Mayday [Розалина Будаковская] (fb2) читать онлайн

Розалина Будаковская Mayday

Сон первый

«У Скорпионов сегодня день наполнен неожиданными событиями и радостными встречами. Держите себя в руках, дорогие Скорпионы, плохое настроение проходит быстро, а сказанные в гневе слова ещё долго могут отравлять вам жизнь.»

Я сделал радио потише и продолжил одеваться.

Странный сон сегодня видел. Такой натуралистичный и живой, будто не сон вовсе. А было… Я стоял на пешеходном переходе. Перехожу через него раз тридцать за неделю, когда иду на работу. Солнечный день. Кажется, на наручных часах было около восьми утра. И чего я в такую рань вышел? У меня нет ответов.

В принципе… Это же просто сон, верно? Конечно! Я смеюсь из-за таких серьёзных рассуждений по совсем несерьёзной теме. Застёгиваю рубашку и поправляю воротничок.

Всего лишь сон, но я не могу перестать думать о том, как он закончился. Ещё в детстве я боялся, что меня собьёт машина. В сегодняшнем сне именно так и произошло. Машина была чёрная, легковая, самая обычная. Водитель… Я помню его перепуганное лицо. Как я вообще оказался на проезжей части? Кажется, меня кто-то толкнул.

Странный, странный сон.

Я допил остывший чай и надел пальто. Закрыл квартиру на два оборота ключа, вышел на улицу. Октябрь, а уже так холодно! Кутаюсь в воротник и шарф. Свежий воздух бьёт в лицо, я щурюсь от ветра.

Идти не близко, но я люблю пешие прогулки. Мой психотерапевт, доктор Карен Морган, говорит это полезно для здоровья и успокаивает. По пути я, как обычно, беру зелёный чай с жасмином в кофейне и завтракаю там же.

Большая очередь, но двигается она быстро. Однако, мне всё-таки не повезло – прямо передо мной стоит Ноэль Хольт. Мне хватает его ругани на работе. Издательство, в котором работает журналист, находится на этаж ниже офиса фармацевтической кампании. Я каждый день слышу, как он проклинает каждого сотрудника.

– Чего встал?! – обернулся Хольт и рявкнул на меня. – Слышал про личное пространство?! Шаг назад, живо!

– Это очередь. – невозмутимо ответил я. – Здесь все так стоят.

Не хочу портить себе настроение из-за какого-то писаки-психопата. Журналист открыл рот, чтобы выкрикнуть нечто гадкое и едкое, но его остановил зазвонивший смартфон. Хольт махнул на меня и всю очередь рукой и ответил.

– Доброе утро, Ада! – грубиян тут же подобрел и расплылся в улыбке как влюблённый по уши мальчуган. – Да, да, я уже скоро буду. Тебе латте, верно? Хорошо, до встречи!

Не знаю, кто эта Ада, но она спасла нам всем сегодняшнее утро. Хольт забрал два стаканчика с кофе и вылетел на улицу.

Спустя пару минут я тоже вышел. В правой руке у меня стакан чая, а в левой – ещё горячий сэндвич с сыром, ветчиной и каким-то зелёным соусом. Мне хватило пяти минут, чтобы всё это съесть и, наконец, почувствовать себя живым человеком.

Вот теперь утро действительно доброе!

Я остановился на пешеходном переходе. Том самом переходе, между прочим, из сегодняшнего странного сна. Я и ещё пара десятков человек ждём, когда загорится зелёный на светофоре. Машин не видно поблизости. Как ни удивительно, проезжая часть абсолютно пустая.

Вот уж странность.

Я нервничаю. Вытаскиваю руку из кармана пальто и мельком смотрю на наручные часы. Без девяти минут восемь. Не может быть! Я вышел из дома в семь сорок. Сверяюсь со временем на смартфоне – восемь двадцать семь. Похоже, у меня наручные часы встали.

Из-за угла появилась одна единственная машина. Водитель, похоже, куда-то опаздывает. Он стремительно прибавляет скорость, чтобы успеть пролететь на зелёный. Вдруг я чувствую удар в спину, будто позади меня кто-то поскользнулся и пытался удержать на ногах, и лечу прямо под колёса машины.

Я открыл глаза и, в ожидании какого-нибудь комментария, посмотрел на своего психотерапевта, доктора Карен Морган. Седовласая женщина положила ногу на ногу и сделала пару пометок в большой записной книжке.

– Раньше мне снился космос, – я поднялся с мягкого дивана и сел, – ну, иногда то, как работают внутренние органы. – сказал я. – Но не такое.

– Это сказывается стресс, мистер Ричардсон. – доктор Морган отложила записи на столик справа от неё. – Пьёте успокоительное, которое я Вам прописала?

– Конечно. – кивнул я. – Каждый день, утром и вечером.

Она многозначительно покачала головой.

– Скоро уже выходные. – начала психотерапевт. – Сделайте что-нибудь для себя. Вот, чего бы Вы прямо сейчас хотели?

– В бар. – уверенно ответил я после небольшой паузы. – Но не сейчас, а ближе к ночи. – я робко улыбнулся и, кажется, покраснел. – Ну, на крайний случай, можно и в ночной клуб пойти.

– Любите танцевать? – поинтересовалась Морган. – Или готовы наладить личную жизнь?

– Нет. – я слегка помотал головой. – Там много людей и много эмоций. Иногда мне нравится ходить по людным местам и наблюдать за людьми. Чувствовать себя… крупинкой Вселенной.

Я в очередной раз умолчал, что мне нравится сидеть в людных местах в самых тёмных и незаметных углах. Такие закутки дарят незабываемое ощущение – я кажусь себе таким огромным и неуязвимым. Больше и, наверное, сильнее всех людей. Я чувствую себя всей этой темнотой. Жутко и прекрасно.

Насчёт этих ощущений я всего раз проговорился доктору Морган. Я помню её взгляд до сих пор – удивление в сочетании с насторожённостью и чувством приближающейся опасности.

Ох, вовсе нет! Никакой я не убийца и уж тем более не маньяк! Я думал об этом. Думал, смогу ли я убить кого-нибудь? Нет. Разве что в состоянии сильного аффекта.

– Тогда, – женщина поднялась со стула и поправила строгую юбку грязно-зелёного цвета, – я хочу пожелать Вам хорошо провести время. Дерзайте!

– Спасибо!

Я вышел на улицу и напоследок обернулся на окна кабинета доктора Морган. Чёрт, я так и не решился сказать ей, что сегодня действительно попал под машину. Да, сначала мне это только приснилось, но тем же утром это произошло в реальности.

На асфальте была кровь. Надо мной нависли медики, водитель и пара прохожих. Они вытаращились на меня. Я встал, отряхнулся и перешёл проклятый пешеходный переход. Те люди даже останавливать не стали. Только смотрели вслед обезумевшими глазами.

Чудище

Уже минут двадцать стою перед зеркалом в спальне. На теле нет ни намёка на то, что меня утром сбила машина на приличной скорости. Ни царапин, ни синяков. Даже каких-нибудь покраснений или раздражений нет!

Экран телефона засветился из-за нового сообщения. Кстати, и он остался целым.

Уже полночь, надо же! Может, и вправду стоит выбраться куда-нибудь в людное место? В кабинете доктора Морган я сказал, что хочу именно этого – побыть среди людей. Напитаться их эмоциями, так сказать. К тому же по гороскопу у меня сегодня неожиданные события и радостные встречи. События уже были, время радостных встреч.

А в сообщении была очередная реклама.

Я вылетел на улицу. С трудом вспоминаю, на два ли оборота ключа закрыл дверь? Кажется, да. Впрочем, это не так уж и важно. Только мой пунктик. Слышал, недалеко отсюда есть неплохой бар «Дом на Утёсе». Ни разу там не был.

Иду быстрым шагом, чтобы не замёрзнуть. Я нечасто выбираюсь на улицу в тёмное время суток, поэтому как-то не взял в расчёт, что ночью значительно холоднее. Без страха снова перебежал через пешеходный переход. На этом месте сегодня могла оборваться моя жизнь, а я его даже не сразу узнал!

Наконец, я остановился перед зданием в скандинавском стиле. Оно всё в мигающих гирляндах и светится, как рождественская ёлка. Постройка очень компактная. Наверное, и посетителей вмещает не слишком много. Вместо подарков в нарядных коробках «Дом на Утёсе» окружают с десяток людей. Многие вышли курить, а другие – просто стоят рядом и продолжают разговор.

Мне уже нравится это место. Красиво, в меру шумно и не видно агрессивно настроенных типов. Надеюсь, здесь и в остальное время не бывает таких, как Ноэль Хольт. Я зашёл внутрь. Внешний вид обманчив: «Дом» внутри просто огромный!

У противоположной от входа стены находится бар, к стенам сдвинуты многочисленные столы. Похоже, я как раз вовремя – «Дом» из бара превратился в ночной клуб. Именно то, что мне сейчас нужно! Когда люди танцуют, у них так много эмоций.

Свет в зале приглушённый. Стены сделаны так, что кажется, будто они из дерева. Такого очень дорогого и многовекового дерева. Источниками желтоватого света служат небольшие фонарики на стенах. Красиво. Очаровательное место!

Я пробрался к барной стойке и попросил холодной газировки. Таблетки доктора Морган не стоит мешать с алкоголем. Впрочем, мне и сам вкус спиртного не нравится. Разве что иногда коктейли с ромом люблю.

Прошло не так много времени, как меня стало клонить в сон. Даже под громкую музыку я умудрился задремать. Помню тот момент, когда сознание вдруг отключилось и в силу вступило подсознание.

Я иду по улице. Возвращаюсь домой из «Дома на Утёсе», наверное. Темно. Вокруг горят фонари, и слабо мерцают звёзды. Такое чувство, что мой путь длится уже целую вечность! Не могло же меня так от газировки развести, верно? В «Доме» было определённо теплее, чем на улице.

Мельком гляжу на экран смартфона – половина третьего. Засиделся. Кутаюсь в шарф и воротник и иду дальше. Приходится ускорить шаг, чтобы совсем не окоченеть.

Видимость так себе. Я вижу, может, метров на двадцать вперёд, а дальше очертания предметов скрывает густой туман. Я немного опустил голову, чтобы ветер так не хлестал меня по лицу. Иду и вдруг слышу непонятный звук. Он явно металлический, похож на скрежет, но не совсем то. Без того непонятный шум сопровождают чьи-то тяжёлые шаги. Что это?

По спине пробежали мурашки. На улице только я один. Больше здесь никого нет! Звук слишком уж жуткий, чтобы я не реагировал на него. Внутри всё сжалось от приближающегося шума. Я разве что не цепенею от ужаса и готов бежать куда глаза глядят, но почему-то этого не делаю.

Стою, спрятавшись за столбом уличного фонаря. Толку от этого, конечно, вообще никакого. Моё тело намного шире этого несчастного столба, но ничего лучше я не придумал. Притаился и жду, когда из тумана появятся очертания шумного чудища. Сам понимаю, что никакое это не чудище, но ничего не могу с собой поделать.

Звук всё ближе. Воображение уже нарисовало и заставило меня увидеть в тумане неясные очертания. Оно огромного роста, крупное. Существо движется размеренно, даже лениво. По строению напоминает человека. Чем ближе монстр, тем больше я нахожу его силуэт похожим на человеческий.

Он совсем близко! Внутри борются страх и безмерное любопытство. Всё же я зажмурился и жду. Чего жду – не понятно, но всё равно жду.

Вдруг звук пропал. Прямо где-то рядом со мной. Я всё равно не стремлюсь открывать глаза. Может, оно только этого и ждёт?

– С Вами всё в порядке?

Мужской голос раздался эхом на пустой улице.

Боже, это был всего лишь прохожий! Как же глупо я выгляжу! От смущения щёки закраснелись. Я чувствую, как они горят. Не знаю, куда деваться. Ужасно хочу немедленно провалиться сквозь землю. Господи, Томас! Надо же быть таким трусом!

Я резко открыл глаза и посмотрел перед собой.

– Всё хорошо?

Повторил мужчина, всматриваясь в моё лицо. По его взгляду легко читается непонимание и некоторая обеспокоенность. Конечно, вряд ли ему каждый день попадаются такие трусы, которые пытаются спрятаться от собственных выдумок за фонарным столбом.

– Вы в порядке? Нужна помощь?

Я обвёл взглядом случайного прохожего с головы до ног. Перед его ботинками лежит помятая жестяная банка. Похоже, он пинал её, когда шёл. Вот тебе и жуткий металлический звук…

Свет фонаря полностью освещает лицо мужчины. Он выглядит… Он будто с картинки сошёл! На время я обомлел и, честно говоря, потерял дар речи. На голову выше меня. Носит длинное чёрное пальто.

Не знаю, сколько мужчине лет. Сорок? Больше? Меньше? Понятия не имею. Волосы тёмные, густые. На некоторых прядях висят крошечные капельки воды. Нижняя часть лица незнакомца довольно тяжёлая. Прямой нос, не очень широкая переносица. Разрез глаз немного вытянутый, брови с небольшим изгибом.

Больше всего меня привлекли глаза. Я никак не могу понять, какого они цвета! То ли светлые, то ли тёмные. Может, зелёные? Вроде, не похоже. Серые? Карие? Нет, всё не то. Мне кажется, будто они постоянно меняют свой цвет.

– Немой, что ли? – непонимающе произнёс мужчина.

– Нет, я не немой. – с долей обиды ответил я. – Почему я немой?

– Я задал пять вопросов, – сказал он, – и только на последний ты соизволил ответить.

Я не нашёл, что сказать.

В голове жужжит навязчивая мысль, что мне нужно домой. Я вышел из своего никудышного убежища и продолжил путь.

Я остановился в очередной раз около скамейки. Меня привлёк джинсовый рюкзак, который здесь оставили. На большом кармане впереди вышито радужными буквами «Чарли». Рюкзак практически весь вымок.

Я резко открыл глаза и едва успел ухватиться за барную стойку, чтобы не свалиться со стула.

– Всё в порядке, приятель? – моего плеча коснулся бармен. – Тебя так от газировки развезло? – усмехнулся он. – Порядок?

– Да, да, – ответил я и почти спрыгнул с высокого стула, – мне просто пора домой. Завтра на работу.

– Уже сегодня.

– Что?

– Третий час ночи. – пояснил бармен, наливая кружку светлого пива. – Завтра уже наступило.

Я вышел из «Дома», озираясь на здание. Оно величественно возвышается. Мне кажется, оно смотрит на меня с некоторым презрением за то, что я уснул.

Я тряхнул головой, отгоняя нелепые мысли, и поспешил скрыться от «напыщенного взгляда» странного строения. Газировка была странной. Всё сегодня странное.

Бреду по безлюдной улице. Всё прямо как в очередном сне. Спустя какое-то время я также услышал металлический звук и тяжёлые шаги. Всё именно так, как я видел в своём сне. Из тумана показался силуэт высокого мужчины в чёрном пальто. Он глядит себе под ноги и пинает жестяную банку. Только заметив меня, прохожий быстро подобрал её и ускорил шаг. Он пару раз оглянулся на меня, а потом скрылся в тумане. Будто его и не было.

Иду дальше и смотрю по сторонам. Если верить сну, где-то здесь должна быть скамейка. На ней забыли джинсовый рюкзак с большими вышитыми буквами. Я почти дошёл до дома и отчаялся найти его, как вдруг в туманной завесе разглядел очертания скамьи и чего-то похожего на рюкзак…

Я подошёл ближе и осторожно дотронулся до него. У меня такое ощущение, что я сейчас снова проснусь, или эта вещица просто растворится в воздухе.

Рюкзак джинсовый, с буквами. Внутри личные вещи. Похоже, он принадлежит девушке. Ну, или парню с очень рыжими, длинными и вьющимися волосами.

Рюкзак

Я проснулся за полчаса до будильника. Гляжу в потолок. Думать ни о чём не хочется. После бара я действительно чувствую себя лучше. Будто после хорошего двухнедельного отпуска.

По пути в ванную я заметил на подставке для обуви чужой рюкзак. Точно! Тот, со скамейки. Вчера мне так хотелось спать, что я даже не удосужился проверить его содержимое. Нет, конечно, я не собираюсь прикарманивать чужие вещи. Мне всего лишь нужно проверить, есть ли внутри номер телефона настоящего владельца. Если повезёт, то и документы найдутся.

В большом отделении нет ничего из того, что я ищу. Пара шоколадных батончиков, книга, тёплая толстовка, которая до сих пор пахнет порошком, пара жевательных конфет с жидким центром, прозрачный блеск для губ с ароматом клубники и зарядка от телефона.

Меня привлекла книга. Обложка твёрдая, но обтянута чем-то вроде плотной плёнки. Как подушечка. На бело-голубой обложке золотистыми буквами сверху написано «Отражение», а ниже имя автора – Гвинет Кинг.

На титульном листе выведен размашистый автограф писательницы и посвящение некой Чарли Коласанто.

Интересно. Толстовка женская, а имя… Только если «Чарли» это сокращение от Шарлотты, например. Я взглянул на буквы на рюкзаке. Похоже, владелица вышила своё собственное имя.

Во внутреннем кармане я нашёл газетную вырезку. Чарли зачем-то сохранила объявление о сдаче квартиры в районе Риверсайд. У меня есть приблизительный адрес.

У меня нет ни её телефона, ни другого адреса, так что стоит проверить квартиру в Риверсайд. Надеюсь, эта Чарли живёт сейчас именно там. Правда, свободное время у меня будет только после работы.

Я собрался выходить и прихватил с собой рюкзак, упаковав его в пакет.

День начался с чашки чая и свежей булочки с корицей. Вообще я равнодушен к выпечке, но сегодня что-то очень уж захотелось.

На работе меня снова ждали бесчисленное количество папок с бумагами, которые нужно срочно проверить, и шумящий прямо над ухом кулер. Что ж, я не жалуюсь. Этот сосед хотя бы не болтает по телефону весь рабочий день и не разбрасывает свои вещи.

День подходит к концу. Четыре часа дня. Я сижу и с трудом пытаюсь не заснуть прямо в кресле. В сон клонит ужасно. Что это со мной? По-моему, я спал не так уж мало. Да и чувствовал себя вполне бодрым и выспавшимся.

В конце концов, усталость стала невыносимой. Ладно, всего пару минут. Просто закрою глаза. Никто даже не заметит.

– Чарли? – мой голос звучит так неуверенно. – Чарли?

Никто не отвечает.

Где я вообще? Здесь темно. Пахнет свежестью. Второй запах практически неуловим, но очень уж знаком. Не могу его описать.

Где-то открыто окно. Я хорошо ощущаю сквозняк. По ногам очень дует. Почему я, собственно, в незнакомом месте, да ещё и без обуви? Как я сюда попал?

– Чарли? – снова позвал я. – Чарли!

Мне в очередной раз никто не ответил. И почему я ищу Чарли? Это та самая Чарли, которая рюкзак потеряла?

Я сделал несколько шагов вперёд и воткнулся лбом во что-то каменное и острое. Mo chreach! ¹ Синяк останется. Я потёр ушибленное место и снова выругался. Да где я?! Возможно, стоит идти наощупь. Стена где-нибудь всё-таки закончится.

Не знаю, сколько я иду. Время течёт с непонятной скоростью. С другой стороны, мне кажется, оно не движется вообще. Будто самого понятия времени не существует. Я знаю, что это всего лишь сон, но никак не могу заставить себя проснуться.

Выходи! Томас! Выходи отсюда немедленно!

Я попытался представить дверь, как учила доктор Морган, чтобы выйти из темноты, но ничего не вышло. Пытался представить лампочку или другой источник света. Но и эта моя попытка не увенчалась успехом.

В какой-то момент я подумал, что мне снова снится космос. Но из предыдущих снов я с лёгкостью мог выйти и заставить себя проснуться. Не в этот раз. Что это за место? Что это за сон?

В воздухе появился запах воды. Чистой, свежей и ледяной. Будто где-то рядом находится настоящий горный родник. Я прислушался. Журчания воды не слышно. Странно. Иду дальше, аккуратно передвигаясь вдоль каменной стены.

Мелькнул свет! Прямо передо мной, буквально в паре шагов! Я поспешил туда, совершенно забыв, что брожу тут босиком, а также имею неплохие шансы снова расшибить лоб обо что-нибудь.

– Томас? – я знаю этот голос, и звучит он из реальности. – Мистер Ричардсон?

Я должен проснуться! Немедленно! Выйти из этого сна!

Свет привёл меня к стене. В ней небольшое отверстие, через которое внутрь и попадает лучик света. Стена совсем хрупкая и построена из округлых камешков размером с кулак. Я с лёгкостью убираю их один за другим. У меня получилось окно.

За стеной… Это опять космос! Я нахожусь в пещере. По крайней мере, помещение на неё очень похоже. Снаружи бушует целая Вселенная. Я в спешке разобрал оставшуюся стену и выбрался наружу. Пещера – это внутренняя часть огромного чёрного камня с блестящими вкраплениями.

Я всё это время был в метеорите?

– Томас? – меня пытается разбудить Джеймс Монтгомери, охранник. – Эй, Ричардсон!

Осматриваюсь. У входа в пещеру небольшая площадка. На балкон похоже. Вокруг только космос. Огромные туманности невиданной красоты, горящие звёзды и сотни других таких же метеоритов, как мой, но лишь на некоторых есть люди.

Мне казалось, цвета Вселенной – лишь выдумка художников и писателей-фантастов. Кто бы мог подумать, что она на самом деле такая яркая и красивая? Передо мной туманность всех оттенков фиолетового. Она бушует, бурлит, будто самое настоящее море.

У Вселенной странные звуки. Не то свист, не то это помехи, когда пытаешься поймать нужную частоту на радио. Я их слышу. Сначала кажется, будто они – просто набор звуков, но на самом деле у них есть чёткий ритм. Моё тело быстро подстраивается под него. Оно вибрирует в такт Вселенной. Это приятно.

– Привет! – голос женский и явно звучит во сне. – Томас?

Я обернулся. С вершины метеорита спустилась девушка с огненно-рыжими волосами. Подозреваю, именно её я здесь искал в самом начале.

Рыжая? У неё вьющиеся волосы. Прямо как на расчёске из рюкзака. Неужели это настоящая…

– Чарли? – робко произнёс я. – Ты Чарли?

Она солнечно улыбнулась и крепко меня обняла.

– Ричардсон, сколько можно?! – раздражённо сказал Монтгомери, нависая надо мной. – И какого чёрта ты здесь дрыхнешь? Дома спать надо!

Я протираю глаза. Хоть и проснулся, но всё равно вижу перед глазами бескрайнее космическое пространство и бушующую туманность. Звуки Вселенной отдалённо, но до сих пор звучат в ушах. К сожалению, с каждой минутой они становятся всё тише.

Джеймс хоть и рычит на меня, но он добрый парень. Охранник снова пихнул меня в плечо.

– Проснулся, наконец?

– Просунулся я, проснулся. – протянул я и встал, покачиваясь. – Который час?

Вопрос отчасти риторический.

За окном темень, в офисе никого нет. Сейчас явно больше, чем шесть вечера. Смартфон сдох, пока я спал, а часы на столе вдруг остановились. Никогда не останавливались, а тут решили остановиться! Я же только вчера поменял в них батарейку! Большие цифры замерли, показывая шестнадцать часов двадцать три минуты. Примерно, в это время я провалился в сон.

– Половина одиннадцатого. Давай, топай отсюда. – Монтгомери упёр руки в бока. – У меня пост! А я тут непонятно чем занимаюсь.

– Ухожу уже, – я побеждёно поднял перед собой ладони, – ухожу, ухожу.

Я быстро собрал личные вещи и чуть не забыл вытащить из-под стола рюкзак загадочной Чарли. Сегодня или никогда. Нужно найти эту Чарли.

Покинув стены здания, я сразу прикинул, сколько придётся добираться до Риверсайда. Около получаса. Что ж, это не так уж и много.

Ровно через тридцать минут я стоял под дверью единственной квартиры без номера. Идя от лестницы, я заметил дверь с номером двенадцать, следовательно, эта – тринадцатая. Та самая, из объявления. По-моему, дома всё равно никого нет. Чувствую себя идиотом.

Томас, с чего ты вообще решил, что Чарли будет здесь? Другого адреса не было… Почему просто не отнёс рюкзак в полицию?

Я хмыкнул и собрался уходить, как услышал, что из соседней квартиры кто-то вышел. Не раздумывая, я обернулся.

В паре метров от меня поливает цветы полностью седая женщина очень низкого роста. Она одета в ярко-красное платье с крупными розоватыми цветами сакуры. Волосы женщины затянуты в тугой пучок почти на самой макушке. Причёска украшена парой чёрных китайских палочек. Сомневаюсь, что это палочки для еды, скорее – заколка.

– Простите! – громко сказал я. – Не видели здесь рыжую девушку? Она потеряла рюкзак.

– А ты её знаешь? – с подозрением спросила женщина и сощурила глаза. – Как её зовут, знаешь?

– Чарли. – без доли сомнения ответил я. – Она называла себя Чарли. – добавил я и с ещё большей уверенностью продолжил: – Мы вчера познакомились.

Соседка вышеуказанной рыжей мисс сказала, что Шарлотта живёт здесь всего неделю, а вчера устроилась работать в «Дом на Утёсе». Чарли как раз вышла в ночную смену.

Я поблагодарил миссис Изабеллу Чен – именно так зовут эту соседку в красном платье, – и поспешил в «Дом».

В баре куча народа! Конечно, девушку с огненной копной волос в толпе найти куда проще, чем блондинку или брюнетку, но пока я не вижу ни одной головы с рыжими кудрями. Я обошёл зал дважды, но так и не встретил ни одной особы, подходящей под описание. Mo chreach! Неужели, всё зря?

В отчаянии я плюхнулся на стул за самый отдалённый от барной стойки стол. Склонился и обнял голову руками. Почему вместо невразумительного сна с каменной пещерой посреди открытого космоса мне не приснилась вполне земная встреча с Шарлоттой? В конце концов, не в космосе же мне её искать?

– Простите, – робко прозвенел приятный голос рядом, – Вам принести что-нибудь? Давайте, я протру стол и налью Вам чего-нибудь? У нас сегодня отличный эль!

Я устало поднял глаза на щебечущую официантку и едва не грохнулся со стула от удивления: рыжая! Её пушистые волосы огненного цвета – единственное, что можно хорошо рассмотреть в здешней темноте. Каждая завитушка будто светится!

– Чарли? – неуверенно спросил я и поднялся на ноги. – Тебя зовут Чарли?

– Возможно. – с подозрением произнесла она, внимательно разглядывая моё лицо.

На минуту мне показалось, что она меня узнала. Но как? Откуда Чарли может знать меня? Мы же первый раз видимся! Разве что… Нет, люди не могут видеть одни и те же сны. Так не бывает. Случается, конечно, но это случай один на миллиарды!

– Ты… – густо залившись краской, начала Чарли, – ты ведь Томас, верно? Ты мой рюкзак нашёл. Синий такой, с цветными буквами на переднем кармане.

Чувствую, как кровь резко отхлынула от щёк. По всей вероятности, я сейчас бледный как смерть стою. Руки сами потянулись к вещи, из-за которой я, собственно, здесь торчал столько времени.

Шарлотта первым делом проверила содержимое рюкзака. Затем она немного испуганно и в то же время с любопытством посмотрела на меня.

– Как ты меня нашёл?

– Тебя выдало объявление из газеты. И миссис Чен, твоя соседка, подсказала.

– Миссис Чен? – уточнила девушка. – Она обычно не общается с незнакомцами. Ты уверен, что это была она?

– Конечно!

– Хорошо. – с подозрением и опаской скосилась на меня Чарли. – Спасибо, что рюкзак вернул.

– Любой бы на моём месте так сделал! – улыбнулся я. – Не теряй больше.

Звезда на крыше

Шарлотта сидит у меня на кухне. В её чашке тёплое молоко, а на блюдце рядом лежит огромное печенье с кусочками шоколада и мягкой молочной карамели.

Я сижу напротив неё, завернувшись в плед, и рассказываю, как первый раз почувствовал себя не на своём месте. Это случилось совсем недавно, как раз в тот день, когда меня сбила машина по пути на работу.

Мне приснилось, что это произойдёт, и оно случилось наяву. В то утро, сразу после пробуждения, я ощутил себя будто в чужом теле. И лицо казалось не моим, и руки каким-то странными, незнакомыми. Впрочем, я ещё долго искал какую-то бордовую толстовку с капюшоном в шкафу, хотя я отродясь не носил одежду такого цвета.

– Знаешь, это неприятно. – сказал я. – Как будто тебя незаметно выселили из твоего же дома! – я сделал глоток молока и откусил печенье, даже обсыпавшись крошками. – Не жутко, но крайне неприятно.

Затем я проснулся. Меня словно кто-то толкнул в плечо и окликнул. На часах красные цифры показывают половину третьего ночи. Я огляделся, прошёл по дому, но так никого и не нашёл. Здесь только я.

Мысли мутные и такие несобранные. Ни о чём не могу думать, хоть и очень пытаюсь. Что это было? Ещё один сон, который сбудется? Понятия не имею! В любом случае, у меня завтра выходной, и всё, чего мне по-настоящему хочется – выспаться.

Без нереальных сюжетов с летальным исходом. Без блужданий в каменных пещерах посреди космоса. Без выдуманных чудищ из тумана и оставленных рюкзаков на скамейках. Почему эти вещие сны не могут быть милыми и пушистыми?

Куда приятнее, когда сбывается что-то хорошее, а не эта белиберда. Не горю желанием больше умирать под колёсами машин и выглядеть идиотом в глазах красивых девушек.

Я снова лёг в кровать и практически сразу отрубился.

В дверь кто-то звонит. Незваный гость хоть и робок, но отступать не собирается. Сначала я не придумал ничего лучше, чем просто спрятаться под одеялом и сделать вид, будто вообще не слышу звонка. Правда, совесть оказалась всё же сильнее беспробудной лени. Пришлось встать, замотаться в плед и пойти открывать.

Я дошёл до входной двери, нехотя протянул руку к замку и внезапно ощутил это странное чувство. Дежавю! Пусть я не помню такого момента во сне, но я точно знаю, что в сегодняшнем своём сне уже открывал незваному гостю. Более того, на мне был всё тот же плед!

Что за чёрт, Томас?

Мне стало немного не по себе. По всей вероятности, если я сейчас взгляну в глазок, то увижу на пороге новую знакомую с огненно-рыжими волосами. Молока у меня в холодильнике целых две бутылки, а печенья – большого и круглого, со множеством сладких кусочков шоколада и молочной карамели – нет. Похоже, его принесла Чарли.

Я невольно вздрогнул и с опаской посмотрел в глазок. Перед дверью, буквально в полутра шагах, стоит девушка. Большая часть её волос спрятана под вязанной шапкой с большим помпоном, но пара прядей всё равно свисают ровными завитками около лица.

У Шарлотты красные щёки и кончик носа. Она спрятала нижнюю часть лица в объёмном разноцветном шарфе. Кажется, замёрзла. Думается мне, Чарли у моего дома стоит далеко не пять минут.

Я поспешил открыть дверь и пустить нежданную гостью в тёплое помещение. Пока Шарлотта мыла руки, я поставил подогреваться молоко. Знаю, легче всего налить его в чашке и разогреть в микроволновке, но мне нравится вкус, когда молоко греется на плите в ковшике.

Шарлотта стеснительно зашла и села за стол.

– И давно ты здесь? – поинтересовался я.

– С четырёх утра. – робко призналась рыжая и покраснела, опустив глаза. – Вообще, ты сам позвал меня! – заявила девушка. – Просто я боялась, что ошиблась.

– В каком это смысле? – я налил молоко в кружки и сел напротив гостьи. – Не помню, чтобы звал тебя.

– Это было… – уверенно начала Шарлотта, но засмущалась. – Это было… во сне. Ты мне приснился. Я проснулась и попыталась снова уснуть, но ты снова был в моём сне и сказал, чтобы я шла сюда.

По спине пробежали мурашки. Неужели не я один здесь вижу такие странные сны?

– Во сколько ты проснулась?

– В два тридцать ровно. – ответила она. – Ещё сорок минут пыталась уснуть, но ты постоянно меня будил.

Девушка не смогла сдержать недовольство. Она сложила руки перед собой и на пару мгновений отвела взгляд в сторону. Вдруг Чарли подскочила и ушла с кухни. Конечно, рыжая быстро вернулась. С пакетом того самого печенья, которое тоже было во сне…

– Подумала, неприлично приходить с пустыми руками, да ещё и в такую рань. – неуверенно улыбнулась Шарлотта. – С кусочками шоколада и…

– Молочной карамели. – закончил я за неё. – Да, я видел его. Во сне.

– Тебе тот сон тоже снился? – девушка, таращась удивлёнными глазами, наклонилась ко мне через стол. – Что там было? Зачем мне нужно было приходить?

– Я не знаю. – пожал плечами я. – Мы говорили во сне. Пили молоко и ели это печенье. Я рассказывал… – мысли путаются, всё кажется ещё одним глупым сновидением. – Я говорил тебе, что недавно произошла кое-что.

– Тебя сбила машина. – кивнула Шарлотта. – Ты умер. – очень уверенно добавила она. – А потом встал и побежал на работу. Чуть не опоздал.

Повисла пауза. Я таращусь на Чарли, она – на меня.

И что это такое? Я был уверен, что двум людям не могут сниться одинаковые сны, но всё оказалось совсем не так. Шарлотта видела то же, что и я. Она помнит это.

Но зачем всё-таки я звал её? И как? Показал дорогу? Или… или это так называемая интуиция? Не знаю, как правильно задать такой необычный вопрос, но, похоже, все мысли у меня на лице написаны.

– Ты сказал, что с крыши твоего дома свисает звезда. – негромко сказала Шарлотта. – Она светится в темноте. Я сразу её увижу.

– И она там есть?

Чарли утвердительно кивнула и, заметив моё замешательство, поинтересовалась:

– Ты не знал?

– Нет. – я помотал головой. – Не знал, что у меня на крыше звёзды всякие лежат.

– Не всякие, а фольгированные. – уточнила девушка. – По-моему, это сдувшийся воздушный шарик. Блестящие такие, знаешь?

Мы снова замолчали и смотрим друг на друга.

Как это всё понимать? Ладно, шарик-звезда мог появиться на крыше совершенно случайно. Его и ветром могло занести. Но всё остальное? Больше всего меня интересует, конечно, то, зачем я звал Чарли?

Пока внятного ответа нет ни у меня, ни у моей новой знакомой.

Вещие сны Шарлотте стали сниться в прошлом году. До этого времени она никогда не видела снов. Точно как и я, вот совпадение! Первое время события из бессознательного сбывались наперекосяк. Например, Чарли снилась удачная поездка с бывшими одноклассниками, а в итоге получилось, что Шарлотта после той самой поездки вообще перестала общаться со старыми друзьями.

Позже девушка видела во сне куртку. Такую она хотела долгое время и старательно откладывала деньги на покупку. Через три дня после сна Чарли купила понравившуюся куртку, и довольная шла в обновке домой. Навстречу ей шёл сосед с собакой. Пёс по кличке Джерри всегда был очень добродушным, но в этот раз напал на Шарлотту и вдрызг порвал её куртку. Потом Джерри глядел на девушку огромными глазами, будто сам не понял, что на него нашло.

– Наверное, я просто не умею трактовать сны. – рассмеялась Чарли. – А сейчас перестала на них обращать внимание.

– И всё-таки пришла.

– Ты был очень настойчивым. – смущённо ответила она. – Сомневаюсь, что ты отстал бы.

– Да, – усмехнулся я, – я бываю очень упрямым.

Немногим позже, когда Шарлотта собралась уходить, я вызвался проводить её до дома. Не знаю, почему не хочу отпускать Чарли. Мы видимся второй раз, но такое чувство, будто я знаю её уже всю свою жизнь.

Это какой-то побочный эффект вещих снов, или мне просто очень понравилась девушка с огненными волосами?

Песок

Где это я?

Мне так жарко! Запястья горят и шею невыносимо жжёт. Такое чувство, будто по моим венам течёт не кровь, а раскалённая лава! Спускаюсь по лестнице, вместе со мной идут ещё шесть человек. В лицо ударил прохладный воздух. Жжение немного успокоилось.

Я вышел на платформу. Вижу рельсы. Это метро? Так, я в Лондоне?

Механический голос объявил о скором прибытии поезда под номером девятнадцать восемьдесят шесть. Я мельком взглянул на билет в своих руках и заметил в графе «номер поезда» именно это число – девятнадцать восемьдесят шесть.

Оглядываюсь. По-моему, это железнодорожный вокзал. Правда, он не похож ни на один из тех, что мне знакомы. Напротив меня ещё три или четыре платформы. Они полностью забиты людьми самых разных национальностей. Самое необычное в этих людях – при них нет личных вещей. Ни сумок, ни чемоданов, но у каждого в руке билет.

Я сумел рассмотреть над ближайшей платформой напротив три числа: восемнадцать сорок семь, девятнадцать тринадцать и девятнадцать ноль ноль. Вероятно, это номера поездов, которые они ждут.

Позади меня ещё две платформы. На них не так много людей. Можно сказать, считанные единицы. Всего около сорока человек, считая и тех пассажиров, что стоят на моей платформе. Над платформой за спиной простое число – две тысячи.

Я прошёлся до середины платформы к стенду с информацией. Похоже, к моей платформе придёт три поезда под номерами: девятнадцать семьдесят девять, девятнадцать восемьдесят шесть и девятнадцать девяносто восемь. На стенде не указано ни куда направляются эти поезда, ни время их прибытия. Только номер.

Какой-то очень странный вокзал.

Я сунул билет в карман куртки. Такая же куртка – цвета хаки с большими карманами по бокам – висит у меня дома в шкафу. Она реальная, эта куртка. Да и джинсы, вроде, мои. Не уверен насчёт ботинок, но джинсы точно мои.

– Простите, – где-то за спиной прозвучал знакомый голос, – простите, какой у Вас номер билета?

Ко мне буквально подкралась Чарли. Всё та же Чарли, которую я видел часов десять назад. Как странно… Я думаю? Я чётко понимаю, что сейчас сплю, и осознаю, этот вокзал, всё перед моими глазами сейчас – не имеет никакого отношения к реальности.

Тем не менее, я достал билет из кармана. Он чистый, будто его только-только из листа шершавой, но приятной бумаги вырезали. В правом нижнем углу чуть ли не светится выдавленный номер поезда, а в верхнем левом поблёскивают бронзой семь цифр. Тоже выдавленные. Как на банковских карточках.

– Девять девять девять, – продиктовал я, – семь один девять семь.

Шарлотта подняла на меня удивлённые глаза, но ничего не сказала. Только всматривается в моё лицо. Она нервно сглотнула. На бледных щеках появился едва заметный румянец, и рыжая улыбнулась.

Не могу понять, узнала она меня или нет? Нам снова снится один и тот же сон? Чарли догадывается об этом? Догадывается, что это очередной странный сон?

– Спасибо. – поблагодарила девушка.

Мельком я заметил, что цифры на наших билетах совпадают. Три девятки, а затем комбинация из четырёх цифр, которая начинается и заканчивается на семёрку. Середину не рассмотрел. Единственное различие в наших билетах, похоже, номера поездов: у неё девятнадцать девяносто восемь.

Я проснулся с непонятным ощущением. В руках всё ещё чувствуется шершавая бумага билета из сна, а на кончиках пальцев – выдавленные цифры. В памяти до сих пор мелькают номера поездов и частично билета. Я немедленно схватился за сотовый и записал всё, что успел, пока воспоминания о сне не растворились.

