оставшийся на руках арсенал. Но сначала, в самую первую очередь, он должен был найти тихое место, чтобы починить там свой лук, для которого он, к счастью, всегда держал при себе лишнюю тетиву и шёлковую ао-шиньскую нить для обмотки. Конечно, у Гортера больше не было с собой его спиртовой горелки, на которой он обычно растапливал кусочки древесной смолы, чтобы укреплять ими все свои переплетения, будь то ушко тетивы или оплётка стрелы. Но благодаря своей природной наблюдательности, следопыт всё же смог добыть свежей смолы не так давно, когда в очередной раз проходил мимо аллеи с опиленными деревьями. К тому же, собрав немного ровных молодых прутьев из лежавшего в конце той улицы скопища наваленных веток, Гортер сумел подготовить для себя как минимум три неплохих древка, которые только и ждали своего часа, чтобы выйти из-под ловких рук мастера, превратившись в смертоносные стрелы.

«Хорошо ещё, что не все наконечники и перья там оставил», – вспоминал свой прошедший вечер Гортер, стараясь отогнать от себя горькие мысли о потере остального своего имущества. Он шёл, осторожно прикрывая свой замотанный тряпками лук от чужих глаз, насколько это вообще было возможно в подобной ситуации, и, немного прихрамывая на правую ногу, старался не сильно отклоняться от того маршрута, на который указал ему захваченный стражник.

Также из последних слов стражника, которые следопыту пришлось добывать уже под угрозой смерти его усыплённого напарника – Гортер смог многое узнать о том, как был устроен их участок. И сколько человек было уже вовлечено в его, следопытовы, поиски.

Оказалось, что до вчерашнего дня в распоряжении местного отделения добровольной стражи была лишь общая информация о принадлежавших Гортеру приметах, полученная из совсем другого источника. Но когда к их делу подключились какие-то особые службы, название которых было слишком длинным, чтобы Гортер смог его запомнить, о следопыте заговорили по-другому. Его имя, рост, особые приметы и вооружение оказались в мельчайших подробностях описаны и запечатлены на десятках листовок с помощью магии. А сам Гортер превратился в опаснейшего типа, под названием «тре-ра-рист пятого уровня», который владел особой магией, благодаря чему и избегал встреч с их патрулями. В довершение всего стражник заверил следопыта в том, что его в любом случае поймают, а их тела найдут. И когда это случится, то король, как и положено было поступать в таких случаях, публично наградит их высшей медалью посмертно. После чего явно довольный своими словами раненый стражник окончательно потерял сознание, упав рядом с Гортером на землю. Немного обеспокоенный таким фанатизмом, следопыт решил всё же перевязать его раны, чтобы тот и впрямь не откинул копыта от потери крови. И перетащив затем обоих стражей в тёплый закуток между домами (откуда нелегко было выбраться двум связанным людям с кляпами во рту), дал последнему вдохнуть небольшую порцию своего порошка. Позаимствовав заодно сюртук его товарища вместе с остальными вещами, составлявшими форму местной стражи, за исключением полусапог, которые Гортер просто проигнорировал, опустив на свои сапоги их тёмные широкополые брюки. Распрямив чужую треуголку над упрямым лицом, следопыт ещё долго всматривался в своё отражение, блуждавшее по поверхности ближайшей лужи. Пока, наконец, не осознал, что его короткая борода, успевшая уже как следует отрасти со времён того последнего контракта в порту Каррон, очень лёгко выдавала сейчас личность самого Гортера среди всегда гладко выбритых городских. И потому, недолго думая, следопыт взялся сбривать и её, достав из узкого чехла между кармашками ремня доспеха, надёжно укрытого под вражеским сюртуком, своё старинное выкидное бритвенное лезвие.

С того момента Гортер был вновь готов вернуться к исполнению намеченных целей. Но, потирая сейчас свой оголившийся подбородок, следопыт отлично понимал, что враги уже имели дело с его приёмами, и поэтому один единственный удар, имевшийся у него распоряжении, должен был прийтись туда, где находилось самое уязвимое место для всех его преследователей. Именно этого Гортер пытался избежать с самого начала, как ступил за врата сего проклятого города… И именно это мозолило ему сейчас глаза, раскинувшись впереди за высокими красными стенами, усеянными вереницами окон.

Впрочем, пока Гортер хотел лишь разведать обстановку, перед тем как дождаться сумерек и пробраться внутрь. «Сколько ж народу-у…» – протянул он про себя, заметив, как часто входили и выходили из его ворот люди. «Нужно будет выгадать момент», – молча заключил следопыт после нескольких секунд раздумий. И тут же скрылся, проскользнув в соседние дворы, за которыми виднелись невысокие дома и широкие складские постройки, прилегавшие к большому магопекарному заводу, располагавшемуся где-то на соседней улице и испускавшему по всей округе сладкий запах эмульсионных испарений.

Войдя в свой кабинет, капитан добровольной стражи Вант-Сартоса Герстон Ален, знавший каждую вещь, что находилась там, ещё с самого детства, когда он приходил сюда к своему отцу, был довольно неприятно удивлён тем, что в его кабинете всё ещё не горели подставки для магического света. К тому же от открытой форточки по поверхности его письменного стола уже какое-то время гулял слабый наружный ветерок, приводивший все его отчёты в полнейший беспорядок, что не могло не взбесить капитана. Особенно после того, как он только что получил очередной нагоняй от своего нового начальства.

– Какого чёрта… – рассерженно и недовольно прошипел Герстон, прошагав к своему креслу с намерением тут же закрыть форточку. Как вдруг почувствовал, что за его спиной кто-то есть.

– Констанс, это ты? – резко обернулся он в надежде тут же обругать их участковую уборщицу за такие выходки, но вместо этого в его глазах блеснул холодный огонёк, а рука сама собой потянулась за палочкой. Однако стоило кисти капитана только подцепить знакомую рукоятку, как по ней тут же ударило что-то странное, и лицо Герстона искривилось. А позади него раздался резкий и тонкий звук, похожий на скрип.

– У этой стрелы был мягкий наконечник, капитан, – проговорил ему вдруг хриплый незнакомый голос. – Но у меня есть и другие, так что даже не думай.

– Кто ты?! – проронил капитан, сжав отбитую кисть в кулак и готовый тут же ринуться к ещё не до конца закрывшейся двери.

– Да брось, вы все тут знаете кто я! Хотя стоит немного приодеться и перестать крутиться на виду, как к тебе сразу же перестают особо присматриваться, знаешь ли…– разъяснил ему Гортер и вышел из тени.

– Это ты! – твёрдо выдавил из себя сквозь зубы капитан и рванулся было вперёд. Но, увидев перед собой необычный лук с поблескивающим в нёмнаконечником стрелы, решил всё же остановиться.

– Тебе не уйти отсюда, – тихо отчеканил Герстон.

– А это мы ещё посмотрим, – так же тихо отозвался ему следопыт.

– Да как ты вообще смог проникнуть сюда?! – взбеленился капитан и отошёл обратно к окну в надежде потянуть время и отыскать впотьмах на полу выбитую из его рук палочку.

– Ха, а ты небось думал, что я как дурак поползу к воротам после того случая, только чтобы сбежать от вас? – с насмешкой переспросил его Гортер. – Небось и очередную ловушку там для меня подготовили, да? Хотя ты, конечно, прав – пробраться сюда было делом нелёгким. Скажу только, что ваша парадная вахта там, на входе, совсем ни на что не годится. Смотрят только в свои бумажки, вместо того чтобы следить за тем кто к ним входит и выходит…

– И это всё? Ты явился сюда с этим допотопным оружием, только чтобы посмеяться? – изумился Герстон. – Думаешь, что сможешь так просто манипулировать мной?

– Ну, про моё оружие ты так скоро не суди, – сделал отступление следопыт. – Всё-таки оно уже много чего пережило. Да и нас с тобой переживёт.

– Не могу поверить, что они его не заметили-и…– как-то отстранённо протянул капитан стражи и приложил ладонь ко лбу.

– А вот за это ты их не вини, – лукаво и в то же время немного с гордостью заявил ему Гортер. – Лучше скажи спасибо одному из своих патрульных. Это он милостиво поделился со мной вашей одеждой. И рассказал мне, что твой кабинет находится на первом этаже по левую сторону от стены, так что остальное было уже делом техники. Ты бы, кстати, получше запирал свою форточку. А то неизвестно, кто может поддеть её с той стороны ножичком, просунув свою руку через решётку. И закинуть к тебе в кабинет что-нибудь эдакое…

– Ах ты, сволочь… – раздосадовано буркнул в сторону следопыта Герстон, невольно признав про себя, насколько коварным оказался этот безродный наёмник, разом протиснув в его кабинет снаружи не только свой лук, но и, по-видимому, остальную часть имеющейся у него слишком заметной амуниции. – Где сейчас мои люди? Скольких ты уже убил? Отвечай!

– Да не петушись ты так, капитан. Живы ещё твои люди, не бойся, – заверил его Гортер. – И я даже скажу тебе, где их оставил. Если ты сначала расскажешь мне, куда вы задевали мои вещи, которые нашли после взрыва на завалах.

– Какие вещи? – попытался схитрить Герстон.

– Не шути со мной, – угрожающе оскалился на него следопыт. – Я сам видел, как вы их вытаскивали оттуда! Так где они?

– Боюсь, что этим занималась уже не наша стража, а другие службы, – расплывчато отмахнулся от Гортера капитан. – Так что, скорее всего, их уже изучают где-то далеко отсюда…

– Ха, пусть изучают хоть до посинения! – быстро пробормотал следопыт. – Всё равно они там уже ничего такого важного не найдут… Знаешь, капитан, от тебя становится всё меньше и меньше пользы. А в этом продажном городе так много других развлечений… И одиноко гуляющих по улицам мамаш с детишками. Пожалуй, я сейчас покончу тут с тобой, по-тихому, так, что ты и вякнуть не успеешь, а потом займусь твоей откормленной городской семьёй… У тебя ведь такая красивая жена, капитан. Аж завидно! Как там её, Мерес? – так было написано на картине в углу?

Услышав имя своей благоверной, Герстон чуть ли не взорвался от ярости, припав к полу как сумасшедший в поисках этой проклятой палочки, но подступивший к нему ещё ближе Гортер не дал капитану исполнить задуманное. В мгновение ока он ослабил тетиву на своём луке и, отведя его в сторону, как следует огрел капитана ногой, заставив его подбородок отлететь в сторону, а тело облокотиться на стоявший в углу магический камин.

– Слушай меня и не вздумай больше дурить, – ядовитым голосом заговорил следопыт. – Ты же наверняка знаешь, с кем разговариваешь, и если надо будет, то я перебью всю твою семью, прежде чем вы снова сможете меня поймать. Поэтому я предлагаю тебе, лично тебе, сделку. Забудь про этих людей, приехавших сюда вслед за мной. Забудь про то, чего они там тебе наговорили. Всё, что мне нужно – это карета и свободный путь до ворот. А взамен я сделаю так, что они исчезнут точно так же, как и появились здесь. Улавливаешь? Сразу же. И ты снова будешь жить спокойно.

– Не дождёшься, – с ненавистью в глазах прошипел капитан и выставил вперёд найденное им под своим сюртуком обломанное основание палочки… Вместе с которым к нему тут же пришло и полнейшее отчаянье, вызванное его собственной глупостью и неосторожностью. Отныне он мог полагаться только на свой голос.

– Помо!.. – громко завопил Герстон тогда, но прежде чем он сумел прокричать слово до конца, стоящий над ним Гортер молниеносно сорвал со своего запястья какой-то серый предмет. И швырнул капитану прямо в лицо давно заготовленный им «подарок».

– …Не пугайся и дыши носом. Это всего лишь мелкая дорожная пыль, смешанная с одной местной травкой особой, – стал тихо нашёптывать следопыт, пока его жертву выворачивало от редкого кашля и приступов удушья, из-за которых лицо капитана тут же приобрело малиновый оттенок. – Хотя теперь мне пришлось покупать её в апотеке, вместо того чтобы собирать самому. Эх, потратил все свои последние деньги… Хорошо хоть, что на упаковке сэкономил. Ты, кстати, знал, что из двух проклеенных смолой и наложенных друг на друга вместе тоненьких листиков сирени выходит неплохой мешочек для метания удушливых смесей? Конечно, нет, откуда тебе, городскому, это знать. Ты ведь ходячий залог безопасности – грозный магус со своей грозной магией. А ещё можешь даже не пытаться подать знак своим соратникам за дверью – не поможет. Там сейчас стоит такой шум и гам из-за их постоянного топота, слышишь? А ведь это всё ваши новые заграничные порядки…

Прислушавшись к звукам, доносившимся снаружи, капитан и вправду понял, насколько тщетными были его попытки позвать кого-либо с помощью бесполезных стонов и ударов об пол, благодаря чему он очень быстро взял себя в руки и, запрокинув голову, уткнулся спиной в ближайший угол. «Давай-давай, распинайся и дальше, – думал он про себя, смотря в глаза следопыту. – Я ещё выгадаю момент, чтобы сдать тебя».

– …Итак, вернёмся к сути, – усталым голосом продолжил говорить Гортер после того, как быстро метнулся до форточки и обратно, переложив через её край уголок плеча своего лука и две оставшиеся стрелы. – Сейчас мы с тобой встанем и молча пройдём к каретному двору. Там мы сядем в одну из ваших карет и направимся отсюда прямо к ближайшим воротам города. За то время, что мы будем ехать, твоё горло уже немного пройдёт, можешь мне верить. И когда мы появимся у поста стражи, ты просто отдашь им приказ о пропуске. А как только мы минуем ворота, я тебя отпущу, километра этак за два от города. Даю слово.

– Ты… *кх, кхх-р*! – выдавил из себя Герстон и снова закашлялся.

– Осторожно, капитан, – снова наклонился к нему следопыт, – не испорти наш уговор своими ранними воплями. Иначе я никогда не выберусь отсюда, а ты ещё много раз пожалеешь о своём решении сдать меня. Это я тебе обещаю. О, и не вздумай применить свои фокусы с этой вашей… «те-лепа-тией», а то я вашего брата знаю. К тому же они всё равно у тебя не сработают, пока я рядом, поверь. Ну что, готов? Тогда давай-ка, подымайся на ноги и вперёд.

Возмущённый его наглостью, капитан стражи наотрез отказался подчиняться словам своего угнетателя, однако Гортер не собирался больше уговаривать его, и, достав из ножен свой кинжал, он просто молча приказал капитану двигаться, как следует пришпорив им Герстона между рёбер.

– Кинжал отравлен, – холодно заявил следопыт и жёстко подтолкнул его к двери.

«Ладно, посмотрим, как ты выкрутишься дальше», – подумал капитан и медленно двинулся с места.

Он уже практически не сомневался в том, что как только его похититель сделает первый шаг наружу, то для него всё будет кончено. Но к большому удивлению Герстона упавший на них обоих свет из распахнувшегося дверного проёма явил им довольно удручающую картину заваленных отчётами столов и повсеместно занятых сотрудников, метавшихся из стороны в сторону по своим делам. Казалось, что никому из них просто не хватало времени взглянуть на поникшую фигуру своего капитана, стоявшего рядом с другим стражем, старательно отводившим взгляд в сторону. Но на самом деле Герстон отчётливо видел, с каким безразличием относились его подчинённые к работе, продолжая без какого-либо энтузиазма возиться с написанием очередного отчёта или увлечённо болтая друг с другом, щерясь при этом по углам, словно крысы. «Двигай быстрее», – тихонько прошептал ему между тем Гортер, и капитан осторожно зашагал вперёд, подстёгнутый его незаметным, но колким тычком кинжала в бок. Следуя за ним на расстоянии вытянутой ладони, следопыт ловко ютился за спиной у Герстона, пока тот умоляюще и в то же время яростно смотрел в лица ближайших капралов и сержантов, встречавшихся им на пути, не в силах произнести ни слова.

Наконец длинный коридор в конце их участка, предназначенный для жалобщиков и подателей заявлений, пара из которых до сих пор торчала там на лавках, вывел капитана и Гортера к небольшому круглому залу, где располагался пункт охраны. А также последняя надежда капитана устроить неожиданную перестановку сил. Уверенно ступив вперёд, он заметил перед собой только двух патрульных, стоявших у окна и томно куривших свои трубки. Но вместе с дежурившим за тумбой администратором они уже представляли для Герстона неплохой шанс к победе, ведь на сторожевом посту всегда находилась тревожная сигнализация, которая с помощью простой, не магической системы запускала по всему участку старую колокольную тревогу. « Вот уж не думал, что когда-нибудь обрадуюсь тому, как долго нам не выделяют средства на новые магические приборы… А-а, была не была!» – махнул на всё рукой капитан, пройдя по залу несколько шагов, и тут же, что было сил рванулся вперёд, заставив каждого из присутствующих там стражников обратить на себя более пристальное внимание.

– Э, капитан, ну будет вам! – тут же услышал он вдогонку громкий голос следопыта, мгновенно схватившего его за локоть поразительно цепкой хваткой и заставившего развернуться прямо на ходу. – Больное горло – это не шутки! Представьте, что скажет ваша жена, когда встретит вас на пороге сегодня?

– Это не-*кхх-р-рм*! Не-*гх-харр*! – запротестовал ему в ответ капитан гневным, ненавидящим тоном, но всё же не смог позволить себе произнести ни одного оправдания, заходясь кашлем при каждой новой попытке.

– Вот видите как нехорошо! Пойдёмте скорее! – не отпускал его рукав Гортер, продолжая сжимать под ним локоть Герстона с недюжинной силой, точно его пальцы на самом деле были сделаны из железа. Подобная сцена быстро умиротворила внимание стоящих у окна стражей, заставив их принять подобающий вид перед своим начальником и опустить головы. А дежуривший за тумбой администратор вскоре и вовсе переключился на другие дела, сидя за своим магическим полотном, на которое то и дело поступали новые сигналы с сообщениями. «Идиоты, да посмотрите уже кто-нибудь ему в лицо! Это же тот, кого вы ищите, кого мы ищем!» – лихорадочно мотал из стороны в сторону головой капитан стражи, пытаясь задействовать свою «телепатию», которая должна была безукоризненно действовать внутри магического поля их участка. Но никто из усталых сотрудников так и не обратил на него внимания снова.

Тогда капитан в порыве негодования решил сам разоблачить Гортера, сдёрнув с него надвинутую на лицо треуголку, но коварный следопыт уже был готов ко всем его выходкам. И двинувшись к Герстону первым, ловко обхватил того за плечи, изобразив дружественные объятья. За которыми в бок капитану сразу же последовал новый тычок его кинжала, на этот раз гораздо более серьёзный, чем раньше. Не находя иного выхода, Герстон всё же решил подчиниться, но прежде он ещё раз люто взглянул в лица своих безмозглых подчинённых и только тогда проследовал к главным дверям отделения, ведомый незаметной угрозой со стороны Гортера.

Миновав парадный вход, следопыт сразу же изменил направление своего движения и с силой дёрнул капитана за собой. На дворе уже давно стоял мягкий вечерний сумрак, но следопыт точно знал, куда идти, и Герстону оставалось только удивляться, как быстро тот в очередной раз сумел отыскать в полумраке его окно, вытянув оттуда за основание свой лук и оставшиеся две стрелы. После чего довольно скоро найти им двоим подходящую пустую карету, стоявшую невдалеке.

– Всё ещё стоит на своём месте, хорошо… Запрыгивай, – чётко приказал ему следопыт, отпустив локоть капитана.

В этот момент Герстон как бы невзначай схватился за своё горло и расстегнул верхние пуговицы на сюртуке.

– Что? Ещё саднит? – посмотрел на него следопыт. – Скоро пройдёт. А теперь двигай.

Услышав, что хотел, капитан послушно схватился за край кареты и взобрался на козлы. Но пока Гортер проделывал то же самое, он сумел незаметно вытащить из своего нагрудного кармана небольшой металлический значок, который тут же уронил в грязь. «Давай, Коско, не мешкай!» – взмолился про себя капитан, тайно надеясь, что его новое начальство окажется хотя бы вполовину настолько прозорливым, насколько утверждали о нём слухи.

– Что ты там увидел? – заинтересовался у Герстона следопыт, но вместо ответа получил лишь очередную гримасу ненависти перед своими глазами, а также невнятное шипение и кашель, донёсшиеся со стороны его заложника, когда капитан, резко развернувшись, снова ухватил себя за горло и указал на него пальцем, открыв рот.

– Не волнуйся – тебе ещё дорогу мне показывать, поэтому, на, вот, держи, – прояснил ситуацию Гортер, немного покопавшись и вскоре вынув из кармана куски мятой бумаги, которые на поверку оказались последними капитанскими отчётами, взятыми из его кабинета, а ещё заточенный письменный уголёк. После этого следопыт пришлёпнул лошадь по крупу и дёрнул поводья, но пока они выезжали за забор, Герстон успел накатать своему похитителю сразу несколько вопросов. И как только Гортер выехал на дорогу, капитан сразу же передал бумаги обратно.

– Ну у тебя и завитки-и, – протянул следопыт, мельком увидев в полумраке его давно устоявшийся господский почерк. – Так ровно всё, красиво. Но ты лучше мне рукой махни, куда сейчас: направо или налево.

Тогда рассерженный жест капитана тотчас указал следопыту налево, но на этот раз Гортер не стал уже спешить и немного притормозил лошадь.

– Э-э, не юли! – пригрозил Герстону следопыт. – Я тут уже проходил днём и точно знаю, что эта дорога не ведёт к воротам. Ещё раз попытаешься меня запутать, и мне придётся начать отрезать у тебя пальцы. Так, куда?

Услышав последнюю фразу, капитан посмотрел на Гортера каким-то диким взглядом, но тут же смирился и махнул направо.

– Вот то-то, – нравоучительно ответил ему следопыт и дернул поводья вправо.

«Зачем ты всё это делаешь?» – попытался выведать у него хоть какую-то информацию Герстон на бумаге, втайне надеясь, что этот вопрос в достаточной мере отвлечёт следопыта и даст Коско больше времени на обнаружение их следов.

– Зачем? – понуро переспросил его Гортер, всмотревшись в протянутую ему записку с выведенными на ней изящными буквами вопросом. – А затем, что вы никак не можете оставить меня в покое. Там, в замке, ваш чёртов глашатай объявил всех нас «подчинёнными контракту», дескать, только так или тюрьма. А потом стал говорить нам, что мы все будем свободны на следующий день, как только закончится обязательная процедура досмотра личных вещей. Так какая же это свобода? Вы, городские, слишком мало знаете о подобных вещах и стремитесь наложить лапу на каждого, кто не вписывается в ваш мировой порядок и понятия.

«Но если бы ты не хотел, то мог бы отказаться с самого начала!» – непонимающе продолжил строчить ему Герстон новую записку. – «Ведь, насколько мне известно, никто тебя не заставлял!»

– А мне плевать! – остановил вдруг карету следопыт, прочитав его утверждения, и схватил капитана за форму свободной рукой. – Если мне говорят: в чём я свободен, а в чём нет, то я просто ухожу. Но если мне при этом ещё и заграждают путь, размахивая перед лицом какой-то вшивой бумажкой или вашими городскими порядками так же, как сейчас делаешь это ты, то я имею полное право всадить в этих наглецов по стреле. И ни одна тварь, кроме человека, не посмеет меня за это осуждать.

«Но это же полнейшее варварство! Это прошлый век! Беззаконие! Есть же суды, в конце концов!» – запротестовал в своих записях Герстон, после того как его буйный сосед немного успокоился. И снова протянул ему их, на этот раз куда более опасливо.

– Нет, капитан, это выживание – закон куда более совершенный и древний, чем все ваши законы вместе взятые. А знаешь почему? Потому что это закон природы. И ни один человек не может наложить на него свою лапу, объявив его правильным или неправильным, – мрачно, но очень жёстко объявил Гортер, заставив капитана ужаснуться его холодному животному лику, мигом пробравшего того своей бесчеловечной сущностью аж до самых костей.

После этого следопыт снова погнал лошадь вперёд, но Герстон больше не смел беспокоить его своими вопросами, понимая, что его похититель не сильно отличался от тех маньяков и помешанных, с которыми капитану изредка приходилось иметь дело на страницах отчётов. И всё же что-то в этом человеке было не так.

По каким-то причинам он был настолько далёк от уклада современной жизни, что его иллюзорные представления о государственных законах казались Герстону до наивности смешными. Но в то же время и опасными, ведь если такой человек сможет переманить на свою сторону других доверчивых идеалистов, то очень скоро в землях Сентуса появится ещё одна банда грабителей и убийц, которая станет куда опаснее, чем отлучённые. К счастью, капитан не сильно верил в такой сценарий, ведь этот человек являлся настоящим одиночкой. И хотя его навыки вынуждали капитана отдать этому преступнику должное – его конец оставался лишь вопросом времени.

Между тем на вечерних улицах города стало появляться всё больше и больше других карет и случайных прохожих. По мере того как Гортер уводил экипаж в объезд центральной площади, их путь очень часто пролегал сквозь жилые кварталы, фабричные площадки и отмеченные большим количеством патрулей огороженные парки. Однако, следуя точным указаниям Герстона, следопыт настороженно проезжал их, а каждый патрульный то и дело отдавал им честь. Что же касалось самой дороги, то здесь ситуация и вовсе становилась безропотно-идиотской. Стоило только угнанной карете городской стражи показаться из-за угла, как все извозчики тут же придерживали своих лошадей и словно по команде становились друг за другом в линейку, чтобы, изображая спокойное движение, проводить глазами сидевших на её козлах «офицеров». После чего страшно недовольные снова подгоняли своих животных и давали настоящего стрекача, особенно те, кто управлял впереди себя целыми тройками и четвёрками. «Тоже мне, – размышлял про себя Гортер, пока капитан, сидевший сбоку от него, недовольно разглядывал округу, рисуя на бумаге очередную схему проезда. – Воображалы городские. Мало вам глупых правил от короля, так вы ещё и свои придумываете! Видать, чтобы жилось интереснее…»

– На! – коротко хрипнул ему Герстон, окликнув задумавшегося следопыта, хотя тот ни на секунду не упускал его из своего поля зрения.

– Ну вот, другое дело, – подтвердил Гортер, рассмотрев его последние загогулины, указывающие путь к воротам. И заодно как следует подвернул под свою ногу полы капитанской формы, не дававшие тому сорваться с места и спрыгнуть на дорогу. – А теперь посмотрим, как там действует моё средство: ну-ка, скажи ещё чего-нибудь, да подлиннее!

– Да пшёл ты, *кх-р*, *кхм* – вполголоса прошипел тогда капитан и снова закашлялся.

– Ха, вот видишь – отходит со временем, – подтвердил Герстону слегка приободрённым тоном следопыт и повертел перед глазами нарисованной им картой. – Не пойму, здесь налево, а дальше, значит…

– Стойте! – заорал вдруг чей-то взбалмошный голос, заставивший Гортера тут же отвлечься и взглянуть на дорогу. Где им навстречу выбежал какой-то человек в изношенном, грязном тряпье.

– Стойте, умоляю! Стойте!

Его действия оказались настолько неловкими, что следопыт сразу же решил натянуть поводья, так как в противном случае этот человек просто не успел бы отпрыгнуть в сторону. Но вместо того, чтобы проскочить дальше, встреченный ими странный прохожий решил просто лечь под копыта лошадям, и это не позволило Гортеру продолжить движение.

– С дороги, а ну прочь, дубина! – прикрикнул на него следопыт, стараясь не привлекать особого внимания со стороны и готовясь к возможному нападению, но было уже слишком поздно.

Встав на колени, оборванец подполз на них к экипажу и с надрывом в голосе произнёс:

– Это же Вы, господин Гортер! О, это Вы! Я так рад, что не ошибся! – чем заставил самого следопыта напрячься от негодования. Так как в его грязном, наполовину испуганном лице он узнал того, кого, как надеялся, ему больше никогда не придётся лицезреть рядом с собой ни в каком виде.

– Что тебе здесь нуж-жно, – прорычал сквозь зубы Гортер и с холодной уверенностью потянулся за своим кинжалом. Но Фернард был уже давно готов к такому повороту, отлично зная характер своего бывшего сопровождаемого. От чего сразу же выложил на стол все козыри, что у него имелись, затараторив навзрыд:

– Нет, прошу! Не убивайте! Я, как и вы, бежал от них. Они обвинили меня из-за вас, привезли в этот город и хотели приговорить к заключению. Но я смог выплатить залог в суде. Честно! Хотя меня оставили до слушанья под надзором Коско. Послушайте, они там впереди готовят Вам ловушку!

– Твою мать!.. – выругался следопыт и, повертев головой, заметил, как много прохожих стало присматриваться к творившемуся рядом с ним представлению. После чего всё же быстро заставил адъютанта замолчать и резким движением указал ему забраться внутрь кареты, с чем тот благодарнейше согласился, изобразив на своём лице по-настоящему лучезарную улыбку чистейшей радости. А пока Герстон соображал, что к чему, наблюдая за этой странной сценой примирения, Гортер так лихо стеганул лошадь, что та буквально понесла их вперёд. И успокоилась только тогда, когда следопыт выехал на соседний бульвар, миновав разом несколько домов и улиц.

– Говори, – коротко приказал следопыт, открыв позади себя пассажирское окно, к которому уже вплотную прильнуло чумазое лицо их неожиданного попутчика.

– Да, господин, – учтиво пробормотал Фернард, ничуть не растерявший своих старых привычек аристократической речи. – Как я и сказал, я только недавно тут оказался, прибыл в этот город вместе с капитаном Коско.

– Кто это? – спокойно и так же коротко обронил следопыт. На что Герстон только остекленел в глазах, удивившись, как мало на самом деле известно было этому человеку.

– Как, Вы не знаете?! – точно также искренне поразился Фернард. – Это же глава тех самых «Псов Короны»! Тех, кого послали найти вас, после того как мой прежний начальник провалил это дело. Я полагал, что раз вы уже столько времени от них…

– Плевать! – отозвался Гортер. – Дальше!

– Благодарю, – неизвестно за что рассыпался перед ним в краткой благодарности Фернард и снова продолжил. – Это они дали местной добровольной страже ваши точные приметы. Это они подстерегли вас в том доме и взорвали с помощью направленной магии из местной башни обороны. И это они сейчас стоят впереди у ворот, ожидая вашего приезда, после того как заметили пропажу капитана Герстона! Э-э, желаю здравствовать, кстати, капитан…

– Заткнись! – прервал его следопыт. – Откуда ты всё это знаешь? И с чего мне тебе верить? Отвечай!

– Э, я не знаю…– честно ответил Фернард, посмотрев на свои ободранные руки. – Ну то есть я не знал до этого момента: в сборе данной информации мне помогла местная сеть магического сообщения. И ещё кое-кто другой… Но пожалуйста! Поверьте мне! Умоляю! Я подверг себя ужасной опасности, добывая эту информацию у самого Коско, и только что узнал из его штабных разговоров о пропаже капитана Герстона.

– И что же получается: он так просто, значит, взял тебя и отпустил на улицу после этого? – с прищуром обратился к нему Гортер.

– Эм, нет, – взволнованно и гордо пророкотал ему Фернард из-под сводов своего каретного пристанища, – я сам сбежал. Ну то есть не совсем сам…

Глава 7

Бойтесь данайцев, дары приносящих.

(Гомер «Илиада» / Вергилий «Энеида»)

Пребывая в клубах мохнатых теней, утомлённый своими дневными делами город всё больше и больше отдавался долгожданной прохладе, которая каждый вечер наступала на него со стороны леса. Заканчивавшиеся рабочие смены влекли людей к своим домам и семьям, как всегда наполняя улицы их монотонным движением. После которого на свет магических фонарей слетались лишь одинокие парочки влюблённых да запоздавшие гуляки, решившие насладиться ночной жизнью.

Впрочем, в последнее время о подобном уединении можно было только мечтать. И хотя официально для Вант-Сартоса не было объявлено ни военного положения, ни даже комендантского часа – его неутомимая добровольная стража была словно поднята на дыбы. Целыми днями она рыскала по городу из конца в конец, не давая покоя ни местным, ни приезжим, а когда на границе бедных кварталов взорвался дом, то остальным жителям и вовсе расхотелось выходить на поздние прогулки. Особенно после того, как гражданские коменданты стали разносить по их домам листовки с изображением какого-то опасного преступника, о появлении которого горожане сразу же были обязаны доложить в ближайшее к ним отделение.

Такой поворот событий не мог не вызвать в людях испуг, подкрёплённый нарастающими слухами о заговорах и готовившихся атаках со стороны хаас-динцев. А вслед за этим испугом по обычно загруженным делами народным массам как всегда прокатилась и ненависть, направленная в этот раз против инакомыслящего востока. И вскоре местную военную часть стали околачивать десятки молодых ног, которые с готовностью рвались на передовую, лишь бы защитить свои дома от новых посягательств воинственных иноверцев.

Однако, несмотря ни на что, все эти события произошли гораздо позже того времени, когда неприметно бредущая по ночным закоулкам странная компания из пары городских патрульных и одного бродяги без лишнего шума свернула за ним в наполовину освещённый дворик и встала у крепкой двери, заколоченной железными листами.

– Так, теперь тихо, – со всей серьёзностью в голосе скомандовал Фернард и несколько раз постучал в дверь, выдерживая в нужных местах паузы между ударами.

Завидев это, умудрённый своим многолетним опытом следопыт мог только удивляться, насколько быстро тюремное заключение меняло людей, превращая даже таких городских фигляров, как этот, пропитанных столичным духом до мозга костей – в простых вороватых подонков, которые мало чем отличались друг от друга по привычкам.

– Кто? – раздался короткий отклик с той стороны, приглушённый огромной толщиной стен и почти не слышный на улице.

– Я нашёл его, Илос, впускай, – торопливо ответил на него бывший адъютант, ожидая, что дверь распахнётся, но реакции за его словами так и не последовало.

Наконец дверь немного приоткрылась, и изнутри донеслась довольно ясная фраза:

– Если ты всё-таки решил сдать меня, то мы оба сядем – не сомневайся.

– Да нет, он тут. Всё как мы и договаривались, – снова пробормотал Фернард и сам схватился за дверную ручку, но та никак не поддавалась.

– Пусть этот мужик входит первым, – вымолвил таинственный голос с той стороны.

– А, эм, тут такое обстоятельство…– стал тут же запинаться Фернард. – Понимаешь, Илос, он сторожит капитана, захваченного в плен, и…

– Тогда пусть зарежет его по-тихому – и дело с концом! – мрачно отсёк голос и замолчал.

– А, да пошли вы все! – решительно выругался Гортер и сам рванул крепкой рукой за дверь, но та осталась держаться на месте. – Отпирай, давай, уже! – буркнул следопыт вполголоса.

Тогда с противоположной стороны заклинившего препятствия он уловил чьи-то шаги. Очень скоро по пустым и гулким полам комнаты полетели тяжёлые звуки падающих предметов. А затем железная дверь сама поддалась нарастающему порыву и медленно распахнулась внутрь, обнажив перед входящими довольно чистое и объемное помещение какого-то склада, едва освещённое тремя-четырьмя магическими шарами на подставках. Как оказалось, в основном оно было заполнено немногочисленным грузом, но посреди огороженной зоны у входа стоял большой и крепкий стол, окружённый тремя стульями и свисающими с низкого потолка крюками. Один из которых был талантливо использован как шпиль для заклинания «света».

– Так это ты, получается, тот «особо опасный рецидивист из леса»? – внезапно промолвил чей-то вкрадчивый голос, после чего навстречу следопыту сразу же шагнула огромная фигура его обладателя, скрывавшаяся до этого где-то среди дальних ящиков склада.

– Я здесь, чтобы выбраться наружу без лишнего шума, – настороженно ответил ему Гортер, не понимая, как он сразу мог пропустить мимо глаз такого громилу. Но уже через секунду для него всё стало ясно, ведь впервые за долгое время ему повезло увидеть настоящего ветерана магических войн, неизвестно как угодившего в гражданское заключение.

Сквозь его рваную рубашку, лишённую одного рукава, проглядывали тонкие и толстые шрамы от вражеских заклинаний магических снарядов, часть из которых имела огненную природу, о чём явно свидетельствовали ожоги. Но даже если бы тело этого человека оставалось абсолютно чистым, то следопыт всё равно опознал бы его по одному лишь взгляду. Ведь с таким взглядом ему приходилось сталкиваться всё своё детство, стоило Гортеру только невзначай взглянуть в лицо родного деда или любого другого деревенского старика, вернувшегося тогда обратно с войны. И всё же что-то в этом выражении глаз было неладно. По какой-то особой, слишком наглой стати или его постоянной манере злобно стрелять ими туда-сюда – но Гортер сразу же определил для себя, что этот человек имел слишком скрытный характер, чтобы оставаться для остального мира прямым и честным.

– Тогда, давай, заводи их, – коротко распорядился широкоплечий человек и сам подошёл к двери, чтобы как следует закрыть её, пока следопыт подгонял вперёд связанного им капитана.

– У нас мало времени, – напомнил ему Гортер, как только заставил капитана усесться за стол.

– Я знаю, – поддержал Илос его слова, не особо волнуясь о лишних представлениях. – Значит так: тебе надо выбраться за пределы города. И мне, как видишь, тоже. Что ты успел рассказать ему, Фернард? – обратился он к бывшему адъютанту.

– Полагаю всё, что нужно. В основном, то, что мы бежали вместе и про ловушку у ворот, – скомкано ответил тот, поглядывая то на Гортера, то на своего нового спасителя, с которым ему пришлось бежать отчасти поневоле.

– Хорошо, – подтвердил Илос. – Значит объяснять придётся меньше. Как я вижу, мои подозрения насчёт твоего скудного арсенала оказались правдой. Однако я не думал, что после того магического взрыва тебе удастся сохранить свой лук. Это и есть то страшное оружие, которого так боится Коско?

В ответ на это следопыт только молча прищурил глаза.

– Что тебе известно? – быстро переспросил он.

– Не пугайся, – спокойно ответил широкоплечий человек и почесал свою коротко обритую голову. – Что бы там ни было, Коско сообщил своим людям не больше, чем им было положено знать. А мы с Фернардом услышали исключительно это. Однако я всё ещё не сказал тебе «спасибо». Если бы не твоё похищение капитана стражи, то Коско никогда не перетащил бы нас из нашей уютной конуры обратно в карету для перевозки заключённых. А нам, в свою очередь, не удалось бы так ловко провернуть наш побег и заодно предупредить тебя.

– Мне не нужна ваша благодарность, – сухо, но очень враждебно заметил Гортер и отвернулся от своего собеседника.

– Да? А зачем же ты тогда пришёл сюда? – с укором в голосе придрался к нему Илос. – Или, может, ты хотел штурмовать ворота один против целого гарнизона местной стражи? Не сомневаюсь – ты мужик опытный, сразу видно – камуфляж и всё такое. Но с твоими допотопными стрелами или без них они бы тебя всё равно прижучили, рано или поздно.

– Может, проверим?! – бросил в его сторону Гортер и натянул свой лук быстрее, чем успел договорить эту фразу, вложив в тетиву сразу две оставшихся у него стрелы.

– Ха-ха! – рассмеялся широкоплечий человек, за пазухой у которого торчала чья-то украденная палочка. Но не спеша применить её в бою, он просто облокотился на стол и скорчил перед следопытом чванливую мину. – Неужели ты думаешь, что успеешь выстрелить раньше? А что будет, если ты промахнешься? Я ведь могу произносить заклинания очень быстро. И их у меня намно-ого больше, чем у тебя сейчас стрел, так ведь?

У следопыта не нашлось, что ему ответить. Даже при всём мастерстве Гортера, аргументы Илоса оказались в данном положении слишком неоспоримыми. И даже при всём желании доказать обратное следопыт был вынужден признать его правоту.

– …Что у тебя на уме? – выдавил он из себя, плавно опуская лук.

– Вот это другое дело, – спокойно продолжил его собеседник. – В конце концов, мы должны хоть немного доверять друг другу. Однако, как я погляжу, ты явно не строевой пехотинец. Скорее, партизан-одиночка, так ведь? В общем, пока ты, партизан, там геройствовал, этот капитан из «псов» очень быстро заметил пропажу своего любимого мальчика для битья. Того, которого ты сейчас зачем-то притащил с собой. А потом Коско молнией выбежал на улицу, откуда очень скоро принёс его жетон.

Услышав эти слова, капитан Герстон вздрогнул, но следопыт не обратил на него ни малейшего внимания, понимая, что в тот момент, похоже, именно он сам позволил себе допустить подобную детскую ошибку из-за накопившейся за последние дни усталости.

– …Ну и после этого твой виртуозный побег, как ты понимаешь, очень быстро накры-ылся, – с особой интонацией в голосе подвёл итог Илос. – Конечно, может быть, ты успел бы заметить их первый. И сейчас уже носился по всем кустам в округе, пытаясь хоть как-то улизнуть от той чёртовой кучи стражников, которую Коско согнал к воротам города. Но уж коли так стряслось, что я выбрался из тюрьмы благодаря тебе, а этот штабной слизняк успел мне все уши прожужжать о своём бывшем сопровождаемом, из-за которого он и угодил за решётку – то я решил, что так и быть, пошлю его к тебе навстречу. Хорошо ещё, что я палочку у их безмозглого стражника в карете отнял. А то без неё бы Фернард тебя в жизни не нашёл, правда, столичный?

В ответ на такие неблагозвучные обращения в свой адрес Фернард лишь помялся и отвёл недовольный взгляд в сторону.

– Так что вот такие дела, – снова обратился бывший боевой магус к Гортеру. – Жалко только , что не удалось карету самим угнать, как сделал ты… Ну что, как дальше поступишь? Остаёшься здесь или бежишь со мной? Только учти, я не потерплю своеволия! Выбираемся из города по моему плану.

– Я не просил тебя о помощи, – проворчал своим сухим голосом следопыт. – И не верю, что ты решил мне помочь просто так, из благодарности. Но ты прав, мой арсенал скуден, а времени на проверку твоих слов у меня нет.

– Значит, Вы согласны?! – радостно воскликнул Фернард.

– Согласен…– оглядел их всех по очереди следопыт, произнеся это слово с какой-то полувопросительной интонацией. – …Но и вы тогда запомните, что обе мои стрелы будут сначала направлены вам в спины, если всё это окажется какой-нибудь хитростью, чтобы снова заманить меня к этому вашему Коско.

– Не боись! – просторечно заверил его Илос. – Я своих под вражескую атаку не бросаю. Вот только что делать с этим?..

Почувствовав на себе сразу три озадаченных взгляда, капитан Герстон закусил свой матерчатый кляп и хрипло замычал. Неожиданно, взметнувшийся со стороны широкоплечего человека удар огрел его по челюсти, отчего капитана чуть не вышвырнуло из стула на пол. Однако Гортер тут же остановил его следующий замах своими цепкими пальцами.

– …Этак ты до ночи провозишься! – заявил он уже начавшему входить в раж Илосу и посмотрел на Фернарда. – А ну, ты там! Иди сюда и заколдуй капитана своей магией, чтобы он сознание потерял до утра. А ты – дай ему палочку и пойди убери свой хлам от складской двери, чтобы он сам мог потом выбраться, если что.

– Какого дьявола?! – проорал ему вдруг широкоплечий человек, на лице которого читалось явное недовольство от того, что следопыт посмел нарушить только что установленный им порядок. – Я же теперь ваш командир!

– Тогда командуй как следует! – рявкнул в ответ Гортер с такой силой, что громадного Илоса мигом пришибло обратно к своему месту.

Через полчаса, прошедших со времени начала операции, Коско уже не мог сдерживать себя от негодования, переминаясь на месте, словно заведённая пружина. Пока его подчинённые бегали от кордона к кордону, стараясь не упустить и толики информации о приближающейся карете городской стражи, примерный маршрут которой он успел просчитать в голове уже не один раз. И хотя капитан до сих пор оставался не уверен в том, к каким воротам направлялся следопыт, его инстинкты подсказывали, что тот выберет для себя самый кратчайший путь, пролегавший от городского участка. А значит в организованном им запасном варианте «побега» Фернарда уже не было особой необходимости. И всё же Коско не мог не подстраховаться на случай непредвиденных обстоятельств, в которых его последняя цель проявляла завидное постоянство. Чем очень досаждала капитану, привыкшему ловить государственных изменников по горячим следам и сразу же отправлять свои победоносные отчёты в управление.

– Сколько времени прошло? – отрывисто пробурчал он одному из своих сержантов.

– Слишком много, господин Коско, – доложил тот. – Они уже должны были показаться. Возможно, остановка…

– Заткнись! – раздражённо ответил начальник секретной службы. – И пошлите ещё кого-нибудь вперёд на разведку! Стамо-он! Какие доклады с северных ворот?

– Всё тихо, господин Коско! – отчеканил другой его подчинённый, носивший под носом аккуратные усы. – Разведчики и патрульные молчат.

– Да где же он?! – вконец разозлившись, прошипел Коско. Как вдруг к его столу подбежал один из добровольных стражей похищенного капитана Герстона, замявшись у поста его личной охраны.

– …Но у меня послание! – торопливо заверещал он своим молодым голосом, когда охрана направила ему в грудь магические жезлы. – Пустите!

– Да пропустите его уже! – напряжённо скомандовал им капитан. – Вы что, не можете отличить лицо рецидивиста от лица обычного посыльного?! Хотя кому я говорю…

Благодарный таким скорым обращением из уст самого Начальника секретной службы, молодой стражник лихо проскользнул за спины охраны и шагнул навстречу Коско.

– Ну, докладывай, – мрачно пробубнил ему его черноволосый кумир. – Что-то из вашего близорукого участка?

– Так точно. То есть никак нет, Господин. Там, в доме одного местного жителя произошло ограбление, пока Вы тут были. И мы в участке подумали, что это…

– Не сме-еть… беспокоить меня сейчас по таким мелочам! – не на шутку взбеленился Коско, начав свою фразу с невозможно покорёженного взвизга. Но затем намного более тактично опустив его до с трудом сдерживаемого тактичного полушёпота. – Я-я… – но тут намерения начальника КСС снова изменились и он словно позабыл о своих дальнейших словах, схватив молодого стражника за плечи. – Где это было?! Отвечай!!!

– Тут недалеко…– указал капитану оторопевший перед ним молодой стражник.

– Стамо-он! – заорал Коско что было сил. – Собери мне пятнадцать человек, я отлучусь на какое-то время. Ты за старшего. Если появится карета или кто-то подозрительный – задержать любой ценой. Разрешаю колдовать заклинания на поражение! А ты…– снова обратился он к стражу, схватив того прямо за грудки. – Веди! И быстро!

Спустя не более минуты на широкую проезжую дорогу под городскими воротами въехало целых четыре кареты, запряжённые четвёрками лошадей. И почти не мешкая, они двинулись вперёд, обгоняя друг друга на каждом повороте. В одной из них на широких министерских козлах сидел запуганный городской стражник и время от времени показывал возничему дорогу, который тут же передавал его указания всем остальным посредством мгновенной «телепатии», проходившей через кристаллический усилитель, установленный за ним на крыше. Каждый раз, когда усилитель мигал, грохочущая колоннада карет сворачивала то влево, то вправо, пока их капитан, сидевший в главной карете, недовольно поглядывал в окно, обдумывая наспех составленный план грядущей операции.

Из сбивчивых показаний стражника Коско сумел выудить лишь несколько фактов, касающихся общей картины внезапного ограбления, оказавшегося на деле простым шумом, привлекшим внимание ближайшего патруля, который не смог перебраться через высокий забор снаружи здания и решил вызвать себе подмогу. Однако для самого капитана подобный расклад имел очень большое значение, ведь угнанная преступником карета и вправду слишком долго петляла по городу. А его новая цель, происходившая из самых низов, вполне могла покуситься на чьё-нибудь ещё богатство, прежде чем тихо улизнуть наружу. В таком случае Коско действительно надеялся застигнуть скрывавшегося хитреца на горячем, но чем дольше капитан пытался уверить себя в правдивости этого сценария, тем больше понимал, что что-то здесь явно не сходилось концами.

Наконец мелькавшие перед его глазами фонари стали замедляться, и Коско, достав из-под лацкана свою вычурную дорогую палочку, мысленно приготовил себя к той нелёгкой доле, которая уже давно терзала его все последние годы – быть командующим.

– «Достать палочки»; «даю разрешение: использовать заклинания «первого и второго уровня поражения», – быстро повторил он в телепатический канал своим людям и открыл дверцу кареты. В ту же секунду пятнадцать крепких, обученных мужей высыпали на уличную брусчатку города и тотчас же заняли ориентировочные места в промежутках ближайших домов. Пока их капитан, сойдя из своей кареты, неспешно прошёлся по ночным улицам, вдохнув холодный воздух спящих кварталов, как самый обычный статный прохожий.

