Дважды два [Ирина Калитина] (fb2) читать постранично, страница - 6

испорченный арахис кавказцу, хозяину пивного бара, кавказец орехи пережарит, посолит и подаст к пиву пьяным посетителям.

«Выкиньте эту гниль, не травите людей, у вас такой товарооборот, я вижу его в базе данных, два мешка для вас – капля в море!» – хотелось крикнуть, но её пригасили по другому поводу.

Почти, на такой же очевидный вопрос: «Сколько будет дважды два», заведующая оптовым складом, высокая женщина с большим животом, хранилищем батонов с колбасой, запитых крепким, сладким, чёрным чаем, особа с абсолютно бесстыжими, выпуклыми глазами, кокетливо спросила у хозяина:

– А, сколько надо?

– Одиннадцать, – приблизительно так прозвучал ответ.

Женщина картинно, потупила глаза:

– Ну, не знаю, не могу обещать. Может быть, девять или десять получится…

Чтобы так считать, Маше следовало учиться у других учителей.

Это случится потом, а в девятом очевидным было, что Лучший обращал на неё внимание, если они встречались в коридорах или на лестнице.

Эмоциями своими поделилась с Классной, и получила осторожное предупреждение:

– Все ученицы Лучшего переживают влюблённость в учителя, и её дочери, тоже.

И, всё-таки, до восемнадцати лет она дотянула без серьёзного романа со сверстниками.

Открытия

Хороший Мужик сдержал обещание, в институт Маша поступила легко. Лекции, семинары, зачёты, экзамены, тусовки в общежитии, целина. Школьная любовь осталась воспоминанием среди новых впечатлений.

К большому удивлению начитанной девушки выяснилось, что любить может не только душа, но и тело. Душа возражает, ей стыдно за тело, но второе непослушно. Тогда душа объясняет телу, что это была не любовь, а простое увлечение.

Романы Маши имели противоречивый характер. С положительным человеком – скучно, любить испорченного не позволяет здравый смысл. Мужчины хотели нежности и ласки, но, не имея опыта нормальной семейной жизни, Маша не знала, как им это дать.

Мама вышла на долгожданную пенсию. Отметить событие собрались сослуживцы, говорили благодарственные слова, отмечали добросовестность в работе, необычное внимание к посетителям, и, что, особенно, странным показалось Маше, прекрасную память. Мама помнила про книги всё, какое издание, когда реставрировалось, кто заказывал.

Когда гости ушли, девушка решила проверить собственное мнение о маминых способностях, сказала, что встретила Классную. О том, что бывает в школе-восьмилетке, молчала, всякое откровение опасно, имея в виду, отстранённость, обидчивость и раздражительность человека.

– Помнишь её? Ты же ходила на родительские собрания…

Мама наморщила лоб, не понимая, к чему эти разговоры в торжественный вечер.

– Смутно.

– А как её зовут?

– Забыла.

Она, даже, не поинтересовалась, зачем Маше нужно это знать. В одной комнатке существовали два мира, и пребывали они в параллельных пространствах, ни одной точки пересечения.

До 4 курса Маша подрабатывала летом на целине, а на четвёртом, когда у них с мамой остались стипендия и крохотная пенсия бывшего библиотекаря, пришлось искать заработки по вечерам после учёбы.

Однажды, получив деньги за «закачивание» информации с каких-то анкет на магнитный носитель, она, деловая, возвращалась домой и заскочила в небольшой магазинчик, в подвале, недалеко от дома.

Обычно там, было мало покупателей, на этот раз перед ней стояли четыре человека, очередь не двигалась, Маше хотелось домой, «била копытом», ноздри раздувались. Небольшие руки у прилавка сначала медленно вытаскивали из кошелька деньги, чтобы расплатиться за десяток куриных яиц и хлеб, а потом, тошнотворно долго, принялись проверять сдачу.

Маша подняла глаза на «мелочного, неказистого мужичонку», с мыслью: «Когда он, наконец, «отвалит» от прилавка?»

Не может быть! Это был Он, Лучший! Худенький, невысокий, с нелепо торчащими вверх густыми волосами-пружинками, в очках на горбатом носу, Он, сначала размышлявший над копеечной сдачей, а потом бережно складывающий покупки в авоську.

Слишком маленькие для мужчины кисти рук, старообразная сумка, контейнер, заполненный куриными яйцами… Пшик. Ничего не осталось в голове от образа самого прекрасного мужчины её жизни. Какой же оптический обман пережила она в школе!? Но учитель он, всё-таки, лучший, в этом сомнения не было.

На следующий день Маша, с расширенными глазами, стояла в восьмилетке, в дверях учительской.

– Что? – Классная прервала разговор, подошла к ней.

– Встретила Его в магазине. Он, абсолютно, некрасивый!

– Знаю, – без вопросов учительница поняла, кого Маша имела в виду, – мои дочери после окончания школы, тоже этому удивлялись.

Маша, хотела упомянуть про досадную мелочность в деньгах, обнаруженную у своего кумира, но осеклась, заметила, что учительница кутается в большой тёплый шарф, он был на ней лет двенадцать назад, когда знакомилась с их классом, и блуза та же… Об учительской зарплате Маша не думала, но бедность ей была известна… После первой целины её подруги покупали туфли и платья, а она –