Теперь в заметках красуется:

1986 999 71 97

1998 999 7? ?7

Что могут значить эти цифры в реальности не понятно. Возможно, просто случайные числа, которые сгенерировало моё подсознание, а возможно… Нет, если я задумаюсь о каком-нибудь скрытом смысле, то вообще с ума сойду. В любом случае, если они важны, Вселенная найдёт способ сказать мне об этом. Уж пояснительные пинки и подзатыльники она как никто другой давать умеет.

На завтрак у меня сегодня будут тосты со сливочным маслом и вишнёвым джемом. Я поставил чайник, бросил в зелёный чайник с сиреневыми фиалками ложку листового чёрного чая и пошёл к холодильнику.

Масла осталось на один раз. Нужно сегодня в магазин сходить. Да и зубная паста заканчивается. Уверен, мои запасы соли тоже подходят к концу.

Я положил два ломтика белого хлеба на тарелку, взял столовый нож и положил его рядом с пачкой масла, как заметил на хлебе небольшое красное пятнышко. По цвету очень похоже на вишнёвый джем, но с крошечными частичками чего-то тёмного. Как песок или цветной сахар, что ли? Но откуда джему взяться? Банка новая, я её ещё не открывал, да и джем не такой жидкий, он бы не успел за пару секунд впитаться в хлеб.

Мельком я заметил жидкость того же цвета на левом запястье. Что? Когда я успел порезаться? Чем? На хлеб упала новая капля крови. В ней снова какие-то частички. Они едва поблёскивают в лучах утреннего солнца. Что это вообще такое? Что за чертовщина?

Порез аккуратный и ровный, будто кожу надрезали медицинским скальпелем. Он не очень глубокий, но кровью залило всё запястье. Я намочил бумажную салфетку и очистил кожу. Всего лишь царапина, откуда столько крови?

Я взял аптечку и нашёл бинт. Кровь не останавливается. Да что там такое? Присматриваюсь. Может, это паранойя, но мои вены выглядят как-то странно. Они такие тёмные и поблёскивают даже через кожу. От вен прямо у меня на глазах стали темнеть мелкие сосуды. Через кожу видно, по-моему, всю кровеносную систему. В сосудах, капиллярах и венах, будто не кровь уже, а какие-нибудь чернила! Тёмные, с примесью чего-то блестящего, но такие же вязкие, как кровь.

Да что со мной?!

Кровь – или же её непонятное подобие – продолжает сочиться, но уже медленнее. Наконец, порез затянулся, а через минуту вообще пропал, будто его и не было. Однако, доказательством того, что он мне вовсе не померещился, остаются две капли странной крови на ломтике хлеба.

Я с особой осторожностью завернул улику в пакет и убрал повыше. Да, я решительно настроен отнести эту кровь какому-нибудь эксперту, который понимает в этом. Думаю, разумнее всего будет проконсультироваться с врачом. Кто как не врач разбирается в составе человеческой крови лучше?

Разве что вампир. Но их найти сложнее. Они не сидят в больницах и клиниках, ожидая пациентов по записи. Хотя кто знает…

Завтрак пришлось отложить. Я поспешил в больницу на самую раннюю запись к доктору Н. Холстеду.

У нужного кабинета я застал двух молодых мужчин за дружеским разговором. Один из них высокий и худощавого телосложения. У него рыжевато-пшеничные волосы и широко распахнутые болотно-зелёные глаза. Он постоянно улыбается и активно жестикулирует. На нагрудном кармане я разглядел вышитую надпись – доктор Натаниэль Холстед.

Похоже, я к нему.

Его собеседник стоит практически спиной ко мне. Мужчина одет в бордовую форму и белоснежный халат. Он темноволосый, раза в три крупнее, но на полголовы ниже Холстеда. От этого второго доктора пахнет как-то непонятно. Это даже не медикаменты, хотя очень похоже.

Может, он патологоанатом?

– Ладно, Коннор, увидимся. – попрощался Холстед.

– С тебя обед, Нат! – коротко рассмеялся этот самый Коннор и направился к лестнице. – Я люблю что-нибудь мясное и сытное!

Я зашёл в кабинет и сел напротив доктора Холстеда. Он с непониманием глядит на ломтик хлеба, который я положил на стол и подвинул к нему. Спустя пару мгновений доктор всё же «очнулся» и взял в руки планшет.

– Как Вас зовут?

– Томас Ричардсон. – ответил я. – У меня какая-то чертовщина с кровью. В ней песок или… или это что-то другое, но очень похожее на мелкий песок. Такой блестящий и тёмный.

Холстед непонимающе нахмурил лоб. Он что-то ищет в планшете и иногда с подозрением поглядывает на меня.

– Вы хорошо себя чувствуете?

– Я отлично себя чувствую, доктор Холстед. – торопливо ответил я. – Я просто прошу проверить эти капли крови на хлебе и сравнить их с моей кровью. – отрапортовал я. – Это всё, что мне нужно. Пожалуйста, доктор Холстед.

– Я бы Вас, мистер Ричардсон, после подобных просьб ещё и к психиатру направил на осмотр. – с кривой улыбкой произнёс врач и убрал пакет с ломтиком хлеба в карман халата. – Спуститесь вниз, – он протянул мне листок, подписанный на моё имя, – в регистратуре подскажут, куда идти.

– Спасибо! – горячо поблагодарил я и вышел из кабинета.

Домой я вернулся к обеду. Почти сразу мне захотелось увидеть Шарлотту. Не знаю, что это, но будь моя воля, рванул бы к ней без звонка и предупреждения.

На какое-то время мне показалось, что я влюбился. Почему бы и нет, собственно? Она симпатичная, мы говорим с ней практически на одном языке, но больше всего в Чарли мне в душу запал её солнечный вид. Шарлотта даже в задумчивом состоянии слишком уж напоминает дневное светило. Даже когда она в невзрачном свитере мышиного цвета и чёрных джинсах. К нейхочется прижаться, чтобы согреться, и с лица в её присутствии сложно стереть улыбку.

Чарли – моё личное маленькое Солнце.

Я набрал номер Шарлотты. Те пару секунд, пока в трубке слышались лишь гудки, показались мне вечностью. В голове моментально появились мысли о том, что я всего-навсего придумал её, что Чарли – плод моей больной фантазии, который смог непостижимым образом выбраться из сна в реальность.

– Алло?

Звонкий женский голос разбил все мои страхи, и я невольно выдохнул с огромным облегчением прямо в микрофон телефона.

– Эй, ты там в порядке? – едва слышно усмехнулась Шарлотта. – Томас?

– Привет, – выдохнул я, – может, встретимся сегодня?

– Ближе к вечеру. – ответила она. – У меня сейчас смена.

– Конечно. – машинально кивнул я. – Во сколько за тобой зайти?

– Я заканчиваю в четыре.

– Хорошо, я буду.

Мне столько хочется ей рассказать! От странного сна с этим непонятным билетом до блестящих частичек в собственной крови. Не знаю, как всё это будет слышаться со стороны, но я уверен, Шарлотта поймёт меня и не сочтёт сумасшедшим.

Во мне теплится слабая надежда, что ей тоже снился подобный сон с железнодорожным вокзалом. Но даже если это не так… Он ей обязательно приснится однажды. Почему-то я в этом невозможно уверен.

Мы встретились в назначенное время у «Дома на Утёсе».

Сегодня холодно, но Чарли стоит в расстёгнутой куртке и шапку сняла. Я крепко обнял её и прижал к себе. Не знаю, почему рядом с ней я чувствую себя так хорошо. На моём лице сама собой появилась счастливая улыбка.

– Привет! – Чарли легонько коснулась губами моей щеки и слегка покраснела от смущения.

– Ты так не простудишься?

– Мне так жарко! – устало воскликнула она. – Давай, купим мороженое и погуляем?

– Сегодня вечером обещали дождь, – ответил я, – поэтому, может, с мороженым пойдём ко мне?

Шарлотта не стала возражать.

Мы болтали обо всём на свете часов до двенадцати, пока не стали засыпать. Я предложил Чарли остаться на ночь, впрочем, по-моему, она и сама уже не собиралась никуда уходить.

В доме темно. С улицы доносятся какие-то звуки, но они такие слабые, что их сложно различить даже в полной тишине. Темно. Я чувствую себя отлично во мраке. Словно дома, но не телом, а всей своей душой. Так спокойно… И даже скользящий по коже лёгкий сквозняк не делает меня менее счастливым. Раньше я не придавал этому значения. Мне казалось, это работает только в людных местах.

Слабый свет из окна проникает в комнату через окно. Это единственный источник света сейчас. Лунные лучи играют в волосах Шарлотты. Будто крохотные огонёчки пляшут.

Такая ассоциация заставила меня улыбнуться.

Девушка по самый подбородок закуталась в одеяло. Теперь ей холодно? Шарлотта стала кутаться после мороженого. Конечно, оно холодное, но не настолько же, что заставить человека замёрзнуть? Девушка легла спать в майке, и я одолжил ей свои спортивные штаны. Всё равно ни разу их не надевал.

Чарли с любопытством рассматривает меня из своего кокона.

Я придвинулся ближе и приобнял рыжую, накинув на неё часть своего одеяла.

Нас неумолимо клонит в сон. Глаза сами уже закрываются. Мы столкнулись с Чарли лбами и уже не в силах даже отодвинуться друг от друга из-за усталости.

– Томас? – вдруг будто из последних сил позвала Чарли.

Я ответил что-то невразумительное. Не то что-то промычал, не то просто так шумно выдохнул.

– Ты удивительный, Томас.

На моих губах невольно заиграла улыбка, а где-то между лопаток стало разливаться невероятное тепло. Мне захотелось прижать к себе Шарлотту так сильно, чтобы чувствовать себя с ней единым целым. Затолкать в свою грудную клетку, ближе к сердцу в самом прямом смысле этих слов.

– Ты тоже удивительная, Чарли. – негромко произнёс я. – Самая удивительная девушка, какую я встречал.

Она придвинулась ко мне ближе и, кажется, окончательно уснула.

– Спокойной ночи, Чарли. – шёпотом пожелал я и сам в ту же секунду провалился в объятия Морфея.

Мужчина сидит напротив меня. Он лучезарно улыбается мне и что-то пытается жестами объяснить. Я его не слышу. Как будто мне на голову аквариум нацепили. Звуки есть, но такие отдалённые и нечёткие, что от них никого толка.

Постойте. Я уже видел этого мужчину. Я встретился с ним случайно, когда шёл из «Дома на Утёсе». Ещё до знакомства с Шарлоттой. Это точно он! В памяти отпечатался непонятный цвет глаз. В прошлый раз мне казалось, что радужки незнакомца постоянно меняют цвет, но сейчас они будто замерли. Светлые с едва различимым зеленоватым оттенком.

Он снова улыбнулся и слегка склонил голову на левое плечо.

– Ты же понимаешь, о чём я говорю?

Я растерялся. Нет, конечно я не понимаю! Я же ничего не слышал из твоих слов, как я могу понимать? Ох, Томас… Мог бы и сказать ему, что не слышишь.

Но вместо правдивого ответа, я с непоколебимой уверенностью кивнул:

– Конечно, Анжело.

И откуда я знаю его имя? Его ли это имя вообще?

– Отлично. – его губы невольно растянулись в широкой улыбке, обнажив ряд идеально ровных и белоснежных зубов. – Кто бы, как не ты, понял меня?

Он мягко приобнял меня и прижался губами к моему правому виску.

Я проснулся от звонка. Сюжет сна тут же вылетел из головы. Я чётко помню, что должен что-то помнить, но что именно – забыл. Mo chreach!

Телефон разрывался, дребезжа на комоде. Я не сразу сообразил, что происходит, и оглядываюсь. Шарлотты нет. Странно. Не приснилась же она мне вчера, верно? Одеяло, которым она накрывалась, аккуратно сложено рядом на кровати.

Наверное, Чарли проснулась и просто не стала меня будить.

Сотовый снова напомнил о себе. Я вскочил с кровати и ответил. Это из больницы насчёт анализов. Они готовы. Результаты можно забрать в любое время до восьми вечера. Да, заберу их сегодня же. Не терпится узнать, что это была вчера за чертовщина.

Ещё со мной как раз насчёт всех этих анализов хотел бы поговорить некий доктор Коннор Лостман. О чём именно, что не так с кровью – никто не уточнил. Если мне не изменяет память, имя Коннор я вчера слышал в разговоре Холстеда с мужчиной в бордовой форме.

Но сначала хорошо бы найти Чарли. Куда она делась?

Я обошёл весь дом, но не нашёл её. Правда, несколько деталей чётко говорят о том, что с головой у меня пока всё в полном порядке.

Шарлотта, видимо, пила чай, когда встала. Зелёная чашка с сиреневыми фиалками обычно стоит ровно по середине полки, сейчас же она сдвинута вправо, а внутри остались пара капель воды. На хлебнице вскрытая пачка печенья в завязанном пакете. Дело в том, что я пакет не завязываю, а подгибаю.

Я позвонил Шарлотте.

– Доброе утро! – ответила она в приподнятом настроении. – Не хотела тебя будить.

– Я уже подумал, ты мне просто приснилась. – улыбнулся я. – Всё хорошо?

– Да, мне нужно было на работу. – сказала Чарли. – Увидимся вечером?

– У меня?

– Если ты не против.

– Конечно.

– Отлично! – коротко рассмеялась девушка. – До вечера!

Тем временем я позавтракал на скорую руку всё тем же печеньем и поехал в больницу. У главного входа меня уже ждёт доктор Холстед и его друг в бордовой форме. Холстед нетерпеливо расхаживает из стороны в сторону, а второй доктор, опершись спиной о стену, стоя досыпает.

– Ох, мистер Ричардсон! – воскликнул Холстед, увидев меня. – Мистер Ричардсон, это мой друг доктор Коннор Лостман.

Лостман протянул мне руку.

– Я бы хотел с Вами поговорить. – негромко, будто чтобы никто посторонний не услышал, сказал Лостман. – Желательно наедине.

– Конечно. – кивнул я. – Что-то не так?

– Я всё объясню.

Холстед оставил нас, а я пошёл за Лостманом. Мы шли не так уж и долго, как оказались в тихом и прохладном коридоре. Здесь приглушённый свет и очень чисто. По-моему, по этому коридору ходит разве только что сам доктор Лостман.

В конце коридора я заметил двери, но до них мы не дошли. Свернули ко второй двери от начала. Здесь стол, на нём электрический чайник, пара чашек и полупустая банка растворимого кофе. У левой стены небольшой диван стоит.

Темновато, но довольно уютно.

– Присаживайтесь. – Лостман указал на стулья у стола и поставил чайник. – Вы пьёте чай или кофе? С сахаром?

– Чай, пожалуйста. Без сахара. – немного растерялся я. – А в чём дело? О чём Вы хотели поговорить?

Лостман снова взглянул на меня и нервно поджал губы. Он достал из своего рюкзака тоненькую папку с бумагами, а затем положил её передо мной. Доктор сел напротив, сцепив руки перед собой.

Он медлит. Что же там такое? Я, что, неизлечимо болен? Вряд ли. С таким удивлённым лицом о подозрениях на неизлечимые болезни не говорят. Да и коридор этот не идёт у меня из головы. В голову настойчиво просится одно жуткое предположение – за дверьми в самом конце коридора находится морг. Следовательно, сам доктор Коннор Лостман – патологоанатом. Первое впечатление не обмануло меня.

Но с каких пор патологоанатомы говорят с пациентами насчёт их анализов? Неужели, у меня всё настолько плохо?

– Мистер Ричардсон, – начал Лостман, – как Вы себя чувствуете? Что необычного Вы делали в последнее время?

– Да нормально я себя чувствую. – с нарастающей внутри паникой ответил я. – И ничего такого не делал.

– Вы уверены?

– Разумеется!

Патологоанатом сделал пометку в заметках телефона.

– Я знаю, как это звучит, – сказал он, – но мы нашли в Вашей крови и в той, что осталась на хлебе, частички вещества. Понимаете в чём дело, его не должно быть в крови. Его просто не может там быть!

– Так это песок или нет?

– Нет, нет, что Вы! – криво улыбнулся Лостман. – Это никакой не песок. – мужчина очень нервничает. – Это сложнее.

Я с подозрением посмотрел на доктора.

– Так что же это?

– Это имеет форму, близкую к песчинкам, но у них совсем нет массы. – у Лостмана сейчас такое лицо, будто он и сам понимает, каким сумасшедшим выглядит со стороны. – Они не входят в реакцию. И просто… блестят! Под определённым углом, правда. Чаще их просто не видно. – он задумчиво посмотрел на меня. – Они тёмного цвета, по консистенции похожи на плотное желе.

Волнение в данной ситуации вполне объяснимо. Поэтому я нисколько не корю себя за то, что внутри у меня всё дрожит от страха перед неизвестным.

– Вы позвали меня сюда, чтобы сказать, что я мутант какой-то?! – едва сдерживаясь, выпалил я.

– Нет, что Вы! – Коннор поднял перед собой ладони. – Дело в том, что Вы не единственный с такими… примесями в крови. – ответил он. – У меня за последний месяц уже четверо таких пациентов попалось. Один из них, – Лостман на секунду потупил взгляд, – как бы сказать… сбежал с места, где его убили.

Я нервно сглотнул. Надеюсь, в тот день, когда меня машина сбила, никто не придал моему побегу большого значения. Ну и что? Много крови, подумаешь! Это ведь не значит, что я умер! Я же встал потом? И пошёл на работу.

– То есть? – с опаской поинтересовался я. – Как это?

– Я знаю, о чём Вы сейчас подумали, Томас, – кивнул доктор, – но я не о Вас говорю. Один из моих знакомых догадался взять кровь на анализ, которую вы «потеряли». – он неловко усмехнулся. – Он подумал, Вы были под чем-то. Но ведь это не так. – Лостман вручил мне копию результатов анализов, а оригинал забрал себе. – В начале прошлой недели прохожие вызвали помощь для молодого человека. Его серьёзно ранили и обокрали.

Мне остаётся только внимательно слушать патологоанатома. От напряжения я сделал пару глотков чая. Кажется, он с шиповником.

Доктор тоже сделал паузу на глоток кофе.

– Но молодой человек не дождался помощи. Он встал и ушёл, как ни в чём ни бывало. – сказал Коннор. – Был и другой. Пьяным поскользнулся и налетел на какой-то штырь. Он умер уже здесь, в больнице. От большой потери крови. – продолжил Лостман. – Работы было слишком много, до его тела я добрался только через сутки. Всё это время тело лежало в холодильнике.

Я невольно поёжился.

– Просто представьте мой ужас, когда синюшный труп, только вытащенный из холодильника, закричал. – доктор Лостман внимательно посмотрел на меня, а затем отвёл взгляд. – Потом он схватил мою куртку и убежал.

Я вжался в спинку стула и одним махом осушил чашку.

– К чему Вы клоните?

– В его крови были те же самые частички, что и у Вас. – ответил Лостман. – Я хочу знать, как это связано.

Мы есть одно целое

Вечером мы встретились с Чарли. С ней я забываю обо всём плохом и «вылетаю» из реальности. Надеюсь, сегодняшний разговор с Коннором Лостманом в присутствии Шарлотты перестанет иметь такое значение для меня.

Первым делом Чарли обняла и с какой-то непередаваемой нежностью поцеловала меня. Я чувствую себя с ней странно. С каждой новой встречей внутри только укрепляется ощущение необъяснимого единства. Будто мы с ней какие-то близнецы.

Сумасшествие это или влюблённость, но я с каждым разом всё больше и больше чувствую, что Чарли – часть меня. Просто раньше я не знал о ней.

Её волосы насквозь пропитались крепким алкоголем и сигаретным дымом. Совсем не те ароматы, с которыми Шарлотта у меня ассоциируется. Не те, но почему-то они ей очень подходят. Я сильнее прижал к себе Чарли и дважды поцеловал её в висок.

Люди. Идут мимо и оборачиваются на нас. Мне всё равно. Не хочу отпускать Чарли. Точно не сейчас. Ещё хотя бы пару минут. Я так соскучился.

– У тебя всё хорошо? – спросила она, положив голову мне на плечо. – Какой-то ты…

– Ты же здесь. – перебил я и провёл рукой по её огненным волосам. – С тобой у меня всё налаживается.

Шарлотта улыбнулась и оставила лёгкий поцелуй на моей щеке.

Мы «вернулись» в реальность. Синоптики обещали сухую погоду на вечер и небольшое потепление. Самое время прогуляться.

Улицы зажглись сотней огоньков. Людей стало гораздо меньше уже к девяти вечера. Мы прошлись у большой воды и неспешным шагом направились к месту под названием «Рай». Всё-таки гулять осенью долго не получается – обязательно продрогнешь как бы тепло не одевался.

«Рай» оправдывает своё название: здесь всё в цветах! В противоположном от выхода конце здания целый живой уголок. Растения самых разных размеров, и все они усеяны роскошными бутонами.

Стены выкрашены в пастельный оттенок розового и разрисованы огромными цветами. Очень красиво. Воздух наполнен ароматами свежемолотого кофе и горячего сладкого чая. «Букет» разбавляют запах выпечки и молока.

Мы взяли по чашке чёрного чая и сели у самого дальнего окна заведения.

Шарлотта увлечённо рассказывает о том, как прошла сегодняшняя смена, в то время как я краем глаза заметил по ту сторону окна знакомый силуэт. Остановился на мгновение, оглянулся куда-то назад и пошёл дальше. Словно обыкновенная тень, он просто промелькнул, но я уверен, что уже где-то видел этого человека.

Я подпёр голову рукой, продолжив слушать Чарли.

Слушаю её, а в голове монотонно звучит: «Он должен зайти. Он должен зайти.» Да что это ещё такое? Я попытался отогнать назойливый голос, не вызывая у Чарли подозрений. Мне всё-таки нужно слушать подругу, а не в своих мыслях сидеть – я сам же попросил Шарлотту рассказать, как прошёл её день.

Человек просто шёл по своим делам. Отстань от него, Томас.

Прошло всего ничего, как дверной колокольчик весело звякнул. Я привстал и немедленно обернулся на вход. Мне кажется, что в «Раю» обязательно должен появиться тот, кто только недавно промелькнул за окном. И почему я так уверен в этом?

– Ты чего? – поинтересовалась Шарлотта. – Кого ты там высматриваешь?

Никого нет. Мне, что, показалось? Я с непониманием сел обратно и опустил глаза. Нет, я точно слышал, как кто-то вошёл. Быть не может, что мне просто показалось!

Я с надеждой поднял глаза на Шарлотту.

– Дверь открывалась?

– Да. – с некоторой опаской ответила рыжая. – Мужчина зашёл.

Я тут же оживился. Значит, не привиделось! Снова привстал и пытаюсь найти его в пустом зале. Будто неизвестный мне человек станет от меня же прятаться.

– И куда он делся? – с нетерпением спросил я.

– За стойку прошёл. – Чарли сделала глоток остывшего чая. – По-моему, там туалет.

Я в очередной раз сел на место и посмотрел на собеседницу. Только сейчас заметил, что Шарлотта напряжена. С чего бы? Она изо всех сил старается не смотреть в сторону, куда ушёл неизвестный мужчина, и цедит свой чай.

На мой ещё неозвученный вопрос о том, знаком ли Шарлотте этот человек, рыжая ответила сама:

– Он мне снился сегодня. – побледнев, негромко произнесла девушка. – Его… – она перешла на шёпот, мельком огляделась и наклонилась ко мне, – его зовут Анжело.

Анжело? Анжело! Меня осенило. Я вспомнил сегодняшний сон! Сам чувствую, как мои глаза с каждой секундой становятся всё круглее. Я рассказал о своём сне подруге.

Так что же этот самый Анжело сказал мне ночью?

Тем временем вышеназванный господин снова появился в зале. Чарли незаметно поглядывает на него, а мне остаётся довольствоваться лишь тем, что я вижу в отражении окна.

Его взгляд поверхностно скользит по столикам и единственной, кроме нас, парочке недалеко от выхода. Анжело взял три печенья с предсказаниями, пока ждал свой кофе, и одно из них сразу же раскрыл. Тонкое тесто звучно хрустнуло под его пальцами и рассыпалось на мелкие кусочки в ладони.

Мужчина ссыпал кусочки обратно в пакетик, а бумажку с предсказанием сунул в карман пальто. Кофе готов. Анжело взял большую чашку с толстыми стенками и в очередной раз огляделся. Его взгляд остановился на нас.

Анжело, кажется, заметил, что наблюдаю за ним через отражение, и подмигнул мне. Я тут же смущённо отвёл глаза и почувствовал, как багровеют мои щёки. Надо же был так попасться! Вот же… Я закрыл глаза ладонью и нервно усмехнулся.

– Не возражаете, господа шпионы? – прямо над ухом раздался голос.

От испуга я дёрнулся и вывернул на стол чашку. Благо, она уже пустая. Чарли вздрогнула из-за упавшей чашки. Рыжая совсем слегка покраснела от смущения, а на макушке у неё пара прядей встали дыбом.

– Конечно. – синхронно ответили мы с Чарли.

Анжело поставил чашку на стол и сел в отдельное кресло во главе стола. Он угостил нас оставшимися печеньями с предсказаниями, а затем сделал глоток горячего капучино.

Буквально через минуту бариста принёс нам с Чарли по новой чашке чёрного чая.

Шарлотта с трудом поборола стеснение и подрагивающими пальцами подтащила к себе прозрачный пакетик с печеньем. Она открыла его в два счёта и за торчащий уголочек вытащила предсказание, а печенье целиком сунула в рот. Бумажку рыжая сразу же спрятала на столе под ладонью. Будто чтобы не узнать раньше времени, что её ждёт в будущем.

Как будто эти предсказания вообще работают!

Анжело достал своё предсказание из кармана. Ждут только меня.

Я ревностно схватил оставшийся пакетик и едва не выронил его, чем вызвал непроизвольную улыбку на лице Анжело. Сам я, конечно, закраснелся в очередной раз. Не обращаю внимания на его любопытный взгляд и, сдвинув брови, пытаюсь открыть проклятый пакетик. Он то и дело выскальзывает из рук, а за крошечные уголочки никак не удаётся ухватиться. Я в который раз чуть не уронил его на пол. Чёрт, не выходит!

Даже не припомню, когда мне последний раз было так стыдно.

Анжело мягко коснулся моих рук, забрал пакетик и вернул его уже открытым. Легко и просто! Он сделал это без нервов, одним простым движением.

К щекам опять стремительно приливает кровь. Я постарался отвлечься на печенье. Разломил его пополам – без единой крошки, между прочим! – и зажал между пальцев сложенную полоску бумаги. Не решаюсь читать.

Честно говоря, по мне, так это всё очередной безумный сон, в котором я застрял, а если вместо предсказания там окажется какая-нибудь смешная фраза, и я безостановочно буду хохотать во весь голос, то это будет фиаско.

Не переживу такого. Даже если это всё-таки сон.

Анжело развернул свою бумажку первым. Не то он таким образом хотел немного разрядить обстановку, не то просто ему не терпится узнать, что предсказывает глупая печенюшка.

– «Насколько ты можешь быть настоящим?» – несмотря на странную формулировку, Анжело довольно улыбнулся и положил бумажку перед собой. – Что у вас?

Шарлотта осторожно подняла ладонь и взяла бумажку. Она так серьёзно относится ко всему этому. Неужели верит, что какое-то печенье может на самом деле предсказать будущее?

Я, например, верю в астрологию и вещие сны. Но верю не настолько, чтобы трястись перед плохими предзнаменованиями. Мы сами создаём свою судьбу. От нас самих зависит вся наша жизнь. Сомневаюсь, что массовый продукт, сделанный только лишь для обогащения производителя, способен предсказать будущее.

– «Свет и Тьма живут в одной вселенной.» – прочитала Чарли и подняла на меня глаза. Девушка улыбнулась, но всё же насторожилась. – И кто эти предсказания вообще сочиняет? – она нервно усмехнулась и положила бумажку перед собой, как Анжело. – Твоя очередь, Томас.

Я невольно сглотнул. Предсказание Шарлотты показалось мне жутковатым. Не знаю почему. Свет и Тьма действительно существуют в одной вселенной. В этом нет ничего зловещего. Более того, я сам так считаю. Это две части неразделимого целого.

Чего ты опять испугался, Томас?

– «Мы есть одно целое.» – на одном дыхании прочитал я. – Чем дальше, тем страннее и страннее. – засмеялся я, не в силах остановиться.

То, чего я боялся, всё-таки случилось – хохочу и не могу остановиться. Шарлотта тоже засмеялась. Я настолько глупо выгляжу или, смею надеяться, так заразительно смеюсь?

Из нас троих только Анжело не может понять, что происходит. Он улыбается и неловко косится на нас.

Томас – ты мастер в том, чтобы выставлять себя идиотом. В этом тебе просто нет равных!

Наконец, приступ смеха прекратился. Я смог спокойно вздохнуть. Чтобы окончательно не сгореть со стыда, пью чай, глядя исключительно в чашку. Иногда мой взгляд всё же скользит по лицам присутствующих за столом. Шарлотта покраснела, но изо всех сил делает вид, что всё в порядке.

Анжело заинтересованно наблюдает за нами, подперев голову рукой.

В воздухе повисла тишина. Конечно, не звенящая, нет. Рядом и кофемашина шумит, и гости «Рая» без умолку болтают. Какая тут звенящая тишина? Разве что позвякивающая.

– Давно встречаетесь? – поинтересовался Анжело. – Оба на одной волне.

Я удивлённо вытаращился на Шарлотту, а она – на меня.

– Мы… – промычала Чарли, – мы не встречаемся.

– Мы просто друзья. – вмешался я. – Дружим. Друзья по снам. – вдруг выпалил я.

Боже, что я несу?

– Друзья по снам? – полюбопытствовал Анжело. – Это как?

– Нам снятся практически одни и те же сны. – пояснила Шарлотта. – Ты нам тоже приснился, Анжело. Сегодня, кстати.

Мужчина несколько зажался, услышав своё имя, и приосанился. Да, сказать, что он уже называл его совсем не вариант – такого ведь на самом деле не было – и вряд ли сам Анжело воспримет мою ложь за чистую монету.

Наш «сонный» герой взял себя в руки.

– Значит, меня вы оба знаете, – спокойно рассуждал Анжело, – а я вас нет. – он перевёл на меня взгляд. – Ты – Том, а…

– Я – Томас. – сразу же исправил я. – Моё имя Томас, что означает… – с запалом начал я, но быстро понял, что свернул куда-то не туда, – да не важно, что оно означает! Я – Томас!

В сотый раз за сегодня я покраснел и зажался. Да что с тобой, Томас? Что на тебя вдруг нашло сегодня?

– Хорошо. – с осторожностью произнёс Анжело, выставив перед собой ладони. – Томас так Томас. Я запомнил. – он посмотрел на Чарли. – А тебя как зовут?

– Шарлотта. – с улыбкой ответила рыжая, а затем коротко рассмеялась: – Можно сокращённо, я не обижусь.

– Очень приятно познакомиться, Лотти. – Анжело очаровательно улыбнулся и поцеловал её ручку. – И с тобой, Томас, тоже.

– В реальности. – невольно вырвалось у меня.

– Да, – кивнул Анжело и обвёл мою фигуру неоднозначным взглядом, – в реальности.

Сон второй

Над городом нависли ватные чёрные тучи. Они цепляются за шпили самых высоких зданий, оставлял на них свои клочья. Похожи на щупальца. Куски туч съезжают по стенам и мягко ложатся неподъёмным грузом на землю.

Что я здесь делаю?

Бреду домой. Кажется, я был на противоположном от дома конце города. Почему? Что я там забыл? Район Торнхилл. Что я там делал? Как вообще попал туда? Понятия не имею, но хочу побыстрее выбраться.

Тучи идут как раз со стороны Торнхилла. Никогда мне этот район не нравился. Какой-то он жуткий. Небо затягивается. Солнечных лучей уже совсем не видно. Будто за моей спиной внезапно настала самая тёмная ночь. Она ползёт за мной, стараясь поглотить как можно больше земель.

Мне жутко. Я ускоряю шаг, но точно знаю, что рано или поздно, эта непроглядная Темнота доберётся и до моего дома. Я собираюсь спрятаться в нём, а дальше… Либо умру от ужаса и страха в первые же несколько часов, либо стану одним из жителей мрака. Третьего не дано. По крайней мере, третьего варианта я не вижу.

На асфальте проявляются неровные линии. Похожи на пульсирующие вены. Под асфальтовой кожей бьётся самое настоящее сердце. Оно перегоняет какую-то чёрную жидкость. Видимо, что-то типа крови. Всё бы ничего – сон всё-таки, чего в них только не увидишь, – но жидкость из этих жутких вен проступает наружу.

Я поднял голову. Нужно убираться отсюда немедленно! Передо мной оживлённый перекрёсток, не хочу снова умереть под колёсами автомобиля. Светофор, похоже, сломан. Мигает постоянно то красным, то зелёным. Никак не остановится.

– Здорово было бы, – подумал я, – если сейчас загорится зелёный.

Не прошло и минуты, как приступ нервного тика у светофора закончился. Горит яркий-яркий зелёный сигнал. Машины тут же остановились, будто врезались в невидимую стену, и пропустили меня на другую сторону улицы.

Я перешёл и оглянулся. Движение продолжилось, а Темнота снова нагоняет. В ночи вдруг исчезли автомобили и затих рёв двигателей. Звенящая тишина. Я поёжился, по спине пробежали мурашки.

Ускоряю шаг. Не хочу попасться Темноте раньше времени. Да и что это вообще такое? Откуда она взялась?

От Темноты веет холодом. Он с непревзойдённой лёгкостью пронизывает до костей через куртку и свитер. Я почти бегу от неё.

Дальше только улицы. Полупустые, но даже те редкие прохожие, которые мне попадаются, не обращают на меня никакого внимания. Будто меня нет. Mo chreach, да что происходит?!

Улица, улица, бесконечная улица. В какой-то момент я заметил вдалеке сияние. Не то это горящая белым светом сфера, не то такая огромная лампочка. Чем бы оно ни было, оно зовёт меня, словно маяк.

Я приближаюсь к свету. Его источник похож на гигантскую сферу. Не знаю, действует на меня таким образом страх перед Темнотой или в центре света на самом деле вырисовывается человеческий силуэт?

Ещё ближе. По-моему, это девушка. Волосы… Они кажутся такими знакомыми. Горят… Пряди издали рисуются языками самого яркого пламени. Сможет ли всепоглощающая Темнота сгубить такой свет?

Я споткнулся буквально в паре метров от сферы. Она соткана из тончайших нитей бело-золотистого цвета. Я думал, она из стекла.

Поднимаюсь на локтях, некогда разлёживаться. Мой взгляд устремляется вперёд, и я вижу Чарли… Свет – это она. Шарлотта стоит в самом центре, и вся это сияющая сфера будто произрастает из её тела.

Пока я затаив дыхание смотрел на Чарли, Темнота подобралась слишком близко. Я почувствовал на правой лодыжке ледяное прикосновение. Тут же вскочил и влетел в сферу к Шарлотте, едва не распластавшись у её ног.

Глаза Чарли закрыты. Она пребывает в сладкой неге. Будто спит.

Темнота накрыла светящуюся сферу полностью. Дальше бело-золотистых нитей ничего не видно. Совсем ничего. Словно дальше ничего и не существует. Темнота прорваться внутрь не может. Неужели, такой крошечный источник света действительно в силах тягаться с необъятным чёрным облаком?

Я коснулся плеча Шарлотты, чтобы разбудить её. Если Темнота не властна над сферой, то мы сможем уйти.

Чарли проснулась. Она с улыбкой посмотрела на меня, но затем увидела, что вокруг нас нет ничего. Она в ужасе оглядывается и мечется, будто загнанный зверёк.

Я подскочил в кровати из-за её крика и поспешил включить ночник. По-моему, я слышал его не во сне, а в реальности. На мгновение мне показалось, что темнота в моей комнате тоже резко ожила и сгущается. Нет. Я облегчённо выдохнул. Всего лишь показалось.

Неужели, я теперь ещё и темноты буду бояться из-за дурацких снов?! Это уже слишком! Я люблю темноту, мне в ней очень даже комфортно.

Часы на тумбочке остановились. Уже вторые часы, которые внезапно, по необъяснимой причине перестают работать после моих снов. Как я понял, что они остановились? Ох, проще некуда! Они показывают половину первого ночи ровно, хотя спать я лёг в ноль сорок семь. Отправил Чарли сообщение с пожеланием спокойной ночи, мельком глянул в правый верхний угол экрана и отложил телефон на тумбочку.

Я устало потёр глаза и пошёл на кухню. От этих ужастиков в горле совсем пересохло. Иду и невольно прислушиваюсь: ни звука. С улицы не слышно ни одного дурацкого звука. Ни собак, ни кошек, ни завывания осеннего ветра.

Я налил стакан воды, но пить не решаюсь. Меня беспокоит тишина. Куда подевались обыкновенные ночные звуки? Или животные вместе с матушкой-природой решили в тёмное время суток сладко спать?

Mo chreach, я так без нервной системы останусь! Плетусь к входной двери и чувствую себя полнейшим идиотом и параноиком. Может, это всё потому, что я давно не был у доктора Морган на приёме? У неё сейчас отпуск, а мне разговоров с ней, похоже, очень не хватает. Странно, раньше подобных проблем в отсутствие доктора Морган у меня не возникало.

Смотрю в глазок. Ничего за дверью нет. На противоположной стороне улицы даже кот бродит соседский. Кусты колышутся. Похоже, у меня просто хорошая шумоизоляция в доме и никакущая нервная система.

Для собственного успокоения я проверил оба замка, потом вернулся на кухню, выпил, наконец, воды и вернулся в постель. Лёг, закрыл глаза. Нет, мне всё ещё жутко. Я включил ночник и только с крошечным источником света под боком смог заснуть.

Случайные цифры

– Ты не помнишь?

– Не знаю. – Шарлотта виновато опустила голову и пожала плечами. – Кажется, такого я не видела.

Глаза Чарли вдруг наполнились горькими слезами. Я немедленно обнял её, прижимая к себе. Что случилось? Почему она плачет? Я едва сдерживаю внутреннюю панику из-за слёз Шарлотты, пока сама рыжая рыдает на моём плече.

Чарли пришла ко мне вечером, после очередной смены в «Доме на Утёсе». Она выглядит как всегда, но что-то меня всё же настораживает в ней. Шарлотта задумчивая. Что её мучит, рыжая не говорит. «Мои заморочки.» – отмахивается она и натянуто улыбается, стараясь как можно скорее перевести тему.

Я поделился с Чарли ужином, и мы засели смотреть новый ужастик, который только недавно появился в сети. Не прошло и половины фильма, как я решил рассказать Шарлотте о сегодняшнем сне. Не знаю, что мне хотелось услышать от подруги. Возможно, я думал, если ей снится то же самое, что и мне, то мы вместе сможем разгадать столь запутанный и пугающий сон.

Но вместо рассказа о своей приснившейся истории, Шарлотта просто внимательно смотрела на меня. Ей ничего не снилось. Чарли проснулась в половину четвёртого и больше не смогла уснуть.

Чарли затихла на моём плече. Только иногда шмыгает носом и вздрагивает.

Заснула. Я сделал звук на ноутбуке потише, и уложил Шарлотту спать. Рыжие волосы разметались по подушке и слабо поблёскивают в темноте. Как будто через них проходит электричество, а каждый волосок – неизолированный провод.