– Который дом? – шёпотом проговорил Коско, остановившись перед местом возничего, где сидел его новоиспечённый штурман.

– А, э-эм…– неуверенно протянул ему стражник. – Вон тот вроде, Господин.

– Говори точно! – так же тихо пригрозил ему капитан. – Не то распрощаешься со своей должностью.

Услышав это, молодой человек нервно сглотнул и, оглядевшись вокруг, сноваповторил:

– Да, это он. Я уверен.

– Хорошо, выдвигаемся! – неясно кому приказал Коско и вернулся к своей «телепатии».

Вскоре молодому стражнику оставалось только наблюдать за тем, как нечеловечески точные движения штурмовой команды капитана буквально захлестнули собой все окрестные тротуары и пролёты. А когда Коско отдал соответствующий приказ, то каждый из его агентов мгновенно перестроился, заняв своё место в отдельных группах, принявших форму наступательных отрядов, продвигавшихся к указанному им зданию синхронными построениями. Достигнув передней части каменного забора, эти группы сформировали новую формацию и всего за несколько секунд оказались внутри переднего двора здания, подсаживая друг друга с акробатической точностью. Пока перед обомлевшим стражником не осталось ровно ни одного человека, кроме сидевшего на козлах возничего и стоявшего рядом с ним капитана, погружённого в «телепатический» транс.

– …Будь тут и не высовывайся, – приказал ему вдруг командир секретной службы, чем заметно напугал парня, который явно не ждал от него больше никаких слов. И снова вернулся в свою карету, где у Коско уже был организован небольшой штаб, состоящий из мягкого кресла и зачарованной пластины, на которой точно отображались движения всех его людей в очерченной местности. Усевшись поудобнее, капитан вынул пластину из чехла и разместил её у себя на коленях, сосредоточившись на горящих перед ним точках, обозначавших положение засланных внутрь дома отрядов.

– «Первый и второй отряды – главный вход, осмотреть наличие взлома»; «третий – поиск чёрного входа»; «четвертый – оборона и прикрытие», – раздал им новые приказы капитан, почувствовав при этом страстное желание закурить сигару или плеснуть себе в бокал какого-нибудь заграничного спиртного!

– «Первый отряд, докладываю – взлом двери», – раздались вдруг в его голове металлические звуки чужого голоса, и Коско понял, что снова попал в яблочко.

– «Второй отряд – чёрный вход не обнаружен», – доложил ещё один голос, но командир секретной службы уже ликовал, естественно тщательно скрывая свои эмоции от остальных подчинённых.

– «Все отряды – внутрь дома!» – потеряв всякую осторожность, «оттелепатировал» Коско. – «Каждый встреченный нарушитель – поражение!» «Быстро, быстро!»

Но неожиданно молчание его отрядов затянулось.

– «…Что происходит? Доложить всем отрядам!» – заёрзал вскоре на своём месте капитан.

– «Главный холл занят. Враг не обнаружен»; «Боковые комнаты – враг не обнаружен»; «Задний холл – враг не обнаружен», – посыпались на него беспорядочные доклады, возмутив и без того накрученное состояние Коско до предела.

– «Что значит «Враг не обнаружен»?! Искать везде!» – прорезал он их общий совещательный канал своей категоричной «телепатией». – «Использовать заклинание «поиска тепловых следов» в дополнение к «созданию ночного зрения!»

Услышав очередные приказы, разбросанные по его зачарованной пластине огоньки тут же остановились, но спустя какое-то время забегали вновь, наложив на себя требуемое заклинание. С этого момента их действия стали более осмысленными, и для каждого отдельного члена отряда появилась своя область исследования.

Наконец, в голове у Коско снова зазвучали монотонные голоса его подчинённых, докладывавшие в разное время из разных концов дома:

– «Первый отряд – следов не обнаружено»; «…Второй отряд – комнаты пусты, следов не обнаружено»; «…Третий отряд – есть остаточные беспорядочные следы в прихожей. Прошу разрешения на обследование второго этажа».

«Вот оно!» – блеснул глазами капитан, услышав последний доклад, и с огромным облегчением мысленно скомандовал:

– «Третий и четвёртый отряд – даю разрешение на второй этаж»; «Первый и второй – бросайте всё и бегом в прихожую! Определить направление следов!»

Получив новые распоряжения, все отряды Коско моментально поменяли свои позиции и занялись каждый положенной им работой. Но уже через пятнадцать-двадцать секунд один из отрядов нарушил всеобщее молчание, сообщив капитану, что найденные предыдущим отрядом следы вели не наверх, а блуждали вокруг стен внизу. Из-за чего Коско снова почувствовал раздражение, не в силах понять логику действий вломившихся в этот дом преступников.

– «Да что ж это такое!» – бросил он глубоко в себя, отправив в общий канал лишь вынужденные приказы о групповом сборе. Однако вдруг его «телепатию» прервало ещё одно донесение, которое окончательно дало капитану понять, насколько неправ он оказался, доверившись простому служаке из ни на что не годного отделения местной добровольной стражи:

– «Ошибка первоначальных результатов», – заявил голос одного из его подчинённых. – «Количество следов не соответствует количеству предполагаемых объектов. Обнаруженных пар следов – три».

«Три пары? – изумился про себя Коско. – Проклятые идиоты! Это не наша цель! Но тогда где же он может скрываться? Из штаба у ворот информации не поступало… Неужели?! Ах он мелкий проныра!» – после чего капитан снова вернулся к общему каналу «телепатической» связи и безукоризненно точно скомандовал остальным:

– «Все отряды – искать магически зачарованный маячок «А-152!»

За последовавшие после этого приказа мучительные секунды ожидания капитан успел пережить решительно все состояния нервозности. Но как только один из его людей объявил о нахождении магических потоков от неизвестного зачарованного предмета, разбитое лицо Коско просияло, и он сразу же объявил для своих отрядов внеочередную задачу – найти этот злосчастный маячок!

– «Искомый предмет – магические потоки уходят вниз», – доложил ему вскоре один из его людей, состоявший в третьем отряде.

– «Искать – спуск вниз!» – приказал им в ответ Коско, но тут же получил новый рапорт:

– «Обнаружена потайная дверь у последней локации тепловых следов. Разрешите взлом?»

– «Разрешаю!» – наспех скомандовал капитан и очень скоро услышал за окном своей кареты ощутимый хлопок, прогремевший снаружи того самого дома, в котором находились его люди.

– «Вы что, совсем офанарели?!» – прямо по «телепатическому» каналу связи выругался он на своих подчинённых, как умел, игнорируя все уставные формы обращения. – «Теперь объект точно знает о вашем присутствии, болваны!!!»

– «Но, капитан…» «Этот способ самый быстрый был…» – попыталась было в той же манере оправдаться перед ним пара человек из отрядов. Однако Коско быстро прервал их:

– «Всех сгною в министерской тюрьме к чёртовой матери! А сейчас молнией вниз! Палочки наизготовку!»

По команде его отряды шагнули за взломанную дверь и тонкой полоской мерцающих огоньков спустились вдоль пластины капитана на подземный этаж. И неожиданно стали тут же исчезать с неё один за другим, перекрываемые блёклым образованием, нахлынувшим на них откуда-то сбоку.

– «Что случилось?! Доклад! Общий доклад! Живо!» – не на шутку заволновался начальник секретной службы. – «Четвёртый отряд – доложить, откуда помехи на моей зачарованной панели в вашем секторе!»

– «…Сейчас нет… Похоже… за стеной…» – раздалась в его голове прерывистая «телепатия» одного из членов отряда. Однако Коско уже довольно быстро понял, в чём тут было дело, лишь только мельком взглянув из окна кареты на тёмную городскую стену, идущую прямо по задней границе штурмуемого ими дома.

– «Четвёртый отряд – подняться выше и оставаться на месте!» – как смог сориентировался тогда капитан, приказав остальным своим подчинённым держать общую связь через них.

– «Нижний… широкие залы, помещение… столы для игры в…» – стал принимать от них новые обрывочные и от того довольно беспорядочные сообщения начальник секретной службы, пытаясь складывать их на ходу. Когда вдруг позади него за стенкой раздался свиристящий бой лошадиных копыт, за которым послышалось перекатывание каретных колёс и неугомонные окрики возничего.

Вначале Коско не обратил на них особого внимания, целиком увлечённый своей работой, но по мере того, как звуки снаружи становились всё ближе, капитану пришлось невольно оторваться от зачарованной пластины, чтобы самому разобраться с этой новой неожиданной проблемой.

«Да что ж за дела-то сегодня такие творятся, в самом деле!» – проскользнула яростная мысль в голове у Коско, перед тем как он с помощью магии приказал своим резервным силам выступить вперёд и остановить нахалов, подъехавших к ним слишком близко. Но вместо этого услышал, как откуда-то снаружи в его адрес уже летели проклятия, чередовавшиеся с неугомонным пьяным стоном какого-то не в меру раздухарившегося юнца. Тогда начальник секретной службы решил выйти из кареты сам, приказав одному из троих подчинённых, остававшихся рядом с ним, заблаговременно наложить на него заклинание магического щита. А остальным – стоять на своих постах, не пуская никого внутрь дома.

– Э, ты, гад! Слышь, ты, – да-а, капитан или как там тебя!.. Иди сюда д-давай! – выкрикивал позади него свои угрозы молодой франт, одетый в шикарный кафтан, расшитый золотом и серебром, пока с его головы медленно сползала витиеватая шляпа с огромными перьями, опадавшими подвыпившему парню на плечи. – Я тя щас уделаю в прах-х! Иди-и-и!

– Перед тобой стоит капитан Внутренних Операций по Особо Важным Делам Королевской Короны, – быстро заговорил тогда с ним один из подчинённых Коско, – имеющий также статус промагуса. А вы сейчас вмешиваетесь в важную государственную операцию, вы это понимаете?! Это статья, молодой человек! И капитан лично посадит вас, если вы сейчас же не уберётесь отсюда по-тихому!

– Довольно, сэр Маглес, – повелительным тоном обратился к своему человеку начальник секретной службы и перевёл их разговор в более цивилизованное русло. – Итак, теперь вы знаете, кто я, позвольте же…

– Кто ты-ы?! – взревел не вполне соответствующий ожиданиям капитана голос невменяемого выпивохи. – Да мне плева-ть, кто там ты!.. Я, мать вашу, сын глывы! *Ик* То есть главы-ы! Дожа! И вам всем тут хана-а тепрь! *Ик* Слышали? Ха-на-а-а!..

– Мда, – лаконично высказался Коско. – И что теперь с этим делать? Сэр Маглес, вызовите сюда его отца, пожалуйста. И заткните ему наконец рот, пока он не сорвал нам всю операцию.

– Чё? – брякнул недовольный юнец, пытаясь своим нетрезвым восприятием осознать смысл сказанных слов. После чего незамедлительно выдал: – Да эт мой дом, козлина! Тебя перво-го посадят! Ты меня щас грабишь, понимаш?! При свидет-лях. *Ик* Я – хозяин!

Услышав его последние слова, начальник секретной службы немного округлился в глазах и заметно улыбнулся:

– О, вот значит как? Любопытно.

– Да чё тут за нафиг твриться ваще? – не унимался между тем парень, лихорадочно оглядываясь по сторонам. – Я сюда из своего клуба, взял карету. Вэрол, значит, ска-ал сигн… сигн…– грабят, сказал! А тут вы, какие-то там, оказвыеся…

– Мы, это отряды государственного ВООВДК, вероятно, – показательно расшифровал остальным своим подчинённым Коско. – А вот вы, господин Альтемио Дож, никому не говорили, что это ваш дом. И в регистрационной палате о нём ни слова не сказано.

– А… я, м-м-м…– тут же замялся сын окружного главы, не понимая, как его собеседник так быстро узнал его собственное имя и всю подноготную, касающуюся этого дома. Но капитан и не думал раскрывать ему свои секреты.

– Что на нижнем этаже? – отсёк вместо этого Коско и выставил вперёд свою палочку. – Говори!

– Да там-м, эта-а…– протянул тогда вдруг заметно более приструнённый и испуганный Альтемио. – Я не знаю, короче! Там комнаты я сдаю, и другие жильцы живут уже давно…

– У меня нет времени! – пригрозил ему капитан. – Говори правду, иначе лишишься всех прав на этот дом!

– Я не знаю! Чесно! – продолжал отпираться загнанный в угол парень, всё дальше отступая от магических заграждений к дверце своей кареты. Но позади него тут же вынырнул ещё один подчиненный Коско, не дав опрометчивому болтуну совершить задуманное.

– Ну хорошо, – с безразличным лицом объявил начальник секретной службы. – Тогда я вполне могу конфисковать этот дом до выяснения дальнейших обстоятельств, отдав приказ в соответвующие службы прямо здесь и сейчас. Сержант!

– Так точно! – тут же донеслось из-за спины капитана.

– Опломбировать дом «преграждающими экранами» магических полей второй степени.

– Нет! Вы не имеете права! Я сын главы! – начал снова важничать перед ними обескураженный Альтемио, но на этот раз к его словам даже не прислушались. К счастью, на тот момент первая горячка набравшегося парня стала потихоньку выветриваться из его пьяной головы, и вскоре до Коско донеслись извинительные возгласы. Вслед за которыми посыпались и другие несвязные речи, призванные обелить «невинную жертву» перед лицом нахлынувших обстоятельств.

– …Мне нет до этого дела! – нервно проговорил ему капитан. – Говори, что на нижнем этаже за скрытой дверью!

– Да ничё там нет! Правда! – в очередной раз промямлил перед ним раздосадованный паренёк, у которого только-только стала пробиваться нормальная борода. – Там игровой клуб наш с парнями! Рулетка, карты, знаете…

– Тогда какого чёрта могло там понадобиться местным преступникам?! – взревел Коско и взбешённо махнул перед собой руками.

От подобного заявления у Альтемио перехватило горло, но всё же, собравшись с силами, он сумел взять себя в руки и отвести глаза в сторону, чтобы не выдать свой главный секрет, касающийся этого злосчастного места.

Осознав, что так у него ничего не выйдет, начальник секретной службы хотел было уже с силой проникнуть в его пьяные мысли. Как неожиданно это решение капитана прервало очередное неясное сообщение, направленное из глубин дома:

– «…очень важно. Докладываю… был найден магический подъёмник… предположительно ведёт в стоки…»

Услышав это в своей голове, Коско мигом схватил ничего не понимающего Альтемио за его дорогую одежду и затряс в истерическом припадке, не слыша ни единого слова изо рта запинающегося паренька. Но продолжая повторять только одну взволновавшую его фразу:

– Что за подъёмник?! Что за подъёмник?!

Даже в непроходимых дебрях западных регионов страны, славящихся своими заразными топями и огромными болотами, Гортеру никогда не приходилось встречаться с такой умопомрачительной вонью, которая пахнула ему в нос, после того как хитроумный ящик Илоса опустил его в тёмный тоннель, пролегавший где-то под самым основанием городских стен. Вдобавок, не зная куда идти, следопыт тут же наступил в зловонную жижу, состоящую, по заверениям Фернарда, из всего того, что сливалось в канализации города. И лишь когда его сапог с шумом отчавкнуло назад, Гортеру наконец-то повезло нащупать ногой ту самую опору, по которой можно было пройти вдоль тоннеля направо.

– Скорее, господин! – истошно подгонял его оттуда голос бывшего адъютанта, пока сам Гортер старался выйти на него по узенькому парапету, вдоль которого любой человек мог пройти, пожалуй что, только боком.

– Да иду я уже, иду! Чума вас всех побери! – отвечал в темноту следопыт, передвигаясь шаг за шагом, когда за его спиной раздался уже знакомый им обоим хлопающий звук. И на пологую кирпичную основу снова приземлилось железное дно опустившегося ящика.

– Так, ну что, все целы? – отразился от стен гулкий звон, принадлежавший Илосу. – Тогда я отправляю подъёмную платформу назад – «Тетематос сенкельтос».

Повинуясь его заклинанию, мощные канаты внутри лифта задвигались в такт отводящему движению палочки, и вскоре вся конструкция устремилась куда-то вверх, пока снова не оказалась на своём первоначальном месте. И не замерла в специальных держателях, отчитавшись перед остальными своим громким скрипом.

– Почему бы тебе лучше не сколдовать немного света? – мрачно заметил Гортер после того, как его нога снова соскочила с влажного парапета вниз, устремившись туда за крошащимся кирпичом.

– Потому что так нас могут заметить с другой стороны! – кряхтя отозвался ему широкоплечий Илос, которому в этом тоннеле приходилось гораздо тяжелее остальных.

– С какой это «другой стороны»? – недоверчивым голосом поинтересовался у него следопыт. – Мы что, так близко к…

Но последнее его слово оказалось напрочь заглушено разразившимися причитаниями удивлённого Фернарда, принявшегося ни с того ни с сего радостно благодарить всех богов за открывшийся перед ними выход.

– Да заткнись ты уже, ш-ш-ш! – пригрозил ему Илос так громко, как только позволяла ситуация. Однако бывшего адъютанта было уже не остановить.

– О, боги! О, боги! – верещал он, бегая вокруг широкой решётки, которую Гортер только начинал видеть перед собой, следуя за ним по тому же маршруту. Правда вскоре и он заметил, как за узкими перегородками шуршал и покачивался ночной лес, уходивший своими вершинами в сиреневые облака, сквозь которые то и дело проглядывал краешек убывающей луны.

Возможно, ещё пару-тройку ночей назад эта картина показалась бы следопыту самой заурядной. Но стоило ему провести за городскими стенами не больше двух дней, как его ощущение жизни незаметно покинуло Гортера, оказавшись исковеркано беззвучным камнем высоких зданий. А подкравшаяся к следопыту слабость в какой-то момент принудила его плечи навсегда распрощаться с тем, что вот уже несколько лет позволяло ему пройти сквозь многие невзгоды своего ремесла и выйти сухим из воды. Теперь же свободный ветер дорог вновь веял над его челом, ворвавшись в окруживший Гортера смрад, словно стая бешеных волков, и разметавший его в одночасье. Но для самого следопыта он принёс лишь горечь потерь и разочарование в собственных непродуманных действиях.

«Больше ни за что не сунусь в города!» – пообещал себе напоследок Гортер, сжав в руке свой верный лук, который вновь оказался свободен от в очередной раз намотанных на него тряпок. И вдохнув полной грудью разлившуюся вокруг них ночную прохладу, отдававшую запахом шишек и свежей колосистой травы, следопыт соскочил с кирпичного парапета на широкий каменный пол, устилавший основание решётки с обеих сторон от вытекавшего между ними ручейка. После чего стал осторожно вглядываться за её границы.

– Так, ну а теперь самое важное, – вымолвил подоспевший за всеми Илос и достал из своего кармана небольшой ключ.

– Откуда у тебя это? – вкрадчиво посмотрел на него следопыт, когда широкоплечий ветеран прошёл мимо него и схватился рукой за одну из жердей.

– А-а, ключ-то? – не оборачиваясь, ответил ему Илос. – Да нашёл в доме этого козла, Альтемио. Прямо рядом с подъёмной кабиной лежал.

«Врёт», – коротко решил про себя следопыт, наблюдая за его действиями.

– Ну что там, господин Илос? – заволновался было Фернард, когда толстые пальцы умелого вояки всё же нащупали долгожданный замок.

– Погоди, погоди-и…– продолжал шептать тот себе под нос, пока бороздка его ключа вдруг не крякнула и, провернувшись со скрипом, отдёрнулась назад, явив остальным небольшую щель между раздвинувшимися основами.

– Да! Да! Сработало! – взволнованно заголосил бывший адъютант. – Это действительно сработало! Свобода! Наконец-то! После стольких…

Но яростный взмах руки Илоса мигом заставил его подавиться своими словами.

– Смотри! – зашипел вместо этого широкоплечий ветеран и схватил Фернарда за грудки, приставив лицо упирающегося болтуна к ржавым жердям решётки. – Смотри! Видишь? Огоньки вдоль дороги. Это патрули! Они схватили меня как раз здесь недавно. И если ты всё ещё хочешь выбраться отсюда живым, то я советую тебе больше не издавать звуков. Вообще.

Замигав оторопело глазами, Фернард быстро обернулся на Илоса и уже молча несколько раз кивнул ему головой в знак согласия.

– Хватит препираться, – обратился к ним обоим Гортер и первым шагнул за решётку. – Это ещё не конец. Значит так: бежим вперёд в одном ритме. Ну, готовы?

Продолжая находиться в состоянии неловкого молчания, бывший адъютант закивал и ему. Но для Илоса распоряжения следопыта звучали жутко раздражающе, особенно после целого вечера постоянных пререканий на этот счёт. Потому, отбросив от себя хилое тело Фернарда, он исподлобья сверкнул глазами в сторону Гортера, после чего коротко заявил:

– Бежим в моём ритме.

Осознав, что спорить с ним сейчас было бы крайне не к месту, следопыт лишь выдохнул и молча отошёл назад, чем вызвал у Илоса победный восторг.

– Вперёд! – нетерпеливо скомандовал широкоплечий ветеран. И рванув без оглядки наружу, тут же перемахнул через зловонный ручеёк, после чего быстро выбежал на соседний холмик, заросший крапивой и лопухом.

– Не отставай, – повторил Фернарду Гортер и тоже двинулся вперёд со всех ног. Но для перепуганного королевского посланника, которому очень редко доводилось передвигаться по подобной местности, этот забег превратился в настоящее испытание. Особенно после того, как пробежавшие несколько метров следопыт и Илос не заметили позади себя ничего, что хотя бы отдалённо напоминала им его фигуру.

– Кто не успел…*хых* тот опоздал! – наскоро пробормотал задыхающийся ветеран бегущему рядом с ним Гортеру, и уже без каких-либо промедлений ринулся дальше. Однако следопыт слишком хорошо знал, чем оканчивались такие задержки для остальных беглецов. Особенно после того, как их менее удачных собратьев ловили и под пытками заставляли сознаться во всём, что касалось маршрута остальных.

– Нужно вернуться, – он сдаст наше… направление! – прокряхтел догнавший его Гортер. Но Илос не обратил на его слова ровно никакого внимания, продолжая скакать по кочкам словно дикий олень.

Вдруг над их головами вспыхнул яркий свет, и его лучи сразу же упали в траву, заставив двоих беглецов броситься в разные стороны. Однако было уже поздно. Неожиданно то слева, то справа от них возникали новые лучи, каждый из которых норовил задеть следопыта. И хотя Гортер уклонялся от них, как заправский акробат, для Илоса с его заметным ростом проделывать нечто похожее становилось всё сложнее. Наконец перед ними показался тёмный участок шелестящего подлеска и, оставив предательские лучи за спиной, Гортер нырнул в него со спасительным размахом, перескочив сразу несколько небольших оврагов. Прежде чем заметил, что Илос успел очень хорошо отстать, замешкавшись где-то позади. Тогда Гортер, ни секунды не мешкая, осторожно присел на корточки и стал разглядывать перед собой ближайшие кусты, пока вскоре не заметил торчавшую спину широкоплечего ветерана, окруженную сразу двумя лучами света, сновавшими от неё на расстоянии вытянутой руки. Увидев его в таком незавидном положении, следопыт тут же припал к земле и, крепко сжав свой лук с двумя протиснутыми между ладонью и рукоятью стрелами, принялся медленно продвигаться с ним вперёд, огибая низкие деревца и заросли, где проходила ближайшая граница леса. Достигнув края последних из них, он прополз ещё немного вправо и остановился прямо напротив Илоса так, что до него оставалось не более двух метров.

– Ну что, герой войны? – грубо захрипел Гортер резким шёпотом, обращаясь к лежащему неподалёку ветерану, нога которого была странно подогнута в сторону. – Своих, значит, под вражескую атаку не бросаешь?

– Заткнись, ты, мразь! – пробурчал ему в ответ Илос, сдерживая в голосе боль. – И лучше помоги мне уже! Нога!

– Ах, нога-а! – постыло протянул Гортер и замолчал.

– Э!.. Где ты? Лучник! …Э-эй?! – чуть ли не завыл на это широкоплечий ветеран, после чего снова уже в одиночку попытался достичь подлеска. Но стоило ему только поднять голову, как он тут же прижался к земле обратно, заметив рядом с собой ещё один луч, упавший на поляну почти вплотную к его левой руке.

– …Как же ты воевал тогда, да ещё и весь раненый с войны вернулся? – снова подал лукавый голос следопыт, как только этот луч пробежал между ними в сторону.

– Да как-как! – взбеленился Илос – У нас там, на фронте, лечебные заклинания были, снимающие боль. И к тому же мои шрамы я получил все разом, когда у нас казарму взорвали! А теперь вытащи меня отсюда! Прошу! Я не хочу опять в тюрьму.

– Хм. Тоже мне…– фыркнул в сторону Гортер и протянул к нему вперёд лежавшую рядом с собой сухую палку. – На вот, хватайся. Да не так, остолоп! Берись двумя руками давай!

Сделав несколько хороших рывков, следопыт еле-еле втащил за собой подволакивающего голень Илоса. И подставив ему плечо, быстро скрылся с широкоплечим ветераном в кустах, отведя его на безопасное расстояние от поляны к ближайшим деревьям.

– Скоро они обо всём прочухают…– произнёс Гортер запыхавшимся голосом, как только Илос схватился за ствол небольшого тополя. – И тогда мне придётся тебя бросить, сам понимаешь.

– Да кому ты нужен?! – пренебрежительно фыркнул в его сторону широкоплечий человек, попытавшись встать на больную ногу и идти самостоятельно. Но сделав лишь пару шагов, он всё же не смог сдержать набежавшую на него волну боли и чуть не упал, исказившись в лице от безысходности своего нынешнего состояния.

– Это всё твоя вина! – запричитал тогда Илос, обращаясь к подоспевшему на его сдержанные стоны следопыту. – Если бы не ты и не этот паршивый городской выродок, то я бы уже давно сбежал один! И никто бы за мной не гнался!

– И ты действительно в это веришь? – насмешливо проговорил Гортер, глядя, как позади них мелькали уже целые вереницы огней, сопровождаемые далёкими голосами патрульных.

– Давай, говори уже, – произнёс он внезапно следующую фразу каким-то совершенно отрешённым голосом, – где там твои друзья скрываются? А? Далеко они сейчас отсюда или нет?

– К-какие друзья?.. – оторопел было Илос, притворившись, что совершенно не понимает сути его вопроса, но Гортер был настроен решительно.

– Говори! – схватил он хромого ветерана за грудки, однако быстро отпрянул, стоило его глазам уловить в кустах какое-то движение. Приковав свой взгляд к этому месту, следопыт молниеносно перехватил освободившейся рукой одну из своих стрел и, попятившись назад, нацелил её в сторону нараставшего шороха. Когда неожиданно услышал за своей спиной ещё один звук, а затем ещё и ещё, пока те не обступили его со всех сторон.

– Какой умный оказался…– прошептал кто-то слева от него, и Гортер тут же повернулся туда.

– Да это, небось, вояка ему нас и выдал, – подал голос ещё один человек.

– Замолчите! – приказал им третий. – Сейчас тут будут стражники.

– А может, оставим его страже на потеху? – насмешливо откликнулся им четвёртый, который явно был моложе остальных.

– Нет, мой брат ясно велел привести их обоих, если оба сбегут, – снова настоял на своём третий голос, звучавший с уверенностью. – Он нужен нам живым.

– Ну, наконец-то! – как-то даже не без определённого удовлетворения в голосе завершил их спонтанную перебранку Гортер, выпрямившись во весь рост и опустив свой лук к земле. – А я всё думал, где же вы бродите?.. Ну, ведите уже!

Из воцарившейся после этого заявления тишины следопыт смог подчеркнуть многое. Было заметно, что окружившие его люди не ожидали подобной покорности от только что спасшегося из лап властей беглеца. Но как бы то ни было, их задача от этого становилась только проще.

– Он сам всё узнал, честно!.. – отважился первым нарушить это неловкое молчание Илос.

– Ну конечно-о! – протянул позади него один из голосов. – А ты, значит, тут совершенно не причём.

– Я не говорил ему ничего!.. – снова повторил широкоплечий человек возмущённым тоном.

Но Гортер прервал его слова:

– Хватит! Потом успеете рожи друг другу начистить. А пока, как сказал один из твоих дружков – скоро здесь будут стражники.

– Он прав, – заверил остальных уже знакомый следопыту голос, – берите под руки этого недоумка и следуйте за мной.

– Это я-то недоумок?! – попытался ответить ему на оскорбление Илос, но не смог, поскольку тут же оказался зажат между двумя тёмными фигурами, которые незамедлительно уволокли его за собой в лес, подхватив бедолагу под руки, словно деревенского буяна. Заметив их неказистую одежонку в скудном сиянии появившейся луны, Гортер лишь в очередной раз утвердился в том, что все они были наёмниками. И сделав несколько шагов им навстречу, отправился вперёд, следуя в окружении широкого кольца людей, уводивших его за собой по протоптанным ими дорожкам в обширный ельник, начинавшийся где-то с краю и растущий особняком от остального леса.

Ступив под его глубокие сени, следопыт какое-то время оставался спокоен, но по мере того как всё дальше оказывались от них деревянные стены города, его взгляд становился всё более хмурым.

– Мы не идём в чащу, так ведь? Так куда вы меня ведёте? – спросил он вдруг у одного из своих сопровождающих, нагнав его со спины с быстротой лесного хищника. Окинув следопыта диким взглядом, наёмник тут же отстранился и не сразу смог найти в себе силы, чтобы ответить. Однако услышавший слова Гортера командир отряда очень быстро взял инициативу на себя:

– Они не особо хотят иметь с тобой дело. Но ты на них не серчай. Видишь ли, пока ты бродил по местным лесам и сидел там, в городе – среди окрестного народа стало ходить много слухов о тебе, насколько ты стал опасен. Ну а поскольку мы наняли их в этих землях…

– Хо, вот оно, значит, как! – громко отозвался ему следопыт, чем быстро вызвал всеобщее напряжение в отряде. – Как насмехаться по кустам, так они, значит, первые. А как потолковать лицом к лицу… Хороши же наёмнички! Ну ладно, тогда скажи мне вот что, раз уж ты у них тут один не боишься говорить со мной напрямую: как вы вдвоём с братом оказались втянуты во всё это? А, кемчар?

Изумившись последнему его обращению, словно это было какое-то проклятье, командир отряда ненадолго скрылся от глаз остальных своих товарищей, исчезнув в ближайших кустах. Но затем снова появился рядом с Гортером, подойдя к нему вплотную и сверкнув на него через узкую прорезь в тряпичной повязке своими раскосыми глазами:

– Значит, ты и это знаешь… А я-то надеялся, что в темноте будет не так заметно. Хотя ты всё равно допустил ошибку, асул: настоящий кемчар – не я, а мой брат.

– Это почему же? – изумился Гортер. – Может, конечно, по-нашенски ты и вправду здорово говорить научился, даже я не сразу заметил. Но не может же быть…

– В том то и дело! – прервал его узкоглазый командир и опустил голову к земле. – Всю свою жизнь я прожил здесь. А мой брат родился и вырос на нашей общей родине. Мы с ним как луна и солнце, асул. Тебе не понять.

Задумавшись над его словами, следопыт перескочил через ствол поваленного дерева и лишь тогда обратил внимание на то, что идущие впереди него наёмники стали вести себя как-то странно, передавая друг другу особые знаки с целью оповестить остальных.

– Дошли, – объявил ему командир отряда с облегчённым вздохом.

Не понимая их общих эмоций, Гортер завертел головой, пытаясь определить причину для такой преждевременной радости, как вдруг заметил, что несколько человек справа от него стали постепенно пропадать из виду, спускаясь в глубокий овраг, который был практически целиком скрыт от чужих глаз из-за растущей на его склоне ежевики. Пропадая в темноте, они через какое-то время пробуждали за собой множество громких клацающих звуков, пока вдруг с нарастающим топотом неожиданно не прорывали ими ночной покой, выскакивая с другой стороны оврага на резвых лошадях и заводя их между деревьями в широкую вырубку.

– Так вот оно что-о…– тихо пршептал себе под нос следопыт, наблюдая за этой картиной с заметным удивлением. После чего размашисто хлопнул стоящего рядом с ним командира отряда по плечу, проговорив уже более торжественным тоном. – Молодцы! Ловко придумано!

– А ты что думал? – горделиво и очень по-сентусски ответил ему тот. – Что, мы от них пешком удирать будем? Как ты? Нет, мы не для того этого прощелыгу Илоса вчера вашим КСС-шникам сдавали как пойманного дезертира…– и практически сразу вместе последней фразой приказал остальным. – А ну, выводи их быстрей! Сколько ещё можно вас учить обращаться с лошадьми? Стройтесь у дороги вон там. В любой встречный патруль бить магией!

– И далеко нам так скакать? – поинтересовался у командира как раз подтянувшийся к ним обоим Илос, провожатые которого оказались заняты всеобщими приготовлениями с целью вывести наружу и своих лошадей.

– Километра четыре отсюда, – пояснил ему узкоглазый командир. – Ты получишь обещанное только после встречи с братом.

– А как же моя нога? – снова недовольно напомнил ему широкоплечий человек. – Как я поскачу в седле с таким вывихом?

– Довольно! – прервал его командир. – Скажи спасибо, что мы вообще взяли тебя с собой. Потому что на месте лучника я бы не стал тратить на тебя своё время, а оставил бы гнить на том поле вместе с тем, вторым беглецом, который даже до леса не смог добежать. Где ты его откопал такого, кстати?..

– Да ты-ы! Мелкий! Мы таких, как ты!.. – тотчас же выхватил было свою палочку Илос и занёс её перед собой, чтобы произнести заклинание. Но его противник оказался проворнее и хитрее, благодаря чему без особого сочувствия огрел широкоплечего солдата по больной ноге. И не обращая внимания на то как устрашающий высокорослый бедолага теряет равновесие, чертыхаясь и падая, развернулся к своим людям, отдав им ещё пару коротких приказов:

– Быстрее! Проверяйте крепления и готовьтесь к пути. Да, и кто-нибудь, – подготовьте седло для этого идиота, чтобы он с него не свалился.

Спустя пятнадцать минут их отряд уже ехал по пыльной ночной дороге в окружении полей, за которыми находились предместья, устремляясь галопом за своим бойким командиром. И всё больше удаляясь от городских стен, внутри которых для Гортера отныне больше не существовало ничего, кроме неприятностей. Но всё же его ночная битва с неизвестным «благодетелем» оставалась для следопыта ещё впереди. Зная об этом, он не забывал высматривать хоть какие-то следы готовящейся засады и внимательно следил за тем, куда уводил его конный отряд. А также насколько близко это место располагалось от возможных путей отступления, если вдруг Гортер решит намеренно свернуть куда-нибудь в сторону, украв у них предоставленную ему для этой краткой поездки лошадь. Однако как бы зорко ни поглядывал следопыт на ближайшие развилки, подгоняемый мерцавшими позади них лучами, отряд наёмников оставлял ему очень мало свободного пространства для манёвра. И единственным его спасением по-прежнему оставалось добровольное следование за ними вперёд, так как все остальные пути вели Гортера к ещё большим промедлениям и проблемам, после которых он никогда бы уже не смог угнаться за своей главной целью.

«Сворачиваем здесь», – неожиданно скомандовал через какое-то время скачущий впереди них лидер отряда, и следопыт тут же перевёл лошадь вслед за остальными на широкую рысь, после которой те ещё больше замедлились, изменив свой темп до всеобщего спокойного шага. Отмерив ещё пару десятков метров, командир свернул в показавшийся рядом лес и медленно стал пробираться на лошади сквозь деревья, обводя её более удобным маршрутом вбок. Но для остальных его подчинённых подобные манипуляции оказались уж слишком сложными, поэтому, следуя безмолвной команде, каждый из них предпочёл спешиться, чтобы вести за собой свою лошадь под уздцы.

– Зачем надо было сворачивать здесь?.. – пробурчал себе под нос еле сползший со своего коня Илос, опираясь на плечи ближайших наёмников. – Сейчас они запустят «глаз» и всех нас найдут. Тем более с лошадьми…

– Лошадей мы пока тоже оставим здесь, – пояснил ему, а заодно и всем остальным в отряде неподалёку, очередной возглас сидевшего впереди него на своей лошади командира. – В конце концов, дальше мы их в такую глушь не поведём.

– …А если лошадей всё же обнаружат? – спросил подоспевший к ним обоим Гортер.

– Тогда подумают, что дальше мы пошли пешком через лес и запросят сюда подкрепление, что нам и нужно, – продолжил говорить со своего седла командир, огибая ветки. – Ведь если они решат, что мы здесь, то дальше уже не пойдут.

– Ну, ты прям гений, мать твою! – озлоблено бросил в его сторону угрюмый ветеран, который был явно недоволен тем, что ему снова приходилось следовать чьим-то приказам. – И ты, значит, всерьёз думаешь, что магия не сможет отследить такой большой отряд с неба?

– А зачем кому-то использовать хитроумною магию, когда добыча уже сама прыгает ему в руки? – лукаво ответил широкоплечему человеку вопросом на вопрос командир и слегка пришпорил свою лошадь, увидев впереди свободную полянку. – К тому же мы тут надолго не задержимся, верно, парни?!

Своим последним возгласом он вызвал в подчинённом ему отряде такое уверенное ликование, что Илос мгновенно отвернулся в сторону. Но для Гортера этот жест открыл очередные подробности его «внезапного спасения», дав соотнести разрозненные куски общей картины практически в одночасье.

«Похоже, у них уже есть точный план, – сосредоточенно размышлял следопыт, наблюдая за тем, как безропотно подчинялись этому командиру остальные наёмники, привязывая своих лошадей к стволам деревьев. – Но, скорее всего, он не пойдёт на пользу никому, кроме него самого и его брата».

– Я видел его! Там, дальше! —раздался вдруг чей-то голос.

– О, как раз вовремя, – отозвался на него командир отряда и тут же снова развернулся к своим людям. – Мой брат уже рядом. Но ему нужно подать сигнал. Так что разожгите пару факелов, но ничего не колдуйте, чтобы никого не засекли, и сходите за ним. А я пока останусь здесь и посторожу пленника. Илос, ты тоже со мной!

– Так точно.

– Будет сделано.

—Хорошо, – раздались отовсюду согласные с ним возгласы. И довольные своим намечающимся скорым обогащением наёмники возбуждённо двинулись вперёд, ведомые далёким отблеском манящего огня, удалявшегося от них на почтительном расстоянии.

Как только спина последнего из них растворилась в темноте ближайших деревьев, небольшая полянка, на которой оставался сидеть в своём седле командир, оказалась полностью в его распоряжении. И тогда, сделав несколько резких движений, он неожиданно выставил в сторону Гортера метательный кинжал, нацелив его следопыту в голову, и молча указал тому на его лошадь.

– Вот, значит, как, – прищурился краешком глаза следопыт, мелькнув впотьмах презрительным оскалом. – Ну ладно. Только почему ты решил, что я стану тебе подчиняться?

– …Потьёму, что нас здесь всьё равно больше, чем ты думать, асул, – неожиданно послышался позади них ещё один голос, и Гортер быстро обернулся.

Поблёскивая наконечником натянутой стрелы и скрываясь за стволом массивного дерева, позади него стоял другой узкоглазый человек. Но в отличие от уже знакомого следопыту командира отряда – его легко было отличить по внешнему виду от первого, поскольку того сразу же выдавали его меховые доспехи. Однако дело было не только в них. Даже стоя на месте и не производя ни единого движения, этот потомок древних кочевников, завоевавших когда-то половину известных миру стран, имел в своём поведении какую-то неуловимую стать. И эта стать очень сильно выделяла его на фоне остальных людей, живших в Сентусе, и даже его собственного земляка, сумевшего взять под своё командование целую дюжину местных наёмников. А также мастерски отправившего их только что слоняться по округе, указав для преследования непонятную цель.

– Брат…– взволнованно, но в то же время заметно покорно и даже слегка печально подал ему свой голос сидевший на лошади командир отряда.

– Ишь чу, Амчак! У нас ньет время! – пригрозил ему кочевник, назвав того по имени. И не сводя глаз с них обоих, снова обратился к Гортеру:

– Ну чьто, асул, зальезать сам ильи тебе помочь?

Увидев, как позади него показались ещё двое, Гортер вновь перевёл свой взгляд на воинственного кочевника и поводил глазами по его амуниции:

– Ладно, посмотрим, во что это выльется. Поехали.

– Тогда садись в седло, – приказал ему младший брат. – А вы двое усадите второго беглеца вон на ту кобылу. Он повредил ногу.

Между тем стоявший всё это время неподалеку Илос, который практически с самого начала решил не ввязываться в их неожиданную перепалку, лишь молча поприветствовал своих старых подельников. И как только ему помогли снова сесть в седло, он с готовностью проследовал за ними, стараясь прижиматься к лошади как можно ниже, чтобы той было удобнее обходить деревья. Тем не менее даже для нескольких путников это занятие превратилось в пытку, из-за чего каждому из братьев пришлось изрядно потрудиться, чтобы вывести их всех на дорогу, не потеряв при этом драгоценного времени.

– Сехтан агашык, – выругался в конце концов на своём языке недовольный кочевник, когда названый им Амчаком младший брат выводил за собой из леса последнего всадника. – Парщивый асула, хаси шыт!

– Для них это – обычное дело! – поддержал его слова младший брат, когда их услышал. – Радуйся, что эти хотя бы сами в седле сидеть могут, а то остальные по здешним землям с детства только в каретах ездят.

– Иши чак?! – не поверил ему тот, и оба брата разразились ехидными смешками. Как вдруг раздался внезапный звук, заставивший их мигом развернуть своих лошадей в сторону города.

– А вот и «глаз»…– задумчиво проронил Илос, наблюдая за тем, как по ночному небу стали разлетаться сиреневые огни, каждый из которых был направлен в разные его части.

– Быстрее! – объявил Амчак. – Они должны найти не нас, а тех, что блуждают в лесу! Держите пленника в центре!

Услышав его команды, оставшиеся на дороге всадники мигом сформировали вокруг Гортера удерживающий строй и двинулись с ним вперёд, подстегнув своих лошадей заранее приготовленными бичами.

– «Чтобы обмануть своего врага», значит…– вскользь обмолвился с ними следопыт, вспомнив старинную поговорку. Но остальные его слова оказались быстро затоптаны нараставшим стуком, исходившем от соседних лошадиных копыт, и моментально унесены прочь.

– Надо сразу же гнать до ущелья! – громко крикнул своему брату Амчак. – Там можно будет укрыться на пару часов.

– Ведьи! – отозвался ему воинственный кочевник, позволив парню самому возглавить их отряд. Отчего вскоре лежавшая вдоль леса дорога превратилась для них в сплошное полотнище вздымающейся пыли, ведущее то влево, то вправо среди мелькающих по сторонам деревьев, очерчивающих собою границы простиравшегося сквозь него пути.

В первые минуты нараставшей скачки Гортер старался как можно более аккуратно держать на доспехе свой лук, но чем чаще тот бился о круп лошади, тем сильнее она противилась такому наезднику. И тогда Гортер решил просто вытянуть его из крепления доспеха, запрокинув нижнее плечо лука себе на бедро.

– Асул! – прикрикнул на него со спины скачущий рядом старший кочевник. – Сишкеп, асул! Сишкеп-е на!

Услышав его слова,следопыт немного приоткрыл рот, словно вспомнил что-то важное, затем быстро повернулся направо и взглянул под своё седло вниз. Где от быстрого скача лошади покачивался рядом с его бедром кожаный чехол, который кочевники пустошей традиционно использовали для своих коротких луков.

«Тоже мне, советчик…» – недовольно проворчал он про себя, взявшись осторожно перекидывать свой лук одной рукой, поддерживая при этом вожжи. Но как бы Гортер при этом ни старался – удачно снять его в такой непростой ситуации ему никак не удавалось. Тогда следопыт решил немного приостановить лошадь, заставив её перейти на размашистую рысь. Из-за чего скачущее позади него сопровождение тоже оказалось в невыгодной ситуации, так как всем им пришлось ненадолго отстать от остальных, ожидая, пока Гортер закончит свои приготовления. «Хм, насколько же далеко я успел с ними за это время оторваться?» – продолжал между тем размышлять следопыт, быстро перекидывая свой лук через спину и попутно оглядываясь назад, где покинутый им этой ночью Вант-Сартос всё ещё поблёскивал своими магическими лучами, бившими из-за крон деревьев сквозь ночную мглу.

– Вперёт! Давай! – нервничал позади него озлобленный такой его нерасторопностью кочевник, то и дело придерживавший свою резвую кобылу от новой скачки. Как вскоре услышал откуда-то неясный звук, что раздавался несколько выше его головы, и вот уже какое-то время утробно рокотал по всей округе.

– «Вакшар имах!» – кинул он тогда в воздух нечто среднее между утверждением и проклятьем. На что скачущий рядом с ним в той же небыстрой манере Илос быстро проговорил:

– Это «глаз»! Магические службы из города что-то нашли в лесу. Наверно, тех неудачников.

– Тогда нам и вправду лучше поспешить, – поддержал их слова Гортер и прижал к себе верхнюю часть своего лука, который, несмотря на все усилия, так и не смог окончательно пролезть у него в узкий кочевничий чехол.

– Вперёт, асула! – ещё раз скомандовал гневный голос кочевника, и оставшиеся позади всадники очень скоро нагнали ускакавших товарищей, которые так же, как и они, заподозрили что-то неладное, ожидая их на дорожном холме впереди.

– …Больше никаких задержек! – пробурчал молодой Амчак Гортеру, как только его брат коротко рассказал тому о причине их незапланированного отставания.

– Мой лук не для конных скачек, – ответил ему на это сосредоточенный на гонке следопыт и вновь взялся за вожжи обеими руками, прижимая своё оружие так, чтобы оно не вывалилось из чехла на всём скаку.

– Тогхда это не лук! – чуть ли не брызгая слюной, рявкнул на Гортера упрямый кочевник и быстро промчался мимо него, вернувшись на своё место в конвое. Благодаря чему за оставшуюся часть пути никто из них уже не проронил ни слова, следуя по ухабистым поворотам лесной дороги, которая очень скоро перестала вести прямо через лес, извиваясь вдоль окрестных прогалин заброшенных полей.

Наконец закравшаяся на другой конец небосвода луна стала неторопливо подсказывать Гортеру, какой сейчас час. И наблюдая за тем как близко их путь стал теперь пролегать к огромным валунам, отколовшимся когда-то от лежавшего позади них каменного хребта, следопыт постепенно догадался, что скоро его охранники должны будут сбавить свой темп, чтобы отыскать в ночи то самое ущелье, про которое упомянули не так давно в своём разговоре.

– Слушай, а ты точно уверен, что мы на правильном пути? – забеспокоился вдруг позади следопыта чей-то настороженный голос, принадлежавший, по-видимому, одному из двух приставленных к нему парней, изначально прибывших со старшим кочевником.

– Точно, – ответил на его вопрос уверенный гул широкоплечего Илоса, который весьма быстро пришёл в форму после того, как его снова сделали равноправным членом общего отряда. – Такое место не пропустишь… Да не тушуйся ты, салага! Эти двое знают, что делают.

«Так-так, похоже, что он тоже уже бывал здесь», – забилась у Гортера в голове очередная догадка, почерпнутая из их неосторожной беседы. Но додумать эту мысль до конца ему не дал сам Илос, который вдруг отозвался на стойкий призыв Амчака и его брата о немедленной остановке в пути.

– Держи его всё время под прицелом. Только незаметно…– тихо прошептал младший кочевник, после того как широкоплечий ветеран подъехал к нему настолько быстро, насколько позволяло его состояние. В то же время, подёрнув бёдрами от внезапного поворота, норовистая лошадь старшего брата резко развернулась вместе с ним, позволив своему уверенному наезднику громко объявить остальным о долгожданном спешивании и уходе с маршрута.

«Началось…» – подумал Гортер и размял затёкшие плечи. Мысленно проверив всю свою амуницию, он ещё раз убедился в том, что сейчас в его распоряжении было достаточно скрытых дротиков, чтобы угостить ими каждого из этих самоуверенных наёмников, если дела его пойдут хуже, чем он ожидал. Однако что делать с братьями, когда те достанут и применят против него свои короткие луки, следопыт не знал. И хотя Гортера с самого начала заставили снять с себя большую часть оставшихся с ним после Вант-Сартоса боевых приспособлений, опасных порошков и даже выструганную им жалкую пару стрел – врождённый талант его противников к стрельбе мог обернуться для следопыта как победой, так и поражением. В зависимости от того, успеет ли он схватить в пылу возможной битвы один из выпущенных в его сторону вражеских снарядов, ведь даже сейчас никто из них не видел особой проблемы в том, что он всё ещё носил при себе свой лишённый амуниции лук! К счастью, на этот раз Гортер до последнего хотел сохранить в грядущих переговорах согласие, так как уже давно мог сбежать от этих доморощенных хитрецов в лес. И лишь стойкое желание добиться своей цели не давало ему сейчас действовать напропалую.

