Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул (или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики) - имеется :)
Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже.
Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника 6-7 класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет.
Чего их всех так тянет именно в физику? писали б что-то юридически-экономическое
подробнее ...
:)
Впрочем, глядя на то, что творят власть имущие, там слишком жесткая конкуренция бредологов...
От его ГГ и писанины блевать хочется. Сам ГГ себя считает себя ниже плинтуса. ГГ - инвалид со скверным характером, стонущим и обвиняющий всех по любому поводу, труслив, любит подхалимничать и бить в спину. Его подобрали, привели в стаб и практически был на содержании. При нападений тварей на стаб, стал убивать охранников и знахаря. Оправдывает свои действия запущенным видом других, при этом точно так же не следит за собой и спит на
подробнее ...
тряпках. Все кругом люди примитивные и недалёкие с быдлячами замашками по мнению автора и ГГ, хотя в зеркале можно увидеть ещё худшего типа, оправдывающего свои убийства. При этом идёт трёп, обливающих всех грязью, хотя сам ГГ по уши в говне и просто таким образом оправдывает своё ещё более гнусное поведение. ГГ уже не инвалид в тихушку тренируется и всё равно претворяет инвалидом, пресмыкается и делает подношение, что бы не выходить из стаба. Читать дальше просто противно.
Слог хороший, но действие ГГ на уровне детсада. ГГ -дурак дураком. Его квартиру ограбили, впустил явно преступников, сестру явно украли.
О преступниках явившихся под видом полиции не сообщает. Соглашается с полицией не писать заявление о пропаже сестры. Что есть запрет писать заявление ранее 3 дней? Мало ли, что кто-то не хочет работать, надо входить в их интерес? Есть прокуратура и т.д., что может заставить не желающих работать. Сестра не
подробнее ...
пришла домой и ГГ отправляется в общественную библиотеку, пялясь на баб. Если ГГ и думает, то головкой ниже пояса. Писатель с наслаждением описывает смену реакции на золотую карту аристо. Диалоги туповатые, на уровне ребёнка и аналогичным поведением. История драки в школе с кастетами и войнами не реально глупая. Обычно такие тупые деологи с полицией, когда один сознаётся в навете оканчивается реальным сроком. Когда в руки ГГ попали вымогатели с видео сестры, действия ГГ стали напоминать дешевый спектакль. Мне данный текст не понравился, сказочно глупый.
находил наши образы, или же прочитанные образы мысленно перерисовывал на наши тела, чтобы мы жили, уподобляясь книжным героям.
Я снова принимаюсь убиваться, водить зазубренный ржавый нож по скудным просторам сжатой груди…
За спиной на кресле раскинула безжизненные руки кукла, голова ее свалилась на бок, будто в шее не одного позвонка. Мне только осталось вдохнуть в нее жизнь. Но что-то удерживает, связывает, сковывает. Что? Что это? Предостережение, что она неживая? Что кукла – не настоящая Даша, даже если я нареку ее точно таким же именем и наделю ее идентичными манерами, мыслями и всем тем, что наполняет ту живую женщину?
Зная, что живого человека ничто не заменит – никакое творчество, никакая фантазия, никакой сон, – я намеренно хочу затеряться вместе с куклой – моим последним действующим лекарством – между реальностью и вымыслом… И я боюсь. Боюсь не потерять себя среди берез развалов безумия, боюсь в конце концов еще сильнее разочароваться в мире. Разочароваться до сумасшествия, до крайнего шага. А вдруг я пойму – не сразу, но когда-нибудь, – что кукла не нужна, что она – никчемная, несовершенная пародия, что она ни за что не облегчит ту терзающую боль? Что она прочно не зашьет те раны, которые я сам себе нанес? И что тогда? Мне придется запрятать ее в чулане, то есть убить?
Нерешительность. Страх. Ветер завывает. О чем он кричит? По чему тоскует, в чем его боль? Нет, это моя нерешительность придает несущественным существенное: отвлекает от сути, заставляет обращать внимание на что угодно, чтобы я не сдвинулся с места, задержался на лишнее мгновение. Что толку думать о ветре и прочей природе? Так ведь нужная тропинка не протопчется.