Надеюсь, ночью меня не ударит током.

Через какое-то время я и сам лёг спать. Шарлотта перевернулась с бока на спину. Её дыхание выровнялось настолько, что кажется, будто она вообще не дышит. Я даже телефон к её лицу поднёс. Запотело, всё в порядке. Она жива.

Я облегчённо выдохнул. Заснуть никак не получается, хотя глаза уже слипаются от усталости. Лежу с закрытыми глазами. Кажется, вот-вот и я наконец усну, но это «вот-вот» всё никак не наступает.

Снова таращусь в потолок. Да уж, радует, что сейчас темнота не кажется живой. Мой нестрашный потолок и мой нестрашный ночной дом. Я стал, наконец-то, проваливаться в сон, как почувствовал лёгкое покалывание на ладонях и запястьях. Не сказать, что это приятно, но и не больно. Скорее дискомфортно. Перетерпеть можно.

Как-то мы говорили с доктор Морган, и она говорила, так может проявлять себя растревоженная нервная система.

И всё бы ничего, но я вспомнил про «песок» в своей крови. Глаза моментально раскрылись снова. Я перевёл взгляд на руки. С кожей явно что-то не так. Она тёмная-тёмная. Нет, не загар. И не грязь! Я регулярно моюсь! Она совсем чёрная, а на запястьях вены заметно пульсируют и проступают всё тем же чёрным цветом.

Господи, что это?!

Я подскочил и сел в кровати, рассматривая свои руки. В какой-то момент на чёрном фоне стали появляться крошечные блестящие точки. Как серебристые блёстки или звёзды на ночном небе. Что это ещё такое? «Песок» мутировал и заставляет мутировать каждую клетку моего тела?

В ужасе оглядываюсь и замечаю похожее сияние на ладошке Шарлотты. Правда, её кожа осталась естественного цвета, только будто вся в золотистых блёстках. Вены на коже Чарли видны до самого локтя. Кровь – или что это такое? – имеет бело-золотистый цвет. Сияние прорывается даже через кожу и ослепляет, если всматриваться в него.

Я лёг и аккуратно взял Шарлотту за руку. С ней мне не так страшно. А ей со мной? Не знаю, как бы отреагировала Чарли, увидев такие «ослепительные» изменения своего тела.

Наконец, получилось заснуть.

За завтраком Чарли сообщила, что у неё сегодня выходной. Возвращаться домой она, похоже, до смерти боится.

– Ты можешь побыть у меня. – предложил я.

Шарлотта ничего не ответила, но по её взгляду я понял, что она, конечно, останется у меня. В глазах девушки появился огонёк надежды.

Пусть Чарли выглядит сегодня хорошо. На её лице и следа не осталось от вчерашних слёз, но всё же меня мучает вопрос: почему она плакала? От страха? От обиды? Связано ли это с тем, что она не хочет возвращаться домой? Первое мне кажется более вероятным. У Шарлотты вчера вечером был такой взгляд… Она явно могла что-то увидеть дома.

Так что же это было?

– У меня сегодня пара дел. А потом нужно кое-какие вещи из дома забрать – негромко ответила рыжая. – Но я могу тебя с работы встретить, если хочешь. Пройдёмся до моей квартиры вместе.

Я внимательно посмотрел на Шарлотту.

– Одна боишься? – поинтересовался я.

Чарли замялась. В какой-то момент побледнела, а её глаза забегали, но она быстро взяла себя в руки. Если есть то, что её так пугает, почему она не скажет об этом мне?

Тем временем рыжая подняла на меня глаза как ни в чём ни бывало.

– С тобой не так страшно. – мило улыбнулась девушка. – Сходишь со мной, пожалуйста?

– Конечно. – я слабо кивнул. – Я освобожусь около пяти.

Напоследок я поцеловал подругу в лоб. Чарли крепко обняла меня, и на улицу мы вышли вместе. Правда, на первом же перекрёстке разошлись в разные стороны. Буквально через минуту я обернулся, но Шарлотты не увидел.

Этот мир становится всё страннее и страннее… Или Чарли так ускорила шаг, что практически сбежала от меня? Не понимаю. Я помотал головой, чтобы избавиться от вороха несуразных мыслей и пошёл дальше.

Мне просто жизненно необходимо разобраться, что происходит с Чарли! Как бы пораньше освободиться сегодня?

Работы, на удивление, не много. Я заполнил всего две таблицы и, в принципе, могу с чистой совестью идти домой. В среду? Обычно это мой самый загруженный день. Я не стал отказываться от удачно подвернувшейся возможности уйти пораньше. Быстро собрал вещи и ушёл.

На улице, практически у дверей офисного здания меня остановил Анжело. Наш с Чарли новый знакомый как никогда хорошо одет, его волосы уложены в безукоризненную причёску и немного блестят из-за геля для укладки. От Анжело пахнет дорогим парфюмом. Дорогущим, я бы сказал.

Помню этот аромат. Выбирал парфюм себе и ради интереса взял пробник этого. Почему только пробник? Да даже за самый маленький флакон такого аромата, как у Анжело, мне придётся выложить половину своей зарплаты! А питаться потом лапшой быстрого приготовления? Не готов я на такие жертвы ради брендовой вонючки.

На Анжело всё то же пальто, в котором я уже дважды видел его. Сегодня мужчина сменил джинсы и тёплый свитер на костюм. Анжело поправил воротник пальто, и я за эти пару мгновений сумел разглядеть его блестящие запонки на манжетах белоснежной рубашки. На запястье красуются не менее дорогие часы. Мужчина выглядит очень респектабельно и дорого.

Невольно в голову пришло сравнение с моделью из модного журнала. Не то чтобы я очень интересуюсь подобными изданиями, просто иногда засматриваюсь, проходя мимо газетных киосков.

Анжело очаровательно улыбнулся и поприветствовал меня. Хотел обнять, но я машинально отпрянул. Мне вообще плевать, чем занимается этот человек, чтобы так шикарно одеваться, но всё-таки интересно до чёртиков!

Конечно, я не собираюсь открыто заявлять ему о своей крайней заинтересованности. Ещё чего! Анжело итак о себе очень высокого мнения.

– Да кто ты такой на самом деле? – выпалил я. – Что ты здесь делаешь?

– Томас, найти тебя в твоём крошечном мирке совсем несложно. – ответил Анжело. – Лотти оказалось найти куда сложнее. Она прячется у тебя, да?

Честно говоря, я не смог скрыть удивления. И не от того, что Анжело без труда угадал, где может находиться Чарли. «Крошечный мирок»? «Найти»? Что всё это значит? Самоуверенный тон собеседника до невозможности меня взбесит, но я всё ещё держусь.

– И зачем ты искал нас? – сдержанно поинтересовался я.

– Хочу встретиться. У меня. – сказал он. – Приятно провести время в компании такого холодного молодого человека, – Анжело протянул руку к моему лицу, но в последний момент убрал её, – и солнышка Лотти.

Я не нашёл, что ответить. Меня будто парализовало.

– Ты передашь ей? – спросил он и мельком взглянул на наручные часы. – Согласится она, согласишься и ты, верно?

– Ты слишком самоуверен.

– А ты очень предвзято ко мне относишься. – его губы застыли в полуулыбке. – Если тебе мало обо мне известно, это не значит, что я плохой человек.

Анжело достал из внутреннего кармана записную книжку в чёрной кожаной обложке. Она размером немногим больше его ладони, а в правом нижнем углу на обложке книжки есть три золотистые буквы – «L.I.T.» Его инициалы? Тогда почему нет буквы «А»? Что ж, я совсем не удивлюсь, если Анжело на самом деле вовсе не Анжело.

Мужчина попросил у меня ручку, и я почему-то сразу же послушался. Нашёл для него проклятую ручку. Она всегда у меня под рукой в переднем кармане сумки.

Анжело написал адрес, номер телефона и время. И когда он открыл свою записную книжку я мельком заметил расшифровку трёх загадочных букв на обложке – «Lux in tenebris²».

– Передай Шарлотте, – он протянул мне вырванный листок бумаги и мою ручку, – пожалуйста. Буду очень рад, если и ты надумаешь прийти. – Анжело слегка наклонился ко мне. – Я не кусаюсь.

Я снова отпрянул и с полнейшим непониманием смотрю на него. Меня начинают терзать смутные сомнения: не флиртует ли Анжело со мной? Если это всё же так… Я не знаю, что мне делать! Я всегда теряюсь в таких ситуациях! Да и должен ли я вообще подыгрывать ему в этом? Отвечать? Да какого чёрта я должен?! Ничего не должен.

Так, так. Если он флиртует со мной, то зачем ему предлагать встретиться со мной и Чарли? Либо я что-то в очередной раз упускаю, либо… Я не знаю, что ещё.

Анжело выпрямился и улыбается. В ответ я только утвердительно кивнул – передам Шарлотте его записку. В любом случае, Чарли сама в состоянии принимать решения. Захочет – пойдёт. Она уже достаточно взрослая девочка.

– До встречи! – он развернулся и на прощание помахал мне.

– Ты так уверен, что мы придём? – крикнул я. – Ты так уверен в этом?! Серьёзно!?

– Да! – ответил Анжело. – Вы оба слишком любопытные!

Я смотрел вслед Анжело, пока он не исчез из виду.

Начинается дождь. Я успел укрыться в своей любимой кофейне до того, как начался ливень. Природа бушует за панорамным окном, пока я в тепле и уюте пью чёрный чай. На работе я пробыл всего четыре часа, но так проголодался, будто целые сутки сидел за документами без продыха.

Ем куриный суп с лапшой и жду Шарлотту. Уже пятый час. Я отправил ей сообщение с адресом кофейни.

Я положил на стол перед собой записку Анжело. У него красивый, почти каллиграфический почерк, но очень выбивающиеся на общем фоне девятки. Кстати говоря, номер телефона. Он выглядит очень знакомым: три девятки семь один девять семь.

Странный номер. Почему в нём только семь цифр? Когда это мобильные номера стали состоять из семи цифр? Может, Анжело просто решил «поиграть» со мной и оставил случайную комбинацию? Ту, что на ходу придумал.

Вспомнил! Мне снилось это число! Оно было на билете во сне, когда я был на железнодорожном вокзале! Семизначное число было не только на моём билете, но и на билете Шарлотты. Если же это действительно номер телефона Анжело, то какого чёрта я видел его во сне, да ещё и на билете?!

Я открыл заметки на телефоне. Три девятки семь один девять семь. Да, полностью совпадает. Я не ошибся.

Доедаю суп и с подозрение кошусь на странный телефонный номер. Ну не может он быть настоящим! Не может! Я уверен! Чтобы убедиться в собственной правоте окончательно, я набрал вышеуказанную комбинацию цифр на своём сотовом и нажал кнопку вызова.

Буквально через пару секунд пошли гудки… Я насторожился и прислушался. Что, правда? Это происходит на самом деле? Может, всё-таки мобильные номера из семи цифр существуют в какой-нибудь стране?

Внутри поднимается паника. Я даже зажмурился, пока не услышал знакомый голос.

– Алло?

– Анжело? – трепещущим голосом спросил я, не веря собственным ушам.

– Томас. – довольно усмехнулся он. – Что-то срочное? Я сейчас на работе, не могу говорить.

Я промычал что-то, что сам не понял, а затем прочистил горло.

– Нет. – собрался я. – Хотел сказать, – слова комом встали в горле, – я приду.

– Хорошо. – ответил Анжело и, я уверен, не смог сдержать победной улыбки. – Буду ждать. До встречи!

Собранные вещи

Чарли явилась ровно в пять вечера. После двадцатиминутной прогулки под холодным дождём ей точно нужен горячий чай с лимоном и сахаром. Не хочу, чтобы Шарлотта заболела. Пусть рыжая была под зонтом, но всё равно немного промокла и замёрзла.

Мы дождались, пока дождь кончится, и отправились к Шарлотте. Добрались, на удивление, быстро.

Здание выглядит как-то жутковато. В округе слишком уж тихо. Место густонаселённое и такая тишина явный признак чего-то нехорошего.

Некогда белые фасадные панели покрылись непонятным тёмно-серым налётом. Издалека их можно принять за обилие грязи, но, подойдя ближе понимаешь, этот неприятный цвет будтопросачивается откуда-то изнутри.

Что ж, на месте Чарли я бы тоже не горел желанием возвращаться сюда на ночь. Надеюсь, квартиры Шарлотты такие изменения не коснулись. Мы поднялись на пятый этаж. У меня ощущение, будто я никогда здесь не был. Странно, ведь я совершенно точно здесь уже бывал.

Вопреки моим опасениям, внутри здание почти не тронуто непонятными тёмно-серыми разводами. Лестница абсолютно чистая. По-моему, её недавно мыли. Разве что я заметил едва проявившиеся тёмные линии на стенах у самого пола на пятом этаже.

Шарлотта достала ключи из рюкзака и открыла дверь. Попала в замочную скважину только с третьего раза, правда. Нервничает? Что ж, оно и понятно. У меня самого от этого дома мурашки по коже табунами бегают.

Я окинул взглядом коридор, который уходит дальше. Довольно светло и, можно сказать, чисто, если не считать всё тех же жутковатых полос около пола. Они будто незаметно подкрадываются к каждому, кто приходит. На секунду мне показалось, что полосы задвигались, будто гусеницы, и подползли ближе ко мне.

Что это за чертовщина ещё?!

– Томас, – окликнула меня Шарлотта и выглянула из-за двери, – ты идёшь?

– Ага. – машинально кивнул я.

На всякий случай я закрыл за собой дверь. Конечно, она вряд ли спасёт нас от моих бредней насчёт живых полос на стенах, но так мне поспокойней.

У порога я чуть не споткнулся об сумку-мешок. Она под завязку набита одеждой и личными вещами. Из приоткрытой молнии торчит рамка для фотографий. Снимок разглядеть невозможно – большая его часть почему-то скрыта под белым листком бумаги. Зачем брать с собой фото, на которое не хочется смотреть?

Чарли говорила, что боится идти домой одна, тогда кто же собрал её вещи? Даже если Шарлотта сама собирала их в тот день, когда пришла ко мне, то почему не взяла сумку с собой?

– Проходи. – Чарли сняла ботинки, а куртку бросила на угол шаткого зеркала. Оно чуть не упало. – Дальше ковры, оставь обувь здесь.

Я послушался, а затем переставил сумку подальше от обуви – к ней подбирается вода с наших ботинок. Не хочу, чтобы вещи Чарли намокли.

Крошечная квартирка Шарлотты больше похожа на кукольный домик. Нежно-розовые стены, целая куча фотографий периода, когда моя рыжая подруга была совсем малышкой, и приятный сладко-цветочный аромат. Будь Чарли блондинкой, я бы называл её живой Барби.

В спальне Чарли несколько милых плюшевых игрушек. Одна из них – большой розово-сиреневый единорог, занимающий чуть ли не половину постели хозяйки. У кровати лежит коврик в форме цветка с большим и пушистым ворсом кремового цвета.

Между входом в кухню-гостиную и ванную комнату есть узкая дверь в гардеробную. Здесь много вешалок, но лишь треть из них заняты вещами. Немного верхней одежды, обувь разных размеров, головные уборы, шарфики, перчатки и всего одна сумка.

Сумка Шарлотты напоминает скорее ту, которую таскают через плечо школьники. Непромокаемая, с глянцевой поверхностью и прямоугольная. Куда идеально помещаются книги. Чарли учится? Она об этом не говорила, но в сумке определённо что-то есть.

– Хочешь что-нибудь? – спросила рыжая, высунувшись из-за двери. – Лимонад есть. Будешь?

– Нет, спасибо. – ответил я и закрыл гардеробную. – У тебя много вещей?

– Только та сумка. – Шарлотта кивком указала в сторону входной двери и немного смутилась. – Не возражаешь?

– Бери всё, что нужно.

Рыжая обвела холл и спальню грустным взглядом, а затем посмотрела на меня.

– Я хочу уйти отсюда. – она сглотнула, будто в облике квартиры её что-то до смерти пугает и в то же время душит. – Я хочу уйти отсюда как можно скорее.

– Хорошо. – кивнул я, стараясь не выдавать беспокойства. – Как скажешь.

Мы пришли ко мне, и я первым делом заварил чай. За небольшую прогулку мы с Чарли снова умудрились продрогнуть. В холодильнике опять закончились продукты. Нужно не забыть завтра зайти в магазин, а пока у нас на ужин есть только варёные яйца. К счастью, со вчерашнего дня они не успели испортиться.

Пока Чарли умывалась, я достал записку от нашего общего нового друга из кармана куртки и сунул под ночник на тумбочку в спальне.

Стыдно признаться, но я до сих пор ничего не сказал Шарлотте о приглашении Анжело. Да, о странном совпадении его номера телефона и комбинации цифр на билете из сна я также не упоминал.

Около полуночи мы легли спать.

Не знаю, почему так медлю. Встретиться в новым знакомым, чтобы узнать друг друга лучше. Что в этом такого сверхъестественного или ненормального? Анжело негодяем не кажется, а самоуверенность ещё не приравнивается к преступлению, но что-то меня в нём настораживает. Что он задумал? Почему хочет встретиться на своей территории? Почему бы просто не выбраться куда-нибудь вместе? На нейтральной территории всем будет комфортно.

И когда ты успел стать таким подозрительным, Томас?

Кстати говоря, раньше не наблюдал за собой такой беспричинной недоверчивости к окружающим. Чего это я?

Сейчас или никогда, Томас. Давай уже, решайся. В конце концов, это просто приглашение хорошо провести время вместе, а всё то ужасное, что ты себе напредставлял.

– Чарли? – я аккуратно коснулся её плеча, пока девушка ещё не успела уснуть. – Чарли?

Рыжая повернулась ко мне, а вместо толкового ответа, произнесла что-то неразборчивое. Она приподнялась на локтях и села в постели. Я тоже поднялся с подушки. Неловко достаю сложенную вдвое записку из-под ночника и протягиваю Шарлотте.

– Сегодня днём совершенно случайно столкнулся с Анжело. – начал я. – Он предложил встретиться, что думаешь?

Чарли немного оторопела. Она развернула листок бумаги и пробежалась взглядом по тексту. Сначала один раз, а потом второй. Рыжая подняла на меня глаза, а записку снова сложила.

– Вы в той кофейне встретились?

– Нет, – помотал я головой, – у главного входа в офис, где я работаю. – ответил я и машинально пожал плечами. – Анжело сказал, что найти меня в моём «крошечном мирке» не так сложно. – пояснил я. – Он не нашёл тебя, поэтому просил передать записку.

Шарлотта мельком взглянула на проклятую бумажку, а затем опять посмотрела на меня.

Я заметил, как Чарли колеблется. Почему? Мне казалось, Анжело ей понравился. Смотрю на подругу. Не знаю, откуда мне это известно, но Шарлотта побаивается. Значит, не я один такой недоверчивый?

– Пойдём? – аккуратно поинтересовался я.

Рыжая инстинктивно обняла себя за плечи и ответила согласием.

Мы улеглись обратно на подушки. В этот раз Шарлотта подвинулась ко мне спиной почти вплотную. Она похожа на мокрого маленького мышонка: поджала ноги, обнимает себя и вот-вот уснёт.

Не узнаю Чарли. Когда мы только встретились, рыжая напоминала ребёнка. Вечно радостного, полного энергии, жизни и безграничного любопытства. Я в некотором даже завидовал этой её жизнерадостности. Её милой наивности и открытости.

Что я упустил? Когда она изменилась? Из-за чего?

На эти вопросы у меня, к сожалению, пока нет ответа. Что бы там ни было, что бы ни произошло, я обещаю всегда быть рядом. Не знаю как, но я попытаюсь разобраться, из-за чего моя подруга стала такой закрытой.

Обещаю, Чарли.

Я обнял Шарлотту, поцеловал её в макушку и, прижавшись к подруге, заснул.

Общество планет

Анжело живёт в лофте.

Снимает он его или это его собственный – мне не известно.

В интерьере преобладает чёрный цвет. Кухня – одно её название, как по мне, – барная стойка вместо привычного обеденного стола, высокие стулья, роскошный кожаный диван напротив огромного телевизора, и громоздкая кровать великанских размеров. На такой человека четыре вполне себе уместятся и даже мешать друг другу не будут.

Стены квартиры имитируют голую кирпичную кладку, выкрашенную всё в тот же чёрный. Рядом с ванной комнатой я заметил потайную дверь. Думаю, за ней что-то вроде гардеробной или огромного шкафа для всех вещей без разбора. Кладовка-гардеробная. Не слишком практично.

Много декоративных металлических деталей.

Красиво и некомфортно одновременно. Наверное, верно будет сказать, что самая уютная деталь в этом помещении – сам Анжело. Он своим присутствием хотя бы создаёт ощущение, что здесь кто-то живёт. Может, на это и расчёт?

Холодно. Не то я умудрился простыть из-за вчерашнего ливня, не то у Анжело действительно можно продрогнуть. Даже свитер не спасает. Хотя я смотрю на Чарли, она сняла куртку, сидит в одной футболке с длинными рукавами и, кажется, совсем не мёрзнет.

– Что будешь пить, Томас? – спросил Анжело, выставив на стойку три стакана под виски.

– Что-нибудь покрепче. – слегка кивнул я.

– Замёрз? – негромко поинтересовалась Чарли. – Ты не заболел после вчерашнего?

– А что было вчера? – вмешался Анжело.

– Попали под дождь. – коротко ответил я. – Промокли.

Дальнейший разговор клеился разве что только между Шарлоттой и Анжело. Я – просто сторонний наблюдатель. То пью, то уединяюсь в туалете. Что ж, этим я с тем же успехом мог заняться и дома. Чай у меня тоже есть, а виски я и первый стакан до сих пор не одолел.

Почему всё-таки так холодно?! Алкоголь нисколько не греет, а от огромного количества чая только в туалет постоянно хочется.

– Ты точно в порядке? – поинтересовался Анжело. – Бледный какой-то.

Я и опомниться не успел как хозяин квартиры подошёл ко мне и коснулся моего лба губами.

– Нет, температуры вроде нет. – заключил он. – Может, тебе плед дать?

От действий Анжело я впал в ступор. Что он себе позволяет?! Не слышал о личном пространстве? Я непонимающе – даже не зло! – таращусь на него и ничего не могу с собой поделать. Как ненормальный, честное слово.

Томас, только ты можешь выставить себя идиотом в абсолютно любой ситуации.

– Ты хорошо себя чувствуешь? – Анжело слегка сжал моё плечо.

– Вполне. – ответил я и пожелал перевести тему. – У тебя есть что-нибудь перекусить? Алкоголь на пустой желудок не идёт.

Анжело странно улыбнулся, а потом достал из холодильника какую-то закуску. Кажется, что-то с рыбой. Вкус не слишком понятный, но приятный. По-моему, это всё-таки что-то из рыбы и, наверное, творожного крема с зеленью.

Судя по всему, Анжело редко бывает дома. Холодильник у него полупустой, а закуска, которой он нас угостил – заказная. Не думаю, что хозяин дома большой любитель готовить. Впрочем, если ты не так уж часто бываешь у себя дома, то это понятно.

От еды я, наконец-то, согрелся. Даже плед повесил на спинку стула. Под ним стало жарковато.

Осматриваюсь. Я не заметил ничего, что могло бы подсказать, чем занимается Анжело. Даже ноутбука не видно. Обстановка лофта говорит лишь о том, что его хозяин состоятельный человек, который любит роскошь и, вероятно, дом у него служит местом уединения. Островок вдали от остального мира.

В таком случае, почему Анжело пригласил нас, первых встречных, сразу к себе? Что-то не вяжется с моей теорией.

Шарлотта выпила не очень много, но уже расслабилась и немного поплыла. Рыжая подпирает голову рукой и с нежной улыбкой рассматривает меня. Почему она не смотрит на Анжело, которого долго не видела – не понятно, но я рад, что Чарли заинтересовал не он.

– Ты такой тёмный, Томас. – почти шёпотом протянула рыжая. – Тёмный-тёмный.

– Тёмный? – непонимающе усмехнулся я. – В каком смысле? – спросил я. – Злой? Плохой?

– Нет. Ты совсем не злой. – она лениво помотала головой. – Просто… тёмный. – Шарлотта пьяно улыбнулась. – Наверное, всем иногда хочется побыть в тёмной комнате. Так вот ты… Ты – эта тёмная комната. Тёмная и тайная.

Я задумался. На неё так действует алкоголь? Забавно, но мне нравится сравнение с тёмной комнатой. Иногда я и сам себя так чувствую – чьей-то тёмной комнатой. Тёмной-тёмной, тайной-тайной.

– Как Плутон в четвёртом доме. – невольно сказал я. – Тёмное царство личности.

– Плутон? – переспросил Анжело.

– Точно. – ответил я и перевёл взгляд на Шарлотту. – А ты тогда Солнце в десятом. Яркое и прекрасное.

Чарли замечательно улыбнулась и на короткое мгновение стала похожа на ту, кого я встретил когда-то в «Доме на Утёсе». Девушка спустилась со стула и крепко обняла меня. От этого я и сам засиял не меньше Солнца.

– А я? – вмешался Анжело. – Я в таком случае кто?

– Ты? – я задумался. – Ты Юпитер в первом. Удачливый, жизнерадостный и успешный.

Анжело наполнил наши стаканы виски и поднял свой повыше.

– Никогда бы не подумал, что общество планет может быть таким приятным. – улыбнулся он. – Будем!

– Будем! – ответили мы одновременно с Чарли.

Что-то должно случиться

Иногда посматриваю на небо. Это длится на протяжении всего рабочего дня. Небо всё больше и больше затягивают тучи. Ну и что, верно? Конечно. Не напоминай они так мой жуткий сон, то, возможно, я бы даже внимания на них не обратил. Тучи как тучи. Что я туч не видел, что ли? Конечно видел. И не один раз.

Солнечные лучи совсем исчезли. Внутри поднимается необъяснимое чувство паники. Нет, это уже слишком. Возможно ли разве, чтобы какие-то дурацкие сны воплощались в реальность? Не думаю. Так не бывает. Так не должно быть.

Я не удержался и вышел на улицу.

Небо как небо. Тучи самые обыкновенные и совсем не зловещие. Просто скоро пойдёт самый обычный осенний дождь. Правда, сколько бы я себя не убеждал, что всё в порядке, чувство тревоги никак меня не покидает.

Я вернулся в здание и позвонил Шарлотте. Она должна быть сейчас на смене в «Доме».

– Да, Томас, привет!

Её голос бодрый и радостный. Мой взгляд, скользнув по огромному залу, остановился на часах. Сейчас половина четвёртого ровно.

– Как ты, Чарли?

– Всё хорошо. – ответила она. – Как ты? Что-то случилось?

– Я в порядке. – улыбнулся я. – Просто хотел услышать твой голос.

Ты – параноик, Томас. И не лечишься! Боже мой, мне в очередной раз безумно стыдно за тебя.

– Как это мило. – сказала она и, по-моему, широко улыбнулась. – Я тоже рада тебя слышать! – Чарли коротко рассмеялась. – Уже скучаю.

Сердце ёкнуло в груди, и на мгновение я забыл, как дышать. Немо глотаю воздух и не могу выдавить из себя ни слова. Я тоже скучаю! Скучаю по Шарлотте больше всех на свете и… никак не могу сказать ей об этом.

Меня бросает то в жар, то в холод. Под кожей ощутимо бежит кровь, а орган в груди бешено стучит. Глупое сердце такими темпами вылетит из меня, чтобы помчаться по городским улочкам и оказаться рядом с Чарли. Оно крепко обнимет девушку с огненными волосами и захочет остаться с ней навсегда.

Сохранять каменное выражение лица – моё самое обычное выражение лица – всё труднее. Я вытираю едва проступившие капельки пота со лба ладонью. На губах появляется непроизвольная улыбка, а улица – серая и тёмная – вдруг озаряется лучами невидимого солнца.

Начался дождь. Капли звучно бьются в стекло и тут же скатываются вниз.

– Я люблю тебя. – выдохнул я и прикрыл глаза. – Чарли? Я люблю тебя.

– Я тоже люблю тебя. – приглушённо ответила рыжая, будто хотела, чтобы никто, кроме меня, не услышал её признания. – До вечера?

– Увидимся.

Я вернул телефон в карман и снова выдохнул. Чувство необъяснимой тревоги стало совсем незаметным, но всё ещё присутствует. Из-за чего, интересно? С Чарли всё в порядке, я тоже в норме.

Что-то необъяснимое, в общем.

Я вернулся за свой стол и продолжил разбирать бесчисленные папки с документами. Тревога бурлит где-то в глубине меня. Никак не утихнет. Да в чём же дело?

Где-то через час Шарлотта прислала сообщение, что уже освободилась и идёт домой. Я должен был успокоиться, хотя бы выдохнуть, но занервничал ещё больше. В ответ я написал что-то вроде: «Хорошо. Скоро увидимся!» -, а сам места себе не нахожу.

После моего сообщения прошло от силы минут пять. Я не выдержал. Быстро собрал свои вещи и пулей вылетел из здания навстречу Шарлотте. Её примерный маршрут мне хорошо известен, поэтому найти Чарли будет не так уж и сложно.

Я тщетно брожу по улицам уже около часа. Чарли нигде нет. Она не отвечает на звонки и сообщения. В соцсетях не появлялась с того момента, как последний раз писала мне. Я по-настоящему запаниковал.

Ряды прохожих редеют. В час, когда многие уходят с работы? Сейчас на улицах должны быть целые толпы! Но их нет. Сейчас практически никого на улицах нет.

Что происходит?

Дождь давно закончился, но тучи над моей головой только сгущаются. Я стараюсь отогнать дурные мысли, и объясняю странное поведение погоды тем, что скоро, вероятно, снова начнётся ливень.

Воздух стал душным. Странно, не помню, чтобы осенью воздух перед дождём становился душным. Обычно поднимается ветер, однако сейчас никакого ветра нет. Даже самого лёгкого дуновения. Абсолютный штиль. Будто весь город вдруг оказался в аквариуме или стеклянной банке.

От жутких ассоциаций волосы на голове встали дыбом. По спине пробежали мурашки, а на запястьях проступили чернеющие вены. Сквозь черноту поблёскивают мириады крошечных частичек… Я в панике натянул рукава к самым ладоням, игнорируя жалобный треск моей рубашки, но потом вообще убрал руки в карманы.

Тихо. Город будто вымер. Я остановился у злосчастного пешеходного перехода, с которого и началась череда странных событий в моей жизни. Молчу и оглядываюсь. Пустынная улица, пара машин в десятке метров друг от друга. В окнах общественных заведений и квартирах нет света. Вообще ни в одном.

Тишина звенящая. Позади меня, там, где должен разливаться красивый закат, растут жуткие тёмные полосы. Точь-в-точь как у меня на запястьях. Только в сотни раз больше и без блёсток. Полосы, словно огромные щупальца, вырастают из недр земли и переползают на небо.

Я поёжился и отвернулся. Нет, такого не бывает. Это просто наступающие сумерки. Зрелище не такое уж и пугающее, но я даже смотреть в сторону непроглядно-чёрных щупалец не могу. Мне страшно. Мне до смерти страшно!

Мой телефон зазвонил. От неожиданности я подскочил на месте и крепко выругался.

– Томас! – радостно воскликнул Анжело. – Томас, ты сегодня свободен? – спросил он и, не дожидаясь ответа, продолжил: – У меня был отличный день! – коротко рассмеялся мужчина. – Сходим сегодня куда-нибудь втроём? И я никак не могу дозвониться до Лотти. Не знаешь, где она? – поинтересовался Анжело. – Она с тобой?

– Чарли у меня. Она сейчас живёт у меня. – ответил я, а про себя отметил, что даже рад его внезапному звонку. – Приходи к нам, если хочешь. Как раз к ужину.

Анжело замолчал. Видимо, обдумывает моё предложение. А я… я даже не знаю, зачем пригласил его. Как у меня это вырвалось?

Думаю, это всё из-за жутких полос на небе. Очень уж они напоминают начало «Вечной темноты» из дурацкого сна. В такой ситуации, если это действительно то, о чём я никак не могу перестать думать, лучшим решением будет собрать вокруг людей, с которыми мне более-менее спокойно.

Не сказать, что я слишком уж хорошо отношусь к Анжело или доверяю ему, но его я хотя бы знаю. Например, с моими соседями мы вообще не знакомы. Иногда мне кажется, что в ближайших домах вообще никто не живёт. Впрочем, я не люблю и никогда не стремился к подобному типу знакомств.

– Приду. – наконец ответил Анжело. – И не надейся, что не приду!

Он попросил прислать ему мой адрес и положил трубку. Я тем временем поспешил домой. Не удивлюсь, если Чарли просто чем-то занята или забыла сотовый в рюкзаке. Могла не услышать звонки.

Все эти оправдания со стороны звучат бредово, глупо и очень наивно, но я пытаюсь просто себя успокоить. Иначе надумаю невесть чего, а кому это нужно? Кому от этого станет лучше? Точно не мне.

Однажды доктор Морган сказала, что я вполне здоровый человек, если бы не моё беспокойство по любому поводу. Сам отлично знаю, я паникёр и каждый день пытаюсь с этим совладать. С беспокойными мыслями, с паникой, с необузданными фантазиями насчёт всего на свете… Со всеми ними.

Думаю о Чарли, об Анжело и между тем ловлю себя на мысли, что был бы совсем не прочь оказаться на очень людной улице. Если другие люди не обратят на небо никакого внимания, то и мне, наверное, станет немного спокойнее. Я не уверен, но всё же.

Не успел опомниться, как услышал нарастающий гул. Нет, нет, это всего лишь… люди? Толпы из сотен людей вдруг заполонили улицы. Подождите, их не было здесь ещё секунду назад! Я вспомнил о своём мимолётном желании и потупил взгляд.

Если это не мистика, то что ещё?

Как я и думал, среди людей идти спокойнее. Ни один из прохожих не поднимает паники из-за неба. Кто-то просто молчит, глядя перед собой, кто-то слушает музыку… Всё хорошо. Всё как обычно.

Да, Томас, тебе просто нужно упокоиться и проще относиться к своим снам.

Я вытер лоб от капелек пота и перешёл дорогу. Впереди меня идёт троица. Парень, девушка и джентльмен, который кажется гораздо старше своих друзей. Они держатся за руки и смеются. В парне, когда он мельком обернулся, я узнал сержанта полиции.

Энтони Каннингем изредка, но всё же появляется у главного входа в наше офисное здание. Рядом с ним девушка, которая точно работает в издательстве. Оно этажом ниже моего офиса. Имени этой блондинки я не помню, но знаю, что она личный корректор Ноэля Хольта. Может, это та самая Ада, которая спасла моё утро в кофейне от мерзкого писаки во сне и наяву?

Третьего друга оба называют Габриэлем. Не скажу, что он выглядит таким уж взрослым, но и не ровесник друзьям. Странное ощущение от него: огромного опыта, зрелости и какой-то вечной молодости.

Я снова помотал головой и потёр глаза. Наверное, я просто очень устал.

Не помню, как дошёл до дома. Я очнулся уже перед входной дверью, держа перед собой ключ. В который раз за сегодня помотал головой – всё это очень странно, – и зашёл, наконец, домой. С кухни пахнет чем-то вкусным. Не знаю, что это конкретно, но я хорошо различаю запах базилика и курицы. По-моему, на гарнир спагетти.

С чего я взял, что именно они? Другой пасты у меня не было.

– Чарли! – позвал я. – Чарли!

Рыжая не отзывается. Уж не знаю, где Шарлотта, а её телефон прямо передо мной на полке у зеркала. На экране несколько пропущенных звонков и сообщений. Я, Анжело и ещё парочка друзей пытались её найти.

В ванной комнате её нет, но на сушилке висят шапка и длинные вязанные перчатки без пальцев. В стакане для зубных щёток появилась вторая, для Чарли. Полотенца на месте. Я сам вешал второе вчера.

На кухне никого, а плита ещё даже не выключена. В прихожей на вешалке для одежды висит рюкзак Чарли и её куртка. На коврике стоят тяжёлые ботинки солнечного жёлтого цвета с оранжевыми шнурками.

– Чарли! – снова позвал я. – Шарлотта!

Я прошёл в комнату и даже выглянул в окно. Понятия не имею, куда могла спрятаться Чарли. Где она? Не растворилась же в воздухе? Я обвёл комнату внимательным взглядом. В углу у окна стоит сумка с вещами рыжей. Всё на месте. Даже если что-то вынудило Шарлотту срочно уйти, то вряд ли бы она пошла босиком, раздетой и без сотового. Будь на дворе лето – то возможно, но сейчас поздняя осень.

В дверь позвонили. Анжело уже приехал и прямо с порога вручил мне полный пакет, заклеенный прозрачным скотчем. Я не стал задавать вопросов начёт содержимого. Мужчина закрыл за собой дверь и по-хозяйски огляделся. У меня такое чувство, будто он уже здесь бывал. По крайней мере, Анжело ведёт себя очень уж уверенно в моём доме.

– Неплохо живёшь, Томас. – внимательный взгляд гостя прошёлся по части спальни, которую видно от входной двери. – Темновато, но уютно.

– Нормально.

Я оскорбился. Мне немного обидно слышать о своём доме то, что он «темноват», но это чистая правда. Не знаю, как так получилось, что в интерьере не нашлось места светлым цветам. Да и пара дополнительных светильников бы мне определённо не помешала.

– Лотти! – позвал он с радостной улыбкой. – Лотти, я скучал по тебе!

Только я хотел сообщить Анжело, что Шарлотта куда-то отлучилась, как отчётливо услышал её голос с кухни.

– Привет! – радостно ответила рыжая и вышла к нам. – Ужин почти готов.

Девушка обняла Анжело, а меня поцеловала в щёку.

– Где ты была? – не выдержал я. – Тебя нигде не было, я искал!

– Я была на кухне. – немного растерявшись, ответила Шарлотта. – Прости, я, наверное, просто не услышала, как ты пришёл.

Как она могла не услышать? Я ведь громко звал её и прошёлся по всему дому! Не было её нигде.

Устраивать разборки в присутствии Анжело совсем не хочется. Да и впрочем, не произошло ничего такого, из-за чего стоит портить друг другу настроение.

Я закраснелся, робко улыбнулся и отнёс заклеенный пакет на кухню.

– Ты в порядке, Томас? – Шарлотта аккуратно положила руку на моё плечо, а затем обняла меня со спины. – Всё хорошо?

– Да. – закивал я. – Наверное, просто устал на работе. – нервно усмехнулся я. – И боялся, что ты мне просто приснилась.

– Даже если я сон, – чуть тише и грубее обычного начала Чарли, – я твой самый реальный и долгий сон за всю жизнь.

В ту же секунду в ушах зазвенела зловещая тишина. То же самое было на улице.

Я тут же обернулся, но встретился лишь с невинным взглядом Шарлотты и её непонимающим видом. Складывается такое ощущение, она вообще не в курсе, что сейчас сказала мне. Говорила ли она это вообще? Она ли сказали это?

Ты просто перенервничал, Томас.

Я закрыл лицо ладонями и постарался успокоиться. Такими темпами у меня есть все шансы по-настоящему лишиться рассудка.

– Ты в порядке? – поинтересовался Анжело и слегка наклонился ко мне.

Из-за ладоней я его, конечно, не вижу, но хорошо ощущаю чужое дыхание на коже.

– Да. – выдохнул я и сунул руки в карманы брюк. – В полном.

Кажется, её нет

Небо абсолютно чёрное вот уже… чёрт его знает сколько уже. В кромешной темноте время, кажется, остановилось. Не день, не ночь.

