Лев Ильич [Татьяна Леонидовна Рязанова] (fb2) читать постранично, страница - 5

свежего воздуха, мгновениями счастливой жизни, полной взаимной любви и радостного ожидания будущего. Будущего, в котором эта девочка ни на миг не сомневалась.

Обещание встречи.

«На улице настоящая весна», – написала она и посмотрела в окно. Она не знала, что писать ему дальше. Она тосковала. Ни один день не проходил без его писем: закончилась осень, выпал снег, растаял, уже появились на ветках первые листочки, и её юное тело отчаянно жаждало встречи. Ей хотелось смотреть в его глаза, держать его за руку. Она представляла, как они будут гулять по городу, как он в первый раз её поцелует.

«Давай встретимся. Я могла бы к тебе приехать,» – юность всегда такая прямолинейная и смелая.

«Тогда бы исполнилось моё самое заветное желание, – написал он. – Если бы ты знала, как я этого хочу. Сильнее всего на свете».

Она открыла его фотографию на весь экран. На лоб падали непослушные кудри. Нос был с лёгкой горбинкой. Густые брови в разлёт. Большие глаза, в которые можно было утонуть. Фотография была чёрно-белая, и это придавало ей ещё больше глубины и красоты. Она провела пальцем по его приоткрытому рту, по гордому подбородку, по расстёгнутому вороту рубашки.

«Давай встретимся летом в Питере? Моя сессия закончится в начале июня. Я могу хоть сегодня взять билеты».

«Подожди. Подожди с билетами. Мне нужно взять отпуск на работе, это всё не делается так быстро».

«Но ты напишешь заявление? Возьмёшь отпуск?»

«Да, я напишу. Я очень хочу с тобой встретиться».

«И я очень хочу».

В библиотеке становилось всё больше студентов. Приближалась летняя сессия, все готовились, читали, зубрили, снимали ксерокопии с учебников, переписывали друг у друга лекции. Уединиться за компьютером было практически невозможно. Администратор в зале строго следила за тем, чтобы студенты не занимали места у компьютеров по своим личным делам.

«Я сейчас пойду к Льву Ильичу, и напишу тебе оттуда, хорошо? Ты никуда не уйдёшь?»

«Уйду, но ненадолго. Ты пиши, и я отвечу себе сразу, как только вернусь».

Она чувствовала миллионы ниточек, которые связывали их. Он любил её также, как она любила его, она ни на минуту в этом не сомневалась.

«У Льва Ильича сейчас как раз начнётся пара, и компьютер будет свободен. Я останусь в его кабинете и смогу писать тебе».

«А он не против, что ты пользуешься его компьютером?»

«Нет, что ты. Он всегда разрешает. Знаешь, мне кажется, он тоже в меня влюблён, такой смешной старик» – юность жестока, и совершенно, совершенно слепая.

«Почему ты так думаешь? Он что-то говорил тебе?»

«Нет, ничего не говорил. Он никогда и не скажет ничего, как он может? Он знает, что мы – просто друзья. У нас огромная разница в возрасте, он мне в деды годится. К тому же он знает, что у меня есть ты».

«Ты рассказываешь ему про меня?»

«Конечно! Разве я могу о тебе не рассказывать! Я думаю о тебе всё время».

«Я тоже думаю о тебе всё время. Знаешь, мне кажется, что в моей жизни ничего не было ценного до тебя. Самой жизни не было. Были люди, что-то происходило, случалось. Но потом появилась ты, и всё расцвело. Ты – моя единственная, моя самая сильная любовь. Моя последняя любовь».

Встреча.

В библиотеке переписываться стало совершенно невозможно, и она стала всё чаще забегать к Льву Ильичу. Он не возражал, он понимал, как для неё это важно. Она забегала утром, ещё до начала занятий, всего на пару минут, чтобы пожелать доброго утра своему Владимиру. И обязательно оставляла Льву Ильичу маленькую, нарисованную мелом на доске ромашку. Он её не стирал. Иногда на доске появлялись формулы, даты, термины. Но её ромашка оставалась.

Она забегала в обеденный перерыв, и иногда он даже раздражался, потому что ему приходилось в спешке закрывать все свои открытые окна, чтобы пустить её за компьютер. «Простите, я всего на несколько минут», – каждый раз рассеянно извинялась она. И каждый раз задерживалась на целый час, до конца перерыва.

Когда она была у Льва Ильича, от Владимира никогда не приходило новых писем, и она очень расстраивалась. Лев Ильич заваривал ей кофе, открывал коробки с конфетами, которые в огромном количестве дарили ему студенты. И слушал, слушал.

Она забегала даже по вечерам, когда пары заканчивались, и ему пора было уходить домой. Часто они встречались в коридоре, и ему приходилось возвращаться, открывать кабинет, включать компьютер. «Мне только одно короткое сообщение, пожалуйста, Лев Ильич!» И она писала, а он стоял, прислонившись спиной к дверному косяку и смотрел, как быстро она печатает, как поправляет выбившиеся из хвостика волосы, как нетерпеливо и взволнованно вглядывается в экран.

А однажды, когда она писала сообщение, он взял свой стул и сел напротив неё, немного в стороне. Она в очередной раз спрашивала Владимира про встречу, все её мысли были в Питере, далеко от этого кабинета. Она не сразу заметила, что Лев Ильич внимательно смотрит на неё своими большими грустными глазами и гладит бороду. Она оторвалась от экрана и посмотрела на него. Забавный старик. Её