– Вон те два дерева, – указал на возвышенность справа от них младший брат. – Нам туда. Но сначала… эй ты! – сходи вперёд и осмотри там всё до нашего прихода. Не хотелось бы наткнуться раньше времени на непрошеных гостей…

– Хорошо, – отозвался ему один из наёмников и быстро зашагал по камням, озираясь в ночи.

– А ты, – приказал второму Амчак, – помоги этому болезному спуститься! И привяжите лошадей! Мы с братом сами проводим нашего гостя, пока вы нас не догоните.

– Ясно, – буркнул кочевнику второй и подошёл к лошади широкоплечего ветерана, который не стал протестовать против его помощи, а лишь уставился на Амчака многозначительным взглядом, зажав в увесистом кулаке уже давно заготовленную им палочку. И словно размышляя чья из их спин – кочевника или Гортера – достойна первой оказаться под его прицелом.

– Не смей рыпаться, – шикнул наконец младший брат в лицо своему пленнику приказным тоном и жёстко толкнул его в плечо, указав таким образом на запад.

– Я и не собирался, – хладнокровно ответил ему следопыт и двинулся в указанном направлении. Но пройдя около тридцати шагов по пологим склонам каменистого холма, Гортер снова остановился и обратился к своим пленителям в такой свободной манере, что для каждого из них это стало неожиданностью. – А знаешь, кемчар, ведь наше время уже почти закончилась…

– Хватит болтать! – тут же пригрозил ему младший брат. Но у старшего его слова вызвали некий интерес, и он быстро перехватил инициативу:

– Это почьиму же?

– Да потому что, за исключением вас и меня, – продолжил задумчивый голос следопыта, – не осталось больше в этих землях никого другого, кто за одну ночь мог взять в плен сам и оказаться пленённым кем-то ещё всего лишь с помощью обычного лука или кинжала. Не используя при этом ни капли магии.

– …Зато наша зимлья свободен от вашьей магэ! – заявил старший кочевник, немного подумав. И хлопнув его в очередной раз по плечу, резко, но как-то очень взволнованно добавил: – Двигхай!

– Ненадолго, это ненадолго-о…– мрачно протянул себе под нос Гортер и зашагал дальше, не видя, как постепенно свирепело и мрачнело лицо младшего брата. Пока тот неожиданно не обернулся и не отдал ковылявшему позади них Илосу безмолвный знак опустить палочку вниз, на что широкоплечий ветеран никак не стал реагировать и даже задрал её чуть повыше.

Вскоре недалеко от них, за ближайшими одинокими валунами послышался шорох приближавшихся шагов. Тогда старший кочевник решительно остановил их группу, а сам вышел вперёд, чтобы насвистеть в воздухе незатейливую трель, которая один в один напоминала птичью. На что уже через пару секунд ему в ответ донесся похожий отклик, и махнув за собой рукой, кочевник позволил остальным продолжать свой путь, пока не встретился лицом к лицу с тем самым наёмником, которого они отправили вперёд осмотреть территорию.

– Всё чисто, – доложил тот.

– Хорошо, – одобрил младший брат и развернулся назад к остальным. – Мы уже недалеко, приготовьте всё необходимое.

Пройдя ещё несколько десятков метров, Гортер увидел как перед ним почти вплотную стали вырастать две гигантские плиты, лежавшие друг на друге в форме шалашика, на вершинах которых ютились те самые деревья, указанные Амчаком с дороги. И только тогда его глаза смогли разглядеть, что в простиравшемся между плитами затемнённом пространстве отчётливо прорисовывалась кристальная пустота, уводившая за собой куда-то вниз.

– Отличное же местечко вы себе выбрали, – без тени издёвки похвалил следопыт обоих братьев, пока те разжигали огнивом свои факелы.

– Хм, кто бы сомневался! – с гордостью ответил ему младший кочевник, прибавив к своим словам насмешку. После чего решительно поднялся с колен и подошёл к Гортеру. – Ты спускаешься первым. Вот, держи.

– Что? Всё ещё боитесь меня? – переспросил у Амчака следопыт усталым голосом, приняв из его рук только что запалённый факел.

– Ну, ты же знаешь, как говорят, – уверенно парировал его словесный вызов младший брат. – «Охота не кончилась, пока жертва ещё жива».

– Хех, мне ли не зна-ать…– протянул напоследок Гортер и, развернувшись на носках, стал медленно продвигаться вперёд, отыскивая сапогами верный путь. Попутно освещая приземистые края скалистой пещерки языками пламени.

– Побыстрее там! – скомандовал остальным суровый голос кочевника у него за спиной. Но вскоре разнесшееся от него эхо поглотили камни, и следопыт остался с тёмным тоннелем один на один.

Спускаясь всё ниже, он видел, что монолитный слой породы, из которого состояли лежавшие на поверхности плиты, очень быстро переходил в крошащиеся своды какой-то другой плиты, нависавшей гораздо ниже уровня земли. Но уже через несколько метров эта плита исчезала, являя за собой обширную площадку, состоящую из высоко лежавших стен и потолка, заполненных кромешной мглой и сыростью подземелья. Поводив перед собой факелом, Гортер тут же обнаружил, что почти рядом с ним у плеча висела колонна, имевшая, по всей видимости, естественное происхождение. И побродив вдоль неё недолгое время, он заметил, что прямо из земли к ней росла другая, но только более низкая и плоская.

«…Небось скатился!» – раздалось вдруг позади него новое эхо, заставившее следопыта тут же обернуться и навострить уши.

– Эй ты, не вздумай там устраивать нам засаду! – прокричал ему уже приближавшийся голос Амчака. – А то здесь только один выход…

– Давай, как там тебя, заводи его скорее…

– …Ай, нога! Аккуратней, зараза! – словно откликнулось на его слова другое эхо, и Гортер понял, что кочевник говорил об Илосе. Тогда следопыт решил, не спеша, пройтись вглубь пещеры и встал за краем одной из колонн, чтобы идущие позади него могли ориентироваться на свет.

Вскоре за скрывавшей вход каменной плитой появилась первая фигура спускавшегося после него наёмника, которая, очень быстро прошмыгнув внутрь, практически сразу же обнаружила стоявшего там Гортера. И не спуская с него глаз, фигура принялась довольно по-хозяйски разжигать висевшие на стенах пещеры ламповые светильники, подливая кое-где заранее принесённое с собой масло.

– Што сотоищь, асул? – подначил его старший кочевник, завидев, что тот и не догадывался о существовании здесь таких удобств. – Поджигай остальной ламп!

– …Хех, ну вы даёте! – сдерживая проступивший к горлу смешок, снова похвалил их находчивость немного удивлённый Гортер. И пока остальные по очереди заходили в пещеру, взялся тоже оглядывать стены, выискивая и зажигая на них отражавшиеся в свете его факела медные сосуды.

Наконец, когда все светильники были зажжены, а пещера равномерно осветилась, молодой Амчак гордо расставил у единственного входа остальных наёмников, включая Илоса. После чего довольно надменно прошагал к центру каменной залы и сел на одну из колонн, заняв место рядом со своим братом.

– Я вижу, суд готов, – посмотрел на них следопыт и с непоколебимой стойкостью отошёл от последнего светильника, двинувшись к ним уверенной походкой. Но уже через три шага заметил, как недобро смотрели на него раскосые глаза братьев, и как заметно переминался на больной ноге широкоплечий Илос, пряча за спиной давно сжимаемую им палочку.

– Убьём его! – внезапно объявил Амчак. – Прямо здесь и сейчас! Я уже устал тащить его за собой. И к тому же он слишком много успел узнать… Теперь его жизнь для нас – прямая угроза.

– Подазжди, – высокопарно ответил на его слова старший кочевник, отчего его ломаный сентусский зазвучал ещё комичнее, – я хачу слышат, что он гаварить. Давай, асул! Как ты знал про нас? Гаварить! Тольк правьда гаварить!

Пригладив засаленные волосы, Гортер зыркнул на него лютыми глазами, но не проявил дальнейшей злобы, а только загадочно улыбнулся, прильнув ненадолго глазами к каменному полу:

– Хочешь правды? Решил, что я про вас не узнаю, значит… Что я вас не вспомню… Тогда для начала позволь и мне задать вопрос. Как вы смогли передать этому пню ключ и план побега из города, а?

Услышав его словесное описание произошедших событий, оба брата буквально изумились, отчего каждый из них моментально повёл себя по-своему. Но для Гортера их реакция оказалась вполне предсказуема.

– Вот они-и, лица лгунов, прикрывающихся достойными мотивами…– разочарованно протянул он, слегка покачав головой. Но Амчак не дал следопыту закончить:

– Это тебя не касается! Скажу только, что ты просчитался – у нас были помощники и внутри, и снаружи городских стен. Прибыть туда после того, как город оцепили, было делом времени. А потом мы сдали наружным патрулям Илоса под видом дезертира, чтобы…

– Ц-ц-ц, сильно же вам пришлось постараться, чтобы вытащить оттуда одного единственного человека! – звонко прицокнул языком Гортер и повернулся к стоящему у входа Илосу. – Видишь, солдат, как они тебя ценят. Наверное, и деньгами с тобой так же делиться потом будут!

– Замолчи! – властно пригрозил ему младший брат и вскочил со своего места. Но упрямый взгляд старшего кочевника очень быстро заставил его отступиться от дальнейших действий.

– Слущай менья, асул, – тихо и вполне разборчиво, хотя всё с тем же неизменным акцентом в голосе, проговорил старший. – Ты гаварищь мне – гхде они, я – отпыскать тебья. Слово от кемчар.

– Что?! – изумился, было, его словам ничего не понимающий Амчак. Однако для Гортера это предложение прозвучало как откровение, от чего он только медленно потёр двумя пальцами свои усталые брови, опустив голову вниз.

– Так я и думал…– прошептал следопыт после недолгого молчания. – С самого начала вы хотели от меня именно этого… А ведь я заметил вас ещё на том прогнившем сборище в столице! Какие же безрадостные настали сейчас времена…

– О чём это он? – снова переспросил своего старшего брата Амчак. – Неужто?.. Чёрт! Так он всё-таки и впрямь узнал нас! Но ведь ты говорил, что в такой толпе…

– Это узже не имей знашемасть! – продолжил настаивать на своём тот. – Гавари, чьто искаль! Куда щёль?!

– Вижу, что для вас это очень важно, – с разочарованием в голосе продолжил следопыт, – погоня за деньгами и славой, как и во времена ваших предков. Но, поверь – для меня это дело имеет не меньшее значение. А может и большее, потому что деньги мне не нужны.

– Тогда ты будешь страдать, – кровожадно улыбнулся следопыту Амчак и стукнул себя сжатым кулаком по ладони.

На что Гортер сразу же заявил:

– Можешь бить меня сколько хочешь – всё равно эта тайна умрёт со мной.

– Аий, зачьэм так? – неожиданно снисходительно махнул в его сторону рукой старший кочевник. – Мы би мог работай вмести.

– Благодарствую, – язвительно поскрёб свою щеку следопыт, – но на вашу честную работу я уже насмотрелся.

– А что если нам просто сдать его властям? – неожиданно пробубнил из дальнего края пещеры Илос, стараясь не уступать остальным.

Но оказался тут же перебит разгорячённым Амчаком:

– Хватит! Сейчас он у меня заговорит!

С этими словами молодой кочевник буквально ринулся к Гортеру с кинжалом наголо, отчего следопыт мгновенно напрягся и сделал пару шагов назад, приготовившись к обороне.

– Вы даже… не знаете… есть ли… за мою голову… достойная… награда… – изрекал он в воздух одно слово за другим, стараясь спрятаться от младшего кочевника за ближайшими каменными колоннами. Пока вдруг на последнем движении не выставил вперёд свой лук, который мгновенно ударил Амчака по лицу, словно отпружинившая назад ветка, и только после этого продолжил. – А ведь за мной уже наверняка вся корона сюда тянется!

– И шьто? У нас есть бумаг для них, – важно заявил на это старший кочевник, не обращая никакого внимания на своего брата, стоявшего рядом со следопытом в сомкнутой от неожиданного удара позе.

– А то! – заявил Гортер, подавшись вперёд. – Ведь они охотятся за тем же, за чем и вы с братом! Или ты думал, что я им нужен только из-за тех убитых глупцов, вставших у меня на пути?

– Ты сам глупец, раз так думаешь! – вновь попытался вмешаться в их разговор Илос. – Нас всех представят к награде за твою голову!

– …Или посадят в тюрьму, если решат, что вы все были со мной в сговоре, – внимательно посмотрел на него следопыт. – Как того, с кем ты бежал. Хотя, скорее всего так и будет, раз уж вы сами выкрали меня у них из-под носа. А потом вдруг ни с того ни с сего решили продать им мою голову.

– А, ширмик кыгашан са! – выругался во весь голос старший кочевник, стукнув себя по колену и заводив по округе глазами. Издалека было похоже, что с помощью Гортера он только что и сам догадался до этого, но глубоко в своих мыслях разочарованный сын степей дико сожалел о том, что следопыт первым разгадал его давнишние опасения. Подписав тем самым неутешительный приговор всем его надеждам, связанным с богатством и триумфальным возвращением на родину.

– Всё равно убьём его! – подал голос тем временем из-под сомкнутых ладоней Амчак, зажимая ими свой окровавленный нос. Правда, теперь его слова уже никто не воспринимал всерьёз с тем же безропотным чувством, что и раньше.

– Нет! – мрачно и недовольно отсёк старший брат и ещё раз медленно повторил. – Нет… Гавари, асул. Что ты хатеть делай тэперь? А ми решай твоя умир, э-э… судьба.

– Хо-хо, вот как, значит…– с интересом промолвил следопыт. – А что же по поводу вашей охоты за теми опасными душегубами магусами?

– Это ты тоже нам расскажешь…– прошипел младший кочевник. Но Гортер лишь быстро наградил его своим повелительным взглядом.

– Нет, ребятки, на это я всё-таки пойти не могу. Но зато я могу рассказать вам кое-что о королевских службах, на которые вы оба так упорно пашете. И даже избавить вас от их незаметной магии, которую они на вас, скорее всего, тоже в тот день наложили. Если хотите.

– Как так это? – удивился старший его словам.

– А так, – мрачно отсёк следопыт, припомнив в своей памяти тот неприятный холодок, который ему пришлось испытать, проходя через замковые ворота разрушенной школы. – Вот ты, к примеру: попробуй сказать что-нибудь об этом нашем общем секретном задании своим людям у входа.

– Каком ещё задании-и?.. – настороженно протянул Илос, опустив интонацию на последнем слове.

– Не слушайте его! – быстро прокричал на всю пещеру Амчак, после чего снова посмотрел на Гортера с расширившимися от удивления глазами и приглушённо добавил. – Ты в своём уме?

– Да ладно, просто попробуй. Не обязательно рассказывать им всё, – заверил его следопыт, пряча снисходительную улыбку.

Обдумав на секунду его слова, младший брат ещё раз недоверчиво окинул следопыта презрительным взглядом и медленно вышел вперёд.

– Думаю, ты просто оттягиваешь неизбежное, лучник, – уверенным голосом произнёс он. – Но что бы ты там ни задумал – на нас, кемчар, ваша магия не действует. Так что не говори потом, что мы тебя не предупреждали… Эй вы, слушайте меня! Мы с братом пресл… Пресл… Тьфу! Мы с братом служ… Для…– *Кх-хр, кхм*.

На мгновение в холодном зале пещеры повисла напряжённая тишина.

– Да что… Что это такое! – заверещал раздосадованный младший кочевник, уткнувшись ничего не выражающим взглядом в пол.

– Вакшар имах-х… – заворожено прошептал тогда на это его удивлённый брат и тоже решил пробормотать несколько слов на сентусском, объясняя детали их секретного задания. Но стоило ему проронить лишь пару начальных звуков изломанной произношением фразы, как рот старшего кочевника точно так же сомкнулся от сдавленных хрипов и замер, превратившись в настоящее решето для вылетавших из него звуков.

– Имахр… Сакч…Ч-*хрм, рм-м*, – плевался он во все стороны уже на родном языке, пока молодой Амчак судорожно пытался заключить своё горло в удушающие объятья, лишь бы избавится от одолевшей их с братом напасти и не слышать больше своих собственных непрекращающихся воплей.

Наконец, когда оба они немного успокоились, его речь снова зазвучала тихим стоном:

– Что это за колдовство, как такое возможно?.. Не понимаю… Я ничего не понимаю! Никогда такого не видел…

– М-м, вот, значит, чего они на самом деле хотели добиться-я…– монотонно протянул себе под нос Гортер, наблюдая за возникшей картиной издалека. После чего тоже вышел вперёд, победоносно заявив:

– В общем, примерно это я и ожидал увидеть.

Ладно, давайте так: либо вы помогаете мне с провиантом, стрелами и добротным конём из тех, что остались у дороги, а взамен я помогаю вам с этой паршивой магией. Либо мы все просто расходимся по-хорошему, каждый со своим добром за плечами.

– Это ты вина!.. Ты винавхаты!.. – прошипел на него старший брат, опёршись на камень позади себя. Но, как ни странно, его лицо выражало, скорее, удивление, чем злость.

– Нет, это не он…– вступился за следопыта младший кочевник, подставив брату плечо. – Ты же помнишь, что мы узнали о нём из отч?.. *кхм*.

– Не гавари-са! – громко перебил его тот и коротко подтвердил. – Да, так. Помьню. И шьто?

– Тогда, – выровнял свой голос Амчак, – это не мог быть он. Но если в остальном они были правы… То тогда, возможно, он и в самом деле сможет убрать это непонятное проклятье! Ведь это – их здешняя магия. А он с ней… ну ты знаешь.

Услышав его взволнованную догадку, старший кочевник нахмурился. Но стоявший рядом Гортер решил первым влезть в их разговор:

– Смогу как нечего делать. Только сначала давайте сразу разберёмся с нужными мне вещами, прежде чем я успею рассказать вам больше.

Обернувшись в его сторону, нахмуренный кочевник немного помолчал, но, посмотрев на своего брата, невольно смягчился в лице. И через пару секунд уверенно хлопнул себя по колену:

– …Харащо! Но он перьвий! Паказжить, что ты не лгать нам, асул.

– Справедливо, – заметил следопыт и уже приготовился взять Амчака за протянутую со свой стороны руку, как вдруг услышал за его спиной неестественный скрежет. И в ту же секунду схватил вместо этого его безвольно обмякшее тело за плечи, увидев на отчасти даже немного просиявшем за всё время их безрадостного общения лице молодого парня ужасающую гримасу боли. Которая тут же устремилась ввысь и исчезла, растворившись в спокойном недоумении умирающего человека.

– …«Тесагос крас», – снова повторил Илос, перенаправив свою палочку на его брата, и искрящая сфера магической энергии ударила того под углом, пробив тело взявшегося было за свой лук кочевника навылет.

– Чёртовы косоглазики!.. – недовольно заявил он с понурым видом. – Надо было сразу вас обоих уделать, ещё тогда… А ты чё вылупился на меня, урод?! Думаешь, я не пристрелю безоружного? Да я сотнями вас таких укладывал в Хаас Дине, понял?! На, получи: «Тесагос крас», «Тесагос крас».

В мгновение ока из палочки широкоплечего ветерана вылетела ещё пара снарядов, но стоявший прямо перед ним Гортер не стал тратить время на бесполезное уклонение от них. И когда одна его рука бесчувственно обрушила бездыханное тело Амчака вниз, то вторая – уже спокойно держала выставленный вперед пустой лук, нацеленный прямо на Илоса. Один за другим снаряды изумлённого ветерана устремлялись по непонятной траектории и, подлетая к самому центру полукруглого диска на луке Гортера – растворялись и гасли в нем, неся за собой лишь ещё большую озадаченность для всех, кто стоял рядом со своим новым тайным сообщником у входа в зал.

– Что за дерьмо?! Я, что, промазал? – возмущённо пробормотал Илос и выстрелил из своей палочки ещё пару раз. Но результат оказался тем же.

– Илос, что за хрень тут творится?! Так не бывает! Ты же говорил, что всё будет просто…– запереживал один из наёмников, но рассерженный ветеран не стал его слушать.

– Дай сюда! – быстро отсёк он вместо этого, вырвав у того из-за ремня другую палочку. – «Тесагос крас», «Сионо навион».

Но направленные в следопыта заклинания почему-то снова пролетели мимо нужной цели, не смотря на все его усилия.

– Мда-а, похоже, что наше время и впрямь уже почти закончилось…– спокойно и в то же время до чёртиков хладнокровно объявил на это Гортер, обращаясь теперь лишь к пустоте. И немного покрутив в руках свой лук, с быстротой лани рванулся к висевшему на бедре у старшего кочевника расписному колчану. В голове у него больше не было никаких мыслей.

Глава 8

Мир – это книга, и те, кто не путешествуют,

читают лишь одну ее страницу.

(Аврелий Августин Блаженный)

– Кажется… я понял…– с усилием переводя дух, отчеканивал Альфред слово за словом. – Вы боретесь… не против законов… нашей страны… или чтобы захватить власть… и сместить короля… чтобы занять… его место… Нет! Вы боретесь… против законов… как таковых… как данность… Угадал?..

– Чего?! – яростно проорал чёрный колдун, выставив свои руки вперёд и извергнув из расставленных ладоней очередную порцию рычащего пламени. – Ты ещё не здох, курилка?! А я уж подумал, что тот хилый мозгляк тебя достал!..

– Не-ет…– задыхаясь, перехватился парень за своё раненое плечо, изрядно залитое кровью. – Жить буду!.. Да и куда ему…

– Чёрт, ни фига не слышу. Чего ты там пищишь?! – снова выкрикнул Джаргул, не поворачивая головы. – Если не здох, так скули громче, щенок!

– Я говорю, что никто и никогда меня не завалит! – устало пропыхтел Альфред с восходящей интонацией, взбеленившись от такого нахального обращения. – Ясно?! Никто… Фух-х…

– …Вот это дело! – довольным голосом похвалил его чёрный колдун, продолжая метать свой кроваво-чёрный огонь направо и налево. Но для разозлённого парня данная фраза уже не играла никакой роли. Разъярившись лишь от того, что Джаргул затронул его гордость, Альфред тут же почувствовал в себе прилив необычайной энергии, которая в мгновение ока разлилась по его конечностям, напитав тело юноши новой силой. Что оказалось весьма кстати, так как в его голову уже летел очередной магический снаряд.

– Х-х-ир-р! – шикнул на враждебную магию искривлённый рот парня, метнувшись вместе с головой в нужную сторону быстрее, чем он сам успел хоть что-то понять. И меньше чем за секунду убийственный поток магии разлетелся на тысячу искрящих осколков, пробежав по поверхности его правой руки, словно дождь по прозрачному стеклу.

– Молодец! – неожиданно воскликнул откуда-то сзади чёрный колдун. – В кои-то веки успел!..

– Но я…– сумбурно возмутился Альфред от такой неожиданности и даже попятился чуть-чуть назад, когда вдруг получил по своей руке второй магический удар. А затем ещё несколько, каждый из которых вновь обрисовал вокруг неё непроницаемый щит, похожий по своей форме на кривое полено, прежде чем скатиться на землю и исчезнуть.

– Ах ты гад! – взревел тогда сбитый с толку парень на засевшего где-то под соседним деревом королевского магуса, и словно большой и шумный варвар побежал ему навстречу, размахивая впереди своей чудесной рукой как тараном.

Подобное бесшабашное поведение заставило Джаргула буквально давиться от хохота и подступивших к его глазам слёз. Но прежде он всё же решил основательно перетрясти растущие под соседним пригорком кусты, чтобы выбить оттуда таких же магусов-паразитов, занявших, как они думали, удобную позицию для обстрела.

– Вот та-ак! – рявкнул он, после того как направил в их сторону своё маленькое землетрясение, ударив о дорожное полотно ногами с разбега. – А теперь…– и из расставленных рук чёрного колдуна тут же вылетели два быстрых сиреневых шара, каждый из которых устремился к подброшенной им вверх тормашками жертве.

– А-ва-аа-аа-ах! – закричал один из королевских магусов, в ужасной агонии схватившись за свою обгоревшую до кости руку. В то время как второй его товарищ удачно увернулся в сторону, предприняв отчаянную попытку доползти назад до границ осыпающегося пригорка.

– Э-э, нет, так не пойдёт! Куда это ты? А как же ваше «сдавайтесь или мы применим силу?» – кровожадно проговорил ему вслед Джаргул, приготовив ещё один снаряд, который впечатался обречённому беглецу в голову словно рокочущее копьё. И уже через несколько секунд всё было кончено.

– …Так ты догнал его или нет? – обратился к развалившемуся под тенью деревьев Альфреду чёрный колдун своим требовательным голосом, после того как они спокойно присели на лужайке пообедать, обобрав до этого изуродованные тела нападавших в поисках ценностей и откинув их затем от своей телеги в общую кучу.

– Не успел-л…– протянул Альфред, глядя в пронзительно голубое небо. – Но зато, – опёрся он на здоровый локоть, – я его достал!

– Достал? – удивился Джаргул, откупоривая некрепко засевшую в бурдюке с молоком деревянную пробку. – Как это «достал?»

– Ну, он убегал от меня со всей дури, отстреливался по пути боевыми зак…– стал быстро объяснять ему уставшим голосом парень, но очень резко оборвал себя, заменив неподходящее слово другим, – короче, фокусами. А я просто взял и решил попробовать достать до него этой рукой – ну и…

– *пр-р-р-р-р* – прыснул от неожиданности молоком себе на усы Джаргул, услышав его объяснения, после чего ещё некоторое время обтирал их сквозь сдерживаемые им смешки, пока, наконец, не заявил. – Ну ты и олух!

– Э, с чего это?! – обиделся на него Альфред. – Ведь я ж его в землю впечатал тем ударом!

– Ну ладно, ладно, не олух, – поправился его собеседник задорным тоном, после того как отложил бурдюк в сторону и взял в руки кусок бутерброда с сыром, – просто дуралей.

– Да сам ты дуралей! Этого мужика расплющило! БАМ! И всё! – на полном серьёзе стал возражать ему Альфред. – Он даже лопнул!

Но для Джаргула эта фраза прозвучала ещё уморительнее, и его уже было не остановить. Катаясь по земле словно маленький ребёнок, он держался за свой живот, бросив трофейный сыр себе под ноги, и повторял его слова в надуманном порядке. – «Бам и лопнул!» У-га-га-га-га! «Бам!» – а— га-ха-хах!»

– Да этот страж хотел меня убить!!! По-настоящему! А, да пошёл ты!.. – махнул в его сторону рукой насупившийся паренёк, когда вдруг заметил, что его раненое плечо больше не болит. Осмотрев себя повнимательней, Альфред с удивлением обнаружил, что кровь всё ещё продолжала течь из него, но уже не так сильно, как раньше. А уродливые куски задетой плоти словно по удачному стечению обстоятельств наложились волнами друг на друга, закрыв рану.

– Сожми плечо другой рукой, – заявил вдруг донельзя присмиревший голос Джаргула, и Альфред увидел, что тот уже давно не смеялся, а сидел рядом с ним, буравя его плечо диким взглядом. – Сожми, – вновь повторил чёрный колдун.

Взглянув на свою рану ещё раз, парень почувствовал настойчивое желание не делать этого, интуитивно остерегаясь новых приступов боли, которые всё ещё бередили его сознание. Но зная достаточно об изменчивом характере своего спутника, решил всё же пересилить себя.

Обтерев ладонь о штаны, Альфред рефлекторно сжал зубы и приготовился к очередному испытанию на стойкость. Но когда его рука накрыла собой кровоточащую рану – молодой колдун с удивлением обнаружил, что пронёсшаяся по его телу боль больше не вызывала у него такой негативной реакции. Вместо этого парень почувствовал как сквозь его пальцы заструилось жгучее чувство нарастающей энергии, которое одновременно пронзало и разогревало его рану, словно раскалённый клинок. И хотя реакция от этой боли была такой же невыносимой, для Альфреда её присутствие несло с собой не только слабость, но и яростную схватку, в которой он противостоял самому себе.

– Законы должны способствовать развитию здравого смысла, а не убивать его, – заявил неожиданно Джаргул, положив локоть на подогнутое колено и посмотрев вдаль.

– *Ль-ш-ш-шь!*…Чего?! – прошипел ему сквозь скорчившуюся от боли физиономию Альфред.

– Я говорю, что догадка твоя – это полное фуфло! – повторил ему чёрный колдун уже более вкрадчивым тоном. Чем даже заставил парня машинально оторвать руку от своего больного плеча и с удивлением обнаружить, что рана под ней уже порядочно затянулась.

– Как?.. Да как это так?! Это… Невероятно!.. Это…– стал выдавливать из себя нужные слова Альфред, не веря в сотворённое им без палочки чудо, пока его собеседник устало зевал и почёсывался. Но вскоре лысому колдуну это порядком надоело, и тогда Джаргул просто схватил обрадованного парня за грудки и притянул к себе.

– Как думаешь, что ты сделал? – напряжённо, но без особой злобы в голосе выдохнул он в лицо Альфреду свой вопрос.

– Что… Как что? – оторопел тот. – Ну, я не знаю. Я просто почувствовал, как…

– Вот именно! – прервал его чёрный колдун и отпустил рубашку парня обратно. – Ты почувствовал. И сделал так, как велели тебе твои воля, дух и стойкость.

– Ну и? – не понял его внезапной агрессии Альфред. – Я теперь вроде целителя стал какого-то?

– Нет, конечно-о, – насмешливо протянул ему Джаргул, перевалившись на другой бок. – Ведь официальная врачевательная наука заявляет, что человека нельзя вылечить без использования соответствующей магии или алхимических пилюль. И это их закон. Всё. Хоть кол себе на голове теши! Понимаешь, о чём я?

– Не совсем…– нахмурил свой лоб парень.

– А-ар, ну как же это тебе втолковать! – быстро разразился в его сторону спонтанным коротким взрыком чёрный колдун, продолжив объяснять. – Есть вещи незыблемые. Как то, что яблоко всегда падает вниз. А есть вещи, которые только со временем становятся незыблемыми. Например, законы общества, понимаешь? Но и те, и другие – это законы. И все они – лишь пыль. При желании ты можешь оспорить и преодолеть каждый из них. А все твои возможности это сделать ограничивают лишь твои собственные установки и сила воли.

Твой разум бережёт твоё тело от вреда, но если бы разума не было, то телу было бы всё равно. И оно могло бы совершить намного больше, руководствуясь более примитивными реакциями организма, вроде реакции тканей. А если бы можно было убрать и эти реакции, то оно бы уже руководствовалось реакцией этих… недавно открытых… как их там – клеток! И на какое-то время стало бы ещё сильнее и непобедимее!.. Ну-у, пока бы не задохнулось или не сгорело где-нибудь в огне, конечно. Однако на эти пару секунд, что оно оставалось бы живо: ты понимаешь, КАКОЙ силой твоё тело обладает с рождения?!

– …То есть я вылечил себя… этой особой силой? – вдумчиво попытался отследить его вывод Альфред.

– Да нет же, дубина! Законы! – пробормотал требовательным тоном Джаргул. – Законы противостоят хаосу! Они повсюду в этом мире. И потому хаос не может сам втиснуться в твои мозги целиком, так как он работает против всего упорядоченного. От этого он проникает туда лишь изредка и по чуть-чуть. Правда, кроме этого законы ещё и образуют тебя. Так что если ты достаточное время следуешь им, то начинаешь верить в них независимо от истинного положения дел. И становишься их заложником. Часто до конца жизни.

Именно поэтому если министерство государственного магоздравообеспечения говорит, что ты не можешь вылечить себя ничем, кроме создаваемых ими заклинаний и лекарств – то ты, как идиот, веришь им. И сам возводишь для себя невидимую границу для всех остальных возможностей. В итоге твоё тело, повинуясь твоему разуму, уже само перестаёт реагировать на что-то другое. А зачем? – ведь по чьему-то закону, который ты сам добровольно принял и поддерживаешь, эти методы – неэффективны. А то и вообще – смертоносны.

Например, сейчас ты, по версии этой самой официальной медицины, не сделал ничего, кроме как залез грязными пальцами себе в рану, после чего занёс себе туда целую кучу инфекции, да к тому же причинил себе этим нестерпимую боль. А на самом деле что вышло?

– Я… я смог исцелить себя! – начал понимать ход его мыслей восторженный парень.

– Да нет же! Ты просто забыл в тот момент о дурных законах, – поправил его раздражённым голосом чёрный колдун. – Просто решил, что сможешь помочь себе с помощью возникших в твоём тупом мозгу ощущений. И только когда я снова напомнил тебе о медицине, ваше сиятельство в очередной раз решило свернуться калачиком, вместо того чтобы напрягаться и вновь штурмовать когда-то выстроенную стену. Какой же ты, твою мать, тупорылый! Вот попробуй ещё раз повторить свой фокус – уверен, что в этот раз у тебя уже не получится.

– Да?! – обиделся на его постоянные оскорбления парень. – А ты сам – попробуй!

– *Мр-р-м*…– покачал головой Джаргул, издав угнетённый звук – смотри, приверженец чужих законов!

И не отрывая своего взгляда от лица обомлевшего Альфреда, мигом полоснул себе по ладони лежавшим на траве хозяйственным ножом, отчего его рука тут же начала кровоточить.

– Что ты делаешь?! – изумился покорёженный его внезапными действиями парень. Но вскоре оказался поражён ещё сильнее, когда рука Джаргула вдруг мгновенно очистилась от крови, и порез сам собой закрылся обратно, явив перед Альфредом всё ту же чистую, слегка натянутую кожу, испещрённую крупными венами и нанизанную на острые суставы.

– Вот та-ак! – проронил довольный колдун. – А теперь, пожалуйста – объясняй сколько влезет!

Но увиденная парнем картина, как показалось, теперь навечно прилепила его язык к нёбу.

– …Что-о? Уже не хочется? – с издёвкой переспросил его Джаргул. – Тогда позволь мне. Законы – это НЕ плохо. Но они помогают совершенствоваться только тому человеку, который осознал всю их тленность и иллюзорность перед лицом настоящей свободы и безграничности этого мира. Всех же остальных они с раннего детства ставят на колени и заковывают в цепи.

Ну а что по поводу тебя, то за последнее время ты, хоть и весьма интуитивно, из обычной горы превратился в расколовший свою вершину, пылающий вулкан, лава в котором теперь так и клокочет без остановки. Однако, уверяю тебя, что ещё пару-тройку лет – и она затвердеет, а сам вулкан – потухнет, превратившись всего лишь в ещё одну ущербную гору без сердцевины. Вот почему ты не должен разбрасываться своей энергией понапрасну, а должен учиться сдерживать её. И выплёскивать СТРОГО тогда, когда это необходимо.

– «Но как?..» – подумал про себя не совсем ещё вышедший из своего ступора Альфред.

И тут же получил разгневанный ответ:

– Как-как, – скороговоркой повторил чёрный колдун, – с помощью законов, конечно. Но только СВОИХ законов! Правда чтобы понять, какие законы для тебя благо – ты должен осознать, насколько ВСЕ они иллюзорны. Даже вселенские! Не то, что свои собственные… И что через каждый из них, даже самый неприступный – можно перешагнуть! Поскольку всё дело только в твоей башке-е…

При этом Джаргул демонстративно постучал его по застывшей в мыслительном процессе черепушке, отчего у Альфреда сразу же закружилась голова, а в теле возникла необыкновенная лёгкость, словно все его заботы вдруг разом стали для него несущественны.

– Ты говоришь о чём-то… незначительном…– забубнил парень, как только снова пришёл в себя. – Да так каждый может! И всё же эта сила… Сила, которая получается у меня в руках!..

– Не строй недоделанных теорий, мыслитель, – с укоризной в голосе обратился к нему чёрный колдун. – Как думаешь, сколько времени потребовалось червям и всяким низшим гадам, чтобы однажды их род смог воспарить к небесам? А?! К тому же, скажу я тебе, их земля в то доисторическое время не была для этих тварей настолько уж бесплодна и несущественна. Да и сейчас такой не является. Однако даже подобных мелких козявок эволюция заставила искать для себя иную участь, чем всю жизнь пресмыкаться в той самой тверди, из которой они все вышли. И в которую должны были вернуться после своей краткой, наполненной сплошными испытаниями и невзгодами жизни.

Понимаешь, о чём я?!

Мир людей, по сути, недалеко ушёл в своём развитии от мира других тварей. Всё те же законы, всё та же обречённость. Но, в отличие от них, человек может больше не руководствоваться эволюцией и «природным балансом». Правда для многих людей это, к сожалению, послужило сигналом к обратному. Дескать, пусть открытия совершают другие – моё дело только жрать и спать. Но даже сейчас сила, которой ты можешь свернуть горы – она всё ещё где-то там! И важно стремиться достать до неё! Даже если для этого придётся сломать все преграды на своём пути и объявить войну остальному человечеству!

– Так значит, я до неё доста-ал…– задумчиво объявил Альфред и умолк.

– Тяк знячит – мя-мя, мя-мя-мя-мя…– передразнил его слова Джаргул. – Посмотри на себя, ничтожество! Ты еле-еле смог залечить свою царапину, а уже думаешь, что стал на голову выше остальных подобных тебе фокусников. Хах! Да в былые времена таких, как ты, сотнями отправляли на войну, где все они и подыхали, ложась друг на друга с пробитыми спинами или замученные осадой до смерти. И делалось это только за бессмысленные притязания друг с другом их господ – феодалов.

Эх, к несчастью, с того времени прошло уже слишком много лет, и этот мир, похоже, ещё быстрее начал катиться в бездну, раз мне приходится возиться с такими, как ты…

– Погоди-погоди! – шустро подловил его на последних словах опомнившейся паренёк, в котором уже давно бурлила жажда знаний. – Так получается, люди больше немогут становиться… эм…

– НАСТОЯЩИМИ властителями магии! – разразился вдруг эхом на весь лес голос чёрного колдуна. – Хватит уже ссаться от таких слов! Прими, наконец, свою природу!

– Да, точно! – подхватил его немного сбитый с толку Альфред, – настоящими магами… Значит, раньше вас было больше… А сейчас? Сколько вас?…– то есть нас! – сколько нас осталась сейчас?

– Да чёрт его знае-ет…– протянул Джаргул. – Полагаю, ты успел повидать всех.

– Неужели… Так мало…– прошептал паренёк. – А раньше?..

– Ну, помню, когда я был лет на двадцать постарше тебя, – начал смаковать свои слова чёрный колдун, в очередной раз с явным удовольствием вспоминая прошлое, – нас всех однажды собрал Эргарот. У которого тогда ещё были такие длинные мерзкие усишки, хех…

Услышав знакомое слово, Альфред на мгновение отвлёкся, решив, что его спутник просто ошибся, ведь так называлось то место, куда они сейчас направлялись. Но видя как Джаргул уверенно продолжал говорить о нём без тени сомнения, словно речь шла о каком-то человеке, парнишка быстро посчитал разумным не встревать в его речи.

– …Так вот, когда меня снова чуть не поймали работорговцы, – продолжил наслаждаться своим невероятно далёким прошлым чёрный колдун, покручивая в руках последний кусочек сыра, – мне повстречалась пара давнишних приятелей, которые не понимали, каким это образом я смог от тех работорговцев сбежать. Глупцы…

Потом, правда, их наивность сыграла мне даже на руку, и когда я перебирался с ними через Харлатские горы, один из них как дурак сломал ногу, а второй остался ему помогать. Из-за чего мне пришлось наплевать на этих слабаков и одному тащиться на ту сторону хребта, оставив этим несчастным половину провизии… Хм, зачем же я тогда так поступил?.. Уже и не помню – наверное, по глупости!

В общем, тогда-то я и увидел в первый раз его стены, чтоб мне провалиться! Хотя, на самом деле, я и вправду после этого чуть не провалился за край мира, так сказать… А когда меня нашли и как следует тряханули, то я уже был в Эргароте! В то время он ещё стоял в горах… И там было куда больше комнат… Короче, на тот момент в этих комнатах я обнаружил целую уйму таких же, как ты, желторотиков, стащенных со всех концов Сентуса на первое для них испытание силы! Многие даже сами не понимали, что с ними произошло! Мда-а, ну и крику же тогда стояло по углам!.. Все сражались друг с другом не на жизнь, а на смерть! А когда состязания закончились, нас осталось всего человек тридцать-сорок. Включая нескольких древних пердунов, которые составляли тогдашнюю «старую гвардию»… Мезех, Гавио… Все-е потом коньки отбросили, один за другим… Остался только этот козёл Эргарот!..

А-а, ладно, что зря про давнее размусоливать! Те времена давно прошли… Давай-ка лучше бери эту скатерть за свой конец и сматывай. А я переложу всю их снедь обратно в мешок, а то нам ещё ехать и ехать…

– Погоди! – запротестовал Альфред, у которого оставалась ещё целая куча вопросов к своему излишне увлёкшемуся воспоминаниями рассказчику. – А как же девушки?

– Кто-о?! – истошно протянул Джаргул.

– Ну, женщины, – поправил себя Альфред. – Почему среди всех, кто сейчас остался, я не видел ни одной дев… женщины?

– Тебе что это вдруг, под мамкину юбку захотелось?! – грозно взглянул на него чёрный колдун, упаковывая в мешок целый свёрток с копчёной рыбой. – Ишь, женщин ему подавай в мужском деле! Забудь! Бабье место у печи! Ну и в койке иногда под боком у мужика… А в остальном они горазды только рожать – на этом их функция завершена. Засунь десяток баб и одного мужика в тундру, где на сто вёрст нет ни души – и ты увидишь, кто из них добудет огонь первым!

Такой однозначный ответ оказался для парня весьма ожидаем. И всё же он не мог принять его, не докопавшись до сути вещей, ведь за последние годы Альфреду часто приходилось иметь дело с наигранным равноправием, царившим за стенами его бывшей школы. И навязанным каждому студенту самой обстановкой их прогрессивного обучения.

– Получается, что они не могут достичь силы…– продолжал стоять на своём рассудительный паренёк, гундося себе под нос и укладывая остатки скатерти с помощью колена.

Пока Джаргул, наконец, не взорвался, снизойдя до Альфреда с новыми объяснениями:

– Да нет же! Самки – они и есть самки! В природе всё устроено для них вполне логично. И только человеческие слабости могут позволить нашим мужикам настолько размякнуть, чтобы передать своим самкам нечто большее, чем просто работа бок о бок на положенном каждому из них месте. Вследствие этого самки начинают думать о себе невесть что! Но это стало происходить только в наступившее сейчас ущербное время, ибо раньше такого не было.

Эх, поверь мне – раньше всё было гораздо правильней… Мужики ещё умели многое делать руками, знаешь ли. Ходили по бабам… да и жён своих затыкали, и в кости не рубились целыми днями по трактирам… А сейчас, мать его, ни одного трактира не стало, а от мужиков осталось одно название. Бриться повально начали, как на убой… Бараны стриженые…

– …Но женщины тоже оторваны от этого… «природного баланса», так вроде? – уточнил у чёрного колдуна Альфред, пока тот опять не увлёкся нахлынувшими воспоминаниями.

– А как же! – опомнился вдруг Джаргул. – Только, как мне видится, они оторваны, скорее, за мужчинами вслед, чем по своей воле. Но ты понимай как знаешь. Мож, и заведёшь себе когда-нибудь ручную бабёнку, которая станет такой же никчемной фокусницей, как и ты! Уа-ха-хах!..

Ладно, давай упаковывай уже остальное! А то чего-то вон уже третий патруль за неделю встречаем – много их стало по окрестным дорогам в последнее время шастать. Не к добру это.

– …Но это же потому, что ты разрушил нашу школу! – с недоумением запротестовал юноша, глядя на удаляющуюся фигуру чёрного колдуна. – Они тебя… они за тобой!..

– Эх, молодёж-жь!.. – не дал ему закончить и без того сбивчивую тираду Джаргул. – Да за мной уже двести лет всё королевство охотится! Хе-ге-ге-ге! Только, как видишь, ручонки у них коротковаты меня сцапать! Фокусами меня всё хотят своими жалкими задавить! А в последнее время ещё и наёмников стали каких-то подсылать…

– Что?! К-как двести ле-ет?.. – ошарашено протянул Альфред ему вслед. – И ты всё это время… Так и живёшь?!

– А чем моя жизнь дурна? – оглянулся назад лысый колдун с поразительно широкой улыбкой, которая почему-то очень быстро заразила и самого Альфреда, повлияв на него своим безрассудством. – Ведь всё это время я провёл в приключениях!

Вечером того же дня перед Альфредом открылась умопомрачительная картина закатного края, уводившего их телегу в бесконечные дали мимо холмов и долин, а также пересекавшихся друг с другом редких пролесков, лоснящиеся гребни которых упирались своими шпилями в небеса. А позади них переливалась и гасла широченная река, достававшая незримыми границами до самого горизонта. Желая рассмотреть её поближе, молодой колдун что было силы вытянулся и вдруг заметил, что по его затылку застучал мелкий дождик, взявшийся словно из ниоткуда на кристально чистом розово-голубом небосводе молодого вечера.

– Ой! – проронил вполголоса юноша и поднял вверх ладонь скорее от удивления, чем от желания прикрыться.

– Смотри-смотри-и…– протянул на его восхищённое ерзанье Джаргул. – Сейчас такую погоду редко где увидишь. Без сомненья, мы единственные люди на всю округу, кто застал её.

– А если бы я сейчас всё ещё оставался в школе… – печально вымолвил Альфред, но через короткое время приободрился и продолжил. – Сколько же всего интересного на свете!

– …И сколько из этого ты уже пропустил, день за днём просиживая штаны на одном и том же месте! – закончил за него ещё один вывод чёрный колдун, подогнав их лошадь поводьями.

– Да… Это правда…– неохотно согласился с ним юноша, вспоминая, как томительно проходили дни в четырёх стенах. И как легко он заставлял себя мириться с этим чувством, беспрестанно твердя самому себе, что мир устроен именно так, и это нормально.

– …В скольких странах ты уже побывал? – неожиданно вырвался из его уст новый вопрос, который и сам удивил Альфреда.

– Ч-чего? – усмехнулся в его сторону Джаргул, изобразив удивление. – Да за кого ты меня держишь, сопляк! Я ещё собственными глазами видел, как в Хаас Дине процветала добротная акретическая философия, которая, наряду с их фокусами, конечно, гармонично вплеталась в местную религию. А беложопые фанатики Гилия отправляли своих младших князей туда на войну, только чтобы те не разрушали свои собственные королевства! Хех! «В скольких странах»…

– Значит, ты всю свою жизнь провёл в путешествиях…– снова изумился его необычным рассказам Альфред. – А те вещи, которые я видел в твоём доме, н-неужели?!..

– Э? Какие вещи? – не понял его Джаргул.

– Ну, шлем, который я однажды нашёл в том сундуке у комода. И ещё посуда, одежда как в прошлых веках – это сейчас больших денег стоит. И я думал, что ты всё это просто купил…

– Хм, тоже мне, – хмыкнул на него лысый колдун и покривился. – Всего-то припасы на чёрный день. Я не виноват, что ваша мода так быстро меняется! Привык уже ими пользоваться, знаешь ли…

– А другие штуки всякие? – поинтересовался Альфред. – Они откуда? К примеру, головы те высушенные и фигурки…

– Да-а, это так! – махнул свободной рукой Джаргул. – Для развлечения. Побродишь по миру с моё – ещё и не такой мусор за собой на горбу притащишь. Правда, чем больше ты их у себя будешь хранить, тем больше они пропитаются твоей сущностью и тем скорее начнут приносить тебе пользу.

– Хм-м…– выдохнул через нос юноша и тут же преобразился в лице от очередного внезапного озарения. – Как эти талисманы и браслеты, что ты везде носишь?!

Услышав его догадку, чёрный колдун нахмурился:

– …Быстро же ты, шисёнок, догадался. Однако всё верно. Некоторые из этих вещей я ношу уже не один десяток лет. А вот это кольцо, – на мгновение Джаргул блеснул в воздухе большим пальцем, – его я купил ещё в Парелне. И с тех пор оно пережило со мной столько невзгод, что тебе и не снилось.

– А в чём же тогда эта их польза, они что – волшебные? – с полными надежды глазами заворожено пробубнил Альфред. Отчего тут же получил увесистый шлепок по своему затылку, сопровождаемый раскатистым смехом:

– Глупый малец! Какие ещё «волшебные»? Я тебе, что – эльф из сказки что ли?! Тьфу…

– Но ты же говорил…– попытался выкрутиться на его словах парень, ощупывая больное место.

