По дереву [Георгий Алексеевич Михайлов] (fb2) читать постранично, страница - 4

правда качественная. Когда в третий раз выходили, мужики как остыли, пошли ополоснуться. Я думаю, тесновато там, побуду пока. Вышел во двор, накинув огромное махровое полотенце на плечи, стою, голову запрокинул, кружится все, звезды виднеются, сумерки. Чувство такое, будто не на огромном космическом теле ногами стоишь, а на установленном в большом парке каменном шаре, который скульптор вытесал, где переступишь ногами – и уже ты носом в гальку ткнулся. «Какое же все вокруг уместное, – думаю: – Э-эх! Вот и прибыли. Сейчас заправимся немного и до Земли рукой подать». Наконец, вымылись все, чистое белое надели (я даже вычесал лохмы свои и даже бороду почти причесал), перекусили. Андрей нас с Пашкой душистым чаем напоил для бодрости.

Добраться решили на своих, Андрей нас подбросил, забрали шлюпку оставленную, поймали корабль на орбите, пересели, и вслед за Андреем двинулись. Уже на Земной орбите наш сопровождающий бросил на якорь свое судно, пересел к нам, потому что сам же предложил провести сначала обзорную экскурсию. Между прочим, моряки-то, оказывается, люди очень красноречивые и неутомимые. Красноречивым был только Андрей, а вот его неутомимую историю с вольными отступлениями и музыкальными паузами (даже «Яблочко» станцевал под собственный аккомпанемент), которая продолжалась в течение всего нашего круга вокруг прекрасной и величественной планеты Земля, мы (отвыкшие от третьих лиц за время странствий) выслушали также неутомимо. Когда закончилось, даже похлопали.

Что Вы спрашиваете? Так я уже рассказал. Когда мы на Землю саму после экскурсии стали снижаться, преодолели порог атмосферы, облачность была, ее тоже преодолели. Перед нами открылось царство огромных ярко-зеленых и многообразных лесов во всю земную ширь, перемежаемое синей океанской гладью и усеянное сетью великих и малых рек по всей площади планеты. Так вот, когда пересекли мы плотную границу облаков и спустились ниже, увидели с Пашкой и изумились весьма – по всему небу до самого горизонта на разных уровнях плавали корабли и кораблики, судна и суденышки, бриги и бригантины, корветы и фрегаты. Если в целом-то в одной плоскости, как на море, смотреть, то и не много получается, штук по 5 на каждый уровень. Но уровней-то несколько, а мы сверху спускались, видели, как в колодце, все и сразу почти. А главное, ходили мы, ходили, две с половиной тыщи световых лет, от Денеба до Бунгулы, видели такое, что и рассказать невозможно, и даже представить маловероятно. Ни одного, кроме нашего, летучего деревянного корабля не встретили. А здесь сотнями ходят туда-сюда, и о нашем путешествии даже не догадываются. Ладно, чего уж, давно все же было, нечего, да, господа журналисты? А почему не видели мы их еще на подходе к Земле? Так это ж мы тут пошагали с Пашкой на следующей неделе после того случая и куда глаза глядят. А там это дело обыкновенное для внутрипланетных передвижений, а в Космосе они несколько по-другому ходят, не на деревянных кораблях с дровяным приводом (наверное, у них там тоже свой «Заслон» нашелся, развили мысль, так сказать).

Делаю вывод я: легенда о Летучем корабле осталась у земных жителей, как память о былом многообразии воздухоплавания, а волшебные свойства этого корабля из легенд – зафиксированное в памяти Человечества счастливое прошлое, где сказка становилась обыденностью, а небыль – былью.

Вы спрашивали, да, нет у них теперь таких кораблей, насколько я знаю, ни одного. Предположу, что, если на нашем легендарном корвете мы опять подойдем к Земле, воспринято это будет как настоящее чудо. А чудеса – это вам не журналистика, здесь думать надо.

Закончилась на этом прямая речь, разошлись по группам господа академики и примкнули к этим группам господа журналисты. Капитан Барсо пошел на капитанский мостик. Сэр-капитан Сандига допил залпом воду в кружке, рассеянно поставил ее на пол, посмотрел на небо и отошел подальше от сборищ ближе к корме. Облокотился на борт, глядя на воды спокойной Сюри. Мысленно вздохнул и с радостью вспомнил, что через 4 месяца, когда станет лед на реке, они с Сашкой наконец махнут куда-нибудь за пределы притяжения, может быть, захватят кого-то из ученых (не академиков, конечно) для наблюдательной работы. Там-то его звание Сэр-капитан будет иметь смысл, а капитан Сашка наоборот будет ходить по палубе, вздыхать, глядя на звезды, и сравнивать межгалактические пространства с ледяными просторами зимних северных морей.