Первое время я передвигался по дому наощупь. Пусть мне здесь всё очень знакомо, но в первые часы Вечной Ночи я только и делал, что на всё натыкался. Даже ботинки стал дома носить, чтобы не лишиться всех пальцев на ногах. Оказывается, у меня очень много мебели и предательских углов.

Заряда сотового хватило на пару часов. Электричество, конечно, никуда не делось, но техника почему-то отказывается заряжаться, а лампочки не хотят включаться. Я уже всё перепробовал, а о присутствии электричества в розетках и проводах говорят редкие искорки, которые я вижу в темноте. Пара крошечных огоньков вырываются из розеток и, не успев коснуться пола, исчезают.

На улицу выходить рискованно. Пока у меня не хватает смелости идти туда, где не видишь абсолютно ничего. Фонарик не помогает. Темнота будто поглощает весь его свет. То же самое произошло со светом уличных фонарей, вывесок и прочих светящихся приборов.

Город утонул во тьме.

Странно, но с тех пор, как небо заволокло беспросветными тучами, я не слышал ни одного голоса. Ни человеческого, ни лая собаки, кошек не слышал и птиц тоже. Вообще никого. Даже вездесущие насекомые, которые и зимой умудрялись вдруг вылезти из самой крошечной и незаметной глазу щели, чтобы жужжать у тебя над ухом, исчезли.

Я не испытываю голода и жажды. Спать часто хочется, но думаю, это из-за темноты – ведь именно в тёмное время суток люди спят.

Темнота мне нравилась. Я чувствовал себя в ней как дома. Это было что-то очень естественное и совсем не страшное. Правда, когда я говорил это, я имел в виду ту темноту, которая наступает ночью – не такая давящая и беспросветная. У ночи есть конец, а значит надежда, что скоро всё-таки появится на горизонте солнце.

Лёжа в кровати уже, наверное, не первые сутки, я в голос захохотал. Всё равно никто не услышит.

Я проснулся со странным ощущением горечи на языке. Затем я вспомнил, что Анжело принёс вчера какие-то «очень сладкие» лимоны, которые уговаривал всех попробовать. В итоге каждый из нас съел этих лимонов штуки по три. Мы ели их как апельсины или мандарины. Но эти странные лимоны казались даже слаще.

У Анжело вообще оказалось куча всего в пакете. От двух бутылок вина до сыров, закуски и проклятых лимонов.

Плохо помню вчерашний вечер, если честно. Не сказать, что я много выпил – по-моему, даже первый бокал вина не осилил, – но память отшибло знатно. Радует, что я спал в кровати, а не на коврике у двери. Голова не болит, даже горечь на языке потихоньку проходит.

У меня под боком спит Чарли, завернувшись в одеяло по самую макушку. Шарлотту даже не видно. Не знай я, что она в одеяле, мог бы решить, что одеяло просто свёрнуто рядом со мной. От Чарли тоже пахнет лимонами. Правда, почему-то в большей степени от волос. Ну, я имею в виду от той части одеяла, где предположительно находится сейчас голова рыжей. Не волосами же она лимоны ела?

Я аккуратно встал с кровати и потянулся. Около двери в комнату стоит пятилитровая бутылка с простой водой. Внутри плавают какие-то листики. Мята? Кто вообще принёс сюда эту бутылку?

Я прошёл мимо неё и направился в ванную. Больше свежего чая с чем-нибудь сладким, мне хочется принять горячий душ и почистить зубы. Наверное, это самое приятное, что можно для себя сделать в субботнее утро. Просто никуда не спешить и всецело наслаждаться жизнью.

Мой взгляд сразу зацепился за отражение в зеркале. Парень моего возраста и, наверное, моей внешности. Определённое сходство между нами есть, но я ловлю себя на мысли, что не узнаю того человека. В зеркале точно я – кто ещё там может отражаться, если только я стою напротив? – но я не узнаю этого парня, сколько бы не пытался.

У него глаза красивые. Добрые, но такие тёмные, что мурашки бегут по спине. Тёмные-тёмные. Губы, нос, едва заметный шрам на левой щеке и подбородок, который мог бы быть и ровнее… А лоб? Ох, этот лоб мог бы быть немного меньше и не таким выпуклым.

Черты его лица мне так знакомы и в то же время… Кто он?

Я почувствовал себя человеком, который не имеет никакого отношения к парню из зеркала. Кожа рук до самого локтя покрылась мурашками, а мои глаза округлились. Я боязливо протянул руку к отражению. Оно в точности повторяет за мной все движения, так что я ещё больше сомневаюсь в собственной адекватности.

– Томас? – негромко вырвалось из груди.

На секунду, на одну несчастную секунду мне померещилось, что отражение замерло. Будто я вычислил его, а оно этого совсем не хотело. Паника. Я вздрогнул, но парень в зеркале сделал то же самое одновременно со мной.

Нет, это точно я. Просто… Mo chreach, что это были за проклятые лимоны, что у меня теперь галлюцинации?!

Я снова выругался, быстро разделся и встал под душ.

Струи горячей воды потихоньку возвращают в реальность. Да, я это точно я. Тот парень в зеркале тоже я. Странно, что я сам себя не узнал.

Вода приятно стекает с волос по спине. Я почти расслабился, но услышал шорохи в прихожей. Ничего не обычного, разве что кто-то зашёл в дом. Я выключил воду, наспех вытерся и оделся, а затем выскочил из ванной.

– Доброе утро! – негромко поприветствовал меня Анжело. – Я не хотел тебя напугать. – он мягко улыбнулся и положил крошечный плеер и беспроводные наушники на полочку у зеркала. – Ты скоро закончишь умываться?

– Что ты здесь делаешь?

– С пробежки вернулся. – ответил он. – Ты сам вчера уговаривал меня остаться на ночь. Забыл?

Я обнял голову руками. Ничего такого не помню. Хоть убей, не помню!

Анжело в спортивном костюме и кроссовках. Что ж, если бы я сразу обратил внимание на его внешний вид, то и сам бы догадался, что Анжело был на утренней пробежке. У вешалки для верхней одежды я также заметил небольшую дорожную сумку. Выходит, наш гость ещё вчера пришёл с вещами, но как-то я это пропустил.

Томас, ты выставляешь себя полным идиотом перед ним уже в который раз! Чёрт, мне опять стыдно и хочется провались сквозь землю.

– Да, ладно. – усмехнулся Анжело и похлопал меня по плечу. – Не стесняйся. Алкоголь на всех по-разному действует. Меня, вот, не берёт.

Честно говоря, после таких слов я напрягся. А если я ещё чего важного не помню? Где Анжело спал? У меня, кроме кровати, спального места нет в доме. Анжело вчера весь вечер – весь, который я помню, – флиртовал и со мной, и с Шарлоттой…

В голову лезут самые разные предположения вчерашних событий и некоторые из них меня по-настоящему пугают. От ужаса я побледнел и закрыл глаза руками.

– Какой ты нервный, Томми. – Анжело снова усмехнулся и провёл рукой по моим мокрым волосам. – Ты отрубился ещё полуночи не было. Ушёл в комнату за телефоном и пропал.

Я боязливо опустил ладони немного ниже и поднял глаза на гостя.

– А Чарли?

Анжело непонимающе нахмурил лоб и криво улыбнулся.

– Какой Чарли?

– Шарлотта. – уточнил я. – Лотти. Она была вчера с нами, помнишь? – затараторил я, а паника внутри снова начала нарастать. – Ты подошёл к нам, когда мы с Чарли сидели в «Раю». Мы познакомились там.

Мужчина ошарашено смотрит на меня. Он оглядывает прихожую. Не знаю, что Анжело ищет.

Я убрал руки от лица и присмотрелся к вешалке для верхней одежды. Вещей Шарлотты нет. Ни куртки, ни ботинок. Только рюкзак остался, а на нём по-прежнему вышито разноцветными буквами имя хозяйки. Из левого бокового кармана торчит зарядка для телефона, а самого сотового нет. В правом кармане с боку длинные вязанные перчатки без пальцев.

Я видел их вчера в ванной, когда пришёл и пытался найти Шарлотту.

Оттолкнув Анжело, я в два шага оказался у вешалки и схватил рюкзак.

– «Чарли», – прочитал я вслух, проведя пальцем по огромным буквам, – видишь? Это её рюкзак! И перчатки тоже её!

Мужчина согласно кивнул и без резких движений приблизился ко мне.

– Томми, кто такая Шарлотта? – спросил он, держа руку в паре сантиметров от моего левого запястья. – Когда ты последний раз её видел?

– Она, – в панике начал я, – она спит в комнате!

Я побежал в спальню и, забравшись на постель рядом с Шарлоттой, аккуратно отодвинул одеяло от её лица. Что? Сердце тут же упало в пятки, всё моё тело моментально покрылось испариной. Я сначала попятился назад, но затем один рывком сдёрнул одеяло и в ужасе вскочил с кровати.

Её нет! Одеяло было просто свёрнуто рядом со мной, а я решил… Но Чарли существует! Она точно была, я помню её! Почему Анжело не может вспомнить Шарлотту?

– Где она? – едва слышно произнёс я. – Чарли… Чарли была здесь!

– Ты видел её сегодня? – спокойно спросил Анжело, а сам взялся за телефон и кому-то звонит. – Всё хорошо, всё хорошо, Томми.

– Я – Томас! – закричал я. – Меня зовут Томас! – обессилев, я потерял равновесие и шлёпнулся на кровать. – Ты помнишь её?

Анжело опустился передо мной на корточки и сжал мои руки в своих.

– Томас, мы познакомились с тобой в «Доме на Утёсе». – размеренно проговорил мужчина, не опуская мои руки. – Ты был один.

– Мы приходили с Чарли к тебе. – прошептал я, наклонившись ближе к собеседнику. – Как ты можешь этого не помнить? Ей было жарко, она сняла свитер и была в футболке.

– Ты приходил, Томас. – поправил Анжело. – Ты приходил один. Мёрз постоянно. Я даже решил, что ты простудился из-за того, что промок под дождём накануне.

Воспоминания о Шарлотте стремительно теряют цветность. Будто фотографии, выгоревшие на солнце. Самое ужасное, я понимаю, что Анжело не лжёт. Шмыгаю носом, на глазах выступили слёзы.

В одно мгновение меня с головой накрыла непреодолимая усталость. Я вытер глаза, едва сумев поднять руку к лицу и едва не завалился на бок. Всё тело предательски расслабляется, и я ничего не могу с этим поделать.

– Ложись, ложись. – Анжело подтащил меня к подушке и уложил, накрыв одеялом. – Тебе нужно немного отдохнуть.

Я моментально провалился в сон.

Глаза открыть меня заставил голос доктора Морган. Что она делает в моём доме? Откуда вообще знает, где я живу?! Анжело… Он звонил кому-то. Ей? Они знакомы? Я не знал.

С трудом я разлепил глаза и приподнял голову. У кровати на стуле с кухни сидит доктор Морган, а в полушаге от неё стоит Анжело. Он сложил руки на груди и с беспокойством смотрит на меня.

– Доброе утро, мистер Ричардсон! – с лёгкой улыбкой поприветствовала меня доктор. – Как Вы себя чувствуете?

Я сел в постели и огляделся. Нет, Чарли здесь нет и будто никогда не было. Я придумал её? Она мне приснилась как те дурацкие сны? Нет. Быть того не может. Чарли была слишком реальной для обычного сна. Я чувствовал её. Я чувствовал себя с ней отлично. Всё налаживалось, когда Шарлотта находилась рядом.

Я попытался вернуться в реальность и перевёл взгляд на доктора Морган.

– Доброе утро. – без энтузиазма произнёс я. – Что Вы здесь делаете?

Не знаю, зачем спрашиваю, раз сам уже догадался. Тем не менее женщина ответила, а затем продолжила задавать свои вопросы. Что-то насчёт того, когда последний раз я видел «эту Чарли», чем мы занимались, что делали? Как давно мы с ней знакомы?

Уже на третьем вопросе я стал продумывать ответы. Нужно как-то уйти от этого. Самому во всём разобраться. Какой толк от того, что меня убедят в собственном сумасшествии? Я знаю, что это не так. Я не сбрендил.

Женские вещи покупать и обставлять ими дом не стал бы. Будь я так уверен, что Шарлотта лишь в моей голове, то не стал бы говорить о ней Анжело. Сны! О снах я точно говорил доктору Морган. Если сыграть на этом… Должно получиться, если буду достаточно убедителен.

Она должна поверить мне и уйти.

Наконец, дурацкие вопросы доктора Морган закончились.

– Простите, – сказал я, спрятав лицо в ладонях, – кажется, это снова сны. – жалобно произнёс я. – Он был таким реальным, что я решил… Простите, доктор Морган.

– Ничего страшного, мистер Ричардсон. – женщина погладила меня по плечу. – Я здесь именно для этого. – ласково произнесла доктор. – Рада, что тебе полегчало.

Она попрощалась и попросила Анжело проводить её.

Не хочу показаться идиотом, но, кажется, моё желание сбылось… Снова. Первый раз я заметил загадочно-удачное стечение обстоятельств у пешеходного перехода вчера, а сегодня это.

Что это значит? Как это объяснить?

Анжело запер дверь на замок и вернулся ко мне. Он сел на краешек кровати и с осторожностью протянул мне руку. Мужчина выглядит виноватым. Анжело наспех принял душ, пока я спал, и переоделся.

– Кажется, её нет. – негромко произнёс он. – Чарли здесь нет? – спросил Анжело, будто сам не уверен в своих же словах. – Правда, Томас?

– Если скажу, что Чарли была здесь, – осторожно начал я, – ты снова наябедничаешь доктору Морган?

Кофе с молоком

Я впервые за последние три дня выбрался из дома. Не помню, когда кофе, а тут вдруг захотелось. Пока моего тюремщика Анжело нет дома – он на пару с доктором Морган всё боится, что я потеряюсь или сделаю с собой что-нибудь, – я вышел в магазин.

Похолодало. Очень, если честно. Зря шарф не захватил. До ближайшего супермаркета всего пара минут пути прогулочным шагом. Прогуляюсь, проветрюсь. Мне сейчас это как никогда нужно. Свежий воздух, говорят, прочищает мысли. Всё ли с ними в порядке, я не знаю, но то, что мои думы не помешает немного почистить – неоспоримый факт.

Я остановился в паре метров от входа в магазин и поднял глаза к небу. Светлым и чистым оно осталось только где-то над моей головой. Всё остальное пространство уже заполонила чернота. Беспросветная и жуткая.

По спине пробежали мурашки. Мысли в тот же момент ощутимо зашевелились под кожей и в черепной коробке. В памяти яркими, живыми картинками всплыли воспоминания о Шарлотте, а глаза в ту же секунду стали увлажняться. Я тряхнул головой и дёрнул плечами.

Не смотри туда, Томас. Не думай. Ты только пришёл в норму.

Я не сдамся. Ни за что не сдамся! Пусть хоть весь мир попытается убедить меня, что Чарли не существует, я не перестану искать её.

Начался дождь, который заставил меня, наконец, переступить порог супермаркета. Внутри пахнет плесенью, влажностью и чем-то затхлым. Не то овощи где-то на дне ящика испортились, не то одна из банок в самом дальнем углу полки вот-вот устроит взрыв.

Я шмыгнул носом и решительно направился в бакалею. Огромный выбор кофе, перед которым я совершенно теряюсь. Здесь одного растворимого с десяток видов, а ещё есть молотый и в зёрнах. Какой мне нужен? Выбирать я буду долго, так что с закрытыми глазами схватил какую-то пачку и сразу же пошёл к кассам. Уже дома я обнаружил, что взял молотый кофе.

Как варить его я, разумеется, подсмотрел в интернете. Пусть у меня нет турки или кофемашины. Думаю, обыкновенный ковшик, в котором я обычно грею молоко, вполне сойдёт и для приготовления кофе.

Кстати, странно, правда? Небо чернеет, а во всемирной сети об этом даже ни слова! Почему? Неужели, только я это вижу? Если так, то это очень плохой знак.

Ты действительно двинулся, Томас?

Вот уж чего бы мне точно не хотелось, так это закончить свои дни в психушке, при том считая себя абсолютно нормальным, которого заперли ни за что. Пусть и больнее, но гораздо лучше смотреть правде в глаза.

На некоторое время я действительно поверил и принял, что мог незаметно для себя сойти с ума. С другой стороны, не слышал о случаях, когда люди понимали, что по-настоящему теряют рассудок. Вся эта история с Чарли, загадочными вещими снами… Да, мало похоже на поведение психически здорового человека. Но я точно знаю, что я видел и вижу! Небо чернеет, и с этим ничего не поделаешь. Я как бы ни старался не могу закрыть на это глаза и о Шарлотте перестать думать никак не могу.

Я считал себя сумасшедшим ровно до того момента, как закипел кофе.

Он только закипел, а я уже знаю, каким кофе будет на вкус. Где-то на уровне интуиции. Я пил кофе последний раз, наверное, в старших классах. Пил и морщился, но чувствовал себя очень взрослым. Почему-то. На этот раз мне скорее хочется ощутить вкус кофе во рту.

Я едва смог дождаться, пока напиток перестанет быть таким горячим. Танцевал у стола и постоянно поглядывал на зелёную чашку с сиреневыми незабудками. Кофе, наконец, чуть остыл. Я поднёс чашку к губам, закрыл глаза, но в последний момент поставил кофе, метнулся к холодильнику и долил в чашку молока. Дело в том, что я внезапно ощутил во рту кофе со сладким молочным привкусом.

Приятный, мягкий вкус разливается по языку, затем спускается по горлу в желудок. Кофе всё ещё очень тёплый, так что его путь несложно проследить по ощущениям внутри.

Я с наслаждением выпил сразу полчашки, а затем опёрся спиной на стену. Правда, уже в следующую секунду моё безмятежное спокойствие нарушило одно крошечное воспоминание и повергло меня в шок: так пила кофе Чарли – обязательно с молоком и наслаждаясь каждым глотком…

Стена

– Тебе не стыдно? – недовольно произнёс Анжело. – Мог бы и подвинуться, Томас.

– Я не просил тебя оставаться. – ответил я, не открывая глаз. – Я взрослый человек и могу сам о себе позаботиться. – я невольно улыбнулся, гордясь собой. – Мне не стыдно.

– Тогда какого чёрта я здесь торчу?! – воскликнул мужчина и вскочил со своей раскладушки, которую притащил накануне. Анжело за что-то зацепился и чуть не распластался на полу, но всё же сумел удержаться на ногах.

Я не видел этого, только слышал, но даже звуков и ругани моего соседа хватило, чтобы представить, что произошло. Я прыснул от смеха. Почему-то так и знал, что Анжело будет на волоске от падения.

– Понятия не имею. – ответил я серьёзно и сдержанно. –Можешь идти. Только дверь входную захлопни.

Анжело бубнит себе что-то поднос и нагло укладывается на самый край моей кровати. Пусть она большая и места здесь хватит даже на троих, но спать с человеком, про которого я всё ещё мало знаю, у меня нет особого желания. Тем не менее, почему-то мне и в голову не пришло возразить ему и попросить перелечь на раскладушку.

– Не дождёшься! – выпалил Анжело. – Никуда я не пойду. – он нервно расправил одеяло и, наконец, лёг. – Завтра днём работа, а если я не высплюсь, придётся всё утро лицо мазать.

– Да что у тебя за работа такая? – я приподнялся на локтях. – Ненормированный рабочий день, ты ходишь в дорогущих костюмах, парфюм, который стоит как половина машины, весь при параде… – перечислял я, загибая пальцы. – Где ты работаешь?

– Эскорт. – полусонно выдохнул Анжело.

– В смысле? – такого ответа я уж никак не ожидал. – В каком это смысле? Что ты имеешь в виду?

– Сопровождение, Томас. – мужчина лукаво улыбнулся. – Приятная компания с симпатичным спутником, чтобы скоротать время. – добавил он. – Скажи ещё, что не знаешь, о чём я.

Я удивился и ничего не смог ответить. На подушку лёг, таращусь в потолок и вряд ли теперь быстро усну.

– Да уж… – выдохнул я. – Мог бы и сам догадаться.

– Я надеюсь, это комплимент, Томми. – рыкнул Анжело и повернулся на бок ко мне лицом.

– Конечно! – спохватился я и, резко поднявшись, посмотрел на соседа. – Ты очень хорошо выглядишь! – я растерялся. – И… и с тобой приятно проводить время.

– Да, по твоим шараханьям я так и понял. – коротко рассмеялся мужчина.

– Я от тебя не шарахаюсь. – я накрылся по самый подбородок и повернулся на бок, чтобы смотреть на собеседника. – Просто не знаю тебя.

Анжело только усмехнулся и перевернулся на спину. Он протяжно зевнул, прикрывая рот ладонью.

– Хотя бы себе не ври, Томас. – негромко сказал Анжело. – Ты отлично меня знаешь.

На утро я проснулся один. Анжело ушёл, наверное, на пробежку. Я всё ещё валяюсь в постели. Не похоже на меня. Обычно встаю довольно рано. Что ж, всё обычное, похоже, закончилось с исчезновением Шарлотты.

Из груди вырвался тяжёлый вздох, и я поднялся с подушки. В комнате относительный порядок, если не считать пары брошенных вещей. Одна из них – свитер Чарли. Мышино-серый, крупной вязки и, наверное, очень уютный. Шарлотта могла ходить в нём чуть ли не каждый день. Думаю, будь её воля, она бы и летом его таскала.

Я аккуратно встал и подкрался к свитеру. Будто он живой и может от испуга сбежать от меня. Я взял его и осторожно, неуверенно поднёс к лицу. Виски, кофе и крепкие сигареты… Чарли не курила – по крайней мере, она не говорила мне об этом, – а вся её одежда пропитана сигаретами.

Это из-за работы, Томас. Она ведь в баре работает. Или работала?

Чарли. Даже мимолётные воспоминания о ней придают мне сил. Не знаю, что взбрело мне в голову, но я нашёл ненужную подушку, взял свитер и пошёл на кухню.

Я найду её во что бы это ни стало. Я хочу этого. По-настоящему хочу. Не помню, когда последний раз испытывал такое жгучее желание добиться чего-то. Мне нужно знать, что случилось с Шарлоттой.

Пока Анжело будет занят своей странной работой, я пойду на улицу. Не знаю, что меня так тянет, но я очень хочу пойти в сторону тёмного неба. Правда ли под ним наступила самая тёмная ночь, как было в моём сне? Как там живут люди? Живут ли они там вообще? Может, кто-то, кроме меня, заметил эти странные изменения? Может, именно там спрятаны ответы насчёт Чарли?

Анжело вернулся в девять утра ровно и сразу пошёл в душ. Я тем временем уже варил себе кофе. Помешиваю с такой осторожностью, будто это волшебное зелье, и при любом неловком движении оно брызнет и превратит меня в бессмысленный кусок дерева или облако пыли.

Анжело по-хозяйски прошёлся по кухне и остановился у дивана.

– А это ещё что? – он протянул руку к подушке, на которую я натянул мышиный свитер и назвал Шарлоттой.

– Это не что, а кто. – поправил я. – Это Чарли.

Мой невольный сосед вопросительно посмотрел на меня, а затем аккуратно погладил подушку.

– Ужасно выглядишь, дорогая. – сочувственно произнёс он. – Тебе бы поспать.

За завтраком ни один из нас не решался говорить. Я молчу потому, что не хочу ненароком проговориться, что собираюсь бродить по городу. Причина, по которой Анжело такой немногословный, мне не известна. Впрочем, даже хорошо, что он не разговорчив – так я точно не проболтаюсь.

Правда, когда я мыл посуду, Анжело всё-таки нарушил молчание.

– Томас, – позвал он, – мне приехать завтра утром?

– Как хочешь. Мне всё равно. – пожал я плечами и обернулся, хотя совсем не собирался делать этого изначально. – Если тебе так нравится спать на раскладушке… – я попытался непринуждённо улыбнуться, но вышла какая-то усмешка. – В общем, тебе решать.

Анжело опустил глаза и поджал губы. Он едва заметно кивнул несколько раз, а затем снова посмотрел на меня.

– Я тебя понял. – с ощутимой горечью выдавил мужчина и встал из-за стола. – Хорошо.

Анжело ушёл собираться, а я вдруг почувствовал себя последним подлецом. Mo chreach, этот человек по своей воле сидит со мной и пытается помочь всевозможными способами, а я… А я веду себя так заносчиво и высокомерно.

Чувствую, как стыд накрывает меня с головой. Краснею. Я пытаюсь «остудить» щёки, холодными руками, но, по-моему, плохо выходит.

Анжело заглянул на кухню, чтобы сказать, что уже уходит, и застал меня за этим странным занятием: прикладыванием холодных мокрых рук к щекам.

– Ты в порядке? – поинтересовался он и коснулся моего лба тыльной стороной ладони.

– Извини. – пролепетал я, глядя исподлобья от смущения. – Можешь приходить, когда захочешь. – сказал я. – Мне не всё равно.

Анжело весело усмехнулся и потрепал меня по волосам. Терпеть этого не могу! Так бы и треснул его за это! Я, что, ему собачонка?! Шпиц какой-нибудь?!

– Так-то лучше, Томми. – самодовольно улыбнулся он. – Не скучай тут без меня.

Только Анжело скрылся из виду – я наблюдал за ним из-за шторки на кухне, – как я тут же собрался и рванул в сторону, где небо потемнело больше всего.

Не знаю, сколько я шёл. Показалось, что целую вечность, если не больше. Город как-то растянулся, или это я стал ходить гномьими шагами? Как обычно в последнее время – не имею ни малейшего понятия.

Постоянно оглядываюсь. Мне кажется, за мной идут несколько человек. Семеро, не меньше. Я отдалённо слышу их семенящие шаги, стоит только отвернуться, а когда оборачиваюсь… Никого не вижу. Пустынная улица и совершенно никого вокруг. Добавить на тротуары и проезжую часть перекати-поле, так вообще стандартный зомби-ужастик получится или фильм-катастрофа.

Тем не менее, как бы медленно и какими бы мелкими шагами я не шёл, кто бы меня не преследовал, я, наконец-то, добрался до Темноты.

Она встала передо мной сплошной стеной. Огромная величественная и непроглядная стена. В ней нет даже намёка на то, что где-то в этом монолите может быть дверь или что-то вроде того.

Это всего лишь ночь. Из-за чёрных щупалец, затянувших небо.

Темнота живая, Темнота двигается… Плотная, это видно. И вовсе она не такое «отсутствие света», которое бывает в обыкновенную ночь. Это что-то другое. Mo chreach, так и тянет прикоснуться к ней. Страшновато. Голой рукой этого точно делать не следует. Где-то точно должна быть палка.

Я только подумал об этом, огляделся и заметил в паре шагов от себя воткнутую в землю палку. Что? Её здесь не было, это точно. Откуда она взялась? Я нерешительно посмотрел по сторонам, а затем протянул руку к загадочно появившейся палке.

То, что надо. Длинная и прочная. Я с осторожностью наставил палку на стену и медленно подхожу. Моё орудие с лёгкостью прошло через Темноту. С палкой абсолютно ничего не случилось.

Я обрадовался и резво шагнул в Темноту, но тут же врезался в неё, словно в каменную стену. На лбу, кажется, останется несколько ссадин. Я потёр ушибленное место ладонью и простонал что-то невразумительное. Чёрт, как больно!

Я снова взял палку и попытался ткнуть ей стену, но деревяшка так же беспрепятственно, как в первый раз, прошла через неё. Как это возможно? Когда я трогаю стену рукой, то она каменная, а когда палкой… Ничего не понимаю.

Может, беспрепятственно через Темноту проходит только дерево? Я нашёл камешек, листик с дерева сорвал и откопал в урне жестяную банку, чтобы проверить своё предположение. Я по очереди попробовал пропускать каждый из предметов и, как ни странно, они все с лёгкостью прошли сквозь стену.

Через эту чёртову стену всё проходит, но только не я!

А может, не только я не могу, но и все остальные люди тоже не могут пройти через Темноту? И если это так, что будет с нами, когда город полностью накроет мрак?

По спине пробежали мурашки, а в голову полезла всякая белиберда. Нет, экспериментировать с прохожими сейчас я не стану. Это плохая идея. Я и так в последнее время привлёк к себе слишком много внимания доктора Морган.

Похоже, придётся ждать Анжело. Надеюсь, он мне не откажет.

Покидая этот мир

Впервые за долгое время в Темноте я чувствую себя таким живым. Во мне столько жизни, что хватит не на одну сотню лет! Не знаю, что это, но кожу изнутри просвечивают всё те же крошечные частички. Я сияю как самая настоящая звезда. В полном мраке мой свет кажется ослепительным.

Выхожу на улицу и, стоит мне лишь подумать о том, чтобы фонари зажглись, как они начинают светиться. Не тем блёкло-жёлтым светом, к которому я привык с детства, а ослепляют белоснежным сиянием.

Я иду по узким пешеходным дорожкам и чувствую, что весь этот город от канализационных труб глубоко под землёй до шпилей самых высоких зданий принадлежит мне. Я – город. Я могу в одно мгновение разрушить его до основания и тут же возвести новый. С помощью одной только мысли…

Я – ветер, гуляющий по улочкам. Я – воздух, которым дышали и дышат все, кто живёт здесь. Я – вечно холодный залив, омывающий берега днём и ночью. Я – люди… Я – всё, что существует здесь. Я – чудовище с огромной силой, сокрытой под тонкой человеческой кожей.

Своё собственное спасение и самый большой ночной кошмар…

Взмываю вверх по одному только желанию и парю над полумёртвым городом, словно стервятник. Воздух сгущается, превращаясь во что-то плотное. Я чувствую себя хищной рыбой, акулой в тёмной воде. Никто не видит меня, не слышит, не знает обо мне, но я здесь.

Прячусь? Охочусь?

Поднимаюсь вверх, пока в макушку не начинает давить каменный купол. Я разозлился и ударил кулаком в камень, но он нисколько даже не раскрошился. На шершавой твёрдой поверхности остались капельки сияющей жидкости. Она же проступила на костяшках пальцев. Моя светящаяся кровь…

– Сколько можно держать меня здесь?! – закричал я, ударив ещё раз. – Выпусти меня отсюда!

Будь в камне хоть одна, даже крошечная брешь, я найду способ выбраться. Сотру руки до самых костей, но покину этот мир.

К кому я вообще обращаюсь всё это время? Никто не отвечает, и я снова чувствую себя поехавшим. В отчаянии медленно спускаюсь на землю, подхваченный порывом ветра, будто осенний листок.

Асфальт покрыт коркой льда, холодит спину, но мне жарко. Свет, бушующий внутри, будто сжигает меня.

Я устал. Я смертельно устал и единственное моё желание – поскорее покинуть этот мир. Нет, вовсе я не думаю о смерти. Просто хочу выбраться из-под каменного купола. Что там снаружи?

Изменился ли весь мир? Его тоже накрыла Вечная Ночь, или только местным так «повезло»? В любом случае, покидая этот мир, я оставлю всем оставшимся здесь горящие фонари.

– Ты думаешь, здесь кто-то есть, кроме этих тварей?

Рядом со мной на асфальте внезапно оказался Анжело. Он глядит куда-то в пустоту, где должно быть небо, а его губы застыли в загадочной полуулыбке.

Тварей? Я пожелал, чтобы фонари неярко зажглись, и огляделся по сторонам. В самых тёмных закутках прячутся неясные фигуры. Их нижние конечности напоминают заточенные палки. Длинные и очень тонкие. Верхние конечности оканчиваются тремя отростками. Видимо, что-то вроде пальцев. Подобие рук и пальцев такие же тощие и длинные, как ноги. Головы вытянутые, с огромными и тёмными, словно бездны, глазницами и вечно открытыми ртами. Тела жутких существ костлявые. Будто изломанные скелеты обтянутые серой тонкой, словно старый пергамент, кожей.

Сколько же их? Там, в Темноте… Она будто только из них и состоит. Сотни? Тысячи? Миллионы? Сколько их в Темноте прячется?

Кошмарные создания внушают непреодолимый ужас одним лишь своим видом. Я едва могу двигаться под их пристальными взглядами. Что это?

Внутри мгновенно разгорается паника, и я не в силах как-то повлиять на это. Ни успокоиться, ни отвернуться не могу.

– Не смотри на них. – Анжело одним движением вернул меня в горизонтальное положение. – Ты сам их создал. Сам дал им жизнь.

Красные цветы

Анжело вернулся на утро следующего дня. У него с собой небольшая сумка с необходимыми вещами и коробка шоколадных конфет.

Я с жадностью смотрю на них и облизываюсь. Есть хочется ужасно, но в то же время я ни куска проглотить не могу. Что бы не брал в рот, спустя пару минут меня обязательно вырвет, и я снова буду голодным. Я в порядке. Самочувствие нормальное. Только вот этот непроходящий голод… Я не мог уснуть из-за него всю ночь.

Анжело изящно скинул пальто с плеч и повесил его на вешалку. Да уж, будет очень обидно, если такая роскошная вещь помнётся или испачкается.

Мой странный сосед, похоже, сразу после своей не менее странной работы приехал ко мне: он в чёрном костюме и немного помятой белоснежной рубашке. На жилетке под пиджаком – из кармана до одной из нижних петлиц – я разглядел золотую цепочку. Не то она от часов, не то просто как украшение висит. На манжетах рубашки сверкают золотые запонки с каким-то тёмно-синим, почти чёрным, камнем, а на безымянном пальце – тонкая полоска золотого металла.

Кольцо? Так Анжело в браке или просто сопровождал очередного клиента, притворяясь супругом? Не успел я об этом подумать, как Анжело снял все золотые побрякушки – в том числе часы – и положил их в небольшую шкатулку на молнии, а затем небрежно кинул в сумку с вещами.

Мужчина мельком поднял на меня глаза и улыбнулся. Он лёгким движением подхватил коробку конфет и зашёл ко мне на кухню.

– Симпатичные цветочки. – сказал Анжело. – Готов поспорить, ты вчера на них весь день убил.

Я едва сдерживаюсь от того, чтобы тут же наброситься на шоколад. Лучше чашку кофе гостю налью.

– Какие цветочки? – непонимающе спросил я и обернулся. – Ты о чём?

– У крыльца. – Анжело головой указал в сторону входной двери. – Красные и такие, как будто пушистые.

Никаких цветов я не сажал. Но вместо того, чтобы доказывать это, я просто встал и пошёл посмотреть на эти чудо-цветы, которые сами собой выросли у крыльца.

Открываю дверь и пара бутонов тут же заглянули в мой дом. Я аккуратно убрал стебли растений обратно на улицу, вышел и осмотрелся.

Следом за мной в дверях показался Анжело.

– Куда ты босиком?! – сказал он и, быстро обувшись, вынес мне мои ботинки. – Быстро надевай!

Я же не могу оторваться от прекрасных алых растений, окруживших мой дом. Они буквально разрослись вокруг всего дома, я проверил. Стебли высотой около семидесяти сантиметров, а «пушистые» бутоны достают до подоконников.

– Это гвоздики, но я их не сажал. – сказал я. – Они сами выросли.

Кстати говоря, гвоздики очень интересные: у них не один цветок, а целые соцветия по пять-шесть крупных бутонов.

– За ночь? – не поверил Анжело. – Ты их сывороткой роста поливал?

– Ничего я не сажал и никого не поливал. – настаивал я. – Почему ты мне не веришь?!

Анжело вопросительно взглянул на меня и обвёл раскрытой ладонью цветы у крыльца.

– Я вижу то, что значительно отличается от твоих слов.

Да быть того не может! Кто-то просто решил посмеяться надо мной! Я подошёл к гвоздикам и опустился на корточки, раздвигая листья и ещё зелёную траву. Земля не вскопана. Будто гвоздики уже давно здесь растут.

Как это может быть? Ну не бывает так!

– Земля не вскопана. – сказал я, и Анжело подошёл посмотреть, чтобы убедиться во всём лично. – Вот видишь?

– Вижу.

На стеблях растений я также заметил короткие усики. Они цепляются за стебли, которые находятся к ним ближе всего. Цветы, что растут у самых стен, уже зацепились за дом. Будто забираются или держатся за облицовочный камень.

Странно, гвоздики, насколько я помню, не вьющиеся. И усиков у них никаких нет. Да и про соцветия у этих растений я не слышал ни разу.

Я поднялся и отошёл на два шага от входной двери. Что ж, по крайней мере, эти загадочные цветы очень хорошо смотрятся. Теперь мой дом значительно выделяется на фоне однотипных построек.

Мы зашли с Анжело в дом, и мне не терпится поскорее поесть. Очень надеюсь, организм не будет отвергать шоколад. Конечно, без еды за сутки со мной ничего серьёзного не случится. Люди могут достаточно долго обходиться без пищи – кажется, даже больше месяца, – но на собственном опыте я что-то не очень хочу это проверять.

Анжело помыл руки и переоделся в ванной в привычные джинсы и футболку с длинными рукавами. Я же всё это время – чрезвычайно долгие шесть минут – только и делал, что во все глаза таращился на конфеты в запечатанной коробке.

В холодильнике я уже все продукты понадкусывал, но ничего так и не смог съесть. Последняя надежда на конфеты. Шоколада у меня дома до прихода Анжело не было.

– Ты какой-то странный. – сказал мой гость и заглянул в холодильник. – И что случилось с продуктами?

– Я такой голодный. – протянул я, заворожённо глядя на конфеты и покачиваясь взад-вперёд. – А съесть ничего не могу.

– Поэтому ты обкусал всё. – без оптимизма заключил Анжело и закрыл холодильник. – Ты хорошо себя чувствуешь? Может, к врачу сходишь?

Я пропустил его слова мимо ушей. Был я недавно у врача, и что он мне сказал? Что у меня в крови какая-то гадость. Что это, он сам не знает, а я уж и подавно. С другой стороны, мысль о том, что пора наведаться к доктору Лостману меня уже посещала на днях, а этой бессонной ночью она со всей силы долбилась в виски.

– Схожу, – кивнул я, чтобы побыстрее перевести тему, – давай уже поедим.

– Ешь. – машинально пожал плечами Анжело. – Хоть всё съешь.

Всё я, конечно, есть не собираюсь, но если шоколад не «попросится обратно», обязательно съем хотя бы три конфеты. Или четыре. Я в нетерпении сорвал с коробки плёнку, кусочки скотча и наугад выбрал конфету в одном из трёх рядов. На внутренней стороне крышки написано, что вкусов в наборе три. Моя конфета, должно быть, со сливочной начинкой.

Я даже не разглядел её форму, просто закинул в рот и надеюсь, что смогу это съесть.

Анжело выжидающе смотрит на меня, слегка нахмурив лоб. Он практически не двигается и не дышит, прислонившись плечом к дверному косяку.

Я, наконец, прожевал конфету и осторожно проглотил, но не прошло минуты, как я подорвался и выплюнул всё в унитаз. Да что со мной? Заболел? Что-то с желудком? Или это реакция на кофе? Чёрт его знает.

Пока я был в ванной комнате, Анжело заварил мне чай.

– Не можешь нормально поесть, так хотя бы сладкий чай пей, Томас. – сказал он и сел напротив меня. – Хорошо? И сходи к врачу.

– Да схожу я! – нервно отозвался я. – Схожу, я же сказал.

– Могу с тобой сходить, если хочешь.

Я отрицательно помотал головой.

Мёрзну. Не то из-за того, что не ем, не то в доме правда стало холодно. Кутался в кофту, но затем всё-таки не поленился и принёс плед из комнаты. Анжело смерил меня неодобрительным взглядом. Наверное, на его лице должна быть написана обеспокоенность, но я вижу только огромное неодобрение.