– Да, говорил! – оборвал его Джаргул. – Но и ты не утрачивай связь с реальностью! «Волшебные», твою налево… Просто пока ты их носишь, твоя сущность постепенно наполняет их. И чем чаще ты творишь настоящие заклятия, чем яростнее борешься с этим миром, что в сущности одно и то же – тем больше она пропитывается, проникает во всё, что тебя окружает, наполняет эти вещи силой, понимаешь?

– Кажется, да-а…– неуверенно ответил юноша, приложив палец ко рту. – А зачем это нужно?

– Ар-р, ну как же тебе объяснить, – затарахтел своим рычащим басом Джаргул. – Вот смотри: у тебя есть кольцо, и ты его всё время носишь, замечаешь, покручиваешь. Или даже дом, где ты всё время живёшь, работаешь, спишь. Пока однажды не привыкаешь к этим вещам настолько, что такие объекты становится практически твоей частью, продолжением твоего собственного тела. Для простого человека на этом обычно цепочка и заканчивается, но для нас это кольцо или стены дома могут стать чем-то иным. И независимо от нашего отношения к таким вещам – могут впитывать и удерживать внутри себя определённую часть нашей энергии. Что в критический момент очень помогает, скажу я тебе… Особенно если на твой дом пытаются воздействовать вашими псевдомагическими атаками. Или если ты устал и не можешь больше черпать энергию из других источников, или вдруг тебе нужна…

– …А есть и другие?! – неожиданно удивлённо перебил его Альфред, хотя давно уже и сам знал ответ на этот вопрос.

– Ах, да, конечно – я и забыл, какой ты, мать твою, ещё… сопляк! – заявил многозначным тоном чёрный колдун, намереваясь засадить по макушке парня очередной подзатыльник как только дойдёт до последнего слова. Однако несмотря на всю его сноровку, в этот раз Альфред оказался заранее готов к весьма надоевшим ему методам воспитания, применяемым обычно Джаргулом. И когда его жилистая рука снова обрушилась на голову парня словно из ниоткуда – то тот даже сумел частично уклониться от неё, хотя и сам не осознал как.

– …Э? —удивлённо лязгнул голосом чёрный колдун, заметив такое необычное поведение со стороны своей зарвавшейся жертвы. Но затем мигом преобразился в лице, когда его рука отчасти попала мимо цели. – Хе-хе-ей! Да вы только посмотрите на него! Я тут говорю, какой он ещё сопляк, а этот проныра уже научился паре новых фокусов!

– Не смешно…– пробурчал недовольный Альфред и, немного подумав, добавил: – Хотя, нет, лично я посмеялся вволю.

Но в ответ на его нелепую грубость Джаргул в этот раз почему-то лишь хищно улыбнулся, блеснув в сторону парня умудрённым взглядом и не стал нападать на него как раньше:

– Это был «источник тела» – самая простая энергия, которой все люди могут управлять от рождения, так что не зазнавайся. Обычно мы не придаём ему слишком много значения, совершенствуясь в более сложных структурах, выходящих за его рамки. Но «источник тела» всё равно остаётся самым главным для нас, так как для всех и каждого он всегда являлся первым из освоенных. Обычные люди могут делать со своим телом очень много вещей, если как следует постараются, увеличивая свою силу, выносливость и реакцию с помощью одной только тренировки и силы воли в критический момент. Но для нас, настоящих властителей магии, это далеко не предел. И сегодня ты сам уже пару раз доказал это.

– …Лечение! Я знаю, это было лечение! – восторженно прокричал Альфред.

– Да, желание стабилизировать своё тело в сочетании с силой воли и «тёмной магической энергией», – заумными словами поправил его довольный колдун, – но ты прав. Для каждого человека естественная регенерация тканей происходит по-разному. А всех причин этого процесса не могут понять даже ваши хвалёные медики, научившиеся с помощью своих фокусов всего лишь влиять на этот процесс, оборачивая его в нужную природе сторону. А не создавать его. Однако лечение – это прежде всего старания самого организма, равно как и разрушение, перестройка и движение. Ведь всё это есть неотъемлемая часть его жизни. Поэтому во многом то, что повелевает организмом, может работать не только в одну сторону. Смотри! – лихо притормозил он свои дальнейшие разъяснения и снова выставил вперёд свободную руку, отведя её прямо к носу юноши.

– …И что? – смутился от такого неожиданного жеста Альфред. – Я не понимаю…– но в тот же момент увидел, как по уже знакомой ему траектории рука чёрного колдуна вдруг вспыхнула алым потоком тоненькой струйки крови и развернулась глубоким порезом внутрь. Отразив его с точно таким же порезом, заживлённым сегодня Джаргулом на другой своей руке, практически зеркально.

От такого отвратительного действа парня чуть не стошнило.

– Вот видишь, щенок, – приговаривал между тем Джаргул, уводя их покосившуюся повозку вдаль, навстречу ранней ночи, – всё в этом мире может работать на тебя, главное, чтобы ты всегда владел собой. Потому что в противном случае тобой вечно будет владеть что-нибудь ещё…

Глава 9

Фантастическое составляет сущность

действительности.

(Федор Достоевский)

Этой ночью Альфреду совсем не спалось. И даже после того как он сытно пообедал сухими припасами, которыми Джаргул так нагло поживился у напавшего на их повозку отряда королевских стражников, внезапно появившихся на границе с последними деревнями – для парня такая жизнь была слишком в новинку, чтобы суметь приспособится к ней хотя бы наполовину. Вот почему, навострив уши как можно внимательней, Альфред решил погрузиться в приятные звуки ночной рощи, представляя их сквозь закрытые глаза как обретшие форму шёпоты и тени, кружившие вокруг их повозки словно приведения. К тому же потрескивающие последними искрами угольки костра и доносящиеся с полей крики хищных птиц добавляли этой картине совершенно особое, живое восприятие мира. Что не могло не радовать юношу, привыкшего к спокойным и абсолютно беззвучным ночам своего общежития, где комендантский час воспринимался всеми как нечто святое.

«Хм… Как же он смог?.. Б-р-р!» – призадумался обо всех сегодняшних событиях Альфред, но тут же вздрогнул, вспомнив последнее из них с особой брезгливостью. «Надо будет всё-таки повторить его эти…» – неохотно решил он про себя, стараясь отбросить подобные мысли и сосредоточиться на своих ночных упражнениях, которые молодой колдун взялся делать недавно сам, втайне уходя от Джаргула на какую-нибудь поляну, стоило только тому в очередной раз оглушительно захрапеть во всё горло своим ненормальным, почти диким рыком.

Обычно у парня получалось посвятить им не больше минуты или двух, прежде чем Альфред начинал терять себя под весом непреодолимой усталости. Но чаще он просто сидел и размышлял над теми уроками, что ему удалось извлечь из речей лысого колдуна, прежде чем Джаргул начинал выходить из себя, превращая их в полную нелепицу.

Вот и сейчас, переваривая всё прежде сказанное и сделанное, парень никак не мог успокоиться, постоянно вспоминая ту невероятную силу, что пульсировала в его руках вместе со страхом и яростью, принесёнными в его сознание одним неминуемым броском собственных эмоций. Это происходило каждый раз, стоило только Альфреду вновь осознать, что нацелившийся в него сегодня утром королевский стражник хотел и вправду убить его, направив на молодого колдуна своё магическое орудие практически без всякого сожаления и промедления. Такие чувства парню никогда ещё не приходилось испытывать в реальной жизни. И если бы даже ненавистный ему Кан годами издевался над Альфредом в стенах их школы, подтрунивая над ним как только угодно – то это всё равно не принесло бы ему и десятой части того опустошительного краха, который промелькнул перед глазами юноши в тот злополучный момент. Ибо нацеленная на него палочка настоящего врага, исторгнувшая свой ужасающий снаряд, с которым обычно вырывается убийственная магия, виденная Альфредом прежде лишь в показательных симуляциях профессоров да на картинках, повергла парня в настоящий шок.

Пережив подобный опыт, Альфред всё ещё был до самых чёртиков рад, что не погиб тогда, пусть и по причине его небольшого промаха. И оказался ещё больше раззадорен, когда сумел не только снова подняться на ноги, но и отомстить своему обидчику невесть откуда взявшимися у молодого колдуна силами. Хотя, по правде говоря, в те первые секунды он больше действовал наугад. И лишь потом, окрылённый собственной магией, Альфред смог уверенно пробиться сквозь свои страхи наружу, обратившись к Джаргулу прямо посреди сражения и позволив этой силе вести себя, рассуждая на ходу, почти как сам чёрный колдун, когда им обуревало новое увлечение.

После такого Альфред больше не чувствовал себя зажатым между другими людьми ничтожеством. Наоборот: теперь он сам хотел стать королём своих действий. Однако каждый раз, когда он вновь пытался представить себя в роли подобного персонажа в жизни – его разум всё отчётливей понимал, насколько сложно будет воплотить для него подобное поведение, преодолев свою природную скованность и деликатность в отношении с незнакомцами. И всё же парень не хотел искать для себя здесь какого-то компромисса. «Возможно, – размышлял он, – если я буду контролировать себя перед каждым случаем, то… Нет! Такое поведение должно быть естественным! Тогда как же мне быть?»

Внезапно Альфред осознал, что пытается сделать как раз то, о чём говорил ему чёрный колдун сегодня на поляне, и наполнить свою жизнь собственными законами. Однако, не желая следовать его туманным россказням, Альфред решил отложить этот вопрос до следующего раза, а сам перевернулся на другой бок, чтобы покрепче закутаться в покрывало, когда вдруг почувствовал одну странность. Это было весьма абстрактное ощущение, но парню казалось, что нечто словно смотрело на него издалека, заставляя открыть глаза и оглядеться. Так он и поступил.

Вокруг их телеги стояла безлунная ночь. Склоняющиеся то вправо, то влево кусты, обрамленные полевыми травами, соседствовали с густыми кронами берез, шелестевшими нависшими над их крытым возом ветками и напоминавшими огромный тёмно-зелёный купол. А позади Альфреда мирно посапывала лошадь, никак не реагируя на то, что Джаргул свесил ногу прямо с края потрепанных козел на целую половину. «Странно», – подумал про себя Альфред, удостоверившись, что лысый колдун спал как убитый, и решил уже снова вернуться к своим размышлениям, но вскоре забеспокоился, что это могла быть ночная засада. Тогда парень решил осторожно выглянуть наружу, дабы ещё раз осмотреться повнимательней, после чего сразу же обнаружил, насколько красиво сегодня пробегали по небу облака. И что луна всё-таки иногда показывалась между ними, время от времени поглядывая на мир своим одиноким глазом.

Заворожённый тем странным светом, который она испускала, Альфред совсем не почувствовал, как выбрался из телеги наружу, и пришёл в себя только после того, как его босые ноги коснулись холодной травы. В тот момент глаза парня столкнулись с изящной красотой ночных просторов полей, сиреневой дымкой, лежавшей на главном тракте, и чем-то уж совсем невероятным, исходившим из глубин соседней рощи: вокруг старого дерева, заросшего мхом и корнями, резвились ни на что не похожие тусклые огоньки света. Они летали в воздухе словно светлячки, но не мерцали, а отражались и преломлялись в недолговечных лучах ночного светила, стоило тому ненадолго показаться из своего укрытия и вернуться назад. Их формы были настолько иллюзорны, что любой другой встречный путешественник мог бы запросто принять это за обман зрения. Однако находившийся в каком-то странном состоянии Альфред хотел лишь исключительно любоваться ими, не задумываясь о происходящем.

– Потрясающе… – неосознанно прошептал вслух он, чем сразу же заставил тусклые огоньки взвихриться в воздухе и бросится в темноту рощи наутёк.

–Ох, нет! – словно извиняясь перед ними, надрывно проронил огорчённый юноша и попытался сделать несколько шагов вперёд, но огоньки его не слушались.

…Они неслись вместе в такт лоснящимся островкам болотной травы и по трескучему валежнику – лишь бы не отстать друг от друга за поворотом. А удалявшийся от Альфреда край рощи становился всё более и более расплывчатым, пока он сам скрывался за высокими деревьями точно за саваном. Вдруг на раскрывшейся посреди большого ельника поляне зачарованный юноша увидел сотни таких же маленьких огоньков, кружившихся в ночном вальсе ускользающей луны. Почувствовав его приближение они забились все разом вокруг чего-то очень тёмного и странного, после чего решительно устремились вверх, распластавшись на широких верхушках многовековых деревьев. «Что это-о?» – протянул сквозь себя застывший от неожиданности паренёк, ухватившись за ствол стоявшего рядом дерева, но вспорхнувшие у него из-под носа последние огоньки так и не дали ясного ответа. Вместо этого он почувствовал на себе уже знакомый по нарастающей тревожности взгляд незримого наблюдателя и решил оставаться настороже на случай, если тот дерзнёт обнаружить себя. Но время шло, и вскоре Альфред начал понимать, что источником всех его волнений было то самое пятно, находившееся в центре поляны, которое будто звало его к себе. И тогда юноша осмелился сам выступить ему навстречу.

Продвигаясь вдоль покрытого еловыми иголками ковра из рассохшихся шишек, Альфред медленно шёл к мерцающему разлому, одна сторона которого пропускала лишь свет луны, в то время как две других практически демонстративно разверзались перед ним в неясные пугающие очертания, просвечивая то серым, то рыжим. Пока в какой-то момент парень не увидел в них целые равнины аккуратно уложенных в ряд черепов, смотревших на него с презрением. И огромный железный палец, зажатый в непрерывный рой гудящих потоков ветра, вращающихся позади него наподобие ужасной мельницы.

– Хаар де гаррот… – призывно отозвалась ему багровая пыль далёкой земли. И все черепа, вмурованные в неё, разом повторили: «ХААР!»

Тут Альфреда словно выдернуло из ночного кошмара, того самого, который до последних минут заставляет своего обладателя не сопротивляться происходящему, и с порывом жёстких кузнечных клешней отбросило обратно в беспощадную, но гораздо лучше поддающуюся его воле реальность.

– …Ну ты и дал, стервец! – прогудел над ним Джаргул, игнорируя охватившее парня непонимание, после чего практически с отцовским усердием приложил его своим сапогом.

– Х-хаар… хаар…– всё повторял себе под нос ошеломлённый юноша, отхаркиваясь и сжимаясь на земле от его ударов.

– Что «хаар», мать твою, что «хаар»?! – глумливо передразнивал его чёрный колдун, нанося удар за ударом, на этот раз уже не такие крепкие, как раньше.

– Я видел… я видел это…– продолжал истошно плеваться слюной между обрывочными потоками извергаемых из себя новых слов Альфред. – Видел!

– Ни черта ты там не видел, щенок! – шипел на него Джаргул и почти беззвучно приговаривал. – Вонючий замок… Вонючий старый пень… Надо же было ему сейчас приблизится к реальности этого мира…

Затем лысый колдун демонстративно встал напротив того самого места, где ещё недавно юноша мог воочию лицезреть серое пятно, и с особым презрением в голосе заговорил:

– Не шатайся в здешних местах по ночам один больше, понял?! Не дорос ты ещё туда-сюда сам «прыгать», щенок. А если снова завидишь чего-нибудь этакое – то сразу буди меня! – и, посмотрев на свой сапог, добавил. – За мной не заржавеет.

На следующее утро Альфред оказался совершенно разбитым и отстранённым. Он медленно трясся на своём месте, прислонившись к шершавому краю телеги, пожёвывая зачерствелые остатки какого-то сухаря, который нашёл в самом углу. И даже не удосужился налить себе хоть немного воды, чтобы не давиться всухомятку.

– …Наверное, это ещё и проклятье, да? – обронил он наконец после долгого молчания. – Колдовать такое и видеть нечто…

– Хватит там жужжать! – пригрозил ему спереди Джаргул. – У тебя есть силы говорить как мужчина. А ты так и продолжаешь мямлить как ребёнок и трепетать от каждой встреченной ничтожности!

– Но она меня звала-а…– рассеянно протянул Альфред.

– …И ты, конечно, за нею попёрся-я! – саркастически закончил за него чёрный колдун.

– Да…– без тени обиды признался юноша.

– Чёрт, да ты так и за самим святым посланцем богов попрёшся! Лишь бы не видеть, куда он ведёт тебя – в рай или в преисподнюю. Да по пути бы восхищался ещё, небось, его холёными крылышками! Ничтожество… Тьфу, смотреть противно!

– Что я видел? – уже намного твёрже задал ему свой вопрос Альфред, наслушавшись его обычных издевательских речей.

– Да откуда мне знать-то! – проревел Джаргул. Но парень оказался ещё упрямее.

– Что я там видел?! – выдавил он сквозь зубы с яростью и грозно стукнул кулаком по тому месту, где сидел.

От этого лицо чёрного колдуна проняла азартная усмешка:

– Ба-а, какие мы нервные!.. Ладно, чёрт с тобой. Я надеялся приберечь это дерьмо напоследок, но уж коль скоро тебе и вправду предстоит с этим столкнуться, то лучше подготовиться ко всему заранее.

– Я не понимаю…– защищаясь, пробубнил Альфред. Но Джаргул уже был неотвратим в своей риторике.

– Видишь ли, – начал он, не обращая внимания на всклокоченного юношу, – человек является человеком, только пока он жив. Остальное его уже не касается. Однако пока он остаётся жив, его дух, тело и разум могут улавливать и черпать силу из разных источников, в которые он, к сожалению, не может попасть физически. Но может как бы «провалиться», если сильно ими увлечётся.

– Как это так? – фыркнул парень и презрительно покосился в сторону.

– А так, – по обыкновению небрежно присёк его вечные вопросы Джаргул. – Сила может увести человека куда угодно – её влияние безгранично. Но тело всегда будет волочиться за душой и разумом – это одно из условий существования жизни. И если не пытаться нарушить этот закон, а всего лишь следовать за силой, то тело может так и остаться в реальном мире, сохраняя в тебе жизнь, но вот разум… Разум и дух человека могут оказаться навечно заперты в другом месте. Или, например, разнести твоё собственное тело на части, если ты будешь неаккуратен со своим колдовством.

– И как это связано с тем, что случилось вчера на поляне?.. – всё также рассеянно пожал плечами Альфред, обернувшись назад, к месту их ночёвки.

– Неужели не ясно? – пришикнул рассерженный колдун. – Ты сам стал причиной того, что случилось там! Не поддайся ты посреди ночи влиянию всякой мелкой дряни, которая обычно не видна никому кроме нас, истинных магов, и от которой обычно нет никакого проку – и она никогда не смогла бы повлиять на твою силу, открыв тот дурацкий разрыв в пространстве. Но не-ет! Ты же у нас просто обязан заражать весь мир своим, так называемым несчастьем. А-р-р, как же вы, современная молодёжь, меня бесите! Ни на что не способны!..

Смерть и забвение от собственного желания оставаться бессильными – вот, что погубит современное меланхоличное общество.

– Я не стану…– выдавил из себя Альфред через силу, но так и не окончил начатую мысль. Ему впервые стало стыдно за своё наивное поведение. В мгновение ока слова лысого колдуна отозвались в молодом сердце горечью и жгучим желанием во что бы то ни стало доказать себя, смотря в лицо своим нынешним испытаниям и невзгодам.

– Вот то-то-о…– протянул его умудрённый летами спутник и продолжил. – В конце концов, что может быть лучше для выживания и возвышения в этой жизни, чем рост над собой!

Затем, в очередной раз бойко прихлопнув лошадь по крупу, Джаргул взялся насвистывать какую-то незатейливую пиратскую мелодию, которую сейчас исполняли только на зачарованных инструментах, и позволил себе развалиться локтями на борту их телеги. В то время как Альфред так и не смог отстраниться от нахлынувших на него чувств и уже через пару минут запоздало выдал:

– …Я больше никогда не позволю ситуации владеть мной!

– Браво! – издёвочно и до невозможности вальяжно отсалютовал тогда ему лысый колдун, изображая рукой военное приветствие. – Ну, удачи тебе с этим. Поскольку для каждого мало-мальски приличного колдунишки эта хрень – обычно становится делом всей жизни.

– Пока его не разорвёт? – хитро прищурил в сторону Джаргула глаза парень, решив выведать у того ещё больше информации по этому вопросу. Но лысый колдун не стал особо возражать:

– Хех, бывает и похуже! Однажды я видел, как одного старого идиота из наших по прозвищу Мохнач загнали тогда ещё только сформированные после войны королевские дружины на дерево, где и хотели заколоть его пиками. Куда там… Этот гад такой кровавый вихрь из них устроил, что уложил добрых полсотни – кишки после этого висели по всей округе. Думаю, он и сам не ожидал от себя подобной прыти… А в конце, когда какой-то последний хулиган из оставшихся всё-таки достал до него своим остриём алебарды – так что ты думаешь? – этот упёрдыш взорвался! Прям на дереве! Ба-бах! И не просто разлетелся на части, а разнёс его до основания, разворотив и поле, на котором оно росло, и воинов, что на него ещё охотились. И даже стоящие за пару миль отряды их арьергарда! Эх-х, ну и славный был денёк тогда… Помнится, они ещё потом на этом месте основали Ишмерский рудник.

От услышанного у Альфреда ещё на середине рассказа отвалилась челюсть.

– Такое вообще возможно? – неуверенно проронил он.

– А как же! – раскатисто отозвался юноше весёлый голос Джаргула. – Ведь ты же больше не секретарь-белоручка. С настоящими силами теперь имеешь дело, щенок.

– …И часто такое бывает? – всё ещё не мог поверить ему ошарашенный паренёк.

– Случа-ается время от вре-емени…– позёвывая, растянул свои слова чёрный колдун, безразлично посмотрев за горизонт. После чего добавил: – …Хотя, конечно, исключительно с такими идиотами, которые не умеют вовремя пришпорить себя, – и без тени лишних терзаний сразу же перевёл свой многозначительный взгляд на Альфреда.

– …Я научусь! – рьяно ткнул себя в грудь большим пальцем парень, втайне надеясь, что Джаргул всё же не сумел прочесть его изначальные мысли.

– А, да что проку тебе учиться, – махнул на него рукой лысый колдун, – ведь ты даже сам себе не веришь! Шляешься по ночам, пыхтишь там что-то с магией. А потом ещё и за лунными фонариками по опушкам скачешь…

– Думай, что хочешь, а я всё равно научусь! – гневно процедил ему сквозь зубы озлобившийся Альфред уже более уверенно. Но чёрный колдун решил больше не подтрунивать над распалявшимся пареньком, и только в очередной раз молча прицокнул в воздухе своим острым клыковатым зубом.

Через час их дорога стала круто забирать влево, и спустя каких-то пятнадцать минут два путешественника буквально вынырнули с неё на крутой каменистый берег одинокого пляжа, струящийся вдоль величавых лоснящихся сосен. Через них, не спеша, проглядывало серебристое озеро, бескрайнее, как сам небосвод. Зелёные леса стояли по краям этого озера с размеренным великолепием природного дворца. И каждая фигура их нового ряда возвышалась над крутыми скалами берегов, мягко обрамляя предыдущие и образуя туманные низины и впадины, от одного взгляда на которые у Альфреда просто перехватывало дух. «Интересно, насколько же красиво здесь должно быть становится ранней осенью?» – восхищённо думал он, представляя цветущие своими яркими красками деревья и кристально голубое небо, отдающее в лёгкий бриз трепещущих воспоминаний, незаметно уносящий его от всех насущных невзгод…

– «…Пха-а, крысёныш!» – до рези в ушах отвратно прокричал вдруг у парня в ушах самодовольный голос Джаргула, и Альфреда словно отшвырнуло в сторону. – Ты что же это, опять за своё, да?! А ну живо взялся перебирать крупу вон из того мешка! Может, это бессмысленное занятие тебя чему-нибудь научит…

– Я тебе не раб! – спокойно, но с угнетённой маской боли на лице заявил ему отозвавшийся парень, стараясь вновь собрать потерянные им осколки реальности в кучу. Однако лысый колдун был неумолим.

– Кру-па!.. – гневно процедил он сквозь зубы, заиграв по спине фиолетовыми огоньками магического огня, и Альфреду, почувствовавшему его волю без лишних слов, пришлось подчиниться. Он вяло пополз через всё пространство телеги в угол, отшвыривая на пути надоевшие коробки, пока снова не оказался в своём углу. И уже через какое-то время его руки занялись хорошо знакомой рутинной работой, к которой парень, росший на ферме, привык ещё с самого детства.

– Ты думаешь, мир научится поспевать за тобой только потому что тебе так хочется? – поддразнивал его между тем Джаргул своими обычными комментариями, сосредоточенно поглядывая на крючковатую ладонь, которая была свободна от удерживания поводьев. – Ты думаешь, что сила отвечает только, когда она тебе нужна? А в остальное время, значит, можно вести себя по-другому или вообще зависнуть в воздухе?! Так послушай меня – человек всего лишь мешок с костями. И он непременно сдохнет, если не будет стараться как следует. Во всём. Веришь, нет – но раньше это хорошо понимали. И лишь в последнее время ваши шутовские фокусы довели современный мир до такого беспамятства, что почти каждому человеку кажется нормальным, что вокруг него царит безмятежность и можно расслабляться до самой жопы. А какое-то эфемерное королевское правительство и их подобострастный король за тобой с неба присмотрят.

– Ты судишь по себе…– попытался было огрызнуться на него Альфред, но Джаргул продолжил.

– Попроси их рассказать: чего хорошего в их правлении, и они выдадут тебе целую тысячу специально подготовленных, вкрадчивых причин социального благополучия – только бы убедить тебя в том, что именно этот период истории самый благополучный и развитый по сравнению с другими. Но заставь их перечислить что-нибудь плохое, и их сконфузившиеся мнения разойдутся как в море корабли. Потому что не может быть общего зла на всех, даже если бы вокруг всё и вправду было так замечательно и радостно, как они говорят. И если оно общее, то оно заключается совсем в другом.

– Ты снова хочешь разжечь гражданскую войну? Такую же, которая была двадцать лет назад, когда король воевал со своим братом? – угнетённо поинтересовался парень, не особо надеясь получить ответ. Но этот его вопрос вызвал в глазах чёрного колдуна немалый интерес.

– А что ты знаешь о войнах, соплячина? – без особой злости запрокинул он голову назад, изогнув шею, и тут же сам ответил. – Ничего, кроме чужих мнений.

Испокон веков войны отделяли мужчин от трупов, делая их сильнее с каждой пережитой атакой. Но немного игр с магией – и вот уже все мы притворяемся, что живём под стеклянным куполом в красивом мирочке, где не может быть серьёзных разногласий. А фокусы с магией диктуют нам даже наши мысли, не то что образ действий. Но что будет, когда из-за какого-нибудь придурка этот купол основательно треснет, а? И что будет тогда с этим неокрепшим населением, привыкшим получать всё на тарелочке и гадить этим всем во всех концах страны? Ответ ты, ваше историческое знатейшество, и сам, наверное, знаешь – массовое вымирание слабых. То же массовое вымирание, которого чуть не добился брат короля в своих маниакальных попытках создать самый убийственный магический «пшик» из всех возможных. Дилетанты чертовы…

– А как же Хаас Дин? – проронил запутавшийся в его определениях Альфред.

– *Тхе-х*, – выдохнул с пустячной интонацией Джаргул. – Ну, бывал я там. «Пунь-пунь» и мимо. А потом ещё полдня перезаряжают зачарованные минные печати и писаются кипятком, если попадут хоть в какую-нибудь мало-мальски весёлую заварушку. А, да что там – в это поганое время и настоящих заварушек-то больше не осталось…

– Да как можно так!.. – с неподдельной горечью и чувством праведного возмущения попытался было насесть на него Альфред.

Но упрямый колдун первым перебил его:

– Не хочешь сталкиваться с неожиданностями – заставляй своё пламя гореть всегда. И не важно, что ты положишь в растопку. Главное – чувствовать жизнь!

Если ты навостришься чувствовать жизнь внутри и снаружи себя, то никакая её часть не пробежит мимо тебя незамеченной. Ты не будешь прожигать её, не будешь разменивать ради чужих целей, и для каждой пролетающей мимо мухи у тебя найдётся свой шлепок. Ты будешь спать и не спать одновременно, чётко контролируя оба мира вокруг себя, будешь выжимать из своего тела максимум, если понадобится. И будешь сам отмерять, сколько тебе ещё захочется прожить на этом свете, тупая твоя башка!

Прикрикнув на своего собеседника в очередной раз, Джаргул быстро умолк, но последние его слова так и остались звенеть в ушах Альфреда лёгкой рябью, напоминая ему о чём-то неуловимом и в то же время знакомом с детства. Он всегда находил в себе силы чувствовать природу как часть естественного цикла жизни, но почему-то никогда не видел этого в других людях. И до определённого возраста такое безразличие к окружающему миру с их стороны вызывало в молодом парне лёгкую растерянность. Через какое-то время он даже смог свыкнуться с тем, что большая часть людей навсегда останется привязана к своим городам, шумным улочкам или высоким каменным стенам. А живой громадный мир за их пределами так и останется для всех лишь безразличным и грязным местом, в который ни один уважающий себя городской житель и носу по своей воле не сунет. Разве что в поисках новых ресурсов. Однако теперь ситуация изменилась.

Впервые с момента его похищения из разрушенной школы в глазах молодого колдуна заиграла ясность относительно того, какие качества характера определяют достойного человека. И пересыпав обратно остатки зерна, он решил изо всех сил сосредоточиться для начала на принадлежавших хотя бы ему отдельных качествах, таких как спелость и чистота. Закрыв глаза, Альфред вытянул вперёд правую руку, и тепло в его пальцах превратилось в сотни маленьких огоньков, а промежутки между ними заполнились сухостью и жжением. Соприкасаясь с зёрнами посредством одной лишь магической энергии, объединяющей всё живое, молодой колдун очень долго пытался определить, куда же ведёт его эта искра жизни. И когда наконец открыл глаза, то с удивлением обнаружил, что жар семян буквально отпечатался в его ладони, превратившись в пёструю мозаику из однородных включений.

– Ну, ты, это-о… хватит фокусничать там…– попытался было пробурчать ему со своих козел Джаргул. Однако тут же почувствовал позади себя стойкий маленький огонёк пульсирующей воли и решил не вмешиваться, нисколько не ожидая от парня такой точной реакции на свои прежние слова. В то время как Альфред нарочито спокойно бросил вперёд истертый от времени мешок, после чего отвлечённо облокотился о борт телеги, разместившись поудобнее на коленях и запрокинул голову к небу.

Сквозь его глаза проплывал бесконечный поток мириадов возможностей и оттенков, каждый из которых грозился навсегда увлечь талантливого парня за собой, как только тот решится обуздать в себе его силу. Но молодой колдун больше не хотел отдаваться на волю случая. Отныне всем его существом владело стойкое желание познавать этот мир, раз за разом проникая в самые глубокие его тайны. И больше никогда не становиться заложником пустых чёрточек и чисел, единственным смыслом которых оставалась бесконечная расправа над теми, чьё сознание не желало подчиняться чужим законам. Независимо от того, несли ли они благо или страдания.

По заросшей от времени дороге, проходившей у самого берега одинокого озера, не спеша, катилась полусонная крытая кибитка, ведомая за собой усталой пегой лошадью, а вокруг неё на целые мили простиралась бесшумная красота обнесённых лесом скал, разносивших по всей округе невидимую холодную волну живого ветра и прозрачности вод. То была последняя граница, отделявшая неосторожных путников от спускавшихся позади них разъездов главного торгового тракта. И последняя граница, за которой каждый из них оставался предоставлен лишь самому себе, независимо от причин, заставивших его свернуть с широких путей цивилизации.

Глава 10

Время – самый честный критик.

(Андре Моруа)

«Гадство!» – шипел сквозь сомкнутые зубы измождённый Гортер, пытаясь удержаться в седле. И хотя его новая лошадь летела по дорогам быстрее ветра, каждая проносящаяся мимо секунда работала сейчас против него. Вот уже два дня подряд он заставлял себя есть и спать почти на скаку, промахивая за день на целых десять километров больше,чем его преследователи, и всё равно не мог достигнуть желаемой скорости, боясь загнать до смерти и эту кобылу тоже. К счастью, миновав вчера последние сёла и хутора, следопыт еле-еле смог прорваться на запад, обойдя ещё один кордон местной добровольной стражи, поэтому теперь все его мысли были обращены лишь на время, беспощадно разделявшее его со своей жертвой по разные стороны горизонта.

Даже по самым оптимистичным прикидкам Гортера ему не хватало ещё целых пять дней, чтобы наконец настигнуть зарвавшегося колдуна до того, как тот успеет покинуть отмеченное им в заметках озеро, которое местные называли «озером семи источников». Но, несмотря на это, если бы все звёзды и сложились в его пользу – то следопыту всё равно понадобился бы затем как минимум один дополнительный день, чтобы выследить его и убить, ведь подходящих мест для разбивки лагеря там можно было найти немало. Впрочем, памятуя о бесконечном разгуле своей жертвы, Гортер не терял надежды на то, что просидевший целую неделю в городе лентяй (судя по его же собственным отрывочным датам и записям) попросту не станет торопиться к следующей точке своего очередного путешествия и в этот раз. Что, в свою очередь, давало следопыту определённый шанс на удачу, зависящий от каждого метра его собственного промедления или остановки.

Вот почему с сегодняшнего дня Гортер решил ни при каких обстоятельствах не тратить своё время на то, без чего можно было бы обойтись, и сосредоточился только на дороге, выискивая наиболее верный маршрут к озеру среди огромного клубка хитросплетений местных дорог и полей, по которым уже давно никто не ездил, забросив этот некогда благоухающий садами регион практически напрочь… И только жалость к своей начинавшей задыхаться лошади позволяла следопыту ненадолго отвлечься от давно завладевшей ими обоими усталости и внезапно остановить её, перейдя на размеренный шаг до следующей выматывающей скачки.

– Итак, что мы имеем, – как всегда бойко и сосредоточенно заиграл словами Коско, не покидая своего точёного блестящего стола, за которым из всей группы собравшихся в кабинете начальников по закону имел право находиться только он один. – Некий местный обалдуй, не сумевший ничего сделать, спугивает его на улицу. Затем два уже более подготовленных обалдуя застают его случайно в углу. Но, о чудо! – наш герой справляется и с ними, хотя при себе они оба имеют полностью укомплектованные боевые жезлы и палочки, а у него – всего лишь какой-то порошок из одуванчиков и даже никаких стрел. Затем он напяливает их форму, затыкает им рты и шатается так по городу до самого вечера, создавая себе оружие буквально из мусора – и это при полных кварталах патрулей! После чего ждёт вечера, как-то прокрадывается с этим допотопным оружием в участок, верно, господин капитан участка (при взгляде Коско Герстон слегка опустил подбитый нос)? Мда, и умудряется захватить его в плен без свидетелей. Но после этого ситуация становится даже ещё интереснее! Господин – как вас – тюремщик, впустите сюда пойманного вами «бежавшего заключённого».

Под шуршащие звуки толпы дверь в кабинет начальника секретной службы медленно отворилась, и на пороге появился избитый до полусмерти зачуханный человек.

– Так, хорошо… Э-э, господин Фернард, как же это могло произойти? А? Расскажите же нам! Каким образом мой лично завербованный агент, добравшись до того, кого он, по его словам, так ненавидит, не смог задержать этого самого человека до приезда оперативной группы захвата?

Заплывшие от побоев глаза бывшего адъютанта уткнулись в пол.

– Понимаете…– начал тихо говорить он, но тут же осёкся. – Понимаете, Господин, там ещё был этот человек…

– Ах да, этот ваш загадочный сокамерник! – лихо прервал его негромкое бормотание Коско. – Конечно! Это же он во всём виноват. Вот только зачем вам было вызволять его за собой из-под надзора стражей, которые и так должны были добровольно отпустить вас и только вас одного по моему приказу? Или это он освободил вас? Вы мне отвратительны, Фернард!.. Увести.

При виде тюремщика бывший адъютант изменился в лице и, будто опомнившись, закрутил головой взад и вперёд, но было уже поздно. Под звуки тяжёлых шагов его с силой вывели из зала заседания.

– Так вот, господа, – продолжил говорить Коско с неприкрытым высокомерием, будто ничего и не произошло, – оказывается, наш убийца смог кое-как сдружиться с этим громилой. И вместе они воспользовались тем, за что ваш министр градостроения Семтак уже был снят со своей должности сегодня утром. А именно неким заброшенным канализационным тоннелем, который так удачно располагался под стеной города и под домом одного Господина, чьё имя я пока не могу разгласить вам в интересах следствия.

Как оказалось, снабдили нашего убийцу этой информацией другие предатели из дела № 42 – некие братья кочевники с непроизносимыми именами, тела которых и были найдены определённое время назад в одной скрытой пещерке неподалёку от этого города вместе с телом того, второго. По всей видимости, он сопровождал их всю ночь, пока ВЫ, господин Герстон, и ВЫ, господин Макен, тщетно гонялись по окрестным лесам за какими-то бродягами, а настоящие преступники удалялись от вас всё дальше и дальше… Ну что же, отличная работа, господа, отличная работа!

Под рокочущий голос начальника секретной службы все присутствующие попытались было скрыть свои удручённые взгляды. Но тут из парадной раздался тихий сигнал, и Коско мигом переменился в лице.

– …А знаете что, – полным ненависти, но в то же время даже слегка почтительным голосом продолжил вдруг говорить он, чем тут же вызвал некое удивление со стороны аудитории, – всё это уже выше моей компетенции… Поэтому сейчас вашу трудную ситуацию будет решать высший совет и сам Великий Министр! Видят боги, я не хотел доводить до этого… Прошу вас, консьерж – пускайте магическое изображение.

После такого неожиданного поворота предыдущие слова начальника секретной службы уже никому не казались слишком жестокими или несправедливыми. И побелевшие до состояния фарфора лица как нельзя лучше говорили Коско об этом. Ведь когда за дело брался главный эшелон власти страны – ни один чиновник не мог себя чувствовать в полной безопасности… За исключением, возможно, лишь самых избранных.

По команде магического оператора вся комната совещаний мигом наполнилась лучами холодного света, приобретая зловещий оттенок. И из пяти кристаллов, свисающих с потолка, на главное зеркало, находящееся под ними в центре, как всегда опустилось размытое пятно, которое уже через несколько секунд приняло облик парадно одетого, но всё же весьма обрюзгшего мужчины средних лет. И ещё двоих королевских служащих, занимавших посты второго и третьего министров соответственно. Мужчина старался держаться весьма обыденно, но глядя на него из всех углов внезапно поскромневшей в своих размерах комнаты, городские чиновники то и дело пытались скрыть свои обеспокоенные мысли, не зная, насколько далеко могла простираться сейчас телепатическая власть главного Королевского Двора. И лишь один Коско мог позволить себе заигрывать с подобными силами, скрываясь за завесой специально изготовленного для такого случая талисмана. И прокручивая в голове одну единственную мысль о том, что расплывшееся тело главы Королевского Совета с каждым годом всё больше оттесняло собой изображения остальных министров в стороны, из-за чего те всё чаше оказывались размытыми. А то и вовсе полустёртыми по краям магических матриц любых кабинетов всего королевства, стоило им только выйти на связь.

– Привествью и желаю здраствать, – по обыкновению невнятно начало говорить изображение великого министра, поднеся к носу какие-то бумаги. – Так. Город Вант-Сартос-с… что тут у нас-с…

Затем безразличный взгляд великого министра медленно прошёлся из стороны в сторону по комнате и остановился на фигуре начальника секретной службы. Чем сразу же угодил Коско, поскольку тот никогда не позволял себе стоять перед высшими чинами страны без положенной в таких случаях строгой военной позы:

– Ах, да это вы, Коско! – продолжил говорить великий министр. – Вы же и обратились к нам с этим ходатайством… Ну что же, тогда, позвольте, я буду говорить через вас, поскольку вы лучше знакомы с данной ситуацией там, на месте… Итак, господа: нашему Совету доложили и уже представили полный доклад о вашем деле, и после подробного изучения…– сказав это, великий министр довольно неуклюже натянул очки на нос и снова погрузился в свои бумаги, – господа Герстон, Макен и Фаунте… извините, Фантуэа – снимаются со своих должностей досрочно по указу № 147 от сего дня, до дальнейших разбирательств.

Все названые по фамилиям чиновники тут же неуверенно поднялись со своих мест и по негласным законам королевства смиренно подались к выходу, сжимая кулаки или натужно вздыхая. Но так, чтобы это оставалось скрыто от их бывшего начальства. Однако для великого министра такая картина была уже давно привычной, и, терпеливо подождав пока они выйдут, он совершенно безучастно продолжил:

– Также господин Энтио понижается в должности до заместителя, а господин глава города и района Александро Дож…

Тут в его речь осторожно вмешался Коско:

– Покорнейше прошу простить, господин Великий Министр, но я уже отметил в министерской почте, что Господин Дож серьёзно заболел после…

– Ах да! – словно в отместку перебил его рассеянный голос собеседника. – Да… Вот же больничный лист… Извините, его сегодня не будет, поэтому в разбирательстве этот случай будет рассматриваться отдельно.

Довольный собой, капитан секретной службы умолк и чуть-чуть отодвинулся в сторону.

– Значит, остаётся последнее…– пролистал свои бумаги до конца великий министр. – По приказу № 54, поступившему от Военного Совета Министров, в ваш город будут направлены особые патрули магической разведки для работы с этим делом. И особая королевская комиссия… А также, по распоряжению нашего совета, особым пунктом…

Обычно в такие моменты Коско начинал просто млеть от бюрократической системы, позволявшей допускать несравненные ловушки, когда все остальные чиновники уже было отмахнулись от самого страшного, что могло случиться с ними на подобных собраниях, и с предвкушением закатывал глаза.

– …Господин капитан Всесторонних Операций по Особо Важным Делам Королевской Короны Коско!

…При звуках собственного имени довольная улыбка черноволосого человека, стоявшего у стола, несколько покосилась. И все вокруг сразу же обернулись в его сторону, что вызвало у Коско лёгкий мандраж. Ещё ни разу за все прошедшие годы своей безупречной службы его имя не оказывалось связано ни с одним из подобных разбирательств…

– По проверке нашего Совета вы не смогли правильно составить «форму 40020», докладывая о данном происшествии. И вследствие допущенной ошибки, а также вашей непосредственной ответственности за изымание слишком большой суммы на эту операцию из казны королевства – ваша и наша работа оказалось менее эффективной, чем могла бы быть, исходя из постановлений Его Величества Короля.

В связи с этим наш министерский совет постановил: назначить вам штраф и временное снятие с должности по привязке к этому делу до дальнейших разбирательств. На этом всё, господа. Желаю здраствовать.

Бликнув пару раз в опустевших глазах начальника секретной службы, изображение подёрнулось серой дымкой и вскоре исчезло, однако Коско ещё долго оставался стоять на своём месте в недоумении. И хотя каждому из оставшихся к тому моменту в зале чиновников было понятно, что заседание пора было уже давно заканчивать, но никто из них не хотел вставать с насиженного места так скоро. Вместо этого они продолжали тиранить бездумное тело остолбеневшего Коско ужимками, которые с каждой секундой становились всё острее. Пока, наконец, один из заместителей своего ставшего теперь уже бывшим командира не объявил запоздалый финал этого собрания.

Тогда, растворив широкие двери кабинета до самого отказа, вычурно одетая делегация важных господ решила всё-таки проследовать вперёд. Но прежде чем окончательно покинуть опозоренного Коско, каждый из них посчитал своим священным долгом отпустить в его сторону ещё пару удивлённых вздохов или коротких замечаний, которые очень скоро переросли в тихое, а затем и более громкое обсуждение его «заслуг» перед отечеством.

– Дайте мне мой… деловой портфель и… пропуск, – устало махнул бывший начальник секретной службы в сторону ближайшего подчинённого, неровно сглатывая слюну.

– …Ну же! – захлёбываясь от внезапно проступившего в голосе стона, повторил он, но на его слова так никто и не ответил.

И лишь где-то в отдалённой парадной зале, находившейся прямо за стенкой, раздался вдруг чей-то неясный, почти сдавленный шёпот:

– Пусть Великий Министр ему теперь подаст…

– …Ты кто такой, я спрашиваю! – совсем уж грубо накинулся на бедного парня патрульный, когда тот подошёл ближе.

– Так здешний я, господин, здешний! – не менее настойчиво отвечал ему молодой крестьянин, который в силу своего возраста ещё не успел понять, чем стражник отличается от обычного человека. И потому позволявший себе некоторые вольности в общении с ним.

По виду его мешковатые штаны на босу ногу и простой коровий хлыст практически ничем не отличались от обычной одежды пастуха, однако грозный всадник оставался непреклонен:

– Да какой к чёрту «здешний»! – ещё сильнее разозлился на него подтянутый крепыш в красной мантии. – Ты хоть понимаешь, что я из авангарда полковых войск?! А ну бросай свою нагайку!

– Ч-чего? – проронил озадаченный парень, только и успевший занести руку с хлыстом, чтобы удивлённо почесать затылок – отчего вдруг сразу же повалился на землю, когда уверенная нога разозлённого патрульного внезапно огрела его за это прямо с высоты своей армейской лошади.

– Стоять, мразь! Не двигаться! – заорал тот во всё горло. И резво соскочив с седла, принялся продолжать усердно околачивать сидевшего на земле крестьянина руками и ногами, стараясь бить, как учили. И время от времени даже добавляя к своим издевательствам противные смешки садистского наслаждения, которое бравый служака уже давно не мог выплеснуть никаким иным способом – на что попавшему в переплёт парню оставалось только защищаться, извиваясь в дорожной пыли подобно гаду. Постепенно мучительные секунды истязаний стали казаться ему бесконечными и, отхаркивая из уголка рта подступавшую кровь, когда его угнетатель снова и снова ударял бедолагу по почкам, молодой крестьянин уже начал было забываться в приступах мелькавшей пред ним смерти. Но вскоре неожиданно почувствовал, что боль от его тела ненадолго отступила, разразившись вместо этого ещё одной рьяной командой из уст нападавшего:

– А теперь скажи: «Спецмагвойска – лучшие!» Говори, тварь!

Не воспринимая и половины этих слов после всех полученных ударов, искалеченный паренёк попытался было встать, чтобы отойти в сторону. Но, не пройдя и пары метров, свалился в кусты, что вызвало у солдата очередной приступ раздражительного смеха.

– Г-овори!!! Г-овори! «Я люблю спецмагвойска!» – продолжал наседать он на крестьянина, пиная того в корпус с каждым новым словом. Однако вдруг зачем-то громко всхлипнул, покрутил головой и, царапая своё горло словно сумасшедший, начал шататься и постепенно оседать как подрубленное дерево.

Порываясь рассмотреть всё это сквозь заплывший глаз, молодой паренёк лишь растерянно наблюдал за тем, как могучее тело военного, целиком обвешанное магией с ног до головы, сначала опустилось на колени, а потом и вовсе упало к его ногам, залитое фонтанами крови. И посчитав такой исход попросту наказанием с небес, парень решил добровольно отдаться в руки своего Единого Бога, отплачивая тому услугой за услугу… Но, как оказалось, не тут-то было.

Уже через пару минут незадачливый крестьянин очнулся от того, что его тело куда-то волокут, а когда боль в его грудине стала назойливо шевелиться и исчезать, то и впрямь понял, что это ему не приснилось.

В довершение, почувствовав жёсткие доски под своей спиной и обмотки тряпичных бинтов на пояснице, раздосадованный паренёк хотел даже открыть глаза, чтобы хоть как-то оглядеться, когда неожиданно услышал до рези знакомый голос отца, который очень скоро его и успокоил. Хотя по звуку тот разговаривал не с ним, а с каким-то незнакомцем:

– …Я теперь тебе по гроб жизни буду обязан!

– Да ладно-о, – протянул немного хрипловатый незнакомец. – Сочтёмся. Но парня – береги. Он у тебя вон какой крепкий – всё выдержал… Да, и не забывай втирать ему эту мазь каждый день, как я тебе и сказал.

– А как же ты сам, охотник? – заволновался было отец. Но незнакомец лишь размеренно хлопнул его по чему-то крепкому и только тогда снова заговорил:

– Обо мне не бойся! Я себе в лесу ещё насобираю… Это-о, и не давай ему много пить в первые дни…

– Ну а-коли-спросит-о-нём-кто? – быстро вмешалась в их разговор как всегда донельзя распереживавшаяся мать, произнося слова при этом почти неразборчиво.

– М-м, ну тогда скажите, что, мол, зверь на него напал. А ни о каком солдате или разведчике вы здесь и слыхом не слыхивали, – попытался сообразить что-нибудь озадаченный незнакомец. – Да, и к тому же, не за вами они сюда пришли, не за вами. Уж будьте покойны.

