Папа говорит [Надир Юматов] (fb2) читать постранично, страница - 6

заверещал отец.

Затем, крутанув кистью, он подсобрал, ускользнувшую за время побоев часть волос и неожиданно поволок мамино тело в мою сторону – обездвиженное, грязное, мокрое, с окровавленным лицом и червлеными на топике пятнами. Глаза у него были мутные как запотевшее стекло, и только теперь я подумала, что он пьян. Ужасно испугалась: вдруг он сейчас проделает со мной, то же самое?

Мои пальцы разжались, и крылья выпали из рук. Первое, что пришло в голову: быстро, только непонятно еще каким способом, взобраться на покрытую шифером емкость, спрыгнуть, к соседям во двор и там ¬уже – будь что будет. Но когда я оценивающе посмотрела на эту железную махину, план покорить ее, моментально рухнул: даже в такой жизненно-важной ситуации она оказалась для меня слишком высокой. Я съежилась: пусть будет, что будет, тогда в этом дворе. До моего избиения отцу оставалось три-четыре шага. Он шел плечом вперед, с покачивающейся со стороны в сторону как часовой маятник, рукой. Мама тяжело скользила за ним по грязи, словно груженые сани по снегу. Лязгнула щеколда. Рожденные и проживающие в деревне хорошо знают, что все щеколды издают разные звуки, так же как по-разному лают собаки. И это была щеколда нашей калитки. Появилась надежда. Над папиным плечом, на заднем фоне всполохнула, золотистая точка, которая мгновенно засияла кокардой под вздыбленной тульей полицейского. «Все-таки вызвала» догадалась я, глядя на бездыханную мать. Испытала радость, какую испытывают потерявшиеся на необитаемом острове люди, увидев на горизонте корабль плывущий в их сторону. За мужчиной вошли, еще двое в таких же темно-синих фуражках, мундирах и брюках.

Не выпуская из руки маминой пряди, отец остановился, посмотрел на «гостей» через плечо и ухмыльнулся. Ну, точно пьян, подумала я – так дьявольски ухмыляться могут лишь пьяные.

Один из полицейских подошел ближе, кусочком посмотрел на меня, и перебросив взгляд на мамино тело кивнул:

– За что ты ее так? – задал вопрос ровно и равнодушно, не поведя бровью, как настоя-щий, доблестный полицейский.

А папа улыбается ему и говорит:

– Сама виновата.

К.О.Н.Е.Ц.