Через два часа мы с Анжело уже сидели в коридоре больницы. Ждём, пока освободится доктор Натаниэль Холстед. Наконец, ранее названный молодой мужчина показался из своего кабинета. Увидев меня, он тут же опешил.

– Опять Вы! – воскликнул Холстед. – Ричардсон, что опять?

– Есть не могу. – посетовал я. – Совсем.

Доктор даже слушать меня особо не стал. Попросил встать и пройти за ним. Мы спустились на первый этаж, а затем направились в сторону холодного, тихого коридора. Стоило видеть глаза Анжело, когда он понял, что мы идём в морг!

– Не беспокойтесь, мистер Ричардсон, – начал доктор, – мой друг, доктор Лостман, просил отвести Вас к нему, если Вы снова появитесь в больнице.

– А по специальности он кто? – вмешался Анжело. – Кто это ваш доктор Лостман?

– Ох, он патологоанатом. – весело отозвался Холстед. – Лечит тех, кого не успели вылечить мы. – коротко рассмеялся доктор.

Мы остановились у помещения, где в прошлый раз я с Лостманом пил чай и обсуждал непонятные частички в моей крови. Холстед попросил подождать здесь, а сам направился дальше по коридору к двери, откуда доносился весёлый голос патологоанатома:

– Эй, приятель! – практически пропел Лостман. – Торт будешь? У меня сегодня день рождения. – сообщил он, будучи в очень приподнятом настроении. – Ладно тебе, один кусочек фигуру не испортит! – рассмеялся патологоанатом. – Что говоришь? Не можешь? Почему? – непонимающе спросил он. – Ах да, ты ведь мёртв! Прости, друг. Нет, серьёзно, прости приятель. – снова захохотал Лостман. – Совсем из головы вылетело.

– Коннор, заканчивай трепаться с мертвяками! – громко появился в дверях Холстед. – К тебе твой Ричардсон пришёл, во-первых, – сообщил он, – а во-вторых, вместо того, чтобы с трупами торт есть, лучше сходим куда-нибудь после смены.

– Торта много не бывает! – радостно отозвался патологоанатом. – Будешь?

– Чего со всеми не поесть? – возмущался Холстед.

– На всех здесь не хватит. – заявил патологоанатом и показался из-за дверей. – А с Ричардсоном что?

Доктор Холстед догнал друга.

– Сам спрашивай. – отмахнулся он. – У меня ещё чёртова туча людей на сегодня, а я хочу освободиться до вечера.

Лостман немного замялся и захлопал глазами, увидев Анжело, но взял себя в руки. Почти сразу, надо отметить. Патологоанатом предложил зайти в его личную комнату отдыха.

Я рассказал Лостману о своём недуге и внимательно слушаю, что он мне ответит. Однако первым делом Коннор выглянул в коридор и закрыл дверь. Только потом патологоанатом сел напротив за стол и немного наклонился ко мне.

– Вам может показаться это странным, – Лостман снова огляделся по сторонам, – но я наблюдаю за Вашей кровью.

– В смысле? – вмешался Анжело. – Зачем?

Патологоанатом резко выпрямился и испуганно посмотрел на моего спутника. У Коннора такой взгляд, будто он его раньше не заметил. Любитель поговорить с «мертвяками» – как выразился доктор Холстед, – молчит и даже моргать перестал на какое-то время.

– У меня странная кровь. – ответил я Анжело, а затем перевёл взгляд на Коннора. – Так что с ней?

– Эти примеси, – нерешительно начал патологоанатом, – песок Ваш значительно увеличился в объёме. Я не понимаю, от чего это зависит, но он продолжает расти.

Анжело слушает наш разговор и периодически переводит непонимающий взгляд с моего лица на лицо доктора. Что ж, в этом я его понимаю. Моя реакция была, примерно, такой же, когда я узнал об этих загадочных частичках.

Но с чего вдруг они стали расти? Не исключаю, что блестящие песчинки и раньше это делали, просто не так заметно.

– Это заразно? – снова вклинился Анжело. – Это вообще болезнь?

– Я не знаю. – честно ответил патологоанатом и пожал плечами. – Никогда прежде ничего подобного не встречал. То есть встречал, конечно же, но… – Лостман замолчал на пару секунд, а затем продолжил: – Одно могу сказать точно: мистер Ричардсон не один такой в городе. – Коннор сделал небольшой глоток ещё тёплого чая. – А те мои пациенты чудом оживали даже после холодильника. Один из них убежал прямо отсюда.

– Значит, они… – Анжело не сдержал нервной усмешки и коснулся ладонью затылка, пригладив волосы. – Они умерли, а потом ушли?

Лостман утвердительно кивнул. Затем он добавил, что и сам был в ужасе от этого, а ещё не забыл упомянуть, что из-за одного такого пациента лишился куртки.

В воздухе повисла долгая пауза. Её нарушил патологоанатом. Он чуть ли не выбежал из комнаты, но быстро вернулся. В руках у него чашка Петри с крышкой и стеклянная палочка.

Лостман сел за стол, демонстрируя желеобразное нечто в стеклянной посудине. По дну чашки Петри размазана кровь, которая до сих пор осталась жидкой и вишнёвого цвета, правда, большая часть этой самой крови превратилась в плотные сгустки тёмного сине-фиолетового цвета. Это даже не чёрный. Просто очень-очень тёмный сине-фиолетовый. Под определённым углом наклона желеобразная масса действительно поблёскивает. Точно также блестят мои ладони, когда чернеют.

– Видите? – Коннор осторожно ткнул один из сгустков стеклянной палочкой. – Это были скопления тех непонятных частичек. Спустя пару дней они срослись, а теперь поглощают оставшуюся кровь.

– Почему она не свернулась? – поинтересовался я. – Вы что-то добавили в неё?

– Нет. – помотал головой патологоанатом. – Сам не понимаю. Моё предположение: эти сгустки сами не дают крови сворачиваться и высыхать.

Значит, оставили себе пищу?

Новость о песчинках-захватчиках должна бы напугать меня, но почему-то мне нисколько не страшно. Единственное, о чём я сейчас думаю: нужно наведаться в квартиру Шарлотты. Если Анжело не помнит Чарли, это же не значит, что её никто не помнит, верно?

Возможно, в Риверсайд я смогу найти ответы на волнующие меня вопросы.

Я встал, попутно думая о своём, и направился к выходу.

– Ты куда? – окликнул меня Анжело.

– О, простите. – натянуто улыбнулся я и обернулся. – Доктор Лостман, держите меня, пожалуйста, в курсе.

Патологоанатом согласно кивнул:

– У Вас есть какие-то идеи? – он поднялся и сделал шаг ко мне. – Насчёт частиц?

– Нет, нет. Это не так важно. Совсем даже не важно, можно сказать. – ответил я. – У меня недавно пропала подруга. Дело в том, что Анжело, – я указал на него, – не может её вспомнить. На западе города от земли до самого неба растёт каменная стена. Но, знаете, дело даже не в том, что она растёт, а в том, что я не могу пройти через неё. Палки, камешки и прочее легко проходят, но только не я. – мой взгляд задержался на взволнованном лице Анжело. – Вокруг дома всего за ночь появились заросли красных гвоздик, меня от всего тошнит, но я так голоден… – от одной мысли о голоде, живот протяжно заурчал. – И сны продолжают сниться. – я схватился за голову, а затем помассировал виски. – В мире что-то происходит, но такое ощущение, будто только я это замечаю.

Лостман ничего не сказал и не стал меня останавливать. Пожелал удачи, и на этом мы трое распрощались. Анжело смело пошёл за мной по самому тихому коридору больницы. Он догнал меня уже на улице и придержал за плечо, чтобы я остановился.

Он сам предложил немедленно пойти к Шарлотте и обследовать её квартиру.

Идти пришлось не так уж и долго. Мы оказались у дома, где жила Чарли минут через пятнадцать. Здание за то время, пока я тут не появлялся, сверху донизу затянули непроглядно-чёрные полосы. Они даже больше похожи на атласные ленты, чем на обыкновенные линии. Будто всё здание сотнями лент перетянули.

Интересно, они сотканы из того же непонятного вещества, что и стена на западе города? Пришлось снова вооружиться палкой и прочим мусором, чтобы проверить. Анжело недолго наблюдал за моими попытками проткнуть бетонную стену здания. В конце концов, он направил меня к главному входу и открыл дверь.

– Иначе мы тут до морковкиного заговенья торчать будем. – пробурчал Анжело. – Пошли.

– Ты же их видишь? – едва сдерживая внутреннюю панику, спросил я. – Видишь их? Видишь?

– Это граффити. – Анжело затолкал меня в дверной проём. – Успокойся.

– Граффити само собой не разрастается по стенам! – протестовал я. – Я тебе докажу, что они живые! Это никакое не граффити!

Мы поднялись на пятый этаж к квартире тринадцать. Весь коридор и двери с другими номерами чёрные «ленты» тоже уже оплели. Полосы подбираются к квартире Шарлотты, но что-то их всё же сдерживает.

Я решительно дёрнул за дверную ручку, и дверь, пронзительно скрипя, поддалась.

В квартире душно. Я бы с радостью открыл окно, поэтому сразу же по-хозяйски прошёл в кухню-гостиную. Шторы задвинуты и привязаны друг к другу какими-то кожаными ремешками с маленькими золотистыми пряжками. Что это? Я не видел их раньше. Может, просто не обратил внимание?

Анжело тем временем оглядывается и придерживает входную дверь, чтобы та не захлопнулась. Он насторожен. Тяжело дышит и, похоже, даже не собирается отходить от входа.

– Лотти жила здесь? – наконец, заговорил Анжело.

– Да, квартиру снимала. – ответил я, заглядывая в гардеробную, и отметил, как Анжело назвал Шарлотту. – Здесь её вещи. – я указал на вешалки с маленькими розовыми платьицами. – Теперь ты мне веришь? Я не придумал её. Она не мой воображаемый друг. Шарлотта очень даже реальная.

– Ну… – протянул Анжело. – Ты, конечно, тот ещё чудик, Томас, – он неуверенно обвёл взглядом потолок, – но вряд ли бы стал снимать квартиру от имени или для своей воображаемой подружки.

Я воспринял это как положительный ответ.

Мы вернулись ни с чем. Квартира как квартира и никакого намёка на ответы, которые мне так нужны. Правда, я заметил кое-что необычное: весь дом опустел. Ни этажами ниже, ни этажами выше вообще никто не живёт.

Я завалился в кровать почти сразу после возвращения домой. Чувство голода поутихло, я принял душ и, кажется, вот-вот провалюсь в объятия Морфея. Дремота уже затянула меня в свои прочные сети, как пришёл Анжело. Он очень тихо откинул одеяло и расстегнул ремень на своих джинсах, но сон как рукой сняло.

Глаза открылись сами собой. Анжело в этот момент снимал футболку.

Лениво разглядываю его фигуру в полумраке. У Анжело крепкий и очень мощный торс. Боюсь представить, сколько раз в неделю и с какими нагрузками этот парень занимается спортом. Думаю, какой бы хорошей ни была твоя генетика, кубики на животе и стальные мышцы она без помощи всяких железок из спортзала и сбалансированного питания ну никак не нарисует.

Анжело всё ещё не заметил мой взгляд. Он стянул джинсы, а затем нехотя надел пижамные штаны и футболку с коротким рукавом. Ткань очень обтягивает его ноги, руки и широкую грудную клетку. Всё равно что голый, если честно.

Сомневаюсь, что Анжело добровольно стал бы спать в одежде, но это часть нашего договора, если он хочет спать на кровати, а не на раскладушке.

Мой сосед по кровати оглядел себя сверху вниз и, кажется, заметил, что я на него смотрю.

– Ты только посмотри, что ты со мной сделал! – недовольно воскликнул Анжело, разведя руками. – Я похож на дошкольника!

Я негромко засмеялся.

– Ты же спать в этом будешь, а не по улице разгуливать, дошкольник на стероидах.

– Спать тоже нужно в красивом, чтоб ты знал, Томас. – пробубнил Анжело и, наконец-то, лёг, но затем снова поднялся на локтях. – Если тебя это в постели заводит, то ты извращенец, Томми.

Смех снова не заставил себя ждать.

– Меня заводят девушки, а не накачанные парни в обтягивающих пижамках. – хохотал я, держась за живот, а потом успокоился, и тоска накрыла меня с головой. – Она бы из кровати с тобой не вылезала. – обведя взглядом лицо Анжело, сказал я. – Точно знаю.

– Пусть так. – полусонно усмехнулся мужчина. – Значит, я правильно тогда подсел.

Я оживился.

– Значит, ты познакомился с нами только для того, чтобы…

– Неплохо провести время? – пожал плечами Анжело. – Да. Для чего ещё знакомятся совершеннолетние?

– Ради дружбы? – предположил я. – Чтобы общаться.

– Ты идеалист, Томас. – снова усмехнулся Анжело. – Или слишком наивный и возвышенный. – он не глядя погладил меня по голове. – В любом случае, я рад, что познакомился с тобой. – сказал мужчина, но поспешил исправиться: – С вами обоими. Даже если я не помню Лотти.

Он снова назвал Шарлотту Лотти… Возможно, я вижу то, что хочу видеть, но я надеюсь, что Анжело её вспомнит. Если он вспомнил, как называл Чарли, то и её саму может вспомнить.

Блёклое рыжее Солнце

Я проснулся в восьмом часу и не сразу понял, что утро вообще наступило – небо тёмное, солнце скрылось за тучами. Будто сейчас уже сумерки, а не утро. Тёмные полосы на небе виднеются уже даже из моего окна.

Mo chreach.

Кажется, времени до Вечной Ночи остаётся всё меньше. Мне срочно нужно что-то предпринять! Конечно, фонари и прочие источники искусственного свет никто не отменял, но искать при дневном свете что-либо гораздо удобнее, чем корячиться с фонариком.

Анжело опять ушёл на пробежку, ещё не вернулся. Приму душ, пока у меня в доме очередь в ванную комнату не образовалась.

От горячей воды, которой я обливался минут двадцать, зеркало запотело. Вытираюсь, и мой взгляд привлекает странное движение за пеленой на зеркале. У меня тёмные волосы и логично бы было, если двигающееся нечто в зеркале тоже бы имело в районе головы тёмное пятно. Так что же меня так напрягает? Пятно есть, но оно ниже моей головы и почему-то рыже-жёлтое…

Рыжий – цвет, который целиком и полностью ассоциируется у меня только с Шарлоттой. Но её здесь нет. Со мной в ванной уж точно её нет, я бы заметил! И ничего другого рыже-жёлтого в моей ванной нет… Что это там в зеркале?

По спине пробежали мурашки, и волосы на всём теле встали дыбом. Я чувствую себя котом. Самым испуганным в мире котом.

Боязливо протягиваю руку к зеркалу. Чтобы хоть что-то чётко различить, сначала нужно протереть его.

Чарли?

Мне хочется стучать в проклятое зеркало, привлечь внимание Шарлотты, но я даже двинуться не могу. Застыл и просто наблюдаю.

Она выглядит замученной. Белая кожа стала серо-зелёного оттенка. Кожа вокруг глаз и щёки напоминают какие-то ямы тёмного, мертвецкого цвета. На лице Шарлотты сильно выделяются голубоватые белки глаз, а от магнетических чёрных радужек остался лишь желтовато-коричневый цвет.

Волосы… Огненные волосы Чарли, которыми я так всегда любовался, сбиты в сплошной колтун, местами будто вырваны, обнажив кожу головы, и выцвели. Огненный цвет превратился лишь в некое подобие рыжего. Какой-то рыже-жёлтый.

Чарли смотрит на себя в зеркало. Её лицо не выражает никаких эмоций. Кажется, на такую простую и естественную вещь как слёзы у неё просто сил не осталось. Шарлотта равнодушно рассматривает собственное отражение. Кончиками худых, длинных пальцев касается выступающих острых углов нижней челюсти и скул.

Её руки падают на ключицы и скользят по костям, обтянутым тонкой, серой кожей. Руки Чарли кажутся непропорционально длинными, а запястья опасно тонкими и хрупкими. Сквозь ткань лимонно-зелёной футболки жутко виднеются кости грудной клетки, каждый их стык и изгиб.

Глядя на Чарли, я и сам чувствую себя ожившим скелетом по нелепой случайности! Я чётко ощущаю, как мышцы под кожей усыхают и сжимаются, связки деревенеют, а вены извиваются, будто туго закрученные нити. В какой-то момент я ощутил и собственные волосы у себя на плечах. Будто прядями выпадают.

Шарлотта с трудом наклонилась к зеркалу и упёрлась в него лбом. Безжизненная кожа сбивается в две тонкие складки и, кажется, будто сейчас порвётся от натяжения. Вздохи даются тяжело, но тем не менее Чарли продолжает дышать.

В реальность меня вернула капля, упавшая на ногу. С моей щеки упала слеза, затем ещё одна и ещё. Я даже не заметил, как начал плакать.

Наконец, Чарли подняла голову и посмотрела на своё отражение. В миг её зрачки расширились, и я почувствовал на себе взгляд Шарлотты. Она словно увидела меня сквозь чёртово зеркало! Девушка немного отстранилась.

– Томас? – почти неслышно произнесла она и в тот же миг исчезла.

В зеркале теперь только я один. Я ринулся к стене и со всей силы стучусь в него, но тщетно.

– Чарли! Чарли! – в отчаянии кричу я. – Верни её! Чарли!

Слёзы градом катятся по щекам и мне хочется разнести весь дом к чертям!

Лампочка в светильнике разорвалась в клочья, флаконы слетели с полочки в ванную, и душевая лейка отлетела от держателя к противоположной стене. Дверь вышибло с такой силой, что она чуть с петель не слетела и звучно ударилось об стену. Дверная ручка, покрывшись трещинами, грохнулась на пол.

Не могу успокоиться и бью в стену со всей силы, пока не заметил на кафеле капли желеобразной чёрной массы с алыми вкраплениями. Я очнулся. То ли от телесной боли, то ли истерику наконец удалось приструнить.

Зеркало в то же мгновение захрустело, от центра пошла паутинка трещин, а затем сотни осколков, больше похожих на стеклянную пыль, с грохотом осыпались в раковину.

Я стараюсь дышать глубоко и держать себя в руках. Эта чертовщина как-то связана со мной. Мне нужно успокоиться, пока я на самом деле не разнёс здесь всё.

В памяти всплывает сон, где я парил над городом и думал, как просто могу превратить его в руины, а затем возвести заново. Мне страшно. Это жуткое чувство парализовало меня. Не могу ни вдохнуть, ни выдохнуть, ни двинуться с места. Стою посреди коридора, как каменный истукан, и медленно задыхаюсь.

Грудная клетка изредка дёргается. Мышцы сжимаются по инерции, но толку от этого никакого. Воздуха всё равно не хватает. Перед глазами всё плывёт, веки смыкаются… Кажется, я теряю сознание.

В последние секунды, находясь ещё в сознании, я услышал, как открылась входная дверь, и меня удержали от падения сильные руки.

Когда я очнулся рядом были доктор Лостман и Анжело.

– Что случилось, мистер Ричардсон? – спросил патологоанатом. – Вы потеряли сознание, помните?

Я сразу вспомнил, что видел Шарлотту.

– Чарли! – воскликнул я и резко поднялся, но Коннор насильно вернул меня в лежачее положение. – Чарли была в зеркале! Я видел её!

– Что ещё за Чарли?

– Девушка, которая исчезла. – пояснил Анжело. – Только вот помнит о ней почему-то только Томас. По его словам, я был с ней знаком, но, хоть убей, не помню никаких рыжих девчонок.

Я рассказывал Коннору про Чарли. Почему он этого не помнит?

Голова немного кружится. Потолок, будто шевелится. Наверное, из-за резких движений. Да и чёрт его знает, сколько я не дышал. Может, я снова на время умер? Не удивлюсь. Стараюсь успокоиться и дышу как можно ровнее.

Не знаю, каким образом я разрушил ванную, но, если я не научусь себя сдерживать, чувствую, рано или поздно придётся переехать в коробку где-нибудь на окраине города. Совсем не хочется жить на улице.

Держи себя в руках, Томас. И не придётся жить на улице.

– А в ванной что случилось? – поинтересовался Лостман. – На Вас напали, мистер Ричардсон?

– Нет. – помотал я головой. – Это я… То есть… – я закрыл глаза руками, пытаясь сосредоточиться и подобрать верные слова. – Оно само собой случилось. – наконец выдавил я. – Просто разозлился. Я бил стену, а всё вокруг начало рушиться и взрываться.

Лостман отвёл удивлённый и непонимающий взгляд, потёр переносицу и поднялся.

– У Вас случился голодный обморок, мистер Ричардсон. – сказал он. – Сколько дней Вы не ели?

– Сутки всего. – ответил я. – Может, чуть больше.

– Уверены? – с подозрением спросил доктор. – Не похоже, что только сутки. По-моему, больше. В любом случае, Вам нужно нормально поесть.

– Я не могу.

– Я оставлю Вам глюкозу. – сказал патологоанатом и вручил Анжело таблетки в бумажной упаковке. – Хотя бы так, иначе ещё и не такое привидится. Поправляйтесь.

Лостман ушёл, за собой дверь захлопнул. Анжело смотрит на меня не то обеспокоенно, не то как на предателя. Не пойму никак, что значит его этот сосредоточенный взгляд. Он сел рядом на кровать и вложил мне в руку две таблетки глюкозы.

– Ешь. – без лишних эмоций сказал мужчина. – Или я их силой в тебя затолкаю.

Я фыркнул. В горле встал ком обиды, но где-то внутри я понимаю, что ничего плохого Анжело мне не желает. Наоборот, своеобразно проявляет заботу. Я бы не был таким грубым на его месте, грубость меня вообще крайне раздражает, но почему-то на Анжело я не злюсь.

Кладу в рот таблетки и всем своим существом надеюсь, что в этот раз меня не вывернет. Как ни странно, увидев Шарлотту в таком плачевном, полумёртвом состоянии, я только есть захотел. Как бы эгоистично это не звучало, но даже если придётся себя заставлять, я буду есть, чтобы не превратиться в такой живой скелет, как она.

От подобных мыслей самому от себя тошно.

Я разжевал таблетки и поднял глаза на Анжело. Не знаю, как он будет вести себя дальше. Может, захочет немедленно вернуться к себе, а, может, начнёт жалеть меня как душевнобольного. Ни один из этих вариантов мне не нравится, но я приму его решение.

– Сиди здесь, – строго сказал Анжело, – пока я осколки убираю.

– Я хочу помочь. – встрепенулся я. – Из-за меня это произошло, мне и убирать.

– Сядь и сиди, пока не позову, ясно? – рыкнул он. – Или в комнате тебя запру.

Меня уже заперли. В городе, в собственном безумии, в абсолютной беспомощности! Меня заперли, но я не намерен с этим мириться.

Небылицы и плюшевый единорог

Анжело уехал вчера работать, а я весь день провёл в кровати. Вставать не хочется. Глаза постоянно закрываются, но никак не могу уснуть. Паршивое чувство.

С утра звонил Лостман. Сказал, что кровь в образце почти закончилась – её всю поглотила сверкающая желеобразная жижа. Это же происходит со мной внутри? По моим венам уже тоже течёт не кровь, а эта дрянь? Понятия не имею, да и в принципе, не горю желанием знать.

К обеду я собрался с силами, чтобы подняться с кровати. Ванная без зеркала выглядит очень странно, кстати говоря. Как-то… неполноценно. Я умылся, выпил стакан молока и решил немного прогуляться. Лишь маленький кусок неба остался, куда не дотянулись чёрные щупальца. Когда ещё я увижу настоящее солнце, никто не знает, поэтому прогулка – это точно хорошая идея.

Не успел я отойти от дома, как рядом будто из ниоткуда появился высокий мужчина в чёрном пальто. У него пронзительные чёрные глаза, тёмные-тёмные волосы и лёгкая небритость на щеках.

Я его уже видел в компании сержанта Каннингема и их подруги-блондинки.

– Тебе придётся сделать это. – сказал неизвестный. – Этого не избежать, – с некоторым сожалением произнёс он, – как бы ты ни пытался. Выбрать всё равно придётся.

– Вы о чём? – непонимающе спросил я. – Кто Вы вообще такой?

– Ох, где мои манеры? – неловко усмехнулся он, стянул кожаную перчатку и протянул мне руку для рукопожатия. – Меня зовут Габриэль. – представился мужчина. – Просто Габриэль. Рад познакомиться, Томас.

Я поначалу протянул руку в ответ, но, услышав своё имя, резко её убрал.

– Я не называл своего имени. – с подозрением сказал я.

– Разумеется. – кивнул Габриэль. – Мне этого и не требуется.

– Да кто ты, mo chreach, такой?!

– Габриэль. – преспокойно ответил он. – Как я уже и говорил. Томас, это всё очень серьёзно. Это не какой-то там сон! От выбора зависит не одна жизнь.

Я не могу его слушать, мне становится не по себе, а реальность и кошмарные сновидения смешиваются в одно, поэтому япросто-напросто сбежал. Как настоящий трус. Сунул руки в карманы куртки и сбежал.

Бегу не разбирая дороги, однако уже через какое-то время мне показался знакомым район, где я оказался. Риверсайд. Чёрт… Оглядываюсь. До дома Шарлотты отсюда от силы пять минут прогулочным шагом. Не зайти туда мне не позволит ни совесть, ни разбушевавшееся любопытство.

Нахожу нужный дом и, тяжело вздохнув, поднимаюсь на пятый этаж. Тринадцатая квартира. Что здесь? Только место, где когда-то жила Шарлотта. Мне кажется, я так давно её не видел – настоящую её, а не умирающее подобие Чарли в зеркале, – будто это было лет сто назад. Я потянул дверь на себя – почему меня в прошлый раз не удивило, что дверь не заперта? – и вошёл.

С позапрошлого дня здесь ничего не изменилось. Относительный порядок, духота и детские платьица в гардеробной. Не странно ли это? Девушке явно не пять лет, а одежда у неё в квартире, будто здесь живёт ребёнок вместо взрослого человека. Обувь совсем маленькая, пара раскрасок и рюкзачок с фломастерами и цветными карандашами.

Я не понимаю, к чему всё это? Почему я не вижу ни одной взрослой одёжки? Ни на вешалках, ни на полках для обуви, ни в ящике с нижним бельём.

На кухне в шкафах шоколадные батончики, кукурузные хлопья, пара бутылок очень жирного молока и детские творожки. Давно просрочены, кстати говоря. В холодильнике открытый пакет апельсинового сока и ничего больше.

– Чарли, что это всё значит?! – в отчаянии крикнул я. – Шарлотта!

Мне, ожидаемо, никто не ответил. Я прошёлся по квартире ещё раз и задержался в спальне. Сижу на кровати и обнимаю плюшевого единорога. Он очень мягкий и приятный. Понимаю, почему Чарли оставляла его на кровати: с ним спать – одного удовольствие.

В комнате пахнет молочной карамелью и свежими цветами. Будто только-только срезали в саду пару растений и поставили в вазу где-то рядом со мной. На самом деле никакой вазы поблизости нет, но запах я чувствую.

Я крепко прижал игрушку к себе и прикрыл глаза. У Чарли очень уютно, только света маловато. Стоило мне только подумать об этом, как, даже через закрытые веки, я увидел, что света значительно прибавилось.

– Чарли, просто скажи, что ты здесь. – беспомощно прошептал я, зажмурившись сильно-сильно. – Чарли, прошу тебя, скажи, что ты всё ещё здесь.

Ответа не последовало, а свет стал мигать. Будто напряжение скачет. Я вытер ладонью слезу с щеки – опять не заметил, как она появилась, – и встал. Прислушиваюсь. В доме тихо, но откуда-то я отчётливо слышу чужое дыхание. Причём, это не одно существо. Такое ощущение, что через стены за мной наблюдают сотни тысяч жутких глаз.

Я тряхнул головой и покинул квартиру Шарлотты. Правда, не успел дойти до лестницы, как вернулся и забрал единорога. Не знаю, зачем он мне, но без него я не уйду. Я снова зашагал к лестнице. На этот раз меня заставил остановиться звонок от Анжело.

– Томас, как ты? – мой странный друг навеселе. – Томас, у тебя всё в порядке?

– Да, я… – я едва не выдал своё местоположение, но вовремя прикусил язык. – Я дома. На кухне чай пью.

– Чай? – повторил Анжело. – Хорошо. Я уже скоро приеду, Томас. – как-то недобро усмехнулся он. – Вместе чайку выпьем. – приглушённо и немного зловеще произнёс мужчина. – Правда? Ты же угостишь меня чаем, Томас?

– Разумеется. – немедленно ответил я и машинально вытянулся в струну. Не нужно быть гением, чтобы догадаться, насколько я вляпался в собственную же ложь. Я притих, мне стало очень стыдно за враньё. – Ты уже дома, да?

– Сижу за столом на кухне, – ответил Анжело, – но как-то тебя не наблюдаю. Ни тебя, ни твоего проклятого чая, Томас. На какой бы стул не садился, тебя всё не вижу.

– Прости, я… – заикнулся я. – Слушай, я скоро буду. Просто вышел прогуляться.

Вместо ответа он прочистил горло, да так громко, что я убрал телефон от уха.

– Ты у Шарлотты? – сдержанно спросил Анжело. – Только давай уже честно. Нет смысла дальше отпираться.

– Да. – машинально кивнул я. – У неё. Забрал единорога.

– Томас, скоро совсем стемнеет. – мягче сказал мужчина. – Пожалуйста, возвращайся как можно быстрее. Не ходи по темноте. – добавил он. – И какой ещё единорог?

– Плюшевый. Сиренево-розовый. – стеснительно ответил я. – Конечно, я скоро приду.

На пару мгновений меня сковал стыд, но затем довольно быстро отпустил. Я поднял голову к потолку. Сходить наверх – минутное дело. Не знаю, когда ещё попаду сюда, поэтому была не была. Я прошёл мимо шестого этажа, пропустил седьмой и остановился только на середине лестничного пролёта перед восьмым этажом.

Приподнявшись на мысочках, заглядываю через оградку наверх. Ничего не видно. На восьмом этаже так темно, но что-то светится на стенах. Отсюда никак не рассмотреть. Я поднялся на этаж.

Цифра восемь в красивой рамочке криво висит на стене перед входом в длинный коридор к квартирам. Света нет вообще. Кажется, все лампы перегорели. Я присмотрелся к стенам. На них флуоресцентной белой краской выведено одно слово – «Mayday³».

Я ужаснулся и попятился назад – здесь сотни, если не тысячи этих надписей! Какие-то явно сделаны от руки – второпях и панике – другие будто монотонно напечатаны прямо на стенах. Я упёрся спиной в угол стены и замер. В глубине коридора кто-то есть. Я чувствую на себе изучающий взгляд. Их много…

От страха дыхание сбивается. Я дышу шумно и неравномерно. Кто бы там ни был, нападать они не спешат. Просто наблюдают. Однако, я уже расслышал пару осторожных стучащих шагов. Эти существа будто на шпильках ходят! Точно такой же стук…

В мгновение ока перед глазами появились те чудища, которые прятались в темноте в моём сне. Тощие, с будто обрубленными конечностями и огромными пустыми глазницами в полчерепа. Я хорошо помню облик тех существ и с леденящим ужасом понимаю, что приближающиеся силуэты точно такие же…

Я вжался в угол. Всё тело покрылось липкой испариной. Монстры из темноты приближаются, а я даже убежать не в состоянии!

От страха я зажмурился и сильнее вжался в холодную, мокрую стену, но в следующую же секунду коридор, полный монстров, озарила яркая вспышка. Кристально-белый свет ослепляет меня даже через закрытые веки.

Я, прикрывая глаза ладонью, осмотрелся. Темноты как ни бывало, в длинном коридоре горит свет. Неожиданно заработали все лампы и ни одна из них не мигает. Монстры тоже исчезли. Видимо, они не только в моём сне света боятся.

Несмотря на то, что монстров уже нет, загадочные «Mayday» никуда не делись со стен. Более того, светящая краска приобрела тёмный цвет. Каждое из сотни, если не тысячи этих надписей выглядит как угроза. Это даже не сигнал бедствия, не просьба о помощи, а какая-то угроза или, если уж это крик о помощи, какой-то предсмертный. Будто надписи делали в ужасе, в последние минуты жизни, постоянно оглядываясь в страхе по сторонам… Но в то же время те, чёткие буквы говорят о том, что время было. И судя по несметному количеству почти печатных надписей это проклятое время никак не кончалось.

На ощупь краска липкая, пахнет горечью и, кажется, вообще на краску не очень-то похожа. Первая ассоциация – сок одуванчиков. Белая, липкая жидкость, которая обильно выступает на месте среза. И пахнет сок этих растений как раз горечью.

Солнечные цветы в доме рыжего Солнца…

По спине снова пробежали мурашки. Какая ещё, к чёрту, угроза и одуванчики?! Томас, ты уже совсем расфантазировался! Эти надписи всего лишь… Да подростки просто-напросто баловались, а ты уже напридумывал тут всякого! Да и какие одуванчики могут быть в это время года? Они давно отцвели.

Я вспомнил, что обещал Анжело не бродить по темноте и поспешил выйти на улицу. Дорога до дома, как ни странно, заняла у меня так мало, что я даже решил, будто неожиданно научился перемещаться в пространстве. Клянусь, у меня такое ощущение, что я шёл до дома всего-то минут пять!

Но так не может быть!

Может, не может… Я помотал головой. Хватит с меня сегодня небылиц. Достаточно было необъяснимого количества детских вещей в квартире взрослой девушки, потом прибавились монстры, а теперь ещё и это. Нет, с меня точно хватит на сегодня.

Близнец, мужчина и ангел

– Сейчас день? – без интереса спросил я, ковыряя в тарелке вилкой рис с овощами.

– Два часа дня ровно. – ответил Анжело и посмотрел в окно, на пару мгновений задержав на нём взгляд. – Сегодня пасмурно.

– Пасмурно? – я неприятно удивился его словам, но сил на яркие эмоции сегодня попросту нет. Мысленно я воскликнул в ответ, вскочил с места и указал другу на совершенно тёмное, беспросветное небо, а на деле всего лишь положил вилку и поднял на собеседника уставшие глаза. – Сейчас как будто ночь. Это ты называешь «пасмурно»?

– Томас, пройдёт дождь, и небо снова будет светлым. – сдержанно произнёс мужчина. – В тучах нет ничего страшного.

– Если бы это были просто тучи, Анжело! – не смог сдержаться я, но из-за возгласа, даже такого короткого, потерял весь запас каких-либо сил. – Мы, весь город под каким-то каменным панцирем. – напоследок я выдохнул: – Никакие это не тучи.

Он не слушает.

Я опустил глаза и заметил что-то блестящее на вилке. Крошечные капельки блестящей жидкости… Мои ладони снова чернели и кровоточат этими блёстками! Кровоточат? Или как это теперь правильно назвать? Я вытер салфеткой выступившую жидкость. Блестяшки продолжают выступать через кожу, поэтому пришлось зажать салфетку в ладони.

Плохо это или хорошо, что моя новая кровь вдруг решила просочиться через кожу, я не знаю. В любом случае, приятного в этом мало. Может быть, как раз из-за кровотечения – нужно придумать новый термин для этого, – моё самочувствие на нуле. Какая-то смертельная усталость и безнадёга.

Нужно что-то с этим делать, иначе я себя такими темпами в могилу загоню. Впрочем, чем тёмная могила отличается от мира под каменным панцирем? Разве что здесь попросторнее, а остальное… Нет большой разницы.

– Томас, о чём ты думаешь? – настороженно спросил Анжело. – Томас?

– Ни о чём. – безразлично ответил я, а затем посмотрел на него. – А что?

– Смотри.

Он указал на стену напротив себя. Краска полопалась, а сквозь трещины просачивается что-то тёмное и вязкое. Я ужаснулся, но не смог удержаться от того, чтобы потрогать неизвестное вещество. Мой дом явно не из этого киселя состоит, так что появление тёмной, вязкой жижи уже не нормально.

Конечно, голыми руками я не собираюсь это трогать, так что вооружился несчастной столовой вилкой. Анжело тоже подошёл, правда, безоружным.

– Что это? – риторически спросил он. – И что ты делаешь? – похоже второй вопрос адресован конкретно мне. – Томас?

– Это и есть та дрянь, из которой состоит стена вокруг города. – сообщил я. – Через неё проходят предметы, но не я.

Вилка нисколько не пострадала от соприкосновения с жутковатой жижей, поэтому я рискнул прикоснуться к ней пальцами. И вот опять! Вилка прошла чуть ли не на половину внутрь «стены», а я будто трогаю всё ту же обыкновенную и непроницаемую стену.

Анжело непонимающе наблюдает за моими бестолковыми действиями и криво улыбается.

– Сам попробуй!

С лёгкостью воскликнул я и вдруг понял, что от одного короткого контакта с чернотой у меня значительно прибавилось сил. Что это значит? Хорошо это или плохо? Чем может обернуться? У меня сто тысяч вопросов и ни одного ответа.

Тем временем Анжело боязливо протянул руку к чёрным подтёкам. Он крайне осторожно коснулся их и, кажется, его рука всё-таки пройдёт сквозь стену. Пальцы Анжело до самых костяшек скрылись в неизвестной жиже, затем мой друг испугался и выдернул руку из стены.

Что?! Только я здесь заперт, что ли?! Mo chreach!

– Что это за чертовщина?! – воскликнул Анжело и попятился назад. – Что это?!

– Понятия не имею, но ты… – я горько вздохнул. – Ты можешь уйти, а я – нет!

– Да быть того не может! – кричал он. – Ты меня разыгрываешь!? Это ни черта не смешно, Томас!

– Стал бы я так по-дурацки тебя разыгрывать? – немного успокоился я. – За кого ты меня принимаешь?

Я вернулся за стол и приступил к еде. Так хочется есть, что, наверное, я вполне могу не заметить и съесть тарелку с вилкой. Анжело отдал мне остатки своей порции и с подозрением наблюдает за тем, как я расправляюсь с рисом.

Этот жуткий голод заставляет сворачиваться все внутренние органы, требуя ещё и ещё еды. Я доел рис из тарелок и, легко подскочив, схватил сковороду.

Анжело наблюдает за мной молча. Ни единого слова не произнёс.

Наконец, я наелся. Поставил пустую сковороду в раковину, залил водой и сел обратно за стол. Не знаю, как Анжело, а меня в тёмное время суток всегда клонит в сон.

– Ты в порядке? – наконец, выдавил он. – Томми, ты в порядке?

– Меня зовут Томас, что означает… – с запалом начал я, ни с того ни с сего разозлившись, и вскочил с насиженного места.

– Близнец. – спокойным тоном перебил меня Анжело и тоже встал, а затем сложил руки на груди. – Твоё имя с арамейского переводится как «близнец».

– Близнец? – растерянно повторил я.

– Близнец. – уверенно произнёс мой друг. – А Шарлотта происходит от имени Карл, которое означает «мужчина». – а затем с самодовольным видом добавил: – Забавно, как всё гладко складывается, не находишь?

Я замолчал. Нет, подумать только! Я – близнец, а она – мужчина? Намёк нам друг на друга? На нашу необъяснимую, отчасти потустороннюю связь? Совпадение? Да весь этот город одна сплошная загадка! В нём всё случайным образом совпадает друг с другом! Взять, например, наши с Чарли сны – они ведь снятся и мне, и ей.