– Ой, горе-нам-всем-горе-е…– снова протянул закручинившийся голос матери. Но как бы она ни старалась, её сын даже через подступавшее к нему забытье смог ясно различить в нём нотки благодарности. И от этого ему вдруг стало значительно легче.

Блуждая по закатным дебрям какого-то местного косогора, жутко заросшего репейником и крапивой, Гортер пытался сверху разглядеть затерянный родник, о котором говорил ему благодарный крестьянин, и всё же, несмотря на все старания, последние солнечные лучи очень удачно скрывали его в этом море зелени. Но даже если бы сейчас над его головой уже стояла глубокая ночь – острых глаз следопыта было не обмануть, и вскоре, углядев в траве небольшое потемнение и заглубление, он без труда различил знакомое журчание воды. После чего со всех ног устремился к нему.

Возможно, в первые минуты Гортер и сожалел о потраченном на спасение крестьянского паренька времени, ведь за сегодняшний день он ещё ни разу не позволил себе отвлечься на сон или еду, а значит попросту выкинул эти часы, заменив их проведёнными в деревне, но сама ситуация, в которую он вмешался, просто не позволяла следопыту оставаться безучастным. К тому же, услышав кое-что из разговора убитого им патрульного, Гортер всё-таки сумел сделать пару выводов о творящихся вокруг него делах, и теперь совсем не радовался тому, что вскоре могло случиться здесь исключительно по его вине.

Очевидно, королевским начальникам уже порядком надоели бесплодные попытки выследить следопыта, мотаясь за ним по всем лесам и полям Сентуса с самых первых дней его побега из Вант-Сартоса, и в конце концов они решили сменить тактику, разом спустив на Гортера всех собак, которые только имелись у них под рукой. Об этом говорили и опознавательные эмблемы, висевшие на груди и плечах того воина, с телом которого следопыт не стал долго церемониться, свалив его попросту в ближайшую канаву придорожного рва, и целый рой следов лошадиных копыт, найденных им неподалёку от южных деревень сегодня утром.

Однако, несмотря на то, что после той злополучной ночи Гортер практически ждал чего-то подобного от своих неумех-преследователей, ему и в голову не могло прийти, насколько быстро те окажутся рядом: ведь он хотел разобраться с ними уже после того, как настигнет свою главную цель и узнает от неё всё необходимое об их магической секте и численности. А не искать удобной возможности, чтобы объехать очередной, невесть откуда взявшийся у него на пути патруль, когда сам отрывался от них каждый день на целые километры и всё равно не мог сбросить их со своего следа.

«Магия, – скривившись в лице, подумал про себя следопыт, опустив в довершение всех этих мыслей давно заготовленный кожаный бурдюк в холодные воды источника. – Но как? Ведь этот хрен тогда на галере всеми правдами и неправдами клялся мне, что для ихних магусов такое, считай, невозможно проделывать с большими расстояниями… Или же?.»

Внезапно всегда чутких ушей Гортера коснулся ещё один знакомый звук, доносившийся издалека, и следопыт мигом юркнул в высокую траву, притаившись на месте словно мышь. Это был звук приближающихся шагов. Оглядевшись по сторонам, Гортер быстро заметил трёх незнакомцев, спускавшихся с холма почти в том же самом месте, что и он сам пару минут назад. Но рассмотрев их повнимательнее, следопыт без тени сомнения тут же взялся за оружие, стоило только заходящему солнцу отразиться в их блестящих нашивках и плетёных аксельбантах, свисавших на гилийский военный манер справа. Зарядив в лук сразу две стрелы из своего нового колчана, взятого у кочевников после той ужасной бойни в пещере, Гортер уже был готов выстрелить, если боевые магусы заметят его первым. Но похоже, что у новоявленных армейцев просто не хватило желания проделывать тот же самый путь, что и он. И побродив немного по округе, они благополучно решили не искать треклятый родник, а попросту взять и набрать воды у местных, как только отыщут ближайший деревенский колодец.

Напоследок один из них посчитал ещё и своей личной обязанностью как следует помочиться наперекор всей этой буйной растительности, которая так несправедливо помешала его сослуживцам набрать воды. И закончив это праведное дело выразительным плевком, молодой боевой магус взялся как можно быстрее догонять остальных, окрикивая их бранными словами… совсем не подозревая о том, что единственная цель их пребывания здесь находилась сейчас меньше чем в тридцати метрах от него. Вместе с, возможно, пожалованными ему в дальнейшем внеочередным повышением по службе и солидными выплатами по королевским дотациям, если бы он поймал её.

Впрочем, для того, кто наблюдал за ними из поруганных кустов, их появление тоже не прошло просто так. И как только следопыт убедился в своей безопасности, то тут же выпрямился, переместив на место своё оружие. После чего рывком метнулся дальше под холм к дорожной развилке, у которой под ивой мирно паслась его измученная лошадь, изрядно пофыркивая после столь долгой дороги.

«Пей», – заботливо протянул ей специальную костяную горловину Гортер, поддерживая свой бурдюк на весу, как только оказался с ней рядом. И пока лошадь взволнованно утоляла жажду, матёрый охотник не переставал думать о своём ближайшем плане действий.

К тому моменту горячее закатное солнце уже совсем заволоклось дежурившими на горизонте редкими тучами, и когда на землю опустился удушливый летний вечер, следопыт решил, что наконец настало время познакомиться с его новыми «друзьями» поближе.

Закинув остатки воды и все свои пожитки за большой камень, Гортер быстро перегнал лошадь подальше в тень, чтобы та не сильно бросалась в глаза возможным случайным прохожим, и взяв с собой только лук и колчан, приготовился к быстрому маршу по камням и кочкам, которых на местных полях хватало с избытком. К счастью, проведя в этой местности пару часов, следопыт уже знал, куда отправится, и памятуя о том, как важна порой бывает разведка для того, кто ищет кратчайший путь, решил, что эти потраченные минуты не пропадут даром.

Потому, следуя по своему, только что проложенному им маршруту, Гортер очень скоро снова оказался на том самом месте, откуда вытекал родник, и, пропустив его мимо, ещё стремительнее помчался по косогору к вершине. Пока не вышел на широкое заросшее травой и бурьяном поле, расстилавшееся там почти в полном уединении, если не считать тоненькой полоски следов, оставшихся после посещавших его недавних гостей.

«Налево», – машинально определился с их направлением следопыт. И посмотрев вдаль, где на плотном кругу были видны окраины деревни, а слева от неё располагалась обширная впадина, из которой валил белый дым, окончательно утвердился в своих подозрениях. «Ну, точно там», – отсёк он про себя, немного отдышавшись, и, взяв ориентир на этот дым, как на маяк, Гортер изо всех сил припустился вперёд. Не теряя при этом и узкой дорожки примятой травы, остававшейся от него всё время по правую руку.

Со временем следопыту приходилось всё ниже и ниже пригибаться к земле, опасаясь то тут, то там налететь на вражеского солдата, решившего точно так же, как и те трое, прогуляться до родника или до деревни, или просто несущего свой караул в поле. Но как оказалось, подобные посты находились лишь у самого лагеря, и, потратив на пересечение пустого поля лишь несколько минут, Гортер первым заметил своего неприятеля. Им оказался усталый красно-зелёный мундир, державший над своей оторочкой мутную голову скучающего солдата, который с упоением смотрел на свой лагерь и опирался на большущий, почти трёхметровый жезл-гигант, о предназначении которого следопыт мог только гадать. Тем не менее, завидев его ещё на полпути, Гортер решил не рисковать и стал постепенно укорачивать свой бег, сводя его к осторожным скачкам влево, чтобы полностью сместиться к краю холма, дабы его не заметили остальные. И, как оказалось, поступил довольно обдуманно.

Уже через пару минут наблюдений следопыт увидел ещё один мундир караульного, прогуливающийся на своём месте взад и вперёд у дальних границ косогора, и, прикинув на глаз примерное расстояние между ними, высчитал, что те стояли друг от друга не больше чем в пятидесяти метрах. Это означало, что они совсем не строились группами, как это было принято раньше, в прежние времена, и всего лишь покрывали расстояние вокруг лагеря, создавая одну редкую линию растянутой преграды. Однако Гортер никогда не дожил бы и до половины своего нынешнего возраста, занимаясь таким опасным делом, если бы полагался только на первые впечатления о враге. И потому пробравшись ещё немного вперёд, он решил незаметно спуститься с края холма, чтобы заглянуть за поворот, где вскоре и обнаружил дальнейшее подтверждение своих опасений, которое предстало перед ним в виде чего-то уж совсем невероятного, глядевшего на следопыта вполоборота из-под вздымающихся вверх и вниз крыльев, качавшихся на ветру, словно крона небесного дерева.

От такого внезапного зрелища Гортера тут же передёрнуло, и, машинально взмахнув своим луком, следопыт хотел было уже выстрелить в поганое порождение адской магии. Но приглядевшись повнимательней, осознал, что то был всего лишь огромный надувной купол, прицепленный к деревянному ковчегу у земли, у которого суетились люди, а его неосторожный жест чуть было не выдал его местонахождение солдатам, отчего следопыту вдруг стало совсем не по себе. Опустив лук, Гортер быстро откинулся назад в траву и уже оттуда принялся разглядывать каждого из стоявших в стороне патрульных на случай, если кто-то из них всё-таки ненароком обратил на него внимание. К счастью, ничего такого не произошло. Правда для Гортера даже этого факта оказалось сейчас явно мало, чтобы успокоиться. И проклиная сей временный гарнизон на чём только свет стоит, следопыт был готов в одиночку предать его огню и мечу, лишь бы только это поганое изобретение никогда не увидело свет в ближайшем будущем Сентуса. Ведь даже один только его вид уже казался следопыту настолько противоестественным, что о его возможном назначении в руках армии простому человеку и думать не хотелось.

Но всё же, даже если бы перед ним сейчас стояло само воплощение магии, спустившееся с небес – для Гортера это бы не играло ровно никакой роли, ведь следопыт никогда не позволил бы своим мыслям встать выше боевых действий и сбить его концентрацию, так как в бою это значило только смерть. И потому проредив за собой траву ещё пару раз, пронырливый лучник успел за несколько минут сосчитать абсолютно всех караульных, дежуривших от него слева и справа. И даже увидеть главный вход в их лагерь, который, как и предполагал Гортер, находился в самой узкой точке впадины, выходившей одной своей частью в сторону леса.

«Видимо, там-то они меня и ждут, в случае чего…» – почесал он начавший зарастать подбородок, когда вновь выбрался сквозь бурьян в поле и посмотрел сверху вниз на чернеющие мостики подлеска, от которых во все стороны мерно расползалась ранняя ночь. Эта ночь была сейчас для Гортера единственным пристанищем, благодаря которому он мог продвинуться к лагерю ещё ближе, чтобы хотя бы приблизительно узнать общую численность посланных за ним войск. Но, как бы то ни было, следопыт отлично понимал чем это могло закончиться, и к тому же нещадное время так и отстукивало в его висках свой нетерпеливый зов, заставляя Гортера отступить ради куда более важной цели.

«Ничего-о. Скоро случай ещё представится…» – успокоил он себя напоследок и, в очередной раз мельком взглянув на небывалых размеров купол, заметил, что тот становился всё меньше и меньше, пригибаясь к земле под действием магических залпов стоящих внизу людей. Скручивая подрагивающие мембраны, королевские магусы подставляли под них длинные жерди, пока остальные поддерживали магией парусообразные крылья – и таким образом вся конструкция, лишённая воздуха, плавно укладывалась на бок.

– …Явно представится!» – мрачно повторил следопыт шёпотом, не желая больше видеть этой картины, после чего уверенно развернулся и норовисто двинулся вперёд, вымеряя каждый свой шаг.

Отныне в его распоряжении оставалось не более половины дня, прежде чем вся эта армада окончательно снимется с места и через какое-то время, возможно, заметит его у поросших лесом дальних хребтов, куда Гортер так отчаянно стремился попасть, учитывая направление главной торговой дороги, обходившей их с севера. Но уповая на действие своего защитного амулета, следопыт всей душой надеялся на то, что он всё же скроет передвижение его лошади в наступающей ночи. А утром эти неповоротливые конструкции уже сами подскажут ему о своём приближении.

Инстинктивно или нет, но Гортер снова хотел оказаться в своих родных лесах, где ему помогали каждые встречные камни и заросли, а деревья вокруг защищали его голову буквально на лету. Пока сам следопыт, ловко орудуя своим луком, чуть ли не испокон веков расправлялся с каждой новой угрозой, посмевшей ступить на его территорию. Однако, даже несмотря на всю свою прозорливость – сейчас, впервые за целую жизнь, следопыту пришлось испытать на себе и другое чувство. Липким потом оно прокрадывалось в его грудь, говоря о возможной беззащитности леса перед этой ужасной громадой, в назначении которой Гортер был пока не уверен. И потому, даже несмотря на весь свой огромный опыт, следопыт не знал – сможет ли природа выстоять перед таким испытанием, небрежно брошенным в её сторону с неосторожной подачки заносчивого человеческого магуса. Или навсегда пострадает от его амбиций, повинуясь лишь неутолимой жажде ещё большей наживы.

– Пей, – усталым голосом предложил он своей лошади, когда в очередной раз добрался до неё сквозь погружающиеся в темноту заросли ночного поля. И после того, как та ещё немного утолила свою жажду, стал поспешно навьючивать её, закрепляя остатки своей новой амуниции на седле. Этой ночью следопыту снова предстояло проделать длинный путь, слишком долгий для них обоих.

– Меня зовут майор Де Сагон, – громогласно объявил перед собравшимися у его палатки новыми подразделениями бойцов коротко стриженный человек с редеющей, жиденькой чёлкой и землистым щекастым лицом. Его тело не было слишком нагружено жиром, и если бы не его внушительный живот, подрагивающий каждый раз, когда Де Сагон снова открывал свой рот, то этот человек мог бы ещё вполне влезть в свою форму. Но в такой нелепой амбразуре она просто выпирала у него из всех щелей, отчего майор, по всей видимости, был просто вынужден носить её не застёгнутой. Что, в сущности, и не являлось такой уж редкостью среди старших чинов командного состава современных армий послереформенного Сентуса.

– Я представляю здесь главный королевский штаб по военным операциям, – величаво продолжил майор в своей приказной манере. – И вы как передислоцированное сюда прошлым вечером специальное подразделение бывшего начальника Королевской Секретной Службы обязаны с этого момента подчиняться не только мне лично, но и всему моему офицерскому составу, каждый из которых будет вправе вам приказывать.

После этого майор де Сагон сделал многозначительную паузу. Но так как уставной реакции за ней не последовало, почти остервенело добавил, процедив сквозь зубы:

– …Это ясно?

– «Так точно», – раздались приглушённые отклики бывших агентов, привыкших отчитываться по отдельности. Часть из них ещё даже не успела получить свой новый мундир.

Не удовлетворившись их мычанием сполна, майор ещё раз резко прокричал:

– Отвечать как следует! По уставу! «Это ясно?!»

– «Так точно!» – уже более стройно и в один голос отозвались ему новые солдаты. После чего де Сагон, довольный до невозможности не спеша протопал мимо них в свою палатку, мимоходом поглядывая каждому новоприбывшему рядовому в лицо, пока на смену ему уже заступал другой офицер с густыми злобными бровями и долговязый как столб.

– А ну живо на инструктаж! – проорал он почти садистским голосом. – Первый магоплан – налево. После этого экзамен по управлению на пяти страницах – палатка №103. Дежурный!

Выскочив откуда ни возьмись, к высокому офицеру мигом подбежал какой-то молодой франт.

– Так точно, лейтенант Аксий, – отчеканил он устойчивым тоном.

– Возьмёшь этих и выдашь им номерки после инструктажа в 9:30, – небрежно пробубнил его старшина. – И чтобы через час они уже сами правили своим «летуном», понял?

– Так точно, – в той же манере ответил ему подчинённый и, посмотрев в сторону стоявших перед ним в неровной шеренге бывших агентов, невольно напрягся.

Обучить такую ораву собравшихся агентов бывшего подразделения «псов короны» в подобные сроки казалось для молодого сержанта практически непосильной задачей. И даже несмотря на их внушительную подготовку, его руки невольно опускались, стоило сержанту только подумать о том какими наказаниями грозила эта операция ему лично, если они вдруг не сумеют совладать с их новейшим оборудованием, прибывшим прямиком из подземных цехов Каршанской Магической Крепости всего каких-то пару недель назад.

К счастью, разделять ответственность за этот провал предстояло ещё и группе магусов-инструкторов, согласившихся обучать их в процессе передислокации войск, а также самому лейтенанту Аксию, отчего в груди сержанта разливалось невообразимое злорадство. И принимая свою возможную отставку как нечто несущественное, он лихо взмахнул рукой у виска, отдав ненавистному угнетателю честь, после чего практически железным голосом отчеканил:

– Равняйсь! Напра-а-во! Следовать за мной, салаги министерские. Живе-ей, живе-ей!

По его команде готовое к маршу подразделение выстроилось в шеренгу и сдвинулось со своего места, как только молодой сержант отдал последний приказ. Но ещё долго после них в воздухе висела какая-то напряжённость, пока два проходящих мимо сослуживца, заметившие их удаляющиеся фигуры, разом не выдохнули, остановившись покурить у поворота: «Гражданка…»

Это утро оказалось для следопыта иссушающее бездонным. Стоило солнцу подняться чуть выше горизонта, как оно тут же закатилось за свинцовые тучи, а его лошадь начала жутко хромать, из-за чего Гортеру пришлось развъючить её прямо на дороге, напоив беднягу в последний раз и оставив для неё мешочек ячменного зерна, подаренного им обоим вчерашним благодарным крестьянином. После этого для следопыта наступила пора минутного затишья, во время которого он молча прощался со своим верным другом, распрягая его и снимая седло, чтобы закинуть то в высокую траву в ожидании, что прошедшие по его следу королевские боевые магусы найдут затем лишь обрывающуюся вереницу лошадиных копыт. И не станут добивать ни в чём неповинную скотину, пуская свою поганую магию на ветер…

Впрочем, даже на такой благостный исход Гортеру приходилось лишь надеяться. И учитывая, что причиной её недомогания стал всё же он сам, а не его преследователи, следопыт испытывал страшные угрызения совести.

Рассудив, наконец, что до самых ближайших склонов маячивших впереди хребтов ему не хватало всего лишь четверти отмеренного вчера ночью пути, Гортер мягко похлопал кобылу по крупу и двинулся обратно, стремясь обогнуть её следы сбоку и таким образом, сделав небольшой крюк, вернуться на главную дорогу. Но не успел он проделать и сотни шагов, как его измученное тело начало ныть, а живот натужно болеть и резать от постоянных недоеданий. Но несмотря на это, привычный к своему нелёгкому делу следопыт всё равно продолжал упорно брести по полю вперёд, борясь с нахлынувшими ощущениями, пока вдруг не почувствовал, что его поклажа и лёгкий кожаный доспех, которые Гортер носил на себе уже целую вечность, почти не снимая, больше не стали казаться для него таким уж обыденным делом.

«…Это уже что-то новенькое», – с желчной ноткой понурого интереса промолвил про себя следопыт, ненароком даже взбодрившись от такой задорной и в то же время совершенно отрицательной мысли. Она мигом заставила его перекинуть через плечо свой походный мешок, который практически во всём уступал его старому рюкзаку и был, скорее, похож, на обрубок штанины с лямками, и начать рыться в его содержимом прямо на ходу. Когда неожиданно для себя Гортер вдруг осознал ещё кое-что…

…Поначалу этот звук казался похожим на простые завывания ветра и не вызывал у следопыта ровно никакой реакции, позволяя тому заниматься своими делами. Но в то же время горизонт уже начинал медленно изгибаться на границе его зрения, отрываясь от земли небольшими точками, правда, ровно настолько, чтобы смотревший на него человек не замечал этого. И только когда расплывчатые точки перестали сливаться с кронами деревьев или стоящими в отдалении домами, давая время от времени еле различимые вспышки магии в воздух – что прямо-таки заставило Гортера оглянуться и уставиться на них во все глаза – следопыт наконец понял, какие «невообразимые создания» спустили на этот раз за ним в погоню его новые армейские злопыхатели. Рассматривая эти вспышки с высоты своего роста, он всё ещё не мог поверить в то, что это правда, но протяжные освисты, разлетавшиеся по небу каждый раз, когда магия сверкала где-то вдалеке, не могли врать о её возможном местоположении. И в это мгновение Гортер осознал весь ужас, с которым ему вскоре предстояло столкнуться.

Это была настоящая армада. Армада, сумевшая покорить воздух!

Застыв с давно обмякшим куском вяленой рыбы в зубах, следопыт ещё очень долго пытался собрать все мысли воедино, но мог лишь бессильно наблюдать за тем, как сбывались наяву его самые тёмные опасения, от которых было не спрятаться и не убежать. Впервые в своей жизни ему пришлось лицезреть, как человек собственноручно покорял последнюю из трёх стихий, доступную прежде только свободным от земных забот птицам и неуловимым облакам, отчего его сердце изливалось непрекращающейся злобой. Однако глаза Гортера оставались яркими, а руки крепкими, что лишь в очередной раз подтверждало решение, принятое им не так давно – бороться… Бороться с этим исчадием человеческого высокомерия до самого конца! Независимо от того, какие испытания ждали его в будущем!

Посему, даже не оценив всей ситуации наверняка, Гортер уже не хотел просто так сдаваться в плен своим страхам, и, положив разом весь кусок снеди себе в рот, горделиво выпрямился, приняв всю тягость брошенного ему вызова на свою широкую грудь.

Не мешкая и не теряя времени на открытом месте, следопыт быстро проверил всю свою амуницию, одёрнул походный мешок, переложил в руки лук и изо всех сил, что у него остались, бросился бежать вперёд, надеясь прибавить скорости на главном тракте. Время от времени его усталость всё ещё давала о себе знать, и Гортера заносило чуть вправо или чуть влево, но сама его цель была уже близка, и следопыт на последнем издыхании пытался вырваться вперёд, проносясь по неровной полевой земле, практически как дикий олень.

Вскоре сбоку от него наметились широкие проплешины, и показались редкие дорожные столбы, позволившие Гортеру ненадолго сбавить шаг и перевести дыхание, оглядевшись по сторонам. Но останавливаться было ещё нельзя.

«Не такие уж шустрые эти твари», – признал про себя следопыт, вытирая пот со лба. В то время как его глаза очень чётко оценили расстояние между хребтами и витавшими позади него четырьмя неповоротливыми куполами, которые всё ещё кружили где-то на одном месте рядом с высокими тополями и елями, стоявшими на оставленной им вчера позади границе полей. После этого Гортер уже было собрался бежать дальше, как вдруг почувствовал на себе словно горячий укус осы. «М-магия!» – взъерошился следопыт и почти в тот же момент оказался у обочины дороги, а преследовавшие его шары проронили в воздух ещё несколько протяжных стонов и сверкнули искрами.

– Давайте, ищите, – объявил следопыт уже вслух и зашуршал ногами по утоптанной дорожной колее. – До заката вас за собой гонять буду, окаянных!

Однако летающие махины, как будто ни на секунду не поверив в его предупреждения, продолжали жалить его в спину с завидным постоянством. Пока вдруг все разом не «охнули» и не завели в небе протяжный тяжёлый гул, похожий на медный бас кавалеристского рожка.

«Неужто заметили меня?.. – соображал на бегу Гортер. – Тогда где ж их магия? М-м, нет, не похоже, чтоб увидели… Тогда получается, что нашли только лошадь и по её следу идут сейчас… То есть летят, тьфу ты! Магусы чёртовы… Всёго-то вам вечно мало! Ну вы только суньте-есь!..»

Прорываясь сквозь ветер и время, следопыт нёсся по остаткам своего намеченного пути как стойкий, но уже потрепанный от долгой погони волк, неустанно преследовавший свою вечно обгонявшую его на пару шагов добычу. И всё же его преследователи с каждой минутой неумолимо быстро догоняли Гортера, отклоняясь за его лошадью в сторону полей, пока сам он становился ещё медлительнее, отнимая скорость у своих ног на каждом новом отрезке дороги. Однако неотступно приближаясь к растущим впереди деревьям и каменным отлогам первой холмистой гряды, находящейся от этой дороги справа.

«Немного… осталось…» – тянул он про себя, видя, как мелькают впереди деревья и кусты, но тут за Гортером стал раздаваться монотонный гул скрежетавшей со всех сторон магии, и следопыт уже через усилие был вынужден снова заставить себя обернуться, не поверив при этом глазам.

Там, на невообразимой вышине, помахивали своими белыми как снег крыльями четыре грузных,но при этом до невозможного гладких, почти стеклянных от нагнетаемого в них воздуха матерчатых огромных шара, перетянутых целой сотней различных канатов и креплений, собранных под их основанием для одной только цели – удержать продолговатый шершавый каркас, сплошь закрытый от ветра плотно подогнанными металлическими пластинами. А также предоставить его пассажирам возможность не только парить в небесах, но и перевозить с собой всё, что могло поместиться внутрь. Дотошные магусы, находившиеся, как казалось Гортеру, по всей внешней поверхности стен каркаса, с неизменной регулярностью выбрасывали в воздух свои вихри, которые затем быстро превращались в воздушные потоки и позволяли их кораблю лететь с устойчивой скоростью. А установленный на самом дальнем конце руль был одновременно похож и на крыло, и на морской треугольный парус, выдающийся по направлению движения купола в нужную сторону и разворачивающий его практически без усилий. В довершение всего на макушке каждого такого каркаса был закреплён уже знакомый Гортеру магический глаз, который то и дело зыркал во все стороны своим безвеким яблоком. Но, к счастью, ни разу не останавливался на нём самом, что всё ещё давало следопыту кое-какое преимущество, поскольку он знал, что ни один добропорядочный магус не станет высматривать его в поле своими собственными глазами, когда под рукой есть такое «неоспоримое преимущество».

Но вскоре и этой ненадёжной маскировке, целиком и полностью основанной на одной лишь человеческой надменности, предстояло развеяться, превратившись во что-то большее, если только бегущий по полям лучник смог бы добраться до леса первым… Или же попросту навсегда обличив и похоронив следопыта перед суровым ликом его преследователей.

«ИМЕНЕМ КОРОЛЯ-Я!» – разнеслось вдруг над головой Гортера вполне различимое обращение нечеловечески далёкого голоса: «УКАЗАНЫЙ ПРЕСТУПНИК ГОРТЕР УСТЕН-Н, СДАВАЙТЕСЬ. МЫ ЗНАЕМ, ЧТО ВЫ ЗДЕС-СЬ. И ЗНАЕМ, ЧТО ВЫ БЕЗ ЛОШАДИ-И. НЕ УСЛОЖНЯЙТЕ СИТУАЦИЮ, И МЫ, ОТ ИМЕНИ КОРОЛЕВСКОЙ СУДЕБНОЙ ПАЛАТЫ, ОБЕЩАЕМ ВАМ СПРАВЕДЛИВЫЙ СУД-Д».

«Справедливый…» – подумал Гортер и, всё ещё не переставая бежать, через усилие подтянул висевший у него на плече мешок. Это слово ну никак не сочеталось с тем монаршим правительством, которое он знал. Ему даже хотелось прокричать это вслух, добавив пару колких фраз, но такая бравада могла с лёгкостью оказаться для него сейчас последней. И поэтому, ничего не говоря, он как только мог быстро припустил дальше к ближайшему широкому повороту, откуда уже более замысловато стал петлять по обочине. Тем самым он надеялся получше запутать возможную пешую погоню, если та, вдруг, в лице стройных полковых колдунишек начнёт спускаться за ним со своих шаров, чтобы искать его следы на дороге, после того как эти люди поймут, что любая их выслеживающая магия против него бессильна.

«НЕ УСЛОЖНЯЙТЕ СИТУАЦИЮ», – продолжал между тем скрежетать у него над ухом чей-то неестественный повелительный голос, однако следопыт уже не реагировал, усердно пробираясь сквозь придорожные кусты к каменистым прогалинам справа от дороги, надеясь лишь на свою удачу.

…А лес, как и всегда, стоял перед ним своей широкой полосой, готовый принять своего блудного сына уже давным-давно… Но при этом ни на мгновение раньше, чем полагалось.

Ему оставалось пробежать ещё не больше какой-то четверти мили, чтобы, наконец, взобраться на первую каменную террасу с редкой сосновой порослью, когда один из менее одарённых помощников левой палубы центрального корабля, подносивший новые пластины для тепловых зеркал, случайно заметил у самой кромки леса какую-то фигуру. И закричав от неожиданности, первым ринулся через весь командный мостик к пилоту.

– Господин Старший Промагус, разрешите…– лепетал он на ходу. – Да разрешите же… Вон он!

От такой неуставной дерзости к обнаглевшему заводчику мигом приблизились целых три разозлённых стража, но парень, похоже, уже не помнил себя от сделанного им только что открытия.

– Да вот же! – то и дело переходя на крик, уже почти вопил он. – Посмотрите! Там человек! И он движется! Вон там! Там!

Кто-то из стражников ради интереса тоже посмотрел сквозь широкое носовое окно главного вида.

– А ну заткните его, – тихо прошипел он. – Убрать с главного…– но, не успев закончить, вдруг тоже оторопел. – …В-вон там! Господин Старший Промагус, угол 140, магический алякстарм 15!

Засуетившиеся было фокусиры сразу же настроили тепловые зеркала в нужный квадрант, но, как ни старались, ничего не нашли. И потому вскоре все как один завращали головами в недоумении и полной растерянности.

Однако командующий магоплана, старый генерал-майор Фербо, всё-таки оказался не промах и, заметив тот переполох, что вдруг стал разворачиваться у него на палубе, мигом приказал своим солдатам успокоиться и принести ему подробную карту местности.

– Хм, странно, что мы видим каждую травинку на расстоянии пятнадцати миль, а его не-ет…– протянул он, закурив ещё и поднесённую сигару, – сержант Мазодес…

– Да, Господин! – протарахтел виноватый голос одного из солдат с соседнего командного мостика.

– Поставьте у окон всех фокусиров и прикажите постоянно объявлять результаты его передвижений. А сами задайте курс рулевому во-он на те хребты у главной дороги. Если доклады от королевских служб насчёт него действительно не являются преувеличением, то…

– Господин Старший Промагус, он снова появился в указанном квадранте! – отрапортовал ещё кто-то. – Я, кажется, снова видел его у тех валунов.

– Отлично! – приободрился командующий, решив на этот раз всё же простить своему подчинённому такое дерзкое прерывание хода своих мыслей. – Всем без промедления огонь из пусковых жезлов по цели, как только та окажется в пределах нашей досягаемости! Вот видите, господа, «не огнём, так молнией», как говорится… Однако всё же что за магия его укрывает, ведь эти тепловые зеркала – наша самая мощнейшая и передовая разработка, в кой-то веке взятая не у Гилия…

–«Готово первое орудие со второго магоплана!» – доложил вдруг через какое-то время резкий магический окрик с закреплённой подставки, похожей на те, что использовались для магического света, но испускающей ещё и звук.

– «Огонь по готовности», – отозвался в ответ уверенный голос Фербо, но маячившей впереди цели как будто и след простыл.

– …Ну? Кто его видит?! – вцепился он в ручки своего кресла в нетерпении, и всё же ответа не было.

– Даю официальное повышение на один ранг тому, кто первый его заметит! – применил свой коронный приём негодующий капитан, но вместо одобрения получил только сумбурные вздохи.

– …М-м-р-а-ах! – разразился тогда в конце концов Фербо. Но сделал это, скорее, от посетившей его идеи, чем со зла на сновавших туда-сюда граждаских магусов-учёных вперемешку с младшими чинами. – Да направьте уже заклинание «массовой погибели» на то место, где он исчез, что ли! Пусть он истлеет там со своими любимыми дровами заживо! Заодно устроим полевые испытания для этого нового оружия.

И вскоре из носа магоплана появился вдруг длинный, ни на что не похожий кусок резного дерева, увенчанный правильно заточенной башенкой из точно такого же резного металла, повторявшего все его замысловатые узоры, но вставленной в оправу. После чего раздался самый первый оглушительный взрыв, повергший поначалу всё пространство за пределами летающих конструкций в одно большое поле ужасных извержений, сопровождавшихся огнём, грохотом и искрящим градом пронзительно строгого луча узкого света, соприкосновение с которым несло гибель всему живому в огромном радиусе, оставляя за собой лишь уродливые чёрные камни и обугленные вихри пепла.

С непрекращающимся неистовством лучи били и били по округе, отделяя внушительные пространства леса огненными лавинами, а порой даже заходя за очерченные пределы, чтобы остальные магопланы могли, если что, свободно маневрировать внутри создаваемого пустыря. Отчего казалось, что для такой силы не существовало больше прежних, наземных величин, в которых измерялись повреждения. И всё же для всех без исключения пассажиров воздушной армады являлось до невозможного странным – как такая атака согласовывалась с тем тайным приказом устранить одного единственного преступника, шансы которого и без того оставались крайне невелики перед мощью хотя бы одного подобного залпа.

Но вскоре этой всеобщей заносчивости пришёл неожиданный конец, когда один из магопланов, летевший до этого наравне со всеми, стал отчего-то ни с того ни с сего медленно крениться на правый бок и забирать под неправильным углом носом вперёд.

– В чём там у них дело?! – заерзал на своём месте командир, увидев эту картину ещё до того, как с его новейшей вещающей звук подставки раздался оголтелый крик, на фоне которого выделялось одно только слово «убит», передаваемое с помощью магии. И потому Фербо тут же отдал команду к изменению построения, посчитав, что выслеживаемый ими преступник наконец-то получил по заслугам, но оказался далеко не прав.

Подрагивая и ослабляя натяжение, бока крайнего магоплана почему-то очень скоро оказались больше не способны впитывать в себя нагнетаемый под них магией воздух, и, испуская наружу презрительные сифки, стали медленно ломаться и изгибаться. В то время как его экипаж изо всех сил старался залатать эти пробоины заклинаниями, выравнивая опускающуюся кабину на параллельный с землёй уровень. Однако всё было тщетно. Практически сразу же на месте старых пробоин то тут, то там возникали вдруг новые, а стеклянная оконечность кабины время от времени подвергалась каким-то наземным атакам, которые, были еле видны из-за создаваемого другими магопланами планомерного обстрела леса боевой магией и поднимающихся от этого с земли невыносимой гари и дыма.

– Адъютанта сюда! – проорал тогда рассерженный Фербо, видя безысходность их непонятной аварии. И когда к нему подбежал немолодой, но очень услужливый посланец, стал диктовать ему свои приказы, которые почти незамедлительно оказались переданы и всей остальной армаде. На что, в свою очередь, по курсирующим между ними каналам сообщений экипаж главного магоплана всё же сумел уловить общую суть произошедшего и оказался попросту обескуражен ею: от капитана – до самых младших чинов и экипажа обслуги.

Под создавшийся шум и гам яростных атак магического оружия ни один наблюдавший за этой сценой военный попросту не отдал себе серьёзного отчёта в том, что за секунду до этого где-то над соседним косогором в небо поднялись целые тучи мелких лесных птиц. Почувствовав неладное ещё до того, как самый первый луч магии задел их небольшие пристанища, пернатые, повинуясь своим инстинктам, разлетелись во всех направлениях прочь, ведомые лишь страхом и паникой.

Но в одном месте их блуждающие хороводы вскоре собрались в неожиданные стаи и, облетев высокие сосны, закружились в удивительно синхронном танце, нацеленном как раз туда, где и находился тот самый магоплан, который через минуту оказался уже не в состоянии искать себе цель. Ведь он был облеплен ими и расклёван по всему каркасу, а также верхней части купола, хотя, как впоследствии оказалось – это было только начало. Накренившись над ближайшими соснами от неожиданных пробоин, магоплан начал медленно опускаться вниз. Но подобное «баловство» никогда бы не навредило такому огромному исполину слишком сильно, если бы не пара метких выстрелов, произведённых с макушки одной из этих сосен. Всего за несколько секунд неожиданной атаки пущенные кем-то стрелы расщепили сразу два основных стягивающих каната на его крыле, а затем ещё три точных удара в одно и то же место пробили в смотровом стекле магоплана небольшую трещинку. Через которую потом была пущена лишь одна единственная стрела, сразившая командира магоплана насмерть.

Ни за секунду до, ни через мгновения после ни один из фокусиров тепловых зеркал не заметил в том квадранте ни единой души, пока не свершилась это молниеносное происшествие, похожее, скорее, на акт отчаяния одного человека, чем на полноценную атаку.

А когда всё было уже кончено, то для магоплана наступил беспробудный кризис, который вскоре и привёл к тому, что целый каркас новейшего летательного устройства рухнул на землю вместе с куполом, так и не успев произвести свой финальный залп по предательскому месту. Которое на самом деле находилось совсем близко к обстреливаемой ими границе, но всё же так и осталось недосягаемо для всех, кроме самого преступника. И ещё этой чёртовой стаи обезумевших птиц…

– Назад… Отступите на несколько десятков метров для разворота, – рассеянно скомандовал сбитый с толку подобным положением дел Фербо, совсем не следя за тем, как его подчинённые выполняют приказы. Однако вскоре ему самому пришлось с неохотой испытать последствия этих приказов на себе, когда через полминуты их хвостовой парус прямо в воздухе вдруг налетел на что-то твёрдое и смялся в гармошку. Из-за чего весь экипаж тут же как следует тряхануло, никого, к счастью, серьёзно не задев.

– Какого чёрта?! – почти сразу же взревел на это командир в бешеном припадке и ринулся к ближайшему поворотному зеркалу, собственноручно отогнав оттуда одного из фокусиров, который только и смог, что лихорадочно развести руками прямо перед его неумолимым приближением. С недоумением оглядев представшую перед ним отражённую картину, Фербо заметил, как хвостовая часть его магоплана буквально утопла в корёжившем её соседнем куполе другой парящей конструкции, и сразу же что было мочи выругался на них в ответ. После чего заставил ближайшего магуса связного передать соседнему экипажу эти слова в точности.

– «…Т-так т-точно, п-приносим свои н-нижайше извинения!» – отрапортовал напуганный до дрожи в словах голос из переговорного заклинания связи. – «Виновные понесут наказание на гауптвахте! Просто, видите ли, младший состав этого магоплана… он… был набран только сегодня… из бывших секретных агентов короны… и не успел ещё, так сказать, приспособиться…»

– Заткнись, боец! – завершил за него эти неловкие объяснения разгневанный донельзя главный промагус всей армады. – Вздумал юлить со мной? Всех сгною в дисбате! Все-ех! А тебя лично заставлю землю жрать, если через пару секунд у твоего аппарата не появится этот ваш мерзавец де Сагон! И лучше бы его сейчас зашибло от того удара…

Глава 11

Когда тень бледнеет и исчезает, угасающий

свет становится тенью другого света. Так и

ваша свобода, теряя оковы, сама становится

оковами большей свободы.

(Джебран Халиль Джебран)

У Альфреда в груди вдруг что-то словно провалилось. Впервые за последние три дня ему удалось выбраться из непрекращающейся сырости их временного лагеря, так «заботливо» устроенного Джаргулом, чтобы лишь ненадолго вдохнуть открытый воздух дорог, окружавших это огромное озеро. И в тот же момент его свободной жизни пришёл неожиданный конец, воплотившись в твёрдой руке закона. Того самого закона, который с рождения диктовал Альфреду его прежние условия существования и который оказался не прочь вернуться к этому снова, стоило только невесть откуда взявшимся здесь боевым магусам повернуться к парню со своими обвешанными магией поясами и учтиво, но весьма настойчиво попросить его проследовать с ними.

– Так что, говоришь, ты здесь делал? – без особого такта обратился к нему один из военных, весьма профессионально стараясь держать дистанцию между опустившим голову замаранным юношей и четырьмя остальными своими товарищами.

– Я не…– попытался тут же возразить ему Альфред, но почему-то не смог. Слова противоречия давались ему сейчас с трудом. Особенно когда он тайком поглядывал на висевший у боевого магуса на поясе жезл.

– Продолжай, – уже более грубо попросил парня его владелец, лицо которого так и кричало о весьма обширном опыте в ведении подобных разговоров.

– Я здесь живу, – сказал вслух Альфред первое, что пришло ему в голову.

– Где? Рядом с Белокамнем? – в той же манере продолжил задавать ему свои вопросы военный, поглядывая и на парня, и на лица своих товарищей. – Или рядом, в деревне?

– Да нет – тут, неподалеку…– не нашёлся, что ответить на это заробевший паренёк, в голове которого вертелись сразу сотни других мыслей, главная из которых так и стучала ему сквозь обдуваемый свежим ветром наморщенный лоб: «Что со мной?!»

Однако ответа на неё Альфред не находил.

Всё его нутро протестовало против подобного обращения, заставляя молодого колдуна распаляться от негодования, но в тот же момент и опадать от захлёстывающих его волн позорной трусости, принуждая взвешивать каждое следующее слово или решение. Правда Альфред каждый раз убеждался, что его силы ни на что не годились против одного единственного удара боевого заклинания натренированных военных, чьим главным занятием всегда оставалась стрельба на поражение. Да и к тому же, как он мог ослушаться тех, кого не принято было игнорировать в любом современном обществе?

– Хм, неподалёку, значит, – продолжил свои расспросы его невозмутимый собеседник, – что-то я здесь никаких других поселений на карте не припомню. – И указав на погруженного в свои мысли подозрительного парня широким взмахом руки, тихо проговорил, – Обыскать.

Практически тут же к Альфреду подбежали сразу двое других военных и, ни слова не говоря, ухватили его за локти, плечи и торс, после чего стали охлопывать по ним уверенными движениями вверх и вниз. От такой неожиданности тело парня интуитивно сжалось, не успев принять защитную позицию. Но боевым магусам, похоже, оказалось довольно и этого, поскольку уже через пару секунд они выудили у него из кармана все немногочисленные деньги, а из-под полы мантии увели флягу и нож.

– Только это, – протянули те свои находки старшему по званию, но стоявший перед ними сослуживец даже не удосужился взять их в руки, взглянув на всё это издалека.

– М-м, ничего такого вроде-е, – сразу же протянул внимательный боевой магус, – но вот одежда твоя… Как, ты сказал, тебя зовут?

– Альфред…– испытующе отозвался ему сдавленный голос парня.

– Так, Альфред, – словно потрепал его за имя боевой магус. – Одежда твоя не слишком подходит для этого места. Признавайся – где ты её взял. Украл?

Альфред схватился за локти:

– У меня другой нет!

Но в ответ на это его сопровождающий лишь угрожающе покачал головой и медленно моргнул, после чего начал говорить уже более вкрадчиво и внятно:

– Послушай, дружок. Здесь позавчера произошёл один случай, вон там, – быстро указал он на далёкие хребты позади себя уверенным жестом, – у перевала. После чего раздался магический взрыв. Ты что-нибудь видел или знаешь об этом? Только говори мне правду, я не намерен с тобой тут шутки шутить.

Обомлевшего парня передёрнуло.

– Я ничего не знаю, честно, – забормотал он. – Там, где я живу, много деревьев и совсем ничего не видно, а по ночам так вообще темно…

Выкручиваясь на ходу, Альфред мог ещё очень долго перечислять эти ничего не стоящие особенности своего временного обиталища, тем более что все они оставались не так далеки от истины. И всё же по лицу военного было сразу заметно, что того больше не интересовала его неприкрытая ложь, за которой явно скрывалось что-то ещё. Поэтому, стоило парню дойти лишь до середины своих сбивчивых объяснений, как рука боевого магуса снова поднялась в воздух, делая перед носом Альфреда открытый жест:

– Так-так, погоди, быстрый ты наш. Так где, ты говоришь, твой дом? Только точно.

Но парня уже было не остановить в своём спасительном порыве накручивающейся лжи:

– А-э… там, в глубине леса у озера. У дороги вокруг, знаете эту дорогу?

– Знать-то знаем, – усмехнулся боевой магус, переглянувшись со своими сослуживцами, – вот только там никто не селится по тем же самым причинам, что ты нам сейчас и описал уже наверное лет 40. Понимаешь? Ты попался, малец…

Звук этих слов как нельзя более чётко отразился в ушах Альфреда коварной усмешкой обхитрившего его представителя власти и заставил почувствовать себя полнейшим идиотом. Но горящий в его душе огонь продолжал искать для молодого колдуна хоть какой-то выход из сложившейся ситуации, рьяно и настойчиво заставляя его мозги копошиться и перебирать мысли.

– Подогнать карету и увезти во временный пункт сбора, – продолжал между тем раздавать свои хладнокровные приказы сильно выросший в его глазах военный, а Альфред так и оставался стоять перед ним как вкопанный.

Внезапно он попытался вскинуть вверх руки, чтобы призвать к себе хоть немного той неумолимой силы, что столь исправно спасала его почти во всех дорожных перипетиях, в которые он попадал по вине Джаргула. Но впервые за всё время из этого ровным счётом ничего не вышло, а для стражников молодой паренёк мигом превратился в обычного брыкающегося преступника, так как все они тотчас же наставили на него свои жезлы. И под грубые окрики применили на нём «связывающие» заклинания, которые быстро скрутили Альфреда по рукам и ногам.

– …И чтоб без глупостей! – добавил под конец один из сослуживцев допрашивавшего его военного, но парню было уже на это наплевать.

«Почему не получилось…» – только и знал, что тихонько бубнить себе под нос Альфред, когда его, совсем уж озадаченного, впоследствии усаживали в только что подъехавшую к ним карету: «Почему не получилось…»

Вскоре от начавших доходить до самого края леса лучей полуденного солнца, старательно светившего даже из-за непроглядных туч, стала отделяться тоненькая полоска света, пробегавшая по дороге внушительной ширины, где могли разъехаться сразу два экипажа, гружёные товаром. Но на сей раз в её распоряжение попадала лишь быстро катившаяся карета полкового патруля военной стражи, которая стремительно приближалась к какому-то большому полевому лагерю, устроенному прямо напротив одного из разъездов. Её бока были надёжно защищены укреплённой сталью и несколькими слоями зачарованных под магические щиты предметов, реагировавших на любое враждебное заклинание в пределах обозначенной области. А вороная четвёрка лошадей, казалось, была создана из настоящей мощи и скорости, что и без того придавало карете внушительный вид.

Как оказалось, таких карет в этой местности курсировало несколько, и все они исправно несли свой дозор, охраняя территорию от неведомой угрозы, которая приближалась сюда откуда-то с северо-запада, но так до сих пор и не проявила себя, из-за чего и была объявлена всеобщая мобилизация, собиравшая здесь все основные силы полковых частей региона. Однако несмотря на определённые неприятности у дальних границ, подкрепление боевых магусов всё равно добиралось сюда крайне медленно, и стоявший на разъезде полевой лагерь – оставался едва ли не единственным развёрнутым здесь лагерем на целые десятки или даже сотни километров вокруг.

Вскоре притормаживающий ход кареты довольно поспешно пробудил внимание постового охранника, в обязанности которого входило встречать каждый такой заезд с не меняющимся ритуалом обмена взаимными жестами поклона и салютованной чести. Отчего тот, не мешкая, заторопился из своей криво сколоченной будки к магическим экранам на воротах, чтобы отключить их на строго отведённое время, достаточное для того, чтобы проверить личности проезжающих.

– Почёт и слава! – протрубил он из-за ворот, как только узнал за козлами одного из разъездных служащих лагеря. И уже хотел было отойти в сторону, чтобы открыть их, но устав не позволял ему упускать и дальнейшую фразу тоже. – Назовите себя.

– Почёт и слава, разъездной номер 15. «Король милостив», – донеслось с той стороны ворот стандартное приветствие и сегодняшний пароль, что не вызвало у постового охранника особых нареканий, так как он с самого начала не ожидал от уже знакомого лица ничего другого. И только короткий взмах палочки вдоль створки ворот, да еле просипленное заклинание показали въезжающим, что он всё ещё проявлял хоть какой-то интерес к своей каждодневной службе.

Не спеша сдвинувшись с места, карета аккуратно продолжила дальнейший путь, поравнявшись с постовым уже за территорией открывшихся ворот, и как и было положено по уставу, из её растворившихся дверей по очереди вышли все патрульные, отправленные сегодня на разведку под названым номером… Но для последнего пассажира кареты у проверяющего охранника так и не нашлось нужного бланка.

– …Кто это? – настороженно переспросил он, не закончив проверять отчётные бумаги остальных и проставлять на них печати о прибытии.

В ответ на это подтянутый боевой магус по имени Равустинтолько схватил молодого чумазого парня за плечо и выдвинул вперёд:

– Запишите его как арестанта, ефрейтор. Это наш сегодняшний предмет разговора с командующим Сантуа.

Поглядев на невзрачного паренька в первый раз, немного удивлённый охранник не заметил в нём ничего такого, что отличало бы его от обычных деревенских оборванцев в этой области, кроме, возможно, его одежды. Но присмотревшись к отстранённому лицу повнимательней, отметил в его глазах что-то сильно вызывающее, как будто те излучали еле заметную непокорность всему, что его окружало.