Хорошо! Я уверен! Я вкалываю в себя обезболивающее: падаю на колени, как падают в отчаяние верующие перед божеством, и молюсь, буквально молюсь, чтобы она проснулась.
Ее голова безжизненно сваливается на бок. Потом медленно перекатывается на другой – сердце мое сжалось в крохотный камешек, кожа напряглась, волосы встали дыбом, будто ледяной декабрьский ветер окутал все тело. Брови куклы на мгновение свелись и сразу же расслабились. Пальцы, ударенные током, задрожали, ее красно-розовые губы беззвучно зашевелились.
Она медленно, полусонно открыла глаза. Они зеленые! Зеленого цвета! Как же я люблю их! Как же по ним скучал, не находя подобных расцветок в чужих! Как люблю островки страсти в зеленом море. Люблю до потери пульса! Полностью и безотказно…
Вот она приложила ладонь ко лбу – как же это похоже на нее, точь-в-точь… Сейчас ногу на ногу закинет, и…
Закинула ногу на ногу. Негромко выбросила капризный намек:
– Голова болит. Так сильно. Не могу терпеть.
Ужаленный, я тут же вскакиваю, сам не помню как, оказываюсь на кухне в поисках анальгетика в коробочке со всеми таблетками.
Я вживаюсь в роль. В голове только одна карусель: она! это она! Даша!
И я счастлив. Я забываю обо всем на свете, думаю только о ней, о том, что скажу первым, что – вторым, о будущих днях, ночах…
И ни одна разумная, но убивающая негу мысль, не вспарывает пулей мягкую ткань мозга…
Шесть или семь часов утра – точно не знаю. Я проснулся случайно, вместе с первыми лучами раннего светло-желтого солнца. Мне тепло, дышу свободно, не воздухом, но счастьем. Грудь надувается плавно, и я так отвык от этого спокойствия, которое после нервного и дерганного дыхания кажется таким непривычным, что теперь мало-помалу удивляюсь ему… Солнце проникает сквозь не запахнутое шторами окно. Счастье одинакового вместе со солнцем цвета, и я сейчас я твердо уверен в этой детской глупости.
С тиканьем настенных часов борется едва слышное посапывание Даши, и я беспредельно, до безумия счастлив улавливать ее дыхание. Всем своим телом я ощущаю ее женскую наготу, именно ту, что мне нужна. Чувствую, как вздымается ее грудь, и мне хочется лежать вот так нескончаемую вечность. С закрытыми или открытыми глазами – поочередно. Мне нравится наблюдать за ее милым спящим личиком, которое так невинно лежит, прислонившись щекой к моему плечу. Нравится чувствовать, как ее дыхание струится по моей коже…
Я готов любоваться ее целую вечность…
Я вновь охвачен любовью. Это она, точно она! Какая еще теплота способна так разливаться по всему телу, концентрируясь комом в груди? Только любовь… Боже, как легко опьянеть человеку. Невидимые нити стягивают веки, закрывая зрачки, и я опять застреваю между двумя желаниями: утонуть в подбирающейся к разуму тьме, которую рассечет видеопроектор с любовными фильмами о той, что обрел вновь после сокрушительной потери, и желанием молча, не шевелясь, любоваться реальной женской красотой.
Пока она сладко спит, видит что-то или ничего, я упиваюсь любовными связями между нами, и ничто мне не кажется более близки, чем наши тела, чем покрывающее нас одеяло, чем эти подушки, чем воздух, окутывающий нас. Мы выдыхаем воздух, содержаний в своем составе молекулы любви, и все, к чему он прикасается – а он прикасается ко всему – покрывается знаком
Последние комментарии
13 часов 9 минут назад
21 часов 9 минут назад
1 день 11 часов назад
1 день 15 часов назад
1 день 16 часов назад
1 день 16 часов назад