Близнец… Будь я настоящим близнецом Чарли, я бы… Говорят, близнецы чувствуют друг друга, но чувствую ли я Шарлотту? Не знаю. Не хочу сейчас подгонять события под это простенькое, но такое важное слово «близнец». Не в угоду себе. Я просто хочу с максимальной объективностью смотреть на ситуацию.

Мучаясь с нашими именами, я совсем забыл, что здесь есть Анжело. Кстати говоря, раз уж мы задели тему значения имён, его имя переводится как «ангел». Никаких особых тайн и секретов, всё на поверхности: Анжело значит «ангел».

Я перевёл немного растерянный взгляд на друга и помотал головой. Мысли спутались в один огромный клубок из сотен тысяч ниток. Иногда мне кажется, я даже не понимаю, о чём я думаю. Слишком много мыслей в один момент стучится в виски.

– А ты у нас, значит, ангел? – с чугунной головой спросил я и устало шлёпнулся за стол. – И, по-твоему, это тоже имеет какое-то значение? Тоже гладко складывается?

– Не знаю. – честно ответил Анжело и пожал плечами. – Я тут не при чём.

– Как так может быть? – с новой силой вскочил я, забыв о рое жужжащих мыслей. – Ты тут, с нами, как ты можешь быть здесь не при чём?

– Во-первых, Томас, мы здесь одни, – жёстко напомнил Анжело, – а во-вторых, я даже не помню эту твою Шарлотту. Я бы очень хотел помнить, честно, но не помню.

Не верю. Если он здесь, то в этом должен быть какой-то смысл. Хотя бы маленькая, крошечная частичка смысла.

– Хорошо, если ты здесь не при чём, – начал я, – кто ты такой? Я знаю твоё имя, но ты никогда не называл фамилии. Я знаю, где ты живёшь, но ты так тщательно присматриваешь за мной, что даже не появляешься у себя дома. Почему?

– Теперь определись, что тебя интересует из всего этого в первую очередь? – Анжело преспокойно отодвинул стул и сел, ни разу не отведя от меня пронзительный взгляд.

Ох, если Анжело действительно предоставил мне возможность получить ответ на один из вопросов, то мне нужно хорошенько подумать. На какой из них я больше всего хочу получить ответ?

Наконец, я решил.

– Фамилия. – негромко произнёс я. – Какая у тебя фамилия?

Анжело загадочно улыбнулся и сцепил пальцы перед собой в замок.

– У меня её нет. – продолжал улыбаться он. – Просто Анжело. И никаких фамилий.

Это явно не тот ответ, который я рассчитывал получить. Вот совсем не тот! Разумеется, внутри у меня снова всё закипело.

– Просто Анжело, просто Габриэль… – нервно пробубнил я. – Да кто вы все такие?!

– Не знаю, кто твой Габриэль, – уголками губ улыбнулся мой друг, – а я просто Анжело.

Честно говоря, я в тайне надеялся, если назову имя странного мужчины, которого встретил два дня назад на улице, то Анжело как-то отреагирует. Расспросит о нём, будет до последнего отрицать, что знает его, удивится, услышав знакомое имя, и попытается это скрыть, но на самом деле я получил только… ничего. Никакой реакции.

И почему ты был так уверен, что они знают друг друга, Томас?

Я окончательно разочаровался в своих собственных догадках и уронил голову на руки. Анжело устало вздохнул, а затем я ощутил его руку на своём затылке. Он почти невесомо гладит мои волосы и тихонечко приговаривает что-то вроде: «Всё образуется, не волнуйся, Томас.»

Однажды я в это поверю. Буду твёрдо верить, что рано или поздно абсолютно любая ситуация может разрешиться, а пока меня хватает разве что на жалость к самому себе и необъяснимые всплески энергии. Секунду назад я готов был в одиночку покорить Эверест, а сейчас не уверен, что мне хватит сил даже до кровати доползти.

От нежных поглаживаний Анжело я начинаю проваливаться в сон. Хочу, не хочу – тело уже всё решило за меня. Не получается сопротивляться, и я медленно отключаюсь, но перед тем, как окончательно уснуть, через вязкую дремоту я всё же различил пару непонятных фраз, сказанных голосом Анжело:

– Всё зависит только от тебя, Томас. – почти прошептал он. – Остаться навечно в темноте или выбраться к солнцу. Мир начинается с тебя, забыл?

Вечная ночь

День сейчас или ночь? Не имею ни малейшего понятия. Каменный панцирь полностью накрыл город и лишил нас всякого света. Хотя, судя по реакции Анжело, солнечного света лишён здесь только я. Все остальные почему-то считают, что на улице просто пасмурно.

Лампочки перегорели, телефон разрядился. Я в полной темноте.

Лежу на кровати, раскинув руки и ноги в стороны. Что ещё мне делать? Я ничегошеньки не вижу. Даже собственного носа! Вообще ничего. Темнота кромешная. Невольно в голове проскочила ассоциация с могилой, и я тут же вскочил с постели. На лбу выступил холодный пот. Нет уж, умирать я никак не собираюсь. Рано ещё.

Я вытер пот со лба рукавом, а затем наощупь нашёл стену. Теперь нужно выйти из комнаты и найти Анжело. Не исключено, что его может и не быть здесь, но попытаться всё-таки стоит.

– Анжело! Анжело! – кричу я уже чёрт знает сколько времени. – Анжело!

Мне никто так и не ответил.

Вообще, как я заметил, мир потерял не только солнечный свет, но и звуки. По крайней мере, я слышу лишь себя. Шаги, шарканье, тяжёлое дыхание и даже сердцебиение, но ничего больше. Будто здесь остался только я один. Также не может быть, правда? Я не хочу, чтобы было так.

Вот и Вечная Ночь наступила… То, чего я так боялся, в конце концов, заточило меня в ловушку. Обидно, очень неприятно и страшно. Я не хочу быть здесь. Выходит, темнота совсем не для меня? И я ошибался, когда говорил, что люблю находиться ней?

А если… Если Чарли сейчас находится точно в такой же ситуации? Если мы просто с ней попали куда-то?

Выходит… Анжело и меня не вспомнит? Я останусь для него просто глупым обрывком сна? И это только в лучшем случае! Если со мной произошло то же самое, что и с Шарлоттой, то Анжело забудет вообще о моём существовании!

Нет, это слишком! Томас, ты должен найти его. Сейчас же.

Для начала нужно раздобыть свет. У меня ни фонариков, ни свечек дома нет. Только телефон был. Mo chreach, я и подумать не мог, что однажды окажусь в абсолютной темноте! Ведь даже в самую тёмную – нормальную – ночь есть луна на небе или звёзды. Пусть свет вырубиться во всём городе, но останется небо. Сейчас же у меня нет ни того, ни другого.

Каким-то чудом я добрался до кухни. На стене что-то блестит. И на столе тоже. Стена, стена… Я коснулся её. Светящееся вещество похоже на блёстки или что-то вроде того. Постойте, я касался стены и вилки тоже, когда моя «кровь» стала выступать через кожу, а ещё вытирал всё это салфеткой. Анжело, наверное, её выбросил. Так и есть, я нашёл салфетку в мусорном ведре.

Так, какой-никакой источник света у меня есть. Как бы странно это не звучало, но свет здесь – я сам. Забавно, и звучит очень нарциссично. Но сейчас мои ладони не светятся.

Подумай, Томас, что происходило перед тем, как твоя новая кровь проявляла себя?

Я злился, мне было страшно, и кровь моя темнела в венах, окрашивая собой кожу, и сияла. Так что же мне делать? Разозлиться? Испугаться чего-то до смерти? Кстати говоря, в прошлый раз из-за моего страха свет включился. А от злости половина ванной комнаты разрушилась… Нужно быть аккуратным с эмоциями. Не хочу по нелепой случайности остаться без крыши над головой.

Я сел на стул и сосредоточился. Попробую убедить себя, что мне очень-очень страшно. От вспышки света, я уверен, ничего страшного не произойдёт. Вспомнил всё, что хоть немного меня пугает, но сколько бы ни пытался, лампочки так и не загорелись. Чёрт…

Пробовать злиться я не стану. Рискованно.

Меня снова накрыло чувство безысходности, и я крепко обнял себя. Остаться совсем одному в кромешной темноте – так я точно с ума сойду. По спине пробежали мурашки, а по ногам, будто змеи, поднимается леденящий холод.

Я пытаюсь успокоиться, но, кажется, поздно. По щекам покатились горькие слёзы, грудная клетка сжалась до предела, правда, я всё равно умудряюсь как-то дышать. Я едва ли не завыл от собственной проклятой беспомощности, как услышал посторонний звук.

Значит, я всё-таки не один!

Кажется, это ключ бьётся в замочную скважину. Не знаю, каким образом я ни во что не врезался и пробежал через весь коридор к входной двери. Наверное, дело в безмерной радости. Прислушиваюсь. Кто бы ни был за дверью, он не говорит. Тяжело дышит, но не произносит ни одного слова. Даже ругательного.

Я вижу светящееся отражение в металлической поверхности дверного замка. Мой взгляд тут же упал на ладони. Да, светятся! Значит, свечение вызывают не только негативные эмоции! Я постарался максимально сосредоточиться на радости, что в городе есть кто-то, кроме меня.

Покалывания стремительно поднимаются от запястий к ключицам, шее, а затем обрушиваются волной по грудной клетке и ниже, до самых стоп. Странное чувство. Голова немного кружится, но соображаю я как никогда трезво и ясно. Веки наливаются свинцом и закрываются, тем не менее я отчётливо вижу свой дом.

Кто за дверью?

Представляю, как ключ, наконец-то, попадает в замочную скважину и сам по себе поворачивается. За дверью Анжело, а рядом… Его окружили сотни тех монстров из дома, где жила Чарли! Анжело их даже не слышит. Рядом есть уличный фонарь. Я сосредоточился на нём, представил, как он светится, как далеко распространяется его приятный желтовато-белый свет…

Из-за двери послышались слова проклятия и страха. Это голос Анжело! Это точно он! Входная дверь открылась прямо за его спиной, и мой друг ввалился на порог дома. Монстры тянутся внутрь, но в следующую же секунду улицу озарил свет уличного фонаря. Да так ярко он светит, как никогда до этого!

Анжело в ужасе отполз от двери и наблюдает, как монстры корчатся в лучах света и пытаются сбежать.

Вокруг есть ещё фонари. Чтобы монстры вдруг не задумали подобраться с тёмной стороны дома, я представил, как всё фонари, окружающие дом, горят. Красные гвоздики, на удивление, тоже засверкали. У них какой-то непонятный красный свет. Не знаю, что это значит и важно ли это, но дополнительные источники света нам не помешают. Пусть горят.

Я медленно открыл глаза – только бы свет не погас, – и протянул руку Анжело. Он выглядит очень напуганным. Не думал, что когда-нибудь увижу его в таком состоянии.

– Томас! – воскликнул он и крепко обнял меня. – Чёрт, я думал, что ослеп или… – тараторил Анжело, а потом почему-то замолчал. – Я думал, что остался один.

– Я тоже, я тоже. – пролепетал я, зажмурившись. – Я думал, что исчез так же, как Чарли.

– Только попробуй. – нервно усмехнулся Анжело. – И я за себя не отвечаю.

Ищу себя

Крошечная ванная комната с глянцевой плиткой цвета морской волны. Каждая плитка будто сделана из толстого стекла.

И почему это всегда в ванной?

Чарли. Я снова вижу её в зеркале. Правда, на этот раз она очень даже похожа на себя прежнюю. Такая красивая и солнечная. Рыжие пряди, затянутые в высокий хвост, кажется, вот-вот воспламенятся от лучистого настроения хозяйки.

Я смотрю на неё и не могу не улыбаться. Чарли прекрасна, Чарли жива и Чарли… по ту сторону зеркала.

Моя улыбка медленно стала пропадать, сменившись горечью потери. Она всего лишь отражение. Как призрак, но не человек. Я уронил голову в ладони, но что это? Мой взгляд мельком приметил, что Чарли в точности повторила мои движения.

Я нерешительно поднял голову на отражение. Шарлотта грустная, едва не плачет. Пусть я не вижу себя со стороны, но точно знаю, что выражение лица у меня сейчас точно такое же. Что это значит? Она дразнится? С чего бы?

Поднимаю правую руку и рисую что-то произвольное в воздухе. Чарли повторила мои каракули в точности и даже ни разу не задумалась над тем, правильно ли она «рисует». Немыслимо! Я склонил голову к правому плечу, затем к левому. Шарлотта снова повторила каждое моё движение.

Я наклонился к зеркалу, почти упёршись в него лбом, и зажмурился. Чарли и это повторила.

– Шарлотта, – тихо произнёс я, – я хочу, чтобы ты была снова рядом со мной.

Подсматриваю. Осторожно и с некоторой опаской. В этот раз Чарли смотрит на меня в упор. Её взгляд вызывает мурашки по коже, и волосы начинают шевелиться от необъяснимой волны ужаса где-то внутри. Такой внимательный, даже пристальный. Радужки окрасились в чёрный – в точности, как у меня – а глаза теперь напоминают бездну. Она поймала мой взгляд, и я не могу перестать смотреть в эти чёрные, сводящие с ума глаза.

Ждёт. Но чего?

Бледные губы Шарлотты растягиваются в пугающей улыбке. Она склонила голову немного на бок и скалится. Белоснежные зубы, кажется, даже поблёскивают. Прозрачная кожа Чарли делает её похожей на какое-то чудовище в человечьем обличии.

Я поймал себя на мысли, что не дышу. Либо я вдыхаю так поверхностно, либо же я вообще перестал дышать.

Волосы Шарлотты темнеют от корней. По рыжим пушистым прядям поднимается тёмный пигмент. Он окрасил около пятой части длины её волос, а остальная часть огненно-рыжих прядей вдруг начала вылезать. Огромными клоками! Чарли руками сняла все оставшиеся рыжие волосы и бросила их в раковину перед собой. Девушка отчего-то очень довольна собой. Она горделиво подняла подбородок и глядит на меня свысока.

– Прекрати! – беспомощно крикнул я. – Что ты делаешь?!

– Смотри. – словно дикий зверь, прорычала в ответ Шарлотта.

Она оперлась на раковину руками и придвинулась ближе к зеркалу. Будто чтобы я точно не смог не смотреть на неё. Лицо Чарли вдруг начало меняться. Под тонкой бледной кожей двигаются кости, будто их кто-то ломает изнутри, изменяя форму и положение. Черты становятся абсолютно противоположные тем, что были, но какими-то очень знакомыми. Губы приобретают насыщенную синевато-фиолетовую окраску, а под нижней губой кожа с отвратительным скрипом разрывается и образует крошечный, едва заметный белёсый шрам.

Я от всепоглощающего ужаса вжимаюсь в стену за спиной и мечтаю только об одном – скорее проснуться. Представляю дверь, но, стоит ей только наметиться на одной из стен, как она тут же исчезает.

– Посмотри на меня! – истерично выкрикнула Чарли, и по её дрожащим щекам покатились горькие слёзы.

Шарлотта изменилась. Её лицо стало мужским.

Чарли обессилено опустила голову, но даже сейчас я к собственному ужасу узнаю того, в кого она превратилась. Но это не точно! Такого не может быть! Она поднимет голову, и я лично смогу убедиться в глупости своей догадки!

И всё же Чарли шмыгнула носом и смотрит на меня исподлобья. Затем она медленно подняла голову и не то вопросительно, не то самодовольно уставилась на меня своими бездонными сумасшедшими глазами.

По всему телу выступил холодный пот, и я сполз вниз по стене, теряя равновесие.

Я узнал его. Человек, в которого я бы никому не пожелал превращаться. Он жуткий, он трусливый, лживый, беспомощный и самый скверный из всех, кто населяет огромный шар под названием Земля. Он с чудовищным самомнением и может свести с ума любого, кого пожелает. Он в силах разрушить целый мир, бережно выстраиваемый годами, одним щелчком пальцев. Он и возвести его заново может, конечно, но его сумасшедшие постройки никогда не превзойдут и даже не сравнятся с прекрасными дворцами.

Шарлотта Коласанто стала Томасом Ричардсоном… Мной.

– Посмотри на меня! – завыло отражение. – Посмотри, кто ты есть на самом деле!

Я закрыл лицо ладонями и горько заплакал. Если Чарли действительно превратилась в это чудовище, то это произошло лишь по моей вине. Монстр разозлился и ударил со всей силы ладонями по зеркалу. Трещины пошли по стенам моей ванной комнаты, и плитка захрустела, а затем разлетелась в миллионы крошечных осколков. Я едва успел защитить голову руками, чтобы избежать серьёзных ранений.

Сотни кусочков стекла всё равно с леденящей болью впились в моё тело, словно иглы, но лицо и голова остались целы. Я осматриваю себя. На одежде стремительно разрастаются алые разводы, но… Что за чёрт?! Шарлоттой всё это время был я сам! У меня её длинные и тонкие пальцы, её фигура и… Я нервно тянусь к голове и с ужасом стягиваю резинку с волос. Волна пушистых огненно-рыжих кудряшек легла на мои плечи.

Я в ужасе подскочил в кровати и грохнулся на пол, хорошенько приложившись спиной. Чёрт! Что это ещё было?! Из-за моего падения проснулся Анжело.

– Ты чего? – не до конца проснувшись и теряясь в пространстве, спросил он и протянул мне руку. – Что случилось? Опять сон приснился?

– Как я выгляжу? – немедленно спросил я и вцепился в протянутую руку помощи мёртвой хваткой. – Анжело, как я выгляжу?!

– Нормально ты выглядишь. – растерянно ответил он. – Напуганным.

– Нет, на кого я похож?

– На себя? – неуверенно ответил мой друг и потянул меня за руку на кровать.

– Я – Томас?

– Да что за бред ты несёшь?! – занервничал он. – Конечно же, ты – Томас. Кем ещё ты можешь быть?

Я невольно вздрогнул и наклонился очень близко к лицу Анжело. Ещё несколько раз мне пришлось оглянуться по сторонам, чтобы наконец успокоиться и понять, что за нами никто не следит и не подслушивает.

– Мне кажется, я… – едва слышно дрожал мой голос. – Мне кажется, я и есть Чарли.

Опять немой

Пока я пытался продрать глаза, Анжело уже вовсю собирался куда-то. У меня нет сил даже для того, чтобы спросить его, куда это он намылился. Лежу с закрытыми глазами – хоть и не сплю уже какое-то время, – а подать признаков жизни не могу.

– Эй, ты вставать собираешься?

Анжело сам толкнул меня в плечо и сел рядом на кровать. Приземление его тяжеленой туши нельзя не заметить хотя бы потому, что я сразу же скатился к нему.

– Томас? – он потрепал меня по волосам, а затем снова толкнул в плечо. – Томас, хватит спать. – снова не дождавшись ответа, Анжело положил ладони на мои щёки. – Ты опять немым прикидываешься?

В конце концов, благодаря каким-то неимоверным усилиям, я всё-таки заставил себя ответить.

– Я не могу прийти в себя. – с трудом выговорил я. – Не могу.

Анжело звучно и недобро усмехнулся, наклонившись ко мне запредельно близко. Я чувствую его дыхание то на щеках, то шее, на губах, а потом где-то в районе лба.

Мне неприятно, но и сделать я ничего не могу. Ни встать, ни оттолкнуть его. Он просунул руку под мою голову и схватил меня за волосы на затылке. Больно, очень, но мой рот будто заклеен суперклеем. Едва удаётся двигать руками, но этого мало! Затем Анжело зажал рукой мне рот и нос.

Да что с ним такое?! Что ты, mo chreach, творишь?! Убить меня вздумал?!

Сил немного прибавилась, и я упираюсь руками в грудь душителя, но это только сильнее его раззадоривает. Он придавил меня к матрасу собственным весом.

– Томас! – отдалённо услышал я голос Анжело. – Томас, проснись! Проснись немедленно! Томас!

Что? Почему я слышу его, будто Анжело находится где-то далеко, а не в паре сантиметров от моего лица?

Я, наконец, сумел проснуться и со всей силы оттолкнул настоящего душителя. Я сел в кровати и судорожно вдыхаю воздух. В комнате темно, фонарь за окном погас, пока мы спали. Анжело стоит у двери в спальню, куда достаёт свет от лампочек других фонарей.

Всматриваюсь в пространство у изножья кровати. Я кого-то оттолкнул и этот кто-то звучно врезался в стену. В темноте мало что разглядеть можно, но всё же мне удалось заметить ломанные движения тощего существа.

Чудище поднялось на задние конечности и уставилось на меня, склонив свою огромную яйцевидную голову в правую сторону. Это оно – душитель! Это оно проникло в дом, когда фонарь погас! Но как? Дверь заперта, окна закрыты… Разве что жутким обитателям Вечной Ночи стены не помеха.

– Томас… – дрожащим голосом прошептал Анжело.

Я так разозлился, глядя в пустые глазницы чудища. Это существо посмело проникнуть в мой чёртов дом и пыталось убить меня, пока я спал! В голове моментально появилась чёткая картинка, как каждая кость монстра ломается, а всё его тело затем просто рассыпается в пыль.

Внутри всё кипит от злости, и я чувствую, как становлюсь намного сильнее. Каждая клеточка моего тела начинает гореть. Будто и сам с завидной лёгкостью могу переломать монстра всего, а если увлекусь, то и стены превратятся в пепел на моём пути.

Стоило мне только подумать, как монстр, издавая жуткие звуки невыносимой боли, стал сгибаться, пока его тело не превратилось в мятый клочок бумаги. Остаётся только прихлопнуть… Я только подумал об этом, и он уже превратился в кучку обыкновенной пыли у стены.

– Томас, остановись! – рыкнул Анжело. – Остановись, что ты вытворяешь?!

– Я спас нас обоих! – рявкнул я и будто взлетел, оказавшись в мгновение ока перед Анжело. – Если ты не заметил, эта тварь собиралась убить нас! – кричал я, тыча в друга пальцем. – Убить!

– Ты мог просто зажечь фонарь. – жёстко ответил Анжело. – А не издеваться над ним.

– Я спас твою жизнь! – не успокаивался я, но, на удивление, хорошо держал себя в руках и не представлял расправы над Анжело.

– Ты убил его. – мой друг оставался не приклонен. – А мог просто прогнать. Они и так тебя боятся.

Анжело перевёл взгляд на входную дверь. Я спас его проклятую жизнь и даже банальной благодарности не заслужил?! Ярость ослепила меня, и я замахнулся на Анжело, но не успел коснуться его, как уже лежал у противоположной стены, корчась от щемящей и режущей боли во всём теле.

Что это было?!

Он не смотрел на меня, Анжело не мог видеть, что я собираюсь ударить его и всё же… Я поднял глаза на друга и заметил вокруг его тела едва сияющую ауру белоснежного цвета. Свет быстро пропал, но я запомнил его. Лицо Анжело сверкнуло всё тем же белым светом, а затем стало практически незаметным в темноте. Как прежде.

Как он это сделал? Как он оттолкнул меня, да ещё и с такой силой? Кажется, Анжело переломал мне все кости. Встать просто невозможно.

– Да кто ты, чёрт возьми, такой?! – сквозь зубы выдавил я и снова шлёпнулся на пол, не удержавшись на трясущихся руках. – Ты не человек! Люди так не могут!

– Анжело. – преспокойно ответил он. – Я тебе уже неоднократно говорил. Я просто Анжело.

Кажется, я на время отключился из-за боли, а когда пришёл в себя, в комнате уже никого не было. Правда, сейчас в спальне светло. Фонарь снова горит.

Я с трудом поднялся на ноги и, держась за стену, побрёл к двери. Брезгливо и виновато одновременно перешагнул кучку пепла, которая осталась от монстра. Переступил незримый порог комнаты и сразу же, как по волшебству, оказался на кухне.

Анжело здесь. Сидит за столом и что-то пьёт из стакана. В темноте не понятно чай это, кофе, вода или молоко. Я медленно опустился на стул рядом с другом и всматриваюсь в его лицо. Нет, нисколечко не светится. Такое же лицо, как было у него до этого.

Может, мне свет просто привиделся? Из-за сильного удара каких только не бывает галлюцинаций, в конце концов! Не хочу расспрашивать Анжело о произошедшем. Нет, нет.

Да и что на меня нашло? Сколько себя помню, жестокость я проявлял лишь в компьютерных играх, а потом мне всё равно было очень стыдно. Даже перед нарисованными зомби, которых, в принципе, создали именно для того, чтобы убивать их. Перед графической угрозой мне было стыдно, а сегодня – надеюсь, я не сутки в отключке валялся – без сожаления превратил обитателя Вечной Ночи в пепел.

С тобой явно что-то не так, Томас. Как ни прискорбно это признавать, Анжело был прав насчёт тебя. Ты мог просто снова включить фонарь.

– Доктора Лостмана больше нет.

Неожиданно Анжело заговорил, я испугался и чертыхнулся. Мой друг скрыл весёлую усмешку за стаканом.

– В больнице вообще никого, кроме этих гадов, нет. – продолжил он. – И твоя кровь у них как божество. – Анжело достал с подоконника чашку Петри со сверкающей жидкостью чёрного-чёрного цвета. К моему удивлению, этот чёрный я прекрасно различаю в темноте.

Вот, во что я превратился внутри? Жуткая жуть с тонной серебристых блёсток? Надо же…

– Я собираюсь идти к Чарли. – сообщил Анжело, а затем перевёл взгляд на меня.

Хоть я и плохо вижу его лицо, но глаза будто сияют странным золотистым светом. Правда, вижу я это не как обычно, не глазами, а где-то в голове. Не знаю, как объяснить. Понимаю, что это реальность, а не выдумка, но реальность, которая видна лишь в моей голове.

Я запутался.

– Я тоже пойду!

– А по дороге психанёшь и разрушишь полгорода? – усмехнулся Анжело. – Нет, спасибо.

– Я был не прав. – согласился я и виновато опустил голову. – Дал волю гневу, а так нельзя.

– Ты можешь влиять на всё здесь, если ещё не заметил, – строго произнёс Анжело, – и ты позволяешь эмоциям взять верх? Ты понимаешь, какой силой обладаешь, чтобы так бездумно кидаться ей направо и налево?

– Я понял. – жёстко ответил я. – Ошибся, но я попросил прощения.

– Во-первых, не просил, – Анжело встал и поправил ремень на джинсах, – а во-вторых, дело не в этом. – мужчина взял со стола чашку Петри. – Может, ты здесь заперт именно из-за этого? Чтобы научиться управлять тем, что заложено в тебе.

Доля истины есть в словах Анжело. Я задумался, может, и вправду так?

– Я всё равно пойду с тобой. – настаивал я. – Что ты будешь делать без меня в городе, который кишит этими тварями?

– Дошло наконец. – Анжело самодовольно улыбнулся и взял меня за руку. – Как я бы я без тебя ушёл?

– Ты странный. – неловко улыбнулся я, сжимая кончики его пальцев, а затем коротко рассмеялся. – Кто знает, кто ты на самом деле? Может, ты не хуже меня умеешь фонари зажигать?

– Верно, Томас. – довольно протянул Анжело. – Кто знает?

От слов Анжело мне стало не по себе. Вроде бы вполне обычные слова, но так он их жутко произнёс, будто я действительно даже не подозреваю о том, кто Анжело на самом деле. По спине пробежали мурашки. Я невольно дёрнул плечами и поморщился.

Вдруг в памяти всплыла фраза, которую я слышал от Анжело. По крайней мере, я видел именно его лицо, когда услышал её: «Ты опять немым прикидываешься?» Возможно, это сказал монстр, а не Анжело, но я ведь не успокоюсь, если не узнаю наверняка.

Просто фраза, просто набор из слов. Так бы и было, но немым Анжело называл меня только в одном из снов. Кажется, он приснился мне в ту самую ночь, когда я нашёл рюкзак Шарлотты и посетил «Дом на Утёсе».

Томас, это нелепое совпадение! Ты всё притягиваешь за уши! Словами пользуются все. Разными словами. В том числе словом «немой», оно не принадлежит только Анжело. Ты снова выставишь себя идиотом.

Наплевав на внутренний голос, я обогнал друга и преградил ему дорогу собой.

– Анжело, ты будил меня? – нервно произнёс я. – Ты будил меня до того, как в комнате появилось чудовище?

– Будил. – слегка кивнул он. – А потом пошёл умываться. К чему ты об этом спрашиваешь сейчас? – его губы растянулись в доброй улыбке. – Ты вообще сказал, что не можешь прийти в себя.

– А что ты до этого мне сказал?

– Не помню. – он пожал плечами и задумался. – Я не помню.

Внутри затеплилась надежда, что мне это всё просто приснилось, и мой внутренний голос снова оказался прав, но в следующее мгновение я задал Анжело новый вопрос:

– Я когда-нибудь на твоей памяти притворялся немым?

К моему ужасу Анжело замер и глядит на меня так, будто его секрет так нелепо был раскрыт.

Томас, это всё твоя паранойя и подозрительность! Ничего он так на тебя не смотрит!

– Ты меня в чём-то подозреваешь? – сдержанно спросил мой друг, но по его лицу прекрасно видно, что ему неприятны мои вопросы. – Скажи прямо, Томас.

– Ты сказал, что я опять притворяюсь немым, – робко начал я, – почему опять? Ты назвал меня немым один раз, и случилось это в моём сне. – я попытался говорить уверенно и твёрдо, но в конце концов перешёл на жалобный шёпот: – Так почему опять?

Он положил руки на мои плечи и мягко улыбнулся.

– Я так сказал, потому что уже в третий раз будил тебя, Томми. – негромко сказал Анжело и приобнял меня. – И только на третий раз ты хоть как-то мне ответил.

Память

До дома Шарлотты Коласанто идёт дорожка из горящих уличных фонарей. Их тёплый жёлтый свет не слепит, не обжигает. Он даже приятный. На коже ощущается почти как настоящее солнце, которого мне так не хватает.

Дорожка извилистая и широкая. До наступления Вечной Ночи я точно ходил к Чарли по-другому. На моём пути раньше были и перекрёстки, и самые обыкновенные улицы с тротуарами для пешеходов, красочные вывески кафе и магазинов, миленькие клумбы и подвесные горшки, указатели и дорожная разметка.

Теперь ничего этого нет. Вообще ничего. Только фонари из парков и аллей разбрелись по городу в несметном количестве. Будто их всегда так много было. Я прошёл мимо очередного фонаря и присмотрелся к нему. Нет, самый обыкновенный. Из какого-то тяжёлого сплава, стекла и проводов. В какой-то момент мне казалось, что они просто голограмма или что-то вроде того, но нет.

Улицы города постепенно превращаются в широкие аллеи. Фонари перемежаются с большими косматыми деревьями. У корней растений-великанов притаились кусты, расползающиеся в стороны без заботы садовников. Кое-где из-под горы осенних листьев до сих пор торчат цветы.

Всё те же красные гвоздики. Они будто преследуют меня. В них тоже есть какой-то смысл? Как в наших именах?

Пока я задавался вопросами, мы подошли к дому Шарлотты.

Многоэтажное здание полностью покрылось лентами тёмной материи. Я даже вижу, как они лежат – внахлёст. Как будто самые настоящие ленты, а не неведомая каменная завеса. Сквозь чёрные, поблёскивающие полосы растут красные гвоздики. Они странные, вьющиеся, карабкаются по зданию до самого купола. Стебли как у гороха или тому подобных растений, а бутоны – гвоздики.

– Это что-то типа меток? –поинтересовался Анжело, плавно проведя ладонью по пышным бутонам алого цвета. – У твоего дома, здесь… Около моей квартиры тоже есть?

– Я не знаю. – пожал я плечами. – Надо проверить.

– Что они значат, как думаешь?

– Наверное, здесь просто что-то очень важное. – я в очередной раз непроизвольно пожал плечами и мельком взглянул на свои ладони. Они снова светятся, правда, кровь остаётся под кожей. – Может, в этот раз начнём с первого этажа? – предложил я. – Где-то должна быть одежда Чарли. Настоящая, для её возраста.

– Зачем тебе её вещи?

– Должны же они где-то быть. – ответил я. – Не в крошечных же платьицах она ходила. Просто бы не влезла в них. А обувь? – продолжал я. – Ты помнишь, маленькие розовые ботиночки? Чарли даже руку туда засунуть не сможет.

– Ладно. – сдался Анжело. – Может, ты и прав.

Конечно же, я прав. Кто бы сомневался?

Мы зашли в здание и свернули направо. Нас буквально ослепили пара мерцающих ламп, болтающихся под потолком на искрящихся проводах. Неужели это настоящее электричество?! Я думал, его нет во всём городе!

То есть есть, но…

Анжело замер и стоит, чуть приоткрыв рот. Надеюсь, он просто очень удивлён, а не простыл где-то и из-за заложенного носа пытается дышать через рот. Мне бы не хотелось подцепить от него какую-нибудь простуду. И так проблем выше крыши.

На этаже двенадцать квартир. Многовато, как мне кажется. Впрочем, кто я такой, чтобы судить об этом? Мир вообще перевернулся с ног на голову, так что любая странность имеет полное право называться абсолютной нормой.

Я прошёл до самого конца длинного и непривычно освещённого коридора. На каждой двери таблички с номером от одного до двенадцати. В таком случае… Откуда на пятом этаже взялась дверь с числом тринадцать, да ещё и практически по середине нумерации? Не сходится. Прежней логикой этого не понять.

– Я проверю первую. – вызвался Анжело, и с лёгкостью открыл дверь нужной квартиры. – И она даже не заперта… – задумчиво подметил он, но тут же отмахнулся. – Удачи!

– И тебе.

Займусь следующей квартирой.

Дверь открылась легко, на ней и замок-то нарисованный, как оказалось. Странное место. С порога можно услышать музыку. Играет точно граммофон: мелодия перебивается характерным скрежетом виниловой пластинки. Помещение наполняет сизый дым, похожий на сигаретный. Правда, он нисколько не пахнет и не щиплет глаза, да и дышать им совсем не тяжело.

У меня такое чувство, что я попал куда-то в прошлое столетие. Даже эта песня! Если не ошибаюсь, она родом из конца восьмидесятых. Непонятное чувство. Будто я нашёл забытый уголок Вселенной или попал в чужую память.

Точно, память! Вот, что мне напоминает скопление вещей! Память или архив. Но зачем в таком месте поселилась Шарлотта? Не лучше было бы найти квартиру, которая не захламлена чужими воспоминаниями?

Я прошёл в большую комнату. На стенах множество фотографий в простеньких квадратных рамках без краски и лака. Изображения старые, чёрно-белые и не отличаются высокой чёткостью. Люди на фотокарточках одеты красиво, но сдержано. Мужчины во дешёвых, но опрятных костюмах, женщины в платьях времён «ревущих» двадцатых. Леди курят, зажав между длинных пальцев мундштуки с сигаретами-самокрутками. Позы и костюмы людей выглядят очень натурально, но я подозреваю, что это всего лишь актёры.

На других фото всё те же люди, но одетые по моде восьмидесятых и девяностых. Я нашёл самую свежую фотографию и посмотрел дату, когда её сделали. Для этого пришлось вскрыть рамку. На обороте карточки каллиграфическим почерком выведено четыре единицы подряд и ни одного имени.

И что это ещё значит?

Я проверил другие фотографии. Ни одной подписи, ни числовой, ни буквенной.

Квартира полупустая. Жёлтого тусклого света старых лампочек из торшеров едва хватает, чтобы осветить большую комнату. У окна – оно почему-то заклеено газетами от тысяча девятьсот шестьдесят пятого года, – стоит мягкое кресло. Оно почти развалилось, но если его не касаться, всё ещё кажется вполне крепким.

Песня на виниловой пластинке началась уже третий раз заново. Неужели это одна-единственная запись? Нет. В этот раз, к моему удивлению, исполнитель недотянул ноту и грубо выругался. На одном слове он не остановился и кричал на самого себя всё оставшееся время записи.

В конце концов, он облегчённо выдохнул:

– Давай сначала.

– Ты успокоился? – аккуратно спросил его второй мужчина. – Точно?

– Да, продолжаем.

Что это ещё такое?! Я проверил: это точно запись! Имя исполнителя и название композиции не указаны, так что мне остаётся только догадываться, кому принадлежит этот голос.

Я помотал головой. Томас, здесь нечего бояться. Пластинка на тебя уж точно не нападёт. Пусть мир изменился, но виниловые пластинки агрессивными ещё, к счастью, не стали. Да и как ты себе это представляешь?!

Я машинально вытер лоб ладонью и обратил внимание на простой и высокий стеллаж в правом углу комнаты. Он сверху донизу заполнен книгами. Среди них есть как классическая художественная литература, так и фотоальбомы, какие-то записные книжки и несколько папок в форме книг с рисунками.

Одна из таких папок случайно выскользнула у меня из рук, и рисунки разлетелись по комнате. Я выругался, собирая потрёпанные и пожелтевшие от времени листочки, как наткнулся на портрет, сделанный простым карандашом. Рисунок прекрасен, и он практически не состарился, но какого чёрта на нём изображён Анжело?!

И опять это число – четыре единицы. Что это значит?

Лицо моего друга нисколько не изменилось со времён рисунка. Да и он сам тоже. Может, он просто был знаком с жильцом этой квартиры?

Я снова взглянул на портрет. Волосы и нижняя часть лица нарисованы несколько размыто. Будто художник не совсем был уверен, что правильно запомнил внешность Анжело. Самые яркие детали на рисунке – глаза и пальцы руки, которой Анжело подпирает подбородок. Его взгляд отведён в сторону, а на губах играет полуулыбка.

Это обыкновенный рисунок, но, mo chreach, Анжело как живой!

– Нашёл что-нибудь?

Голос Анжело прозвучал так неожиданно, что я подскочил на месте и машинально сунул портрет куда-то в стеллаж. Мой друг выглянул из-за угла и ждёт ответа.

– Нет, здесь ничего нет. – отозвался я едва дрожащим от испуга голосом. – Только граммофон со странной пластинкой. – я кивком указал на старый проигрыватель и завёл руки за спину.

– Ты всё осмотрел?

– Да. – ответил я. – Всё, что нашёл.

– Отлично. – кивнул Анжело. – Пойдём дальше? У нас ещё куча квартир на очереди.

– Идём.

Не знаю, сколько мы тут проторчали, но условно я называю это время «день». Мне повсюду попадаются портреты Анжело. Ладно бы он был просто скопировал, но нет – каждый из рисунков индивидуален. То Анжело подпирает подбородок рукой, то просто смотрит куда-то, улыбается во все тридцать два, а на одном портрете Анжело даже плакал.

Не знаю, что за культ, посвящённый Анжело, находился в этом доме, но мой друг ни слова за всё время не сказал, что находил в чужих вещах свои портреты. Будто их и нет. Не только же мне они попадаются?

Это было бы крайне странно.

Я прикарманил очередной портрет, который нашёл уже на пятом этаже в квартире Шарлотты. Только вот одна странность: раньше на её двери висело число тринадцать, а сейчас – четыре.

Нумерация и количество квартир, как ни странно, в доме заметно поменялись. Теперь на каждом этаже по двенадцать квартир, которые нумеруются от одного до двенадцати на каждом этаже. Теперь многоэтажка стала ещё больше напоминать некое подобие архива памяти. Её такое… художественное изображение. По крайней мере, именно так я всегда воображал устройство человеческой памяти.

Если это действительно так, то выходит, первый этаж – это что-то вроде первого года жизни? Значит, каждая дверь на каждом этаже – месяц. Это совсем не объясняет, почему в квартире номер два на первом этаже так много старья.