– …Конокрад что ли? – презрительным голосом поинтересовался щекастый ефрейтор, которому очень скучно было сидеть у ворот весь день, а язык так и чесался завести с проезжавшими мимо военными короткую пересуду.

– Нет, но, возможно, ценный информатор. Это всё, – безлично и довольно жёстко отрезал в его сторону строгий конвоир Альфреда, по виду которого сразу было видно, что ни он, ни его отряд не намеревались провести у ворот ни одной лишней секунды.

– Ладно-ладно…– тут же нахмурился охранник, проворчав что-то неразборчивое, пока копался в бумагах, после чего совсем уж отстранённо мотнул головой и буркнул на выдохе. – Проходите. Старший лейтенант Сантуа должно быть сейчас в своём штабе. Пробудет там до обеда.

Ничего другого Равустину и не требовалось. С усилием подтолкнув парня вперёд, он как лихой заправский служака размашисто зашагал по задворкам их временного штаба, увлекая за собой весь остальной отряд и заглядывая за каждый поворот, попутно отдавал честь расходящимся с ним военным. А их загруженная телега в свою очередь довольно поспешно откатилась за широкие колонны каретного двора, где уже стояли несколько конюхов и рабочих, обеспечивающих вновь прибывших всем необходимым, перед тем как им снова предстояло отправиться в путь. В то же время, отмеряя перед ним ним по начинавшимся стройным рядам войсковых палаток свои неуверенные шаги, Альфред почти не видел их очертаний, только и успевая, что сворачивать за спинами своих провожатых в нужном направлении. Но зато он почему-то очень отчётливо видел магическую стену, которая то и дело мерцала где-то со стороны, окружая лагерь по периметру, и от этого ему снова становилось не по себе.

«Стены есть только в голове, стены есть только в голове…» – не переставал повторять он про себя одно из любимейших изречений Джаргула, которым тот так любил бахвалиться при каждом удобном случае. Однако сейчас это совсем не помогало, а, скорее, отвлекало и так сбитого с толку паренька, до ушей которого доносилось слишком много новых звуков. По причине чего молчаливая чистота озера казалась ему сейчас практически волшебной и такой далёкой, в сравнении с непрекращающимся шарканьем десятков сапог вокруг него и этой безропотной атмосферой приказной жизни, царившей повсюду.

Но всё же Альфред всё равно не мог так просто признать своё поражение и отказаться от попыток сосредоточиться на внутренних ощущениях силы. Тем более что он до сих пор чувствовал её, текущую по своим венам, но словно где-то очень глубоко, как будто бы она отхлынула от его тела на несколько десятков прожитых дней, и парень снова оказался тем неуклюжим школяром, от образа которого его теперь тошнило. Подтягивая её к себе, Альфред на мгновение ощутил, что он вот-вот избавится от оков своих тревог и снова почувствует ту неудержимую свободу, которая и рождала в нём рокочущее пламя жизни, где сгорало всё лишнее. Но вдруг парень услышал короткое и оглушающее «Бр-у-ухр!», из-за чего вся сущность его как-то резко одёрнулось и машинально сжалось, влекомая неизвестной угрозой, исходящей извне.

– «Тесагос крас», – раздалось где-то позади Альфреда очередное заклинание, разрешённое для произнесения только боевым магусам и добровольной страже больших городов. После чего снова зазвучали угрожающие вспышки разрывных звуков вылетающей магии, поддерживаемые роем соседних голосов, и Альфред пару раз неосознанно вздрогнул.

– Стрельбы, – пояснил ему внезапно один из идущих сбоку сопровождающих, открывая за своей спиной соседний после ближайших палаток вид на широкую площадку, на которой Альфред краем глаза увидел стройные ряды военных, сменявших друг друга по очереди перед большим помостом с манекенами, на которых было закреплено сразу по несколько мишеней.

– …Гарси, возьми Пауэна и сходите в писарскую – договоритесь о временном содержании для него, – как будто вспомнив о существовании этого своего сослуживца только по одному лишь поданному им голосу, распорядился почти в тот же момент деловитый Равустин. И не оборачивая головы, продолжил: – Уже недалеко, парень, палатка главы штаба за поворотом. Не хочешь о чём-нибудь рассказать мне пока? Предупреждаю – он опытный провидец и нянчиться с тобой, как я, не будет.

– «Так точно», – вяло отрапортовали ему тем временем оба военных, отстав от основного отряда, и неспешно удалились. На что Альфред не проронил ни слова, равно как и на предложение его собеседника о внезапном признании.

– Хорошо, дело твоё, – безразлично заявил ему Равустин и, резко свернув за поворот, остановился у входа в высокий, но ничем не отличающийся от остальных шатёр, увенчанный лишь солидной маскировочной окантовкой по всем своим сторонам. – Тогда мы на месте.

Вслед за этими словами паренёк буквально на себе почувствовал всю неотвратимость конца, словно бы до этого его разум летал в облаках, а теперь просто взял и обрушился на землю, придавленный прозаичностью такого финала. Но видя как пристально наблюдал за его реакцией Равустин, Альфред постарался скрыть это ощущение от него и только упрямо оглядел пустыми глазами возникшую перед собой матерчатую постройку, когда молодой военный вывел его к ней, поставив перед широким занавесом и расположившись с ним рядом. По обеим сторонам от занавеса дежурила пара скучающих постовых, которые безразлично поглядывали на всё вокруг, включая и самого Равустина, не говоря уже о его маленьком отряде. Но как только тот дал им понять, что собирается напрямую переговорить с их общим командиром, недовольно зашевелились:

– Главштаба занят, – щурясь от бесконечной рутинности, но одновременно и важности занимаемой им должности, проговорил один из стражников, лицо которого было иссечено оспинами и напоминало собою щербатый кирпич.

– Передайте, что докладывает один из патрульных юго-восточных направлений. Скажите, пойман важный свидетель по делу. Возможно, шпион, – спокойно отозвался им подтянутый боевой магус и мельком посмотрел на Альфреда.

– Не положено, – снова заявил его непреклонный собеседник железным тоном.

– М-м, тогда полковник Сантуа сам снимет с вас лычки, когда узнает, какие сведения из-за вас пропали, – всё так же учтиво, но уже с особой интонацией в словах подвёл итог их разговору Равустин и спустя пару мгновений добавил. – …Фамилия, младший лейтенант!

От такого полускрытого напора обоим стражникам стало явно не всё равно против кого выступать со своими дежурными фразами. И переглянувшись друг с другом пару раз, каждый из них медленно достал по волшебной палочке. После чего, всё ещё неуверенно повертев их в воздухе, оба они стали творить необходимые заклинания.

– «Сиа локк», – проговорил один из стражников, чтобы открыть скрывающие палатку тайные магические щиты. В то время как второй подошёл к небольшой подставке для заклинания света, стоявшей немного поодаль, и произнёс какое-то совершенно незнакомое Альфреду заклинание, которое, тем не менее, сработало как обычный световой шар.

– *Гхм*, почёт и слава, Господин полковник, – отрапортовал стоящий у подставки постовой страж, вызвав тем самым у паренька полнейшее удивление, когда поверхность этого шара вдруг начала вибрировать в такт его голосу, – докладывает дежурный.

– «Я же просил меня не беспокоить!» – тут же раздалось ему в ответ из вибрирующей поверхности шара, и Альфред замер, поразившись ещё больше. – «Ну, что там?»

Звучавший голос говорил быстро, но совсем уж искусственно, словно за него это делали тысячи плохо отлаженных струн, а короткое эхо, звучавшее после каждого произнесённого слова, делало саму фразу и вовсе труднопонимаемой. Но всё же это было вполне законченное устройство, работавшее на магических звуковых потоках. И даже Альфред, открывший для себя за последние пару недель целую новую вселенную и переродившийся в ней заново, не мог не отметить ту потрясающую быстроту, с которой развивались современные ему методы прогрессивной магической науки, находившиеся пока пусть даже и исключительно в руках военных.

– Здесь, как бы это… подошёл один из патрульных, – продолжал говорить между тем в светящийся шар несколько смущённый постовой страж, то и дело поглядывая на Равустина, – и доложил, что поймал кого-то с очень важными сведениями…

Глядя на него в ответ, конвоир Альфреда лишь разочарованно потёр ладонью своё лицо, показывая тому, что несуразней фразы и придумать было нельзя, после чего быстро проговорил беззвучными губами только одно слово: «шпион».

Но из шара уже донёсся невнятный ответ:

– «Ну так впускайте его уже, впускайте! Чёрт подери эту охрану…»– и вибрирование в шаре тут же прекратилось.

Недоумённо посмотрев в сторону Равустина ещё раз, постовой решил всё же выпрямиться, и, быстро отдав честь как положено, молча указал ему на вход, где стоял второй его товарищ.

– Благодарю. Почёт и слава, – сдержанно отсалютовал им подтянутый военный и, махнув своим сослуживцам, подался к занавесу. Подхватив паренька за плечи, те тоже заспешили вперёд, а Альфред лишь безвольно завозил ногами по земле, стараясь не думать о том, что могло ждать его дальше.

Внутри палатки командующего штаба оказалось довольно комфортно. Даже «слишком» комфортно, если сравнивать её шикарное убранство с устройством обычной полевой стоянки путешественника – заметил про себя Альфред, когда его глаза прямо с порога натолкнулись на висевший справа от него внушительных размеров ковёр, на фоне которого виднелись мягкие кресла и секретеры. Не мешкая, конвоиры Альфреда, не смотря на свои запачканные сапоги, медленно провели парня по белоснежно вычищенному паласу к искусственному камину, который горел как настоящий, не затрагивая при этом больших напольных ваз с сухими цветами, вмурованных прямо в его основание. А пока Альфред шёл, то также заметил, что в добавление к его бледному свету повсюду на стенах мерцали скрытые магические светильники бордово-жёлтого оттенка, напоминавшего собой тепло древесных стен. К тому же стоявший посреди палатки немыслимо закрученный узорами резной стол давал ясно понять всем солдатам, чтобы те на время отказались от любых грязных привычек, входя на порог к своему командующему. «Ха, как же… вычурно всё это выглядит! – усмехнулся про себя непокорный паренёк и вспомнил о том свинарнике, который ему до сих пор приходилось делить в телеге вместе с Джаргулом. А также о тех невообразимо чистых кабинетиках, которые он успел возненавидеть до глубины души со времён своего поступления в школу. Однако Альфред тут же осёкся дальнейших мыслей и только недовольно потупил свой взор, когда вдруг почувствовал, как отчётливое внимание, исходящее от маленького лысеющего человечка, сидевшего за резным столом в окружении целой кипы бумаг, папок и подставок с магическими перьями, буквально пробуравило его мозг изнутри.

– Почёт и слава, – быстро проговорил он, не сводя с Альфреда удивлённого взгляда, но обращаясь уже к его конвоирам. – Так в чём, собственно, дело, господа? Господин Арис? Я так давно Вас знаю и тут Вы вдруг так беспардонно отрываете меня от важных дел, да ещё и втаскиваете за собой этого грязного оборванца… Хотя, теперь я кажется начинаю догадываться… Где Вы откопали такое чудо?

Не совсем понимая, о чём идёт речь, подтянутый Равустин решил только медленно поклониться и предложить командующему свой короткий доклад:

– Почёт и слава, Господин Сантуа. Прошу нижайше прощения за мой неожиданный визит, но я посчитал, что в первую очередь это будет очень важно услышать именно Вам, минуя стандартные процедуры. Понимаете, этот необычный юноша был задержан нами у Белокамня. По его словам, он живёт рядом с этим озером, но на деле все местные жители, как Вы знаете, сторонятся того места по разным причинам. И это сразу же показалось мне подозрительным. К тому же его одежда явно…

– О, ну будет вам, мой дорогой, – по-свойски разговорчиво, но при этом до неприличия холодно и бесчувственно проговорил лысеющий человек. И медленно отодвинулся в своём кресле, чтобы сесть вполоборота к вошедшим, – как же вы могли не узнать форму домагуса?

От этих слов Альфреда тут же скривило.

– Хоккарианское отделение школ; коричневая черта у края означает, что он ещё не старшекурсник, а значит учится по общей программе либо в Амустерии, либо-о…

Тут обычно спокойное и даже пассивное лицо командующего немного напряглось, а в глазах засветился прозорливый огонёк. Привыкший думать и изъясняться быстро, Сантуа за годы свой службы приобрёл несколько типично бюрократических привычек, касающихся решения повседневных вопросов. Но когда он сталкивался с необычной ситуацией, его точно настроенная система взаимодействия с окружающим миром производила сбой и выдавала совершенно новый для него результат. Что, конечно, не могло не злить педантичного командующего:

– Так вот как, значит, обстоят дела… Хорошо, хорошо, голубчик… Ну что ж, Вы правильно поступили, Арис!

После чего Сантуа перевёл взгляд на Альфреда:

– Поэтому теперь не стесняйтесь, молодой человек, и расскажите нам всё. И про то, как вам удалось выжить после нападения на вашу школу, не оказавшись даже в списках спасённых и пропавших, как я понимаю. Или вы станете утверждать, что нашли эту форму, а? Господин Альфред?

Моргнув пару раз, заметно изумившийся паренёк на мгновение широко раскрыл глаза и замер.

– «Он знает. Он уже всё знает!» – мелькнула у него в голове тревожная мысль.

Но как будто тут же натолкнулась на другую: «Хм, а так ли это на самом деле?!».

После чего глаза самого Сантуа еле заметно сузились.

– Интересно… Либо со мной что-то не так, либо он и вправду Ваша самая неожиданная находка, Господин Арис. Скажите, молодой человек, как вам это удаётся – скрывать от меня только часть ваших мыслей? У вас есть с собой зачарованные предметы или печати? Его обыскали, сержант?

– Так точно, Господин, но ничего такого не нашли, – немного настороженно признался ему Равустин.

– Тогда это вдвойне интересно, – без особой экспрессии в голосе произнёс командующий. – Скажите, Альфред, а вы всегда умели так делать?

– Я ничего не делаю, – огрызнулся ему в ответ молодой колдун и нервно дёрнул головой к полу.

– О, неужели вы думали, что это сработает против на-ас, – так же прагматично продолжил свой диалог Сантуа. – Мы ведь военная разведка, знаете ли, а не ваши преподаватели, убитые теми… преступниками. Хотя многие из них тоже были довольно искусны… Особенно ваш бывший директор… Нет, да вы только посмотрите на него! Встать прямо, молодой человек! Иначе мы и вправду казним вас как шпиона и диверсанта. В конце концов, сейчас в этой местности установлен режим военного положения, чтоб вы знали.

Зыркнув на него исподлобья, Альфред только дал остальным ещё больше поводов усомниться в своей добропорядочности. После чего практически вынудил служащих начать обращаться с ним как с обычным мелким хулиганом, попавшим в отделение добровольной стражи какого-нибудь городка.

Резко взяв его за стянутые магической энергией руки, боевые магусы буквально вытолкали паренька под ярко освещённый центр палатки и одним хорошим толчком пригвоздили его к стоящему там стулу. Но молодой колдун не слишком-то им сопротивлялся, поскольку слова этого мелкого приказчика, весь чахлый вид которого напоминал о том, что он уже давно привык прятаться за чужими спинами и лишь оттуда раздавать свои указания, возбудили и интерес Альфреда тоже.

– Ладно, а теперь поговорим начистоту, маленький негодник, – привстал со своего кресла командующий и подошёл к юноше вплотную, позволив удерживаемому со всех сторон Альфреду рассмотреть его элегантные очки, которые были чем-то похожи на очки госпожи Ульт, о которой у парня остались самые «приятнейшие» воспоминания из всех преподавателей его бывшей школы. – Где ты прятался так долго и почему оказался сейчас именно здесь, в этой местности?

Взглянув на него, молодой оборванец лишь потупил свой взор, но Сантуа не дал ему отстраниться от своего вопроса так просто. По команде один из военных попросту схватил Альфреда за волосы и силой задрал его голову вверх.

– Отвечать, – беззлобно, но очень колко буркнул деловитый командующий, однако молодой колдун лишь сжал зубы.

– Я… здесь… живу! – разделяя слова большими многозначительными паузами, проговорил ему в лицо Альфред, терпя боль. Отчего Сантуа только как-то странно уставился юноше прямо в глаза и на мгновенье замер, однако слегка помотав затем перед ним своим приплюснутым носом из стороны в сторону, снова взглянул на боевого магуса, дав тому быстрый знак отпустить парня.

– …Нет, так дело явно не пойдёт, – признался Сантуа словно бы самому себе, не глядя ни на кого конкретно. – Откуда в маленьком домагусе столько прыти? Ты ведь знаешь, что та у тебя будут срываться все заклинания и ты не сможешь ими пользоваться?

Вот что: поместите-ка его пока во временную камеру для арестантов. Арис, Вы уже распорядились в писарской о его содержании?

– Так точно, Господин, – утвердительно ответил ему подтянутый военный.

– Ну, тогда это собьёт с него лишнюю спесь. Не кормить и не поить. Поговорим с ним завтра в это же время и решим, насколько он готов раскаяться. А пока вызовите ко мне Аммерри из исследовательской палатки – пусть настроит мои чары на ментальных камнях. Сдаётся мне, не всё в этой истории так уж сложно и запутанно, как нам кажется… А Вы как думаете, Господин лейтенант?

Но окончания их разговора Альфред уже не услышал. Взятый подмышки, он снова был поднят наноги и стремительно вытолкнут из палатки наружу, увлекаемый своими бравыми конвоирами куда-то в сторону, где под ослепившим его поначалу ярким светом послеполуденного дня продолжали маршировать солдаты и стояли высокие котлы с открытой кухней, готовившей что-то очень аппетитное и горячее. Почувствовав этот запах всеми фибрами своей изголодавшейся по хорошей еде души, Альфред невольно пожалел о принятом им решении молчать и хотел было уже снова обратиться к своим конвоирам, чтобы те вернули его назад, но тут же пресёк в себе это желание. «Он не может их читать!» – встревожено и в то же время восторженно думал про себя паренёк, радуясь такому странному факту от всей души. Ведь Джаргулу, к примеру, даже не нужно было напрягаться, чтобы раскопать в его сознании самые потаённые мечты и желания. Хотя сейчас это было уже не важно, поскольку зароненная тем пыхтящим от собственного бессилия человечком искра отныне медленно разгоралась в его сознании, подобно раздуваемой надежде, возвращавшей молодому колдуну его прежние силы, благодаря чему Альфред снова чувствовал в себе их биение, хотя ещё и очень слабо.

Его вели по зашарканным десятками сапог внутренним путям к закрытой от остальных палаток зоне, огороженной ещё одним рядом магического забора, однако парню было уже всё равно. И когда он миновал новый пост охраны, а сопровождавшие его военные попросту снова затолкали его в одну из палаток, по всему периметру которой была установлена толстая клетка – реакция на происходящее у Альфреда лишь обострилась, нисколько не изменив своему обладателю в его пристрастиях.

– Ты чего смеёшься? А?! – наглым голосом подначил его вдруг один из охранников, когда заметил промелькнувшую на лице парня слабую улыбку. Но тот ничего ему не ответил и лишь продолжил улыбаться, чем только вызвал у стражника приступ гнева.

– Я тебя спрашиваю! – ударил его носком сапога в живот боевой магус, отчего Альфред сразу отшатнулся внутрь клетки. Однако, как оказалось, это его только ещё больше позабавило, и неряшливый паренёк почти как сумасшедший зашелся вдруг в ответ мелодичным смехом, сначала тихим и медленным, но очень быстро набиравшим не вполне уместные обороты, скатывающиеся до гоготания и даже частичной какофонии невесть откуда бравшихся звуков.

– А, да просто брось этого придурка…– обратился к своему сослуживцу его более спокойный товарищ, и они оба закрыли за ним клетку, наложив на замок охранное заклинание, пока парень продолжал их провоцировать, время от времени показывая сквозь скалящийся рот свои давно не чищеные зубы. И даже когда тяжёлые пологи палатки выпустили обоих магусов наружу, а Альфред остался внутри совершенно один – выражение его лица ничуть не изменилось.

Возможно, то была лишь детская бравада оказавшегося в безнадёжной ситуации мальчика, совершенно незнакомого с тем, как делались дела во «взрослом мире», или неожиданная вспышка эмоций, вызванная постоянными неурядицами, которые в последнее время так и сыпались на Альфреда, словно из открывшейся в небе воронки. Но на самом деле молодой колдун ни на секунду не терял своей концентрации, чувствуя при этом удивительную лёгкость, как будто его тело и разум больше не принадлежали трудностям внешнего мира. Его руки и ноги, торс и голова остро отзывались каждым мускулом, каждым нервом нарастающей в них животной силы, в то время как настроение оставалось совершенно невозмутимым, а эмоции – несущественными, если только они не служили Альфреду подспорьем. «Что это? – заметил паренёк будто в трансе. – Какая чушь! Это мне мешает!» – и одним лёгким движением ладони молодого колдуна тотчас разомкнулись, буквально на куски разметав магические потоки, сковывавшие их по форме браслетов, точно это были обычные железные кандалы. Альфреду даже почудилось, что он услышал позади себя какой-то треск.

После этого, оглядев своё неказистое узилище, молодой колдун прошёлся по его периметру и уселся в самом центре, где посреди палатки меж прутьев проходил огромный железный столб, поддерживающий её как главная опора.

Он сидел, подложив ноги под себя, и просто думал о своих целях и принятых им за сегодняшний день решениях, практически не испытывая по их поводу ни страха, ни сожаления. И только одно последнее дело не давало ему покоя – загадочный временной ритуал, которого так ждал Джаргул, должен был состояться уже через пару дней.

«Это не порядок! – до странного отрешённо заметил Альфред, словно бы вокруг него не было никаких иных препятствий. – Я тоже хочу его увидеть, а этот лысый хрен даже лишний раз не почешется, если я отстану».

Затем, посмотрев на свою руку, сквозь которую уже пробивались какие-то еле заметные огоньки, молодой колдун лишь только ещё больше утвердился в своих желаниях, после чего, снова встав с неудобного пола, изучающе начал всматриваться в каждый из четырёх углов своей палатки. «Что за убогое место, – заметил он про себя. – Совсем никакой свободы. Надо бы это исправить…» – и будто продолжая принадлежавшие Альфреду мысли, его рука сама вдруг выпрямилась вверх и схватилась за один из толстых стальных прутьев шириной в целых два его пальца.

Вначале ни с парнем, ни с прутом ничего не произошло, и какое-то время Альфред просто стоял в такой позе, чувствуя в руке его безмолвную прохладу и гладкость, но потом молодому колдуну это просто надоело. «Мне надо возвращаться на озеро!» – проговорил он вслух, и его рот вдруг впервые за всё время своей безропотной и сухой жизни на лице парня неожиданно расплылся сам по себе в той самой яркой, но при этом до жути нечеловеческой улыбке, напоминавшей, скорее, дьявольский оскал, не похожий ни на что, принадлежащее этому миру. «Стены…– витали в отрешённом разуме Альфреда отдельные слова, соприкасаясь с чем-то невесомым, разбивающим любые препятствия: физические, моральные или иллюзорные, одним лишь мощным усилием воли. – ДА КОМУ ВООБЩЕ НУЖНЫ ЭТИ СТЕНЫ!!!»

Последняя фраза вырвалась из его груди и мозга единым порывом, сметая всё на своём пути, будто бы налетевший ураган, который мгновенно воспламенивший его руку бордово-оранжевым пламенем. И моментально охватил при этом железные углы клетки разлетевшиеся во все стороны с диким звоном – а в руках Альфреда тут же оказалась зажата оторванная от неё железная балка, бывшая когда-то цельным прутом, наполовину обугленная и покорёженная. Посмотрев на эту балку, парень лишь слегка покрутил её в воздухе и бросил на землю. «Чего же ты хочешь от этого мира?..» – спросил он вдруг самого себя удивительно серьёзным тоном…

…К тому моменту, как удивлённые и совершенно не готовые к такой внезапной атаке стражники вбежали в его палатку, тело парня уже не опиралось на ноги. Оторвавшись от земли на целых полметра, оно просто висело в воздухе, поддерживаемое лишь подогнутыми ногами, пока искривлённые пальцы Альфреда в это время шевелились вокруг чего-то странного и светящегося.

– Стоять! – заорал на него один из изумлённых военных, направив в сторону парня свой магический жезл, в то время как остальные его сослуживцы замерли в секундном замешательстве, пытаясь определить, где в руках заключенного была зажата палочка. Однако это их не спасло. Открыв глаза, молодой колдун моментально изменился в лице и, хищно облизнувшись, метнул свой светящийся шар в ближайшего солдата. Но закалённый сражениями боевой магус оказался не из пугливых и тут же ответил сам. «Тесагос Крас», – быстро отозвался он, выпустив ответный снаряд из своей палочки в грудь невиданного магуса. Однако запущенный Альфредом светящийся объект оказался довольно большим, чтобы заслонить собой большую часть тела парня, и ему почти ничего не досталось, кроме пары горящих проплешин на и без того давно опалённых брюках. Влетев в боевого магуса, непонятный шар прожёг его голову и плечи одним касанием, разорвавшись затем на тысячи осколков, которые в мгновение ока иссекли тела стоящих рядом до самых костей, превращая их в живое месиво дымящейся плоти. После чего солдаты с душераздирающими криками вывалились из палатки наружу, налетая друг на друга и катаясь по земле в завывающей агонии.

«Вот незадача», – посмотрел тем временем на свою вскользь оцарапанную вражеской магией ногу Альфред и, как будто не замечая их криков, с быстротой молнии взлетел под самый купол палатки, где и выбрался наружу, пробив своим слегка пламенеющим телом дыру и расправив, наконец, свои ноги и руки в стороны. После чего снова опустился вниз, на внешний край покосившегося тента, прилегавшего к клетке снаружи, почти у самого основания купола, сделав при этом пару спокойных вдохов и выдохов.

Внутри изменившегося до неузнаваемости парня всё пылало. Его лёгкие, горевшие порывистым и мягким воздухом открытых равнин, буквально изнемогали от того, что чувствовали в себе каждую пылинку этого заполненного муштрой и раболепной дисциплиной бастиона власти. В то время как голодные глаза Альфреда, созерцавшие мир за пределами этого места, просто физически не могли отделить такое великолепие от скучного и строгого ландшафта, начинавшегося всего лишь в паре миллиметров за этой малюсенькой оградкой, призванной превращать волю в безволие на единой земле под одним и тем же небом.

«Какие-то миллиметры, сантиметры, метры…– усмехнулся про себя молодой колдун, глядя на приближавшихся к нему со всех сторон военных, озадаченных возникшей у его палатки неразберихой. – И вот мы уже не можем понять друг друга.

После чего, немного повертев головой из стороны в сторону, молодой колдун как-то задумчиво и печально добавил. – …Несправедливо».

Сейчас он не совсем понимал, откуда проистекала эта загадочная сила. Казалось, она просто всегда была в его руках, груди и голосе. Осознав себя в пространстве как данность, молодой колдун просто ощутил, что может изменить этот мир по своему желанию, если приложит достаточно усилий, как будто он снова оказался на ферме своего отца, и парню всего лишь нужно было забить в доску очередной упрямый гвоздь.

– Коруно сароз-з-з!!! – только и разлетелся среди соседних палаток его нечеловеческий зов, похожий, скорее, на гнев чей-то воплощённой воли, не подвластной обычному человеку.

В ту же секунду по самым дальним районам лагеря прошлось невесть откуда взявшееся разрушительное поле чёрной как смоль магической энергии, исходившей из одной единственной точки и протянувшейся на несколько десятков метров по воздуху, опаливая палатки и разрывая в пух и прах их бесполезные купола, разнося содержимое во все стороны. Охваченные паникой люди даже не успевали осознать, что происходит, и просто пытались прижаться к земле, в то время как другие беспомощно разбегались, видя, как загадочный поток, состоявший из чёрных рычащих молний, стремительно приближается к ним со стороны огороженной арестантской, служившей до этого момента в основном лишь только как ещё один склад для магических припасов и амуниции.

–Встать на позицию! Всем занять позицию! – раздавались откуда-то далёкие крики командующего старшины, пока остальные боевые магусы наспех колдовали магические заслоны и щиты на пути монструозного феномена, терзавшего их давно обленившуюся в тылу военных баталий жизнь в клочья. А прорывавшаяся на свободу магическая энергия всё никак не прекращала свой ход, обогнув весь лагерь по периметру и теперь возвращаясь обратно. Её звук закладывал уши военных покруче, чем любая строевая канонада магических залпов. Но вот, наконец, кто-то из боевых магусов еле слышно скомандовал: «Пли!..», и внезапно поток молний исчез, оставив после себя лишь облако наэлектризованного дыма.

…Посреди обугленной от магических снарядов палатки, стоя на горящем тенте, сквозь который, словно сквозь драную кожу, проглядывали оголённые рёбра его бывшего узилища, высился один единственный неказистый юноша, лицо которого выражало какой-то совершенно неподходящий обстановке восторг. В его заметно потёртых от грязи и магических пропалин одеждах угадывался образ недавнего арестанта, которого, как оказалось, при самых обычных обстоятельствах совсем непринуждённо провели через весь лагерь без единого намёка на неподчинение. До расходящаяся от него теперь аура совершенно не подходила для описания любого, даже самого матёрого вора или убийцы.

Всего пару секунд назад его рука исторгла на свет нечто, чего не должно было существовать ни в одной из известных миру магических дисциплин, тем более быть подвластным одному единственному человеку, из-за чего стоявшие перед ним боевые магусы заметно нервничали. Но пуще прежнего их лица окаменели в тот самый момент, когда объединённая атака целого подразделения опытных военных, свалившая бы авангардный отряд вражеского наступления, не оставила на нём ни единого серьёзного ранения. А те из боевых магусов, кто всё же сумел разглядеть его движения в тот злополучный миг, когда новоявленный чёрный колдун устремил в их сторону свой остекленевший взгляд – теперь могли лишь тихонько чертыхаться и проклинать Судьбу за то, что её богиня Миар однажды свёла их с этим невозможным творением потусторонних сил, выпрыгнувшим, как казалось, из глубин самой преисподней!.. Другого объяснения его невероятной скорости, сумевшей защитить тело парня за одно единственное движение внезапно вынырнувших словно из ниоткуда поистине дьявольских рук, резко изменивших его смертоносную атаку на самую непроницаемую в мире магическую защиту, они не находили.

– Что за чёрт?! – выругался полусогнутый в своём разлетавшемся на ветру, незапахнутом сюртуке строптивый военный, стоявший ближе всех к Альфреду. И снова было попытался скомандовать кому-то из своих солдат «пли!», однако это только распалило в молодом колдуне дальнейший интерес к его несуразным решениям… Равно как и к неожиданной атаке с тыла, последовавшей от двух других армейских подонков, трепещущие сердца которых он почему-то сейчас очень явно ощущал за своей спиной. Определённо, любой другой человек на его месте просто бы сдался под давлением подобных обстоятельств, свято уверенный в том, что невозможно было успеть предугадать сразу два магических залпа, направленных с разных сторон одновременно, однако Альфреду уже давно открылось иное. И взвихрившись на месте, молодой колдун лишь как-то странно запрокинулся в воздухе, будто провоцируя своих врагов к атаке. А когда в определённый момент к его телу полетела сразу добрая дюжина разнообразных заклинаний, каждое из которых несло смерть даже для опытного боевого магуса – для Альфреда эта угроза всё же не могла перевесить его неукротимое желание жить. Посему, раскинув руки в полёте, он в едином порыве ярости и воли прокричал то единственное, что пришло ему на ум при мысли о достойной защите. Над палатками вокруг арестантской уже во второй раз за сегодня раздалось оглушительное «Шрах-х-х!»…

Наступив своим сапогом на обугленную от дымящихся следов землю, Джаргул лишь загадочно улыбнулся, заметив там тоненькую полоску, оставшуюся после взрыва магической стены-щита, и зорко посмотрел вперёд.

Он медленно перешагнул через этот странный отпечаток и прошёл внутрь, не обращая внимания ни на снующих туда-сюда солдат, ни на царящую вокруг суматоху общих сборов. И только когда в его сторону полетели настороженные крики, а затем и приказы лечь на землю и замереть, его уверенная походка приобрела иные черты. Ни разу не обернувшись по сторонам и не сводя глаз с выбранной точки, лысый человек начал только как-то странно пульсировать, обзаведясь прозрачной, но чрезвычайно сильной энергией, вырывавшейся из его груди и глаз одновременно. От этой пульсации вокруг него на пару секунд попеременно появлялся и исчезал ужасный ореол безобразного монстра, имевшего длинные рога и хвост. Каждый раз, когда эта энергия вырывалась наружу, стоявшие впереди и позади него на некотором расстоянии люди вдруг резко вскрикивали и, роняя свои палочки, тут же падали на землю, объятые внезапным ужасом. А те из них, кто всё же успевал пустить заклинание в странного нарушителя, замечали лишь то, что в последнюю секунду его непонятная оболочка ещё больше бледнела и исчезала, прихватывая их снаряды за собой, втягиваясь в тело своего коварного обладателя, руки которого до последнего оставались свободны от любой волшебной палочки или жезла.

Так продолжалось ещё некоторое время, и за всю его протяжённость в Джаргула ни разу не попали напрямую, что казалось совершенно невозможным для любого порядочного гарнизона боевых магусов в современной армии. А когда весть о его проникновении докатилась до главного штаба, командующий Сантуа был уже слишком далеко от своей палатки, чтобы организовать ещё один атакующий фронт или хотя бы собрать достойную оборону.

– Где этот… арестант?.. Где он?! – растерянно и весьма напугано проговаривал он себе под нос, пока его экстренный паланкин мчался по закоулкам лагеря, переносимый левитацией сразу нескольких элитных стражей к наскоро выбранной им точке нового штаба. Оттуда Сантуа должен был начать немедленную атаку, нацеленную против какого-то обыкновенного ребёнка, чья магия, тем не менее, по словам находившихся рядом с его временной арестантской солдат, и учинила весь этот страшный погром вокруг.

– Шаден! – прокричал в конце концов командующий с излишним раздражением в голосе, но при этом намного громче, чем рассчитывал, отчего его голос даже немного сломался.

– Так точно! – раздалось из-за дверцы его личного паланкина.

– Сведения! Мне нужно больше сведений! – распорядился Сантуа и отстранился назад в ожидании ответа. Тем не менее ответа он так и не услышал.

– Шаден…– упрямо повторил было командующий уже в более обычной для себя манере. Однако тут его прилично тряхануло, и паланкин с боевыми магусами встал на месте.

– Да что там?!. Ша!.. – попытался тотчас же ещё раз позвать своего главного связного рассерженный Сантуа, но не успел, напоровшись на неожиданный возглас другого своего охранника:

– Защищать командующего! – громко произнёс тот с громовой ответственностью. – Создать «щиты!» В клин!

– «Аио гот инсинито», – проговорили разом все боевые магусы, однако ни одного атакующего заклинания в их сторону после этого так и не прозвучало.

Вместо этого командующий Сантуа услышал чей-то до нельзя грубый и до жути пугающий голос:

– О, а это уже что-то новенькое, ха! – и решил сам осторожно высунуться наружу.

Перед его паланкином стоял странно одетый человек, носивший на себе какие-то лохмотья, если не считать его костяных наплечников, которые словно явились из другой эпохи. Он был совершенно лыс, но при этом как-то совсем уж по-плебейски бородат, однако его глаза и улыбка… Было в них что-то настолько отталкивающее, что это пугало командующего даже больше, чем его голос… но в то же время и казавшееся ему подозрительно знакомым, как будто Сантуа совсем недавно видел нечто подобное, только на другом лице.

– «Атака по готовности!» – скомандовал кто-то из боевых магусов позади паланкина, и в странно одетого человека молниеносно вылетело несколько стандартных магических снарядов, относящихся к простой, но эффективной магии поражения. Однако пока те проговаривали свои заклинания, тело этого трюкача моментально подлетело в воздух и, сгруппировавшись в полёте, разжалось чем-то неуловимо быстрым, а в стенках паланкина тут же появились непонятные дыры, сколы и трещины. Практически в тот же момент по рукам и ногам Сантуа прокатилась нестерпимая боль, как будто сотни горящих спиц насадили его мышцы на кресло паланкина, отчего командующий откровенно проревел, как не подобало реветь ни одному мужчине. И лишь затем до его ушей докатился гораздо более пугающий звук, говоривший о том, что его люди тоже пострадали от этого странного заклинания. А их магические щиты, которые могли сдержать сразу несколько серьёзных атак, прежде чем их состояние дестабилизируется, оказались почему-то совершенно бесполезны против этих маленьких, невидимых, но крайне эффективных снарядов, которые Сантуа в порыве отчаянья посчитал даже за некое боевое заклинание нового поколения.

– «Э-эй! А-у-у-у!» – закрался вдруг в его голову повелительный голос, раздававшийся сразу внутри и снаружи разума командующего. – «Это кто там пря-ячется такой?»

– «Неужели?!.» – проронил про себя умирающий Сантуа. – «Неужели… это его рук дело?»

Но никакого ответа за этими мыслями командующего лагерем на сей раз не последовало. Неожиданно Сантуа вдруг почувствовал, что его голову будто схватили и пробили ею дверь наружу.

– Нашёл!.. – сразу же обрадовался после этого наглый обладатель голоса, но, не пережив подобного удара, Сантуа был уже мёртв, и остальные слова его убийцы так и не достигли истекающих кровью ушей высокопоставленного военного.

Через несколько минут Джаргул уже вплотную подошёл к творившемуся у огороженной местности беспорядку и теперь только довольно почёсывал бороду, разглядывая то тут, то там следы разрушений, оставленные теми или иными источниками энергии, устремлёнными, как казалось, совсем уж в разные стороны от места их первоначального удара. Пройдя немного вглубь, за очередные поломанные генераторы магических щитов, чёрный колдун стал встречать и редкие тела убитых, а также раненых боевых магусов, которые, несмотря на своё плачевное состояние, всё ещё пытались сотворить своими палочками хоть какое-то атакующее заклинание, чтобы направить его в сторону их нового нарушителя. Однако каждую такую попытку Джаргул попросту жестоко пресекал на месте хорошим пинком или вылетавшим из его руки зловещим огнём. Пока, наконец, услышав впереди отчаянные команды последних выживших солдат и увидев поочерёдное мелькание их красных сюртуков, чёрный колдун не прибавил шагу, мигом устремившись туда.

– Да что же это такое…– негодовал кто-то из военных, в то время как другой боевой магус обыскивал лежавшие рядом с ним обломки какой-то развалившейся до основания палатки, не говоря при этом ни слова.

– Нет, ему точно конец! – никто бы не пережил такого взрыва…– продолжал тем временем причитать стоящий рядом с ними изрядно потрёпанный боевой магус, зажимая раненое плечо. – Маркус, ну что?

– Его нигде нет, Господин сержант, – доложил ему один из солдат.

– Ищите. Ищите-е, мать вашу!.. – безмерно требовательным голосом продолжал наседать на них строптивый военный, словно бы не замечая, что находившиеся у него в подчинении такие же раненые и побитые, как и он сам, солдаты из последних сил старались раньше времени не упасть в эти же самые обломки лицом, только чтобы выполнить командирский приказ.

– …Господин, берегитесь! – внезапно объявил кто-то, оглянувшись на своего сержанта в очередной раз и увидев у него за спиной чью-то тень. Однако было уже поздно.

В следующую секунду из груди ошарашенного военного вырвалось какое-то до жути неровное, светящее всеми своими магическими языками пламя, которое вмиг прожгло его сердце практически без особых усилий со стороны нападавшего .И теперь ладонь этого изверга зияла между рёбер сержанта, попеременно двигая пальцами и оставаясь на удивление целой в объятьях горящей плоти.

– Приветушки! – откликнулась позади боевого магуса чья-то лысая голова, но каждый из солдат уже был на боевом взводе после случившегося, и пара из них незамедлительно ударила по странной фигуре своими заклинаниями. На что та даже не стала сопротивляться, и пока солдаты быстро произносили нужные слова – только как-то странно выкинула тело своей убитой жертвы вперёд и нестерпимо звучно прошептала: – «Флас Иргишарх!»

Подлетев вплотную, заклинания боевых магусов вонзились в плечо и голову их бывшего сержанта, покалечив того ещё больше, но по странному нарушителю они всё же не попали.

В то же мгновение каждый из военных увидел, что практически висевший у него на руках командир будто снова ожил и расставил свои руки в стороны. Но только лишь для того, чтобы его грудная клетка как-то странно раскрылась, и оттуда прямо-таки хлынул невообразимый мрак, который мигом заполнил их сознание ужасающими образами отчаянья и смерти, строившимися из оставшихся внутренних органов сержанта в единую ужасающую картину сплетённых кишок, тканей, кожи и костей.

Вскоре всё было уже кончено. Оставшиеся солдаты попросту больше не могли оказать Джаргулу никакого сопротивления, валяясь в пыли, словно скрутившиеся от страха безумцы, застывшие перед этим каждый в своей позе. А чёрный колдун лишь сбросил со своей руки несчастную «куклу» истерзанного сержанта и как ни в чём не бывало продолжил свой путь вперёд, подойдя к разрушенным обломкам палатки вплотную.

– Давай, выла-азь уже…– натужно произнёс он, исказив пальцы и ритмично задвигав ими, отчего валявшиеся под ногами Джаргула доски, железные прутья и обрывки матерчатого тента тут же расползлись в стороны, обнажив на противоположном конце завала чьё-то окровавленное тело, лежавшее между ними с момента взрыва. Подойдя к нему ближе, чёрный колдун медленно присел на корточки и дёрнул голову побитого парня за волосы, а тот лишь слегка приоткрыл один глаз и сухо с ним заговорил:

– *хх-э* …М-м… *хх-е* …Как думаешь… это их чему-нибудь научит?..

– Не надейся, – монотонно отсёк юноше Джаргул.

– Ну что же… *х-ххр-м*… тогда я хотя бы здорово повеселился тут, не находишь?.. – пробормотал Альфред и окончательно сник, потеряв сознание.

Эти слова вызвали на лице чёрного колдуна какой-то дикий, но при этом совершенно беззлобный смешок.

– Ха! А для чего же тогда ещё жить?! – задорно пророкотал Джаргул.

Глава 12

Постоянная бдительность – такова цена свободы.

(Томас Джефферсон)

– Что значит, вы не знаете? – приговаривал в густую бороду престарелый генерал Ля Марон. Его закалённого опыта с лихвой хватало на то, чтобы не только не кричать на любых своих собеседников, но и настолько правильно выделять слова в произносимых им фразах, что это происходило практически без усилий. Ля Марон уже давным-давно был сед и стар, однако ни один солдат никогда не видел в нём и намёка на немощь, из-за чего генерал всегда оставался вне конкуренции. Даже когда его более молодые сослуживцы, находившиеся в том же звании, что и он, настолько неумело выполняли свои обязательства перед королевской армией, что старому генералу просто приходилось оставлять им некоторую фору.

– Прошу простить, Великосветлый господин генерал, – докладческим тоном продолжал спокойно отчитываться перед ним Фербо, который всегда оставался его самым закадычным приятелем, даже несмотря на принадлежавшее ему более скромное звание, – но это целиком моя ошибка. Похоже, что данные образцы магопланов оказались просто не готовы к реальным боевым действиям.

– Хорошо, допустим, – принял его слова Ля Марон. – Но Вы хотя бы можете объяснить мне: как из четырёх таких современных магических аппаратов мог уцелеть только один?

Бывший командующий армадой крепко призадумался. Похоже, что стоящий перед ним старый боевой товарищ просто не мог не задать сейчас подобного вопроса, особенно учитывая все обстоятельства случившегося, но ни одного вразумительного ответа на него у Фербо так и не находилось.

– …Неудачное стечение обстоятельств, Господин, – наконец медленно вымолвил он, почти переходя на шёпот. Но услышавший всё Ля Марон не собирался спускать это с рук.

Быстро подойдя к своему товарищу, он предстал перед ним в своём провисшем от веса медалей и орденов сюртуке, но лишь для того, чтобы внимательно посмотреть в лицо бывшего командующего и вкрадчиво проговорить:

– Неудача – это всегда удел нашего врага, Аувис. Но не наш. И не важно, против кого мы воюем, – пока мы всё делаем правильно, от неудач будут страдать лишь те, кто стоит по другую сторону. Да, а кстати – сколько их было?

– Что? – не совсем хорошо разобрался в его последнем вопросе Фербо.

– Я имею в виду Ваш доклад и тех, кому мы противостоим, – расшифровал свои мысли генерал. – Там говорилось, что число противника неизвестно, и магопланы преследовали лишь одного, прежде чем начались первые инциденты. Но сколько их всего? Есть новые доклады с передовой от патрулей или следящих за их передвижениями агентов?

– Да, генерал, – совсем нагло, глядя ему прямо в глаза, солгал своему другу отчаявшийся Фербо, целиком и полностью понимая, что если сейчас он скажет, что всё это так или иначе случилось по вине одного единственного человека, которого они до сих пор так и не смогли отыскать среди этих паршивых лесов, куда он ускользнул несколько дней назад – то его дни на посту генерал-майора окажутся попросту сочтены. – Хх примерно около восьмидесяти человек. Точнее сказать сложно, но, возможно, и больше. К тому же их снаряжение, способное подавлять любую магию…

– М-м, – протянул в усы Ля Марон, оборвав тем самым отрепетированный рассказ бывшего командующего, – значит, получается, что и количество их из-за таких вот особенностей сосчитать будет сложно-о.

– Да…– то ли с грустью, то ли просто с безразличием подтвердил его догадку поникшим голосом Фербо.

– В таком случае будем действовать по старинке, – объявил невозмутимый генерал и снова подошёл к своему письменному столу, который, несмотря на все веянья нового времени, оставался больше похож на обычный добротный стол, собранный на совесть и без лишних изысков.

– Висадес! – выкрикнул вдруг Ля Магон своим командным тоном, который заставил бы повиноваться ему и одного человека, и целые подразделения войск.

В чуть приоткрытую дверь тут же влетел какой-то молодой разодетый франт и поклонился:

– Почёт и слава, господа.

– Почёт и слава, – быстро отпустил в его сторону генерал и тут же распорядился. – Доставай свежий бланк и пиши: «По указу генерала Объединённых Магических Сил Ирго Ля Марона…»

Лихорадочно выворотив откуда-то из-за спины свою подвижную переносную папку с магическим пером, висевшую на специальном ремне, молодой писарь заводил им по бумаге в мгновение ока.

– «…Отделению магоплана номер четыре и временным штабам всех командующих, развёрнутых в области семь юго-востока Вант-Сартоса. Приказываю: выделить все возможные войска авангарда в партизанские дружины и, отбросив всю магию, кроме самой необходимой, выслеживать отряды наёмников в лесах близ озера Белокамень строго в пешем порядке. Передвижение по воздуху отменить как нерациональное. Подпись…»

Закончив свою работу настолько быстро, насколько это вообще было возможно, взволнованный писарь подбежал к своему генералу и, достав из чехла ещё и печать, подал ему документ на необходимую процедуру расстановки подписных знаков и отличительных монограмм. После чего генерал опустил на него такой жирный шлепок этой печати, что по кабинету Ля Марона разошлось небольшое эхо.

– Вот так! – снова обратился старый генерал к своему товарищу, который всё ещё мялся где-то у стенки с довольно обескураженным выражением лица, и даже немного ему подмигнул. – Уж коли наши деды могли воевать и выигрывать без использования магии – то и мы не посрамим их наследства!

Услышав его слова, Фербо лишь вяло улыбнулся и обратил свой взгляд в сторону. Без сомнения, его старый товарищ слишком часто недооценивал роль прогрессивной магии в современном мире, но пока он мог позволить себе добиваться таких результатов, опираясь лишь на свои рассуждения и военную дисциплину, бывший командующий единственным магическим летательным авангардом в мире определённо не желал ему перечить. В конце концов, втайне рассуждал Фербо, поглядывая через форточку на подёрнутые лёгкой дымкой улочки Вант-Сартоса, куда его доставили со своим докладом на прототипе первого магоплана (который, как оказалось, был послан следить за их операцией прямо с границ последнего столкновения с треклятым лучником): – «Отныне, в случае чего, эта вина за поражение больше не будет тяготеть только над ним одним».

Поблёскивая и мерцая, молодой лесной денёк нежился под солнцем, поигрывая каждым росточком, листвой или веточкой, как только его лучам удавалось пробиться сквозь густую крону высоких вековых сосен и размашистого древесного разнолесья. Стрекочущим слогом неспешно стрекотали в его лоне разные мелкие насекомые и сверчки, в то время как на небе беззаботно перекликались редкие птички, оставляя достаточно места для того таинства, которое творилось между ними.