Морозилка

Понятия не имею, сколько уже торчу здесь. Устал и прилёг на постель Шарлотты. Мягкая, словно… словно… Даже не знаю, с чем сравнить. Кажется, таких мягких матраса, подушки и одеяла я никогда в своей жизни не… видел? Не чувствовал? Короче, не спал на таких.

Я не заметил, как задремал, и проснулся из-за шагов Анжело за входной дверью. Я оставил её открытой на всякий случай. Лениво осматриваюсь и вспоминаю о небольшом кусочке бумаги с портретом Анжело, который я прикарманил в одной из квартир, а когда лёг, выложил его на тумбочку. Я моментально прячу рисунок под подушку и сажусь на кровати.

– Как ты тут? – поинтересовался Анжело, заглянув в комнату, а затем неспешно опустился рядом со мной на кровать. – Не скучаешь без меня?

– Почти выспался. – ответил я и машинально пожал плечами. – Сколько мы уже здесь?

– Понятия не имею. – мой друг отвёл взгляд, рассматривая мягкие игрушки и симпатичные цветочки на стенах комнаты.

Я присмотрелся к узору на обоях.

– Кажется, их не было. – сказал я и подошёл ближе. – Они были здесь раньше?

– Не знаю. – Анжело тоже встал и провёл кончиками пальцев по цветочкам. – Не присматривался.

Цветы – всего лишь абрис, выполненный белым цветом на нежно-розовом фоне. И кажется, это снова гвоздики… Чёрт… Что вообще связано с этими проклятыми цветками?! Может, в них есть тоже какой-нибудь скрытый смысл?!

Я не знаю. Не знаю.

– Это только рисунок. – успокоил меня Анжело, положив руку на плечо. – Пойдём домой? Потом, если хочешь, ещё вернёмся сюда.

– Сначала нужно отдохнуть. – я взглянул на друга. – И поесть. – добавил я. – Я голодный. А ты?

– Да, от какого-нибудь стейка я бы не отказался. – усмехнулся он. – У меня дома есть. – как бы невзначай сказал Анжело. – Пройдёмся?

– Давай.

Перед уходом я хотел захватить портрет, но поднял подушку и не нашёл его. Под одеяло рисунок не мог «уехать», и под простынь тоже. На полу нет. Куда он делся? Не взял ли его Анжело?

Ладно, потом разберусь.

Мы вышли на улицу и ещё пару минут привыкали к темноте. После обилия света в Вечной Ночи вообще ничего не разглядеть. Даже уличные фонари не спасают. Затем мы пошли в предположительно верном направлении. Как можно быть уверенным на сто процентов, что идёшь в нужную сторону, когда город сам на себя не похож?

Вот и я так думаю. Поэтому, мы двигаемся в предположительно верном направлении.

Напоследок я всё-таки оглянулся на жилое здание. Оно всё сверху донизу увито красными гвоздиками. И, кажется, постройка прибавила парочку этажей, пока мы с Анжело там бродили.

Такого не могло случиться в прежнем мире, а к этому я до сих пор ещё только привыкаю, так что не решусь утверждать: галлюцинации у меня сейчас, или же это просто законы нового пространства и времени так проявляются.

И всё-таки пришлось оторвать взгляд от здания – наступил на что-то и чуть не завалился. Анжело вовремя меня поймал. В очередной раз.

– Томас, ты плохо себя чувствуешь? – обеспокоенно поинтересовался он, заглядывая в моё лицо. – Ты в порядке?

– Просто кому-то нужно под ноги смотреть, а не по сторонам глазеть. – недовольно пробубнил я и с силой потопал на месте. – Вот так. – я зачем-то отряхнул колени и снова поднял глаза на друга. – Ты идёшь? Я только тебя жду.

Анжело закатил глаза и решительно зашагал вперёд, с лёгкостью обгоняя меня на два с половиной шага. Это всё из-за его огромных, километровых шагов! Нормальные люди так не ходят. А я нормальный. И только поэтому плетусь за другом, а не потому что привык ходит медленно.

Фонари в одно мгновение странным образом «переползли» и встали по обе стороны аллеи, по которой мы идём. Впрочем, должен заметить, эта самая аллея тоже появилась внезапно. Сначала я и Анжело шли просто по пустоте – ни дороги, ни каких-либо опознавательных знаков – а потом уже появился асфальт и фонари.

Значит ли это, что мы идём в верном направлении, или так устроен новый мир – подстраивается под наши действия?

То, что он отвечает взаимностью на любые эмоции, это я уже заметил. Вероятно, так я и «управляю» целым городом. Мне было страшно, когда впервые пришлось встретиться с монстрами из темноты, но я не хотел их уничтожить, я думал о том, что просто хочу видеть, куда бежать. И включился свет…

Я искренне люблю свой дом и место, где жила Чарли. Возможно, поэтому теперь оба здания оплетены алыми бутонами гвоздики?

Посмотреть на те же фонари! Я хотел видеть, что происходит вокруг, а не теряться в догадках о происходящем в полной темноте.

Думаю, стоит об этом подумать. Что ещё я могу привлечь в свою жизнь таким образом? Вдруг и выход отсюда найду также? И ответы на вопросы.

– Здесь жутко. – неприятно прошептал Анжело и поёжился. – Холодно. – выдохнул он и принялся растирать плечи. – Там теплее.

– Да, чертовски холодно. – я тоже почувствовал, как нечто ледяное пробирается через одежду и плоть к самым костям. – Как в гигантской морозилке. – коротко рассмеялся я и выдохнул облачко пара. – Давай по-быстрому забежим к тебе и уйдём отсюда?

– Полностью поддерживаю.

Здание – и без того холодное – снаружи покрылось инеем. Стекло и бетон, всё в инее и морозных жутковатых узорах. Не хочу в бесчисленный раз показаться параноиком, но, кажется, все эти чёрточки следят за нами. Если подойти к стене близко и присмотреться, то несложно заметить сходство узоров с примитивным изображением глаза.

Ужас какой. А я наивно полагал, что самое страшное в городе сейчас – монстры-дистрофики.

– Ты идёшь? – позвал меня Анжело. – Томас?

– Да, да. – отозвался я, с трудом отлипнув от пугающих узорчиков. – Иду.

Сколько бы я ни пытался, включить свет у меня так и не получилось в здании. Будто здесь вообще нет и никогда не было никакого электричества. В конце концов, не в каменном же веке мы резко оказались?

Сколько бы я ни возмущался, лампочки всё равно не загорались.

Анжело пожал плечами и посмотрел на меня, говоря всем своим видом, что всё в порядке. Будто я буду переживать из-за того, что не могу быть полезным. Конечно буду! Разумеется, как же иначе? Но в любом случае, Анжело не обязательно об этом знать.

Мы некоторое время поднимались по лестнице, а затем Анжело остановился и открыл дверь, ведущую на этаж. Не знаю, какой он по счёту, но ступенек я насчитал семьдесят семь на одиннадцать лестничных пролётов. Такого точно не может быть, поэтому не удивлюсь, если я серьёзно ошибся в расчётах.

В конце коридора на стене что-то сияет золотистым светом. Это номер у двери квартиры! Я прошёл вперёд и оторопел, увидев цифры – четыре единицы. Опять они! Да что же это такое?! То каким-то образом цифры из сна оказались номером телефона Анжело, а теперь цифры со старых фотографий и рисунков – номер его квартиры?!

Да чёрт его знает, что в новом мире правильно, а что…

Одно я знаю точно: здесь слишком холодно, поэтому нужно быстрее искать стейки – я бы прихватил все продукты, которые у Анжело имеются, – и ушёл отсюда. Нечего нам тут, в тёмном морозильнике, делать.

Анжело легко потянул на себя дверь за ручку, и та открылась. Не припомню, чтобы слышал, как мой друг вставлял ключ в замок. Может, просто не обратил на это внимания? Или с наступлением Вечной Ночи все замки на дверях потеряли своё значение?

Кроме моей, кстати. Не это ли ещё одна трудно объяснимая вещь?

– Заберём всё, что есть, согласен? – сказал Анжело, якобы предоставив мне выбор.

Я зашёл след в след за другом, но уже буквально через пару шагов со всего маху впилился в угол барного стола. Угол его каменной столешницы угодил мне прямо в живот. Чёрт, как же больно! И кто вообще его сюда присобачил?! Насколько я помню, у этого гадского стола не было острых углов. Они были сильно закруглены. Откуда взялся угол?

Наощупь пытаюсь выйти из засады в виде стола и стульев. Не получается. Кажется, будто вся комната заставлена тысячью стульев и столов разной высоты. Откуда их столько?! Не было же.

– Mo chreach! – выругался я и хотел со злости ударил кулаками воздух, но ударился об очередной стул. – Да чёрт!

– Эй, иди сюда! – заговорил Анжело. – Томас, иди на мой голос!

Я ничегошеньки не вижу, но хорошо слышу голос друга. Я вытянул руки перед собой и, наконец, нашёл руку Анжело. Вцепился в его тёплые, почти горячие пальцы, словно в спасательный круг, и вышел из лабиринта стульев.

Он подвёл меня к открытому холодильнику – запахи прокисшего молока, свежего мяса и какого-то острого соуса вряд ли где-то ещё могут смешиваться, – и вручил большую сумку. О, у меня есть похожая дома! Я в ней тёплые вещи храню, когда не пользуюсь ими.

– Держи крепко, – сказал Анжело, всё ещё стоя за моей спиной, – а я буду складывать.

– Давай быстрее. – ответил я. – По-моему, здесь становится холоднее с каждой минутой.

– Стараюсь.

Анжело держится за моё плечо и наклоняется к холодильнику. Почему бы не выйти из-за моей спины, чтобы было удобнее доставать продукты? Понятия не имею, если честно.

Осматриваюсь, в надежде хоть что-нибудь разглядеть в кромешной темноте или ярко воссоздать кухню Анжело перед глазами.

Да, я помню. В интерьере его квартиры много чёрного цвета и металлических элементов, но почему моя память упрямо твердит, что кухонные шкафы были глянцевые шоколадного цвета? И откуда, собственно, столько шкафов? Я хорошо помню, как бубнил, что у Анжело от кухни одно название.

Мои думы внезапно оборвали мысли о конфетах. Я посмотрел в сторону, где предположительно должен находиться Анжело. Пусть не его голова, но большая часть его тела.

– Слушай, – сказал я, шаря по темноте взглядом, – а конфеты у тебя есть?

– Конфеты? – мой вопрос застал Анжело в холодильнике. Мужчина выпрямился и попутно положил что-то тяжёлое в сумку. – Нет. – ответил он. – Мне же нельзя.

– Брось! – протянул я. – Теперь тебе можно всё! – усмехнулся я. – Даже если ты растолстеешь на целый килограмм, то этого никто не заметит.

Анжело коротко рассмеялся.

– Даже ты?

– Даже я. – с улыбкой отозвался я. – В крайнем случае, можешь опять начать бегать по аллеям. – пожал я плечами. – Свет есть, значит, монстры к тебе обниматься не полезут.

Анжело наклонился совсем близко к моей щеке. Я снова чувствую его горячее дыхание на своей коже, и это вызывает неоднозначные ощущения внутри: вроде и неприятно, что нарушают моё личное пространство, но и радует, что это делает живой человек, а не дистрофик из темноты.

– Как бы они к нам здесь обниматься не полезли. – прошептал Анжело, а затем несильно похлопал меня по плечу. – Темно, ни черта не видно. – зловеще добавил он. – Мы в западне, сам понимаешь.

Мой друг отпрянул от меня и негромко прочистил горло. Если не ошибаюсь, Анжело наверняка посматривает в сторону входной двери. Он-то точно должен хорошо ориентироваться в своей квартире даже при отсутствии света.

– Поэтому я хочу быстрее убраться отсюда. – шёпотом ответил я. – Из этой проклятой морозилки.

– Не ты один, Томас.

Анжело поставил сумку с продуктами из холодильника на барный стол и пошёл собирать припасы из кухонных шкафов. Пока мой друг был занят, я случайно наткнулся на небольшой светильник. Что-то вроде ночника. Я снова попытался заставить лампочку зажечься, но не получилось. Поэтому я просто её выкрутил и сунул во внутренний карман куртки. Мало ли пригодится.

День моей смерти

«Mayday». Слово светится на потолке прямо надо мной. Откуда оно взялось в моём доме? Светящаяся белоснежная краска расползается тоненькими ниточками по потолку, но надпись нисколько не теряет цветности и чёткости.

Я проснулся в холодном поту из-за слабого мерцания этих букв. Медленно поднимаю голову к потолку. Нет, оно всё ещё здесь. Не сон, что ли? Это точно сон. Должно быть им, иначе…

Свет включён. Я машинально первым делом смотрю в окно. Монстры стоят далеко. Их силуэты вполне реально заметить. Они не двигаются. Будто чего-то ждут.

На полу журчит вода, словно ручеёк бежит. Я наклонился посмотреть, но так и не увидел никакого потока воды. Ни большого, ни маленького. Конечно, это хорошо с одной стороны: журчание воды в том месте дома, где ей не место, не самый лучший признак, а с другой – откуда же тогда этот звук?

Я спустил ноги на пол. В стопы тут же впились десятки острых кусочков дерева. Это ещё что? Когда мой пол успел стать деревянным и прогнить? Я брезгливо вытащил крошечные деревяшечки из кожи, а затем перекатился на другую половину кровати и взял свои ботинки. С толстой подошвой мне уж точно никакая заноза не угрожает.

Осторожно наступаю, боясь провалиться. Я думаю, это всё-таки сон, поэтому здесь можно ожидать всего чего угодно. Нужно быть аккуратнее и внимательнее.

Эх, тоже самое я говорю себе каждый день в реальности. Ещё ни разу не помогло.

Вода продолжает журчать где-то поблизости. Совсем близко, должен сказать. Прямо… в стене. Я с опаской подкрался к стене напротив кровати. И что мне теперь делать? Краску отдирать? А если под ней ничего нет?

Уверен, слушай меня кто-нибудь со стороны, он бы подумал, что я идиот. Или сумасшедший.

Моя голова сейчас взорвётся от обилия совершенно ненужных мыслей. Я сжал виски ладонями и зажмурился. Не знаю как, но это помогло немного отвлечься. Всё-таки нужно проверить стену. Я легонько коснулся её, и мои руки утопли в каменной поверхности будто в желе.

Что это ещё?

Под непримечательной серо-голубой краской стена оказалась нежно-розового цвета. Ладно, к такому повороту событий я немного был готов. Правда, это розовое желе пульсирует и пахнет как-то… будто сырое мясо, но очень приглушённо.

Я надавил на стену немного выше, затем справа и слева, пока большая часть стены не «обнажилась». Местами в розовом желе проходят фиолетовые и синие нити разной толщины. Я замер, разглядывая их, и заметил, как они пульсируют. Будто вены. А если… Пахнет мясом, нити, похожие на вены…

Но что может быть таким розовым?

Первая ассоциация заставила меня вытянуться в струну от ужаса. Волосы встали на голове дыбом, и пальцы трясутся. Нет, нет. Как бы я оказался в мозге? Бред. Конечно, законы снов мне не известны, но этого же просто невероятно!

Я боязливо опустился на кровать и пригляделся к полу. Похоже, под прогнившими половицами всё то же розовое пульсирующее желе. Оглядываюсь по сторонам. Дверь куда-то пропала. Её просто нет. И окна, если подойти поближе, на самом деле всего лишь экраны.

На меня накатила усталость и безнадёга. Кажется, если не проснусь в ближайшие пару минут, то точно расплачусь как маленькая девочка. Я скинул ботинки, со злостью отшвырнув их куда-то в дальний угол комнаты, и завалился на подушки.

С потолка на меня смотрит одинокое и печальное «Mayday»…

Я проснулся, но глаза открывать не спешу. Если на потолке действительно что-то написано, то я, наверное, сойду с ума. Лежу и жмурюсь, только бы случайно не посмотреть на потолок. Вцепился в одеяло и поверхностно дышу.

Вода, вроде, нигде не журчит, да и пульсации не чувствуется. И мясом, конечно, не пахнет, но в этом я что-то не слишком уверен. Запах мяса есть, но жареного.

– Томас, что ты делаешь?

Голос Анжело прозвучал прямо у меня над ухом, и я, естественно, испугался и, подскочив, чуть не грохнулся с кровати. Боязливо поднимаю голову к потолку – никаких надписей. Он абсолютно чистый.

Анжело подтянул меня за предплечье к себе, подальше от края кровати.

– Спасибо. – неловко поблагодарил я и, кажется, покраснел от смущения. – Чем так пахнет?

– Ты просил разбудить тебя, когда стейк будет готов. – ответил Анжело и пальцами зачесал мои волосы наверх. – Есть будешь?

Я ещё больше засмущался, а моему другу, кажется, только это и нужно.

– Буду конечно.

– Тогда пойдём. – он легко поднялся и протянул мне руку. – Идёшь?

Я только глупо киваю, не сводя с Анжело взгляда, и протягиваю ему руку в ответ. Но даже при дополнительной поддержке я умудрился завалиться, запутавшись в одеяле.

Анжело из последних сил сдерживает смех. Ещё бы он не сдерживал! Я бы ведь в противном случае обязательно припоминал ему это в самый неподходящий момент!

И всё-таки он улыбается, прикрывая рот ладонью.

– Тебе помочь?

– Я всё ещё в состоянии самостоятельно разобраться со своими ногами и одеялом. – без всякого энтузиазма пробубнил я. – Я сам.

– Может, тебя донести до кухни, чтобы ты случайно опять не упал? – продолжал улыбаться Анжело.

– И ходить я тоже самостоятельно умею! – фыркнул я. – Не надейся, что не умею!

Выходя из комнаты – Анжело уже скрылся и не видит меня, – я всё-таки прижался ухом к стене и прислушался. Нет, никакого журчания. Точно приснилось. Это был просто ещё один глупый-глупый сон. Я облегчённо выдохнул и помотал головой. Да уж, с такими кошмарами недалеко по-настоящему сойти с ума.

Мне стало вдруг так обидно! Почему это происходит именно со мной? Чем я так провинился, что теперь даже реальность ото сна отличаю с трудом? Я спрятал лицо в ладонях, надеясь, что так станет хоть немного легче и понятнее.

– Томас, ты где опять? – окликнул меня Анжело, а затем я почувствовал его горячие пальцы на своих ладонях. – Ты точно в порядке? Тебе опять что-то снилось?

– Это не имеет значения. – отмахнулся я и потёр глаза. – Просто несуразный сон.

По красноречивому взгляду Анжело видно, что он мне не поверил, но всё же не стал расспрашивать дальше. Просто кивнул и ответил дежурное:

– Ладно.

После ужина – я предпочитаю думать, что это был ужин – мы сидели в тишине какое-то время и смотрели в пустоту. Не знаю, как назвать то состояние: будто ты в невесомости, но не физической, а какой-то мысленной. Нет ни одной мысли и, кажется, даже быть не может. Странное чувство. От него так быстро устаёшь и немедленно появляется рьяное желание подумать о чём-нибудь. Даже о какой-нибудь глупости, только бы скорее избавиться от вакуума в голове.

Я откинулся на спинку дивана и запрокинул голову. Анжело посмотрел на меня и лениво разглядывает. Я этого не вижу, но хорошо чувствую его блуждающий взгляд. Он скользит по молнии на моей толстовке, затем поднимается до нашивки в виде цифр под правой ключицей, снова возвращается к молнии и резко перемещается на мой кадык.

Анжело со странной заинтересованностью разглядывает моё горло. От самой первой пары рёбер до подбородка. От его взгляда стало не по себе, и я посмотрел на друга. Он будто не сразу заметил, что я опустил голову. Посмотрел ещё немного, а затем наконец смущённо отвёл взгляд в сторону.

– Пойдём к Чарли или… потом? – робко произнёс Анжело и поднял на меня глаза. – Можно по городу прогуляться, если хочешь.

Я не ответил. Придвинулся к столу и, облокотившись, немного наклонился к другу.

– А с тобой всё в порядке?

– Конечно. – с натянутой улыбкой ответил Анжело, а затем усмехнулся: – Мне кошмары не снятся.

– Дело ведь не в кошмарах. – негромко ответил я. – Дело в том, что они говорят о реальности, к которой мы не готовы. – я сцепил руки в замок перед собой. – Мир меняется прямо у нас на глазах, прямо перед носом, я знаю. И нужно быть к этому готовым.

– А ты не готов?

– Нельзя быть готовым к тому, чему ты так отчаянно сопротивляешься. – я отпрянул и приосанился. – Как можно подготовиться к тому, во что ты никак не хочешь верить?

– Но оно же есть! Ты смотришь на это каждый день. – настаивал Анжело, но говорил шёпотом, забавно нахмурив лоб и сдвинув брови. – Он здесь. Новый мир, в котором ты уже почти живёшь! Как в него можно не верить?

– Иногда я надеюсь, что всё вернётся, – признался я, – и будет как прежде.

– Как прежде уже точно не будет. – с мягкой улыбкой заключил Анжело. – Как бы ты ни пытался. И придётся выбрать, Томас, – он аккуратно взял меня за руки, – застрять в своих кошмарах или выйти отсюда.

Мои губы сами собой растянулись в горькой улыбке. Да, я это уже слышал. Про выбор мне говорил какой-то Габриэль, которого я встретил совершенно случайно на улице, а от Анжело про выбор я слышу уже во второй раз, кажется. То мне казалось, что он сказал это, а теперь вот всё происходит наяву.

Между нами повисла звенящая тишина. Мы снова отвели взгляды друг от друга и едва слышно дышим. Так тихо, и на несколько секунд мне показалось, я слышу в стене, как что-то осторожно пульсирует.

Очередной сон вырывается в реальность, или мне пора перестать так зацикливаться и слепо верить тому, что вижу, когда сплю?

С того самого момента, как я нашёл первый портрет Анжело в том странном доме, меня мучает вопрос, как он там оказался? И здесь я не выдержал.

С совпадениями в виде комбинаций цифр я уже смирился.

– Ты был знаком со многими из дома Шарлотты? – предельно чётко выговорил я. – И все из них умели рисовать?

Мой вопрос прозвучал как гром среди ясно неба, и Анжело даже вздрогнул почему-то. Неужели я спросил что-то очень страшное? Или это то, о чём мне знать не следовало?

– Поясни.

– На каждом этаже, в некоторых квартирах я находил твои портреты. – твёрдо произнёс я и изо всех сил стараюсь смотреть в глаза другу, не отводя взгляд. – Их так много, и они все нарисованные. Это не фото. – добавил я. – Будто… Знаешь, это похоже на то, будто все эти люди просто видели тебя однажды и, чтобы не забыть, нарисовали.

– Кто знает? – Анжело порядком занервничал, но старается скрывать это за уверенной усмешкой. – Может, они действительно видели меня? Я ведь не прячусь.

– Тогда это всё очень похоже на какой-то культ имени тебя. – коротко рассмеялся я. – Ну, такое… тайное поклонение.

– Ты так считаешь? – он вальяжно отклонился на спинку стула. – Хм…

– Другого объяснения у меня нет. – пожал я плечами. – В любом случае, ничего не понятно, но очень интересно.

И всё же мы решили немедленно снова пойти в «архив памяти». После той ассоциации и гор старых и новых вещей, я просто не могу по-другому воспринимать то здание. Понятия не имею, что это на самом деле.

Даже если на секунду предположить, что это действительно самая настоящая память, разделённая на некоторые временные промежутки, то почему всё здание поросло странными гвоздиками? И почему эти цветы затянули стены моего дома на самом деле?

Я не заметил, как Анжело остановился, и врезался в него, блуждая в своих мыслях. Мы уже добрались до Риверсайда – или, если быть точным, того места, где он раньше был, – а я и не заметил. Мой друг снисходительно посмотрел на меня. Он держит входную дверь приоткрытой.

– Кстати, Томас, – как бы невзначай обратился ко мне Анжело, – когда ты родился?

– Я родился… – уверенно начал я и вдруг понял, что понятия не имею, когда это было. – Я…

– Да, меня это тоже взволновало. – Анжело машинально кивнул, глядя куда-то вдаль за моей спиной. – В квартирах полно упоминаний о Шарлотте, даже обо мне, как ты говоришь, а ты? Где всё это время был ты?

Что значит, где всё это время был я? Я… Я вырос в этом городе! Я прожил здесь всю свою сознательную жизнь! Все тридцать лет!

Я впал в ступор. Нет, нет. Почему я не могу вспомнить ни одного дня рождения? Они точно были! Моё детство было очень счастливым, я уверен!

Анжело похлопал меня по плечу.

– Ты хоть что-нибудь помнишь до того дня, как умер?

– Что ты вообще несёшь?! – от внутреннего ужаса я начал кричать. – Ты сбрендил?

– Просто подумай на этот счёт, – преспокойно ответил Анжело и, наконец, открыл полностью проклятую дверь, – а потом скажешь, кто из нас здесь сбрендивший.

Анжело скрылся на лестнице, насвистывая какую-то дурацкую мелодию себе под нос, а я остался стоять на улице и чувствую себя таким обманутым и потерянным, что словами никак не выразить! Какого… Mo chreach, почему я ничего не могу вспомнить о своей собственной жизни?! Может, это просто шок?

Я в панике осматриваюсь, и заметил, как монстры Вечной Ночи стали подходить к аллее. Их даже свет не пугает. Они просто идут, будто его и нет. Но остановились. Буквально в метре от аллеи. Стоят строем и, слегка склонив головы влево, пристально глядят прямо на меня.

– Пошли прочь! – отчаянно крикнул я. – Я… Я не боюсь вас! Пошли прочь!

Монстры лишь синхронно склонили головы на правый бок и продолжают неотрывно смотреть на меня.

На мои крики спустился Анжело. Он заметил чудовищ и обнял моё лицо ладонями.

– Так и не бойся их. – вкрадчиво сказал он, всматриваясь в мои глаза. – Не бойся, и они уйдут.

– Тебе легко говорить! – вспыхнул я. – Не бойся! – дразнился я. – Сам бы попробовал! Эти твари только и делают, что ждут, когда свет выключится!

Даже по сторонам смотреть нет необходимости, чтобы заметить, что фонари горят с каждым моим словом всё ярче. Их свет из тёплого жёлтого превращается в обжигающий белый. Клянусь, я сам чувствую, как он жжёт кожу!

– Почему бы мне просто не уничтожить их?! – выкрикнул я срывающимся голосом. – И не придётся больше бояться!

– Если попытаешься уничтожить их, – жёстко и очень недобро начал Анжело, – сам канешь во Тьму. И останешься здесь. Навечно.

Я снова огляделся. Монстры смотрят исключительно на меня, а Анжело будто не замечают. Наверное, нужно попытаться успокоиться. Находиться в равновесии. Я зажмурился изо всех сил и сосредоточится на образе Шарлотты. Ни с кем и ни с чем другим я не чувствовал себя так хорошо.

Чарли… Я представляю, как она стоит прямо передо мной. Улыбается своей самой милой и обворожительной улыбкой. Рыжие мелкие кудряшки треплет ветер, и копна волос Шарлотты почти что встаёт дыбом. Чарли напоминает весеннее солнышко – в её лучах хочется греться и подойти поближе. Обнять. Крепко прижать к себе, чтобы хоть крошечная частичка этого солнышка осталась внутри тебя и грела душу всю оставшуюся вечность.

Я стараюсь расслабиться. Будто совсем не боюсь. Будто бояться вообще нечего. В одно мгновение меня сковал ужас, словно пытающийся удержаться хоть за что-то. Живот больно сдавило где-то внутри, и в голове звучно отдаются удары сердца.

Успокойся, успокойся, Томас!

Прошла, наверное, целая вечность, когда в груди стало разливаться непонятное тепло. Такое чувство, что я влюбился. Так приятно, и я отчего-то чувствую себя по-настоящему счастливым. На глазах выступили слёзы, и одна из них всё-таки скатилась по щеке.

– Продолжай. – тихо сказал Анжело. – Продолжай, Томас, почти получилось.

Я чувствую, как сливаюсь с Темнотой в единое целое. Прямо как во сне: я и есть город, и тьма, и те чудовища, что бродят здесь. Они растворяются во мне. Медленно тают, словно снег по весне.

Если всё здесь – я, то почему Анжело всё равно стоит где-то «в сторонке»? Кто он такой?

Я открыл глаза, услышав протяжный гул где-то над головой. Не знаю, что это, но слышу его, похоже, только я. По крайней мере, Анжело никак не реагирует на необычный звук.

Монстры действительно исчезли. Не знаю, куда они ушли, но их стройные ряды больше не глядят на меня сотней пустых глазниц, что непомерно радует. Я облегчённо выдохнул и опустил глаза. Мой взгляд остановился на ярком сиянии, исходящем от ладоней. Вены, которые всё это время по какой-то причине периодически становились чёрными, сейчас сияют как неоновые лампы в темноте белым-белым светом.

Мы с Анжело переглянулись и сделали вид, что ничего сверхъестественного не произошло. Я так вообще не собираюсь ни о чём таком говорить в ближайшее время. Разве что когда вернёмся домой.

Анжело поднимается по лестнице первым, я иду за ним, отставая всего на полшага. Не очень удобно идти на таком коротком расстоянии, но зато тебя не преследует ощущение, будто за тобой тоже кто-то шагает или дышит прямо тебе в спину. Ох, я бы такого просто не пережил! А всё благодаря моему чересчур богатому воображению.

Дом нисколько не изменился. Правда, по-моему, один этаж всё-таки прибавился, пока нас здесь не было. Понятия не имею, как это объяснить. Однако, вместо того, чтобы исследовать новый этаж, мы свернули на пятый и зашли в квартиру под номером четыре – бывшая тринадцатая.

Здесь всё также. Игрушки остались на своих местах, в холодильнике киснет апельсиновый сок, в гардеробной целая коробка с фотографиями, которые замазаны густой белой краской, и приятный цветочно-сахарный аромат.

Если дом – настоящая память, то пятый этаж, должно быть, пятый год жизни. Это четвёртая квартира, следовательно, примерно, апрель? На удивление, четвёртая – самая уютная и грустная «ячейка памяти». Мне нравятся все эти игрушки и милые платьица, но совершенно расстраивают замазанные фото.

Кто на этих снимках? Понять невозможно: рамка не открывается, защитное стекло какое-то слишком уж прочное и краска не стирается. Похоже, Чарли всеми силами пыталась забыть тот момент жизни.

Пока я бродил по квартире, в воздухе появился аромат свежих цветов. Будто их только-только сорвали, и сейчас ранее утро. Пахнет свежестью, скошенной травой и ледяной водой. Аромат цветов исходит из гардеробной. Я принёс туда табурет и проверил верхние полки.

Из-под обоев выбираются побеги вьющихся растений прямо на моих глазах! Они переползают на потолок и, наконец, останавливаются. В завершении на гибких стеблях расцветают огромные бутоны красных гвоздик.

Я даже не испугался. Единственное, что меня интересует: пробили растения стену или растут откуда-то с нижних этажей, пробираясь по вентиляционным шахтам? Я потянулся к куску обоев и отогнул его. Побеги берут своё начало из самой стены. На ней нет никаких повреждений. Что за чертовщина?

Я присмотрелся к «корням» растений и разглядел уголочек бумаги, торчащий из-под обоев слева. Честно говоря, я почему-то не удивился, когда у меня в руках оказался очередной карандашный портрет Анжело.

Сам вышеуказанный сэр заглянул проверить, чем я тут занят, и замер в дверном проёме.

– Цветов здесь не было. – заметил он, разглядывая многочисленные ароматные бутоны, которые гроздьями свисают с потолка. – Нас здесь не было, от силы, часов двенадцать. Как они могли так быстро вырасти?

– Я тебе больше скажу, – со знанием дела начал я и, опираясь на плечо друга, спустился с табуретки, – они выросли только что прямо на моих глазах из стены. У них даже нормальных корней нет.

– Ты хочешь меня запутать, да?

– Кто бы меня распутал, Анжело.

Я протиснулся мимо друга в коридор.

– И снова твой портрет, знаешь? – обернулся я, показывая рисунок. – Теперь под обоями. Что это вообще значит?

Анжело ничего не ответил и просто пожал плечами.

Да уж, на другой ответ – более внятный и понятный, что ли? – я даже не рассчитывал. Толку-то? Всё равно такого не дождусь.

А про свой сон, про мозг в стенах, я Анжело всё-таки рассказал по дороге домой.

Суперсила

– Анжело, – с ужасом прошептал я, – Анжело, что это такое?

– Это и есть твоя Шарлотта? – спросил он, безбоязненно рассматривая двигающуюся девушку в новом зеркала, которое откуда-то появилось в моей ванной. – Как вы это делаете? – полюбопытствовал мой друг. – Мы здесь не одни?

За пару минут до этого я просто мыл проклятое зеркало в ванной, а Анжело валялся на кровати в спальне. Всего каких-то пару минут, а моя жизнь снова переворачивается с ног на голову. Причём делает это медленно, будто для того, чтобы я точно испытал как можно больше мучений.

Видеть Шарлотту и не иметь возможности прикоснуться к ней, услышать её голос просто невыносимо.

– Чарли, ты… – со слабой, но всё же надеждой произнёс я, но вся вера в чудо быстро рассыпалась. Я взглянул на Анжело. – Она меня не слышит.

– Где она?

– По ту сторону. – едва выдавил я не то от обиды, не то от злости. – Она снаружи.

Я осторожно провёл пальцами по её лицу в зеркале. Чарли… Мне так хочется увидеть её вживую, крепко-крепко обнять… Чарли. Чарли, я люблю тебя!

Не знаю, показалось ли мне, но Шарлотта вдруг замерла, глядя на меня. Она всматривается в зеркало, будто заметила в нём что-то неправильное. Смотрит и смотрит.

– Чарли! – обессилевши крикнул я. – Чарли!

Рыжая печально опустила глаза и вздохнула. Будто отчаялась увидеть то, что ей мерещится в отражении. Затем Чарли встрепенулась и обернулась. К ней подошёл… Я чуть к проклятому зеркалу не прилип! Это же Анжело собственной персоной!

А настоящий Анжело сейчас стоит рядом со мной и смотрит на себя же.

Анжело в зеркале нежно поцеловал Шарлотту и приобнял её за талию, встав рядом. Теперь они оба глядят в зеркало. Чарли улыбается. Счастливая и милая. Уже не так сильно похожа на труп.

Но тот Анжело смотрит недобро. Вкрадчиво, странно, страшно… Будто он точно знает, что Шарлотте не померещилось в отражении нечто неправильное, будто точно знает, что я смотрю на них. Будто видит меня.

– Это, что, я? – наконец, заговорил мой Анжело. – Какого чёрта, Томас?!

Ох, нечто похожее уже было в моём сне. Правда, тогда я был Чарли, а она превратилась в меня. Конечно, это не то же самое, но всё равно жутко.

Шарлотта и её Анжело исчезли с «экрана», и я просто вышел из ванной. На удивление, с каждым новым разом видеть Чарли всё так же странно, грустно и радостно одновременно, как в первый.

Я не чувствую, что привыкаю к её внезапным появлениям в зеркалах, нет. Это что-то другое. Будто я аквариумная рыбка, и благодаря своей чёртовой короткой рыбьей памяти, видя Чарли снова, просто заторможено вспоминаю, что это происходит не впервые.

Я завалился на кровать, сложил руки на животе и гляжу в прозрачно-бежевый потолок. На нём пляшут пятна света от ночников и торшеров, которые мы с Анжело старательно собирали по городу. Лампочка на тумбочке тоже вдруг зажглась. Она просто лежит, не вкручена ни в один осветительный прибор, и всё-таки светится.

Скосившись на неё, я пожелал, чтобы она горела ярче. Не этим своим жёлтым светом, а белым. Белым, как летнее солнце в зените. И лампочка послушно изменила своё свечение. Так просто…

Я выдохнул и закрыл глаза, но в комнату в следующую же минуту зашёл Анжело.

– Так, значит, ты всё-таки Чарли? – аккуратно присел на край кровати мой друг, а затем по-хозяйски завалился рядом со мной. – Значит, это правда.

– Как я, по-твоему, могу быть Чарли? – я посмотрел на Анжело. – Мы с ней виделись в реальности, а не во сне каком-нибудь.

– Если ты в чьём-то мозге, то, может, и ваши встречи были не по-настоящему? – он положил голову на моё плечо. – Ты же можешь вообразить, как встречаешься с кем-то? Может, это что-то вроде того?

– Не знаю. – выдохнул я и снова закрыл глаза. – Вообще без понятия.

– Знаешь, твой сон про странное зеркало говорит именно об этом.

– Когда Чарли превращалась в меня? – перед глазами тут же всплыли эти пугающие образы, и я невольно вздрогнул. – Жуткий сон.

– Слушай, – Анжело вдруг вскочил и сел, – если Шарлотта – это ты, то твоё желание жить в реальности, выбраться отсюда не навредит ей?

– Не знаю. – растерялся я. – Не думал об этом.

– А если это её мозг, поэтому в зеркалах ты видишь именно её? – он нарисовал в воздухе что-то произвольное. – Я имею в виду, вдруг у вас одно общее тело, и ты… – Анжело задумался и замолчал. – Как ты себя называл? Чарли – Солнце, а ты?

– Плутон. – ответил я и тоже задумался. – Суперсила в натальной карте. Скрытая.

Анжело промычал что-то невразумительное, как бы намекая, что возможный ответ был всё это время прямоу нас перед носом.

– Ты нечеловечески силён, в самом прямом смысле управляешь всем этим местом и… скрыт.

– Да ты что? Какая неожиданность! Я скрыт. – пробубнил я, всплеснув руками. – Но даже если я каким-то чудом действительно физическое олицетворение её Плутона, то на кой чёрт нужна суперсила в темноте? – я сел в кровати. – Чтобы суперсильно не отсвечивала?

– Понятия не имею. – пожал плечами Анжело и улёгся обратно. – Это не ко мне.

Ну да, конечно. Как есть реальный вопрос, так это не к нему, а как пофилософствовать – так это пожалуйста!

Я встал с кровати и подошёл к окну, сложив руки на груди. Тёмная улица, мелькающие во мраке силуэты, алые гвоздики странного вида, целый жилой многоэтажный дом, отведённый под воспоминания… Неужели, это действительно может быть чей-то мозг изнутри?

Звучит как бред сумасшедшего, но… Другими вариантами я пока не обзавёлся. Да и какие другие варианты? Как ещё можно объяснить происходящее? Не иначе как мистика, а я в мистику не особо-то верю. Нет, конечно, существует всякое разное, но чтобы так явно? Нет, нет, нет.

Я вернулся на кровать и лёг рядом с Анжело, пристроив голову у него на плече. Мой друг неловко усмехнулся. Понимаю, то я чуть ли не кричу ему, чтобы не приближался ко мне, то сам к нему прижимаюсь.

– Что надумал? – спросил Анжело и мягко сжал мою руку в своей. – Что будем делать?

– Ну… – протянул я. – Если мы всё-таки в голове, то хотя бы примем это.

– А дальше? Продолжишь «суперсильно не отсвечивать»?

– Я найду способ выбраться. – решительно заявил я и перевёл взгляд на Анжело, сжав его руку. – Пусть я и суперсила, но я не хочу провести всю оставшуюся жизнь в темноте и с этими костлявыми дохликами.

– А если Шарлотта пострадает?

– Мы найдём решение. – ответил я. – Все вместе найдём верное решение.

Монстр в шкафу

Чарли рассматривает свои руки, будто в первый раз их видит. От запястий до локтей. Через тонкую кожу виднеются зеленовато-синие вены. Шарлотта проводит по ним подушечками пальцев. Она так смотрит, будто их не должно быть там, будто вены – это что-то лишнее или противоестественное.

Я наблюдаю за ней из зеркала напротив. Чарли даже не заметила моего присутствия. Я с лёгкостью перешагиваю зеркальную поверхность – как какой-нибудь порожек – и опускаюсь перед рыжей на корточки.

Она всё ещё меня не видит, но насторожилась. Боится? Я бы никогда… Я бы никогда-никогда-никогда не причинил ей вреда! Даже если бы захотел. Просто не смогу.

Невесомо касаюсь её ладоней и всматриваюсь в глаза. Нет, не видит меня, но почему-то очень боится. Дрожит. Непроизвольно, вероятно, даже не осознаёт своего страха.

– Чарли?

Она не отвечает, но слышит. Поднимает глаза, оглядывается и пытается найти того, что зовёт её.

Бесполезно. Безнадёжно…

Я тяжело выдохнул и потупил взгляд. В самую пору заистерить прямо здесь и сейчас, но я напугаю Чарли. Не хочу, чтобы она сочла себя поехавшей. Это ужасное чувство, по себе знаю, и самому близкому человеку я никак не желаю испытать подобное.

Я поднялся на ноги и краем глаза заметил движение. Комната светлая, стены белые, но на них едва просматриваются полупрозрачные тени. Они ходят кругами и неотрывно глядят на Чарли. Будто Шарлотта в центре водоворота, а тени – волны.

Это какие-то существа? Нет. Вовсе нет. Больше похоже на разогретый воздух, но это совсем не воздух. Стоит подойти к потокам поближе, как чувствуешь невероятную мощь, сокрытую в прозрачных волнах.

Они не опасны, но требуют к себе внимания и… контроля? Будто готовы подчиняться, будто хотят, чтобы их направляли в нужное русло.

Что это вообще?!

– Чарли, они неопасны, не бойся. – сказал я, а затем перевёл взгляд на рыжую. – Это просто… Да чёрт его знает.

Шарлотта снова услышала меня. Прислушалась и не стала дрожать больше.

– Что мы такое, Чарли?

Мой вопрос был больше риторическим, учитывая то, что мне не ответят. И наконец меня привлекло белоснежное, летящее платье девушки. Я же одет в чёрное. Забавно. Соединение противоположностей? Свет и Тьма? Женское и мужское начала?

От обилия информации и догадок голова кружится. Я буквально на секунду закрыл глаза, как оказался совершенно в другом месте.

Кажется, я прячусь в платяном шкафу и подсматриваю из щёлочки на маленькую девочку с копной всё тех же рыжих волос. Чарли… Она совсем крошка. Она с ужасом таращится в мою сторону и от страха даже двинуться не может.

И что же её пугает? Я? И почему, даже когда она крошка, я всё ещё остаюсь в одном возрасте? Суперсила не имеет такой привилегии как детство?

Я окунулся в свои мысли, а Шарлотта тем временем воспользовалась моментом: неслышно спустилась с постели и заперла меня в шкафу на ключ. Даже дверцу стулом подпёрла, чтобы я точно не выбрался.

– Ты страшный. – прошептала она, с опаской и неуёмным любопытством заглядывая в замочную скважину, через которую ко мне в шкаф всё-таки прорывается лучик слабого света её ночника со звёздами. – Ты был под моей кроватью прошлой ночью, Томас.

Услышав своё имя, я вздрогнул. Значит, она знала меня? Знала, кто я и как меня зовут?

– Выпусти меня, – от прожигающей грудную клетку обиды прошипел я, – прошу! Выпусти!

– Ты слишком сильный, – ответила она, – и тёмный. – Шарлотта закрыла шкаф на второй оборот ключа. – Я боюсь, что не справлюсь с тобой.

Обида превратилась в невыносимую боль, и в порыве злости я провёл ногтями по дверце шкафа. В стороны полетела древесная пыль, и запахло гарью. Это только больше разозлило меня. Я со всей силы ударил дверь ладонями, зарычал, но дерево только заскрипело.

В следующее мгновение деревянная дверца шкафа превратилась в каменную стену. Каждый последующий удар наполнял воздух сладковатым запахом крови и моим беспомощным воем, разрывая звенящую в ушах тишину…

Я проснулся со слезами на глазах. О сне отдалённо напоминает фантомная боль в руках и горле и исчезающий запах крови в воздухе.

Я хочу жить

Я хочу быть в порядке. Хочу, чтобы всё было хорошо. Почему я никак не могу проснуться в живом, светлом мире? Где не будет монстров, этого проклятого «Mayday» на каждой стене, странных гвоздик, снов…

Всё, что мне сейчас очень нужно – нормальность. В последнее время мне кажется, что я очень хочу жить. Не знаю, как это. Не знаю, жил ли я по-настоящему до этого момента, но сейчас я очень хочу.

Последний сон снился мне около четырёх завтраков назад. Хлеб я предпочитаю есть только на завтрак, поэтому идея вести отсчёт от предположительного утра показалось нам с Анжело вполне удачной.

На самом деле, я придумал это вовсе не для удобства, а просто чтобы не свихнуться окончательно. Зачем Анжело считает дни, я так и не понял.

Томас, ты и так уже форменный псих. Куда дальше-то?

Мне кажется, со дня исчезновения Шарлотты прошло не больше месяца, хотя судя по последнему сну – гораздо больше. Если Чарли заперла меня в «шкафу», когда была совсем маленькой, то прошло уже, как минимум, около десяти лет. Когда мы виделись с Шарлоттой здесь, ей было около двадцати, пусть она и выглядит как подросток.

Но почему я её видел? Если она меня так боится, то зачем сама пришла? Я ей снился, точно. Наверное, вспомнила и решила проведать. Избавиться она от меня всё равно не может. Я всегда буду рядом. Всегда.

– Ты всё ещё спишь? – бодрый голос Анжело вырвал меня из потока моих мыслей. – Эй, Томми! – он вальяжно улёгся на бок рядом со мной, опираясь на локоть. – Не игнорируй меня. – наигранно простонал мужчина. – Ты и так делаешь это уже третий день.

– Я не сплю, я думаю.

– О чём это, интересно?

– Я – монстр из шкафа. – не задумываясь, ответил я. – Чарли заперла меня здесь очень давно.

Анжело не сразу нашёл, что ответить. Его глаза бегают из стороны в сторону, будто пытаются найти подходящие для ответа слова. Могут ли они быть написаны на стенах так же, как проклятое «Mayday»?

Надеюсь, нет. Для меня это будет уже слишком.

Я нервно рассмеялся, хватаясь за живот.

– Похоже, я действительно её подсознание и суперсила! – хохотал я. – Кто бы, mo chreach, мог подумать?

– Я. – неловко ответил Анжело, ловя мой взгляд. – Я говорил тебе. Да и ты тоже пару раз.

Весь мой смех куда-то улетучился. Я приподнялся на локтях и задумался, а спустя несколько секунд продолжил наш разговор:

– Кто в здравом уме и трезвой памяти в это поверит? – спросил я. – Вот ты бы поверил? Так сразу поверил бы?

– Город накрыл каменный купол, вместо горожан появились какие-то монстры, ты видишь свою подружку с моей копией через зеркало… – Анжело резко остановился. – Я бы уже на твоём месте во что угодно верил. Даже в инопланетян.

– В инопланетян поверить легче. – я упал на подушку. – Намного легче.

– Потому что ты их никогда не видел? – усмехнулся он. – Тогда это не имеет ничего общего с тем, чтобы по-настоящему верить.

В словах Анжело есть доля истины. Я бы сказал, она просто огромна, чтобы называться обыкновенной долей.

Я задумался и молчаливо гляжу на друга. Он тоже не сводит с меня глаз. Спустя какое-то время Анжело лёг рядом со мной так, чтобы наши головы немного соприкасались где-то в области висков. Он взял мою руку в свою.

Его пальцы холодные, просто ледяные, а от ладоней исходит приятное тепло. Я сжал его руку, чтобы согреться. Меня вовсе не мучает холод, нет. Это образно. Просто, держа его руку, я чувствую, что не один. Иногда мало просто знать это, нужно чувствовать.

– Не бойся, Томас. – негромко произнёс Анжело, глядя на меня с добротой и чем-то вроде умиления. – Я с тобой. Вместе мы из любого шкафа выберемся.

– Обещаешь? – едва слышно спросил я.

– Обещаю.

Тем же днём мы вышли из дома только с одной целью: найти уязвимое место в жутком куполе. Должно же быть такое! Если не трещина или разлом, то хотя бы слабая точка, которую можно расширить до полноценного выхода.

Понятия не имею, сколько часов прошло, но мне снова захотелось хлеба. Следовательно, я могу утверждать, что мы за всю ночь обошли какую-то несчастную половину тёмного города.

Аллеи перестраивались прямо под нашими ногами, а фонари тут же выстраивались по обе стороны, но это так и не помогло нам найти нужную брешь.

К сожалению, даже молоток, который я неожиданно обнаружил у себя дома и прихватил с собой на всякий случай, так и не пригодился. Можно долбиться в купол сколько душе угодно, но на нём не появляется ни малейшей царапинки. И песчинки не отвалится!

– Анжело! – крикнул я и обернулся. – Здесь ничего!

– У меня тоже ничего! – ответил он. – Всё чёрное.

Я подошёл к другу и осмотрел кусок каменного купола, перед которым стоит Анжело. Да, совсем ничего. Ни единого лучика света.

Анжело может без труда пройти сквозь этот барьер, через любую его часть, но до сих пор остаётся со мной. Никуда не уходит.

– Может, дело не в этом? – спросил он. – Может, нужно искать что-то другое? Или как-то по-другому?

В ответ я только пожал плечами и сел на бордюр. Из рюкзака достал ботинки и принялся надевать их. Не знаю, с чего я решил, что если повторю всё, как было во сне – вплоть до блужданий во тьме босиком – то это поможет быстрее найти выход.

Анжело встал напротив меня.

– Может, я попробую тебя провести за собой?

– Я уже пробовал это с палкой. – я поднял глаза на друга, поправляя шнурки. – Не вышло.

– Так я гораздо лучше палки! – весело улыбнулся Анжело. – Пробуем?

– Ладно, давай. – я поднялся на ноги. Стоит ли говорить, что предложение Анжело я воспринял без должного энтузиазма? – Всё равно других вариантов пока нет.

Анжело взял меня за руку и подвёл к стене.

– Удачи. – выдохнул он.

– Удачи. – в той же манере ответил я.

Мой друг осторожно коснулся каменной стены ладонью, а затем, когда его пальцы начали плавно проваливаться в нерушимый монолит, толкнулся в желеобразную чёрную массу плечом. Тело Анжело уже скрылось, примерно, на половину, как друг мягко потянул меня за собой.

Я поддался. Ни на секунду не ослабляю хватку, крепко сжимая запястье Анжело. Ещё шаг, здесь осталось немного плеча, рука и правая нога Анжело. Он тянет меня за собой. На удивление, я слышу, как он дышит по ту сторону купола.

Мне казалось, что звуки не проходят через эту стену.

– Что там, Анжело? – с надеждой, почти умоляюще спросил я. – Там есть солнце? Или уже ночь? Ты кого-нибудь видишь? – тараторил я. – Анжело?

– Пока ничего не вижу. – ответил он. – Готов?

– Да. – незамедлительно ответил я, а сам только что не трясусь от страха. – Да, я готов.

Анжело скрылся в камне, я вижу только часть его руки. Где-то чуть ниже локтя. От камня до моих пальцев остаются считанные сантиметры. Я глубоко вдохнул и стараюсь даже не дышать, чтобы вдруг «не спугнуть момент».

Да, он совсем не палка. Успокойся, наконец, Томас. Не нагнетай.

Анжело медленно исчезает в куполе. Костяшки пальцев уже упираются в холодный камень. Только бы получилось, только бы получилось! Я зажмурился. Не то от страха, не то чтобы не смущать неприступный барьер.

На секунду мне показалось, что я вдруг смог оказаться внутри купола! Затем эта долгожданная секунда растянулась на минуту, а потом ещё и ещё. Камень совсем не холодный, как снаружи. Даже тёплый и приятно обволакивает кожу. Правда, очень похоже на плотное желе.

Отрывать глаза страшно, но я чувствую, что уже по плечо утонул в куполе. Анжело аккуратно перемещает руку выше, ни на мгновение не отпуская меня.

– Давай, не бойся. – говорит он. – Ещё чуть-чуть.

Спустя какое-то время моё тело полностью утонуло в тёплом камне. Я отчего-то расслаблен и ни чувствую ни страха, ни паники. Вообще ничего, кроме эйфории. Анжело совсем близко, прямо у меня за спиной. Он тяжело дышит мне в ухо. Немного раздражает и щекотно.

– Ну? – усмехнулся Анжело. – Может, откроешь уже глаза?

– А если я проснусь? – тревожно ответил я. – Даже если это просто сон… Если это ещё один реалистичный сон, я не хочу просыпаться.

– Если это сон, – нервно начал он и потрепал меня по волосам, – я тебя прибью.

– Причём тут я?!

– Из нас двоих только тебе тут жуткие сны снятся. – снова усмехнулся мой друг и развернул меня к себе лицом. – Открывай глаза. У нас всё получилось! – ликовал он. – Разве ты не рад?

– Рад, конечно.

– Ты же хотел жить? – шёпотом спросил он, наклонившись ко мне. – Так живи.

– Да, – воодушевлённо произнёс я на выдохе, – я хочу жить…

Мой плавный выдох разнёсся эхом по внутреннему пространству купола.

Спустя некоторое время я очнулся на асфальте, который отчего-то кажется мягким и пушистым, как мох. Спина ужасно болит, а надо мной склонился Анжело.

Опять не получилось…

Помню, как мой друг убеждал меня открыть, наконец, глаза. Помню непередаваемое ощущение тепла в каменных стенах. Но я не послушал Анжело, я не стал открывать глаза, не пройдя через купол. Я двинулся вперёд, потому что подсознательно точно знал – второго шанса пройти сквозь чёртов купол у меня уже не будет. Сейчас или никогда.

Я отодвинул с дороги Анжело – преувеличиваю, просто наощупь обошёл его – и осторожными шагами двинулся до параллельной стены. Наконец, спустя несколько шагов, я упёрся лбом во что-то гладкое и холодное. Точно стекло!

Было ли это настоящим стеклом? Я не стал открывать глаза только для того, чтобы проверить это.

Анжело остался стоять на месте. По-моему, он даже не двинулся, просто наблюдает за моими дальнейшими действиями.

Кажусь ли я сумасшедшим в его глазах снова? Не знаю. А впрочем, мне всё равно. Сейчас меня интересует лишь одно – выход.

За последней стеной кипит жизнь. Настоящая, реальная! Я прислушиваюсь, прикладывая ухо к гладкой поверхности. Слеза счастья непроизвольно скатывается по моей правой щеке.

Если я живу в теле Шарлотты и могу проживать с ней всю её, всю нашу жизнь… Я давно думаю об этом, но только сейчас до меня дошёл смысл этих слов. Не потому ли мне казалось, что мы связаны, будто настоящие близнецы? Я чувствовал это, и моя любовь к ней… Очень похоже на нарциссизм, не так ли? Или это нормально, настолько сильно любить себя?

Чарли сейчас, судя по звукам, находится в очень людном месте. Куда-то идёт, что-то ищет… Она с кем-то говорит, смеётся. Это кто-то, кому она точно доверяет, с кем ей спокойно и свободно. Анжело? У каждого из нас свой Анжело. Это снова наводит на мысль о том, кто же он на самом деле?

Шарлотту кто-то обидел. Ничего особенного, просто сгоряча брошена нелепая фраза, но я чувствую, как даже такая мелочь, задевает её. Чарли делает вид, что всё нормально, а мне остаётся молча ощущать это жжение под рёбрами. Обида? Злость? Не знаю, как это называет Чарли, я же называю это несправедливостью.

Я вжался в стекло всем телом и прислушиваюсь. Не думал, что так мучительно может быть беспомощность. За что Шарлотту обидели?! Если ты в дурном настроении, окружающие здесь ни при чём!

Всё такое реальное, и на секунду я даже поверил, что нахожусь в паре сантиметров от реальной жизни, но потом понял – это только мысли. Воспоминания, приправленные размышлениями. Обидная фраза повторяется с разной интонацией, смех звучит заезженной пластинкой, а ощущение присутствия Анжело какое-то ненастоящее. Он – просто выдумка, или какой-то… не совсем человек, раз такой плохо вяжется с реальностью?

Боль… Я чувствую, как она пробирается по моему телу всё теми же щупальцами.

Да что с Шарлоттой такое?! Где она находится?

Не знаю, что произошло на этот раз, но я упал. Будто стекло – или его подобие – передо мной пало, и я вывалился наружу. Глаза открыл машинально и огляделся. Позади меня стоит огромный деревянный шкаф. Правая дверца держится на честном слове, вся исцарапана изнутри, а я… Я выбрался! Я выбрался из чёртового шкафа!

– Эй, есть кто-нибудь?

Мой голос раздался по огромной прямоугольной комнате глухим эхо и вернулся ко мне, отразившись от окон слева. Окна такие широкие, почти что от потолка до пола, через них должно быть видно целый мир, но в окнах зависла пелена. Как занавеска или солнцезащитная плёнка, через которую ничего не разглядеть.

Затхлый воздух окутал меня неприятным, тяжёлым облаком, накрывая неподъёмной, давящей мантией плечи.

Вокруг жутковатые обои. Не то у них такой неприятный серый цвет, не то это просто осевшая на них пыль. Я стою по середине комнаты. У стены напротив меня кровать. Полуторка, кажется. Широковата для односпальной – в моей памяти есть воспоминания о такой, – и узковата даже для самой тесной двуспальной кровати.

Освещение здесь слабое. Не знаю, кажется ли мне это, но, по-моему, дневной свет после заточения в Вечной Ночи я должен ощущать как никогда остро. В этой же комнате даже для меня темновато.

Света явно не хватает, однако это не помешало мне разглядеть клок спутанных и блёклых рыжих волос в складках грязно-белого постельного белья у изголовья постели.

Я невольно вздрогнул, а по телу пробежала дрожь. Спина в мгновение покрылась мелкими капельками холодного пота. Будто моя кожа покрылась инеем, который медленно тает от плюсовой температуры вокруг.

Такое чувство, словно из беспросветной тьмы я попал в непреодолимую безнадёгу, граничащую с желанием закончить мучения самым грешным образом. Страшное слово больше походит на мольбу об освобождении и настойчиво долбится промо мне в виски.

Я мотаю головой и морщусь.

– Нет, рано! – кричу я в бессилии. – Даже думать об этом не смей!

Кроме кровати и шкафа в комнате нет ничего. Пол кажется вполне себе чистым, но ноги будто затягивает в невидимую трясину. Она же высасывает все жизненные силы. Медленно и мучительно.

Я сглотнул и, едва волоча ноги, подошёл к кровати. Обладательницу некогда завидной львиной гривы не пришлось искать долго. Её голова покоится на низкой подушке, тело по самый подбородок укрыто тонким одеялом.

Кости черепа обтянуты тонкой мертвенно-бледной кожей. Это лишь отдалённо напоминает милое личико моей Шарлотты. На безжизненной коже ещё больше, чем раньше, выделяются глаза: такие же тёмные и бездонные, как прежде, но без того огня которому я когда-то так завидовал. Голубовато-жёлтые белки и оставшиеся ресницы лишь напоминают о том, что жизнь может вот-вот оборваться.

Каждый вздох может оказаться последним…

Я улыбнулся, что наконец нашёл Чарли, но внутри меня в тот же момент что-то сломалось. Не от ужаса, не то от чувства приближающейся и невосполнимой потери, от собственной беспомощности.

Губы Чарли едва удалось разглядеть. Об их существовании напоминают лишь пара подзаживших трещин с засохшими буро-чёрными капельками крови и чёткая синюшная линия, обозначающая контур нижней губы.

Под огромными глазами девушки не осталось тёмных кругов. Хорошо ли это? С её тонкой кожей, через которую просвечивались сосуды, это наводит на мысль: осталась ли в них кровь, раз этих самых сосудов больше не видно?

– Чарли… – выдохнул я, аккуратно и боязливо протянув руку к её волосам.

Шарлотта едва дышит. Если не прислушиваться, то может показаться, что она уже не дышит вовсе. Но я прислушиваюсь. Упрямо и непоколебимо стараюсь различить каждый её вздох как можно лучше. Запомнить, «рассмотреть» все дефекты и нюансы – пусть я ни разу не врач, – и на ходу сообразить, как всё исправить.

Мои пальцы всё ещё висят в воздухе над её головой. Я хочу прикоснуться к ней, обнять, прижать к себе и, несмотря на пугающий внешний вид Шарлотты, мне не страшно. Глядя на неё, я лишь чётче ощущаю нестерпимую боль, которая блуждает в моём теле.

Я коснулся её волос, со всей осторожностью запустил в них пальцы, но даже такого мизерного воздействия оказалось достаточно, чтобы клок рыжих волос остался в моей руке.

Ноги дрожат и подгибаются. Я упал и стою у кровати на коленях.

Здесь и экспертом быть не нужно, чтобы понять – это конец. Медленный, топкий, как зыбучие пески или зловонная трясина, и мучительный. Но если мы – единое целое, если я сумел найти выход из Вечной Ночи, значит, и Чарли сможет выкарабкаться. Значит мы это сможем. Вместе.

Значит я смогу помочь! Вот, зачем я нужен!

– Чарли, – взмолился я, держа её холодную руку в своих, – Чарли, позволь мне помочь тебе. Выпусти меня, я могу помочь!

Из её груди вырвался тяжёлый вздох, и грудная клетка опустилась ниже, чем была буквально минуту назад. Бледные губы Шарлотты растянулись в жутком, но таком искреннем и добром подобии улыбки. Девушка попыталась сжать мою руку в ответ, но я едва ощущаю её холодные пальцы.

Будто она вот-вот растворится в воздухе и навсегда исчезнет.

– Ты победил, Томас.

Устало вылетели слова из бледной щели рта, и Шарлотта закрыла глаза. Её рука обмякла, а лицо застыло с полуулыбкой.

Что-то чёткое и неестественно живое для этой комнаты мелькнуло над нашими головами. Я поднял в надежде поднял глаза к изголовью кровати, а затем, зацепившись за знакомый подол чёрного пальто, мой взгляд скользнул выше.

Анжело?

Он стоит, прислонившись к стене спиной, как невольный свидетель. Кажется, его не должно быть здесь, но он почему-то, вот, присутствует и, как и я, ничего не может поделать. На его глазах вскипают слёзы, и Анжело прячет их за ладонями.

– Раз ты и вправду настоящий ангел, как гласит твоё имя, прошу, помоги ей! – охрипшим от боли голосом кричал я и ждал ответа, но его не последовало. – Почему ты просто не поможешь нам?!

Анжело ничего не ответил, так и остался стоять неподвижно с закрытыми ладонями лицом. Беспомощный ангел. Плачущий ангел.

Мои губы непроизвольно изогнулись в оскале, а по щекам покатились слёзы. Я могу спасти Чарли, нужно только разрушить эту стену и выбраться! Раз Анжело не в силе этого делать – я могу. У нас с Чарли ещё есть…

Стоило мне только подумать об этом, как неведомая сила отшвырнула меня назад. Не знаю, сколько бы ещё я пролетел, не окажись на моём пути фонарного столба.

Анжело помог мне подняться, и я обернулся на фонарь. Погнулся. С какой же силой я в него влетел? И каким чудом могу стоять на своих двоих? В реальности такое столкновение, думаю, закончилось бы ни чем иным как серьёзной травмой позвоночника.

– Я видел её, я видел её! – хватая Анжело за руки, прыгал от радости я. – Я говорил с ней!

– С Чарли?

– Да, это была она! И ты там был… – ликовал я, а затем в одно мгновение почувствовал, как меня стала переполнять та самая боль и ощущение потери. Не слышу своего собственного сердца, а если оно у нас с Чарли одно на двоих… – Она умирает. – чуть не рыча от злости за свою бестолковость, продолжил я. – Она умирает, а я даже выбраться не могу, чтобы помочь ей!

– Успокойся. – призывал Анжело. – Томас, послушай меня…

– Mo chreach, – не мог остановиться я, а всё вокруг вдруг угрожающе затрещало, – если я так силён, почему Чарли не позволяет мне помогать ей?! Не для этого ли я нужен?!

Пара самых старых и хлипких зданий с оглушительным грохотом рухнули, завалив своими обломками часть аллеи и погнули два фонарных столба.

– А не потому ли ты здесь заперт, что не контролируешь себя и легко можешь разрушить всё? – на удивление тихо и спокойно говорил Анжело. – Помимо тебя полно таких желающий! Так целого мира не станет. И Чарли тоже. В первую очередь Чарли не станет!

– Я хочу спасти её. – будто последний вздох вырвался из моей груди. – Я знаю, что могу это. Я могу!

Подсказки

Чарли, её вид, та комната… Всё стремительно перемешивается, а затем вообще исчезает из памяти. Что-то происходит, что-то случается, но я даже вспомнить об этом не могу.

После моего столкновения с фонарным столбом прошло каких-то пару минут, а я уже совершенно другой человек. Совсем не тот, кого выбросило из «тела» купола.

Под кожей копошатся мысли. Я не могу разобрать, о чём они, и несильно мотаю головой.

Анжело предложил вернуться в дом.

– Может, поэтому твои портреты повсюду в том доме? – я перешагнул очередной цветочный куст, который торчал прямо на дороге. – Вы с Чарли знакомы, вот ты и там. В её памяти, я имею в виду.

– Тогда почему так разбросано? – Анжело посмотрел на меня внимательно и с некоторым снисхождением. Впрочем, кажется, снисхождение мне просто почудилось. – Тебя это не волнует? Другие её воспоминания о людях, о каких-то местах более целостные.

– Может, ты кто-то вроде… дальнего родственника? – я едва не упал, но вовремя ухватился за фонарный столб и сделал вид, будто всё идёт по плану. – Ну знаешь, когда приезжают раз в десять лет, – усмехнулся я, – ты видишь их и вроде бы как знаком с ними, но даже кассирша из ближайшего продуктового тебе ближе, чем такие родственники.

– Кто его знает? – Анжело загадочно улыбнулся, будто сам точно знает правильный ответ, но его забавляют мои глупые предположения. – Всякое бывает.

Я перегнал его буквально на шаг и встал у друга на пути. Он остановился и вопросительно смотрит на меня. Не знаю, что на меня нашло. Я должен что-то узнать у него, но что именно – не помню.

– Ты знаешь ответ. – уверенно заявил я. – Ты знаешь, но почему-то мне не говоришь. Почему? – в нетерпении спросил я. – Ты, по-моему, вообще очень много чего знаешь об этом мире, обо всей этой ситуации со мной и Чарли, но упрямо делаешь вид, что это не так. – я аккуратно взял его руки в свои. – Почему же?

Анжело слегка наклонился ко мне, но я отчего-то сначала отпрянул от него, а затем с осторожностью выпрямился и прислушался:

– Ты сам должен дойти до всего. – едва слышным шёпотом произнёс мой друг. – Ты понимаешь меня?

– Нет. – помотал я головой, разочаровавшись в ответе. – Я решительно ничего не понимаю. Если мы в одной лодке, почему я должен знать меньше? Почему бы тебе просто всё не рассказать мне?

– Например? Что бы ты хотел знать? – по-доброму усмехнулся Анжело. – Давай так, на один твой вопрос я отвечу. На один вопрос один честный ответ.

– На любой?

– Абсолютно на любой, – Анжело приложил палец к губам и всмотрелся в моё лицо, – но всего на один-единственный, ясно? Никаких потом «я не то хотел спросить» и «так нечестно». Договорились?

– Да, договорились. – торопливо ответил я и сразу выпалил: – Кто ты на самом деле?

Вопрос простой, но в осколках памяти осталось что-то об Анжело. Он был другим рядом с Чарли, он был… Я силюсь вспомнить любую мелочь, которая может подтолкнуть меня к правильному ответу, но это просто невозможно: в моей голове на месте воспоминаний о том, что было в «теле» купола, зияющая дыра. Кажется, будто её края всё ещё тлеют, и в этих искорках мелькают обрывки моей памяти.

Мой друг только рассмеялся.

– Анжело. – ответил он. – Мне казалось, мы давно это выяснили. Ответ у тебя всегда перед носом. – мужчина рассмеялся громче, слегка запрокидывая голову. – Я думал, ты придумаешь что-нибудь поинтереснее.

На лице Анжело появилась лукавая улыбка, и он, обойдя меня, пошёл дальше, а я чувствую себя так, будто меня только что конкретно надули. И ведь не возразишь! Уговор был всего на один вопрос, и чтобы дальше без высказываний недовольства ответом.

Анжело уже отдалился от меня на приличное расстояние. Пришлось бежать, чтобы догнать его. Сначала я хотел всё-таки задать несколько сотен вопросов другу, но только рот открыл, как сразу же передумал. В одно мгновение все вопросы в моей голове показались незначительными. Искорки, и те перестали тлеть.

– Ну что? – Анжело снова обратил на меня внимание. – Попробуем снова через некоторое время?

– Не думаю.

Я посмотрел на друга с улыбкой, а затем опустил взгляд. Неужели, он на самом деле такой наивный? Второй раз у нас уже не получится это провернуть. Не знаю, зачем каменный купол позволил мне посмотреть на Чарли, и что там произошло…

Нет, не так. Думаю, это сама Шарлотта на короткое время разрешила приблизиться к ней на расстояние «вытянутой руки». Но зачем? Проверить, остался ли я таким же сильным, каким был раньше? Проверить, сможет ли она тягаться со мной?

Нет, нет. Чарли. Её сердце… Почему оно не бьётся? Почему мне было так больно? Я сказал, что могу спасти её, потому что она умирает!

– Мне нужно стать кем-то другим, – только появившуюся мысль я неожиданно тут же озвучил, – если хочу выбраться. Я здесь… Я нужен Чарли.

– И зачем же, по-твоему?

– В моих силах спасти её.

Я заметил на лице Анжело улыбку, которая так и твердила что-то вроде: «Я же говорил! Я же говорил!»

– Ох, неужели? – усмехнулся мой друг. – И что же ты намерен сделать для этого в первую очередь?

Вопрос, как обычно, поставил меня в тупик, и я немного поник.

– Я не знаю.

– Отличный ответ! – коротко рассмеялся Анжело. – Прямо мой любимый.

Мы вернулись к дому. Теперь его ещё заметнее: гвоздики оплели все стены и крышу. Теперь я будто в клумбе живу.

Всю дорогу – минут пять заняло, правда – меня мучал вопрос не только насчёт того, что же всё-таки случилось в «теле» купола, но насчёт моего собственного преображения.

Кем-то другим. Меньше злиться… Антиподом злости является абсолютная любовь, верно? Верующие называют такое божественной любовью, а я… а я далёк от веры и всего божественного. Хотя бы потому что где Бог, а где я?

Я остановился в паре десятков метров от дома, Анжело тоже остановился и вопросительно глядит на меня, но вопросов пока не задаёт.

– Если ты так много знаешь про всякие скрытые смыслы и значения имён, – не сводя взгляда с цветов, начал я, – может, ещё и значения цветов тебе известны?

Попытка не пытка, да и сам Анжело сказал, что ответ у меня перед носом.

– Разумеется.

– Серьёзно? – я вытаращился на Анжело. – И ты молчал?!

– Ты не спрашивал.

С одной стороны это, конечно, верное замечание, но чёрт бы тебя, Анжело!

– Научное название гвоздики, Dianthus, переводится как «цветок богов» или «божественный цветок». – негромко сказал мой друг, наклонившись ко мне. – Одно из значений красной гвоздики – абсолютная любовь. Я имею в виду, любовь во всех её проявлениях.

– Абсолютная любовь и боги… – задумчиво произнёс я. – Потом ты со своим именем и записной книжкой…

– Что с книжкой не так? – спросил он, но не удивлённо, а скорее заинтересованно, что настораживает не меньше.

– У тебя там фраза, прямо на обложке её аббревиатура. – сказал я, рассматривая огромные бутоны «божественных цветков» и не придав должного значения реакции друга. – И не говори, что не знал! – выпалил я, заранее предугадав, что Анжело может возразить. – Твоё имя переводится как «ангел», а фраза явно похожа на библейскую.

– «Свет во тьме». – с лукавой улыбкой ответил мой загадочный друг. – А что там с цифрами, Томми?

– Какими ещё цифрами?!

Со мной что-то не так. Теряюсь, перед глазами всё плывёт. Колени подкашиваются, и я едва успел ухватиться за руку Анжело, теряя ощущение реальности.

– Подсказки были повсюду. – шёпотом произнёс Анжело, но его голос отдаётся в ушах неестественно громким эхо. – Три девятки – настоящая любовь, Вселенная, духовное развитие. – он, кряхтя, поднял меня на руки. – Семьдесят один – великое благословение. Девяносто семь – развитие личности, связанное с духовностью.

Похоже, я ненадолго отключился и пришёл в себя, когда Анжело положил меня на кровать. Он навис надо мной.

– Ты не просто «очеловеченный» Плутон, – он замечательно улыбнулся и поправил мои волосы пальцами, – ты огромная сила, Томас.

– Тёмная и мрачная? – из последних сил усмехнулся я и отчаянно пытаюсь цепляться за одеяло, будто это последнее, что можно найти из настоящей реальности.

– Скрытая и очень могущественная. – Анжело рассматривает меня не то с детским любопытством, не то с той самой абсолютной любовью. – Ты бы никогда не прошёл через купол, не будь готовым выйти наружу.

Впервые за всё время в Вечной Ночи я чувствую, что по венам течёт настоящее тепло. Не могильный холод, пробирающий до самых костей, не внезапный и невыносимый жар, не странное чувство необъяснимой влюблённости, не чёрная-пречёрная жижа с блёстками, а тепло. Будто я, наконец, ожил.

– Тебе пора. – так чётко и легко произнёс Анжело, глядя точно мне в глаза. – Пора идти, Томас.

В следующее мгновение мой загадочный добрый друг растворился в воздухе. Словно его вообще никогда здесь не было.

Я поднимаю голову и стараюсь глубоко дышать.

Что со мной?

Тепло вырывается через кожу и тонкими нитями оплетает всё, что попадётся на пути. Золотисто-белые нити. Такие же я видел во сне, но их источником была Чарли. Мы с ней одно целое, значит…

Я поднимаюсь. Так легко и свободно, будто вовсе не я это делаю, а меня всячески поддерживает воздух. Это похоже на ещё один сон. Они всё равно чем-то похожи.

Нити тянутся дальше. Прошли сквозь стены дома, бегут по дорожкам, закручиваются вокруг фонарных столбов. Ночь отступает. Она рассеивается под сиянием нитей, под моим сиянием.

Я вышел из дома. Город вновь стал похожим сам на себя. По тротуарам идут люди, на проезжей части появились машины. Кажется, среди проезжающих я даже заприметил ту, что сбила меня в самом начале.

Купол стремительно покрывается мелкой сияющей сеточкой и трещит, раскалываясь на кусочки. Правда, звук этот больше похож на гром среди ясного неба, а падающие фрагменты купола напоминают град. Начался дождь. Люди кричат, смеются и стараются найти укрытие.

Я же подставляю руки. Капли тёплые и тяжёлые. Разбиваются об ладони и стекают с моих рук тонкими струйками. Кажется, я вообще забыл, что такое дождь. Солнце припекает. Когда чувствуешь его лучи ежедневно, перестаёшь так им удивляться и радоваться.

В толпе я замечаю знакомые лица: злобный писака Ноэль Хольт вдруг стал похож на по уши влюблённого мальчишку перед милой блондинкой, а несколько надменный и важный Габриэль стоит чуть поодаль от этой парочки. Последний обратил на меня внимание и едва заметно кивнул, провожая взглядом.

Эпилог

Лёгкие жадно втягивают воздух, а мир медленно наполняется красками. Потолок, хоть и давно не мытый, белый-белый, а стены теперь не похожи на обитель домашней пыли и грязи.

Дом не старый, но поскрипывает. Кажется, будто в блочных стенах прямо под тонкой кожей дешёвых обоев шныряют мыши. Над двустворчатой дверью в комнату висят часы. Стена такая огромная, что циферблат теряется на нет. Простенький механизм из хрупких металлических шестерёнок оглушительно для такой непоколебимой тишины тикают.

Три часа Сорок пять минут. Всё ещё ночь, но вот-вот на горизонте появится сияющую круг летнего солнца.

За окном и вправду ещё темно. Непроглядная, самая обыкновенная ночь, даже звёзд не видно, но отчего-то мне кажется, что таких ночей прежде я никогда не видела.

Двигаться больно. Спина затекла от постоянного лежания, но даже на бок не перевернёшься. Тем не менее, я чувствую себя как никогда за последнее время сильной и живой. Тепло разливается от затылка и разрастается в области всё ещё слабого сердца. Оно изо всех сил пытается продолжать биться.

На постели сидит Анжело. Тот человек – или кто он там на самом деле? – который чудится мне всё это время. С первого дня и до этого момента, но что-то мне подсказывает, нам пора прощаться.

Он загадочно улыбается.

– Приятно видеть тебя живой, Лотти. – он провёл пальцами по одеялу, но даже через него я чувствую тепло тела Анжело. – Передай Томасу, я им горжусь. Вами обоими.

– Он тебя слышит. – из-за обезвоженной кожи на губах улыбаться получается с трудом.

– Не ссорьтесь больше. – мужчина встал, разглаживая брюки. – Ещё одной такой ссоры вы оба не переживёте.

Я не сразу нашла, что ответить, но успела придумать вопрос до того, как Анжело ушёл.

– И откуда ты всё это знал?

– Лотти, Лотти… – с улыбкой покачал головой мой загадочный собеседник. – История вершится прямо у меня на глазах.

– В моей голове?

– Не только.

Я опустила взгляд, пытаясь переварить услышанное. История… Речь явно не только о нас Томасом.

– Томас всегда был с тобой. – мужчина зачесал рукой назад упавшие на лоб пряди и снова очаровательно улыбнулся. – И сейчас тоже. Я бы даже сказал, особенно сейчас.

Я снова задумалась, нервно перебирая бахрому на ярко-жёлтом пледе.

– Так кто же ты, раз всё это знаешь?

– Анжело. – негромко, но так отчётливо и ясно, с почти невесомой улыбкой на губах произнёс он, будто это и вправду самый что ни на есть полный и простой ответ на мой вопрос, который только можно придумать. – Я просто старый добрый Анжело. – его улыбка стала немного шире. – Разве вы оба ещё не поняли?

Примечания

1

Чёрт! (грубо) – (дословно «Мои руины»), валлийский

(обратно)

2

«Свет во тьме» (лат.)

(обратно)

3

Mayday – международный сигнал бедствия в радиотелефонной связи, аналогичный сигналу SOS в радиотелеграфной связи.

(обратно)

Оглавление

Сон первый

Чудище

Рюкзак

Звезда на крыше

Песок

Мы есть одно целое

Сон второй

Случайные цифры

Собранные вещи

Общество планет

Что-то должно случиться

Кажется, её нет

Кофе с молоком

Стена

Покидая этот мир

Красные цветы

Блёклое рыжее Солнце

Небылицы и плюшевый единорог

Близнец, мужчина и ангел

Вечная ночь

Ищу себя

Опять немой

Память

Морозилка

День моей смерти

Суперсила

Монстр в шкафу

Я хочу жить

Подсказки

Эпилог

*** Примечания ***