В жару и стужу этот мир всегда жил собственной жизнью, заботливо укрытой от человеческих глаз и предоставленный лишь диким животным, которые только его считали за свой настоящий дом, выходя на возделываемые людьми поля или заросшие пастбища в поисках новых источников пропитания для себя и своего потомства исключительно по необходимости. А когда человек, наконец, оставлял свои бывшие наделы, окончательно перебираясь на другое место, то только тогда дикие звери могли осторожно переселяться туда, отвоёвывая когда-то покинутые ими территории вместе с тем, как рос и развивался вокруг них новый лес.

Однако иногда и его пределы тревожил необузданный дух цивилизации. Пробираясь по нерасчищенным отлогам и грядам, одинокий охотник или заплутавший грибник не всегда находил здесь то, что искал, но практически во всех случаях оставлял за собой стойкий след непрошеного гостя, по которому его могли опознать многие животные, чтобы заблаговременно обойти стороной. К счастью, в этот раз то была всего лишь какая-то тень.

Бесшумной волной она мчалась по лесу, огибая деревья грациознее косули и быстрее зайца, не задевая при этом ни одного колоска мелкой лесной травы, а сквозь поваленные деревья или обширный кустарник она проносилась с такой лёгкостью, что казалось словно её ноги буквально взлетали над землёй. Эти движения не могли принадлежать ни человеку, ни зверю, но если бы хоть кто-то из них осмелился понаблюдать за самой тенью в тот момент – то для этого существа не стоило большого ума понять, что встать у неё на пути означало бы верное самоубийство. И поэтому ничто не могло нарушить в тот момент её ритмичный разгон, который бился вместе с ритмом самого леса.

Но вот впереди забрезжил долгожданный отсвет пока ещё далёкого перелома неба, и тень внезапно остановилась. Практически тотчас же густой поток красок вокруг неё превратился во вполне осязаемые кустистые равнины, среди которых росло много берёз и сосновых рощиц, а поредевшая лесная подстилка под ногами приобрела давно знакомые оттенки бурого и зелёного. Отсюда начиналась незримая для большинства граница, отделявшая дремучий лес от его более приближённого к полям края, места которого были намного чаще открыты для прохода и несли гораздо меньше тайн, возвращая любого входившего в них к его истинному облику.

«Здесь», – подметил Гортер и снял с себя пристёгнутые к доспеху лук и колчан. Затем он ловко взобрался на дерево, как делал это уже бесчисленное количество раз, приторочив их на спине, чтобы те не мешали подъёму, и, ухватившись за последнюю подходящую ветку раскидистого дерева, стал смотреть по сторонам, оглядывая лежащие впереди просторы. «Ничего не вижу… Что это за полями? Нужно забраться ещё выше» – продолжал размерено размышлять про себя следопыт, выискивая более удобную точку для обзора. Но опасаясь сорваться вниз, решил осторожно ухватиться за следующую ветку и медленно подтянуться к ней, не отпуская ствол ногами. «Тополя там уже посажены от выветривания, что ли…– водил глазами Гортер из стороны в сторону, пока не заметил кое-что очень важное. – …И дым?!. Нет, место то же, но дым идёт не оттуда». В ту же секунду до следопыта донёсся еле заметный запах далёких пожаров, уже отпылавших своё, и Гортер ясно осознал, что он всё же не ошибся.

Похоже, что последние очаги этого действа, случившегося на открытой местности перед ним не так давно, до сих пор распространяли по округе свои неестественные испарения, заносимые сюда ветром и витавшие то тут, то там. А на противоположной стороне у горизонта как всегда стояла далёкая полоса туманного леса, свидетельствующая о том, что в той стороне находилось погруженное в его центр озеро, то самое, ради которого следопыт и проделал весь этот путь от самого Вант-Сартоса. «Не больше дня пешком, – прикинул про себя Гортер, вспоминая своё последнее посещение окрестностей Белокамня, случившееся в далёком прошлом, и начал поспешно спускаться с дерева, довольный тем, что наконец увидел долгожданную точку завершения своего пути.

«А от того дыма просто буду держаться подальше. Пойду по кромке через песчаные насыпи», – следопыту отчаянно не хотелось попасть в передрягу именно сейчас. И всё же Гортер понимал, что подобная поспешность могла сыграть на руку не только ему, но и его врагу, поэтому, стоило ему спрыгнуть с нижнего сука дерева на землю, как следопыт был вынужден снова переосмыслить свои позиции и составить в голове новый план, по которому сумеет пройти максимально близко от места пожара, не потеряв при этом скорости и не наткнувшись ни на одного солдата, в присутствии которых он почти не сомневался.

Однако в данный момент это было далеко не всё, что беспокоило Гортера, ведь в конце концов вся его жизнь состояла из того, чтобы нападать и отступать вслед за своим врагом, не давая тому и шанса на то, чтобы удрать или застигнуть следопыта врасплох. Но когда подобная ситуация таила за собой нечто большее, чем обычный, рядовой случай работы по выслеживанию или убийству, то в Гортере всегда просыпалась какая-то особая чуткость, не дававшая тому поступать опрометчиво. Особенно когда он и сам находился на лоне природы. Вот и сейчас, углядев в этом необычном пожаре что-то явно подозрительное, учитывая то, на кого он охотился, следопыт быстро сложил в уме два и два и решил не покидать это место без чёткой уверенности в том, что его жертва не приложила к данному происшествию свои всёразрушающие руки.

«Слишком уж близко отсюда этот гад… Да и вряд ли корона снова готовит какой-то свой магический эксперимент, вроде тех штук в небе! Хотя с этими чёртовыми магусами всё может быть…» – потёр утомлённые глаза Гортер в подтверждение последних мыслей, когда вдруг услышал краем уха чьи-то далёкие шуршания и шаги. Казалось, что они доносились отовсюду, но опытный слух следопыта очень быстро сумел определить, что это были люди, приближающиеся с севера. И что их было довольно много, несмотря на то, что, продвигаясь по лесу, они использовали тактику небольших отрядов. «Гости… Конечно…» – уже ворочались в его голове отрывочные фразы, пока Гортер довольно быстро перекидывал лук в руки, закладывая вдоль него сразу три стрелы и прижимая их к рукояти, чтобы мгновенно выпустить каждую из них затем в единой атаке, когда придёт время вставить их в тетиву для первого выстрела. С тех пор как ему пришлось бросить остатки своего заплечного мешка на тех одиноких холмах, где он застал поражающую сцену магического пожара, а так же внезапно врезавшихся затем друг в друга и спикировавших к земле вместе последних двух небесных шаров, следопыт (не прихватив оттуда ничего, кроме бурдюка с водой и огнива)перебивался лишь ягодами. А также той мелкой живностью, что удавалось достать из-под камней, мха или трухлявых коряг, особо не тратя время на охоту. Но, несмотря на это, двигаться ему теперь было значительно легче, и хотя Гортер уже почти неделю находился в довольно измученном и даже ослабленном состоянии – его решимость и собранность оставались высоки как никогда. Вот почему, решив, что действовать здесь нужно немного иначе, следопыт, хоть и с неохотой, поспешил отложить тактику внезапной засады и, переложив свои стрелы обратно, бесшумно и быстро спустился до самой земли между ближайшими деревьями.

Пробежав вперёд около семидесяти метров, Гортер ловко занырнул в небольшую, но густую рощицу мглистых кустарников и затаился, приготовившись к тому, что его противник как обычно сначала использует магию и только затем возьмётся за глаза и мозги.

Тем не менее по прошествии нескольких минут ничего особенного не произошло, что было совсем не похоже на всегда отлаженную тактику действий сплоченных отрядов авангарда боевых магусов, и Гортер решил осторожно сократить дистанцию, чтобы посмотреть, в чём была причина промедления. Сделав пару-тройку коротких, однако очень результативных перебежек от одной части рощи к другой, следопыт, наконец, оказался в пределах её внешнего края и стал поглядывать из-за ближайших деревьев на передвигавшиеся прямо перед ним группы людей, которые на поверку и вправду оказались боевыми магусами. Хотя всё же они разительно отличались от тех всегда подтянутых солдат, которых Гортер всю свою жизнь мог наблюдать в городах и гарнизонах Сентуса, не говоря уже о редких фронтовых баталиях на юге страны.

Сейчас перед ним волочились лишь жалкие отбросы, похожие на какие-то блёклые, обшарпанные тени самих себя и готовые упасть от каждой ветки, попавшей им под ноги. Тем не менее команды своих капитанов они выполняли с завидной стойкостью, и это вселяло в Гортера вполне оправданные опасения.

«Почему же они не колдуют?..» – всё продолжал и продолжал размышлять про себя следопыт, прячась уже почти в пятидесяти, а за тем и в тридцати метрах от самых ближайших к нему отрядов. Но несмотря ни на что, боевые магусы только и могли, что устало осматриваться по сторонам, удерживая в руках разнообразное мелкое оружие – от ножей до слесарных молотков и самодельных дубинок. *Ха-а-а!..* – вдруг неожиданно для самого себя выдохнул Гортер нечто похожее на беззвучный смешок, когда до него дошло, против кого они готовили это «особое угощение», и даже немного отстранился назад. – «Так вон, значит, чего вы удумали… Ну ладно. «С углями на печёного», значит».

Продвинувшись ещё немного вперёд, следопыт легко перекатился по траве с колен на спину и, утянув за собой свой лук, распластался на ней подобно морскому калану. Затем, вынув из колчана, который всё это время оставался пристёгнут к его бедру и теперь тоже покоился на земле, одну особенную стрелу – последнюю из своих специальных стрел, сделанную им из оставшихся при себе наконечников, призванных не поражать врага напрямую, Гортер осторожно вставил её в тетиву. И изогнувшись во всех возможных местах, выстрелил ею из такого неудобного положения, что любой другой лучник сразу бы посчитал подобное полнейшим ребячеством и бредом. Но старый охотник хорошо знал своё дело, и, преодолев добрых пятьдесят метров, стрела очертила высокие травяные кочки своим резким полётом, который оказался настолько быстрым, что его увидели только впереди идущие военные. А затем, врезавшись в лежавшее на её траектории дерево – стрела стремительно разорвалась, испустив в воздух пронзительный свист, похожий на последние крики умирающейптицы.

Не успели все группы опомниться, как на дальнем их конце случилась небольшая потасовка, заключавшаяся в том, что одному из боевых магусов неизвестно откуда вылетевшая вторая стрела задела макушку и ухо, а другому – пронзила мантию, что мигом заставило остальных встрепенуться и насторожиться. А самые ближайшие отряды даже принялись с важным видом носиться по округе, оценивая обстановку, однако всё это оказалось тщетно.

Пока одни занимались перестроениями и разведкой, внимание других оставалось невольно сосредоточено на источнике звука, что, в свою очередь, положило конец их общим усилиям по выглядыванию врага, и каждый солдат на несколько мгновений оказался предоставлен самому себе, пока их командиры не принялись спешно объединять отряды друг с другом. И хотя в течение этого непродолжительного времени боевые магусы продолжали выполнять свою задачу – их инстинкты просто не могли сопротивляться моменту, следуя за звуком, приказами или просто своими более решительными товарищами, бежавшими рядом, чего с лихвой хватило Гортеру Устену на то, чтобы быстро пересечь опасную зону вблизи крайних отрядов и сильно забрать в сторону, откуда он уже мог самостоятельно распоряжаться своим положением дел.

– Назад! Рассредоточиться! – поступил вдруг неожиданный приказ откуда-то сзади, из-за позиции самых первых поисковых отрядов, и солдаты, мельком посмотрев друг на друга, принялись снова медленно расходиться по округе.

«Смотри-ка, умник нашёлся…– только и смог подивиться чьей-то неожиданной смекалке Гортер, решивший, было, уже совсем избежать боя и отступить подальше к кромке леса. – Ладно, придётся ещё немного тут с вами дурака повалять!»

Не дожидаясь, когда солдаты снова начнут рыскать глазами в его поисках, следопыт в очередной раз снабдил лук стрелой и, выгадав удобный момент, привстал на одно колено, чтобы быстро выпустить её в крону высокой сосны, растущей прямо над головами нескольких проходящих под ней военных. Но это послание оказалось только первой ласточкой. В ту же секунду Гортер выстрелил ещё и ещё раз, задев кроны и других деревьев, растущих в округе, создав таким образом видимость перемещавшегося по ним существа, которое больше походило на животное, чем на человека, однако для максимально сосредоточенных на всём необычном, творившемся сейчас вокруг, боевых магусов хватило и этого. Молниеносно запрокинув свои головы вверх, они тут же подняли шум, подзывая к себе ближайших людей из соседних отрядов и лишь изредка оглядываясь по сторонам, что мигом создало для Гортера ещё один благоприятный момент для побега.

– Не поддаваться – это провокация! – вновь раздался позади него тот же самый настороженный голос, когда следопыт уже миновал добрых полсотни метров в сторону песчаных насыпей, начинавшихся сразу же за ближайшим косогором. – Он просто отвлекает ваше внимание! Искать!

«Вот зараза – совсем немного осталось!» – выругался про себя Гортер, но не потеряв при этом и капли спокойствия, что сразу же подтвердилось тем, как быстро его верный лук снова начал действовать, поражая врагов одного за другим.

Поначалу это выглядело как неожиданная атака. Солдаты только и успевали оборачиваться вокруг, то разбегаясь по лесу, то прячась за деревьями, то снова собираясь гурьбой, совершенно не понимая, как бороться с таким архаичным оружием, как лук и стрелы. Постепенно их боевое рвение даже стало сходить на нет, и с учётом того, что настоящее оружие у них в руках также являлось для современных боевых магусов чем-то совершенно непонятным, в отличие от всегда эффективной в использовании магии – многие солдаты просто решили не сдерживаться. Они махали им из стороны в сторону, рубя кусты и ломая сухие ветки. А в довершение всего, обнаруживая в своих дубинах или посохах застрявшие то тут, то там стрелы, точно пущенные буквально из ниоткуда, кое-кто из атакуемых в страхе бросал оружие на землю и рьяно хватался за свои верные палочки или жезлы, отчего их командиры тут же почему-то принимались орать на них. – Отставить!

– Всем отставить! – доносились со всех сторон ясно различимые приказы, которые ещё больше вводили врага в сумятицу, пока Гортер уже легко скользил по небольшому косогору вниз, упираясь сапогами в песчаную землю.

«Значит, всё-таки это было не просто так, – подытожил он свои догадки, когда наконец уткнулся в одно из лежащих внизу деревьев сапогом и посмотрел на кочевничий колчан, который перед самым первым его забегом следопыт снова сумел переместить обратно на плечо. – М-м, не больше восемнадцати стрел осталось… Чёрт!» И всё же Гортер был рад, что даже несмотря на такие потери в своих нынешних запасах амуниции, его догадка оказалась верной, а диверсионные действия успешными. Однако в этот момент над его головой просвистела ещё пара смертоносных заклинаний боевых магусов, за которыми послышался громогласный возглас их командира, и следопыту пришлось додумывать остальные свои мысли уже снова оказавшись на ногах. Старательно оббегая ближайшие деревья и прячась за каждым новым поворотом, Гортер пытался найти место получше, где его уже не смог бы найти ни один преследователь. И потому, когда один из солдат добрался до косогора, его глазам предстала совершенно спокойная гладь леса, отчего тот, оглядевшись пару раз, решил снова вернуться назад, туда, откуда, по его мнению, вероятнее всего мог стрелять разыскиваемый ими преступник.

А для Гортера, надёжно укрытого пологом тенистого леса, его основное испытание отныне только начиналось. Придерживая свой лук, следопыт вскоре перестал прятаться, и двинулся дальше, выискивая впереди свободный выход к полям, так как отлично понимал, что враг теперь хорошо знал о его местонахождении. И всё, что его преследователям оставалось – это только доложить о своём открытии начальству, которое, в свою очередь, очень скоро окажется тут с подкреплением. Но к тому моменту Гортер должен был не только изучить источник пожара, но и не оставить за собой никаких ясных следов, указывающих на его дальнейшее направление, а для этого требовалось слишком много времени. «Придётся тащить их за собой…» – мрачно заключил про себя следопыт, нехотя осознавая, что каждая секунда сейчас для него была дороже своего возможно безрадостного будущего.

Пробежав ещё полкилометра сухих полупесчаных земель пограничной зоны леса, Гортер оказался на обширной территории заброшенных полей западного поворота торговой дороги, проходившей здесь испокон веков. И хотя когда-то в этих местах стояли бурно развивавшиеся поселения пахарей и лесозаготовщиков, вырубавших обширные площадки отличного древесного массива, растущего тогда ещё далеко за пределами озера, теперь это место пустовало. Отчасти это произошло из-за того, что когда кончился лес, почва начала постепенно выветриваться, зарастая на удивление стойким бурьяном, который было трудно удалять, но в большей степени народ сам решил покинуть эту территорию, бросив господские наделы из-за слишком большой удалённости от ближайших городов и рынков сбыта. А также из-за того, что земля просто перестала давать хороший урожай.

Мельком оглядевшись по сторонам, следопыт сразу же определил источник вездесущего дыма и немало поразился, распознав в нём наполовину уничтоженный палаточный лагерь, принадлежащий военным. «Так вот откуда они зашли в леса, значит. Тогда получается, это местные, а не те с…– вновь припомнив в голове образ загадочного гиганта, бороздящего небеса, Гортер машинально передернулся. – Ясно. Однако откуда взялся пожар? Неужто они сами себя подпалили своей чёртовой магией?.. Нет, вряд ли. Тогда что? Проезжие разбойники? Отлучённые?» Следопыт не знал, что и думать. И даже несмотря на то, что его нутро буквально трубило о непосредственном участии в этом погроме его жертвы, Гортер пока не спешил доверять ему. «Уж слишком всё выходит гладко…» – с укоризной размышлял про себя следопыт, наблюдая со своего края леса за тем, как у лагеря всё ещё сновали оставшиеся там военные, когда вдруг увидел, как по отдельной дорожке туда бежит ещё кто-то, направляясь прямо из леса.

«Докладчик!» – моментально спохватился следопыт, но солдат уже успел остановиться и зачем-то занести свою руку вперёд, а затем к голове. «Заклинание! Магией докладывает!» – сообразил Гортер, не раздумывая, и быстро вскинул свой лук, выбрав тот последний вариант, что у него остался…

…Невообразимо высоко взлетевшая в воздух стрела прочертила за собой четверть неба и с характерным звуком навесом опустилась на голову ничего не подозревающего боевого магуса, поразив того на месте.

«Нужно спешить», – рассудил про себя Гортер, опустив лук сразу вслед за этим, и без промедления отправился дальше, шурша в высокой траве и обходя остатки вражеского лагеря с запада, попутно размышляя о том, почему же королевскому солдату потребовалось выходить из леса, чтобы передать своё драгоценное донесение.

Вскоре его цель уже стала видна более отчётливо. Широкие многоместные палатки были установлены на обширном участке земли прямо рядом с разъездом на главной дороге. Но при этом часть из них оказалась затронута каким-то странным магическим вихрем, сорвавшим с палаток крыши, и пронесшимся по периметру лагеря как горящий столб пламени. И только подобравшись немного поближе, Гортер обнаружил, что это был не столько огонь, сколько метавшиеся из стороны в сторону разряды молний и усиливающая их чистая магическая энергия, переливающаяся из одной стихии в другую.

Отсюда начиналась довольно неплохая линия обзора для любого солдата, остававшегося в пределах лагеря и следившего за ситуацией в округе. Но поскольку таковых было не так уж много, и никто из них пока не проявлял особого интереса к полям, следопыт решил, что может незаметно прошмыгнуть ещё ближе. Или хотя бы попытаться сделать это до того, как его заметят и поднимется тревога. Понимая, что подобный риск мог стоить ему очень много, особенно учитывая свои внутренние подозрения, Гортер всё же решил попробовать, однако перед этим он внимательно высмотрел ближайшие пути отхода, которых оказалось всего два: вернуться в леса позади или спасаться по ненадёжным полям долины, убегая зигзагами и отмахиваясь луком от каждого магического снаряда, летящего в его сторону. «Уж лучше путь, ведущий вперёд, чем назад», – решил про себя следопыт и двинулся к лагерю, пригибаясь как можно ниже, пока через какое-то время и вовсе не опустился на корточки, осуществляя быстрые перебежки с постоянными оглядками.

Продолжая делать это с выверенной точностью, Гортер лишь через какое-то время обратил внимание на то, что на фоне происходящих событий не рассчитал сколько ещё стрел он мог позволить себе потратить, прежде чем навсегда покинет эту местность и вернётся к своему главному маршруту. Но в любом случае следопыт никогда не оставлял себя без критического запаса, который всегда равнялся трём результативным выстрелам и четырём стрелам, хотя в этот раз всё могло сложиться иначе. Имея дело с неизвестной магией, Гортер отлично понимал, насколько призрачным мог оказаться его шанс на победу, если он первым не сумеет застать свою жертву врасплох, и следопыту придётся стрелять в неё раз за разом, позволяя той осуществлять всё более разрушительные атаки. Пока одна из них, в конце концов, не заденет его настолько, что следопыт не сможет и дальше пользоваться луком, перейдя на менее надёжные метательные кинжалы, а затем, возможно, и вовсе вступив в ближний бой. Но до этого его дела, как правило, ещё никогда не доходили. И всё же Гортер знал, что если вся его амуниция окажется бесполезна против такого рода магии, то тогда ему останется только надеяться на удачу, ведь, судя по тому, как лихо управлялся напавший на лагерь человек с разрушительными силами самого бытия – следопыт определённо не хотел вступать с ним в открытое противостояние без чётко выработанной стратегии. Хотя при этом ни одна стратегия не запрещала следопыту посвятить такому важному бою всего себя и наброситься на своего врага в одном безудержном порыве самоубийственного акта безумной мести, не оставлявшем за собой особых компромиссов… и как ни странно, именно этого Гортер желал сейчас больше всего!

В последнее время его душа, всегда сохранявшая хладнокровие даже в самых критических ситуациях, больше не могла оставаться столь же спокойной, всё чаще отдаваясь внезапно пробуждающимся в ней воспоминаниям о прошлом. И по мере того, как следопыт с каждым днём всё больше сокращал расстояние между собой и единственной зацепкой, отделявшей его от последней цели путешествия коварного колдуна – каждый нерв и каждый мускул его тела взывали об отмщении. С одной стороны, это очень часто заставляло Гортера следить за тем, чтобы его чувства не стали для него причиной даже самой незначительной ошибки в поведении или обдумывании своих следующих шагов и решений, ведь подобная блажь, как единственный обрубок, неправильно вытащенный из деревянной поленницы, мог обрушить все его планы целиком. Но, с другой стороны, желание Гортера поскорее встретиться со своей самой главной и ненавистной за всю прожитую жизнь жертвой не давала следопыту замёрзнуть ночами, когда тот прикладывался спиной к стволу какой-нибудь сосны, и всегда заставляла его идти вперёд, даже когда сам Гортер чувствовал, что больше не выдержит. Так было и на сей раз.

Оставив за собой очередную сотню метров, следопыт уже вплотную приблизился к стоящим на краю лагеря палаткам и, оказавшись в их тени, принялся быстро изучать следы, оставленные перед ними чудовищной магией.

*Тьфу!* – даже сплюнул на землю рассерженный лучник, после того как окрестил взглядом беспорядочную полоску сожженной земли, очень похожей на ту, что он уже видел на месте лесной стоянки напавших на школу извергов, а также заметил оплавленные пеньки магических столбов, в которых Гортер ясно узнал постоянно используемые магусами металлические опоры для их вездесущих барьеров магической ограды. Несмотря на нечеткую и уже порядком разлетевшуюся по округе дорожку сажи, пыли и грязи – это, несомненно, могла быть работа только его жертвы. И всё же зачем ему было истреблять этот военный лагерь, вместо того чтобы тихо обойти это место стороной, следопыт не знал. «Врасплох их что ли застали? Как те отряды меня только что в лесу?..» – не унимаясь, думал он, все ярче представляя в голове ту предполагаемую сцену, которая могла разворачиваться здесь пару дней назад, когда вдруг внимание Гортера привлёк звук шагов, и он быстро отполз вправо, чтобы укрыться за тентом одной из стоящих там палаток.

– …Не знаю. А что говорит этот его новый зам – Френсис? – прогудел в нос один из солдат, обращаясь к своим сослуживцам, пока те, судя по звуку, тащили на себе что-то тяжёлое, изредка покряхтывая и тяжёло дыша.

– Так в том-то и дело, – скороговоркой ответил ему кто-то рядом, – что у Френсиса и так сейчас забот по горло. А когда это второе подразделение Мэтерсона пару часов назад отправили за этим… как его – ну ты знаешь! – так наш новый командирчик вообще, похоже, сдулся. И дымом твоим ему сейчас хочется заниматься в последнюю очередь.

– Ну так дышать же невозможно уже третий де-ень! – протянул опять первый голос и уже хотел было что-то ещё добавить, но дойдя до поворота, вновь уткнулся в голос своего собеседника:

– Короче, Ваклес, ты поможешь нам вынести этот хлам или нет?

– А ну отставить, ефрейтор, – шутливо отозвался в его сторону удалявшийся голос занудного солдата. – Или я, что – уже не старше тебя по званию?

– Всего на одну лычку! – задребезжал чей-то третий голос, и все боевые магусы дружно рассмеялись, ясно обозначив этим звуком для Гортера своё местонахождение в последний раз.

«Отправили, значит, за мной, – заключил про себя следопыт, припоминая услышанные слова. – А это, получается, у нас здесь осталось первое…»

Но внезапно он снова услышал чужие шаги и снова обратился в слух.

На этот раз докучливый военный шёл вдоль палаток один и молчал, но когда его ноги уже добрались до поворота, что-то странное заставило того остановиться, немного закашлявшись от дыма. Не подозревая, чем он там занимается, Гортер уже было хотел выглянуть из-за угла укрывавшего его тента и посмотреть самому, как вдруг услышал принадлежавший солдату голос: «

– Так точно, господин. Я… Да. Так точно… Есть… Есть послать сообщение второму и первому отрядам. Есть взять лошадь для отправки магического сигнала… Так точно, почёт и слава.

«Второй и первый? – повторил про себя следопыт. – Так, значит, первого отряда здесь тоже нет. Но где же он может быть? Отправили вдогонку за напавшим на лагерь?»

Между тем солдат уже перестал говорить, и только пробурчав себе под нос какую-то неразборчивую фразу, больше похожую на обычное ругательство, и двинулся дальше, ускорив шаг почти наполовину. «Надо бы за ним проследить», – решил про себя Гортер и приготовился покинуть окраины лагеря, как только увидит в полях его лошадь. Но для этого следопыту была просто необходима хорошая точка обзора, которую он не мог найти так близко от палаток, и потому, улучив удачный момент, Гортер быстро засеменил обратно, поддерживая свой четверенчатый шаг и пригибаясь к земле до упора. А также продолжая то и дело настороженно оглядываться в сторону лагеря, на случай если там ненароком покажется кто-то из случайных наблюдателей.

Но несмотря ни на что, о его присутствии пока никто так и не узнал, и поэтому следопыту удалось довольно легко отдалиться назад в пустоши. И лишь когда он уже был не менее чем в ста пятидесяти шагах от лагеря, у тех крайних палаток, где он недавно сидел, появился очередной красный кафтан. Не оглядываясь по сторонам, далёкий силуэт промелькнул мимо, а Гортер затаился в поисках нужного ему всадника, который вот-вот должен был выехать вперёд. Однако с какой стороны лагеря – следопыт не знал.

Долгие секунды постепенно тянулись, превращаясь в минуты напряжённого ожидания, пока через какое-то время еле слышимый стук далёких копыт не сообщил Гортеру, что его время пришло. И тогда следопыт, недолго думая, просто сорвался в нужную сторону, надеясь сократить расстояние между ним и отбывшим из лагеря посланником, прежде чем тот окончательно исчезнет из виду. Пробежав на источник звука не более четверти километра, Гортер заметил, как буро-рыжый круп лошади с покачивающимся в её седле красным пятном без особых ухищрений взял курс на восток, и пока его самого не заметили, поспешил направиться за ним, всё время держась от лагеря подальше. К счастью, стремительно удалявшийся всадник оставлял за собой довольно чёткий след, и старому охотнику не нужно было пускаться в долгие поиски, чтобы понять, куда именно направлялся этот бравый солдат. – Белокамень, – выдохнул вслух Гортер и замер на месте как вкопанный, даже не позволяя себе отдышаться после очередной короткой перебежки. Приложив ладонь ко лбу, он ещё пару-тройку секунд всматривался в далёкий пейзаж полусонной долины озера, прежде чем снова двинулся дальше, ведомый своими догадками и соображениями.

«Неужто он всё это время был там? – методично отчеканивалось в голове следопыта раз за разом по мере того, как он приближался к торговой дороге, стремясь попасть в далёкие лес, стоящий за её пределами. – Тогда сомнений быть не может. Видать, этот гад просто не мог не подгадить в том месте, где обосновался! Но зачем же он всё-таки засел на этом озере так долго? Ждёт кого-то? Или чего-то?..» Неожиданно для себя Гортер заметил, что напал на очень интересную тему, рассуждая о стремлениях и мотивах своей жертвы, которые происходили и опирались сейчас для него исключительно из её маршрута следования и потраченного на то или иное происшествие времени. Благодаря этому следопыт вскоре сделал ясный вывод, что беспринципный магус всё же далеко не всегда полагался только на случай, нападая на всех и каждого без разбору, а чётко отделял одну драку от другой, чтобы те не мешали его загадочным планам по посещению отдельно взятых мест, разбросанных по всем областям Сентуса явно не без выгодных ему на то оснований.

Проведя краткое время в пределах разрушенного им замка, этот магус определённо знал, откуда пришёл и куда ему двигаться дальше, равно как и остальные его товарищи. Отчего даже прихваченный ими с собой из замка мальчишка не оказался для них такой уж большой обузой, чтобы хоть как-то отвлечь потом одного из них от посещения города и выполнения в нём своих тайно намеченных целей, на которые у притаившегося под личиной городского жителя разорителя-магуса ушло не меньше целой недели. А ведь если бы тогда он просто пополнил свои запасы и двинулся дальше, то для Гортера его слежка никогда бы не увенчалась успехом. Точно так же, как если бы этот человек не был настолько невнимателен и неряшлив, чтобы…

Тут следопыта немного передёрнуло. «Возможно, он хочет, чтобы его нашли?.. – появилась в голове у Гортера нежданная мысль, казавшаяся ему до этого момента совершенно абсурдной, но безукоризненно спокойно ложившаяся на все поступки его жертвы с удивительной лёгкостью. – Но тогда для каких целей? Сражения?»

Вспоминая найденные им по дороге из Вант-Сартоса следы перевёрнутых карет, а также странные сообщения от местных, что некие магусы то и дело устраивали где-то на границе потасовки, не похожие ни на что из виденного ими ранее, следопыт лишь радовался, что не отстаёт от своей жертвы, а, наоборот, нагоняет её. Однако сейчас его уверенность была уже не так наивна, и Гортер понемногу догадывался о том, что если у странного магуса действительно возникла серьёзная причина не уезжать с того озера и даже защищать его, отбиваясь от местных солдат, охотившихся всё это время, скорее, за самим следопытом – то для этого определённо была веская причина, которая несомненно оставалась важна для конечных целей жертвы Гортера. Иначе бы, наживаясь на обычном бандитизме или воровстве, она не стала тратить и крупицы своих сил на прибытие в подобное место, как Балокамень, являвшее собой с практической точки зрения совершенно неприглядную картину для любого путешественника, имевшего временной лимит на свои планы.

«Что бы это ни было – сейчас оно остаётся для него чертовски важным!» – подвёл итог всем размышлениям Гортер и двинулся дальше на восток, стараясь достигнуть Белокамня раньше, чем преследуемый им первый отряд из разрушенного военного лагеря, который, несомненно, был послан своими командирами в погоню за тем наглецом, что позволил себе в одиночку покромсать их «безупречную» репутацию и, словно ничего не произошло, двинуться дальше. …Точно так же, в сущности, как и сам Гортер, хотя сейчас следопыт уверенно старался избегать подобных сравнений, целиком отдаваясь своим хищническим инстинктам охотника.

Как оказалось, распоряжаться целой кипой очень важных и ответственных документов для юного, но весьма зашколенного офицерским училищем Френсиса представлялось делом весьма непривычным. Но поскольку его с раннего возраста научили бояться начальства аж до посинения – молодой боевой магус, назначенный главным заместителем Сантуа, старался как мог, чтобы снова воссоздать из хаоса и праха его безукоризненную работу… Даже несмотря на то, что последние проводы убитого неизвестным заклинанием командующего лагеря отняли у него, как ему показалось, целую вечность. Френсис сидел за золочёным столом капитанской палатки, в которой всё выглядело для юного офицера жутко непривычным, но в то же время и по всем правилам удобным, чтобы работать здесь днями напролёт, и чиркал в разложенных перед ним журналах то те, то иные сметы по отчётам. Они остались нетронутыми после нападения, хотя некоторые и представляли собой просто коротенькие записки с донесениями. Вдруг в его передающем магическом шаре, передвинутом поближе к рабочей зоне, заслышался уже порядком надоевший молодому лейтенанту треск.

– Почёт и слава, господин! – раздалось с внешней стороны. – Докладываю, к вам…

– Не надо докладов, – прозвучал вкрадчивый женский голос, который уже давно отдавал хрипотцой стремительно наступавшей старости, и в палатку ввалилась низкорослая, но очень широкая в своих колоссальных бёдрах и плечах женщина, которая тут же прохромала к его креслу, заставив молодого лейтенанта немедленно встать.

– Ну, как тут у нас дела? Сиди-сиди, – по-свойски пробубнила вихрастая в своей округлой навьюченной причёске старуха, изображая сердобольность. Она носила довольно высокий чин, но любила делать вид, что остаётся со всеми своими подчинёнными наравне.

– Почёт и…– не успел проговорить Френсис, мигом узнавший в ней старую начальницу, являвшуюся ныне уже королевским военным инспектором и комендантом и очень часто разъезжавшую по всевозможным военным частям государства и лагерям со своими проверками, когда учения или настоящие боевые операциии проводились за пределами родных солдатам казарм.

– Я тут сейчас была у нас на кухне, – перебила его тут же эта «статная» женщина бескомпромиссным тоном, как будто именно их непреглядная лагерная кухня, а не её офицерский кабинет, находящийся в столице, оставалась её постоянным местом пребывания, – и знаешь, неплохо вы устроились здесь. Кормят так просто отлично. Что там было, суп и?..

– Пюре из баклажанов, – подала откуда-то вдруг голос её даже ещё более низкорослая, чем она сама, коротышка-заместитель, имевшая привычку появляться и исчезать рядом со своей начальницей в мгновение ока.

– Да, – сухо согласилась с ней вихрастая женщина, пытавшаяся своими жалкими попытками с использованием косметики поддержать ту эфемерную «красоту», что уже давным-давно покинула её лицо и тело. – Ну, давай мне – я погляжу. Та-ак, где основные отчёты о напавших на этот лагерь? И где сейчас находится ваша группа, посланная по приказу за ними?

– Вот, – поспешно подал ей немного зашореный из-за своей постоянной работы лейтенант толстую папку. – А группа, осмелюсь доложить, отбыла ещё утром, сразу же, как получила приказ.

Нацепив на нос носимые ей везде с собою гигантские очки, сделавшаяся нарочито серьёзной, старая женщина принялась медленно изучать бумаги. Пока вскоре многозначно не протянула:

– Да-а, Френсис. Дела ваши идут неважно. Ну да ладно. Тут ещё половину квартального расписания составить на этот лагерь нужно до конца срока, держи.

Обеспокоенный подобным заявлением лейтенант медленно сел в кресло, однако протянутый ему в руки документ всё же взял.

– Но это не моя специальность. Вы же понимаете, что это работа для адъютатнта. Меня этому не учили…– тихо вымолвил он, глядя в лицо передавшей его заместительнице.

На что её начальница тотчас же представительно заявила:

– Нет, погоди, а кому ещё делать-то? Мы с госпожой Ля Масти в наше время никаких, как ты, высших академий не заканчивали. И у нас попросту образования не хватает вам всем такие важные бумаги писать. А ты у нас всё же военно-административное училище как-никак окончил. Должен знать, как там всё это составляется… К тому же ведь это именно ты здесь на месте со всем таким непосредственно и работаешь каждый день. А у нас в Королевском Комендантстве, знаешь, и у самих полным-полно других забот. Так что до скорого. Я загляну к вам ещё на обратном пути. Щас только до лагеря Антуа съездим.

– Но я же сейчас здесь даже не по специальности служу…– попытался, было, возразить ей в последней попытке Френсис.

Однако вихрастая женщина лишь устремила в его сторону свой короткий взгляд исподлобья и снова добавила:

– Справишься. А то как же ты хотел?! Иногда и нам приходится выполнять вашу работу, так что не жалуйся.

Заявив это, женщина довольно натужно развернулась и проковыляла из палатки наружу, передав толстую папку отчётов своей заместительнице, а молодой лейтенант сел на место, когда вдруг вспомнил, что всё же забыл отдать ей напоследок честь и быстро сорвался вслед за проверяющей наружу.

– Куда?! – перехватили его за бока у выхода чьи-то крепкие руки, принадлежавшие, как оказалось, его дяде – давно поседевшему носатому старику с ввалившимися глазами. – Ты что, офонарел?!

В это время проверяющая как раз садилась назад в свою карету, которая левитировала в воздухе, поддерживаемая магией стоящих рядом с ней слуг.

– Дядя! Но…– стал оправдываться перед ним Френсис, одновременно обрадовавшийся прибывшему в лагерь знакомому лицу и обеспокоенный создавшимся положением.

– Она же – начальство! А ты для неё – никто! – прошипел тот вполголоса с раскрасневшимся от волнения лицом. – Захочет – она нас всех сместит со своих постов, если посмеешь к ней обратиться сейчас. Видишь, она и так вышла от тебя не в настроении. Так что молчи, когда тебя не спрашивают. Отбыла и слава богам.

– Но я же просто забыл отдать честь – она доложит, что я забыл…

– Ну а кто в этом виноват? Ты сам и виноват – правильно? – заявил дядя Френсиса своим безукоризненным тоном, буквально требуя согласия. После чего снова вернулся на своё место королевского администратора кареты, выдвигая и вытирая ступени перед своей госпожой, а также подавая ей локоть, чтобы та могла беспрепятственно, хотя и с большим трудом перенести свой массивный вес и больное колено по этим ступеням внутрь.

Затем, слегка прикоснувшись к зачарованной печати в кармане, он мгновенно передал своему племяннику телепатическое сообщение:

«Тебе надо быть поосторожнее. После этого случая с разрушением лагеря про вас в командование пошло много доносов, будто бы все видели, как в тот раз на вас напал всего один человек. А уделал он, между прочим, своей магией почти половину лагеря с тренированными солдатами как нечего делать! …Да ты и сам должен понимать, что без связей сейчас уже никуда в таких вопросах. Так что смотри: узнай, кто это был и наведи здесь порядок до следующего раза. И поймайте уже этого чёртового наёмника! А я постараюсь отвлечь её подольше».

С этими словами дядя Френсиса и сам залез в карету, а молодой лейтенант остался провожать их с застывшим взглядом.

– Спасибо за вовремя поданное сообщение, Вионелл, – тактично проговорила уже в отлетающей от места встречи карете вихрастая женщина.

– Ну так все же уже об этом знают, Госпожа. Я просто передал слухи. И к тому же я не мог отказать Вам в предложении приехать к моему племяннику пораньше. Ведь я своему мальчику только добра желаю, – учтиво и покорно ответил тот, чуть наклонив перед ней свою седую голову… в то время как за их спинами запыхавшийся докладчик уже спешил к палатке своего нового начальника с криками:

– Срочно! Срочное донесение!

Он нёс для командующего лагерем весть о том, что посланный Френсисом недавно отряд всё же наткнулся на преследуемую ими цель, замеченную совсем недалеко от границ находящегося рядом леса. Однако затем информация от отряда поступать перестала из-за того, что расстояние между ним и связным, принимавшим со всей округе магические сообщения, оказалось слишком велико.

– «Замечательно-о…– безнадёжно признался сам себе Френсис, вернувшись в палатку. – Час от часу не легче. И что мне теперь со всем этим делать?»

К концу дня Гортер наконец напал на неглубокие, но многочисленные следы, принадлежавшие, как ему показалось, не просто случайным прохожим, а целой группе людей, двигавшихся по прямой в строго заданном направлении. Кое-где трава от их сапог всё ещё была прилично умята, и следопыт без особого труда определил, что расстояние между ним и их обладателями составляло не больше шести часов пешего пути, если не учитывать то, что следы стали всё чаще углубляться в сторону ближайших перелесков, растущих между полями.

«Хотели срезать, что ли?» – задумчиво потёр он свою бровь и посмотрел вдаль. Там, продолжая оставаться подёрнутым куда более обширным, чем это было утром, облаком густого тумана, клубилось и тонуло в нём заповедное озеро, и Гортер уже нисколько не сомневался, что этот отряд был специально сформирован после нападения только для того, чтобы отправиться вдогонку за напавшим на них «случайным» бандитом магусом. Из-за этого ему приходилось лишь надеяться, что служившим у самых границ территории Вант-Сартоса военным пока ещё была неизвестна его истинная сущность… Ведь, как он успел убедиться, власти страны очень неохотно делились подобными сведениями с низшими чинами. А на наёмников предпочитали и вовсе ставить магические печати.

Через пару часов блужданий, избегая торговые караваны, проходивших время от времени по дороге, он обнаружил, что оставляемая солдатами тропа стала ещё круче забирать влево, стремясь углубиться за край леса, но потом всё равно выныривая обратно. Выглядело это так, будто магусы проверяли себя на прочность, пытаясь с помощью провидческой магии найти предполагаемый след их общих с Гортером изысканий, но не позволяя себе при этом долго следовать за ним под сенью нехоженых земель и кронами деревьев, если этот след вдруг уводил их туда.

«Городские», – как всегда заключил про себя следопыт, который именовал так всех, кто неестественно вёл себя на природе, и устремился дальше, понимая, что быстрее было найти и выследить целый отряд военных, чем самому блуждать в наступавших сумерках, пытаясь обогнать их до срока. Впрочем, Гортер не ждал от них особого чуда, и как только находил возможность обойтись без их дилетантских подходов, миновав сразу несколько участков земли – делал это не задумываясь.

Временами он снова видел впереди себя солдатские следы, определял их курс и направление, после чего отыскивал оптимальный маршрут уже для своих ног и опять принимался за работу. Независимо от того, шёл он или бежал, Гортер всеми силами пытался сократить дистанцию, которая не давала ему нагнать боевых магусов и сманить их в сторону, как он уже делал это сегодня утром, и к концу наступающего вечера ему всё же удалось заметить чьё-то слабое мерцание магии впереди. По этой причине следопыт сразу же преобразился и двинулся вдоль кромки леса им в обход.

По мере того как мерцание приближалось, Гортер всё чётче наблюдал в его свете фигуры людей, одетых в королевскую военную форму, и уже не сомневался, что нашёл именно тех солдат. Но когда он приблизился ещё, то заметил, что многие из них пребывали не только в усталости, но и довольно заметной подавленности, о чём как нельзя лучше говорили их молчаливое настроение и лёгкие ранения, имевшиеся на руках и ногах некоторых магусов. «В бой послали уже самых опытных, значит. Видать, тех, которые имели с ним дело и не погибли», – рассудил про себя Гортер и подошёл ещё ближе.

Отсюда, сквозь находившиеся на границе их видимости затенённые кусты, следопыт мог наблюдать, что этот наскоро собранный неплотный строй только лишний раз доказывал насколько испуганными они себя чувствовали, постоянно озираясь вокруг или просто молча плетясь туда же, куда шли и все остальные солдаты, державшие в своих руках уже мало что значащие для собственной защиты палочки. И лишь их самозабвенный командующий позволял себе проговаривать негромкие заклинания, направляя эту магию в леса и поля, чтобы отыскивать таким образом нужное направление.

«Жалкое зрелище, – заключил про них следопыт. – И чего эти дураки пешком-то попёрлись? Лучше бы погнались за ним на своих каретах. Всё равно теперь упустили нужный момент. А он-то, небось, оторвался далеко… Хотя всё равно, как видно, вернулся на своё озеро». Подумав так, Гортер и сам посмотрел в сторону горизонта, туда, где догорали последние линии освещённого неба, и медленно удалился обратно в темноту придорожных кустов и леса, где его ждали лишь новые испытания. Но, зная о том, что их общая жертва всё ещё пребывала где-то в окрестностях Белокамня, следопыт заранее не видел смысла в поиске её обратных следов к этому месту. Как и в том, чтобы тревожить этих солдат, направляя их по ложному пути. «Нужно, чтобы всё так или иначе кончилось к завтрашнему закату», – поставил он себя в жёсткие рамки, не зная, как долго ещё собирался пробыть на озере проклятый изверг, и двинулся дальше через ближайший лес.

Теперь он хотя бы чётко знал, на какой срок мог рассчитывать, творя свою месть в одиночку, прежде чем ему помешают, но от этого следопыту не становилось легче. В его колчане всё ещё покоилось небольшое количество смертоносных стрел, каждой из которых он должен был найти своё применение, и поскольку само озеро оставалось безразмерно большим, то для его планов могло сгодиться только одно место и время, после которых уже не могло быть нового столкновения.

Поэтому Гортеру было куда спешить. Летя под покровом наступающей ночи, он видел всё, что ускользало от взгляда обычного человека, осмелившегося неосторожно потревожить леса в это время. И так как его будущая жертва практически не заботилась о своём укрытии, то он становился для неё настоящей погибелью, способной, как коршун, спикировать на её плечи в мгновение ока, стоило только бесшабашному магусу оступиться и самому указать направление к своему неряшливому гнезду.

Но время шло, и никаких признаков присутствия необузданной силы в здешних лесах так и не находилось.

К рассвету следопыт, преодолев за ночь внушительное по меркам любого другого усталого путника количество километров, уже снова начал чувствовать признаки надвигавшегося истощения, не позволявшего ему целиться и стрелять. Но подогревающий его азарт пока ещё справлялся с этим, отгоняя дремоту как надоедливую муху, и Гортер продолжал искать следы прогоревшего леса или что-либо подобное.

«Хм, в этот раз он почему-то куда осторожнее…– нехотя признал следопыт и двинулся ближе к кромке, надеясь увидеть разъезд на торговой дороге, откуда ясно начинался путь на Белокамень. – Неужто запал весь свой порастерял? А тогда-то они, помнится, ещё и половину деревьев за собой повалили».

Он двигался по травянистой поляне, сплошь усеянной мелкой цеплячей травой, которая ясно говорила Гортеру о том, что почва под его ногами уже сменилась на влажную и даже немного болотистую. Хотя о каких-то конкретных признаках недавно проходившего здесь человека по ней судить не приходилось, отчего следопыт уже было серьёзно начал задумываться о том, насколько поспешным стало его решение оставить поиски следов на торговой дороге королевским боевым магусам, а самому углубиться в леса, чтобы увеличить свою скорость. Когда вдруг неожиданно ему на глаза попалось совершенно ясное очертание чьего-то тела. Брошенное в траву, оно было отволочено сюда специально, прямо со стороны дорожной обочины, и через какое-то время протянуто туда обратно, из чего следопыт сделал вывод, что тащивший его на себе человек был довольно силён, хотя и продвигался вперёд не совсем чётким образом.

Выбежав по этим отметинам на дорогу, Гортер, однако, снова не смог определить, куда подевался след, и лишь пожалел о том, что его распрыскиватель оказался потерян в той же заварушке, в Вант-Сартосе, где он распрощался и с доброй половиной своего остального имущества. Побродив немного по обочинам на данном отрезке пути, он пришёл к странному выводу, что этот достаточно свежий ещё отпечаток чьего-то тела в определённом месте словно бы растворялся на дороге, как будто оказывался оторван от земли и поднят в воздух. И тогда, пробежав ещё немного вперёд, следопыт решил продолжить искать интересующий его столб с указанием разъезда, но тот оказался не виден из-за небольшого холма, у подножия которого Гортер появился здесь в самом начале. «Определённо, это то место», – с облегчением заметил про себя следопыт, когда через какое-то время всё-таки обнаружил своего «старого приятеля», стоявшего обшарпанным между двух расходящихся от него дорог, и только больше утвердился в своих подозрениях.

Похоже, что у охочего до живых трофеев поганца магуса была странная привычка – утаскивать с собой по одной живой душонке после каждого устроенного им беспорядка и волочить её затем на приличное расстояние, подобно земляной осе, которая всегда оставляла свой обездвиженный ужин про запас. «Хм, а что же тогда с тем парнем, которого он уже пленил в замке? Неужто всё-таки решил кокнуть его и взять себе кого-то нового на его место?» – недобро ухмыльнулся следопыт, но тут же наткнулся на ещё более логичное предположение о том, что его жертва не стала бы так быстро менять себе слугу, если первый из них всё ещё оставался жив. «А если это тот же самый парень, то тогда…» Это заставило Гортера призадуматься ещё больше.

Признаться начистоту, он никогда не видел в мальце, трусившем за его главной целью, хоть какой-то угрозы или серьёзного смысла в его похищении. Правда поначалу постоянное присутствие этого тюфяка подле ускользающего магуса очень неплохо помогало следопыту в поиске необходимых следов и направлений. Но впоследствии Гортер всё чаще стал задумываться о том, зачем вообще его будущей жертве сдался тот, кого этот странствующий угнетатель решил бы увести за собой, содержа и выкармливая за свой счёт, как неоперившегося птенца. Возможно, чтобы тот однажды, попав в передрягу, стал для него живым щитом и позволил, наконец, своему хозяину определиться с ценностью его никчёмной жизни?

«Нет. Он бы не стал…» – отмахнулся от ещё более чудного предположения Гортер и уверенно зашагал дальше, однако это невысказанное подозрение надолго засело у следопыта в голове, никак, впрочем, не мешая ходу всех остальных его мыслей.

Сейчас Гортеру определённо предстояло предпринять что-то, не входившее в планы его главной жертвы и планы посланного за ней отряда солдат, не вспугнув при этом их обоих. Холодный, подёрнутый тучами рассвет, который устойчиво сменяло такое же холодное и невзрачное утро, быстро вырисовывал друг за другом слабоосвещённые лесные прогалины и начало околоозёрной дороги, что давало следопыту неплохой шанс затаиться в глуши. Но как быть, если он не успеет выследить вертлявого магуса до того, как тот снова сдвинется с места или попадётся в лапы идущих по его следам военных, следопыт пока не знал. Хотя он уже практически не сомневался в том, что в любом случае станет для своей жертвы извечной тенью и будет выслеживать её, пока сам сможет оставаться жив, неотступно следуя от одной зацепки к другой. И ничто не сможет отвратить Гортера от выбранного им в тот день у замковых стен пути. А когда он всё же уничтожит её, то незамедлительно отправится на поиски её собратьев.

Восприняв данную мысль как главный сигнал к отправлению, следопыт уверенно сошёл с торговой дороги и быстро зашагал влево – туда, откуда уже давно веяло сыростью и прохладой холмистых обрывов стародавнего таинства земли, оставшегося в современном мире чуть ли не последним памятником когда-то диким долинам и берегам этой местности, которая лишь впоследствии стала называться Сентус. Его шаги были вновьлегки и незаметны, словно бы он шёл вперёд звериной поступью, а глаза светились холодной, но вполне различимой колкостью, которая в чём-то была даже похуже любой свирепости, неизменно затухавшей со временем и в самом разгорячённом от ярости сердце. Проходя мимо становившихся высокими и темными стволов здешних сосен и елей, Гортер зорко оглядывал окрестности в поисках одному лишь ему ведомых знаков надвигающегося покрова глухого леса, за которым буквально через пару километров начиналась длинная, но всегда заросшая колея местной околоозёрной дороги. Она была единственным в округе грунтовым путём, которым пользовались все без исключения путники, желавшие посетить Белокамень, и потому Гортер надеялся отыскать вдоль неё хоть какие-то следы лошадиных повозок или иной деятельности, указывающей на недавнее присутствие здесь людей.

Но вскоре выяснилось, что никаких недавних признаков вторжения сквозь спокойные рощи Белокамня почти не наблюдалось, за исключением тоненькой дорожки тяжёлых следов вчерашнего беглеца, идущего впереди обогнанного Гортером лагерного отряда со своим успевшим уже снова как-то подняться на ноги путником. Так было до тех пор, пока следопыт всё же не заметил на повороте вмятины от какой-то уж совсем тщедушной телеги, проехавшей здесь примерно за неделю до этого и практически не оставившей после себя ничего, кроме этих нечётких отпечатков.

«Здесь он, значит, прошёл, гад, – хладнокровно, но весьма презрительно рассуждал про себя следопыт, припав к земле на одно колено. – А телега, значит, была тут раньше, и если это не он её пригнал, то тогда определённо нашёл её хозяина за такое-то время. Нашёл и убил, надо думать. Да и следов обратных…»

Тут Гортера словно подменили. Крутанув головой, он мигом пригнул к ближайшему дереву и, вытянув из колчана сразу две стрелы, стал проворно оглядываться по всем окрестностям в поисках неизвестного врага. В ту же секунду где-то впереди него раздался оглушительно-громоподобный взрыв, потрясший собою небо словно тысячи магических зарядов, выпущенных во все стороны одновременно, однако следопыт уже слишком хорошо знал этот звук, чтобы стремительно отреагировать на него…

Ломанувшись через кусты, Гортер хотел убежать куда угодно, лишь бы снова не столкнуться с этой напастью, но было уже поздно.

Сквозь языки фиолетового пламени, переходившими в бурю и вихрь, на головокружительной высоте прогорал и фыркал осколками последний из оставшихся в распоряжении королевский армии магоплан, сбитый этим направленным потоком нечеловеческого жара от самой земли и за несколько мгновений овладевший им полностью. «

– Вху-р-р-р-р-р-р— Ахр-р!!! – рычал также ко всему прочему где-то впереди ужасно нечеловеческий голос, принадлежавший тому, кто, по всей вероятности, и заметил этого гиганта над своей головой или попросту сам оказался выслежен его экипажем сверху. А следопыт мог лишь беспомощно наблюдать, как в очередной раз тишайшие леса Сентуса всколыхнулись и опали вслед за прорвавшимся через них воплем ада, когда паривший в небе магический колосс врезался в землю по довольно плавной, но неизбежной траектории падения, соизволив погрести под собой целый гектар зеленеющего края.

– Да-а! Узр-рите, твар-ри! – продолжал доноситься откуда-то явно усиленный магией голос, напоминавший собой всю квинтэссенцию мощи, гнева, бешенства и тщеславия, а рухнувший на землю каркас магического летательного аппарата, словно догоравшая птица, топорщил над ним свои направлятели-крылья. Но Гортер всё же нашёл в себе силы сориентироваться в творящемся вокруг него хаосе, как всегда это делал, и через несколько секунд уже ретиво бежал на северо-запад, где, заливаясь от дьявольского смеха сквозь порывы бушующего огня, продолжал раздаваться по округе неугасающий голос самого главного и ненавистного ему врага.

Следопыт мчался к нему так, словно впервые в жизни открыл для себя возможность бега. Его усталые ноги и руки подталкивали тело Гортера вперёд, а тело выгибалось под всеми возможными углами, отстраняя от себя любые встречные препятствия – только бы поскорее успеть достигнуть того места, откуда уже вовсю разливался невероятно яркий поток надвигающейся катастрофы, заметный даже издалека. Сто метров вокруг оврага, двести метров по дороге и ещё пятьсот, пока деревья впереди не открывали перед ним начинавшиеся обрывы ближнего края озера – но и это был для Гортера далеко не предел! Прокручивая в своей голове произошедшие когда-то в его деревне события снова и снова, и те монотонные дни, когда он целыми неделями искал некую безымянную группу бандитов-магусов, которые разрушили его прежнюю жизнь до основания, следопыт буквально чувствовал, как из него вытекали последние человеческие эмоции и чувства, превращая матерого охотника в беспристрастного хищника. Этому зверю больше не было дела до всего, что он оставил в прежнем, людском мире, и теперь он уже снова был лесом, беспощадным и суровым. А лес становился им. Впервые отдавшись своим инстинктам до конца, следопыт с трудом сохранял человеческий рассудок, и хотя его пальцы всё помнили, а плечи так и ныли от желания ощутить сладкое натяжение звенящей тетивы, но до расправы было ещё далеко.

Через полчаса своего безостановочного забега, заметив впереди отделившийся от основного пожарища длинный островок пламени, Гортер незамедлительно свернул туда, чтобы по нему выйти на основной поток, однако это оказалась всего лишь часть купола магоплана, отпавшая от остальных как лепесток. И тогда Гортер решительно повернул к самой тёмной и одновременно самой жаркой части горящего пространства, которая была больше остальных похожа на поднимаемый на нём в воздух корпус.

Неожиданно он услышал с верхушки ближайшего дерева чей-то окрик, и на его голову тут же посыпались фразы заклинаний, за которыми полетели и сами магические снаряды. Но следопыту было сейчас определённо некогда разбираться с этими невесть откуда взявшимися на деревьях людьми, и он просто отмахивался от них своим особым луком, превращая их магию в ничто, пока не преодолел самый дальний порог их последнего залпа. Правда несмотря на свою прозорливость и ловкость, практически через несколько секунд после этого он снова услышал чей-то голос… тот самый, единственный, что мог успокоить и остановить его в любой неотвратимой ситуации.

– Командующий, доложите о потерях… Командующий! – требовала висящая в левитирующем заклинании Джейн, срываясь после каждого слова. – Да сколько ещё мне тут торчать! Командующий!..

Руками она цепко держалась за верхние ветви дерева, но её дополнительная амуниция намертво застряла в растущей по соседству с ним кроне молодой сосны, и поэтому девушка оказалась просто вынуждена разместить себя между ними, чтобы распутать всё разом. Потому что в противном случае её прерванное заклинание тут же заставило бы Джейн повиснуть на ветках мёртвым грузом или, что ещё хуже, обрушиться вниз.

Не сразу заметив стоящую под ней неуловимо изменившуюся тень Гортера, она сначала до чёртиков испугалась и даже направила свою палочку от виска головы в его сторону, но тень не дрогнула. И рыжеволосая девушка, узнав в нём, наконец, знакомые черты, с невообразимым облегчением шумно перевела дух.

– Это ты! Ну ты меня и напуга-ал, Гортер, чёрт тебя возьми!.. – протянула она сквозь смешанные чувства. – Я знала, что ты направишься именно сюда! Помоги мне спуститься: наш отряд успел активировать заклинание «левитации» в самый последний момент, но мы… Эй, погоди… Да стой ты, наконец!

– Тебе не место здесь, Джейни…– совершенно не своим голосом только и отчеканил в её сторону следопыт, немного сбавив свой ход. – Когда спустишься, то просто уходи.

– Ч…Ч-что? Погоди, что ты сказал?! – тут же рассвирепела Джейн, но Гортер уже её не слышал. Сейчас он даже не помнил, зачем когда-то давным-давно сделал этой женщине предложение и как собственноручно нанёс на своё тело несколько шрамов после её отказа. Отныне его жизнью навсегда владела только месть. И именно она заставляла его сейчас лететь вперёд как выпущенная стрела, не замечавшая значительной части творившейся вокруг неё реальности.

Оставив негодующую, но объективно недееспособную в данный момент Джейн за своей спиной, следопыт даже сумел уклониться от одного из её метательных кинжалов, которыми та владела без преувеличения мастерски, но сейчас просто специально бросила его в Гортера, не целясь, и снова взял свой курс на северо-запад. Лавируя между уже витавшими в воздухе остатками пепла и всё наступающим жаром, зачинавшимся в ближайшей траве и кронах деревьев от пылавшего перед ними непроходимого коридора пламени, следопыт решил обогнуть эту пугающую картину сбоку. Но пока он бежал, то только острее вглядывался за трепещущие стены огня, чтобы хоть на миг разглядеть лицо того, кто, несомненно, был ещё рядом, наслаждаясь своим разрастающимся творением. И всё же Гортер никак не мог увидеть его, как будто бы этот поганый магус каждый раз ненароком ускользал от зоркого охотника и в то же время неуловимо витал над всем этим местом, проявляясь то в горящей траве и кустах, то в удушливом дыме и даже самой обстановке разящего бытия, которое время от времени дополнялось редкими истошными криками умирающих.

Оглянувшись направо, следопыт заметил перед собой открывшийся проход и мигом юркнул туда, но тот оказался завален трещавшими от пожара сухими ветками, и Гортеру ничего не оставалось, кроме как снова повернуть обратно в поисках новой обходной дороги на запад. Преодолев несколько бугров, следопыт быстро миновал горящие очаги пожара, пробежав между ними, и выскочил на небольшую полянку, которую со всех сторон огибало пламя. Отсюда у Гортера было несколько путей продвижения: на запад и восток одновременно, но вот путь на север оставался закрыт двумя рухнувшими соснами, отчего следопыт крутанулся на месте и уже было хотел довольно уверенно выбрать восточное направление, поглядывая вокруг себя то туда, то сюда, как внезапно ощутил краем глаза чьё-то неуловимое движение. Резко обернувшись в ту сторону, Гортер однако заметил лишь дым, поднимавшийся в воздух от очередного поваленного огнём дерева, но откуда-то следопыт знал, что не ошибся, и его инстинкты взыграли вновь.

Меньше доли секунды потребовалось ему на то, чтобы пролететь над огнём в самую гущу терзаемых им ветвей осины и с шумом вырваться на другую сторону, где уже через пару метров начиналась тоненькая тропа следов, уводившая куда-то вбок от места пожара, едва различимая во всём творившемся вокруг бедламе. И хотя открытое пространство рядом с Гортером ни о чём не говорило ему напрямую – у следопыта всё же оставался крохотный шанс на то, что хозяин этих следов не был простым уцелевшим после крушения магоплана человеком наподобие обстрелявших его магусов, который просто спешно уносил отсюда свои ноги, а являлся именно тем, на кого он охотился. Но даже если бы это было не так, и Гортер попросту бы потерял драгоценное время, взявшись сейчас преследовать лишь призрак своей неугасимой скорби вместо живой добычи – то он всё равно бы посчитал этот шанс самым лучшим из всех, что у него оставались. Потому, отбросив лишние сомнения и сверкнув в воздухе своей какой-то совершенно особенной стрелой, похожей на зазубренную иглу, имевшей в основании тонко стриженые перья экзотической птицы, следопыт что оставалось сил резво двинулся по следам на север. Но вскоре стал понемногу останавливаться, поскольку ясно различил, что дорожек следов перед ним было две. «Парнишка», – без каких-либо особых эмоций догадался Гортер и снова двинулся дальше. О его причастности к творившимся вокруг делам сконцентрированный на своей главной жертве разум следопыта до сих пор просто отказывался думать всерьёз.

…Их было двое на поляне, резко срывающейся вниз сбоку от небольшого водопада. Текущий по самому высокому скалистому хребту озера широкий ручеёк с лёгким шумом обрывался вниз, добавляя окружающей природе какой-то и без того атмосферной таинственности. Как будто бы время в этом месте текло по-другому, и даже воздух вокруг оставался спокоен, в то время как где-то далеко позади медленно разрасталось пламя. Поднимаясь сквозь высокую густую траву, беспардонно-порывистые шаги странно одетого лысого человека ступали вместе с узкими, хотя уже и в немалой степени такими же твёрдыми и властными шагами молодого парня, на лице которого виднелся совсем недавно зарубцевавшийся шрам. Немного прихрамывая, он, тем не менее, практически не показывал виду перед своим упрямым проводником, который всё ближе и ближе подводил его к вершине уступа.

…Одного момента, одного дыхания и одного движения были созвучны его молниеносные, тихие черты и шорохи с шёпотом самой природы, метавшейся сейчас повсюду в воздухе вместе с испуганными птицами, стремившимися покинуть свой некогда тихий дом, отражавшейся в раскинутых на листьях деревьев капельках росы, которая вскоре могла исчезнуть, если огонь вздумает добраться и сюда; и невообразимо тонко звучавшей в блёклой синеве неба и твёрдой густоте земли медленной изменчивостью природного бытия, простиравшейся перед каждым живым существом, независимо от его целей и намерений в этом мире.

…Не подозревая ни о чём, два путника обнадеживающе подталкивали друг друга и время от времени даже смеялись, особенно когда лысый бородач, годившийся парню в отцы, начинал громко описывать какие-то события, вырисовывая в воздухе всполохи от взрывов и гнусавенько пища издевательски тонким голосом, изображая стоны мучавшихся людей. А идущий рядом с ним побитый и чумазый юноша то и дело выпячивал на это свою грудь и звучно поддакивал ему, иногда стреляя по округе своим наглым презрительным взглядом.

Это не было похоже на неожиданность. Просто вдруг как будто сама природа, сам мир вокруг них незримо переменился и решил наказать двух зарвавшихся глупцов невидимым и точным ударом, который нельзя было заметить до последнего момента, даже если смотрящий повернул бы свою голову в нужный момент в верном направлении.

– Что за твою… мать?.. – только и успел вымолвить в небо ошарашенный, но до чёртиков спокойный и владеющий собой мрачный и резкий голос лысого бородача, когда сквозь его горло прошмыгнула мгновенная смерть, заставив того резко откинуть голову и вместе с этим выпустить в воздух целый сноп мелких кровавых крапинок, больше похожих на ярко-красный туман. Эта смерть могла запросто и убить его, разорвав трахею, хрящи или даже сонную артерию прямо на месте, от чего нормальный человек не смог бы говорить и сразу, без промедлений скончался, свалившись на землю точно подкошенное дерево, как это уже не раз происходило раньше. Но по какому-то непредвиденному стечению обстоятельств неудачный толчок, исходивший от лысого человека по отношению к идущему рядом с ним парню, вызвал небольшую отдачу и сместил точку его неотвратимой гибели на целых полтора сантиметра левее, позволив той лишь глубоко пронзить его сосуды и нервы, после чего практически без сопротивления вылететь наружу.

Но всё это оказалось не так уж важно, потому что мгновением позже в его сторону летела уже другая смерть, намного более стремительная и всё такая же неуловимая… Для каждого, кто не противостоял ей изо всех своих сил.

– Берегись!!! – взревел парень, но было уже поздно, ибо его слова оказались несоизмеримо долгими по сравнению с тем, как быстро пронеслась между двумя путниками новая стрела. Без всяких сомнений она должна была найти свою цель, если бы вдруг не молниеносно оказавшиеся перед ней рука согнувшегося в воздухе лысого человека. Непонятно как она успела появиться там прежде, чем стрела попала в его сердце, но, не долетев всего четверти своей длины, стрела всё равно пробила его ладонь, а также костяной наплечник и нанизала на своё древко его руку точно на вертел.

– Свали! – тотчас же оттолкнул парня свободной рукой в сторону бородач и, воспользовавшись тем, что выстрелы на несколько секунд прекратились, крутанул второй своей нанизанной на стрелу рукой влево, переломив её непокорное древко в одночасье. После чего демонстративно задвигал перед собой блестящими от крови пальцами, словно бы его повреждённые нервы и мышцы что-то поддерживало. А остатки древка при этом даже сами вылезли наружу.

– Нет, серьёзно… Что это был за нафиг?!! – проревел он сквозь кровавые струйки черноты и желчи, выплёскивающиеся у него изо рта вместо текшей там ещё недавно крови. – А я-то думал, что мы всех вас уже перехреначили на той странной летающей штуковине!

Вместо ответа в его сторону снова полетела стрела, но уже не такая быстрая и неразличимая, как первые две, и несокрушимый человек уже смог заметить её приближение, хотя для этого ему пришлось напрячь все те чувства, о которых обычному выпускнику королевской Школы Магии со всеми известными ему заклинаниями приходилось только мечтать. Пролетев мимо его глаз, стрела оставила на горбатой переносице бородача едва заметную отметину и проскользнула дальше.

– От же-шь!.. – неказисто выражаясь, бросил он пустую фразу, когда уклонился и снова прорычал, уже намного более грубо, – …твою налево! Да как ты это делаешь каждый раз, что мой «источник тела» не срабатывает? Ну ладно – сам напр-росился, мр-раз-зь! «Перкхар-р!… Тагар!…Окс!» – после чего вслед за последней фразой из рук лысого человека вырвалась целая стая чёрных огней, которая уже в воздухе приняла облик каких-то дьявольских птиц, похожих на воронов с длинными крысиными хвостами, сплошь увешанными шипами.

Пока он это произносил, в его рот устремились сразу три стрелы, но, пролетев одна за другой, они тут же врезались в какую-то невидимую стену, появившуюся от резкого движения стоявшего рядом с ним парня, и, пробив её, как простые ивовые прутики пробивают бумагу, тотчас же вонзились лысому прямо в глаз, рот и щёку, прострелив последнюю навылет.

– Почему ни ты, ни я не можем защититься от каких-то глупых стрел?!. – прокричал не на шутку озадаченный в пылу разгоравшегося между ними и их незримым противником магической битвы парень. Но его оскалившийся, истекающий странной чёрной жидкостью товарищ уже не мог, да и не хотел отвечать на этот неуместный сейчас вопрос, целиком поглощённый азартом так давно позабытого им ощущения настоящей опасности. И теперь он просто веселился от души!

– Ар-рг-х-х-ха-р! Вр-а-х! – ревел тот в полубезумном азарте, ожидая всего, на что ещё был способен его невидимый враг, и когда вороны наконец-то заставят его показаться из тени. Но вдруг лысый так же неожиданно притих, буквально почувствовав на себе, как его последнее заклинание просто взяло и… пропало…

Ещё никогда Джаргул не знал и не ощущал ничего подобного!!! Прожив не одну сотню лет и повидав немало магических причуд, он навсегда посвятил свою жизнь той незримой мощи, которая только может быть достигнута человеком. Однако в этот раз… В этот раз всё указывало на то, что он и впрямь столкнулся с чем-то потрясающим!

И словно в ответ на его разгорающееся любопытство перед чёрным колдуном в очередной раз просвистела стрела, в которой он уже не видел ничего необычного, кроме, возможно, слабенького голубого свечения, доступного лишь его глазам. Поймав эту стрелу в ладонь, Джаргул опять скривился от боли, но лишь на секунду, потому что в следующий момент он попросту сжал её в кулаке, и стрела с треском обломилась.

Тогда, недолго думая, опытный колдун решил задеть своего врага атакой по площади, разорвав его странную защиту таким количеством изначального пламени, которое тот только мог влить в этот мир через свои руки, не сгорев при этом сам.

– «Дек-Хаар-р-р!» – выдохнул Джаргул через вновь обретённый им голос свой настолько пугающий рык, что поначалу он показался оглушающим. И только потом приобрёл какую-то форму, когда, завертевшись в неимоверном отзвуке рокочущего эха, обрывистые скалы озера Белокамень охватило нечто, от чего всё живое и неживое в округе как будто встрепенулось и затряслось в мироповергающем диком танце бушующей силы.

…А в центре испепеляемой поляны с давно исчезнувшим уже от невообразимо горячих волн бушующего моря огня крохотным водопадом, стояла выставившая вперёд руки неукротимая фигура Джаргула, в топорщащейся от своей же собственной магии, раздуваемой жаром одежде и с последней окровавленной стрелой в черепе, которая словно сама собой понемногу вылезала у него из глаза. Перемещая специально сомкнутые друг с другом в удобном ему жесте запястья из стороны в сторону, чёрный колдун всё чаще и чаще изрыгал из них ужасающее пламя фиолетово-бордового цвета, разводя и сводя свои ладони со скрюченными пальцами друг напротив друга запястьями, подобно движениям пасти огнедыщащего чудовища. Пока, наконец, с одного из соседних деревьев не спрыгнул какой-то юркий длинноволосый человек в не менее странных, чем у самого Джаргула элементах доспеха и тут же снова не спрятался за одним из соседних стволов, который пока ещё не так сильно пострадал от пожара.

– Ага-а-ш-ш, вот-ш ты-ж х-где! – пробормотал чёрный колдун сквозь пока ещё не зажившую щёку с заметным шипением и моментально направил своё пламя туда. Но вновь почувствовал, как оно натолкнулось на невидимую преграду и попросту растворилось, унеся за собой часть его гнева и злорадной, волнующей ярости от в кои-то веки достойного поединка.

– *К-хя-я-х!* – только и смог вдавить из себя Джаргул непонятный, но довольно радостный в своём удивлении возглас, когда на его газах мгновенно выгоревший ствол очередного дерева рассыпался в угли, а пламя его заклятья разошлось в стороны, обнажив нечто вроде спокойной зоны между двумя образовавшимися потоками. Эта область начиналась от выставленного вперёд лука его противника и почти касалась его плеч и нижней части ног, у которых всё ещё шелестела зеленеющая несгоревшая трава.

– Да они-ш снова пос-ш-лали ко мне наёмника! Чёртовы безмозглые людишки! Ну ничему вас время не учит…– как всегда злобно и раздражённо в таких случаях пробурчал себе под нос чёрный колдун, хотя в этот раз к его голосу примешались ещё и нотки удивления, пока его щека медленно заживала. После чего Джаргул только нарочито громко вздохнул и снова заговорил, но с уже более удручённой интонацией: – Эх, ладно. А ведь ты без сомнения интересный экземпляр! Жаль, что из-за твоей любви к деньгам и преданности этой марионетке – королю – изучать тебя мне придётся уже после твоей смерти!

Последнее слово лысый человек произнёс уже с гораздо большим напряжением, чем предыдущие, но на Гортера это никак не повлияло. Наблюдая сейчас перед собой свою главную в жизни добычу лицом к лицу, ему не хотелось ничего объяснять ей или выкрикивать в ответ подобные фразы, потому что его душу больше не терзали ни боль, ни сожаление… И лишь неотступная ненависть как наждачный камень затачивала каждый его вздох и мановение пальцев, которые все как один были направлены в одну и ту же точку – единственную, что была сейчас центром его мироощущения, и о постоянном присутствии которой у хорошего лучника так часто любил говаривать его дед.

Его плечи уже давно жгло невыносимым огнём, нависавшим над телом следопыта с каждым новым шагом в сторону скалящегося перед ним магуса, который, впрочем, не был похож ни на одного другого встреченного им за жизнь пользователя магии, так как Гортер до сих пор не замечал в его руках ничего похожего на палочку. Но и эти препятствия попросту меркли сейчас в своей невозможности отвернуть следопыта от намеченной им когда-то цели. И даже когда его стрелы гурьбой изжигались в прах, опадая на землю ещё до того, как успевали долететь до окровавленного горла жертвы, Гортер не мог позволить себе остановиться.

Вдруг его ноги от чего-то подкосились, и следопыту пришлось опереться на одно колено, продолжая стрелять саднившей рукой настолько точно, насколько позволяло его истерзанное плечо. От ярких всполохов надвигающегося пламени в глазах у Гортера постоянно рябило, и он был уже почти слеп, когда внезапно пламя потухло и сквозь него прорвался какой-то невозможно мучительный поток ярости, заваливший его на спину. Но он не помешал следопыту крутануться перед этим в воздухе волчком, чтобы попытаться достать одну единственную стрелу, что оставалась у Гортера в запасе. Ту самую, что никогда не покидала его колчан, лишая опытнейшего лучника самого главного своего оружия перед лицом грозящей опасности.

– Убил?! – звякнул кто-то впереди него нетерпеливым голосом.

– Нет, кажется только ранил, – разочарованно прошипел второй. – Фух, заманался я уже и себя лечить, и поджаривать этого старикана!.. Но, похоже, всё дело в его оружии – оно и впрямь удивительно! И всё же, как только что показала практика, сила его тоже небезгранична. Так что сейчас я его одним махом…

– Учитель, «окно»! Оно там, смотри! «Окно» в Эргарот… Этот поток – оно наконец-то открывается! Как ты и говорил!

На мгновение яркий чистый свет действительно заполнил всю поляну, и даже Гортер, который только-только стал приходить в себя после ослепивших его потоков ужасного огня, просто не мог не заметить, как мягкое свечение ни с того ни с сего постепенно начало заполнять собою отдельные участки неба вокруг, пробиваясь буквально со всех возможных сторон окружающего пространства.

– А, ч-чёрт! Как не вовремя-то!.. Ладно – вернусь за тобой немного позже. Чёрт, до сих пор ни хрена не вижу одним глазом… Только не вздумай подыхать, старик! – заявил колеблющийся от двух разных желаний, взволнованный и раздражённый голос одной из мелькавших перед ним размытых фигур. И она тут же начала медленно отдаляться от следопыта, сливаясь со второй более приземистой фигурой в каком-то едином движении, словно притянув её к себе за плечи. – Пойдём, шкет! Прыгать нужно без страха и вовремя, не забыл? Иначе я потом твоё побитое о камни тело из озера вылавливать не стану! Даже не проси!

– Я справлюсь, – ответственно заявила ему другая фигура и быстро добавила. – А вот ты со всеми этими ранами как… Хотя, если ты ненароком грохнешься, то тогда я хоть получу за твою голову нехилую награду! Вместо этого осла на земле… Что корчишься, старый пёс?! А?!

– Хм, да он бы тебя прикончил одним махом, – в крайней степени надменно и холодно пробормотал более грубый голос. – Но брать с собой этакую удивительную вещицу из его рук будет сейчас, пожалуй, слишком опасно. Раз уж она умеет разрушать собою даже нашу, едрить всех богов, настоящую магию… Неизвестно как она повлияет на энергию «окна». Тем более что никто кроме меня, пожалуй, и не смог бы исцелиться и от первого его выстрела. Да и от второго тоже… Ну что, готов?!

После чего обе фигуры уж совсем как-то дико заверещали, устремившись в едином порыве вдаль, и разом исчезли… вместе с последней стрелой следопыта, которую он, несмотря на все свои ранения, всё же сумел утаить от них подле себя, а затем ещё и выпустить из лука. Но лишь за секунду до того, как направляющие его уши и руку удалявшиеся голоса превратились в обрывки звуков окружающего мира, разорённого трескучим огнём и налетевшим после этого неожиданным завывающим ветром, уносившим с собой последние остатки его утекающей жизни.

Лёжа в невообразимо высоких чертогах подёрнутого бесконечными тучами неба и вздымающегося повсюду вокруг погребального огня, Гортер больше не ощущал ни себя, ни времени. Его тело оставалось покоиться в траве нетронутым, а алая кровь продолжала пропитывать её, истекая через оплавленный узорчатый металлический наплечник доспеха, и задетые чем-то острым раны левого нижнего бедра и голени. Прорывалась она также и сквозь его правый бок, на котором были видны похожие, но не слишком глубокие ранения, которых он не смог избежать только ради одного-единственно шанса последнего завершающего полета его смертоносной стрелы.

Однако следопыт так и не узнал, попала ли она в цель. Ведь ещё совсем недавно, хромая и прогибаясь, его теперь уже бывший главный враг буквально на глазах оправлялся от казалось бы смертельных для любого другого человека ранений и быстро выпрямлялся, как будто ничто в этом мире не могло нанести ему особого вреда. Но Гортер никогда не боялся подобного поведения в своих жертвах, как бы бодро они ни выглядели и как бы отчаянно они ни сопротивлялись. Следопыт вцеплялся в них зубами, словно хищник – и, возможно, именно поэтому он никогда не отступал перед их напором, а всегда оканчивал свою охоту только на своих условиях, будь то смерть, сдача в плен или простое завершение не исчерпавшего себя до конца решения или спора.

Метавшиеся кругами вместе с ветром опалённые листья задевали его лицо и руки, шелестели вокруг холодеющего торса, облепляя колени и унося прочь из греховности бытия. Словно бы он впервые за всю жизнь на самом деле стал един с окружавшим его лесом, а также с набегавшей на камни где-то очень далеко внизу спокойной гладью воды и далёким горизонтом, который вдруг показался перед ним за тучами и исчез… точно как и сам Гортер… до чёртиков уставший, но так ни разу и не сломленный…

А когда уже через пару секунд там же на поляне объявилась и взволнованная, но порядком запыхавшаяся Джейн, приведшая с собой остальных выживших членов своего поискового отряда, отправленного за Гортером как особая комиссия, призванная в её лице тайно выследить его и остановить все бесчинства, творившиеся в районе озера Белокамень по его вине – то они не обнаружили там ровным счётом ничего. Не считая догоравших остатков некогда красивейшего места заповедного леса и поразительно чистой, практически неземной предзакатной зари, опускавшей величавое солнце за неописуемо чарующий край соседнего хребта, и отражавшимися вместе с ним в холодном озере последними бликами необъяснимо рано заканчивающегося на их глазах дня летнего солнцестояния.

Эпилог

Отбивая ритмичные шаги по невероятно благородному мрамору экзотичного чёрно-белого цвета, король Расмор практически не замечал его под своими ногами, рассекая пространство словно величавый морской фрегат. Его одежда как всегда была безупречна, его шляпа ниспадала своим пером до плеч правителя ровно на правую сторону, а его осанке позавидовал бы любой цирковой артист или танцор.

И всё же король пребывал в глубоком раздумье.

– Ваше Благочестие.

– Ваше представительное Благочестие… – как можно более доброжелательно пытались привлечь его внимание безостановочно семенящие за ним поодаль министры, но помпезный Расмор как будто оставался глух к их мольбам.

Однако через короткое время неподалёку на его пути оказался как раз тот, кого он искал.

– А, господин Мустон, желаю здравствовать, – довольно сдержанно проговорил король правильно поставленным голосом, когда заметил впереди себя очертания своего ближайшего советника и великого министра Сентуса, и тут же у него поинтересовался, – как я выгляжу?

– Как всегда превосходно, Ваше Величество, – не поведя бровью, ответил ему тот в учтивом поклоне.

– Благодарю, – пожал ему руку Расмор, когда подошёл ближе, и добавил. – Сегодня я вновь буду говорить с нашим народом о проблемах интеграционной политики нашего королевства, поэтому – сам понимаешь – всё должно выглядеть…

– Можете не продолжать, – всё так же до невозможности учтиво сделал ему мягкий жест рукой великий министр. – Всё так и пройдёт. В конце концов, что может развеять Ваши планы? Ведь мои люди позаботились даже о сюрпризах погоды, установив на выделенные из бюджета средства нашу прекрасную и самую новейшую магическую систему заслона от осадков.

– Браво! – пророкотал король. – Успели прямо к сроку. Как всегда, хвалю Вашу работу…

– Ваше Благочестие! – вмешался всё же вдруг в их разговор один из чиновников, стоявший позади. – Не могли бы вы попросить аудиенции у Его Светлейшего Величества об одной проблеме с тем нападением на школу…

– «Никаких проблем, – быстро перебил его в ответ строгий и бескомпромиссный, но всё же ещё по всем понятиям этикета вежливый голос Мустона, закравшийся также к этому министру прямо в голову.– Это всего лишь незначительное, частное дело, Ваше Благочестие, и о нём не следует беспокоиться перед таким несоизмеримо более важным выступлением. Поговорим о нём позже».

В ответ на его скрытый выпад пристыженный чиновник тут же замолчал.

– Не беспокойтесь, господин…– добавил к его словам сам Расмор. – Или вы считаете, что сейчас что-то может быть важнее интеграционной политики Короля? Поверьте мне: я осведомлён абсолютно обо всех проблемах в нашем блогословлённом богами Королевстве, как внешних, так и внутренних, и Его Великое Святейшество решает их все – одну за другой.

– Конечно, Ваше Благочестие…– совсем изогнулся перед ним в поклоне чувствовавший себя ужасно виноватым сэр Дестер, глава Сыскного Министерства Сентуса. – Вы как всегда правы.

– Хм, а разве может быть иначе? – вальяжно и с лёгкой улыбкой резюмировал король, после чего, закрыв глаза, легонько выдохнул.

– Ну, пожелайте мне удачи, господа, – объявил Расмор напоследок и обернулся к открытой позади него двери, выходившей на шикарный золочёный балкон. Нацепив на себя приветливую маску, он решительно шагнул вперёд.

«Добрый вечер и Желаю здравствовать…» – раздалось вскоре на всю округу его обычное приветствие, усиленное магией. И пока король звучно зачитывал своё обращение, великий министр произнёс Дестеру всего пару фраз, из-за которых тот мигом перестал тихонько похлопывать в честь стоявшего перед ними на балконе правителя и стал, скорее, похож на отбелённый мелом каменный памятник:

– Вы коснулись запретной темы, Дестер. Я увольняю вас с вашего поста за утрату компетентности.

***

Конец второй книги

Дополнительный материал

О религии

В отличие от многих соседних стран, за исключением Великого Гилия и зарождающихся за океаном его колоний на материке Ванкарат, религия Сентуса очень разномастна. В зависимости от сословий все городские, а также некоторые сельские жители королевства поклоняются множеству богов, хотя на самом деле в королевстве уже много веков учреждён монотеизм, почитающий лишь одного Бога, называемого Добрым Богом, а все остальные боги не признаются, и их имена не принято упоминать в приличном обществе.

Однако, тем не менее, несмотря ни на что, в последнее время этот запрет практически не соблюдается (хотя раньше ему следовали неукоснительно), и люди свободно говорят о богах, притворяясь, что верят в одного Доброго Бога лишь тогда, когда это им выгодно, или когда того требует ситуация, как, например, на официальном обращении к народу или находясь непосредственно перед его священнослужителями.

В то же время количество богов, которым поклоняются горожане, также весьма разнится, поэтому чаще всего в этой неофициальной части религии упоминается всего девять богов, называемых основными шестью богами-творителями и основными тремя богами-уравнителями, а остальные боги считаются полубогами, их потомками (как, например, боги четырёх элементов) или местными инкарнациями основных девяти богов.

И только чернокнижники или чёрные колдуны сохранили в своих источниках ранние сведения о погубленных, запрещённых к поклонению или забытых широкими массами остальных богах-творителях, постоянное число которых когда-то было не девять, а двенадцать, а также о тех богах, чей культ со временем иссяк и преобразовался в другой, как, например, Ненху.

Если же говорить о крестьянах отдалённых деревень, рабочем народе в разных небольших городах, а также о некоторых бедняках, путешественниках и жителях отдельных сёл, хуторов и предместий – то все они образуют собой третье обособленное сословие людей, верящих в так называемого Единого. Эта часть неофициальной религии Сентуса имеет такую же долгую историю, как и религия Доброго Бога, поскольку почти с самого начала вышла из её истоков и развивалась параллельно с ней, но из-за недостатка знаний в рядах своих почитателей очень скоро превратилась в отдельное течение, почитающее «Одного Бога, Единого Во Многих Лицах», что можно развёрнуто интерпретировать примерно так: в какое бы мелкое божество ты ни верил и в чём бы его ни находил – всё это лишь проявления одного Бога, сущность которого попросту невозможно понять как единое целое, и поэтому человек может видеть лишь отдельные его проявления, то есть отдельные «лица», которым и поклоняется, однако все они ведут к Единому источнику.

Этот Бог одновременно объединяет в себе и добро, и зло, и единство, и многоструктурность мира, а также признаёт все остальные существующие религии, так как все они считаются среди его почитателей лишь частью от Него самого и потому не возбраняются к исповеданию, из-за чего сама паства Единого весьма разнообразна и постоянно испытывает некоторую текучесть в рядах его приверженцев, каждый из которых понимает эту религию по-своему, так как она передаётся людьми из уст в уста и не имеет в себе никакой иерархии или священнослужителей, чем сильно проигрывает даже религии Девятерых богов, так как последняя массово распространяется среди горожан благодаря обязательному обучению её основам во всех обычных и магических учебных заведениях королевства, хотя и без лишнего офиширования данного предмета в своих учебных планах.

***

 Почти то же самое можно сказать и о религии Великого Гилия. За исключением, может быть, нескольких конкретных расхождении в религиозной доктрине Доброго Бога и самого факта того, что религиозные воззрения Сентуса – являются лишь прямым продолжением Гилийских. Однако это всё же не касается верований Сентусцев в Единого. Поскольку вера в Единого – это исключительно сентусское религиозное течение.

***

 Если же говорить о религии такой страны, как Хаас Дин – то она является адаптацией только одной религиозной доктрины Сентуса. Доктрины о Добром Боге. Переиначенной жрецами в далёком прошлом под потребности своего народа. Однако сами хаас-динцы очень ревностно относятся к её заветам, из-за чего на всём протяжении истории у этой страны возникали постоянные военные конфликты как с Сентусом, так и с Великим Гилием. При том, что и сам Гилий не редко становился их зачинщиком из-за своих личных внутриполитических соображений. Хотя, в сущности, и у той и у иной религии были общие глубокие корни, часть из которых – в отличие от Сентуса и Великого Гилия – до сих пор можно отследить в верованиях некоторых локальных народностей хаас-динцев. Но основное население этой страны вот уже не менее 6—7 веков верит в так называемого Азара – ревнителя и хранителя их народов, который очень чётко разграничивает роли мужчины и женщины, а так же предписывает строгое соблюдение постоянных религиозных ритуалов своим правоверным последователям, и карает за их несоблюдение всех не правоверных. Особенно тех, кто в поисках работы постоянно перебирается в последние десятилетия на территории других стран и перестаёт следовать там догматам своей веры в полной мере.

Однако благодаря такому влиянию переселенцев в последнее время верования хаас-динцев обретают всё больше последователей и в соседних странах.

***

 Третий большой конфессией на Материке Первых Империй является так называемый культ Треугольника или культ Троебожия – распространённый в Ао-Шине. И культ Народных Героев, берущий своё начало из Сунгхи, но распространённый также и во всё том же Ао-Шине, а ещё в значительной степени по южной территории Земель кочевников.

Культ треугольника – это содружество трёх основных богов Ао-Шиня, которые олицетворяют собой Судьбу, Деньги и Удачу в равной степени. Поклонение им является больше ритуалистическим, чем догматическим.

В пртивовес ему Культ народных Героев – это уже более идеалистическое верование, основанное на истории жизни двух народных героев Кио и Воу, один из которых происходил из Ао-Шиня, а второй – из Сунгхи. Оба они в последствии стали божественными сущностями, хотя и родились на земле. Но при том один из них всё же до сих пор больше почитается лишь в Ао-Шине, когда второй – стал повсеместно известным во всех трёх странах одновременно: Ао-Шинь, Сунгхи и даже в Землях Кочевников.

В основном это произошло из-за того, что подход Воу к представлению духовных ценностей человека – стал для многих откровением, и затем на протяжении многих веков разными способами обретал всё больше последователей по всей юго-восточной части континента.

Однако такое несоответствие нисколько не смущает их общих последователей, и за всё время существования обоих культов ни одна из конфессий ещё не начинала религиозных войн на почве этого несоответствия, как очень часто поступали западные страны.

 ***

 Последней обособленной конфессией материка Первых Империй – является система верований северных жителей Земель кочевников, которые вот уже несколько тысяч лет неизменны и представляют из себя простой шаманизм. У разных племён есть свои духи защитники, духи предки или более древние духи природы, которые делают их религиозные воззрения более анималистическими.

Об истории

В сущности, история мира Сентуса и история материка Первых Империй чем-то напоминает историю нашего мира, за исключением одного момента: изначально в нём всё же существовала магия. Хотя её никогда и не было достаточно много до начала событий, известных в узких кругах как «Прорыв Разарота». Но об этом позже.

 ***

Настоящие маги (ставшие впоследствии чёрными колдунами) всегда оставались крайне немногочисленны. Даже в те времена, когда по всему миру процветал аналог нашего средневековья, который в моей книге упоминается просто как «тёмные века» или «вторая эпоха». В те времена они занимались почти тем же, чем и в настоящее, относительно момента начала повествования романа, время – а именно просто десятилетиями бродили по планете, совершенствуя своё мастерство в овладении опасными энергиями, но так же и нанимаясь иногда во служение тем или иным состоятельным лордам. За очень большую плату, как правило.

Такой платой мог стать, например, целый замок или какой-то особый магический артефакт. И, пожалуй, единственным значимым отличием того времени оставался лишь один главный факт – магия была сосредоточена в руках только настоящих магов, и народ знал об их существовании.

Их боялись, их в тайне ненавидели, их презирали за то, что они не несли никакой ответственности за свои действия благодаря принадлежавшей только им колдовской силе, но при этом – настоящих магов просто не могли не уважать. И им просто не могли не завидовать.

***

Далее,где-то около 500—600 лет назад по моей хронологии случается последний эпизод Войны Богов. Некий полузабытый бог Разарот, заточённый своими богами собратьями с начала времён за то, что посмел дать огонь, раздоры и мужское начало в мир (когда все остальные боги настаивали на гармоничности и отсутствии пола у своих первых созданий) – прорывается из своей темницы наружу. Но этого ему, в конце концов, так и не удаётся сделать полностью, от чего исторгнув в физический мир только часть своей сущности – Разарот вновь возвращается в то же самое узилище.

***

На весь мир это событие действует колоссально. Сначала планета чуть не разрушается от того, что её сотрясают глобальные катастрофы, а все живые существа, обитающие на её поверхности, в какой-то момент одновременно начинают видеть, как небо раскалывается надвое, но затем снова медленно смыкается и возвращается в своё прежнее положение.

В последствие об этом событии у людских цивилизаций остаётся очень много противоречивой информации, но вся она, по большей части, быстро становится недостоверной, поскольку перетекает в разряд религиозной.

Однако благодаря самому отклику, образовавшемуся от этих божественных междоусобиц – люди вскоре начинают более активно развиваться, истребляют на материке Первых Империй последних эльфов, а гномов и дварфов загоняют под землю. Попутно впервые изобретаются способы творить фальшивую магию, доступную кому угодно, а не только настоящим магам, что приводит к глобальному конфликту с ними. Но поскольку настоящих магов всегда было мало – этот конфликт постепенно превращается в затяжную партизанскую войну. И к тому же настоящие маги просто с лёгкостью продолжают расправляться со всеми адептами фальшивой магии не зависимо от их числа исключительно потому, что «магия» последних до сих пор полностью проигрывает магии первых.

***

И тем не менее все упоминания о настоящей магии или Разароте вскоре полностью удаляются из исторических хроник. В основном потому, что очень многие из настоящих магов раньше поклонялись ему – чем вступали в конфликт с остальными народностями на континенте, которые этого бога никогда не признавали, следуя примеру остальных богов. Особенно сильно это гонение на Разарота и его последователей происходит в Великом Гилии и Сентусе, а так же в империи Хаас Дин. К тому же именно благодаря этой причине вскоре начинает вестись активная пропаганда новой, удобной правителям вышеперечисленных государств истории и религии. Основных богов неофициального гилийского и сентусского пантеона становится 9. Однако их авторитет продолжает соперничать с авторитетом официальной религии Доброго Бога. В итоге обе эти страны приспосабливаются иметь сразу две религии одновременно (а в случае с Сентусом – три), в то время как Хаас Дин напротив – уничтожает подобные религиозные настроения и изгоняет последних «еретиков-многобожцев» в Сентус. Впоследствии там повсеместно остаётся властвовать только религия Азара.

 ***

К моменту начала повествования моего первого романа – магические и политические реформы, произошедшие сначала в Великом Гилии, а потом и в Хаас Дине подталкивают Сентус тоже принять их. Но, так как Великий Гилий уже давно практикует фальшивую магию и продвигает её в своих государствах (в Сентусе их принято называть княжествами и не считать за отдельные государства) – то для правителей Сентуса это всё остаётся в новинку. В итоге последние 150—200 лет Великий Гилий стабильно выигрывает как в социальной, так и в торгово-экономической гонке по сравнению с Сентусом благодаря своей магии. Основывает по всему миру за океанами свои колонии. Но после первых реформ Расмора XIII – ситуация начинает быстро меняться. Сентус перестаёт больше быть чисто аграрной страной с феодальным строем и обзаводится своими первыми магусами – унаследовав этот слово от Гилия. Фальшивая магия – официально становится самым прогрессивным способом ведения войн, построения экономики и социальных отношений. И к тому же, благодаря постепенному уменьшению количества настоящих магов из-за всё тех же социальных реформ (от чего просто перестают рождаться люди, способные открыть в себе силы к настоящей магии), а также уничтожению любых сведений о них – население всех вышеперечисленных стран и всего мира в целом больше не считает фальшивую магию – фальшивой. Просто потому что она остаётся единственной известной людям «магией».

При том, что она до сих пор продолжает стабильно проигрывать в своей мощности и спонтанности настоящий магии, но зато выигрывает пред ней в массовости её использования, лёгкости в освоении и гораздо большему разнообразию заклинаний. Для её произнесения достаточно иметь при себе только одну волшебную палочку или жезл, а так же знать необходимую звуковую команду, активирующую нужные природные силы. Хотя для самого произнесения этой команды всё же надо оставаться спокойным и сосредоточенным, иначе палочка не сможет правильно среагировать на «заклинание».

В то же время настоящая магия  – это всегда безудержная энергия, предельное буйство души, огромные усилия и сплошное психическое напряжение. А ещё постоянная практика и невозможность использовать заклятье, если настоящий маг (он же чёрный колдун к моменту начала романа) не уверен в себе, морально слаб или имеет внутренние противоречия. Поскольку её источники – совершенно другие. Это не просто преобразование или использование природы для своих нужд. Это – нечто большее.

Оглавление

Карта материка Первых Империй